«ОПТИМИЗАЦИЯ ЛИЧНОСТНЫХ РЕСУРСОВ НА ЭТАПЕ ПОЗДНЕЙ ЗРЕЛОСТИ ...»

ФГБОУ ВПО «КАМЧАТСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ИМЕНИ ВИТУСА БЕРИНГА»

На правах рукописи

НАУМОВА ВАЛЕНТИНА АЛЕКСАНДРОВНА

ОПТИМИЗАЦИЯ

ЛИЧНОСТНЫХ РЕСУРСОВ

НА ЭТАПЕ ПОЗДНЕЙ ЗРЕЛОСТИ

Специальность: 19.00.13 – Психология развития, акмеология (психологические наук

и) Диссертация на соискание ученой степени кандидата психологических наук

Научный руководитель:

доктор психологических наук, профессор Глозман Жанна Марковна Петропавловск-Камчатский –

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ………………………………………………………………………… ГЛАВА 1.Теоретико-методологические основы оптимизации личностных ресурсов на этапе поздней зрелости …………………………………………… 1.1. Теоретические подходы к проблеме личности в период поздней зрелости……………………………………………………………………..……. 1.2. Проблема ресурсов жизнедеятельности личности на этапе поздней зрелости …………………………………………………………………………………….. 1.3. Основные подходы к проблеме оптимизации личностного ресурса субъекта на этапе поздней зрелости.…………………………………………… 1.4. Модель экспериментального исследования актуализации и оптимизации личностных ресурсов на этапе поздней зрелости……………………………... ГЛАВА 2. Экспериментальное исследование оптимизации личностных ресурсов как факторов новой организации жизнедеятельности на этапе поздней зрелости ………………………………………………………………… 2.1. Эмпирическое исследование особенностей структурирования жизнедеятельности, обусловленных уровнем достижения личностной субъектности на этапе поздней зрелости………………………………………… 2.1.1. Характеристика методов исследования………….………………… 2.1.2. Организация эмпирического исследования и характеристика экспериментальных групп.………………………………………………… 2.1.3. Анализ результатов эмпирического исследования особенностей структурирования жизнедеятельности, обусловленных уровнем достижения личностной субъектности на этапе поздней зрелости……………………………………………………………………... 2.2.Оптимизация латентных ресурсов личности как факторов новой организации жизнедеятельности и выраженности личностной субъектности на этапе поздней зрелости – формирующий эксперимент……………………….. 2.2.1 Организация формирующего эксперимента………………………. 2.2.2. Тематический план групповых занятий в экспериментальной группе………………………………………………………………………. 2.3. Эмпирическая оценка оптимизации латентных ресурсов личности как факторов новой организации жизнедеятельности и выраженности личностной субъектности на этапе поздней зрелости……………………………………….. 2.4.Обсуждение результатов экспериментального исследования…………….. ЗАКЛЮЧЕНИЕ ………………………………………………………………… СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ …………...………………………………………... ПРИЛОЖЕНИЯ ………………………………………………………………... Приложение № 1 Анкета «Субъективное восприятие своей жизни» …... Приложение № 2 Программа арт-занятий для активизации ресурсных возможностей личности на этапе поздней зрелости.……………………... Приложение № 3 Основное содержание занятий экспериментальной группы в рамках формирующего эксперимента (1 блок)………………… Приложение № 4 Основное содержание занятий экспериментальной группы в рамках формирующего эксперимента (2 блок)………………… Приложение № 5 Основное содержание занятий экспериментальной группы в рамках формирующего эксперимента (3 блок)…………………

ВВЕДЕНИЕ

Исследование посвящено анализу условий и факторов оптимизации личностных ресурсов на этапе поздней зрелости.

Актуальность темы исследования связана с современными представлениями о непрерывности процесса развития в течение всей жизни.

Возросший интерес к данной проблеме обусловлен увеличением продолжительности жизни и осознанием в обществе проблемы демографического старения населения. В настоящее время в социуме остро стоит вопрос о сохранении периода трудоспособности и социальной активности на этапе поздней зрелости для благополучной адаптации и развития личности, позволяющих сохранять автономию пожилого человека и обеспечивать диалог поколений (А.И. Подольский и др., 2010). Увеличение экономической нагрузки на трудоспособное население усиливает ещё достаточно развитое в социуме негативное отношение к пожилым людям как ненужным обществу.

В этой связи, особую значимость приобретает исследование вопроса оптимизации личностных ресурсов развития, а также факторов и условий, способствующих или препятствующих этому процессу на этапе позднего онтогенеза. Решение этой проблемы определяет активность и жизненную независимость, контроль, самодетерминацию.

представления о возможностях развития в период позднего этапа онтогенеза в работах отечественных и зарубежных психологов: адаптационно-регуляторная теория старения (В.В. Фролькис, 1970), теория геронтогенеза (Б.Г. Ананьев, 1968; М.Д. Александрова, 1974; Е.Ф. Рыбалко, 2001), теория жизненного пути (К.А. Абульханова-Славская, 1991; Л.И. Анцыферова, 1996, 2001), концепции личности пожилого человека (Г. Томэ, 1978; Н.Ф. Шахматов, 1996, 1998; О.В.

Краснова, 1999; О.Н. Молчанова, 1999; E.H. Erikson, 1963, 1982; K.W. Schaie, 1983; J. Botwinick, 1984; и др.), исследования особенностей психологического состояния и возможностей развития интеллекта, когнитивных и познавательных способностей в пожилом возрасте (Б.Г. Ананьев, 1968, 1996;

В.В. Фролькис, 1970; Н.К. Корсакова, Е.Ю. Балашова, 1995; Л.И. Анцыферова, 1996; О.А. Карабанова, 2005; E.H. Erikson, 1963, 1982; D.B. Bromley, 1987; P.

Baltes, 1987, 1997; и др.), психологической помощи в старости и выбора стратегии адаптации (Н.Ф. Шахматов, 1987, 1998; В.И. Слободчиков, Е.И.

Исаев, 1995; О.В. Краснова, 1999, 2011; Н.С. Пряжников, 1999; А.Г. Лидерс, 2003; E.H. Erikson, 1982; и др.). В данных работах период поздней зрелости рассматривается как продолжающееся развитие человека, активно взаимодействующего с миром, где «инволюционные изменения сочетаются с новообразованиями прогрессивного характера, направленными на преодоление деструктивных явлений в геронтогенезе и достижение нового уровня самореализации личности в мире» (Л.И. Анцыферова, 2001, с. 89).

В психологии представляется недостаточно изученным аспект осознания личностью в период позднего онтогенеза потребности в реализации личностного опыта отношений с миром, приобретённого на предыдущих этапах личностного развития – детства, юности и зрелости. Отдельные исследователи рассматривают такого рода опыт как личностный ресурс (Л.И.

Анцыферова, 1996, 2001; М.В. Ермолаева, 2006а, 2007; E.H. Erikson, 1963) или личностный потенциал (Д.А. Леонтьев, 2011а,б). При этом на этапе поздней зрелости использование прижизненно приобретенного личностного ресурса затруднено переживанием нарастающей беспомощности, неопределённости и снижением уровня рефлексивности.

Это даёт основание сформулировать проблему исследования как поиск возможностей и специально организованных условий, позволяющих оптимизировать личностные ресурсы развития на этапе поздней зрелости.

Цель исследования – анализ факторов и создание условий оптимизации личностных ресурсов на этапе поздней зрелости.

Объект исследования: личностное развитие в период поздней зрелости.

Предмет исследования: оптимизация личностных ресурсов на этапе поздней зрелости.

Общая гипотеза исследования: на этапе поздней зрелости личность обладает латентными ресурсами для своего развития, позволяющими при определённых условиях оптимизировать организацию жизнедеятельности и личностную активность для достижения гибкости поведения, креативности, конструктивного принятия субъективного и объективного мира.

Частные гипотезы исследования:

Сохранение саморегулирующих способностей личности на этапе поздней зрелости выступает доминантным условием оптимизации личностного переструктурирования системных связей во взаимодействии с миром.

целенаправленную деятельность, безопасность, а также адекватное межличностное взаимодействие в тематической арт-группе, выступает детерминирующим фактором оптимизации личностного ресурса.

Задачи исследования:

Теоретический анализ основных подходов к проблеме личностного развития в период поздней зрелости Выделение факторов и условий оптимизации личностного роста на данном возрастном этапе.

личностных ресурсов в этот период.

Проведение эмпирической проверки гипотез исследования.

Методологическая основа исследования: субъектный подход (С.Л.

Рубинштейн, 1957; Б.Г. Ананьев, 1996; Н.Х. Александрова, 2000; К.А.

Абульханова-Славская, 2001); научные концепции возрастных изменений личности в старости (В.В. Фролькис, 1970; М.Д. Александрова, 1974; Н.Ф.

Шахматов, 1987, Л.И.Анцыферова, 2001; О.В. Краснова, А.Г. Лидерс, 2002; Е.

Erikson, 1982; K.W. Schaie, 1983; P. Baltes, 1997); подходы к исследованию личностного самоопределения (Н.С. Пряжников, 1999; Д.А. Леонтьев, 2003), теории творческого самовыражения личности (М.Е. Бурно, 1999; А.И.

Копытин, 2011; M. Naumburg, 1958, 1985 и др.).

Методы исследования:

Метод теоретического анализа научных источников по проблеме исследования.

Эмпирические методы: тестирование, анкетирование, опросники.

системы условий, обеспечивающих активизацию личностного ресурса на этапе поздней зрелости.

Методы математической обработки данных: корреляционный анализ, критерий углового преобразования Фишера, t-критерий Стьюдента с использованием пакета компьютерных программ универсальной обработки табличных данных Microsoft Excel XP и статистического анализа SPSS 12.0 for Windows; контент-анализ.

База исследования. Исследование проводилось на базе Камчатской краевой научной библиотеки им. С.П. Крашенинникова, Центра практической психологии Камчатского государственного университета им. В. Беринга, Студии психологического консультирования г. Петропавловска-Камчатского с 120 участниками клуба «Общение» в возрасте от 65 до 80 лет: 47,5% – 65- лет; 45% – 71-75 лет; 7,5% – 76-80 лет. Среди опрошенных были 45 мужчин и 75 женщин, из них 40,8 % – респондентов состояли в браке и проживали совместно с супругами, 30,9 % – разведённые, 28,3 % – вдовцы и вдовы.

Незаконченное среднее образование имели 5 % респондентов, среднее и среднее специальное образование – 70 %, высшее образование – 25 %. 47 % опрошенных уже не работали. Все участники исследования не имели декомпенсированных хронических заболеваний или психических расстройств.

Научная новизна исследования. Выделены, проанализированы и апробированы условия оптимизации личностных ресурсов на этапе поздней зрелости. Разработана программа занятий для активизации ресурсных возможностей личности на этом этапе. Показана возможность активизации латентного личностного ресурса пожилых людей в целенаправленно организованной творческой деятельности при наличии способности к саморегуляции психических функций.

Теоретическая значимость исследования заключается в углублении теоретических представлений о психологических механизмах процесса актуализации и оптимизации личностных ресурсов развития личности и динамики личностной субъектности на этапе поздней зрелости. Разработана и экспериментально подтверждена модель оптимизации ресурсов развития личности путем новой организации жизнедеятельности на этапе поздней зрелости. Модель включает механизмы актуализации латентного ресурса, обеспечения благополучного функционирования личности, конструктивного принятия социальной ситуации развития. Разработаны и эмпирически проверены этапы оптимизации личностного ресурса, включающие мобилизацию ресурсных возможностей; разрешение противоречий в жизни и деятельности; самопрезентацию и реализацию жизненной компетентности.

Практическая значимость исследования. Результаты могут быть применены при разработке психопрофилактических и арт-терапевтических программ, направленных на актуализацию ресурсных возможностей личности на этапе поздней зрелости. Материалы диссертационного исследования используются в лекционных курсах «Геронтопсихология», «Психология здоровья», «Основы арт-терапии в геронтопсихологии», «Психология развития и возрастная психология».

Положения, выносимые на защиту:

характеризоваться как латентный, и при наличии определённых факторов он жизнедеятельности личности. Личностный ресурс позволяет в период поздней зрелости проявлять активность, гибкость поведения и креативность.

2. Конструктивные личностные изменения в период поздней зрелости могут произойти благодаря включению пожилых людей в разнообразные виды целенаправленно организованной тематической творческой деятельности.

3. Тематика творческой деятельности строится с учетом возраста, жизненного опыта участников программы, способности к саморегуляции поведения и психических процессов, творческой безопасности, ориентации на реальность и постоянно меняющуюся действительность.

4. Личностные изменения в процессе целенаправленно организованной творческой деятельности происходят в следующей последовательности:

актуализация латентного личностного ресурса путем смещения акцента с внешней, повседневной деятельности на механизм принятия и осознания ценности собственной жизни; разрешение противоречия между «я могу» и неблагоприятными объективными условиями стереотипного (часто негативного) восприятия старости; самопрезентация и самореализация.

Достоверность и обоснованность результатов исследования обеспечены опорой на современные методологические и теоретические положения отечественной и зарубежной психологии, комплексом эмпирических методов, адекватных предмету, цели и гипотезе исследования, репрезентативной и объёмной выборкой, применением методов статистической обработки данных (А.Д. Наследов, 2007).

исследования были представлены в докладах на международных конференциях: «Проблема здоровья личности в теоретической и прикладной психологии» (Владивосток 2011); V Съезд РПО (Москва, 2012), «Здоровье семьи – XXI век» (Будапешт, 2012); Международном конгрессе, посвященном 110-летию со дня рождения А.Р. Лурия (Москва, 2012); юбилейной конференции «40 лет ИПРАН и 85 лет со дня рождения Б.Ф. Ломова» (Москва, 2012); XX Международном конгрессе по геронтологии IAGG (Seoul, 2013);

Международной конференции «Человек, субъект, личность в современной психологии» (к 80-летию А.В. Брушлинского), Москва 2013; межрегиональных конференциях: «Актуальные вопросы геронтопсихологии и геронтопедагогики» (Челябинск, 2012), «Личность в экстремальных условиях»

(Петропавловск-Камчатский, 2012), конференциях Камчатского государственного университета имени В. Беринга: «Университет XXI века:

достижения и перспективы» (2008), «Естественнонаучные и гуманитарные приоритеты науки и образования» (2010), «Теория и практика современных гуманитарных и естественных наук» (2011, 2012, 2013). Полученные в ходе исследования результаты обсуждались на совместных научно-методических семинарах кафедр теоретической и прикладной психологии, общей и специальной психологии и лаборатории психологических исследований проблем развития личности Камчатского государственного университета имени Витуса Беринга. Результаты исследований опубликованы в 12 статьях (три из которых в журналах, рекомендованных ВАК) и тезисах докладов.

ГЛАВА 1. Теоретико-методологические основы оптимизации личностных 1.1. Теоретические подходы к проблеме личности в период поздней В последние годы во всех развитых странах в связи со значительным ростом среднего возраста жизни человека возрастает интерес к проблемам геронтогенеза и геронтопсихологии (Е.В. Якимова, Л. Торнстон, 1994; Н.К.

Корсакова, Е.Ю. Балашова, 1995; Н.Х. Александрова, 2000; Л.И. Анцыферова, 2001; Е.Ф. Рыбалко, 2001; М.В. Ермолаева, 2002; 2006б, 2008; А.Г. Лидерс, 2003; В.Н. Дружинин, 2005; Е.Н. Чуева, 2005; А.А. Филозоп, 2005, 2008; О.В.

Краснова, 2011; и др.). Изменение демографической ситуации актуализирует исследования феменологии процесса старения и старости, возможностей личностного развития пожилого человека, востребованность трудовых и личностных ресурсов в период позднего онтогенеза, преемственности поколений, взаимоотношений индивида и общества (М.В. Ермолаева, 2002;

А.И. Подольский и др., 2010).

До недавнего времени большинство исследований этапа поздней зрелости было посвящено изучению изменений, происходящих исключительно на биологическом уровне и определявшихся в терминах «заката» и ухудшения состояния организма (С.Г. Жислин, 1956; Е.С. Авербух, 1969; Ed. Clapared, 1918; B.L. Strehler, 1962; C.E. Finch, R.E. Tanzi, 1997; M.A. Harris et al., 2012; и др.), характеризующих пожилого человека как биологически несовершенное существо (В.М. Дильман, 1968, 1987; В.М. Михельсон 1996; А. Gehlen, 1966;

М.М. Baltes, L. Montada, 1996; и др.). Всё многообразие существующих биологических теорий старения выражено в двух позициях – теории «запрограммированного старения» и теории изнашиваемости организма.

Сторонники первого подхода исходят из положения, согласно которому старение – это биологический процесс, эволюционно заданный и предопределённый реализацией генетической программы, истощением биологической активности в период «биологической полезности» (L. Hayflick, P.S. Moorhead, 1961; A.M. Olovnikov, 1996) или остановкой «биологических часов» (В.М. Дильман, 1986). С точки зрения другой позиции, старение – это результат дисгармонии физиологических процессов организма (А.А.

Богомолец, 1940), случайных нарушений, аутоинтоксикации (И.И. Мечников, 1987) или накоплений в течение жизни «ошибок и катастроф» (L.E. Orgel, 1967;

C.E. Finch, R.E. Tanzi, 1997). B.L. Strehler (1962), обобщая биологические исследования, определил основополагающие критерии старения:

универсальность – процессу старения подвержены все без исключения члены популяции;

прогрессивность – эффект непрерывного накопления и ухудшения;

внутренняя сущность – предопределена особенностями биологической организации и свойствами организма;

дегенерация – эффект преобладания деструктивных процессов над реконструктивными.

Описанные критерии характеризуют старение как процесс неминуемой физиологический деструкции, инволюции, деградации, исключающий путь стабилизации, адаптации и потенциального развития. Однако понимание периода поздней зрелости с позиции биодетерминированной модели, предполагающей рассмотрение старения человека только как инволюции и тотального угасания физического процесса, как неизбежного феномена биологии и «организатора развития» позднего онтогенеза (В.М. Дильман, 1986;

А.М. Оловников, 1999; Г. Хойфт и др., 2003; L. Hayflick, P.S. Moorhead, 1961;

L.E. Orgel, 1967; C.E. Finch, 1990; A.M. Olovnikov 1996; L. Hayflick, 1998; и др.) постепенно вытесняется адаптационно-регуляторной теорией старения (В.В.

Фролькис, 1970) и научной теорией геронтогенеза (И.В. Давыдовский, 1967;

М.Д. Александрова, 1974; Б.Г. Ананьев, 1996; Е.Ф. Рыбалко, 2001; и др.).

Анализируя характеристики старения, В.В. Фролькис (1970) разработал адаптационно-регуляторную теорию возрастного развития. Учёный приходит к выводу, что изучение механизмов старения возможно только с позиции развивающийся задолго до старости и являющийся обязательным звеном возрастного развития. С общебиологической позиции развитие старения характеризуется определенными закономерностями:

гетерохронностью – различием по времени наступления старения отдельных тканей, органов, систем;

гетеротопностъю – неодинаковой выраженностью процесса старения в различных органах, в разных структурах одного и того же органа;

различной скоростью;

изменений, связанных с подавлением одних и активизацией других жизненных процессов. Было установлено, что темп старения и продолжительность жизни генетически детерминированы свойствами организма и особенностями организации жизнедеятельности, где нарушения механизмов саморегуляции снижают их потенциальное функционирование и тем самым способствуют противоречивый процесс, в ходе которого наряду с возникновением механизмов нарушения обмена веществ и функций организма также протекают процессы мобилизации важных приспособительных механизмов антистарения.

Механизмы, способствующие адаптации жизнедеятельности организма, направленные на стабилизацию его жизнеспособности, увеличение активности и продолжительности жизни, были названы процессом витаукта (vita – жизнь, auctum – увеличивать) (В.В. Фролькис, 1988).

В изучении «бесчисленного количества индивидуальных преломлений старости» (И.В. Давыдовский, 1967, с. 32) существенное значение имеет научная теория геронтогенеза, согласно которой процесс старения разных уровней организма и, как следствие, изменения психических процессов происходит неравномерно (Б.Г. Ананьев, 1968, 1996; Л.И. Анцыферова, 1996;

М.Д. Александрова, 1974; И.С. Кон, 1989; Е.Ф. Рыбалко, 2001; Г. Хойфт и др., 2003). М.Д. Александрова подчеркивает, что такие понятия, как «обратное развитие», «инволюция» не соответствуют самой природе процесса старения.

Геронтогенез – это понятие, рассматривающее становление старости как сложный, противоречивый, нелинейный и фазный процесс, где характер, динамика и скорость возрастных изменений определяются результатом «реализации в конкретных социокультурных условиях» (цит. по О.В. Краснова, 2011, с. 116). Законы геронтогенеза являются частным отражением общебиологических закономерностей процесса старения, среди которых выделяют: 1) гетерохронность, 2) специфичность, 3) разнообразие.

Гетерохронность (разновременность) является универсальным законом для всех возрастных периодов онтогенеза человека, объясняет множество его проявлений, становление и развитие. Было установлено, что темп и качественное различие протекания старения для разных структур, функций определяет специфику старения. Направления «кривых возрастных конкретизируются законом «специфичности». Закон «разнообразия» описывает групповой разброс специфики показателей состояния тех или иных функций, процессов или свойств в период геронтогенеза, значительно превышающий разброс по сравнению с другим возрастным контингентом (М.Д. Александрова, 1974). Б.Г. Ананьевым (1968) показана гетерохронность человека как результата несовпадения по времени наступления зрелости индивида, личности и субъекта. Автор размышляет о выраженности разновременности моментов, характеризующих финал человеческой жизни. По мнению учёного, в последние десятилетия человеческой жизни гетерохронность состояний личности и субъекта уменьшается, и усиливается их взаимозависимость во времени при одновременном возрастании гетерохронности между ними и характеристиками человека как индивида на поздней стадии онтогенеза.

Подчеркнута важность возникновения данной гетерохронности в ходе совместного воздействия онтогенетической эволюции и функции жизненного пути человека как личности и субъекта деятельности (Б.Г. Ананьев, 1968, с.

91). Также отмечена гетерохронность как возможный «парадокс завершения человеческой жизни», который развивается в случае нарастающей социальной изоляции, где определённые формы человеческого существования «умирают»

еще при жизни раньше, чем «физическое одряхление» от старости (там же).

И.С. Кон (1989) считает, что закон гетерохронности универсален и действует на двух уровнях – межличностном и внутриличностном. Межличностная гетерохроность выражается в неравномерности созревания и развития, где аспекты и критерии зрелости имеют неодинаковое значение. Рассогласование сроков биологического, социального и психического развития автором рассматривается как внутриличностная гетерохронность. Л.И. Анцыферова (1996) обращает внимание на разновременность физического и личностнопсихологического старения, где при нарастающей физиологической слабости, сохраняются способности и возможности прогрессивного развития личности.

Е.Ф. Рыбалко (2001) отмечает, что на гетерохронность онтогенетической эволюции психофизиологических функций «накладывается» гетерохронность, являющаяся следствием специализации функций под влиянием социальных факторов в ходе жизненного пути человека. Противоречивость, разнонаправленность и индивидуализация возрастных изменений, по мнению учёного, являются главными особенностями геронтогенеза. Противоречивый характер старения автор связывает не только с количественными и качественными изменениями физиологии этапа позднего онтогенеза, но в большей степени с качеством личностной адаптации к новым условиям в период геронтогенеза, где механизмы продуктивной адаптации к возрастным изменениям на разных уровнях в период поздней зрелости связаны со стратегиями продления жизни. Взаимодействие разных видов гетерохронии в период геронтогенеза в чрезвычайной степени индивидуализирует возрастную динамику, создает вариабельность психического развития в целом и на уровне психофизиологических функций.

Таким образом, появились современные представления о старости как о возрасте «качественной своеобразной перестройки организма с сохранением особых приспособительных и компенсаторных процессов, определяющих взаимосвязь организма и среды и сохраняющих уровень физических и психических показателей» (М.В. Ермолаева, 2002, с. 10). Индивидуальность и вариативность старения, наличие механизмов сопротивления тотальной инволюции в период поздней зрелости обусловливают вероятность непрерывности процесса развития на протяжении всего жизненного пути (К.А.

Абульханова-Славская, 1991, 2001; Л.И. Анцыферова, 1996, 2001; А.Г.

Асмолов, 1996; В.И. Слободчиков, Г.А. Цукерман, 1996; Е.Б. Весна, 1998; О.А.

Карабанова, 2005; А.А. Бодалёв, Н.В. Васина, 2010; Я. Стюарт-Гамельтон, 2010; E.H. Erikson, 1982; Р. Baltes, 1987; и др.).

В современной отечественной и зарубежной психологической науке проблема развития в период поздней зрелости рассматривается с позиций двух подходов: первый подход рассматривает период поздней зрелости как период компенсации и адаптации (О.В. Краснова, 1999, 2011; А.Г. Лидерс, 2003; М.В.

Ермолаева, 2002; P.B. Baltes, 1997; и др.); второй подход предполагает наличие потенциала прогрессивного развития на этапе позднего онтогенеза (В. Франкл, 1990; Б.Г. Ананьев, 1996; Л.И. Анцыферова, 1996; В.Э. Чудновский, 1997; А.А.

Бодалёв, 1998; Д.И. Фельдштейн, 1999; Н.Х. Александрова, 2000; М.В.

Ермолаева, 2002; E.H. Erikson, 1982 и др.).

В период кризиса старения человек в ситуации «сужения поля активных социальных контактов с миром» (А.А. Филозоп, 2008, c. 256), что, по сути, образует для него новую социальную среду, вынужден сделать свой выбор, определить вектор и стратегию собственного старения, возможности личностного развития. Проблема выбора представляется как достаточно сложная жизненная ситуация, часто приводящая к серьезному сбою в стабильности жизнедеятельности индивида, что в свою очередь изменяет его физическое и психологическое благополучие, порождает множество противоречий и неопределённость будущего (А.Г. Лидерс, 2003).

Ряд исследований, изучающих проблемы самоопределения личности в пожилом возрасте, даёт основание утверждать, что возможен осознанный выбор стратегии старения, где используются только компенсаторные и адаптационные механизмы для сохранения себя как индивида. Данная стратегия предполагает саморазвитие, путем выбора проявлений жизненной активности стареющего человека в рамках ограниченного социального пространства, которое обеспечивает переход к индивидуальной жизни (Л.И.

Анцыферова, 1996, 2001; Н.Х. Александрова, 2000; Г.С. Абрамова, 2002; М.В.

Ермолаева, 2002; А.А. Филозоп, 2005; и др.). М.В. Ермолаева (2007) выделяет стратегию нормального старения. В предложенной исследователем модели механизмом «сохранения себя» на фоне постепенного угасания психофизиологических функций является вариант социальной адаптации, который позволяет личности в период позднего онтогенеза включаться в круг ролей, соответствующих в социуме традиционному (стереотипному) статусу пенсионера, осознать себя в данном качестве и в целом признать свою невостребованность. О.В. Красновой (2011) проанализирован процесс адаптации стареющего человека, носящий компенсаторный характер по отношению к возникающим возрастным изменениям – сосредоточение жизненных интересов только в рамках собственной семьи. Исследования Я.А.

Суриковой (2011) свидетельствуют об осознанной «пенсионной изоляции» как о форме личностной стагнации, провоцирующей блокировку жизненных перспектив, что выражается в неопределённости представлений о будущем, целей и планов на будущее, а также в негативной недифференцированной оценке будущего, связанной, как правило, с обязательным прогнозом ухудшения состояния здоровья.

Вместе с тем, самоопределение по отношению к стратегии собственного старения и, как следствие, разрешение неотвратимой неопределённости может осуществляться непосредственно, непроизвольно и часто неосознанно. Так, Т.Д. Марцинковская (1999) пишет о включении защитных механизмов стареющей личности как компенсации негативной социальной идентичности за счет приписывания положительных личностных качеств и игнорирования негативной информации о себе. Автор отмечает, что происходит замена прежних механизмов регуляции поведения на другие – привлечения внимания, уход в возрастные болезни, получения снисхождения и «заслуженных»

привилегий. Следует отметить важность ещё достаточно актуальных в современном обществе социальных стереотипов: старость трактуется как период ущербности и неполноценности, в котором личность стареющего интеллектуально деградирующей (А.А. Реан, 2002). Под воздействием интеракций негативных стереотипов формируется «особое» отношение к себе пожилых людей, такое как обесценивание себя, ощущение чувство вины, обстоятельствами жизни, отсутствие социальной сопричастности. Нельзя исключать влияние искусственного (административного) ограничения социального пространства и социальной деятельности, предполагающих отказ в возможности стареющего человека реализовывать свое «Я». Активность личности как социального субъекта в этой ситуации малоэффективна, так как заведомо предопределена биологически детерминированными возрастными рассматривать такую старость только с позиции дефицитарности и болезни и вынуждает вхождение на этап позднего онтогенеза на фоне снижения уровня благосостояния, многомерной социальной депривации и выраженной социальной эксклюзии. Изолирование стареющего человека из постоянно меняющегося течения общественной жизни стимулирует скорость старения и, возможно, обусловливает «социальную смерть». Личностное развитие при такой стратегии крайне ограничено и является достаточно проблематичным (Г.

Хойфт и др., 2003; Д.Б. Мохов, 2006; Л.В. Прохорова, 2010).

Анализ подходов к исследованию источников развития личности в период поздней зрелости (В. Франкл, 1990; К.А. Альбуханова-Славская, 1991;

Э.Т. Смит, 1995; Л.И. Анцыферова, 1996, 2001; И. Кемпер, 1996; Е.П.

Варламова, Ю.М. Михайлова 1999; Е.Е. Сапогова, 2001; 2011; А.Г. Лидерс, 2003; Е. Erikson, 1963, 1982; и др.) позволяет утверждать, что признание стареющим человеком доминирования собственной роли в активном формировании своей жизни может выступать платформой прогрессивной жизненной позиции. Л.И. Анцыферова (2001) сформулировала несколько положений относительно развития личности в период поздней взрослости.

Обозначенные положения основываются на идее одновременного снижения психических возможностей и их обогащения: «инволюционные изменения сочетаются с новообразованиями прогрессивного характера, направленными на преодоление деструктивных явлений геронтогенеза и достижение нового уровня самоосуществления личности в мире» (с. 89). Наличие способностей и навыков адекватно соотносить внешние условия с собственными притязаниями, целями и мотивами, осознание и принятие сформированной системы ценностей и своей жизни в целом позволяют личности на этапе позднего онтогенеза вести активную, самостоятельную, ответственную и наполненную смыслом жизнь.

Активная позиция самоорганизации и реализации взаимоотношений с миром и собой многими исследователями в психологии рассматривается как проявление субъектного подхода, где субъект – «творец», обладающий трансформирующей способностью к преобразованию обстоятельств сообразно ситуативных и собственных возможностей, целенаправленно и оптимально использующий личностные ресурсы для решения вновь сложившихся жизненных задач (А.В. Брушлинский, 1991; В.И. Слободчиков, Е.И. Исаев, 1995; Б.Г. Ананьев, 1996; В.А. Петровский, 1996; С.Л. Рубинштейн, 1997; Л.И.

Анцыферова, 1999, 2001; К.А. Абульханова-Славская, 2001; А.А. Деркач, Э.В.

Сайко, 2008а; и др.).

Результат обзора исследований по проблеме становления субъектности в онтогенезе свидетельствует о развитии субъектности в течение всей жизни, где на каждом этапе онтогенеза субъектность конкретно задана системой смыслов и ценностей, особенностями «Я-образа», уровнем развития рефлексии, контроля, характером инициативы, ответственности, саморазвития и самовыражения (В.И. Слободчиков, 1994, В.О Татенко, 1995; Э.В. Сайко, 2002;

В.В. Селиванов, 2003; М.В. Ермолаева, 2006а; Е. Erikson, 1982).

В исследованиях Н.Х. Александровой (2000) проведен анализ содержания понятия субъектности периода позднего онтогенеза. Автором субъектность рассматривается как процесс самоопределения пожилого человека, путем актуализации смысла жизни, осмысления и изменения Я-образа, и, возможно, поиска новой идентичности. Конкретизация актуализированного или «вновь открытого» (В. Франкл, 1990, с. 118) смысла жизни позволяет преодолевать психологический разрыв между наличным состоянием и необходимостью или потребностью самореализации, самоосуществления. Разрешение противоречия порождает новую систему смыслов различной степени обобщенности. Было установлено, что субъектность пожилого человека интегрирует в себе переживание идентичности, сохранность функций контроля, устойчивость и вариативность Я-образа и самопринятие. Индивидуальность старости составляет выраженность данных компонентов личности, а характер и содержание субъектности человека в период поздней зрелости обусловливает принятие и субъективные переживания собственной старости, вследствие чего формируется способ индивидуальной организации жизнедеятельности, который «отвечает качествам личности, её отношению к деятельности и требованиям, объективным характеристикам данного вида деятельности» (Н.Х.

Александрова, 2000, с. 36). Ученый отмечает важность внутренней позиции стареющего человека, которая опосредствует и преломляет средовые воздействия. Отдельные исследователи (А.А. Филозоп, 2005; М.В. Ермолаева, 2006а) также утверждают, что субъектность пожилого человека проявляется в том, что он не просто живет, увлекаемый заключенными в нем силами, но и прилагает усилия, чтобы выстроить свою жизнь и занять оценочную позицию к жизни вообще и к своей жизни в обществе.

Исходя из этого, можно говорить о том, что преобразования, связанные с жизненным пространством стареющего человека, приводят к мобилизации потенциалов личности, развитию новых субъектных способностей и детерминируют формирование такой собственной жизненной позиции, которая предполагает расширение границ личностного пространства, переживание открытия новых горизонтов, самопознание, саморазвитие и самоосуществление (А.А. Филозоп, 2008). Е. Erikson (1982) определяет подобную позицию как «интегративность», к основной задаче которой относит «синтезирование Эго», упорядочивание и укрепление опыта, приобретение «целостности своего Я».

Л.И. Анцыферова (1996) обращает внимание на то, что «пройденные личностью стадии развития постепенно складываются в иерархическую новообразования, стратегии и тактики не отменяют, но качественно видоизменяют – обогащают, ограничивают, регулируют, подчиняют себе образования более ранних стадий и уровней через включение их в новые системы психологических отношений личности к миру, в новые жизненные позиции» (с. 334). Исследователи U.Staudinger, М. Marsiske, Р. Baltes (1996) также предлагают рассматривать жизненную компетенцию, знание фактов и поддерживающий относительно стабильную позицию личности, позволяющую пожилому человеку творчески использовать возможности, сформированные жизнью. Г.С. Абрамова (2002) размышляет об обретении человеком «целостности переживания собственной жизни». Е.Б. Весна (1998), Е.Н. Чуева (2005) говорят о «Целостной жизненной концепции», которая может быть представлена как системное интегральное психическое образование, включающее в себя «Концепцию жизненного пути», «Концепцию «Я-субъект жизни» и «Концепцию жизненного мира». Результаты исследования Е.Н.

Чуевой (2005) свидетельствуют о том, что в период позднего онтогенеза дальнейшая интеграция личностных структур является показателем конструктивности (прогрессивности) развития личности и обусловливает переход на новый виток личностного развития. Анализ отечественных и зарубежных исследований по проблемам изучения старости, становления и самоопределения личности в пожилом и старческом возрасте (Б.Г. Ананьев, 1968, 1996; М.Д. Александрова, 1974; В. Франкл, 1990; К.А. АбульхановаСлавская, 1991, 2001; Л.И. Анцыферова, 1996; В.И. Слободчиков, Г.А.

Цукерман, 1996; Н.Ф. Шахматов, 1996, 1998; Д.И. Фельдштейн, 1999; В.Э.

Чудновский, 1997; Н.Х. Александрова, 2000; Г.С. Абрамова, 2002; Е.Ф.

Рыбалко, 2001; Е.Е. Сапогова, 2001,2011; Г. Хойфт и др., 2003; А.А. Бодалёв, Н.В. Васина, 2010; E.H. Erikson, 1982; Р. Baltes, 1987; и др.) позволяет утверждать, что описанная позиция человека в период геронтогенеза является потенциалом повышения уровня своего развития и необходимым условием для «высших возможностей, на вершине достижения данного возраста» (В.И.

Слободчиков, Г.А. Цукерман, 1996, с. 47).

Другой подход к проблеме возможного развития личности в рамках субъектного подхода отражен в работах А.А. Деркача и Э.В. Сайко (2008 а,б).

Ученые рассматривают взаимосвязанные процессы саморазвития и самореализации как составляющие объективно осуществляемого и сложно организованного процесса развития субъекта. Саморазвитие связано с объективно заложенным в человеке стремлением, потребностью, необходимостью самопознать, самопонять, самоосознать и т.д. Самореализация имеет другую направленность и предполагает объективно заложенную в индивиде как субъекте потребность, необходимость, способность войти в самоосуществления. Самореализованный «выход» человека в социум и потребность представить себя в нем в творческой действенности является способом накопления субъектного потенциала активности. Исследователи отмечают, что саморазвитие и самореализация всегда взаимосвязаны: без саморазвития самореализация оказывается стихийной и бесплодной, а самореализация мотивирует саморазвитие. При этом на каждом этапе жизненного пути, лишь определенный уровень саморазвития в развитии индивида обеспечивает актуализацию способности его самореализации (А. А.

Деркач, Э.В. Сайко, 2008б).

В пожилом возрасте обретение смысла своей жизни, переживание её уникальности и ценности в социально-историческом плане, осмысление громадного жизненного опыта отношения с миром, опыта самопознания, саморегуляции, самоорганизации и преобразования обстоятельств и самого себя, уникальности, неповторимости и конечности пройденного пути собственной жизни открывают потребность в дальнейшей самореализации личности периода поздней зрелости. Многие исследователи (Л.И. Анцыферова, 1996, 1999; А.А. Бодалёв, 1998; А.А. Бодалёв, Л.А. Рудкевич, 2003; А.А.

Филозоп, 2005, 2008; А.А. Деркач, Э.В. Сайко, 2008б; А.А. Бодалёв, Н.В.

Васина, 2010; и др.) рассматривают самоорганизацию как трансформирующую способность к формированию такой системы представлений своих возможностей социуму, которая позволяет достигнуть наивысших результатов самореализации в качестве субъекта своей жизни и подойти к новому уровню саморазвития, что, по сути, представляет собой акмеологический аспект развития человека. Однако на этапе поздней зрелости использование прижизненно приобретенного личностного ресурса довольно часто затруднено переживанием нарастающей беспомощности, неопределённости, снижением уровня рефлексивности, а объективные условия и возможности не всегда благоприятствуют ее реализации.

Таким образом, результаты теоретического исследования позволяют сделать следующие выводы:

– очевидные факты (перспективы) удлинения человеческой жизни и соответственно этапа поздней зрелости порождают потребность рассмотрения новых возможностей саморазвития на этапе поздней зрелости через актуализацию накопленного опыта и достижений личности на предыдущих этапах онтогенеза, что составляет основу личностного ресурса;

– своевременная и адекватная мобилизация с последующей реализацией ресурсов личности может послужить механизмом дальнейшего развития личности, определяя тенденции прогрессивных или адаптивных стратегий старения с соответствующей переструктуризацией жизнедеятельности.

Разберем подробнее эти ресурсы.

Проблема ресурсов жизнедеятельности личности на этапе В последние годы в русле новых подходов к развитию личности на этапе позднего онтогенеза всё чаще возникает необходимость изучения ресурсных возможностей стареющего человека. Следует отметить, что в психологической науке понятие ресурсов личности многообразно. Так, К.

Обуховский (2003) рассматривает ресурс личности в качестве сложноорганизованного источника силы человека, поддерживающего обеспечение жизненной активности на определённом уровне, зависящем от его актуальных возможностей. Л.А. Александрова (2004) считает, что ресурсы человека образуют реальный потенциал для удовлетворения требованиям неблагоприятных жизненных событий, и их наличие поддерживает самоидентичность, подкрепляет самоуважение и обеспечивает уверенность личности. С.Л. Соловьёва (2010) обращает внимание на наличие многообразия ресурсов и потенциалов, которые существенно расширяют диапазон деятельности личности и, как следствие, увеличивают вероятность достижения жизненных целей. И.Б. Котова, И.В. Гроза (2012) анализируют жизненные ресурсы человека с позиции универсального капитала, приумножение которого связано с исходными количественными и качественными характеристиками, а также с целесообразностью и рациональностью его вложения. Отдельные исследователи установили, что при ощущении человеком недостатка ресурсов используются стратегии избегания и психологические защиты, ориентированные на смягчение психологического дискомфорта, а при закреплении они могут приобретать дезадаптивный характер (Р.М. Грановская, И.М. Никольская, 1998; Л.А. Александрова, 2004).

Интерес к проблеме ресурсов в период позднего онтогенеза обусловлен двумя группами причин. Во-первых, как отмечает Д.И. Фельдштейн (1999), существует резерв развития человека, который может и должен быть использован на протяжении всей жизненной дистанции. Это позволит актуализировать личностную субъектность и обеспечить конструктивные изменения жизнедеятельности у пожилых и старых людей. Вторая группа причин связана с потребностью развития толерантности социума к старению и формирования отношения к периоду поздней зрелости не как снисхождения, а как уважения и восхищения.

В настоящее время достаточно подробно изучены физиологические ресурсы, которые определяют физическую функциональность и ограничения стареющего человека: сенсорно-перцептивных функций и времени реакций (Б.Г. Ананьев, 1968; Е.Ф. Рыбалко, 2001; J.E. Birren, 1964) особенностей нервной системы пожилого возраста (А. Комфорт, 1967; В.В. Фролькис, 1970, 1988); психопатологии старения (С.Г. Жислин, 1956; И.В. Давыдовский, 1967;

Е.С. Авербух, 1969; М.Д. Александрова, 1974; М.Ф. Шахматов, 1983; А.У.

Тибилова, 1990; Н.К. Корсакова, В.Г. Постнов, 1999; и др.); психогенетических факторов (С.В. Мыльников, 1997; И.В. Равич-Щербо, О.Б. Обухова, 2005; C.E.

Finch, 1990; J.R. Harris, 2003; L.F Obukhova; О.В. Obukhova, 2013; и др.).

Установлено, что на фоне снижения функциональных резервов организма отмечаются большие индивидуальные различия, обусловленные сочетанием генетических предпосылок и условиями индивидуальной среды жизнедеятельности на разных этапах развития личности.

Многие исследования свидетельствуют о резервных возможностях компенсаторных механизмов, накопленных на более ранних этапах онтогенеза и позволяющих пожилым людям не снижать уровень интеллектуальных и психических показателей (Б.Г. Ананьев, 1996; В.В. Фролькис, 1988; Корсакова Н.К., Балашова Е.Ю., 1995; К. Рощак, 2004; Шаповаленко И.В., Обухова О.Б., 2008; Кичеева А.О., 2012; Рощина И.Ф., Балашова Е.Ю., 2012; S.L. Willis, 1989;

P.B. Baltes, 1997; M. Synofzik et al., 2013; G. Windle, 2013; и др.). А.Б. Ананьев (1968) отметил, что интенсивность старения интеллектуальных функций зависит от двух факторов: внутренним фактором является одарённость человека, внешним – образование. Образование противостоит старению, затормаживает его процессы. Учёный подчеркивает важность активизации речемыслительных функций как эффективного противостояния процессу старения, отдавая предпочтение фактору учения как постоянной умственной работы, определяющей высокий тонус интеллектуальной личностной активности. В.В. Фролькис (1988) доказывает, что интеллект адаптируется к возрастному фактору, способствует формированию функциональных приспособительных систем, что позволяет компенсировать деструктивные явления когнитивного старения. S.L. Willis (1989) также исследовал эффективность тренировок пространственной ориентировки и способности к рассуждению у людей пожилого возраста. В исследованиях Н.К. Корсаковой, Е.Ю. Балашовой (1995) опосредствование рассматривается как «значимый способ регуляции активности в когнитивной сфере как при нормальном, так и при патологическом старении, опосредующая деятельность на этом этапе жизни направляется на преодоление когнитивного дефицита и встраивается в общий контекст деятельности как компенсаторный механизм саморегуляции, при этом происходит переструктурирование отношений между различными психическими процессами, что свидетельствует об адекватности понимания старения как особой стадии онтогенеза, характеризующейся не только дефицитарностью отдельных составляющих психической деятельности, но и мобилизацией новых дополнительных средств ее оптимизации» (с. 453).

P.B. Baltes (1997) разработал модель адаптационного механизма «селективной оптимизации с компенсацией», которая предполагает целенаправленное поддержание активности, уровня выполнения нагрузки увеличением объема практики и переструктуризацией деятельности сообразно актуальному потенциалу. Исследования учёного показали, что наличие определённого уровня образования, состояния здоровья, профессионального опыта и регулярных когнитивных тренировок – обязательное условие для сохранности познавательной функции в старости. Л.И. Анцыферова (2001) рассматривает использование очень трудных задач на грани адаптационных возможностей как «актуализацию прочно забытых пластов прошлого опыта и формирование новых структур психических умений» (с. 91), где решающими условиями выступают личностные установки, вера в себя и неутраченный высокий уровень притязаний. В исследовании И.В Шаповаленко, О.Б Обуховой (2008) был использован близнецовый метод, результаты которого позволяют интеллектуальной деятельности в период позднего онтогенеза выступает как «приспособление к потере или как компенсация потерь» (с. 58). Ряд исследователей (Л.И. Анцыферова, 2001; О.В. Краснова, 2011; Delgado Garcia M & Garcia Aguilar G, 2012 и др.) обращает внимание на важную роль социально-когнитивных факторов как стагнирующих или стимулирующих самоэффективности; отмечено, что данные факторы определяют успешность работы интеллекта в период поздней зрелости. Таким образом, в исследованиях ресурсов когнитивной и интеллектуальной активности отмечена важность сохранения для субъекта периода поздней зрелости стимулирующего и мотивирующего окружения как фактора адаптации и актуализации компенсаторных механизмов интеллектуальной деятельности, накопленных на более ранних этапах онтогенеза.

Социальные ресурсы рассматривались также с позиции социальной адаптации пожилого человека к современной социальной ситуации (М.Э.

Елютина, 1999; О.В. Краснова, 1999, 2011; Н.В. Герасимова, 2001; М.М.

Гладкова, 2006; О.В. Архипова, 2011), роли социального обслуживания (В.И.

Явных, 2002; А.В. Рубцов, 2005), социокультурной и социально-политической адаптации (И.Н. Бондаренко, 2001; Е.С. Румянцева, 2006), феномена одиночества пожилых людей (М.В. Прохорова, 2007; М.М. Плотникова, Н.С.

Сажина, 2010), преодоления социальной эксклюзии (Д.Б. Мохов, 2006; Л.В.

Прохорова, 2010), социального конструирования старости (Э.Е. Чеканова, 2004) и др.

Исследования Б.Г. Ананьева (1996) показывают, что сохранность личности в старости связана с сопротивлением условиям, благоприятствующим определяется, в частности, ее резервами и ресурсами, которые помогают эффективно определять, насколько личность в период поздней зрелости способна совладать с трудностями и каждодневными изменениями. Ряд исследований (А.F. Gross et al., 1983; А. Nadler, 1991) свидетельствует о наличии сдерживающих причин использования социального ресурса как внешней поддержки. Так, боязнь потери независимости, проявления слабости, иллюзии собственной неуязвимости, нереалистичность оптимизма по поводу предпочитаемые (цит по К. Муздыбаев, 1998). М.В. Ермолаева (2007) отмечает важность сохранения и обеспечения пространства для самопроявления и самореализации в старости как развивающейся личности, где активность может быть направлена как на внешние обстоятельства, подлежащие изменению, так и на самого себя. О.В. Краснова (2011) выделяет негативные внешние ресурсы для пожилого человека, к которым относит скудное социально-экономическое обеспечение, множественные утраты и тяжелые потери, одиночество, невостребованность и игнорирование социумом. Эти факторы часто детерминируют искусственное прерывание личностной активности стареющего человека. Вынужденная личностная пассивность со временем нивелирует потенции и блокирует востребованность внутренних личностных ресурсов, пролонгируя их прогредиентное состояние, делающее процесс старения личности дезадаптивным, что не обеспечивает дальнейшего развития. Таким образом, можно говорить об огромной значимости, своевременности и адекватности социальных ресурсов (внешних условий) для пожилого человека как о медиаторах, стимулирующих, компенсирующих и мотивирующих возможности адаптивной и прогрессивной жизнедеятельности в период поздней взрослости (и старости).

Проблема психологических ресурсов в отечественной и зарубежной психологии многими авторами описывается также в русле проблематики совладающего поведения как индивидуально-психологических копинг-ресурсов (В.А. Бодров, 2006; В.М. Ялтонский, Н.А. Сирота, 2008; R.S. Lazarus, 1991; и др.). Совладающее поведение – это поведение, отражающее направленность на приспособление к трудным жизненным ситуациям и постоянно меняющимся условиям среды. Функционирование копинг-ресурсов предполагает включение когнитивных, моральных, социальных и мотивационных структур личности для совладания с проблемой. В ряде исследований (Л.И. Анцыферова, 2001;

В.А. Бодров, 2006; М.В. Ермолаева, С.Б. Пряхина, 2008; М.В. Пряхина, И.Ю.

Кобозев, 2011; и др.) отмечается высокая значимость ресурсов для процесса формирования и использования механизмов совладания. Л.И. Анцыферова (2001) рассматривает конкретные практические способы совладания с жизненными препятствиями стареющего человека: мысленное оперирование разными временными периодами своей жизни и способность мысленного перемещения себя в благополучное прошлое и будущее насыщенные личностной значимостью; способность дистанцироваться «от смыслового и энергетического поля тяжелых проблем» (с. 98), стимулирование собственных успехов, способность адекватно оценивать свое прошлое «в свете трудностей настоящих проблем» (там же). Учёный отмечает, что данные способы являются необходимыми условиями сохранения личностью своей позитивной идентичности в самые поздние годы при неблагоприятных обстоятельствах жизни (там же, с. 93).

Другая точка зрения, которую развивают К. Обуховский (1981), В.И.

Слободчиков, Е.И. Исаев (1995), Л.И. Анцыферова (1996, 2001), В.Э.

Чудновский, (1997), Н.Х. Александрова (2000); М.В. Ермолаева (2002, 2007), E.H. Erikson (1968, 1982), D.J. Levinson (1979), определяет личностные ресурсы этапа поздней зрелости как индивидуальный опыт «самопознания и самосоздания» в результате прохождения личностью определённых ступеней развития. Жизненный опыт при этом является смыслообразующей структурой личности, результатом переосмысления и иерархизации смыслов. Интеграция жизненного опыта сопряжена с интенцией к расширению границ личности в мире и с освоением новых форм самоосуществления, то есть субъектной позицией личности на этапе поздней зрелости. Л.И. Анцыферова (1996) утверждает, что фактором продолжения поступательного развития личности в поздние годы «выступает содержательность, творческий характер способа ее жизни, способность рассматривать жизнь и ее события в разных системах координат (т.е. использовать как ресурс); выявлять латентные возможности жизненных ситуаций; воспринимать неожиданность, неопределённость, многозначность обстоятельств жизни как стимул для своего развития и т.п.» (с.

63). Безусловно, это состояние «построения нового образа жизни» требует от личности значительного напряжения адаптационных возможностей, интеллектуальных усилий, мотивации достижения, поиска новых смысловых опор в своем жизненном мире (там же). Автор подчёркивает важность реализации личностного ресурса как фактора открывающихся перспектив личностного роста и новых возможностей. С включением в новые виды деятельности актуализируется потенциал субъекта с последующим расширением границ личностного опыта и новым обогащением жизненного ресурса. Характер и степень наличных и доступных ресурсов определяют успешность реализации трудных жизненных проблем.

Одновременно многие учёные (Л.И. Анцыферова, 2001; Д.А. Леонтьев, 2001, 2011а, б; Х. Хекхаузен, 2003; Д.А. Леонтьев, Е.Ю. Мандрикова, 2005; И.Б.

Котова, И.В. Гроза, 2012) отмечают, что на протяжении всей жизни человек даже при достаточном или избыточном наличии внешних ресурсов в силу различных условий не исчерпывает всех своих резервных возможностей, потенциала развития, они могут остаться невостребованными и неиспользованными. В.Н. Дружинин (2005) пишет о том, что «по сути, внешние условия выступают ограничителями возможностей человека для реализации, где благоприятные условия лишь представляют поле выбора, а какая игра развернётся на этом поле – дело случая» (c. 5). Х. Хекхаузен (2003) возможностей» (с. 32). Д.А. Леонтьев (2011а) предлагает рассматривать реализацию человеческого потенциала через образ «пунктирного человека», под которым подразумевается прерывистость всей жизненной траектории, так как «отрезки функционирования на человеческом уровне перемежаются отрезками субчеловеческого функционирования» (с. 22). Под субчеловеческим уровнем автор понимает энергосберегающий вариант функционирования, основанного на общебиологическом механизме, подчиняемом закону причинности, и выполнение его в режиме «автопилота». Таким образом, субчеловеческий уровень можно обозначить как путь наименьшего сопротивления и реализации человеческих возможностей. Исследователь отмечает, что подлинно «человеческое» крайне энергозатратно, «не протекает автоматически, не зависит от причинно-следственных связей, требует усилий, необходимость которых отвращает многих от человеческого пути» (там же).

Следуя логике идеи Д.А. Леонтьева, можно рассматривать невостребованный ресурс как латентный ресурс личности, реализация которого, превращение в действительность происходит только через самодетерминированный выбор и решение субъекта.

Многие исследования по проблеме развития личности на этапе позднего онтогенеза (В. Франкл, 1990; К.А. Альбуханова-Славская, 1991; Е.П.

Варламова, Ю.М. Михайлова 1999; Е.Е. Сапогова, 2001; 2011; О.В. Краснова, А.Г. Лидерс, 2002; А.Г. Лидерс, 2003; О.А. Карабанова, 2005; Е.Н. Чуева, 2005;

А.А. Филозоп, 2005; Е. Erikson, 1963, 1982; K.W.Schaie, 1983; P.B. Baltes, 1987, 1993) обращают внимание на важность психологических условий, выступающих в качестве личностного ресурса и обеспечивающих её саморазвитие, самореализацию и самоосуществление.

Мы разделяем точку зрения концепции Д.А. Леонтьева (2010), согласно которой психологические ресурсы включают в себя: ресурсы устойчивости, операциональные, мотивационные и ресурсы саморегуляции. К числу психологических ресурсов устойчивости учёный относит ценностносмысловые ресурсы, наличие которых обусловливает субъекту устойчивую самооценку, чувство уверенности, внутреннее право активности и принятия решения. Ценности представляют собой структуры, в которых кристаллизируется обобщенный смысловой опыт социальных групп (Д.А.

Леонтьев, 2003). Результат обзора исследований по проблеме формирования ценностно-смысловых аспектов личности в период позднего онтогенеза позволяет утверждать, что к моменту наступления пожилого возраста у человека система ценностей представляется уже сформированной, достаточно устойчивой и актуализированной (Ф.Е. Василюк, 1984; К. С. АбульхановаСлавская, 1991; Г.М. Меркина, Е.Н. Резникова, 1994; В.Э. Чудновский, 1997;

М.В. Ермолаева, 2007; и др.). С.Л. Соловьева (2010) отмечает, что каждая личность к заключительному этапу своей жизни приобретает уникальный жизненный ресурс – жизненный опыт, где стержневым компонентом является ценностный опыт, приобретенный путем формирования идеалов, нравственных норм, убеждений, мотивов, смыслов, целей, интересов. По мнению В.Э.

Чудновского (1997), самым главным ценностным «резервом пожилого человека является сформированная в процессе жизни личность, ее направленность, её принципы и установки, способность к преобразованию обстоятельств и себя»

(с. 200). Анализируя жизнь человека в поздние годы, Л.И. Анцыферова (1996) также приходит к выводу, что пережитые разные формы личностного существования не исчезают, а резервируются в его внутреннем мире в виде «эскизов» виртуальных личностей. Автор выдвигает предположение, что в поздние годы этот ресурсный багаж позволяет субъекту обрести себя в новом качестве и продуктивно изменять свою жизнь, реализовывать новую деятельную жизнь. Стареющий человек, интегрируя жизненные этапы, стремится к открытию смыслов жизни в целом и смысла смерти. Опыт прожитой жизни инициирует обретение экзистенциальных смыслов. В. Франкл (1990) утверждал, что открытие экзистенциального смысла помогает человеку понять ответственность перед жизнью, её неповторимость и ценность.

Потребность постижения этого смысл составляет суть духовных исканий человека. C. Jung (1970) отмечает, что в пожилом возрасте внутренняя шкала духовных ценностей усиливает осознание целостности своего личностного бытия и его связи с окружающим миром, преобразовывает процесс самодетерминации личности из стихийного в организованный. Опыт кристаллизации событий жизненного пути K. Noble (2000) связывает с духовным опытом, который ведет к долгосрочным позитивным изменениям в самоощущении и самовосприятии, порождает установление продуктивных отношений, как с собой, так и с другими людьми. Автор отмечает, что духовный опыт может способствовать раскрытию творческих способностей и психологическому росту, активизировать психологический потенциал. Основу данного потенциала составляет понимание необходимости противостоять неблагоприятной обстановке, неприятностям, несчастьям (болезни, разочарования, травмы, потери); сознательный отказ от саморазрушительных установок и поведения; способность осознать наличие внутренних ресурсов и использовать их; развитие сострадания, эмпатии и в целом возможность более полно участвовать в жизни.

В концепции Р. Эммонса (2004) «духовность постулируется как аспект адаптивного личностного функционирования, повышающий вероятность достижения целей. Духовные устремления влияют на способы «создания своего мира, преследуя цели и регулируя свое поведение изо дня в день» (с.

311). По мнению Е.Б. Весна (1998), «путем одухотворения жизнь приобретает не только рациональный, но и чувственный смысл. Человек превращается в творца собственной жизни, осознающего не только субъективную, но и объективную её ценность в рамках общего человеческого пространства и времени. Жизненные ценности осмысляются, обобщаются, проверяются практикой собственной жизни и тем самым приобретают экзистенциальный характер» (с. 253). Б.С. Братусь (1994) отмечает, что ценности всегда имеют смысловую природу. К.А. Абульханова-Славская (1991) утверждает, что способность субъекта переживать ценность жизни, удовлетворяться ею и составляет её смысл. По мнению В.Э. Чудновского (1997), убывающие силы стареющий человек направляет его на поиск смысла жизни. Учёный смысл жизни в геронтогенезе рассматривает как идею, содержащую в себе цель жизни, как обобщенное итоговое отношение к жизни, в котором отражена взаимосвязь настоящего, прошлого и будущего.

Таким образом, наличие целей и смысла жизни, осознание своего предназначения является мощным фактором, который повышает устойчивость личности к трудным жизненным событиям, а ресурсы устойчивости образуют надежную защиту от неблагоприятных условий жизни и позволяют субъекту проходить без личностных изменений через ситуации неопределённости и ситуации социального давления.

Операциональные ресурсы позволяют реагировать на жизненные ситуации, используя инструментальные навыки и стереотипные тактики реагирования (Д.А. Леонтьев, 2010). Для благополучного принятия и преодоления кризиса старения, в процессе переживания которого неизбежны инволюционные изменения, пожилым людям необходимо обладать достаточным набором поведенческих стратегий, определяющих континуум личностной активности и удовлетворяющих индивидуальную специфику структуры социально-психологической адаптации (Е.В. Соколинская, 2010).

Пожилой человек должен быть автономным источником собственного поведения, использовать прижизненно сформированные навыки самопознания и саморегуляции для выработки адекватных требований и критерий контроля к своему поведению, а также взаимоотношению с окружающим миром. Данную позицию необходимо укреплять стимулированием собственной самооценки, которая позволит противостоять негативным стереотипам восприятия старости, и одновременно будет способствовать формированию позитивных. По мнению Л.И. Анцыферовой (2001), для благополучного старения пожилой человек должен из содержательного многообразия окружающего мира создать оптимальные условия своей жизнедеятельности и развития. Э. Чудновский (1997) отмечает, что в пожилом возрасте наличие громадного жизненного опыта отношения с миром и умение «прочитать» на этой основе будущие события, наличие опыта проживания ошибок и достижений, опыта самопознания и саморегуляции могут создать основу личностного ресурса для наполнения новыми смыслами собственной жизни. К. Обуховским (1981) также показано, что развитые и приобретённые за годы жизни способности творческого преодоления жизненных затруднений являются обязательным условием и механизмом прогрессивного развития личности в период позднего онтогенеза. Д.А. Леонтьев (2010) в числе прочих инструментальных ресурсов рассматривает в качестве важного ресурса социальную поддержку.

Мотивационные ресурсы отражают энергетическое обеспечение действия индивида. В.Н. Дружинин (2005) отмечает, что пожилой человек, не включённый в социальную жизнь, свободный от влияния социальной среды, освобождённый от процесса жизни, может наконец-то заняться «подлинной»

жизнью, где важно осознание времени как невосполнимого и ограниченного ресурса, осознание необратимости, ценности жизни. Временная перспектива является важной составляющей для психологической адаптации пожилых людей. В социуме бытует традиционное мнение, что для стареющего человека более свойственна ориентация на прошлое, и только при планировании конкретной деятельности возможна ориентация на будущее. Е.И. Головаха и А.А. Кроник (2008) также отмечают неэффективность в период поздней зрелости длительной перспективы (более полутора лет), а краткосрочную рассматривают как гарантию пожилому человеку возможности реализации определенных планов и уверенности в завтрашнем дне. Вместе с тем, Л.И.

Анцыферова (2001) одним из ресурсов благополучного старения считает способность личности ставить долговременные цели и не избегать сложных жизненных проблем, а всячески прилагать усилия по их устранению. Также исследователь отмечает важность расширения границ настоящего за счет прогнозирования будущего, что, по мнению учёного, стимулирует структурирование нового образа жизни личности в период поздней зрелости. В виртуальном будущем субъект располагает свои замыслы, намерения, цели, планы, предполагаемые события. Они являются источником поисковоисследовательской активности личности для установления значения и реализации целей, различных объектов жизненного мира человека. Таким образом, представленные аспекты обладают сильным мотивационным потенциалом, который способен обогащать активность личности в настоящем.

Ресурсы саморегуляции Д.А. Леонтьев (2011а) рассматривает в контексте личностного потенциала как «способность проявлять себя в качестве личности, выступать автономным саморегулируемым субъектом активности, оказывающим целенаправленные изменения во внешнем мире и сочетающим устойчивость к воздействию внешних обстоятельств и гибкое реагирование на изменение внешней и внутренней ситуации» (с. 8). Близкую по смыслу идею высказывает В.В. Селиванов (2003), отмечая, что на стадии «угасающей субъектности», на фоне снижения субъектных проявлений в самых различных сферах, а особенно в осуществлении физиологических функций, остается высокая способность к саморегуляции психических функций, позволяющая личности на этапе позднего онтогенеза адаптироваться к возрастным изменениям.

Многие исследователи (В.И. Слободчиков, Е.И. Исаев, 1995; А.В.

Карпов, 2004; В.Г. Аникина, 2010; А.В. Россохин, 2010; Д.А. Леонтьев, А.Ж.

Аверина, 2011; и др.) важным и необходимым регулятивным составляющим личности считают рефлексию. В.И. Слободчиков, Е.И. Исаев (1995) способность к рефлексии рассматривают как основополагающий механизм конструирования и развития субъектности, где активная рефлексивная позиция выводит человека на ступень индивидуальности. В процессе индивидуализации личность формируется как субъект, способный преобразовывать обстоятельства собственной жизни и социальной среды. Учёные выделяют высший, трансцедирующий уровень рефлексии, связанный с ценностносмысловым пониманием жизни и позволяющий выводить человека за пределы его бытия. В подходе А.В. Карпова (2004) рефлексия, обладая регулятивноадаптивной функцией, описывается с позиции синтетической психической реальности, выступающей одновременно как психический процесс, свойство и состояние. А.В. Россохин (2010) указывает на рефлексию как внутреннюю работу, активный процесс порождения смыслов, развития субъектности и личности в целом.

Отдельные исследователи высший уровень рефлексии, способность осмысливать жизнь в целом определяют в понятиях мудрость (Н.Х.

Александрова, 2000; Г. Крайг, 2000; Л.И. Анцыферова, 2004). Н.Х.

Александрова (2000) пишет о том, что в период поздней зрелости рефлексия опыта, знаний, силы «Я» и своего духа сохраняют личность и разум, и «порождает мудрость пожилых и стариков» (с. 57). М.В. Ермолаева (2006 а) отмечает, что на этапе позднего онтогенеза в процессе рефлексии жизненных ценностей смысл жизни становится более глубоким и дифференцированным, что способствует обретению внутренней свободы. Автор отмечает, что феномен рефлексии смысла жизни на этапе геронтогенеза выступает как регулирующий механизм формирования мотивационной включённости и генератора активности жизнедеятельности пожилого человека. Таким образом, рефлексия, с одной стороны рассматривается как условие осмысления своей жизни, с другой – как механизм продолжающегося развития личности и раскрытия своей индивидуальности. Д.А. Леонтьев, А.Ж. Аверина (2011) рефлексию исследуют как индивидуальную характеристику личности, глубоко связанную с ресурсом саморегуляции и потенциалом самоопределения.

Исследователи отмечают, что ресурсы саморегуляции позволяют модифицировать и оптимизировать деятельность путем переструктурирования системных связей во взаимодействии с миром, а также выполняют компенсаторную функцию при дефиците ресурсов устойчивости, детерминируя новую регуляцию жизнедеятельности, переводя ее в режим самодетерминации.

Таким образом, объединяя точки зрения на роль личностных ресурсов в период позднего онтогенеза можно свести их к двум полюсам. Первый полюс связан с психобиологическими закономерностями и особенностями этапа поздней зрелости, которые в большей степени определяют состояние соматического здоровья пожилого человека и континуум его физиологической обусловленности. Особенности личности, навыки и способности противостояния негативным жизненным тенденциям, способы сохранения и развития вовлеченности в жизненную активность определяют другой полюс.

Наличие личностных ресурсов на этапе поздней зрелости и высокой способности саморегуляции психических функций позволяют нам выдвигать предположение о том, что латентный личностный ресурс выступает как необходимое условие трансформации и оптимизации жизнедеятельности «существующей не как данность и необходимость, а как возможность» (М.В.

Ермолаева, 2006a, с. 14). Осознание пожилым человеком важности и возможности актуализации, реализации жизненного уникального опыта как накопленного в течение жизни личностного ресурса открывает потребность в самореализации, в направленном взаимодействии, в трансляции собственного жизненного опыта, потребность в востребованности как состоявшейся личности.

1.3. Основные подходы к проблеме оптимизации личностного ресурса И.И. Мечников (1987) отмечал, что со временем старость будет изучена методами точной науки, которые установят правила сохранения здоровья и силы стареющего человека в том возрасте, когда «часто приходится прибегать к общественной благотворительности» (с. 105). C целью достижения оптимизации жизнедеятельности субъекта в период позднего онтогенеза поиск методов воздействия осуществлялся в разных областях геронтологической практики.

Гериатрическая поддержка предполагает организацию медицинской помощи пожилым и старым людям в плане сохранения и укрепления их здоровья. Современные исследования многих ученых направлены на поиски способов профилактики старения, продления жизни и биоактивизации организма через системный подход, учитывающий комплексные взаимосвязи всех явлений жизни и, в то же время, целостный характер каждого отдельного организма (А.А. Богомолец, 1940; А.А. Подколзин, В.И. Донцов, 1996; В.И.

Донцов и др., 1997, 2002; 2010; Т.И. Грекова, 2000; В.Е. Балакин и др., 2001;

А.М. Большаков, В.И. Донцов, В.Н. Крутько, 2005; В.П. Скулачёв, 2005; P.

Nichans, 1960; O. Bock, M. Girgenrath, 2006; J.C. Kattenstroth, 2013; и др).

Задачи социальных структур направлены на социальную адаптацию и создание условий для повышения качества жизни личности на этапе поздней зрелости. Современное социальное обслуживание ориентировано на предоставление услуг по обеспечению максимально возможной независимой жизни пожилого человека, что помогает социализироваться и сохранять личностную активность. С целью занятости, освоения целеполагания, когнитивного тренинга внедряются инновационные формы социальнопсихологической работы – «Университеты третьего возраста». Модель состоит в организации просветительских и учебных курсов, творческих мастерских, обучения по различным программам (О.В. Краснова, 2011). Практической организации обучения пожилых людей, особенностям и специфике методов и форм образовательной работы с обучающимися «третьего возраста» посвящен ряд публикаций многих учёных: Т.З. Козлова, 2000; Г.С. Сухобская, Л. Бегали, 2000; Э.Е. Чеканова, 2004; О.В. Агапова, 2007; Е.В. Лапшина, 2007; М.В.

Ермолаева, 2008; В.С. Третьякова, С.Н. Шилова, 2010; M. Perez-Salanova, 2002;

H. Mechling, 2005; B.R. Levy, E. Leifheit-Limson, 2009; E. Shatil, 2013 и др.

Исследователям удалось научно обосновать позиции, связанные с тем, что развитие человека не ограничивается отдельными возрастными этапами, а осуществляется на протяжении всей жизни, включая пожилой возраст (О.А.

Карабанова, 2005; А.И. Подольский и др., 2010). Особенно актуально обучение компьютерной грамотности, внедрение системы «Информационнокоммуникативного общения в режиме реального времени» (on-line) с целью повышения доступности и оперативности предоставления социальных услуг, информационного пространства (Л.С. Шилова, 1999; О.В. Краснова, Т.Д.

Марцинковская, 2003). Данные подходы направлены на улучшение качества жизни пожилых людей, на сохранение их интеллектуального и творческого потенциала, на освоение новых знаний, на развитие чувства уверенности, востребованности и самоуважения.

Психологическая интервенция в геронтопсихологии представлена в рамках психологического консультирования и психотерапии. Психологическое консультирование помогает решать проблемы подготовки принятия статуса пенсионера, своего жизненного пути и старости с неизбежным изменением образа жизни и психофизических возможностей (В.Д. Альперович, 1997; Г.

Крайг, 2000; А.Г. Лидерс, 2003; Н.С. Глуханюк, Т.Б. Гершкович, 2003; D.

Bromley, 1978 и др.). Многие исследователи (О.В. Краснова 1999, 2011; Б.Д.

Карвасарский, 2000; М.В Ермолаева, 2002; О.В. Краснова, А.Г Лидерс, 2002;

Н.С. Глуханюк, Т.Б. Гершкович, 2003) утверждают, что в консультативной практике с пожилыми людьми к наиболее эффективным направлениям профориентационное и индивидуально-психологическое.

Предметом возрастно-психологического консультирования личности на этапе поздней зрелости являются особенности нормативного возрастного кризиса.

В компетенцию специалиста входит задача раскрытия содержания и вариативности прохождения возрастного кризиса. Это позволяет субъекту в период позднего онтогенеза адекватно принимать личностную внутреннюю позицию по отношению к неминуемым изменениям образа жизни, физической невостребованности, потери социальных связей (О.В. Краснова, А.Г. Лидерс, 2002).

Основная задача семейного психологического консультирования – помощь семье, в которой присутствует пожилой человек, в создании оптимального внутрисемейного психологического климата. Это консультативное направление основывается на знаниях объективных и субъективных детерминант динамики процессов старения человека в семье.

Наличие взаимного уважения, толерантности и полноценного общения может стать стабилизирующим и мобилизирующим фактором для личности в период позднего онтогенеза, способствовать осознанию собственной значимости и сопричастности жизни (М.В. Ермолаева, 2002; Н. С. Глуханюк, Т.Б.

Гершкович, 2003).

консультирование по вопросам профессионального самоопределения после выхода на пенсию. Отдельные исследования позволяют утверждать, что в период поздней зрелости меняется мотивация трудовой деятельности.

Отмечено, что стремление к труду имеет не столько материальный, сколько эмоциональный мотив, так как неутраченная способность к труду важна для самоутверждения, сохранения активности и автономии (В.Д. Альперович, 1997).

Индивидуальное психологическое консультирование включает психологическое консультирование в особых ситуациях: в связи с потерями близких, при глубокой депрессии, в преддверии смерти (Б.Д. Карвасарский, 2000; М.В. Ермолаева, 2002).

активизации и реактивизации ресурсов личности, исходя из положения о том, что поведение человека на этапе поздней зрелости определяется не столько объективными моментами ситуации, сколько формой и характером их субъективного восприятия и переживания (К. Рудестам, 1993; Б.Д.

Карвасарский, 2000; Я.Л. Либерман, М.Я. Либерман, 2001). В современной геронтопсихологии активно развивается поддерживающая и поведенческая психотерапия, направленная на стабилизацию эмоционального состояния и активацию когнитивных навыков, помощь в перестройке нарушенных отношений личности. Все перечисленные выше психотерапевтические аспекты воздействия на личность на этапе поздней зрелости выполняют функцию сохранения, компенсации и адаптации. Вместе с тем в психотерапевтической практике существуют подходы, которые содержат интенцию к совмещению «практического метода, конструируемого, исходя из идеи центрального предмета, и являющегося одновременно оптимальным для этого предмета эмпирическим исследовательским методом» (Ф.Е. Василюк, 2007, с. 11).

Среди направлений психотерапии, удовлетворяющей требованию эффективности воздействия на личность в период поздней зрелости и одновременно сохраняющей исследовательскую позицию, логично рассматривать арт-терапевтический метод (А. Байерс, 2001; К. Дрюкер, 2001;

А.И. Копытин, 2002, 2010, 2011; К. Эванс, 2012). В дословном переводе с английского языка арт-терапия – метод психической гармонизации и развития человека, основанный на занятиях художественным творчеством (А.И.

Копытин, 2003, 2010, 2011; M. Naumburg, 1958, 1985; A. Blatner, 1997).

Современное понимание арт-терапии предполагает непосредственное участие личности в изобразительном творчестве, с последующим использованием «языка изобразительной экспрессии» (Арт-терапия…, 2001, с. 8).

Арт-терапию в геронтопсихологической практике можно рассматривать как метод мобилизации творческого потенциала пожилых людей и способ сохранения их жизнедеятельности (Н.С. Глуханюк, Т.Б. Гершкович, 2003; А.А.

Филозоп, 2005; Л.Н. Берегулина, 2009; Е.В. Дмитриенко, 2010; Е.М. Колпакова, 2010). Выбор этого направления не случаен, так как арт-терапия давно зарекомендовала себя как эффективный метод работы с людьми с ограниченными возможностями, которые в силу физических или психических особенностей своего состояния зачастую социально дезадаптированы, ограничены в контактах (А. Байерс, 2001; К. Дрюкер, 2001; Арт-терапия…, 2001; К. Эванс, 2012). Это позволяет рассматривать арт-терапию как метод, который может учитывать специфику социальных и психовозрастных особенностей личности на этапе поздней зрелости с опорой на способность человека к творчеству как универсальную характеристику от природы.

Исследования проблемы личности на этапе поздней зрелости – чаще с опорой на арт-терапевтический метод как дополнительный – позволяют выявить возможности использования этого метода в геронтопсихологии. Так, в работах Л.С. Шиловой, 1999; А.А. Филозопа, 2005; Е.М. Колпаковой, 2010; и др. описывается эффективность использования арт-терапевтического метода как варианта психологической помощи, направленной на адаптацию включения в микро- и макросвязи в период позднего онтогенеза. Установлено, что достоинством арт-терапии в работе с людьми пожилого и старческого возраста можно считать возможность дифференцированно использовать различные арт-методы с учетом таких факторов, как морфофункциональные изменения, снижение когнитивных функций и ослабление соматического здоровья, специфичность стратегий адаптации, быстрая утомляемость, нарушения речи, снижение памяти и интеллекта, слабость сенсорных систем и опорно-двигательного аппарата. В ходе творческой деятельности приобретается творческий опыт, способствующий осознанию себя в новой роли, психофункциональном статусе, своих реальных возможностей и перспектив, позволяющих сформировать чувство целостности и гармоничности свидетельствуют о значимости для личности в период позднего онтогенеза наличия арт-образовательного пространства как фактора, изменяющего качество жизни людей пожилого возраста. Учёный отмечает, что развитие новых творческих навыков и умений способствует процессу художественного обучения и предоставляет возможность человеку на этапе поздней зрелости активно и самостоятельно участвовать в жизни общества, расширять диапазон социального выбора. Новый опыт актуализирует процессы самореализации, саморазвития и самоактуализации, позволяет человеку включиться в активный диалог с искусством.

С целью оптимизации личностного ресурса на этапе поздней зрелости были проанализированы возможности системного арт-терапевтического метода, который базируется на концепции личности как системе отношений с окружающей средой, рассматривающей человека как субъекта и творца культуры (А.И. Копытин, 2010, 2011). При этом культура рассматривается на основе деятельностного (К. Клакхон, 1998) и семиотического (Л.А. Уайт, 1996;

Ю.М. Лотман, 1999, 2002) подходов, признающих способность личности к созданию и использованию символически знаковых комплексов, связывающих его с общественно-исторической практикой.

А.И. Копытин (2011) выделяет следующие принципы метода:

использование элементов полимодальной терапии искусством, интерактивность, личностная ориентированность, учет биопсихосоциальной организации субъекта, наглядно-чувственный характер деятельности, ориентация на саморазвитие личности посредством творческой активности, привлечение и активизация групповых ресурсов (внешний ресурс). Рассмотрим содержание принципов метода системной арт-терапии А.И. Копытина (2011).

Полимодальность. Данный принцип связан с признанием эффективности и целесообразности реализации в процессе системной арт-терапии тесной связи художественной практики с элементами полимодальной терапии искусством.

Необходимо отметить, что использование художественных средств и образов как инструментов проективно-символической коммуникации является обязательным и доминантным. Символическая речь как средство усвоения, переработки и передачи информации в межличностном взаимодействии позволяет участнику творческой деятельности опираться преимущественно на невербальное общение, выражать чувства в социально приемлемой форме (В.Л.

Кокаренко, 2005; Л.Д. Лебедева, 2008; А.Л. Венгер, 2010, А.И. Копытин, 2011).

Продукты изобразительного творчества являются объективным свидетельством отношения автора к себе и окружающему миру, что предполагает использовать их как средство функционирования обратной связи, позволяющее регулировать динамику изменений личности на внутриличностном и межличностном уровне.

Изобразительная деятельность обеспечивает состояние «отстранённости» от ситуации. Это крайне важно для функционирования процесса рефлексии актуализированной проблемы и, как следствие, восприятие её в другом ракурсе, что способствует изменению личностью смыслового содержания жизненных событий. А.И. Копытин (2011) утверждает, что дополнение артпроцесса изобразительной деятельности другими видами и техниками творческого самовыражения, которые являются элементами полимодальной терапии искусством, продиктовано необходимостью включения объектов восприятия в иной смысловой контекст, что приводит к трансформации содержания, приписываемого объекту. В качестве объектов восприятия учёный рассматривает продукты художественной деятельности и отраженные в них чувства и мысли. Применение полимодальных техник, комбинирование их с другими формами творческого самовыражения, предполагающими иное творческое конструирование раннее созданных художественных работ, способствуют усилению развития актуализированных в них тем, а также создают условия и возможность для автора творческой работы «увидеть свои чувства и поступки в новом свете» (А.И. Копытин, 2011, с. 67).

Интерактивность. Этот принцип обосновывается важностью интерактивного характера занятий, связанного с созданием условий раскрытия творческого самовыражения и стимулирования личностной активности участников арт-процесса. Относительно высокая степень организованности и интерактивности возможна в рамках тематической арт-группы. Это достигается за счет фокусировки внимания респондентов на значимых темах занятий, а также целенаправленного использования проективно-символических средств в качестве инструмента межличностного общения членов группы. Тематику творческой деятельности необходимо строить с учетом возраста, жизненного опыта участников программы, способности к саморегуляции поведения и психических процессов, творческой безопасности, ориентации на реальность и постоянно меняющуюся действительность. Отдельные исследователи (А.И. Копытин, 2011;

H. Greenwood, G. Layton, 1987) считают допустимым опыт стимулирования ведущим спонтанного выбора участниками тематики занятий. Немаловажная интерактивная роль принадлежит ведущему арт-занятий, где фокус его внимания направлен на учет селективного восприятия личностных изменений членов тематической арт-группы. Это можно рассматривать в качестве центрального принципа структурирования процесса творческой деятельности, где меняющийся фокус позволяет сочетать индивидуальную динамику развития со стратегическими целями арт-программы.

Личностная ориентированность. Данный принцип обосновывается с позиции личностного подхода, как необходимость учёта мотивации, установок, коммуникативных, познавательных, эмоционально-волевых и физических возможностей личности и использования их для участия в процессе творческой деятельности. Также важно признание индивидуально-личностного характера реакций участников арт-процесса на имеющиеся в их распоряжении материалы, предлагаемые формы творческой деятельности и возможности межличностного взаимодействия.

В исследованиях О.В. Красновой и А.Г. Лидерса (2002) обсуждаются особенности личности субъектов творческой профессии в период поздней зрелости. Согласно мнению данных учёных, высокообразованные представители творческого труда показывают свою продуктивность, умственную состоятельность и в позднем возрасте. Умственная деятельность в результате тренировки может быть устойчивой до глубокой старости. По мнению В. Поставнева (2009), творческих людей в период поздней зрелости так же, как и в другие периоды отличают многосторонность интересов и интервьюирования известных творческих личностей дают основание утверждать, что уникальность внутренней сущности пожилых людей, продолжающих активную творческую профессиональную жизнь, проявляется в выраженном чувстве удовлетворенности жизнью в целом, в понимании особой профессиональной деятельности и духовный наставник, исключительной погружённости в творчество и невозможности существования вне творческого процесса, где творчество выступает одновременно и любимым занятием, и смыслом существования. Автор приходит к выводу о том, что творческую продуктивность проявляет до глубокой старости человек, сохранивший свободомыслие, независимость взглядов, т.е. качества, присущие юности.

Кроме того, творческие личности сохраняют высокую критичность по отношению к своим трудам. В структуре их способностей оптимально сочетаются способность к творчеству с рефлективным интеллектом. Ряд исследований по проблеме развития личности в период поздней зрелости (Л.И.

Анцыферова 2001; Г. Крайг, 2000; М.В. Ермолаева, 2002, 2008; О.В. Краснова, А.Г. Лидерс, 2002; И.Г. Малкина-Пых, 2005; Е.Н. Чуева, 2005; А.А. Филозоп, 2005; М.В. Ермолаева, С.Б. Пряхина, 2008 и др.) позволяет нам предположить, что конструктивные личностные изменения в период поздней зрелости могут произойти, благодаря включению пожилых людей в разнообразные виды целенаправленно организованной тематической творческой деятельности.

Учет биопсихосоциальной организации субъекта. Этот принцип связан с признанием сложной организации личности, содержащей одновременно биологический, психологический и социокультурный уровень. А.И.

Копытиным (2011) доказано, что процесс системной арт-терапии затрагивает одновременно разные уровни. По наблюдениям автора, воздействие на биологический уровень связано преимущественно с психофизиологическими эффектами изобразительного творчества, его влиянием на сенсорные процессы, соматическую сферу, общее физическое состояние и их взаимосвязи с психикой. Влияние творческой деятельности и взаимодействия в арт-группе на эмоциональную и поведенческую сферу личности определяет возможности психологического уровня. Активация социокультурного уровня включает влияние на социальную установку и систему ценностей, «Я-концепцию»

респондента, коммуникативные навыки, эстетические представления, этические нормы, социальные роли, микро- и макросоциальные отношения.

При этом данные уровни и связанные с ними эффекты рассматриваются во взаимоотношении друг к другу (А.И. Копытин, 2010, 2011).

Наглядно-чувственный характер деятельности и его результатов.

Данный принцип связан с признанием преимуществ арт-терапии, таких, как её способность воздействовать на сенсорные процессы, которая обеспечивает мобилизацию психофизиологических ресурсов организма и стимулирование созидательной предметной деятельности. Л.С. Выготский (1998) отмечал, что искусство является силой, обеспечивающей человеческому организму баланс и равновесие, помогающей изжить «величайшие страсти, которые не нашли себе исхода в нормальной жизни» (с. 235). «Наши переживания и эмоции являются источником энергии, которая может быть канализирована посредством экспрессивных искусств, являющихся мощным средством для обнаружения, проживания и принятия «темных» аспектов нас самих, а самопринятие имеет первостепенное значение для развития способности к сочувствию и состраданию другим» (там же, с. 236). По утверждению M. Csikszentmihalyi (1999), пребывая в творческом процессе, человек может пережить «автотелитический опыт», связанный с проживанием эмоционального подъёма, выходя за рамки повседневности. При этом активизируются механизмы внутренней обратной связи – то есть способности человека видеть внутренние процессы, отражённые в его творчестве, и на них соответствующим образом реагировать. По мнению А.И. Копытина (2002), «искусство является помощником человека в сложные моменты жизни, выступая средством понимания условий человеческого существования и тех угроз, которые с ними связаны. Изобразительное творчество позволяет обрести инструмент самопомощи» (с. 95). В процессе изобразительной деятельности облегчается словесное описание и возможность осознания смысла прошлых событий в их неразрывной связи с настоящим.

Кроме того, активируется формирование образов, отражающих представления человека о будущем, его актуальные потребности и потенциалы (А.И.

Копытин, 2002, 2003).

Ориентация на саморазвитие личности посредством творческой активности. Данный принцип связан с признанием творческой деятельности в качестве универсального механизма познавательной деятельности, самовыражения и взаимодействия с окружающим миром, которые взаимообусловлены механизмами саморегуляции и психологической адаптации (А.А. Мелик-Пашаев, 1999; А.И. Копытин, 2011). А.В. Либин (1999) творческую деятельность рассматривает как важнейший механизм адаптации организма, выполняющий функцию обеспечения своеобразного иммунитета к трудностям и разрушающий последствия неудач. Учёный отмечает, что если поиск личности полностью направлен на созидание и в этом заключается его мотив, то неудачи не могут стать настолько травмирующими, чтобы прекратить поиск. Процесс поиска для подлинного творчества составляет удовольствие, вместе с тем, отрицательный результат углубляет знание о предмете и означает, что одно «направление поиска должно быть заменено другим» (с. 72).

А.И. Копытиным (2002, 2003) признаётся важность моделирующей роли творческой деятельности в познавательных, эмоциональных, поведенческих актах, а также в межличностной коммуникации. Так, в процессе изобразительной деятельности актуализируется прошлый и текущий опыт человека, где активизация образного мышления расширяет сферы осознаваемого. В работах Р.Б. Хайкина (1992), М.Е. Бурно (1999) показано, что творческая деятельность облегчает отреагирование переживаний и фантазий, способствует изменению поведения. М. Csikszentmihalyi (1999) считает, что творческая деятельность это специфическое состояние человека, приносящее радость и удовлетворённость и возникающее, только тогда когда человек прорывается через свои собственные границы и приобретает себя в других или другом, когда его собственный мир начинает расширяться. Состояние, способствующее творчеству, не зависит полностью от объективной природы возможностей или объективного уровня способностей, а определяется восприятием своих способностей и возможностей для их реализации, что позволяет открыть новые перспективы и ведет к развитию личности.

Анализ отечественных и зарубежных исследований проблемы творчества периода поздней взрослости, активизации и использования творческого потенциала в психотерапевтической практике позволяет утверждать, что вопрос творческой продуктивности личности на этапе поздней зрелости не является однозначным. В исследованиях М.Д. Александровой (1974) показано, что для личности, увлечённой творчеством, типична широта интересов, динамичность, поиски нового, исключительно строгое отношение к себе, огромная работоспособность, отсутствие стереотипов и целеустремлённость.

Кроме того, сама творческая деятельность для творческой личности является стимулом, обладающим огромной мотивирующей силой. А.А. Бодалёв, Л.А.

Рудкевич (2003) считают, что ослабление творческой продуктивности в среднем и пожилом возрасте может быть связано со следующей группой факторов:

социальные изменения и перемены в образе жизни, не благоприятствующие творческой работе на высшем уровне;

личностные изменения, а именно: снижение уровня интеллекта и изменение структуры способностей, мотивационные сдвиги (редукция игровой мотивации, «мотивационный застой», преобладание беспокойства и тревожности над экспансией, тенденция к конформизму, авторитарности, консерватизму и гетерономной воле, сужение круга интересов, редукция их числа и изменение структуры (разобществление);

биологические изменения в организме, связанные с геронтогенезом (старением).

А.И. Копытин (2011) считает, что арт-терапия основана на стимуляции внутренних механизмах саморегуляции и, как следствие, мобилизации творческого потенциала личности. По мнению учёного, творческая деятельность может удовлетворять потребность субъекта в самоактуализации, реализации ресурсов и демонстрации собственного уникального способа бытия в мире.