«УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА УГРОЗЫ ...»

УК Австралии, содержащий большое количество определительных норм, также включает в себя общие положения об угрозе, о которой говорится в одноимённой статье 138.2. В соответствии с названной статьёй, угрозы включают в себя:

- угрозу (выраженную вовне или подразумеваемую) осуществить поведение, которое является вредоносным или неприятным для другого лица;

- угрозу совершения вредоносного или неприятного поведения, которое подразумевается на основе статуса, должностного титула или положения автора угрозы.

Помимо этого, угроза признаётся преступной по данному УК, если она:

- способна заставить индивидуума действовать недобровольно, и автор угрозы уверен в действенности такой угрозы;

- или способна заставить лицо обычной стойкости и смелости действовать недобровольно.

Таким образом характеризуется противозаконная угроза в УК Австралии по отношению к физическим лицам, угроза в адрес юридического лица должна обладать несколько иными свойствами. Она должна:

- вызвать в обычной ситуации недобровольное требуемое действие;

Уголовный кодекс Республики Польша / Научные редакторы А.И. Лукашов, Н.Ф.

Кузнецова. Перевод Д.А. Барилович. – СПб., 2001. – С. 106, 147.

- или быть способной вызвать недобровольное требуемое действие вследствие наличия специфической уязвимости, которая известна автору угрозы. Интересное положение содержится в ст. 8 УК Грузии «Причинная связь», в ч. 1 данной статьи упоминается о составах поставления в опасность.

В ней говорится о необходимости установления причинной связи в тех случаях, когда закон связывает окончание преступления с наступлением определённых последствий или созданием конкретной опасности осуществления противоправных последствий.100 То есть данный УК акцентирует внимание на том, что конкретная опасность не является последствием преступления, и одновременно подчёркивается разделение деяния и конкретной опасности наступления противоправных последствий.

Следует отметить, что, по нашему мнению, подобные общие положения носят прогрессивный характер, и они могли бы быть взяты в качестве примера законотворческой деятельности, в том числе, и в России.

В ряде зарубежных кодексов упоминается об угрозе в нормах, регламентирующих обстоятельства, исключающие преступность деяния. Например, в УК Швейцарии, в ст. 33, закреплено, что моментом возникновения права на необходимую оборону является непосредственная угроза нападением.101 Как и УК Швейцарии, УК Латвийской Республики признаёт возможность необходимой обороны при наличии хотя бы угрозы нападения (ч. (1) ст. 29).102 Подчеркнём, что такая же позиция свойственна и теории российского уголовного права, которая, к сожалению, в настоящее время не находит своего законодательного отражения.

Уголовный кодекс Австралии 1995 г. / Научное редактирование И.Д. Козочкина, Е.Н. Трикоз. Перевод Е.Н. Трикоз. – СПб., 2002. – С. 227-228.

Уголовный кодекс Грузии / Науч. ред. З.К. Бигвава. Перевод И. Мериджанашвили. – СПб., 2002. – С. 87-88.

Уголовный кодекс Швейцарии / Перевод и научное редактирование А.В. Серебренниковой. – СПб., 2002. – С. 84-85.

Уголовный кодекс Латвийской Республики / Науч. ред. А.И. Лукашова, Э.А.

Саркисовой. Перевод А.И. Лукашова. – СПб., 2001. – С. 68-69.

В некоторых странах категория «угроза» используется законодателем в уголовно-правовых нормах о психическом принуждении. Так, в соответствии со ст. 34 УК Аргентины, не подлежит уголовной ответственности тот, кто был вынужден действовать в результате применения к нему угрозы нанесения тяжкого и неизбежного вреда. УК Австралии, отличающийся детальной регламентацией многих правоположений, в разделе 10 содержит обстоятельства, исключающие уголовную ответственность. К числу таковых относится, в том числе, и физическое принуждение (ст. 10.2). В данной норме определяется, что лицо совершает деяние под влиянием физического принуждения, только если оно верит в то, что:

«(a) угроза сделать это будет осуществлена, если преступление не будет совершено; и (b) не существует разумного способа препятствовать осуществлению данной угрозы; и (c) данное деяние является разумным ответом на данную угрозу»104.

В превалирующем большинстве зарубежных уголовных кодексов предусматривается ответственность за угрозы-деяния. Так, в разделе 4 «Преступления и проступки против свободы» УК Швейцарии содержится статья 180 «Угроза», где предусматривается ответственность за угрозу другому лицу, вызывающую состояние страха или боязни.105 Здесь закон не уточняет, чем должно в таком случае лицо угрожать. Вероятно, основной упор в данной норме делается на последствие в виде обозначенного состояния страха или боязни.

Схожая норма содержится в УК Швеции (ст. 5 главы 4), в соответствии с которой за незаконную угрозу привлекается «лицо, которое поднимает Уголовный кодекс Аргентины. – СПб., 2003. – С. 52.

Уголовный кодекс Австралии 1995 г. / Научное редактирование И.Д. Козочкина, Е.Н. Трикоз. Перевод Е.Н. Трикоз. – СПб., 2002. С. 73-74.

Уголовный кодекс Швейцарии / Перевод и научное редактирование А.В. Серебренниковой. – СПб., 2002. – С. 204.

оружие на другого человека или иным образом угрожает совершить преступное действие таким образом, чтобы возбудить у потерпевшего обоснованный страх за безопасность его самого или других лиц или имущества…»106.

Кроме того, УК Швеции регламентирует ответственность за предоставление лицу, не достигшему пятнадцати лет, технической записи сцен насилия, и, кроме того, сцен угроз насилия (ст. 10c главы 16).107 Такое нормативное положение, безусловно, подчёркивает строгость шведских уголовноправовых запретов.

Различные угрозы-деяния преследуются и по УК Японии. Так, ст. (Угрозы) регламентирует ответственность лиц, угрожавших другим лицам тем, что может быть причинён вред их жизни, здоровью, свободе, чести или имуществу.108 В ст. 95 предусматривается ответственность за угрозы в отношении публичных должностных лиц в связи с исполнением ими служебных обязанностей. Угрозы в отношении свидетелей по уголовным делам также признаются преступлением (ст. 105-II). Одним из преступлений против свободы по УК Аргентины являются действия лица, который прибегнул к угрозам, для того чтобы вызвать тревогу или страх у одного или нескольких лиц (ст. 149/2). Квалифицированным видом этого преступления является его совершение анонимно или с использованием оружия. А особо квалифицированным – использование угроз с целью заставить другое лицо против его воли совершить или допустить совершение определённого действия (бездействия). Раздел 71 УК Австралии, предусматривающий уголовную ответственность за преступления против сотрудников ООН, включает в себя такое преступление, как «Угроза совершить другие преступления» (ст. 71.12). Данное Уголовный кодекс Швеции / Научные редакторы Н.Ф. Кузнецова и С.С. Беляев.

Перевод С.С. Беляева. – СПб., 2001. – С. 44.

Уголовный кодекс Японии / Научный редактор А.И. Коробеев. – СПб., 2002. – С. 133-134.

Уголовный кодекс Аргентины. – СПб., 2003. – С. 126-127.

преступление состоит в угрозе совершить преступление, и санкции варьируются в зависимости от тяжести «угрожаемого преступления».111 Специфичная норма имеется в ст. 147.2 «Угроза причинения вреда публичному чиновнику Австралийского Союза и т.п.», где в части 5 сказано, что в ходе судебного преследования виновного нет необходимости доказывать тот факт, что лицо, которому угрожали, действительно опасалось исполнения угрозы. Отметим, что УК Австралии представляется одним из наиболее сложных для восприятия, чрезмерно загроможденным и не лаконичным.

В ст. 144 УК Республики Болгария закреплена ответственность за угрозу совершением какого-либо преступления против личности или имущества, если угроза даёт реальное основание опасаться её осуществления. Угроза в отношении должностного лица является квалифицированным видом этого преступления (ч. 2 ст. 144), а угроза убийством – особо квалифицированным (ч. 3 ст. 144). В главе 10 УК Республики Болгария «Преступления против порядка и общественного спокойствия» предусмотрена ответственность за угрозу совершения общеопасного преступления, при условии, что данная угроза даёт основание опасаться совершения такого преступления (ст. 320а). УК Республики Сан-Марино также содержит в себе состав преступления «Угроза» (ст. 181). Ответственность по данной норме наступает в случае совершения угрозы причинить «несправедливый» вред другому лицу. В ч. (2) статьи 88 «Терроризм» УК Латвийской Республики содержится запрет на совершение угрозы насилия, опасного для жизни или здоровья, уничтожения или повреждения чужого имущества путём взрыва, поджога Уголовный кодекс Австралии 1995 г. / Научное редактирование И.Д. Козочкина, Е.Н. Трикоз. Перевод Е.Н. Трикоз. – СПб., 2002. – С. 153-154.

Уголовный кодекс Республики Болгария / Науч. ред. А.И. Лукашова. Перевод Д.В. Милушева, А.И. Лукашова. – СПб., 2001. – С. 113.

Уголовный кодекс Республики Сан-Марино / Науч. ред. С.В. Максимова. Перевод В.Г. Максимова. – СПб., 2002. – С. 133.

или иным общеопасным способом, если есть основания считать, что данная угроза может быть выполнена. Много общего со ст. 119 УК РФ имеет статья 132 УК Латвийской Республики, которая предусматривает ответственность за угрозу совершения убийства или причинения тяжкого телесного повреждения, при условии, что имелись основания опасаться исполнения данной угрозы.117 Мы выделили слова «совершения» и «причинения», так как в ст. 119 УК РФ говорится об угрозе убийством или причинением тяжкого вреда здоровью. Различие указанных норм УК Латвийской Республики и УК РФ сводится к разнице в падежах.

Ст. 112 УК Республики Узбекистан предусматривается ответственность за угрозу убийством или применением насилия при наличии достаточных оснований опасаться осуществления такой угрозы. Кроме того, эта статья содержит и квалифицированные виды описанного преступления: ч. 2 – совершение того же деяния особо опасным рецидивистом (п. «а»), членом организованной группы или в её интересах (п. «б»); ч. 3 – в отношении лица или его близких в связи с выполнением им своего служебного или гражданского долга. Специальной, по отношению к данной норме, является идентичная угроза начальнику в преступлениях против порядка несения военной службы (ст.

282), но в ней отсутствуют вышеперечисленные квалифицирующие признаки. Общий состав угрозы (ч. 1 ст. 128) УК Эстонской Республики характеризуется совершением угрозы убийством или причинением особо тяжкого телесного повреждения либо уничтожением или повреждением имущества в значительных размерах, если имелись основания опасаться осуществления такой угрозы. Квалифицированным видом данного преступления (ч. 2 ст.

Уголовный кодекс Латвийской Республики / Науч. ред. А.И. Лукашова, Э.А.

Саркисовой. Перевод А.И. Лукашова. – СПб., 2001. – С. 124.

Уголовный кодекс Республики Узбекистан. – СПб., 2001. – С. 147, 301.

128) признаётся его совершение с угрозой применения взрывного устройства или взрывчатых материалов либо иного общеопасного способа. УК Республики Молдова содержит традиционную норму, предусматривающую ответственность за угрозу убийством или причинением тяжких телесных повреждений или иного тяжкого вреда здоровью, при наличии оснований опасаться осуществления такой угрозы (ст. 155). Специальная норма об угрозе в отношении должностного лица или лица, выполняющего общественный долг, закреплена в ст. 349, в которой, как и в УК РФ, предусматривается ответственность не только за угрозу убийством или причинением вреда здоровью, но и за угрозу уничтожением имущества. УК Республики Беларусь отличается от УК РФ в рамках исследования угрозы тем, что норма, предусматривающая ответственность за угрозу убийством или причинением тяжких телесных повреждений (ст. 186), помещена в главе 22 «Преступления против личной свободы, чести и достоинства». Кроме того, в названной статье установлена уголовная ответственность и за угрозу уничтожением имущества общеопасным способом.121 Грузинский УК содержит в главе «Преступления против прав и свобод человека» практически аналогичную норму (ст. 151). Кроме того, в УК Республики Беларусь имеется норма, регламентирующая ответственность за терроризм (ст. 289), её признаки совпадают с признаками аналогичной нормы в УК РФ (ст. 205), за исключением того, что в первом кодексе в ст. 289 отсутствует указание на угрозу совершением взрыва, поджога или иных действий. Ответственность за угрозу совершением Уголовный кодекс Эстонской республики / Науч. ред. и перевод В.В. Запевалова. – СПб., 2001. – С. 123-124.

Уголовный кодекс Республики Молдова. – СПб., 2003. – С. 232, 377. Статья УК Азербайджанской республики, предусматривающая ответственность за угрозу убийством или причинением тяжкого вреда здоровью, характеризуется такими же признаками, как и аналогичная норма в УК Молдовы: Уголовный кодекс Азербайджанской республики / Науч. ред. И.М. Рагимова. Перевод Б.Э. Аббасова. – СПб., 2001. – С. 158.

Уголовный кодекс Республики Беларусь. – СПб., 2001. – С. 245.

Уголовный кодекс Грузии / Науч. ред. З.К. Бигвава. Перевод И. Мериджанашвили. – СПб., 2002. – С. 194.

названных действий закреплена отдельной статьёй 290 УК Республики Беларусь, которая называется «Угроза совершением акта терроризма».123 А норма грузинского УК о терроризме (ст. 323) вообще не предусматривает возможность совершения этого преступления путём угрозы. Вместе с тем, анализ УК КНР показал, что в нем содержится ни одной статьи, предусматривающей уголовную ответственность за угрозу как самостоятельное деяние.

Как и в УК РФ во всех без исключения проанализированных нами уголовных кодексах угроза закреплена в качестве способа совершения ряда преступлений. Так, по УК Японии угроза является одним из способов совершения беспорядков (ст. 106), развратных действий с применением насилия (ст.

176), изнасилования (ст. 177), разбоя (ст. 236, 238). Угроза наличной опасности для жизни или здоровья по УК Швейцарии также выступает альтернативным конструктивным признаком разбоя (ст.

140). А в статье 156 УК Швейцарии «Вымогательство» угроза серьёзным вредом должна сопровождать насилие. В преступлениях против половой свободы в данном кодексе (ст.ст. 189, 190) угроза применением насилия разделяется с применением психического насилия.126 Угроза причинения серьзного вреда выступает признаком нарушения и воспрепятствования выборам и голосованию и вмешательства при осуществлении права голоса и избирательного права (ст.ст. 279, 280 УК Швейцарии). Угроза как признак состава преступления фигурирует в УК Швеции в таких преступлениях, как изнасилование и грабеж (ст. 1 главы 6 и ст. 5 главы 8). Как характерно для изучаемого кодекса, угроза здесь определённым обраУголовный кодекс Республики Беларусь. – СПб., 2001. – С. 331-333.

Уголовный кодекс Грузии / Науч. ред. З.К. Бигвава. Перевод И. Мериджанашвили. – СПб., 2002. – С. 334-335.

Уголовный кодекс Японии / Научный редактор А.И. Коробеев. – СПб., 2002. – С. 77, 111-112, 143-144.

Уголовный кодекс Швейцарии / Перевод и научное редактирование А.В. Серебренниковой. – СПб., 2002. – С. 172, 182, 204, 209.

зом конкретизирована: для наличия состава изнасилования (или грабежа) угроза должна являться или представляться пострадавшему лицу как непосредственная опасность. Законодателем Дании используется такой признак, как «угроза насилием, лишением свободы или заявлением об уголовном деянии» (пункт 2 § УК). А в §123 указывается на угрозу как признак преступного воздействия на свидетелей по уголовным делам, но само содержание угрозы здесь не раскрывается, говорится лишь о том, что угроза должна быть характера, описанного в ст. 266 настоящего закона. В свою очередь, в §266 описывается деяние в виде угрозы совершением наказуемого деяния, способом, могущим вероятно вызвать у какого-либо другого лица серьёзные опасения в отношении жизни, здоровья или благосостояния как своего собственного, так и других лиц.129 Угроза насилием как признак состава преступления присуща: изнасилованию (§216), вымогательству (§281), грабежу (§288).130 Причём в грабеже угроза характеризуется признаком «немедленного применения насилия».

Противозаконная угроза фигурирует в УК Польши в качестве способа в: преступлениях против мира, человечности (ст. 119); преступлениях против Республики Польша (§ 3 ст. 128); преступлениях против жизни и здоровья (§ 1 ст. 153) и др. (всего несколько десятков преступлений). Как и в ранее рассмотренных кодексах, угроза по УК Аргентины также является альтернативным конструктивным признаком ряда преступлений.

Причём в изнасиловании угроза разделяется законодателем не только с насилием (что, само собой разумеется), но и с принуждением и устрашением. Уголовный кодекс Швеции / Научные редакторы Н.Ф. Кузнецова и С.С. Беляев.

Перевод С.С. Беляева. – СПб., 2001. – С. 54.

Уголовный кодекс Дании / Научный редактор С.С. Беляев. Перевод С.С. Беляева, А.Н. Рычёвой. – СПб., 2001. – С. 113, 116, 195.

Уголовный кодекс Республики Польша / Научные редакторы А.И. Лукашов, Н.Ф. Кузнецова. Перевод Д.А. Барилович. – СПб., 2001. – С. 110, 115, 127.

Уголовный кодекс Аргентины. – СПб., 2003. – С. 102.

Одним из способов ограбления является угроза выдвижения порочащих достоинство обвинений или разглашения секретов (ст. 169 УК Аргентины).

Неординарным образом сконструирована норма УК Латвийской Республики об ответственности за посягательство на жизнь и здоровье Президента Латвийской Республики, депутата Сейма Латвийской Республики, члена Кабинета министров и другого государственного должностного лица (ст.

86). В диспозиции названной статьи описывается деяние в виде нападения на указанных должностных лиц, если такое нападение было сопряжено с угрозой их жизни или здоровью. Аналогично выглядит норма, предусматривающая уголовную ответственность за посягательство на жизнь и здоровье представителя иностранного государства (ст. 87). Необычным признаком состава преступления «Массовые беспорядки»

(ст. 244) УК Республики Узбекистан представляется угроза применения оружия или других предметов, используемых в качестве оружия, наряду с самим применением. Практически аналогичный признак имеется в квалифицированном хулиганстве (п. «в» ч. 2 ст. 277), за исключением того, что речь в нём ведётся о холодном оружии и предметах, использование которых объективно может причинить вред здоровью. А в особо квалифицированном виде хулиганства содержится признак «демонстрация, угроза или применение огнестрельного оружия» (п. «б» ч. 3 ст. 277). 134 Примечательно, что в последнем случае законодатель подчёркивает разделение демонстрации и угрозы огнестрельным оружием.

Угроза силой выступает одним из обязательных признаков ряда преступлений по УК Турции (ст.ст. 174, 254). В некоторых случаях угроза не конкретизируется (ст.ст. 175, 179, 188, 258, 269 и др.). В других составах речь ведётся об угрозе физической расправой или причинением крупного материУголовный кодекс Латвийской Республики / Науч. ред. А.И. Лукашова, Э.А.

Саркисовой. Перевод А.И. Лукашова. – СПб., 2001. – С. 122, 123.

Уголовный кодекс Республики Узбекистан. – СПб., 2001. – С. 264, 297-298.

ального ущерба (ст.ст. 495, 496).135 Обязательным признаком захвата заложника по УК Турции выступает угроза убийством, причинением телесных повреждений или дальнейшим удержанием этого лица (ч. 1 ст. 124-1). УК Республики Молдова отличается от других наличием признака «угроза применения или применение физического или психического насилия, не опасного для жизни и здоровья лица», например в норме об ответственности за торговлю людьми (п. «а» ч. (1) ст. 165). Причём более тяжким обстоятельством, по сравнению с названным, признаётся «угроза сообщения конфиденциальной информации семье или другим лицам» (п. «f» ч. (2) ст. 165).137 Характерно, что в исследуемом УК конструктивным признаком состава изнасилования выступает не угроза применения насилия, а психическое принуждение (ч. (1) ст. 171). В то же время, угроза убийством или причинением тяжких телесных повреждений или иного вреда здоровью не охватывается признаком «психическое принуждение», а выделяется в квалифицирующее обстоятельство – п. «g» ч. (2) ст. 171. Обращает на себя внимание тот факт, что в УК Азербайджанской Республики в ст. 180, регламентирующей ответственность за грабёж, наряду с признаком «применение насилия, не опасного для жизни или здоровья» (ст.

180.2.5), нет признака «угроза применения такого насилия». А в норме о разбое (ст. 181) рядом с «применением насилия, опасного для жизни или здоровья» соседствует признак «угроза применения такого насилия». В то же время в составе неправомерного завладения автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения (ст. 185) указанные признаки в обоих вариантах сопряжены друг с другом (ст.ст. 185.2.3, 185.3.3). Уголовный кодекс Турции / Науч. ред. и перевод Н. Сафарова и Х. Бабаева. – СПб., 2003. – С. 129, 130, 133, 137, 172, 174, 183, 314-315.

Уголовный кодекс Республики Молдова. – СПб., 2003. – С. 240, 241.

Уголовный кодекс Азербайджанской республики / Науч. ред. И.М. Рагимова.

Перевод Б.Э. Аббасова. – СПб., 2001. – С. 198, 199, 204-205.

Примечательно, что в белорусском УК статья о грабеже (ст. 206), в отличие от ст. 161 УК РФ, не содержит квалифицирующего признака «насилие или угроза его применения». А разбой также имеет неординарную законодательную конструкцию. Так, диспозиция ч. 1 ст. 207 гласит: «насилие либо угроза применения насилия с целью непосредственного завладения имуществом (разбой)»140. Насилие или угроза его применения стоят на первом месте, то есть они положены в основу данного преступления. И отсутствует указание на характер насилия, однако таким насилием, вероятно, охватывается причинение менее тяжкого и лёгкого телесного повреждения, поскольку в ч.

3 ст. 207 содержится особо квалифицирующий признак разбоя «с причинением тяжкого телесного повреждения». Угроза в качестве признака преступления фигурирует в большом количестве норм УК КНР (ст.ст. 202, 242, 277 и др.). Во многих кодексах предусматривается ответственность за общие составы принуждения, сопряжённого с угрозой. Так, под угрозой уголовного наказания УК Швейцарии запрещает «используя насилие или угрозу серьёзного вреда или другие ограничения в свободе выбора поведения лица, принуждать его что-либо сделать, бездействовать или претерпевать какие-либо невыгоды» (ст. 181)143. Следует признать, что подобную норму предлагают и некоторые отечественные юристы. По их мнению, она должна регламентировать ответственность за принуждения, не подпадающие под существующие статьи УК РФ, и носить универсальный характер. Схожие общие составы Уголовный кодекс Республики Беларусь. – СПб., 2001. – С. 262.

Ахметшин Х.М., Ахметшин Н.Х., Петухов А.А. Современное уголовное законодательство КНР. – М., 2000. – С. 323, 341, 351.

Уголовный кодекс Швейцарии / Перевод и научное редактирование А.В. Серебренниковой. – СПб., 2002. – С. 204.

принуждения имеются также в УК Польши, Австралии, Болгарии и других странах. Общий состав принуждения (ст. 179 «Насилие по отношению к частному лицу») имеется и в УК Республики Сан-Марино. Ответственность наступает по данной статье в случае вынуждения другого лица посредством насилия или угрозы к совершению (отказу от совершения) действия. Норма, содержащаяся в ст. 4 главы 4 «О преступлениях против свободы и общественного спокойствия» УК Швеции, регламентирует ответственность за незаконное принуждение к чему-либо (к совершению каких-нибудь действий или к отказу от их совершения). Содержанием угрозы может быть по этой статье: совершение преступления, уголовное преследование, обвинение или распространение порочащих сведений. В ст. 223 (Принуждение) УК Японии закреплена ответственность лиц, заставлявших других людей делать то, что они не обязаны делать, или препятствовавших осуществлению их прав, угрожая тем, что может быть причинён вред их жизни, здоровью, свободе, чести или имуществу (либо идентичным благам их родственников) или применяя насилие. Общий состав принуждения содержится в §260 УК Дании, в котором способом принуждения к чему-либо является угроза насилием, существенным повреждением имущества, лишением свободы, ложным обвинением в Уголовный кодекс Республики Польша / Научные редакторы А.И. Лукашов, Н.Ф. Кузнецова. Перевод Д.А. Барилович. – СПб., 2001. – С. 147; Уголовный кодекс Австралии 1995 г. / Научное редактирование И.Д. Козочкина, Е.Н. Трикоз. Перевод Е.Н. Трикоз. – СПб., 2002. – С. 226-227, 229-230; Уголовный кодекс Республики Болгария / Науч.

ред. А.И. Лукашова. Перевод Д.В. Милушева, А.И. Лукашова. – СПб., 2001. – С. 113.

Уголовный кодекс Республики Сан-Марино / Науч. ред. С.В. Максимова. Перевод В.Г. Максимова. – СПб., 2002. – С. 134.

Уголовный кодекс Швеции / Научные редакторы Н.Ф. Кузнецова и С.С. Беляев.

Перевод С.С. Беляева. – СПб., 2001. – С. 42-43.

Уголовный кодекс Японии / Научный редактор А.И. Коробеев. – СПб., 2002. – С. 133-134.

совершении наказуемого деяния, обвинением или разоблачением наказуемого деяния. Наказуемой, по УК Республики Беларусь, является угроза опасным использованием радиоактивных материалов в целях понуждения различных юридических или физических лиц к совершению какого-либо действия или воздержанию от него или в иных целях, при условии, что имелись основания опасаться осуществления такой угрозы (ст. 324). Специфичное преступление закреплено в ст. 208-5 УК Эстонской Республики. В названной статье предусматривается уголовная ответственность за угрозу приобрести радиоактивные материалы в целях понуждения юридических или физических лиц к определённым действиям или к отказу от их совершения (ч. 1 ст. 208-5) или использовать радиоактивные материалы с целью повлечь гибель людей или иные тяжкие последствия, при условии, что имелись основания опасаться осуществления таких угроз (ч. 2 ст. 208-5). Некоторые зарубежные уголовные законы предусматривают ответственность за угрозу, адресатом которой выступает общество. Так, в ст. УК Швейцарии содержится состав преступления «Запугивание населения». В этой норме закрепляется ответственность лица, запугивающего население с помощью угрозы или посредством искажения фактов об имеющейся якобы опасности для жизни, здоровья или собственности.151 Схожее положение имеется и в УК Турции, в котором предусматривается запрет на публичное устрашение народа в целях вызывания тревоги, страха и паники в ожидании опасности для жизни, здоровья или имущества (ст. 312/а). Уголовный кодекс Дании / Научный редактор С.С. Беляев. Перевод С.С. Беляева, А.Н. Рычёвой. – СПб., 2001. – С. 190.

Уголовный кодекс Республики Беларусь. – СПб., 2001. – С. 364.

Уголовный кодекс Эстонской республики / Науч. ред. и перевод В.В. Запевалова. – СПб., 2001. – С. 227.

Уголовный кодекс Швейцарии / Перевод и научное редактирование А.В. Серебренниковой. – СПб., 2002. – С. 238.

Уголовный кодекс Турции / Науч. ред. и перевод Н. Сафарова и Х. Бабаева. – СПб., 2003.– С. 216.

Интересно, в аспекте нашего исследования, преступление, предусмотренное ст. 6 главы 16 УК Швеции «Мятеж». Оно характеризуется таким признаком, как коллективная угроза.153 Своего рода угроза в соучастии.

Составы поставления в опасность имеют место практически во всех иностранных уголовных кодексах. Так, в седьмом разделе УК Швейцарии «Общеопасные преступления и проступки» помещён ряд статей, содержащих составы поставления в опасность. Например, угроза препятствию работе транспорта и связи, если она подвергает опасности жизнь и здоровье людей, образует по УК Швейцарии составы преступлений (ст.ст. 237, 238, 239). Ряд составов поставления в опасность содержится в главе 13 «О преступлениях, представляющих общественную опасность» УК Швеции. Это разжигание огня таким образом, который представляет опасность для жизни или здоровья другого лица или имущества другого лица (ст. 1); совершение взрыва, наводнения, обвала или иных подобных действий, ставящее под угрозу жизнь или здоровье людей или создающее опасность повреждения имущества (ст. 3) и т.п.155 Обращает на себя внимание еще и такое преступление, как «распространение слухов, ставящих под угрозу безопасность Королевства» (ст. 5 главы 22). В УК Японии к числу составов поставления в опасность относятся:

поджог строений, иных сооружений и предметов (ст. 109, 110), взрывы, создавшие общественную опасность (ст. 117); допущение утечки газа, истечения либо прерывания подачи газа, электричества или пара, создавшее опасность для жизни и здоровья или имущества другого лица (ст. 118)157 и другие преступления, связанные с общественной безопасностью. Причём в данных угоУголовный кодекс Швеции / Научные редакторы Н.Ф. Кузнецова и С.С. Беляев.

Перевод С.С. Беляева. – СПб., 2001. – С. 128.

Уголовный кодекс Швейцарии / Перевод и научное редактирование А.В. Серебренниковой. – СПб., 2002. – С. 226-228.

Уголовный кодекс Швеции / Научные редакторы Н.Ф. Кузнецова и С.С. Беляев.

Перевод С.С. Беляева. – СПб., 2001. – С. 98-99.

Уголовный кодекс Японии / Научный редактор А.И. Коробеев. – СПб., 2002. – С. 79-80, 82, 83-84.

ловно-правовых нормах реальное наступление тяжких последствий является отягчающим ответственность обстоятельством.

Неординарны составы поставления в опасность в УК Дании. Уголовная ответственность закреплена за создание, путём публичных выступлений, очевидной опасности вражеской деятельности против Датского Государства (часть 1 §100), вмешательства иностранного государства во внутренние дела Датского Государства (часть 2 §100).158 Любое лицо, которое умышленно или по грубой небрежности приводит себя в состояние алкогольного опьянения, если оно в этом состоянии подвергает опасности других лиц или ценное имущество, подлежит уголовной ответственности по УК Дании (§138). Целый ряд составов поставления в опасность содержится в главе 20 УК Дании «Преступления, вызывающие опасность для общества». Так, преступлением признаётся:

- поджог имущества, подвергший жизнь других людей надвигающейся опасности (§180);

- поставление другого лица или имущества этого лица в опасность путём совершения взрыва, распространения вредных газов, наводнений, кораблекрушения или любого железнодорожного или иного транспортного происшествия (пункт (1) §183);

- подвержение опасности жизни или здоровья других лиц путём порчи воды или продуктов (§186, §187);

- создание опасности распространения инфекционных заболеваний (§192). Непосредственная угроза вреда окружающей природной среде выступает по УК Дании альтернативным конструктивным признаком экологических преступлений (§196). Уголовный кодекс Дании / Научный редактор С.С. Беляев. Перевод С.С. Беляева, А.Н. Рычёвой. – СПб., 2001. – С. 95-96.

Значительное количество составов поставления в опасность имеется в главе ХХ УК Польши «Преступления против общей безопасности». Это:

- совершение взрыва, поджога и т.п. действий, вызвавших происшествие, которое угрожает жизни или здоровью многих людей либо имуществу в больших размерах (ст. 163);

- действия, вызвавшие опасность происшествия, указанного в ст. (ст. 164);

- незаконный оборот взрывчатых веществ, взрывных устройств, радиоактивных материалов и т.п. (ст. 171) и др. Ряд транспортных преступлений в УК Польши построены по типу составов поставления в опасность, последствием которых выступает угроза жизни или здоровью многих людей либо имуществу в больших размерах (ст.ст. 173, 174 УК Польши). Многие экологические преступления характеризуются аналогичной конструкцией, последствиями которых являются угроза жизни или здоровью многих людей или угроза уничтожения растительного или животного мира в значительных размерах (ст.ст. 181–184). Традиционно по типу составов поставления в опасность сконструированы многие преступления против общественной безопасности (раздел VII) УК Аргентины, связанные с пожарами, затоплениями, источниками повышенной опасности, где последствиями выступают угрозы жизни, здоровью или имуществу (ч. 1 ст. 186, ст. 188, ст. 190). В разделе III УК Республики Болгария «Оставление в опасности» также несколько преступлений сконструированы как составы поставления в опасность, где последствиями являются угрозы жизни или здоровью (ст.ст. 136, 137). Уголовный кодекс Республики Польша / Научные редакторы А.И. Лукашов, Н.Ф. Кузнецова. Перевод Д.А. Барилович. – СПб., 2001. – С. 132-138.

Уголовный кодекс Аргентины. – СПб., 2003. – С. 155-167.

Уголовный кодекс Республики Болгария / Науч. ред. А.И. Лукашова. Перевод Д.В. Милушева, А.И. Лукашова. – СПб., 2001. – С. 107-108.

В УК Турции закреплена уголовная ответственность лица, набирающего рекрутов без одобрения турецкого правительства или совершающего иные враждебные действия против иностранного государства, если таким образом турецкое государство подвергается угрозе войны (ст. 128). Незаконный оборот документов и сведений, составляющих государственную тайну, является по УК Турции преступлением (ст.ст. 132-134). Поставление в результате указанного деяния (как и некоторых других, например, ст.ст. 136, 137 – выдача тайны) под угрозу военных приготовлений или военную мощь и боевые возможности или военные действия государства является квалифицирующим обстоятельством.167 Необычное последствие описывается в ст. 155 – создание угрозы для безопасности государства в результате опубликования статьи. Несколько составов поставления в опасность содержится в разделе седьмом УК Турции «Преступления против общественной безопасности».

Это:

- умышленное (ст. 373) и неосторожное (ст. 375) затопление, повлекшее создание опасности для имущества другого лица (при неосторожном затоплении и для жизни);

- создание опасности разлива или иных бедствий путём разрушения плотин и других сооружений (ст. 376);

- создание опасности железнодорожной катастрофы посредством умышленного размещения на рельсах посторонних предметов, переводом железнодорожной стрелки или каким-либо иным действием (ст. 385) и т.п. В случае если опасность, возникшая в результате подобного рода деяний, «является незначительной, или если виновным лицом были приложены особые и серьёзные усилия для предотвращения или ограничения последстУголовный кодекс Турции / Науч. ред. и перевод Н. Сафарова и Х. Бабаева. – СПб., 2003. – С. 101.

вий данных преступлений, наказание может быть сокращено от одной трети до половины» (ст. 413). Криминальным по УК Эстонии является нарушение правил безопасности движения и эксплуатации транспортных средств, создавшее угрозу наступления несчастного случая с людьми, крушения, аварии или иных тяжких последствий (ст. 83).171 Как состав поставления в опасность следует расценивать выпуск недоброкачественной продукции (ч. 1 ст. 147), поскольку в качестве последствия данного преступления закреплена угроза для жизни или здоровья человека либо общественной безопасности. Таким же по конструкции является состав недоброкачественного строительства (ст. 147-1), в котором указывается на угрозу для жизни или здоровья человека. Необычный состав поставления в опасность закреплён в ст. 258 УК Республики Молдова. Им предусматривается ответственность за нарушение правил эксплуатации, ремонта и реконструкции квартир в многоквартирном доме, ставящее под угрозу структурную целостность всего дома или других квартир. Особенной, на наш взгляд, представляется ст. 229 УК Грузии, которой регламентируется ответственность за «умышленный взрыв газа, бензина, керосина или иных веществ и сознательное создание этим угрозы жизни, здоровью или имуществу людей».174 Обращает на себя внимание указание на сознательность создания угрозы, следовательно, законодатель имеет в виду умышленное отношение к факту создания угрозы.

Уголовный кодекс Турции / Науч. ред. и перевод Н. Сафарова и Х. Бабаева. – СПб., 2003. – С. 267.

Уголовный кодекс Эстонской республики / Науч. ред. и перевод В.В. Запевалова. – СПб., 2001. – С. 103.

Уголовный кодекс Республики Молдова. – СПб., 2003. – С. 310.

Уголовный кодекс Грузии / Науч. ред. З.К. Бигвава. Перевод И. Мериджанашвили. – СПб., 2002. – С. 255.

УК Китайской Народной Республики характеризуется качественным своеобразием. В нём содержится целый ряд составов поставления в опасность. К их числу относятся такие преступления, как:

- повреждение транспортных средств, транспортного оборудования, создавшее опасность аварии, катастрофы, но не повлекшее тяжких последствий (ст.ст. 116-118);

- применение насилия в отношении экипажа, находящегося в полёте воздушного судна с угрозой безопасности полёта, но не повлекшее тяжких последствий (ст. 123);

- производство, сбыт поддельных лекарств, что могло причинить тяжкий вред здоровью человека (ст. 141);

- нарушение положений Закона о профилактике и лечении инфекционных заболеваний, повлекшее серьёзную опасность распространения инфекционного заболевания типа А (ст. 330) и многие другие. Обращает на себя внимание статья 129 УК Швейцарии, в которой предусматривается уголовная ответственность за угрозу жизни. В диспозиции данной нормы описывается деяние в виде бессовестного поставления человека в непосредственную опасность для жизни.176 Достаточно широкая норма, под которую, как получается, могут подпадать как различные угрозы убийством, так и ситуации поставления в опасность. Причём все данные преступления должны быть обязательно умышленными. Об этом свидетельствует указание на бессовестный характер действий виновного лица, что предполагает только осознанные действия, иначе их нельзя было бы назвать бессовестными.

В некоторых УК регламентируется ответственность за общие составы поставления в опасность. Например, в §252 УК Дании содержится своего рода общий состав поставления в опасность. Им предусматривается ответстАхметшин Х.М., Ахметшин Н.Х., Петухов А.А. Современное уголовное законодательство КНР. – М., 2000. – С. 284-285, 286, 291, 368.

Уголовный кодекс Швейцарии / Перевод и научное редактирование А.В. Серебренниковой. – СПб., 2002. – С. 167.

венность за подвержение надвигающейся опасности жизни или «физических возможностей» других лиц из корыстных или других низменных побуждений. Как уголовный проступок рассматривается общий состав поставления в опасность по УК Турции, где в ст. 566 предусматривается ответственность за создание каким-либо образом, даже в результате невнимательности или неопытности, опасности причинения вреда лицам или существенного ущерба имуществу. В ст. 160 УК Польши также содержится общий состав поставления в опасность: закреплена ответственность лица, которое подвергает человека непосредственной опасности утраты жизни либо причинения тяжёлого вреда здоровью. Кроме того, в ряде зарубежных уголовных кодексов самостоятельно закреплена ответственность за неосторожное создание угрозы. Так, в ст. УК Швейцарии предусматривается ответственность за неосторожную угрозу жизни и здоровью людей или чужой собственности, созданную в результате умышленного обращения с взрывчатыми веществами или ядовитыми газами. В ст. 9 главы 3 «О преступлениях против жизни и здоровья» УК Швеции предусматривается ответственность за поставление другого лица в опасность для жизни или здоровья в результате грубой неосторожности.181 Кроме того, в УК Швеции в ст. 6 главы 13 говорится о наказуемости лица, неосторожно обращающегося с огнём или взрывчатым веществом или иным обраУголовный кодекс Дании / Научный редактор С.С. Беляев. Перевод С.С. Беляева, А.Н. Рычёвой. – СПб., 2001. – С. 187.

Уголовный кодекс Турции / Науч. ред. и перевод Н. Сафарова и Х. Бабаева. – СПб., 2003. – С. 357.

Уголовный кодекс Республики Польша / Научные редакторы А.И. Лукашов, Н.Ф. Кузнецова. Перевод Д.А. Барилович. – СПб., 2001. – С. 130.

Уголовный кодекс Швейцарии / Перевод и научное редактирование А.В. Серебренниковой. – СПб., 2002. – С. 219.

Уголовный кодекс Швеции / Научные редакторы Н.Ф. Кузнецова и С.С. Беляев.

Перевод С.С. Беляева. – СПб., 2001. – С. 39.

зом создавшим опасность наступления пожара или иных бедствий. Данное преступление именуется «неосторожным созданием общественной опасности». Вместе с тем, например, УК Латвийской Республики неизвестны составы поставления в опасность, за исключением ст. 227 (Угроза общественной безопасности, порядку и здоровью лица при исполнении религиозных обрядов), имеющей некоторые признаки конструкции состава преступления такого рода. В указанной статье регламентируется ответственность за «организацию или руководство группой, проповедующей религиозное учение и совершающей религиозные обряды, действия которой связаны с созданием угрозы общественной безопасности и порядку, здоровью лица, охраняемым законом правам и интересам лица, или участие лица в таких действиях». В УК Узбекистана запрещается поставление другого лица в опасность заражения венерической болезнью (ч. 1 ст. 113) и заболеванием СПИД (ч. ст. 113).184 Помимо данных норм, в УК Республики Узбекистан нет составов поставления в опасность и даже сходных по конструкции.

Следует подчеркнуть, что в большинстве исследованных нами зарубежных уголовных кодексов более широкий круг деяний, в отличие от УК РФ, построен по типу составов поставления в опасность.

Завершая анализ уголовного законодательства ряда зарубежных стран, следует отметить, что во всех исследованных нами кодексах регламентируется ответственность за противоправные угрозы. Причём как за угрозы-деяния, так и за угрозы-последствия в составах поставления в опасность. Некоторые УК содержат общие положения, характеризующие угрозу в уголовном праве (УК Республики Польша). Во многих кодексах предусматривается уголовная ответственность за общие составы принуждения, общие составы поставления Уголовный кодекс Швеции / Научные редакторы Н.Ф. Кузнецова и С.С. Беляев.

Перевод С.С. Беляева. – СПб., 2001. – С. 103.

Уголовный кодекс Латвийской Республики / Науч. ред. А.И. Лукашова, Э.А.

Саркисовой. Перевод А.И. Лукашова. – СПб., 2001. – С. 223-224.

Уголовный кодекс Республики Узбекистан. – СПб., 2001. – С. 148.

в опасность, за неосторожное создание угрозы вреда. В некоторых кодексах закреплено, что право необходимой обороны возникает с момента угрозы противоправного посягательства.

Таким образом, многие положения зарубежных уголовных кодексов в части регламентации ответственности за угрозу существенно отличаются от отечественных, прежде всего, большей детализацией и конкретностью, некоторые из них представляются перспективными и для российского уголовного законодательства.

Глава 2. Значение угрозы в российском уголовном В отличие от некоторых зарубежных уголовных кодексов, в УК РФ не содержится отдельной статьи или главы, разъясняющей основные понятия, употребляемые в кодексе. И тем более, отечественный законодатель, хотя и определяющий отдельные термины (например, в примечании 1 к ст. 158 УК РФ определено понятие хищения), не уделяет внимания категории «угроза», которая используется более чем в 40 уголовно-правовых нормах. Безусловно, что исследуемая категория в превалирующем большинстве случаев фигурирует в Особенной части УК РФ. При всем этом, использование категории «угроза» не ограничивается рамками Особенной части, этот термин применяется и в Общей части уголовного права России. Так, обращаясь к объективной стороне состава преступления, можно убедиться в том, что изучение угрозы здесь также имеет весьма существенное значение.

Известно, что в зависимости от законодательной конструкции составов преступлений они подразделяются на материальные и формальные. Обязательным признаком оконченного материального состава является наступление указанного в диспозиции статьи Особенной части УК РФ последствия (например, ст. 111 УК – Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью).

Обязательным признаком формального состава является совершение описанного в диспозиции статьи Особенной части УК деяния, безотносительно наступления последствия этого деяния (например, ст. 130 УК – Оскорбление).185 Общепризнанно, что такое деление является, в большей степени, условным. Акоев К.Л., Пинкевич Т.В. Уголовное право России (Общая и Особенная части).

– Ставрополь, 2000. – С. 22.

Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. – М., 1960. – С. 170.

Некоторые авторы признают наличие третьей группы составов преступлений, выделяемой по тому же основанию – это составы поставления в опасность.187 Особенность данных составов преступлений заключается в том, что в них не описывается последствие в виде реального наступления вреда, а говорится об угрозе (опасности, возможности) наступления вреда (например, ч. 1 ст. 247 УК РФ). Однако, на наш взгляд, следует признать спорным существующий вопрос об отнесении составов поставления в опасность к числу формальных или материальных либо к самостоятельной категории.

В этой области существует несколько точек зрения. Например, А.Н.

Трайнин высказывал мысль о том, что любое преступление влечёт за собой последствия, так как нарушает объект, и, соответственно, это и есть последствие преступления.188 Представляется, что такая позиция является наиболее общей в аспекте деления составов преступлений на формальные и материальные и вызывающей дискуссии, выходящие за рамки нашего исследования.

Однако, возвращаясь к теме нашей работы, проанализируем позиции некоторых авторов непосредственно по вопросу о составах поставления в опасность.

Так, И.И. Горелик считает, что составы опасности необходимо расценивать только как формальные.189 Автор обосновывает своё мнение тем, что в преступлениях поставления в опасность в качестве оконченного преступления наказуемо само поведение – конкретно опасные деяния, которые не причинили, но могли причинить тяжкие последствия.190 Иными словами, И.И.

Горелик угрозу наступления вреда переводит в плоскость самого деяния, полагая, что угроза или опасность – это характеристика деяния.

Б.В. Яцеленко называет их составами «угрозы причинения вреда». См.: Российское уголовное право. Особенная часть / Под ред. М.П. Журавлёва и С.И. Никулина. – М., 1998. – С. 299.

См. Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. – М., 1957. – С. 146Аналогичной точки зрения придерживается ряд авторов. См., например: Новосельцев С.П. Преступления с формальным составом в уголовном праве: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. – Омск, 1998. – С. 11-12.

См. Горелик И.И. Указ. соч. – С. 15-17.

С этим сложно согласиться, ведь обратившись к букве уголовного закона, мы находим фразу «если деяние создало угрозу». Таким образом, деяние и угроза расчленяются. И тогда что же такое в данной конструкции угроза, если не последствие?

А.С. Михлин утверждает, что угроза вреда не может приравниваться к изменению в объекте. Рассматривая ситуацию с нарушением правил безопасности в угольной шахте, которое создаёт возможность гибели шахтёров, автор ссылается на причинение в данном случае вреда такому объекту как безопасность ведения работ в шахте. Такие объекты, как жизнь и здоровье, по его мнению, остаются невредимыми.

Далее А.С. Михлин заключает, что «уголовная ответственность за такие преступления наступает потому, что законодатель хочет п р е д о т в р а т и т ь причинение вреда. Поэтому возможность причинения вреда, поставление объекта в опасность его причинения не могут рассматриваться как самостоятельное последствие преступления». Наиболее неординарный ответ на изучаемый вопрос мы находим у В.Н.

Кудрявцева, который квалифицирует угрозу в составах поставления в опасность иначе. Он считает, что создание возможности наступления вредных последствий нельзя рассматривать как действительное преступное последствие в полном смысле этого слова. Однако В.Н. Кудрявцев не согласен и с позицией, относящей угрозу только к свойствам действия. Автор признаёт угрозу промежуточным этапом между совершением преступного деяния и фактическим наступлением преступных последствий.192 По сути дела, выделяется новый основной элемент объективной стороны состава преступления, наряду с деянием (действием либо бездействием), последствиями и причинной связью.

Г.В. Тимейко полагает, что составы поставления в опасность нельзя относить ни к формальным, ни к материальным составам преступлений, так как Михлин А.С. Последствия преступления. – М., 1969. – С. 31-32.

Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. – М., 1960. – С. 174.

считает, что «реальная возможность причинения вреда не является последствием преступления»193. А к формальным, по его мнению, их невозможно отнести из-за того, что для признания таких преступлений оконченными недостаточно совершения действия или бездействия. Далее, аргументируя свою позицию по данному вопросу, Г.В. Тимейко утверждает, что, приравнивая угрозу наступления вреда к последствию, тем самым игнорируется разница между фактически наступившим вредом и угрозой его наступления. Позволим себе не согласиться с такой точкой зрения, ведь отождествляя угрозу вреда с последствием, мы не говорим о том, что угроза вреда и фактический вред будут юридически равнозначны. Бесспорно, реально наступивший вред куда более опасен, нежели угроза его наступления. Но это, в свою очередь, никоим образом не исключает возможность отнесения угрозы вреда к последствию преступления. Нам близка позиция И.М. Тяжковой, которая полагает, что отнесение данных преступлений к числу формальных означает, что они оканчиваются с момента совершения деяния (обычно, нарушения каких-нибудь правил). Всё остальное, в том числе и угроза наступления преступных последствий, в таком случае остаётся за пределами данных составов. В связи с этим, угроза – это один из видов последствий, что требует установления причинной связи между соответствующими деяниями и непосредственно угрозой. Тимейко Г.В. Проблемы общего учения об объективной стороне преступления:

Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. – М., 1986. – С. 8.

Там же. – С. 22; Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. – М., 1960.

– С. 152-153.

Ряд криминалистов отстаивают точку зрения об отнесении угрозы вреда к виду последствий преступления: Кузнецова Н.Ф. Значение преступных последствий для уголовной ответственности. – М., 1958. – С. 26-27; Церетели Т.В. Деликты создания опасности // Советское государство и право. – 1970. – № 8. – С. 56; Угрехелидзе М.Г. Проблема неосторожной вины в уголовном праве. – Тбилиси, 1976. – С. 71; Крашенинников А.А.

Угроза в уголовном праве России (проблемы теории и практики правового регулирования) / Отв. ред. А.И. Чучаев. – Ульяновск, 2002. – С. 128.

Тяжкова И.М. Неосторожные преступления с использованием источников повышенной опасности / Под ред. В.С. Комиссарова. – СПб., 2002. – С. 235.

Такое положение, на наш взгляд, благоприятно скажется на правоприменительной практике. Установление свойства деяния – опасности последствий – поверхностно отражает проблему причинной связи деяния с угрозой наступления преступных последствий. Вообще, видится абсурдным выявление причинной связи между общественно опасным деянием и его свойством.

Свойство деяния обычно не разделяется с самим деянием и, тем более, не устанавливается причинная связь между деянием и его свойством, иначе таковое и будет последствием преступления.

Представляет интерес неординарная позиция по схожему вопросу В.В.

Лукьянова. Он предлагает признавать последствием нарушения правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств (ст. 264 УК РФ) не что иное как угрозу причинения вреда (аварийную обстановку), а не причинённый вред здоровью, так как дальнейшее развитие событий (после создания угрозы причинения вреда), по мнению данного автора, уже не зависит от воли виновного.198 Вместе с тем, отметим, что в ст. 264 УК РФ, как известно, об угрозе не упоминается.

Не претендуя на оптимальное разрешение данного спора, необходимо заметить, что даже если фактический (материальный) вред и не наступает в результате совершения анализируемых преступлений (имеется в виду составов поставления в опасность), вред объекту имеет место, поскольку, когда жизнь или здоровье людей поставлены под угрозу – уже нарушается состояние защищённости жизни и здоровья, а это является вредом, причинённым преступной деятельностью человека общественным отношениям, охраняемым Уголовным законом. Последнее же согласуется с определением последствия преступления, предлагаемым А.С. Михлиным,199 что, в свою очередь, можно отнести к числу аргументов в защиту нашей позиции.

Лукьянов В., Борисова Н. Угроза причинения вреда как последствие правонарушения //Российская юстиция. – 2002. – № 8. – С. 43.

Михлин А.С. Последствия преступления. – М., 1969. – С. 16.

Таким образом, угроза в аспекте объективной стороны состава преступления выступает разновидностью последствий.

В других случаях угроза может быть деянием как признаком объективной стороны. Определённое число уголовно-правовых норм закрепляет ответственность за деяние в виде собственно угрозы – например, ст. 119 УК РФ (Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью). Данное положение, как представляется, не является дискуссионным.

Как выше упоминалось, нередко угрозу-деяние определяют через выраженное вовне намерение причинить вред охраняемым Уголовным законом общественным отношениям, интересам, благам. Данное положение приводит к необходимости остановиться на связи угрозы-деяния со стадиями совершения преступления.

Определение угрозы через выраженное вовне намерение причинить вред объектам уголовно-правовой охраны приравнивает её к стадии обнаружения умысла, притом, что в судебной практике подчёркивалось, что закон допускает уголовную ответственность лишь с того момента, когда намерение лица совершить преступление реализуется в конкретных общественно опасных действиях, направленных на осуществление задуманного посягательства. В то же время некоторые авторы утверждают обратное.201 Так, например, Н.К. Семернева пишет, что «в некоторых случаях общественную опасность представляет само обнаружение умысла…», и «законодатель счёл необходимым для этих случаев установить уголовную ответственность за сам факт высказывания угрозы, считая его самостоятельным оконченным преступлением, а не обнаружением умысла»202.

Бюллетень Верховного Суда СССР. – 1972. – № 3. – С. 21-23.

Уголовное право России. Общая часть / Отв. ред. А.Н. Игнатов и Ю.А. Красиков. – М., 2000. – С. 206.

Уголовное право. Общая часть / Отв. ред. И.Я. Козаченко и З.А. Незнамова. – М., 1998. – С. 213.

Получается, что законодатель криминализировал частные случаи обнаружения умысла, избегая прямой констатации такого факта. Однако это не совсем так. Действительно, легко представить ситуацию, в которой виновный, совершая угрозу, может и не намереваться осуществлять то деяние, которым он угрожает. В таком случае не может вестись и речи о признании угрозы-деяния обнаружением умысла и, следовательно, стадией преступления.

В то же время отметим, что в некоторых случаях угроза будет выступать стадией преступления.

В целом же заключим – угроза-деяние является более широким понятием, нежели стадия преступления – обнаружение умысла.

Категория «угроза» имеет место и в институте соучастия в преступлении. Так, отечественному уголовному законодательству известны четыре вида соучастников. Это исполнитель, организатор, подстрекатель и пособник. В свете уголовно-правового изучения угрозы остановимся на анализе роли подстрекателя в преступлении.

В соответствии с ч. 4 ст. 33 УК РФ, подстрекателем признается лицо, склонившее другое лицо к совершению преступления путём уговора, подкупа, угрозы или другим способом. В указанной норме угроза представляет собой один из способов, наряду с названными, склонения другого лица к совершению преступления. По данным Д.А. Безбородова, угроза как способ подстрекательства встречается в 1% случаев. Следует отметить, что угроза при подстрекательстве не конкретизирована и, по нашему мнению, должна характеризоваться следующими основными признаками.

Во-первых, это психическое насилие в отношении склоняемого к совершению преступления, во-вторых, наличие реальной возможности наступления вреда (осуществления угрозы). Присутствие противоправности дейстБезбородов Д.А. Уголовно-правовое и криминологическое исследование подстрекательства: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. – СПб., 1998. – С. 11.

вий, направленных на склонение другого лица к совершению преступления, неоспоримо.

К такого рода угрозам можно отнести угрозу убийством, причинением вреда здоровью либо применения насилия, угрозу уничтожением или повреждением имущества, угрозу распространения позорящих или иных, нежелательных к огласке, сведений.

Т. Орешкина дополняет этот перечень угроз угрозой незаконного ограничения или лишения свободы и угрозой совершения иных действий имущественного характера (помимо угрозы уничтожением или повреждением имущества). И, кроме того, подчёркивает, что угроза разоблачения совершённого человеком преступления не может трактоваться как психическое принуждение, поскольку незаконные интересы правовой защите не подлежат. А.П. Козлов, исследовавший институт соучастия в преступлении, выделяет ещё такой способ выражения угрозы, как применение физического насилия к незнакомым подстрекаемому лицам. Данный вариант выражения угрозы справедливо относится автором к психическому насилию, несмотря на то, что носит физический характер, так как подстрекаемый в этом случае «совершает преступление не потому, что кого-то избивают, а опасаясь возможности применения такого же воздействия к нему лично».205 Здесь физическое насилие как бы подкрепляет психическое, вселяя таким образом в подстрекаемого уверенность в реальности угрозы.

Примечательно, что в отличие от иных способов склонения, в подстрекательстве угроза характеризуется, кроме всего прочего, психическим принуждением. Ведь при склонении к совершению преступления путём уговора либо подкупа воля другого лица терпит наименьшие ограничения (если вообще терпит).

Орешкина Т. Физическое или психическое принуждение как обстоятельство, исключающее преступность деяния // Уголовное право. – 2000. – № 1. – С. 36.

Козлов А.П. Соучастие: традиции и реальность. – СПб., 2001. – С. 133-134.

Склоняя путём угрозы, на чашу весов ставятся, с одной стороны, личные и охраняемые уголовным законом блага и интересы, а с другой стороны, преступное деяние, совершая которое, лицо обезопасит себя от возможных неблагоприятных последствий.

В такой ситуации действия лица, склонённого к совершению преступления путём угрозы, будут менее общественно опасны, нежели действия склонённого уговором или подкупом, и даже, в зависимости от конкретных обстоятельств, вплоть до признания их непреступными, так как применяется обстоятельство, исключающее преступность деяния, – психическое принуждение, предусмотренное ч.2 ст.40 УК РФ.

Указанная норма предписывает нам решать вопрос об уголовной ответственности лица, склонённого к совершению преступления путём угрозы, по правилам института крайней необходимости. В соответствии со ст. 39 УК РФ, не будет преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам для устранения угрозы склоняемому лицу (либо иным лицам), если её нельзя было устранить другими средствами, и при условии, что причинённый вред был менее значительный, чем предотвращённый.

Представляется обоснованным утверждение А.В. Пушкина о том, что «насильственные способы воздействия на личность подстрекаемого образуют соучастие только тогда, когда не создают у него состояния крайней необходимости и подавляют его волю до такой степени, что он теряет способность руководить своими действиями либо осознавать их характер»206.

К примеру, подстрекатель склоняет другое лицо к совершению убийства под угрозой уничтожения его имущества. В случае совершения склонённым лицом убийства, он будет нести уголовную ответственность как исполнитель убийства на общих основаниях, лишь с применением обстоятельства, смягчающего наказание (п. «е» ч.1 ст. 61 УК РФ). Лицо, склонившее к совершению убийства, будет отвечать перед законом как подстрекатель.

Пушкин А.В. Подстрекательство к совершению преступления: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. – М., 1995. – С. 15.

Но, если же имеет место обратная ситуация, когда подстрекатель склоняет другое лицо к уничтожению чужого имущества под угрозой убийства, то в случае совершения склонённым лицом умышленного уничтожения чужого имущества ответственность распределится следующим образом: а) действия подстрекателя подлежат квалификации как посредственного исполнителя умышленного уничтожения чужого имущества, по совокупности со ст.

119 УК РФ; б) склонённое таким образом лицо не подлежит уголовной ответственности, на основании ч.2 ст. 40 и ст. 39 УК РФ. Сказанное позволяет сделать вывод, угроза, рассматриваемая в качестве способа склонения другого лица к совершению преступления в подстрекательстве, обладает следующими свойствами.

Во-первых, необходимо установить её реальность, во-вторых, возможность её устранения иными средствами, чем требуемые подстрекателем, и, втретьих, данная угроза выступает своеобразным мерилом. То есть, закон обязывает нас взвесить, сопоставить вред предотвращаемый и причиняемый. Задача не простая, особенно если учесть, что потерпевший от такого рода угрозы зачастую находится в шоковом (стрессовом) состоянии, он запуган, а необходимо трезво оценить ситуацию и принять правильное решение.

В результате угроза может выступить либо в качестве извиняющего склонённое лицо обстоятельства, либо только как обстоятельство, смягчающее наказание. Но в обоих случаях угроза подлежит уголовно-правовой оценке, так как её адресат (в данной ситуации это лицо, склоняемое к совершению преступления) в той или иной мере подвергается психическому насилию, ему причиняется моральный вред (психическая травма), и он является потерпевшим.

Как уже было обозначено, некоторым образом соотносятся угроза и институт психического принуждения в уголовном праве. Точнее говоря, угроза является одним из превалирующих способов психического принуждеСм.: Щепельков В.Ф. Соучастие при физическом или психическом принуждении // Законность. – 2001. – № 11. – С. 35.

ния. Психическое принуждение определяется насильственным воздействием на психику человека. Выделяется два основных способа такого воздействия.

Одним из них, является информационное воздействие, заключающееся собственно в угрозах причинения вреда объектам уголовно-правовой охраны.

Второй способ – это непосредственное воздействие на бессознательную сторону психики (сюда следует отнести гипноз, электронную стимуляцию мозга и т.п.).208 Последний способ, очевидно, не имеет такого распространения, как первый (некоторыми не признаётся вообще). Характеристики угрозы в психическом принуждении идентичны ранее рассмотренным.

Одновременно психическое принуждение является обстоятельством, смягчающим наказание (п. «е» ч.1 ст. 61 УК РФ), и, наоборот, обстоятельством, отягчающим наказание (п. «к» ч.1 ст. 63 УК РФ).

Некоторыми авторами поднимается вопрос о разграничении психического принуждения и физического. Так, Е.Г. Веселов предлагает разграничение физического и психического принуждения, в условиях их конкуренции, по следующим основаниям. Если причинён тяжкий или средней тяжести вред здоровью, принуждение должно признаваться физическим вне зависимости от сопутствующего психического насилия. Если же насилие выразилось в лёгком вреде здоровью или не причинило вреда здоровью, то оно должно рассматриваться как психическое тогда, когда была высказана угроза убийством или причинением более тяжкого вреда здоровью, чем реально причинённый.209 С таким предложением стоит согласиться.

Интересным представляется мнение некоторых авторов, утверждающих, что психическое принуждение не всегда является преодолимым.

См.: Калугин В.В. Физическое и психическое принуждение в уголовном праве. – Ставрополь, 2001. – С. 51.

Веселов Е.Г. Физическое или психическое принуждение как обстоятельство, исключающее преступность деяния: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. – Краснодар, 2002. – С. 18.

Так, Т. Орешкина соглашается с А.Н. Трайниным в вопросе о возможности полного подавления воли человека под воздействием непосредственной реальной угрозы причинения смерти. Однако, на наш взгляд, этот аспект не имеет, в большинстве случаев, принципиального значения, поскольку вопрос о правомерности деяния, совершённого под влиянием психического принуждения, вне зависимости от качества последнего, решается по правилам крайней необходимости. И вряд ли можно было бы считать правомерным, например, умышленное причинение смерти нескольким людям во имя спасения жизни принуждаемого. Как бы угроза убийством не подавляла волю человека, более логично и справедливо будет давать уголовно-правовую оценку подобным действиям с позиции крайней необходимости.

Следующий момент, требующий внимания – это распространённость категории «угроза» в главе 8 УК РФ, содержащей в себе обстоятельства, исключающие преступность деяния. Тесная взаимосвязь угрозы с психическим принуждением отмечена выше. Остановимся на следующих институтах.

Известно, что институт необходимой обороны предоставляет право причинить вред посягающему лицу, при защите личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства, если это посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия. Приведённая законодательная формулировка, в редакции Федерального закона от 14 марта 2002 г. № 29-ФЗ, некоторым образом разрешила вопросы, носившие дискуссионный характер. Уголовный закон предоставляет право гражданину причинить любой вред посягающему лицу, даже в случае, если посягательство было сопряжено Орешкина Т. Уголовно-правовое значение непреодолимой силы // Уголовное право. – 2003. – № 2. – С. 59.

См.: Орехов В.В. Необходимая оборона и иные обстоятельства, исключающие преступность деяния. – СПб., 2003. – С. 47.

хотя бы с непосредственной угрозой применения насилия, опасного для жизни обороняющегося или другого лица. Однако вопрос о том, каким образом устанавливается юридически определённый момент в развитии преступного посягательства, с которого начинается право на необходимую оборону, законодателем не разрешается.

В теории уголовного права признаётся, что право на необходимую оборону возникает с момента создания угрозы причинения вреда охраняемым уголовным законом отношениям. Такая позиция находит своё обоснование в трудах Н.С. Таганцева, который считал, что «для обороны нередко вполне достаточно угрозы нападением, предполагая, что такой угрозой заявляется о более или менее близком приступе к действию, а не одно только указание на зло будущее отдалённое». Практически аналогичное решение этого вопроса имеется и в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств» от 16 августа 1984 г. №14, где говорится, что состояние необходимой обороны возникает при наличии реальной угрозы нападения. По такому же пути идёт судебная практика: «Состояние необходимой обороны наступает и в том случае, когда по всем обстоятельствам начало реального осуществления нападения настолько очевидно и неминуемо, что неПостановление Пленума ВС СССР от 04.05.1945 по делу Симахина и др. – Судебная практика ВС СССР. – 1945. Вып. 5. – С. 5; Кабурнеев Э.В. Ответственность за убийство при превышении пределов необходимой обороны: Автореф. дис. … канд. юрид.

наук. – М., 2002. – С. 18.

См. Кибальник А.Г., Соломоненко И.Г. Практический курс уголовного права России. – Ставрополь, 2001. – С. 124.

Таганцев Н.С. Русское уголовное право.– Тула, 2001. – Т. 1. – С. 426.

Судебная практика к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ.

ред. В.М. Лебедева. – М., 2001. – С. 508.

принятие предупредительных мер ставит в явную, непосредственную и неотвратимую опасность лицо, вынужденное к принятию этих мер». Примером реальной угрозы нападения как начального момента прав необходимой обороны может служить следующий случай.

Так, К. осуждена по ч. 1 ст. 108 УК РФ (убийство, совершённое при превышении пределов необходимой обороны).

Как указано в приговоре, К. находясь в квартире, принадлежавшей Сафронову, в состоянии алкогольного опьянения из личной неприязни в ссоре вырвала из рук Сафронова кухонный нож и, обороняясь, нанесла ему удар в грудь, от чего он скончался на месте.

Президиум Московского городского суда 18 мая 2000 г. дело прекратил за отсутствием в деянии К. состава преступления, указав следующее.

Как видно из материалов дела, К., находилась наедине с Сафроновым в закрытой комнате, в отсутствие соседей по коммунальной квартире. Он в этот вечер был в состоянии алкогольного опьянения, вёл себя агрессивно, подошёл к К., держа нож на уровне её груди. Она, понимая, что для её жизни существует реальная угроза, защищаясь, вырвала нож и нанесла им удар Сафронову в грудь.

Таким образом, К. действовала правомерно, в состоянии необходимой обороны. Некоторые авторы полагают, что возможна оборона от ещё не начавшегося посягательства.218 Однако позволим себе не согласиться, ссылаясь на то, что угроза – это уже общественно опасное посягательство. По нашему мнению, было бы вполне оправданным внесение в ст. 37 УК РФ корректив, указывающих на момент возникновения права на необходимую оборону. Такое предложение поддержало 73 % респондентов.

Постановление Пленума ВС СССР от 04.05.1945 по делу Симахина и др. – Судебная практика ВС СССР. – 1945. – Вып. 5. – С. 5.

Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2002. – № 6. – С. 17.

См.: Кибальник А.Г., Соломоненко И.Г. Практический курс уголовного права России. – Ставрополь, 2001. – С. 124.

Сложности в данном случае возникают в правильном уяснении угрозы.

Справедливо отмечает К.Л. Акоев, что определённость угрозы, а, следовательно, характер и степень общественной опасности посягательства «распределить» зачастую невозможно, что в свою очередь, делает невозможным решение вопроса о пределах допустимого вреда, который может быть причинён посягающему. И, для иллюстрации этого положения, автор приводит пример, когда некто пытается ночью ворваться в дом к одинокой женщине с детьми.

В целях самообороны, она берёт ружьё и предупреждает, что будет стрелять, однако некто по-прежнему молча ломает дверь, и в последний момент она стреляет и убивает неизвестного ей человека. На первый взгляд, угрозы чьей-либо жизни незнакомец не представлял и имеет место превышение пределов необходимой обороны, так как фактически на момент пресечения действий нападающего он (его действия) создал только угрозу незаконного проникновения в жилище. Но с другой стороны, субъективное восприятие такой угрозы трансформирует её до максимальной степени, то есть вплоть до угрозы жизни.

Для избежания возможных судебных ошибок в подобных случаях, К.Л.

Акоев рекомендует законодателю установить перечень преступлений, защита от которых не может образовывать превышения пределов необходимой обороны ни при каких обстоятельствах.220 Приведённую точку зрения мы не разделяем, так как это будет чрезмерным расширением права необходимой обороны и, кроме того, излишним нагромождением закона.

Определённым образом способствует разрешению некоторых сложных вопросов необходимой обороны, по нашему мнению, ч. 2-1 ст. 37 УК РФ (в редакции Федерального закона № 162-ФЗ от 08.12.2003 г.)221, поскольку данная норма на уровне законодательства разрешает вопрос в пользу обороняюАкоев К.Л. Место совершения преступления и его уголовно-правовое значение.

– Ставрополь, 2000. – С. 170.

Российская газета. – 2003. – 16 дек.

щегося, когда последний вследствие неожиданности посягательства не мог объективно оценить степень и характер опасности нападения.

Думается, что для решения вопроса о правомерности необходимой обороны судам следовало бы в ситуациях нераспознавания защищающимся действительного характера угрозы (исключая случаи неожиданности посягательства) более тщательно исследовать угрозу, создаваемую нападением.

Например, в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» даётся следующая рекомендация судам для признания в действиях лица грабежа или разбоя, в случаях, когда завладение имуществом соединено с угрозой применения насилия, носившей неопределённый характер.

Данный вопрос необходимо разрешать с учётом всех обстоятельств дела: «места и времени совершения преступления, числа нападавших, характера предметов, которыми они угрожали потерпевшему, субъективного восприятия угрозы, совершения каких-либо конкретных демонстративных действий, свидетельствовавших о намерении нападавших применить физическое насилие, и т.п.».222 Аналогичная рекомендация была бы весьма уместной для определения характера и степени общественной опасности угрозы в ситуациях необходимой обороны, в целях законного ответа на вопрос о правомерности самообороны.

Вызывает некоторый интерес ещё одно обстоятельство ст. 37 УК РФ в редакции от 2002 года. Здесь законодатель к характеристике угрозы добавляет такой признак, как непосредственность. Вероятно, имеется в виду временной промежуток между обнаружением угрозы и моментом её возможной реализации. Иными словами, правомерным признаётся причинение любого вреда посягающему лицу, если посягательство сопряжёно с угрозой жизни, причём угрозой не отдалённой, а такой, которая может быть реализована в относительно сжатые сроки. Опять же, почему относительно, так потому что Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2003. – № 2. – С. 5.

в одних случаях угроза может не реализовываться в течение длительного промежутка времени (например, при захвате заложников)223, в других она может быть реализована немедленно (при разбойном нападении). По этому факту ещё Н.С. Таганцевым было замечено, что невозможно оправдать непосредственное насилие в отношении лица, угрожающего злом в будущем. Изучив институт причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление, мы пришли к выводу, что и данное обстоятельство, исключающее преступность деяния, содержит признак – угрозу. И, несмотря на то, что в самом законе (ст. 38 УК РФ) отсутствует указание на исследуемый признак, его присутствие очевидно. Так, в ст. 38 УК РФ указываются цели задержания, одной из которых является пресечение возможности совершения лицом новых преступлений. Иными словами, задерживаемое лицо должно создавать угрозу совершения новых преступлений. Однако такой вывод не всегда под силу сделать юристу-профессионалу, не говоря уже об обычных гражданах, что наводит на мысль об излишности наличия в ст. 38 УК РФ рассматриваемой цели задержания.

Говорится об угрозе и в ст. 39 УК РФ, регламентирующей такое обстоятельство, исключающее преступность деяния, как крайняя необходимость. Угроза в крайней необходимости может иметь самые разнообразные источники, она может исходить от человека, от животного, от природных и техногенных сил225. Вследствие этого, угроза в данном институте уголовного права характеризуется исключительным образом, так как в данном случае может инициироваться не только человеком, хотя, в большинстве случаев, все-таки виновником угрозы выступает человек.

См.: Дмитренко А.П. Пределы правомерности права на необходимую оборону. – Ставрополь, 2000. – С. 74-75.

Таганцев Н.С. Русское уголовное право.– Тула, 2001. – Т. 1. – С. 426. См. также:

Побегайло Э.Ф., Ревин В.П. Необходимая оборона и задержание преступника в деятельности органов внутренних дел. – М., 1987. – С. 16.

См.: Зуев В.Л. Необходимая оборона и крайняя необходимость. Вопросы квалификации и судебно-следственной практики. – М., 1996. – С. 24.

Аналогично тому, какими свойствами угроза должна обладать в необходимой обороне для признания вреда правомерным, так и в случае правомерного причинения вреда в состоянии крайней необходимости угроза должна быть непосредственной, наличной и, само собой разумеется, реальной.

Основное значение угрозы здесь состоит в том, что она выступает своеобразным «противовесом» при оценке правомерности причинённого вреда. Устраняемая угроза должна быть более значительной по характеру и степени общественной опасности, нежели причинённый вред для исключения преступности деяния.

Для примера состояния крайней необходимости можно привести следующую классическую ситуацию.

Шмик, возвращаясь из клуба совхоза домой, увидел лежащего на улице Михалкина, избитого неизвестным. По просьбе Михалкина Шмик поднял его, довёл до гаражей и без разрешения кого-либо посадил Михалкина в кабину пожарной автомашины и повёз его в больницу. В пути следования наехал на кочку и опрокинул автомашину, но, несмотря на это, Шмик довёл Михалкина до больницы. В результате аварии совхозу был причинён ущерб.

Верховный Суд Казахской ССР правильно расценил действия Шмика как совершённые в состоянии крайней необходимости. Угроза для жизни многих людей, угроза экологической катастрофы или общественного бедствия является одним из условий правомерности обоснованного риска (ч. 3 ст. 41 УК РФ), наряду с:

- направленностью деяния в ситуации обоснованного риска на достижение общественно полезных целей (ч. 1 ст. 41 УК РФ);

- невозможностью достижения полезной цели действиями, не связанными с риском (ч. 2 ст. 41 УК РФ);

Бюллетень Верховного Суда СССР. – 1965. – № 6. – С. 46-47.

- обязанностью лица, допустившего риск, предпринять достаточные меры для предотвращения вреда охраняемым уголовным законом интересам (ч. 2 ст. 41 УК РФ).

Таким образом, угроза жизни одному человеку не исключает наличия обоснованного риска.227 Вместе с тем, отдельные авторы подчёркивают противоречие такого положения с требованием принятия достаточных мер для предотвращения вреда и расчётом лица на ненаступление этого вреда.228 Однако в условиях научно-технического прогресса риск для жизни человека является неминуемым фактором. С учётом сказанного, в уголовно-правовой литературе отмечается, что действия, осуществляемые при обоснованном риске, могут быть осуществлены исключительно при согласии лица, чья жизнь или здоровье поставлены под угрозу. Таким образом, следует вывод – значение угрозы в Общей части уголовного права определяется тем, что она является:

1) в объективной стороне состава преступления разновидностью последствия и деяния;

2) способом склонения другого лица к совершению преступления при подстрекательстве (ч. 4 ст. 33 УК РФ);

3) наиболее распространённым проявлением психического принуждения (ч. 2 ст. 40 УК РФ);

4) моментом возникновения права на необходимую оборону;

5) одним из условий правомерности причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление;

6) «противовесом» при оценке правомерности причинённого вреда в состоянии крайней необходимости;

Орехов В.В. Необходимая оборона и иные обстоятельства, исключающие преступность деяния. – СПб., 2003. – С. 149.

Козаев Н.Ш. Обоснованный риск как обстоятельство, исключающее преступность деяния. – Ставрополь, 2001. – С. 86.

См.: Гринберг М.С. Технические преступления. – Новосибирск, 1992. – С. 108;

Козаев Н.Ш. Указ. соч. – С. 88-89.

7) одним из условий правомерности обоснованного риска (ч. 3 ст. УК РФ);

8) обстоятельством, смягчающим и отягчающим наказание (п. «е» ч. ст. 61 и п. «к» ч. 1 ст. 63 УК РФ).

Современному российскому уголовному праву известны пять составов преступлений, устанавливающих уголовную ответственность за угрозу, где она выступает конститутивным элементом. А именно:

1) угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ст. УК РФ);

2) угроза совершения взрыва, поджога или иных действий, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения либо оказания воздействия на принятие решений органами власти (терроризм) (ст. 205 УК РФ);

3) угроза убийством, причинением вреда здоровью, уничтожением или повреждением имущества в отношении судьи, присяжного заседателя или иного лица, участвующего в отправлении правосудия, прокурора, следователя, дознавателя, защитника, эксперта, специалиста, судебного пристава, судебного исполнителя, а равно их близких в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования (ч.1, 2 ст. 296 УК РФ);

4) угроза применения насилия в отношении представителя власти или его близких в связи с исполнением им своих должностных обязанностей (ч. ст. 318 УК РФ);

5) угроза применения насилия в отношении осуждённого с целью воспрепятствовать его исправлению или из мести за оказанное им содействие администрации учреждения или органа уголовно-исполнительной системы, а равно в отношении сотрудника места лишения свободы или места содержания под стражей в связи с осуществлением им служебной деятельности либо его близких (ст. 321 УК РФ).

Ст. 119 УК РФ (Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью), по сути, является общей нормой по отношению к ч.ч.1, 2 ст. 296, ч. 1 ст. 318 и ст. 321 УК РФ.

Родовой объект данного преступления – личность, её права, свободы и законные интересы. Примечательно, что ранее, в УК РСФСР 1960 г. аналогичная норма содержалась в главе преступлений против общественной безопасности и общественного порядка. Перемещение рассматриваемой статьи в главу 16 «Преступления против жизни и здоровья» раздела 7 «Преступления против личности» представляется обоснованным. Такое расположение соответствует объекту угрозы и, кроме того, ст. 207 УК РСФСР 1960 г. предусматривала уголовную ответственность не только за угрозу убийством или причинением тяжкого вреда здоровью, но и за угрозу уничтожением имущества путём поджога. В связи с этим, небезосновательно, непосредственным объектом ст. 207 УК РСФСР признавалась безопасность граждан, то есть такие общественные отношения, которые гарантируют им защиту от общественно опасных посягательств, направленных против жизни, здоровья и имущества личности. Видовой и непосредственный объекты угрозы убийством или причинением тяжкого вреда здоровью, по нашему мнению, совпадают, и ими будут жизнь и здоровье. В этом плане мы не соглашаемся с суждением Л.В. Сердюка, который считает, что в случае, если преступник угрожает разбить в Петрунев В.П. Борьба с уголовно наказуемыми угрозами // Советская юстиция. – 1975. – № 17. – С. 14.

доме окно, то тем самым он ещё не посягает на собственность, и что «угроза безопасности ещё не есть нарушение безопасности». Противоположного мнения придерживается и отечественный законодатель, определяющий безопасность как состояние защищённости жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз (ст. 1 Закона РФ «О безопасности» от 5 марта 1992 г.).232 И, кроме того, общепризнанно, что объект преступления – это общественные отношения, интересы, блага, охраняемые уголовным законом, которым причиняется вред или создаётся угроза причинения вреда. Безусловно, не вызывает возражений разделяемое Л.В. Сердюком суждение Н.С. Таганцева о том, что «сущность угрозы заключается в воздействии на психическую деятельность угрожаемого».234 Однако такое воздействие, как правило, так или иначе сказывается на здоровье человека, потерпевшего от угрозы. Это положение Сердюк Л.В. не отрицает, выделяя другим непосредственным объектом угрозы убийством или причинением тяжкого вреда здоровью свободу волеизъявления угрожаемого.235 Но это уже детализация, уточнение объекта. Мы всё же не согласимся с Л.В. Сердюком в части отвержения им определения объекта угрозы убийством – жизни. Ведь этот объект ставится под угрозу нарушения, наряду с одновременным, в большинстве случаев, причинением вреда здоровью человека в виде, например, стресса.

См. Сердюк Л.В. Насилие: криминологическое и уголовно-правовое исследование. – М., 2002. – С. 195-197.

О безопасности: Закон РФ от 5 марта 1992 г. // Ведомости РФ. – 1992. – № 15. – Ст. 769.

См. например: Уголовное право. Общая часть / Под ред. И.Я. Козаченко, З.А.

Незнамова. – М., 1998. – С. 135.; Кибальник А.Г., Соломоненко И.Г. Практический курс уголовного права России. – Ставрополь, 2001. – С. 46.

Цит. по: Сердюк Л.В. Указ. соч. – С. 195. См. также: Берко А.В., Кибальник А.Г.

Применение запрещённых средств и методов ведения войны. – Ставрополь, 2002. – С. 59.

Таким образом, непосредственным объектом угрозы убийством следует признать жизнь и здоровье личности, а объектом угрозы причинением тяжкого вреда здоровью – только здоровье.

Потерпевшим от угрозы убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ст. 119 УК РФ) может быть любой человек.

Объективная сторона угрозы убийством или причинением тяжкого вреда здоровью, по признанию большинства авторов, носит формальный характер, так как в законе не указывается на наступление каких-либо преступных последствий. Поэтому начнём рассмотрение объективной стороны угрозы убийством или причинением тяжкого вреда здоровью с деяния.

Представляется не вполне корректным (как нами уже отмечалось) утверждение о том, что угроза является обнаружением умысла,236 так как это противоречит сути современного российского уголовного права. Отметим, что доля правды в таком определении угрозы, конечно же, есть, но только доля. Во многих случаях угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью действительно свидетельствует об умысле лица совершить убийство или, соответственно, причинить тяжкий вред здоровью.

Так, В.П. Петрунев приводит следующий пример. Д. отказывался платить алименты на ребёнка, постоянно пьянствовал, неоднократно угрожал убийством членам семьи. Д. дважды привлекался к административной ответственности за мелкое хулиганство. В результате Д. покушался на жизнь жены, её сестры и престарелой матери, и только благодаря вмешательству врачей потерпевшие остались живы.237 Этот и другие примеры обнаруживают См.: Комментарий к Уголовному кодексу РФ / Под ред. А.В. Наумова. – М., 1996. – С. 320.

Петрунев В.П. Борьба с уголовно наказуемыми угрозами // Советская юстиция. – 1975. – № 17. – С. 15. Рядом авторов подчёркивается профилактическое значение уголовной ответственности за угрозу убийством или причинением тяжкого вреда здоровью. Отмечается, что чем больше возбуждается уголовных дел по фактам угроз убийством, тем положительнее это сказывается на количестве регистрируемых убийств. См.: Сердюк Л.В.

Насилие: криминологическое и уголовно-правовое исследование / Под ред. С.П. Щербы– М., 2002. – С. 196; Аниянц М.К. Ответственность за преступления против жизни по действующему законодательству союзных республик. – М., 1964. – С. 200-201; Ефимов М.А.

объективную картину, когда угрозы предшествуют их реализации, что некоторым образом оправдывает трактовку угрозы как обнаружение умысла.

Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью совершается путём действия. Совершение угрозы убийством или причинением тяжкого вреда здоровью путём бездействия немыслимо даже теоретически. Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью может проявляется устно, письменно или конклюдентно. Устная или письменная угроза содержит в себе информацию в виде намерения лишить жизни потерпевшего либо, соответственно, причинить тяжкий вред его здоровью. Однако такая информация зачастую не является свидетельством того, что виновный действительно намерен лишить жизни, причинить вред здоровью. Здесь может идти речь о предполагаемом к реализации намерении, подчеркнём, что именно предполагаемом. То есть виновный либо действительно решил лишить жизни потерпевшего, причинить вред здоровью и субъективно готов к этому, либо угрожающий решает вопрос о таких действиях, как бы находится в раздумье. Во многих случаях виновный может даже и не намереваться совершить убийство, а исключительно осуществлять деятельность по запугиванию потерпевшего.

О том, что возможно совершение угрозы убийством или причинением тяжкого вреда здоровью конклюдентным способом, то есть с использованием каких-либо знаков, жестов и т.п., свидетельствуют материалы Постановления Пленума Верховного Суда №4 «О судебной практике по делам об изнасиловании» от 22 апреля 1992 г. (в ред. Постановления Пленума №11 от 21 декабря 1993 г.). Так, Верховный Суд разъясняет, что под угрозой убийством или причинением тяжкого вреда здоровью следует понимать не только прямые высказывания, которые выражали намерение немедленного применения физического насилия, но и, с учётом обстоятельств дела, такие угрожающие Борьба с преступлениями против общественного порядка, общественной безопасности и здоровья населения. – Минск, 1971. – С. 39.

См.: Бойко А.И. Преступное бездействие. – СПб., 2003. – С. 84-95.

действия виновного, как, например, демонстрация оружия (пистолета, ножа, бритвы и т.п.). Причём данное правило относится не только к квалифицирующему признаку изнасилования, как совершённого с угрозой убийством или причинением тяжкого вреда здоровью, поскольку, исходя из буквального уяснения названного постановления, возможна совокупность ч.1 ст. 131 и ст. 119 УК РФ. В таком случае названные рекомендации Верховного Суда распространяются и на ст. 119 УК РФ. Такая ситуация имеет место, когда соответствующая угроза была выражена после изнасилования, например, с целью того, чтобы потерпевшая никому не сообщила о случившемся.

Схожее положение содержится в п. 23 Постановления № 29 Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», где разъясняется, что демонстрация оружия, с учётом конкретных обстоятельств дела о разбое, должна быть квалифицирована по ч. 1 ст. 162 УК РФ. То есть в таком случае демонстрация оружия расценивается как угроза применения насилия, опасного для жизни или здоровья. Если же лицо угрожало негодным или незаряженным оружием либо имитацией оружия, не намереваясь использовать эти предметы для причинения телесных повреждений, и потерпевший это понимал, то содеянное образует состав грабежа. Сказанное позволяет сделать вывод, что следует квалифицировать как угрозу убийством или причинением тяжкого вреда здоровью даже ситуации молчаливой демонстрации оружия. Впрочем, такое бывает, как правило, в совокупности с каким-либо другим преступлением (например, изнасилованием – ст. 131 УК РФ), либо такая угроза выступает квалифицирующим обстоятельством другого преступления (например, угона – ст. 166 УК РФ). Ведь сложно представить такое положение вещей, при котором демонстрация Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (РФ) по уголовным делам. – М., 1999. – С. 457.

Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2003. – № 2. – С. 6.

оружия, в чистом виде, может быть воспринята как угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью.

Другое дело, если осуществляется угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия. Как показали результаты проведённого нами исследования, степень общественной опасности такой угрозы намного выше аналогичной угрозы без применения оружия или предметов, используемых в качестве оружия. Поэтому целесообразно было бы предусмотреть в Уголовном законе квалифицирующий признак ст. 119 УК РФ «с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия» (по такому пути идёт уголовное законодательство некоторых зарубежных стран, например, УК Аргентины).

По содержанию угроза убийством характеризуется объявлением о намерении умышленно причинить смерть другому человеку. Это могут быть такие высказывания, как «убью», «повешу», «утоплю» и т.п.

С угрозой причинением тяжкого вреда здоровью дело обстоит несколько сложнее. Так, в соответствии с ч. 1 ст. 111 УК РФ, для наличия угрозы причинением тяжкого вреда здоровью необходимо угрожать насилием, опасным для жизни человека в момент его причинения, лишением зрения, речи, слуха, какого-либо органа, лишением функции органа, прерыванием беременности, психическим расстройством, заболеванием наркоманией либо токсикоманией, неизгладимым обезображиванием лица, полным лишением профессиональной трудоспособности либо значительной стойкой утратой общей трудоспособности не менее чем на одну треть. Последнее, как представляется, возможно скорее теоретически, нежели практически, так как угрожать, например, пребыванием в больнице определённое время не вполне логично, поскольку значительная стойкая утрата общей трудоспособности не менее чем на одну треть вероятнее может выступить только вслед за причинением вреда здоровью.

В некоторых ситуациях угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью может быть сопряжена с определёнными требованиями. В таком случае угроза должна рассматриваться как принуждение к чему-либо.

Вместе с тем, если она не охватывается специальным составом (например, ст.ст. 163, 179 УК РФ), то оказывается, как подчёркивает Г.К. Костров, «равной себе», поскольку факт сопряжённости угрозы с принуждением остаётся в таком случае без уголовно-правовой оценки. Это противоречит принципу справедливости.