«ИНФЛЯЦИЯ И АНТИИНФЛЯЦИОННАЯ ПОЛИТИКА В УСЛОВИЯХ РАДИКАЛЬНЫХ РЕФОРМ ...»

Вместе с теми нетрудно заметить, что среди стран наиболее успешным образом справившихся с экономическим спадом присутствуют страны как наиболее богатые, та и наиболее бедные. Это вполне объяснимо, поскольку наиболее развитые страны обладают значительным экономическим потенциалом и способны динамично развиваться, кроме того, во многих из них и спад не был очень значительным, так что даже не самые высокие темпы экономического роста в течение нескольких лет позволяют восстановить некоторый первоначальный уровень производства. У бедных стран, как это ни парадоксально звучит, задача также может оказаться несложной: даже небольшие по величине абсолютные приросты объема производства могут обеспечить значительный относительный прирост (высокие Данные за 2003 год. Рассчитано по данным Международного валютного фонда [278], Межгосударственного статистического комитета СНГ [59], национальных статистических комитетов.

темпы роста) и следовательно также быстро компенсировать предшествующий спад.

Сопоставление результатов стран, как по абсолютному уровню экономического развития, так и по восстановлению предреформенного уровня производства, позволяет выявить страны-лидеры и страны-аутсайдеры. К первым следует отнести Венгрию, Польшу, Словакию и Словению. Чуть хуже показатели у Литвы, Чехии и Эстонии. В группу стран со средними результатами можно включить Болгарию, Румынию, Казахстан, Россию и Хорватию. Наконец, наряду с успешными странами явно выделяется группа из четырех наименее преуспевающих стран (Грузия, Молдова, Таджикистан, Югославия). Справедливости ради следует отметить, что все они прошли через значительные военные конфликты. Немногим лучше ситуация оказалась в Азербайджане, Киргизии, Македонии и Украине.

Второй важной группой показателей, характеризующей достижения страны, являются показатели, характеризующие финансовую сбалансированность экономики. К ним можно отнести, во-первых, показатель дефицитности государственного бюджета, а во-вторых, уровень внешней задолженности государства. Уровень дефицита государственного бюджета позволяет оценить, насколько государство научилось соизмерять свои расходы со своими доходами, это своеобразная характеристика уровня самодисциплины, достигнутого государством. Уровень внешней задолженности позволяет оценить, в определенной степени финансовые перспективы той или иной страны, поскольку показывает, какая часть произведенного продукта (созданных материальных благ) должна идти не на рост потребления или развитие производства, а на выплаты внешним кредиторам.

Анализ статистических данных показал, что в последние годы подавляющее число стран с трансформируемой экономикой осознали пагубность политики попыток стимулирования экономического роста с помощью активных государственных расходов, приводящих к возникновению значительного бюджетного дефицита. Вместе с тем существует и некоторые различия в величине бюджетного дефицита. В связи с этим также страны с трансформируемой экономикой можно разделить на четыре группы. В первую включаются страны, имеющие в течение четырех лет (2000-2003 гг.), в среднем бюджетный профицит, во вторую имеющие небольшой дефицит государственного бюджета (не более 3% от величины ВВП), в третью – с величиной дефицита от 3 до 5 процентов от величины ВВП1, в четвертую - имеющие дефицит государственного бюджета, превышающий 5% от ВВП.

В соответствии с результатами проведенных расчетов2 в первую группу вошли Болгария, Казахстан, Россия, Эстония; во вторую – Азербайджан, Армения, Беларусь, Босния и Герцеговина, Грузия, Латвия, Литва, Македония, Молдова, Румыния, Туркмения, Узбекистан, Украина; в третью – Польша, Словения, Таджикистан; в четвертую – Албания, Венгрия, Киргизия, Словакия, Хорватия, Чехия, Югославия (Сербия и Черногория).

Эта группировка показывает, что существует некоторая зависимость между жесткостью бюджетной политики и тем путем, которым прошла страна после начала радикальных реформ: более сдержанную политику проводят страны, пережившие и наиболее высокие темпы инфляции. Кроме того, политика бюджетного профицита рассматривается в большинстве стран как чрезмерно жесткая.

Оценка внешней финансовой сбалансированности можно быть проведена с помощью показателей, характеризующих долговое бремя и уровень платежеспособности государства. В качестве первого показателя может быть использовано соотношение ежегодных платежей по обслуживанию внешнего долга и величины ВВП; в качестве второго показателя обычно используется показатель нормы обслуживания внешнего долга, который представляет собой соотношение ежегодных платежей по обслуживанию внешнего долга и величины экспорта. Считается, что, если страна направляет на обслуживание своего внешнего долга более 5% ВВП, то долговое бремя в данный момент является тяжелым. Аналогично считается, что если норма обслуживания долга превышает 20%, то существует угроза Такой интервал выбран неслучайно, поскольку существует некоторое единое мнение, что бюджетный дефицит на уровне 3-5% от величины валового внутреннего продукта является приемлемой величиной.

Среднегодовые данные за 2000-2003 годы. Рассчитано по данным Международного валютного фонда [265], Межгосударственного статистического комитета СНГ [55], Европейского банка реконструкции и развития [219], национальных статистических комитетов.

срыва платежей по обслуживанию долга. Учитывая ежегодные колебания платежей по обслуживанию долга, как и изменения объемов экспорта и ВВП, мы при проведении анализа использовали среднегодовые данные за 2000-2002 годы. При этом дифференциация стран по величине долгового бремени оказалась более сильной, нежели по величине нормы обслуживания внешнего долга, и стран, находящихся в опасной зоне с точки зрения величины долгового бремени оказалось больше, нежели стран, рискующих сорвать свои текущие платежи.

С точки зрения величины долгового бремени мы разбили все страны на три группы: первая группа - страны с приемлемым уровнем долгового бремени (платежи по обслуживанию внешнего долга менее 5% ВВП); вторая группа - страны с высоким уровнем долгового бремени (платежи по обслуживанию внешнего долга составляют от 5 до 10 % ВВП); третья группа - страны с очень высоким уровнем долгового бремени (платежи по обслуживанию внешнего долга составляют более 10 % ВВП).

По результатам расчетов1 в первую группу вошли Азербайджан, Албания, Армения, Беларусь, Босния и Герцеговина, Грузия, Россия, Югославия (Сербия и Черногория); во вторую – Болгария, Латвия, Македония, Молдова, Польша, Румыния, Таджикистан, Украина, Узбекистан, Чехия, Эстония; в третью – Венгрия, Казахстан, Киргизия, Литва, Словакия, Хорватия.

С точки зрения нормы обслуживания внешнего долга мы также разбили все страны с трансформируемой экономикой на три группы: первая группа – страны с приемлемым уровнем нормы обслуживания внешнего долга (норма обслуживания внешнего долга составляет менее 20% экспорта); вторая группа – страны с высоким уровнем нормы обслуживания внешнего долга (норма обслуживания внешнего долга составляет от 20 до 30 % экспорта); третья группа – страны с очень высоким уровнем нормы обслуживания внешнего долга (норма обслуживания внешнего долга составляет более 30 % экспорта).

В этом случае в первую группу вошли Азербайджан, Албания, Армения, Беларусь, Болгария, Босния и Герцеговина, Грузия, Латвия, Македония, Молдова, Рассчитано по данным Мирового банка – World Development Indicators [428].

Россия, Румыния, Югославия (Сербия и Черногория), Словакия, Таджикистан, Украина, Чехия, Эстония; во вторую – Киргизия, Литва, Польша, Узбекистан, Хорватия; в третью – Венгрия и Казахстан.

Как уже отмечалось, уровень дифференциации стран по уровню долгового бремени намного больше. Приемлемый уровень нормы обслуживания внешнего долга имеет подавляющее большинство стран, даже Словакия, находящаяся в третьей группе по уровню долгового бремени.

Нетрудно также заметить, что почти все страны, имеющие высокие показатели экономического развития (Чехия, Польша, Венгрия, Словакия, страны Балтии1) имеют не очень удовлетворительный уровень долгового бремени, а Венгрия имеет еще и крайне высокую норму обслуживания внешнего долга (30,1%)2. Таким образом, можно сделать вывод, что источником экономического развития было не только внутреннее, но и внешнее долговое финансирование, однако при этом большинство стран все-таки стремилось сохранить приемлемую величину норму обслуживания внешнего долга.

Что касается общей оценки внешней финансовой сбалансированности, то, как нам представляется, и общий уровень долгового бремени, и соблюдение удовлетворительной нормы обслуживания внешнего долга одинаково важны для такой оценки. В связи с этим каждой стране можно присвоить некоторую балльную оценку в соответствии с номером группы, к которой они относятся. В соответствии с этим, страны, принадлежащие к первой группе, получают оценку один балл, ко второй – два балла, а к третьей группе - три балла. В итоговую оценку оценка по каждому из двух показателей входит с весовым коэффициентом 0,5, таким образом, страны с самым высоким уровнем внешней финансовой сбалансированности получают итоговую оценку 1 балл, а с самым низким – 3 балла.

Проведенные расчеты дали следующие результаты: 1 балл – Азербайджан, Албания, Армения, Беларусь, Босния и Герцеговина, Грузия, Россия, Сербия и В этом списке отсутствует Словения, поскольку эта страна, наряду с Туркменией, не публикует данные об обслуживании своей внешней задолженности.

Однако следует отметить, что столь высокий уровень нормы обслуживания внешнего долга не является фатальным. Известны примеры успешного выполнения страной своих обязательств при норме обслуживания долга в 35 % и более.

Черногория; 1,5 балла – Болгария, Латвия, Македония, Молдова, Румыния, Таджикистан, Украина, Чехия, Эстония; 2 балла – Словакия, Польша, Узбекистан;

2,5 - Киргизия Литва Хорватия; 3 балла - Венгрия, Казахстан.

Для характеристики социально-экономического эффекта проведенных и проводимых радикальных экономических реформ, помимо уже отмеченных выше показателей объема ВВП на душу населения и достижения предреформенного уровня ВВП, целесообразно использовать и показатели, которые, с одной стороны, позволяют оценить общие макроэкономические трудности, с которыми сталкиваются страны и которые они вынуждены преодолевать, а с другой – оценить экономическое положение населения и, в определенной степени, степень его удовлетворенности ходом и результатами первого десятилетия реформ.

В качестве показателя, позволяющего оценить макроэкономические трудности страны целесообразно использовать индекс нищеты, исчисляемый как сумма уровней инфляции и безработицы1. Вместе с тем в своей традиционной форме индекс нищеты имеет целый ряд недостатков. Прежде всего, он не приспособлен к оцениванию ситуации, когда в экономике имеет место дефляция. Поскольку дефляция (снижение уровня цен) может рассматриваться как отрицательная инфляция, то индекс нищеты будет снижаться, демонстрируя улучшение макроэкономической ситуации, что далеко не так, и по своим последствиям дефляция может оказаться даже хуже инфляции2. Во-вторых, при анализе ситуации в странах с трансформируемой экономикой, когда индекс нищеты может значительно колебаться важное значение имеет не только текущее его значение, но и динамика за несколько последних лет. Следовательно, здесь необходимо учитывать негативные или позитивные тенденции в изменении этого показателя за 3-4 года и одновременно как-то сглаживать его чрезмерные колебания.

Индекс был предложен А. Оукеном и базировался, очевидно, на кривой Филлипса и связанных с ней идеях возможности выбора между инфляцией и безработицей при проведении экономической политики. Поскольку и то, и другое является социальными потерями, которые несет общество, то естественным стремлением любого правительства должно быть желание минимизировать совокупные социальные потери.

Проблема оптимального уровня инфляции и, в том числе, негативных последствий дефляции будет рассмотрена ниже в главе 5.

Мы используем следующий подход: исчисляем средние арифметические значения индекса нищеты за 2000-2001 годы и за 2002-2003 годы. Если различие между ними не превышает 20%, то можно считать, что существует некоторая не очень значительная, но устойчивая тенденция в изменении индекса нищеты, либо он колеблется вокруг некоторой средней величины. В такой ситуации в качестве результирующего показателя используется среднее арифметическое между уже исчисленными средними, т.е. фактически мы используем среднее арифметическое значение за период 2000-2003 годы.

Если же различие между двумя средними величинами превышает 20%, то это означает существование явно выраженной тенденции в динамике индекса нищеты и, следовательно, надо учитывать его изменения. В этом случае при исчислении результирующего показателя индекса нищеты, необходимо определить средневзвешенное среднеарифметических показателей индексов нищеты 2000и 2002-2003 годов. При этом весовые коэффициенты целесообразно установить размере 0,4 для периода 2000-2001 годов и 0,6 для периода 2002-2003 годов.

Такие весовые коэффициенты, учитывая имеющуюся тенденцию, придают большее значение при определении результирующего показателя последнему периоду, не исключая, однако, влияние предшествующих лет.

Формально, расчеты индекса нищеты могут быть представлены следующим образом:

где MI (misery index) – индекс нищеты, – темп инфляции, u – уровень безработицы.

Средние показатели индекса нищеты за соответствующие годы могут быть Поведенные расчеты показали, что значения индекса нищеты, который характеризует экономики стран с трансформируемой экономикой, располагаются в интервале между 10.20 (Чехия) и 56.53 (Югославия – Сербия и Черногория).

По нашему мнению, группировку стран по величине индекса нищеты целесообразно осуществить на основе следующих критериев: в первую группу – группу с наименьшим индексом нищеты – следует включить страны, имеющие индекс нищеты менее 15%, поскольку в этом случае средний уровень инфляции и безработицы не превышает некоторого удовлетворительного уровня 7-8%; во вторую группу – страны, имеющие индекс нищеты до 20%, поскольку это предполагает, в среднем, однозначные значения величин уровней инфляции и безработицы;

верхней границе для третьей группы стран можно выбрать значение индекса нищеты в 25%, поскольку это дает ограничение среднего уровня инфляции и безработицы некоторым предельно допустимым для нормального экономического развития уровнем в 12-13%; в четвертую группу войдут страны с значением индекса нищеты, превышающим 25%.

В итоге распределение стран по группам в зависимости от уровня индекса нищеты1 будет иметь следующий вид: первая группа – Венгрия, Латвия, Литва, Словения, Чехия, Эстония; вторая группа – Албания, Грузия, Казахстан; третья группа – Болгария, Молдова, Польша, Россия, Словакия, Украина; четвертая группа – Босния и Герцеговина, Македония, Румыния, Хорватия, Югославия (Сербия и Черногория).

Полученные результаты вполне объяснимы для стран, вошедших в первую и четвертую группу. В первую вошли наиболее успешно развивающиеся страны, успешно, решающие основные социально-экономические проблемы, однако из всех этих шести стран только Венгрия демонстрирует примерно равные величины уровней инфляции и безработицы, все остальные страны явно отдают предпочтеЗдесь число стран существенно меньше, чем в предшествующих группировках, поскольку некоторые страны не публикуют данные о безработице вообще, а другие публикуют данные лишь о зарегистрированной безработице.

ние снижению уровня инфляции при более высоком уровне безработицы. Четвертая группа представлена, прежде всего, странами-республиками бывшей СФРЮ, где социально-экономическая нестабильность объясняется прошедшими политическими катаклизмами, при этом в большинстве случаев экономический спад в соответствии с классическими представлениями означает высокий уровень безработицы при низкой инфляции.

Место стран второй группы связано с обеспечением сравнительно низкого уровня инфляции при относительно высокой безработице.

Наконец, страны третьей группы, в большинстве своем, – это страны, допустившие столкнувшиеся со сравнительно высокой инфляцией, особенно в 2000годах.

Как нам представляется, использование в анализе стандартного индекса нищеты вполне пригодно для оценки социальных потерь от проводимой правительством страны экономической политики, но не вполне пригодно для оценки социальных потерь от проводимой политики со стороны населения. Последнее объясняется тем, что при исчислении индекса нищеты предполагается, что безработица и инфляция одинаково негативно влияют на экономическое развитие. Однако такой подход не вполне обоснован. Исследования проблем «макроэкономики счастья» (macroeconomics of happiness), проводимые на основе опросов населения, показали, что население, в среднем, примерно в полтора раза выше оценивает свои потери от безработицы, нежели от инфляции (см. [217]). К концу первого десятилетия радикальных реформ темпы инфляции в подавляющем большинстве стран с трансформируемой экономикой значительно снизились, и население стало в большей степени опасаться безработицы, нежели роста цен. В предшествующий период ситуация была несколько иной. В опросе, проведенном в феврале-марте 1995 года и отражающем во многом ситуацию конца 1994 года, принимали участие граждане 38 стран, среди которых были Чехия, Венгрия. Польша, Россия и Украина [223]. В посткоммунистических странах это был период довольно высокой инфляции, особенно в России и Украине, поэтому инфляция и высокие цены назывались в числе 2-3-х важнейших проблем, стоящих перед страной примерно вдвое чаще, чем безработица и спад производства.

Исключение составили Польша, где важность этих проблем оценивалась примерно одинаково, и Чехия, где темпы инфляции в тот период были не очень высоки (в пределах 10% в год), однако граждане были очень озабочены темпами инфляции. Вполне возможно этим и объясняются столь низкие темпы инфляции, когда власти, зная о настроениях граждан, стремились, прежде всего, снизить инфляцию, меньше заботясь о спаде производства и безработице.

В связи с этим для оценки социальной составляющей социальноэкономического эффекта от проводимых и уже осуществленных радикальных экономических реформ целесообразно использовать не стандартный, а модифицированный индекс нищеты, который мы определяем следующим образом:

_ MI = 0.4 + 0.6 u, где MI - модифицированный индекс нищеты. Выбор таких весовых коэффициентов, представляется вполне обоснованным, поскольку, как уже отмечалось выше, в большинстве стран с трансформируемой экономикой в связи со снижением инфляции угроза безработицы представляется гражданам более опасной.

Все остальные подходы к расчетам остаются аналогичными подходам, которые использовались при расчете стандартного индекса нищеты.

Проведенные расчеты дали результаты, весьма схожие с расчетами обычного индекса нищеты. В данном случае трудно подобрать какие-либо объективные критерии для разделения стран на группы по величине модифицированного индекса нищеты, поэтому в Таблице 1.1 приведены абсолютные показатели модифицированного индекса нищеты для каждой из стран.

Рассматривая данные, приведенные в Таблице 1.1, и сравнивая их с результатами расчетов стандартного индекса нищеты, нетрудно заметить, что сохранила свои позиции первая шестерка стран с наименьшими значениями индекса нищеты. Также не претерпела изменений и группа стран с наивысшим значением индекса нищеты, однако в этой группе сформировалось явное ядро наихудших по значению индекса стран – республик бывшей Югославии: Македония, Босния, Сербия и Черногория. Румыния и, особенно, Хорватия по социальной ситуации, измеряемой модифицированным индексом нищеты, стали существенно отличаться от последних трех стран, что, очевидно, в большей степени соответствует фактическому положению вещей.

Таблица 1.1 – Модифицированный индекс нищеты для стран Наконец, в рамках анализа положения стран с трансформируемой экономикой после десятилетия проводимых радикальных реформ необходимо получить оценку институциональных изменений, прошедших за период реформ, и показать современное состояние их институционального развития.

Существует несколько показателей, с помощью которых исследователи могут оценить уровень институциональных изменений или уровень институциональной зрелости той или иной страны.

Во-первых, это измеряемый Европейским банком реконструкции и развития Индекс реформ (Index of transition). Этот индекс строится в виде некоторого синтетического показателя в рамках определенной шкалы1, в Таблице 1.2 приведены величины для отдельных стран с трансформируемой экономикой.

Величина индекса 4.3 соответствует зрелой рыночной экономике, минимальное значение индекса 1.

Исходя из величины индекса реформ, все страны можно разделить на пять групп: во-первых, семь наиболее успешных стран, имеющих индекс более 3.5; вовторых, три наиболее успешные страны Юго-Восточной Европы с индексом, превышающим 3.0; третья группа – семь стран СНГ и Южной Европы с индексом 3.0; семь менее успешных стран СНГ и Южной Европы с индексом 2.4 и выше; и, наконец, последняя группа из трех стран, которые лишь незначительно продвинулись за первое десятилетие по пути реформ.

Таблица 1.2 – Индекс реформ Европейского банка реконструкции и развития Другим интегральным показателем, характеризующим уровень, достигнутый той или иной страной с трансформируемой экономикой, может служить индекс экономической свободы, исчисляемый “Heritage Foundation”. Этот индекс оценивает степень экономической свободы на основе десяти групп показателей, охватывающих внешнеторговую политику, жесткость фискальной политики, вмешательство государства в экономику, денежную политику, движение капитала и иностранные инвестиции, банковскую и финансовую сферу, рынок труда, цены, соблюдение прав собственности, уровень государственного регулирования экономики, существование неформального рынка.

Шкала индекса экономической свободы1 позволяет разделить все страны на четыре группы: свободные, в основном свободные, в основном несвободные и страны с подавленной свободой в экономике. Распределение стран с трансформируемой экономикой по этим группам в 2003 году было следующим [141, p. 9-12]2:

первая группа – Эстония; вторая группа – Литва, Латвия, Чехия, Словакия, Венгрия, Армения, Словения, Польша; третья – Македония, Болгария, Молдова, Албания, Хорватия, Грузия, Босния и Герцеговина, Киргизия, Азербайджан, Россия, Украина, Румыния, Казахстан; четвертая – Беларусь, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан, Югославия (Сербия и Черногория)3.

Сравнивая две последние группировки стран с трансформируемой экономикой можно увидеть, что они во многом совпадают: первые девять стран по величине индекса экономической свободы входят в первую десятку по индексу реформ, последние пять стран по величине индекса экономической свободы совпадают с последней пятеркой стран по величине индекса реформ.

Важным элементом, характеризующим достижения стран с трансформируемой экономикой в области радикальных экономических реформ, является достижение не только экономической, но и политической свободы. Оценка степени политической свободы или развития демократии важна с той позиции, что она позволяет дать оценку проводимым экономическим преобразованиям. Существует несколько подходов к определению такого рода показателей, одним из наиболее авторитетных являются показатели индекса демократизации и индекса верховенства закона, которые исчисляет «Freedom House». Первый индекс характеризует следующие параметры развития общества: развитие избирательного процесса, включая наличие многопартийной системы, активность участия населения в Величина индекса экономической свободы может изменяться от 1 до 5, при этом индекс равный 1 характеризует максимальный уровень экономической свободы, а индекс равный 5 – абсолютно командную экономику.

В каждой группе страны расположены в порядке возрастания индекса экономической свободы.

Индекс экономической свободы за 2003 год Сербии и Черногории не определялся, однако в предыдущие годы эта страна относилась группе стран с подавленной свободой в экономике, и вряд ли за 2003 год в стране, испытывавшей серьезные внутриполитические потрясения, что-то существенно изменилось в области экономической свободы политическом процессе; развитие гражданского общества; наличие независимых средств массовой информации; государственное управление, включая стабильность системы управления, ответственность и прозрачность управления [353].

Индекс верховенства закона включает в себя развитие правовой системы, защиту прав человека баланса властей, уровень коррупции1.

В Таблице 1.3 представлены значения индекса демократизации и индекса верховенство закона для каждой из стран с трансформируемой экономикой.

Таблица 1.3 – Индексы демократизации и верховенства закона в странах Частные индексы политической либерализации могут быть сведены к единому обобщающему индексу, исчисляемому как среднее арифметическое двух индексов, а все страны сгруппированы в три основные группы по степени политической свободы. В первую группу – свободные страны - вошли страны с величиной сводного индекса от 1 до 2,5 (с учетом округления); во вторую группу – чаТам же. Каждый индекс изменяется от 1 до 7. При этом 1 означает наивысший уровень прогресса каждого индекса, а 7 – самый низкий уровень прогресса.

стично свободные – страны с величиной сводного индекса от 3.0 до 5.0, в третью – несвободные страны – вошли страны с индексом 5,5 и более (до 7.0).

Результаты такой группировки: свободные страны – Венгрия, Латвия, Литва, Словакия, Словения, Чехия, Эстония; страны частично свободные – Албания, Армения, Болгария, Босния и Герцеговина, Грузия, Македония, Молдова, Россия, Румыния, Югославия (Сербия и Черногория), Украина, Хорватия; несвободные страны – Азербайджан, Беларусь, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан.

Сравнивая результаты группировок стран в соответствии с уровнями экономических и политических свобод, легко заметить, что экономическая и политическая свобода в странах с трансформируемой экономикой тесно связаны. В группе из семи стран с весьма ограниченной политической свободой присутствуют четыре из пяти стран из группы стран с низкой экономической свободой, а в восьмерке наиболее политически свободных стран все страны характеризуются высоким уровнем экономической свободы.

Таким образом, в странах с трансформируемой экономикой экономическая и политическая свобода развиваются параллельно, и в них представляется маловероятной латиноамериканская ситуация, когда либеральное развитие экономики сочеталось с довольно жесткими ограничениями политических и гражданских свобод. Это, на наш взгляд объясняется тем, что политические и экономические взгляды людей, проводящих (или тормозящих) радикальные преобразования, сформировались период господства командно-административной системы, которая охватывала как экономическую, так и политическую сферы, и любые изменения в экономической сфере, любая ее либерализация являются невозможными без либерализации политической жизни.

В завершении главы следует подвести некоторые итоги и определить какие страны, спустя более чем десятилетие с момента начала реформ, добились наилучших результатов в своем социально-экономическом развитии.

Как уже отмечалось выше, в нашем анализе было выделено четыре группы показателей: показатели, характеризующие достижения в уровне экономического развития и восстановления дореформенного максимума объема производства; показатели внутренней и внешней финансовой сбалансированности; показатели, характеризующие степень удовлетворенности населения ходом реформ; и, наконец, показатели, позволяющие оценить уровень институциональных изменений или уровень институциональной зрелости.

На основе всех этих показателей можно построить интегральный показатель, характеризующий уровень, достигнутый страной спустя более, чем десять лет экономических реформ. И в этом случае для нас не столько важен абсолютный уровень такого показателя, сколько соотношение между разными странами в соответствии данным показателем.

Исходя из предположения, что все показатели имеют равное значение для характеристики развития страны, интегральный показатель можно определить как среднее арифметическое от общей суммы баллов, набранных страной по всем показателям. Балльная оценка должна соответствовать номеру группы, к которой отнесена страна. Таким образом, страны, попавшие в первую группу, получают оценку в 1 балл, страны, попавшие во вторую группу в два балла и т.д. Поскольку страны, имеющие наилучшие показатели относились к первой группе, то оценка в один балл будет наивысшей для каждого показателя, и максимально возможная наивысшая итоговая оценка для страны также будет равна одному баллу.

Проведенные в соответствии с данным подходом расчеты дали следующие результаты (Таблица 1.4).

Если сравнить полученные результаты с величиной индекса экономических реформ, исчисляемого Европейским банком реконструкции и развития, то можно заметить определенную связь этих показателей: более высокий показатель индекса экономических реформ соответствует более высокому месту в интегральном показателе сравнительного экономического прогресса: коэффициент корреляции составил –0,641.

Как уже отмечалось, Индекс экономических реформ исчисляется по шкале от 1 до 4.3, где 1 – минимальный показатель, а 4.3 – максимальный. В связи с этим отрицательная корреляция абсолютно логична.

Исходя из величин интегрального показателя, все страны можно сгруппировать в три группы, в каждую из которых включить страны, входящие в интервал, составляющий примерно 0,5 балла. В первую группу войдут Словения, Эстония, Чехия, Латвия, Словакия, Литва, Венгрия, Польша; во вторую - Россия, Болгария Армения, Беларусь, Албания, Румыния, Босния и Герцеговина, Украина, Грузия, Азербайджан, Сербия и Черногория; в третью – Молдова, Казахстан, Македония, Узбекистан, Таджикистан, Хорватия, Киргизия.

Таблица 1.4 - Интегральный показатель сравнительного экономического прогресса стран с переходной экономикой после первого десятилетия Теперь следует сопоставить «входные» условия каждой страны, при которых она приступала к экономическим преобразованиям, и те результаты, к которым она пришла спустя более, чем десятилетие с момента начала реформ. Иными словами, следует определить насколько хорошие показатели той или иной страны по сравнению с другими странами сегодня определяются тем заделом, который Расчеты по Туркмении не проводились, поскольку из 8 показателей, на основании которых был сделан расчет, у Туркмении отсутствуют данные по 5 показателям.

она имела, к моменту начала реформ, либо это стало результатом самой политики реформирования.

Если вернуться к рассмотренным выше вопросам готовности стран к экономическим преобразованиям, то в качестве наиболее важного показателя следует принять уровень экономической готовности страны к социально-экономическим преобразованиям. Сравнивая группы стран, наиболее готовых к преобразованиям и тех, которые достигли наибольших успехов по истечении более чем десятилетия с момента начала реформ, можно отметить, что страны наиболее готовые к реформам сохранили свое положение в лидирующей группе и к настоящему моменту. Это – Чехия, Словакия и Словения. Вместе с тем следует отметить, целую группу стран, находившихся во второй группе по степени готовности к реформам, но сумевших подняться на более высокую ступень. К этой группе стран относятся Венгрия, Латвия, Литва, Польша, Эстония.

Среди стран второй группы можно выделить как страны, сохранившие свое место: Армения, Беларусь, Россия, Румыния, Украина, Югославия (Сербия и Черногория), – так и страны, откатившиеся по итогам первого десятилетия реформ в третью группу: Молдова, Хорватия, Казахстан.

Наконец, среди стран третьей группы также можно выделить страны, достигшие относительных успехов и перешедших во вторую группу по интегральному показателю: Албания, Азербайджан, Болгария, Грузия.

Интересен результат более чем десятилетнего экономического развития стран, вступивших в реформы в зависимости от социально-политической «готовности» к преобразованиям. Данные показывают, что все страны, где основные социальные и политические силы были едины в оценке необходимости радикальных преобразований, проводили реформы более динамично, по сравнению с другими, и достигли относительно больших успехов – все они (плюс Словакия) как раз и формируют группу успешных стран. И наоборот, все те страны, где, по сути дела, у основных политических сил отсутствовало ясное представление о необходимости путях преобразований, проводили реформы медленно и так и не смогли покинуть группу стран относительно менее успешных в проведении реформ.

Выводы, полученные в результате анализа «вектора» движения социальноэкономического пространства стран с переходной экономикой от некоторого состояния, предшествующего развертыванию радикальных экономических преобразований, до современного состояния, будут использованы в последующих главах при оценке зависимости инфляционных процессов (динамики инфляции) от исходного состояния социально-экономического пространства (в том числе и «готовности к реформам»), при оценке зависимости выбора того или иного варианта антиинфляционной политики от исходного состояния экономики и последующего развития реформ, при оценке зависимости успешности антиинфляционной политики не только от самого выбранного варианта, но и от его связи с развитием экономики.

Глава 2. СУЩНОСТЬ И МЕХАНИЗМЫ ИНФЛЯЦИИ Рассмотрение проблем собственно антиинфляционной политики должно быть предварено раскрытием содержания инфляции. Сначала рассматривается развитие представлений об инфляции в процессе развития экономической науки, поскольку многие современные идеи, так или иначе объясняющие инфляционные процессы, коренятся в положениях высказанных намного раньше.

В соответствии со сложившимся мнением инфляция определяется как длительное повышение общего уровня цен на товары и услуги, при этом из определения инфляции исключается разовый (одномоментный) рост уровня цен.

Наиболее распространенное объяснение инфляции может быть сведено к следующему: если равновесный уровень цен на внутреннем рынке товаров и услуг повышается как результат постоянного превышения спроса, возникает инфляция спроса. В этом случае совокупный спрос растет быстрее, чем совокупное предложение, и заставляет цены повышаться. Если же постоянно растут издержки фирм – повышается заработная плата, процентные ставки, налоги, цены на импортируемые товары, валютный курс, то в этом случае говорят об инфляции издержек.

На практике далеко не всегда легко выделить в наблюдаемой инфляции компоненты инфляции спроса и инфляции издержек. Более того, будущую инфляцию может вызывать и сама инфляция, ее инерция. Наконец, некоторые теории включают и спрос, и предложение в качестве каналов обратной связи в объяснении инфляции. Следовательно, нужны и иные критерии, кроме спроса и предложения, чтобы классифицировать теории инфляции.

Существует много альтернативных возможностей для того, чтобы различать различные типы теорий инфляции. Можно разделять теории краткосрочной и долгосрочной инфляции, модели инфляции для закрытой и открытой экономик, теории низкой инфляции, высокой инфляции и гиперинфляции, модели инфляции для совершенной и несовершенной конкуренции, фискальные и монетарные теории инфляции и т.д.

В таких условиях представляется полезным в целях последующего анализа классифицировать и сравнивать различные подходы к инфляции в соответствии с историей развития главных дискуссий между конкурирующими школами экономической теории.

Первое противостояние возникло между денежными и кейнсианскими теориями инфляции. Исторически оно было связано с периодом поиска эффективной модели государственного регулирования экономики после Великой депрессии, когда были явно продемонстрированы «провалы рынка».

Представители классического и неоклассического1 направления экономической теории для объяснения инфляции использовали количественную теорию денег. В своей исходной версии эта теория гласит, что совокупная стоимость всех товаров и услуг должна быть равна сумме всех сделок:

где M - количество (предложение) денег, V - скорость обращения денег, P - общий уровень цен, Q - реальный объем сделок. При таком подходе, совокупное предложение на рынке товаров задано AS = Q, а совокупный спрос определяется Здесь Q может быть интерпретировано как реальный объем производства, определяемый на основе производственной функции в долгосрочном периоде.

Равновесие на товарном рынке требует, чтобы спрос был равен предложению AS = AD и, следовательно, Если предположить, следуя экономистам-классикам, что скорость денежного обращения и реальный объем производства в краткосрочном периоде неизменны, то "уравнение обмена" (2.2) может быть переписано, чтобы получить уравнение цены:

К классикам (истинным классикам) мы относим Д. Юма, А. Смита, Д. Рикардо, Дж. С. Милля, к неоклассикам (неоклассикам первого поколения) - Л. Вальраса, А. Маршалла, А. Пигу.

В соответствии с этим уравнением любое увеличение предложения денег пропорционально увеличивает, при прочих равных условиях, уровень цен, т.е.

общий уровень цен является исключительно функцией предложения денег, или, иными словами, избыточное предложение на денежном рынке вызывает, при прочих равных условиях, избыточный спрос на товарном рынке.

Если выразить уравнение (2.3) в величинах относительного прироста, то можно получить уравнение инфляции в рамках количественной теории денег:

где, v, q и m - процентные изменения P, V, Q и M, соответственно, при этом v и q предполагаются равными нулю.

В своей простейшей интерпретации это классическое (или неоклассическое) соотношение фиксирует, что инфляция – это исключительно денежный феномен, если игнорировать возможные изменения скорости обращения денег и реального объема выпуска. Таким образом, с точки зрения классической и первого поколения неоклассической экономической теории, для борьбы с инфляцией необходимо сократить предложение денег.

Следует, однако, иметь в виду, что существуют некоторые различия в классической и неклассической версиях количественной теории денег (см. [288, p. 47Неоклассическая модель основывается на предположении о полной занятости, и характеризуется дихотомией между реальным и денежным секторами экономики. Следовательно, рост предложения денег увеличит общий уровень цен, оставляя неизменными объемы спроса и предложения, т.е. реальный объем выпуска. С другой стороны, «истинные» классики не предполагают полной занятости, и у них нет места дихотомии. По Д. Юму рост предложения денег увеличивает общий уровень цен через передаточный механизм иного типа. Рост номинальных кассовых остатков экономических субъектов первоначально приводит к более высоким расходам на товары и услуги и, следовательно, к росту производства. Затем, при предположении о наличии безработицы, цены начинают приспосабливаться к растущему предложению денег. В результате деньги не являются нейтральными, как в неоклассической модели, они имеют некоторый реальный эффект в краткосрочном периоде.

Дж. М. Кейнс в своей наиболее известной работе «Общая теория занятости процента и денег» опирался, главным образом, на предположение о существовании равновесия при неполной занятости и постоянном общем уровне цен, т.е. в ней не ставилась задача анализировать динамику инфляции.

Модель инфляции, альтернативную модели, основанной на количественной теории денег, Кейнс исследовал в другой своей работе [286], где была рассмотрена модель инфляции спроса с жесткими ценами, прежде всего на рынке труда (с жесткой заработной платой). В модели «инфляционного разрыва» Кейнс описал «процесс перераспределения, где инфляция действует как насос, перекачивающий доход от лиц получающих заработную плату (лиц наемного труда), которые имеют низкую склонность к сбережению и низкую ставку налогообложения, к предпринимательскому сектору, где выше склонность к сбережению и предельная ставка налогообложения» [249, p. 230]. Неожиданный рост совокупного спроса (инфляционный разрыв) ведет к росту цен при условии полной занятости и это, в свою очередь, создает неожиданную дополнительную прибыль для фирм, хотя номинальная заработная плата в течение какого-то времени остается неизменной.

Возросшая прибыль создает дополнительный спрос на товарном рынке, но попытка фирм удовлетворить первоначальный скачок спроса создает дополнительный спрос на рынке труда. Это приводит к конкуренции среди предпринимателей за рабочую силу в условиях полной занятости, в результате номинальная заработная плата повышается и восстанавливает величину реальной заработной платы на первоначальном уровне. Если механизм с запаздывающей реакцией заработной платы будет продолжать работать, то возникнет инфляционная спираль, разрушить которую можно двумя способами (или их сочетанием). Во-первых, путем снижения совокупного спроса, например, за счет роста налогов, или сокращения правительственных расходов, во-вторых, путем снижения жесткости заработной платы и цен.

Кейнсианская модель инфляционного разрыва была, прежде всего, моделью инфляции спроса при условии жесткости заработной платы в краткосрочном периоде, но вместе с тем в ней отсутствовал какой-либо ясный анализ развития денежного рынка, как в количественной теории денег.

Подход Кейнса к инфляции спроса по своей сути носил неденежный характер. Однако большинство современников Кейнса, поддерживавших и развивавших его идеи, не восприняли идеи объяснения инфляции со стороны неденежных шоков – шоков предложения и продолжали рассматривать лишь шоки спроса как первопричину инфляции. В своих работах они формализовали кейнсианский анализ инфляционного разрыва (см., например, [389]), и эти объяснения инфляции фактически доминировали в экономической литературе до 70-х годов ХХ века, когда развитие экономики показало, что традиционные методы государственного регулирования экономики потеряли свою эффективность, и возник эффект «провала государства».

Дальнейшее развитие экономической мысли привело к новому витку дискуссий, посвященных проблемам инфляции. На этот раз столкнулись неокейнсианский и монетаристский подходы.

Как известно, в основе неокейнсианской макроэкономики (кейнсианского неоклассического синтеза) лежат «три кита»: модель IS-LM для закрытой экономики2, кривая Филлипса3 и модель Манделла-Флеминга для малой открытой экономики.

Механизм перераспределения дохода, который объяснял рост цен в модели Дж. Кейнса и А. Смитиса, не был включен в стандартную модель IS-LM. Следовательно, в неокейнсианской модели IS-LM не было внутреннего механизма, приводящего к постоянному росту цен, или инфляции. С другой стороны, различие между кейнсианскими и классическими теориями распределения дохода свелось к различиям в чувствительности спроса на деньги в связи с изменением процентной ставки, и, следовательно, к наклону кривой равновесия на денежном рынке (LM).

В качестве основополагающих работ здесь, как правило, называют работы Дж. Хикса [268] и А. Хансена [264], упуская исключительно важную статью Ф. Модильяни [324].

И здесь наряду с классической работой А. Филипса [362] следует назвать статьи Р. Липси [305] и П.Самуэльсона и Р. Солоу [382].

Таким образом, кейнсианский неоклассический синтез инкорпорировал в модель IS-LM динамику рынка труда, приняв в расчет пропущенный блок «зарплата – цены», учтя кривую Филлипса (PC), или уравнение инфляции:

где - темп инфляции, а U - уровень безработицы, альтернатива (отрицательная корреляция) между инфляцией и безработицей задается при q). С другой стороны, теория реального делового цикла отмечает, что продолжительное совершенствование технологии может в значительной степени способствовать снижению темпов инфляции в инфляционной среде.

Предполагая, что все рынки постоянно находятся в состоянии равновесия вследствие быстрых приспособлений цен и объемов выпуска к внешним шокам, неоклассики, монетаристы и новые классики рассматривают причины инфляции и средства борьбы с нею, игнорируя в большинстве случаев возможность запаздывания механизма приспособления цен, которая может быть связана с жесткостью цен и заработных плат в краткосрочном периоде. Однако, начиная с конца 70-х годов ХХ века, новые кейнсианцы, такие как Дж. Акерлоф, Дж. Стиглиц, Н.Г. Мэнкью, Дж. Тэйлор, О. Бланшар, исследовали возможные микроэкономические обоснования этой жесткости, чтобы устранить априорное кейнсианское предположение о неизменности заработной платы и цен в коротком периоде (см.

[374, 377]). Новые кейнсианцы свою критику новой классической макроэкономики концентрируют преимущественно на предположении о постоянном «приспособлении» рынка, однако и они признают, что в долгосрочном периоде инфляция является денежным феноменом. В соответствии с идеями новых кейнсианцев, жесткость заработной платы и цен в коротком периоде может быть объяснена с помощью таких явлений как «малые издержки меню» или «несинхронные изменения заработной платы и цен». Для многих фирм, особенно в условиях низкой инфляции, может оказаться более затратным постоянно изменять свои цены, реагируя на каждое изменение спроса, нежели поддерживать их относительно стабильными. В свою очередь, несинхронность может замедлить процесс приспособления общего уровня зарплаты и цен, даже когда индивидуальные соотношения цены и зарплаты меняются часто.

Очевидно, идея жесткости цен не пригодна для так называемых аукционных рынков, где цены меняются постоянно (типичным примером здесь является биржевая торговля). Ее обоснованность ограничивается некоторыми рынками потребительских товаров с официально объявляемыми ценами, где цены конечных продуктов более восприимчивы к изменениям затрат на сырье и полуфабрикаты, чем к изменениям совокупного спроса. Более того, возможность неравномерного или несинхронного приспособления цен и заработной платы как источник инерционного механизма в условиях несовершенной конкуренции значительно снижается в экономике с высокой инфляцией, так как в этих условиях низкие издержки меню уже не имеют значения, а продолжительность контрактов резко сокращается, что повышает синхронность изменения заработной платы и цен. Вместе с тем жесткость заработной платы, связанная с такими факторами как контракты с перекрывающимся уровнем заработной платы, может помочь объяснить динамику инфляции в краткосрочном периоде, даже когда уровень инфляции высок.

Развитие макроэкономической теории показало, что с начала 1990-х годов разногласия между новыми кейнсианцами и новыми классиками по вопросам, связанным с проблемами делового цикла и движения цен значительно уменьшились6, и на повестку дня в развитии макроэкономики стал новый неоклассический синтез7.

Новое поколение моделей экономических колебаний включило себя два основополагающих элемента: во-первых, последовательное применение, с одной стороны, идеи поведения экономических субъектов (фирм и домашних хозяйств), делающих свой выбор с учетом межвременной оптимизации, а с другой стороны, идеи рациональных ожиданий; во-вторых, включение в анализ макроэкономической динамики положения о существовании несовершенной конкуренции и положения, что приспособление цен в краткосрочном периоде ведет к значительным издержкам.

В новом неоклассическом синтезе денежные шоки или шоки спроса являются ключевым фактором делового цикла, поскольку это базируется на предположении новых кейнсианцев о негибкости цен в краткосрочном периоде. В то же время, в новом неоклассическом синтезе потенциально значительную роль в объяснении колебаний реальной экономической активности играют такие шоки предложения, как изменения производительности, изменения в налоговой политике или шоки относительных цен, как это объясняется новой классической теорией реального делового цикла. Сложные модели нового неоклассического синтеза позволяют действовать как кейнсианским механизмам, так и механизмам, базирующимся на теории реального делового цикла, причем в определенной степени их влияние протекает степени через различные каналы. Новая версия модели IS-LM-PC в рамках нового неоклассического синтеза делает уровень цен эндогенной переменной. Сторонники данной концепции, как и новые классики, рассматривают ожидания как критический фактор для развертывания инфляции, но считают, что ожидания поддаются воздействию со стороны денежной политики.

Наконец, бурное развитие в последние десятилетия институционализма как На смягчение противоречий в позициях сторонников классического и кейнсианского направлений макроэкономического анализа указывает, например, Р. Солоу [391].

Сам термин «новый неоклассический синтез» впервые появился в статье М. Гудфренда и Р.

Кинга [255]. В дальнейшем мы подробно остановимся на модели нового неоклассического синтеза как методологической основе анализа инфляции и разработки антиинфляционной политики.

направления экономической теории сказалось и на развитии макроэкономики, приведя к появлению в ее рамках такого направления, как новая политическая макроэкономика. Интерес к этому направлению был связан с тем, что все предшествующие теории сосредоточивали внимание, главным образом, на макроэкономических детерминантах инфляции (денежных и реальных шоках и инерции инфляции) и просто игнорировали роль неэкономических факторов, таких как институты, политический процесс и культура, в возникновении и ускорении инфляции. Они также не учитывали возможность того, что значительный дефицит бюджета как потенциальный источник инфляции, может быть частично или полностью эндогенным, в связи с влиянием на бюджет и, следовательно, на инфляцию, процесса принятия политических решений и возможной лоббистской деятельности.

Развивающаяся в последние годы новая политическая экономия изучает, как политическая природа принятия решений воздействует на политический выбор и, следовательно, на экономические результаты. Как справедливо отмечает А. Дрейзен: «В реальном мире экономическая политика не выбирается неким творцом, который обитает в учебниках по экономике, укрытый от агентов с противоположными интересами, в то время как он безошибочно рассчитывает оптимальную политику. Экономическая политика есть результат принятия решений, который балансирует конфликтующие интересы, так, что может возникнуть коллективный выбор» [222, p. 20].

Таким образом, новая политическая экономия демонстрирует оригинальный взгляд на отношения между сроками выборов, политической ситуацией, политической нестабильностью, политическим доверием и репутацией, независимостью центрального банка и самим инфляционным процессом.

Резюмируя все выше сказанное, содержание инфляции можно свести к следующему.

Поскольку, общий уровень цен в экономике представляет собой относительную цену товаров и услуг в денежной форме, то инфляция должна быть феноменом, который является результатом взаимодействия денежных и реальных факторов или, соответственно, факторов спроса и предложения. Эти факторы и образуют первые две группы факторов, которые порождают инфляцию.

В качестве главного источника шоков со стороны спроса обычно рассматривается постоянный бюджетный дефицит. При анализе роли бюджетного дефицита и методов его финансирования необходимо учитывать и обратное влияние инфляции на реальную величину правительственных доходов вследствие существования лагов сбора налогов (эффект Танзи-Оливейры) и на реальную величину обязательств правительства (инфляционный налог). В первом случае разрыв между моментом получения дохода и моментом перечисления налога в бюджет приводит к тому, что налоги выплачиваются уже обесцененными деньгами; во втором случае происходит обесценение обязательств самого правительства.

Изучение инфляционных эффектов, возникающих из реальных шоков, тесно связано с экономической теорией технологических изменений, теориями долгосрочного экономического роста и формирования валютного курса, так как они возникают в форме, например, отрицательных шоков производительности, стагфляционных шоков, связанных с ценами на импортное сырье, или шоков снижения курса национальной валюты.

Однако на динамику цен могут также оказывать влияние ожидания, жесткость цен и заработной платы и возможный опыт проведения индексаций в экономике. Все эти факторы могут быть отнесены к инерционным факторам инфляции, которые могут рассматриваться в качестве третьего блока факторов, объясняющих инфляцию8.

Последний блок факторов, объясняющих инфляцию, предлагается институциональной экономикой и новой политической макроэкономикой, которая тесно связана с институциональной экономикой. Для того, чтобы более реалистично оценивать инфляцию должен быть учтено влияние институтов. Большинство теоретических дискуссий о причинах инфляции основываются на предположении, что рынки хорошо развиты и функционируют при наличии необходимых законов Такой подход близок к предложенной Р. Гордоном "треугольной" модели инфляции ("triangle" model of inflation) [256].

и правил, обеспечивающих конкуренцию. Однако во многих развивающихся странах с высокой инфляцией это далеко не так. Таким образом, политический или институциональный подход к экономике предполагает, что в расчет должны приниматься и институциональные, политические и культурные факторы для объяснения сложившегося уровня инфляции.

Можно сделать вывод, что сложное взаимодействие четырех групп факторов (шоков спроса и предложения, инерции и влияния институтов) объединяется, чтобы объяснить инфляцию в любой экономике9. Иначе говоря, перефразируя М.

Фридмана, можно сказать, что инфляция всегда и везде представляет собой макроэкономический и институциональный феномен. В дальнейшем мы убедимся в справедливости этого тезиса для переходной экономики.

Прежде чем переходить к рассмотрению экономических механизмов инфляции необходимо остановиться на самом понятии экономический механизм. В связи с этим очень интересным представляется взгляд на существо экономических механизмов, предложенный А. Кульманом10.

Исходя из своей сущности, экономический механизм определяется либо природой исходного явления, либо конечным результатом серии явлений. Однако составляющими элементами механизма всегда являются и исходное явление, и завершающие явления, и весь процесс, который происходит в интервале между ними.

По мнению А. Кульмана, несмотря на то, что теоретически возможно существование стольких экономических механизмов, «сколько существует экономических импульсов в каждой системе взаимосвязанных явлений при заданных условиях», все экономические механизмы могут быть классифицированы на основе Следуя "количественной" логике Р. Гордона такая модель могла бы быть названа "четырехугольной" или "четырехблоковой" моделью.

«Мы говорим об экономическом механизме в том случае, если некое исходное экономическое явление влечет за собой ряд других, причем для их возникновения не требуется дополнительного импульса» [52, с. 12].

характера «результатов действия того или иного экономического механизма» [52, с. 16-17]. В рамках такой классификации выделяются механизмы, результатом которых является воспроизводство в большем или меньшем масштабе исходного экономического явления, и механизмы, в результате действия которых возникает иное, отличное от исходного, экономическое явление. Здесь сам результат становится исходной точкой новой цепочке экономических явлений.

Первая группа экономических механизмов получила у А. Кульмана наименование механизмов закрытого типа, а вторая – механизмов открытого типа [52, с.

17].

Механизм инфляции, хотя и относится к группе открытых экономических механизмов, но отличается от них тем, что во всех иных открытых экономических механизмах неравновесная ситуация, пусть и временная, является результатом их функционирования, а что касается механизма инфляции, то не его действие ведет к нарушению равновесия, а он сам изначально является неравновесным [52, с. 18].

Как нам представляется, анализ механизмов инфляции следует начинать с выявления некоторых глубинных (воспроизводственных) основ инфляционных механизмов и лишь затем переходить к рассмотрению проблем инфляции, связанных с экономической политикой.

Доказательство существования механизмов инфляции подобного рода станет, на наш взгляд, дополнительным и весьма сильным аргументом в пользу позиции, что инфляция не является следствием только ошибочной экономической политики, а порождается некоторыми объективными процессами в экономике.

Как нам представляется можно выделить три группы экономических механизмов, порождающих инфляцию:

1) инвестиционный механизм;

2) механизмы, связанные с неравномерностью научно-технического прогресса;

3) механизмы, возникающие под влиянием естественных факторов.

Инвестиционный механизм инфляции связан с длительным производственным циклом (сроком производства), т.е. длительным периодом оборота денежных средств. При таких условиях деньги, выплачиваемые за выполненную работу, поступают не из вновь созданной и реализованной стоимости, а как бы авансируются. Работник, приобретающий на рынке жизненные блага, доставляет продавцу деньги, но не доставляет никаких товаров, поскольку производство еще не завершено. Таким образом, растет платежеспособный спрос, который не содержит никаких элементов предложения. Это создает условия для роста цен как на средства производства, так и на предметы потребления11.

Оценивая инвестиционный механизм, порождающий инфляцию, с точки зрения теорий инфляции, можно отметить, что единственным источником денежных средств, которые можно выплатить за еще не выполненную работу является кредит, в связи с этим при выдаче кредита должно произойти увеличение денежной массы, таким образом, необходимым условием для запуска данного механизма инфляции должен стать рост предложения денег, т.е. монетарный фактор, вместе с тем побудительным импульсом для роста предложения денег являются потребности реального производства, т.е. немонетарный фактор.

Неравномерность научно-технического прогресса существует в двух формах – внутриотраслевой и межотраслевой. Первая заключается в различии в темпах научно-технического прогресса между предприятиями одной отрасли, вторая – в различии темпов научно-технического прогресса между отдельными отраслями экономики.

В связи с этим можно говорить, что неравномерность научно-технического прогресса оказывает влияние на инфляционные процессы по двум направлениям.

Во-первых, вследствие внутриотраслевой неравномерности научнотехнического прогресса можно говорить о явлении, которое мы называем «эффектом монопольного прорыва». Суть его состоит в том, что новое научнотехническое решение первоначально осваивается крайне небольшим числом предприятий (часто вообще одним предприятием), и на какое-то время это предприятие (группа предприятий) становится монополистом, поскольку эластичность Подобный механизм возрастания спроса, правда, вне всякой связи с проблемами инфляции, был описан К. Марксом во втором томе «Капитала» [58, с. 357-358].

производства (предложения) в силу объективных причин ниже, чем эластичность спроса. Цена, вследствие превышения спроса над предложением, устанавливается относительно высокая. Эту цену и должны учитывать (и реально учитывают) в своих издержках предприятия-потребители, особенно в тех случаях, когда речь идет об удовлетворении новых потребностей более высокого уровня. Выражаясь языком денежной теории, происходит увеличение спроса на деньги, на которое, как правило, реагирует и предложение денег. Впоследствии по мере роста производства и насыщения спроса могут сложиться условия для снижения цен на те или иные продукты, связанные с достижениями научно-технического прогресса, однако первоначальный толчок к повышению цен был уже дан, и существование некоторых «стопорных» механизмов не позволяет вернуться общему уровню цен на прежний уровень. И в этом случае в механизме инфляции сочетается действие монетарных и немонетарных факторов, причем действие последних усиливается негибкостью цен.

Во-вторых, неравномерность научно-технического прогресса в различных отраслях экономики приводит к неравномерному росту производительности труда и заработной платы в различных отраслях. Механизм развертывания инфляции в подобной ситуации может быть проиллюстрирован с помощью модели «трех П», предложенной Р. Курбисом (см. [188, p. 213-214]).

Эта модель включает три постулата, которые вполне достоверно отражают поведение экономических субъектов. Первый – «принцип производительности» – основан на том факте, что отраслевая заработная плата, как правило, возрастает пропорционально росту производительности труда. Во всяком случае, темпы роста заработной платы выше в тех отраслях, где выше темпы роста производительности труда. Второй – «принцип паритета» - основан на том, что в результате межотраслевого перемещения рабочей силы соотношение уровней вознаграждения за труд в разных отраслях не меняется. Даже если предположить данное предположение чрезмерно жестким, то в любом случае рост заработной платы в одной из отраслей вызывает приток туда рабочей силы и отток рабочей силы из других отраслей. Следовательно, возникнет необходимость стимулирования привлечения рабочей силы в «старые» отрасли, и восстановление соотношения заработной платы близкой к исходной ситуации. Третий - «принцип покупательной способности» - отражает тот факт, что в результате борьбы за сохранение своего жизненного уровня наемные работники, как правило, добиваются регулярного повышения номинальной заработной платы пропорционально темпам повышения общего уровня цен на потребительские блага12.

Если исходить из справедливости всех трех принципов, то сам по себе рост общего уровня цен под влиянием межотраслевой неравномерности научнотехнического прогресса происходит по следующей схеме.

Вследствие неравномерности научно-технического прогресса в одной из отраслей экономики эффективность производства (производительность труда) возрастает быстрее, чем в среднем по всему хозяйству. В соответствии с «принципом производительности» заработная плата работников, занятых в данной отрасли возрастает пропорционально росту отраслевой производительности труда.

В соответствии с «принципом паритета» происходит выравнивание заработной платы в других отраслях по заработной плате в отрасли с самыми высокими темпами роста производительности труда.

В результате этого средняя заработная плата по экономике в целом возрастает быстрее, чем средняя производительность труда. Следствием этого становится начало возрастания общего уровня цен.

В соответствии с «принципом покупательной способности» наемные работники во всех отраслях добиваются роста заработной платы, чтобы удержать свою покупательную способность. Это приводит к дальнейшему росту заработной платы вне всякой связи с ростом производительности труда. В результате рост цен может приобрести кумулятивный, самоподдерживающийся характер в виде инфляционной спирали.

Сопоставляя данный механизм инфляции с теоретическими представлениями о ней, нетрудно заметить, что эта схема является конкретной иллюстрацией Для переходной экономики в целом этот принцип выглядит малореалистичным, однако в индустриально развитых странах он, в целом, реализуется.

«скандинавской» версии структуралистской модели. Однако и в этом случае повышение заработной платы должно быть «подтверждено» ростом денежной массы.

Механизмы инфляции, связанные с действием естественных факторов можно разделить на две группы.

Во-первых, механизмы инфляции, связанные с действиями природных факторов. Здесь, с одной стороны, имеет место рост цен, вызванный ростом затрат на добычу природных ресурсов в силу ухудшения природно-климатических и горногеологических условий13. По некоторым данным, более 90 % всех капиталовложений в добывающие отрасли идет на поддержание достигнутого уровня добычи [17, с. 8]. Удорожание сырья распространяется по всей технологической цепочке.

С другой стороны, удорожание продукции может происходить в связи с ростом затрат на охрану окружающей среды.

Здесь в обоих случаях имеет место инфляция издержек (шок предложения), которая также должна быть подкреплена ростом предложения денег.

Во-вторых, механизмы инфляции, связанные с действием демографических факторов. Смысл этого механизма может быть сведен к следующему. Динамика возрастной структуры населения и структуры занятости свидетельствует о том, что в последние десятилетия происходит снижение доли населения, занятого в общественном производстве, в общей численности населения. Это происходит по следующим причинам: во-первых, в связи с ростом требований к современной рабочей силе удлиняются сроки ее подготовки и, таким образом, отодвигается возраст вступления молодых работников в трудовую деятельность; во-вторых, увеличение продолжительности жизни увеличивает численность и долю лиц пенсионного возраста, завершивших активную трудовую деятельность. Все это может усиливать давление спроса и создавать дополнительный инфляционный потенциал. В данном случае механизм инфляции связан с теоретическим объяснением, основанным на идее инфляционного разрыва.

Разумеется, ресурсы могут дорожать и в связи с действием иных механизмов инфляции, но это не имеет отношение к данному пункту.

Можно сделать вывод, что в рамках этих общеэкономических механизмов инфляции и следует анализировать конкретные механизмы инфляции, которые либо представляют собой частную форму реализации в тех и иных конкретных условиях общих механизмов инфляции, либо представляют собой «рукотворную»

инфляцию – результат действий правительств и центральных банков.

Вместе с тем, следует учитывать, что данные механизмы инфляции в полной мере могут проявить себя лишь в долгосрочном периоде. Это связано с тем, что, во-первых, их реализация может наталкиваться на противодействие ряда факторов, носящих кратко и среднесрочный характер, во-вторых, на реализацию этих механизмов оказывают влияние специфические особенности того или иного исторического периода.

Инвестиционный механизм инфляции зависит от общеэкономической конъюнктуры, поэтому в условиях экономического спада сложно предполагать постоянное возобновление финансирования долгосрочных проектов.

Повышение цен вследствие внутриотраслевой неравномерности научнотехнического прогресса может сопровождаться удешевлением устаревающей продукции, на которую вследствие этого сохраняется спрос, что тормозит рост общего уровня цен.

Повышение издержек и цен вследствие межотраслевой неравномерности научно-технического прогресса может сдерживаться разной «силой» профсоюзов и ограниченностью спроса на продукцию отраслей, в которых заработная плата должна расти в соответствии с «принципом паритета».

Инфляция, как следствие действия природных факторов, может сдерживаться вследствие технического прогресса, связанного с внедрением новых материалосберегающих и энергосберегающих технологий.

Инфляция, как следствие действия демографических факторов, во многих странах находится под влиянием демографического цикла, порожденного второй мировой войной.

Наконец, кратко и среднесрочные факторы, включая проводимую экономическую политику, действие которых будет рассмотрено ниже, в каждый данный момент оказывают более сильное влияние на инфляцию, нежели долгосрочные механизмы. Однако действие последних нельзя игнорировать при определении оптимального уровня инфляции и формировании антиинфляционной политики на средне и долгосрочную перспективу.

Анализ экономических механизмов инфляции и теорий, объясняющих их, будет неполным без учета особенностей проявления этих механизмов в различных социально-экономических условиях: в индустриально развитых странах, в развивающихся странах и странах с переходной экономикой, проходящих через период радикальных экономических реформ.

В первом приближении представляется, что основа различения инфляции в этих группах стран заложена в четвертом блоке факторов, влияющих на инфляцию, – блоке институциональных факторов, поскольку именно эти факторы и отличают, прежде всего, различные типы экономик. Однако, на наш взгляд, этим проблема ограничиться не может, поскольку различия заключаются не только в институциональных факторах, вообще, но и в их конкретном наборе, а также в конкретных наборах факторов, определяющих шоки спроса и предложения и инерцию инфляции. Очевидно, различия существуют и в соотношении «силы»

влияния той или иной группы факторов на инфляцию.

Строго говоря, экономические механизмы инфляции в условиях развитой рыночной экономики рассматриваются, как правило, в качестве истинных механизмов инфляции при том, что все иные экономические условия, не являющиеся рыночными, представляются в виде некоторых отклонений от «правильной» модели развития.

Вместе с тем, как это ни парадоксально прозвучит, в условиях наиболее «чистого» рыночного механизма – капитализма эпохи свободной конкуренции – инфляция была явлением, сопутствующим тем или иным нарушениям нормального хода экономического развития. Как правило, к таким явлениям относятся войны. Правительства государств, участвующих в войне, с целью финансирования военных расходов начинало выпускать ничем не обеспеченные, что приводило к существенному, подчас скачкообразному, повышению цен. С окончанием войн происходило восстановление нормального денежного обращения, включающего размен бумажных денег на золото, и рост цен останавливался. Причиной такого положения вещей, очевидно, был сам механизм свободной конкуренции, стимулирующий повышение производительности труда, снижение издержек и цен. В качестве «мирных» аналогов военным расходам, которые также создают условия для повышения цен, можно назвать крупные инвестиционные проекты, финансировавшиеся правительствами. Классический пример здесь – строительство железных дорог.

Таким образом, «чистая» рыночная экономика по сути своей является «малоинфляционной», и усиление инфляционных тенденций во многом связано с тем, что в XX веке рыночный механизм свободной конкуренции уступил место олигополистическому и монополистическому рыночному механизму. Это связано, с одной стороны, с иным поведением субъектов рынка, получивших рыночную власть, и имеющих возможность, вследствие этой власти, достигать конкурентных преимуществ, не прибегая росту производительности труда и снижению издержек, а с другой стороны – с более активным вторжением государства в экономические процессы, что также подрывает основы механизма свободной конкуренции.

В ХХ веке имели место и случаи, связанные с избыточной эмиссией для финансирования непомерных государственных расходов, однако реальное инфляционное давление со стороны денежного обращения определяется несколько иными факторами.

Во-первых, это механизм функционирования современной кредитноденежной системы, в которой золото вытеснено денежного обращения и заменено неразменными бумажными деньгами. Такое положение создает своеобразную одностороннюю эластичность денежного обращения, связанную с тем, что, с одной стороны, существенно ослабляются ограничения роста предложения денег, в том числе за счет повышения скорости обращения. С другой стороны, сокращение предложения денег в условиях, например, снижения объема производства, происходит гораздо слабее, нежели это было в эпоху золотого стандарта.

Во-вторых, таким фактором остается высокий уровень государственных расходов, что зачастую приводит к дефициту государственного бюджета и к необходимости поиска источников его покрытия.

Разумеется, в условиях отсутствия такого «ограничителя» роста денежной массы, каким был золотой стандарт, государство разработало и использует специальный механизм регулирования кредитно-денежной системы, препятствующий избыточной эмиссии. В связи с этим финансирование дефицита государственного бюджета происходит, как правило, не за счет денежной эмиссии, а за счет привлечения средств с денежного рынка и увеличения государственного долга. Однако потребность в финансировании дефицита государственного бюджета вызывает повышенный спрос на кредиты, что, в конечном счете, приводит к кредитной эмиссии, увеличению денежной массы и росту цен.

Одновременно признается, что современная кредитно-денежная система создает возможности для повышения цен за счет процессов, происходящих непосредственно в производстве и предложении товаров. В таком случае рост цен может предшествовать росту предложения денег (денежной массы), а увеличение предложения денег будет представлять собой реакцию кредитно-денежной системы на рост спроса на деньги. В этом случае считается, что рост денежной массы выступает «не активно действующей причиной процесса инфляции, а необходимым условием этого процесса» [42, с. 9].

Формирование «инфляции издержек» в условиях современной рыночной экономики связано с изменениями, происшедшими в самом производстве.

Как уже отмечалось, на смену свободной конкуренции пришла олигополия, при которой возникают не только возможности для взаимодействия формально конкурирующих фирм и согласования проводимой ими рыночной политики, но и мощные экономические стимулы для такого взаимодействия. Высокий уровень концентрации производства при олигополистической структуре той или иной отрасли делает неизбежной при формировании поведения некоторой фирмы необходимость учета поведения других фирм. Особое значение это имеет в области ценовой политики14. К методам такого взаимодействия можно отнести «лидерство в ценах», когда при формировании и изменении цен ориентиром для всех компаний являются цены крупнейшей компании (компании-лидера), «выбор согласованных правил поведения» – одобрение и принятие компаниями единых процедур, определяющих, например, процесс ценообразования. Не исключается, разумеется, и прямой предварительный сговор, хотя это и преследуется законом.

Вместе с тем, с теоретической точки зрения тезис «чем более монополизирован рынок (экономика), тем выше темпы инфляции» не является абсолютно бесспорным15. Во-первых, нельзя смешивать понятия «более высокий уровень цен» и «более высокие темпы роста цен». В условиях рынка несовершенной конкуренции, при прочих равных условиях, цены выше, нежели в условиях рынка совершенной конкуренции. Однако утверждать, что будут выше и темпы роста цен можно лишь в случае постоянного роста уровня монополизации рынков.

Фирмы, обладающие рыночной властью, в подавляющем большинстве случаев являются крупными предприятиями, существенно превосходящими по своим размерам предприятия, которые могли бы существовать на данном рынке в условиях совершенной конкуренции. В связи с этим не следует исключать существование положительной отдачи от масштаба, что будет снижать разницу между ценами рынков совершенной и несовершенной конкуренции.

Вместе с тем фирмы, обладающие рыночной властью, менее склонны изменять цены, нежели фирмы, действующие в условиях совершенной конкуренции (в последнем случае цены значительно более гибкие). Это относится как к периодам роста экономической активности, там и к периодам ее спада. Фирмы, действующие на рынках несовершенной конкуренции, в условиях спада в большей степени готовы снизить объем производства и занятость. Следовательно, здесь можно говорить о более низком уровне дезифляции (снижении темпов инфляции) или дефляции (абсолютном снижении цен).

Таким образом, возможности самих фирм, обладающих рыночной властью, Этим проблемам посвящено большое количество работ, начиная от классических [109; 133] и заканчивая современными [414].

Это подтверждают и исследования последних лет [280].

обеспечивать более быстрый рост цен на свою продукцию и, самое главное, их заинтересованность в этом не выглядят очень убедительно.

Однако возможно говорить о существовании положительной связи между несовершенной конкуренцией и инфляцией, в основе которой лежат основания не столько микроэкономические, сколько политико-экономические.

В соответствии с этим подходом (см. [372]), следствием монополии на товарном рынке и рынке труда становится разрыв (клин) между уровнем занятости в условиях монопольных рынков и уровнем занятости, который соответствовал бы условиям конкурентных рынков. В такой ситуации у центрального банка может возникнуть стремление использовать механизм «непредвиденной» инфляции для повышения занятости выше уровня, определенного монопольным рынком. По мере снижения уровня монополизации величина разрыва будет снижаться и, следовательно, будет уменьшаться и величина выигрыша в уровне занятости, который может быть достигнут за счет стимулирования инфляции.

Аналогичное влияние на возможности денежной политики воздействовать на реальную экономику оказывает и, уже упоминавшаяся, большая гибкость цен в условиях конкурентного рынка – они существенно снижаются. В обоих случаях снижаются инфляционные ожидания вследствие роста доверия к антиинфляционной политике центрального банка.

Возвращаясь к проблеме «инфляции издержек», следует отметить, что сама процедура формирования цены, объясняющая «инфляцию издержек», основана на выделении трех компонентов издержек, объем и динамика которых может служить объяснением давления издержек на величину цены: заработная плата, прибыль и цены на импортные предметы труда. При этом для современного производства соотношение объемов этих величин может быть представлено как 75:14:11 [42, с. 142].

Исходя из данного соотношения, нетрудно сделать вывод, что основное давление на цены со стороны издержек связано с движением заработной платы.

При этом большое значение имеет соотношение темпов роста заработной платы и производительности труда, что находит свое отражение в изменении величины заработной платы, приходящейся на единицу продукции. При стабильном темпе роста производительности труда темп прироста заработной платы на единицу продукции не превышает темпа прироста оптовых цен, однако в случае замедления повышения производительности труда давление заработной платы на уровень цен усилится, и может возникнуть реальная угроза инфляции издержек. При этом основную опасность представляет не некоторое разовое повышение цен, а возникновение устойчивого механизма инфляционной спирали «зарплата-цены».

Суть этого механизма близка описанному выше механизму «трех П». Рост цен на потребительские товары снижает реальную заработную плату и стимулирует экономическую борьбу наемных работников за повышение заработной платы. В свою очередь рост зарплаты увеличивает издержки производства и заставляет предпринимателей с целью сохранения уровня рентабельности повышать цены.

Это вызывает новый виток борьбы за повышение заработной платы, и процесс становится самоподдерживающимся.

Уже в этом механизме инфляционной спирали можно заметить и значение второго фактора инфляции издержек – прибыли. Стремление компаний обеспечить некоторый запланированный заранее уровень рентабельности приводит к ценообразованию по методу «ценовой надбавки», в соответствии с которым цена определяется путем процентной накидки части прибыли приходящейся на единицу продукции к издержкам производства данной единицы продукции.

Наконец, при относительной незначительности доли, существенное влияние на механизм инфляции издержек может оказывать и рост цен на импортные предметы труда. В современных условиях наиболее важным элементом этого является повышение цен на углеводородное сырье, как на вид сырья, пользующийся наиболее высоким и устойчивым спросом на мировом рынке со стороны значительной части государств.

Частным случаем и одновременно стимулом «инфляции издержек» является «администрируемая инфляция», которая проявляется в повышении цен, прежде всего, в связи с решениями тех или иных государственных органов: рост тарифов на железнодорожные перевозки, почтовые услуги и услуги связи, ставок таможенных пошлин. Значение «администрируемой инфляции», формально, тем выше, чем больше доля цен, регулируемых государством.

Инфляция спроса порождается теми или иными нарушениями в кредитноденежной системе. Как уже неоднократно отмечалось выше, без денег, без поступления в оборот дополнительного количества платежных средств либо в результате эмиссии, либо за счет превращения менее ликвидных активов (сбережений) в более ликвидные, инфляция, в условиях рыночной экономики, не могла бы ни возникнуть в сколько-нибудь больших масштабах, ни превратиться в некоторый самоподдерживающийся процесс. В этом смысле деньги (увеличение их предложения) являются необходимым условием инфляции. В случае же инфляции спроса деньги (рост предложения денег) выступают непосредственной и первоочередной причиной инфляции.

Денежный сектор экономики, включающий в себя многообразные денежные и кредитные институты, является важнейшим элементом общего экономического механизма. Одной из важнейших его функций является своевременное обеспечение экономики необходимым запасом платежных средств, т.е. удовлетворение спроса на деньги, от чего зависит и совокупный спрос. При недостаточном предложении денег (с учетом потребностей экономических субъектов в ликвидных резервах) произойдет сокращение спроса с последующим снижением объема выпуска и сокращением занятости. При противоположной ситуации, когда предложение денег превышает спрос них (сумму, необходимую для совершения сделок и образования денежных резервов), спрос на произведенный продукт резко возрастет, что порождает давление на уровень цен в сторону его повышения.

Типичная трактовка инфляции спроса может быть представлена следующим образом: до тех пор, пока существуют неиспользованные факторы производства увеличение совокупного спроса вызывает увеличение дохода и занятости, при достижении полной занятости, что означает исчерпание возможностей производства в некоторый данный момент, дальнейшее увеличение спроса приводит к изменению общего уровня цен и развитию инфляции. Первоначальной сферой повышения цен выступают конечные продукты, и лишь затем рост цен распространяется на факторы производства. При этом рост цен на них отстает от роста цен на конечные продукты. Ряд авторов считает, что вообще такая ситуация порождает не инфляцию, а лишь ее угрозу, поскольку возможности повышения цен наталкиваются на ограничения, связанные с фактическим объемом денежной массы [4, с. 45]. При такой трактовке ответственность за допущение или недопущение инфляции ложится на институты, регулирующие объем денежной массы, т.е.

на государство в лице центрального банка и, в некоторых случаях, правительства.

Если денежная масса увеличивается, то это приводит к росту цен и увеличению объема производства в краткосрочном периоде и к инфляционной спирали – в долгосрочном. При сдерживании роста денежной массы через некоторый промежуток времени происходит дезинфляция и, как следствие, сокращение спроса и восстановление равновесия [4, с. 46]. При всей «элегантности» подобного рода теоретических построений они не в полной мере объясняют механизм инфляции спроса.

Во-первых, не вполне ясно, каким образом возросший спрос может проявить себя при отсутствии соответствующего объема денежных средств. Очевидно, что самым простым объяснением, но и наименее практически вероятным, является какой-либо весьма специфический «шок предложения», когда в силу тех или иных катаклизмов (природных, военных или иных) происходит резкое сокращение предложения, и сложившийся спрос с денежной массой, соответствующей потребностям хозяйства при данном уровне спроса сталкивается со значительно уменьшившимся предложением. Другим возможным объяснением такой ситуации может стать изменение структуры спроса при сохранении неизменного объема совокупного спроса. Однако такое изменение может вынудить правительство увеличить денежную массу только при наличии тех или иных технологических или институциональных факторов, которые определяют несовершенство рынка и не позволяют преобразовать изменение межотраслевой структуры спроса в изменение относительных цен. Как правило, это объясняется жесткостью к понижению цен и заработной платы. Если в такой ситуации полностью отказаться от увеличения денежной массы, то последствием неизбежно станет спад производства при сохраняющемся уровне цен в отраслях падающего спроса.

Иначе говоря, как нам представляется, увеличение спроса в подавляющем большинстве случаев обусловлено предварительным увеличением денежной массы. Либо происходит изменение структуры денежной массы в сторону увеличения доли наиболее ликвидных агрегатов (М0 или М1), что равнозначно увеличению скорости обращения денег.

Необходимым условием для возникновения инфляции спроса является возникновение дисбаланса между объемом денежной массы и противостоящей ей массе товаров и услуг. Если исключить случаи каких-либо катаклизмов, то исходным пунктом возникновения инфляции спроса является опережающее возрастание денежной массы по сравнению с массой товаров и услуг.

Сам механизм возрастания денежной массы может быть сведен к следующему. Главным источником увеличения количества денег в обращении (суммы наличности и депозитов) является увеличение кредита.

Основным источником увеличения общего объема кредитования являются кредиты Центрального банка.

Увеличение активов Центрального банка означает и возрастание его пассивов – «производство денег». При этом воздействие увеличения активов Центрального банка на денежную массу (наличные деньги плюс банковские депозиты) проходит два этапа. Первоначально кредиты Центрального банка воздействуют на денежную базу (наличные средства плюс резервы коммерческих банков на счетах Центрального банка).

Вторым этапом взаимодействия кредитов Центрального банка и денежной массы является влияние денежной базы на деньги в обращении - денежную массу.

Вместе с тем остается вопрос, что является основным стимулом для увеличения кредитов Центрального банка. В самом общем плане таким стимулом, естественно, является рост спроса на деньги, но наиболее важным фактором растущего спроса на деньги, как правило, выступает дефицит государственного бюджета. Этот дефицит может покрываться за счет государственных займов и эмиссии денег. Как уже отмечалось выше, эмиссия в чистом виде как источник покрытия государственных расходов была свойственна лишь периодам социальных потрясений (войн и т.п.), поэтому для современной рыночной экономики единственным способом покрытия дефицита государственного бюджета остаются государственные займы.

Существуют четыре источника кредитования дефицита государственного бюджета: кредиты Центрального банка, кредиты коммерческих банков, кредиты частного сектора, иностранные кредиты.

Строго говоря, дефицит государственного бюджета вообще и, следовательно, любой источник его покрытия имеет инфляционные последствия, хотя степень и сроки влияния их на инфляцию существенно различаются. Непосредственно инфляционный характер имеет покрытие дефицита государственного бюджета за счет кредитов Центрального банка, поскольку в этом случае происходит создание новых платежных средств. Остальные источники «расположены» в порядке убывания инфляционной опасности. С формальной точки зрения, нет разницы в том, приобретают ли экономические субъекты частного сектора (домашние хозяйства и фирмы) государственные ценные бумаги непосредственно (через брокерские конторы), или их денежные средства предварительно аккумулируются на банковских счетах, и банки приобретают государственные ценные бумаги от своего имени. В обоих случаях, с учетом того, что деньги идут на покрытие текущих расходов государства, происходит изменение структуры денежной массы с увеличением доли наиболее ликвидной её части, оказывающей более сильное давление на уровень цен. Однако положение частных коммерческих банков отличается от положения других экономических субъектов частного сектора, поскольку они находятся под жестким контролем и патронажем Центрального банка, являющегося для банковского сектора, как и для государственного бюджета, «кредитором последней инстанции», который обязан поддерживать ликвидность банковской системы, в том числе и путем приобретения у них государственных ценных бумаг, либо предоставляя им ломбардные кредиты под залог государственных ценных бумаг. В обоих случаях возможности частного банковского сектора оказать влияние на инфляционные процессы несколько выше, чем иных экономических субъектов.

Наконец, наименее инфляционным источником покрытия дефицита государственного бюджета являются иностранные займы. Во-первых, они могут предоставляться под закупку товаров и услуг, и таким образом будет происходить рост предложения товаров при неизменном предложении денег, во-вторых, при продаже иностранной валюты за национальную валюту для финансирования расходов бюджета происходит выкуп наличных денег у экономических субъектов, что не оказывает существенного влияния на величину денежной массы. Инфляционная опасность использования иностранных займов для финансирования дефицита государственного бюджета связана с необходимостью обеспечения активного торгового баланса для расчетов по долгам, что предполагает сокращение внутреннего предложения товаров при относительно стабильном спросе и может, при значительной внешней задолженности, привести к существенному дисбалансу спроса и предложения.

Рассматривая механизмы инфляции в развивающихся странах можно основываться на тех же подходах, что и при анализе механизмов инфляции в индустриально развитых странах. Вместе с тем в реализации этих механизмов в развивающихся странах существуют значительные количественные и качественные различия по сравнению со странами с развитой рыночной экономикой.

Применительно, например, к инфляции спроса это проявляется, прежде всего, в широком использовании для покрытия бюджетного дефицита эмиссии денег (кредитов Центрального банка), что приводит к существенно более высоким темпам инфляции.

Важным фактором инфляции спроса в развивающихся странах является внешняя задолженность. Необходимость значительных затрат по обслуживанию внешнего долга приводить к появлению своеобразной инфляционной долговой спирали: обострение проблемы задолженности (ухудшение торгового баланса) – рост бюджетного дефицита – денежная эмиссия для покрытия дефицита – рост цен – обесценение национальной валюты и бегство от нее (сбережения экономических субъектов все в большей степени хранятся в иностранной валюте) – увеличение в структуре денежной массы (в национальной валюте) наиболее ликвидных компонентов – дальнейший рост цен – отток капиталов из страны и дальнейший рост задолженности.

Инфляция издержек в развивающихся странах, как и в странах с развитой рыночной экономикой, обусловлена отсутствием механизмов свободной конкуренции. Отличие состоит в том, что в странах с развитой рыночной экономикой несовершенная конкуренция «выросла» из совершенной, а в развивающихся странах, скорее, с тем, что рыночная система не смогла дорасти до стадии свободной конкуренции. Во всяком случае, степень зрелости товарно-денежных отношений в различных секторах и сферах экономики существенно различается. Дезинтегрированность внутреннего рынка приводит к формированию локальных монопольных рынков (рынков продавца), что может усиливать инфляцию. Усугубляется положение и существенными структурными диспропорциями, как отраслевыми, так и социальными.

Такая специфика экономики развивающихся стран породила и специфический подход к объяснению инфляции в развивающихся странах – теорию структурной инфляции16, в соответствии с которой инфляция порождена диспропорциями между отраслями и секторами хозяйства, низкой эластичностью предложения по отношению к спросу, жесткостью цен к понижению, низкой мобильностью факторов производства17. В соответствии с таким подходом неравномерное экономическое развитие различных секторов экономики приводит к перемещению спроса и образованию своеобразных узких мест в экономике, а стремление к соЭто – уже упоминавшееся в предыдущем параграфе первое поколение структуралистских моделей инфляции.

Многие сторонники данного подхода, особенно исследователи, представляющие развивающиеся страны, исходят из того, что причиной специфичности экономического механизма инфляции в развивающихся странах является тот факт, что экономическая система, сложившаяся в развивающихся странах принципиально отличается как от рыночной, так и от административно-командной модели экономики (см., например, [95]). Разумеется, существуют и противоположные точки зрения, прямо указывающие, что, по крайней мере в ХХ веке, никакой третьей системы, кроме капитализма и социализма не было [47, с. 3].

хранению твердых низких цен в подобных сферах может привести к инфляционному взрыву.

Действие упоминавшихся выше внешнеэкономических факторов также может становиться причиной образования диспропорций в экономике.

Характерным примером формирования структурных диспропорций, генерирующих инфляцию, может стать быстрая индустриализация, приводящая к переливу ресурсов из сельского хозяйства в промышленность и к превышению спроса на продукцию сельского хозяйства над ее предложением. Малоэффективное, как правило, сельское хозяйство развивающихся стран не в состоянии обеспечить соответствующий прирост производства. Если же ситуация сопровождается ухудшением внешнеэкономической ситуации (ухудшением условий торговли) и снижением доходов от экспорта, то растущий спрос на продукцию сельского хозяйства, особенно продовольствие, не может быть покрыт за счет импортных закупок. Результатом становится резкий рост цен на продукты питания. При этом соответствующего снижения цен на промышленные товары не происходит, поскольку, как правило, осуществляется индексация заработной платы, что, в свою очередь, усиливает инфляцию.

2.3. Экономические механизмы инфляции в странах В рамках нашей работы особый интерес и важность представляют экономические механизмы инфляции в странах с переходной экономикой.