«АНГЛОЯЗЫЧНЫЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ МЕДИАТЕКСТЫ КРИЗИСНОГО ПЕРИОДА: КОГНИТИВНО-ДИСКУРСИВНЫЙ АНАЛИЗ ...»

В процессе завершения формируется новое смешанное пространство в результате дополнения фоновыми знаниями, когнитивными и культурными моделями. Развитие приводит к последующему мысленному моделированию смешанного пространства в соответствии с логическими структурами.

Между исходными пространствами существует межпространственное отображение, которое соединяет сходные элементы, прототипы, и общее пространство, которое содержит в себе элементы, единые для обоих исходных пространств в определенный момент развития концептуальной интеграции и составляют часть бленда.

противоположность долговременной памяти. Точно также, концептуальное смешение представляет собой когнитивную операцию, происходящую в кратковременной памяти, в отличие от концептуальных фреймов, хранящихся в долговременной памяти и отчасти используемых в ходе блендинга. Сети смешения могут закрепляться в долговременной памяти в процессе укоренения.

В дальнейшем долговременная память будет разбиваться на отдельные эпизоды и семантическую (или социальную) память, по ван Дейку. Социальные (т.е.

разделяемые группой и существующие в форме пресуппозиций) когниции располагаются в семантической памяти. Укорененные бленды также будут составной частью семантической памяти. Таким образом, укорененные бленды могут считаться определенной формой социальных когниций. Укорененные сети блендов – ментальные репрезентации и групповые процессы. «Когда социальное неравенство упрощается посредством воспроизводства социальной когниции, укоренение есть само воспроизводство» [Hart 2007: 12].

диалектическим отношением между дискурсом и социальной структурой в КДА.

Дискурс может участвовать в конструировании социальной структуры, через конструировании социальной структуры, через укорененные концептуальные бленды [Hart 2007: 10-12].

Ж. Фоконье и М. Тернер в своём исследовании выходят за рамки метафорического анализа. Как справедливо указывает Л.П. Ковальчук, теория концептуальной интеграции, в частности четырехпространственная модель, расширяет грани двухпространственной структуры Дж. Лакоффа и М. Джонсона в теории концептуальной метафоры, в которой одно пространство («источник») имеет метафорическое описание, а второе («цель», «мишень») отражается метафорой, и тем самым ограничивает возможности конструирования и интерпретации метафоры на основе существующего материала [Ковальчук 2011: 99-100].

Теория концептуальной интеграции постепенно начинает использоваться в различных исследованиях языка. В частности, ее применяют при изучении маркетингового дискурса, где функционирует так называемая перцептуальная интеграция, результатом которой становится положительно окрашенный образ позиционируемого продукта [Чибисова 2012: 14-15]. Также теория блендинга применяется в ходе исследования окказиональных номинаций, базовым механизмом образования которых служит концептуальная интеграция. В данном случае, на языковом уровне, бленд репрезентирован окказиональной единицей [Четина 2011:

5].

Теория блендинга является удачным образцом применения когнитивного подхода к критическому анализу дискурса. Представляется возможным использовать ее и в процессе исследования кризисного дискурса масс-медиа.

ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ I

Дискурс представляет собой сложное коммуникативное явление, вместе с текстом включающее экстралингвистические факторы. Это комплексное понятие изучается в контексте многих наук, среди которых особое место занимает когнитивная лингвистика.

Подходы к дискурсу и дискурсивному анализу тесно связаны с формальной и функциональной парадигмами. Структуралистский подход позиционирует дискурс как единицу выше уровня предложения или словосочетания. В функциональном отношении дискурс – это использование языка.

Вопрос о соотношении дискурса и текста является дискуссионным. Наиболее адекватным в рамках данного исследования представляется подход, согласно которому дискурс и текст разграничиваются по линии процесс-результат, т.е.

дискурс трактуется как коммуникативный процесс, в результате которого образуется текст.

Особую форму современного дискурса представляет собой медиадискурс, изучаемый в рамках лингвистики, социолингвистики, анализа дискурса, семиотики, социологии.

Исследование дискурса масс-медиа связано с культурно-ситуативным пониманием термина «дискурс», содержание которого раскрывается интертекстуально, в комплексном взаимодействии многих текстов. Дискурсивный анализ (ДА) экономической прессы подразумевает компаративный анализ и обобщение значений единиц из различных текстов, посвященных финансам и экономике.

В исследовании языка СМИ нередко применяется критический подход к дискурсу, разработанный Н.Фэркло. Деятельностный характер дискурса, акцентируемый в работах Н. Фэркло, означает, что тексты, порождаемые СМИ, не только подвергаются воздействию социокультурной среды, но и оказывают обратное влияние на социальную реальность. Конститутивная функция медиадискурса подвергается системному анализу в границах КДА.

КДА целесообразно использовать при изучении переломных моментов в жизни общества, к которым относится экономический кризис. Изменения, происходящие в экономике, отражаются на страницах финансово-экономической прессы, которая, в свою очередь, конституирует в сознании адресата определенный образ кризиса.

Границы ДА достаточно широки и размыты, однако все ученые сходятся во мнении, что подход к изучению социальных и языковых явлений может считаться дискурсивным в том случае, если он используется для достижения главной цели – выявления роли дискурса в конструировании социальной реальности.

Среди множества направлений ДА выделяется функциональнолингвистическое течение дискурс-анализа, устанавливающее связь КДА с современными лингвистическими учениями, в особенности с когнитивной лингвистикой.

Когнитивный подход по праву считается приоритетным направлением в изучении медиадискурса в силу того, что СМИ не просто отражают реальную картину происходящего, но и формируют свою собственную картину мира.

Когнитивный подход к критическому анализу дискурса получает широкое распространение. Лингвокогнитивный план дискурса оказывается более важным, чем собственно языковая составляющая, поскольку именно он определяет выбор языковых средств и влияет на процессы порождения и восприятия текста.

Различные компоненты лингвокогнитивного плана дискурса определяют стратегии и тактики дискурсивного развертывания.

К основным задачам КДА относится выявление дискурсивных структур, влияющих на ментальные модели и когнитивные процессы. КДА призван объяснять когнитивные реалии, вовлеченные в развертывание дискурса.

Одним из перспективных направлений в области КДА и когнитивной лингвистики является теория концептуальной интеграции, по-новому раскрывающая роль метафоры в дискурсе. Теория базируется на концепции ментальных пространств Жиля Фоконье и характеризуется диалектическим отношением между дискурсом и социальной структурой в КДА. Теория демонстрирует роль метафоры в дискурсе, в конструировании социальной реальности через концептуальные бленды.

Когнитивный подход к критическому анализу экономического дискурса кризисного периода позволяет эксплицировать содержание концептов кризисного дискурса, выявить когнитивные признаки изучаемых концептов, а также изучить особенности актуализации концептов и их репрезентантов в англоязычном финансово-экономическом дискурсе.

Масс-медиа интерпретируется как символическая форма современной публичной власти, поскольку представители СМИ обладают таким важным ресурсом, как информация, которым они могут пользоваться в своих интересах.

Синтез КДА и когнитивной лингвистики дает возможность выявить роль концептов кризисного периода и их вербализации в реализации дискурсивных стратегий авторов медиатекстов.

В настоящем исследовании предпринимается попытка критического исследования англоязычного экономического медиадискурса в рамках когнитивного подхода, с обращением, в том числе, к теории концептуальной интеграции.

ГЛАВА II. КРИТИЧЕСКИЙ ДИСКУРС-АНАЛИЗ АНГЛОЯЗЫЧНЫХ

ЭКОНОМИЧЕСКИХ МЕДИАТЕКСТОВ КРИЗИСНОГО ПЕРИОДА.

КОНЦЕПТЫ ДИСКУРСА ЭКОНОМИЧЕСКОГО КРИЗИСА

2.1 Особенности экономического дискурса в отсутствие кризиса Для того чтобы понять, каким образом кризис отражается в языке прессы, необходимо не просто рассмотреть языковую интерпретацию кризисного периода развития мировой экономики, но и сопоставить его трактовку с интерпретацией более спокойной, не кризисной эпохи. Структура нашего исследования, в качестве предварительного этапа, включает в себя лингвистический анализ англоязычной периодики 1989 и 2005 гг. (относительно спокойное время для мировой экономики в целом и, в частности, для экономики США и Великобритании). Затем осуществляется исследование собственно кризиса 2008-2009 гг. как наиболее масштабного потрясения финансового мира за последние десятилетия.

Материалом для анализа лингвостилистических особенностей прессы докризисного периода послужили статьи изданий “The Wall Street Journal” и “The Financial Times” за 1989-1990 г. и 2005 г. В качестве метода исследования был использован качественный (структурный) контент-анализ.

Анализ языка прессы периодов экономического равновесия показал, что в этих статьях регулярно встречается положительно окрашенная лексика (optimism, growth, healthy, stability, profitable, comfort и др.). Негативно окрашенные лексические единицы используются редко: в некоторых статьях было выявлено только 2-3 лексемы с отрицательной коннотацией, в других текстах такие единицы отсутствуют совсем. Прогнозы и предсказания предстоящих кризисов, как правило, вводятся как абстрактные рассуждения, а не описание реально существующих проблем. Нередко подчеркивается необходимость быть осторожными, чтобы предотвратить возможный спад (savings, change, risky, warning, cautious). В медиатекстах периодов экономического равновесия иногда используется кризисная лексика (decline, fall), однако частота ее появления ограничена 1-2 единицами на страницу текста статьи.

Основными темами статей являются: роль маркетинга в обществе и в организации, возможности определения целевой аудитории, получение информации для принятия решений, поведение покупателя, продвижение товаров, маркетинговые стратегии на международном рынке.

В целом статьи не кризисного периода характеризуются наличием небольшого числа стилистических приемов и эмоционально окрашенной лексики.

Их также отличает невысокая степень экспрессивности и спокойный стиль повествования.

2. 2 Критический дискурс-анализ англоязычных экономических медиатекстов кризисного периода 2.2.1 Вступительные замечания непосредственно предшествовавший экономическому спаду, пик рецессии (конец 2008-начало 2009 г.), а также весь кризисный 2009 год (по оценкам экспертов с конца 2009 г. началось постепенное восстановление мировой экономики).

Воздействие на дискурс экономического кризиса внеязыковых, а именно экономических, политических, социокультурных и психологических факторов нуждается в особом методе исследования, методе, который позволил бы максимально точно и объективно отобразить социальные реалии, в данном случае социальные изменения, в языке прессы. Таким методом может считаться критический дискурс-анализ (КДА), связывающий дискурс-текст с дискурсомсоциальной практикой. Мы обратились к КДА с целью изучения кризисного дискурса прессы. В процессе анализа мы должны были решить две основные задачи:

с одной стороны, выяснить, каким образом кризис влияет на функционирование языка экономической прессы, а с другой стороны, определить, как журналисты репрезентируют рецессию (создают образ кризиса) на страницах периодических изданий. Таким образом, изучению подверглась не только пассивная роль дискурса прессы, испытывающего на себе влияние социально-экономических изменений, но и конститутивная роль дискурса в создании образа кризиса. В последнем случае имеются в виду различные дискурсивные стратегии и тактики авторов статей, используемые с целью оказания воздействия на адресата.

Проведение КДА кризисного периода осуществлялось на материале статей, опубликованных в изданиях “The Financial Times”, “The Wall Street Journal” и “The Economist” в 2008-2009 гг.

коммуникативных событий (каждая статья изучалась независимо от других) и порядка дискурса.

На втором этапе были выявлены некоторые особенности дискурсивной практики. Проведенный межтекстовый анализ позволил выявить особенности интертекстуальности, сопоставить форму и содержание статей, их языковые особенности и способ подачи информации.

На третьем этапе был проведен социокультурный анализ, выявивший контекст, на фоне которого написаны статьи.

За компаративным анализом следуют общие выводы, основанные на сопоставлении ряда коммуникативных событий.

Изучение медиатекстов осуществлялось в нескольких направлениях: анализ статьи как отдельного коммуникативного события (лексика, стилистика, грамматика, семиотика, когезия), анализ порядка дискурса в статье (выявление основных жанров и дискурсов в рамках коммуникативного события), исследование интертекстуальности как взаимосвязи медиатекста с другими текстами.

На начальной стадии работы была выявлена коммуникативная функция текста, основная дискурсивная стратегия автора, целевая аудитория статьи, общие особенности структуры и содержания текста, его функции. Затем было проведено исследование медиатекста на лексическом, стилистическом, синтаксическом, семиотическом и межтекстовом уровнях.

Таким методом были исследованы 103 статьи (10 – 2005 г., 1989-1990 гг, 41 – 2008 г, 52 – 2009 г.) В ходе анализа было рассмотрено свыше 230 страниц изданий “the Financial Times” (2005 г., 2008-2009 г.), “the Wall Street Journal” (1989-1990 гг., 2009 г.), “the Economist” (2008-2009 гг.).

В настоящей главе ход исследовательской мысли будет проиллюстрирован на материале отдельных медиатекстов, использованных в исследовании, поскольку подробный критический дискурс-анализ в тексте работы всех задействованных статей увеличил бы объем диссертации. Относительно общего числа примеров, демонстрирующих те или иные особенности медиатекстов, приводятся данные, основанные на всем корпусе проанализированных текстов.

2.2.2 Кризисный медиатекст как коммуникативное событие. Первое измерение дискурса 2.2.2.1 Общие особенности дискурса статьи В качестве примера проведения критического дискурс-анализа рассмотрим особенности одного из медиатекстов журнала “The Economist” как отдельного коммуникативного события. Статья “An appetizing spread” (см. Приложение 2) представляет собой статью-обсуждение текущего положения дел на рынке ценных бумаг. Выбор данного медиатекста в качестве примера КДА обусловлен тем, что он опубликован в конце ноября 2008 г., - следовательно, в его дискурсе возможно сочетание языковых особенностей текстов 2008 г. и 2009 г. В рамках жанра статьи комбинируются экономический и исторический дискурсы. Различные финансовые данные подкрепляются кратким экскурсом в историю экономики, начиная со времен Великой Депрессии.

В статье сочетаются формальный и разговорный дискурсы. Подобная манера повествования помогает автору статьи сблизиться с аудиторией, придать сухому экономическому тексту доверительный тон, понятно и доступно объяснить содержание некоторых терминов, что особенно важно, т.к. журнал “The Economist” рассчитан на широкую целевую аудиторию.

Коммуникативная функция текста заключается в формировании у читателя заинтересованности в рассматриваемом вопросе, в попытке прояснить существующую ситуацию и косвенно повлиять на нее.

С точки зрения содержания, текст затрагивает одну из проблем кризисной эпохи – нежелание инвесторов покупать облигации. В статье выявляются корни проблемы с подробным рассмотрением исторического контекста вопроса.

Адресат медиатекста – широкая читательская аудитория, обладающая базовыми знаниями в области экономики и финансов. Несмотря на наличие специфической лексики, в частности, терминологии, статья понятна не только специалисту, т.к. она снабжена объяснительным аппаратом и привлекательным визуальным рядом, позволяющим разобраться в непростых экономических понятиях. То, что статья ориентирована не на профессионалов в области бизнеса, становится очевидным, например, когда после названий “Moody’s” и “S&P” следует указание на то, что это рейтинговые агентства (факт, известный специалистам в области экономики). Нужно, однако, отметить, что данная стратегия является характерной для журнала “The Economist” в целом.

Повествование ведется в монологической форме с привлечением ряда диалогических элементов (например, риторический вопрос). В статье поддерживаются стандартные нормы общения, характерные для дискурса публицистики. Уровень формальности текста достаточно высок, однако в некоторых случаях наблюдается использование разговорных конструкций.

2.2.2.2 Дискурсивные стратегии. Пресуппозитивная составляющая дискурса кризиса К основным стратегиям тематического развертывания текста относятся экспликативная и оценочная стратегии.

Основная дискурсивная стратегия автора – изложение своего видения кризиса (кризиса корпоративного рынка облигаций) через историческое прошлое мировой экономики. Скрытый (оценочный) план подачи информации преобладает над открытым, следовательно, на первый план выходит авторская оценка изображаемых явлений. Важно отметить, что статьи журнала “The Economist”, по сложившейся традиции, не подписаны именем автора и преподносятся в анонимной стороны, отсутствие имени журналиста в некоторой степени снимает с него ответственность за написанный текст, поскольку даже в случае недовольства автора. Однако известно, что материалы для определенной рубрики закреплены за отдельным журналистом, например, с колонкой “Buttonwood”, к которой относится данная статья, работает Филипп Когган.

порождения и понимания дискурса в данной статье сводятся к стилистической стратегии комбинирования книжного и разговорного дискурса, аргументативной стратегии, в целом характерной для публицистического стиля, а также к стратегии локальной когерентности (связности).

В статье используются различные виды когезии: рекурренция или повтор, субституция, референция, эллипсис.

Когерентность чаще всего обозначается при помощи показателей когезии – союзов: and, but, however, because.

Лексическая когезия имеет место достаточно редко, она реализуется за счет повторения слов в границах предложения: The total return of the investors is dependent not just on the default rate, but on the recovery rate when companies collapse; in other words, how much the investors get paid back (A.S.).1 Повторение единиц rate и investor фокусирует внимание на значимости этих терминов в условиях кризиса. In addition, there is always the risk that bond prices could fall (and spreads could widen) further in the short-term (A.S.). – повтор модального глагола способствует созданию риторической фигуры параллелизма, отражающего причинно-следственную связь двух событий.

Такой тип когезии, как референция, относит читателя далее по тексту или осуществляется за счет включения указательных местоимений и определенного                                                              Здесь и далее примеры в контексте всей статьи (см. Приложение 2).

артикля: In that year; However, that still creates an opportunity for old-fashioned investors…; The reason has more to do with the problems of investors than deteriorating finances of issuers (A.S.) – подобные конструкции дают автору возможность лаконично изложить свое мнение и придать повествованию более разговорный стиль, близкий и понятный аудитории.

В предложении But the biggest question-mark is over those leveraged investors (A.S.) указательное местоимение выполняет эмфатическую функцию, еще раз акцентируя внимание аудитории на положении инвесторов.

Эллипсис как тип когезии достаточно характерен для статьи. Во фразе But few investors are tempted to buy опускается ключевое слово bonds (облигации). В предложении The market has now swung to the other extreme (A.S.) автор опускает, о каком именно рынке идет речь, т.к. из контекста это уже понятно.

В различных статьях кризисной эпохи встречается отсылка на Великую депрессию (A.S., T.C., W.C.). Все читатели экономической прессы хорошо осведомлены об этом событии и не нуждаются в дополнительных пояснениях, поэтому при упоминании коллапса мировой экономики 1930х гг. автор рассматриваемой статьи позволяет себе использовать вполне оправданную эллиптическую форму – the Depression.

В контексте статьи особенно актуальна пресуппозитивная составляющая дискурса – необходимо знание адресатов текста о кризисной ситуации, а также наличие базовой подготовки в сфере экономики. Так, в следующем предложении автор не объясняет, что именно произошло с банками, подразумевая, что читатель, взявший в руки журнал “The Economist” и открывший его статью, обладает достаточными фоновыми знаниями для понимания передаваемого смысла: The standard assumption is that the recovery rate will be 40 %, but with Lehman Brothers and Iceland’ banks it looks as if some investors will get back less than ten cents on the dollar (A.S.). Ten cents on the dollar является гиперболой, выполняющей эмфатическую функцию: автор стремится донести до читателя свою мысль и убедить его в правильности собственной идеи (инвесторы получат ничтожную прибыль, десятую часть доллара).

В статье происходит актуализация определенного сегмента знания – рынок корпоративных облигаций и инвестиций и история экономики. Объект критики в статье – функционирование корпоративного рынка облигаций во время рецессии.

В подкрепление идей о создании текста и его восприятии приведем краткий языковой анализ.

2.2.2.3 Дискурс медиатекста как отражение неопределенности кризисной ситуации Текст статьи лингвистически достаточно однороден. Как и во многих других статьях кризисного периода, в анализируемой статье преобладает лексика, отражающая упадок в экономике и наличие опасений по поводу дальнейшего развития мирового рынка. Наиболее частотная лексическая единица в статье – default – встречается в семи употреблениях, в некоторых абзацах повторяясь дважды. К другим характерным для данной статьи единицам относятся лексемы risk, fail, collapse, deteriorate, worried, debt, loans, borrowers, leverage, junk bonds, investors, т. е. словарный состав связан, с одной стороны, с чисто экономическими понятиями, а с другой – с дискурсом кризиса, выражающим опасения, страхи, прогнозы дальнейших потрясений.

Интересно сочетание книжной и разговорной лексики, формальных и неформальных конструкций. В особенности это характерно для терминологии, которая сопровождается введением более понятных и простых слов. Так, появление экономического термина leverage (использование заемного капитала) подкрепляется наличием прозрачного для любого читателя сочетания borrowed money (деньги, взятые взаймы), финансовый термин carry (стоимость финансирования) объясняется при помощи нейтрального difference (разница).

В целом экспликативная стратегия очень характерна для статьи, что проявляется не только в использовании синонимов, но и в добавлении кратких уточнений в скобках: In addition, there is always the risk that bond prices could fall (and spreads could widen) further in the short-term (A.S.). Подобные пояснения помогают автору объединиться с читателем и, таким образом, выполнить конечную функцию привлечения внимания и формирования заинтересованности.

Лексический состав в данной статье полифункционален. Прежде всего, он играет роль представления ситуации, передачи знания (рынок облигаций и инвестиции в период кризиса). Во многом это знание становится идеологическим, поскольку журнальная статья как медиатекст конструирует и структурирует в сознании аудитории образ кризиса как тяжкого испытания, обрушившегося на весь экономический мир. Как и в большинстве других статей кризисного периода, существующее положение дел передается в ярких, возможно, преувеличенных красках, в результате чего уже сформированное представление о кризисе в данной статье поддерживается и укрепляется. Лексический состав статьи участвует и в осуществлении функций идентификации автора и читателя, а также взаимоотношений между ними. В данном случае сближение происходит за счет разговорных слов, оценочной лексики, стилистических приемов, идиом и других образных конструкций. Так, во фразе reliable-but-dull asset class явно прослеживается оценка определенной группы людей - держателей активов.

При объяснении отсутствия у инвесторов желания участвовать в покупке облигаций приводится идиоматическое выражение: Borrowers rode roughshod over investors (A.S.) – Заемщики жестоко обращались с инвесторами. В подкрепление этой мысли используются и другие единицы, еще раз подчеркивающие выгодное положение заемщиков в противовес инвесторам, несущим убытки. Так, в том же абзаце фигурирует разговорное сочетание all the rage (последний писк моды):

“Covenant-lite” loans, which imposed few restrictions on borrowers, were all the rage (A.S.).

В своих аргументативных структурах автор нередко обращается к конструкции more than с целью усилить убеждающее воздействие на читателя и показать масштабы кризиса: … more to do with the problems; more than wide enough to compensate.

В некоторых случаях авторские высказывания звучат очень категорично и уверенно. Как правило, в самом начале и самом конце абзаца стоит короткое высказывание, не допускающее возражений: The market has now swung to the other extreme; The use of leverage, or borrowed money, changed that (A.S.).

Следует отметить высокочастотное использование модальных глаголов, в особенности may, can, will: High spreads could reflect fears of low recovery rates, For such investors, corporate bonds may not be all that cheap once all the costs have been taken into account (A.S.). Функционирование модальных глаголов может объясняться высоким уровнем неопределенности кризисной ситуации, в которой довольно сложно что-то утверждать наверняка. Использование автором условных и вопросительных предложений также подчеркивает нестабильность кризисной ситуации.

конструкции встречаются редко. Один из примеров пассивной формы используется в предложении But few investors are tempted to buy (A.S.), в котором также, посредством обыгрывания глагола tempt (соблазнять), акцент сделан на нежелании большинства инвесторов вкладывать свои деньги в облигации на фоне кризиса. В этой фразе возможно разворачивание имплицитной пресуппозиции: рецессия с ее негативными последствиями отталкивает инвесторов и предостерегает их от поспешных шагов и лишних вложений. Так, в первом абзаце утверждается, что облигации, выпускаемые компаниями, вполне безопасны и экономический спред (разность между лучшими ценами покупки и продажи на какой-либо актив) по краткосрочным казначейским векселям компенсирует любые возможные риски (…bonds issued by companies offer spreads over treasuries that more than compensate for the risk that the issuer might default), тем не менее, лишь немногих инвесторов «соблазняет» покупка этих облигаций.

Стилистический анализ статьи выявил в тексте несколько ярких приемов:

это стилистически используемые идиомы и метафоры. Автор предлагает читателю серьезный объективный тон повествования, прибегая к образным средствам только в крайнем случае. Так, идиоматические выражения to be all the rage и ride roughshod over someone оправданы при описании картины взаимоотношений заемщиков с инвесторами. Яркие авторские метафоры (potential indigestion и financial Armageddon) помогают автору статьи вызвать у читателя беспокойство и неуверенность относительно настоящего и будущего экономики. Еще одна метафора (recovery) представляется достаточно типичной для статьи рецессионного периода, она не относится к разряду авторских, ее можно расценить скорее как клише, устойчиво функционирующее на страницах финансово-экономической прессы во время кризиса.

Особую роль в статье играет семиотический код. Статья расположена в колонке “Buttonwood”, которая оформлена как отдельный блок голубого цвета, выступающий на странице. Визуальный образ семиотически передает суть статьи:

персонаж рисунка в центре статьи – это инвестор, которому предлагают облигации, но он вынужден отказаться (см. Приложение 2).

Заголовок статьи “An appetizing spread” набран белым цветом, подзаголовок, непосредственно отражающий содержание текста – черным. Контраст привлекает внимание, языковая игра в заголовке соответствует рисунку в центре статьи.

Первое предложение статьи начинается с аллюзии на знаменитого британского сыщика Шерлока Холмса, чье имя написано заглавными буквами. Упоминание литературного героя должно с первого взгляда заинтересовать читательскую аудиторию и побудить ее к дальнейшему ознакомлению со статьей.

2.2.3 Дискурсивная практика и порядок дискурса экономического кризиса.

Интертекстуальность 2.2.3.1 Жанровая структура кризисного медиатекста После анализа статьи как коммуникативного события необходимо перейти к порядку дискурса, т.е. сочетанию различных жанров и дискурсов в рамках коммуникативного события, к жанровой структуре статьи.

Рассматриваемая статья относится к аналитическому типу с привлечением различных данных исторического характера. Статья включает сопоставление настоящей ситуации кризисного периода с предшествующими историческими периодами. Функции текста сводятся к передаче информации с подробным объяснением сути и деталей проблемы. Жанровая структура данного типа дискурса стандартна. В заголовке используется игра слов, основанная на омонимии: An appetizing spread. С одной стороны spread означает «мягкий пастообразный продукт типа джема, паштета или масла» (в этом случае заголовок можно интерпретировать как «Аппетитное лакомство»), с другой стороны spread (спрэд) – экономический термин, передающий разницу между курсом продавцов и курсом покупателей (в этом случае название статьи переводится как «манящий» или «соблазнительный»

курс). Подзаголовок кратко раскрывает содержание статьи: The corporate-bond market is discounting very bad news (A.S.).

Затем следует первый абзац, вводящий читателя в курс дела: количество выпускаемых ценных бумаг очень велико, однако совсем немногие инвесторы соглашаются осуществить покупку.

Причина раскрывается далее, и, по мнению автора, она заключается в проблемах самих инвесторов. Речь идет о низком уровне компенсации рисков в случае возможного дефолта. Состояние некоторых банков, таких, например, как “Lehman Brothers” и “Iceland’s bank” не оставляет оптимистичных прогнозов для инвесторов, прибыль которых в кризисной ситуации обещает быть совсем незначительной. В качестве второй причины автор статьи называет «потенциальное нарушение пищеварения» (potential indigestion). Такая метафора в общем виде обрисовывает картину мировой экономики периода рецессии. Во многом являясь идеологической, она противопоставляет кризисное состояние спокойной не кризисной обстановке, подчеркивая минусы рецессии, выставляя их в самом невыгодном свете. Проблемы с финансовым «пищеварением» охватывают большинство государств на различных уровнях. Инвесторы также обеспокоены кризисной ситуацией и находятся в ожидании новых вспышек корпоративного долга в период с последнего квартала 2008 г. по конец 2011 г. Цены на финансовые облигации в любой момент могут упасть в нестабильной, «нездоровой» атмосфере кризиса. Симптомы этого болезненного состояния самые разнообразные:

безработица, голод, недостаток денег, потеря жилья и т.д.

Статья завершается абзацем, в котором дается очень краткий оптимистичный выздоровлению, а не «страхе перед финансовым Армагеддоном» (fear of financial Armageddon). Упоминание последней битвы добра и зла в статье кризисного периода не является редкостью. Данная метафора красной нитью проходит через многие тексты кризисной эпохи, побуждая читателя задуматься об отчаянном положении экономики на фоне глобальной рецессии.

Рассматриваемый тип дискурса достаточно стабилен и легко узнаваем в рамках общего порядка дискурса журнала “The Economist”. Комбинирование формального и разговорного стилей выглядит вполне стандартно для рассматриваемого издания. Информационно-аналитический характер статьи включает элементы персуазивного дискурса. Широкая читательская аудитория побуждает автора статьи к сочетанию дискурсивных практик.

2.2.3.2 Интертекстуальность на примере отдельного коммуникативного события интертекстуальности, одной из составляющих которой является репрезентация дискурса. Прежде всего необходимо обратиться к способам передачи мнений взаимодополнительность двух систем: не только конфигурации точек зрения, но и конфигурации голосов» (Тюпа 2001).

Как уже было отмечено, в самом начале статьи “An appetizing spread” автор использует аллюзию на имя знаменитого сыщика Шерлока Холмса: SHERLOCK HOLMES might have called it “the curious case of the corporate-bond market”.

Мнение литературного героя помещается в кавычки, за счет чего оно приобретает вид подлинной цитаты. В большинстве случаев в данной статье автор лишь имплицитно опирается на другие тексты, о чем свидетельствует отсутствие прямых цитат и прямой речи. При упоминании мнений используются обобщенные конструкции без указания на конкретное лицо: Most commentators agree that… ; The standard assumption is that… Единственные организации, на авторитет которых ссылается автор, - рейтинговые агентства “Moody’s” и “S&P”, а также банк “Barclays Capital”: According to Moody’s, a rating agency, investment-grade firms are now paying double the spread over government bonds…(A.S.).

Имена, приведенные в статье, принадлежат экономистам рейтингового агентства “Moody’s” Джону Лонски (John Lonski) и Стивену Дюлэйку (Stephen Dulake) из “JPMorgan”, подсчитывающим разницу курсов и прогнозирующим вероятность дефолта.

В последнем абзаце статьи наконец дается право голоса одному из инвесторов (Kathleen Gaffney) - портфолио менеджеру в “Loomis Sayles”, группе управления фондами: “We have moved beyond fear of financial Armageddon to thinking about the steps to recovery”, she says (A.S.). В этом случае автор приводит цитату и прямую речь инвестора. Такая тактика в конце медиатекста выглядит вполне обоснованно, поскольку после обсуждения актуальных кризисных проблем автору необходимо дать читателю надежду, которая кажется гораздо более весомой, будучи выраженной напрямую одним из людей, подвергшихся негативному воздействию рецессии.

Общая структура статьи (заголовки, деление на абзацы, заключительная часть) была рассмотрена ранее. Отметим только, что абзацы относительно независимы друг от друга, ряд из них можно поменять местами. Однако некоторые из них должны следовать друг за другом, поскольку в статье содержатся исторические факты, и в связи с этим необходимо соблюдать хронологию.

Большая часть абзацев написана в аргументативном жанре. В качестве убеждающих тактик автор прибегает к использованию аргументативных структур, категоричных утверждений (с подкреплением или без них), ссылок на авторитетное мнение, цифровых данных. Например, в первом абзаце фигурирует аллюзия на Шерлока Холмса, чье мнение заключено в кавычки, ссылка на общее мнение - most commentators agree that, конструкция more than compensate и категоричное утверждение без подкрепления – But few investors are tempted to buy. В завершающей части статьи также функционирует убеждающий жанр. Он применяется в четырех из пяти последних абзацев, а также в одном из центральных абзацев. 2, 3 и 4 абзацы написаны в нарративном жанре, т.к. в них речь идет об истории. Здесь используются временные союзы (in that year, by early 2007, in February 2007), прошедшее время (were, would buy, borrowed), акцент сделан на действиях, ментальных процессах (buy, fail, agree), и социальных группах (buyers, issuers, investors). Два абзаца из написаны в экспозиторном жанре, в них употребляется настоящее время (are now paying, are not buying), описание сосредоточено на процессе (выплаты по курсам). В некоторых абзацах наблюдается жанровое разнообразие, совмещение описания и повествования (комбинации времен, акцент на людях и на процессах и т.д.).

Интересен последний фрагмент статьи, в котором обнаружена комбинация описания с убеждением. Таким образом, в целом для статьи характерна стандартная жанровая структура, однако некоторые составные части текста могут быть рассмотрены с точки зрения жанровой гетерогенности и даже жанровой полифонии.

Интертекстуальность проявляется в использовании различных дискурсов (в экономического дискурса прослеживается на уровне общеэкономической лексики (leverage, bonds, borrowers, investors), а также единиц, отражающих кризисное состояние экономики (default, fall, fail). Метафорическая репрезентация экономического дискурса характеризуется присутствием в тексте тропов и языковой игры (an appetizing spread, potential indigestion, financial Armageddon). Таким комбинируются с большим перевесом в сторону конвенционального употребления лексики и стилистических приемов.

Таковы основные особенности статьи“An appetizing spread” с точки зрения двух измерений дискурса: дискурс как текст и дискурс как дискурсивная практика.

Перейдем к другим статьям и их сопоставлению с рассмотренным медиатекстом.

2.2.3.3 Выявление интертекстуальности через сопоставление различных медиатекстов кризисного периода Особенности интертекстуальности в первую очередь необходимо проследить на примере порядка дискурса, в котором функционирует проанализированная статья. С этой целью были изучены другие тексты журнала “The Economist” из выпусков, изданных в конце 2008 г. Затем были рассмотрены медиатексты 2009 г. и особенности интертекстуальности были исследованы через сравнение медиадискурса 2008 и 2009 гг.

В качестве образца рассматриваемого в этом разделе критического дискурсанализа экономических медиатекстов возьмем статью, опубликованную 18.10. г. Коммуникативная функция текста “The big bear” – анализ рынка и сопоставление различных фаз его развития (bear & bull markets), а также попытка прямо или косвенно помочь инвесторам избавиться от пессимистических настроений (Snapping investors out of their bear-market mentality…) (B.B.).

Содержание текста раскрывает различия между bear markets (рынок с тенденцией к понижению курсов) и bull markets (рынок с тенденцией к повышению курсов), перечисляет и описывает основные периоды функционирования обеих фаз в истории мировой экономики, и наконец, противопоставляет разграничение этих типов делению экономической эпохи на кризисную и не кризисную. Автор утверждает, что свои лучше годы рынок акций пережил именно в разгар Великой депрессии: Two of the very best years in American stockmarket history were 1933 and 1935, right in the middle of the Depression (B.B.). По сравнению с предыдущим медиатекстом, обращение к истории в этой статье осуществляется в большем масштабе.

В конце статьи, также как в “An appetising spread” рассматриваются прогнозы на дальнейшее развитие экономики, распространение рецессии. По мнению создателя статьи, фазы рынка с тенденцией к снижению курсов (bear market) чаще всего затягиваются (the shortest of the 20th century phases was 17 years), и инвесторам трудно из них выходить.

Адресат статьи – аудитория, имеющая представление об основных экономических понятиях. Повествование ведется в монологической форме. Уровень формальности текста достаточно высок, очевидно стремление к объективному и беспристрастному изложению фактов и цифр. Прослеживается тенденция убедить аудиторию в том, что общий кризис в экономике не сильно влияет на развитие рынка и деятельность инвесторов, а иногда и способствует его росту и процветанию (пример с Великой депрессией). Тенденция снизить значимость кризиса может быть истолкована как тактика, побуждающая читателя неосознанно принять точку зрения автора Филиппа Коггана. Этим статья отличается от более поздней “An appetising spread”, в которой рецессия представлена как сугубо отрицательное явление.

Авторские стратегии – повествование, описание и анализ, частично убеждение. Основная дискурсивная стратегия – определение особенностей «рынка медведей» и «рынка быков» в синхронии и диахронии и выявление воздействия кризиса на функционирование рынков и, в частности, пессимизм инвесторов.

Голоса, т.е. те лица и организации, чьи мнения в том или ином виде представлены в тексте, достаточно многочисленны: американские и британские фондовые биржи “Dow Jones” и “FTSE” и соответствующие фондовые индексы, рейтинговое агентство “S&P”, инвестиционный банк “Merrill Lynch”, компанияпроизводитель “Pepsi”, популярный деловой журнал “Business Week”, и, наконец, журналисты и экономисты (Robert Shiller) и персонажи комикса (Lucy, Charlie Brown). Довольно часто, при указании отметки, на которой шли торги, упоминается компания “Dow Jones”, на данных которой основана большая часть статистики в статье.

В медиатексте приводится ряд ссылок на другие публицистические и литературные источники. Среди них отметим журнал “Business Week”, название которого помещено в самое начало статьи. В тексте присутствует также ссылка на книгу американского ученого-экономиста Роберта Шиллера «Иррациональное изобилие» (“Irrational Exuberance”), в которой автор рассчитывает отношение цены к доходу в истории «рынка медведей». Ссылка на комикс и одноименный мультфильм “the Peanuts”, с героями которых сравнивается поведение рынка и инвесторов, также представляет собой яркий пример интертекстуальности в дискурсе статьи.

Репрезентация дискурса осуществляется в косвенной речи, без использования цитации и прямой речи. Нередко автор излагает собственную позицию с опорой на статистические ресурсы или апеллирует к именам и названиям. Наиболее типичные глаголы для передачи чужой речи и взглядов – calculate, call, think.

При изучении дискурсивной практики, а именно процесса создания медиатекста, необходимо обратиться к фреймингу (термин Fairclough 1995). В первом абзаце автор пишет о том, что “Business Week” proclaimed (провозгласила) “Death of Equities”«смерть обыкновенных акций», а не просто объявила (announce) или рассказала (tell) о ней. При этом к глаголу добавлено наречие famously («как всем теперь известно»). При сопоставлении поведения рынка с действиями героев комикса автор вводит глагол persuade (убеждать) в пассивной форме. Посредством такой конструкции демонстрируется контраст между ожиданиями инвесторов и реальной ситуацией.

Интересен предпоследний абзац, в котором рассмотрены прогнозы и перспективы кризисной эпохи. Здесь встречаются типичные для фрейминга кризиса единицы worried, disappointing, wrong, losing jobs, и глагол to fear.

Общий анализ жанра показал, что жанровая структура статьи мало отличается от структуры текста “An appetising spread” и других медиатекстов журнала “The Economist”: заголовок и конкретизирующий его подзаголовок, вводный абзац, последующие абзацы, раскрывающие суть проблемы и заключение с краткими выводами.

С точки зрения жанровой гетерогенности текст содержит элементы повествования, объяснения, убеждения. Отдельные абзацы написаны в одном из этих жанров, однако чаще всего имеет место сочетание всех трех жанров в границах абзаца (комбинация времен, тактик и акцентов).

Лексический состав статьи в основном участвует в реализации главной функции текста – репрезентации дискурса. В ряде эпизодов текста присутствует идеологическая составляющая, например, когда автор пытается провести грань между кризисом (crisis) и стадией рынка с тенденцией к снижению курсов (bear market) и полностью развести эти, казалось бы, взаимосвязанные фазы развития экономики.

Стиль статьи формальный, с периодическими вкраплениями образных средств и редкими образцами разговорной лексики (например, фразовых глаголов, kick in – разг. делать взнос, snap up - раскупать, snap out - отрезать) и экспрессивных единиц (catastrophe, disappointing, worried).

Характерной чертой статьи является высокий процент специфических терминов финансово-экономической сферы. Уже в заголовке статьи фигурирует метафора bear market, далее по тексту – bull market. Среди других терминов можно отметить: equities, commodities, shares, dotcom bubble, p/e ratio, volatile, the Dow, stockmarket, FTSE index.

Несмотря на обилие терминологии, также как в предыдущей статье, здесь прослеживается ориентация статьи на широкую целевую аудиторию, о чем свидетельствуют авторские пояснения. Сокращения (например, p/e ratio) возможны только после полнозначного наименования термина (price/earnings ratio).

Разговорных элементов в этом сугубо формальном тексте очень мало. В качестве единичных примеров приведем top-down view, sluggish (пассивный, вялый, застойный), dodgy (изворотливый, ловкий). Одним из ярких образцов использования разговорного элемента является глагол clobber (разбить, разгромить): the downturn will clobber corporate profits. Элемент гиперболизации в этом контексте придает выражению особую образность.

Интересно проследить, каким образом данный медиатекст связан с другими статьями, освещающими кризис. Проблема, рассмотренная в статье, будет в дальнейшем фигурировать в статьях журнала “The Economist” (инвестиции, рынки, займы в ходе кризиса). Отличие этой статьи от текста “An appetizing spread” и большинства других рассмотренных текстов состоит в том, что она в значительной степени опирается на исторический контекст, в то время как в других статьях акцент сделан на настоящем моменте и собственно на рецессии.

Статья написана первой в ряду всех изученных текстов изданий “The Economist”, “The Financial Times”, “The Wall Street Journal”. Однако признаки беспокойства в ней уже прослеживаются, в особенности в заключительных выводах.

Автор прогнозирует вероятность дальнейшего усугубления кризиса, но еще надеется на лучшее и поэтому позволяет себе не концентрироваться собственно на кризисе, и вместо этого изучает сопряженные с ним вопросы. Однако уже есть ощущение, что экономика вступает в кризисную стадию, которая должна повлиять на развитие рынка и настроения инвесторов. Креативная дискурсивная практика полностью соответствует неясной ситуации, в которой, казалось бы, еще все спокойно, но напряженность уже начинает ощущаться.

Следующая статья, избранная нами для иллюстрации КДА экономических медиатекстов кризисного периода, опубликована несколько позже (“Margin for error” от 25.10.08.) Этот медиатекст существенно отличается от предыдущего (18.10.08.). Если в “The Big bear” речь шла в основном об истории развития рынка и кризис там упоминался лишь вскользь, то данный медиатекст уже полностью фокусируется на рецессии. Всего за одну неделю в мировой экономике многое изменилось и прогнозы значительно ухудшились. Автора статьи беспокоит не только будущее инвесторов, но и перспективы экономики в целом. The global economy is slowing and many countries are either already in recession or about to enter it. Investors are well aware that the downturn will clobber corporate profits (M.E.).

Критическая ситуация влияет и на создание текста (дискурсивную практику) и на лингвистические средства выражения.

В этой статье гораздо больше негативно окрашенных лексических единиц, риторических вопросов, цитат, конкретных имен и названий, чем было в предыдущих текстах. Повествование сконцентрировано на настоящем моменте и отчасти обращено в будущее. Исторических данных почти нет, т. к. важен данный синхронический срез, то, что происходит сейчас и то, что ожидается в дальнейшем.

Подзаголовок Banking profits have already suffered. Now it is the rest of the market’s turn (M.E.) без вступления заявляет об актуальных проблемах в экономике, об общеэкономическом спаде и рецессии во многих государствах. В первом абзаце автор задается вопросом – But how great will the impact be and how much is already reflected in share prices? (M.E.). Именно о том, каким образом кризис отразится на акциях в будущем и о том, насколько это воздействие уже ощутимо, и пойдет речь в статье “Margin for error” (право на ошибку/предел погрешности).

Последующие абзацы вкратце описывают то, что уже произошло к настоящему моменту, и фокусируются на рассуждении о настоящей обстановке, ее анализе с целью выявления причин и последствий рецессии.

В заключительном абзаце, очень небольшом по объему, автор представляет сложившуюся в экономике ситуацию в самом невыгодном свете: In short, although investors may be braced for bad news at the aggregate level, there is a lot of scope for individual companies to shock. As the saying goes, “Recessions uncover what auditors do not” (M.E.).

последствий кризиса, а также, главным образом, в определении степени сложности обстановки для рынка акций и инвесторов. Статья адресована широкому кругу читателей, поэтому в ней мало специфической лексики, а рассмотренная тема, безусловно, интересна очень многим.

Основная дискурсивная стратегия автора заключается в объяснении кризисной обстановки в экономике в целом и на фондовых рынках в частности посредством детального анализа различных фактов, мнений и взглядов.

В статье “Margin for error”, как уже отмечалось, присутствует высокий процент голосов, т.е. прямых или косвенных ссылок на отдельных людей и организаций. По сравнению с “An appetising spread” и “The Big bear” в данном медиатексте автор значительно чаще опирается на другие тексты и упоминает конкретные имена и названия. К ним относятся ведущие технические компании “Texas Instruments” и “Sun Microsystems”, а также большое количество людей – экономистов, представителей финансовых учреждений, таких как лондонская фирма “Absolute Strategy Research”, американский инвестиционный банк “Merrill Lynch”, коммерческий банк “Goldman Sachs”, банки “Morgan Stanley”, “Socit Gnrale”, “Dresdner Kleinwort”. Эти голоса звучат постоянно, причем в отличие от других статей, в этом медиатексте есть прямая речь, более точно и объективно передающая содержание чужого высказывания, чем косвенная передача чужой позиции. Так, автор предлагает прямую цитату мнения одного из стратегов “Goldman Sachs”: “the markets are assuming that all of the structural benefits of globalization have been whittled away and will not be repeated” (M.E.). Чаще всего для передачи чужой речи применяются нейтральные глаголы: Report, says, are predicting, reckons, calculates, argues, as the saying goes.

Общий тон повествования в тексте достаточно пессимистичный и гораздо более негативно окрашенный, чем в более ранних статьях: the downturn could be unusually sharp, to name just a few companies that collapsed… (M.E.). Лишь в редких случаях автор старается объективно, без паники, оценивать кризис, сопоставляя его с предшествующими проблемами мировой экономики: While that sounds hugely pessimistic, the decline in 1997-98 was actually worse, with profits falling 67 % (M.E.).

В статье почти отсутствует повествовательный жанр. Соответственно, доминирующие позиции занимают объяснительный и убеждающий жанры, примерно в равных пропорциях.

В отличие от рассмотренных статей 2008 г. и большинства текстов 2009 г., настоящая статья характеризуется относительной гомогенностью дискурса: в ней используется общеэкономический дискурс и дискурс экономики кризисных периодов.

2.2.3.4 Комплексный лингвистический анализ ряда коммуникативных событий Рассмотрим общие лингвистические особенности медиатекстов кризисного периода.

Судя по результатам исследования, использование грамматических средств, когезии и семиотического кода во всех статьях осуществляется приблизительно по одной схеме. Дискурсы статей отличаются друг от друга принципиально только с точки зрения лексики и стилистики.

Статьи, опубликованные во второй половине 2008 г. (A.S., M.E., M.R.E., T.J.

и др.) существенно отличаются от текстов 2009 г., изданных на пике рецессии (O.W.S., E.C., M.S., E.Z., W.C., R.F. и т.д.) Статьи 2008 г. в лексическом плане более однородны.

Как правило, речь в них идет не только о спадах и пессимистических рыночных настроениях, но и о подъемах и оптимизме инвесторов в отношении акций и вложений в перспективе на будущее или о воспоминаниях о прошлом экономики. Например, в статье “The Big Bear” различные фазы развития рынка противопоставлены друг другу. При описании стадии с тенденцией к снижению курсов (bear markets) доминирует лексика с отрицательными коннотациями, при обращении к реалиям рынка с тенденцией к повышению курсов (bull runs) – соответствующие единицы с положительной окраской.

Основная масса лексики конца 2008 г. может быть разделена на две подгруппы: единицы, отражающий рост экономики и передающие оптимистичный настрой (boom, double, gain, climb, recovery, support, boost, improvement) и единицы, отображающие спад и негативные настроения (despair, unlucky, fall, decline, suffer, crash, disappoint, worried, wrong, catastrophe). По вполне понятным причинам, лексике, относящейся ко второй подгруппе, отводится особое место в статьях периода спада и отрицательно окрашенных единиц в текстах достаточно много. Так, в 41 статье последней трети 2008 г. среди лексем, собранных методом сплошной выборки, на 608 единиц с отрицательной коннотацией приходится всего 116 единиц с положительной коннотацией (отрицательно окрашенных единиц оказалось приблизительно в 6 раз больше).

Среди рассмотренных текстов 2008 г. наибольший процент кризисной лексики обнаружен в статьях, опубликованных в ноябре-декабре 2008 г. (M.E., S.D., P.N.D.). Самая популярная лексическая единица в текстах – decline, в каждой статье она встречается по нескольку раз. Также неоднократно используются другие единицы синонимического ряда «упадок» (downturn, fall, cut, contract) и лексика, отражающая различные реалии и пессимистичные настроения кризисного периода (lay off, financial distress, pessimistic, sharp, shock). Необходимо отметить, что лексические единицы, отражающие спад в экономике, составляют около половины от общего количества отрицательно-окрашенных лексем в 41 тексте.

Из конструкций, выполняющих функции воздействия и убеждения, необходимо отметить сочетания с прилагательными и наречиями в сравнительной и превосходной степени (more pressing, more remarkably, most unlikely, the highest level), присоединение усилительных наречий к глаголу или прилагательному (falling sharply, rebounded rapidly, hugely pessimistic) (D.T.). Особенно яркий пример такой структуры помещен в самое начало одного из медиатекстов: The issue is all the more pressing because profits have been so strong in recent years (B.B.). В этом предложении к обычной сравнительной конструкции добавлен элемент all с определенным артиклем, придающий фразе обобщающий и усилительный характер. В этом фрагменте автор затрагивает вопрос восприятия кризиса обществом.

В статьях 2009 г. экскурсы в историю экономики и воспоминания о прошлом отсутствуют. Превалирует пессимистичный настрой в настоящем и прогнозы дальнейшего развития экономики. Дискурс собственно кризисного периода отличается большим разнообразием.

В статьях 2009 г. в первую очередь внимание на себя обращает лексика. По сравнению с текстами 2008 г. в них гораздо выше процентное содержание единиц, называющих кризис или описывающих его. Так, в 22 из 52 случаев (42 %) заголовки статей “The Financial Times” и “The Wall Street Journal” содержат лексемы crisis и recession: Winner from the crisis has clear aims; On Wall Street: Credit crisis is far from over; Eastern Europe and the Financial Crisis; Spanish recession tightens its grip. В статьях за 2008 г., как правило, в заголовках фигурируют метафоры или эвфемизмы:

O give me a home; Plumbing new depths; How big is too big? Pain all round, please; Bad times ahead; Bigger, wider, deeper и т.д. В заголовках 2008 г. лексемы crisis и recession встречаются в 6 их 42 случаев (15 %).

Подобная ситуация наблюдается и в отношении лексики в основном тексте статей. Как и в статьях конца 2008 г., в текстах 2009 г. к наиболее частотным относятся единицы, отражающие резкий спад в экономике (cut, drop, fall, downturn, decline), а также единицы, сопоставляющие кризис с различными заболеваниями (pain, suffer, weak, recovery, paralysis). В 52 подробно рассмотренных статьях 2009 г.

лексические единицы распределились следующим образом:

В этих текстах встречаются и другие лексемы, отражающие упадок в экономике и общий негативный настрой: downturn, trouble, drop, concern, default, decline, shock, weak, inflation, slowdown, disaster, depression, contract, shrink, worse, deterioration, threaten, cut, suffer, plunge, panic и др. Однако количество каждой из них не превышает 20 употреблений в 52 медиатекстах.

Основным аспектом сопоставления текстов и, следовательно, разворачивания интертекстуальности служат стилистические особенности. В отличие от результатов исследования лексики, в плане стилистики наблюдается обратная тенденция: по мере углубления кризиса (2009 г.) стилистических приемов становится меньше.

Так, анализ медиатекстов 2009 г. выявил лишь 122 случая использования стилистических приемов (в 52 статьях), в то время как в статьях 2008 г. (41 текст) было обнаружено 248 примеров применения различных изобразительновыразительных средств (в основном, это тропы: ирония, метафора и гипербола).

Важно отметить, что тропы в изданиях “The Financial Times” и “The Wall Street Journal” в ряде случаев имеют характер клише: cement its position, keep our platform intact (W.C.).

Для журнала “The Economist”, рассчитанного на более широкую целевую аудиторию, напротив, характерно использование авторских стилистических приемов. Одним из наиболее ярких примеров метафорического представления кризиса можно считать статью журнала “The Economist” 2008 г. “Into the storm” (I.S.), в которой производится сопоставление кризиса с природными катаклизмами и непогодой. В качестве примеров метафоры из этого текста приведем следующие единицы: tempest, the centre of the storm, to weather the storm, catastrophe.

Как уже было отмечено, статьи 2009 г. отличаются от дискурса 2008 г. менее ярким стилистическим оформлением. Даже тексты, опубликованные в ноябредекабре 2008 г., уже характеризуются стилистической однородностью и нейтральностью. Тропы в них практически отсутствуют. Среди фигур речи достаточно часто появляется риторический вопрос: But how great will the impact be and how much is already reflected in share prices? (M.E.). How much of this is priced into markets? (M.E.). What about between countries? (B.T.A.), Will This Crisis Produce a ‘Gatsby’? (W.C.) Нередко с целью эмфазы фигурирует лексический повтор: Most companies have high fixed costs; once those costs are covered, profits can surge (M.E.).

Из наиболее ярких стилистических приемов в статьях 2009 г. приведем следующие примеры: France is ready to sign a death warrant (C.L.G7.), the distribution of this pain varies widely (E.C.), bank’s health (C.Q.A.), it was like having a motorway without speed limits (T.G.), as the world economy began to stumble (C.S.).

Совсем иначе стилистически оформлены более ранние статьи 2008 г.

Рассмотрим одну из них в качестве примера. В заголовке статьи используется окказиональный вариант метафоры bear market – the big bear. В данном случае происходит расширение компонентного состава метафоры за счет включения прилагательного big, привносящего коннотацию длительности (затяжная фаза развития рынка с тенденцией к снижению курсов). Пессимистичные настроения инвесторов, переданные с помощью этого скрытого сравнения, в полной мере отражены в тексте статьи. Стоит отметить, что метафора bear market, вследствие частотности употребления в экономических текстах, постепенно теряет образность и приобретает характер клише. По одной из версий, сочетание bear market (дословно «рынок медведей») возникло для описания фазы рынка с тенденцией к понижению курсов на том основании, что медведь обычно прижимает свою жертву к земле. И наоборот, метафора bull market (дословно «рынок быков»), служит для обозначения стадии рынка с тенденцией к повышению курсов, в связи с тем, что бык поднимает своего врага на рога и подбрасывает его вверх.

В статье присутствует еще один яркий пример метафорического осмысления кризисной действительности – That kind of paralysis is typical of a prolonged bear market (B.B.). Длительный спад в экономике сопоставляется с параличом, поразившим тело человека. Такое сравнение выглядит очень убедительно.

В следующем фрагменте статьи используется аллюзия на популярный ежедневный американский комикс “The Peanuts”, долгие годы печатаемый во многих изданиях и переводимый с английского на десятки языков, и одноименный мультсериал. But bear markets behave rather like Lucy in the Peanuts cartoon strip. Just when Charlie Brown is persuaded to attempt to kick the football, she snatches it away.

Just when investors are persuaded the bottom of a bear market has been reached, share prices slump once more (B.B.). Недальновидность или просто невезение инвесторов при помощи аллюзии сопоставляются с действиями героев комикса и мультфильма – милого неудачника Чарли Брауна (инвесторы) и Люси – циничной и эгоистичной маленькой девочки, которая издевается над ним (т.е. ведет себя как цены на акции).

В статье используется аллюзия на самый известный эпизод, когда Люси неожиданно выхватывает футбольный мяч у Чарли Брауна.

стилистическими приемами: аллюзия, ирония, синтаксический параллелизм и лексический повтор. Комбинация стилистических средств, из которых самым образным является собственно интертекстуальная отсылка к комиксу и мультфильму, привлекает внимание читателя, знакомого с реалиями американской кино- и газетной индустрии.

Из других изобразительно-выразительных средств необходимо отметить гиперболу: It was the kind of grinding bear market that drove investors to despair (B.B.).

В данном примере автор пишет об отчаянии, которое охватывает инвесторов при виде буквально «изношенного» от постоянной работы рынка «медведей» (от grind – «изнурительный труд, работа на износ») [Oxford Russian Dictionary 2000: 832].

параллелизм: They might be proved right in five years’ time by buying now, but they fear being proved wrong (and losing their jobs) before Christmas; Equities were shunned in favour of alternatives such as government bonds (in the first half of the century) and property and commodities (in the inflationary second half) (B.B.). В обоих случаях параллелизм способствует реализации экспликативной стратегии, в целом характерной для медиатекста. В первом предложении для эмфазы используется еще и лексический повтор.

По сравнению со статьями более позднего периода “The Big Bear” представляется наиболее яркой с точки зрения стилистических особенностей.

При рассмотрении семиотического кода статьи необходимо упомянуть о визуальной метафоре, специфическим образом представленной в тексте как коммуникативном событии. Деление на абзацы и столбцы, приблизительно равные по объему, а также использование визуального образа в значительной мере способствует реализации аттрактивной функции статьи (см. Приложение 2, с. 222).

Стоит отметить, что яркие метафорические образы, реализованные через визуальный ряд, часто используются в семиотическом пространстве журнала “The Economist”.

2.2.4 Дискурс как текст и дискурс как дискурсивная практика в контексте кризиса: особенности двух измерений дискурса Рассмотренные характеристики статей позволяют провести краткий компаративный анализ языковых и околотекстовых параметров дискурсов.

Прежде чем перейти к общим выводам, полученным в результате исследования, рассмотрим вкратце общие черты и различия изученных статей с точки зрения языка (первое измерение) и дискурсивной практики (второе измерение).

В плане лексики статьи второй половины 2008 г. и 2009 г. похожи, различия проявляются в основном в количестве отрицательных коннотаций и синонимов, передающих контекст кризисной эпохи. Общеэкономическая лингвистическая база символизирующих спад в экономике, чем в текстах конца 2008 г., которые, в свою очередь, опережают по этому параметру еще более ранние статьи. Таким образом, очевидно, что дальнейшее развитие кризиса как социальный фактор воздействует на словарный состав статьи как языковую характеристику дискурса.

Стилистические средства, напротив, имеют противоположную тенденцию:

их больше и они более экспрессивны в статьях 2008 г. Вероятно, так происходит в связи с тем, что по мере продвижения рецессии растет напряжение, которое отражается и в языке. Авторы медиатекстов в критической ситуации стремятся быть максимально объективными и лишь в редких случаях прибегают к гиперболизации, метафоризации, иронии и т.д.

В целом гомогенные тексты и относительно стабильный тип дискурса в статьях, тем не менее, связаны с пересечением стилей, проникновением в чисто экономический подъязык разговорных элементов. Подобное креативное сочетание объясняется тем, что в неспокойных условиях кризиса стандартизированный тип дискурса может меняться и дестабилизироваться.

Синонимы служат, с одной стороны, для выполнения пояснительной функции или во избежание повторов (gains/yields), с другой стороны, они передают разную степень интенсивности признака. В последнем случае речь идет о синонимических рядах спада (fall, decline, crash) и подъема (boom, climb) в экономике.

Грамматически статьи кризисного периода (2008 г. и 2009 г.) отличаются обилием условных и вопросительных конструкций. Модальные глаголы и разного рода некатегоричные высказывания чередуются с более решительными заявлениями авторов. Выбор того или иного способа выражения мысли определяется дискурсивной стратегией и функциями текста. Сухое объективное изложение фактов почти всегда соседствует с явным или имплицитным убеждающим воздействием на мнение читателя. Оценочная и аргументативная стратегии доминируют во всех проанализированных статьях. Для дискурса журнала “The Economist” характерна также экспликативная стратегия.

К общим свойствам медиатекстов относится интертекстуальность, присутствующая в каждом из них в явной или скрытой форме. Основные действующие лица в статьях – инвесторы (investors), заемщики (borrowers), компании (junk issuers, consumer-goods group), рейтинговые агентства (“Moody’s”, “S&P”), банки (“Morgan Stanley”, “Merrill Lynch”, “Dresdner Kleinwort”, “JPMorgan”), федерально-резервная система “The Federal Reserve” или “The Fed”. Их взаимодействие представлено через сочетание различных дискурсов. В медиатекстах отмечены интертекстуальные ссылки на другие источники, например, журнал “Business Week”, комикс “the Peanuts”.

Характерной чертой для всех статей журнала “The Economist” является функционирование в начале и в середине текста нарративного и объяснительного жанров, а во второй половине статьи и, особенно в завершающих абзацах, доминирование убеждающего жанра. Такая тенденция объясняется влиянием персуазивной стратегии, которая усиливается ближе к заключению. Во второй половине статьи гораздо больше экспрессивной и коннотативно окрашенной лексики, описывающей кризис, а также стилистических приемов, посредством которых автор реализует свою стратегию.

Самой яркой чертой текстов “The Economist” и, в частности, колонки “Buttonwood”, является семиотический код. Рассмотренные статьи являются примером грамотного и эффективного использования визуального ряда в прагматических целях. Все элементы (шрифт, колонки, абзацы, цвет, рисунок) в совокупности представляют собой семиотический код, воздействующий на подсознание аудитории и выполняющий определенные функции. Прежде всего, это функция привлечения и удержания внимания. Именно семиотический ряд статьи во многом способствует формированию и сохранению заинтересованности со стороны читателя. Реализация семиотического кода подчеркивает специфику каждого текста.

Дискурсивная практика как процесс порождения и восприятия медиатекстов представляет собой важнейший аспект анализа. В дискурсивной практике пересекаются коммуникативное событие и порядок дискурса. В рассмотренных статьях конкретные коммуникативные события достаточно стандартно опираются на общий порядок дискурса, т.е. воспроизводят уже существующие границы и отношения, однако под влиянием нестабильной кризисной обстановки происходит некоторое переосмысление гомогенных текстов, дискурсивная практика становится комплексной и креативной.

Социокультурные условия (кризис мировой экономики) способствовали формированию описанной дискурсивной практики, т.к. медиатекст является «барометром социальных изменений» (термин Н. Фэркло), через язык отражающим социально-культурную ситуацию.

2.2.5 Дискурс кризиса как социальная практика При проведении дискурсивного анализа необходимо обращаться не только к собственно языковым особенностям текста, но и к психологическим, социокультурным и другим факторам, воздействующим на форму и содержание медиатекста, его содержательно-смысловую и композиционную организацию.

Все проанализированные статьи написаны на фоне специфического социально-исторического контекста, который, безусловно, воздействует на формирование глубинной структуры текста и его смысл. Выявленные понятия, лексические, синтаксические, стилистические и семиотические характеристики в сложившихся условиях играют ключевую роль. Дискурсивная формация непосредственно связана с формами высказывания, относящимися к кризисному периоду развития экономики.

Первая группа изученных текстов написана для выпусков изданий “The Financial Times”, “The Wall Street Journal” и “The Economist” второй половины г. (A.S., B.B., M.E., R.D.G.,, D.K., S.D., K. S. и др.). – времени вступления экономики в первую фазу мирового кризиса, затянувшегося на несколько лет. В этот период все представители общества, так или иначе связанные с финансовой сферой, были обеспокоены состоянием мирового рынка. На первом этапе рецессии делались самые пессимистичные прогнозы и предсказания, которые, к сожалению, впоследствии оправдались. В связи с этим понятно, почему общий фон повествования окрашен негативно, почему авторы прибегают к использованию оценочных коннотаций, лексики, отражающей упадок в экономике, стилистических приемов, подчеркивающих сложность ситуации, а также яркого визуального оформления текста.

Языковые различия между текстами первой стадии кризиса, безусловно, существуют, поскольку месяц или даже неделя, разделяющая опубликование статей, могут стать временем перемен, событий, способствующих углублению кризиса, что, в свою очередь, отражается в дискурсе периодических изданий.

Различия между текстами 2008г. и 2009 г. более значительны.

В статьях 2009 г. (S.R.T., R.I.S.M., P.N.C., C.S., T.C. и др.) на уровне заголовка и основного текста прослеживается тенденция к постоянному использованию лексики, связанной с упадком экономики, а также с репрезентацией рецессии как болезненного состояния.

экстралингвистическими и вокруг-текстовыми факторами. В основе текстов лежит социальная реальность, социальный факт. Статьи 2008 и 2009 гг. выглядят поразному отчасти потому, что меняется действительность, отражаемая ими. С другой стороны, статьи участвуют в конституировании социальной реальности, поскольку авторская позиция оказывает существенное влияние на читателя и его восприятие рецессии. Авторские стратегии, тяготеющие к объяснению, оцениванию, убеждению, служат тому примером. Посредством использования определенных лексических единиц и стилистических средств авторы медиатекстов передают кризисную обстановку в нужном им русле.

«Интерпретационные ножницы» [термин Казак 2011: 34] возникающие в режиме передачи информации от автора к потребителю, таят в себе возможность манипулирования и скрытого управления аудиторией. В случае рассматриваемых текстов эта мысль вполне справедлива, поскольку авторы статей дают свою оценку происходящему на рынке облигаций и в экономике в целом, приводят массу примеров и конкретных цифр, исторических данных, подводящих к тому восприятию кризиса, которое им необходимо в определенный момент.

коммуникативные события, структура которых в качестве ядра включает текст, вокруг которого формируется дискурсивная практика, и социокультурная практика, обрамляющая процесс порождения и восприятия конкретного медиатекста.

В дискурсивном воспроизводстве кризисной ситуации на различных уровнях дискурса и разными способами реализуется одна общая стратегия – противопоставление спокойной, не кризисной обстановки и периода рецессии.

Возникает вопрос о том, каким образом осуществляется поляризация по линии кризис – не кризис. В следующем разделе, при помощи данных современной когнитивной лингвистики, осуществляется попытка ответить на этот вопрос.

2.3. Когнитивный анализ англоязычного экономического медиадискурса кризисного периода 2.3.1 Семантико-когнитивный анализ концептов периода кризиса Представляется целесообразным изучать язык экономической прессы при помощи концептов, которые помогают четко структурировать весь собранный языковой материал и детально проанализировать его.

Исследование концептов периода кризиса проводилось на материале англоязычной экономической периодики (издания “The Financial Times”, “The Wall Street Journal”, “The Economist” за 2008-2009 гг.). При анализе концептов был использован семантико-когнитивный анализ, дефиниционный анализ, а также метод анализа синонимических рядов и элементы дистрибутивного анализа.

В процессе исследования концептов была осуществлена следующая последовательность действий: 1. построение номинативного поля концепта;

2. анализ и описание семантики языковых средств, входящих в номинативное поле концепта; 3. когнитивная интерпретация результатов описания семантики языковых средств; 4. описание содержания концепта в виде перечня когнитивных признаков;

5. моделирование концептов в словесной форме.

Построение номинативного поля каждого концепта включило в себя определение ключевого слова-репрезентанта и его синонимического ряда с использованием данных словарей и дискурса прессы, а также выявление стилистических приемов и фразеологических единиц в текстах периодических изданий.

Далее была проведена когнитивная интерпретация результатов, подразумевающая выявление когнитивных признаков концептов, ранжирование их по яркости. Была произведена когнитивная интерпретация фразеологических единиц и стилистических приемов.

На втором этапе когнитивной интерпретации было проведено обобщение отдельных когнитивных признаков и выявление на их основе когнитивных классификационных признаков, используемых для концептуализации кризиса.

Наконец на стадии моделирования концептов были последовательно проведены три процедуры: 1. описание макроструктуры концепта; 2. описание категориальной структуры концепта; 3. описание полевой организации концепта.

К основным концептам англоязычного экономического медиадискурса периода рецессии в нашем исследовании были отнесены концепты FAILURE и FEAR. Именно эти концепты чаще всего репрезентированы языковыми единицами различных уровней в рассмотренных медиатекстах, и, в связи с этим, они наиболее подробно исследуются в работе. Для дискурса кризиса характерны и другие концепты, в частности в настоящей работе отмечены концепты DANGER, SUCCESS и HOPE. Однако в проанализированных источниках фактического материала они представлены в значительно меньшем объеме, чем FEAR и FAILURE, поэтому они не рассматриваются подробно и анализируются в тех случаях, когда это необходимо для более глубокого понимания сущности ключевых концептов или дискурса кризиса в целом.

ситуативным характером экономического дискурса, его зависимостью от конкретного контекста, а также способностью сочетать языковые и экстралингвистические аспекты. Изучение концептов FEAR и FAILURE в пространстве дискурса экономической прессы дает возможность выявить четкую структуру этих концептов, понять, каким образом сложившаяся ситуация влияет на содержание концептов, на принадлежность тех или иных компонентов концепта его ядру или периферии.

Концепт FEAR относится к эмотивной сфере. В ходе кризиса существует страх перед опасностью и, в особенности, - перед неопределенностью. Концепт FEAR передает ощущение тревоги, беспокойства, внутренних и внешних изменений, происходящих в человеке. FAILURE обычно концептуализируется как потеря (здоровья, собственности, свободы, власти, денег и т.д.) или нарушение принятой нормы.

В составе концептов выделяются три слоя: информационное содержание, образный компонент и интерпретационное поле. Каждый из этих слоев изучается отдельно. Информационное содержание представляет собой базовую часть концепта, хранится в сознании в вербальной форме и может воспроизводиться в речи непосредственно. Информационное содержание концепта отражено в лексическом значении репрезентирующих его слов, оно выявляется на основании исследования словарных дефиниций, а также синонимических рядов лексем FEAR и FAILURE. Таким образом, анализ информационного компонента происходит на лексическом уровне.

Образный компонент и интерпретационное поле изучаются на основе анализа функционирования концептов в дискурсе СМИ, в данном случае на страницах экономической прессы. В ходе анализа образного компонента и интерпретационного поля концептов FEAR и FAILURE осуществляется работа на лексико-фразеологическом и семасиологическом уровнях, т.е. на данной стадии исследования основное внимание уделяется лексическим и фразеологическим единицам и стилистическим приемам различного характера.

При обращении к информационному содержанию концептов применяется концептуальный анализ, в частности методика анализа словарных дефиниций, анализ синонимов, интерпретация контекста на материале медиатекстов. Образный слой и интерпретационное поле изучаются при помощи концептуального и дискурсивного анализа экономической прессы.

Лексический анализ концепта главным образом подразумевает выделение первичных единиц (члены синонимических рядов) и вторичных (метафорическое осмысление) номинативных единиц. Кроме того, в объективации концепта участвуют единицы дескрипции - устойчивые сравнения и фразеологизмы [Антология концептов 2007: 182-196].

В ходе анализа концептов кризисного периода учитывается трехмерная структура концепта. Мы сосредоточились на изучении информационного содержания посредством анализа первичных номинативных единиц (лексика), образный компонент и интерпретационное поле были исследованы как в ходе анализа лексики, так и, прежде всего, в процессе изучения вторичных (фразеологизмы).

проанализировано на материале словарей “Webster” [Merriam-Webster, www.merriam-webster.com], “Longman” [Longman 2003] и “Encyclopedia Britannica” [Britannica Online Encyclopaedia, www.britannica.com]. Образный слой и интерпретационное поле концептов были исследованы с использованием статей изданий “The Financial Times”, “The Wall Street Journal”, ”The Economist” за 2008гг. Важно отметить, что лексическое воплощение концептов получено со всего проанализированного материла (153 медиатекста).

2.3.1.1 Семантико-когнитивный анализ концепта FAILURE При изучении информационного содержания концепта FAILURE были рассмотрены статьи в словарях “Merriam-Webster” и “Longman Dictionary”, а также материалы англоязычной финансово-экономической прессы. В названных лексикографических источниках FAILURE понимается, в первую очередь, как невыполнение необходимого или ожидаемого действия, вызывающее последующее разочарование.

На страницах прессы, в период экономического кризиса, FAILURE концептуализируется, прежде всего, как потеря денег, собственности, работы или власти. Лексический анализ концепта FAILURE, проведенный на материале статей “The Financial Times”, “The Wall Street Journal”, “The Economist”, выявляет общность трактовки кризиса всеми тремя периодическими изданиями. Так, в каждом из них говорится о том, что настоящий кризис (2008-2009 гг.) - это сильнейшее потрясение со времен 1930-х гг., в связи с чем часто производится его сопоставление с Великой Депрессией.

Анализ первичных номинативных единиц показал, что значительная часть синонимов слова FAILURE, предлагаемых лексикографическими источниками, встречается и в экономической прессе кризисной эпохи. Однако в периодических изданиях наблюдаются и контекстные значения лексической единицы failure, не зафиксированные в словарях.

Необходимо отметить, что понимание концепта FAILURE как относящегося к сфере финансов и экономики выявляется не только в ходе исследования финансово-экономической периодики, но и отмечается в различных словарях, где предлагаются определения и синонимы лексемы FAILURE из сферы экономики.

неспособность выполнить необходимое или ожидаемое действие. Применительно к сфере бизнеса FAILURE определяется как «отсутствие успеха», в качестве примера приводится неспособность расплатиться с долгами, а также банкротство и экономическая депрессия («years of prolonged economic depression, when business failures were common», «He became discouraged by his repeated failures in business»).

В словаре “Longman” [Longman Dictionary 2003] общее определение лексической единицы FAILURE связано с недостатком успеха, «неудачный»

приравнивается к «неуспешному». Другая дефиниция: FAILURE как неоправдание ожиданий. Приводятся и дефиниции более специфического характера (сбои в работе механизмов, отсутствие урожая). С точки зрения бизнеса и экономики FAILURE в данном издании представляется как «недостаток денег».

понимается в первую очередь как невыполнение необходимого или ожидаемого действия, вызывающее последующее разочарование. FAILURE – это всегда отрицательный результат и неблагоприятный исход дела.

Таким образом, ядро концепта FAILURE составляет когнитивный признак репрезентированный словами to fail, failure: this wave of corporate failures; a really big cross-border failure.

Ядро концептов мало задействовано в дискурсе, ключевые единицырепрезентанты, как правило, заменяются синонимами, как отдельными словами, так и целыми фразами, относящимися к ближней и дальней периферии концепта FAILURE. Единицы fail и failure зафиксированы в основном в текстах за 2009 г., в которых на первый план выходит оценка конкретных проявлений экономических неудач в недавнем прошлом.

Ближайшая периферия концепта FAILURE была проанализирована на материале названных периодических изданий с привлечением данных словаря “Merriam-Webster” [Merriam-Webster, www.merriam-webster.com]. Одним из когнитивных признаков, составляющих ближайшую периферию концепта FAILURE, является классифицирующий (обобщающий) признак отсутствие успеха и неоправданные ожидания.

В состав синонимического ряда ключевого слова FAILURE, определяемого как отсутствие успеха и неоправданные ожидания, по словарю “Merriam-Webster” [Merriam-Webster, www.merriam-webster.com] входят такие слова, как collapse, crash, cropper, defeat, fizzle, nonachievement, nonsuccess. В прессе данный когнитивный признак репрезентируют следующие единицы: drop, decline, plummet, dismiss, unemployment, fizzle, defeat, lose, damage, collapse, crash, disaster, deterioration, ruin, death, suicide и т.д. На основе анализа 153 медиатекстов было выявлено 300 единиц, репрезентирующих когнитивный признак отсутствие успеха и неоправданные ожидания.

неоправданные ожидания концепта FAILURE (100%) подразделяется на целый ряд более мелких признаков:

contract, slump, lower, cut, fall, downgrade, downturn) 42 % (127 примеров) the frying-pan into the fire) 10 % (30 примеров) dismiss, unemployment, job loss) 10 % (30 примеров) drought, the economic tempest, stormy times) 8 % (24 примера) deterioration, turmoil, undermine, frustrate) 7 % (21 пример).

Дискурсивный анализ прессы демонстрирует значительное доминирование на страницах периодических изданий словарной группы снижение/сокращение, представленной 127 единицами, среди которых нужно, прежде всего, отметить следующие единицы: drop, decline, plummet, plunge, tumble, contract, sink, reduce, slump, shrink, shrinkage, lower, cut, fall, downgrade, downturn.

Одной из наиболее частотных единиц, репрезентирующих концепт FAILURE в рамках когнитивного признака снижение/сокращение в прессе, является глагол to fall. Он встречается практически в каждой статье. Исследование показывает, что в одной из статей журнала “The Economist” этот глагол был использован восемь раз, в сочетании с глаголом to cut (четыре употребления), а также единицами drop, decline, default, plunge, tumble, crunch, crisis (по одному-два употребления), причем drop, decline, plunge и tumble использовались как в глагольной, так и в номинативной форме.

Во многих случаях сразу несколько единиц, вербализующих концепт FAILURE, сочетаются в одном предложении: As prices fall, steelmakers are moving to cut production; Shares in shipping companies fell sharply this week in response to the plunge in the BDI (I.F.C.). Сочетание приемов является излюбленным приемом журналистов, описывающих события периода рецессии. Как правило, речь идет о совмещении единиц, входящих в широкие тематические группы.

Дальнейшая периферия концепта FAILURE – образные ассоциации, оценочные номинации происходящего. К дальнейшей (крайней) периферии относятся контекстные значения слова FAILURE. Данную часть структуры концепта составляет информация о концепте FAILURE, которая не зафиксирована в словарях (вторичные номинативные единицы).

В объективации концепта FAILURE в экономической прессе участвуют единицы дескрипции, в частности фразеологизмы. Так, при описании функционирования банковской системы периода кризиса был использован переосмысленный фразеологический оборот from the frying-pan into the fire: The global banking system has leapt from the fire into the frying pan (R.B.). Таким образом, автор высказывания, вероятно, хотел с иронией подчеркнуть лишь видимость улучшения ситуации, которая в действительности по-прежнему остается тяжелой.

Во время переломных моментов, таких как экономический кризис, нередко наблюдается тенденция снять вину с себя и переложить ее на другое лицо или организацию. В финансовом мире к числу наиболее авторитетных имен относится Wall Street – финансовый район и периодическое издание под соответствующим названием. В ходе кризиса именно Wall Street принимает на себя тяжелый удар рецессии и вину за произошедшее, о чем сообщает автор одной из статей: Wall Street has been made a scapegoat (A.O.).

Приведем еще один пример стилистически используемого идиоматического выражения: China is caught in a “dollar trap” (L.D.C.). Китай, как и большинство других государств, испытывающий трудности после финансового коллапса, попал в «ловушку» американской валюты.

выражения, объективирующие первый когнитивный признак концепта, сочетаются с вторичными номинативными единицами, чаще всего с разного рода тропами.

Вторичные номинативные единицы составляют неотъемлемую часть актуализации концептов во время кризиса и относятся к дальней периферии концепта FAILURE.

Это контекстные значения слова FAILURE, не зафиксированные в словарях.

Результаты анализа концепта FAILURE на семасиологическом уровне свидетельствуют о том, что среди выразительно-изобразительных средств языка, входящих в номинативное поле концепта, преобладают гипербола и метафора.

В журнале “The Economist” нередко встречаются преувеличения, приравнивающие кризис к катастрофе и к смертельно-опасному опыту: …a lot depends on how blame for this catastrophe is allocated (C.B.); global finance seemed to have survived its near-death experience (A.C.).

С помощью гиперболы журналисты предпринимают попытку передать эмоциональную оценку экономических неудач, а также преувеличить их значимость в глазах читателя. В большинстве случаев финансовый коллапс 2008 г.

воспринимается очень остро и позиционируется как сильнейшее потрясение за последние десятилетия: A loss of wealth & opportunities is universal after the deepest & the longest recession for several generations (E.C.).

В ряде случаев в медиатекстах кризисного периода встречаются примеры метафорического осмысления лексических единиц. Интересно метафорическое обыгрывание глагола to bury (хоронить, зарывать в землю, предавать забвению):

Almost burying banks under mounds of non-performing loans (L.D.); the near-collapse of the banking system has shown just how deep some central parts of economic life are buried (T.F.). Авторы статьи с сожалением наблюдают за процессом «погребения»

банков и экономической жизни вообще и не скрывают от читателей своих эмоций.

Еще один пример метафорического осмысления – выражение to turn to dust: Those unlucky enough to live through the bear markets saw their savings turn to dust (B.B.). В данном случае речь идет о финансовых неудачах – о потерях сбережений, которые исчезли, «превратились в прах».

Также в вербализации концепта FAILURE участвует ирония, применение которой выражает критический взгляд автора на проблему и ее источники: It is not about credit. “It’s about a hangover from hell” (A.E.). В приведенном примере финансовый крах преувеличенно сравнивается с адом, а настоящее положение дел журналист иронически называет «похмельем», наступившим после него. В примере the music stopped & so did the dancing (E.E.F.C.) автор иронизирует по поводу воздействия кризиса на общеэкономическую ситуацию – с началом рецессии многие учреждения и организации прекратили свое существование или сделали в своем развитии значительный шаг назад.

В предложении Cross-border banking - Divided we stand (C.B.B.) происходит ироничное переосмысление оборота United we stand, divided we fall (один в поле не воин), в котором за счет перестановки компонента рождается новый смысл: речь идет об изначальной разобщенности сторон, которая, по мнению автора, и послужила причиной провала в экономике.

коннотации, благодаря которым выражается отношение автора к кризисной ситуации (disastrous collapse, staggering proportions, buoyant levels, tumbling oil prices, sharp economic deterioration, full-blown debt crisis).

В статьях журнала “The Economist”, для которого характерно авторское переосмысление кризиса, финансовый коллапс довольно часто метафорически сопоставляется с непогодой, штормом, ураганами, облачностью, бурями и дождями:

storm, clouds, eclipse, the economic tempest, stormy times, the Western financial hurricane, the centre of the storm. В этом ключе был написан целый выпуск издания под соответствующим названием «Into the Storm» от 25-31 октября 2008 г. В данном случае речь идет о вторичных номинативных единицах, т.е. о метафорическом переосмыслении используемых слов в контексте кризиса.

При описании отрицательного воздействия финансовых неудач в различных статьях используется концептуальное представление кризиса как болезни, сопоставляющее коллапс с болью, заболеваниями и плохим самочувствием: shock, shockwave, pain, scars, painful, hurt, suffer, harm, vulnerable, weak. Финансовый «шок»

(FAILURE) становится для многих испытанием, почти сравнимым с физической болью.

Концептуальная метафора представлена огромным количеством единиц различных уровней. Довольно часто на страницах прессы периода кризиса фигурируют лексемы pain и scar: crisis leaves lasting scars (E.C.), the distribution of this pain varies widely, there is more pain to come in the financial sector, the scars will be permanent (S.P.T.). Единица pain встречается в 90 % рассмотренных медиатекстов (137 статей).

Типичным примером подобного функционирования концепта FAILURE служит метафорическое осмысление боли и болезни: A typical case of contagion.

(A.C.M.). Понижение цен привело к заметному ухудшению показателей компании, что заставило автора статьи сопоставить сложившуюся ситуацию с заразным заболеванием.

олицетворение: The credit crisis is hitting Asia where it most hurts - trade (A.C.M.).

Целый континент сравнивается с живым существом, которое может чувствовать боль. В заголовке Asian credit markets. Belly ache (A.C.M.) ситуация на азиатских рынках сравнивается с болью в животе.

интересно проследить взаимосвязь концептов. Болезнь является одним из проявлений FAILURE и одновременно источником FEAR (опасение, что болезнь может повториться вновь) через DANGER. Концепт DANGER в нашем исследовании подробно не рассматривается, однако о его наличии в изучаемых медиатекстах кризисного периода свидетельствует соответствующая лексика (danger, exposure, exposure to the collapse).

количества концепта FAILURE в дискурсе прессы признак репрезентирован единицами типа deficit, insufficiency, lack, debt, bankruptcy, poverty, hunger.

В 153 медиатекстах было выявлено 190 единиц, объективирующих данный классифицирующий когнитивный признак концепта FAILURE, распадающийся на ряд специфических признаков, примыкающих, в основном, к информационному содержанию концепта:

(deficit, insufficiency, lack, scantiness, scarcity, shortage, undersupply, want, need, meagerness, skimpiness, debt, bankruptcy, in the red) 46 % ( privation, necessity) 24 % (45 примеров) Неэффективность (mistake, devalue, mismanagement, inaction) В объективации когнитивного признака отсутствие успеха в рамках признака неэффективность, присутствующей в словаре, участвует лексика типа mistake, mismanagement, inaction. Речь идет об ошибках, допущенных в ходе кризиса или послуживших его причиной.

Интерпретационное поле и образный компонент концепта FAILURE представлены достаточно широко. В качестве примера приведем вторичные номинативные средства и единицы дескрипции. Эпитет yawning deficits в гиперболизированной форме подчеркивает размер денежного дефицита (yawning в прямом переводе означает «зияющий»). В примере The deficit. How big is too big?

(D.H.B.) синтаксические средства повтор и риторический вопрос дополняют и усиливают друг друга.

Когнитивный признак недостаток финансовых средств вербализуется также посредством фразеологических единиц. Одним из ярких примеров служит известная идиома «in the red» (убыточный, в долгах), использованная при описании недостатка финансовых средств у правительства одной из стран, пострадавших от рецессии: