«Алматы, 2012 1 УДК 911 ББК 26.0 Выпущено по программе Издание социально-важных видов литературы Комитета информации и архивов Министерства культуры и информации Республики Казахстан. Алматинский областной филиал РОО ...»

Шаманами чаще всего были мужчины. Главным ритуальным предметом шамана был кобыз – смычковый инструмент с двумя струнами из конских волос, который в народных верованиях наделялся чудесными свойствами. Некоторые шаманы запрещали посторонним дотрагиваться до своего инструмента. Другим атрибутом баксы был посох (аса, аса-таяк) с железными кольцами и подвесками на верхней части. Со второй половины XIX века использовались как обрядовые атрибуты плеть и нож. Шаманские обряды предполагали общение баксы с духами, поэтому начинались призывы духов. Чтобы устрашить и прогнать причинивших болезнь духов, баксы размахивали ножами, били больных плетью. Вера больных в действенность обрядов способствовала борьбе организма с недугом.

С шаманской практикой сочетались и деятельность различного рода знахарей, гадателей, колдунов, лекарей. Лечение основывалось на действии трав, диеты, тепла, массажа и некоторых обрядах, основанных на магико-анимистических поверьях. Данные обряды защищали от вредоносных сил, обеспечивая здоровье, крепкое потомство, достаток и мир в семье. Широко было распространено излечивание больного кружением вокруг него. Кружением вокруг больного шаман принимал болезнь на себя. Недаром у казахов существует ласкательное выражение «айналайын» (любимый, обойду тебя, кружась вокруг тебя, возьму на себя твои проблемы). Ч. Валиханов писал, что «в старые годы часто, чадолюбивые отцы бегали с поясом на шее вокруг юрты, где лежал больной сын, предлагая небу себя взамен больного».

Одним из способов защиты от злых духов был тумар - талисман. В качестве тумара использовались локтевые кости, которые оберегали от волков и воров. Волчья лапа предохраняла от сглаза и ревматизма. От злых духов - голова, перья и ноги филина, а от сплетен и злых духов помогали камни «ишек-тас».

Аруах. Культ предков занимает заметное место в верованиях казахов. В трудные минуты жизни казахи призывают имя своих предков (Аруах). Им приносят в жертву животных, ездят на поклонение к их могилам. Важные события (разделение рода на два самостоятельных, заключение мира между двумя враждующими родами, победа над врагом и т.д.), знаменовались принесением в жертву духам предков белой кобылицы. Казахи с почтением относятся к могилам. На могилах каялись, приносили присягу. Путнику, которого ночь застигала в степи, обычай рекомендовал ночевать у могил, ибо здесь никто не решится совершить над ним насилие. Если у путника было заветное желание, он просил погребенного духа помочь, чтобы оно сбылось. Гнева Аруахов боялись. Особым почитанием пользовались духи выдающихся людей. Именно их имена произносились в особо трудных случаях. Этот обычай некогда породил боевые кличи (уран). Ураном служило, например, имя хана Абылая. В верованиях казахов дух предка, покровительствующий человеку, представлялся, как правило, в животном облике. В преданиях о Джидебае, одном из близких к хану Абылаю батыров, утверждается, что «впереди батыра шла красная лисица; это был его Аруах». Почитание предков отчетливо проступает и в погребально-поминальной обрядности. В XIX веке погребальный обряд у казахов проводился в соответствии с предписаниями шариата, однако, в нем сохранилось немало следов доисламских традиций. У казахов похороны и поминки были общественным событием, и в них принимал самое непосредственное участие род умершего. Казахи стремились похоронить человека на его родовом кладбище, рядом с предками. Все эти обычаи сохранились и по сей день.

Т енгрианство. Задолго до появления религии, в тюркских племенах, обитавших в различных частях Азии, существовала вера в «Кок Тенгри» и «Жир Тенгри» (Естество Неба и Естество Земли). В отличие от религий, созданных пророками и их последователями, тенгрианство (тэнгри янг) возникло естественным историческим путем на основании народного мировоззрения, связанного с отношением человека к окружающей природе и ее стихийным силам. Для тюрков, кочующих в широких степях Азии, небо, горы, холмы, реки, деревья были священными. Тенгрианские обряды исполнялись на вершинах гор, на берегах рек, под священными для тюрков деревьями, буком лесным, можжевельником обыкновенным.

Используемые камами музыкальные инструменты – барабан, бубен, кобыз (кубыз, гопуз), были изготовлены из древесины священных деревьев и кожи жертвенных животных.

Кочевники, несмотря на многочисленные запреты мусульманской религии, пронесли многие свои верования и обычаи, к примеру, равенство мужа и жены, священность домашнего очага и порога, священность горных вершин, поскольку они считали, что вершины гор ближе к Кок Тенгри. В подобных священных местах в определенные времена года приносили в жертву животных. Тенгрианская вера носила виртуальный характер. Все покоилось только на устной и визуальной базе, крайне простом и небольшом по количеству ритуальном инвентаре. Вера держалась силой традиции.

Тенгрианство исповедовало единство человека с природой. Человек выступал продолжением природы. Мир делился на Верхний, Срединный и Нижний. Верхний мир – Тенгри (небо). В древнетюркских рунических письменах записано: «Небо, руководя со своих высот отцом моим Ильтериш каганом и матерью моей Ильбильгякатун, возвысило их».

То есть все, что происходило в социальном обустройстве, было связано с Небом. Срединный мир представлял собой Землю-Жер и Воду-Су. Жер-Су позволял людям жить, являясь источником их существования. Срединный мир зависит от Верхнего мира, от Тенгри, ведь именно Небо дает дождь (Су), а Земля (Жер) дает пропитание человеку. Это боги-покровители.

В. В. Бартольд писал: «Имеется в виду небо, земля и вода как единое божество». Китайские источники отмечают, что насельники Жетысу преклонялись горам. У древних тюрков священной была высокая гора, на вершине которой нет ни деревьев, ни растений. Называлась она Бодын-Инли (Дух-покровитель страны). Это как пуповина, связывающая Тенгри с ЖерСу, Небо и Землю.

Земля делилась на свою и чужую, родную и враждебную. «Ата-оныс» - святое понятие и для современных казахов. С.Г. Кляшторный пишет: «Земля представлялась создателям (рунических) текстов четырехугольным пространством, населенным по краям народами, враждебными тюркам. Для обозначения границы мира в рунике употребляется термин «bulun» (угол). Все народы, жившие по четырем углам света, были врагами.... Все стороны света стали совершенно мрачными....Ышбара-каган упоминает в письме «четыре моря», что являются абсолютным пределом мира. Так как Небо–Тенгри представляло мужское начало, устремленное вертикально вверх, его называли Небо-отец. Тучность и плодовитость ЖерСу рассматривалась, как Земля-мать. Испокон веков казахи проводили обряд «тасатты», чтобы умилостивить богов (задобрить Небо, чтобы пролился дождь на землю). Наряду с Жер-Су в древнетюркском мировоззрении была и женщина-богиня –Умай. На памятнике в честь Кюль-тегина написано: «для её величества моей матери-катун, подобные Умай мой младший брат, Кюль-тегин стал зваться мужем». Умай считалась покровительницей семьи, домашнего очага, детей, искусств. О себе богиня говорила так (руническое письмо): «Это наше имя Умай-бек... Ты не отделяйся от моих добрых обычаев и моих желаний, моя доблесть у внутреннего народа». Слово «Умай» означает «детское место», «утроба». Умай называется пуповина ребенка, которую зашивали в маленький кожаный мешочек, подвешивали его на шнурке к колыбели младенца и полагали, что Умай охраняет ребенка, его здоровье и силу.

Если он ночью плакал или заболевал, считалось, что Умай покинула ребенка. Если переставал плакать, Умай возвращалась. Если ребенок долго болел, различными заклинаниями просили вернуться Умай. До 7-ми лет охраняет Умай ребенка. Этим объясняется, что даже если он упал, он не разобьется. Ему поможет Умай.

В христианстве и исламе есть понятие «душа», в тенгрианстве - это «кут». Но они нетождественны по значению. Если душа покидает человека, то он умирает, а если выходит из человека кут, он остается живой, но перестает быть человеком. «Кут» в тенгрианской религии не душа, а духовная сила человека, его разум. Французский исследователь Жан Поль Ру связывал кут с тенгрианством. Тенгрианцы верили, что с появлением младенца на свет появляется и его тын (дыхание). Если младенец без тына (не дышит), то он не живой.

Жизненное начало зародыша в утробе женщины возникает от солнечного луча или от падающей звезды. Если замужняя женщина не забеременела, шаманы сдували «зародыш»

на детей. Зародыши, якобы, висели на священных березах как листья. Младенца, в утробный период жизни, опекает женское небесное божество Умай. Ребенок и после рождения находится под покровительством Умай-ана - покровительницы рожениц и новорожденных младенцев. Вместе с ребенком появляются на свет его кут и тын, и они сопровождают его всю жизнь. Если кут покидает человека и не возвращается, его покидает и его тын, и человек умирает - «тын узилди». Кут умершего переселяется в подземный мир. Кут известен и по руническим надписям. Малая надпись Кюль-Тегина начинается: «Тенгри [небо, божество] дало мне знание». Фразу: «Тангри йарлыкадынын учун, езим кутым бар учун, каган олуртым»

С.Малов перевёл так: «По милости неба и потому, что у меня самого было счастье». Есть и другой вариант перевода: «Тэнгри рожденный // И в Тэнгри существующий // Я, мудрый тюркский каган // Обрел величие в этом бренном мире (Памятник «Куль-Тегина» VIII век). По поверью тюрков, кут растений располагался в земле и оттуда проникал в растения. Казахи и кыргызы полагали, что кут детей и домашних животных посылался им женским божеством Умай и божеством огня (От-ана). Кут ребенка, когда спускался на землю, был слабым и беспомощным, поэтому вместе с ним спускалась с небес и Умай, которая охраняла его и в утробе матери. Она помогала ребенку при появлении на свет, вступая иногда в борьбу со злым духом, который препятствовал этому, тянул ребенка к себе. Умай не только оберегала ребенка, но и ухаживала за ним, развлекала его, по-своему разговаривала с ним. Они хорошо понимали друг друга. Опека ребенка Умай продолжалось до того времени, как он начинал свободно говорить, примерно до 5-7-летнего возраста.

Древние греки сравнивали Умай с Афродитой, богиней плодородия. В прежних границах Жетысу, в Таласском районе у озера Биикуль находится каменная плита, где фигурируют Тенгри-Умай. На голове богини трехроговый убор. Воины, идя на битву, преклоняли голову и просили у них победы. Умай вооружена луком и стрелами. На множестве архитектурных памятников Жетысу, на Кыдыргинском валуне, есть изображение их сына. По древним верованиям Умай даровала счастье, потомство, семейное благополучие. Тенгри привносил величие, мудрость и всесилие. Каганы, произнося речи, ссылались на божества Тенгри, Жер-Су, Умай, вводили законы, судебные функции и государственные акты и называли их божественными.

Нижний мир представлял собой Ерлик - бог смерти и подземелья, куда отправлялись тела и души умерших. По сей день существуют такие выражения, «тір жарыласын» (наградит тебя небо), «кк тір соан» (проклятый небом). До наших дней дошли древние обычаи:

при дальних переходах не ставить литовку, где уже было стойбище, так как там остались старые (злые) духи. Если у человека появлялся ревматизм, это означает, что человек вторгся на место обитания духов.

Тенгрианцы по-разному относились к скоту. Он был для них «уважаемый» и «неуважаемый».

Верблюды, лошади, овцы – «уважаемые», коровы, козы – «неуважаемые». Говорили о них в третьем лице – «бл». Считалось, что корова – прибежище злых духов. Если ночью видели корову, то стремились ударить ее камчой. А конь приносил удачу. От лошади брали амулеты – клок гривы со слюной. Хорошо относились к лебедям, совам, филинам, дятлам, синим воронам.

Кукушку считали священной, так как она, якобы, имела человеческую душу.

З ороастризм. Среди жителей средневековых городов Казахстана были представители и зороастризма, возникшего в VII-VI вв. до н.э. на территории древнего Ирана. Для его обрядовой практики характерно почитание четырех элементов Вселенной - воды, огня, земли, воздуха. Памятники зороастризма можно проследить в Средней Азии, в Согде, в сырдарьинских городах и Семиречье. Это остатки башнеподобных сооружений, которые можно связывать с башнями огня. Они сохранились в топографии городищ Костобе и Красная речка. В Казахстане получил распространение особый вариант зороастризма, отличный от канонического. Он был тесно переплетен с местными языческими культами: с культом огня, рода предков, животных - барана, лошади, верблюда. Находки, связанные с этой религией, представлены захоронениями в оссуариях - глиняных ящиках для костей, хумных захоронениях, труположением в наземных склепах - наусах, захоронениях кучек костей.

Многие культы, связанные с зороастризмом, продолжали бытовать в городах Казахстана и после появления ислама.

Балбалы. Над могилами знатных людей возводились каменные антропоморфные изображения, так называемые балбалы (каменные изваяния). На отдельных курганах их насчитывается несколько, иногда более десятка. Ряд таких изваяний обнаружен в горах вблизи Каскелена. Имеются балбалы в Алакольском и других районах области. Образцы хранятся в областном историко-краеведческом музее им. М. Тынышпаева. Первое изваяние хорошей сохранности обнаружено в октябре 2004 года в районе поселка Каргалинка. Скульптура была вертикально вкопана в центральной части курганного сооружения. Изваяние датируется VIIIIX вв. Скульптуры устанавливались у могил и у поминальных холмов.

Балбалы держат в правой или в обеих руках ритуальный сосуд различных форм - кубки, чаши. Институт побратимства, распространенный у народов мира, нашел отражение в скифском иконографическом материале: известный обряд, описанный Геродотом и Лукианом, изображен на золотых нашивных бляшках из Солохи и Кульoбы. А. М. Хазанов подчеркивал, что сам обряд побратимства (чаша с кровью заключающих дружбу, причащение оружия) указывает «на имевшуюся в нем сильную религиозно-магическую структуру». Институт побратимства ярко отразился в поминальной тюркской обрядности. В верованиях многих тюркоязычных народов присутствует идея поминального пира, в котором участвует душа умершего. Сосуд для питья в руке изображения умершего необходим для того, чтобы при совершении поминального аса, умерший, в виде изваяния, как бы «присутствовал и пил»

вместе со всеми, принимая через дым пищу, бросаемую в жертвенный костер. Возможно древние предовалиэтому иной смысл.

Б уддизм. Данный материал дополнен индийской путешественницей и журналисткой Сунитой Двиведи. Исследователя и автора проекта «Буддизм по Шелковому пути через Центральную Азию». Она отмечает: «…three most important factors in the spread of Buddhism outside India were the missionary activities of the Mauryan Emperor Asoka, the expansion of the Kushana empire on both sides of the Hindukush [1] and the talents emanating from the ourishing Buddhist centres in India and Central Asia...». (…три наиболее важных фактора в распространении буддизма за пределами Индии были, миссионерская деятельность Маурьев императора Ашоки, расширение Кушанской империи по обе стороны от Гиндукуша [1] и таланты, исходящие из процветающих буддийских центров в Индии и Центральной Азии…) Проникновение буддизма из Индии в Китай шло через Среднюю Азию, Казахстан и Семиречье по Великому шелковому пути. Начался этот процесс с середины I века до н.э.

В распространении буддизма в Восточном Туркестане и Китае важная роль принадлежала среднеазиатским богословам и миссионерам, особенно согдийцам, парфянам, кангюйцам.

Активное распространение буддизма во II-III вв. н.э. было связано с политическими целями Кушанского государства. В раннем средневековье роль основных миссионеров буддизма взяли на себя согдийцы. Анализ терминов из тюркских буддийских текстов Восточного Туркестана свидетельствует о том, что они были заимствованы при посредничестве согдийцев. Сунита пишет, что: «…A large number of Buddhist scholars went to China from Kashmir in the early centuries of the Christian era and a large number of scholars from outside came to Kashmir attracted by her erudite scholarship… Relations between Kuchi and Kashmir were very close and celebrated Kuchean scholars came to Kashmir to study and Kashmiri scholars were invited to Central Asia and China to write and translate texts from Sanskrit to Chinese…». (…Большое количество буддийских ученых отправлялись в Китай из Кашмира в первые века христианской эры, и большое количество ученых извне пришли в Кашмир привлеченные ее эрудированностью, стипендией… Отношения между Кучи и Кашмир были очень близки и знаменитые ученые пришли в Кашмир, чтобы учиться в Кашмире и ученые были приглашены в Центральную Азию и Китай писать и переводить тексты с санскрита на китайский язык…) Сюань-Цзян пишет о благожелательном отношении к буддизму кагана западных тюрков.

В первой половине VII в. некоторые правители западных тюрков стали буддистами или покровительствовали буддизму. Это было связано с переходом их к оседлости и городской жизни. Во времена первого Тюркского каганата, как свидетельствует Бугутская надпись (VI в.), Таспар-каган пытался установить буддизм в качестве государственной религии. С этой целью им был построен храм и приглашен индийский проповедник Чинагупта, который основал буддийскую общину. Распад каганата привел к ослаблению влияния буддизма. Но на востоке и западе он еще долгое время сохранял свои позиции, был распространен среди уйгур Восточного Туркестана (желтых уйгур). Однако среди простого народа он не прижился.

На юге Казахстана и в Семиречье буддизм имел достаточно широкое распространение. Об этом говорят находки буддийских сооружений. Памятники буддизма открыты на городищах Чуйской долины в Ак-Бешиме, Красной речке, Новопокровском, Новопавловском: храмы, монастыри, часовни, а также находки статуэток с буддийскими персонажами и сценами.

Данные находки являются следствием прохождения по Великому Шелковому пути буддийских монахов, путешественников и купцов. Они провозили не только товар, но и идеи. У них были последователи. Да и хозяева караванных путей для привлечения к себе посетителей разрешали строить на своей территории религиозные сооружения всех направлений. Так происходило взаимодействие культур разных народов.

Достаточно широко среди случайных находок представлен индийский импорт: бронзовые и серебряные с позолотой и инкрустацией драгоценными камнями статуэтки, бронзовые бляшки и пластины, каменные рельефы в виде мелких поделок и стел с сюжетами буддийской иконографии, составлявшие некогда иконостасы и реликварии буддийских храмов и монастырей. Интерес представляет гранитная стела из краснореченского храмового комплекса.

Лицевая сторона поделена на три изобразительных пояса, где вверху под фестончатой аркой изображена триада – восседающий на лотосе Будда и стоящие бодхисаттвы по сторонам. В среднем поясе изображены два фантастических зверя, а в нижнем – донатары (изображение строителя храма с моделью здания в руках).

По мнению ряда исследователей, распространение буддизма шло по Великому Шелковому пути с Запада на Восток через Фергану и Семиречье. Основными миссионерами буддизма были согдийцы, основавшие свои колонии в Семиречье. Б. А. Литвинский полагает, что архитектурный облик семиреченских буддийских храмов свидетельствует об их индийской и среднеазиатской традиции, так же как и храмовая скульптура.

А. Н. Бернштам полагал, что буддизм в Семиречье пришел через Восточный Туркестан.

О влиянии буддийских традиций Восточного Туркестана (Шикшин, Карашар) с одной стороны и северного Афганистана (Бамиан, Хадда) пишет Л. П. Зяблин. Он считает, что стиль Гандхары был общим источником для развития буддийского искусства для других регионов его распространения, в том числе и для Северо-Западного Китая, Восточного Туркестана, где формировались свои художественные школы.

Б. Я. Ставиский также считает, что памятники буддизма в Семиречье и Фергане были более всего связаны с религиозной деятельностью восточно-туркестанских или китайских миссионеров.

Новые материалы, в частности, анализ письменных источников, позволяют считать, что, скорее всего, именно восточно-туркестанское и китайское влияние на распространение и развитие буддизма в Семиречье было преобладающим. Сведения о строительстве буддийского монастыря в Суябе свидетельствуют о его сооружении в 692 г. по приказу Ван Чжэнцзяня, военного наместника Бесбалыка, после того как им был захвачен Суяб.

Так, в китайской энциклопедии, написанной в 778 г., сообщается о монастыре Да Юнь («Большое облако»), который в 750 г. посетил путешественник Ду Хуан по пути из Персии.

Имеются сведения о строительстве большого числа буддийских храмов в 692–705 гг. в Китае и западных землях, где находились китайские гарнизоны. Они возводились по приказу императрицы У Цзэтянь, которая провела реформу буддизма на базе сутры «Большое облако».

Поэтому можно заключить, что буддийские монастыри и храмы Семиречья были построены именно в промежуток с 692 г. по 705 г.

Характер архитектуры, а также глиняной скульптуры храмов Семиречья и росписей свидетельствуют об их близком сходстве с буддийскими сооружениями и искусством из Восточного Туркестана (Шорчук, Гаочан, Безеклик, Тумчук).

Бронзовые статуэтки и бляхи из Семиречья имеют сходство с изделиями из двух буддийских центров Китая – Чаньаня и Лояна Танского периода, а также Кашмира.

Аналогии буддийским каменным стелам Семиречья также имеются в материалах Северного Китая в эпоху династии Тан.

Сунита приводит маршруты проходящие через Семиречье. «…At Kashgar the routes coming from South Kazakhstan and the Semirechye region met through several mountain passes on Xinjiang border. Several routes from South Kazakhstan looped round the Issykol Lake and ran towards Aksu, northeast of Kashgar. Another route running along the Ili rive and beyond met the Urumqi route at Korgas. Other routes ran northeast of the Semirechye region and joined the Alakol route. Routes from Northwestern parts of India ran throug the Khyber Pass and onwards to Balkh meeting the southern route, coming from the Semirechye region through Tashkent and Samarkand at Termez… The most popular route to China was through the Seven Rivers area and Southern Kazakhstan. The reason being that during the 6th -8th centuries the headquarters of the Turkic Khagnate controlling the Central Asian trade routes was situated in the territories of the Seven Rivers area…». (…В Кашгаре маршруты из Южного Казахстана и Семиречья сходятся через несколько горных перевалов на границе Синьцзян. Некоторые маршруты из юга Казахстана делают петлю вокруг озера Иссык-Куль и движутся к Аксу, к северо-востоку от Кашгара. Другой маршрут вдоль реки Или и за ее пределами сходится с маршрутом Урумчи и далее в Коргас. Другие маршруты движутся к северо-востоку от Семиреченской области и присоединяются к Алакольским маршрутам… Маршруты из северо-западной части Индии движутся через Хайберский проход и далее к Балхе соединяясь с южным маршрутом, исходя из Семиреченской области через Ташкент и Самарканд в Термезе. Самый популярный маршрут в Китай через Семиречье области и Южный Казахстан. Причина в том, что в течение 6-8-го века в штаб-квартире тюркского каганата, управление Центральной Азии торговых путей был расположен на территории семи рек области…) Таким образом, следует присоединиться к мнению о преобладающем влиянии направления Индия – Китай – Восточный Туркестан на развитие буддизма в Семиречье.

Буддийские храмы обнаружены в предгорных районах на казахстанско-китайской границе в районе Джунгарских ворот. К числу последних открытий археологов относится подземный монастырь, обнаруженный неподалеку от развалин известного средневекового города Исфиджаба (Сайрама).

Хотелось бы рассказать и еще об одной интересной находке. В 1903 году была открыта в Семиречье - текелийская стела, обнаруженная в Коринском ущелье. Вокруг данного артефакта очень много легенд. На лицевой поверхности стелы видны следы первичной обработки.

Сверху в центре самого камня находится углубление естественного происхождения, наполненное водой. По собранным этнографическим материалам стало известно, что вода в данном углублении держится круглый год и почитается местными жителями как святая вода.

В нижней части стелы находится рельефное изображение. Символичное изображение лотоса в верхней части стелы является схематичным рисунком индийской пагоды, такой, как Гапурам (надвратная башня) большого храма в Мадуре (XVII век) и большая пагода в Танджавуре (XV век). В нижней части камня изображено мифологическое животное. Аналогов с какими-либо памятниками найдено не было. Можно обнаружить стилистические сходства с отдельными скульптурами и изображениями, например, с изваяниями Великого храма Шивы.

Верхняя часть у животного напоминает голову дракона, а туловище - льва. На верхней части стелы есть надписи - некоторые исследователи трактуют ее как шестизначную формулу «Ома-ни-пад-мэ-хум», написанную калмыкским алфавитом (Поклоняюсь тебе, Святой и Великомилосердный!). В этой мантре, учат ламы, заключается суть счастья, процветания, знаний и смысл освобождения: «Ом» - сокровище в лотосе, «хум» - приветствие сокровищу в лотосе. Тибетцы верят, что простое повторение этих слов может подавить зло, обеспечить долголетие и получить благословение. Эту надпись можно увидеть не только на Текелийской стеле, но и в урочище Тамгалы Тас, где изображены три образа Будды и бодисатвы (человека, стремящегося к просветлению). Обычно изображения Будд оставляли в «отличных местах», то есть там, где было безопасно, комфортно для жизни и где аккумулировалась особая энергетика. Действительно, и на побережье Или, и в воротах Коринского ущелья Джунгарского Алатау чувствуется какой-то особый подъем жизненных сил. Недаром древние приходили в эти места, чтобы подпитаться энергией.

Текелийская стела стоит в нескольких метрах от ворот в Коринское ущелье, облюбованное древними буддистами. «Текелийский камень науке почти не известен, - отмечает казахстанский археолог, главный научный сотрудник Института археологии им. А.Х.Маргулана З.Самашев. Мы знаем только, что на нем есть изображение буддийской ступы. Там, вероятно, происходили магические обряды очищения. Потому что ступа - это материальное воплощение самого Будды. Согласно вере, все, кто входит в контакт с ней (видят ее, обходят вокруг, совершают подношения), тем самым обретают огромные духовные заслуги, освобождаются от страданий.

Но чтобы это происходило, необходимо немало потрудиться над своим сознанием. Ламы утверждают, что энергетическая сила ступы беспредельна. Ее благословение распространяется с помощью всех стихий природы. Кто ступает на эту землю, получает благо. Место перед входом в Коринское ущелье было выбрано древними не случайно - здесь оптимальным образом сочетаются все четыре стихии: вода, земля, ветер и огонь (Солнце). К сожалению возраст, происхождение стелы не известно.

Ряд археологических памятников в Джаркенском уезде, вдоль реки Харгос, в долине реки Или, Каратал относятся в Джунгарскому периоду. 200 лет джунгары держали землю Жетысу под своим влиянием, находясь в состоянии войны с казахами. Они относятся в XVI-XVIII веку.

Х ристианство. По Шелковому пути, следуя с Запада на Восток, распространялось христианство. В первой половине V в. в Восточной Римской империи возникла «еретическая» секта приверженцев священника Нестория. Он учил, что дева Мария родила не бога, а человека, и что Христос был только «обителью божества», носителем святого духа. По мнению Нестория, деву Марию следует называть не богородицей, а христородицей. Именно это новшество произвело смятение в массах. Это противоречило принятому на Никейском соборе в 325 г. символу веры, согласно которому Христос считался обладателем нераздельно слитых ипостасей - человеческой и божественной, и отрицание единосущности его с богомотцом ортодоксальная церковь признавала как величайшую ересь. Учение Нестория было осуждено на Эфесском соборе в 431 г., и начались жестокие гонения на несториан. В результате преследований они бежали в Иран. Сторонники Нестория организовали в Персии, в городе Нисибине, школу, которая сплотила политическую оппозицию Византии.

В начале IV в. создано христианское (несторианское) епископство Мерва (ныне Мары, Туркменистан). В начале V в. это уже митрополия с храмами и монастырями несториан и православных (мелькитов). Именно отсюда, из Мерва, в VII-VIII в. несторианство распространяется в городах Южного Казахстана и Жетысу. При патриархе Тимофее (780христианство было принято царем тюрок, на рубеже IX-X вв. была образована особая Карлукская метрополия, в Таразе (Жамбыл) и Мерве действовали христианские церкви, христиане проживали в городах по Семиречью. В период арабского господства, в XI в., халифом было постановлено, чтобы епископы яковитов и мелькитов (православных) подчинялись несторианскому католикосу и исполняли его эдикты. С конца X в. католикос несториан утверждался халифом. О христианах Илийской долины, которые имели свою церковь в Каялыке, сообщает Вильгельм Рубрук. Известно, что на берегу Иссык-Куля в XIV в. стоял христианский монастырь, в котором хранились мощи святого Матфея.

При раскопках некрополей городов Джамуката и Невакета были обнаружены захоронения христиан с серебряными и бронзовыми крестами. Известна и случайная находка нефритового креста на городище Красная речка. В музее города Шымкента хранится каменная ступка, найденная на городище Торткольтобе. На ней изображены символы христианства - крест и голубь. При раскопках Тараза в слое VI-VIII вв. найдена керамическая кружка с сирийской надписью «Петр и Гавриил». К выдающимся произведениям религиозного искусства и религиозной символики среднеазиатских христиан-тюрков относятся кайраки - надгробные камни с несторианскими надписями и символикой.

О существовании христианских общин в Семиречье свидетельствуют не только надмогильные сирийские надписи, но и согдийские надписи на керамике, на венчиках больших хумов для вина. На одном из них было написано: «Этот хум (предназначен) для учителя Яарук-Тегина. Мастер Пастун. Пусть будет он (хум) наполненным, аминь, аминь!».

Слово «учитель» в этой надписи аналогично терминам тюро-согдийских эпитафий – «учитель-наставник». Заключительное «аминь» не оставляет сомнений, что Яарук-Тегин был руководителем христианской общины. Таким образом, археологические и эпитафические находки, средневековые источники показывают пути распространения христианства.

Кроме несториан, известны здесь и армяне-григориане. На каталонской карте мира (XIV в.) на берегу озера Иссык-Куль изображено здание, увенчанное крестом, - это монастырь армянских братьев, где хранились мощи святого апостола и евангелиста Матфея. Несторианский патриарх Илия III (XII в.) добился учреждения митрополии в Кашгаре и Навакенте (рядом с Бишкеком); в состав этой митрополии входило Семиречье. О том, что Семиречье было излюбленным местом христиан, говорят повествования Марко Поло и Рубрука, находки около 700 несторианских эпитафий на кладбище около Бишкека с тюркскими именами. В XIII-XIV вв. в урочище Кара-Жигач (около Бишкека) располагался город Тарсакент (буквально «город христиан»).

М анихейство. По Шелковому пути распространилось и манихейство, возникшее в III в. в Иране и быстро завоевавшее большое число приверженцев от Италии до Китая. В целом, это был синтез зороастризма и христианства. Из христианства манихейство заимствовало идею мессианства, а из зороастризма - идею борьбы добра и зла, света и тьмы.

В начале VIII в. верховный глава манихеев имел резиденцию в Самарканде. Манихейство в Средней Азии сосуществовало с буддизмом на протяжении длительного времени, причем буддизм оказал сильное влияние на пантеон, терминологию и даже концепцию манихейства.

Своих приверженцев имело манихейство в Семиречье и на юге Казахстана, в первую очередь, в среде оседлого населения. В обнаруженной в Турфанском оазисе древнеуйгурской рукописи манихейского сочинения «Священная книга двух основ» говорится о том, что эта книга писалась в городе «Аргу-Таласе Алтын Аргу Талас-Улуше, Талас-Улуше», «чтобы пробудить (веру) в стране десяти стрел». Речь здесь идет о городе Таразе. Манихейские обители были и в других семиреченских городах, в том числе в Баласагуне, Чигильбалыке.

К числу манихейских реликвий следует отнести найденный при раскопках Тараза бронзовый медальон с женским изображением с луной, которая является символом манихейского астрального божества.

Посол Людовика IX - монах Гильом Рубрука, направляясь в 1253 году в Каракорум к монгольскому хану Мункэ, в своем путевом дневнике записал: «В городе Кайлаке имеется три кумирни; в две из них я заходил, чтобы увидеть эти безумия. В первой я нашел некоего человека, имевшего у себя на руке крестик из чернил; отсюда я поверил, что он - христианин, ибо на все, что я спрашивал у него, он отвечал как христианин. Поэтому я спросил у него:

«Почему же вы не имеете здесь креста и изображения Иисуса Христа?» Он ответил: «У нас это не в обычае». Отсюда я поверил, что они - христиане, но пренебрегают этим по недостатку образования». (Чернильный крестик на руке означал запрет на убийство и других действий причиняющих страдания. В центре учения является церковь, которая переводится «дом господень». Глава церкви Иисус-Сияние, как воплощение божественного Разума. БуддаЗаратуштра-Иисус-Мани все апостолы).

И сегодня, спустя семь столетий, археологи нашли в Каялыке многое из того, что описывал француз: дворец карлукских джабгу, буддийский и христианские храмы, восточную баню. А несколько лет назад археологи откопали манихейский храм. Манихейский храм в Каялыке создан архитекторами и строителями-согдийцами. В учении Мани сочетались первобытные мифы и довольно сложная космологическая философия. Известный арабский путешественник Абу Дулафи писал об этой религии: «Есть у них храм для моления. В молитвах употребляют особую, мерную речь. Молясь, обращаются к югу. Поклоняются планетам». Помимо религиозного влияния, манихейцы способствовали развитию образования в обществе.

По данным известного востоковеда В.Бартольда, архипастыри манихеев могли занять высокий церковный чин, только получив высшее (светское) образование. Манихеи имели собственный календарь, вели исчисление времени по эре Мани, начиная с года его рождения (216 г. н.э.). Манихейство отличала одна важная особенность: в любой стране его адепты для распространения своего вероучения пользовались языком местного населения. Манихеи адаптировали традиционные мировоззрения, перенимая наиболее яркое из них, в частности символику других конфессий: несториан, буддистов и даосистов. По мнению исследователей, Марко Поло во время путешествия встречал манихеев, которых принимал за христиан.

Семиреченский храм погиб в результате крупного пожара, но в нем сохранились артефакты.

В одном из залов каялыкского храма археологи нашли 13-рожковый светильник. О его культовом предназначении свидетельствует число рожков и четыре идентичных орнамента на боковой поверхности, в середине которых просматривается крест. Светильник, декоративная решетка у стены, обилие простых чашевидных светильников для освещения помещения свидетельствуют о сакральном характере оформления зала - у манихеев исповедовался культ огня, доступ света в сакральные места должен был быть ограниченным.

И слам – одна из наиболее распространенных религий. Он имеет длительную историю, на протяжении которой сформировались его обряды и обычаи. «Коран» – священная книга, как полагают мусульмане, он не сотворен, а существовал всегда и хранился под престолом Аллаха и через архангела Джебраила был передан пророку Мухаммеду.

Источники, повествующие о событиях конца VIII-IX вв., свидетельствуют об исламизации населения Южного Казахстана. В 840 г. Нух ибн Асад подчинил себе Исфиджаб, в г. его брат Ахмед ибн Асад совершил поход на Шавгар. Карлуки, захватившие с 766 г.

политическое господство в Семиречье и на юге Казахстана, подверглись наибольшему влиянию мусульманской культуры. Есть мнение о том, что они приняли ислам еще при халифе Махди (775-785 гг.) Однако, видимо, это относилось лишь к какой-то их части, так как в 893 г.

Исмаил ибн-Ахмад взял Тараз и «обратил главную церковь этого города в мечеть». На месте разрушенной несторианской церкви в Таразе возвели мечеть. С этого времени начинается исламизация несториан-карлуков: сначала знати, а потом и народа. В начале Х в. ислам принял родоначальник династии Караханидов Сатук, а его сын Богра-хан Харун б. Муса в г. объявил ислам государственной религией. Постепенно новая религия распространяется и в среде кочевников. Тот же Ибн Хаукаль сообщает о тюрках-мусульманах, кочевавших между Фарабом, Кенджидой и Шашем. Имеются сведения о распространении ислама в XI-XII вв. в среде кыпчаков Археологические раскопки памятников IX-начала XIII вв. свидетельствуют о формировании городской мусульманской культуры в области. В Таразе и Мерке христианские церкви были превращены в мечети. По мере роста населения, исповедующего ислам, в городах строятся соборные мечети. В XI-XIII веке в городе Койлык строится мавзолей и мечеть. К постройкам, которые появляются в средневековых городах появляются общественные бани «хамам» в Таразе, Койлыке.

Укрепление позиций ислама происходит при Караханидах (Х-ХII вв.). После 960 г.

разгорается длительная «борьба за веру». Ислам утверждается в городах, среди оседлого населения. Особая роль в распространении ислама среди кочевников Средней Азии и Казахстана принадлежит Ахмеду Ясави (1103-1167 г.г.), который среди среднеазиатских мусульман считается вторым святым после Мухаммада, а город Туркестан, где он проповедовал, – малой Меккой. Перу Ясави принадлежит знаменитое сочинение «Хикмет» (Премудрость), написанное на тюркском (чагатайском) языке. Ясави был основателем и руководителем дервишского ордена, сыгравшего большую роль в распространении ислама среди тюркских племен. Ходжа Ясави проповедовал идеи ислама на тюркских языках, учитывал ментальность кочевого населения, большую самостоятельность женщин и разрешал женщинам следовать суфийскому тарикату.

Укреплению позиций ислама способствовало принятие мусульманства Ак Ордой. Еще более усиливаются позиции ислама в XIV в. при Тимуре. Он строит мавзолей Ходжи Ахмеда Ясави в Туркестане. На посуде, зданиях, украшениях, изделиях из меди и бронзы распространяется благожелательные надписи религиозного содержания, выполненные в арабской графике.

П амятники древней письменности. В мире существует более пяти тысяч языков и диалектов. О. Сулейменов говорил: «Мы все Большая Семья, потомки Адама и Евы, тех первых человеков, которые произошли сотни лет назад... от их первого слова.

Создаваемые в древности племенные, государственные и религиозные союзы способствовали проникающему излучению энергии языка – доминанта на соседний так, например, повлияла латынь, на языки католической Европы, некоторые из которых географически наиболее близки к Риму стали романскими (римскими) языками и стали единой романской семьей…». Но есть и вторая сторона: «Часто язык бытует синхронно, и генетическое родство не всегда свидетельствует об отдаленной праязыковой общности». Каждая «семья»

лелеяла собственный язык, но в связи с общением происходил взаимообмен лексическими и грамматическими накоплениями. Поэтому все тюркские языки являют собой в разной степени смешанные типы: огузо-карлукский, огузо-кипчакский, кипчако-булгарский, карлуко-кипчакский, кипчако-алтайский и другие. Помимо этого, в синтезе создания тюркского языка участвовали иноязычные субстраты и суперстраты — монгольские, китайские, тунгусо-маньчжурские, иранские, арабские и т.д.

Приведенная схема отражает связи всех тюркских языков между собой (разной интенсивности в различные эпохи) и выделяет пять прадиалектов, выветвившихся из Праязыка.

Языки в доистории формировались как устная письменность. Каждое слово, созданное в те времена, было вначале названием письменного знака – первоиероглифа. Когда устная письменность (система устных знаков), созданная за тысячелетия перестала нуждаться в графической поддержке, самоопределилась в качестве самостоятельного средства передачи информации, стали обходиться без изобразительного письма (например, петроглифы, шумерские и египетские криптограммы, индейские послания (вампум)). Письменность возобновлялась, если этносы вовлекались в экономические, политические и культурные взаимоотношения с другими, то есть обретали государственность.

Казахи, как и все тюркские народы, являются наследниками рунической письменности, известной в науке как орхоно-енисейская. Рунический алфавит состоял из 24 букв и словоразделительного знака. Тюрки использовали его для письма, сохранились по сей день отрывки письменных источников.

Выросшие в постоянном общении с древними культурами различных народов, тюрки в VI веке стояли на высокой ступени развития. Завоевательная политика сменилась выстраиванием добрых отношений с соседями. Торговые пути, проходившие по территории Жетысу, требовали системы учета, расчеты изымания податей и установление налогов. Письменные источники, сообщают о деревянных дощечках, куда тюрки наносили знаки, при исчислении «количества требуемых людей, лошадей, податей, скота». Велась активная переписка, сохранились выбитые тексты на стенах.

Принц Кюль-тегин, сын Кутлуга, принявшего титул Эльтериша-кагана, участвовал в процессе воссоздания Восточно-Тюркского каганата в борьбе с Китаем. Кюль-тегин известен благодаря текстам, сохранившимся в Большой и Малой надписях на каменных стелах, известных в историографии под названием памятников орхоно-енисейской письменности. В заключительной части Большой надписи о Кюль-тегине, говорится следующее: «Время распределяет небо.

Сыны человеческие родились, чтобы все умереть». Бесценное сочинение тюрков высечено на каменной стеле более 12 веков назад. Приведем лишь сокращенный вариант второй Надписи, только те ее части, в которых упоминаются походы самого Кюль-тегина.

«Когда отлетел (умер) мой отец-каган, мой младший брат Кюль-тегин остался в возрасте семи лет. В десять лег, на счастье моей матери-катун, (подобной богине) Умай, мой младший брат получил мужское (взрослое) имя Кюль-тегин.

…Когда Кюль-тегину было двадцать семь лет, народ карлуков, имея стремительный нрав, стал врагом. Мы сразились при священной горе Тамаг. Кюль-тегин в том сражении был в возрасте тридцати лет. Сев верхом на белого Алп Шалчы, Он бросился в атаку. Двух мужей одного за другим, заколол (копьем). Карлуков мы уничтожили и покорили.

...Народ азов стал врагом, Мы сразились при Кара-келе. Кюль-тегин был в возрасте тридцати одного года. Сев верхом на белого коня Алп Шалчы, он бросился в атаку.

...Так небо и земля смешались (настали смутные времена), Он стал моим врагом. В один год мы сражались пять раз.

В самом начале мы сразились при городе Тогу. Кюль-тегин, сев верхом на белого Азмана, Бросился в атаку. Шесть мужей он заколол (копьем) Седьмого мужа он в схватке зарубил (мечом). Во второй раз мы сразились с эдизами… Здание (надгробие), камень с (резьбой) надписью в год обезьяны, в седьмой месяц, в двадцать седьмой день мы освятили. Когда Кюль-тегин умер, Ему было сорок семь лет…».

Из этих письменных источников можно почерпнуть многое: упоминания о народах, сведения о конкретных исторических событиях, обряды и ритуалы, уважение к коню - боевому соратнику, описания одежды (панцирь и плащ), оружие воина, методы сражения, ход ведения боя и многое другое.

Именно эти памятники с двумя текстами позволили сделать дешифровку древнетюркской письменности в 1896 году.

Памятники простояли более тысячи лет. Во времена Петра Великого с 1719 по 1727 год ученый-исследователь Д. Г. Мессершмидт с сопровождавшим его пленным шведским офицером И. Страленбергом объехал Сибирь. В долине Верхнего Енисея он увидел два причудливых камня, покрытых изображениями и надписями, сценами охоты и жертвоприношений, животных, лиц людей и орнаментов. Знаки надписи напоминали северные руны. Они назвали письмо «руническим», по сходству со скандинавскими руническими текстами.

Копии надписей, ранее считавшиеся скифскими, с помощью посла Екатерины II (фамилия посла неизвестна) попали в Европу и были изданы. К концу ХIХ века подобные находки становятся частыми. В 1889 году в Гельфингорсе вышла публикация «Енисейские надписи» с 14 иллюстрациями, 32 таблицами надписей и 8 фотографиями. Был создан список терминов.

В 1889 году русский ученый Н. М. Ядринцев открыл на севере Монголии, в долине реки Орхон, каменные стелы с руническими надписями. Экспедиция Н. Ядринцева наткнулась на гранитный памятник, имевший три надписи: одна была на китайском языке, другая на уйгурском, а третья начертана «сибирскими руническими» знаками. Весной 1890 года путешествие на Орхон предпринял финский исследователь А. Гейкель. Он добрался до древнего русла Орхона, где недалеко от озера Кошо-Цайдам (южнее Байкала) обнаружил два выветрившихся памятника, являвших собой величественное зрелище. Забытые в течение тысячелетия, они не были известны науке. Здесь находилась мощная каменная плита – явно сброшенный с постамента мемориальный камень, который представлял собой тщательно отесанный с четырех сторон монолит нечистого мрамора. Высота его достигала 3,5 м, при ширине внизу 132 м, вверху – 122 м. Узкие стороны имели ширину от 44 до 46 см. Суживающийся кверху камень увенчивался орнаментом, вероятно, это было изображение двух драконов. На обеих широких сторонах были помещены небольшие пятиугольные таблички с надписью.

Все четыре стороны памятника были целиком покрыты надписями. Сторона, обращенная к западу, имела большую китайскую надпись. На остальных трех сторонах были начертаны надписи, составленные руническим алфавитом, уже известным по енисейским находкам.

В 1892 году результаты этой экспедиции были опубликованы. 25 ноября 1893 года письменность была дешифрована датским ученым лингвистом, профессором Копенгагенского университета Вильгельмом Томсеном. Первое распознанное слово было – Тенгри. Первые опыты перевода орхонских и енисейских памятников опубликовал в 1894 –1895гг. известный востоковед В. В. Радлов. В 1896 году В. Томсен представил сочинение «Дешифрованные орхонские надписи», содержащее полную дешифровку и алфавит новой письменности. По месту находки основных памятников это письмо стали называть орхоно-енисейским.

Р унический алфавит древних тюрков Новое письмо по происхождению было признано родственным аршахидской (среднеперсидской) письменности пехлеви, которая в свою очередь восходит к арамейской письменности. Подобное развитие письма поучительно для понимания развития истории культуры, поскольку ранее было принято считать, что истоки этого письма восходят к периоду миссионерской деятельности манихеев. Вновь открытая письменность, с богатой дифференциацией знаков «38» намного лучше приспособлена для того, чтобы надежно передавать фонетические звуки древнетюркского языка, чем уйгурское письмо с его 20 буквами, которое в 800 году полностью вытеснило письменность древних тюрок.

Памятники рунического письма обнаружены в Северной Монголии, на территории Средней Азии и Казахстана. Например, надписи Узынсу – памятник древнетюркской письменности – обнаружены в Семиречье, на берегу реки Узынсу, в местечке Уйтас.

От орхоно-енисейских рун происходят многочисленные другие рунические письменности – в частности, письменность памятников на черепках из Саркела (Хазарский каганат), венгерские руны и др. Орхоно-енисейские руны писались справа налево. Есть гипотеза, что болгарские руты тоже имеют связь с орхоно-енисейскими рунами (однако гипотеза не подтверждена дешифровкой). Этот вопрос по сей день остается открытым. Значение орхоно-енисейских памятников трудно переоценить. Во-первых, они являются ярким свидетельством расцвета цивилизации у тюркских народов; во-вторых, в них отражена общетюркская философия;

в-третьих, ими дана концепция централизованной государственности и история.

«Мне преклоняется вся земля», – сказал некогда Турксанф византийским послам. Спустя 160 лет в эпоху величия Бильге кагана писали: «Небоподобный, неборожденный - тюркский каган, я нынче сел (на царство). Речь мою полностью выслушайте (вы), идущие за мной, мои младшие родичи и молодежь, (вы), союзные мои племена и народы... когда было сотворено вверху голубое небо (и) внизу темная земля, между (ними) обоими были сотворены сыны человеческие. Над сынами человеческими воссели мои предки Бумын-каган и Истеми - каган.

Сев (на царство), они поддерживали и устраивали племенной союз и установление тюркского народа. Четыре угла (света) все были (им) врагами; выступая с войском, они покорили все народы, жившие по четырем углам, и принудили их всех к миру. Имеющих головы, они заставили склонить (головы), имеющих колени, они заставили склонить колени».

«Я сам, мудрый Тонъюкук, получил воспитание под влиянием культуры народа Табгач.

(Так как и весь) тюркский народ был в подчинении у государства Табгач. Пусть будет милостиво небо на этот (свой) тюркский народ я не направлял (хорошо) вооруженных врагов и не приводил снаряженную конницу. Если бы Эльтериш-каган не старался приобретать и, следуя (за ним), я сам если бы не старался приобретать, то ни государство, ни народ не были бы существующими... Сам я состарился и возвысился. Если бы в какой-либо земле у народа, имеющего кагана, оказался бы (какой-либо) бездельник, то что за горе имел бы (этот народ)!

Я, мудрый Тоньюжук, приказал написать (это) для народа тюркского Бильге кагана».

Таким образом, тюркоязычные племена Жетысу, входившие в состав Тюркского каганата, уже пользовались собственным письмом. С развитием государства, общим подъемом экономики большое значение приобретает письменность. Необходимость в письменности возникла, очевидно, из нужд административно - законодательной, религиозно - нравственной и дипломатической практики.

Тюркский посол, согдиец Маниах, прибывший в Константинополь ко двору Юстина, привез послание от тюркского кагана, написанное «скифскими письменами». Сохранившийся древнейший памятник – Бугутская стела, сооруженная на кургане одного из первых тюркских каганов Таспара (572–581 годы). Надпись рассказывает о событиях первых тридцати лет существования каганата. Она является свидетельством того, что согдийское письмо было понятно широкому кругу образованных людей, из верхов тюркского общества. Следы рунического письма можно встретить в виде тамги – родовых знаков, которыми казахи клеймят свой скот. Встречаются они и в орнаменте текеметов, сырмаков, тускиизов. Язык рунических надписей был в VIII–Х веках единообразным литературным языком, которым пользовались различные тюркоязычные племена, говорившие на своих диалектах: огузы, уйгуры, кыргызы, кимаки, кыпчаки. Один из редких рунических памятников — «Книга гаданий».

Крупнейшими памятниками тюркского языка и литературы являются «Кудатгу билиг»

(Благодатное знание) Юсуфа Баласагунского и «Дивану лугат ат-тюрк» (Словарь тюркских наречий) Махмуда Кашгарского. Их труды по праву считаются важнейшими источниками для познания новой исторической эпохи, в которую вступила Центральная Азия на рубеже Х–XI веков.

Известны эпиграфические памятники тюркских племен (в основном до периода исламизации) выполненные уйгурским, согдийским, манихейским, сирийским, тибетским письмом, а также письмом брахма.

Для того периода, было характерно украшать домашнюю утварь письменами нравственного и поучительного характера. На ручке, сосуда из городища Красная речка имеется курсивное согдийское письмо. Эта и другие находки говорят о распространении согдийского письма в Семиречье. Произошло приспособление согдийского письма к тюркскому, пример – древнеуйгурское письмо, написанное согдийско-уйгурской вязью. В Семиречье бытовал согдийский шрифт на тюркских монетах. Не к уйгурам непосредственно, а через тюргешей Жетысу пришло от согдийцев, это письмо и стало культурным приобретением тюркских народов. Первое тюркское письмо с согдийским шрифтом обнаружено на тюргешских монетах VIII века. Сообщение Махмута Кашгари: «… согдийцы приняли одежду и нравы тюрок, …жили от Баласагуна до Исфиджапа, говорят по-согдийски и по-тюркски…».

Данное сообщение подтверждает взаимопроникновение культур. Свидетельством тому множественные находки, в том числе – квадратные рисунки, кружки, отпечатки штампов львов на керамике, окруженные надписями и отделанными камнями.

С Х века, в северо-восточном Жетысу распространяется ислам и вместе с ним арабский язык, алфавит и письменность. Арабский алфавит, использовался для записи тюркских текстов, в период правления Караханидов. Арабский язык играл роль международного литературного языка, подобно латыни в странах Западной Европы. Во времена монгольского нашествия (XIII век) арабский язык оказывался под влиянием других видов «письма» тюркских народов.

В Казахстане арабский алфавит имел начертания на основе персидского стиля, направление письма справа налево. Долгое время оставался консонантным, то есть обозначающим только согласные звуки. В последующие века начинает появляться литература на новоперсидском языке. Персидский язык наряду с арабским, постепенно становится литературным языком почти для всей восточной части мусульманского мира.

ФИЛОСОФИЯ КУЛЬТУРЫ

КОЧЕВОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ

О дна из самых интересных проблем, стоящая перед учеными, - проблема политогенеза кочевой цивилизации. Делая первые шаги в третье тысячелетие нашей эры, мы все чаще оглядываемся назад, стараясь через века узреть, «воссоздать» «кочевые государства», «кочевые империи». В наши дни тема «кочевое государство» зазвучала с новой силой, как «вызов» времени, чтобы вскрыть в своих глубинах самоидентификацию настоящего.

В пространстве Центральной Азии, и в частности на территории Казахстана, корни процессов «политического образования» уходят в эпоху бронзы. Проблему политогенеза условно можно обозначить схемой эволюции форм государств, но эта схема гораздо обширнее с точки зрения государств, так как в нем определяется кочевая цивилизация в целом. Поэтому за основу берутся все видоизменения «политической организации» для того, чтобы отразить «развитие»

во всей полноте ее жизни. Эти формы по содержанию можно охарактеризовать как единый процесс культурной целостности, как осмысливание полноты кочевой государственности в понятии природы «эволюции государственности».

В научном мире при рассмотрении термина «кочевое государство» возникло несколько определений: государство, созданное в результате завоевания; государство с династиями кочевого происхождения; государство незавоеванное, в котором кочевники занимают привилегированное положение.

Во-первых, модель социально-политической организации отображает следующее: заложен принцип института «происхождения» и «генеалогии». То есть инструментом общественнополитической интеграции служила доктрина «общности», переводившая этнические различия в социальные. Род, племя и соответствующие структурные планы (бек, бий, будун и т.д.) превращаются в активное состояние – в систему, где способности всех членов мобилизованы.

Человек как таковой стал элементом, составляющим род, арыс, эль и т.д., что не только налагало на него определенные обязанности, но и давало ему защиту и место под солнцем. Именно эти отличительные отношения (что западным дефинициям не поддается осмыслению) были тем процессом, в ходе которого осуществлялись политические и ряд других консолидаций.

Во-вторых, кочевое государство – институт не этнический, а социальный. Оно может охватывать один этнос целиком или несколько соседних этносов. «Высших слоев»

(аристократия) и «бодун» (бодун-бтін-целое или родо-племенная структура) объединяла система, подразумевались под этим военно- или же административно-государственные обязанности, т.е. двойная форма правления. Сущность социальной титулатуры состояла в совмещении военно-политического и родо-племенного строя. Термины царь, гуньмо, шаньюй, каган, хан приобретают значение – государь, беки, бии - соправители.

Эволюция государственности кочевой цивилизации или пять этапов «единства» в Центрально-Азиатском пространстве таковы:

1. Древняя эпоха - занимает по времени XVIII в. до н.э.- V в. н.э. В то время формируются:

а) институт «Царства». XVIII в. до н.э. - III в. до н.э.;

b) институт «Государственности». III в. до н.э. - V в. н.э.

2. Средневековая эпоха занимает по времени VI в. - 1480 г. Образуется система имперской структуры: Каганат, Улуг Улус.

3. Новое время, вторая половина XV в. - 1917 г. Эпоха децентрализации системы кочевой цивилизации:

а) образуются самостоятельные «улусы», и в том числе Казахское Ханство – вторая половина XV в. – первая четверть XVIII в.;

b) конфедерация жузовой системы – вторая четверть XVIII в. – первая половина XIX в.

Периферийная эпоха;

c) Центральная Азия в составе Российской империи. 2-я половина XIX в. – 1917 год. Эпоха деградации кочевой культуры.

4. Новейшее время, 1917-1990 годы. Модернизация и трансформация кочевой культуры в индустриальное. Центрально-азиатские страны в составе СССР.

5. Современный, с 1991 года. Обретение независимости. Образование СНГ – причем, вполне закономерно, что влияние и сила инерции последнего фактически и сформировали современное устройство и лицо государств Центральной Азии.

В философской науке нет единого мнения о времени зарождения политической власти и создания кочевой государственности насельников Центральной Азии. В основном возникновение государственности исследователи относят к скифо-сакам. Кем же были в действительности эти древние обитатели Великой степи, которые создали институт власти?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, попытаемся обобщить известные философской науке данные. В этом аспекте обращение к авестийской мифологии позволяет, в частности, проследить этапы становления властных структур общества в начальном периоде зарождения политического института власти царей с постоянным стремлением к единовластию. Анализируя тексты «Авесты», можно обозначить те функции, которые были возложены на первочеловека Ахурой Маздой - творцом мира, заключившим с ним договор. Первый человек, принявший веру (вера в единого бога) Ахура Мазды звали Ийме Прекрасный. На него были возложены функции «защитника, охранителя и надсмотрщика мира». Символами власти, вверенными Ийме, стали «золотая стрела и золотом украшенная плеть». Так, по воле Бога и трудами Ийме была создана страна «Арианам Вайджа», началось становление первой человеческой общины, созданной первочеловеком по договору с Творцом мира.

Теперь обратимся к мифу о «Парадат». Он герой архаических мифов о первосуществах земного царства. В мифе «Парадат» означает и титул – «первозаконник», установитель социальных норм, «впереди поставленный», т.е. стоящий во главе. Понятия «Ийма» и «Парадат», не изменившись (по содержанию), дошли и до казахского языка. (Ийма – ие владеть, парадат - пар-один, дат - истина. Владыка, – скажи истинное слово). В «Авесте»

упоминается также основатель династии Парадат – Хонгианг Парадат. После благословения божественных покровителей главным деянием Хонгианг было «устраивать миропорядок социального мира». При нем на землю низошли Свет и Закон истинной Веры. Передача царской власти, ее наследование происходит по принципу передачи по мужской линии - от отца к сыну.

Вопросами происхождения скифов занимались и античные авторы, особенно Геродот.

Он привел три легенды о появлении этого народа. Одна из них: «Первым жителем этой еще необитаемой тогда страны был человек по имени Таргитай. Родителями его были Зевс и дочь реки Борисфена (Днепра)… Такого рода был Таргитай. У него было трое сыновей: Липоксай, Арпоксай и самый младший – Колаксай. В их царствование с неба упали золотые предметы:

плуг, ярмо, секира и чаша. Только младшему удалось овладеть «пылающей божественным огнем поднебесной благодатью». От Колаксаиса – царя – «Бога Солнца» произошло племя парадатов». Анализируя мифологические сюжеты, можно отметить, что в функциональные задачи династии Парадат входило следующее: покровительство истинной религии, защита ее, закон справедливости по отношению ко всем народам и племенам и т.д.

Ряд исследователей сравнительного языкознания считают, что имя первоцаря Хонгианг, видоизменившись в результате артикуляций, легло в основу термина «Каган». Прослеживаются и следующие взаимосвязи с титулами правителей кочевых племен - дошедшие до нас в китайской транскрипции – гуньшуань, шаньюй, хакан. На основе сопоставительного анализа попытались проследить зарождение политического института власти, истоки возникновения которого находим в периоде существования андроновской общности - власть вождя, стремившегося к единоначалию. По мифологии кочевые племена восходят к одной династии, имя и титул царя которой с течением времени видоизменяется и преобразуется в термин «Каган», «Хан».

В обозначении особой формы организации власти в научной литературе принят термин «кочевое государство», как термин, присущий обществам кочевого типа. Специфика кочевой цивилизации проявляется и в особенностях ее государственности. Вопрос о том, к какому типу государства или государственности относить кочевую цивилизацию, во многом упирается в неизученность данного феномена. Исследователи номадизма уверены в том, что природа кочевого общества заключала в себе идентичную образу жизни организованность.

И, в отличие от традиционного становления государства как публично-политической власти, государственность кочевников проявлялась во многовековой межцивилизационной динамике, ключевой характеристикой которой была ее обращенность вовнутрь. Если на Востоке государственность всегда напоминала командно-административную систему с центральной ролью в ней государства, а на Западе была открыта для зарождения свободной конкуренции государства с другими институтами общества, то кочевая государственность сложилась как особая форма этносоциального и этнотерриториального объединения. Государственность кочевников Великой степи отличало постоянное движение отдельных социальных организмов внутри одной целостности, которое, в свою очередь, определялось сущностными чертами цивилизационной структуры, исторически обусловленными внутренними и внешними импульсами, отмечает А.Ш. Мирзабекова. «Следовательно, государство есть результат Западной и Восточной цивилизации, тогда как применительно к истории Великой степи государственность (а не государство) является основой (а не результатом) цивилизационного процесса. И в этом заключается фундаментальное различие политической характеристики цивилизации кочевников», - отмечают казахстанские исследователи Е.М. Абенов, Е.М. Арынов, И.Н. Тасмагамбетов. По мнению этих ученых, основу кочевого государства образует сложная, внутренне дифференцированная система, базирующаяся на горизонтально-вертикальной мобильности. Именно недооценка доминирующего присутствия феномена подвижности привела к отрицанию самой возможности функционирования и развития института государства в условиях кочевого образа жизни. Попытка изучения истории кочевого государства как политико-правового образования, в отрыве от живого этносоциального организма и территориально-пространственных пределов расселения кочевников, неминуемо теряет свою подлинность и достоверность. Результатом такого подхода может оказаться простой вывод об отсутствии у кочевников традиционно понимаемой модели государства, что определенным образом граничило бы со схематичностью или излишним теоретизированием, без опоры на живую материю социально-политической жизни кочевого населения.

Эпоха Царства. институт Древнего Царства рассматривается в едином ключе времени и пространства, начиная с XVIII в. до н.э. до V в. н.э., где включаются культуры политических образований:

- срубная, афанасьевская и андроновская;

- киммерийцев, савроматов и саков;

- сарматов, уйсуней, кангюйев, кушан и гуннов.

Носители срубной, афанасьевской и андроновской культуры известны в науке под самоназванием арья, туры, дахи и т.д. В то время произошли довольно мощные сдвиги в политическом и социально-экономическом отношениях. Весь потенциал эпохи был направлен на создание проекции государства. Социально-политическая организация такова: Царь – глава страны, военная организация – глава дома, рода, племени, жрецы – распорядители обрядов, хранители традиций и знаний; ремесленники и свободные общинники – пастухи и земледельцы. Эпоха Древнего Царства образовала культурный пласт, на основе которого происходило формирование культуры последующих кочевников.

Преемниками ариев в Великой степи стали их потомки – киммерийцы, савроматы и саки.

С ними связано наступление новой эры. Они привнесли в историю человечества несколько событий: освоение и распространение железа; формирование нового типа скотоводческого хозяйства – кочевнического, следовательно, установление кочевой цивилизации; в области земледелия окончательно сложился тот способ обработки земли, который связан с созданием крупных ирригационных систем.

Политическая организация того времени получила в науке название «военной демократии», явившейся симбиозом родоплеменных и военно-государственных отношений. Археологические материалы наглядно свидетельствуют об имущественной поляризации и дифференциации этого общества. Но эти неравенства были скрыты под покровом генеалогических связей.

Существовал «царский род», из которого происходили наследственные правители. А идеологической основой власти служило представление о его божественном происхождении.

Этногенетическую система власти и властвования указывается на примере анализа Авестийских данных. Аргументом служат также «памятники царских курганов», например, во всем мире широко известная находка «Золотого человека» близ города Иссык Алматинской области. Важную роль в обществе играла военно-племенная аристократия. Высока была роль народного собрания, которое выдвигало уполномоченных от имени царя. Эти избранные представители могли ограничивать власть вождей. Общественное устройство было следующим:

патронимия (семейно-родственная группа), племя (кочевая община, состоящая из нескольких патронимических групп), союз племен (конфедерация племен одного генеалогического корня, с потестарными функциями власти и начальной формой государственности). Это уже была организация власти и управления, в которую облекался военно-демократический строй.

Племенные союзы были новыми и высшими типами социально-политической организации.

Для идеологических и социальных систем характерны следующие структуры: троичное административно-политическое деление, три группы войск, три общественные прослойки и три сына героя-первопредка, например: первопредки Таргитай и Колаксай, священные дары с неба; и генеалогическая легенда о Жанарысе, Бекарысе и Акарысе. Существование преданий о священных дарах являлось символом общественного устройства. Главной тенденцией при этом было стремление подчеркнуть общность происхождения всех, обосновать божественное установление присущих им социальных отношений.

Следующие перемены, создавшие на кочевом способе архаический тип государственных образований, относят к сарматам, уйсунам, кангюйам, кушанам и гуннам. Они под воздействием политического, хозяйственного и социального развития переживали радикальные трансформации. Этот процесс усугублялся эволюцией собственности, торговли и денежного обращения. Свидетельством тому являются находки именных печатей. В социальном плане это было сложное образование. Именно иерархия родов и племен была столь же строгой, как и их общественная структура. В этих случаях степень реализации права человека целиком зависела и предопределялась его местом в родоплеменной иерархии.

Государство ранних кочевников возникло в результате естественной силы внутренних процессов в самом кочевом обществе, которое привело к рождению государства следующего типа. Особенностью же этого периода являлся его переходный характер, в котором новые отношения еще не пришли к отрицанию прежних общественных форм, но явились предтечей перехода «Древней» формы государственной власти номадов к «Имперской» форме власти кочевников средневекового периода.

Таким образом, раннегосударственные образования кочевников были ведущей и определяющей силой всего степного мира, их влияние распространялось на соседние племена и народы, не достигшие еще уровня этих государств. Легитимный фундамент государственности кочевников заложен в имплицитной потребности в интегрирующем начале, избавляющем огромный конгломерат этнически единых родоплеменных единиц от бесконечных взаимоконфликтов. Подобный исходный принцип применим в подходе к определению цивилизационной основы собственно казахской государственности, сводимой к тому, что она изначально зарождалась как супертерриториальная гетерогенная общность, состоящая из нескольких субстратов и образуемая из соединения трех природно-хозяйственных регионов - кочевого, кочеводо-земледельческого и земледельческо-кочевого. Социокультурное пространство характеризуется здесь целостностью элементов культуры и быта, присущих определенному географическому отрезку пространства.

Эпоха Эль (Ель-род, племя-народ). VI в. н.э. – 1480 г.: эпоха Каганата и империя Улуг Улуса.

Номадизм как таковой в то время достигает этапа расцвета, условием генерации которого служило стремление установления имперской власти. Здесь хотелось бы прибегнуть к трудам Л.Н. Гумилева как знатока тюркской истории: «Хотя история каждого народа уходит своими корнями в глубокую древность, у мыслителей всех эпох есть стремление начать описание с даты, определяющей возникновение народа. Так, римляне имели условную дату – основание Рима, арабы вполне реальную – бегство Мухаммеда из Мекки в Медину, русские летописцы выбрали 862 г. основание Древне Киевской Руси и приурочили к нему начало русской истории, французские хронисты вели начало от Хлодвига Меровинга. Для тюрков в исторической литературе такой датой считается 545 год (первое упиминание «тюрков» в китай летописях).

Хотя в устной литературе (шежире) генеологическая история тюрков выводится со времен Алаша.

По степени интегрированности выделяются следующие признаки «кочевых империй»:

многоступенчатый иерархический характер социальной организации, пронизанный на всех уровнях племенными и надплеменными генеалогическими связями; дуальный (на крылья) или триадный (на крылья и центр) принцип административного деления империи;

военно-иерархический характер общественной организации «метрополии», чаще всего по «десятичному» принципу; ямская служба как особый способ организации административной инфраструктуры; - специфическая система наследования власти (империя - достояние всего ханского рода, институт соправительства, курултай); особый характер отношений с земледельческим миром.

Анализ характера территориальной организации кочевого государства народов центральноазиатской степи обнаруживает очевидное присутствие в нем специфических особенностей, несводимых к традиционным западному и восточному аналогам. Заметную роль здесь играл географический фактор, в соответствии с которым механизмы и способы территориальной организации отличались чрезвычайной мобильностью. Отличительным признаком традиционных обществ от предшествовавших им архаичных является неписаный закон, передаваемый из поколения в поколение, создаваемый коллективно, нормы которого стабильны и отражают опыт множества предшествующих поколений. Кроме того, к ряду таких опознавательных признаков традиционных типов цивилизаций ученые относят также поведение людей. Несмотря на разнообразность по сравнению с архаичной, бесписьменной культурой, все же подчиняется нормам, выработанным в обществе «стереотипам поведения», обоснованием которым служит ссылка на закон предков - основной способ мотивации действий в традиционной культуре. Именно прошлое в виде законов предков, мифа и легенд выступает в традиционной номадической культуре в качестве объяснения настоящего и будущего.

C середины VI в. кочевники становятся основными носителями городской культуры. В период царствования «Дома Афрасиаба» утрачивает свою силу противопоставление Ирана и Турана, как олицетворение оседлости и кочевничества или, другими словами, цивилизованности и варварства. Таким образом, в начале второй половины І тыс. н. э. возникшие в Великой степи политические объединения формы «каганат», «улус» явились результатом целостного развития номадизма. В них просматриваются преемственность, поступательность развития политических институтов. На просторах Центральной Азии номадами были созданы десятки государств – Каганат Кок Тюрков, Восточно-Тюркский Каганат, Западно-Тюркский Каганат, Тюргешский Каганат, Уйгурский Каганат, государства Карлуков, Караханидов, Киданей, Огузов, Кимаков, Кыпчаков, Найманов, Кереитов, Хазарский Каганат, Великая Булгария, Улуг Улус и т.д. Смена на исторической арене одних политических объединений другими вовсе не означает полного исчезновения первых – древние народы сохранялись во вновь возникших этнических и политических структурах, часто под другими названиями, и сформировали новые государства, претерпевшие незначительные изменения.

Социальную природу государств периода «Каганата» достаточно в полной мере можно почерпнуть в декларациях памятников тюркской письменности, и особенно в работе Юсуфа Баласагуна «Кутадгу билиг» (Благодатное знание). В них отражается политическая доктрина тюркской власти: «Бодун – Эль - Торе», «Народ – Государство - Закон». Продолжая традицию хуннов, каганат политически был организован в Эль – имперскую структуру. Эль возглавлялся каганом, опиравшимся на аристократию, из которой комплектовались «служивое», т.е. военноадминистративное сословие. Была создана система чиновников, выполнявшая военные и гражданские функции – ябгу, шады, тегин и др. – с наследованием должностей. Сущность социальной титулатуры состоит в том, что выделяются два сословия – знать и народ.

Признак принадлежности к аристократическим семействам играл значительную роль при занятии высоких должностей в государстве. Сущность социальной титулатуры состоит в совмещении военного и племенного строя. На практике это означало следующее: титулы «хан», «каган» в мирное время означали «глава государства», в воинской же иерархии – «верховный главнокомандующий». Терминами «жабгу», «шад» обозначались военно-административные чины высшего после кагана ранга и назначались они только из ханского рода. Термином «буйрук» обозначались командиры, в государстве буйрук занимал пост главного визира. Титул «бек» - феодальный властитель, находящийся на иерархической лестнице ниже хана, обычно это правитель автономного объединения (племени, рода). Титул «тегин» - «титул, присоединяемый к именам младших членов ханской семьи, принц». Вне зависимости от занимаемой должности, он один претендовал на трон после смерти кагана. Титул «тархан» весьма распространен у тюркских народов. Бартольд отмечал, что «пожалование отдельному лицу тарханства было исключение данного лица из податного сословия и возведение его в дворянство. Следующие титулы и чины тюрков: «агичи» - казначей, «айгучи» - советник, «башчи» - руководитель, «чан» - разряд степень звания, чин, «елчи» - посол, «еликчи» - надзиратель, «ичраги» придворный, «йузлуг» - сотник, «онлуг» - десятник и т.д. В китайских источниках приводится 28 разрядов чинов. В государстве с разветвленным военно-чиновничьим аппаратом и с такой социальной титулатурой государство могло существовать только как централизованная империя, организованная на военно-административных принципах.

Доктрина верховной власти в тюркской концепции отражает, «во-первых, тюркский титул «каган», полная формула каганской титулатуры - сакральную связь правителя с Небом Тенгри, конструкция полного титула, а также представления о движении каганской харизмы от неба через Мать-Землю к земному избраннику, - действиях монарха как исполнителя воли и носителя благодати божественных сил. Во-вторых, эти идеологические традиции дополнялись порядком исполнения важнейших дворцовых ритуалов».

Полиэтничность и многоукладность укрепляли тюркскую целостность. Но к началу ХІІІ в. все переменилось. Объективные тенденции, происходившие в самой Монголии на рубеже ХІІ-ХІІІ вв., повлияли на судьбы тюрок: во-первых, начинается полоса политического распада государств в Великой Степи, но не этноса; во-вторых, сменяется правящая династия ашина в пространстве Центральной Азии чингизидами, так повествует Л.Н. Гумилев.

В основу созданного Чингисханом государства был положен принцип военной организации.

Империя, объединившая под своей властью многие народы, страны и государства Дальнего Востока, Передней Азии и Восточной Европы, не могла просуществовать долго. Единство Монгольской империи было нарушено в 1260 г., когда после смерти Великого хана Мункэ сразу два его брата – Ариг Буга и Хубилай - одновременно были провозглашены великими ханами.

Западные правители - Берке в улусе Джучи и Хайду в улусе Чагатая не признали их и, по сути, стали независимыми правителями. Уже к концу 60-х г. ХІІІ в. Монгольская империя распалась на четыре улуса-государства, каждое из которых возглавлял хан – потомок Чингисхана: Улуг Улус, Чагатайское государство, Государство Угедея и Тулуя.

Из названных четырех монгольских государств нас интересует государство Улуг Улуса Джучи.

Для обозначения мусульманские авторы средневековья употребляли следующие названия:

Улус Джучи, Дешт-и Кыпчак, Страна Берке, Северное Царство и т.д., а в исследовательской литературе она известна как Золотая Орда. По словам Ш. Уалиханова: «Во всех ярлыках Золотая Орда называется Улуг Улусом и у тюркских историков, и в преданиях народных... никогда не называется Ордой». В состав Золотой Орды входили Восточный Дешт-и Кыпчак (степной регион Казахстана, к западу от реки Иртыш до низовьев Волги), Западная Сибирь, Хорезм и Северный Кавказ, земли волжских Булгар, Крым. В вассальную зависимость от Золотой Орды попали русские княжества, которые признавали зависимость и получали из рук ее ханов «ярлыки на княжения», выплачивали дань, но сохраняли относительную самостоятельность. В Улуг Улусе, в свою очередь, складывалась улусная система. По преданию у Абулгази (ХVІІ), Батый после возвращения из семилетнего похода в «северные страны» - в Европу (1236сказал своему брату Орда Еджену: «В этом походе ты содействовал окончанию нашего дела, поэтому тебе отдается народ в том месте, где жил твой отец», т.е. Восточный Казахстан.

Подчиняясь обычаям, Батый жаловал уделы и другим своим братьям. К западу от улуса Орда Еджена лежали владения Шайбани. О выделении улуса Шайбани сообщает Махмуд ибн Вали:

«Шайбан хан, сын Джучи... получил от брата Бату в качестве вознаграждения четыре аймака».

Владения Орда Еджена назывались Кок Ордой, а владения Шайбани - Ак Ордой. После вхождения улуса Шайбани в состав Орда Еджена Ак Ордой стала называться вся территория.

Ак Орда значительно укрепляется при хане Уруса (1361-1380). Главной ставкой Золотой Орды правили потомки Батыя. Золотоордынскому хану подчинялись все царевичи из Дома Джучи.

Социальные отношения подверглись определенной трансформации, но без принципиальных изменений. Постепенно восстанавливались или сохранялись старые формы. В организации политической власти требовались централизация и дисциплина, основной доминантой стала Ясса Чингисхана. Поэтому они превратились в народ-войско, с четкой военной организацией, построенной на основе десятичной системы. Такая организация издревле существовала у номадов Великой степи. Чингисхан лишь придал ей законченные формы. Новой как раз и была созданная Чингисханом военно-политическая система, сломавшая высшие звенья традиционной социально-политической организации, тем самым устранившая угрозу проявления сепаратизма. В этом обществе главные различия между слоями и классами заключались не в отношениях к собственности на ключевые ресурсы, а в отношении к власти и управлению. Те прямые повинности, явились не причиной, а следствием появления привилегированного слоя.

Высшим органом верховной власти был курултай, на нем решались вопросы, связанные с крупными военными предприятиями, внутренней политики, распределения областей между чингизидами и т.д. Съезды чингизидов и военно-кочевой знати собирались также и в улусах.

Была установлена своеобразная система налогооблажения местного населения. Кочевникискотоводы обязаны были платить «копчур» - одну голову со ста голов скота, «тагар» - налог для снабжения войск, делившийся на две части – «азук»-сбор продовольствия и «алык»-сбор фуража. Земледельцы платили налог «харджи – хараджат». Кроме прямых налогов, население несло повинности: «конгла» - содержание войск на постое, «джамалгы» - обеспечение гонцов и административных лиц, уртонную повинность – содержание почтовых станций. Купцы уплачивали пошлины с товаров – «тамга». В Улуг Улусе существовала четкая система сбора налогов, учет велся по специальным реестрам – «дафтари». Русские княжества платили «выход» - дань в размере процентов от стоимости имущества с каждого хозяйства. Сбор налога осуществлялся баскаками, а с ХІV в. – через откупщиков и местную знать. Делопроизводство государственных канцелярий функционировало на тюркском языке, в тюркских традициях.

Непосредственное управление страной осуществлялось через специальный орган исполнительной власти – диуан, в который входили дамиры – секретари, битакчи –писцы, салыкчи – налоговые чиновники, казначи – чиновники финансового ведомства и их помощники – туткаулы, бакаулы и есаулы. Характерно, что вплоть до конца ХVІІ в. правители Казахского ханства и Московские великие князья и цари, чьи государства возникли на руинах Золотой Орды, вели специальную переписку с разными государствами в золотоордынских протокольных традициях, что свидетельствовало об органичном, привычном использовании ими ордынской символики, не воспринимавшейся как нечто чуждое.

К началу ХV в. Улуг Улус постепенно распадается на отдельные политические образования, каждое из них включало, помимо кочевников прилегающие оседлые районы. Но последние постепенно приходили в упадок (из-за открытия морских путей Шелковый путь терял прежние позиции). Поэтому кочевая аристократия с новой силой устремилась к поиску новых внешних источников зависимости и эксплуатации. Она вновь пыталась подчинить себе оседлые регионы, чтобы стать в них господствующим классом. Но политическая ситуация в Восточной Европе и в самом Улуг Улусе решается в пользу Москвы. Вследствие этого государства, образовавшиеся на обломках Золотой Орды, трансформировались по-разному.

Эпоха Ханства. В целом вторая половина XV в., до начала ХХ в., кочевая цивилизация переживает стадию разлома, кризиса, периферийности и дальнейшей деградации. На ее развалинах образуются самостоятельные владения, в том числе и Казахское Ханство.

С середины ХV до начала ХVІІІ вв. Казахское ханство было единым политическим образованием. До ликвидации ханской власти царским правительством в ХІХ столетии на просторах Казахских степей политическое господство уже не переходило к представителям другой ветви чингизидов, кроме потомков Джучи Орда Еджена. Это объединение представляло собой не просто политическую группировку, связанную общим вассалитетом по отношению к одной из ветвей Джучидов, а субэтническую общность конгломератного типа.

В середине ХV в. в нерасторжимое единство сливается история людей, приверженцев слова «казах». Именно в это время, когда в Евразии возникает новая геополитическая ситуация, традиционная культура и ее мировоззрение переоформляются и отражаются в фольклоре (с религиозным подтекстом). Появление в Казахстанской степи школы – шежіре (генеалогическая историография) – явилось первым идеологическим оформлением национального самосознания казахского народа. Это становится содержательным элементом мировоззренческого, идеологического и социально-психологического феномена.

Опираясь на предложенное А.И. Оразбаевой различение этапов истории номадической цивилизации, можно проследить интересующий нас генезис эволюции кочевой цивилизации и цивилизационной идентичности казахов. Соответственно трем уровням цивилизационного процесса. А. И. Оразбаева предлагает различать следующие этапы в развитии кочевой цивилизации: сако-гуннский, тюрко-казахский, казахский. Уровню социализации и политического формирования соответствует сако-гуннский этап (VII-VI вв. до н.э. до VI в. н.э.). Ему присущи первые признаки номадической цивилизации, складывающиеся цивилизационные атрибуты прасимвола - степного духа кочевника, предполагающего свободу и независимость, давшего общий фон её дальнейшему развитию. Цивилизационные атрибуты сако-гуннского этапа - это: а) наличие региональных экстенсивных форм кочевого, полукочевого скотоводства, получивших распространение на севере и северо-западе её грани, и пойменного, орошаемого земледелия на юге и юго-востоке, дававших стабильный общественный прибавочный продукт; б) государственности, включавшие в себя, прежде всего, социокультурную основу функционирования политического организма, и государства в виде «кочевых империй», под которыми, наряду со всеми предполагаемыми для таковых институтов характерными признаками, как зачатки определенной сложившейся экономической базы, социальной структуры, идеологии и границ, следует понимать объединяющий субкультурный антропологический ареал в пределах определенной природно-географической и производственно-экономической границы; в) наличие монументальных погребальных и культовых сооружений; г) высокоразвитое искусство звериного стиля как выражение социальной идеологии со знаково-коммуникабельными функциями; д) наличие сети обмена, существование устойчивых транспортных и информационных контактов вдоль степной зоны Великого Шелкового пути; е) общность сравнительно развитой религии и тенгрианства - системы мировоззрения кочевников; ж) наличие тенгрианского календаря - одного из непоколебимых интеллектуальных признаков цивилизации, способствовавших расширению знаний о времени и пространстве.

Соответственно уровню развития социально-политических норм, регулирующих особый общественный менталитет, выделяется тюрко-казахский этап (с сер. VI в. н.э. - до сер. XV в.) период подъема, зрелости. На этом этапе цивилизации кочевников евразийских степей были привиты незыблемые духовно-идеологические компоненты - тюркский язык, собственное руническое письмо; кроме того, были укреплены позиции таковых цивилизационных признаков, как рост архитектуры и городов, рост численности и плотности населения в них, развитие специализированных форм ремесленной деятельности: горнорудной, металлургической, ювелирно-художественной, строительной и.т.д. Несмотря на параллельное сосуществование в цивилизации кочевников евразийских степей трех хозяйственных типов - кочевого, полукочевого, полуоседлого и наличия в ней большого количества городов и поселений, которое, по некоторым подсчетам исследователей, превосходило западную городскую цивилизацию той эпохи, она не воспринимается как культура, созданная в городах.

Здесь мы видим доминирующее влияние номадических культурных традиций.

Соответственно уровню упадка, характеризующемуся закреплением выработанной веками культурно-исторической традиции, совершенствованием всех форм культурного наследия, форм политической и социальной организации А.И. Оразбаева выделяет третий казахский этап (с сер. XV в. до сегодняшних дней) - период, охватывающий долговременные процессы, в ходе которых реализуются важнейшие достижения, значимые для всего человечества. Они служат основой для взаимодействия культур, характеризующихся закреплением выработанной веками культурно-исторической традиции, совершенствованием всех форм культурного наследия, форм политической и социальной организации.

Указанные выше мотивы (пять этапов единства) позволяют выявить преемственность основных параметров бытия номадической и казахской цивилизации. Это отразилось в ходе анализа основных факторов культурной идентификации казахов.

Сознание своего этнического единства народ отражал в эпических произведениях. Ш.

Уалиханов одним из первых в историографии оценил значимость данных этнографии и фольклора: «Поэзия казахов, как верный источник жизни, понятий и отношений своего общества, чрезвычайно любопытна и представляет множество занимательных сторон... Все эти поэмы в совокупности с обычаями, пословицами, поговорками и с их кодексом прав народных, составляя полную картину прошедшей исторической и духовной жизни народа, дают нам возможность к пополнению известных исторических данных и к определению их происхождения». Многие моменты своего происхождения, своей истории казахский народ воссоздает в многочисленных легендах и преданиях. На основании анализа преданий и, с другой стороны, собственных наблюдений внутреннего родового строения своего народа Ш. Уалиханов полагал, что «Алаш» как легендарный родоначальник казахов не исключает предположений основания. Ведь у кочевых народов земное царство людей обусловливается только в лице царя, кагана, хана, т.е. своего родоначальника. Соответственно, когда казахи, приветствуя, обращались друг другу: «Ей, Тір астындаы дала азаы», имелось в виду происхождение. В русском переводе Ш. Уалиханова это звучит так: «Поднебесные люди» или «Люди Небесного происхождения». Имя казах, которое, как предполагает Шейбани-намэ, в то время имело значение довольно почтенное и означало возвышенность духа. Эта незамеченная деталь в историографии на самом деле послужила для «приверженцев истории слова казах»

политическим и социально-идеологическим постулатом самосознания мировоззрения, и религиозного - особенно. Этот факт - определитель единства происхождения - и указывал глубину их генетических связей, даже с точки зрения религии (как Зороастризма, так и Тенгрианства). Исходным для такой реконструкции древнетюркской религии становится степная школа (шежире).

Казахское общество рассматриваемого периода представляло собой иерархически организованную социальную структуру сословных групп и прослоек, находившихся между собой в тесных и неоднозначных связях. Именно разделение на две основные противопоставленные друг другу социальные группы – «ак суйек» и «кара суйек» - различалось не столько экономическими, сколько политическими и правовыми признаками. Другим основополагающим принципом общественного устройства была иерархия родов и племен.

Соответственно, общественное положение каждого отдельного представителя «кара суйек»

определялось степенью привилегированности его рода и племени. Наличие же трех жузов – Улы жуза, Орта жуза, Киши жуза - делало сообщество казахов крайне строго ранжированным.

Во всех церемониях и торжествах строго соблюдался порядок старшинства.

В отличие от аристократического сословия у представителей «кара суйек» прочно сохранялось деление на отдельные роды и племена. Соответственно, общественное положение каждого отдельного представителя кара суйек определялось степенью привилегированности его рода и племени. Отдельная личность имела смысл только как часть рода, и только род был юридической единицей. Из социальной группы кара суйек особыми политическими правами обладали только «бии» - предводители родов и племен. Влияние биев определялось как силой, так и древностью происхождения и старшинством возглавляемых ими родов. В пределах подвластных им родов биям принадлежала и судебная, и административная, и военная власть. Бии, наряду с султанами, участвовали в ежегодном «курултае», на котором решались общегосударственные дела. Наиболее влиятельные родоначальники входили в «совет биев»

при хане. Бии, в противоположность чингизидам, составляли элиту социальной группы кара суйек. Порою власть хана зависела от представителей степной аристократии (биев), как от каждого наиболее влиятельного в отдельности, так и от всех в целом.

Недостаток историко-этнографического материала не позволяет осветить в полном объеме темы о существовании системы властвования или о формах социально-политической организации казахского общества. Если учесть, что в ХV-ХVІ вв. существовала улусная система и во главе стояли султаны, а во главе жузов – бии (ХVІІ -начало ХVІІІ вв.), то здесь мы имеем двойную форму социально-политической организации. Соответственно задается вопрос: существовали ли улусы и жузы одновременно друг с другом или же одна из этих форм исторически предшествовала другой? Если так, то можно с уверенностью сказать о формировании в кочевом казахском обществе республиканского строя. Территориальная лимитация Казахского ханства и политическое обоснование законами Касыма, Есима и «Жеты Жаргы» Тауке хана, оставаясь сообществом кочевых племен, включала в свой состав территории с древними центрами городской и оседло-земледельческой культуры.

Казахское ханство создало определенные зоны хозяйственного и культурного притяжения для населения окружающих их степей. Указанные факторы формировали аульную систему расселения, хозяйствования и быта. Новые территориально-родовые связи требовали иных регуляторов. Ими стали бии - «национальная аристократия», элита социальной группы кара-суйек. Бии – почитаемы за знания и умение интерпретировать многовековое народное право, что позволяло сохранить в степи присущее номадам мироустройство. Именно вокруг биев начала формироваться та структура межродовых и внутри территориальных связей, где устанавливались генеалогические и иерархические взаимоотношения, превращавшие их в хозяйственное и культурное сообщество. Установление генеалогических и иерархических взаимоотношений административной структуры, связанные с высшим военно-политическим управлением, нужно было обозначить соответствующим термином. Таким термином стал «жуз». Во главе жузов стояли бии. Административно-структурное переустройство было реорганизацией политической формы власти в республиканский строй и оформлением двойной формы социально-политической организации для устранения проявлений сепаратизма султанов в его улусных основаниях. Но события ХVІІІ в. приводят к тому, что султаны быстро находят свое место в этой социально-политической организации. Султаны с ХVІІІ в. становятся если не полновластной, то достаточно влиятельной верхушкой всех трех жузов. Это привело их к политической обособленности.