«МАССОВАЯ БЕДНОСТЬ В ЗАПАДНОЙ СИБИРИ В 1992-2000 гг. ...»

Министерство образования и наук

и РФ

Федеральное государственное бюджетное учреждение высшего

профессионального образования

Новосибирский государственный архитектурно-строительный университет

(Сибстрин)

На правах рукописи

МАРКОВ Юрий Александрович

МАССОВАЯ БЕДНОСТЬ В ЗАПАДНОЙ СИБИРИ В 1992-2000 гг.

Специальность 07.00.02. – Отечественная история Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Научный руководитель:

доктор исторических наук, профессор Юрий Ильич Казанцев Новосибирск

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1 РОСТ СОЦИАЛЬНОГО НЕРАВЕНСТВА В ПРОЦЕССЕ

РЕФОРМИРОВАНИЯ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА

1.1. Формирование новой социальной модели общества и появление массовой бедности

1.2. Изменение характера российской бедности и её региональные особенности

ГЛАВА 2 СОЦИАЛЬНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ПАДЕНИЯ

УРОВНЯ ЖИЗНИ НАСЕЛЕНИЯ

2.1. Бедность как фактор возникновения социальных конфликтов и протестного движения

2.2. Признаки социальной деградации общества как результат обеднения людей

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Список сокращений и условных обозначений

Список источников и литературы

Список иллюстративного материала

Приложения

1. Потребление основных продуктов питания в России и ЗападноСибирском районе в расчёте на душу населения

2. Среднемесячная номинальная начисленная заработная плата промышленно-производственного персонала по отраслям промышленности в РСФСР и РФ

3. Среднемесячная номинальная начисленная заработная плата работников организаций Сибирского федерального округа по отраслям экономики

4. Соотношение среднемесячной номинальной начисленной заработной платы и выплат социального характера с величиной прожиточного минимума по отраслям экономики в Российской Федерации

5. Удельный вес численности работников организаций с начисленной заработной платой на уровне и ниже величины прожиточного минимума по отраслям экономики в Российской Федерации

6. Общие коэффициенты рождаемости, смертности и естественного прироста в Российской Федерации

7. Контингенты больных психическими расстройствами и расстройствами поведения, связанными с употреблением психоактивных веществ в Российской Федерации

8. Заболеваемость населения наркоманией в Российской Федерации................ 9. Классификация регионов Российской Федерации по количеству правонарушений, связанных с наркотиками

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. Достигнутые за последнее столетие значительные успехи в экономическом, социальном и технологическом развитии цивилизации не привели к существенному росту общего уровня жизни населения планеты. Поэтому проблема бедности привлекает в последнее время всё более активное внимание научной общественности. По оценкам Всемирного банка, общее количество бедных на планете, живущих менее чем на 2 долл. в день, достигает млрд. человек. В том числе количество людей, живущих в чрезвычайной бедности, превышает 1 млрд. человек. Иными словами, до 48% населения мира – бедные, а 19% – сверхбедные.

С начала 1990-х гг. проблема бедности обострилась на постсоветском пространстве. Политические и экономические изменения, происходившие в России и странах СНГ, привели к существенному снижению уровня и качества жизни населения.

По результатам обследования, проведенного Всемирным банком в 2013 г., в России доля населения с доходом менее 1 долл. в день составляла менее 2%, с доходом менее 2 долл. – 7,5%1.

По данным Росстата, численность населения с денежными доходами ниже прожиточного минимума в РФ, только за 2013 г. выросла на 0,2% и составила 18, миллиона человек, или 12,8% от общей численности населения2. И это при том, что экономическая ситуация в стране оставалась достаточно стабильной.

По результатам исследования, проведенного Институтом социологии РАН в 2011 г., 59% россиян проживали в бедности. Из них даже до прожиточного миниИсточник: Энциклопедия экономиста. [Электронный ресурс] / Проблема бедности и пути её преодоления. – Режим доступа: URL: http://www.grandars.ru/mirovaya-ekonomika/problema-bednosti.html Российская Федерация Федеральная служба государственной статистики [Электронный ресурс] / Численность населения с доходами ниже величины прожиточного минимума. – Режим доступа: URL:

http://www.gks.ru/free_doc/new_site/population/urov/urov_51kv.html мума не дотягивает 16%. Ещё порядка 43% граждан относятся к категории малообеспеченных. Ровно треть российского общества (33%) составляют те, кого принято называть «средним слоем»1.

Стабильность российского общества, продолжение демократических преобразований в значительной степени зависят от преодоления негативных последствий коренной ломки советской государственности, выразившейся, прежде всего, в возросшей социальной поляризации, резком росте числа бедных и нищих. Приведём данные по соотношению 10% самых богатых к 10% самых бедных (децильный коэффициент). (Таблица 1) Децильный коэффициент неравенства доходов в РФ за 1991-2000 гг.* * Федеральный портал PROTOWN.RU [Электронный ресурс] / Финансовое http://protown.ru/information/hide/3214.html Глава Института экономики РАН Руслан Гринберг отмечает: «Как только децильный коэффициент достигает 10, в стране появляются условия для социальных беспорядков. Это правило не действует разве что в Америке, где коэффициент держится на уровне 10-12. Но там это считается нормальным, поскольку философия американцев отличается от нашей. Там считается: если ты бедный, то сам виноват»2.

Массовая бедность оказывает негативное влияние на экономическое развитие России, противоречит созданию институтов социального государства, подрывает духовные силы общества и отрицательно воздействует на развитие человеческого потенциала. Подобное положение диктует необходимость изучения и выработки Источник: Горшков М.К. Российское общество как оно есть: (опыт социологической диагностики). М., 2011.

Страшно богатые, «Известия», 9 августа 2007.

объективной оценки феномена бедности как явления, заметно влияющего на вектор общественного развития современной России.

Разработка и реализация государственной политики по сокращению бедности должна опираться на глубокое и всестороннее исследование этого феномена в историческом контексте. Особую актуальность обретает проблема региональных особенностей бедности.

Исследование аспектов бедности в Западной Сибири выбрано не случайно, так как в состав этого макрорегиона входят субъекты федерации с различным уровнем и направлением социально-экономического развития. Среди них промышленные и научные центры, территории аграрного сектора, сырьевые районы, очаги депрессии. Это позволило представить целостную картину уровня и качества жизни населения в 1990-е гг. вполне репрезентативно, как по стране, так и в отдельно взятых субъектах.

Разработка системы политико-правовых и экономических мер по сокращению масштабов бедности в современной России невозможна без выявления специфики развития региональной бедности и особенностей реализации, государственных мер борьбы с нею на различных исторических этапах, особенно в переходный период 1992-2000 гг. Разумеется, при исследовании бедности 1990-х гг., нельзя не учитывать своеобразия политико-правового и экономического развития советской России, правосознания и психологии россиян, чему в работе также уделено пристальное внимание.

Таким образом, теоретическое и практическое значение проблемы бедности в Западной Сибири, её недостаточная изученность в рамках исторической науки обусловили выбор темы диссертационного исследования.

Степень научной разработанности проблемы. В настоящее время теоретические представления о бедности находятся в стадии формирования, ни одна из отраслей современного гуманитарного знания не выработала единых подходов к сущности проблемы.

Отсутствует строгая, формализованная методология и понятийный аппарат анализа бедности, что связано с многомерностью проблемы и широким распространением междисциплинарных исследований. Нет общепризнанных представлений о критериях бедности, а соответственно, о её причинах, факторах динамики и экономических последствиях.

Советская историческая наука была лишена возможности исследовать вопросы бедности в СССР. Это объясняется существованием в советский период идеологического «табу» на обсуждение данной темы. Бедность не вписывалась в каноны общества «развитого социализма», да и официальная государственная пропаганда СССР отрицала наличие такого порока в стране, приписывая его к изъянам капиталистического строя. Советские учёные вынуждены были использовать термин «малообеспеченность», дефиниция «бедность» в научном обороте отсутствовала. Более того, вплоть до 1988 г., секретными были даже данные о распределении населения по уровню среднедушевого совокупного дохода. Впервые в открытой печати термины «прожиточный минимум» и «черта бедности» стали употребляться в начале 1990-х гг.

Среди исследований советского периода, посвященных проблеме «малообеспеченности», нужно отметить труды группы учёных под руководством Н.М. Римашевской. Исследования касались уровня жизни советских граждан и проводились с конца 1960-х гг. (проект Таганрог-1), в конце 1970-х гг. (проект Таганрогв 1988-89 гг. (проект Таганрог-3) и последнее исследование серии в 1994 г.

(проект Таганрог-4). Таганрог был выбран в качестве типичного города России1.

Несмотря на массив полученных данных, как справедливо отмечает ряд российРимашевская Н.М. Экономический анализ доходов рабочих и служащих. М., 1965; Семья, труд, доходы, потребление (таганрогские исследования) / Под ред. Н.М. Римашевской и Л.А. Оникова. М., 1977; Семья и народное благосостояние в развитом социалистическом обществе / Под ред. Н.М. Римашевской и С.А. Карапетяна. М., 1985; Народное благосостояние: методология и методика исследования / Н.М. Римашевская [и др.]; АН СССР, Центр. экон.-мат. ин-т; отв. ред. Н.М. Римашевская, Л.А. Оников.

М., 1988; Народное благосостояние: тенденции и перспективы / Отв. ред. Н.М. Римашевская, Л.А. Оников. М., 1991; Римашевская Н.М., Римашевский А.А. Равенство или справедливость. М., 1991; Социально-экономические исследования благосостояния, образа и уровня жизни населения города: Проект «Таганрог – III» / Под ред. Н.М. Римашевской и В.В. Пациорковского. М., 1992.

ских исследователей, в частности М.Б. Попова,1 результаты этих проектов не получили освещения в полной мере.

В работах постсоветского периода Н.М. Римашевская уделяет внимание гендерным аспектам бедности, представляя женский «профиль» этого социального явления. Глубоко анализирует причины расширения массовой бедности в России в 1990-е гг., оценивает её последствия и возможные пути преодоления2.

Острота проблемы женской бедности в российских регионах также подробно раскрывается в трудах Л.С. Ржанициной3.

Одним из участников работы над проектом «Таганрог» по исследованию условий жизни и быта городского населения в 1960-е гг., наряду с Н.М. Римашевской был Л.А. Гордон. Результаты этой работы получили отражение в совместных книгах Л.А. Гордона с Н.М. Римашевской и Э.В. Клоповым4.

Л.А. Гордон стоял у истоков историко-социологических исследований, связанных с изучением быта, сферы человеческой жизни, которая в советское время считалась вторичной по отношению к производству и общественной активности, и потому не заслуживала внимания ученых.

В 1990-е гг. Л.А. Гордон написал десятки научных работ, которые были связаны с теорией социальной структуры российского общества, историей массовых движений в постсоветской России5.

Серьёзный вклад в исследование теории бедности, проблем социальной политики внесла Т.И. Заславская. В работах советского периода, на западносибирПопова М.Б. Социальная дифференциация и бедность населения. Петрозаводск, 1998.

Римашевская Н.М. Гендерные аспекты социально-экономической трансформации в России // Народонаселение. 2000. № 2. С. 6-16; Римашевская Н.М. Положение детей и качество человеческого потенциала в России // Народонаселение. 2002. № 3. С. 5-13; Римашевская Н.М. Человек и реформы: секреты выживания. М., 2003; Римашевская Н.М. Бедность и маргинализация населения // Социологические исследования. 2004. № 4. С. 33-49; Римашевская, Н.М. О проблеме преодоления бедности и неравенства // Экономическая наука современной России. 2005. № 3. С. 8-11.

Ржаницина JI. С., Сергеева Б. Женщины на российском рынке труда // Социологические исследования. 1999. № 7. С. 57-62; Ржаницына Л.С. В погоне за бедностью: Стратегические задачи современной социальной политики // Социальная защита. 2003. № 9. С. 3-7.

Гордон Л.А., Н.М. Римашевская Пятидневная рабочая неделя и свободное время трудящихся (Таганрогские исследования). М., 1972; Гордон Л.А., Э.В. Клопов. Человек после работы: Социальные проблемы быта и внерабочего времени. По материалам изучения бюджетов времени рабочих в крупных промышленных городах Европейской части СССР. М., 1972.

Гордон Л.А. Права человека, условия труда и уровень жизни в переходной России // Мир России.

1996. № 4. С. 127-182; Гордон Л.А., Э.В. Клопов. Потери и обретения в России девяностых: историкосоциологические очерки экономического положения народного большинства: в 2 т. М., 2000.

ском материале, ею рассматриваются проблемы социальной справедливости и, в особенности, справедливой оплаты труда в селах. Она создала типологию сельских регионов России, занималась изучением особенностей территориального развития советских сел, работала над проблемой человеческого фактора в сельском хозяйстве, особенно ее беспокоило бедственное положение значительной части населения сельской местности1.

В 1990-е гг. Т.И. Заславская анализирует историко-культурные особенности России, исходное состояние ее общества накануне реформ, а также важнейшие результаты изменения ее институциональной системы, социальной структуры и человеческого потенциала2.

Т. И. Заславская разработала целостную деятельностно-структурную концепцию посткоммунистических трансформационных процессов, в основе которой лежат представления о регулирующем их социальном механизме. В итоге были определены методологические средства углубленного познания закономерностей, движущих сил, механизмов и вероятных перспектив преобразований социальной структуры российского общества3.

В рамках работы Новосибирской экономико-социологической школы, созданной Т.И. Заславской в 1980-е гг., проводились исследования благосостояния и условий жизни различных общественных групп Западной Сибири. Так, по результатам исследований, проведённых группой учёных, под руководством Л.А. Хахулиной были получены обобщающие «портреты», отражающие благосостояние различных социально-должностных, социально-отраслевых, демографических и территориально-поселенческих групп. Это позволило выявить зависимость благосостояния от социально-экономического положения групп в сферах производства и распределения4. Вопросы социальной стратификации рассматриЗаславская Т.И. Принцип материальной заинтересованности и оплаты труда в колхозах / Под ред.

Г.Г. Котова; Академия наук СССР. Институт экономики. М., 1958.

Заславская Т.И. Российское общество на социальном изломе: взгляд изнутри. М., 1997.

Заславская Т.И. Социетальная трансформация российского общества: деятельностно-структурная концепция. М., 2003.

Благосостояние городского населения Сибири: пробл. дифференциации: (Опыт социол. изуч.) / Э.Д. Азарх, Н.А. Балыкова, Л.А. Хахулина и др.; Отв. ред. Ф.М. Бородкин; АН СССР, Сиб. отд-ние,Ин-т экономики и орг. пром. пр-ва. Новосибирск, 1990.

ваются Л.Н. Хахулиной в тесной связи с анализом экономического сознания и поведения населения1.

Вначале 1990-х гг. появился широкий круг публикаций по проблемам бедности в России из-за либеральных, экономических и социальных преобразований.

Концептуальные вопросы определения и измерения бедности рассматриваются Л.Н. Овчаровой2. Ею была разработана теоретическая основа для измерения бедности на основе немонетарных критериев. Кроме этого, Л.Н. Овчаровой выявлены особенности взаимосвязи между бедностью, развитием, неравенством и социальной напряжённостью.

В исследованиях Т.В. Ярыгиной систематизированы подходы к изучению явления бедности. Осуществлена типология бедности в России, предприняты попытки создания теории бедности как социологической теории среднего уровня3.

Значимые подходы, с точки зрения формирования теории бедности, предложены Е.С. Балабановой. Рассматривая два вида «негативной» адаптации, характеризующиеся преимущественным использованием чужих ресурсов в жизнеобеспечении, автор показывает их принципиальное различие по характеру взаимоотношений обеспечивающей и потребляющей сторон. Социальный паразитизм и социальное иждивенчество, эти два вида адаптации, определили и формы развития бедности4.

Серьезный вклад в создание современной теории бедности внесли работы И.П. Поповой. Сформулированные автором идеи о маргинальности в кризисном обществе позволяют увидеть бедность в России не только как наличие большого слоя малообеспеченных людей, но и как социально-психологическое состояние, Хахулина Л.А., М. Тучек. Распределение доходов: бедные и богатые в постсоциалистических обществах (некоторые результаты сравнительного анализа) // Экономические и социальные перемены:

мониторинг общественного мнения. 1995. № 1. С. 18-22.

Овчарова Л.Н. Социальная структура бедных семей и факторы, приведшие к бедности // Бедность: взгляд учёных на проблему. Демография и социология. 1994. Вып. 10. С. 224-336.

Ярыгина Т.В. Бедность в богатой России // Общественные науки и современность. 1994. № 2. С.

25-35.

Балабанова Е.С. Социально-экономическая зависимость и социальный паразитизм: стратегии негативной адаптации // СОЦИС. 1994. № 4. С. 46-54.

связанное с изменениями социально-статусного положения, с кардинальным преобразованием социально-экономических и политических условий деятельности1.

Особый интерес представляют исследования феномена «работающих бедных» характерного для постсоветского российского общества. А.А. Разумов проводит различие между экономической и социальной бедностью. Социальная бедность связывается с «традиционно» бедными категориями населения – многодетные семьи, неполные семьи с детьми, одинокие пенсионеры, инвалиды и др. А при характеристике экономической бедности речь идёт о работающих бедных2.

Работы Н.В. Зубаревич посвящены проблемам социального развития регионов России3. Под её руководством была запущенна региональная программа Независимого института социальной политики: «Социальный атлас российских регионов». В рамках этой программы, разработанной в целом для России, в том числе проводились исследования регионов Западной Сибири, позволившие увидеть остроту возникших в 1990-е гг. проблем – низкого уровня доходов населения, необходимости сохранения человеческого потенциала, недостаточного развития социальной инфраструктуры4.

Сравнительный анализ бедности в России советского и постсоветского времени на сибирском материале проводится в работах Н.В. Черниной. Она отмечает качественное изменение феномена бедности в условиях рыночных реформ 1990-х гг., при этом акцентирует внимание на разрастании масштабов бедности преимущественно за счёт «вымывания» среднего класса. В её исследованиях особый интерес представляет рассмотрение бедности в западносибирских городах.

Выделяется специфика бедности в городах перерабатывающей промышленности и специализирующихся на добыче сырья. Делается вывод о взаимосвязи бедности населения с состоянием рынка труда и таким явлением как безработица5.

Попова И.П. Маргинальность: Социологический анализ. М., 1996.

Разумов А.А.

Работающие бедные в России. М., 2002.

Зубаревич Н.В. Социальное развитие регионов России: проблемы и тенденции переходного периода. М., 2003.

Россия регионов: в каком социальном пространстве мы живем? / Независ. ин-т соц. политики. М., 2005.

Чернина Н.В. Бедность как социальный феномен российского общества // СОЦИС. 1994. № 3. С.

54-60.

Одним из специалистов по изучению российской региональной бедности является Н.Д. Вавилина. Развивая теорию бедности, Н.Д. Вавилина одновременно стремится довести результаты исследований до их использования в государственной политике преодоления бедности в Западной Сибири. На основе проведенных исследований была разработана концепция реформы социальной защиты населения Новосибирской области, раздел «Социальная политика» федеральной целевой программы «Сибирь», научно-практические разработки для Республики Алтай, Кемеровской области, Томской области и др. Существенный вклад в изучение проблем уровня и качества жизни населения С.С. Букин и Д.В. Чернов опубликовали 2 монографии по проблемам социальной истории Сибири и развитию социальной работы в Сибири. В первой из них «Соцзащита. Помощь новосибирцам в годы реформ (1992-2002)»2 анализируются социальные последствия рыночных реформ в Российской Федерации и на этом фоне раскрываются общие тенденции и особенности становления социальной работы в г. Новосибирске. Исследуется создание новой системы социальных организаций, подготовка и формирование кадров, их деятельность, значение для решения социальных проблем обездоленных слоёв граждан. Освещается взаимодействие государственных учреждений и общественных объединений, показываются инициативы новосибирцев в социальной сфере.

В другой монографии – «Социальная работа в Новосибирске: становление и развитие»3 исследуются экономические и социально-демографические проблемы, резко обострившиеся или вновь возникшие в 1990-е гг. и в этой связи раскрывается становление социальной работы в крупном сибирском городе. Показывается формирование новой системы некоммерческих организаций, их деятельность и её значение для жизни новосибирцев. Особое внимание уделяется кадрам социальВавилина Н.Д. Бедность в России как социальное явление и социальная проблема: монография.

Новосибирск, 2000; Вавилина, Н.Д. Социальный портрет регионов Сибири // Регион: экономика и социология. 2012. № 3. С. 54-60.

Букин С.С., Чернов Д.В. Соцзащита. Помощь новосибирцам в годы реформ (1992 – 2002). Новосибирск, 2003.

Букин С.С., Чернов Д.В. Социальная работа в Новосибирске: становление и развитие. Новосибирск, 2004.

ных служб и общественных объединений. Публикуются воспоминания специалистов, стоявших у истоков организации социальной работы в городе. Аналогичные исторические исследования по Томской области были проведены Н.А. Грик, М.В. Берсеневым1.

Предметом изучения сибирских учёных (А.М. Сергиенко, Е.В. Войнюк, М.А. Гильтман, О.В. Нечипоренко, А.Н. Вольский, И.М. Мартынова, В.А. Быковский, Г.П. Гвоздева и др.)2 являются проблемы социального развития региона:

динамика уровня жизни населения Западной Сибири, социальное расслоение общества, пути сохранения и приумножения человеческого потенциала.

Вопросы государственной политики в области борьбы с бедностью, освещаются в работах следующих исследователей:

С.Ю. Глазьев, анализируя причины деградации социальной сферы России и расширения зоны бедности в 1990-гг., делает вывод о том, что эти явления стали следствием политики интересов узкой прослойки правящей олигархии и иностранного капитала3.

Е.А. Лукашина рассматривает бедность в рамках теории прав человека, правового и социального государства. Впервые в отечественной литературе исследует процесс влияния цивилизационных систем на отношение к международным стандартам прав человека4.

Грик Н.А., Берсенев М.В. Становление социальной защиты населения Томской области в 1995гг. // Вестник Томского государственного университета. 2011. №1(13). С. 162-168.

См.: Мартынова И.Н. Заметки о социальных изменениях в аграрном секторе России // Сибирская деревня в период трансформации социально-экономических отношений. Новосибирск, 1996. С. 201-209;

Сергиенко А.М. Динамика уровня жизни населения Алтайского края в 1990 – 1995 годах: доходы и расходы // Образование и социальное развитие региона. 1996. № 3-4; Сергиенко А.М., Войнюк Е.В. Оценка уровня бедности и социального расслоения населения // Основные тенденции социальноэкономического развития Алтайского края в годы радикальных реформ / Под ред. Троцковского А.Я., Чертова Н.А., Барнаул, 1997. С. 34-46; Нечипоренко О.В., А.Н. Вольский. Социальная ситуация в сельских районах Республики Алтай. Новосибирск, 2000; Быковский В.А. Человеческий потенциал севера Западной Сибири // Народонаселение. 2002. № 4. С. 122-128. Окончание. Начало: № 3 С. 80-85, 2002;

Гвоздева Г.П. Развитие человеческого потенциала России: кросскультурный и региональный аспекты // Россия и россияне в новом столетии: вызовы времени и горизонты развития: Исследования Новосибирской экономико-социологической школы / отв. ред. Т.И. Заславская, З.И. Калугина, О.Э. Бессонова. Новосибирск, 2008. Гл. 12. С. 281-298. Гильтман М.А. Уровень жизни населения Тюменской области в 1995-2009 гг. // Налоги. Инвестиции. Капитал. 2010. № 4-6. С. 56-62.

Глазьев С.Ю. Почему мы такие богатые, а живём так бедно? Вопросы и ответы. М., 2003.

Лукашева Е.А. Человек, право, цивилизации. Нормативно-ценностное измерение. М., 2009.

Вопросам формирования и реализации социальной политики в России в 1990-е гг. посвящены многие работы Е.Ш. Гонтмахера. Им проводится анализ процесса поиска органами государственной власти стратегии социальной политики в период рыночных экономических реформ. Подробно излагаются проблемы стратификации российского общества, регионального аспекта социального развития1. И.П. Цимбалов представляет бедность как проблему социальноэкономического развития2. На необходимости совершенствования социальной политики государства для преодоления региональной бедности акцентирует внимание в своих публикациях В.И. Матвиенко3.

В исследованиях А.Ю. Шевякова и А.Я. Кирута доказывается, что бедность и неравенство повлияли на перспективы экономического и демографического развития регионов России в период 1990-х гг., и тем самым стали важным фактором, ограничивающим подъём страны. Делается вывод о том, что социальная политика периода радикальных рыночных реформ носила бессистемный, лоскутный характер4. К аналогичному выводу о том, что демографическая катастрофа 1990-х гг.

была следствием неверно избранной социально-экономической трансформации России, приходит в своих трудах Т.А. Федотовская. В условиях массового падения уровня жизни и доходов, безработицы, снижения доступности и качества медицины, образования, отдыха, большинство российских семей в 1990-е гг. были озабочены элементарным выживанием и не имели реального выбора репродуктивного поведения5.

Обширный материал для анализа масштабов бедности в постсоветской России дают работы В.Н. Бобкова. Возглавляемый им Всероссийский центр уровня жизни (ВЦУЖ) на протяжении последних десятилетий проводил многочисленные мониторинги доходов и уровня жизни по регионам России. Данные этих обследований позволяют увидеть негативные тенденции в качестве и уровне жизни насеГонтмахер Е.Ш. Социальная политика: уроки 90-х. М., 2000.

Цимбалов И.П. Бедность и богатство в рыночной экономике. Саратов, 2006.

Матвиенко В.И. Актуальные вопросы социальной политики России // Международная жизнь.

1999. № 4. С. 31-38.

Шевяков А.Ю., Кирута А.Я. Экономическое неравенство, уровень жизни и бедность населения России: методы измерения и анализ причинных зависимостей: науч. докл. М., 2001.

Федотовская Т.А. Проблема бедности в современной России. М., 2003.

ления России в последнее десятилетие ХХ в. Среди этих результатов – рост масштабов бедности по доходам, используемым на потребление и избыточное социально-экономическое неравенство, ставшие, по мнению В.Н. Бобкова, следствием социально-экономических трансформаций 1992-2000гг. Разработкой методологии межрегионального анализа качества жизни населения РФ занимается С.А. Айвазян2. Такая методика позволяет сравнить качество жизни населения различных субъектов Российской Федерации, степень их дифференциации, определить направление динамики различных интегральных свойств качества жизни населения в каждом из субъектов, объяснить причины наблюдаемых сдвигов и, соответственно, помочь определить направления работы по улучшению качества жизни населения региона.

Также находят отражение в научных трудах, публикациях в журналах и периодической печати социально-философские аспекты бедности и богатства, малообеспеченных слоев населения, неравенства и социальной справедливости (М.К. Горшков, Н.Е. Тихонова, М.О. Кудрявцева, И.А., и другие).

Группой учёных ИКСИ РАН под руководством М.К. Горшкова и Н.Е. Тихоновой, была представлена коллективная монография, в которой проанализированы качественные и количественные изменения в социальной структуре постсоветской России, показано как жили богатые и бедные в условиях радикальных реформ. При этом авторы проявляют интерес к исследованию массового сознания россиян последнего десятилетия ХХ в., затрагивают вопросы представления друг о друге различных социальных групп, социально-психологического состояния, духовных и политических предпочтений населения3.

Исследования проблемы крайней формы бедности – нищенства, вновь ставшей актуальной в 1990-е гг., проводит М.О. Кудрявцева. Она заостряет Бобков В.Н. Проблемы оценки уровня жизни в современной России. М., 1995.

Айвазян С.А. Интегральные показатели качества жизни населения: их построение и использование в социально-экономическом управлении и межрегиональных сопоставлениях. М., 2000.

Россия – новая социальная реальность. Богатые. Бедные. Средний класс / Под ред. М.К. Горшкова, Н.Е. Тихоновой. М., 2004.

внимание на анализе поведенческих стратегий представителей данной группы населения. Делает вывод о том, что попрошайничество, ставшее типичной практикой в условиях рыночных реформ, в трансформирующемся российском обществе не является типичной характеристикой underclass. Среди людей, просящих подаяния, встречались представители разных социальных страт прежнего советского общества: учителя, музыканты и другие1.

Значительная часть работ посвящена изучению, конструированию и сопоставлению различных подходов измерения бедности и ее основных характеристик, в том числе сравнительный анализ уровня, масштабов бедности по регионам России (содержание концепций оценок бедности, будет подробно рассмотрено в разделе методологии исследования).

Абсолютная концепция оценки бедности была адаптирована к российским условиям М.А. Можиной2, Б. Попкиным, А. Батуриным и другими исследователями3.

Концепции оценок черты бедности, которые ближе к относительному теоретическому подходу, предложены Л. Ниворожкиной, И. Корчагиной, Е. Турунцевым и другими4.

Субъективный подход к оценке состояния бедности не получил в российской науке достаточно серьёзного освещения и обоснования. Представляется, что причина кроется в том, что исследователи не видят возможности практического применения субъективной концепции в российской социальной политике.

домохозяйств, эффективности государственной помощи различным группам Кудрявцева М.О. Нищие вчера и сегодня // Нищенство. Ретроспектива проблемы. СПб., 2004. С.

1-6.

Можина М.А. Бедные. Где проходит черта? // Свободная мысль. 1992. № 4. С. 11-18.

Бедность: взгляд ученых на проблему / Рос. акад. наук. Ин-т соц.-экон. пробл. народонаселения;

Отв. ред. Можина М.А. М., 1994.

Ниворошкина Л.И. Сравнительное изучение уровня дифференциации доходов и относительной бедности городского населения двух стран (по материалам проекта Таганрог-3, Россия и HUS-проекта, Швеция): автореф. дис. … д-ра экон. наук: 08.00.11. Ростов н/Д, 1994; Овчарова Л., Е. Турунцев, И. Корчагина. Бедность: где порог? (Альтернативные оценки уровня малообеспеченности в переходный период). // Вопросы экономики. 1998. № 2. С. 61-72.

нуждающихся, сокращению масштабов бедности в отдельных регионах мира и в России.

На протяжении ХХ столетия существовало два подхода для количественного измерения уровня бедности (абсолютная и относительная концепции). Пионерами абсолютной концепции были англичане Ч. Бут и С. Роунтри1. Точкой отсчёта для выявления бедных семей была «линия (черта) бедности», которая должна была удовлетворять минимальные потребности для физического выживания (то есть бедный тот, кто имеет меньше, чем объективно определённый абсолютный минимум; российский аналог – прожиточный минимум).

Наиболее существенные положения абсолютной концепции бедности изложены в трудах ряда зарубежных ученых: К. Бардхан Пранаба, У. Бевериджа, В.М. Дандекара, П. Элкока, Дж. Файгехена, Р. Холмана и других2.

В 60-е гг. ХХ века концепция прожиточного минимума была подвергнута серьёзной критике за её ограниченность. На смену ей пришла концепция относительной депривации, которая стала вскоре общепринятой (относительная концепция). Ведущую роль в создании этой концепции сыграл английский социолог П. Таунсенд3. Индивид считается бедным даже тогда, когда ему хватает денег для физического выживания, но не хватает для поддержания приемлемых для данного общества стандартов жизни. Аналогичные представления об экономической природе бедности представлены в работах таких авторов, как А. Аткинсон, С. Лэнсли, П. Дасгупта, М. Десаи, Д. Датт, М. Рэвелльон, А. Сен, В. Фукс, и других4.

Ringen S. Toward a Third Stage in the Measurement of Poverty // Acta Sociologica. 1985. Vol. 28.

No.2. P. 99-113.

См.: Beveridge W. Full Employment in a Free Society. F. Report. London, 1944; Dandekar V.M.

Economic Theory and Agrarian Reform in Economic Development. Vora and Co. Bombay 1970; Fiegehen G.

Еt Аl. Poverty and Рrogress in Britain. 1953-1973. Cambridge, 1977; Holman R. Poverty. Explanations of social deprivation, London, 1978; Alcock P. Social Policy in Britain. Themes and Issues. London, 1996;

Bardhan, Pranab, and Christopher Udry. Development Microeconomics. Oxford UK, 1999.

Townsend P. Poverty in the United Kingdom. Berkeley: Univ. of California, 1979. P. 31.

См.: Fuchs V. Redefining Poverty and Redistributing Income // The Public Interest, 1967. V.8. P. 88Atkinson A., Anthony B. The Economics of Inequality, Oxford: Oxford University Press, 1975. Chapter 10;

Sen A.K. Poverty and Famines. An Essay on Entitlement and Deprivation. – Oxford: Clarendon Press, 1981;

Desai Meghnad, Anup Shah. An Econometric Approach to the Measurement of Poverty // Oxford Economic Papers, 1988. V.40. P. 505-522; Revallion M. Income effects on undernutrition // Econ. development and cultural change. Chicago, 1990. Vol. 38, № 3. P. 489-515; Datt G., Revallion M. Growth and distribution components of changes in poverty measures // Journal of development economics. Amsterdam, 1992. Vol. 38, № 2. P. 275-295; Dasgupta P. Human Well-Being and the Natural Environment, Oxford Univercity Press В 70-е гг. ХХ века группа экономистов и статистиков Лейденского университета (Нидерланды) разработала субъективную концепцию определения бедности.

Эта концепция предлагает определять уровень бедности, опираясь на мнения рядовых потребителей, а не на оценки официальных экспертов. Черта бедности (так называемое Лейденское определение черты бедности) «основано на оценке ответов респондентов на вопрос о минимальном доходе, необходимом для достижения достаточного образа жизни как функции от настоящего дохода опрошенных»1. Бедный тот, кто чувствует, что не имеет достаточно для жизни.

Российские учёные широко используют наработки зарубежных исследователей, по возможности адаптируя их к характеру российской действительности.

Обзор отечественных и зарубежных исследований показывает, что проблема бедности в предшествующий период рассматривалась преимущественно в рамках экономической и социологической науки, при недостаточном освещении вопроса в отечественной историографии. Несмотря на многочисленные публикации по обозначенным проблемам, на сегодняшний день, отсутствует целостная концепция исследования феномена бедности, а также лишь фрагментарно изучены её исторические региональные аспекты, включая Западную Сибирь.

Актуальность темы и состояние ее научной разработки диктуют цель и задачи настоящего исследования.

Целью исследования является анализ генезиса и динамики массовой бедности в Западной Сибири в условиях трансформации российского общества 1992гг., выявление ее региональных особенностей и социальных последствий.

В соответствии с указанной целью были поставлены следующие задачи, определившие логику диссертационного исследования и его структуру:

– дать периодизацию развития социальной политики государства в 1992-2000 гг. и представить периодизацию процесса роста бедности;

(Oxford), 2001, P. 1-105; Mark Hollingsworth, Stewart Lansley Londongrad: From Russia with Cash: The Inside Story of the Oligarchs. Fourth Estate, 2010.

Макоули А. Определение и измерение бедности // Бедность: взгляд учёных на проблему / Под ред. М.А. Можиной, М., 1994.

– реконструировать процесс социального расслоения населения, роста социального неравенства и расширения масштабов бедности в Западной Сибири;

– определить общие для России и специфические для Западной Сибири тенденции в процессе формирования социальной структуры и «профиля» бедности;

– раскрыть содержание государственной стратегии по преодолению бедности и социальной политики в отношении особо уязвимых групп населения;

– рассмотреть влияние массовой бедности на возникновение социальных конфликтов и рост протестного движения в регионе;

– показать, что радикальные реформы 1992-2000 гг. привели к существенному снижению уровня и качества жизни населения Западной Сибири.

Объект исследования: качество и уровень жизни населения Западной Сибири, социальные последствия реформ и социальная структура населения региона.

Предмет исследования: массовая бедность: структура, динамика, социальные последствия.

Территориальные рамки диссертации охватывают Западную Сибирь – один из крупнейших регионов страны, имеющий ярко выраженную историческую и географическую специфику. В рамках административно-территориальных границ на начало периода в этот регион входили: Алтайский край, Республика Горный Алтай (с 12 декабря 1993 г. – Республика Алтай), Кемеровская, Новосибирская, Омская, Томская, Тюменская области, включающая в себя ХантыМансийский и Ямало-Ненецкий автономные округа. В 1993 г. ХМАО и ЯНАО получили статус равноправных субъектов РФ, но официально до конца исследуемого периода по-прежнему входили в состав Тюменской области, в связи с чем, данные по Тюменской области, приведённые в работе, содержат информацию с учётом этих территорий.

Хронологические рамки: 1992-2000 гг. – период глубокой социальной трансформации российского общества, которая затронула все его политические и социально-экономические основы. Нижняя граница периода определена 1992 г., так как в январе этого года в стране начался процесс «либерализации цен», положивший начало кардинальным социально-экономическим и политическим преобразованиям в стране. Верхняя граница исследуемого периода ограничена 2000 г. В это время в России началась новая политическая эпоха, связанная с приходом к власти В.В. Путина, произошла смена приоритетов в государственной политике, в том числе касающихся социальных аспектов: борьбы с бедностью, повышения благосостояния населения страны, выведения на качественно новый уровень образования, здравоохранения, науки и культуры, обеспечения социальных гарантий. Таким образом, по итогам века, целесообразно провести исследование объективных социальных результатов динамичных реформ 1990-х гг. и оценить их влияние на жизнь населения Западной Сибири. Именно в этот период страна меняла вектор общественного развития, после 70-летней советской политики выравнивания доходов, столкнулась с масштабным расслоением общества и нараставшей бедностью. Налицо были социальная поляризация населения и обеднение его большинства. К концу десятилетия 1990-х гг., 5% богатых и очень богатых владели почти всеми предприятиями и 75-80% всех денежных сбережений. К началу нового тысячелетия 1 млн. самых богатых соотносился по доходам с 1 млн. самых бедных в пропорции 100:1.

В 2000 г. 40 млн. человек, а в 1999 г. – около 60 млн. находились за чертой бедности. Около 10 млн. человек составляли социальное дно (бомжи, нищие, проститутки…), среди них от 2,5 до 4 млн. (по разным оценкам) – беспризорных и безнадзорных детей1. Иными словами, возникли непонимающие друг друга «две России» – бедная и богатая.

Федеральный портал PROTOWN.RU [Электронный ресурс] / Социально-экономические преобразования в 90е годы – Режим доступа: URL: http://protown.ru/information/hide/3712.html (дата обращения 29.05.2012).

В диссертации динамика всех значимых показателей по возможности прослежена за 1992-2000 гг., но в интересах объективности при необходимости анализируются и события пограничных лет.

Источниковая база.

Положения и выводы диссертации основаны на репрезентативных исторических источниках. Из всей их совокупности, можно выделить несколько основных видов:

законодательные акты, включающие в себя нормативные документы, федерального и регионального уровней. Среди них: указы президента, федеральные законы, правительственные постановления, акты региональных законодательных органов власти;

делопроизводственные материалы государственных учреждений, куда включены отчёты и доклады центральных и региональных исполнительных органов властей (Правительства РФ, Администраций регионов Западной Сибири), аналитические справки различных ведомств, проекты постановлений и программ на федеральном и региональном уровнях, методические рекомендации по реализации ряда принятых законов, официальная переписка учреждений и ведомств;

статистические источники, отражающие динамику благосостояния населения, экономические, социальные, демографические показатели, в целом по России, и регионам. К этой группе источников отнесены итоги выборочных обследований населения в Западной Сибири, в частности, данные об уровне доходов и качестве жизни в 1990-е гг.;

источники личного происхождения, письма, телеграммы, коллективные и индивидуальные обращения в органы власти, заявления, жалобы, а так же воспоминания современников;

Законодательные акты: (Конституция РФ, Законы РФ, Постановления и Указы Правительства РФ, и другие нормативные документы) не содержат конкретного материала о процессах появления массовой бедности. Тем не менее, эти документы отражают направления и характер изменений в социальной политике России.

Делопроизводственные материалы государственных учреждений дают возможность реконструировать реализацию социальной политики на федеральном и региональном уровнях. Основное достоинство информационного и отчётного материала – его массовость, что позволило сделать исследование репрезентативным, увидеть особенности в процессе появления массовой бедности на уровне отдельных регионов Западной Сибири.

К числу недостатков данного рода источников следует отнести неравномерность в освещении различных проблем положения населения. Материалы, представленные в справках и отчетах, содержат, как правило, наиболее яркий исключительный материал. Во многом официальная информация фрагментарно отражает формирование массовой бедности, в результате зачастую отсутствуют обобщённые данные. Это оставляет открытым вопрос количественного соотношения групп населения с различными уровнями доходов, что вынуждает фиксировать их лишь как развитие определенных тенденций.

Данные статистики: (официальные данные Федеральной службы государственной статистики, отчеты и аналитические данные Министерств и ведомств РФ, Всероссийского центра уровня жизни, документы и статистические материалы Всемирного банка) включают в себя количественные показатели феномена бедности и основных его индикаторов. Исследование основывается на данных о легальных денежных доходах в силу того, что учёт натуральных и теневых доходов представляется крайне затруднительным, а в большинстве случаев - невозможным.

При всей уязвимости государственной статистики доходов, она достаточно определённо отражает вектор направленности изменений в количественных и качественных характеристиках состояния бедности на протяжении 90-х гг. ХХ в., что позволило сделать выводы о тенденциях и общем развитии данного социального феномена.

Для нивелирования различий стоимостных показателей за отдельные годы, возникших в условиях гиперинфляции, и в качестве дополнительных доказательств изложенных выводов, использовался ряд натуральных показателей, которые дали возможность дополнить картину уровня и качества жизни населения.

Было проведено сравнение данных статистики на федеральном и региональном уровнях, что позволило при этом выделить как общие тенденции, так и особенности формирования массовой бедности в Западносибирском регионе.

Большую ценность для исследования представляют источники личного происхождения: письма, телеграммы, коллективные и индивидуальные обращения в органы власти, заявления, жалобы, воспоминания современников.

При анализе этих материалов была поставлена задача по возможности устранить неточности субъективного плана (например, политического и идеологического порядка). Для этого потребовалось сопоставлять источники личного происхождения с официальными законодательными актами, официальными сообщениями в прессе, документами различных государственных ведомств. Эти источники помогли увидеть социальные последствия проводимых реформ глазами рядовых граждан, а также сравнить общие тенденции и различия в формировании массовой бедности в 1990-е гг., по регионам Западной Сибири.

Критически оценивая фактологическую сторону содержащейся в воспоминаниях информации, можно с большой долей уверенности принять в качестве достоверных воззрения очевидцев, рассматривая их исключительно, с точки зрения того, как виделись исторические события их участникам.

Периодические издания, это сложный источник, в котором особый интерес представляют публицистические материалы, содержащие не только характеристики происходящих событий, но и комментарии экспертов в различных областях жизни общества, позволяющие представить аргументированные доказательные выводы по динамике бедности в стране и Западной Сибири.

Информационную базу исследования составили материалы Государственного архива РФ (ГАРФ): фонды Ф. Р-10157, Ф. Р-10158, Ф. Р-10204, Российского государственного архива экономики (РГАЭ): Ф Р-1562, архивные материалы региональных центров (ГААК: Ф. Р-223, Ф. Р-718, Ф. Р-1024; ГАКО: Ф. Р-304, Ф. РФ. Р-1332; ГАНО: фонды, Ф. Р-117,Ф. Р-700 Ф. Р-1020; ГАТО: фонды Ф. Р.ИсАОО: фонды Р-235, Ф. Р-3159; Тобольский филиал ГА Тюменской области: фонды Ф. Р-462, Ф. Р-646, Ф. Р-905).

Основной массив материла, который лёг в основу проводимого исследования содержится в официальных данных Росстата и документах федеральных и региональных архивов страны. Для репрезентативного представления глубины проблемы бедности, внимание было сосредоточено на материалах, которые позволили увидеть эту проблему с различных ракурсов. Наряду с документами, отражающими официальный государственный взгляд на бедность, отбирались источники, в которых представлены описание фактических уровней доходов и качества жизни отдельных категорий граждан: пенсионеров, представителей различных профессий, жителей отдельных населённых пунктов, индивидуальные мнения граждан по вопросу эффективности государственной политики по борьбе с бедностью. В результате унифицированные учетные показатели, сглаживающие индивидуальное своеобразие в уровне и качестве жизни разных семей, были сопоставлены и дополнены информацией о настроениях, ценностных ориентирах, нравах и типах отношений сибиряков к вопросам социальной справедливости.

Таким образом, все использованные при проведении исследования исторические источники можно оценивать, как репрезентативные и достоверные. Несмотря на недостатки отдельных видов источников, есть основания утверждать, что объем материала достаточен для разрешения поставленных диссертантом задач.

Методология исследования.

На протяжении советского периода истории, теория научных исследований задавалась жёсткими рамками марксистского формационного подхода. После снятия идеологических запретов у исследователей появилась возможность использовать методологические наработки принципиально различных по содержанию познавательных парадигм. В настоящий момент сосуществуют «история повседневности», «социальная история», «культурная история», «история сознания», «новый историзм», «история ментальностей» и другие направления.

С позиции множества методологических течений и направлений социальная история видится по-разному.

Среди основных теоретико-методологических подходов, с позиций которых можно рассматривать региональные аспекты явления массовой бедности, выделим следующие: формационный, цивилизационно-культурологический, модернизационный, а также подходы альтернативной (вероятностной) и глобальной истории.

Теория формаций ориентирована на выявление закономерностей, присущих обществу на различных стадиях его истории, а также его структуры на каждом из этих этапов. Это помогает в изучении «пиковых» точек в социальной истории (таких как начало радикальных реформ, массовая приватизация, экономические кризисы, смена политического режима и другие).

Цивилизационно-культурологический подход, прежде всего, способствует выявлению человеческого измерения истории, анализу культуры как меры развития человека. Главным предметом изучения становится повседневность человеческой жизни (стандарты потребления и уровня жизни, предпочтения людей, социальное самочувствие и настроения, отношение людей к проблеме социального расслоения и другие аспекты).

Однако, при использовании данных парадигм, как справедливо отмечает Л.Р.

Хут, большинство исследователей, наталкиваются на необходимость синтеза этих подходов. «В рамках формационного подхода, как известно, наиболее значимым выступает временноBе измерение истории, а главным является определение стадиального качества исторического процесса. В рамках же цивилизационного подхода речь, прежде всего, идёт о пространственном измерении, а на первый план выходят территориальные вариации исторического процесса. Каждый из названных подходов не мог сохраняться в «чистом» виде, так как перед его сторонниками, рано или поздно, вставал вопрос о совмещении временноBго и пространственного измерений истории»1.

Достойной альтернативой такому синтезу может служить теория модернизации, использованная в качестве методологической опоры нашего исследования.

Модернизационная парадигма была сформулирована в середине XX в. В 1950 – начале 1960-х гг. различные аналитические течения и теоретические традиции объединились в единую междисциплинарную компаративную перспективу (теория, или точнее теории, модернизации). В дальнейшем, на протяжении второй половины XX в. в рамках модернизационной перспективы был накоплен значительный теоретико-методологический и эмпирический опыт изучения различных аспектов, в том числе исторических, перехода от традиционного к современному, индустриальному обществу. Разработаны критерии, определены фазы, этапы и типы модернизации, их влияние на темпы и характер самого процесса модернизационного перехода. (Ш. Эйзенштадт, У. Ростоу Д. Эптер, А.С. Ахиезер, А.Г. Вишневский, В.А. Красильников, С.Н. Гавров, В.В. Алексеев и др.)2 Сторонники модернизационного подхода рассматривают процесс модернизации как сложную, многомерную трансформацию, которая охватывает различные уровни общества от экономики и политики до культуры.

Россия, начиная с 1992 г., осуществила ряд радикальных социальных преобразований. Однако специалисты по проблеме модернизации оценивают реформы российского руководства по-разному. В ряде случаев используется термин «антимодернизация», обращается внимание на то, что включение России в мировой рынок происходит не на основе высокотехнологичного производства, а на основе сырья и топлива.

Вместе с тем эксперты говорят об актуальности для России идеи постмодернизации (позднеиндустриальной модернизации)3, что свидетельствует о перспекХут Л.Р. Теоретико-методологические проблемы изучения истории Нового времени в отечественной историографии XX-XXI вв.: монография. М., 2010. С. 283.

Подробнее см.: Гореликов А.И. Теория модернизации как новый подход к исследованию исторического процесса в России // Ученые записки Комсомольского-на-Амуре государственного технического университета. Науки о человеке, обществе и культуре. 2011. № III 2 (7). С. 9-13.

Чекмарёв Э.В. Теории модернизации и современная Россия // Обозреватель. 2009. № 9. С. 16-22.

тивности использования данного исследовательского подхода при изучении трансформационных процессов последних десятилетий.

О востребованности концепции модернизации в изучении истории Сибири свидетельствуют работы сибирских историков, в которых данная парадигма признавалась весомой познавательной стратегией1.

Теория модернизации позволила объяснить общий характер исторических процессов исследуемого периода, отчётливо увидеть элементы новизны. Она широко применена при анализе формирования новой социальной структуры, эволюции социальной стратификации, изменения образа жизни людей, моделей поведения, качества жизни населения.

В рамках альтернативной истории изучение генезиса массовой региональной бедности, нам представляется малопродуктивным. Такой подход, как отмечают многие историки, сопряжён с элементами вымысла2, мы же постарались построить своё исследование на чётком структурировании документально подтверждённых фактов.

Тем не менее, подходы альтернативной истории дали возможность поразмыслить о возможных вариантах формирования новой социальной модели России и регионов Западной Сибири.

Бедность в Западной Сибири 1990-х гг. была частью проблемы мировой бедности, а поэтому осознанно, в рамках парадигмы глобальной истории, её региональные аспекты соотнесены с картиной бедности в России и других странах мира, это позволило сформировать целостное представление об объекте и предмете исследования в контексте мировой истории.

Методологической основой диссертационного исследования послужили теоретические разработки зарубежных и отечественных исследователей, публикации Исаев В.И. Молодежь Сибири в трансформирующемся обществе: условия и механизмы социализации 1920-30-е гг. Новосибирск, 2003.

Подробнее см.: Материалы конференции на историческом факультете МГУ им. М.В.

Ломоносова 21 декабря 1999 г. / Под ред. В.Л. Янина. М., 2001; Илларионов С.В. К вопросу о достоверности и полноте исторического знания (критические замечания о концепции хронологии и истории Н.А. Морозова и А.Т. Фоменко) // Вопросы философии. 2002. № 6. С. 69-88; Бочаров А.Б. Альтернативная история в контексте естественно-научной парадигмы: версия системного анализа // Фигуры истории, или «общие места» историографии. СПб. 2005. С. 5–14.

ведущих отечественных и зарубежных специалистов в области уровня и качества жизни населения.

Методология исследования базируется на системном подходе как общем методе познания. В работе комплексно использовались:

– сравнительно-исторический метод (сравнение общего и особенного в тенденциях развития феномена бедности на общероссийском и региональном уровнях);

– историко-генетический метод (позволил увидеть причинно-следственные связи, логику и закономерности формирования российской бедности как исторического явления);

– метод моделирования (для описания возможных альтернативных вариантов конструирования социальной структуры России).

В процессе исследования применялись общенаучные методы анализа и синтеза, методы индукции и дедукции;

Методы смежных социально-экономических дисциплин: экономики и социологии.

Среди методов экономических исследований применялся статистиковременной анализ, помогающий изучить совокупность массовых явлений и объектов, однородных в некотором существенном положении и временном периоде (таких как безработица, величина прожиточного минимума, уровень потребления продуктов питания, заработной платы). Этот метод позволил представить важную информацию в цифровых значениях.

Комплексно применялись позитивный и нормативный анализы. Позитивный анализ позволил констатировать реальное положение вещей, вне зависимости от того, как это оценивали те или иные люди. В частности, в рамках позитивного анализа зафиксирован факт роста цен в 1990-е гг. в стране и её регионах. Нормативный анализ дал возможность оценить происходившие явления. Например, факт роста цен вызывал повышение стоимости прожиточного минимума и снижал жизненный уровень населения.

Методы социологических исследований. Контент-анализ, как количественный анализ информации, в частности документов-протоколов, докладов, публикаций различного рода, писем и прочее.

Использовались данные социологических опросов, проводившихся в 1990-е гг. в регионах Западной Сибири, в том числе результаты панельных (повторных) исследований, в которых на протяжении нескольких лет изучались одни и те же группы населения (динамика их благосостояния и социального самочувствия).

Этот метод оказался незаменим для исследования ограниченного объёма информации, полученного от большого числа людей.

В разделе методологии целесообразно представить набор основных дефиниций, связанных с изучением проблемы бедности и её количественными и качественными оценками.

При исследовании феномена бедности, прежде всего, важно представить какое содержание мировое экспертное сообщество вкладывает в понятие бедности, при оценке её масштабов и проведении мероприятий по сокращению её размеров.

Кроме того, необходимо представить структуру основных индикаторов определяющих уровень и качество жизни населения.

Дать однозначное определение бедности достаточно сложно. Современный экономический словарь даёт следующее определение бедности: «БЕДНОСТЬ – крайняя недостаточность имеющихся у человека, семьи, региона, государства имущественных ценностей, товаров, денежных средств для нормальной жизни и жизнедеятельности. Порогом, чертой бедности называют нормативно устанавливаемый уровень денежных доходов человека, семьи за определённый период, который обеспечивает физический прожиточный минимум»1. Именно подобная трактовка категории бедность используется в статистической практике современной России.

Между тем, существуют общепризнанные международные стандарты, на основе которых выработаны различные показатели бедности.

Райзберг Б.А., Лозовский Л.Ш., Стародубцева Е.Б. Современный экономический словарь. М., 2007.

Международные эксперты говорят о трех концепциях определения бедности:

абсолютной, относительной и субъективной.

На сегодняшний день абсолютно бедным считается тот, чей ежедневный доход не превышает одного доллара США. Этот показатель был введен Всемирным банком. В августе 2008 г. банк предложил поднять отметку до 1,25 доллара, так как по результатам актуальных исследований затраты в развивающихся странах оказались выше, чем было принято считать.

При таком подходе покупательная сила доллара США рассчитывается по отношению к покупательной силе национальной валюты. Отметка в 1,25 доллара – это денежный минимум, который необходим человеку, чтобы выжить. По данным Всемирного банка в настоящее время количество абсолютно бедных в мире составляет более 1,2 млрд. человек. Трактовка абсолютной бедности международными организациями (в частности ПРООН) фактически соответствует понятию нищета, т.е. отражает масштабы населения, живущего в крайней степени бедности.

Эксперты ООН используют в своих докладах о развитии человеческого потенциала четыре индекса, HDI – индекс развития человеческого потенциала (суммарные измерения человеческого развития), GDI – гендерные вопросы (неравенство мужчины и женщины), GEM – меры по реализации прав женщин, ИНН – индекс нищеты населения (уровень нищеты).

С 1997 г. ПРООН использует Индекс нищеты населения (ИНН) для измерения распространения крайней обездоленности.

Для расчета ИНН существуют две методики: для промышленно развитых – ИНН-2, и для развивающихся стран – ИНН-1. По международной классификации (ООН и Всемирного Банка) страны бывшего СССР относятся к промышленно развитым.

В зависимости от того, о каких странах идет речь, этот показатель определяется по различным критериям. Для развивающихся стран к ним относятся: вероятность умереть, не достигнув 40 лет, доступ к питьевой воде, а также число неграмотных, страдающих от недоедания. В странах с развитой промышленностью учитывается вероятность умереть до 60 лет, количество неграмотных, число людей, чей доход составляет менее 50 процентов средней зарплаты, а также процент безработных.

Понятие «относительная бедность» применяется в основном к определенным категориям населения в странах с развитой экономикой. Здесь бедность – это уже не просто прожиточный, а социально-культурный минимум, который необходим для достойной человеческой жизни. В Евросоюзе относительно бедным считается тот, чей доход составляет менее 60 процентов средней по стране зарплаты. Относительная бедность затрагивает в ЕС, прежде всего детей и молодежь, пожилых людей, безработных, мигрантов, инвалидов и матерей – или отцов – одиночек.

Третья – субъективная концепция бедности – базируется на оценках своего материального положения и уровня жизни самими людьми.

В современной научной традиции понятие уровня жизни населения, как правило, имеет три ключевых аспекта:

благосостояние населения накопление человеческого капитала уровень человеческого развития Одной из попыток учесть отмеченную многоаспектность понятия уровня жизни стала концепция «человеческого развития» (Human Development Project), широко применяемая в межстрановых сопоставлениях. В рамках этой концепции уровень жизни определяется не только среднедушевыми объемами доходов и потребления (уровнем благосостояния), но и степенью социального равенства (между социальными группами, полами, поколениями), а также возможностью людей участвовать в процессах принятия экономических и политических решений, затрагивающих их жизнь.

Приведем систему понятий, отражающих содержание каждого из трех отмеченных аспектов уровня жизни и лежащих в основе системы его количественных измерителей (индикаторов).

1. Благосостояние населения, т. е. уровень обеспеченности потребностей человека (семьи) материальными и нематериальными (в т. ч. духовными) благами – как абсолютный, так и относительный, в сравнении с стандартами и нормами, принятыми в данном обществе (социальной группе).

Для развернутой характеристики благосостояния населения с учетом социальной дифференциации используются следующие базовые понятия.

1.1. Уровень душевых доходов, потребления и обеспеченности домашних хозяйств капитальными благами.

1.2. Степень дифференциации населения по доходам и потреблению.

1.3. Уровень прожиточного минимума (Subsistence Level).

В западной традиции прожиточный минимум отражает такие доходы, которые обеспечивают «достойный уровень жизни» в соответствии со сложившимися стандартами потребления. В российской практике прожиточный минимум отражает уровень доходов, обеспечивающий лишь минимальное (в физиологическом смысле) потребление. Соответственно, под прожиточным минимумом понимается стоимость набора продуктов питания, отвечающего медико-физиологическим требованиям жизнеобеспечения человека, а также потребление непродовольственных товаров и услуг, характерное для низкодоходных домашних хозяйств.

1.4. Уровень бедности (Poverty Level): абсолютный и отностительный.

Абсолютная бедность соответствует такому уровню благосостояния (семьи, группы, слоя), при котором доходы не обеспечивают определенного социального минимума потребления, принятого в данном обществе.

Относительная бедность характеризуется отклонением уровня благосостояния социальных групп с низкими доходами и потреблением от среднего массового уровня (свойственного наиболее многочисленным группам, или группам со средним достатком и т. д.). Критерий относительной бедности часто задается 50%-м уровнем среднего душевого дохода в данный период времени.

1.5. Жизненный стандарт (Standard of Living).

В западной традиции это понятие характеризует такой объем и структуру потребления товаров и услуг, которые «средние» представители данной социальной группы принимают в качестве ориентира (норматива) потребления (включая затраты на жилье, транспорт, медицину, образование). В складывающейся российской традиции под «стандартами» понимается тот минимальный объем потребительских благ (услуг), которое общество (государство) гарантирует каждому его члену.

2. Накопление человеческого капитала, характеризующее состояние здоровья населения, его образовательный, профессиональный и культурный уровни с экономической точки зрения, т. е. с позиции способностей населения к воспроизводству общественного капитала (включая воспроизводство самого работника как экономического субъекта).

3. Уровень человеческого развития, характеризующий возможности реализации человека как личности и как члена данного общества. Этот аспект уровня жизни включает два элемента: качество жизни людей, учитывающее демографические, медицинские, экологические и интеллектуальные условия их существования и самореализации; интеграцию индивидуумов в общество: их влияние на общественные процессы (участие в управлении, демократических процедурах и т.д.), наличие или отсутствие дискриминации отдельных социальных групп и т.п.

Индикаторы измерения уровня жизни населения.

Системы показателей уровня жизни населения, как правило, отражают степень удовлетворения материальных и духовных потребностей домашних хозяйств и в то же время включают характеристики, расширяющие рамки чисто потребительского подхода. Так, при оценках и межстрановых сопоставлениях уровня жизни (благосостояния) (методики ООН и др.) наиболее часто используются следующие группы индикаторов.

1. ВВП на душу населения. Доля расходов на конечное потребление домашних хозяйств в ВВП.

2. Уровень реальных доходов населения. Уровень реальной заработной платы и пенсий.

3. Показатели распределения населения по уровню среднедушевого дохода (в частности, децильный коэффициент фондов, характеризующий соотношение среднедушевых доходов 10% населения с наибольшими и наименьшими доходами).

4. Общий уровень потребления материальных благ и услуг, в том числе по элементам: продуктам питания, алкогольным напиткам, предметам гардероба, товарам длительного пользования и хозяйственного назначения, услугам.

5. Белково-калорийная ценность суточного рациона питания (потребление калорий, белков, жиров и углеводов на душу населения в сутки).

6. Обеспеченность жильем и основными предметами длительного пользования (на 1 семью / домашнее хозяйство и одного человека).

7. Ожидаемая продолжительность жизни у мужчин и женщин. Младенческая смертность.

8. Общий уровень безработицы (число безработных и их доля в численности экономически активного населения). Безработица среди молодежи (с 16 до 24 лет).

9. Доля государственных расходов на образование и здравоохранение в ВВП.

10. Обеспеченность населения услугами здравоохранения (число врачей и больничных коек на 10 000 чел.).

11. Образовательный уровень населения (численность учащихся начальных и средних общеобразовательных школ, студентов ВУЗов на 10 000 чел.).

Наряду с основными индикаторами уровня жизни (благосостояния), целесообразно учитывать и характеристики, отражающие соотношение между доходами и минимальными нормами потребления в отдельных социальных группах:

отношение средней заработной платы к прожиточному минимуму трудоспособного населения;

отношение среднего размера пенсии к прожиточному минимуму пенсионеров;

отношение доходов 20% населения с наименьшими доходами к стоимости минимального потребительского набора.

Индикаторы, используемые для оценки масштабов бедности, показывают – мировое сообщество тесно увязывает проблему бедности не только с материальными лишениями населения, но главным образом с препятствиями для развития человеческого потенциала планеты. Это особенно актуально для современной России, которая декларирует инновационный путь развития. Бедное население неспособно осуществить инновационный прорыв и отвечать на всё новые вызовы времени, связанные с усилением конкурентной борьбы между ведущими странами мира. Для России решение проблемы бедности в этой связи приобретает особую актуальность.

Основные положения, выносимые на защиту:

– Социальная политика российского государства в течение 1992-2000 гг.

прошла в своём развитии следующие периоды:

первый этап – 1992-1993 гг. – политика шоковой терапии;

второй этап – 1994-2000 гг. – переход от патерналистской социальной политики к субсидиарной, стимулирующей деловую предприимчивость и трудовую мотивацию на местах;

третий этап – 2000 г. - по настоящее время – усиление внимания к проблемам социального развития общества, разработка и осуществление национальных программ, направленных на жизнеобеспечение населения страны.

– В процессе роста бедности выделены следующие этапы:

начальный этап (1992-1993 гг.) был временем «либерализации цен и формирования рыночных отношений» с целью быстрого реформирования экономики России. Этот период положил начало социальному расслоению общества и росту бедности;

второй этап (1994-1998 гг.) характеризуется как время «передела собственности», банкротства государственных предприятий и формирования частного капитала. В этот период бедность принимает угрожающий характер. Наибольшее падение заработной платы произошло в 1995 и 1998 гг. Если летом 1998 г. имели доход ниже прожиточного минимума 47% населения страны, то летом 1999 г. их стало 56%;

третий этап (осень 1999-2000 гг.) можно рассматривать как время относительной стабилизации социальной сферы и начала преодоления массовой бедности. Однако в целом за 1992-2000 гг. реальные доходы населения России снизились более чем в два раза до показателей 60-70 х гг. ХХ в.

– Анализ численности населения, с доходами ниже прожиточного минимума, даёт основания утверждать о массовом характере бедности в большинстве регионов Западной Сибири. Катастрофической можно считать ситуацию в Республике Алтай, где к исходу ХХ в. более половины населения имели доходы ниже официальной черты бедности (в 2000 г. 59,8% населения).

– Крайне низкие доходы, наблюдавшиеся у большей части населения регионов Западной Сибири на протяжении 1990-х гг. привели к чрезвычайно низкому уровню потребления. К концу десятилетия затраты на питание достигли половины общих расходов семей, в то время как в развитых странах этот показатель не превышает 20-30%. Таким образом Западная Сибирь, имеющая богатейшие ресурсы и научно-производственный потенциал, оказалась с населением, живущим в основной своей массе бедно и очень бедно.

– Последствием реформ стал рост социальной поляризации. При этом если в большинстве регионов Западной Сибири поляризация в доходах населения росла меньшими темпами, чем в целом по России, то в Тюменской области, на протяжении исследуемого периода, один из основных индикаторов неравенства – коэффициент фондов, более чем в 1,5 раза превышал значение по России.

– Экономический и политический коллапс 1990-х., породивший невиданную по масштабам бедность, сформировал примитивные формы жизнедеятельности населения Западной Сибири, основой которых стала борьба за выживание. Созидательная активность населения, которая выражалась, прежде всего, в трудовой деятельности, по мере утраты своей значимости и социального престижа, уступила место элементам асоциального поведения – преступности, бродяжничеству, наркомании, алкоголизму, проституции и другим. Нарастающая социальная апатия стала ответом на невозможность поддержания достойного уровня жизни с помощью цивилизованных форм жизнедеятельности. Вместе с тем, возросла предпринимательская активность: «челночный бизнес», уличная торговля; увеличилось количество малых предприятий.

– Исследование сложившегося характера социальных настроений, а также материалы, касающиеся социальных протестов, позволяют утверждать, что с по 2000 г. Западная Сибирь столкнулась с нарастанием протестного движения, которое стало фоном происходивших в стране трансформаций.

– Следствием трансформаций стало падение качественных характеристик населения по трём основным группам индикаторов: здоровье (физическое, психическое, социальное), интеллектуальный потенциал и профессиональная подготовленность, духовно-нравственные ценности и ориентации. За десятилетие 1990-х проблемы здоровья переместились из групп населения старшего возраста в группы детей и молодёжи. Сократилась продолжительность жизни населения. Значительное количество высококвалифицированных кадров из области науки, образования, медицины, инженерно-технических специальностей ушли в непрофильные отрасли экономики. Снизилось качество школьного и профессионального образования, особенно это коснулось учебных заведений в сельской местности и малых городах. Не менее остро встала проблема кризиса социальных ценностей и ориентаций, падения нравов и моральных принципов на фоне отсутствия должного правопорядка и повсеместного нарушения законности.

Научная новизна. На основе широкого круга источников, в основном впервые введённых в научный оборот, проведено исследование генезиса и роста массовой бедности населения Западной Сибири в период 1992-2000 гг., выявлен комплекс взаимосвязанных факторов, создавших причины и условия для расширения масштабов бедности.

Представлена обобщающая характеристика явления «бедность», оценены количественные и качественные характеристики бедности в регионах Западной Сибири.

Проведён сравнительный анализ параметров бедности на общероссийском и региональном уровнях на основе использования статистических данных и динамических рядов, выявлена специфика формирования «профиля» бедности в Западной Сибири. Представлен комплекс жизненных условий различных категорий населения в период реформ.

Научно-практическая значимость исследования:

– реализованный в диссертации системно-исторический подход и сформулированные на его основе теоретические положения и выводы позволили исследовать бедность в историческом контексте, как динамичный социальноэкономический феномен, выделить особенности формирования бедности в регионах Западной Сибири, выработать систему критериев, причин и факторов бедности, показать новые элементы в структуре этого явления;

– изложенные в диссертации аналитические материалы, научные выводы и обобщения помогут оказать позитивное влияние на дальнейшее изучение явления бедности в отечественной исторической науке;

– возможно использование содержащихся в диссертации выводов государственными органами для дальнейшего совершенствования системы социальной защиты граждан в условиях углубления политических и социально-экономических реформ.

– фактологический материал, статистические данные, выводы автора могут использоваться при подготовке публикаций, учебных пособий по вопросам социальной истории Сибири, а также задействованы в образовательном процессе при изучении истории нового времени.

Апробация результатов исследования. Основные положения, результаты и выводы диссертационного исследования изложены в 15 публикациях автора, 4 из которых в журналах, входящих в перечень ВАК. Результаты работы докладывались на Международных («Наука и её роль в современном мире», Караганда 2011 г.), Всероссийских («Социально-экономическое развитие и перспективы России: исследования молодых учёных» 2009 г. и «Проблемы инициирования социальной активности населения современной России» 2010 г., Новосибирск), межрегиональных («Становление индустриально-урбанистического общества в урало-сибирском регионе», Новосибирск, 2010 г.), и региональных научнопрактических конференциях.

Важной формой апробации результатов исследования стало внедрение результатов научной работы в образовательный процесс. Материалы диссертации использовались при чтении лекций и проведении практических занятий по Отечественной истории в филиале ВУНЦ СВ «Общевойсковая Академия ВС РФ»

(г. Новосибирск), Новосибирской государственной академии водного транспорта, Новосибирском государственном архитектурно-строительном университете (Сибстрин).

Диссертация обсуждалась в секторе истории социально-экономического развития Института истории СО РАН (Новосибирск).

ГЛАВА 1 РОСТ СОЦИАЛЬНОГО НЕРАВЕНСТВА В ПРОЦЕССЕ

РЕФОРМИРОВАНИЯ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА

Формирование новой социальной модели общества и В 1990-е гг. в России складывалась принципиально новая социальная модель.

Страна, находящаяся 70 предшествующих лет в рамках плановой, жёстко централизованной системы управления, резко изменила вектор политического и социально-экономического развития. Социальная структура общества не просто видоизменилась, а поменяла в целом принципы жизнедеятельности людей в рамках нового социума.

Социальная модель, к которой в конечном итоге пришла современная Россия, была результатом борьбы мнений, позиций, теорий, меркантильных интересов определённых социальных групп.

Для того чтобы отчётливо представить тенденции и масштабы социальной трансформации российского общества в 1990-е гг. необходимо, прежде всего, обозначить черты социальной структуры дореформенного российского общества, и попытаться оценить уровень и качество жизни населения России в предшествующее реформам десятилетие.

В стратификации советского общества решающую роль играл политический капитал, определявшийся местом общественных групп в партийногосударственной иерархии. Место индивидов и групп в системе власти и управления предопределяло не только объем имевшихся у них распорядительных прав, уровень принятия решений, но и круг социальных связей, масштаб неформальных возможностей. Стабильность политической системы обусловливала устойчивость состава и положения политической элиты – «номенклатуры», а также ее замкнутость и отчужденность от управляемых ею групп.

Экономический потенциал разных социальных групп в СССР измерялся мерой их участия во владении, распределении и использовании общественного богатства. По этому критерию выделялись такие группы, как бюрократия, распределявшая дефицитные социальные блага; руководители производств, распоряжавшиеся финансами и продукцией предприятий и обычно причастные к теневой экономике; работники материально-технического снабжения, оптовой и розничной торговли, сферы обслуживания населения и пр. Однако люди, в той или иной мере причастные к распределительно-обменным процессам, составляли сравнительно небольшую долю населения. Массовые слои общества подобных прав не имели, и их экономическая стратификация определялась уровнем заработков и семейных доходов, зависевших от множества факторов, начиная с характера и содержания труда, сфер и отраслей его приложения, ведомственной принадлежности предприятий, заканчивая численностью и составом семей. Взаимодействие экономических, социальных, региональных, демографических и иных факторов создавало довольно пёструю картину экономической стратификации населения.

Несмотря на то, что учёные и политики дают противоречивые оценки уровня и качества жизни населения в период «заката» СССР, официальная государственная статистика подтверждает существование социального расслоения. В 1985 г. в СССР 25,8% населения получали доход ниже 75 рублей, а 18,3% выше 150 рублей (в РСФСР уровень жизни был выше среднесоюзных показателей на 4,9-5,2%)1.

Развёрнутая структура процентного распределения рабочих и служащих по размеру заработной платы и её динамика приведены ниже. (Таблица 2) Народное хозяйство СССР в 1990 г.: Статистический ежегодник. М., 1991. С. 115.

Зарплата, Коэффициент * Источник: Сычёва В.С. Измерение уровня бедности: история вопроса // СОЦИС. 1996. № 3. С. 141-149.

Цифры доказывают проведение в советский период политики выравнивания доходов, «подтягивание» заработных плат к средним показателям. Суммарно доля населения, получающего средние доходы, составляла в середине 1980-х гг. около 70% населения, но также необходимо отметить, что такая политика объективно порождала иждивенческие настроения, снижала мотивацию к труду и негативно сказывалась на производительности труда в экономике в целом.

Официальная статистика свидетельствует о росте заработной платы рабочих и служащих, росте оплаты труда колхозников, вплоть до «перестроечного» периода советской истории. Среднемесячная зарплата в 1980-1985 гг. выросла с 168,9 до 190,1 рубля в месяц, а зарплата рабочих – со 182,5 до 208,5 рубля1. Данные о динамике доходов населения занятого в сельском хозяйстве. (Таблица 3) Народное хозяйство СССР в 1990 г.: Статистический ежегодник. М., 1991. С. 36.

Рост зарплаты рабочих и служащих и оплаты труда колхозников в СССР, Отношение оплаты труда колхозников к заработной плате, %:

Крестьянство и сельское хозяйство Сибири. 1960-1980-е гг. Новосибирск, 1991. С. 413.

Доход от подсобного хозяйства составил в 1985 г. 7% от общего дохода населения, в том числе у колхозников – 27,5%1, а в реальности, возможно и больше. С добавлением различных выплат и льгот среднемесячная зарплата в народном хозяйстве возросла с 233 до 269 рублей2.

Заработная плата в Западной Сибири в середине 1980-х гг. находилась на уровне близком к средним общероссийским показателям. Так, по Новосибирской области среднемесячная зарплата в народном хозяйстве в 1985 г. составила 213, рубля, при этом у рабочих промышленности – 232,6 рубля, а у сельскохозяйственных рабочих – 224,3 рубля Положительную динамику среднемесячной оплаты труда тружеников сибирского села в 1970-80-е гг. подтверждают следующие данные. (Таблица 4) Народное хозяйство СССР в 1990 г.: Статистический ежегодник. М., 1991. С. 112.

Основные показатели экономического и социального развития Новосибирской области. (Стат.

сборник) (по перечню № 5.1) Новосиб. обл. управл. статистики. Новосибирск июнь, 1993 г. С. 30.

Рост среднемесячной оплаты труда рабочих совхозов и колхозников (без рыболовецких колхозов) в РСФСР, и Западно-Сибирском районе Крестьянство и сельское хозяйство Сибири. 1960-1980-е гг. Новосибирск, 1991. С. 415.

Приведённые в таблицы цифры показывают, что в 1986 г. оплата труда сельских тружеников Западной Сибири была выше, чем во второй половине 1970-х гг.

на 42,4%. Однако её повышение в Сибири происходило более медленными темпами, чем в среднем по РСФСР, где этот рост составил 48,9%. В данной связи сократилось преимущество в денежной оплате труда, которую имели рабочие совхозов и колхозники Сибири.

Вместе с тем, рост заработной платы не обеспечивался в должном объёме соответствующим ростом производства потребительских товаров, что приводило к скрытой инфляции. Имея на руках деньги и счета в сберегательных кассах, люди не могли приобрести товары первой необходимости. Тотальный товарный дефицит порождал многие негативные социальные явления: спекуляцию, нелегальное «цеховое» производство, расхищение государственного имущества, от крупномасштабного с участием чиновников, до мелкого - рабочими (так называемые «несуны»).

К позитивным тенденциям в социальной сфере можно отнести снижение в СССР доли затрат на питание в расходах семьи. За 1980-1988 гг. с 35,5 до 33,7%.

Освободившиеся средства шли на приобретение предметов культурно-бытового назначения и мебель (рост с 6,5 до 7,1%), а также на уплату налогов (рост с 9,1 до 9,4) и в семейные накопления (рост с 5,6 до 7,8)1.

Вплоть до середины 1980-х гг. происходили благоприятные сдвиги в структуре питания населения: увеличилось потребление мяса, овощей, фруктов, ягод;

сократилось потребление хлебопродуктов, картофеля. В 1985 г. в расчете на душу населения в СССР ежегодно потреблялось: мяса - 61,7 (по РСФСР 67) кг, молока и молочных продуктов – 325 (по РСФСР 344) кг, яиц – 260 (по РСФСР 299) шт.

(Соответствующие цифры по РФ на 1995 г. – 55, 253, 214.) В целом, в первой половине 1980-х гг. в СССР поддерживалось благосостояние на уровне среднеразвитых стран, а по ряду показателей даже выше. К 1985 г. средняя калорийность питания в СССР составляла 3389 ккал, в США – 3652, ФРГ – 3567, Великобритании – 3316, Франции – 3156, Японии – 2916 ккал. Сопоставление размеров заработной платы населения и цен на основные продукты питания показывает, что на месячное жалованье среднестатистический россиянин мог приобрести в 1980-е гг.

– 90 кг мяса, 500 литров молока, 500 кг хлеба. В 2002 г. – 20 кг говядины, или литров молока, или 290 кг хлеба2.

Советские люди пользовались бесплатным образованием, медицинским обслуживанием, государство несло большие расходы на содержание жилищного фонда. Выплаты и льготы, полученные населением из общественных фондов потребления в 1985 г. 9,3 млрд. руб.

При кажущемся относительном благополучии в социальной сфере, тем не менее, необходимо увязывать состояние этой сферы с общим состоянием советской экономики. Уже в 1960-е гг. советская экономика исчерпала возможности Народное хозяйство СССР в 1990 г.: Статистический ежегодник. М., 1991. С. 118.

Барсенков А.С., Вдовин А.И. История России. 1917-2009. М., 2010. С. 545-546.

для развития, а её существование в последующие десятилетия продлили «нефтедоллары». Именно доходы от экспорта углеводородов обеспечивали закупку за рубежом зерна и продовольствия, современного промышленного оборудования, большинства потребительских товаров, которые в СССР либо не выпускались, либо выпускались в недостаточном количестве и ненадлежащего качества. Это позволяло поддерживать относительно благополучные стандарты уровня жизни и потребления вплоть до «перестроечного» периода.

К середине 1980-х гг. с падением цен на нефть такие возможности иссякли, не преувеличивая можно сказать, что в этот период необходимость социальной трансформации стала очевидной как для руководителей страны, так и для рядовых граждан. Идеи политических и социально-экономических реформ буквально витали в воздухе. Начало «перестройки» с одной стороны породило у населения Советского Союза восторженность от близящихся перспектив частнособственнического предпринимательства, народ рвался к свободе, мечтал о возможности зажить по-новому. Западные стандарты жизни и потребления, как магнит привлекали советских людей. Слова – «демократия», «гласность», «рынок» приобрели большое значение. С другой стороны, мало кто имел чёткие представления о том, как эти блага достичь.

Приоритетным направлением государственной политики, начиная с конца 1980-х гг., стала именно реконструкция экономики. Пустеющие прилавки магазинов, тотальный дефицит жизненно важных благ, заставили спешно искать панацею от надвигающегося экономического коллапса.

Накануне реформ в конце 1991 г. дефицит потребительских товаров принял угрожающий характер. В крупных городах запасы продовольствия в госресурсах исчислялись несколькими днями. Остановка материальных потоков стала реальностью еще за несколько месяцев до прихода правительства Е.Т. Гайдара к власти. Дефицит бюджета превышал 30% валового внутреннего продукта и почти полностью покрывался «печатным станком», т.е. ничем необеспеченной денежной эмиссией с соответствующими инфляционными последствиями. Ранее (т.е.

ещё до начала реформ) на эти цели были истрачены сбережения населения в Сбербанке, впоследствии формально замороженные правительством В. Павлова в рамках неэффективной денежной реформы. Прямой рост цен исчислялся десятками процентов в год. Скрытая инфляция выражалась в массовом дефиците товаров в государственной торговле.

В качестве доказательства плачевного положения, в котором оказалось население России к началу 1992 г., приведём два документа, описанные А. Нечаевым – министром экономики России в 1992-1993 гг. Справка начальника управления экономической безопасности КГБ СССР – организации, которая в те времена владела информацией как никто другой, – для высшего руководства страны. Справка эта датирована концом августа 1991-го г., в ней говорилось о том, что запасов продовольственного зерна в государственных ресурсах страны осталось в количестве, которое обеспечивало 250 г. хлеба на душу населения. Для сравнения – это норма блокадного Ленинграда. Второй документ письмо президенту СССР М.С. Горбачеву от первого секретаря ЦК Компартии РСФСР И. Полозкова, отправленное в марте 1991 г., в котором говорилось: «В Российской Федерации, как ни в какой другой республике, сложилось крайне тяжелое положение со снабжением населения мукой, крупой и другими хлебопродуктами, а животноводства – комбикормами. В 27 регионах положение катастрофическое, через неделю там могут быть остановлены мельницы, и прекратится выпечка хлеба, снабжение комбикормами птицефабрик и крупных животноводческих комплексов». СМИ того времени, и наши, и зарубежные, без всякого журналистского преувеличения предрекали России зимой 1992 г. голод, холод, остановку транспорта и даже голодные бунты.

Фактически Россия стояла на пороге политического и экономического банкротства, а население страны двигалось к всеобщей бедности и нищете.

Советское правительство изначально действовало осторожно, настаивая на постепенном переходе к рынку. Но крайне низкие социально-экономические показатели 1989 г. заставили многих руководителей страны думать, что постепенНечаев А.А. Реформы Гайдара: правда и вымыслы // Экономическая политика. М. 2010. № 6 С.

12-22.

ный переход к рынку является непригодным способом реформирования. В конце 1989 г. Правительство СССР представило съезду народных депутатов основные положения новой хозяйственной системы. Правительство в целом оценило резкое обострение экономических, социальных и политических проблем, и предложило три варианта стратегии экономического и социального развития (умеренный, ускоренный и безотлагательный). Съезд народных депутатов поддержал ускоренную переориентацию экономики и принял концепцию радикальной экономической реформы.

В 1990 г. появляется программа «500 дней» с официальным названием «Переход к рынку: Концепция и программа» авторами её была группа экономистов под руководством С.С. Шаталина. Инициаторами подготовки программы выступили М.С. Горбачёв и Б.Н. Ельцин1. Сроки, предлагаемые в программе, с самого начала многими специалистами оценивались как не реальные. Программа так и осталась не реализованной, хотя правительство РСФСР во главе с И.С. Силаевым заявило осенью 1990 г., что приступает к её реализации.

Фактически, затягивание в проведении реформ, объективно привело к дальнейшему ухудшению показателей социально-экономического развития страны в течение 1989-1991 гг., и сделало невозможным плавный переход к рынку. Для многих экономистов, да и простых граждан, стало очевидно, что радикальные либерально-рыночные подходы, в реформировании экономики, неизбежны.

Таким образом, развал государственного механизма, и непоследовательная политика руководства страны во главе с М.С. Горбачёвым в конечном итоге и вызвали к жизни радикальные либерально-рыночные подходы к реформированию уже российской социально-экономической модели.

Радикальные социально-экономические преобразования, безусловно, связаны с правительством Е.Т. Гайдара. Точкой отчёта можно считать 2 января 1992 г., дату начала либерализации цен в России. Правительство не называло конкретных сроков перехода к рынку, у многих исследователей возникают сомнения по поводу существования развёрнутой программы преобразований. Как фактор политиПереход к рынку. Концепция и Программа. М., 1990.

ческой поддержки правительство Е.Т. Гайдара рассматривало доверие президента, несомненно, в тот период находящегося на пике признания населением.

Следует отметить, что выбор в пользу радикального варианта реформ связан с мощным идеологическим и финансовым воздействием международных организаций, прежде всего МВФ. Но так же, необходимо отметить и то, что последовавшие реальные действия российского руководства будут более радикальны, чем предложения и рекомендации международных финансовых структур. Так, МВФ рекомендовал приватизацию только мелких и средних предприятий, а крупные он предлагал только коммерциализировать, обращая внимание на то, что в сложившейся ситуации невозможно провести адекватную оценку стоимости приватизируемого имущества. Как известно, результатом «большой приватизации» стала отданная за бесценок госсобственность многочисленных стратегических предприятий, реальная стоимость которых исчислялась миллиардами рублей. Эта собственность сконцентрировалась в руках лиц с крупными финансовыми ресурсами и политическими связями.