Главная >> Диссертации - все темы

Pages: |

| 2 | 3 | 4 |

« ОТРАЖЕНИЕ ИНДОЕВРОПЕЙСКИХ НАЗАЛЬНЫХ ПРЕЗЕНСОВ В ДРЕВНЕАРМЯНСКОМ ЯЗЫКЕ ...»

-- [ Страница 1 ] --

Санкт-Петербургский государственный университет

На правах рукописи

Кочаров Петр Александрович

ОТРАЖЕНИЕ ИНДОЕВРОПЕЙСКИХ НАЗАЛЬНЫХ

ПРЕЗЕНСОВ В ДРЕВНЕАРМЯНСКОМ ЯЗЫКЕ

Специальность 10.02.20 – сравнительно-историческое,

типологическое и сопоставительное языкознание

ДИССЕРТАЦИЯ

на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор Герценберг Леонард Георгиевич Санкт-Петербург –

ВВЕДЕНИЕ

Объект диссертационного исследования. Диссертация посвящена развитию индоевропейских инфиксальных основ настоящего времени (далее назальные презенсы) в древнеармянском языке.

Актуальность темы. Несмотря на то, что этимологическая база древнеармянского языка была заложена около столетия назад, благодаря трудам таких выдающихся арменистов, как Г. Гюбшманн, А. Мейе, Х. Педерсен, Р. Ачарян, этот индоевропейский язык остается одним из наиболее сложных для реконструкции. До сих пор исследователи не пришли к единому мнению о некоторых регулярных звуковых изменениях, мало что известно о протоармянской акцентуации, в значительной мере остаются неясными многие протоармянские морфологические процессы, которые привели к радикальной перестройке языковой системы, унаследованной от праиндоевропейского. Развитие протоармянского проходило в условиях длительного сосуществования армянского этноса с неиндоевропейскими народами Малой Азии и Кавказа в I тыс. до н. э. и почти тысячелетнего предшествовавшего письменной фиксации языка. Этим во многом объясняется сложность выявления черт языковой системы, унаследованных от праиндоевропейского, и протоармянских инноваций.

древнеармянском является сосуществование различных типов основ, образованных от одного глагольного корня, в употреблении которых не всегда удается выявить грамматические, семантические или стилистические различия. Это побуждает уделить особое внимание выявлению специфических функций, которые могли характеризовать различные глагольные классы в протоармянский период, и причин позднейшего смешения этих классов. Установление относительной хронологии образования древнеармянских презентных основ необходимо для определения древнейших морфологических форм, релевантных для индоевропейской реконструкции.

морфологических изменений, происшедших в эпоху между отделением протоармянского от праиндоевропейского и письменной фиксацией древнеармянского языка в начале 5 в. н. э., является одной из наиболее актуальных задач современной армянской компаративистики. При этом вопрос о происхождении древнеармянских презентных суффиксов, содержащих сонант -n- (-na-, -ne-, -ni-, -nu-, -ni-, -ana-, -ane-, -ani-, -ane- – далее назальные суффиксы), занимает центральное место в кругу вопросов, касающихся предыстории древнеармянской глагольной системы.

Цель работы состоит в выявлении следов индоевропейских назальных презенсов в древнеармянском языке и определении роли, которую они сыграли в образовании древнеармянских назальных суффиксов.

В рамках диссертационного исследования были поставлены и выполнены следующие задачи:

1. установление возможных рефлексов индоевропейских назальных инфиксов в протоармянском;

2. пословный этимологический анализ древнеармянских глаголов, основы настоящего времени которых образовывались с помощью назальных суффиксов;

2. выявление протоармянских морфологических и синтаксических процессов, которые привели к образованию древнеармянских назальных суффиксов;

3. установление относительной хронологии образования назальных суффиксов;

4. определение следов индоевропейских назальных презенсов в древнеармянском глаголе.

Материал исследования. Исследование проводится, главным образом, на материале текстов классического древнеармянского языка (V в. н. э.).

Материал, легший в основу диссертации, – сплошная выборка глаголов, содержащих в основе настоящего времени назальные суффиксы. При сборе материала использовались в первую очередь следующие лексикографические источники: A Reverse Analytical Dictionary of Classical Armenian. Под ред.

P. Jungmann, J. J. S. Weitenberg. Berlin – NY, 1993; Grabari baaran. I–II. Под ред. R. S. azarian. Erevan, 2000; Hayeren armatakan baaran. I–IV. Под ред.

H. Aayan. Erevan, 1971–1979; Leiden Armenian Lexical Database.

(http://www.sd-editions.com/LALT/home.html). Под ред. J. J. S. Weitenberg;

New Dictionary: Armenian – English. Под ред. M. Bedrossian. Beirut, 1879; Nor bagirk haykazian lezvi. I–II. Под ред. H. Avetikyan, H. Sourmelyan, H. Avgeryan. Erevan, 1979.

Методы исследования. Основными методами исследования были:

методы внешней и внутренней реконструкции, анализ валентностных характеристик и словообразовательных структур рассматриваемых глаголов, анализ употреблений глагольных словоформ в древнеармянских текстах 5 в.

Поскольку армянский язык занимает изолированное положение среди индоевропейских языков, а его диалекты представлены в классическом древнеармянском, носившем нормализаторский характер, достаточно плохо, важным методом изучения развития языка в протоармянский период является анализа морфологических процессов, продолжавших действовать в языке к моменту письменной фиксации.

Научная новизна. Интересующему нас вопросу развития глагольной системы протоармянского в разной степени посвящены важные статьи А. Мейе, Х. Педерсена, К. Х. Шмидта, Р. Годеля, Ч. Бартона, Ф. Кортландта и др. (см. библиографию), а также монографии Г. Клингеншмитта [Klingenschmitt 1982] и Г. Гаспаряна [Gasparyan, 2000]; многие результаты исследований в области реконструкции древнеармянского глагола вошли в словарь индоевропейского глагола, составленный под редакцией Х. Рикса (Lexicon der indogermanischen Verben. 2nd ed. by H. Rix. Wiesbaden: Dr. Ludwig Reichert Verlag, 2001, далее LIV2). Однако, несмотря на значимость перечисленных работ, в них отсутствует обобщающее описание двух взаимосвязанных аспектов: развития индоевропейских назальных презенсов в древнеармянском, с одной стороны, и предыстории древнеармянских назальных суффиксов, – с другой. Так, например, в монографии индоевропейских истоков армянских глагольных основ в ущерб описанию и стратификации морфологических процессов, протекавших на протяжении не менее двух тысяч лет в рамках развития протоармянского языка, в ней отсутствует системное описание древнеармянских глагольных классов в их взаимосвязи друг с другом.

В работе был сделан ряд новых предположений о развитии протоармянской глагольной системы, учитывающих не только результаты индоевропейской реконструкции (в работе детально рассмотрено более этимологий), но и результаты детального синхронического анализа древнеармянского языкового материала.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что правильное древнеармянских глагольных классов, с одной стороны, позволяет лучше понять историю развития древнеармянского языка в дописьменную эпоху, а с другой – позволяет с большей уверенностью использовать глагольные словоформы древнеармянского для индоевропейской реконструкции. Таким образом, результаты данного исследования важны как для истории армянского языка, так и для индоевропеистики.

Практическая значимость работы заключается в том, что ее результаты могут быть использованы при составлении учебных пособий по сравнительно-исторической грамматике древнеармянского языка, при составлении этимологического словаря армянского языка и этимологических словарей других индоевропейских языков, в которых используется армянский языковой материал, а также при разработке лекционных курсов по древнеармянского языка.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Протоармянский язык унаследовал от праиндоевропейского презентные основы на *-neu/nu- (древнеармянский класс -nu-) и *-naH/nHдревнеармянские классы -na- и -ana-), на базе которых развились продуктивные суффиксы.

оканчивавшихся на смычный, происходило в протоармянский период путем добавления нового презентного суффикса к основе корневого аориста.

протоармянскими инновациями, развившимися на базе основ -na-, -nu- и -ana- в процессе закрепления за тематическими гласными -e- и -iпереходного и непереходного значений соответственно.

4. Суффикс -ni- является результатом контаминации презентных суффиксов -nu- и -i-.

филологического факультета СПбГУ (2006), а также на следующих конференциях: «Индоевропейское языкознание и классическая филология:

лингвистических исследований РАН, 2006), «Индоевропейское языкознание и классическая филология: Чтения памяти И. М. Тронского – XI» (СанктПетербург, Институт лингвистических исследований РАН, 2007), «XXXVI международная филологическая конференция» (Санкт-Петербург, филологический факультет СПбГУ, 2007), «Индоевропейское языкознание и классическая филология: Чтения памяти И. М. Тронского» (Санкт-Петербург, Институт лингвистических исследований РАН, 2008 – XII), «XXXVII международная филологическая конференция» (Санкт-Петербург, факультет филологии и искусств, СПбГУ, 2008), «The XIIIth International Conference of the Society of Indo-European Studies: Comparative Philology and Linguistics: A dialogue between Indo-European Studies and General Linguistics» (Salzburg, University of Salzburg, Sept. 21–27, 2008).

По теме диссертации опубликовано 4 статьи общим объемом 1.8 п.л.

Структура и объем работы.

Работа состоит из введения, трех глав основной части, заключения, списка использованной литературы ( наименований) и приложения.

Для передачи древнеармянских словоформ принята следующая транслитерация:

Рассматриваемые словоформы приводятся в порядке, приближенном к порядку латинского алфавита:

1. ИНДОЕВРОПЕЙСКИЕ НАЗАЛЬНЫЕ ПРЕЗЕНСЫ И ГИПОТЕЗЫ

ИХ ОТРАЖЕНИЯ В ДРЕВНЕАРМЯНСКОМ ЯЗЫКЕ

1.1.1. Гипотезы происхождения назальных презенсов Индоевропейская глагольная система в том виде, в котором она реконструируется сегодня, характеризуется наличием в ней различных обусловленных лексической семантикой глаголов и морфологически оформленных. Это нашло выражение в разнообразии основ (часто, образованных от одного корня), которые восстанавливаются для трех темпоральных категорий – презенса, аориста и перфекта1.

Распространена точка зрения, что для поздней стадии развития глагольной системы праязыка, общей, по крайней мере, для некоторых дочерних языков, системообразующей была бинарная аспектуальная оппозиция завершенного и незавершенного действия. 2 В ряде языков это привело к формированию новых глагольных систем, основанных на противопоставлении двух основ – презентной и аористной. При этом унаследованные от предшествующей стадии типы основ, выражавших различные способы действия, распределились по двум аспектуальным категориям в зависимости от своей семантической коннотации и частично или полностью с этими категориями слились, постепенно утратив свои исходные семантические характеристики. Этим обуславливается сложность См. [Hoffmann 1970; Neu 1976; Rix 1986; Tichy 2002] о становлении индоевропейской глагольной системы и грамматических категорий, реконструируемых для разных стадий ее развития Несомненных следов такой оппозиции не засвидетельствовано в анатолийских языках, см. [Strunk 1984, 143 и сл.].

отождествления различных типов основ с определенными синтаксическими или семантическими функциями в дочерних языках.

презенса в числе прочих реконструируется основа, в образовании которой принимал участие так называемый «назальный инфикс».

В отдельные подклассы инфиксальных основ выделяют назальные презенсы от корней, оканчивающихся на ларингальный и на *--, поскольку в ряде языков на их базе сформировались продуктивные суффиксы, ср. вед.

-n-/-ni-, -no-/-nu-. Ряд исследователей постулирует уже для позднего индоевропейского существование назальных суффиксов1.

Атематические презенсы с назальным инфиксом – специфическая черта индоевропейской морфологии. Это единственный пример инфиксации в реконструируемом праязыке. Согласно традиционной реконструкции2 этот тип презентной основы характеризуется инфиксацией аблаутирующего аффикса *-n-/-n- в слабую ступень корня перед последним согласным.

Обычно инфикс появляется в трех-консонантных корнях, оканчивающихся на группу согласных, состоящую из сонанта или глайда и смычной фонемы.

См. [Schwyzer 1939, 693–699; Szemerenyi 1996, 271–272]. Даже в случаях, когда корень восстанавливается с конечным ларингалом, не всегда можно однозначно сказать, восходит ли та или иная основа к инфиксальному или суффиксальному индоевропейскому презенсу, ср. вед. kr°ti < *krih-n-ti или *kri-neh-ti (если -- по аналогии с krtaкупленный’), иран. *xrn- < *krih-n-, др.-ирл. cren(a)id < *kri-n-ti ‘он купил’ [LIV2, 354–355].

Как самостоятельный суффикс с чередованием эта индоевропейская основа сохранилась в индоиранском (ср. вед. -n/n-) и, возможно, в древнегреческом, ср. pivtnhmi, 1 л. ед.ч. pivtnamen ‘распространяться’. В германских языках засвидетельствован инхоативный суффикс, образующий непереходные деноминативные глаголы, восходящий к *-n-. Возникает вопрос о сопоставлении прото-германского *-na- с древнеармянским инхоативным суффиксом -ana-, ср. *pleh1-nh2-mi: гот. fullna, др.-арм. lianam ‘наполняю’.

Впервые такая интерпретация была предложена Ф. де Соссюром [Saussure 1879, 239].

Аблаутная парадигма у этого типа презенса такая же, как и у других типов корневых презенсов – CR-n-C- (ед. ч. наст. вр. изъяв. накл.)/CR-n-Cостальные формы), см. [Szemernyi 1996, 270; LIV2, 17–18].

Происхождение этого типа презентной основы является спорным индоевропейского корня, сформулированной Э. Бенвенистом [Benveniste 1935], инфикс располагается между корнем и расширителем. Так, например, корень *¤eg- ‘соединять’ образует презентную основу с помощью инфикса *¤u-n/n-g-, ср. вед. yujnti, ав. yu°ji°ti, лат. iungere ‘запрягать’. При этом сопоставление с вед. yuvti ‘связывает’, лит. juju ‘смешиваю’ указывает на индоевропейский корень *¤e- с тем же общим значением ‘соединять’.

Функция, которую расширители выполняли в индоевропейском корне, их морфологический статус и происхождение остаются по большей части без объяснения [Narten 1967, 63]. Это затрудняет критический анализ гипотез, согласно которым становление инфиксации в презентных основах происходило в период, когда морфологическая граница между двухконсонантным корнем и расширителем еще не стерлась окончательно1.

Так, например, согласно взгляду, разработанному Ф. Кейпером в монографии, посвященной назальным презенсам ([Kuiper 1937], см. также [Szemerenyi 1996, 272, прим.

10]), последний элемент корня, следующий за инфиксом, исходно был суффиксом. Таким образом, в раннем праиндоевропейском расширитель корня мог выступать как суффикс, который мог не только непосредственно следовать за корнем, но и добавляться к суффиксальным основам. Впоследствии расширитель стал переосмысливаться как неотъемлемая часть корня, а предшествующий ему в образовании презентных основ назальный суффикс был переосмыслен как инфикс. При этом Ф. Кейпер высказал предположение, что расширители исходно представляли собой глагольные презентные суффиксы [Kuiper 1937, 63]. Слабыми сторонами гипотезы формирования инфиксации, как результата переосмысления морфемной границы, являются отсутствие свободного варьирования расширителей при одних и тех же корнях, а также разный морфемный статус расширителей со стершейся грамматической семантикой и суффиксов с относительно ясной грамматической функцией.

Из гипотез, рассматривающий инфиксацию как более поздний процесс, начавшийся после того, как расширители полностью слились с лексической морфемой, наиболее убедительной, на наш взгляд, является теория появления инфикса в результате морфонологически обусловленной метатезы, детально разработанная П. Милициа [Milizia 2004] 1.

Ограничение на фонологическую структуру корней (CVRC- инфиксации (нетипичной для индоевропейских языков в целом) в метатезе презентного суффикса *-n(e)- с конечным смычным основы, под действием принципа дуги сонорности, распространившегося с моносиллабического корня на всю презентную основу, а также принципа закрытого слога. Назальные суффикс и инфикс находились в индоевропейском, по мнению П. Милициа, в отношении дополнительной дистрибуции: когда степень сонорности последнего элемента корня была меньше, чем у суффиксального -n- (т.е., когда корень оканчивался на смычный), метатеза происходила, а Различные гипотезы метатезы суффиксального *-n- с последним согласным корня придерживали еще Ф. Бопп, А. Кюн, А. Шлейхер и К. Бругман.

Согласно П. Милициа, корень *§le- образовывал презенс *§lu-ne-, а не *§©-neкак в [LIV2, 334–335]). На это, по его мнению, указывают будд. скр. run-, ав. surunaoiti, шунг. in ‘слышит’ (и.-е. *§©- дало бы прото-иран. *sr-, а не *sr-), др.-ирл. -cluinethar ‘слышит’ (< кельт. *kluni- < и.-е. *§lu-nu-, ср. McCone 1991, 13), тох. А и В klnпрославлять’ (и.-е. *§©u- дало бы начальное *-ln- > *-ll-). Ведийскую форму nti он объясняет как результат диссимилаторного выпадения первого u. Также высказывалась гипотеза о том, что *§lu-nu- является диалектным образованием [Watkins 1969, 185; Bader 1979, 205–207; Lamberterie 1980, 400]. В др.-гр. ganuvmai ‘радуюсь’ П. Милициа видит продолжение не инфиксальной основы *gh-ne-- от корня *geh- [LIV2, 184], а суффиксальную основу *ghne от корня *geh, ср. др.-гр. gavno ‘радость, яркость’. См. обзор морфонологических ограничений на структуру индоевропейского корня в [Clackson 2007, 64–71].

когда корень оканчивался на сонант, метатезы не происходило, и суффикс сохранялся. При этом метатеза -Cn- > -nC- была свойственна только презентному назальному суффиксу и не распространялась на другие морфемы (ср. и.-е. *sop-no- ‘сон’). Слияние основообразующего суффикса с лексической морфемой в рамках глагольной словоформы достаточно распространенное явление, которое тем более вероятно для реконструируемого индоевропейского праязыка, в котором категория времени в ряде случаев выражалась не с помощью темпорального суффикса, а с помощью акцетно-аблаутного чередования в корне (например, корневой презенс *¤eg-/¤ug-) или по средствам редупликации начального элемента корня (например, атематический презенс с редупликацией *d-doh‡/dh‡-).

Согласно гипотезе П. Милициа, класс индоевропейских презенсов на *-ne/nu- сформировался не в результате переосмысления морфологической границы инфиксальных основ от корней с исходом на -- [Saussure 1979, 240– 244], а продолжает индоевропейскую суффиксальную основу. Вслед за К. Бругманом [Brugmann 1892, 968], он рассматривает формант *-ne- как результат добавления презентного суффикса *-- к полной ступени суффикса *-ne-; подобная контаминация презентных суффиксов происходила, чтобы восстановить структурное единообразие суффиксальных основ с более многочисленными инфиксальными основами типа C-ne/n-C-, заместившими СC-ne/n-. Суффикс *-ne/nu-, по мнению Милициа, заместил суффикс *-ne/nв случаях, когда последний добавлялся к корням, оканчивающимся на В качестве типологической параллели метатезы, которой подвергаются отдельные морфемы языка, П. Милициа приводит тамильский язык, в котором во избежание начального закрытого слога происходит метатеза -um- перед корнями на согласный: b-umili, вместо *um-bili, при том, что с другими префиксами, дающими закрытый начальный слог, метатезы не происходито [McCarthy, Prince 1986].

сонанты, а впоследствии, уже в ходе формирования дочерних языков, стал присоединяться и к корням, оканчивающимся на согласный. Этим объясняется сосуществование форм с назальными инфиксом и суффиксом в дочерних языках.

обусловленное структурными особенностями индоевропейской основы, кажется необоснованным и малоубедительным. Скорее ожидалось бы появление алломорфа *-en-. С нашей точки зрения, более вероятно, что образование основ на *-ne- относится к периоду функционирования инфиксации как продуктивной словоизменительной модели. В частности, мы разделяем точку зрения, согласно которой часть индоевропейских презенсов на *-ne- восходит к инфиксальным деноминативным основам от основ прилагательных на *-u- по модели *ds-- ‘смелый, дерзкий’ (ср. др.-гр.

qrasuv ‘смелый’) *ds-ne-- ‘сметь’ (ср. вед. dh°ti, ав. adarnau, ст.-сл.

дръзн@ти); *deb-u- ‘маленький’ (ср. хетт. tpu- ‘id.’) *deb-ne-uделать маленьким’ (ср. хетт. tepnuzi, вед. dabhnoti ‘делает маленьким’) 1.

Впоследствии формант *-n-u- был переосмыслен как презентный суффикс *nu-, и с его помощью стали регулярно образовываться формы настоящего времени от корневого аориста [Bader 1979, 215 и сл.; de Lamberterie 1990, 402–403].

Если гипотеза П. Милициа о происхождении инфиксации в общем виде верна, следует признать формант *-ne- хронологически более поздним образованием, чем образование инфиксальных основ от корней на смычный.

Менее убедительна, на наш взгляд, теория, выдвинутая Э. Бенвенистом [Benveniste 1932, 161 и сл.] и детально разработанная К. Штрунком [Strunk 1967, 1973, 1979b, 1984]. Согласно этой теории, назальные презенсы образовывались не в результате видоизменения суффиксальных презентных См. [Kloekhorst 2008, 869–870].

основ, а от корневых аористов путем инфиксации форманта -n- перед последним согласным аблаутирующей основы аориста корней типа CeRCC·C- и перед аблаутирующей гласной корней типа CReC-/C·C-. При этом корни со структурой CeRC- и CReC-, для которых засвидетельствовано большинство назальных презенсов, давали, согласно Штрунку, соответственно парадигмы CeR-n/-C- и C·-ne-C-/CR--C-. Данные древнегреческом в корнях с аористом типа CeRC- обобщилась либо нулевая ступень корня и суффикса, либо нулевая ступень корня и полная ступень суффикса; в латинском и древнеирландском обобщилась либо нулевая ступень корня и суффикса, либо полная ступень корня и нулевая ступень суффикса. Аналогические процессы других языков сводят к минимуму их доказательную силу при интерпретации структуры индоевропейских назальных презенсов.

В рамках теории Бенвениста/Штрунка остается необъясненным происхождение инфигируемого форманта -n- и ограничение на структуру корней типа CeRC- и CReC-.

Несмотря на неоднозначность фактического материала, нам кажется предпочтительнее рассматривать назальные презенсы как производные от презентных основ, и допускать в отдельных случаях вторичное влияние вокализма основ аориста на основы презенса по модели: аор. C·C-/CeRC- :

през. CRC % през. CeRnC-, начавшегося, по-видимому, еще в позднем праиндоевропейском (ср. случаи, когда полная ступень засвидетельствована сразу в нескольких языках, например, ав. par°ti, лат. pell, др.-ирл. -ella от и.-е. *pel-n-h- ‘подходить’).

Еще один подход к объяснению происхождения назальных инфиксов был недавно сформулирован А. Клукхорстом [Kloekhorst 2008, 152–155]. В рамках его теории назальный инфикс развился в процессе эпентезы -n- в основах, образованных с помощью презентного суффикса *-n/n- (ср.

структуру презентных суффиксов *-e¤/i-, *-es/s-), в результате которой перед конечным смычным корня возник назальный призвук, и последующей метатезы суффикса с последним согласным корня. В то время как в анатолийских языках назальный призвук развился в полноценную фонему перед велярными, что нашло отражение в хеттских основах на -nin- (ср.

теорию назальной антиципации/персеверации [Oettinger 1994, 320–321], в остальных индоевропейских языках он исчез. Эта теория предполагает метатезу суффикса с предшествующим согласным корня (с назальным призвуком или без). Причины подобной метатезы служебной морфемы требует, на наш взгляд, дополнительного объяснения.

1.1.2. Следы назальных презенсов в индоевропейских языках Развитие назальных презенсов в дочерних индоевропейских языках происходило по-разному, но ни в одном из них инфиксация не сохранилась как действующий словоизменительный механизм. В большинстве случаев назальные аффиксы замещались продуктивными суффиксами, как восходящими генетически к инфиксальным основам, так и имеющими другое происхождение.

Три типа назальных презентных основ отразились в трех классах древнеиндийских глаголов; инфиксальные основы от корней на смычный вошли в 7-ой класс, основы на ларингальный – в 9-ый, а основы на *-u – в 5-ый.

В хеттском, благодаря устранению из системы глагола темпоральной оппозиции основ, назальные формы (около 20 глаголов) перестали ассоциироваться с презенсом и больше не составляли особый морфологический тип, кроме пяти глаголов с инфиксальным -nin-. 1 Связь хеттских формантов -inai-, -anai- [Oettinger 1979, 368] и итеративнодуративного суффикса -annai- с индоевропейскими назальными основами остается не до конца выясненной; последний имеет сходное употребляется с суффиксами -ke/a- и -(a)-, что позволяет говорить о его имперфективной природе (см. [Kloekhorst 2008, 175–176], где также приведен обзор предлагавшихся этимологий суффикса -annai-). В большинстве случаев [Stertevant 1933, 9; Kronasser 1966, 435 и сл.]. Кроме того на базе основ на *-ne/nu- в хеттском сформировался продуктивный суффикс -nu-, с помощью которого от именных и глагольных основ образовывались фактитивные и каузативные глаголы, ср. r- ‘течь’ aranu- ‘выливать, заставлять течь’, talugai ‘длинный, долгий’ daluknu- ‘удлинять’ [Kloekhorst 2008, 126–128, 608]. В древнегреческом презенсы на -nu–-/-nu- в большинстве случаев образуются либо от основы корневого аориста (ср. ejvphktw % phvgnumai), либо от основы сигматического аориста (ср. ejvdeixa % deivknumi).

Древнегреческой инновацией является образование презенстных основ на -nu- от полной ступени корня, ср. deivknumi ‘показываю’ [Schwyzer 1939, 697;

Rix 1976, 210]. Три древнегреческих глагола заместили индоевропейские глаголы с назальным инфиксом: zeuvgnumi ‘запрягаю’ (*¤u-n/n-g- [LIV2:

316], jorevgnumi ‘простираюсь’ (*h‰-n/n-- [LIV2, 304–305], phvgnumi ‘закрепляю’ (*ph-n/n-- [LIV2, 461]. Таким образом, суффикс -nu–-/-nu- мог См. [Шацков 2007; Kloekhorst 2008, 152–154]. О следах суффикса *-n- см.

[Puhvel 2002; Kronasser 1966, 561 и сл.].

О проблеме значения хеттского «каузатива» см. [Шацков 2007, 133–137].

использоваться в древнегреческом для замещения инфиксальных основ [Meillet 1937, 216; Clackson 1994, 84]1.

В редких случаях назальный элемент основы сохранился как показатель настоящего времени в латинском. В тохарском инфиксальные основы вошли в состав VI, VII, X, XII глагольных классов [Schmidt 1989], в кельтских языках – в классы B IV и B V [Sjoestedt 1926, Thurneysen 1946, McCone 1990]. В славянских языках назальные презенсы сохранились в праславянских основах на *-non- [Stang 1966, 338; Vaillant 1966, 281], а в балтийских языках в виде отдельных рефлексов инфиксальных основ [Stang 1966, 338 и сл.; Rasmussen 1997, 251; Schmalstieg 2001, 154 и сл.]. В готском к назальным презенсам восходит суффикс *-n- медиальных непереходных глаголов с инхоативным значением слабого IV класса.

1.1.3. Функция назальных презенсов В некоторых языках (хеттский, древнегреческий, древнеиндийский, древнеармянский) наблюдается вариативность сформировавшихся на базе назальных презенсов основ при одних и тех же глаголах, ср. др.-инд. minti, minti ‘уменьшать’; хетт. alla-, allu- ‘хвалить’ (наряду с alluke/a-) с варьированием основ *-na- и *-nu- с каузативным значением [Melchert 1994, 81; Kloekhorst 2008, 944–945, 952–953]. Это обуславливается развитием индоевропейских презентных классов в рамках каждой отдельно взятой глагольной системы, где функция назальных основ во многом зависела от развития глагольной системы в целом, а также перестройки аспектуальных, темпоральных и залоговых оппозиций.

Единственные возможные примеры замещение индоевропейских инфиксальных основ древнеармянскими основами на -nu- – lnum (*p©-n/n-h‡- [LIV2, 482–483]) и toum (*t©-n/n-h- [LIV2, 622–623]. Характерно, что оба глагола имеют активные окончания, не свойственные данному глагольному классу в целом.

В разных языках назальные презенсы могли иметь различные семантические и синтаксические особенности. Так, например, они могли выражать каузативное значение в хеттском (itark- ‘болеть’, наряду с itarnink- ‘делать больным’) и древнеиндийском (javate ‘спешить’, наряду с junti ‘торопить’), инхоативное значение (иногда наряду с пассивным) в готском, старославянском и балтийских языках.

Вероятно, в праиндоевропейском презенсы на *-nu- могли иметь непереходные медиальные глаголы. Как показал Дж. Клэксон [Clackson 2007:

147], такие глаголы имеют тенденцию выражать действие, контролируемое субъектом. Наряду с презенсом на *-nu- они характеризуются корневым аористом и наличием перфектной основы, ср. и.-е. *men- ‘думать’ (1. *menLIV2, 435–436]: *m-n/nu- (вед. 3 л. ед. ч. наст. вр. мед. залога manute ‘думает’), *mn-/mn- (вед. 3 л. ед.ч. аор. мед. залога amata ‘подумал’) и *memn-/*me-mn- (мл. ав. 3 л. ед.ч. перф. мед. залога mamne ‘подумал’).

Разнообразие семантических коннотаций и грамматических характеристик, выражаемых назальными презенсами и сформировавшимися на их базе глагольными классами в разных языках, требует особого объяснения.

Й. Курилович ([Kuryowicz 1964, 89, 107–109], см. также [Clackson 2007, 153] возражал против установления семантических различий между назальными презентными основами, полагая, что их функция образования новой дуративной глагольной основы всегда оставалась одной и той же, в то время как разделение на дуративные (итеративные) и инхоативные производные основы полностью обусловливалось базовым различием между глаголами действия и глаголами состояния, от которых эти новые основы образовывались. Кроме того, он считал, что новые дуративные основы могли использоваться для выражения каузативности, тогда как инхоативные – для выражения пассивного залога1. Согласно его теории, если презентная основа перфективизирующему префиксу или регулярному контекстнообусловленному перфетному употреблению), появлялась необходимость в новой производной форме, восстанавливающей это имперфективное значение длящегося действия. Так, например, от старославянского презенса пек@ был образован префиксальный глагол припек@, утративший из-за приставки имперфективное значение несовершенного вида; от него в свою очередь был образован новый презенс припhкай@, тогда как в форме *пhкай@ не было необходимости. Именно такую функцию Й. Курилович приписывает индоевропейскому презентному суффиксу *-s§- и назальному инфиксу. В этой связи особенно интересны случаи, когда употребление основ, восходящих к назальным презенсам, сопровождалось в отдельных языках употреблением префиксов.

В несколько ином аспекте функция назальных презенсов была рассмотрена Г. Мейзером [Meiser 1993]. Он связывает функцию назального В качестве другого примера развития итеративного аффикса в каузативный и пассивный Й. Курилович приводит ведийский суффикс -aya-.

Предлагаемая Куриловичем гипотеза развития грамматических значений, хотя и подтверждается материалом нескольких индоевропейских языков, кажется достаточно специфичной. В частности нуждается в объяснении природа развития синтаксических значений пассива и каузатива из чисто аспектуальных (либо фазисных) значений инхоатива и дуратива (о проблемах терминологии в рамках различных синтаксических теорий см. [Плунгян 2003] с библиографией). Возможным подходом к объяснению взаимосвязи упомянутых значений было бы рассмотрение инхоатива, как грамматической категории, характеризующей класс предикатов, обозначающих действие, в результате которого изменяется состояние субъекта, что коррелирует со свойствами пассивной конструкции. Дуратив, напротив, характеризует действие как таковое, в нормальном случае аккузативных языков, направленное на изменение состояния объекта – развитие каузативного значения.

аффикса с повышением уровня транзитивности глагола. Под уровнем транзитивности он, вслед за П. Хоппером и С. Томпсен [Hopper 1980], понимает не только число синтаксических валентностей глагола, но также такие характеристики глагола, как выражение им действия/состояния, аспекта, предельности/непредельности, наклонения, утверждения/отрицания, степени вовлеченности объекта в действие, и степени индивидуализации объекта. Таким образом, повышение и понижение уровня транзитивности глагола, нашедшее выражение в употребление различных типов основ, Г. Мейзер предлагает определять по градуальной шкале, а не в рамках бинарной оппозиции переходность/непереходность.

На наш взгляд, теория Куриловича позволяет лучше понять, почему в ряде языков назальные основы характеризовали не активные транзитивные глаголы, а медиальные непереходные и часто выражали инхоативное значение. Обилие таких случаев не позволяет рассматривать их как случайные аномалии. Даже если эта особенность является новообразованием отдельных языков относительно праиндоевропейского состояния, она требует системного объяснения, которое отсутствует в гипотезе Г. Мейзера.

Наконец, выдвигался ряд идей о том, что назальные презенсы могли характеризовать определенные семантические классы глаголов. Так, например, Ф. Бадер [Bader 1979] считает, что индоевропейские основы на *-nu- имели глаголы, обозначающие телодвижения (vie du corps), т. е.

глаголы, выражающие положение, движение и действия тела или частей тела, а также явления природы (phnomnes physiques), например, ‘высохнуть’, ‘замерзнуть’ и проч. В. Шмидт [Schmidt 1956, 116 и сл.] предложил делальную типологию значений для индоиранских назальных основ, которыми характеризуются глаголы движения, умственной деятельности, глаголы со значением: «получать», «резать; разламывать», «повреждать;

разрушать», «побеждать; уничтожать», «привязывать, плести», «увлажнять, натирать», «наполнять, расти». Обращает на себя внимание близость значений хеттских назальных основ с перечисленными семантическими группами [ Шацков 2007: 137].

1.2. Гипотезы отражения индоевропейских назальных презенсов 1.2.1. Древнеармянские назальные суффиксы При формировании глагольной системы древнеармянского продолжали действовать тенденции поляризации значений презенса и аориста, как основной аспектно-темпоральной оппозиции, наметившейся уже в поздний индоевропейский период. В результате основы, унаследованные у праязыка, были отождествлены в протоармянском либо с презенсом, либо с аористом.

В дальнейшем в языке действовали аналогические процессы, ведущие к формированию регулярных глагольных классов, в которых определенным основам презенса соответствовали бы определенные основы аориста. К моменту письменной фиксации данные процесс завершился не до конца, что проявляется в вариативности основ презенса и аориста, образованных по различным продуктивным моделям от одного корня.

От основ настоящего времени и аориста в древнеармянском образуются формы всех времен и наклонений. От основы презенса образуются: в индикативе – собственно настоящее время и имперфект, в конъюнктиве – конъюнктив настоящего (или будущее I), в императиве – прохибитив; а также отглагольные имена: инфинитив и причастия будущего времени (as-awc ‘который должен сказать’, as-i ‘который скажет’). От основы аориста образуются: в индикативе – аорист, в конъюнктиве – конъюнктив аориста (или будущее II), в императиве – императив настоящего времени и императив будущего времени; а также отглагольные имена: причастие прошедшего времени (asac-eal ‘сказанное’) и субъектное причастие (asac-aw ‘говорящий’).

На синхронном уровне в образовании презентных основ среди прочих принимают участие четыре суффикса:

-an-, -en-, -n- и -n-, которые, сочитаясь четырьмя тематическими гласными -a-, -e-, -i-, -u-, образуют глагольных классов:

-ana-, -ena-, -ane-, -ani-, -ance-, -na-, -ne-, -ni-, -nu-, -niхарактеризующихся определенным типом основы аориста и парадигмой окончаний (активных и/или медио-пассивных). В языке классического грабара засвидетельствовано около 500 глаголов, содержащих перечисленные суффиксы в основе настоящего времени. За редкими исключениями, которые рассмотрены в соответствующих разделах данной работы, презенсы на -ane-, -ani-, -na-, -ne-, -ni- имеют корневой аорист, презенсы на -ana-, -ena- – аорист на -ac- и -aca-, а презенсы на -nu-, -ni- – корневой аорист или аорист на -ea-. Основы, образуемые с помощью назальных суффиксов, разнородны также по своим функциям и по происхождению.

С диахронической точки зрения тематические гласные в ряде случаев являются частью суффикса, унаследованного от протоармянского. Сведение протоармянских глагольных основ к системе четырех спряжений является, по-видимому, относительно поздним процессом.

сопровождавшийся образованием новой презентной основой от того или иного корня, обуславливался внутри-армянскими морфологическими процессами, связанными с выражением активного, медиального и пассивного залогов, а также категории переходности/непереходности. К моменту письменной фиксации процесс закрепления за различными типами основ залоговых значений не завершился. Так, например, ряд глаголов на -ana- и nu- формально не различает оппозиции переходность/непереходность в настоящем времени, ср. през. banam ‘я открываю (акт. перех.), открываюсь (мед. неперех.), являюсь открытым (пасс. неперех.)’; класс глаголов на -ane-, типичный для активных переходных глаголов, содержит ряд непереходных глаголов движения, ср. elanem ‘я выхожу’.

В то же время, в качестве примера частичной грамматикализации категории переходности/непереходности можно привести регулярное образование пассивных форм с помощью основ на -i- от активных основ на e-, а также различение активных и медио-пассивных окончаний в парадигме аориста.

Отсутствие выражения категории переходности/непереходности и залога привело не только к переходу глаголов из одного глагольного класса в дургой, но и в определенной степени послужило основанием для создания некоторых глагольных классов (ср. -ani-).

Определение того, какие из презентных основ являются первичными, а какие вторичными, требует детального исследования засвидетельствованного древнеармянского материала.

1.2.2. Гипотезы происхождения назальных суффиксов Большинство гипотез связывает происхождение древнеармянских назальных суффиксов с индоевропейскими назальными презенсами.

В [LIV] из 290 корней с назальными презенсами (включая *-nh- и *-nuреконструкция назального презенса для 83 корней, по мнению составителей словаря, является ненадежной), 51 имеет древнеармянские соответствия; при этом 37 древнеармянских глаголов имеют вариант презентной основы с назальным суффиксом. Из бессуффиксальных древнеармянских глаголов, от корней, для которых засвидетельствован назальный презенс, только один может формально содержать рефлекс инфикса – tndam, аор. tndaci ‘шуметь’ (наряду с tndem, аор. tndeci и tndim, аор. tndecay) может восходить к и.-е. *(s)tu-n-d- (ср. лат. tund ‘толкаю, бью’, вед. tundate ‘погонять, заставлять’) от *(s)ted- ‘толкать’ (1. *(s)ted- [LIV2, 602]. Однако глаголы tndam и tndem формально относятся к продуктивным классам вторичных деноминативных глаголов и образованы, по-видимому, от существительного tind (вариант tund) ‘шум’ (возможно, иранское заимствование, ср. совр. перс. tunddan ‘греметь’ [HB, 154].

В случае древнеармянских глаголов, корень которых оканчивается на согласный, можно с уверенностью считать суффиксальные основы новообразованиями, а не прямым развитием индоевропейских инфиксальных индоевропейских корней с назальным презенсом формально не сводимы к инфиксальным основам, заставляет предположить, что в протоармянском индоевропейские назальные презенсы были заменены новыми основами, образованными в протоармянский период.

Инфиксация как источник суффиксов -na- и -ana-. Еще Г. Гюбшманн [Hbschmann 1897] различал первичные глаголы с презентной основой на ana-, на те, у которых первая гласная относится к корню (lua-na-m, sta-na-m) и те, в которых -ana- является суффиксом (log-ana-m, mo-ana-m). При этом stanam (наряду с лат. *stanare в praestinare ‘покупать’ и проч.) он возводит к и.-е. *-st-n-m, а суффикс -ana- оставляет без объяснения.

Х. Педерсен и А. Мейе [Pedersen 1906, 356; Meillet 1936, 111] анализируют основы на -ana- как результат добавления суффикса -na-, который также засвидетельствован в глаголах banam и danam, к основам на -a- из *--; суффиксальное *-- при этом оставляется без объяснения.

Согласно этому традиционному взгляду суффикс -na- и элемент -na- в суффиксе первичных глаголов на -ana- восходит к индоевропейскому суффиксу *-neh-/*-nh-. Хотя не вызывает сомнений, что индоевропейский суффикс сформировался на базе инфиксальных презенсов от корней, оканчивающихся на лирингальный, как отмечалось выше, подобный суффикс мог существовать в качестве самостоятельного уже в индоевропейском. От архаичными могут считаться протоармянские основы на -na-, а также можем ли мы оперировать при реконструкции армянских основ на -na- аблаутными алломорфами индоевропейского суффикса.

Так, например, А. Мейе [Meillet 1936, там же] отвергает существование обособившегося суффикса *-neh-/-nh-, но допускает существование суффикса *-na- в протоармянском, оставляя без объяснения первую гласную -a- в основах на -ana-. Р. Годель [Godel 1975, 124–125] постулирует для позднего индоевропейского презентный суффикс *-n/n- и считает, что протоармянский заимствовал только один из указанных алломорфов.

Если все же протоармянский суффикс на раннем этапе сохранял чередование индоевропейского суффикса*-neh-/-nh- в виде *-n-/-nH-/-nH-, инфиксальных основах, где конечному ларингальному предшествовал смычный, мы ожидали бы варианты *CCn-/CC-ana-1. Также, мы ожидали бы -ana- при полной ступени корня CeC-ana-.

Тот факт, что древнеармянские глаголы на -na- и первичные глаголы на -ana- не имеют соответствий с рефлексами основы *-neh-/-nh- в других Звуковое развитие и.-е. -CH- > др.-арм. -Cana- подтверждается в частности др.арм. aaem < *s©h2-(s)k-¤e-, anaem < *gh3-sk-¤e- и проч. (см. [Klingenschmitt 1982, 66 и сл., 84, 167, прим. 13; Beekes 2003, 193–194], а также критику в [Ravnaes 1991, 99], где предлагается развитие *-·- > -aR-).

языках, говорит о том, что соответствующий суффикс был продуктивен в протоармянском, ср. ba-nam1.

Особо следует отметить в этой связи несколько древнегреческих глаголов на -anavw : ijsxanavw, ejrukanavw ‘удерживать’. Как следует из значения обоих глаголов, суффикс мог выражать дуративное значение, что согласуется как со значением древнеармянских первичных глаголов на -ana-, так и вторичных стативных и инхоативных глаголов. Х. Педерсен [Pedersen 1906, 357] считает источником как -anavw, так и -avnw суффикс *-n- прибавленный к корням на *--, что находит параллель в образовании древнеармянских суффиксов -na- и -ana-, а также -ane-, как активной формы -ana-.

Согласно гипотезе Г. Клингеншмитта [Klingenschmitt 1982, 124], суффикс -ana- имеет двоякое происхождение. В небольшой группе глаголов (тип banam, аор. baci) -ana- восходит, по его мнению, к назальному инфиксу в корнях, оканчивающихся на ларингальный: bana- < *b-ne/-h-. С другой прилагательных с помощью фактитивного суффикса *-h- (ср. и.-е. *ne-o-s ‘новый’ *ne-eh-ti ‘обновляет’) и развивших через посредство возвратных форм инхоативное значение (ср. «обновляется» «становится новым»), в протоармянском сформировался класс инхоативных презенсов с основой на a- (из *-- < -eh-). Из презенса основообразующее -a- распространилось на аорист, откуда путем добавления аористного суффикса -c- образовался аорист на -ac-. Затем, по аналогии с глаголами типа banam (през. bana- : аор.

bac-), у таких глаголов развился презенс на -ana-.

Единственное формальное указание на хронологию обазования вторичных основ на *-n- в протоармянском – звуковое развитие группы согласных и.-е. *-rn- > *-rjn- > *rn- > -n-. Отсутствие такого же упрощения группы согласных в erdnum < *erdunum и sartnum < *sartinum указывает на то, что образование презентной основы banam происходило до падения безударных -u- и -i-, которое в свою очередь происходило после периода парфянских заимствований [Godel 1975, 22; Ravnaes 1991, 61–62].

Более вероятно, на наш взгляд, что суффикс -ana- сформировался путем добавления суффикса *-n- к основам на -a-, восходящим в свою очередь либо к корням с исходом на ларингальный (у первичных глаголов), либо к стативному суффиксу *-- (у деноминативных и некоторых первичных глаголов).

Основу медио-пассивного аориста -a- А. Мейе [Meillet 1936, 113–114] сопоставляет с балтийским претеритом на *--, а также латинским имперфектом eram ‘я был’ и имперфектным суффиксом -b- [Meillet 1936, 88]. Это сопоставление было поддержано также Р. Годелем [Godel 1975, 121– 122], который считал, что изначально аорист на *-- не был связан с медиопассивным залогом – залоговая оппозиция выражалась окончаниями. На это, по его мнению, указывают парадигмы, в которых отсутствует ожидаемая корреляция между медио-пассивными основами на -i- в презенсе и основами на -a- в аористе, ср. през. lsem : аор. luay, през. linim, аор. el.

Медио-пассивное значение отыменных глаголов на -a- развилось на базе нескольких архаичных непереходных глаголов на *--¤e/o-: mnam ‘остаюсь’, orcam ‘меня врет’, keam ‘живу’; суффикс -a- в этих глаголах сопоставим c медио-пассивным *-- в составе лат. cubre ‘лежать’, др.-гр.

ghravw ‘старею’ (Meillet 1900a: 74).

Индоевропейский суффикс *-eh- (*--) мог выражать факатитивное значение1. В качестве деноминативного (главным образом от тематических основ прилагательных) он употреблялся в значении «сделать что-либо X (где X значение мотивирующей именной основы)», ср. хетт. nea-, лат. novre, сельскохозяйственный термин наряду с более поздним neovw) от и.-е. *neeh-.

Следы суффикса *-- сохранились также в презентных отыменных основах на *--¤e/o- (см. [Meillet 1990a, 73–74; Meillet 1936, 110], а также [Godel 1975: 123]) и в аористном суффиксе *--s§e/o-.1 Отыменные основы на -a- др.-арм. ber-i и *ber-s-om > др.-арм. ber-a- (к последним впоследствии добавилось -i, окончание первого лица активного залога, ср. аналогичный процесс в литовском претерите bira-, в котором - развилось по аналогии с 1 л., ед. ч., Из-за падения конечных -s, -t, -st в древнеармянском и старославянском нельзя с уверенностью сказать был ли в формах 3 л. ед.ч. сигматический суффикс.

наст. вр. byr) 1. В балтийских языках наблюдается следующая корреляция между двумя претеритными основами и основами презенса: в большинстве случаев претеритам на -- соответствуют презенсы на -¤e/o- (в основном переходные), а претеритам на -- – презенсы с назальным инфиксом или с суффиксом -sta- с непереходным значением [Stang 1966, 378]; см. также [Endzelin 1910, 34–35, Klln 1969, 31].

прослеживается не только в сигматических формах 1 л. ед. ч. аор., но и в асигматических формах 2 л. и 3 л., ед. ч., образованных от тематических основ имперфекта (арм. eber ‘взял’, ст.-сл. вhдh ‘он узнал’).

Сигматическая форма основ на -- и -- кроме балтийских и славянских языков (ст.-сл. видhхъ ‘я увидел’, ст.-сл. бирахъ) встречается также в древнегреческом (ср. ejmevlhsa ‘я позаботился’), хотя и с атематическими окончаниями. Таким образом, по мнению Ч. Бартона, арм. arbi ‘я выпил’ находит соответствие, с одной стороны, в лит. surbia < sb--, а с другой – в др.-гр. ejrrovfhsa < *e-srob--s-.

восстанавливаются активные окончания, а для глаголов с суффиксом *-- – медиальные [Watkins 1994, 180, прим. 35].

Противопоставление стативных суффиксов, восходящих к *-- и засвидетельствовано, например, в древневерхненемецком (ср. einn ‘быть разъединенным’ : einn ‘объединить’) и в латинском (ср. clrre ‘быть чистым’ : clrre ‘чистить’).

Видеть в медио-пассивном -a- отражение слогового назального в окончании 3 л.

мн. ч. [Kortlandt 1987, 51] не позволяет относительная хронология вокализации сонантов и выпадения постуданой гласной, ср. регулярное развитие сонанта в ekin ‘он пришел’ < *egem-s-t.

Инфиксация как источник суффиксов -ane-/-ne- и -ani/ni-.

протоармянском сформировались суффиксы -ane- (акт.) и -ani- (мед.-пасс.) при корневых аористах; в дальнейшем от других корней с корневым аористом образовались новые презенсы на -ane- и -ani-. Таким образом, он различает «первичные» глаголы типа lkanem ‘оставляю’, для которых надежно восстанавливается индоевропейская инфиксальная основа (ср. лат.

linqu, вед. ri°kti, др.-прусс. -lnka), и «вторичные» типа harcanem ‘прашиваю’, образованного по аналогии с «первичными» от основы аориста harc- и заместившего архаичный презенс *harcem (из и.-е. *pk-ske-, ср. вед.

pcchmi, лат. posc, ср. [Godel 1975, 113]). При этом презентные основы на ne- и -ane- он сопоставляет с древнегреческими глаголами на -nw и -anw [Meillet 1936, 143]. Однако А. Мейе не объясняет, каким образом инфиксальные основы перешли в суффиксальные. Очевидно, lkanem не может восходить прямо ни к *li-n-k-, ни к *li-n-k- (ср. др.-арм. hing ‘пять’ < и.-е. *penke, ср. др.-гр. pevnte, др.-инд. paca).

Идея о прямой линии развития индоевропейских инфиксальных основ в отдельные армянские презентные основы на -ane- и их последующее Г. Клингеншмиттом [Klingenschmitt 1982, 159–161]. Он рассматривает суффиксы -ne- и -ane- как производные от индоевропейских инфиксальных основ, содержащих корни с исходом на ларингальный; при этом тематическая гласная, по его мнению, распространилась по аналогии из формы 3 л., мн. ч. *-enti. Он принимает звуковое развитие, при котором инфиксальное -n- при слабой ступени основ, в которых конечному ларингалу предшествовала согласная фонема, давало слогообразующий сонант --. Если же конечному ларингальному предшествовал сонант, инфикс отражался как n-. В пользу этой гипотезы он приводит тот факт, что фонетически обусловленное распределение древнеармянских суффиксов -ane- и -neсоответствует распределению суффиксов -ne/o- и -ane/o- в древнегреческом.

У Гомера суффикс -ne/o-, восходящий к и.-е. *-ne/o-, появляется после слоговых -¬-, -©-, а также, тогда как -ane/o- – после смычных. В древнеармянских глаголах -ne- появляется после *-- и *-i-, а -ane- в остальных случаях. Впоследствии, по аналогии с инфиксальными основами, оканчивающимися на ларингальный суффикс, -ane-, по мнению Г. Клингеншмитта, распространился на другие инфиксальными основы, ср.

*i-n-d- > *id-h-e- [Klingenschmitt 1982, 177–178].

Однако в качестве надежных примеров для древнеармянского суффикса -ne- он приводит только yanem и dnem, из которых yanem является, по всей видимости, обновлением индоевропейской основы на *-nuсм. yanem), а dnem продолжает, согласно анализу Г. Клингеншмитта, *d-nedheh‡-ne-, что не отвечает постулируемой закономерности. Кроме того, есть основания полагать, что кластер *CnH- давал в древнеармянском не Сanа Сana-, ср. anaem < *gnH-sk-.

Вместе с тем, постулат Г. Клингеншмитта о том, что основы на ларингальный являются источником образования презентного суффикса, заместившего назальные инфиксы других классов, кажется вполне убедитальным.

Ряд гипотез опирается на сопоставление древнеармянских глаголов на -ane-/-ani- с древнегреческими глаголами на -avnw, содержавшими назальный инфикс в корне (тип limpavnw ‘оставляю’, аор. e[lipon), ср. [Hbschmann 1877, 406]. Как заметил еще Х. Педерсен [Pedersen 1906, 357], формальное и функциональное сходство арм. -anem с др.-гр. -avnw может быть результатом параллельного развития. По мнению Педерсена, суффикс -ane- образовывал новые презентные основы от основ корневого аориста, также как древнегреческие презенсы на -avnw. 1 Он также замечает, что примеры типа lkanem (limpavnw), dizanem (qiggavnw) малозначительны, поскольку соответствия в других языках (лат. linqu, fing и проч.) указывают на образовались вторичные презентные основы в древнегреческом.

Независимо друг от друга Ч. Бартон [Barton 1969] и Э. Хэмп [Hamp 1975, 106] высказали гипотезу о развитии в древнегреческом и протоармянском вторичного назального суффикса в слабой ступени, который дал в обоих языках *-an-, ср. *li-n-k-/*li-n-k- (лат. linquo ‘оставляю’, вед. riakti ‘оставляет’) % *li-n-k-- (др.-гр. limpavnw ‘оставляю’) % *lik-- (арм.

lkanem ‘оставляю, бросаю’); также *i-n-d-- % *id-- (gtanem ‘нахожу’), *be-n-g-- % *beg-- (bekanem ‘ломаю’). И в древнегреческом, и в древнеармянском, согласно данной гипотезе, вторичный суффикс *-- по закону Зиверса в позиции после закрытого слога дал *-an-. Дж. Клэксон [Clackson 1994, 85] упоминает в этой связи литовский каузативный суффикс указывающие, по его мнению, на возможную индоевропейскую древность суффикса *-- (*-en-).

предположить другой сценарий развития, согласно которому сам инфикс развился в результате распространяющегося за пределы морфемной границы назального предвосхищения презентного суффикса. В таком случае суффиксальное -n- в рамках гипотезы Бартона-Хэмпа могло приобрести слоговой характер именно в процессе вторичной инфиксации по мере того, как корневой слог становился закрытым.

Про глаголы на -anw см. [Kuiper 1937, 152 и сл.; Schwyzer 1939, 699, Chantraine 1953, 314].

Независимо от вопроса о первичности суффикса или инфикса, данная гипотеза теоретически возможна. Однако поскольку выпадения инфиксального *-n- в древнеармянском не является регулярным, необходимо установить, была ли основа презенса «прояснена» по аналогии с аористом, или инфикс выпал в силу фонетических причин. Первому варианту противоречит значительное число примеров, в которых основа аориста была обновлена по образцу презентной основы (ср. аор. toay от toum из *tolnum).

В случае второго варианта фактическим свидетельством в пользу рассматриваемой гипотезы были бы следы влияния -n- на предшествующие r- ( > --) и -l- ( > --):

*C·-n-C-- % *CaR-n-C-an- % CaRn-C-an-.

Однако все без исключения засвидетельствованные основы такой структуры с -- и -- в корне имеют полную -е- ступень, ср. ecanem ‘порчу’, stecanem ‘создаю’. В связи с этим в рамках гипотезы о вторичной суффиксации остается допустить, что устранение инфикса из корня проходило не в силу выпадения назального сонанта, а путем обновления основы презенса от протоармянского корневого аориста (при этом не ясно, обновлялась ли основа презенса на этом этапе с помощью суффикса *-aneили какого-либо другого продуктивного презентного суффикса, например, *-ie-).

Кажется маловероятным сценарий, предложенный Ф. Корнтландтом, согласно которому -an- развилось из слогового *-- после кластера, состоящего из конечного смычного корня и -s- сигматического аориста [Kortlandt 1996, 42]. Такое развитие предполагает либо относительно позднюю вокализацию сонанта (после образования вторичных презентных основ от обновленных сигматических аористов), либо то, что новая презентная основа была образована с помощью уже вокализовавшегося -an-.

Последнее возможно, но в рамках гипотезы Ф. Кортландта остается необъясненным источник аналогии презентного форманта -an-.

Наконец, ряд гипотез основывается на предположении, что суффиксы -ane- и -ani- вообще не связаны с назальными презенсами генетически, а замещали в период своей продуктивности более архаичные основы презенса, в том числе и назальные презенсы, добавляясь к основе корневого аориста.

Так, например, Дж. Греппин [Greppin 1973, 192–193] высказал предположение о том, что основы на -ane- восходят к именному суффиксу -nнеизвестного происхождения, который часто прибавляется в древнеармянском к индоевропейским именным основам без изменения их значения. К таким основам относятся, например, jukn ‘рыба’, mukn ‘мышь’, otn ‘нога’ и akn ‘глаз’ 1. По мнению Дж. Греппина, частотная форма этого суффикса, -an-, появляющаяся в составе композитов, а для некоторых существительных в формах родительного падежа единственного числа, могла обобщиться в словообразовательной модели образования отыменных глаголов на -ane-. В частности он рассматривает harc-ane-m ‘спрашиваю’ как деноминатив от harc ‘вопрос’.

С этой гипотезой, однако, невозможно согласиться. Образование засвидетельствовано, однако, с закономерным суффиксальным аористом.

Большинство приведенных Дж. Греппином примеров, как справедливо заметил Э. Хэмп [Hamp 1975, 100], продолжают индоевропейские корневые имена. Как полагает А. Нуссбаум [Nussbaum 1986, 193–220], индоевропейским корневым основам среднего рода было свойственно распространение суффикса *-n- (возможно, по аналогии с *-enлокатива, но в нулевой ступени суффикса, см. также [Godel 1970, 143–144]. Так, например, akn может продолжать индоевропейскую основу слабых падежей *h‰ekn-, ср.

герм. augan- ‘глаз’ [Nussbaum 1986, 201 и сл.]. Б. Ольсен рассматривает для слов jukn и mukn возможность наличия в них рефлекса вторичного суффикса *-t-, использовавшегося для образования обозначений животных, ср. ст.-сл. тельць ‘теленок’, др.-гр. kemav" ‘лань’, membrav" ‘сардина’. Этот суффикс в безударной позиции закономерно дал бы -an-, отличающее родительный падеж этих слов от родительного падежа слов типа otn (род.

пад., ед.ч. otin).

Так, например, от cakn, род. пад. cakan ‘нужда’ по продуктивной модели образован деноминативный тематический глагол cakan-em ‘быть в нужде’, аор. cakan-eci; bain ‘доля’, род. пад. baan (baan-akan ‘делимый’, baanabar ‘отдельно’), през. baan-em, аор. baan-eci. Этот тип глаголов, несомненно, опознавался как деноминативный, благодаря суффиксальному аористу, существованию в языке мотивирующей именной основы и отчетливой деноминативной семантике. Нет оснований полагать, что тематические основы таких глаголов были переосмыслены как основы -aneот несуществующих кроме как в этих глаголах корней и повлияли на более архаичные глагольные классы с корневым аористом. Скорее можно ожидать интерференцию этого типа с уже существующих основ на -ana-, -ane- и -ani-, в рамках общего процесса выделения четырех тематических гласных.

Другим, на наш взгляд, более важным источником переосмысления морфемной границы деноминативных основ могут являться отглагольные существительные на -an-, ср. ank-an ‘смесь’ от ank-ane-m (аор. ank-i) ‘смешиваю’.

Инфиксация как источник суффикса -nu-. Согласно традиционной точке зрения [Meillet 1936, 112–113] древнеармянский суффикс -nu- восходит к индоевропейским основам *-ne/nu-. При этом лишь несколько дреанеармянских презентных основ на -nu- имеют соответствия с других протоармянский прототип суффикса -nu- был относительно продуктивен.

Древнеармянский суффикс может либо продолжать нулевую ступень индоевропейского суффикса *-ne/nu- [Godel 1975, 125], либо является результатом слияния аблаутных форм протоармянского суффикса *-n/nuKlingenschmitt 1982, 106, 346].

Х. Педерсен [Pedersen 1906, 358] предложил рассматривать -num как продолжение *-nu-mai, ср. арм. zgenum, др.-гр. e{nnumai ‘одеваться’. При этом в -nem он видит нерегулярное развитие *-neu-mi. Второе предположение маловероятно с формальной точки зрения.

Характерной чертой презентных суффиксов -nu- в древнеармянском является варьирование с суффиксом -i- и сочетание с основой аориста на -ea-.

Аористный суффикс -ea-, наряду с основой активного корневого аориста, восходит к стативному суффиксу *-- [Godel 1975, 121;

Klingenschmitt 1982, 255; Kortlandt 1987, 51].

По мере того, как за аористным суффиксом *-- закреплялось медиопассивное значение, он стал присоединяться к аористным основам на -i-, откуда -ea-.

Индоевропейский суффикс *-eh‡- (*--, а также в составе формантов *--s-, *--sk-), вероятно, выражал стативное или инхоативное (фиентивное) значение [LIV2, 25; Fortson 2005, 90–91]. Вероятно, в индоевропейском с помощью этого суффикса от именных основ образовывались глаголы со значением «иметь или получать признак/качество Х» (где Х – мотивирующая именная основа). В дочерних языках он развил различные употребления. Так, например, в он сохранился в древнегреческих непереходных пассивных аористах на -h- (ср. аор. ejmavnhn, през. maivnomai ‘свирепствую’), к нему восходит часть латинских глаголов 2-го спряжения на -- (ср. habre ‘иметь’), 3-й класс германских слабых глаголов на -n (ср. habn ‘иметь’)2; славянские Далее в работе для обозначения грамматической категории, выражающей переход субъекта в новое состояние, либо становление какого-либо признака субъекта, употребляется термин инхоатив. В ряде работ [Klingenschmitt 1982; LIV2] для обозначения того же значения употребляется термин фиентив (нем. Fientiv).

См. анализ германских глаголов на -n в Aumann 1935. Автор демонстрирует, что почти полное отсутствие следов стативного суффикса *-- в восточно- и северогерманских языках объясняется тем, что в этих языках даный суффикс был замещен -nan-, другим суффиксом со тативным и инхоативным значением при непереходных глаголах. Э.

глаголы с аористом на -hти, литовские – на -eti (ср. инф. minti, през. mini ‘помню’), 3-й класс тохарских непереходных глаголов на -e- (B) и -a- (A)1.

Материал различных индоевропейских языков свидетельствует о том, что стативный суффикс *-- присоединялся к нулевой ступени корня, ср.

др.-гр. carh`nai ‘радоваться’, ст.-сл. бъдhти, лат. vidre ‘видеть’. Таким образом, архаичными можно считать те древнеармянские аористы на -i-, которые отражают нулевую ступень корня.

старославянском (ср. цhлhти ‘исцелять’), литовском (ср. senti ‘стареть’)2, латинском (ср. senre ‘стареть’)3, кельтских языках (ср. др.-ирл. ruidi ‘цветет’ < *rud--t). Как убедительно показал К. Уоткинз (Watkins 1973), деноминативный стативный суффикс, хотя и засвидетельствован во вторичных основах, может быть не менее архаичным, чем глагольный.

К. Уоткинз также указывает на случаи, когда стативный суффикс замещает основообразующий суффикс прилагательного в рамках «системы Колланда»;

ср. лат. acus ‘игла’, субстантивировавшееся прилагательное от *ak-uАуманн приходит к выводу, что засвидетельствованный в древнверхненемецком суффикс -- является общегерманским архаизмом.

Возможно, суффикс *-- проник в балто-славянскую аористную основу данного глагольного класса из парадигмы отыменных основ на *--. Форма презенса же этих глаголов восходит к индоевропейскому перфекту, ср. ст.-сл. мнh-ти, лит. mni < *mn-ei [Kuryowicz 1964, 77, 79–84]. Е. Курилович считал суффикс *-- показателем аориста, причем в соответствующих типах латинских и германских глаголов речь, по его мнению, идет о новообразованиях. См. опровержение этой точки зрения в [Watkins 1973].

В балто-славянских языках суффикс преимущественно выражал инхоативное значение и входил в состав презентной основы на *--¤e/o-.

См. [Mignot 1969, 81–144], где приведен список отыменных стативных глаголов на -- и обоснование архаичности суффикса.

‘острый’, наряду с acre ‘быть острым’; лат. macer ‘тонкий’, др.-гр. makrov ‘длинный’ из *mac-ro-, наряду с macre ‘быть тонким’, и т. д.

происхождения древнеармянского аориста на -ea- при презенсах на -nu-: у прилагательные с основой на -u- от которых были образованы, с одной стороны, инфиксальные презентные основы на -nu-, а с другой – стативные основы на -ea- (< *-- + -a-), перешедшие вместе с индоевропейскими перфектными основами в древнеармянский аорист.

В ряде языков от стативной основы были образованы вторичные суффиксы *--s- и *--sk-. 1 В хеттском засвидетельствован инхоативный суффикс -- < *--s- (ср. t- ‘сохнуть’ t-- ‘становиться сухим’)2. В древнегреческом группа глаголов на -ew, образованных в большинстве случаев от именных s-основ, имеют нерегулярные формы аориста на -hsa и будущего -hsw [Chantraine 1953, 349; Watkins 1994, 184–185], которые могут восходить к архаичным аористным основам на *--s-, засвидетельствованным для хеттского; все относящиеся к этой группе глаголы имеют стативное значение. В латинском засвидетельствован инхоативный суффикс -sс- (< *s§-), ср. flaccus ‘слабый’ flaccre ‘быть слабым’ flaccscere ‘становиться слабым’ [Mignot 1969, 145–228].

Еще К. Бругманн [Brugmann 1906–1916, 2.2.1029., 2.3.1.350] отметил параллелизм глагольных суффиксов *-s- и *-sk-. В дальнейшем это наблюдение было развито в [Иванов 1965, 139–174; Watkins 1969, 56; Watkins 1973]. Так, например, К. Уоткинз указывает на параллелизм между хеттским суффиксом -k- и лув. --; ср. также тох. А -s-. Данный параллелизм прослеживается и в более широкой индоевропейской перспективе. Так, например, хеттскому инхоативному суффиксу -e- соответствует латинский инхоативный суффикс -sk-, др.-ирл. cessaim ‘страдаю’ < *kth-s- и др.-гр. pavscw ‘id.’ < *kth-s§-.

А. Клукхорст [Kloekhorst 2008, 126] возводит хеттский инхоативный суффикс к и.-е. *-h‡-sh‡-.

Гипотезы о деривационной базе новообразований с назальными суффиксами.

То, что значительное число глаголов с назальными суффиксами, восходящих к корням с исходом как на ларингальный, так и на смычный, не содержат рефлекса назального инфикса, что они имеют е-огласовку корня, а также то, что некоторые из них оканчиваются на неэтимологичекий согласный (глаголы типа hecnum ‘сидеть (в седле)’ от индоевропейского корня *sed- ‘сидеть’), послужило основанием для предположения о том, что в протоармянском действовала деривационная модель образования вторичных презентных основ (в том числе основ на -ane- и -ani-) от протоармянских корневых аористов или от архаичных презентных основ.

Было предложено два варианта звукового развития: сочетание конечной дентальной фонемы с *-s-, суффиксом сигматического аориста, либо с *-¤-, начальным элементом презентного суффикса *-¤e/o-.

Так, Р. Годель [Godel 1960, 147; Godel 1975, 123] восстанавливает для протоармянского следующие презентные основы:

CoC--¤e-, ср. *sro--¤e- ‘лить’, арм. oogem ( ooganem);

CeC-¤e-, ср. *h‰ne¤d-¤e- ‘поносить’, арм. *anicem ( anicanem).

Согласно распространенной точке зрения, древнеармянский корневой аорист, который соответствует презентным классам -ane-, -ne-, -ani-, -ni-, -naа также -u-, продолжает индоевропейский имперфект и аорист.

древнеармянском корневом аористе следы индоевропейского тематического имперфекта (арм. eber ‘принес’, др.-гр. ejvfere) и тематического аориста (арм.

elik, др.-гр. ejvlipe). Учитывая тот факт, что в парадигме тематического имперфекта содержалась как полная ступень корня, так и нулевая ступень корня, а тематический аорист мог иметь только нулевую ступень, с уверенностью можно говорить только об имперфектном происхождении первичных основ древнеармянского аориста, содержащих полную ступень корня, например, nerki ‘покрасил’ (см. nerkanem). Хотя и в этом случае возможно вторичное аналогическое выравнивание по аналогии с основами настоящего времени или именными формами. Таким образом, различение рефлексов тематического имперфекта и аориста, предложенное А. Мейе затруднительно.

Поскольку индоевропейские имперфектные основы образовывались от презентных основ путем замены первичных окончаний на вторичные и, в ряде языков, добавления аугмента, из гипотезы А. Мейе в частности следует, что древнеармянские презентные классы -ane-, -ne-, -ani-, -ni-, -na- и -u-, имеющие при себе корневой аорист, восходящий к индоевропейскому имперфекту – вторичны и заместили индоевропейские тематические презентные основы [Godel 1975, 113]. Архаичными, по его мнению, являются бессуффиксальные варианты lizem ‘лижу’ (наряду со вторичной основой lizanem), oogem ‘орошаю’ (наряду со вторичной основой ooganem) и проч. В рамках этой гипотезы изменение характера конечного смычного корней на согласный произошло в результате специфических звуковых изменений в группах согласных типа C-¤e- основ презенса с последующим выравниванием консонантизма основы аориста по аналогии с основой презенса [Godel 1975, 81–82; Klingenschmitt 1982, 196; Olsen 1988]. Так, например, hec- в hecnum должно восходить к и.-е. *sed-¤e/o- ‘сидеть’, ср.

прагерм. *set¤a -, др.-ирл. -said, др.-гр. eJzw.

Р. Годель предложил следующие звуковые переходы для развития индоевропейских групп согласных *-C-¤- в древнеармянском (знаком вопроса отмечены звуковые переходы, которые Р. Годель постулирует, исходя из системных соображений, но которые он не подтверждает примерами):

Только пять глаголов, таким образом, сохранили в своей парадигме архаичные основы презенса и имперфекта одновременно: acem ‘приношу’ (аор. aci), berem ‘несу’ (аор. beri), hanem ‘тащу’ (аор. hani), heusem ‘прикрепляю’ (аор. heusi) и nstim ‘сажусь’ (аор. nstay).

Из непридыхательных серий развития индоевропейских смычных поддержаны примерами (исключая нерелевантные в данном случае глаголы с назальными презенсами) только переходы *-t¤- > --; *-k¤- > --.

Развитие *-t¤- > -- поддержано одним примером: koem < *got-¤eMeillet 1936, 108; IEW 480; LIV2, 212–213]. Как справедливо замечает Б. Ольсен [Olsen 1988, 8], развитие у этого слова фонемы -- может быть объяснено влиянием goem, а также достаточно многочисленным классом звукообозначений с суффиксами -i- и -ni- в презентной основе.

Для перехода *-t¤- > -c- Р. Годель не приводит примеров, но в качестве косвенного подтверждения такого развития он приводит параллельное развитие *-d¤- > -c-. Однако развития *-d¤- > -c-1 и *-§¤- > -c- основываются только на глаголах с презенсом на -ane- (которые здесь не учитываются).

Б. Ольсен [Olsen 1988, 7–8] приводит следующие примеры в подтверждение перехода *-t¤- > -c-: erkics ‘дважды’ < *dit¤o- (ср. вед. dvitya-), erics ‘трижды’ < *trit¤o- (ср. вед. ttya-, др.-перс. qritiya-, лат. tertius, лит. treias), c- ‘к’ < *pot¤- (ср. др.-гр. poti, ав. paiti, др.-перс. patiy), kec ‘отделять’ < *se-t¤-o- (от основы возвратного местоимения, ср. sveias ‘гость, чужак’), xuc ‘комната’ < *kut-¤-ah (ср. д.-в.-н. hutta ‘изба, хата’), а также суффикс условного наклонения -ic- < *--t¤- (с метаанализом формы 3 л. ед.ч. в качестве основы условного наклонения).

Для *-k¤- > -- Р. Годель приводит следующие примеры: ogay ‘я пошел’ < *k¤o--, u ‘начало, отправной пункт’ < *k¤u-ti-; goem ‘звать’ < *ok-¤e- (ср. др.-гр. ovssa ‘слух’); ak ‘глаза’ < *ok¤e- (ср. др.-гр. o[sse ‘глаза’); -i- < *-ik¤-. Однако все примеры, приведенные на развитие *-k¤- > Впервые предложено в [Scheftelowitz 1904, 287], см. также [Godel 1965, 24–26].

--, за исключением -i- отражают развитие лабиовелярного *-k-, а не простого велярного *-k-: ogay и u < *k¤e- [LIV2, 394–395]; goem < *ek-¤e-, либо *ek-e- [LIV2, 673–674], где армянское соответствие не приводится) и ak (*h‰(e)k-¤e-, либо *h‰(e)k-i-.

Из придыхательной серии хорошо засвидетельствовано развитие *-d¤ср. др.-арм. me¦ ‘средний’ < и.-е. *med-¤o-), при этом единственный глагол с назальным презенсом и исходом корня на -¦- – i¦anem ‘спускаюсь’ традиционно возводится к и.-е. *h‡e¤g- (см. i¦anem).

Дж. Греппин различает развитие группы согласных *-C¤- в палатальные аффрикаты и в дентальные аффрикаты [Greppin 1993, 16]. Согласно его гипотезе, группы согласных *-d¤-, *-d¤- и *-t¤- дали, с одной стороны, -¦-, -и -- соответственно, а с другой стороны, *-d¤-, *-d¤- дали -j- и -c-. К уже предложенным Р. Годелем, добавляются примеры на развитие *-d¤- > -maar ‘молодое вино’ < *mad-¤-, oroem ‘жую’ < *rod-¤-) и *-d¤- > -j- (ginj ‘кориандр’ < *end-¤-),*-d¤- > -c-: ac- ‘соленый’ < *sald-¤- и mic- < *meid-¤-.

Реконструкции последних двух примеров не имеют надежных семантических соответствий [Greppin 1993, 18; Kortlandt 1994, 28]. Кроме того морфологическая позиция исхода корня делает возможным реконструкцию другого суффикса (например, *-s-, ср. [Pedersen 1906, 423–427].

Как видно из приведенных выше примеров, постулируемые Р. Годелем звуковые переходы в целом крайне ненадежны. С уверенностью можно принять только переходы и.-е. *-k- > др.-арм. --, и.-е. *-t¤- > др.-арм. -c-, и.-е. *-d¤- > др.-арм. -¦-.

В пользу гипотезы Р. Годеля приводятся также следующие аргументы:

1) Выравнивание консонантизма аористной основы по аналогии с презентной основой в древнеармянском засвидетельствовано довольно хорошо: toum, аор. toi; zarkanem, аор. zarki (наряду с harkanem, аор. hari).

Бесспорных свидетельств обратного процесса образования основы презенса от основы аориста в древнеармянском или протоармянском нет.

2) Глагол harkanem мог быть образован только от основы презенса, ср.

аорист hari (этот аргумент зависит от того, принимается ли для объяснения различия основ презенса и аориста гипотеза супплетивизма или архаичного презентного суффикса -k-).

3) Период продуктивности вторичных презентных основ на *-¤eподтверждается данными других глагольных классов:

-- < *-(s)k-¤e-, возможно, тип ppjem < *pul-pul-¤e-.

протоармянского глагола были устранены рефлексы индоевропейских назальных презенсов. В рамках гипотезы Р. Годеля остается предположить, что на раннем этапе развития протоармянского инфиксальные презенсы были полностью вытеснены продуктивным классом презенсов на -¤e-; при этом не ясно, образовывались ли новые презенсы от основы аориста или от корня.

Высказывалось также предположение в том, что древнеармянские образовывались от корневого аориста, который, в свою очередь, продолжает помимо индоевропейского корневого также и сигматический аорист [Pedersen 1905, 206; Pedersen 1906, 423–424; Kortlandt 1987, 51].

В рамках гипотезы, высказанной впервые С. Бугге и развитой Х. Педерсеном, нерегулярное отражение конечной согласной ряда индоевропейского сигматического аориста с исходом на *-С-s- [Bugge 1893, 47; Pedersen 1905, 206; Pedersen 1906, 423–427; Kortlandt 1987; Kortlandt 1994]. В рамках данной гипотезы предлагаются следующие звуковые переходы:

наряду с *-ss- > -s-, *-ns- > -s-, *-ls- > -c-. Перечисленные звуковые переходы не поддержаны примерами, помимо глаголов, содержащих назальные засвидетельствованный языковой материал не имеет доказательной силы для верификации морфологического процесса, предлагаемого в рамках теории обновления суффиксальных основ настоящего времени от основы аориста.

Отнесение отдельных древнеармянских глаголов с исходом основы аориста на -uc-, -us-, -uj- к индоевропейской корневой или сигматической основе затруднено тем, что после *-u- индоевропейские гуттуральные *-k-, *-g- и *-g- палатализовались, переходили в прото-арм. *-k-, *-g-, *-gh- и отражались в армянском как -s-, -c- и -z- [Meillet 1936, 37]. Таким образом, в глаголах типа bucanem аористная основа buc- закономерно может восходить как к *beg- [Meillet 1936, там же], так и к *beg-s- [Kortlandt 1996, 42].

В пользу гипотезы Педерсена выдвигались следующие аргументы морфологического характера.

1) Б. Ольсен [Olsen 1988, 13, прим. 3], выступая против гипотезы происхождения суффиксальных презентных основ от аориста, упомянает следующие аргументы: во-первых, в индоевропейском назальным презенсам соответствовали корневые аористы, а не сигматические; во-вторых, примеры типа hecnum указывают на полную, а не продленную ступень корня, которая согласно наиболее распространенному мнению была свойственна ряду форм парадигмы сигматического аориста; в-третьих, постулируемым рефлексам сигматических форм в древнеармянском не соответствуют сигматические аористы в индоевропейском.

Ни один из приведенных Б. Ольсен аргументов не может считаться решающим, а последний является фактически ошибочным (только среди основ на -ane- и -ani-, которые гипотетически могли быть образованы от сигматического аориста, 4 имеют соответствия в других языках, продолжающие индоевропейский сигматический аорист, ср. anicanem, наряду с мл.-авест. nist ‘обругал’ < и.-е. *h‰n¤d-s-).

Как было показано выше, древнеармянские назальные суффиксы не продолжают напрямую индоевропейские инфиксальные основы, следовательно, нет оснований ожидать для древнеармянских суффиксальных основ именно корневого аориста. Большое число рефлексов слабой ступени корня в суффиксальных презенсах, предположительно образованных от корневого аориста (ср. mtanem, harkanem и др.), указывает на то, что в процессе образования презенсов от сигматического аориста также могла быть использована основа множественного числа с полной ступенью корня.

2) Напротив, критикуя гипотезу происхождения суффиксальных презентных основ от презенса, Ф. Кортландта [Kortlandt 1994, 28] указывает на то, что презентные основы с назальным суффиксом никогда не образовывались от презенсов на *-¤e-, тогда как сами презенсы на *-¤e- во вторичных образованиях засвидетельствованы в глаголах на -i- из *-s§-¤eMeillet 1936, 109]. В этой связи интересно рассмотреть глаголы, в которых, наряду с назальным презенсом, засвидетельствован бессуффиксальный вариант с презенсом на -e- и аористом на -ec-. Так, например, anicanem (аор.

anici) имеет вариант anicem (аор. aniceci). Нельзя исключать, что форма anicem, в которой есть все необходимые условия для развития дентального по сценарию Р. Годеля, архаичнее суффиксальной презентной основы, и что новый презенс был образован от старой презентной основы *anic-, а не от основы аориста. Уподобление консонантизма аориста консонантизму презенса подтверждается глаголами, в которых аорист демонстрирует неэтимологические -- и --, развившиеся в презентных основах в соседстве с назальным суффиксом, ср. anum ‘брать’, аор. ai. Это позволяет допустить, что таким же образом форма аориста *aniteci перешла в aniceci, либо форма *aniti перешла в anici под влиянием anicem < *h‰neid-¤e- (в случае, если назальные презенсы развились на основе класса глаголов в синхронии характеризующихся презенсом на -e- и корневым аористом, ср. acem (аор.

aci) ‘веду’, berem (аор. beri) ‘несу’, hanem (аор. hani) ‘тащу’).

Как видно из вышеизложенного, вопрос о происхождении презентных суффиксов -ane-, -ne-, -ani-, -ni-, а также вопрос о мотивирующей основе в рамках деривационной модели, по которой были образованы новые презентные основы, остается открытым. При определении деривационной базы той или иной древнеармянской основы следует учитывать следующие особенности праиндоевропейских глагольных основ [Fortson 2004, 88–91]:

Знаком (+) отмечен тип огласовки корня (один или несколько), реконструируемый для той или иной индоавропейской основы. Корневая основа (тип *--) может характеризовать как презенс, так и аорист. От презентных основ (типы *--, *-e/o-, *-ie/o-, *-ske/o-) могли образовываться формы имперфекта.

Как видно из таблицы, в случае неэтимологического гласного в исходе древнеармянского корня рефлекс полной ступени должен указывать на сигматический аорист либо деноминативную основу на *-ie/o-, а рефлекс древнеармянских корней на -с-) или непереходную основу на *-ie/o-. Если конечный согласный корня развился нормально, нулевую ступень могли иметь только корневой презенс или станивная основа на *-eh1-, тогда как полную ступень – также индоеропейский тематический презенс (тип *-e/o-).

1.2.3. Выражение переходности / непереходности и залога в древнеармянском языке Ниже приводится краткий обзор реализации категории залога в древнеармянском в синхронии. Хотя детальное рассмотрение древнеармянского залога выходит за рамки настоящего исследования, такой обзор кажется уместным, поскольку выражение залога было одним из важнейших факторов формирования вторичных презентных основ в протоармянский период, что имеет непосредственное значение для рассматриваемой в диссертации темы.

Древнеармянский залог может находить выражение в окончании и, значительно менее регулярно, в основообразующем суффиксе. В разных временах и в разных типах темпоральных основ залог выражен по-разному.

Характерной особенностью древнеармянского глагола является противопоставление активного и медио-пассивного залога там, где залоговая оппозиция выражается в окончаниях. Противопоставление пассивного и медиального залогов в системе глагола формально не выражено, хотя в разных типах основ один из этих двух залогов обычно доминирует, ср. varim противопоставлении переходных и непереходных значений глаголов. Это противопоставление менее последовательно в случае суффиксальных основ.

Так, например, хотя в целом глаголы на -ane- являются переходными, а глаголы на -ani- – непереходными, встречаются исключения, ср. ancanem ‘я приближаюсь’, cnanim ‘я порождаю (акт.)’, наряду с ‘я рождаюсь (мед.); я являюсь рожденным (пасс.)’.

1) В индикативе и условном наклонении настоящего времени залог может выражаться с помощью тематической гласной основообразующего бессуффиксальных глаголов на -e- и -u-, непереходными медио-пассивными – глаголы на -i- и -a-. Так, от активных глаголов с основой на -e- по продуктивной модели образуются медио-пассивные глаголы с основой на -i-, ср. varem ‘я веду’ vs. varim ‘я ведом’; varicem ‘я повел бы’ vs. varicim ‘я был бы ведом’. Из всего числа глаголов на -e- около 90 имеют залоговую пару на -i- (Аракелян 1968: 81). В случае, когда основа оканчивается на другую тематическую гласную (-a-, -i-, -u-), залоговое противопоставление формально не выражается, ср. mnam ‘я остаюсь (мед.)’, aam ‘я мелю (акт.)’.

Идея Э. Г. Туманян [Туманян 1971, 342] о том, что в древнеармянском имела место корреляция между наличием в презентной основе суффикса и выражением непереходности, кажется ошибочной. Несомненно, в древнеармянском с непереходностью коррелировали только некоторые суффиксы (-nu-, -ni-), тогда как в случае -ana- и -a- выражение непереходности следует, вслед за В. Аракеляном [Аракелян 1968, 85], отождествлять с тематической гласной -a-. Также нельзя согласиться с тем, что наличие суффиксов было связано с обозначением состояние, из чего Туманян делает вывод о том, что переходное значении этих глаголов вторично [Туманян 1971, 329].

2) Поскольку в имперфекте противопоставление классов глаголов с основой на -e- и на -i- нейтрализуется – оба класса имеют одинаковую форму различаются, ср. varei ‘я вел; я был ведом’. Для выражения пассивного залога в имперфекте могла использоваться аналитическая конструкция – смысловой глагол в форме причастия прошедшего времени + глагол linel ‘быть’ в соответствующей форме императива, ср. vareal linei ‘я был ведом’.

3) В индикативе, условном наклонении и императиве аориста залог находит выражение у двух наборах окончаний: активных и медио-пассивных, ср.:

индикатив: varec-i ‘я повел’ vs. varec-ay ‘я был поведен’;

усл. накл.: varec-ic ‘я бы повел’ vs. varec-ayc ‘я был бы поведен’;

императив: varea ‘веди!’ vs. vareac ‘будь ведом!’ образованных от переходных глаголов с тематической гласной -eсуществовали также первичные основы, оканчивающиеся на -i-, которые могли быть как переходными, так и непереходными.

Медио-пассивные окончания аориста также не всегда выражают непереходное значение.

Как видно система залога в древнеармянском глаголе отличается крайней нестабильностью и ее функционирование в рамках каждого глагольного класса является важным аспектом как синхронического, так и диахронического исследования. Именно с нерегулярным выражением категории переходности/непереходности, а также залога, характеризовавшей систему глагола, по-видимому, еще в протоармянский период связано образование некоторых глагольных основ, а также образование аналитических глагольных конструкций, засвидетельствованных в древнеармянском.

Термины активный и медио-пассивный при анализе глаголов, приведенном во второй главе работы, относятся к типу флексии (аориста) и могут не соответствовать синтаксическому значению того или иного глагола, ср. мед.-пасс. перех. cnanim, аор. cnay ‘рождаю’.

2. ДРЕВНЕАРМЯНСКОЕ ПРЕЗЕНТНЫЕ ОСНОВЫ С

НАЗАЛЬНЫМИ СУФФИКСАМИ

В данной части работы приводится детальный анализ фактического языкового материала с целью верификации гипотез происхождения различных древнеармянских глагольных классов, рассмотренных в предыдущей части. Глагольным классам посвящены отдельные разделы: 2.1.

– основы на -na-; 2.2. – основы на -ana-; 2.3. – основы на -ane-; 2.4. – основы на -ani-; 2.5. – основы на -ne-; 2.6. – основы на -ni-; 2.7. – основы на -nu-; 2.8.

– основы на -ni- и -ane-. Такая последовательность выбрана не случайно, она согласуется гипотезой образования назальных суффиксов, принятой в работе.

Рассмотрение конкретных глаголов предваряется характеристикой глагольного класса с синхронной точки зрения, классификацией входящих в него глаголов в соответствии с морфологическими, синтаксическими и сопоставления различных глагольных классов между собой.

Отдельные глаголы характеризуются с точки зрения их синхронного употребления в классическом древнеармянском языке (реже указываются свидетельства пост-классических авторов). В частности, нас будет интересовать, какие префиксальные и суффиксальные формы образуются от одного корня, и каким образом в рассматриваемых формах выражены залоговые значения. Затем приводится этимологический анализ, цель которого – установить: а) содержит ли основа суффикс, унаследованный от праязыка, или же она является протоармянским новообразованием; б) вокализм корня; в) конечный согласный корня (пункты (б) и (в) важны в частности для определения деривационной базы в случае новообразований).

2.1. Презентные основы на -naК этому классу относятся четыре глагола: bar#nal ‘поднимать’, dar#nam (аор. darjay) ‘поворачиваться’, а также onal ‘выть’ и spanal ‘пугать’. Два последних имеют вторичный аорист и синхронно относятся к классу глаголов с презентной основой на -a-.

Четыре глагола класса -na- можно разбить на следующие группы:

1) активные переходные/ медио-пассивные непереходные: banam, spanam;

2) медио-пассивные непереходные: danam, onam.

Валетностные характеристики этих двух типов глаголов можно проиллюстрировать следующими примерами:

Активный залог: Barj i ver z-as iwr Yisus. (Ин. 6:5) «Иисус, возведя очи и увидев…».

Пассивный залог: I xonarhutean nora datastan nora barjaw, … (Деян. 8:

32) «В уничижении Его суд Его совершился (букв. был свершен)».

Медиальный залог: Ew anemayn kzik paxean, ew lerink i mioy barjan.

(Откр. 16: 20) «И всякий остров убежал, и гор не стало».

Медиальный залог: Ew es o xstanam, ew o nddn danam (Ис. 50: 5) «И Я не воспротивился, не отступил назад».

2.1.1. Первичные презентные основы на -naBanam, акт. аор. barji –перех. ‘поднимать’, мед.-пасс. аор. barjay – неперех. ‘подниматься’ (прич. barjeal, кауз. barjucanem). Также засвидетельствованы непереходные варианты глагола banim, bananim 1, barjeal linim (аор. barjay) ‘являться взятым, унесенным’. К тому же корню относятся прилагательное barjr ‘высокий’ и существительное bowrgn ‘башня’ [NBH I, 440; HB, 428; HAB I, 413–415].

Сравнение с основой аориста указывает на то, что основа презенса восходит к протоармянскомому новообразованию *barj-na-. Эта праформа содержит рефлекс нулевой ступени корня. Была ли нулевая ступень корня основой аориста или презенса, определить затруднительно. Вместе с тем, присоединение суффикса *-na- к корневой морфеме должно было произойти достаточно рано для того, чтобы после выпадения рефлекса *-- успел произойти переход *-rn- > -n-.

Г. Клингеншмитт видит в презентной основе *barjnam фактитивное протоармянское новообразование на *-n- от медиального тематического презенса *bere/o- по аналогии с инфиксальными назальными презенсами от корней, оканчивающихся на ларингальный [Klingenschmitt 1982, 109–10].

Основа аориста barj- восходит к нулевой ступени индоевропейского корневого атематического аориста *b- от корня *br- (мед.) ‘подниматься’, (акт.) ‘поднимать’ 2, ср. хетт. park- ‘id.’, тох. В prkФорма засвидетельствована один раз у Хосровика Таргманича (Xosrovik Targmani, см. [Thomson 1995, 216], автора 8 века.

Г. Клингеншмитт предположил, что корень *ber-, подобно корню *ertповорачиваться’, имел смешенную парадигму, в которой презенс выражался медиальными формами, а аорист и перфект – активными. Данный тип парадигмы был рассмотрен К. Хоффманном [Hoffmann 1975].

‘восходить (о солнце)’, гот. briggan ‘приносить, вести’, а также рефлексы образованного от корневого аориста причастия *bt- – др.-инд. bhantвысокий’, ав. brzant- ‘высокий’, д.-в.-н. Purgunt, и др. [Pedersen 1906, 354;

LIV2, 78–79; Klingenschmitt 1982, 107–109; Kloekhorst 2008, 636–637].

оборачиваться, возвращаться’ (прич. darjeal (часто употребляется в качестве наречия со значениями «снова, опять, еще»), кауз. darjucanem). От глагола образовано существительное darj ‘поворот, оборот’ откуда darjadarj ‘возвращение’ и darjadarjim (аор. darjadarjecay) неперех. ‘повернуться несколько раз’. К тому же корню относятся существительное dowrgn ‘гончарный круг’1 [NBH I, 596–597; HAB I, 639].

Основа презенса восходит к протоармянскомому новообразованию *darj-na-. Как и в bana-, основа dana- содержит рефлекс нулевой ступени корня.

Г. Клингеншмитт предположил, что новая презентная основа заместила медиальную основу тематического презенса *dre-e/o-, ср. алб. dreth ‘прясть, скручивать’ [Klingenschmitt 1982, 110].

Основа аориста darj- восходит к нулевой ступени индоевропейского корневого атематического аориста *d- от корня *der-/*dreвращать(ся), оборачивать(ся)’ [Clackson 1994, 122–123; Jokl 1912, 206–208;

LIV2, 146], ср. алб. мед. darjaw ‘закручиваюсь’ [Demiraj 1997, 143], возможно, также др.-гр. (дор.) през. travcw [Letoublon 1980].

Б. Олсен [Olsen 1999, 954] отрицает прямое сопоставление dowrgn с др.-ирл. droch и др.-гр. trocov ‘колесо’ и предлагает считать армянское слово заимствованием из соседнего незасвидетельствованного индоевропейского centum языка.

2.1.2. Презентные основы на -na- со вторичным аористом на -ac- и -acaХотя рассматриваемые здесь два глагола, onam (аор. акт. onaci, мед.пасс. onacay) и spanam (аор. акт. spanaci, мед.-пасс. spanacay) формально относятся к классу глаголов на -a-, а не на -na- (ср. основу аориста), они, несомненно, являются таковыми по происхождению; основы аориста при этом являются вторичными образованиями от основ презенса.

Onam, акт. аор. onaci, мед.-пасс. аор. onacay – неперех. ‘выть’ [NBH II, 517; HAB III, 565].

Надежной этимологии нет. В отличие от глаголов banam и danam, основа*or-na- формально не может восходить к нулевой ступени корня.

Одна из возможных корневых этимологий – восстанавливать для этого глагола корень *oru- (с закономерным развитием *oru-na- > o-na-) и возводить его к *h‰ruH-, либо *h‰oruH- от и.-е. корня *h‰reH- ‘реветь’, ср.

др.-гр. wjruv–omai ‘реву’, скр. ruvati ‘ревет’, мл.-ав. uruuat ‘ревущий’ [LIV2, 306–307]. Из восстанавливаемых для индоевропейского корня основ атематический презенс.

Spanam, акт. аор. spar#naci – перех. ‘угрожать, пугать’, мед.-пасс. аор.

spar#nacay – неперех. ‘пугаться’ (прич. spanaceal) [NBH II, 735–736; HAB IV, 261].

Согласно общепринятой этимологии данный глагол восходит к и.-е.

*sperH- ‘пугать’ [Klingenschmitt 1982, 111; LIV2, 585–586; Meillet 1936, 32, 35]. Формально основа презенса может восходить к индоевропейскому назальному презенсу *sp-ne-h-, если корень содержал *-h-. Инфиксальная основа от этого корня засвидетельствована в лат. spernere ‘отталкивать, Об отражении *h3- в древнеармянском, см. [Beekes 2003, 184].

Pages: |

| 2 | 3 | 4 |

Главная >> Диссертации - все темы

[ СКАЧАТЬ ОРИГИНАЛ ДОКУМЕНТА .pdf ]

Похожие работы:

«из ФОНДОВ РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БИБЛИОТЕКИ Сергеева, Галина Георгиевна 1. Прецедентные имена и понимание ик в молодежной среде 1.1. Российская государственная Библиотека diss.rsl.ru 2005 Сергеева, Галина Георгиевна Прецедентные имена и понимание ик в молодежной среде [Электронный ресурс]: Школьники 10-11 класса : Дис.. канд. филол. наук : 10.02.19.-М.: РГБ, 2005 (Из фондов Российской Государственной Библиотеки) Теория языка Полный текст: http://diss.rsl.ru/diss/05/0377/050377020.pdf...»

«ГОБЕРНИК НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА ОЦЕНКА ВЛИЯНИЯ ИННОВАЦИОННОЙ АКТИВНОСТИ НА СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ПРОМЫШЛЕННЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ Специальность – 08.00.05 – Экономика и управление народным хозяйством (управление инновациями) Диссертация на соискание ученой степени кандидата экономических наук Научный руководитель : д. ф.-м. н., профессор Митяков Сергей Николаевич Нижний Новгород - Содержание Стр. Введение...»

«МУХАМЕТОВ ИЛЬЯС НИАЗОВИЧ Палтусы прикурильских вод: биология, состояние запасов, перспективы промысла 03.02.06 – ихтиология Диссертация на соискание ученой степени кандидата биологических наук Научный руководитель : д.б.н. А.М. Орлов Южно-Сахалинск – 2014 г. 2 СОДЕРЖАНИЕ ВВЕДЕНИЕ МАТЕРИАЛ И МЕТОДИКА 1. ЛИТЕРАТУРНЫЙ ОБЗОР 2. ХАРАКТЕРИСТИКА ОКЕАНОГРАФИЧЕСКИХ УСЛОВИЙ РАЙОНА 3. ИССЛЕДОВАНИЙ ОСОБЕННОСТИ...»

«Каслова Анастасия Александровна Метафорическое моделирование президентских выборов в России и США (2000 г.) 10.02.20 – сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук Научные руководители: Заслуженный деятель науки РФ, доктор филологических наук,...»

«Игнатова Юлия Николаевна ДОГОВОР АРЕНДЫ ТРАНСПОРТНЫХ СРЕДСТВ С ПРЕДОСТАВЛЕНИЕМ УСЛУГ ПО УПРАВЛЕНИЮ И ТЕХНИЧЕСКОЙ ЭКСПЛУАТАЦИИ 12.00.03 – гражданское право, предпринимательское право; семейное право; международное частное право Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук Научный руководитель — доктор...»

«УДК 517 Щуров Илья Валерьевич Решения-утки в быстро-медленных системах на торе 01.01.02 – дифференциальные уравнения, динамические системы и оптимальное управление Диссертация на соискание ученой степени кандидата физико-математических наук Научный руководитель : д.ф.-м.н., проф. Ильяшенко Ю.С. Москва, 2010 Оглавление Введение 1. Выпуклая медленная поверхность 1.1. Быстро-медленные...»

«Королев Виктор Васильевич АДСОРБЦИОННЫЕ И МАГНИТОТЕПЛОВЫЕ СВОЙСТВА НЕКОТОРЫХ ВЫСОКОДИСПЕРСНЫХ МАГНЕТИКОВ 02.00.04 – физическая химия 02.00.01 – неорганическая химия Диссертация на соискание ученой степени доктора химических наук Иваново – 2014 СОДЕРЖАНИЕ ВВЕДЕНИЕ.. 6 Глава 1. Высокодисперсные магнетики. 1.1. Строение кристаллической решетки и структура...»

«Измакова Ольга Анатольевна РЕКУРРЕНТНЫЕ АЛГОРИТМЫ ОБУЧЕНИЯ И САМООБУЧЕНИЯ В ТЕОРИИ РАСПОЗНАВАНИЯ ОБРАЗОВ (01.01.09 дискретная математика и математическая кибернетика) ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени кандидата физико-математических наук Научные руководители: доктор физико-математических наук профессор ФОМИН В. Н. доктор физико-математических наук профессор ГРАНИЧИН О. Н. Санкт-Петербург Введение Введение Исследования,...»

«Евтеева Мария Юрьевна МОДЕЛИРОВАНИЕ СЕМАНТИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЫ ГЛАГОЛОВ ШИРОКОЙ СЕМАНТИКИ С ОБЩИМ ЗНАЧЕНИЕМ ДЕЛАТЬ В ЕСТЕСТВЕННОМ ЯЗЫКЕ 10.02.19 – теория языка Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук Научный руководитель – доктор филологических наук, профессор Сулейманова О. А....»

«Шемякина Мария Константиновна Концептуализация понятия возрождение в историко-культурном и структурно-функциональном аспектах (на материале русской традиционной культуры) 24.00.01 – теория и история культуры (культурология) Диссертация на соискание ученой степени доктора культурологии Кострома - 2014 2 ОГЛАВЛЕНИЕ ВВЕДЕНИЕ...3 ГЛАВА 1. Концептуализация понятия возрождение в русской...»

«Гордеева Тамара Олеговна МОТИВАЦИЯ УЧЕБНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ШКОЛЬНИКОВ И СТУДЕНТОВ: СТРУКТУРА, МЕХАНИЗМЫ, УСЛОВИЯ РАЗВИТИЯ 19.00.07 - Педагогическая психология (психологические наук и) Диссертация на соискание ученой степени доктора психологических наук Москва - 2013 2 ОГЛАВЛЕНИЕ Введение Глава 1. Проблема внутренних и внешних источников успешности учебной деятельности 1.1. Интеллектуальные...»

«СЁМИНА НАТАЛИЯ БОРИСОВНА УПРАВЛЕНИЕ КУЛЬТУРНЫМИ ПРОЦЕССАМИ НА КАВКАЗСКИХ МИНЕРАЛЬНЫХ ВОДАХ В XIX- НАЧАЛЕ XX ВВ. Специальность 07.00.02- Отечественная история Диссертация на соискание учёной степени кандидата исторических наук Научный руководитель : доктор ист. наук, проф. Малахова Г. Н. СТАВРОПОЛЬ 2005 ОГЛАВЛЕНИЕ ВВЕДЕНИЕ 3-36 ГЛАВА1. СТАНОВЛЕНИЕ РЕГИОНАЛЬНОЙ КУЛЬТУРНОЙ ПОЛИТИКИ НА КАВКАЗСКИХ МИНЕРАЛЬНЫХ ВОДАХ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX...»

«Юзефович Наталья Григорьевна АДАПТАЦИЯ АНГЛИЙСКОГО ЯЗЫКА В МЕЖКУЛЬТУРНОМ ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ РОССИЯ – ЗАПАД Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук Специальность: 10.02.04 – германские языки Научный консультант доктор филологических наук, профессор...»

«Бучникова Наталья Борисовна ОЦЕНКА ВИБРОНАГРУЖЕННОСТИ ОПЕРАТОРА ВАЛОЧНО-ПАКЕТИРУЮЩЕЙ МАШИНЫ ПРИ ОБРАБОТКЕ ДЕРЕВЬЕВ, ПОДВЕРЖЕННЫХ ВЕТРОВАЛУ 05.21.01. – Технология и машины лесозаготовок и лесного хозяйства ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени кандидата технических наук Научный руководитель, доктор технических наук, профессор Александров В.А. Санкт – Петербург 2014 г. СОДЕРЖАНИЕ Стр. ВВЕДЕНИЕ...»

«АБИЛЬДИНОВ Артем Анатольевич ИНТЕГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ ВО ВЗАИМООТНОШЕНИЯХ РОССИИ И КАЗАХСТАНА: ИСТОРИКО-ПОЛИТОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ Специальность 23.00.02 – политические институты, процессы и технологии диссертация на соискание ученой...»

«Фетисова Евгения Владимировна МЕТОДИКА ДОВУЗОВСКОГО ОБУЧЕНИЯ МАТЕМАТИКЕ ИНОСТРАННЫХ СТУДЕНТОВ, ОБУЧАЮЩИХСЯ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ (МЕДИКО-БИОЛОГИЧЕСКИЙ ПРОФИЛЬ) 13.00.02 - теория и методика обучения и воспитания (математика) Диссертация на соискание ученой степени кандидата педагогических наук Научный руководитель доктор физико-математических...»

«Панкратов Александр Валерьевич ПРАКТИЧЕСКОЕ И ОБЫДЕННОЕ МЫШЛЕНИЕ: ПОЛИОПОСРЕДОВАННОСТЬ, СУБЪЕКТНОСТЬ И СТРАТЕГИЧНОСТЬ 19.00.01 — общая психология, психология личности, история психологии Диссертация на соискание ученой степени кандидата психологических наук Научный руководитель : кандидат психологических наук, профессор Корнилов Ю.К. Ярославль СОДЕРЖАНИЕ ВВЕДЕНИЕ Глава 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ПРОБЛЕМЫ 1.1. Развитие...»

«Ларин Сергей Борисович ОСОБЕННОСТИ ПЕРВОНАЧАЛЬНОГО ЭТАПА РАССЛЕДОВАНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, СОВЕРШАЕМЫХ ЛИДЕРАМИ И ЧЛЕНАМИ ОРГАНИЗОВАННЫХ ПРЕСТУПНЫХ ГРУПП В МЕСТАХ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ Специальность 12.00.12 – Криминалистика; судебно-экспертная деятельность; оперативно-розыскная деятельность Диссертация на...»

«ШАПОВАЛОВ ИГОРЬ ПЕТРОВИЧ УДК 537.61, 537.62, 537.63 УПОРЯДОЧЕННЫЕ ФАЗЫ И ФАЗОВЫЕ ПЕРЕХОДЫ В ОДНООСНЫХ SU(3)-МАГНЕТИКАХ Специальность: 01.04.02. – Теоретическая физика Диссертация на соискание ученой степени кандидата физико-математических наук Научный руководитель доктор физико-математических наук, профессор Адамян Вадим Мовсесович Одесса – 2013 ОГЛАВЛЕНИЕ Список условных...»

«Искужина Гульназ Расиховна КОНКУРЕНЦИЯ НА РЫНКАХ ПРОМЕЖУТОЧНОЙ ПРОДУКЦИИ Специальность: 08.00.01 – Экономическая теория Диссертация на соискание учёной степени кандидата экономических наук Научный руководитель – доктор экономических наук, профессор Нусратуллин В.К. Уфа – 2014 2 ОГЛАВЛЕНИЕ ВВЕДЕНИЕ.. Глава 1. КОНКУРЕНТНЫЕ...»

наверх

<< ГЛАВНАЯ | КОНТАКТЫ

БЕСПЛАТНАЯ ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА (Авторефераты, диссертации, методички, учебные программы, монографии)