«ПОЛОЖЕНИЕ ЛИЧНОСТИ В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ (по материалам Кыргызской Республики и Российской Федерации) ...»

В правовом статусе личности отражаются все существенные ее взаимоотношения с обществом, и они составляют основу всего богатства ее социальных и правовых связей. При этом правовой статус является фиксированной моделью интересов личности3 и в этом отношении правовой статус личности соотносится с ее правовым положением. Однако понятие «правовое положение» охватывает не только права и обязанности личности, но и отражает функциональную роль и указывает место личности в системе общественных отношений. Если учесть, что права человека – это неотъемлемое свойство личности, то понятие «правовое положение личности» по своему составу, безусловно, должно быть шире правового статуса, куда надлежит включить, помимо прав личности, и другие компоненты Витрук, Н.В. Общая теория правового положения личности. М., 2008. С.28.

Гуськова, А.П. Личность обвиняемого в уголовном процессе (проблемы теории и практики):

автореф. дис. … докт. юрид. наук. Оренбург, 1997. С. 15.

Шайкенов, Н.А. Правовое обеспечение интересов личности. Свердловск, 1990. С.106.

(правовые явления), с помощью которых законодатель фиксирует правовое состояние личности в системе общественных отношений. Следовательно, понятие «правовое положение личности», по логике вещей, не должно быть тождественно понятию «правовой статус личности».

Законодательно установленные государством и взятые в единстве права, свободы и обязанности личности составляют ее правовой статус. Правовой статус является сердцевиной нормативного выражения основных принципов взаимоотношений между личностью и государством. По своей сути, он представляет собой систему эталонов, образцов поведения людей, поощряемых и защищаемых от нарушения государством и, как правило, одобряемых обществом1.

Поэтому в рассматриваемом нами аспекте понятие «положение личности»

еще шире, чем понятие «правовое положение личности», поскольку первое включает в себя не только статус (права и обязанности) и элементы правового положения (законные интересы, гражданство, правосубъектность, систему гарантий, ответственность), но и неурегулированные нормами права нравственные элементы, проявляющиеся в деятельности субъектов уголовно-процессуальных правоотношений.

Отмечая последнее мы осознаем, что в содержание правового положения личности в качестве его элементов не могут входить общие гарантии (экономические, социальные, политические, духовные) юридических прав, обязанностей и законных интересов, а также сама организация деятельности государственных органов, направленная на обеспечение осуществления прав, обязанностей и защиты законных интересов личности. Но, для такого рассмотрения положения личности в сфере уголовного судопроизводства, т.е. в более широком аспекте, дают повод:

во-первых, основополагающие принципы и нормы в сфере прав, свобод личности, которые наполнены глубоким нравственным содержанием2, ибо они призваны создать дополнительные условия для реализации прав участников процесса и для Бережнов, А.Г., Воротилин, Е.А., Кененов, А.А. и др. Теория государства и права / под ред.

М.Н. Марченко. М., 2004. С. 168-169.

Курс советского уголовного процесса. Общая часть / под ред. А.Д. Бойкова и И.И. Карпеца.

М., 1989. С.182.

непредвзятого исследования доказательств, разрешения дела по закону и совести;

во-вторых, более внимательный анализ норм УПК позволяет обнаружить заимствование процессуальным законодательством из области морали понятий и терминологии, в том числе имеющих непосредственное отношение к правовому положению участников уголовного судопроизводства, раскрыть содержание которых можно лишь с позиции этической теории; в-третьих, все многочисленные и многообразные правоотношения между участниками уголовного процесса при производстве по уголовному делу невозможно заранее знать, просчитать и зафиксировать в законе.

Кроме того, часть отношений, возникающих в сфере уголовного судопроизводства, оставаясь за рамками закона, регулируются этическими нормами, поскольку нормы уголовно-процессуального права и морали как разновидности социальных норм, регулирующих отношения людей и поведение личности, находятся в сложном, но постоянном взаимодействии. Это требует от юридической науки более высокого уровня научных обобщений и анализа ее содержания и при характеристике элементов правового положения личности в социально ориентированном правовом государстве, в том числе в сфере уголовного судопроизводства.

При характеристике правового положения личности, авторы, включая в ее содержание те или иные правовые категории, подтверждают тезис о том, что «к изучению правового статуса личности следует подходить как к сложному явлению, органически сочетающему как социальные, так и юридические»1, а также нравственные аспекты. Одновременно следует отметить, что отдельными авторами утверждается нецелесообразность включения некоторых элементов в его содержание, поскольку, по их мнению, такие правовые категории как «правосубъектность», «гражданство», и «принципы» либо являются предпосылками, условиями обладания правовым статусом личности, либо наоборот, «послестатутными» понятиями, хотя и признают, что они находятся в определенной зависимости Витрук, В.Н. Общая теория правового положения личности... С.17.

от него1. И вообще, если так взять, – пишет Л.Д. Воеводин, – то «все составные элементы правового статуса личности можно выразить в форме прав, свобод и обязанностей. Так, гражданство можно обозначить в виде права на гражданство.

Что касается правоспособности и принципов, то в них, в их содержании и названии, заложены права человека и гражданина»2.

С такими позициями авторов, по мнению диссертанта, согласиться нельзя.

Для установления действительной структуры (конструкции) положения личности в сфере уголовного процесса с определенной степенью научной точности» необходимо избрать нужные параметры и правовые явления, с помощью которых, как представляется, может быть закреплено правовое состояние личности в системе общественных отношений, регулируемых нормами уголовно-процессуального права.

В методологическом плане заслуживает внимание вывод А.М. Васильева, что при построении системы понятий важно выяснить ее исходные и конечные пункты, общие параметры путем выделения прежде всего основной, фундаментальной и дополнительной категории системы3. Среди всех правовых явлений (элементов), характеризующих правовое положение личности, следует вычленить систему признанных и гарантированных государством прав, свобод и обязанностей как основу ее правового положения – правовой статус личности. Но действительное положение субъекта в уголовном судопроизводстве обусловлено совокупностью правовых факторов, куда кроме субъективных прав и обязанностей, входят все те элементы, которые присутствуют в общем правовом статусе личности: гражданство, право- и дееспособность4, законные интересы, обязанности, ответственность и гарантии их осуществления5. В.А. Патюлин полагает, что правоМатузов, Н.И. Правовая система и личность. Саратов, 1987. С.113; Лукашева, Е.А. Социальнопсихологические аспекты реализации прав личности // Реализация прав граждан в условиях развитого социализма: сб. науч. трудов. М., 1983. С.151-152.

Воеводин, Л.Д. Юридический статус личности в России. М., 1991. С.34.

Васильев, А.М. Правовые категории: методологические аспекты разработки системы категорий теории права. М., 1976. С.98.

Матузов, Н.И. Указ. соч. С. 189-205.

Строгович, М.С. Вопросы теории прав личности // Философия и современность. М., 1976.

С.35.

вое положение личности охватывает гражданство, общую правоспособность, основные права и обязанности (включая конституционные), конституционно закрепленный принцип равноправия1.

Подвергая анализу содержание указанных составных элементов правового положения личности в уголовном судопроизводства на отраслевом уровне, с позиции соответствующих конституционных правил, с использованием системного метода и других нетрадиционных методов, следует отметить, что каждый из упомянутых элементов настоящей юридической конструкции (положения) участников уголовно-процессуальных отношений является содержательным и нередко дискуссионным. В частности, вряд ли достаточно обоснованным является, по мнению диссертанта, предложение включать в содержание правового положения личности не только права и обязанности, но и те общие правовые отношения, в рамках которых они выступают и реализуют свой правовой статус 2. Действительно, элементы правового статуса личности находят свое выражение в правоотношениях. Если по справедливому замечанию В.П. Божьева, содержанием уголовно-процессуальных правоотношений являются действия, а формой – права (правомочия) и обязанности участников процесса3, то правоотношения не стоят в одном ряду с правами, обязанностями и другими общепризнанными элементами правового статуса, а являются формой их существования.

Следовательно, в каком бы смысле не рассматривались правоотношения, они являются результатом реализации прав и обязанностей и осуществляются в действиях их участников, и поэтому анализировать правоотношения в качестве составляющего элемента правового положения диссертант считает недостаточно обоснованным. Поэтому необходимо, по мнению автора, дифференцированно подходить к проблеме правоотношений как главного средства, при помощи которого права, свободы и обязанности претворяются в жизнь, воплощаются в повеПатюлин, В.А. Государство и личность в СССР (правовые аспекты взаимоотношений). М., 1974. С. 230.

Новоселов, В.И. Правовое положение граждан в советском государственном управлении.

Саратов, 1976. С. 46.

Божьев, В.П. Уголовно-процессуальные правоотношения. М., 1975. С.144.

дение людей. Наряду с конкретными, полностью индивидуализированными правовыми связями, свойственными материальным и процессуальным отраслям права, существуют общие отношения, выступающие в виде состояний, выражающих положение данного лица по отношению к другим лицам, государству и обществу в целом.

Наделение субъектов уголовного судопроизводства правами и возложение на них обязанностей, возможность их приобретения и осуществления обусловлены рядом требований, предъявляемых к их субъекту, а также зависят от обеспеченности (гарантированности) соответствующей деятельности.

Разделяя мнение тех ученых, которые правовое положение личности не сводят только к наличию прав и обязанностей, некоторые авторы считают, что в общее положение личности участника правоотношений обязательно должны войти такие его элементы, как: понятие участника процесса, основания, порядок и условия появления субъектов уголовного процесса1. Такая позиция вызвала критику со стороны отдельных авторов. Например, Л.Д. Кокорев высказал свое критическое суждение в отношении такого элемента как «основания и условия появления субъекта уголовного судопроизводства». По его мнению, такой элемент может иметь отношение к правовому положению личности, но он охватывается другими элементами статуса личности: правами, обязанностями, законными интересами и правосубъектностью2. С подобной позицией ученого диссертант полностью согласен. Однако следует заметить, что «основания и порядок появления участников процесса» в качестве структурного элемента положения личности в уголовном судопроизводстве подчеркивает особенности, связанные с установлением юридического факта, порождающего появление субъектов уголовного процесса. Решение прикладных вопросов нормативного регулирования процессуального положения субъектов уголовно-процессуальной деятельности зависит не только от определения оптимального объема его прав и обязанностей, но и от тоМартынчик, Е.Г., Радьков, В.П., Юрченко, В.Е. Охрана прав и законных интересов личности в уголовном судопроизводстве… С.11.

Кокорев, Л.Д. Участники правосудия…. Указ соч. С.48-50.

го, кто именно, когда, при каких обстоятельствах, по каким основаниям, в каком порядке может стать (быть признан) участником уголовного судопроизводства1.

Кроме того, в сфере уголовного судопроизводства фактическое положение личности отличается от процессуального, поскольку оно признается или привлекается в качестве того или иного участника процесса решением властного субъекта судопроизводства. В связи с этим предложенные Е.Г. Мартынчиком два элемента2, по мнению диссертанта, могут войти в отраслевой статус участников судопроизводства в объединенном виде как дополнительный элемент: понятие «участник уголовного процесса», как предпосылка обеспечения его статуса.

Профессор В.М. Корнуков в своем исследовании, имеющем непосредственное отношение к правовому положению личности в сфере уголовного процесса, предпринял попытку более подробно раскрыть содержание других структурных элементов правового положения личности, а именно таких, как: гражданство;

право- и дееспособность; гарантии, обеспечивающие осуществление прав, защиту интересов и исполнение обязанностей в уголовном судопроизводстве3. Но он, к сожалению, рассмотрев общие черты, не обратил должного внимания на нравственный аспект исследования проблемы положения субъекта процесса, специфику процессуального положения каждого, кто так или иначе вовлекается в сферу уголовного судопроизводства.

Перечень авторов и их суждений о составе правового положения личности можно продолжить, но их содержание будет отличаться друг от друга лишь различной комбинацией вышеназванных элементов4.

Божьев, В.П., Коомбаев, А.А. Процессуальный статус гражданина, потерпевшего от преступления по законодательству России и Кыргызстана // Избранные труды В.П. Божьева.

М., 2010. С.504.

Следует напомнить, что Е.Г. Мартынчик в качестве составных элементов общего процессуального статуса участников процесса предложил включить: а) понятия «подсудимый»

и «осужденный»; б) основания и порядок появления субъектов процесса. См.: Мартынчик, Е.Г.

Проблемы процессуального статуса и эффективности охраны прав подсудимого (осужденного) в судах первой и кассационной инстанций: автореф. дис…докт. юрид. наук. Киев, 1982. С.15.

Корнуков, В.М. Теоретические и правовые основы положения личности в уголовном судопроизводстве: автореф. дис. …докт. юрид. наук. Харьков, 1987. С.10-13.

Невинский, В.В. К дискуссии о юридической конструкции правового статуса личности // Обеспечение прав и свобод человека и гражданина: сб. статей: в 5-ти ч. Тюмень, 2005. Ч.1. С. 8В приведенных выше конструкциях, по существу, содержатся попытки, при характеристике правового положения личности в широком смысле, выйти за рамки системы субъективных прав и обязанностей. И это, несомненно, положительный момент. Однако названные авторы такой подход к содержанию рассматриваемого явления стремятся осуществить в рамках традиционного понятийного аппарата, в частности, в рамках правового статуса и за счет расширения уже известного науке понятия «правовое положение личности» как системы юридических прав и обязанностей.

Кроме того, отдельные авторы исключают некоторые элементы из структурного компонента правового положения участников уголовного процесса, в частности, законные интересы, отождествляя их с субъективными правами, и предлагают отказаться в будущем от использования в Уголовно-процессуальном законе данного понятия1. Подобный подход В.С. Шадрина перекликается с точкой зрения других ученых, относящих понятие «законные интересы личности» к морально-правовым стремлениям индивида и считающих вышеназванный элемент «внеправовым» или «доправовым»2. В этом есть формально-логический резон.

Однако с таким выводом диссертанту трудно согласиться, поскольку признание индивида субъектом права означает признание человека самостоятельным членом общества, обладающим своими интересами и наделенным в соответствии с этим субъективными правами и обязанностями. Одновременно безусловно и то, что личный интерес движет всех участников процесса к удовлетворению потребностей и достижению желаемого, т.е. своей собственной цели, он неотделим от социально-правовой роли личности, а в юридическом плане интерес непосредственно связан с правовым статусом, в первую очередь, с его субъективными правами и обязанностями.

В исследуемой проблеме автору представляется вполне возможным выявление особенностей содержания законного интереса личности, которые в отличие 10.

Шадрин, В.С. Обеспечение прав личности…Указ. соч. С.32.

Матузов, Н.И. Правовая система и личность… С.113; Лукашева, Е.А. Указ. соч. С.151.

от права заключаются в том, что пределы реализации законного интереса четко не сформулированы в конкретных правовых нормах, а вытекают из совокупности правовых норм, действующих правовых принципов, правовых дефиниций1. Так, по нашему мнению, принцип равноправия создает для личности возможности иного, более широкого порядка для реализации своих благ и потребностей (интересов), чем те, которые выражены в ее субъективных правах.

Более того, законодательство всесторонне охраняет личные блага человека – жизнь, здоровье, честь, достоинство, личную жизнь и неприкосновенность, свободу, которые неотчуждаемы и неотделимы от самой личности. В качестве самостоятельного элемента правового статуса личности, Р.О. Халфина, справедливо выделила социальные блага личности, обеспечиваемые всем обществом и государством2. Однако представляется правильным, что не сами блага личности входят в ее правовой статус и обеспечиваются, а те законные интересы, которые вытекают для личности из факта охраны личных благ государством. Так, Конституция КР устанавливает, что достоинство личности охраняется государством (ст.22), сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускается (ч.3 ст.29), жилище неприкосновенно (ч. ст.30), семья, отцовство, материнство, детство – предмет заботы всего общества и преимущественный предмет охраны законом (ч.1 ст. 36) и т.д.

Категории прав и законных интересов по поводу охраны личных благ различаются и в отраслевом законодательстве. Так, Уголовный закон КР наряду с защитой субъективных прав личности и, следовательно, лежащих в их основе интересов, охраняет интересы личности, несвязанные с соответствующими правами:

например, интересами жизни, здоровья, достоинства, свободы и других благ3.

Категорией, занимающей примерно аналогичную нишу с субъективными правами в обеспечении интересов участников правоотношений, выступает – свобода личности. К сожалению, в современной юридической доктрине пока нет Права личности в социалистическом обществе: монография / отв. ред. В.Н. Кудрявцев, М.С.

Строгович. М., 1981. С. 109.

Халфина, Р.О. Общее учение о правоотношении. М., 1974. С.123.

См.: Разд. 7 УК Кыргызской Республики (преступления против личности); Разд.7 УК РФ.

надлежащей научной разработки рассматриваемого института. Многочисленные употребляемые правотворческими органами словосочетания «права и свободы», «права, свободы и достоинства личности» и др.1 недостаточно анализируются в научных исследованиях, что оставляет не до конца решенным вопрос о том, почему компетентные органы не разграничивают отмеченные средства правового регулирования.

Анализируя проведенные исследования, имеющие отношение к данному вопросу, можно сформулировать следующие отличительные признаки прав и свобод как особых разновидностей дозволений (удовлетворение потребностей): а) свободы – разновидность не прав, а именно дозволений2; б) субъективные права – узаконенная возможность что-либо делать (или не делать), осуществлять, а свободы – независимость, отсутствие ограничений и стеснений; в) понятие «свобода»

призвано подчеркнуть более широкие возможности индивидуального выбора, не очерчивая конкретного его результата3. С изложенным аспектом следует согласиться. Вместе с тем в формально-юридическом смысле свободы, по мнению диссертанта, мало чем отличаются от субъективных прав. Свобода, будучи менее конкретно детализированной в правовых предписаниях, предоставляет личности тот же объем правомочий, что и субъективное право.

Отличительные признаки прав и свобод дают подтверждение тому, что существование законных интересов личности не только возможно, но и необходимо, так как многообразные интересы личности не всегда могут быть опосредованы субъективными правами и обязанностями. Это связано, по нашему мнению, с возможностями их материального обеспечения, с особенностями правового регулирования.

В настоящее время в международных правовых документах зафиксирован минимум прав человека, ниже которого правовые возможности личности в госуГлавы 1,2 Конституции КР, а также ч.2 ст.4, ст. 9-10 УПК КР.

Следует отметить, что Н.И. Матузов относил свободы именно к разновидностям субъективных прав. См.: Матузов, Н.И. Правовая система и личность...Указ. соч. С.94.

Игнатенкова, К.Е. Дозволение как способ правового регулирования: автореф. дис. …канд.

юрид. наук. Саратов, 2006. С.12-13.

дарствах, признаваемых в мире демократическими и правовыми, не должны опускаться. Этот минимум ориентирован на правовое положение личности в развитых странах и с течением времени по согласованию между членами мирового сообщества он может возрастать. Поэтому, если в современных условиях иметь в виду достижение верхнего правового предела удовлетворения интересов личности в уголовном процессе, то извлечением из закона всего, что может быть обращено в пользу личности и подразумеваться в качестве «законных интересов», уже обойтись нельзя1.

По мнению Н.А. Шайкенова, понятия «права человека», «законные интересы» и «субъективные права» - триедины по своей сути явления, они базируются на интересе личности, получившей свое юридическое опосредование. Далее автор поясняет, что для законного интереса в его понимании характерно обеспечение на уровне правового статуса личности, где закон предоставляет и гарантирует субъекту интереса возможность реализовать свою правоспособность, в том числе приобретать субъективные права2 и осуществлять процессуальную деятельность.

Однако законодатель, наделяя гражданина субъективными правами, не все интересы личности ставит под их защиту, какие-то из них остаются «за чертой»3.

Именно эти интересы личности нуждаются в охране и защите со стороны компетентных органов и должностных лиц. Поэтому, включая понятие «законные интересы личности» в элементы правового положения участников уголовного судопроизводства, диссертант считает необходимым внести уточнение в его содержание, ибо в структурный элемент правового положения личности входят его «законные интересы», которые не нашли своего прямого выражения и закрепления в субъективных правах и обязанностях, но они законом не запрещены. В связи с этим понятию «законные интересы личности», незапрещенные законом, принадШадрин, В.С. Обеспечение прав личности при расследовании преступлений … С.30.

Шайкенов, Н.А. Правовое обеспечение интересов личности... С.169.

Возражая против отождествления интересов участника с его субъективными правами, Л.Д.

Кокорев считает, что законными могут быть и такие интересы, которые хотя и не предусмотрены в конкретной правовой норме, но вытекают из закона, соответствуют ему. См.:

Общественные и личные интересы в уголовном судопроизводстве / науч. ред. Л.Д. Кокорев.

Воронеж. 1989. С.14.

лежит особое место при определении положения личности в уголовном процессе, поскольку они дополняют систему прав, свобод и обязанностей.

Возражение против включения элемента «законные интересы» в содержание положения личности в уголовном процессе на том лишь основании, что в процессуальном законодательстве упоминается о законных средствах защиты, а не о законном интересе, представляется автору недостаточно убедительным.

Во-первых, когда речь идет о понятии «законные интересы», надо иметь в виду, что проблема эта многоплановая и касается всех участников судопроизводства, а не только интересов обвиняемого или деятельности защитника.

Во-вторых, действующий уголовно-процессуальный закон предусматривает такую категорию, например, как охрана прав и интересов граждан. В действующем УПК КР установлено, что «Участники уголовного процесса, а также другие граждане вправе обращаться к следователю, прокурору и суду с ходатайством о производстве следственных, процессуальных и иных действий для установления обстоятельств, имеющих значение по делу, и обеспечению прав и законных интересов лица, обратившегося с ходатайством…» (ст.122 УПК КР; ст.119 УПК РФ).

В соответствии со ст. 25 УПК КР действия органа дознания, следователя, прокурора и суда могут быть обжалованы в установленном порядке участниками процесса, а также и гражданами, если проводимые процессуальные действия затрагивают их интересы (ст.126 УПК КР; ст.123 УПК РФ)1.

Диссертант исходит из того, что право-и дееспособность в отрыве от правового положения в целом не существуют, причем их связь в сфере уголовного процесса носит конкретизированный характер. Например, значение правоспособности заключается не только в том, что она позволяет быть обладателем субъективных прав и обязанностей конкретному участнику процесса, но и определяет процесс реализации прав, свобод и обязанностей личности. Это самостоятельная правовая категория, существующая наряду с правами и обязанностями и свидетельствующая о правовой способности лица иметь субъективные права и обязанности, Более подробно законные интересы участников уголовного судопроизводства, в том числе в контексте с интересами правосудия, будут рассмотрены в гл. 2 настоящей работы.

быть носителем на любой стадии проявления, а именно самостоятельно либо через своих представителей приобретать статус и осуществлять процессуальную деятельность. Правоспособность свойственна каждой личности без исключения, соответственно каждому участнику процесса и подлежит такой же охране, как его субъективное право.

В силу особенностей уголовно-процессуальных правоотношений право- и дееспособность некоторых участников процесса действительно полностью совпадают. Это обусловлено тем, что данные участники уголовного процесса обязаны осуществлять свои права только лично. К их числу можно, в первую очередь, отнести положение властных субъектов: следователя, прокурора и суда, а также других участников таких, как свидетель, эксперт и др.

Однако такое слияние в уголовно-процессуальном праве наблюдается не всегда и даже применительно к тем субъектам, у которых полностью совпадают право- и дееспособность: властные субъекты процесса, переводчик, эксперт, специалист. Но для того, чтобы быть участником судопроизводства, им необходимы особые, специальные условия. Например, чтобы быть переводчиком, необходимо владеть соответствующими языками, а чтобы быть экспертом или специалистом – обладать специальными познаниями. Примерно такие же требования выставляются властным субъектам уголовного процесса. Например, право- и дееспособность суда, прокурора, следователя как участников уголовного судопроизводства определяются законностью избрания судьи на должность (имеется ввиду Указом Президента РФ, а в Кыргызстане еще и с согласия Парламента КР), правилами назначения прокурора или следователя на должность. Кроме того, право- и дееспособность вышеуказанных субъектов процесса связаны с правилами их отвода в уголовном процессе. Причем эти правила влияют на право- и дееспособность всех других участников уголовного процесса, в отношении которых уголовнопроцессуальный закон допускает их отвод (см.: гл. 8 УПК КР; гл.9 УПК РФ).

Закон не устанавливает возраста, с достижением которого лицо может быть свидетелем. Вместе с тем УПК КР, как и УПК РФ предусматривают перечень условий, ограничивающих право- и дееспособность свидетелей по конкретным уголовным делам. Так, по конкретному делу в качестве свидетеля не могут быть допрошены: судья, защитник, представители потерпевшего, гражданского истца или гражданского ответчика, присяжные заседатели – об обстоятельствах дела, которые стали им известны в связи с участием в производстве по уголовному делу в указанных качествах; лицо, которое из-за психических или физических недостатков неспособно правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела и давать о них показания и т.д. (ч.4 ст.60 УПК КР; ч.3 ст. 56 УПК РФ). В последнем случае, если у лица, производящего расследование по делу, по этому поводу возникают сомнения, он вправе назначить судебную экспертизу.

Гражданское и гражданско-процессуальное право использует возрастные градации до 14 лет, от 14 до 18 лет. Уголовно-процессуальная дееспособность тоже имеет свои возрастные особенности, обусловленные спецификой уголовнопроцессуальных отношений, ориентируясь при этом на уголовное материальное право, точно так же как гражданско-процессуальное – на гражданское материальное право.

В уголовном процессе разграничения право- и дееспособности субъекта, прежде всего, обусловлены личностными характеристиками конкретного участника во взаимосвязи норм процессуального закона и материального (уголовного права)1. Так, говоря о правосубъектности подозреваемого (обвиняемого), следует принимать во внимание момент, определенный уголовным законом, с которого лицо может нести ответственность за совершенное им преступление. В данном случае лицо будет приобретать правоспособность с момента наступления возраста, по достижении которого возможно привлечение лица к уголовной ответственности: 14 лет, 16 и 18 лет. Соответственно и юридическая возможность у лица реализовывать уголовно-процессуальные права и обязанности наступает с данного возраста.

Обвиняемый приобретает правоспособность с достижением возраста, с которого наступает уголовная ответственность, а дееспособным в полном объеме Зеленина, О.А. Физическое лицо как субъект уголовно-процессуальной деятельности // Вестник Калининградского юрид. ин-та МВД России. 2010. № 2 (20). С. 16.

признается только по достижении совершеннолетия, на что обратил в свое время внимание Пленум Верховного Суда СССР от 03 декабря 1976 г. и в последующем позиция высшего суда СССР нашла отражение в постановлениях Пленума Верховного Суда КР1. До достижения совершеннолетнего возраста обвиняемый признается дееспособным в части дачи показаний, в осуществлении ряда других прав и обязанностей. Вместе с тем в части защиты своих прав и интересов данное лицо признается ограниченно дееспособным. Отсюда обязательность участия защитника по уголовным делам несовершеннолетних, право органов следствия и суда не принять отказ несовершеннолетнего обвиняемого от защитника (ч.4 ст. 46, ч. ст.47 УПК КР; ст.50-52 УПК РФ), обязательный допуск в процесс расследования законного представителя (ст. 43, ч.1 ст.397 УПК КР; ст.48 УПК РФ). Следует подчеркнуть, что вовлекаемые в процесс защитник и законный представитель действуют не вместо несовершеннолетнего обвиняемого, а наряду с ним, в помощь ему в обеспечение защиты его интересов. Причем, защитник может продолжать свою деятельность по защите интересов несовершеннолетнего обвиняемого (подозреваемого) и по достижении его совершеннолетия, если преступление совершено в несовершеннолетнем возрасте.

Другим случаем несовпадения правоспособности и дееспособности участников уголовного судопроизводства является участие в уголовном процессе несовершеннолетнего потерпевшего. Здесь уголовно-процессуальный закон не определяет момент приобретения лицом право- и дееспособности.

В данной ситуации, по мнению диссертанта, нет прямой зависимости наступления правоспособности несовершеннолетнего потерпевшего от норм уголовного закона, поскольку потерпевшим признается лицо, которому преступлением причинен моральный, физический или имущественный ущерб, независимо от его возраста, психического и физического состояния (ст.49 УПК КР; ст.42 УПК РФ). Так, потерпевший, будучи полностью недееспособным ввиду психического Более подробно об этом и относительно вопроса об установлении возраста, когда в деле отсутствуют документы см.: О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних: постановление Пленума Верховного Суда Кыргызской Республики от апреля 2003 г. № 6 // Бюллетень ВС КР. 2009. № 1 (45). С.18-21.

заболевания, все же участвует в уголовном судопроизводстве, невзирая на то, что его интересы представляют иные лица, например, его представитель или адвокат.

Однако в силу объективной причины – несовершеннолетнего возраста лица или по другим основаниям – последний не имеет способности и юридической возможности своими действиями реализовывать права и обязанности потерпевшего. Для защиты прав и законных интересов потерпевшего, являющегося несовершеннолетним, к обязательному участию в уголовном деле привлекается его законный представитель, который имеет такие же процессуальные права и обязанности (ст. 54 УПК КР; ст.45 УПК РФ). Однако законный представитель полностью не может заменить несовершеннолетнего потерпевшего по делу. Он, например, не пользуется правом давать показания. Поэтому участие самого несовершеннолетнего потерпевшего в процессе не исключается, но в данном случае степень его участия будет определяться возрастом и психическим состоянием1. Личное участие в деле потерпевшего не лишает его права иметь по этому делу представителя, а участие представителей обусловлено оказанием помощи представляемому, а не взамен его. В связи с этим диссертант считает неверным смешивать статус представителя с представляемым лицом, как это нередко имеет место в практической деятельности органов предварительного следствия2.

Отсюда возникает необходимость в выделении возрастной дееспособности потерпевшего. Уголовно-процессуальный закон этот вопрос не решает, хотя, заметим, что анализ его норм позволяет сделать вывод, что основным исходным возрастным рубежом процессуальной дееспособности является 16-летний возраст.

Этот вывод вытекает из следующего. Правом давать показания потерпевший наделяется, начиная с возраста, который позволяет ему правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать на них правильные показания.

Но юридически значимыми в полном смысле названные права и обязанности укаЗеленина, О.А. Процессуальный статус участника уголовного процесса и его изменение в досудебном производстве. Екатеринбург, 2006. С. 18.

Предпочтительно, что жалобы на действия и решения органов следствия и прокурора подаются от имени законных представителей, в интересах несовершеннолетних участников процесса. Однако по обобщенным нами делам законные представители, примерно в 20% всех случаев их участия в деле, именовались потерпевшими, в других – как законные представители.

занного лица становятся с момента достижения им 16-ти лет, когда он предупреждается об уголовной ответственности за отказ, уклонение от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний (ч.2 ст.192 УПК КР; ч.2 ст.191 УПК РФ). 16летний возраст – предел, до которого сохраняется возможность (обязательность) привлечения педагога, законных представителей к участию в допросе потерпевшего, а также свидетеля и обвиняемого (ч.1 ст.43; ст.193 УПК КР; ст.45, 48, УПК РФ).

Представляется, что с 16-ти лет граждане могут вовлекаться в уголовное судопроизводство в качестве понятых, в других вспомогательных ролях (статистами и т.п.), а при определенных условиях – в качестве специалистов, переводчиков (с учетом соответствующих познаний). 16-летний возраст считается оптимальным, с точки зрения возможности самостоятельной защиты потерпевшим своих интересов в уголовном деле. Но мнения ученых по данному вопросу неидентичны1.

При всех расхождениях в деталях общепризнанным является то, что с 16-ти лет потерпевший может самостоятельно осуществлять все предоставленные ему права и обязанности. Делая такой вывод, диссертант, кроме изложенных выше обстоятельств, имеет в виду правила, устанавливающие возрастные градации в административном и трудовом законодательстве, где 16 лет признается тем рубежом, с которого допускается административная ответственность и возможность вступления в трудовые отношения (ст. 549 КоАО КР; ст.18 ТК КР). Однако сказанное не дает основания для признания потерпевшего, не достигшего 18-летнего возраста, полностью дееспособным. Следовательно, при возникновении коллизий они должны разрешаться, исходя из интересов самого потерпевшего и обстоятельств, сложившихся в определенной ситуации при производстве по конкретноТак, процессуально дееспособными потерпевших в возрасте от 14 до 18 лет в сфере уголовного процесса признают В.А. Лазарева, А.М. Ларин. См.: Лазарева, В.А. Охрана прав и законных интересов несовершеннолетних потерпевших в советском уголовном процессе: автореф. дис.

…канд. юрид. наук. М, 1980. С.11; Ларин, А.М. Советский уголовно-процессуальный закон и проблемы его эффективности. М., 1979. С.208. 16-летний возраст считает оптимальным И.Л.

Петрухин, с точки зрения возможности самостоятельной защиты потерпевшим своих интересов, а Л.Д. Кокорев предлагает считать дееспособным его только по достижении 18летнего возраста. См.: Петрухин, И.Л. Свобода личности и уголовно-процессуальное принуждение… С.72; Кокорев, Л.Д. Участники правосудия по уголовным делам… С.111.

му уголовному делу.

Поскольку гражданский истец – это тот же потерпевший, то все, что излагалось выше, относится и к его процессуальному статусу. Что касается процессуальной дееспособности гражданского ответчика, то вопрос такой не возникает, потому что в уголовном судопроизводстве, как правильно заметил Л.Д. Кокорев, в качестве гражданских ответчиков – физических лиц – могут выступать только родители, опекуны, попечители или другие совершеннолетние лица1.

Научно-практический интерес представляет соотношение гражданства с правовым статусом личности, где первое выступает в ином качестве. Прежде всего государство юридически закрепляет те фактические отношения, которые существуют у него с людьми, находящимися под юрисдикцией государственной власти. Итак, при закреплении юридической принадлежности лица к определенному государству личность приобретает новые юридические качества – гражданина государства. В этом случае последнее адресуется к нему не как человеку вообще, а как к своему гражданину или, если речь идет об иностранном гражданине либо лице без гражданства, - как к субъекту иного гражданско-правового состояния.

Например, в соответствии с ч.4 ст.50 Конституции КР гражданин Кыргызстана не может быть выдворен за пределы Республики или выдан другому государству (ст.431-433 УПК КР). Одновременно в УПК КР устранен тот недостаток, который был отмечен ранее в юридической литературе по поводу производства по уголовному делу о преступлениях, совершенных иностранными гражданами и лицами без гражданства. Производство ведется в обычном порядке в соответствии с нормами УПК КР, если международными договорами о взаимной правовой помощи, заключенными с иностранными государствами, не предусмотрено иное (ч.3 ст. УПК КР). Однако следовало бы оговорить запрет производства по уголовному делу в отношении лиц, пользующихся правом экстратерриториальности, и предусмотреть условия допустимости в отношении их процессуальных действий по уголовным делам.

Кокорев, Л. Д. Положение личности в советском уголовном судопроизводстве: автореф. дис.

…докт. юрид. наук. Л., 1975. С.15.

Не менее актуальной для настоящей работы является проблема исследования принципов правового положения личности. Действительно, в общем виде принципы уголовного процесса можно рассматривать как закрепленные в Конституции и УПК Кыргызстана и, соответственно в Конституции и УПК России, основополагающие правовые идеи, определяющие построение всего уголовного процесса, его сущность, характер и его политическую направленность. В соответствии с задачами уголовного судопроизводства эти конституционные принципы в сфере прав человека, формируют определенные требования, адресованные участникам правовых отношений, в том числе и в сфере уголовного судопроизводства:

судьям, прокурорам и защитникам, обвиняемым, потерпевшим, истцам и ответчикам1.

Следует согласиться с профессором В.П. Кашеповым, считающим главными принципами уголовного процесса законность, справедливость, осуществление судебной защиты прав и свобод граждан, гласность, равноправие сторон, права обвиняемого (подсудимого) на защиту, а потерпевшего – на доступ к правосудию и на участие в деле его представителя2.

Принципы присущи как объективному праву, так и субъективному праву, т.е. распространяются на явления, вытекающие из объективного права. Поэтому закрепление в законах принципов правового положения личности и его структурных элементов означает для личности появление ее новых правовых возможностей. Новые правовые возможности, вытекающие из принципов правового положения личности, обогащают его содержание, равно как и содержание его структурных элементов, в первую очередь его основу – субъективные права, обязанности и законные интересы. Кроме того, принципы правового положения непосредственно действуют в коллизионных ситуациях, а также в случаях пробелов в правовом регулировании. Зачастую содержание правовых принципов служит дополЕвтеев, М.П. Принципы советского уголовного процесса, их сущность и значение // Проблемы укрепления законности и охрана прав личности в уголовном процессе: труды. Том. ХХ. М.:

ВЮЗИ, 1972. С.5-26; Божьев, В.П. Конституционные принципы уголовного процесса // Уголовный процесс / под ред. В.П. Божьева. М., 2003. С.73.

Кашепов, В.П. Институт судебной защиты прав и свобод граждан и средства ее реализации // Гос-во и право. 1998. № 2. С. 69-73.

нительным правовым аргументом в принятии решения судебными и иными правоохранительными органами по конкретным делам. Следовательно, вполне закономерно существование принципов правового положения личности как закрепленных нормами объективного права (конституцией, законами), так и вытекающих из природы и содержания положения личности в общественных отношениях.

При этом в качестве общего принципа правового положения личности следует выделить: уважение достоинства личности; признание и обеспечение прав и свобод человека и гражданина как высшую ценность; равенство всех перед законом и судом; недопустимость отмены или умаления прав и свобод; допустимость ограничения прав и свобод человека и гражданина лишь в целях, установленных Конституцией и законодательством; запрет злоупотребления правами и свободами и т.д. К специальным же принципам относятся: совершеннолетие граждан как условие иметь, обладать и осуществлять ими права, свободы и обязанности в полном объеме (ст.60 Конституции РФ; ст. 16 Конституции КР); максимальное уравнение правового статуса иностранных граждан и лиц без гражданства с правовым статусом граждан РФ (ч.3 ст.64 Конституции РФ; ст. ч.1 ст.19 Конституции КР);

гарантированное возмещение государством потерпевшему вреда, причиненного от незаконных действий и решений органов и должностных лиц, осуществляющих производство по уголовному делу (ст.53 Конституции РФ; ст.39 Конституции КР) и т.д.

Все эти принципы, с одной стороны – определяют сущность и содержание правового положения личности, с другой – цементируют, связывают все части, элементы правового положения личности в единую, устойчивую систему, способствуют нахождению в динамическом состоянии в процессе развития и динамики законодательного регулирования отношений в соответствии с новыми потребностями общественной практики1.

В теории правового статуса общепризнан тот факт, что права и свободы, входящие в состав правового статуса личности, представляют собой не простую их совокупность, беспорядочный набор, а единую систему взаимосвязанных межВитрук, Н.В. Общая теория правового положения личности… С.31.

ду собой элементов. Вместе с тем права и свободы личности весьма неоднозначны по социальному назначению и содержанию, в первую очередь по видам благ, лежащих в их основе, по характеру потребностей и интересов, удовлетворяемых посредством их реализации. Соответственно сложилась классификация не только прав и свобод личности на гражданские (личные), политические, социальноэкономические1, но и гарантии прав и свобод участника процесса на те, которые обеспечивают осуществление (реализацию) прав и свобод; надлежащую охрану и эффективную защиту всеми законными способами и средствами.

Дискуссионной также остается проблема определения места в системе прав личности тех прав, которые направлены на защиту ее интересов. Имеется в виду право на судебную защиту, квалифицированную юридическую помощь, право подозреваемого, обвиняемого на защиту, возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями и решениями органов государственной власти (ст.20-24 Конституции КР). Эти конституционные права принадлежат каждому субъекту уголовно-процессуальных правоотношений. Представляется целесообразным выделение такого рода весьма специфических прав в самостоятельную группу, наряду с другими, квалифицируя их как процессуально-охранительные в числе личных (гражданских) прав индивида.

Вместе с тем государство признает и гарантирует права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с положениями Конституции КР (ст.17) и Конституции РФ (ст.64). Значимость реализации идеи естественных прав и свобод человека определяется тем, что они получили закрепление во Всеобщей Декларации прав человека (1948 г.), где подчеркивается, что уважение и защита прав и свобод человека и гражданина – одна из главных обязанностей и задач всех государств и народов.

С учетом указанных обстоятельств правовым последствием гражданского состояния личности является, по мнению диссертанта, не только предоставление личности комплекса прав, свобод и обязанностей, но и обладание ими и правовое Петрович, Д.В. Становление и эволюция правового статуса личности в российском законодательстве (историко-правовой анализ) … С.159-162.

обеспечение их реализации со стороны органов государственной власти. При этом юридические гарантии неразрывно связаны с правовым статусом и являются его структурным элементом, поскольку правовой статус, неснабженный правовыми гарантиями в форме закрепленных в нормах права средствами, обеспечивающими реализацию ее прав, свобод и обязанностей и охраняющими ее от нарушений, нельзя рассматривать как реальный. Взаимосвязь прав, свобод и обязанностей личности и правовых гарантий обуславливается также и тем обстоятельством, что развитие, расширение и углубление содержания прав и свобод требуют и совершенствования юридических гарантий правового статуса личности. Речь здесь идет, по нашему мнению, не только о средствах защиты и охраны прав, свобод и обязанностей личности, но и о юридических механизмах, обеспечивающих их защиту и правомерную реализацию.

Личность, проявляя себя, вступая в конкретные правоотношения, должна иметь для своих действий юридическую базу в виде средств и способов. Поэтому большое значение придается специальным юридическим гарантиям, закрепленным в конкретных отраслях права, особенно когда речь идет о разрешении той или иной конфликтной ситуации, когда нужно пресечь нарушение прав, свобод личности. Так, применение мер принуждения в сфере уголовного судопроизводства в отношении лица, подвергающегося уголовному преследованию, допускается исключительно ради целей, а именно: для предотвращения его ненадлежащего поведения в ходе производства по уголовному делу и обеспечения явки его к правосудию либо для закрепления необходимых доказательств. На взгляд автора эти меры принуждения применяются правильно лишь при следующих условиях: а) только в интересах правосудия, а не в каких-либо иных (например, в ведомственных интересах и т.п.); б) они допустимы при наличии достаточных доказательств совершения лицом определенной категории преступления; в) применение их оправдывается лишь при известной опасности уклонения лица от следствия и суда или возможности продолжения преступной деятельности; г) должностное лицо, использующее эти меры, должно нести ответственность в случаях незаконного или необоснованного их применения. Правовой предпосылкой применения мер того или другого рода является наличие судебного решения, основанного на соображениях в соответствии с целями и мотивами, а также предоставление каждому возможности привести свои доводы против применения мер принуждения (возможность принесения ходатайства, обжалования действий и решений органов расследования, прокурора и суда).

Злоупотребление правом задержания опасно не только для личной свободы личности, но и для свободы политической, поскольку оно «является мощным орудием деспотизма, что границы его устанавливаются на первом месте в ряду конституционных прав и свобод личности»1. Однако права личной свободы, получив самостоятельное выражение в нормах УПК КР, в полной мере не нашли защиту в средствах их обеспечения. Это, в первую очередь, касается вопросов задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, и заключения обвиняемого, подозреваемого под стражу.

Регламентация, так называемого предварительного ареста, во многих странах Запада (имеется в виду Германия, Франция), почти однородна. Предварительный арест допускается лишь при наличии серьезных улик (а иногда – лишь при задержании лица на месте совершения преступления) по преступлениям определенной тяжести, порою даже конкретно перечисляемым в законодательстве, и притом продолжительность его не может превышать 24 часов. Законодательства этих государств разнятся между собой лишь в характере тех гарантий, которые устанавливаются для соблюдения этих правил2.

Примечательно, что по УПК Кыргызстана протокол о задержании лица, подозреваемого в совершении преступления, составляется только следователем, в производстве которого находится уголовное дело, не позднее трех часов с момента фактического доставления задержанного (ч.1 ст.95 УПК КР). Вместе с тем менее удачной представлена в УПК КР гарантия обоснованности применения мер принуждения в виде кратковременного задержания лица до 48 часов, установленЛюблинский, П.И. Неприкосновенность личности. Петроградъ, 1917. С. 6-7.

Гуценко, К.Ф., Головко, Л.В., Филимонов, Б.А. Уголовный процесс западных государств. М., 2002. С.226.

ного законодательством. К сожалению, в УПК КР не указано по каким видам преступлений может быть применена данная мера принуждения, а также не указаны цели ее применения. Такая норма установлена в УПК РФ (ч.1 ст.91 УПК РФ).

Правда, если считать, что мотивы всегда предопределяют цели, то тогда закон требует указать в протоколе задержания основания и мотивы задержания. Однако на практике это воспринимается по-разному и в протоколах задержания указываются различные мотивы, в том числе, ненаправленные на определение цели и мотивы задержания и применение мер пресечения в виде заключения под стражу (27,0%)1. По мнению диссертанта, в законе следовало бы восполнить данный пробел.

Кроме того, в УПК Кыргызской Республики установлен лишь формальный и минимальный контроль за законностью задержания лица по подозрению в совершении преступления и содержания под стражей. Так, проверка обоснованности и законности задержания лиц является не обязанностью прокурора, а лишь его правом, причем закон не указал на способы осуществления данного права. Помимо этого, в законе не указана возможность обжалования задержания в суд, что предполагает фактически отсутствие судебного контроля за свободой личности на начальном этапе досудебного производства, где зачастую имеют место нарушения конституционных прав и свобод граждан, участвующих в производстве по уголовному делу. В частности, необходимость задержания лица в отношении, которого имеются минимальные фактические данные, что в последующем влечет за собой необоснованность заключения лица под стражу.

Как свидетельствуют статистические данные о результатах следственной работы в системе МВД Кыргызстана за последние годы (2009-2012гг.), из числа лиц, привлеченных к уголовной ответственности (от 12 000 до 14 000 тыс.), свыше 42,7% к моменту передачи уголовного дела в суд находились под стражей, а в 60-65% случаев в отношении них в ходе досудебного производства применялась Более подробно наши данные см.: приложения № 19 (Сведения о мотивах задержания лица по подозрению в совершении преступления); № 21 (Сведения об основаниях и мотивах, указанных в постановлениях об избрании мер пресечения в виде заключения под стражей).

мера принуждения в виде задержания. Наши данные полученные в ходе изучения 525 постановлений об избрании мер пресечения не только подтверждают, но превосходить указанные данные в отчетах следственных органов, поскольку более 61,0% случаях из числа изученных постановлений, мера пресечения в отношении обвиняемого избирался в виде заключения под стражей1.

Наибольшее количество лиц, оправданных и в отношении которых уголовные дела прекращены за отсутствием события и состава преступления либо, за недоказанностью предъявленного обвинения, приходится на 2010-2011 гг. Так, в 2010 г. всего было привлечено к уголовной ответственности органами предварительного следствия – 12320 лиц, из которых: оправдано судами – 88 лиц, из них 47 содержалось под стражей; прекращены производства по уголовным делам за отсутствием состава и события преступления либо за недоказанностью после предъявления обвинения в отношении – 35лиц, из них пять содержалось под стражей. Из числа задержанных лиц, подозреваемых в совершении преступления (8541 человек) в 2011 г., освобождены: за неподтверждением подозрения в совершении преступления – 14 чел.; незаконно задержанных – 18. Число лиц оправданных в последующие годы увеличивается, либо их количество в 2011 г. составило – 99, а в 2012 г. 96 лиц2.

Применение мер процессуального принуждения в любом их виде существенно затрагивает права, свободы и интересы личности, поскольку применение их допустимо по отношению к лицам, вина которых еще не установлена, и даже к лицам, непривлеченным в качестве обвиняемых, а также ко всем лицам, участвующим в производстве по уголовному делу (см.: разд. 4 УПК КР; разд. 4 УПК РФ). В этом несомненно мы видим конкретное проявление конфликтности интересов правосудия и личности. Поэтому юридическое разрешение таких ситуаций необходимо с наименьшим ущербом для интересов как правосудия, так и отдельной личности.

Более подробно наши данные см.: Приложения № 20 (Сведения об избранных мерах пресечения).

Преступность и правопорядок: годовая публикация (2005-2010 гг.) / отв. за вып. О.

Абдыкалыков. Бишкек, 2010. С.15-16, а также смотрите наши данные, полученные из отчета ГСУ МВД Кыргызстана по «Форме 1-Е», см.: приложение № 10 к диссертации (Сведения о примененных мерах принуждения).

Изменение характера взаимоотношений государства и личности в соответствии с требованиями международных актов в сфере обеспечения прав, свобод человека и гражданина обусловливает необходимость формирования основных черт правового государства, которые, по мнению диссертанта, могут быть раскрыты в совокупности следующих условий: гарантирована и обеспечена правовая защита личности; исключен произвол в отношении личности; установлена взаимная ответственность государства и личности. Такая установка важна особенно в сфере уголовного судопроизводства, где больше всего и интенсивно применяются в отношении лиц, участвующих в уголовном процессе, различные меры процессуального принуждения.

Изложенное позволяет диссертанту сделать вывод о том, что развития правового положения личности и практика его реализации имеют конкретноисторический характер, глубокое, материалистическое основание, ибо связаны с типом, системой общественных отношений, регулируемых нормами Конституции и УПК, социально-правовой деятельностью людей, способами бытия индивидов, являются результатом достигнутого уровня общественного прогресса. Научная теория о положения личности в уголовном судопроизводстве в контексте доктрины правового государства основана на изучении и анализе его сущности и содержания как в правовом, так и нравственном аспекте, направлена на эффективную защиту прав, свобод и законных интересов личности и против произвола со стороны властных субъектов процесса, а практика его реализации призвана обеспечить:

а) самостоятельность каждого как субъекта права и правоотношений, способного проявлять инициативу и брать на себя ответственность за свои действия и решения;

б) установление эффективных юридических механизмов и процедур (порядка) реализации и защиты прав, свобод и законных интересов участников уголовного процесса;

в) прогнозирование в развитии прав, свобод личности на ближайшие годы и более отдаленную перспективу.

Из вышеизложенного следует вывод:

система основных (неотъемлемых) прав, свобод, субъективных прав и процессуальных обязанностей участника уголовно-процессуальных отношений составляют основу правового положения (статуса) участников уголовного судопроизводства. К структурным элементам его правового положения участников процесса уголовного относятся: понятие участников уголовно-процессуальных отношений; гражданство; право-и дееспособность и законные интересы как необходимые предпосылки обладания им статусом участника уголовнопроцессуальной деятельности, а юридические гарантии как средства и способы обеспечения и фактической реализации его статуса в рамках правоотношений, регулируемых нормами уголовно-процессуального права.

особым специфическим элементом правового положения участников уголовного процесса и его структурных элементов служат его принципы, определяющие характер и содержание прав, свобод и обязанностей участников уголовного процесса в их совокупности – с одной стороны, с другой, – как элемент, связывающие все части, элементы правового положения личности в уголовном процесса в единую, устойчивую систему, и способствуя им находиться в динамическом состоянии в процессе развития законодательного регулирования общественных отношений в соответствии с новыми потребностями общественной жизни и практики. Принципы правового положения личности непосредственно действуют в случаях пробелов в правовом регулировании, а также зачастую служат в качестве дополнительного правового аргумента в принятии процессуального решения по конкретному делу.

§3. Проблемы нормативно-правового регулирования положения участников уголовно-процессуальных отношений Истинная сущность демократического, правового и социального государства, каким себя объявила Кыргызская Республика (ст.1 Конституции КР), должна выражаться в повышении роли личности в регулировании общественных отношений, возникающих между органами государства и личностью, а также между самими гражданами. Государство должно всеми политическими и правовыми средствами способствовать развитию лучших природных и социальных качеств человека.

Основа правового положения личности заложена как в внутригосударственных актах, в первую очередь в Конституции Кыргызской Республики (Главы 1, 2, 3. Разд. 2), в УПК Кыргызской Республики (Глава. 2. Разд. 2), так и в многочисленных иных нормативных правовых актах, а также в международных документах1.

Конституционные предписания, касающиеся правового положения личности и уголовного судопроизводства, сосредоточены главным образом в разделах и 6 Конституции Кыргызстана, регламентирующих права и свободы личности, а также конституционный статус судебной власти. К числу таких правил относятся:

равенство всех перед законом и судом; право на доступ к правосудию и судебную защиту; право защищать свои права всеми способами, незапрещенными законом, в том числе путем обращения в суд и т. д.

Конституционный статус личности является основой, фундаментом правового положения личности в сфере отношений, регулируемых отраслевым законодательством, каким, в частности, является уголовно-процессуальное право2.

В настоящее время более 200 европейских актов обязательного и рекомендательного характера образуют фундамент для общественной безопасности государств – членов Совета Европы. Более подробно см.:

Защита прав человека и борьба с преступностью: сб. документов Совета Европы. М., 2005. С.12-25.

По этому вопросу еще раз следует отметить, что в России правовое положение (статус) личности в строгом понимании представляет собой систему прав, свобод и обязанностей субъекта права, которые нашли четкое правовое закрепление в гл. 2 Конституции Российской Уголовно-процессуальное право в регулировании положения личности в сфере уголовно-процессуальных правоотношений исходит из конституционных положений: о неприкосновенности личности (ст.24), неприкосновенности частной жизни, защиты чести и достоинства (ст.29); презумпции невиновности (ст.26); охраны частной собственности и жилища (ст.30); тайны переписки, телефонных переговоров и телеграфных сообщений (ст.29); права на получение квалифицированной юридической помощи (ст.40), а также норм, предусмотренных разделами 6 и 7 Конституции КР, прямо относящихся к судоустройству (правосудию) и прокурорскому надзору в уголовном судопроизводстве.

Из числа нормативно-правовых актов, определяющих уголовное судопроизводство в соответствии ч.1 ст.1 УПК КР первостепенная роль отведена Конституции КР, поскольку ее нормы установили систему уголовного процесса, сформулировали ряд основополагающих положений в сфере защиты прав, свобод и законных интересов личности, которые непосредственно или опосредованно (наряду или через отраслевые нормы) регулируют уголовно-процессуальные правоотношения (ч.1 ст.1 УПК РФ).

Говоря о взаимосвязи положений и норм Основного, Уголовного и Уголовно-процессуального законов Кыргызстана, особое внимание диссертант считает необходимым уделить положениям, имеющим значение для определения правового положения личности в уголовном судопроизводстве и построения всей системы уголовного процесса, т.е. его принципам. Система принципов уголовного процесса построена на основе конституционных положений (Гл. 2 УПК КР; Гл. УПК РФ). Этим принципам придается политико-правовое значение, поскольку в них заложены исходные, руководящие идеи о наиболее существенных закономерностях реализации процессуально-правового статуса участников процесса и производства по уголовному делу, в целом.

При этом следует отметить, что в сфере обеспечения основных прав и своФедерации. Положения настоящей главы составляют основы правового статуса личности в Российской Федерации и не могут быть изменены иначе как в порядке, установленном настоящей Конституцией (см. ст.64 Конституции РФ).

бод личности отраслевое уголовно-процессуальное законодательство, включив конституционные принципы, развивает и конкретизирует их, устанавливает пределы их действия на различных этапах судопроизводства, а также дополняет иными, чисто отраслевыми специальными принципами. Но и эти специальные принципы уголовного процесса проявляются, по мнению диссертанта, не в одинаковой степени на различных этапах производства по уголовному делу. Их конкретное проявление зависит от ряда обстоятельств: задач, стоящих перед конкретной стадией процесса; роли тех или иных участников процесса на определенном этапе производства по делу; специфики процессуальных форм и т.п., а не только от определенных этапов судопроизводства, как, например, считают некоторые авторы1. Будучи обличенными в форму правовых норм, эти принципы представляют собой самые общие, центральные положения, на которых должна строиться и действовать вся процессуальная система. Следовательно, уголовнопроцессуальные принципы направлены на выполнение задач уголовного процесса, на защиту прав, свобод и интересов участников уголовного судопроизводства (ст.4 УПК КР; ст.6 УПК РФ), на обеспечение режима законности (ст.6 УПК КР;

ст.7 УПК РФ) и на достижение основной цели уголовного судопроизводства – установление истины по уголовному делу.

Такие принципы, как независимость судей и подчинение их только закону;

равенство всех перед законом и судом; обеспечение подозреваемому, обвиняемому права на защиту; обеспечение доступа к правосудию; обеспечение прав пострадавших от преступлений, злоупотреблений властью и судебных ошибок призваны создать условия для непредвзятого исследования обстоятельств уголовного дела, разрешения дела по закону и совести (ст. 10-25, 93 УПК КР; ст. 8-19, УПК РФ). Все эти принципы уголовного процесса, имея непосредственное влияние на реализацию участниками уголовного судопроизводства предоставленных законом прав и обязанностей, также наполнены глубоким нравственным содержанием. В связи с этим любая судебная и следственная ошибка является не только Курс советского уголовного процесса. Общая часть / под ред. А.Д. Бойкова и И.И. Карпеца. М., 1989. С. 164-169.

нарушением законности и норм нравственности, но и отражается на судьбах людей1.

Анализ в целом норм Конституции Кыргызской Республики2 показал, что более 35-ти ее статей направлены на регулирование уголовно-процессуальных отношений. Так, в Конституции КР закреплены основы отправления правосудия:

правосудие в Кыргызстане осуществляется только судом (ст.93); возможность каждого оспорить конституционность закона и иного нормативного правого акта (ч.7 ст.97); право каждого задержанного, заключенного под стражу, обвиняемого в совершении преступления пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента фактического лишения свободы (ст.ч.5 ст.24), в том числе за счет государства (ч.3 ст.40). В нормах Конституции Кыргызской Республики также получили детальное выражение важнейшие правила, вытекающие из презумпции невиновности, освобождающие обвиняемого, подозреваемого от обязанности доказывать свою невиновность (ч.2ст.26). Впервые в конституционных нормах закреплены правила, согласно которым при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением закона (ч.4 ст.26); никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников (ч.5 ст.26) и т.д.

Обновленная Конституция Кыргызской Республики в полном объеме закрепила личные права и свободы человека и гражданина (гл.1,2,3), как естественные права и свободы, т.е. неотъемлемые и неподлежащие ограничению. К таким личным правам и свободам, большинство из которых носит абсолютный характер, Конституция КР относит: право на жизнь; достоинство личности; право на свободу и личную неприкосновенность; право на частную жизнь, личную и семейную тайну; неприкосновенность жилища; национальную принадлежность; свободу совести и вероисповедания; свободу мысли и слова. Эти права и свободы составляют первичную основу правового статуса личности, поэтому Конституция КР, опРатудная, Н.В. Принципы правосудия // Избранное: сб. трудов. М.: РАП. 2010. С.141.

Конституция Кыргызской Республики [текст]: принята референдумом (всенародным голосованием) 27 июня 2010 г. Бишкек: Изд-во Академия, 2010. 144 с. Далее по тексту Конституция КР.

ределив их высшей ценностью (ст. 16), углубила содержание и расширила систему его основных прав и свобод, усилила гарантии их осуществления (ст.20). Признав права и свободы личности непосредственно действующими и определяющими смысл и содержание деятельности законодательной, исполнительной власти и органов местного самоуправления Кыргызской Республики, законодатель тем самым обязывает их на признание, соблюдение, обеспечение и защиту прав и свобод личности. Такие требования имеют непосредственное отношение к властным субъектам уголовного судопроизводства (следователю, прокурору и судье), поскольку эти требования нашли отражение как в общих положениях (ст.10-15), так и особенной части (ст.172, 174-176, 217, 259-263) УПК Кыргызской Республики.

Иными словами, права и свободы должны быть реальными для каждого человека и гражданина.

В этой связи, как отмечает Н.В. Витрук, гарантии прав и свобод личности, прежде всего, следует классифицировать на те, которые обеспечивают, во-первых, осуществление (реализацию) прав и свобод, во-вторых, надлежащую охрану и эффективную защиту всеми законными способами и средствами1.

Исследуя проблему обеспечения конституционных и уголовнопроцессуальных норм, диссертант отмечает, что в конституционных положениях содержится достаточно большой круг правовых гарантий, направленных на охрану и обеспечение прав, свобод и обязанностей личности (ст. 16-33 Конституции КР).

Но конституционные нормы, - писал П.И. Люблинский, - «висят в воздухе, если они не опираются на разработанное законодательство вторичного порядка, облекающие эти права и свободы личности «в кровь и плоть»2. Так, для защиты нарушенного права личности необходимы простая и доступная юридическая процедура и система юридических услуг. К сожалению, законодатель не наполнил конкретным содержанием конституционное положение о том, что в случаях, предусмотренных законом, юридическая помощь оказывается бесплатно (или за счет Витрук, Н.В. Общая теория правового положения личности…С.98.

Люблинский, П.И. Суд и права личности… С.51.

государства). Однако за достаточно низкую оплату труда адвоката по соглашению трудно обеспечить качество выполнения защитником своей функции. А если у подозреваемого (обвиняемого) недостаточно средств, чтобы пригласить квалифицированного адвоката, его статус «равноправной стороны» действительно повисает в воздухе, превращается в пустую формальность1. Поэтому названное конституционное положение должно обеспечиваться детально разработанным механизмом предоставления такой помощи, а также закрепленным в соответствующем нормативно-правовом акте порядком выделения специальных бюджетных средств на эти цели.

Прямым регулятором уголовно-процессуальных отношений называли Основной закон Ю. Стецовский и В. Лучин. Вместе с тем В. Лучин отмечал, что «государственные органы, общественные организации, их должностные лица редко ссылаются на Конституцию при разрешении конкретных дел»2.

Как правильно подчеркивается в юридической литературе, прямое действие конституционных норм, свободное толкование их правоприменителем, который не привык работать в новых условиях, может привести к обратному, а именно – к нарушению прав человека3.

В связи с этим возникает вопрос, готовы ли правоприменители в настоящее время к применению непосредственно норм Конституции, в том числе при осуществлении производства по уголовному делу. Полагаем, что практически нет.

Результаты социологического опроса практических работников это подтверждают. Так, проведенное анкетирование среди следователей и судей Кыргызстана показало, что только 10% из числа опрошенных 369 следователей и 25 % судей из числа 80 опрошенных, при мотивировании своих решений в ходе расследования и Михайловская, И.Б. Положение личности в англо-американском уголовном процессе. М., 1961.

С.5-15.

Стецовский, Ю.Н. Конституция СССР и законодательство, обеспечивающие обвиняемому право на защиту // Сов. гос-во и право. 1982. № 11. С.31; Лучин, В.О. Актуальные проблемы развития Конституции // Теоретические вопросы реализации Конституции СССР. М., 1982. С.

16-21.

Гаджиев, Г. Непосредственное применение судами конституционных норм // Российская юстиция. 1995. № 12. С.25-27; Петрухин, И.Л. Теоретические основы реформы уголовного процесса в России: в 2-х ч. М., 2004. Ч.1. С.33-34.

судебного разбирательства конкретного уголовного дела ссылаются на нормы Конституции КР. В то же время изучение правоприменительной практики в Кыргызстане также показало, что только по 11-ти делам из 470 изученных уголовных дел была ссылка на нормы международных актов или Конституции Кыргызской Республики. В основном ссылки делаются на положения этих актов, когда по делу готовятся международные поручения1.

На то, что правоприменители довольно часто уклоняются от непосредственного применения Конституции РФ, обращается внимание не только в юридической литературе, но и подтверждается практикой Верховного Суда РФ2.

Исходя из того, что нормы Конституции не могут иметь одинаковые способы воздействия на различные общественные отношения, на наш взгляд, так же как и механизм реализации прав и свобод не может быть одинаков, если конституционные нормы обладают качествами, необходимыми для их прямого применения в ходе производства по уголовному делу, то они могут быть применены непосредственно, в противном случае необходима конкретизация механизма реализации прав в отраслевом законодательстве.

Положения Конституции воздействуют на все сферы государственноправовой жизни общества и личности самим фактом своего существования через политико-воспитательный, организационный, идеологический и другие каналы3.

Поэтому конституционный статус личности проявляется и протекает в отношениях между государством и личностью. Эти статутные отношения возникают и существуют самостоятельно, независимо от отраслевого правоотношения. Такой См.: приложения 4,5,6 и 7 к диссертации, где отражены результаты социологических опросов практических работников правоохранительных органов (следователей, руководителей следственных подразделений МВД КР (369), прокуроров (165), адвокатов (40) и судей (80) Кыргызстана), а также приложение № 11 к диссертации, где указаны результаты изучения материалов уголовных дел о применении положений Конституции и международных актов, норм УПК и УК КР при расследовании и в ходе судебного разбирательства уголовных дел.

Например, постановление Президиума Верховного Суда РФ от 06 апреля 2005 г. № 1444-П // Вестник адвокатской палаты г. Москвы. 2006. № 1 (27). С.46-47; Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 15 июня 2005 г. № 960п. // [Электронный ресурс]: режим доступа: СПС «Консультант Плюс». // Версия проф.-свободный: Дата обращения 20.11.2012 г.

Обеспечение прав и свобод человека правоохранительными органами Российской Федерации / под ред. Н.В. Румянцева. М., 2010. С.70-76.

процесс, например, в сфере уголовного судопроизводства происходит с отношениями личности и государства по поводу личной свободы, права на личную неприкосновенность, когда возникает необходимость ограничения названных конституционных прав и свобод личности в рамках производства по уголовному делу. Так, до вовлечения конкретного человека в уголовный процесс, между личностью и государством существуют отношения общего порядка (в статутном состоянии), а когда человек уже вовлечен в процесс как участник уголовнопроцессуальной деятельности, например, в качестве подозреваемого, то это отношение переходит в плоскость процессуального правоотношения (динамическое состояние): «подозреваемый – должностное лицо, расследующее дело».

В конституционных положениях содержатся только исходные, основополагающие начала по данному вопросу: а) право каждого на свободу и личную неприкосновенность; б) о сроках задержания; в) об обязательности применения мер пресечения исключительно по судебному решению (ст.24). Поэтому статус лица, основания появления (признания) подозреваемого в уголовном судопроизводстве и порядок его задержания должны подробно определяться в УПК КР (ст.39, 40, 94)1. Однако в УПК КР до настоящего времени не внесены изменения и дополнения в соответствии с требованиями ч.4 ст.24 Конституции КР, в частности, возможность проведения следственных действий, затрагивающих конституционные права и свободы личности только по решению суда, что подтверждается и требованиями Генерального прокурора КР2.

В связи с этим диссертант полагает, что подавляющее большинство конституционных норм, касающихся положения личности в уголовном процессе, должно быть перенесено в УПК и получить в его нормах свою конкретизацию и детализацию. Такой путь реализации норм Конституции, регламентирующих статус Наши соображения по поводу процессуально-правового статуса лица, в отношении которого выдвинуто уголовное преследование, нашли отражения в публикациях. См.: Коомбаев, А.А., Тешебаев, Э.З. Подозреваемый и обеспечение его прав в уголовном судопроизводстве // Образование. Наука. Научные кадры. 2011. № 3. С. 34-38.

Об организации исполнения требований ч. 4 ст.24 Конституции Кыргызской Республики:

Указание Генеральной прокуратуры Кыргызской Республики от 8 декабря 2010 г. № 80 // Информационный бюллетень ГСУ МВД КР. 2011. № 21. С.33-37.

личности в уголовном судопроизводстве, не умаляет роли и значения соответствующих конституционных положений и представляется более предпочтительным.

На этом, кстати, настаивают в своих работах Л.Д. Воеводин, В.П. Божьев и другие1.

Более того, нормы Конституции имеют базовое значение в обеспечении международно-правовых норм о правах человека и гражданина при производстве по уголовному делу. Согласно ч.3 ст.6 Конституции КР общепризнанные принципы и нормы международного права, а также вступившие в установленном законом порядке в силу международные договоры являются составной частью ее правовой системы. В Основном законе Кыргызстана также установлено, что нормы международных договоров в сфере реализации прав человека имеют прямое действие и приоритет над нормами других международных договоров, участником которых является Кыргызстан (ст.6)2.

Среди международных актов, в области прав, свобод и интересов личности, которые ратифицированы Кыргызской Республикой, диссертант выделяет: Всеобщую Декларацию прав человека 1948 г.; Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г.; Конвенцию СНГ о правах и основных свободах человека (1995 г.) и Модельный УПК для государств – участников СНГ (1995 г)3.

В целях проверки соотношения норм международных актов и норм уголовно-процессуального законодательства диссертант исследует указанные положения международных правовых актов в сфере обеспечения прав личности. Так, Воеводин, Л.Д. Конституционные права и обязанности советских граждан… С.49; Божьев, В.П., Павлов, Н.Е. Вопросы общей части уголовного процесса. М., 1986. С.12-13.

Вступая в члены ООН, Кыргызстан поставил перед собой цель идти по пути демократических институтов, отвечающих исторически выработанным стандартам и критериям, имеющим в своей основе признание прав и свобод человека как высшей ценности. Одним из важнейших шагов на пути реализации таких обязательств стало присоединение Кыргызстана к международному пакту о политических и гражданских правах, об экономических, социальных и культурных правах. Мусабекова, Ч.А. Имплементация международных стандартов судебной системы в национальное право (соответствие и противоречие) // Особенности развития вопросов судебной реформы в Кыргызской Республике: сб. статей. Бишкек, 2005. С.34-35.

Концепция Содружеств Независимых Государств о правах и основных свобод человека от мая 1995 г. // Права человека: сб. документов / сост. О. О. Миронов. М., 2006. С.92-93;

Модельный УПК государств – участников СНГ // Приложение к информационному бюллетеню МПА СНГ 1996. № 10. С.4-14.

Всеобщая Декларация прав человека (ст. 1) закрепляет принцип равенства людей в своих правах на достоинство и личную неприкосновенность. Права на свободу и личную неприкосновенность человека рассматриваются как воплощение идеи высшей ценности личности (ст.17, 18 и 21 Конституции РФ; ст. 16, 20 и 22 Конституции КР)1. Указанное право закреплено в ст.3 и 9 Декларации, ст.9 Пакта и ст.5 Европейской Конвенции. «Каждый человек имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность» (ст.3 Декларации). «Никто не может быть подвергнут произвольному аресту, задержанию или изгнанию» (ст.9 Декларации).

Аналогичные нормы содержатся в ст.9 Пакта, ст.5 Конвенции и положениях Конституций Кыргызстана (ст.22-24) и России (ст.21,56), которые нашли свое развитие в нормах УПК КР (ст. 11) и УПК РФ (ст.12).

Вместе с тем в комментариях к Европейской Конвенции в части защиты свобод и личной неприкосновенности личности отмечается, что даже такие основные права, как права на свободу и личную неприкосновенность, не являются абсолютными: «при любой правовой системе возникают ситуации, когда свобода лица при необходимости должна уступать неким иным интересам общества»2. Но для того, чтобы такая необходимость уступать не превратилась в произвол, меры таких уступок должны быть строго регламентированы законом и возможность применения правоограничений в области свободы и личной неприкосновенности в каждом конкретном случае должен определять компетентный и независимый суд, в задачу которого не входит борьба с преступностью. Такое правило было подчеркнуто в ряде решений конституционных судов Кыргызстана и России, а также нашло отражение и в решениях Европейского Суда по правам человека3.

Рудинский, Ф.М. Гражданские права человека: современные проблемы теории и практики:

монография. 2-е изд. М., 2006. С. 117.

Комментарий к Конвенции о защите прав человека и основных свобод и практике ее применения / под общ. ред. В.А. Туманова, Л.М. Энтина. М., 2002. С.63.

По делу о проверке конституционности статей 90, 96, 122 и 216 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан С.С. Маленкина, Р.Н. Мартынова и С.В.

Пустовалова: постановление Конституционного Суда РФ от 14 марта 2002г. № 6-П // СЗ РФ.

2002. № 12. Ст. 1178. См.: Несмеянова, С.Э. Судебная практика Конституционного Суда Российской Федерации с комментариями. М., 2007; Чуркина, Л.М. Практика исполнения постановлений Европейского Суда по правам человека в государствах восточной и западной Европы // Обеспечение прав и свобод человека и гражданина: сб. статей: в 5-ти ч. Тюмень, Прежде всего, это касается сроков содержания обвиняемых под стражей, которые далеко не всегда являются разумными с позиции ст.5 Конвенции о защите прав и свобод, что выступает одним из наиболее часто встречающихся оснований поступающих жалоб из России в Европейский Суд по правам человека1.

Кроме того, в рамках указанного положения закона, связанного с лишением свободы, существует и проблема сроков и условий содержания обвиняемых под стражей, которая достаточно актуальна как для России, так и Кыргызстана, а также применения насилия и угроз, которые происходят в условиях изоляции подозреваемых и обвиняемых. По данным правозащитников, условия содержания подследственных в изоляторах временного содержания как в Кыргызстане, так и во многих других постсоветских республиках, нередко не соответствуют требованиям международно-правовых стандартов. Более того, правозащитники озвучили пугающую статистику применения пыток в Кыргызстане.

По данным Генпрокуратуры Кыргызстана, в 2011 г. поступило 97 жалоб на применение пыток, но правозащитники говорят, что пытки применялись в более чем трехстах случаях. При этом ответственность за применение пыток, установленную УК КР в период 2005-2010 гг., никто не понес. Согласно официальной статистике, полученной Общественным фондом «Голос свободы», в Генеральную прокуратуру Кыргызстана в 2005-2009 гг. с жалобами на применение пыток обратилось 778 человек. Причем из 37 обратившихся в 2009 г. в этот фонд по поводу применения пыток, 25 человек являются представителями молодого поколения. В результате было возбуждено 91 уголовное дело, по всем остальным случаям было либо отказано в возбуждении дела, либо внесено предписание в возбуждении дисциплинарных производств. В 2012 г. в 71 случае в возбуждении уголовных дел было отказано, в 11 случаях было возбуждено уголовное дело, из них в восьми случаях по ст. 305 УК КР «Превышение должностных полномочий», и только в 2006. Ч.1. С.157-161.

Беляев, С.И. Деменева, А.В., Чуркина, Л.М. Исполнение решений Европейского Суда по правам человека в Российской Федерации: общие меры как гарантия устранения повторяющихся нарушений прав человека // Обеспечение прав и свобод человека и гражданина: сб. статей: в 5ти частях. Тюмень, 2006. Ч. 2. С.163-166.

двух случаях по ст. 305-1 «Пытка»1. Итоги двух возбужденных уголовных дел пока неизвестны.

Аналогичная ситуация в России по соблюдению прав на свободу и достоинство личности, озвученная ранее в докладах НПО и других юридических публикациях2, остается одним из основных проблемных вопросов затронутых в докладе Уполномоченного по правам человека Российской Федерации3.

В связи с этим следует особо выделить ст. 22 указанной Декларации, где в ч. 1зафиксированы отдельно средства защиты прав человека – право на свободу от пыток, от другого бесчеловечного, жестокого или унижающего достоинство вида обращения или наказания. В этой же норме закреплено положение, раскрывающее также и смысл права на достоинство: несовместимость с человеческим достоинством всех видов насилия, жестокого или унижающего личность обращения. Механизмы защиты указанных прав личности, по мнению диссертанта, должны найти соответствующее отражение в нормах Уголовного и Уголовнопроцессуального кодексов Кыргызской Республики.

Общественный фонд «Голос свободы» – неправительственная некоммерческая организация, созданная в 2005 г., оказывает бесплатную правовую помощь лицам, пострадавшим от жесткого обращения со стороны государственных должностных или иных лиц, выступающих в официальном качестве (правоохранительные органы и т.д.) // Доступно на сайте:

http://golossvobody. kloop.kg.: Дата обращения 24 апреля 2011 г.; Ежегодник по правам человека в Кыргызской Республике за 2009 г. Бишкек: Совет по правам человека, 2010. С.205-207;

Соблюдение права на свободу от пыток в зыкрытых учреждениях Кыргызской Республики.

Мониторинг, реагирование, реабилитация: отчет. Бишкек, 2012. С. 27-32.

Только в 2005 году российские НПО зафиксировали не менее 114 случаев возможного применения пыток со стороны сотрудников правоохранительных органов в 11 регионах России, за исключением Северного Кавказа. При этом в числе пострадавших оказались не только взрослые, но и несовершеннолетние. Более подробно см.: Альтернативный доклад российских НПО по соблюдению Российской Федерацией Конвенции ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания за период с 2001 по 2005 гг., май 2006 г. // Доступна по адресу: http: // www. ohchr. Org / english / bodies / cat/cats37.htm. А также, см.: Горелик, А.С., Стойко, Н.Г. Справедливость судебного разбирательства и обеспечение права на защиту в уголовном судопроизводстве: доклад по мониторингу. Красноярск, 2000. С.78-80.

Распределение жалоб, поступивших Уполномоченному по правам человека РФ за 12 месяцев 2012 г., на нарушения прав по категориям, показало, что более половины жалоб (56,7%) было посвящено нарушению личных (гражданских) прав и свобод граждан. В 2012 г. выросла доля жалоб на нарушение права на достоинство на 5,3% по сравнению АППГ. Более подробно см.:

Доклад Уполномоченного по правам человека РФ за 2010-2012 гг. // Доступно по адресу:

http://www.ombudsmanrf.org/doklady/5381-доклад-уполномоченного-по-правам-человека-в- российской-федерации- за-2012-год?

Уголовное судопроизводство считается ключевым компонентом в реализации механизмов правосудия той сферы государственной деятельности, где права личности затрагиваются наиболее ощутимо1. Именно от того, насколько справедливо разрешаются социальные конфликты, выражающиеся в совершении преступлений, настолько обоснованно и законно применяются меры принуждения. От этого зависит эффективность деятельности многих социальных институтов.

Если этот общетеоретический постулат применить к уголовному процессу, то основные права и свободы человека и гражданина определяют смысл и содержание процессуального закона, задачи и порядок уголовного судопроизводства, процессуальный статус участвующих в нем лиц, способы и методы доказывания.

При этом ранее и ныне российскими учеными в качестве механизма ограждения, уважения достоинства личности в уголовном процессе определялась деятельность властных субъектов уголовного процесса по доказыванию2.

Действительно, положение личности в уголовном процессе определяется не только гарантиями, призванными оградить граждан от незаконного обыска, ареста и т.п., но и правилами, регулирующими допустимость доказательств, поскольку обоснованное решение вопроса и виновности или невиновности возможно лишь на основе доброкачественных и достоверных доказательств3.

В связи с этим считаем уместным предложить законодателям Кыргызстана и России разработать механизмы и установить в законе не только недопустимость, но и о признании юридически ничтожными все доказательства, полученные с помощью или при непосредственном применении насилия в отношении лиц, участвующих в уголовном процессе. В предложенной такой системе координат насилие как метод производства дознания и предварительного следствия потеряло бы всякий практический смысл.

Общепризнанные принципы и нормы, касающиеся прав человека, особо выГриненко, А.В. Обоснованность задержания и заключения под стражу по УПК РФ // Журнал российского права. 2003. № 9. С. 47-53.

Куцова, Э.Ф. Хрестоматия по уголовному процессу России. М., 1999. С.89; Егоров С.Е. Права человека в уголовном процессе: международные стандарты и российское законодательство. М., 2008. С.207.

Михайловская, И.Б. Положение личности... Указ. соч. С.5.

делены в Конституции Кыргызстана, и стоят не ниже конституционных норм, что подтверждается рядом положений основного закона. Так, согласно п.20 ст. Конституции КР, перечисленные в гл. 1, 2 Конституции «основные права и свободы не должны толковаться как отрицание или умаление других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина». В связи с этим отмечается, что приоритет прямого применения норм этих международных принципов и норм о правах человека, международных договоров означает, что в случае противоречия в конкретном случае норм международного и внутригосударственного отраслевого права применяется международная норма, но это не лишает закон юридической силы и он применяется в иных случаях1.

Но такая установка, закрепленная в УПК Кыргызстана (ч.3 ст.2) и УПК России (ч.3 ст.1), и взгляды авторов о приоритете международных норм, по мнению диссертанта, небезупречны. Во-первых, указанные принципы международного права и положения международных договоров обычно не рассчитаны на непосредственное действие в рамках разных правовых систем и в различных отраслях законодательства. Во-вторых, в разной форме продекларированные принципы международного права о всеобщем уважении прав человека могут получить практическую реализацию в той или иной правовой системе только с учетом политической, социальной и правовой систем конкретного государства и специфики отрасли права. Общепризнанные принципы и нормы международного права, положения международных договоров в части, касающейся уголовного судопроизводства, особенно при разрешении конкретных вопросов по уголовному делу, менее всего рассчитаны на прямое применение, без опосредования с нормами уголовнопроцессуального права.

Единый внутригосударственный механизм применения общепризнанных принципов и норм о правах человека в уголовном процессе Российской Федерации, по мнению С.Е. Егорова, может состоять из следующих этапов: а) общепризнанные принципы и нормы о правах и свободах личности трансформируются в Конституцию Российской Федерации; б) конституционные нормы конкретизируЛукашук, И.И., Лукашук, О.И. Толкование норм международного права. М., 2002. С.121.

ются в нормах отраслевого законодательства, т.е. в УПК; в) прямое применение общепризнанных принципов и норм о правах и свободах человека, юридически обязательных для России, но не учтенных при конкретизации конституционных норм в отраслевом законодательстве1. С такой трактовкой диссертант отчасти согласен.

Вместе с тем, несмотря на конкретно выраженную позицию законодателя в Конституции Кыргызской Республики (ст.16) о признании приоритета положения международных актов, в целях устранения любых возможных противоречий с нормами международных и внутригосударственных актов, как представляется, следовало бы закрепить эти положения международных актов непосредственно в Конституции КР и в УПК КР, поскольку эффективность взаимодействия международного и национального права обеспечивается не только строго юридическими мерами, но и готовностью общества на самых разных уровнях рассматривать международно-правовые нормы в качестве авторитетных правил поведения. Ведь от уровня правового сознания и правовой культуры личности в конкретном обществе во многом зависит реализация, претворение в жизнь тех социальных возможностей, в том числе и закрепленных в конституционно-правовом, уголовнопроцессуальном статусе личности2.

Конституционные положения также помогают разрешать на практике коллизии между нормами УПК, действовавшими до вступления в силу Конституции, и принятыми после ее опубликования. Такая возможность предоставлена Конституционному Суду РФ, который в предусмотренных законом случаях проверяет по запросам местных судов или по жалобам отдельных граждан конституционность закона, примененного или подлежащего применению по конкретному уголовному делу.

В деятельности Конституционного Суда РФ особое место занимают решения, касающиеся защиты прав, свобод и интересов личности в сфере уголовного Егоров, С.Е. Указ. соч. С.212.

Левченко И.П., Облиенко С.В. Индивидуальный социально-правовой статус личности:

монография. М., 2005. С. 3-5.

судопроизводства1.

Среди основных правовых позиций здесь можно назвать следующие: 1) признание гражданина потерпевшим обусловлено не формальным признанием лица в качестве такового, а наличием определенных сущностных признаков, характеризующих фактическое положение этого лица как нуждающегося в обеспечении соответствующего права; 2) предназначение нормы ч.8 ст.42 УПК РФ состоит не в том, чтобы ограничить число лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве в качестве потерпевших, а в том, чтобы определить круг близких родственников погибшего, которые могут претендовать на участие в производстве по уголовному делу в этом процессуальном качестве; 3) потерпевший выступает в качестве стороны, противостоящей обвиняемому (подсудимому), поэтому он должен иметь равные с ним процессуальные возможности по отстаиванию своих прав, нарушенных преступлением. Обеспечение потерпевшим возможности представить суду доказательства в обосновании своей позиции, а также высказать свое мнение по поводу материалов, представленных другими участниками процесса, является непременной составляющей конституционных прав граждан на судебную защиту и на доступ к правосудию; 4) не содержатся в ст.42 и 108, равно как и в гл. 43 УПК РФ какие-либо положения, лишающие потерпевшего права обжаловать принятое судом решение об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, если таковым затрагиваются его права и законные интересы; 5) потерпевший имеет право на судебное обжалование постановлений следователя о приостановлении производства по делу и на предоставление ему доступа к соответствующей информации на стадии предварительного расследования2 и т.д.