«Крестьянское расселение в Приморской области как часть русской колонизации Приамурья во второй половине XIX в. ...»

Всеподданнейший отчёт 1870 года представляет уже более разработанную схему районирования, включавшую три зоны. Во-первых, это северная часть области, простирающаяся от Ледовитого океана до устья Амура, негодная к пашенному земледелию125. Во-вторых, это «средняя полоса области», включающая приамурские и приуссурийские земли, ограниченно годные к зерновому земледелию. Причиной тому служат как суровость климата, так и природные бедствия: наводнения, заморозки, лесные пожары126. В-третьих, это южная часть области – «Зауссурийский край». Его условия подаются в сравнении с показателями предыдущих районов и говорится о большей пригодности зауссурийских земель к «успешному развитию сельского хозяйства»127.

Всеподданнейший отчёт 1876 года даёт больше информации по природным условиям различных частей области, а Обзор Приморской области за 1876 год приводит оригинальную, отличную от предыдущих, схему районирования. Традиционно территории к северу от устья Амура относятся к непашенным и на основании этого выделяются в отдельный экономический район128.

Следующий экономический район – пространства от устья Амура до устья Уссури, а также о. Сахалин129. Интересно, что Николаевский округ, входящий во второй район, удовлетворяет требованиям зернового производства только своей «Нижней (скорее всего южной – Я. Б.) частью». Итак, юг Николаевского округа, Софийский округ и о. Сахалин обладают достаточными для пашенного хозяйства природными условиями, однако в минимальном объёме. Причиной тому – и краткость тёплого времени года (до 4,5 – 5 месяцев), и неудобные земли, и трудноподдающиеся вековые леса, а также болота, горы... Низкое плодородие почв завершает картину неудобств полеводства130. Наконец, третий район, включающий район р. Уссури, побережье юга современного Приморья. Этот район также включает земли пригодные и не пригодные для хлебопашества. К последним относятся «некоторые Приморские места», вероятно восточное побережье, где затрудняющим фактором земледелия являются морские туманы, и «некоторые при Уссурийские низменности», страдающие от половодья131. Наиболее удобные места для земледелия определяются в рамках бассейна оз. Ханка, долиной верхнего течения р. Суйфун, долинами рек, впадающих с запада в Амурский залив132. Среди благоприятных факторов полеводства называются такие, как высокое плодородие почвы, продолжительное лето (вернее тёплое время года – 6,5 месяцев), вообще тёплый климат и наличие открытых мест, что позволяет не тратить ресурсы на раскорчёвку лесов133.

Всеподданнейший отчёт за 1889 год, подобно предыдущим, определяет три района, в том числе: северные округи, в которых земледелие по существу отсутствует; округи Удская, Софийская и Уссурийская казачья, в которых сельское население сочетает хлебопашество с промыслами и разными промыслами;

Южно-Уссурийская округа, в которой земледелие составляет главное занятие сельского населения134. Интересно, что во второй сельскохозяйственной зоне только Уссурийская казачья округа вполне обеспечивает себя хлебом135, группируясь таким образом с Южно-Уссурийской, которая живёт своим хлебом. Округи Софийская и Удская местным урожаем хлебов не обеспечены136. Именно поэтому население трёх северных округ занимается почтовой гоньбой и разными промыслами, причём чем севернее территории, тем больший вес имеют побочные (относительно хлебопашества) промыслы137.

90-е годы XIX в. дают стабильное отражение агроклиматических возможностей Приморской области в официальной отчётности, восходящее к опыту начала 70-х гг. Так, обзор Приморской области за 1891 г. информирует: «Земледелие составляет главное занятие населения в Южно-Уссурийской округе; затем идёт Уссурийская Казачья округа; в сравнительно слабой степени им занимаются в округах: Софийской и Удской, а в северных округах его вовсе нет, исключая Камчатку, где по среднему течению реки Камчатки сеется небольшое количество ячменя и конопли»138. На всём протяжении 90-х гг. подобная оценка сохраняется даже в своих формулировках139.

Отчётности 90-х гг. также свойственны комментарии-отступления, характеризующие те или иные земледельческие районы. Обзор за 1892 год содержит сравнительный анализ климатических возможностей разных частей области: «В то время, когда в Посьетском и Суйфунском участках Южно-Уссурийской округи уже произведены запоздалые посевы, северные округи еще покрыты снегом»140. Выше уже использовалась информация о структуре занятий населения как косвенный показатель сельскохозяйственных возможностей территорий.

Итак, обзор некоторых губернаторских отчётов и обзоров области второй половины XIX в. показывает как расширение знаний о природных условиях хозяйствования, так и совершенствование подходов к анализу сельскохозяйственного производства в области, приходящиеся в основном на 70 – 80-е гг. XIX в.

Среди неблагоприятных природных условий отмечаются холодный климат – а именно непродолжительное тёплое время года, – бедные почвы, густые леса, мешающие обоснованию земледельцев на новом месте, каменистые горы, неудобные к обработке, заболоченность («тундристые берега» Амура), наводнения, лесные пожары. Интересно, что упомянутые факторы относятся только к средней части области, в которой возможно пашенное земледелие в ограниченном масштабе. При этом особенности природы северной трети области не обсуждаются вовсе. Вероятно дело в том, что именно на Амуре, там, где хлебопашество всё же возможно, явственно обнаруживаются недостатки естественных условий. В то же время, среди неблагоприятных факторов в Южно-Уссурийском крае отмечаются специфические для него морские туманы, а также разливы рек (характерные, кстати, и для Амура).

К положительным естественным условиям, которые приводятся только для южных районов области, относимы плодородие почв, длительное тёплое время года, вообще тёплый климат, а также наличие открытых, безлесных, пространств, удобных для быстрого обоснования земледельческих хозяйств. Очевидно, что в какой-то мере приамурские и зауссурийские земли противопоставляются друг другу в плане оценки природных условий земледелия. Вероятно такой контраст преследовал цель привлечения внимания столичной администрации к незаселённости Южно-Уссурийского края (см. отчёт за 1870 год141).

Что касается изменений во взгляде на возможности разных частей области, то если в целом распределение потенциалов остаётся стабильным (неблагоприятный север, ограниченно годный Амур и плодородный юг), то положение некоторых округ в общей системе меняется. Так, первоначально юг области делится на две части, северную, неплодородную, и южную, плодородную, границей которых является широта устья Амура (отчёт 1860 года). С 70-х годов область делится уже на три района, причём северная граница плодородных территорий остаётся в целом неизменной, меняется статус Амура и Уссури, земли которых признаются ограниченно годными (отчёт за 1870 год). Наконец, 80-е годы показывают, что приуссурийские земли вполне способны обеспечивать земледельцев. Однако если товарное хозяйство здесь создать и можно, но очень трудно, в результате чего сельское население вынуждено обращаться к дополнительным заработкам (отчёт за 1889 год).

Таким образом, из анализа ряда губернаторских отчётов можно вывести общую схему сельскохозяйственного районирования Приморской области во второй половине XIX в. В самом общем масштабе намечаются две области, северная и южная, критерием различения которых является возможность ведения зернового хозяйства, а границей – широта устья Амура.

Учитывая, что перед областью в то время довольно остро стояла продовольственная проблема, то вопрос снабжения хлебом жителей и войск был одним из самых важных. Самообеспечению продовольствием губернаторы постоянно уделяют внимание в своих отчётах142. Соответственно, за критерий различения подрайонов на юге Приморской области есть смысл взять возможности зернового хозяйства. С помощью этого критерия выделяется три подрайона:

приамурский, приуссурийский («Северно-Уссурийский»), зауссурийский («Южно-Усурийский»), которые определяются соответственно либо недостаточными (даже для пропитания местного населения), либо ограниченными (на уровне минимального самообеспечения), либо достаточными возможностями климата для ведения зернового производства. Этот фактор выделяется в качестве ведущего ещё и на основании того, что другие (неблагоприятные и благоприятные) условия – например, уровень увлажнения или особенности поверхности, – имеют значение только на фоне климатической, а по сути – термической пригодности. Новацией во взгляде администрации Приморской области конца XIX века на сельскохозяйственные возможности подведомственных территорий является признание высокой дифференцированности природных условий даже на уровне первичных административных единиц – участков143. В целом такой взгляд характерен для исследовательской традиции тех лет144. Вместе с тем, переход от выделения ареалов со сходными характеристиками к признанию мозаичности условий хозяйствования является принципиальным и свидетельствует о прогрессе знаний администрации об области.

По состоянию на конец 90-х гг. Приморская область делилась на следующие округи: Южно-Уссурийская, Уссурийская казачья, Хабаровская, Удская, Охотская, Гижигинская, Анадырская, Петропавловская, Командорские острова.

Большая часть из них, а именно – Командорские острова, Петропавловская, Анадырская, Гижигинская, Охотская – вовсе непригодны для пашенного земледелия. Удская округа с центром в Николаевске находится на границе пашенного земледелия. Округи Софийская и Уссурийская казачья относятся к группе едва самообеспечивающихся хлебом регионов. Наконец – Южно-Уссурийская округа способна производить излишки зерна и других видов сельскохозяйственной продукции. Таким образом, из девяти округ лишь три-четыре (в зависимости от удачности сельскохозяйственного сезона) способны вести зерновое хозяйство, и лишь одна из них безусловно может производить товарные излишки зерна для употребления его в более северных округах.

Анализируя температурную обстановку в южной части Дальнего Востока (в южной половине Хабаровского и в Приморском современных краях), можно увидеть, что прилегающие к Нижнему Амуру территории от Николаевска до Мариинска обеспечиваются теплом от 1600 до 1800° в год (учитываются температуры выше 10°)145. Этого явно недостаточно для возделывания практически всех зерновых культур, бывших во второй половине XIX в. в ходу у крестьян Приморской области (см. табл. 1.1). Территории от Софийска до Хабаровки обеспечены теплом от 1600 до более чем 2400°, при этом на большую часть территорий приходится от 2000° и более146. Этого достаточно для возделывания всех культур, разумеется – в разной степени (см. табл. 1.1). Термические условия территорий современного Приморья, на которое приходятся земли Уссурийской казачьей и Южно-Уссурийской округ, более благоприятны и колеблются от 1800 до 2400°147, что позволяет возделывать все культуры (см. табл. 1.1).

Таким образом, последний из приведённых вариантов районирования, содержащихся в годовых отчётах губернаторов Приморской области второй половины XIX в., и разделяющий область на три части в зависимости от степени теплообеспеченности, представляется обоснованным даже с позиций современного знания о природных условиях юга Дальнего Востока. Разумеется, что приведённый пример классификации далеко не полон, поскольку опирается лишь на один из ряда возможных факторов, как природного (влажность, ветры и др.), так и социального (сеть коммуникаций, размещение населения и др.) происхождения.

Специальные исследования, посвящённые районированию сельскохозяйственных возможностей Дальнего Востока, проводятся уже с конца ХIХ века.

Так, Н. А. Крюков выделяет следующие сельскохозяйственные районы: «1) район Приморский, заключающий в себе юго-восточные и южные склоны Уссурийских гор от залива Ольги до Посьета; 2) Южно-Уссурийский район, вмещающий в себя бассейн озера Ханки, среднее течение Суйфуна и реки Дауби-хе и Ула-хе; 3) район долины реки Уссури до впадения ея в Амур; 4) район Нижняго Амура, от устья Уссури до Татарскаго пролива»148 (см. рис. 1.2). Вместе с тем, необходимо отметить, что наиболее ранняя из известных автору попыток сельhttp://www.ojkum.ru/ скохозяйственного районирования относится к концу 60-х годов: «Для большаго удобства читателя, я разделю Амурский край, при описании почвы его, на части, в которых условия для сельскаго хозяйства в главных чертах одинаковыя»149.

К сравнительно недавним работам подобного рода относится сочинение А. А. Степанько150, в котором приводится современный вариант сельскохозяйственного районирования дальневосточных пространств. Для всего Дальнего Востока автор выделяет три природных пояса, внутренне неоднородных, состоящих из подрайонов двух уровней. На территорию южной части Приморской области по состоянию на вторую половину XIX в. (т. е. пространства от устья Тумангана до устья Амура, от залива Петра Великого до Шантарского моря) приходятся два пояса. Большая часть изучаемой территории лежит в «умеренном поясе с вегетацией разных типов растительности в весеннее-летне-осеннее время»151, северная кромка рассматриваемой территории примерно по линии (от побережья Татарского пролива) оз. Кади – оз. Удыль – нижнее течение р. Амгунь – среднее течение р. Уда относится к «холодному тундрово-лесному поясу с продолжительной весенне-летней вегетацией естественных растений»152 (см. рис. 1.2).

Территории, относящиеся к последнему поясу невелики, примыкают к Охотскому морю. В этих местах (в сущности, район Николаевска), по версии А. А. Степанько, в открытом грунте возможно возделывание ранних сортов картофеля, овощей и некоторых кормовых, зерновое хозяйство не рентабельно153.

Таким образом, для северного района подтверждается его чрезвычайно низкий потенциал как территории пашенного земледельческого освоения.

Территории, относящиеся к умеренному поясу и лежащие в рамках рассматриваемого региона, разделяются на следующие природные области (в рамках Амуро-Уссурийской страны – «I–A» на рис. 1.2)154:

в) Удско-Нижнеамурская, по течению Амура продолжающаяся от оз. Кизи на севере до оз. Хумми на юге. Эта область достаточно холодная, преимущественно на бедных таёжных почвах;

г) Среднеамурская, находится в долине Амура, продолжается на юг от предыдущей почти до устья Уссури. Высокая сумма температур и бурые лесные и луговые почвы создают привлекательные условия для ведения пашенного хозяйства;

д) Сихотэ-Алинская область – горная, холодная и с бедными горнотаёжными почвами. Простирается на большей части горной страны Сихотэ-Алинь, занимая высокогорья и восточный макросклон, обращённый к морю;

е) Приханкайско-Уссурийская область занимает пространства от устья Уссури на севере до низовьев Суйфуна на юге, включая приречные равнины и низменности и западный, континентальный, макросклон Сихотэ-Алиня. Большая сумма температур и выгодные почвенные условия делают её одним из самых привлекательных районов;

Рис. 1.2. Схема природносельскохозяйственного районирования части юга Дальнего Востока ж) наконец, Приморская область, южное побережье, обладает одной из наибольших суммой температур, наибольшим вегетационным периодом и высокой степенью увлажнения, почвы бурые лесные. Несмотря на неоднозначный набор параметров, этот район также в высшей степени привлекателен для сельhttp://www.ojkum.ru/ скохозяйственного освоения.

Приведённый выше вариант природного районирования обобщает изложенный материал по естественным условиям сельского хозяйствования на юге Приморской области. Намечая пространственные тенденции улучшения агроусловий, следует указать на линию «север – юг», традиционную для северного полушария, а также линию «море – суша». Учитывая холодное течение из Татарского пролива и горный характер приморских районов, можно сказать, что более приспособленными для сельского хозяйства, а следовательно – приоритетными для расселения крестьян, являются внутренние, континентальные территории.

Представленные выше материалы об экономико-географическом районировании Приморской области администрацией самой области в XIX в. близки к взглядам, делящим Приморье не на административные единицы и климатические области, а на так называемые края, которые имеют основания в устройстве поверхности, климатических особенностях, истории русского пребывания (по крайней мере в XIX в.). Традиция выделения в пределах Приморской области Южно-Уссурийского и Северно-Уссурийского краёв существует уже в изучаемую эпоху, однако разные источники по-разному трактуют их пределы.

Так, наиболее широко границы Северно-Уссурийского края определяет И. Надаров, в соответствии со взглядами которого Северно-Уссурийский край простирается от истоков Даубихэ (современные названия географических объектов см. в Приложении V) до Татарского пролива155, включая всё СихотэАлинское нагорье, то есть на долю Южно-Уссурийского края остаётся только Ханкайско-Суйфунская низменность и узкая полоска побережья от Посьета до Ольги. Похожую позицию занимает А. Максимов, причём отмечает факт «совершенного различия» Южно-Уссурийского и Северно-Уссурийского краёв156.

Южными границами Северно-Уссурийского края автор определяет верхнее течение Уссури и район зал. Св. Ольги, северные же, очевидно определяются Сихотэ-Алинским хребтом157.

Судя по «Карте Южно-Уссурийского и Хабаровского округов…»158, крайhttp://www.ojkum.ru/ ними волостями северного края на границе с южным были Успенская и Ивановская, то есть горные области опять-таки отходят Северно-Уссурийскому краю.

Со своей стороны Буссе в конце XIX в. включал в состав Южно-Уссурийского края крайними северными волости Черниговскую и Ивановскую159, помимо этого, в состав южного края входила и долина р. Даубихэ160. Однако несколько раньше, в конце 60-х гг. этот же автор к южным пределам северного края относил долины рек Даубихэ, Улахэ, Аввакумовки161; всё же, что лежит южнее этих мест молодой Буссе относил к Южно-Уссурийскому краю162.

У Н. А. Крюкова можно встретить такой вариант природно-сельскохозяйственного районирования Приморской области: 1) Приморский район, полоса побережья от Посьета до Ольги; 2) Южно-Уссурийский район – бассейн оз. Ханка, среднее течение р. Суйфун, реки Даубихэ, Улахэ; 3) район долины р. Уссури до её устья; 4) Нижний Амур163. Таким образом в пределы ЮжноУссурийского края, по Крюкову, можно включать не только южное побережье и Суйфунско-Ханкайскую долину, но и территории, лежащие между ними – долины рек Улахэ и Даубихэ. Северной же границей Северно-Уссурийского края можно признать правый край амурской долины близ устья Уссури.

На начало ХХ в. приходится достаточно противоречивое определение Северно-Уссурийского края164. Так, с одной стороны, среди географических объектов края указываются реки от Имана до Кии, среди железнодорожных пунктов – от Уссури до Духовской165. Это значит, что Северно-Уссурийский край продолжается по мысли автора от места выхода Уссури к Приханкайской равнине до хребта Хехцыр, т. е. на всём протяжении среднего и нижнего течения Уссури. С другой стороны, автором различаются Южно-Уссурийский край, СеверноУссурийский край и Хабаровский округ166, южная граница которого пролегает в районе течения р. Бикина, что противоречит уже сформированному автором образу Северно-Уссурийского края.

Очевидно, что вышеназванные источники исходили в своих мнениях чаще всего из агрономической необходимости, однако климат и другие факторы, относящиеся к земледелию, занимают свою собственную нишу, в то время, как для районирования желательно иметь максимально широкие основания. Таким основанием может служить устройство поверхности – так сказать, её логика.

Если рассматривать просторы Приморской области под таким углом, то, опираясь на представленные выше точки зрения, в пределах русской земледельческой колонизации второй половины XIX в. можно выделить следующие области или края: Амурский край, располагающийся в долине Нижнего Амура; СеверноУссурийский край, располагающийся в долине Уссури; Южно-Уссурийский край, располагающийся на южной оконечности области (см. рис. 1.3).

Что лежит в основании именно такого варианта районирования? Для первых двух краёв характерно наличие мощной пространственной доминанты – русла главной реки, к этой доминанте привязана хозяйственная, общественная, политическая жизнь прилегающих районов, соответственно и население распоhttp://www.ojkum.ru/ лагается вдоль русла этой главной реки, только изредка удаляясь в сторону. Мотивом разделения похожих в пространственном отношении северных краёв является их климатическое, почвенное разнообразие, отнесённость к разным административным единицам, разная судьба как районов русской колонизации.

Южно-Уссурийский край, в отличие от северных соседей, не имеет пространственной доминанты, в складывании его поверхности в равной степени участвуют и море, и горы, и равнины, и долины, и озеро, и достаточно крупные реки.

В целом можно сказать, что южный край имеет высокодифференцированное пространство, сложно устроенную поверхность. Это придаёт ЮжноУссурийскому краю неповторимое своеобразие: благодаря тёплому климату, население этого края не концентрируется в одном месте, но рассеивается по всему пространству района. Это требует особого подхода в управлении, что и отразилось в истории южного края. Это ведёт к широкому расселению людей, разнообразию типов их хозяйственной деятельности на относительно небольшой площади. Наконец, как будет показано в следующих главах, подобная специфика будет иметь своим действительным продолжением особенности развития транспорта, административного устройства, расселения для всех выделенных краёв167.

Сопоставляя приведённые варианты районирования изучаемой территории, можно отметить следующие моменты. Во-первых, между официальным районированием (по Отчётам и Обзорам) юга Приморской области в XIX в. и подходами в определении Северно-Уссурийского края (а значит и краевой структуры юга области в целом) существует преемственность. Её суть заключается в совпадении пределов Уссурийской Казачьей округи и СеверноУссурийского края, а ведь первая выступала в отчётах военных губернаторов и обзорах области в качестве экономического района. Во-вторых, СеверноУссурийский край (в пределах зоны крестьянской колонизации) и Уссурийская Казачья округа полностью вписываются в Приханкайско-Уссурийскую область современного нам варианта агрорайонирования. В целом последнее обстоятельство говорит о ценности и законченности Уссурийского района в пределах Сеhttp://www.ojkum.ru/ верно-Уссурийского края.

В то же время следует указать на относительную пестроту Южно-Уссурийского и Амурского краёв, каждый из которых включает в себя не менее трёх природных областей (по А. А. Степанько), что только подтверждает положение о мозаичности условий земледелия и, следовательно, крестьянского расселения на юге Приморской области. Наконец, ценность представлениям о Северно-Уссурийском крае представляет непоследовательность административного устройства Приуссурийских территорий уже с конца XIX в. Так, после ограничения казачьего землевладения в связи с расширяющейся крестьянской колонизацией Приуссурья (ориентировочно после 1897 г.168) административная принадлежность крестьянских земель на данной территории становится неопределённой169. В связи же с учреждением Иманского уезда в 1909 г.170, однородная территория Северно-Уссурийского края оказывается разорванной между Иманским и Хабаровским уездами.

Итак, южная часть Дальнего Востока, и в том числе интересующая исследование часть Приморской области, представляет собой очень сложное сооружение, высокодифференцированное и слабоустойчивое в связях своих компонентов. Несмотря на своё южное положение, изучаемые территории «не сплошь» подходят для возделывания многих привычных для русских переселенцев сельскохозяйственных культур171. Наилучшие условия для размещения земледельческого хозяйства представляет южная оконечность области, надо полагать, она и явится первой и основной целью крестьянской колонизации.

1.3. Земли юга Приморской области во второй половине XIX в. как объект сельскохозяйственного освоения Одна из проблем рассмотрения юга Приморской области как заселяемых пространств, – слабая изученность территорий в период их первоначального заселения и освоения. При этом взгляд исследователя, современного рассматриваемой эпохе, ограничен только узкой полосой земель вдоль Амура, Уссури, её притоков, а также землями в западной части Южно-Уссурийского края, прилеhttp://www.ojkum.ru/ жащими к китайской границе. Есть в этом, однако, и положительная сторона – заселение чаще всего ограничивалось именно известными, уже изученными территориями. Исключение составляли, наверное, только старообрядцы, с некоторого времени принципиально искавшие «медвежьи углы». Таким образом, происходит естественное сужение области поиска, нет необходимости рассматривать большие площади, заведомо остававшиеся вне пределов внимания переселенцев.

Для того чтобы анализ территорий был адекватен в возможно более высокой степени, необходимо найти ряд критериев, которыми руководствовались сами переселенцы при выборе мест поселения. Помимо этого следует определить, чем руководствовались при выборе удобных для заселения мест чиновники, командированные в Приморскую область для её исследования. Очень важно зафиксировать ожидания от новых земель как со стороны власти, которая смотрела на Приморскую область глазами географов, военных и гражданских чинов, так и со стороны крестьянства. При анализе отношения к территории необходимо учитывать разницу интересов чиновников, осуществлявших разведку пригодных для заселения земель, и крестьян, непосредственно заселявших эти земли. Самое важное состоит в том, что крестьяне смотрели на эти земли более непосредственно, поскольку они жили в этой среде и именно они преобразовывали её по своему вкусу, своим надобностям и возможностям. Соответственно, крестьянский взгляд вполне может оказаться глубже чиновничьего и список характеристик территории может оказаться шире. Какие же существовали критерии для оценки территорий у крестьян и у официальных лиц? Для крестьян характерны следующие положения.

Сибирские крестьяне предпочитали устраивать свои угодья в низменных долинах и долинах рек, правда при этом отмечалось, что низины бывают холодны и сыры172. Кроме того, сырые места быстро зарастали лесом и сорняками173, что также снижало хозяйственную ценность таких мест. Сибиряки предпочитали разрабатывать открытые участки – слани, луговины, гари в тайге, старались занимать те земли, которые не требовали «излишнего труда на обрабатываhttp://www.ojkum.ru/ ние»174. Кроме того, в Сибири предпочитали занимать южные склоны как более тёплые175; наконец, в зависимости от почв в Сибири варьировался набор высеваемых культур176, то есть почвенные условия также имели важное значение.

На Урале внимание обращалось на качество земли177, близость надела к усадьбе, к воде178, имела значение монолитность надела179. Наиболее ценными покосами считались заливные луга, а суходольные ценились гораздо меньше180.

В Европейской России показателем качества земель считалась растительность, так, скажем, неприхотливая осина является негативным показателем, поскольку предпочитает сырые, а значит холодные места 181. Вообще оценка качеств земли была развита очень хорошо: различалось до десяти сортов, хотя наиболее распространённой была троичная градация на плохую, среднюю и хорошую182. Помимо этого, обработка земель зависела от их типа и качества, а также от высеваемой культуры183.

Исследователи и оценщики земель Приморской области также руководствовались рядом критериев, помогавшим им в определении пригодных, на их взгляд, территорий для последующего крестьянского заселения. Так, С. П. Шликевич, один из руководителей Амурской экспедиции начала ХХ в., в качестве фактора, влияющего на колонизационную ценность территории, называет её доступность184. Ф. Ф. Буссе, заведующий Южно-Уссурийским переселенческим управлением в 80-е гг. XIX в., выявляет следующие моменты: почвенные условия185, а также подпочвенные слои как средство дренажа186, возможность дополнительного заработка187, растительность как показатель ценности почв188. Буссе говорит о желательности для переселенцев открытых безлесных мест189, в отчёте приморскому губернатору он пишет: «В настоящее время переселенцы считают удобными только те места, которые могут быть запаханы без особого приложения труда, т. е. без корчевки леса, без опушки и проч.»190.

А. А. Риттих, заведующий Южно-Уссурийским переселенческим управлением в 90-е гг. XIX в., также говорит о том, что крестьяне предпочитают открытые места в силу неспособности первое время воевать с природой: «надо тотчас прокормиться землёй»191. Среди других требований к ландшафтным усhttp://www.ojkum.ru/ ловиям Риттих относит возвышенность и незатопляемость земель192; более же конкретно эти требования формулируются следующим образом: сухая степь, хотя бы покрытая кустарником и сенокос на сухих местах193.

Н. А. Крюков, главный агроном Приморской области, характеризуя местности области, пригодные для русского пашенного хозяйства, выявляет следующие желательные характеристики: сухость мест заселения194, а также водопроницаемая подпочва195. Разведчик и географ Н. М. Пржевальский обращает внимание на такие моменты: незатопляемость, наличие источников воды, а также лёгкая обработка почвы196, что обобщает собой как характер растительного покрова данной местности, так и собственно качества самой почвы.

На основании приведённого обзора мнений по поводу критериев оценки заселяемых земель составлена таблица 1.5, в наглядной форме представляющая соотношение крестьянского и «гражданского» взглядов. При оценке критериев следует помнить, что все они, в сущности, имеют один источник – опыт крестьян. Ценность крестьянского опыта признавалась в товарных помещичьих хозяйствах уже в XVIII в.197, что говорит о его действительной ценности. Очевидно почти полное совпадение критериев в их общем списке.

Таблица 1.3. Критерии, предъявляемые к территориям чиновниками и крестьянами б) растительность как показатель; б) растительность как показатель;

4. Возможность дополнительного заработка 4. Нет 6. Сухие места, незатопляемые 6. Сухие места Существующие несовпадения можно объяснить двумя моментами:

специфика региона – пункты 6 и 7: летние разливы характерны именно для юга Дальнего Востока, что подводит крестьян, привязанных к речным доhttp://www.ojkum.ru/ линам; приоритет северной экспозиции как более щадящей, с меньшей амплитудой температур198.

интересы сторон, в частности пункт 2, со стороны чиновников здесь видится забота о том, чтобы отведённые земли были быстрее и без дополнительных издержек заняты переселенцами, которые в возможно короткие сроки должны поднять своё хозяйство. Со стороны крестьян – близость к усадьбе; это уже следующий этап «доступности», который более характеризует площади, необходимые для хозяйства. В силу этого данный пункт хотя и обобщает сходные явления, но их сходство здесь условно и существует только в рамках поставленной в ходе исследования задачей.

Наконец, можно отметить третье несовпадение, отличное от уже обозначенных, которое проистекает из разницы мировоззрения чиновников и крестьян. Это пункт 4 – возможность дополнительного заработка. Разумеется, что никто не откажется от дополнительного заработка, тем более – русские крестьяне с их неустойчивым хозяйством. Однако данный момент для последних не был критическим и им можно пренебречь. Тем не менее, в случае недостатка средств крестьяне могли бы использовать открывшуюся возможность. С другой стороны, этот пункт близок к доступности, поскольку для обоих моментов нужна проезжая дорога.

Из всего списка критериев можно исключить близость к воде и экспозицию в горах, поскольку они имеют частный характер. Близость к воде (т. е. доступность или недоступность воды) для юга Дальнего Востока как показатель практически неактуальна, поскольку это речная страна, с очень развитой сетью мелких рек и ручьёв, поэтому недоступность воды – очень редкий случай. Изрезанность дальневосточного ландшафта также делает экспозицию в горах как критерий сугубо частным случаем.

Таким образом, два вышеприведённых пункта из списка критериев можно исключить. Помимо этого, по указанной выше причине несовпадения, можно исключить из списка пункт о дополнительных заработках, поскольку он не вписывается в круг первейших интересов крестьянства. Наконец, из общего списка можно исключить почвенные условия, поскольку этот пункт требует обстоятельного рассмотрения. Дело в том, что почвенные условия Дальнего Востока были всерьёз исследованы только в советское время. По признанию самих исследователей конца XIX – начала XX в., почвенная обстановка Приморской области была разведана недостаточно. Соответственно, по документам изучаемого времени адекватно восстановить почвенную обстановку не представляется возможным, а потому и этот пункт из настоящего анализа можно будет исключить.

После исключения всех «слабых» пунктов, в наличии остаются следующие моменты: а) доступность, б) открытый характер местности, в) незатопляемость, сухость. Данные показатели описывают ситуацию с разных сторон, сходясь в одном: рассматриваемые области должны предоставлять переселенцам условия для быстрейшего хозяйственного устройства на месте, то есть земли в идеале должны быть легкодоступными для вселения, не заняты лесами и кустарником для быстрого включения земли в хозяйственный оборот и они должны быть в безопасности от речных разливов.

Следующий этап рассмотрения – поиск объектов анализа, к которым и будут применяться найденные критерии. Учитывая опыт русской колонизации в целом и характер поверхности Приморской области, в качестве класса объектов можно предложить реки, речные бассейны и, соответственно, долины рек. Реки играли традиционно важную роль в истории освоения русскими новых территорий. Эта черта проявилась ещё в эпоху освоения славянами Русской равнины199. Дальше эта традиция продолжилась и в Сибири200 несмотря на то, что общее направление их течения было перпендикулярно вектору русского продвижения в регионе. Естественным будет предположить и высокую роль рек в истории русского освоения юга Дальнего Востока. Тем более что акцент на реках как средстве сообщения в условиях начального освоения сделал ещё Г. И. Невельской, характеризуя условия закрепления России на амуроуссурийских территориях201.

Юг Дальнего Востока – территория в очень высокой степени насыщенная реками, которые прорезают горные области, господствующую форму поверхноhttp://www.ojkum.ru/ сти Дальнего Востока. Таким образом, реки и горы образуют в данном регионе неразрывное единство, диктующее поведение переселенцев, их транспортный и хозяйственный опыт здесь. Однако – Дальний Восток это территория в основном малых рек и речек, непригодных для судоходства и малопригодных для лодок и плотов в силу своего горного характера202, что подразумевает: высокую скорость течения, узость русла, мелкость русла, неудобство берегов, обилие порогов и завалов и, следовательно – бурливость течения. Указанные особенности практически сводят на нет транспортную ценность самих рек. Остаётся один вариант – долины рек как места для сухих путей, но это косвенная транспортная роль собственно рек. Тем не менее, судоходные реки и реки, пригодные для плавания на лодках и плотах, имеются, и не в малом количестве, поэтому крест на речном сообщении ставить нельзя, однако следует чётко представлять его границы.

Итак, говоря о связке «горы – реки», следует иметь ввиду неё следующие аспекты:

транспортный: горы как неудобный путь неизбежно сворачивают людей в долины рек как места более удобные для прокладки путей сообщения. Разумеется, что в случае надобности через горы прокладываются перевалы;

хозяйственный: горы как покатые и каменистые поверхности с бедными почвами не привлекают земледельцев. Таким образом речные долины естественно выступают в качестве места расположения земледельческих хозяйств.

Причём чем больше река и шире её долина, тем большим земледельческим потенциалом она обладает.

Соответственно, реки – вернее их долины – в гористой области являются единственным местом размещения земледельцев-переселенцев. Таким образом, реки в указанном регионе играют серьёзную роль, если же учесть русскую традицию привязывать освоение к рекам, то последние выступают практически единственным объектом описания и анализа поверхности территории в нуждах размещения пашенного хозяйства.

Для наглядности «потребительских качеств» осваиваемых территорий (описание их см. Приложение I) весь изложенный материал можно свести в таблицу (см. табл. I.1), сформированную на базе разработанных критериев оценки. Для такой работы необходимо найти такой принцип пересечения критериев, который бы позволил сформировать несколько показателей комплексной оценки территории. Таким принципом может быть принцип «узкого места»:

наименьший показатель обусловливает ценность данной территории. В соответствии с этим принципом существует вероятность очень малого количества площадей с высокой колонизационной ценностью. Однако это не должно смущать, поскольку в условиях первоначального освоения даже ограниченных площадей вполне хватает для прибывающих.

Итак, намечается три категории площадей:

I категория – земли по каким-либо причинам неудобные для первоначального освоения. Минимальное условие: одно из трёх значений – 0.

II категория – земли, имеющие некоторые недостатки, но вполне пригодные для первоначального освоения. Минимальное условие: одно из трёх значений – 1.

III категория – земли, имеющие все условия для первоначального освоения. Условие: все значения – 2.

Анализ территорий, проведённый с использованием разработанной системы оценки потенциально удобных для заселения угодий можно найти в таблице 1 Приложения I.

В свете вышесказанного специальный интерес представляет понятие (и явление) первоначального, или пионерного, освоения. Оно должно отличаться от общего освоения, причём существенно. В литературе пионерное освоение определяется как «переход к хозяйственному использованию компонентов естественной среды обитания в качестве всеобщих условий жизни и производства»203. В данном определении упор делается на общехозяйственный смысл пионерного освоения, его роль в последующем развитии экономики региона. Однако есть все основания придать пионерному освоению независимый статус, что высвечивает новые грани данного процесса.

Например, следует учитывать, что пионерное освоение происходит в совершенно естественной, «некультурной» природной среде. Это подвергает хозяйство новосёлов серьёзным испытаниям. При этом для южно-дальневосточных земель можно указать на существенную черту пионерного освоения – к моменту русского крестьянского заселения Уссурийский край был частично освоен китайским земледельческим населением. Это обстоятельство имеет неоднозначный характер: с одной стороны, кажется, что китайское освоение должно было бы облегчить русским их долю в новых местах; с другой стороны, тип земледельческого хозяйства китайцев принципиально отличен от русского, что ставит препоны на пути своеобразной преемственности в сельскохозяйственном освоении территорий – русские не наследуют, а вытесняют. Разумеется, данному факту были и другие причины, в том числе политические.

Помимо отмеченного следует указать на ещё одну черту пионерного освоения юга Дальнего Востока – незнакомство с местными природными условиями. Особенности дальневосточного климата и водного режима рек не раз ставили многих переселенцев на грань голода, уничтожая посевы в самое неожиданное время, и заставляли менять место жительства.

Таким образом, специфика первоначального освоения состоит не столько в том, что пионеры приходят в пустыню и начинают здесь строить новую жизнь, сколько в том, что вновь обживаемые территории имеют свои специфические черты и своё население, причём всё это может быть мало похоже на родину переселенцев. Это в дальнейшем неизбежно накладывает отпечаток на их культуру и социально-психологический строй закрепившихся здесь переселенцев и их потомков. Естественно, что в таких неблагоприятных условиях колонисты будут искать места в наибольшей степени годные для первоначального обустройства хозяйства, т. е. земли, не требующие большой предварительной подготовки для использования в качестве пашни, покоса и т. д., желательно похожие на родные места.

Итак, наиболее благоприятное сочетание условий для первоначального заселения и освоения в свете избранных критериев представляют (см. табл. I.1) долины северно-уссурийских рек: Имана (современные названия географических объектов см. Приложение V), Бикина, Хора, а также среднее течение Уссури – от устья Имана до устья Бикина. Кроме того, в Южно-Уссурийском крае можно отметить долины рек Шитухэ, Конгоуза, Цимухэ и окрестности залива Посьет. Земли, прилегающие к этим объектам, обладают полным набором основных критериев: они легкодоступны, не страдают от наводнений и имеют открытый характер местности. Такой набор условий существенно облегчает первоначальное устройство переселенцев и сокращает опасность уничтожения урожая. Все эти территории относятся к третьей, наиболее благоприятной категории земель. Характерно, что приамурские территории не дают нам примеров земель, которые можно было бы отнести к третьей категории, причиной чему можно отметить залеснённость и заболоченность непосредственных окрестностей Нижнего Амура.

Группа объектов, относящихся ко второй категории, наиболее многочисленная (см. табл. I.1), в Уссурийском крае сюда относятся долины таких приморских рек, как Сучан, Сяудеми, Майхэ, Суйфун, Амбабира, Монгугай, Сидими; помимо этого в данную группу можно отнести площади долин таких рек, как Суйфун, Лефу, Мо, Сиянхэ, Тур, Даубихэ, Улахэ, Сандагоу, Эрльдагоу, Лифудзин, Уссури на большей части течения, Кия и Чирка. На Нижнем Амуре в целом можно отметить правый берег как наиболее благоприятный, в частности следует указать на окрестности Хабаровки, отрезок устье р. Дондон – оз. Хумми, на левом берегу можно указать на отрезок оз. Удыль – низменность в районе р. Амгунь (не включая последнюю). Помимо этого можно упомянуть окрестности оз. Петропавловского, от последнего до оз. Синда, далее до устья р. Дондон, от устья р. Горин до Софийска по правому берегу; по левому берегу следует остановиться на отрезке оз. Падали – устье Горина; помимо этого, некоторые удобства представляет устье Амура.

Для большинства рассматриваемых объектов единственным недостатком являются летне-осенние разливы, угрожающие урожаю. Однако это обстоятельство компенсируется склонами (или стенами) речных долин, безопасными от наводнений и занятыми рощами, редколесьями и лугами. Это характерно для рек Ханкайского бассейна и многих прибрежных рек. Таким образом, приведённый список объектов можно разделить на две группы по степени устроенности:

местности, по своим качествам явно недостаточные для возможных требований переселенцев – сомнительные по двум или трём параметрам из трёх – в Уссурийском крае это Сяудими, Монгугай, Сидими, Мо, Сиянхэ, Даубихэ, Сандагоу, Эрльдагоу, Кия, Чирка. В отношении двух последних следует отметить, что для них характерна несудоходность, что, наряду с некоторыми другими недостатками, сильно снижает их колонизационную ценность. Однако следует помнить, что обе реки находятся недалеко от устья Уссури и, имея открытый (в той или иной степени) ландшафт, они могут быть достигнуты и заселены переселенцами без особых трудов; на Нижнем Амуре следует остановиться на окрестностях оз. Петропавловского, на отрезке от последнего до оз. Синда, далее до устья р. Дондон, от устья р. Горин до Софийска по правому берегу, по левому берегу – на отрезке оз. Падали – устье Горина, на устье Амура. Недостатком последней группы мест является высокая опасность затопления, кроме того, высокая степень залеснённости создаёт трудности для расчистки угодий первопоселенцам;

долины, приближенные по своим качествам к объектам первой группы – в Уссурийском крае это Сучан, Майхэ, Суйфун, Амбабира, Лефу, междуречье Суйфун – Лефу – Мо, Тур, западное предгорье хр. Даубихинского, Улахэ, Лифудзин, Уссури до устья Имана, Уссури от устья Бикина до устья Хора, Уссури от устья Хора до Амура; на Нижнем Амуре это окрестности Хабаровки (в сущности место слияния Амура и Уссури), отрезок устье р. Дондон – оз. Хумми, на левом берегу это отрезок оз. Удыль – низменность в районе р. Амгунь (не включая последнюю).

Наконец, третья группа объектов. Долины и окрестности этих рек представляют наименьший круг удобств из всех рассмотренных мест, что позволяет отнести их к первой категории (см. табл. I.1). Этой группе в Уссурийском крае принадлежат такие реки, как Тетюхэ, Лифулэ, Холуэ, Аввакумовка, залив Ольги, Таудеми, междуречье Лефу – Сунгач; на Нижнем Амуре это по правому берегу территории от оз. Хумми до устья Горина, окрестности оз. Кизи, пространство Кизи – Удыль по обоим берегам, по левому берегу территории от р. Тунгуска до оз. Падали. От устья р. Горин практически до самого устья Амура за некоторым исключением. К общим недостаткам этих мест, практически сводящим на нет существующие достоинства, является, как сегодня принято выражаться, избыточное увлажнение – речные разливы и заболоченность долин. Так, реки восточного побережья Уссурийского края страдают от сезонных разливов, а междуречье Лефу – Сунгач заболочено и требует специальных мероприятий для осушения.

Результаты проведённой группировки (см. табл. I.1) отражены в следующей таблице 1.4.

Таблица 1.4. Группировка объектов по категориям ценности земель для первоначального освоения III р. Иман, р. Бикин, р. Хор, р. Уссури от устья Имана до устья Бикина, II b р. Сучан, р. Майхэ, р. Суйфун, р. Амбабира, р. Лефу, междуречье Суйфун-Лефу-Мо, р. Тур, западное предгорье хр. Даубихинского, р. Улахэ, р. Лифудзин, р. Уссури до устья Имана, Уссури от устья Бикина до устья р. Хор, Уссури от устья Хора до Амура, устье Уссури и прилегающие земли по Амуру, устье р. Дондон – оз. Хумми, II a р. Сяудими, р. Монгугай, р. Сидими, р. Мо, р. Сиянхе, р. Даубихе, р. Сандагоу, р. Эрльдагоу, р. Кия, р. Чирка, окрестности оз. Петропавловского, оз. Петропавловское – оз. Синда, Синда – устье р. Дондон, совр. Бельго – Софийск, оз. Падали – р. Горин, район устья I р. Тетюхэ, р. Лифулэ, р. Холуэ, р. Аввакумовка, зал. Ольги, р. Таудими, междуречье Лефу– Сунгач, оз. Хумми – совр. Бельго, окрестности оз. Кизи, р. Тунгуска – оз. Падали, р. Горин – оз. Черемшаное, оз. Кизи – В качестве основного критерия отбора земель крестьянами служит открытый характер местности – отсутствие древесной и по возможности кустарниковой растительности204, что даёт выигрыш во времени и труде. Соответственно, можно предположить, что, встретив открытые места, крестьяне готовы терпеть неудобства другого рода, например – разливы. Отсюда следует, что реальность может порой откланяться от намеченной выше схемы и может происходить заселение неудобных по большому счёту земель.

Итак, имея ввиду пространственные предпочтения русского земледельческого населения, а также естественные условия, можно указать на то, что заселению в первую очередь (и вообще – главным образом) будут подлежать низменные и равнинные территории. В целом равнины занимают внутренние (относительно моря) районы изучаемого региона. Протянувшись от Амурского залива до амурского лимана и сопровождая основные реки южной части Приморской области, равнины (вместе с реками) создают своеобразную ось потенциального заселения. Немаловажен путь русского проникновения на Нижний Амур и Уссури – из внутренних областей Азии по рекам, этот путь также провоцирует засельщиков оседать по основным рекам региона, на равнинных территориях. Таким образом можно предположить, что внутренние относительно моря территории области, частично расположенные близ китайской границы, примут в себя переселенцев первых десятилетий.

Почвенные условия как фактор крестьянского заселения в немалой степени зависят от рельефа и по-своему повторяют его. Этот факт усиливает позиции равнинных приречных территорий как района преимущественного заселения и эксплуатации. Однако при этом следует отметить, что расположение почв вносит свои коррективы: северные районы, особенно это касается низовьев Амура, предоставляют земледельцам мало условий для эффективного хозяйства, таким образом, район преимущественного заселения сдвигается к югу. Наиболее удобные луговые почвы (и близкие к ним) встречаются преимущественно в уссурийском регионе, который и вберёт в себя, вероятно, большую часть крестьянского населения области.

Климатические черты местности – ведущий фактор, влияющий на условия жизни и хозяйствования. Характеризуя структуру увлажнения территорий, следует отметить неоднородность режимов увлажнения на разных участках юга Приморской области (см. рис. 1.1): северо-восточный участок (низовья Амура) – океаническая зона увлажнения – характеризуется относительно небольhttp://www.ojkum.ru/ шой амплитудой температур и равномерным (по сезонам) увлажнением. Восточный макросклон Сихотэ-Алиня и южное побережье области – зона муссонного увлажнения, характерной чертой которого является сезонный дисбаланс осадков – на тёплое время года приходится их большая часть; температурный режим в этих местах несколько сглажен соседством моря. Наконец, западный макросклон Сихотэ-Алиня и внутренние равнины лежат в области муссонноконтинентального увлажнения, для которой характерны относительно контрастный температурный режим с большими годовыми амплитудами («континентальная» часть) и сезонный дисбаланс осадков («муссонная» часть). В целом температурный режим становится более благоприятным в направлении с севера на юг (см. табл. 1.2), что обусловливает ценность южных территорий, приходящихся на район Уссури. Таким образом, исходя из климатических черт региона, наиболее выгодными с агротехнической точки зрения являются земли, лежащие в центральных и южных областях, удалённые от холодного моря. Этому требованию удовлетворяют области, находящиеся вдоль течения Уссури, области, примыкающие к южному побережью и области, лежащие несколько к северу от устья Уссури.

Совмещая данные по всем природным показателям, можно сделать следующие выводы по возможному размещению земледельческого населения на территориях южной части Приморской области. Используя схему природносельскохозяйственного районирования А. А. Степанько (рис. 1.2), следует указать на выделяемые автором Приханкайско-Уссурийскую и Приморскую области как на наилучшие места для размещения хозяйства русских крестьянпереселенцев, кроме того, можно указать на Среднеамурскую область как на потенциальный земледельческий район. Именно эти районы включают в себя выгодные в рельефном, почвенном и климатическом отношении места.

Анализируя условия поверхности, как то: удобство и безопасность начального обоснования на конкретных землях и удобный доступ туда, следует остановиться на некоторых участках изучаемой территории. Наилучшим сочетанием указанных качеств обладают следующие земли (см. табл. 1.4): места, лежащие в среднем и отчасти в нижнем течении Уссури, а также места на южном побережье. Ограниченный, но всё же приемлемый набор качеств имеют земли на южном побережье, места, лежащие в округе оз. Ханка, реки в южных областях Сихотэ-Алиня, течение Уссури, земли по Амуру, примыкающие к устью Уссури, а также лежащие кое-где вдоль его нижнего течения. Территории, лежащие по Нижнему Амуру, вдоль юго-восточного побережья не обладают достаточным набором качеств, кроме того, кое-где во внутренних и южных районах также встречаются земли, неудобные к начальному заселению. Совмещая результаты анализа условий поверхности и итоги обзора природных условий, можно видеть совпадение двух подходов: наиболее благоприятными остаются уссурийские и южные территории, при некоторых исключениях.

Вместе с тем, следует помнить о том, что природные условия не являются постоянными, изменяясь под влиянием человека, особенно – массовой земледельческой колонизации. Ещё первые исследователи Амурского края указывали на данное обстоятельство205. В отношении же собственно крестьянской колонизации, по влиянию распашек, палов и т. д. на экологию хозяйствования, уже к началу ХХ века обозначились существенные перемены в природных условиях Уссурийского края. Так, можно говорить об осушении переувлажнённых долин Лефу и верхнего течения Уссури под влиянием русского земледелия и строительства Уссурийской железной дороги206. Изменение колонизационных качеств данных земель на рубеже XIX – ХХ вв. влияет на их оценку и может изменить их место в ряду территорий крестьянского освоения в Приморской области в рамках следующего (после 1900 г.) хронологического периода.

Итак, в результате исследования естественных условий заселения южной части Приморской области по состоянию на вторую половину XIX в., можно сделать следующие выводы. Наиболее привлекательными по своим колонизационным характеристикам являются районы южного побережья, Приханкайской низменности, среднего и нижнего течения Уссури, земли вдоль течения Амура, тяготеющие к устью Уссури, то есть Южно-Уссурийский и СеверноУссурийский края. Именно эти участи способны удовлетворить как запросы сельскохозяйственных культур на климатические показатели, так и запросы переселенцев на показатели общехозяйственного плана, и именно они с высокой степенью вероятности подлежат крестьянскому заселению на этапе первоначального заселения изучаемых районов Приморской области. Интересно, что высокий потенциал указанных областей был известен русской администрации уже в XIX в.

Постников А. В. Следовало ли Российской империи присоединять к своим владениям Приамурье и Приморье? // Вопросы истории естествознания и техники. 2001. №1. С. 181 187. С. 182.

Ремнев А. В. Россия Дальнего Востока. Имперская география власти XIX начала XX веков: Монография. Омск: Изд-во Омск. гос. ун-та, 2004. С. 121.

Шиловский М. В. Роль государства в развитии производительных сил Сибири во второй половине XIX начале XX века: к постановке проблемы // Роль государства в хозяйственном и социокультурном освоении Азиатской России XVII начала XX века: Сборник материалов региональной научной конференции / Отв. ред.

М. В. Шиловский. Новосибирск: Институт истории СО РАН, 2007. С. 15 25. С. 21.

Алексеев А. И. Освоение русскими людьми Дальнего Востока и Русской Америки до конца 19 века. – М.:

Наука, 1982. С. 169.

История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма (XVII в. февраль 1917 г.). М.: Наука, 1990. С. 185.

Грум-Гржимайло Г. Е. Описание Амурской области. Под ред. П. П. Семенова. – СПб.: б. и., 1894. С. 28.

Сибирь в составе Российской империи. – М.: Новое литературное обозрение, 2007. – 368 с. С. 107 – 110.

Например, А. Каппелер переоценивает роль частной инициативы некоторых русских администраторов Сибири в эпоху присоединения Дальнего Востока и Средней Азии. В связи с Приамурьем см.: Каппелер А. Россия – многонациональная империя. Возникновение, история, распад. – М.: «Традиция» – «Прогресс-Традиция», 2000. – 344 с. С. 151.

Хроника освоения Россией Дальнего Востока и Тихого океана. 1639 1989. Владивосток: Гидрографическая служба ТОФ, Приморский филиал ГО СССР, 1989. С. 11.

История Дальнего Востока СССР. С. 185.

Хроника освоения Россией… С. 12.

Алексеев А. И. Освоение русским людьми… С. 175.

Хроника освоения Россией… С. 12.

Алексеев А. И. Освоение русскими людьми… С. 175.

Международные отношения на Дальнем Востоке. Кн. 1. С конца XVI в. до 1917 г. – М.: Мысль, 1973. – 324 с. С. 93.

Кабузан В. М. Дальневосточный край. С. 61.

Там же. С. 54; Краткий очерк занятия Амурскаго края и развития боевых сил Приамурскаго военнаго округа. Составил Генеральн. Штаба Подполковник Рагоза. – Хабаровка: б. и., 1891. С. 53; Географическостатистический словарь Амурской и Приморской областей, со включением некоторых пунктов сопредельных с ними стран. – Благовещенск: б. и., 1894. С. 243.

Краткий очерк занятия Амурскаго края. С. 67 – 68.

Кабузан В. М. Дальневосточный край. С. 251 – 252.

Хроника событий из истории открытий и освоения Приморья в XIX-XX веке [Электронный ресурс] // Примориана. – Владивосток: Приморская государственная публичная библиотека им. А. М. Горького, 2002. – CD-ROM.

История и современность Ольгинского района [Электронный ресурс] // Территория: Приморский край. – Владивосток: Приморская государственная публичная библиотека им. А. М. Горького, 2007. — 1 CD-ROM.

Там же; Кабузан В. М. Как заселялся Дальний Восток. С. 56.

Материалы по обследованию крестьянских хозяйств Приморской области. Старожилы-стодесятинники.

Том IV (описание селений) / Под ред. А. А. Татищева. – Саратов: б. и., 1912. С. 533.

Кабанов П. И. Амурский вопрос. – Благовещенск: Амурское книжное издательство, 1959. С. 197 – 198.

Об этом см.: РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1153. Л. 586а – 587.

Осипов Ю. Н. Крестьяне-старожилы Дальнего Востока России 1855 – 1917: Монография. – Владивосток:

Изд-во ВГУЭС, 2006. – 196 с. С. 38.

Тюкавкин В. Г. Великорусское крестьянство и столыпинская аграрная история. — М.: Памятники исторической мысли, 2001. — 304 с. — С. 32.

Осипов Ю. Н. Указ. соч. С. 38.

Колонизационное значение земледелия в Приамурье. – СПб.: б. и., 1911. С. 4.

Кауфман А. А. Переселение и колонизация. – СПб.: издание журнала «Общественная польза», 1905.

С. 19 – 20.

Аргудяева Ю. В. Этническая и этнокультурная история русских на юге Дальнего Востока России (вторая половина XIX – начало ХХ в.). Кн. 1. Крестьяне. – Владивосток: ДВО РАН, 2006. – 312 с. С. 18.

Осипов Ю. Н. Указ. соч. С. 42 – 43.

См. например: Слюнин Н. В. Современное положение нашего Дальняго Востока. – СПб.: б. и., 1908. С. 39.

Осипов Ю. Н. Указ. соч. С. 49.

Кауфман А. А. Указ. соч. С. 40.

Болгурцев Б. Н Русский флот на Дальнем Востоке(1860 – 1861 гг.): Пекинский договор и Цусимский инцидент. – Владивосток: Дальнаука, 1996. – 136 с. С. 12.

Международные отношения на Дальнем Востоке. Кн. 1. С. 141 – 142.

История Дальнего Востока СССР. С. 231 – 232.

Иконникова Т. Я. Переселенческое движение на Дальний Восток (вторая половина XIX – начало ХХ вв.) // Очерки истории родного края: Учебно-методическое пособие / Отв. ред. Т. Я. Иконникова. – Хабаровск: ХГПИ, 1993. – С. 75 – 91. С. 76; Аргудяева Ю. В. Указ. соч. С. 20.

Осипов Ю. Н. Указ. соч. С. 40, 46.

Тригуб Г. Я. Влияние региональных особенностей на органы городского на Дальнем Востоке России в последней трети XIX – начале ХХ века // Известия Российского государственного исторического архива Дальнего Востока. Сб. научн. трудов. Том Х. – Владивосток: РГИА ДВ, 2007. – С. 94 – 107. С. 98.

Ремнев А. В. Указ соч. С. 199 – 223.

О стихийности переселения – Кабузан В. М. Дальневосточный край. С. 96.

Сильницкий А. Культурное влияние Уссурийской железной дороги на Южно-Уссурийский край. – Хабаровск: б. и., 1901. С. 17 – 18; Болховитинов Л. М. Колонизация Дальнего Востока [Электронный ресурс] URL:

http://grandwar.kulichki.net/books/bolhov_01.html (посещение 22 марта 2009 г.).

Сильницкий А. Указ. соч. С. 18.

Кротова М. В. Из истории Добровольного флота // Российский флот на Тихом океане: история и современность. Материалы Тихоокеанской конференции, посвященной 300 летию Российского флота. Вып. 3. Флот и общество: люди, события, факты. – Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1996. – 148 с. – С. 30. – 35. С. 30.

Приморский край: Краткий энциклопедический справочник / Ред. Э. В. Ермакова и др. – Владивосток:

Изд-во Дальневост. ун-та, 1997. – 596 с. С. 566.

Осипов Ю. Н. Указ. соч. С. 52.

Кауфман А. А. Указ. соч. С. 47 – 48, 88.

Осипов Ю. Н. Указ. соч. С. 54.

Галлямова Л. И. Дальневосточные рабочие России во второй половине XIX – начале ХХ в. – Владивосток:

Дальнаука, 2000. – 222 с. С. 110 – 111.

Международные отношения на Дальнем Востоке. Кн. 1. С. 161 – 162.

Кауфман А. А. Указ. соч. С. 122.

Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. Т. LXXVI, Приморская область. Тетрадь I / Под ред. Н. А. Тройницкого. – Б. м., б. и., 1899. С. 40.

Алаев Э. Б.Социально-экономическая география: Понятийно-терминологический словарь. – М.: Мысль, 1983. – 350 с. С. 77.

Например: Рыбаковский Л. П. Миграция населения: прогнозы, факторы, политика. – М.: Наука, 1987. – 200 с.; Бондырева С. К., Колесов Д. В. Миграция (сущность и явление). – М.: Издательство Московского психолого-социального института; Воронеж: издательство НПО «МОДЭК», 2004. – 296 с.

Например: Космачев К. П. Пионерное освоение тайги (экономико-географические проблемы). – Новосибирск.: Наука, Сибирское отделение, 1974; Гапонов В. В. История таежного природопользования ЮжноУссурийского региона. – Владивосток: WWF России, АВК «Апельсин», 2005. – 286 с.

Например: Фетисова Л. Е. Хозяйственная и культурная адаптация восточных славян на юге Дальнего Востока // Этнос и природная среда. – Владивосток: Дальнаука, 1997. – 153 с. – С. 87 – 104; Аргудяева Ю. В. Влияние окружающей среды на быт восточнославянского крестьянства в Приморье (конец XIX – начало ХХ века) // Там же. – С. 105 – 116; Она же. Этническая и этнокультурная история русских на юге Дальнего Востока.

Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка [Электронный ресурс]. – М.: ООО «БИЗНЕССОФТ», 2004 – 1 CD ROM.

Тюкавкин В. Г. Великорусское крестьянство и столыпинская аграрная реформа. – М.: Памятники историhttp://www.ojkum.ru/ ческой мысли, 2001. – 403 с. С. 263 – 269.

Шанин Т. Понятие крестьянства // Великий незнакомец: крестьяне и фермеры в современном мире / Сост.

Т. Шанин. – М.: Издательская группа «Прогресс» – «Прогресс-Академия», 1992. – 432 с. – С. 8 – 20. С. 12.

Успенский Г. И. Власть земли // Г. И. Успенский. Власть земли / Сост. А. П. Ланщиков. – М.: Советская Россия, 1988. – 400 с. – С. 213 – 218.

Крюков считал, что переизбыток земли играет отрицательную роль в истории хозяйства переселенцев на Дальнем Востоке, которые не желая окончательно осесть на определённом месте, постоянно стремились найти лучшие условия, что сказалось не только на хозяйстве, но и на психологии приморских крестьян. См.: Крюков Н. А. Очерки сельского хозяйства в Приморской области. – СПб.: б. и., 1893. С. 133 и след.

РГИА ДВ. Ф. 702. Оп. 5. Д. 736. Л. 4.

См., например, Закон 13 июля 1889 г. о переселении на казенные земли. Ст. 12, 17 // Сибирские переселения. Выпуск 2. Комитет Сибирской железной дороги как организатор переселений: Сборник документов. – Новосибирск: ИД «Сова», 2006. С. 64 – 66.

См., например: Тюкавкин В. Г. Указ. соч. С. 38; Ремнев А. В. Указ. соч. С. 49 – 56.

См.: Унтербергер П. Ф. Приамурский край. 1906 – 1910 гг. – СПб.: б. и., 1912. – С. 4.

Например, заключительная часть отчёта генерал-губернатора Приморской области Фуругельма за 1870 г.

посвящена именно этому вопросу. См.: РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 320. Л. 199 об – 200 об.

Южная часть Дальнего Востока / Сер. «Природные условия и естественные ресурсы» М.: Наука, 1969.

С. 64.

Материалы по обследованию крестьянских хозяйств Приморской области. Старожилы-стодесятинники.

Том III (тексты). Составил А. Меньщиков. Под ред. А. А. Татищева. – Саратов: б. и., 1912. С. 17.

Ивашинников Ю. К. Физическая география Дальнего Востока России. – Владивосток: Изд-во Дальневост.

ун-та, 1999. С. 165.

Крюков Н. А. Очерки сельского хозяйства в Приморской области. – СПб.: б. и., 1893. С. 13.

Кауфман А. А. Материалы по вопросу колонизационной вместимости Приамурскаго края. – СПб.: б. и., 1901. С. 206.

См.: Отчет по командировке… С. 11 – 13.

Южная часть Дальнего Востока. С. 114.

Материалы по обследованию крестьянских хозяйств Приморской области. Старожилы-стодесятинники.

Том IV (описание селений) Составил А. Меньщиков. Под ред. А. А. Татищева. – Саратов: б. и., 1912. С. 533.

Буссе Ф. Ф. Переселение крестьян морем в Южно-Уссурийский край в 1883 – 1893 годах. – СПб.: б. и., 1896. С. 11.

Сильницкий А. Культурное влияние Уссурийской железной дороги на Южно-Уссурийский край. – Хабаровск: б. и., 1901. С. 55.

Ивашинников Ю. К. Физическая география Дальнего Востока России. С. 92.

Такая типология почв Приморской области намечается по крайней мере ещё с начала ХХ в., см.: Материалы по обследованию крестьянских хозяйств Приморской области. Старожилы-стодесятинники. Том III (тексты).

С. 31.

Буссе Ф. Ф. Переселение крестьян морем в Южно-Уссурийский край. С. 8.

Материалы по обследованию крестьянских хозяйств Приморской области. Старожилы-стодесятинники.

Том III (тексты). С. 45.

Скрыльник Г. П. Своеобразие организации и устойчивости геосистем Дальнего Востока // Географические исследования на Дальнем Востоке. Владивосток: Дальнаука, 1997. С. 43.

Урусов В. М. Дальний Восток: природопользование в уникальном ландшафте. – Владивосток: Дальнаука, 2000. С. 78 – 79.

Изучение климата Приморскаго района. С. 88.

Южная часть Дальнего Востока. С. 94.

Урусов В. М. Дальний Восток: природопользование в уникальном ландшафте. С. 79.

О сомнениях подобного рода см.: Писцов П. М. Естественно-исторические предпосылки развития полеводства в Дальне-Восточном крае // Экономическая жизнь Дальнего Востока. – 1927. – №3. С. 43.

Изучение климата Приморскаго района Метеорологическая хрестоматия для Дальняго Востока. / Н. В. Кириллов. – Владивосток: б. и., 1914. С. 4.

Скрыльник Г. П. Своеобразие организации и устойчивости геосистем Дальнего Востока. С. 43.

104 Кононова Н. Н. Эрозионная оценка урочищ сельскохозяйственных районов Приморского края / Н. Н. Кононова, В. И. Ознобихин // Исследование и конструирование ландшафтов Дальнего Востока и Сибири.

Владивосток: Дальнаука, 1993. С. 77.

106 Скрыльник Г. П. Своеобразие организации и устойчивости геосистем Дальнего Востока. С. 43; Урусов В. М. Дальний Восток: природопользование в уникальном ландшафте. С. 74.

Материалы по обследованию крестьянских хозяйств Приморской области. Старожилы-стодесятинники.

Том III (тексты). С. 19.

Писцов П. М. Естественно-исторические предпосылки развития полеводства в Дальне-Восточном крае // Экономическая жизнь Дальнего Востока. – 1927. – №3. С. 17.

Слабко Ю. И. Программирование урожаев посевных культур в Приморье: текст лекции. – Уссурийск:

Прим. с.-х. ин-т., 1987. С. 3 – 4.

Писцов П. М. Естественно-исторические предпосылки развития полеводства. С. 17.

См.: РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1153, часть I. Л. 255 об. – 256. «Торговыми растениями» называли технические культуры – лён и коноплю.

С 1880 г. Ханкайский, Суйфунский и другие южные округа Приморской области входят в состав ЮжноУссурийского округа на положении участков. Об этом см.: Кабузан В. М. Как заселялся Дальний Восток (вторая половина XVII – начало ХХ в.). – Хабаровск: Хабаровское кн. изд-во, 1973. С. 51.

РГИА ДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1153, часть I. Л. 255 об.

Крюков Н. А. Приамурский край на Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде. – Нижний Новгород:

б. и., 1896. С. 9, 104.

Кабанов Е. И. Почвы Дальнего Востока и их обработка. – Хабаровск – Владивосток: Книжное дело, 1928.

С. 15.

Степанько А. А. Агрогеографическая оценка земельных ресурсов и их использование в районах Дальнего Востока. – Владивосток: ДВО РАН, 1992. – 116 с. С. 39.

Изучение климата Приморскаго района. С. 20.

Буссе Ф. Ф. Очерк условий земледелия в Амурском крае. // Библиотека для чтения. – 1869. – Т. VIII – XII.

С. 71.

Агроклиматические ресурсы Хабаровского края. Л.: Гидрометеоиздат, 1974. С. 30 – 31.

Обзор Приморской области за 1891 год. Приложение ко Всеподданнейшему отчету. – Владивосток: б. и., 1892. С. 2.

См. Обзор … за 1899 год. – Владивосток: б. и., 1901. С. 7.

Обзор … за 1892 год. – Владивосток: б. и., 1893. С. 2.

См.: РГИА ДВ. Ф. 1. Оп 1. Д. 320. Л. 200 – 200 об.

Обзор Приморской области за 1899 год. С. 10.

Крюков Н. А. Очерки сельского хозяйства в Приморской области. С. 11.

Агроклиматические ресурсы Хабаровского края. Л.: Гидрометеоиздат, 1974. С. 31.

Агроклиматические ресурсы Приморского края. Л.: Гидрометеоиздат, 1973. С. 27.

Крюков Н. А. Очерк сельскаго хозяйства в Приморской области. – СПб.: б. и., 1893. С. 43.

Буссе Ф. Ф. Очерк условий земледелия в Амурском крае. С. 71.

Степанько А. А. Агрогеографическая оценка земельных ресурсов.

Надаров И. Очерк современного состояния Северно-Уссурийского края. – Владивосток: б. и., 1884. С. 2 – Максимов А. Уссурийский край. Очерки и заметки // Русский Вестник. – 1888 – №8 (197). С. 245.

Карта Южно-Уссурийского и Хабаровского округов и территории Уссурийского Казачьего войска. Составлена чинами Уссурийской партии в 1901 году. Научно-вспомогательный фонд Приморского краевого объединенного музея ми В. К. Арсеньева.

Буссе Ф. Ф. Переселение крестьян морем. С. 134.

Буссе Ф. Ф. Очерк условий земледелия в Амурском крае. С. 95.

Крюков Н. А. Очерки сельского хозяйства в Приморской области. С. 93.

Кокшаров М. К. Колонизационная ёмкость Южно-Уссурийскаго края и в связи с этим соображения о проложении необходимых дорог. Краткий обзор Северно-Уссурийскаго края и вопрос о постановке в его пределах широкаго изследования // Труды IV Хабаровскаго съезда, созваннаго Приамурским Генегал-Губернатором Д. М. Суботичем. Хабаровск, б. и., 1903. Доклады и материалы. С. 1 – 5.

Близкий подход к проблеме выделения регионов см.: Ремнев А. В. Указ сочС. 12.

Отчет по командировке… С. 89.

Судя по «Карте Южно-Уссурийского и Хабаровскаго округов...», в 1901 г. территория СеверноУссурийского края была разделена меду указанными округами в районе Бикина, а также Уссурийским Казачьим войском, располагавшимся между госграницей и линией Уссурийской железной дороги.

Дальний Восток России: из истории системы управления. Документы и материалы. – Владивосток: Приморская краевая организация Добровольного общества любителей книги России, 1999. С. 22.

Ср. заключение Н. А. Корфа о сельскохозяйственном потенциале Приамурских земель (1886 г.): «Приамурский край не изобильно плодороден, а только удовлетворительно урожайный, при нелегком и серьезном труде». Надаров И. Второй Хабаровский съезд 1886 года. – Владивосток: б. и., 1886. С. 11.

Миненко Н. А. Экологические знания и опыт природопользования русских крестьян Сибири в XVIII – первой половине XIX в. - Новосибирск: Наука. Сиб. отд., 1991. – 210 с. С. 72.

Апкаримова Е. Ю. и др. Сельское и городское самоуправление на Урале в XVIII – начале XIX века. – М.:

Наука, 2003. – 384 с. С. 111.

История крестьянства в России до 1917 г. Т. 3. – М.: Наука, 1993. — 664 с. С. 300.

Колонизационное значение земледелия в Приамурье. (Труды Амурской экспедиции. Выпуск IV). – СПб.:

б. и., 1911. С. 68.

Буссе Ф. Ф. Очерк условий земледелия в Амурском крае. С. 66.

РГИАДВ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1153. Л. 568 об.

Риттих А. А. Переселенческое и крестьянское дело в Южно-Уссурийском крае. – СПб.: б. и. 1899. С. 3.

Крюков Н. А. Очерки сельского хозяйства в Приморской области. С. 12 – 13.

Пржевальский Н. Путешествие в Уссурийском крае. 1867 – 1869 гг. – Владивосток: Дальневосточное книжное издательство, 1990. – 336 с. С. 98.

История крестьянства в России до 1917 г. Т. 3. С. 300.

Буссе Ф. Ф. Переселение крестьян морем в Южно-Уссурийский край. С. 7 – 8.

Ключевский В. О. Русская история. Полный курс лекций в трёх книгах. Кн. 1. – М.: Мысль, 1993. – 572 с.

С. 50.

Ядринцев Р. М. Сибирь как колония в географическом, этнографическом и историческом отношении. – СПб.: издание И. М. Сибирякова, 1892. С. 204.

Невельской Г. Подвиги морских русских офицеров на крайнем востоке России. 1849 – 1855. – Владивосток: Примиздат, 1950. С. 400.

Южная часть Дальнего Востока. С. 111 – 112.

Данилова Л. В., Дятел Е. П. Экологические условия и особенности пионерного освоения русскими Дальнего Востока // Взаимодействие общества и природы в процессе общественной эволюции. М.: Моск. филиал Геогр. об-ва, 1981. С. 135.

Риттих А. А. Переселенческое и крестьянское дело в Южно-Уссурийском крае. С. 3; РГИА ДВ. Ф. 1.