«ПОЛОЖЕНИЕ ЛИЧНОСТИ В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ (по материалам Кыргызской Республики и Российской Федерации) ...»

Еще в Х1Х веке И.Я. Фойницкий утверждал, что уголовно-судебное разбирательство происходит в общегосударственных интересах, требующих не осуждения обвиняемого во что бы то ни стало, а правильного приложения уголовного закона путем полного раскрытия истины: наказания невиновных вредить государству еще больше, чем оправдание виновных1.

В современных условиях уголовное судопроизводство многими рассматривается как совокупность процессуальных форм защиты прав граждан не только от необоснованного уголовного преследования, но и от преступления2. Ориентация на личность вообще, независимо от его статуса является в определенной степени гарантией того, что в случае вовлечения в любом качестве в уголовный процесс личность не потеряет своего статуса и будет иметь право на гуманное обращение.

Вместе с тем уголовный процесс должен быть ориентирован на участника уголовно-процессуальных отношений не просто как на личность-индивида, но и как личность – члена общества. Такой способ разрешения проблемы, на наш взгляд, позволит учесть цели и законные интересы не только личности, но и личности как члена общества, в конечном итоге и самого общества и государства.

Специфика уголовно-процессуальных отношений заключается также в том, что уголовное преследование государственными органами и правосудие зачастую осуществляются в условиях противодействия, на что неоднократно обращалось внимание учеными и исследователями. Причем противодействие возможно не только со стороны подозреваемого, обвиняемого и его окружения, но и со стороны потерпевшего и свидетелей. Например, проведенное М.В. Танцеревым исследование, показывает, что «противоправное поведение потерпевшего по делам об убийствах встречается в 44% случаев»3, а противодействие расследованию преступлений и осуществлению справедливого правосудия со стороны свидетелей Фойницкий, И.Я. Курс уголовного судопроизводства: в 2-х томах. СПб, 1896. Т.1. С.10-11.

Лазарева, В.А. Судебная защита прав и свобод личности и ее гарантии в новом УПК РФ // Проблемы развития уголовно-процессуального законодательства на современном этапе: сб.

статей / под ред. С.А. Шейфера. Самара, 2002. С.16-17.

Танцерев, М.В. Потерпевший и его функция в уголовном процессе России: автореф. дис.

…канд. юрид. наук. Томск, 1999. С.12.

проявляется в форме уклонения от дачи показаний, дачи заведомо ложных показаний1.

На основании изложенного диссертант полагает, что учитывая специфику регулируемых отношений, в уголовном процессе, недопустим общедозволительный тип правового регулирования. На наш взгляд, в уголовном процессе необходим симбиоз как дозволительных, так и разрешительных методов правового регулирования. Причем взаимосвязь уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений требует, чтобы механизм реализации правоотношений с целью охраны, защиты и обеспечения прав и законных интересов всех субъектов правоотношений, исходя из специфики отношений, был регламентирован нормой права.

Таким образом, согласованные интересы субъектов уголовнопроцессуальной деятельности должны найти отражение в цели и задачах уголовного процесса. Однако, по нашему мнению, в УПК КР и УПК РФ неоднозначно и недостаточно определены цель и задачи уголовного процесса. Так, в ст. 4 УПК КР законодатель употребляет понятие «задача», не разъясняя эго значения. В определении соотношения понятий «задача» и «цель» в сфере уголовного судопроизводства следует согласиться с Л.Д. Кокоревым, считающим, что решение задач, стоящих перед уголовным судопроизводством, обусловливает достижение его цели2. Задача в отличие от цели, как желаемый результат, есть требование, проблема, требующая разрешения.

В юридической литературе задачи уголовного судопроизводства также характеризуются по-разному. Так, одни авторы к целям правосудия по уголовным делам относят охрану от преступных посягательств прав и законных интересов граждан3. Другие отождествляют понятия «цель», «назначение» и «задача», вклаАндреева, О.И. Соотношение прав и обязанностей государства и личности в правовом государстве и специфика его проявления в сфере уголовного судопроизводства (теоретический аспект): монография / под ред. М.К. Свиридова. Томск, 2004. С.68-69.

Кокорев, Л.Д. Положение личности в советском уголовном процессе …С.12.

Петрухин, И.Л., Батуров, Г.П., Морщакова, Т.Г. Теоретические основы эффективности правосудия. М., 1979. С.61; Масленникова, Л.Н. Назначение уголовного судопроизводства:

достигается ли оно в России //Актуальные проблемы уголовного судопроизводства: вопросы теории, законодательства, практики применения (к 5-летию УПК РФ): сб. материалы междунар.

науч.-практ. конф. М., 2007. С.73-75.

дывая в их содержание то, к чему надо стремиться, то, что требует разрешения и осуществления1.

Между тем, за понятием «назначение уголовного процесса», введенным в УПК РФ (ст. 6), признаются его задачи2, а некоторыми учеными как цели, так и задачи уголовного судопроизводства3.

Профессор В.П. Божьев полагает, что ст. 6 УПК РФ регулирует и цели, и задачи уголовного процесса, вместе с тем он отмечает «малопродуктивность»

данной процессуальной нормы, поскольку цели и задачи сведены исключительно к защите прав и законных интересов личности4. Далее, комментируя ч. 1 ст.6 УПК РФ, ученый указывает на то, что защита прав и законных интересов пострадавших от преступления, обеспечивается в результате выявления и уголовного преследования лиц, совершивших это преступление, их осуждения и справедливого наказания, выявления размера причиненного преступлением вреда и принятия мер по обеспечению его возмещения, ограждения потерпевших от новых преступных посягательств5.

Отмеченная В.П. Божьевым «исключительность» целей и задач уголовного процесса и их «малопродуктивность», определенные в ст. 6 УПК РФ, В.А. Михайловым уточняются путем сравнительного анализа содержания ст. 6 УПК РФ и ст. 2 УПК РСФСР. По его мнению, сравнительный анализ данных статей, свидетельствует о том, что законодатель «повелел» отказаться от таких актуальных задач судопроизводства, как: 1) быстро и полно раскрывать каждое преступление, Уголовное процессуальное право / отв. ред. П.А. Лупинская. М., 2006. С. 20-21.

Так, признавая равнозначность понятия «назначение уголовного процесса» – как цель от задач уголовного судопроизводства, Г.П. Химичева все же соглашается с тем, что в ст. 6 УПК РФ сформулированы именно задачи уголовного процесса. При этом назначение (цель) уголовного процесса, изложенное в ч.1 ст.6 УПК РФ она называет, на наш взгляд, неверно – главным задачами. См.: Химичева, Г.П. Досудебное производство по уголовным делам: концепция совершенствования уголовно-процессуальной деятельности. М., 2003. С.27.

Москалькова, Т.Н. Комментарий к статье 6 УПК РФ // Комментарий к УПК РФ / отв. ред. И.Л.

Петрухин. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2003. С.24.

Божьев, В.П. Сущность и задачи уголовного процесса // Уголовный процесс / под ред. В.П.

Божьева. М., 2003. С.9.

Божьев, В.П. Комментарий к статье 6 УПК РФ // Научно-практический комментарий к уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под общ. ред. В.М. Лебедева, науч.

ред. В.П. Божьев. 7-е изд, перераб и доп. М., 2010. С.57-58.

2) изобличать каждого виновного, 3) обеспечить правильное применение норм УК и УПК с тем, чтобы каждый, совершивший преступление, был подвергнут справедливому наказанию; 4) предотвращать и предупреждать преступления, 5) воспитывать граждан в духе неуклонного соблюдения Конституции, законов и правил человеческого общежития1.

Проблему частно-правового характера ст. 6 УПК РФ отметила и Г.Н. Ветрова, полагающая, что «в сфере законодательного регулирования процессуальной деятельности важно найти разумные сочетания публичных и личных интересов.

Законодатель в ст. 6 УПК РФ, указав, что назначением уголовного судопроизводства является защита прав и законных интересов личности, тем самым определил приоритеты в сфере уголовно-процессуальной деятельности. С позиций создания системы процессуальных гарантий прав и законных интересов личности в сфере уголовного судопроизводства такая постановка задач является привлекательной.

Однако отсутствие четкого указания закона на публичный характер процесса, как бы «снижает» значение данной формулировки, придает ей в большей мере декларативной характер»2.

Аналогичным образом суть уголовного процесса определяют представители Омской школы процессуалистов, по мнению которых – «…несмотря на изменение ценностей приоритетов в обществе, уголовный процесс не перестает быть публичным видом деятельности, осуществляемый государственными органами, на которые возлагается обязанность обеспечения законности в государстве»3.

Между тем не все ученые столь критичны по отношению к редакции ст. УПК РФ. Встречаются также мнения, что «…несмотря на то, что много было высказано нареканий со стороны ученых и практиков на редакционные и технические погрешности, это касается и места ее (ст. 6 УПК РФ – курсив наш – А.К.) Михайлов, В.А. Цели уголовного судопроизводства // Публичное и частное право. 2011. Вып. (1Х). С.102-103.

Ветрова, Г.Н. Тенденция развития процессуальных гарантий прав личности в уголовном судопроизводстве // УПК РФ: год правоприменения и преподавания: материалы междунар.

науч.-практ. конф. М., 2004. С. 73.

Баранов, А.М., Деришев, Ю.В., Николаев, Ю.А. Понятие и назначение уголовного судопроизводства. Источники уголовно-процессуального права. Омск, 2003. С. 23.

расположения в главе с названием «Принципы». Однако сомневающихся сегодня в правильности конструкции этой статьи и ее расположения в гл. 2 УПК РФ становится все меньше». Так, в обосновании своей позиции А.П. Гуськова приводит следующий аргумент: «…в ней (ст.6 УПК РФ – выд. А.К.) заложен принцип сочетания публичных и частных начал в уголовном судопроизводстве. Если в публичных началах выражено ограничение прав и свобод личности, то в частных – самоограничение государственной власти, что и позволяет выстраивать систему гарантий прав личности, которая способствует охране ее от произвола органов государства»1.

В последнее время обсуждается и такая позиция, в которой утверждается идея самоограничения государства в уголовном судопроизводстве. Например, Е.Б. Мизулина подчеркивает, что государство узурпировало право и обвинять, и наказывать. При этом в обоснование своей позиции она обращается к исторической составляющей, когда потерпевший от преступления имел право сам наказывать, а в дальнейшем, после того как право наказывать он утратил, ему было предоставлено право своей волей обвинять обидчика в суде. Не подвергая критике концепцию Е.Б. Мизулиной о самоограничении государства в уголовном процессе, хотелось бы заметить лишь следующее.

Во-первых, идея концепции самоограничения основана, по мнению диссертанта, на ошибочном представлении (понимании) основ уголовного судопроизводства в целом, в котором доминирующее положение имеет публичное начало.

Уголовный процесс по своему рождению является публичным, иначе он не воспринимается.

Во-вторых, ссылаться на исторический опыт, когда потерпевший имел право сам искать, обвинять и наказывать, представляется недостаточно корректным.

При таком подходе придется отдавать дань таким явлениям, имеющим место и в настоящее время, как самосуд или исполнение наказания, не носящее государстГуськова, А.П. О перспективном развитии принципа публичных и частных начал в уголовном судопроизводстве // УПК РФ: год правоприменения и преподавания: материалы междунар.

науч.-практ. конф. М., 2004. С. 77.

венный характер (заказные убийства и т.п.). Это не соответствует идеям построения демократического и правового государства1.

Кроме того, такая ошибочная, на наш взгляд, позиция во многом продиктована тем, что доверие граждан к государственным органам резко упало, несмотря на то, что в силу публично-правового начала уголовного судопроизводства жертву преступления должно защищать государство, а ее проблемы увеличиваются в результате действия системы уголовной юстиции. Данные обстоятельства отмечается и российскими исследователями2.

К сожалению, год от года возрастает не только количество внесенных органами надзора представлений по поводу нарушения законности, но и возрастает и число сотрудников органов внутренних дел, привлеченных к уголовной ответственности за преступления по службе, совершенные при производстве следствия.

Так, только за 12 месяцев 2012 г. надзирающими прокурорами возбуждены дисциплинарных производств в отношении следователей следственных подразделений МВД КР3. В то же время, из органов прокуратуры поступило 609 представлений и 76 частных определений судов о нарушениях законности при производстве по уголовным делам. На заседаниях комиссий по этике, созданных в органах внутренних дел, рассмотрено 366 материалов.

Здесь, по нашему мнению, важно учитывать и другие факторы. В последнее время большую тревогу вызывает то обстоятельство, что государственная власть слаба, что она частично утратила контроль над преступностью4. ПравоохраниМизулина, Е.Б. Уголовный процесс: концепция самоограничения государства: автореф. дис….

докт. юрид. наук. М., 1993. С.13-14.

Мусаев, М. Защита жертв преступлений: монография. М., 2012. С.84-86.

См.: Информационный бюллетень ГСУ МВД КР. Бишкек, 2009. № 19. С.56-70, а также эти данные приведены в Таблице № 6 приложении № 10 к диссертации (Сведения о дисциплинарной практике в органах предварительного следствия и суда Кыргызстана).

За последние пять лет в Кыргызстане общее число преступлений снизилось примерно на 10Вместе с тем наблюдается резкое увеличение преступлений, совершенных в общественных местах, рост количества корыстно-насильственных преступлений, в том числе совершаемых организованными преступными формированиями. В исследованиях отмечается, что эти статданные не отражают реальную криминогенную ситуацию в стране. См.: Адилов, А.Н. Теоретические основы функционирования системы охраны общественного порядка в Кыргызской Республике: монография. М., 2007. С.5-12. Такая же позиция российских ученых.

См.: Алексеев А.И., Овчинский В.С., Побегайло Э.Ф. Российская уголовная политика:

тельная система в полной мере не обеспечивает как интересы общества, личности, так и самого государства. Так, в 2012 году из числа зарегистрированных заявлений и сообщений о преступлениях (90865) в Кыргызстане возбуждено всего уголовных дел (около 27%), из которых окончено производством с направлением дела в суд всего 11236 уголовных дел, что составляет не более 46,8% расследованных дел. Такая ситуация наблюдается за последнее десять лет как в Кыргызстане, так и в России1.

В подобном случае уголовному процессу не отводится в обществе той роли, которую он призван играть. Для того, чтобы положения Конституции и нормы уголовного и уголовно-процессуального законодательства Кыргызской Республики имели действенный характер, по мнению диссертанта, должны быть, в первую очередь, правильно определены цель и задачи уголовного судопроизводства. Диссертант считает правильным вычленить цель и задачи из ст.4 УПК КР и оформить отдельной нормой каждую из них (аналогично и в ст.6 УПК РФ). Но сегодня следует взглянуть по - иному на цель уголовного процесса. Ее содержание определяется той оценкой, которую общество дает социальному назначению уголовного судопроизводства. В отправлении правосудия истина – это только средство, в то время как охрана человеческого достоинства, обеспечение его прав и свобод являются целью, поскольку по справедливому замечанию И.Б. Михайловской, «уголовное правосудие было бы лишено смысла, если бы отрицало человеческое достоинство участников уголовного процесса…»2.

Цель уголовного процесса должна быть определена через тот общий интерес, возникающий в связи с совершением преступления, и ее расследованием и справедливым судебным разбирательством (интерес всего общества и интерес отдельной личности, охраняемой законом). Поэтому целью уголовного процесса явпреодоление кризиса. М., 2006. С.16-19; Гаврилов Б.Я. Латентная преступность и обеспечение конституционных прав граждан на доступ к правосудию: монография. М., 2004. С. 24-44.

Более подр. см.: приложение № 10 к диссертации (Сведения о расследовании и судебном разбирательстве уголовных дел в период 2009-2012 гг. в Кыргызстане – Таблица № 5).

Аналогичная ситуация в России. Более подробно см.: Гаврилов Б.Я. Современная уголовная политика России: цифры и факты. М., 2008. С.44-57.

Михайловская, И.Б. Положение личности в англо-американском уголовном процессе… С.68.

ляется не борьба с преступностью, как весьма часто утверждали ученые и практики1, а защита общества и личности от преступных посягательств путем не только своевременного привлечения к уголовной ответственности виновного и назначения ему справедливого наказания, но и путем отказа от такового при правильной реализации норм уголовного закона.

Цель уголовного процесса должна быть достигаема через поставленные задачи перед органами следствия, прокуратуры и суда, а также посредством эффективного использования средств и способов при осуществлении процессуальной деятельности. Иначе говоря, все интересы субъектов уголовно-процессуальных отношений должны реализовываться, а вся процессуальная их деятельность протекать только в рамках строго определенной законом процессуальной формы.

Проблема взаимоотношения интересов личности и правосудия приобретает особое значение в связи с применением в уголовном судопроизводстве мер процессуального принуждения. В интересах правосудия процессуальное принуждение допустимо по отношению к лицам, вина которых еще не установлены. В этом, несомненно, одно из конкретных проявлений конфликтности интересов личности и правосудия. С положительной стороны следует отметить нормы УПК КР (разд.

1V), где закреплены системы мер процессуального принуждения, общие и специальные условия, гарантии законности и обоснованности их применения (разд. 1V УПК РФ).

В рамках настоящего исследования диссертантом было изучено 320 постановления органов следствия об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, из которых почти 70 % случаев ходатайства следователя удовлетворены судом. При этом как показали результаты исследования, следователи при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу обосновывают свое решение прямо не предусмотренными в законе доводами: обвиняемый в инкриминируемом деянии виновным себя не признает; обвиняемый не имеет постоянного места жиАзаренок, Н.В. Публичный отечественный уголовный процесс и частноправовой характер ст. УПК РФ // Актуальные проблемы права и государства в ХХ1 веке: материалы Х1-ой междунар.

науч.-практ. конф.: в 5-ти ч. Уфа, 2010. Ч.5. С.142; Кокорев, Л.Д. Указ. соч. С.14-15.

тельства по месту расследования преступлений; расследуемый факт преступного деяния вызвал «общественный резонанс»1. Такие данные из судебной и следственной практики свидетельствуют о том, что не только лица, осуществляющие предварительное расследование по уголовным делам, но и судьи, формально подходят к обязанности обосновывать и мотивировать процессуальные решения, в которых решается важнейший вопрос об ограничении свободы подозреваемых или обвиняемых.

Особое значение в таких случаях, по мнению диссертанта, приобретают требования не только законности их применения, но и обоснованности принятия решения и наличия процессуальных средств, обеспечивающих возможность каждому участнику процесса защиты своих прав и законных интересов. Указанные требования являются неотъемлемым свойством процессуальной формы производства по уголовному делу. Поэтому, исследуя взаимоотношения интересов личности и правосудия, сбалансированность законных интересов участников процесса со стороны обвинения и защиты с позиции уравновешивания публичных и частных начал в уголовном процессе, автор отмечает необходимость совершенствования процессуальной формы судопроизводства.

Существенным признаком процессуальной формы является характер применяемых в процессе производства по уголовному делу мер процессуального принуждения, который еще более специфичен в каждом из видов процесса. Так, если в гражданском процессе преимущественную роль играет принцип диспозитивности, характеризующийся свободой выбора участниками процесса конкретных форм поведения, то в уголовном процессе на первое место выступает принцип публичности, определяющий в большинстве случаев единственно возможный вид поведения. Вместе с тем неотъемлемым свойством процессуальной формы является также предоставление гражданам, заинтересованным в исходе дела – обвиняемому, потерпевшему и другим, - права непосредственного участия в производстве по нему и наличие других процессуальных гарантий, обеспечивающих Приложение № 21 к диссертации (Сведения о мотивах и основаниях, указанных в постановлениях об избрании меры пресечения).

возможность каждому из них защиты своих прав и законных интересов в качестве активного субъекта процесса. На это обратил внимание Пленум Верховного Суда Российской Федерации1. Поэтому при принятии процессуальных решений об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, необходимо учитывать позицию Верховного Суда РФ по данному вопросу.

Уголовный процесс, прежде всего, его форма и порядок производства по уголовному делу развиваются под влиянием целей, отражающих интересы, взятых под охрану (защиту) уголовно-процессуальным законом: а) принципов, определяющих систему и задачи уголовного судопроизводства; б) задач, определяющих пути достижения этих целей. Вместе с тем уголовно-процессуальная форма, являясь важной гарантией достижения цели и выполнения задач уголовного процесса, служит средством защиты интересов личности и правосудия и средством правильного применения норм как уголовного, так и уголовно-процессуального законов.

Процессуальная форма, как способ установления и принудительной реализации материально-правовых отношений, всегда внутренне связана с характером данных отношений. Это находит свое выражение в конкретных процессуальных формах, в которых реализуется процессуальная деятельность. Так, типичный для материальных гражданско-правовых отношений метод равенства участников этих отношений преломляется в состязательном построении гражданского процесса, который характеризуется равенством сторон. Если взять уголовнопроцессуальные отношения, то они определяются самим характером материально-правовых отношений, являющихся предметом ее регулирования и процессуальной деятельности, возникающих вследствие наиболее опасного вида правонарушений – преступлений. Связь же координации уголовно-правовых и уголовнопроцессуальных норм можно представить как соотношение действующих юридических предписаний для достижения общих целей государства в сфере уголовной О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от октября 2009 г. № 22 // Рос. газ. 2009. 11 нояб.

и уголовно-процессуальной политики1.

Проблеме процессуальной формы, ее понятию и содержанию в юридической литературе посвящен как ряд специальных работ, так и отдельных статей2.

При этом в ряде случаев за процессуальной формой признается значение «наиболее типичного свойства метода уголовно-процессуального регулирования»3. Следует заметить, что сама по себе процессуальная форма не может являться методом регулирования, поскольку она и есть результат правового регулирования.

Необходимой основой для сбалансирования законных интересов сторон является уравновешивание публичных и частных начал в уголовном судопроизводстве. Данный вопрос разрешим посредством дифференциации форм уголовного процесса, предполагающего наличие адекватных преступлению юридических процедур, а иногда и специальных субъектов их реализации4.

Уголовно-процессуальная форма на протяжении развития общества постоянно претерпевает изменения. Не входя в полемику по вопросам дифференциации форм уголовного судопроизводства, заметим, что в изменениях следует отметить две тенденции: а) упрощение и б) усложнение процессуальной формы. Если во времена СССР считалось, что усиление принципиального единства общеобязательных форм расследования и рассмотрения уголовных дел о преступлениях, унификация форм судопроизводства является задачей дальнейшего развития уголовного процесса, важной гарантией законности правосудия, то в настоящее время все больше исследователей склоняются к упрощению процессуальной формы.

Предложения по упрощению процессуальной формы мотивируются по-разному.

Кокарев, А.И. К вопросу о соотношении координационных и функциональных связей уголовного и уголовно-процессуального законодательства // Право и образование. 2008. № 3. С.

79-81.

Бобров, В.К. К исследованию процессуальной формы в уголовном процессе // Правоведение.

1974. № 2. С. 77-84; Якуб, М.Л. Процессуальная форма в советском уголовном судопроизводстве. М., 1981. 144 с.; Ветрова, Г.Н. Уголовно-процессуальная форма и ее роль в решении задач уголовного судопроизводства // Актуальные проблемы уголовного судопроизводства: вопросы теории, законодательства, практики применения (к 5-летию УПК РФ): сб. матер. междунар. науч.-практ. конф. М., 2007. С.23-28 и др.

Элькинд, П.С. Сущность советского уголовно-процессуального права…Указ.соч. С.62.

Корнелюк, О.В. Баланс процессуальных статусов потерпевшего и обвиняемого при досудебном производстве: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Н.-Новгород, 2003. С.24.

В качестве основного аргумента приводятся как «несложность», «очевидность»

или «простота» некоторых уголовных дел1, так и необходимость обеспечения оперативности и быстроты судопроизводства, а также снятие чрезмерно большой нагрузки с сотрудников следственных органов и суда2.

Вместе с тем стремление законодателя (с позиции экономии уголовнопроцессуальных средств) к внедрению более совершенных, с точки зрения современных тенденций, упрощенных форм судопроизводства, с одной стороны, отвечает требованиям нынешнего дня, а с другой, заставляет задуматься над возможностями обеспечения защиты прав и интересов субъектов уголовнопроцессуальных отношений.

В связи с этим, диссертант полагает, что при решении вопроса о процессуальной форме необходимо учитывать исторический опыт развития теории и практики уголовного судопроизводства и прогнозировать последствия, которые могут последовать для защиты прав и интересов личности. Следует отметить, что упрощение процессуальной формы всегда в той или иной мере уменьшает процессуальные гарантии, ограничивает права и возможности участников уголовного судопроизводства. Представляются верными утверждения, что при совершенствовании процессуальной формы необходимо и возможно упрощение норм, не являющихся гарантиями интересов участников процесса, но ни в коем случае нельзя ни упразднять3, ни упрощать процессуальные гарантии реализации прав, свобод и интересов участников уголовного процесса.

Вместе с тем государство не может без особой на то надобности вмешиваться в личные отношения граждан, а они, в свою очередь, должны сознавать возможность судебной защиты их прав и законных интересов.

Кулбаев, А.К. Институт ускоренного производства, как средство повышения эффективности уголовного процесса // Актуальные проблемы предупреждения, раскрытия и расследования преступлений: сб. материалов междунар. науч.-практ. конф. Бишкек, 2008. С.183-187.

Гаврилов, Б.Я. Организация процессуальной деятельности органов дознания в системе МВД России: современное состояние и перспективы совершенствования // Организация деятельности органов предварительного следствия и дознания в системе МВД России: управленческие и криминалистические проблемы: сб. материалов Всеросс. науч.-практ. конф.: в 2-х ч. М., 2012.

Ч.1. С.7-8.

Масленникова, Л.Н. Право распоряжения предметом уголовного процесса... С. 122.

В связи с этим в случаях, когда преступлением нарушаются права и законные интересы личности и вместе с тем в минимальной степени затрагиваются общественные интересы, гражданину, которому непосредственно причинен тот или иной вред, должно быть предоставлено право самому решать вопрос о необходимости обращения в органы правосудия за защитой своих прав, законных интересов путем возбуждения уголовного преследования (уголовного дела) либо прекращения судопроизводства на любой стадии уголовного процесса. Эти условия в какой-то мере учтены законодателем и реализуются в уголовном судопроизводстве в форме институтов частного и частно-публичного обвинения (ст. 26 УПК КР;

ст.20 УПК РФ), в рамках которых, по мнению диссертанта, должны быть четко определены пределы (возможности) распоряжения, предоставленных законом прав участниками уголовного процесса по распоряжению процессуальными правами и средствами защиты своих (личных) интересов, что также требует должного внимания, отдельного анализа и исследования.

§2. Пределы прав участников уголовного процесса в распоряжении процессуальными правами для защиты законных интересов Согласно общепринятой точке зрения обеспеченность прав участников уголовного процесса в значительной мере обусловлена реализацией принципов публичности в уголовном судопроизводстве и неотвратимостью наказание за содеянное в уголовном праве1.

Однако принцип неотвратимости ответственности в тексте ныне действующих уголовных кодексов Российской Федерации и Кыргызской Республики не нашел своего отражения, так же как и принцип публичности в УПК РФ и УПК КР.

Келина, С.Г., Кудрявцев, В.Н. Принципы советского уголовного права. М., 1988. С.121; Названова, Л.А. О соотношении принципов социалистической законности и публичности в советском уголовном судопроизводстве // Правоведение. 1990. № 2. С. 81.

Отсутствие в уголовном законе принципа неотвратимости ответственности в юридической литературе в прошлом подвергалось критике, по крайней мере, как нелогичное1. В настоящее время господствует мнение, что принцип неотвратимости ответственности продолжает оставаться принципом действующего российского уголовного законодательства, и его отсутствию в системе принципов, перечисленных в УК РФ, не придается концептуального значения2.

Мы полагаем, что законодатели России и Кыргызстана поступили более логично, не указав неотвратимость ответственности за совершенное преступное деяние в качестве принципа уголовного закона, поскольку диссертант не видит в уголовной ответственности чего-то неотвратимого, а склонен к более гибким формам реакции государства на общественно опасное явление как преступление.

Если же обратиться к принципу публичности в уголовном процессе, то в российской юридической литературе имеет место различная интерпретация действия принципа публичности уголовного процесса. Так, М.А. Тхакушинов распространяет требование публичности только на дела публичного обвинения и лишь на органы уголовного преследования. По его мнению, требования публичности, обращенные к органам уголовного преследования, означают безусловную обязанность возбуждения уголовного дела публичного обвинения и принятие всех мер к раскрытию преступления, расследуемого в рамках этого дела3.

Многими учеными публичность рассматривается как принцип всего уголовного судопроизводства4, прежде всего как принцип уголовно-процессуальной деятельности органов дознания и следствия прокуратуры и их должностных лиц, а также как их служебный долг.

Мальцев, В.В. Принципы уголовного законодательства и общественно опасное поведение // Гос-во и право. 1997. № 2. С. 102.

Наумов, А.В. Российское уголовное право. Общая часть. М., 1996. С. 52.

Тхакушинов, М.А. Реализация принципов уголовного судопроизводства в уголовнопроцессуальной деятельности прокуратуры: автореф. дис… докт. юрид. наук. СПб., 2003. С. 15.

Строгович, М.С. Курс советского уголовного процесса. М., 1968. Т.1. С.175; Добровольская, Т.Н. Принципы советского уголовного процесса. М., 1971. С.77. Следует отметить, что ряд авторов относят публичность уголовного процесса к его принципам и после принятия УПК РФ 2001 г.; Божьев, В.П. Конституционные принципы уголовного процесса // Уголовный процесс / под ред. В.П. Божьева. М., 2002. С. 76-77.

Отдельными авторами предлагается включать в содержание публичного начала уголовного процесса деятельность «частных лиц, действующих в рамках уголовно-процессуального статуса, направленную на защиту интересов общества и государства и защиту интересов лиц, составляющих содержание интересов всего общества и государства»1.

Подобное суждение, на наш взгляд, представляется достаточно дискуссионным2. Во-первых, уголовно-процессуальная деятельность частных лиц может реализовываться лишь посредством выполнения органами и должностными лицами, осуществляющими производство по уголовным делам, своих публично-правовых полномочий. Во-вторых, принцип публичности уголовного процесса носит также название принципа официальности в силу того, что функция уголовного преследования, осуществляемая властными субъектами процесса, пронизывает все стадии производства по уголовному делу. Именно в таком аспекте следует понимать данный принцип, которому принято противопоставлять принцип диспозитивности – ключевой для гражданского процесса.

Само наименование «публичность» основано на разграничении отраслей права на «публичные» и «частные». В основе такого разграничения лежит представление о том, что является более приоритетным: интересы отдельной личности или же интересы общества в целом. Это должно зависеть от особенностей конкретной сферы жизнедеятельности. В этом смысле уголовно-процессуальное право, безусловно, является публичным, поскольку уголовное преступление наносит ущерб обществу в целом, а уголовное преследование, установление лиц, виновных в совершении преступлений, и их наказание осуществляется в большинстве случаев в интересах всего общества. Следовательно, по мнению диссертанта, уголовный процесс предназначен для защиты интересов личности и интересов общества, которые обеспечиваются путем установления истины по уголовному делу, выявления и наказания виновных, а также освобождения от уголовной ответстМасленникова, Л.Н. Публичное и диспозитивное начала в уголовном судопроизводстве России:

автореф. дис…. докт. юрид. наук. М., 2000. С.19-20.

Химичева, Г.П. Досудебное производство по уголовным делам: концепция совершенствования уголовно-процессуальной деятельности… С.18.

венности лиц, невиновных в совершении уголовно-наказуемого деяния1. В рамках этой деятельности и реализуются требования ст.2 Конституции РФ (ст.24, 26 Конституции КР) о защите интересов лиц, пострадавших от преступления, как и реализация права обвиняемого на защиту от обвинения.

Диссертант также относит публичность уголовного процесса к его принципам, хотя в действующем УПК Кыргызской Республики (1999 г.), как и в УПК Российской Федерации (2001 г.), публичность в качестве принципа уголовного процесса не получила самостоятельного закрепления. Однако исходную правовую базу действия данного принципа можно обнаружить в положениях конституций Кыргызской Республики и Российской Федерации (ст.2, 13,15, 40, 77 и 82 Конституции КР; ст.2,15,17 Конституции РФ). Применительно к УПК КР принцип публичности получил нормативное выражение не только в ст.4 УПК КР, где определены задачи уголовно-процессуального закона, направленные на быстрое и полное раскрытие преступлений, изобличение и привлечение к уголовной ответственности лиц, их совершивших, справедливое судебное разбирательство и правильное применение уголовного закона, но и находит свое воплощение в ч.2 ст.4, ст.6, 24, 33-59, 81-82 УПК КР. При этом в приведенных и других статьях УПК КР выражено публичное начало как основа деятельности участников уголовного судопроизводства.

В зависимости от характера, форм и задач различных стадий уголовного процесса принцип публичности по-разному выражает свое действие. В стадии возбуждения уголовного дела он проявляется в том, что по УПК КР следователь, прокурор в силу своих обязанностей в каждом случае обнаружения признаков преступления (в пределах своей компетенции) обязаны возбудить уголовное дело, принять все предусмотренные законом меры к установлению события преступлеОбщественность в России высказывается за ужесточение репрессивной правовой политики (видимо, не чувствуя защищенности своих интересов), т.е. для улучшения криминогенной обстановки в стране и эффективности производства по делу опрошенные граждане предложили: ужесточить уголовную ответственность (56,4%); применять смертную казнь (41,7%). Данные мнения нашли проявление и в среде профессиональных участников уголовного процесса (более 40%). Более подр. см.: Смирнова, И.Г. Общественное мнение об уголовном судопроизводстве: о чем говорят цифры // Журнал российского права. 2011. № 5.

С.57-64.

ния, лица, совершившего преступление (ст.24 УПК КР). Не случайно непосредственное обнаружение органом дознания, следователем и прокурором признаков преступления законодатель указывает среди законных поводов к возбуждению уголовного дела (ч.5 ст.150 УПК КР). Независимо от воли участников процесса следователь решает вопросы: признания лица потерпевшим, гражданским ответчиком физического или юридического лица (ст.49,55 УПК КР); задержания лица, подозреваемого в совершении преступления (ст.94, 95 УПК КР); привлечения лица в качестве обвиняемого (ст.213, 214 УПК КР). При этом в приведенных и других статьях УПК КР публичное начало выражено как основа деятельности в сфере уголовного судопроизводства. С положительной стороны следует отметить установку, содержащуюся в ст.19 УПК КР (по УПК РФ нет), в которой провозглашается всестороннее, полное и объективное исследование обстоятельства дела в качестве принципа уголовного судопроизводства, в силу которого следователь обязан принять все предусмотренные УПК меры для всестороннего и полного исследования обстоятельства дела, выявить как уличающие, так и оправдывающие подозреваемого, обвиняемого обстоятельства.

В полном соответствии с интересами государства, общества и личности участники уголовного судопроизводства наделяются процессуальными правами и на них возлагаются обязанности в таком объеме, который, с точки зрения законодателя, наиболее полно обеспечивает защиту их прав и законных интересов. В то же время государство не может без особой на то надобности вмешиваться в личные отношения граждан, тем более, когда эти отношения возникли между родственниками, которые должны осознать возможность судебной защиты их прав и интересов. Поэтому в случаях, когда преступление нарушает права, законные интересы граждан и вместе с тем, хотя бы в минимальной степени затрагивает общественные интересы, то у граждан должно остаться право самим решать вопрос о необходимости обращения в правоохранительные органы или в суд за защитой своих нарушенных прав либо о прекращении судопроизводства на любой стадии процесса. Это условие реализуется в уголовно-процессуальном законе в форме институтов частно-публичного и частного обвинения.

Связывая классификацию осуществления обвинения (уголовного преследования) в зависимости от характера и степени общественной опасности, а также тяжести совершенного преступления, законодатель определил круг преступлений, преследуемых, как правило, в порядке частно-публичного и частного обвинения (ст.26 УПК КР; ст.20 УПК РФ). При определении категории преступлений, преследуемых в порядке частно-публичного обвинения, уголовно-процессуальный закон Кыргызстана отсылает правоприменителя к нормам уголовного закона Кыргызстана. Согласно ст.10 и 11 УК КР таковыми являются преступления небольшой тяжести и менее тяжкие преступления. В то же время некоторые составы преступлений частно-публичного обвинения перечисляются в ч.3 ст.26 УПК КР.

В данном случае здесь имеются в виду такие составы преступлений, как изнасилование, предусмотренное ч.1ст.129 УК КР; мужеложство, лесбиянство и иные действия сексуального характера с применением насилия или с угрозой его применения к потерпевшему (ей) или к другим лицам, либо с использованием беспомощного состояния потерпевшего (ч.1 ст.130 УК КР).

В отличие от УПК многих государств – членов СНГ в УПК КР предусмотрен наиболее широкий круг преступлений, преследуемых в порядке частнопубличного обвинения. Так, к преступлениям, преследуемым в порядке частнопубличного обвинения, по УПК КР относятся 431 состав. В то же время, например, согласно ст. 24 УПК Республики Таджикистан к составам преступлений, преследуемых, в частно-публичном порядке, относятся – 17, согласно ч.3 ст. УПК России – 9 составов преступлений.

С принятием УПК КР 1999 г. также расширен и перечень преступлений, преследуемых, как правило, в порядке частного обвинения. К ним изначально были отнесены 19 составов преступлений (ч.2 ст.26 УПК КР)1. Для сравнения отмеЗа последние годы позиция законодателя немного изменилась, ибо в 2008 г. ст.110 (побои) была исключена из состава преступлений, в 2009 г. ст.141 (фальсификация избирательных документов, документов референдума или неправильный подсчет голосов) из категории дел частного обвинения переведена к делам частно-публичного обвинения. См.: Об изменении и дополнении Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов Кыргызской Республики: закон Кыргызской Республики от 14 июля 2008 г. №142 и от 17 июля 2009 г. № 225 // Эркин-Тоо.

2009. 24 июля. № 62.

тим, что уголовно-процессуальным законодательством некоторых государств – членов СНГ также расширено количество преступлений, преследуемых в порядке частного обвинения. Например, в Казахстане количество таких преступлений – (ч.1 ст.33 УПК РК), в Республике Беларусь – 12 составов преступлений (ч.3 ст. УПК РБ). В некоторых странах количество таких преступлений осталось неизменным или наоборот уменьшилось. Так, в Республики Таджикистан всего таких – пять (ч.2 ст.24 УПК РТ), а в Российской Федерации всего таких – три состава преступлений (ч.2 ст.20 УПК РФ) 1.

Диссертант считает необходимым отметить, что по УПК КР уголовное преследование осуществляется в порядке частного обвинения по таким категориям преступлений, которые в УПК РФ отнесены к делам частно-публичного обвинения. В Кыргызстане за совершение преступлений, преследуемых в порядке частного обвинения, предусмотрены следующие меры наказания: до пяти лет лишения свободы (ч.3 ст.150; ч.1 ст.141 УК КР), от трех до семи лет лишения свободы (ч.2 ст.141 УК КР). В диспозиции некоторых составов преступлений присутствуют и квалифицирующие признаки, например, преступление, совершенное с использованием служебного положения или специальных технических средств (ч. ст.134, ч.2 ст.136, ч.2 ст.151 УК КР); преступление, совершенное группой лиц по предварительному сговору или организованной группой (ч.3 ст.150 УК КР).

Между тем механизм обеспечения доступа к правосудию по уголовным делам частно-публичного и частного обвинения должен быть дифференцирован в зависимости от того, что препятствует лицу, пострадавшему от совершения преступления, самостоятельно воспользоваться принадлежащими ему правами. Как показывает практика, по уголовным делам о данных преступлениях пострадавшему от преступления достаточно сложно самому установить полные сведения о лицах, совершивших преступление, и конкретно указать в жалобе квалифицирующие признаки2.

Приложение № 9 к диссертации (Сведения по категориям уголовных дел о преступлениях, преследуемых в порядке частно публичного и частного обвинения (сравнительный анализ норм УПК) – Таблица № 2).

Сравнительный анализ норм УПК Кыргызстана, России, Казахстана и Украины позволяет Следует иметь в виду, что частные начала уголовного судопроизводства в Кыргызстане занимают больше места, чем в России и других странах СНГ. Так, действие публичного начала по делам о преступлениях, преследуемых, как правило, в порядке частного обвинения, проявляется только тогда, когда закон возлагает на судью полномочия по оказанию содействия частному обвинителю в собирании доказательств (ч.2 ст.330 УПК КР). Однако законодатель, в силу осуществления судопроизводства на основе принципа состязательности и равноправия сторон, данную деятельность суда связывает с заявлением ходатайства об этом частного обвинителя.

Сообразно правилам, установленным ст. 329 УПК КР, дела частного обвинения (ч.2 ст.26 УПК КР) возбуждаются путем подачи потерпевшим либо его законным представителем (ст.54), а также правопреемником (ст.27) заявления в суд о привлечении другого лица к уголовной ответственности. Связывая начало производства по уголовному делу с подачей жалобы (заявления) и принятием ее судьей к рассмотрению, законодатель тем самым придает жалобе (заявлению) важную юридическую роль. Поэтому жалобу потерпевшего принято считать единственным поводом к началу судопроизводства. В последующем такая жалоба пострадавшего от преступления трансформируется в процессуальный документ, определяющий предмет и пределы судебного разбирательства. В связи с этим законодателем поставлено особое требование к оформлению жалобы (заявления) потерпевшего или законного представителя о преступлениях, преследуемых в порядке частного обвинения (ч.2 ст.329 УПК КР). Отсутствие в жалобе отдельных сведений, в том числе о лице, совершившем уголовно-наказуемое деяние, влечет отказ судьи в ее принятии.

Диссертант также учитывает то обстоятельство, что по УПК КР из судопрозаключить, что в УПК КР при определении категории преступлений, преследуемых в порядке частного обвинения, а также порядка производства по ним нарушен баланс учета интересов личности и государства, а также возможность распоряжения процессуальными правами участниками уголовного процесса. Подробно см.: Приложение № 9 к диссертации (Сравнительный анализ норм УПК Кыргызстана, России, Казахстана и Украины: особенности производства по уголовным делам о преступлениях, преследуемых в порядке частного и частно-публичного обвинения – Таблица № 3).

изводства по делам частного обвинения исключается стадия предварительного расследования преступлений в форме производства следствия (ч.1 ст.162 УПК КР); исключается активная деятельность прокурора, следователя, включая их право по собственной инициативе возбуждать уголовные дела и проводить следствия, если деяния затрагивают интересы: а) государства и общества; б) лица, находящегося в беспомощном или в зависимом состоянии, либо по другим причинам неспособного самостоятельно воспользоваться принадлежащими ему правами (ст.15-162, ст.159, 329 УПК КР).

И несмотря на то, что в УПК КР предусмотрен институт представительства (ст.54 УПК КР), анализ правоприменения норм, регулирующих производство по уголовным делам о преступлениях, преследуемых в порядке частного обвинения, в соотношении с процессуальными правами представителя потерпевшего, дает основания утверждать, что в законе имеются определенные издержки, не позволяющие в полной мере реализовать права и защитить интересы потерпевшего. Их суть заключается в том, что нормы УПК КР, регламентирующие производство по делам о преступлениях, преследуемых в порядке частного обвинения, фактически возлагают на лиц, пострадавших от преступления, в том числе на лиц, находящихся в зависимом или беспомощном состоянии, невыполнимые для них обязанности по установлению тех лиц, которые совершили преступления, сбору доказательств, изобличающих виновных, а также формировать в отношении них обвинение. Возложение указанных обязанностей на пострадавших от преступления или их представителей противоречит конституционным принципам, предусмотренным ст. 16, 19, 21, 24 УПК Кыргызской Республики1.

Диспозитивность в уголовном судопроизводстве, как отметил Конституционный Суд РФ применительно к делам частного обвинения, должна выступать в качестве дополнительной гарантии прав и законных интересов потерпевших и как Данными статьями УПК Кыргызской Республики предусмотрены: конституционный принцип равенства граждан перед законом и судом; конституционный принцип всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельства дела; конституционный принцип обеспечения прав пострадавших от преступления, злоупотребления властью и судебных ошибок и т.д.

таковая не может приводить к их ограничению1. Ее использование в законодательном урегулировании производства по уголовным делам частного обвинения не отменяет обязанности государства защищать от преступных посягательств права и свободы человека и гражданина как высшую ценность и обеспечивать такой правопорядок, который бы гарантировал каждому государственную, в том числе судебную защиту его прав и свобод, а каждому потерпевшему от преступления – доступ к правосудию.

Как показали результаты исследования, из числа рассмотренных дел в порядке частного обвинения более 46,0% прекращаются производством, причем более 35,0% из них из-за неявки потерпевшего в суд2. Поэтому не следует забывать «об определяющей роли (приоритете) публично-правового начала уголовного судопроизводства»3.

Примечательно, что по УПК РФ уголовное дело о преступлении, как правило, преследуемое в порядке частного и частно-публичного обвинения, может быть возбуждено в том же порядке и теми же властными субъектами, даже при отсутствии заявления потерпевшего, в случаях, когда преступление совершено в отношении лица, которое в силу зависимого или беспомощного состояния либо по иным причинам не может защищать свои права и законные интересы. При этом в законе (ч.4 ст.20 УПК РФ) подчеркнуто, что к иным причинам относится также совершение преступления лицом, данные о которых неизвестны пострадавшему и у лиц, принимающих решение о возбуждении уголовного дела, отсутствуют данные о нем на момент вынесения этого процессуального акта. Заслуживает внимания также предписание, содержащееся в тексте ч.2 ст.147 УПК РФ, согласно коПо делу о проверке конституционности положений части второй и четвертой статьи 20, части шестой статьи 144, пункта 3 части первой статьи 145, части третьей статьи 318, части первой и второй статьи 319 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросами Законодательного Собрания Республики Карелия и Октябрьского районного суда города Мурманска: постановление Конституционного Суда РФ от 27.06.2005 г. №7-П // Рос. газ.

2005. 8 июля.

Приложение № 27 к диссертации (Статистические данные о рассмотренных уголовных делах в порядке частного обвинения; сведения об основаниях принятия итогового решения по ним).

Божьев, В.П. Применение норм уголовно-процессуального законодательства при рассмотрении дел частного обвинения // Сов. юстиция. 1992. № 15. С.21.

торому мировой судья обязан направить заявление потерпевшего или его законного представителя, поданное в отношении лица, данные о котором неизвестны, начальнику органа дознания для решения вопроса о возбуждении уголовного дела и производстве следствия (дознания).

В связи с этим диссертант полагает, что пострадавший от преступления гражданин, исходя из характера преступления, сочетания затрагиваемых преступлением общественных и индивидуальных интересов, должен иметь право выбора порядка возбуждения уголовного преследования в отношении лица, совершившего преступление, и правовых средств защиты своих прав и законных интересов.

Своевременное и надлежащее принятие мер по каждому сообщению (заявлению) о преступлении является существенным для поддержания доверия общества к правоохранительным органам и органам правосудия и для предупреждения различных проявлений невосприятия посредством неправомерных действий должностных лиц, на которых по закону возложено эффективное выполнение задач уголовного судопроизводства. Вместе с тем возможность распоряжаться предметом уголовного процесса (диспозитивность), в том числе по делам публичного и частно-публичного обвинения, не может быть абсолютной, оно «допустимо лишь настолько, насколько применение его признается законодателем полезным и не затрудняющим достижения тех целей, к которым стремится уголовный процесс»1.

Поскольку пострадавший, лицо, совершившее преступление, и общественность может иметь различные интересы, к которым необходимо относиться уважительно, то государство должно находить соотношение этих интересов, в том числе, в разрешении конфликтов, возникающих в сфере уголовного процесса.

С учетом изложенного, по мнению диссертанта, пределы прав личности можно правильно установить только в том случае, если исходить из принципа «единство прав и обязанностей», выражающего сочетание, гармонию общественных, корпоративных и личных интересов.

Случевский, В.К. Учебник русского уголовного процесса: в 2-х частях. Част. 1. Судоустройства.

М., 2008. С.59.

В некоторых международных правовых актах такое соотношение интересов выражается явно. Например, основополагающая цель Минимальных стандартных правил по мерам, несвязанным с тюремным заключением (ст.116), состоит в том, чтобы государства «стремились обеспечивать надлежащее соотношение между правами отдельных правонарушителей, правами жертв и интересами общества в отношении общественной безопасности и предупреждения преступности».

Роль государства в реагировании на конкретные преступления должна заключаться в обеспечении пострадавших от преступлений и лиц, совершивших преступления, беспристрастными официальными юридическими механизмами.

Эти механизмы должны предоставлять пострадавшим следующие возможности:

непосредственный доступ к правосудию; получение возмещения посредством реституции, в случае, если реституция невозможна, то равнозначной компенсацией; создание условий для участия во всех стадиях уголовного процесса, а также одновременно обеспечение справедливого обращения с правонарушителями посредством установления границ наказания, которое им может быть назначено за содеянное; предоставление надлежащих процедур для установления вины или невиновности и размера наказания; соблюдение прав и законных интересов во время проведения этих процедур и предоставление объективного обращения в сравнении с другими участниками процесса.

При этом обеспечение доступа граждан к правосудию в уголовном судопроизводстве приобретает значение «запускающего механизма» и является необходимым условием реализации справедливой судебной власти1. А роль общества заключается в том, чтобы способствовать в реинтеграции жертв и правонарушителей. Сказанное убедительно согласуется с той идеей, которая изначально была заложена в Конституции КР и уголовно-процессуальном праве, а также в положениях концепций развития правовой системы и правоохранительных органов, суВоскобитова, Л.А. Процессуальное регулирование доступа граждан к правосудию в уголовном судопроизводстве // Уголовно-процессуальный кодекс РФ: год правоприменения и преподавания: материалы междунар. науч.-практ. конф. М., 2004. С. 43; По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 7, 15, 107, 234 и 450 УПК Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной думы: постановление Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004 г. № 13 –П // СЗ РФ. 1998. № 19. Ст. 2142.

дебной системы Кыргызстана: поиск оптимальных способов и средств разрешения правового конфликта, в том числе на основе восстановительного правосудия на пути следования к охранительному типу уголовного судопроизводства1.

В связи с этим представляет интерес разрешение уголовно-правового конфликта с применением альтернативных способов уголовного преследования и возможность внедрения восстановительного правосудия2. Причем отметим, что большинство опрошенных нами профессиональных участников уголовного процесса видят пути совершенствования уголовного судопроизводства и оптимизации расходов государства во внедрении альтернативных методов внесудебного разрешения уголовно-правовых споров (за – 50 % опрошенных прокуроров Кыргызстана)3. Однако, как мы уже отметили, заимствование и внедрение любой нормы или института в нашу правовую систему, с одной стороны, возможно до определенного предела – пока она (система) не перерастает в требование об изменении типа уголовного процесса, с другой – внедрение отдельных элементов восстановительного правосудия должно быть направлено на то, чтобы полно и объективно обеспечить права и законные интересы участников процесса и эффективное осуществление судопроизводства. В связи с этим проанализируем зарубежный опыт, исторические предпосылки и организационные возможности внедрения и использования отдельных элементов востановительного правосудия.

Следует заметить, что в ряде современных государств они широко используются. Так, в США только 5% возбужденных дел проходят процедуру судебного разбирательства, по остальным делам решения принимаются благодаря альтернативным способам разрешения споров4. Применение этого способа, по мнению отдельных ученых, приводит к резкому сокращению числа осужденных, приговариТарновский, О.А. К вопросу о назначении уголовного судопроизводства // Вестник Оренбургского гос. ун-та. 2010. № 3 (109). С. 147-148.

Сама идея восстановительного правосудия была описана известным американским юристом Х. Зером еще 1998 г. См.: Зер, Х. Восстановительное правосудие: новый взгляд на преступление и наказание / пер. с англ. / под ред. Л.М. Карнозовой. М., 1998. 350 с.

Более подробно см.: приложения № 4 (Результаты социологических опросов следователей…);

№ 5 (Результаты социологических опросов прокуроров…); № 6 (Результаты опроса судей и адвокатов….).

Российская юстиция. 2005. № 3. С.7.

ваемых к лишению свободы (в странах Западной Европы – до 10-12 % от общего числа осужденных). А если примирение было искренним, что является обязательным условием принятия положительного решения по делу о его прекращении, то и минимизируется количество случаев рецидива1.

Изучение зарубежного опыта по данному вопросу позволяет сделать вывод о том, что восстановительное правосудие рассчитано на внутреннюю перестройку сознания правонарушителя (обвиняемого, подсудимого), на его подлинное исправление и перевоспитание, на осознание своей ответственности перед другими гражданами (в первую очередь, перед потерпевшим) и обществом в целом. Поэтому такая форма разрешения уголовно-правового конфликта способствует эффективному осуществлению предоставленных законом процессуальных прав для защиты свои законных интересов участникам уголовного процесса – с одной стороны, с другой – исключает или минимизирует коррупционную составляющую в деятельности органов предварительного следствия, прокуратуры и суда при принятии окончательного решения по уголовному делу.

Необходимость развития, особенно в Кыргызстане, внесудебных форм разрешения конфликтных ситуаций, в том числе уголовно-правового характера очевидна, поскольку серьезной проблемой на сегодня остается перегруженность судей (нагрузка на одного судью судов первой инстанции в среднем составляет по республике 49,1 дел в месяц или около 600 уголовных дел и судебных материалов в год) 2.

Нынешняя обстановка сложилась по той причине, что в соответствии со ст.240 УПК Кыргызстана почти 95% уголовных дел обо всех преступлениях подсудны районному (городскому) суду, кроме уголовных дел о преступлениях, совершенных военнослужащими или когда дела подлежат рассмотрению с участием присяжных заседателей. Такая же обстановка сложилась и в досудебной стадии уголовного процесса, поскольку, как уже было отмечено, на этой стадии нет упПетрухин, И.Л. Теоретические основы реформы уголовного процесса в России: в 2-х ч. М., 2005. Ч.2. С.119.

Информация о работе местных судов Кыргызской Республики за 2012 год (в сравнении с годом) // Бюллетень Верховного Суда КР. 2013. № 1 (56). С.100-112.

рощенной формы производства по уголовным делам, досудебная стадия процесса в Кыргызстане полностью унифицирована1.

В настоящее время во многих зарубежных странах применяются различные альтернативные способы разрешения уголовно-правовых конфликтов. Наибольшее распространение получил институт посредничества (медиации) при разрешении уголовно-правового конфликта2. Согласно Рекомендации Комитета Министров Совета Европы № R 19 (1999г.) под посредничеством понимается «любой процесс, где жертве и правонарушителю предоставляется возможность, в случае их согласия, с помощью беспристрастной третьей стороны (медиатора) принимать активное участие в разрешении вопросов, связанных с произошедшим преступлением»3.

В последние два десятилетия институт медиации развивается во многих уголовно-процессуальных системах, медиация проникла в уголовно-правовые и уголовно-процессуальные отношения4. Институт медиации присущ в одинаковой мере как англосаксонскому, так и континентальному уголовному процессу5. Он рассматривается в качестве способа разрешения конфликтов и как метод восстановительного правосудия. На самом деле, элементы восстановительного правосудия присутствуют в действующем уголовно-процессуальном законе Кыргызской Следует отметить, что именно в следственных подразделениях МВД КР служат более 70 % следователей Республики. Нагрузка каждого следователя в год составляет от 45 до уголовных дел в год. Кроме того, каждый следователь МВД ежемесячно принимает процессуальные решения по 5-6 материалам (в год до 115), которые не засчитываются в нагрузку. О проблемах досудебного производства и возможных путях (некоторых направлениях) его совершенствования смотрите в публикациях автора: Коомбаев, А.А. О некоторых направлениях совершенствования досудебного производства по уголовным делам:

теория и практика // Российский следователь. 2012. № 2. С.10-13.

Именно на этот институт следует обратить больше внимания, поскольку внедрение в уголовный процесс института медиации, предусмотрено почти во всех проектах указанных концепций развития правовой системы, а элементы медиации уже внедрены в УПК КР (ст. 5, п.2 ч.1 ст.29). См.: Коомбаев, А. Медиация как метод примирительной процедуры в уголовном процессе Кыргызской Республики // Публичное и частное право. 2012. Вып. 1. С.128-132.

О медиации в уголовных делах: Рекомендации Комитета Министров государств - членов Совета Европы № R 19 (1999г.), принятой 15 сентября 1999 г. // Российская юстиция. 2003. № 9.

С.17-20.

Головко, Л.В. Институт уголовно-правовой медиации и его перспективы в Российской Федерации // Закон. 2009. № 4. С.128.

Там же. С.129.

Республики. Так, в соответствии с правилами ст. 65, 66 УК КР суд (судья), прокурор, а также следователь с согласия прокурора в соответствии со ст.281 УПК КР вправе прекратить уголовное дело с освобождением лица от уголовной ответственности при достижении согласия обвиняемого с потерпевшим о примирении (ч.2 ст.29 УПК КР). Именно с этого момента потерпевшему предоставлена возможность реализовать по своему усмотрению права, предусмотренные УК КР и УПК КР. Однако следует отметить, что при обоюдном согласии сторон (потерпевшего и подсудимого, обвиняемого) о прекращении уголовного дела ввиду примирения означает, что суд (судья), прокурор, а также следователь с согласия прокурора не ограничиваются только подтверждением факта свободного волеизъявления сторон, сделавшего вывод об окончании производства по уголовному делу миром, как это имеет место при прекращении уголовного дела по делам частного обвинения (ч. 2 ст. 26 УПК КР). Примирение сторон – лишь одно из условий прекращения уголовных дел о преступлениях небольшой тяжести или о менее тяжком преступлении (ч.2 ст.29 УПК КР, ст.66 УК КР). Уголовные дела о преступлениях частно-публичного обвинения возбуждаются не иначе, как по заявлению потерпевшего, но предварительное следствие и судебное разбирательство ведутся в общем порядке (ч. 1 ст. 159 УПК КР). Здесь действие диспозитивности не противопоставляется публичности уголовного процесса. И основным из этих условий следует признать то, что примирившийся с потерпевшим обвиняемый может быть освобожден от уголовной ответственности только тогда, когда это не противоречит публичным интересам.

Следует обратить внимание на то, что в 2007 г. в уголовное и уголовнопроцессуальное законодательство Кыргызстана были внесены изменения и дополнения, регулирующие производство по уголовным делам о преступлениях, преследуемых, в порядке частного и частно-публичного обвинения1. Например, О внесении изменений и дополнений в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы Кыргызской Республики, кодекс Кыргызской Республики об административной ответственности, Уголовно-исполнительный кодекс Кыргызской Республики, в законы КР «О Верховном Суде Кыргызской Республики и местных судах», «О Прокуратуре Кыргызской Республики, «О порядке и условиях содержания под стражей лиц, задержанных по подозрению был декриминилизирован ряд составов преступлений, по многим составам снижены сроки наказания. Кроме того, внесены дополнения в ст. 66 УК КР, предусматривающие освобождение от уголовной ответственности лиц, совершивших преступления не только небольшой тяжести (181 состав), но и менее тяжкие ( составов) в связи с достижением согласия обвиняемого с потерпевшим о примирении.

Этими же изменениями в уголовно-процессуальном законе устранен имевшийся пробел об обязанности не только судьи, но и следователя, и прокурора разъяснять обвиняемому (подсудимому) и потерпевшему право на примирение, в том числе путем проведения примирительных процедур через посредника (п.2 ч. ст.29 УПК КР). В сущности, с этого момента в уголовный процесс введен новый участник процесса медиатор - лицо, прошедшее специальную подготовку и способное помочь вести переговоры между потерпевшим и обвиняемым (подсудимым) о возмещении вреда и примирении (ст.5 УПК КР)1.

Отдельные процессуалисты Кыргызстана отчасти одобряют введение в уголовный процесс нового участника – медиатора, однако считают целесообразным предоставить посреднические услуги по примирению сторон защитнику обвиняемого и адвокату, представляющему интересы потерпевшего2. С этим трудно согласиться, поскольку права и обязанности защитника и адвоката четко определены в уголовном процессе. Защитник должен действовать в интересах того лица, чьи интересы он и будет защищать, в рамках предоставленных ему полномочий.

Он же (защитник) является в уголовном процессе еще и стороной процесса.

Данный вопрос в мировой практике также разрешается по-разному. Например, в Финляндии посредником в судебных спорах выступает судья-посредник и обвинению в совершении преступлений»: закон Кыргызской Республики от 25 июня 2007 г.

№ 91 // Эркин-Тоо. 2007. 3 июля.

В 2009 г. в Кыргызстане был опубликован проект Концепции, в тексте которого сказано, что в целях ускорения, уменьшения временной и материально-технической затратности судопроизводства, признается целесообразным внедрить институт восстановительного правосудия. См.: Концепция реформирования судебной системы и правоохранительных органов Кыргызской Республики: проект // Слово Кыргызстана. 2009. 13 февр.

Кулбаев, А.К. Некоторые проблемы совершенствования уголовно-процессуального законодательства Кыргызстана... С. 541.

того суда, в котором дело находится на рассмотрении дела, в Италии осуществляется государственными или частными организациями, профсоюзами, в пределах их компетенции, но под контролем Министерства юстиции1.

Федеральный закон Российской Федерации от 27 июля 2010 г. № 193-ФЗ «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)»2 предусматривает, что посредником выступает независимое физическое или юридическое лицо, одним из основных видов деятельности которого является деятельность по организации проведения процедуры медиации (ч.3, ч. 4 ст.2). Поэтому посредническими услугами могут заниматься как на профессиональной, так и не на профессиональной основе3.

Анализ норм уголовного и уголовно-процессуального законодательства Кыргызстана позволяет заключить, что в отдельных положениях УК и УПК КР присутствуют элементы восстановительного правосудия, и в Кыргызстане имеются как правовые основы, так и исторические предпосылки для внедрения института медиации.

Однако с учетом финансово-экономических возможностей Кыргызстана, правового сознания и культуры граждан, собственного менталитета народа, вольно и невольно приходится задумываться, какой же нужен Республике институт медиации? Какие исторические предпосылки имеются и каков порядок принятия решения по делу?

Уголовное судопроизводство по обычному праву кыргызов носило характер частного обвинения: в суде разбирательство начиналось только по частному иску потерпевшего и прекращалось ввиду примирения сторон4. Стороны могли примириться самостоятельно, но в основном примирительные процедуры происходили при помощи родственников, знакомых и т.п. Это, конечно, не то, о чем сказано в Попаденко, Е.В. Применение примирительных процедур (медиации) в уголовном судопроизводстве. М., 2010. С.74-85.

Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации): Федеральный закон Российской Федерации от 27 июля 2010 г. № 193-ФЗ // Рос. газ.

2010. 30 июля.

Зайцев, А.И. Проблемы нормативной регламентации посредничества (медиации) в России // Законы России: опыт, анализ, практика. 2011. № 8. С. 11.

Кожоналиев, С.К. Обычное право кыргызов. Бишкек, 2000. С.80.

проекте Концепции развития правовой политики Кыргызстана, но это - одна из форм восстановительного правосудия. Какие-то элементы из опыта прошлого, видимо, могут быть внедрены в практику, но прежде его надо изучить и оценить.

В этой связи интересен опыт советского периода развития правовой системы в РСФСР, который характеризовался поиском и широким применением разнообразных внесудебных (альтернативных) процедур и форм разрешения спорных и конфликтных ситуаций. Для иллюстрации можно проанализировать создание и функционирование в те годы общественных (товарищеских) судов для разбора дел, возникающих в порядке частного обвинения. 10 октября 1930 г. ВЦИК и СНК РСФСР постановили вместо примирительных камер организовывать сельские общественные суды1.

Если же обратиться к данному вопросу в контексте развития внесудебного порядка разрешения уголовно-правовых конфликтов в Кыргызстане, то к положительной стороне можно отнести восстановление статуса судов аксакалов. Суды аксакалов (суды старейшин) как самостоятельный вид судебного органа, действующего на основе обычного права (адата), существовали до революции 1917 г., и не имели аналогов на постсоветском пространстве. Как орган досудебного урегулирования споров и конфликтов суды аксакалов были восстановлены с учетом менталитета кыргызского народа. Правовая основа судов аксакалов заложена в Конституции КР (ст.59), их правовое положение определено законом Кыргызстана от 5 июля 2002 г. № 113 «О судах аксакалов».

Как определено в законодательстве Кыргызстана, суды аксакалов созданы в целях укрепления общественного порядка, развития лучших духовных традиций, воспитания сограждан путем убеждения и общественного воздействия, достижения примирения сторон и вынесения справедливого, не противоречащего закону решения2.

О сельских общественных судах: постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 10 октября 1930 г. // СЗ СССР. 1930. № 51. Ст. 629.

О судах аксакалов: закон Кыргызской Республики от 5 июля 2002 г. № 113 // Ведомости Жогорку Кенеша Кыргызской Республики, 2002. № 8. Ст. 378; Информация о работе судов аксакалов, см.: Бобукеева, М.Р. Внесудебный и досудебный порядок разрешения споров // ОсобенноКроме того, создание в прошлом на территории СССР общественных (товарищеских) судов, а в настоящее время в Кыргызстане судов аксакалов продиктовано рядом веских соображений: во-первых, учреждение этих судов способствует правовому воспитанию граждан; во-вторых, суды аксакалов значительно разгрузят суды от мелких уголовных дел; в-третьих, эти суды призваны наиболее полно разрешить задачу приближения суда к населению, поскольку, с одной стороны, часто осуществляется деятельность выездных судов, с другой – обеспечивается народное участие в отправлении правосудия. По мнению диссертанта, для дальнейшего совершенствования правовых основ и самой деятельности судов аксакалов необходимы политическая воля и экономическая поддержка со стороны государства.

Внедрение института уголовно-правовой медиации неизбежно предполагает одновременное решение как минимум двух проблем: 1) институциональных создание корпуса профессиональных и независимых медиаторов, обеспечение финансирования их деятельности и т.д.; 2) процессуальных - создание правовой возможности для проведения медиации и юридически значимого учета ее результатов в рамках соответствующей уголовно-процессуальной системы.

В целях обеспечения реализации указанных выше положений, позволяющих разрешать уголовно-правовой конфликт примирением сторон, на наш взгляд, должна быть создана Служба примирения (медиаторов), которая представляла бы собой негосударственную некоммерческую организацию, основанную на обязательном членстве посредников (медиаторов). При этом обсуждение местных механизмов урегулирования конфликтов не должно сводиться только к их разрешению в судах на районном, городском и ином муниципальном уровнях или рассчитывать на помощь служб медиации, но и включать в себя также местные механизмы посредничества и примирения. В этом смысле, учитывая историю, менталитет кыргызского народа, представляется, что в сельских поселениях деятельность Службы медиации вполне могла бы замещать работу судов аксакалов, для сти развития и вопросы судебной реформы в Кыргызской Республике: сб. статей. Бишкек. 2005.

С. 113-115.

чего не потребовалось бы особых усилий со стороны государства как в экономическом, так и в правовом аспектах.

Диссертант полагает, что при наличии указанных условий медиация могла бы успешно применяться в уголовном судопроизводстве Кыргызстана. Данная процедура востребована, в первую очередь, по уголовным делам о преступлениях, когда причиненный ими вред носит, главным образом, материальный характер, и потерпевшие заинтересованы не столько в наказании лиц, совершивших уголовно-наказуемое деяние, сколько в возмещении причиненного им вреда в результате достигнутого между ними соглашения. Тем более, как показывает практика1, такие отношения складываются между субъектами, состоящих в родственных связах.

Изложенное позволяет диссертанту сделать следующие выводы по выше обозначенным вопросам:

1) анализ норм уголовного и уголовно-процессуального законодательства Кыргызской Республики и практики их применения, особенно, по уголовным делам о преступлениях, преследуемых в частном и частно-публичном порядке, лишает участников уголовного процесса возможности свободно распоряжаться предоставленными им процессуальными правами для эффективной защиты своих интересов в силу имеющихся в УПК КР издержек. Эти издержки заключаются в том, что на пострадавших от преступления лиц и (или) их представителей фактически возложены невыполнимые обязанности по установлению виновных лиц; формированию в отношении последних обвинения (ст.33, 158-160, ч.2,4 ст.331 УПК КР).

Содержание подобных норм УПК КР противоречит конституционным принципам уголовного процесса (ст.16,21, 24 УПК КР), и они немедленно должны быть устранены;

По данным МВД Кыргызской Республики, за последние десять лет стабильно почти половину (48, 9%) зарегистрированных в Кыргызстане преступлений составляют хищения чужого имущества. Из них по данным некоторых исследователей 36,1 % лиц, совершивших эти преступления были ранее знакомы с потерпевшими, а в 5,5% случаев они имели прямые родственные отношения с ними. см.: Бейшеева, А.А. Методика расследования краж имущества граждан в сельской местности (по материалам Кыргызской Республики): автореф. дис.… канд.

юрид. наук. М., 2009. С.3-4.

2) для эффективной защиты своих законных интересов участниками уголовного процесса как со стороны обвинения, так и со стороны защиты, необходимо использовать предоставленные законом процессуальные права, а также внедрять в уголовный процесс одного из методов восстановительного правосудия – медиацию т.к. имеются предпосылки как правового (ст.5, 29 УПК КР), так и историко-институционального характера (использования возможности судов аксакалов). Такая необходимость продиктована также для разгрузки лиц, осуществляющих производство по уголовным делам; эффективно разрешать уголовноправовые конфликты с учетом интересов сторон в уголовном деле: потерпевшего и обвиняемого.

§3. Процессуальные обязанности и ответственность участников уголовно-процессуальных отношений, как средство защиты их Правовое положение участников уголовного судопроизводства определяется не только процессуальными правами, но и обязанностями. Это вытекает из единства прав и обязанностей в правовом статусе личности в обществе. Лишь единство, взаимодействие и сочетание прав и обязанностей обеспечивают в обществе подлинную свободу личности. Не вызывает сомнения утверждение, что нет прав без обязанностей, нет обязанностей без прав. Права и обязанности тесно взаимосвязаны, они не конкурируют друг с другом, а корреспондируются между собой. И те, и другие входят как необходимые компоненты (элементы) в правовой статус участников уголовного процесса.

Обязанности личности могут быть исходными в ее правовом статусе, что обусловливается потребностями и интересами социума (личности), коллектива и общества. Именно такой характер носят основные конституционные обязанности граждан и иных лиц (ст.37, 55, 56 Конституции КР). В связи с этим диссертант не может согласиться с авторами, рассматривающими обязанности в качестве коррелятора прав личности, тем самым подчеркивающими их производный характер1.

Существуют универсальные (общие) юридические обязанности, содержание которых не может быть прямо или косвенно выведено из субъективных прав личности. Эти юридические обязанности обеспечивают охрану общественных интересов, благ и ценностей, свободу для активных собственных действий, а также свободу от вмешательства со стороны иных лиц в сферу «позитивной» свободы личности, посягательства на личные блага человека. Целью такого рода обязанностей служит удовлетворение общественных, коллективных интересов, а также интересов других лиц. К числу таких общих обязанностей граждан следует отнести основные обязанности, установленные в Конституции КР (ч.3 ст.22; ч.3 ст.36; ч. ст.37; ст.56). При этом диссертант отмечает, что особую группу среди общих юридических обязанностей составляют правовые запреты, устанавливающие необходимость воздержания от определенных активных действий. Однако некоторые ученые отрицают такую возможность, ссылаясь на то, что эти запреты вызваны неправовыми социальными правилами (требованиями), недоведены до соответствующего уровня правового регламентирования и не признают их самостоятельным видом юридических обязанностей личности2.

Диссертант не может согласиться с подобной позицией профессора В.М.

Корнукова по следующим основаниям: во-первых, социально-правовое назначение правовых запретов заключено в охране общественных интересов, а также в защите жизни, здоровья, чести, достоинства личности и других благ и ценностей, без которых невозможно существование и развитие самой личности; во-вторых, в основе любой обязанности личности лежит мера ее социальной свободы как познанной необходимости социального поведения. Под свободой, характеризующей право личности, Л. Д. Воеводин, в частности, понимает возможность самостоятельно избирать вариант поведения, проявлять свою волю. Иными словами, данный автор говорит об избирательной способности человека в поведении, которая Масленников, В.А. Конституционные права и обязанности граждан СССР. М., 1970. С.23;

Лукьянова, Е.Г. Теория процессуального права: монография. М., 2004. С. 221.

Корнуков, В.М. Теоретические и правовые основы положения личности в уголовном судопроизводстве… С.32.

в равной мере необходима и для реализации юридической обязанности.

В число правовых запретов входят конституционные запреты всякой проповеди расовой или национальной исключительности, вражды или пренебрежения.

Кроме того, при формировании в УК РФ и УПК РФ правовых норм (УК при определении состава конкретного преступления, а УПК – в общих положениях), законодатель устанавливает запреты, направленные на охрану общественных и личных интересов, благ и ценностей (гл. 16-20 УК РФ, гл.2 УПК РФ; гл. 16-32 УК КР, гл. 2, ст.4 УПК КР). Все эти обязанности выражены в нормах УК и УПК, как меры должного поведения каждого, заключающие в себе требования к поведению каждого члена общества, выполнение которых необходимо для обеспечения прав и свобод не только других лиц, но и для удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в обществе1. Поэтому существуют обязанности граждан, обусловленные конституционными обязанностями личности, и сугубо процессуальные обязанности, обусловленные исключительно характером соответствующего процессуального статуса лица в уголовном процессе.

Все процессуальные обязанности участников процесса вытекают прямо из уголовно-процессуальных норм и реализуются в правоотношениях, где им обязательно корреспондируются соответствующие права должностных лиц, осуществляющих производство по уголовному делу2. При этом действия обязанного лица в правоотношении направлены, по мнению диссертанта, на удовлетворение интересов и целей индивида, обладающего соответствующим правом. В отличие от прав, которые всегда представляют собой определенную законом возможность, дозволенность, уголовно-процессуальная обязанность всегда означает предусматриваемую и обеспечиваемую законом необходимость, вынужденность соответствующего поведения. Обязательное уголовно-процессуальное, как и всякое иное Эбзеев, Б.С. Человек, народ, государство в конституционном строе России. М., 2005. С.218.

Обязанности властных субъектов уголовно-процессуальных правоотношений некоторые авторы относят также к уголовно-процессуальным гарантиям прав и законных интересов личности. См.: Куцова, Э.Ф. Гарантии прав личности в советском уголовном процессе. М., 1972. С.8-9; Витрук, Н.В. Общая теория юридической ответственности. М., 2009. С. 348-351.

правовое поведение, есть общественно необходимое ответственное поведение, которое сориентировано на удовлетворение интересов субъекта права.

Однако при неизменной сущности конкретное содержание необходимости в различных уголовно-процессуальных обязанностях неодинаково. Основу одних из них составляет потребность совершения определенных действий, других – воздержание от совершения определенных либо вообще каких-либо действий.

Поэтому среди всех обязанностей лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве, нужно прежде всего выделять обязанности запрещающего свойства и обязанности деятельного характера. Так, обязанность являться по вызову следователя, прокурора и суда несут все граждане, независимо от того, в каком процессуальном качестве они вовлекаются в уголовный процесс, хотя законодательная регламентация обязанностей связана со статусом конкретного участника процесса. На всех лиц, участвующих в уголовном процессе, распространяется обязанность принять участие в процессуальных действиях, к производству которых они привлекаются. Потерпевший, гражданский истец, свидетель, эксперт и специалист обязаны это делать в силу прямого указания об этом в законе (п. 2,3 ч. 3 ст.

42; п.4 ч. 2 ст.53; ч.3 ст.61; ч.3 ст.63; ч.2 ст.65 УПК КР). Все они могут быть подвергнуты личному обыску, врачебному осмотру и освидетельствованию, но и могут принять участие в организуемых следователем других процессуальных действиях. Такие обязанности отдельных участников процесса вытекают, на наш взгляд, из тех положений уголовно-процессуального закона, что уголовное судопроизводство, имея публичный характер, не может дать полную свободу действий участникам процесса, иначе невозможно было бы реализовать задачу уголовного процесса. Что касается обвиняемого и подозреваемого, то их положение в этом отношении отличается только тем, что их обязанность принять участие в соответствующем действии не предполагает обязательного проявления положительного отношения к совершаемым действиями или исследуемым фактам. Поэтому обвиняемый может отказаться от дачи показаний только в ходе допроса, который в этих случаях сводится к выяснению и занесению в протокол анкетных данных обвиняемого, отношению последнего к предъявленному обвинению, постановке перед ним вопросов о его причастности к исследуемому факту уголовнонаказуемого деяния, и его заявлению о нежелании давать показания.

Аналогичным образом, как представляется, должен решаться вопрос и об участии подозреваемого и обвиняемого в других следственных действиях. Например, в ходе проведения следственного эксперимента, при проверке показаний на месте, участие данного лица должно быть столь же обязательным, сколь обязательным оно является для любого другого участника процесса, с той лишь разницей, что такая их обязанность – как дача показаний, теряет свое значение при возникновении у подозреваемого (обвиняемого) необходимости в даче показаний по существу дела.

С точки зрения интересов обвиняемого, потерпевшего, гражданского истца и гражданского ответчика процессуальные обязанности воспринимаются как нечто обременительное, но в интересах правосудия это необходимо. Процессуальные обязанности лиц, защищающих свои права и законные интересы, вытекают из задач уголовного судопроизводства и конкретно определены действующим законом (ст. 4, Главы 4,5 УПК КР). Такая установка закона безусловно свидетельствует в данном случае об определенном конфликте интересов личности и правосудия. Разрешить данную конфликтную ситуацию возможно, всесторонне учитывая интересы правосудия и участника процесса, при определении в законе той или иной конкретной процессуальной обязанности лиц, защищающих в уголовном процессе свои права и законные интересы. Вместе с тем было бы неправильно расценивать процессуальные обязанности всегда лишь как какую-то противоположность интересам личности, поскольку действия субъектов уголовнопроцессуальных отношений, в том числе вытекающих из их обязанностей, как правило, способствуют удовлетворению их же личных интересов.

Если рассматривать не отдельные, изолированные правовые отношения, а всю их совокупность, то можно увидеть, что обязанности, наряду с правами и вместе с ними, обеспечивают удовлетворение личных интересов и целей субъекта права, развитие свободы личности, участвующей в правовом общении. То же самое можно сказать об уголовно-процессуальных отношениях, о правах и обязанностях субъекта этих правоотношений.

Юридическая обязанность корреспондирует субъективному праву, когда складываются связи и взаимодействия между участниками правового отношения.

Но для процессуального правоотношения характерно обязательное участие властного субъекта: следователя, прокурора, судьи. Поэтому в содержании уголовнопроцессуального правоотношения заключен несколько иной характер связи между ее субъектами: с одной стороны – полномочие субъекта с государственновластными полномочиями, с другой – корреспондирующие им процессуальные права и юридические обязанности участников процесса, имеющих интересы, или лиц, не имеющих таковых интересов в уголовном процессе.

В сфере уголовного судопроизводства всякое лицо, независимо от того, в каком качестве оно вовлечено в уголовный процесс обязано выполнять предписания уголовно-процессуального закона, требования и решения соответствующих должностных лиц, осуществляющих производство по уголовному делу, и соблюдать установленный порядок производства следственных и судебных действий.

Эта разновидность правовой необходимости является специфическим компонентом обязанности участников процесса, устанавливаемых нормами уголовнопроцессуального закона, регламентирующими, прежде всего, деятельность властных субъектов процесса, осуществляющих производство по уголовному делу.

В связи с этим в числе уголовно-процессуальных обязанностей нужно выделить обязанности участников процесса, суть которых заключается в необходимости предоставить себя в распоряжение соответствующих органов и должностных лиц для совершения ими действий, не опасных для жизни и здоровья, не ущемляющих честь и достоинство. Соответствующие обязанности возникают у лиц, направляемых на судебно-медицинское освидетельствование, судебномедицинскую, судебно-наркологическую или психиатрическую и некоторые другие виды судебной экспертизы.

В свободном (демократическом) обществе правовое государство всеми имеющимися у него средствами обеспечивает необходимость поведения, выраженного в юридической обязанности. Таким средством, в первую очередь, выступает убеждение. Если же оно оказывается недостаточным, то к лицам, уклоняющимся от необходимой линии поведения, применяется принуждение.

В качестве конструктивного элемента юридической обязанности Л.Д. Воеводиным выделяется ответственность за ненадлежащее исполнение требования, предписываемого конституцией и законом действий1. Далее данный автор связывает ответственность обязанного субъекта с существующим правопорядком, поскольку он считает, что ответственность стимулирует его активность, обеспечивает строгое и неуклонное исполнение обязанностей2.

С такими утверждениями Л.Д. Воеводина не согласен Н.В. Витрук. По его мнению, первое из них не согласуется с утверждением самого автора о том, что конституционные нормы, закрепляющие права и обязанности, не имеют санкций, поскольку именно в санкциях устанавливается ответственность за неисполнение предписаний правовых норм. Во втором утверждении Л.Д. Воеводина он видит только активную (позитивную) ответственность личности3.

Диссертант также позволит себе не согласиться с утверждением Л.Д. Воеводина в той части, когда право изображается им, как проявление свободы личности, а обязанности – как отражение ее ответственности. Диссертанту представляется, что свободы и ответственность в равной мере характерны как для права, так и для обязанности, поскольку недопустимо злоупотребление правом. Следовательно, праву, как и обязанности, в равной мере присуща ответственность субъекта за ненадлежащее его использование и неисполнение. Поэтому характеристика юридической ответственности только как элемента за неисполнение или ненадлежащее исполнение установленных законом обязанностей, является явно недостаточной. Для этого необходимо раскрыть содержание юридической ответственности.

В научной литературе рассматривается несколько оснований юридической Воеводин, Л.Д. Конституционные права и обязанности граждан… С.33. В структуре юридических обязанностей в качестве самостоятельного элемента выделяется необходимость нести ответственность. Атрибутом, свойством обязанности, по мнению С.Н. Братуся, является и ответственность. Братусь, С.Н. Юридическая ответственность и законность. М., 1976. С.102.

Воеводин, Л.Д. Конституционные права и обязанности граждан… С.33-35.

Витрук, Н.В. Общая теория правового положения личности… С.253.

ответственности1: а) нормативно-правовые – закрепленные в законе составы правонарушений, соответствующие виды и меры ответственности и иные условия, необходимые для практической их реализации (например, полномочия субъектов по применению мер ответственности, надлежащие процедуры и др.); б) фактические – совершение правонарушений, состав которых предусмотрен законом; в) процессуально-правовые – решения компетентного органа публичной власти или должностного лица о назначении конкретной меры юридической ответственности, вынесенные с соблюдением законной процедуры.

При этом непосредственным основанием, являющимся нормативноправовым и фактическим основанием юридической ответственности, выступает факт совершения правонарушения в полном соответствии с его составом, предусмотренным законом2. Среди процессуально-правовых отношений она (процессуальная ответственность) является регулятивной. В связи с этим, в результате нарушения процессуальных обязанностей возникают охранительные процессуальные правоотношения, т.е. применяются санкции правовых норм. Уголовнопроцессуальная ответственность состоит в принудительном претерпевании осуждения (наказания) и негативных последствий виновным нарушителем правил уголовного процесса.

Одними из первых в юридической литературе достаточно обоснованные доводы в пользу существования процессуальной ответственности выдвинули П.С.

Элькинд и Н.А. Чечина3. Разработанная ими концепция получила широкую поддержку в процессуальной науке и продолжает плодотворно развиваться4. Однако имеются и другие мнения по этому вопросу. Отдельными авторами отрицается перспективность самой идеи процессуальной ответственности. Так, по мнению отдельных ученых, «чисто «процессуальной» ответственности быть не может, а Петрухин, И.Л. Человек и власть (в сфере борьбы с преступностью). М., 1998. С.109.

Виктрук, Н.В. Общая теория юридической ответственности. М., 2009. С.42.

Элькинд, П.С., Чечина, Н.А. Об уголовно-процессуальной и гражданской процессуальной ответственности // Сов. гос-во и право. 1973. № 3. С.33-34.

Коврига, З.Ф. Уголовно-процессуальное принуждение. Воронеж, 1975. С.30-40; Ветрова, Г.Н.

Ответственность в сфере уголовно-процессуальных отношений // Сов. гос-во и право. 1982. № 2. С.127-130.

существует обычная материально-правовая ответственность за нарушение процессуальных законов, аналогично тому, что существует уголовная ответственность, например, за преступления против правосудия»1. Аналогичной позиции придерживаются и другие процессуалисты, которые заявляют, что «основанием ответственности всегда является материальное правонарушение, даже если это нарушение совершено в ходе процессуальной деятельности»2.

Данная дискуссия породила предложение, которое, по мнению диссертанта, представляет значительный научный интерес для уголовно-процессуальной науки. Так, И.Л. Трунов и Л.К. Трунова предлагают ввести в науку понятие «уголовно-процессуальная ответственность» как новый элемент правового положения участника процесса, под которой понимается мера государственного принуждения, применяемая к лицу, нарушившему норму уголовно-процессуального законодательства и обязанному претерпеть лишения или ограничения своих личных или имущественных прав3. Данные авторы выделяют три вида уголовнопроцессуальной ответственности: