«ИСТОЧНИКИ УГОЛОВНОГО ПРАВА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ...»

Необходимость кодификации уголовных законов очевидна. Но правило кодификации всех уголовно-правовых норм не должно быть абсолютным и нуждается в уточнении. Иные, помимо уголовных законов, нормативные правовые акты, регулирующие уголовно-правовые отношения, не нуждаются, на наш взгляд, в кодификации, поскольку не предусматривают уголовную ответственность, реализуют функции, которые заключаются в обеспечении реализации положений УК РФ. Кодификация, понимаемая как "упорядочение нормативноправового материала, которое связано с переработкой его содержания"2, должна осуществляться при соблюдении функций и задач, которые ставятся перед создаваемым кодифицированным актом. Задачи и функции УК РФ закреплены в его ст. 2. Иные задачи и функции должны реализовываться другими нормативными правовыми актами, входящими в уголовное законодательство.

Уголовный закон — основной, но не единственный элемент системы уголовного законодательства. Для того чтобы уголовный закон вступил в силу, часто требуется закон, который вводит его в действие. На вопрос о том, является ли в связи с этим частью российского уголовного законодательства Федеральный закон от 13 июня 1996 г. № 64-ФЗ "О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации", мы отвечаем утвердительно. Именно в данном нормативном правовом акте предусматривается порядок введения в действие УК РФ 1996 г., а значит, содержатся уголовно-правовые нормы. Так, в данном См.: Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Понятие, принципы и источники уголовного права:

Сравнительно-правовой анализ законодательства России и стран Содружества Независимых Государств. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. — С. 93.

Явич Л.С. Общая теория права. — Л.: ЛГУ, 1976. — С. 132-133.

Федеральном законе оговаривается порядок освобождения от основного и дополнительного наказания лиц, осужденных до 1 января 1997 г. по УК РСФСР 1960 г. за деяния, которые согласно УК РФ 1996 г. не признаются преступлениями. Кроме того, в указанном Федеральном законе определяется порядок введения в действие положений УК РФ 1996 г. о наказаниях в виде обязательных работ, ограничения свободы и ареста. Мы солидарны с М.И. Ковалевым, по мнению которого, "законы, определяющие порядок и процедуру введения в действие уголовных законов, а равно и прекращение их действия, следует отнести к уголовным, так как они касаются непосредственного урегулирования нормами уголовного права уголовно-правовых отношений"1.

Федеральный закон "О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации" непосредственно регулирует уголовно-правовые отношения, но вместе с тем не включается в УК РФ, что указывает на его самостоятельный статус. Таким образом, вышеназванный Федеральный закон и иные аналогичные законы, которые вводят в действие уголовные законы, следует включать в уголовное законодательство. Функция, выполняемая указанными выше Федеральным законом в системе уголовного законодательства, — определение порядка введения в действие уголовного закона. Такие законы в силу выполняемой ими в большей степени технической функции не могут относиться к уголовным. Эти акты являются иными законами, регулирующими уголовноправовые отношения, но не предусматривающими уголовную ответственность.

На этом основании необходимо различать в системе уголовного законодательства уголовные законы и иные законы, регулирующие уголовно-правовые отношения.

Специфика проводимой уголовной политики и законодательного регулирования уголовно-правовых отношений подчас требует издания нормативных правовых актов, которые не предусматривают внесения каких-либо изменений или дополнений в УК, но вместе с тем регулируют уголовно-правовые отношения. Мы ведем речь о постановлениях Государственной Думы Федерального Ковалев М.И. Указ. соч. — С. 17. Необходимость включения таких законов в уголовное законодательство отмечают и другие авторы. См.: Томин В., Сверчков В. Указ. соч. — С. 8.

Собрания РФ об объявлении амнистии. Содержание указанных актов с точки зрения уголовного права пока недостаточно исследовано в науке. До последнего времени отрицалась принадлежность акта об объявлении амнистии к уголовному законодательству, считалось, что он относится к государственному праву, хотя имеет непосредственное значение и для уголовного права1.

Данные акты, безусловно, являются нормативными правовыми актами, содержащими уголовно-правовые нормы. В науке уже высказывалось мнение о том, что нормативные постановления Государственной Думы Федерального Собрания РФ могут рассматриваться как элемент системы законодательства 2. Постановление об объявлении амнистии также обладает всеми чертами нормативного правового акта, которые выделяются в общей теории права3.

На наш взгляд, акты об объявлении амнистии являются нормативными, поскольку: 1) в соответствии с ч. 1 ст. 84 УК РФ касаются индивидуально неопределенного круга лиц и могут предусматривать освобождение от уголовной ответственности, от наказания, сокращение наказания или замену отбываемого наказания более мягким видом наказания, освобождение от дополнительного наказания, снятие судимости; 2) предусматривают нормирование тех отношений, которые уже были ранее урегулированы в соответствии с уголовным законом; 3) являются общеобязательными. По общему правилу, изменить порядок реализации одного нормативного правового акта может только нормативный правовой акт равной с ним юридической силы. Следовательно, юридическая сила акта об объявлении амнистии и уголовного закона должна быть равной.

Поэтому есть основания согласиться с В.П. Коняхиным, который справедливо относит такие акты к числу источников уголовного права в соответствии с предметом правового регулирования4. Кроме того, вызывает сомнение отнесение актов об объявлении амнистии к сфере государственно-правовых отношеСм.: Курс советского уголовного права. — М.: Наука, 1970. — Т. 1. — С. 149-150.

См.: Гусев Д.В. Указ. соч. — С. 12-13.

См., напр.: Васильева И.А. Амнистия и ее реализация: Автореф. дис… канд. юрид. наук. — Омск, 2003. — С. 12. О признаках нормативных правовых актов см. также: Бошно С.В. Развитие признаков нормативного правового акта в современной правотворческой практике // Журнал российского права. — 2004. — № 2. — С. 97.

См.: Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 118.

ний1. Акты об объявлении амнистии выступают нормативными правовыми актами, регулирующими уголовно-правовые отношения, которые возникают по поводу амнистии. Предметом регулирования указанных актов служат в большей степени не государственно-правовые, а уголовно-правовые отношения, в связи с чем данные акты более обоснованно рассматривать как составную часть уголовного законодательства.

Указанный выше подход к оценке актов об объявлении амнистии находит подтверждение и в практике. Еще в 1929 г. Пленум Верховного Суда СССР отметил, что амнистия является "специальным уголовным законом с обратной силой действия, смягчающим меры наказания для определенной категории правонарушителей и, следовательно, аннулирующим меры наказания, назначенные на основании действующих уголовных законов" 2. Противоположные точки зрения на указанную проблему представляются не столь обоснованными, поскольку сводятся главным образом к отнесению акта об объявлении амнистии к государственному праву и отрицанию его нормативного содержания. Вместе с тем сторонники таких точек зрения отмечают, что акты амнистии могут быть "условно признаны уголовными законами" особого рода, которые действуют в отношении деяний, совершенных в прошлом3.

Конституционный Суд РФ в своем постановлении от 5 июля 2001 г. № 11-П "По делу о проверке конституционности постановления Государственной Думы от 28 июня 2000 г. № 492-III ГД "О внесении изменения в постановление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации «Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов»" в связи с запросом Советского районного суда города Челябинска и жалобами ряда граждан" выразил следующую правовую позицию по данному вопросу. Постановление Государственной Думы, которым объявляется амнистия, выступает уникальным нормативно-правовым актом, имеющим особую конституционную природу. Данный акт, по существу, допускает отказ от См.: Васильева И.А. Указ. соч. — С. 12.

Цит. по: Дурманов Н.Д. Указ. соч. — С. 35.

См.: Дурманов Н.Д. Указ. соч. — С. 36.

реализации ранее примененных или подлежавших применению норм УК РФ, а потому может быть приравнен только к федеральным законам. В связи с этим, по мнению Конституционного Суда РФ, "осуществляемое Государственной Думой на основе ее конституционного полномочия регулирование амнистии является частью обеспечиваемого также уголовным законом регулирования отношений между государством, на которое возложено уголовное преследование, и гражданами, подвергаемыми в случае совершения преступления уголовному наказанию в предусмотренных федеральным законом формах и пределах"1.

Согласно данному постановлению Конституционного Суда РФ постановление Государственной Думы Федерального Собрания РФ об объявлении амнистии как таковое непосредственно влияет на действие уголовного закона, регулирует уголовно-правовые отношения. Поэтому совершенно справедливым был вывод Конституционного Суда РФ о том, что не должны издаваться акты, изменяющие условия объявленной амнистии в худшую для амнистируемых лиц сторону. Речь идет о применении к акту об объявлении амнистии требований ч. ст. 54 Конституции РФ об обратной силе закона.

Согласно п. 1 резолютивной части указанного выше постановления Конституционного Суда РФ в связи с признанием не соответствующими Конституции РФ положений оспариваемого акта об объявлении амнистии было восстановлено действие уголовного закона. Этим подтверждается тот факт, что оспариваемый акт об объявлении амнистии первоначально устранил действие уголовного закона в отношении определенных деяний.

Из содержания п. 2.2 мотивировочной части приведенного постановления Конституционного Суда РФ от 5 июля 2001 г. № 11-П, п. 1.1 мотивировочной части постановления Конституционного Суда РФ от 19 марта 2003 г. № 3–П "По делу о проверке конституционности положений Уголовного кодекса Российской Федерации, регламентирующих правовые последствия судимости лица, неоднократности и рецидива преступлений, а также пунктов 1-8 постановления Государственной Думы от 26 мая 2000 г. "Об объявлении амнистии в связи с Собрание законодательства Российской Федерации. — 2001. — № 29. — Ст. 3059.

55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов" в связи с запросом Останкинского межмуниципального (районного) суда города Москвы и жалобами ряда граждан" можно сделать однозначный вывод о том, что уголовно-правовые отношения нормируются не только уголовным законом, но и постановлениями Государственной Думы об объявлении амнистии.

В пункте 6 мотивировочной части постановления Конституционного Суда РФ от 24 апреля 2003 г. № 7-п "По делу о проверке конституционности положения пункта 8 постановления Государственной Думы от 26 мая 2000 года "Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов" в связи с жалобой гражданки Л.М. Запорожец" обращается внимание на "право законодателя принять дополнительные нормативные решения, включая специальный законодательный акт о порядке объявления и применения амнистии". В связи с этим обоснованно звучат предложения оформлять акты об объявлении амнистии в виде федеральных законов1.

Таким образом, мы приходим к выводу, что постановления Государственной Думы Федерального Собрания РФ об объявлении амнистии выступают элементом системы уголовного законодательства. Реализуемая ими функция заключается в регулировании уголовно-правовых отношений, возникающих в связи с полным или частичным отказом государства от применения уголовного наказания к лицам, совершившим преступления.

Внесение последних изменений в УК РФ позволяет нам говорить о появлении нового элемента системы уголовного законодательства — постановлений Правительства РФ2. Это следует из примечаний к ст.ст. 228, 231, 260 УК РФ. Не вызывает сомнения тот факт, что данные акты должны относиться к уголовному законодательству по следующим основаниям. В них уже регулируются или См., напр.: Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 121; Вырастайкин В. Акту об амнистии — форму федерального закона // Российская юстиция. — 2001. — № 2. — С. 56-57.

См.: постановление Правительства Российской Федерации от 6 мая 2004 года № 231 "Об утверждении размеров средних разовых доз наркотических средств и психотропных веществ для целей статей 228, 2281 и 229 Уголовного кодекса Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2004. — № 19 (Ч. II). — Ст. 1898; постановление Правительства Российской Федерации от 3 сентября 2004 года № 454 "О запрещении культивирования на территории Российской Федерации растений, содержащих наркотические вещества" // Российская газета. — 2004. — 7 сент.

предполагается урегулировать именно уголовно-правовые отношения в части установления критериев для определения преступности деяний, в том числе определения размеров средних разовых доз наркотических средств и психотропных веществ, размеров запрещенных к возделыванию растений, содержащих наркотические вещества, такс для определения значительного размера ущерба, причиненного лесному фонду и не входящим в лесной фонд лесам, которые необходимы для определения преступности соответствующих деяний. При этом в примечаниях к ст.ст. 228, 231 УК РФ прямо говорится, что установление таких критериев будет проводиться Правительством РФ для целей данных статей, а также ряда других статей УК РФ.

Таким образом, вне всякого сомнения, предмет правового регулирования указанных выше постановлений Правительства РФ — уголовно-правовые отношения. Кроме того, было бы затруднительно в данном случае утверждать, что названные нормативные акты регулируют иные, не уголовно-правовые отношения, содержат нормы иной отраслевой принадлежности. Все это делает возможным обратить внимание на необходимость совершенствования ст.ст. 1, 3, 8 УК РФ в части определения круга актов, образующих уголовное законодательство, поскольку данные нормативные положения практически утратили свой первоначальный смысл.

Итак, уголовное законодательство не может быть представлено только УК РФ. Мы предлагаем понимать под уголовным законодательством, прежде всего, систему законов и иных нормативных правовых актов, регулирующих уголовно-правовые отношения и реализующих присущие им специфические функции.

Система уголовного законодательства может быть представлена следующим образом:

1) УК РФ 1996 г., в том числе его редакции, содержащие исключенные или измененные положения, которые применяются в отношении общественно опасных деяний, совершенных во время их действия;

2) уголовные законы, которые вносят изменения и дополнения в УК РФ 1996 г. и обладают обратной силой;

3) УК РСФСР 1960 г., иные нормативные правовые акты, которые применяются в отношении общественно опасных деяний, совершенных до принятия УК РФ 1996 г.;

4) Федеральный закон от 13 июня 1996 г. № 64-ФЗ "О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации";

5) постановления Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации об объявлении амнистии;

6) постановления Правительства РФ, принятые в целях реализации положений ст.ст. 228, 2281, 229, 231, 260 УК РФ.

При рассмотрении вопроса о понятии "уголовное законодательство" мы неизбежно сталкиваемся со спорной проблемой возможности включения в состав указанной отрасли законодательства нормативных правовых актов, к которым отсылают бланкетные нормы уголовного закона. Представляется, что такие акты не относятся к источникам норм уголовного права, не могут рассматриваться как элемент системы уголовного законодательства. Более подробно об этом пойдет речь в параграфе 2 главы 3 настоящего диссертационного исследования.

В систему уголовного законодательства не могут включаться также те акты, которые имеют предметом правового регулирования иные, не уголовноправовые отношения. В соответствии с общей теорией права один и тот же акт не может включаться в состав нескольких отраслей законодательства. Это противоречило бы также правилам юридической техники, закрепляющим необходимость формулировать таким образом предмет правового регулирования нормативного правового акта, чтобы он соответствовал определенной сфере общественных отношений. В связи с этим Конституция РФ, иные нормативные правовые акты, имеющие иной предмет правового регулирования, не могут включаться в систему уголовного законодательства. Вместе с тем данные акты могут служить источниками норм уголовного права. Далее мы более подробно проанализируем указанные явления.

Общеизвестно, что Конституция РФ — основа отечественной правовой системы, юридическая база для всего законодательства РФ. Это также справедливо и в отношении уголовного законодательства. Идея о том, что конституционные положения и уголовный закон находятся в тесной взаимосвязи, не нова.

Так, Г.А. Кригер отмечал в свое время необходимость приведения уголовного закона в соответствие с положениями Конституции СССР 1977 г.1 И.И. Карпец также указывал на наличие потребности в совершенствовании уголовного законодательства после принятия Конституции СССР 1977 г., рассматривая последнюю как материальную основу для проведения этих мероприятий2.

При этом ученые по-разному подходят к определению роли Конституции в уголовно-правовом регулировании. Одни авторы склонны рассматривать Конституцию РФ только как социальный (материальный) источник уголовного права, поскольку она не включает в себя уголовно-правовых норм, но определяет их содержание3. По мнению других, Конституция РФ выступает источником уголовного права в формальном (юридическом) смысле4. Согласно третьей точке зрения Конституция РФ является формально-материальным источником уголовного права. Например, Н.Ф. Кузнецова полагает, что Конституция РФ содержит значительное число норм, которые прямо или косвенно регламентируют уголовно-правовые отношения5. Ю.Е. Пудовочкин предлагает рассматривать Конституцию РФ как материальный и формальный источник уголовного права. Обоснованием первого тезиса служит закрепление Конституцией РФ определенного уклада общественных отношений, обоснованием второго — установление ряда норм, непосредственно регулирующих уголовно-правовые отношения (имеются в виду в основном предписания принципиального характера, например, положения ст.ст.

19-22, 49, 50, 52, 54 Конституции РФ)6. В целом разделяя третью точку зрения, мы хотели бы сделать некоторое уточнение.

См.: Кригер Г.А. Конституция СССР и совершенствование уголовного законодательства // Вест.

Моск. ун-та. Сер. 11, Право. — 1979. — № 2. — С. 5, 7.

См.: Карпец И.И. Конституция СССР и тенденции развития уголовного права // Сов. гос-во и право. — 1977. — № 12. — С. 40-47.

См.: Уголовное право: Общая часть / Под ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамовой. — С. 24-28; Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Указ. соч. — С. 163-164.

См.: Коняхин В. Конституция как источник Общей части уголовного права // Российская юстиция. — 2002. — № 4. — С. 53-54; Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Указ. соч. — С. 157.

См.: Кузнецова Н.Ф. Конституция Российской Федерации и уголовное законодательство // Вест.

Моск. ун-та. Сер. 11, Право. — 1994. — С. 41.

См.: Пудовочкин Ю.Е. Источники уголовного права Российской Федерации // Журнал российского права. 2003. — № 5. — С. 64-66.

Конституция РФ является источником уголовного права, который не входит в уголовное законодательство, хотя такая точка зрения существует1. Причина заключается в том, что Конституция РФ имеет совершенно иной предмет правового регулирования. Кроме того, более обоснованным будет включение Конституции РФ в состав государственного (конституционного) законодательства. Мы же исходим из того, что один и тот же акт может включаться в состав только одной отрасли законодательства, о чем нам говорит общая теория права2.

Конституция РФ должна рассматриваться как источник уголовного права постольку, поскольку она содержит уголовно-правовые нормы, а не собственно нормы универсального характера, которые по своей природе являются государственно-правовыми. Так, А.В. Мадьярова обращает внимание на существующие в Конституции РФ предписания уголовно-правового характера, которые обоснованно рассматриваются ею как уголовно-правовые нормы, не имеющие межотраслевого характера. В связи с этим совершенно справедлив вывод данного автора: Конституция РФ "непосредственно выполняет функцию источника уголовного права"3.

Существуют источники права, которые содержат нормы, стоящие выше норм уголовного права в иерархии норм, в том числе нормы государственного права, общепризнанные нормы международного права. В этом случае складываются вертикальные иерархические межотраслевые связи между уголовным правом и государственным, международным правом, в которых уголовное право выступает как подчиненная отрасль 4. Подобные нормы права, являющиеся более универсальными, чем аналогичные уголовно-правовые нормы, и не выполняющие непосредственно функцию по регулированию уголовно-правовых отношений, в основном служат материальной основой уголовно-правовых норм, а потому могут применяться в уголовно-правовом регулировании только в исСм.: Кругликов Л.Л. Указ. соч. — С. 46.

См. об этом: Гусев Д.В. Указ. соч. — С. 41, 61, 104-105.

Мадьярова А.В. Разъяснения Верховного Суда Российской Федерации в механизме уголовноправового регулирования. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2002. — С. 249.

См.: Пикуров Н.И. Теоретические проблемы межотраслевых связей уголовного права: Дис… д-ра юрид. наук. — Волгоград, 1998. — С. 34-40; Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Указ. соч. — С. 54; Мальцев В.В. Введение в уголовное право. — Волгоград, 2002. — С. 119.

ключительных случаях, когда отсутствуют уголовно-правовые нормы или они противоречат указанным нормам права. Например, Б.В. Яцеленко справедливо отмечает возможность применения конституционных норм в случае, если им противоречат нормы уголовного права1. Данный вывод следует из особого значения Конституции РФ, которая является правовым критерием всех норм, создаваемых, применяемых либо признаваемых в государстве2.

Но это не означает, что мы должны именно на данном основании признать соответствующие явления, содержащие такие не уголовно-правовые нормы, источниками уголовного права. В подобной ситуации указанные нормы не становятся уголовно-правовыми, их отраслевая принадлежность и функциональное назначение остаются прежними. Например, В. Божьев по этому поводу обоснованно полагает, что в некоторых случаях "конституционные нормы, как бы вторгаясь в сферу действия отраслевого законодательства, непосредственно регулируют общественные отношения". По мнению ученого, большинство положений Конституции РФ, касающихся так или иначе вопросов уголовноправовых отношений, "не обладают качествами, необходимыми для их прямого применения в ходе производства по делу"3. Н.Д. Дурманов также отмечал, что конституционные нормы, являющиеся юридической основой уголовных законов, сами не могут быть отнесены к таковым4. Из этого следует, что нормы Конституции РФ, опосредованно регулирующие уголовно-правовые отношения, не могут рассматриваться как уголовно-правовые нормы.

Вместе с тем Конституцию РФ все же следует включать в систему источников норм уголовного права. Мы поддерживаем мнение В.П. Коняхина о том, что Конституция РФ является источником уголовного права, но выражаем сомнения в высказанных им аргументах5. Указанный автор свой вывод подтверСм.: Яцеленко Б.В. Правоположения в уголовном праве // Гос-во и право. — 2000. — № 6. — С. 36.

См.: Пшеничнов М.А. Конституция России и международное право: проблемы взаимодействия:

Автореф. дис… канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 1998. — С. 22.

Божьев В. Конституция Российской Федерации как источник уголовного и уголовнопроцессуального права // Уголовное право. — 1999. — № 2. — С. 74-75.

См.: Дурманов Н.Д. Указ. соч. — С. 26.

См.: Коняхин В. Конституция как источник Общей части уголовного права. — С. 53-54; Он же.

Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 79-81.

ждает, прежде всего, нормами ч. 1 ст. 15 Конституции РФ, согласно которым данный правовой акт имеет высшую юридическую силу, верховенство на всей территории России. Между тем это еще не означает, что Конституция РФ содержит уголовно-правовые нормы. Будучи актом высшей юридической силы, Конституция РФ выступает базой всего российского законодательства. Источником же уголовного права в узком смысле слова можно признать только то явление правовой действительности, которое содержит уголовно-правовые нормы.

Далее В.П. Коняхин в подтверждение своего тезиса ссылается на п. 2 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. № 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия"1, согласно которому суды применяют непосредственно Конституцию РФ, в случае противоречия между Конституцией РФ и другими нормативными правовыми актами они должны руководствоваться именно нормами Конституции РФ. Кроме того, данный автор ссылается на опубликованную судебную практику, в которой отмечаются факты разрешения уголовных дел на основании конституционных норм. По его мнению, конституционные нормы (в том числе декларативные) могут выступать как источники уголовно-правовых норм в случае, когда первые непосредственно (в формально-логическом смысле) определяют существенные признаки вторых. Но это также не подтверждает существования в Конституции РФ уголовно-правовых норм. Более того, приведенные В.П. Коняхиным примеры скорее указывают на то, что соответствующие положения Конституции РФ выступают в качестве юридической базы всего российского законодательства, социального источника уголовного права.

В противном случае мы приходим к выводу, что одни и те же нормы Конституции РФ могут выступать источниками сразу нескольких отраслей права (например, административного, уголовного, уголовно-процессуального и т.д.), что фактически и подтверждает указанный выше автор2. В связи с этим необходимо было бы признать источниками уголовного права все те нормативные правовые акСм.: Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. — 1996. –№ 1. — С. 3-6.

См.: Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 81.

ты, во-первых, к которым адресуются диспозиции уголовного закона; во-вторых, которые используются правоприменителями при рассмотрении уголовных дел;

в-третьих, которые содержат термины и понятия, используемые в уголовном законодательстве, т.е. всю ту совокупность явлений правовой действительности, определяющих в той или иной мере признаки уголовно-правовых норм. Это привело бы к утрате значения понятия предмета уголовного права, безосновательному расширению системы источников норм уголовного права.

По указанным выше причинам нельзя согласиться с точкой зрения А.В. Мадьяровой о том, что в Конституции РФ существуют "общезначимые положения, которые, не являясь уголовно-правовыми, непосредственно распространяются на данную отрасль права и включаются в систему уголовноправовых норм". В частности, А.В. Мадьярова ссылается на правило обратной силы закона, закрепленное в ст. 54 Конституции РФ1. На этом основании Конституция РФ рассматривается ею также как источник уголовного права. Между тем, как известно, одна и та же норма права не может принадлежать сразу нескольким отраслям права. Иное противоречило бы тезису о наличии у каждой отрасли права собственного предмета и метода правового регулирования. Межотраслевой характер могут носить только нормы комплексных отраслей права, к которым государственное и уголовное право не относятся. Закрепленное в ст. Конституции РФ правило обратной силы закона применяется не только в уголовном праве, но и в административном праве и иных отраслях отечественного права. Это, безусловно, в чистом виде норма государственного права, аналоги которой существуют в иных отраслях права. Вместе с тем, если отраслевые положения противоречат данной конституционной норме, именно она и подлежит применению.

Как мы уже отмечали, Конституция РФ содержит отдельные уголовноправовые нормы. Вот примеры таких норм: 1) ч. 2 ст. 20 Конституции РФ, согласно которой смертная казнь впредь до ее отмены может устанавливаться федеральным законом в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни; 2) ч. 1 ст. 50 Конституции РФ, согласно которой См.: Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 249.

никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление; 3) ч. ст. 63 Конституции РФ, согласно которой в России не допускается выдача другим государствам лиц, преследуемых за политические убеждения, а также за действия (или бездействие), не признаваемые в Российской Федерации преступлением. Это, по терминологии В.П. Коняхина, "наиболее общие элементы уголовно-правовых норм", которые помещены в Конституции РФ и включаются в уголовно-правовую норму в качестве ее элемента1. Именно наличие указанных норм позволяет признать Конституцию РФ источником уголовного права2.

Иные положения Конституции РФ не могут быть отнесены к уголовноправовым нормам и в большей своей части являются нормами государственного права. В связи с этим указанные нормы не могут включаться в отрасль уголовного права.

К числу нормативных правовых актов, которые должны рассматриваться как источники уголовного права, относятся решения, принятые на референдуме Российской Федерации. Референдум в государственном (конституционном) праве — это важнейший институт непосредственной демократии, который представляет собой голосование избирателей по определенному вопросу государственной или общественной жизни3. Акты референдума рассматриваются в общей теории права как один из источников права 4. Нормы, принятые на референдуме, именуют "референдумным правом"5.

Правовой статус актов референдума закреплен законодательно. Согласно ст. Федерального конституционного закона от 10 октября 1995 г. № 2-ФКЗ "О референдуме Российской Федерации" референдум Российской Федерации — это всенародное голосование граждан РФ по законопроектам, действующим законам и другим вопросам государственного значения. Референдум РФ является См.: Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 83.

См.: Звечаровский И.Э. Современное уголовное право России: понятие, принципы, политика. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2001. — С. 43.

См.: Конституционное (государственное) право: Справочник / Под ред. В.И. Лафитского. — М.:

Юристъ, 1995. — С. 138.

См.: Зивс С.Л. Источники права. — М.: Наука, 1981. — С. 29; Спиридонов Л.И. Теория государства и права: Учебник. — М., 1995. — С. 146.

См.: Касьянов В.В., Нечипуренко В.Н. Социология права. — Ростов н/Д.: Феникс, 2001. — С. 234.

высшим непосредственным выражением власти народа 1. На референдум РФ вполне может быть вынесен вопрос, ответ на который способен содержать уголовно-правовые нормы. Это не противоречит ст. 3 Федерального конституционного закона от 10 октября 1995 г. № 2-ФКЗ "О референдуме Российской Федерации", ограничивающей круг вопросов, которые могут быть вынесены на референдум РФ. Поэтому на референдум РФ может быть, например, вынесен вопрос об исключении какого-либо уголовного наказания из системы наказаний (смертная казнь, пожизненное лишение свободы и т.д.), а также иные аналогичные вопросы, связанные с уголовно-правовым регулированием.

Согласно ст. 40 Федерального конституционного закона от 10 октября 1995 г. № 2-ФКЗ "О референдуме Российской Федерации" решение, принятое на референдуме РФ, является общеобязательным и не нуждается в дополнительном утверждении, действует на всей территории России и не может быть отменено или изменено иначе как путем принятия решения на новом референдуме РФ. В таком случае, если на референдуме РФ будет принято решение уголовноправового характера, оно должно непосредственно применяться при регулировании уголовно-правовых отношений. Таким образом, решение, принятое на референдуме РФ, несомненно, может рассматриваться как один из источников уголовного права.

Источником уголовного права является законодательство Российской Федерации военного времени. Подобные мнения уже высказывались в науке. Так, М.Д. Шаргородский обращал внимание на то, что одним из источников уголовного права могут быть постановления органов военной власти, которым предоставлены полномочия по изданию уголовных законов, в условиях военного времени, а также в других подобных исключительных условиях. Так, в период Великой Отечественной войны правом издавать уголовные законы обладал Государственный Комитет Обороны2.

В части 3 ст. 331 УК РФ закреплено, что уголовная ответственность за преступления против военной службы, совершенные в военное время либо в боевой См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 1995. — № 42. — Ст. 3921.

См.: Шаргородский М.Д. Уголовный закон // Избранные работы по уголовному праву. — СПб.:

Юридический центр Пресс, 2003. — С. 142-143.

обстановке, определяется законодательством РФ военного времени. Исследования военно-уголовного законодательства ведутся достаточно давно. Вместе с тем ученые не пришли к единому мнению по некоторым вопросам. Прежде всего, пока нет определенности относительно соотношения военного и уголовного права. Существует точка зрения, согласно которой военно-уголовное право не является самостоятельной отраслью права, рассматривается как составная часть уголовного права, поскольку оно касается вопросов совершения воинских преступлений, применения норм Общей части уголовного права к ответственности за эти преступления1. Другая точка зрения признает наличие военно-уголовного права как отрасли, включающей нормы УК РФ об ответственности за воинские преступления и закона об уголовной ответственности за воинские преступления, совершаемые в военное время и в боевой обстановке2.

По-разному рассматривается вопрос и о соотношении между военноуголовным и уголовным законодательством. Так, Н.С. Таганцев, отмечая, что в большинстве западноевропейских государств приняты особые военноуголовные кодексы, основанием выделения которых являются специальные воинские интересы, особый характер деяний, совершаемых военными, особое мировоззрение военных, рассматривал военно-уголовное законодательство как разновидность особых законов, дополняющих общие уголовные законоположения. При этом он приводит примеры актов, которые составляли самостоятельные военно-уголовные законы и не были включены в Уголовное уложение3. Некоторые современные авторы, напротив, считают, что военно-уголовное законодательство является лишь разделом УК РФ4.

Не вдаваясь в дискуссию по данной проблеме, которая выходит за рамки настоящего исследования, необходимо отметить, что законодательство РФ воСм.: Курс советского уголовного права. — М.: Наука, 1970. — Т. 1. — С. 28, 40.

См.: Ахметшин Х. Преступления против военной службы // Российская юстиция. — 1997. — № 5. — С. 42-44; Борисенко В. Повысить ответственность за преступления против военной службы // Российская юстиция. — 2002. — № 6. — С. 52.

См.: Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Часть Общая. — Тула: Автограф, 2001. — Т. 1. — С. 203-205.

См.: Новое уголовное право России: Особенная часть: Учебное пособие. — С. 361.

енного времени выступает самостоятельной отраслью законодательства, которая может содержать положения уголовно-правового характера.

О нормативной основе законодательства РФ военного времени можно сказать следующее. Ранее, в советский период, действовал Закон СССР об уголовной ответственности за воинские преступления 1958 г. 1, нормы которого были воспроизведены в УК РСФСР 1960 г.2 Есть также мнение, что в советское время военно-уголовное законодательство составляло особую систему, включающую упомянутый Закон СССР "Об уголовной ответственности за воинские преступления", Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, положение о дисциплинарном батальоне 3. В современной России пока не сложилась нормативная база законодательства военного времени. Основным нормативным актом в этой сфере является Федеральный конституционный закон от 30 января 2002 г. № 1-ФКЗ "О военном положении", регулирующий отношения в период военного времени. Согласно п. 4 ст. 1 указанного законодательного акта в период действия военного положения права и свободы граждан РФ, иностранных граждан, лиц без гражданства, деятельность организаций, права их должностных лиц могут ограничиваться в той мере, в какой это необходимо для обеспечения обороны страны и безопасности государства. На граждан, организации и их должностных лиц могут возлагаться дополнительные обязанности 4.

Поэтому не исключается возможность установления некоторых особенностей, касающихся регулирования уголовно-правовых отношений в период действия военного положения. Иные законодательные акты, которые можно было бы отнести к законодательству РФ военного времени, отсутствуют.

Ряд ученых выступает за принятие акта, содержащего нормы об уголовной ответственности за воинские преступления, которые совершаются в военное время или в боевой обстановке. При этом отмечается, что: 1) необходимость принятия данного акта обоснована превентивной функцией, выполняемой соответствующими нормами, здесь делается ссылка на опыт зарубежных стран, в См.: Ведомости Верховного Совета СССР. — 1959. — № 1. — Ст. 10.

См.: Ахметшин Х. Указ. соч. — С. 42.

См.: Новое уголовное право России: Особенная часть: Учебное пособие. — С. 358-359.

См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 2002. — № 5. — Ст. 375.

которых приняты такие законы, например, США, Франции, Великобритании1;

2) законодательство РФ военного времени нецелесообразно включать в УК РФ ввиду краткосрочности его применения периодом военного времени2.

Нам также представляется, что отсутствует необходимость включения положений законодательства РФ военного времени в УК РФ, исходя как из формулировки ч. 3 ст. 331 УК РФ, так и из потребности в установлении особого порядка регулирования общественных отношений в военное время, требующее комплексного подхода, сочетания различных методов правового регулирования.

Регулирование общественных отношений законодательством РФ военного времени носит комплексный характер. Так, согласно п. 1 ст. 5 Федерального конституционного закона "О военном положении" режим военного положения включает в себя комплекс экономических, политических, административных, военных и иных (в том числе, на наш взгляд, уголовно-правовых) мер, направленных на создание условий для отражения или предотвращения агрессии против России. Акты указанной отрасли законодательства реализуют специфическую функцию — комплексное регулирование общественных (в том числе уголовно-правовых) отношений в военное время. Так, в годы Великой Отечественной войны нормативные правовые акты, относящиеся к законодательству военного времени, регулировали общественные отношения, которые до войны нормировались различными отраслями законодательства, в том числе трудовым, уголовным, административным, о чем уже говорилось выше3.

С учетом изложенного не вызывает сомнения необходимость признания актов законодательства РФ военного времени самостоятельными источниками уголовного права.

В ходе исследования законодательных актов, являющихся источниками уголовного права, мы столкнулись с проблемой существования актов, содержащих положения, вопрос об отраслевой принадлежности которых неясен. УкаСм.: Шулепов Н.А. Теоретические основы реализации уголовной ответственности военнослужащих: Дис… д-ра юрид. наук. — М., 2001. — С. 96, 141; Борисенко В. Указ. соч. — С. 52.

См.: Кругликов Л.Л. Указ. соч. — С. 45-46; Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 267.

См., напр.: Хрестоматия по истории отечественного государства и права: Учебное пособие. — М.: МГУ, 1994. — С. 274-277.

занные положения напрямую касаются уголовно-правовых отношений. Подобная точка зрения уже высказывалась в науке. В частности, ученые обращали внимание на наличие в период действия УК РСФСР 1960 г. уголовно-правовых предписаний в комплексных нормативных актах наряду с положениями иных отраслей права, в основном с нормами административного права, а также в отдельных актах иной отраслевой принадлежности (например, УПК)1.

Аналогичные мнения существуют и в настоящее время. Например, В.П. Коняхин полагает, что уголовно-правовые нормы содержатся в УПК РСФСР 1960 г., УПК РФ 2001 г., УИК РФ 1997 г.2 А.Е. Якубов также отмечает наличие в УПК РФ достаточно многочисленных норм уголовного права 3.

Л.Л. Кругликов приводит примеры, в которых, по его мнению, "произошло "выпадение" предписаний уголовно-правового характера из системы Особенной части действующего Уголовного кодекса". Речь идет о федеральных законах "Об оружии", "О борьбе с терроризмом", "О наркотических средствах и психотропных веществах"4.

Подобная законотворческая практика создания норм уголовного права вне УК РФ не отрицается некоторыми учеными. Так, Н.И. Пикуров считает возможным формулирование в других, помимо УК РФ, нормативных правовых актах уголовно-правовых норм, которые не связаны с установлением уголовной ответственности. Для примера он приводит положения ст. 18 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности", предусматривающие специальное основание освобождения от уголовной ответственности, а также положения ст. 49 Федерального закона "О наркотических средствах и психотропных веществах", формулирующей новое обстоятельство, исключающее противоправность деяний, подпадающих под признаки ст. 228 УК РФ. При этом данный автор поСм.: Галкин В.М. Соотношение норм уголовного права с нормами других отраслей права // Проблемы совершенствования советского законодательства.— М., 1977. — Труды 8. — С. 104-105; Коняхин В.П. Источники уголовно-правовых норм Общей части // Правоведение. — 1988. — № 1. — С. 41.

См.: Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 121-122.

См.: Якубов А.Е. "Процессуалисты" "совершенствуют" уголовный закон // Законность. — 2003. — № 1. — С. 2-5.

См.: Кругликов Л.Л. Указ. соч. — С. 40-43.

лагает, что нормы Федерального закона "О наркотических средствах и психотропных веществах" в силу взаимосвязи с нормами ст.ст. 228-233 УК РФ образуют единую систему (полную норму). В противоположность им положения Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" такой связи не имеют и "оказываются в изоляции от норм уголовного права и процесса", потому не могут рассматриваться как специальная норма, исключающая из общего правила об освобождении от уголовной ответственности1.

Ю.Е. Пудовочкин также полагает, что согласно ч. 1 ст. 1 УК РФ в УК РФ обязательно включаются только те законы, которые устанавливают уголовную ответственность, т.е. осуществляют криминализацию и пенализацию деяния 2.

Данный автор, касаясь проблемы ювенального уголовного права, предлагает считать его источником, наряду с УК РФ, Федеральный закон от 24 июня 1999 г.

№ 120-ФЗ "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних"3.

Попробуем разобраться в вышеназванной проблеме. Первым в ряду соответствующих нормативных правовых актов, содержащих положения уголовноправового характера, следует назвать УПК РФ, который "вторгается в сферу материального права, создавая новую норму"4. УПК РФ, безусловно, содержит материальные нормы, которые следует относить к уголовно-правовым. Например, в ст. 25 УПК РФ закрепляются нормы, касающиеся прекращения уголовного дела в связи с примирением сторон, которые в определенной части дублируют нормы, содержащиеся в ст. 76 УК РФ и регламентирующие освобождение от уголовной ответственности.

Другим актом, который содержит положения уголовно-правового характера, является Уголовно-исполнительный кодекс РФ. На этот факт также обращалось внимание в науке. Так, по мнению Ю.М. Ткачевского, отдельные уголовноСм.: Пикуров Н.И. Указ. соч. — С. 139-143.

См.: Пудовочкин Ю.Е. Указ. соч. — С. 68.

См.: Пудовочкин Ю.Е. Ювенальное уголовное право // Журнал российского права. — 2002. — № 3. — С. 46-47.

Яковлева Л. Новый порядок освобождения несовершеннолетних от наказания // Российская юстиция. — 2002. — № 5. — С. 28.

правовые понятия истолковываются и развиваются в УИК РФ1. Аналогичной точки зрения придерживается В.П. Коняхин, который считает, что уголовноправовые нормы содержатся в УИК РФ2.

В целом соглашаясь с таким выводом, мы предлагаем в данном случае учитывать предмет уголовного права, который определен в самых общих чертах в ст. 1 УК РФ. В связи с этим требует дополнительной аргументации высказанная выше точка зрения В.П. Коняхина. Так, мы считаем, что не относятся к числу уголовно-правовых указанные В.П. Коняхиным нормы УИК РФ, которые предусматривают возможность снижения размера удержания из заработной платы осужденного к исправительным работам (ч. 7 ст. 44), перемещение осужденного к ограничению по военной службе на другую должность (ч. 2 ст. 145)3. Данные нормы не регулируют отношения, которые включаются в предмет уголовного права. Указанные положения касаются порядка исполнения наказания, в рамках которого действительно возможно изменение содержания принудительных мер, применяемых к осужденному.

Между тем УИК РФ содержит иные нормы, которые с бльшим основанием могут быть отнесены к числу уголовно-правовых норм. Например, в ст.ст. 27, УИК РФ имеются уголовно-правовые нормы, касающиеся исчисления сроков обязательных и исправительных работ, которые также закреплены в ст.ст. 49, 50 УК РФ. В статью 74 УИК РФ включены уголовно-правовые нормы, определяющие правовое положение и виды исправительных учреждений, порядок их назначения осужденным, аналогичные диспозициям ч. 1 ст. 56, ст. 58 УК РФ. В статье УИК РФ предусматриваются основания освобождения от отбывания наказания, которые также определены в главе 12 УК РФ.

В пункте 1 ст. 79 Федерального закона от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" закрепляется положение о том, что лица, осуществСм.: Курс уголовного права: Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. — Т. 1: Учение о преступлении. — С. 108-109.

См.: Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 121-122.

Там же. — С. 122.

ляющие фальсификацию итогов голосования, несут уголовную ответственность согласно федеральным законам. Далее указано, что считается фальсификацией итогов голосования в данном Федеральном законе. Налицо определение признаков преступного деяния, ответственность за которое предусмотрена ст. 1421 УК РФ, дублирование (причем неточное) диспозиции уголовно-правовой нормы, содержащейся в данной статье УК РФ.

Статья 13 Закона РФ от 2 июля 1992 г. № 31-85-1 "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" содержит положения, частично дублирующие УК РФ в части регламентации применения принудительных мер медицинского характера1.

По мнению ученых, источником уголовного права необходимо признать Федеральный закон "Об оперативно-розыскной деятельности", положения ч. ст. 18 которого закрепляют новый вид освобождения от уголовной ответственности2. У нас вызывает сомнение подобная точка зрения, поскольку данный Федеральный закон в этой части не развивает и не конкретизирует положения УК РФ, а лишь противоречит ему.

Далее рассмотрим комплексные нормативные правовые акты, содержащие уголовно-правовые положения.

Ю.Е. Пудовочкин предлагает считать источником уголовного права Федеральный закон от 24 июня 1999 г. № 120-ФЗ "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" 3. Указанный автор совместно с С.С. Пирвагидовым отстаивает точку зрения, что данный Федеральный закон урегулировал общественные отношения уголовно-правового характера, связанные с последствиями совершения общественно опасного деяния несовершеннолетними4. Есть все основания согласиться с этими авторами.

См.: Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. — 1992. — № 33. — Ст. 1913; Собрание законодательства Российской Федерации. — 1998. — № 30. — Ст. 3613; 2002. — № 30. — Ст. 3033; 2003. — № 2. — Ст. 167; 2004. — № 27. — Ст. 2711; 2004. — № 35. — Ст. 3607.

См.: Пикуров Н.И. Указ. соч. — С. 139-143; Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 123.

См.: Пудовочкин Ю.Е. Ювенальное уголовное право. — С. 46-47.

См.: Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Указ. соч. — С. 33.

В Федеральном законе "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" закрепляются отдельные положения, имеющие уголовно-правовой характер, в том числе: 1) определяются виды специальных учебно-воспитательных учреждений закрытого типа (п. 3 ст. 15); 2) закрепляется категория лиц, помещаемых в данные учреждения, из числа несовершеннолетних, в том числе в случае их осуждения за совершение преступления и освобождения судом от наказания в порядке, предусмотренном ч. 2 ст. 92 УК РФ, с применением к ним принудительных мер воспитательного воздействия (п. 4 ст. 15);

3) устанавливается срок, на который несовершеннолетний может быть помещен в соответствующее учреждение. При этом определяется, что данный срок не может превышать максимальный срок наказания, предусмотренный УК РФ за преступление, совершенное указанным несовершеннолетним (п. 7 ст. 15).

Эти положения напрямую касаются регламентации назначения иных (помимо уголовного наказания) мер уголовно-правового характера, применяемых к лицам, совершившим общественно опасные деяния. Данные общественные отношения с учетом положений ч. 1 ст. 3 УК РФ включаются в предмет отрасли уголовного права.

Справедливо отмечает в связи с этим Л. Яковлева, что, исходя из позиции законодателя, цели наказания в отношении подростка достигаются путем применения к нему соответствующих воспитательных и коррекционных мер в специализированном учреждении1. Не случайно также, что зарубежные эксперты, проанализировавшие указанный выше Федеральный закон, по существу рассматривали помещение несовершеннолетнего в специализированное учреждение как лишение его свободы2.

Такой подход к оценке соответствующих нормативных предписаний подтверждается практикой Конституционного Суда РФ. В определении КонституциСм.: Яковлева Л. Указ. соч. — С. 28.

См.: Берестнев Ю. Российская правовая система и европейские стандарты // Российская юстиция. — 2001. — № 1. — С. 15. Кроме того, указанные специализированные учреждения для несовершеннолетних имеют много общего с исправительными приютами, которые были распространены в России в XIX в. и фактически выполняли функции исправительных учреждений. См. об этом: Фойницкий И.Я. Учение о наказании в связи с тюрьмоведением. — М.: Добросвет-2000; Городец, 2000. — С. 424-438.

онного Суда РФ от 7 февраля 2003 г. № 106-О "По запросу Останкинского районного суда Северо-Восточного административного округа города Москвы о проверке конституционности пункта "г" части третьей статьи 78 Уголовноисполнительного кодекса Российской Федерации"1 зафиксировано следующее.

В соответствии со ст.ст. 1, 3 УК РФ вопросы, связанные с назначением подсудимому наказания, вида исправительного учреждения, относятся к сфере регулирования уголовного законодательства РФ. Вопрос о назначении вида исправительного учреждения предусматривает применение соответствующей нормы уголовного законодательства. Очевидно, что данные выводы Конституционного Суда РФ распространяются и на назначение принудительных мер воспитательного воздействия.

Существуют и иные законы, содержащие уголовно-правовые положения.

Действие уголовного закона в пространстве также определяется нормативными положениями, находящимися вне УК РФ, которые не могут относиться к уголовному законодательству с учетом их предмета правового регулирования. Так, в Федеральном законе от 31 июля 1998 г. № 155-ФЗ "О внутренних морских водах, территориальном море и прилежащей зоне Российской Федерации" частично определяются пределы уголовной юрисдикции России. В пункте 3 ст. 6 данного Федерального закона предусмотрено, что на иностранные суда и находящихся на их борту пассажиров и членов экипажей во время пребывания указанных судов в морских портах распространяется также уголовная юрисдикция РФ.

В статье 17 указанного Федерального закона определяется уголовная юрисдикция России на борту судна иностранного государства, в том числе предусматривается, что данная юрисдикция не осуществляется на борту иностранного судна, проходящего через территориальное море, для ареста какого-либо лица или производства расследования в связи с преступлением, совершенным на борту иностранного судна во время его прохода, за исключением определенных данным Федеральным законом случаев2. Указанные положения, безусловно, влияют на действие и применение уголовного закона в пространстве.

См.: Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. — 2003. — № 4.

См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 1998. — № 31. — Ст. 3833; 2003. — № 17. — Ст. 1556; № 27. — Ст. 2700; 2004. — № 35. — Ст. 3607.

В статье 3 Федерального закона "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма" определяется, что необходимо понимать под легализацией (отмыванием) доходов, полученных преступным путем1. Указанные положения дублируют ч. ст. 174 УК РФ. Кроме того, в ст. 12 этого Федерального закона регулируются уголовно-правовые отношения, касающиеся выдачи и транзитной перевозки лиц, которые совершили преступления, связанные с легализацией (отмыванием) доходов, полученных преступным путем и финансированием терроризма.

Но не только законы содержат уголовно-правовые положения. Указ Президента РФ от 28 декабря 2001 г. № 1500 "О комиссиях по вопросам помилования на территориях субъектов Российской Федерации" в качестве приложения содержит Положение о порядке рассмотрения ходатайств о помиловании в Российской Федерации. В пункте 2 приложения к Указу, который, по нашему мнению, следует относить к уголовно-исполнительному законодательству, содержится ряд уголовно-правовых положений, а именно: определяется круг лиц, в отношении которых применяется или, как правило, не применяется помилование2. Необходимо отметить, что указы Президента РФ о помиловании не могут быть отнесены к числу источников норм уголовного права ввиду отсутствия соответствующих норм, поскольку данные указы касаются помилования конкретных субъектов, содержат индивидуально-определенные положения.

Следует дифференцированно подходить к анализу указанных нормативных положений, имеющих уголовно-правовой характер. Можно условно выделить две группы федеральных законов и иных нормативных правовых актов, которые содержат уголовно-правовые нормы: 1) дублирующие УК РФ; 2) развивающие положения УК РФ.

Уголовно-правовые нормы, которые включены в нормативные акты первой группы (УПК РФ, УИК РФ и др.), отражают определенные погрешности в юридической технике федерального законодателя, поскольку необоснованно дублируют соответствующие положения УК РФ и не могут включаться в предмет См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 2001. — № 33. — Ст. 3418; 2002. — № 30. — Ст. 3029; № 44. — Ст. 4296; 2004. — № 31. — Ст. 3224.

См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 2001. — № 53 (Ч. II). — Ст. 5149.

правового регулирования данных актов. Кроме того, подобное дублирование в УИК РФ связано с тем, что в свое время уголовно-исполнительное право выделилось из уголовного права в отдельную отрасль1.

Положения актов, дублирующие УК РФ, по своей природе вторичны по отношению к соответствующим нормам УК, не могут применяться самостоятельно, как и любые подобные дублирующие нормы. Отмечая противоречие норм УК РФ и УПК РФ, А.В. Наумов обоснованно считает, что норма уголовнопроцессуального законодательства "не компетентна "вторгаться" в область, "подведомственную" материальному уголовному праву"; до внесения соответствующего изменения в УК данная процессуальная норма "будет нелегитимной и не должна реализовываться на практике"2. Такой вывод вполне закономерен и подтверждается судебной практикой3. Вместе с тем мы должны констатировать, что все же анализируемые правовые нормы УПК РФ и УИК РФ, Федерального закона "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" содержатся не в уголовном законодательстве, а в актах иной отраслевой принадлежности.

Федеральные законы и подзаконные акты (например, Федеральный закон от 31 июля 1998 г. № 155-ФЗ "О внутренних морских водах, территориальном море и прилежащей зоне Российской Федерации" 4, Указ Президента РФ от 28 декабря 2001 г. № 1500 "О комиссиях по вопросам помилования на территориях субъектов Российской Федерации"), которые развивают положения УК РФ, также являются источниками норм уголовного права. Наличие данного феномена вызвано рядом факторов, в том числе особенностями правотворческого процесса, когда в целях комплексного урегулирования соответствующей разнородной группы общественных отношений существует необходимость в отдельных случаях включать в проект положения, принадлежащие различным отраслям права.

См.: Курс советского уголовного права. — М.: Наука, 1970. — Т. 1. — С. 27.

Наумов А.В. Нормы других отраслей права как источник уголовного права // Законность. — 2002. — № 7. — С. 43.

См.: Томин В., Сверчков В. Указ. соч. — С. 6.

См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 1998. — № 31. — Ст. 3833; 2003. — № 17. — Ст. 1556; № 27. — Ст. 2700; 2004. — № 35. — Ст. 3607.

Итак, можно сделать следующие выводы. Под уголовным законодательством необходимо понимать систему законов и иных нормативных правовых актов, регулирующих уголовно-правовые отношения и реализующих присущие им специфические функции. Система уголовного законодательства включает в себя:

1) УК РФ 1996 г., в том числе его редакции, содержащие исключенные или измененные положения, которые применяются в отношении общественно опасных деяний, совершенных во время их действия;

2) уголовные законы, которые вносят изменения и дополнения в УК РФ 1996 г. и обладают обратной силой;

3) УК РСФСР 1960 г., иные нормативные правовые акты, которые применяются в отношении общественно опасных деяний, совершенных до принятия УК РФ 1996 г.;

4) Федеральный закон от 13 июня 1996 г. № 64-ФЗ "О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации";

5) постановления Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации об объявлении амнистии;

6) постановления Правительства РФ, принятые в целях реализации положений ст.ст. 228, 2281, 229, 231, 260 УК РФ.

В отдельных случаях источниками норм уголовного права являются акты иных отраслей законодательства, в том числе Конституция РФ, решения, принятые на референдуме РФ, акты законодательства РФ военного времени, другие федеральные законы и иные нормативные правовые акты. Вместе с тем данными нормативными правовыми актами система источников уголовного права не ограничивается. В связи с вышеизложенным считаем актуальным рассмотрение вопроса о возможности включения в данную систему источников международного права.

§ 2. Место источников международного права в системе В последнее время все больше ученых поддерживает точку зрения о том, что международное право является источником российского права. Существует такое мнение и в уголовном праве1. Отдельные авторы полагают, что источником уголовного права согласно Конституции РФ выступают некоторые нормы международного права, относящиеся к правам человека, имеющие приоритет перед нормами отечественного уголовного законодательства 2. Л.Л. Кругликов считает, что положения международных договоров являются источником уголовного законодательства3.

Между тем мнение о том, что источники международного права должны признаваться в России в качестве источников отечественного уголовного права, небесспорно. Это следует в основном из различных точек зрения на проблему соотношения международного и национального права. Сторонники дуалистической концепции исходят из того, что международное и национальное право есть самостоятельные и изолированные явления. При этом международное право и внутригосударственное (национальное) право представляются как две автономных, параллельно существующих системы права4. Сторонники монистической концепции утверждают, что международное и национальное право выступают частями единого правопорядка5. В государствах, ориентирующихся на монистическую концепцию, закрепляются положения, согласно которым "международный договор становится частью национального права и, следовательно, действенным источником внутригосударственного права"6. Именно такие положения и содержатся в ч. 4 ст. 15 Конституции РФ. Как мы видим, есть основания полагать, что в России в настоящее время преобладает именно монистическая См., напр.: Трунцевский Ю.В. Нормы международного права как источник российского уголовного права: Дис… канд. юрид. наук. — Рязань, 1995. — С. 9.

См.: Наумов А.В. О соотношении норм международного и уголовного права // Сов. юстиция. — 1993. — № 19. — С. 3; Учебник уголовного права: Общая часть. — М.: Спарк, 1996. — С. 35.

См.: Кругликов Л.Л. Указ. соч. — С. 43-45.

См.: Зивс С.Л. Указ. соч. — С. 222.

См.: Калугин В.Ю., Павлова Л.В., Фисенко И.В. Международное гуманитарное право. — Минск:

Тесей, 1999. — С. 233.

Там же. — С. 238.

концепция. Поэтому можно согласиться с точкой зрения, что в соответствии с Конституцией РФ общепризнанные нормы международного права на территории России должны рассматриваться как национально-правовые1.

Вследствие указанных различий в понимании соотношения международного и национального права ученые по-разному подходят к проблеме включения источников международного права в систему источников российского права.

В науке достаточно давно сложилось мнение о том, что существует процесс перевода нормы международного права в норму национального права, который реализуется путем использования метода трансформации2. Ученые исходят из того, что международный договор обязывает выступать в качестве субъектов международно-правовых отношений исключительно только государства, поскольку они являются субъектами международного права. Поэтому трансформация нужна тогда, когда необходимо превращение (преобразование) международно-правовой нормы, обязывающей и могущей обязывать только государства, в норму национального права, регулирующую отношения между такими субъектами, как органы государства, организации, учреждения, ведомства, юридические лица, должностные лица, граждане3.

Указанная позиция разделяется не всеми учеными. Согласно другой точке зрения уравниваются источники международного права и источники внутригосударственного права, которые непосредственно переходят из одной системы в другую. Ученые полагают, что ратификация придает международному договору силу национального закона4.

Существует и третья точка зрения, в соответствии с которой трансформация обязательна не во всех случаях. Например, С.Л. Зивс классифицирует международно-правовые акты следующим образом: 1) не нуждающиеся в трансформации, т.е. те, которые действуют, применяются и соблюдаются государствами в сфере межгосударственных отношений и не призваны породить правоСм.: Трунцевский Ю.В. Указ. соч. — С. 165.

См.: Зивс С.Л. Указ. соч. — С. 223.

Там же. — С. 226, 236.

См.: Блищенко И.П. Международное и внутригосударственное право. — М.: Госюриздат, 1960. — С. 224-232.

отношения внутри государства; 2) требующие принятия особых мер по их имплементации во внутригосударственном праве, издания законов и иных нормативных актов1.

В науке существует концепция прямого и непосредственного действия норм международного права. Суть этой концепции заключается в признании наличия норм международного права, которые подлежат непосредственному применению без издания правовых актов и принятия иных мер на внутригосударственном уровне. Так, В.Ю. Калугин считает, что "большинство положений международного гуманитарного права по своему характеру являются нормами прямого действия, т.е. самоисполнимыми нормами", применение которых не требует принятия различных мер на внутригосударственном уровне2. Идею о наличии самоисполнимых международных договоров, применяемых к уголовно-правовым отношениям, поддерживает В.П. Коняхин3.

Таким образом, устраняется необходимость в трансформации норм международного права. Так, Р.А. Мюллерсон отрицает концепцию трансформации норм международного права в нормы национального права, поскольку считает ее безосновательной. По его мнению, положения международных договоров реализуются двумя способами: 1) инкорпорацией, т.е. путем принятия национальных материально-правовых норм во исполнение международных норм;

2) санкционированием применения положений международных договоров4.

В целом соглашаясь с точкой зрения Р.А. Мюллерсона, мы хотели бы сделать некоторые уточнения. Представляется, что сформулированная в советское время концепция трансформации была нужна для обоснования возможности изменения характера действия норм международного права в советской правовой системе, данных СССР международных обязательств. Концепция трансформации отрицает согласительный и взаимный характер нормы международного права, поскольку может привести к полному изменению содержания См.: Зивс С.Л. Указ. соч. — С. 225- 226.

Калугин В.Ю., Павлова Л.В., Фисенко И.В. Указ. соч. — С. 235.

См.: Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 93.

См.: Мюллерсон Р.А. О соотношении международного публичного, международного частного и национального права // Сов. гос-во и право. — 1982. — № 2. — С. 80.

трансформированной нормы в акте, ее трансформирующем, в нарушение установленного порядка принятия такой нормы. Норма международного права принимается с согласия всех уполномоченных субъектов, в том числе представляющих суверенные государства. Поэтому изменить или дополнить нормы международного права можно с согласия всех субъектов, участвовавших в их принятии. О.Н. Шибков в связи с этим аргументированно замечает, что отличие норм международного права от внутригосударственных касается также порядка их применения, которое в международном праве основано на принципе взаимности1. Концепция трансформации не соответствует принципу взаимности и создает возможность для невыполнения международных норм.

Как известно, норма права издается или санкционируется государством.

Источники международного права включаются в правовую систему государства в основном посредством их ратификации, а также иными способами (например, путем указания на общепризнанность соответствующих норм и принципов международного права, как это сделано в ч. 4 ст. 15 Конституции РФ). Очевидно, что процедура ратификации актов, содержащих нормы международного права, призвана обеспечить реализацию указанных норм в конкретном государстве. По мнению ученых, суть ратификации состоит в придании международному договору юридической силы в пределах государственной территории2. В связи с этим ратификация может рассматриваться в рамках процедуры санкционирования, которая применяется в соответствии с общей теорией права в правотворческом процессе. Поэтому в таком случае следует говорить не о трансформации норм международного права в нормы национального права, а о завершающем этапе процесса правотворчества. Аналогичные выводы справедливы и в отношении других способов признания норм международного права.

Источник нормы международного права, признаваемый в установленном порядке в Российской Федерации, есть часть правовой системы России. Такой вывод целиком основан на конституционных положениях. Согласно ч. 4 ст. Конституции РФ общепризнанные принципы, нормы международного права и См.: Шибков О.Н. Принципы и нормы международного права как источники уголовного права:

Дис… канд. юрид. наук. — Ставрополь, 2000. — С. 28.

См.: Пшеничнов М.А. Указ. соч. — С. 20.

международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы.

Этой конституционной нормой устраняется необходимость трансформации как таковой с точки зрения выполняемой ею функции по переводу нормы международного права в норму российского права. Ратифицированная или признанная иным способом норма международного права должна нами рассматриваться как часть российского права.

Отношения, связанные с применением норм международного права, урегулированы Федеральным законом от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ "О международных договорах Российской Федерации", положения которого также исключают необходимость трансформации норм международного права. Согласно п. 3 ст. указанного законодательного акта положения официально опубликованных международных договоров РФ, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно. Для осуществления иных положений международных договоров РФ принимаются необходимые правовые акты1.

Концепция трансформации не соответствует общей теории права, поскольку фактически исходит из необходимости создания нормы права дважды: вопервых, в момент ратификации акта, содержащего нормы международного права (признания иным способом), означающей, по сути, санкционирование данных норм; во-вторых, в момент трансформации указанных норм в акт национального законодательства, создания нормы национального права.

Основным субъектом правотворчества в сфере международного права действительно выступает именно государство. Между тем признание им в качестве норм права определенных явлений, не предполагающее принятия внутригосударственных актов, означает, что данные явления становятся нормами для всех субъектов национального права. Такой вывод вполне закономерен, поскольку государство на международной арене представляется, прежде всего, как политический институт, который выражает волю всего народа.

В отдельных случаях для реализации нормы международного права и во исполнение данной нормы действительно требуется принятие нормы нациоСм.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 1995. — № 29. — Ст. 2757.

нального права. Но это должно всегда вытекать из соглашения сторон, принимающих норму международного права. Речь о трансформации при этом не идет, поскольку в результате появляется уникальная (нетрансформированная) норма национального права, регулирующая соответствующие отношения.

Включение нормы международного права в правовую систему России означает, что она становится частью отечественного права, поскольку указанная норма появилась именно в результате участия России в соответствующем правотворческом процессе, закончившемся признанием данной нормы частью ее правовой системы. Констатация этого факта позволяет также считать, что включение норм международного права в российскую правовую систему не влечет появления в последней параллельно существующего национального и международно-правового элементов, что фактически утверждают некоторые авторы1. Соответствующая норма международного права наделяется при этом двойным статусом: являясь международно-правовой, она становится также и нормой национального права и именно в силу этого обстоятельства, тесной связи с государством, реализуется на его территории.

Следует отметить, что, в отличие от иностранного права, которое, действительно, на территории России только применяется, а создается за ее пределами, соответствующие нормы международного права принимаются при непосредственном участии России, вследствие чего данные нормы становятся частью отечественного права. Поэтому есть основания полагать, что небесспорна точка зрения, согласно которой международно-правовые нормы не являются также внутригосударственными2. Больше оснований согласиться с тезисом, что источники международного права все же выступают источниками российского права3. Данные источники обладают двойственным статусом — служат источниками права как национального, так и международного со всеми вытекающими отсюда последствиями. Таким образом, соотношение международного и нациоСм., напр.: Гаврилов В.В. Развитие концепции правовой системы в отечественной доктрине права: общетеоретический и международно-правовой подходы // Журнал российского права. — 2004. — № 1. — С. 85.

Там же. — С. 82.

Там же. — С. 84.

нального права аналогично соотношению понятий, частично пересекающихся по объему, что не означает их параллельного или целиком слитного сосуществования.

Ученые, которые не разделяют в целом мнения о необходимости трансформации норм международного права, по-разному подходят к определению характера их действия. Существуют следующие точки зрения по данному вопросу.

А.В. Наумов применительно к уголовному праву делит нормы международного права на два вида: 1) относящиеся к правам человека, которые имеют приоритет перед нормами национального уголовного законодательства;

2) предусматривающие уголовную ответственность, которые могут реализоваться только при наличии соответствующих норм в национальном уголовном законодательстве. Названный автор считает, что для реализации международноправовых конвенций, которые не содержат уголовно-правовых санкций, необходимо внесение изменений в национальное уголовное законодательство. Вместе с тем А.В. Наумов указывает на возможность влияния норм международного права на содержание норм Общей части уголовного законодательства и на примере Конвенции о неприменимости срока давности к военным преступникам и преступлениям против человечества 1968 г. 1 справедливо доказывает возможность применения норм международного права непосредственно, при отсутствии соответствующих норм в национальном уголовном законодательстве2.

Ю.Е. Пудовочкин исходит из того, что по смыслу ст. 1 УК РФ возможно невключение в УК РФ законов, которые не устанавливают уголовную ответственность. Ученый полагает, что это правило применимо и к нормам международного права3. Таким образом, Ю.Е. Пудовочкин не исключает возможности применения непосредственно норм международного права, которые не предусматривают установления уголовной ответственности.

По мнению О.Н. Шибкова, только императивные нормы международного права могут рассматриваться в качестве источников уголовного права. При этом См.: Ведомости Верховного Совета СССР. — 1971. — № 2. — Ст. 18.

См.: Наумов А.В. Источники уголовного права. — С. 12-14, 17. См. также: Ткачевский Ю.М. Давность в советском уголовном праве. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1978. — С. 115.

См.: Пудовочкин Ю.Е. Источники уголовного права Российской Федерации. — С. 68.

данные нормы классифицируются им следующим образом: 1) имеющие непосредственное действие, которые могут не включаться во внутреннее законодательство государства; 2) имеющие опосредованное действие, которые подлежат обязательному включению во внутригосударственное законодательство в оригинальном виде либо путем приведения внутригосударственного закона в соответствие с ними. Пример первого вида норм автор видит в ч. 4 ст. 11 УК РФ относительно уголовной ответственности представителей иностранных государств и других граждан, которые пользуются иммунитетом1. О.Н. Шибков полагает, что "изменение условий уголовной ответственности за то или иное деяние, предусмотренное международным договором РФ, требует их непосредственного включения в текст УК" путем рецепции или имплементации в текст УК положений соответствующего международного акта2.

А.В. Мадьярова считает, что источниками уголовного права выступают международные договоры РФ в случае: 1) отсылки к таковым в уголовном законе либо их использования при определении признаков преступлений, названных в УК; 2) возникновения коллизий между ними и УК РФ. По ее мнению, в силу ст. 17 Конституции РФ в рамках обеспечения прав и свобод человека и гражданина приоритетом перед нормами УК пользуются общепризнанные принципы и нормы международного права. Функция норм международного права заключается в определении условий неприменения норм национального уголовного права, определении преступности и наказуемости деяний, закреплении признаков, которым должно соответствовать национальное законодательство, определении преступности и наказуемости деяний в виде преступлений против мира и безопасности человечества3.

А.Г. Кибальник выделяет две группы императивных договорных норм международного права, действующих в международном уголовном праве:

1) имеющие непосредственное действие, которые могут не включаться во внутреннее законодательство государства; 2) имеющие опосредованное действие, См.: Шибков О.Н. Указ. соч. — С. 30, 48. См. также: Ображиев К.В. Судебный прецедент как источник российского уголовного права: Дис… канд. юрид. наук. — Ставрополь, 2002. — С. 48-49.

См.: Шибков О.Н. Указ. соч. — С. 45-47.

См.: Мадьярова А.В. Указ. соч. — С. 251-255.

которые подлежат обязательному включению во внутригосударственное законодательство в оригинальном виде или путем приведения его в соответствие с данными нормами1. Ученый допускает возможность прямого и непосредственного действия международно-правовых актов, которые имеют уголовноправовое значение, в следующих исключительных случаях: 1) если национальный закон не содержит либо содержит противоречащую международному уголовному праву норму; 2) если такое указание содержит уголовный закон.

А.Г. Кибальник считает, что принципы и нормы международного права должны расцениваться как источники уголовного права России в случае их инкорпорации во внутреннее законодательство путем рецепции или имплементации 2.

А.Г. Кибальник полагает, что никто не может быть привлечен к уголовной ответственности и осужден за деяние, которое не предусмотрено УК РФ, даже если оно содержится в нормах международного права, мотивируя свой вывод ведущей ролью внутригосударственных норм по отношению к нормам международного права, запретом на применение уголовного закона по аналогии3.

Ю.В. Трунцевский также считает, что в уголовном праве не могут применяться непосредственно нормы международного права, если речь идет об установлении уголовной ответственности, поскольку необходима их имплементация 4. Указанный подход поддерживается и другими учеными5, между тем его разделяют не все авторы.

По мнению И.И. Лукашука, привлечение к уголовной ответственности за некоторые преступления "возможно на основе международного права даже в том случае, если соответствующие составы преступлений отсутствуют во внутреннем праве"6. Ученые справедливо отмечают, что "институт международной См.: Кибальник А.Г. Современное международное уголовное право. — СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. — С. 52-53.

См.: Кибальник А.Г. Указ. соч. — С. 31, 178, 182-236; См. также: Он же. Порядок применения международного уголовного права в национальной юрисдикции // Российская юстиция. — 2002. — № 10. — С. 61-62.

См.: Кибальник А.Г. Современное международное уголовное право. — С. 196.

См.: Трунцевский Ю.В. Указ. соч. — С. 45, 57.

См.: Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Указ. соч. — С. 162; Зимненко Б. Международное право в судебной практике России: уголовное судопроизводство // Российская юстиция. — 2003. — № 10. — С. 10.

Лукашук И.И. Выдача обвиняемых // Российская юстиция. — 1997. — № 1. — С. 50.

уголовной ответственности индивида является общепризнанным", физические лица могут непосредственно нести уголовную ответственность по международному праву, что подтверждается в особенности практикой международных трибуналов, в том числе международных военных трибуналов, созданных после Второй мировой войны1.

В связи с рассматриваемым вопросом следует учитывать позицию Пленума Верховного Суда РФ. В пункте 5 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. № 8 "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия" разъясняется, что суд не вправе применять нормы закона, регулирующего возникшие правоотношения, если вступившим в силу для РФ международным договором, решение о согласии на обязательность которого для РФ было принято в форме федерального закона, установлены иные правила, чем предусмотренные законом2.

Если буквально толковать эти положения, получается, что в международном договоре вполне могут содержаться уголовно-правовые нормы, которые подлежат применению даже в случае их несоответствия УК РФ.

Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации"3 содержит следующие разъяснения, касающиеся рассматриваемого вопроса: 1) к признакам, свидетельствующим о невозможности непосредственного применения международного договора РФ, относятся, в частности, содержащиеся в договоре указания на обязательства государств-участников по внесению изменений во внутреннее законодательство этих государств; 2) при рассмотрении судом уголовных дел непосредственно применяется такой международный договор РФ, положения которого не требуют издания внутригосударственных актов для их применения и способны порождать права и обязанности для субъектов национального права; 3) международные договоры, которые имеют прямое и непоСм.: Калугин В.Ю., Павлова Л.В., Фисенко И.В. Указ. соч. — С. 184-185.

См.: Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. — 1996. — № 1. — С. 3-6.

См.: Российская газета. — 2003. — 2 дек.

средственное действие в правовой системе РФ, применимы судами при разрешении уголовных дел, в частности, если международным договором РФ регулируются отношения, ставшие предметом судебного рассмотрения;

4) международные договоры, нормы которых предусматривают признаки составов уголовно наказуемых деяний, не могут применяться судами непосредственно, поскольку такими договорами прямо устанавливается обязанность государств обеспечить выполнение предусмотренных договором обязательств путем установления наказуемости определенных преступлений внутренним (национальным) законом; 5) в силу ч. 4 ст. 11 УК РФ вопрос об уголовной ответственности дипломатических представителей иностранных государств и иных граждан, которые пользуются иммунитетом, в случае совершения этими лицами преступления на территории РФ, разрешается в соответствии с нормами международного права; 6) международно-правовые нормы, предусматривающие признаки составов преступлений, должны применяться судами РФ в тех случаях, когда норма УК РФ прямо устанавливает необходимость применения международного договора РФ (например, ст.ст. 355 и 356 УК РФ); 7) правила международного договора РФ, согласие на обязательность которого было принято в форме федерального закона, имеют приоритет в применении в отношении законов РФ. Если же согласие на обязательность международного договора РФ было принято не в форме федерального закона, то такой договор имеет приоритет в применении только в отношении подзаконных нормативных актов, изданных органом государственной власти, заключившим данный договор.

Достаточно спорными являются последние два положения, содержащиеся в постановлении Пленума Верховного Суда РФ, поскольку в них без достаточных оснований ограничительно истолкована ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, а также сделаны выводы, не в полной мере согласовывающиеся с четвертым отмеченным нами положением. Часть 4 ст. 15 Конституции РФ не устанавливает круг международных договоров РФ, которые обладают большей юридической силой, чем федеральные законы, не ставит юридическую силу данных актов в зависимость от способа выражения согласия на их обязательность. Вывод Пленума Верховного Суда РФ о том, что международно-правовые нормы, предусматривающие признаки составов преступлений, должны применяться судами в случае, предусмотренном УК РФ, в целом не основан на положениях Конституции РФ, а следует скорее из ч. 1 ст. 1 УК РФ, из мнения о том, что только нормы международного права, не предусматривающие уголовную ответственность, могут применяться непосредственно.

В связи с этим хотелось бы отметить, что выработанный Пленумом Верховного Суда РФ подход не соответствует в полной мере общепризнанным принципам международного права, а именно принципу, зафиксированному в ст. 6 Устава Международного Военного Трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси1. В соответствии с данным принципом то обстоятельство, что по внутреннему праву не установлено наказания за какое-либо деяние, признаваемое согласно международному праву преступлением, не освобождает лицо, совершившее это деяние, от ответственности по международному праву. По этой причине мы считаем возможным непосредственное применение норм международного права, в том числе устанавливающих уголовную ответственность в случаях, не предусмотренных УК РФ.

В дополнение к вышесказанному следует отметить, что нормы международного права непосредственно применяются также при определении сферы действия УК РФ, в том числе при реализации территориального принципа действия уголовного закона, хотя соответствующие положения отсутствуют в УК РФ и других законодательных актах РФ. Н.Д. Сергиевский по этому поводу заметил, что уголовный закон имеет обязательную силу в пределах территории государства, "с теми расширениями понятия территории, которые устанавливаются международным правом"2.

Данный вывод может быть проиллюстрирован на примере особенностей уголовной юрисдикции РФ в отношении военного судна иностранного государства, находящегося на территории РФ. Так, М.И. Блум обратила внимание на то, См.: Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. — М., 1955. — Вып. XI. — С. 165-172; Международное публичное право: Сборник документов. — М.: БЕК, 1996. — Т. 2. — С. 101-102.

Сергиевский Н.Д. Русское уголовное право: Часть Общая: Пособие к лекциям. — Пг., 1915. — С. 345. См. также: Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Указ. соч. — С. 161.

что военные корабли зарубежных государств не подпадают под уголовную юрисдикцию СССР 1. По ее мнению, уголовная юрисдикция государства распространяется на находящиеся на территории иностранного государства военные объекты именно на основании международно-правовых норм2. С подобным утверждением следует согласиться, поскольку указанное исключение из территориального принципа делается именно в нормах международного права, в которых признается суверенитет государств в отношении соответствующих случаев (например, ст. 95 Конвенции Организации Объединенных Наций по морскому праву3).

Именно международное право закрепляет положения, связанные с определением юрисдикции государств в отношении деяний, совершенных на территориях, которые не принадлежат какому-либо государству4. В силу общепризнанных норм международного права уголовная юрисдикция государства может распространяться на принадлежащие ему объекты, расположенные на отдельных территориях, не находящихся под суверенитетом какого-либо государства (открытые моря и океаны, Антарктида, космическое пространство и т.д.)5.

Вряд ли можно согласиться с мнением, что нормы, содержащиеся в международных договорах, не могут быть источниками уголовного права, поскольку в них отсутствуют санкции6. Само по себе отсутствие санкций в нормах международного права не означает, что они не могут регулировать уголовноправовые отношения, ведь санкции не содержатся и в Общей части уголовного права7. Критика указанной выше позиции уже давалась в научной литературе8.

Нормы и принципы международного права, международные договоры РФ активно используются в судебной практике, приобретают в ней все большее См.: Блум М.И. Действие советского уголовного закона в пространстве. — Рига, 1974. — С. 66.

Там же. — С. 85.

См.: Собрание законодательства Российской Федерации. — 1997. — № 48. — Ст. 5493.

См.: Бойцов А.И. Указ. соч. — С. 118.

См.: Блум М.И. Указ. соч. — С. 84.

См., напр.: Кленова Т.В. Указ. соч. — С. 59; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. В.М. Лебедева. — М.: Норма, 2002. — С. 2; Наумов А.В. О соотношении норм международного и уголовного права. — С. 3.

См. об этом также: Адельханян Р. "Военные преступления" в международном уголовном праве // Российская юстиция. — 2003. — № 3. — С. 62.

См.: Трунцевский Ю.В. Указ. соч. — С. 53- 54; Бойцов А.И. Указ. соч. — С. 201.

значение. Конституционный Суд РФ обосновывает свои правовые позиции общепризнанными принципами и нормами международного права, международными договорами РФ1.

Таким образом, мы приходим к выводу, что существуют нормы международного права, которые вполне могут применяться непосредственно при регулировании уголовно-правовых отношений в РФ. Следовательно, необходимо выделить две группы норм международного права, признаваемых в РФ:

1) действующие непосредственно; 2) требующие для своей реализации издания нормативных правовых актов РФ. Первая группа норм может рассматриваться в контексте источников норм уголовного права, тогда как вторая — только в рамках социальных источников уголовного права. В общем виде данная точка зрения уже высказывалась в науке2.

С учетом вышеизложенного нормы международного права могут применяться непосредственно в уголовно-правовых отношениях в следующих случаях: 1) если это предусмотрено в законодательном акте РФ; 2) если закон РФ противоречит нормам международного права либо не содержит соответствующей нормы.

Далее необходимо определить формы, в которых находят выражение нормы международного права, применяемые непосредственно и выступающие источниками норм уголовного права РФ. Согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ элементами правовой системы России являются общепризнанные принципы и нормы международного права, а также международные договоры РФ.

Принципы и нормы международного права могут включаться в правовую систему России только при условии их общепризнанности. Толкование данного признака приводится как в науке, так и в практике. По мнению О.И. Тиунова, общепризнанные принципы международного права есть универсальные нормы, имеющие общую форму выражения, признанные всеми или абсолютным больСм., напр.: Тиунов О. Решения Конституционного Суда РФ и международное право // Российская юстиция. — 2001. — № 10. — С. 14-18; Зимненко Б. Международное право в судебной практике России: конституционное правосудие // Российская юстиция. — 2003. — № 9. — С. 9.

См.: Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — С. 89; Трунцевский Ю.В. Указ. соч. — С. 62-65; Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Указ.

соч. — С. 162.

шинством государств в качестве обязательных1. В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" отмечается следующее: 1) под общепризнанными принципами международного права следует понимать основополагающие императивные нормы международного права, принимаемые и признаваемые международным сообществом государств в целом, отклонение от которых недопустимо (например, принцип всеобщего уважения прав человека и принцип добросовестного выполнения международных обязательств); 2) под общепризнанной нормой международного права следует понимать правило поведения, принимаемое и признаваемое международным сообществом государств в целом в качестве юридически обязательного.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что "общепризнанный" означает, во-первых, признанный международным сообществом государств, вовторых, общеобязательный, императивный. Следовательно, принципы и нормы международного права, лишенные императивного содержания, не могут рассматриваться в качестве общепризнанных.

Указанные нормы и принципы находят свое выражение в различных формах, круг которых определяется учеными по-разному. В науке существует точка зрения, согласно которой перечень источников международного права может быть уяснен исходя из ст. 38 Статута Международного Суда ООН2. В данном нормативном положении закреплено, что Международный Суд ООН обязан применять международные конвенции, международные обычаи, общие принципы права, признанные цивилизованными нациями. Судебные решения и доктрины наиболее квалифицированных специалистов по публичному праву различных наций используются в качестве вспомогательного средства для определения правовых норм.

Исследуя проблему источников международного уголовного права, А.Г. Кибальник пришел к следующим выводам: 1) принципы международного См.: Тиунов О. Указ. соч. — С. 14-18.

См., напр.: Котляров И.И. Международное право и вооруженные конфликты. — М., 2003. — С. 10.

права могут рассматриваться как источники международного уголовного права только в том случае, если они получили нормативное оформление; 2) международный обычай и доктрина не являются источниками международного уголовного права ввиду отсутствия их обязательности, рекомендательного характера их положений; 3) решения международных организаций, в том числе прецедентные решения, вынесенные международным судом (трибуналом), могут быть признаны источниками международного уголовного права1.