«АКСИОЛОГИЧЕСКАЯ ФУИКЦИЯ ИЕОЛОГИЗМОВ МЕДИА ИОЛИТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА (на материале газетных нубликацнй начала XXI века) ...»

ИЗ ФОНДОВ РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БИБЛИОТЕКИ

Марьянчик, Виктория Анатольевна

Аксиологическая функция неологизмов

медиа­политического дискурса

Москва

Российская государственная библиотека

diss.rsl.ru

2006

Марьянчик, Виктория Анатольевна

Аксиологическая функция неологизмов

медиа­политического дискурса : [Электронный ресурс] :

На материале газетных публикаций начала XXI века : Дис.

... канд. филол. наук

 : 10.02.01. ­ Архангельск: РГБ, 2006 (Из фондов Российской Государственной Библиотеки) Филологические науки. Художественная литература ­­ Языкознание ­­ Индоевропейские языки ­­ Славянские языки ­­ Восточнославянские языки ­­ Русский язык ­­ Лексикология ­­ Словарный состав языка ­­ Неологизмы.

Архаизмы Филологические науки. Художественная литература ­­ Языкознание ­­ Индоевропейские языки ­­ Славянские языки ­­ Восточнославянские языки ­­ Русский язык ­­ Лингвистическая стилистика. Перевод ­­ Лингвистическая стилистика Русский язык Полный текст:

http://diss.rsl.ru/diss/06/0143/060143048.pdf Текст воспроизводится по экземпляру, находящемуся в фонде РГБ:

Марьянчик, Виктория Анатольевна Аксиологическая функция неологизмов медиа­политического дискурса Архангельск  Российская государственная библиотека, 2006 (электронный текст) Поморский государственный университет имени М.В.Ломоносова

На правах рукописи

Марьянник Виктория Аиатольевиа

АКСИОЛОГИЧЕСКАЯ ФУИКЦИЯ ИЕОЛОГИЗМОВ

МЕДИА ИОЛИТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА

(на материале газетных нубликацнй начала XXI века) Специальность 10.02.01 -русский язык Диссертация На соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель —

СОДЕРЖАНИЕ

Неологизация и аксиологическая оргаиизация 1.1. Неологизация медиа-иолитического дискурса 1.1.1. Неологизм как объект лингвистического анализа 1.1.3. Неологизация как имманентное свойство 1.2. Аксиологичность как свойство лексических единиц 1.2.1. Аксиологичность и оценочность 1.2.2. Оценочность как имманентное свойство Аксиологический статус и оцеиочиый иотеициал 2.1. Структура неологического тезауруса *"' 2.2. Тематическая группа «Названия политических партий, 2.3. Тематическая группа «Помипации политических 2.4. Тематическая группа «Название общественно-политических 2.5. Механизмы актуализации ингерентной и адгерентной оценочности медиа-политических неологизмов

СПИСОК ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКИХ ИСТОЧНИКОВ

ВВЕДЕНИЕ

В современной лингвистической науке четко обозначилась тенденция семантической и прагматической информации в различных условиях коммуникации. Необходимость изучения механизмов вербальной коммуникации обусловлена природой социума как иерархически выстроенной саморегулируемой системы коммуникаторов. Проблемы, связанные с вербальным воздействием на индивидуальное и общественное сознание, могут изучаться на материале политической пропаганды, выступающей в качестве вербальной магии (Васильев 2000: 3).

воздействии на сознание адресата медиа-политических неологизмов представляет интерес в связи с растущей ролью средств массовой информации как посредника между властью и обществом и как средства формирования политической культуры в определенном социуме, а также в связи с оптимизацией воздействующей, агитационно-пропагандистской и манипулятивной функций, осуществляемых СМИ.

Необходимость собирания, изучения, описания • лексических инноваций достаточно давно осознана в отечественном языкознании. На этапе формирования находится наука о неологизмах - неология. В процессе формирования неологии выделяются несколько этапов:

начальный этап — описание феномена новых слов (А.А. ГТотебня, Б. де Куртенэ, М.М. Покровский, Л.В. Щерба, A.M. Селищев и др.); этап становления как теоретической области лексикологии (А.А. Брагина, Р.А. Будагов, Е.В. Розен, Н.И. Фельдман, Г.О. Винокур, В.Г. Гак);

основание русской неографии (Ю.С. Сорокин, Н.З. Котелова); этап теоретического обобщения (С.Н. Алаторцева, Е.В. Сенько).

Динамика языкового развития демонстрирует всеохватывающий характер инноваций: неологизм (в широком понимании слова) может появляться и функционировать на любом уровне языковой системы фонетическом, лексическом, фамматическом, стилистическом. Неологизм представляет собой сложный многозначный феномен языка и культуры, который должен явиться предметом междисциплинарных исследований. В этом плане анализ динамики лексической системы социальнополитической сферы выходит на уровень рещения проблем взаимосвязи идеологии и языка, на уровень исследований феномена политического дискурса. Изучение лексических неологизмов как средства репрезентации ценностей и формирования оценки расширяет диапазон исследований в сфере аксиологии и неологии. Отмеченные факторы обусловливают актуальность настоящего исследования.

Объектом исследования является медиа-политический дискурс коммуникативной системы. Предметом исследования являются медиаполитические неологизмы в аксиологическом аспекте. Исходя из того, что оценочность в тексте может быть исследована на уровне микроединиц системы языка и на уровне макроединиц - текста, интертекста, дискурса (Миронова 1998: 61), мы рассматриваем оценочность неологизмов как средство формирования аксиологического потенциала политического текста и шире — политического дискурса.

Источниками исследовательского материала явились современные печатные издания. Выбор источников ограничен в трех планах: 1) в плане временном: синхронный срез определен началом XXI в. (2001-2005 гг.).

2) в нлане территориальном: выборка материала велась на материале изданий, имеющих наиболее массовый тираж; 3) в нлане репрезентации политической системы: в обработанном материале представлены лексические инновации, функционирующие в газетах центристского и мотивировано политическими параметрами: данный период отмечен выборами 2001 г. и началом работы нового президента страны В.Путина.

Указанный факт обусловливает смену ориентиров и приоритетов во внутренней и внещней политике, что ведет к активной презентации в средствах массовой информации новой политической модели и отражению политической борьбы. Второе ограничение было продиктовано задачей выявления общих тенденций неологизации политического дискурса щирокого социума и, как следствие, всего национального языка. Третье ограничение диктуется складывающейся трехнолюсной политической системой: партии, организации и движения центристской направленности, представляющие официальную власть, левый и правый оппозиционные ''* блоки. В целях объективности исследования каждая из названных политических позиций представлена двумя-тремя наиболее массовыми изданиями: «Аргументы и факты», «Известия», «Комсомольская правда»;

«Коммерсант», «Независимая газета», «Новая газета»; «Правда», «Советская Россия».

Целью настоящего исследования является выявление механизмов неологизмами. Аксиологическая функция медиа-политических неологизмов понимается как репрезентация ценностей носителей языка и осуществление оценок фактов и явлений политической действительности.

*' В рамках данной работы предполагается определить лингвистический статус социально-политической оценочности и проанализировать ее структуру и способы актуализации.

решения ряда взаимосвязанных задач:

установить его прагматические параметры; выявить особенности неологизации дискурса данного типа;

2) уточнить понятия оценка, оцеиочность, ог^еночиый компонент структуры значения слова\ определить лингвистический статус социально-политической оценки;

3) структурировать оценочную и аксиологическую парадигму медиаполитического дискурса;

4) смоделировать оценочный комнонент лексического значения медиаполитического неологизма;

5) исследовать оценочную динамику в тематических фупнах медиаполитических неологизмов', • 6) выявить способы актуализации оценочного и аксиологического потенциала политических неологизмов.

рассххютрения неологии: внеязыковой - зачем создаются новые слова, каковы те сферы внутриязыковой — каковы те средства, с помощью которых образуются новые слова» (Алаторцева 1999: 10).

прагматический нодходы. Политический неологизм анализируется как синтагматических) связях, а также в процессе ее функционирования в номинативной, эмотивной, конативной и когнитивной функций языка.

Семантика политических неологизмов неразрывно связана с прагматикой, представляющей собой «закрепленное в языковой практике отношение •> говорящих к действительности, содержанию сообщения, адресату»

(Черникова 1998: 44).

Теоретической базой исследования являются работы С.Н. Алаторцевой, Н.Д. Арутюновой, Е.М. Вольф, О.И. Воробьевой, В.Н. Говердовского, А.П. Голованевского, Т.М. Грушевской, М.Р. Желтухиной, В.И. Карасика, Т.В. Маркеловой, Е.Ю. Мягковой, Р.Ю. Намитоковой, Л.И. Плотниковой.

В.И. Шаховского, Е.И. Шейгал и др.

При работе использовались общенаучные и лингвистические методы компонентный анализ, семантический анализ, контекстуальный анализа, интернретативный анализ), приемы семантического моделирования, *"" ассоциативного эксперимента, и др.

На защиту выносятся следующие положеиия:

1. Медиа-политический субдискурс как подсистема политического 2. Неологичность и аксиологичность есть имманентные свойства медиа-политического дискурса, обусловленные его синкретической 3. Медиа-политический дискурс моделирует аксиологическое поле, репрезентирующее социально-политические ценности.

4. Медиа-политический неологизм есть средство аксиологической ситуации.

макрокомпонентах структуры значения. Оценочность неологизма реализуется на разных уровнях семемы.

6. Неологизмы активно пополняют ядро и периферию тезаурусного поля медиа-политического дискурса. На современном этапе (начало ХХТ в.) словотворчество доминирует над собственно неологизацией.

динамика.

оценочный вектор и интенсифицирует оценку.

социальной актуальности предмета и объекта исследования. «Слова новизны»... принадлежат вместе с рядом религиозных, социальных и аксиологических терминов к «действующим силам» языка. Они магически заряжены. Их «прикосновение» к денотату (будь то предмет, человек, идея или произведение искусства) тотчас вводят его в круг социального интереса» (Арутюнова 1997: 170). Изучение условий появления и функционирования неологизмов позволяет определить основные тенденции развития лексической системы языка в целом. Исследование аксиологической реализации неологизмов является необходихмой частью изучения механизмов манипуляции как стратегии воздействия на адресата.

Теоретическая новизна заключается в следующем:

1) определено понятие медиа-политического субдискурса как специфической коммуникативной системы;

2) структурировано аксиологическое поле медиа-политического V дискурса и проанализированы механизмы реализации оценочного и аксиологического потенциала неологических лексем;

3) предложен принцип структурирования оценочного компонента медиа-политического неологизма как совокупности оценочных субполей, представленных в структуре значения нелогизма на разных семных уровнях и в разных компонентах значения слова.

Практическая значимость настоящего исследования состоит в возможности использования материала и результатов при работе в области лексикофафии, при дальнейщем изучении проблем аксиологии и неологии. Также исследованный материал может использоваться при разработке учебных курсов по лексикологии, риторике, культуре речи и -^ стилистике, политической лингвистике.

-г,

ГЛАВА I

Неологизация и аксиологическая оргаиизация медиа-иолитического дискурса Выбор неологизмов в качестве объекта исследования обусловливает необходимость терминологической конкретизации данного понятия. В нервом нарафафе анализируются различные точки зрения на объем и классификационные подходы с целью определения базовой позиции настоящего исследования.

Системно-функциональный подход позволяет выделить основные функции неологизма и исследовать механизмы реализации оценки в нроцессе продуцирования или транспонирования неологизма, его функционирования в дискурсе, восприятии, интерпретации и аксиологической идентификации.

Ограничение объекта исследования политическими неологизмами определило необходимость выделения политического дискурса как сферы функционирования политических неологизмов. В параграфе рассматриваются взгляды на дискурс, определяются понятия нолитического дискурса и медиа-политического субдискурса.

Конкретизируются основные характеристики медиа-политического субдискурса с целью выделения и анализа неологичности и оценочности как его имманентных свойств.

Во втором параграфе анализируются нонятия оценка, О1(еночиость, оценочный компонент, аксиологнчность. Предлагается новый подход к структурированию значения слова и определению места оценочного компонента. Оценочность рассматривается как имманентное свойство политического дискурса, определяющее характеристики и специфику функционирования дискурсных единиц.

1.1. Неологизация медиа-политического дискурса 1.1.1. Неологизм как объект лингвистического анализа Обновление словарного запаса - процесс, отражающий развитие общества, так как язык есть явление социальное. Причинами появления новых слов являются следующие: необходимость обозначения нового понятия, стремление найти более точное наименование, задача дать более экспрессивное, стилистически дифференцированное наименование, потребность ввести более краткое обозначение или более кратко выразить мысль (языковая экономия), возможность создать образ, стремление избежать тавтологии, желание дать оценку, характеристику, потребность в языковой игре. Одной из ведущих функций неологизма является реализация оценки. Референциальные отсылки при этом могут быть различны: оценка объекта, обозначенного данным неологизмом, и оценка явления, ситуации, другого объекта посредством неологизма. «Данный процесс (лексической объективации, или неологизации — В.М.), несомненно, обусловлен потребностями общества, которые понимают в самом щироком плане: это не только необходимость назвать новую реалию, понятие, щироко распространенные и значительные, существенные для всего общества, но и выразить тонкие оттенки индивидуальных переживаний, настроения, оценить определенные явления действительности (выделено н а м и - В.М.)» (Габинская 1981: 61).

Неологизм есть проявление процесса развития языка и общества в их взаимосвязи. Он отражает движение от прощлого к будущему, от единообразия к многообразию, является причиной качественных изменений языковой системы, формируя новую парадигматику (синонимические группы, антонимические группы, тематические группы) и новую синтагматику. Неологизм есть представление нового (во всех его проявлениях) средствами языка, детерминированное философскими сущностями времени, движения и пространства. Категория времени определяется фиксацией неологизма на хронологической оси: N (Novum) — момент создания новой единицы, L (Lexikalisation) — момент утраты исчезновение слова. Философская категория движения представляет в своей структуре явления развития, взаимодействия и перемещения.

Лексические инновации отражают данные явления, так как представляют развитие общества и языка (номинация новых реалий новыми языковыми (нополнение лексической системы одного языка иноязычными заимствованиями), перемещение (использование языковых единиц из пассивного запаса). Лингвофилософская сущность неологизма связана с категорией пространства, так как сфера возникновения нового слова (язык вообще, данный национальный язык, общелитературный язык, данный определенного социума (Сенько 2001: 36-38).

Однако пополнение языка заимствованиями и новообразованиями всегда вызывали споры в нормативном аспекте. Новое слово как культурное явление (событие) обладает больщим воздействующим потенциалом, который может быть реализован в различных целях носителями языка.

(подъязыка) носит конвенциальный характер. «В разные эпохи отнощение к старому и новому испытывало колебания. Вместе с тем неуклонно и неукоснительно возрастал престиж новизны» (Арутюнова 1997: 57).

Термин неологизм, появившийся в ХХУШ в., активно используется в лингвистической литературе, но не удовлетворяет основному требованию однозначности. В начале XIX в. неологизм понимается как привычка употреблять новые слова, имеет синоним новословство; слово неология трактуется как изобретение, употребление новых слов и имеет синоним новословие (Сенько 2001: 9). Объем данного понятия не определен в структурном, генетическом, хронологическом аспектах, а также в плане дихотомии «язык-речь». Несмотря на это, в языкознании накопился возникновения и развития новой лингвистической науки - неологии.

Теоретико-методологическая база отечественной неологии была заложена в XIX - начале XX вв. Ф.И. Буслаевым, Е.Д. Поливановым, А.А. Потебней, A.M. Селищевым, И.И. Срезневским, Л.П. Якубинским и др. Как особое лингвистическое направление неология оформилась во второй половине Р.А. Будагова, В.К. Гака, Е.А. Земской, В.Г. Костомарова, В.В. Лопатина, А.Г. Лыкова, Р.Ю. Намитоковой, Е.В. Розен, Е.В. Сенько, Н.И. Фельдман, собирательный подход, был накоплен богатый материал для дальнейшей работы. В работах 50-60-х гг. проявляется учет системного характера объекта исследования, отражено понимание внутренних и внешних факторов неологизации. Таким образом, «в своем становлении новая научная специализация прошла ряд этапов: от постановки проблемы словарного обновления на базе материала словарных статей и публикаций в обшественно-политических журналах до понимания системноструктурного характера названного понятия, требуюшего разноаспектного подхода для постижения его категориальной сушности, что обусловило неологизмах (в более широком осмыслении - науки о новом» (Сенько 2001:52).

В лингвистике разработаны два основных направления в неологии:

исследование специфики обновления словарного состава и проблемы * лексикографирования неологизмов. В рамках данных направлений выделяются следующие аспекты изучения лексических инноваций:

предполагает особое внимание связи языка с действительностью;

М.А. Золотарева, В.В. Лопатин, Р.Ю. Намитокова, И.С. Улуханов и др.) предполагает установление наиболее типичных моделей новых 3) семантический аспект (В.Н. Сергеев, Т.Л. Мистюк, Н.С. Никитченко, ' В.Е. Сенько и др.) предполагает изучение механизмов семантической наблюдения и лингвокультурологического анализа с выявлением закономерностей движения от социальных причин к фактам языка и, напротив, от фактов языка к социальным детерминантам;

5) функционально-стилевой и функционально-прагматический аспекты И.А. Нефляшева и др.) предполагают изучение взаимосвязей языка и среды его функционирования, то есть внутренних закономерностей, которым подчиняется выбор и адекватное употребление лексических 6) собственно психологический аспект (СИ. Тогоева, Т.Ю. Сазонова и речеобразования и восприятия речи, установление и объяснение особенностей идентификации новых слов носителями языка; новое слово рассматривается как единица индивидуального лексикона;

лексических инноваций с точки зрения соответствия норме языкаречи;

8) лексикографический аспект (Н.З. Котелова, Е.А. Левашов и др.) предполагает решение вопросов лексикофафирования лексических инноваций;

9) ономасиологический аспект (О.А. Габинская, И.А. Нефляшева, перевода мысли в материальную, вербализированную форму;

И.П. Лысакова и др.) предполагает исследование неологизма как культурного феномена.

исследовательском процессе часто используются в совокупности. Во многих работах, посвяшенных вопросам неологии, лексические инновации И.А. Ыефляшева, Е.В. Сенько, Л.А. Шайхутдинова и др.). Изучение лексических инноваций также служит частью более обших исследований, направлений в лингвистике - структурного, речеведческого, когнитивного, психологического, прагматического (Б.Н. Головин, О.П. Ермакова, И.С. Улуханов, Н.М. Шанский и др.).

Настоящее исследование офаничивает область изучаемой лексики рамками политического дискурса; вопросы неологизации решаются в функциопально-прагматическом аспекте. Функционально-прагматические исследования опираются на релевантные факторы широкого порядка — содержательные, социологические и психолингвистические.

Принципиальным вопросом для отбора материала исследования является вопрос основного критерня новизны лексической единицы. В лингвистической литературе, посвяшенной проблемам неологии, предлагаются различные критерии:

1) функциональный: новое слово означает новое явление (бесспорное основание для отбора материала, но оно не охватывает всего круга (исключает актуализированную лексику);

3) статистический: новизна определяется частотностью употребления в текстах (широкий подход; включает всю лексику ограниченного употребления в область неологизации);

4) хронологический: новые слова недавно вошли в употребление (нечеткий критерий, так как временные рамки не установлены; в ряде случаев противоречит экспрессивно-стилистическому критерию);

5) экспрессивно-стилистический: новое слово сопровождается «ошущением новизны» (субъективный критерий; ограничивает область неологизации окказрюнальными образованиями);

исследовательской практике).

лексикографического, хронологического и экснрессивно-стилистического подходов. При выделении новой лексики нами установлены следующие конкретизаторы: а) хронологический: рассматривается лексика пяти последних лет; б) лингвопространственный: рассматриваются языковое пространство определенного дискурса.

Вопрос о типологии ипповаций (новых слов, неологизмов) в лингвистической литературе достаточно изучен. Предлагаются различные основания классификаций: пути появления, способы образования, причины появления, способ номинации, сфера первоначального употребления, форма языковой единицы, степень новизны, отношение к языку/речи, продолжительность существования, «...типология новаций может быть расширена за счет изучения процессов неологизации на фонетическом, грамматическом, стилистическом уровнях (помимо национального языка» может быть поставлена шире — «Пеологизм как неологизации русского языка затрагивает все стороны языка как средства коммуникации и поэтому должен стать объектом исследований в области социолингвистики, психолингвистики, этнолингвистики, культурологии»

классификационные парадигмы, в рамках которых реализуются различные подходы (см. работы С.Н. Алаторцевой, В.В. Лопатина, А.Г. Лыкова, Р.Ю. Намитоковой, И.А. Нефляшевой, Е.В. Сенько и др.).

Принципиальным вопросом для выдвижения базовой или рабочей типологии (классификации) лексических инноваций является вопрос о терминологической конкретизации фупп новой политической лексики, об определении содержания и объема каждого понятия.

Дискурсный подход снимает проблему разфаничения нового в языке и нового в речи, однако в целях конкретизации терминологического аннарата необходимо обозначить основные нодходы к решению данной проблемы, представленные в лингвистической литературе.

Термин неологизм в современной лингвистике трактуется как:

a) «новые слова, закрепляющиеся в языке» (Лопатин 1973: 21);

b) «слово, находящееся в начальной стадии своей исторической жизни в языке» (Лыков 1997: 102);

новообразования в нем, так и внешние и внутренние заимствования в нем, а также слова и словосочетания, вновь ставшими актуальными в указанный период» (Алаторцева 1996 16).

(1) «как собственно новые, впервые образованные или заимствованные из других языков слова, так и слова, известные в русском языке ранее, но или унотреблявщиеся ограниченно, за пределами литературного языка, или ушедшие на какое-то время из активного употребления, а сейчас ставшие широко употребительными», а также «те производные слова, которые как бы существовали в языке потенциально и были образованы от давно существующих слов по известным моделям лищь в последние годы»

(Плотникова 2000: 6);

е) новьге слова, возникщие как номинативные единицы (реже - как номинативно-стилистические), представляющие собой языковые новообразования (в отличие от речевых новообразований, которые являются предикатными) и несут информацию о новых реалиях;

«разновидность инноваций, представляющая собой появивщиеся в определенного нериода узуальные лексические единицы» (Сенько 2001:

51).

Н.И.Фельдман (Фельдман 1957: 64-73) и детально охарактеризован в трудах А.Г. Лыкова, В.В. Лонатина и др. А.Г. Лыков, противопоставляя окказиональное и «каноническое» слово, отмечает девять признаков 6) экспрессивность, 7) номинативная факультативность, 8) синхроннодиахронная диффузность, 9) индивидуальная принадлежность» (Лыков окказионализма конкретным текстом: «Они... созданы и живут лишь в определенном контексте и вне этого контекста не воспроизводятся»

{окказиональное слово) обозначения:

a) всех речевых инноваций, системных и асистемных;

b) речевых новообразований, созданных с отступлением от современной словообразовательной системы языка;

c) системных новообразований, являющихся реализацией продуктивной словообразовательной модели в речевом акте» (Сенько 2001: 48).

Окказионализмы традиционно противопоставляются неологизмам Л.И. Плотникова и др.).

(новообразование) употребляется как синоним окказионализма (в узком значении слова) или как видовое понятие по отнощению к неузуальным окказионализма): вневременность, индивидуальность, преобладание коннотативной функции и др. Критерием разфаничения окказионализмов и индивидуально-авторских образований предлагается считать функцию:

собственно окказиональное слово вынолняет номинативную функцию, следовательно, существует высокая вероятность перехода в узус, а индивидуально-авторское образование реализует номинативноэкспрессивную функцию, следовательно, переход в узус маловероятен (Алаторцева 1999: 20). Другое, расщиренное, понимание предлагает С В. Ильясова: «Понятие «индивидуальное словообразование»

приобретает качественный оттенок значения. Это не словообразование, ограниченное рамками определенного произведения, а выражение индивидуального средствами словообразования» (Ильясова 2002: 9).

«фактически нет, но которое могло бы быть, если бы того захотела историческая случайность» (Винокур 1920). В ряде работ потенциальное слово лищено статуса вербальной единицы: «Они как бы (выделено нами В.М.) потенциально существуют в языке, и нужен лищь внещний стимул, обусловленный речевой ситуацией, чтобы они были употреблены»

(Лопатин 1973: 70). Однако отказ от вербальной фиксации единицы исключает возможность ее исследования. Исходя из этого, потенциальные слова подразделяют на неактуализированные (могут быть образованы) и актуализированные (возникщие по высокопродуктивной модели в речи, но не вощедщие в язык) (Ханпира 1874: 248; Габинская 1981: 33). В современной лингвистической литературе противоречие в понимании потенциального слова не решено. Н.А. Богданов, Г.О. Винокур, Л.И. Джоглидзе, Е.А. Земская, М.У. Калниязов, Л.И. Плотникова и др.

разграничивают потенциальные и окказиональные слова как реализации продуктивных и непродуктивных моделей. П.Г. Бабенко, О.А. Габинская, E.A. Жигарева, Л.И. Загрузная, В.В. Лопатин, А.Г. Лыков, В.Н. Хохлачева и др. рассматривают данные единицы как состоящие в родо-видовых отношениях. Также возможна трактовка потенциальных и окказиональных слов как хронологически связанных единиц: «...потенциальность и окказиональность — состояния динамические, нестабильные:

потенциальные при необходимых условиях реализуются в окказиональном образовании, которое может стать узуальным словом, а последнее, в свою очередь, спустя какое-то время может перейти в разряд историзмов»

(Алаторцева 1999: 7). В последнем случае стоит говорить не о слове как таковом, а о позиции в системе языка, о словообразовательной модели.

Кроме указанных терминов, в научной литературе используются понятия инновация, новация, новое слово, новообразование^ которые также получают различные толкования, по-разному определяется их объем и содержание. Обозначения инновация и новация употребляются в научной литературе широко и бессистемно, более в понятийном, чем в собственно терминологическом смысле. Данными словами обозначают все новые единицы. Выражение новое слово обычно употребляется как синоним термина неологизм (Алаторцева 1999: 12 и др.) или как его родовое окказионализм (Нефляшева 1998: 20, Намитокова 1989: 7-9, Плотникова 2000: 15).

О.А. Габинская употребляет термин новообразование как родовой по отношения к терминам неологизм и окказионализм (Габинская 1981: 9). В других исследованиях, напротив, понятия неологизм и новообразование определяются в качестве родовых по отношению к понятию новое слово (Ильясова 2002: 41). А.Г.Лыков употребляет в тождественном значении термины новое слово и неологизм, а окказионализмы не относит к новым словам, т.к. они «не растягиваются по глубине диахронного среза» (Лыков 1976:7-33, 94); E.B. Сенько включает в объем понятия новое слово как неологизмы, так и окказиональные образования (Сенько 2001: 47).

Вслед за Намитоковой Р.Ю. (1989: 1), Алаторцевой С.Н. (1999: 18) и др. мы рассматриваем термин инновация как родовой. В качестве видовых выделяются группы неологизмов (заимствования, новообразования, новые значения) и новых употреблений.

Мы полагаем, что понятие новое слово является более узким, чем морфологическому оформлению слово иногда вплотную смыкается, с одной стороны, с морфемой (первообразные предлоги, союзы, частицы), а с другой — со словосочетанием (аналитические формы слова, составные предлоги и союзы, а также составные термины)» (Лыков 1976: 7).

Следовательно, в объем понятия неологизм мы включаем новые слова и новые словосочетания тождественными параметрами нового слова. Например: Авангард красной бюдж:етное послание, треугольная дипломатия, путинский режглм.

Коррупционный пароход, веерная смена власти, бархатная революция, вертикаль власти и др. Данный подход в определении объема понятия неологизм отмечен в лингвистической литературе. Так, С.Н. Алаторцева сочетания (от идиом до составных терминов) (Алаторцева 1999: 15).

(окказионализм - неологизм, окказиональное - узуальное) представляется нам избыточным. Включение окказиональных и узуальных образований в сочетание экспрессии и стандарта — дает возможность рассматривать новообразования без анализа обозначенной оппозиции. Аналогичные г подходы отмечены в лингвистической литературе: «Таким образом, в современном понимании неологизм является не только единицей языка, но и речи и не противопоставляется окказиональному, как это отражено в более ранних исследованиях» (Ильясова 2002: 38).

Итак, вслед за существующей в современной научной литературе представляющие собой новообразования в системе языка, новые лексикосемантические варианты, а также внешние и внутренние заимствования, включая локальные и хронологические.

словосочетания, образованные в системе данного языка. Новые значения (лексико-семантические варианты) мы выделяем в отдельную группу, исходя из того, что при единичном употребление новообразование может употребление слова в новом значении идентифицируется нами как выразительно-образное средство {коллективный Путин, политическая монетизация). Новые употребления могут перейти в разряд политических Следовательно, возможны пофаничные случаи лексических инноваций, *"' образования подобного типа в настоящей работе, отмечая их переходный (спорный) характер {парламентский туризм. Коррупционный пароход и т.п.). Между новыми значениями и новыми употреблениями нет четких метонимического типа, содержащая в структуре значения образный компонент, может субъективно расцениваться как трон {веерная смена власти и т.п.).

Под окказионализмами мы понимаем новообразования, то есть лексические единицы, образованные средствами данного языка, обладающие номинативностью и экспрессивностью, созданные по типичным и атипичным моделям, но сохраняющие «ощущение новизны»

и, как правило, не отмеченные в лексикофафических источниках.

«Окказиональные слова — это факты речи, зарегистрированные на момент их квалификации как единичные употребления» (Алаторцева 1999: 20).

Вслед за А.Г. Лыковым мы признаем номинативную факультативность окказиональных образований и их экспрессивность. Под индивидуальноавторским новообразованием мы понимаем слово и словосочетание, выполняющее номинативно-экспрессивную функцию, существующее в конкретном тексте, обладающее авторской закрепленностью. При употреблении в других текстах данное слово воспринимается адресатом как цитация, т.е. авторская закрепленность сохраняется. При коллективности и безличности адресанта в медиа-политическом дискурсе зарегистрированы. Однако нами отмечены случаи переноса подобных образований из других субдискурсов, например, глагол тузлиться (АиФ. — 2004. - Jsr» 4. - С.2) цитируется с указанием на автора и соответствующим метакомментарием. Под узуальным новообразованием мы понимаем слова и словосочетания (реализующие в основном номинативную функцию), неоднократно употребленные в дискурсе, значения которых уже известны носителям языка; они могут быть зафиксированы в лексикографических источниках, но не утратили ощущения новизны и время существования распространяется на политические референты, денотаты). Например:

монетизация, профицит, путинский.

исследования механизма реализации аксиологического потенциала лексических инноваций, следовательно, разграничение окказиональных, узуальных, индивидуально-авторских и потенциальных слов не является продуктивности моделей.

Внегатши загшствованиялш являются слова и словосочетания, внутренними заимствованиями (функциональные) неологизмы локального и хронологического типа, то есть неологизмы, транспонированные из других жанрово-стилевых сфер литературного языка или нелитературных сфер языка — профессиональных и социальных жаргонов, а также слова и словосочетания, подвергшиеся деархаизации.

проблему разграничения неологизмов и агнонимов - лексических и фразеологических единиц, которые неизвестны или непонятны большей части носителей языка (Черняк 1996: 18). Так, терминологическое заихмствование геростратизм не могло объяснить 83,4% участников лингвистического эксперимента, слово конквистадор — 79,6%. Данные слова можно отнести к дискурсным неологизмам только с большой долей обшенациональном дискурсе (ср.: легитгимизация, монетаризм). В рамках нсихологического подхода в неологии понятия «новое» распространяется на все пространство речемыслительной деятельности человека, включая его развитие в онтогенезе. Однако с точки зрения системнофункционального подхода неологизмами хронологического и локального типа следует считать только те лексические инновации, которые называемым средним носителем языка: «...ощущение новизны не может быть ничем иным, кроме «субъективного, индивидуального ощущения», но характер этого ощущения становится объективным в том случае, если большая часть носителей языка в определенный момент времени ощущает его» (Тогоева 1999: 92).

Генезис лексических инноваций предполагает три пути: переход в узус, архаизация (для инноваций, функционирующих в СМИ, характерен переход в разряд историзмов, что обусловлено преходящим характером фактов, событий, явлений), получение статуса индивидуально-авторского образования как стилистической единицы.

Проблема исследования адаптации лексических инноваций в языке заключается в определении момента вхождения речевой инновации в язык и в выяснении факторов, обеспечивающих закрепление ее в языке.

Критериями перехода речевой инновации в систему языка являются следующие: инновация приобретает свойство воспроизводимости;

инновация утрачивает «ощущение новизны», воспринимается носителем общеупотребительная единица; инновация фиксируется в словаре и получает статус нормативной единицы. Нами не принимаются следующие отсутствие недифференцированных дублетных форм и употребление в недифференцированные формы могут быть зафиксированы в словарях и существовать неопределенно продолжительное время. Например, отглагольные существительные леггтггшагщя и легитгихтзагщя не имеют на настоящий момент стилистических различий. Их смысловые оттенки не отражены в лексикографических источниках. Так, в «Толковый словарь иноязычных слов» занесен термин легитгшащш в значении «признание или подтверждение законности какого-н. права, полномочия» (Крысий 2000: 388); в «Кратком словаре политического языка» отмечены обе лексемы: «Легитимация.... Подтверждение законности {легитгимности) какого-н. права, полномочия; общественное признание деятельности институтов государственной власти, политических структур, организаций и т.д.»; «Легитимизация.... Действие по знач. глал. легитимизировать', легитимация» (Бакеркина, Шестакова 2002: 137). В «Большом толковом зафиксированы, но они активно функционируют в языке. Употребление в СМИ не может рассматриваться как критерий вхождения в язык на том основании, что окказиональные образования частотны в медиатекстах, т.к.

словотворчество является характерной чертой медиадискурса. Факторами, способствующими закреплению слова в языке, считаются следующие:

внеязыковая ситуация, функциональная целесообразность, критерий правильности, частотность употребления (Плотникова 2000: 189).

Собственно окказиональные слова менее активно переходят в язык по сравнению с потенциальными; «проникновение их в язык - дело случая»

(Лопатин 1973: 67). Однако в работах, посвященных вопросам неологии, фиксируются подобные переходы, например, прихватизаг^ия, /сатасАИ/?ог7кд (Нефляшева 1998: 18).

Архаизация лексических инноваций происходит в основном под воздействием экстралингвистических факторов (причиной является деактуализация денотата). В коллективной монофафии «Русский язык конца XX в.» отмечены случаи архаизации политических неологизмов белодолювец, путч и т.п.

актуально для единиц художественной речи (О.И. Александрова, М.А. Бакина Г.О. Винокур,, В.П. Григорьев Н.П. Колесников,, Р.Ю. Намитокова, М.А. Петриченко, Э.И. Ханпира, В.П. Хохлачева и др.).

Утверждение о формировании идиостиля в публицистических текстах, а также рассмотрение идиолекта (в т.ч. политика, журналиста) в качестве идиостиля (Стилистический энциклопедический словарь русского языка 2003: 95-99) принимаются нами как аксиоматические. Однако в силу одномоментности (медиатексты обладают слабым потенциалом прецедентности) и коллективности адресанта-посредника данный путь не характерен для лексических инноваций текстов медиа-политического субдискурса.

многоаспектное, сложное явление, функционирование которого и переход экстралингвистическими факторами.

1.1.2. Понятие медиа-политического дискурса Производство лексической инновации есть действие, включающее предполагающее определенную цель, механизм создания, лингвистические и экстралингвистические особенности функционирования инновации в речи/языке, реализацию языковых, когнитивных, социальных функций, ответственность создателя инновации и реакцию адресата. Следовательно, лексическая инновация выступает в качестве элемента взаимодействия знакового и реального мира, а ее исследование требует динамического подхода. Выход за пределы узкого понимания языкового знака как элемента замкнутой системы приводит к изучению неологизмов в рамках дискурса.

Термин дискурс претерпевал динамику в аспекте его семантического варьирования. Первоначальное значение слова discoiirs во французском языке соотносилось с диалогической речью. В настоящее время термин является полисемичньгм. Одна из основных проблем - это соотнесение дискурса и текста по форме, содержанию и объему. При определении понятия дискурс выделяются лингвистический и социолингвистический комхмуникативное явление, которое представляет собой совокупность вербальных текстов, объединенную существенными признаками (сферой, авторством и др.), включенную в когнитивную сеть (знания о мире, установки и др.) и детерминированную экстралингвистическими факторами (участники, ситуация, условия общения). См. аналогичное понимание (Методология исследований политического дискурса 1998).

компоненты. Мы принимаем в качестве базового положение о зависимости тезауруса дискурса от исторического времени и общекультурных знаний, а также о влиянии частных дискурсов на формирование общего тезауруса национального языка.

Учитывая параметры дискурса выделяют и исследуют определенные виды дискурса (педагогический, военный, политический, критический, научный, этический, юридический и др). Эти единицы лингвистических исследований рассматриваются как специальные (частные) по отнощению вербализации; они «актуализируются в виде текстов» (Миронова 1997: 15).

Проблемы политического дискура (далее - ПД) исследовались в работах '*" Д.Ю. Гатина, Т.Г. Грушевской, М.Р. Желтухиной, Ю.Н. Караулова, Ю.А. Сорокина, И.Ф. Ухвановой, А.П. Чудинова, Е.И. Шейгал и др.).

1) дескриптивный восходит к классической методике риторического анализа публичных выступлений; рассматриваются языковое поведение, языковые средства, риторические приемы и манипулятивные стратегии;

анализ текстов отражает позиции отдельных политиков; 2) критический:

изучение социального неравенства, выраженного в языке или дискурсе;

язык рассматривается как средство власти и контроля; 3) когнитивный подход выделяется в рамках первого (Шейгал 2000). Данные подходы предполагают многоаспектное изучение феномена ПД в рамках каждого.

«Политический дискурс предстает в современных исследованиях в качестве текста (семиозиса), речевой практики и языкового феномена. В этих трех ипостасях он фигурирует в сегодняшних изысканиях-изысках:

- овнешлителя процессов, происходяших собственно в языке;

- объективатора некоторых языковых механизмов (с логиколингвистической точки зрения);

- собственно таксономического материала для создания словарей;

- собственно риторического средства (риторические особенности политического дискурса);

- очень маргинально некой точки отсчета в сравнительных исследованиях при анализе соотношения языка и идеологии в зарубежных странах;

- категоризатора концептов в психолингвистических исследованиях политического менталитета, динамики политического сознания как самоорганизующего процесса;

- моделятора лингвем и идеологем в лингво-идеологическом анализе;

- собственно орудия (средства, материала) создания текстов-хмифологем в пофаничных жанрах художественного творчества: эссеистикопублицистических «исследованиях» современной политической ситуации и своеобразных политических «прогностиках»;

- материала современных исследований, осуществляемых в парадигме фольклорной школы (политический дискурс как фольклор)» (Базылев 1998: 6). Многоаспектность изучения ПД обусловлена актуальностью объекта: институциональные дискурсы привлекают к себе внимание лингвистов возможностью исследовать языковую личность как носителя соответствующей культуры. Изучение вербальной составляющей дискурса диктуется «необходимостью поиска для политиков оптимальных путей речевого воздействия на аудиторию и необходимостью понимания манипулирования» (Шейгал 2000: 2).

Отталкиваясь от определений ПД, предлагаемых в современной лингвистической литературе (Миронова 1997: 40 и др.), мы ограничиваем сферу реализации ПД политической речью и учитываем его историческую детерминированность. Вслед за М.Р. Желтухиной под ПД мы понимаем «связный, вербально выраженный текст (устный или письменный) в совокуппости с прагматическими, социокультурными, психологическими и другими факторами, взятый в событийном политическом аспекте, представляющее собой политическое действие, участвующий во взаимодействии политических деятелей и отражающий механизм их политического сознания» (Желтухина 2000: 28). Рассматривая данное определение ПД в качестве рабочего, мы сохраняем понимание данного представляет собой знаковое образование, ИхМеющее два измерения — реальное и виртуальное, при этом в реальном измерении он понимается виртуальное измерение включает вербальные и невербальные знаки, ориентированные на обслуживание сферы политической коммуникации.

тезаурус прецедентных высказываний, а также модели типичных речевых действий и представление о типичных жанрах общения в данной сфере" (Шейгал 2000:5).

В научной литературе ставится проблема отсутствия политического «подвластные» сосуществуют параллельно, не пересекаясь, проблема их общения, вернее ее отсутствия, т.е. отсутствия политического дискурса становится одной из основных политических проблем» (Малыщева 2000: 11).

Неоднородность ПД отмечается в научных исследованиях и приводит к попыткам классификации и типизации различных дискурсных реализаций:

«ПД - это совокупность политических дискурсий социума: дискурса власти, контрдискурсии, публичной риторики, закрепляющих сложную систему общественных отнощений либо дестабилизирующих ее»

(Методология исследования политического дискурса 1998: 12);

«Языковым материалом для анализа политического дискурса является естественноязыковой дискурс, представляющие собой материалы СМИ, специальную литературу, результаты речедеятельности политических деятелей, зафиксированные в виде докладов, выступлений или в другой форме» (Герасименко 1998: 22).

коммуникантов, характер ситуации; характер связи сокомуникантов. С учетом данных параметров мы выделяем в политическом дискурсе пять субдискурсных типов:

1) адресант - профессиональный носитель политического языка, индивидуальный, групповой или массовый;

индивидуальный, групповой или массовый;

ситуация- официальная;

характер связи - непосредственная или опосредованная;

2) адресант - профессиональный носитель политического языка, индивидуальный, групповой или массовый;

адресат — профессиональный носитель политического языка, индивидуальный, групповой или массовый;

ситуация - неофициальная;

характер связи - непосредственная;

3) адресант — профессиональный носитель политического языка, коллективный;

адресат - непрофессиональный носитель политического языка, групповой или массовый;

ситуация- официальная;

характер связи — опосредованная;

4) адресант - профессиональный носитель политического языка, индивидуальный;

адресат - непрофессиональный носитель политического языка, индивидуальный или групповой;

ситуация - неофициальная;

характер связи - непосредственная;

5) адресант - непрофессиональный носитель политического языка, индивидуальный;

адресат - непрофессиональный носитель политического языка, индивидуальный;

ситуация - неофициальная;

характер связи — непосредственная.

Данная модель ПД имеет обобщенный характер, конструируется в исследовательских целях применительно к настоящей работе. Кроме того, следует отметить условность понятия политический язык: «Выделение обусловлено спецификой коммуникативного воздействия, определенными функциями и своеобразным тезаурусом», но «несомненно, термин «политический язык» весьма условен,... т.к. опирается лишь на т лексический уровень, но это образование нельзя назвать и лексикосемантической фуппой, т.к. оно имеет четкую коммуникативную обусловленность и специфику функционирования, эту систему нельзя определить и как стиль» (Воробьева 2000: 8) следующие субдискурсы политического дискурса: профессиональнополитический; внутриполитический; медиа-политический; политикоагитационный и политико-бытовой. Объектом нашего исследования являются: 1) адресант — профессиональный носитель политического языка, коллективный; адресат — непрофессиональный носитель политического языка, групповой или массовый; 2) ситуация - официальная; 3) характер спецификой (вопросы внутренней и внешней политики). Мы определяем содержание текстов, представленных в медиа-политическом дискурсе как экономических проблем, вопросов культуры с политической сферой неизбежно. Сложность установления границ политического дискурса отмечалась исследователями (А.Н. Баранов, Н.Н. Миронова и др.), так как правовыми и другими вопросами. «Нересечения самых разных дискурсов ^ имеют когнитивный характер и обусловлены экстралингвистическими факторами» (Миронова 1997: 24).

дискурса в СМИ занимались в различных аспектах В.Н. Базылев (приемы воздействия на аудиторию с позиции логико-лингвистического анализа), (особенности типов политического дискурса в России: тоталитарный, либеральный и др.), В.П. Воробьев (эволюция политического статуса журналистики), О.И. Воробьева (политическая лексика, функции политем), Н.А. Герасименко (фасцинация в НД), Т.М. Грушевская (политический политический текст, пара1метры его семиотического пространства, а также единицы, связанные с представлением его смысла), Д.Б. Гудков (ритуалы и прецеденты в НД), М.Р. Желтухина (комическое в НД, русский и немецкий НД), В.И. Шаховский (эмоции в НД), Е.А. Репина (психолингвистические пространство НД, семантическая специфика тезауруса НД), Т.В. Юдина (теория общественно-политической речи) и др. Диалог между властью и взаимопроникновение сфер журналистики и политики; в настоящее время говорят о сращивании НД с дискурсом масс-медиа (Шейгал 2000: 11), о медиатизации политики и политизации журналистики (Воробьев 2003: 44).

Анализируя современное состояние медиа-политического дискурса, репрезентируется выборочно, акцентируются его отдельные элементы;

политическое пространство моделируется как полярное, намеренно политические идеи (см., образ В. Нутина в современных СМИ, идея глобализации и др.). Причиной выделенных характеристик служит коммерциализация СМИ, следствие которой представляет собой дуальный процесс имитации идейности, включающей псевдоэмоцинальность, и имитации аналитичности, включающей псевдообъективность.

Средства массовой информации определяются нами как: 1) посредник формирования политической культуры, так как длительное, постоянное восприятие информации способно конструировать и реконструировать систему политических представлений; 3) средство манипулирования сознанием, так как сформированная система политических представлений под воздействием коммуникативных стратегий определяет принятие политических рещений и осуществление политических (в том числе вербальных) действий.

Первая функция СМИ детерминирована тем, что «политика может делать только политику... Политическая система воспроизводит себя через психологические системы, через сознание. И поскольку эффективно социальные системы, по Луману, никогда не могут по-настоящему найти коммуникация представляют собой, согласно взглядам Лумана, «нечеловеческое» действие... Она не укладывается и в традиционную модель «отправитель - получатель» Этот вид коммуникации действует как социальный механизм, воспроизводящий социальные системы, в который сам этот механизм непосредственно включен» (Юдина 2002: 30-31).

«Термин «политическая культура», введенный в оборот в 1956 г.

американским исследователями Алмондом и Верба, получил широкое распространение и употребляется в научной литературе как в широком, так и в узком смысле слова и является одним из самых трудноуловимых.

«объемных» и широко формулируемых определений... в политологии существует более пятидесяти его дефиниций» (Данилова 2000: 5). Однако любое понимание политической культуры предполагает на современном этапе развития общества рещающую роль СМИ в ее формировании.

Публицистические тексты тяготеют к двум взаимоисключающим полюсам - стандартности и экспрессивности (Г.О. Винокур, Д.Ю. Гатин, В.Г. Костомаров, Г.Я. Солганик и др.). Стандартизация публицистической речи обусловлена, с одной стороны, массовостью и безличностью адресата, с другой стороны - временными ограничениями при создании медиатекстов. «Стандартизация речи отражает глубинную тенденцию языка... к привычному, социально закрепленному способу наименования и оценки» (Гатин 1998: 24). В медиа-политическом субдискурсе быстро закрепляются и становятся стандартными оценочные слова и сочетания различного типа: налоговая амнистия, оборотни в погонах, прозрачное решение, лэ/селиберачизм, трансвааль, по-швыдковски, и др. С другой стороны, создание окказиональных новообразований, окказиональных семантических дериватов и другие формы проявления словотворчества реализуют экспрессивную составляющую медиа-текстов. Оригинальная (но достунная) вербализация ментальных образов является сильной стороной авторских публицистических текстов. Окказиональность (наряду с аксиологичностью и оппозициональностью) хможно считать характеристикой современного хмедиатекста.

1.1.3. Неологизация как имманентное свойство медиа-нолитнческого При понимании неологизации как обновления лексической системы национального языка путем заимствований, новообразований и новых значений следует отметить необходимость данного процесса для политического дискурса, так как средствами языка формируется сознание его носителя, следовательно, изменяя лексическую систему (актуализируя или нейтрализуя определенные значения, концептуализируя лексемы, вводя в употребление новые слова и т.д.), условный нолитический адресант реконструирует когнитивное ноле адресата, манипулирует его сознанием и, как следствие, управляет его политическими действиями.

Проблема влияния тезауруса на сознание исследовалась с лингвистических, философских, психологических позиций. «Слова и устойчивые словосочетания, отражающие и запечатлевающие многообразные явления в сознании людей, способны при определенных условиях воздействовать на носителей языка, выступая стимуляторами, которые вызывают довольно прогнозируемые реакции, т.е. моделируют мыщление и поступки членов этносоциума — объекта языковых манипуляций. Следует особо отметить, что во многих подобных случаях денотативная основа слов и целых словесных блоков — микротекстов размыта. Как правило, это происходит вследствие либо отсутствия референта в реальной действительности, либо вариативности его оценок разными членами или группами социума» (Васильев 2000: 24). Вопросы взаимодействия политического языка и политического сознания его коллективного и индивидуального носителя исследовались А. Селищевым, Б.М. Сарновым, О.И. Воробьевой и др. Общим выводом данных работ является положение о влиянии политической лексики на мышление и поведение индивида: «...политический жаргон, который навязывала (и навязала) нам власть, был вовсе не безобиден. Это был язык, который люди впитывали бессознательно. И незаметно для них самих он оказывал на них свое пагубное действие. Изменение смысла слов, их эмоциональной окраски меняет человека. Постепенно привыкнув употреблять слово в новом значении, человек незаметно для себя меняется, становится иным»

(Сарнов 2002: 7).

Функции лексических инноваций соотносимы с общими функциями политической лексики - номинативной и аксиологической (Воробьева 2000). «Новообразования прессы являются как бы «номинативными «номинативный облик» эпохи (например, картину застоя, перестройки, постперестроечного периода в жизни России)» (Плотникова 2000: 174).

Однако, исходя из вышеуказанных характеристик медиа-политического публицистического стиля - информативной и воздействующей — в медиаполитическом дискурсе доминирует последняя, что определяет номинативную специфику новообразований. Анализ материала позволяет выделить в качестве первичных функций неологизации ПД в средствах ^массовой информации функцию экспрессивного обозначения реалий и функцию языковой экономии. Специфика исследуемого дискурса состоит в том, что окказиональные образования утрачивают такое свое свойство, как закрепленность в конкретном тексте: обладая сильным оценочным и воздействующим потенциалом, они активно воспроизводятся в различных контекстах (например, нами отмечена частотность новообразований путгтизм, подберезовики, наишсты, МБХ, БАБ, ВВП, семантических особенность функционирования новообразований уже отмечалась в лингвистической литературе: «Несколько иначе обстоит дело с современной массовой печати. Здесь можно говорить о преднамеренности усилий ряда людей (и прежде всего большой армии журналистов), преднамеренности, которая и привела в конечном счете к закреплению в языке, в общем употреблении (по крайней мере на некоторое время) таких слов-оценок...» (Лопатин 1973:67).

РОССИЙСКАЯ

ГОСУДАРСТВЕННАЯ

идеологем (Воробьева 2000), которые при прагматическом использовании превращаются в идеологические фантомы, то есть слова, оторванные от денотата, обслуживающие идеологическую утопию, поддерживающие действительность (Васильев 2000: 29). В современном политическом дискурсе, реализуемом в СМИ, создаются новые идеологические фантомы.

(демонтаж: политической системы), вертикаль {вертикаль власти) или путем образования нового слова путинизм, глобализм.

дисфемизации (при окказиональном образовании по нетипичнььм моделям преобладает вторая функциональная реализация). Такие речевые факты, (целенаправленного употребления грубых, стилистически сниженных слов и выражений, жаргонно-просторечных единиц с целью дискредитации личности, действия, а также с целью вызвать эмоциональные реакции на объект - неприязнь, отвращение, ненависть). Смягчение инвективного (расчленение, усечение) дает возможность, с одной стороны, остаться в спонсировавщих этот пир духа (читать в одно слово) олигархов» (Нов. газ.

- 2001. - 16 апр. - С.2); «Номните прозвучавщий сразу после воцарения ВВП встревоженный западный вопрос: ху из мистер Нутин? Н нащ растерянный ответ: ху его знает» (Нов. газ. - 2001. - 26 марта. — С.5). В омонимической аттракции варваризма и русского матерного слова. В дискредитирует демократический процесс. Дисфемизация выражает пейоративную оценку и представляет собой маркер агрессивного речевого поведения, «...агрессия, так же, как и оценочность, является неотъемлемой чертой политического дискурса» (Шейгал 2000: 292). Таким образом, при неологизации медиа-политического субдискурса активно используются средства экспрессивной, вторичной номинации.

прагматический характер. Продуцирование новых слов, словосочетаний и значений в СМИ рассчитано на перлокутивный эффект. На это указывает Рефлексив представляет собой метаязыковое высказывание, содержащее рефлексивам мы относим также жанр иронического комментария, представленный в газетных текстах (в том случае, когда предметом комментирования служит не содержание высказывания политика, а его форма). Для адресата в политическом дискурсе характерен «интерес не столько к пониманию слова, сколько к пониманию намерения того, кто им пользуется» (Юдина 2001: 38).

Неологизация ПД есть способ представление нового (в онтологическом и диалектическом значении слова) в политической речи. Установка на неологизацию можно рассматривать как реализацию стереотипа.

свойство дискурса 1.2.1. Аксиологичиость и оценочность как лингвистические категории аксиологической идентификации онтологических реалий. Вербальные номинации отражают эти действия, представляя в совокупности некий потенциалом. В этом плане выделяется ядро языковых средств, в которое входят единицы, формирующие языковое сознание носителя языка, определяющие ценностные ориентации индивида. В ядро «хранения и трансляции культурной информации» включают «прецедептные имена..., абстрактные имена, указывающие на ключевые концепты национальной культуры, двусторонние имена, а также некоторые имена, денотаты которых выступают как эталоны времени, пространства, меры, а сами имена отражают соматический, зооморфный и другие коды культуры»

(Гудков 2003: 142). Ценности формируют аксиологическое поле культуры.

«Обращение к ценностным основаниям культуры затрагивает одну из центральных понятий современной философии — понятие ценности, прочно вощедщее и в другие области гуманитарных знаний... Хотя Древнего Востока и античности (Платон), как особая философская благодаря работам Г. Лотце и неокантианцев Фрейбургской щколы. Само самостоятельным раздел философии, занимающийся всей ценностной аксиологии: ценности, нормы и идеалы. Ценность понимается как «человеч., социальное и культурное значение определ. явлений действительности»; норма представляет собой «общепризнанное правило, образец поведения и действия»; идеал трактуется как «идеальный образ, определяющий способ мыщления и деятельности человека, предполагает спец. создание образа цели деятельности до ее фактического существования» (Философский энциклопедический словарь 1983: 195, 441, 765). «На высшем уровне, уровне идеала... функционируют духовные ценности, наиболее адекватно нроявляющиеся в религии, нравственности и искусстве как видах собственно духовной культуры с ее высшими ценностями, такими, например, как вера, любовь, красота и другие ценности идеала, являя нам абсолютные, вечные ценности, нронизывают все уровни и сферы человеческих связей и взаимоотношений. Однако их воздействие значительно ограничивается уже на уровне нормы (где образуются социальные ценности морали, нрава и политики) и тем более значимости, где существуют экономические ценности. В представленной ценностной структуре существует и уровень материальных ценностей или ценностей материальной культуры. Каждому из перечисленных уровней ценностей соответствуют и различные уровни культуры. Это соответственно: духовная, политическая, правовая и моральная формы культуры, экономическая культура, материальная культура» (Васильева 2001: 48). Таким образом, политические ценности соотносимы с некими общепринятыми нормами. Эти нормы, представленные на вербальном уровне (слова, текста, дискурса), определяют аксиологическую природу этих лингвистических единиц.

Представляется возможным рассматривать аксиологическую функцию единицы языка/речи как возможность данной единицы представлять на вербальном уровне ценности и осуществлять оценку. Аксиологическая функция лексической единицы (в том числе неологизма) детерминирована оценочным компонентом структуры значения слова.

I) Оценочное значенне лексической еднннцы Методы и цринцины изучения значения слова разработаны в трудах В.Г. Гака, Л.М. Васильева, Т.А. Ван Дейка, А.А. Залевской, Н.Г. Комлева, Н.М. Локтионовой, М.В. Никитина, Ю.С. Степанова, И.А. Стернина, А.А. Уфимцевой и др. Значение слова в современной лингвистике понимается как: I) психическая отражательная сущность, соотносимая с такими психическими явлениями, как представления, эмоции, понятия, суждения; 2) реляционная сущность, то есть отнощение его к понятию, употребления, как языковая реакция на речевой стимул; 3) функция, которую оно выполняет в языке (Карамова 2001: 13). Вслед за представляем структуру значения как совокунность основных компонентов - сигнификата, денотата и коннотата. Обычно денотативный компонент представляет основное содержание значения, а коннотативный - дополнительное, основанное на чувственных, образных суждениях.

Однако не для всех номинаций «дополнительность» коннотата безусловна (см.: Хмырь, дохляк и др. лексические единицы исследуемого материала).

В коннотативном макрокомпоненте мы выделяем эмотивный, образный, градуативного, компоративного, обстоятельственного, стилистического и др. компонентов (Говердовский 1984: 138 и др.); этнокомпонента (национально-культурного), социокомпонента, политического и идеологического компонентов (Карасик 2000, Крысин 1999, Солодуб, Альбрехт 2000 и др.). Нредмет настоящего исследования обусловливает необходимость определения места социально-политического, идеологического компонента в структуре значения. Различные точки зрения на этот вопрос исследованы в монофафии О.И. Воробьевой:

«1) в семантической структуре слова такого компонента нет, он появляется коннотативный макрокомпонент; 4) существует особый идеологический макрокомпопент значения наряду с деннотативпым и конпотативным»

(Воробьева 1999: 24). В настоящем исследовании политический (идеологический) компонент рассматривается как денотативная составляющая и как результат отбора и структурирования определенных ассоциаций (культурных, социальных).

В структуре семемы выделяются ядерные и периферийные семы;

архисема, дифференцирующие, потенциальные, вероятностные, окказиональные семы; актуализированные и неактуализированные (см.

классификации И.А. Стернина, Л.М. Васильева, М.В. Никитина).

семантического анализа, мы придерживаемся взгляда на значение как на феномен, не доступный для полного, окончательного изучения в силу его индивидуально-психологической и коллективно-социальной природы: «Ни ядро значения, ни в целом значение не могут быть также определены через конечную сумму составляющих их частей... Как значение не имеет четко очерченных границ из-за безграничности и ограниченности человеческого знания, так и его составные призпаки не могут быть идеально четкими по этой причине...» (Когнитивный анализ слова 2000: 37); «...значение, неоднородный состав. Это связано с действием разных типов мыщлепия (конкретно-понятийного, образно-умственного, абстрактного, умственноситуативного), что соответствующим образом влияет на результат отражения действительности человеческим сознанием в значении»

(Карамова 2001: 19). В ходе проведения лингвистического эксперимента, а также при применении гипотетического и др. методов, мы отдавали себе отчет, что работаем с так называемым значением говорящего: «Значение приписывается индивидом слову в зависимости от ряда прагматических факторов» (Когнитивный анализ слова 2000: 162). Однако, допуская долю исследовательского произвола (субъективизма) и долю результативных существование некой чистой когнитивной модели значения, являющейся инвариантной для индивидуальных значений.

нредставлены ценности носителя языка, отражены его ценностные ориентации, имеющие также индивидуально-коллективный характер.

Вклад в изучение эвалюативной семантики внесли Н.Д. Арутюнова, А.В. Голованова, А.А. Ивин, Дж. Лакофф, Н.Н. Миронова, Е.Ю. Мягкова, В.Н. Телия, Т.А. Трипольская, Т.А. Фесенко, P.M. Хэар, В. Циллиг, Д.Н. Шмелев и др. В лингвистике обозначились следующие направления в изучении оценки: I) определение оценки и разграничение оценки в ее философской, логической сущностях и оценки как лингвистической эмоциональности, экспрессивности, выразительности и т.п.; 3) выявление оценочного потенциала и механизма его проявления у единиц на разных языковых уровнях: «Оценка как ценностный аспект значения (выделено нами - В.М.) присутствует в разных языковых выражениях, охватывая щирокий диапазон языковых единиц, при этом каждый уровень языковой аксиологических значений» (Гибатова 1996: 5); 4) типология оценок;

структура оценки, пара^метры и элементы оценки; 5) культурологический и когнитивный аспекты изучения оценки, оценочно-культурные конценты.

Оценка исследуется как динамичная величина, детерминированная психологическими характеристиками. Оценочность, оценочное значение, оценочных сем, входящих в семему, или микрокомпонентов, входящих в предмету речи, В.Н. Телия разделяет оценку на рациональный оценочный микрокомпонент, входящий в денотат структуры, и эмоциональный оценочный компонент, представленный в коннотате; В.И. Говердовский Говердовский 1990). Исследователи подходят к оценке как к логикосемантической категории (Н.Д. Арутюнова, Е.М. Вольф, Л.А. Новиков, В.Н. Телия и др.). Так, оценку, наряду с пресуппозицией, включают в (Крысий 1999: 278).

Следует отметить, что в лингвистической литературе имеет место полисемия и синонимия таких терминов, как оценка, оценочность, оценочная сема, оценочная коннотация поставленных задач в рамках настоящего исследования сформирован следующий метаязыковой (терминологический) аппарат.

Оценку мы понимаем как действие присвоения положительных или отрицательных свойств тому или иному объекту. «В подходах к оценке не всегда различают смыслы «отношение говорящего к предмету речи» и «ценностное отношение», соответствующее прямому значению слова оценка - «действие по глаголу оценивать», т.е. приписывать ценностный признак с точки зрения общества. Ориентация обоих смыслов на говорящего обусловливает глобальный характер оценочных отношений, разнообразие средств и способов их выражения, пронизывающих живой организм языка «кровеносными сосудами» человеческого отношения»

(Маркелова 1995: 76). Данное действие мы идентифицируем как ментальное и вербальное; вербализация ментального акта ведет к формированию оценочного высказывания. Оценка детерминирована экстралингвистическими факторами. Нестабильность оценки как ее имманентный признак есть следствие ее когнитивного, социального и репрезентируется, формируется и закрепляется оценочное значение.

объективно сушествуюшИхМ миром и его стереотипной.моделью (нормой).

Закрепленное в сознании членов лингво-культурного сообщества Оценочность есть потенциал слова (или другой языковой единицы), его способность эксплицировать положительные или отрицательные свойства объекта, его фиксацию на оценочной оси, его место в аксиологическом поле. Оценочность лексической единицы сосредоточена в оценочном компоненте значения. Мы не считаем, что «оценочность предполагает экспликацию в речи признаков положительного или отрицательного отнощения к обозначаемому словом» (Нефлящева 1998: 160), так как потенциальные, вероятностные и окказиональные семы оценки). На основании этого и отталкиваясь от классификации Г.Я. Солганика, который фуннировал все оценочные слова на актуально оценочные и потенциально оценочные (Солганик 1980), мы делим неологизмы на оценочные - собственно оценочные, потенциально оценочные, диффузно оценочные и неооценочные, или собственно нейтральные (см. ниже).

Такое деление представляет собой конкретизированный вариант широко известной классификации с выделением двух блоков - оценочной лексики и лексики с оценочной коннотацией, в т.ч. ингерентной и адгерентной контекста. Весь корпус обшественно-политической лексики (включая дифференцированные понятия общественно-политического содержания, которые в процессе употребления приобретает социальноидеологическую оценочность» (Голованевский 1993: 32; выделено нами — В.М.). Оценочность также имеет нестабильную природу: изменение оценочности лексемы происходит в результате динамики ценностных ориентации, реконструкции аксиологического поля. Оценочность обладает семантико-структурной выраженностью (закрепленностью) в оценочном компоненте значения.

Неологизмы как знаки отображения нового знания о действительности обладают оценочностью в больщей степени, чем слова, закрепившиеся в отрицательному полюсу, т.к. когнитивные процессы при познании и отображении нового явления или нового знания о нем предполагают единство дескрипции и оценки. «За оппозицией описание-оценка стоит в конечном счете оппозиция истина-ценность, и первый элемент этой оппозиции не может быть ясно понят без прояснения второго» (Ивин 2000:

22).

Оценочный компонент значения представляет собой компонент лексического значения, который может локализоваться в дескриптивном и/или коннотативном комноненте слова, в социо- или этнокомпоненте, а также иметь полилокальную закрепленность и состоять из нескольких (интенсификационных, мотивационных, контрактирующих). «Оценочный (мелиоративное значение) или антиценностям (пейоративное значение), но (Голованнова 2002: 9-10). Такое понимание локализации оценочного компонента предполагает широкий взгляд на оценочность с включением в группу оценочных слов «потенциально печальных или потенциально радостных» слов (Стернин 1979: 97) и слов, называющих эмоциональные реакции (ср. узкое понимание оценочности Карамова 2001).

компонента структуры значения политического неологизма расширяет общепринятое представление об оценочности слова как о дуальной системе, состоящей из рациональной и эмоциональной частей. В семантике знака оценка (оценочность) традиционно выделяется как самостоятельный компонент; при этом нет единогласия в типизации ее видов. Предлагается выделять оценку эмоциональную (эмотивную, интеллектуально-эмоциональную, психологическую, аффективную) и рациональную (интеллектуальную, рассудочную, интеллектуальнологическую) (Н.Д. Арутюнова, Е.Ф. Петрищева, Ю.П. Солодуб, эмоциональную и интеллектуально-эмоциональную (М.Р. Желтухина).

В теории эмоций развиваются направления, заложенные Аристотелем ситуации или как физиологическая реакция на данную ситуацию. Однако взаимообусловленный характер, что обусловливает невозможность жестко когнитивного подхода доказывают, что эмоция логически вытекает из ментальной, рациональной оценки, чисто эмоциональных предикатов не когнитивный аспект реализуется в лексемах, связанных с моральными категориями, но при обозначении собственно эмоций (например, волнение, возбуждение) оценка не присутствует, хотя может являться основанием данной эмоции (Функциональная семантика 1996: 148-152).

В.Н. Телия обозначила три подхода к решению вопроса соотношения эмоционального и рационального: I) эмотивизм: эмоциональное первично, эмоционального; эмоциональное представляет собой вид психологической оценки - один из признаков рациональной оценки; 3) оценки переплетены только в онтологии, в языковом отражении «рациональная тяготеет к дескриптивному аспекту значения и является суждением о ценности того, что вычленено и обозначено как объективная данность, а эмоциональная (эмотивная) ориентирована на некий стимул в той или иной «внутренней форме» (или форме «внешней»), включенной в языковую сущность (слово, фразеологизм, текст)» (Телия 1996: 32). Наша позиция базируется на интеллектуальное рассматриваются как единство. Однако подчеркиваем, что анализ значения слова предполагает моделирование оценочного компонента с определением его локализации в том или ином компоненте.

сообщаемого слову значениями словообразующих морфем, имеет оттенки «по-мелкому», «трусливо». Эти оттенки представляют психические реакции говорящего (эмоции) — брезгливость, неуважение, пренебрежение.

модальности (тональности) и оценки в коннотативном компоненте лексического значения (Новиков 1999: 204, Солодуб 2002: 53, Телия 1986:

26 и др.). Анализ лексического материала позволяет рассматривать эмотивно-оценочному субкомпоненту. В лингвистической литературе представлена точка зрения на полное покрытие эмотивной сферы полем оценки (Мягкова 1999: 68). Однако в системе языка функционируют лексемы, обладающие эмотивной тональностью, но не репрезентирующие оценку (noMiLiyii, пощади, пожалей как синонимы). Еще в ХХУШ в.

философы, в том числе Шелер, делили эмоции на оценочные («чувствафункции») и неоценочные («чувства-состояния»). Под неоценочными эмоциями понимались эмоциональные реакции на то, что уже оценено как (Функциональная семантика 1996: 148). В лингвистике эмоциональной лексике (лексике, имеющей в структуре значения эмотивный компонент) противопоставляют названия эмоций, которые «трактуются как эмоционально нейтральные» (Мягкова 1999: 62). Мы согласны, что слова типа любовь, гнев, недовольство, волнение, пренебрежение и т.п. являются эмоционально нейтральными, так как не выражают, а только называют эмоции. Однако это не исключает оценочной семы, которая может быть представлена как в интенсионале, так и в импликационале. Вариативность данных сем обусловлена культурным опытом социума, например, слова гнев, гневливость помещаются в пейоративную область аксиологического ноля русского сознания, а сочетания праведный гнев, справедливый гнев относят лексему на нротивоноложный конец оценочной шкалы. Кроме того, нерцептивно-когнитивно-аффективная природа квалификации и интерпретации мира детерминирует обязательность индивидуальных оценок нодобных понятий. Таким образом, нейтральность в названиях эмоций соотносится только с эмотивным, но не с оценочным компонентом.

эмоциональных стандартов языкового сознания. Эмоциональная оценка есть субъективное выражение отношения адресата к указанному объекту и его свойствам, основанное на чувствах, эмоциональных реакциях адресата:

компашка, полнтбюры.

психическое состояние говорящего и репрезентирует его эмоциональное отношение к объекту (эмоционально-оценочное суждение). Такие единицы обладают большим воздействующим потенциалом по сравнению с рационально-оценочной лексикой, так как предполагают воздействие на адресата посредством психологического механизма эмпатии. Эмотивная оценочность может взаимодействовать с другими оценочными субкомпонентами политического неологизма. Например, слово мямлики, заимствованное из политического жаргона со значением «плохо приспосабливающиеся к политко-экономической ситуации, не умеюшие извлечь из нее выгоду», демонстрирует интенсификацию дескриптивной оценочности.

Анализ исследуемого материала подтверждает предположение о том, что образ (эмоционально окрашенный или внеположенный эмоциям) может служить базой для выведения оценки, а следовательно, для неологизмы лпшохожий, р-р-революционер, отГрызлн, растт бюджета и др. реализуют оценочность на основе сенсорного образа. Образность рассматривается как лингвистическая категория в работах А.А. Потебни, Ш. Балли, В.Г. Гака, Е.Б. Вовк, Л.Б.Воробьевой и др. «...образная номинация нонимается как процесс формирования наименований, в семантической структуре которых присутствует образная оппозиция.

Образная оппозиция — это единство и противопоставление актуального значения и внутренней формы наименования» (Вовк 1987: I). Оппозиция может быть реализована в рамках словосочетания при комбинировании языковых единиц {технический премьер, ударники капруда, цветастая революция {торпедировать, ястребы, переместитель реализоваться в результате словообразовательного механизма {албанутая земля, контрольный пакетик, отГрызли), в результате метафорического или метонимического переноса {протачкивать закон, майдан) на основе семантического взаимодействия элементов языковой единицы {кандидатдвойник, кастрированное законодательство, закон Бомж:ий, империя зла), в результате актуализации пресуппозиций {не-так-сели, госкомдурь, политический молебн, политобочина).

Е.Б. Вовк выделяет группы нарицательно-номинативных образных наименований и собственно-номинативных образных наименований. (Вовк 1987: 9-14). Собственное имя политического субъекта, выполняющее номинативную функцию, рождает некий образ, который основывается не на внутренней форме имени, а на его «лексическом фоне». Понятие «лексического фона» введено В.Г. Костомаровым, Е.М. Верещагиным и указывает на совокупности знаний языка о роли деятельности, значении того или иного лица, организации и т.д. (Вовк 1987: 13). Собственное имя, выполняющее экспрессивную функцию, например, клички политических деятелей, метафорические антропонимы, эксплуатируют в процессе создания образа (в том числе образа-оценки) как внутреннюю форму слова, так и фоновые знания: киргизский Ющенко, Иван Грозный и Андрей Курбский наших дней, Касьяныч, Кислый, Борода. Фоновые знания (представления) о мире формируются в сознании носителя языка в рамках аксиологической парадигмы. Следовательно, собственные образные номинации в структуре лексического значения, как правило, имеют оценочный компонент.

В образных номинациях, функционирующих в ПД, наиболее широко представлена признаковая образность - цветовая, притяжательная, качественно-относительная, параметрическая {оранж:евая революция, желтая революция, оранжево-синие выборы). Менее активно формируется динамическая образность {путинский прижим).

Образность слова может быть предметной (звуковая оболочка слова вызывает в сознании визуальный образ конкретного предмета, например, Гавроши, разведцарь и т.п.), непредметной (звуковая оболочка вызывает образ-ощущение, например, рыхлый центр, ридная люва, гикнуться и т.п.) и синкретической (образ-предмет или образ-ощущение доминирует в зависимости от индивидуального опыта носителя языка, например, р-рреволюционеры, активничать, ишкотаниться и т.п.). Образная оценка может интенсифицировать и мотивировать дескриптивную оценочность.

Так, для слов политик-пробка, мини-мятеж: высока вероятность закрепления оценки в сигнификате; неологизмы Великий Пу, лнаюхожий.

являются примером лексем, оценочные семы которых мы относим к вероятностным. Сравним зафиксированные в словарях значения образных номинаций: «Чемоданы Руцкого. Журналистское клище, ставщее символом сомнительного (бездоказательного) компромата» (Моченов и др.

2003: 145); «Уйти под кепку. Уйти под покровительство московского мэра Ю.Лужкова» (Там же: 139). Политические фразеологизмы чемоданы Руцкого и уйти под кепку реализуют предметную образность, но образнооценочный компонент данных единиц представлен на разных уровнях семем - на уровне интенсионала и импликационала соответственно.

Ассоциативный комиоиент значения также имеет оценочный сектор, но языковые и ментальные ассоциации не всегда носят оценочный характер (см.: индивидуальные ассоциативные реакции на слово-стимул комиссар — командир, красный, революция, э/селезный Феликс — могут ренрезентировать знание истории, не выражая какой-либо оценки, так как индивидуальный оныт носителя языка). Однако можно нредположить (на уровне гипотезы), что большинство ассоциаций, вызываемых политически маркированным словом-стимулом, носят оценочный характер (ср. реакции на слово политика, представленные в Русском ассоциативном словаре 1996). Данное предположение подтверждают результаты эксперимента (например, слова-реакции на неологизм кубанский эксперимент — ерунда, политика, каникулы). Таким образом, оценка может осуществляться на базе ассоциаций, что позволяет выделить в структуре значения слова ассоциативно-оцеиочиый субкомпонент. «Ассоциативное поле слова составляет его коммуникативный потенциал, бесконечный текстпотенцию, реализуемую в массе конкретных текстов, нродуцируемых как продукт совместных усилий участников коммуникации. В этом смысле в тексте актуализируется лищь часть семного потенциала. Лексическое значение слова с отсечением, погашением коммуникативно ненужной части и привнесением элементов вертикального контекста, и прежде всего - контекста культуры как основы выводного знания» (Сулименко 1996: 10Ассоциативный компонент значения часто взаимодействует с образныхМ, являясь его основой, базой для создания образа; данная связь отражена в термине ассоциативно-образный компонент значения (ЛЭС 1990: 236). Ассоциации можно разделить на социальные (коллективные), грунповые и индивидуальные. Например, неологизм неонэп вызывает общесоциальные ассоциативные связи с определенным историческим периодом и конкретными образами политических лидеров того времени.

Данные ассоциации основываются на дескриптивном и коннотативном значениях производящего слова. Неологизм наишсты также продуцируют общесоциальные ассоциации, но механизм актуализации ассоциативного компонента иной: он основан на созвучии слов (глубокая рифма), относящихся к одной тематической группе {фашисты - наишсты). Данная ассоциация более слабая, чем первая, следовательно, в политическом дискурсе часто эксплицируется с помощью метакомментариеврефлексивов. Обязательной экспликации в медиа-политическом дискурсе подлежат индивидуальные ассоциации, в противном случае адресанта может ожидать коммуникативная неудача. В результате подробного метакомментирования (раскрытия ассоциации) возникают оценочные тексты: «Помимо ищущих рефлексирующих разночинцев должен быть нерефлексирующий Петруща Гринев, который в жизни не читал ни одной книги, кроме Придворного календаря, и рещительно ничего не ищет. Зато у него безошибочное чувство долга и знания правды. Пушкинский Петруша недаром стал сквозным образом русской литературы — это и Николенька и Петя Ростовы, и младщий Турбин, и герой набоковского «Подвига», и герой катаевского «Вертера». Без таких Петруш нет ни русской истории, ни русской государственности, они, собственно, и есть «наши». И если кремлевское начинание поможет таких «наших» собрать, то Бог в помощь...Понятно, что сегодня они вовсе не мейнстрим, а диковинные раритеты, эти некогда массовые Петруши» (Изв. - 2005. — юня. - С.4). В данном случае индивидуальная авторская ассоциация наши (члены общественно-политического движения «Наши») - Петруша Гринее развернута в оценочный текст со сложной прагматической структурой.

Неологизм Петруши, обозначаюший референт, получивший в тексте многоаспектную, развернутую, неоднозначную оценку, выступает оценочным предикатом но отношению к объекту оценки, обозначенному неологизмом наши.

коллективных и индивидуальных ассоциативных нризнаков, а также обусловливает понимание последних. Поэтому связь индивидуальных коннотаций с контекстом свидетельствует о большей стенени их отрыва самостоятельного суш,ествования этих коннотаций, т.е. узуального их закренления за лексическим значением. В роли такой ситуации выступает частота соответствующего контекста, а сигналом узуального закрепления коннотации за лексемой - регистрация ее в словаре в виде номет или в виде лексико-семантического варианта» (Шмелев 1982: 25-26; цит. по Карамова2001:57).

носителя языка в непосредственной связи с национальной культурной своеобразием обладают метафорически мотивированные семантические неологизмы, не содержащие универсальной логической мотивированности значения, но создающие специфику национального языка и ценностной картины мира» (Васильева, Лысакова 2002: 19). Так, в синсемантическом правительство) «духовное//душевное» - «бездуховное//механистическое». Пейоративная окраска слов, входящих в тематическую группу «техника, механизмы», характерна для русского этноса {машина, автомат, конвейер, винтик,.•железный и т.п.). Следовательно, оценочность данного неологизма реализуется Ихменно в этнокомпоненте значения.

Дескриптивно-оценочный субкомионеит входит в денотат значения и представляет собой реализацию аксиологических стандартов языкового сознания. «Исследования на материале разных языков показали, что среди типов оценки превалирует интеллектуально-логическая оценка. Это такая оценка, которая основана на логических суждениях об объективных признаках» (Шаховский 1983: 32). Дескриптивная оценка рациональна, социальна, выражает объективные свойства объекта: непргшичность, забюрократизированный, лжелибрализм, европаника, политзалюрочки, недообъяснение высказывании содержится оценочное суждение: непршчичность — «действие, не соответствующее морально-культурным устоям, традициям, этикету», забюрократизированный — «не функционирующий в нолную силу, потерявщий эффективность по причине излищней бюрократии», лжелибрализм иллюзию». Дескриптивная реализация оценочности слова предполагает экспликацию (для неологизмов - возможную экспликацию) пейоративной или мелиоративной окраски в словарной дефиниции слова, то есть закрепление эмотивной оценочности в сигнификативном компоненте.

Включение оценки в сигнификат сигнализирует о ее ядерном положении.

Сравним единицы политического жаргона мордодел и отморозок.

«Мордодел. Сленговый синоним слова «имеджмейкер», «Отморозки.

Лица, чьи действия грубейщим образом нарущают установленные нормы морали и поведения в обществе» (Моченов и др. 2003: 79, 96). Оба слова выражают субъективное эмоциональное отношение адресанта к референту, характеризуют психическое состояние говорящего, его чувства (раздражение, возмущение и т.п.). Однако эмоциональность и образность первой единицы не предполагает однозначную отрицательную оценку (см.

выщенриведенную словарную дефиницию), следовательно, возможно употребление единицы в щутливой, щутливо-ироничной тональности.

Жаргонизм отморозок исключает возможность такого употребления, его лексикофафическом источники, что свидетельствует о вхождении пейоративных оценочных сем в интенсионал значения.

Вышеизложенное позволяет сделать вывод о том, что оценочный компонент не является отдельным элементом значения. Мы представляем субкомпонентов, дистанцированно локализующихся в дескриптивном и коннотативном макрокомпонентах слова.

Предложенная модель оценочного компонента требует уточнения Эмоциональность и экспрессивность представлена в структуре как эмоциональный и экспрессивный компоненты.

Категория экспрессивности — традиционно дискуссионный вопрос. В лингвистической литературе представлены разные точки зрения на эмоциональность - экспрессивность - образность - выразительность стилистическая окрашенность (Ю.М. Скребнев, Т.Г. Винокур, В.И. Говердовский, И.Б. Голуб и др.). При анализе структуры значения слова и его прагматического потенциала необходимо различать эмоцию как психологический феномен и эмоцию как лингвистическую категорию, понимая при этом, что деление данных явлений может существовать только гипотетически. А.А.Зализняк противопоставляет концепты эмоция и чувство, отмечая различие гедонистической и этической оценки (Зализняк 2002: 34). Однако в качестве лингвистической категории функционирует только понятие эмоция. Как лингвистическая категория закрепленность в структуре слова чувственной реакции на референт (денотат) содержания, представленной эксплицитно на уровне морфем, 2) способ выражения крайних оценок объектов речи, закрепленный окрашенность (тональность) текста, формируемую совокупностью лексических, грамматических и стилистических средств, 4) реакцию на эмоционально-оценочной квалификацией данной единицы (ирон., пренебр.

и т.п.).

явление, а экспрессию как ее стилистический эффект (Говердовский 1990:

72); В.Н. Телия определяет экспрессивно окращенное значение как целесообразности в языке» (Телия 1991: 11). При таком понимании граница между эмотивностью и экспрессивностью является субъективной.

термина «экспрессивность» к обозначению микрокомпонента значения в силу использования его на^ми для обозначения «суммарного итога»

взаимодействия ряда коннотативных компонентов» (Карамова 2001: 54).

На основе приведенного определения экспрессивности мы включаем в объем этого понятия эмотивный и образный компоненты значения, а также признаем, что «интенсивность (экспрессивность), которая не обязательно является эмоциональной, а может быть и чисто логической, входит в денотацию слова» (Шаховский 1983:30).

Следует также различать экспрессию и экспрессивность. Экспрессией отображения действительности, «образность, наглядность, яркость экспрессивностью понимаем способность языковой/речевой единицы выражать экспрессию. Данное понимание совпадает со взглядами на экспрессивность, отраженными в лингвистической литературе (Ахманова 1969; ЛЭС 1990; Солодуб, Альбрехт 2002 и др.).

семасиологической, так и в качестве стилистической категории.

Стилистическая экспрессивность формируется автором путем отбора и организации языковых средств и стилистических приемов. В свою очередь, стилистически организованный текст сообщает языковой единице экспрессивность слова двух видов - адгерентная и ингерентная (Лыков 1976: 23). Адгерентная экспрессивность слова зависит от условий контекста или ситуации; ингерентная экспрессивность внутренне присуща данному слову как лексической единице. Это распространяется на эмотивный и образный компоненты (например, слова кадыровщина, раскольники, комиссар-реформатор, мандатирование актуализацию эмоции только в условиях контекста; слова медведи, деСптизация вызывают в сознании массового адресата прогнозируемые образы — предметный и синкретичный - вне контекста, а образы продуцируемые неологизмами многоходовка, КПРФ-киприоты, требуют конкретизации).

Новая лексема экспрессивна по своей природе (т.н. экспрессия новизны), однако данная экспрессивность может сопутствовать оценке или быть внеположенной относительно оценочных субкомпонентов. Так, заимствование мейнстргшный, аббревиатура МАДАМ и др. обладают экспрессивностью вследствие своей новизны и привносят ее в текст.

компоненте данных единиц.

имеет тенденцию к переходу в рациональную или к нейтрализации. Так, образованные путем семантической деривации и заимствованные медиаполитическим дискурсом из профессионального жаргона, утратили образность, доминирующей стала номинативная функция. Оценочность данных единиц локализуется в дескринтивном макрокомпоненте на уровне последних) сем. На сегодняшний день есть вероятность утраты образности (в настоящее время явно выраженной) и перехода в сферу рациональной оценочности таких неологизмов, как цветная революция, технический делается нами на основании общеязыкового закона: высокая частотность употребления ведет к снижению и утрате экспрессивности, а при функционировании в одной профессиональной сфере и при условии терминологизация.

2) Оценка как ценностная квалификация объекта функционировании в речи образуют оценочные высказывания, выступая в оценочного компонента (как совокупности субкомпонентов, способных окказиональных, индивидуальных сем), мы делаем предположение, что оценочное высказывание. В лингвистической литературе выделяют следующие компоненты квалификативной структуры оценочного высказывания: субъект и объект оценки, оценочный стереотип, оценочные ориентиры, оценочные (аксиологические) модусы и предикаты, мотивировка оценки, оценочная шкала, характер и основание оценки, аспект оценки, оценочные средства/операторы (Арутюнова 1988, Вольф 1985; Ивин 1970; Маркелова 1985; Сергеева 1996 и др.).

Субъектом оценки является лицо или общество. Для медиаполитического субдискурса характерен коллективный субъект. Данный субъект может эксплицироваться или представляться имплицитно (в большинстве случаев).

Объектом (предметом) выступают лица, предметы и события.

Объект оценки определяется субъектом. «Объектом социальнополитической оценки является лишь значимое явление, событие, лицо»

(Карамова 2001:77).