«МАССОВАЯ БЕДНОСТЬ В ЗАПАДНОЙ СИБИРИ В 1992-2000 гг. ...»

Показательна ещё одна группа данных – отклонения от среднероссийских показателей стоимости продуктовой корзины и средней заработной платы. Если в большинстве регионов западной Сибири: Кемеровская, Тюменская, Томская области, мы видим относительно дорогие продуктовые наборы, но это компенсируется относительно более высоким уровнем средней зарплаты, то Новосибирская область демонстрировала, совершенно иную картину, один из самых дорогих в регионе набор продуктов питания и одна из самых низких средних зарплат. В абсолютных цифрах: стоимость набора продуктов на 20% выше среднероссийского, а средняя зарплата на 11% ниже средней по России.

Сходное положение наблюдалось только в Алтайском крае, также оказавшимся без возможности продавать дорогие энергетические ресурсы.

Приведённые цифры отчётливо свидетельствует о низком уровне жизни и ограниченности покупательной способности населения Новосибирской области.

(Таблица 23) Отклонения от среднероссийских показателей стоимости продуктовой корзины и средней заработной платы в регионах Западной Сибири ГАНО. Ф.700, оп.1, д.157, л.79.

Факт низких показателей доходов жителей области по сравнению с другими регионами Западной Сибири, признавали и руководители области. В частности глава области И.И. Индинок в одном из своих докладов говорил, что: «доходы жителей нашей области резко отличаются от доходов других областей Западной Сибири»1. При этом он называл причину такого положения – монопольное положение производителей сырья у соседних регионов. Например, средняя зарплата работников Новосибирской области в декабре 1993 г. составила 122 тыс.

рублей, что в 2,9 раза меньше показателей Тюменской области, в 1, Кемеровской, в 1, 3 раза меньше Томской области.

Кроме названной монополии на ресурсы, в качестве причин неравномерности в доходах жителей региона следует назвать ещё одну, не менее важную – финансировало Новосибирскую область. Если отталкиваться от заявления главы области И.И Индинка, то в течение 1993 г. область получила в качестве дотаций от федерального центра 11 млрд. рублей, в то время как Томская область, где ГАНО. Ф.700, оп.1, д.139, л.52.

проживало менее 1 млн. человек – 16 млрд., Омская область – 25 млрд1.

Объяснить причину таких диспропорций в финансировании глава области не смог, может быть, она заключалась в недостатках в работе самих областных руководителей.

В 1994 г. динамика доходов населения Новосибирской области оставалась по-прежнему неблагоприятной. В прилагаемую таблицу выборочно включены регионы показательные для сравнения и обобщений. Данные позволяют провести сравнение уровня жизни жителей Новосибирской области с другими регионами.

(Таблица 24) ГАНО. Ф.700, оп.1, д.139, л.53.

Зап.- Сиб. Район Регионы с развитой промышленностью Депрессивные регионы ГАНО. Ф.700, оп.1, д.166, л.4.

*) Среднее значение для России (3): (2) характеристикам с Новосибирской областью: соседи, т.е. Западная Сибирь;

промышленно-развитые регионы; регрессивные регионы (они были определены в записке Аналитического центра при президенте РФ «О программе развития депрессивных регионов»). Все приводимые данные рассчитаны по сборнику Госкомитета РФ по статистике «Социально-экономическое положение России, январь-ноябрь 1994 г.» М., 1994 г.

Эти данные показывают, что Новосибирская область находилась на одном из последних мест в России по уровню жизни. Основные базовые показатели (столбцы 2 и 3) – это прожиточный минимум и средний доход. Средний доход (столбец 3) в Новосибирской области являлся одним из самых низких (111,5 тыс.

руб.), ниже из приведённых регионов средний доход лишь в Пензенской области (107 тыс. руб.). Основной обобщающий показатель уровня жизни - отношение среднего дохода к прожиточному минимуму (столбец 4), т.е. сколько прожиточных минимумов можно приобрести на средний доход. По этому показателю Новосибирская область замыкала список регионов.

Если провести сравнение со всеми российскими регионами, то результат будет тот же. Например, денежные доходы в расчёте на душу населения в октябре 1994 г. ниже, чем в Новосибирской области были только в шести субъектах РФ:

Республике Мордовия, Чувашской республики, Пензенской области, Республике Адыгея, Кабардино-Балкарской и Карачаево-Черкесской Республиках. По этому показателю Новосибирская область уступала любому субъекту Федерации Урала, Сибири и Дальнего Востока, которые находились в сходных природных условиях.

По показателю уровня жизни (отношение среднего дохода к прожиточному минимуму) среди всех регионов России Новосибирская область занимала восьмое место с конца среди 76 регионов. Хуже было положение только в Республике Адыгея, Кабардино-Балкарской Республике, Карачаево-Черкесской Республике, Удмуртской Республике, Республике Бурятия, Республике Тыва и Кировской области. За исключением Удмуртии все эти регионы традиционно имели низкий уровень развития промышленности, и экономики в целом.

Исходя из этого, наиболее объективного показателя уровня жизни, среди промышленно развитых регионов Новосибирская область занимала последнее место.

Наиболее ярким и убедительным показателем «дискриминационного»

состояния государственного финансирования области являлся показатель отношения средней зарплаты и среднего дохода на душу населения (столбец 7). В основной массе регионов он находился в пределах от 1,4 до 1,8, (другими словами зарплата была в 1,4-1,8 раза больше дохода.) Москва демонстрировала позитивную динамику, там средний доход в полтора раза превышал среднюю зарплату. И абсолютно негативную динамику показывала Новосибирская область, где средний доход более чем в 2 раза был ниже средней зарплаты. Во многом такое положение определялось недостаточной бюджетной поддержкой области со стороны федерального центра.

Продолжающееся падение уровня жизни населения в 1994 г. фиксировали и региональные ведомства. Так, в аналитическом докладе Управления труда и занятости населения от 27.02.95 г. за № 06-01-471 отмечалось, что важными показателями, характеризующими уровень жизни, являются доходы и расходы, их динамика в сопоставлении с ростом потребительских цен. Динамика роста цен и дохода складывалась не в пользу последнего. (Таблица 25) ГАНО. Ф.700, оп.1, д.166, л.6-13.

и роста потребительских цен в Новосибирской области за 1994 год 1. Номинальные денежные доходы на 2. Темп роста денежных 4. Реальные денежные 5. Темп роста (падения) ГАНО. Ф.700, оп.1, д.166, л.15.

За 1994 г. денежные доходы населения области выросли за год в 3,6 раза, то есть опередили рост цен на 102,9%. Однако, среднедушевой номинальный денежный доход в декабре 1994 г. составил 184 тыс. руб. и вырос по сравнению с декабрём 1993 г. только в 2,7 раза, с учётом роста цен падение дохода составило 77,7%.

Статистика проводившихся в области бюджетных обследований свидетельствовала о том, что учтённые доходы большинства семей не дотягивали до минимального потребительского бюджета. (Таблица 26) Имеют доход на члена семьи ниже бюджета прожиточного минимума:

Имеют доход на члена семьи ниже минимального потребительского бюджета:

ГАНО. Ф.700. оп.1, д.166, л.16.

Из данных следует, что к концу 1994 г. удельный вес жителей, имеющих доход ниже бюджета прожиточного минимума, составил 40,7 %, в том числе горожан 29,1%, среди сельских жителей 74%. Учтённый доход ниже минимального потребительского бюджета имели 97,3% населения (в городе 96,4%, в сельской местности 99,8%)!

Важным критерием уровня жизни населения, безусловно, является структура потребительских расходов семей. За 1990-е гг. она существенно изменилась и со всей очевидностью демонстрировала массовое обеднение населения. Если взять статистические данные в целом по стране, то в 1990 г. доля продуктов питания в семьях рабочих и служащих РСФСР составляла 28,2%, в семьях крестьян – 28,1%.

В 1992 г. доля расходов на питание поднялась до 65-70% среднего потребительского набора в выборках по городам (для сравнения – в США бедным считается тот, кто тратит на еду более 30% дохода). Если принять этот критерий, то в России за чертой бедности находились не 30, а все 140 млн. человек. В среднем на питание здесь в 2000 г. использовали 52,7% всех расходов семейного бюджета. В 1994 г. недопотребление белка в городских семьях, в которых жило более 50% несовершеннолетних детей и подростков России, составило 40%. (согласно докладам о здоровье населения). Таким образом, положение с питанием в бедной части общества до 2000 г. не улучшалось.

Очевидно, что чем выше доля затрат на продукты питания, тем беднее население. Доля затрат на продовольствие жителей Новосибирской области была близка ко всероссийским показателям. К концу 1994 г. она составила 49%, в том числе в семьях горожан - 51%, у сельских жителей - 37%. В среднем на продукты питания городского жителя тратилось 97 тыс. руб., сельского - 34,4 тыс. руб. Однако, даже при такой высокой доле затрат на продукты питания, суточная калорийность потребляемых продуктов среднего горожанина (2606,4 к/ кал) едва достигала уровня калорийности продуктов, обеспечивающих прожиточный минимум (2429,4 к/кал). (Таблица 27) маргарин и др. жиры Суточная калорийность ГАНО. Ф.700, оп.1, д.166, л.17.

Ещё более худшим оказалось положение с потреблением продуктов в семьях, имеющих детей до 16 лет. Потребление столь необходимых детскому организму овощей, фруктов, рыбы едва дотягивало до уровня 15-30% от норм, которые по расчётам медиков являются минимальными.

В значительной мере на продолжающееся снижение уровня реальных доходов населения в 1994 г. повлияло падение уровня минимальных социальных гарантий предоставляемых государством. Так, по данным областной статистики, в январе 1994 г. минимальная зарплата составляла 33% бюджета прожиточного минимума, в декабре того же года – 18%, минимальная пенсия соответственно 88% и 69%, пособия семьям с детьми до 7 лет – 29% и 17%, пособия семьям с детьми от 7 до 15 лет – 17% и 10%, ставка 1 разряда (без компенсаций) с 32% до 18%. (Таблица 28) Соотношение минимальных социальных гарантий и бюджета 2. Ставка 1 разряда ЕТС с компенсациями ГАНО. Ф.700, оп.1, д.166, л.18.

На наш взгляд, абсолютно справедливо сопоставить средние зарплаты по отраслям хозяйства с зарплатами областных чиновников в регионе. Через год после начала «шоковых» реформ, когда стало ясно, что инфляция нарастает, а реальные доходы граждан неизбежно снижаются, Правительство РФ и Президиум Верховного Совета подумали о том, как защитить экономические интересы представителей законодательной и исполнительной властей в субъектах федерации. Широкой общественности эти инициативы не были представлены. Но региональные парламенты и администрации, в том числе Западносибирского региона, получили постановление Президиума Верховного Совета РФ и Правительства РФ от 30.12.92 г. №-4249-1/1042. «Об упорядочении оплаты труда работников органов представительной и исполнительной власти». Этот документ был разослан под грифом «не для печати», был рассмотрен на заседаниях малых Советов, и доведён до сведения региональных депутатов и чиновников. Целью данного постановления было обеспечение социальной защищённости работников органов представительной и исполнительной властей. Этот документ определял величины должностных окладов и систему премирования региональных чиновников и депутатов.

В частности, документ давал право руководителям органов представительной и исполнительной властей в пределах установленных фондов оплаты труда: «устанавливать работникам надбавки к должностным окладам за должность, напряжённость, высокие достижения в труде, специальный режим работы в размере до 50% должностного оклада»1.

Производить премирование работников. Как указано в постановлении конкретный размер премии определялся «в соответствии с личным вкладом работника в общие результаты работы и максимальными размерами не ограничивался»2.

Учтены были в постановлении и интересы самих руководителей региональных властей. В данном случае право на установление надбавок и премий для руководителей региона получали соответствующие представительные органы власти. Иными словами, депутатов и рядовых чиновников премировали Главы закоГАНО. Ф. 700, оп.1. д.118, л.56-57.

нодательной и исполнительной властей региона, а депутаты, в свою очередь, устанавливали надбавки и премии для них. В частности, такое право депутаты Новосибирского областного Совета использовали в марте 1993 г., когда малый Совет принял решение задним числом с 1 января 1993 г. установить председателю областного Совета А.П. Сычёву надбавку в размере 50% должностного оклада в месяц и, предоставить ему право устанавливать надбавки к должностным окладам своих заместителей1.

Также из п. 5 постановления «Об упорядочивании оплаты труда работников органов представительной и исполнительной власти» следовало, что верхний предел суммарного дохода (т.е. со всеми дополнительными выплатами), работника законодательного и исполнительного органа власти был ограничен лишь одним принципиальным условием – он не мог превышать должностной оклад Президента Российской Федерации2.

По существу принятое постановление обеспечило безбедную жизнь чиновникам и депутатам различного уровня, даже в условиях социальноэкономического обвала, с которым столкнулась Россия в 1990-е гг. Власть оказалась, в данном конкретном случае, циничной и заботящейся, прежде всего о себе, а уже потом о людях. Приведём конкретные цифры. (Таблица 29) ГАНО. Ф.700, оп.1, д.110, л.22.

К постановлению Президиума Верховного Совета Российской Федерации и Правительства РФ Должностные оклады руководителей, специалистов и депутатов гор. Советов нар. депутатов и Глава администрации главы администрации управления (отдела) постоянной основе ГАНО. Ф.700, оп.1, д.118, л.64.

На основании постановления Президиума ВС РФ и Правительства РФ, тот же Новосибирский областной Совет принял 25.01.93 г. своё постановление под №-117/5. с аналогичным названием. В приложении № 14 к данному постановлению содержался список городов и районов области и г. Новосибирска, распределённых по группам по оплате труда. Новосибирск был отнесён к первой группе, с самыми высокими окладами для руководителей области и областных депутатов.

Большинство же городов и районов области и г. Новосибирска были отнесены к четвёртой и пятой группам, с более низкими окладами чиновников и местных депутатов1.

определённые постановлением Президиума ВС и Правительством РФ, с официальной среднемесячной денежной заработной платой рабочих и служащих по отраслям народного хозяйства Новосибирской области. (Таблица 30) Среднемесячная денежная заработная плата рабочих и служащих Новосибирской области по отраслям хозяйства (рублей) по итогам 1992 г.

В том числе - торговля, общественное питание, материально-техническое снабжение и сбыт, - информационно-вычислительное - жилищно-коммунальное хозяйство, ГАНО. Ф.700, оп.1, д.118, л.70.

непроизводственные виды бытового - здравоохранение, физкультура и - кредитование и государственное Средний размер месячной пенсии пенсионеров, состоящих на учёте в органах Денежные доходы и расходы населения (в расчёте на душу населения, рублей) Основные показатели экономического и социального развития Новосибирской области. (Стат. сборник) (по перечню № 5.1) Новосиб. обл. управл. статистики. г. Новосибирск июнь, 1993 г. С. 30.

Сопоставив данные, приведённые в таблицах 29-30, нетрудно увидеть, что на момент принятия постановления заработная плата чиновников и депутатов в разы превосходила среднемесячную заработную плату в народном хозяйстве области.

К примеру, если взять месячный должностной оклад Председателя областного Совета народных депутатов и Главы администрации (42000 руб.), то он превосходил размер годового дохода жителя области, в расчёте на душу населения (34521 руб.). Если сравнить заработную плату областного народного депутата (21000 руб.), то она также более чем в 4 раза превышала среднюю зарплату в народном хозяйстве (4938,5 руб.). Необходимо учесть ещё многочисленные надбавки, которые получали чиновники и депутаты согласно постановлению Президиума Верховного Совета РФ и Правительства РФ от 30.12.92 г. №-4249-1/1042 «Об упорядочении оплаты труда работников органов представительной и исполнительной власти», и становится понятно, что уровень их доходов многократно превосходил доходы рядовых граждан.

В 1994 г. Новосибирские депутаты также не оставили себя без денежных надбавок, 10 ноября ими было принято Решение «О надбавках к должностным окладам за выслугу лет»1. Согласно решению такую надбавку получали депутаты областного Совета, работающие на штатной (оплачиваемой) основе, помощники депутатов, и работники аппарата областного Совета. В принятом решении не указывались конкретные величины этих надбавок, поэтому их величину сложно оценить (в последующие годы эта информация вообще стала закрытой).

Но фактом остаётся то, что до середины 1990-х гг., в самые сложные провальные по уровню доходов населения годы не было периода, в который представители региональных властей, как и представители центральной власти, не позаботились бы о стабильности своих доходов.

Падение уровня доходов населения области, а следовательно, дисбалансировка питания, психологические стрессы, отсутствие возможности покупки необходимых лекарственных средств, неуверенность в будущем, на фоне неудовлетворительных экологических показателей, повлекло за собой негативные изменения в процессах естественного движения населения. Число родившихся за год уменьшилось по сравнению с 1993 г. на 0,3 тыс. человек или на 1,2% (по сравнению с 1992 г. на 4,5 тыс. человек или 15,8%). Одновременно на 4,0 тыс. человек или на 9,8% увеличилось число умерших. В результате естественная убыль населения за год на 4,2 тыс. человек или в 1,3 раза превысила величину этого показателя за 1993 г. и составила 19,2 тыс. человек.

Данные региональной статистики в целом совпадают и с цифрами, которые озвучил в одном из своих докладов глава Администрации Новосибирской области И.И. Индинок, сменивший на этой должности В.П. Муху: «… по результатам сравнительного анализа социально-экономического положения регионов России, проведённому в экономическом отделе аппарата Правительства совместно с МиГАНО. Ф.700, оп.1, д.154, л.109.

нэкономикой России, Новосибирская область среди 76 регионов стоит по экономическим показателям на 58 месте, в социальном – на 69»1. Глава области И.И. Индинок также дал определение бюджета области, как бюджета выживания2.

Таким образом, по большинству базовых показателей фиксируется продолжение снижения уровня жизни населения области в 1994 г.

– снизился уровень социальных гарантий, предоставляемых государством;

– произошёл рост доли населения, проживающего за чертой бедности, особенно это коснулось городского населения;

– упала покупательная способность населения;

– выросла напряжённость на рынке труда;

– сохранилась тенденция естественной убыли населения.

Саму же социально-экономическую ситуацию в Новосибирской области в первые пореформенные годы объективно можно назвать неблагоприятной для стабилизации уровня жизни населения. Более того, перечисленные основные социальные показатели, позволяющие судить о положении населения, в Новосибирской области, оказались едва ли не худшими по России.

В процессе роста бедности выделены следующие этапы.

Начальный этап (1992-1993 гг.) был временем «либерализации цен и формирования рыночных отношений» с целью быстрого реформирования экономики России. Этот период положил начало социальному расслоению общества и росту бедности. Либерализация цен привела к гиперинфляции, уровень жизни населения резко упал. 14 августа 1992 г. был издан указ Президента РФ «О введении в действие системы приватизационных чеков в РФ», что позволило ускорить приватизацию. Начался процесс резкого социального расслоения, бедность становится массовой. Бедные в 1993 г. составляли около 70% населения. Середину социальной пирамиды пока ещё никто не занимал. Малый и средний бизнес только зарождался. Общество переживало тяжёлый кризис раскола.

ГАНО. Ф.700, оп.1, д.156, л.7.

Второй этап (1994-1998 гг.) характеризуется как время «передела собственности», банкротства государственных предприятий и формирования частного капитала. С 1994 г. начинается новый этап денежной или аукционной приватизации.

11 октября 1994 г. наступил «чёрный вторник», когда произошло падение курса рубля. Россия оказалась на грани экономического дефолта. Резко повысились цены, уровень жизни в очередной раз понизился. Предложенная 20 мая 1997 г. правительством «младореформаторов» программа «Семь главных дел» подтвердила тяжёлое положение в стране. 21 июля 1997 г. был принят Закон «О приватизации государственного имущества и об основах приватизации муниципального имущества РФ». В 1997 г. бюджетное задание денежной приватизации было перевыполнено в 3 раза за счёт нескольких крупных следок: от приватизации в бюджет поступило 23,7 трлн. рублей. Так, были легализованы и превращены в собственность денежные средства немногих, основная масса населения продолжала беднеть. Относительная стабильность была утрачена уже к весне 1998 г. В мае шахтёры Анжеро-Судженска блокировали движение по Транссибу, вслед за Кузбассом на рельсы сели угольщики в других регионах. Они требовали отставки правительства и президента. Протестное движение набирало силу. 17 августа 1998 г.

Правительство и Центральный банк сделали заявление о финансовом положении страны, фактически объявив о её банкротстве. На следующий день резко поднялись цены на промышленные и продовольственные товары, началась паника, население скупало продукты длительного хранения. Обанкротившиеся фирмы увольняли сотрудников, началась массовая безработица. Доходы людей упали, многие вообще остались без средств к существованию. По расчётам академика Д.С. Львова, среднемесячная заработная плата в сопоставимых ценах в 1991 г. составляла 598 рублей в месяц, а в 1998 г. – только 198 рублей, то есть произошло её снижение в 3 раза. Наибольшее падение заработной платы произошло в 1995 и 1998 гг. Если летом 1998 г. имели доход ниже прожиточного минимума 47% населения страны, то летом 1999 г. их стало 56%1.

Львов Д.С. Экономика развития. М., 2002.

Третий этап (осень 1999-2000 гг.) можно рассматривать как время относительной стабилизации социальной сферы и начала преодоления массовой бедности. 11 сентября 1998 г. премьер-министром правительства РФ стал Е.М. Примаков, которому удалось несколько стабилизировать ситуацию в стране. Эта фигура политического тяжеловеса сторонников радикальных реформ. Вскоре Б.Н. Ельцин отстранил Примакова и назначил премьер-министром С.В. Степашина. 16 августа 1999 г. премьер-министром российского правительства назначен В.В. Путин. 31 декабря 1999 г. Б.Н. Ельцин заявил о досрочном сложении президентских полномочий. Начинается корректировка курса реформ. Уже в 2001 г. реальные доходы населения выросли на 9%, лиц с доходами ниже прожиточного минимума стало меньше на 2,5 млн. человек. Численность бедного населения начинает последовательно сокращаться. Однако в целом за 1992-2000 гг. реальные доходы населения России снизились более чем в два раза до показателей 60-70 х гг. ХХ в.

На протяжении всего последнего десятилетия ХХ в. основная часть населения Западной Сибири пребывала в состоянии бедности, которая стала неизбежным следствием краха советской модели экономики, а также оказалась связанной с непродуманностью и непоследовательностью в осуществлении политических и социально-экономических реформ.

Первый пик бедности пришёлся на январь 1992 г. и связан с либерализацией цен. Второй пик абсолютной бедности явился следствием финансового кризиса в октябре 1994 г. и пришёлся на 1995 г. Следующего пика абсолютная бедность достигла в 1999г. после финансового кризиса в августе 1998 г. С осени 1999 г. начинается относительная стабилизация социальной сферы и преодоление массовой бедности.

Резюмируя, отметим, что несмотря на попытки федеральных и региональных властных структур противодействовать разрастанию проблемы бедности, следует признать, что рассмотренные источники свидетельствуют об ухудшении социально-экономического положения и уровня благосостояния большей части населения Западной Сибири. Более того, в не сырьевых районах Западной Сибири (Новосибирская, Омская области, Алтайский край, Республика Алтай) негативные тенденции обеднения людей оказались более значительными, чем в среднем по России.

Российская региональная бедность с началом 1990-х гг. приобрела совершенно иное, нежели ранее, новое качество, а именно массовый характер, стала явлением хроническим и самовоспроизводящимся. Это коснулось всех без исключения регионов Западной Сибири.

Сложившееся положение неизбежно отразилось на социальном самочувствии и настроениях жителей Западной Сибири. Последствиями массовой бедности стали возникшие социальные конфликты и протестные движения сибиряков, а также появление признаков деградации социума исследуемого региона. Эти аспекты проблемы бедности рассмотрены нами в следующей главе.

ГЛАВА 2 СОЦИАЛЬНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ПАДЕНИЯ

УРОВНЯ ЖИЗНИ НАСЕЛЕНИЯ

2.1. Бедность как фактор возникновения социальных конфликтов и Низкие субъективные социальные стандарты, убогие условия существования выработали у россиян привычку жить в бедности, трансформировали психологию человека и сделали пауперизм застойным явлением. Бедность, касаясь значительной группы людей (более 30% населения России), проявлялась не только в недостатке пищи и одежды, но и в социальной деградации человека, его духовном и социальном обнищании.

Бедные оказались ограничены в своих личностных ориентациях и формах социальной активности. Главным принципом жизни бедных людей стал лозунг «День прошёл и ладно». А что происходит, когда человек живёт одним днём и не видит перспектив? На этот вопрос, очень точно отвечает М.А. Слободская (Президент Института проблем гражданского общества): «Никто не хочет чем-то заниматься, никто не вкладывает ни во что душу… Когда народ не имеет какой-то перспективы, он вообще ведётся, как барашек, куда угодно»1. С этим мнением трудно не согласиться.

В течение продолжительного периода советской истории, населением априори воспринимался факт, что экономический рост ведёт к сокращению бедности, а потому «чем лучше работаем, тем лучше живём». Но реальная жизнь 1990-х гг.

трансформировала эту веру в другое мудрое откровение «нам делают вид, что платят, а мы делаем вид, что работаем».

Слободская М.А. Повседневность некоммерческих организаций // Фонд общественного мнения.

2001 17 июля. C. 35.

Структура доходов населения к началу 2000 г. показывает крайне низкий уровень цены рабочей силы. Очевидно резкое нарушение этой структуры личных доходов по источникам их образования. Ещё в 1996 г. 2/3 личных доходов формировались за счёт оплаты труда (мы берём данные 1996 г. в связи с тем, что в этом году завершилась «большая» приватизация). В 1997 г. эта доля снизилась до 50%, а в 2000 г. составила 41,3%. При относительно стабильной и низкой доле социальных трансфертов (пенсии, пособия, стипендии) остальная часть личных доходов была получена за счёт предпринимательской деятельности, операций с недвижимостью, дивидендов по вкладам и акциям.1 Эти диспропорции привели к снижению трудовой мотивации, т.е. работать эффективно и производительно стало невыгодно и малопривлекательно.

Снижение мотивации к труду, произошедшее в 1990-е гг., очевидным образом отразилось на социальном самочувствии населения. В качестве доказательства ухудшения социального самочувствия населения в Западной Сибири после начала рыночных реформ, мы приводим ряд данных социологических обследований, проводившихся на территории Новосибирской области, а также архивные документы, связанные с оценками своего положения рядовыми гражданами, и официальными заключениями первых лиц региона относительно текущего состояния социальной сферы2.

Так, в 1993 г. отделом социальной статистики при участии городских и районных отделов статистики по методикам, разработанным Госкомстатом России, проводилось единовременное обследование населения г. Новосибирска, городов и районов области. Предшествующий 1992 г. кардинально изменил состояние Российского общества, и уже в 1993 г. объективно сложилась возможность оценить первые результаты политических и социально-экономических преобразований и расставить приоритеты на будущий период.

Источник: Слободская М.А. Повседневность, некоммерческих организаций // Фонд общественного мнения. 2001 17 июля. C. 40.

Бюллетень Итоги единовременных обследований по социальным вопросам (по перечню 7.9). Новосибирск, 1993.

Это обследование даёт представление о субъективной оценке населением происходившего в стране перелома. Одним из элементов обследования стал экспресс-опрос «Отношение населения к приватизации государственной собственности», проведённый в марте 1993 г. Так же опрос содержал и вопросы, касающиеся оценок гражданами своего экономического и социального благополучия. Название опроса, представляется, не было случайным. Именно в 1992 г. на основе первой программы приватизации (июль 1992 г.) развернулся широкомасштабный процесс приватизации с предписанием количественных планов приватизации по отраслям и регионам. Указ Президента РФ от 1 июля 1992 г. № 721 и утверждённый вместе с ним пакет положений запустил «приватизационный поток».

Сама приватизация с точки зрения её идеологов в правительстве, как уже отмечалось в предыдущей главе, должна была стать благом для населения и принципиально изменить их отношение к институту собственности. Но проблема заключалась в том, что люди, привыкшие за много лет к существованию государственной и колхозно-кооперативной собственности, в принципе не представляли возможности другого положения вещей. Несмотря на то, что к 1993 г. тема приватизации активно обсуждалась в обществе уже несколько предшествующих лет, на вопрос «Хорошо ли вы знаете, что такое приватизация» отрицательно ответили 38% респондентов, а остальная часть вообще заявила о своём безразличии к этим процессам1.

Нужна ли была приватизация российским гражданам? Абсолютное большинство 132 человека (58%) – не определили своё отношения к приватизации, и только 19 человек (24%)2 заявили о поддержке планов правительства. Как показывают ответы на другие вопросы, изначально люди понимали, несмотря на то, что есть собственность, подлежащая приватизации (о наличии таковой в их городе или другом населённом пункте заявили 66% опрошенных), они вряд ли смогут принять участие в приватизации этих объектов3. Одна из объективных причин, по коБюллетень Итоги единовременных обследований по социальным вопросам (по перечню 7.9). Новосибирск, 1993. С. 3.

торым люди оказались отсечёнными от процессов приватизации – это катастрофическое сокращение доходов населения за предшествующий год рыночных реформ, а если формулировать более определённо – бедность населения и нараставшая неопределенность в жизненных перспективах. В какой степени призрачными были шансы на обретение собственности, даёт ответ на другой простой вопрос «как вам живётся в настоящее время», 87% от общего числа респондентов ответили, что живётся им в «основном трудно» и «трудно»1. Эта цифра наглядно показывает настроения и самочувствие населения в условиях «шоковой» реформы. Действительно, материальное положение большинства людей с началом рыночных реформ ухудшилось. Только 1% из 227 респондентов оценили своё материальное положение как хорошее – «денег хватает, семья может ни в чём себе не отказывать»; 5% – «денег хватает, вызывает затруднение покупка дорогостоящих вещей (машины, дачи)»; у 24% – «вызывает затруднение покупка предметов длительного пользования» (телевизор, холодильник); 44% – «денег хватает в основном только на питание». Остальным (26%) – «денег не хватает даже на питание»2.

Как видно из приведённых цифр, основная часть совокупного дохода респондентов шла на текущее потребление. Столь низкая оценка своего материального положения фактически исключала возможность накопления сбережений большей частью населения. Вместе с тем, десятилетием ранее в 1982 г. в известный период «застоя» отдел статистики бюджетов ЦСУ СССР проводил аналогичное исследование, в котором респондентам задавались близкие по смыслу вопросы, касающиеся структуры потребления и динамики сбережений. Достаточно привести данные из соответствующего сборника, согласно которым по РСФСР из 16900 семей рабочих и служащих 86,7% указывали на наличие сбережений, а 3,8% планировали их создать. Ещё более высокие показатели среди семей колхозников, где из 9477 семей 87,6% имели сбережения и 3,8% планировали их создать.3 Если учесть, что согласно статистике 93% семей в РСФСР хранили сбереБюллетень Итоги единовременных обследований по социальным вопросам (по перечню 7.9). Новосибирск, 1993. С. 3.

РГАЭ. Ф.1562, оп.65, д.273, л.4-5.

жения на сберегательных книжках, то несложно представить каких астрономические объёмов денежных средств люди лишились в связи замораживанием и обесцениванием банковских вкладов, в условиях гиперинфляции.

Если же брать общую оценку людьми масштабов бедности, то в данном опросе выяснилось: по мнению половины опрашиваемых за чертой бедности живут 70% населения, и число таких людей в стране растёт1. В официальных источниках масштабы бедности оцениваются гораздо «скромнее». Процент бедного населения не превышает 30 с небольшим процентов. Можно ли по результатам данного опроса судить о социальном самочувствии граждан вначале 1990-х гг.? Вполне, если учесть, что обследование оказалось репрезентативным, с точки зрения участвующих в опросе. А именно опросом были охвачены люди, занимающиеся различными видами деятельности: рабочие, сельские жители, предприниматели, госслужащие, студенты, пенсионеры и многие другие. К этому же следует добавить, что в обследование попали жители 10 районов г. Новосибирска, а также Болотнинского, Искитимского, Коченёвского районов области. Субъективные оценки населением своего положения и состояния наглядно демонстрируют степень неготовности людей к социальным преобразованиям, с которыми столкнулась Россия в 1990-е гг., и то насколько они их желали и были ли в них заинтересованы.

В особенно бедственном положении оказались жители сибирского села. Об этом свидетельствует анализ результатов опроса жителей сёл Ордынского района Новосибирской области.2 Социологический опрос был проведён 19-22 мая 1992 г. Опрос носил пилотажный, пробный характер, тем не менее, чётко обозначил тенденцию ухудшения состояния самочувствия сельского населения. Оказалось, что из 240 опрошенных, лишь 4,6% полностью довольны своей жизнью.

Преимущественное большинство (86,7%) жизнью недовольно, причём, если 55% рассматривали её более или менее терпимой, то 31% ею были недовольны совсем.

Среди пенсионеров все 100% недовольны жизнью, причём 43% очень недовольны.

Бюллетень Итоги единовременных обследований по социальным вопросам (по перечню 7.9). Новосибирск, 1993. С. 4.

ГАНО. Ф.700, оп.1, д.67, л.1-6.

Участники опроса указали конкретные причины недовольства своей жизнью.

В тройке «лидеров» находились: цены на промышленные товары, ими были недовольны 94,2% опрошенных, величина зарплаты – 77,9% соответственно, и цены на сельскохозяйственную продукцию – 77,9%.

Люди выживали преимущественно за счёт личного подсобного хозяйства. О доходах с него, кроме зарплаты, указали 62,5% респондентов.

Кроме снижения уровня жизни населения опрос выявил и другую тревожную тенденцию – неготовность людей к ведению предпринимательской деятельности.

Правительственный курс на ликвидацию колхозов и совхозов не нашёл поддержки на селе. Только 9,6% опрошенных хотели бы стать фермерами. 61,7% сказали, что ни при каких условиях фермерами не станут и вместе работать надёжнее.

Таким образом, селяне определённо заявили о нежелании развивать индивидуальное товарное производство. При таком отношении к индивидуальному хозяйству, уничтожение колхозов и совхозов, буксующий процесс «фермеризации»

в конечном итоге привёл российское село к свёртыванию товарного производства, что вызвало катастрофическую нехватку с/х продукции. Многие отечественные продукты надолго исчезли с прилавков магазинов, уступив место импортным аналогам.

Падение уровня жизни в Новосибирском селе за 1992-1993 гг. шло более быстрыми темпами, чем по России в целом. В сёлах области была ниже, чем в России, обеспеченность сельского населения жильём, хуже обстояло дело с его благоустройством, закрывались детские сады, сокращалась численность сельских образовательных школ и их воспитанников.

В одном из докладов главы региона В.П. Мухи приводились сравнительные официальные данные по России и Новосибирской области, касающиеся состояния социальной сферы села. Если в РФ на одного сельского жителя приходилось кв. м. жилья, то в Новосибирской области – 16,5 кв. м. Из всего общественного жилищного фонда на селе было обеспечено центральным отоплением в России 36%, в области – 32%, горячим водоснабжением, соответственно, 17 и 7%, водопроводом 47 и 42%, канализацией 35 и 26 %1.

Несогласные с курсом реформ жители села, устраивали акции протеста. Так 12 августа в г. Новосибирске, прошло собрание протеста, приуроченное ко Дню защиты крестьянства. На собрание протеста собрались крестьяне всех форм собственности, со всех районов Новосибирской области. Жителей деревень на это собрание привела тревога за судьбу села. Участник этого события депутат областного Совета Ю.Ф. Букаков, отмечал: «Во всех выступлениях звучал вопрос:

как жить дальше?».2 Практически все собравшиеся выразили несогласие и непонимание проводимого правительством курса, направленного не иначе как на разорение деревни. Ставили вопрос о недоверии Правительству, Президенту, призывали к всеобщей забастовке.

На потребительском рынке российского села и сибирского в частности, сложилась парадоксальная ситуация. В условиях возникшего кризиса неплатежей, жители села, мало того, что получали мизерную зарплату, ничего не могли на неё приобрести. Все производители-продавцы требовали предоплату, в результате прилавки сельских магазинов оказались пустыми, за исключением наличия хлеба, соли и ограниченного количества продовольственных товаров. Даже в районные центры люди везли из Новосибирска элементарные продукты, например, майонез, мороженное, конфеты, шоколад, фрукты, пиво, не говоря уже о промышленных товарах.

С другой стороны в областном центре и сельских районах области на складах лежали невостребованными тысячи тонн сливочного масла, сухого молока и другой сельхозпродукции, оказавшиеся не по карману городским жителям.

Могут возникнуть сомнения, что рядовые граждане сгущали краски на фоне открывающихся перспектив частнособственнического благополучия. Чтобы развеять эти сомнения необходимо обратиться к источникам, касающимся политической элиты региона. Масштабные преобразования 1992 г. поменяли настроения и ГАНО. Ф.700, оп.1, д.102, л.28.

у руководителей Новосибирской области, заставив их также задуматься о благополучии граждан в новых условиях. Любопытны в этом отношении некоторые документы, в частности стенограммы и протоколы заседаний областного Совета депутатов.

В.П. Муха, назначенный на пост главы администрации области 27 ноября 1991 г., на заседании Новосибирского областного Совета народных депутатов, проходившего в рамках девятой сессии 15.01.92-17.01.92 г., говорит депутатам о том, что жители области «среди многих вопросов, которые их волнуют, они задают один, главный, как выжить в теперешней ситуации»1.

Именно в такой форме, граничащей с отчаянием, люди ставили вопрос о перспективах дальнейшей жизни. На том же заседании В.Н. Киселёв, депутат от избирательного округа № 40, в рамках доклада «О первоочередных мерах социальной поддержки малоимущих слоёв населения области в период либерализации цен» отметил, что уже «на начало 1991 г., т.е. ещё до апрельского повышения цен, примерно четвертая часть жителей области имела денежный доход ниже полуофициального на то время прожиточного минимума – 115 рублей. За год ситуация продолжала ухудшаться. По имеющимся данным цены на потребительские товары и услуги за прошедший год выросли в 2 раза, а рост денежных доходов населения отставал на 20-40 процентов (прогнозно)»2.

Особенно критичным было выступление председателя федерации профсоюзов В.В. Бабакова, приглашённого выступить в рамках данной сессии. «Справедливо критикую смехотворную сумму прожиточного минимума 342 рубля, при цене, к примеру, масла в пределах 200 рублей за килограмм или мяса 100-120 рублей…». Он говорил, что правительство поставило значительную часть населения, особенно малоимущие слои, на грань нищеты и голода3.

Председатель областного Совета ветеранов А.С. Николаев говорил о положении пенсионеров и ветеранов области. И дословно отметил: «…если и дальше ГАНО. Ф.700, оп.1, д.41, л.8.

пойдёт так, как сегодня жизнь многих старших поколений, может стать вопрос о голодной смерти некоторых наших пенсионеров»1.

Н.В. Харчина, председатель объединения многодетных матерей Ленинского района Новосибирска, описывала в своём выступлении бедственное положение многодетных семей, проживающих в области2.

В целом описанный выше публичный форум можно охарактеризовать как коллективный «крик» отчаяния в адрес центральной власти. Эта сессия областного парламента, проходившая в принципиально иных условиях, нежели предыдущие, рельефно показала социально-психологический шок (социальную дезадаптацию населения), причём на всех уровнях стратификационной пирамиды от низов и до представителей региональной власти.

С началом рыночных реформ в наиболее уязвимом положении, по уровню доходов, оказались российские пенсионеры. На протяжении 1990-х гг. уровень пенсионного обеспечения менялся. Правительство пыталось использовать различные схемы исчислений пенсий, в расчёте компенсировать потери дохода пенсионеров, связанные с высокой инфляцией и ухудшением социальноэкономической ситуации в целом. Казалось бы, эти усилия должны были положительно повлиять на уровень пенсионного обеспечения граждан, но фактический разрыв между величиной прожиточного минимума и размером минимальных и максимальных пенсий в течение десятилетия нарастал.

Если в 1992 г. минимальная пенсия составляла в среднем по стране 0,8-0, прожиточного минимума пенсионера, максимальная пенсия ограничивалась на уровне не ниже 3-х прожиточных минимумов, то в 1994 г. минимальная пенсия не превышала 0,5-0,7, а максимальная – 0,9 прожиточного (физиологического) минимума. К 2000 г. минимальная пенсия не превышала 0,5, максимальная 0,7 прожиточного минимума пенсионера.

По данным Госкомстата, на июль 1999 г. прожиточный минимум пенсионера составил в абсолютном исчислении 684 руб., минимальная пенсия – 304 руб.

ГАНО. Ф.700, оп.1, д 41, л.70.

(45% прожиточного минимума), максимальная трудовая пенсия – 442 руб. (65% прожиточного минимума)1.

Таким образом, в конце века пенсионеры оказались в худших условиях, нежели в начале и середине 1990-х гг. Общая динамика пенсионного обеспечения за десятилетие 1990-х гг. представлена далее. (Таблица 31, график 1) прожиточному минимуму пенсионеров в Российской Федерации Год Отношение среднего размера назначенной месячной пенсии (с учётом компенсации) к:

По данным сборника Госкомстата «Социально-экономическое положение России. Январь – февраль 2003 года». М., б/г Источник ПФР, Госкомстат России.

Динамика относительного размера назначенной месячной пенсии По данным сборника Госкомстата «Социально-экономическое положение России. Январь – февраль 2003 года». М., б/г Недостаточность пенсионного обеспечения вызывала справедливые протесты и возмущения со стороны пенсионеров.

В соответствии с указом Президента Российской Федерации от 16 июня 1996 г. № 934 была разработана «Программа социальных реформ в РФ на период 1996-2000 год». 26 февраля 1997 г. своим постановлением № 222 программу утвердило Правительство. Особое место в программе занимал анализ ситуации с пенсионным обеспечением граждан. Эта ситуация характеризовалась как кризисная.

Поэтому, в целях повышения уровня пенсионного обеспечения, приведения пенсионной системы в соответствие с реально складывающимися социальноэкономическими условиями, предусматривалось приступить к осуществлению широкомасштабной пенсионной реформы.

Первым шагом реформы стал Указ Президента РФ «О мерах по поддержанию материального положения пенсионеров» от 14 июня 1997 г. № 573. Указ установил, что начиная с 1 января 1998 г., минимальный размер пенсии по старости, при общем трудовом стаже, равном требуемому для назначения полной пенсии, с учётом компенсационной выплаты, предусмотренной законодательством РФ, не может быть менее 80% прожиточного минимума пенсионера, определённого в соответствии с законодательством РФ.

В июне 1997 г. был принят Закон ФЗ-№ 113, в соответствии с Указом Президента РФ № 550 (апрель 1996 г.) Этот закон был вызван многочисленными жалобами граждан о занижении трудовых пенсий. Так, в частности в коллективном обращении пенсионеров ОАО «Кузбасэнерго», которое подписали 96 человек, в феврале 1997 г., говорилось следующее: «Искусственно заниженные коэффициенты осовременивания зарплат. Что привело к тому, что трудовые пенсии практически сравнялись с социальными. Вышедшие на пенсию до 1989 г. оказались с повышающим зарплату районным коэффициентом в 15%, вместо существовавшего ранее 30% коэффициента… ветераны труда, получавшие в СССР приемлемые и максимальные пенсии, обречены теперь на нищету». Закон вступил в силу в феврале 1998 г., но положение с доходами пенсионеров в лучшую сторону не изменил. Напротив, этот документ вызвал бурную полемику власти с населением. Суть проблемы в разночтении ст.4 ФЗ № 113. Расчёт пенсий пенсионерам произведён был с 1. 02. 98 г. не по ФЗ № 113, а по рекомендациям Министерства труда и социального развития, по которым устанавливали ИК пенсионера равный 0,525, вместо 0,7, чего требовал закон. Для справки, индивидуальный коэффициент пенсионера определялся как соотношение среднемесячного заработка пенсионера, из которого пенсия была исчислена, к среднему заработку по стране за аналогичный период. Указанные рекомендации определением Верховного Суда были отозваны, как нарушившие ФЗ и не имеющие юридической силы. Министерство труда и социального развития продолжило настаивать на внесение изменений в принятый закон, таким образом, конфликт власти с обиженными пенсионерами разрастался.

ГАРФ. Ф.10158, оп.6. д.16. л.35.

Громкая риторика по поводу реформы заглушала её оценку рядовыми пенсионерами. Между тем, российские пенсионеры должным образом не оценили усилия властных структур. В архивах сохранились сотни обращений пенсионеров к Президенту, Правительству, Государственной Думе, в которых слышны пронзительные жалобы, просьбы обиженных, доведённых до отчаяния людей. Так пенсионер М.А. Филькин из г. Прокопьевска Кемеровской области в 1997 г. писал Президенту Б.Н. Ельцину: «Наша жизнь идёт к обнищанию. То, что вы сейчас производите индексацию пенсий, отставание происходит в десятки раз от повышения цен. Вся и беда в этом что мы нищаем. Наша пенсия только на хлеб, на картофель и на стакан молока. Вот наша вся и еда»1.

Пенсионер К.П. Роготнёв из г. Куйбышева Новосибирской области, обращаясь к Президенту, приводил раскладку своих минимальных месячных расходов, и сравнивал их со своей пенсией: «Если разложить по каждому виду затрат в месяц, то получается следующая картина стоимости прожиточного минимума:

Продукты питания – 289 тыс. руб.

Коммунальные услуги – 160 тыс. руб.

Электроэнергия – 40 тыс. руб.

Одежда, обувь, моющие средства, постельные принадлежности и т.д. – 30 тыс. руб.

Письма, газеты – 20 тыс. руб.

Итого 790 тыс. руб.»2.

Пенсия же этого пенсионера на тот момент составляла 393 тыс. рублей. И абсолютно резонным выглядел вопрос пенсионера, обращённый к Президенту – можно ли прожить на эту нищенскую пенсию?

Уровень пенсионного обеспечения принципиально не поменялся и в последующие годы, и не соответствовал уровню минимальных жизненно важных расГАРФ. Ф.10158, оп.5. д.106, л.43.

ходов. Об этом факте свидетельствуют непрекращающиеся обращения пенсионеров к Президенту и Правительству.

После финансового обвала 17 августа 1998 г., пенсии ещё более обесценились, недоступными для пенсионеров стали многие необходимые продукты (мясо, рыба, фрукты и т.д.), медикаменты. Многим пожилым людям стало нечем оплачивать коммунальные услуги.

Правительство приняло решение проиндексировать пенсии с 1 апреля 1999 г.

в 1,12 раза, но это не решило проблему улучшения материального благополучия пожилых людей. Оценивая это повышение пенсий, представители Совета ветеранов войны и труда г. Камня-на-Оби в своём требовании под заголовком «Отстаиваем свои права» писали в Министерство труда: «Заявление правительства о повышении с 1 апреля 1999 г. размера пенсий на 12% это не просто насмешка и издевательство над пенсионерами, это откровенное и беспардонное унижение нашего человеческого достоинства. Терпение ветеранов кончилось. Мы требуем немедленного увеличения пенсий, не менее чем в 3 раза»1.

Упрёки пенсионеров по поводу несправедливости и дискриминации при начислении пенсий, провоцировало своими нелогичными действиями само Правительство. Фактически начисление пенсий производилось по двум законам. Одна часть пенсионеров получала пенсию по старому закону «О государственных пенсиях в РСФСР» № 340-1 от 20 ноября 1990 г. Другая же часть получала пенсию по новому закону № 113 от 21 июня 1997 г. Это привело к тому, что у пенсионеров, имеющих более длительный стаж работы, пенсия оказалась меньше пенсии тех, кто вышел на заслуженный отдых сравнительно позже. Так, пенсионеры-ветераны с. Романово Алтайского края писали лично Президенту В.В. Путину в августе 2000 г.: «…у нас у всех стаж хороший от 35-40 лет… И нам очень больно, что мы остались обмануты. Просим Вас, тов. Президент позаботится о нас, нам так мало осталось жить и обидно уходить из этого мира в полиэтиленовом мешке, а на ГАРФ. Ф.10158, оп.6. д.69. л.34.

большее у нас нет денег. Надеемся, что задумаетесь об этом и не допустите, чтоб старики могучей страны, пошли по помойкам»1.

В июле 2000 г. центральная власть сделала ещё один неудачный ход – Президент В.В. Путин объявил с экранов телевизоров, о планируемых надбавках, вводимых с 1 августа 2000 г. Даже была названа ориентировочная сумма 125 рублей.

Был подписан соответствующий указ № 1272 от 10 июля 2000 г. Обещанная надбавка с августа 2000 г. выплачивалась не всем пенсионерам, а только тем, кто получал пенсию по новому закону, об этом президент в своём обращении по непонятным причинам не объявил. Пенсионерами это заявление было воспринято как безусловное повышение размера пенсий. Когда оказалось, что пенсии повышены далеко не всем, Правительство буквально захлестнул поток индивидуальных, а чаще коллективных обращений возмущённых пенсионеров.

В надежде, что Президент разберётся с возникшей несправедливостью и добавит обещанные 125 рублей, пенсионеры из г. Омска писали «…у нас есть надежда на Вас Владимир Владимирович. Нам этой пенсии не достаёт на проживание, почти вся пенсия уходит на лекарства, а льготы наши, которые нам дали государством, никто не признаёт ни в больницах, ни в аптеках нашей области»2.

Про 125 рублей писали Президенту и малограмотные пенсионеры с. Порожнее Алтайского края: «Ваши слова по телевизору запали в наши души о начислении пенсии по 100 р. – 25 рублей, всем пенсионерам, особенно пожилова возраста. Оказалось не так с 1924 и старше никому не дали эту надбавку. Причина этому – коэффицент не подходит»3.

Обращения из Западносибирского региона, хранящиеся в архивных материалах Министерства труда и социальной защиты, исчисляются сотнями. Хотя в данном случае, из какого региона поступали письма, принципиального значения не имеет.

Из правительства отвечали, что пенсионеры якобы не правильно истолковали речь Президента, не разобрались с начислением, всё рассчитано правильно. А ГАРФ. Ф.10158, оп.6. д.110, л.34.

Там же. д.136, л.99.

Там же. д.110, л.40.

дальше в ответах содержались стандартные фразы: «Правительством Российской Федерации в зависимости от финансовых возможностей принимаются необходимые меры, направленные на улучшение жизненного уровня населения. Однако существенное увеличение пенсий не может произойти без подъёма производства и стабилизации финансово-экономического положения страны»1. Обращает на себя внимание тот факт, что подобные ответы Правительства на свои вопросы о бедственном положении получали не только пенсионеры, но и учителя, врачи, работники культуры, с той лишь разницей, что слово пенсия, в этих посланиях замещала заработная плата.

Государственная машина не видела различий между нищенским положением пенсионера, или крайней нуждой трудоспособного бюджетника.

Кроме того, что сам размер пенсии был крайне низок и не обеспечивал достойное существование, на протяжении 1990-х гг. она доходила до пенсионеров с многочисленными задержками. Подобного в стране не происходило даже в годы войны и трудные послевоенные годы.

О значительных сроках задержки пенсий писали сами пенсионеры. Так, в коллективном обращении к Президенту Б.Н. Ельцину «О тяжёлом материальном положении пенсионеров», поступившем в Правительство из г. Ленинска-Кузнецка в ноябре 1996 г., говорилось: «За июль месяц получили пенсию только в сентябре.

Задержка вышла 45 дней. Августовскую пенсию первую очередь это 43% пенсионеров получим 15 ноября, задержка составила 75 дней. Вторая очередь пенсионеров 57% получат пенсию только в середине декабря»2. Пенсионеры Беловского района Кемеровской области летом 1997 г. обращались с подобной проблемой к премьер-министру РФ В.С. Черномырдину: «Заработанную пенсию мы не получаем по несколько месяцев, скудные сбережения на сберкнижках «украдены»3.

Реакция на подобные обращения со стороны Правительства была обезличенной. В частности, кузбасским пенсионерам чиновники сообщали, что в других регионах дела с выплатами пенсий обстоят не лучше. Непонятно ставили ли они это ГАРФ. Ф.10158, оп.6. д.69, л.32.

Там же. д.16, л.27.

Там же. д.16, л.42.

себе в «заслуги» или же расписывались в собственном бессилии повлиять на ситуацию. А дальше всю ответственность возложили на ПФ РФ, на несвоевременное и неполное финансирование им расходов на выплату пенсий, из-за дефицита бюджета. Опять всё те же жалобы на недостаток средств.

К сожалению, долговременные данные о распространенности невыплат касаются только заработной платы. Что касается пенсионных долгов, то Росстат не вёл развёрнутую статистику по абсолютным и относительным величинам задолженности по выплатам пенсий в стране и отдельных её регионах. Однако по более кратким периодам, в частности, в отношении 1998-2000 гг. опросы Фонда «Общественное мнение» показывают долю людей среди пенсионеров, кому были не выплачены все причитающиеся деньги. (Таблица 32) Источник: Сообщения Фонда «Общественное мнение». 1999, 10-11 июля.

№ 56. С. 25; 2000, 23 февраля. № 007. С. 17.

В особенно бедственном положении оказалась категория ветеранов и инвалидов ВОВ. Большей части из них требовались средства для дополнительного ухода и дорогостоящего лечения. О несправедливости действующей системы социальных выплат и льгот, а также нищенском размере пенсий, ветеранские организации писали в Правительство и Президенту.

Так, участники пленума районной ветеранской организации Краснозерского района Новосибирской области социальную политику Правительства в части пенсионного обеспечения называли не иначе как «обманом и издевательством над миллионами пенсионеров»1.

Делегаты конференции ветеранов войны и труда Михайловского района Алтайского края, от имени 7 тысяч пенсионеров писали президенту В.В. Путину: «С каждым годом и месяцем всё меньше и меньше остаётся в живых ветеранов войны, труда проживающих в бедности и нищете. И кощунственно выглядит внесённый в думу законопроект об отмене льгот ветеранам войны и труда. Мы, делегаты конференции и все пенсионеры района, возмущены действиями правительства, и требуем не допустить этого закона для нищенской жизни ветеранов, остановить необузданный рост цен на электроэнергию, газ и коммунальные услуги»2. На своё обращение ветераны получили лаконичный ответ: «Из общей суммы расходов на социальную помощь только 1/3 поступает малоимущему населению, а 2/3 получают те, кто может обойтись без поддержки общества. Всё это вызывает необходимость реформирования данной системы»3. Правительственный ответ красноречиво демонстрирует уровень восприятия и понимания властью проблем рядовых граждан. Из него непонятно, к кому он адресован, и какой категории граждан «отписчики» из Правительства отнесли ветеранов, какое отношение к планируемому сокращению льгот и выплат ветеранам имели граждане, получающие социальную помощь незаслуженно.

Недостаток финансовых ресурсов, вызванный обвалом экономики в первой половине 1990-х гг., отсутствие ясной концепции пенсионного обеспечения в Правительстве, а также непоследовательность действий руководства страны привели к обесцениванию и нивелированию трудовых заслуг поколений людей советского периода. Размер начисляемых пенсий не отвечал требованиям социальной справедливости ввиду того, что не мог обеспечить прожиточный минимум ГАРФ. Ф.10158, оп.6, д.52, л.69.

Там же. д.110, л.58.

пенсионера, а также утратил свою стимулирующую функцию побуждения к труду, обеспечивающему достойную старость.

Не только низкие доходы населения вызывали справедливые протесты и недовольство граждан. С началом рыночных реформ крайне болезненной проблемой стало резкое удорожание продуктов питания. В обращении коллектива предприятия г. Новосибирска НПП «НЭВЗ» от 29 сентября 1993 г., рабочие писали:

«Повышение цен на хлебопродукты – это целенаправленная мера на обнищание народа. Заработной платы не хватает даже только на хлеб, не говоря уже об остальных продуктах первой необходимости. Это приведёт к резкому росту преступности, разворовыванию продуктовых магазинов»1. Рабочие требовали от областной власти дотаций на хлебопродукты и замораживания цен, чтобы не ввергать население Новосибирска и области в полную нищету.

Россияне и до начала реформ тратили высокую часть своих доходов на продовольствие, с началом реформ доля расходов населения на покупку продуктов питания резко возросла. Причина – общее сокращение доходов и стремительный рост цен на продовольствие. В 1992 г. по сравнению с 1991 г. на 10%, дальше расходы на продукты питания в течение десятилетия неуклонно росли, исключение составили 1996-1997 гг., когда они несколько сократились, но после дефолта г. в среднем россияне уже больше половины своего потребительского бюджета тратили на продовольственные товары. (Таблица 33) ГАНО. Ф.700, оп.1, д.128, л.36.

(по материалам выборочного обследования бюджетов домашних хозяйств;

в том числе:

расходы на покупку продуктов для расходы на питание вне дома расходы на покупку Начиная с 1997 г., изменены порядок формирования выборочной совокупности и программа обследования бюджетов домашних хозяйств.

Российский статистический ежегодник 2001: Стат. сб. / Госкомстат России.

М., 2001. С. 192.

Для сравнения, в развитых странах доля расходов на продукты питания в структуре потребления редко где превышает 15%. В частности, в США этот показатель равен 14,9%1.

По Западной Сибири, как и в целом по РФ, с началом реформ наблюдается рост расходов на продукты питания, к сожалению, на уровне регионов отсутствует полноформатная статистика структуры потребительских расходов за 1990-е гг., обследования проводились выборочно. Но, те данные, которые опубликованы Росстатом, показывают, что если на начало 1990-х гг. расходы на покупку продуктов питания по регионам Западной Сибири были близки к 30% от общей суммы потребительских расходов, то к середине 1990-х гг. они по всем регионам превысили отметку в 40%. В части регионов: Томская, Кемеровская, Новосибирская области, Республика Алтай оказались на уровне 50%.

Источник: US Bureau of Labor Statistics.

В конце десятилетия в отдельных регионах: Тюменской области, Алтайском крае, потребительские расходы вернулись к более сбалансированной структуре, характерной дореформенному периоду. Вероятно, в Тюменской области это связано с общим ростом доходов населения, ставшего следствием экономического роста в этом регионе. В Алтайском крае – с развитым аграрным сектором экономики. А наращивание объёмов производства в конце 1990-х гг., повлекло за собой снижение цен на продовольствие, что также благотворно отразилось на структуре потребительских расходов. (Таблица 34) (по материалам выборочного обследования бюджетов домашних хозяйств;

1990 г. - по материалам обследования бюджетов домашних хозяйств рабочих и служащих промышленности по ограниченному кругу регионов (оценка).

Регионы России. Социально-экономические показатели. 2003: Стат. сб. / Госкомстат России. М., 2003. С. 162.

Социальное самочувствие населения определялось не только уровнем доходов населения и соответствующей структурой потребления, но и другими параметрами: жилищными условиями, состоянием социальных институтов, обеспечивающих качество человеческого потенциала, в частности, это институты здравоохранения и образования.

Но и в этих сферах в регионе складывалась неблагоприятная ситуация. Так, несбыточной мечтой стала надежда многих жителей Западносибирского региона обрести жильё или улучшить свои жилищные условия. (Таблица 35) M., 2002. С. 254.

Если в целом по России в 1990 г. было введено 61,7 млн. кв. м. жилой площади, то в 2000 г. всего 30,3 кв. м., т.е. темпы жилищного строительства упали вдвое, причём объёмы ввода жилья неуклонно сокращались в течение всего десятилетия. По Западной Сибири мы наблюдаем абсолютно ту же тенденцию, только сокращение объёмов ввода жилья ещё более значительны, за исключением Новосибирской и Тюменской областей, в остальных регионах темпы жилищного строительства упали в 3-4 раза. Беднеющее население не могло позволить себе приобрести жильё, в силу отсутствия соответствующих доходов.

Что касается состояния системы здравоохранения и образования, то приведём данные по Новосибирской области.

На десятой сессии Новосибирского областного Совета, проходившей в последней декаде апреля 1992 г., обсуждались вопросы, связанные с функционированием системы здравоохранения области и перспективы перехода к страховой медицине. Начальник областного управления здравоохранения В.Н. Денисов, выступавший с докладом перед депутатами, привёл цифры, согласно которым «коэффициент полезного действия» Новосибирской области по сохранению социально-экономического потенциала населения составлял, по материалам Сибирского отделения Российской Академии медицинских наук, лишь 31%. А само здравоохранение области приблизилось к критической черте1.

Состояние «реформируемого» здравоохранения ощущали на себе рядовые граждане, в частности, депутат К.Ф. Лебзак представил данные социологического обследования пациентов и населения Куйбышевского, Барабинского, Кыштовского и Северного районов области2. Респондентам задавали следующие вопросы:

«Что их не удовлетворяет сегодня? Какие проблемы сегодня также волнуют их?

Претензии и отношение к здравоохранению в целом.» Неудовлетворительные условия пребывания в стационаре отметили 47% респондентов, недостаточные диагностические возможности учреждений – 35%, недостаточную квалификацию и профессиональный уровень медработников отметили 10%, неудовлетворительное ГАНО. Ф.700, оп.1, д.43, т.1, л.22.

медикаментозное снабжение и дорогое снабжение отметили 73% опрошенных.

Эти цифры означают, что на тот момент большая часть населения была лишена гарантированного достаточно адекватного лечения, как в поликлинике, так и в стационаре. Приводились и цифры, касающиеся отношения населения к страховой медицине, лишь 21% граждан высказался «за», 63% опрошенных предпочли бюджетную медицину, и 16% – устроило бы разнообразие услуг. Надо отметить, что в ходе возникшего обсуждения проблемы, стало ясно, что и сами депутаты оказались не готовы обсуждать планируемую реформу здравоохранения, депутаты не разобрались с запутанной нормативной базой и проектами, предлагавшимися центральной властью.

Не менее острой оказалась ситуация с системой областного образования, обсуждать состояние которого депутатов заставила сама жизнь.

Нищета в школе и бедность учителей вынудили весной 1992 г. выйти на центральную площадь г. Новосибирска не одну тысячу человек. Именно обращение забастовочного комитета учителей к депутатам открыло сессию областного Совета. Первый указ Президента республики Б.Н. Ельцина был «О народном образовании», изданный в июле 1991 г. По нему зарплата учителя должна была быть доведена до среднего уровня зарплаты рабочего промышленности с учётом индексации цен. В этом документе предусмотрен был и новый закон о народном образовании, который бы социально защитил права учеников и учителей. Но учебный год заканчивался, указ не выполнялся, а закон так и не был принят. Этот указ, как и многие другие, так и остался на бумаге, став ещё одним образцом политического популизма. Забастовочные настроения учителей в конечном итоге удалось погасить, но в целом это была в большей степени заслуга областной администрации, которая изыскала средства частично компенсировать мизерную зарплату учителей.

Бурно и эмоционально выступал при обсуждении требований учителей глава области В.П. Муха. Оценивая запредельно низкий уровень оплаты труда учителей, глава области сравнил себя и свою семью с семьями работников образования, заявив, буквально, следующее: «Я как глава администрации говорю, вот четверо у меня в семье, трое зарабатывают – я, мать на пенсии и жена на рыбозаводе. Если подсчитать по последней корзине, о которой говорили, я сегодня совершенно уже на полшага от той черты необходимой, за которой переход к бедности»1.

Конечно, вряд ли положение учителя можно и тогда, и сейчас всерьёз сравнивать с положением главы администрации области, но тем не менее, выступление руководителя области говорило о серьёзности проблемы, с которой столкнулись люди и о масштабе распространения бедности, оказавшейся одинаково близкой рядовым гражданам и чиновникам высокого уровня.

Областная статистика переходного периода 1990-х характеризуется противоречивостью, в ряде случаев фрагментарностью, связано это с теми трансформационными процессами 1990-х гг., в которые были вовлечены органы государственной статистики. Мы встречаем даже рукописные исправления в изданиях официальных служб. Более и менее системное изложение социально-экономических показателей появляется во второй половине 1990-х гг. Вносила неразбериху и несоответствия в массив данных и гиперинфляция, ставшая элементом социальной жизни того периода. Приведённые стоимостные показатели по отдельным годам трудно, а порой и невозможно сопоставлять. Особенно это касается показателей, которые позволили бы оценить масштабы бедности в стране и отдельных её регионах. В исследуемый период показатели бедности и сам термин, государственные службы в своих публикациях корректно игнорировали. Поэтому о социальных последствиях бедности, уровне и качестве жизни, позволяют судить преимущественно косвенные показатели, например, демографические и социальные (данные по рождаемости и смертности, структуре потребления, показатели развития народного образования и культуры, здоровья населения, и др.), все они проливают свет на состояние социального самочувствия людей в определённый исторический период. В целом данные областной статистики коррелируют с теми субъективными оценками своего положения и состояния, которые высказывались людьми вначале 1990-х гг. как на улице, так и с высоких трибун.

ГАНО. Ф.700, оп.1, д.43, т.1, л.133.

В статистическом сборнике «Основные показатели экономического и социального развития Новосибирской области», вышедшем в июне 1993 г. объективно представлено, что люди приобрели и что потеряли за год радикальных реформ в стране. В частности, жители области вынуждены были отказаться от подписки на периодические издания. Если в 1990 г. было выписано 799 млн. газет и журналов, то в 1991 г. эта цифра снизилась до 533,5 млн., а в 1992 г. объём периодики по сравнению с 1990 г. сократился более чем в два раза, составив всего 307,5 млн.

изданий1.

Впервые за предшествующие годы отрицательным оказался прирост населения области (другими словами убыль населения), составив 1,2 в расчёте на человек населения2. Демографический провал был связан с резким спадом рождаемости, который начался ещё до объявления радикальных реформ. В условиях нарастающей социально-экономической нестабильности, характерной для всего периода 1990-х гг., иметь детей стало непозволительной роскошью.

Зарплата учителей и других специалистов в бюджетной сфере оказалась значительно ниже средней зарплаты в промышленности. Если в промышленности среднемесячная зарплата за 1992 г. составила 5419 рублей, то зарплата учителей 3242,4 рублей3. В начале февраля 1992 г. на заседании малого Совета области обсуждались предложения постоянной комиссии по развитию науки и народного образования, созданной в рамках местного парламента. Предложения касались мер социальной защиты работников народного образования в период либерализации цен. Никаких конкретных мероприятий по поддержке учителей Совет так и не определил, сославшись на недостаточную проработку вопроса и необходимость его дальнейшего изучения, но к обсуждению вопроса была подготовлена аналитическая справка,4 интересная с точки зрения реального положения учителя области в тот период. В справке указывалось, что за последние 4 года резко усилился отток педагогических кадров в другие отрасли и на пенсию. Только за Основные показатели экономического и социального развития Новосибирской области. (Стат.

сборник) (по перечню № 5.1). г. Новосибирск, 1993 г. С. 26.

ГАНО. Ф.700, оп.1, д.52, л.32-35.

г. в другие сферы деятельности ушли из школы 680 учителей, плюс к этому необходимо добавить 305 человек, вышедших на пенсию. Итого оказалось, что в школах г. Новосибирска на 1992 г. не хватало 830 учителей, такой же сложной была ситуация в районах области, традиционно испытывавшей недостаток педагогических кадров. Вскрывались причины такого положения дел в областных школах.

Среди них: острота жилищных вопросов учителей, особенно это касалось областного центра, где районные администрации в 1991 г. выделили не более 20% квартир от запланированного количества1.

Не менее плачевная ситуация сложилась в 1990-е гг. в сфере областного дошкольного образования, здравоохранения и культуры. Только за один год с по 1992 г. областной центр лишился 60-ти детских садов. Многие, из которых, были распроданы, и оказались потерянными государством. Вынужденные себе во многом отказывать люди, прежде всего, экономили на досуге. По сравнению с 1990 г. в 1992 г. посещаемость кинотеатров в областном центре упала более чем в 4 раза, театров на 27%2.

В целом положение с доходами бюджетников в регионе, отражало общероссийскую ситуацию.

В адрес региональной и федеральной властей из Западносибирского региона поступали многочисленные обращения бюджетников с жалобами на низкий уровень оплаты труда. Так, в совместном обращении за номером 148/ (01. 02.93г.) Обкома профсоюза работников народного образования и науки и Координационного совета профсоюзных и забастовочных комитетов по социальной защите работников образования на имя Главы Новосибирского областного Совета и Главы администрации области, говорилось: «Обслуживающие учебно-воспитательный процесс работники всё громче выражают своё недовольство о том, что разряды ЕТС с 1-го по 5-й меньше прожиточного физиологического уровня, установленного в нашей области на 1 января 1992 года»3.

ГАНО. Ф.700, оп.1, д.52, л.32.

Основные показатели экономического и социального развития Новосибирской области. (Стат.

сборник) (по перечню № 5.1) г. Новосибирск, 1993 г. С. 38.

ГАНО. Ф.700, оп.1, д.128 л.14.

Причём поток обращений к концу десятилетия только увеличился, несмотря на то, что власть рапортовала о значительных успехах и продвижении в обеспечении достойной оплаты труда в бюджетном секторе экономики. В обращении на имя депутата Государственной Думы по Искитимскому округу Новосибирской области Л.Н. Швец в ноябре 2000 г., от коллектива учителей муниципальной средней школы № 162 г. Новосибирска говорилось: «…учитель 13 разряда (т.е.

учитель высокой квалификации) получает в месяц за ставку примерно 840 рублей.

Как можно жить и содержать хотя бы одного ребёнка на такие деньги? А начинающему учителю платят в среднем 400 рублей. Кто пойдёт работать в школу?

Но даже эту мизерную зарплату учителя не получают вовремя. Голову занимают мысли не о новых технологиях, а о том, как накормить семью, можно ли себе позволить в перерыве между сменами потратить 2,50 руб. на тарелку супа и кусочек хлеба, как оплатить коммунальные услуги, которые составляют половину зарплаты»1.

Из соседней Кемеровской области коллектив учителей вечерней школы № г. Осинники, в телеграмме в адрес Президента, писал: «Возмущены нищенским положением учителей требуем погашения долгов своевременной выплаты и повышения з. платы как можно прожить на 25 долларов в месяц»2.

В ответ коллективы школ получали, как правило, стандартизированные отписки из Министерства труда и социальной защиты населения. В частности, учителя г. Осинники Кемеровской области, получили следующий ответ, за подписью заместителя начальника Управления Б.А. Чижова: «К сожалению, состояние экономики страны не позволяет в короткие строки стабилизировать и повысить уровень жизни населения. Поэтому госвоздействие на повышение уровня оплаты труда и другие виды доходов населения будет обеспечиваться поэтапно с учётом конкретной экономической ситуации в стране»3.

Циничность аппарата правительства была поистине безгранична. За подписью всё того же Б.А. Чижова, получили из Министерства, такие же дежурные отГАРФ. Ф.10158, оп.6, д.136, л.47.

Там же. д.47, л.89.

веты и в других населённых пунктах страны. Причём, для госслужащих из Министерства труда и социальной защиты, не имели значение ни регион, откуда пришло обращение, ни род деятельности тех, кто его направил. Так, идентичные ответы на свои обращения о нищенской зарплате получили учителя ДШИ г. Новоузенска Саратовской области и работники ДК «Горняк» из п. Темиртау Кемеровской области.

Эти ответы содержатся в архивном деле Министерства труда и соцзащиты1.

Напрасно граждане рассчитывали на индивидуальное решение своих жизненно важных проблем. Как свидетельствуют документы, дела с ответами на мольбу граждан о помощи в министерстве были поставлены на поток, без лишних напряжений и траты времени на вникание в проблемы населения. Действительно, зачем нужно было мудрить с формулировками ответов, когда денег на повышение заработной платы у государства всё равно не было?

Ещё хуже обстояли дела с зарплатой технического персонала школ. Оценивая своё положение, техперсонал школы-лицея № 176 г. Карасука Новосибирской области, и обращаясь к Правительству, отмечал: «Наша зарплата составляет рублей. Это значит, что мы находимся за чертой бедности, даже нищеты. Разве можно прожить на такие деньги, если буханка хлеба стоит 6 рублей. Как нам кормить своих детей? Почему наш труд, наше время ценится так смехотворно дёшево, ведь это же просто издевательство над людьми»2. Работники требовали повышения минимального оклада, в ответе же Министерства труда и социального развития на данные требования отвечали, что из-за трудностей в экономике такой возможности нет.

Аналогичным было положение с окладами в дошкольных учреждениях, об этом свидетельствовали сами работники данной отрасли.

Так, в марте 1997 г. работники детского сада «Солнышко» посёлка Темиртау Кемеровской области жаловались в Правительство по поводу своей нищенской зарплаты. При этом работники детского сада отмечали, что их зарплата в течение ГАРФ. Ф.10158, оп.6, д.127, л.21,55.

предшествующих 2 лет не индексировалась, и более того постоянно задерживалась. В дополнение к названным проблемам воспитатели детсада сообщали, что местная администрация, без всякого объяснения перестала перечислять льготы на квартплату, положенные по закону работникам образования, проживающим в сельской местности1. Правительственный ответ, как и в большинстве подобных случаев, был чисто формальным: «…принятые направления реформы в оплате труда в бюджетной сфере (имеется ввиду «Программа социальных реформ в Российской Федерации на период 1996-2000 годов» прим. автора) в определённой степени отвечает Вашим нуждам». Вопрос о том, каким образом представители Министерства труда измеряли степень этой нужды, остаётся неясным.

Из Омской области, технический персонал детского сада с. Екатерининского, Тарского района обращался к Президенту В.В. Путину с вопросом: «Владимир Владимирович подскажите нам такой магазин – чтобы мы на наши деньги могли прожить сами и прокормить наших детей, которых нам надо учить, кормить и одевать, и ещё мужа, который сидит дома из-за того, что закрыты все предприятия»2.

Не менее тяжёлой была ситуация с оплатой труда в сфере культуры. В адрес Министерства труда поступало множество запросов от работников учреждений культуры с жалобами о невозможности проживания на действующую зарплату по существовавшей тарифной сетке (Е.Т.С.) О несоответствии зарплаты прожиточному минимуму писали работники культуры г. Омска: «В настоящее время прожиточный минимум в Омской области составляет 1401 рублей, а средняя заработная плата специалиста, имеющего высшее специальное образование (консерватория, институт культуры) и стаж работы, в среднем 400-500 рублей. Даже при наличии I и высшей категорий максимальная зарплата не превышает 700 рублей.

Зарплата технического и обслуживающего персонала учреждений – в пределах 200 рублей, что не обеспечивает минимальные жизненные потребности. Для сравнения скажем, что месячный проездной билет на транспорт в г. Омске стоит ГАРФ. Ф.10158, оп.6, д.16, л.40.

150 рублей… оплата коммунальных расходов за 2-х комнатную квартиру составляет сейчас 300 рублей»1. В Министерстве труда опять же ссылались на тяжёлое положение в экономике и предлагали дожидаться лучшего времени.

Аналогично выглядела ситуация с заработной платой в сфере здравоохранения. Люди обращались в Правительство за разъяснениями, касающимися вопросов несовершенства оплаты труда работников бюджетной сферы, и откровенной её несправедливости. Так, сотрудники психоневрологического дома ребёнка № г. Новокузнецка Кемеровской области спрашивали в своём обращении: «Когда будет пересмотрена единая тарифная сетка оплаты труда средним медицинским работникам?» При этом работники медицинского учреждения отмечали, что «в доме ребёнка медсестра с 1 категорией со стажем 15-20 лет получает 239 тыс.

рублей, а начинающая медсестра наполовину меньше. Прожить на такие деньги практически невозможно»2.

Низким уровнем заработной платы и высокими ценами были неудовлетворенны не только работники бюджетной сферы, но и коллективы промышленных предприятий.

Трудовой коллектив завода «Сиблитмаш», расположенного в г. Новосибирске, в своём обращении от 1 июля 1992 г. адресованном лично Главе администрации Новосибирской области В.П. Мухе, Главе администрации г. Новосибирска И.И. Индинку, а также местным депутатам сравнил действия федерального правительства, с геноцидом, заявив: «…Правительство Ельцина-Гайдара является единственным в мире и в истории человечества Правительством, которое так откровенно и настойчиво проводит экономический курс против интересов своего народа. Так действовать могут только чужеземные власти, силой захватившие страну»3.

В обращении отмечалось, что «люди потеряли всякую уверенность в жизни, живут в постоянной тревоге и напряжении»4.

ГАРФ. Ф.10158, оп.6, д.136, л.53.

Там же. д.16, л.68.

ГАНО. Ф.700, оп.1, д.73, л.26.

Кроме обличительных тирад, в обращении содержался ряд жёстких требований к региональной власти:

1. Решительно отмежеваться от проведения в области антинародной политики и заявить своё несогласие с проводимым в РФ экономическим курсом.

2. Погасить все задолженности по выплате зарплаты, пенсий, пособий и стипендий в июле 1992 г.

3. Установить немедленно доступные для большинства населения цены на основные продукты питания и товары первой необходимости, исходя из сложившегося уровня реальных доходов новосибирцев.

4. Не допустить введение платного медицинского обслуживания и перевода медучреждений области в частные руки.

5. Не допустить введения платного обучения в учебных заведениях области, а также перевода их в частные.

6. Срочно, до 1 сентября 1992 г., разработать программу социальной защиты новосибирцев, организовать её обсуждение в трудовых коллективах, по месту жительства и немедленно приступить к её выполнению1.

Конечно, руководители области и депутаты, в силу многих объективных причин и ограниченности своей компетенции, не могли выполнить столь радикальные требования рабочих. Но подобные обращения стимулировали региональную власть обращать более пристальное внимание к вопросам социальной политики, и пытаться решать наиболее острые проблемы, с которыми столкнулось население.

Бедственным положением населения были обеспокоены общественные движения и организации.

В качестве доказательства приводим мартовское обращение 1993 г.

II съезда рабочих, крестьян, специалистов и служащих Новосибирской области к депутатам Новосибирского областного Совета и депутатам РФ от Новосибирской области. В числе требований выдвигались следующие:

ГАНО. Ф.700, оп.1, д.73, л.27.

– Разработать программу социальной защиты жителей области, организовать её обсуждение в трудовых коллективах и немедленно приступить к её реализации;

– Использовать свои полномочия для смягчения, дословно: «антинародной политики буржуазного правительства и в том числе цены на продукты питания и не допускать их дальнейшего роста. Не допускать роста квартплаты и стоимости коммунальных услуг выше реального роста зарплаты. Не допускать дальнейшего повышения стоимости проезда на общественном транспорте и организовать бесперебойную его работу»1.

Настоящий «крик души» содержится в стенограмме выступления руководителя женского движения Новосибирска Н.И. Русяевой перед депутатами областного Совета. Обращаясь к депутатам, Русяева говорила: «…женщины города вынуждены обратиться к вам, чтобы вы обратили внимание. Женщины к нам приходят разных уровней… Но приходят они по одной причине, единственной. О бедственном положении граждан нашего города. Мы все объединились по зову сердца. Уважаемые депутаты мы, например, так задумываемся, смотрим, друг на друга и говорим: «А тебе есть, на что себя похоронить?» Нет и жить невозможно»2.

Серьёзные протесты вызывали ставшие хроническими в 1990-е гг., задержки выплат заработной платы.

Так, коллектив НИИ автоматических приборов г. Новосибирска, имея полную загрузку заказами Министерства обороны, не получал зарплату в течение более 4 месяцев, обращался в Правительство РФ, в Президиум ВС, в МО. Однако обращения остались безрезультатными, в связи с чем, 12 августа 1993 г. была проведена одночасовая предупредительная забастовка, и профкомом были приняты решения:

– Провести сбор подписей под обращением об отставке правительства.

– Обратиться в Областной Совет НСО с требованием о прекращении отчислений в Федеральный бюджет и направлении этих средств через беспроцентные кредиты на погашение задолженности предприятию. В случае невыполнения треГАНО. Ф.700, оп.1, д.95, л.68.

бований, коллектив грозил с 20 августа прекратить обслуживание и гарантийные обязательства по работе на военных объектах1.

Проблема с задержками заработной платы сохранилась и во второй половине 1990-х гг., несмотря на все заверения властей. В ряде случаев ситуации на местах доходили до крайних форм протеста. Так, летом 1997 г. началась голодовка женщин-матерей, работниц Управления по рекультивации и тушению подземных пожаров г. Киселёвска Кемеровской области. Акция была вызвана критической ситуацией, сложившейся в виду задолженности по заработной плате (зарплата не выплачивалась более 15 месяцев). В обращении женщин, объявивших голодовку, к Председателю комитета по делам женщин и молодёжи Государственной думы ФС РФ А.В. Апариной говорилось: «…акция, проводимая матерями города Киселёвска, вызвана безысходностью положения, невозможностью накормить голодных детей и сердечной болью за их будущее»2. А.В. Апарина просила чиновников из Правительства оказать экстренную помощь голодающим женщинам. В министерстве труда и социальной защиты ответили, что: «…не располагают целевыми финансовыми средствами для оказания единовременной материальной помощи нуждающимся гражданам в индивидуальном порядке, поэтому удовлетворить просьбу об оказании финансовой поддержки женщинам-матерям г. Киселёвска, к сожалению, возможности не имеют»3. Министерство сбросило груз ответственности на регион, перепоручив оказать помощь Управлению социальной защиты Администрации Кемеровской области. К сожалению, в архивных делах министерства мы не обнаружили информации – была ли оказана помощь голодающим женщинам.

В ряде случаев ситуация выглядела просто абсурдно. В материалах Государственного архива РФ есть дело, в котором содержится открытое письмо 65 работников Рудничного отдела социальной защиты населения г. Прокопьевска Кемеровской области в адрес ряда организаций, в частности: Комитета по защите прав человека при администрации Президента, Генпрокуратуры России, Областного ГАНО. Ф.700, оп.1, д.128, л.42.

ГАРФ. Ф.10158, оп.6, д.16, л.95.

комитета по защите прав человека, Главы администрации Кемеровской области, редакции газеты «Аргументы и факты».

В этом письме работники службы социальной защиты сообщали: «Голодные женщины, работая за компьютером полный рабочий день, не получают зарплату уже девятый месяц. О каких правах человека можно говорить, если мы в настоящее время лишены всех прав!

Физически коллектив работать не может, не имея денег даже на хлеб, а у нас дети, которых мы должны кормить, одевать и учить.

Многие месяцы мы не в состоянии оплатить квартплату, свет, детские сады, уходя в отпуск, не смеем мечтать об отпускных»1.

Таким образом, люди, которые по долгу службы, обеспечивали помощь и социальную защиту населения, сами оказались в роли просителей, влачащих нищенское существование. В силу своего резонанса это обращение было взято под особый контроль администрацией Президента РФ, и через некоторое время часть долга в размере 500 млн. рублей была погашена. Но сам факт безответственного отношения государства к своим обязательствам остался.

Чрезвычайно сложно обстояли дела с выплатами компенсаций на детей. В органы законодательной и исполнительной власти поступали постоянные жалобы граждан по данному вопросу. Так, в Новосибирской области пик задолженности пришёлся на 1994 г. В середине года задолженность по компенсациям составляла около 17 млрд. рублей2. Не имея финансового обеспечения для реализации этих выплат, областные органы власти переложили ответственность на городские и районные администрации, ссылаясь на то, что эти компенсации находятся в составе бюджета местных Советов. Так или иначе, перекладывание ответственности проблему не решило. В итоге к концу года задолженность по выплате пособий и компенсационных выплат на детей достигла 28 млрд. руб. В 1995 г. был принят ФЗ № 81 «О государственных пособиях гражданам, имеющим детей». Сумма пособия из расчёта 70% от размера минимальной зараГАРФ. Ф.10158, оп.6, д.16, л.62.

ГАНО. Ф. 700, оп.1, д.149, л.125.

Там же. д.156, л.31.

ботной платы на момент принятия закона составляла 43 рубля 70 копеек. Но средств на эти выплаты у государства по-прежнему не было, массовые задержки выплат данного пособия продолжились. Примечательно, что эту проблему правительство в дальнейшем решит довольно оригинально, а именно, ограничив получателей семьями, имеющими душевой доход ниже регионального прожиточного минимума. Проще говоря, подавляющая масса семей с детьми осталась без пособия. Программа, благодаря этому, действительно стала адресной, но абсолютно неэффективной, о чём свидетельствует продолжавшийся до 2008 г. спад рождаемости.

Возникшая вначале 1990-х гг. гиперинфляция «съедала» не только текущие доходы населения, но и обесценила их сбережения, накопленные за годы Советской власти.

Многочисленные обращения граждан к властям с требованиями вернуть (компенсировать, индексировать) свои вклады поступали из всех регионов России, в том числе и Западной Сибири. Многие писали напрямую к Президенту.

Так, пенсионер А.Т. Чертов из г. Новокузнецка Кемеровской области, отчаявшись скопить деньги на приобретение необходимого ему ножного протеза, в своём письме лично Президенту писал: «прошу Вас как Президента РФ отдать приказ Сбербанку № 2363 города Новокузнецка индексировать мой вклад в 6 млн. рублей. Кроме Вас никто на это права не имеет, поэтому и обращаюсь к Вам со столь необычной просьбой. Помогите мне в этом, прошу Вас от имени всей моей семьи»1. Это письмо наглядно демонстрирует наивную веру населения в доброго правителя, который его услышит и поможет. В правительственном ответе пенсионеру говорилось: «возможности бюджета не позволяют выплату компенсаций по вкладам всем категориям вкладчиков одновременно»2. Кроме этого, пенсионеру, видимо для того чтобы вселить оптимизм, сообщалось о разработке проекта «Федеральной программы восстановления обесценившихся вкладов в 1991- годах сбережений граждан РФ».

ГАРФ. Ф.10158, оп.5, д.106, л.75.

С аналогичным посланием в феврале 1998 г. обращался к Президенту Б.Н. Ельцину М.С. Голубицкий, пенсионер из г. Новосибирска. «Имея денежный вклад на сберкнижке по состоянию на июнь 1991 года 5 тысяч рублей я не имею возможности эффективно лечиться и хорошо питаться т. к. деньги со сберкнижки не выдают (мой возраст – 70 лет).

Прошу дать разрешение Новосибирскому Госбанку, отделение Советского района, сберкасса № 7788, на выдачу мне вклада. Т.к. деньги мне нужны крайне срочно, исходя из состояния здоровья»1. Ответ из правительства тот же – нет финансовых возможностей.

К сожалению, многие пожилые люди, стоя в очереди на компенсацию, так и не дожили до времени возврата своих утраченных сбережений, правительственные проекты и программы оказались длиннее жизни людей.

Одной из крайних форм протестного движения стали забастовки. На протяжении 1990-х гг. забастовки являлись постоянным фоном производственных отношений в России. Согласно статистике число участников забастовок в разные годы составляло от 99,5 до 887 тыс. человек.

Хотя экономический кризис 1990-х гг. крайне негативно отразился на уровне доходов населения и общем положении работников в сфере труда, это, вопреки ожиданиям, не привело к массовой забастовочной активности.

К числу факторов, объясняющих относительно низкий уровень забастовочной активности, можно отнести отсутствие отработанных процедур разрешения индустриальных конфликтов, слабость институтов, представляющих интересы работников во взаимоотношениях с работодателем, а также инерционность мышления работников – довольно позднее осознание ими факта изменения трудовых отношений.

За весь период статистического наблюдения (с 1990 по 2000 г.) наблюдалось три всплеска забастовочной активности. Первый пришёлся на 1991-1992 гг., когда снижение реальной заработной платы в условиях инфляции привело к тому, что ГАРФ. Ф.10158, оп.5, д.260, л.42.

число забастовок увеличилось в 1991 г. примерно в 7 раз, а в 1992 г., будучи подхлестнуто освобождением цен, – более чем в 20 раз по сравнению с 1990 г.

Следующий подъем наблюдался в 1995-1998 гг., с пиком в 1997 г., когда Росстат зафиксировал максимальное число забастовок и участвующих в них работников. (Таблица 36) Число Численность работников, уча- Количество времени, не отра- Число неотрапредприятий и ор- ствовавших в забастовках ботанного работниками, участ- ботанных дней Российский статистический ежегодник 2001: Стат. сб. / Госкомстат России.

М., 2001. С. 165.

В мае 1998 г. шахтёры Анжеро-Судженска блокировали движение по Транссибу, протестуя против закрытия шахтоуправления «Сибирское» и пятимесячной задержки зарплаты. 11 июня 250 шахтёров разбили палаточный лагерь на Горбатом мосту у Белого дома, заявляя, что не уйдут пока Б.Н. Ельцин не подаст в отставку. 3 июля шахтёры Анжеро-Судженска и Юрги вновь перекрыли Транссиб, отрезали Сибирь от центра. Томская область оказалась в полной блокаде.

Этот период шахтерских «рельсовых войн» и активных выступлений бюджетников примерно совпал по времени с пиком невыплат заработной платы. В середине 1990-х гг. именно задержки выплаты заработной платы выступали самым мощным конфликтогенным фактором. Статистически, забастовки промышленных рабочих «тонули» среди выступлений работников бюджетной сферы. (Таблица 37) Количество времени, не отработанного работниками, участвовавшими в забастовках 1990 г. – в составе прочих отраслей экономики.

Труд и занятость в России. 2003: Стат. Сб. / Госкомстат России. M., 2003.

С. 282.

Что касается статистики забастовочной активности по регионам, то Росстат даёт развёрнутую статистику, начиная с 1995 г. (Таблица 38) М., 2001. С. 165-166.

Из неё следует, что в Западной Сибири наибольшее число забастовок и участвовавших в них работников пришлось на четыре региона: Алтайский край, Кемеровская, Новосибирская и Омская области.