«АНАНЬЕВСКИЕ ЧТЕНИЯ – 2010 СОВРЕМЕННЫЕ ПРИКЛАДНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ И ПРОБЛЕМЫ ПСИХОЛОГИИ МАТЕРИАЛЫ НАУЧНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ 19–21 октября 2010 года Часть 1 Ответственный редактор Л.А. Цветкова ИЗДАТЕЛЬСТВО С.-ПЕТЕРБУРГСКОГО ...»

Также установлено, что руководители с повышенным уровнем агрессивности и конфликтности, с выраженной спонтанностью агрессии и агрессивным способом реагирования на напряженные и конфликтные ситуации в своей управленческой деятельности дистанцируются от подчиненных и выбирают авторитарный стиль управления.

Следовательно, можно отметить, что показатели личностной агрессивности руководителей оказывают влияние на выбор стиля руководства и способа взаимодействия с окружающими в процессе принятия решения.

В менеджменте нет плохих или хороших стилей руководства.

Есть стили, которые либо могут подходить конкретной организации, либо являться в ней неэффективными. Повышенный уровень агрессивности у руководителей не является положительным или отрицательным качеством, но он может оказывать влияние на эффективность управленческой деятельности. Менеджмент агрессивности предполагает проведение комплекса мер, направленных на осознание сотрудниками агрессивных тенденций, их осмысленное принятие без отягощения чувством вины, а также пошаговую коррекцию с целью перевода агрессивности в активное, уверенное поведение, направленное на достижение цели.

Д.А. Комисарова, С.С. Суровцева

РАННЕЕ ОБУЧЕНИЕ ИНОСТРАННОМУ ЯЗЫКУ И УРОВЕНЬ

ДОВЕРИЯ К УЧИТЕЛЮ

Процесс изучения иностранного языка имеет свою специфичность, которая распространяется не только на младший школьный, но и на дошкольный возраст и на обучение взрослых. Дело в том, что язык нельзя выучить, им нужно овладеть. Прочитав или прослушав текст на неродном языке, переведя и даже выучив его, учащийся не овладеет языком, не будет знать его. Дело в том, что сначала требуется усвоить ряд грамматических, лексических и фонетических умений.

Ребенку сложно понять суть новой языковой системы. Для него, в силу возрастных особенностей, «язык» – понятие абстрактное, поэтому чрезвычайно сложное. И если он не может осмыслить, что такое иностранный язык, почему знакомые ему предметы нужно называть подругому, то это будет препятствовать его обучению. В данной ситуации важную роль играет доверие к взрослому.

Доверие к незнакомому взрослому в связи с успешностью социальной адаптации ребенка рассматривается в работах некоторых отечественных авторов А.В. Сидоренкова, М.Ю. Вишневкиной (2001), Е.О. Смирновой (1974), Н.В. Волковой и Б.С. Волкова (1994). В нашем исследовании изучается соотношение успешности освоения иностранного языка (английского) ребенком 7 лет и уровня доверия к взрослому – учителю иностранного языка в сфере дополнительных образовательных услуг.

В качестве экспериментальной модели взят модифицированный эксперимент Е.О. Смирновой (1974). Учитель показывает ребенку карточки с изображениями животных – хорошо знакомых сказочных героев, обладающих определенным стереотипом характера (добрый / злой). Количество изображений 6 – соответствует объему памяти ребенка данного возраста. Показывая картинки, учитель намеренно меняет характер животного, противопоставляя его стереотипу, и обозначает его английским словом «good» / «bad» (например «злой кролик» / «bad rabbit»). Затем учитель раскладывает карточки по комнате и начинается игра в «охотника». В этой игре ребенок должен поймать, т. е. принести всех зверей, которых учитель представил ему как «bad», и оставить на свободе тех, кого учитель обозначил «good». Фиксируются особенности восприятия ребенком новой, противоречащей предшествующему опыту, информации. Нами было проведено пилотажное исследование, в котором приняли участие 35 дошкольников, посещающих подготовительные курсы к поступлению в начальную школу.

Исследование проходило на базе двух дошкольных образовательных учреждений г. Санкт-Петербурга (ДОУ № 69 Красногвардейского района и ДОУ № 18 Калининского района), работающих по программе «Воспитание и обучение в детском саду» и реализующих дополнительные образовательные услуги по иностранному языку (английскому). Оценка уровня успешности овладения образовательной программой по английскому языку показала, что 26 % испытуемых (9 человек) относятся к категории успешно осваивающих программу, 20 % (7 человек) – к категории неуспешных в освоении данной программы, остальных детей, участвующих в исследовании (19 человек, или 54 % испытуемых) можно отнести к среднему уровню успешности.

Проведенный нами корреляционный анализ данных показал, что существуют прямые корреляционные соотношения на уровне тенденции между уровнем доверия детей к учителю иностранного языка и их успешностью в освоении программы по английскому языку (г = 0,3).

Далее мы рассмотрели результаты тестирования контрастных по степени успешности освоения программы по иностранному языку групп. Сравнительный анализ результатов тестирования детей, составляющих контрастные группы, показал достоверные различия (по t-критерию Стьюдента) по уровню доверия к взрослому (учителю) в игровом эксперименте с англоязычным стимульным материалом.

Успешные ребята обладают достоверно более высоким уровнем доверия к взрослому, чем неуспешные сверстники. На основании этого можно предположить, что успешный в освоении иностранного языка ребенок доверяет взрослому и поступает в соответствии с его инструкциями даже в том случае, когда эти инструкции не совпадают с его когнитивными стереотипами. Следовательно, доверительные отношения между учителем и учеником, принятие взрослого как носителя информации и авторитета положительно влияют на успешность раннего обучения иностранному языку. Задача учителя, владеющего методикой дошкольного обучения иностранному языку (английскому), – установить отношения, основанные на доверии ребенка.

Е.И. Комкова

ДИАГНОСТИКА ПСИХИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ДЕТЕЙ

РАННЕГО И ДОШКОЛЬНОГО ВОЗРАСТА

Психодиагностика требует от практического психолога квалифицированной подготовки в области тестологии. Все диагностические методики должны соответствовать требованиям, предъявляемым психометрией. Однако, несмотря на широкую популярность и распространенность тестовых орудий, практика работы психолога с детьми дошкольного возраста показывает не вполне достаточную разработку тестовых материалов для маленьких детей. Это в большей степени касается методик изучения интеллекта и умственного развития. Многие из них требуют пересмотра, так как прошло достаточно много времени с момента их появления. Другие же методики требуют переадаптации, поскольку изменились культурные, социальные и экологические условия, что не могло сказаться на психическом и умственном развитии детей.

Кафедрой общей и детской психологии БГПУ им. М. Танка были изучены на валидность тесты диагностики интеллекта Валентайна, а также тесты диагностики нервно-психического развития детей раннего возраста Шарлотты Бюлер и Гильдегард Гетцер методом корреляции с другими уже известными тестами. Тесты Валентайна предназначены для диагностики детей от 1,5 до 11 лет включительно. Тесты, предназначенные для детей 2 лет, могут использоваться и для детей 1,5 лет, а тесты для детей 10 и 11 лет могут использоваться при тестировании одаренных детей 7–8 лет. Поэтому оптимальный диапазон их применения – от 2 до 7–8 лет. Данные тесты могут использоваться для предварительного обследования общего умственного развития. Они затрагивают как специальные, так и общие умственные способности. Если ребенок не выполнил ни одного теста, предназначенного для его возраста, это не должно рассматриваться как сигнал недостаточного интеллектуального развития. Так, у ребенка-дошкольника с недостаточным речевым развитием могут обнаружиться показатели хорошего умственного развития при выполнении тестов, в которых речевое развитие не играет большой роли. Позднее у него может развиться интеллект выше среднего уровня.

Для сопоставления результатов были взяты следующие методики:

для детей от 3 до 6 лет – методика диагностики умственного развития дошкольников Л.А. Венгер (1978). Для детей от 6 до 7,5 лет был взят тест диагностики интеллекта Векслера в адаптации Ю.З. Гильбуха (Киев, 1992). Всего в эксперименте принимали участие 328 детей, все воспитанники детских садов г. Минска: 104 ребенка в возрасте от 3 до 4 лет, 100 – от 4 до 5,5 лет и 124 – от 6 до 7,5 лет. Результаты показали, что тесты Валентайна коррелируют с уже известными методиками Л.А. Венгер и тестом Векслера (при уровне значимости 0,05 и 0,01) и дают адекватные характеристики изучения интеллекта детей дошкольного возраста, что дает право использовать их как инструмент психодиагностики. Тесты диагностики нервно-психического развития детей раннего возраста (а именно с 3 месяцев до 6 лет) Ш. Бюлер и Г. Гетцер представляют результат многолетних исследований (Венская школа).

Тесты 1-го и 2-го года жизни были разработаны и опубликованы еще в 1928 и 1930 гг. Тесты для детей 3–6 лет были разработаны и апробированы в Вене в 1935 г., где прошли стандартизацию и статистическую обработку.

В переадаптации участвовало 120 детей от 3 до 4 лет (6 групп), воспитанники детских садов г. Минска. Первые результаты относительно психометрических характеристик данного теста позволяют некоторые сделать выводы. Коэффициент надежности оказался статистически значимым во всех группах в пределах уровня значимости от 0,05 и 0,01.

Данный тест дает хорошие возможности для составления психологической характеристики и постановки психологического диагноза детей. Он дает представление об уровне развития отдельного ребенка, а именно в каких сферах нервно-психического развития ребенок отстает или опережает свой биологический возраст. Большую ценность представляет также наблюдение за ребенком в ходе диагностического обследования.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что апробированные тесты соответствуют психометрическим требованиям, предъявляемым диагностическим методикам, и могут применяться для диагностики нервно-психического развития детей дошкольного возраста.

Е.Е. Корнеева, А.Е. Панкратов

ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ СТИЛИ САМОРЕГУЛЯЦИИ ВОЛЕВОЙ

АКТИВНОСТИ У СПОРТСМЕНОВ

В подготовке спортсмена важным условием победы является индивидуальный стиль волевой активности (ИСВА), под которым подразумевают комплекс волевых качеств, обеспечивающих выполнение деятельности, и способность управлять собой – своими действиями, поступками, мыслями, переживаниями – для достижения сознательно поставленных целей. Поэтому изучение взаимосвязи процессов саморегуляции и волевой активности спортсмена является важным звеном в описании системы психической организации спортсменов и организации психолого-педагогического сопровождения тренировочного процесса.

В эмпирической части исследования принимали участие 60 воспитанников спортивной школы в возрасте 16–18 лет, занимающихся спортивным карате. Методы исследования: стандартизированные методики «Самооценка волевых качеств спортсменов»

Н.Е. Стамбуловой, «Стилевая саморегуляция поведения человека»

В.И. Моросановой, статистический и корреляционный анализ. В результате анализа волевых качеств были выделены ИСВА и установлено, что «побуждающим» ИСВА обладают 55 %, «регулирующим» – 25 % и «тормозным» – 20 % испытуемых.

Анализ индивидуальных стилей саморегуляции (ИСС) показал, что «оперативный в учете условий» ИСС присутствует у 25 % опрошенных, для этих людей характерна высокая развитость процессов моделирования и низкая – процессов планирования и программирования, гибкость учета в поведении значимых условий деятельности.

«Оперативный в программировании» ИСС – у 30 %, для них характерна высокая развитость звена программирования и недостаточная – планирования и моделирования. «Автономный» ИСС у 10 % испытуемых, эти люди характеризуются высокой развитостью процессов планирования. «Устойчивый» ИСС – у 25 % спортсменов, отличается высокой развитостью процессов планирования и оценки результатов.

Слабое звено – моделирование – компенсируется за счет особенностей процессов оценки результатов: программы в процессе осуществления деятельности постоянно контролируются до тех пор, пока выполнение действий не приведет к ожидаемым результатам и достижению цели. Корреляционный анализ компонентов ИСВА и ИСС проводился с помощью ранговой корреляции Спирмена.

В результате были получены следующие данные: значимая положительная связь между уровнем развития волевого качества «смелость и решительность» побуждающего ИСВА и регуляторным процессом «Программирование» (r = 0,52; p < 0,01); значимая положительная связь между шкалами «настойчивость и упорство» и «оценкой результатов» (r = 0,56; p < 0,01); на достаточном уровне статистической значимости находится взаимосвязь параметров «самообладание и выдержка» с «планированием» (r = 0,55; p < 0,01); такой же характер взаимосвязи наблюдается и в параметрах «самообладание и выдержка» и «общий уровень саморегуляции» (r = 0,51; p < 0,01).

Таким образом, для спортсменов побуждающего типа ИСВА характерна высокая степень детализации программ поведения и действий, гибкость их перестройки, в случае необходимости – даже ее замены. Эти спортсмены легко включаются в деятельность и быстро могут переключиться на другую.

Спортсменам побуждающего и регулирующего ИСВА свойственен такой регуляторный процесс, как «оценка результатов», который свидетельствует о сформированности и устойчивости субъективных критериев оценки результатов. Такие спортсмены адекватно оценивают как сам факт рассогласования полученных результатов с целью деятельности, так и приведшие к нему причины, гибко адаптируясь к изменению условий.

Спортсмены с высоким уровнем самообладания и выдержки тормозного ИСВА проявляют регуляторный процесс «планирование».

Полученные результаты свидетельствует о том, что у этих субъектов сформирована потребность в осознанном планировании деятельности, планы в этом случае реалистичны, детализированы, иерархичны, действенны и устойчивы, цели деятельности выдвигаются самостоятельно. Трудности, связанные с ориентацией в ситуации и учетом требований обстановки, компенсируются тем, что ситуации заранее планируются и продумываются.

Учет этих индивидуальных особенностей спортсменов поможет тренерскому составу оптимально организовать их индивидуальное психолого-педагогическое сопровождение.

Е.Д. Короткина

САМОРАСКРЫТИЕ ЛИЧНОСТИ В ПРОЦЕССЕ

ИНТЕРНЕТ-ОБЩЕНИЯ

Не так давно в Интернете стали появляться так называемые «социальные сети», где пользователи могут создавать свои страницы, размещать на них личную информацию (ФИО, адрес, телефон, интересы, хобби), фотографии, а также общаться друг с другом. Одним словом, пользователи имеют множество возможностей для самораскрытия. Одной из актуальных проблем изучения общения посредством мировой информационной сети является самораскрытие в интернетобщении, где под самораскрытием понимается сообщение другим личной информации о себе (С. Джурард). Непосредственно в данном исследовании под самораскрытием мы подразумеваем то, что в социальной сети Vkontakte называется уровнем приватности, т. е. доступность информации о собеседнике другим пользователям, то насколько пользователь засекречивает свою страницу от посторонних людей:

делает ли он свою страницу закрытой для незнакомых людей или оставляет ее открытой для всех желающих с ней ознакомиться. Виртуальное самораскрытие может быть другим по широте и глубине по сравнению с реальным самораскрытием. Недостаточное самораскрытие в интернет-общении может объясняться тем, что люди не удовлетворены своим образом «Я» в реальной коммуникации, в то время как сетевая коммуникация предоставляет возможность скрыть часть информации о себе. Также недостаточное самораскрытие может быть связано с субъективным чувством одиночества и депрессивными состояниями.

Особенности интернет-общения создают условия и возможности для глубины и ширины самораскрытия, для почти абсолютного управления впечатлением о себе. В эмпирическом исследовании мы изучали особенности самораскрытия у пользователей социальной сети Vkontakte. Также целью нашего исследования состояла в установлении влияния на самораскрытие индивидуально-психологических особенностей: субъективного ощущения одиночества, депрессии, «образа Я»

и пола испытуемого. Выборка составила 74 человека (38 юношей и девушек) в возрасте от 18 до 24 лет. Обработка результатов осуществлялась с помощью программы SPSS. Результаты показали, что пользователи социальной сети Vkontakte различаются в особенностях своего самораскрытия: если пользователь имеет большой показатель объема и глубины самораскрытия, то чаще всего он оставляет свою страницу открытой для всех. Это значит, что при открытой странице пользователь более искренен, он более детален и полон при освещении какойлибо определенной темы.

В противоположность этому можно сказать, что пользователь с закрытой страницей от посторонних обладает поверхностным самораскрытием, что предполагает неполное и частичное освещение какихто аспектов своей личности. Чем меньше пользователь ощущает себя одиноким, тем чаще он оставляет свою страницу открытой для всех и тем больше он склонен к самораскрытию для знакомых и незнакомых ему людей. Так, по мнению С. Джурарда, одиночество и депрессия всегда сопровождают сокрытие правды о самом себе. Он говорит о том, что пытаясь скрыть самих себя от других людей мы тем самым предпринимаем активные усилия для построения ложного внешнего образа «Я». Результаты показали, что чем позитивнее «образ Я», тем меньше уровень приватности; т. е. тем чаще пользователь оставляет свою страницу доступной для всех. Нами было выявлено, что «образ Я» оказывает влияние на то, оставляет ли пользователь свою страницу открытой для всех или только для друзей.

Результаты свидетельствуют о том, что чем больше пользователь убежден в ценности и значимости своего «Я», тем чаще он оставляет свою страницу открытой для всех. И, наоборот, чем меньше это убеждение, тем чаще пользователь старается скрыть свою страницу от посторонних глаз и оставить ее доступной только для самых близких – для своих друзей. Обнаружено, что девушки больше, чем юноши, склонны к самораскрытию: у них больше как глубина, так и объем самораскрытия по всем категориям. Они предоставляют гораздо больший объем информации своему собеседнику, готовы к самораскрытию на весьма разнообразные темы. Юноши же по сравнению с девушками менее открыты собеседнику.

О.А. Кособудская

ФОРМИРОВАНИЕ Я-КОНЦЕПЦИИ

У БУДУЩИХ ПЕДАГОГОВ-ПСИХОЛОГОВ

Сознание и самосознание – одна из центральных проблем психологии. Итоговым продуктом процесса самосознания является динамическая система представлений человека о самом себе, сопряженная с их оценкой, называемая Я-концепция. В многочисленных работах психологов показано, что большое влияние на формирование самооценки, самосознания и Я-концепции в целом оказывает процесс обучения в вузе, во время которого у студентов формируются определенные жизненные позиции, определяющие в дальнейшем и степень компетентности личности и профессионала.

Основной задачей нашего исследования являлась попытка выявить сформированность Я-концепции у будущих педагогов-психологов на разных этапах обучения в вузе. Методы исследования: теоретический анализ и обобщение научно-методической литературы по проблеме исследования; методы психодиагностики; педагогический эксперимент. Исследование проходило на базе Великолукской государственной академии физической культуры и спорта (2008–2009 гг.).

Все респонденты – студенты дневного отделения по специальности 050706 «Педагогика и психология», возраст – от 17 до 23 лет.

Изучение Я-концепции у будущих педагогов-психологов проводилось с помощью разработанной нами анкеты. По представлению студентов 1 курса наиболее выраженными у них являются коммуникативные способности (8,2 балла), а менее – толерантность (6,85 балла);

у студентов 3 курса также ярко выражены коммуникативные способности (8,95 балла), а менее – стрессоустойчивость (7,1 балла); для 5 курса выраженными являются стрессоустойчивость и эмоциональная гибкость (9,1 балла), а менее выражена – аффилиация (7,2 балла). Таким образом, можно сделать вывод, что реально оценивать уровень сформированности тех или иных профессионально важных качеств помогают: психолого-педагогические знания; личный опыт, который накапливается при взаимодействии с другими людьми; прохождение педагогической, профессионально-ориентированной и комплексно-педагогической практик; применение комплекса методов активного обучения; научно-исследовательская работа.

В результате изучения коммуникативных способностей было выявлено, что у студентов 1 курса (35 %) и 3 курса (50 %) они находятся на очень высоком уровне развития. Из этого следует, что к 3 курсу студенты приобретают необходимые профессиональные знания и способности, которые помогают им налаживать контакты и общаться с другими людьми. При диагностировании уровня развития толерантности было установлено, что у 70 % испытуемых 3 курса преобладает низкий уровень развития данного качества. Это свидетельствует о том, что доминирующая часть студентов не обладают профессиональными способностями, чтобы проявлять терпимость и сдержанность в отношениях с другими людьми. Все это требует таких форм и методов обучения, которые обеспечивают развитие данного качества. Было установлено, что у 60 % студентов 3 курса устойчивость к стрессовым ситуациям находится на низком уровне развития, в то время как у студентов 5 курса (64,3 %) эта устойчивость имеет высокий уровень развития.

Можно предположить, что студенты к концу обучения в вузе приобретают необходимые профессиональные знания и умения, которые помогают им противостоять стрессовым ситуациям. Развитию данного качества способствует прохождение психолого-педагогических практик, на которых студенты приобретают опыт, накапливают навыки правильного реагирования в конфликтных ситуациях, способы регулирования эмоционального состояния, а также снятия психического напряжения. Одним из важных качеств специалиста, работающего в сфере «человек–человек», является эмоциональная гибкость, уровень развития которой у 64,2 % испытуемых 5 курса достаточно высокий, что позволяет говорить о способности хорошо понимать собственные эмоции и эмоции других людей, а также возможности управлять своей эмоциональной сферой.

Резюмируя изложенное выше, приходим к заключению, что развитие Я-концепции носит постепенный, динамический характер. К концу обучения в вузе студенты получают необходимые профессиональные знания, опыт, который оказывает существенное влияние на формирование Я-концепции будущих специалистов в целом.

М.С. Косороткина, Н.А. Польская

ИССЛЕДОВАНИЕ ВЗАИМОСВЯЗИ ПОКАЗАТЕЛЕЙ

ПЕРФЕКЦИОНИЗМА И АГРЕССИВНОСТИ

Современные исследователи рассматривают перфекционизм как сложный личностный конструкт, включающий различные параметры.

Этот термин используют как для обозначения здорового стремления к совершенству, к наивысшему успеху в какой-либо области, так и к невротической, навязчивой поглощенности стремлением к достижению недостижимого идеала. Перфекционизм – это психологический феномен, связанный с эмоциями, мыслями и поведением человека. В современной психологической литературе встречаются исследования взаимосвязи перфекционизма с проявлениями депрессии и враждебности (Н.Г. Гаранян, А.Б. Холмогорова, Т.Ю. Юдеева, 2001), однако эмпирические и теоретические связи перфекционизма с проявлениями агрессии и аутоагрессии до сих пор мало изучены.

В данном сообщении мы изложим результаты исследования взаимосвязи перфекционизма с показателями враждебности, цинизма и агрессивности. Оценка данных показателей осуществлялась с помощью многомерной шкалы перфекционизма (P.L. Hewitt, G.L. Flett, 1991; адаптация И.И. Грачевой, 2006) и шкалы враждебности Кука– Медлей (W. Cook, D. Medley, 1954; адаптация Л.Н. Собчик, 1998).

Шкала перфекционизма измеряет такие параметры, как перфекционизм ориентированный на себя, перфекционизм ориентированный на других и социально предписанный перфекционизм. Шкала враждебности измеряет три параметра, связанные с проявлениями агрессивности:

враждебность, агрессивность, цинизм. Исследовательская выборка составила 100 респондентов, учащихся 11 класса гимназии, колледжа и студентов института, в возрасте от 16 до 20 лет, из них 19 юношей (19 %) и 81 девушка (81 %).

Для оценки результатов исследования использовались статистические методы (SPSS-14 for Windows): описательные и частотные статистики, корреляционный анализ (коэффициент Пирсона), кластерный анализ (кластеризация К-средними), непараметрические критерии (Манна–Уитни). В результате кластерного анализа было получено две группы (кластер 1 и кластер 2). В кластер 1 вошло 43 респондента, в кластер 2 – 57 респондентов. Респонденты, входящие в кластер 1, проявили более низкие показатели как по уровню перфекционизма, так и по уровню агрессивности, враждебности и гнева. Подобная кластеризация позволила предположить, что при высоком уровне перфекционизма повышается уровень агрессивных проявлений. Корреляционный анализ подтвердил данное предположение. Были выявлены значимые взаимосвязи между шкалами «Перфекционизм ориентированный на других» и «Цинизм» (0,23 при p 0,05), «Перфекционизм ориентированный на других» и «Агрессивность» (0,20 при p 0,05), «Социально предписанный перфекционизм» и «Цинизм» (0,42 при p 0,01), «Социально предписанный перфекционизм» и «Враждебность» (0,27 при p 0,01), «Общий перфекционизм» и «Цинизм» (0,36 при p 0,01).

Для оценки значимости различий между двумя группами нами применен критерий Манна–Уитни. Были выявлены различия между группами по всем показателям перфекционизма (при значимости 0,001) и различия по шкале цинизма (U = 936,0, при значимости 0,04).

Полученные результаты позволяют сделать вывод, что высокий уровень перфекционизма, выражающийся, прежде всего, в предъявлении высоких требований индивида самому себе, и связанный с завышенными ожиданиями в отношении собственной личности, поведения и результатов деятельности, сопряжен с негативными переживаниями, которые проявляются в повышении уровня враждебности, агрессивности и цинизма.

Следует отметить, что цинизм при завышенном уровне перфекционизма указывает на его вероятностный защитный характер: невозможность соответствовать идеальным социальным образцам приводит к тотальному негативизму и отрицанию общепринятой морали. Перфекционистская идеализация окружающих, в конечном итоге, служит основой повышенной агрессивности и враждебности. Кроме того, перфекционизм может обусловливать развитие аутоагрессии в форме депрессивных переживаний, что находит свое подтверждение в исследованиях, обнаруживающих высокий уровень перфекционизма у пациентов с клиническими формами депрессии.

Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ (грант № 10-06а).

Е.Е. Котова

ВИЗУАЛЬНОЕ СТРУКТУРИРОВАНИЕ – МЕТОД ОЦЕНКИ

ПРОДУКТИВНОСТИ УЧЕБНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Уровень подготовки современного специалиста помимо владения профессиональными компетенциями в значительной мере определяется его включенностью в информационное пространство, а именно:

умением эффективно работать с информационными ресурсами (находить, анализировать, представлять информацию), эффективно использовать информацию (структурировать, преобразовывать, формализовать, оперировать противоречивой информацией, оформлять в виде, удобном для других, организовать и поддерживать профессиональные информационные процессы, оптимально их использовать). Перечисленные параметры входят в понятие информационной компетентности, формирование которой особенно важно в условиях, когда успешность профессиональной деятельности определяется готовностью к продуктивной переработке больших объемов информации. По данным, представленным в исследованиях, до 30 % студентов отмечают недостаточную сформированность умений анализировать учебную и научную информацию.

Понимание учебного материала является важным показателем качества процесса обучения. Усвоение на уровне понимания является условием превращения объективно представленной информации в субъективно значимое личностное осмысленное знание. Несмотря на наличие исследований по данной теме, остаются нерешенными вопросы: как должен строиться процесс обучения, нацеленный на понимание, какими способами возможно диагностировать понимание и усвоение информации, как можно сформировать и повысить информационную компетентность? В качестве показателей информационной компетентности, например, выделяют готовность к аналитической обработке информации (Г.М. Коджаспарова, К.В. Петров, 2005). Отмечаются анализ и синтез как основополагающие мыслительные операции познавательной деятельности, выступающие исходными интеллектуальными операциями при формировании умений работы с насыщенными информационными потоками (А.В. Беляева, 2003). Там же представлен метод редактирования как метод учебной и научноинформационной работы, предназначенный для управления интеллектуальной деятельностью.

Такие интеллектуальные операции, как обнаружение, сравнение, различение, идентификация, аналогия, выделение главного являются определяющими при формировании умений оценивать, систематизировать, классифицировать, визуализировать информацию. Понятие информационной компетентности включает когнитивную составляющую как одну из важнейших по отношению к процессам восприятия информации и применения мыслительных стратегий в процессе обучения. В основе предлагаемой методики оценивания продуктивности учебной деятельности студента – визуальное представление предметной области в виде онтологической структуры. Термин «онтология» в области интеллектуальных систем употребляется в контексте с такими понятиями, как концептуализация, структурирование знаний. Под концептуализацией понимается процесс перехода от представления предметной области на естественном языке к точной спецификации этого описания с применением некоторых формальных языков. На минимальном уровне необходимо представить все значимые объекты изучаемой предметной области, определить отношения между ними, причинно-следственные связи, произвести упорядочение (иерархию) объектов.

На основе анализа литературы по когнитивной психологии и когнитивным способностям (Дж. Р. Андерсон, Х. Гейвин, В.Н. Дружинин), психологии мышления и процессу деятельности (А.В. Брушлинский, Л.С. Цветкова), процессам восприятия и переработки информации (В.А. Холодная и др.) определена группа оцениваемых параметров: уровень сформированности операционной системы анализа и синтеза; глубины понимания предметной области; сформированности понятийной структуры; способности классифицировать;

образовывать иерархии объектов и др.

По полученным результатам экспертами (преподавателями) оценивается уровень знаний студента, понимания информации, полнота воспринимаемой информации, степень «включенности» в процесс обучения, продуктивность учебной деятельности.

Е.И. Крылова

ПОДХОДЫ К ДИАГНОСТИКЕ МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЙ

ДЕТЕЙ С ДЦП

Начиная с 70-х гг. XX в. на стыке психологии развития и социальной психологии под руководством М.И. Лисиной был проведен ряд исследований, направленных на изучение общения в детском возрасте.

В последующих исследованиях, охватывающих возрастной период с до 11–12 лет, анализировались особенности формировании межличностного общения и взаимодействия ребенка дошкольного, младшего школьного и младшего подросткового возраста. Было установлено, что диагностическое обследование лучше воспринимается ребенком, если оно проводится в естественной для него форме игры или беседы, поэтому для изучения межличностных отношений в детском возрасте более удобными и информативными являются проективные методики (САТ, рисунок семьи), наблюдение, эксперимент, экспертная оценка и социометрический тест Морено; традиционные опросники (опросник Лири, ДМО, 16-факторный анализ личности Кеттелла, ЕРI Айзенка, ММРI и др.) использовать нежелательно, так как длительное тестирование утомительно для детей, способствует формальным или социально одобряемым ответам.

В специальной психологии исследования межличностных отношений, общения и взаимодействия детей в основном охватывали проблему взаимоотношений особого ребенка со взрослым в контексте коррекционных возможностей семьи и трудностей, возникающих в процессе воспитания, установления контакта с ребенком. Исследовалось отношение родителей к ребенку, их эмоциональные переживания, связанные с рождением ребенка с особыми потребностями. Причина того, что объектом исследования чаще становились родители, отчасти заключается в том, что перед исследователем, выбравшим ребенка с особенностями развития объектом исследования, встает ряд проблем.

Переходя к анализу методологических трудностей, возникающих при исследовании межличностных отношений детей с ДЦП, можно выделить как специфические именно для этой формы нарушений, так и трудности характерные для специальной психологии в целом.

В настоящее время существует очень незначительное количество методик, разработанных специально для диагностики психологических свойств и особенностей лиц с нарушениями развития. Те методики, которые имеются в арсенале специальной психологии, направлены в основном на разграничение нормы и патологии, а также на определение различных форм нарушений развития. Есть методики, направленные на диагностику отдельных психических процессов, но для диагностики личностных свойств, особенностей характера, коммуникативной деятельности, межличностных отношений методик почти нет. В то же время обычные методики применяться не могут и нуждаются в адаптации, что в свою очередь приводит к возникновению новой проблемы – необходимости подтверждения валидности адаптированной методики.

Исследования в специальной психологии вынуждены опираться в основном на данные наблюдений и экспертной оценки, что значительно повышает субъективность полученной информации. Интерпретация результатов во многом обусловлена изначальной позицией исследователя, так как расхождения с ней зачастую отбрасываются, принимаемые за погрешности измерений. Другой проблемой является высокая вариативность возможностей, исследуемых в рамках одной группы нарушений развития, что ведет к тому, что методика каждый раз адаптируется психологом к конкретному обследуемому, в результате данные каждый раз отбираются фактически новой методикой и не могут быть обобщены.

Переходя к анализу трудностей, специфических для исследования детей с ДЦП, можно выделить следующие: двигательные нарушения, затрудняющие письменные ответы и выполнение рисуночных тестов, нарушения речи, затрудняющие проведение беседы, повышенная утомляемость. Поэтому, планируя процедуру проведения исследования, необходимо выдерживать временной режим 35–40 мин. Необходимо, чтобы несколько раз менялась ведущая модальность; визуальные задания сменялись аудиальными. Наиболее удобными в применении являются метод беседы, наблюдения, проективные методы (например, методика Рене Жиля), социометрия, которые необходимо дополнять методами экспертной оценки, собирая сведения у педагогов и родственников. При подборе методик необходимо уделять внимание не только процедуре проведения, но и содержанию методик, изменяя формулировки вопросов, если описываемые ситуации не могут происходить в жизни детей с ДЦП в связи с ограничениями. Также следует исключать формулировки заданий, которые могут вызвать отрицательную эмоциональную реакцию, кроме тех случаев, когда она обусловлена задачами исследования.

С.К. Кудайбергенова

ПОМОЩЬ ПСИХОЛОГА РОДИТЕЛЯМ ДЕТЕЙ

С ПАТОЛОГИЕЙ ПСИХИКИ

Данные новейших медицинских исследований говорят о печальной тенденции роста различного вида нарушений среди детского населения Казахстана. Особая ситуация в межличностных отношениях складывается, если ребенок имеет ограниченные психические возможности. Большинство родителей переживает психологическую травму, связанную с тяжелым недугом ребенка. Усугубляется это традиционно сложившимися в нашем обществе негативными установками по отношению к психическим заболеваниям. Таким образом, в стрессовой ситуации находится вся семья и в помощи нуждается не только сам ребенок, но и его родные, прежде всего родители.

Предметом нашего исследования стало родительское отношение, понимаемое как система или совокупность установок или позиций по отношению к ребенку, восприятие ребенка родителем и способы поведения с ним. В исследовании приняло участие 140 семей. В экспериментальную группу вошли родители, имеющие детей с грубой психической патологией, приводящей к умственному дефекту (125 человек, из них 68 матерей и 57 отцов), в контрольную – родители психически полноценных детей (126 человек, из них матерей – 70, отцов – 56 человек).

Были выявлены следующие особенности родительского отношения в семьях, имеющих детей с нарушениями психики. 1) Эмоциональный компонент родительского отношения. Родители, имеющие ребенка с психической патологией, характеризовались тенденцией к эмоциональному отвержению или амбивалентному отношению к ребенку по сравнению с родителями, воспитывающими здоровых детей.

2) Когнитивный компонент родительского отношения. Родители, имеющие детей с психической патологией, склонны к более щадящей, односторонней оценке, не соответствующей реальности. Они склонны преуменьшать психологический возраст ребенка. Наиболее значимым является представление о здоровье ребенка. 3) Поведенческий компонент родительского отношения. Родители, имеющие ребенка с психической патологией, чаще, чем родители здоровых детей, склонны вести себя по отношению к нему как к «маленькому неудачнику», т. е.

инфантилизируя и инвалидизируя его.

Выявлена тенденция к ограничению ребенка от общения и контактов вне семьи. Родитель психически больного ребенка часто становится директивным и менее готов к сотрудничеству и кооперации с ним. Коррекционно-психологическая работа с родителями, имеющими психически больного ребенка, была направлена на формирование адекватного родительского отношения как на эмоциональном, когнитивном, так и на поведенческом уровнях. Под адекватным родительским отношением мы понимаем такое отношение, когда принимается сам ребенок и его болезнь. При таком отношении родители видят в своем ребенке, прежде всего, маленького человека, имеющего особенности, свойственные и другим детям, а потом уже психически неполноценного с присущим ему своеобразием. Эта позиция является необходимой предпосылкой создания в семье условий для полноценного развития ребенка. Принятие имеющегося дефекта означает способность родителей примириться с фактом его наличия у ребенка. Эти выводы легли в основу разработанной нами коррекционной программы.

Для реализации основной цели нами была разработана специальная методика, позволившая обсуждать определенные жизненные ситуации, особо значимые для родителей и связанные с ребенком, имеющим нарушения психики. Мы назвали этот прием «Жизненный сценарий моего ребенка». Всего в коррекционной работе приняли участие 30 семей, имеющих детей с ограниченными психическими возможностями. Для выявления степени эффективности программы родители через 3–6 месяцев после участия в программе проходили повторное психологическое обследование с применением тех же методов, что и на начальном этапе. Как показал анализ, участие в программе позволило снизить уровень психологического напряжения в семье, уменьшить тревожность родителей (выявлены статистически достоверные различия в эмоциональном компоненте родительского отношения по сравнению с первоначальным состоянием). Конечно же, предложенные нами приемы далеки от идеала и требует дальнейшей доработки и углубления.

Надеемся, что поднятые в данной статье вопросы найдут отклик у специалистов и всех заинтересованных лиц.

Н.В. Кудряшова, А.С. Новиков

САМООЦЕНКА ВЗРОСЛЫХ, ВЫРОСШИХ В НЕПОЛНОЙ СЕМЬЕ

Проблема неполных семей по-прежнему остается актуальной в первую очередь потому, что в них сосредоточена значительная часть того населения, у которого не сложились естественные, заложенные в самой природе семейно-брачных отношений условия жизни. Многочисленные исследования (С.А. Богданов, 2006; В.З. Вульфов, 2008;

И.Ф. Дементьева, 2001; Л.В. Карцева, 2003, и многие другие) свидетельствуют, что дети из неполных семей, по сравнению со сверстниками из полных семей, отличаются рядом психологических особенностей, которые в большинстве случаев носят ярко выраженный негативный характер (имеют более низкую школьную успеваемость, более склонны к невротическим нарушениям и противоправному поведению.

У них были обнаружены проявления инфантильности, пониженной самооценки, негативного отношения к родителям, нарушения полоролевого поведения и т. д.). Однако в доступной литературе крайне редки работы, посвященные изучению психологических особенностей взрослых людей, выросших в неполной семье.

Проблемой настоящего исследования стал вопрос: каким образом воспитание в полной или неполной родительской семье отражается на самочувствии женщин и мужчин в собственном браке? В течение 2007–2009 гг. нами обследовано 183 испытуемых в возрасте 25–35 лет (возраст, к которому, в рамках культурных традиций, «принято» обзавестись собственной семьей). Все испытуемые разделены на 8 групп по трем ортогональным критериям: воспитывался в полной семье – в неполной семье; имеет собственную семью – не имеет; мужчина – женщина. Измеряемой переменной стала самооценка по конструктам «счастлив – несчастлив» и «успешен – неуспешен». Диагностированы декларируемая самооценка (методика Дембо–Рубинштейн) и переживаемая самооценка (методика ИПС (А.С. Новиков, 1993)). Попарное сравнение результатов каждой группы с каждой (пороговый уровень достоверности различий принят на уровне p < 0,01) позволяет констатировать следующее. 1) Декларируемая и переживаемая самооценка всех респондентов по шкалам «счастлив – несчастлив» и «успешен – неуспешен» в целом совпадает. Исключением является группа незамужних женщин, воспитывавшихся в полных семьях. Декларативная оценка себя представителями этой группы лежит в области «успешен», в то время как переживаемая самооценка по тому же конструкту прямо противоположна, что говорит о близости, но не идентичности конструктов «переживаемая самооценка» и «декларируемая самооценка».

2) В целом выходцы из полных семей чувствуют себя более успешными, но менее счастливыми в жизни, в отличие от тех, кто воспитывался в неполной семье. Они, в свою очередь, ощущают себя более счастливыми и менее успешными в жизни. 3) Респонденты (и мужчины и женщины), выросшие в неполной семье и не имеющие собственной, относят себя к несчастливым и неуспешным. В то время как семейные испытуемые, выросшие в тех же условиях, относят себя к счастливым, но женщины – к успешным, а мужчины – к неуспешным. Все испытуемые, вышедшие из полных родительских семей (мужчины и женщины) и имеющие собственную семью, оценивают и переживают себя как успешных и несчастливых. В то время как их холостые товарищи по воспитанию относят себя к счастливым, но мужчины – и к успешным, а женщины – к неуспешным.

Обсуждая эти во многом неожиданные результаты, можно сказать, что факторы воспитания в полной или неполной родительской семье и наличие собственной семьи по отдельности не определяют характер оценки себя как счастливого и успешного. Но их сочетание значимо связано с самооценкой. Судя по всему, особенности родительской семьи формируют специфику личностного смысла собственной семьи. Для тех, кто вырос в неполной родительской семье, наличие собственной имеет, прежде всего, смысл основания чувствовать себя счастливым, в то время как для воспитывавшихся в полной семье собственный брак становится основанием чувствовать себя успешным.

Можно даже предположить, что для выходцев из полной семьи собственная семья воспринимается как некий обязательный атрибут успеха, препятствующий, однако, ощущению счастья.

Т.И. Кузнецова

ВЗАИМОСВЯЗЬ ТИПА ОРГАНИЗАЦИОННОЙ КУЛЬТУРЫ

С ОЦЕНКОЙ ИМИДЖА КОМПАНИИ И ВРМ

В настоящее время ни одна процветающая компания не «закрывает глаза» на такое понятие, как организационная культура. Именно с этого понятия и начинает свое существование любая успешная организация. В самом общем смысле организационная культура может быть определена как система общих действий, ценностей и убеждений, которые развиваются в компании и которых придерживаются все ее члены. Наряду со значимостью организационной культуры, выделяют и ее сложность, так как она весьма многообразна по своим составляющим.

Одним из наиболее важных факторов организационной культуры можно назвать мотивационные ожидания сотрудников. Вопросы трудовой мотивации являются важными для любой организации, поскольку считается, что эффективный работник – это высоко мотивированный работник.

Не менее значимым для формирования организационной культуры является имидж компании. В наше время многие организации недооценивают важность формирования своего положительного имиджа. Имидж оказывает информационное, психологическое, эмоциональное воздействие на потребителя, соответственно манипулируя его выбором. Улучшая отношение потребителя к фирме и ее продукции, позитивный имидж оказывает непосредственное влияние, как на объем продаж, так и на удовлетворенность потребителей продукцией организации. Он формирует лояльность потребителя, расширяет сферу партнерства, облегчает доступ к различным ресурсам: финансовым, информационным, человеческим, материальным. Актуальность исследования имиджа заключается в том, что современный рынок не оставляет шанса на развитие тем компаниям, которые неправильно позиционируют себя на рынке; как известно, сегодня потребители покупают не товар, а «бренд».

Для определения взаимосвязи типа организационной культуры с оценкой имиджа компании и возможностью реализации мотивов было проведено эмпирическое исследование на базе кафетерия «Микс». Перед нами ставились задачи: оценить и сравнить реальный и желаемый профили организационной культуры предприятия; выявить оценку возможности реализации мотивов сотрудниками в организации и мотивационный профиль; определить оценку сотрудниками типа и параметров имиджа; выявить взаимосвязь типа организационной культуры с оценками имиджа и возможностью реализации мотивов. При организации данного исследования были отобраны специальные психодиагностические методики, такие как: диагностика типа организационной культуры ОСАI (К. Камерон и Р. Куинн, адаптация Е.А. Родионовой), методика «Возможность реализации мотивов» – ВРМ (В.И. Доминяк), оценка типа имиджа организации (опросник И. Майерс и К. Бриггс, модиф. С.В. Мясниковой), оценка параметров имиджа (анкета О.В. Королевой). В исследовании приняли участие 50 человек (14 мужчин и 36 женщин) в возрасте от 17 до 35 лет.

Результаты психодиагностического следования на сотрудниках кафетерия «Микс» были подвергнуты математико-статистической обработке. Результаты диагностики позволили сделать вывод о реальной и предпочитаемой организационной культуре. Сотрудники оценивают культуру в компании на данный момент как иерархически-рыночную, что говорит об очень формализованной и структурированной организации, направленной на внешнее окружение и ориентированной на результат. Предпочитаемый профиль организационной культуры, по мнению сотрудников, – это клановый. Рецензенты предпочитают направленную на коллектив, на атмосферу в нем, культуру, стремящуюся создать из коллектива большую и сплоченную команду, которая готова занять лидирующие позиции.

По результатам методики ВРМ можно выделить наиболее реализуемые мотивы в данной организации – общение с коллегами, что подтверждает стремление сотрудников к клановому типу культуры. Сотрудники организации оценили существующий тип имиджа своей организации как ощущающе-экстравертный и предпочитали бы работать в организации с таким же типом имиджа. Можно сделать вывод, что сотрудники удовлетворены той атмосферой, в которой они работают, их предпочтения совпадают с существующим типом имиджа организации. Сотрудники оценили все параметры имиджа примерно на одном уровне. При этом чуть выше респонденты оценили такие реальные и предпочитаемые параметры имиджа, как фирменный стиль, оформление и персонал. По мнению работников, организация уделяет большое внимание своему фирменному стилю и оформлению, подчеркивая свою индивидуальность и конкурентоспособность на рынке. Была выявлена взаимосвязь типа организационной культуры с оценкой имиджа компании и возможностью реализации мотивов.

М.В. Кузнецова

ВЗАИМОСВЯЗЬ ГОТОВНОСТИ К ИННОВАЦИЯМ

С АДАПТИВНЫМИ СВОЙСТВАМИ ЛИЧНОСТИ

Инновационность становится неотъемлемой характеристикой современной экономики. Персонал является важнейшей функциональной подсистемой предприятия и представляет собой ценнейший ресурс инновационного развития. Внедрение инноваций налагает определенные требования не только к компетентностной стороне личности, но и к ее адаптивным свойствам. Если принять, что инновация – это процесс и результат целенаправленного изменения системы отношений в организации с целью повышения качества и последующей трансляции, то актуальность исследования очевидна. К инновации готовы все сотрудники. Но каждый человек готов к инновационной деятельности при определенных условиях.

Существует несколько типов готовности к инновациям (И.О. Загашев): готовность последовать за лидером, готовность при условии материального вознаграждения, готовность при условии взять на себя ответственность за инновацию, готовность при условии личностной и профессиональной реализации, готовность при условии отсутствия серьезных изменений, готовность на основании прошлого опыта, готовность на основании положительного эмоционального восприятия всего нового. Социально-психологическая адаптация имеет два уровня: поведенческий (социальная адаптация) и внутриличностный (психологическая, психическая адаптация). Составляющие социальнопсихологической адаптации следующие: «эффективная адаптация» – высокая степень адаптированности; «неполная адаптация», «неустойчивая адаптация» – снижение степени адаптированности в определенных социальных ситуациях; «дезадаптация» – нарушение адаптации.

Для выявления типов готовности к инновациям и адаптационных свойств личности сотрудников нами было проведено исследование на базе компании ООО «ГАРАНТ “Интернэшнл”». В исследовании участвовали сотрудники отделов продаж, сопровождения клиентов и горячей линии. Были использованы следующие методики: 1) опросник на определение типов готовности к инновациям И.О. Загашева; 2) опросник «Профессиональная дезадаптация» О.Н. Родиной; 3) многоуровневый личностный опросник (МЛО) «Адаптивность». В ходе исследования была получена картина взаимосвязи готовности к инновациям с адаптационными способностями личности; выявлена взаимосвязь готовности последовать за лидером в инновации с параметром «социальная интроверсия». Готовность к инновации при условии материального вознаграждения взаимосвязана с параметрами «эмоциональные сдвиги» и «поведенческая регуляция». Тип готовности к инновации при условии взять на себя ответственность коррелирует с параметрами «моральная нормативность», «социальная интроверсия», «гипомания». Тип готовности к инновации при условии личностной и профессиональной реализации взаимосвязан с параметрами «коммуникативный потенциал», «снижение мотивации к деятельности», «социальная интроверсия» и «профессиональная дезадаптация». Тип готовности при условии отсутствия серьезных изменений взаимосвязан с параметрами «общий уровень дезадаптации», «ухудшение самочувствия», «снижение мотивации к деятельности», «ощущение усталости», «эмоциональные сдвиги», «особенности отдельных психических процессов», «соматовегетативные нарушения», отрицательно с параметрами «поведенческая регуляция», «личностный адаптационный потенциал», «коммуникативный потенциал».

Готовность к инновации на основании прошлого опыта взаимосвязана со шкалой психопатии. Готовность на основании положительного эмоционального восприятия всего нового взаимосвязана с параметрами «коммуникативный потенциал», «личностный адаптационный потенциал», «поведенческая регуляция», «ухудшение самочувствия», «снижение мотивации к деятельности», «социальная интроверсия». Таким образом, можно смело утверждать, что готовность к инновациям тесно взаимосвязана с адаптационными способностями личности. Это необходимо учитывать при подготовке инновационного проекта.

О.И. Кузьмина

ВЛИЯНИЕ ПОЛА И ГЕНДЕРА НА ПОСТРОЕНИЕ СИСТЕМЫ

СУБЪЕКТИВНОЙ ОЦЕНКИ СВОЕЙ КАРЬЕРЫ

Стремление «сделать» карьеру является неотъемлемым желанием человека, ориентированного на реализацию своего личностного потенциала. В данной работе под карьерой понимаются индивидуально осознанная позиция и поведение, связанные с накоплением и использованием возрастающего человеческого капитала на протяжении рабочей жизни человека.

Цель исследования – определение специфических оснований для построения субъективной оценки карьеры в зависимости от половых и гендерных характеристик субъекта. Задачи исследования: 1. Выявление субъективных критериев оценки карьеры. 2. Определение специфических оснований построения системы субъективной оценки карьеры испытуемыми разного пола и типа гендерной идентичности.

3. Сравнение оснований для оценки карьеры у испытуемых. Гипотеза исследования: испытуемые разного пола и с разным типом гендерной идентичности характеризуются специфическими особенностями построения системы субъективных оценок своего карьерного продвижения. Выборка – 133 человека, из них 75 женщин, 58 мужчин.

В ходе исследования мы использовали различные методы: 1. Разработанная нами шкала субъективной оценки карьеры, построенная по принципу шкал семантического дифференциала: 2. Методика определения типа гендерной идентичности, предложенная Сандрой Бэм.

3. Метод факторного анализа, позволяющий выявить основания для субъективной группировки отдельных критериев субъективной оценки карьеры.

При определении специфики построения системы субъективной оценки карьеры в исследуемых группах испытуемых были получены следующие результаты. Единственным общим фактором построения системы оценки карьеры является фактор характера успеха, он встречается у всех групп, кроме группы фемининных женщин, которые в меньшей степени ориентированы на профессиональную сферу, это связано с налаганием на них социальных ролей – роли матери, жены.

Остальные факторы можно отнести к специфичным. Фактор динамики развития является специфичным только для женщин. Данные характеризуют то, что женщины поздно начинают строить свою карьеру и это требует определенной динамики развития карьерного продвижения.

Фактор стабильности выявлен только в группе женщин. Это связано с тем, что женщины стремятся к постоянству места жительства и места работы. Фактор характера достижения ложится в основу у мужской выборки независимо от типа гендерной идентичности, а также у маскулинной выборки испытуемых, у фемининных женщин, все они связывают карьеру с легкой степенью продвижения по службе.

Люди, относящиеся к данным группам, ставят перед собой определенные профессиональные и карьерные цели, и им важно достигнуть их. Фактор обязательности реализации карьерного продвижения определяет субъективную оценку у людей маскулинного типа гендерной идентичности, маскулинных женщин, а также фемининных мужчин, что связано с большей ориентацией на профессиональную сферу. Фактор привлекательности ложится в основу построения оценки карьеры фемининными людьми, в частности фемининными женщинами. Карьера оценивается ими в большей степени не с точки зрения достижимости успеха, сколько с позиции его привлекательности, не обязательно реализуемой в реальной жизни. Фактор скорости определяет оценку карьеры только у маскулинных женщин, которые в свою очередь хотят продемонстрировать мужчинам свои способности в профессиональной сфере, доказать, что они имеют возможности достигнуть карьерных вершин, этому способствуют присущие им мужские качества личности.

На основании результатов эмпирического исследования можно сделать следующие выводы: 1. Полученные в ходе исследования результаты подтвердили поставленную нами гипотезу о том, что испытуемые разного пола и с разным типом гендерной идентичности характеризуются специфическими особенностями построения системы субъективных оценок своего карьерного продвижения. 2. Главным и общим основанием оценки карьеры для людей независимо от пола и типа гендерной идентичности является характер успеха. Данное основание для субъективной оценки карьеры используют все испытуемые кроме фемининных женщин. К специфическим основаниям для построения системы субъективной оценки своей карьеры для людей, дифференцируемых по половым и гендерным характеристикам, относятся такие факторы, как фактор характера достижения карьеры, фактор привлекательности карьеры, фактор скорости карьерного продвижения, а также фактор обязательности реализации карьерного роста.

О.А. Куприна, Н.П. Дедов

ДИАГНОСТИКА ВНУТРЕННИХ ВАКУУМОВ В КОНТЕКСТЕ

ИЗУЧЕНИЯ ВОПРОСА О СМЫСЛЕ ЖИЗНИ

Одним из важных аспектов изучения смысла жизни является вопрос дезинтеграции в ценностно-мотивационной сфере, проявляющийся в возникновении внутренних конфликтов и внутренних вакуумов (Е.Б. Фанталова). Опираясь на положения западного экзистенциального подхода в психологии, необходимо заметить, что проблема смысла жизни неразрывно связана с такими понятиями, как «экзистенциальные вакуумы» (В. Франкл), «ощущение внутренней пустоты»

(П. Тиллих), возникновение и увеличение которых приводит к повышению внутренней тревоги, часто трансформирующейся в страх.

Проведенное в нашей работе исследование дало возможность эмпирическим путем установить связь смысла жизни студентовпсихологов с образованием в их ценностно-мотивационной сфере внутренних вакуумов, которая явилась причиной их дальнейшей диагностики и изучения в контексте вопроса о смысле жизни. В исследовании приняли участие студенты первого курса психологических факультетов московских вузов в возрасте 17–19 лет, общее число выборки составило 162 человека.

В качестве диагностического материала использовались методики: «Уровень соотношения “Ценности” и “Доступности” в различных жизненных сферах» (УСЦД) Е.Б. Фанталовой; «Уровень субъективного контроля» (УСК) Е.Ф. Бажина, А.М. Эткинда; «Социальные страхи»

Л.Н. Грошевой; шкала самооценки личностной тревожности (ЛТ) Ч. Спилбергера – Ю. Ханина. Первичная обработка результатов, а также данные однофакторного дисперсионного анализа (F = 4,087 при р < 0,01) дали возможность определить зависимость изменения уровня личностной тревожности от увеличения количества внутренних вакуумов. Повышение у студентов-психологов уровня тревожности, вызванного увеличением числа внутренних вакуумов, может указывать на возникновение у них психологического состояния, схожего по своему проявлению с невротическими переживаниями, возникновение которых связано с экзистенциальными причинами.

В ходе статистического анализа результаты ранговой корреляции Спирмена показали существование обратной связи между внутренними вакуумами и шкалой «Общая интернальность» (r = – 0,365 при p < 0,0001); а также прямых корреляционных связей со шкалами: «Личностная тревожность» (r = 0,406 при p < 0,0001), «Страх неудачи и поражения» (№ 1) (r = 0,215 при p < 0,05) и «Страх самостоятельности»

(№ 4) (r = 0,270 при p < 0,001). Мы предполагаем наличие связи страха неудачи и поражения с преобладанием у студентов-психологов, имеющих большое число внутренних вакуумов, мотивации к избеганию неудач, как фактора, не дающего полной реализации и воплощения в жизнь значимых для студентов ценностей.

Высокие показатели страха самостоятельности отражают, в первую очередь, страх нести ответственность за свою жизнь, проявляющийся в пассивной жизненной позиции, сопровождающейся также страхом предъявлять требования к внешней среде, податливостью, конформизмом, зависимостью от обстоятельств, с тенденцией «плыть по течению», несмотря на то, что складывающаяся жизненная ситуация не является полностью удовлетворяющей. Обратная корреляционная связь между внутренними вакуумами и шкалой общей интернальности согласно методике «Уровень субъективного контроля» подтверждает, что степень расхождения между «доступным» и «ценным»

у студентов-психологов первого курса неразрывно связана с их способностью брать ответственность за события своей жизни.

Таким образом, образовавшиеся в ценностно-мотивационной сфере студентов внутренние вакуумы непосредственно связаны как с эмоциональной, так и с волевой сферами личности. И если в первом случае увеличение числа внутренних вакуумов влияет на эмоциональную сферу через повышение тревожности и социальных страхов, то взятие на себя ответственности за свою жизнь, сознательный анализ происходящих в ней событий, а также принятие самостоятельных решений может вести к снижению дезинтеграции в ценностно-мотивационной сфере.

Н.А. Курганский

ПРОБЛЕМА НОРМ ПРИМЕНИТЕЛЬНО К ПСИХИЧЕСКИМ

СОСТОЯНИЯМ

В современной психодиагностике описание большинства тестовых процедур сопровождается представлением количественных или качественных критериев оценки результатов тестирования (иначе говоря, норм), позволяющих охарактеризовать выраженность измеряемых признаков (Л.Ф. Бурлачук, 2007). Причем нормы могут быть локальными, характеризующими распределение референтных тестовых параметров в ограниченных, специфических популяциях, или универсальными, охватывающими широкие возрастные, социальные и другие слои населения. В подавляющем большинстве случаев эти параметры служат индикаторами-коррелятами различных психических свойств – устойчивых индивидуально-психологических особенностей человека. Общепринятое здесь нормативное измерение (оценивание) естественно предполагает установление локализации тестовых оценок испытуемого внутри их распределения в эталонной группе (популяции).

Однако, несмотря на, казалось бы, бесспорную ассоциацию понятия «нормы» с нормативным оцениванием, мы попытаемся примерить это понятие к иному виду оценивания – ипсативному. Как известно, ипсативное измерение (оценивание) направлено на выявление внутрииндивидуальных соотношений и не связано с определением межиндивидуальных различий (Б.В. Кулагин, 1984). Согласно тому же Б.В. Кулагину, «чистое» ипсативное оценивание исходит из анализа распределения того или иного показателя у отдельного испытуемого с последующим соотнесением каждого значения исключительно с его индивидуальной нормой. Очевидно, что тем классом психических явлений, к которому более всего приложим данный подход, являются психические состояния.

Так как расчет норм для психических состояний будет существенно методически отличаться от подобной процедуры для психических свойств, прежде всего тем, что каждый раз они будут относиться к отдельному субъекту, то выборка стандартизации здесь будет представлена совокупностью психических состояний субъекта в процессе его жизнедеятельности. При этом стратификация различных аспектов получения тестовых данных и вытекающая отсюда репрезентативность тестовых норм может основываться, как минимум, на двух переменных, в той или иной мере влияющих на характеристики психического состояния обследуемого. Это, во-первых, особенности психологической ситуации, в которой находится (или непосредственно перед этим находился) субъект в период регистрации показателей его психического состояния, и, во-вторых, положение времени регистрации соответствующего показателя на обобщенной кривой «естественной» суточной динамики этого показателя.

Стандартизация репрезентативных совокупностей показателей психического состояния, т. е. приписывание измеряемым значениям этих показателей стандартных баллов, а также, если это необходимо, их нормализация позволят строить профиль каждого отдельно взятого состояния; и особенности такого профиля могут быть отнесены к «чисто ипсативному» оцениванию (в отличие, например, от «профиля личности», получаемого на основе интраиндивидуального сопоставления интериндивидуальных шкальных оценок в некоторых известных тестах).

Однако полностью игнорировать групповые ориентиры при измерении психических состояний вряд ли целесообразно. Ведь степень «ипсативности» у разных методик и показателей может существенно различаться: от весьма высокой для ряда физиологических проб и характеристик субъективного переживания до умеренной для многих экспериментально-психологических показателей. А при оценивании состояний внешними наблюдателями-экспертами индивидуальные системы отсчета (наблюдаемых) вообще особой роли не играют. Поэтому для целого ряда показателей стандартные оценки, рассчитанные интраиндивидуально, могут дополняться подобными же оценками, полученными на группе испытуемых, исходя из распределения индивидуальных средних. То есть какой-либо показатель при диагностике конкретного состояния у конкретного человека может характеризоваться двумя числами (например, шкальными баллами).

Вообще же образование норм, построение диагностических профилей, а также расчет производных показателей (т. е. стандартизация в ее более узком значении) могут быть в полной мере реализованы только в рамках континуального подхода к измерению психических состояний, при котором любое состояние описывается одним и тем же набором переменных, принимающих различные значения и распределенных согласно некоторым статистическим законам.

Исследование выполнено при поддержке РГНФ (проект № 09-06-00144а).

О.Л. Курчигина

ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ДЕТЕЙ

С ЗАДЕРЖКОЙ ПСИХИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ

Актуальность исследования роли пространственно-временных представлений рассматривается нами в контексте формирования навыков письма у детей с задержкой психического развития. В психологической литературе часто указывается на значение сферы пространственных представлений в качестве предпосылки формирования навыков письма, но недостаточно показана роль временных представлений (Н.Г. Манелис, 2000; Л.С. Цветкова, 2000; О.В. Защиринская, 2006).

Новизна данного исследования заключается в изучении сферы пространственно-временных представлений в качестве целостного неделимого конструкта, оказывающего непосредственное влияние на процесс формирования и развития навыков письменной речевой деятельности у детей. Объектом нашего исследования стали ученики третьих классов специальной (коррекционной) школы VII вида с диагнозом «смешанное специфическое расстройство психического развития»

(F-83, МКБ-10) и ученики третьих классов общеобразовательной школы. Общее количество испытуемых составило 61 человек.

Результаты эмпирического исследования с помощью 8 методик показали, что пространственные представления учащихся с задержкой психического развития характеризуются неравномерным уровнем сформированности, фрагментарностью и недостаточной структурированностью. Снижение показателей развития когнитивных процессов указывает на темповую задержку в развитии пространственных представлений, которая проявляется на вербальном и невербальном уровнях. Временные представления у этих учащихся отличаются от успешно обучающихся сверстников недостаточным уровнем обобщенности и дифференцированности, отсутствием устойчивых родо-видовых отношений в их структуре.

На вербальном уровне наименее развитыми у младших школьников с задержкой психического развития являются временные представления. Невербальные пространственно-временные представления у всех учащихся оказались наиболее развитыми. Их работы обладают специфическими неточностями. Например, при копировании геометрических фигур школьники с различной успеваемостью допускают координатные и метрические ошибки. Они демонстрируют устойчивые ошибки при пространственной ориентировке на листе бумаги, испытывают трудности в произвольной перцептивной и моторной организации своих действий. Степень сформированности пространственных представлений у учащихся с задержкой психического развития на вербальном уровне совпадает с уровнем овладения пространственными представлениями невербального уровня. Нормально развивающиеся ученики демонстрируют более эффективные результаты при оперировании пространственными представлениями на вербальном материале.

Ученики обеих групп с одинаковой успешностью ориентируются в пространственных представлениях (право–лево) на невербальном материале с опорой на схему тела. Такие временные представления, как представления о возрасте, временах года, днях недели и времени суток у нормально развивающихся учащихся в отличие от испытуемых экспериментальной группы полностью сформированы. Временные представления о месяцах усваиваются со значительными затруднениями испытуемыми обеих групп.

Преобладание у учащихся с задержкой психического развития орфографических ошибок во внутренней структуре слов над количеством допущенных ошибок на уровне целостных смысловых конструкций – словосочетаний и предложений – свидетельствует о недостаточной сформированности образов графем. Определяется закономерность в том, что более высокий уровень сформированности пространственных и временных представлений (особенно вербальных) обусловливает успешность овладения навыками письма. Фрагментарность, неструктурированность и неустойчивость связей в иерархии пространственно-временных представлений учащихся с задержкой психического развития препятствует их своевременному овладению навыками письма.

Выявленные при изучении графомоторных навыков сложности пространственной ориентировки на листе бумаги и произвольной перцептивной и моторной организации действий также влияют на процесс формирования и развития навыков письменной речевой деятельности, но не становятся основополагающими причинами возникновения школьных затруднений. Все эти особенности проявляются не только в многочисленных оптико-пространственных ошибках, но и в индивидуальных различиях сформированности графических навыков учащихся. Страдает скорость, четкость и устойчивость навыков письма.

Правильным образом организованное специальное обучение приводит к положительной динамике развития пространственно-временных представлений у детей с задержкой психического развития.

Е.Н. Кутеева

ОСОБЕННОСТИ ВОСПРИЯТИЯ ДРУЖЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ

У ПОДРОСТКОВ «ГРУППЫ РИСКА»

Отношения со сверстниками играют важную роль в личностном развитии подростка, они оказывают влияние на характер и особенности общения, помогают подростку социализироваться. Нам показалось интересным исследовать особенности восприятия дружбы и дружеских отношений у подростков «группы риска» и сравнить их с особенностями восприятия дружбы и дружеских отношений у подростков, воспитывающихся в семьях. Было поставлено несколько задач: выявление особенностей понимания дружбы и дружеских отношений, умения их строить у подростков «группы риска» и подростков, воспитывающихся дома в их сравнении; выявление особенностей понимания дружеских отношений и представлений о дружбе у подростков различных возрастных категорий, у мальчиков и девочек.

В исследовании принимали участие 60 подростков в возрасте 11– 15 лет: 30 подростков «группы риска» и 30 подростков, воспитывающихся в родных семьях. Подростки были разделены на две возрастные группы: 11–13 лет и 14–15 лет.

Исследование проводилось с помощью арт-терапевтической методики «Мой друг» и метода контент-анализа высказываний на тему:

«Дружба – это…», «Настоящий друг – это…». Параметрами анализа рисунков были: наличие фигуры друга и автора рисунка, количество нарисованных друзей, наличие совместной деятельности, параметры, говорящие о степени эмоциональной близости, наличие дополнительных деталей в рисунке (деревья, дороги и т. д.), степень заполненности пространства листа.

В ходе проведения исследования было выявлено следующее: 1. В рисунках подростков «группы риска» отсутствует фигура друга. Индивидуальная беседа, проведенная с ними после проведения методики, показала, что подростки вне зависимости от возраста говорят, что их друг еще не подошел или отошел и сейчас придет. Это, возможно, говорит об отсутствии друзей у этих подростков, эмоционально незаинтересованном отношении к ним. В рисунках подростков, воспитывающихся в семье, друг присутствует всегда. 2. Подростки, воспитывающиеся дома, чаще, чем их сверстники «группы риска», прорисовывают совместную с их другом деятельность (поход, прогулка в зоопарк и т. д.). В рисунках подростков «группы риска» это прорисовывается редко. 3. У подростков, воспитывающихся в родных семьях, шире круг общения, чем у их сверстников «группы риска». Они причисляют к своим друзьям домашних животных, компьютер и т. д.

4. Подростки 11–15 лет, воспитывающиеся в родных семьях, демонстрируют большую целостность своей личности, тогда как у подростков «группы риска» этот показатель проявляется единично. Также незаполненность листа проявляется у 14–15-летних подростков «группы риска». 5. У подростков 14–15 лет в рисунках присутствует друг противоположного пола. Этот показатель отсутствует у подростков «группы риска» той же возрастной группы. 6. На рисунках обеих групп подростков присутствуют характеристики, говорящие об эмоциональной близости с другом, но у подростков «группы риска» таких рисунков меньше. 7. У подростков-мальчиков, воспитывающихся в семьях, в рисунках присутствует компания друзей. Подростки-мальчики «группы риска» рисуют единичных друзей либо не рисуют друга вообще. 8. По характеру эмоционального отношения к другу подростки всех возрастов демонстрируют эмоционально положительное отношение, проявляющееся в направленности на друга, близком расстоянии от него и т. д. Подростки «группы риска» демонстрируют эмоционально нейтральное отношение к другу. 9. Идентификации подростка с другом больше у 14–15-летних подростков, чем у подростков в возрасте 11–13 лет.

Контент-анализ высказываний на тему дружбы и настоящего друга показал, что и те и другие подростки вне зависимости от пола и возраста имеют адекватные представления о дружбе и качествах настоящего друга. В целом рисунки подростков «группы риска» говорят об узком круге отношений и отсутствии стремления увеличить сферу отношений.

Контакты и дружеские интересы подростков, воспитывающихся в семьях, разнообразнее и глубже, чем у их сверстников «группы риска». Рисунки подростков «группы риска» менее красочны, часто имеют эмоционально нейтральный фон, они реже, чем их сверстники из семей, идентифицируют себя с другом. Подростки «группы риска» не имеют практических представлений о совместной с другом деятельности. Возрастная динамика отношения и понимания дружбы подростков, воспитывавшихся в семьях, более выражена, чем у подростков «группы риска». Все это говорит о неразвитости практических представлений подростков «группы риска» о друге и дружбе, об отсутствии в их понимании дружбы как значимого, эмоционально близкого отношения.

А.В. Кутенев

ОЦЕНКА ЛИЧНОСТНЫХ СВОЙСТВ ЧЕЛОВЕКА ПО ВЫРАЖЕНИЮ

ЛИЦА С ИЗМЕНЕНИЕМ ЕГО ВОЗРАСТА

С течением возраста у человека формируются устойчивые изменения в выражении лица, появляется характерный прищур, образуются индивидуальные деформации кожи, видоизменяются линии бровей, рта и т. п. Эти преобразования происходят в течение многих лет и отражают отношение человека к окружающим людям, интенсивность его эмоциональной жизни, определенные его личностные свойства и т. п.

В этой связи возникает вопрос о влиянии возрастных изменений лица человека на оценку его индивидуально-психологических особенностей.

Цель исследования – изучение оценок психологических особенностей людей разного возраста по их выражению лица. Был использован следующий стимульный материал. В качестве тест-объектов выбраны черно-белые фотографии (10 15 см) двух моделей – мужчины и женщины. Мужчина в возрасте 20, 32, 43, 53 и 64 года, женщина – 19, 31, 42, 53 и 64 года. На всех фотографиях были удалены изображения волос. Фотосъемка моделей в 64 года была сделана в настоящее время.

Модели находились в спокойном состоянии, взгляд направлен прямо.

Фотографии в пяти разных возрастах были предоставлены моделями для проведения исследования. Таким образом, были созданы пять возрастных групп. Все фотографии стандартизировались с помощью программы Jasc Paint Shop Pro 8. В исследовании в качестве испытуемых приняли участие 100 человек (50 мужчин и 50 женщин) в возрасте 40–70 лет. Испытуемые и модели никогда не встречались и не были знакомы.

Процедура исследования: от испытуемого требовалось с помощью шкал методики «Личностный дифференциал» оценить свои черты характера, после этого – черты характера модели. Фотоизображения моделей демонстрировались в случайном порядке, время оценки не ограничивалось. Испытуемый работал индивидуально с одним фотоизображением.

Для сравнения пяти независимых выборок (5 возрастных групп фотоизображений выражения лица) использовался непараметрический критерий Н. Краскала-Уоллеса, для попарного соотнесения выборок – U-критерий Манна–Уитни. Обработка данных показала, что с изменением возраста модели оценки по 15 личностным характеристикам статистически значимо различаются. Для выявления выраженности изучаемых свойств личности применялся U-критерий Манна–Уитни.

Общая закономерность оценок такова, что с увеличением возраста человек воспринимается более молчаливым, добросовестным, уступчивым, независимым, честным, невозмутимым, вялым, спокойным.

Наименее добросовестными и более замкнутыми воспринимаются модели в возрасте 20 лет. Модели в 64 года оцениваются как нерешительные, по сравнению со всеми другими возрастными вариантами.

Можно говорить о наличии гипотетической границы между 50–60 годами, ниже которой модели оцениваются как решительные, а выше – как нерешительные.

По шкале «вялый–энергичный» наблюдается линейное снижение оценок, т. е. чем старше натурщик, тем более вялым он воспринимается. Это противопоставление характерно особенно для оценок моделей в 20 и 32 года – оценкам моделей в 64 года. В 64 года модели воспринимаются более спокойными. Выявлен резкий разрыв между оценками моделей в 20 лет и оценками моделей всех других возрастов. Другими словами, в 20 лет человек воспринимается по сравнению с другими как наиболее суетливый.

Следующая закономерность проявляется в том, что чем старше человек, тем более самостоятельным он воспринимается. Можно говорить о гипотетической границе между 20 и 30 годами, ниже которой натурщик воспринимается как несамостоятельный и выше которой – как самостоятельный. Интерпретация оставшихся шкал («обаятельный–непривлекательный», «слабый–сильный», «деятельный–пассивный», «черствый–отзывчивый», «уверенный–неуверенный» и «нелюдимый–общительный») затруднена в силу неоднозначности конкретных оценок моделей по разным возрастам.

Вывод: при оценке значительной части свойств личности возраст модели оказывает существенное влияние на восприятие личностных характеристик человека.

М.А. Куцырева

РЕЧЬ КАК ИНДИКАТОР СОСТОЯНИЯ

Психическое состояние можно рассматривать как совокупность генетических программ, запускаемых наличной ситуацией. Представляется интересной возможность оценить эмоциональное состояние человека по речевым характеристикам, не прибегая к процедуре тестирования. Спонтанная речь – доступный материал, который всегда может быть проанализирован. Основная гипотеза исследования: по характеристикам речи человека можно судить о его состоянии.

Цель исследования – установить взаимосвязь между психофизиологическим состоянием и характеристиками интервью. В исследовании приняли участие 85 человек – студенты факультета психологии.

Возраст испытуемых 18–32 года.

Использовались следующие методики. Физиологические показатели: альфа-индекс, максимальная амплитуда альфа-ритма, отношение фронтов волн, средняя частота ЭЭГ, частота сердечных сокращений ЧСС, систолическое давление СД, диастолическое давление ДД, пульсовое давление, средне-динамическое давление СДД, ударный объем выброса крови, минутный объем кровотока, периферическое сопротивление кровотоку, вегетативный индекс Кердо, частота дыхания, объем дыхания ОД, жизненная емкость легких ЖЕЛ, статический и динамический тремор правой и левой рук, динамометрия правой и левой кистей рук. Психологические: шкала самооценки (Ч.Д. Спилбергера, Ю.Л. Ханина), личностная шкала проявлений тревоги (Дж. Тейлор), оценка психической активации, интереса, эмоционального тонуса, напряжения и комфортности (Н.А. Курганский) ПА, И, ЭТ, Н, К, психологическая диагностика индекса жизненного стиля ИЖС, шкала дифференциальных эмоций Изарда (К. Изард, 1980). Интервью: в течение полутора минут человек рассказывал о своем хобби (на диктофон). Потом рассказ записывался в качестве текста.

Были получены следующие результаты. На основании показателей по тревожности выборка была разделена на три группы: тревожные, средние и стабильные. Наиболее интересными оказались различия в функционировании ССС. Cредний R–R интервал в группе тревожные составляет 0,8, в группе средние 0,96, а в группе стабильные 0,96, т. е. пульс выше у тревожных, далее идут средние и меньше всего он у стабильных. ЧСС минимальна в группе стабильные (68,87), в группе средние составляет 69,63, в группе тревожные 74,29. У тревожных наиболее низкие показатели ПА ( тревожные 15,55; средние 13,57;

стабильные 9,21), И (11,74; 10,04; 7,64), ЭТ (12,16; 8,7; 5,3) и К ( 14,32;

10,39; 7,07). У испытуемых группы тревожные самое высокое Н (13,03) по сравнению с группами средние (9,91) и стабильные (9,68).

Для всех видов психологической защиты, за исключением отрицания (49,23; 69,67; 78,31), интеллектуализации (39,84; 37,08; 43,14) и реактивных образований (53,07; 44,71; 50,59), самые высокие показатели у испытуемых группы тревожные, затем средние и стабильные. Отрицание противопоставлено другим видам психологической защиты, так как наиболее высокая оценка у испытуемых группы стабильные (78, 31), а самая низкая – у испытуемых группы тревожные (49,23). Для испытуемых группы тревожные характерно большее количество ошибок согласования (тревожные 0,86, стабильные 0,21), незакрепленность места зависимых членов предложения по отношению к главному (тревожные 1,47, стабильные 1,1). Если рассмотреть результаты корреляционного анализа, можно сказать следующее: тревожность прямо коррелирует с СД (r = 0,26; P 0,05) и ДД (r = 0,28; P 0,05), ОД (r = 0,26; P 0,05) и СДД (r = 0,31; P 0,01); обратно коррелирует со средним R–R интервалом (r = – 0,25; P 0,01). Получается, что при увеличении показателей тревоги увеличиваются давление, пульс и объем дыхания. Была выявлена взаимосвязь между числом предложений и альфа-индексом ЭЭГ ЛП (r = 0,23; P 0,05), средним R–R интервалом (r = 0,28; P 0,01). Значит, при снижении активности ЛП мозга и снижении пульсации увеличивается количество предложений в речи. То есть красноречивость – признак низкой активации нервной системы.

Время интервью отрицательно коррелирует с максимальной амплитудой ЭЭГ ЛП (r = – 0,24; P 0,05). То есть при увеличении активности ЛП мозга человек начинает говорить емко и кратко.

Выводы: 1. Речь более организована при высокой активации коры мозга. Если активация коры снижена, но нужно говорить, то привлекаются более древние, но менее рациональные способы формирования (путем запуска вегетативных механизмов). 2. Индикатором состояния тревоги в речи могут служить количество ошибок согласования, незакрепленность места зависимых членов предложения по отношению к главному, увеличение количества существительных и прилагательных в соотношении с количеством глаголов.

С.Ю. Лавренчук

ПРОБЛЕМЫ И ВОЗМОЖНОСТИ СЕМЕЙНО-ПОКОЛЕНЧЕСКИХ

ИССЛЕДОВАНИЙ В ПСИХОЛОГИИ

Как семейно-поколенческие рассматриваются исследования представителей двух и более поколений в составе одной семьи, которые основаны на сопоставлении полученных для представителей различных поколений данных. Идея проведения исследований для изучения семейного наследования с участием нескольких поколений всегда привлекала зарубежных и отечественных исследователей. Однако в основном в них участвуют лишь два поколения семьи и исследуются лишь приписываемые свойства (не реальные характеристики, а приписываемые одним поколением другому) в основном ретроспективно.

На этом строятся берущий свое начало с работ Ф. Гальтона конца 60-х гг. XIX в. широко распространенный в наши дни в зарубежной и отечественной семейной психологии (М. Боуэн, Ф. Каслоу, А. Шутценбергер, В. де Гольжак, А. Черников, А. Варга и др.) генеалогический метод и производный от него метод геносоциограммы. Значимость и труднодоступность реальных исследований представителей трех поколений родственников в составе одной семьи отмечается зарубежными психологами (Т. Шибутани, 1969, Л. Ивз и др., 1999, К. Фингермэн, 2003 и др.).

Наиболее часто в семейно-поколенческих исследованиях изучаются неадаптивные формы развития, исследуемые клиническими семейными психологами (А. Захаров, 2006; Э. Эйдемиллер, В. Юстицкис, 1999 и др.) и генетиками поведения, или достаточно специфические социальные установки, применяемые социальными психологами в экспериментальных исследованиях (Р. Бойд, П. Ричерсон, 1985;

Э. Пайнс, К. Маслач, 2001 и др.).

Нами было проведено эмпирическое исследование изучения системы отношений, оказывающей влияние на его поведение и, в силу этого, являющейся значимой для понимания человека, женщин 3-х поколений в составе одной семьи: бабушек, матерей и дочерей. В качестве психодиагностических были использованы: методика Шварца для изучения ценностных ориентаций личности, Тест смысложизненных ориентаций Леонтьева, Методика диагностики межличностных отношений Лири, Q-сортировка для диагностики показателя самооценки, авторский опросник для выявления представлений об успешности и идеальном партнере. Изучение прямых родственников одного пола устраняет влияние гендерных различий и усиливает вероятность генетического и культурного наследования. Изучение системы отношений личности одновременно в двух аспектах: как представителя одного из поколений в рамках семьи и как представителя одного из поколений более крупной социальной формации, общества, имеет свои сложности, связанные с формированием репрезентативной выборки и преимущества: возможность при сравнении разных поколений максимально устранить или нивелировать различия в культурном контексте, социально-экономическом статусе, национальности и религиозных убеждениях; совмещенные подходы к изучению личности взаимно дополняют друг друга, в результате чего личность предстает более объемно и конкретно.

В результате проведенного эмпирического исследования выявлено: 1. Наибольшими межпоколенными различиями характеризуется выраженность ряда динамических характеристик, описывающих способ отношения с миром: рост значимости ценностей самовозвышения и открытости изменениям при убывании значимости ценностей самотрансцендентности и консерватизма; уменьшение выраженности факторов доминирования и дружелюбия в межличностном взаимодействии; рост значимости жизни в настоящем; уменьшение значимости внешней оценки успешности собственной жизни при росте значимости собственных оценок от старшего к младшему поколению женщин.

2. Структуры внутренних связей системы отношений женщин каждого из поколений неодинаковы, что позволяет рассматривать их в качестве характеристик каждого из «социальных характеров». 3. Наибольшим семейным влиянием характеризуется показатель внутреннего локуса контроля, отражающий веру в собственную способность контролировать жизнь; уровень самооценки; выраженность стилей поведения, относящихся к ориентации враждебность.

Полученные результаты дают возможность прогнозировать и выявлять противоречивые моменты во взаимодействии представителей разных поколений; прогнозировать тенденции изменения мировоззренческих ориентиров грядущих поколений в связи с изменениями в социальной реальности. Несмотря на трудоемкость и труднодоступность, семейно-поколенченские исследования являются актуальными перспективными в силу своей высокой информативности и концептуальности, придаваемой участием трех поколений.

Л.П. Лассан

ОБ ОБЩИХ И СПЕЦИФИЧЕСКИХ ФАКТОРАХ

В ДЕТСКОЙ КЛИНИЧЕСКОЙ НЕЙРОПСИХОЛОГИИ

Клиническая нейропсихология детского возраста до настоящего времени остается мало разработанной областью медицинской психологии. Это обусловлено многими причинами, в том числе сложностью сопоставления результатов нейропсихологического исследования малочисленных групп больных, разнородных по возрасту, полу, виду церебральной патологии, локализации и латерализации мозгового повреждения. В нашем исследовании впервые в отечественной психологической науке на большом клиническом материале (689 пациентов), верифицированном современными визуальными методиками (КТ, МРТ) и в процессе хирургического лечения, получены сведении об особенностях когнитивной сферы у детей четырех возрастных групп (7–9, 10–12, 13– 15 и 16–18 лет) обоего пола с церебральной патологией. С помощью комплекса патопсихологических и нейропсихологических методик проведено сравнительное исследование различных показателей памяти, внимания, речи, гнозиса, праксиса, чтения, письма и счета у больных с арахноидальными кистами головного мозга (142 чел.), опухолями головного мозга (352 чел.), цереброваскулярной патологией (117 чел.), гидроцефалией (78 чел.) и у здоровых детей (119 чел.).

При анализе обширного эмпирического материала была выдвинута гипотеза, что на состояние психической деятельности больных детей оказывают влияние две группы факторов: общие для всех индивидов свойства (возраст и пол) и специфические особенности нейрохирургической патологии (вид, латерализация и локализация). Для выявления закономерностей нарушений психических функций и лежащих в основе этого причин была осуществлена всесторонняя статистическая обработка полученных данных, которая включала вычисление средних величин, стандартных отклонений, значимости различий, а также дисперсионный, корреляционный, факторный, регрессионный и дискриминантный анализ.

При изучении влияния индивидных свойств и особенностей церебральной патологии на когнитивные функции больных детей получены новые научные данные. Выявлено, что чем старше больные дети, тем менее выражены у них нарушения психических функций относительно возрастной нормы. С увеличением возраста пациентов имеет место тенденция к сближению данных больных и здоровых детей, особенно это касается показателей высших корковых функций – гнозиса и праксиса. Возрастная динамика нарушений определяется видом патологии.

Во всех возрастных группах наибольшие нарушения психических функций обнаружены у больных с врожденной гидроцефалией, которая характеризуется обширными диффузными повреждениями головного мозга. Степень нарушения психических функций у исследованных детей зависела также от их пола. У мальчиков всех возрастов были выявлены более выраженные нарушения когнитивных функций по сравнению с нормой, чем у девочек. При этом во всех сравниваемых клинических группах значимые отличия от нормы чаще были отмечены в возрастных периодах, соответствующих началу полового созревания (13–15 лет у мальчиков, 10–12 лет у девочек). Влияние фактора пола на состояние психической деятельности больных детей, как и влияние фактора возраста, зависело от характера мозговой патологии:

при сосудистой патологии и арахноидальных кистах оно было наибольшим, при опухолях и, особенно, гидроцефалии – практически нивелировалось.

Таким образом, обнаружена следующая закономерность: чем более интенсивной и распространенной является патология головного мозга, тем меньшее влияние на состояние когнитивной сферы ребенка оказывают его индивидные свойства (общие факторы: возраст и пол), и наоборот. Влияние фактора латерализации поражения головного мозга в наибольшей степени проявлялось при сосудистой патологии, в наименьшей – при кистах. Левополушарные патологические процессы чаще, чем правополушарные, вызывали нарушения всех исследованных психических функций. Эта тенденция более отчетливо проявлялась в младших возрастных группах. С увеличением возраста наблюдалось уменьшение частоты нарушений психических функций у больных детей как с левополушарной, так и с правополушарной патологией (особенно у пациентов с арахноидальными кистами и сосудистыми заболеваниями).

Полученные результаты расширяют теоретические представления об особенностях реализации психических функций у детей и подростков в условиях церебральной патологии с учетом особенностей морфофункционального созревания мозга в целом, а также совершенствования процессов интеграции и специализации его отдельных структур.

А.Л. Лебедева

ВОЗМОЖНОСТИ СМИЛ В РАЗНОСТОРОННЕМ

И РАЗНОУРОВНЕВОМ АНАЛИЗЕ ЛИЧНОСТИ

Современные условия жизни формируют потребность у населения на обращение за психологической помощью и в то же время предоставляют широкий спектр подобных услуг, включающий оказание психологической помощи как на коммерческой, так и на бюджетной основах. В связи с растущим количеством соответствующих запросов, специалистам необходимы точные и емкие психодиагностические методы разностороннего и разноуровневого исследования личности, причем, желательно, компьютеризированные, так как они позволяют значительно сократить и время обследования, и время интерпретации результатов.