«Духовная культура Ставрополья XIX – XX вв. (на примере фольклорных традиций) ...»

Первые переселенцы в связи с проблемами распашки новых земель нередко начинали свое хозяйство с разведения скота, которое быстрее приносило результаты. Затем, на основании полученных доходов и включения Ставрополья в систему всероссийской торговли, занимались товарным земледелием (выращивали хлеб, виноград). Традиционно крестьяне занимались огородничеством, садоводством, иногда пчеловодством. Н. Н. Забудский в середине XIX в. писал, что земледелие есть исключительное занятие здешних оседлых жителей и их главное богатство, земля щедро вознаграждает труды земледельца.(30) Переселенцы, конечно, следовали опыту местных жителей. Всероссийский рынок все больше требовал зерна, поэтому пшеница становится главной культурой в растениеводстве. При этом, естественно, уменьшались площади пашни, пастбищ, выгонов и скотоводство отступало на второй план. По свидетельству Невской Т. А. и Чекменева С. А. обеспеченность крестьян сельхозорудиями была на Ставрополье выше, чем в других губерниях России. В 1884 г. в крестьянских хозяйствах насчитывалось 13 паровых молотилок, конных, 167 веялок, 429 трехлемешных плугов, 57 жатвенных машин и т.д.(31) Тем не менее, священник села Безопасного Г. Ильинский (32) отмечал экономическое неравенство членов крестьянской общины. Даже среднего состояния жители не имели должного количества волов, тягловой силы в целом, поэтому взаимно помогали друг другу. Взаимопомощь была одной из важнейших традиций крестьянского быта.

Крестьяне, которые переселялись на Ставрополье в конце XIX в. получали в селах земельные наделы. Земли хватало всем. Позже, кому ее не хватало, причислялись к другим селам, где были излишки земли (Куршавское, Киевское, Арзгирское). Со временем размеры крестьянских наделов уменьшались. Крестьяне старались записать мальчиков на землю пораньше, чтобы увеличить свой надел. Это предопределило главенствующее положение мужчин в семье и общине.

Заметное место занимало скотоводство. На Ставрополье крупный рогатый скот называли худобой, что указывает на Украину как малую родину части переселенцев, и ухаживали за скотом как на Украине. В степи и при дворах ставили базы. В теплое время скот находился на подножном корме. Зимой сена запасали немного и кормили им скот в сильные морозы.

Для скотоводства в данных условиях наиболее удобным типом поселений были хутора. Данный тип не мог возникнуть с первого момента освоения губернии. Военная обстановка требовала построения крупных поселений с соблюдением всех военных предосторожностей. Бентковский И. в 1875 г.

опубликовал следующие статистические данные: 198 хуторов Ставропольской губернии составляли 3,4% всех дворов и 2,7% всего сельского населения.(33) Появление хуторов свидетельствует о расслоении крестьянства. Отражением «окраинности» хуторов стала записанная в экспедиции песня:

С проникновением капитализма в сельское хозяйство, отдельные ставропольские хутора специализировались на разведении свиней. Интересно, что зимой их держали во дворах и практиковали отгонное свиноводство, часто на картофельных полях.

При этом особым уважением пользовались чабаны. Трудились они в тяжелых условиях. Летом находились в степи в открытых арбах, зимой на кошаре, которая была рассчитана на одного человека.

В конце XIX в. Ставропольская губерния стала крупным сельскохозяйственным регионом на юге России. И в начале XX в. Ставропольская губерния оставалась аграрной, 85,7% населения занималось сельским хозяйством, 2,3 % - было занято в торговле и 1,7% - в промышленности.(35) Этническая структура губернии сформировалась к концу 60-х гг. XIX в.

и в последующем уже не претерпевала значительных изменений. Вероятно, это время можно считать началом развития единой традиции поэтикомузыкального фольклора.

В 1918 г. Северо-Кавказская Советская республика, преобразованная в Северо-Кавказский край в 1924 г., включала в свой состав и Ставропольский край, выделившийся в самостоятельный регион в 1934 г. Длительный период в его состав входили автономные республики – Северо-Осетинская, Кабардино-Балкарская, Чечено-Ингушская, Карачаевская, Черкесская. В настоящий момент они являются самостоятельными регионами, и автор не рассматривает духовную культуру, сформировавшуюся на этих территориях.

На протяжении всего XIX в. на Ставрополье продолжали звучать песни и великороссов и малороссов, причем в одних районах русские являлись преобладающими, в других соседствовали с украинскими. Там, где русское население оказалось этнически сильным элементом, несмотря на приток представителей других народов, оно сохранило доминирующее положение. И в музыкально-поэтических произведениях фольклора ассимилировалась традиция российского центрально-черноземного крестьянства, донского и хоперского казачества.

Таким образом, русские и украинцы из разных губерний России, черке сы (в целом горцы), казаки, крестьяне, рабочие, каждый этнос и социальная группа внесли в фольклор свои краски поэтико-музыкального, песенного творчества. Жизнь в сообществе под воздействием объективно действующей ассимиляции обогащала художественную палитру каждой этносоциальной группы. Вместе эти краски, сливаясь, создали качественно новое культурное явление – симфонию духовной культуры и традиций, культуру повседневности пограничного Ставрополья как части единой России.

1.2 Традиции поэтико – музыкального фольклора XIX в.

Казаки – первые поселенцы Азово-Моздокской линии, где закрепилась казачья песня. Она, несомненно, объективно отражает историю России и региона. Песня, как жанр художественного фольклора, исторична.

Органично вплетаясь в историю, песня выражала время и изменялась в соответствии с жизнью. Поэзия управляла «умом и воображением в домашнем быту, в увеселениях, в печали, встречала рождение, сопровождала от колыбели до могилы их жизнь, и передавала потомству их дела».(36) Давая оценку песням Ставропольской губернии, необходимо отметить отражение в них быта и истории военной общины, фольклора донских, кубанских и терских казаков, проживающих как за пределами губернии, так и на территории исследуемого Ставрополья.

Изучив наблюдения известных фольклористов Е. Фелицына, М. Дикарева, Фарфоровского С. В. и др., деятельность которых по собиранию народной песни была инициирована распоряжением военного министра от 16 мая 1902 г., можно говорить о начале научного изучения произведений устного народного творчества, о назревшей необходимости собирания народной песни во всех казачьих войсках.

Методисты обращали внимание на то, как и кем исполняются песни, какую роль они играют в жизни певцов. Смотритель Прасковейского училища К. Н. Франгопуло отметил, что у населения сильно развита любовь к пению, особенно хоровому.(37) От себя добавим: из этих наблюдений вытекает соборная объединяющая функция исторической песни. Учитель Чернолесского училища П. Я. Терновский заметил, что пению в быту принадлежит главная роль. «Здесь поют все, начиная с малолетка до седого старика, и мужчины и женщины, за делом и на досуге, в радости и в горе… песней откликаются на события общественной и семейной жизни. В песне находят внутреннее удовлетворение, примирение потребностей чувств с условиями трудной жизни, духовное наслаждение».(38) Все эти качества сполна характерны для традиционной песни:

Походная жизнь казака, постоянно находившегося вдали от родного дома, тяжесть военной службы, грусть, напряжение, вытеснялись исполнением любимых песен, которые всегда отражали внутреннее состояние человека.

Народная песня в жизни казака – что шашка в бою или конь в походе.

Любили казаки петь, и это качество ценилось наравне с храбростью, воинской доблестью. В этот период знаменитые и отважные подвиги обыкновенно награждались песней. По словам современника, это почиталось превыше всяких наград.

Материал учителя Баталпашинского городского училища, фольклориста Е. Передельского доказывает широкую распространенность, даже потребность казаков в пении, не только в свободное время, но и в самую горячую летнюю пору. «Как бы ни тяжела была работа в продолжении летнего дня, вечером вы непременно услышите несколько хоров, дружно распевающих какую-либо любимую песню; под праздник, когда с полевых работ едут домой, пение тоже слышится повсюду…».(40) Казаки, как свидетельствуют очевидцы, поют много, стройно. Обращает на себя внимание «стройно», что означает подтянутость, собранность, готовность к главному – защите Отечества:

В среде казаков, которые первыми осваивали исследуемую территорию, звучали традиционные исторические песни. Исторические события в них могли носить обобщенный характер и звучали из уст не одного поколения. Во второй половине XIX в. продолжала бытовать сложенная донскими казаками песня о войне в Финляндии в 1809 г.:

Где сдвинулись дружно и сосны и ели, Там кости казачьи под снегом лежат… Военная песня была тесно связана с историей. Прежде всего, она отражала военную службу со всеми ее тяготами, войнами, походами, разлукой с семьей, гибелью: «Кубань-речка – из-под Шат-горы и бежит она быстрехонько, а служить-то нам - тошнехонько».(42) В основу песни ложились достоверные факты, точные географические и историко-бытовые реалии:

В 1555 г. казаки с повинной пришли к царю Ивану Васильевичу Грозному за неповиновение служить по стрелецкому уряду и селиться в Суздальской земле. Они бежали за Терек, далее за Аргун и Сунжу. Царь не только простил казаков, но и жаловал гребенцов рекой Тереком от гребня до Синего моря. В дальнейшем, распространяясь среди казаков, песня не претерпела никаких изменений и в настоящее время продолжает свое бытование с таким же текстом:

Генерал В. А. Потто – начальник отдела при штабе Кавказского округа – высоко оценил сборник «Кавказских военных песен» М. П. Колотилина, так как он восстановил слова и мотивы старых кавказских песен, объяснил их историческую значимость.

Песня в руках командиров становилась мощным рычагом в нравственном воспитании рядовых и средством поддержания в них духа традиций и чести.

Анализируя военную песню, обнаруживаешь, что на протяжении всего существования в ней менялись действующие лица, добавлялись новые исторические факты. В среде казачества она развивалась по пути видоизменения известных и создания в прежних традициях новых вариантов. Например, песня старого кавказского солдата: «Всем уважу - благодарен», пелась на известный любимый русский мотив «Калинка - малинка»: (44) Более разнообразными являются те песни, которые слагались на события, участниками или свидетелями которых являлись казаки:

Во времена наместника на Кавказе князя М. С. Воронцова солдатами была сложена прославляющая его песня «Славно было нам в отряде». Успехи в борьбе против горцев они приписывали своему главнокомандующему: «Где князь, там уж верная победа!».(46) Как для этой песни, так и для многих других названного периода характерен бравый тон упоминания о местах боевых походов, славящих мужество казаков, объективно и откровенно выражающих отношение казака к происходящим событиям: «Веселитеся, ребята, веселись наш командир, мы разбили супостата, слава нам на целый мир»:

Во времена войны на Кавказе с горцами боевые сражения шли почти непрерывно и сложенные в то время песни живо рисуют картину тех событий, когда штык стал товарищем, конь братом. Почти в каждой из них выражалось и настроение, и боевая обстановка:

Главная опора казака в походе – его верный друг конь. Без коня казак, хоть плачь, сирота; с ним делил он хлеб и бурку. Ни казак – малолетка (до лет), ни служилый (до 55 лет), ни домоседный (до 60 лет), ни отставной (свыше 60) – не могли и казаками называться, если не имели коня: «Ой, ты конь, ты мой конь, друг – товарищ боевой».(49) К коню было особое отношение: в нем олицетворялась честь, слава и все счастье казака. Не один раз он спасал жизнь своему хозяину, носил в огонь и из огня:

Как наказ звучат слова этой песни «Конь боевой», в которой отец давал наставления сыну уходящему на службу: «Исправен будь и старших слушай, найди товарищей себе, живите с ним душа вы в душу, клянитесь выручить в беде». Иногда в песне сливаются мотивы боевого настроения и братства:

«Молодцы солдат в солдата туляки и казаки, не жалели в битве крови за державного орла!», и здесь же реалистический рассказ о тяготах службы: «Радость русского солдата – поле, пушки, да котлы, жизнь копейка, трын-трава, в бой на пушку и на шашку, и рука, и голова».(50) Читая эти строки, перед нами проходит вся военная жизнь казака и солдата: «Иди туда, куда укажут господь, начальство и черед, служи царю, как мы служили, долг службы свято соблюдай».

Когда управление Кавказским краем было поручено Алексею Петровичу Ермолову, слава о нем гремела на весь Кавказ, и неподдельная любовь подчиненных объяснялась наличием у Ермолова таких качеств как мужество, проницательность, неутомимая деятельность и энергия. В войсках он всегда стремился поддерживать оптимизм. Вот что писал Дибич о русских войсках времен Ермолова на Кавказе: «Я не видел такого рвения и мужества, какими были воодушевлены кавказские солдаты. Слова: «Ребята, поход!» возбуждали в каждом какую-то ребяческую радость».(51) В песнях звучал жизнеутверждающий пафос:

Казачьи песни сохранили доблестные имена офицеров и генералов К. К.

Фези, Р. К. Фрейтага, Э. В. Бриммера. Уважение своих подчиненных, страх среди врагов они заслужили честными и бескорыстными поступками, справедливостью к подчиненным, ловкостью и сметливостью, спокойствием и невозмутимостью в минуты опасности. За каждым легендарным именем стоят исторические события. Например, историческая песня станицы Расшеватской повествует о командире артиллерии Отдельного Кавказского корпуса Э.

Бриммере и взятии им в 1854 г. Кюрюк-Дара: «Уже Бремер не отстанет, бурей огненною грянет, супостатов поразит». Нельзя не сказать еще об одном неустрашимом генерале Н. П. Слепцове, создателе Сунженской линии: «вождем был воин смелый, генерал-майор Слепцов». Почти в каждом произведении устного народного творчества командир характеризуется казаками не только как военоначальник, но и как человек, деливший с ними все жизненные трудности. Поэтому сунженцы говорят: «Слепцов – батюшка родной: хоть больно он нас бьет, да под суд не отдает».

Не было для них большей чести, чем отдать жизнь «за други своя».

Храбро дрались казаки со всеми врагами и жуткое зрелище осталось в тексте песни:

С молодецкой лихостью и бесстрашием, патриотизмом и национальной гордостью воспринимаются некоторые описания Кавказской войны. Например, штурм крепости Гуниб. Казак предстает перед нами выносливым, сметливым:

На века осталась в песне героическая защита укрепления Михайловского. Небольшой гарнизон из четырех рот мужественно сражался против черкесов. Рядовой Архип Осипов, прося товарищей помнить его дело, взорвал пороховой погреб. В ознаменовании этого подвига император Николай Павлович приказом по армии 8 ноября 1840 г. за №119 сохранил навсегда имя Архипа Осипова в списках 1-й роты Тенгинского полка, считая его «первым рядовым»:

Сохранился в песне и поход на Польшу. «Ой, да вспомним братцы сентября». В ней нет полного описания военных и исторических событий, песня утратила первоначальный смысл, повествуя лишь о стремлении к победе:

Каждая станица из-за частых набегов горцев выставляла посты, караулы, храбро защищавшие родной дом. На оборону поднимались все: служилые казаки, женщины, старики, дети. Казаки слагали песни, которые прославляли подвиги своих сослуживцев и командиров. Например, в 1843 г. хоперцы усилиями 400 героев под командованием Круковского сдержали натиск врага, обороняя станицу Бекешевскую:

Безвестными героями сложены казачьи песни в трудных российских походах, передавая извечную тоску по родной земле:

Очень опасной и беспокойной была жизнь на Линии, но казаки считали своим долгом чести охранять границы России, сохраняя достоинство. Несмотря на все трудности, они были верны присяге: «Перво-наперво, защищать Родину от лютого врага, честь свою соблюдать, отца-мать слушать и почитать».

Повествование часто начинается с описания окружающей природы, вводя в нужное эмоциональное состояние слушателей. Наиболее часто оно начинается с дороженьки:

Казачьи войска олицетворяет то черный ворон, несущий неминуемую гибель для врага: «Черный ворон бьет крылами, чует солнечный восход», то орел – сильный, всегда побеждающий: «Вы не бойтесь, ребята, закаспийские орлы».(59) В песне села Арзгир «Там за реченькой» к орлу такое же обращение, как и к коню:

С донскими казаками на Ставрополье проникла печальная песня «Черный ворон». В процессе бытования возникло несколько ее вариантов, но неизменным оставалась концовка: «Отнеси - ка черный ворон отцу, матери поклон, жене молодой». Казак всегда был готов умереть, но в песнях о смерти говорилось как о женитьбе на свинцовой пуле:

Кавказская война наложила отпечаток на устный фольклор всего Пред кавказья. Военная тематика повсеместно нашла отражение в жанре военно – бытовых песен. Все их можно разделить на две группы. Одна, самая многочисленная – смерть казака, воспоминания о доме, жене, родной стороне. Другая – казачий быт на линии и в походе. Эти группы различны и по содержанию, и по настроению. Музыкально-поэтическая сторона песен первой группы выражена минорностью напева, взволнованность передается речитативным запевом:

Произведения второй группы оптимистичны, подчеркивали все лучшие качества казака:

В станице Расшеватской нами была записана военно-бытовая песня плясового характера, исполняемая мужчинами на привале, во время отдыха:

Большинство военно-бытовых и исторических песен особенно те, которые связаны с лицами и событиями позднейшего времени, составляют продукт песнетворчества в среде солдат и казаков: «Оседлаю коня, коня быстрова, я помчусь, полечу легче сокола». Эти песни заслуживают самого серьезного внимания в историческом отношении как памятники своего времени. Такое же значение исторических песен подчеркивал Томаревский И. И., проанализировавший фольклор терского казачества.(63) Весьма интересные воспоминания опубликовал Г. Прозрителев. Семья Мефодия Степановича Солодуна. переехала в село Жуково Ставропольского уезда в 1844 г. из Полтавской губернии, а в 1854 г. в возрасте 15 лет он пошел охотником за своего брата на военную службу. После назначения в пехотный полк, Мефодий вступил в отряд Бакланова. От него была записана песня о взятии Ведено, созданная запевалой Соколовым:

Войсковой старшина Бакланов прибыл на Кавказ с 20 полком донских казаков. Впервые Яков Петрович попал за Кубань в кавказские войска в г. под начальство генерала Г. Х. Засса. Чеченцы трепетали перед ним и скоро имя Боклю стало известно везде. Во всей Кавказской армии, казачьих и солдатских полках звучала песня про Бакланова:

Честь прадедов – атаманов богатырь, боец лихой, Здравствуй, храбрый наш Бакланов, разудалый наш герой.

М. А. Караулов в ст. Галюгаевской в начале XX в. записал историческую песню о событиях 1857 г. на реке Мечуг: «Вспомним, братцы, как громили Мечуки мы с Куринской высоты, Чударочков впереди усачей, шашку в зубы – и в воду вскочил». Емко и образно повествуется об отряде Бакланова:

Кавказская война по своему характеру была особая, враг был повсюду, каждодневный героизм проявляли и командиры, и рядовые. Поэтому эти последние строки можно отнести не только Бакланову: «И за то тебе мы, воин, песню громкую споем: «ты герой наш, ты достоин называться казаком!» Как известно к казакам отношение было особенное, они представляли и со циальный, и нравственный идеал русского народа.

Расставание казака с родным домом на большой срок, полный тревог и опасностей, передано в военных песнях с тоской, печалью и безысходностью:

Одна из песен была записана в станице Темнолесской Шпаковского района «Да вот томно мне»: «Ой, куды да я полетел, ой да я куда ж бы я, ой дай полетел». Вспоминал казак родной дом, родителей, оставленную невесту, жену:

После окончания войны, смены жизненного уклада, военно-бытовая, историческая песня постепенно выходит из повседневного употребления. Однако, во время полевых экспедиций, в праздники ансамбли исполняют произведения этих жанров. Глубина чувств в них, искренность и естественность передается уже новым поколениям, и существует в репертуаре, в том числе женских коллективов, сохраняющих стиль мужского исполнения: низкий регистр, манеру пения, настроение, ритм. Фольклористами принято считать, что это является простым подражанием. Нам же представляется, что в этом следует видеть преемственность, так как система жанров возникла на основе общих норм хозяйственного и культурного уклада, в результате исторически сложившихся взаимоотношений между жанрами, стремления целостного художественного воспроизведения действительности.

Многосоставный комплекс сочетает ряд характерных признаков песен воинской традиции Дона «Как за Доном, за рекой», элементы музыкальной стилистики украинской песенности «Из-за гор, горы», «Ой, на горе»:

Повсеместное распространение получила эта песня на Ставрополье.

Созданная еще в Запорожской Сечи об отважных героях Дорошенко и Сагайдачном, она бережно хранилась талантливыми исполнителями: «По переди Дорошенко ведет свое войско хорошенько!».

Нельзя не остановиться отдельно на былинном эпосе, звучащем в терских станицах и в начале XX в. Естественно, изменения коснулись и этого жанра, добавив в текст новые события, действующие лица, имена: «Шли-то прошли линейные казаки, не одни-то они шли, со калмыками…». На широкой дороженьке в 15 верст, «а длинною – конца-краю нет» был построен большой трактир, в который заходил, заезжал-то один Скворцов – казак. Эпически развернутое начало песни не имеет продолжения и не определяет, в какое историческое время происходит действие. Но его, вероятно, возможно установить по таким ключевым словам как «трактир», «маркитанцы», «калмыки», фамилия главного героя и точная цифра 15 верст.

Как было сказано выше, население Ставрополья складывалось из переселенцев различных губерний, в том числе и с Волги. Этот факт подтверждается исполняемой в XIX в. в станице Александровской песней о походе волжских казаков на Кубань. Ее текст был опубликован И. Бирюковым в приложении к «Терским ведомостям»:

В станице Баклановской во время экспедиции нами была записана песня волжской тематики: «Вниз по матушке, по Волге». Варианты этой пес ни встречаются во многих областях. На Ставрополье она приобретает черты местной стилистики: широкие внутрислоговые распевы в сочетании с компактным звучанием в грудном регистре. Образцы других вариантов, несмот ря на различия, близки как по поэтическому тексту, так и по музыкальной стилистике:

В пореформенный период песенный фольклор продолжал традицию мужского пения. Г. Прозрителев в конце 70-х гг. записал песню о Стеньке Разине от ватаги бродников: «Степан батюшка ходит бережком, зовет детушек, голых бедныих». В тот период тексты песен сохраняли как элементы традиционности: «с вами горюшка я поразмыкаю, по Руси пройду бояр вытопчу», так и современные: «нет нам места, нет нам долюшки, обезножили, безлошадили, Христа ради, милосердные, помогите».(70) Как и в других песнях разинского цикла звучит идея объединения: «Вы слетайтесь ко мне, собирайтесь скорей кто в нужде и труде…».

Песенная лирика в губернии представлена особенно популярной любовной тематикой, отражающей внутренний мир женщины, ее переживания:

В репертуар женского ансамбля входили бытовые песни. Основное содержание в них – взаимоотношения в семье, неравное положение женщины.

Например, записанная нами в станице Расшеватской «Батька-свет». Песня воссоздает картину тяжелой жизни молодой женщины, попавшей после замужества в новую семью. Семейная драма изображает только один момент, но возникает относительная свобода воображения, что характеризует типичность и распространенность данной ситуации:

Батько-свет, батько-свет заслонил весь белый свет, Тяжело молодой женщине в большой семье мужа, где каждый относится к ней плохо:

При всем разнообразии тем и сюжетов все лирические песни объединяет их активный, энергичный характер. Стремление к преодолению житейских трудностей звучит и в напевах и в текстах. Отсюда и концовки песен такие решительные и смелые: «Хоть косися, не косися, а я тебя не боюсь!». Оригинален текст песни станицы Кисловодской, записанный Требухиным: «Уж я мужнину грозу в узелочек завяжу, в уголочек положу, а сама гулять пойду».(74) Но в действительности семейные устои не давали в дореволюционной России женщине такой свободы. Как в казачьей, так и в иногородней семье она подчинялась воле мужа.

Длительное расставание служилого с домом послужило источником распространения на Ставрополье жанра баллады. Предмет изображения здесь – психологическая и жизненная ситуация, драматизм семейно-бытовых отношений: «Поехал драгун», «Ехали солдаты»:

Главный герой в балладе – солдат, возвращающийся домой, спустя много лет, и в центре внимания верность подруги: встреча с матерью, которая его не узнает, убийство жены по наговору матери. Текст обычно развернут, и усиливает драматическую напряженность жизненной ситуации окружающая природа.

Сложность быта, семейной жизни, окружающая обстановка скрашивалась участием в хороводах, плясках, исполнением шуточных песен.

Задорный юмор, подвижный темп характерен для всех песен этого жанра. Своеобразная шуточная песня «Пошел купаться у Варлею». Она отличается от остальных не только содержанием, но и исполнением: участники делятся на два хора, создавая полифоническое звучание:

Высмеивали в песнях нерадивость, лень, отсутствие трудолюбия: «Ой, куделюшка моя нечесаная, ой, когда ж тебя, куделюшка чесать?». Каждая девушка умела рукодельничать, в противном случае она подвергалась насмешкам:

Шедевром среди песен этого жанра является «Вот и шел я по дороге».

Игривость, озорство ей придает каноническая речитативность и своеобразное звучание слов: «топоряка», «лесяка», «дубиняка», «железяка», «ходяка». Сами певицы не могут исполнять ее без иронии:

Песня «Были мы на рыночку» близка по своему содержанию к небылицам, потому что именно об этом в ней и рассказывается:

Исполнение плясовых, шуточных, игровых песен сопровождается приплясыванием, притопыванием, хлопками в ладоши. Здесь так же преобладает семейная тематика, взаимоотношения между девушкой и парнем, женой и мужем:

Для плясовых песен характерен припев, выражающийся наличием в каждой строфе припевных слов. Это либо традиционный алилешный «Ой, ляли, ляли», либо «Ой, калина моя, ой, малина моя», «Барыня ты моя, сударыня тоже». В большинстве плясовых песен присутствует трудовая тематика, ритм труда, движения схожи с конкретным его видом, например, «Запрегу я бугая»:

В крестьянских селах шуточная песня «Приехали торгаши» характеризует семейные отношения начала XX в., появление торгового люда на Ставрополье: «Приехали торгаши, ребятушки хороши, всяво многа привезли».

Женщины с древних времен проявляли большое внимание к украшениям, косметике и текст данной песни рассказывает как раз о том, как она сторговала за белила кобылу, за румяна скирду овса, за черны брови корову. Последующий текст построен на подробном описании причины пропаж в хозяйстве и резком изменении во внешнем виде женщины перед внезапно появившимся мужем:

- Што ж ты, жана, черноброва? – Я лучину, сударь, драла.

Некоторые историки XVIII – XIX вв. рассматривали казаков как свободных людей, основная деятельность которых заключалась в «походе за зипунами». Одна из шуточных песен, записанных Карауловым М. А. в конце 90-х гг. XIX в. характеризует современное их житье – бытье как продолжение старых традиций: «Живут они не горюють, что попало, то ворують, ходють в прогулку, ходють песенки тачают». (82) тачать – в станице Галюгаевской напевать, мурлыкать песни.

В целом же песня рисует картину современной казачьей станицы:

Между Науром, меж Галюгаем паселился городок:

Реальная сложность жизни в ином окружении, пограничное положение переданы с юмором, жизнерадостно, оптимистично:

Живут они при дороге, у них частые тревоги, Грабежи да кражи, разбойки, пропажи.

В головах кладут ружьица, под бок дрючок (дубину), хорошие люди там редка, зато запираютца они крепко и хоть вор лезет в дом – бедняк молчит. Потому бедняк молчит, что кинжал у горла торчит.

С окружающей природой самым тесным образом связан каждый человек. Но в отношении казака она становится действующим предметом, живым объектом. Из окружающей природы казак получал все необходимое, она служила ему и источником жизни, и укрытием от врага, и духовной поддержкой.

Именно через нее раскрывается внутренний мир человека, все его чувства и переживания, к ней обращается он и в минуты горя, и в минуты радости:

Несмотря на различие текстов, и их мелодических основ, поэтикомузыкальный и музыкально-драматический фольклор Ставрополья сохраняет глубинные генетические национальные корни. Основываясь на каноническом для каждой этнической традиции музыкальном «словаре», то есть стереотипных ритмических и ладоинтонационных оборотах, народные певцы на протяжении определенного времени создали свою фольклорную традицию.

Под влиянием исторических, географических, бытовых факторов в контексте формирования сельской общины культура переселенцев неизбежно теряла элементы былой малой родины и приобретала новые черты, которые на Ставрополье сложились в традицию, существуя стабильно, и вариативно подвергаясь каким-либо модификациям. Варьирование – одно из самых ярких, постоянных качеств фольклора.

Конечно, сейчас нельзя утверждать, что исполняемые произведения народного творчества на момент своего рождения были именно такими. Но в процессе истории они обрели устойчивые формы, ассоциируемые с соответствующими историко-возрастными стилевыми признаками. Мы полностью разделяем взгляды В. Гошовского, считавшего традиционные крестьянские песни и в первую очередь обрядовые, которые исполняются коллективно, надежным материалом для изучения далекого прошлого музыкальной культуры.

(84) 1.3 Фольклорные традиции песенной культуры XX в. отмечен новыми песенными жанрами: лирический романс, песни о тяжелой жизни городских рабочих, патриотические песни на слова русских поэтов об исторических событиях прошлого, походные солдатские:

Послеоктябрьское творчество продолжает ранее сложившиеся певческие традиции. Народные певцы использовали новые исторические события для новых песен на прежние любимые народом мелодии.

Приметы нового этапа в развитии устного музыкально-поэтического творчества проступают в фольклоре гражданской войны, отражая ожесточенную борьбу с врагами революции. Используя мелодику городского фольклора, особенно солдатских и казачьих песен - маршей, народ обогатил жанровое разнообразие песни, создал новые интонационные варианты, соответствующие образному обновленному содержанию песен. Например, варианты известной песни «Ночи темны, тучи грозны по поднебесью плывут», бытовали и в армейской среде, и в среде крестьянства:

Ой, ночи темны, тучи грозны по поднебесью плывут.

Походные песни воспевали множество любимых командиров, либо одного конкретного. Широкое распространение на Ставрополье получила песня «Из-за леса, леса копий и мечей»:

Далее по тексту слова «По переди командир наш молодой» в разных местах звучит по разному. Чаще всего слово командир заменяется фамилией:

«По переди наш Бакланов молодой» или «Наш Буденный удалой». (88) А в старой казачьей песне: «Перед ними есаул да молодой». Для большинства таких песен характерен маршевый ритм, они исполнялись как походные, «под шаг» коня. Таким образом, песня организовывала, внутренне подтягивала, воодушевляла.

В годы гражданской войны существовала огромная потребность в новых по содержанию бытовых походных песнях. На вооружение Красной Армии перешли старые солдатские и казачьи песни и одновременно шло создание новых, что всячески одобряло Политуправление Конармии. Конники генерала Доватора распевали упомянутую песню по-своему: «Из-за леса, леса конница идет, сам Доватор наш любимый в бой ведет». Авторы этих строк писали в походе под градом пуль, под гром канонады. Это - песни борьбы, песни войны.

От жителя села Арзгир Карпича Акима Степановича (1893 г.р.) была записана песня, рожденная на поле боя: «Ты был любимым солдатом, первый в полку был герой». Посвящалась она Николенко Антону Калиновичу. В августе 1918 г. он организовал в селе Арзгир партизанский отряд. Антон Калинович погиб в бою под Джалкой, участники которого и сложили эту песню:

Спит товарищ Николенко, спит со спокойной душой.

Современный текст, энергичные распевы отражали мужественный характер русского народа, его душевную стойкость и непобедимую силу.

В начале XX в. в казачьих станицах продолжали функционировать атаманы, поэтому в казачьем быту длительное время звучала в их честь пес ня:

Иной мелодический облик обрели лирические песни о смерти на поле брани. Они близки к классическим протяжным о раненном казаке (солдате), о смерти в чужом краю на поле брани, сохраняя традиционное обращение к бесплодным равнинам и горам:

Широкое распространение темы гражданской войны свидетельствует:

наряду с боевыми походными песнями – гимнами и суровыми эпическими повествованиями о героических подвигах, важное место в песенном фольклоре занимали лирические, согретые сердечной теплотой, правдиво отразившие глубину переживаний и страданий безвестных борцов. В самые тяжелые минуты жизни спасала не только песня, а и характер ее исполнения: деревья роняли листья, реки замедляли быстрый бег, воины опускали оружие.

Оставшиеся в станицах семьи и родственники, как и в период Кавказской войны, вспоминали невеселые песни. Течение жизни не останавливалось, старики, женщины и дети занимались хозяйством, домом, зимними вечерами вязали чулки и варежки, но в душе каждый переживал за «своего».

Всех сплотило горе, усиленное тем, что многие казаки оказались по разные стороны в классовой борьбе:

В гражданскую войну всплыли в памяти песни времен недавней Кавказской войны вновь помогающие отстоять родную землю. Свежи были в памяти старшего поколения события на Линии, на славной сторонушке, где построилась новая редуточка с донской казачьей командой:

Переделывались применительно к событиям того времени некоторые старые песни о сборах казака в поход. И в наши дни в казачьем и крестьянском песенном репертуаре Ставрополья распространена в различных вариантах прощальная песня «За лесом солнце воссияло, там черный ворон прокричал». Отражая исторические события, в текст проникали новые слова, переносившие действие во времена гражданской войны: «Прощай отец и мать родные, служить Советам еду я».

Большинство песен гражданской войны носят обобщенный характер.

На принадлежность к этому периоду указывают сами исполнители и отдельные элементы. Лишь единственное произведение, записанное нами в станице Преградной Урупского района КЧР, упоминает одного из героев гражданской войны – Василия Ивановича Чапаева. Песен о боевых делах легендарного начдива сложено немало. В нашей казачьей среде герой Чапаев – собирательный образ, а главным действующим лицом является боец:

Время и место происходящих событий не конкретизируются: «Все ре бята едут, веселятся, все на Родину спешат». Предполагаем, что эта песня родилась в Донно-Кубанском казачьем дивизионе, который в период гражданской войны воевал вместе с 25-й чапаевской дивизией.

Песенное творчество периода гражданской войны было порождено крупными историческими событиями. Ценность лучших песен этих лет заключается в их актуальности. О большой общественно - исторической и художественной значимости песен гражданской войны маршал С. Буденный писал: «Собранные в разных местах нашей родины, многообразные по форме и содержанию, народные произведения могут явиться замечательным памятником гражданской войны, воздвигнутым самим народом». (95) 20-е годы были периодом широкого распространения народной музыкальной культуры. В избах – читальнях стали формироваться кружки художественной самодеятельности, в частности, самодеятельные народные хоры.

Глубоко проникая в толщу народной жизни, поэтические тексты XIX в. активно подвергались интонационной, мелодической шлифовке, обогащались внутрислоговыми распевами, обрастали подголосками в своеобразной манере местной певческой традиции. Ярким примером является песня «По Дону гуляет казак молодой». Авторский текст Д. Ознобишина «Чудная бандура» в народной песне, записанной на х. Чапцев Новоалександровского района, претерпел заметные изменения: значительно сократился текст, дважды повторялась каждая строфа:

Судя по этой песне можно утверждать, что на основе литературного произведения было создано новое, сохранившее только общую канву повествования. Как заметил В. Симаков, для появления той или иной песни нужен исторический толчок, или эпизод, взятый из действительной жизни. (97) Принципиальное значение для развития искусства 20-х гг. имела резо – люция ЦК РКПб «О политике партии в области художественной литературы»

(1925 г.), положившая начало идеологизации литературы и искусства. (98) С конца XIX в. – начала XX в. в быт проникает городской романс. Это та же массовая песня, в которой повествование велось через изображение различных оттенков любовного чувства. Особенностью данных произведений является сочетание индивидуально – литературного творчества и фольклора, т. е. созданный автором текст попадал на страницы песенных сборников, затем входил в массовый устный репертуар, подвергался народному редактированию. Содержание романса определялось не традицией, а модой. В репертуаре самодеятельных ансамблей закрепился, например, романс «Сидел Ваня на диване» как первый отклик на городскую цивилизацию, на «роскошную жизнь»:

Не допивши стакан рому, за девчоночкой послал. (99) Второй этап в истории формирования советского песенного творчества намечается в середине 30-х годов. В это время происходит интенсивный рост художественной самодеятельности. Характерно для времени коллективизации - активное вовлечение в самодеятельность певцов из крестьян, хранителей национальных певческих традиций.

В творчестве линейных казаков наблюдаются песни, созданные во второй половине 30-х гг. Многостороннее развитие получает патриотическая тема. Во время фольклорно-этнографической экспедиции в станицу Расшеватскую автор записал одну из них: «Над горами тучи вьются» - видоизмененный в устном бытовании одноименный вариант песни на слова А. Исакова. (100) Однако с мелодией, сочиненной композитором И. Шишовым, казачья песня не обнаруживает сходства. Впервые она была исполнена на празднике джигитов в г. Орджоникидзе казачьим хором в 1100 человек в 1937 году и стала народной. Казачий текст повествует о посещении Буденным партизан гражданской войны. (101) Поэтические образы туманов, темных туч, нависших над горами Кавказа - традиционных предвестников грядущих суровых испытаний – художественно убедительно сочетаются с тревожной настороженностью сумрачного напева, внутренне напряженного и проникнутого силой.

Вторая половина 30-х гг. - период предвоенный, поэтому патриотическая тема вновь возвращала к жизни песни времен Кавказской войны:

О бдительности казаков и солдат, о готовности защищать Родину от врагов повествует исполняемая и в наше время песня «Как за Доном, за рекой»:

После гражданской войны много казаков не вернулось домой – кто попал в тюрьму, кто бежал за границу, спасаясь от преследований революционеров. Так уж распорядилась судьба, что оказались они по разные стороны в этой войне. Вероятно, в этот период появились новые по содержанию произведения, в фольклоре получившие название тюремных песен:

Русские народные исполнители 30-х гг. и сами складывают песни о новой жизни. В создании их активно участвуют крестьяне. В сложенных ими песнях о труде и жизни колхозной деревни русское песенное творчество обогащается новыми поэтическими образами, сюжетами и темами, новыми жан рами. В разнохарактерных лирических, шуточных частушках и песнях получает отражение новый сельский быт, новые семейные отношения:

Музыкально-поэтическая летопись периода Великой Отечественной войны запечатлела великие исторические события того времени, переживания и чувства людей, их ненависть к врагам и беззаветную любовь к Родине.

Оккупация Ставропольского края длилась шесть месяцев. За полгода краю был нанесен огромный ущерб. В города и села не вернулось с фронта более 180 тысяч жителей края.

Среди партизан времен Отечественной войны особенно популярной была «Песня старика» («Оседлаю коня, коня быстрова») на слова А. Кольцова:

Достаточно распространенной в тот период и позже была песня «На опушке леса старый дуб стоит». Во всех вариантах этой баллады главное действующее лицо – сын, погибающий на войне. Автор слов – красноармеец П. Мамайчук написал стихотворение после гибели своего друга-партизана из Ленинградской области Андрея Попова. Стихотворение было напечатано в дивизионной газете и, вероятно, послужило источником возникновения ряда вариантов. В селе Спицевка Грачевского района произошла утрата имени главного героя, и значительно сократился текст:

Традиции этой темы лежат в солдатских и казачьих песнях первой ми ровой войны. Они любимы в народе, известны повсеместно, их бережно хранят в памяти наряду с традиционным фольклором.

Война потрясла народ, активизировала творческие силы. Особый раздел творчества представлен репертуаром партизан и солдат, который попадал на страницы боевых листков и журналов фронтовой и партизанской печати.

Такие произведения распространялись в рукописных сборниках, письмах и дневниках, приобретая устную форму бытования, что способствовало распространению авторских произведений.

Их анализ свидетельствует, что большинство современных песен – это видоизмененные сюжеты прошлых лет. Уходя корнями в традиционный фольклор, они представляют собой образно-тематическую модификацию в русле новых событий. Исполняясь в новых исторических условиях, такие песни несут прежние художественные образы, соединяя поколения и являясь живым свидетелем связи эпох. Такова баллада, рожденная в 1812 г., «Садилось солнце ясное». Каждое военное время вызывало повышенный интерес к ней и вносило свои коррективы в текст:

- Скажи, скажи, хозяюшка, с каких ты лет вдова?

- Я с сорок первого годика как началась война. (106) В фольклорно – этнографической экспедиции 1989 года в селе Дивное Апанасенковского района от А. Е. Садовничей (1957 г.р.) и Ф. Д. Зикеевой (1896 г.р.) записанная нами эта же баллада предстает в ином варианте, сохранившем более ранние исторические факты: «В 17-м годочку случилася война, я мужа проводила, сыночка своего». (107) Своеобразной является и концовка песни: «Хозяйка испугалась и сразу умерла».

Сильно трансформировалась казачья песня «Конь боевой», записанная автором в селе Северном Александровского района в 1989 г. Исполнительницы представили ее как «Курсант» - именно курсант главное действующее лицо вместо казака:

Место службы тоже меняется в зависимости от арены исторических событий: «Спешу я в край Дальневосточный, спешу рабочим помогать». Всегда в казачьих песнях казака провожали в поход от родного дома, а концовка этой песни переносит действие на крыльцо военной школы, где стоят красотка, мать, отец.

Измененный мелодико-интонационный склад – признак нового этапа развития фольклора, берущий свое начало от городского стиля, который привел в итоге к современной массовой песне. Подобные примеры демонстрируют жизненность традиционного фольклора, позволяют рассматривать его как функциональный пласт современной культуры.

Культура оставалась частью действительности, «мощным духовным оружием в справедливой освободительной борьбе». (109) Песенное творчество послевоенного времени отличается созданием песен-воспоминаний о минувших событиях, лирических песен о возвращении к мирному труду. Война нарушила привычный порядок, но не смогла разрушить творческий потенциал народа.

Оригинальными являются песни на бытовую и любовную тематику.

Они современны. Например, «Шел со службы казак молодой». Заметим, ее название неоднократно менялось, но смысл всех вариантов – встреча любимых. В тексте нет подробного описания событий. Они общеисторичны. У З.

Ф. Натхаевой из села Дивного она звучит так:

В этом же селе в 1989 г. записан в исполнении дуэта Садовничей А. Е.

(1957 г.р.), Зикеевой Ф. Д. (1896 г.р.) несколько иной вариант (указано время происходящего): «Ехал с фронта казак молодой через речку дорогой прямой».

На основе старинных русских распевов крестьянские песни обогатились новым содержанием. Во время экспедиции участницы самодеятельности поясняли это так: голос (т.е. напев) песни хорош, да вот слова не подходят к теперешней жизни. Поэтому появились новые песни: «Трактористы», «Песня о кукурузе» и другие. Колхозная тематика в большинстве своем носила оптимистичный, боевой характер, призывала широкие массы к новым формам коллективного труда:

На Ставрополье до 50-х гг. XX в. в селах и станицах преобладала семейная форма исполнения. В праздники собирались родственники, соседи, с которыми поддерживались тесные контакты в быту. В таком ансамбле сохранялся местный репертуар, коллективная память хранила традицию, манеру пения, диалект. Это подтверждает встреча со старейшим казаком села Высоцкого Рашниковым Яковом Семеновичем. Отношение к народной песне у него, как и других его родственников особое. Он принял ее как эстафету от отца, который в свою очередь принял ее от деда. Таким естественным для песенного фольклора путем она передавалась в семье Рашниковых из поколения в поколение. Последние слова, сказанные отцом Семеном Никифоровичем, свидетельствуют об отношении к народному творчеству, о его значимости для человека: «В наследство тебе, Яков, оставлю песню, которую подарили мне твой дед и прадед. Как отец, как старый запевала завещаю тебе:

не урони чести нашей семьи. Будь хранителем русской песни. Песня всегда нужна человеку». (112) Коллективный быт, коллективный труд, общие интересы привели к тому, что хоры возникали сами по себе, из знатоков народной песни. Чаще всего, на каждой улице был свой хор, со своей манерой пения. По сведениям Рашникова Я. С. в селе Высоцком было до десятка хоров. Соседи либо покумившись, либо посватавшись, а так же при первых встречах знакомство закрепляли песней. Так постепенно в бытовой обстановке формировались ансамбли, у поколений складывался репертуар народных песен:

На протяжении XIX и первой половине XX вв. народная песня сохраняла свои традиционные черты в мелодико-текстологическом и исполнительском плане.

В послевоенный период культура заняла особое внимание в работе партийных органов. Задачи культурного строительства определялись «Законом о пятилетнем плане восстановления и развития народного хозяйства СССР на 1946 – 1950 гг.», фольклорные коллективы Ставрополья из семейно - бытовых перешли в клубную, колхозную, художественную самодеятельность, деятельность которых регламентировалась и государственными, и комсомольскими, и профсоюзными органами, всесоюзным комитетом по делам искусств. Народная песня стала звучать в сельских домах культуры, клубах, избах – читальнях. Наряду с лекциями, наглядной агитацией разъяснялась политика партии, задачи пятилетки и конкретного трудового коллектива. Откликаясь на современные события, в селе Константиновском появились следующие частушки:

Нашло отражение в частушке и достижение техники – радио: «Я сидела на диване радио включала, слышу: «Сталин говорит!» - сердце застучало».

В памяти народа еще свежа была Великая Отечественная война. Страна только возрождалась, но победа придавала всем силы и уверенности: «Воевать мы не хотим, мы за мир стараемся. А коль кто – то тронет нас, с каждым рассчитаемся».

Народное творчество 50-х гг. XX в. становится поистине массовым, коллективным. Поэтико-музыкальное искусство исполнялось не только знатоками, но и просто любителями пения. Без жизнеутверждающего пафоса выполнение сверх трудных задач пятилеток было невозможно, но поддержанию силы духа способствовало массовое исполнительство посредством фольклорных фестивалей, районных, краевых праздников песни. Впервые праздник песни был проведен на Ставрополье в 1951 году и стал ежегодным.

Кроме хоровых коллективов в нем участвовали танцевальные и музыкальные ансамбли. Так в третьем празднике песни 1953 г. принимало участие свыше 50 коллективов, так же выступал грандиозный сводный хор в 4.000 голосов.

Двести певцов Орджоникидзевского района г. Ставрополя разучивали «Песню о реке счастья» А. Вирцева (о строительстве Невинномысского канала), Кагановичский районный хор в составе 800 человек на празднике помимо народных фольклорных песен показал «Песню о Ставрополе».(114) В мае 1953 года районные праздники песни прошли в Шпаковском, Солдато-Александровском, Спицевском, Ипатовском РДК; выступали сводные хоры числом 300-400 человек районных домов культуры, сельских клубов, совхозов, колхозов, школ. Содержание исполняемых песен свидетельствовало о начале нового периода в жизни народной песни:

Мероприятия такого рода только приветствовались. Начальник отдела культурно-просветительной работы краевого управления культуры В. Пронин, говоря об успехах культурного строительства за четыре года, отметил, что традиционным стало проведение смотров коллективов художественной самодеятельности, фестивалей молодежи, конкурсов на лучшего исполнителя. Эти мероприятия способствовали развитию художественной самодеятельности в массах, выявлению самобытных народных талантов, подъему культурно-просветительной работы.

Как положительный факт отметим количественный рост участников.

Так, в 1955 году в 16 районах на празднике приняли участие 20 тысяч человек, а в 1957 г. в фестивале молодежи во всех городах около 70 тысяч человек. С колхозниками пели рабочие, служащие, учащаяся молодежь. (116) Стремление к качественно лучшему исполнительству привело к смене традиционного бытового ансамбля концертным коллективом.

Наряду с упомянутыми народными хорами на Ставрополье повсеместно появилась новая форма исполнительства – агитбригада. В ней по замыслу было много от агитационного плаката – социально значимая тема при минимальных общедоступных и понятных художественных средствах изображения. В 1965 г. состоялся первый слет руководителей агитбригад края, ставший в дальнейшем традиционным. В 1958 – 1959 гг. состоялся краевой конкурс агитбригад. Второй краевой слет и декада агитбригад прошли в 1966гг., в рамках Всесоюзного фестиваля самодеятельного искусства, посвященного 50-летию Великой Октябрьской социалистической революции. В 1969 году смотр-слет был посвящен 100-летию со дня рождения В. И. Ленина.

Коллективное исполнение на том историческом отрезке времени было социально востребованным, т. к. укрепляло единство, сплачивало, поддерживало дух, питало положительные эмоции. Агитбригада в первую очередь обслуживала глубинные населенные пункты, давала концерты хлеборобам во время уборки урожая, выступала на главных стройках края.

Репертуар бригад создавался собственными силами, в него включались задушевные русские народные песни, песни советских композиторов, сатирические куплеты. От традиционного фольклора наследовались величальные песни, прославляющие передовиков, либо корительные, высмеивающие лень, халатное отношение к труду. Агитбригада была той площадкой, с которой стартовали в концертную деятельность и закрепились в репертуаре многие авторские песни.

В развитии фольклора 50-х гг. XX века, наблюдается качественно новый этап - рождение «композиторской самодеятельности». Приобретают популярность молодые композиторы-самоучки. Чаще всего это баянисты, являвшиеся и руководителями созданных ими хоровых коллективов и концертмейстерами одновременно. В Ставропольском крае на этом этапе формируются коллективы, исполняющие и народные песни, и авторские. Широко распространяется новая исполнительская форма – народный хор, которая стала параллельно развиваться с традиционной ансамблевой. «Помимо настоящей народной манеры пения эти коллективы отличаются тщательно продуманным репертуаром, глубоким пониманием того, что исполняют.

Мысли, чувства, эмоции, заложенные композитором в произведении, становятся личными для участников коллектива… Это пример народности, высокой художественности в хоровом искусстве», - так характеризуется самодеятельное искусство 50 – 60-х гг. Ставропольским Домом народного творчества.(117) Один из первых таких коллективов – «Терек» (хор терских казаков), созданный Леонидом Яресько в Пятигорске. Как один из представителей нового явления в народном творчестве он в 1949 г. был приглашен ВДНТ для выступления в Театре народного творчества. Позже участвовал в первом краевом празднике песни, и VI Всемирном фестивале молодежи и студентов в Москве, став его лауреатом. «Терек» показал свое искусство на Пленуме, посвященном 100-летию Всероссийского хорового общества. Основу творчества составил фольклорный материал, который собирался по крупицам, а на его основе было создано настоящее искусство. (118) В эти десятилетия появился ансамбль песни и танца «Нива золотая»

(рук. М. Севрюков), выросший из самодеятельного ансамбля чабанов и доярок села Петровского. На Всероссийском смотре художественной самодеятельности в г. Москве ансамбль отмечен III местом. Малочисленный хоровой коллектив превратился в ансамбль песни и пляски, став по качеству работы профессиональным: в его состав входили вокальная, хореографическая и инструментальная группы. Так как коллектив колхозный, то тематика его выступлений отвечала своему назначению: рассказывала о современной жизни колхозников. Новая тема обусловила и создание новых произведений. Например, в селе родилась «Песня чабанов», воспевающая важность и гордость людей этой профессии:

Мы - словом не бросаемся, что дали родной стране.

Ладонь легко скрывается в тонком, золотом руне. (119) Отражением современности стал Ставропольский казачий народный хор, основанный в 1958 г. (рук. Л. А. Яресько). Главную задачу хора он определил так: нести в широкие массы передовое искусство, воспевать дружбу советских народов, их борьбу за счастье и мир, раскрывать географические, экономические и многонациональные особенности края, отображать его прошлое и настоящее, показывать его неутомимых тружеников. Этим определился репертуар: песни о труде чабана, газификатора, комбайнера, тракториста, строителя, виноградаря.

По-новому строилась жизнь казачьего хора. Для его участников читались лекции об истории края, о его сегодняшних буднях. Такая подготовительная работа естественна. В жизни история и песня тесно переплетаются:

история рождает песню, а песня отражает историю. В первом выступлении хора были частушки о доярках, шуточная песня о «королеве полей» (кукурузе), «Песня о Ставрополье», «Казачья дума о Ленине». В «Ставропольской правде» высказали пожелание: в будущем больше места в репертуаре отводить старинным казачьим песням. (120) В 60-е – 80-е гг. духовная культура продолжала развиваться по намеченному пути сближения с профессиональным искусством. По примеру петровского ансамбля аналогичные коллективы стали создаваться и в других районах края. В августе 1960 г. в краевом центре выступил межколхозный ансамбль песни и пляски Красногвардейского района (худ. рук. Анатолий Полянский). В программе концерта звучали и народные песни («При долине куст калины»), и современные («Спасибо партии»). В январе этого же года в Доме культуры села Александровского дал свой первый концерт районный ансамбль песни и пляски «Колос», исполнивший песню А. Новикова «Народу партия верна», украинскую народную песню «Ишов казак потайком», частушки птичниц на местные темы. Такой репертуар свидетельствует о профессиональном совершенстве коллектива как результате сотрудничества художественной самодеятельности с профессиональными формами искусства.

Развитие духовной жизни в условиях социализма в дальнейшем шло по пути взаимопроникновения народного и профессионального видов деятельности.(121) Каждый народный хор стремился иметь в своем составе, как и в государственном коллективе три группы: вокальную, хореографическую и оркестровую. Более того, старался давать участникам профессиональные знания и умения. В значительной степени пострадал репертуар, самодеятельные коллективы стали исполнять те же самые песни, что и государственные хоры.

Особенно стало преобладать исполнение произведений местных композиторов на современную тематику. Например, во время краевого смотра народных хоров в г. Ставрополе весной 1976 г. звучали песни о Родине, о строительстве Большого Ставропольского канала, а народный ансамбль «Русские узоры» г. Невинномысска, желая показать значение химии в это время, осуществил постановку вокально-хореографической картинки «Химия – правильная линия». В краевом центре народный вокальнохореографический ансамбль «Россияночка» Дворца культуры работников сельского хозяйства выступил с новой программой, в которую вошла композиция «Кланяюсь хлебу», в постановке художественного руководителя Петра Ланчева. Для выступления с творческим отчетом в Москве репертуар ансамбля «Нива золотая» пополнился новыми песнями: «Степная быль» - об установлении Советской власти на Ставрополье, «Наша песня о Москве», рассказывающая о жизни в стране. (122) На первый план выдвигаются новые темы и новые герои. Главным действующим лицом становится человек труда и его подвиг. Еще в конце 50-х гг. только сформированный ансамбль села Петровского воспевал доярку Пелагею Кузему, 25 лет проработавшую в колхозе Победа:

В 60-м году «Ставропольская правда» опубликовала статью о чабане Ставрополья, давшую жизнь новой песне: «Это Малашенко наш герой, в степь ведет отары под горой».

Участники самодеятельности из Арзгирского района Белоконь и Кулик посвятили свое выступление передовой доярке колхоза им. Ленина Наталье Цыгаль:

Расцвела в колхозе нашем как лазоревый цветок. (125) Ансамбль песни и пляски «Нива золотая» для выступления в Москве на выставке достижений народного хозяйства, подготовил частушки «Пой, Наташа, пой» о доярке Петровского района Рае Падуновой.

Исполнение произведений такой тематики в то время объяснялось поиском новых образцов и решений, того свежего и самобытного, что могло возникнуть лишь в народной массе. Для обогащения творческого потенциала коллективам рекомендовались творческие встречи с коллегами Николаевской области и Краснодарского края, с которыми соревновался Ставропольский край.

Столь демократическая форма народного творчества не могла быть вне поля зрения руководящих органов. С прекращением «оттепели» репертуар вновь брался под контроль разными способами. Например, руководителей нацеливали на более серьезный подход к репертуару: «Существует такая «болезнь» в крае, когда некоторые авторы, забывая о высоких требованиях, заполняют программы коллективов несовершенными произведениями. Получается однообразие, скука…Программы должны принимать художественные советы на местах. Репертуар – лицо коллектива и при его подборе нужно руководствоваться идейной и художественной ценностью произведений».

(126) Отдельно заметим, самым ярким проявлением коллективности народного творчества в послевоенный период стал жанр частушки. Эти рифмованные короткие песенки, зародившиеся еще во второй половине XIX в., выражали определенное отношение к каким-либо событиям или фактам, а самое главное выражали определенное к ним отношение народа:

Записи текстов частушек не многочисленны, что объясняется природой существования этого жанра. Они возникали всегда только на злободневные темы, отсюда их быстрая смена и относительная недолговечность. Помимо этого большое влияние оказало негативное отношение к припевкам. Почти никто из музыкантов-фольклористов не считал нужным записывать частушки.

Быстрый отклик на все происходящие события сделал частушку самым любимым жанром всего Ставрополья:

Свиноферма на подъеме, Каплунов безмерно рад:

В 1974 г. Ставропольский Дом народного творчества провел краевой смотр-конкурс исполнителей и сочинителей частушек, прошедший под девизом «Чьи частушки злободневнее, веселее?». Второй конкурс 1976 г. отличался от первого большей массовостью, разнообразием репертуара, качеством исполнения. Присутствующие слушали частушки старшего поколения, родившиеся десятилетия назад, и сочиненные совсем недавно, рассказывающие о конкретных событиях и людях края:

Частушки - это произведения, в которых «может быть, кого похва лим, а кого и критикнем»:

Долго наш колхоз решал, как спортивный строить зал.

До того стараются, что зал все больше валится.

У столовой лежат парни - лежат не шевелятся, Вместо спорта порешили с водкой силой меряться. (130) Тема труда в частушках второй половины XX в. - ведущая. В каждом районе она раскрывалась по-своему: и путем прославления и путем критики.

Ранние произведения от более поздних отличаются объемом – от 4 до предложений в каждом куплете:

В последующем шел процесс сокращения песенных строк, емкости и краткости изложения: «Я купил себе машину - просто загляденье, и девчонок посадил на заднее сидение».

Особенно остро звучат частушки 90-х гг. XX столетия. В них появляется отношение народа к политическим событиям:

Ой, могучий, ох, красивый этот блок «Наш дом - Россия»!

Только «да» ему скажи и отправишься в бомжи!

Все Российское согласье отражается в Чечне. (132) Итак, начиная с первых дней революции, произведения советского фольклора стали как все виды искусства острым идеологическим оружием, средством агитации и воспитания масс. Развитие шло в сторону индивидуализации событий, портретов, характеристики героев. Распространение произведений зависело от того, в какой мере оно отвечало эстетическим требованиям и общественным запросам.

В духовной жизни произошли большие изменения под влиянием художественной литературы. В советском фольклоре ведущим становится не индивидуальное, а коллективное начало. Пример тому – вокальноинструментальный ансамбль «В ногу со временем». Его организатором и руководителем стал Николай Бахтояров. На слова Геннадия Набата для коллектива им была написана баллада «Казаки», посвященная герою гражданской войны Константину Архиповичу Трунову. «Сказ об Александре Невдахине»

был написан на стихи Таисии Алексеевой и посвящен земляку, Герою Советского Союза, погибшему при форсировании Одера.

В 70-е – 90-е гг. традиционное народное творчество перестало существовать как элемент прошлого, а укреплялось как элемент современной народной культуры. Художественная самодеятельность способствовала массовому выявлению и развитию народных талантов. Авторами сочинений становились колхозники, рабочие, сельская и городская интеллигенция – люди разных возрастов и профессий, разной степени образования и культуры.

Клубные учреждения становились центрами политического, нравственного воспитания; клубных работников называли бойцами идеологического фронта. Самодеятельное искусство регламентировалось постановлениями, находилось в строгих рамках рекомендуемых жанров и репертуара. Такие коллективы как «Колос», «Нива золотая» символизировали народность и всегда являлись принадлежностью массовых политических торжеств.

На практике, поняв социальную роль фольклора, началась активная поддержка возрождения этой сферы. Точкой ее отсчета очевидно можно считать 1987 г. – выход совместного Постановления Министерства культуры РСФСР, Министерства просвещения РСФСР, Госпрофобра РСФСР, Правления творческих союзов «О совершенствовании работы по выявлению, сохранению, пропаганде, использованию и развитию фольклора в Российской Федерации». Но в корне поменять ситуацию в соответствии с этим документом не удалось. За ним последовал новый: «Поддержка народного творчества и стимулирование культурно-досуговой деятельности», являющийся частью Федеральной целевой программы «Культура России (2001-2005 гг.)». В нем ставилась задача «способствовать созданию благоприятных условий развития художественного творчества и эстетического воспитания молодежи и детей». (133) Помимо существующих хоров и ансамблей создаются новые, как, например, фольклорный ансамбль Ессентукского санатория им. Анджиевского. Его руководитель – Лидия Фадеевна Рязанова в интервью сказала: «В каждом человеке живет стремление понять историю своей Родины и своих предков. Если вдуматься хорошенько, разве прошлое не может быть современным?» (134) Эту точку зрения высказал еще в XIX в. М. Д. Чулков, подметив, что народное творчество потому и живет, что приспосабливается к законам времени.

В 80-е – 90-е гг. очень остро встала проблема межнациональных отношений, особенно в тех районах, где рядом живут и трудятся русские, украинцы, дагестанцы, даргинцы и другие народности. Культработники первыми стали решать эти конфликты мирным путем: проведением фестивалей, творческих встреч. В 1993 г. в поселке Левокумский прошел районный фестиваль «Культура не знает границ». В течение марта во многих селах прошли дни национальной культуры, праздники улиц, вечера творчества многонациональных фольклорных коллективов. Подобные праздники проводились и раньше в селах Турксад, Приозерном и др.

Новую силу звучанию народных песен придало возрождение казачества. Необходимо было вернуть культуру казака, а вместе с ней традиционную русскую и казачью песню. Новоселицкая районная газета «Авангард» в статье «Звучат забытые песни» отмечает робкое, но так необходимое исполнение народных песен. Во многих населенных пунктах воссоздаются распущенные прежде фольклорные народные коллективы, к старинной народной песне тянутся люди различных возрастов. Только в краевом центре к началу XXI в. существовало более десятка ансамблей: «Стрижамент», «Лада», «Вся Русь», «Степные зарницы», «Вольные казачки», «Ставрополье», фольклорный ансамбль завода автоприцепов и многие другие.

Большая часть ансамблей добивается качественного исполнения, имеет коллективы-спутники – это детские фольклорные ансамбли «Колосок», «Некрасовские казачата», где подрастает смена взрослым.

Таким образом, в течении XX в. происходили заметные изменения в фольклорной культуре. Все они были связаны с изменениями в жизни общества. Однако прежние традиции не только не исчезали, а напротив, стали фундаментом, на котором обновилось народное искусство века.

Исследование свидетельствует, что формирование духовных традиций Ставропольской губернии плоть от плоти проистекает из истории населения региона. Как сложным был процесс заселения степей Предкавказья, таким же непростым путем шел процесс сложения духовных традиций губернии.

Цели и задачи сформированные государством по освоению и защите новых границ России привели в движение сотни тысяч крестьян в разных русских, украинских землях. Массовое переселение востребовало формирование нового уклада жизни и быта, иных этносоциальных отношений на новой территории. Время этого процесса оказалось важным для переселенцев.

Чтобы вписаться в него нельзя было оставаться на прежних позициях, а сознательно вырабатывать общий, приемлемый для всех «устав» жизни: защиту Родины, приспособление к иным природно-климатическим условиям; к правилам выживания в новых социальных отношениях. Общие задачи и цели обостряли стремление к единению, что неотвратимо должно было и проявлялось в духовном настрое сообщества: в бытовых и фольклорных традициях.

Процесс оказался столь органичным, что поэтико-музыкальное творчество народа явилось источником познания истории населения края. Невольно родилась формула: история – источник фольклора; фольклор – зеркало истории.

ПРИМЕЧАНИЯ К 1 ГЛАВЕ

1. Путилов Б. Н. Методология сравнительно-исторического изучения фольклора // Б. Путилов, АН СССР, Ин-т этнографии им. Миклуха-Маклая. – Л.:

Наука, Ленинградское отделение, 1976. – С. 19.

2. Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры. В 3 т. - Т. 1. Население. Экономика. Государство. Сословие. – М.: Прогресс, 1993. – Т. 1. – Ч. 1-2.

– С. 53.

3. Живило К. Т. Станица Расшеватская Кавказского уезда Кубанской области // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. – Тифлис, 1888. – Вып. 6. – Отд. 1. – С. 62-73.

4. Роль различий в уровне естественного прироста населения в географических сдвигах в размещении населения России в XIX-XX вв. // Историческая география России. Вопросы географии. Сб. 83. – М., 1970. – С. 47-49.

5. Бентковский И. В. Кавказская губерния во времена А. П. Ермолова с по 1824 г. – б/м, б/г. – С. 2-3.

6. Бентковский И. В. Историко-статистические сведения о селении Безопасном // Сборник стат. сведений о Ставропольской губернии. – Ставрополь, 1869. – Вып. 2. – Отд. 1. – С. 44.

7. Мельников Л. М. Иногородние в Кубанской области // Кубанский сборник.

Труды Кубанского стат. комитета под ред. С. В. Руденко. – Екатеринодар, 1900. – Т. 6. – С. 97.

8. Иллюстрированная история казачества // Репринтное воспроизведение первого издания 1909 г. – Волгоград: Ведо, 1994. – С. 12.

9. Материалы полевой фольклорно-этнографической экспедиции (МПФЭЭ) с.

Александровское Александровского района 2003 г.

10. МПФЭЭ ст. Расшеватская Новоалександровского района 1992-1994 гг.

11. Фелицын Е. Д. Побег с Кубани трех донских полков в 1792 г, бунт на Дону и поселение станиц, вошедших в состав Кубанского конного полка // Ку банский сборник. Труды Кубанского областного стат. комитета под ред. В. А.

Щербины, А. С. Собриевского. – Екатеринодар, 1897. – Т. 4. – С. 8.

12. Кубанские областные ведомости, 1891. – № 3.

13. Прозрителев Г. Н. Первые русские поселения на Северном Кавказе и в нынешней Ставропольской губернии // Труды Ставропольской ученой архивной комиссии. - Ставрополь, 1912. Вып. 5. – Отд. 1. – С.7.

14. Фелицын Е. Д. Материал для истории Северного Кавказа. Всеподданнейший доклад кн. Потемкина об учреждении Азовской линии и переселения на Северный Кавказ Волжского и Хоперского казачьих войск // Кубанский сборник. Труды Кубанского областного стат. комитета под ред. В. А. Щербины. – Екатеринодар, 1894. – Т. 3. – С. 1-10.

15. ГАСК Ф. 459. Оп. 2. Д. 1040, 1046, 1048. Л. 2, 5.

16. ГАСК Ф. 79. Оп. 1. Д. 870. Л. 1.

17. Фелицын Е. Д. Материалы для истории Северного Кавказа // Кубанские областные ведомости, 1897. – № 68. – С. 3 – 4.

18. ПСЗ Т. XXIV. – № 17638.

19. Бентковский И. В. Историко-статистические сведения о селении Безопасном // Сб. стат. сведений о Ставропольской губернии – СПб., 1869. – Вып. 2. – Отд. 1. – С. 53.

20. Рукописный фонд Ставропольского государственного краеведческого музея им. Г. Н. Прозрителева и Г. К. Праве. – Ф. 54. Ед. хр. 38. Л. 1-12.

21. ГАСК Ф. 444. Оп. 1. Д. 3821. Л. 31-32.

22. Щуров В. М. Стилевые основы русской народной музыки. – М.: Советский композитор, 1998. – С. 92.

23. Прозрителев Г. Н. Ставропольская губерния в историческом, хозяйственном и бытовом отношении // Сборник сведений о Северном Кавказе. – Ставрополь, 1912. – Т. 1. – С. 128.

24. Долгушин А. А. О переселении в Терскую область из внутренних губерний России // Приложение к Терскому календарю на 1907 г. – Владикавказ, 1907. – С. 70.

25. МПФЭЭ ст. Марьинская Новопавловского района 1995 г.; ст. Ессентукская Предгорного района 2003 г.

26. Македонов Л. В. В горах Кубанского края: Быт и хозяйство жителей нагорной полосы Кубанской области. – Воронеж, 1908. – С. 55.

27. Первая всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г. Населенные места Российской империи в 500 и более жителей с указанием всего наличного в них населения и числа жителей преобладающих вероисповеданий по данным первой всеобщей переписи населения 1897 г. // Под ред. Н. А.

Тройницкого. – Т. XLVII Ставропольская губерния. – СПб., 1905. – 120 с.

28. Обзор Ставропольской губернии за 1912 г. по данным Ставропольского статистического комитета. – Ставрополь, 1913. – С. 14.

29. МПФЭЭ с. Спицевка Грачевского района 1996 г.

30. Забудский Н. Н. Военно-статистическое обозрение Российской Империи:

Ставропольская губерния // Сост. Ген. штаба капитан Забудский Н. – СПб., 1851.

31. Невская Т. А., Чекменев С. А. Ставропольские крестьяне: Очерки хозяйства, культуры и быта. – Пятигорск: ТОО Кинт, 1994. – С. 23.

32. Ильинский Г. Селение Безопасное Ставропольского уезда 2-го участка // Сборник стат. сведений о Ставропольской губернии. – Ставрополь, 1861. – Вып. – Отд. 1. – С. 155 - 159.

33. Бентковский И. В. О значении хуторов в крестьянском хозяйстве Ставропольской губернии // Ставропольские губернские ведомости, 1878. – № 19. – С. 2.

34. МПФЭЭ ст. Ессентукская Предгорного района 2002 г.

35. Первая всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г. – Т.

XLVII Ставропольская губерния. – СПб., 1905.

36. Хан Гирей Избранные произведения. Эльбрус // Вст. статья, общ. ред. Р.

Х. Хашхожиевой. - Нальчик, 1989. – С.120-121.

37. Франгопуло К. Н. Село Прасковея Новогригорьевского уезда Ставропольской губернии // СМОМПК. – Тифлис, 1881. – Вып. 1. – С.85.

38. Терновский П. Я. Село Чернолесское Александровского уезда Ставропольской губернии // Там же. – С.111.

39. МПФЭЭ с. Александровское Александровского района 1995 г.

40. Передельский Е. Ф. Станица Темижбекская и песни поющиеся в ней // СМОМПК. – Тифлис, 1883. – Вып. 3. – Отд. 2. - С.31.

41. МПФЭЭ ст. Расшеватская Новоалександровского района 1992 – 1994 гг.

42. МПФЭЭ ст. Григорополисская Новоалександровского района 1986 г.

43. МПФЭЭ ст. Расшеватская, 1992 – 1994 гг.

44. Сборник кавказских военных песен // Собр. М. П. Колотилин. – Тифлис, 1907. – № 47. – С. 49-50.

45. ГАСК Ф. 377. Оп. 1. Д. 10. Л. 100.

46. Сборник кавказских военных песен // Собр. М. П. Колотилин. – Тифлис, 1907. – № 24. – С. 25.

47. Там же. – № 36. – С. 38.

48. Там же. – № 20. – С. 21.

49. МПФЭЭ ст. Баклановская Изобильненского района 1991 г.

50. Сборник кавказских военных песен // Собр. М. П. Колотилин. – Тифлис, 1907. – № 35. – С. 37.

51. Надеждин П. П. Природа и люди на Кавказе и за Кавказом. – Тула, 1895. – 2-е изд., доп. – С. 356 - 371.

52. Сборник кавказских военных песен // Собр. М. П. Колотилин. – Тифлис, 1907. – № 3. – С. 1.

53. Там же. – № 9. – С. 10.

54. Там же. – № 44. – С. 46 - 47.

55. Там же. – № 12. – С. 13.

56. Там же.

57. Там же. – № 3. – С. 1.

58. МПФЭЭ станица Григорополисская Новоалександровского района1986 г.

59. МПФЭЭ, станица Расшеватская Новоалександровского района1992 г.

60. С Разгиру гора // Сост. Бобрышова Л. Ф., Дмитриева Н. В. Сборник фольклорных песен. – Ставрополь: КЦНК, 1997. – № 10. – С.18.

61. МПФЭЭ станица Расшеватская Новоалександровского района 1992 г.

62. Там же.

63. Томаревский И. И. Песни казаков. – М.: Тип. А. А. Левенсона, 1911. – 64. Прозрителев Г. Н. Из прошлого Северного Кавказа. Воспоминания старого кавказца отставного вахтера М. С. Солодуна. – Ставрополь, 1914. – С. 12.

65. МПФЭЭ станица Марьинская Новопавловского района 1995 г.

66. Поет хор // Сост. Антипова Л. А.(библиотечка «В помощь художественной самодеятельности») – М.: Советская Россия, 1987. – С. 27-31.

67. МПФЭЭ станица Расшеватская Новоалександровского района 1993 г.

68. Бирюков И. Несколько глав из истории Волжского казачьего войска (численный состав и служба) // Приложение к Терским ведомостям. Записки терского общества любителей казачьей старины. – Владикавказ, 1914. – №1. – С.

22.

69. МПФЭЭ станица Баклановская Изобильненского района 1991 г.

70. Прозрителев Г. Песня Стеньки Разина. Этнографический набросок из записной книжки народника семидесятых годов. – Ставрополь, 1925. – С. 6.

71. Русские народные песни, записанные на Ставрополье // Сост. Л. А. Якоби.

– Ставрополь: Кавказский край, 1997. – № 27. – С. 65-66.

72. МПФЭЭ станица Расшеватская Новоалександровского района 1993 г.

73. Там же.

74. Песни терского казачества // Терский сборник, приложение к Терскому календарю 1891 г. – Владикавказ, 1890. – № 14. – С. 104.

75. МПФЭЭ село Донское Труновского района 1988 г.

76. МПФЭЭ станица Расшеватская Новоалександровского района 1994 г.

77. МПФЭЭ село Спицевка Грачевского района 1996 г.

78. МПФЭЭ станица Расшеватская Новоалександровского района 1992 г.

79. МПФЭЭ село Лад. Балка Левокумского района 1987 г.

80. МПФЭЭ станица Расшеватская Новоалександровского района 2001 г.

81. МПФЭЭ станица Расшеватская, 1994 г.

82. Караулов М. А. Станица Галюгаевская Моздокского отдела Терской области // СМОМПК. – Тифлис, 1901. – Вып. 29. – Отд. 3. – № 1. – С. 155.

83. Бирюков И. Несколько глав из истории Волжского казачьего войска (численный состав и служба) // Приложение к Терским ведомостям. Записки терского общества любителей казачьей старины. – Владикавказ, 1914. – №1. – С.

22.

84. Гошовский В. Л. У истоков народной музыки славян: Очерки по музыкальному славяноведению. – М.: Советский композитор, 1971. – С. 122.

85. МПФЭЭ село Спицевка Грачевского района 1996 г.

86. МПФЭЭ станица Темижбекская Новоалександровского района 2003 г.

87. МПФЭЭ станица Марьинская Новопавловского района 1995 г.

88. МПФЭЭ станица Преградная Урупского района КЧР 1985 г.

89. Русская народная проза Дона и Северного Кавказа о гражданской войне и социалистическом строительстве: Сборник // Сост., публ., вст. статья и коммент. В. С. Кирюхина. – Махачкала: ДНЦ РАН, 1991. – С. 89.

90. Материалы Ставропольского государственного музея (МСГКМ) им. Г. Н.

Прозрителева и Г. К. Праве. – Ф. 50. Ед хр. 34. Л. 17.

91. Там же. – Л. 3.

92. Там же. – Л. 5.

93. МПФЭЭ станица Марьинская Новопавловского района 1995 г.

94. МПФЭЭ станица Преградная Урупского района КЧР 1986 г.

95. Комсомольская правда, 1936 г. – 21 апреля.

96. МПФЭЭ хутор Чапцев Новоалександровского района 1993 г.

97. Симаков В. И. Народные песни, их составители и варианты. – М., 1929. – С. 51.

98. Материалы ЦК РКПб. – М.: Политиздат, 1925. – С. 72.

99. МСГКМ им. Г. Н. Прозрителева и Г. К. Праве. – Ф. 50. Ед хр. 34. Л. 2.

100. Песни донских и кубанских казаков // Сост. Богуславский С., Шишов И. – М.: Музгиз, 1937. – С. 85.

101. МПФЭЭ станица Расшеватская Новоалександровского района 1992 г.

102. МСГКМ им. Г. Н. Прозрителева и Г. К. Праве. – Ф. 50.Ед хр. 141. Л. 6.

103. МПФЭЭ станица Ессентукская Предгорного района 2002 г.

104. МПФЭЭ станица Новопавловская Кировского района 1995 г.

105. МПФЭЭ село Спицевка Грачевского района 1995 г.

106. Там же.

107. МПФЭЭ село Дивное Апанасенковского района 1989 г.

108. МСГКМ им. Г. Н. Прозрителева и Г. К. Праве. – Ф. 50. Ед хр. 34. Л. 3.

109. Айбазова Ф. У. Развитие культуры народов Северного Кавказа в годы Великой Отечественной войны: Дисс… канд. истор. наук. – Ставрополь, 1997. – С. 3.

110. МПФЭЭ село Дивное Апанасенковского района 1989 г.

111. Ставропольская правда, 1960. – № 32. – С. 3.

112. Там же. – 1971. – № 167. – С. 4.

113. Там же. – 1953. – № 40. – С. 3.

114. Там же. – 1953. – № 95. – С. 115. Там же. – 1953. – № 117. – С. 116. Там же. – 1958. – № 58. – С. 4.

117. Проблемы дальнейшего развития самодеятельного искусства в свете решений XXIV съезда КПСС УК СК – Ставрополь: СКДНТ, 1972. – С. 8.

118. Ливинская С. С песней по жизни // Ставропольская правда, 1979. – № 24.

– 1 июня.

119. Ставропольская правда, 1958. – № 88. – С.4.

120. Там же. – 1958. – № 99. – С. 4.

121. Коган Л. Н. К вопросу о роли народных масс в развитии духовного производства // Духовное производство и народная культура. Сборник науч.

трудов. Отв. ред. Л. Н. Коган. – Свердловск: УрГУ, 1988. – С. 18.

122. Ставропольская правда, 1976. – № 93. – С. 4.

123. Молодой ленинец, 1959. – № 148. – С. 3.

124. Ставропольская правда, 1960. – № 280. – С. 4.

125. Там же. – 1976. – № 17. – С. 4.

126. Там же. – 1976. – № 93. – С. 4.

127. Там же. – 1953. – № 40. – С. 3.

128. Там же. – 1960. – № 280. – С. 4.

129. Там же. – 1976. – № 145. – С. 4.

130. «Заветы Ильича» Александровского района, 1983. – № 58. – С. 4.

131. «Знамя труда» Новоалександровского района, 1977. – № 4. – С. 3.

132. Советская Россия, 1995. – № 122. – С. 6.

133. Ставропольская правда, 1986. – № 63. – С. 4.

134. Кавказская здравница, 1992. – № 167. – С. 1.

Глава 2 Повседневная жизнь населения Ставрополья в 2.1 Особенности праздничных традиций в культуре повседневности Распад Кавказской области на ряд административных образований, в том числе и Ставропольскую губернию не означал, что сформированная в первоначальном регионе многообразная культура прекратила свое существование.

Автор данной работы считает, что народная традиция сильна своей преемственностью и какие-либо административные изменения не влекут за собой полного ее исчезновения, а лишь дополняют оригинальность и самобытность.

А. С. Собриевский справедливо заметил, что, несмотря на распад Кавказской губернии, на то, что эти места теперь вне пределов Ставропольской губернии, там колыбель и нашей ставропольской старины.(1) В докладе вице-президента общества любителей естествознания, антропологии и этнографии профессора Д. Н. Анучина “О задачах русской этнографии XVIII-XIX вв.» были сформулированы две по - объединение воедино разрозненных сведений о фольклоре великорус зиции: ского и малорусского населения, - объяснение и истолкование фактов народной жизни, взаимоотношений В результате длительных миграционных процессов сложились группы русского и украинского населения, а с ними разнообразные локальные варианты новой бытовой славянской культуры. Как отмечалось выше, одной из ее проявлений у местных казаков и крестьян стала народная песня. Исторически оказавшись в отрыве от былой, культурной среды предков, они естественно продолжали разные поэтико-музыкальные (песенные) и музыкальнодраматические (обрядовые) традиции. Это определяется органической связью времен, заимствованием духовного опыта каждым предыдущим поколением.

Исследователи и хранители фольклора отмечали, что в народе продолжали звучать исторические, лирические, плясовые, семейно-бытовые песни, отражавшие реальную жизнь.

Одним из факторов развития песенного фольклора стала нелегкая адаптация переселенцев к новым жизненным условиям. Современник Ив. Проханов одно из сочинений о трудностях и заботах, о высокой цене хлеба насущного назвал «Скитальцы»:

Из юдоли страдальческой жизни,Из глухих сел России родной,На окраины нашей Отчизны Название сочинения весьма символично. Оно отражает правду «страдальческой жизни» во множестве, как подчеркивает автор, глухих сел, окраин Отчизны. Проханов И. констатирует, что мужички идут не в одиночку на сезонные работы, а исходят с разных земель целой толпой. Продать им на дорогу кроме жалкого скарба нечего и всей деревней уезжают с надеждой лишь на Бога. И ехать - то по существу им некуда, кроме морозной Сибири и дикого Кавказа.

Эти строки песенного фольклора есть история российского крестьянст ва пореформенного периода, отображающая жизнь так, как она есть. Песни такого содержания, на наш взгляд, выступают в качестве источника познания истории века.

В фольклоре читатель находит не только подлинную историю беднейшего крестьянства, а и жизнь такой отдельной социальной группы важнейшей для пограничного региона как казачество. В станице Расшеватской в песне "Поехал казак на чужбину далеко" читаем:

В среде казачества эта песня получила достаточно широкое распространение. С небольшими вариантами она существует в репертуаре многих казачьих коллективах и в настоящее время. В трудную минуту жизни русскому человеку всегда помогала песня. Ощутив ее огромное эмоциональное воздействие, будь то казак или крестьянин, связывал с ней всю свою дальнейшую жизнь. Но не только песнями ограничивался быт ставропольских переселенцев. У них бытовали поэтико-музыкальные и музыкально-драматические произведения, включенные в народные христианские праздники, традиционные обряды.

Обязательные для всего общества, обряды духовно сплачивали народ. И радостные праздники святок, масленицы, троицы, и горестные похороны принимали общественный, общинный характер. Бережно передаваемые из поколения в поколение, обряды исполняли роль исторической памяти, осуществляя связь времен.

Повседневная жизнь народа отражена в двух типах обрядности: обрядах, обусловленных хозяйственной деятельностью, и главными периодами в жизни человека и семьи – рождением, вступлением в брак, проводами в рекруты, смертью.

Календарные праздники, связанные с временами года, отражали хозяйст венный уклад, обусловленный большей или меньшей занятостью населения на службе или в поле.

Календарный обряд – неотъемлемая часть народного празднества, установленные традицией символические действия, имеющие магический смысл.

Празднество, существуя во всех обществах с глубокой древности, являлось необходимым условием бытия, связанным с хозяйственной деятельностью и приуроченным к ним временам года.

Наиболее торжественными, яркими и древними были зимние святки.

Христианская церковь приурочила к святкам три больших праздника: рождество (25 декабря по ст. ст.), день Василия Великого (1 января по ст. ст.), крещение (6 января по ст. ст.). Несмотря на то, что празднование Нового года января было введено лишь в 1700 году, зимнее солнцестояние издавна считалось началом отсчета нового солнечного года.* Перенос нового года с 1 сентября на 1 января указом Петра I в 1699 г. разделил святки на «Святые вечера» с 25 декабря по 1 января и «Страшные вечера» с 1 по 6 января. Первая неделя была связана в народе с Рождеством Христовым, а вторая проходила под знаком разбушевавшейся нечистой силы.

Селяне строго готовились к Рождеству 7 января (н.ст.). Этот праздник всегда был долгожданным для детей и молодежи. В это время видоизменяются святочные традиции и с поздравлениями к хозяину ходят маленькие ребятишки и читают рацеи: * Символично, что накануне Рождества Христова украинская часть населения ставила под иконами горшок с кашей, именуемый «голодной кутьей». Эта До 1348 г. Новый год официально отмечался 1 марта, с 1348 по 1700 гг. – 1 сентября Рацея – (лат. оratio - речь) – особые приуроченные к Рождеству тексты, представляющие торжественно праздничную прозаическую речь, сопровождавшую псалмы и канты, в последствии соединившуюся с ними.

традиция объясняется тем, что голод сопровождал большую часть жизни человека, растившего хлеб. Из этого горшка ели несколько дней всей семьей.

В указанных календарных праздниках были элементы язычества. В числе колядующих обязательно был «мехоноша», собиравший в особый мешок «дары подаяния». Когда-то сбор даров за колядование был элементом поминальной обрядности: в особые дни надо было накормить умерших предков. Но в течение своего многовекового существования поминальный характер исчез, а собранное колядовщиками делилось между собой после обхода дворов. Финал праздника сопровождался шумом и стрельбой в целях изгнания злых духов и негативных сил, обрекающих людей на нищету и голод.

Поскольку православие есть важнейшая часть и база русской культуры, Рождество Христово воспринималось как наисветлейший праздник, благостный для каждого верующего. Не случайно к этому оптимистичному дню готовились за 3-4 недели; дети от 5 до 10 лет исполняли рождественский тропарь,* кондак;** с поздравлениями могла ходить молодежь и в возрасте 25-30 лет. После Рождества по домам ходили музыканты и церковный хор, устраивались складчины, гуляния, ряженья, длившиеся все святки.

Молодежь ходила колядовать,*** осыпая хозяев, заметим, овсом, рожью, пшеницей, что означало благополучие - недосягаемую мечту всей жизни крестьянина. А пока дети обращались к языческим традициям, сознавая себя «лошадью» (сила) или «козою» (минимальный источник молока), пели стишки языческого происхождения:

Тропарь – ( - образ) – песнопение, выражающее сущность праздника или жизнь святого краткими, иногда переносными образными чертами.

Кондак – ( - краткий, малый) – песнопение, выражающее сущность праздника или похвалу святому.

*** Коляда – солнечный Бог дружбы, мира, Начала Времен. Колядовать – значит петь в честь Коляды.

В станице Расшеватской во время фольклорно-этнографической экспедиции в конце XX в. автором данной работы был записан частично уцелевший рождественский обряд, который певицы стараются сохранить и передать своим внукам и правнукам. Накануне готовили праздничный стол, родители, желая благополучно устроить молодые семьи, символизировали их будущее праздничным столом и напутствовали девушек на удачное гадание.

Колядование в утро первого дня Рождества начиналось с пения мальчиками «славления Христа»:

Одна надежда у работника – на Бога. В святочных песнях и колядках пели о Пресвятой Богородице, Николае Чудотворце. Посещая в праздник родных и соседей, гости поздравляли хозяев с пожеланиями богатства и долгой жизни.

Славильщики читали, пели строки:

Неслучайно пользовались Колядой как временем поворота солнца к лету в надежде на урожай.* Этим, очевидно, объясняется прославление и величание в песнях самой Коляды. Исполнители в благодарность за добрые пожелания получали деньги, хлеб, сало, колбасу. Славильщиков юного возраста одаривали конфетами, пряниками, орехами или давали мелкие деньги. Дети партиями колядовали под окнами домов:

Обрядовые действия устраивались и среди молодежи. Их стройное пение производило прекрасное впечатление, и не удивительно, если многие сердоЗдесь пользуемся одной из многих версий толкования Коляды больные старушки, слушая это ночное пение, умилялись до слез и щедро одаривали импровизированных певцов и певиц, имевших при себе мешки и салазки. Например, парубки пели:

Девушки исполняли другие песни:

В течение двух недель молодежь собиралась на вечеринки, на которых пелись песни, устраивались игры, приходили ряженые. Ряженье было одним из любимых развлечений молодых. По мнению ученых, изучающих европейский обряд колядования, сам облик ряженых, их манера поведения свидетельствуют о том, что первоначальный смысл обряда – это инсценировка прихода духов умерших.(5) Ряжение устраивали и великороссы, и малороссы. Великороссы рядились в различные шутовские костюмы, разыгрывали сценки, изображающие характеры известных лиц, их нравы и привычки. Ряженье малороссов заключалось еще в вождении «козы». Кто-нибудь одевался в шубу, вывернутую шерстью вверх, его привязывали на веревочку и вели в дом, где он ходил на четвереньках и проделывал полные юмора различные действия и движения.

Празднование Нового года приходилось на святки – две недели после Рождественского поста до Крещения. Наиболее часто употребляемыми в эти дни были – щедровки и колядки. Щедрость выражала характер народа желавшего добра, благополучия, достатка хозяевам дома, соседям, родственникам и знакомым.

Наиболее популярную форму выражения доброго отношения находим в песне «Как на речке, на Ердане», когда подростки, получив согласие хозяев, под окнами пели:

Стремясь вытеснить дохристианский обряд колядования, церковь распространяла разного рода христославления, которые в одних местах вытеснили колядки, в других существовали с ними одновременно.

Праздник имел эмоциональную окраску театрализованного представления. Это мыланка:

Обратим внимание, что речь идет о жатве, о работе, которая кормит крестьянскую семью. Содержательная сторона праздника - отдых от любой самой важной работы - свидетельствовал о том, что происходило в редкий день года, когда все были равны в свободе от тяжелого труда. День дополнялся юмором и весельем.

Здесь другие действующие лица, но щедровка традиционно заканчивалась насущной просьбой: