«ПОЛОЖЕНИЕ ЛИЧНОСТИ В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ (по материалам Кыргызской Республики и Российской Федерации) ...»

науч. трудов. Волгоград, 1991. С. 29-31. Следует отметить, что по результатам нашего социологического исследования, 65,3% следователей, 76,9% работников прокуратуры заявили, что для эффективной борьбы с тяжкими и особо тяжкими преступлениями необходимо создать единый следственный орган республики. См.: Прил. № 4 и 5, где отражены результаты опроса практических работников органов предварительного следствия и прокуроров.

Скаредов, Г.И. Участие прокурора в следственных действиях. М., 1987. С.27; Арипов, А.Л.

Деятельность следователя по собиранию и проверке доказательств (по материалам Российской Федерации и Республики Таджикистан): дис…. канд. юрид. наук. М., 2011. С.143.

ное противоправное, общественно опасное деяние1, а также на эффективное представление гособвинения в стадии судебного разбирательства уголовного дела по существу2. Последнее же из числа обозначенных направлений процессуальной деятельности прокурора может быть обеспечено только при активном его участии в расследовании преступлений.

Если сопоставить законодательную регламентацию и практику расследования в Кыргызстане и прокурорского дознания в Германии, то можно убедиться в том, что между ними немало общего. Во всяком случае, досудебное производство по уголовному делу в Кыргызстане оказалось гораздо ближе к прокурорскому дознанию по германскому УПК, чем по предварительному следствию по Уставу уголовного судопроизводства. Об этом отмечалось ранее в юридической литературе3, а некоторые авторы, в том числе профессор В.С. Шадрин, непосредственно исследовавший стадию досудебного производства по уголовному делу, с учетом тенденций развития назвал ее предварительным расследованием преступлений в постсоветском уголовном процессе4.

Реформирование системы органов следствия должно быть основано на понимании того, что система – есть множество связанных между собой элементов, упорядоченных по отношениям, обладающим вполне определенными свойствами, взаимодействие которых порождает новые системные качества, несвойственные в отдельности образующим ее элементам. Поэтому, по мнению диссертанта, здесь нужен компромиссный подход, исходя, с одной стороны, из целесообразности на Володина, Л.М. Статус прокурора в российском уголовном процессе // Проблемы современного состояния и пути развития органов предварительного следствия: сб. материалов Всеросс. науч.-практ. конф: в 3-х частях. М., 2010. Ч. 1. С. 82.

Об эффективности надзорной деятельности органов прокуратуры указано ранее в отдельных публикациях, в том числе: Соловьев, А.Б. Проблема обеспечения законности при производстве предварительного следствия в связи с изменением процессуального статуса прокурора // Уголовное судопроизводство. 2007. № 3. С.10; Коомбаев, А.А. О полномочиях прокурора по обеспечению законности, прав и интересов личности в уголовном судопроизводстве // Проблемы криминалистического обеспечения прокурорской деятельности: сб. материалов науч.-практ. семинара. М., 2011. С.115-119.

Стремовский, В.А. Участники предварительного следствия в советском уголовном процессе / отв. ред.: В.Е. Чугунов. Ростов-на-Дону, 1996. С.60.

Полянский, Н.Н. Очерк развития науки уголовного процесса. М., 1960. С.26; Шадрин, В.С.

Обеспечение прав личности…Указ. соч. С. 58-59.

данном этапе радикального предложения о создании единого следственного ведомства, которое с большой вероятностью не только не будет способствовать укреплению устойчивости системы, но и, скорее всего, приведет к существенному ослаблению ее функциональных связей с органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность (ОРД), криминалистическими службами, с другой стороны, из необходимости придания свойства целостности системе органов следствия, обеспечения скоординированности их деятельности и реализации единой уголовной и уголовно-процессуальной политики государства.

Учитывая необходимость максимального сохранения имеющихся достижений, сложившихся из историко-национальных особенностей российского и кыргызского уголовного процесса, и, принимая во внимание объективные предпосылки и реальные ресурсные возможности, то, вероятнее всего, путь окончательного преобразования органов расследования в единый Следственный орган республики является наиболее приемлемым и продуктивным.

Таким образом, вопрос о соотношении интересов в сфере уголовного процесса тесно связан с вопросами: о взаимоотношении государства и права, общества и личности; о зависимости свободы поведения субъектов права от специфики правоотношений, в которые они вступают в сфере уголовного судопроизводства;

о качественной характеристике правового акта, в нормах которой должны учитываться интересы личности частного характера, а сам он (закон) должен служить общему благу (общественным интересам).

В связи с этим, автором определяется, что средством правового компромисса интересов в уголовном процессе выступает уголовно-процессуальное право, обусловленное объективными условиями жизни общества, отражающее в своих нормах распределение прав, обязанностей и ответственность между субъектами уголовно-процессуальных отношений.

Для эффективной реализации идей научной теории о соотношении прав и обязанностей государства и личности в правовом государстве, норм обновляющего законодательства, прежде всего УПК, по мнению автора, необходимо:

а) уточнить и дополнить принципы уголовного процесса, прежде всего связанные с правовым положением личности в сфере уголовного судопроизводства, в частности, дополнить УПК РФ принципами: равенство граждан перед законом и судом, полное и объективное исследование обстоятельств дела; предусмотреть в УПК КР и УПК РФ в качестве нового принципа уголовного процесса – принцип «обеспечение безопасности личности», предполагающий четкое определение критериев ограничений прав и свобод личности в сфере уголовного процесса и применение мер безопасности в отношении лиц, содействующих осуществлению справедливого правосудия;

б) отразить четко в законе цель уголовного процесса, которая, отражая объективные интересы общества, государства и отдельной личности, и в соответствии с нравственными представлениями о справедливости и гуманизма должна быть направлена: а) на защиту прав и законных интересов лиц, потерпевших от преступлений, а также общества и государства от всякого преступного посягательства; б) защиту личности от незаконного и необоснованного уголовного преследования, осуждения, ограничения ее свобод.

в) усилить средства защиты от вмешательств государственных органов и должностных лиц, в сферу, где личность правомочна действовать по собственной воле и усмотрению по защите своих законных интересов, особенно по делам частного и частно-публичного обвинения, в том числе путем внедрения методов восстановительного правосудия – медиацию в уголовное судопроизводство;

г) установить эффективные способы и порядок реализации прав участников уголовного процесса, в частности, возлагая в обязанность должностных лиц, осуществляющих производства по уголовным делам, выдачу официального акта (протокола) при ознакомлении и разъяснении прав и обязанностей участников процесса с момента вовлечения лиц, к участию в уголовном судопроизводстве;

д) уточнить средства и правила фактической реализации прав и защиты законных интересов личности в сфере уголовного судопроизводства, в том числе предусмотренные в УПК КР и УПК РФ процессуальные формы осуществления производства по уголовным делам, в частности, предложения о сохранении стадии возбуждения уголовного дела; об уточнении процессуальной формы доказывания; о целесообразности, соответствие установленных правил и форм производства по уголовным делам, рассматриваемых судами в особом (упрощенном) порядке при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением, с положениями Конституции КР и Конституции РФ, а также ее модернизации;

е) определить оптимальные формы расследования и организации досудебного производства по уголовным делам, в частности, предлагается ввести сокращенную форму производства расследования по преступлениям небольшой и, по некоторым видам, средней тяжести; создать единый Следственный орган Республики и т.п. Последнее предложение может быть реализована путем принятие отдельного закона КР «О следственном органе Кыргызской Республики».

Г Л А В А 3. НРАВСТВЕННЫЕ НАЧАЛА УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА

И ПОЛОЖЕНИЕ ЛИЧНОСТИ В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ

§1. Правовые и нравственные основы деятельности участников Уголовное судопроизводство, как было показано, детально регламентировано нормами процессуального права. В нем четко определены не только полномочия и порядок деятельности должностных лиц, но и статус лиц, участвующих в уголовно-процессуальных отношениях, а также форма принимаемых решений по уголовному делу, порядок их обжалования и т.д. Однако, в уголовном судопроизводстве, как и в других сферах общественной жизни, взаимоотношения между его субъектами определяются не только нормами процессуального права, но и нормами морали, нравственности. В общем виде нравственность, как форма общественного сознания, существует и действует в виде системы представлений, суждений, отражающих принятые в обществе или в коллективе взгляды на добро и зло, справедливость, честь, долг, достоинство и т.д. Это положение важно для характеристики не только взаимоотношений норм права и морали, но и нравственности в регулировании отношений, возникающих в сфере производства по уголовным делам.

Типичным является единство различных социальных норм: мораль не может одобрять образцы противоправного поведения, как и право не поддерживает аморальных поступков; нравственные и правовые критерии оценки поступков, не смотря на их различия, содержат единые ориентиры для поведения людей. Единство уголовно-процессуальных норм и норм морали выражается в том, что они входят в единую систему социальных норм и являются их разновидностью. На всех языках нравственные и юридические понятия выражаются одинаковыми словами по смыслу либо они образованы от одного корня. Например, слово «долг» имеет и нравственное, и правовое значение, а слова «право» и «правда»

производны от одного корня. Относительно этого правовед-философ В.С. Соловьев писал: «Нет никакого нравственного отношения, которое не могло бы быть правильно и общепонятно выражено в терминах правовых... Тут дело идет не о случайной одинаковости терминов, а о существенной односторонности и внутренней связи самих понятий»1.

Нормы морали являются естественными регуляторами поведения людей, поскольку возникают в обществе раньше каких-либо юридических правил и обусловливают внутреннюю устойчивость социальной системы, ее адаптивные возможности по отношению к окружающей среде2. Возникающая затем система правовых норм уже не может существовать отдельно от ценностей морали. Эти ценности пронизывают всю правовую систему. Кроме того, нормы уголовнопроцессуального права и нормы морали формируются в рамках одного и того же общества, и поэтому они не вступают в противоречие друг с другом, являюсь регулятором существующих общественных отношений в сфере расследования преступлений.

Нормы уголовно-процессуального права и морали как регуляторы в сфере общественных отношений, возникающих в связи с совершением общественноопасных, уголовно-наказуемых деяний, преследуют одинаковые цели и задачи.

Они призваны создать условия, организующие основы, необходимые для расследования уголовного дела и разрешения его по существу на началах справедливости, гуманизма, уважения прав, свобод и достоинства личности. И те и другие нормы выступают фундаментальными ценностными ориентирами, направленными на защиту интересов личности от преступных посягательств, на воздаяние за причиненный преступлением вред, с одной стороны, и на ограждение личности от необоснованного его привлечения к уголовной ответственности и наказания, с другой. Общность уголовно-процессуальных и моральных норм приводит к тому, что часть требований морали, регулирующих сферу расследования преступлений, получает закрепление в нормах права, которые в этой связи уместно называть нравственно-правовыми установлениями.

Защищая одни и те же социальные ценности, правовые и моральные нормы Соловьев, B.C. Оправдание добра: нравственная философия. М., 1996. С. 326-327.

Марков, Ю.Г. Этика и право: проблема единства // Гос-во и право. 2011. № 4. С.88-90.

могут дублировать друг друга, повышая надежность защиты ценностей, или дополнять друг друга, устраняя пробелы нормативного регулирования общественных отношений.

В области уголовного судопроизводства эта связь права и морали чрезвычайно плодотворна. Глубоко нравственное содержание процессуально-правовых предписаний усиливает их авторитет, следовательно, и регулирующее воздействие. Отчетливо можно увидеть нравственное содержание в принципах уголовного процесса и правах его участников, например, в таких принципах процесса, как:

независимость судей при осуществлении правосудия и подчинение их только требованиям закона (ст.17 УПК КР); обеспечение лиц, подвергающихся уголовному преследованию права на защиту (ст.20 УПК КР); равенство всех лиц перед законом и судом (ст.16); полное и всестороннее исследование обстоятельств дела (ст.19); оценка доказательств по внутреннему убеждению. Все они основаны на объективном исследовании всех обстоятельств дела, наполнены глубоким нравственным содержанием, ибо они призваны создавать условия для непредвзятого исследования доказательств и разрешения дела по закону и совести (ст.93 УПК КР;

ст.17, 88 УПК РФ).

Кроме того, требование объективности, полноты и всесторонности исследования обстоятельств уголовного дела, являясь принципом уголовного процесса, направлено на процессуальную деятельность субъектов досудебного производства, т.е. следователя, который должен в ходе производства по делу выявить все обстоятельства дела, как уличающие, так и оправдывающие, а также смягчающие и отягчающие ответственность подозреваемого, обвиняемого. В силу состязательного построения стадии судебного разбирательства уголовного дела, данный процессуальный принцип воздействует на деятельность суда несколько по иному.

Так, суд обеспечивает участникам уголовного процесса со стороны обвинения и защиты необходимые условия для защиты каждым своих законных интересов и реализации прав, направленных на полное исследование обстоятельств дела всеми незапрещенными законом средствами, сохраняя при этом объективность и беспристрастность. Нарушение требований данного принципа может быть основанием для возврата прокурором уголовного дела следователю для дополнительного расследования, направленного на объективное исследование обстоятельств дела (ч.3 ст.238 УПК КР), а также судом прокурору в случае невозможности восполнения пробелов следствия, неустранимых в судебном разбирательстве (ч. ст.264 УПК КР); отмены приговора в связи с неисследованностью материалов дела и несоответствием выводов суда с фактическим обстоятельством дела (ч.1 ст.

349 УПК КР). Итак, в данном случае, нарушив правовое предписание, следователи и судьи не только рискуют вынести решение (следователь – постановление о прекращении уголовного дела или оего окончании с направлением в суд, а суд – приговор), которое может быть отменено, но и рискуют добрым именем, репутацией, поскольку ими нарушено требование норм морали.

Между тем объективность – это и моральное требование к любому человеку, тем более к следователю и судье, для которых объективность – непременный признак профессиональной пригодности. Антиподом этого качества является предвзятость, тенденциозность и т.п.

Решающий круг отношений в сфере расследования преступлений и разрешения уголовного дела по существу составляет предмет регулирования как уголовно-процессуального права, так и морали. Причем, оценка тех или иных процессуальных действий с позиции положительного или отрицательного, в большинстве своем они совпадает. Нормы нравственности и нормы уголовнопроцессуального права, например, одинаково негативно относятся к преступлению, которое одновременно оценивается и как противоправное, и как аморальное, порицается и правом, и моралью. При этом каждый из них, предписывая тот или иной способ действий для типичных ситуаций, опирается на соответствующие им критерии оценки поведения: для морали такими критериями являются представление о справедливости, добре и зле; для права – понятие правомерного и противоправного.

Особенно ярко эта взаимосвязь просматривается через призму Священных Писаний – Библии и Корана, в которых аккумулируются духовные сокровища, формировавшиеся в недрах религии. Не случайно известный правовед И.А. Ильин считал, что «корень здорового правосознания имеет религиозную природу», ибо «настоящая религиозность утверждает в душе человека аксиоматические корни правосознания: чувство собственного духовного достоинства, доступность к автономной жизни и искусство признавать духовное начало в других людях»1.

С позиций религиозного сознания преступление есть грех. Исследователи Корана отмечают, что вопрос о перечне грехов является спорным: некоторые ученые говорят, что их семь, и приводят в доказательство следующие слова Пророка:

«Остерегайтесь семи смертных грехов: многобожия, колдовства, убийства, посягательства на имущество сироты, проживания на проценты, бегства с поля боя, клеветы на порядочную женщину». Итак, хотя право сложилось далеко до появления религии, в последней отражена и отшлифована с позиций нравственности многовековая практика борьбы человечества с таким злом как преступление с позиции ее стержневого понятия справедливости.

Большое внимание ислам уделяет вопросам, касающимся задержания и обвинения, а также деятельности лиц, осуществляющих производство по делу: лицо, обвиняемое в совершении преступления по мусульманскому праву против Бога, общества или против индивида, обладает всеми правами, пока его вина не будет доказана. При этом каждый обвиняемый имеет право на публичное разбирательство его дела справедливым и компетентным органом, созданным на основе Шариата.

Таким образом, указанные заповеди Корана совпадают с соответствующими правовыми установлениями, закрепленными в нормах уголовного и уголовнопроцессуального права, определяющими юридическую ответственность за эти деяния и порядок определения степени вины каждого.

Это, как выразилась профессор Т.Н. Москалькова, частная иллюстрация к тезису о взаимосвязи норм морали, выработанных и существующих в рамках религиозного сознания и уголовно-процессуального закона, приоткрывает завесу перед новой, практически неисследованной темой, которая еще не была подвергИльин, И.А. О сущности правосознания: соч. в 2-х томах. М., 1993. Т. 1. С. 283.

нута обстоятельной и полномасштабной разработке1.

Обобщив исследования специалистов в сфере установления соотношения правовых и моральных норм, необходимо выделить следующие аспекты их взаимосвязи и единства, характеризующиеся: а) общностью выполняемых социальных функций, направленных на регулирование системы правил поведения людей в обществе, охватывающих практически всю совокупность общественных отношений, выражающих волю отдельной личности, тех или иных социальных групп, слоев и общества в целом; б) всеобщим характером, поскольку распространяется (по крайней мере, формально) на всех членов общества, независимо от их социально-правового статуса; в) единым фундаментом общечеловеческих ценностей, которые объединяют требования к любым действиям (поведениям) или бездействиям (пассивным поведениям) лиц оценочно-повелительного характера2.

Однако, несмотря на существующие тесные взаимосвязи между правовыми и этическими нормами, не следует смешивать юридические и этические понятия.

При этом разграничение норм права (в том числе и уголовно-процессуального) и норм нравственности осуществляется по следующим основаниям:

в сфере применения правовых норм, в отличие от требований морали юридическое значение имеют действия, совершаемые людьми, но не учитываются их последствия, свойственные конкретному человеку, с его интегрирующими личностными качествами, а также отдельные случаи, которые обладают определенными родовыми принадлежностями. Так, уголовно-процессуальный закон зачастую не может закрепить требования, предъявляемые к поведению следователя и прикладываемых к любой возникающей в ходе расследования преступлений ситуации, например, тактике и методике проведения отдельных Москалькова, Т.Н. Каким судом судили Иисуса? // Наука и религия. 1996. № 2. С. 32-33; Она же. Нравственные истоки уголовного процесса // Человек и закон. 1997. № 4. С. 76-82; Назаров, А.К. Уголовно-правовые нормы Корана и хадиса и их классификация по институтам уголовного права: дис.... канд. юрид. наук. Душанбе, 2009. С. 45-49; Супатаев, М.А. Роль мусульманского права в диалоге исламской и европейской культур // Права человека и современное государственно-правовое развитие: сб. науч. трудов. М., 2007. С. 240-248.

Субботина, И.Г. Нравственные начала предварительного расследования. М., 2003. С. 18.

следственных действий (допроса, очной ставки, опознания личности и т.п.). Не случайно изучение и развитие профессиональной этики началось именно с разработки нравственных критериев оценки тактических приемов проведения следственных действий: допросов, обыска, следственного эксперимента и т. п1.

право исходит из соображений о типичном, стандартном явлении в действительной социальной жизни. Этот тип ситуаций порожден внешними деятельности каждого субъекта правоотношений. В противоположность праву мораль немыслима без целостного, интегрирующего осмысления каждого конкретного социального факта, поступка. Для морали смысл конкретной ситуации, выбора, решения – в их уникальности и неповторимости. Указанное различие уголовно-процессуального права и требований морали находит свое проявление, например, в общих сроках на стадии производства предварительного целесообразности. Однако в целях включения в орбиту правового регулирования как можно большего количества возникающих ситуаций, в законе закреплено право полномочных должностных лиц в исключительных случаях продлевать сроки расследования (ст. 166 УПК КР). Только по обоснованным причинам, а также обстоятельствам, которые предстоит исследовать, и только по обоснованию необходимости сохранения меры пресечения, возможно дальнейшее продление до определенного срока расследования по уголовному делу и содержания обвиняемого (подсудимого) под стражей (ст.166, ч.3,4 ст.111 УПК КР).

мораль, в отличие от права, носит добровольный характер применения, исполнения требований их норм и исключает прямое принуждение, поскольку опирается на внутреннее побуждение поведения людей, предоставляет им возможность выбора действий (или бездействия). Известно также, что эти нормы Бойков, А.Д. Этика профессиональной защиты по уголовным делам. М., 1978; Горский, Г.Ф., Кокорев, Л.Д., Котов, Д.П. Нравственные аспекты тактических приемов проведения процессуальных действий // Судебная этика. Воронеж, 1973. С.97-146; Проблемы судебной этики / под ред. М.С. Строговича. М., 1974. С.202-210; Кобликов, А.С. Юридическая этика. 3-е.

изд. М., 2012. С.134-145.

не нуждаются в юридической поддержке, а сами становятся ориентирами формирования права1. Уголовно-процессуальный закон, напротив, допускает возможность применения принуждения в виде принудительного привода, задержания лиц, в случаях, когда не действуют внутренние регуляторы поведения людей по исполнению возложенных на них процессуальных обязанностей, а также их ответственность.

право и мораль отличаются друг от друга сферами приложения. Право регулирует только те общественные отношения, которые нуждаются в защите государства. Иначе говоря, право есть определенный минимум нравственности.

Нравственность же пронизывает все стороны (сферы) взаимоотношений между людьми. Следовательно, чисто нравственное требование, по существу, есть требование неограниченное;

право и нравственность имеют различные ориентации в сфере свободы.

Само понятие «свобода» – общее и для права и для морали. Но обязанности подразделяются на обязанности внутренней и внешней свободы. Из них лишь последние являются правовыми и они вытекают из законодательства, а этическая область делает обязательными и внутренние поступки.

Таким образом, различия между уголовно-процессуальными нормами и моралью сводятся в основном к следующему: а) нормы уголовно-процессуального права обязательны для участников уголовного процесса, их соблюдение и исполнение обеспечивается принуждением; б) нормы права устанавливаются государством, в лице специально созданных для данных целей органов законодательной власти, закрепляются в Конституции, в специальных систематизированных законах: в Уголовном, Уголовно-процессуальном кодексах и в других нормативных правовых актах Кыргызстана, например, в законах: «Об органах внутренних дел Кыргызской Республики» от 11 января 1994г.; «О прокуратуре Кыргызской Республики» от 17 июля 2009 г.; «О статусе судей Кыргызской Республики» от 9 июля 2008 г. и др.

Напротив, нормы нравственности, выполняющие регулятивную роль в сфеМарков, Ю.Г. Указ. соч. С. 88.

ре расследования и разрешения уголовных дел, являются продуктом общественного сознания, они постоянно возникают и получают свое развитие в процессе практической деятельности людей, их появление не связано с волей законодателя и других субъектов нормотворческой деятельности1.

Обязывающая сила норм нравственности основывается на массовом примере, коллективной привычке и других формах, выражающих волю общества. Несоблюдение нравственных норм в уголовном процессе, когда они не закреплены в законе, не влечет за собой вмешательства официальной власти, применения юридических санкций, само общество решает вопрос о формах воздействия на лиц, не соблюдающих моральные запреты. Однако, как справедливо отмечает Т.Н. Москалькова, иногда воздействие это бывает не менее эффективным, чем государственно-правовое2.

Вместе с тем существование таких проблем, как противоречия между правом и моралью являются редким случаем, но они в принципе возможны, ибо порядок и условия формирования правовых и нравственных норм различны3.

Причем, право, в том числе уголовно-процессуальное, в своем развитии может отставать от повышенного по сравнению с правом уровня моральных требований и воззрений общества.

Уголовно-процессуальные нормы закрепляют права и обязанности участников уголовного процесса, устанавливают границы правомерного и неправомерного, законного и незаконного в этой сфере общественных отношений. Уголовное судопроизводство представляет собой сферу общественных отношений, в которой господствует правовая форма регулирования. Если с точки зрения материального (уголовного и др.) права дозволено то, что не запрещено законом, то система процессуального регулирования подчинена другому принципу – дозволено то, что дозволено. Возможность свободного распоряжения процессуальными правами Кечекьян, С.Ф. Учение Аристотеля о государстве и праве. М., 1947. С. 94; Словарь по этике / под ред. И.С. Кона. М., 1983. С. 198.

Москалькова, Т.Н. Нравственные основы уголовного процесса (стадия предварительного расследования): дис. … докт. юрид. наук. М., 1997. С. 43.

Курс советского уголовного процесса. Общая часть … С.185.

субъектов уголовного процесса, как было показано, в производстве по уголовному делу имеет ограниченное значение. Однако это не означает, что мораль как разновидность социальных норм и как форма общественного сознания вытеснена из сферы уголовного судопроизводства. Как было показано выше, речь идет о сложном взаимодействии норм права и морали, правового и нравственного сознания участников процесса.

Поэтому помимо указанных выше общих и отличительных черт уголовнопроцессуального права и норм нравственности, диссертант считает необходимым рассмотреть не менее важный аспект соотношения правовых предписаний и моральных требований – их взаимодействие, находящее свое проявление в следующих положениях действующего уголовно-процессуального законодательства Кыргызстана: государство с помощью уголовнопроцессуального права(как средство) стремится эффективно реализовать свою уголовную и уголовно-процессуальную политику, с тем, чтобы обеспечивать интересы и безопасность общества, каждого его члена от преступных посягательств, а также осуществлять задачи восстановления справедливости, нарушенной преступным посягательством; 2)уголовно-процессуальное право – это средство охраны и защиты интересов невиновного лица, предполагающего восстановление нарушенных его прав и законных интересов, в случаях незаконного и необоснованного привлечения лица к уголовной ответственности и ограничения его свобод, включая осуществление реабилитационных мер (гл. УПК РФ и гл. 46 УПК КР).

Итак, приведенные нами нравственные характеристики уголовнопроцессуального закона свидетельствуют о тесном родстве двух нормативных систем по принципу взаимодействия и единства. Многие процессуально-правовые предписания возникли на основе соответствующих представлений и правил, сложившихся в обществе. Например, положение уголовно-процессуального закона о том, что в ходе уголовного преследования запрещается принятие решений или совершение действий, унижающих или оскорбляющих честь и достоинство человека. Так, в ходе уголовного судопроизводства никто не может: а) подвергаться обращению и наказанию, унижающим человеческое достоинство; б) принуждаться к проведению процессуальных действий, унижающих достоинство; в) содержаться в условиях, унижающих человеческое достоинство и т.д. (ст.10, 11 УПК КР).

Нравственные нормы также включены в регламентацию правил допроса (ч.4 ст.192, ст.193 УПК КР), личного обыска (ст.96, 184 УПК КР) и освидетельствования (ст.180 УПК КР), следственного эксперимента (ч.1 ст.182 УПК КР), учтены при установлении обязанности принять меры попечения о детях и охраны имущества заключенного под стражу (ч.4 ст.12, ст.113 УПК КР), в правовых нормах, охраняющих профессиональную тайну защитника (ст. 48 УПК КР), освобождающих супругов и близких родственников от обязанности давать свидетельские показания (ч.2 ст.192, 218 УПК КР), обеспечивающих возмещение материального ущерба, причиненного в результате незаконных действий или решений суда и органов следствия (гл. 46 УПК КР).

Реализация ряда процессуально-правовых норм требует применения оценочных категорий, когда при отсутствии какого-либо эталона лицу, осуществляющему уголовное преследование, приходится самостоятельно принимать эвристическое решение, сообразуясь с требованиями закона и нравственности. Таковы, в частности, решения об изменении или отмене мер пресечения, при выборе и применении технических средств и способов обнаружения, фиксации и изъятия следов преступления и т.д. В свою очередь, нравственность выверяет действия (поступки) участников уголовно-процессуальной деятельности категорией совести, повелевает блюсти не только закон, но и следовать чувству долга, внутреннего убеждения, считаться с мнением окружающих. Во всех указанных случаях соотношение норм процессуального и нравственного строится на принципе взаимодействия.

Иногда нормы морали должны оказывать регулятивное воздействие на поведение субъектов уголовно-процессуальной деятельности. Так, нравственный долг должен побудить, например, следователя или судью заявить самоотвод, если он знает, что имеются данные, которые могут повлиять на его объективность исследования обстоятельства дела (ст.70, ч.2 ст.73 УПК КР). Следовательно, мораль в уголовном судопроизводстве, выполняя роль дополнительных гарантий, способствует точному и неуклонному соблюдению процессуально-правовых норм, препятствует проявлению субъективизма при принятии окончательных процессуальных решений по уголовному делу и осуществлении конкретных следственных действий. Эти дополнительные гарантии имеют отношение ко всем участникам уголовного процесса.

Однако некоторые нравственные нормы не получили должного отражения и развития в УПК КР. Например, они позволяют свидетелю и потерпевшему не уличать себя и своих близких в преступлении (ст.192 УПК КР), но недостаточно ограждают их от домогательств, обмана, обещаний, ухищрений, мер вымогательств. Исходя из анализа типичных нарушений законности в деятельности органов следствия, порядок допроса обвиняемого (подозреваемого) должен не только повышать эффективность в его реализации, но и сопровождаться высоконравственными действиями допрашивающего. Как показали результаты исследования, наиболее часто допускается отступление от моральных норм при производстве следующих следственных и процессуальных действий: при допросе подозреваемого (43,9%); при производстве личного обыска (29,3%), обыска и выемки (20,3%), очной ставки (11,4 %) и т. п. В связи с этим, диссертант полагает, что необходимо внести коррективы в ныне действующие нормы УПК КР (ст. 100, 189-193, 218 др.), регламентирующие порядок допроса участников уголовного судопроизводства (подозреваемого, обвиняемого и др.), поскольку они должны иметь возможность выбирать свой вариант поведения. Также недопустимо использование сомнительных в нравственном отношении тактических приемов, комбинаций и технических средств, что, на взгляд автора, должно найти закрепление в гл. 21 УПК Кыргызской Республики «Общие условия производства следствия».

Исследуя нравственные и правовые основы процессуальной деятельности См.: Приложения № 4,5 и 6 к диссертации. (Сводные таблицы по результатам проведенного анкетирования следователей, руководителей следственных подразделений МВД, прокуроров, адвокатов и судей Кыргызстана).

участников уголовного судопроизводства, следует обратить внимание на то, что уголовно-процессуальное законодательство советского периода характеризовалось диспропорцией процессуального положения обвиняемого (подозреваемого) с одной стороны, и потерпевшего - с другой. Так, в соответствии с п. 2 ч. 2 ст. 120 УПК РСФСР и п. 2 ч. 2 ст. 107 УПК Киргизской предварительного следствия необязательно, потерпевший не имел права знакомиться с материалами дела; процессуальное законодательство не содержало сроков, в течение которых лицо должно быть признано потерпевшим, подозреваемым по уголовному делу, что приводило на практике к ущемлению прав лиц, пострадавших в результате совершенного преступления или лиц, в отношении которого имеются фактические данные о совершении им уголовнонаказуемого деяния, но не обладающих соответствующим процессуальным статусом. С принятием нового УПК РФ и УПК КР данные недостатки в полной мере не были устранены. В частности, ст. 42 УПК РФ и ст. 49 УПК КР попрежнему позволяют органам уголовного преследования выносить постановление о признании лица потерпевшим на окончательных этапах расследования, так как не содержат указания на сроки, в течение которых лицо должно приобрести процессуальный статус; обязательность участия профессионального представителя в лице адвоката (защитника) на стороне подозреваемого, обвиняемого, при фактическом отсутствии такового на стороне потерпевшего.

Таким образом, совершенствование уголовно-процессуального законодательства должно осуществляться не только с учетом необходимости создания всеобъемлющей и непротиворечивой системы правовых норм, но и с учетом нравственных критериев оценки возможных последствий их реализации.

Юридическая сила нормативно-правового акта предполагает его соответствие предъявляемым требованиям, в том числе и таким, как совершенство формы и содержания, а также непререкаемость соблюдения положений нормативного акта.

При описании основных отличительных черт, характеризующих право и нравственность, указывалось на то, что только нравственность ориентирует на полное воплощение норм права в жизнь. Поэтому, по мнению диссертанта, юридическая сила любого нормативного правового акта, в том числе и регулирующего уголовно-процессуальную деятельность, объективно определяется не только местом акта в действующей правовой системе, но и указывает на объем нравственного содержания, присущего данному законодательному акту.

Такой вывод подтверждает и тот факт, что специфика менталитета кыргызского народа детерминирует безусловное соблюдение гражданами только тех законов, которые соответствуют, по их мнению, критериям объективности и справедливости, а категории «объективность» и «справедливость» относятся к числу основных категорий этики. Так, из числа опрошенных нами лиц, вовлеченных в уголовный процесс в качестве обвиняемого, подозреваемого или потерпевшего, 41,7% отметили, что по делу были приняты незаконные (несправедливые) решения; 16,7% указали, что в отношении них применялись незаконные действия.

Участники процесса всегда ожидают справедлиого решения (промежуточного и окончательного) по любому вопросу и на любом этапе производства по уголовному делу. Причем, как они подчеркнули, что не только в повседневной жизни, но и в ходе участия при производстве по уголовному делу руководствуются основными приниципами нравственности (справедливостью, объективностью и т.п.) и нормами морали1. Следовательно, непротиворечивость нормативно-правового акта моральным нормам обусловливает непререкаемое исполнение его положений, а юридическая сила любого нормативно-правового акта является мерилом его нравственного содержания.

Ярко выраженное столкновение социальных ценностей, частных и публичных интересов в сфере уголовного судопроизводства представляет большой интерес, с точки зрения, как правовой доктрины2, так и морали. Максимальная соБолее подр. см.: приложение № 7 к диссертации, где приведены результаты опроса граждан, участвовавших в деле в качестве обвиняемого (подозреваемого), потерпевшего. Данные по России см.: Николаева, О.П. Исследование этнопсихологических различий морально-правовых суждений // Психологический журнал. 1995. № 4. С.82-85.

Петрухин, И. Публичность и диспозитивность в уголовном процессе // Российская юстиция.

1999. № 3. С. 24-25; Михайловская, И.Б. Цели, функции и принципы российского уголовного судопроизводства (уголовно-процессуальная форма). М., 2003. С.14; Багаутдинов, Ф.Н.

вместимость этих интересов (индивидуальных, коллективных и общественных), осознанная на правовом уровне и оформленная законодателем в нормативных актах, по мнению автора, является воплощением принципа социальной справедливости.

Общеправовой принцип социальной справедливости современной системой уголовного и уголовно-процессуального права Кыргызстана воспринят как свойство, как воплощенная в праве идея о беспристрастности, честности и должном поведении, а также и как норма-принцип, детализируемый и конкретизируемый в отдельных положениях уголовного (ч.1 ст.3, Главы 5,11,12 УК КР) и уголовнопроцессуального законов (ст.6, 15, 19, 310, Главы 8, 46 УПК КР). Поэтому ценность общеправового принципа социальной справедливости (а через нее – всей системы права) проявляется в том или ином результате правоприменения, например, в справедливом характере не только судебного приговора (ч. 4 ст. 310 УПК КР), но и в каждом решении суда, следователя: о прекращении уголовного дела, о приостановлении производства по делу, при избрании меры пресечения или применении мер принуждения и т.д.

Выделение справедливости как требования, предъявляемого ко всем решениям в уголовном процессе, имеет не только правовое, но и глубоко нравственное значение. В этом смысле, если приговор суда не обладает свойством справедливости, то многогранная и сложная деятельность правоохранительных органов по установлению истины по делу превратится, по мнению автора, в неэффективную трату сил и энергии, на что уже обращалось внимание в юридической литературе и исследованиях1.

Такой вывод автора обусловлен обстоятельствами, сложившимися в правоприменительной практике, которые не дают однозначно утверждать, что производство по всем по уголовным делам завершается провозглашением обвинительного или оправдательного приговора суда. Окончательные решения по опредеОбеспечение публичных и личных интересов при расследовании преступлений. М., 2004. 544 с.

Арендаренко, А.В. Общеправовой принцип социальной справедливости и его реализация в современном уголовном праве России (теоретико-правовые аспекты): автореф. дис.… докт.

юрид. наук. М., 2009. С. 15-17.

ленному количеству уголовных дел принимаются и следователем в ходе досудебного производства в виде прекращения уголовного дела (около 17-18% дел) или же производство по ним приостанавливается в виду не установления лиц, совершивших преступление или в связи с его розыском (свыше 30 % уголовных дел).

О справедливости как принципе права говорится в Резолюции Комиссии ООН по правам человека, в которой отмечается, что Комиссия «настоятельно призывает все государства поощрять демократию, которая … содействует развитию принципов равенства и справедливости…» (п.2). Можно также отметить, что понятие «справедливость» проходит красной нитью через другие основополагающие международные акты1.

Хотя справедливость по своей природе является оценочной категорией, поскольку выражает меру требования и воздействия на личность и общество, однако это понятие широко используется в правовой системе. О формально-идеальном совпадении права и справедливости можно говорить лишь тогда, когда содержание закона будет соответствовать пониманию существующих в обществе отношений. При этих условиях такие отношения можно назвать нравственно-правовыми, а закон – правовым и справедливым2. Поэтому, если мы говорим о правовой системе применительно к уголовному процессу, то уместно понятие «справедливость» рассматривать как его нравственно-правовой принцип.

Как было отмечено, справедливость признана как принцип Уголовного закона (ст.3 УК КР; ст.7 УК РФ). В связи с этим данный принцип заимствуется оттуда и благополучно может быть использован в сфере действия норм уголовнопроцессуального закона. Но, вместе с тем, представляется целесообразным приК таковым международно-правовым актам относятся: Международный пакт о гражданских и политических правах, принятый Генеральной Ассамблеей ООН от 16 декабря 1966 г.;

Декларация основных принципов правосудия для жертв преступления или злоупотребления властью, принятая Генеральной Ассамблеей ООН от 29 ноября 1985г. и др. Более подр. см.:

Права человека. Основные международные документы / ред. Н.В. Глазунова. М., 1989. С.35-60.

Конституционный Суд РФ подчеркивал, что «Правосудие по самой своей сути может признаваться таковым лишь при условии, что оно отвечает требованиям справедливости». См.:

По делу о проверке конституционности положений статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой З.Р. Шенгелая: постановление Конституционного Суда РФ от декабря 2003 г. № 20-П // Рос.газ. 2003. 18 дек.

знать «справедливость» принципом и уголовно-процессуального права. При таких условиях справедливость во взаимодействии с такими принципами уголовного процесса, как: «законность», «уважения прав, свобод и достоинства личности»

можно представить как комплексно-правовой механизм, включающий в себя справедливый уголовно-процессуальный закон, справедливое правоприменение, предполагающее соответствующие нравственно-этические качества в деятельности участников процесса, прежде всего, его властных субъектов судопроизводства: следователя, прокурора и суда.

Диссертант отмечает, что почти все граждане, привлеченные к участию в уголовном процессе в качестве участников (подозреваемого, обвиняемого или потерпевшего), подвергнутые опросу, руководствуются как в повседневной жизни, так и в процессе участия в производстве по уголовному делу, в первую очередь, нормами морали, основанными на этических требованиях о справедливом и должном (80 лиц или 66,7 %); правовыми нормами (положениями Конституции, нормами УК, УПК и другими законами и подзаконными актами) – всего 40 лиц (33,3 % респондентов). Такой вывод еще раз подтверждает жизнеспособность принципа справедливости в сфере действия норм уголовного и уголовнопроцессуального права.

Однако проведенные в ходе диссертационного исследования итоги социологических опросов практических работников правоохранительных органов и граждан, вовлеченных в уголовный процесс в качестве его участников, подтверждают обратное. Так, по мнению почти одной четверти всех опрошенных (22,8%), уважение прав, свобод и достоинства личности и соблюдение других этических требований для современной практики производства по уголовным делам в Кыргызстане стали менее актуальными. В то же время значительная их часть отметила, что проблемы этики «затерялись» в массовом нарушении прав и свобод личности (24,6%).

По мнению опрошенных профессиональных участников процесса, к обстоятельствам и наиболее важным факторам, снижающим актуальность проблемы соблюдения норм морали и этических требований производства по уголовному делу, являются1: нестабильность экономического и правового порядка (39,0 % опрошенных); падение общего уровня морали в обществе (32,5 %); безразличие общественного мнения к проблемам этики (28,5 %) и т. д.

В юридической литературе отмечается, что господство авторитарного режима единой идеологии, характерного для советского периода, на сегодня сменилось не менее опасным отрицанием всякой идеологии, вместе с ним и требований общепризнанных принципов и норм морали. Такое отношение, по мнению одних авторов, считается «…уравниванием истины с ложью»2. По мнению других, трудности сегодняшнего социального и экономического развития, отодвинули на задний план морально-этические ценности3.

Столкновение частных и публичных интересов в уголовном судопроизводстве представляет большой интерес не только с точки зрения правовой доктрины, но и аксиологии, в связи с чем диссертантом были поставлены перед профессиональными участниками уголовного процесса (судьями, прокурорами, следователями, адвокатами) вопросы, результаты которых отражают некоторые актуальные проблемы нравственности современного уголовного процесса.

Если проанализировать мнение респондентов по первой группе вопросов, связанных с основными ценностями, то можно наблюдать следующее. Так, важнейшими демократическими ценностями по результатам опроса на первом месте признаны законность и правопорядок – 48,3 %, на втором – обеспеченность госуПриложения № 4 (Результаты социологических опросов следователей и руководителей следственных подразделений МВД КР); № 5 (Результаты социологических опросов прокуроров); № 6 (Результаты социологических опросов адвокатов и судей); № 7 (Результаты социологических опросов участников судопроизводства…).

Кухта, А.А. Доказывание истины в уголовном процессе: автореф. дис. … докт. юрид. наук. Н.Новгород, 2010. С. 7-8.

Такой тезис подтверждается по недавно проведенному социологическому опросу граждан России, в ходе которого, разделив людей на старшее и молодое поколения, спрашивали ответ на вопрос у обеих групп: можно ли нарушить нормы права или поступиться моралью ради того, чтобы разбогатеть? Среди пенсионеров около 60 % убежденно ответили: пусть их дети будут бедными, но честными (59%), то совершенно противоположная картина получилась среди молодых. Свыше 50% их представителей (это люди в возрасте 20-25 лет) готовы поступиться моралью, если этого требует защита собственного интереса даже за счет попрания прав, свобод интересов другого человека и общества, если это касается в первую очередь вопросов обогащения. См.: Звягинцев, А. Правосознание и духовность как основа государственности // Законность. 2008. № 2. С.42-44.

дарством социальных прав личности (26,1%), на третьем месте – обеспеченность личных прав человека (21,6 %), и лишь 3,9% - набрали приоритет интересов личности над интересами общества и культ материальных ценностей. Вместе с тем на вопрос: «Имеются ли противоречия между нормами права и морали в уголовном процессе?» из числа опрошенных следователей органов внутренних дел Кыргызской Республики (21,6%) ответили: да, имеются, при этом 67% проанкетированных считают, что при расхождении требований права и морали следует поступать в соответствии с нормами закона. В то же время 56,9% опрошенных указали, что они не видят в этом особых расхождений, а если проявится такое расхождение, то они поступят согласно нормам закона и морали (по совести), еще 21,4% считают, что критерий справедливости учтен законодателем в нормах УПК КР.

Таким образом, результаты анкетирования свидетельствуют, что практические работники правоохранительных органов, суда и адвокатуры признают основной ценностью уголовного процесса законность, далее следует справедливость и только затем соблюдение права и свободы личности.

В этих условиях приобретает особую значимость вопрос о нравственноправовых основах деятельности участников уголовного судопроизводства, поскольку именно в уголовном процессе в отдельных случаях общественный интерес диктует вторжение в частную жизнь лиц, участвующих в уголовнопроцессуальных отношениях, а также ограничению их конституционных прав и свобод1.

Успешное осуществление правосудия, по мнению диссертанта, с одной стороны, зависит от того, насколько процессуальная деятельность судей, прокуроров, следователей и других участников будет соответствовать таким нравственным принципам как добросовестное отношение к служебным обязанностям и высокое сознание общественного долга. Критерием и необходимым элементом добросовестности этой деятельности является ее законность и соответственно нравственАнтонов, И.А. Нравственно-правовые начала уголовно-процессуальной деятельности (теоретические идеи и правоприменительная практика): автореф. дис. … докт. юрид. наук.

СПб., 2005. С. 4-5.

ность. Добросовестная деятельность всегда направлена на благо общества, служит высоким целям борьбы с преступностью и защите прав, свобод и законных интересов личности. В целом же под нравственным долгом данной категории участвующих в деле лиц понимают совокупность моральных обязанностей, выполнение которых призвано обеспечить установление истины по делу, реализацию целей предупреждения и воспитания граждан в духе уважения и исполнения законов.

С другой стороны, обеспеченность прав, свобод и обязанностей личности в сфере уголовного судопроизводства зависят от нравственно-правовой культуры указанных властных субъектов процесса. Достаточно развитые моральные качества помогают лицам, осуществляющим производство по уголовному делу, противостоять некоторым отрицательным явлениям в их процессуальной деятельности таким, как: скептицизм, подозрительность в отношении всех и каждого. Такие явления неизбежно ведут к предвзятости и обвинительному, а иногда и неоправданно оправдательному уклону в их процессуальной деятельности.

Заметим, что на практике распространены такие факторы, как: дефицит времени, перегрузки в работе, которые также могут приводить к торопливости и к правовому нигилизму, когда процессуальные нормы начинают считать обременительностью, а соблюдение процессуального порядка производства по уголовным делам простой формальностью.

Все это определяет первостепенное значение воспитания и самовоспитания – необходимых нравственных качеств у властных субъектов, осуществляющих производство по делу. Их подготовка к профессиональной деятельности и последующее повышение квалификации не должны ограничиваться лишь расширением правовых знаний, им необходимо уделять больше внимания развитию у себя нравственных качеств и профессионального мастерства. В этом должны, несомненно, сыграть большую роль судебная и профессиональная этика прокурора, следователя и адвоката.

Вместе с тем, размышляя о том, когда следует закладывать в человеке нравственную основу, профессор А.Ф. Кони убежденно говорил: «только в юные годы, годы учебы и постижения жизни»1.

Для того, чтобы создать высокоразвитое правосознание в обществе, мы «должны увидеть духовную свободу, как предметную цель права и государства … воспитывать в … человеке свободную личность с достойным характером и предметною волею»2. Поэтому, по мнению диссертанта, правовое воспитание может быть только воспитанием нравственно-правовым, эти основы должны закладываться в каждом человеке с ранних лет. Именно в этом направлении Кыргызской Республике необходимо принять на себя обязанность и ответственность перед подрастающим поколением. Первым делом, должна быть разработана концепция развития духовно-нравственного воспитания и совершенствования правосознания граждан. В данную концепцию должны быть включены следующие разделы: общие положения; национальный воспитательный идеал; базовые национальные ценности; основные принципы организации духовно-нравственного развития и воспитания граждан. К такой концепции в качестве приложения в обязательном порядке должна быть разработана программа, в которой излагались бы согласно возрастной группе граждан основы изучаемых предметов и их краткое содержание, а к тем учащимся, кто выбрал профессию юриста, должны быть предъявлены дополнительные требования, связанные с изучением нравственных основ деятельности госслужащего и правосудия; нравственно-правовых основ уголовнопроцессуальной деятельности участников уголовно-процессуальных отношений.

Цит. по А. Звягинцеву. См.: Звягинцев, А. Правосознание и духовность как основа государственности... С.43-44. По мнению диссертанта, уже на уровне начальной школы дети могли бы изучать нравственные основы, которые заложены в народных мудростях, а также по желанию и основы мировых религий. Такая попытка в 90-х годах ХХ-века была предпринята в одной из областей Кыргызстана, где по инициативе губернатора области (Таласской) в школьную программу ввели обучение нравственным устоям, сложившихся в обществе и нравственным основам межличностных отношений людей и религии. См.: Сарыгулов, Д.

Ыйман сабагы (тупку тушунуктор). Бишкек, 2004.

Ильин, И.А. Указ. соч. С.44.

§2. Нравственные основы деятельности суда (судьи) Обеспечению нравственных начал уголовного судопроизводства, прежде всего, содействует развитие судебной этики. Не случайно в советские и последующие годы пристальное внимание ученых уделялось вопросам судебной этики1, а на вопросы повышения культуры судебной деятельности неоднократно обращали внимание высшие судебные инстанции – Верховные суды как СССР, РСФСР, так и Верховные и Конституционные суды России и Кыргызстана2.

В юридической литературе наметились разные подходы к толкованию судебной этики. Разногласие в этом споре заключается в том, что одни авторы подчеркивают наличие в профессиональной морали специальных норм морали3, другие же видят в ней лишь специфическое преломление общих нравственных принципов4. Но суть научная дискуссия не в том, существуют или нет в каждой профессиональной сфере свои специфические нормы морали, а в другом: каково содержание этих норм, из чего состоят и являются ли они результатом применения общих нравственных принципов, или это особые нравственные нормы? По данному спорному вопросу, отчасти соглашаясь с М.С. Строговичем, следует сделать вывод, что судебной этикой изучается применение в специфических условиях судебной и следственной деятельности норм нравственности. Однако эти особенности не могут ограничивать действия общих принципов морали и единого нравственного критерия в их деятельности5.

Таким образом, судебную этику следует понимать как науку о преломлении Перлов, И.Д. Судебная этика / Сов. гос-во и право. 1970. № 12; Он же. Настольная книга судьи.

М., 1972. С.39-45; Горский, Г.Ф., Кокорев, Л.Д., Котов, Д.П. Судебная этика …Указ. соч. С.25Проблемы судебной этики / под ред. М.С. Строговича. М., 1974. С.39-105; Радутная, Н.В.

Современное уголовное судопроизводство и его влияние на правовые воззрения юристов // Избранное: сб. трудов. М., 2010. С.343-348.

Сборник постановлений Пленумов Верховных судов СССР и РСФСР (РФ) по уголовным делам (по состоянию на 1 авг.2000 г.). М., 2000. С. 98-101, 457-468; Бюллетень Верховного Суда Кыргызской Республики (спец. выпуск). 2009. № 1(44). С.23-88.

Ратинов, Э., Зархин, Ю. Следственная этика // Соц. законность. 1970. № 10. С.35-39.

Бойков, А.Д. Проблемы адвокатской этики // Роль и задачи советской адвокатуры. М., 1972.

С.174.

Строгович, М.С. Судебная этика, ее предмет и сущность // Сов.гос-во и право. 1971. № 8. С.91.

общих принципов и норм морали в судебной и связанной с ней деятельностью с учетом ее особенностей. Поэтому немаловажное значение имеют нравственные начала процессуальной деятельности профессиональных участников уголовного судопроизводства, прежде всего, суда, прокурора и следователя. В связи с этим к разработкам различного рода кодексов чести, профессиональной этики следует относиться позитивно, хотя это только одно из многих направлений по укреплению нравственных основ профессиональной, в том числе, уголовнопроцессуальной деятельности суда и профессиональных участников уголовного судопроизводства.

Справедливость, независимость и беспристрастность отправления правосудия являются важнейшими составляющими такого государства, в котором гарантируется судебная защита прав и основных свобод личности, и чья деятельность независима и базируется только на нормах закона (ч.2 ст.16 Конституции КР).

Именно это положение закреплено в ст. 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее Конвенция). «Каждый человек имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона...»1.

В российской юридической литературе прямо отмечается, что Законом о статусе судей определяется правовой, а Кодексом судейской этики нравственный статус российских судей2.

Основной закон Кыргызстана указывает, что нарушение требований безупречности поведения судей является основанием для привлечения их к ответственности в порядке, определенном конституционным Законом (ст.95 Конституции КР). В связи с этим конституционным Законом КР «О статусе судей Кыргызской Международных актов, в которых закреплены нормативные положения, составляющие основы рассматриваемого компонента статуса судьи, немало, так, например, Бангалорские принципы поведения судей, утвержденные 25 - 26 ноября 2002 г. Комиссией ООН по правам человека, включают в себя: независимость, беспристрастность, честность, соответствие установленным требованиям, соответствующее поведение, равенство, компетентность и добросовестность.

Ткачев, В. От Кодекса чести судьи к Кодексу судейской этики // Российская юстиция. 2003. № 4. С. 68; Для Кыргызстана основой в этом вопросе служит Кодекс чести судьи Кыргызской Республики, принятый 8 июля 2006 г. на 5-м съезде судей Кыргызской Республики // Бюллетень Верховного Суда Кыргызской Республики, 2006. № 2. С.3-11.

Республики» предусмотрена дисциплинарная ответственность судей (п. 2 ч. 1 ст.

6), а также закреплены пределы его регулирующего действия: Закон устанавливает правила поведения судьи в профессиональной и во внеслужебной деятельности. А такие правила предусмотрены в Кодексе чести судьи Кыргызской Республики (в Кодексе судейской этики РФ), за нарушение норм которого предусмотрена дисциплинарная ответственность (ч.2 ст.102 Конституции Кыргызстана; ст. Кодекса о судебной этике Кыргызской Республики).

Закрепленные в Кодексе чести судьи Кыргызской Республики правила поведения судьи дифференцированы и относятся как к осуществлению его профессиональной деятельности, так и к его поведению во внеслужебной деятельности.

В первом случае они закрепляют положения, согласно которым судья при исполнении своих обязанностей по осуществлению правосудия должен исходить из того, что защита прав и свобод человека и гражданина определяет смысл и содержание деятельности органов судебной власти. Судья должен добросовестно исполнять свои профессиональные обязанности и принимать все необходимые меры для своевременного рассмотрения дел и материалов, обязан быть беспристрастным, не допускать влияния на свою профессиональную деятельность со стороны кого бы то ни было, и при исполнении своих обязанностей не должен проявлять предубеждения расового, полового, религиозного или национального характера.

При этом общественное мнение, возможная критика деятельности судьи, не должны влиять на законность, обоснованность и на справедливость его решений.

В связи с принятием в Российской Федерации аналогичного документа – Кодекс судейской этики (2004 г.) и его действием возникли проблемы и спорные аспекты в правоприменении, связанные с разграничением действий судей, подпадающих под признаки дисциплинарного проступка, и действий, не влекущих дисциплинарной ответственности. На что также обратил внимание Пленум Верховного Суда РФ в своем постановлении от 31 мая 2007 г. № 271, указав судам апелО практике рассмотрения судами дел об оспаривании решений квалификационных коллегий судей о привлечении судей судов общей юрисдикции к дисциплинарной ответственности:

постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31 мая 2007 г. № 27 // Рос. газ. 2008. 12 янв.

ляционной, кассационной и надзорной инстанций на необходимость реагирования на факты грубого нарушения судьями нижестоящих судов норм законодательства, Кодекса судейской этики путем вынесения частных определений (постановлений). Предложено Российской академии правосудия предусмотреть в учебных программах переподготовки и повышения квалификации судей учебную дисциплину «Судейская этика».

В этой связи М.И. Клеандров отмечает, что «… для осуществления справедливого правосудия безупречного знания одной лишь буквы закона недостаточно, а знание духа закона приобретается жизненным опытом и практикой применения закона, т.е., умея чувствовать дух закона, человек явно перестает быть инфантильным»1.

Следует согласиться с мнением И.А. Антонова, что судья должен быть независимым, но он должен также подчиняться двум основным правилам: соблюдению закона и требований, вытекающих из его статуса2. Одним из этих основных требований, по нашему мнению, является соблюдение самим судьей высоких деонтологических правил, требований судейской этики. В таком случае, здесь практика ставит другой более важный и жизненный вопрос, насколько мы можем требовать от суда соблюдения норм закона и морали?

Уместно вспомнить слова А.Ф. Кони, отметившего, что к судье «следует предъявлять высокие требования не только в смысле знания и умения, но и в смысле характера, но требовать от него героизма невозможно. Отсюда необходимость оградить его от условий, дающих основание к развитию в нем малодушия и вынужденной угодливости»3.

Итак, требования к справедливости, беспристрастности и объективности в осуществлении своей деятельности судьей, на наш взгляд, непосредственным образом связаны с основополагающими вопросами развития и институционализации независимой судебной власти. Заметим, что реформу судебной системы необхоКлеандров, М.И. Статус судьи. Правовые и смежные компоненты. М., 2008. С. 114-115.

Антонов, И.А. Указ. соч. С. 186.

Кони, А.Ф. Уголовный процесс: нравственные начала. 3-е изд. М., 2008. С. 13.

димо проводить по трем взаимосвязанным, но самостоятельным направлениям, таким как: судоустройство, судопроизводство и статус судьи.

Важно отметить, что на законодательном уровне, касательно судоустройства и статуса судей, в Кыргызстане проделана значительная работа в рамках принятия законов и приведения законодательства в соответствие с положениями новой Конституции Кыргызской Республики (2010г). Так, только с 2010-2012 гг.

приняты законы «О внесении изменений и дополнений в Закон Кыргызской Республики «О Верховном Суде Кыргызской Республики и местных судах», «О статусе судей Кыргызской Республики», «О Совете по отбору судей Кыргызской Республики», «Об органах судейского самоуправления». Однако сделанный шаг в данном направлении требует дальнейшей практической реализации, а именно запуска обновленной судебной системы, ее устойчивого развития как независимого органа государственной власти.

Обязательным условием такого развития, как представляется, должно быть сохранение в Кыргызской Республике эффективного конституционного контроля, который будет строиться вокруг независимой и организационно обособленной Конституционной палаты при Верховном Суде Кыргызской Республики.

В организационно-правовом аспекте независимость судей проявляется в сложной процедуре их назначения; продолжительности службы в этом качестве;

существовании гарантий, препятствующих оказанию давления на них.

Право на независимый и беспристрастный суд, созданный на основании закона, содержит как объективные, так и субъективные элементы. Объективные требования носят в основном конституционный характер, предусматривая разделение властей в рамках конституционных структур данной страны. Разделение исполнительной и судебной ветвей власти особенно важно для обеспечения основы независимости судебной системы, однако независимость ее функционирования требует дополнительного уточнения. Здесь решающее значение имеет положение судей: если они в любое время могут быть уволены правительством или другими органами, то их институциональная независимость не является обеспеченной. Кроме того, если суды или сами судьи подвергаются контролю или находятся под влиянием несудебных структур, то может иметь место нарушение ст. Европейской Конвенции. К числу факторов, свидетельствующих о наличии такого контроля, относятся условия оплаты судей, возможность получения судами инструкций от других ветвей власти или угрозы перевода судей на другие должности в случае, если их решения не соответствуют ожиданиям или инструкциям. На указанные обстоятельства обратил внимание и С. Карамов1.

Относительно субъективной оценки независимости и беспристрастности суда, следует отметить, что судья, рассматривающий дела по существу в главной стадии уголовного процесса ни коим образом не должен состоять в отношениях или быть связанным с остальными участниками процесса (ни в родственных, ни в профессиональных и т.п.). На такое обстоятельство обратил внимание Европейский Суд по правам человека, отметив, что включение в состав суда сотрудников правительственного учреждения одной из земель Австрии, может вызвать сомнения относительно его независимости. Суд усмотрел в этом нарушение п. 1 ст. Конвенции, поскольку один из членов этого органа в профессиональном плане был подчиненным одной из сторон в судебном процессе, и заявил, что при таких обстоятельствах «у тяжущихся сторон могут возникать законные сомнения относительно независимости данного лица. Такая ситуация серьезно подрывает то доверие, которое должны внушать суды в демократическом обществе»2.

В уголовно-процессуальном аспекте независимость судей связывается, прежде всего, с рассмотрением решений, принятых несудебными органами. В частности, с рассмотрением материалов, подготовленных органами уголовного преследования, с рассмотрением жалоб на действия и решения органов досудебного производства по делу и прокуратуры. При этом суд должен быть независимым при разбирательстве дела по существу.

Одной из главных функций правовой системы как института, а также деятельности правоохранительных органов и судебной системы является охрана усКарамов, С. За что отвечает судья? Ни за что // Парламентская газета. 2005. 3 февр.

Судебное решение по делу Шрамск от 22 октября 1984 г. SeriesA, No 84, р. 20. Рara. 42. // Европейский Суд по правам человека: избранные решения: в 2 томах. М., 2000. Т.2. С.245-248.

тойчивости нравственных основ общества и государства. Именно эту функцию они обязаны выполнять в разрешении споров между гражданами, между гражданами и государством, между политическими, экономическими и социальными объединениями граждан и т. д.1 Поэтому и государство, и общество смотрят на суд как на систему наиболее правильно организованную, которой предоставлена возможность исполнить свою задачу охраны правового порядка, охраны закона, нравственных устоев общества, защиту и фактическую реализацию каждым участником процесса своих процессуальных прав.

В этой связи в свое время А.Ф. Кони отмечал, что государство ждет от судьи обдуманного приговора, а не мимолетного мнения, внушенного порывом чувства или предвзятым взглядом, поскольку уповая на спокойное беспристрастие его тяжелого подчас труда, вверяет ему частицу своей власти. Следовательно, вынося свой приговор, судья, если он хочет быть действительно судьей, а не представителем произвола той или другой стороны, он должен основывать свое решение на том, что в данное время такое решение ему представляется логически неизбежным и нравственно обязательным2.

В содержании данного высказывания А.Ф. Кони раскрываются как независимость, так и отдельные стороны принципа беспристрастности судей, провозглашенного в ст. 6 Европейской Конвенции. Зачастую эти принципы: независимость и беспристрастность судьи, просто неразделимы и должны рассматриваться вместе.

Одним из важных принципов уголовного судопроизводства, гарантирующего независимость судебной власти, является принцип осуществления правосудия только судом (ст.7 УПК КР), который цементирует принцип презумпции невиновности, провозглашающей, что обвиняемый считается невиновным пока его виновность в совершении преступления не будет установлена вступившим в законную силу приговором суда (ст. 15 УПК КР).

Рассматривая вопросы деятельности суда в нравственном аспекте, нельзя не Зорькин, В. Россия: движение к праву или хаосу? // Рос. газ. 2012. 26 янв.

Кони, А.Ф. Избранные труды и речи: в 8-ми т. Тула, 2000. Т.2. С. 83.

остановиться на таких вопросах, как: состав суда, в том числе возможность единоличного рассмотрения дела по существу; характер, объем и содержание деятельности суда на досудебном производстве по уголовному делу. Расширение сферы единоличного рассмотрения уголовных дел, сложившегося в настоящее время в Кыргызстане, почти по 96 % рассматриваемых судами дел создает нравственные проблемы в отправлении правосудия. Так, согласно ст. 31 УПК КР рассмотрение уголовных дел на первой инстанции осуществляется судьей единолично, кроме, как сказано в ч. 2 ст. 31 УПК КР, уголовных дел рассматриваемых судом с участием присяжных заседателей по правилам глав 31 (подсудность) и 37-1, раздела 7 УПК КР (рассмотрения дел в суде с участием присяжных заседателей).

В этой связи справедливо замечание профессора Н.В. Радутной о том, что стремление законодателя к рационализации деятельности судьи по осуществлению правосудия, поиску средств процессуальной экономии может превратиться в свою противоположность, если не исправить этот «перекос» посредством укрепления нравственных начал в поведении судьи1.

На основании изложенного, диссертант предлагает значительно расширить сферу коллегиального рассмотрения уголовных дел, оставив единоличное рассмотрение лишь дел по преступлениям небольшой и средней тяжести. Такая практика апробирована во многих государствах, в том числе и в Кыргызстане, а также может положительно сказаться на качестве проведения судебного разбирательства и принятия справедливого решения по уголовному делу.

В связи с исследованием нравственно-правовых основ деятельности судьи не менее важным представляется вопрос о расширении его полномочий на досудебных стадиях уголовного процесса с учетом смешанного типа отечественного уголовного судопроизводства. Заметим, что нравственный характер норм УПК Кыргызстана о состязательности процесса раскрывается в предоставлении сторонам обвинения и защиты равных прав перед объективным судом, в решении которого, в конечном счете, должна восторжествовать социальная и правовая справедливость.

Радутная, Н.В. Этика судьи (от автора) // Этика судьи: пособие для судей. М., 2002. С. 10.

Идея расширения полномочий суда (судьи) в ходе досудебного производства по уголовному делу предопределена наметившимся в последнее время строгим соблюдением международных стандартов в области прав человека, прежде всего, связанных с требованиями возможностей санкционирования ареста и решения вопроса о продлении срока содержания под стражей, а также дачи согласия на проведение действий, затрагивающих конституционные права и свободы личности в ходе досудебного производства, только представителем судебной власти, обладающим атрибутами независимости, объективности и беспристрастности1.

Вместе с тем закрепление в УПК идеи расширения полномочий суда (судебного контроля) в досудебном производстве является достаточно спорным, и некоторыми учеными ставится под сомнение. Так, В.В. Кальницкий утверждает, что судья - лишнее звено в механизме принятия решения о производстве следственных действий в досудебном производстве, поскольку в большинстве случаев он не может полно и объективно исследовать столь оперативный и «хрупкий» вопрос, как основание проведения следственного действия. Он полагает, что не следует втягивать суд туда, где ему надо проявлять несвойственную ему инициативу в решении частных вопросов, «запутываясь» в мелочах и участвуя косвенно в уголовном преследовании2.

Поэтому расширение полномочий суда в решении вопросов досудебного производства по уголовному делу, где на самом деле выясняется возможность уголовного преследования перед судом, не противоречило бы статусу судьи, при условии невозможности его участия при судебном разбирательстве дела по существу, если он в ходе досудебного производства по данному делу принимал процессуальное решение. Такой вывод автора совпадает с позициями Конституционного Суда России и Верховного Суда Кыргызской Республики3, которые в своих Европейское право в области прав человека. Практика и комментарии. М., 1997. С.393.

Кальницкий, В.В. «Санкционирование» и проверка судом законности следственных действий в ходе досудебного производства неэффективны // Уголовное право. 2004. № 1. С.73.

По делу о проверке конституционности положений ст. 133, ч. 1 ст. 218 и ст. 220 УПК в связи с жалобами граждан В.К. Борисова, Б.А. Кехмана, В.И. Монастырецкого, Д.И. Фуфлыгина. и общества с ограниченной ответственностью «Моноком»: постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 марта 1999 г. // Собрание законодательство РФ. 1999. № 14.

решениях указывали на то, что при осуществлении судебного контроля в досудебном производстве недопустимо предрешать вопросы, которые позднее могут стать предметом судебного контроля.

В этой связи при определении беспристрастности судей необходимо провести различие между объективными и субъективными факторами. В данном контексте можно провести различие между субъективным подходом, отражающим личные убеждения данного судьи по конкретному делу, и объективным подходом, который определяет, имелись ли достаточные гарантии, чтобы исключить какие-либо сомнения по этому поводу. Данный вопрос стал предметом рассмотрения Европейского Суда по правам человека в деле Пьерсак против Бельгии, в котором суд обратил внимание на то, что беспристрастность обычно означает отсутствие предубеждения или пристрастия, в при наличии такового может быть проверено различными способами в соответствии с ч. 1 ст. 6 Европейской Конвенции1. По мнению диссертанта, именно отсутствие предубежденности судьи при судебном разбирательстве дела, по существу, является залогом для объективного и беспристрастного исследования обстоятельства дела и принятия справедливого решения по уголовному делу. Но как показывает анализ норм уголовнопроцессуальных законодательств Кыргызстана и России и практики его применения, данный вопрос не получил своего окончательного разрешения.

Выход из создавшейся ситуации И.Л. Петрухин видит в недопущении судьи к рассмотрению уголовного дела по существу, который вынес такие решения в досудебном производстве по уголовному делу, как о заключении под стражу или о проведении обыска, выемки, и т.п. Такие дела должны, по его мнению, рассматриваться другим судьей2.

Иные видят разрешение проблем в ведении должности следственного судьи, Ст. 1749; Постановление президиума Верховного Суда Кыргызской Республики по делу № 4/05-22 СД от 25 января 2006 г. // Бюллетень Верховного Суда КР. 2006. № 3. С. 34-36.

Судебное решение по делу Пьерсак от 01 октября 1982 г. SeriesA. No 53. Р. 14-15, Рara. 30 // Европейский Суд по правам человека: избранные решения: в 2 томах. М., 2000. Т.2. С.25.

По этому вопросу И.Л. Петрухин предложил принять ряд мер повышения эффективности судебного контроля. Более подр. См.: Петрухин, И.Л. Судебная власть: контроль за расследованием преступлений. М., 2008. С.139.

что, по их мнению, позволит обеспечить действенность и эффективность судебного контроля на данном этапе1.

Указанное вариант автором разрешение вопроса, хотя в определенной мере и решает сложившееся положение в правовом аспекте, однако в организационном плане его не так просто реализовать, принимая во внимание организационноструктурное построение судебной власти в Кыргызстане, где в ряде районов функционирует всего лишь один судья или же суды находятся на значительно отдаленном расстоянии от следственных органов.

По данным социологических исследований 54,3% опрошенных следователей и дознавателей высказались в том смысле, что для санкционирования следственных действий достаточно решения надзирающего прокурора. По результатам опроса сотрудников правоохранительных органов КР получены следующие данные: за и против передачи полномочий по «санкционированию» производства следственных действий на досудебной стадии процесса судом – 35,8% следователей ответили - за, в 56,1% против; работники прокуратуры (3,0% за, 84,8% против); сами же судьи (45,8 % за, 45,8% против)2.

Кроме того, не лишены оснований опасения противников на расширение деятельности суда на досудебном производстве, поскольку такой подход привеН.Г. Муратова в своих публикациях неоднократно указывала на не эффективность судебного контроля в нынешнем состоянии. Так, они отмечает, что в год в России в судебные органы для разрешения процессуально-правовых вопросов бывает не меньше 2 млн. обращений, но из них более 70% инициированы участниками процесса со стороны обвинения, причем почти 90% их обращений по вопросам санкционирования мер пресечения и дачи разрешения на проведения следственных действий удовлетворяются. См.: Муратова, Н.Г. Система судебного контроля в уголовном судопроизводстве: вопросы теории, законодательного регулирования и практики:

автореф. дис. …докт. юрид. наук. Казань, 2004. С. 5-13.

Наши данные по данным вопросам см., приложения № 4,5,6 к диссертации (Результаты опроса практических работников правоохранительных органов и суда Кыргызстана). Аналогичная же позиция практических работников и в России, т.е. 79% опрошенных сотрудников правоохранительных органов заявили, что они против судебного порядка санкционирования следственных действий. Более подр. см.: Корнуков, В.А., Куликов, В.А., Манова, Н.С. Принцип личной неприкосновенности и его реализация в российском досудебном производстве. Саратов.

2001. С.111. Позиция диссертанта по данному вопросу ранее была высказана в отдельных публикациях. См.: Коомбаев, А.А. Полномочия суда в досудебном производстве по уголовному делу // Криминалистическое обеспечение расследования преступлений коррупционной и экономической направленности: материалы 52-х крим. чтений: в 2-х ч. М., 2011. Ч.1. С.251-257.

дет, по их мнению, к снижению оперативности расследования1, создаст угрозу утраты доказательств.

По мнению диссертанта, было бы правильным возложить на прокурора функцию принятия решения о проведении следственных действий, затрагивающих охраняемые конституционные права и свободы граждан, как это закреплено в настоящее время в УПК КР, или имеет место, например, в УПК Республики Беларусь (ч.13 ст.34 УПК РБ). Возложенные на прокуратуру функции защиты как прав и свобод личности, так и охраняемых законом интересов общества и государства, не содержат в себе каких-либо противоречий, поскольку интересы государства и его граждан представляют собой единое целое2.

Если же рассматривать вышеперечисленные проблемы и соответствие полномочий суда в досудебном производстве по правовым и нравственным основаниям осуществления правосудия по законодательству России, то очевидно, что в УПК РФ в противоречии нормам нравственности установлены правила, существенно расширяющие пределы судебного обвинения в досудебном производстве.

Некоторые положения УПК РФ не согласуются с Конституцией Российской Федерации. Так, согласно ст.25 Конституции РФ проникновение в жилище допускается либо: а) с согласия проживающих в нем лиц, либо; б) в случаях, установленных федеральным законом, либо; в) на основании судебного решения. По УПК РФ проникновение в жилище допустимо только по первому и третьему основаниям (ст.165 УПК РФ). Не предусматривая, вопреки положениям ст.25 Конституции РФ, случаев и оснований проникновения в жилище по решению несудебных органов (при отсутствии согласия проживающих в нем лиц), УПК РФ тем самым еще в большей мере расширяет пределы действия обвинительной функции суда, поскольку возлагает на судей обязанности по рассмотрению ходатайств прокурора или следователей (дознавателей) с его согласия о даче им разрешений на проникновение в жилище для производства любых иных процессуальных действий, в Бойков, А.Д. Проблемы судебной реформы // Вопросы борьбы с преступностью: материалы науч. конф. М., 1992. С.3.

Соловьев, А.Б., Токарев, М.Е., Халиулин, А.Г. Прокурорский надзор за исполнением законов при расследовании преступлений. М., 2000. С.36.

том числе таких актуальных в соответствующих следственных ситуаций, как привод, задержание, осмотр места происшествия, проверка показаний на месте и т.п.

В стадии досудебного производства по уголовным делам судебные решения требуются по УПК РФ в следующих случаях: при помещении обвиняемого (подозреваемого), не находящегося под стражей, в медицинский или психиатрический стационар для производства экспертизы (п.3 ч.2 ст.29; ч.2 ст.203 УПК РФ);

при производстве выемки предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях (п.7 ч.2 ст.29, ч. ст.164, ч.1-4 ст.165 УПК РФ); при наложении ареста на имущества и ценные бумаги, включая денежные средства физических и юридических лиц, находящихся на счетах и во вкладах или на хранении в банках и иных кредитных организациях (п.9 ч.2 ст.29, ч.1 ст.115, ч.1 ст.116 УПК РФ); при временном отстранении обвиняемого (подозреваемого) от должности (п.10 ч.2 ст.29, ч.1 ст.114 УПК РФ); при эксгумации трупа (ч.3 ст.178 УПК РФ).

С вышеизложенными положениями УПК РФ непосредственно связаны и следующие его нормы, в которых установлены новые процессуальные формы реализации судами обвинительной функции в досудебном производстве, сущность которых состоит в исключительном праве соответствующих судей принимать участие в постановлении решений об уголовном преследовании лиц отдельных категорий: депутата, судьи, прокурора и др. (ст.448, 450 УПК РФ).

Не предусмотренное Конституцией РФ чрезмерное расширение границ полномочий судьи в досудебном производстве подрывает конституционные основы правосудия и других подлинно судебных форм производства по уголовным делам, поскольку:

а) связывает внутреннее убеждение судей при осуществлении правосудия и других подлинно судебных функций решениями, которые приняты судьями ранее в досудебном производстве при осуществлении обвинительной функции в случаях, не предусмотренных Конституцией РФ;

б) подрывает положения ст.15 и 125 Конституции РФ о высшей юридической силе Основного закона России;

в) порождает в обществе настроение вседозволенности и неуважения к законам, в первую очередь Конституции РФ1.

В связи с этим предлагается передать ряд полномочий, принадлежащих суду в силу ч.2 ст.29 УПК РФ, но неотнесенных Конституцией к его исключительной компетенции, прокурору; установить возможность обжалования действия (бездействие) и решения следователя в суд в порядке ст.125 УПК РФ; установить, что деятельность суда в досудебном производстве по уголовному делу и в судебном разбирательстве в лице одного судьи несовместимым (ст.63 УПК РФ; ст. УПК КР), а продекларированные положения Конституции КР (ст.24) пока оставить в идеале.

Что касается субъективной беспристрастности, то суду требуются доказательства фактического наличия предубеждения. Также имеет значение наличие в национальном законодательстве правил, обеспечивающих беспристрастность судебного разбирательства. И в то же время ни Конвенция о защите прав и свобод человека и гражданина, ни национальные законодательства Кыргызстана и России прямо не формулируют положения о необходимости существования механизмов, с помощью которых участники разбирательства могли бы оспорить его беспристрастность. В связи с этим, в юридической литературе отмечается, что нарушения требований ст. 6 Конвенции, как правило, происходят при их отсутствии2. По этому вопросу Европейский Суд указал: «если заявитель поднимает вопрос о беспристрастности суда, то необходимо проводить расследование, если только подобное опасение не лишено основания»3.

В российском и кыргызском законодательствах указанный вопрос подробно освещен и неоднократно проверен судебной практикой. Согласно ст. 63 УПК РФ, при обнаружении обстоятельств для отвода, судья сам обязан устраниться от учаМихайлов, В.А. Проблемы конституционности Уголовно-процессуального кодекса РФ // Культура России как ее стратегический ресурс: сб. науч. тр. М., 2004. С. 131-132.

Моул, Н., Харби, К., Алексеева, Л.Б. Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод (ст. 6 Право на справедливое судебное разбирательство): Прецеденты и комментарии. М., 2001. С. 47.

Ремли против Франции, п. 48. // Европейский Суд по правам человека: избранные решения: в томах. М., 2000. Т.2. С.243-245.

стия в производстве по уголовному делу, если же он не устранился, то ему может быть заявлен отвод участниками уголовного судопроизводства (ст. 64 УПК РФ;

ст. 72 УПК КР). Однако, как отмечено выше, сам механизм разрешения отвода, заявленного суду или судье (ст. 65 УПК РФ; ст. 73 УПК КР), как представляется, несовершенен как в правовом, так и в нравственном отношениях. Не вызывает нареканий коллегиальное рассмотрение отводов1. Так, отвод, заявленный судье, разрешается судом в совещательной комнате с вынесением определения или постановления или разрешается остальными судьями, если уголовное дело рассматривается судом коллегиально, в отсутствие судьи, которому заявлен отвод. Отвод, заявленный нескольким судьям или всему составу суда, разрешается тем же судом в полном составе большинством голосов. Но вот единоличное их рассмотрение - отвод, заявленный судье, единолично рассматривающему уголовное дело, разрешается этим же судьей, не соответствует представлениям о нравственности.

В то же время нет необходимости в каждом случае заявления такого рода ходатайства, откладывать на определенный срок судебное разбирательство дела, для того, чтобы их решить коллегиально. В связи с этим, по мнению диссертанта, в уголовно-процессуальном законе должно найти отражение коллегиальное рассмотрение отводов, заявленных суду или судье тогда, когда такое требование исходит от обстоятельств, изложенных в ходатайстве участника процесса или в интересах осуществления справедливого правосудия (в суде этого же звена).

Вышеизложенное позволяет автору сделать вывод о том, что оценка деятельности лиц, осуществляющих производство по уголовному делу, прежде всего суда (судьи) должна происходить путем сопоставления их соответствия с такими нравственно-правовыми критериями, как: справедливость и беспристрастность, свобода и ответственность. В этой связи предлагается установить в законе недопустимость повторного участия судьи в рассмотрении уголовного дела по существу во всех инстанциях, если он в ходе досудебного производства по данному делу принимал процессуальное решение; коллегиальное рассмотрение в составе трех профессиональных судей уголовных дел о преступлениях, относящихся к Антонов, И.А. Указ. соч. С. 198.

особо тяжким; коллегиальное рассмотрение отводов, заявленных суду (судье) тогда, когда такое требование исходит от обстоятельств, изложенных в ходатайстве участника процесса или в интересах осуществления справедливого правосудия.

§ 3. Нравственные основы деятельности участников уголовного процесса и лиц, участвующих в уголовно-процессуальной деятельности Моральные нормы, действующие в уголовном процессе, могут быть подразделены на нормы: а) закрепленные в уголовно-процессуальном или других законах; б) не нашедшие прямого закрепления в законодательстве, регулирующем уголовно-процессуальную деятельность его участников; в) получившие признание в документах ненормативного правового характера1.

Некоторые моральные нормы, не нашедшие прямого закрепления в законодательстве, действуют в сфере расследования и разрешения уголовного дела, включая в себя самый широкий пласт обычаев и нравов, именуемых чувством гражданского и профессионального долга. Такие нормы морали в той или иной мере определяют нравственные начала процессуальной деятельности участников процесса, указывая на добровольное и глубоко осознанное соблюдение моральных требований, принципов и запретов, основанных на представлениях о добре и зле, гуманизме и справедливости, долге и совести и т.п. Поэтому усвоение и соблюдение нравственных основ уголовного процесса позволяют должностным лицам, осуществляющим производство по уголовному делу (следователю и прокурору), подходить к решению процессуальных вопросов не только с позиции соблюдения требований закона, но и с позиций нравственных ценностей и идеалов, которые, в конечном итоге, ограждают престиж их профессии2.

Москалькова, Т.Н. Нравственные основы уголовного процесса …Указ. соч. С.49-50.

Козлитин, Е.И. Формирование нравственных качеств следователя // Предварительное следствие. 2009. № 3(5). С. 100-101.

Публично-правовой характер производства по уголовному делу и особенности процессуальной деятельности властных субъектов уголовного процесса предопределили необходимость разработки свода норм морали и нравственности, которые нашли признание и закрепление в документах, не имеющих нормативноправового характера. К их числу относятся всевозможные моральные кодексы (кодекс чести и деонтологические сводные нормы), а также присяги, клятвы и т.д.

Таким сводом морально-нравственных норм является принятый Генеральной ассамблеей ООН Кодекс поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка от 17 декабря 1979 г.1 В данном документе объединены нормы, обязывающие лиц, осуществляющих производство по уголовному делу, уважать человеческое достоинство, поддерживать и защищать права человека; нетерпимо относиться к любому действию, представляющему собой пытку или другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения… и т.д. (ст.2-6 Кодекса).

В Кыргызстане и России этическое поведение должностных лиц, осуществляющих правоохранительную деятельность, в том числе производство по уголовному делу, также всегда было в центре внимания. Более того, оно рассматривалось и рассматривается в качестве обязательного условия принятия на службу, связанную с правоохранительной деятельностью, одним из важнейших критериев оценки профессионализма прокурора, следователя, судьи2.

Некоторые морально-нравственные начала деятельности, ценности и правила поведения работников органов прокуратуры и органов внутренних дел, государственных служащих, наделенных властными полномочиями, отображены в законах Кыргызской Республики: «О прокуратуре Кыргызской Республики», «Об органах внутренних дел Кыргызской Республики» и других нормативных правоМеждународная защита прав и свобод человека: сб. документов. М., 1990. С.318-325.

В 1993 г. в России был принят Кодекс чести судьи Российской Федерации, утвержденный постановлением Совета судей РФ от 21 октября 1993г. и Кодекс чести рядового и начальствующего состава органов внутренних дел Российской Федерации: утв. приказом МВД России № 1.

1993 г); в 2010 г. принят Кодекс этики прокурорского работника Российской Федерации, утв.

Генеральным прокурором Российской Федерации от 17 марта 2010 г. № 114. В Кыргызстане также приняты кодексы чести судьи и сотрудников ОВД. Но с сожалением приходится констатировать, что в Кыргызстане до сих пор не разработан такой сводный документ (Кодекс) в отношении сотрудников прокуратуры.

вых актах1. Так, в соответствии с ч. 9 ст. 45 Закона КР «О прокуратуре Кыргызской Республики» лица, впервые назначаемые на должность в органы прокуратуры, принимая Присягу, обязуются чутко и внимательно относиться к предложениям, заявлениям и жалобам граждан, соблюдать объективность и справедливость при решении судеб людей, дорожить своей профессиональной честью, быть образцом неподкупности, моральной чистоты, скромности, свято беречь и приумножать лучшие традиции прокуратуры. Последний абзац текста Присяги прокурора совершенно определенно указывает на то, что ее нарушение несовместимо с дальнейшим пребыванием в органах прокуратуры. Сказанное в равной степени относится к сотрудникам органов внутренних дел, в том числе, осуществляющим производство по уголовному делу, поскольку «совершение поступков, несовместимых с требованиями, предъявляемыми к личным нравственным качествам сотрудника …», служит основанием для его увольнения из ОВД (ст.94 Положения о прохождении службы в органах внутренних дел Кыргызской Республики)2.

Присяга является тем средоточием морально-этических установок в поведении, которым должен следовать в своей профессиональной и внеслужебной деятельности каждый, кто принял такую присягу. В этой связи диссертант выделяет следующее положение Присяги следователя органов прокуратуры Российской Федерации: «соблюдать объективность и справедливость при решении судеб людей», подчеркивая, что данные нравственные качества являются стержневыми в профессиональной морали следователя, который ежечасно сталкивается со страданиями людей.

В 2006 г. на 5-ом съезде судей Кыргызстана впервые был принят Кодекс чести судьи, в 2009 г. – Кодекс профессиональной этики сотрудников органов внутренних дел Кыргызстана (утвержден приказом МВД КР от 27 февраля № Нормы, составляющие этическую основу государственного служащего, как правило, отражены в официальных документах, например, в Положении «Об основах этики государственных служащих Кыргызской Республики»: утв. Указом Президента Кыргызской Республики от 9 января 2001 г. УП № 11 // Нормативные акты Кыргызской Республики. 2005. № 2. С.24.