«ПРАВОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ИНФОРМАЦИОННОЙ СФЕРЕ ...»

нематериальный объект, необходима индивидуализация этого объекта. Когда речь идет об абсолютном праве, то имеется в виду абсолютное право только на этот конкретный объект, и больше ни на какой другой. Признак, который естественно присущ вещам – уникальность – позволяет с легкостью устанавливать на конкретную вещь абсолютное право (скажем, право собственности). Здесь проблема индивидуализации одних конкретных сведений от других.

Поэтому статика и динамика отношений, складывающихся по поводу владения, использования и отчуждения вещей, в правопорядке опосредуется субъективными вещными правами (прежде всего, через право собственности) и посредством обязательственных правоотношений. Проблема абсолютного субъективного права на информацию заключается прежде всего в надежной индивидуализации объекта. Право на информационный ресурс с этой точки зрения не может являться решением.

Кроме того, не приходится говорить о праве собственности на так называемые «электронные документы», по крайней мере, когда информация существует в виде физического поля. Как указывалось выше, материальным носителем информации может быть не только вещь (пространственно ограниченное количество вещества как одной из разновидностей материи), но и физическое поле (также разновидность материи). Например, для хранения, обработки и передачи информации с помощью средств электронно-вычислительной техники сегодня активно используются электромагнитное поле: для хранения информации применяются дискеты (накопители на гибких магнитных дисках), «винчестеры»

(накопители на жестких магнитных дисках), стриммеры (накопители на магнитной ленте) и т.п. Центральный процессор ЭВМ обрабатывает информацию в виде электрических сигналов, информация, в основном, размещается на накопителях на жестких магнитных дисках («винчестерах»). Цифровая форма представления компьютерной информации создала возможности по быстрой и легкой передаче информации.

Следовательно, в юридической конструкции «документированная информация» материальным носителем информации должно признаваться не только пространственно ограниченное количество материи-вещества – вещь, но также и физические поля (скажем, магнитное). Простота и удобство обращения с этим материальным носителем информации демонстрирует современная вычислительная техника, построенная на работе с информацией, которую несут электромагнитные физические поля. Однако эта простота одновременно породила сложные правовые проблемы. Одна из главных – на физическое поле невозможно распространить субъективное право собственности. Таким образом, уже по одной только этой причине, конструкция «документированная информация», несмотря на ее широкое определение, пригодна только лишь для охраны традиционных – бумажных –документов.

Помимо этого, конструкция «документированной информации» создает непреодолимый барьер между правом собственности на вещь – материальный носитель информации и правом на информацию.

Эта конструкция не учитывает, что правом на информацию и правом на вещь, на которой в конкретный момент размещена информация, могут обладать разные лица. Например, собственник ЭВМ может физически размещать на накопителях своей ЭВМ информацию, которая принадлежит другому лицу. Более того, один накопитель на жестких магнитных дисках («винчестер») может в одно и тоже время содержать информацию, принадлежащую нескольким совершенно разным субъектам. Таким образом, собственником ЭВМ (вещи) является субъект А., но при этом обладателями права на информацию, размещенную на этой ЭВМ, являются субъекты Б., В. и Д. Конструкция «документированной информации»

разрешить эту проблему не может.

Дело заключается в том, что права на вещь и на информацию, находящуюся на этом носителе в принципе не связаны друг с другом. Они столь же естественно могут принадлежать как одному и тому же лицу, так и совершенно разным лицам.

Юридические конструкции такого типа давно известны в праве. Речь идет о праве интеллектуальной собственности. В авторском праве этот вопрос однозначно решен: нематериальный объект (охраняемое произведение) и его материальный носитель (вещь) четко различаются. Например, обладание правом собственности на книгу (вещь) отнюдь не означает, что собственник книги непременно является обладателем авторских прав. Более того, личные неимущественные права автора вообще не могут быть отчуждены и тем более никак не увязываются с вещными правами на материальный носитель произведения.

Более того, приведенная схема широко имеет место на практике. Речь идет о лицах, оказывающих услуги по предоставлению доступа в Интернет. Используемое ими оборудование в виде ЭВМ, модемов, маршрутизаторов и т.д. может принадлежать им на праве собственности, поскольку такое оборудование является вещами. ЭВМ, вещь с точки зрения гражданского права, на которой размещается информация, доступная через Интернет, обычно обозначают как сервер.

Оператор связи («провайдер») может оказывать услуги по размещению на своем сервере информации, принадлежащей своим клиентам. Поэтому создателю интернет-страницы (сайта), куда он может поместить созданные им объекты авторского права (литературное или музыкальное произведение, фотографию и т.д.), зачастую не имеет смысла самому приобретать для этих целей дорогостоящее оборудование: ему проще обратиться к лицу, которое профессионально занимается предоставлением услуг телематических служб (в просторечии услуг «доступа в Интернет») и услуг предоставления «дискового пространства» сервера (услуг «хостинга»).

Кроме того, существуют так называемые почтовые серверы, которые предоставляют возможность пользоваться услугами электронной почты, в том числе получить (создать) свой почтовый ящик, получать, отправлять и хранить электронные письма. Физически эти письма размещаются на накопителях внутри определенной ЭВМ. Причем электронные письма, при их хранении внутри самой ЭВМ, существуют в виде электромагнитного поля – намагниченного участка жесткого диска ЭВМ. С правовой точки зрения необходимо заметить, что письма (вне зависимости от того, электронные они или нет) могут составлять и, как правило, составляют личную или семейную тайну.

В подобных случаях имеет место на практике вышеописанная ситуация, когда собственника вещи (ЭВМ, выполняющей функции «сервера») нельзя отождествлять с обладателем права на нематериальные объекты, размещенные на такой вещи. Если же применять конструкцию «документированной информации», декларирующей единство материального носителя информации и самой информации, то следовало бы считать провайдера собственником не только ЭВМ, но и собственником в целом всей «документированной информации», включая сервер – вещь, на которой временно размещается информация, и саму информацию.

Следовательно, в таком случае провайдер считался бы в буквальном смысле собственником (!) личных тайн своих клиентов-граждан и собственником объектов авторского права, которые размещены на сервере. Такая ситуация не выдерживает никакой критики.

По вышеизложенным причинам в литературе критикуется конструкция права собственности на «документированную информацию». Например, как пишет А.Е.Шерстобитов: «Информация представляет собой нематериальную субстанцию, ее свойства не могут быть сведены к свойствам материального носителя. Следовательно к информации в принципе неприменимо право собственности». собственность» является условным и применяется к объектам не вещных, а исключительных прав... Аналогичный по сути вывод следует сделать и по отношению коммерческой информации как объекта гражданских прав. Ее товарный характер и коммерческая ценность отнюдь не превращают ее в вещь (точно так же, как и сама информация не может быть отождествлена с ее материальным носителем, например с чертежами или рукописью)… ее правовая охрана не может осуществляться с помощью тех же способов, что и охрана вещей (ибо, например, даже возврат в неприкосновенности неправомерно скопированных чертежей все равно не восстанавливает их коммерческую ценность) (курсив наш – Д.О.)». Следует согласиться с В.А.Беловым, который отмечает, что: «Применительно к гражданско-правовому регулированию отождествлять информацию и ее носитель нельзя. Так, право собственности на носитель информации или средство ее обработки вовсе не равнозначно праву на саму информацию (выделено нами – Д.О.)». Л.К.Терещенко пишет, что хотя «…позиция распространения категории «собственности» на информацию достаточно привлекательна: у информации появляется свой собственник, который будет защищать свои права от любых посягательств»4, тем не менее использование вещных прав для охраны информации создаст лишь иллюзию защищенности, поскольку правом собственности будет охраняться материальный носитель информации, а не сама информация. Шерстобитов А.Е. Гражданско-правовое регулирование обязательств по передаче информации:

Автореф. дис… канд. юрид. наук. – М., 1980. – С.14.

Гражданское право: Учебник / Отв. ред. проф. Е.А.Суханов: В 2-х т. – 2-е изд., перераб. и доп. – Том I. – М.: БЕК, 1998. – С.298-299.

Белов В.А. Вексельное законодательство России: Научно-практический комментарий. – 2-е изд., испр, перераб. и доп. – М.: Учебно-консультационный центр «ЮрИнфоР», 1999. – С.41.

Терещенко Л.К. Информация и собственность // Защита прав создателей и пользователей программ для ЭВМ и баз данных: комментарий законодательства / Отв. ред. М.М.Карелина. – М., 1996. – С.3.

Терещенко Л.К. Информация и собственность... – С.3, 4.

А.Титов обоснованно полагает, что «…информация и вещи – антиподы. Таким образом, нельзя не согласиться с мнением о том, что обеспечить право собственности на информацию невозможно (выделение автора – Д.О.)». Великобритании, О.В.Власова подчеркивает, что хотя термин «собственность» и используется применительно к информации, однако «…никакая информация не является собственностью кого-либо в строгом понимании этого термина. Многие английские юристы отмечают, что данная терминология полезна только в описательном значении, а в целях понятийной определенности ее лучше не употреблять (выделено нами – Д.О.)». Вопрос состоит даже не в невозможности или возможности виндицировать «документированную информацию» (если документ – вещь, то его, разумеется, можно виндицировать). Существенная проблема заключается в том, что незаконное получение информации отнюдь не всегда связано с посягательством на материальный носитель – вещь. Выше мы привели примеры обязательственных правоотношений, которые обеспечивают право на тайну-объект. Это было бы абсолютно не нужным, если бы конструкция «документированной информации» действительно решала проблему абсолютного права на информацию. Специфика построенного на конфиденциальности абсолютного права на информацию, которая для реализации этого права обусловливает потребность в относительных правоотношениях, ярко показывает, что ценность имеет сама информация, а не ее конкретное выражение на материальном носителе.

Следует обратить внимание на такое существенное обстоятельство, что в рамках права собственности не может быть установлена обязанность неразглашения, для вещей этого не нужно и физически невозможно, право собственности не предназначено для этих целей. Например, правовой режим государственной тайны охраняет информацию во всех ее проявлениях, в том числе в качестве вещи – скажем секретного образца военной техники; сведений о факте существования такой вещи; сведений, носителем которых является сама эта вещь (химический Титов А. К вопросу о правовом статусе информации // Проблемы правовой информатизации. – Минск, 2001. – Вып. 4. – С.30.

Власова О. Законодательство Великобритании: охрана коммерческой тайны и другой конфиденциальной информации // Хозяйство и право. – 1998. – № 8. – С.114.

состав, тактико-технические характеристики секретного изделия и т.д.). Тогда как для права собственности охрана этих качеств не свойственна.

Так, целенаправленное проведение иностранным гражданином дистанционного съема параметров секретного изделия-вещи для права собственности вообще не имеет никакого значения: ведь при этом не нарушаются правомочия пользования, владения и распоряжения. Нет механического контакта с вещью, значит, у собственника из владения вещь не изымается (основание для предъявления виндикационного иска), собственнику не чинится каких-либо препятствий в осуществлении права собственности, не связанных с лишением владения (основание для предъявления негаторного иска). Тем более нет посягательств на правомочие распоряжения вещью.

С точки зрения вещных прав, таким образом, в данном случае вообще нет никаких посягательств на вещь.

Однако с точки зрения правового режима государственной тайны в приведенном примере имеет место прямое посягательство на засекреченную информацию (шпионаж), обладателем которой является государство. Было бы абсурдным приравнивать все возможные случаи посягательств на государственную тайну к единственному случаю – посягательству на вещь, содержащую секретную информацию. Если бы это было так и государственная тайна охранялась на основе вещных прав, то шпионаж мог бы осуществляться только в отношении засекреченных вещей, при том только путем непосредственного, механического контакта с вещью. Тогда как все многообразные формы выдачи, разглашения самих сведений, составляющих государственную тайну, были бы выведены из сферы противоправных деяний. Разумеется, подобное положение совершенно неприемлемо.

Сказанное выше применимо и для других тайн: для правовых режимов информации вообще и, в первую очередь, для тайн, недопустимо приравнивать охрану самой информации к охране ее материального носителя. Если копирование, разглашение информации происходит без посягательств на индивидуально-определенную вещь – носитель информации, то это для права собственности не имеет юридического значения. Следовательно, нарушением правового режима тайны будет только нарушение вещных прав на вещь – носитель информации. При охране на основе права собственности только материального носителя информации, составляющей тайну, вообще не может иметь место такое правонарушение, как разглашение тайны. Это поставит под вопрос существование каких-либо тайн, что повлечет за собой соответствующие последствия.

Обязанность сохранения конфиденциальности характерна только для правовых режимов информации ограниченного доступа. Эти правовые режимы информации строятся на иной, нежели чем право собственности, основе.

Проблема вещных прав на безналичные деньги и бездокументарные ценные бумаги.

В связи с исследованием права собственности на документированную информацию уместно обратиться к аналогичной проблеме вещных прав для безналичных денег и бездокументарных ценных бумаг.

Необходимо учитывать, что некоторые явления, которые законодатель хотя и называет собственностью, формально приравнивая их правовой режим к правовому режиму вещей, в действительности не являются вещами. Право собственности на них представляет собой юридическую фикцию. Говоря о безналичных деньгах и бездокументарных ценных бумагах, важно отметить следующее обстоятельство:

несмотря на юридическую фикцию права собственности, в действительности эти объекты тем не менее не лишены охраны – они имеют достаточно отработанные механизмы своей правовой охраны, функционально заменяющие абсолютное правоотношение собственности. Указанные объекты правоотношений существуют в рамках обязательственных гражданских правоотношений.

Попытка же использования для охраны информации конструкции вещных прав, напротив, означает обращение к юридической фикции, но такой, которая на деле означает отказ от охраны самой информации. Поэтому конструкции В.А.Копылова, реализованные в законодательстве (Федеральный закон «Об информации, информатизации и защите информации», Федеральный закон «Об участии в международном информационном обмене»), просто не имеют никакого смысла: как не охранялась информация в режиме вещных прав, так она и не охраняется; как были вещи объектами права собственности, так они и остались объектами права собственности.

Безналичные деньги.

прямом смысле, но это не мешает применять к ним характеристики вещного права». С этим подходом, на наш взгляд, согласиться нельзя. Когда наличные деньги выступают в качестве индивидуально-определенных вещей (скажем, купюры с индивидуальными номерами), то в этом случае они виндицируются в прямом смысле, точно так же, как и другие вещи. Виндикация всегда присуща праву собственности. И если она принципиально не может быть произведена к собственности как индивидуально определенная вещь.

Однако отсутствие вещных прав на безналичные деньги не следует трактовать как полное отсутствие какого-либо правового регулирования. На самом деле имеют место субъективные права требования к банку, у которого находятся безналичные деньги «собственника», а не вещные права. Безналичные деньги, как отмечает Л.А.Новоселова, «…могут являться объектом только обязательственных прав, но не вещных. При безналичных расчетах не происходит перемещения материальных объектов, как при расчетах наличными, происходит лишь передача прав требования к банку (выделено нами – Д.О.)».2 Здесь действительно не может быть и виндикации, но только по той простой причине, что нет и вещи. Субъективное гражданское право требования, составляющее юридическую сущность безналичных денег, конечно же, не виндицируется, поскольку само субъективное право не может находиться в чужом незаконном владении, не будучи вещью.

Как указывалось выше, цивилисты однозначно высказываются о природе Следовательно, невозможно и установление на них права собственности. Об этом так пишет Л.А.Новоселова: «Нередко приходится сталкиваться с мнением о том, что денежные средства на банковском счете клиента являются его собственностью. Ни Бачило И.Л. Информация как объект отношений, регулируемых Гражданским кодексом РФ // Научно-техническая информация. Сер.1, Организация и методика информ. работы. – 1999. – № 5. – С.11.

Новоселова Л.А. О правовой природе денежных средств на банковских счетах // Хозяйство и право.

– 1996. – № 7. – С.86.

Гражданское право: Учебник / Отв. ред. проф. Е.А.Суханов: В 2-х т. – 2-е изд., перераб. и доп. – Том I. – М.: БЕК, 1998. – С.313. (Автор главы: Е.А.Суханов); Маковская А.А. Залог денег и ценных бумаг. – М.: Статут, 2000. – С.17.

юридических, ни фактических оснований для такого вывода не имеется. Право собственности, как и любое иное вещное право, в качестве объекта может иметь вещь или совокупность вещей». Таким образом, следует признать, что право собственности на безналичные деньги является юридической фикцией.

собственности» на безналичные деньги, складывается и в отношении так называемых бездокументарных ценных бумаг. Проблема заключается, главным образом, в том, что термин «бездокументарные ценные бумаги» обозначает совершенно иное явление, нежели традиционные ценные бумаги-вещи. Различие правовых режимов «бездокументарных ценных бумаг», а также неприменимость к последним конструкции субъективных вещных прав убедительно доказаны в отечественной цивилистике. Безналичные деньги и «бездокументарные ценные бумаги» – это субъективные права требования, представляющие собой нематериальные явления юридической действительности.

Таким образом, право собственности на безналичные деньги, которые сегодня наряду с бездокументарными ценными бумагами технически представляют собой не что иное, как записи в электронном виде, является, по сути, юридической фикцией. В том смысле, что это не абсолютное субъективное право собственности на определенный уникальный объект, а относительное право требования к банку (в случае с ценными бумагами – к реестродержателю, депозитарию), который обязан совершать соответствующие действия по реализации юридической фикции, «имитирующей» право собственности. Субъективное право «собственности» на безналичные деньги и бездокументарные ценные бумаги требует наличия не только самого правообладателя, но и еще одного лица. Право собственности на указанные обязательственного правоотношения. Все остальные лица обязаны признавать Новоселова Л.А. О правовой природе денежных средств на банковских счетах // Хозяйство и право.

– 1996. – № 8. – С.90.

См. например: Белов В.А. Бездокументарные ценные бумаги (научно-практический очерк). – М: АО «Центр ЮрИнфорР», 2001.

наличие такого права «собственности», не посягать на его существование и не препятствовать его осуществлению.

нематериальных благ: исторические уроки.

попыток использовать вещное право в несвойственных ему целях. Речь идет, прежде всего, о правовой охране таких нематериальных объектов, как произведения науки, литературы и искусства, а также изобретения.

Среди первых субъективных прав на объекты, отделимых от поведения обязанного лица (то есть абсолютных прав), первыми появились вещные права. С течением времени они развивались и оформились на сегодня в достаточно эффективный инструмент правового регулирования, правовой охраны. Значительно позже, всего 200-300 лет назад, появились исключительные права, прежде всего, авторские права и права на изобретения. Это стало новым этапом развития системы абсолютных прав. Эти субъективные права характеризуются принципиально новой конструкцией.

Более того, само появление термина «интеллектуальная собственность»

исторически связано с неудачными попытками лет 200-300 назад использовать для правовой охраны результатов интеллектуальной деятельности институт права собственности. Термины «литературная собственность», «художественная собственность» мы может встретить только в ранней дореволюционной литературе. Однако в более поздних работах проявляется все большее понимание sui geneirs природы исключительных прав, их отличия от вещных прав.2 На примере этих работ Лешков В. Вопрос о литературной собственности с точки зрения народного права // Юридические записки. – 1841. – Т. I. – С.222-234; Калмыков П. О литературной собственности вообще и в особенности об истории прав сочинителей в России: Речь на акте Санкт-Петербургского университета 8 февраля 1851 г. // Журнал Министерства народного просвещения. – 1851. – кн. 10, 11;

Табашников И.Г. Литературная, музыкальная и художественная собственность с точки зрения науки гражданского права и по постановлениям законодательства Германии, Австрии, Франции, Англии и России: Т.

1.: Литературная собственность, ее понятие, история, объект и субъект. – СПб., 1878; Спасович В.Д. О праве литературной собственности.– СПб., 1861; Спасович В.Д. Вопрос о так называемой литературной собственности // Вестник Европы. – 1874. – Кн.6. – С.477-506;

Можно видеть, что термины «литературная собственность» использовался лишь в середине XIX-го века, а уже к началу XX-го наступило осознание того факта, что авторское и патентное право строятся на совершенно иных основах, нежели, чем конструкции вещного права: Шершеневич Г.Ф.

Экономическое обособление авторского права. – Казань: Типография Императорского Казанского университета, 1890; Шершеневич Г.Ф. Авторское право на литературные произведения. – Казань:

Типография Императорского Казанского университета, 1891; Шершеневич Г.Ф. Юридическая природа авторского права // Журнал гражданского и уголовного права. – 1891. – Кн. 5. – С1-31;

Пиленко Ал. Право изобретателя (привилегии на изобретения и их защита в русском и можно проследить эволюцию научных взглядов на проблему юридической природы авторского и патентного права. Правильный, сегодня уже ставший аксиомой, подход патентообладателя, в процессе своего становления испытывал сильнейшее сопротивление инертности мышления, привычного к оперированию с конструкциями вещного права.

Мышление в силу традиции тяготело к применению вещных прав ко всем отделимым от поведения объектам правоотношений, вне зависимости от того, являлся ли определенный объект материальным (вещь) или же, напротив, нематериальным (произведения литературы, изобретения и др.). Хотя даже само наименование – «вещные права» – не случайным образом указывает на сферу применения – только для охраны вещей.

Однако уже в конце XIX – начале XX века стала очевидна особая или, как еще говорят, sui generis природа авторских прав и прав патентообладателей. Среди исследователей того времени нельзя не назвать Г.Ф.Шершеневича и А.А.Пиленко, блестяще доказавших особый, не вещный характер исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности. Так, Г.Ф.Шершеневич указывая на психологическую привязанность к вещным правам, отмечал, что главным препятствием «…является приверженность к римскому праву, не знавшему указанных институтов, к системе выработанной на этой почве… Необходимо поэтому отрешиться от римских традиций, идти в ногу с новыми явлениями и создать систему гражданского права, обнимающую все частные права». В действительности не существует иной, нежели чем классическая вещная, собственности. Сегодня термин «интеллектуальная собственность» не более чем метафора, традиционно используемая в праве. Не случайно В.А.Дозорцев активно и международном праве). Историко-догматическое исследование. – В двух томах. – Т. I. – СПб.:

Типография ММ.Стасюлевича, 1902; Т.II. – СПб.: Типография ММ.Стасюлевича, 1903; Беляцкин С.А. Новое авторское право в его основных принципах. – СПб., 1912; Канторович Я.А. Авторское право на литературные, музыкальные, художественные и фотографические произведения:

(Систематический комментарий к закону 20 марта 1911 года с историческим очерком и объяснениями, основанными на законодательных мотивах, литературных источниках, иностранных законодательствах и судебной практике. – 2-е изд., доп. – Петроград, 1916.

Шершеневич Г.Ф. Авторское право на литературные произведения. – Казань, 1891. – С.70-71.

«интеллектуальная собственность», вводящего неспециалистов в заблуждение относительно юридической природы прав на результаты интеллектуальной деятельности. Сегодня тот же путь, которой сто лет назад в научном сознании прошли авторское право и патентное право, проходит правовая охрана информации:

возникают те же самые попытки приспособить к охране нематериального явления («священную»!) конструкцию субъективного права собственности.

Исходя из всего выше изложенного, необходимо констатировать, что юридическая конструкция субъективного права собственности в гражданском неимущественным). Ни один из объектов так называемой «интеллектуальной собственности» не является объектом вещных прав. Точно так же не существует права собственности на принадлежащие личности от рождения неотчуждаемые нематериальные блага, среди которых в статье 150 ГК РФ законодатель называет личную и семейную тайну (то есть разновидность информации). Тем более не может быть субъективного права собственности на вид поведения человека – работы или услуги.

Таким образом, гражданскому праву известен целый ряд нематериальных объектов гражданских правоотношений, их правовая охрана имеет длительную историю и осуществляется вполне эффективно. Однако ни к одному из них не применяется конструкция вещных прав. В.А.Дозорцев, обращая внимание на зависимость между внутренними свойствами объекта и его правовым режимом, совершенно справедливо указывает, что «…правовой режим в большей мере определяется натуральными свойствами объекта. На нематериальные объекты невозможно распространить правовой режим, установленный для вещей».2 В.А.Белов Например: Дозорцев В.А. Комментарий к схеме «Система исключительных прав» // Дело и право. – 1996. – № 4. – С.39-43; № 5. – С.23-28; Он же. Понятие исключительного права // Проблемы современного гражданского права: Сборник статей. – М.: Городец, 2000. – С.287-320; Дозорцев В.А.

Опубликование материалов, не охраняемых авторских правом // Юридический мир. – 2000. – № 12. – С.15-20; 2001. – № 1. – С.12-19; 2001. – № 2. – С.17-23.

Дозорцев В.А. Комментарий к схеме «Система исключительных прав» // Дело и право. – 1996. – № 4. – С.39.

подчеркивает очевидность того обстоятельства, что «…предметы материального мира, вещи (документы) и нечто идеальное (права и «символы») объективно невозможно подвергнуть идентичному правовому регулированию, сообщить им одинаковый правовой режим (выделение автора – Д.О.)». Если с помощью вещных прав была бы решаема задача правовой охраны нематериальных объектов (скажем, произведений литературы), то можно не сомневаться, что законодатель обязательно избрал бы именно этот простой путь.

Однако этого не было сделано отнюдь не по причине нежелания либо непонимания такой возможности, а по причине объективной невозможности решения данной задачи средствами вещного права.

Еще раз отметим, что недопустимо отождествлять экономические или иные социальные функции явления (объекта) с его правовым режимом. Нечто может вполне эффективно выполнять экономическую функцию традиционных денег, но из этого факта отнюдь не вытекает утверждение, что это нечто – вещь. С другой стороны, экономическую функцию права собственности, опосредующего присвоение некоего отделимого (от поведения человека) блага, может выполнять не только право собственности. Типичный пример – авторские права.

Следовательно, задаваясь целью установить механизм вещно-правовой охраны информации, следует учитывать, что:

1) на материальный носитель информации – физическое поле установить субъективное право собственности (а равно как и любое другое вещное право) невозможно в силу естественных причин. В тексте закона предусмотреть, конечно, можно, но никаким образом это положение нельзя реализовать в жизни;

2) на материальный носитель информации – вещь установить субъективное право собственности возможно, но бессмысленно. В том числе по причине того, что вещи уже признаются объектами вещных прав.

документированную информацию, информационные ресурсы якобы как новеллу, в действительности ничего не изменил. Вещи, в том числе и те вещи, что являются документами, и до принятия Федерального закона «Об информации, информатизации Белов В.А. Бездокументарные ценные бумаги (научно-практический очерк). – М: АО «Центр ЮрИнфорР», 2001. – С.15.

и защите информации» обладали правовым режимом объектов вещных прав. Нельзя сделать вещь еще большей собственностью, чем она была до этого – собственностью в силу норм Гражданского кодекса. Как было физически невозможным охранять информацию с помощью вещных прав, так это и остается невозможным. Объективные законы присущи не только материальной реальности, но и правовой действительности. Существуют объективные пределы правового регулирования, которые в принципе нельзя отменить изданием каких бы то ни было нормативных актов.

Несмотря на сложность юридического обеспечения ограничения доступа к информации (посредством системы множественности правоотношений), единственный выход – признание объектом охраны самой информации, в противном случае охраняемым может оказаться любое иное явление, но только не сама информация. Попытка искусственного объединения права собственности на материальный носитель информации и субъективного права на саму информацию просто неосуществима в силу объективных причин. Это не следует путать с тем, что существование информации на материальном носителе информации вполне естественно; юридически все равно существуют два различных объекта – информация и ее материальный носитель.

Разумеется, в тексте закона можно сформулировать любую норму. Конечно, тексты нормативных актов – порождение человека, в этом смысле они искусственны и субъективны. Но закономерности правового регулирования не искусственны, а объективны. Правовое регулирование возможно только тогда, когда оно соответствует объективным свойствам явлений окружающего мира, закономерностям тех или иных общественных отношений. Не случайно в правовой науке выработана категория «пределы правового регулирования». Если пределы правового регулирования пытаются преступить, то в таком случае нереализуемый нормативный акт останется всего лишь юридическим текстом, не более того. В этом случае воля законодателя не выйдет за пределы данного юридического текста, не найдя воплощения в конкретных правовых отношениях.

На сегодня абсолютное право на саму информацию существует лишь для правовых режимов информации, основанных на конфиденциальности (ограничении доступа). Вопрос о возможности существования какого-либо конфиденциальности, остается открытым. К сожалению, необходимо объективно признать, что эту проблему нельзя решить быстро и простыми средствами, если возможно решить вообще. Концепция «документированной информации» – иллюзия выхода из затруднения.

Разумеется, есть необходимость в использовании вещных прав на некоторые вещественные носители, содержащие информацию. Однако сфера их использования крайне ограничена. Практически единственной областью применения такой конструкции является охрана культурных и исторических ценностей. В таких случаях социальную ценность имеет не столько информация, содержащаяся в данном документе (тем более воспроизведенная в многочисленных копиях), сколько уникальная вещь – оригинал картины, письма и т.п.

В связи с тем, что здесь имеет место вещественный носитель информации, он сравнительно легко поддается индивидуализации, а, значит, право собственности способно выполнять свою регулятивную функцию.

Право собственности на саму информацию.

является даже конструкция вещных прав на вещь («документированную информацию»), в ряде нормативных актов используется конструкция права собственности на нематериальное благо – собственности на саму информацию, что просто физически невозможно.

Например, часть 2 статьи 75 Лесного кодекса Российской Федерации, принятого 22 января 1997г.1 предусматривает, что информация о лесном фонде, полученная за счет средств федерального бюджета, является федеральной собственностью и предоставляется гражданам и юридическим лицам в порядке, определяемом Правительством Российской Федерации.

Статья 11 Федерального закона № 225-ФЗ «О соглашениях о разделе продукции», принятого 6 декабря 1995г.2, названная «Право собственности на Лесной кодекс Российской Федерации № 22-ФЗ, принят 22 января 1997г., // Собрание законодательства Российской Федерации. – 1997. – № 5. – Ст.610.

Федеральный закон № 225-ФЗ «О соглашениях о разделе продукции» (принят 6 декабря 1995г., с последующими изменениями и дополнениями) // Собрание законодательства Российской Федерации.

– 1996. – № 1. – Ст.18; 1999. – № 2. – Ст.246; 2001. – № 26. – Ст.2579.

имущество и информацию» (выделено нами – Д.О.), в пункте 2 предусматривает, что вся первичная геологическая, геофизическая, геохимическая и иная информация, данные по ее интерпретации и производные данные, полученные инвестором в результате выполнения работ по соглашению, принадлежат на праве собственности государству. При соблюдении условий конфиденциальности, предусмотренных соглашением, инвестор имеет право свободно и безвозмездно пользоваться указанными информацией, данными и образцами в целях выполнения работ по соглашению.

Причем здесь же, в пункте 2 статьи 11, законодатель закрепляет право собственности на такие вещи, как образцы горных пород, пластовые жидкости.

Очевидным образом здесь законодатель не различает право собственности и на упомянутые вещи и на саму информацию (!), вероятно, считая совершенно одинаковыми естественные свойства и горных пород, и информации.

Часть 1 статьи 27 Закона Российской Федерации от 21 февраля 1992 г.

№ 2395-1 «О недрах»1 (в ред. Федерального закона № 27-ФЗ, принятого 8 февраля 1995 г.) предусматривает, что информация о геологическом строении недр, находящихся в них полезных ископаемых, об условиях их разработки, а также иных качествах и особенностях недр, содержащаяся в геологических отчетах, картах и иных материалах, может находиться в государственной собственности или в собственности пользователя недр. Часть 5 статьи 27 указанного закона содержит четко сформулированное правило: право собственности на геологическую и иную информацию о недрах охраняется в порядке, установленном законодательством Российской Федерации для других объектов собственности (!). И, что особо примечательно, за этой нормой располагается норма части 6 статьи 27 Закона РФ «О недрах»: исполнитель имеет право использовать полученную в результате проведения работ геологическую и иную информацию о недрах для научной и преподавательской деятельности, если иное не предусмотрено договором. Эта норма вообще характерна для авторского права (случай свободного воспроизведения) и для вещных прав Закон Российской Федерации от 21 февраля 1992г. (в редакции Федерального закона № 27-ФЗ, принятого 8 февраля 1995 г., с последующими изменениями и дополнениями) № 2395-1 «О недрах» // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. – 1992. – № 16. – Ст.834; Собрание законодательства Российской Федерации. – 1995. – № 10. – Ст.823; 2000. – № 2. – Ст.141; 2001. – № 21. – Ст.2061.

никогда не используется. Кроме того, часть 4 статьи 27 Закона РФ «О недрах»

устанавливает, что должностные лица федерального и территориальных фондов геологической информации обязаны обеспечить конфиденциальность представляемой им информации, а также несут материальную, административную или уголовную ответственность за ее несанкционированное разглашение.

Таким образом, исходя из систематического толкования правовых норм, содержащихся в частях 4, 5 и 6 статьи 27 Закона Российской Федерации «О недрах», нельзя не прийти к более чем парадоксальному выводу: по мысли законодателя якобы возможно разглашение собственности, разглашение вещи. Подчеркиваем – не информации о вещи, не информации, которую содержит вещь, а разглашение вещи.

Справедливо замечание В.И.Сенчищева о том, что «…закрепление какой-либо теоретической конструкции в тексте нормативного акта… само по себе не может служить неопровержимым доказательством глубокой теоретической обоснованности закрепленного понятия или окончательного разрешения спора».1 Если конструкция права собственности на «документированную информацию», не рассматривая вопросы ее эффективности, может существовать в действительности, то право собственности на саму информацию физически невозможно и существует только лишь в тексте некоторых нормативных актов.

Абсолютное субъективное право на информацию в публичном правопорядке.

Несмотря на вышеизложенное, проблему абсолютного субъективного права на информацию вряд ли справедливо сводить лишь только к ее цивилистическим аспектам. Конструкция абсолютного права применима к публично-правовым отношениям: речь идет о государственной тайне. В статье 2 Закона Российской Федерации от 21 июля 1993 г. № 5485-1 «О государственной тайне» законодатель определяет государственную тайну как защищаемые государством сведения в области его военной, внешнеполитической, экономической, разведывательной, контрразведывательной и оперативно-розыскной деятельности, распространение которых может нанести ущерб безопасности Российской Федерации.

Сенчищев В.И. Объект гражданского правоотношения. Общее понятие // Актуальные вопросы гражданского права / Под ред. М.И.Брагинского; Исследовательский центр частного права.

Российская школа частного права. – М.: Статут, 1999. – С.111.

Наличие такого особо охраняемого объекта общепризнанно, а его правовая охрана весьма совершенна.1 Но в то же время возникает вопрос: существует ли субъективное право в отношении информации, составляющей государственную тайну? На наш взгляд, существует: государство обладает абсолютным субъективным правом на определенную информацию (например, в статье 71 Конституции Российской Федерации говорится о федеральной информации), к которой прежде всего относится информация, составляющая государственную тайну.

Разумеется, когда мы говорим об абсолютном праве на информацию, составляющую государственную тайну, мы имеем в виду именно государство как обладателя такого права; для лиц же, которым такая информация передана, правовой режим государственной тайны выражается в виде юридической обязанности неразглашения информации. И.Л.Бачило также указывает на тот факт, что:

«Субъектом отношений относительно информации является государство в целом международными актами». Сложным является вопрос о сущности права государства на информацию, составляющую государственную тайну. Действительно, некоторыми абсолютными субъективными правами обладает исключительно государство, они нетождественны абсолютным правам частных лиц. Для адекватного представления природы абсолютного права государства на информацию, составляющую государственную тайну, уместно обратиться к аналогии с природой субъективного права государства на территорию. Аналогия заключается в особой, суверенной природе того и другого права. Государство, как территориальная организация суверенной публичной власти, и его территория нераздельны. Территория государства – это не просто материальный объект, а пространство, в котором государство существует и действует, без него государство просто немыслимо. Поэтому абсолютное субъективное право на территорию не может быть тривиальным имущественным правом собственности, оно См. например: Фатьянов А.А. Тайна и право (основные системы ограничения на доступ к информации в российском праве): Монография. – М.: МИФИ, 1999. – С.37-134; Фатьянов А.А.

Правовое обеспечение безопасности информации в Российской Федерации: Учебное пособие. – М.:

Юрист, 2001. – С.61-160; Сумин А.А. Комментарий к Закону Российской Федерации «О государственной тайне». – М.: Норма, 2001. – 224с., а также работы других авторов.

Бачило И.Л. Информационное право: Основы практической информатики: Учебное пособие. – М., 2001. – С.180.

представляет особое право – атрибут существования государства. Так, рассматривая концепции правовой природы государственной территории в науке международного права, Ю.Н.Малеев пишет, что: «Старейшая объектная теория, объясняющая правовую природу государственной территории, основана на признании земельного участка объектом частной собственности. При этом государство… в своих границах обладает публично-вещным правом собственности на землю, и оно (право) имеет преимущественную силу перед правами частных земельных собственников.

Данная теория… со временем изжила себя… Наибольшим признанием пользуется обоснованная в прошлом веке… В.А.Незабитовским третья теория – пространственная, в соответствии с которой территория государства представляет собой сферу его властвования, территориального верховенства, суверенитета, осуществляемого в тех пределах, которые образуются совокупностью земельных, водных и воздушных участков, входящих в состав данного государства как страны в целом. Данная теория не исключает оценки территории не только как пространства осуществления государственной власти, но и как особого вида материального достояния». Абсолютное субъективное право государства на территорию, безусловно, нельзя смешивать с возможностью государства, когда оно выступает как участник гражданского оборота, обладать обычным субъективным гражданским правом собственности на конкретный земельный участок.

В определенном смысле характер права государства на территорию и права на информацию, составляющую государственную тайну, схожи: как территория пространственную сферу действия (властвования) государства, так и государственная тайна, будучи особым нематериальным достоянием, является информационной сферой исключительного действия (властвования) государства.

Иначе говоря, территория государства – выражение суверенитета в пространстве;

государственная тайна – это выражение суверенитета в информационной сфере.

Таким образом, абсолютное право государства в отношении государственной тайны имеет sui generis природу – данное субъективное право, будучи неимущественным Международное право: Учебник / Отв. ред. Ю.М.Колосов, Э.С.Кривчикова. – М.: Международные отношения, 2000. – С.112-113.

публично-правовым, выражает властную сущность государства. По этой причине его нельзя сравнивать с абсолютными правами на тайны частноправового характера, которыми обладают физические или юридические лица (например, с имущественным гражданским правом на коммерческую тайну).

Суверенный характер абсолютного права государства на информацию, составляющую государственную тайну, подтверждает также и тот факт, что в соответствии со статьей 10 Закона Российской Федерации «О государственной тайне»

может быть принято решение о засекречивании и переводе в режим государственной тайны информации, находящейся у частных (юридических и физических) лиц. При этом материальный ущерб, наносимый «собственнику» информации в связи с ее засекречиванием, возмещается государством в размере, определяемом договором между органом государственной власти, в распоряжение которого переходит эта информация, и ее «собственником». В этом же договоре должны быть предусмотрены обязательства «собственника» информации по ее нераспространению.

Засекречивание может быть произведено и без согласия частного лица. В случае отказа заключить договор такое лицо предупреждается об ответственности за несанкционированное распространение сведений, составляющих государственную тайну.

Возможность принудительного засекречивания выражает властную, публичноправовую сущность абсолютного права государства на информацию, составляющую государственную тайну.

Отметим лишь, что конструкция так называемого «права собственности на информацию», на которую ссылается законодатель в законе «О государственной тайне», в действительности существовать не может. Речь здесь может идти только о некоем специальном субъективном праве на информацию (скажем, о праве на информацию, составляющую коммерческую тайну), которое, конечно же, не является правом собственности.

Государственная тайна – важный фактор, обеспечивающий независимость государства и практическую возможность исполнения его важнейших функций (охрана прав и законных интересов граждан, оборона, внешняя политика, борьба с преступностью и т.д.), безопасность всего государства в целом. Это приводит к постановке вопросов безопасности государства, общества, личности, в том числе информационной безопасности. Сегодня эти вопросы крайне актуальны. Не случайно в последнее время принимаются соответствующие программные документы – Концепция национальной безопасности Российской Федерации, Доктрина информационной безопасности. Различным аспектам информационной безопасности уделяется заметное внимание в юридической литературе. Как правило, государственная тайна является тайной-объектом. Следовательно, в отношении информации, составляющей государственную тайну, существует абсолютное субъективное право публичного характера. Однако может быть исключение – это возникающая на основании международного договора обязанность Российской Федерации сохранять в режиме государственной тайны сведения ограниченного доступа, переданные иностранным государством. Примером служат Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Федеративной Республики Германия о взаимном обеспечении сохранности секретных Правительством Словацкой Республики о защите информации ограниченного доступа.3 В подобных случаях правовой режим государственной тайны выражается не через субъективное право, а через юридическую обязанность государства обеспечивать конфиденциальность информации, переданной ему иностранным государством.

Следует подчеркнуть, что субъективное право государства на информацию, составляющую государственную тайну, является неотчуждаемым правом. Поскольку Концепция национальной безопасности Российской Федерации, в редакции Указа Президента Российской Федерации от 10 января 2000 года № 24 // Собрание законодательства Российской Федерации. – М., 1997. – № 52. – Ст.5909; М., 2000. – № 2. – Ст.170; Доктрина информационной безопасности Российской Федерации, утверждена Президентом Российской Федерации 9 сентября 2000 года № Пр-1895 // Российская газета. – М., 2000. – 28 сентября.

Кубышкин А.В. Международно-правовые вопросы обеспечения информационной безопасности государства. Постановка проблемы // Право и государство на рубеже тысячелетий: Сборник статей / Под ред. К.Н.Гусова. – М.: Проспект, 2001. – С.41-44; Лопатин В.Н. Информационная безопасность России: Человек. Общество. Государство / Санкт-Петербургский университет МВД России. – СПб.:

Фонд «Университет», 2000.

Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Федеративной Республики Германия о взаимном обеспечении сохранности секретных материалов от 2 декабря 1999г. // Бюллетень международных договоров. – М., 2000. – №2; Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Словацкой Республики о защите информации ограниченного доступа. Заключено в г.Братиславе 29 апреля 1997г. // Бюллетень международных договоров. – 1997. – № 9. – С.47-50.

государственная тайна является одним из атрибутов властной сущности государства, то такое право в принципе передано быть не может. С неотчуждаемостью данного права не следует путать возможность предоставления доступа к сведениям, составляющим государственную тайну, определенному физическому лицу, организации, иностранному государству, разумеется, с возложением на таковых обязанности не разглашать государственную тайну. Абсолютное право государства на такую информацию в этом случае продолжит существовать. Если же сведения, составлявшие ранее государственную тайну, будут рассекречены и переданы в полное распоряжение, скажем, коммерческой организации, то они перестанут быть государственной тайной; при этом само абсолютное право на информацию, составляющую государственную тайну, отчуждено не будет – оно просто прекратится.

Абсолютное право на информацию может входить в юридическое содержание только правовых отношений в информационной сфере. Характерным примером абсолютного права на информацию являются права на информацию, составляющую тайнуобъект (государственная тайна, личная и семейная тайна, коммерческая тайна) Проблематика абсолютного субъективного права на информацию имеет значение не только для частноправовых, но и для публично-правовых отношений. В частности, предлагается выделять абсолютное субъективное право публично-правовой природы, которым обладает государство в отношении информации, составляющей государственную тайну.

Социальное значение информации и отношений, которые возникают в связи с информацией, потребность в совершенствовании законодательства – эти и другие факторы в совокупности сегодня предопределяют необходимость формирования теоретического представления о правовых отношениях в информационной сфере.

Исследование поставленной проблемы позволяет сказать следующее.

1. На сегодняшний день в российской действительности объективно существует группа правовых отношений в информационной сфере. Характеризуя правовые отношения в информационной сфере принципиально важно отметить, что они являются правоотношениями в полном смысле, поскольку включают в себя все элементы, присущие правоотношению (субъекты, объект, содержание), и возникают как результат правового регулирования соответствующих общественных отношений, не являясь результатом лишь информационного действия права.

При этом важно подчеркнуть, что главным существенным критерием для выделения такого рода является их объект. Это свою очередь накладывает отпечаток на содержание таких правоотношений.

Объектом правовых отношений в информационной сфере может быть определенного вида информация либо связанный с информацией результат поведения участника правоотношения (предоставление, получение, неразглашение информации и др.).

Правовой статус участников такого рода правоотношений не характеризуется какими-либо принципиальными особенностями.

Таким образом, правоотношения в информационной сфере можно определить как урегулированные нормами права общественные отношения, возникающие по поводу информации или юридически значимых результатов действий (бездействий) с информацией (передача, получение, неразглашение и др.).

2. В то же время, нельзя не учитывать и то обстоятельство, что выделение правоотношений в информационной сфере по признаку их объекта обуславливает многообразие их видов. Имеется в виду, прежде всего, их отраслевое многообразие, они могут являться как публичными, так и частными правоотношениями. Например, существуют административные и гражданские правоотношения в информационной сфере.

Многообразие правоотношений в информационной сфере не исчерпывается их отраслевой классификацией. Помимо этого правоотношения в информационной сфере могут, например, классифицироваться на статичные и динамичные, абсолютные и относительные правоотношения.

Следует критически оценить узкий, пришедший из информатики, подход к определению общественных отношений в информационной сфере, в рамках которого они определяются только как сбор, получение, хранение предоставление, а также другие действия с информацией. Представляется, что круг регулируемых правом общественных отношений в информационной сфере шире и включает в себя не только динамичные, но и статичные отношения. К статичным правоотношениям в информационной сфере относятся, главным образом, абсолютные правоотношения (например, правоотношения по поводу информации, составляющей личную тайну гражданина).

3. Признак, на основании которого выделяются правоотношения в информационной сфере, предопределяет значимость проблематики объекта таких правоотношений. Рассматривать объект правового отношения в информационной сфере необходимо, прежде всего, через правовую характеристику (правовой режим) такого объекта.

При этом следует сказать, что в целях конструирования правовых режимов информации принципиально важно учитывать ее юридически значимые признаки, такие как нематериальность, возможность одновременного нахождения у неограниченного круга лиц, отсутствие неразрывной связи с ее материальным носителем, непотребляемость при ее использовании и другие.

Информация как объект правовых отношений в информационной сфере многообразна. Существуют принципиально различные правовые режимы информации, среди которых можно назвать публично- и частноправовые режимы, режимы информации имущественного и неимущественного характера и др.

При этом правовые режимы информации характеризуются многообразием даже в рамках одной отрасли права: например, весьма неоднородна подсистема административно-правовых режимов информации.

4. В результате рассмотрения теоретической конструкции правоотношений в информационной сфере возникает возможность сделать ряд выводов в отношении их элементов. Так, представляется, что информация как явление в ее естественно информационной сфере. По этой причине необходимо отличать правовые режимы собственно информации от правовых режимов других объектов, хотя и имеющих информационное содержание. Информация как явление может обозначать (выражать) объекты, которые с правовой точки зрения не являются информацией (безналичные интеллектуальной собственности и др.).

Следует подчеркнуть, что объектом правовых отношений в информационной сфере являются только те виды информации, которые представляют собой информацию в юридическом смысле: различного рода тайны, массовая информация (включая рекламу), а также ряд других.

5. Конструкция правоотношений в информационной сфере имеет существенное прикладное значение для целей систематизации правовых режимов информации.

Классификацию системы правовых режимов информации ограниченного доступа предлагается строить с учетом основных параметров правоотношений, которые возникают по поводу соответствующей информации.

Прежде всего, следует учитывать различие частных и публичных, а также абсолютных и относительных правоотношений в информационной сфере. Исходя из этого, предлагается выделять правовые режимы тайн публично-правового характера (государственная тайна, служебная тайна) и правовые режимы тайн частноправового характера (личная, семейная, коммерческая, профессиональная тайна).

Этот теоретический подход имеет непосредственное практическое значение для реализации правовых норм и совершенствования законодательства. По этой причине необходимо изъять из правовых норм, устанавливающих правовую охрану коммерческой тайны (в частности, из статьи 139 Гражданского кодекса РФ, статьи Федерального закона № 193-ФЗ «О сельскохозяйственной кооперации»1, статьи Федерального закона № 193-ФЗ «О сельскохозяйственной кооперации» (принят 15 ноября 1995 г., с последующими изменениями и дополнениями)1 // Собрание законодательства Российской Федерации. – 1995. – № 50. – Ст.4870; 1997. – № 10. – Ст.1120; 1999. – № 8. – Ст. 973.

Федерального закона № 117-ФЗ «О защите конкуренции на рынке финансовых услуг»1), указание на служебную тайну, поскольку она представляет собой публичноправовой режим информации, совершенно отличный от режима коммерческой тайны.

Одновременно с выделением тайн публично-правового и частноправового характера, следует различать тайны-объекты (в частности, государственная тайна, личная тайна, коммерческая тайна) и тайны-обязанности (например, группа профессиональных тайн). Это положение также имеет практическое значение:

предлагается заменить в названии и тексте статьи 15 Федерального закона № 75-ФЗ «О негосударственных пенсионных фондах»2 термин «коммерческая тайна» на термин «профессиональная тайна»: «фонд не вправе передавать третьим лицам сведения, составляющие коммерческую тайну. К указанным сведениям относится информация о состоянии пенсионных счетов и производимых фондом выплатах негосударственных пенсий». Ограничение доступа к коммерческой тайне является правом, а не обязанностью ее правообладателя. По смыслу данной нормы речь должна идти об обязанности негосударственного пенсионного фонда хранить профессиональную тайну, которая аналогична банковской тайне или тайне страхования.

6. В научных и практических целях весьма важно учитывать фактор множественности при реализации правовой охраны информации ограниченного доступа. Такой подход позволит четко отличать содержательную характеристику вида охраняемой информации (например: персональные данные, сведения о факте усыновления (тайна усыновления), «инсайдерская информация» на рынке ценных бумаг и др.) от правовых режимов информации (скажем, режимы личной, служебной, профессиональной тайн и др.), что, в свою очередь, повысит эффективность правовой охраны информации.

Содержание информации как таковое еще не является правовым режимом, поэтому во многих случаях охрана одной и той же, по содержанию, информации может одновременно осуществляться в различных правовых режимах. Например, Федерального закона № 117-ФЗ «О защите конкуренции на рынке финансовых услуг» (принят июня 1999г.) // Собрание законодательства Российской Федерации. – 1999. – № 26. – Ст.3174.

Федерального закона № 75-ФЗ «О негосударственных пенсионных фондах», принят 8 апреля 1998 г.

(с последующими дополнениями) // Собрание законодательства Российской Федерации. – 1998. – №19. – Ст.2071; 2001. – № 7. – Ст.623.

персональные данные гражданина, не меняя своего информационного содержания, могут одновременно охраняться в трех разных правовых режимах информации, в профессиональной); 3) налоговой тайны (как разновидности служебной).

субъективного права на информацию. В рамках узкого подхода субъективное право на информацию трактуется только в качестве права на получение (на доступ) к информации, то есть как относительное право.

Широкий подход же предполагает отнесение к праву на информацию всех видов субъективных прав, направленных на информацию или на осуществление действий с ней. К субъективному праву на информацию в широком смысле относятся две группы субъективных прав: 1) группа абсолютных прав на информацию, в качестве примера можно назвать право на информацию, составляющую личную тайну; 2) группа относительных прав на информацию, к которым относится право на относительные права.

Субъективное право на информацию может обладать как имущественным, так и неимущественным характером. Так, публичное абсолютное право государства на информацию, составляющую государственную тайну, носит неимущественный характер.

Необходимо подчеркнуть, что субъективное право на информацию входит в ядро юридического содержания правовых отношений в информационной сфере.

Здесь следует учитывать, что субъективное право на информацию может присутствовать и в других правоотношениях, однако в них оно выполняет обеспечительную функцию, не занимая центрального места в юридическом содержании правоотношения.

Субъективное право на информацию не является монолитным, универсальным явлением. Многообразие информационных потребностей человека, общества и государства обуславливает широкий спектр субъективных прав на информацию: они различаются своим характером (частно- либо публично-правовым), типом существенными признаками.

разновидностей права на информацию. Его особенность заключается в том, что абсолютное право может входить в юридическое содержание только правовых отношений в информационной сфере; тогда как относительное право может включаться, в качестве вспомогательного, в юридическое содержание других правоотношений. Характерным примером абсолютного права на информацию являются права на информацию, составляющую тайну-объект (государственная тайна, личная и семейная тайна, коммерческая тайна).

Анализ концепции вещных прав на «документированную информацию», которая положена в основу ряда федеральных законов, показывает, что следует критически оценивать ее целесообразность и эффективность.

Следует учитывать, что проблематика абсолютного субъективного права на информацию имеет значение не только для частноправовых, но и для публичноправовых отношений. В частности, следует выделять абсолютное субъективное право публично-правовой природы, которым обладает государство в отношении информации, составляющей государственную тайну.

Практическая значимость настоящего диссертационного исследования заключается в том, что выводы и положения настоящего исследования могут быть использованы при совершенствовании законодательства в информационной сфере, недостатки которого был и выявлены в ходе анализа; материалы диссертации могут найти свое применение в практической юридической работе и быть использованы в учебном процессе, при преподавании курса информационного права.

Полученные результаты исследования позволят приблизится к решению ряда научных проблем: уяснить место информационного права в российской правовой системе, упрочить теоретическую основу для совершенствования законодательства в области информации, осуществить научно обоснованную систематизацию правовых режимов информации.

Вместе с тем, несмотря на проведенное исследование, необходимо подчеркнуть, что оно не исчерпало всех аспектов в характеристике правовых отношений в информационной сфере. Они требуют дальнейшей расширенной научной разработки. На наш взгляд, перспективным являются изучение:

- отдельных видов правоотношений в информационной сфере, как публичноправового, так и частноправового характера;

- правового статуса участников таких правоотношений;

- особенностей возникновения, изменения и прекращения правовых отношений в информационной сфере, включая исследование соответствующих юридических фактов;

- фактического содержания правоотношений. Этот вопрос имеет значение и по той причине, что в динамичных правоотношения их объект неотделим от поведения субъекта, то есть слит с фактическим содержанием правоотношения.

- правомочий, составляющих субъективное право на информацию;

- особенностей реализации субъективного права на информацию в конкретных областях, в том числе в правоотношениях между гражданами с органами публичной власти;

- пределов осуществления субъективного права на информацию, в том числе вопросов пресечения злоупотребления правом на информацию;

- взаимодействия частного и публичного права при регулировании отношений в информационной сфере.

Пример:

не допускается сокрытие фактов и обстоятельств, жизни и здоровья людей (ч.3 ст.41 Конституции РФ) Пример:

сведения о размерах и структуре доходов благотворительной организации, а также сведения о размерах ее имущества, ее расходах, численности работников, об оплате их труда и о привлечении коммерческую тайну благотворительной организации патентоспособные технические решения;

произведения науки, литературы, искусства и другие правоохраняемые результаты интеллектуальной деятельности наделены правовым режимом объектов исключительных прав (интеллектуальная собственность) безналичные бездокументарные Нематериальные объекты, с естественно-научной точки зрения врачебная тайна банковская тайна тайна страхования профессиональные тайна, органично профессиональные тайны ad hoc присущая определенному виду Обязанность их соблюдать либо: а) возникает в связи с профессиональной деятельности. разовыми действиями, не носящими характера профессии; б) Законом всегда устанавливается может быть связана с определенным видом систематической императивная обязанность деятельности, но не является неотъемлемо присущей для профессиональные тайны-обязанности Сама по себе информация a priori не имеет правового режима. Законодатель, в зависимости от признаков конкретной информации, помещает ее в своего рода «форму» – правовой режим. Именно это сочетание определенного явления (информации) с его юридической «формой» (правовым режимом) и представляет собой объект правоотношения в информационной сфере.

Определенный правовой режим допускает нахождение в нем различных видов информации, и наоборот, одна и та же информация может быть «помещена» в различные режимы. В известных пределах, конечно: в законе определены, какая информация не может находиться в режиме государственной тайны, какая – в режиме коммерческой тайны и т.п.

Например, как показано на схеме, персональные данные гражданина могут охраняться в режимах: 1) личной тайны, 2) профессиональной тайны, 3) служебной тайны-обязанности.

конкретная информация - персональные данные Более того, в указанных случаях информация не может не быть по содержанию одной и той же, поскольку множественность правоотношений обусловлена необходимостью обеспечить соблюдение права в отношении определенной информации, при ее одновременном нахождении у нескольких лиц.

Продолжение на след. странице налоговый орган.

Обязан хранить субъективное право гражданин А. – налогоплательщик.

требовать от налогового органа соблюдения налоговой тайны режимах: личной тайне, налоговой тайны и тайны страхования.

персональные гражданина А.

материальное содержание неразглашения информации, правомерной передачи третьим тайну страхования относительное право, относительное право, относительное право, относительное право, отражающее динамику отражающее статику отражающее статику отражающее динамику (корпоративное) право требовать гражданина требовать государства на право акционера на неразглашения неразглашения получение информации информации Пример: право требовать неразглашения информации, составляющей врачебную Пример: субъективное Пример: субъективное Пример: субъективное право связанного с не связанного с имущественным имущественным Схема 5. Основные прав на информацию Список использованных нормативно-правовых актов I. Нормативно-правовые акты и официальные документы Конституция Российской Федерации, принята всенародным голосованием 12 декабря 1993г. // Российская газета. – 1993. – 25 декабря.

1. Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Федеративной Республики Германия о взаимном обеспечении сохранности секретных материалов от 2 декабря 1999г. // Бюллетень международных договоров. – М., 2000. – 2. Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Словацкой Республики о защите информации ограниченного доступа. Заключено в г.

Братиславе 29 апреля 1997г. // Бюллетень международных договоров. – 1997. – № 9. – С.47-50.

3. Рекомендательный законодательный акт Союза Независимых Государств «О принципах Межпарламентской Ассамблеи», принят 23 мая 1993г. // Вестник Межпарламентской ассамблеи. – СПб., 1994. – № 1. – С.24-29.

1. Гражданский кодекс Российской Федерации, части первая, вторая и вторая (с последующими изменениями и дополнениями) // Собрание законодательства Российской Федерации. – 1994. – № 32. – Ст.3301; 1996. – № 5. – Ст.410; 1996. – № 9. – Ст.773; 1996. – № 34. – Ст.4025; 1996. – № 34. – Ст.4026; 1997. – № 43. – Ст.4903; 1999. – № 28. – Ст.3471; 2001. – № 17. – Ст.1644; 2001. – № 21. – Ст.2063; 2001. – № 49. – Ст.4552.

2. Закон Российской Федерации от 6 августа 1993 г. № 5605-1 «О селекционных достижениях» // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. – 1993. – № 36. – Ст.1436.

3. Закон Российской Федерации от 21 июля 1993 г. № 5485-1 «О государственной тайне» (с последующими изменениями и дополнениями) // Российская газета. – 1993. – сентября; Собрание законодательства Российской Федерации. – 1997. – № 41. – Ст.4673.

4. Закон Российской Федерации от 21 февраля 1992г. № 2395-1 «О недрах» (в редакции Федерального закона № 27-ФЗ, принятого 8 февраля 1995 г., с последующими изменениями и дополнениями) // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. – 1992. – № 16. – Ст.834;

Собрание законодательства Российской Федерации. – 1995. – № 10. – Ст.823; 2000. – № 2.

– Ст.141; 2001. – № 21. – Ст.2061.

5. Закон Российской Федерации от 22 декабря 1992 г. № 4180-1 «О трансплантации органов и (или) тканей человека» (с последующими дополнениями) // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. – 1993. – № 2. – Ст.62; Собрание законодательства Российской Федерации. – 2000. – № 26. – Ст.2738.

6. Закон Российской Федерации от 22 марта 1991 г. № 948-1 «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках» // Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. – 1991. – №16. – Ст.499; Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. – 1992. – №32. – Ст.1882; Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. –1992. – №34. – Ст.1966; Собрание законодательства Российской Федерации. – 1995. – № 22. – Ст.1977; Собрание законодательства Российской Федерации. – 1998. – №19. – Ст.2066; Собрание законодательства Российской Федерации. – 2000. – № 2. – Ст.124.

7. Закон Российской Федерации от 27 декабря 1991г. № 2124-1 «О средствах массовой информации» (с последующими изменениями и дополнениями) // Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации. – 1992. – № 7. – Ст.

300; Собрание законодательства Российской Федерации. – 1995. – № 3. – Ст.169; 1995. – № 30. – Ст.2870; 1996. – № 1. – Ст.4; 2000. – № 26. – Ст.2737; 2000. – № 32. – Ст. 3333;

Российская газета. – 2001. – 9 августа.

8. Закон Российской Федерации от 7 февраля 1992 г. № 2300-1 «О защите прав потребителей», в редакции от 5 декабря 1995 г., (с последующими изменениями и дополнениями) // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. – 1992. – № 15. – Ст.766; 1993. – № 29. – Ст.1111; Собрание законодательства Российской Федерации. – 1996. – № 3. – Ст.140;

1999. – № 51. – Ст.6287.

9. Закон Российской Федерации от 9 июля 1993 г. № 5351-1 «Об авторском праве и смежных правах» (с последующими изменениями и дополнениями) // Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации. – 1993. – № 32. – Ст.1242; Собрание законодательства Российской Федерации. – 1995. – № 30. – Ст.2866.