«Московский изразец в пространстве городской культуры конца XV – XVII века ...»

Яганов А.В., Рузаева Е.И. Успенский собор в Ярославле: История и археология: Результаты архитектурноархеологического изучения в 2004–2006 гг. // Археология, история и перспективы. Ярославль, 2007. С. 235, 245.

Небывалый размах послепожарного каменного строительства полностью изменил облик города. Всего лишь за полвека от штучного включения в декор храмов печных изразцов ярославцы перешли к созданию многоцветных сложных фасадных композиций, придавших неповторимый образ ярославским церквам и соборам. В ярославском зодчестве плотно переплелись две линии – ориентация на многоглавие и верность изразцу. И результат оказался впечатляющим и масштабным.

Первая страница в истории создания изразцовых декораций Ярославля связана со строительством церкви Рождества Христова (1635–1644), возведение которой было начато братьями Назарьевыми, а завершено посадскими людьми Гурьевыми. Как и другие русские храмы того времени, церковь Рождества украшена муравлеными зелеными изразцами, но главной ее особенностью стала керамическая надпись с именами заказчиков725.

Красные рамочные изразцы украсили галереи церквей Иоанна Златоуста в Коровниках (1649–1654) и Николы Мокрого (1665–1672) (случай редкий в русской строительной практике).

Такие изразцы, ныне утраченные, находились в ширинках на крыльце церкви Афанасия и Кирилла, возведенной в 1664 г. в Кирилло-Афанасьевском монастыре726. Терракотовые изразцы в ширинках яруса звона колокольни церкви Спаса на Городу (1672) сохранились до нашего времени.

В храме Архангела Михаила (1658–1682) зеленые изразцы имеются в декоре крыльца и северной галереи. В церкви Вознесения (1677–1682) муравленые изразцы украшают вертикальные ряды ширинок столбов крыльца и паперти.

Когда же впервые в убранстве ярославских храмов появились ценинные изразцы и невиданные ранее многоцветные детали убранства поразили воображение горожан? Считалось, что это произошло не ранее 1671 г., поскольку эту дату соотносили с началом строительства церкви Иоанна Предтечи в Толчкове. Ярославский архитектор В.И. Сафронов предположил, что это случилось в 1674 г. и было связано со строительством Успенского собора, Текст надписи: «Лета 7152 поставлена сия церковь в имя Рождества Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа при державе государя царя и великого князя Михаила Федоровича всея России самодержца и при митрополите Варламе ростовском и ярославском, а воздвигнули сию церковь Анкидина по прозванию Дружина да Гурей Назарьевы дети по своим душам и по своим родителям, а совершали церковь сию после отца своего Гурья Назарьева дети ево Михайло да Андрей да Иван по своих душах и родителях на воспоминание вечных благ и совершена сия церковь и освящена осьмыя тысячи 152 году месяца августа в 28 день на память Моисея Мурина».

Цит. по: Суслов А.И., Чураков С.С. Ярославль. М., 1960. С. 48. Существует мнение, что изразцы этой надписи были установлены уже после возведения стен в специально оставленные неглубокие штробы. См.: Добровольская Э.Д. У истоков каменного посадского зодчества Ярославля: (церковь Рождества Христова на Волге) // Культура средневековой Руси. Л., 1974. С. 130–136.

Их изображение приведено в кн.: Маслих С.А. Русское изразцовое искусство... Ил. 48–50.

декорированного в том числе изразцами727. Действительно, построенная в Толчковской слободе, жители которой занимались кожевенным промыслом, церковь Иоанна Предтечи (1671– 1687) украшена исключительно полихромными изразцами. В убранстве этого памятника впервые был использован фирменный ярославский прием – вертикальная изразцовая строчка, которая стала в дальнейшем одной из отличительных особенностей местного почерка. Здесь обозначились и пристрастия горожан в выборе орнаментов многоцветных изразцов, в первую очередь – квадратных изразцов-розеток, расписанных по рельефу белой, желтой, бирюзовой, синей и прозрачной красно-коричневой глазурью, которыми усеян храм.

Находящаяся неподалеку церковь Федоровской Богоматери (1687) украшена скромнее.

Сохранился также многоцветный декор церкви Воздвижения (1675–1688). Многоцветные изразцы появились и на шатровых колокольнях церкви Николы Надеина, построенной еще в 1620–1621 гг., и церквей Дмитрия Солунского (1671–1673(?) и Николы Пенского (1691).

В эти же годы в Ярославле был построен один из самых красивых храмов города, в котором изразцовая тема звучит столь мощно и совершенно, что ясно демонстрирует предпочтения горожан в выборе главного элемента украшения. В архитектуре храма Богоявления (1684–1693) – бесстолпного, с сомкнутым четырехчастным сводом (это был новый для Ярославля тип архитектурной конструкции) – очевидно московское заимствование728.

Москва в эти годы переживала расцвет изразцового производства, поэтому использование в убранстве храма Богоявления московских многоцветных изразцов было вполне закономерным.

Однако ярославцам удалось избежать прямых столичных реплик.

Любовь к изразцам проявилась настолько сильно, что ими украсили храмы, выстроенные несколькими десятилетиями ранее. В церкви Ильи Пророка (1647–1650) в 1680е гг. был устроен изразцовый цоколь на галерее, в комплексе церквей Николы Мокрого и Тихвинской (1665–1672) изразцы украсили притвор церкви Тихвинской Богоматери, построенной в 1686 г., апсидные проемы Никольской церкви и ее притвор, построенный в 1690е гг. У церкви Иоанна Златоуста в Коровниках (1649–1654) в 1690е гг. также появились многоцветные изразцовые декорации.

В XVII в. изразцовый убор включили в наличники центрального барабана старейшего храма Ярославля – Спасо-Преображенского собора Спасского монастыря XVI в. По-видимому, Сафронов В.И. Успенский собор в Ярославле: опыт реконструкции архитектурного облика // X научные чтения памяти И.П. Болотцевой (1944–1995). Ярославль, 2006. С. 22. Автор имеет в виду устройство в 1674 г. по указу Ионы Сысоевича придела в честь Ярославских св. благоверных князей Василия и Константина.

Подробнее см.: Блажевская С.Е. Церковь Богоявления в Ярославле. М., 2002.

в глазах горожан изразец был своего рода маркером престижного сооружения, поэтому без изразцового декора не мог обойтись ни один из главных храмов города. Многоцветные изразцы на стене подклета Спасо-Преображенского собора и примыкавшей к нему бывшей Входоиерусалимской церкви, перестроенной в XIX в., напоминают об их былом декоре.

Последним аккордом в истории создания изразцовых декораций Ярославля стало убранство на излете XVII в. возведенного на высоком берегу Волги храма Петра и Павла (1691, снесен в 1937 г.)729.

Вряд ли можно воссоздать целостную изразцовую картину Ярославля. Судя по архивным фотографиям, изразцы украшали колокольни церквей Николо-Мельницкой (снесена в 1939 г.) и Параскевы Пятницы на Всполье (1689, снесена в начале 1930х гг.), Всех Святых (1689, снесена в 1930е гг.), Варвары Великомученицы (1668, снесена в 1931–1932 гг.), Жен Мироносиц (1697, снесена в 1930е гг.).

Рассматривая изразцы на московских храмах, мы обычно отмечаем наиболее важные и крупные композиции в верхней части здания. В Ярославле всё немного по-другому. Здесь, как ни в каком другом городе, изразцовый убор сосредоточен на доступных близкому обзору и тактильному контакту частях сооружения: широких папертях-галереях и ведущих на них крыльцах. Композиционная периферия ярославских архитектурных ансамблей – галереи и крыльца – оказались декорированы не менее роскошно, чем обширные поверхности стен.

Прихожанин, вступив на церковное крыльцо, мог оценить блеск и яркость глазури богатого изразцового фронтона, «прочитать» занимательные сюжеты маленьких зеленых плиток, разбросанных по стенам паперти, дотронуться до розеток, сияющих на лопатках храма.

Есть и другие местные особенности. Это вертикальные строчки из поставленных на угол изразцов730 и уникальные, не имеющие аналогов, наличники, украсившие три ярославских храма – Николы Мокрого, Иоанна Златоуста в Коровниках, а также Петра и Павла на Волжском Фототека ГНИМА. Фонд Барщевского. № 22 – восточная стена церкви Петра и Павла; № 1745 – деталь алтарного окна церкви Петра и Павла на Волжском берегу в Ярославле. Подробнее см.: Кондратьева Е.В.

Изразцовый декор Ярославской церкви Петра и Павла на Волжском берегу // Памятники культуры: Новые открытия: Ежегодник, 1996. М., 1998. С. 547–566.

Возможно, это лишь реплика, повторяющая один из ранних примеров введения поливной керамики в структуру декора церкви Троицы в Никитниках в Москве, построенной в 1631–1653 гг. на средства купца Григория Никитникова во дворе его усадьбы. Рельефные многоцветные изразцы, поставленные «на угол», образуют изразцовые строчки (правда, по большей части они горизонтальны и включают считанные экземпляры изразцов).

Ктитор – Григорий Никитников – был одним из самых успешных ярославских купцов, безусловным образцом для подражания для ярославского купечества. В 1614 г. он был пожалован в чин гостя гостиной сотни и громко заявил о себе в Москве, став 22 января 1631 г. главой московской Большой таможни.

берегу731. Основная композиция наличника с рисунком из крупных завивающихся в спираль стеблей, переходящих с одного изразца на другой, набиралась из 34 изразцов и затем дополнялась в соответствии с размерами оконного проема.

Хотя происхождение этой самой популярной изразцовой композиции, определяющей своеобразие ярославского изразцового декора, неизвестно, ее с полным основанием можно отнести к местной изразцовой школе. Она появилась в период, когда мастера от работы с универсальной изразечной системой (в ней каждый изразец имеет в своем рисунке элементы, помогающие соединить его с другими изразцами, в то же время изразец мог существовать и самостоятельно) перешли к созданию композиций, в которых рисунок технологически расчленен на отдельные изразцовые фрагменты.

Обзор изразцового убранства ярославских храмов показывает, что формирование новой декоративной системы в Ярославле хотя и заняло несколько десятилетий, но было весьма бурным. Местные мастера демонстрировали собственное видение места изразца в убранстве здания и придерживались последовательной линии в отборе тех или иных приемов и изделий.

Можно сказать, что храмы с изразцовым декором собрали все памятники города XVII в. в единый художественный ансамбль. Главную роль в этом сыграли, однако, не типы или орнаменты изразцов и даже не их массированное применение, а система приемов декорирования. Многочисленные примеры сходства этих приемов, использовавшихся при украшении памятников города, свидетельствуют и о заимствованиях, и об авторстве одного зодчего. При этом зодчие используют малое число типов керамических элементов в самых разнообразных их сочетаниях, развивая приемы вариантного применения одних и тех же деталей и в различных сооружениях, и в их частях.

Варианты использования таких же изразцов в церкви Богоявления многочисленны. Здесь употребляются два основных их типа. Изразцы первого типа – с завивающимся в спираль стеблем с листьями – использованы в горизонтальных композициях антаблемента, апсид, паперти, барабанов глав, карниза западного крыльца. Они входят в состав декора разных частей церкви Николы Мокрого (антаблемента, карниза, обрамлений окон, ширинок, цоколя и шатра зимней церкви) и наличников окон и карниза крыльца церкви Иоанна Златоуста в Коровниках.

Второй тип – изразцы-розетки. В церкви Богоявления их пять видов, и каждый имеет несколько вариантов раскраски. Часто один изразец как составной элемент участвует в решении пятиПодробнее см.: Кондратьева Е.В. Изразцовый декор ярославской церкви Петра и Павла на Волжском берегу...

С. 547–566.

шести различных частей архитектуры фасада: антаблемента, пояса, обрамления окон и ширинок, цоколя и шатра зимней пристройки.

Эта особенность ярославского зодчества позволяет легко выделить несколько групп изразцов с наиболее распространенными изображениями, и среди них – раннюю группу сюжетных и орнаментальных терракотовых и муравленых изразцов, полихромные и орнаментальные изразцы с растительным орнаментом – «волютообразным», завивающимся в спираль стеблем с листьями. Чередуя различные сочетания изразцов одного типа, варьируя раскраску, ярославские мастера добивались новых сочетаний, дающих неожиданные эффекты.

При создании сложных изразцовых композиций ярославские мастера не пошли по пути прямых повторов ордерных композиций, разработанных в Новом Иерусалиме и Москве и украшавших некоторые московские сооружения – церковь Параскевы Пятницы в Охотном ряду, Крутицкий теремок и Главную аптеку. Невостребованным оказался и знаменитый, неоднократно воспроизведенный фриз «павлинье око», впервые появившийся в декоре Воскресенского собора Ново-Иерусалимского монастыря и позднее украсивший Покровский собор в Измайлове, церковь Григория Неокесарийского, Андреевский и ИосифоВолоколамский монастыри. Не встречаются в ярославских памятниках и известные по ряду московских сооружений крупные изразцовые панно с изображением херувимов, евангелистов и птиц, клюющих плоды. Появление в 90е гг. XVII в. в зодчестве города не имеющих аналогов изразцовых композиций свидетельствует о собственном выборе ярославских заказчиков и исполнителей.

Первоначальный импульс, полученный из Москвы и проявившийся в многочисленных копиях и переработках, а также местная художественная и архитектурно-строительная традиция привели к созданию ярославской системы изразцового декора с ее оригинальными композициями. Ярославль смог противостоять московской «изразцовой экспансии» и предложил свое видение места яркого изразца на поверхности кирпичной стены.

Поэтому под выражением «изразцовый Ярославль» понимаются не просто черты, присущие памятникам Ярославля, но качества изразцового декора, которые их порождают.

Благодаря этим качествам можно говорить о ярославском стиле, в котором архитектурные изразцы, по сути, были главным, а подчас и единственным средством декорирования.

Ярославские заказчики, а среди них были не только богатые купцы, но и жители слобод, на вклады которых строились храмы, сделали выбор в пользу масштабности, пышности, даже некоторой театральности изразцового декора – щедрого, обильного, яркого и дорогого.

Результат этого выбора, достигнутый в том числе и с помощью московских изразцов и московских мотивов, давно воспринимается как локальный, местный – ярославский. Основной результат этого процесса – возникновение местной декоративно-архитектурной традиции, представленной главным образом великолепным изразцовым декором храмов Ярославля. На первый взгляд это великолепие кажется избыточным и чрезмерным, но оно непосредственно отражает народный вкус с его неподражаемой художественной наивностью и доступностью красоты, доступностью в том числе и буквальной. Отсюда – редкое приближение изразца к зрителю-горожанину, возможность прямого контакта с яркой, притягательной поверхностью изразца.

Однако кто изготавливал ярославские изразцы? Н.В. Султанов пишет: «Изобильное применение изразцов в ярославском зодчестве, рассыпанных с такою щедростью, какая неизвестна прочим отделам русского зодчества, невольно наводит на мысль, что Ярославль был некогда центром обширного изразцового производства, подобно Москве и Новому Иерусалиму»732.

Документальные сведения о производстве изразцов в Ярославле относятся лишь к 70-м гг. XVIII в. Однако археологические находки говорят о существовании местных гончарных и кирпичных мастерских в XVII в. «В 1896 году рабочие кирпично-изразцового завода в Коровниках натолкнулись на несколько старинных глиняных предметов, напоминавших небольшие коробки. Вызванные на место исследователи русской старины И.А. Тихомиров и И.Ф. Барщевский констатировали находку древнерусских красных изразцов. Изразцы были обнаружены на глубине 1,8 метра, осколки вместе с целыми. Часть целых изразцов была сложена стопкой и производила впечатление готовых, но нигде еще не использованных изделий. Это привело исследователей к выводу, что найдены остатки древнего изразцового завода, однако вывод этот никем до сих пор не подтвержден, так как дальнейшие раскопки не производились и никаких следов обжигательных печей и какого-либо другого заводского оборудования не было обнаружено»733. В пользу местного производства свидетельствует сохранившемуся на постаментах крайних восточных столбов галерей храма Иоанна Златоуста в Коровниках. В свою очередь, они аналогичны изразцам на церкви Николы Мокрого.

Между тем история Ярославля упорно умалчивает имена зодчих и мастеров. Зато имена тех, кто заказал оформление зданий многоцветными изразцами, хорошо известны – это Султанов Н.В. Изразцы в древнерусском искусстве... С. 61–62.

Воронов Н.В., Блохина Н.Б. Ярославские изразцы // Краеведческие записки. Ярославль, 1956. Вып. 1. С. 113.

привилегированное купечество, входившее в гостиную и суконную сотни, платившее огромные налоги с товарооборота734. Возводили храмы «в воспоминание вечных благ и в вечный поминок рода своего», как гласит надпись на стене церкви Николы Надеина, и корпорации ремесленников, и простые жители городских слобод. В этом городе местные вкладчики – купцы и посадские люди – оказались щедры как нигде, а успешное развитие изразцового дела позволило осуществить их замысел.

Поэтому для понимания особенностей изразцового декора Ярославля столь важно изучение ктиторского образа, степени воздействия конкретного заказчика и, в более широком смысле, общественного заказа на развитие творческих принципов мастера и строительство конкретных архитектурных произведений. В тот период в качестве ктиторов в основном выступали ярославские купцы, на средства которых в XVII в. были построены главные храмы Ярославля, и мы видим, что воздействие на архитектуру программы ктиторского заказа было повсеместным и определяющим, а также более демонстративным, чем где-либо. Изразцы – это род фасадной живописи, которая замещала столь любимую в Ярославле фреску, но они долговечнее и ярче. Изразцы выносят на фасад то, что важно для ктитора – его возможности, статус, стремление привлечь к себе внимание. Как в жизни, так и в церкви это искусство, развернутое к потребителю, видимое с большого расстояния, вынесенное к самому его лицу на крыльца и галереи храмов, это своего рода реклама ктитора, его «торгового дома», его возможностей в церкви.

Купцы, ремесленники, жители улиц соперничали, старались построить здание храма выше соседнего, более пышно украсить его снаружи, а внутри богато расписать. Отсюда их стремление использовать в возводимых зданиях максимальное количество цветного декоративного материала – многоцветных изразцов. Возможно, это было связано с представлениями ярославцев о времени и с практикой его отсчета735. Как считают местные исследователи, текущий отсчет времени, изначально связанный с богослужебной практикой, всё больше сопрягался с торговой деятельностью купечества. Деньги начинали выступать эквивалентом времени, а «избыточность ярославского храмового зодчества, обилие вкладов в См.: Голикова Н.Б. Привилегированные купеческие корпорации России XVI – первой четверти XVIII в. М., 1998. Т. 1. 528 с.; Она же. Численность, состав и источники пополнения гостей в конце XVI – первой четверти XVIII в. // Русский город. М., 1986. Вып. 8. С. 115–132; Она же. Образование сословной корпорации гостей и ее состав в XVI в. // Архив русской истории. М., 1995. Вып. 6. С. 7–48; и др.

Подробнее см.: Полознев Д.Ф. Исторические представления и исторические сочинения ярославцев XVII в.:

(историографический аспект) // XII научные чтения памяти И.П. Болотцевой (1944–1995). Ярославль, 2008. C. 11– 27.

храмы, широкомасштабные работы по созданию произведений иконописи и церковной утвари имели истоком так называемый благочестивый компромисс»736. Ярославские посадские люди, торговцы или ремесленники возмещали материальными вкладами невозможность физически присутствовать на длительных церковных службах.

Многочисленные вклады в храмы свидетельствуют и о том, что центральное место в своеобразными мемориалами в честь рода, в них возникают некрополи ктиторов. Среди них и единственный некрополь, украшенный изразцами737, – некрополь семьи посадских людей Неждановских в церкви Иоанна Златоуста в Коровниках, построенной «иждивением»

ярославских посадских людей, жителей Коровницкой слободы и прихожан этой церкви – Ивана и Федора Федоровых Неждановских.

Редкое «изразцовое» надгробие, свидетельствующее «позднейшему потомству о любви Неждановских к благолепию дома Божия»738, – не только плод художественной фантазии заказчиков. На фреске «Успение Богородицы» в церкви Богоявления мы видим надгробие, украшенное розеточными орнаментами, весьма схожими с орнаментами ярославских изразцоврозеток. Изразцы на надгробиях церкви Иоанна Златоуста, безусловно, местные и представляют собой уникальный пример использования столь любимого в Ярославле элемента декора.

Итак, мы наблюдаем картину развития, приводящую к сложению региональных производственных школ. Ряд из них (Великий Устюг) возникли непосредственно под влиянием Москвы. Другие имели самостоятельные корни (Великий Новгород, Псков), но испытали сильнейшее московское воздействие. «Собственные» региональные версии в провинции обычно несут очевидный отпечаток московской традиции и сохраняют его вплоть до середины XVIII в., когда в центре страны изразец на фасады зданий уже не помещали.

Он неоднократно упоминался в литературе. См.: Миславский С. Церкви города Ярославля в 1781 г.: Записка Ростовского архиепископа Самуила Миславского, представленная наместнику Мельгунову. Ярославль, 1874. С. 82;

Серебреников С. Церковь Св. Иоанна Златоуста в Коровницкой слободе в Ярославле // Ярославские губерн.

ведомости, часть неофициальная. 1850. № 47. С. 465; Никольский Ф. Путеводитель по Ярославской губернии.

Ярославль, 1859. С. 197; Добровольская Э.Д. Ярославль. М., 1968. С. 85. Первое исследование о некрополе см.:

Баранова С.И. Надгробница XVII в. из церкви в Коровниках (г. Ярославль) // РА. – 2008. – № 4. – С. 133–136.

Цит. по: Серебреников С. Церковь Св. Иоанна Златоуста в Коровницкой слободе в Ярославле... С. 465.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Строительная керамика – один из самых ярких материальных носителей признаков культуры. В ней неразрывно связаны традиции и инновации, взаимодействие которых формирует историческую традицию. Подобно архитектуре в целом, такая керамика, ярко демонстрируя свою принадлежность к тому или иному культурному кругу, играет роль «визуального кода» цивилизации. Давно подмечено, что она часто меняется в период становления нации, при включении ее в иной культурно-политический круг общения или надэтническую структуру. В Московской Руси такое «переодевание» заняло примерно два столетия – от появления здесь итальянских мастеров в конце XV в. до начала Петровских преобразований. Все это время развитие изразцового декора играло заметную роль в облике здания. В XVII в., особенно во второй половине, место изразца на фасаде и в интерьере стало первостепенным, а сам он обратился в характерную, символическую примету московского вкуса и до сих пор играет эту роль в музеях и на тех памятниках, которые дошли до нашего времени.

Культура России, если сравнить ее, например, с античной, «не керамическая». Изразец – чуть ли не единственный декоративный элемент архитектурной керамики, утвердившийся в Московской Руси и получивший известное развитие в дальнейшем. Это элемент национального искусства, характерный не менее, чем резьба и роспись деревянных изделий, или лубок.

Таким образом, обилие и устойчивое применение изразцов в Московской Руси может по праву считаться одной из отличительных особенностей русской культуры.

Роль изразца в ней определяли природные и, отчасти, историко-культурные особенности пространства. Суровый климат с долгой зимой требовал постоянного отопления, что выдвинуло на первый план в доме печь, постепенно получившую значительные, иногда сопоставимые с остальной площадью жилища, размеры. Недостаточность инсоляции в течение многих месяцев порождала потребность в ярких, устойчивых красках в городской среде, которую впервые удовлетворили именно изразцы, Отсутствие традиции добычи в Северо-Восточной Руси цветного строительного камня также сыграло свою роль: сравнительно легко достигаемая штампованным по глине рельефом и расписываемая эмалями поверхность стала прекрасным, доступным заменителем полированного и резного мрамора. В результате изразец заполнил архитектурное и бытовое пространство, остался снаружи и проник внутрь, покрыл поверхности фасадов и печей.

Такого сочетания мы не видим в Европе: в ее южной зоне печей для отопления жилищ практически не было, а в северной они не достигали, как правило, размеров русской печи и распространены не повсеместно. Тем более их не было в мусульманской Азии и Северной Африке – хотя поливная архитектурная керамика применялась там в огромном количестве и на фасадах, и в интерьерах. Европу от потребности в фасадных изразцах избавляла развитая традиция резьбы по камню, их употребление ограничено в основном зоной Португалии, Испании и Италии, причем в избранных типах.

Изразцу было суждено стать общероссийским явлением. Но становление его производства в масштабе позднесредневекового государства определила Москва. Обращение к московскому изразцу именно как к историческому источнику диктуется особой ролью, которую город играл в развитии России. Организационные и финансовые возможности столицы, открывавшийся доступ к европейским технологиям, знакомство (пусть неглубокое) с иноземным бытом позволяли сформировать своеобразные элементы в оформлении государственного и церковного стиля. Далее они распространялись по стране через хорошо известный механизм подражания статусным, особенно придворным, элементам. Москва имела прямое отношение к поставкам, производству и переработке изразцового декора на местах, где в силу этого развивались, в рамках общего движения, локальные варианты. В результате география распространения московского изразца в XVII в. совпала, в сущности, с картой русского государства. Хотя изразцы в целом были широко востребованы провинцией, они продолжали оставаться явлением московской культуры.

Углубленное и всестороннее изучение московского изразца уже дало возможность резко повысить уровень музейной работы, сделать новые шаги к сохранению и реставрации архитектурного декора, по-новому увидеть многое в развития истории культуры Московского царства. Воссоздание общей картины производства и использования изразцов уточнило хронологию и периодизацию его развития в XV–XVII вв. Фасадная керамика прошла полный цикл развития, от раннемосковских фризов до крупных монументальных изделий второй половины XVII в.: панно, составных раппортов и надписей, керамических икон.

Включение в научный оборот памятников XVII в. из городов центральной России (Ярославль), северных и восточных провинций (Соловецкий монастырь, Великий Новгород, города Среднего Поволжья и Сибири) убедительно показало роль Москвы как главного центра производства и выявило различные формы «миграции» изразцов.

Односторонние подходы искусственно удерживали изразец на периферии русской городской культуры, в то время как это самостоятельное и многогранное явление городской жизни, которое следует рассматривать наряду с важнейшими элементами контекста истории культуры, давно осознанных (производственный, стилевой) или только появляющихся в науке:

изразец как источник изучения массовой коммуникации горожан, как носитель визуальной и текстовой информации, как элемент в системе просвещения и дидактики. А также как источник сведений о личных и родовых связях, о социальном развитии и сословном делении города.

Сквозь призму изразца оказалось возможным увидеть «культуру заимствования», наблюдать местный механизм усвоения и дальнейшего развития культурных новшеств, работу понятий «свое» и «чужое» в области материальной культуры. В значительной степени новым стало исследование роли печного изразца в бытовой, внутридомовой семейной жизни, наблюдаемой на самых разных уровнях социальной лестницы, от царских дворцов до дворов горожан.

Всё это позволило обратиться к решению ряда проблем музееведения и реставрации, а также источниковедческих задач. Была определена степень подлинности изразцового декора многих памятников Москвы, уточнена его датировка путем сужения хронологических рамок и выделения хроно-видовых групп. Реконструированы отношения производства, рассмотрена социальная структура заказа, выявлена роль заказчика и исполнителя в ходе работы.

Определена степень влияния заказчика и его предпочтения, объекты связаны с группами мастеров и с заказчиками.

Исследование позволило рассмотреть историю московского изразца как ряд попыток освоить и применить к местной жизни важные тенденции западноевропейской культуры в области оформления городского пространства, демонстрации престижа и достижения бытового комфорта. Обязательными ступенями такого усвоения стали овладение основами технологии, получение некоторых видов нового для Москвы сырья, необходимый уровень организации ремесленного производства. Важным условием была и готовность к частичному принятию культурного кода горожан Западной Европы.

Путь был сложным и занял много десятилетий. Теперь очевидно, что представление о поступательном развитии древнерусского изразцового производства верно лишь отчасти, лишь при наблюдении с большой временной дистанции. За кажущейся гладкой линией «прогрессивного» развития от архитектурной терракоты XV в. к рельефным коробчатым «красным», затем к «зеленым» с отступающей румпой и, наконец, ценинным изразцам проступает сложный скачкообразный процесс с рядом узловых пунктов, образованных спорадическим, недолговременным бытованием все новых видов изделий. Включение изразца в пространство городов Московской Руси предстает теперь как параллельные, пунктирно намечаемые цепочки событий-эпизодов.

Раннее московское изразцовое производство представляло довольно пеструю картину, особенности которой определяло множество мало связанных факторов. Включение изразца в жизнь Москвы было достаточно трудным и долгим процессом, зависящим в том числе от внешних связей. Это доказывает строгая корреляция со ступенями вестернизации московской культуры и быта. Зарождавшееся московское царство нуждалось в изразце как важном средстве формирования статуса, демонстрации вкусовых предпочтений, достижения нового уровня комфорта. Упорство, с которым москвичи возобновляли работу по усвоению изразцовых технологий после перерывов, вызванных нестабильностью жизни города и государства, изумляет. Отсутствие устойчивых контактов с источниками технологий, медленное развитие местных производственных возможностей, недостаток средств отчетливо заметны вплоть до конца второй четверти XVII в.

Устойчивость в производстве изразцов была достигнута в XVII в., но и в этом веке прямое участие мастеров из Европы остается принципиально важным, они во многом определяют развитие русского изразца. Наблюдается зависимость, связь этого процесса с поворотными пунктами в истории Московского государства. На каждом из них «государственный корабль» как бы заходит в незримый порт, чтобы погрузить на борт еще одну из заморских новинок и постепенно применить ее в деле усилиями команды, уже вновь потерявшей берег из виду. Так формировался внешний урбанистический облик Москвы, а в жилищах появлялись элементы комфорта, десятилетия назад недоступные, кажется, и правителям страны. Конечно, за этим стояла воля и потребности элиты, механизм копирования престижных объектов, растущий уровень технологии, материальных ресурсов местных центров.

Изразец можно рассматривать как наглядный показатель развития российской культуры XV–XVII вв. Так, окончательное политическое освобождение Руси от ордынской зависимости, начало трансформации великого княжества в царство знаменует приглашение в Москву мастеров итальянского Возрождения. В результате следует краткий, но яркий эпизод распространения рельефных терракотовых фризов и архитектурных обломов классических типов. В середине XVI в. первые опыты использования полихромных вставок на фасаде собора Покрова на рву оказываются исторически связанными с победами над ханствами Поволжья.

Внутриполитическая борьба середины XVI в. вызывает к жизни серию иконных панно Старицы и Дмитрова. Даже период Смуты оставил о себе память в первых достоверно датированных изразцовых печах Борисова городка, усадьбы Годунова в Вязёмах и Тушинского лагеря.

Активность торгового посада, сплочение городов вокруг представителей новой династии можно иллюстрировать появлением белоглиняных с глазурью изразцов для печей Кремля и попытками московских гостей украсить похожими изразцами фасады именно тех церквей, ктиторами которых они выступали.

Резко возросшая тяга к западноевропейской технологии и культуре, очевидная в середине XVII в., сопровождаемая внешнеполитическими успехами, отмечена не только получением, но, главное, усвоением и дальнейшим развитием на местной основе сложных и дорогостоящих технологий (цветная эмаль, высокий рельеф), обеспечивающих визуальное восприятие новой, классической в основе, орнаментики, эпиграфики, сложных иконных композиций. Это не просто внесло изменения в наружный облик и интерьер московских и подмосковных дворцов и храмов, число которых стремительно растет, но и в облик еще более многочисленных печей. Урбанистический язык новых изделий, резко контрастируя с ранними формами изразцов, буквально смыл в третьей четверти XVII в. архаичную печную терракоту.

С середины XVII в. технологии изразцового производства Москвы развивались по экспоненте и достигли наивысшего расцвета во второй половине столетия. Особая роль изразца в убранстве зданий и возросшая потребность в нем вызвали небывалый всплеск разработки новых видов строительных изделий. Применение керамики в убранстве зданий зависело от заказчика, его статуса (царь, Церковь, двор) и финансовых возможностей. Объем производства изразцов в Москве, причем не только для собственно московских, но и для провинциальных сооружений, определяли крупные царские, боярские и церковные заказы. Но распространение технологии производства изразца как ремесленного продукта, доступного на открытом рынке и не связанного с особым статусом заказчика, не обремененного дополнительными политическими условиями, родовыми и корпоративными связями (а они в Средние века часто сопровождали развитие монументального и даже частного строительства), обеспечило несколько веков развития московского гончарства с его мощной базой, которая оказалась способна ответить на потребности заказчиков.

В этом, хотя не только в этом, смысле изразцы стали объединяющим элементом новой бытовой и визуальной культуры, одним из тех истинно общенародных элементов, которые получат развитие уже не только в среде элиты и не только в церковной среде, но в пространстве общей российской культуры. В пространстве, явственно складывавшемся на переходе к Новому времени и отмеченном развитием московского книгопечатания и появлением гравированного лубка, изучением европейских языков (прежде всего польского), следованием моде в одежде и подобными явлениями, хорошо известными русской истории второй половины XVII в.

Изразцы как высокотехнологичные, легко заметные в городе, дорогие статусные изделия образовали важную составляющую городской среды, через которую горожанин начал выражать свои предпочтения, свои культурные потребности. Изразец как европейское в основе, глубоко укорененное в области бытовой и технической культуры новшество неожиданно предоставил жителям Московии широкие возможности самовыражения, лежавшие по меньшей мере отчасти, вне круга традиционного, собственно-церковного искусства.

Бытование изразца оказалось прочно связано и с такими важными для национальной культуры понятиями, как тепло, пища, домашний очаг. Получив широкое распространение в конструкции печей, изразец усвоил несвойственную «облицовочному материалу»

просветительскую функцию. Уже с рубежа XVI–XVII вв. печные изразцы выступали в необычной роли керамического букваря или средневековой энциклопедии с картинками и комментариями-пояснениями. Изразец как печная облицовка стал одним из немногих предметов роскоши и нового городского комфорта, доступных русскому горожанину XVII в., и москвичу – в особенности.

Архитектурная облицовка изразцами также играла существенную просветительскую роль, поскольку она маркировала сооружения, имевшие важное общественное и градостроительное значение, заметные в общественной жизни столицы – церкви и колокольни, дворцы и значимые официальные постройки. Изразцовые фасады зданий служили горожанам важным источником доступной визуальной информации и являлись одним из главных орнаментальных медиаторов, формировавших единое восприятие городской среды. В этом изразцы для Руси стоят наряду с дорогими восточными и европейскими тканями, величайшими медиаторами орнаментики всего Средневековья.

По изразцам самые широкие слои городского населения постепенно знакомились с общим, привычным для Европы языком символики и классическим репертуаром орнамента.

Заказчики такой облицовки не упускали случая высказаться и на языке геральдики, все активнее пользовались средствами эпиграфики. Уже в первых памятниках с использованием поливных изразцов заметно стремление максимально выделить фасады зданий, сконцентрировать на них внимание, превратить их в многоцветные ковры и даже в изобразительные «плакаты». В Москве XVII в. полихромные изразцы применяли во множестве сочетаний, однако в подходе к оформлению здания выделялись сравнительно устойчивые приемы и повторяющиеся детали, что обеспечивало известное единство решений. Развитие шло по пути укрупнения отдельных изделий и создания их универсальных сочетаний. Тематика изображений выражает эстетические потребности москвичей того времени, которому были свойственны тяга к яркости, пестроте, известная грубоватость в отношении к материалу и цвету.

К созданию московского изразца имели отношение мастера, обладавшие навыками европейского производства, выходцы из мастерских Иверского и Ново-Иерусалимского монастырей. Но с самого начала производство изразцов Москвы отнюдь не было бледной копией европейской традиции. Пройдя периоды заимствования, оно вырабатывало свои подходы, принимало одни черты, но начисто отвергало другие. В Московской Руси так и не прижились керамические иконы, хотя отдельные случаи их изготовления известны. Не встречаются здесь и портретные изразцы, распространенные в Западной и Центральной Европе.

В то же время на московской почве бурно расцвел ряд мотивов («павлинье око» и др.), которые не занимали центрального места в европейском репертуаре. Эти различия говорят о сознательности отбора и одновременно об ограниченности возможностей перенимать «латынские» нововведения.

Самостоятельная московская школа ценинного дела существовала лишь несколько десятилетий второй половины XVII в. Но она вполне выразила себя и помогла выразиться культурным запросам москвичей. Ее отличает внешнее своеобразие, присущее всякому оригинальному явлению, и, главное, те качества, которые эти отличия породили. Был обретен собственный, особый строй, городской стиль московского изразца.

Школу московского изразца второй половиной XVII в. характеризуют и технические особенности: красная глина, в том числе и с покрытием ангобом, тянутые на круге румпы, резанные из дерева сложные формы, эмалевый рельеф, сложная палитра ярких, высококачественных эмалей. Этой школе оказались под силу «чужие» мотивы, европейские и восточные. Все они пошли в дело, сразу сделав лицо московского изразца запоминающимся и оригинальным. Сложению школы способствовал развитый московский рынок ремесленной продукции, на котором она была широко представлена уже с конца XV в. не только керамическими, но, конечно, и иными изделиями. Их производили и продавали в значительных количествах, причем следуя более или менее установившимся каналам. По этим налаженным каналам, попав в среду московской городской торговли, изразец (прежде всего печной) быстро нашел дорогу в дома состоятельных горожан (тех же ремесленников, торговцев, приказных), усадьбы знатных землевладельцев, а также на фасады церквей.

Введение керамики в русскую архитектуру оказалось одним из важных элементов «переодевания» культуры, при котором керамические материалы сыграли роль массовых заменителей дорогих или просто недоступных в России природных материалов. Изразцы стали национальным ответом на развитие барочного архитектурного убранства Европы, ответом страны, почти не знавшей традиций фасадной скульптуры и мраморного многоцветного декора.

Оставив путь московского изразца, русская культура утратила шанс создать школу-метрополию и стать новым, абсолютно своеобычным центром строительства. Она согласилась занять одно из мест в ряду европейских школ. Другое дело, что и на этом месте русскому строительству, как и русской культуре в целом, удастся добиться поразительных успехов.

Очевидно, что памятники московского изразцового производства – одна из ценнейших составляющих национального наследия. Не следует полагать, что они сохранятся сами собой, например, благодаря сравнительно большому количеству и природной прочности обожженной глины. Резерв археологизированных, скрытых в земле памятников все ближе к исчерпанию.

Внимание музейного сообщества к изразцу остается недостаточным. Немногие комплексы изразцов, сохраняющиеся на памятниках архитектуры, требуют значительных усилий для дальнейшего сохранения, на открытом воздухе и в агрессивной городской среде они стремительно разрушаются.

Пророчеством звучат слова страстного почитателя русского изразца, архитектора Султанова, написанные более ста лет назад: «Вообще надо заметить, что наши древние изразцы, подобно многим другим остаткам нашего родного искусства, с каждым годом гибнут все более и более как от времени, так и от невежества. Надо спешить собирать хотя в рисунках эти драгоценные остатки, иначе большая часть их погибнет бесследно. Будем надеяться, что в недалеком будущем это блестящее убранство нашего зодчества станет достоянием науки и искусства»739.

Русский (московский) изразец, действительно, стал достоянием науки и искусства.

Ближайшая задача истории культуры обеспечить его существование в будущем. Этого можно достичь, в первую очередь, сознательным обращением к музейной пропаганде, промоутингу изразцового искусства позднего Средневековья. Один из важных практических шагов в будущее на этом направлении – инновационный проект «Музей изразца».

Его идея высказана и апробирована автором диссертации несколько лет назад740, причем опубликованная концепция нашла горячую поддержку в музейной среде 741. Для нее Султанов Н.В. Изразцы в древнерусском искусстве // Материалы по истории русских одежд. СПб.: Изд.

А.В. Прохорова, 1885. С. 51–52.

Баранова С.И. Проект Музея изразца в усадьбе Измайлово // Вестник РГГУ. – 2009. – № 15. – С. 311–315; Она же. Создаем Музей изразца // «Музей». – 2009. – № 3. – С. 36–40; Она же. Проект «Музея изразца» в Измайлове // КМИ. М., 2009. Вып. 12. С. 267–276.

предложена, в качестве площадки, территория усадьбы Измайлово, где во времена царя Алексея Михайловича существовало изразцовое производство, и два памятники с изразцовым декором работы известных мастеров Игната Максимова и Степана Иванова (Полубеса) сохраняются по сей день (собор Покрова Пресвятой Богородицы и Мостовая башня, 1670-е гг.), а разрушенная церковь царевича Иоасафа оставляет надежду на пополнение экспозиции, после раскопок, объектами археологии.

Музейный проект включает два основных компонента. Основу должна составить коллекция изразцов и строительной керамики (кирпичи, плитки, черепица) из богатейшего в России фонда МГОМЗ. Но музей как культурная форма в самой основе является интерактивным, его идеология носит подчеркнуто культурно-социальный оттенок. Постоянную экспозицию дополнят выставочные проекты, включающие работы студентов и преподавателей художественных вузов, реставраторов, других музеев, собирающих керамику. Предполагаются специальные смотровые площадки и художественная керамическая мастерская, в которой смогут «работать» и посетители. Планируется профессиональное и любительское клубное объединение – творческая лаборатория технологии изразцового ремесла, мастер-классы современных художников, семинары, конференции и фестивали, обсуждение методик реставрации, презентации новых находок, перфомансы, ярмарки и выставки керамических изделий.

Тематическая структура будущей экспозиции представит изразец в разных планах:

историко-культурном (история изразцового искусства, печи, архитектурный декор, этнография); художественном (орнаментика, сюжеты, цвет); конструктивном (изразец и кладка); технологическом (традиции производства, гончарные круги, горны, инструменты, материалы, ручное творчество). Возможна демонстрация средневекового гончарного горна для производства изразцов (или его модели по археологическим находкам последних лет).

Многослойность экспозиции представит и мировую историю изразцового искусства во всем ее многообразии, подчеркнув роль в ней российского изразца.

«Музей изразца» станет единственным по тематике не только в Москве, но и в России.

Даже больше. На парламентской комиссии Евросоюза в Страсбурге в 2008 г. представители Голландии и Испании спорили о том, какая из стран сыграла ведущую роль в развитии искусства изразца. За место в споре готова постоять и Россия, национальная идентичность которой все еще нуждается в отборе и выделении ярких, знаковых явлений своей культуры.

Отметим, что открывшаяся в конце 2007 г. на запланированной площадке временная выставка «Московский изразец» оказалась настолько посещаемой, что продержалась несколько лет.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Перечисление памятников с развернутым названием дано в хронологическом порядке.

В кратком описании указывается положение изразцового убранства в общей декоративной системе сооружения; определяется характер изразцовой композиции (отдельные изразцы, панно, раппорт и т.д.). Из характеристик выведено упоминания: о рельефности, так как практически все, за редким исключением, изразцы XVI–XVII вв. рельефные; о полихромии – для изразцов второй половины XVII в.

Далее дается краткое описание изображений на изразцах. Подробное описание большинства из них (с указанием размеров, инвентарных номеров и другими каталожными данными) приведено в каталоге «Московский архитектурный изразец XVII века»742.

В заключение указывается место хранения изразцов в музейных собраниях (если они сняты с сооружения).

В примечаниях приводятся данные об архивных материалах с фиксацией декора того или иного несохранившегося памятника. Для сохранившихся памятников ссылка на архивные данные приводится в случае необходимости сравнения состояния декора в разные периоды времени.

В отдельное описание выделены те памятники архитектуры, где о наличии изразцов в декоре известно из какихлибо источников, либо по сохранившимся изразцам, предположительно относящимся к этим памятникам.

Из описания исключены сведения о замене изразцов.

Баранова С.И. Московский архитектурный изразец XVII века в собрании Московского государственного объединенного музея-заповедника Коломенское-Измайлово-Лефортово-Люблино. М., 2013. 136 с.

Памятники архитектуры Москвы XV–XVII веков с керамическим (изразцовым) декором Церковь Ризположения в Московском Кремле – построена в 1484–1485 гг. Украшена фризом из терракотовых орнаментальных плит743 и балясин.

Две плиты хранятся в собрании МГОМЗ, две плиты и три балясины – в собрании ГИАМЗ «Московский Кремль».

Собор Чуда архангела Михаила Чудова монастыря – построен в 1501–1503 гг.; разобран в 1930 г.

Собор был декорирован терракотовыми плитами с ренессансной орнаментикой с изображением фигурных ваз, дельфинов, оформлявшими портал744; состоявший также из кирпичей с иониками, бусами, зубчиками 745.

Фрагменты декора хранятся в собрании ГИАМЗ «Московский Кремль».

Великокняжеский дворец в Московском Кремле – построен в конце XV – начале XVI в.

(частично сохранился в составе позднего дворцового комплекса).

Во время исследований 1990х гг. были обнаружены фрагменты терракотовых деталей в виде профильных кирпичей с рельефной ренессансной орнаментикой, декорировавшие дворец746. Среди находок есть также фрагменты рельефных орнаментальных изразцов (стенных и профильных) из светлой глины, покрытых прозрачными глазурями желтого и зеленого цветов, которые, по мнению исследователей, являются элементами архитектурного декора дворцового комплекса середины XVI в. (в 1547 г. дворец восстанавливаютпосле большого пожара)747.

Фрагменты декора хранятся в собрании ГИАМЗ «Московский Кремль».

Маслих С.А. Русское изразцовое искусство XV– XIX вв. М., 1976. Аннотация 7.

Там же. Аннотация 13–15.

Яковлев Д.Е. Кирпич и архитектурная керамика в постройках Великокняжеского дворца рубежа XV–XVI вв. в Московском Кремле // Московская Русь: Проблемы археологии и истории архитектуры. М., 2008. С. 215.

Подробнее см.: Там же. С. 206–220.

Евдокимов Г.С., Рузаева Е.И., Яковлев Д.Е. Архитектурная керамика в декоре московского Великокняжеского дворца в середине XVI в. // ДРИ. СПб., 2003. Т. 24: Русское искусство позднего Средневековья: XVI в. С.120–129;

Гращенков А.В. Архитектурные детали и фрагментысооружений XIV – начала XX вв.: Каталог собрания Государственного историко-культурного музея-заповедника «Московский Кремль». М., 2011. С.147–163.

Трапезная в СпасоАндрониковом монастыре – построена в 1504– 1506 гг. Трапезная украшена фризом из терракотовых орнаментальных плит.

Одна плита хранится в собрании Музея древнерусского искусства им. Андрея Рублева.

Церковь Рождества Богородицы в Старом Симоновом монастыре– построена в 1509 г.

Украшена фризом из терракотовых орнаментальных плит.

Собор Покрова на Рву – построен в 1555–1561 гг.

Шатер и тимпаны кокошников центрального столпа собора украшают гладкие поливные составляющие композицию в виде восьмиконечной звезды из изразцов фигурной формы и керамического шара. В убранстве также использованы изразцы прямоугольной формы749.

Все изразцы подразделяются на два вида: из светлой глины с прозрачной желтоватой, оранжевокоричневой и зеленой глазурью и из красной – с глухими непрозрачными глазурями (эмалями) белого, желтого, бирюзового и синего цветов, а также прозрачной коричневой глазурью. Первые относятся ко времени строительства собора (1555–1561), вторые характерны для второй половины XVII в.

В 1683 г. обновлен керамический декор на шатре и тимпанах кокошников центрального столпа собора и установлена керамическая надпись. В это же время в ширинки столбов перед приделом Василия Блаженного были вставлены изразцырозетки.

Изразцы XVI–ХVII вв. хранятся в собраниях МГОМЗ и ГИМ.

Церковь Троицы в Хорошеве – построена в 1597–1598 гг. во владении Бориса Годунова.

В тимпаны кокошников храма были вставлены «изникские» (по названию селения Изник в Малой Азии) фаянсовые блюда с орнаментальной многоцветной росписью.

Два блюда хранятся в собрании МГОМЗ и Музее истории города Москвы.

Архив ГНИМА. Ф. П.Д. Барановского. Оп. 9. Д. 62,63. (Трапезная палата Андронникова монастыря).

ГНИМА. Ф. обмеров. РV, № 93/14; Р V, № 1073/4; Р V, № 1073/5; PV, № 78006/1-3. ГИМ. Архив Покровского собора. Папка № 3/3. № П-1/41. Д. 104.

Церковь Покрова Пресвятой Богородицы в Медведкове – построена в 1634–1635 гг. во владении князя Д.М. Пожарского750.

Красные (терракотовые) и муравленые (зеленые) изразцы, поставленные «на угол», а также шарообразные керамические вставки размещены на лопатках галереи церкви, в тимпанах кокошников четверика и основания шатра, на его гранях и в тимпанах маленьких кокошников в основании главы. На красных рамочных изразцах изображение четырехлепестковой розетки, на зеленых – восьмилепестковой.

Церковь Воскресения Христова в Гончарах – построена в 1649 г., разобрана в 1935 г.

Муравленые (зеленые) квадратные и круглые изразцы располагались вдоль фриза, в тимпанах кокошников и на шатрах. Квадратные изразцы содержали изображение батальных сцен, круглые – двуглавых орлов751.

Круглый изразец с изображением двуглавого орла хранится в собрании ГНИМА.

Церковь Рождества Богородицы в Путинках – построена в 1649–1652 гг. Фриз в верхней части барабана центральной главы состоит из ряда поставленных «на растительного орнамента, на других двуглавого орла в круглой рамке.

Шесть изразцов хранится в собрании МГОМЗ.

Церковь Живоначальной Троицы в Никитниках – построена в 1631– 1653 гг. во дворе усадьбы купца Григория Никитникова.

Орнаментальные изразцы, поставленные «на угол», расположены на венчающих частях храма – в карнизах и тимпанах кокошников, парапете яруса звона колокольни.

См.: Гуляницкий Н.Ф. Церковь Покрова в Медведковеи русское зодчество XVI–XVII вв. // АН. – 1980. – № 28. – С. 53; Архив ГНИМА. Ф. 34. Оп. 2. Д. 18.

Памятники архитектуры Москвы: Земляной город. М., 1989. С. 291.Архив ГНИМА. Ф. П.Д. Барановского. Оп.

9. Д.2.

Архив ГНИМА. Ф. 33. Оп. 4. Д. 49; Ф. 33. Оп. 4. Д. 50.

Два изразца хранятся в собрании МГОМЗ.

Церковь Николая Чудотворца на Берсеневке и палаты Аверкия Кириллова – создание ансамбля в основном завершилось в 1656–1657 гг.753, строительство велось на средства думного дьяка А.С. Кириллова754.

В профилированных ширинках вставки из изразцов с двуглавым орлом соседствуют изразцы с ковровым орнаментом двух видов755.

Изразец с изображением двуглавого орла хранится в собрании МГОМЗ.

Церковь Николая Чудотворца в Столпах – возведена на средства боярина А.С. Матвеева в 1669 г., разобрана в 1935 г. Полихромные и муравленые (зеленые) изразцы были вставлены в профилированные ширинки, по четыре в каждой, на колокольне – под арками звона, на церкви – на втором ярусе757.

Изразцы хранятся в собраниях МГОМЗ, ГИМ и ГНИМА.

Церковь Григория Неокесарийского на Большой Полянке с колокольней – строилась с 1667 до 1669–1679 гг. на средства протопопа Андрея Савинова зодчими Иваном Кузнечиком и Карпом Губой758.

Для фриза церкви и колокольни использованы различные варианты композиции «павлинье око». На главном объеме храма из них сложен полный рисунок раппорта, верхняя Существует мнение, что «изразцовый декор памятника размещается на северной паперти с крыльцом, пристроенным предположительно в 1680 или 1690 годах», см.: Памятники архитектуры Москвы: Кремль. Китайгород. Центральные площади. М., 1982. С. 116.

Архив ГНИМА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 37;Ф. 33. Оп. 4. Д. 39; Ф. обмеров. РV, № 2077/7; Р V, № 2077/8; Р V, № 2077/9;

PV, № 3571, PV, № 4704/1-4; Р V, № 4811/1-2., Р V, 5938/1-2.; Р V, № 2077/5; Р V, № 2077/6.

Фототека ГНИМА. Кол. I, № 9041; кол. V, № 28242; № 33546; кол. X, № 1963, 1967.

ГНИМА. Ф. обмеров. РV, № 997; Р V, № 998. РV, № 999; Р 1, № 6301; Р V, № 996; Р V, № 1181/1-3; Р V, 1335/1;

Р V, 1335/2; Р V, № 1336/1;. Р V, 1336/2; Р V, 1336/3; Р V, № 1336/5. РV, № 1337/1;Р V, № 1337/2; Р V, № 1337/3;Р V, № 1339/1;Р V, № 1339/2.

Фототека ГНИМА. Кол. V, № 1356, 1848, 4913–4918, 4923, 4942.

Архив ГНИМА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 35;Ф. 33. Оп. 4. Д. 16; Ф. 33. Оп. 4. Д. 17;Ф. 33. Оп. 4. Д. 18; 33. Оп. 4. Д. 19;

ГНИМА. Ф. обмеров. Р1, № 6303. PV, № 2378/5.

подкупольная часть барабанов глав огибается рядом изразцов. Во фризе четверика колокольни – один ряд раппорта, в основании яруса звона – два.

Церковь Покрова Пресвятой Богородицы в селе Братцеве – построена в 1672 г. в имении боярина Б.С. Хитрово759.

От первоначального убранства церкви сохранился трехрядный фриз в верхней части четверика, который состоит из изразцов – розеток различных видов и профильных изразцов (гуськов, валиков). В закомарах – крупные составные изображения херувимов. Изразцовые фризы, состоящие из розеток, ранее находились также на барабанах пяти глав.

Церковь Покрова Пресвятой Богородицы в Измайлове – построена в 1674–1675 гг.

зодчим Иваном Кузнечиком760, изразцы изготовлены дворцовыми мастерами Степаном Ивановым (Полубесом) и Игнатом Максимовым.

Изразцовой композиции «павлинье око» отводится главная роль в убранстве собора: в виде широкой ленты фриза она опоясывает четверик и в несколько рядов заполняет центральные закомары, покрывая их сплошным ковром. Такие же фризы расположены под куполами в карнизной части всех пяти барабанов. Тимпаны боковых закомар устилает сплошной ковер из квадратных изразцов с розетками разного рисунка.

Изразец с розеткой хранится в собрании МГОМЗ.

Церковь Андрея Стратилата в Андреевском (Преображенском) монастыре – построена в 1675 г В декоре церкви применена сплошная облицовка барабана главы двухрядной композицией с раппортом «павлинье око»761. Широкий пояс таких же изразцов опоясывает ГНИМА. Ф. обмеров. PV, № 6539/1-10.PV № 6558/1-2.PV, № 6564/1-2.

И.Э. Грабарь, Н.Н. Воронин, А.И. Некрасов и И.Г. Воблый высказывали предположение, что строительными работами руководил московский подмастерье каменных дел, зодчий, стрелец Иван Кузнечик. Это предположение оспаривается в работе А.Г. Чинякова, см.: Чиняков А.Г. Архитектурные памятники Измайлова // АН. Вып. 2. М., 1952. С. 193–220.

Реконструкция архитектора Г.К. Игнатьева 1960-х гг. К моменту исследования на церкви сохранились только румпы изразцов. Проект реконструкции изразцового декора см.: Баранова С.И. К вопросу о подлинности изразцового декора памятников архитектуры Москвы XVII в. // АН. – 2007. – №. 48. – С. 113.

фасады церкви под закомарами. Под кокошниками барабана размещен фриз, состоящий из крупных изразцов с растительным орнаментом.

Мостовая башня в Измайлове – построена в 1674 г.

Поставленные по четыре в ширинке изразцы с изображением птиц (около 22 22,5 см) составляют фриз на парапетах первого и на углах второго ярусов762.

Церковь Спаса Нерукотворного Образа в селе СпасСетунь – построена 1673–1676 гг. в имении боярина А.С. Матвеева.

Фриз в карнизной части барабанов церкви состоит из изразцоврозеток семи типов, аналогичных изразцам из Покровского собора в Измайлове. Розетки сверху и снизу обрамлены профильными изразцами с растительным орнаментом763.

Церкви Теремного дворца в Московском Кремле – в 1679–1681 гг. перестроены и украшены одиннадцатью глухими главами зодчим Осипом Старцевым.

Изразцовый декор в виде широкой горизонтальной многорядной композиции опоясывает стены нового объема, включает как плоские, так и профильные изразцы 764. Изразцами также декорированы барабаны одиннадцати глав церквей дворца. Изразцовая поверхность с круглыми картушами для клейм, в которых первоначально помещались медные листы с изображениями святых, создана с помощью сложных по конфигурации крупных изразцов. Изразцырозетки, вставленные в ширинки, украшают объединяющий главы собора постамент.

Изразцы хранятся в собраниях ГИАМЗ «Московский Кремль», ГНИМА, музее МГХПУ, МГОМЗ.

Как сказано в описи, «...кругом полаток перила каменные с ростесками и с образцами ценинными...». Цит. по:

Топычканов А.В. Повседневная жизнь дворцового села Измайлова в документах приказной избы последней четверти XVII века. М., 2004. С. 192.

Энговатова Т.Л. Изразцовый декор церкви Спаса на Сетуни. // КМИ. М., 1993. Вып. 5, ч. 2. С. 158–165.

Гращенков А.В. Архитектурные детали и фрагменты сооружения... С. 203–209.

Теремной дворец в Московском Кремле – построен в 1635–1636 гг.; в начале 1680х гг.

дворцовый комплекс перестроен, верхний ярус дворца иТеремок украшены фризами из изразцов прямоугольной формы с растительным орнаментом.

Изразцы хранятся в собрании ГИАМЗ «Московский Кремль».

Церковь Николая Чудотворца в Хамовниках – построена в 1679–1682 гг. На церкви имеются вставки из трех поставленных «на угол» изразцов с изображениями вазы с цветком и птицы в фигурных рамках, которые находятся в тимпанах закомар и в кокошниках. Все ширинки восьмерика колокольни заполнены двумя типами квадратных многоцветных изразцов, размещенными в три ряда. Под арками звона на каждой из восьми граней проходит пояс из четырех изразцов с розеткойполушаром, над ними – карнизные изразцы с изображением херувимов.

Церковь Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках – построена в начале 1680х гг. Изразцы с изображением сидящей на ветке птицы размещаются в тимпанах кокошников, по одному в каждом.

Колокольня церкви Николы Явленного на Арбате – построена в начале 1680х гг. Над проходной аркой четверика и на боковых фасадах на уровне междуярусного карниза шел пояс из четырех типов изразцов. Выше, в нижней части каждой грани основания восьмерика колокольни размещались по две ширинки, в каждой из которых находилось по четыре изразца. В декоре также использовались профильные изразцы.

Изразцы хранятся в собраниях ГИМ и МГОМЗ.

Фототека ГНИМА. Кол. V, № 46023, 33603, 39564.

Согласно недавним исследованиям, церковь была построена в середине XVII в., но в начале 1680-х гг. храм, возможно, был перестроен. Именно в это время на нем появились изразцы. См.: Памятники архитектуры Москвы:

Замоскворечье. М., 1994. С. 91.

Фототека ГНИМА. Кол. I, № 2757, 3166, 3900, 8248, 8249, 8673, 8678–8690.ГНИМА. Ф. обмеров. РV, № 6300;

Р V, № 8803.

Колокольня церкви Рождества Пресвятой Богородицы на Бутырках – построена в 1682–1684 гг.

Сохранилась часть изразцового фриза, огибающего нижний объем колокольни768.

Раппорт фриза, не имеющий аналогов в московской архитектуре, состоит из трех изразцов:

двух прямоугольных, создающих панно, и трехгранной полуколонки с растительным орнаментом.

Два изразца хранятся в собрании МГОМЗ.

Церковь Священномученика Ермолая на Козьем болоте – построена в 1682 г., снесена в 1932 г.

Церковь украшали крупноформатные изразцы с изображением херувимов, имевшие различный цвет фона и рисунка, находившиеся в сандриках окон769.

8 изразцов хранится в собраниях ГИМ и МГОМЗ.

Палаты Бутурлина – построены в середине XVII в. Емельяном Бутурлиным, стольником царя Алексея Михайловича Романова.

На стене, выходящей во двор, зеленые и полихромные изразцы с изображением птицы, сидящей на ветвях, которые декорируют наличник окна. Изразцы относятся к началу 1680х гг. Церковь Живоначальной Троицы в селе Останкине – построена в 1677– 1683 гг. в имении князя М.Я. Черкасского предположительно зодчим Павлом Потехиным.

изображениями птиц на ветвях и бегущим единорогом.

Фототека ГНИМА. Кол. V, № 51154, 51155, 46939; кол. VII, № 201. ГНИМА. Фонд П.Д. Барановского, временное учетное обозначение дела: акт № 19, прил. № 5, папка № 6. ГНИМА. Ф. обмеров. Р 1, № 6309; Р V, № 4102;. Р V, № 5944/1-3;. Р V, № 10558. Архив ГНИМА. Ф. П.Д. Барановского. Оп. 9. Д.6.

Ни на одном из выявленных изображений памятника не зафиксирован его изразцовый декор. Изразцы были открыты в 1924 г. архитектором Д.П. Осиповым.

Были обнаружены скульптором и краеведом Н. М. Аввакумовым, отреставрировавшим изразцы.

Настоятельский корпус СпасоАндроникова монастыря – построен в 1676–1684 гг.

Между окнами и межэтажным карнизом чередуются крупноворматные изразцы с изображением крестов и херувимов.

Церковь Никиты Мученика за Яузой на Швивой (Вшивой) горке – построена в 1684– 1685 гг. На стенах церкви имеются вставки с отдельными изразцамирозетками. Можно предположить, что крупноформатными изразцами с изображением херувимов была украшена шатровая колокольня храма772.

Церковь Параскевы Пятницы в Охотном ряду – домовый храм в усадьбе князя В.В. Голицына, построена в 1686–1687 гг., разобрана в 1928 г. В состав изразцового декора церкви входили изразцы с изображением розеток в широких рамках и херувимов в рамках, размещавшиеся в сандриках центральных окон второго яруса. Изразцы с изображением «раковины» находились на окнах второго яруса и над окнами третьего яруса; профильные изразцы были на венчающем карнизе малых барабанов. Окна восьмигранных барабанов большой и малых глав были декорированы изразцовыми наличниками.

Часть изразцов хранится в собрании МГОМЗ.

Церковь Адриана и Наталии на 1й Мещанской улице – построена в 1676–1688 гг., разобрана в 1937 г. Архив ЦНПРМ. Ш 8. Ц. Никиты за Яузой.

РГАДА. Ф. 1202. Оп. 1. Д. 243. Л. 1. «И такие херувимы и серафимы по твоему, государь, писму и по обрасцу насилу нашел в Ганчарной слободе только у одного человека – дворцовых ценинных дел у мастера у Степана Иванова сына Полубеса, тем ж обрасцом, что у Никиты Христова мученика и у Николы Чюдотворца в Кузнецах…». Можно предположить, что подобными изразцами в 1684–1685 гг. была украшена построенная шатровая колокольня храма.

ГНИМА. Ф. П.Д. Барановского.Оп. 9. Д. 29–30; КП 4559/176. Акварель. Проект реставрации глав церкви Параскевы Пятницы в Охотном ряду; Архив ГНИМА. Ф. П.Д. Барановского. Оп.9. Д. 92,94,96,99,101; Фототека ГНИМА. Кол. I, № 4831, 4833, 4834, 4836–4839, 4841, 4995, 4997–4999, 8001–8003, 9202–9205, 9206; кол. 2, № 40, 446, 451, 1029, 1122, 1360; кол. V, № 43257–43259а, 43259г, 43262; ЦМАМ. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 38; ЦМАМ. Ф. Р-1.

Оп. 1 Д. 115; Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 330.

Основу фриза церкви составлял двухрядный раппорт из пяти изразцов с изображением вазы, обрамленный профильными изразцами. Над наличниками барабана средней главы располагались пояса из изразцов с изображением «рога изобилия» и с волютообразными завитками. Изразцовые однорядные фризы украшали также верхнюю часть барабанов соседних глав.

Колокольня также была декорирована орнаментальными изразцами, находившимися в ширинках на каждой стороне восьмигранника под арками звона. Главным украшением колокольни был фриз в виде керамической надписи из гладких расписных изразцов, сообщавшей о времени строительства церкви.

Изразцы хранятся в собраниях ГИМ, ГНИМА, Русского музея и МГОМЗ.

Галерея церкви Двенадцати Апостолов – построена в 1680е гг.

Галерея, примыкающая к Патриаршему дворцу, декорирована изразцамирозетками в ширинках.

Гранатный двор казенной мануфактуры, подведомственной Пушкарскому приказу – построен в 1680е гг.

В ширинки крыльца здания первоначально были вставлены изразцы с ковровым растительным орнаментом775. В настоящее время здание декорировано печными изразцами XVIII в., найденными при натурном исследовании памятника.

Колокольня церкви Живоначальной Троицы в Зубове на Пречистенке – построена в конце 1680х гг. ГНИМА. Ф. обмеров. РI, № 3335, Р1 3336; PV, № 904/6, PV, № 904/8–PV, № 904/9 PV, № 904/10 PV, № 1063/ PV, № 1063/1 PV, № 1063/2–PV, № 1063/3 PV, № 1063/7 PV, № 1063/8; Фототека ГНИМА. Кол IV, № 2, 433;

кол. V, № 428, 883, 1043, 1496–1500, 1581, 1584–1586, 1588, 1591; Фототека МГОМЗ. МФ 5292, 5293, 5295, 5296, 5297.

При реставрации был найден рельефный полихромный изразец с ковровым рисунком, относящийся ко времени строительства.

Архив ГНИМА. Ф. 33. Оп. 4. Д. 60; Фототека ГНИМА. Кол. I, № 5000–5003, 5009, 5072–5074, 5076, 5078, 5079, 5081, 5075/2, 5080, 5082, 5102.; ЦИАМ. Ф. 2134. Оп.1. Д.25. Л.7; Ф. 454. Оп.3. Д. 62. Л.207-208; РГИА. Ф. 799.

Оп.33. Д.918. Л. 66-72. ГНИМА. Ф. обмеров. РV, № 94/1;Р V, № 94/2-5; Р V, № 800.

На каждой стороне восьмерика колокольни находилось по три ряда ширинок с изразцами с ковровым рисунком. В ширинках, расположенных в основании яруса звона, располагались изразцы с изображением Голгофского креста. В убранстве колокольни использовались изразцы раппорта с вазой и профильные изразцы.

Изразцы хранятся в собраниях ГИМ и МГОМЗ.

Церковь Святого Князя Владимира в Садах – достроена и украшена изразцами в 1689 г. Вставки из изразцоврозеток четырех типов, поставленные «на угол» и прямо, размещаются в ширинках колокольни, а также в кокошниках и по сторонам гранейуглов придела Бориса и Глеба. Предполагается, что изразцовый декор украшал и барабан главы Борисоглебского придела778.

Колокольня церкви Космы и Дамиана в Нижних Садовниках – построена в 1689 гг.;

разобрана в 1932 г. Шатровую колокольню украшали изразцовые панно «Птица с плодами», которые размещались двумя рядами в вытянутыхв высоту ширинках, находившихся в основании яруса звона. Возможно, в качестве обрамления использовались изразцытяги.

Изразцы хранятся в собрании МГОМЗ.

Крутицкий теремок– построен в 1693–1694 гг. на Крутицком подворье,780 в резиденции митрополита Сарского и Подонского в Москве; зодчие Осип Старцев и Ларион Ковалев.

Одни исследователи относят колокольню к 1650-м гг., другие – к 1680-м; последнее представляется более достоверным, так как подтверждается архитектурными особенностями памятника и в том числе украшавшими здание изразцами. В данном случае они могут выступать как один из датирующих признаков.

Фототека ГНИМА. Кол. I, № 8630.

Здание церкви было построено «во второй половине XVII в. (1660-е гг.?). После разборки прежнего храма на его месте были возведены ныне существующая церковь (придел Кирика и Иулиты в южной части небольшого притвора освящен в 1677 г.) и северный придел Бориса и Глеба с трапезной (освящен в 1689 г.), над северозападным углом которой возвышалась многоярусная колокольня. В конце XVIII в. обветшавшая к тому времени колокольня была перестроена с использованием нижней части первоначальной постройки». См.: Памятники архитектуры Москвы: Белый город. М., 1989. С. 323.

Фототека ГНИМА. Кол. I, № 102288. ГНИМА. Ф. обмеров. РV, № 6/1-5.

Изразцами сплошь облицован второй ярус стеныобъема над въездными воротами. Изразцовый декор выполнен из разнообразных плоских и объемных деталей: колонок и фронтонов, наличников, профилированного карниза. Стена покрыта изразцами с орнаментальным рисунком невысокого рельефа; на ней выделяются наличники окон. Одновременно с теремком были построены крытые переходы на стенеограде, над пятами арок которых размещаются крупные панно781.

Фрагмент панно хранится в собрании МГОМЗ.

Церковь Живоначальной Троицы в Хохловке – построена 1696е гг. на средства Евдокии Чириковой, урожденной Лопухиной, жены окольничего.

В центре каждой грани верхней части восьмерика размещены крупные изразцы с изображением херувимов782.

Церковь Успения Пресвятой Богородицы в Казачьей – построена в 1696–1697 гг. в Казачьей слободе на средства стольника Василия Федоровича Полтева.

На четырех гранях восьмигранного светового барабана храма размещались рельефы (керамические иконы) с изображением евангелистов783.

Здание Монетного двора – построено в 1697 г.

Верхняя часть фасада декорирована изразцовым фризом из изразцов крупноформатного рисунка, создававших двухрядную раппортную композицию. Каждый раппорт включает пять отдельных изразцов с орнаментальным рисунком двух типов784.

Архив ГНИМА. Ф. 33. Оп. 2. Д. 10; Ф. 33. Оп. 2. Д. 11.; Ф. 33. Оп. 2. Д. 12. ГНИМА. Ф. обмеров. PV, № 6513/1Научный архив МГОМЗ.Оп.4. Д. 772.

ГНИМА. Ф. обмеров. PV 6513/1–31. Максимов П.Н. Изразцы над столбами перехода в Крутицах (рисунок).

1925 г. // Альбом архитектурных рисунков памятников города Москвы.

ГНИМА. Ф. обмеров. РV, № 5962/1-2.

Единственным свидетельством этого служит фотография «Вид церкви Успения в Казачьей». См: Найденов Н.А.

Москва. Соборы, монастыри и церкви. Ч. 3. Отд. 2. М., 1882–1883. № 33.ГНИМА. Ф. обмеров. РV, № 4926/1-26.

(Ц. Успения в Казачьей. План, разрез, фасад, детали и шаблоны профилей. Архит. Д.Н Кульчинский1954 г. (кар., калька); Архив ЦНПРМ. Ш 158/1-/117. Ц. Успения в Казачьей.

ГНИМА. Ф.обмеров.РV. № 2140 /1–9, 6631/1–3. ГНИМА. Ф. обмеров. РV, 1329/20-26. ГНИМА. Ф. обмеров.

Р V, № 1980; Р V, № 6631/1-3.

Собор Святителя Николая НиколоПерервинского монастыря – построен в 1696– гг.

Изразцы с изображением крестов, херувимов и восьмиконечной звезды находятся в завершении барабана храма, где размещается фриз; колокольню украшают четыре ленты фризов с изразцами: венчающий фриз четверика, ширинчатый пояс в основании яруса звона, фриз под карнизом восьмерика и под карнизом барабана.

Сухарева башня – построена в 1692–1695 гг., перестроена в 1698–1701е гг.

архитектором М.И. Чоглоковым; разобрана в 1934 г.

Изразцовые панно с изображением двуглавого орла находились на парапете лестницы, в шатрах на третьем ярусе кубической части и четвертом, верхнем, ярусе столпа, под шатром785.

Один изразец (верхний левый фрагмент панно) хранится в собрании МГОМЗ.

Храм Святых Отцов Семи Вселенских соборов Свято-Данилова монастыря – строилась и перестраивалась в XVII–XIX вв.

История появления четырех рельефов евангелистов на стенах паперти храма остается пока неясной, невозможно также сказать, где первоначально находились изразцовые евангелисты. Изразцы могли быть сняты с древнего собора XVI в. или с двупрестольной церкви второй половины XVII в. (например, из церкви Воскресения Словущего в Даниловой слободе, простоявшей до 1840х гг. – следы храма, относящиеся к самому концу 1690х гг., были обнаружены при археологических исследованиях)786 и перенесены на внешнюю стену паперти нового собора, где они находились до 1930 г.787 Так или иначе, они могли украсить церковь в конце XVII в.

Изразцы хранятся в собрании МГОМЗ.

ГНИМА. Ф. обмеров. РV, № 7632; Р V, № 838/1-8;Р V, № 1636/1-14; Р V, № 3708.

Беляев Л.А. Древние монастыри Москвы (кон. XIII – нач. XV в.) по данным археологии. М., 1994. С. 101–151.

ЦМАМ. Ф. Р-I. Оп. 1. Д. 28; Фототека ГНИМА. Кол. I, № 8241.

Церковь Архидиакона Стефана в Заяузье – построена в 1701 г.; разобрана в 1932 г. Изразцовые рельефы с изображением евангелистов находились на четырех гранях восьмигранного барабана. Храм украшали фризы из изразцов с вазой, со стеблямиволютами, расположенные под венчающими карнизами первого яруса, восьмерика и в завершении барабана. В облицовке использовалось значительное количество профильных изразцов.

Колокольня церкви построена в 1713 г., ее украшали изразцы с изображением Голгофского креста.

Изразцы хранятся в собраниях ГИМ, музея «Кусково», Государственного Эрмитажа, Русского музея, Новгородского объединенного музеязаповедника и МГОМЗ.

Здание Главной аптеки789 – построено на Красной площади в 1699–1701 гг.; разобрана в 1874 г.

В декоре здания чрезвычайно широко использовались изразцы. На обмерных чертежах фасада здания с подписью «со стороны Иверских ворот» обозначены изразцовые наличники, фризы, в том числе венчающий фриз над вторым ярусом, венчающие карнизы всех объемов790.

На чертеже фасада, обращенного к Кремлевской стене, изразцы не обозначены, видимо, они украшали только главный фасад. Судя по сохранившимся изображениям здания, в архитектурной организации его восточного фасада активную роль также играл ордерный декор, в значительной степени состоявший из керамики791.

Изразцы находятся в собраниях ГИМ, ГИАМЗ «Московский Кремль», ГНИМА и МГОМЗ.

Фототека ГНИМА. Кол. I, № 5252, 5057, 5062, 5064–5066, 5068–5070; ГНИМА.Ф. обмеров. PV – 808/1–5; РV, № 3667; Р V, № 3694; Р V, № 3694; Архив ГНИМА. Ф. 33. Оп. 4. Д. 57; Архив ГНИМА. Ф. П.Д. Барановского.

Оп.9. Д.12,14.

Мы используем название памятника, принятое в последнее время, хотя в ряде изданий его называют Земским приказом, по названию учреждения, размещавшегося в этом здании на первых порах. Например, см.:

Бондаренко И.А. Красная площадь Москвы. М., 1991. С. 86–87.

ГНИМА. Ф. обмеров. РV. № 6628/1–10.

Сохранившиеся изображения зданий Главной аптеки и Монетного двора дают лишь общее представление об этих памятниках. См., например: Федор Алексеев. Вид на Воскресенские и Никольские ворота и Неглинный мост от Тверской улицы в Москве. 1811 г.; Федор Алексеев, ученики. Вид на Воскресенские ворота, здание Главной аптеки и Монетный двор со стороны Красной площади. 1800–1802 гг. в кн.: Федор Алексеев и его школа. М., 2004.

С. 73, 115.

Церковь Успения Пресвятой Богородицы в Гончарах, придел Тихона Амафунтского – пристроен к храму в 1702 г.

Три рельефа с изображениями евангелистов украшают барабан придела792. Верх барабана опоясан изразцовым карнизом.

Трапезная, построенная в том же году, украшена фризом из разнообразных изразцов, как стенных, так и профильных. В правой части фриза изделия подобраны скорее по размеру, они не объединены какимлибо композиционным принципом. Отдельные керамические вставки находятся на южном фасаде трапезной793.

Колокольня церкви Спаса Преображения на Песках – построена в 1711 г.

Декорирована поставленными в ширинки нижнего яруса разрозненными изразцами раппорта с изображением вазы.

Церковь Николая Чудотворца на Болвановке – построена в 1697– 1712 гг. зодчим Осипом Старцевым.

На каждой грани парапетов яруса звона колокольни в ширинки вставлены два квадратных изразца с изображениями херувимов или крестов. Изразцы находились и в закомарах церкви, ныне пустующих794. После восстановления разобранного завершения колокольню вновь украсили изразцы.

Колокольня церкви Иоанна Воина на Якиманке – построена в 1712 г.

На одном из фасадов колокольни находится фрагмент с изображением головы евангелиста Марка, помещенный в специально выполненную для него ширинку. Можно предположить, что изразец был перемещен из находящейся неподалеку церкви Успения Пресвятой Богородицы в Казачьей слободе.

На храме изначально были лишь три фигуры евангелистов, так как четвертая грань барабана загорожена четвериком здания. Это подтверждается метрикой храма, где сказано: «...под поясом на впадинах шейки изразцовые изображения троих Апостолов». Цит. по: Анциферова Г.М. Изразцовая композиция «Евангелисты» // Памятники русской архитектуры и монументального искусства XIII–XIX вв. М, 2002. Вып. 6. С. 117. В настоящее время один рельеф – изображение евангелиста Луки – передан в собрание ГНИМА, а на памятнике размещена копия.

ГНИМА. Ф. обмеров. РV, № 43/1-16; PV, № 438/13-15; Р V, № 4821/1-2; Р V, № 5939/1-2.

Фототека ГНИМА. Кол. I. № 9658, 9659; кол. V, № 51151.

Памятники, об изразцовом декоре которых имеются лишь отдельные сведения и предположения.

Старая Трапезная в Симоновом монастыре – построена в конце XV в., разобрана в XVII в.

В 1990 г. около Сушила в Симоновом монастыре была найдена терракотовая плита с изображением чередующихся кринов на стеблях, которая могла относиться к зданию трапезной.

Плита хранится в собрании МГОМЗ.

Московский Кремль.

На территории Московского Кремля найдены фрагменты терракотовых орнаментальных плит и балясины от неизвестных церквей конца XV – начала XVI в. Находятся в собрании ГИАМЗ «Московский Кремль».

Церковь Иоанна Богослова на Бронной.

В 1980х годах в четверике церкви в засыпке пола найден фрагмент терракотовой плиты, датируемый концом XV – началом XVI в.

Плита хранится в собрании МГОМЗ.

Старый Печатный двор на Никольской улице.

В 19831984 гг. на Старом Печатном дворе найдены семь фрагментов терракотовых плит, датируемых концом XV– началом XVI в. Хранятся в Музее истории Москвы.

Церковь Сергия в Московском Кремле – построена в 1557 г., разобрана в начале XX в.

Гращенков А.В. Архитектурные детали и фрагменты сооружения... С. 77–79.

Тавлинцева Е.Ю. Терракотовые плиты конца XV–XVI в. из раскопок Старого Печатного двора в Москве // Тверь, Тверская земля и сопредельные территории в эпоху Средневековья. Тверь, 1997. Вып. 2. С. 312–317.

На сохранившемся изображении XVII в. шатер церкви украшен «звездами», аналогичными украшению собора Покрова на Рву797. Изразцы не сохранились.

Гербовые ворота Московского Кремля – построены, предположительно, в 1630е гг., разобраны в 1807 г.: «В бывшей Московской Гербовой башне, построенной в XVII веке и ныне не существующей, были вставлены разноцветные кафли с гербами»798.

Мост в Измайлове – построен в 1670е гг.; не сохранился.

Дворцовая опись 1687 г. сообщает: «От башни через Измайловский пруд мост каменой, … у него перила каменные с ростесками и с обрасцамиценинными…» Палаты Симона Ушакова – построены в XVII в.

По мнению архитекторареставратора И.И. Казакевич, включали «пояс с изразцами»800.

Беседка на Дьяковом городище – построена, очевидно, в 1670–1680е гг., одновременно с деревянным дворцом в Коломенском801.

В 2004 г. во время археологических раскопок на городище были обнаружены рельефные полихромные изразцы, которые, по мнению А.Г. Векслера, являются фрагментами облицовки беседки. Аналогии подобным постройкам в московской архитектуре неизвестны. Найденные изразцы (с ножками и городками) соответствуют изразцам, входившим в печной набор, и могли использоваться по прямому назначению. В пользу этого свидетельствует упоминание о том, что в 1692 г. «августе 12, велено купитьи послать в село Коломенское в потешный верхний городок, История русского искусства/ Под.ред. И.Э. Грабаря. М., [1911]. Т. 2. С. 71.

Сахаров И.П. Ценинные произведения// Зап. Отд-ния русской и славянской археологии Имп. археологического общ-ва. СПб., 1851. Т. 1. С. 78. Эти сведения со ссылкой на И.П. Сахарова приводит и Н.В. Султанов, см.:

Султанов Н.В. Изразцы в древнерусском искусстве// Материалы по истории русских одежд. СПб.: Изд.

А.В. Прохорова, 1885. С. 44. Об этом пишет и И.Е. Забелин, см.: Забелин И.Е. Домашний быт русского народав XVI и XVII столетиях. М., 2000. Т. 1, ч. 1. С. 95.

Цит. по: Топычканов А.В. Повседневная жизнь дворцового села Измайлова... С. 193.

Казакевич И.И. Палаты Симона Ушакова. Исследования и фрагментарная реставрация // Охрана и реставрация памятников архитектуры. Опыт работ мастерской № 13. М., 1982. С. 57.

Научный архив МГОМЗ. Д. 624. Л. 112–115; Отчет об исследовании археологического комплекса «Дьяково городище» в 2003 г. Т. 5. Прил. 1–5. М., 2004.

что под приселком Дьяковским, в избушку, что перед столовою, печь ценинну против старой печи нанять сделать»802.

Изразцы хранятся в собрании МГОМЗ.

Церковь Николая Чудотворца в Воробине – построена в 1693 г.; разобрана в 1932 г.

В собрании ИАХМ «НовыйИерусалим» хранятся два изразца, как предполагается из этой из этой церкви. Их поступление зафиксировал в документах о передаче архитектор И.В.

Трофимов: «Фасадные изразцы. Получены мною в Москве в церкви Грузинской Богоматери от Дмитрия Степановича Ушакова в 1939 году. По свидетельству Ушакова, выбраны из разрушенной кирпичной кладки НиколоВоробинской церкви на Воронцовом поле в Москве, построенной в ХVII столетии на собранные стрелецкие деньги и сломанной в тридцатые годы ХХ века. Дарю их замечательному музею в г. Истре 27 сентября 1990 г.»803 Материалы об изразцовом декоре церкви Николая Чудотворца в Воробине не обнаружены804. На наш взгляд, изразцы относятся к церкви Николая в Столпах.

Колокольня церкви Флора и Лавра на Мясницкой – построена во второй половине XVII в., снесена в 1935 г.

Изразцы находились в убранстве колокольни.

Колокольня церкви Пимена Великого в Старых Воротниках – построена в 1681–1682 гг., снесена в 1932 г.

Изразцы, позднее заштукатуренные, находились в ширинках на колокольне.

Церковь Николая Чудотворца в Кузнецах – построена в 1683 г.

Предположение о наличии изразцового декора сделано на основании сохранившегося документа «И такие херувимы и серафимы по твоему, государь, писму и по обрасцу насилу нашел в Ганчарной слободе только у одного человека – дворцовых ценинных дел у мастера у Цит. по: Забелин И.Е. Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях. Ч. II. М., 1895. С. 660.

Учетная документация ИАХМ «НовыйИерусалим».

Архив ГНИМА. Ф. 33. Оп. 4. Д. 40.

Степана Иванова сына Полубеса, тем ж обрасцом, что у Никиты Христова мученика и у Николы Чюдотворца в Кузнецах…»805 Можно предположить, что церковь утратила свой изразцовый декор в позднейшей разборке и перестройке.

Колокольня церкви Большое Вознесение на Никитской – построена в 1685–1689 гг., разобрана к 1831 г., колокольню снесли в 1937 г.

Изразцы находились в убранстве колокольни.

Колокольня церкви Сергия Радонежского в Пушкарях – построена в 1689 г., снесена в 1930е гг.

Изразцы находились на восьмерике, по одному с каждой стороны; изразцы с птицами, также по одному с каждой стороны, украшали вход.

Колокольня собора Донской иконы Богоматери в Донском монастыре – построена в 1684–1698 гг.

Изразцы с изображением птиц, позднее заштукатуренные, находились в ширинках.

Церковь Воскресения Христова в Пленицах – построена 1689 — 1701 гг.

При реставрационных работах в 1970-е гг.806 в церкви были найдены фрагменты нескольких полихромных четырехчастных панно с изображением двуглавого орла с коронами на головах и инсигнии власти в виде скипетров желтого и зеленого цвета в лапах. Композицию отличает монументальный характер, подчеркнуто укрупненный масштаб, четкие и ясно читаемые формы.

Размеры и высокий рельеф (до 2 см) изразцов свидетельствуют о том, что изделие предназначалось для украшения фасадов. Однако, в области румпы их поверхностьсильно закопчена – видимо, они использовались в облицовке печей. При реставрационных работах в церкви Воскресения Христова в Пленицах были обнаружены также изразцы-тяги из фризового РГАДА. Ф. 1202. Оп. 1. Д. 243. Л. 1.

Архив «Моспроект-2». Мастерская -13. Ансамбль Андреевского монастыря. Изразцы из ц. Воскресения в Пленницах. Обмеры, исследования, проект реставрации. – М., 1982 г. Объект № 64/12.

пояса без следов сажи. Можно предположить, что они служили обрамлением крупных клейм, входящих в красочный непрерывный фриз.

Изразцы хранятся в собрании МГОМЗ.

ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

АН – Архитектурное наследство АПРИКТ – Академия переподготовки работников искусства, культуры и туризма ГАРФ – Государственный архив Российской Федерации ГИАМЗ – Государственный историко-архитектурный музей-заповедник ГИМ – Государственный исторический музей ГМЗ – Государственный музей-заповедник ГМИИ – Государственный музей изобразительных искусств ГНИМА – Государственный научно-исследовательский музей архитектуры имени А.В.

Щусева ГТГ – Государственная Третьяковская галерея ГЭ – Государственный Эрмитаж ДРИ – Древнерусское искусство ИА РАН – Институт Археологии Российской академии наук ИАХМ – Историко-архитектурный и художественный музей «Новый Иерусалим»

ИИ РАН – Институт истории Российской академии наук ИЗО ГИМ – Отдел изобразительного искусства Государственного исторического музея ИССР – История СССР КМИ – Коломенское. Материалы и исследования КСИА – Краткие сообщения Института археологии Российской академии наук КСИАУ – Краткие сообщения Института археологии Академии наук Украины МАО – Московское археологическое общество МГОМЗ – Московский государственный объединенный художественный историкоархитектурный и природно-ландшафтный музей-заповедник МГУКИ – Московский государственный университет культуры и искусств МГХПУ – Московский государственный художественно-промышленный университет им. С.Г. Строганова (с 2009 г. МГХПА – Московская государственная художественнопромышленная академия им. С.Г. Строганова) МИА – Материалы и исследования по археологии СССР НИИТАГ – Научно-исследовательский институт теории архитектуры и градостроительства ОПИ ГИМ – Отдел письменных источников Государственного исторического музея ПС – Покровский собор ПСРЛ – Полное собрание русских летописей ПСТГУ – Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет РА – Российская археология РГАДА – Российский государственный архив древних актов РГГУ – Российский государственный гуманитарный университет СА – Советская археология СПТГУ – Свято-Тихоновский православный гуманитарный университет ЦАГМ – Центральный архив города Москвы ЦАИ ГУОП – Центр археологических исследований Главного управления охраны памятников ЦГРМ – Центральные государственные реставрационные мастерские (ныне – Всероссийский художественный научно-реставрационный центр имени академика И.Э. Грабаря) ЦИАМ – Центральный исторический архив Москвы ЦНРПМ – Центральные научно-реставрационные проектные мастерские

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

Опубликованные источники:

Возобновление древнего Крутицкого терема в Москве // Вестник общества древнерусского искусства. – 1874. – № 4–5. – С. 32–35.

Деяния Вселенских соборов, изданные в русском переводе при Казанской духовной академии. – Казань: Центральная типография, 1909. – Т. 7. – 332, IV c.

Дневник Самуила Маскевича // Сказания современников о Дмитрии Самозванце / ред.

Н.Г. Устрялов. – СПб., 1834. – Ч. 5. – 251 с.

Историческая записка о деятельности Московского архитектурного общества за первые тридцать лет его существования. 1867–1897. – М., 1897. – 79 с.

Историческое и топографическое описание городов Московской губернии с их уездами с прибавлением исторического сведения о находящихся в Москве соборах, монастырях и знаменитейших церквах. – М.: Печатано у содержателя типографии Губ. правления Фридриха Гиппиуса собственным его иждивением, 1787. – [6], 368, 114, [3] с.

История о великом княжестве Московском, происхождении великих русских князей, недавних смутах, произведенных там тремя Лжедмитриями, и о московских законах, нравах, правлении, вере и обрядах, которую собрал, описал и обнародовал Петр Петрей де Ерлезунда в Лейпциге 1620 года / Петрей де Ерлезунда, Петр. – М.: Унив. тип. (Катков и К°), 1867. – [2], XII, 341 с.

Леонид (Кавелин), архимандрит. Акты Иверского Святозерского монастыря (1852–1706) / архимандрит Леонид (Л.А. Кавелин) СПб., 1878. – 655 с. – (Русская историческая библиотека, издаваемая Археографической комиссией, т. 5).

Максимович, Л.М. Путеводитель к древностям и достопамятностям московским, руководствующий любопытствующего по четырем частям сея столицы к дее-местоописательному познанию всех заслуживающих примечание мест и зданий, как-то: соборов, монастырей, церквей, государственных и частных заведений как старых, так и новых, с надписей и из других достоверных источников собранный, и для удобнейшего оных приискивания азбучною росписью умноженный / Л.М. Максимович. – М.: Университетская типография у В. Окоркова, 1792. – Ч. 1. – 309, XLIII с.

Максимович, Л. Словарь географический Российского государства, созданный Арсением Щекатовым / Л.М. Максимович, А. Щекатов. – М.: В Университетской типографии, у Хр.

Клаудия, 1805. – Т. 4. – [2] c., 1366 стб., [1] с., [6] л. ил.

Материалы для истории, археологии и статистики московских церквей, собранные из 10.

книг и дел прежде бывших патриарших приказов В.И. и Г.И. Холмогоровыми при руководстве И.Е. Забелина. – М.: Издание Московской городской думы, 1884. – Т. 1–2. – Миславский, С. Церкви города Ярославля в 1781 г.: Записка Ростовского архиепископа 11.

Самуила Миславского, представленная наместнику Мельгунову / С. Миславский. – Ярославль: Издание В. Лествицына, 1874. – [4], 96 с.

Москва. Космодамианская церковь, что в Садовниках (Приложение к протоколам 1–25:

12.

Извлечение из рапортов П.П. Покрышкина в Императорскую Археологическую Комиссию) // Известия Императорской археологической комиссии. – Пг., 1915. – Вып. 57. – С. 88.

Московские ведомости. – 1897. – № 254.

13.

Московские ведомости. – 1899. – № 277.

14.

Найденов, Н.А. Москва. Соборы, монастыри и церкви: в 7 альбомах / Н.А. Найденов. – 15.

М.: Типо-литография И.Н. Кушнерева и Ко, 1882–1888. – Ч. I: Кремль и Китай-город. – 7 с., 33 л. ил.; Ч. II: Белый город. – 6 с., 59 л. ил.; Ч. III: Отд. 1: Часть Земляного города по левую сторону от реки Москвы. – 9 с., 72 л. ил.; Ч. III: Отд. 2: Замоскворецкая часть Земляного города. – 7 с., 36 л. ил.; Ч. IV: Местность за Земляным городом. – 7 с., 73 л. ил.; Виды некоторых городских местностей, храмов, примечательных зданий и других сооружений. – 5с., 96л. ил.; Виды некоторых городских местностей, храмов, примечательных зданий и других сооружений. – 3 с., 114 л. ил.

Никитин, Н.В. Корреспонденция из Москвы / Н.В. Никитин // Зодчий. – 1875. – № 1. – 16.

Отчет Императорского Российского Исторического Музея имени Императора 17.

Александра III в Москве за 1915 год. – М.: Синодальная типография, 1917. – 144 с.

Павел Алеппский. Путешествие Антиохийского патриарха Макария в Россию в 18.

половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским: в 5 т. (По рукописи Моск. гл. арх. М-ва иностр. дел) / Павел Алеппский; пер. с араб. [и предисл.] Г. Муркоса. – М.: О-во истории и древностей рос. при Моск. ун-те, 1896–1900. – Т. 1: От Алеппо до земли казаков. – X, 156 с.; Т. 2: От Днестра до Москвы. – [2], VI, 202 с.; Т. 3:

Москва. – IV, 208 с.; Т. 4: Москва; Новгород и путь от Москвы до Днестра. – [2], X, 195 с.;

Т. 5: Обратный путь; Результаты путешествия: Молдавия и Валахия. Малая Азия и Сирия. – Полное собрание русских летописей / под ред. А.Ф. Бычкова. – СПб.: Типография 19.

Эдуарда Праца, 1859. – Т. 8. – 301 с.

Полное собрание русских летописей / под ред. С.Ф. Платонова при участии 20.

С.А. Адрианова. – СПб: Типография И.Н. Скороходова, 1904. – Т. 13, ч. 1. – 302 с.

Проект профессора Рихтера Московской Городской думы в здании «Земского Приказа»

21.

Протоколы комиссии по сохранению древних памятников за 1896–1899 года // 22.

Древности. Труды Императорского Московского археологического общества. – М., 1901. – Рихтер, Ф.Ф. Памятники древнего русского зодчества, снятые с натуры и 23.

представленные в планах, фасадах, разрезах с замечательнейшими деталями украшений каменной высечки и живописи / профессор архитектуры Императорской Академии художеств Федор Рихтер. – М.: Московское Дворцовое Архитектурное училище, 1850. – Розыскные дела о Федоре Шакловитом и его сообщниках / под ред. А.Н. Труворова. – 24.

СПб.: Издание Императорской Археографической Комиссии, 1888, 1893. – Т. 3–4. – Ростиславов, А. К реставрации терема Крутицких ворот / А. Ростиславов // Старые годы.

25.

Соловьев, С.У. О реставрации Покровского Василия Блаженного собора (Приложение к 26.

протоколу № 523) / С.У. Соловьев // Древности. Труды Императорского Московского археологического общества. – М., 1901. – Т. 18. – С. 188–196.

Хроника. Вести за месяц // Старые годы. – 1913. – № 10. – С. 45–51.

27.