«Идиоматическое словообразование татарского и английского языков в свете языковой картины мира ...»

Государственное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

Казанский государственный университет им. В.И. Ульянова-Ленина

На правах рукописи

ГАЛИМОВА ЛЕЙСАН ХАЙДАРОВНА

Идиоматическое словообразование татарского и английского

языков в свете языковой картины мира 10.02.02 – Языки народов Российской Федерации (татарский язык) 10.02.20 – Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

ДИССЕРТАЦИЯ

на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Ф.М. Хисамова КАЗАНЬ –

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение………………………………………………………………………..

ГЛАВА ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ВЫДЕЛЕНИЯ

I.

ИДИОМАТИЧЕСКИХ КОМПОЗИТОВ

§ 1. Словообразование и языковая картина мира……………………………. § 2. Определение идиоматического композита. Степень идиоматичности немотивированных композитов.……………

§ 3. Разграничение идиоматического композита и термина……………….

ГЛАВА II. КЛАССИФИКАЦИЯ ПО МОТИВИРУЮЩИМ ПРИЗНАКАМ

ИДИОМАТИЧЕСКИХ КОМПОЗИТОВ ТАТАРСКОГО И

АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКОВ

§ 1. Классификация по мотивирующим признакам идиоматических композитов татарского и английского языков……………………………...

ГЛАВА СРАВНИТЕЛЬНО-СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ

III.

ИДИОМАТИЧЕСКИХ КОМПОЗИТОВ ТАТАРСКОГО И

АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКОВ

§ Сравнительно-сопоставительный анализ классификаций по 1.

мотивирующим признакам идиоматических композитов татарского и английского языков в свете языковой картины мира.…………………..... § 2. Сравнительно-сопоставительный структурный анализ идиоматических композитов татарского и английского языков …………………………… Выводы……………………………………………………………….……… Заключение……………………………………………………………...…… Список использованной литературы……………………………………..... Приложение……………………………………………………………….… Введение Во многих ежедневно употребляемых словах того или иного языка заложены фундаментальные категории и понятия, формирующие шкалу ценностей, культуру народа, говорящего на этом языке. В них отражено своеобразное видение, понимание явления или предмета объективной действительности. Осознание того, что представитель другого народа видит и воспринимает тот же предмет иначе, нежели представители своего народа, приводит к большему уважению.

Географические, климатические, природные (растительный и животный мир) условия проживания, род занятий, традиции, обычаи формируют национальное видение мира, национальную картину мира. Как и многие ученые, Хайруллина Р.Х. считает, «что эти стороны жизни любого народа ярче всего отражаются в афористике того или иного языка – пословицах, поговорках, фразеологизмах. …Именно в идиоматике языка закрепляется опыт познания мира народом и в образной форме передается от поколения к поколению» (Хайруллина 1995: 105). Этим и объясняется наше обращение к изучению идиоматических сложных слов. Анализ идиоматических сложных слов татарского и английского языков дает возможность воссоздать национальную картину мира каждого народа, и выявить сходства и различия в языковых картинах мира этих языков.

Тематические группы слов, представленных идиоматическими сложными существительными, разнообразны и охватывают все стороны жизни любого народа. Мы решили остановить наше внимание на тематических группах «растительный мир» и «животный мир», так как, во-первых, они представлены большим количеством идиоматических сложных существительных, во-вторых, природа (растительный и животный мир), среди которой народ живет и творит свою историю, определяет образ мысли (мировоззрение), образ жизни народа.

Обращение к сопоставительному анализу генетически неродственных, типологически разных, не контактирующих языков – татарского и английского, связано с тем, что, сравнивая языки, можно выделить универсальные и специфические языковые средства описания картины мира, что позволит воссоздать национальную картину мира каждого народа.

Многие значения слов, особенно производных (сложных) слов, служат средством хранения и передачи полученного человечеством знания идиоматические сложные существительные, так как именно в идиоматике языка в образной форме закрепляется опыт познания мира народом.

представления действительности, они отображают обиходноэмпирический, культурный, исторический опыт народа. Для того чтобы показать сходство и различия в языковых картинах мира татарского и английского языков, мы проанализировали идиоматические сложные слова, относящиеся к тематическим группам «растительный мир» и «животный мир».

когнитивных исследований и представляет собой анализ идиоматического словообразования двух генетически неродственных, типологически разноструктурных и не контактирующих языков – татарского и английского в свете языковой картины мира.

В данной работе язык рассматривается как результат осмысления окружающего мира, как средство формирования языковой картины мира.

В последнее время стали актуальными сравнительно-сопоставительные исследования типологически разных, генетически неродственных языков.

Исследования подобного рода дают возможность выявить типологические общности в восприятии, видении, понимании окружающего мира разными народами.

Каждый народ своеобразно видит и воспринимает окружающую действительность, что находит свое отражение на всех уровнях языка.

производной лексике. Одна и та же реалия мира может вызывать у разных народов разные ассоциации, и разные названия одной и той же реалии в разных языках означает разное видение этой реалии. В значениях слов сохранена информация о добытом человечеством знании о мире.

Данная работа призвана, в известной степени расширить и углубить наши представления о национально-культурных особенностях картин мира татарского и английского народов, на примере комплексного изучения идиоматического словообразования этих языков.

определяется:

– насущной потребностью детального, комплексного исследования изученностью этого аспекта в тюркологии;

– отсутствием монографических работ, посвященных исследованию идиоматического словообразования в свете языковой картины мира;

– необходимостью выявления и сопоставления национальнокультурных особенностей татарской и английской языковых картин мира.

татарском и английском языках в свете языковой картины мира на примере зоонимами.

Предмет исследования – национально-культурные особенности идиоматическом словообразовании.

Идиоматический композит – субстантивное производное сложное слово, состоящее как минимум из двух полнозначных слов, значение которого идиоматично (переносное). Значение идиоматического композита не является простой суммой значений компонентов, так как значение, по крайней мере, одного компонента не присутствует в значении целого.

идиоматического словообразования в свете татарской и английской языковых картин мира.

Цель диссертационной работы предполагает решение следующих основных исследовательских задач:

– определить место и роль словообразования в формировании языковой картины мира;

композитов, определить особенности идиоматического композита;

– разграничить идиоматический композит и фразеологизм;

– проанализировать соотношение идиоматического композита и термина;

– установить сходные и различительные черты структурных типов идиоматических композитов татарского и английского языков;

идиоматических композитов татарского и английского языков;

– провести сравнительно-сопоставительного анализ идиоматических композитов татарского и английского языков в свете языковой картины мира.

Цели и задачи обусловили выбор методов исследования. Ими стали наблюдение над языковым материалом, сопоставление с целью выявления типологически общих и контрастивных качеств в сопоставляемых языках, структурный и семантический анализ.

Материалом диссертационного исследования послужили данные сплошной выборки толковых, переводных, диалектологических, биологических, ботанических словарей, относящиеся к тематическим группам «растительный мир» и «животный мир» (т.е. фитонимы и зоонимы).

положения, разработанные в трудах Н.М. Шанского, В.В. Виноградова, Г.Х. Ахунзянова, В.А. Плунгян, Ф.А. Ганиева, Д.Г. Тумашевой, М.Ф.

Чернова, А.В. Кунина, Р.Х. Хайруллиной, Г.Д. Гачева, Е.С. Кубряковой, Г.Н. Семеновой и др.

диссертация представляет собой опыт комплексного сопоставительного анализа идиоматического словообразования разносистемных языков.

Новизна заключается также в том, что в работе предпринята попытка рассмотреть идиоматическое словообразование в свете языковой картины мира, а также выявить национально-культурные особенности татарской и английской языковых картин мира.

настоящего исследования позволяют более ярко обозначить своеобразие идиоматического словообразования каждого языка, определить место, занимаемое идиоматическими композитами, относительно фразеологии и в исследовательском ракурсе, в связи с изучением идиоматических композитов выявить особенности национально-языкового сознания, специфику мировосприятия каждого народа. Также теоретически весьма актуальным является то, что результаты исследования могут найти реализацию в разработке конкретных вопросов словообразования, а также при разработке некоторых аспектов теории межкультурной коммуникации, культурологии.

Практическая ценность работы заключается в том, что материалы диссертации имеют прикладное значение при преподавании татарского и английского языков, они могут найти применение при составлении учебных пособий, в теоретических курсах по словообразованию, лексикологии, лингвокультурологии, сравнительной типологии татарского и английского языков, а также в переводческой практике.

На защиту выносятся следующие положения:

идиоматического словообразования и должны рассматриваться отдельно от фразеологизмов.

В идиоматических композитах татарского и английского языков существуют типологические общности в структуре, процессе номинации.

Анализ классификации идиоматических композитов татарского и английского языков дал возможность реконструировать принципы осмысления и членения мира. В восприятии окружающего мира татарским и английским народами есть большие типологические общности.

Одинаковые компоненты татарской и английской языковых картин мира:

природа, дом, время, место, цвет, питание, лечение, религия.

Апробация. Основные положения и результаты исследования были изложены в докладах на научно-практических конференциях КГУ им. В.И.

Ульянова-Ленина (2006), КИ (филиал) РГТЭУ (2006), КГАВМ (2006), международной научно-практической конференции в ТГГПУ (2006).

По теме диссертации имеется 6 публикаций.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка анализируемого материала и приложения.

ГЛАВА ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ВЫДЕЛЕНИЯ

ИДИОМАТИЧЕСКИХ КОМПОЗИТОВ

§ 1. Словообразование и языковая картина мира Лексический состав языка является результатом словотворчества всех людей, которые говорили и говорят на этом языке. В его формировании участвуют люди всех социальных сословий, профессий, возрастов.

Формирование лексики любого языка происходит в тесной взаимосвязи с историческим развитием, экономикой, образом жизни народа и его традициями, обычаями, религией, мировоззрением народа, говорящего на нем. И как результат, в лексическом составе языка можно найти отражение всех этих жизненно важных сфер жизни народа. Это – кумулятивная функция языка, т.е. функция накопления знаний об истории, культуре, экономике в семантике языковых единиц. Вышеприведенные факторы накладывают отпечаток на систему миропонимания народа, и именно поэтому осмысление окружающей действительности одного народа отличается от другого, т.е. каждый народ видит мир под определенным “своим” углом зрения.

развивается экономика, меняется образ жизни, обычаи, происходят различные исторические события. Некоторые реалии окружающего мира выпадают из жизни людей, другие входят, развитие, прогресс вводят новые понятия, которые нуждаются в названиях. Лексика чутко реагирует на эти потребности жизни, и все это отражается в лексике языка:

осуществляет еще одну свою функцию – номинативную – функция наименования реалий окружающего мира с помощью слов.

Каждый язык, отражая «картину мира», использует свои средства и способы наименований, создат свою систему номинации. Лексикон репрезентирует ту часть языковой картины мира, которая вырисовывается благодаря наречению отдельных объектов или фрагментов действительности. Лексика языка тесно связана с членением окружающей нас действительности, с выделением во внешнем мире и внутреннем мире человека неких отдельных величин. И хотя в предметном мире названы далеко не все предметы, явления, процессы и свойства, однако все то, что названо отдельным словом, остановило по тем или иным причинам внимание человека, уже вошло в фонд знаний, разделенных с другими людьми. Обозначению в мире подлежит лишь то, что уже отражено в сознании человека, и в этом смысле именуется, собственно, не столько сама вещь или явление, сколько концепт (понятие), созданный человеком по поводу этой вещи, в связи с ней. Соединение действительности с ее обозначением носит всегда лишь частичный и выборочный характер. Хотя в развитом языке основные элементы внешнего и внутреннего мира человека имеют свои названия. Исследование процесса номинации позволяет проникнуть в движущие силы речемыслительного акта, обнаружить параметры соотнесения объекта с его будущим именем;

анализ существующей классификации лексики, позволяет реконструировать принципы осмысления и членения мира. Процесс номинации непосредственно связан с человеком, и, как результат, многое в языке определено особенностями человеческой природы. Изучение отношений между значениями слов и обозначениями предметов реальной действительности помогает понять процесс идеализации окружающего мира, условия его освоения, объективации, происходящего непрерывно в повседневной деятельности человека, и достигнутые результаты фиксируются в единицах языка. Недаром отмечается, что структура языка является отражением развития человеческого мышления, человеческого опыта. Основная функция языка – выражение мышления в процессе коммуникации. «Номинация есть закрепление за языковым знаком понятия – сигнификата, отражающего определенные признаки денотаты – свойства, качества и отношения – предметов и процессов материальной и духовной сферы, благодаря чему языковые единицы образуют содержательные элементы вербальной коммуникации» (Языковая номинация (б) 1977: 101).

Именование предмета происходит путем указания либо наиболее общего абстрактного свойства, либо свойства конкретного предмета.

действительности, в семантике большого количества слов присутствует и культурологический компонент, т.е. фоновые знания. Хайруллина Р.Х.

дает следующее определение фоновым знаниям: «… это определенная сумма географических, исторических, культурологических и других сведений о соответствующей реалии мира, которые как бы стоят за словом, не входя в его языковое значение» (Хайруллина 1995: 101). Подобные фоновые знания формируются на основе представления народа, говорящего на этом языке, о внешнем мире, национальной особенности климатическими условиями проживания, социально-историческим опытом народа.

Словосложение привлекло наше внимание тем, что в нем лучше отражается существенные черты языка. Как отметил в своей монографии, посвященной теоретическим основам системы субстантивного словосложения, исследователь германской и тюркской групп языков Садыкова А.Г.: «Словосложение – одно из интереснейших и в то же время сложных и диалектически противоречивых явлений в языке. Причина повышенного внимания именно к субстантивным образованиям состоит в большой семантической емкости существительного. Субстантивные композиты обладают сложной и разнообразной смысловой структурой.

Значение субстантивных композитов формируется как фактор взаимодействия и противоборства двух имен, что ведет к сложнейшим и многообразным отношениям между ними в составе композита, к весьма словосочетанием» (Садыкова 2000: 15). Садыкова А.Г., в результате специальных подсчетов, отмечает, что словосложение в татарском и английском языках имеет примерно одинаковое процентное соотношение и приходит к выводу, что система словосложения разных языков «является типологической универсалией и представляет интересный объект типологического исследования» (Садыкова 2000: 30).

В последнее время особое место уделяется изучению языковой картины мира, места, занимаемого в ней человеком, и это во многом связано с интересом ученых к изучению языка в антропологическом аспекте. Язык, как известно, является исключительным атрибутом человека. Одновременно человек является центральной фигурой на той картине мира, которую рисует язык. Как показали исследования последних десятилетий, семантическая система языка основывается на принципе антропоцентризма. Присутствие человека в языке ощущается на всех языковых ярусах, однако более всего антропоцентричность языка проявляется в лексике и, особенно в словообразовании, в котором ярко выражена идея языкового созидания. Эта идея является производной от динамической концепции языка, пронизывающей все учение Гумбольдта В. (Гумбольдт 2000: 398), согласно которой язык рассматривается как порождение, как непрерывный акт словотворчества человека. Изучение словообразования в его погруженности в жизнь показало, что оно является не пассивной объективацией внешнего мира, а сознательным и целенаправленным актом словотворчества, в котором познавательное и ценностное сливаются в единое целое. Сам процесс «называния»

предметов и явлений внешнего мира с помощью словообразовательных средств представляет измерение их значимости для носителей языка.

Поэтому именно в словообразовании ярче всего реализуется идея связи сознания со структурой языка. Образно говоря, «сознание движется по миру на повозке языка и возвращается обогащенным к самому себе»

(Философский энциклопедический словарь 1997: 555). В этой связи чрезвычайно перспективным является изучение производного слова.

Каждое производное слово отражает итоги речемыслительной, познавательной и номинативной деятельности человека, поэтому, исследуя производные слова, появляется возможность судить о том, каковы особенности этой деятельности, как членится с помощью выделения и последующего именования окружающая нас действительность, на каких принципах основывается обычно такое членение. Изучение производных слов – единиц с расчлененной смысловой структурой – дает возможность определить какой признак предмета был воспринят как самый для него типичный и броский. Изучение конкретной словообразовательной модели помогает анализировать сущность актов номинации, так как каждая модель обобщает известные типы отношений, существующие в окружающей нас действительности. Производное (мотивированное) слово результат номинации с отсылкой к существующему понятию (слову) языка. Это своеобразное обозначение неизвестного явления, предмета через знакомое, понятное слово (словосочетание), это соединение нового со старым опытом, представленное в расчлененной форме. Производное слово помогает ассоциировать обозначенное им явление с тем, что знакомо из предыдущего опыта. Словообразование играет серьезную роль в классификационно-познавательной деятельности человека и способствует более дробному расчленению окружающей нас действительности, всестороннему ее познанию. Исследование этих процессов позволяет лучше понять связи предметов реальности с их названиями, роль ассоциаций в актах называния, выбор того или иного признака предмета в процессе его обозначения. Все это указывает на особую актуальность изучения словообразования в свете картины мира. Изучение вторичной номинации, т.е. производных слов, помогает выявить национальные особенности языковой картины мира того или иного народа.

Существует несколько подходов к пониманию значения слова: а) значение слова отражает понятие о предмете действительности и б) значение слова как элемент лексической системы. Мы в нашей работе будем исследовать немотивированные сложные существительные с точки зрения первого подхода, так как одной из задач данной работы является сравнение тех сторон предмета действительности, которые отражены в значении/названии того или иного сложного слова. Поскольку, как известно, в названиях отражены наиболее значимые стороны явлений окружающего нас мира для народа, говорящего на этом языке.

кумулятивная функция, т.е. накопление знаний об истории, культуре, экономике, образе жизни народа, его традициях и обычаях в семантике языковых единиц. Изучая язык (родной или иностранный), мы наследуем культуру народа, говорящего на этом языке. Подобная информация может содержаться в единицах любого языкового уровня, и в самых простых – звуки, морфемы, и в более сложных. Такие номинативные единицы как слова, особенно производные слова, наиболее ярко передают культуроносную информацию. В семантике идиоматических сложных слов сохранились разнообразные сведения. Например, в названии растения давыл ччге «лютик едкий» (давыл «буря»+ ччге «ее цветок») есть сведения о поверье татар, что если сорвать это растение, разразиться буря.

В названии бабочки кньяшр «поденка» (кн «день»+яшр «проживет») есть информация о том, что она живет только один день. В английском названии растения bearberry «толокнянка» (bear «медведь»+berry «ягода») указывается на тот факт, что эти ягоды служат кормом медведю.

Аналогичный пример можно привести из диалекта татарского языка, в котором для обозначения шиповника используется композит аю камыры (аю «медведь»+камыры «его тесто»).

По мнению ученых, лексикология является одним из наиболее культурно-маркированных уровней языковой системы. При номинации реалий объективного мира в процессе его познания, человек называет их по внешнему или внутреннему признаку. Каждый народ закрепляет в языке свое видение, свои характеристики одного и того же явления окружающей действительности. Новые слова могут возникать в результате особенности реалии, легшей в основу номинации, не случаен. На него влияет способ видения определенного народа этой реалии.

Создателем языковой картины мира выступает человек. Как известно, биологическая и социальная сущность человека одинакова, несмотря на время и место проживания. Этим и объясняется сходства в языковых картинах мира различных народов. Все языки имеют общие черты, признаки, свойства, которые получили название языковых универсалий.

Они могут быть выявлены на любом уровне, как в грамматическом строе языка, так и в способах категоризации окружающей действительности.

Наличие языковых универсалий делает возможным взаимопонимание всех людей, живущих на нашей планете.

географических, климатических, экономических условиях, которые влияют на миропонимание, мировидение этой нации. Как отмечает Хайруллина Р.Х.. в результате «содержание и структура ЯКМ (языковая картина мира) формируется, с одной стороны, из универсальных (общечеловеческих) и, с другой стороны, национальных культурномаркированных средств. В содержании ЯКМ отражается специфика национального миропонимания» (Хайруллина 2005: 40). Помимо языковых универсалий в составе ЯКМ существует национально-культурный мировидения определенного народа. Каждая языковая картина мира отличается различным соотношением универсального и нацональносвоеобразного компонентов в своем составе. Такое своеобразие той или иной национальной ЯКМ можно выявить в результате сопоставительного анализа.

Каждый народ, проживая в определенном климате, на определенной территории, приспособляется к окружающим его условиям. Различные условия проживания приводят к тому, что всеобщие ценности у каждого отдельного народа располагаются по-разному. Поэтому «… мы должны соотношение предметов и понятий, общих всем людям и культурам»

(Гачев 1988: 47). В целом жизненные ценности для каждого народа одинаковы, но их иерархия отличается. По мнению Гачева Г.Д., первым фактором, определяющим национальное лицо народа, картину мира, является природа (географические условия, климат, животный мир, растительность), среди которой он проживает. В результате каждый такой народ развивает самобытную, точно отвечающую данному месту изолированными природными, географическими условиями от других историческому пути. В связи с существовавшими сложностями коммуникации между народами, влияние, взаимопроникновение, ассимиляция культур разных наций было минимально и не вело к глобальным результатам. С активным развитием и распространением в XX-XXI вв. средств коммуникаций, таких как телекоммуникации, СМИ, интернет и др., процесс взаимного уподобления культур, в том числе и языков, активизировался. В связи с этим особую актуальность приобретает выявление, раскрытие своеобразия культуры того или иного народа.

Изучение картин мира различных народов помогает лучше понять, как мы сами видим и воспринимаем окружающую нас действительность.

Предметом изучения данной работы являются идиоматические (немотивированные) сложные слова. Поэтому при выделении сложных слов главным критерием был выбран семантический (новое значение сложного слова, неразложимость значения сложного слова, переносное значение сложного слова). Мотивированность – смысловая связь между исходной и производной единицами языка, в случае отсутствия мотивированности этой связи нет, невозможно объяснить значение «мотивированность» в принципе применим лишь к производным словам.

Простые слова в основной массе лингвистически не мотивированы. В конечном итоге слова означают понятия о предметах действительности, и тем самым значение слов «мотивируется» обращением к предметам мысли, которые они означают» (Мешков 1986: 80). Мешков О.Д. причину немотивированности объясняет отсутствием прямых смысловых связей между компонентами, что является результатом отсутствия таких связей между предметами действительности, обозначенными компонентами мотивированностью отмечается многими авторами. «Всякий момент мотивированность его строения и может сводить ее на нет» (Смирницкий 1956: 147). Говоря о немотивированных сложных словах, нужно различать лексическую и структурную идиоматичность. Например, идиоматическое слово бре аягы обладает совершенно прозрачной структурой (синтаксически) – лапа волка, т.е. это слово структурно неидиоматично.

Однако слово обладает лексической идиоматичностью – бре аягы – это название растения «плаун». Что интересно, название этого растения на английском языке – wolf’s claw, что дословно означает лапа с когтями волка, схоже с его названием в татарском языке, т.е. для названия данного растения в обоих языках был выбран одинаковый мотивационный признак.

Таким образом, лексическая идиоматичность может сопровождаться структурной неидиоматичностью. «Большинство сложных слов являются идиоматическими по своей природе и не могут быть переведены дословно, то есть на самом деле мы их не переводим, а приводим их готовые эквиваленты, уже существующие в языке» (Тагирова 2004: 16).

Язык соприкасается ближе всего с действительностью, давая обозначения отдельным ее фрагментам. В процессе номинации, связанном с отражательной деятельностью человека, происходит обобщение и выделение необходимого и существенного в обозначаемом предмете для определенного народа на данном этапе развития. «Обозначение языковыми знаками связано с процессами и результатами «снятия» предметного, чувственного, деятельностного, т.е. с идеализацией предметного мира. В языке итоги «снятия» предметного, реальных свойств и отношений вещей фиксируется номинативными знаками, в прямых значениях которых, как правило, более или менее адекватно задаются функции, внешняя форма, способ употребления предмета, агент, объект, среда, средства и другие реальные характеристики обозначаемых действий, процессов объективной действительности, субъективных свойств и состояний человека»

(Языковая номинация (б) 1977: 20). В центре номинации – социальное назначение, функция предмета.

Нужно отметить, что первичная номинация довольно редкое явление в современных развитых языках. «Вторичная номинация отражает взгляд на действительность через уже вычлененные и снятые в дискретных языковых формах оязыковленные понятия, а также через призму прагматической интенции именующих. Эта особенность вторичной номинации создает собственно языковое преломление внеязыкового континуума в лексических значениях, сформировавшихся в процессах вторичной номинации, создавая идиоматичность лексикона как такового»

(Языковая номинация (а) 1977: 221). Во вторичной номинации выделяют непрямую (мотивированно-опосредованная) и косвенную номинацию.

Особенностью косвенной номинации является «перерыв постепенности» в их семантической преемственности, наличие «качественного скачка» в закономерностях переосмысления. Идиоматическое словообразование нужно рассматривать в рамках косвенной номинации. Поскольку мотивированность таких слов обусловлена чем-то вне их лексического компонента: действительность – понятийно-языковая форма ее отражения (слово) – предшествующее структурно-семантическое значение языковой формы – языковая форма в ее вторичной функции названия. Так как в «новом» слове отсутствует третий компонент, образуется «скачок» в переосмыслении.

Если взятые по отдельности слова свидетельствуют о том, что остановило внимание человека в сфере его предметной и познавательной деятельности, а взятые по отдельности производные слова – о том, с чем абстрагирование общих признаков в разном, и понимание сходства или близости неких явлений, и их сравнение. Разные аспекты этого процесса особенно заметны в сфере словообразования, где само использование разных словообразовательных средств акцентирует содержательную направленность номинации.

Существует мнение, что различия словообразовательных моделей, большая или меньшая употребительность отдельной модели в различных языках обусловлены различиями в мировоззрении, т.е. восприятии окружающей действительности. Разные языки в различной степени восприимчивы к заимствованиям из других языков. А этот процесс имеет непосредственное влияние на словообразование. Так как отказ от иностранного слова активизирует процесс словообразования за счет своих средств языка, показательным будет сравнение наименований одного и того же явления действительности в разных языках, при условии, что в словообразование.

Так, граница между производной и непроизводной лексикой соответствует глубокому различию в способах представления значения обозначаемых явлений. Значение непроизводного слова угадать нельзя, его надо знать (хотя значение практически любого слова можно определить при помощи этимологического анализа); в производных словах значение легко «вычисляется» при понимании соответствующих частей слова или модели словообразования. В случае немотивированного словообразования, когда общее значение единицы не выводится из значений ее составляющих, на первый взгляд опыт человека не эксплицирован, и нужно просто знать значение слова, но в то же время в таком производном слове этимологическая «память слова» носит исторический характер.

Говоря о немотивированном словообразовании, нужно различать немотивированный способ номинации (в простом слове), когда слово – «вместилище знаний» – само по себе ничего не говорит о том, какие знания оно хранит, и идиоматическое словообразование, когда после проведения этимологического анализа, можно будет определить по отношению к какому познанному фрагменту мира описывается знание в слове. Установление мотивированности идиоматического производного слова позволит определить неизвестное через известное, ввести в устоявшуюся картину мира новые штрихи и детали. К тому же, такой анализ поможет понять, что в прошедшие времена казалось важным и вносящим некий порядок в существующее положение дел, так как в таких демотивированных производных словах язык сохраняет следы прежней картины мира, разрушаемой иным уровнем развития ее носителей.

Исследователи отмечают (например, Кубрякова Е.С. (Кубрякова 1981:

200), что словообразование помогает соединить новый опыт со старым, а также хранить опыт человека, зафиксированный внутренней формой слова, передавать его от поколения к поколению благодаря выраженному феномену мотивированности производного слова.

Объективное членение действительности легче и продуктивнее всего изучать на материале лексики нескольких сравниваемых между собой языков. Поскольку мыслительные процессы протекают у всех людей одинаково по своей структуре, но нетождественно по своим конкретным результатам, языковая картина мира отдельных языков могут различаться своими деталями, и такое вполне реальное различие обнаруживает любой человек, сталкиваясь с лексическими системами разных языков. Поскольку конфигурации идей, заключенные в значении слов родного языка, воспринимаются говорящим как нечто само собой разумеющееся, у него возникает иллюзия, что так вообще устроена жизнь. Но при сопоставлении разных ЯКМ обнаруживаются значительные расхождения между ними, причем иногда весьма нетривиальные. Разумеется, это связано не с особенностями анатомии носителей разных языков, а с тем, что концептуализация мира в разнообразных языках оказывается различной.

Это особенно заметно при сравнении названий одних и тех же элементов (единиц) внешнего мира в разных языках: тнкиср «телорез» (тн «тело»

+ киср «разрежет») – water-soldier «телорез» (water «вода» + soldier «солдат, боец»), уймак ччк «наперстянка» (уймак «наперсток» + ччк «цветок») – foxglove «наперстянка» (fox «лиса» + glove «перчатка»), ги ана яфрагы «мать-и-мачеха» (ги ана «мачеха» + яфрагы «ее лист») – colt’s foot «мать-и-мачеха» (colt’s «жеребенок» + foot «его нога»), карга борыны «паслен черный» (карга «ворона» + борыны «ее клюв») – night shade «паслен черный» (night «ночь» + shade «тень»), кгрчен кзе «незабудка»

(кгрчен «голубь» + кзе «его глаз») – forget-me-not «незабудка» (forget «забудь» + me «меня» + not «не»). Особый интерес представляют те конфигурации смыслов, которые повторяются в качестве фоновых в целом ряде языковых единиц. Не случайно, что типологии говорят о большой значимости анализа отдельных процессов деривации в их структурных и содержательных характеристиках, ибо определение функций этих процессов в языке и связанного с ними содержания имеет самое прямое отношение к демонстрации типологического своеобразия или, напротив, общности тех или иных языков. Существенные особенности языка раскрываются при сопоставительном анализе с фактами другого языка.

Для человека, находящегося в рамках одной культуры и языка, свой привычный способ восприятия и категоризации мира представляется единственно реальным, единственно возможным и адекватным действительности.

Словообразование является хорошо изученной сферой языкознания.

Есть ряд работ, в которых словообразование (аффиксальное) изучается в свете языковой картины мира (Роль человеческого фактора в языке, 1988).

Однако необходимо отметить, что словообразование в свете языковой картины мира изучено пока недостаточно, это отражается в том, что отсутствует какая-либо система в разрозненной информации, нет монографических работ, чем и объясняется актуальность данного исследования.

Среди прочих нерешенных на данном этапе развития лингвистики обоих языков существует проблема идентификации сложного слова. Она является чрезвычайно сложной, особенно оппозиция «сложное слово – словосочетание» (так как, например, английский язык относится к языкам аналитического строя). Мешков О.Д. (Мешков 1985: 187) отмечает фонетический, орфографический и семантический критерии, которым должно отвечать сложное слово. Однако наибольшее внимание уделяется семантическому критерию, который опирается на принцип «обособления значения». Довольно подробный обзор взглядов на эту проблему можно найти в работах исследователя чувашских композитов Семеновой Г.Н.

(Семенова 2005: 20-26), в татарском языке – Тагировой Ф.И. (Тагирова 2005: 27-34). Там кратко излагаются критерии разграничения сложных слов от сходных конструкций, разработанные различными авторами.

Поэтому нет необходимости подробно останавливаться на этом моменте.

Но, несмотря на то, что многие ученые, исследователи уделяют свое внимание этому спорному и важному вопросу, еще нет общепринятых критериев, используя которые можно было бы точно разграничить сложные слова от сходных с ними конструкций.

Таким образом, целый ряд важнейших значений в языке выражен в рамках производных слов. Возникновение сложных слов связано со стремлением сознания к отражению все более тонких подробностей предметов внешнего и внутреннего мира человека и с фиксированием их в названиях. И так как, они способны служить обозначениями результатов чисто концептуальной деятельности человека, производная лексика и занимает столь заметное и важное место в отображаемой человеком картине мира. Также нужно отметить ведущую роль производной лексики в преобразовании и обогащении лексикона, ее участие в формировании языковой картины мира.

идиоматичности немотивированных композитов Несмотря на то, что фразеология является довольно хорошо изученной областью языкознания, среди лингвистов нет единого мнения в определении основных свойств фразеологизмов. Каждый ученый определяет свои критерии выделения фразеологизма, и даже если по большому счету эти критерии примерно одинаковы у разных лингвистов, но в иерархической последовательности, и в выделении первостепенных и второстепенных (дополнительных, необязательных) качеств фразеологизмов мнения расходятся. Если еще принять во внимание, что фразеологизмы сами по себе являются сложными многосторонними явлениями языка, то причины сложившейся ситуации станут ясными.

композитами (ИдК). Некоторые лингвисты рассматривают их как разновидность фразеологизмов, другие относят к словообразованию.

Словообразование является хорошо изученной сферой лингвистики, словообразования (аффиксация, конверсия, сокращения, лексикосемантическое словопроизводство, словосложение). Но мало работ, в которых бы шла речь об идиоматическом словообразовании как о самостоятельном способе создании слов. Некоторые ученые, не выделяя идиоматическое словообразование как отдельный способ, упоминают о случаях образования сложных слов, в которых общее значение единицы не выводится из значений ее составляющих (Тумашева Д.Г., 1964; Степанова М.Д., 1966; Комина Е.В., 1979 и др.). Также нет четкого разграничения ИдК от фразеологизмов. Поэтому мы считаем, что нужно более подробно остановиться на вопросе разграничения ИдК от фразеологизмов, для этого сначала необходимо определить качества и особенности, которыми обладает ИдК.

Идиоматичность сложного слова определяется как невозможность выведения значения сложного слова по правилу. Как отмечает Карр Ч.

(Carr C.), в случае идиоматичности «… значение сложного слова не выводимо из суммы его составляющих… В значение сложного слова входит некий элемент, который не содержится в составляющих его компонентах» (Carr 1939: 23). По мнению Есперсен О. (Jesperson O.) об идиоматичности сложного слова можно говорить, когда «значение целого не может быть логически выведено из суммы отдельных составляющих»

(Jesperson 1954: 8.1.3).

В зависимости от отношений значения слова к значению его составляющих компонентов выделяют аддитивные и идиоматические комплексы. В аддитивных комплексах значение целого равно простой сумме значений частей. В идиоматических комплексах, наоборот, значение целого непосредственно не выводимо из значений их компонентов.

Схематически это можно продемонстрировать следующим образом:

Аддитивный комплекс: А+Б=АБ Идиоматический комплекс: А+Б=В «А», «Б», «В» обозначают значения слов. В аддитивном комплексе при суммировании значений слов «А» и «Б» образуется новое слово «АБ», которое включает в себя значения и слова «А», и слова «Б», и в нем нет каких-либо новых оттенков значений. В идиоматическом комплексе при суммировании значений слов «А» и «Б» образуется новое слово «В» с новым значением, которое не включает в себя значения составляющих его «А» и «Б».

Идиоматичность также рассматривают как отклонение от принципа аддитивности. Идиоматичность сложных слов находится в обратной связи с мотивированностью. ИдК является немотивированным, а неидиоматичный композит (аддитивный комплекс) – мотивирован. В аддитивном комплексе значение «нового» слова мотивировано значениями слов-компонентов, «новое» значение выводится из «старых» значений.

Значение ИдК не мотивировано значениями его составляющих слов, между «старыми» значениями («А», «Б») и «новым» значением («В») не наблюдается какой-либо связи. Однако, проведя специальные этимологические исследования можно выявить основания мотивации того или иного ИдК. Как известно, одной из особенностей ИдК считается устойчивость, т.е. степень семантической спаянности, неразложимости компонентов. Это свойство ИдК находится в прямой зависимости от идиоматичности. Высокая степень идиоматичности того или иного словосочетания связана с десемантизацией (потеря собственно словесных свойств) компонентов, входящих в его состав. Таким образом, ИдК более устойчивы, нежели композиты, общее значение которых отчасти выводится из ослабленного значения одного из компонентов (мгезъяфрак «роголистник» (мгез «рог»+яфрак «лист»), нечк сабак «келерия» (нечк «тонкий»+сабак «стебель»), эт тигнге «череда» (эт «собака»+тигнге «ее репей»)). Т.е. мотивированные словосочетания менее устойчивы, чем немотивированные.

Плунгян В.А. одним из отличительных свойств слова выделяет идиоматичность. «Свойство идиоматичности характеризует отношение значения словоформы (автор использует термин «словоформа» вместо термина «слово» – Л.Г.) к значению составляющих ее морфем… Принято считать, что словообразовательные показатели в очень многих случаях идиоматичны; словоформа имеет тенденцию образовывать идиоматический комплекс, тогда как от сочетания словоформ ожидается отсутствие идиоматичности, т.е. аддитивность» (Плунгян 2000: 27). Говоря другими словами, аддитивность комплекса из двух и более слов является показателем словосочетания, а идиоматичность такого же комплекса – показатель сложного слова. Однако Плунгян В.А. сам отмечает, что при рассмотрении этой проблемы нельзя игнорировать идиоматические сочетания словоформ (фразеологизмы), и приходит к выводу, что принцип идиоматичности не может являться абсолютным критерием для выделения слова (в том числе и сложного).

В лингвистике для обозначения идиоматического сложного слова разными учеными используются различные термины: сложное слово, фразеологизм, идиома, идиоматическое выражение, идиоматическое сочетание. При приведении слов того или иного ученого мы будем пользоваться термином, используемым самим автором.

В монографии Чернова М.Ф. «Фразеология современного чувашского языка» автор использует термин субстантивные идиоматические сочетания с номинативной функцией (Чернов 1985: 101). В монографической работе чувашского ученого Семеновой Г.Н. (Семенова 2005: 30-31), посвященной композитообразованию в чувашском языке, есть ссылка на исследователя современного чешского языка Кузьминскую Т.Б., которая на основе различного отношения общего значения композита (сложное слово) в совокупности значений компонентов выделяет неидиоматичные и идиоматичные композиты. Неидиоматичные композиты семантически эквивалентны соответствующим словосочетаниям, значения идиоматичных композитов не может быть выведено из общего значения компонентов. Так как предметом нашего исследования являются композиты (сложные слова), в объем значения которых не входит по крайней мере значение одного компонента, мы для обозначения субстантивного идиоматического сложного слова будем употреблять словосочетание идиоматический композит (ИдК).

Предметы и явления объективной действительности и внутреннего мира человека можно назвать как одним словом, так и словосочетанием словосочетания могут быть различные грамматические и семантические отношения. В номинации могут участвовать идиоматические сочетания, т.е. несвободные соединения слов. Балли Ш. (Балли 1961: 344), идиоматических сочетаний, определил семантические неразложимые сочетания как сочетания, в которых слова утратили свое лексическое связанными между собой. Он выделил внешние и внутренние признаки, которыми обладают фразеологические единства. К внешним признакам лингвист отнес раздельнооформленность, неизменность порядка слов и незаменяемость компонентов сочетания. К внутренним признакам – тождественность всего выражения одному слову и забвение значения составляющих элементов. При отграничении идиом от других сочетаний слов важность отдает внутренним признакам, рассматривая внешние признаки только как вспомогательные. Необходимо отметить, что Балли невыводимости значения целого из значений частей как об основном признаке фразеологических единств.

Виноградов В.В. (Виноградов 1986: 640) фразеологизмы русского языка делит на две группы: 1) фразеологические сращения (неделимые, неразложимые, немотивированные и непроизвольные словосочетания, значение которых совершенно независимо от их лексического состава, от значений их компонентов) и 2) фразеологические единства (семантически неделимые словосочетания, целостное значение которых мотивировано, являясь произведением, возникающим из слияния значений лексических компонентов). Главное различие между ними в том, что значение фразеологического сращения воспринимается как немотивированное (т.е. в значении таких сложных слов с синхронной точки зрения невозможно выделить внутреннюю форму), а значение фразеологического единства может быть мотивировано значениями их составляющих компонентов (т.е.

в их значении синхронно можно установить внутреннюю форму).

Шанский Н.М. (Шанский 1985: 160) с точки зрения семантической слитности, т.е. соотношения, существующего между общим значением фразеологизма и «частными» значениями его компонентов, делит фразеологизмы русского языка на четыре группы: 1) фразеологические сращения, 2) фразеологические единства, 3) фразеологические сочетания, 4) фразеологические выражения. Ученый дает следующие определения этим четырем группам фразеологизмов: «Фразеологическое сращение – это семантически неделимый фразеологический оборот, в котором его целостное значение совершенно несоотносительно с значениями его компонентов. Значение такого рода фразеологизмов является … немотивированным. Фразеологическое единство – это семантически неделимый и целостный фразеологический оборот, значение которого мотивировано значениями составляющих его слов. Фразеологическое сочетание – это фразеологический оборот, в котором есть слова, как со Фразеологическое выражение – это устойчивый в своем составе и употреблении фразеологический оборот, который не только является семантически членимым, но и состоит целиком из слов со свободным значением» (Шанский 1985: 58-62).

семантический критерий, выделяет идиому с целостным значением (идиоматик берекм «идиоматическое объединение») и двучленную идиому аналитического характера (идиоматик бердмлек «идиоматическое цельнозначная – воспроизводимое выражение, которое в отношении к своим компонентам имеет качественно иное значение, непосредственно не сложенное из значений этих компонентов и не присущее ни одному из них при их отдельном употреблении. Идиома аналитическая – воспроизводимое выражение с одним свободным компонентом и другим связанным, функционирующим в этом значении только в составе сочетания и только в данном сочетании» (Ахунзянов 1972: 115). В двучленной идиоме аналитического характера один из компонентов сложного слова не утратил своего полнозначного смысла, второй же компонент выражает такое значение, которое возможно лишь в данном конкретном сочетании, он выступает в связанном значении. Такие идиомы обладают переносным значением, они не утратили внутренней формы, по первичным значениям компонентов, или же приблизительно можно понять значение всего сложного слова: ак шигырь «белый стих» (ак «белый»+шигырь «стих»), шар ачу «открыть на всю ширину» (шар «настежь, широко»+ачу «открывать»). По значению слова шигырь «стих»

можно понять, что речь идет о какой-то разновидности стихотворения.

Значение слова ак «белый» не дает представления о какой разновидность идет речь, это прилагательное не обозначает цвет в данном композите, только в рамках этого ИдК это слово имеет значение «нерифмованный», и это значение слова ак не повторяется ни в каком другом композите татарского языка. Значение цельнозначной идиомы намного шире, чем сумма значений, составляющих ее компонентов. Внутренняя форма таких сложных слов утеряна, значение таких слов передается по традиции, его запоминают, как и значения простых слов. В такой идиоме слова прошли процесс десемантизации, они утратили свое индивидуальное значение и только вместе могут обозначать предмет (явление) действительности: алма агачыннан ерак тшми «яблоко от яблони не далеко падает» (алма «яблоко» агачыннан «от дерева» ерак «далеко» тшми «не падает»), ктче сумкасы «пастушья сумка» (ктче «пастух»+сумкасы «его сумка») и др. Субстантивные аналитические и цельнозначные идиомы типа ак шигырь, ктче сумкасы соответствуют ИдК. Ахунзянов Г.Х., используя термин идиома вместо термина фразеологизм, рассматривает ИдК в качестве фразеологизмов, и не как сложное слово.

Все вышеприведенные ученые рассматривают ИдК в качестве фразеологизмов. Следующие ученые отделяют идиоматические сочетания от фразеологических сочетаний, однако не выводят ИдК за пределы фразеологии.

Еще Рамазанов Ш.А. (Рамазанов 1954: 200) выделял в свое время идиоматические и фразеологические выражения. Указывая на то, что между ними нет четкой границы и возможен переход фразеологизмов в идиомы, ученый выделял следующие различия: спаянность компонентов, подвижность составных частей, семантическая самостоятельность слов, входящих в выражения. Идиоматические выражения отличаются более крепкой спаянностью компонентов: нельзя менять слова местами, опускать или добавлять какое-либо слово; значение идиомы не является простой суммой значений составляющих слов: сочетание таких слов выражает какое-то дополнительное значение. В состав идиом могут входить слова, которые самостоятельно не используются в современном языке. Их значение может быть установлено путем этимологического анализа. Во фразеологических выражениях спаянность составляющих элементов слабее, слова в таких выражениях можно опускать или добавлять, менять местами или заменять другим словом (такие выражения обладают структурной подвижностью), все слова, входящие в состав фразеологических выражений, могут отдельно использоваться в языке, т.е.

слова не потеряли семантическую самостоятельность. Учитывая все вышеперечисленные особенности, при переводе идиом на другие языки подбирается эквивалент, наиболее точно передающий оттенки смысла, а фразеологизмы переводят слово в слово. Также автор указывает, что в языке часто появляются фразеологические конструкции, обозначающие определенное понятие, но спаянность которых не так сильна, чтобы их можно было назвать сложными словами (особенно различные географические названия и в сфере терминологии). Рамазанов Ш.А.

предлагает их называть фразеологическими словами и считать подвидом фразеологических выражений.

Чернов М.Ф. в своей монографии, посвященной фразеологии современного чувашского языка (Чернов 1985: 176), рассматривает идиоматическое словообразование как «случаи отклонения от общих закономерностей соединения значимых единиц языка семантического характера». Автор отмечает, что сочетающиеся компоненты таких слов «утрачивают семантическую самостоятельность (лишаются свойственных им значений). Это порождает такое явление, которое в языкознании называется идиоматичностью. Сущность ее состоит в неразложимости значения единиц языка на значения единиц, вычленяемых в их формальном строении, и, соответственно, невыводимости значения целого из значений частей в данной их структурно-семантической связи» (Чернов 1985: 12). Чернов М.Ф. рассматривает идиоматические сочетания отдельно от фразеологических сочетаний, но как составную часть фразеологии. Он предлагает именовать идиоматическими сочетаниями или идиомамифразеологизмами фразеологические сращения и фразеологические единства, так как они отличаются от фразеологических сочетаний семантической целостностью, основанной на идиоматичности.

Одной из главных проблем теории фразеологии – проблеме разграничения фразеологизмов и смежных с ними языковых структур – посвящена монография Чернова М.Ф. «Современный чувашский язык:

Слово, фразеологизм и свободное сочетание слов» (Чернов 1988: 199). В ней автор рассматривает схожие с фразеологизмами явления, такие как слово, свободные сочетания слов и составные термины. В каждом случае, противопоставляя их друг другу, выделяет общие и отличительные признаки. Рассматривая взаимоотношения фразеологизмов и слов, Чернов М.Ф. приводит мнение некоторых ученых, определяющих основным различием между словом и фразеологической единицей семантику (Жуков 1970: 53; Ураксин 1975: 10-11). Они считают первичной функцией слова номинацию, а фразеологизма – оценка действительности. С точки зрения Жукова В.П., между оценочным значением и значением предметности существует обратная зависимость, т.е. с усилением оценочного значения в фразеологизме соответственно ослабляется значение предметности, и наоборот. Необходимо заметить, что оценочное значение в основном присуще нетерминированным фразеологизмам (не терминам). Оценочное значение присуще не отдельным компонентам фразеологизма, а всему словосочетанию в целом, следовательно, является одним из показателей целостности фразеологизма.

Чернов М.Ф. не разделяет утверждение, что слова главным образом являются средством обозначения, а фразеологизмы – средством образного обозначения, и приходит к выводу, что по своей функциональной значимости фразеологизмы и слова в целом представляют сходные единицы языка. В качестве дифференциальных признаков, отличающих немоделируемость, вызванная семантической спаянностью, или связанностью, компонентов, стабильность значения и лексикограмматического состава и воспроизводимость в речи. Чернов М.Ф.

приходит к выводу, что идиоматические сочетания сближаются со словами действительности, но отличаются от них своим оформлением, т.к. они раздельнооформленные единицы языка. Идиоматические сложные слова также выполняют номинативную функцию и обладают индивидуальным (фразеологическим) значением, частью которого является грамматическое (категориальное) значение. Необходимо отметить, что связь с обозначающим предметом действительности тех фразеологизмов, которые отличаются образностью и коннотативной направленностью, слабее связи слов, в которых отсутствует образность. Так как образное сложное слово не только обозначает предмет, явление, но также характеризует его. Это может быть выражение эмоционального отношения, оценки, сообщение об особенностях предмета.

Среди ИдК есть такие, которым по внешнему оформлению в языке соответствуют словосочетания, но их значения, в отличие от значений ИдК, прямые (непереносные). Также есть ИдК, которым по внешнему оформлению в языке не могут соответствовать какие-либо словосочетания, так как компоненты таких ИдК в своих прямых значениях не могут формировать словосочетания по причине лексической несовместимости.

Чернов М.Ф. в совпадении внешнего оформления идиом-фразеологизмов с синтаксическими сочетаниями слов видит их генетическую связь (т.е.

сохранение идиомами внешнего строения тех сочетаний, на базе которых они образовались). Также он отмечает, что идиоматические сочетания не всегда возникают преобразованием семантики свободных сочетаний слов.

Как уже выше отмечалось, встречаются идиомы, не имеющие идентичных с ними по лексико-грамматическому составу свободных сочетаний. Таким образом, Чернов М.Ф. рассматривает идиоматические сочетания отдельно от фразеологических сочетаний, но в рамках фразеологии.

Следующие ученые относят ИдК к сложным словам и рассматривают их как случаи словообразования. Тумашева Д.Г. (Тумашева 1964: 298) часть составных слов (тезм сз), таких как ги ана яфрагы «мать-имачеха» (ги ана «мачеха» + яфрагы «ее лист»), шайтан таягы «чертополох» (шайтан «черт» + таягы «его палка»), кот очу «испугаться сильно» (кот «дух, душа» + очу «лететь»), телг алу «упоминать» (телг «на язык» + алу «брать»), аяк чалу «подставлять ножку» (аяк «нога» + чалу «подставить»), баш вату «напряжено думать» (баш «голова» + вату «ломать») относит к словообразованию. Ученый видит их связь с фразеологизмами, но не относит к их числу, рассматривает их как составные слова. В более позднем учебнике морфологии Тумашева Д.Г.

(Тумашева 1978: 221) в зависимости от того, как образуются значения сложных слов выделяет три группы: 1) сложные слова, основное значение которых становится ясным из значения второго компонента, эти сложные существительные обозначают вид предмета: аккош «лебедь» (ак «белая» + кош «птица»), каракош «орел могильник» (кара «черная» + кош «птица») – отдельные виды птиц; кулъязма «рукопись» (кул «рука» + язма «запись»), елъязма «летопись» (ел «год» + язма «запись») – отдельные виды записей.

2) Значение сложного слова шире значения второго компонента: актамыр «пырей» (ак «белый» + тамыр «корень»), озынборын «комар» (озын «длинный» + борын «нос»), глимеш «шиповник» (гл «цветок» + имеш «плод, фрукт»), ташбаш «пескарь» (таш «камень» + баш «голова») – предмет называется именем какой-нибудь части. 3) Значение сложного существительного не выходит из значений компонентов, и она приводит следующие примеры таких случаев словообразования: алабуга «окунь»

(ала «цвет» + буга «бык»), бишбармак – национальное блюдо (биш «пять»

+ бармак «палец»), кнбагыш «подсолнух» (кн «солнце» + багыш «смотреть»).

Ганиев Ф.А. (Татар грамматикасы 1998: 224), не упоминая об идиоматичности, отмечает, что значение сложного слова может быть метафорическим. В этом случае, значение сложного слова не образуется в результате суммирования значений компонентов, образуется новое переносное значение. И приводит следующие примеры: наратбаш «хвощ»

(нарат «сосна» + баш «голова»), юк-бар «мелочь, вздор» (юк «нет» + бар «есть»), карга борын «паслен черный» (карга «ворона» + борын «нос»), ишк колагы «живокость, ослинник двулетний» (ишк «осел» + колагы «его ухо»), аю колагы, «коровяк обыкновенный, медвежье ушко» (аю «медведь» + колагы «его ухо»), аю табаны «плоскостопие» (аю «медведь»

+ табаны «его стопа»), бре аягы «плаун» (бре «волк» + аягы «его нога»).

Конкретные значения этих сложных слов не связаны ни с первыми компонентами, ни со вторыми компонентами слов. Они обозначают одно значение. По мнению Ганиева Ф.А., подобные сложные слова образуются в результате лексикализации (перехода словосочетания в разряд сложных слов) словосочетаний. Значения сложных слов, образованных таким словосочетания.

В главе «Словообразование», автором которой является Ганиев Ф.А., «Татарской грамматики» (Татар грамматикасы 1998: 302-304) такие ИдК, обозначающие предметы растительного и животного мира, как эт эчге «вьюнок» (эт «собака» + эчге «ее кишки»), каз аягы «лютик» (каз «гусь»

+ аягы «его лапа»), бре тырнагы «змеевик» (бре «волк» + тырнагы «его коготь»), к сакалы «козлобородник» (к «коза» + сакалы «ее борода»), елан теле «ужовник» (елан «змея» + теле «ее язык»), тычкан койрыгы «мышехвостник» (тычкан «мышь» + койрыгы «ее хвост») и др.

приводятся в качестве примеров преобразования словосочетаний в сложные слова. В татарском языке есть и подобные словосочетания, обозначающие части тела животных. Другие ИдК (эт балыгы «вьюн» (эт «собака» + балыгы «ее рыба»), зйтн гле «олеандр» (зйтн «маслина, олива» + гле «ее цветок»)) образовались при помощи сложения двух слов, и то, что в языке нет и не было подобных словосочетаний, только подтверждает это утверждение.

Степанова М.Д. (Степанова 1966: 114-145) в статье, посвященной словообразованию немецкого и английского языков, характеризует ИдК как «сложения с затемненной мотивированностью, связанной с их идиоматичностью», и выделяет сложные слова, переосмысленные полностью и с переосмысленным вторым компонентом. В качестве примеров она приводит следующие ИдК: toothpick «зубочистка» (tooth «зуб» + pick «ковырять, сковыривать»), wirepuller «лицо, держащее нити в своих руках, политический интриган» (wire «проволока» + puller «тот, кто тащит»).

Комина Е.В. в статье, посвященной метафорическому словосложению в английском языке, выделяет три словообразовательные модели: 1) метафорическая, 2) неметафорическая и 3) метонимическая, и дает следующие пояснения каждой модели: «При неметафорическом пути образования нового слова художественно-поэтическое переосмысление не регистрируется (выделено нами – Л.Г.), напр.: black + board blackboard, rail + way railway. Метонимический путь предполагает наличие метонимического переосмысления, основанного на смежности в акте словопроизводства, напр.: Turkey + red Turkey-red, Mauser Mauser.

Если в акте образования слова участвует метафорическое переосмысление, модель признается метафорической, напр.: swan + neck swan-neck, wolf + spider wolf-spider» (Комина 1979: 85).

посвященной лексикографированию и орфографированию сложных слов татарского языка, проводит классификацию сложных слов по различным признакам. По степени семантической спаянности компонентов автор монографии делит сложные слова татарского языка на две группы:

сложное слово косвенное и сложное слово прямое. Значение сложного слова косвенного не выводимо из значений составляющих его основ, также вследствие идиоматичности синтаксического построения. В качестве примеров Тагирова Ф.И. приводит следующие сложные существительные:

тч кикриге «марьянник» (тч «петух» + кикриге «его гребешок»), казаяк «лютик» (каз «гусь» + аяк «нога»), карга милше «бузина» (карга неидиоматическое сложное слово, значение которого складывается из значения его составных частей: дулкынваткыч «волнолом», суткргеч «водопровод».

Садыкова А.Г. рассматривает различные точки зрения на процесс лексикализации и идиоматичности сложных слов, и отмечает, что, например Гильдина А.К. выделяет «три степени лексикализации сложных слов: 1) максимальная, при которой сложное слово представляется лишь формально, а семантически оно является одночленной единицей, это идиоматические сложные слова; 2) средняя, при которой узуальное сложное слово обладает двучленной формальной структурой, но семантика его осложнена дополнительными оттенками, дополнительной смысловой нагрузкой: с одной стороны, сохраняется расчлененность, характерная для словосочетаний, обозначение признака посредством двух знаков, с другой – налицо тяготение к семантической монолитности; 3) максимальная, которая типична для контекстуальных слов, и проявляется в тесной связи последних с синтаксическими единицами, в структурной и семантической двучленности, четкой мотивировке словосочетаний и семантической прозрачности» (Садыкова 2000: 39-40). В монографии Садыковой А.Г.

(Садыкова 2000: 98) есть ссылка на Кубрякову Е.С. (1981), Боэр Л. (Bauer L.), Леви Дж.М. (Levi J.M.), которые сложные слова подразделяют на две (лексикализованные сложные слова), 2) производные с невыводимыми значениями (идиоматические или фразеологизированные сложные слова).

По мнению Жукова В.П. (Жуков 1978: 160), внутренний образ, т.е.

внутренняя форма фразеологизма, создается только взаимодействием свободного словосочетания с переосмысленным на его основе фразеологизмом. Отсюда следует, что внутренняя форма (внутренний образ) присуща лишь тем фразеологизмам, которые могут быть соотнесены с омонимичными свободными словосочетаниями. Таким образом, основываясь на мнение Жукова В.П. необходимо отказать в обладании внутреннего образа всем фразеологизмам типа бака шле, кгрчен бреге, кке итене, так как в современном языке отсутствуют эквивалентные свободные словосочетания.

В пользу того факта, что ИдК не являются фразеологизмами, говорит и то, что во фразеологические словари, изданные в последнее время, ИдК не включают, т.е. авторы этих словарей не относят ИдК к числу фразеологизмов (Иснбт Н. 2001: 236, Сафиуллина Ф.С. 2001: 335).

Например, Исанбет Н. (Иснбт Н.) в вводной статье своего словаря выделил следующие критерии, которым должны соответствовать сочетания слов, при подборе слов для фразеологического словаря:

выражение цельного значения; образное, художественное обозначение предметов и явлений окружающей действительности; семантическая и синтаксическая целостность; использование в речи в готовом виде (Иснбт Н. 2001: 3). Автор словаря наличие образности и художественное фразеологизмов, а как мы уже отметили, ИдК не обладают этими фразеологизмов: фразеологизм должен состоять как минимум из двух слов; они не распадаются, не изменяются, устойчивы; обозначают значение только целиком; в речи используются в готовом виде; одно из слов-компонентов фразеологизма всегда в переносном значении; во многих случаях фразеологизмы отличаются от обычных словосочетаний эмоционально-экспрессивной окраской (Сафиуллина Ф.С. 2001: 5).

Таким образом, мы придерживаемся мнения, что в качестве единиц фразеологизмы.

Ознакомившись с различными высказываниями языковедов по поводу ИдК, мы выделили следующие отличительные особенности ИдК:

значение ИдК непосредственно не сложено из значений его компонентов и не присуще, по крайней мере, одному из них при их отдельном употреблении;

предметность, или субстанциональность;

выполняют номинативную (назывную) функцию (обозначают предметы, явления внеязыковой действительности);

значение ИдК либо метафорическое, либо метонимическое;

при переводе ИдК на другие языки их никогда не переводят слово в слово, всегда подбирается эквивалент;

состоят из двух, реже трех самостоятельных слов;

воспроизводимость в речи;

компоненты ИдК отличаются крепкой спаянностью;

самостоятельность;

отсутствие грамматических отношений зависимости между функционирование только в целостном виде в роли того или иного члена предложения;

семантическая и грамматическая целостность;

цельнооформленность;

семантическая нейтральность значения, ИдК не осложняются добавочными смысловыми оттенками;

часто являются единственными обозначениями предметов растительного и животного мира).

фразеологизмы эмоционально-экспрессивно окрашены, в них присутствует образность, коннотативность; они не называют предмет, а описывают его, дают ему оценку; фразеологизмы являются синонимами слов и фраз языка.

идиоматических сочетаний является структурная спаянность словкомпонентов, входящих в состав таких сложных слов. Ни один из компонентов не может быть заменен другим, не разрушая семантической структуры сочетания, поскольку сложное слово целиком обозначает какойлибо факт действительности, а не каждый компонент в отдельности.

Значение-понятие не является простой суммой смыслов компонентов, составляющих данное соединение слов, оно свойственно только сложному слову в целостном виде. Иногда бывает сложно понять значение композита, не зная мотивации словообразования, так как знание значений компонентов не помогает в понимании значения композита в целом.

Композит кке сабыны состоит из двух компонентов, обозначающих кукушку и мыло, и в результате получается сложное слово кукушкино мыло – явление, не существующее в объективной действительности, т.е. эти два слова (кке и сабын) лексически несовместимы. В вышеприведенном сочетании значения компонентов деактуализированы, что привело к их десемантизации. И только в виде цельной и монолитной единицы соединение слов кке сабыны связано с предметом объективной действительности, т.е. обозначает растение «барская спесь».

идиоматические сложные слова. Например, мче койрыгы в качестве словосочетания обозначает часть тела животного – хвост кошки. Между компонентами словосочетания существует отношение грамматической зависимости, т.е. один компонент (мче) грамматически подчиняется другому (койрык) этого свободного словосочетания. В данном словосочетании на основе формальных связей между грамматически господствующим словом и грамматически зависимым словом возникают определенные смысловые отношения (определительные отношения).

Каждый компонент имеет самостоятельное лексическое значение, и соответственно они выполняют разные функции в предложении (каждый свою). В татарском языке есть несвободное сочетание слов мче койрыгы, которое обозначает растение подсвекольник. Это слово по своим формальным качествам идентично свободному словосочетанию слов (мче койрыгы – хвост кошки). Между компонентами этого составного наименования отсутствуют грамматические отношения зависимости, т.к.

оба слова не обладают самостоятельными лексическими значениями (десемантизированы – лишены свойственных им значений). Слитность значения идиоматических сочетаний является причиной того, что они функционируют в роли того или иного члена предложения только в целостном виде, таким образом, эти сочетания ни грамматически, ни лексически не разложимы. Следовательно, словесное соединение мче койрыгы – это сочетание слов, которое только в целостном виде, всем своим составом, выступает средством выражения определенного значения.

Разобраться является ли то или иное сочетание слов свободным или не свободным можно только по контексту.

В некоторых случаях ИдК выступают синонимами названиям представителей флоры и фауны (непроизводным словам), обогащая язык, расширяя возможности коммуникации: урман сыеры «лось» (урман «лес»

+ сыеры «его корова») – поши «лось», урман шлдие «вальдшнеп» (урман «лес» + шлдие «его кулик») – тллтвеч «вальдшнеп», би чче «ковыль»

(би «бабушка» + чче «ее волосы»), пйгмбр сакалы «ковыль»

(пйгмбр «пророк» + сакалы «его борода») – кылган, иблй «ковыль», ккре койрык «собака» (ккре «кривой» + койрык «хвост») – эт «собака», кпч борын «свинья» (кпч «каляпуш» + борын «нос»), каты борын «свинья» (каты «жесткий» + борын «нос») – дугыз «свинья», чалыш аяк «медведь» (чалыш «кривой» + аяк «нога, лапа») – аю «медведь». Такие же примеры можно привести и в английском языке: love-in-idleness (love «любовь» in «в» idleness «праздность»), kiss-me-quick (kiss «поцелуй» me «меня» quick «быстро») – pansy, sea-dog (sea «море» dog «собака»), sea-calf (sea «море» + calf «детеныш») – seal, shepherd’s club (shepherd’s «пастух» + club «его палка») – common mullein, nightshade (night «ночь» + shade «тень, прохлада») – morel, monkey-bread (monkey «обезьяна» + bread «хлеб») – baobab.

синонимический ряд названия того или иного представителя флоры или фауны. Синонимический ряд может составляться и за счет разных ИдК, употребляемых как синонимы в одной местности, и за счет различных ИдК, используемых в разных говорах, диалектах языка. Например, аю камыры «шиповник» (аю «медведь» + камыры «его тесто») – аю баланы «шиповник» (аю «медведь» + баланы «его калина») – аю борыны (диал.) «шиповник» (аю «медведь» + борыны «его нос»), аю суганы «черемша, лук медвежий» (аю «медведь» + суганы «его лук») – кыр сарымсагы «черемша, лук медвежий» (кыр «поле» + сарымсагы «его чеснок»), камыр агачы «боярышник» (камыр «тесто» + агачы «его дерево») – (диал.) майлы аш «боярышник» (майлы «жирная» + аш «пища») – (диал.) кара каен «боярышник» (кара «черная» + каен «береза») – (диал.) аю камыры «боярышник» (аю «медведь» + камыры «его тесто») – (диал.) камыр имеше «боярышник» (камыр «тесто» + имеше «его плод») – (диал.) камыр аш «боярышник» (камыр «тесто» + аш «пища») и др. В английском языке: buttercup «лютик» (butter «масло (желтая, как масло)» + cup «чашка») – yellow-cup «лютик» (yellow «желтая» + cup «чашка»), bellflower «колокольчик» (bell «колокольчик» + flower «цветок») – bluebell «колокольчик» (blue «голубой» + bell «колокольчик») – harebell «колокольчик» (hare «заяц» + bell «колокольчик»), bluebottle «василек»

(blue «голубая» + bottle «бутылка») – cornflower «василек» (corn «пшеница» + flower «цветок») – bachelor’s-button «василек» (bachelor’sхолостяк» + button «его пуговица») и др. В каждом ИдК, составляющем тот или иной синонимический ряд, указывается на какой-либо признак растения или животного, который ложится в основу номинации. В некоторых синонимах это одинаковый признак – например, желтый цвет цветка лютик (butter «масло (желтая, как масло)» – yellow «желтая»), в других – разные признаки предметов являются мотивирующими.

Как известно, ИдК отличаются устойчивостью, семантической целостностью. Однако соотношение семантического содержания ИдК с лексическими значениями его компонентов может быть различным, т.е.

степень идиоматичности сложных слов может быть различна. По степени идиоматичности сложных слов можно разделить их на две группы. К первой группе мы отнесли ИдК с целостным, абсолютно невыводимым, затемненным значением (наиболее идиоматические сложные слова). Это сложные слова, семантическое содержание которых не связано с лексическими значениями его компонентов. Ко второй относятся ИдК с расчлененным значением, к семантике таких сложных слов прибавляются добавочные составляющие смысловых компонентов (наименее идиоматические сложные слова).

Полные ИдК, или наиболее идиоматические сложные слова: арыслан койрыгы «пустырник» (арыслан «лев»+койрыгы «его хвост»), аютабан «лютик» (аю «медведь»+табан «стопа»), бака ефге «водоросль, тина» (бака «лягушка»+ефге «ее шелк»), бре кзе «бирючина» (бре «волк»+кзе «его глаз»), ишк колак «окопник» (ишк «ишак»+колак «ухо»), кия камчысы «зопник клубненосный» (кия «жених»+камчысы «его плетка, розга»), куян йоны «ожика» (куян «заяц»+йоны «его шерсть»), ктче кубызы «частуха» (ктче «пастух»+кубызы «его комуз»), гез кзе «арника»

(гез «бык»+кзе «его глаз»), ягыр башмагы «дождевик» (ягыр «дождь»+башмагы «его башмак»), шайтан таягы «чертополох»

(шайтан «черт»+таягы «его палка»); корташар «щур» (корт «червь»+ашар «съест»), кушаяк «тушканчик» (куш «сдвонный»+аяк «нога»). В английском языке также есть много примеров полным ИдК: bird's-eye «первоцвет, примула» (bird's «птица»+eye «ее глаз»), cranesbill «герань» (cranes «журавль»+bill «клюв»), mouse-tail «мышехвостник» (mouse «мышь»+tail «хвост»), green foxtail «мышей щетинник зеленый» (green «зеленый»+fox «лиса»+tail «хвост»), lady's slipper «башмачок» (lady's «дама»+slipper «ее туфля»), shepherd’s purse «пастушья сумка» (shepherd’s «пастух»+purse «его сумка»), bachelor’s-button пуговица»), green foxglove «мышей щетинник зеленый» (green «зеленый»+fox «лиса»+ glove «перчатка»), lady’s mantle «манжетка, сальвиния» (lady’s «дама»+mantle «ее накидка») и др.

Часть сложных слов, входящих в эту группу, составляют композиты, компоненты которых лексически не сочетаемы в языке: аю камыры (диал.) «шиповник» (аю «медведь»+камыры «его тесто»), бака ефге «водоросль, тина» (бака «лягушка»+ефге «ее шелк»), бака шле «водоросль, тина»

(бака «лягушка»+шле «ее шаль»), бака яулыгы «водоросль, тина» (бака «лягушка»+яулыгы «ее платок»), бака казаны (диал.) «ракушка, раковина»

(бака «лягушка»+казаны «ее казан»), бака тксе «ряска» (бака «лягушка»+тксе «ее монета»), кычыткан ефге «повилика» (кычыткан «крапива»+ефге «ее шелк»), миле гл «бегония» (миле «с родинкой»+гл «цветок») и др. В английском языке: turtle-dove «горлинка, горлица» (turtle «черепаха»+dove «голубь»), toadflax «льнянка» (toad «жаба»+flax «лен»), snowdrop «подснежник» (snow «снег»+drop «капля») и др. Семантическое содержание сложных слов указанного типа возникло на основе переноса значения целого словосочетания в результате сложных впечатлений и ассоциаций, возникающих в сознании носителей языка.

Композиты этой группы наиболее ярко изображают самобытность и неповторимую оригинальность языка, образное мышление народа, говорящего на этом языке.

Частичные ИдК, или наименее идиоматические сложные слова: ак тал «верба» (ак «белая»+тал «ива, верба»), ак ччк «ромашка» (ак «белый»+ччк «цветок»), аю илге «толокнянка»

(аю «медведь»+илге «его ягода»), каз лне «лапчатка» (каз «гусь»+лне «его трава»), кызыл гмб «волнушка» (кызыл «красный»+гмб «гриб»), мк илге «клюква» (мк «мох»+илге «его ягода»), рмле гл «плющ» (рмле «вьющийся ползучий»+гл «цветок»), чнечкеле гл «алоэ» (чнечкеле «с колючками»+гл «цветок»); акбалык «белорыбица» (ак «белая»+балык «рыба»), аккош «лебедь» (ак «белая»+кош «птица»), еланбалык «угорь» (елан «змея»+балык «рыба»), кызыл каз «фламинго» (кызыл «красный» + каз «гусь»), кыр кгрчене «вяхирь» (кыр «поле»+кгрчене «его голубь»), кзлекле елан «очковая змея» (кзлекле «с очками»+елан «змея») и др. Примеры из английского языка: cheese flower «просвирняк, алтей» (cheese «сыр»+flower «цветок»), couch-grass «пырей» (couch «кушетка»+grass «трава»), cow vetch «горошек мышиный» (cow «корова»+vetch «вика»); plant-louse «тля» (plant «растение»+louse «вошь»), greenfly «тля» (green «зеленая»+fly «муха»), woodcock «вальдшнеп» (wood «лес»+cock «петух») и др.

«… частичные идиомы – комплексы с идиоматичным приращением смысла, в которых смысл целого, с одной стороны, сводится к сумме смыслов составных частей, но, с другой стороны, содержит кроме того еще и некоторую нерегулярную «добавку», которую нельзя «вычислить» с помощью стандартных семантических правил, но которая, тем не менее, так или иначе связана с исходными компонентами» (Плунгян 2000: 46). В составных терминах этой группы семантически опорными словами (определяемыми) являются существительные, обозначающие родовые понятия. Они выступают носителями родового понятия, компоненты же в переносном значении (определяющие), выделяя тот или иной существенный признак определяемого предмета, указывают на его вид.

«Прилагательное … в составе фразеологических сочетаний, выступая в функции семантического определителя, не дает обычно качественной характеристики определяемому предмету, а выполняет роль уточняющего, ограничивающего члена, выражая родо-видовые отношения между обозначаемыми предметами» (Чернов 1988: 136). Все эти особенности прилагательных зависят от того, что они имеют идиоматически связанное значение. Вследствие того, что слова-носители родового понятия выступают в своих прямых значениях, степень идиоматичности всего сложного слова значительно уменьшается.

Часть сложных слов, входящих в эту группу, возникли в результате переноса значения свободного словосочетания в целом. В рамках таких слов возникает конкретный образ. К таким композитам относятся: ак ччк «ромашка» (ак «белый»+ччк «цветок»), аккош «лебедь» (ак «белая»+кош «птица»), баллы гмб «яснотка» (баллы «сладкий»+гмб «гриб»), бишьяфрак «сабельник» (биш «пять»+яфрак «лист»), кызыл гмб «волнушка» (кызыл «красный»+гмб «гриб»), кк ччк «василек» (кк «голубой»+ччк «цветок»), нечк сабак «келерия, тонконог» (нечк «тонкий»+сабак «стебель»), соры корт «трутень» (соры «серый»+корт «червь, личинка»), соры ябалак «неясыть» (соры «серая»+ябалак «сова»), сукыр тычкан «крот» (сукыр «слепая»+тычкан «мышь»), татлы брге «батат» (татлы «сладкая»+брге «картошка»), татлы/тче чия «черешня» (татлы/тче «сладкая»+чия «вишня») в татарском языке. В английском языке: sweet clover «донник желтый, клоповник» (sweet «сладкий»+clover «клевер»), butter daisy «лютик едкий» (butter «желтое, как масло»+daisy «маргаритка»), water lily «водяная лилия, кувшинка»

(water «вода»+lily «лилия»), earthnut «арахис» (earth «земля»+nut «орех»), whitefish «сиг» (white «белая»+fish «рыба»), little owl «сыч» (little «маленькая»+owl «сова»), garden-spider «крестовик» (garden «сад»+spider «паук»), blackfly «мошка, мошкара» (black «черная»+fly «муха») и др.

Собранный материал свидетельствует о том, что среди сложных слов большинство составляют слова, в которых степень идиоматичности выше, т.е. идиомы с целостным значением.

Так как степень идиоматичности (десемантизации, т.е. потеря семантической самостоятельности) компонентов ИдК различна. Не все слова, входящие в состав ИдК, одинаково теряют предметную (денотативную) направленность. Компонент ИдК, частично сохранивший семантическую самостоятельность и выполняющий смыслообразующую функцию, называется смысловым центром фразеологизма (ИдК) (Жуков 1978: 91). Например, в татарских композитах бака яфрагы «подорожник»

(бака «лягушка»+яфрагы «ее лист»), бре илге «волчьи ягоды» (бре «волк» + илге «его ягода»), елан тамыры «шалфей» (елан «змея» + тамыры «ее корень»), нечк сабак «келерия» (нечк «тонкий» + сабак «стебель») слова яфрак «лист», илк «ягода», тамыр «корень», сабак «стебель», в английских композитах bearberry «толокнянка» (bear «медведь» + berry «ягода»), grape-fern «гроздовик» (grape «виноград» + fern «папоротник»), beet root «подсвекольник» (beet «свекла» + root «корень»), haircap-moss «кукушкин лен» (hair «волосы» + cap «шапка» + moss «мох») слова berry «ягода», fern «папоротник», root «корень», moss «мох» являются смысловыми центрами. Такие слова сосредотачивают в себе семантические оттенки всего ИдК. Эти слова соотносятся по смыслу со словом растение, так как они созданы на основе метонимического переосмысления. Названия частей растения (лист, ягода, корень, стебель) здесь заменяют слово растение. Первые компоненты этих композитов (бака «лягушка», бре «волк», елан «змея», нечк «тонкий») лишены какой-либо смысловой содержательности. Эти слова выпадают из системы значений этих ИдК и служат фразеологическими центрами.

«Фразеологическим центром является такой знаменательный компонент фразеологизма, значение которого не вскрывается в современном языке даже потенциально» (Жуков 1978: 93). Эти слова лишены какой-либо определенной содержательности, они сообщают ИдК в целом ярко выраженные идиоматические свойства. Но во многих ИдК невозможно определить смысловой центр, вследствие полной десемантизации всех компонентов. В таких композитах доля участия компонентов в образовании целостного фразеологического значения, единого образа приблизительно одинаковая. Например, в татарском языке: яз йолдызы «хохлатка» (яз «весна» + йолдызы «ее звезда»), чыпчык борыны «лядвенец, лотус» (чыпчык «воробей» + борыны «его клюв»), тнбоек «водяная лилия, кувшинка» (тн «ночь» + боек «печальный») и др.; в английском языке: nightshade «паслен черный» (night «ночь»+shade «тень»), hound’s tongue «чернокорень» (hound’s «собака»+tongue «ее язык»), bluebell «колокольчик» (blue «голубой»+bell «колокольчик») и др.

Таким образом, в данном параграфе были приведены различные взгляды на природу ИдК: некоторые ученые относят их к фразеологии, большинство рассматривают их в рамках словообразования, в качестве сложного слова. Мы придерживаемся мнения, что ИдК должны рассматриваться в рамках идиоматического словообразования, так как, несмотря на то, что по многим признакам ИдК схожи с фразеологизмами (это и является причиной того, что иногда ИдК рассматривают как фразеологизмы) в ИдК на первое место выходит номинативная (назывная) функция. И даже если в ИдК изначально присутствовала образность, связанная с метафорическим или метонимическим переосмыслением словосочетания, то со временем она полностью стерлась. Соотношение значения ИдК в целом и значений составляющих его компонентов (т.е.

степень идиоматичности) может быть различным. Поэтому по степени идиоматичности мы выделили полные (ИдК, семантическое содержание которых абсолютно не связано с лексическими значениями его компонентов) и частичные ИдК (ИдК, семантическое содержание которых частично связано с лексическим значением одного из компонентов).

§ 3. Разграничение идиоматического композита и термина Таким образом, существуют различные взгляды на проблему отнесения составных терминов к фразеологии. По мнению некоторых ученых все составные термины необходимо рассматривать в рамках фразеологии, другие считают, что к области фразеологии можно отнести только идиоматические (немотивированные) составные термины. Нам необходимо определить отношение ИдК к терминам. Для начала определим значение слова «термин». «Термин – это слово (или словосочетание), принятое в определенной области знания (или производства) для обозначения какого-либо понятия этой области»

(Исхакова 1987: 3) – такое определение этому слову дает Исхакова Х.Ф. в своей монографии, посвященной структуре терминологических систем тюркских языков.

В своей диссертационной работе на тему идиом Ахунзянов Г.Х.

(Ахунзянов 1973: 484) выделяет идиомы-термины как отдельную подгруппу идиом и приводит следующие примеры: соры корт «трутень»

(соры «серый» + корт «червь»), ак гмб «белый гриб, белянка» (ак «белый» + гмб «гриб»), ги ана яфрагы «мать-и-мачеха» (ги ана «мачеха» + яфрагы «ее листок»), ктче сумкасы «пастушья сумка»

(ктче «пастух» + сумкасы «его сумка»). По мнению ученого, в татарском определение идиомы. Поэтому он даже не допускает сомнения в том, что некоторые термины являются идиомами. Также он отмечает, что в основном все идиомы-термины цельнозначны, т.е. значение составного термина не является простой суммой значений слов, входящих в его состав. Ахунзянов Г.Х., выделяя терминологические идиомы в отдельную подгруппу, отмечал, что среди них есть и образные, эмоционально окрашенные сложные слова, и необразные, эмоционально не окрашенные определили, что ИдК не относятся к фразеологии, но в данном высказывании ученого ценным является тот факт, что Ахунзянов Г.Х.

относит ИдК к терминам, и среди фразеологизмов выделяет отдельную группу идиомы-термины (т.е. ИдК, одновременно являющимися терминами).

классификацией идиом Ахунзянова Г.Х., в том числе и с рассмотрением идиом-терминов в качестве подвида идиом.

В своей монографии, посвященной историческим источникам татарской терминологии, Ахметьянов Р.Г. (хмтьянов Р.Г.) (хмтьянов 2003: 174) одним из способов образования татарских терминов выделяет синтаксический способ (образование сложных, парных и редупликативных слов). Он отмечает, что значения таких сочетаний слов как кара карга «грач» (кара «черная» + карга «ворона»), сукыр эчк «аппендикс» (сукыр «слепая» + эчк «кишка»), тавык кзе «слепота» (тавык «курица» + кзе «ее глаз») не выходит напрямую из значений составляющих их словкомпонентов. Использующийся в татарской лингвистике для обозначения подобных вышеупомянутым слов термин тезм сз (сочетание слов) подвергается автором монографии критике. По той причине, что семантическое содержание подобных сложных слов не связано с лексическими значениями их компонентов, Ахметьянов Р.Г. (хмтьянов Р.Г.) считает их одним словом, а не двумя, и поэтому называние их термином тезм сз (составное слово) рассматривает нелогичным. По мнению автора монографии, сложные слова типа кара карга «грач» (кара «черная» + карга «ворона»), сукыр эчк «слепая кишка, аппендикс» (сукыр «слепая»+эчк «кишка»), тавык кзе «куриная слепота» (тавык «курица» + кзе «ее глаз») являются фразеологизмами, следовательно, удачнее вместо термина тезм сз (составное слово) использовать термин фразеологизм, как и в русском языкознании. Автор называет их фразеологическими терминами.

В русском языкознании взгляды ученых на эту проблему тоже разделяются. Виноградов В.В. по этому поводу пишет: «Отдельно должны быть рассмотрены целостные словесные группы, являющиеся терминами.

…многие из такого рода составных названий, переходя по закону функциональной семантики на другие предметы, процессы и явления, однородные с прежними по функции, становятся не только неразрывными, но и вовсе немотивированными единствами. Многие составные термины превращаются в фразеологические сращения» (Виноградов 1986: 31). И в качестве примера приводит следующие сложные слова: железная дорога, грудная жаба.

терминологического характера, и отмечает, что «считать составные термины одной из групп фразеологических оборотов возможно лишь с точки зрения экспрессивно-стилистической, но ни в коем случае не с точки зрения их семантической слитности. Это неправомерно именно потому, что в ряде случаев составные термины становятся не только целостными, но и вовсе семантически немотивированными фразеологическими фразеологические обороты как устойчивые сочетания слов, аналогичные словам по своей воспроизводимости в качестве готовых и целостных единиц. Также он добавляет, что «в фразеологии изучают все устойчивые сочетания слов: и единицы, эквивалентные слову, и единицы, в предложению» (Шанский 1985: 4). В соответствии с этим определением фразеологическими оборотами, объектом изучения фразеологии.

фразеологические обороты разделил на три группы: 1) обычные сочетания, возникающие тогда, когда свобода выбора ограничена определенными пределами, 2) фразеологические группы, образующиеся тогда, когда два понятия сливаются в почти одно, 3) фразеологические единства, которые обозначают одно неразложимое целое (Шанский 1985: 57).

Кунин А.В. (Кунин 1988: 98-107) впервые выделяет в английском языке языковые образования, которые, будучи сверхсловными терминами, фразеологические единицы, они приобретают переосмысленное значение.

Такие единицы Кунин А.В. называет идиофразеоматическими.

Никулина Е.А. вместо термина, предложенного Куниным А.В., предлагает использовать терминологические фразеологизмы, принимая во внимание факт их изначальной принадлежности к терминологиям разных областей знания. Терминологическими фразеологизмами она называет «единицы, которые, будучи употребленными в терминологическом контексте, реализуют свое первое, осложненное терминологическое значение; когда же такие единицы в результате процесса метафоризации общелитературный язык, реализуется их второе, фразеологическое значение» (Никулина 2003: 52). Автор дает следующее определение терминологическим фразеологизмам: «это устойчивые сочетания слов, источниками которых явились термины или профессионализмы; такие сверхсловные образования обладают двумя типами значений: 1) буквальное, но осложненное; 2) переосмысленное» (Никулина 2003: 54). В зависимости от контекста будет реализовываться либо первое, терминологическое значение несколькословной единицы, либо второе, переносное (метафорическое) значение.

терминологических сочетаний (детерминологизацию). Никулина Е.А.

противоположном процессе – дефразеологизации. В языке также наблюдается процесс развития терминологического значения у фразеологических единиц, т.е. происходит дефразеологизация словосочетания и дальнейшая терминологизация значения.

Разбирая вопрос об отношении терминологических сочетаний к фразеологии, Чернов М.Ф. разделяет составные термины на несколько групп. К первой группе относятся термины, полностью совпадающие по своим структурно-семантическим особенностям со словосочетаниями. Во второй группе составные термины, образованные реализацией несвободных (фразеологически связанных) значений компонентов. Они являются несвободными сочетаниями. «В третьих составных терминах ни один из компонентов не имеет того значения, которым обладает при свободном употреблении, все сочетание в целом выступает в качестве означающего определенного содержания – понятия. Составные термины подобного типа образованы реализацией такого значения, которое проявляется лишь при совместном употреблении их составляющих компонентов. Эти терминологические сочетания мы называем идиоматическими, или идиомами-фразеологизмами» (Чернов 1988: 97).

отнесения составных терминов к фразеологическим единицам. Многие исследователи исключают составные термины из числа фразеологических единиц, так как фразеологизмы являются образными средствами языка, а распространение мнение, отрицающее фразеологичность составных терминов. Подробный обзор взглядов исследователей на эту проблему представлен в монографии Чернова М.Ф. «Современный чувашский язык:

Слово, фразеологизм и свободное сочетание слов» (Чернов 1988: 94-119).

Чернов М.Ф. относит терминологические сочетания с семантической фразеологизмами-терминами и фразеологизмами-нетерминами лишь функциональную разницу. Первые из них выполняют дефинитивную функцию, вторые – номинативную и/или экспрессивно-оценочную.

Исследователь делит фразеологизмы-термины на две группы: 1) составные термины – фразеологические сочетания (один из компонентов таких терминов употребляется в номинативном, свободном, значении, другой имеет связанное значение, т.е. значение, которое проявляется в строго определенном лексическом окружении) и 2) составные термины – идиоматические сочетания (компоненты составного термина целиком соотносятся с фактом действительности, что выражается в семантической нечленимости).

Для иллюстрации вышеприведенного высказывания Чернова М.Ф., мы приведем примеры из татарского и английского языков. В качестве примеров первой группы составных терминов можно привести следующие ИдК: в татарском языке – ачкыч лн «гроздовик» (ачкыч «ключ» + лн «трава»), к гмбсе «сморчок» (к «коза» + гмбсе «ее гриб»), саз илге «морошка» (саз «болото» + илге «его ягода») и др.; в английском языке – gooseberry «крыжовник» (goose «гусь» + berry «ягода»), turtle-dove «горлинка, горлица» (turtle «черепаха» + dove «голубь»), stellate sturgeon «севрюга» (stellate «звездообразный» + sturgeon «осетр»). В вышеприведенных примерах, основываясь на второй компонент, можно понять, что обозначает тот или иной термин: ачкыч лн – это разновидность трав, к гмбсе – разновидность грибов, саз илге, gooseberry – разновидность ягод, turtle-dove – разновидность птиц, stellate sturgeon – разновидность рыб. Примерами второй группы составных терминов могут служить следующие ИдК: в татарском языке – ир мае «вонючий сморчок» (ир «земля» + мае «ее масло»), эт эчге «вьюнок» (эт «собака» + эчге «ее кишки»), тнбоек «водяная лилия, кувшинка» (тн «ночь» + боек «печальный»), кгрчен тпие «гвоздика»