«ГЛОБАЛИЗАЦИОННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ ТУРЕЦКОЙ РЕСПУБЛИКИ В РЕГИОНЕ ЛЕВАНТА ...»

Хусейном и заверила его в том, что Америка не намерена с ним ссориться и не будет вмешиваться в пограничные конфликты между арабскими государствами3. Все это спровоцировало С. Хусейна на дальнейшую эскалацию сопротивления глобальной системе и вторжение в Кувейт. После ирано-иракской войны 1980-1988 гг. Ирак оказался в финансовой зависимости от стран глобальной системы, прежде всего, Кувейта и Саудовской Аравии, которые кредитовали его в течение конфликта4. С. Хусейн предложил Кувейту простить долг Ирака в млрд долл., но кувейтские власти отказались. Ирак обвинял Кувейт в краже своей нефти посредством наклонно-направленного бурения5. Более того, С. Хусейн, его предшественники, например, А.К. Касем, и большинство иракцев всегда считали Кувейт частью своей территории, которой они были несправедливо лишены. Принадлежность Кувейта Ираку признавала на протяжении 400 лет Османская империя6.

2 августа 1990 г. войска С. Хусейна вторглись в Кувейт и аннексировали эту страну, сделав ее девятнадцатой провинцией Ирака. ООН потребовала, чтобы Ирак вывел войска из Кувейта, и ввела санкции, включая эмбарго на экспорт иракской и кувейтской нефти. Несмотря на высокую вероятность общественного недовольства, Т. Озал принимает сторону Коалиции. Опираясь на РеХаггер Н. Синдикат. История мирового правительства. М.: Алгоритм, 2011. C. 147.

Coleman J. Diplomacy by Deception. New York: Bridger House Publishers, 1993. P. 49-50.

Coleman J. Diplomacy by Deception. New York: Bridger House Publishers, 1993. P. 50.

Engdahl W. A Century of War: Anglo-American Oil Politics and the New World Order. London:

Pluto Press, 2004. P. 214.

Хаггер Н. Синдикат. История мирового правительства. М.: Алгоритм, 2011. C. 147.

Coleman J. Diplomacy by Deception. New York: Bridger House Publishers, 1993. P. 40.

золюцию ООН 6611, он поручает перекрыть две ветки нефтепровода, связывающего Киркук, один из центров иракской нефтедобычи и нефтепереработки, с Джейханом (Юмурталыком), турецким городом на побережье Средиземного моря. Через этот нефтепровод Ирак экспортировал более 1,5 млн баррелей нефти в день на западные рынки2. Решение Т. Озала перекрыть нефтепровод многие посчитали отклонением от традиционной республиканской политики.

Активная внешняя политика привела к отставке трех важных государственных фигур. Первым 12 октября 1990 г. покинул свой пост министр иностранных дел А. Бозер. 18 декабря за А. Бозером последовал министр обороны С. Гирай. Недовольными оказались не только изоляционисты, либералы и левые, но и военные. Начальник штаба Н. Торумтай назвал внешнюю политику Т. Озала авантюрой и намекнул, что армия будет против нее. По его словам, Т. Озал поставил Турцию в опасность ради западных интересов3.

Когда 17 января 1991 г. началась операция «Буря в пустыне», Турция разрешила государствам Коалиции использовать свою территорию для нанесения воздушных ударов по целям в Ираке. Вылеты осуществлялись с базы Инджирлик, находящейся возле города Адана в 720 км от иракской границы. Некоторые самолеты дозаправлялись на аэродроме города Батман, который расположен значительно ближе к иракской границе. Недовольство политикой Т. Озала возросло. Его обвиняли в том, что он превратил Турцию в агента американской политики, что он подвергает страну риску войны и рождает подозрение среди арабов в нео-оттоманизме4. Операция «Буря в пустыне» закончилась победой United Nations (UN). Resolution 661 (6 August 1990). URL: http://daccess-ddsny.un.org/doc/RESOLUTION/GEN/NR0/575/11/IMG/NR057511.pdf?OpenElement (дата обращения: 19.07.2013).

Laciner S. Ozalism (Neo-Ottomanism): An Alternative in Turkish Foreign Policy? // Journal of Administrative Sciences. 2003-2004. Vol. 1. № 1-2. P. 197.

Laciner S. Ozalism (Neo-Ottomanism): An Alternative in Turkish Foreign Policy? // Journal of Administrative Sciences. 2003-2004. Vol. 1. № 1-2. P. 197.

Robins Ph. Turkish Policy and the Gulf Crisis: Adventurist or Dynamic? // Turkish Foreign Policy, New Prospects / Ed. by C.H. Dodd. Huntigdon: The Eothen Press, 1992. P. 77.

Коалиции. Т. Озал неожиданно умер в 1993 г. В 2012 г. появилась информация, что Т. Озал, возможно, был отравлен1.

Победившая на выборах 2002 г. Партия справедливости и развития (ПСР) поддержала интеграцию Турции в систему транснационального управления, обновив внешнеполитические ориентиры страны. Случай ПСР показывает, что на внешнюю политику наряду с экстернальными факторами оказывают влияние и факторы интернальные, а именно господствующие и противостоящие им в рамках того или иного политического сообщества силы. По нашему мнению, все политические силы, действующие в любом из современных государств, можно, исходя из их отношения к формирующейся системе транснационального управления, разделить на две группы. Первую группу составляют те, кто получает серьезную выгоду от интеграции и желает ее дальнейшей интенсификации. Их можно назвать глобалистами. Во вторую же группу входят те, кто не имеет серьезных выгод от интеграции и видит в ней причину своих проблем.

Этих акторов, оказывающих сопротивление глобализации, можно назвать антиглобалистами. При этом стоит отметить, что как «глобалисты», так и «антиглобалисты» неоднородны. Так, среди глобалистов есть те, кто настаивает на универсализации западных ценностей, но есть и те, кто желает сохранения религиозных традиций, либо этнической самобытности.

С идеологической точки зрения ПСР, занимающая сегодня господствующее положение в турецкой политической жизни, ориентирована на глобализационные процессы при максимально возможном сохранении религиозных традиций. По словам М. Мюфтюлер-Бач и Э.Ф. Кеймана, сегодня в Турции в глобализации заинтересованы «не столько элита кемалистского государства, не столько старые торговые и городские антиклерикалы, сколько посещающие мечеть индивидуальные предприниматели внутренних городов, например КоTurkish Ex-leader’s Body Shows Poison, Death Cause Unclear: Media // Reuters. 2013. December 12. URL: http://www.reuters.com/article/2012/12/12/us-turkey-president-autopsy-idUSBRE BB09E2012121 2 (дата обращения: 12.12.2012).

ньи»1. Сегодня ПСР, добившаяся широкой электоральной поддержки, позиционирует себя проводником страны в глобализирующийся мир, пытаясь совместить рыночный экономический либерализм с местными нормами и традициями. Эта попытка, по мнению лидеров ПСР, отличает их партию от ранних исламских образований, левоцентристских и правоцентристских партий, тяготеющих к социал-демократии или национализму2.

ПСР образовалась в 2001 г. после раскола в исламистском движении. Ее основатели не нашли понимания со стороны других членов движения по поводу выгод, даваемых интеграцией в глобальное сообщество. Исламская идентичность традиционно строилась на оппозиции Западу. Однако с момента своего образования ПСР начала делать акцент в своем дискурсе на западных политических ценностях – демократии, уважении прав человека, господстве права.

В то же время партия стала рассматривать Запад, особенно ЕС, как важного союзника в борьбе против ограничений кемалистского государства. Хотя в прошлом исламисты в Турции рассматривали призывы к большим демократическим реформам как попытку навязать турецкому обществу чуждые ценности, ПСР уже не видела угрозы в западном влиянии. Для партии членство в ЕС стало средством уменьшения влияния военных, средством формирования политической структуры, которая расширит границы религиозной терпимости и обеспечить ей политическое выживание.

ПСР отказалась не только от антизападной, но и от антиглобализационной риторики. Экономический кризис 2001 г. показал, что строгое следование программам МВФ и привлечение иностранных инвестиций может оказаться необходимым условием для преодоления финансовых трудностей и восстановления экономики. ПСР предлагает либеральную рыночную политику, разрабоMuftuler-Ba M., Keyman E.F. Turkey Under the AKP: The Era of Dominant-Party Politics // Journal of Democracy. 2012. Vol. 23. № 1. P. 91.

Muftuler-Ba M., Keyman E.F. Turkey Under the AKP: The Era of Dominant-Party Politics // Journal of Democracy. 2012. Vol. 23. № 1. P. 90.

танную для привлечения иностранных инвестиций и направленную на интеграцию Турции в глобальную экономику1.

Удачно сочетая глобализм с религией, ПСР уже на первых своих выборах добилась существенного успеха. На выборах в ноябре 2002 г. она выиграла 34% голосов, что дало ей право на управление страной. На выборах в июле 2007 г.

она достигла еще лучшего результата, выиграв 46% голосов, более чем в два раза опередив ближайшего конкурента. На выборах, состоявшихся 12 июня 2011 г., избиратели опять отдали большую часть своих голосов ПСР премьерминистра Р. Эрдогана. Партия получила почти половину голосов и 327 из мест в однопалатном Великом национальном собрании (Trkiye Byk Millet Meclisi). Хотя число мест, которые получила партия, сократилось с 341 до 327, партия показала с 2002 г. лучший результат по доли полученных голосов.

Впервые за почти девяностолетнюю историю Турецкой республики политической партии удалось добиться трех побед подряд, причем в каждой последующей доля полученных голосов была выше, чем в предыдущей. В выборах приняли участие 87% избирателей, что является высоким показателем даже для стран, где закон обязывает граждан идти на избирательные участки2.

Политическая стратегия ПСР основывается на четырех принципах. Вопервых, она прилагает все усилия для того, чтобы избавится от образа предшествующих правящих партий. Многие турецкие правящие партии отличались политическим высокомерием и отдаленностью от простых граждан. ПСР же пытается предстать как «заботливая» организация, для которой не чужды эффективность и инновации в процессе удовлетворения народных потребностей.

Во-вторых, она активно проводит политику оказания услуг избирателям, опыт которой она приобрела на муниципальном уровне. Она фокусируется на преодолении бедности и помощи самым нуждающимся слоям общества, что отличает ее от правящих партий и коалиций прошлого. В-третьих, она энергично Rabasa A., Larabee F.S. The Rise of Political Islam in Turkey. Santa Monica: Rand Corporation, 2008. P. 47.

Muftuler-Ba M., Keyman E.F. Turkey Under the AKP: The Era of Dominant-Party Politics // Journal of Democracy. 2012. Vol. 23. № 1. P. 85, 87.

продвигает ориентированную на рост политику, нацеленную на развитие турецкой промышленности на основе финансовой стабильности и сильной экономики. Наконец, она работает на рост глобальной привлекательности Турции, изменяя ориентацию внешней политики – с Запада в сторону восточного и южного направлений1.

На внутреннем политическом фронте ПСР противостоят Республиканская народная партия (РНП) и Партия национального действия (ПНД), отстаивающие свои собственные сценарии интеграции страны в глобальную систему управления.

РНП была создана лидерами войны за независимость в 1923 г., т.е. сразу же после провозглашения Турецкой республики. За долгую историю своего существования партия прошла периоды единоличного правления и жесткой конкуренции, смены лидеров и взглядов, дезинтеграции и восстановления. На начальном этапе своего существования у партии не было политических конкурентов, она формировала все правительства в стране. В 1950 г. РНП перешла в оппозицию, проиграв выборы Демократической партии, деятельность которой впоследствии была прекращена военными и которая трансформировалась в Партию справедливости. В середине 1960-х годов И. Иненю, сменивший в году М. Кемаля Ататюрка, избрал для партии левоцентристскую позицию, сделав тем самым первый шаг к социал-демократии. Военный переворот 1980 г.

расколол левые силы в стране. Новая конституция, принятая в 1982 г., ограничила индивидуальные свободы, деятельность профсоюзов и возможности для выражения социальных требований. Вплоть до 1998 г. Турция управлялась право-центристами – Партией отечества, основанной и возглавляемой Т. Озалом, и Партией истинного пути, неофициально считавшейся преемницей DP-AP. РНП удалось возобновить свою деятельность лишь в середине 1990-х гг.

В 2001 г. турецкая экономика главным образом по причине накопившихся за время работы предшествующих парламентов проблем оказалась в глубоMuftuler-Ba M., Keyman E.F. Turkey Under the AKP: The Era of Dominant-Party Politics // Journal of Democracy. 2012. Vol. 23. № 1. P. 90.

ком кризисе, произошел обвал турецкой валюты. К. Дервиш, считавшийся правым социал-демократом, начал реализацию программы экстренных экономических реформ. Правительство приняло множество важных законов – о реформе банков, о страховании по безработице, об автономии центрального банка1 и т.д.

Следующие выборы в парламент состоялись в 2002 г. К тому времени предпринятые правительством реформы еще не могли дать положительных результатов. Тем не менее, избиратели посчитали, что все партии, входящие в правящую коалицию, не способны решить экономические проблемы, которые, по распространенному мнению, они сами и породили. В результате ни одна из них не преодолела десятипроцентный барьер. Первые места достались партиям, которых не было в составе прошлого парламента. Правительство сформировала ПСР, набравшая 34% голосов, а место главной оппозиционной партии заняла с 19% голосов РНП2.

Реформы, проведенные до получения власти ПСР, и глобальный экономический подъем позволили правительству глобалистов-клерикалов обеспечить экономическую стабильность и высокие темпы роста в период с 2002 по 2007 гг. В 2007 г. избиратели вновь предпочли ПСР, а РНП вновь досталась роль главной оппозиционной партии.

После смены лидера в 2010 г. РНП провела очередную идеологическую реформу. Если Д. Байкал ориентировался больше на правый полюс идеологического спектра и часто обвинялся в националистических склонностях, то К. Кылычдароглу как в свое время и Б. Эджевит обратился к противоположному, левому полюсу. Партия обратилась к опыту европейских социалдемократических партий, прежде всего Социал-демократической партии Германи3. Среди основных составляющих идеологической реформы можно назвать Cingi A. CHP: A Party on the Road to Social Democracy. Berlin: Friedrich-Ebert-Stiftung, 2011.

P. 3.

Muftuler-Ba M., Keyman E.F. Turkey Under the AKP: The Era of Dominant-Party Politics // Journal of Democracy. 2012. Vol. 23. № 1. P. 87.

Uysal A. Continuity and Rupture: The «New CHP» or «What Has Changed in the CHP?» // Insight Turkey. 2011. Vol. 13. №. 4. P. 134.

замену секуляризма индивидуальной свободой в качестве главного принципа, иной подход к курдской проблеме и расширение электоральной базы.

В выборном манифесте РНП 2011 г. главный акцент сделан на индивидуальной свободе. В отличие от выборных манифестов 2007 и 2009 (местные выборы) гг. роль главного принципа перешла от секуляризма к личной свободе.

Фактически в манифесте 2011 г. секуляризм не упоминается как принцип до страницы. «Новая» РНП иначе воспринимает курдскую проблему. В манифесте 2011 г. она рассматривается как вопрос демократизации. В манифесте же г. она обсуждалась исключительно в рамках борьбы с терроризмом 1.

Партию постоянно критиковали за элитизм и неспособность (или нежелание) привлекать на свою сторону городскую и сельскую бедноту. Одной из главных черт турецкого политического ландшафта является поляризация между богатым центром и бедной периферией. РНП, будучи партией центра, противостояла исламистским и другим партиям, представляющим периферию. В отличие, например, от исламистских партий РНП всегда стояла в стороне от популярных взглядов и повседневных забот простых граждан. В последнее время руководство РНП стало чаще обращать внимание на политическую периферию, которая может повысить вероятность победы на выборах. Впервые за последние двадцать лет РНП стала по-настоящему активной в восточных регионах Турции. Под руководством К. Кылычдароглу партии удалось увеличить свою популярность и добиться электоральной поддержки по всей стране. На последних выборах, состоявшихся в 2011 г., она увеличила долю своих голосов до 26%2.

Тем не менее, РНП теряет голоса из-за того, что она пытается совместить противоречащие идеалы. Партия защищает глобализацию и поддерживает неолиберальный дискурс, используя при этом социал-демократическую риторику (равенство, солидарность и т.д.). Относительно бедные группы, которые не поUysal A. Continuity and Rupture: The «New CHP» or «What Has Changed in the CHP?» // Insight Turkey. 2011. Vol. 13. №. 4. P. 135.

Muftuler-Ba M., Keyman E.F. Turkey Under the AKP: The Era of Dominant-Party Politics // Journal of Democracy. 2012. Vol. 23. № 1. P. 87.

лучили выгод от глобализации и видят в ней опасность, считают, что РНП недостаточно их защищает. Они предпочитают более радикальные партии, идеология которых построен на исламизме или национализме. Элиту, не видящую угрозу в глобализации, настораживают некоторые социал-демократические лозунги. В результате элитные группы поворачиваются в сторону партий, которые более открыто поддерживают неолиберализм.

РНП традиционно считается партией ушедших в отставку государственных служащих, офицеров и ученых, т.е. партией старой кемалистской элиты. В территориальном плане РНП особенно сильна на Западе, в прибрежных регионах Средиземного и Эгейского морей, но практически не представлена в восточных и юго-восточных избирательных округах. Типичный избиратель РНП может быть описан как обеспеченный человек средних или выше средних лет с хорошим образованием, имеющий светское мировоззрение и проживающий в процветающих западных прибрежных регионах. Отсюда следует, что РНП больше всего привлекает избирателей с высокими доходами. При этом партия практически не имеет поддержки среди бедных слоев населения1. Таким образом, существует определенное несоответствие между составом избирателей РНП и ее идеологическим ярлыком.

Другой системной оппозиционной силой на турецкой политической арене, допускающей интеграцию в систему транснационального управления, сегодня выступает ПНД. История ПНД датируется с конца 1960-х гг. Хотя корни ПНД могут быть найдены в Республиканской крестьянской национальной партии (РКНП), созданной бывшим начальником штаба Ф. Чакмаком, только после избрания А. Тюркеша ее руководителем в 1965 г. она приняла ультранационалистическую идеологию и добилась массовой поддержки. В течение большей части 1950-1960-х гг. РКНП оставалась маргинальной партией, которую из-за ее консерватизма и популизма поддерживали лишь внутренние анатолийские города. На партийном съезде 1969 г. А. Тюркеш, бывший полковник, Cingi A. CHP: A Party on the Road to Social Democracy. Berlin: Friedrich-Ebert-Stiftung, 2011.

P. 4.

сыгравший важную роль в военном перевороте 1960 г., реорганизовал РКНП и дал партии современное название – Партия национального действия. А. Тюркеш был провозглашен лидером. Новая партийная программа отразила идеологию нового лидера, суть которой состояла в «коммунитарном национализме»1.

В скором времени новый лидер и новая идеология принесли положительные результаты. На всеобщих выборах 1969 г. партия получила 3% голосов, на выборах 1973 – 3,4%, а на выборах 1977 г. – уже 6,4%2. А. Тюркеш руководил партией до 1997 г. После его смерти место председателя партии занял Д. Бахчели. На последних выборах 2011 г. партия заняла третье место, получив 53 места в парламенте (13% голосов)3.

ПНД строит свою политическую деятельность, противопоставляя себя правящей ПСР. Она постоянно критикует существующую власть по нескольким направлениям. Во-первых, ПНД критикует правящую партию за ослабление территориального единства Турции в угоду глобальной интеграции.

Склонность ПСР к сепаратизму была главным вопросом в электоральной программе Д. Бахчели. Во-вторых, ПСР оказывается под критикой ПНД за коррупцию, в частности за то, что благодаря системе политической протекции в стране появился новый класс богатых людей4.

В-третьих, ПНД критикует правящую партию за необдуманные и поспешные внешнеполитические решения. Пытаясь интегрироваться в глобальную экономику, власть не должна забывать интересы и прошлое турецкого народа. Так, в феврале 2013 г. глава ПНД Д. Бахчели подверг критике поздравительное письмо президента Турции А. Гюля в адрес переизбранного главы Армении С. Саргсяна. По словам Д. Бахчели, турецкому президенту не следоArikan B. The Programme of the Nationalist Action Party: An Iron Hand in a Velvet Glove // Middle Eastern Studies. 1998. Vol. 34. №. 4. P. 120-134.

Akgun B. Twins or Enemies: Comparing Nationalist and Islamist Traditions in Turkish Politics // Middle East Review of International Affairs. 2002. Vol. 6. №. 1. P. 19.

Muftuler-Ba M., Keyman E.F. Turkey Under the AKP: The Era of Dominant-Party Politics // Journal of Democracy. 2012. Vol. 23. № 1. P. 87.

Bacik G. The Nationalist Action Party in the 2011 Elections: The Limits of Oscillating Between State and Society // Insight Turkey. 2011. Vol. 13. № 4. P. 178-179.

вало поздравлять С. Саргсяна с победой на выборах накануне двадцать первой годовщины Ходжалинского геноцида1.

При этом философия ПНД не отвергает глобализацию. Национализм подчеркивает равенство стран и народов, необходимость сотрудничества между ними. Национальные идеалы заставляют способствовать тем целям, которые отражают зарождающиеся глобальные ценности. Исходя из установок партийных лидеров, ПНД поддерживает всякий проект, направленный на сохранение мира и достижение счастья Турции и всего человечества. Турецкая экономика – это неотъемлемая часть глобальной экономики. Д. Бахчели как-то выразил сожаление, что среди крупнейших компаний в мире очень мало турецких предприятий2.

По мнению националистов, Турция должна приспосабливаться к глобализации, но при этом не должна допускать ее негативного воздействия. Турция должна интегрироваться в глобальное сообщество, не жертвуя для этого национальными и моральными ценностями. Это объясняет, почему лидер партии Д.

Бахчели защищает мир, общечеловеческие ценности, модерн, демократию и свободу слова и одновременно подчеркивает важность государственного суверенитета, охраны национальных святынь, нейтрализации внутренних и внешних угроз национальной безопасности и национальной целостности.

Партия принимает глобализацию, но при условии, что ее агенты будут проявлять уважение к моральным ценностям турецкого народа. Она не должна разрушать сложившиеся демократические государства, оказывая дестабилизирующее влияние на социальные условия, лежащие в основе подобных государств. По мнению членов ПНД, глобализация может проходить без ущерба для моральных и национальных основ турецкого общества. Цели глобализации не должны ограничиваться свободным перемещением капитала, распространением технологических новшеств, созданием конкурентных рынков и свободноТагиева А. Глава оппозиционной партии Турции раскритиковал поздравительное письмо Президента Гюля Саргсяну // Trend. 2013. 26 февраля. URL: http://www.trend.az/ news/politics/2123927.html (дата обращения: 26.02.2013).

Heper M., Ince B. Devlet Baheli and «Far Right» Politics in Turkey, 1999-2002 // Middle Eastern Studies. 2006. Vol. 42. № 6. P. 883.

го общества. Глобализация приобретет позитивное содержание, если ее дополнить новой этикой.

Партийные взгляды на внешнюю политику основываются на принципах справедливости, политического равенства и взаимной защиты национальных интересов. До 1990-х гг. ПНД игнорировала тему ЕС. Затем партия избрала хоть и осторожную, но значительно более дружественную политику по отношению к ЕС. По мнению лидера партии Д. Бахчели, Турции в своих отношениях с ЕС следует занимать умеренную, среднюю позицию. Он указывал, что Турция не должна разрывать свои связи с Западом, но при этом она не должна стать рабом Запада. По сравнению с другими странами вступление Турции в ЕС будет иметь большее историческое значение. Турция испытывает симпатию к Западу еще с конца XVIII столетия. Как следствие, Турция – единственная мусульманская страна, для которой демократия стала частью ее образа жизни и политической культуры1.

ПНД и РНП – это своеобразные политические спутники ПСР, которые хоть имеют отличные программы, но разделяют с ней общее глобалистское мировоззрение. Реальным же антиподом с позиции «глобализм-антиглобализм»

для ПСР являются «подлинные» исламисты, противопоставляющие себя ныне господствующей «псевдоисламской» идеологии. Они отстаивают идею тесной кооперации и единения мусульманских стран. По их мнению, Турции следует вести конфронтационную внешнюю и военную политику по отношению к Западу, представляющему все большую угрозу для всех мусульманских стран.

Они также призывают к борьбе против сионизма – политического движения, выступающего за объединение и возрождение еврейского народа на исторической родине.

Политическое восхождение антиглобалистов под исламским знаменем в Турции началось на рубеже 1960-1970-х гг. В 1969 г. Н. Эрбакан выпускает в Heper M., Ince B. Devlet Baheli and «Far Right» Politics in Turkey, 1999-2002 // Middle Eastern Studies. 2006. Vol. 42. № 6. P. 884-885.

свет манифест под названием «Национальное видение» (Milli Goru)1. В нем говорилось о необходимости возврата к традиционным ценностям и институтам, а кемалистская попытка заменить исламско-оттоманское государство и культуру западной моделью рассматривалась источником всех бед турецкого общества. Манифест призывал к установлению исламского порядка и завершению процесса вестернизации, он связывал турецкую идентичность и турецкое будущее исключительно с мусульманским миром, а не с Западом. Манифест послужил идеологической основой целого ряда политических партий, возглавляемых Н. Эрбаканом. Первые две партии из этого списка – Партия национального порядка (ПНП) и Партия национального спасения (ПНС) – были закрыты после вмешательства в политику военных под предлогом их антисветского характера в 1971 и 1980 гг. соответственно2.

В 1983 г. исламисты создают очередную партию под новым названием – Партию благоденствия (ПБ). Идеология этой партии мало отличалась от идеологии ПНС. Она выражала ту же враждебность к вестернизации и те же антизападные наклонности. Ее экономическая программа «Справедливый порядок»

подчеркивала необходимость большей социальной справедливости и равенства, а также устранение влияния Запада. В области внешней политики ПБ пропагандировала разрыв связей Турции с Западом и большую интеграцию с мусульманским миром. До начала 1990-х гг. партия не имела серьезного политического успеха.

В 1994 г. в большом количестве муниципалитетов должность мэра досталась ПБ, в том числе в крупнейших турецких городах Стамбуле и Анкаре. На национальных выборах 1995 г. ПБ набрала больше всего голосов. Пост премьер-министра занял Н. Эрбакан, представлявший партийную коалицию. Впервые с момента образования Республики в 1923 г. Турция оказалась под властью исламистской партии с исламистским премьер-министром.

Atacan F. Explaining Religious Politics at the Crossroad: AKP-SP // Turkish Studies. 2005. Vol.

6. № 2. P. 187-199.

Toprak B. Politicization of Islam in a Secular State // From Nationalism to Revolutionary Islam / Ed. by S. Arjomand. London: Macmillan, 1984. P. 119-133; Toprak B. Islam and Democracy in Turkey // Turkish Studies. 2005. Vol. 6. № 2. P. 187-199.

Хорошие электоральные результаты партии объяснялись вниманием к проблеме социального неравенства1, порождаемого процессом глобализации, и своевременной антизападной риторикой. В ходе предвыборной кампании рядовые члены партии активно работали во многих бедных городских районах – помогали жителям найти работу, оказывали больничную помощь и медицинское обслуживание, раздавали бесплатное питание 2. Антизападная риторика партии нашла сильный отклик в обществе после того, как Европейский союз отказался принимать Турцию в свои ряды по культурным и религиозным мотивам, а Западу не удалось предотвратить убийства мусульман в Боснии.

Новая государственная политика вызвала возмущение светского истэблишмента и глобалистов. Н. Эрбакан пообещал построить мечеть на площади Таксим, главном транспортном узле в центре Стамбула. Уже в первые месяцы пребывания в должности он предпринял множество международных инициатив – включая поездку в Ливию и активизацию процесса создания исламской экономической группы (D-8) как альтернативы Европейскому союзу – которые недвусмысленно указывали, что он намерен продвигать исламистскую внешнюю политику3.

В итоге военные, в целом представлявшие глобалистскую часть общества, решили отстранить премьер-министра от власти, выбрав в отличие от 1960, 1971 и 1980 гг. более утонченные, непрямые средства. 28 февраля 1997 г.

Совет национальной безопасности – в котором преобладали военные – представил Н. Эрбакану список рекомендаций по сдерживанию антисветской активности. Когда премьер-министр отказался выполнить эти рекомендации, военные провели серию брифингов и мобилизовали светский истэблишмент. В июне 1997 г. в результате так называемого «бесшумного» или «постмодернистского»

Dagi I.D. Transformation of Islamic Political Identity in Turkey: Rethinking the West and Westernization // Turkish Studies. 2005. Vol. 6. № 1. P. 25.

Yavuz M.H. Political Islam and the Welfare (Refah) Party in Turkey // Comparative Politics.

1997. Vol. 30. № 1. P. 71-73 (63-82); White J.B. Islamic Mobilization in Turkey: A Study in Vernacular Politics. Seattle: University of Washington Press, 2002.

Rabasa A., Larabee F.S. The Rise of Political Islam in Turkey. Santa Monica: Rand Corporation, 2008. P. 43-44.

переворота Н. Эрбакан вынужден был уйти в отставку. В январе 1998 г. SP была закрыта, а Н. Эрбакану и его ключевым помощникам было запрещено заниматься политикой в течение пяти лет1.

Преемница ПБ – Партия добродетели (ПД) просуществовала недолго: в 2001 г. Конституционный суд запретил ее функционирование. После этого в исламистском движении произошел раскол – из их среды выделились глобалисты-клерикалы. Старшее же поколение политиков сформировало новую партию – Партию счастья (ПС), которая ныне представляет антиглобалистов.

ПС, будучи классической исламистской партией, располагает широкой сетью исламских благотворительных обществ и территориальных отделений.

Партия имеет подразделения практически в каждой провинции, городе и деревне. Хорошо развитый организационный аппарат позволяет ей рекрутировать большое количество новых сторонников, особенно из тех секторов общества, которые не получили выгоды от глобальной интеграции. Она довольно легко собирает тысячи сторонников для проведения различных демонстраций и протестных митингов. Больше всего успеха добиваются ее подразделения в юговосточной части страны, которые максимально удалены от центрального правительства.

Современные турецкие исламисты видят за глобализмом не только действия Запада, но и действия сионистов. Исходя из взглядов исламистов, несмотря на множество существующих на карте государств, народов и религий, мир управляется из одного центра. Показательными в этом отношении могут быть выступления и интервью Н. Эрбакана. По его мнению, власть в мире сегодня принадлежит сионистам, которые добились ее с помощью установления контроля над денежной массой в рамках капиталистического порядка и распространения доллара как главной валюты. Сионисты покупают нефть на Ближнем Востоке за доллары («зеленые бумажки»), которые сами их и печатают. Американский центральный банк лишь арендует эти деньги. Затем они убеждают Rabasa A., Larabee F.S. The Rise of Political Islam in Turkey. Santa Monica: Rand Corporation, 2008. P. 44.

продавцов нефти обменять доллары на американские облигации («желтые бумажки»). Ценные бумаги поступают в национальные центральные банки, с которыми уже работает американский центральный банк. Он выдает им в обмен на «желтые бумажки» документы («белые бумажки»), где указано, что определенное количество долларов находится в американских банках. Таким способом страны, интегрированные в систему транснационального управления, и их граждане остаются лишь с «бумажками». Чтобы послать деньги из одной мусульманской страны в другую, например из Турции в Пакистан, необходимо, как утверждал Н. Эрбакан, заплатить 1% от пересылаемой суммы сионистам, поскольку в созданной ими системе нет альтернатив, нет другой инфраструктуры. Человек несет деньги в турецкий банк, который сразу же перенаправляет их американскому банку. Тот, в свою очередь, дает распоряжение своему отделению в Пакистане выдать деньги пакистанскому банку, который и выплатить их адресату. Как считал Н. Эрбакан, сионисты для своего обогащения используют и множество других способов. Чтобы полететь на хадж в Мекку простой турецкий гражданин, даже выбрав турецкую авиакомпанию, вынужден заплатить сионистам. Никакая национальная авиакомпания не может выполнять полеты и осуществлять посадки в других странах не будучи членом Международной ассоциации воздушного транспорта (International Air Transport Association, IATA) – организации подконтрольной сионистам. Авиакомпании за членство в этой организации должны отдавать 9% от выручки, поступившей за счет продажи билетов1.

Подводя итог, можно сделать вывод, что современная внешняя политика Турции – это результат действия как внешних, так и внутренних факторов, порожденных глобализацией. Сегодня Турция практически полностью интегрирована в глобальную систему управления, что заставляет ее во многом выстраивать свою внешнюю политику исходя из интересов этой системы. Внешняя среда толкает Турцию увеличивать свои выгоды от интеграции и бороться с теAntisemitism and the Turkish Islamist «Milli Gorus» Movement: Zionists/Jews «Bacteria», «Disease» // The Middle East Media Research Institute. 2007. August 29. URL: http://www.memri.org/ report/ en/0/0/0/0/0/0/2356.htm (дата обращения: 19.05.2013).

ми странами, организациями и группами, которые выступают против системы.

Внешнее давление трансформируется в конкретные внешнеполитические решения через внутренние факторы, олицетворяемые ныне правящей ПСР, в идеологии которой глобализации отводится центральное место. Известно, что если глобалисты контролируют государство, то внешняя политика будет направлена на продолжение и усиление интеграции в глобальную систему, на увеличение доходов страны и доходов элиты от участия в глобальных процессах, на противодействие тем странам и негосударственным игрокам, которые выражают антиглобализационные намерения. Заметное внешнее давление и в целом положительная на него реакции правящей партии порождает закономерные протестные настроения внутри турецкого общества. Так, в июне 2013 г.

Р.Т. Эрдоган и его партия столкнулись с масштабными акциями протеста по всей стране, после того как стало известно о решении властей вырубить парк Гези на стамбульской площади Таксим и построить на его месте торговоразвлекательный комплекс (глобализированный проект). Осуществлять этот проект должны были коммерческие структуры, связанные с правящей партией.

Протесты закончились столкновениями с полицией, в результате которых погибли четыре человека и около восьми тысяч получили ранения1. Все это недвусмысленно указывает на то, что в своей основе современная турецкая внешняя политика – это плод электорального доминирования ПСР и слабости оппозиции, это стратегия, разработанная на основе идеологических принципов ПСР и потребностей глобализируемого мира.

1.3. Место и значение Леванта в системе турецких Одним из основных географических локусов современной внешнеполитической доктрины и внешнеполитической активности Турции сегодня поСтамбульский парк Гези снова закрыли для посещения // BBC. 2013. 8 июля. URL:

http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2013/07/130708_rn_turkey_park_gezi_closed.shtml (да та обращения: 08.07.2013) прежнему остается регион Леванта – часть Ближнего Востока, граничащая с восточной частью Средиземного моря, – хотя число причин, объясняющих это, в последнее время возросло. На настоящий момент данный регион разделен множеством политических границ: в его состав входят полностью Сирия, Ливан, Израиль, Палестина, Иордания, Кипр, а также северо-восточная часть Египта и юго-восточная часть Турции.

Долгое время Левант входил в состав Османской империи. Однако за крахом имперской организации, последовавшего за поражением в Первой мировой войне, Турция утратила не только контроль над своими колониальными территориями Леванта, но и над территориями, которые она считала исконно своими. С тех пор вопросы, связанные со спорной провинцией Хатай, географически относящейся к Леванту, оказывали влияние на левантийскую внешнюю политику Турции.

В десятилетия, последовавшие за крахом Османской империи, одной из главных тем внешнеполитической повестки дня для Турции стало возвращение под свое политическое крыло спорных территорий. Ранее Франция, будучи долгое время военным противником Турции и получившая мандат Лиги наций на управление Сирией, произвольно присоединила к ней Хатай (Александретта, Александреттский санджак), породив недовольство местного турецкого населения, часто выливавшееся в столкновения с колониальными властями и другими этническими группами.

В середине 1930-х гг. распространилась информация, что с прекращением в ближайшее время французского мандата над Сирией и обретением последней независимости Хатай останется в ее составе. Открывающиеся перспективы для Хатая вызвали волну антифранцузских выступлений в турецком обществе, заставив правительство Анкары усилить давление на Париж. Турция настаивала на том, что уступила Хатай Франции, поэтому ее уход с этих территорий должен означать передачу суверенитета местному населению, а не третьей стороне, т.е. Сирии, которой ранее, при достижении первоначальных договоренностей, как государственного образования просто не существовало. Франция не соглашалась с доводами Турции, полагая, что в таком случае будут нарушены условия мандата, ибо она получила Хатай как район с автономным режимом администрирования, а не как район с самостоятельным политическим статусом.

Власти в Париже подчеркивали, что они получили Хатай как административную единицу, поэтому и отдадут ее как административную единицу.

В итоге Франция отстояла свою позицию, обещая предоставить Хатаю лишь автономию, сохранив вопросы внешней политики, денежной системы и таможенных процедур в ведении Сирии. В самом Хатае нарастала напряженность, грозя перерасти в серьезное гражданское столкновение, где турки бы противостояли нетурецким группам. Однако приближающаяся очередная мировая война изменила ситуацию, заставив Францию пойти на уступки. Опасаясь потерять поддержку Турции в Восточном Средиземноморье в надвигающейся войне, а также испытывая мощное дипломатическое давление своей потенциальной союзницы в этой войне Британии, стремящейся окончательно лишить ее влияния в странах Леванта, Франция пересмотрела свое первоначальное решение. За санкционированным французскими властями вводом турецких войск в Хатай последовало подписание соглашения, присоединяющего эту область к Турции1.

Таким образом, Турция довольно успешно решила задачу возращения себе левантийских территорий, которых она, по ее собственному мнению, была несправедливо лишена. Однако сирийское правительство отказалось признать переход Хатая к Турции. В результате спор из-за Хатая превратился на долгие годы, точнее десятилетия, в предмет межгосударственных трений и весомую проблему, оказывающую не последнее влияние на внешнюю политику Турции в регионе Леванта.

Левант во внешней политике Турции – это территория борьбы за водные ресурсы, которые из-за географических особенностей региона имеют огромное значение. Многие эксперты отмечают, что на Ближнем Востоке вода обладает Micaleff R. Hatay Joins the Motherland // State Frontiers: Borders and Boundaries in the Middle East / Ed. by I. Brandell. London: I.B. Tauris & Co., 2006. P. 141-158.

не меньшей важностью, чем нефть1. Проблемы, связанные с водой, не только затрудняют разрешение уже существующих конфликтов, но и порождают множество новых, каждый из которых в ближайшем будущем может перерасти в прямое военное столкновение.

Турция по сравнению с другими странами Леванта довольно хорошо обеспечена водными ресурсами, однако требования соседей ограничить ее водопотребление постоянно накладывают отпечаток на внешнюю политику Анкары. География распределения водных ресурсов на Ближнем Востоке и в Леванте отличается крайней степенью неравномерности. Главные источники гидроресурсов расположены в северной части региона, откуда они затем через реки и подземные пласты попадают на юг – в зону наибольшего дефицита. Водосток основных артерий региона – Евфрата и Тигра – формируется именно в Турции, в ее восточной и юго-восточной части.

С 1970-х гг. Турция активно осваивает реки Евфрат и Тигр с их притоками посредством строительства на них плотин, что позволяет ей поддерживать постоянный рост своего промышленного и сельскохозяйственного производства, увеличивая объемы выработки электроэнергии и площадь орошаемых земель. Однако любые турецкие гидропроекты уменьшают сток воды в Сирию и Ирак, угрожая их дальнейшему экономическому развитию. Большая часть сирийских ирригационных и гидротехнических объектов (в частности, озеро ЭльАсад и плотина Эс-Саура) зависит от вод, поступающих через Евфрат из Турции.

С самого начала освоения ресурсов Евфрата и Тигра Турция сталкивалась с недовольством со стороны Сирии и Ирака, неоднократно доходившим до кризиса отношений и острых дипломатических трений. Так, отношения между Дамаском и Анкарой резко ухудшились в 1990 г., когда для наполнения водохранилища плотины им. М. Кемаля Ататюрка турецкая сторона приостановила на месяц сток Евфрата в Сирию, в результате чего его русло от южной границы Morrissette J.J., Borer D.A. Where Oil and Water Do Mix: Environmental Scarcity and Future Conflict in the Middle East and North Africa // Parameters. 2004-2005. Vol. 34. № 4. P. 86.

Турции до искусственного озера Эль-Асад рядом с городом Алеппо было в течение этого периода полностью иссушено1.

При этом следует заметить, что если в отношении рек Евфрата и Тигра Турция считается «инициатором несправедливости», то в случае с рекой Оронт она уже выступает «жертвой несправедливости». Сирия, пользуясь своим гидрогеографическим положением, потребляет львиную долю вод Оронта, который питает провинцию Хатай. Из-за того что Сирия ограничивает течение вод Оронта к плато Амик, расположенном под провинцией Хатай, Турция вынуждена тратить ресурсы на привлечение вод рек Джейхан и Сейхан. Из всего вышесказанного видно, что водные ресурсы, особенно если принимать во внимание их неизбежную деградацию и стремление стран региона к ускорению экономического роста, были, есть и будут важным фактором внешней политики Турции в Леванте.

В самое последнее время к территориальным и природным детерминантам внешней политики Турции в регионе Леванта, которые можно считать «традиционными» или «историческими», добавилась, если так можно сказать, и детерминанта мироустроительная. Левант приобрел дополнительное внешнеполитическое значение, поскольку Турция получила «право» интеграции этого региона в систему транснационального управления, оказавшись наиболее эффективным региональным агентом продвижения политики глобализации.

Существует по крайней мере семь причин, объясняющих почему Турция может достигать поставленных миросистемных целей в регионе Леванта значительно эффективнее, чем другие акторы мировой политики. Во-первых, Левант продолжительное время являлся частью Османской империи, а как известно из истории и опыта, государства, ранее контролировавшие какие-либо территории, сильнее других заинтересованы в происходящих там после утраты своего контроля процессах. Россия крайне активно действует на постсоветском пространстве (присоединение Крыма в марте 2014 г.), Франция постоянно станоWilliams P. Euphrates and Tigris Waters – Turkish-Syrian and Iraqi Relations // Water Resource Conflicts and International Security: A Global Perspective / Ed. by D.K. Vajpeyi. Lanham: Lexington Books, 2012. P. 19-50.

вится миротворческой силой в африканских странах, ранее входивших в круг ее колониальных владений (один из последних примеров – ввод французских войск в Центральноафриканскую Республику в декабре 2013 г.). Во-вторых, Турция удачно расположена относительно Леванта. Ее территория как бы «накрывает» собой страны Леванта, уступающие ей по площади. Турция имеет быстрый доступ со своей территории к любой стране Леванта, при этом речь идет не только о наземном и воздушном путях, но и о морской коммуникации, открывающей возможности прямого контакта с Израилем, Кипром, Египтом, Ливаном, Сирией, Палестиной, в общем всеми странами субрегиона, за исключением Иордании. В-третьих, поскольку основные водные артерии региона берут начало на ее территории, то она может использовать этот важнейший для Ближнего Востока ресурс как рычаг воздействия на соседние государства, в чем ее уже не раз обвиняли. В-четвертых, несмотря на этническое и религиозное многообразие, большинство населения Леванта все же составляют мусульмане.

Поскольку Турция – также мусульманская страна, то ей проще налаживать требуемые отношения со странами Леванта. В-четвертых, Турция представляет собой сильную с экономической стороны державу. У Турции не самые высокие в регионе показатели ВВП на душу населения, однако ее экономика превосходит другие по степени диверсифицированности и экспортному потенциалу. Впятых, Турция располагает самыми большими в регионе вооруженными силами, численность которых превышает 510000 человек1. В распоряжении турецкой армии, ВВС и ВМС современная техника, которая постоянно обновляется и модернизируется: танки, штурмовые вертолеты, истребители и пр. И, наконец, в-седьмых, для Турции характерен относительно высокий уровень демократической культуры, который наряду с другими факторами превращает ее в привлекательную модель для многих стран региона.

International Institute for Strategic Studies (IISS). The Military Balance 2013. London: IISS, 2013. P. 183.

Функции полупериферийного игрока, если применять терминологию И.

Валлерстайна 1, заставляют Турцию не только заниматься налаживанием, интенсификацией и сохранением экономических связей, отношений обмена со странами этого региона, но и вести борьбу по ослаблению, а в лучшем случае и уничтожению антисистемных сил, стоящих на пути современного мироустроительного проекта. Левант – это территория активности Хезболлы, противостоящей интеграции в систему транснационального управления этой части Ближнего Востока.

Мировоззренческий фундамент Хезболлы по-прежнему составляет манифест 1985 г., однако многие его позиции были пересмотрены под влиянием изменений, произошедших в мировой политике (о чем, например, свидетельствует телевизионное выступление генерального секретаря организации С.Х.

Насраллы в ноябре 2009 г.). Опираясь на шиитские религиозные и культурные традиции, идеологию аятоллы Хомейни Хезболла изображает себя как защитника угнетенных и слабых социальных групп региона, страдающих от несправедливых действий миросистемных центров, получивших непропорционально большую власть. По мнению лидеров Хезболлы, в настоящее время миру в целом и ближневосточному региону в частности при участии Соединенных Штатов и Израиля и под прикрытием борьбы с терроризмом навязывается новый политический и экономический порядок. Именно попытками приостановить эти тенденции и оправдывают свои действия лидеры Хезболлы. Не случайно, что лидеры Хезболлы называют свою организацию движением сопротивления, под которым следует понимать, по всей видимости, сопротивление формирующейся ныне системе транснационального управления.

Существует множество фактов, что члены Хезболлы принимают непосредственное участие в начавшейся три года назад сирийской войне, сражаясь на стороне правительства Б. Асада2. За очевидными мотивами вмешательства в Валлерстайн И. Миросистемный анализ: Введение. М.: Территория будущего, 2006.

Kershner I. Israel Watches Warily as Hezbollah Gains Battle Skills in Syria // New York Times.

2014. March 10. URL: http://www.nytimes.com/2014/03/11/world/middleeast/israel-watcheswarily-as-hezbollah-gains-battle-skills-in-syria.html?_r=0 (дата обращения: 11.04.2014).

эту гражданскую войну – защита ливанских граждан и шиитских святынь – стоит еще один, менее заметный и менее освещаемый мотив – сопротивление попыткам «силовой» глобализации или, если использовать другие термины, организованной извне интеграции Сирии в миросистему. В данном контексте одним из основных катализаторов левантийской внешней политики Турции, удачно названной И.Н. Шабири вместе с Израилем субподрядчиками переформатирования Ближнего Востока1, будет оставаться задача по ограничению влияния Хезболлы, бросающей вызов интеграционным процессам, вплоть до прямой военной помощи антисистемным государствам или странам «оси сопротивления».

Существенный пласт во внешней политике Турции занимает противодействие суннитским антисистемным группам, ведущим параллельно с Хезболлой борьбу за Левант. На настоящий момент сильнейшей из этих групп, по всей видимости, является «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ) под руководством А.Б. аль-Багдади, установившая контроль над большими территориями в Сирии и достигшая определенных успехов в борьбе против Свободной сирийской армии (ССА). Хотя ИГИЛ также сражается против Б. Асада, ее лидеры открыто называют Турцию одним из своих главных врагов, периодически делая ее объектом своих атак. Именно эта группировка взяла на себя ответственность за двойной теракт в мае 2013 г. в турецком городе Рейханлы в приграничной провинции Хатай, в результате которого погибли более 50 человек, а более 100 получили ранения. Впоследствии ИГИЛ неоднократно угрожала проведением терактов с участием смертников в крупнейших турецких городах, в частности в Стамбуле и Анкаре. В конце января 2014 г. ее бойцы обстреляли турецкий пограничный пост на сирийской границе, вызвав ответный танковый и артиллерийский удар2.

Шабири И.Н. Турция – Израиль: субподрядчики американского «переформатирования».

URL: http://www.iran.ru/news/analytics/87071/Turciya_Izrail_subpodryadchiki_amerikanskogo _pereformatirovaniya (дата обращения: 11.04.2014).

Turkish Forces «Strike ISIL Convoy in Syria» // Al-Jazeera. 2014. January 29. URL:

http://www.aljazeera.com/news/middleeast/2014/01/turkish-jets-strike-isil-convoy-syria- 4915634511.html (дата обращения: 12.04.2014).

На Ближнем Востоке, являющимся комплексным и разноплановым регионом планеты, действуют несколько агентов системы транснационального управления, сектора ответственности которых иногда частично накладываются друг на друга, приводя к определенным коллизиям. Египет – это одна из тех стран, где сходятся границы различных секторов этой системы. Он примыкает, с одной стороны, к Леванту, где в качестве основного миросистемного агента доминирует Турция, а с другой – к Магрибу, связанном с арабским геостратегическим опорным узлом – ОАЭ. Поэтому Турция вынуждена в своей левантийской внешней политике взаимодействовать, причем не всегда гладко, с конкурирующими в рамках Ближнего Востока узлами мировой системы.

И Турция и ОАЭ прочно интегрированы в систему транснационального управления, крупнейшие города этих государств представляют собой ее региональные центры. Располагая одинаковым статусом в системе, они связаны масштабными двунаправленными потоками капитала. Источниками капитала ОАЭ выступают главным образом нефтяные ресурсы. ОАЭ расположены на богатом нефтью шельфе Персидского залива, обеспечивающим им седьмое место в мире по объему доказанных нефтяных запасов, оцененных в 97,8 млрд баррелей (5,9% от общемировых запасов). В день ОАЭ добывают 3,4 млн баррелей нефти (3,7% от валовой добычи в мире) 1. Нефть приносит огромные суммы свободных денежных средств, которые распределяются системы. Капиталы ОАЭ размещаются в самых разнообразных областях: от недвижимости до крупных машиностроительных предприятий. В июле 2008 г. Инвестиционный совет Абу-Даби потратил 800 млн долл. на приобретение 90% расположенного в центре Нью-Йорка небоскреба Chrysler Building2. На настоящий момент компания Mubadala из Абу-Даби имеет в своем инвестиционном портфеле более British Petroleum (BP). BP Statistical Review of World Energy. June 2013. London: BP, 2013. P.

6, 8.

Bagli Ch.V. Abu Dhabi Buys 90% Stake in Chrysler Building // New York Times. 2008. July 10.

http://www.nytimes.com/2008/07/10/nyregion/10chrysler.html?ref=chryslerbuilding&_r=0 (дата обращения: 25.01.2014).

млн обыкновенных акций General Electric, дающих ей право собственности на 0,76% американской фирмы1.

Основными сферами инвестиций ОАЭ в Турции являются банки, телекоммуникации и сельское хозяйство. Продовольственная безопасность ОАЭ полностью зависит от внешних поставок, тогда как Турция сегодня – это главным производитель и экспортер сельскохозяйственных продуктов в регионе.

После принятия закона, упрощающего процесс приобретения собственности иностранцами, возросли объемы инвестиций в недвижимость. Большое число подданных ОАЭ владеют собственностью в Турции.

В отличие от ОАЭ, турецкий капитал формируется главным образом в промышленности и сельском хозяйстве. Приоритетными сферами в экономике ОАЭ для турецкого капитала выступают строительство, обрабатывающая промышленность, инфраструктура и сфера услуг, т.е. те сферы, которые помогают ее диверсификации. Так, одним из крупнейших турецких игроков в ОАЭ является строительная компания TAV Construction. Данная компания выполнила строительство высотных зданий Emirates Financial Towers (Дубай), Majestic Tower (Шарджа) и Sulafa Tower (Дубай), торгово-развлекательного центра Al Sharaf Shopping Mall (Дубай), эксплуатационных ангаров для самолетов Airbus A380 компании Emirates (Дубай), здания иранской школы Towheed School (Дубай). В стадии реализации находятся проекты высотных зданий The Dream Dubai Marina и Damac Towers, центрального терминала международного аэропорта Абу-Даби2.

Власть в Анкаре и Стамбуле, в Абу-Даби и Дубае принадлежит группам, лояльным к системе транснационального управления, группам, которые мы ранее назвали глобалистами-клерикалами (традиционалистами). И Турция и ОАЭ придерживаются одинаковых взглядов на систему транснационального управMubadala. General Electric. URL: https://www.mubadala.com/en/what-we-do/investments/ge (дата обращения: 25.10.2013).

TAV Construction. Our Projects. URL: http://www.tavconstruction.com/our-projects.aspx (дата обращения: 25.01.2014).

ления, но предлагают странам своей орбиты влияния, своих секторов ответственности различные модели интеграции в ее структуру.

Военный переворот в Египте может служить хорошей иллюстрацией конкуренции между Турцией и ОАЭ как узлами системы. После свержения Х.

Мубарака начался новый этап глобализации египетского государства. С приходом к власти М. Мурси у Турции, имеющей особые отношения с «Братьямимусульманами», появились уникальная возможность стать главным проводником Египта в глобализированный мир. Однако 3 июля 2013 г. власть в Египте захватили военные. Как и два года назад на каирскую площадь Тахрир вышла масса людей, чтобы выразить свою солидарность с военными, лишившими власти легитимного президента. Отстранив от должности М. Мурси, армия приостановила действие конституции, принятой правящей партией, потребовала проведения новых выборов и объявила о формировании временного гражданского правительства. Спустя день после сообщения о смещении М. Мурси министром обороны А.Ф. ас-Сиси, пост временного президента занял председатель конституционного суда Египта А. Мансур. Однако не все сегменты египетского общества поддержали переворот. В некоторых городах, например в Насре, граждане вышли на улицы с осуждением переворота, требуя восстановления М. Мурси в должности президента. В Египте и за его пределами появились тревожные опасения, что за переворотом может последовать волна насилия, которая окончательно дестабилизирует самое многочисленное арабское государство, а за ним и весь регион. Возникла реальная перспектива смены главного проводника для Египта. Неудивительно, что турецкое правительство подержало М. Мурси, назвав его смещение переворотом против демократически избранного президента. Власти же ОАЭ, напротив, поддержали военных, осуществивших переворот.

Министр иностранных дел А. Давутоглу первым из высокопоставленных турецких лидеров выразил позицию Стамбула относительно свержения египетского президента: «Лидер, пришедший к власти при поддержке народа, может быть освобожден от своих обязанностей лишь посредством выборов. Недопустимо, чтобы демократически избранные лидеры отстранялись от власти незаконными методами, да еще и в результате переворота. … Мы категорически отвергаем предположения, что арабы или мусульмане не могут иметь демократического управления. В каждом государстве должны быть созданы условия для проведения свободных выборов. Сегодня актуальность приобрел вопрос, будут ли в этой стране проведены честные выборы или нет. Главная задача предстоящего процесса состоит в том, чтобы обеспечить переход власти к избранным лицам. Турция примет сторону египетского народа»1.

Премьер-министр Турции Р.Т. Эрдоган обвинил ЕС в двойных стандартах и измене своим собственным принципам. Выступая несколько дней спустя после египетского переворота на Конгрессе живущих за рубежом турецких ученых, Р.Т. Эрдоган заметил: «Разве Запад не на стороне демократии и не пытается ее внедрять в различных странах мира? Это проверка на искренность, и Запад опять провалился. Демократического переворота не существует. Я рекомендую почитать европейские правовые акты. ЕС в очередной раз пренебрег своими собственными ценностями, отказавшись считать военный переворот переворотом. Демократия не приемлет двойных стандартов. … В турецкой истории организаторам переворотов удавалось захватить администрацию, но они никогда не добивались своих конечных целей. Лидеры и сторонники переворота в Египте должны помнить эти реалии турецкой истории»2.

Турецкий президент А. Гюль назвал вмешательство военных нарушением демократических принципов и призвал к проведению в максимально короткие сроки выборов: «М. Мурси должен был покинуть свой пост в результате выборов, тогда, когда придет тому время. Это нарушение вызывает беспокойство. В Египте в максимально короткие сроки должны быть проведены выборы. Только Turkey Says Egypt’s Coup Unacceptable, Calls for Return to Democracy // Today’s Zaman. 2013.

July 4. URL: http://www.todayszaman.com/news-319980-turkey-says-egypts-coup-unacceptablecalls-for-return-to-democracy.html (дата обращения: 27.10.2013).

EU Violates Principles with Egypt Coup Reaction, Turkish PM Says // Hrriyet Daily News.

2013. July 5. URL: http://www.hurriyetdailynews.com/eu-violates-principles-with-egypt-coupreaction-turkish-pm-says.aspx?PageID=238&NID=50096&NewsCatID=338 (дата обращения: 2.

10.2013).

так можно избежать оскорбления первого демократически избранного египетского президента и его сторонников и восстановить демократию»1.

ОАЭ заняли противоположную позицию по отношению к произошедшему в Египте перевороту. После смены власти в Каире министр иностранных дел ОАЭ А. аль-Нахайян в своем заявлении отметил: «Учитывая крепкие исторические связи между двумя братскими странами, ОАЭ с удовлетворением следят за развитием ситуации в Египте. … Великая египетская армия в очередной раз доказала, что она – надежный защитник институтов и законов, охватывающих все сегменты египетского народа»2. Уже через день после смены власти в Египте между президентом ОАЭ Х. аль-Нахайяном и главнокомандующим вооруженными силами Египта, министром обороны А.Ф. ас-Сиси, организовавшим переворот, состоялся телефонный разговор, посвященный последним событиям3.

Власти ОАЭ выразили поддержку египетскому правительству, когда оно решило применить силу против сторонников свергнутого президента М. Мурси: «Министерство иностранных дел ОАЭ с большим интересом следит за развитием ситуации в Египте. Министерство иностранных дел ОАЭ вновь подтверждает свое понимание крайних мер, предпринятых египетским правительством после проявления максимальной сдержанности и призывов к полному национальному примирению. Дорожная карта, появившаяся по продемонстрированной 30 июня 2013 г. воле египетского народа, никого не отстраняет от участия в политическом процессе. К сожалению, экстремистские политические группы настаивают на риторике насилия, отказе от общественных интересов и подрыве египетской экономики, которые сегодня привели к печальным собыTurkish President Gl Urges Democratic Elections in Egypt as Soon as Possible // Hrriyet Daily News. 2013. July 5. URL: http://www.hurriyetdailynews.com/turkish-president-gul-urges-demo cratic-elections-in-egypt-as-soon-as-possible.aspx?pageID=238&nID=50095&NewsCatID=338 (да та обращения: 29.09.2013).

UAE is Following with Satisfaction Developments in Egypt // WAM (Wakalat Anba’a al-Emarat).

2013. July 3. URL: http://www.wam.org.ae/servlet/Satellite?c=WamLocEnews&cid= 5450464&pagename=WAM%2FWAM_E_Layout (дата обращения: 28.09.2013).

Khalifa Briefed by General al-Sisi on Latest Situation in Egypt // WAM (Wakalat Anba’a alEmarat). 2013. July 5. URL: http://www.wam.org.ae/servlet/Satellite?c=WamLocEnews&cid= 1290005472133&pagename=WAM%2FWAM_E_Layout (дата обращения: 28.09.2013).

тиям. ОАЭ вновь подтверждают свою заинтересованность в защите Египта и египтян от насилия, кровопролития и настаивают на начале национального примирения и принятии дорожной карты, необходимых для политического, гражданского и демократического развития»1.

В конце августа 2013 г. в СМИ появились сообщения о том, что геологоразведывательная и электроэнергетическая компания TAQA, принадлежащая правительству ОАЭ, может отказаться от реализации крупного проекта на территории Турции. В январе 2013 г. турецкая государственная компания Electricity Generation (EA) договорилась с TAQA о реализации совместного проекта стоимостью более 12 млрд долл., предполагающего строительство нескольких электростанций, использующих запасы бурого угля турецкого района АфшинЭльбистан. Немного позже стороны разработали схему партнерства: 35% проекта передавались EA, а оставшиеся 65% – TAQA. В районе АфшинЭльбистан расположено 40% турецких запасов бурого угля. При полном использовании возможностей этот район может увеличить объемы производства электроэнергии на 8000 мегаватт2.

Хотя представители TAQA заявили, что проект лишь приостановлен и за этим стоят исключительно экономические соображения, некоторые комментаторы поспешили связать такое решение с событиями в Египте, поскольку правительства Турции и ОАЭ по-разному оценивают произошедшее. Турецкое руководство резко отреагировало на информацию о изменениях в планах реализации энергетического проекта. Турецкий министр энергетики Т. Ялдиз сообщил журналистам: «Хотелось бы, чтобы выбор TAQA основывался не на политических причинах. Складывается впечатление, что последние события в Египте и Сирии помещали принять инвестиционное решение, исходя из своих собUAE Foreign Ministry Re-Affirms Understanding of Egyptian Government’s Sovereign Measures // WAM (Wakalat Anba’a al-Emarat). 2013. August 14. URL: http://www.wam.org.ae/ servlet/Satellite?c=WamLocEnews&cid=1290006053773&pagename=WAM%2FWAM_E_Layout (дата обращения: 23.09.2013).

Turkish Minister Hopes UAE Firm’s Exit Motives Not Political // Hrriyet Daily News. 2013.

August 27. URL: http://www.hurriyetdailynews.com/turkish-minister-hopes-uae-firms-exit-moti ves-not-political.aspx?pageID=238&nID=53302&NewsCatID=345 (дата обращения: 18.10.2013).

ственных соображений. Всегда есть варианты B и C. Мы будем придерживаться принятого ранее решения, независимо от того, приостановит или продолжит TAQA инвестирование в бассейн Афшин-Эльбистан. Мы начали переговоры с другими странами»1.

Сегодня, как показывают события на международной арене и описанный выше случай, функционирование системы транснационального управления во многом определяется борьбой за углеводородные ресурсы2. Левант, если судить по мировым меркам, не богат углеводородными ресурсами. Его запасы не превышают 1% общемировых. Однако недавнее обнаружение Кипром и Израилем в своих прибрежных водах относительно больших запасов природного газа вызвало интерес всех стран региона к Леванту как потенциальному источнику энергетических ресурсов. С 2009 по 2013 гг. здесь было обнаружено по крайней мере восемь крупных месторождений газа, доказывающих обоснованность дальнейших поисков. На настоящий момент крупнейшим среди обнаруженных месторождений является месторождение Левиафан, расположенное приблизительно в 130 км от побережья Израиля на глубине более 1500 м. По оценкам специалистов, из этого месторождения в ближайшее время можно извлечь до 453 млрд куб. м газа3.

Углеводородная эра Леванта началась примерно 80 лет назад, когда Сирия, вдохновленная успехом соседних стран, в частности Саудовской Аравии, приступила к геолого-разведочным работам на своей территории. В 1960-х гг.

нефтепоисковые работы инициировали Израиль и Иордания, однако они не принесли им столь положительных результатов как Сирии. В это же время параллельно с нефтью в Леванте были обнаружены и запасы природного газа, Turkish Minister Hopes UAE Firm’s Exit Motives Not Political // Hrriyet Daily News. 2013.

August 27. URL: http://www.hurriyetdailynews.com/turkish-minister-hopes-uae-firms-exit-moti ves-not-political.aspx?pageID=238&nID=53302&NewsCatID=345 (дата обращения: 18.10.2013).

Klare M. The Race for What’s Left: The Global Scramble for the World's Last Resources. New York: Metropolitan Books, 2011; Фитуни Л.Л. Африка: ресурсные войны XXI века. М.: ИАфр РАН, 2012.

Добытчики официально подтвердили наличие большого газового месторождения в Израиле // Газета.ru. 2010. 30 декабря. URL: http://www.gazeta.ru/news/business/2010/12/30/ n_1641134.shtml (дата обращения: 16.05.2014).

коммерческая разработка которых началась в Сирии в 1980-х гг., а в Израиле лишь в середине 2000-х гг. В 1980-е гг. Иордания, не выйдя на необходимые объемы производства собственных нефти и газа, переключилась на их импорт.

Углеводородные проекты Кипра, Ливана и Палестины по-прежнему находятся на начальной стадии, однако политическая и экономическая элита этих стран возлагает немалые надежды на левантийский бассейн.

Уже не одно десятилетие страны Леванта прилагают немалые усилия для того, чтобы линии транспортировки ресурсов проходили через Восточное Средиземноморье, расположенное между основными ближневосточными производителями и европейскими потребителями. Еще до того, как началась эксплуатация собственных нефтяных и газовых ресурсов в 1960-1970-х гг., страны Леванта получали существенные транзитные платежи от экспортеров, в частности Ирака и Саудовской Аравии. Но и после начала собственной разработки транзит оставался важным фактором, определяющим политику стран Восточного Средиземноморья.

С открытием новых перспективных месторождений газа Левант приобрел новое значение для как для системы транснационального управления в целом, так и для Турции в частности. Левант, оставаясь транспортным хабом, превратился в еще один источник ресурсов для системы и ее элементов. Теперь Турция, играя полупериферийную роль в системе и протянувшись по северной границе Леванта, будет вынуждена оказывать помощь в транспортировке этих ресурсов. На настоящий момент большая часть открытых в последнее время месторождений расположена в Израиле. У Израиля, находящегося во враждебном окружении с момента своего образования, не так много вариантов вывоза добытого и впоследствии сжиженного на его территории газа. Первый вариант состоит в том, чтобы выйти через собственную внутреннюю инфраструктуру к хранилищам и терминалам на Красном море, к мощностям своего порта Эйлат, который для этого потребуется модернизировать, или иорданским мощностям.

Второй вариант – это подключиться к строящимся мощностям на Кипре, а именно в Василикосе, расположенном в южной части острова. Наконец, третий вариант – это вариант турецкий.

Последний вариант предполагает строительство подводного трубопровода напрямую в Турцию. Сегодня в Леванте имеется лишь один газовый трубопровод международного значения (Арабский газопровод), соединяющий через Иорданию Египет (Эль-Ариш) с Сирией (Банияс) и Ливаном (Триполи). По большей части это объясняется спецификой региона, характеризующегося многолетними конфликтами, религиозной и этнической мозаичностью, распространенностью террористических методов борьбы. Строить трубопроводы в регионе, где они могут быть в любой момент использованы в качестве орудия политического давления, крайне рискованно. Трубопровод по дну Средиземного моря обезопасит транспортировку ресурсов в центр миросистемы, принеся Турции определенные дивиденды. Поэтому Анкара уделяет много места в своей левантийской политике вопросу транспортировки углеводородных ресурсов региона.

Проведенный в настоящем параграфе аналитический обзор показывает, что Леванту – ближневосточному субрегиону, примыкающему к восточной окраине Средиземного моря – во внешней политике Турции принадлежит особое, не менее значимое, чем какому-нибудь другому азиатскому, европейскому или африканскому направлению, место. С самого момента образования Республики Турция боролась за то, чтобы остаться частью Леванта, пытаясь убедить сначала Францию, а потом Сирию в том, что Хатай – это ее исконная территория. Задачи развития экономики требовали все больших и больших объемов водных ресурсов, которые в регионе распределены крайне неравномерно. Вода, политизировавшись за счет своего неравномерного распределения, своего дефицита и незаменимости, не раз становилась причиной конфликтных ситуаций, где на одной стороне оказывалась Турция, а на другой – Сирия и Ирак. Продолжающаяся погоня за улучшением экономических показателей, усиливающая нагрузку на водные ресурсы, лишь обострила существующую гидропроблему, переведя ее в ранг важнейших внешнеполитических ориентиров. Приход к власти ПСР, совпавший с новым витком интеграции Ближнего Востока в мировую систему, превратил Турцию, имевшую для этого все необходимые объективные предпосылки – экономическую и военную мощь, выгодное географическое положение и привлекательный политический образ, в главного проводника глобализации в Леванте. Сегодня Турция отстаивает в Леванте миросистемные интересы, противостоя целому ряду антисистемных сил. Обнаружение в последнее время больших углеводородных ресурсов на восточном шельфе Средиземного моря открыли новую главу в левантийской внешней политики Турции. Анкара приступила к борьбе за свою долю этих недавно открытых месторождений, обещая стать гарантом безопасной транспортировки их запасов на мировые рынки.

ГЛАВА II. ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРАКТИКИ ТУРЦИИ

В РЕГИОНЕ ЛЕВАНТА В КОНТЕКСТЕ ГЛОБАЛИЗАЦИОННЫХ

ПРОЦЕССОВ

2.1. Глобализация и векторы турецкой политики Если сегодня аналитически взглянуть на отношения Турции с арабскими государствами Леванта, то можно заметить, что они крайне разнообразны. Отношения Турции с Иорданией достигли уровня стратегического партнерства – Анкара и Амман плечо к плечу взаимодействуют на сирийском фронте. Отношения с Ливаном еще не достигли такого уровня, но они активно развиваются в этом направлении и можно предположить, что Ливан как и Иорданию в скором времени окажется в зоне глобального контроля со стороны Турции. С официальной Сирией же отношения открыто враждебные. Анкара, не скрывая того, поддерживает повстанцев, ведущих борьбу против режима Б. Асада, пытаясь выполнить миссию интеграции сирийского государства в систему транснационального управления.

Отношения между Турцией и Иорданией имеют долгую историю. Можно сказать, что современной основой этих отношений послужило соглашение о дружбе и взаимопонимании, подписанное в 1947 г. В течении первого десятилетия XXI века Турция инкорпорировала Иорданию в свою зону ответственности. В 2011 г. вслед за отменой визового режима между двумя странами было подписано соглашение о создании зоны свободной торговли, закрепившее торговый дисбаланс. Турецкий экспорт в Иорданию достигает сотен миллионов долларов, тогда как иорданский экспорт в Турцию едва ли дотягивает до десятков миллионов.

Иорданский король Абдалла II сегодня открыто признает Турцию главным региональным игроком, особенно в контексте разразившегося сирийского кризиса, который, по его мнению, возложил на Турцию и Иорданию новые и все возрастающие обязанности: «Турция – это ключевой региональный игрок, ставший таковым еще до Арабской весны благодаря своим позитивным взглядам и удачной политике. Сирийский кризис возложил новое бремя ответственности на соседние страны, а именно на Турцию и Иорданию. Арабская весна – это призыв к соблюдению достоинства, обеспечению справедливости и свободы. Это призыв к изменениям, обращенный ко всем силам старых режимов, находящимся как в правительстве, так и в оппозиции»1. Он постоянно подчеркивает свою полную удовлетворенность достигнутым к настоящему времени уровнем кооперации между Иорданией и Турцией, отмечая, что обе страны совместно могут значительно более эффективно управлять региональными событиями.

Отношения Турции с Ливаном до последнего времени характеризовались некой индифферентностью, находившей отражение в относительно слабых связях между двумя государствами. За исключением короткого периода, пришедшегося на 1950-е гг., когда они совместно боролись против панарабистского движения египетского президента Г.А. Насера, находясь в политической аффилиации с Соединенными Штатами, Турция относительно слабо взаимодействовала с Ливаном. Тому были как внешние, так и внутренние причины.

В течении продолжительного времени Ливан находился под военнополитическим контролем Сирии и Израиля, что, безусловно, мешало какимлибо отношениям. В 1982 г. Израиль оккупировал Южный Ливан и сохранял свое присутствие там вплоть до 2000 г. В 1976 г. Сирия открыто вмешалась в начавшуюся за год до этого гражданскую войну, разместив в Ливане свои войска. Соглашения Таиф, подписанные в 1989 г., легитимизировали сирийское военное присутствие. Ливан оставался под военной и политической опекой Сирии до 2005 г., когда убийство Р. Харири спровоцировало масштабные протесты против дальнейшей сирийской оккупации. С 1990 по 2005 гг. все ливанские руководители – от президента до региональных чиновников – контролироваJordan’s King Hails Turkey as Key Regional Player // Sunday’s Zaman. 2012. March 5. URL:

http://www.todayszaman.com/news-273344-jordans-king-hails-turkey-as-key-regional-player.html (дата обращения: 18.05.2014).

лись Дамаском. Сформировавшийся в тот период в Ливане режим В. Фарес сравнивал с режимом Виши, установленным в оккупированной фашистами Франции1.

Исторические реалии заставляли сами ливанские власти и само ливанское общество негативно относятся к Турции. Большинство ливанцев, как христиан, так и мусульман, питали негативные чувства по отношению к турецкому государству. В глазах христианской общины во времена Османской империи турки относились к христианам как к гражданам второго сорта. Во время Первой мировой войны, особенно после 1915 г., десятки тысяч армян перебрались в Ливан, опасаясь расправ со стороны турок, видевших в них угрозу для Османского государства. Именно по этой причине христианские религиозные лидеры, представляющие тогдашнее большинство населения Ливана, активно добивались независимости своей страны от Турецкого султаната.

Настроения мусульманской общины Ливана по отношению к Турции также были далеки от идеала. Исчезновение Турецкого халифата и создание в 1923 г. Турецкой республики вызвало недовольство в среде мусульман Ливана и всего региона, желавших, чтобы Турция оставалась лидером мусульманского мира. Светские склонности турецкого правительства, установленного М. Кемалем Ататюрком, оказали негативное влияние на отношение ливанцевмусульман к Турции.

Вследствие смены ориентиров, произошедшей после политической победы ПСР, Ливан оказался в центре внешнеполитических интересов Турции. В 2005 г., вошедшим в историю как год «кедровой» революции, под влиянием массовых демонстраций и давлением ряда государств Сирия вывела войска с территории Ливана, открыв возможности для его интеграции в систему транснационального управления.

Таким образом, к середине первого десятилетия XXI в. условия для интеграции Ливана по турецким каналам практически сформировались, однако меФарес В. Революция грядет: борьба за свободу на Ближнем Востоке. М.: Эксмо, 2012. С.

259.

шало одно обстоятельство. Турция плотно сотрудничала с Израилем как другим агентом глобализации, а большинство ливанских групп, даже являющихся противниками на внутренней арене, крайне негативно воспринимали Израиль.

Кроме того, турецкое правительство в отличие от ливанского еще в 1950 г. признало Израиль. Поэтому турецким властям, чтобы создать более позитивный образ, требовалось дистанцироваться, хотя бы формально, от Израиля.

Подходящий случай предоставила ливано-израильская война 2006 г. В ходе этой войны турецкие лидеры жестко критиковали израильские нападения, параллельно пытаясь вывести эту проблему на международный уровень. Высказывания турецкого премьер-министра, датируемые тем периодом, вызывали симпатию в большинстве сегментов ливанского общества. Он заверял, что Турция, видя в этом свою историческую миссию, будет играть активную, поддерживающую роль в ливанском кризисе. По завершении войны Турция через свои правительственные и неправительственные организации предоставила Ливану немалую гуманитарную помощь, сыграв не последнюю роль в восстановлении страны, а также присоединилась к развернутым на его территории миротворческим силам. Все эти меры помогли улучшить образ Турции в ливанском общественном мнении, подготовив фундамент для налаживания необходимых отношений.

Уже первые антиизраильские демарши, совершенные в благоприятных условиях, принесли Анкаре значительные плоды. В 2008 г. Турцию пригласили выступить посредником в разрешении кризиса, разгоревшегося на почве противоречий между суннитами, шиитами и друзами. С новыми задачами Турция справился вполне успешно. Благодаря своему влиянию в регионе, подкрепленному поддержкой глобальных центров, и своим связям с различными ливанскими фракциями ей удалось добиться мирного разрешения проблемы, достичь компромисса относительно президента и коалиционного правительства. Показательно в этом плане, что только делегации Турции и Катара были приглашены на церемонию принесения присяги новоизбранного президента М. Сулеймана.

Отношения же между Анкарой и Дамаском, за исключением короткого и недавно закончившегося этапа, всегда характеризовались той или иной степенью напряженности. В конце 1990-х гг. Турция поставила даже вопрос о возможном нарушении сирийского суверенитета из-за Рабочей партии Курдистана (РПК), после чего Дамаск был вынужден выслать из страны ее лидера А. Оджалана1. Добившись электорального успеха и превратившись в доминирующую силу турецкой политической жизни, Партия справедливости и развития (ПСР), полностью поддерживающая, в том числе и на программном уровне, глобализационные тренды, изначально пошла на снижение конфликтности в отношениях с Сирией, мешавшей интеграционным процессам в регионе.

Особая роль Турции в ближневосточном регионе, а также географическая близость к Сирии, сделали ее одним из главных инструментов интеграции этой страны в систему транснационального управления. В своей книге А. Давутоглу предложил интегрировать экономику Северной Сирии с центром в Алеппо с быстро растущей промышленностью Газиантепа и Кахраманмараша 2. Одновременно он назвал нерациональными предложения по оборудованию сирийско-турецкой границы самыми современными системами электронной безопасности, с которыми выступили некоторые политические силы. Вместо этого он рекомендовал потратить государственные средства на разработку механизмов, способствующих глобальной интеграции Сирии, например, на те проекты, которые бы существенно упростили поездки, торговлю, движение рабочей силы и капитала между двумя странами.

С 2004 по 2010 гг. правительство ПСР, ориентируясь на внешнеполитическое мировоззрение А. Давутоглу, предприняло целый ряд шагов по пути интеграции Сирии в глобальную систему «мирным», экономическим способом. В интеграционных целях турецкое правительство отказалось от конфликтноMarcus A. Blood and Belief: The PKK and the Kurdish Fight for Independence. New York: New York University Press, 2007.

Davutoglu A. Stratejik Derinlik: Trkiye’nin Uluslararas Konumu. Istanbul: Kre Yaynlar, 2001. P. 145-146.

обусловленных отношений с Сирией, характеризовавших внешнюю политику Турции в течение долгих десятилетий, в пользу сотрудничества.

В 2004 г., когда премьер-министр Р.Т. Эрдоган посетил Дамаск, Турция подписала с Сирией соглашение о свободной торговле, постепенно устраняющее таможенные пошлины и квоты1. За этим договором последовала резкая интенсификация торговых отношений между двумя государствами. С 2000 по 2008 гг. объемы двусторонней торговли возросли с 0,72 до 1,8 млрд долл.2 Турция активно поощряла своих предпринимателей инвестировать в Сирию. Только с 2005 по 2007 гг. сирийские власти одобрили реализацию более тридцати турецких инвестиционных проектов общей стоимость более 150 млн долл.3 В дополнении к этому был создан Турецко-сирийский совет по бизнесу, цель которого заключалась в изучении возможностей для расширения экономических отношений между двумя странами. С 2008 г. предприниматели с обеих сторон постоянно встречались в рамках Турецко-сирийского экономического форума4.

Важнейшей областью сотрудничества стал энергетический сектор. Турция и Сирия учредили совместную компанию по разведке нефти, с 2008 г. Турецкая нефтяная международная компания начала заниматься импортом и экспортом не только сырой нефти, но и различных нефтепродуктов5. В тот период решающую роль играли неправительственные акторы и торгово-промышленные ассоциации: Турецкий совет по внешним экономическим отношениям, Ассоциация независимых промышленников и предпринимателей, Ассамблея турецкий экспортеров, Турецкая ассоциация промышленников и предпринимателей. Они оказывали воздействие на турецкое правительство, а их экономические интереzer D. Syria and Turkey Relations: The Changing Face of Turkish Foreign Policy // Civilacademy: Journal of Social of Sciences. 2007. Vol. 5. № 3. P. 25.

Tur. Turkish-Syrian Relationship – Where Are We Going // UNISCI Discussion Papers 2010.

№ 23. P. 172.

Gordon P.H., Tapnar. Winning Turkey: How America, Europe and Turkey Can Revive a Fading Partnership. Washington: Brookings Institute Press, 2008. P. 58.

Altunk M.B. Turkey’s Changing Middle East Policy // UNISCI Discussion Papers. 2010. № 23.

P. 152.

Ar T., Pirini F. Turkey’s New Foreign Policy towards the Middle East and the Perceptions in Syria and Lebanon // Gazi Akademik Bak Dergisi. 2010. Vol. 4. № 7. P. 10.

сы в соседних странах, в частности в Сирии, формировали национальный подход к внешнеполитическим вопросам1.

В сентябре 2009 г. Турция предприняла еще два важных шага с целью интеграции Сирии в глобальную систему – договорилась об отмене условий для получения виз и о создании Совета по высокоуровневому стратегическому сотрудничеству (СВСС). Относительно виз турецкий министр иностранных дел А. Давутоглу заявлял: «Мы убираем искусственные границы и становимся людьми одной территории. Мы переходим от экономического сотрудничества к экономическому единству. Мы надеемся, что это послужит моделью для всех наших соседей»2. Формирование же СВСС обеспечило конкретный механизм для интеграции Сирии. На первой встрече Совета, состоявшейся в сентябре 2009 г., было принято решение проработать 40 протоколов и соглашений в политической, экономической и социальной сферах. В ходе второй встречи в декабре 2010 г. были подписаны 11 соглашений, стороны договорились относительно интеграционных процессов в широком спектре областей, таких как социальные услуги, производство и распределение электроэнергии, жилищное обеспечение, охрана детства, защита окружающей среды и страхование3. В лице СВСС Турция приобрела рычаг влияния на социально-экономические процессы в соседней Сирии. Вместе эти шаги усилили взаимозависимость Сирии от Турции, предоставили турецким негосударственным экономическим акторам более широкое поле деятельности на сирийской территории.

Данное развитие сопровождалось интенсификацией сотрудничества между Анкарой и Дамаском в области безопасности. В апреле 2009 г. Турция и Сирия заключили соглашение о военно-технической кооперации, предусматривающее сотрудничество оборонных отраслей двух стран. Более того, 27 апреля Kirici K., Tocci N., Walker J. A Neighbourhood Rediscovered: Turkey’s Transatlantic Value in the Middle East. Washington: German Marshall Fund of the United States, 2010. P. 11.

Цит. по: Tur. Turkish-Syrian Relationship – Where Are We Going // UNISCI Discussion Papers 2010. № 23. P. 173.

Guneyliolu M. The Changing Nature of Turkish-Syrian Relations: A Globalization Perspective // Boazii Journal. 2011. Vol. 25. № 2. P. 159.

2009 г. впервые в истории были проведены совместные военные учения 1. В этот период восстановления дружественных отношений, в соответствии с доктриной «стратегической силы» А. Давутоглу, понизилась острота споров вокруг провинции Хатай и общих водных ресурсов. В ходе визита Р.Т. Эрдогана в Дамаск в 2004 г. стороны объявили, что между ними не осталось разногласий относительно границ2. В соглашении о свободной торговле, подписанном тогда в Дамаске, содержались положения, касающиеся взаимного признания установленных границ. Однако Б. Асад подчеркнул, что для окончательного решения проблемы требуется время, поскольку необходимо разъяснить достигнутые соглашения сирийскому народу. С тех пор данная проблема исчезла из официального лексикона, однако на многих сирийский картах турецкая провинция Хатай по-прежнему изображалась как часть Сирии 3. В этот же период спор вокруг водных ресурсов перестал связываться с вопросами безопасности и суверенитета, перейдя в категорию чисто технических проблем, решение которых требует сотрудничества и политического диалога. В 2004 г. Турция согласилась пересмотреть правила распределения воды Евфрата в пользу увеличения доли Сирии. В декабре 2009 г. на встрече СВСС два государства договорились о совместном строительстве дамбы на реке Аси (Оронт) в месте сирийско-турецкой границы. В феврале 2011 г. состоялось торжественное начало строительства «дамбы дружбы» на реке Аси. На этой церемонии Р.Т. Эрдоган указал и на другие возможные направления для сотрудничества – учреждение общего банка, строительство общего таможенного пункта в Нусайбине и объединение газораспределительных сетей4.

Ar T., Pirini F. Turkey’s New Foreign Policy towards the Middle East and the Perceptions in Syria and Lebanon // Gazi Akademik Bak Dergisi. 2010. Vol. 4. № 7. P. 11.

Fuller G.E. The New Turkish Republic: Turkey as a Pivotal State in the Muslim World. Washington: US Institute of Peace, 2008. P. 180.

Altunk M.B. Turkey’s Changing Middle East Policy // UNISCI Discussion Papers. 2010. № 23.

P. 153.

Guneyliolu M. The Changing Nature of Turkish-Syrian Relations: A Globalization Perspective // Boazii Journal. 2011. Vol. 25. № 2. P. 160.

Со временем силам, заинтересованным в глобализации Сирии, стало ясно, что Б. Асад во многом не согласен с предложенными ими моделями интеграции. Как следствие, в 2011 г. Турция кардинально изменила свою политику по отношению к Сирии. Хотя турецкие власти говорят о чисто моральных мотивах резкого ухудшения отношений с Дамаском, за изменением политики Турции относительно Сирии стоит провал попыток ее «мирной» интеграции в систему транснационального управления, произошедший на фоне исчезновения многих объективных условий, сближавших две страны в 2000-х гг.1 Сирия, не обещающая политических изменений, утратила для Турции экономическую привлекательность, к 2011 г. оказавшись лишь на седьмом месте среди крупнейших турецких рынков на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Так, турецкий экспорт в Ирак в десять раз превосходил объемы экспорта в Сирию2.

Даже когда в 2012 г. торговля между Турцией и Сирией окончательно прекратилась, причинив серьезный ущерб нескольким регионам, в турецкой предпринимательской среде господствовало мнение, что экономика относительно безболезненно переживет этот удар. В отличие от случая с Ливией, когда Р.Т.

Эрдоган с неохотой одобрил интервенцию НАТО, поскольку Турция заключила с режимом М. Каддафи крупные строительные контракты и в стране работали тысячи турецких граждан, премьер-министр не испытывал сильного экономического давления, направленного на поддержку Б. Асада3. Изменились также и геополитические обстоятельства. Ситуация в северном Ираке, населенном курдами, стабилизировалась настолько, что Турция смогла добиться взаимопонимания с президентом РПК М. Барзани, которое открыло новый быстрорастущий рынок для турецких товаров. По сути не осталось никакой более или менее важной необходимости в дипломатической поддержке Б. Асада. Наконец, с точки зрения так называемой «мягкой» силы Р.Т. Эрдоган, приобретя статус Davutolu A. Principles of Turkish Foreign Policy and Regional Political Structuring // SAM Vision Papers. 2012. № 3. P. 11.

Phillips Ch. Into the Quagmire: Turkey’s Frustrated Syria Policy. London: Chatham House, 2012.

P. 5.

Hakura F. Turkey and the Middle East Internal Confidence, External Assertiveness. London:

Chatham House, 2011. P. 4.

«героя» в арабском мире, больше не нуждался в Б. Асаде. Более того, когда начались арабские восстания, связь с Б. Асадом даже стала компрометировать его статус. Сами по себе эти изменившиеся обстоятельства не могли привести к резкой перемене турецкой политики по отношению к Сирии, но они позволили отвернуться от Б. Асада без существенных потерь1.

Турецкая борьба с режимом Б. Асада, начавшись дипломатически, вскоре приобрела жесткие формы. В действиях Турции можно проследить, по крайне мере, четыре стадии. Каждая последующая стадия постепенно сменяла предшествующую. На первой стадии Турция пыталась уговорить Б. Асада прекратить свои атаки и начать реформы, т.е. пыталась применить чисто дипломатические методы. Р.Т. Эрдоган убедил международных союзников в своем влиянии на Б.

Асада. А. Давутоглу и другие чиновники с марта по август 2011 г. совершили несколько поездок в Дамаск. Некоторые турецкие должностные лица даже заявили, что подготовили речи, посвященные реформам, на которые якобы согласился Б. Асад2. Когда с помощью неоднократных телефонных звонков и командировок своего министра иностранных дел в Дамаск Р.Т. Эрдогану не удалось заставить Б. Асада принять внешние рекомендации, Турция избрала другую тактику.

На второй стадии Турция, не разрывая официальных связей с Сирией, приступила к молчаливой поддержке сирийской оппозиции. Еще до финального визита А. Давутоглу в Дамаск 9 августа 2011 г. Р.Т. Эрдоган публично выразил недовольство отказом Б. Асада сотрудничать, осудив карательные меры в Хаме во время Рамадана3. В июне 2011 г. Турция продемонстрировала признаки молчаливой поддержки противников Б. Асада, когда разрешила провести в Анталье первую серьезную встречу оппозиции. Когда первые сирийские беPhillips Ch. Into the Quagmire: Turkey’s Frustrated Syria Policy. London: Chatham House, 2012.

P. 5.

Phillips Ch. Into the Quagmire: Turkey’s Frustrated Syria Policy. London: Chatham House, 2012.

P. 5.

Bakri N. Turkish Minister and Other Envoys Press Syrian Leader // New York Times. 2011. August 9. URL: http://www.nytimes.com/2011/08/10/world/middleeast/10syria.html?_r=0 (дата обращения: 03.12.2013).

женцы переправились в Турцию, Р.Т. Эрдоган дал разрешение на формирование в провинции Хатай вооруженного крыла оппозиции, Свободной сирийской армии (ССА). 24 августа 2011 г. в Стамбуле была предпринята первая попытка объединить разрозненную политическую оппозицию, находящуюся в изгнании, в рамках единого Сирийского национального совета (СНС).

На третьей стадии Турция пыталась найти политическое решение сирийского кризиса, открыто поддерживая лишь невооруженную часть оппозиции.

Хотя СНС и ССА находились на ее территории с лета 2011 г., она поддерживала их не в равной мере. На этой стадии Турция в отношении ССА ограничивалась лишь предоставлением ей базы в Хатае. В сентябре 2011 г., выразив недовольство нарушением Б. Асадом данных обещаний и подавлением им гражданского протеста, Р.Т. Эрдоган прямо призвал сирийского президента покинуть свой пост. 21 ноября он повторил свой призыв к Б. Асаду, а также призвал Арабскую лигу присоединиться к ЕС и Соединенным Штатам, которые уже ввели экономические санкции против сирийского режима 1. На дипломатическом уровне Турция поддержала план Лиги арабских государств (ноябрь 2011 г.

– январь 2012 г.) и ооновский «План Аннана» (февраль – август 2012 г.), при помощи которых однако не удалось не то что найти политическое решение, но и просто предотвратить эскалацию насилия. Эти инициативы ни на шаг не приблизили к свержению Б. Асада, которому помогала неспособность оппозиции объединиться.

Неспособность СНС стать настоящим «ожидающим правительством», провал дипломатических инициатив по свержению Б. Асада и рост насилия внутри Сирии подтолкнули Турцию перейти к четвертой стадии своего ответа:

поддержке вооруженной оппозиции. Продолжая открыто поддерживать СНС, весной 2012 г. Турция сделала заметный уклон в сторону отстранения Б. Асада от власти военными методами. Хотя Турция отрицала то, что она причастна к вооружению различных формирований, составляющих ССА, западные журнаBurch J. Turkish PM Calls on Syria’s Assad to Quit // Reuters. 2011. November 22. URL:

http://www.reuters.com/article/2011/11/22/us-turkey-syria-idUSTRE7AL0WJ20111122 (дата обращения: 03.12.2013).

листы и жители, опрошенные в приграничных регионах, утверждали, что турецкие военные обучают и вооружают повстанцев1. Турция вместе с Катаром и Саудовской Аравией и при помощи американского ЦРУ организовали совместную базу в городе Инджирлик, чтобы координировать действия повстанцев2.