«СТИЛИСТИЧЕСКИЙ ПРИЁМ ЛИТЕРАТУРНОЙ АЛЛЮЗИИ В ГАЗЕТНО-ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ КОНЦА XX – НАЧАЛА XXI ВЕКОВ ...»

Высокая степень маркированности характеризуется способностью графического репрезентанта целиком соотносить экспрессивную единицу с прецедентным феноменом. Подобной степенью репрезентативности обладает предложение, переносимое из текста-реципиента в аллюзию без изменений, например: «Сын полка уходит в дозор» (Т. 2003 № 96) – текст-реципиент «Сын феномен «В ногах правды нет»; Первым делом – самолеты. Уголовным делом»

(РГ. 2003 № 120) – текст-реципиент «Первым делом – самолеты. Ну, а девушки? А девушки – потом».

Средняя степень маркированности заключается в способности репрезентанта осуществлять отсылку к денотату второго порядка на 50-80%.

Графическим маркером в данном случае выступает предикативная основа или словосочетание, например: «Во что обходятся стране души прекрасные порывы» (РГ. 2000 № 172) – прецедентный феномен «Отчизне посвятим Души прекрасные порывы»; «Вам песня строить и жить помогает?» (РГ. 2003 № 154) – текст-реципиент «Нам песня строить и жить помогает»; «Что у Буша на уме, то у Перла на языке» (П. 2004 № 22) – текст-реципиент «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке».

Низкая степень маркированности определяется нами как способность репрезентанта представлять тот или иной денотат с помощью слова, сочетания слов, не являющихся словосочетанием и предикативной основой, например:

«Утром реформы, вечером свет» (РГ. 2000 № 236) – прецедентный феномен «Утром – деньги, вечером – стулья»; «Волга» движется и не движется…». (КП.

2001 № 47) – текст-реципиент «Речка движется и не движется».

Фонетическими маркерами мы называем рифмование некоторых элементов аллюзии с соответствующими им компонентами прецедентного феномена. В соответствии с этим в нашем исследовании рифмой считается «повтор отдельных звуков или звуковых комплексов, связывающих окончания…» соответствующих аллюзивных и прецедентных элементов (Гончаров 1974, 324), например: «Спокойной ночи, барыши!» (МК. 2004 № 13) – денотат второго порядка «Спокойной ночи, малыши!»; «Есть только пик между прошлым и будущим» (П. 2001 № 136) – текст-реципиент «Есть только миг между прошлым и будущим».

В зависимости от точности созвучия рифмующихся слов мы ввели две степени маркированности для фонетических репрезентантов: высокую и наблюдается в случае точной рифмы, т.е. созвучия финалей аллюзивного и прецедентного компонентов, в котором совпадают все звуки (Гончаров 1974), например: «Вокзал для своих» (РГ. 2003 № 82) – текст-реципиент «Вокзал для двоих»; «Спасите наши уши» (РГ. 2004 № 12) – прецедентный феномен «Спасите наши души».

Низкая степень маркированности характерна для маркеров, являющихся неточными рифмами компонентов текста-реципиента. В таком виде созвучия звуки, входящие в состав рифмующихся слов, фонетически не совпадают (там же), например: «Полеты во сне и на Луну» (РГ. 2003 № 82) – текст-реципиент «Полеты во сне и наяву»; «Иже Си Си на небеси!» (КП. 2002 № 71) – прецедентный феномен «Иже еси на небеси».

Близкими к фонетическим и графическим репрезентантам являются корневые маркеры, которыми мы называем сходные корневые морфемы аллюзивного и прецедентного компонента. Нами было выявлено в ходе нашего исследования, что репрезентанты данного типа подразделяются на две группы:

1) корневые маркеры, обладающие общностью в лексическом значении с элементами прецедентного феномена; 2) корневые маркеры, не имеющие общности в лексическом значении с компонентами текста-реципиента.

Репрезентанты первой группы характеризуются тем что, соотносимые аллюзивное и прецедентное слова принадлежат к одному семантическому полю, представляющему собой «множество языковых единиц, объединенных общим (инвариантным) значением» (Новиков 1999, 238). Рассмотрим пример:

«Дело пахнет керосинкой?» (РГ. 2003 № 119) (о том, что повышение тарифов на электроэнергию может оставить без света полстраны) – текст-реципиент «Дело пахнет керосином». В данной паре высказываний ядром семантического поля (лексемой, выражающей общее значение поля (там же, 243)) является слово «керосин», имеющее следующее значение: «горючая жидкость, продукт перегонки нефти» (Ожегов, Шведова 1999, 272). Слово «керосинка» по степени обозначая «керосиновый нагревательный прибор с фитилями» (там же).

Принадлежность аллюзивного и прецедентного компонентов к одному семантическому полю наблюдаются и в следующих примерах: «Надёжность – мой компас земной» (КП. 2001 № 36) (о том, каким банкам доверяют вкладчики) – прецедентный феномен «Надежда – мой компас земной»;

«Сенаторы всех стран, соединяйтесь!» (РГ. 2000 № 15) (о первом Международном форуме сенаторов в Париже) – текст-реципиент «Пролетарии всех стран, объединяйтесь!» (лексема «пролетарий» и лексема «сенатор»

принадлежности»). Исходя из выше сказанного, мы посчитали целесообразным назвать данные маркеры семантическими.

Репрезентанты второй группы представляют собой такие компоненты аллюзии, которые являются именами собственными, этимологически имеющими один корень с соотносимыми с ними именами нарицательными, присутствующими в структуре прецедентного феномена. При этом денотативные и аллюзивные элементы не принадлежат в современном русском языке к одному семантическому полю, а связаны между собой только этимологически. Компоненты экспрессемы по отношению к прецедентным элементам выступают, на наш взгляд, ассоциативными дериватами, например:

«Шумел Камышин, деревья гнулись…» (КП. 2002 № 84) – текст-реципиент «Шумел камыш, деревья гнулись»; «А Зорин здесь тихий?» (РГ. 2003 № 3) – прецедентный феномен «А зори здесь тихие…»; «Вернемся к своим Барановым…» (КП. 2000№ 123) – текст-реципиент «Вернемся к своим баранам». Подобные маркеры можно назвать этимологическими.

морфологические формы того или иного слова прецедентного феномена, которые наблюдаются в аллюзии, например: «Утомленный отсутствием солнца» (АиФ. 2000 № 10) – текст-реципиент «Утомленные солнцем».

среди указанных маркеров мы выделили три группы: 1) репрезентанты рода, которые представляют собой прецедентные слова, включенные в структуру аллюзии в другом роде, например: «Чужая среди своих» (Т. 2000 № 52) – прецедентный феномен «Свой среди чужих, чужой среди своих»; 2) маркеры числа, которые являются компонентами текста-реципиента, встречающимися в экспрессеме в другом числе, например: «Старая песня о главном» (РГ. 2001 № 207) – текст-реципиент «Старые песни о главном», «Возвращение блудных вкладов» (РГ. 2000 № 78) – прецедентный феномен «Возвращение блудного сына»; 3) репрезентанты времени, отличающиеся от компонентов прецедентного феномена категорией времени, например: «Десять лет, которые потрясут наш быт» (РГ. 2001 № 100) – текст-реципиент «Десять дней, которые потрясли мир».

При выделении структурно-синтаксических репрезентантов мы рассматриваем экспрессему и прецедентный феномен с позиции их формальной организации, независимой от речевых и контекстуальных условий. Данный вид маркеров в нашем исследовании представлен параллельными синтаксическими конструкциями денотата второго порядка и аллюзии, т.е. одинакововым синтаксическим построением экспрессемы и прецедентного феномена (одинаковым расположением сходных членов предложения) (Розенталь, Теленкова 1976) или регулярно повторяющейся в сопоставляемых нами конструкциях моделью предложения (Ипполитова 1988).

монопредикативности (в простом предложении) или полипредикативности (в сложном предложении) синтаксической конструкции прецедентного феномена мы посчитали целесообразным разделить на простые и сложные.

Простыми маркерами мы называем полный или неполный параллелизм моделей предложений прецедентного феномена и экспрессемы. В данном случае мы используем понятие расширенной структурной схемы предложений, предложенной В.А. Белошапковой, включающей в отвлечённый (обязательные второстепенные члены) (СРЛЯ 2003).

Рассмотрим пример: «Чубайс любит троицу» (РГ. 2001 № 202) – прецедентный феномен «Бог любит троицу». Сопоставляемые простые предложения построены по одной и той же модели: {N + Vf + N3}, где N1 – имя существительное в именительном падеже, Vf – спрягаемый глагол, N3 – имя существительное в винительном падеже. Первые два компонента схемы являются предикативной основой, а третий компонент выступает присловным распространителем (дополнением), связанным синтаксически и семантически со сказуемым.

Сложными маркерами в нашем исследовании считаются полное или неполное совпадение структурных схем сложных предложений денотата второго порядка и экспрессемы. Поскольку аллюзии, выбранные нами из заголовков современных газет строятся и на основе прецедентных феноменов, представляющих собой конструкции сложного предложения неосложнённого типа, то для удобства анализа мы используем понятие «структурная схема» и для сложного предложения («отвлеченный образец, по которому строится минимальная конструкция сложного предложения того или иного типа»). Этот образец включает в себя тип синтаксической связи, характеристику предикативных частей, составляющих сложное предложение данного типа, и порядок их расположения (там же, 625-626).

Рассмотрим пример: «Десять лет, которые потрясли нас» (РГ. 2001 № 110) – прецедентный феномен «Десять дней, которые потрясли мир».

Аллюзия и прецедентное высказывание построены по одной структурной схеме: оба предложения являются сложноподчиненными, поскольку части связаны отношениями подчинения, на что указывает в первую очередь союзное слово который; главные и придаточные части в обоих предложениях состоят из одинакового количества компонентов; порядок следования частей также совпадает.

аллюзии и прецедентного феномена, и совпадения последовательности их расположения мы присвоили синтаксическим маркерам три степени маркированности: высокую, среднюю и низкую.

Высокая степень маркированности наблюдается в двух случаях:

1. Простые маркеры представляют собой полное совпадение с моделью простого предложения прецедентного феномена, т.е. происходит «…повторение не конкретных предложений с их конкретным лексическим наполнением, а только синтаксических форм» (Скребнев. Цит. По: Ипполитова 1988, 60), например: «Уговор дороже взятки» (РГ. 2000 № 15) – прецедентный феномен «Уговор дороже денег»; «Язык твой – брат твой» (РГ. 2000 № 128) – текст-реципиент «Язык мой – враг мой». В рассмотренных примерах аллюзивная и прецедентная конструкции имеют одинаковые расширенные структурные схемы: в первом случае – {N1 + Adjf + N2}; во втором – {N1 + Cop + N1}.

синтаксических конструкций аллюзии и денотата второго порядка, выраженного сложным предложением, например: «Ищут чекисты, ищет милиция» (Т. 2004 № 145) – прецедентный феномен «Ищут пожарные, ищет милиция». В данном случае оба сложных предложения имеют одну и ту же структурную схему: две части, которые связаны только интонационно, без союзов; наполнены одинаковым количеством компонентов; порядок их сохранен.

Средняя степень маркированности присуща репрезентантам, для которых характерно неполное совпадение синтаксического построения аллюзии с прецедентным феноменом. Для простых маркеров характерно частичное совпадение структурной схемы, например: «За кадры решают все» (РГ. 2003 № 108) {Vf + N3} – текст-реципиент «Кадры решают все» {N1 + Vf + N3}.

Сложные маркеры этой степени представляют собой одну из частей сложного предложения (синтаксической конструкции прецедентного например: «Неча на Кремль кивать» (Т. 2003 № 211) – прецедентный феномен «Неча на зеркало пенять, коли рожа крива», «Сколько «ЮКОСу» ни виться…»

(КП. 2004 № 59) – денотат второго порядка «Сколько веревочке ни виться, все равно концы видать»; либо сохранить предикативность прецедентного феномена, например: «Там «Русский дом», там Русью пахнет» (КП. 2002 № 26) – прецедентный феномен «Там русский дух, там Русью пахнет».

Низкая степень маркированности наблюдается у репрезентантов, для которых свойственно частичное совпадение синтаксических конструкций экспрессемы и денотата второго порядка. Простые маркеры выступают в этом случае в модели предложения либо только распространителями, например: «За одного битого можно и другого побить» (РГ. 2000 № 84) {Praed Inf + N2} – прецедентный феномен «За одного битого двух небитых дают» {Vf + N2};

либо представляют собой предикативную основу, включенную в структуру сложного предложения, например: «

Работа как волк, попробуй найти» (РГ.

2001 № 110) – текст-реципиент «Работа не волк, в лес не убежит».

предикативных основах: работа (подлежащее), волк (сказуемое). Необходимо отметить, прецедентное высказывание представляет собой осложненное предложение, в котором имеются два «неоднородных» сказуемых волк, не убежит, образующих сочинительную связь (Прияткина 1990, 58). В аллюзивной конструкции сохраняется только одно сказуемое волк, осложненное сравнительным союзом как, а само предложение приобретает еще одну предикативную основу попробуй найти.

Для сложных репрезентантов низкая степень маркированности, как показывает наше исследование, не характерна.

присутствуют в содержательной структуре экспрессивной единицы не изолированно друг от друга, а в совокупности. Поскольку маркеры являются показателями сходства в содержании прецедентного феномена и аллюзии, то структуре аллюзии, мы ввели следующие условные обозначения: Г – графический маркер, Ф – фонетический маркер, К – корневой маркер: КС – корневой семантический маркер и КЭ – корневой этимологический маркер, ГР – грамматический маркер числа, ГРВ – грамматический маркер времени, СС – структурно-синтаксический маркер: ССП – простой структурно-синтаксический маркер, ССС – сложный структурно-синтаксический маркер. Степени маркированности, введенные нами для фонетических, графических и структурно-синтаксических маркеров, мы обозначили цифрами 3, 2, 1: Ф3, Г3, СС3 – высокая степень маркированности; Г2, СС2– средняя степень маркированности; Ф1, Г1, СС1– низкая степень маркированности. Введенные условные обозначения позволят нам наглядно представить, каким образом происходит процесс установления содержательного сходства аллюзии и прецедентного феномена.

Рассмотрим пример: «На такой каравай рот не разевай» (Т. 2003 № 57) – прецедентный феномен «На чужой каравай рот не разевай». В сопоставляемых высказываниях наблюдаются графические и структурно-синтаксические маркеры. Поскольку конструкции прецедентного феномена и аллюзии различаются по написанию только одним компонентом такой – чужой, то можно говорить о присутствии в структуре экспрессемы графического репрезентанта средней степени маркированности: Синтаксические конструкции прецедентного феномена и аллюзии представляют собой простые предложения, построенные по одной и той же структурной схеме: {Vf + N3}, поэтому экспрессема имеет простой структурно-синтаксический репрезентант высокой степени маркированности: (ССП3). Сходство содержания аллюзии и её денотата второго порядка, на которое указывают аллюзивные маркеры, можно представить в виде следующей схематической записи: [Г2, СС3].

В экспрессеме «Круче Гор могут быть только Буши» (КП. 2000 № 208) – прецедентный феномен «Лучше гор могут быть только горы» наблюдаются маркированности, графический репрезентант средней степени маркированности могут быть только, структурно-синтаксический репрезентант высокой степени маркированности – полное совпадение синтаксических конструкций прецедентного феномена и аллюзии: оба простых предложения имеют одну и ту же структурную схему {Vf3 Inf + N1}. Схематическая запись тематического сходства аллюзии и денотата второго порядка такова: [Ф3, Г2, СС3].

распространенными являются случаи одновременного присутствия в структуре аллюзии графических маркеров средней степени и структурно-синтаксических репрезентантов высокой степени маркированности (схематическая запись такова [Г2, СС3]), что способствует, на наш взгляд, быстрому «распознаванию»

литературного источника адресатом.

В современных заголовочных конструкциях встречаются экспрессемы, построенные на основе не одного, а нескольких прецедентных феноменов, например: «Холодное лето 2003-го или Старые песни о главном» (СР. 2003 № 136) – тексты-реципиенты «Холодное лето 53-го» и «Старые песни о главном».

Знакомясь с подобной аллюзией, читатель обращает внимание на репрезентанты сразу двух прецедентных феноменов: названия кинофильма и названия телефильма. Схематическая запись содержательного сходства аллюзии и денотата второго порядка в данном случае примет вид: [1 Г2, СС3 + Г3, СС3], где цифры 1 и 2 обозначают соответственно первое и второе прецедентные высказывания, участвующие в процессе создания экспрессемы.

Итак, выделенные нами типы репрезентантов литературных аллюзий наглядно показывают, что, сохраняя в структуре экспрессемы свое предметное содержание, заимствованное из текста-реципиента, маркеры позволяют установить общность как минимум семиотической (а возможно и культурной) памяти автора и адресата или даже их идеологических и политических позиций и эстетических пристрастий, благодаря чему для массового читателя предстаёт как увлекательная игра, своего рода разгадывание кроссворда.

2.1.1. Тематическая классификация литературных аллюзий Исходя из классификации аллюзивных денотатов второго порядка по источнику (см. п. 1.4.) и опираясь на обозначенные типы маркеров, мы составили тематическую классификацию литературных аллюзий. Нами выделено одиннадцать классов литературных аллюзий, получивших условные названия: 1) литературно-художественные аллюзии; 2) фольклорные аллюзии;

3) кинематографические аллюзии; 4) песенные аллюзии; 5) газетнопублицистические аллюзии; 6) крылатые аллюзии; 7) официально-деловые аллюзии; 8) интермедиальные аллюзии; 9) библеизмы; 10) научные аллюзии;

11) контаминированные экспрессемы.

экспрессемы, содержание которых основывается на названии или цитате из какого-либо художественного произведения, в связи с чем нами выделены два подкласса аллюзий: назывные и цитатные. Внутри каждого подкласса мы обозначили две группы: стихотворные и прозаические экспрессемы.

стихотворные аллюзии, например: «Облако без штанов» (РГ. 2001 № 205) – прецедентное высказывание «Облако в штанах»; «Кому под бандитами жить хорошо?» – текст-реципиент «Кому на Руси жить хорошо?»; «Дом, который построил Греф» (РГ. 2003 № 40) – денотат второго порядка «Дом, который построил Джек»; и басенные аллюзии, например: «Клон и Моська» (КП. № 56) – прецедентное высказывание «Слон и Моська».

Назывные прозаические экспрессемы строятся на названиях прозаических произведений, например: «Романтическое путешествие из Петербурга в Москву»; «Мертвые души в уголовном прочтении» (РГ. 2000 № 68) – прецедентное высказывание «Мертвые души»; «Из России – с деньгами?» (Т.

2004 № 88) – текст-реципиент «Из России с любовью».

Цитатные стихотворные аллюзии создаются адресантом на базе прецедентных высказываний из текстов стихотворных художественных произведений. Мы подразделили данные экспрессемы на собственно стихотворные и басенные. Первые строятся на названиях стихотворных произведений как таковых, например: «Ба! Китайские все лица!» (КП. 2001 № 2) – прецедентное высказывание «Ба! Знакомые все лица»; «Коль дипломы покупают, значит, это кому-нибудь нужно» (Т. 2000 № 40) – текст-реципиент «Если звезды зажигают – значит, это кому-нибудь нужно?», вторые – на названиях басен, например: «Мэр на своей псарне» (МК. 2000 № 103) – прецедентное высказывание «Волк на псарне».

Цитатные прозаические литературные аллюзии построены на прецедентных высказываниях из прозаических художественных произведений, например: «Землевладелец – это звучит гордо!» (КП. 2000 № 187) – денотат второго порядка «Человек – это звучит гордо»; «Почем «мыло» для народа?»

(АиФ. 2003 № 8) – прецедентное высказывание «Почем опиум для народа?»;

«Какой же русский не любит железных дорог?» (КП. 2000 № 204) – текстреципиент «Какой же русский не любит быстрой езды?».

Фольклорные аллюзии, построенные на основе текстов из устного народного творчества, разделены нами на четыре подкласса: фразеологические, аллюзии сказочного и считалочного характера, аллюзии на высказывания из русских народных песен.

Фразеологические аллюзии имеют своим денотатом первого порядка фразеологические выражения: пословицы и поговорки, например: «Актёр двойником красен» (КП. 2000 № 22) – текст-реципиент «Долг платежом красен»; «После драки кулаками машут» (П. 2002 № 11) – прецедентное высказывание «После драки кулаками не машут»; «Охота пуще рыбалки» (Т.

летит» (Т. 2000 № 34) – денотат второго порядка «Лес рубят – щепки летят», «Не так страшен долг, как его малюют» (Т. 2000 № 150) – прецедентное высказывание «Не так страшен чёрт, как его малюют».

Аллюзии сказочного характера образованы на цитатах из русских народных сказок, например: «Нефтяная река, кирпичные берега…» (КП. № 187) – прецедентное высказывание «Молочные реки, кисельные берега»; «По усам текло, да в казну не попало» (Т. 2000 № 119) – денотат второго порядка «По усам текло, а в рот не попало».

Примером аллюзии на высказывания из русских народных песен может служить следующая: «Милая Мила в сени ходила, MTV «ловила» (КП. 2001 № 51) – прецедентное высказывание «Милая Мила в сени ходила».

Аллюзии считалочного характера построены на базе прецедентных высказываний их детских считалок, например: «Каждый житель желает знать, в чём его права» (РГ. 2000 № 64) – текст-реципиент «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан»; «Аты-баты, кто в солдаты» (Т. 2004 № 67) – прецедентное высказывание «Аты-баты, шли солдаты».

Кинематографические аллюзии представляют собой экспрессемы, построенные на основе прецедентных высказываний из области киноискусства.

Данный класс аллюзий подразделяется нами на два подкласса: аллюзии на высказывания из кинофильмов и аллюзии на высказывания из мультфильмов. В каждом подклассе в зависимости от характера прецедентного феномена нами выделены две группы: назывные, основанные на названиях фильмов, и цитатные, созданные на базе инкрустаций.

Назывные аллюзии в соответствии с разновидностями прецедентных феноменов делятся на ряд подгрупп:

1) аллюзии на названия мелодрам, например: «О русском языке замолвите слово» (П. 2000 № 53) – прецедентное высказывание «О бедном гусаре замолвите слово»; «Одинокий тренер желает познакомиться» (РГ. № 96) – текст-реципиент «Одинокая женщина желает познакомиться»;

2000 № 63) – прецедентное высказывание «Любовь и голуби»;

3) аллюзии на названия фильмов военной тематики, например: «В бой идут одни петухи» (Т. 2000 № 27) – денотат второго порядка «В бой идут одни «старики»; «Разборки на дорогах» (Т. 2004 № 4) – прецедентное высказывание «Проверки на дорогах»;

4) аллюзии на названия детективных и приключенческих фильмов, например: «Улицы погасших фонарей» (РГ. 2000 № 168) – прецедентное высказывание «Улицы разбитых фонарей»; «Вооружены и очень опасны» (РГ.

2003 № 35) – текст-реципиент «Вооружен и очень опасен»; «Скованные одной цепью. Электрической» (РГ. 2003 № 195) – прецедентное высказывание «Скованные одной цепью»; «Угнать газонокосилку за 60 секунд» (КП. 2002 № 156) – текст-реципиент «Угнать за 60 секунд»;

5) аллюзии на названия «мыльных опер», например: «Богатые металлурги тоже плачут?» (РГ. 2000 № 215) – прецедентное высказывание «Богатые тоже плачут»;

6) аллюзии на названия фантастических триллеров, например: «Люди в чёрном: апокалипсис в футболе» (КП. 2002 № 151) – текст-реципиент «Люди в чёрном»; «Обогнавшая время» (КП. 2001 № 8) – прецедентное высказывание «Остановившие время»;

К цитатным аллюзиям относятся следующие экспрессемы: «Таможня будет давать добро быстрее» (РГ. 2003 № 74) – текст-реципиент «Таможня даёт добро»; «Восток и Запад – дело тонкое» (Т. 2004 № 184) – прецедентное высказывание «Восток – дело тонкое» и др.

Назывными аллюзиями из мультфильмов мы считаем такие аллюзии, как:

«Гаррисон Форд спешит на помощь» (Т. 2000 № 176) – текст-реципиент «Чип и Дейл спешат на помощь», а цитатными – «Ну, Дума, погоди!» (Т. 2000 № 13) – прецедентное высказывание «Ну, заяц, погоди!» и др.

Песенные аллюзии представляют собой экспрессивные единицы, созданные на основе песенных текстов. Этот класс нами разбит на два из фильмов.

Аллюзии на тексты из популярных песен мы объединили в следующие группы:

1) аллюзии на тексты эстрадных песен поп- и рок-музыки, например:

«Как упоительны в Рязани вечера» (РГ. 2001 № 126) – прецедентный феномен «Как упоительны в России вечера», «Почему мальчик хочет именно в Тамбов»

(КП. 2001 № 44) – текст-реципиент «Мальчик хочет в Тамбов», «Копи, пока молодой» (КП. 2001 № 50) – прецедентный феномен «Танцуй, пока молодой», «Доброе утро, «Последний герой» (КП. 2001 № 152) – текст-реципиент «Доброе утро, последний герой»;

2) аллюзии на строки из фронтовых песен, в которых прецедентными выступают либо тексты песен-баллад, например: «Стоит над налогом Алеша»

(РГ. 2003 № 57) – прецедентный феномен «Стоит над горою Алёша»; либо строки из патриотических песен, например: «Грядет игра народная, священная игра» (РГ. 2001 № 175) – текст-реципиент «Идет война народная, священная война»; либо фрагменты из песен-маршей, например: «Эх, налоги, пыль да туман…» (Т. 2000 № 220) – прецедентное высказывание «Эх, дороги, пыль да туман…»;

3) аллюзии на строки из бардовских песен, например: «Россия снова впереди планеты всей. Правда, теперь по воровству…» (КП. 2000 № 171) – денотат второго порядка «Мы впереди планеты всей»; «Идет охота на людей»

(П. 2002 № 39) – текст-реципиент «Идет охота на волков»;

4) аллюзии на фрагменты из революционных песен, например: «Смело, товарищи, в воду» (РГ. 2004 № 138) – прецедентный феномен «Смело, товарищи, в ногу»;

5) аллюзии на тексты гимнов, например: «Этот мюзикл не задушишь, не убьешь» (Т. 2004 № 52) – текст-реципиент «Эту песню не задушишь, не убьешь»; «Мы наш, мы новый БАМ построим!» (КП. 2001 № 117) – прецедентный феномен «Мы наш, мы новый мир построим»;

(АиФ. 1998 № 4) – текст-реципиент «Гори, гори, моя звезда»;

7) аллюзии на фрагменты из детских песен, например: «Сто лет назад в лесу родилась ёлочка» (КП. 2004 № 1) – текст-реципиент «В лесу родилась ёлочка».

Аллюзии на тексты песен из фильмов включают в себя две группы, получившие в нашем исследовании условные названия:

а) мультипликационные экспрессемы, основанные на строках из песен к мультфильмам, например: «Катится, катится номерной вагон…» (КП. 2001 № 139) – текст-реципиент «Катится, катится голубой вагон»;

б) кинофильмовые аллюзии, созданные на безе фрагментов из песен к художественным фильмам, например: «Бесплатное образование: мы за ценой не постоим» (Т. 2000 № 39) – текст-реципиент «Мы за ценой не постоим»;

«Дорогая моя летняя столица» (РГ. 2002 № 113) – прецедентный феномен «Дорогая моя столица»; «Над Лубянкой тучи ходят хмуро» (П. 2004 № 7) – текст-реципиент «На границе тучи ходят хмуро».

прецедентных высказываний из газетно-публицистического стиля речи. В данном классе экспрессем мы выделили пять подклассов, которые получили в нашей работе условные названия: рекламные аллюзии, общественнополитические аллюзии, лозунговые аллюзии, аллюзии на названия телепередач и аллюзии на названия радиопередач.

Рекламные аллюзии своим денотатом второго порядка имеют текст рекламы, например: «Сделай паузу, не ешь чипсы» (Т. 2002 № 205) – прецедентный феномен «Сделай паузу – скушай Твикс»; «Подпишись, а то проиграешь» (РГ. 2000 № 25) – текст-реципиент «Голосуй, а то проиграешь!»;

«Новое поколение выбирает мир» (РГ. 2004 № 78) – прецедентный феномен «Новое поколение выбирает Пепси».

Общественно-политические аллюзии образованы от прецедентных высказываний из общественно-политических текстов, например: «50 групп, дней, которые потрясли мир».

Лозунговые аллюзии построены на основе текстов лозунгов, например:

«За Родину! За Иванова!» (РГ. 2000 № 37) – текст-реципиент «За Родину! За Сталина!»; «Чиновники – наше будущее. А дети?» (РГ. 2000 № 37) – прецедентный феномен «Дети – наше будущее».

Аллюзии на названия телепередач и телевизионных фильмов составляют малочисленную подгруппу, например: «Сам себе конкурент» (МК. 2004 № 18) – текст-реципиент «Сам себе режиссер»; «Старые песни – главные» (Т. 2000 № 37) – прецедентный феномен «Старые песни о главном».

Аллюзии на названия радиопередач также отличаются небольшим количеством, например: «В нашу гавань не заходят корабли» (Т. 2000 № 213) – текст-реципиент «В нашу гавань заходили корабли».

Крылатые аллюзии основаны на прецедентных высказываниях из афоризмов, например: «Театр начинается с губернатора» (Т. 2004 № 41) – прецедентный феномен «Театр начинается с вешалки»; «Родства не помнящие Вольфовичи» – текст-реципиент «Родства не помнящие Иваны»; «Тайные кадры решают все?» (Т. 2000 № 176) – денотат второго порядка «Кадры решают все».

Официально-деловые аллюзии строятся на основе прецедентных текстов и ситуаций из официально-делового стиля. Среди них мы выделили два подкласса: аллюзии административного характера и аллюзии юрисдикционного характера.

Аллюзии административного характера создаются в результате трансформации прецедентных текстов административного подстиля, например:

«Героям вход воспрещен» (Т. 2004 № 37) – текст-реципиент «Посторонним вход воспрещен!»; «Осторожно, «окна» закрываются!» (Т. 2002 № 10) – прецедентный феномен «Осторожно: двери закрываются!».

ситуаций юрисдикционного подстиля, например: «Стой, кто летит?» (Т. 2000 № 146) – текст-реципиент «Стой! Кто идет?».

Интермедиальные аллюзии созданы на основе ставших прецедентными названий произведений изобразительного искусства, например: «Явление Орбакайте народу» (КП. 2000 № 185) – прецедентный феномен «Явление Христа народу», «Возвращение блудной Барбары…» (АиФ. 2000 № 5) – текстреципиент «Возвращение блудного сына».

Библеизмы своим денотатом второго порядка имеют прецедентные тексты из религиозных книг, например: «Око за око – и мир ослепнет» (П. № 141) – прецедентный феномен «Око за око, зуб за зуб»; «Глас народа, вопиющего с галёрки» (Т. 2000 № 201) – текст-реципиент «Глас вопиющего в пустыне».

Научные аллюзии в нашем материале имеют один денотат второго порядка: «От перемены мест слагаемых сумма не меняется» – «От перемены цвета доллар не меняется» (Т. 2003 № 87).

Особый класс в нашей классификации составляют контаминированные экспрессемы, тематика которых является неоднозначной в силу участия в образовании аллюзии двух денотатов второго порядка, например: «Гасите свет, не отходя от кассы» (РГ. 2001 № 206) – тексты-реципиенты «Уходя, гасите свет» и «Проверяйте сдачу, не отходя от кассы».

Для наглядности мы представили подробный перечень литературных аллюзий в приложении 2, отражающем тематические классы экспрессем и количество единиц, созданных на основе отдельно взятого прецедентного феномена. Количественное и процентное соотношение литературных аллюзий в различных классах нами показано в таблице 2:

Таблица 2 – Тематическая классификация литературных аллюзий Как видно из таблицы 2, наибольшее количество экспрессем возникает на прецедентные высказывания из произведений художественной литературы, а наименьшее – представлено научными аллюзиями. Подобные различия в количественных показателях литературных аллюзий позволяют утверждать, что между известностью того или иного прецедентного феномена и числом экспрессивных единиц существует прямая зависимость: чем популярнее и известнее денотат второго порядка, тем большее количество аллюзий на его основе создаётся.

Установление читателем содержательного сходства между аллюзией и прецедентным феноменом заключается в нахождении репрезентантов, или маркеров (фонетических, графических, грамматических, корневых и структурно-синтаксических), представляющих собой элементы, связанные с определёнными структурами знания (концептами). Репрезентанты высоких и средних степеней маркированности позволяют отождествлять литературные аллюзии с прецедентными феноменами, относящимися к тем или иным классам в зависимости от источника. Определение подобия, сходства, а в некоторых случаях и тождества, двух сопоставляемых единиц (аллюзии и её денотата второго порядка) является одной из важных когнитивных операций, поэтому первый уровень мыследеятельности адресата назван в нашей работе «когнитивным пониманием».

В рамках данного параграфа мы попытаемся выяснить, каким образом литературная аллюзия реализует в газетно-публицистическом дискурсе коммуникативную функцию – способность экспрессемы устанавливать взаимодействие между автором, созданным им сообщением и читателем.

Данная функция, на наш взгляд, реализуется за счёт смешения информации, пришедшей из денотата второго порядка, и новой информации, привнесённой в аллюзию благодаря трансформантам, или антимаркерам.

Коммуникативная функция имеет две стороны: 1) со стороны автора аллюзии – на втором этапе кодирования информации происходит «экспериментирование» с прецедентным феноменом: наполнение «чужого»

слова своим содержанием, 2) со стороны читателя – выявление релевантности в содержаниях аллюзии и денотата второго порядка, (этап прохождения читателем структурно-семантизирующего уровня мыследеятельности).

литературной аллюзии автор газетных публикаций осуществляет трансформацию прецедентного феномена с помощью разнообразных языковых и стилистических средств (в этом проявляется игровой характер экспрессемы).

Как отмечает Ю.Д. Апресян, «две фразы (аллюзия и денотат второго порядка – вставка наша – Н.Н.), находящиеся в отношении трансформируемости, называются трансформами. Любые два трансформа, объединённых знаком трансформируемости…, образуют трансформацию» (Апресян 1966, 157). В основе подобной трансформации лежит замена, или «субституция элемента нашей работе понимается «грамматическая или лексическая (или комплексная лексико-грамматическая) перестройка различных единиц исходного текста»

(Нелюбин 2003, 55).

Использование автором разнообразных замен при трансформации прецедентного феномена является достаточно распространённым приёмом создания литературных аллюзий, что подтверждают исследования М.И.

Шостака, Е.А. Земской, С.И. Сметаниной и др. (Шостак 1998; Земская 1996а, 1996б, 2004; Сметанина 2002). Особенно часто используется приём замены одного слова новым, ключевым для данного текста (антимаркером, или трансформантом), и как отмечает Е.Г. Рабинович, «…выбор замещающего слова происходит обычно по смысловому признаку (метафорическому или метонимическому), реализуемому со множеством вариаций» (Рабинович 2004, 84).

Собранный фактический материал позволяет выделить следующие группы антимаркеров, встречающихся в структуре аллюзивных заголовков современных газет либо обособленно, либо в совокупности: 1) лексикосемантические; 2) синтаксические; 3) стилистические; 4) морфологические трансформанты; 5) словообразовательные. Каждый трансформант, включённый в ту или иную группу, определяется читателем благодаря референциальной, звуковой и ритмико-синтаксической видам памяти, выделенных нами ранее (см. п. 1.1.).

В процессе определения лексико-семантических трансформантов принимают участие все три вида памяти адресата. Подобными антимаркерами мы называем такие структурные компоненты аллюзии, которые находятся в словесной оппозиции с компонентами прецедентного феномена (назовём их прецедемами). По определению В.А. Малышевой, «…под словесной оппозицией понимается пара слов, сходных друг с другом по тем или иным элементам… и в то же время различающихся чем-либо…» (Малышева 2000, тождества» (там же, 34).

Опираясь на исследование данного автора, мы будем рассматривать следующие типы оппозиции: 1) «формальные – которые включают в себя слова, имеющие общие морфемы, но семантически далёкие (разниматьподнимать); 2) семантические – пара слов, у которых нет общих морфем, но обнаруживаются сходства (пересечения) в значении (содержании), т.е.

содержатся общие семантические множители (чёрный-белый); 3) формальносемантические – пары слов, имеющие сходные элементы как в плане формы, так и в плане содержания (жареный-мороженый)» (там же).

Антимаркеры и компоненты прецедентного феномена в формальной оппозиции представляют собой пары слов, сходных только в плане выражения.

Эта пара слов является лексическими омонимами, представляющие собой совпадающие «…по форме (звучанию и/или написанию), но имеющие разную семантику (значение) и не связанные ассоциативно» (Емельянова 2003, 263). В случае формальной оппозиции тождества, трансформанты и прецедемы являются полными омонимами, например: «Дети господина гранта» (Т. 2003 № 89) (конкурсы среди студентов, аспирантов и докторантов на получение грантов) – прецедентный феномен «Дети капитана Гранта».

Формальная оппозиция нетождества в нашем материале представлена неполными омонимами: а) омофонами, например: «Хорошо б иметь томик в деревне» (Т. 2002 № 20) (о положении сельских библиотек) – текст-реципиент «Хорошо иметь домик в деревне», «Кто с мячом к нам придёт?» (РГ. 2005 № 17) (об уходе в отставку президента РФС В. Колоскова) – прецедентный феномен «Кто к нам с мечом войдёт»; б) омоформами, например:

«Джентльмены» у дачи» (Т. 2000 № 162) (о том, как охраняют собственные дачи богачи) – текст-реципиент «Джентльмены удачи»; «Луч Светы в тёмном царстве» (РГ. 2001 № 219) (о завоевании золотой медали гимнасткой Светланой Хоркиной) – прецедентный феномен «Луч света в тёмном царстве»

(Малышева 2000). Подобные трансформанты можно назвать омонимическими.

является одним из видов языковой игры – каламбура, представляющего собой «остроумное высказывание, основанное на одновременной реализации в слове (словосочетании) прямого и переносного значений или на совпадении звучания слов (словосочетаний) с разными значениями» (Павловская 1997, 272), не обогащающее семантически высказывание, а лишь вызывающее смех от столкновения далёких, несоединимых понятий. Действительно, все рассмотренные нами примеры аллюзий, в структуре которых наблюдаются трансформанты-омонимы, содержат в себе какой-то элемент комизма.

Поскольку каламбур, как правило, рассматривается как стилистический приём, то мы считаем, что омонимические антимаркеры одновременно могут быть названы и стилистическими.

Семантические оппозиции тождества проявляются у трансформантов и прецедем, являющихся абсолютными или точными синонимами, представляющими собой пару слов, тождественных по своим основным значениям (соотнесённых с одним и тем предметом или любым другим фактом реальной действительности), но отличающихся знаком (звуковой оболочкой), причём одно из них часто толкуется через другое в формулировке (Апресян 1995; Малышева 2000), например: «Два командира» (РГ. 2001 № 67) (о двух командирах подводных лодок (американской и российской)) – прецедентный феномен «Два капитана» (лексема «капитан» толкуется через лексему «командир»: «КАПИТАН – 2. Командир судна» (Ожегов, Шведова 1997, 264).

Абсолютные синонимы характеризуют денотативную синонимию (понятие «денотат» в данном случае используется в значении «типизированное представление о классе предметов» (Грязнова 1998, 36)). Подобные синонимы по-разному называют один и тот же предмет и, следовательно, выражают два различных понятия об одном и том же предмете. Антимаркеры, состоящие с прецедемами в семантических оппозициях, в нашей работе получили название денотативно-синонимических.

выражают «…отношения подчинения, конкретно – включения, когда объём признаков (формальных или семантических компонентов) одного из элементов оппозиции (прецедемы или трансформанта – вставка наша – Н.Н.) полностью включается в состав другого… члена – пара слов, у которых одно из слов в некотором роде повторяется в другом, что обеспечивает их сходство, но при этом обнаруживается и дифференциальная часть (это родовидовые пары и пары части-целого)» (Малышева 2000, 37).

В нашем материале наблюдаются следующие оппозиции нетождества:

1) оппозиция гиперонимического характера, причём гиперонимом выступает, как правило, прецедентная лексема, а гипонимом – антимаркер, например: «Русский язык до Нью-Йорка доведёт» (РГ. 2000 № 85) (о втором Всемирном конгрессе русской прессы в Нью-Йорке) – прецедентный феномен «Язык до Киева доведёт»; «У меня зазвонил… видеотелефон» (РГ. 2000 № 197) (о создании и установке в Ульяновской области 1-го общественного видеотелефона) – текст-реципиент «У меня зазвонил телефон»;

2) оппозиции между согипонимами, например: «Первым делом умыкаем вертолёты» (Т. 2003 № 106) (о захвате чеченскими боевиками российского военного вертолёта) – прецедентный феномен «Первым делом – самолёты»

(гипероним – летательный аппарат (Ожегов, Шведова)); «Деревья рубят – палочки летят» (РГ. 2001 № 67) (о том, что в Китае для производства палочек для еды вырубаются леса) – денотат второго порядка «Лес рубят – щепки летят» (родовое понятие – тонкие деревянные предметы (Ожегов, Шведова));

«Вокзал для одного» (Т. 2000 № 209) (о беспризорниках Омска, которые пытаются уехать куда-нибудь на электропоездах) – текст-реципиент «Вокзал для двоих» (гипероним – совокупность); «Как украсть миллиард» (П. 2001 № 140) (о том, как на московских стройках бесследно исчезают миллиарды) – денотат второго порядка «Как украсть миллион» (родовое понятие – количество) «Мир, труд, март» (РГ. 2003 № 52) (о том, как идёт подготовка к май» (гипероним – календарные месяцы весны);

3) оппозиции между частью и целым, в которых целое выражено прецедемой, а часть – трансформантом, например: Владивосток – дело тонкое (МК. 2004 № 154) (о скандальных выборах мэра г. Владивостока) – текстреципиент «Восток – дело тонкое» (Владивосток находится на Востоке и вы ступает, таким образом, частью данного географического объекта).

Выделенные виды трансформантов мы назвали гиперо-гипонимическими.

пересечения») образует трансформант и прецедема, имеющие помимо общих и противопоставляются друг другу» (Малышева 2000, 37-38). К подобным парам слов мы относим антонимы, квазиантонимы и квазисинонимы.

Антимаркеры и компоненты прецедентного феномена, находящиеся в отношениях антонимии мы определяем так: два слова имеют общее для них (инвариантное) значение, т.е. наличествует предельное отрицание в толкованиях одного из членов антонимической пары (Самотик 2003, Новиков 1978).

Как показывает наш материал, чаще всего авторы используют для трансформации прецедентных феноменов классы точных антонимов:

1) «антонимы, выражающие качественную противоположность», для которых характерны «градуальные (или ступенчатые) оппозиции» (между антонимами существует средний, промежуточный член) (Новиков 1978, 14), например: «Москва! Как мало в этом звуке (РГ. 2000 № 38) (о том, что столица негативно оценивается жителями других регионов) – прецедентный феномен «Москва! Как много в этом звуке» (мало – достаточно – много), «Чёрное солнце пустыни» (РГ. 2003 № 54) (о войне в Иракской пустыне) – текстреципиент «Белое солнце пустыни» (чёрный – серый – белый), «Хуже гор может быть только горе» (МК. 2004 № 39) (о безуспешных поисках пропавших сноубордистов в Кабардино-Балкарии) – прецедентный феномен «Лучше гор жизнь» (Т. 2000 № 60) (о повышении бюджетникам зарплаты, которая не позволяет им жить безбедно) – текст-реципиент «Ставка больше, чем жизнь»

(больше – столько же – меньше);

2) «антонимы, выражающие дополнительность (комплементарность)», т.е. «отрицание одного из них даёт значение другого» (Новиков 1978, 15), например: «Посторонним вход разрешён!» (АиФ. 2000 № 26) (о том, что проникновение иностранных лиц на территорию Чеченской республики никак не пресекается) – текст-реципиент «Посторонним вход воспрещён!» (не + разрешён = воспрещён), «Здесь русский бунт, здесь Русью пахнет…» (РГ. № 103) (о прошедшей премьере «Хованщины» в Большом театре) – прецедентный феномен «Там русский дух, там Русью пахнет…» (не + здесь = там), «На вкус и цвет товарищи есть!» (КП. 2000 № 235) (о выставке-ярмарке российских и белорусских товаров) – денотат второго порядка «На вкус и цвет товарищей нет» (не + есть = нет), «Богатство не порок» (РГ. 2003 № 227) (о заседании «круглого стола», на котором обсуждался проект концепции социального развития государства) – прецедентный феномен «Бедность не порок» (богатство = не + бедность);

действий, признаков и свойств», которая проявляется в двух случаях (там же):

а) оба действия (признака) направлены друг против друга, например:

«Москва не сразу рушилась» (МК. 2004 № 45) – денотат второго порядка «Москва не сразу строилась», «Долг платежом ужасен» (РГ. 2003 № 20) (о том, что рекордный урожай разорил каждого второго крестьянина за «плановые»

долги) – прецедентный феномен «Долг платежом красен», «Таможня брала добро» (Т. 2003 № 211) (о контрабанде на Дальнем Востоке, в которой принимали участие таможенники) – текст-реципиент «Таможня даёт добро», «Осторожно: двери открываются» (РГ. 2001 № 171) (о том, что в Германии канцлер и его министры открыли двери своих кабинетов для простых граждан) – денотат второго порядка «Осторожно: двери закрываются»;

другое (другой), направленность которого остаётся невыраженной» (там же), например: «Иваны, помнящие родство» (РГ. 2000 № 148) (о создании фамильной летописи предпринимателем из Бердска) – денотат второго порядка «Иваны, непомнящие родства», «Преступление и помилование» (РГ. 2001 № «Преступление и наказание»; «Язык мой – друг мой» (МК. 2004 № 23) (о том, что преподавание иностранного языка приносит большую прибыль) – противопоставляется слово враг: «ВРАГ. 1. Человек, который находится в состоянии вражды с кем-нибудь, противник.» (Ожегов, Шведова 1997, 102, 404)).

Трансформанты, являющиеся по отношению к прецедемам точными антонимами, получили название антонимических.

Помимо выделенных групп антонимов в нашем материале наблюдаются и другие группы:

1) квазиантонимы, т.е. «ненастоящие, приблизительные антонимы», к которым относятся «семантические и стилистически неоднородные, несимметричные антонимы, противопоставления формально симметричные, но основанные не на первичных, а на вторичных значениях слова, образные противопоставления и др.» (Новиков 1978, 22, 32), например: «Хозяйка медного карьера» (КП. 2000 № 189) (об одном рудном карьере, сверху напоминающем фигуру женщины) – текст-реципиент «Хозяйка медной горы»

(антонимы карьер и гора являются «практическими», противоположность которых выражается не чисто семантически, а путём образного употребления в речи (там же, 16) (карьер = какая-либо впадина на земле, гора – возвышенность)), «В футбол сыграют настоящие красотки» (РГ. 2003 № 158) (о появлении в итальянском футбольном клубе женщины) – прецедентный феномен «В футбол играют настоящие мужчины» (красотки = женщины, которые противопоставляются мужчинам);

обозначающие следующее: «…предикативная лексема У, имеющая два или более актанта, …описывает ту же ситуацию действительности, что и исходная лексема Х, но с перестановкой актантов…(участников ситуации – вставка наша – Н.Н.)» (НОСС 1999, 21), например: «Палата ума» (Т. 2005 № 18) (о 10летнем юбилее Счётной палаты) – текст-реципиент «Ума палата».

квазиантонимических антимаркеров.

Формально-семантические оппозиции нередко используются автором при трансформации прецедентных феноменов с помощью квазисинонимов. Это связано с тем, что язык стремится избавиться от дублирования, развивая у близких слов противопоставляющие их смысловые компоненты.

В литературе вопроса квазисинонимами называются слова, близкие, но не тождественные по значению, (Степанов 1975, 36). Они выражают одно и то же понятие (или «оттенки» одного и того же понятия), но называют два различных предмета; «…у таких слов совпадает понятие, но различен предмет обозначения; это синонимия по сигнификату» (там же, 30, 36), например: «Он умчался вдаль на своей электричке» (РГ. 2004 № 53) (о первой частной электричке) – текст-реципиент «Он уехал прочь на ночной электричке», «Вагон укатится, налог останется» (РГ. 2000 № 37) (о повышении налоговых сборов от перевозок грузов) – прецедентный феномен «Вагончик тронется, перрон останется» (предметы обозначения: трогаться – «сдвигаться с места», укатиться – «катясь, попасть куда-нибудь» (Ожегов, Шведова 1997, 812, 829), понятие одно – движение в каком-либо направлении); «Вьюга мглою поле кроет» (КП. 2001 № 32) (о февральском футболе в России) – текст-реципиент «Буря мглою небо кроет» («БУРЯ – 1. Ненастье с сильным разрушительным ветром. ВЬЮГА – Снежная буря» (Ожегов, Шведова 1997, 64, 123). Подобные антимаркеры являются квазисинонимическими.

Небольшую группу трансформантов составляют паронимы. Паронимия представляет собой «…частичное совпадение двух фонетических слов, не этих слов (корней, приставок, суффиксов, окончаний)…» (Степанов 1975, 35).

В нашем материале чаще всего наблюдается «эпентетический» тип паронимии, выделенный В.П. Григорьевым (внутрь корня включается ещё один консонанс) (Григорьев. Цит. По: Санников 1999, 293), например: «Стоит ли выносить СОРМ из избы?» (КП. 2001 № 7) (о том, кого и как прослушивают спецслужбы США) – прецедентный феномен «Выносить сор из избы», «У Лукойлморья…»

(Т. 2000 № 145) (о том, как появилась в России НК «Лукойл») – текстреципиент «У Лукоморья». Рассмотренные нами трансформанты можно назвать паронимическими.

Хотелось бы отметить тот факт, что паронимы по своей природе сходны с фонетическими маркерами, но, на наш взгляд, не тождественны им, поскольку звуковое совпадение между прецедемой и трансформантом наблюдается внутри корня, а репрезентант созвучен с компонентом денотата второго порядка, как правило, в финали слова.

Использование адресантом паронимов при построении литературных аллюзий лежит в основе парономазии, предполагающей не только сознательное использование в тексте паронимов, но и любое звуковое сходство слов, – и родственных, и неродственных, звуковое совпадение которых случайно (Парономазия 1979), например: «Карлсен, который живёт шахматами» (Т. № 31) (о 13-летнем норвежце шахматисте Магнусе Карлсене) – текстреципиент «Карлсон, который живёт на крыше», «Сами с Усамой» (СР. № 6) (о том, что Запад видит в Чубайсе помощника Бен Ладена) – прецедентное высказывание «Сами с усами», «Бережную Бог бережет» (РГ. 2002 № 28) (интервью с олимпийской чемпионкой, пострадавшей во время выступления) – текст-реципиент «Бережённого Бог бережёт», «Горе люковое» (КП. 2001 № 33) (о том, что два дня сантехник просидел в канализационном колодце, на крышку которого высыпали три тонны щебня) – прецедентное высказывание «Горе луковое». Парономазия и паронимия являются стилистическими омонимические, одновременно выступают и стилистическими.

составляют синтаксические антимаркеры, под которыми мы понимаем трансформации синтаксических конструкций аллюзивных денотатов второго порядка, замечаемые массовым читателем благодаря ритмико-синтаксическому виду памяти (см. п. 2.1.). Опираясь на исследования Ю.Д. Апресяна, Ж. Дюбуа, Ф. Приа, А. Тринона и др., мы выделили две группы операций, которые осуществляет автор, «экспериментируя» с прецедентным феноменом: 1) «субстаниальные операции: вычёркивание единиц в сообщении и добавление новых к уже существующим; а также одновременности этих операций»; 2) «реляционные операции: перестановки слов в сообщении» (Общая риторика 1986, 86, 91; Апресян 1966).

подгруппы:

1) расширение данной формы за счёт:

Виноградову, «…часто не умещаются сразу в одну смысловую плоскость, но образуют ассоциативную цепь присоединения» (Виноградов 1941, 576), или присоединительных конструкций, приобретающих характер присоединения лишь в отрыве от главного предложения, основной конструкции (формальный показатель этого на письме – точка), например: «Процесс пошёл. Штатно» (РГ.

2004 № 50) – прецедентный феномен «Процесс пошёл», «Танки грязи не боятся.

А песков – подавно…» (КП. 2002 № 6) – текст-реципиент «Танки грязи не бояться», «Все дороги ведут в Геную… только одна в Ленск» (РГ. 2001 № 138) – прецедентный феномен «Все дороги ведут в Рим», «Сделай паузу.

Рекламную» (РГ. 2003 № 204) – текст-реципиент «Сделай паузу, скушай Твикс», «Почка бродит по Европе…Отдельно от хозяина» (РГ. 2000 № 231) – текстреципиент «Призрак бродит по Европе»;

2000 № 151) – прецедентный феномен «Окно в Париж», «Особенности интернациональной охоты на Усаму» (КП. 2001 № 188) – текст-реципиент «Особенности национальной охоты», «В бой за Тихонова идут старики» (КП.

2000 № 185) – прецедентный феномен «В бой идут одни «старики», «Движется девятый вал» (СР. 2002 № 12) – текст-реципиент «Девятый вал»;

2) усечение «…(апофеозис), или незавершённые, недоговорённые, прерванные предложения…» (Данилевская, Трошева 2003, 478), например:

«Нелегко в ученье…» (Т. 2004 № 107) – текст-реципиент «Нелегко в ученье, легко в бою», «Ну, заяц…»(Т. 2004 № 23) – прецедентный феномен «Ну, заяц, погоди!», «Если б я был мигрант…» (Т. 2004 № 115) – текст-реципиент «Если б я был султан, я б имел трёх жён»;

3) отъединение какой-либо части высказывания, придающее ей коммуникативную самостоятельность, например: «Не суди. Избит будешь»

(КП. 2004 № 69) – прецедентный феномен «Не суди, да не судим будешь», «Вагончик тронется. А что останется?» (РГ. 2001 № 74) – текст-реципиент «Вагончик тронется, перрон останется»;

4) одновременное вычёркивание и добавление единиц в исходную форму:

а) приводящие к изменению исходной структурной схемы, например:

«Сотвори себе кумира, но надейся на себя» (КП. 2001 № 188) – текст-реципиент «Не сотвори себе кумира» (наблюдается изменение общеутвердительного значения фразы на общеотрицательное); «Дружба крепче, когда табачок врозь»

(Т. 2000 № 36) – прецедентный феномен «Дружба дружбой, а табачок врозь»

(в сопоставляемых текстах разные отношения между частями); «Хорошо смеётся тот, кто смеётся на зачёте» (КП. 2000 № 195) – «Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним» (наблюдается изменение в структуре денотата актанта «конечная точка» на совмещённый актант «место и время»); «От любви до один шаг» (изменен актант «количество» на актант «содержание»);

б) не меняющие исходную структурную схему, например: «Граница.

Покой ей только снится (П. 2000 № 45) – текст-реципиент «Последний бой!

Покой нам только снится»;

5) соединение двух исходных форм в одну за счёт наложения их частей друг на друга, например: «Унесённые девятым валом» (Т. 2000 № 23) – текстыреципиенты «Унесённые ветром» и «Девятый вал», «Белорусский вокзал для двоих» (МК. 2004 № 27) – прецедентные феномены «Белорусский вокзал» и «Вокзал для двоих», Второй вид операций, результатом которых являются синтаксические антимаркеры, это реляционные операции, применяемые авторами газетных публикаций. Они представлены в настоящем исследовании инверсиями, под которыми мы понимаем перестановки синтаксических компонентов предложения, нарушающие их обычный порядок и приводящие к смысловому и эмоциональному выделению слов (увеличению или уменьшению «смысловой нагрузки» слова или словосочетания). Уместно отметить, что различного рода инверсии характерны для языка газет, поскольку журналист с помощью инверсии выделяет тот элемент высказывания, который в первую очередь должен привлечь внимание читателя.

Нами выделены два типа инверсии: 1) не меняющие позиции актантов ситуации, например: «Все флаги будут в гости к нам» (КП. 2000 № 121) – текстреципиент «Все флаги в гости будут к нам», «Что немцу хорошо, то и русскому гут» (РГ. 2002 № 63) – прецедентный феномен «Что русскому здорово, то немцу – смерть»; 2) меняющие позиции актантов ситуации, например: «Кто бережёт мою милицию» (РГ. 2003 № 5) – текст-реципиент «Моя милиция меня бережёт» (субъект милиция становится объектом), «Полёт кукушки над пустым гнездом» (Т. 2000 № 40) – прецедентный феномен «Пролетая над гнездом кукушки» (в первом случае действие совершает один субъект, во втором – другой (-ие)).

контаминации, т.е. взаимное переплетение трансформантов, субстаниальных и реляционных, например:

- «Площадь Красная видна из «чеченского» окна! (КП. 2001 № 146) – прецедентный феномен «А из нашего окна площадь Красная видна», «Семь нот – семь раз отмерь» (РГ. 2000 № 233) – текст-реципиент «Семь раз отмерь – один отрежь», «России пора заколачивать окно в Европу?» (КП. 2001 № 85) – прецедентный феномен «В Европу прорубить окно» (вычёркивание существующих единиц и добавление новых + инверсия первого типа);

- «Место окрасило человека» (РГ. 2003 № 218) – текст-реципиент «Не место красит человека, а человек место» (усечение + инверсия второго типа);

- «Истина рождается в споре. А правого называет суд» (РГ. 2000 № 196) – прецедентный феномен «В споре рождается истина» (присоединительная конструкция + инверсия первого типа);

- «Не заплатил налоги? Спи спокойно! Если докажешь, что это неумышленно» (КП. 2003 № 95) – текст-реципиент «Заплати налоги и спи спокойно» (отсоединение + добавление новых компонентов);

- «Особенности национальной охоты на шайбу, или В хоккей играют настоящие киргизы» (КП. 2001 № 33) – прецедентные феномены «Особенности национальной охоты» и «В хоккей играют настоящие мужчины» (наложение двух прецедентных конструкций друг на друга + добавление новых компонентов + вычёркивание существующих единиц и добавление новых);

- «Готовь сани летом, а пенсию – смолоду» (РГ. 2000 № 192) – прецедентные феномены «Готовь сани летом, а телегу зимой» и «Береги честь смолоду» (соединение двух конструкций + вычёркивание существующих единиц и добавление новых + усечение).

Рассмотренные в данной группе и подгруппах трансформанты мы обозначили как субстаниальные (расширяющие, сужающие, отсоединяющие, расширяюще-сужающие, соединяющие), реляционные (инверсионные) и контаминированные антимаркеры.

прецедентного феномена. В структуре литературных аллюзий мы выделили позиционно-лексические; 3) структурно-графические; 4) полистилистические;

5) тропеические.

контактоустанавливающих антимаркеров в процессе создания аллюзий трансформантов нами выделены три группы:

экспрессивное утверждение или отрицание, благодаря которому автор «…обращается к аудитории не затем, чтобы получить информацию, а затем, чтобы передать коллективному адресату определённую систему идей… и это настраивает читателя не на получение готовой информации, а на поиск истины» (Басовская 2004, 57-58), например: «Обещанного три года ждут?» (КП.

2004 № 39) (о том, что мошенник, представляясь сотрудником передачи «Жди меня», обкрадывал людей, потерявших своих детей) (= не ждут), «Против лома нет приёма?» (РГ. 2000 № 17) (о том, что Россия намерена перекрыть каналы преступного вывоза металлолома) (= есть), «Работа не волк?» (П. 2003 № 88) (о том, что число безработных в России увеличивается) (= волк в метафорическом значении), «Гусь свинье не товарищ?» (Т. 2000 № 84) (о совместимости продуктов во время приёма пищи) (= товарищ), «Там хорошо, где нас нет?»

(КП. 2000 № 138) (о том, что митрополит Смоленский и Калининградский не советуют уезжать из России насовсем) (= нет), «Рыбакам закон не писан?» (РГ.

2000 № 176) (о не утверждении Советом Федерации закона о рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов) (= рыбаки соблюдают закон), «Лес рубят – щепки летят?» (П. 2001 № 145) (= не летят), «Трудовой договор дороже денег?» (Т. 2004 № 2) (о том, что нанимающимся на работу во трудовой договор) (= не дороже);

2) риторическое восклицание, или «показное выражение эмоций», которое в письменном тексте оформляется графически (восклицательным знаком) и структурно, например: «Береги учёных смолоду!» (РГ. 2000 № 229) – текст-реципиент «Береги честь смолоду», «Где плёнка – там не рвётся!» (КП.

2000 № 130) – прецедентный феномен «Где тонко, там и рвётся», «Бензин табаку не товарищ!» (КП. 2004 № 120) – текст-реципиент «Гусь свинье не товарищ»;

3) умолчание – указание в письменном тексте графическими средствами (многоточием) на невысказанность части мысли, например: «Любишь кататься, люби и… страховаться» (КП. 2001 № 215) (о законопроекте о страховании гражданских автомобилей) – текст-реципиент «Любишь кататься, люби и саночки возить», «Друзья познаются в… учебе» (П. 2004 № 13) (о совместной аспирантуре и докторантуре МГУ и Пекинского университета) – прецедентный феномен «Друзья познаются в беде».

прецедентных феноменов, занимают позиционно-лексические повторы, предполагающие однородность повторяемых синтаксических позиций и тождество их лексического наполнения, например: «Над Россией буря мглою небо кроет. Кроет и кроет…» (КП. 2000 № 138) – прецедентный феномен «Буря мглою небо кроет».

сегментацию, парцелляцию и эпифраз, обращают внимание читателей на один из компонентов высказывания, который в общем потоке речи мог бы остаться незамеченным.

Так, сегментация представляет собой «вынесение важного для автора местоимением в оставшейся части фразы» (там же), например: «Сочи: Здесь дух, здесь Русью пахнет».

Парцелляцией называется расчленение синтаксической конструкции предложения на две части: базовую – структурно господствующую, и парцеллят – структурно зависимую (Копнина 2003). Парцелляцию часто смешивают с присоединением, однако, мы согласны с точкой зрения А.Ф.

Прияткиной (Прияткина 1990, 155), разграничивающей данные понятия.

Полагаем, что парцелляция представляет собой такой способ организации текста по принципу присоединения, которая позволяет пишущему поставить точку перед присоединением, т.е. интонационно отчленённая часть (парцеллят) выходит за пределы высказывания.

антимаркеров можно наблюдать в следующих примерах: «Кадры решают всё, если их подготовка хорошо оплачена. Но из чьего кармана?» (РГ. 2000 № 200) – прецедентный феномен «Кадры решают всё»; «Долговой узел. Его можно развязать, но не разрубить» (Т. 2000 № 202) – текст-реципиент «Гордиев узел»;

«Мир! Труд! Май! Или Война. Безработица. Безвременье» (П. 2000 № 49) – прецедентный феномен «Мир! Труд! Май!».

Полистилистическими антимаркерами мы называем два вида новых структурных компонентов литературной аллюзии: 1) трансформанты, представляющие собой ироническое переосмысление нейтральной, общеупотребительной лексики; 2) трансформанты, которые являются принадлежностью других стилей речи, в частности, разговорного.

иронической окраской нейтральной лексики, которая, как правило, подчёркивается кавычками, например: «Избушка на сосновых «ножках» (Т.

2004 № 102) (о доме на сосне, который построил мужчина) – прецедентный феномен «Избушка на курьих ножках», «Шатки. Слово «человек» здесь звучит гордо» (П. 2003 № 32) (о непрекращающихся контртеррористических акциях в Чечне) – текст-реципиент «Человек – это звучит гордо», «Командовать Кадыровым и Бесланом Гантамировым междоусобной войны в Чечне) – прецедентный феномен «Командовать парадом буду я», «Москва», спалённая пожаром» (РГ. 2003 № 213) (о пожаре в гостинице «Москва») – текстреципиент «Москва, спалённая пожаром».

Включение элементов разговорного стиля речи в прецедентный феномен объясняется тем, что разговорная речь, включающая в себя просторечную, сленговую, арготическую и др. лексику, во-первых, является наиболее массовой формой языка как средства общения в быту, а во-вторых, создаёт наиболее контрастную оценку сообщаемого в аллюзии, например: «Первый хакер на деревне» (РГ. 2003 № 33) (о том, что в Сочи осуждён первый на Черноморье человек, незаконно проникающий в банковские программы) – прецедентный феномен «Первый парень на деревне» («ХАКЕР. Комп. 2.

Программист, взламывающий программы» (Никитина. Словарь 2004, 765)), «Шпоры» бывают разные: чёрные, белые, красные» (Т. 2000 № 123) (о том, как незаметно списать на экзамене) – текст-реципиент «Девушки бывают разные:

чёрные, белые, красные» («ШПОРА. 2. Студ. Шпаргалка» (там же, 834)), «Последний «мерс», он трудный самый (КП. 2002 № 172) (о введении новых правил ввоза подержанных иномарок) – прецедентный феномен «Последний бой, он трудный самый» («МЕРС. Автомобиль марки «Мерседес» (там же, 383)).

Тропеические трансформанты, понимаемые нами как элементы, изменяющие прецедентный феномен за счёт внесения в его содержание компонентов со «смещенным значением», включающие в себя парономазию, каламбур и метафору (Павловская 1997). Парономазию и каламбур мы рассматривали в рамках лексико-стилистических трансформантов, поэтому особое внимание уделим метафоре.

литературных аллюзий создаётся автором благодаря такому трансформанту, как метафора, которая с формальной позиции «…представляет собой синтагму, несовпадение соответствующих им означаемых» (Общая риторика 1986, 195Для нас представляет интерес когнитивная метафора, изучению которой в последнее время уделяется много внимания. Подобный интерес к проблеме когнитивной метафоры объясняет следующий тезис: «метафора пронизывает всю нашу повседневную жизнь и проявляется не только в языке, но и в мышлении и действии. Наша обыденная понятийная система, в рамках которой мы мыслим и действуем, метафорична по своей сути» (Лакофф 1990, 387;

Lakoff 1980). Согласно этому тезису когнитивная метафора рассматривается в качестве основного средства мыслительной и языковой деятельности человека (Попова 2002).

Современная теория когнитивной метафоры восходит своими корнями к работе А. Ричардса «Философия риторики» (Ричардс 1990), который определял метафору как «две мысли, которые касаются различных предметов, но действуют сообща в одном слове или в одной фразе, чьё значение является результатом их взаимодействия» (Richards 1936, 93). В своей работе мы не ставим своей целью углубляться в историю развития когнитивной теории, а остановимся лишь на тех точках зрения на метафору, которые возможно применить к исследуемой теме.

Основываясь на интеракционистской концепции М. Блэка (Блэк 1990), развивающей идеи А. Ричардса, исследованиях Н.Д. Арутюновой (Арутюнова 1988), Л.В. Балашовой (Балашова 2001), А.Н. Баранова (Баранов 1991, 2003), В.Г. Гака (Гак 1988), О.И. Глазуновой (Глазунова 2000), Е.А. Земской (Земская 1983), И.М. Кобозевой (Кобозева 2001), Г.Н. Скляревской (Скляревская 1993), В.Н. Телия (Телия 1988), А. Ченки (Ченки 2002), А.П. Чудинова (Чудинов 2001) и др., мы объясняем использование автором метафорических переносов при создании литературных аллюзий следующей причиной: применение метафоры обусловлено необходимостью усиления выразительности газетного заголовка.

когнитивной структуры, прототипически связанной с некоторым языковым выражением, из той содержательной области, к которой она исконно принадлежит (области-источника), в другую область (область-цель), подобную первой какой-либо чертой или предполагающую какие-либо косвенные с ней «аналогии» (Баранов 1991, Кассирер 1990, Кобозева 2001).

Как отмечает Дж. Лакофф, когнитивные структуры области источника «…организованы в виде «схем-образов» – относительно простых когнитивных структур, постоянно воспроизводящихся в процессе физического взаимодействия человека с действительностью» (Lakoff 1993, 207).

Когнитивные структуры области цели, по замечанию А.Н. Баранова, имеют «…менее ясное, менее конкретное, менее определённое значение…» (Баранов 2003, 76). В нашем случае когнитивные структуры области-источники представляют компоненты прецедентных феноменов, а когнитивные структуры области-цели – трансформанты.

осуществляется автором по определённым метафорическим моделям, под которыми мы понимаем типовые образцы переносов, при которых происходит наделение «новой» семантикой аллюзивных компонентов, соотносимых с прецедемами. При этом следует отметить, что подобная «…семантизация слова устанавливает эквивалентность двух лексических единиц, но в отличие от словарной дефиниции между ними не всегда возникает тождество …» (ЯКХТ 1986, 71, 66).

В соответствии с исследованиями в области когнитивной метафоры, в структуре метафорических моделей, учитывающихся авторами газетных публикаций при создании экспрессем, выделяются: 1) область-источник; 2) область-цель; 3) основание метафорического переноса.

К области-источнику мы в своём исследовании относим элементы прецедентного феномена, названные нами, по М. Блэку, вспомогательными субъектами, которые порождают систему «ассоциируемых импликаций», отрицательные характеристики того или иного образа в сознании носителей языка, на которые опирается адресант при выборе вспомогательного субъекта.

Читатель же, определяя релевантность в содержаниях аллюзии и денотата второго порядка, опирается на них как на «…средство выбора, акцентирования и связывания в систему признаков, важных для некоторой другой сферы»

(области-цели) (Блэк 1990, 167-168).

Например, в прецедентном высказывании «Не пойман – не вор», на основе которого строятся аллюзии «Не пойман – не отец» (КП. 2001 № 87) (о вероятном отце Луки Холлинджер) и «Не пойман – не шпион» (РГ. 2001 № 41) (об освобождении из-под стражи в Швеции сотрудника крупного концерна, подозревавшегося в шпионаже), вспомогательным субъектом или областьюисточником является лексема вор, которая в сознании читателей имеет отрицательный статус и прагматические характеристики.

Область-цель представляют трансформанты литературных аллюзий, получившие названия основных субъектов метафоризации, к которым и прилагаются «ассоциируемые импликации», т.е. антимаркеры структурируются по образцу прецедем, при этом проявляется сходство внешних данных и внутренних качеств, которые характеризуют основной и вспомогательный субъекты, но и соответствующих им. В данном случае от адресата требуется одновременное представление в сознании обоих субъектов, не сводимых к вспомогательным субъектом выступает лексема отец, которая в новом контексте приобретает отрицательную оценку.

Основанием для метафоризации является «соизмеримый признак», общий для прецедемы и трансформанта, позволяющий приблизить различные компоненты аллюзии и денотата второго порядка (Serle 1991).

метафоры, на которые опирается журналист при создании литературных аллюзий:

1) прецедема и трансформант не тождественны друг другу в буквальном значении, но тождественны в сознании носителей языка, например: «Охота пуще Уголовного кодекса» (Т. 2003 № 103) (о нарушении охотниками закона об охоте) – прецедентный феномен «Охота пуще неволи» (устойчивое словосочетание «Уголовный кодекс» в сознании журналиста и массового читателя ассоциируется с лишением свободы, т.е. лексемой «неволя»);

2) состояние области-источника и области-цели совпадают, например:

«Хочешь жить – умей меняться» (АиФ. 2000 № 43) (о том, как можно заработать капитал на обмене валюты) – текст-реципиент «Хочешь жить – умей вертеться» (лексемы «вертеться» и «меняться» в данном случае совпадают по такому состоянию как «скорость, быстрота осуществления деятельности»);

3) область-источник является одним из характерных свойств областицели, например: «Как в кадеты меня мать провожала» (РГ. 2000 № 38) (о кадетском корпусе в Смоленске для сирот и детей офицеров, воевавших в горячих точках) – прецедентный феномен «Как в солдаты меня мать провожала» (лексема «солдаты» в прецедентном высказывании выступает характерным свойством лексемы «кадеты»);

4) основной субъект условно приравнивается читателем и автором статей к вспомогательному субъекту на основе сходства в несущественных признаках, например: «Второе пришествие Фрейда» (Т. 2000 № 167) (о публикации в России после долгого запрета работ З. Фрейда) – текст-реципиент «Второе пришествие Христа» (несущественный признак – «появление после длительного отсутствия»).

Выбор автором слова, которое метафорически переосмысляется в аллюзии, опирается, на наш взгляд, на схему, предложенную П. Бакри.

(«парадигматическая или ось отбора») представляет собой классы языковых единиц, возглавляемые конкретными языковыми единицами, составляющими прецедентное высказывание, и образующиеся путём умственной ассоциации.

Журналист делает выбор из широкого запаса слов то, которое ему подходит для выражения нужного ему содержания, т.е. ситуативно актуальное слово.

Рассмотрим функционирование данной схемы на примере, приведённом нами выше:

В данном случае автор газетных публикаций, во-первых, производит выбор среди всех слов, которые могут согласоваться с синтаксисом этой фразы (синтагматическая ось), во-вторых, отбирает среди них те, которые соответствуют содержанию данного высказывания, т.е. осуществляет метафорический перенос на определённом основании (в этом примере основанием метафоры является несущественный признак – «недоказанность причастности к осуществлению какого-либо вида деятельности»).

В современной когнитивной науке многие исследования (теория фреймовой семантики Ч.Филлмора (Fillmore 1992), теория метафоры и метонимии Дж. Лакоффа и М. Джонсона, когнитивная грамматика Р. Лэнекера, теория ментальных пространств Ж. Фоконье (Fauconnier 1985), теория прототипов Э. Рош (Rosch 1978) и др.) подтверждают мысль о том, что «…наши знания организуются с помощью определенных структур – когнитивных моделей …» (Lakoff 1993, 209). Ч. Филлмор называет подобные структуры фреймами, понимая под ними «…когнитивные структуры, знание словами)…» (Fillmore 1992, 75).

Как отмечает Н.Н. Болдырев, «…фрейм, или когнитивный контекст – это модели культурно-обусловленного, канонизированного знания, которое является общим, по крайней мере, для части говорящего сообщества. В принципе, фрейм может включать любой эпизод знания, каким бы причудливым он ни казался, достаточно, чтобы его разделяли достаточное количество людей» (Болдырев 2002, 62). В нашем случае с помощью фреймов мы попытаемся описать структуры, участвующие в процессе переосмысления, т.е. знания о компонентах прецедентного феномена и знания о трансформантах.

Уместно отметить, что прецедентные феномены воспринимаются и автором, и читателем, как культурные концепты, представляющие собой важнейшие для народа понятия, связанные с определёнными ассоциациями, отражающие наиболее существенные для носителей языка идеи и образы.

Культурные концепты носят, на наш взгляд, иррациональный характер, поскольку «по своим структурным и содержательным особенностям обыденное мышление современного человека в достаточной степени близко мифологическому, а рациональные знания, научные сведения в обыденной жизни людей организованы во многом подобно мифам, существуя скорее как убеждения, а не как знания» (Улыбина 1992, 58).

В связи со сказанным мы полагаем, что метафорический перенос, осуществляемый адресантом при создании литературных аллюзий, включает в себя лишь отдельные элементы метафоризации вообще. Нашу мысль подтверждает исследование К.В. Томашевской, которая отмечает: «Становясь в зависимость от «человеческого фактора», метафора приобретает те ценностные коннотации, которые имеются в мире людей. Оценочные метафоры, возникающие в тексте, и их комбинации могут быть разнообразными и ограничиваются лишь самыми общими законами метафоризации»

(Томашевская 1998, 55).

переноса мы вывели следующие модели метафор, по которым осуществляется метафорический перенос при создании литературных аллюзий: 1) А есть В; 2) состояние А есть состояние В; 3) А имеет В; 4) А имеет отношение к В, где А – компонент прецедентного феномена, В – трансформант.

Рассмотрим, какие фреймы наполняют по каждой из приведённых формул, используя понятие «предметно-центрического фрейма», который ввёл А.П. Разан (Разан 2001, 167). Для этого мы проанализировали значения лексем в прецедентном феномене и в аллюзии, каждая из которых «передавая тот или иной концепт… активирует и соответствующий когнитивный контекст, или фрейм как модель обыденного знания об основных концептах» (Болдырев 2002, 62). На основе такого анализа нами смоделированы сложные фреймы, состоящие из двух частей: первая часть – концепт-цель, вторая – концептисточник:

1. При отождествлении основного и вспомогательного субъектов в сознании журналиста и читателя имеют место такие фреймовые модели:

а) тип переноса ПРЕДМЕТ-ПРЕДМЕТ:

НЕЧТО ЕСТЬ НЕЧТО 1, например: прецедентный феномен «Эй, вы там, на верху!» – «Эй, вы там, на потолке!» (РГ. 2003 № 108) (о подвесных потолках для офисов) (слот НЕЧТО: концепт-цель «ЖИЛИЩЕ ЧЕЛОВЕКА», слот НЕЧТО 1: концепт-источник «ПРОСТРАНСТВО», в концепте-источнике находится ещё один слот «ОРИЕНТАЦИЯ В ПРОСТРАНСТВЕ (ВЕРХ)», т.е.

метафора в данном случае ориентационная, связанная с ориентацией в пространстве, с противопоставлениями типа «вверх-вниз», «внутри-снаружи» и т.д.: ПОТОЛОК – ЭТО ВЕРХ);

б) тип переноса ЧЕЛОВЕК-ЧЕЛОВЕК:

НЕКТО ЕСТЬ НЕКТО 1, например: текст-реципиент «Бандит (разбойник) с большой дороги» – «Милиционеры с большой дороги» (КП. 2002 № 170) (о преступниках, переодетых в милицейскую форму, грабящих водителей) (слот НЕКТО: концепт-цель «ЧЕЛОВЕК ПО ПРОФЕССИИ (ЕГО СОЦИАЛЬНЫЕ АНТИСОЦИАЛЬНОЕ СУЩЕСТВО», т.е. метафора является структурной, поскольку «одно понятие структурно метафорически упорядочивается в терминах другого» (Лакофф 1990, 140): ЗАЩИЩАТЬ – ЭТО ВРЕДИТЬ);

в) тип переноса ЧЕЛОВЕК-ЧЕЛОВЕК:

(НЕКТО ЕСТЬ НЕКТО 1) х 2 (двойная фреймовая модель), например:

прецедентный феномен «Сытый голодного не разумеет» – «Богатый бедного не разумеет» (СР. 2003 № 106) (о том, что олигархи создают льготы для самих себя) (слот НЕКТО: концепт-цель «ЧЕЛОВЕК ПО ЕГО СОЦИАЛЬНЫМ ХАРАКТЕРИСТИКАМ (БОГАТЫЙ, БЕДНЫЙ)», слот НЕКТО 1: концептисточник «ЧЕЛОВЕК ПО ЕГО ВНЕШНИМ ПРИЗНАКАМ (СЫТЫЙ, ГОЛОДНЫЙ)», т.е. выстроена онтологическая метафора, связанная со вместилищами и трактующая события, действия, эмоции, идеи и т.п. как предметы и вещества (там же): БОГАТСТВО – ЭТО ВЕЩЕСТВО).

2. При приписывании состояния вспомогательного субъекта основному наблюдаются следующие фреймовые модели:

а) тип переноса ПРЕДМЕТ-ПРЕДМЕТ:

НЕЧТО ТАКОЕ, например: текст-реципиент «С милым рай и в шалаше» – «С милым рай и на Рублёвке» (РГ. 2003 № 234) (о доме для новых русских на Рублёво-Успенском шоссе) (слот НЕЧТО: концепт-цель «ЭЛИТНОЕ ЖИЛИЩЕ ЧЕЛОВЕКА»; концепт-источник «НЕБЛАГОУСТРОЕННОЕ ЖИЛИЩЕ ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ», метафора онтологическая:

ХОРОШЕЕ – ЭТО НЕ ПЛОХОЕ);

б) тип переноса ФИЗИЧЕСКИЙ МИР-ФИЗИЧЕСКИЙ МИР:

НЕЧТО ТАКОЕ, например: прецедентный феномен «Час от часу не легче» – «Год от году не легче» (РГ. 2004 № 58) (о том, что каждый год меняется руководство в российской водочной отрасли) (слот НЕЧТО: концептцель «ВРЕМЯ» в его слоте «ГОД», концепт-источник «ВРЕМЯ» в его слоте

ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ, ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ),

метафора онтологическая ВМЕСТИЛИЩЕ – ЭТО ВМЕСТИМОЕ); текстреципиент «Мал золотник, да дорог» – «Мал бизнес, да дорог» (АиФ. 2004 № 7) (о совместной программе НК «ЮКОС» и некоммерческого фонда «Евразия»

развития малого бизнеса в регионах) (слот НЕЧТО: концепт-цель «ВИД ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЧЕЛОВЕКА», концепт-источник ВНУТРЕННИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ, метафора онтологическая РАБОТА – ЭТО ВМЕСТИЛИЩЕ);

НЕЧТО ЕСТЬ НЕЧТО 1, например: текст-реципиент «Ночь. Улица.

Фонарь. Аптека» – «Ночь. Улица. Фонарь. Футбол» (Т. 2000 № 131) (о первом ночном турнире «Футбол под звездами») (слот НЕЧТО: концепт-цель «ИГРА», слот НЕЧТО 1: концепт-источник «ПОМЕЩЕНИЕ», метафора онтологическая ИГРА – ЭТО ВМЕСТИЛИЩЕ);

в) тип переноса ЖИВОТНОЕ-ЧЕЛОВЕК:

НЕКТО ЕСТЬ НЕКТО 1, например: прецедентный феномен «На ловца и зверь бежит» – «На ловца и вор бежит» (Т. 2000 № 33) (о том, как охотники, проверяя свои дома, поймали воров) (слот НЕКТО: концепт-цель «ЧЕЛОВЕК КАК АНТИСОЦИАЛЬНОЕ СУЩЕСТВО», слот НЕКТО 1: концепт-источник «ЗВЕРЬ», метафора структурная: ЧЕЛОВЕК – ЭТО ЖИВОТНОЕ);

г) тип переноса ЧЕЛОВЕК-ПРЕДМЕТ:

НЕЧТО ЕСТЬ НЕЧТО 1 + НЕЧТО ЕСТЬ НЕЧТО 1, например: текстреципиент «Была бы шея, а хомут найдётся» – «Был бы газ, а «труба»

найдется» (Т. 2000 № 203) (о новом газопроводе на Украину) (1. слот НЕЧТО:

концепт-цель «ВЕЩЕСТВО, ВАЖНОЕ ДЛЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ СТРАНЫ», слот НЕЧТО 1: концепт-источник «ТЕЛО ЧЕЛОВЕКА», в слоте «ЧАСТЬ, НА КОТОРОЙ ДЕРЖИТСЯ ГОЛОВА». 2. Слот НЕЧТО: концептцель «ТРУБА, ПО КОТОРОЙ ИДЁТ ГАЗ», слот НЕЧТО 1: концепт-источник «УПРЯЖЬ» в слоте «ТО, ЧТО НАДЕВАЕТСЯ НА ШЕЮ», в данном случае в ЭТО ОРГАНИЗМ, и онтологическая ВМЕСТИЛИЩЕ – ЭТО УПРЯЖЬ);

НЕЧТО ЕСТЬ НЕКТО, например: прецедентный феномен «Поэт в России больше, чем поэт» – «Баян в России больше, чем баян» (СР. 2002 № 27) (о роли баяна в развитии человека и о возрождении народных традиций) (слот НЕЧТО: концепт-цель «музыкальный инструмент», слот НЕКТО: концептисточник «ЧЕЛОВЕК, ПИШУЩИЙ СТИХИ», метафора структурная МЕХАНИЗМ – ЭТО ЧЕЛОВЕК);

д) тип переноса ЧЕЛОВЕК-ЧЕЛОВЕК:

НЕКТО ТАКОЙ, например: «Вооружён и очень опасен» – «Заражён и очень опасен» (Т. 2004 № 79) (о том, как санитарку укусил больной, заражённый гепатитом С) (слот НЕКТО: концепт-цель «ЧЕЛОВЕК, ПОРАЖЁННЫЙ БОЛЕЗНЬЮ», концепт-источник «ЧЕЛОВЕК, ИМЕЮЩИЙ ОРУЖИЕ», слот

ТАКОЙ: «ИМЕЮЩИЙ ТЕ ЖЕ ВНЕШНИЕ И ВНУТРЕННИЕ

ХАРАКТЕРИСТИКИ», метафора онтологическая БОЛЕЗНЬ – ЭТО ОРУЖИЕ);

«Что у пьяного на языке, то у трезвого на уме» – «Что у опера на уме» (П.

2003 № 119) (о 85-летнем юбилее угрозыска и о том, что это самая элитная милиция) (слот НЕКТО: концепт-цель «ЧЕЛОВЕК, УПОТРЕБИВШИЙ СПИРТНОЙ НАПИТОКИ ВЕДУЩИЙ СЕБЯ АГРЕССИВНО», концептисточник «ЧЕЛОВЕК ПО ОПРЕДЕЛЁННОМУ ВИДУ ПРОФЕССИИ», слот

ТАКОЙ: «ИМЕЮЩИЙ АНАЛОГИЧНЫЕ ВНУТРЕННИЕ

ЖИВОТНОЕ).

вспомогательного субъекта можно вывести следующую фреймовую модель: тип переноса ПСИХИЧЕСКИЙ МИР-ФИЗИЧЕСКИЙ МИР:

НЕЧТО ЕСТЬ НЕЧТО 1, например: прецедентный феномен «Обещанного три года ждут» – «Долги два года ждут» (Т. 2005 № 54) (о том, что предприятие, уволив работников, два года не выплачивает им задолженные ВОЗВРАТА», слот НЕЧТО 1: концепт-источник «ОБЯЗАТЕЛЬСТВО ЧТОЛИБО СДЕЛАТЬ», метафора структурная ДОЛГ – ЭТО ОБЕЩАНИЕ).

4. Установление тождества основного и вспомогательного субъектов по несущественным признакам позволяет вывести такие фреймовые модели:

а) тип переноса ПРЕДМЕТ-ПРЕДМЕТ:

НЕЧТО ЯВЛЯЕТСЯ ЧАСТЬЮ НЕЧТО 1, например: текст-реципиент «Свет мой, зеркальце, скажи…» – «Свет мой, «сотовый», скажи…» (КП. № 212) (о том, что скоро в сотовых телефонах могут быть не только зеркала, но и пожарная сигнализация) (слот НЕЧТО: концепт-цель «АППАРАТ ДЛЯ «ПРЕДМЕТ ДЛЯ ОТОБРАЖЕНИЯ», метафора онтологическая МЕХАНИЗМ – ЭТО ОТОБРАЖЕНИЕ); текст-реципиент «Клин клином вышибают» – «Клин ртутью вышибают» (П. 2003 № 238) (о том, что 37 лет на территории садовых участков сваливаются ядовитые ртутные отходы) (слот НЕЧТО: концепт-цель «ВЕЩЕСТВО», концепт-источник «ПРИМИТИВНОЕ ОРУДИЕ ТРУДА», метафора онтологическая ВЕЩЕСТВО – ЭТО ОРУДИЕ ТРУДА);

б) тип переноса ПРЕДМЕТ-АБСТРАКЦИЯ:

НЕЧТО ТАКОЕ, например: прецедентный феномен «Ученье свет, а неученье тьма» – «Ученье свет, а неученье – тюрьма» (МК. 2004 № 68) (о том, что в Англии родителей сажают в тюрьму за прогулы своих детей) (слот НЕЧТО: концепт-цель «ЗАКРЫТОЕ ПОМЕЩЕНИЕ», концепт-источник ХАРАКТЕРИСТИКИ», метафора онтологическая ВМЕСТИЛИЩЕ – ЭТО ОТСУТСТВИЕ СВЕТА);

в) тип переноса ЧЕЛОВЕК-ПРЕДМЕТ:

НЕЧТО ЕСТЬ НЕКТО, например: прецедентный феномен «Человек в футляре» – «Булыжник в футляре» (П. 2003 № 125) (о методе вовлечения молодежи в ряды КПРФ) (слот НЕЧТО: концепт-цель «КУСОК ГОРНОЙ структурная КАМЕНЬ – ЭТО ЧЕЛОВЕК); текст-реципиент «Язык до Киева доведёт» – «Мяч до Дублина доведёт» (РГ. 2002 № 28) (об игре российской футбольной команды с командой Ирландии) (слот НЕЧТО: концепт-цель «КРУГЛЫЙ ПРЕДМЕТ ДЛЯ ИГРЫ», слот НЕКТО: концепт-источник «ТЕЛО ЧЕЛОВЕКА» в слоте «ОРГАН», метафора структурная МЯЧ – ЭТО ОРГАН);

г) тип переноса ЖИВОТНОЕ-РАСТЕНИЕ:

НЕКТО ЕСТЬ НЕЧТО, например: прецедентный феномен «Волков бояться – в лес не ходить» – «Грибов бояться – в лес не ходить» (Т. 2002 № 172) (о массовом отравлении людей грибами) (слот НЕКТО: концепт-цель «ЖИВОТНОЕ», слот НЕЧТО: концепт-источник «РАСТЕНИЕ», метафора структурная РАСТЕНИЕ – ЭТО ЖИВОТНОЕ);

д) тип переноса ПСИХИЧЕСКИЙ МИР-ЧЕЛОВЕК:

НЕКТО ЕСТЬ НЕЧТО, например: текст-реципиент «Не было бы счастья, да несчастье помогло» – «Не было бы счастья, да шведы помогли» (РГ. 2002 № 82) (о том, что после победы над шведами сборная России по хоккею вышла в четверть финала чемпионата мира) (слот НЕКТО: концепт-цель «ИНОСТРАНЕЦ», слот НЕЧТО: концепт-источник «СОСТОЯНИЕ ЧЕЛОВЕКА», метафора ориентационная ЧУЖОЙ – ЭТО ПЛОХО);

е) тип переноса ЧЕЛОВЕК-ЧЕЛОВЕК:

НЕКТО ЕСТЬ НЕКТО 1, например: прецедентный феномен «Друзья познаются в беде» – «Москвичи познаются в беде» (КП. 2002 № 198) (о том, что жители города Москвы собрали пожертвования пострадавшим от терракта) (слот НЕКТО: концепт-цель «ЧЕЛОВЕК ПО МЕСТУ ЖИТЕЛЬСТВА», слот НЕКТО 1: концепт-источник «ЧЕЛОВЕК ПО ОТНОШЕНИЮ К ДРУГОМУ ЧЕЛОВЕКУ», метафора онтологическая ГОРОЖАНЕ – ЭТО ДРУЗЬЯ);

ж) тип переноса ЖИВОТНОЕ-ПСИХИЧЕСКИЙ МИР:

НЕЧТО ТАКОЕ, например: текст-реципиент «Цыплят по осени считают»

– «Долги по осени считают» (КП. 2001 № 191) (о том, что осенью осетинские фермеры должны расплатиться по кредиту) (слот НЕЧТО: концепт-цель ТАКОЕ: ПОДЛЕЖАЩИЙ СЧЁТУ, метафора структурная ВЗЯТОЕ ВЗАЙМЫ – ЭТО СЧЁТ);

з) тип переноса ФИЗИЧЕСКИЙ МИР-ПРЕДМЕТ:

НЕЧТО ТАКОЕ, например: прецедентный феномен «Дружба дружбой, а табачок врозь» – «Дружба дружбой, а деньги – врозь» (Т. 2005 № 54) (о том, что досрочное погашение кредита Германии для России не принесёт никаких процентных скидок) (слот НЕЧТО: концепт-цель «КАПИТАЛ», концептисточник «ВЕЩЕСТВО», слот ТАКОЕ: ИМЕЮЩИЙ АНАЛОГИЧНЫЕ ВНЕШНИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ, метафора онтологическая КАПИТАЛ – ЭТО ВЕЩЕСТВО); текст-реципиент «Хлеб всему голова» – «Компьютер всему голова (Т. 2003 № 82) (о внедрении сети Интернет в сельскую местность) (слот НЕЧТО: концепт-цель «МАШИНА», концепт-источник «ПРОДУКТ ИЗ МУКИ», слот ТАКОЕ: ИМЕЮЩИЙ ТЕ ЖЕ ВНЕШНИЕ И ВНУТРЕННИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ, структурная МАШИНА – ЭТО ВЕЩЕСТВО).

Итак, в процессе метафоризации при создании литературных аллюзий по данным нашей картотеки журналист осуществляет следующие типы переносов:

ПРЕДМЕТ-ПРЕДМЕТ, ЧЕЛОВЕК-ПРЕДМЕТ, ЧЕЛОВЕК-ЧЕЛОВЕК,

ФИЗИЧЕСКИЙ МИР-ФИЗИЧЕСКИЙ МИР, ПСИХИЧЕСКИЙ МИРФИЗИЧЕСКИЙ МИР, ПСИХИЧЕСКИЙ МИР-ЧЕЛОВЕК, ПРЕДМЕТАБСТРАКЦИЯ, ЖИВОТНОЕ-ЧЕЛОВЕК, ЖИВОТНОЕ-РАСТЕНИЕ,

употребительными в нашем материале оказались следующие фреймовые модели: НЕЧТО ТАКОЕ, НЕКТО ЕСТЬ НЕКТО 1, НЕЧТО ЕСТЬ НЕЧТО 1.

структурные компоненты аллюзии, которые приводят к грамматическим заменам, происходящим внутри служебных частей речи. В нашем материале замечены два случая использования морфологических антимаркеров журналистами:

например: «Один за всех и все на одного» (П. 2000 № 75) – текст-реципиент «Один за всех и все за одного», «На НАТО надейся, но российский флаг не топчи» (РГ. 2000 № 43) – прецедентное высказывание «На Бога надейся, а сам не плошай», «Где на Руси сидеть хорошо» (МК. 2004 № 63) – текст-реципиент «Кому на Руси жить хорошо?», «Дама без собачки» (Т. 2003 № 17) – прецедентное высказывание «Дама с собачкой»;

2) заменяются слова, принадлежащие к разным частям речи, например:

«Где Тонга, там не рвётся (КП. 2000 № 211) – текст-реципиент «Где тонко, там и рвётся» (частица не – союз и). И структурно-синтаксические, и морфологические антимаркеры определяются массовым читателем благодаря ритмико-синтаксическому виду памяти.

Антимаркеры-инновации представляют собой неологизмы, внесённые автором в состав прецедентного феномена, например: «Плюс метанизация всей страны (Т. 2004 № 127) (о том, что в России с повышением цен на бензин возникла проблема газификации автомобилей) – прецедентное высказывание «…плюс электрификация всей страны». Подобные трансформации денотатов второго порядка являются одним из приёмов словообразовательной игры.

Все рассмотренные нами группы трансформантов, как показывает анализ нашего фактического материала, используются авторами аллюзий не изолированно друг от друга, а в совокупности. Чаще всего трансформация прецедентного феномена осуществляется по следующим схемам:

синтаксический антимаркер (одновременное вычёркивание и добавление единиц в исходную форму) + лексико-семантический или тропеический трансформант, например: «Не всё импортёрам масленица» (РГ. 2004 № 65) – текст-реципиент «Не всё коту масленица», «Нефть всему голова» (РГ. 2003 № 211) – прецедентное высказывание «Хлеб всему голова».

аллюзий Группы антимаркеров позволили нам составить структурносемантическую классификацию литературных аллюзий, за основание которой мы приняли присутствие в структуре литературной аллюзии того или иного (тех или иных) антимаркера (-ов), порождающих релевантность в содержаниях экспрессемы и прецедентного феномена. В соответствии со сказанным мы выделили два класса литературных аллюзий: 1) аллюзии, структурные схемы которых не изменились по сравнению с денотатом второго порядка; 2) аллюзии, структурные схемы которых претерпели трансформации. В каждом классе нами обозначены подклассы, соответствующие видам антимаркеров, входящим в ту или иную группу.

Первый класс литературных аллюзий мы разделили на такие подклассы:

1) лексико-семантические аллюзии; 2) стилистические экспрессемы; 3) морфологические аллюзии; 4) словообразовательные экспрессивные единицы.

Среди лексико-семантических эскпрессем мы выделили следующие группы:

1) омонимические экспрессемы, в структуре которых присутствуют элементы, составляющие формальные оппозиции с компонентами прецедентного феномена, например: «Пар гостей не ломит» (РГ. 2001 № 181) (о первом чемпионате Москвы по сауна-спорту) – прецедентное высказывание «Пар костей не ломит»;

2) синонимические аллюзии, антимаркеры которых находятся в семантических оппозициях с прецедемами, например: «Делу время, утехе – час» (МК. 2004 № 66) (о переходе на летнее время) – текст-реципиент «Делу время, потехе – час»;

гиперонимами или гипонимами по отношению к прецедемам, например:

«Старый авиаконь борозды не портит» (РГ. 2004 № 13) (о создании в России единой авиастроительной компании на базе отечественных авиазаводов) – прецедентное высказывание «Старый конь борозды не портит»;

4) формально-семантические аллюзии, объединяющие в себе четыре группы:

а) антонимические, трансформанты которых являются точными антонимами с компонентами денотата второго порядка, например: «Бьёт – значит, ненавидит» (Т. 2003 № 75) (о том, что муж избивал жену для того, чтобы она подала на развод) – текст-реципиент «Бъёт – значит, любит»

(Ненавидит – симпатизирует – любит);

б) квазиантонимические, новые элементы структуры которых выступают квазиантонимами по отношению к прецедемам, например: «Язык Пиночета – враг его» (КП. 2001 № 1) (о суде над бывшим главой Пентагона) – прецедентное высказывание «Язык мой – враг мой» (антоним его в отвлечении от смысла аллюзии выступает квазисинонимом слова чужой);

в) квазисинонимические, антимаркеры которых представляют собой квазисинонимы, например: «Я такой страны теперь не знаю, где так льготно дышит человек» (КП. 2004 № 124) (о том, какие льготы будут отменены) – текст-реципиент «Я такой страны теперь не знаю, где так вольно дышит человек» (понятие легко, предметы обозначения: иметь льготы; обладать волей);

г) паронимические, трансформанты которых являются паронимами с компонентами текстов-реципиентов, например: «Не было бы счастья, да Бесчастных помог» (П. 2001 № 47) (о выигрыше сборной России по футболу в чемпионате мира благодаря голу Бесчастных) – текст-реципиент «Не было бы счастья, да несчастье помогло».

К подклассу стилистических аллюзий относятся такие группы:

сленговая и просторечная лексика, например: «В бой идут одни старушки» (Т.

2004 № 116) (о том, как в Сочи из-за старика подрались две пожилые женщины) – прецедентное высказывание «В бой идут одни «старики»; «Пошла муха на базар» – прецедентный феномен «Пошла «муха» на базар» (КП. 2003 № 111) (о том, что на чёрном рынке России можно приобрести любое оружие, которое реализуют бывшие военнослужащие);

2) тропеические экспрессемы, трансформантами которых являются когнитивные метафоры, например: «В бой идут одни гулливеры» (РГ. 2000 № 36) (о баскетбольной игре на первом туре баскетбольной лиги) – текстреципиент «В бой идут одни «старики».

Подкласс морфологических аллюзий составляют экспрессемы, построенных за счёт морфологических трансформантов, например: «Горе без ума» (Т. 2003 № 75) – прецедентное высказывание «Горе от ума».

Подкласс словообразовательных аллюзий представлен в нашем материале единичными экспрессемами, в структуре которых присутствуют антимаркеры-инновации.

Литературные аллюзии, структурные схемы которых изменились по сравнению со структурными схемами прецедентных феноменов, в нашем материале представлены следующими подклассами: 1) лексико-семантические экспрессемы; 2) стилистические экспрессемы; 3) морфолого-синтаксические аллюзии.

В подклассе лексико-семантических аллюзий мы выделили следующие подгруппы:

1) омонимические экспрессемы, например: «Храните деньги в банке» (Т.

2004 № 93) (о том, что некоторые из граждан хранят сбережения дома, в банках, не доверяя сберегательным банкам) – текст-реципиент «Храните деньги в сберегательном банке!»;

2) формально-семантические аллюзии:

победишь» (СР. 2003 № 108) (о победе губернатора на выборах, который пришёл отдать за себя голос раньше других избирателей) – прецедентный феномен «Голосуй, а то проиграешь» (не + победишь = проиграешь);