«АНАНЬЕВСКИЕ ЧТЕНИЯ – 2010 СОВРЕМЕННЫЕ ПРИКЛАДНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ И ПРОБЛЕМЫ ПСИХОЛОГИИ МАТЕРИАЛЫ НАУЧНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ 19–21 октября 2010 года Часть 1 Ответственный редактор Л.А. Цветкова ИЗДАТЕЛЬСТВО С.-ПЕТЕРБУРГСКОГО ...»

ПРАВИТЕЛЬСТВО РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ФАКУЛЬТЕТ ПСИХОЛОГИИ

АНАНЬЕВСКИЕ ЧТЕНИЯ – 2010

СОВРЕМЕННЫЕ ПРИКЛАДНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ

И ПРОБЛЕМЫ ПСИХОЛОГИИ

МАТЕРИАЛЫ НАУЧНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ

19–21 октября 2010 года

Часть 1 Ответственный редактор Л.А. Цветкова

ИЗДАТЕЛЬСТВО С.-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

2010 ББК 88.3 А64 Редакционная коллегия:

декан факультета психологии Л.А. Цветкова (отв. редактор), заместитель декана факультета психологии О.Н. Боголюбова, зав. кафедрой психологии поведения и превенции поведенческих аномалий А.В. Шаболтас, заместитель декана факультета психологии Т.В. Анисимова, зав. кафедрой психологии развития и дифференциальной психологии Л.А. Головей, доцент факультета психологии Г.Л. Исурина, зав. кафедрой социальной адаптации и психологической коррекции личности Р.Ж. Мухамедрахимов, зав. кафедрой социальной психологии А.Л. Свенцицкий, ассистент факультета психологии Т.С. Войт Печатается по решению Ученого совета факультета психологии С.-Петербургского государственного университета Ананьевские чтения – 2010. Современные прикладные А64 направления и проблемы психологии: Материалы научной конференции, 19–21 октября 2010 г. Часть 1 / Отв. ред.

Л.А. Цветкова. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2010. – 631 с.

ISBN 978-5-288-05097- ISBN 978-5-288-05099-2 (часть 1) Сборник «Современные прикладные направления и проблемы психологии» является результатом работы научной конференции, посвященной проблемам психологической наук

и, имеющим большую практическую и социальную значимость. Представлены тезисы научных сообщений. Основная проблематика сборника: актуальные подходы и направления в работе практического психолога, разработка и оценка эффективности превентивных программ в области индивидуального и общественного здоровья, современные технологии консультирования и психотерапии, профессиональная подготовка практических психологов.

ББК 88. ISBN 978-5-288-05097- ISBN 978-5-288-05099-2 (часть 1) © Авторы тезисов, Научное издание АНАНЬЕВСКИЕ ЧТЕНИЯ –

СОВРЕМЕННЫЕ ПРИКЛАДНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ

И ПРОБЛЕМЫ ПСИХОЛОГИИ

Материалы научной конференции Часть Издание к печати подготовили:

Н.Г. Михайлова, Г.И. Чередниченко Подписано в печать с оригинала-макета 19.08.2010. Формат 6084/16.

Печ. л. 39,5. Тираж 120 экз. Заказ №.

Издательство Санкт-Петербургского университета.

199034, Санкт-Петербург, В. О., 6-я линия, 11/21.

Типография Издательства Санкт-Петербургского университета.

199061, Санкт-Петербург, Средний пр., 41.

АКТУАЛЬНЫЕ ПОДХОДЫ И МЕТОДЫ ДИАГНОСТИКИ

В РАБОТЕ ПРАКТИЧЕСКОГО ПСИХОЛОГА

И.Р. Абитов

МЕТОДИКА ИЖС В ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ДИАГНОСТИКЕ

БОЛЬНЫХ НЕВРОЗАМИ

Одной из наиболее насущных проблем современной медицинской психологии и психотерапии являются невротические расстройства.

Разные авторы рассматривали в качестве причин невротических расстройств недостаток и избыток информации, нарушения системы отношений личности, иррациональные убеждения, нарушения процессов прогнозирования.

Важным для понимания возникновения и развития невротических расстройств является феномен психологической защиты. Данный термин был предложен З. Фрейдом в 1894 г., после чего его начали использовать представители различных школ психотерапии. Зарубежные и отечественные клиницисты (Р. Плутчик, А. Митчерлих, Б.Д. Карвасарский, В.А. Ташлыков) рассматривали особенности механизмов психологической защиты как один из факторов формирования и развития невротических расстройств. В своих исследованиях В.А. Ташлыков обращает внимание на вторичные патологические защитные механизмы, проявляющиеся при длительном неврозе, которые закрепляют невротическое поведение (уход в болезнь, рационализация для оправдания своей несостоятельности в связи с болезнью). Им показаны особенности механизмов психологической защиты больных невротическими расстройствами, в зависимости от их клинических проявлений. Так, у больных истерией в 61 % случаев выявляется вытеснение из сферы сознания неприемлемого мотива, в 81 % случаев у больных неврозом навязчивых состояний ведущим механизмом психологической защиты является интеллектуализация или изоляция.

В 1979 г. на основе психоэволюционной теории R. Plutchik и структурной теории личности H. Kellerman была создана методика Life stile index (Индекс жизненного стиля), позволяющая диагностировать всю систему механизмов психологической защиты, выявить как ведущие, основные механизмы, так и оценить степень напряженности каждого механизма психологической защиты. Данная методика была переведена и адаптирована к российской выборке О.Ф. Ерышевым и Е.Б. Клубовой. Она представляет собой опросник, состоящий из вопросов, и содержит 8 шкал, каждая из которых соответствует одному из механизмов психологической защиты. По мнению авторов, каждый из защитных механизмов взаимосвязан с определенной эмоцией и совокупностью личностных свойств – личностной диспозицией.

Нами было проведено исследование механизмов психологической защиты у 70 больных, страдающих невротическими расстройствами в возрасте от 30 до 50 лет. Контрольную группу составили здоровые лица той же возрастной группы (50 человек). Для достижения целей исследования была использована методика Индекс жизненного стиля (адаптация О.Ф. Ерышева и Е.Б. Клубовой). Группа лиц, страдающих невротическими расстройствами, отличается более высокой выраженностью всех диагностируемых видов психологических защит (р 0,05;

р 0,01; р 0,001).

Эти данные перекликаются с результатами исследований Р. Плутчика с соавторами, которые показали, что психологические защиты более выражены у психически больных. Подобные результаты получили и А.Н. Михайлов и В.С. Ротенберг в исследовании соматических больных. В группе лиц, страдающих невротическими расстройствами, психологические защиты отрицание, компенсация, регрессия, замещение, гиперкомпенсация, вытеснение имеют выраженность в рамках средних значений, в то время как выраженность рационализации и проекции – высокая. В соответствии с психоэволюционной теории эмоций и эго-защит Р. Плутчика это может говорить о преобладании у представителей данной группы эмоций ожидания и отвращения и необходимости сдерживать их с помощью соответствующих видов психологических защит.

Для лиц, страдающих невротическими расстройствами, более характерны такие черты, как высокая критичность и стремление контролировать среду, педантичность, совестливость, подозрительность. Таким образом, использование методики Индекс жизненного стиля в диагностике больных, страдающих невротическими расстройствами, позволяет обнаружить дополнительные мишени для психотерапевтического воздействия.

Т.А. Адмакина

ОСОБЕННОСТИ КОГНИТИВНЫХ ПРОЦЕССОВ

МУЗЫКАЛЬНО ОДАРЕННЫХ ЛИЦ

Существует традиционное представление о нестандартности, оригинальности мышления одаренных людей. Данный критерий креативности проявляется в продуцировании необычных идей, в стремлении к интеллектуальной новизне и определяется числом редко приводимых ответов на предъявляемый стимул (Дж. Гилфорд, 1950). Оригинальность вербальных реакций может быть обусловлена такой мыслительной операцией, как селективность, а именно способностью производить отбор объектов на основании оценки степени существенности признаков. Mednick (1962) показал, что одаренные люди обладают спецификой избирательной функции мышления при предъявлении ассоциаций на вербальный стимул, что проявляется в равновероятном назывании объектов, существенно и несущественно связанных с предъявляемым словом.

Интересный феномен был отмечен в отечественной науке Ю.Ф. Поляковым (1974) при изучении особенностей мышления больных шизофренией. Было обнаружено нарушение вероятностной структуры признаков (селективности) при выполнении задания на сравнение объектов. Душевнобольные испытуемые равновероятно отмечают в качестве схожих признаков и главные, и второстепенные, в то время как здоровые люди первоначально ориентируются на самые существенные детали. Имеется предположение, что больные шизофренией и высоко креативные люди не различаются по необычности, оригинальности предъявляемых ответов в задании на классификацию объектов (Dukes, McGhie, 1976). Таким образом, оригинальность когнитивных процессов, возможно, связана со специфическими особенностями протекания избирательной операции.

В наших прошлых исследованиях был отмечено, что среди музыкально одаренных людей имеются носители «разнополюсных» характерологических черт. У первой части испытуемых (М1) преобладают черты с выраженным аффективным компонентом, у второй части музыкантов (М2) обнаруживаются типы характеров с явной эмоциональной холодностью (шизоидный тип). В работах Н.В. Беломестновой (2003) выдвигается гипотеза о связи характерологических типов, входящих в первую группу, с декстральным когнитивным стилем (образно-чувственным, интуитивным), а шизоидных черт – с синистральным (рациональным, символическим).

На основании вышеизложенных фактов встает вопрос: действительно ли одаренность (в частности, музыкальная) связана с оригинальностью, нестандартностью познавательных функций? Какова взаимосвязь музыкальности с особенностями шизоидного мышления?

С этой целью нами была сформирована следующая программа исследования. Группе испытуемых предлагалось оценить два музыкальных произведения (Р. Шуман «Шопен» и С. Прокофьев «Марш из оперы “Любовь к трем апельсинам”») посредством ассоциативного теста.

В качестве критерия разделения выборки на экспериментальную и контрольную выступала эмоциональная отзывчивость на музыку (ЭОМ), субъективно оцениваемая по 10-балльной шкале. Материалом исследования являются: 1) лица с высоким уровнем ЭОМ (179); 2) лица с низким уровнем ЭОМ (94). Возраст варьирует от 17 до 55 лет.

Общий объем выборки составляет 273 человека.

В процессе контент-анализа нами была выделена такая оцениваемая категория, как «нестандартные образы». Оказалось, что процентные показатели вербальных единиц, входящих в данную категорию, выше у представителей экспериментальной группы (в произведении Р. Шумана М1 = 6,77 %, М2 = 0 %; в произведении С. Прокофьева М1 = 36,7%, М2 = 32%). Интересно, что вторая композиция стимулировала достаточно большое количество нестандартных ассоциаций и у представителей контрольной выборки. Возможно, полученный результат обусловлен особенностями когнитивного стиля самого композитора (С. Прокофьева).

По результатам исследовательской работы Г.А. Голицына и др.

(1990) было составлено 2 списка композиторов, относящихся либо к левому, либо к правому модусу мышления, из которого мы выбрали одного представителя с декстральным когнитивным стилем (Р. Шуман) и одного – с синистральным (С. Прокофьев). Можно предположить, что стиль музыкального произведения, обусловленный доминирующим модусом мышления композитора, актуализирует характерные для данного способа обработки информации ассоциации у слушателя. Интересно, что на произведение Р. Шумана нестандартных ассоциаций дано меньше со стороны обеих групп.

Таким образом, полученные данные свидетельствуют об оригинальности и нестандартности когнитивных процессов музыкально одаренных лиц. Еще один вывод может быть связан с представленностью в данной выборке шизоидного типа характера, для которого свойственным является синистральный модус мышления.

А.А. Алдашева, Н.Г. Мельникова

УДОВЛЕТВОРЕННОСТЬ ТРУДОМ КАК ФАКТОР

ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ

Традиционные исследования удовлетворенности трудом (УТ) базируются на изучении вознаграждения (материального, морального), влияющего на соотношение между усилиями человека в деятельности и достигаемыми им результатами, что играет важную роль в принятии себя как профессионала (Ю.П. Поваренков, 2005), роли самооценки в процессе адаптации к профессиональной деятельности (В.И. Медведев, 2003), формировании чувства гордости, совести, честолюбивых устремлений и др. (И.И. Чеснокова, 1982).

Целью исследования является анализ роли ежегодной оценки персонала как инструмента мониторинга УТ. Последняя рассматривается нами как «процесс, направленный на достижение коллективных целей, через взаимное использование мотивов достижения, планируемых изменений, имеющихся у лидера и последователей» (Hawar, Eastman, 1997).

Руководителям структурных подразделений предложили высказать свои представления об удовлетворенности трудом подчиненных (их мотивы, отношение к труду). Полученные результаты соотносились с результатами опроса подчиненных. Опрос включал перечень из 10 мотивов: мотивы-побудители и мотивы-условия, которые были заимствованы из метода оценки уровня притязаний В.К. Гербачевского. К мотивам-побудителям были отнесены: увлеченность деятельностью, познавательный, мотивы избегания неудач, состязательный, самоуважения и смены деятельности. Группа мотивов-условий объединила следующие оценки: сложности работы и результаты, достигнутые в работе.

Результаты корреляционного анализа показателей оценок руководителей и специалистов банка рассматривались с помощью ранговых коэффициентов корреляции Спирмена, при p < 0,01. Были опрошены 9 руководителей и 38 человек специалистов, средний стаж работы которых – более 5 лет. Анализ полученных оценок в обеих группах показал, что мнения руководителей и специалистов совпали в отношении роли социальной значимости результатов деятельности для подчиненных, необходимости признания результатов труда и потребности в расширении возможностей реализации профессиональных знаний в других сферах, повышении квалификации. Руководители избегали оценивать сложности, возникающие в работе подчиненных, и достигнутые ими результаты (успехи и ошибки), но эти факторы оказались высоко значимыми для специалистов.

Корреляционный анализ показал наличие у специалистов двух констелляций мотивов, первая – это интерес к работе, социальноценный результат своего труда, готовность конкурировать и стремление избегать низких результатов в работе. Вторая включила в свой состав позицию «другое» как индивидуально-своеобразный ориентир сотрудника, взаимосвязанный с критичным отношением к себе, включая достижения и ошибки в работе, наряду с мотивом «работа в новой сфере».

Выделенные мотивационные составляющие УТ подчиненных говорят о потребности подчиненных быть включенными в деятельность, о заинтересованности в результатах труда, в стремлении к профессиональному росту, выражающемся в освоении новой работы и признании его успехов. В группе руководителей структура взаимосвязей показателей оценок УТ выделила два главных мотива: признание успехов деятельности и индивидуально-специфичные мотивы (другое). Это говорит, что руководители имеют необходимые психолого-педагогические знания в области мотивации персонала и учитывают индивидуально значимые потребности сотрудника. Вне поля зрения руководители оставляют мотивы, удовлетворенности факторами-условиями профессиональной деятельности, которые, согласно литературным данным (Л. Джуэлл, 2000), не вызывают затруднений при оценке, легко актуализируются.

Полученные результаты отражают особенности индивидуальноэкспертной современной организации труда, с проектным типом работ, где индивидуальная продуктивность и технологические ошибки исполнителя заметны руководителям проекта. К специфике банковской деятельности, кроме закрытости, следует отнести преимущественно проектный тип работ, связанный с постоянным обновлением операций, требований деятельности, что влечет за собой усиление роли «менеджера по работе с персоналом» в функциональных обязанностях руководителей структурных подразделений. Это определяет внимание к оценке мотивов-побудителей, в сравнении с мотивами-условиями, как факторов удовлетворенности трудом. Значимые побудители – признание руководителями заслуг и успехов и, как следствие, изменение социального статуса подчиненного в коллективе, что сказывается на ощущении удовлетворенности трудом и потребности в профессиональном развитии персонала.

М.М. Алеевская

ОСОБЕННОСТИ МОТИВАЦИИ УСПЕХА АКТЕРОВ

ДРАМАТИЧЕСКОГО ТЕАТРА

Жизнь человека – это непрерывный поток активности. Она включает действия, переживания. Человек хочет добиться большего. Сказать «стремится» – значит признать, что он прилагает свои усилия.

Естественное чувство неудовлетворенности у многих выливается в фантазирование, в зависть, тоску – ни то ни другое не способно сделать лучше ни человека, ни его жизнь. Немногие люди считают, что достигли предела своих желаний и довольны собой. Мир потребностей обновляется и расширяется. Достигнув цели, человек обнаруживает, что радостное состояние духа сменяется новыми потребностями.

Светлый горизонт, на который нацелены помыслы, обозначается словом УСПЕХ. Это то, чего не хватает многим, чего каждый хотел бы добиться.

Актуальность выбранной проблемы вытекает из зависимости успеха от мотивации – одной из важных проблем современной психологии. Поколения ученых пытались определить, что такое мотивация, проследить этапы ее возникновения и формирования, обозначить пути влияния на мотивацию, найти способы ее измерить. В итоге сформулировано множество научных теорий, концепций, появились разнообразные точки зрения на мотивацию и на процессы управления ею.

Практическая актуальность связана с важным вопросом мотивации деятельности человека. Факты, полученные в психологии, говорят о том, что мотивации достижения успеха и избегания неудачи являются важными и относительно независимыми видами мотивации человека и его жизнедеятельности.

Одна из профессий, где признание, слава, успех являются важнейшими компонентами профессиональной деятельности, – это профессия актера. В связи с этим проведено исследование, объектом которого стали актеры драматического театра. Методы измерения мотивации успеха, используемые сегодня, в большинстве своем проигрывают за счет отсутствия четкости ответов, также результаты показателей не поддаются жесткой стандартизации, многое в интерпретации каждого конкретного случая зависит от ситуации. Для изучения мотивации успеха, как необходимого компонента профессиональной деятельности актера, был использован метод мотивационной индукции (ММИ) Ж. Нюттена. Он позволяет изучить мотивационные объекты группы испытуемых. Процедура исследования содержания мотивации методом ММИ представляет собой список из 40 неоконченных предложений. В этой методике предложения сформулированы от первого лица в единственном числе; так что испытуемые спонтанно относят предъявленные высказывания к самим себе. Каждое из словосочетаний является началом предложения, которое необходимо закончить. Далее выявляется набор текущих мотивационных объектов, которые были переведены в 14 основных категорий. Каждая из этих категорий, модальностей и компонентов обозначается в коде содержания своим особым символом.

В результате проведенного исследования были получены следующие результаты. В группе актеров выявлены такие доминирующие категории: «Карьера /

Работа» (40,87 %), «Самосовершенствование»

(22,29 %), «Благополучие близких» и «Семейная жизнь» (20,43 %), «Осуществление планов / желаний» (14,86 %). Такое распределение по релевантности мотивационных категорий позволяет сказать, что актеры осознанно развивают свои профессиональные качества и умения.

Их деятельность направлена на развитие карьеры, планирование траектории профессионального движения. Категории «Благополучие близких» и «Семейная жизнь» стоят на одной черте в процентном соотношении. Возможно, эти категории равноценны и относятся к близкому кругу общения. Благополучие, в данном контексте, выступает как индикатор степени удовлетворения значимых для актеров потребностей, соответствия жизненного пути значимым для них ценностям и убеждениям. Благополучие близких проявляется в удовлетворенности широкой системы социальных связей, с наличием позитивных межличностных отношений, которые проявляются в форме дружбы, любви и поддержки. Категория «Осуществление планов / желаний» говорит о стремлении актеров воплотить в жизни профессиональные и личностные цели и задачи, что позволит обеспечить развитие личности в заданном направлении.

Н.А. Александрова

ПРОФЕССИОНАЛЬНОЕ САМООПРЕДЕЛЕНИЕ ПОДРОСТКОВ

В ЗАВИСИМОСТИ ОТ ТИПА СЕМЬИ

На протяжении всего периода взросления родители являются для ребенка чрезвычайно значимыми людьми, выступая и как источник эмоциональной поддержки, и как директивная инстанция, распорядители жизненных благ, наказаний и поощрений, и как образец, пример для подражания, воплощение лучших личностных качеств, модель взаимоотношений с другими людьми. Также родители являются источником знаний, жизненного опыта, друзьями и советчиками в решении сложных жизненных проблем. По мере взросления ребенка соотношение этих функций и их психологическая значимость изменяются.

Семья приобретает особое значение в подростковом возрасте, сенситивном для профессионального и личностного самоопределения. Профессиональное самоопределение рассматривается, с одной стороны, как значимый компонент профессионального развития человека, с другой – как критерий одного из этапов этого процесса. Данный подход позволяет ввести понятие уровня профессионального самоопределения, показателями которого являются сформированность профессионального плана, степень информированности о выбранной профессии, мотивы выбора профессии, уровень профессиональной зрелости (готовности).

Целью исследования было изучение влияния различных типов семей на уровень профессиональной готовности подростков. Для определения типа семьи использовалась специально разработанная анкета и опросник И.М. Марковской «Взаимодействие родитель–ребенок», для исследования уровня профессиональной готовности использовалась методика А.П. Чернявской. Были обследованы 242 человека, в возрасте 14–17 лет. Мы предположили, что уровень профессиональной готовности, как одной из характеристик профессионального самоопределения, существенно различается в зависимости от типа семьи. Математическая обработка включала сравнение средних значений с помощью t-критерия Стьюдента. Для разделения семей на группы относительно семейных факторов использовался метод кластерного анализа. Основной фактор разделения семей на 2 большие группы – наличие отца в семье как значимой фигуры для ребенка. Всего мы получили 7 групп в зависимости от различного сочетания семейных факторов.

Интересными представляются результаты сравнения показателей профессиональной готовности между некоторыми группами семей.

Так, в семьях с разным образованием родителей обнаружены статистически значимые различия по показателю принятие решения (р < 0,01), т. е. дети в семьях с более высоким образованием родителей обладают большей самостоятельностью в принятии решений, принимают на себя ответственность за решение и его последствия и показывают значимо выше умение планировать свое будущее, в том числе профессиональное (лучше оценивают временную перспективу своей жизни и профессионального будущего). Подростки из семей с высшим образованием родителей имеют более сформированный профессиональный план, у них выше осведомленность о выбранной профессии и отмечается гораздо большее влияние различных факторов на их профессиональное самоопределение (р < 0,05). В сплоченных семьях с позитивной внутрисемейной коммуникацией (степень выраженности взаимопонимания – позитивная, формы взаимодействия с родителями – позитивные), с преобладающим демократическим стилем отношений, где дети признают авторитет обоих родителей и выражают большую удовлетворенность в отношениях с ними, значимо выше, по сравнению с другими типами семей, показатели по таким шкалам, как информированность (p < 0,01), автономность (p < 0,05), планирование (p < 0,05), принятие решения (p < 0,01). Уважительное отношение родителей к мнению детей способствует значимо большему влиянию на детей в отношении выбора будущего (в том числе профессионального) (p < 0,01). В конфликтных семьях, где часто наказываются дети, нарушена внутрисемейная коммуникация (степень выраженности взаимопонимания – негативная, формы взаимодействия с родителями – негативные), где преобладает авторитарный стиль отношений и оба родителя оцениваются, как требовательные, строгие, контролирующие, при непоследовательном воспитании со стороны матери, наблюдаются самые низкие показатели профессиональной готовности (p < 0,01) и совершенно не сформированный профессиональный план, по сравнению с другими семьями (p < 0,05).

На наш взгляд, изучение различных типов семей позволит определить проблемные зоны будущего профессионального самоопределения подростков и индивидуально направить психологическую помощь и поддержку в процессе подготовки таких подростков к выбору профессионального пути.

Е.М. Алексеева

МЕНТАЛЬНЫЕ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ ПСИХИЧЕСКИХ СОСТОЯНИЙ

И ПРАКТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

Фундаментальными проблемами психологии являются взаимоотношения объективной действительности и субъекта познания, восприятия и представления. В литературе последних лет наблюдается рост числа исследований, в которых осуществляется обращение к рефлексивным аспектам различных психических явлений, к их ментальным репрезентациям. Несмотря на то, что к проблеме ментальных репрезентаций разработаны разные подходы, многие вопросы в этой области науки до сих пор остаются открытыми. Само понятие ментальной репрезентации крайне сложно. В отдельных работах отмечается близость ментальных репрезентаций со структурами знаний. В изучении того, как накапливаются знания человека о психических феноменах и как представлены и структурированы эти знания в ментальном плане, заключается одна из актуальных задач для современной психологии.

Исследования ментальных представлений о психических состояниях занимают особое место. Здесь изучаются не психические состояния сами по себе, а то, что люди думают и говорят о них, как их себе представляют. Состояния являются наиболее индивидуальным и субъективным феноменом психики, и выявление универсальных (инвариантных) и специфических (индивидуальных) компонентов в представлениях о них может продемонстрировать важные закономерности в формировании структуры представлений о мире в целом и о себе.

Имеются исследования, посвященные ментальным репрезентациям и образам эмоций, структурам организации знаний об эмоциях, представленности эмоций на различных уровнях сознания (Л.Я. Дорфман, 1997; Е.А. Сергиенко, 2002).

Однако практически отсутствуют исследования, целью которых явилось бы целостное изучение и описание содержания и структуры ментальных репрезентаций психических состояний. Гипотезы исследования: 1. Существуют универсальные и специфические компоненты ментальных репрезентаций состояний, соотношение компонентов различно для представлений о состояниях разного знака и психической активности; 2. Содержание ментальных репрезентаций психических состояний включает ряд базовых составляющих: типичные ситуации, вызывающие состояния, основные виды проявлений состояний (мимические, двигательные и пространственные), а также образы и символика состояний.

Методологическую основу исследования составили положения С.Л. Рубинштейна по проблеме психического отражения и структуры сознания, разработки Б.Ф. Ломова о системной детерминации психических явлений и поведения, субъектный подход к описанию человека (С.Л. Рубинштейн, 1998; Б.Г. Ананьев, 1968; А.В. Брушлинский, 1994), когнитивный подход и центральное его понятие ментальной репрезентации (А.В. Брушлинский, Е.А. Сергиенко, 1998), психосемантический подход, в рамках которого личность рассматривается как носитель сложной картины мира, которая включает представления о внешних объектах и психических явлениях (В.Ф. Петренко, 1983; А.Г. Шмелев, 1982, 1983; Е.Ю. Артемьева, 1999). Достоверность результатов обеспечивается обоснованностью гипотез, проведением экспериментов с использованием разных методов реконструкции представлений о состояниях, репрезентативностью выборки испытуемых, использованием методов математической статистики. На основании полученных эмпирических данных описываются характеристики и компоненты структуры ментальных репрезентаций состояний, которая включает универсальный и специфический компоненты. Фиксируется преобладание универсального компонента, что выражается в типичности словесных описаний, наличии ядра семантических пространств состояний. Описано содержание ментальных репрезентаций психических состояний, выделены их базовые составляющие – типичные ситуации, вызывающие состояния, основные виды проявлений состояний (мимические, двигательные и пространственные), а также образы и символика состояний.

Раскрытые закономерности и особенности ментальных репрезентаций психических состояний могут успешно использоваться и в практической психологии: 1) в сфере диагностики психических состояний;

2) для разработки надежной практической системы активного управления психическими состояниями и организации мероприятий, направленных на обеспечение высокой эффективности гетеро- и саморегуляции; 3) в психотерапии и в психологическом консультировании с целью коррекции психических состояний и поведения индивида.

Исследование выполнено при поддержке гранта Президента РФ, проект МК-2298.2010.6.

М.В. Аллахвердов

ИМПЛИЦИТНЫЕ ТЕОРИИ ЧЕЛОВЕКА КАК ОСНОВА

ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЙ

Под имплицитными теориями мы понимаем неосознаваемую систему представлений, имеющих иерархическую структуру. С помощью имплицитных теорий человек, несмотря на то, что он непосредственно это и не осознает, совершает выбор того или иного поведения в зависимости от ситуации, в которой он находится. Мы выделяем пять уровней имплицитных теорий по степени их обобщенности, изменяемости и задействованности. Первый уровень, являющийся наиболее обобщенным, содержит в себе имплицитные теории, которые с помощью простых представлений описывают наибольшее количество явлений. Следующие уровни – это, по сути дела, усложнение базовых имплицитных теорий, при введении в них условий применения.

Таким образом, на первом базовом уровне находятся представления человека о мире в целом и человеческой природе, на втором уровне – представления об индивидуальных ценностях, мотивах и об образе себя. С помощью имплицитных теорий третьего уровня человек имеет представления о правилах взаимодействия с другими людьми и механизмах социального познания. Четвертый уровень содержит имплицитные теории о конкретных ситуациях, а пятый уровень содержит представления о характеристиках объектов, окружающих человека.

Мы считаем, что теории более высокого уровня оказывают влияния на теории более низкого уровня, тем самым играя ключевую роль в принятии решений о том или ином поведении. Наш эксперимент показал, что при задействовании имплицитных теорий более высокого уровня человек неосознанно использует имплицитные теории более низкого уровня, которые изменяют его поведение. Мы предлагали испытуемым выполнить следующее задание. На экране компьютера им предъявлялись одновременно две картины. При этом одна из них являлась репродукцией оригинальной картины художника, а вторая была зеркальным отображением этой репродукции. Задача испытуемых была сказать, какой из двух представленных вариантов – настоящая репродукция оригинальной картины. Мы предполагали, что у каждого человека существуют имплицитная теория об изобразительном искусстве и более конкретная имплицитная теория о характеристиках картин, таких как их ориентация в пространстве.

По результатам этого этапа эксперимента испытуемые были разделены на три группы, так чтобы среднее количество правильных ответов в каждой группе было приблизительно одинаково. Статистически значимых различий между тремя группами обнаружено не было.

Затем на втором этапе всех испытуемых попросили повторно выполнить задание, предлагаемое им на первом этапе. Однако каждой группе давалась своя инструкция. Испытуемым в первой группе предлагалось стать «экспертами». Предполагалось, что когда человека признают экспертом, это означает, что человек успешен в той деятельности, в которой его сделали экспертом. Таким образом, имплицитная теория себя как эксперта также выполняет функцию положительной обратной связи для имплицитной теории композиции. Если бы испытуемый мог эксплицировать это воздействие, то, скорее всего, это звучало бы так:

«Я – эксперт, следовательно, я, наверное, успешно справился в первый раз, значит, мои критерии выбора правильные». Второй группе в инструкции давалась прямая положительная обратная связь. Им сообщалось, что они успешно справились в первый раз, и просили их повторить задание еще раз. Испытуемые в третьей группе были контрольной группой. Наши результаты показывают, что подтверждение имплицитной теории более высокого уровня приводит к повышению эффективности. Если у человека изначально была правильная имплицитная теория, то его успешность увеличивается. Если же у человека изначально была неправильная имплицитная теория, то тогда при получении подтверждения такой теории она укрепляется и приводит к тому, что его эффективность даже понижается.

Таким образом, мы можем говорить о том, что влияние имплицитных теорий высоких уровней велико. Мы предполагаем, что на принятие решений человека влияют базовые имплицитные теории о детерминированности или свободе, о доверии, о смерти и жизни, о любви.

Также важную роль играет имплицитная теория о смысле жизни. Дальнейшие исследования требуются для проверки этих утверждений.

О.А. Ананьева

МОТИВАЦИЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

СОТРУДНИКОВ ПРОЕКТНО-СТРОИТЕЛЬНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ

И РЕКЛАМНОГО АГЕНТСТВА

Исследование мотивации профессиональной деятельности не потеряла своей актуальности и в настоящее время. Инновационные технологии подталкивают человека на освоение новых программных обеспечений, а появление новых профессий склоняет к освоению новых функций с целью увеличения производительности труда. Профессиональная мотивация – это процесс побуждения себя и других к деятельности, направленной на достижение определенных результатов.

Эффективность мотивации обусловлена индивидуальными особенностями работника, половыми различиями, возрастом, образованием, материальным благополучием семьи. Кроме того, известно, что результативность мотивационного воздействия зависит от особенностей деятельности работника, сложности и ответственности выполняемой работы, степени разнообразия выполняемых заданий, наличия обратной связи по результатам деятельности.

Профессиональная мотивация тесно связана с системой ценностных ориентацией и потребностями работников. Система ценностных ориентаций определяет отношение человека к труду и представляет универсальные потребности человеческого существования. Для выявления особенностей профессиональной мотивации и ценностных ориентаций нами было проведено эмпирическое исследование на базе проектно-строительной организации и рекламного агентства. В опыте приняло участие 53 человека: специалисты по проектированию рабочих помещений (экспериментальная группа) и менеджеры по рекламе (контрольная группа). Средний возраст – 35 лет. Образование – высшее. Диагностика профессиональной мотивации и ценностной ориентации осуществлялась с помощью следующих методик: оценка удовлетворенности потребностей Методом парных сравнений, Мотивационный профиль персонала (методика Ю.К. Балашова и А.Г. Коваля), опросник «Обзор ценностей» (методика Шварца), оценка «Удовлетворенности работой» (методика В.А. Розановой).

Методика парных сравнений показала, что специалисты по проектированию испытывают потребность в самовыражении и материальной потребности, это обусловлено спецификой их деятельности. С помощью методики Ю.К. Балашова и А.Г. Коваля выявлен профессиональный и инструментальный тип мотивации. Люди с профессиональным типом мотивации стремятся удовлетворить потребность в самовыражении через проявления инициативы и ответственности за свое дело. Характеристика инструментального типа: интересует цена труда, а не его содержание (т. е. труд является инструментом для удовлетворения других потребностей). При изучении ценностных ориентаций были выявлены такие ценности, как универсализм, безопасность и доброта. Доброта, универсализм и безопасность формируют в человеке заботу о своих близких, способствуют созданию гармонии в семье и на работе. В современном обществе забота выражается не только в проявлении внимания, но и в удовлетворении материальных потребностей, которые являются неотъемлемой частью для благополучия семьи и создания психологического комфорта.

Менеджеры по рекламе испытывают потребность в самовыражении, признании, материальную потребность и потребность в безопасности. С помощью методики Ю.К. Бала шова и А.Г. Коваля у них, так же, как и у специалистов по проектированию, был выявлен профессиональный и инструментальный тип мотивации. По методике Шварца выявлены такие доминирующие ценности, как универсализм и самостоятельность. Мотивационная цель данного типа ценностей – понимание, терпимость, зашита благополучия всех людей и природы. Самостоятельность – цель этого типа, состоит в самостоятельности мышления и выбора способов действия, в творчестве и исследовательской активности.

Результаты эмпирического исследования были обработаны при помощи программы SPSS. Для сравнения двух выборок использовался критерий U Манна–Уитни. С помощью данного критерия были выявлены достоверные различия (p < 0.05) в материальной потребности, в инструментальном, патриотическом и люмпенизированном типе мотивации и среди таких ценностей, как традиции, самостоятельность и власть.

Е.Ю. Андронова

ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ ИНТЕЛЛЕКТ В СТРУКТУРЕ ЛИЧНОСТНЫХ

ОСОБЕННОСТЕЙ РУКОВОДИТЕЛЕЙ

Одним из важнейших аспектов современной жизни человека является сфера его профессиональной деятельности. Современные условия управления коллективом предъявляют высокие требования к личности руководителя. На показатели эффективности и качество работы, бесспорно, влияют как личностные особенности, так и определенные эмоциональные компетенции. Совокупность значимых эмоциональных компетенций получила широкую известность как «эмоциональный интеллект». Эмоциональный интеллект – совокупность качеств, определяющих способность человека управлять собой и своими отношениями с другими людьми, складывается из четырех основных компонентов: самоанализа, самоконтроля, социального анализа и управления межличностными отношениями. В свою очередь каждый из компонентов включает целый ряд конкретных умений и навыков.

Впервые обозначение EQ (коэффициент эмоциональности) по аналогии с IQ (коэффициентом интеллекта) ввел в 1985 г. клинический физиолог Р. Бар-Он. Само понятие «эмоциональный интеллект» вводят в 1990 г. Д. Мэйер и П. Саловей, хотя о взаимосвязи эмоциональной и когнитивной сфер психики высказывались еще великие ученые античного мира (Платон, Аристотель). Позже коллега П. Саловея Д. Карузо написал, что эмоциональный интеллект – это не противоположность интеллекту, не триумф разума над чувствами, это уникальное пересечение обоих процессов. В отечественной психологии идея единства аффекта и интеллекта нашла свое отражение в трудах Л.С. Выготского, С.Л. Рубинштейна, А.Н. Леонтьева.

Цель данного исследования: изучить взаимосвязь уровня и параметров эмоционального интеллекта с личностными особенностями руководителей. В исследовании принимали участие руководители и специалисты коммерческих организаций Санкт-Петербурга. Всего респондента, из них 20 мужчин и 23 женщины, из которых 24 специалиста и 19 руководителей. Возраст от 20 до 67 лет. Средний возраст – 34,9 лет. Гипотезы исследования: 1. У руководителей с высоким показателем уровня эмоционального интеллекта наиболее выражены такие личностные особенности, как эмпатия и самопринятие. 2. Уровень эмоционального интеллекта у руководителей выше, чем у специалистов. Для исследования использованы следующие методики: методика оценки уровня эмоционального интеллекта Н. Холла; методика оценки личностных особенностей CPI.

Выдвинутая гипотеза подтвердилась полностью. Руководители с высоким показателем уровня эмоционального интеллекта более чувствительны и деликатны во взаимоотношениях с коллегами, более уверены в себе, а позитивное самовосприятие привносит оптимизм в повседневную деятельность, тогда как специалистам в большей степени свойственны сомнения и, возможно, самообвинения. Можно сказать, что руководители более предприимчивы, любят власть, с большей силой стремятся добиться результата в начатом деле. Амбициозность, инициативность и открытость помогает с большей легкостью принимать правильные и своевременные решения. В выражении своих взглядов и мнений специалисты более сдержанны и склонны к молчаливому согласию. Желание взаимодействовать с людьми и чувство юмора, свойственное большему количеству руководителей, позволяет находить выход и поддержку в сложных жизненных ситуациях.

Сравнение общего уровня эмоционального интеллекта показало, что руководители и специалисты адекватно могут справляться со своими эмоциями, осознавая состояние других, грамотно выстраивая взаимоотношения. Однако руководители в большей степени, нежели специалисты, обладают такими качествами, как способность выработать для себя мотивацию и настойчиво стремиться к достижению цели, несмотря на провалы, сдерживать порывы и откладывать полученные удовлетворения, контролировать свои настроения и не давать переживаниям лишить себя способности думать, сопереживать и надеяться.

Полученные данные находят свое отражение во многих сферах кадровой работы, а само исследование эмоционального интеллекта вносит вклад в теорию личности, дополняя ее структуру таким компонентом, как эмоциональный интеллект, и помогает объяснить ее функционирование.

Т.А. Анисимова

ИНТЕРПРЕТАЦИЯ МАНИПУЛЯТИВНЫХ ТЕХНИК,

ПРИМЕНЯЕМЫХ В ПОЛИТИЧЕСКИХ ДЕБАТАХ

Развитие медиа-технологий и все большая театрализация политической коммуникации неизбежно приводят к увеличению числа манипулятивных техник, используемых современными публичными политиками в процессе общения. Психологическая сущность манипуляции состоит в эксплуатации человеческих эмоций. Отличительной чертой психологических манипуляций является отношение к партнеру по взаимодействию и общению не как к личности, обладающей самоценностью, а как к специфическому средству, посредством использования которого достигаются, как правило, скрываемые цели манипулятора, реализуются его интересы и удовлетворяются собственные потребности без учета интересов, воли и желаний другой стороны (Г. Грачев, B. Мельник, 2003). Существуют особенности рассмотрения манипулятивных техник в политической коммуникации, а именно: рассмотрение феномена не сводится к простейшей схеме манипулятор–жертва. В политической коммуникации третий участник манипулятивного акта – публика, является самым значимым. На кафедре политической психологии СПбГУ (совместно с Е.В. Ярыгиным) было проведено эмпирическое исследование, целью которого стало изучение процесса манипулирования в условиях публичных политических дебатов. Объектом являлись публичные политики современного российского общества, деятельность которых регулярно освещается в СМИ. Предмет исследования – политическая речь в форме публичного политического спора, на протяжении которого оппоненты применяли по отношению друг к другу различные манипулятивные техники.

Мы использовали метод экспертных оценок. Экспертами выступили 6 человек, знакомых с ситуациями публичной дискуссии. Процедура исследования заключалась в том, что группе экспертов были представлены для анализа шесть стенограмм публичных политических споров, происходивших в телевизионной программе «К барьеру». В них участвовали 12 политиков. Стенограммы были предварительно обработаны: экспертам предоставлялась только та часть, в которой происходил непосредственно спор двух политических персон. Реплики ведущего передачи, как и ответы на них, при анализе стенограммы не учитывались. Экспертов просили регистрировать манипулятивные приемы, обнаруженные в диспуте, по мере их появления, в соответствии с перечнем, предложенным В.Н. Панкратовым (2000).

Получены следующие результаты. 1. Из учитываемых видов манипулятивных техник прикладной характер носят 14. Техники «раздражение оппонента», «дискредитация собеседника» и «ирония» эксперты не могут практически дифференцировать, таким образом, их можно объединить как «раздражение». 2. Манипулятивные техники «использование непонятных слов и терминов», «двойная бухгалтерия», «оказание услуг», «усталость», «отсрочка» не были обнаружены ни в одной из обрабатываемых стенограмм. Эти техники интерпретируются нами как соответствующие формату телевизионного выступления (когда речь политика должна быть предельно понятна и комфортна для восприятия массовой аудиторией, а также отвечать временным параметрам телепередачи) и отвечающие тенденции современных политиков в условиях дебатов демонстрировать агрессию. 3. Анализ частоты встречаемости манипулятивных техник выявил преобладание приема «раздражение оппонента» (45 % от общего количества манипуляций), что связано с легкостью применения (не требует отслеживания собственных реплик и ответов оппонента на уровне аргументации), а также с отношением к оппоненту, взаимодействие с которым прогнозируется заранее как жесткое и агрессивное. 4. Сочетания манипулятивных техник имеют тенденцию образовывать однородные массивы, т. е. определяют своеобразный «диалог» двух манипулятивных воздействий: техника, использованная одной стороной, побуждает оппонента к использованию другой манипулятивной техники в качестве ответной реакции. 5. Каждый из участников имеет тенденцию использовать ограниченный репертуар техник, характерных для него. При этом в случае длительного взаимного манипулирования этот набор упрощается за счет увеличения совпадений используемых техник у обоих участников спора (30 % от общего количества манипуляций).

Работа выполнена в рамках реализации ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009–2013 годы» (государственный контракт № П2403 от 18 ноября 2009 г.).

Ю.В. Антонова

ОРИЕНТАЦИЯ НА КЛИЕНТА И ПРОФЕССИОНАЛЬНОЕ

ВЫГОРАНИЕ ПРОДАВЦА КНИЖНОГО МАГАЗИНА

Клиент-ориентированная деятельность продавца современного книжного магазина, характеризующаяся высокой интенсивностью общения, необходимостью решать сложные коммуникативные задачи по обслуживанию клиента, может приводить к профессиональному выгоранию продавца. Достижение определенности в вопросе взаимосвязи ориентации на клиента и выгорания позволит разработать адекватные методы профилактики выгорания субъектов труда и реабилитации «выгоревших» специалистов. Цель – исследование взаимосвязи ориентации на клиента с профессиональным выгоранием продавцов книжных магазинов. Гипотеза – чем выше ориентация на клиента у продавца, тем меньше его профессиональное выгорание. Выборка – продавцы книжных магазинов г. Новокузнецка в количестве 25 человек (2 мужчины и 23 женщины) в возрасте от 21 до 49 лет. Методики:

1) опросник «Профессиональное выгорание» Н.Е. Водопьяновой, Е.С. Старченковой; 2) диагностики профессиональной направленности продавца Е.В. Дворцовой; 3) методика для оценки уровня социальнопсихологической адаптации продавца (опросник Р.У. Исмагилова, адаптированный для профессии продавца Е.В. Дворцовой; 4) методика «Ориентация предприятия на клиента» (Р. Литтл).

Математико-статистическая обработка данных: вычисление первичных статистик, корреляционный анализ (критерий Пирсона). С помощью методики диагностики профессиональной направленности продавца Е.В. Дворцовой выявлено, что 80 % респондентов ориентированы в первую очередь на клиента, главную роль в их деятельности играет личность клиента, умение выяснить его потребности.

Наименьшее количество исследуемых продавцов, всего 8 %, ориентированы в большей степени на товар. Остальная часть опрошенных (12 %) наибольшее внимание уделяют самому процессу продажи. Методика Р.У. Исмагилова также показала, что отношение к покупателям в группе исследуемых продавцов находится на высоком уровне 10,16 ± 0,94. Схожие результаты были получены и по методике Р. Литтла, которая показала, что ориентация предприятия на клиента, по мнению продавцов, находится на высоком уровне. Профессиональное выгорание в группе респондентов с более высокой ориентацией на клиента составляет: по эмоциональному истощению 25,14 ± 3,18; по деперсонализации 7,43±1,55 и по редукции персональных достижений 35,57 ± 3,57. Группа продавцов с меньшей ориентацией на клиента: эмоциональное истощение 20,00 ± 4,12; деперсонализация 7,18 ± 1,47; редукция персональных достижений 37,64 ± 5,10. Таким образом, профессиональное выгорание находится на среднем уровне в обеих группах, но сотрудники с более высокой ориентацией на клиента имеют более высокие значения по таким компонентам, как эмоциональное истощение и деперсонализация.

Корреляционный анализ показал, что существует положительная взаимосвязь между ориентацией на клиента и эмоциональным истощением (r = 0,64, p 0,01). А также выявлена опосредованная положительная связь ориентации на клиента с деперсонализацией (r = 0,58, p 0,01). Следовательно, высокая ориентация на клиента влечет за собой развитие таких компонентов выгорания, как истощение и деперсонализация. Эмоциональное истощение в свою очередь отрицательно коррелирует с такими показателями, как ориентация на товар (r = – 0,52, p 0,01) и «поддержка встречи с клиентами» (r = – 0,42, p 0,05). В первом случае полученный результат можно объяснить тем, что работа продавца книжного магазина напрямую связана с книгой, которая является одной из духовных ценностей. В связи с этим данная профессиональная деятельность может обогащать и дополнять внутренний мир сотрудников. Выявлена отрицательная корреляция между деперсонализацией и «системой, поддерживающей результативность работы с клиентом» (r = – 0,45, p 0,05). Если в организации существует система, поддерживающая результативность работы с клиентами (например, учет этого аспекта при начислении премий), то это способствует уменьшению деперсонализации (продавцы становятся более терпимыми в ситуации общения с клиентами, активнее идут с покупателем на контакт, их отношение к клиенту улучшается). Таким образом, установлено, что чем выше у продавца книжного магазина ориентация на клиента, тем больше риск развития у него профессионального выгорания. Первоначальная гипотеза не подтвердилась. Нам представляется в качестве объяснения полученной взаимосвязи наличие некоторого фактора, опосредующего эту зависимость. В качестве такого фактора мы предполагаем неумение продавцов противостоять профессиональному стрессу.

О.А. Аракчеева

РАЗВИТИЕ МЕЖЛИЧНОСТНОГО ОБЩЕНИЯ УМСТВЕННО

ОТСТАЛЫХ ДЕТЕЙ-СИРОТ ДОШКОЛЬНОГО ВОЗРАСТА

Проблемы развития общения стали одними из ведущих направлений исследований в психологической науке, и в том числе в специальной психологии. Данная тенденция в современных психологических исследованиях объясняется изменением методологической ситуации, отчетливо определившейся в специальной психологии в последние два десятилетия. Межличностное общение детей-сирот играет большую роль в эмоциональных контактах со сверстниками и взрослыми и меняется в зависимости от условий воспитания. Опыт первых отношений как со взрослыми, так и со сверстниками является основой для дальнейшего развития ребенка. Этот первый опыт во многом определяет особенности самосознания человека, его отношение к миру, социальное поведение среди людей.

Предметом нашего исследования стало межличностное общение умственно отсталых детей-сирот дошкольного возраста. Объект исследования – умственно отсталые дети-сироты старшего дошкольного возраста. Целью исследования являлось изучение особенностей развития их межличностного общения. Исследование проводилось с применением следующих методов: биографический метод, метод опроса, проективный метод, включенное наблюдение. На диагностическом этапе исследования был использован комплекс методик: методика экспериментальной оценки невербального поведения личности (В.А. Лабунская, 1999); проективная методика исследования межличностных отношений (Р. Жиля, адаптирована Л.М. Шипицыной); анкета «Особенности общения» (О.В. Защиринская); тест тревожности по отношению к ряду типичных для ребенка жизненных ситуаций общения с другими людьми (Р. Теммл, М. Дорки, В. Амен). Анализ различий между умственно отсталыми детьми-сиротами и другими сверстниками проводился на основе измерения 63 показателей, которые относились к различным аспектам межличностного общения, включая вербальную и невербальную коммуникацию.

С целью обобщения полученных эмпирических данных был проведен двухфакторный дисперсионный анализ, оценивающий влияние факторов умственной отсталости и социального статуса. Депривационные условия приводят к переживаниям дошкольниками чувства собственной несостоятельности и неспособности решать возникающие проблемы в межличностном общении со сверстниками. В условиях воспитания в детском доме дети говорили о том, что они расстраиваются при невозможности легкого выхода из проблемного положения:

«Я расстроюсь и уйду», «Буду плакать, если не перестанут смеяться».

Дети-сироты предпочитают прибегать к помощи взрослых (воспитателей) при невозможности решить конфликт самостоятельно. Умственно отсталые дети отличаются нарушением экспрессивной и импрессивной речи. Высказывания дошкольников данной группы имеют односложный, нераспространенный характер.

Результаты эмпирического исследования позволили выявить доминирующее влияние фактора «диагноз» на развитие общения умственно отсталых детей-сирот дошкольного возраста. Легкая умственная отсталость обусловливает возникновение таких особенностей, как снижение стремления к установлению межличностных отношений со сверстниками, отсутствие инициативы и лидерских качеств. Информацию об этом психолог смог получить от самих испытуемых, которые старались описать свое поведение в малой социальной группе как инактивное. На вербальном уровне умственно отсталые дети-сироты также испытывают существенные затруднения в диалогическом общении. Фактор «социальный статус» оказывает непосредственное влияние на увеличение для умственно отсталых детей-сирот роли общения с воспитателем. При этом депривационные условия повышают частоту фрустрационных реакций, которые демонстрируют ограниченность социальных навыков и представлений воспитанников детского дома независимо от их диагноза. Таким образом, на развитие межличностного общения умственно отсталых детей-сирот дошкольного возраста наиболее существенное влияние оказывает нарушение интеллекта. У этих детей особенности межличностного общения будут проявляться на уровне реализации двух основных компонентов – эмоциональном и когнитивном. Специфической характеристикой общения умственно отсталых детей-сирот также является недоразвитие невербального репертуара межличностной коммуникации.

Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ в рамках научноисследовательского проекта РГНФ «Стили общения школьников с нарушением интеллекта», проект № 10-06-00058а.

В.А. Артемьева

ИЗУЧЕНИЕ ПОНИМАНИЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ УСПЕШНОСТИ

СТУДЕНТАМИ ТЕХНИЧЕСКОГО ВУЗА

Профессиональная адаптация молодого специалиста, его карьерный рост во многом зависит от того, какие факторы достижения успеха он выделяет. В современных исследованиях нет единой точки зрения относительно вопроса профессиональной успешности у представителей разных полов и разных профессиональных сфер. Исследования проводились, в основном, в банковской, образовательной, производительной, туристической, транспортной сфере и в сфере власти.

Однако в строительной индустрии данный вопрос мало изучен.

В связи с вышеизложенным целью нашего пилотного исследования явился анализ факторов понимания профессиональной успешности в рамках строительных специальностей студентами технического вуза. В исследованиях приняли участие 89 студентов 4 курса СПбГАСУ, возраст которых от 19 до 25 лет, из них 47 юношей и 42 девушки.

На первом этапе данного исследования проводился опрос студентов. Респонденты отвечали на вопрос: «какие качества необходимы для профессиональной успешности?». В результате контент-анализа получившихся ответов были получены наиболее значимые, по мнению студентов, факторы профессиональной успешности. Полученные данные ранжировались, в результате чего был подготовлен опросный лист для второго этапа работы.

На втором этапе опрашиваемым был предложен полученный опросный лист, состоящий из 18 качеств, которые предлагалось ранжировать в соответствии с тем, насколько, по мнению респондентов, то или иное качество является более или менее важным для достижения успеха в профессии строителя. Полученные данные были проанализированы при помощи методов математической статистики. В результате мы получили уровни значимости качеств, необходимых, по мнению студентов, для достижения успеха в профессии строителя.

Таким образом, мы выделили три уровня качеств: I уровень: коммуникабельность, трудолюбие, надежность, ответственность; II уровень:

активность, специальные знания, целеустремленность, адекватность, сообразительность, заинтересованность, гибкость; III уровень: пунктуальность, честность, обучаемость, стрессоустойчивость, внимательность, наглость. Значимых гендерных различий в ответах респондентов нами выявлено не было. Отметим, что самым важным, по мнению студентов, является «коммуникабельность», а не профессиональные знания. Также интересным оказался и тот факт, что такое качество, как «наглость», по мнению респондентов, оказалось необходимым для достижения профессионального успеха.

Третий этап исследования заключался в изучении карьерной ориентации студентов, которую мы изучали, используя методику Э. Шейна. Полученные результаты были проанализированы при помощи методов математической статистики. Данный этап исследований обнаружил гендерные совпадения и различия в ответах респондентов: как для юношей, так и для девушек одинаково важны карьерные ориентации – стабильность места работы, менеджмент и автономия. Для девушек приоритетными оказались ориентации служения и интеграции стилей жизни. Для мужской половины ведущими оказались ориентации на стабильность места жительства, профессиональная компетентность, вызов, предпринимательство. В дальнейшем предполагается продолжить изучение причин изменения понимания факторов профессионального успеха и гендерных различий карьерных ориентаций.

Л.В. Артищева

ОБРАЗ ПСИХИЧЕСКОГО СОСТОЯНИЯ: ВОЗРАСТНОЙ АСПЕКТ

Психическое состояние играет важную роль в жизнедеятельности человека, оно тесно взаимосвязано с другими психическими явлениями, имеет многие аспекты существования, а также характеризуется возрастными особенностями. Опыт переживания состояния фиксируется в памяти человека в виде образа. Мы предполагаем, что в зависимости от возраста образ состояния будет иметь свою специфику. Нами было проведено исследование, направленное на изучение возрастных особенностей таких состояний, как радость, бодрость, тревога, заинтересованность, спокойствие, горе, усталость, утомление, печаль. Испытуемые (700 человек) различных возрастных групп оценивали предложенные состояния с использованием опросника «Рельеф психического состояния», разработанного А.О. Прохоровым. Применялось следующее разделение по возрасту: 6–10, 10–11, 11–13, 14–15, 15–17, 17–21, 21–30, 30–40, 40–60, 60–75, 75–90 лет. Данные были статистически обработаны и получены следующие результаты.

С возрастом у образов состояний положительной модальности наблюдается тенденция к снижению интенсивности элементов системы. При этом можно отметить, что состояние бодрости имеет свои особенности протекания в каждой возрастной группе, что отражено в его образе. В 6–10 лет оно переживается более ярко. Также состояние бодрости в каждом возрасте сопровождается высокой интенсивностью протекания психических процессов и активностью в поведении. Радость почти во всех возрастах переживается схожим образом, особенно на поведенческом уровне. При этом можно отметить, что психические процессы и переживания, являясь ведущими подструктурами во всех возрастных группах, определяют данное состояние. Образ отрицательного состояния высокого уровня интенсивности (тревога) характеризуется низкими значениями показателей, неоднородностью динамики и большим числовым разбросом. Во всех возрастах при протекании данного состояния усиливается чувство страха, паники, безысходности. И лишь в 10–11 и 75–90 лет состояние тревоги переживается не так обостренно. Зато сложность в регуляции данного состояния свойственна возрастам 40–75 лет. Показатели образа состояний среднего энергетического уровня имеют небольшой разброс значений и не очень значимые возрастные различия. Снижение значений характеристик зависит от самого переживаемого состояния, например, образ состояния заинтересованности только в 15–17 лет имеет самую низкую интенсивность (что мы объясняем особенностями подросткового возраста), а показатели образа состояния спокойствия снижают интенсивность постепенно к 75–90 годам. Также обнаружено, что в 11–13 лет структура образа заинтересованности имеет высокий индекс организованности, связанности, возможно в силу познавательной активности в этом возрасте. Такой же особенностью обладает и образ спокойствия.

Каждое психическое состояние низкого уровня психической активности имеет свои определенные возрастные особенности. Характеристики образа состояния горя ведут себя разнородно, имеют выраженный разброс значений и незначительные возрастные изменения. В данном состоянии на уровне физиологических реакций наблюдаются выраженные ухудшения. Поведение характеризуется как закрытое и напряженное, и состояние переживается глубоко, особенно в возрасте 11–13 и 75–90 лет. Структурные элементы образа состояний печали, усталости, утомления в каждом отдельном блоке имеют свою особенную динамику, но везде демонстрируют выраженный разброс значений. Во всех возрастных группах наблюдается тенденция к погружению в состояние печали на уровне переживаний с усилением данной особенности с возрастом. Усталость более ощутимо проявляется в 60– 75 лет на уровне физиологических реакций. Высокая утомляемость характерна возрастам 15–17 и 60–75 лет. В состояниях усталости и утомления значительно снижается степень интенсивности протекания психических процессов и усиливается глубина переживания данных состояний. В целом состояния низкого энергетического уровня демонстрируют разнообразие и разнородность способов переживания в разных возрастных группах, что находит свое отражение в различном числовом эквиваленте всех характеристик их образов.

Е.Е. Астапенко

ТЕХНОЛОГИЯ И КОММУНИКАЦИЯ В ОРГАНИЗАЦИИ

Одним из направлений исследования профессиональной деятельности человека является изучение свойств организации как возможностей и ограничений, которые сопровождают его трудовой процесс.

Часто изучение организации связано с организационной культурой, куда, по мнению Л.А. Уайта, также относятся такие подсистемы, как технологическая, социальная и идеологическая. Технологическая подсистема состоит из орудий труда и технологий их использования, она позволяет осуществлять человеку контакт с окружающей средой; социальная подсистема состоит из межличностных отношений, выраженных в коллективных и индивидуальных моделях поведения; идеологическая подсистема состоит из идей, верований, знаний, выраженных посредством речи или в иной символической форме. Развитие культуры происходит через прогресс в совершенствовании орудий труда, социальной структуры. Таким образом, изменения возможны как через технологическое, так и через социальное направление. Идеологическая подсистема является менее динамичной, и ее изменение происходит как следствие влияния изменения остальных подсистем культуры. А значит, изучение социальной подсистемы – организационных коммуникаций, которая зачастую является предметом психологического исследования, не в полной мере может описать динамику организационных изменений. Из фокуса психологических исследований выпадает одна из ключевых составляющих организационной динамики – изменение технологий. Технология и структура коммуникаций в организации тесно взаимосвязаны.

Основные классификации технологий предложены Д. Вудворт и Ш. Перро. Первая классификация технологий включает в себя три типа: единичные технологии, технологии массового производства и непрерывные технологии. Первый тип характеризуется индивидуальностью производимой продукции, т. е. основную функцию представляет процесс разработки продукта (удовлетворение требований заказчика), сюда также относится и мелкосерийное производство. Данный тип технологии подразумевает интенсивную горизонтальную коммуникацию и слабую вертикальную. Массовое производство ориентировано на большие партии однотипной продукции, основную роль играет функция производства (так как основным преимуществом является снижение себестоимости продукции). Такой тип технологии определяет интенсивную вертикальную коммуникацию и слабую горизонтальную. Этот тип взаимосвязан с механистической структурой. Непрерывное производство, в свою очередь, связано с производством поточной продукции (например, химическое производство и т. п.).

Несмотря на то, что производство в высшей степени механизировано, горизонтальная коммуникация интенсивна, а вертикальная – слаба, что связано с требованиями к квалификации и примерно равным объемом работников производства и вспомогательных служб. Основную функцию в таком типе представляет маркетинг (продвижение продукции).

При проведении исследования структуры коммуникации и технологий двух организаций нам удалось выявить некоторые из перечисленных свойств. Объектом исследования выступали руководители и инженерно-технический персонал предприятий, а предметом – структура коммуникаций и ее соответствие технологии производства. В производственной организации, которая попала в фокус нашего исследования, наблюдались смешанные характеристики двух типов технологий: массового и единичного. Кроме формальных свойств технологий, было отмечено, что в организации высокий уровень коммуникаций между сотрудниками присутствует как на горизонтальном уровне, так и в рамках коммуникаций «начальник–подчиненный» (т. е. коммуникации интенсифицированы по сравнению с описанными в моделях).

Организация находится на этапе роста и постепенно меняющейся структуры коммуникаций. Для данной организации оказались характерны несоответствие нового формализованного типа координации работников и сложившейся организационной культуры, что указывали сотрудники в предварительных интервью как причины возникновения конфликтных ситуаций. Сотрудники второй организации, занимающейся монтажом и наладкой оборудования, к которой наиболее применим тип технологии единичного производства, наоборот, показали низкое количество горизонтальных и вертикальных коммуникаций.

Вся деятельность, несмотря на единичный характер продукции, оказалась формализована. В качестве вывода можно лишь сказать, что модель, предложенная Д. Вудворт для описания технологий и связанных с ними особенностей коммуникации, скорее всего не подходит для строительно-монтажных организаций, и применима лишь для производственных фирм.

На основании данного пилотного исследования руководителям организаций были предоставлены рекомендации по изменениям в структуре коммуникаций и ликвидации излишних взаимодействий сотрудников, а также согласовано проведение углубленного исследования коммуникаций. Одним из направлений дальнейшего исследования будут конфликты, сопровождающие переход от одного типа технологии к другому (межличностные конфликты – борьба за власть сотрудников производственного подразделения, роль которого растет при переходе к массовому производству и подразделения, занимающегося разработкой продукции, так как его роль снижается по сравнению с занимаемой ранее при технологии единичного производства).

Н.Ю. Афонина

ФЕНОМЕН «НЕНОРМАТИВНОГО» ОТКЛОНЯЮЩЕГОСЯ

РАЗВИТИЯ: ОСНОВЫ ДИАГНОСТИКИ

На сегодняшний день наиболее перспективным направлением в исследовании феноменов «ненормативного» отклоняющегося развития представляется подход, исключающий селекцию личности по тем или иным наличным способностям и позволяющий анализировать процессуальные аспекты деятельности ребенка. Разнообразные психологические тесты, которые исходят из идеи количественной оценки свойств психического развития, представляют собой важные, но лишь вспомогательные инструменты психологической диагностики. Полученные с их помощью показатели, характеризующие степень выраженности способностей, хотя и предполагают наличие некой четкой «границы», определяющей достигнутую «высоту», на деле же попадают в «зоны»

развития (иногда весьма широкие). Таким образом фиксируется отклонение от нормы, т. е. ярко выраженные внешние характеристики (например, ЗПР или одаренность), и в результате вместо изучения личности ребенка начинают изучать сами по себе признаки отклоняющегося развития.

Исследование психологической природы ненормативного развития и создание валидных и надежных методов выявления «особенных»

детей ограничивается узкими рамками решения чисто прикладных задач: в частности, определением дальнейшего образовательного маршрута. Избежать последнего можно, если исходить при интерпретации результатов диагностики из концепции психического развития личности, где собственно психическое развитие определяется как преобразование внутренней структуры объектов, имеющих системное строение. Примечательно, что именно соотношение уровня развития перцептивных, мнемических, мыслительных и речевых компонентов познавательной сферы оказывается качественно своеобразным для «особенных» детей и не сводимым к соотношению тех же процессов, получаемому в ходе диагностики детей группы «нормы». То есть для детей с ЗПР и одаренных детей характерна иная (!) структура познавательной деятельности.

В основу определения «рисунка» структуры познавательной деятельности ложится представление о смысловом строении сознания.

Диагностическим критерием сформированности того или иного психического процесса выступает проявление элементов произвольности.

Так, для детей старшего дошкольного возраста это умение понять инструкцию и выполнить указания экспериментатора при минимальном количестве отвлечений. Диагностический комплекс, направленный на идентификацию отклонения в развитии, целесообразно строить таким образом, чтобы исследователь мог зафиксировать раннюю качественную перестройку функции и проследить основные линии развития зависящих от нее структур. Подобный подход позволяет с достаточной степенью достоверности определить «психологический возраст» ребенка и установить момент, послуживший отправной точкой начала искажения его психического развития. Кроме того, результаты такой диагностики способствуют выделению некой зоны потенциальных возможностей ребенка, от характера реализации которых будет зависеть степень проявления отклонения, будь то одаренность или задержка психического развития.

Подводя итог, отметим, что помимо безусловной практической значимости, в наиболее общем, концептуальном плане признание правомерности использования «диагностики развития» способствует становлению принципиальных отправных моментов новой социокультурной парадигмы, особенно ценным в которой является понимание психического развития как феномена индивидуального, неповторимого пути конкретного ребенка в условиях данной конкретной культуры. На наш взгляд, это один из наиболее плодотворных путей изучения отклоняющегося развития в целом, как явления уникального и глубоко личностного.

А.Е. Банюхова

ВОЗМОЖНОСТИ РАЗВИТИЯ СОЦИАЛЬНОЙ

КРЕАТИВНОСТИ СТУДЕНТОВ

В последнее десятилетие в психологии творчества все чаще можно обнаружить разделение креативности на интеллектуальную и социальную разновидности. Рассмотрев существующие исследования по данной проблеме (В.Н. Дружинин, Д.Б. Богоявленская, А.А Попель, Н.А. Тюрьмина, С.Ю. Канн, Т.Ю. Осипова, О.Ф. Остроумова; C. Mouchiroud, T. Lubart, L.-M. Chuang, R.E. Purser, A. Montuori), мы определяем социальную креативность как комплексное качество личности, позволяющее понимать и анализировать причины и динамику различных социальных ситуаций, а также принимать эффективные, творческие, нестандартные решения ситуаций межличностного взаимодействия. В структуру социальной креативности включаются когнитивные, мотивационные, эмоциональные, коммуникативные и экзистенциальные параметры.

Целью данной работы является разработка и реализация программы развития социальной креативности студентов. Значимость изучения и развития социальной креативности будущих специалистов обусловлена усложнением ситуаций социального взаимодействия, повышением их нестандартности, усилением требований к продуктивности общения. В экспериментальной программе приняли участие 100 студентов 1–2 курсов Новосибирского государственного технического университета специальностей «Регионоведение», «Менеджмент» и «Связи с общественностью». Из них 50 человек составили экспериментальную группу, в которой на протяжении трех месяцев проводилось целенаправленное развитие компонентов социальной креативности, и 50 человек – контрольную. Анализ эффективности проведенного тренинга показал, что у студентов экспериментальной группы произошли существенные позитивные изменения. Это свидетельствует о том, что развитие социальной креативности студентов возможно реализовать в единстве когнитивных, мотивационных, коммуникативных, эмоциональных и экзистенциальных компонентов.

Социальная креативность предполагает выраженность творческого отношения к жизни, стремление к личностному росту, самосовершенствованию, к самоактуализации. На наш взгляд, эта характеристика личности выражает наиболее общую мотивационную составляющую социальной креативности, ориентацию личности на гармонию и баланс внутри себя, на поиск путей и возможностей реализации своих потенциалов. Основополагающим элементом для социальной креативности является и чувствительность к себе, самопонимание. Человек в достаточной степени отдает себе отчет в своих потребностях и чувствах, что приближает его к собственной сущности. По А. Маслоу, только личность, достигшая определенной степени такого внутреннего баланса, обладает потенциалом к продуктивному социальному взаимодействию с другими людьми. Эмоциональный компонент социальной креативности обнаруживается в способности понять и почувствовать эмоциональное состояние другого человека, проявлении эмпатии. К. Роджерс считал эмпатическое понимание одним из необходимых условий, способствующих созидательному творчеству. По нашему мнению, эмпатия является важным компонентом в структуре социальной креативности, поскольку сопровождает процесс общения и способствует поддержанию эмоционального фона в условиях проявления социального творчества. Смысложизненные ориентации каждого человека – это набор свойственных только данной личности ценностей и целей, которые она выбрала как основополагающие своего существования.

В структуре социальной креативности экзистенциальные параметры составляют особую группу качеств. Наличие у человека цели придает жизни осмысленность, направленность и временную перспективу, а также влияет на то, как человек интерпретирует мир, реагирует на него и наделяет смыслом собственное поведение и переживания.

Таким образом, экзистенции становятся для человека креативным свойством, когда сам человек осознает себя самореализующимся, свободным и открытым к новым формам мышления и взаимодействия.

Таким образом, в структуре взаимосвязанных элементов социальной креативности обнаруживается единство мотивационных, коммуникативных, интеллектуальных, эмоциональных и экзистенциальных параметров, каждый из которых представляет собой отдельный блок личностных характеристик и проявлений, имеющих определенное значение в процессе межличностного взаимодействия. Повышение уровня социальной креативности возможно путем систематического и комплексного развития основных структурных компонентов.

С.С. Баранская

ПРОБЛЕМЫ ДИАГНОСТИКИ ОРГАНИЗАЦИОННОЙ ЛОЯЛЬНОСТИ

Имеющиеся на сегодняшний день трудности измерения организационной лояльности можно свести к нескольким важным проблемам:

недостаточной разработанности теоретических основ, отсутствию адаптаций зарубежных моделей для российской выборки, а также разграничений демонстрируемой и реальной форм лояльности. Несмотря на наличие разработанных зарубежных моделей лояльности и методик ее измерения, результаты исследования часто не отражают реального отношения сотрудников к своей организации. Данная проблема широко рассматривается как зарубежными (М. Болино, Д. Руссо), так и отечественными исследователями (М.И. Магура, К.В. Харский) и имеет несколько причин, требующих серьезного анализа и доработок.

Первая группа причин связана с недостаточной проработанностью самого термина «организационная лояльность» и включает в себя следующие проблемы: 1. Обеспечение внешней валидности исследования через разграничение в понятии организационной лояльности правового и психологического аспектов. Первый из них связан с представлениями о благонадежности и «безопасности» сотрудника для организации: формальное соблюдение им норм и правил организации, демонстрация законопослушного поведения (модели И.Г. Чумарина и А.В. Коврова). Психологический аспект лояльности заключается в возникновении у сотрудников отношений, эмоций и чувств по отношению к организации. Формальное соблюдение установленных норм и правил не гарантирует преданности сотрудника; лишь его сочетание с психологической составляющей способно отражать реальный уровень лояльности. 2. Отсутствие единого представления об организационной лояльности в имеющихся кросскультурных моделях. Характерная для западных моделей идея взаимовыгодного обмена или же транзактного контракта (Д. Руссо) между сотрудником и организацией резко противоречит восточному культу добровольного и бескорыстного служения своей организации, верности и преданности ей. 3. Наличие большого количества синонимов термина и соответствующих им моделей организационной лояльности как в рамках отечественных, так и в рамках зарубежных концепций. К таким синонимам относятся понятия:

«вовлеченность в работу» (Р. Канунго), «гражданское поведение»

(Д. Орган) и «просоциальное поведение» (М. Болино), «патриотизм»

(М.И. Магура), «лояльность работе» (П. Морроу), «organizational commitment» (Р. Браун) и многие другие. Несмотря на кажущуюся близость смыслов, все существующие синонимы лояльности имеют собственный подтекст, что затрудняет использование результатов исследований, полученных в рамках разных теоретических концепций.

Вторая группа причин возникающих сложностей практического исследования организационной лояльности связана со стремлением сотрудника всегда демонстрировать бльшую лояльность организации, чем есть на самом деле. Степень искренности ответов респондентов всегда остается спорной и может привести к большим разногласиям в результатах исследования даже в пределах небольшой выборки.

В связи с поставленными проблемами, необходимо разработать ряд мер, способных снизить риск ошибок при практическом исследовании организационной лояльности. К ним могут относиться такие рекомендации: 1. Тщательная проработка теоретических основ организационной лояльности, включающая в себя: необходимый этимологический анализ термина «лояльность»; прояснение синонимов организационной лояльности и основанных на них моделях; разграничение правового и психологического аспектов лояльности; адаптацию или же создание собственной кросскультурной модели организационной лояльности. 2. Использование различных методов качественного и количественного анализа для многостороннего исследования организационной лояльности (анкетирование, беседа, проективные методики, оценка активности участия сотрудников в мероприятиях своей организации). 3. Параллельное с основным исследование факторов организационной лояльности. К ним относят: вовлеченность в работу и профессию (Р. Канунго), удовлетворенность работой (Д. Холл, С. Рабинович), ценности личности (М.И. Магура), организационную справедливость (П. Суини, Р. Мурман). Измерение данных факторов часто представляет меньшую сложность, чем измерение организационной лояльности, однако дает большое количество дополнительной информации, позволяющей делать более точные выводы относительно реальной лояльности сотрудников к своей компании.

Т.А. Басыгысова

ПОКАЗАТЕЛЬ ЭМОЦИОНАЛЬНОСТИ В МЕТОДИКЕ «ШКАЛА

ДИФФЕРЕНЦИРОВАННЫХ ЭМОЦИЙ» К. ИЗАРДА

В семантическом поле концепта «эмоциональность» можно выделить два основных смысла, являющихся методологическими основаниями как в построении теоретических моделей, так и в организации исследований. В первом случае эмоциональность интерпретируется как интегрирующий концепт для всех видов аффективных (эмоциональных) свойств и состояний. Второй вариант определяет эмоциональность как формально-динамическое свойство. Подход, заложенный школой Теплова–Небылицына и получивший развитие в исследованиях В.М. Русалова, в наибольшей степени иллюстрирует именно второе направление, позволяя измерять это свойство. Опросник формальнодинамических свойств индивидуальности (ОФДСИ), разработанный В.М. Русаловым, позволяет диагностировать 4 параметра (эргичность, пластичность, скорость, эмоциональность) в 3 сферах (психомоторной, интеллектуальной и коммуникативной), а также ряд дополнительных параметров. Определение типов темперамента основывается на соотношении двух регистрируемых параметров: общей активности и общей эмоциональности. Таким образом, данный подход определил качественную специфичность концепта «эмоциональность», заключающуюся в свойстве интенсивности, количестве переживаемых эмоций.

Второму подходу соответствует и теория К. Изарда, согласно которой в структуре эмоциональных процессов можно выделить базовые эмоции, различающиеся модальностью, и дифференцированные – более тонкие, дифференцированнные базовые эмоции и их сочетания. Для диагностики базовых эмоций автором была предложена соответствующая методика Шкала дифференцированных эмоций (ШДЭ).

Как известно, ШДЭ не отвечает требованиям стандартизации, что, безусловно, ставит под сомнение диагностические возможности данной методики. Поэтому мы произвели процедуру стандартизации, осуществленную на выборке в 1169 испытуемых, которая позволила сопоставлять данные в сравниваемых, унифицированных показателях – стенах (Т.А. Басыгысова, Т.А. Адмакина, 2009). Поскольку ШДЭ описывает модальностную структуру эмоций и их интенсивность по отношению друг к другу, оценка показателя общей эмоциональности в ее количественном аспекте автором методики не предполагалась.

Н.В. Беломестновой (2002) был предложен ряд вторичных показателей ШДЭ: средний показатель по положительным эмоциям, среднее по положительным когнитивным эмоциям, среднее по отрицательным эмоциям (стеническим и астеническим), среднее по стеническим, среднее по астеническим и общая эмоциональность, слагаемая из стеновых показателей по всем базовым эмоциям (ОЭ). Таким образом, данная математическая процедура позволила получить показатель, который иллюстрирует интенсивность переживания в целом и, на первый взгляд, не отражает специфики модальностной структуры эмоций конкретного индивидуума.

Соответственно, можно предположить, что данный показатель также может являться валидным для оценки эмоциональности как формально-динамического свойства. Данное положение легло в основу организации исследования и обработки полученных данных, поскольку именно индекс общей эмоциональности (ИОЭ) в ОФДСИ являлся независимой переменной, а ОЭ в ШДЭ – зависимой. Объем выборки составил 177 человек, возрастной диапазон которой 15–25 лет.

Распределение по полу: юношей – 50 человек (28,2 %), девушек – 127 человек (71,8 %). Обнаруженная положительная взаимосвязь (r = 0,36**) между ИОЭ и ОЭ свидетельствует о подтверждении поставленной гипотезы. Иначе говоря, можно утверждать, что вторичный показатель ОЭ в ШДЭ является валидным для оценки количественной характеристики эмоциональности. Вместе с тем обратил на себя внимание неожиданный феномен. Была выявлена положительная взаимосвязь ИОЭ в ОФДСИ со следующими отрицательными базовыми эмоциями: страх (r = 0,52**), стыд (r = 0,48**) и вина (r = 0,39**). Поскольку перечисленные эмоции относятся к астеническим, то и вторичный показатель по отрицательным астеническим эмоциям также положительно коррелировал с ИОЭ (r = 0,56**). Примечательно, что этот феномен был обнаружен нами ранее при изучении формальнодинамических свойств в структуре характера (Т.А. Басыгысова, 2009).

В результате была выявлена взаимосвязь между ИОЭ и психастеническим характером, в феноменологии которого ядерной характеристикой является чрезмерная выраженность астенических эмоций. Таким образом, предлагаемый концепт общей эмоциональности индивидуума теряет беллетристичность и обретает свойства реального психологического измеряемого явления, которое возможно исследовать экспериментально-эмпирически.

А.Л. Башун

ВЛИЯНИЕ ВОСПРИЯТИЯ МУЗЫКИ НА ПСИХИЧЕСКУЮ СФЕРУ

И РАЗВИТИЕ КРЕАТИВНОСТИ У ДЕТЕЙ

В течение всей жизни человек сталкивается с различными событиями или попадает в ситуации, субъективно переживаемые им как трудные, нарушающие привычный ход жизни, зачастую меняющие то, как человек воспринимает окружающий мир и свое место в нем. При потере интереса к учебе, потере места работы, человек теряет и возможность творчески реализовываться. Вопрос о формировании креативности сегодня выступает в рамках изменения подхода к функции образования как субъекта преобразования социума и порождения новых форм общественной жизни, приоритетом которого становится развитие личности и индивидуальности человека. В частности в педагогической психологии оформляется парадигма развивающего образования а в рамках постановки целей образовательных программ и прогнозирования результатов обучения на одно из значимых мест выступает формирование компетенций, связанных с творческой активностью субъекта обучения, и формирования креативности в структуре интеллектуальных способностей.

Одним из стимуляторов творческой активности в мыслительных процессах являются произведения искусства. Наиболее доступным понятным для большинства является музыка. В настоящее время наблюдается взлет в области музыкально-психологических исследований: в Германии К. Рюгер, Г. Декера-Фойгт; в России В.М. Элькин, С.В. Шушарджан, В.И. Петрушин, М.Л. Лазарев и др. Целью автора стало составление программы занятий для детей 6–9 лет, основной задачей которой стала психокоррекция таких эмоциональных состояний, как тревожность и агрессивность (которые ухудшают обучаемость ребенка, снижают темпы интеллектуального развития), с помощью музыкального воздействия специально организованных мероприятий с включением прослушивания классических музыкальных произведений, творческим самовыражением и спонтанным фантазированием.

Дополнительной целью настоящего исследования стало изучение особенности интеллектуальной и творческой деятельностной активности детей. Занятия проводились в подгруппах по 5–6 человек. Анализ данных показал, что: прослушивание классической музыки и дальнейшая проработка возникших в ходе прослушивания образов в творческой деятельности способствует спонтанному творчеству, эмоциональному раскрепощению, открытому выражению своих мыслей и чувств, конструктивной межличностной коммуникации, позитивному психическому состоянию, снижению психического напряжения и агрессивности в общении. Анализ регистрации эмоциональных состояний детей показал: начиная с первого занятия после прослушивания классической музыки выбор негативных цветов начал резко сокращаться и совсем исчез после четвертого занятия; стали выбираться чаще базовые цвета гармонии, воли, радости и энергии. Сравнение данных контрольной и экспериментальной групп выявило значительное снижение тревожности и агрессивности у детей экспериментальной группы. Показатели контрольной группы остались без значительных изменений. Успеваемость объективная (средний балл по всем дисциплинам и оценка учебной деятельности родителями и учителем) и субъективная (самооценка, желание идти в школу) в экспериментальной группе по окончанию эксперимента была выше, чем у учащихся контрольной группы. Успеваемость по дисциплинам, требующим повышенного внимания и сосредоточенности, – иностранному и русскому языку, математике, чтению – улучшилась. Творческая активность учащихся, ярко проявляющаяся на уроках рисования, музыки, природоведения и литературы (анализ активности осуществлялся по параметрам гибкость, оригинальность, разработанность, беглость), увеличилась с 40 до 86 %, особенное развитие получили параметры гибкости и оригинальности по тесту Торренса.

Таким образом, анализируя все имеющиеся у нас данные, мы пришли к заключению, что специально организованные упражнения с включением прослушивания классических музыкальных произведений, направленных на психокоррекцию состояний тревожности и агрессивности посредством творческого самовыражения и спонтанного фантазирования, оказывают благотворное воздействие на психическое состояние, снижая непродуктивное психическое напряжение детей, усиливают интеллектуальную и творческую активность детей младшего школьного возраста, что, по мнению автора настоящего исследования, является базой для формирования креативности как стабильной характеристики личности ребенка. Упражнения могут быть использованы как школьными психологами, так и классными руководителями в силу своей простоты и легкости выполнения заданий.

К.К. Бейнарович

ОСОБЕННОСТИ ВРЕМЕННОЙ ПЕРСПЕКТИВЫ ПОДРОСТКОВ

С НАРУШЕНИЕМ ЗРЕНИЯ

Одной из особенностей возраста, характеризующего переход от подросткового к раннему юношескому, является специфическая устремленность в будущее (Л.И. Божович, Л.А. Регуш, И.С. Кон). В подростковом возрасте формируется представление о временной перспективе как о целостном образовании, включающем ближний, средний и дальний этапы жизненного пути. Однако планы старшеклассников еще недостаточно реалистичны и продуманы, преобладает стремление повлиять на будущее, подчинить его себе, а не планировать дальнейшую жизнь (Е.И. Головаха). Основной задачей исследования явилось изучение особенностей временной перспективы у слабовидящих и нормально видящих подростков. В исследовании приняли участие 241 старшеклассник в возрасте 14–19 лет, из них 97 – с нарушениями зрения (острота зрения 0,01–0,4 диоптрии). Контрольная выборка составила 144 старшеклассника с нормальной зрительной функцией (острота зрения 0,8–1 дп). Исследование временной перспективы (ВП) проведено с помощью методики Ж. Нюттена. По результатам исследования временной перспективы в группах подростков с ослабленным зрением и подростков с нормальным зрением можно сказать, что по параметру протяженности временной перспективы подростки с нарушением зрения отличаются от нормально видящих подростков.

Минимальное значение ВП у слабовидящих и нормальновидящих составляет 2 года. Максимальное значение ВП у слабовидящих подростков 15,8 лет, в то время как у нормальновидящих 18,5 лет. В целом временная перспектива в двух выборках охватывает основные периоды жизненного пути – школа – вуз – работа – семья – продвижение по работе, приобретение материальных ценностей – смерть.

Однако по степени выраженности следующих категорий содержательного анализа временной перспективы между слабовидящими подростками и подростками с нормальным зрением выявлены достоверные статистические различия. Так, у слабовидящих подростков ярче выражена ближняя ВП: активность, связанная с отдыхом, досугом, а также мотивационные объекты, включающие социальные контакты, сконцентрированы на периоде недели (W), p < 0,05, месяца (M), p < 0,1. В меньшей степени выражен период, относящийся к настоящему времени, т. е. обучение в школе (E2), но период конца года выражен в большей степени (Y), p < 0,01 («закончить школу»; «сдать все экзамены»), подростки в большей мере волнуются о сдаче экзаменов. В отдаленной ВП ярче выражен период, относящийся к обучению в вузе (E3), p < 0,1 («буду учиться в вузе»; «стремлюсь к обучению»; «не смогу учиться в институте»), – слабовидящие подростки в большей мере проявляют тревожность по поводу поступления и возможности учиться в вузе. В дальней ВП их волнует период пожилого возраста, а именно размышления о пенсии (O), p < 0,1 («дожить до старости»; «выход на пенсию»). У подростков с нарушением зрения намерения в большей мере по сравнению с другими периодами связаны с открытым настоящим (l), в котором планируются события до 1-го года, и направлены в большей мере на личностное развитие и на обладание какими-либо личностными качествами («научиться водить машину», «быть хорошим человеком», «работаю над собой и характером»). В отличие от слабовидящих подростков у нормальновидящих подростков в ближней ВП ярче выражены события, связанные с планами на год (Y), p < 0, («съездить за границу»; «жду летних каникул»). В отдаленной ВП ярче выражен период, относящийся к поступлению в вуз (E3), p < 0, («поступлю в престижный вуз»; «принял решение пойти в институт»).