«ФЛОРОНИМИЧЕСКАЯ ЛЕКСИКА БУРЯТСКОГО ЯЗЫКА ...»

тэмээн hл ‘душица’, букв. верблюд хвост и тэмээнэй hл карагана гривастая’, букв. верблюжий хвост. В основе наименования тэмээн hл ‘душица’ лежит особенность строения белых пушистых плодов, напоминающих верблюжий хвост, а наименование тэмээнэй hл карагана гривастая’ отражает игольчатую, пушистую, мохнатую ветку растения, похожую на гриву или хвост верблюда.

Во многих бурятских названиях растений одно наименование объединяет несколько видов растений: улаагана кислица обыкновенная, костяника, смородина красная’; хашаг бhэн бодяк съедобный, реук’;

хурьган заhаа купальница азиатская, мак голостебельный, можжевельник обыкновенный’; шара сэсэг календула лекарственная, одуванчик лекарственный, стародубка апеннинская’. «Такое явление в народной номенклатуре растений вызвано, с одной стороны, неразличением номинатором самих реалий из-за большого внешнего сходства, неосознанным объединением их в одно понятие, с другой стороны – сознательным обобщением реалий, имеющих сходства в релятивных и квалификативных признаках, переносом наименования с одного растения на другое» [Дектярев 2002:98]. Следует отметить, что названия растений появлялись автономно в разных местах, иногда с одинаковыми мотивами, а структурно-семантические модели для номинации различных растений имели аналогичные признаки. С этим связана неоднородность народных самобытных названий растений в лингвогеографическом плане, наличие омонимичных флоронимов в говорах и диалектах бурят Республики Бурятия, например, в Тункинском районе гзээн бhэн зопник’, букв. брюшина трава, а в Кабанском – подорожник’.

Синонимичность названий растений характеризуется наличием нескольких означаемых для одного означаемого, которая выражается:

1. В параллельном использовании флоронимов, которые мотивированы разными признаками. Некоторые растения обозначаются двумя или тремя и более названиями, различающимися по характеру признака, взятого за основу номинации: адаахайтай тэмээн халаахай перекати-поле’, букв.

верблюд крапива с колючками’; арбагар бhэн, арбагай ногоон перекатиполе’, букв. лохматая трава’; даргай мак голостебельный’, букв.

начальник’; зонхобо сэсэг, букв. Цзонхава’ – рел.-филос. будд.; ороод, букв.

озимая рожь, зерно’; хара таряан рожь посевная’, букв. черное зерно’.

2. В использовании “чередующихся названий. Внешний вид, свойства растения могут меняться зависимости от вегетационного периода, т.е. одно растение может иметь в начале лета одно название, в конце – другое.

Например, сарана зап. аранга тибhэн нераспустившаяся сарана’; улаалзай распустившаяся сарана’; унг. hамган hараана сарана без коробочки (остающейся после цветения)’.

3. Многие растения имеют одновременно автохтонное название и заимствованное из русского языка: мшэ модон и рябина рябина’.

наименований растений имеют прозрачную внутреннюю форму, отражающую когнитивно-оценочный опыт человека. И это закономерно, так как познание мира человеком начинается с познания непосредственной среды проживания – природных условий, животного и растительного мира.

Причем, на первых порах номинации реалий окружающего мира человек указывал в названии основание, по которому получал ‘имя’ тот или иной предмет.

Таким образом, названия объектов растительного мира образованы различными способами: на основе прямого восприятия денотативного признака; метафоры, т.е. путем сравнения с предметами и явлениями окружающей действительности; синекдохи – количественные отношения;

метонимии – пространственные и временные отношения, отношения между частью и целым; метафтонимии.

Все названные группы более детально будут рассмотрены ниже.

Названия, образованные на основе прямого восприятия Многие авторы рассматривают способ номинации наименований растений и грибов с точки зрения выделения отличительных признаков, другие – посредством когнитивных моделей. В нашем диссертационном исследовании указывается, что прямая мотивированность названий растений и грибов основана на логических мотивационных моделях, опирающихся на внешний вид растений, место, время и способ произрастания, особенности жизнедеятельности и применения растений. В соответствии с этим мы выделили 5 типов прямой мотивации названий растений и грибов [Сетаров 2000]:

1) соматический (внешний вид, строение, цвет, указание на количество частей растения, размер);

2) топонимический (место произрастания);

3) этологический (особенности произрастания, специфическое воздействие на органы чувств);

4) функциональный (применение растений в лечебных целях, в пищевом рационе, практически значимые свойства растений);

5) темпоральный (временные характеристики растения).

В соматическом типе рассматриваются зрительно воспринимаемые признаки (цвет; форма; указание на количество частей; размер).

Флоронимы, мотивированные цветом растения Цвет является одним из древних признаков, используемых в основе наименований. Многие наименования по цвету являются собирательными.

Цветообозначение является не только элементом описания объектов, но и обладает оценочными коннотациями. В бурятском языке основными являются пять цветов, которые использовались на начальном этапе формирования цветовой картины мира: шара желтый, улаан красный, хара черный, сагаан белый, ххэ зеленый, синий, сизый. Цветовые оттенки могут также передаваться как непроизводными лексемами: алтан золотой, алаг пестрый, сэнхир светло-голубой, так и производными с суффиксами:

желтенький, тоhон шаралжаахай байк.-куд. клевер, трилистник’, букв.

карликовая’, букв. краснеющая), указывающий на обладание качеством в некоторой степени; -дай (шаралдай бhэн сурепка, сурепица’, букв.

желтоватый, с желтинкою).

Названия, указывающие на желтый цвет:

голой шара сэсэг аг. лютик едкий’, букв. полевой желтый цветок;

дальбан шара мак голостебельный’, букв. желтый наклоненный, отвисший;

шара акаци желтая акация’;

шара будаа просо посевное’, букв. желтое просо;

шара модон, шара зандан самшит, сандал желтый’, букв. желтое дерево – медово-желтые или лимонные оттенки древесины;

шара модон барбарис сибирский’, букв. желтое дерево – по золотисто-желтым цветкам;

шара мгэ масленок’, букв. желтый гриб;

шара ногоон сурепица желтая’, букв. желтая трава – по желтым цветкам;

шара сэсэг календула лекарственная и стародубка апеннинская’, букв.

желтый цветок;

шара сэсэг, шабшараахай бох. одуванчик лекарственный’, букв.

желтый цветок, сильно желтый;

шара тэрэнги рододендрон золотистый, кашкара’, букв. желтый багульник – по серовато-желтым цветкам;

шара рмэдэhэн, шаралдай полынь желтая’, букв. желтая полынь, с желтинкою;

шара hархяаг рыжик’, букв. желтый гриб;

шаралдай ‘осот’, букв. с желтинкою;

желтинкою.

Названия, указывающие на красный цвет:

тажа улаан шэнэhэн фольк. кряжистая красная лиственница’;

улаан бургааhан тальник’, букв. красный прут;

улаан гашуун жэмэстэй эшэ калина’, букв. стебель с красными горькими ягодами;

улаан зандан красный сандал’, букв. красный сандал – по красноватой или красно-бурой древесине;

улаан модон тис’, букв. красное дерево;

улаан hархяаг сыроежка красная’, букв. красный гриб;

улаан толгой полевица Триниуса’, букв. красная голова;

улаан толгойто hархяаг подосиновик’, букв. гриб с красной головкой;

улаан яабалха зап. помидор, тунк. красный картофель’, букв.

красное яблоко;

краснеющая.

Названия, указывающие на черный цвет:

хара зандан черный сандал’;

хара нэрhэн черника’, букв. черная ягода’;

хара шгсэр шикша черная’, букв. черная шикша’ – по черной ягоде с сизым налетом;

хара шабга, хара сливэ черешня’, букв. черный сухофрукт, черная слива’.

Названия, указывающие на белый цвет:

сабхан бhэн валериана’, букв. беленькая трава’ – по белым цветкам;

сагаан ая полынь каменная и холодная’ – по серовато-серебристому цвету растения;

сагаан мгэ белый гриб’;

сагаан сэсэг ромашка’, букв. белый цветок’;

сагаан лтэнэг клён’, букв. белая конопля’ – древесина белая, с шелковистым блеском;

сагаан рмэдл полынь каменная’, букв. белый сорняк’;

сагаан халаахай сердечник, осот полевой’, букв. белая крапива’ – по белым шипикам на листьях;

сагаан хулhан тростник’, букв. белый камыш’;

сагаан hархяаг груздь’, букв. белый гриб’.

Названия, указывающие на синий, голубой или сизый цвет:

Бур. ххэ, монг. хх голубой, синий, зеленый, сивый, серый’ подразумевает несколько цветов. Многозначность монг. хх, бур. ххэ, можно полагать, является отражением изменчивости оттенков цветов, какие принимает небо в зависимости от погоды и от других природных явлений [Бертагаев 1971:109].

сэнхир астра алтайская’, букв. светло-голубой’;

сэнхир хонхонууд колокольчики’, букв. светло-голубые колокольчики’;

лэн бескильница тонкоцветная’, букв. сизая’;

лэн бhэн осока’, букв. сизая трава’;

ххэ нэрhэн голубика’, букв. синяя ягода’;

ххэ сэсэг василек синий, незабудка’, букв. синий цветок’;

ххэ балжан гарма астра альпийская’, букв. синяя ромашка’;

ххэ балжан гарма еравн. гетеропаппус’, букв. синяя ромашка’.

Флоронимы, мотивированные особенностью строения растения Названия, отражающие особенности всего растения:

арбагар бhэн перекати-поле’, букв. растопыренная трава’;

атаахай перекати-поле’, букв. сморщенный’;

хадхуул бhэн бох. перекати-поле’, букв. колючка трава’;

хамхуул рмэдэhэн перекати-поле’;

Названия, отражающие особенности строения кроны, ветвей:

пирамидальна тополь пирамидальный тополь’;

хадхаляатай бhэн шиповник даурский’, букв. трава с колючками’;

hалбагар шhэн плакучая ива’, букв. раскидистый тальник’;

hалбагар шэлбhэтэй хуhан плакучая береза’, букв. береза с раскидистой кроной’;

шрбэгэр зртэй уляангир пирамидальный тополь’, букв. тополь с остроконечной вершиной’.

Названия, отражающие особенности строения стебля:

аса хяаг пырей развилистый’, букв. пырей раздвоенный’;

глзргэнэ земляника’, от слова глдэгэр, букв. с вытянутой шеей и наклоненной головой’;

домбуу сел. белена черная, дурман’, букв. толстый, распухший’ – изза толстого, прямостоячего стебля;

дэгдэ горечавка и зверобой’, образовано от слова дэгдэнэхэ двигаться, приподняв плечи’, стебель прямой или приподнимающийся;

замба сэсэг, замбага сэсэг мальва’, букв. толстый цветок’ от слова замбагар толстый’;

нариихан хлтэй опенок’, букв. с тонкой ножкой’;

нарин улhан лен’, букв. тонкий лен’;

ута лен лен-долгунец’, букв. длинный лен’ – из-за высокого стебля.

Названия, отражающие особенности строения листьев:

галбагай хяаг волоснец ложнопырейный, колосняк китайский’, букв.

пырей плоский’ – листья линейные, плоские;

дальбагар рмэдэhэн лопух’, букв. оттопыренная, отвисшая полынь’.

Названия, отражающие особенности строения цветков:

мэхээр змеевик живородящий, горец живородящий, гречиха живородящая’ от слова мэхээрхэ, букв. уменьшающаяся’;

сахилза ирис’, букв. расцветающая трава’ от сахилзаха блестеть, сиять; перен. расцветать, процветать.

Названия, отражающие особенности строения плодов, клубней:

гонзогор тыквэ кабачок’, букв. овальная тыква’;

зэдэгэнэ земляника’, от слова зэдэгэнэхэ, букв. ежиться, плод похож на ежа’;

мондоруухай тунк. картофель’, букв. округлый картофель’ от слова мондойхо ‘быть округлым’;

монсогор капуста кочанная капуста’, букв. округлая капуста’.

Флоронимы, мотивированные указанием на количество частей Названия, указывающие на количество частей растения:

гурбан hалаата клевер, трилистник’, букв. с тремя жилками’;

долоогоно боярышник кроваво-красный’, образовано от слова долгоно образовываться о камбии’ от слова долгон камбий’;

таба hалаа(та) каб. подорожник’, букв. с пятью жилками’;

томо таба hалаа подорожник большой’, букв. большой имеющий пять жилок’.

Флороним, мотивированный указанием на размер Названия, указывающие на размер:

гандагаари малина обыкновенная’, букв. большой, крупный’ от слова гандагар;

ябаган хуhан карликовая береза’;

ябаган яблони карликовая яблоня’.

произрастания растения. Здесь рассматривается 3 группы.

Названия, указывающие на произрастание на земле, полях, в сухих местах:

газарай улаагана костяника’, букв. земляная кислица’;

таряанай халаахай пастушья сумка’, букв. полевая крапива’.

Названия, указывающие на произрастание около воды или в воде, в сырых местах, на болоте:

ожорhон осока, хвощ болотный’;

ошорhон болотное растение из рода камышей;

уhа ожорhон осока, хвощ болотный’, букв. водный камыш’;

уhанай замарhан водяная лилия, кувшинка’;

хулhа ожорhон камыш’.

Названия, указывающие на произрастание на возвышенных местах:

ая ганга полынь белая, полынь каменная и богородская трава’, букв.

полынь, растущая на ярах’;

ганга богородская трава, чабрец, тимьян’, букв. трава, растущая на высоких берегах’;

уула бhэн мать-и-мачеха’, букв. горная трава’, растет на косогоре, в почве каменистой.

характеризующиеся особенностями произрастания, специфическим воздействием на органы чувств.

дикорастущий вид растения, местообитание вида гриба и географическое место произрастания растения:

а) названия, указывающие на дикорастущий вид растения:

зэрлиг виноград дикий виноград’;

зэрлиг лен дикий лен’;

зэрлиг улhан конопля сорная’, букв. конопля дикая’;

б) названия, указывающие на местообитание вида гриба:

уляаhанай hархяаг подосиновик’, букв. осиновый гриб’;

хуhанай hархяаг, хуhан доро ургадаг hархяаг подберезовик’, букв. под березой растущий гриб’;

в) названия, указывающие на географическое место произрастания растения:

алтайн hонгино лук алтайский’;

далайн хулhан бамбук’, букв. заморский камыш’ (раньше буряты называли растение, произрастающее за морем одним словом далайн морской);

дауриин бтли овсяница даурская’, это растение, образующее плотную дерновину (пучок) тонких листьев, от слова бт закрытый, глухой’, растет в Даурии;

Кавказай шара зандан Кавказский самшит’, букв. Кавказский желтый сандал’;

хитад будаа гаолян, просо посевное’, букв. китайское просо’, привозили из Китая.

Названия, характеризующиеся специфическим воздействием на органы чувств:

а) запах: сайн нгэтэй розо роза чайная’, букв. с приятным запахом роза’; хуншар солодка уральская’ от хуншуу ароматный, приятный’, букв. с запахом’;

б) способность издавать под воздействием внешних факторов какойлибо звук: хорхинсог мышьяк, пьяная трава’, букв. шуршащий’ от слова хорхигонохо сухо трещать’; хорхинсы, хорхинсог чина луговая’, букв.

шуршащий’;

в) вкусовые свойства и питательные качества:

амтата гуа дыня’, букв. вкусная дыня’; агтай маньяhан горький лук’;

гашуун рмэдэhэн полынь Сиверса’, букв. горькая полынь’;

забаан зэдэгэнэ малина обыкновенная’, букв. безвкусная земляника’;

нялуун рмэдэhэн хорин. полынь’, букв. пресная, без соли полынь’;

улаан гашуун жэмэстэй эшэ калина’, букв. с красными горькими ягодами стебель’;

шэхэр бhэн, шэхэр солодка уральская’, букв. сахар трава’, корневище содержит сахар, имеет сладкий вкус;

г) по способу воздействия:

носоргоно репейник, лопух’, букв. приставучая трава’ от слова носохо теребить, приставать’;

орёодог бhэн, орёожо ургадаг бhэн плющ’, букв. вьющаяся трава, запутывающая, переплетенная трава’;

халаахай крапива’, образовано от слова халааха обжигать’;

шдэр сэсэг чистотел большой’, букв. путы цветок’;

шдэр ургамал лиана’;

шдэр бhэн хсы вика приятная, вязель’;

шдэр хсы бhэн тунк. горох полевой’;

шдэр бhэн вьюнок полевой и повилика’, букв. путы, тренога трава’;

эрьюу бhэн бох. белена черная, дурман’, букв. одурманивающая трава’;

д) тактильные свойства:

бамба сэсэг роза’, букв. пушистый цветок’ от слова бамбахай пушистый, мягкий’;

хадхуур бhэн, атаахай, адаахайтай тэмээн халаахай перекати-поле’ от слова адаахай, адуур колючки, шип;

е) оценочный аспект: следует отметить, что эмоциональная положительная оценка растений в бурятском языке превалирует над отрицательной. В основном, это выражается с помощью уменьшительноласкательных суффиксов: бадмахан сэсэг купальница сибирская, жарки’, уменьш. от бадма лотос’, букв. лотос цветок’; нямняахай одуванчик’, уменьш. от нямняа; улаалзай лилия’, букв. красненькая’;

высокое качество (алтан золотой’: алтаргана золотарник, карагана карликовая’, букв. золотая карагана’; алтан ндэhэн золотой корень, родиола розовая’, букв. золотой корень’);

негативная оценка (хара черный’: хара мгэ сморчок, грибы подосиновые и подберезовые’, букв. черный гриб’; хара hархяаг сморчок’, букв. черный гриб’; ххэ мгэ синие грибы’, общее название ядовитых грибов).

В функциональном типе преобладают флоронимы, указывающие на их применение при лечении разных болезней, в пищевом рационе, практические свойства.

Флоронимы, указывающие на их применение при лечении разных болезней в тибетской и народной медицине: бадан бадан, чигирский чай’, образовано, возможно, от слова бадайха цепенеть, деревенеть’. Это растение отличается высоким содержанием дубильных веществ, гликозида арбутина;

зрхэн сэсэг истод сибирский’, букв. сердце цветок’.

Флоронимы, указывающие на применение в пищевом рационе:

a) названия растений, которые указывают на то, что плод или само растение поедается животными (в качестве корма):

булганай эдеэн тунк. черника’, букв. соболья еда’;

гахай бhэн звездчатка’, гахай ногоон зопник клубненосный (железняк)’, букв. свинья трава’;

грhэн бhэн иван-чай и кипрей’, букв. трава косули, лося’;

зээрэн шэлбэ астрагал донниковый’, букв. стебель антилопы, сайгака’;

орын хаг бhэн олений мох’, букв. олений лишайник, ягель’;

тэжээлэй ногоон вика приятная, вязель’, букв. кормовая трава’;

хэр шабга (эдеэн) название сладкого плода, редко чернослив’, букв.

коровья еда’;

б) названия растений, которые указывают на то, что плод или само растение употребляется в пищу: кукурузын эдеэшэнтэhэн буурсаг кукурузные початки восковой спелости’, букв. кукурузный съедобный плод’; сиинэ, ехэ эдеэн пион, марьин корень’, букв. синяя большая еда’:

сиинэ мясо, сваренное с картошкой. Возможно, этот корень варили с мясом.

Впоследствии, с появлением картошки название осталось, а сам продукт поменялся. Используется благодаря содержанию огромного количества полезных веществ в народной медицине;

в) названия растений, которые указывают на непригодность в пищу человека, т.е. ядовитый характер растения: муухай hархяаг, хоротой мгэ поганка бледная’, букв. плохой гриб’; хорото мгэ мухомор’, букв.

ядовитый гриб’.

Флоронимы, указывающие на практически значимые свойства растений:

1) использование растений для производства и переработки древесины.

Черный цвет может указывать на особо ценные качества древесины с темным оттенком, например: хара зандан черный сандал’;

2) использование растений для получения масел, смол, красок: тоhото оливково модон маслина’, букв. масляное, оливковое дерево’; тоhото пальма масличная пальма’, букв. масляная пальма’; тоhон шаральжаахай клевер’, букв. масляный бурьян’; хэр будаг цонг. змееголовник’ от будаг краска’ (от буда- ‘красить’);

3) использование растений для изготовления артефактов и бытовых нужд: При этом актуальными являются лексемы, указывающие на их разнообразные свойства:

нргэдэhэн, нрhэн ольха’ образовалось от слова нрhэ(н) уголь’.

Древесина ольхи долго сохраняется под водой и используется для мелких подводных сооружений. Ольховый уголь ценится для изготовления охотничьего пороха;

каучуконос, каучугта ургамал, хн дабирхатай модон каучуконос’;

хлопчатник, хбэнтэ ургамал хлопчатник’.

В темпоральном типе мотивации рассматриваются временные характеристики растения:

майн сэсэг ландыш майский’, букв. майский цветок’;

намарай таряан озимый хлеб’, букв. осенний хлеб’;

намарай шэниисэ озимая пшеница’, букв. осенняя пшеница’;

эртэ болбосордог капуста ранняя капуста’, букв. рано поспевающая капуста’;

тршын сэсэг, тршын ногоон первоцвет’, букв. первый цветок, первая трава’ (Рис. 2).

функциональный Рисунок 2 – Количественное распределение флоронимов при анализе Таким образом, нами выявлены 5 типов мотивации (соматический, топонимический, этологический, функциональный и темпоральный) и отмечены следующие признаки: цвет, вкус, форма, запах, пригодность или непригодность в пищу человека, животного, особенность произрастания, место и время произрастания, лекарственные свойства, способ воздействия, количество частей растения, наличие числительных, размер.

В результате изучения прямой мотивированности названий растений и грибов отмечены следующие особенности образования флоронимов, установлено их количественное распределение:

1. 84 флоронима (49%) получили названия, отражающие различные аспекты морфологии растений, окраски, указание на количество частей, размер растения. Удельный вес этих названий значителен, что говорит о первоначальной форме объективации нового знания на основе соматической мотивации.

2. Топонимический тип мотивации обнаруживает 10 флоронимов (6%).

Очевидно, что место произрастания представлялось субъектам номинации значительно менее важным признаком растения по сравнению с другими.

3. На основе этологического типа мотивации образованы 44 флоронима (26%). Особенности произрастания и специфическое воздействие на органы чувств воспринимались представителями этнокультуры как наиболее актуальный из всех признаков растений.

4. На основе функциональной мотивации образовано 26 флоронимов (15%), что отмечает в целом меньшую значимость функционального признака в номинации растений по сравнению с этологическими признаками, как особенности произрастания и специфическое воздействие на органы чувств. Присутствие функциональных номинаций в названиях растений и грибов объясняется особой ролью растений в пищевом рационе, в тибетской и народной медицине, в практической деятельности человека.

5. Сравнительно небольшое количество растений (6 флоронимов, 4%) имеет темпоральный признак «время цветения или появления растений», который воспринимался как наименее актуальный из всех признаков растений. Анализ всех типов мотивации показывает обусловленную связь языка с действительностью, специфичными закономерностями мышления и другими психическими процессами.

Мотив номинации может быть определен далеко не для всех наименований растений и грибов, поэтому необходимо знать их свойства.

Нередко названия переосмысливаются народом и получают вторичную мотивировку. В сферу действия народной этимологии попадают как лексемы, которые получили вторичную мотивировку, так и заимствованные названия.

Образование таких лексем происходит путем ассоциативно-семантического отражения признаков и особенностей предмета.

Названия растений и грибов, возникшие на основе метафоры Переносное значение названий растений и грибов изучено с точки зрения когнитивно-дискурсивного подхода, одного из перспективных направлений современной лингвистики, разработанного Н. Н. Болдыревым [2001], Е. С. Кубряковой [2004], Дж. Лакоффом, M. Джонсоном [2004], Н. В.

Руновой [2006], З. И. Резановой [2012]. Их анализ осуществляется с помощью когнитивных (метафорических, метонимических, метафтонимических) моделей. Под когнитивной моделью понимается некоторый стереотипный образ, с помощью которого организуется опыт, фиксирующий прототипичные знания о действительности, содержащий основную информацию о том и ином концепте [Пименова 2004]. Флоронимы рассматриваются как средства репрезентации знаний об отношении человека к его окружающему миру и интерпретации оценочных знаний. Характерно, что представители бурятской этнокультуры отличались исключительной наблюдательностью и огромной словотворческой способностью, что свидетельствует о богатстве образных, метафорически окрашенных наименований, отражающих особенности менталитета, вкусы и т.д.

метафтонимические модели переносных значений, распространенные в названиях растений и грибов.

Метафора – это перенос наименований по сходству внешних и функциональных признаков, среды обитания, места расположения, формы предметов, цвета, характера действий [Цыбикова 2003:47].

О. С. Ахманова [1969:231-232] в «Словаре лингвистических терминов»

определяет метафору (от греч. мetaphor – перенос) как «троп, состоящий в употреблении слов и выражений в переносном смысле на основании сходства, аналогии и т.п.». Метафора как прием – это предикация нового свойства, полученного на основе аналогии, и выбор имени на основе такого переосмысления на основе сходства или аналогии признаков в понятийном отражении обозначаемого объекта и в сигнификате переосмысляемого слова, что отличает метафору от метонимии, где основа переосмысления заложена в смежности самих обозначаемых объектов – в их субстанциональных (вещественных) или понятийных признаках, если объект абстрактно отвлеченное понятие о свойствах, процессах [Щербак 1997].

В ходе проведенного исследования на основе метафорического формирование значений флоронимов. Для построения концептуальных структур используется термин концептуальная сфера, основной единицей которой является концепт - оперативная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга, всей картины мира, квант знания [Кубрякова 1996:90]. В целом, концепт представляет собой «те идеальные, абстрактные единицы, смыслы, отражающие содержание полученных знаний, опыта, результатов всей деятельности человека и результаты познания им окружающего мира в виде определенных единиц, актуализируется в метафорических связях через более или менее широкий спектр конкретных признаков – когнитивных контекстов.

Выявляемые нами когнитивные контексты в структуре матрицы РАСТЕНИЕ, представляют следующие концептуальные сферы: ЧЕЛОВЕК, ЖИВОТНОЕ, АРТЕФАКТ, АБСТРАКТНОЕ ЯВЛЕНИЕ. Ядром является концепт, соотносимый с растением, а компонентами – когнитивные концептуальные сферы.

Анализ показал, что выделенная концептуальная сфера ЧЕЛОВЕК – РАСТЕНИЕ служит для осмысления значений языковых флоронимов, как средство репрезентации оценочного знания о человеке. Она может быть представлена в виде общей когнитивной матрицы, включающей ряд АНТРОПОНИМ (Рис. 3).

Рисунок 3 – Когнитивные контексты в концептуальной сфере «Человек» в %.

В единичных метафорических номинациях предметов, признаков, явлений внешнего мира в бурятском языке человек как сфера – источник образных интерпретаций представлен в аспекте:

– социальный статус:

а) приобретенный (достигаемый) статус (должность) – хн бhэн, ноён орхоодой окин. женьшень настоящий’, букв. человек трава, начальник большой’, от слова орхойхо ‘быть громоздким, громоздиться’. Ему приписывали свойство не только исцелять все болезни, но и вселять жизнь в умирающего человека. Буряты называли его корнем жизни’, чудом мира’, ударом бессмертия’;

б) предписанный (приписываемый) статус (статус в семье) – бэри сэсэг шпорник крупноцветковый и шлемник байкальский’, букв. невестин цветок’; эсэгэ модон букв. дерево отец’; эхэ модон обрядовое дерево’, букв.

дерево мать’. Представления, связанные с эсэгэ модон, эхэ модон отражают архаичный пласт верований, восходящих к тотемному периоду миропонимания древнего человека. Считается, что некоторые южные бурятмонгольские рода произошли от этого дерева [Галданова 1996:102-104].

– Форма: хн дабирхатай модон каучуконос’, букв. человек смолистое дерево’. Ствол дерева каучуконоса ассоциируется с фигурой человека; хн ндэhэн женьшень’, букв. человек корень’.

– Антропоним: Гмелинэй хонхолой бубенчик Гмелина’ – фамилия ученого.

Вторая метафорическая модель образования переносных значений флоронимических единиц ЖИВОТНОЕ – РАСТЕНИЕ является наиболее продуктивной. В нее включены несколько когнитивных контекстов:

РАЗМЕР, СТРОЕНИЕ.

– Размер: крупные растения получали определительный компонент тэмээн, хэр, буха, морин или азарга:

буха сэсэг горечавка’, букв. бык цветок’;

морин рмэдэhэн хорин. полынь обыкновенная (чернобыльник)’, букв.

лошадь полынь’;

морин халаахай мордовник даурский’, букв. лошадь крапива’;

тэмээн халаахай осока и крапива двудомная’, букв. верблюд крапива’;

хэр арса можжевельник сибирский, багульник болотный’, букв.

корова можжевельник’.

Мелкие растения – хонин, хурьган, ямаан:

хонин арса можжевельник ложноказацкий’, букв. овца кустарник’;

хонин бургааhан верба и ива сизая’, букв. овца кустарник’;

хонин хсы горошек мышиный, вика’, букв. овца вика’;

можжевельник’;

ямаан арса можжевельник сибирский’, букв. коза кустарник’;

ямаан бургааhан ива-шелюга’, букв. коза кустарник’;

ямаан бhэн вероника седая’, букв. коза трава’;

ямаан халаахай крапива’, букв. коза крапива’.

– Строение: хашаг бhэн бодяк съедобный, татарник’, букв. клещ трава’; хонин бhэн лапчатка’, букв. овца трава’, покрыта серебристобелыми шелковистыми волосками, похожими на овечью шерсть (Рис. 4).

Рисунок 4 – Когнитивные контексты в концептуальной сфере «Животное» в %.

Следующей метафорической моделью образования переносных значений флоронимических единиц является АРТЕФАКТ – РАСТЕНИЕ. Она используется для номинации объектов чаще всего на основе сходства их внешних признаков с растениями. В нее входят когнитивные контексты:

ФОРМА, ПРЕДМЕТ ОДЕЖДЫ, ХОЗЯЙСТВЕННАЯ ЕДИНИЦА.

В основе метафорического переноса лежат характеристики признаков:

алтан зула сэсэг, зула сэсэг, букв. свеча цветок’;

хадааhан сэсэг гвоздика’, букв. гвоздь цветок’;

хазаар бhэн змеевка растопыренная’, букв. уздечка трава’;

тобшо бhэн проломник, бахромчатая трава’, букв. пуговица трава’;

хурабша сэсэг наперстянка, букв. наперсток цветок’;

шандаруутай бургааhан окин. ива козья’, букв. ива с сережками’ (Рис. 5).

Рисунок 5 – Когнитивные контексты в концептуальной сфере «Артефакт» в – Предмет одежды:

мдэн бhэн зопник клубненосный (железняк)’, букв. брюки трава’;

тобшотой рмэhэн иволг., тобшо рмэдэhэн полынь горькая’, букв.

сорняк пуговица’: множество плодов шаровидной формы, напоминающих медно-желтого цвета пуговицы бурятской верхней одежды – дэгэлов.

монастырское хозяйство (в дацане)’.

Наиболее продуктивной метафорической моделью образования переносных значений флоронимических единиц является модель АБСТРАКТНОЕ ЯВЛЕНИЕ – РАСТЕНИЕ. Эта модель является базой для когнитивных контекстов: СРЕДА ОБИТАНИЯ, ОЦЕНКА, СВОЙСТВО.

В данных моделях актуализируются признаки:

– Среда обитания:

тэнгэриин длии дождевик (гриб)’, букв. неба глухота’, вероятно, понимается движение спор гриба в безветрии по которому возможно установить направление внешне неощутимого ветра, что помогает определить малоприметную тягу воздуха и подходить к зверю с той стороны, [www.природа.рф/fungi/dozhdevik.php];

тэнгэриин тамхин дождевик’, букв. небесный табак’. Это созревший разлетающийся под воздействием ветра;

уhан тарна, уhан тарнаан горец перечный (водяной перец)’, букв.

вода магические словесные формулы (заклинания)’ от бур. тарни.

непривлекательностью: хараалша сэсэг живокость крупноцветковая’, букв.

сварливый цветок’ от слова хараалша сварливый, злой, вредный’.

способность растения к фототропизму: наран сэсэг подсолнечник однолетний и мак голостебельный’, букв. солнце цветок’. Корзинки (соцветия) растения напоминают лучи солнца и имеют обыкновение «поворачиваться» вслед за движением солнца;

сакральные словесные «образы» (бог): бурхан халдун букв. бог ива’;

зонхобо сэсэг мак голостебельный’, букв. Цзонхава цветок’ (Цзонхава Лобзанг-дракпа – тибетский средневековый религиозный деятель, ученый);

мнхэ модон букв. вечное священное дерево’; (молитва): шубуунай тарна горец птичий, спорыш’, букв. птичья магическая словесная формула’;

языческие представления и верования, связанные с похоронными обрядами: аранга тмс зап. ‘сарана, степная лилия’, букв. выделяющийся клубень (т.е. головка длинного стебля лилии-сараны);

языческие представления и верования, связанные с «образами нечистой силы» (черт): курумк. боохолдайшкин курить дождевик’, букв. чертова курить’ [записано от Берельтуева С. О. 1968 г. р. в с. Улюнхан Курумканского района 2013 г.]; боохолдойн бургааhан (или эдеэн), букв.

черта прут’; шдхэрэй эдеэн, шдхэрэй нэрhэн кизильник’, букв. чертова голубика’ (Рис. 6).

Рисунок 6 – Когнитивные контексты в концептуальной сфере «Абстрактное явление» в %.

М. Шпис-Чулум [1995:397] выделяет и названия, основанные на признаках, образованных сравнением растений или частей растений с другими реалиями или явлениями. Лексико-семантическое поле РАСТЕНИЕ пополняется за счет производных лексических метафор, образованных от номинативных значений темы (человек, животное, предметы быта).

Используя выше названный подход мы рассмотрели метафорическую модель ЧЕЛОВЕК – ЧЕЛОВЕК: статус: даргай мак голостебельный’, возможно от дарга начальник’; статус и количество: эгэшэ д хоёр мать-и-мачеха’, букв. две сестры’.

Продуктивной основой метафорического переноса при формировании переносных значений флоронимов являются лексические модели для характеристики когнитивных контекстов:

ЦВЕТ – ЧАСТИ ТЕЛА ЖИВОТНОГО:

сагаан дали рододендрон Адамса’, букв. белые крылья’. Считается, что это растение обладает способностью вселять в человека силу, бодрость, повышать его работоспособность;

алаг нюдэн фиалка трехцветная’, букв. пестрый глаз’;

хара толгой житняк гребенчатый’, букв. черная голова’;

ЖИВОТНОЕ – ЦВЕТ: хонин шаралжа полынь метельчатая’, букв.

овца желтоватая’.

обозначений морфологических частей растений значительное место занимают названия, семантически производные от наименований частей тела людей, животных, насекомых:

аман рот’: могойн аман шалфей лекарственный’, букв. змеиный рот’;

нюдэн глаз’: хэр нюдэн смородина черная’, букв. бык глаз’; хонин нюдэн маргаритка’, букв. овца глаз’; хирээ нюдэн вороний глаз’, букв.

ворона глаз’;

табгай лапа’: тэмээн табгай кувшинка, лилия водяная’, букв.

верблюжья лапа’;

хоншоор морда, рыло’: нохойн хоншоор шиповник даурский’, букв.

собачья морда’, плодоножка темного цвета, похожая на пасть собаки;

хмэ горло, зев’: арсалан хмэ антирринум, львиный зев’, букв.

лев горло’;

хушуун хоботок’: батаганаан хушуун герань луговая’, букв. хоботок комара’, плод – клювовидное образование, похожее на хоботок комара;

ххэн сосок’: гн ххэн шлемник байкальский’, Иван-да-Марья’, букв. кобыла сосок’. Иван-да-Марья – народное название нескольких растений, цветы которых отличаются присутствием двух резко различаемых окрасок, чаще всего желтой и синей или фиолетовой;

хэлэн язык’: могойн хэлэн кермек’, букв. змеи язык’: на верхушке листья, от него отходит высокий цветоносный побег, на котором расположены щитковидное соцветие, похожее на язык змеи; могойн хэлэн медуница’, букв. змеи язык’; нохойн хэлэн медуница мягонькая, медовая роса, медвянка’, букв. собачий язык’; хэр хэлэн осока’, букв. коровы язык’;

hахал борода’: ямаан hахал козлобородник’, букв. коза борода’;

hл хвост’: тэмээн hл душица обыкновенная’, букв. верблюжий хвост’; нэгэнэй hл щетинник зеленый’, букв. лисий хвост’; хэрмэн hл ячмень короткоостый’, букв. беличий хвост’;

шэхэн ухо’: дааган шэхэн конский щавель’; хулганын шэхэн унг.

щавель и кислица обыкновенная’, букв. мышиное ухо’; хурьган шэхэн хорин. щавель кислый, обыкновенный’, букв. ягненок ухо’, стебли прямостоячие, чаще одиночные, голые, бороздчатые.

На основе образа части тела животного метафорически осмысливается (нераспустившийся)’, букв. яички ягненка’.

образные стереотипы, через которые отражаются признаки, наиболее значимые для человека:

ЦВЕТ – ПРЕДМЕТ БЫТА: шара дэрэ шалфей’, букв. желтая подушка’; шасаргана бох. облепиха крушиновая’, букв. желтая шапка (головной убор лам) ’;

ЦВЕТ – ПРЕДМЕТ БЫТА – РАСТЕНИЕ: алтан зула сэсэг тюльпан’, лилейник желтый, лилия желтая, краснодев малый’, букв. золотая свеча цветок’.

Таким образом, доминирующее положение в качестве сферыисточника метафорической характеристики занимают животные, на втором месте – абстрактное явление, на третьем – артефакты, на четвертом – человек (Рис. 7).

Наиболее распространенными когнитивными контекстами в данных концептах являются РАЗМЕР, ФОРМА, СВОЙСТВО, характеризующие общность когнитивных процессов большинства людей, передающие через зрительные образы. Когнитивное познание окружающего мира является значимым при оценке свойств растений, имеющих функционально-целевое назначение, которое превалирует над остальными признаками, что свидетельствует об особом тонком восприятии и умении номинаторов передавать информацию через ассоциации и образы о мире растений.

ОБИТАНИЯ, ПРЕДМЕТ ОДЕЖДЫ. Периферию данного денотативного поля занимают СТРОЕНИЕ, АНТРОПОНИМ, ХОЗЯЙСТВЕННАЯ ЕДИНИЦА, ОЦЕНКА.

Рисунок 7 – Концептуальные сферы в %.

При номинации по модели ЖИВОТНОЕ – РАСТЕНИЕ номинатор, прежде всего, отождествляет растение с образами животных, наиболее близких ему, играющих большую роль в его кочевой жизни, что находит отражение в национальных особенностях восприятия действительности. Из указанных когнитивных контекстов почти все являются универсальными, а лингвокультуре. Это – СТАТУС, РАЗМЕР, ПРЕДМЕТ ОДЕЖДЫ.

Таким образом, их анализ приводит к выявлению различных концептуальных сфер, которые могут дополняться за счет когнитивных контекстов, репрезентирующих флоронимами в переносном значении.

Выделенные модели когнитивных контекстов семантического поля РАСТЕНИЕ участвуют в метафорическом моделировании с разной степенью активности. Такое метафорическое моделирование флоронимической лексики дает возможность рассмотреть в живой синхронии когнитивные модели бурятского языка.

Названия растений и грибов, возникшие на основе метонимии Метонимия (от греч. мetnymia – переименование) как и метафора находится в поле зрения лингвистов уже давно. Еще S. Ulmann [1964:203описал метонимические переносы, основанные на пространственных и временных отношениях, на отношениях между частью и целым. Как средство вторичной номинации, она рассматривается в трудах И. В. Арнольда, Н. Д.

Арутюновой, В. Н. Телия, М. В. Никитина, Ю. Д. Апресяна, З. Д. Поповой и др.

Как известно, метонимия – это извлечение, какого либо свойства из уже оязыковленного отражения действительности в силу его смежности со свойством нового обозначаемого и выбор ему имени, отражающего в своей семантике эту смежность [Серебренников 1977:210]. О. С. Ахманова [1969:234] определяет ее как «троп, состоящий в том, что вместо названия одного предмета дается название другого, находящегося с первым в отношении ‘ассоциации по смежности, т.е. в отношении процесс-результат».

Метонимия как концептуальный феномен [Lakoff 1987; Johnson 1987;

Kvecses, Radden 1998; Radden 2003] характеризует когнитивный процесс, в котором один концепт – средство обеспечивает ментальный доступ к другому концепту – цели в пределах одного домена или идеализированной когнитивной модели [Kvecses, Radden 1998:39].

В когнитивной лингвистике концептуальные метафора и метонимия – это ментальные механизмы, сформированные в процессе взаимодействия двух понятийных областей: сферы-источника и сферы-мишени на основе ассоциаций по сходству (метафора) либо по смежности (метонимия). Для метафоры доминантной является характеризующая функция, для метонимии – идентифицирующая [Шарманова 2011:194].

На основе связи между смежными денотатами выделяются количественная метонимия (синекдоха) и качественная, включающая пространственный, причинно-следственный, атрибутивный типы.

Перенос по типу синекдохи (количественная) метонимия (гр.

synecdoch – соподразумевание, соотнесение). Этот троп состоит в употреблении части целого, частного вместо общего и наоборот [Винокур и др. 1935-1940]. По мнению Е. В. Падучевой [2000:395], «связи по смежности существуют не между смыслами, а в действительности. Но, идя от ситуации действительности к ее концептам, можно говорить о метонимических связях между компонентами концептов ситуации. Две концептуализации одной и той же ситуации: только та концептуализация, которая порождается буквальным смыслом метонимически употребленного слова, воспринимается как образ. Отличие первого и второго типов, в том, что в первом случае мы имеем дело с живой метонимией, а во втором – со стершейся».

При рассмотрении метонимической модели в рамках общего концепта РАСТЕНИЕ мы опирались на классификацию метонимических моделей Н. В.

Руновой [2006:11], по которым образуются переносные значения флоронимических единиц. Метонимическая модель «часть-целое» включает указание функции части по отношению к целому, согласно которой часть может представлять целое, а модель «целое-часть», наоборот. Она во многом основана на синекдохе и репрезентируется в языке и дискурсе лексическими единицами со следующими опорными компонентами: сэсэг, эдеэн, модон, рэhэн, бhэн, бургааhан и проявляется тогда, когда употребляется биоморфное название вместо родового. Например: сэсэг биоморфное название цветка: алтан зула сэсэг тюльпан’, букв. золотая свеча цветок’;

наран сэсэг подсолнух’, букв. солнце цветок’; бhэн биоморфное название травы: хашаг бhэн татарник, репейник’, букв. клещ трава’.

В некоторых соматически мотивированных флоронимах акцент делается на определенную часть растения:

в названии шиповника – на колючки: киж. хадхалаатай бhэн шиповник’, букв. трава с колючками’;

спорыньи – на наличие волнистого неровного края: зап. араатай тооно спорынья’, букв. сорняк с волнистыми краями’;

подорожника – на разветвления: таба hалаа(та) подорожник’, букв.

имеющий пять жилок’; гурбан hалаата трилистник’, букв. имеющий три жилки’.

В рамках общей когнитивной модели «средство ЦЕЛОЕ – цель ЧАСТЬ» наиболее продуктивными являются модели:

РАСТЕНИЕ – ПЛОД (груша, шасаргана облепиха, вишни, мойhон черемуха ), РАСТЕНИЕ – ЦВЕТОК (улаалзай лилия, могойн хэлэн медуница), РАСТЕНИЕ – СЕМЕНА (укроп, анис, лен), РАСТЕНИЕ – ВЕТВИ (хонин бургааhан верба’), РАСТЕНИЕ – ДРЕВЕСИНА (хуша кедр, дб дуб, нарhан сосна).

Рассмотрим модель РАСТЕНИЕ – ПЛОД. В бурятском языке флороним каштан имеет следующие значения: прямое – модон дерево, например, парк со каштан ургана в парке растет каштан, а также метонимическое – плод, например, хибд шараhан каштануша эдеэлэ дети ели жареные каштаны;

бузина – прямое: хара г, али улаан жэмэстэй hг бургаhан с черными или с красными ягодами кустарник и метонимическое – ягода, например, бузинаар кисель шанана из бузины варят кисель;

яргай кизил – прямое: дерево с белыми душистыми цветками и черными ягодами, например, саад со яргай ургана в саду растет кизил, и метонимическое – ягода, например, хнэй эдидэг гашуун яргай съедобный кисловатый кизил.

В данной модели при упоминании названия того или иного растения, мы имеем в виду само растение, а потом уже его плод (ягода).

Следующая модель метонимического переноса РАСТЕНИЕ – ЦВЕТОК может быть представлена флоронимами могойн хэлэн медуница, лэн бескильница тонкоцветная, улаалзай лилия. Так, в бурятском языке лексическая единица могойн хэлэн с прямым значением эртэ хабар задардаг хоншууhан нэртэй, жэжэхэн сэсэгтэй ургамал растение с мелкими душистыми цветками, которое зацветает ранней весной [Борсоев и др.

1992:36] и метонимическое: могойн хэлэн медуница (цветок).

Модель РАСТЕНИЕ – СЕМЕНА (например: укроп, анис, лен).

Примером служит анис: анис гэжэ ургамал далайн санаа ургадаг трава анис растет за морем и анис, укроп хоёрэй тариха рэhэн семена аниса, укропа для посева.

Модель РАСТЕНИЕ – ВЕТВИ (хонин бургааhан верба’), например:

манай гэрэй хажууда хонин бургааhан (модон) ургана недалеко от нашего дома растет верба, би хонин бургааhандаа ошооб я ходил за вербою, т.е.

ветками.

Еще одна метонимическая модель, широко представленная в бурятском языке – ДЕРЕВО – ДРЕВЕСИНА (хуhан береза’; нарhан сосна’; уляаhан осина). Рассмотрим на примере употребления флоронима хуhан в прямом значении: хуhан - жэжэ набшаhатай, сагаан йhэтэй модон береза мелколиственное дерево с белой корой и метонимическое – хуурай хуhан тлеэн сухие дрова из березы.

Следует иметь в виду, что исходное значение данных флоронимов может меняться. Так, наиболее продуктивна метонимическая модель по типу синекдохи ПЛОД (ЦВЕТОК) – РАСТЕНИЕ (средство ЧАСТЬ – цель ЦЕЛОЕ). Рассмотрим модель ПЛОД – РАСТЕНИЕ. В бурятском языке флороним груша имеет следующие значения: прямое – алим жэмэстэ модон, мн тэрэнэй эдеэн фруктовое дерево, а также плод этого дерева, о том, что именно появилось первым, свидетельствует информация русско-бурятского толкового словаря [Борсоев и др. 1992:14] и метонимическое – саад со груша ургана (плод); вишни – прямое: шhэтэй, хрин улаан эдеэтэй жэмэстэ модон плодовое дерево с сочными темно-красными ягодами [Борсоев 1992:10] и метонимическое вишни гэжэ жэмэс (ягода); мойhон – прямое:

хангалтама сагаан сэсэгтэй, хара жэмэстэй модон дерево с белыми душистыми цветками и черными ягодами [Борсоев и др. 1992:74] и метонимическое: мойhон гэжэ жэмэс (ягода). При упоминании названия того или иного растения, мы имеем в виду его плод, например: хнэй эдидэг гашуубтар жэмэстэй, хадхууртай ндэр шасарганай hг высокий колючий кустарник облепихи с кисловатыми съедобными ягодами и шасаргана гэжэ жэмэс облепиха (ягода).

Так, у лексем персик, лимон, апельсин, абрикос исходным является значение «плод», а не «растение». В бурятском языке исходным значением флоронимической лексемы персик является значение персик - дулаан газарта ургадаг шарабтар улаан хальhатай, шhэлиг жэмэс эдеэн персик - южный сочный мясистый плод с желто-красной пушистой кожицей – энэ жэмэсэй ургадаг модон дерево, на котором растет персик [Борсоев и др. 1992:46].

Флороним лимон имеет прямое значение данной лексемы – лимонэй эдеэниинь (лимон) хатуу шара хальhатай, гашуун амтатай байдаг кислый лимон (плод) с твердой кожурой и метонимическое значение лимон хододоо лаан ороной алим жэмэстэ ногоон модон лимон - южное вечнозеленое дерево.

Флороним балжан гарма сэсэг ромашка имеет прямое значение и балжан гарма - сагаан г, али ххэ дэльбэтэй, дундаа шарахан нюдэтэй ургамал ромашка - травянистое растение с цветками, у которых лепестки белые или синие, а середина желтая [Борсоев и др. 1992:56] – метонимическое балжан гарма (цветок).

Так, в бурятском языке флороним помидор имеет следующие значения:

прямое – ургамалай улаан нгэтэй монсогор эдеэн круглый плод красного цвета и метонимическое – огородой ургамал огородное растение. Данное слово используется в прямом значении, например, в следующем предложении: огородто помидор, гэрсэ, морхооб, хапууста эдеэшэнэ на огородах зреют помидоры, огурцы, морковь, капуста и манай помидорнд монсогор, амтатай, злэн… наши помидоры круглые, вкусные, мягкие… [Борсоев и др. 1992:41].

Качественная метонимия (пространственный тип). Среди типов качественной метонимии встречается пространственная метонимия, которая обнаруживается в конкретных и абстрактных существительных и не является продуктивной. Например, модель: РАСТЕНИЕ – МЕСТО, где растет растение (hамартай ой орешник и место, поросшее орешником, букв.

орешниковый лес) и наоборот, МЕСТО – РАСТЕНИЕ, находящееся на этом месте и лес, растущий на этом месте (уhа, намаг соо ургадаг ургамал, букв.

растение, растущее в воде, в болоте и хулhан, хулhа ожорhон, букв.

тростник).

Интересны метонимические переносы по модели КАЧЕСТВО – НОСИТЕЛЬ этого признака: аржагар шара шэниисэ чистейшая пшеница’, букв. четко выделяющаяся желтая пшеница, качественная пшеница’;

Кавказай шара зандан Кавказский желтый самшит’ (ценное декоративное растение).

Причинно-следственная (каузальная) метонимия представлена моделью РАСТЕНИЕ – ПРОДУКТ из него, например: шэхэр солодка уральская’ и сахар’; арса можжевельник обыкновенный’ и бурятский национальный напиток’.

Атрибутивные метонимические переносы известны по модели:

ОБЪЕКТ – СОБЫТИЕ, например: алтаргана, алтан харгана кустарник и Алтаргана фестиваль, праздник.

Анализ фактического материала позволил определить, что переносные значения названий растений, возникающие в процессе концептуальной деривации, осуществляемой по метонимическим моделям, осмысливаются относительно концептуальной области РАСТЕНИЕ, поскольку перехода из одной концептуальной области в другую не происходит. Метонимический перенос представляет устойчивый механизм образования и формирования переносных значений флоронимов.

Названия растений и грибов, возникшие на основе метафтонимии лингвистики, следует признать, что при взаимодействии концептуальной метафоры и метонимии возникает новая ментальная единица как «метафтонимия». Этот термин впервые был разработан Л. Гуссенсом [Goossens 1990:323-340, 2002:349-377].

метонимии, в то время как другие пытаются объяснить сложный синтез метафоро-метонимических трансформаций. Так, связь метафоры и метонимии с парадигматическим и синтагматическим измерениями языка рассматривала С. А. Хахалова [2008:344-345]. В более ранних работах [Lakoff 1987; Johnson 1987; Croft 2002; Taylor 2002; Radden 2003; Feyaerts 2003] делается попытка описать случаи концептуального слияния метафоры и метонимии. Ф. Руиз де Мендоза [Ruiz de Mendoza 2003:109-132] утверждает, что самым продуктивным метафоро-метонимическим смешением является взаимодействие метафоры с метонимией «источник-вмишени» (часть вместо целого), где метонимия сигнализирует центральное выведение метафорического проецирования. О. С. Шарманова [2011:197] выводит формулу в качестве модели: (А вместо В) + (А есть В) = Х, где (А вместо В) – формула концептуальных метонимических связей, (А есть В) – формула концептуальных метафорических связей, Х – метафтонимия. По ее метонимических связей, когда одна сущность замещается другой и одновременно вступает в ассоциативные связи по принципу сходства с третьей сущностью».

В своем исследовании при анализе эмпирического материала мы разделяем точку зрения Ф. Руиз де Мендоза, что метафорический элемент сферы-источника проецируется на элемент сферы-мишени, внутри которой прослеживаются метонимические связи «часть вместо целого».

Рассмотрим способы функционирования метафтонимии. Анализ языкового материала позволяет нам выделить концептуальное пространство ПЛОД (ЦВЕТОК) – РАСТЕНИЕ (средство ЧАСТЬ – цель ЦЕЛОЕ). В свою очередь, внутри нее выделяются метонимические связи «часть вместо целого», где флоронимические единицы получают осмысление относительно базовых концептуальных областей ЦВЕТ, ЗАПАХ и ВКУС.

Метафтонимические модели, описанные в процессе исследования, представлены достаточно продуктивными моделями:

ПЛОД – ЦВЕТ (персик / персиктай нгэ; вишни / вишни нгэ;

глзргэнэ клубника’ / глзргэнын нгэ; клубничный цвет’; забаан зэдэгэнэ малина’ / забаан зэдэгэнэй нгэ малиновый цвет’; лимон / лимонной нгэ; сирень / сиреневэй нгэ и т.д.);

ПЛОД – ЗАПАХ (персик / персиктэй нэр; вишни / вишни нэр;

глзргэнэ клубника’ / глзргэнэй нэр; клубничный запах’; забаан зэдэгэнэ малина’ / забаан зэдэгэнэй нэр малиновый запах’; лимон / лимонной нэр; сирень / сиреневэй нэр, бамба сэсэгэй нэр запах розы’, сирень, дыни и т.д.).

Рассмотрим модель ПЛОД – ЗАПАХ в переносном значении в предложении, например: hалбагар гортензи, hайхан халуун бhэнэй хангалтай пеларгони сэсэгдэй дунда сонхо дээрэ алоэ ургажа байба среди раскидистой гортензии, с приятным мятным запахом пеларгонии на окошке растет алоэ; сайн бйлсын эшээн нэртэй роза с приятным миндальным запахом чайная роза [Макарова 2008:169];

ПЛОД – ВКУС этого плода (зэдэгэнэ, вишни, глзргэнэ, лимон, арбуус, дыни, альма жэмэс), например: вишниинь, альма жэмэсэй шhэн амтатай вишневый, яблочный соки вкусные.

Таким образом, метонимические связи в модели ПЛОД (ЦВЕТОК) – РАСТЕНИЕ актуализируются в нескольких сферах-источниках метафорической экспансии, доминантными из которых являются ЦВЕТ, ЗАПАХ, ВКУС этого плода.

2.3. Влияние различных языков на развитие флоронимической лексики Большую роль в развитии словарного состава языка принадлежит заимствованию из родственных и неродственных языков. «Заимствование – обращение к лексическому фонду других языков для выражения новых понятий, дальнейшей дифференциации уже имеющихся и обозначения неизвестных предметов вследствие контактов с теми народами, из чьих языков заимствуются соответствующие слова» [Ахманова 1969:150-151].

Заимствованные слова подвергались не только фонетическим, но и заметным семантическим изменениям, заключающимся в сужении или расширении лексического значения слова. Большой по объему пласт заимствований в словарном составе подтверждает то, что самостоятельный уже бурятский язык имел достаточно древние и тесные связи с языками разных народов. В названиях растений и грибов находят отражение древние языковые контакты бурят с соседними народами: монголами, китайцами, эвенками, тунгусами, тюрками.

Тюркские заимствования в бурятском языке представлены довольно широко.

Немало тюркской лексики с характерными общими фонетическими и семантическими чертами встречается в названиях дикорастущих деревьев, кустарников и трав:

бур., аир аир’ < тюрк. айыр развилина;

бур. жодоо пихта’ < тюрк. jodoo, алт. joйгон пихта’;

бур. саксаул саксаул’ < тюрк. саксауыл / тат. саксаул, чуваш. саксаул, узб. сак-совул, кирг. сексеел.

Переход тюркского j (й) в j (дж) в монгольских языках в слове бур.

жэмэс ягода’ < тюрк. jemi ягода’ является характерным фонетическим признаком относительно раннего пласта тюркских заимствований в монгольских языках, где d – наиболее древний пласт, j – менее древний [Щербак 1997:123].

К тюркизмам можно отнести бур. хяаг пырей’, монг. кийаг кормовая трава типа пырея’ < ср. башк. кыйаг, кирг. кыяг пырей, злаковое растение с режущими листьями’ < тюрк. кый = резать наискось’ [Рассадин 2007:107Тюркизмы отмечены также в именах собственных:

Даялаг (приток реки Сорог) < тюрк.: тув. даялыг имеющая жимолость’, дая ‘жимолость’;

Жойгон, Жойган (приток реки Сэжэ) < тюрк.: тув. чойган пихта’ [Рассадин 1987:45-46].

Большинство заимствованных тюркизмов относится к названиям культурных, плодовых, овощных, ягодных и орехоплодных растений, вошедших в бурятский язык через русский:

бур., русск. айва айва’ < тюрк. аvja;

бур., русск. алыча алыча’ < тюрк. аlu;

бур., русск. инжир инжир’ < тюрк. аnzir;

бур. русск. ирга ирга’ < тюрк. кирг. ыргай;

бур., русск. кизил кизил’ < тюрк. kyzyl красный;

бур., русск. сарана сарана’ < тюрк. тат. sarana лилия [Радлов 2:487];

бур., русск. хурма хурма’ < тюрк. hurma сладкая;

бур., русск. фундук фундук’ < тюрк. findiq;

бур., русск. зэм изюм’ < тюрк. тур., азерб., крым.-тат., чагат., тар.

uzum виноград; казах., уйг. ozum; крым.-тат. juzum [Радлов 1899:621];

бур., русск. фисташка фисташка’ < тюрк. тур. fystyk [Радлов 1937].

Названия бур. лир, альма < alma < тат. алмагач, туркм. алма, узб. олма яблоня дикая’; бур. арбай < arpa < тат. арпа, чув. урпа, кирг., туркм., узб.

арпа, тув. арбай, хак. арба ячмень’ произошли из древнетюркского языка [Древнетюркский словарь 1969].

Количество общих с монгольскими, тюркскими языками лексем сравнительно небольшое. К ним относятся названия деревьев, кустарников, травянистых растений, плодовых и овощных культур:

бур. арса, п.-монг. ara, монг. aрц можжевельник’ < тюрк.: уйг., узб.

арча можжевельник, ель’;

бур. балшаргана, монг. цуулбар балдаргана, бальчиргана борщевик сибирский’ < тюрк. алт., шор. балтырган борщевик сибирский’;

бур. буураг, нарс, монг. буурцаг горох, горошина’ < тюрк.: алт.

мырчак, кирг. буурчак, каз. бурша, уйг. поча, пуча; к.-калп. бурша горох’;

бур. долоогоно, монг. долоогон боярышник кроваво-красный’ < тюрк.:, тел. толоно, шор. долана, як. дологоной ~ долохоно боярышник кровавокрасный’;

бур. нарhан, монг. нарс сосна’ < тюрк. нарат сосна’;

бур. лэн бhэн, монг. лн осока’ < тюрк.: кирг. л, алт. лн, тув.

ле, каз. л осока’;

бур. хэр блзэргэнэ, монг. брлегhн ежевика’ < тюрк. кара брлегэн ежевика’;

бур. шасаргана, монг. чацаргана облепиха’ < тюрк. сырганак облепиха’.

Некоторые земледельческие термины относятся к общему фонду тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков, когда они составляли одну языковую общность, что объясняется древними контактами этих народов на территории Байкала [Rasanen 1969:340]. К одному из таких общих слов относится древнее слово тари-, монг. тари- сеять, засевать, сажать, п.-монг. tarї- < тюрк.: др.-тюрк. tarї- сеять, засеивать, алт., кирг.

тары, др.-тюрк. tarїy зерно, хлеб. Впоследствии образовались производные слова: таряан хлеб, посев, урожай, тарилга посевная компания, улаан таряан пшеница, хара таряан ярица, яровая рожь [Дамдинов 1974:53].

флоронимическую лексику внес тунгусо-маньчжурский язык.

Монгольские и тунгусо-маньчжурские языки длительное время составляли некое единство, отделившееся довольно рано от тюркских языков [Рассадин 1989:148].

Тунгусские (эвенкийские) заимствования отмечены только в баргузинском говоре: жагда сосенка’ < эвенк., эвен. нан. дягда сосна’, дягдаг сосняк’. Носители указанного говора переселялись с северной стороны Байкала, начиная со второй половины XVII века, в Баргузин, где жили эвенки [Будаев 1992:92].

К маньчжуризмам можно отнести следующие слова: бур. орхоодой, ноён орхоодой окин., монг. оргодой (маньчж. орходжо) женьшень’; монг.

ханин морская капуста’, хулуу тыква’.

Так, в бурятском языке сохранился корневой элемент мо дерево’, встречающийся в монгольских и тунгусо-маньчжурских языках: бур. модон, п.-монг. modun, халх. мод(он), калм. модн < эвенк., эвен., маньчж. – мо. Ср.

тюрк. агач, агаш [Будаев 1992:31].

существительные: бур. алирhан брусника’, монг. алерсун; бур. арса можжевельник’, монг. арча; бур. гулзргэнэ земляника’, монг. гучалигина.

Что касается слова мойhон ‘черемуха’, то А. В. Гатапова [2010:23] считает, что оно не является тюркским, а монгольским по происхождению, поскольку слова с начальным m и n не являются вторичными звуками, а монгольские языки допускают такое наличие m и n в начале слова.

«С персидским языком монгольский мир мог познакомиться довольно рано, в X-XII веке от мусульманских купцов, еще до завоевания Средней Азии и походов на Европу» [Черемисов 1956]. В специальной литературе имеются сведения о том, что существовало некое литературное общение между монгольским и персидским миром. Письменным доказательством тому была книга «Тутти-намэ» – «Сказки умного попугая», которая оставила заметный след в языке, фольклоре бурят и пользуется большой популярностью до настоящего времени.

Б. Я. Владимирцов [1925:305-341] отмечает также, что «другим посредником при передаче монголам персидских слов был язык тибетский».

О давности заимствования и семантических изменениях свидетельствуют следующие отмеченные по происхождению слова, но ставшие исторически исконными словами монгольских языков. К ним относятся:

бур. арбуус < русск. арбуз, стп.-монг. тарбус, совр. монг. тарвас арбуз’ < перс. хarbuz дыня’, букв. ослиный огурец’, через уйгурский язык, тур.-осм. garpuzu, вост.-турк. tarbuz [Владимирцов 1925:329];

бур. кунжут, монг. хнжд кунжут’ < перс. kunut.

Название цветка жасмин’ < перс. ясмин’, букв. благоухающий цветок’.

Из персидского языка пришло слово тюльпан < перс. dulbend тюрбан’:

алтан зула сэсэг, тюльпан тюльпан’, букв. цветок тюрбан’, из-за схожести формы цветка тюльпана с восточным головным убором [Шанский 2004].

Название слова баклажан < араб.-перс. badinjan [Фасмер 2007].

Значительное место среди названий растений и грибов занимают русские заимствования, проникшие в словарный состав бурятского языка ещё до революции. Среди них выделяется группа слов в своем исконном семантическом объеме, имеющая не более одного лексического значения. К ним относятся: ороод рожь’, яарса ярица, яровая рожь’; хапууса капуста’;

гэрсэ огурцы’; морхоог морковь’; яшмен, ешмээн ячмень’; шэниисэ пшеница’; гэршхэ гречиха’; порос, поросо просо’; обёос овес’.

Наиболее древним из них является земледельческое слово ороод, этимологически восходящее к русскому слову ‘рожь’. Оно обозначает хлебный злак, из зерен которого изготовляется мука, идущая на выпечку черного хлеба, ржаное поле или всходы ржи. В бурятском языке слово ороод – это озимая рожь, производные орооhон, орооhо таряа(н) зерно, хлеб в зерне; орооhото ургамалнууд зерновые культуры [Черемисов 1973:362].

Однако, такие русизмы, как рожь с расширенным значением в дореволюционный период единичны. В основном в то время заимствование происходило устно, вследствие чего слова употреблялись только с одним из их конкретных значений, например: бур. заимствованное слово хилээмэн от русск. хлеб’ воспринято только в значении пищевой продукт, выпекаемый из муки’. А другие значения слова хлеб’ (зерно, из которого приготовляется мука’; растение, из зерен которого производится мука и крупа’; пища’;

пропитание’; средства к существованию’; заработок’) нашли свое отражение в бурятском языке: таряан, талхан, гурил или не передаются из-за отсутствия необходимости в этих переносных значениях.

Довольно много заимствований в названиях овощей: хартаабха, бльбэ картофель’, хапууса, хабууса капуста’, гэрсэ, грсэ огурцы’, морхоог, морхообхо морковь’, лг лук’, шисноог чеснок’, эрээдьхэ редька’, эрээбхэ, эреэбхэ, эрээпа, эреэпэ репа’. Эти слова проникли в бурятский язык с конца ХVII – начале ХVIII веков, когда буряты начали осваивать земледелие.

Известно, что названия картофеля яабла, яабалха, газарай яабалха были заимствованы у русских гораздо раньше, то есть в ХVII веке, чем бльбэ, хартаабха, хортообхо, хортоошхо. Заимствованное слово бульба распространилось со времени переселения семейских в Забайкалье из Белоруссии в начале XVII-XVIII веков [Будаев, Калашников:1969]. А названия хартааабха, хортообхо, хортоошко могли проникнуть в бурятский язык только в ХIХ веке, так как лишь в это время в самом русском языке слово ‘картофель’ получило широкое распространение.

В советское время были заимствованы сельскохозяйственные термины:

сахарна свекло cахарная свекла’, гэршхын хурпеэ крупа гречихи’, таряалангай хатан кукуруза’, букв. королева полеводства’.

Значительная часть заимствований в бурятском языке относится к европеизмам, пришедшим через русский язык.

Из западноевропейских заимствований встречаются: греческие – кипарис < греч. кyparisos, свекла < греч. seukla; немецкие – шпинат < нем.

Spinat; голландские – абрикос < голланд. abrikoos, апельсин < голланд.

Appelsin; испанские – томат < исп. tomate.

В словарном составе бурятского языка особый пласт составляют тибетизмы, которые отражают исторические религиозные, торговоэкономические связи монголов-бурят с тибетским миром. Их распространение преимущественно связано с развитием буддизма среди монгольских народов, проведением учебных курсов для монгольских и бурятских лам в тибетских монастырях, переводом книг, паломничеством верующих в «священные» места, торговлей. Особое место в этом процессе занимает тибетская медицина, широко использующая в своей практике лекарственные растения. Жизненная необходимость в знаниях о лечебных свойствах растений способствовала переводу большого количества названий флоры из тибетских книг на монгольский, а затем и на бурятский язык.

Например: бур. жаса лютик болотный’, монг. жаца лютик близкий’ < тиб. чжэза;

бур. жамба, монг. жамба просвирняк маленький (лесной)’ < тиб.

чжамба;

бур. удбал цонг. водосбор сибирский’; монг. удбал водосбор зеленолистный’ < тиб. утбала [Гаммерман, Семичов 1963].

Кроме прямых заимствований встречаются кальки с тибетского, например, бур. сагаан дали < тиб. дали гарбо, букв. рододендрон белый’ рододендрон Адамса’; бур. хара дали, букв. рододендрон черный’, эреэн дали, букв. пестрый рододендрон’ [Будаев 1992:93].

Из китайского языка в бурятский язык проникло несколько слов, обозначающие названия растения и гриба. Следует отметить, что они чрезвычайно редки: бур. лёнхобо, монг. линхуа, лянхуа < кит. лянхуа, лотос’;

бур. мгэ, халх. монг. мг < кит. могу грибы’.

Санскритские слова в историческом прошлом проникли в монгольский язык, например: бур. бадма сэсэг, монг. бадм цэцэг, калм. бадм цецг купальница’, бур. бадма, калм. бадм; бур. удвал водосбор сибирский.

Таким образом, проникая в лексический состав бурятского языка, заимствования представляют определенный словообразовательный потенциал. Количество слов флоронимической лексики сравнительно небольшое. Однако эти слова указывают на древние длительные тесные культурно-экономические связи бурят с различными народами, которые осуществлялись в процессе непосредственного общения с развитием буддизма, торговли, литературы и проникали главным образом в устную речь. Довольно много бурятский язык взаимодействовал с русским языком в силу социально-исторических условий. Как показывает анализ материала, в бурятском языке русских заимствований значительно больше, чем других.

2.4. Словообразовательные структуры флоронимов В бурятском языке структурно-словообразовательные модели названий растений и грибов выделяются преимущественно на синхронном уровне.

Новые слова образуются морфологическим (суффиксация), лексикограмматическим (субстантивация), синтаксическим (словосложение) способами.

Все названия растений и грибов подразделяются на простые (непроизводные), производные и сложные (составные) наименования, среди которых большую часть (347 названий 54% от общего количества зафиксированных лексем) составляют сложные слова. Простых названий немного меньше 293 (46% от общего количества). По наличию или отсутствию словообразовательного форманта они делятся на непроизводные и производные.

неразложимые на морфемы слова. Условно выделяемые в них морфемы в силу своей малоупотребительности или эксклюзивности оказались утраченными в современном языке. К простым непроизводным словам относятся слова автохтонного происхождения, имеющие соответствия в монгольском языке, например:

жодоо, монг. жодоо пихта’;

замаг, замарhан, монг. замаг, замг водоросль’;

модон, монг. мод(он) дерево’;

мгэ, монг. мг гриб’;

нарhан, монг. нарс, нарсан сосна’;

сэсэг, монг. цэцэг цветок’;

уляангир, монг. улиангар тополь, осина’;

бhэн, монг. вс трава’;

хасуури, монг. гачуур ель’;

хуhан, монг. хус, хусан береза’.

К простым непроизводным названиям растений и грибов относятся и слова, заимствованные из русского языка: акаци акация’; бамбук бамбук’;

липэ липа’.

Морфологический способ образования (суффиксация) Для анализа наименований мы используем понятие модель, под которой понимаем «структурную схему производных слов с указанием аффиксов и категориальной характеристики производящей основы» [ЯнкоТриницкая 1963: 55].

Рассматриваемые модели производных названий растений и грибов образуются как от глагольных, так и от именных основ путем присоединения существительные, образованные от глагольных основ, отличаются разнообразием значений. Они обозначают имя действующего лица, предмет действия, процесс действия, результат действия и название предмета, на который направлено действие, наименование места и орудия действия и т.д.

[Дондуков 1993:45].

Образование флоронимов с использованием различных основ имеют следующие модели:

Модель: основа глагола + суффикс Название образовано от глагольной основы + суффиксы - уур, - р, обозначающей орудие совершения действия: пасхуур колокольчик (цветок)’ – которое уподобляется курительной трубке, ср., например: пасхуулха попыхивать (трубкой)’.

Модель: основа глагола + суффикс + имя существительное Названия образованы от глагольной основы + суффиксы -уул, - л и имени существительного, обозначающие:

1. Способ воздействия: хадхуул бhэн бох. перекати-поле’, букв. колючая трава’ произошло от слова хадхаха колоть’. От этого слова образовано хадхуур ргэнэ колючий терн’.

2. Результат действия: хамхуул, хамхуул рмэдэhэн перекати-поле’ от хамхалха отламывать’.

Название образовано от глагольной основы + суффикс - за и имени существительного, обозначающее результат действия: сахилза (бhэн), ирис ирис’ от сахилзаха блестеть, сиять; перен. расцветать, процветать’.

Модель: основа прилагательного + суффикс Название растения с основой прилагательного и непродуктивными суффиксами – уухай, – хай обозначает качество, полученное в результате действия: мондоруухай картофель’ от прилагательного мондор / мондогор круглый’. Суффикс – хай присутствует в наименовании: шабшараахай одуванчик’, букв. желток, желтизна’. Шабшараахай можно разделить на шаб + шара + хай, букв. прежёлтенький’. Данный вид префиксоидного образования в бурятском языке получил незначительное распространение.

существительное От основы имени прилагательного + суффикса - нга и имени существительного образуется название растения со значением отличия или обладания тем, что выражено производящей основой: аранга тмс зап.

сарана, степная лилия’, букв. выделяющийся клубень (т.е. головка длинного стебля лилии-сараны)’.

По данной модели посредством суффикса - гай образуется арбагай ногоон перекати-поле’ от арбагай лохматый’.

В этой же структуре являются продуктивными суффиксы - та, - тэ, обозначающие:

1. Отличающийся или обладающий чем-либо:

инагта кипрей, иван-чай’ от инаг любимый, любезный’.

2. Имеющий или содержащий что-либо:

башигта сэсэг гвоздика’;

каучугта ургамал каучуконос’;

таба hалаа(та) подорожник’ от hалаа кисть, разветвление’;

шлтэ чага (черный березовый гриб)’ от шлэн суп, отвар’;

шэлбэhэтэ модон хвойное дерево’.

3. Действие, применимое к местности, где растет растение:

харганаата газар местность, поросшая караганой’ образовано от слова харгана кустарник’, карагана’.

Модель: имя существительное + основа глагола + суффикс По такой модели при помощи суффикса - г происходит имя существительное со значением: 1) орудие или предмет, при помощи которого совершается действие: хэр будаг цонг. змееголовник’ от будаг краска’ (от буда- красить’).

Модель: от разных основ + суффикс Имена существительные, образованные от разных основ посредством суффикса - гана, - гоно, обозначают:

1. Название того, что обозначено производящей основой:

абдаргана лилия даурская’ от перен. абдар кубышка’;

агсаргана башмачок венерин, башмачок известняковый’ от агсар фольк. узор’;

азаргана герань’ от азарга конь, лошадь’ перен. большой, могучий’;

балшаргана борщевик сибирский, черемица’ от балшаруу мокрица’;

долоогоно боярышник’;

хартаганаа(н) вост. название растущего небольшими кустиками полевого растения, употребляемого на веники’ и мятлик, ковыль сибирский’ от харганаа(н) кустарник’.

2. Длительно-прерывистое (прерывисто-кратное) действие:

агшаргана черемица черная’ от агшаха сокращаться, стягиваться’;

носоргоно репейник’ от носохо хватать, накидываться, беспокоить’;

улаалзагана хорин. кислица, красная смородина’ от улаалзай распустившаяся сарана’.

3. Признак того, что обозначено производящей основой:

бударгана обл. поташник, жерняк’ от бударуу сыпучий, моросящий’;

улаагана кислица’ от улаан красный’;

харагана кислица’ от хара черный’;

харгана, харганаа(н) карагана’ [Дондуков 1964:20].

По такой же модели образуются названия, выраженные совместным падежом при помощи суффиксов - тай, - тэй, обозначающие:

1. Содержание или обладание тем, что выражено производящей основой:

нарhата(й) сосновый, богатый соснами’ от нарhан сосна’;

олон буурсагтай многопочатковая (о кукурузе)’ от буурсаг семя, плод (растений)’;

рмэhэтэй поросший полынью’ от рмэдэhэ(н) полынь, общее название сорняков’;

хашаг бhэтэй набшаhад листья лопуха’.

2. Наличие способности вызывать чувство обоняния: сайн нгэтэй розо чайная роза’, букв. приятно пахнущая роза’.

При помощи суффиксов - лзай, - аахай, - лдай, - лжо образуются имена существительные, являющиеся названиями по действию, характерному для данного лица или предмета. К основам амтан вкус’, боро серый’, улаан красный’, хала - обжигаться’, шара желтый’ посредством прибавления суффиксов выделяются следующие наименования:

амтаахай триостренник болотный’;

боролжо кустарник, кусты, береза кустарниковая’;

улаалзай распустившаяся сарана, лилия узколистная’;

халаахай крапива’ от хала- жечься’;

шаралдай желтая полынь, осот’;

шаралдай сурепка, сурепица’. Суффиксы - лзай и - лдай привносят в значение ласкательности, умилительности.

По модели от разных основ + суффиксы - гар, - гэр образуются наименования:

гандигар бузина’ от гандииха выглядеть грузно нависшим, вислым’;

сурагар багульник болотный’ от сурагар тощий’;

hэмбэгэр цветок сараны с опавшими лепестками’ от hэмбэгэр пушистый’.

Модель: от разных основ + суффикс + имя существительное Слова с уменьшительно-ласкательным суффиксом - хан выражают понятия малого размера или объема и обозначают единичные предметы.

Суффикс - хан присоединяется как к непроизводным, так и к производным именам существительным, именам прилагательным, например:

бадмахан сэсэг купальница сибирская, жарки’, уменьш. от бадма (сэсэг) лотос’;

нямняахан одуванчик’, уменьш. от нямняа;

сабхан бhэн валериана лекарственная’, уменьш. от саб беленький’.

По данной модели при помощи суффикса - тай образуются названия растений, обозначающие:

содержание или обладание тем, что выражено производящей основой:

агтай маньяhан горький лук’;

араатай тооно спорынья’ от араан коренной зуб’;

намаатай шэниисэ ветвистая пшеница’ от намаа лист’;

хадхалаатай бhэн киж. шиповник’ от хадхалаан колючка’;

hамартай ой орешник (заросль)’ от hамар орех’, букв. орешниковый лес’;

шандаруутай бургааhан ива с сережками’ (во время цветения) от шандаруу сережки (на деревьях)’.

Лексико-грамматический способ образования (субстантивация) Этот способ в бурятском языке также представляет собой переход слов разных частей речи, преимущественно прилагательных и причастий прошедшего времени и однократных причастий, в существительные.

Многие непроизводные слова, образующиеся от основ, обозначают:

а) процесс действия:

алирhан брусника’ зап. молодая зелень, выступающая после косьбы’ от алирха зап. покрываться сочной зеленью’;

борго(н) заросли сорных трав’ от боргожохо становиться на ноги, крепнуть’;

б) предмет действия, результат:

багсатаhан связанный’;

бйлhэнэй hамар абрикос (плод)’ от слова бйлhэн абрикос дикий’.

в) Некоторые простые наименования могут использоваться в составе сложных наименований:

бйлhэн абрикос дикий (дерево)’ (в составе сложного наименования бйлhэнэй hамар абрикос (плод)’);

модон дерево, лес’ (в составе сложного наименования лимоной модон лимонное дерево’);

нарhа(н) сосна’ (в составе сложного наименования нарhан бhэн хвощ полевой’);

ногоо(н) зелень, трава’ (в составе сложного наименования шара ногоон сурепица желтая’);

орооhо(н), орооhо таряа(н) зерно, хлеб в зерне’ (в составе сложного наименования сагаан орооhон рис’);

уляаhа(н) осина, осиновый’ (в составе сложного наименования уляаhанай hархяаг подосиновик’);

бhэ(н) трава, сено’ (в составе сложного наименования хашаг бhэн лопух’);

рмэдэhэ(н) полынь, общее название сорняков’ (в составе сложного наименования тобшо рмэдэhэн полынь горькая’);

хулhан тростник, камыш’ (в составе сложного наименования саахарай хулhан сахарный тростник, бамбук’).

Субстантивными сочетаниями слов называют структуры с общей моделью: определяемое слово (части речи) + имя существительное [Шагдаров 2013:21]. В зависимости от того, какой компонент используется в качестве определяемого слова, образуются следующие модели:

«существительное + существительное» (далее: С + С), «существительное в Родительном падеже + существительное» (далее: Срод.п. + С), «прилагательное + существительное» (далее: П + С), «прилагательное в Родительном падеже + существительное» (далее: Прод.п. + С), «числительное + существительное» (далее: Ч + С).

Синтаксический способ образования названий растений и грибов представлен двусоставными и многосоставными флоронимами.

Двусоставные субстантивные флоронимы с зависимым Модель (С + С). Большая часть наименований растений и грибов, представляющих данную структуру, образована основным (определяемым) именем существительным и именем существительным в именительном падеже в качестве зависимого (определяющего) члена. Наименования названий растений и грибов двучленны, причем связь слов в таких словосочетаниях выражается без морфологического показателя:

алирhа жэмэс брусника’, букв. брусника ягода’;

алтан зула тюльпан’, букв. золото свеча’;

арбай таряан ячмень’, букв. ячмень рожь’;

уhан рмэдэhэн лебеда’, букв. вода полынь.

Как пишет Г. Ц. Пюрбеев, «образование таких сложных слов сопровождается отклонением компонентов от их непосредственных значений ввиду полной или частичной метафоризации и переключения всего словесного комплекса на номинацию нового понятия» [1984:76].

Определяемое слово (существительное) обозначает:

а) видовое нарицательное имя, а опорное слово тяготеет к родовому понятию, относящемуся к растительному миру:

гахай бhэн звездчатка’, букв. свинья трава’;

морин рмэдэhэн полынь обыкновенная, чернобыльник’, букв. конь полынь’;

тобшо рмэдэhэн полынь горькая’, букв. пуговица полынь’;

уула бhэн мать-и-мачеха’, букв. гора трава’;

хашаг бhэн лопух’, букв. клещ трава’;

хонин бургааhан ива сизая, верба’, букв. овца прут’;

хн бhэн женьшень’, букв. человек трава’;

ямаан бургааhан ива-шелюга’, букв. коза прут’.

Наиболее употребительны флоронимы с лексемами модон дерево’, сэсэг цветок’, бhэн трава’: хуhан модон береза, березняк’, букв. береза дерево’; бадма сэсэг лотос’ и желтый мак’, букв. лотос цветок’; холтоhон бhэн лютик’, букв. кора трава’;

б) процесс: гасуур модон ель’, букв. препятствующее движению дерево’;

в) свойство: хадхр ргэнэ колючий терн’.

Зависимое слово обозначает:

а) сходство предметов по внешнему виду, форме: наран сэсэг подсолнечник’, букв. солнце цветок’; нарhан бhэн хвощ’, букв. сосна трава’; элдин бhэн лишайник’, букв. лишай трава’;

б) место произрастания: бог ногоон бурьян, сорная трава’, букв. мусор трава’; газар улаагана костяника’, букв. земля кислица’; нарhан тужа сосняк’, букв. сосна бор’; шэнэhэн тглэ заросль лиственницы’, букв.

лиственница роща’;

в) по другим признакам: ая ганга белая полынь’ и богородская трава’, букв. белая полынь богородская трава’; орооhо обёос овес’, букв. зерно овес’; рэ эдеэн плоды’, букв. плод еда’.

Наименования с переносным значением образованы способом подчинительного словосложения. В подчинительных композитах первый компонент является наименованием домашних или диких животных и их частей тела, а также конкретным признаком, свойством предмета, которые служат своеобразными классифицирующими видовыми индикаторами:

морин рмэдэhэн полынь обыкновенная’ и чернобыльник’, букв.

конь полынь’;

тэмээн арса можжевевельник’, букв. верблюд можжевельник’;

хэр арса багульник болотный’, букв. бык можжевельник’;

хэр таряан ячмень’, букв. бык рожь’;

хэр шабга название сладкого плода, редко чернослив’, букв. бык сухофрукт’;

хонин арса можжевевельник казачий’, букв. овца можжевельник’;

хонин бhэн лапчатка’, букв. овца трава’;

ямаан арса можжевельник сибирский’, букв. коза можжевельник’;

ямаан бhэн вероника седая’, букв. коза трава’.

Также первым компонентом может быть сходство по внешнему виду и форме частей тела: гзээн бhэн зопник клубненосный’, подорожник’, букв.

брюшина трава’;

предметов быта: зула сэсэг лилия желтая (краснодев)’, букв. свеча цветок’;

тобшо рмэдэhэн полынь горькая’, букв. пуговица полынь’;

человека: лама тархи репейник’, букв. лама голова’; хн бhэн женьшень’, букв. человек трава’.

Модель (Срод.п. + С). Генитив является «основной формой выражения синтаксических отношений между именами в монгольских языках» [Тодаева 1951:166]. Зависимое слово в названиях растений и грибов при этом обозначает:

1) лицо, часть тела, которому принадлежит предмет: нохойн хоншоор шиповник игольчатый’, букв. собаки морда’, нохойн хэлэн медуница’, букв.

собаки язык’.

2) время года: намарай эшмээн озимый ячмень’, букв. осени ячмень’;

майн сэсэг ландыш’, букв. мая цветок’.

3) место расположения: газарай бэдьхэ картофель’, букв. земли желвак’; газарай улаагана костяника’, букв. земли кислица’; газарай хлзэргэнэ моховка’, букв. земли черная смородина’ (зап.-бур.).

В следующих названиях в роли основного компонента выступает детерминант:

боохолдойн бургааhан волчья ягода’, букв. домового куст’;

бйлhэнэй hамар абрикос’, букв. абрикоса орех’;

бйлэнэй эшэ миндаль’, букв. миндаля куст’.

отсутствует, например: булганай эдеэн черника’, букв. соболя еда’;

тэнгэриин длии дождевик (гриб)’, букв. неба глухота’.

высокопродуктивен по причине адъективности прилагательного.

Большинство наименований данной группы включает в свой состав детерминант.

Определительный компонент качественных прилагательных чаще всего содержит:

а) цветовую характеристику объекта номинации, например: ххэ мгэ синие грибы (общее название ядовитых грибов)’, букв. синий гриб’;

б) тактильные свойства: арбагай ногоон перекати-поле’, букв.

лохматая трава’; халуун бhэн перец, мята, крапива’, букв. горячая трава’;

хатуу шэниисэ пшеница твердая’;

в) вкусовые свойства: гашуун капуста капуста кислая’; забаан зэдэгэнэ малина’, букв. безвкусная земляника’; нилуун рмэдэhэн полынь’, букв. пресный, приторный сорняк’;

г) форма, размер: буржагар хуhан суковатая береза’, букв. ветвистая береза’; галбагай хяаг волосенец ложнопырейный’, букв. пырей плоский’;

пирамидальна уляангир тополь пирамидальный’; ябаган улаагана кислица с невысокими стеблями’, букв. пешая кислица’;

д) качество: муухай hархяаг поганка’, букв. грязный, поганый гриб’;

шэнэ яабалха картофель молодой, красный картофель, помидоры’, букв.

новый картофель’.

Модель (Прод.п. + С). Двусоставные субстантивные флоронимы с зависимым компонентом – имя прилагательное в родительном падеже обозначают место, где произрастает растение: алтайн онгино лук алтайский’; дауриин бтли овсяница даурская’; хитад будаа гаолян’, букв. китайское просо’.

Детерминант отсутствует в таких названиях, как, например: шара дэрэ шалфей’, букв. желтая подушка’.

Некоторые названия образованы на основе метонимии (перенос наименования части на целое), например: сагаан орооhон рис’, букв. белое зерно’; улаан таряан пшеница’, букв. красное зерно’.

Модель (Ч + С). В основном в роли определяемого слова употребляются количественные числительные, например:

ганса нарhан одинокая сосна’, букв. одна сосна’;

гурбан hалаата трилистник’, букв. три жилки’;

таба hалаата подорожник’, букв. пять жилок’.

Вторую группу сложных наименований составляют названия, состоящие из трех и более компонентов. Она представлена моделями с компонентами: «существительное + прилагательное + существительное»

(далее: С + П + С); «прилагательное + существительное с композитой»

(далее: П + Сcomp).

Модель (С + П + С). Эта модель включает наименования:

азарга сагаан хуhан могучая белая береза’, букв. жеребец белая береза’;

буха улаан шэнэhэн могучая лиственница’, букв. бык красная лиственница’;

шдэр хсы бhэн вика приятная, дикий горох’, букв. путы острая трава’.

Модель (С + Сcomp). Под композитой понимается структурно-сложные образования прямой или косвенной номинации, состоящие из двух или более корневых морфем, например: ххэ балжан гарма ромашка синяя’, букв.

синяя сладкая (казах.) звезда (тиб.)’ и соответственно, сагаан балжан гарма ромашка белая’, букв. белая сладкая звезда’. В данном случае, мы имеем дело с уточняющими композитами, где первый компонент балжан обладает лишь частичной вторичной мотивацией при отсутствии семантической модификации.

В этой группе можно выделить две подгруппы: 1) наименования, определительный компонент которых представляет собой сложное слово; 2) наименования, основной компонент которых является сложным словом.

Основной компонент в обеих подгруппах выражен детерминантом.

1) Определительный компонент – сложное слово – определительный компонент в номинативе Данную структурную модель представляют следующие наименования:

агар зандан модон алоэ’, букв. алоэ дерево’.

2) Основной компонент – сложное слово – определительный компонент в генитиве орын хаг бhэн ягель’, букв. олений лишайник’.

Очень часто встречаются описательные названия растений и грибов, возникшие из-за отсутствия конкретных названий в бурятском или в родственных языках. Многие терминологические и нетерминологические названия в монгольских языках образованы путем калькирования или описания основных дифференциальных признаков предмета, например:

адаахайтай тэмээн халаахай перекати-поле’, букв. с колючками верблюжья крапива’;

адар томо хасуури исполинская ель’, букв. громоздкая большая ель’;

улаан гашуун жэмэстэй эшэ калина’, букв. с красными кислыми ягодами куст’;

улаан толгойто hархяаг подосиновик’, букв. красноголовый гриб’;

хуhан доро ургадаг hархяаг подберезовик’, букв. растущий под березой гриб’.

Многие простые наименования образовались из сложных сочетаний также путем эллипсиса, например: алтаргана золотарник’ образовано от наименований алтан золотой’ и харгана карагана’.

подчинительной связи. В роли основного (определяемого) компонента выступает существительное, в качестве определяющего могут быть числительное, существительное, прилагательное, причастие. В сложных наименованиях указывается класс объекта номинации (детерминант) (растение) или его морфологическая часть (корень, стебель и т.д.). Также в сложных наименованиях присутствует переносное значение. В роли определяемого компонента выступают такие слова: модон дерево’; эшэ куст’; бургааhан прут’; сэсэг цветок’; шэлбэ стебель’; бhэн трава’;

жэмэс ягода’; ногоон трава’; рмэдэhэн полынь’; мгэ гриб’.

Из общего количества (347) сложных наименований 272 (или 78%) имеют в качестве основного компонента детерминант.

В большинстве сложных наименований растений определительный компонент стоит в форме номинатива, причем более половины (271 или 78% из 347) всех сложных наименований составляют номинативный тип и (22%) наименованиях в роли атрибутивного компонента выступает основа слова.

флоронимов представлено нарицательными именами существительными ( лексические единицы – л.е.): орооhо обёос овес’, букв. зерно овес’;

собственными и нарицательными именами существительными (1 л.е.):

Гмелинэй хонхолой бубенчик Гмелина’; именами прилагательными (71 л.е.):

числительными (4 л.е.): гурбан hалаата трилистник’, букв. три кисти’.

Некоторые наименования растений представляют собой именное сочетание, оформленное при помощи числительного хоёр два, вдвоем’ в функции обобщающего слова: эгэшэ д хоёр мать-и-мачеха’, букв.

старшая сестра младшая сестра’.

Анализ структурно-семантических и деривационных особенностей флоронимической лексики бурятского языка в контексте мотивационных признаковых аспектов выявляет универсальные и частные характеристики, взаимоотношение рациональных и когнитивных принципов построения ботанической терминосистемы.

В основании анализа типов прямой номинации растений и грибов находятся архетипические значения соматической мотивации, обусловленные первоначальными ассоциациями и реакциями на аспекты морфологии растений, такие как окраска, указание на количество частей, размер растения. Наиболее актуальным из всех признаков растений является этологический тип мотивации, свидетельствующий, что «особенности произрастания и специфическое воздействие на органы чувств» превалируют над остальными признаками. В пищевом рационе, в тибетской и народной медицине, в практической деятельности человека большую роль играет функциональная мотивация.

На основе когнитивно-матричного анализа метафор мы выделяем АБСТРАКТНОЕ ЯВЛЕНИЕ. Было установлено, что доминирующее положение в качестве сферы-источника метафорической характеристики занимают животные, на втором месте – абстрактное явление, на третьем – артефакты, на четвертом – человек.

Преобладающими когнитивными контекстами явились РАЗМЕР, ФОРМА, СВОЙСТВО. Переходную зону составляют СОЦИАЛЬНЫЙ СТАТУС, СРЕДА ОБИТАНИЯ, ПРЕДМЕТ ОДЕЖДЫ. Периферию данного

ХОЗЯЙСТВЕННАЯ ЕДИНИЦА, ОЦЕНКА.

Национально-специфичными в бурятской лингвокультуре следует признать когнитивные контексты СТАТУС, РАЗМЕР, ПРЕДМЕТ ОДЕЖДЫ.

Данные модели когнитивных контекстов в семантическом поле РАСТЕНИЕ участвуют в метафорическом моделировании с разной степенью активности.

Названия, образованные на основе метонимии (синекдохи), основанные на количественном отношении по модели «часть-целое», «целое-часть»

являются продуктивными. В рамках общей когнитивной модели «средство ЦЕЛОЕ – цель ЧАСТЬ» представлены следующие модели:

РАСТЕНИЕ – ПЛОД, РАСТЕНИЕ – ЦВЕТОК, РАСТЕНИЕ – СЕМЕНА, РАСТЕНИЕ – ВЕТВИ,

РАСТЕНИЕ – ДРЕВЕСИНА.

Названия, образованные на основе метонимии и основанные на пространственных и временных отношениях, на отношениях между частью и целым, представлены единичными примерами и актуализируются в моделях:

РАСТЕНИЕ – МЕСТО, МЕСТО – РАСТЕНИЕ;

КАЧЕСТВО – НОСИТЕЛЬ ПРИЗНАКА;

РАСТЕНИЕ – ПРОДУКТ;

ОБЪЕКТ – СОБЫТИЕ.

Анализ фактического материала позволил определить, что переносные значения названий растений, возникающие в процессе концептуальной деривации, осуществляемой по метонимическим моделям, осмысляются строго в рамках концептуальной области РАСТЕНИЕ. Метонимический перенос представляет устойчивый механизм образования и формирования переносных значений флоронимов.

Метафтонимические модели, описанные в процессе исследования, представлены достаточно продуктивными моделями:

Проведенное исследование бурятской флоронимической лексики позволило представить продуктивность способов номинации в лексикосемантической группе флоронимов в следующем процентном соотношении:

прямая номинация –51%, метафоризация – 25%, метонимия – 16%, метафтонимия – 8%. Для лексики бурятского языка характерно практически равное соотношение наименований растений с прямой и переносной номинацией.

Названия растений и грибов бурятского языка отражают контакты языков различных народов. Древнейшие заимствования относятся к довольно длительному периоду общности тюркских, монгольских и тунгусоманьчжурских языков. Заимствования из русского языка представляют собой довольно большой пласт лексики, обусловленный социально-историческими процессами. Проникновение тибетских, санскритских, персидских заимствований связано с развитием буддизма, торговли, тибетской медицины. В целом, доля заимствований невелика, проникая в лексический словообразовательный потенциал.

Самым продуктивным типом морфологического словообразования является прямая деривация, представленная суффиксацией. Суффиксальные образования составляют весомую часть флоронимов бурятского языка, причем значительное большинство – отыменные дериваты. В сложных цельнооформленные композиты, представляющие целостные лексические единицы.

многокомпонентные комплексы, состоящие из основного (определяемого), и определяющего компонента, в зоне опорного слова, выраженного детерминантом.

В большинстве сложных наименований растений определительный компонент стоит в форме номинатива, причем более половины (271 или 78% из 347) всех сложных наименований составляют номинативный тип и наименований генитивный тип словосложения. В остальных (22%) наименованиях в роли атрибутивного компонента выступает основа слова.

Трехкомпонентные композиты представлены определительными компонентами в номинативе и в генитиве в единичных случаях.

Описательные наименования, имеющие свойство нерасчлененности и лишенные предикативности, характеризуются богатой стилистической окраской и дополнительными значениями.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ