«ВЫПУСК 133 Санкт-Петербург 2014 ББК 65.291.66 + 67.405.117 К64 Научный редактор Г. М. Бирженюк, заведующий кафедрой конфликтологии СПбГУП, доктор культурологии, профессор, заслуженный работник высшей школы РФ ...»

В заключение отметим, что идея построения единой типологии социального конфликта, витавшая в воздухе в 1960–1970-х годах, не увенчалась успехом, поскольку «нестыкуемость» различных оснований и множества предложенных типологических схем не позволила осуществить их синтез в единую систему. Хотя каждая типологическая схема высветила различные аспекты такого сложного социального феномена, каким является социальный конфликт. Тем не менее, многообразие типологий конфликтных явлений при учете системной природы объекта исследования дает возможность провести адекватный анализ конкретных конфликтов, выяснить причины их возникновения, определить динамику развития и возможные варианты окончания.

4.4. Определение стадии развертывания и основных действующих сил конфликта В определенном отношении этот аспект конфликтологического мониторинга конкретизирует и уточняет оценку степени остроты и напряженности конфликта, соответственно дифференцируя и возможные меры по его урегулированию. Каждый конфликт проходит определенные стадии: латентная стадия, переход от латентного состояния конфликта к открытому, внутри которого можно выделить стадии организованного принуждения и насильственного протекания конфликта, нередко принимающего свою крайнюю форму — вооруженную, и, наконец, последняя стадия — завершения конфликтного противоборства. Такая градация в анализе конфликтности важна потому, что одновременно фиксирует уровень ее напряженности. Если на стадии латентного развития мы имеем минимальную напряженность, то на стадии насильственного протекания конфликта напряженность максимальна. Разделение на стадии, понимание, в какой стадии находится конфликт, — уже есть способ четкого и точного замера его напряженности1.

Важно иметь в виду, что со стадиальным развертыванием социальных конфликтов весьма тесно связана их политизация, что социальные конфликты приобретают политическую форму тогда, когда они доходят до определенной стадии остроты или напряженности. Это обстоятельство учитывается в развитом гражданском обществе, где далеко не всякий социальный конфликт превращается в политический, поскольку действующие в нем общественные силы, как правило, стремятся к тому, чтобы как можно большее число конфликтов замкнуть раньше, не доводить их до политической стадии, до политической формы выражения. Когда конфликт приобретает политическую форму, то он, по существу, приобретает форму организованного принуждения. Тогда-то, собственно, властное отношение и властные проблемы выходят на первый план. Тогда нужно создать организованную силу, которая или противостоит, или пересиливает другую силу, чтобы так или иначе урегулировать или разрешить конфликтную ситуацию.

А гражданское общество регулирует и разрешает свои конфликты на другой почве: на почве соотнесения и согласования интересов, которое не обязательно приобретает политическую форму.

Весьма характерно в этом отношении, например, регулирование и разрешение трудовых конфликтов в развитых демократических странах Запада. Они, как правило, приобретают не политическую форму борьбы за власть и воздействия на властные структуры, а форму производственной демократии, предполагающую организованное согласование интересов всех сторон, участвующих в данном трудовом процессе. Впрочем, это относится не только к трудовым конфликтам, но и к другим видам конфликтных ситуаций, где действует тот же принцип: замкнуть как можно больше конфликтов на стадии проявившихся интересов, а не на стадии связанных с ними организованного принуждения и властных отношений2.

См.: Социальные конфликты: экспертиза, прогнозирование, технологии разрешения. М., 1994. С. 16. Вып. 6: Конфликты в политике и экономике: мониторинг и менеджмент.

См.: Майер Т. Демократический социализм — социальная демократия. Введение. М., 1993.

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ СОВРЕМЕННОЙ КОНФЛИКТОЛОГИИ

В наших сегодняшних условиях факторы, превращающие социальный конфликт в политический, должны быть не только внимательно описаны и осмыслены теоретически, но и учтены практически, поскольку сплошь да рядом в посттоталитарном обществе действуют такие механизмы, которые быстро загоняют конфликт из предварительной, латентной стадии в более политизированную, значительно более острую, когда местными средствами и собственными усилиями конфликтующих сторон уже невозможно его нейтрализовать или разрешить, а нужно обязательно прибегать к законодательству, к какимто механизмам более высокого уровня регулирования. Это стремительное обострение зачастую связано с радикализмом, с настойчивым стремлением хотя бы одной стороны во что бы то ни стало настоять на своем, заставить другие стороны принять свою позицию и свой способ урегулирования или разрешения конфликтной ситуации, вследствие чего радикализм всегда не только придает конфликту политическую форму, но и несет в себе тенденцию загнать его в тупик. Поэтому, как правило, борьба с радикализмом — это одновременно и борьба за нормально функционирующее гражданское общество с его развитыми механизмами саморегуляции и самоуправления во всех основных сферах жизни и деятельности.

Представление автора. В. А. Светлов Профессор Виктор Александрович Светлов с 21 марта 2011 года занимает должность заведующего кафедрой конфликтологии СПбГУП.

В 1969–1974 годах Виктор Александрович обучался на философском факультете Ленинградского государственного университета, по окончании которого получил диплом с отличием (специализация — «Логика»).

Сфера его научных интересов — теория анализа и разрешения конфликтов, логика и методология науки.

В. А. Светлов — автор 180 научных публикаций.

заведующий кафедрой социально-культурных технологий СПбГУП, В. А. Светлов, заведующий кафедрой конфликтологии СПбГУП, доктор философских наук, профессор

КОНФЛИКТ КАК ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА

СОЦИАЛЬНОГО ЗНАНИЯ

Все более очевидно, что в социальных и психологических науках формируется новая парадигма, ключевыми элементами которой становятся анализ и разрешение конфликтов. Одним из основных мотивов, побудивших исследователей сосредоточить свой интерес на природе, причинах и последствиях социально-психологических конфликтов, стали, конечно, социальные катаклизмы, сотрясающие Россию последние двадцать с лишним лет. Возникла общественная потребность в знании, что такое конфликт и как им управлять. Появились специалистыконфликтологи и различные центры, предоставляющие соответствующие услуги. Значительно вырос спрос на специальную литературу по анализу и разрешению конфликтов. Стали издаваться учебники и учебные пособия отечественных и западных конфликтологов, появились учебные программы, конфликтология превратилась в обычную учебную дисциплину. Вместе с тем очень быстро обнаружилось, что единой теории конфликта нет. Разумеется, каждое учебное пособие предлагает некоторые общие сведения о конфликте, но они, как правило, механически заимствованы из разных областей и не выходят за пределы наглядной демонстрации — социальной или психологической — буквального смысла слова «конфликт» (от лат. cono, conatio, conicto — возбуждать, разжигать, раздувать, плавить, сталкиваться, бороться).

Иногда в общую часть включают некоторые сведения из теории игр, но такие добавления не являются органическими и, естественно, не решают главной проблемы не создают единой теории конфликта.

Статья подготовлена для первого издания сборника.

Для многих исследователей одной из причин слабого интереса к созданию единой теории конфликта является кажущаяся очевидность значения понятия «конфликт». Действительно, что может быть «очевиднее» определения, что конфликт — это столкновение и борьба.

На основании этого определения часто приходят к не менее «очевидному» выводу об исключительно деструктивной природе конфликта.

Состоянию мира и согласия тем самым придается статус высшей ценности, а стремление к нему определяется главной целью социальнополитической деятельности. Подобная негативная установка на конфликты неизбежно порождает неправомерное смещение интереса исключительно к проблемам их мониторинга, разрешения, управления и предотвращения. Анализ этих проблем, безусловно, нужен и важен, но он может быть успешным и дающим значимые рекомендации только при наличии единой теории конфликта. В противном случае рекомендации не выходят за пределы пожеланий типа «обсудите пути решения возникшего конфликта», «пригласите медиатора (посредника)», «научитесь успешно проводить переговоры» и т. д.

Другой причиной недостаточного внимания к созданию единой теории конфликта является узкое, «цеховое» понимание конфликта специалистами в области социальных и психологических наук. Считается само собой разумеющимся, что социологи должны исследовать только социальные проблемы и социальные конфликты, политологи — только политические проблемы и политические конфликты, психологи — только психологические проблемы и конфликты. При этом неявно исходят из допущения, что общих и специальных знаний той частной отрасли знания, к которой принадлежит данный аналитик, достаточно для исследования соответствующих видов конфликтов. Однако такая установка создает впечатление о частной природе конфликта, о его локальных и, как правило, негативных функциях. Практика и теория анализа и разрешения конфликтов показывают односторонность подобной позиции. Конфликт по определению — системное явление.

Его возникновение, развитие и разрешение подчиняются общим законам развития систем. Поэтому специалист по анализу и разрешению конфликтов — это всегда больше, чем просто специалист в той или иной области знания.

Но главной причиной, препятствующей созданию единой теории конфликта, является все-таки сложная, имеющая множество измерений социально-психологическая природа конфликта. Приходится

КОНФЛИКТ КАК ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОГО ЗНАНИЯ

констатировать, что в настоящее время не существует ни одной научной дисциплины, которая могла бы предложить исчерпывающее множество аналитических средств для его полноценного исследования.

Ясно только одно: конфликт — междисциплинарная проблема. Но что должно составить методологический и теоретический фундамент ее решения — это пока не совсем ясно. Ни одна конкретная социальная или психологическая научная дисциплина не годится для этой цели просто из-за своего частного характера. Ни один математический язык, включая и теорию игр, не может быть признан достаточным для моделирования всех свойств и динамики конфликтов.

Социальная система — элементарная единица социологического анализа. Под социальной системой понимают любое множество взаимодействующих индивидуумов, начиная от случайно возникшей толпы и заканчивая профессиональной группой, партией, элитой, классом, государством или обществом как единым целым, обладающее хотя бы одним системным свойством. Выбор социальной системы в качестве элементарной единицы социологического анализа объясняется тем, что, только являясь элементами социальных систем, индивидуумы проявляют себя в качестве социальных субъектов, а их индивидуальные действия можно трактовать как социальные. Не отдельные люди, а социальные системы, не индивидуальные, а социальные действия выступают предметом социологии как науки.

Социальный конфликт не возникает из ничего и не существует сам по себе. Как и любое общественное явление, он имеет свой референт — определенную социальную систему, свои причины и свои функции. Хотя и принято определять конфликт как столкновение (воспроизводя тем самым буквальный смысл латинского слова “conictus”. — В. С.) отдельных индивидуумов, социальных групп и тому подобных, но такое определение указывает лишь на внешнюю сторону данного явления и ничего не говорит о его внутренней, необходимой природе.

Конфликт возникает тогда, когда социальная система не может выполнить свое предназначение, обеспечить свое выживание и самосохранение без устранения или нейтрализации определенных противодействующих внутренних и/или внешних факторов. В этом смысле конфликт аналогичен состоянию отрицательной обратной связи элементов социальной системы. С одной стороны, он сигнализирует о возникновении препятствия в развитии социальной системы в выбранном направлении, а с другой — рождает у нее внутренний импульс к перестройке, поиску нового вектора стабильного существования, сохранению своего качества или приобретению нового.

Тот факт, что подобный импульс не всегда приводит систему к требуемому результату, не отменяет главной особенности конфликта — быть системной причиной социального изменения.

Социальная система находится в состоянии конфликта тогда и только тогда, когда из-за противодействия внутренних и/или внешних факторов она не способна более развиваться в прежнем социальном качестве и, чтобы сохранить себя, вынуждена перестраиваться до тех пор, пока это противодействие не будет аннулировано или нейтрализовано и система не достигнет нового бесконфликтного уровня существования.

Формально структура социального конфликта задается четырьмя элементами — множеством участвующих в конфликте социальных систем (субъектов, агентов конфликта), множеством доступных им действий, множеством позиций субъектов конфликта и множеством функций предпочтения для каждого субъекта в отдельности. К ним следует добавить один неформальный элемент, объединяющий все остальные в одно смысловое целое, — проблему, выгодного решения которой добивается для себя каждый участник конфликта. Самыми важными элементами социального конфликта являются: множество позиций субъектов и множество функций предпочтения, так как прежде всего в их терминах выражаются интересы, мотивы и цели участников конфликта. Позиции субъектов конфликта — те его исходы, которые они считают для себя лучшими решениями лежащей в его основе проблемы, а также обещания и угрозы, с помощью которых они стремятся заставить своих соперников принять свою позицию.

Самая важная реакция социальной системы, находящейся в состоянии конфликта, — это ее внутренний импульс к поиску или созданию новых бесконфликтных и тем самым устойчивых и эффективных способов своего существования. В этом смысле конфликт можно рассматривать как важнейший, если не единственный, источник социальных преобразований.

Система, находящаяся в состоянии конфликта, может иметь два (и только два) его устойчивых решения — антагонизм или синергизм. Оба этих решения не являются однозначными. При антагонизме система либо «выигрывает», а ее противники «проигрывают», либо

КОНФЛИКТ КАК ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОГО ЗНАНИЯ

«проигрывает», а ее противники «выигрывают»; при синергизме система и ее противники либо все вместе «выигрывают», либо также все вместе «проигрывают». Термины «выигрыш» и «проигрыш» обозначают здесь соответственно решение и нерешение базисной проблемы, выполнение и невыполнение системой своего предназначения, достижение и недостижение системой поставленной цели.

Можно ли, исходя из сказанного, квалифицировать синергизм как «хороший» способ разрешения конфликта, а антагонизм — как исключительно «плохой»? Оказывается, что ни синергизм, ни антагонизм не являются сами по себе ни «хорошими», ни «плохими» способами разрешения конфликта. Все зависит от конкретных особенностей системы и внешних условий ее существования.

Если члены какой-нибудь социальной группы поддерживают друг друга, то есть образуют синергетическую систему, то такое поведение социально значимо, только если идеалы и цели, которыми они руководствуются, получают социальное и культурное одобрение. В противном случае подобный синергизм считается социально неприемлемым и подвергается осуждению и преследованию.

Если антагонизм двух подсистем основан на принципе соблюдения примерного равновесия сил, как было между СССР и США и их союзниками в период холодной войны, то он представляет собой устойчивый способ бесконфликтного поведения всей системы в целом и активно поддерживается обеими враждующими подсистемами. При нарушении паритета в значимых для системы отношениях антагонизм ведет к гипертрофии одной подсистемы и атрофии другой и начинает представлять опасность для ее существования в целом.

Несмотря на возможное разнообразие частных причин социальных конфликтов, их базисная причина — всегда одна и та же. Конфликт возникает только тогда, когда интересы выживания, сохранения взаимодействующих систем в их наличном социальном качестве становятся несовместимыми. В более широком смысле конфликт — свидетельство нарушения определенных законов сохранения социальных систем, часто выражаемых обыденным сознанием в разнообразных требованиях социальной справедливости.

Движущие силы конфликта — потребности субъектов конфликта в удовлетворении своих специфических интересов выживания и самосохранения. Специфическая природа социальных систем определяет конкретный вид движущих сил и конкретные особенности социальных конфликтов. Политическая система общества, прежде всего тип государства, задает свои движущие силы и особенности политических конфликтов, его экономическая система, прежде всего характер соединения средств производства с рабочей силой — свои движущие силы и особенности экономических конфликтов и т. д. Например, капиталистический тип общества с экономической точки зрения делится на класс собственников средств производства (капиталистов) и класс наемных работников. Тенденция капиталистов присваивать неоплаченный наемный труд и противоположная тенденция наемных работников требовать полной оплаты своего труда не ниже прожиточного минимума образуют главную особенность экономических конфликтов данного типа общества.

Механизмом, запускающим и производящим изменение социальных систем, является конфликт. Благодаря конфликтам социальные системы рождаются, изменяются и умирают, уступая место новым системам. Без конфликтов, если такое можно представить, социальные системы бесконечно долго сохраняли бы свои социальные качества и, следовательно, никакое изменение было бы невозможно. Конфликт по своей сути — генератор новых социальных качеств и тем самым новых возможностей развития социальных систем. Управление общественными процессами в этом смысле не означает ничего иного, как управление социальными конфликтами. В этом можно видеть главный смысл изучения конфликтов, создания единой теории конфликта, ее включения в общий корпус знаний о человеке и социальных системах, использование этой теории в процедурах принятия решений на всех уровнях — от личного до международного.

С социологической точки зрения две функции конфликта наиболее интересны — интегративная и дезинтегративная. Эти функции представляют результат синергетического и антагонистического разрешения конфликта соответственно. Если конфликт разрешается синергетическим способом, то социальная система, находившаяся в состоянии конфликта, интегрируется в одно целое. Но эффект интеграции может быть двояким: либо все элементы системы поддерживают друг друга (конструктивная интеграция), либо, наоборот, все элементы угнетают друг друга (деструктивная интеграция). Между двумя видами интеграции такое же различие, как между настоящей дружбой и круговой порукой, основанной на взаимной слежке и доносах.

КОНФЛИКТ КАК ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОГО ЗНАНИЯ

Сплачивая единомышленников на основе подобия в каком-либо отношении в одну социальную систему, интеграция одновременно усиливает ее отличие от всех других систем. Такое отличие может доходить при определенных условиях до отношения несовместимости.

Разделение на «мы» и «они» во многих первобытных сообществах носит жесткий характер и не допускает массовой миграции из-за высокой степени интегрированности своих членов. Некоторые религиозные секты также отличаются высокой степенью интегрированности, оборачивающейся крайней нетерпимостью по отношению к инаковерующим. Интеграция, следовательно, всегда находит продолжение в определенных дезинтеграционных процессах или уравновешивается определенной дезинтеграцией исходной системы. Более того, без дезинтеграции системы невозможна интеграция ее элементов на соперничающие коалиции. Дезинтеграция, следовательно, выступает необходимым условием интеграции.

Если конфликт разрешается антагонистическим способом, то система, находившаяся в конфликте, разделяется на две враждебно относящиеся друг к другу подсистемы. Несмотря на взаимную конфронтацию, обе подсистемы отличаются сильной внутренней сплоченностью, так как во время конфликта каждый элемент выбрал подобную себе подсистему. Не меньшей сплоченностью отличается и образованная двумя антагонистически связанными подсистемами новая система. Это подтверждает известный биологам, психологам и политикам факт, что антагонизм объединяет своих субъектов с не меньшей силой, чем синергизм — своих. Известно, что кровная месть «объединяет»

антагонистов гораздо сильнее, чем обычная любовь — своих героев.

Разделяя социальную систему на подсистемы, дезинтеграция тем самым делает явным новое основание такого деления и способствует более высокой степени интеграции вновь образованных систем. Это означает, что дезинтеграция всегда находит свое продолжение в определенных интеграционных процессах или уравновешивается определенными формами интеграции. Более того, интеграция невозможна без дезинтеграции и представляет ее необходимое условие.

Взаимозависимость интеграционной и дезинтеграционной функций социального конфликта, синергизма и антагонизма как основных форм его разрешения отражает двойственную природу данного явления, делает невозможной трактовку конфликта только как «хорошего»

или только как «плохого» явления, разделение всех его признаков или функций раз и навсегда на «хорошие» и «плохие». Подобная двойственность и вызванная ею неопределенность могут быть устранены только в процессе эффективного управления социальным конфликтом.

Управление социальными конфликтами — одна из самых актуальных и в то же время плохо исследованных тем. Накопленный преимущественно практическими психологами опыт почти ничего не дает для теоретического решения данной проблемы. Опыт, сообщаемый классической теорией игр, суммируется в пессимистическом пожелании «выбирать лучшие варианты из худших», так как если интересы несовместимы, разумный соперник никогда не предоставит другим участникам конфликта возможность выбора из лучших вариантов.

Если же интересы субъектов конфликта совместимы, то теория игр вообще отказывается давать какие-либо общие рекомендации.

Управлять конфликтом означает для каждого его субъекта способность осуществлять определенную стратегию по достижению нужного исхода. Процесс управления распадается на две связанные друг с другом, но принципиально различающиеся стадии. Первая относится к состоянию, когда субъекты конфликта еще не определили свои позиции, вторая — когда каждый из них сделал свой окончательный выбор (так называемый «момент истины»).

Основная стратегия на первой стадии — переговоры, поиски совместного решения проблемы, достижение взаимовыгодного баланса интересов всех субъектов конфликта. Цель переговоров каждого участника конфликта — изменение предпочтений и позиций соперников, позволяющее решить исходную проблему с максимальной выгодой для себя. Обычные приемы на переговорах любого уровня и профиля — обещания предоставить какую-нибудь услугу и исполнить в случае отказа или сопротивления определенную угрозу. Искусство переговоров представляет собой искусство нахождения нужного сочетания того и другого. Если переговорная стадия заканчивается достижением общего решения, тогда вторая стадия управления конфликтом превращается в контроль за его исполнением. Если же нет, тогда вторая стадия становится ареной открытого столкновения соперничающих субъектов или их коалиций. В этом случае силовое давление, обман, провокации, формирование выигрышных коалиций — самые распространенные методы достижения нужного исхода.

Социальные конфликты в зависимости от сферы проявления принято делить на политические, экономические, правовые, этнические,

КОНФЛИКТ КАК ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОГО ЗНАНИЯ

религиозные и цивилизационные. Возможны классификации и по другим основаниям. Подобный метод имеет право на существование, но только в ограниченных пределах, так как исключительно политических, экономических и тому подобных конфликтов нет. Системная природа социального конфликта делает невозможным исчерпывающую идентификацию его конечных причин, движущих сил и последствий. Политические конфликты имеют и неполитические, например экономические причины. Но то же самое можно утверждать и о всех других видах социальных конфликтов.

Существует множество попыток найти единое основание для классификации современных социологических концепций конфликта.

Но ни одну из них нельзя признать полностью удовлетворительной.

По этой причине здесь будут просто изложены взгляды тех ученых, чьи концепции оказали и продолжают оказывать наибольшее влияние на формирование теории социального конфликта в начавшемся ХХI столетии.

Концепция социального конфликта К. Маркса (1818–1883). Самая известная и влиятельная социологическая концепция конфликта на протяжении последних 140 лет. В отличие от родоначальника социологии О. Конта и его последователей, видевших в конфликтах между пролетариатом и капиталистами погрешности индустриального общества, которые можно относительно легко исправить, К. Маркс считал их главной движущей силой капиталистического общества, позволяющей понять логику общественного прогресса и предвидеть историческое развитие.

Объективную причину современных ему социальных и политических конфликтов К. Маркс видит в делении капиталистического общества на антагонистические классы и, в более широком смысле, в периодически возникающем противоречии между производительными силами и производственными отношениями. Несоответствие производственных отношений и производительных сил на определенном этапе развития общества превращает производственные отношения в тормоз для развития производительных сил. Возникает противоречие, разрешение которого совершается в форме социальной революции: «На известной ступени своего развития производительные материальные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, внутри которых они до сих пор развивались, или — что является только юридическим выражением последних — с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке. При рассмотрении таких переворотов необходимо всегда отличать материальный, с естественно-научной точностью констатируемый переворот в экономических условиях производства от юридических, политических, религиозных, художественных или философских, короче — от идеологических форм, в которых люди осознают этот конфликт и борются за его разрешение»1.

Классовые конфликты, о которых говорит К. Маркс, неразрешимы в рамках того общества, в котором они возникли. Для их разрешения требуется создание нового общества, которое порождает иерархию своих специфических конфликтов. Для разрешения последних требуется создание другого общества, и так далее — до тех пор, пока не будет создано бесклассовое коммунистическое общество, в котором свободное развитие каждого становится условием свободного развития всех, и тем самым будут созданы условия для неантагонистического разрешения любых социальных конфликтов. Социальная революция — решающая форма разрешения общественных антагонизмов, основное условие возникновения новых общественно-экономических формаций, новых социальных и политических институтов. Действия и интересы эксплуатируемого класса в марксистской интерпретации считаются главной движущей силой любого социального конфликта.

Георг Зиммель (1858–1918), автор термина «социальный конфликт», полагает, что социальные конфликты — неизбежный и неотвратимый продукт социальной жизни. Но их причина не в противоположности экономических интересов классовых субъектов, как в концепции К. Маркса, а в самой природе человека, в изначально присущих людям враждебности и агрессивности, «априорном инстинкте борьбы», первичной потребности в выделении, противопоставлении и навязывании своей воли всем остальным. «Конфликт предназначен для разрешения дуализма (личного и общественного интересов. — В. С.), это способ достижения своеобразного единства, даже если оно до стигается ценой уничтожения одной из сторон, учаМаркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 13. С. 7.

КОНФЛИКТ КАК ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОГО ЗНАНИЯ

ствующих в конфликте»1. Формы проявления агрессивности ограничены и регулируются общественными нормами и групповыми интересами.

Не существует бесконфликтных обществ, так как принципиально невозможно устранить исходный конфликт — между формами индивидуализации и формами социализации, между индивидом и контролирующей его культурой. «Как только жизнь возвысилась над чисто животным состоянием до некоторой духовности, а дух, в свою очередь, поднялся до состояния культуры, в ней обнаружился внутренний конфликт, нарастание и разрешение которого представляет путь обновления всей культуры»2. По мнению Г. Зиммеля, источником социальных конфликтов служит противоречие между формами общественной жизни и индивидами, составляющими общество. Во-первых, общество «приобретает своих собственных носителей и органы, которые как чужая отдельному лицу сторона предъявляют ему свои требования для немедленного исполнения»3. Формы социализации, создаваемые индивидами для удовлетворения своих потребностей, затем создают угрозу единству личности. Этот конфликт Г. Зиммель называет «социологической трагедией». Во-вторых, тот факт, что сам человек рассматривает себя как общественное существо, часто ставит его во враждебное отношение к собственным импульсам и интересам. Индивид, стремясь к самоопределению и развитию своих способностей, независимо от потребности в них общества, вступает в противоречие с общественными требованиями, согласно которым он должен использовать силы на выполнение определенной функции. «Конфликт между обществом и отдельной личностью развертывается в самом индивиде в виде борьбы его сущностных элементов»4.

Таким образом, социальные конфликты — это естественный и неустранимый продукт общественного развития. Они пронизывают все виды общественных связей — групповые, половозрастные, этнические и культурные. Их нельзя изгнать или когда-нибудь разрешить раз и навсегда. Главная созидательная сила конфликтов, согласно Г. Зиммелю, состоит в том, что они при определенных условиях споSimmel G. Conict and the Web of Group Afliation. Glencoe, 1956. P. 13.

Зиммель Г. Конфликт современной культуры. Пг., 1923. С. 11.

Зиммель Г. Религия: Социально-психологический этюд. М., 1909. С. 52.

собны порождать новые формы социальной интеграции, обеспечивать санкционированные обществом и его культурными нормами выходы агрессивности и враждебности, усиливать социальную солидарность, создавать новые социальные группы.

Льюис Козер (1913 г. р.), последователь и интерпретатор Г. Зиммеля, считает, что конфликт — это «борьба за ценности, возникшая из-за притязаний на ограниченные возможности достижения статуса, власти и ресурсов, борьба, в которой целями противников являются нейтрализация, нанесение ущерба или уничтожение соперника»1. Конфликт при определенных условиях способен порождать не только деструктивные, но и конструктивные последствия: устанавливать единство и сплоченность группы, стабилизировать и интегрировать вместе членов группы, выявлять относительную силу антагонистических интересов в группе, поддерживать баланс сил, создавать ассоциации и коалиции, стимулировать разработку новых правил и норм. Конфликт также способен сдерживать свое собственное развитие: «Самое важное условие для предотвращения столкновения — сравнительная осведомленность о силах обеих сторон — на самом деле очень часто может быть достигнута лишь в самом конфликте»2.

Л. Козер полагает, что не только интенсивность конфликта влияет на структуру группы, но и природа групповой организации влияет на интенсивность конфликтного процесса. Анализируя социальную структуру американского общества, он приходит к выводу, что взаимозависимость групп до некоторой степени сдерживает тенденцию принципиального раскола социальной системы, хотя и не исключает наличия противоположных интересов. Гибкость же социальной системы, благодаря толерантному отношению к конфликтам, дает возможность прямого выражения противоречивых требований и тем самым элиминирует источник недовольства. Свойственный такой системе плюрализм конфликтных ситуаций позволяет искоренить причины внутреннего разобщения и восстановить социальное единство. Наоборот, чем более жесткой является социальная система, тем меньше в ней институциональных средств, позволяющих регулировать возникающие социальные конфликты.

Coser L. The Functions of Social Conict. L., 1968. Р. 8.

Коузер Л. Основы конфликтологии. СПб., 2001. С. 138.

КОНФЛИКТ КАК ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОГО ЗНАНИЯ

Значит, не конфликт как таковой угрожает жизнеспособности социальной системы, а ее неспособность к адаптации и трансформации;

ее жесткость, подавляющая различного рода напряженности, которые, аккумулируясь, могут привести к конфликту, затрагивающему основы ее существования. Социальный конфликт представляет собой способ адекватного приспособления норм к изменяющимся условиям. Социальная структура, в которой есть место для конфликта, может избежать состояния внутренней неустойчивости или модифицировать его, изменив существующее соотношение властных позиций.

Толкотт Парсонс (1902–1979), последователь Э. Дюркгейма, один из самых видных представителей так называемого функционалистского направления в социологии, считает, что общество находится в состоянии равновесия, если ролевые ожидания его членов четко определены и взаимно подтверждаются. Однако в силу различных причин периодически происходят отклонения от состояния равновесия, возникают неопределенность ожиданий, фрустрация членов системы и, как следствие, ролевые конфликты. Последние свидетельствуют о нарушении процесса взаимного приспособления ролевых ожиданий. Ролевой конфликт определяется Т. Парсонсом как «проявление индивидом готовности действовать согласно несовместимым множествам ролевых ожиданий, одновременное исполнение которых на самом деле невозможно. В результате оба множества намерений индивида подвергаются негативным санкциям со стороны друг друга и, поскольку они оба интернализованы, он сталкивается также и с внутренним конфликтом»1.

Ролевые конфликты представляют собой разновидность социального отклонения от нормы. Задача общества состоит в том, чтобы посредством социального контроля противодействовать подобным тенденциям. Т. Парсонс отмечает, что «каждая социальная система дополнительно к обычным мерам награждения конформистского поведения и наказания отклоняющегося обладает обширным множеством незапланированных и большей частью бессознательных механизмов противодействия тенденциям отклонения»2. Он делает вывод, что именно неконтролируемые обществом конфликты являются главными источниками культурных изменений социальной системы.

Parsons T. The Social System. N. Y., 1951. P. 280.

В целом конфликт трактуется Т. Парсонсом и его последователями как симптом повреждения и деградации «нормального» поведения социальной системы. Неудивительно, что эта теория не смогла удовлетворительно объяснить социальные изменения и конфликты, начавшиеся в конце 1960-х годов в Западной Европе. Вместе с тем системный подход к исследованию социальных конфликтов и в настоящее время продолжает оставаться одним из самых влиятельных и перспективных.

Ральф Дарендорф (1929–2009) считает правильной идею К. Маркса об определяющей роли классового конфликта в развитии индустриального (капиталистического) общества. Но в постиндустриальном обществе, в котором промышленное производство уже не является ведущей отраслью и общество перестает дихотомически делиться на пролетариев и капиталистов, значение этого конфликта резко снижается. Основной конфликт в постиндустриальном обществе связан с перераспределением не собственности на средства производства, а власти и авторитета в управлении обществом. Постиндустриальное общество — общество с плюралистическими интересами, разумное согласование которых становится главной социальной проблемой и движущей причиной социального развития.

Упорядоченное функционирование любой социальной системы поддерживается при помощи процессов, создающих отношения авторитета и власти. Однако власть и авторитет — дефицитные ресурсы.

За них идет борьба и конкуренция между подгруппами системы. Отсюда основным источником конфликта и изменений в организации является дефицит власти и авторитета. Особенности протекания конфликта зависят от отношения и принадлежности к власти и авторитету различных ролевых подгрупп и личностей.

Р. Дарендорф отмечает, что в любой организации можно выделить два основных типа ролей — правящих и управляемых. Правящие заинтересованы в сохранении своей власти и положения, а управляемые — в перераспределении власти и положения. При определенных условиях осознание этой противоположности интересов возрастает и организация делится на две противоборствующие группы. Разрешение конфликта влечет за собой перераспределение власти. Но перераспределение власти узаконивает новые группы правящих и управляемых, которые снова начинают конкурировать друг с другом.

КОНФЛИКТ КАК ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОГО ЗНАНИЯ

Таким образом, социальный конфликт, по Р. Дарендорфу, — это столкновение тех, кто обладает властью (правящих), с теми, кто ее лишен (управляемых); групповой конфликт — конфликт управляемых с правящими по поводу законности существующего распределения власти; классовый конфликт — конфликт групп, возникший в результате неравного распределения власти в императивно координированном обществе1. Развитие системы — это связанная цепь повторяющихся конфликтов по поводу более справедливого распределения власти.

Возникновение социального конфликта проходит три этапа. На первом этапе формируются скрытые, но реально противоположные интересы. На втором этапе они осознаются и превращаются в реальные групповые интересы. На третьем этапе идентифицированные по интересам группы вступают в борьбу друг с другом за их реализацию.

В отличие от Т. Парсонса, Р. Дарендорф считает конфликт исходной клеточкой социальной жизни и потому неустранимым явлением.

Постиндустриальное общество стремится поставить социальные конфликты под свой контроль, выбирая тот или иной способ их регулирования, но не устранения или подавления. Согласно Р. Дарендорфу, термин «регулирование» более точен, чем термин «разрешение». Последний термин вводит в заблуждение, так как отражает «социологически ошибочную идеологию», согласно которой полное устранение конфликта возможно и желательно. Для успешного регулирования конфликта, по мнению Дарендорфа, важны три обстоятельства:

1) признание различных точек зрения; 2) высокая организованность конфликтующих сторон; 3) наличие правил игры.

По мнению Р. Дарендорфа, подавление конфликта является самым неэффективным способом регулирования социальных конфликтов.

Подавление социальных конфликтов увеличивает их потенциальную «злокачественность». Социальный взрыв, или революция, является в этом случае лишь вопросом времени. История, считает Р. Дарендорф, дает горькие доказательства истинности этого тезиса.

Разновидностью подавления конфликта является метод отмены конфликта, под которым понимается радикальная попытка ликвидации Dahrendorf R. Class and Class Conict in Industrial Society. Stanford, 1959.

P. 204.

противоречий путем вмешательства в соответствующие социальные структуры. Но подавление социальных противоречий — не то же самое, что их разрешение. Попытки достигнуть «единства народа» и построить «бесклассовое общество» — это только два известных примера подавления конфликтов под видом их регулирования.

Методы регулирования конфликтов предполагают контролирование динамики их развития, понижение уровня насилия и постепенный перевод их на службу развития социальных структур. Р. Дарендорф предлагает следующие способы эффективного регулирования конфликтов.

Переговоры. Конфликтующие стороны самостоятельно обсуждают возникшую проблему и принимают решение заранее установленным способом (большинством, квалифицированным большинством, большинством с правом вето, единогласно).

Посредничество. Конфликтующие стороны на основе добровольного соглашения привлекают нейтральную третью сторону для участия в регулировании конфликта. Посредник не обладает полномочиями для принятия решений и выполняет только консультативные и примиряющие функции. Достигнутые решения не являются для субъектов конфликта обязательными.

Арбитраж представляет собой обращение субъектов конфликта к судебной инстанции, решения которой для всех участников носят уже обязательный характер. Решение конфликта в случае арбитража основывается исключительно на нормах права и не всегда отвечает интересам участников конфликта.

Перефразируя Гераклита, Р. Дарендорф утверждает, что конфликт действительно — отец всех вещей, то есть причина всех изменений, но он никогда не должен превращаться в войну. В рациональном управлении социальными конфликтами заключается одна из центральных задач политики и социологии конфликта1.

Йохан Галтунг (1930 г. р.) считает, что основной причиной социальных конфликтов является проявляемое социальными системами насилие — культурное, структурное и прямое (личное). При этом культурное насилие создает условия для проявления структурного, а структурное насилие — условия для прямого.

Дарендорф Р. Элементы теории социального конфликта // Социологические исследования. 1994. № 5. С. 142–147.

КОНФЛИКТ КАК ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОГО ЗНАНИЯ

Прямое насилие выражается в действиях, фрустрирующих основные потребности человека — в выживании, благополучии, идентичности и свободе. «Я рассматриваю насилие как ущерб (отнюдь не неизбежный), наносимый основным человеческим потребностям или даже жизни вообще, понижающий реальный уровень их удовлетворения ниже того, что потенциально возможно»1. К таким действиям относятся убийства, телесные повреждения, блокада, санкции, нищета, навязывание стандартов другой культуры, репрессии, незаконные репрессии, задержания, изгнание.

Структурное насилие, или санкционированная обществом система эксплуатации — получения «вышестоящими» значительно большего блага, чем «нижестоящими», — включает смерть от голода и болезней, манипуляцию сознанием граждан, ограничение информации, маргинализацию, разобщение, социальную несправедливость в распределении ресурсов, загрязнение окружающей среды, неравные шансы. Структурное насилие отличается от прямого тем, что действует косвенно, через общественные институты. Оно, как правило, не осознается индивидами и социальными группами, подвергающимися его влиянию. В отличие от прямого насилия, которое изменчиво и динамично, структурное насилие статично и стабильно.

Культурное насилие включает «те аспекты культуры, символической сферы нашего существования, представленной религией и идеологией, языком и искусством, эмпирической и формальной наукой (логикой и математикой), которые могут использоваться для оправдания и легитимизации прямого и структурного насилия». Культурное насилие ведет к тому, что прямое и структурное насилие начинают выглядеть и восприниматься как справедливые акции. Культура проповедует, учит, заставляет рассматривать эксплуатацию, репрессии, индивидуальные и групповые агрессивные действия в качестве нормальных и естественных явлений или не замечать их вовсе.

По мнению Й. Галтунга, применение прямого насилия может относительно легко уничтожить людей, наделенных властью, но не структуры, порождающие насилие. Уничтоженная структура может появиться вновь спустя некоторое время только потому, что она удовлетворяет общезначимую потребность. Наиболее эффективным способом решения Галтунг Й. Культурное насилие // Социальные конфликты. М., 1995. Вып. 8.

С. 35.

структурных конфликтов, по его мнению, является регулярное изменение сети взаимодействий в социальной структуре1.

Джон Бэртон (1915 г. р.) — автор одной из самых популярных в последнем десятилетии ХХ столетия теории разрешения конфликтов. По его мнению, традиционная точка зрения на социализацию, согласно которой индивиды должны приспосабливаться к социальным институтам и нормам, а если они вследствие своей изначально агрессивной природы не хотят этого делать, то к ним должны быть применены санкции, неверна. Существуют, считает он, базисные человеческие потребности — в безопасности, идентичности, признании и свободе, которые в принципе не могут контролироваться властью. Но именно ущемление или неудовлетворение является причиной всех социальных потрясений. «Теория человеческих потребностей утверждает, что, наоборот, существуют определенные универсальные онтологические человеческие потребности, требующие обязательного удовлетворения, и что процессы социализации, несовместимые с ними или далекие от них, ведут к фрустрации, нарушениям, антисоциальному личному и групповому поведению»2.

Независимо от того, награждает ли общество какого-либо индивида за конформное поведение и считает его социализированным или наказывает этого индивида за асоциальное поведение, он обладает указанными потребностями. Они неизменны и немодифицируемы. Благодаря этим потребностям понятия «демократия» и «справедливость»

приобретают свой истинный смысл. Если же исходить из существующего положения дел, то есть из принятого понимания демократии как подчинения меньшинства воле большинства, то данные понятия могут быть истолкованы в прямо противоположном значении — как несправедливое подавление меньшинства большинством.

Неверны, считает Дж. Бэртон, те теории анализа и разрешения конфликтов, которые делают ставку на так называемое предотвращение конфликтов. Все они исходят из того, что предотвратить конфликт означает так или иначе поставить его развитие под контроль, минимизировать разрушительные последствия, не меняя по существу Galtung J. Violence, Peace and Peace Research // Journal of Peace Research.

1969. Vol. 6. № 3. Р. 64–66.

Burton J. W. On the Need for Conict Prevention // Occasional Paper / Institute for Conict Analysis and Resolution. Geоrge Mason University, 1993. Р. 6.

КОНФЛИКТ КАК ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОГО ЗНАНИЯ

структурные предпосылки самого конфликта. Но контролируемое разрешение одного случая домашнего насилия, столкновения уличных банд, этнической или государственной конфронтации не дает никаких гарантий, что новый инцидент не возникнет с еще большей силой.

Предотвращение конфликтов осуществляется средствами устрашения и принуждения самой социальной системы, так как ориентируется в первую очередь на лечение симптомов, а не заболевания. Признается, что асоциальное поведение может контролироваться только силой.

Больше полицейских на улицах, больше ограничений для всех несогласных, никаких церемоний с потенциальными террористами — типичные рецепты сторонников предотвращения конфликтов.

Новый подход, развиваемый Дж. Бэртоном, основан на допущении, что «и внутренние и внешние конфликты имеют общие источники, которые коренятся в структурных условиях и проявляются во фрустрированных целях различных социальных групп»1. Главными источниками и причинами социальных конфликтов являются социальные институты, опирающиеся на традиционную систему власти и нормы правящей элиты. Стремление власти сохранить существующий порядок, при котором она имеет привилегированное положение в удовлетворении корпоративных интересов, приводит к ущемлению потребностей различных групп населения. И чем больше это ущемление, тем активнее сопротивление населения. Следовательно, основной причиной социальных конфликтов является неспособность населения удовлетворять свои базисные потребности в рамках существующих институтов и норм, тенденция искать их удовлетворения за пределами той социальной системы, существование которой они выражают и поддерживают.

Успешное и окончательное разрешение социального конфликта требует удовлетворения фрустрированных базовых потребностей.

Для этого необходимо:

1. Выявить базисные потребности исследуемой социальной группы и степень их удовлетворения (или фрустрации).

2. Сделать акцент на структурных источниках возникновения конфликта и их устранении, а не на сдерживании, подавлении или урегулировании без преобразования институтов и норм социальной системы.

Burton J. W., Dukes F. Conict: Practices in Management, Settlement and Resolution. N. Y., 1990. Р. 146.

3. Просчитать кратковременные и долговременные последствия предлагаемого решения, чтобы в будущем исключить возможность возникновения предпосылок нового конфликта.

Методология предупреждения конфликтов, основанная на устранении их структурных причин, а не на контроле последствий конфликтов, считает Дж. Бэртон, является для общества самой эффективной и наименее расточительной социальной политикой.

Хотя каждая из рассмотренных концепций более или менее удачно объясняет те или иные отдельные свойства и функции социального конфликта, ни одна из них не может считаться всеобъемлющей теорией данного явления. Это свидетельствует, во-первых, о сложной системной природе социального конфликта, а во-вторых, о недостаточной разработанности понятийного аппарата социальных наук, а также определенной отчужденности последних от математического знания. Без использования математики нельзя, как известно, построить общую и обязательную модель, теорию любого явления.

Не подвергая сомнению плодотворность исследования специфики политических, экономических, правовых, этнических и других конфликтов, а также правомерность существования разных точек зрения на то, что такое социальный конфликт, следует вместе с тем признать и безотлагательную потребность создания единой теории социального конфликта. Ни одна наука не может развиваться, не строя все более и более общие теории и модели исследуемой реальности. Известная разобщенность современного социального знания о конфликте, преобладающее стремление социальных наук к конкретизации и индивидуализации своих результатов могут быть преодолены или, точнее, уравновешены только посредством развития противоположной, интегрирующей тенденции — формированием единой теории социального конфликта с использованием методов современной логики и математики.

Единая теория анализа и разрешения конфликтов. Вопреки общераспространенному мнению основной вклад в развитие теории конфликта до сих пор вносят не культурологи, социологи или психологи, а математики и методологи науки. Все последние достижения конфликтологии так или иначе связаны с разработкой новых формальных методов анализа конфликтов и созданием объединяющей их парадигмы — единой теорией анализа и разрешения конфликтов (ЕТК)1.

Светлов В. А. Введение в единую теорию анализа и разрешения конфликтов.

М., 2009.

КОНФЛИКТ КАК ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОГО ЗНАНИЯ

Математический аппарат теории графов, рождение которой связывают со знаменитой задачей Леонарда Эйлера о семи кенигсбергских мостах (1763), в ХХ столетии позволил построить теорию структурного баланса1, обобщить известные модели когнитивного дисбаланса Ф. Хайдера и Л. Фестингера, аномии Р. Мертона, сформулировать и доказать основные утверждения структурной и ее расширения — вероятностной моделей конфликта2. В терминах ЕТК было показано, как с помощью указанных моделей можно объяснять и предсказывать личностные (сознательные и бессознательные), групповые и цивилизационные конфликты3.

Применение математического аппарата теории игр, рождение которой датируют 1944 годом4, к анализу конфликтов привело к созданию теории метаигр5 и на ее основе — теории графического анализа и разрешения конфликтов6. Анализ всех этих теорий позволил создать новое перспективное обобщение — структурно-игровую модель анализа и разрешения конфликтов как органическую часть ЕТК7. В 1990-е годы было построено важное ответвление теории метаигр — теория (аналитической) драмы8. Последняя в начале этого столетия была обобщена и формализована как часть ЕТК9.

Создание ЕТК было бы невозможно без логически строгого анализа понятия конфликта, выяснения его эволюционного назначения и двух основных форм его разрешения — синергизма и антагонизма10. Конфликт — нелогическое противоречие, сигнализирующее Harare F., Norman R., Cartwright D. Structural Models. An Introduction to the Directed Graphs. N. Y., 1965. P. 342–345.

См.: Светлов В. А. Введение в единую теорию анализа и разрешения конфликтов. С. 56–88.

Von Neumann J., Morgenstern O. Theory of Games and Economic Behavior.

Princeton University Press, 1944.

Howard N. Paradoxes of Rationality: Theory of Metagames and Political Behavior. Cambridge, Mass., 1971.

Fang L., Hipel K. W., Kilgour D. M. Interactive Decision Making: The Graph Model for Conict Resolution. N. Y., 1993.

См.: Светлов В. А. Указ. соч. С. 121–134.

Howard N. Confrontation Analysis. CCRP, 1999.

См.: Светлов В. А. Указ. соч. С. 134–151.

о возникновении в системе процессов самоторможения, саморегуляции или саморазрушения. Этим определяется эволюционная функция конфликтов: они — причина изменения траекторий поведения системы. Если представить мир, в котором невозможны конфликты, тогда в этом мире будут невозможны и изменения траекторий поведения систем. Если учесть, что внешняя среда изменяется, как правило, независимо от систем, то их неспособность к изменению привела бы к неизбежному уничтожению как следствию глобального отбора.

Камнем преткновения для современной конфликтологии является повсеместное отождествление конфликта с антагонизмом. Если отличие конфликта от синергизма не вызывает особых затруднений, то между конфликтом и антагонизмом не только обычные люди, но и специалисты не видят никакого различия. Например, войну, теракты часто приравнивают к конфликту. Но это неверно, ибо война или теракт — антагонистический способ разрешения конфликта, то есть по своей сути бесконфликтная форма поведения. Отождествление конфликта с любой формой своего разрешения — серьезная теоретическая ошибка, которой не избежали такие классики конфликтологии, как Г. Зиммель и Л. Козер.

Концептуальный базис ЕТК составляет около 200 определений и теорем о структурных и динамических свойствах конфликта, антагонизма и синергизма. Впервые в отечественной и мировой практике конфликтология представлена как теория конфликта, то есть множество дедуктивно замкнутых утверждений, а не как собрание мнений мыслителей или самого автора по тому или иному поводу. К интересным теоретическим результатам ЕТК можно отнести доказательство утверждений о равенстве конфликтного и бесконфликтного потенциалов систем, о разрешимости всякого конфликта, связи конфликтного и бесконфликтного состояний систем с линейностью, нелинейностью, стабильностью и нестабильностью поведения; о том, что конфликт может иметь два и только два исхода — синергетический и антагонистический, что ни синергизм, ни антагонизм не гарантируют в длительной перспективе сохранение породившей их системы. Таким образом, теория конфликта получила осязаемую форму — множество утверждений, состоящих из определений и выводимых из них законов (фундаментальных теорем) и теорем.

КОНФЛИКТ КАК ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОГО ЗНАНИЯ

Теоретический базис ЕТК образует универсальная модель конфликта — обобщающее все виды нелогических противоречий определение конфликта вместе с множеством теорем о его свойствах и свойствах его альтернатив — синергизма и антагонизма. Объединение универсальной модели конфликта с математическим базисом порождает единую теорию конфликта в собственном смысле:

ЕТК = МБ УМК, где МБ — математический базис, УМК — универсальная модель конфликта.

В зависимости от целей исследования ЕТК позволяет выбрать и построить рабочую модель анализируемого конфликта, с ее помощью выявить и оценить его структурные, сетевые, динамические, теоретико-игровые и иные особенности возникновения, развития и разрешения. На этом этапе главная функция ЕТК состоит в том, чтобы оказать исследователю эффективную помощь в конструировании рабочей модели конфликта, оценке ее валидности, объяснительных и предсказательных возможностей, разработке стратегий управления разрешением конфликта, эмпирической проверке полученных теоретических выводов.

Ниже приведена функциональная схема применения ЕТК при создании рабочей модели конфликта.

В качестве ближайшей перспективы развития ЕТК следует указать на следующее. Современная конфликтология, как теоретическая, так и практическая, стоит на пороге глобальных перемен: ей предстоит слияние с новым направлением социальных исследований, названным SNA (social network analysis — анализ социальных сетей). Потребность такого объединения все сильнее дает о себе знать, и это событие, по всей видимости, приведет в самом ближайшем будущем к радикальному изменению методов конфликтологии. SNA не теория, а совокупность взаимосвязанных математических методов и реализующих их вычислительных программ, предназначенных для анализа структуры и динамики сложных социальных систем. Новый теоретический скачок в развитии SNA произошел совсем недавно, после того, как к нему присоединились специалисты по нелинейной динамике1. Были выполнены математические расчеты и проведены вычислительные эксперименты по исследованию динамики сложных несбалансированных, то есть конфликтных, систем в зависимости от изменения экзогенных факторов. Эксперименты выявили однозначные конвергенции: сколь угодно сложная несбалансированная система, состоящая из множества «треугольников Хайдера» и имеющая возможность случайным образом изменять знаки линий или устранять позитивные и негативные линии треугольников, необходимо трансформируется либо в однополюсную систему, либо распадается на два антагонистических полюса.

Эти результаты полностью совпадают с базисными утверждениями ЕТК: любая конфликтная система по эндогенным основаниям также стремится либо к синергетическому (однополюсному), либо антагонистическому (двухполюсному) разрешению2.

Важно отметить, что SNA позволяет работать с массивами конкретных статистических данных. Например, вычислительная программа Pajek позволяет обрабатывать данные о системах, состоящих из сотен тысяч игроков, что открывает практически неограниченные возможности моделирования и исследования самых сложных конфликтов.

См.: Antal T., Krapivsky P. L., Redner S. Social Balance on Networks: The Dynamics of Friendship and Hatred // Physica. 2006. D 224. P. 130–136; Ludwig M., Abell P. An evolutionary model of social networks // The European Physical Journal. 2007. July. Vol.

58. № 1. Р. 97–105; Kuakowski K. Some recent attempts to simulate the Heider balance problem // Computing in Science & Engineering. 2007. 9. Iss. 4. P. 80–85.

См.: Светлов В. А. Введение в единую теорию анализа и разрешения конфликтов. С. 92–104.

КОНФЛИКТ КАК ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОГО ЗНАНИЯ

Это одно преимущество. Другое состоит в том, что появляется возможность моделировать конфликтные ситуации и их решения, так сказать, творчески. Творческая конфликтология в переводе на вычислительный язык — это технология мультиагентного имитационного моделирования (agent-based imitation modeling). Мультиагентная модель воспроизводит исследуемый фрагмент реального мира в виде множества вводимых по усмотрению конфликтолога активных подсистем, называемых агентами. Каждый из агентов взаимодействует с другими агентами, которые образуют для него внешнюю среду, и в процессе функционирования может изменять как внешнюю среду, так и свое поведение. В таких системах можно задавать и отменять централизованное управление, агенты могут функционировать по своим законам синхронно или асинхронно. Можно исследовать, как появляются общие правила поведения или, наоборот, как они исполняются, причем для агентов любого заданного вида.

Таким образом, ЕТК не является замкнутой системой и допускает значительные расширения. К настоящему времени проделана очень важная теоретическая работа. Заложен необходимый концептуальный фундамент. Но в перспективе осталась не менее интересная и необходимая — создание соответствующей технологической или вычислительной основы — разработка методического сопровождения, практический анализ реальных конфликтов1. Без такой основы ЕТК никогда не станет активным инструментом практического социального анализа.

Светлов В. А. Грузино-югоосетинский конфликт. Размышления конфликтолога // Полис. 2009. № 3. С. 65–73.

Представление автора. В. Н. Коновалов Валерий Николаевич Коновалов — заведующий кафедрой конфликтологии Южного федерального университета, доктор философских наук, профессор, заслуженный деятель науки Республики Ингушетия.

В 1973 году окончил исторический факультет Томского государственного университета. В 1977–1980 годах обучался в аспирантуре философского факультета Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова. В 1995 году защитил докторскую диссертацию.

В. Н. Коновалов — автор 450 научных и учебных публикаций, редактор словарей по политологии, конфликтологии, социологии, философии.

Среди его работ можно выделить следующие: учебные пособия «Конфликтология», «Международная безопасность и проблемы терроризма», «Политология: краткий словарь», «Региональный политический процесс», «Конфликты и безопасность в трансформирующемся обществе».

Валерий Николаевич является руководителем Регионального ресурсного конфликтологического центра при факультете социологии и политологии Южного федерального университета, действительным членом Академии политической науки, членом Международной ассоциации политической науки (МАПН), Американской ассоциации исследователей славистики, правления Национальной коллегии политологов-преподавателей, Совета Российской ассоциации конфликтологов.

заведующий кафедрой социально-культурных технологий СПбГУП, В. Н. Коновалов, заведующий кафедрой конфликтологии Южного федерального университета (Ростов-на-Дону), доктор философских наук, профессор

МЕТОДОЛОГИЯ И МЕТОДИКА

ИССЛЕДОВАНИЯ КОНФЛИКТОВ

МОДУЛЬ 1. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

КОНФЛИКТОВ

Тема 1. Методологические основания конфликтологических концепций Есть определенный набор способов исследования конфликтов — в науке они называются методологическими подходами. Их надо знать, ими нужно овладеть, это не только помогает понять природу конфликта, но и учит адекватно, соответствующим образом вести себя в конкретном конфликте и выходить из него с минимальными потерями.

Конфликтологические теории конкурировали и продолжают конкурировать друг с другом. При всем богатейшем спектре различных точек зрения, способов, методов, приемов исследования есть ключевые, то есть наиболее общие подходы, к которым близки или примыкают множество других. Такие подходы называют парадигмами (греч.

paradigmа — пример, образец). Методологический подход представляет собой совокупность философских, социологических методов мышления при анализе явлений социальной, политической или другой реальности. Он формирует определенные ходы социальной мысли общего характера, способствует определенному заимствованию, абсорбции Статья подготовлена для первого издания сборника.

из разнообразных теоретических школ единой, сквозной теоретической логики.

Вычленение методологических парадигм в анализе конфликтов помогает выявить основной круг проблем, выдвинувшихся в центр исследовательского внимания, определенный ракурс видения природы, структуры, динамики и других сторон конфликтного взаимодействия. Естественно, нет абсолютно жестких методологических подходов, разделенных между собой, замкнутых только на себя.

Распространенным мнением считается, что наибольший вклад в разработку конфликтологических методологических подходов или парадигм внесла социологическая наука, и в первую очередь политическая социология. Социология конфликта имеет огромный методологический и теоретический потенциал. Одним из наиболее развитых дисциплинарных направлений является политология конфликта1. В концептуальном поле политики, по мнению известного теоретика К. фон Байме, в качестве основных методологических подходов используются историко-генетический, институциональный, бихевиоралистский, структурно-функциональный, сравнительный метод. Отечественный политолог А. В. Глухова считает, что наиболее распространенными методами анализа конфликта являются: институциональный, системный, эволюционногенетический, функциональный, сравнительный или сравнительноисторический2.

Другой отечественный специалист в области политологии конфликта Д. Н. Фельдман относит к таким подходам, во-первых, понимание природы и причин конфликтов, выводящее из «природы человека»

и связанное с концепциями «депривации» и «фрустрации–агрессии»;

во-вторых, классовый подход и, в-третьих, подход, при котором имеет особое значение определение, раскрытие сущности того, что называется интересом3.

Бельгийский исследователь конфликтов и мира Р. Зайдельман, суммируя развитие теории конфликтов, во избежание необходимости указывать на каждый шаг в этом развитии, предлагает выделить подходы, хорошо известные в европейских и американских общественных См.: Глухова А. В. Политические конфликты: основания, типология, динамика. М., 2000.

См.: Фельдман Д. М. Политология конфликта. М., 1998. С. 14–18.

МЕТОДОЛОГИЯ И МЕТОДИКА ИССЛЕДОВАНИЯ КОНФЛИКТОВ

науках. Это структурный, функциональный, поведенческий и подход к процессу принятия решения1.

Выделение данных четырех методологических подходов, как представляется, позволяет рассмотреть не только историю развития конфликтов, но и использовать их с точки зрения аналитических возможностей. Каждый из этих подходов акцентирует внимание на какой-то стороне, аспекте конкретного конфликта или класса конфликтов, тем самым не только выявляет отдельные причины, но и связывает друг с другом различные объяснения. По Зайдельману, лишь мультикаузальное объяснение дает достаточное разнообразие объяснений. В таком аналитическом подходе, когда исследование акцентируется сначала на интересах, особенностях восприятия и интерпретации, выборе вариантов инструментария, поведении субъектов, а затем на системе, конфликт рассматривается не просто как развертывающийся стадийно процесс, но как процесс, в котором схватываются эти четыре вышеперечисленных фактора.

Здесь присутствует определенная соотнесенность с теми теоретическими моделями, которые рассматривают конфликт, структурированный во времени, то есть имеющий свое начало и заканчивающийся его разрешением. Так, современный исследователь конфликта Л. Понди выделяет пять стадий конфликта: 1) предшествующие условия (предпосылки); 2) латентный (скрытый) конфликт; 3) осознанный конфликт, который ведет к 4) манифестации конфликта, а затем к 5) последствиям конфликта. К этим стадиям другие специалисты добавляют методы разрешения конфликта (стадию процесса, когда конфликтующие стороны представляют обоснование своих позиций, и стадию решений, которые оцениваются).

Сегодня уже многие исследователи признают, что использование лишь единого методологического подхода и сведение к одному основанию конфликта не дают искомого результата. Анализ конфликта, таким образом, предполагает комплексность и всесторонность. Такая комплексность обеспечивается междисциплинарностью методологических подходов с учетом различных оснований конфликтов.

Не составит особого труда увидеть, что структура представленного учебника по конфликтологии учитывает и воспроизводит логику Зайдельман Р. Теории конфликтов и мира: концепции, подходы и методы // Этнические и региональные конфликты в Евразии. М., 1997. Кн. 3: Международный опыт разрешения этнических конфликтов.

данных методологических требований и подходов к исследованию конфликтов.

История конфликтологии показала со всей очевидностью соответствие выбора методологического инструментария определенной общественной среде, структурному контексту эпохи. Тот или иной тип общества порождает не только соответствующий тип конфликта, но и методологию его анализа.

Классификация методологических основ, по нашему мнению, может включать в себя следующие подходы к исследованию конфликтов: структурный, функциональный, бихевиоралистский (от англ.

behavior — поведение), резолюционистский (от англ. resolution — разрешение). Рассмотрим их более подробно.

Тема 2. Структурный подход в социологии конфликта Структурный подход является наиболее распространенным методологическим подходом в социологии конфликта. В самом широком смысле под структурой понимается совокупность составляющих ее элементов, взаимосвязанных и взаиморасположенных таким образом, что делает ее качественно определенной целостностью. Известный американский теоретик-структуралист П. М. Блау, один из создателей теории социального обмена, рассмотрел многообразие различных точек зрения на социальную структуру. Одни концептуализируют структуру в форме теории, постулирующей закономерности и тем самым упорядочивающей эмпирические наблюдения; другие считают, что социальная структура существует во внешней эмпирической реальности, что требует ее объяснения с помощью теории. Третьи определяют структуру с точки зрения статусных или должностных различий, влияющих на социальные отношения; четвертые рассматривают структуру в терминах моделей социальных отношений, из которых выводятся статусные различия. Ряд авторов считает интеграцию, порядок и единство мнений определяющими атрибутами социальной структуры, вопреки мнению других о том, что дифференциация, противоречие и конфликт являются такими решающими факторами1.

Подход к изучению социальной структуры, делающий акцент на понимании структуры как объективных (экономических) условий См. Блау П. М. Различные точки зрения на социальную структуру и их общий знаменатель // Американская социологическая мысль. М., 1994. С. 8–30.

МЕТОДОЛОГИЯ И МЕТОДИКА ИССЛЕДОВАНИЯ КОНФЛИКТОВ

либо как области субъективных культурных ценностей, объединяет в конечном счете различные и даже противоречивые теории. Таким образом, к структуралистам относятся и К. Маркс с его взглядом на социальную структуру, в основе которой лежат материальные экономические условия, и К. Леви-Стросс, для которого структура — это обмены культурных символов и значений.

Одно из наиболее интересных определений структурного подхода дал американский социолог Р. Мертон. «Для структурного анализа, — отмечает он, — первостепенное значение имеет тот факт, что социальные структуры порождают конфликт, будучи до определенной, исторически сложившейся степени лабиринтами социальных статусов, страт, организаций и сообществ, которые имеют общие, хотя и потенциально конфликтные, интересы и ценности»1.

Для структуралистов характерно вычленение таких компонентов социальной структуры, как индивиды, роли, статусы, позиции, группы, места и любые другие единицы многосоставной и сложной общности. Число структурных единиц, а также масштабы структурного исследования могут варьироваться соответственно от малой группы до целого общества или даже мировой системы. Для структуралистского подхода очень важным является анализ социальных компонентов с точки зрения их социального неравенства. Основой неравенства служит дифференциация в степени обладания ими какими-либо ресурсами в виде богатства, доходов, власти, образования и др. Структуралисты утверждают, что различные формы неравенства — это различные аспекты состава социальной совокупности. Одной из методологических основ структурного подхода является теория социальной стратификации, описывающая структурированные различия между группами людей, что дает возможность понять социальное неравенство: «Общества также состоят из слоев, расположенных в иерархическом порядке, причем привилегированные находятся ближе к вершине, а непривилегированные внизу»2. Здесь речь идет о теории слоистого, стратифицированного строения общества, которая дополняет теорию классового строения общества.

Цит. по: Современная американская социология. М., 1994. С. 83.

Гидденс Э. Социология. М., 1999. С. 196. Cм. также: Социологическая энциклопедия : в 2 т. / рук. науч. проекта Г. Ю. Семигин. М., 2003. Т. 2. С. 598.

П. Сорокин в качестве автора ряда теорий социальной стратификации показал, что социальное пространство многомерно, иерархически организовано и дифференцировано по экономическому, политическому и профессиональному статусу1. Экономическая, политическая и профессиональная иерархии образуют три основных типа социальной стратификации, каждый из которых является специфическим индикатором социального пространства и не совпадает с другим.

Социально-ролевая структура всегда иерархична и обладает конфликтным потенциалом. Она не может не быть конфликтогенной, поскольку постоянно существует разность потенциалов между статусами и ролями различных социальных и политических компонентов по критериям отношения власти и властных возможностей. Примером такой конфликтогенной разности может служить разность потенциалов «элиты» и «массы». Существует множество конкурирующих теорий, в которых в качестве конфликтующих сторон фигурируют господствующие и подчиненные классы, и борьба между которыми является движущей силой истории.

Маркс полагал, что классовый конфликт рано или поздно приведет к структурным изменениям системы. Поскольку несовместимые интересы встроены в социальную структуру, то и конфликт может быть разрешен в ходе структурного изменения. Не случайно сторонники такого революционного изменения — марксисты, неомарксисты, леворадикальные интеллигенты и др. — являются последователями структурного подхода.

В отличие от Маркса, один из основателей теории элит В. Парето предложил тезис о том, что история человечества — это история смены аристократий2. Другой основатель теории элит Г. Моска рассматривал политику как сферу борьбы властвующего меньшинства и подвластного большинства, массы народа.

Статусно-ролевые конфликты разворачиваются не только по вертикали «элиты–массы», но и по горизонтали, вовлекая в конфликтное взаимодействие различные социальные группы, причем каждая социальная группа или общность обладает несколькими статусами, что Сорокин П. Социальная стратификация и мобильность // Сорокин П. Человек, цивилизация, общество. М., 1992.

См.: Парето В. О применении социологических теорий // Социс. 1995. № 10.

С. 142.

МЕТОДОЛОГИЯ И МЕТОДИКА ИССЛЕДОВАНИЯ КОНФЛИКТОВ

нередко приводит к состоянию рангового диссонанса. Специалисты отмечают также, что несоответствие статуса роли несет в себе конфликтный потенциал. Источниками конфликтов такого рода являются несовпадения статусов: материально-экономического и политического;

социокультурного и политического; предписанного (национальность, раса, конфессиональность и др.) и достигнутого (профессиональнослужебный, политический)1. Именно последний источник конфликтов стал наиболее распространенным в большинстве стран Запада.

Представители структуралистского подхода считают конфликт объективным явлением, возникающим в результате реального столкновения реальных интересов. Структурные конфликты являются результатом разницы интересов. Именно структурный подход традиционно фокусирует свое теоретическое внимание на интересах, а затем конструирует структуры интересов. При различных подходах к понятию «интерес» многие выдающиеся мыслители и известные теоретики — К. Маркс, М. Вебер, А. Бентли, Р. Дарендорф, А. Турен, Д. Рекс и др. — стремились к пониманию любого социального конфликта как конфликта интересов. В чем истоки конфликта интересов ценностного порядка?

«Чисто ценностно-рационально действует тот, — пишет Вебер, — кто, не считаясь с предвидимыми последствиями, действует в соответствии со своими убеждениями и выполняет то, чего, как ему кажется, требует от него долг, достоинство, красота, религиозное предписание, пиетет или важность какого-либо… “дела”. Ценностно-рациональное действие… всегда есть действие в соответствии с “заповедями” или “требованиями”, которые действующий считает предъявленными к себе…»2 Другой выдающийся исследователь структуры социального действия Т. Парсонс, касаясь этой темы, отмечал, что «человеческое действие есть самоорганизующаяся система», специфика которой в отличие от систем физического и биологического действия усматривается, во-первых, в символичности, то есть в наличии таких символических механизмов регуляции, как язык, ценности и т. д., вовторых, в нормативности, то есть в зависимости индивидуального См.: Глухова А. В. Политические конфликты: основания, типология, динамика. М., 2000. С. 93112.

Цит. по: Гайденко П. П., Давыдов Ю.Н. История и рациональность. М., 1991.

С. 73.

действия от общепринятых норм и ценностей; наконец, в волюнтаристичности, то есть в известной иррациональности и независимости от познаваемых условий среды и в то же время зависимости от субъективных «определений ситуации». На основе этого Парсонс строил формализованную модель системы действия, включающую культурную, социальную, личностную и органическую подсистемы, находящиеся в отношениях взаимообмена1.

Интересно, что, рассматривая рационализацию как всемирноисторический процесс, Вебер выделял в качестве позитивного момента следование и протекание этого процесса в направлении сознательной ценностной рационализации. Конечно, этот процесс сопровождается и рядом негативных аспектов, вызванных конфликтами разного рода ценностей. В таких условиях Вебер считал возможным апеллировать к политическому решению, которое может привести к политическому компромиссу, выступающему как последний арбитр в вечном «конфликте ценностей» и споре ценностных порядков.

Хабермас в отличие от Вебера предлагает заменить политическую перспективу решения вопроса о последних, а точнее «предпоследних ценностях» перспективой делиберативной демократии, поскольку первое неизбежно сопрягается с насилием, а второе как демократия рационального дискурса предполагает по преимуществу мирное теоретическое обсуждение. Модель делиберативной демократии, нормативная в своей основе, опирается на такой идеал сообщества свободных и равных личностей, которые в политической коммуникации без принуждения и насилия формируют свою совместную жизнь.

Действительно, права человека выражают в наше время принципы политической справедливости. Сегодня это является выражением убеждения в том, что всем, кто принадлежит к человечеству, полагается равное достоинство. Именно личное достоинство (вспомним Н. Макиавелли о двух мотивах в деятельности человека — это собственничество и чувство собственного достоинства) представляет собой «предпоследнюю ценность», вокруг которой разворачиваются ценностные конфликты.

В глобальном сообществе модель делиберативной демократии (толерантная по своему определению) долго еще не будет востребована в практической плоскости.

Энциклопедический социологический словарь. М., 1995. С. 526.

МЕТОДОЛОГИЯ И МЕТОДИКА ИССЛЕДОВАНИЯ КОНФЛИКТОВ

Дарендорф в своей работе «Похвала Фрасимаху» справедливо отмечает, что утверждение норм и ценностей всегда сопряжено с санкциями и что благодаря этому они имеют обязательную силу.

«Перевод ценностей в нормы, — пишет Дарендорф, — и применение санкций, и сохранение определенной стабильности отсылает к господству как к силе принуждения, а не как к обменной валюте или же как к выражению социальной интеграции»1. С этой точки зрения становится понятной и природа «нормативного обуздания»

практики нарушения прав меньшинств на Западе в различных ее проявлениях.

Исходя из такого рода оценок, ценностно-ориентированные мировые религии обладают отличными друг от друга системами взглядов, могущих вызвать конфликт интересов в цивилизационном аспекте, в частности в том, что касается проблем терпимости/нетерпимости.

Чем силен структурный метод в анализе конфликтов? В многочисленных работах конфликтологов отмечается, что интересы бывают не только материального свойства (экономические, социальные, военные ресурсы и блага), но и позиционного характера. Позиция связана со структурой власти и статусной ролью субъекта (актора) в рамках такой структуры.

Методологической основой анализа позиционирования (позиции) является теория структурации Э. Гидденса2. Понятие «структурация»

было введено им в употребление для того чтобы дополнить более привычные термины «структура» и «система», так как они уже имеют множество смысловых значений, которые и затрудняют их понимание. Структурация социальных систем обозначает условия, управляющие преемственностью и преобразованием структур, а следовательно, и воспроизводством социальных систем. Другими словами, Э. Гидденс определяет понятие структурации как процесс организации и воспроизводства системы общественных отношений, сопутствующий социальному взаимодействию и происходящий благодаря применению агентами системы правил и ресурсов. Согласно теории структурации, в основании институционального порядка любого общества Дарендорф Р. Тропы из утопии. Работы по теории и истории социологии // Праксис. М., 2002. С. 414–415.

Гидденс Э. Элементы теории структурации // Современная социальная теория: Бурдье, Гидденс, Хабермас / под ред. А. В. Леденевой. Новосибирск, 1995;

Он же. Устроение общества: Очерк теории структурации. М., 2005.

лежат структурные свойства социальных систем. К ним относятся такие фундаментальные принципы, как сигнификация, господство и легитимация.

Сигнификация как структурный принцип связана с правилами формирования знаков: любая социальная система производит коды значений, а также правила их применения и первичной интерпретации.

Господство основывается на двух типах ресурсов: способности управлять другими людьми и возможности распоряжаться материальными объектами. К институциональным характеристикам этого свойства относятся, во-первых, ресурсы, имеющиеся в данном обществе, способствующие осуществлению власти, во-вторых, сама система власти, регламентирующая реальные отношения автономии/ зависимости.

Легитимация есть производство нормативного порядка, нормативное обусловливание и регуляция взаимодействий, предполагающие наличие способов такой регуляции.

По Гидденсу, социальная позиция представляет собой специфические пересечения сигнификации, господства и легитимации, имеющие отношение к типизации субъектов деятельности1.

Статусные позиционные приобретения или потери также относятся к числу очень важных интересов. Материальные, вещественные интересы и позиционные, статусно-ролевые тесно связаны между собой. Эта взаимосвязь обеспечивает прямой аналитический доступ к властным структурам, поскольку исследуются значения, удельный вес конкретных имущественных интересов. Подобное «измерение» интересов, а также их «иерархизация» и «инструментализация» расчищают путь к стратегиям разрешения конфликтов.

Здесь возможны компенсация асимметричных интересов, нахождение компромиссов, разработка формул общих интересов.

Другими словами, структурный подход находит свое применение в исследованиях не только о конфликтах, но и о мире. Заметен его вклад в выявление роли конфликтов в формировании как международных, так и внутринациональных структур и политических порядков.

Гидденс Э. Устроение общества: Очерк теории структурации. М., 2005.

С. 141.

МЕТОДОЛОГИЯ И МЕТОДИКА ИССЛЕДОВАНИЯ КОНФЛИКТОВ

Тема 3. Функциональный подход в анализе социальных конфликтов Наряду с аналитическими заслугами структурного метода обнаружились и ограничения, свойственные этому методу исследования.

Одним из первых, кто обратил на это внимание, был американский социолог Л. Козер. В своей книге «Функции социального конфликта»

(1956) он отметил, что «конфликт рассматривался как неотъемлемая черта социальной структуры, а отдельные типы конфликта, получавшие негативную оценку, могли быть устранены, как им казалось, только посредством структурных изменений»1. Эта идея, по мнению Козера, доминировала в умах старшего поколения социологов, а новое поколение структуралистов было занято приспособлением индивидов к существующим структурам.

Концепция социальной структуры имеет настолько тесную связь с представлением о социальной функции и функциональных требованиях, что последние относят к разновидности структурного анализа.

Концепция Парсонса основывается на теоретических посылках, согласно которым все социальные системы должны удовлетворять четырем функциональным требованиям. Во-первых, система должна уметь приспособиться к внешней среде. Это проблема адаптации, из которой вытекает адаптивная функция (функция адаптации). Во-вторых, система должна уметь достигать тех целей, которые определяются как следствие стремления к адаптации. Это проблема «получения от внешних объектов с помощью инструментальных процессов удовлетворения или консумации». Для ее решения необходима целенаправленная функция (функция целедостижения). В-третьих, для достижения цели система должна обладать достаточным внутренним единством и упорядоченностью. Это проблема поддержания консенсусного гармонического соотношения между элементами системы и обеспечивающая ее интегративная функция (функция интеграции). В-четвертых, внутреннее единство должно сохраняться и воссоздаваться посредством усвоения элементами (субъектами) системы норм системы. Данную проблему Т. Парсонс обозначает как проблему сохранения структуры системы и снятия напряжений — «сохранения интернализованных и институционализованных нормативных предписаний и следования им». Для этого необходима функция сохранения порядка (латентность).

Козер Л. Функция социального конфликта. М., 2000. С. 38.

Данные четыре основные функции, которые получили название «схемы AGIL», в теории социальной системы соответствуют важнейшим социальным институтам, составляющим подсистемы общества. Набор таких функциональных проблем, как адаптация, целедостижение, интеграция, воспроизводство структуры и снятие напряжения, обеспечивается специализированными подсистемами. Например, в рамках социальной системы функция адаптации обеспечивается экономической подсистемой, функция целедостижения — политической подсистемой, функция интеграции — правовой подсистемой, функция воспроизводства — подсистемой верований, морали и социализации (семья, образование и пр.)1. В центре внимания Парсонса встали проблемы социального порядка, природы интеграции, стабильности социальных систем, социального взаимодействия, общественного равновесия. Социальная интеграция может обеспечиваться при условии социального неравенства, противоречий и конфликтов. Эта теоретическая позиция, однако, перестала удовлетворять представителей конфликтного функционализма. Оптимизм и спокойствие парсонсианского структурного функционального анализа, отразившего американский послевоенный социальный опыт, стали вызывать раздражение ряда американских и европейских социологов. Помимо Козера это были Ч. Р. Миллс, С. Е. Дойч, Дж. Ховард, Дж. Рекс, Д. Локвуд и др.

Так, Козер отмечает предпочтение Парсонса говорить в своих работах о «напряженности», «трениях», «психологических сбоях» в тех случаях, когда теоретики используют понятие «конфликт». «Теории порядка» была противопоставлена «конфликтная теория».

Надо отметить, что модель конфликтного понимания общественной жизни впервые была заложена в книге Г. Зиммеля «Социология:

исследование форм обобществления» (1908). Сформулированные в ней идеи легли в основу современной конфликтологии. По мнению Зиммеля, не существует бесконфликтных обществ, так как принципиально невозможно устранить исходный конфликт — между формами индивидуализации и формами социализации, между индивидом и культурой. Очень продуктивной оказалась идея, получившая последующее развитие, о влиянии особенностей протекания конфликта на структуру группы, а структуры группы — на ход конфликта. Другой идеей, предложенной Зиммелем, также ставшей широко распростраЭнциклопедический социологический словарь. С. 526–527.

МЕТОДОЛОГИЯ И МЕТОДИКА ИССЛЕДОВАНИЯ КОНФЛИКТОВ

ненной, была идея о позитивном значении конфликта при наличии соответствующих условий.

Общество является результатом двух типов взаимодействия — противостояния и объединения, и обе выполняют позитивную функцию.

То, что может быть негативным для индивида, может быть полезным для общества в целом. Инновационной оказалась мысль о том, что конфликт затрагивает три стороны. На триаду при анализе конфликта стали опираться другие авторы, особенно исследовавшие проблему коалиций. Конфликт не обязательно должен рассматриваться как игра с нулевой суммой.

В США в 1960-е годы получили развитие радикальные социальные движения, связанные с движением за гражданские права на Юге, студенческими акциями протеста и прочими «анти».

И модели, описывающие гармоничные состояния общества, по мнению Козера, перестали быть адекватными социальной реальности. Козер следующим образом раскрывает главный тезис Зиммеля: «конфликт — это форма социализации». Это означает, «что ни одна группа не бывает постоянно гармоничной, поскольку в таком случае она была бы лишена движения и структуры. Группам необходима как гармония, так и дисгармония, как ассоциация, так и диссоциация; и конфликты внутри групп ни в коем случае не являются исключительно разрушительными факторами»1. Главная же идея научного творчества самого Козера заключается в стремлении обосновать позитивные функции социального конфликта в жизни общества. По его мнению, социальный конфликт способствует как сохранению, урегулированию, так и адаптации социальных отношений и социальных структур. Конфликт является своего рода страхующим клапаном системы, дающим возможность по-новому отрегулировать нормы и отношения в обществе в соответствии с изменившимися условиями.

Одним из признанных мэтров в использовании функционального подхода к проблематике конфликта является Р. Мертон, учитель Л. Козера. В 1949 году вышла его работа «Парадигмы для функционального анализа», в которой он предложил самые общие подходы, концептуализирующие социальный конфликт и социальные изменения. Он активно использует такие аналитические категории, как «дисфункция», Козер Л. Указ. соч. С. 51.

«ролевой конфликт», «амбивалентность», «аномия» и др. Понятие дисфункции связывается с напряжением, принуждением, давлением на структурном уровне, что дает, на его взгляд, изучение динамики изменений.

Функциональный метод рассматривает конфликт в объективных и субъективных терминах. Мертон обращает внимание на методологический потенциал понятий «явных» и «латентных» функций.

Явные функции относятся к объективным и преднамеренным последствиям социального действия, которые способствуют регулированию или приспособлению системы. Латентные функции относятся к разряду непреднамеренных объективных последствий, которые не входили в измерение и не были осознаны. Аналитическое разграничение между этими понятиями вводилось для того, чтобы исключить то смешивание сознательной мотивации социального поведения или субъективных отношений (интересы, цели) с его объективными, но не осознаваемыми функциональными последствиями.

Следует вспомнить другого представителя конфликтного функционализма — американского социолога и политолога С. Липсета, который усиливает идеи Мертона. Липсет выделил в базовом конфликте две различные формы рациональности: ценностную (близкую к мертоновской трактовке явной функции), которая касается сознательной оценки цели, и целевую, касающуюся средств достижения данной цели. Эти два типа ориентаций определяют различные и противостоящие друг другу мировоззрения и служат источником формирования социальных конфликтов.

Функциональный подход активно обращается к понятию функциональной эквивалентности (альтернативности). Если обратиться к сфере политики, то теоретики-конфликтологи, принимавшие точку зрения функционального анализа, подчеркивали функциональную взаимосвязь политики как деятельности и политики как отдельных мероприятий или событий, а также политических режимов. Это предполагает необходимость анализа целей и средств, расчетов и затрат, риска и выигрыша и обращение к теории функциональной рациональности. Тем самым открываются дополнительные возможности для поиска функциональных эквивалентов конфликтным насильственным решениям, исследования проблем общей безопасности, динамики снижения напряженности и т. п.

МЕТОДОЛОГИЯ И МЕТОДИКА ИССЛЕДОВАНИЯ КОНФЛИКТОВ

В функциональной конфликтологической парадигме, таким образом, присутствует возможность не только объяснения социальных и политических изменений, но и их прогнозирования.

Тема 4. Бихевиоралистский (поведенческий) методологический подход В исследовании конфликтов большую роль играл и продолжает играть поведенческий методологический подход, поскольку немаловажной составляющей конфликта является конфликтное поведение.

Конфликтные проявления как таковые по определению выражаются в поведенческих категориях. Популярные в 1950-е годы эмпирические исследования повернули политологов, в первую очередь американских, к анализу того аспекта конфликтов, которые изучают не столько межгрупповые, сколько межличностные связи и отношения.

Бихевиоралистский аспект предполагает учет ряда моментов, связанных с особенностями их протекания.