«Старообрядческая субкультура в современном российском обществе ...»

по религиозным мотивам из Московии (Центральная Россия) на юг страны, на заросшую лесом, болотистую территорию близ реки Корень, мигрировала небольшая группа староверов в составе одной семьи Москалевых (отец, мать, трое сыновей с женами, незамужняя дочь). Начальник заставы Федор Кошлаков, симпатизировавший «приверженцам старой веры», лояльно отнесся к беглецам. Им был выделен участок земли под строительство домов и дана возможность сменить фамилию. По имени отца семейства – Тарас, была взята новая фамилия – Тарасовы (отсюда жители села носят практически одну эту фамилию и сегодня). Само разросшееся в дальнейшем поселение назвали в честь начальника заставы – Федора - Кошлаково. В диссертационном исследовании А.В. Апанасенка «Старообрядчество Курской существовании в начале XIX века в деревне Кошлаково Корочанского уезда старообрядческой часовни [10, с. 30]. Село Кошлаково стало генотипом старообрядчества на Белгородской земле: староверы-поморцы сел и городов региона, в основном, были выходцами из Кошлакова.

Другим местом концентрации беспоповства на территории Белгородского региона является село Крапивное (сегодня Шебекинского района). Известно, что в 1893 году в Крапивном Белгородского уезда властями была закрыта имеющаяся там к тому моменту моленная [10, с. 120].

Старообрядческая поморская община находилась в селе Верхне-Березово Новооскольского уезда. В газете «Курские епархиальные ведомости» за г. говорится о присоединении из раскола к официальному православию крестьянина этого села Выродова Ивана Яковлевича с сыном [12, с. 468-472].

Период с 1900 г. по 1917 г. назван «золотым веком старообрядчества» [134, Се м е н у Д е нис ов ы м, на писа в шим «П ом ор ские от в е т ы », в кот ор ы х обст о ят е л ьно из л оже ны о сн ов ны е пол оже ния ст а р о обр я дч е ст в а.

веротерпимости», изданный императором Николаем II, радикально изменил правовой статус и условия жизни местных старообрядцев и старообрядчества в целом. Согласно данному указу, староверы приобрели независимость в религиозной сфере, получили возможность строить молитвенные помещения и совершать богослужения по своим каноническо-догматическим правилам.

Старообрядцы были признаны полноценными членами общества. Им разрешили занимать государственные должности, создавать свои приходы и собираться в молитвенных домах. Согласно краеведческим данным, в период с 1903 г. по 1905 г. в селе Кошлаково был построен деревянный храм в честь свт. Николая Чудотворца. Первым духовным наставником являлся Тарасов Гавриил. К началу XX века в Кошлаково функционировал Поморский женский монастырь, ставший на долгое время значительным духовным центром беспоповства. Дата его основания неизвестна, но имеются сведения о том, что Кошлаковский монастырь был тесно связан с расположенным в соседней Харьковской губернии Чугуевским монастырем, который основан раньше Кошлаковского - в 1750-1760 гг. иноками из Выговского монастыря Даниилом, Герасимом и Германом.

Церковная община в течение многих веков представляла собой духовную микроструктуру старообрядчества, ее генеральная функция заключалась в сохранении христианской традиции, духовных ценностей, установок, нравственных норм и правил. Именно община вносила в жизнедеятельность старообрядческого общества духовное начало, координировала нормы поведения, формировала нравственно. Особой формой духовного союза прихожан Кошлаковского храма в дореволюционное время была праздничнорелигиозная жизнь. В праздничной культуре староверов считалось необходимым посещение храма в воскресенье. Праздничные службы и крестные ходы были одним из элементов празднования Пасхи, Рождества, Троицы и других праздников. В период Великого поста на богослужениях присутствовало почти все местное население. Совместное религиозное переживание сближало людей, формировало чувство культурной и вероисповедальной идентичности.

По своему социальному статусу старообрядцы-беспоповцы, проживающие на территории края, были крестьянами, многие из которых относились к категории зажиточных. Основными видами деятельности являлись хлебопашество и скотоводство. В XIX в. у старообрядцев существовал целый спектр народных ремесел. Ткачество присутствовало в каждой семье. В селах Купино и Дмитриевка, где проживали староверческие семьи, было распространено изготовление саней, дуг и повозок. В селе Репном производили валенки. В старообрядческом селе Зимовное занимались шитьем сапог и выделкой кож. Таким образом, староверы Белгородского края относились к тем социальным стратам, в которых максимально сохранялся древнерусский традиционный уклад.

Далее рассмотрим генезис и историю поповского согласия на территории Белгородского региона.

В первой половине XVIII в. старообрядцами-поповцами Белокриницкой иерархии в Валуйском уезде Воронежской губернии (сегодня Белгородская обл., Вейделевский р-н) была основана слобода Дегтярная и селение Ровны.

Существует две версии заселения этих мест старообрядцами. Согласно первой версии, они переселились сюда из Московской губернии сразу после раскола в 1680 году. Из подмосковных владений князя Ю. Трубецкого были высланы крестьяне, несогласные с никоновской реформой. По другой версии, старообрядцы пришли сюда из низовий Дона (на Дону и сегодня есть станица Дехтярная), куда ранее они бежали из Московской губернии [148, c.144].

На протяжении длительного периода село Ровны являлось центром поповских общин Юга России и Дона. «В 1812 году в селе проживало душ мужского пола, к 1900 году селение насчитывало около 175 дворов с 1127 жителями» [54, c. 57]. На территории поселения находилась деревянная, покрытая камышом, церковь. В 1905 г. в селе Ровны было начато строительство нового деревянного храма с колокольней в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Строителями выступили вернувшиеся с русскояпонской войны солдаты. Значительная сумма денежных средств на возведение храма (примерно больше половины его стоимости) была пожертвована купцом-старообрядцем из Старобельска (Украина) Суворовым Титом Матвеевичем, а остальная часть средств собрана самой общиной. В 1908 г. храм был построен и освящен. Иконостас храма сделан мастерами Рогожскими иконописцами.

Село Дегтярное было самым крупным поселением старообрядцев, приемлющих Белокриницкую иерархию, в губернии. «Староверческое население постоянно преследовалось властями и церковью. Деревня после отмены крепостничества вышла одной из самых бедных в округе. С самого основания деревни в ней был молитвенный дом» [244, c.102]. В 1859 году в Дегтярном насчитывалось 300 дворов с 1659 жителями (825 мужского пола и 834 женского пола). «Многие десятилетия сюда тянулись подводы старообрядцев. Здесь в молельне они крестили своих детей, справляли свадьбы, поминали усопших» [244, c.102]. В 1913 г. (по другим данным - в 1909 г.) в селении Дегтярное был построен Михайловский деревянный храм.

Храм являлся сакральным центром сельской округи, организующим ее пространство. Древлеправославные традиции пронизывали все стороны культурно-бытовой жизни местных старообрядцев.

существенные коррективы в бытие русского старообрядчества. Официальной и единственно приемлемой формой «веры» был объявлен атеизм. О.

большевистской революции: «Большевики не есть народ, ни даже его часть.

Они низший слой «общества», чуждый, западный,…полный низменной ненависти… - далее философ говорит о русском народе, оказавшемся в полной изоляции от родной культуры - …народ, тоскующий по своей собственной жизненной форме, по своей собственной религии, по своей собственной будущей истории» [240, c. 200].

Проанализируем историко-культурное состояние внутри беспоповского согласия на территории края в эпоху богоборческого режима советской истории.

Колоссальное значение для белгородских старообрядцев имел Второй Поместный собор Поморского согласия, проходивший в селе Кошлаково с по 10 июня 1927 г. Органами советской власти было выдано разрешение на созыв съезда старообрядческого духовенства и мирян1. На Кошлаковском поморских общин России. Председательствовал П.В. Ершов, занимавший пост Председателя Высшего Духовного Совета. На соборе решались вопросы следующего характера:

«1. Духовные права и обязанности настоятелей прихода. Порядок их поставления и исполнения служения. Суды и наказания.

2. О соблюдении уставности и чинности богослужений и отправления треб.

Установление чинов вхождения во храм. Крещение, исповеди, браки, каждение, погребение, поминовение и прочь.

3. О соблюдении христианских обычаев в домашней и общественной жизни.

4. О поднятии нравственных начал среди прихожан.

5. Об устроении иноческого чина.

6. О соблюдении постановлений соборов и духовенства совета.

7. О порядке приема старообрядцев, не приемлющих брака.

8. Об учреждении духовного совета в селе Кошлаково.

9. О принадлежности общинных молитвенных домов»2.

В период сталинских репрессий в Кошлаково прошел ряд мер по уничтожению и закрытию старообрядческих культовых центров. В 1928 г.

органами советской власти был закрыт монастырь. В 1939 г. власти закрыли храм. Действие старообрядческого фактора свелось исключительно к тайным Кошлакова, в т.ч. и духовные лидеры, стали жертвами «красного террора» и коллективизации.

В годы Великой Отечественной войны, когда советская власть была государственная политика в отношении религии немного смягчилась. В стране прошли акции по регистрации религиозных организаций. Для регистрации необходимо было предоставить в советские органы список «двадцатки». 3 октября 1946 г. Кошлаковская община старообрядцев усилиями верующих была зарегистрирована1. Духовным наставником являлся Тарасов Николай Федорович, 1872 г.р. Верующие пытались вернуть храмовое здание у колхоза. До 1947 г. Церковный Совет платил страховку за здание (неиспользуемое им по назначению). Были сделаны усилия по восстановлению храма. По свидетельству информантов, «Каждый принес по дубу, крышу крыли камышом, камыш резали всем селом» (Тарасова Анастасия Кондратьевна, 1919 г. р., село Кошлаково, запись: сентябрь, 2007г.). Но действия общины были остановлены местной властью2.

общин на территории Белгородского края после окончания Великой Отечественной войны реализовывалась в частных домах, чаще всего без регистрации (кроме Кошлаковской).

Новая волна гонений обрушилась на Церковь в период хрущевской оттепели: закрывались храмы, запрещались богослужения. В исследуемом регионе прошел ряд мер уничтожению старообрядческих общин, не зарегистрированных в органах советской власти. В селе Крапивном богослужения проводились в доме Хомяковой (верующей преклонного возраста). В праздничные дни в молитвенном доме собиралось до человек верующих. Служба, некоторые обряды (панихида) и таинства (крещение) совершались бывшей монахиней Кошлаковского монастыря Дергаусовой Татьяной Ивановной. В беспоповстве Поморского толка известна практика женского наставничества, особенно имевшая место в малочисленных или отдаленных от центра общинах. Старообрядческую поморскую общину в хуторе Ковалевка Никитовского района возглавляли сестры Агафья и Соломида Тимофеевны Бакулины. Община собиралась в их доме и насчитывала 140 человек1. В селе Хвощеватом (Фощеватом) старообрядческая община, состоящая из 90 человек, действовала в доме духовного наставника Кислинского Ивана Григорьевича2. В 1957 г. местная власть сделала строгое предупреждение организаторам церковных собраний3.

Старообрядцы села Кошлаково продолжали активно ходатайствовать о возвращении полуразрушенного храма, который переоборудовался колхозом под детские ясли. Председатель колхоза Тарасов Тит утверждал, что здание не может принадлежать верующим, так как уже куплено колхозом.

Старообрядцы ездили в Москву к члену Политбюро Полянскому, который «разъяснил», что решение данного вопроса должно быть принято на местном уровне: при созыве колхозного собрания. Председатель Тарасов Т.С. по поводу собрания ответил отказом и заявил, что верующих много и если поставить вопрос о здании храма на голосование, то колхозу придется его отдать. Состоялся районный суд между Кошлаковской старообрядческой общиной и колхозом. Суд вынес решение не возвращать храм верующим. На требование показать соответствующую документацию члены заседания суда и председатель отказались4. В мае 1957 г. верующие обратились к Н.С.

Хрущеву с жалобой по вопросу возврата и восстановления храмового здания.

Ответ был дан через обком партии и переслан в Никольский сельский совет верующих»5.

В 1958 г. Кошлаковская община старообрядцев повторила попытку планировалось собрать с жителей села, поскольку все были готовы принести пожертвования. Уполномоченному совета по делам религиозных культов были представлены данные о росте общины, насчитывающей около человек из 433 дворов. Однако, несмотря на усилия верующих, здание храма не было передано религиозной общине. Это аргументировалось тем, что все имущество национализировано и бывшее церковное здание является деятельность Кошлаковской общины на протяжении всего существования советского строя реализовывалась на территории частных домов на правах аренды.

В условиях атеистической идеологии действие религиозного фактора в старообрядческих селах минимизировалось. Так, в период с 7 по 14 января 1958 года, в дни рождественских праздников, молитвенный дом в Кошлаково посетило 80 верующих, в следующие дни Святок - до 50-60 человек. В Пасхальные дни 1958 г. богослужение посетило около 200 человек2. Среди приходивших на богослужение практически не было молодежи. Это являлось результатом атеистической пропаганды, направленной на уход молодого поколения из Церкви. По указу обкома КПСС во время церковных праздников, особенно на Пасху и Рождество, в сельских клубах проводились развлекательные мероприятия: «В эти дни огромную роль играли указания обкома КПСС об организации в селах вечеров молодежи с выступлением коллективов самодеятельности, кинофестивалей и других мероприятий, направленных на отрыв молодежи от церкви»3. Тоталитарная власть делала все, чтобы аннулировать вековые нравственные нормы, укорененные в вере.

Уполномоченный совета в своих распоряжениях писал: «…прежде всего, для атеистической пропаганды нужно в обязательном порядке привлечь всю интеллигенцию села – учителей, врачей, зав. клубов, библиотек.…Что лекций перед аудиторией, а широко практиковать метод индивидуальной и подворной работы, отстаивая у церковников каждого человека…. Для того, чтобы оторвать верующих от церкви, нужно сделать культпросветучреждения местами, способными удовлетворить все духовные потребности, как стариков, так и подростков. Если пришли старики, они смогли бы отдохнуть, а молодые повеселиться. Только тогда у людей отпадет желание ходить в церковь»1.

Разрушение «знаковой системы» (прекращение богослужений, закрытие храмов, арест духовных лидеров) в советское время привело к разрыву духовных традиций и негативно отразилось на общем уровне религиозности старообрядцев. Внедрение в обществе секуляризационного мировоззрения существенно подорвало основы старообрядчества. Широкие слои сельской общественности утратили живую веру и отошли от религии. В период воинствующего атеизма, который есть «нигилистическое, безнравственное, религиозных традиций в старообрядческой среде.

Примерно до середины 1930-х гг. ведущую роль в формировании культурной идентичности старообрядцев играли традиционные ценности института семьи. Семья являлась главным передатчиком религиозных, культурных норм. Именно в рамках семьи старообрядцы-беспоповцы с детства усваивали каноны веры, социокультурные и бытовые традиции, свойственные данной конфессии. Из рассказа старообрядки села Кошлаково:

«У нас в семье 13 детей было. Отец к нам очень строго относился, держал нас «в ежовых рукавицах». Пришли из церкви, мать обед наготовила, садимся все вместе за стол, отец читает молитву. Раньше все вместе ели, особенно в праздники все собирались за одним столом. Как прочитают молитву, отец говорит нам: "Ни слова за обедом не произносить, ни слова!.

Отец нас очень хорошо воспитывал, учил молиться. Особенно зимой, делать было нечего, мать печь топит на ночь, а он ложится с нами на лежанку и учит молитвы, так все молитвы с нами выучил. Мы почитали родителей, слушали их во всем, как в заповеди сказано». (Кизилова Татьяна Филатовна, 1926 г. р.г. Шебекино, родилась в с. Кошлаково, запись: март, 2008г.).

Дореволюционная старообрядческая семья аккумулировала в себе аспекты религиозно-конфессиональной этики. Отношение детей к родителям имело нравственную основу и регулировалось Декалогом. Дети, согласно 5 заповеди «Чти отца твоего и матерь твою…» (Исх.20;12), почитали своих родителей за святынь. Это почитание заключалось в безусловном послушании, безропотном подчинении. Власть родителей - от Бога, поэтому нарушение воли родителей - большой грех. В обязанности детей относительно родителей входило обеспечение спокойной старости, почитание их после смерти, заключающееся в церковном поминовении. Поминовение почивших родителей, близких и дальних родственников, крестных родителей и непрерывная молитва за них являются существенным элементом староверческой религиозной практики и духовным связующим звеном поколений. «Родителей, родню свою надо поминать на панихиде, молиться за них, подавать милостыню». (Тарасова Анна Кондратьевна, 1933 г. р.с.

Кошлаково, запись: сентябрь, 2007г.). Память о своем роде, выраженная в почитании (поминовении) умерших предков, - важный фактор сохранения старообрядческой идентичности.

Эталоном, по которому организовывали свой жизненный уклад староверы, являлся свод бытовых правил – «Домострой», созданный на Руси в середине XVI века. Отношение родителей к детям в семье старообрядцев-беспоповцев строилось на двух взаимодополняющих фундаментах: любви и строгости.

Главной прерогативой родителей была забота о духовном состоянии детей.

Родители выполняли охранительную функцию: следили за чистотой души своих детей, оберегали от греха, что чаще всего сводилось к изоляции от нестарообрядцев. Целью воспитания в старообрядческой семье являлось формирование религиозности, нравственности, сохранение традиций предков. Ориентируясь на пример родителей, дети с ранних лет усваивали определенные стереотипы поведения, связанные со «старой верой»: молитвы, крестное знамение, поклоны, соблюдение поста и пр. Вся атмосфера семейной жизни староверов способствовала постижению детьми еде/посуде, молитве, браке, мыть руки после прикосновения к «нечистым»

предметам, носить одежду старинного покроя и т. д. Таким образом, действенным механизмом трансляции самобытной старообрядческой культуры. При развитии духовно-нравственных качеств родители не упускали и деятельностную сторону воспитания. С ранних лет ребенок включался в трудовую деятельность. Труд выступал одним из главных факторов воспитания. Естественно, что дети не всегда выполняли требования, предъявляемые к ним взрослыми. В этом случае староверы вполне уместным считали применять физическое наказание. Тут они руководствовались наставлениями св. Иоанна Златоуста, нашедшими свое отражение в «Домострое»: «Наказывай сына своего в юности его и упокоит тебя в старости твоей и придаст красоты душе твоей»» [10, с.163]. По свидетельству информантов, родители-староверы использовали телесное наказание, но мягкого характера: «Если дети что-то плохое делали, можно было и наказать, побить, например, но ни в коем случае нельзя бить до крови и таскать за волосы» (Кизилова Татьяна Филатовна, 1926 г. р. г. Шебекино, родилась в с. Кошлаково, запись: март, 2008г.). Родители вплоть до создания детьми своих семей и даже после этого (в зависимости от степени благосостояния) обеспечивали их материально. «Родители после женитьбы детей обязательно им помогали, кто, как сможет: привозили хлеб – зерно, на зиму детей забирали, чтоб полегче было, очень дружно жили» (Кизилова Татьяна Филатовна, 1926 г. р. г. Шебекино, родилась в с. Кошлаково, запись:

март, 2008г.).

В основе взаимоотношений супругов-старообрядцев лежали взаимная ответственность и уважение. Семейный союз, в первую очередь, определялся как духовный союз двух человек, объединенных общей верой и общими целями. Семейно-брачные отношения строились на Евангельском постулате, утверждающем иерархичность семейной структуры: «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос, глава Церкви, и Он же спаситель тела. Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем» (Еф. 5, 22-24). По утверждению информантки, «Мужа надо почитать как Главу Церкви – Христа, не изменять ему ни в коем случае!» (Кизилова Татьяна Филатовна, 1926 г.р. г.

Шебекино, родилась в с. Кошлаково, запись: март, 2008г.). Супружеская неверность у старообрядцев считалась нарушением Закона Божия: «Не регламентировалась религиозно-нравственными принципами. Во время постов, накануне церковных праздников супруги не вступали в интимные «объединятся» мужу с женой, это нарушение Божьего Закона. Только в воскресение…, а под праздник не разрешается. Да и по всей жизни под праздники, в пост нельзя мужу с женой спать, но хоть спите, но греха не творите. Потому что раньше, где там отдельно спать было, одна хата, вместе спали, но греха делать нельзя было» (Тарасова Евдокия Григорьевна, 1930 г. р. г. Белгород, родилась в с. Кошлаково, запись: январь, 2008г.). Если учесть, что большинство браков в 20-30 годы прошлого века заключались на основании семейных и имущественных потребностей и многие пары не встречались до свадьбы, любовь как основная составляющая брачных отношений появлялась в процессе семейной жизни, скорее всего в форме привязанности-родственности, и не носила ярко выраженной эротической окраски. Такие семейные узы, как показывает практика, оказались наиболее крепкими. «Раньше, это еще до нашей жизни было, замуж выходили не по своей воле, а за кого родители скажут, так моя мама выходила за отца. У нее жених был, она его любила. Но родители отдали за другого, который был один сын в семье, у него земля. А одну приехали сватать, ей 14 лет было, она под кровать спряталась, не хотела…, а потом когда вышла замуж и любовь появилась и уважение, хорошо жили» (Тарасова Евдокия Григорьевна, 1930 г. р. г. Белгород, родилась в с. Кошлаково, запись: январь, 2008г.).

До 1930-х гг. существовала практика «родительской воли», когда выбор партнера для брака принадлежал исключительно родителям. При выборе супругов для своих детей учитывались положительные качества семьи и рода.

Колоссальное значение при выборе спутника для брака придавалось нравственному поведению, особенно девушки, которой приписывалось строгое целомудрие. Религиозные запреты регламентировали взаимоотношения между полами. Добрачные половые отношения осуждались как большой грех и были крайне редкими. Но если контакты до брака все-таки случались, то к девушке относились с большим презрением.

Замуж потом она выходила за вдовца или же за парня с очень плохой репутацией. Рождение детей вне брака также считалось предосудительным и обычно строго наказывалось. Из рассказа старообрядки села Кошлаково:

«Отец нас очень строго держал, например, мы девки, он нам так говорит:

Вот пошла ты на улицу, если «в подоле принесешь», голова будет отрублена. Раньше тоже были случаи, когда рожали. Это было очень позорно. Потом девка с трудом выходила замуж. Если кто до свадьбы с ребятами «имел дело», это, во-первых, был большой грех, а во-вторых, позор.

Этой девкой потом ребята не интересовались, уже родители не старались ее за своего сына посватать. Она выходила за вдовца или за какого-нибудь тоже нехорошего парня. Раньше отец решал за кого замуж выходить»

(Кизилова Татьяна Филатовна, 1926 г. р.). Возрастной ценз для вступления в брак: от 14-18 до 20 лет у девушек, от 16 – 20 до 22 лет у юношей. Родителистароверы старались как можно раньше устроить семейную жизнь своих детей во избежание нравственного падения, половой распущенности.

В патриархальной старообрядческой семье главенствующая роль принадлежала старшему мужчине (свекру). Приведем воспоминание старообрядки: «Мужчина в семье был хозяином, руководителем, а женщина – это мать, она детей рожает, ей ни пойти никуда, ни поехать, ни купить, а у него лошадь в руках. Раньше жили все вместе, свекор, свекровь - до самой смерти. Свекор - папаша был главный в семье, все ему подчинялись. Он назначал, кому что делать. Знал, кому какую работу дать, кто, на что способен, или по состоянию здоровья. Определял тому туда-то идти, тому туда-то ехать. Свекор вел хозяйство, распоряжался деньгами, имуществом.

Он видит, например, что у сына ботинок нет и говорит своей семье:

«Сегодня мы покупаем, вот этому сыну, завтра тебе купим». Его обязательно все слушали» (Кизилова Татьяна Филатовна, 1926 г. р. г.

Шебекино, родилась в с. Кошлаково, запись: март, 2008г.). Глава семьи контролировал экономическую базу семьи: распоряжался бюджетом. Он выполнял функции духовного лидера, мобилизовывал духовно-практическую сферу: регулярное посещение богослужений всеми членами семьи, домашнюю молитвенную практику, выполнение уставных моментов (церковные праздники, посты, половое воздержание и т. п.). Мужчина регулировал социально-бытовую область семьи: выполнение требований о «несообщении» с иноверными, обязательное ношение бороды всей мужской половиной семьи, запрет на табакокурение и т.д. Главе семейства принадлежало бескомпромиссное право наставлять, наказывать, поощрять.

Остальные члены семьи находились в подчиненном положении по отношению к нему. Слово главы семьи оставалось решающим при любом важном деле, в том числе при выборе брачного партнера для своих детей.

Как вспоминает информантка, «Раньше отец решал за кого замуж выходить» (Кизилова Татьяна Филатовна, 1926 г. р. г. Шебекино, родилась в с. Кошлаково, запись: март, 2008г.). Повседневным, хозяйственным бытом в семейной среде староверов руководила жена главы семьи (свекровь). Она целесообразно распределяла домашнюю работу между женской половиной семьи: «Свекровь тоже вес имела. Если две, три невестки в семье, она говорит: «Сегодня твоя неделя готовить обед, а на той неделе ты будешь готовить», а если у какой-то из невесток грудной ребенок она ее исключает» (Кизилова Татьяна Филатовна, 1926 г. р. г. Шебекино, родилась в с. Кошлаково, запись: март, 2008г.). Женский авторитет обеспечивался властью над домашним очагом, воспитанием детей, мастерством в приготовлении пищи, одежды и т. п. Женщине принадлежало внутреннее пространство семейно-жизненного уклада (в то время как мужчине внешнее).

Расторжения браков у староверов до революции практически не зафиксированы. Вторичные браки заключались только в случае смерти одного из супругов. «Мой свекор три раза женился, потому что одна жена умерла, другая, вдовцам можно жениться» (Кизилова Татьяна Филатовна, 1926 г. р. г. Шебекино, родилась в с. Кошлаково, запись: март, 2008г.). Эти сведения совпадают с материалом других областей России. Современный исследователь Фурсова Е. Ф., опираясь на поморские соборные положения, в своем труде «Род и семья старообрядцев-поморцев Новосибирской области», пишет: «…развод мог иметь место только в отдельных исключительных случаях, а именно, если жена посягала на жизнь мужа или муж имел злой умысел против государства. Мужчине также предоставлялась возможность вступить во второй брак, если первая жена оставляла его без вины или уклонялась в иноверие. Во всех прочих случаях, если вторая сторона пребывала в добром здравии, повторный брак считался незаконным» [233, с.

63].

Старообрядческая семейно-брачная структура была расширенного типа.

Она включала супругов с детьми и многих кровных родственников (дедушка, бабушка, тетя, дядя, двоюродные братья и сестры). В рамках расширенной семьи существовал целый ряд нуклеарных семей. По словам старожилов старообрядческого села Кошлаково, несколько поколений жили в одном доме, вели общее хозяйство, наиболее типичной была семья, состоящая из трех поколений: глава семьи с супругой, две и более супружеские пары сыновей с детьми. Так, по воспоминаниям жительницы села: «В семье все вместе жили, свекор, свекровь, у моей мачехи в семье было три невестки – братья поженились, всего 40 душ. А жили все в одной хате, на земле спали, полов не было» (Лагутина Евдокия Никифоровна, 1928 г.р. с. Кошлаково, запись:

сентябрь, октябрь, 2007г.). Семья подобного типа отличалась высокой степенью сплоченности, прочности, стабильности. Приоритетом являлись такие морально-нравственные императивы, как любовь, забота, стремление поддержать друг друга и т. д. Как правило, расширенные семьи были многодетными и насчитывали до 13-18 детей, такое явление, как аборт было немыслимо. Из рассказа старообрядки села Кошлаково: «Раньше детей в семье много было. У одной было 18 детей, больше всех в Кошлаково, а так обычно по 10,11,12. Тогда никто аборты не делал, грех большой» (Лагутина Евдокия Никифоровна, 1928 г.р. с. Кошлаково, запись: сентябрь, октябрь, 2007г.). Доминирующей моделью выступала патрилокальная форма проживания: после брачной церемонии молодожены поселялись в доме семьи мужа. Таким образом, до революции старообрядческая семья выделялась однородностью состава, т. е. наличием признаков (культурных, религиозных, социальных), свойственных всем ее членам, не допускающих посторонние элементы (не свойственные старообрядческому сознанию).

Итак, стержнем культуры и быта старообрядцев до революции выступал консерватизм, в старообрядческих семьях стойко сохранялись патриархальные устои. «В старообрядческом обществе традиция держалась необычайно крепко и в формах иной раз прямо-таки архаических…» [139, с.

В ситуации тотального атеизма трансляция религиозно-культурной 252].

традиции существенно затруднилась. Традиционная семья испытала на себе трансформационные процессы, связанные с отходом молодого поколения от духовной культуры предков. По словам информантов, дети, посещавшие государственную школу, постигали плоды атеистического образования и воспитания. «Когда дети пошли в школу им там сказали, что Бога нет, они и крестики поснимали, молиться перестали и в храм ходить» (Тарасова Евдокия Григорьевна, 1930 г. р., Белгород, родилась в с. Кошлаково, запись:

январь, 2008г.). Удержать молодежь в русле традиционной культуры и религиозных предписаний - семиотизации традиций (носить крестик, молиться перед едой, не брить бороду, посещать храм, в том числе не объединятся с разноверными и т.п.) - стало проблематично, иногда практически неосуществимо и небезопасно. В советской культуре произошло инверсионное перекодирование ценностей: все, что до революции было обозначением религиозного, верующего человека, стало обозначением мракобесия, архаизма, вредного и разлагающего для просвещенной страны.

Идея перекодирования и инверсий ценностей обнажает общую черту русской ментальности – «крайнюю остроту бинарных оппозиций и почти полное отсутствие нейтральных, ценностно не отмеченных элементов» [101, с. 62]. В этой связи можно констатировать нарушение религиозно-культурной преемственности поколений. Происходит отсечение культурной памяти, очередная смена системы ценностей, вытеснение старых доминант и формирование новых, бездуховных ориентиров. Разрушение религиозной веры, происходившее в прошлом веке, стало одной из главных предпосылок утраты современным обществом духовности и ряда морально-этических императивов.

Под воздействием индустриально-урбанистических тенденций фундамент традиционной старообрядческой семьи постепенно рушится, изменяется ее хозяйственная основа. «Сохранить самобытность старообрядцам в «эпоху перемен»… было непросто. Россия неуклонно стремилась к принятым на западе моделям жизненного уклада, которые оставляли мало места религии и обычаям предков» [10, с. 155]. В противоположность традиционному обществу с расширенным семейным укладом индустриальное общество декларирует нуклеарный тип семейно-брачных отношений. Современная старообрядческая семья приобретает новую форму: супруги, и их дети составляют основу взаимоотношений, родственные связи отходят на второй план. Из села начинается отток молодых людей в город. Современные пары чаще всего выбирают неолокальную модель проживания: отделяются и живут независимо от родителей. Процесс социально-экономических изменений связан с внутрисемейным ограничением деторождения. Количество детей в современных семьях старообрядцев достигает от 1 до 2 человек. Если традиционным семьям были характерны спаянность, гармоничность, то сегодняшние старообрядческие семьи вырабатывают самостоятельность и автономность своих членов по отношению друг к другу. Патриархальный тип семейного уклада заменяется эгалитарным типом, когда власть и авторитет в семье распределяются между мужем и женой в равных долях.

В советскую эпоху, когда рухнул старый традиционный строй жизни, сохранить веками выработанный старообрядческий быт было практически невозможно. Если в XIX - н. XX вв. разводов в старообрядческих семьях не было, то сейчас превалирует другая схема: «Раньше не расходились, это сейчас молодежь такая стала, мой сын во второй раз женился и опять на «советной» (т. е. православной – авт.), но она перекрестилась в нашу веру»

(Лагутина Евдокия Никифоровна, 1928 г.р. с. Кошлаково, запись: октябрь, 2007г.).

Трансляция духовного опыта в советское время происходила на уровне отдельных семей. На основе архивных материалов известно, что некоторые партийные деятели старообрядческих сел не снимали иконы в своих домах. В селе Крапивном из семи коммунистов только у одного не было икон.

Председатель колхоза «им. Ленина» в селе Кошлаково Тарасов Тит также имел в своей квартире иконы, а его жена, глубоко верующий человек, принимала активное участие в церковной деятельности общины1. В некоторых семьях старообрядцы (как среднего возраста, так и молодежь) старались строить свою духовно-бытовую жизнь по завету предков, сохранять культурные идеалы, правила, запреты своей конфессии.

Далее кратко рассмотрим историко-культурную ситуацию в поповских советский период.

На основе архивных данных известно, что с 1923 г. по 1961 г. в Покровском храме села Ровны служил священник Изот (Зотим) Андреевич Сиротенко, 1875 г. р. В 1930 г. старообрядческий священник был арестован. По приказу местной власти храм закрыли, помещение было отдано под зернохранилище колхозу «Путь Ленина». К моменту закрытия храма число верующих достигало более 1000 человек. В 1933 г. священник Изот Сиротенко вернулся из заключения, но в 1937 г. был снова осужден на 10 лет. В период немецкофашистской оккупации храм открыли, общиной руководил диакон Иванков Евстафий Григорьевич. В 1944 г. из заключения возвратился иерей Изот Сиротенко и приступил к церковно-пастырской службе. По ходатайству верующих в этом же году Ровновская община старообрядцев была официально зарегистрирована органами советской власти. В июле 1945 г.

Архиепископ Московский и всея Руси Иринарх благословил иерея Сиротенко Изота Андреевича быть постоянным приходским священником в Ровновском храме. В архиве находится письмо от старообрядческого епископа: «Согласно просьбы древлеистинных христиан-старообрядцев х. Ровны, Вейделевского района, Воронежской области и Вашего согласия, - настоящим благословляю и определяю Вас навсегда у вышеуказанных христиан быть их приходским священником, совершать у них богослужения и исполнять все духовные требы как подобает доброму пастырю «Совершая святыню во страсе Божием». Итак, призываю на тя мир и Божие благословение»1. На момент регистрации общины в результате активной атеистической пропаганды в данном регионе число прихожан снизилось до 170 человек.

В 1949 г. священник Изот Сиротенко письменно обращался в совет по делам религиозных культов, где спрашивал: «На каком основании сельский исполком запрещает совершать некоторые верующих християн требы, а именно делать крестные ходы, выходить на Иердань 6-го января, в день Святой Пасхи обходить вокруг церкви и после литургии выйти на площадь для освящения пасок, а также по убеждению верующих выйти с крестным ходом на какой-либо источник, как будто до настоящего года не было таковых поступков»2. Уполномоченный совета ответил, что действия Ровновского сельского совета в отношении запрещения крестных ходов являются старообрядческая церковь села Ровны имеет у себя круглую маститую дореволюционную печать, которую продолжает использовать. По требованию властей печать старого образца была сдана в сельский совет и направлена в обком, где подверглась уничтожению1.

По данным на начало 1955 года Ровновская старообрядческая община состояла уже из 92 человек, из которых было15 мужчин и 77 женщин, в возрасте: до 40 лет – 4 чел., от 40 до 50 лет – 16 чел., свыше 50 лет – 72 чел. В этот период в селе Ровны зафиксирован факт слияния старообрядцев с верующими Русской Православной Церкви. Данное смешение заключалось в совместной молитве в старообрядческом храме в «годовые» праздники. Так, в первый день Пасхи храм посетило до 700 человек и только 100 из них принадлежали к старообрядческому согласию. На Светлой седмице в Покровский храм приходили исключительно староверы, от 20 до 80 человек ежедневно. В воскресные и праздничные дни - от 20 до 30 человек, но было и меньше. Ровновский храм духовно окормлял старообрядцев деревни Калиновка Вейделевского района (ок. 20 чел.) и села Старая Ивановка Ровенского района (ок. 30 чел.).

К 1956 г. возраст прихожан Ровновского храма составлял 50 лет и старше, и только 20 человек были младше 50 лет. В казну храма от продажи свечей и кружечного сбора поступило1200 руб., с учетом, что ранее данная сумма была в несколько десятков раз больше. В связи с низким доходом Ровновская община прекратила отправлять положенную часть денежных средств в архиепископию. Эта стало показателем отступления многих людей от религии. Известно, что «…31 мая 1957 года состоялось заседание бюро Белгородского обкома КПСС по вопросу об усилении антирелигиозной пропаганды среди населения. Бюро обкома обязало все райкомы КПСС покончить с запущенностью в антирелигиозной работе и развернуть научноатеистическую пропаганду среди населения, при этом наметило провести ряд конкретных мероприятий в масштабе области» [161, с. 49].

Во время всеобщей атеизации населения в 1958 г. на Рождественские праздники Покровский храм посетило 35-40 человек. Такая пассивность верующих в некотором смысле объяснялось погодными условиями. По заявлению священника, из-за большой пурги верующие соседних деревень не смогли прийти в храм на Рождество. Среди пришедших на рождественскую службу отсутствовала молодежь. Как утверждал уполномоченный, «очень важную роль в этом сыграли указания обкома КПСС о проведение в сельских клубах новогодних вечеров молодежи. Особое внимание было уделено тем населенным пунктам, где имеются церкви и большое скопление верующих»1.

В 1961 г. Покровская старообрядческая община лишилась своего пастыря.

Больше 10 лет службы в храме проводились без священника. Общее количество верующих, систематически посещающих церковь, составляло установила, что церковное помещение находится в аварийном состоянии:

оконные стекла частично разбиты, в полах имеются щели, вместо колокола висит железная деталь и т. д. В храме было обнаружено около 20 церковнобогослужебных книг. На момент проверки 18 декабря 1971 г. (канун женщин и 2 мужчин, а 19 декабря – 30 человек: 28 женщин и 2 мужчин.

Возраст верующих составлял от 55 лет и старше, только одна женщина лет. Исполком принял решение закрыть храм, а помещение использовать под родильный дом и амбулаторию. Вследствие активной антирелигиозной компании 12 марта 1976 г. Ровновская община старообрядцев поповцев Белокриницкого согласия была снята с регистрации и официально прекратила свое существование. В к. 80-х гг. XX в. из храма было похищено около десяти старинных икон, среди которых были образы Ап. и Евангелиста единоверцами с Урала [244, c.151].

Ровновская старообрядческая община была конфессионально и духовно связана с общиной села Дегтярное. В довоенный период Дегтяринская община входила в Киевский епископат, затем связь с ним была прервана. В 1930 г. Михайловский храм села Дегтярного закрыли, но в 1932 г. храм был открыт и частично использовался в качестве складского помещения. На момент регистрации 25 апреля 1944 г. община насчитывала 245 человек. В одном из договоров аренды приводятся сведения о размере здания храма:

«длина без алтаря – 15, 2 м., ширина – 8, 8 м., высота сруба 5м. Фундамент каменный, кровля железная, колокольня»1.

В 1945 г. старообрядческий архиепископ Иринарх Московский и всея Руси Леонтьевича, 1869 г. р. Осуществлять пастырский долг в богоборческом неоднократно подвергался дискриминации со стороны местных властей. К военный налог в размере 678 руб. Это происходило после того, как данный вид налога был отменен в связи с окончанием войны2. В 1950 г. уставщиком храма и помощником священника стал Куренков Петр Исаевич, 1974 г.р. Из автобиографии Куренкова известно, что он ходил в старообрядческую Михайловскую церковь с малых лет. Учился по церковным книгам. Изучал Псалтырь, Евангелие. С 1900 г. был певчим «и предан этому делу до конца своей жизни»3.

женщины. Возраст прихожан составлял: до 25 – 14 чел., от 25 до 30 – 29 чел., от 30 до 40 – 37 чел., от 40 до 50 – 106 чел., свыше 50 – 136 чел. Члены преклонного возраста. Было зафиксировано: 14 крещений, 5 венчаний, погребений. В дни воинствующего атеизма большинство старообрядцев, главным образом, молодое поколение, не стали ходить в храм, отказывались венчаться и крестить своих детей.

В 1957 г. в праздники Пасхи, Троицы число верующих в Михайловском храме достигло около 200 человек, а в 1958 г. в эти же праздники храм посетило 400 человек, но включая верующих православного исповедания.

Посещаемость молодежи и школьников снизилась. Хотя в первый день Пасхи храм посетили несколько человек юношей и девушек, что свидетельствовало о наличии религиозной веры среди советской молодежи, привитой в лоне старообрядческой семьи. Церковные доходы от пожертвований в этот период значительно уменьшились. Так, в Пасхальные дни 1957 г. доход приношений верующих составил всего лишь 350 руб. Настоятель Посохов объяснил это тем, что люди заметно охладели к вере, а некоторая часть из них прямо выказывает свое неуважение к сану священника, называя его «иждивенцем», «нахлебником». Отец Федор говорил, что после его смерти приход и вовсе распадется, поскольку в управлении церковью никто не желает принимать участие1.

Само храмовое здание села Дегтярное, построенное в начале века, образовались щели, через которые протекала вода во время дождя, это привело к тому, что потолок тесовый начал гнить, штукатурка со стен стала отваливаться, большая часть окон была без стекла. Начиная с 1948 г., советские власти стали требовать от церковного совета немедленного проведения ремонта молитвенного помещения. Дегтяринской общиной староверов было написано заявление уполномоченному совета о содействии через органы райисполкома и лесничества об отпуске стройматериалов для заинтересованное в прекращении функционирования религиозного общества ответил, что никакие фонды на этот предмет отпускаться не будут, средства для ремонта надо изыскивать в сельском совете. В свою очередь, местная организация как последующее звено огромного антирелигиозного механизма не оказала помощи. Последнее предупреждение от властей церковный совет получил в 1957 г.. Священник Посохов свидетельствовал о полном отсутствии денежных средств и невозможности их сбора по причине отказа населения вносить пожертвования на ремонт храма. Общине было объявлено, что если через 6 месяцев не буден произведен капитальный ремонт, то здание передадут под культурное учреждение. В начале 1959 г. в храме уже не проводились богослужения. В ноябре этого года Михайловская церковь была закрыта. Попыток приобрести новое помещение на правах аренды сделано не было1.

В результате упорных антирелигиозных действий местных органов власти, а также частичного распада самого прихода 11 октября 1960 г. Дегтяринская община старообрядцев была снята с регистрации. Помещение храма как аварийное изъято в пользу сельского совета на слом с использованием материалов для строительства сельского клуба и детских яслей. Церковное имущество Дегтяринского храма было передано в Ровновскую общину.

Разрушение храма определило дальнейшее сосуществование общины.

Уполномоченный совета писал: «…влияние старообрядческих церквей на окружающих их население с каждым годом становится все слабее. Этому немало способствуют и такие факты как наличие по соседству сильных приходов русской православной церкви»2.

На основании вышеуказанных данных можно сделать сравнительный анализ бытования старообрядческих субкультурных общностей - поповства и беспоповства - в период антирелигиозной кампании. Закрытие храмов, официальным православием. Данный процесс наиболее характерен для поповства, поскольку старообрядческая поповская богослужебная практика (наличие священства, семи таинств) отмечается близостью с практикой РПЦ.

изолированности, о чем речь пойдет во Второй главе диссертации. Общим для старообрядческих согласий на территории Белгородского региона является процесс последовательного исключения традиционных базовых ценностей старообрядчества из социокультурного ландшафта. Однако главные составляющие религиозной традиции на протяжении советского старообрядческих толках (участие в похоронно-поминальной обрядности т.д.).

В условиях массового антирелигиозного террора отношение Русской Православной Церкви к старообрядчеству кардинально меняется – это новый этап во взаимоотношениях. Постановлением Св. Синода РПЦ 1929 г. запреты Московского собора 1666 - 1667 гг., наложенные на старые церковные обряды, были отменены. Поместный Собор РПЦ, состоявшийся в 1971 г., принял решение о снятии анафемы и о более лояльном отношении к приверженцам дониконовского православия. Старые русские обряды были признаны правомерными, каноничными и равночестными новым обрядам.

В первой половине 90-х гг. XX века с изменением позиции государства в отношении религии начинается постепенное восстановление религиозной жизни в старообрядческих населенных пунктах Белгородского региона.

Современные старообрядцы возвращаются к религиозным воззрениям, культурным идеалам и правилам своей конфессии.

В настоящее время восстанавливается «знаково-символическая система»

(реставрация и строительство храмов, издание старообрядческой литературы, ношение бород, некоторых элементов традиционной одежды и т.д.).

Реставрационные и реабилитационные процессы в беспоповской среде протекают интенсивно. В 1992 г. в селе Кошлаково отреставрирован Поморский храм (моленная), возобновлено богослужение. «В 2001 г. в г.

Белгороде зарегистрирована старообрядческая поморская община» [174, c.

11], состоящая из потомственных семей, выходцев из старообрядческих сел Белгородской области, преимущественно из вышеуказанного села Кошлаково, а также неофитов. В 2006 г. на средства общины, при поддержке местной власти и лично губернатора Е.С. Савченко, построен храм во имя Покрова Пресвятой Богородицы. Благотворителями выступили предприниматели-старообрядцы, внуки репрессированного в 1937 г.

Афанасия Михайловича Тарасова, наставника старообрядческой общины села Кошлаково. Табличка на храмовых воротах свидетельствует: «В память раба Божьего Афанасия Михайловича Тарасова и всех пострадавших за православную веру Христову, с Божьей помощью и попечительством внуков Александра, Анатолия и всех благодарных потомков построен сей Храм в лето 2006 декабря месяца от Рождества Христова». Настоятелем Покровского храма стал Тарасов Александр Егорович, 1947 г.р. Таким образом, на современном этапе действуют два основных очага беспоповцев Поморского согласия, тесно связанных друг с другом – городская община (г. Белгород) и сельская (с. Кошлаково). Небольшие группы беспоповцев-поморцев имеются в городах: Старый Оскол, Валуйки, Шебекино, в сельских поселениях:

Авиловка, Вознесеновка, Верхне-Березово, Крапивное, Купино, Зимовное, Пенсово и др. Региональные конфессиональные общины поддерживают между собой духовные контакты.

Перемены в политической и социальной системе оказали сильное влияние на внутрисемейные отношения старообрядцев-беспоповцев. Наблюдается отсутствие прежней конфронтации между верующими родителями и их детьми на почве религии. «Я сыну крестик купила, носит, говорю ему:

Отпусти бороду, а то умру, тебя ко мне без бороды не допустят и попрощаться, немного отпустил…» (Лагутина Евдокия Никифоровна, г.р. с. Кошлаково, запись: сентябрь, 2007г.). Потомки старообрядцев (бывшая советская молодежь), не являющиеся потенциальными верующими, при этом высказывают некоторый интерес к религиозной практике своей конфессии, который, естественно, вызван интуитивной верой в Бога, заложенной в детстве, в лоне семьи. Русский мыслитель И. Ильин сказал: «Так, из духа семьи и рода, из духовного и религиозно-осмысленного приятия своих родителей и предков - родится и утверждается в человеке чувство собственного духовного достоинства…» [81, с, 47].

Поповские старообрядческие общины на территории Белгородского региона также вошли в стадию духовного и материального становления после многолетнего разрыва связи со своим религиозным прошлым, с верой отцов и дедов. Покровский храм села Ровны в данный момент отреставрирован за счет пожертвований предпринимателя-старообрядца из райцентра (Вейделевка). По большим праздникам в храм приезжает священник.

Поповцы Белокриницкого согласия в виде малых социо-конфесиональных групп находятся в селах: Дегтярное, Деркунская, Ивановка и др.

В новых исторических условиях линия Русской Православной Церкви по отношению к старообрядчеству устремилась на развитие двустороннего диалога. В 1999 г. на заседании Священного Синода все старообрядческие церковные организации (включая беспоповские) были названы «церквами соседями». Насильственные методы преодоления раскола, явившиеся результатом вмешательства светских властей в дела Церкви, имевшие место в прошлом, были осуждены. Определено, что старообрядцы исповедуют ту же веру, имеют ту же систему ценностей, и относятся к той же традиции, что и каноническая Российская Церковь, расхождения между ними не являются доктринальными, а касаются только обрядовой стороны. Старообрядческие организации, в свою очередь, вышли из многовековой изоляции и предприняли курс на сближении с официальным православием, которое заключаться в возрождении культурных и духовных основ русского народа, в поиске путей противостояния надвигающейся глобализации, в борьбе с нетрадиционными конфессиями и тоталитарными сектами на территории России. Однако полный компромисс во взаимоотношениях православных ветвей России, имеющих общий ствол церковной жизни до середины XVII в., пока не достигнут, и они дистанционированы друг от друга.

Исследование взаимодействия Русской Православной Церкви со старообрядчеством на территории Белгородской и Старооскольской епархии показывает, что подобные взаимоотношения определяются понятием «добрососедские». Архиепископ Белгородский и Старооскольской Иоанн (Попов), комментируя обстановку вокруг старообрядческого вопроса, подчеркнул, что при отсутствии евхаристического общения отношение РПЦ с древлеправославными христианами являются добрососедскими, братскими.

Итак, субкультура старообрядчества – это общность, которая имеет отличительные культурные особенности, выделяющие ее среди других общностей, и подвержена социокультурной динамике. В условиях секуляризационных, глобализационных процессов, ставших реальностью в XX-XXI вв., сохранить в неизменности традиционную культуру той или иной группы практически невозможно. Субкультура старообрядчества возникла в кризисную эпоху, в период реформ, и сумела «выжить», несмотря на всевозможные гонения и уничтожения. Фундаментальными факторами старообрядческого существования являются историческая память и культурная идентичность. Даже в силу таких исторических обстоятельств, как влияние советской идеологии, старообрядчество не утратило элементы собственной самоидентификации, что обусловлено устойчивостью староверческого типа миропонимания. На современном этапе старообрядческие общности Белгородского региона включены в процессы культурной реставрации. Организация религиозной жизни общин, восстановление «знакового уровня» (открытие храмов и т. д.) является показателем того, что старообрядческие ценности востребованы современным российским обществом и старообрядчество играет существенную роль в конфессиональном пространстве отечественной культуры.

Глава II Структура и содержание мировоззрения старообрядцевбеспоповцев 2.1. Культурно-конфессиональная изоляция как основа мировоззрения старообрядцев В данном параграфе рассматривается специфика межконфессиональных отношений старообрядцев с официально-православным населением региона, выявляется степень сохранности культурно-конфессиональной изоляции старообрядцев в условиях модернизационной действительности.

Старообрядческой субкультуре свойственна своя особая картина мира.

Отсюда следует своеобразие и повседневных форм жизни: бытовых, (беспоповской) мировоззренческой картины выступает эсхатологизм православным. Однако в течение более чем трехсотлетней истории старообрядчество сформировало собственное социокультурное пространство, выработало свои специфические нормы и законы. Наряду с тем, что мировоззрение старообрядцев не противостоит ортодоксальному, в нем есть свои особенности.

Идея эсхатологизма развивается с начала раскола. Русским средневековым сознанием преобразовательный проект (исправление книг, обрядов) патриарха Никона был сразу воспринят в эсхатологической перспективе. Так, грецизированное троеперстие понималось как латентная форма богохульства в виде дули (комбинации из трех пальцев), как «антихристова печать», символизирующая лжетроицу. Идейный лидер старообрядцев протопоп Аввакум говорил: «Антихрист... из трех перстов подносит хотя зим прянова пития» [2, с. 225]. Четырехконечный крест в сознании русского набожного народа отождествлялся с латинской версией, лишенной сакральности.

хождение «вслед за Солнцем-Христом» [105, с. 17], нововведенный обычай идти против солнца стал интерпретироваться в народе как движение «против Христа». Замена «посолонь» считалась антихристианским предприятием, местами.…Поскольку «вывернутый», «левый» мир в условиях русского двоеверия воспринимался как антихристианский, то никоновские реформы могли смыкаться в культурном сознании с языческими или колдовскими обрядами» [123, с. 16]. Добавленное в процессе реформирования к имени Исус второе «и» у старообрядцев означает «иной», т. е. иной Иисус – антихрист. Впоследствии брадобритие, культивация табака (как «ладан дьяволу») в умах староверов связываются с признаками ожидаемого антихриста.

Эсхатологизм в старообрядчестве ярко сочетается с представлением о ориентированные защитники старой веры признают себя последними, единственными хранителями православной религии и считают, что наделены миссией сохранения истинного благочестия в условиях апокалипсического времени. «В старообрядчестве – говорит А.В. Карташов - разрядилось то напряжение русского духа, которое сделалось осью его самосознания и сводилось к идее Третьего Рима, т. е. к мировой миссии охранения чистоты Православия» [90, с. 19].

Центральной доктриной беспоповства является специфическая теория «духовного антихриста», согласно которой антихрист невидимо или «мысленно» воцарился в мире, а конкретнее, в господствующей Церкви в виде множества «ересей». «Этот чаемый год 1666 пришёл. Москва пала в ереси, и в народном сознании укрепилась мысль, что наступило царство антихриста, - царство отступления от чистой веры Христовой, царство зла, впечатление от падения последней православной державы, от анафем на Древлеправославие, от вида царя и архиереев в роли жестоких гонителей древлего благочестия приводит беспоповцев к убеждению о состоявшемся воцарении антихриста и о превращении господствующей церкви в его аллегорически, как некий духовный, безличный феномен. «Отказавшись от попыток отождествить антихриста с конкретной исторической личностью, книжники-беспоповцы утверждали, что антихрист – понятие духовное. Это не физическая личность, так как все предсказанное о нем в пророчествах не может осуществиться в одном человеке. Поэтому всемирное владычество антихриста, понимаемого как совокупность всех еретиков, исказителей истинного христианства, будет продолжаться некоторый неопределенный срок…» [237, с. 190-191].

Со времени никоновского реформирования Церкви старообрядчество пыталось противостоять процессам секуляризации, европеизации России и аккумулировало в себе черты традиционного духовно-религиозного отрицающие религиозно-бытовые новации, стараются максимально полно оградить свою традиционную культуру от межконфессиональной диффузии, субкультуры осознают себя отдельным от остального мира особым духовным сохранившим дораскольный духовный и бытовой опыт. Характерное охранении веры, традиций отцов и дедов, сформулировало ощущение культурно-конфессионального эгоцентризма, способствующего сохранению «дониконовской» веры и исторической памяти, что и обусловило тип изоляционистского бытования старообрядческих конфессий.

необходимости поиска новых форм организации религиозной и повседневной жизни. Все религиозно-культурное бытие беспоповцев направлено на попытку ухода от господствующего в окружающем мире антихриста.

Эсхатологические настроения выражаются в сохранении старого, дониконовского образа жизни и отторжении различных нововведений, связанных с концентрацией власти антихриста. Представления о действии в мире антихриста вызвали реакцию на изолирование, прерывание контактов с представителями других конфессиональных групп. Дистанционирование по отношению к ним выражалось в вероисповедальной, духовной, бытовой сферах.

С точки зрения старообрядчества, иноверных можно разделить на две группы. К первой относятся иноверные-нехристиане: мусульмане, буддисты, иудаисты и т.д., которых нельзя назвать еретиками. Нехристиане воспринимаются старообрядцами практически как язычники, непознавшие истинного Бога. С иноверными-нехристианами не рекомендуется вступать в тот или иной тип контакта: вместе есть, пить и т.п. Ко второй группе принадлежат христианские деноминации, которые считаются отошедшими от чистоты истинной православной веры. Так, католицизм рассматривается как «латинская ересь», протестантизм – как «люторская ересь». По такому критерию оцениваются и вышедшие из них секты. С иновернымихристианами как с еретичествующими староверам также противопоказано вступать в физические и духовные контакты. В отношении атеистов не существует никаких формальных запретов. Лица, не относящиеся ни к какой религиозной системе, т. е неверующие, соответственно не воспринимаются как еретики. Но сближение с атеистами для старообрядцев также абсолютно недопустимо. Что касается конкретно представителей Русской Православной Церкви, (их можно назвать отдельной подгруппой, внутри христианских конфессий) то старообрядцы, признавая себя носителями неповрежденного православия, считают их погрешающими против истинной веры, т. е.

«еретиками». По мнению староверов, Русская Православная Церковь поддалась дьяволу и лишилась благодати, поэтому всегда осуждалось и запрещалось всякое общение с ее последователями. Таким образом, мы наблюдаем однозначную оценку всех направлений нестарообрядческого толка как «еретических» с соответствующим запретом контакта с ними. Но наиболее подверженными миру антихриста являются представители РПЦ.

Система отношений старообрядцев с иноверными строится на основе учения свт. Иоанна Златоуста: «Возлюбленные, много раз я говорил вам о безбожных еретиках и теперь умоляю, не объединятся с ними ни в пище, ни в питье, ни в дружбе, ни в любви, ибо поступающий так отчуждает себя от Христовой Церкви» [167, с. 319]. Положение о разграничениях в отношении с инославными на поморском соборе 1805 г. было определено следующим образом: «… в церкви еретические не ходити… ко внешним на погребение не ходити, со внешними ни в любви, ни в дружбе, ни в питии, ни в едении сообщения не иметь, и в гости в домы их для таких качеств не ходить…» [65, с. 455]. В решениях поморского собора 1810 г. указано: «Мешающихся с мирскими в ядении и питии и в банях, моющихся с неверными из одних сосудов, таковых наказывать и отлучать…» [65, с. 465].

В процессе исследования современных старообрядческих центров на территории Белгородского края было зафиксировано, что данные аспекты взаимоотношения с приверженцами официального православия и регулирование этих отношений в рамках запретно-поведенческих норм (изоляционизма) актуальны и продолжают сохранять свою значимость.

Сторонников РПЦ старообрядцы по-прежнему считают «еретиками», общение с которыми характеризуется как «мирщение» и религиознонаказуемое деяние. «Новообрядческий» мир, по их мнению, попал во власть дьявола. В отношениях с «советными» (так местные старообрядцы называют православных) отчетливо проявляется консервативность, выстраивание связей по традиции. По свидетельству информантов: «Нам с православными никак нельзя сообщаться…раньше бабушка говорила, если с «еретиками»

встречаешься, даже здороваться нельзя» (Лагутина Евдокия Никифоровна, 1928 г.р. с. Кошлаково, запись: сентябрь, октябрь, 2007г.).

Повседневный быт и религиозная область староверов края определяются эсхатологическими ожиданиями: приближением конца мира, связанного с пришествием антихриста, и в соответствии с этим требованием особых мер старообрядцев, все, что окружает современного человека, берет начало от антихриста и является нечистым, грозит гибели человеку не только в физическом, но и глубоко нравственном смысле. Поэтому в церковной и внецерковной сферах большую роль играет символ чистоты, как духовной, так и физической. Чистота для членов старообрядческой общины является благочестия всего человека. А для того, чтобы сохранить благочестие, следует минимизировать контакты с православными, которые являются по определению «нечистыми», «оскверняющими и несущими печать греха».

Изоляционизм старообрядцев, отрицание контактов с православными в связи с боязнью осквернения утвердился в обычае не совершать трапезу и не пользоваться общей посудой с «еретиками».

Архивные материалы начала XX столетия, касающиеся отношения старообрядцев к проживающим по соседству с официально-православными на рассматриваемой территории, демонстрируют, что «…старообрядцы, в особенности же старое поколение, руководимые своими наставниками и попами, во многих местах епархии продолжают держать себя замкнуто и отчуждённо от православных, считая общение с ними, например, в пище или питье, осквернением для себя»1.

проявляется в области раздельной трапезы и посуды. Это положение было ГАБО. Обзор Курской губернии за 1904.- с. 48 - 49.

закреплено еще предками местных «ревнителей старины». Духовный наставник общины свидетельствует: «Совершать трапезу с людьми другой веры считается «замирщением», это запрещено было еще предками»

(Тарасов Александр Егорович, 1947 г. р. г. Белгород, духовный наставник, запись: декабрь, 2007г.). «У старообрядцев есть закон: не смешиваться с «еретиками» в едении, питии. С православными, «никонианами» последователями патриарха Никона, христианину не положено есть»

(Тарасова Евдокия Григорьевна, 1930 г. р. г. Белгород, родилась в с.

Кошлаково, запись: январь, 2008г.). «У нас вера такая, что нам с «советными» (так местные старообрядцы называют православных – авт.) из одной кружки нельзя пить» (Богачева Аграфена Ивановна, 1924 г.р., село Кошлаково, запись: октябрь, 2007 г.). Отмечено наличие специальной гостевой или «мирской» посуды. «У нас посуда вся отдельная – вам (православным – авт.) и нам…» (Тарасова Мария Кондратьевна, 1926 г. р.

село Кошлаково, запись: сентябрь, 2007 г.). Норма, предписывающая хранение отдельной посуды, распространяется не только прямо - в отношении «советных», но и косвенно - внутри домашнего социума. Для «сообщенных» (по терминологии местных староверов - одноверцев), уклоняющихся от исповедальных установок и контактирующих с «советными», также предоставляется отдельная посуда, ибо они считаются осквернителями чистой веры, даже если контакты (например, бытовые) были опосредующими. «Ведро, тарелка, кружка, ложка у меня отдельная от детей. Я свою посуду прячу, чтобы не «насоветили» (Тарасова Мария Кондратьевна 1926 г. р. село Кошлаково, запись: сентябрь, 2007 г). «У нас с дедом своя посуда, внуки еще с детства это знают, у них другая посуда, они ведь в городе везде едят» (Тарасова Анна Кондратьевна, 1933 г. р.с.

Кошлаково, запись: сентябрь, 2007г.). «Если приходят наши староверы и они «сообщенные», то мы уже с ними не едим, например, мои дети в Белгороде живут, там они со всеми едят, они «сообщенные», значит и посуда для них отдельная» (Тарасова Мария Кондратьевна 1926 г. р. село Кошлаково, запись: сентябрь, 2007 г).

Относительно повседневных контактов с «советными» в рамках бытовой действительности (трапеза/посуда) на сегодняшний день заметны либералистические тенденции. Если на рубеже XIX-XX вв. староверы сдерживали проявление гостеприимства из-за нежелания оскверняться никакими контактами, то сейчас такая позиция частично изменилась.

«Говорят, если попадешь в староверческое поселение, с голода умрешь, но это неправда – у нас положено угощать всех путников, просто посуда для них другая – «мирская»» (Тарасова Мария Никитична 1944 г. р. село Кошлаково, запись: октябрь, 2007 г.). Духовный наставник сообщает:

«Староверы приглашают в гости обычно, как и все. В основном гости староверы, но гостевая посуда имеется. Совершать трапезу с людьми другой веры можно, только из своей посуды» (Тарасов Александр Егорович, 1947 г. р.г. Белгород, духовный наставник, запись: декабрь, 2007г.). Раньше в старообрядческой среде имел место обычай уничтожения посуды в случае прикосновения к ней иноверцев, после войны в связи, скорее всего, с экономическими причинами данный обычай больше не практикуется. «Если православные выпили из нашей кружки, то это ничего, можно освятить»

(Тарасов Александр Егорович, 1947 г. р.г. Белгород, духовный наставник, запись: декабрь, 2007г.). Как свидетельствуют сами православные: «Если ты напился из их кружки, то они ее выбросят, но это было раньше, а сейчас вот у нас соседи – староверы, они к нам ходят и мы к ним, они пьют и мы, а раньше не давали. Староверы разные бывают, еще и от села зависит, вот в Кошлаково там закоренелые старообрядцы, рассказывали, что попить у них попросили, так дали кружку, которая на дворе висела специально для православных, а она ржавая была… » (Авилова Мария Исааковна, 1946 г.р.

село Авиловка, Шебекинский р-н, запись: декабрь, 2007г). Сегодняшние приверженцы старых обрядов считают, что после использования посуды иноверцами ее необходимо освятить, т. е. окропить святой водой, покадить ладаном, но не уничтожать, как это было традиционно принято.

попросят поесть не нашей веры, то тарелочку даешь самую лучшую, что сама ешь, то и им даешь, только потом посуду надо помыть, покадить ладаном» (Богачева Аграфена Ивановна, 1924 г.р., село Кошлаково, запись:

октябрь, 2007 г.).

принципиальное отрицание совместной молитвы с православными.

Старообрядческий автор Федор Иванов пишет: «аще кто помолится с еретики в церкви, или в дому, осужден будет…отвержен будет и отлучен» [224, с.

233]. Для сохранения благочестия необходима религиозная автономия. Как утверждают информанты, «Нам с вами нельзя вместе молиться…» (Тарасова Анастасия Кондратьевна 1919 г. р., село Кошлаково, запись: сентябрь, 2007г.) Посещение православных храмов трактуется как отступление от чистоты межконфессиональной толерантности. «Как сказал «батюшка» Николай, заходить можно в любой храм, только не судить и не хвалить» (Богачева Аграфена Ивановна, 1924 г.р., село Кошлаково, запись: октябрь, 2007 г.). Все больше озвучивалось в опросах старообрядцев мнение, что в «никонианские»

храмы заходить можно, если в этом есть необходимость, (например, заказать службу по умершему родственнику из православных), но молиться в этих храмах нельзя. «В «никонианские» храмы нам можно заходить, но молиться нельзя. Я ходила в православный храм свекровь поминала, сделала все положенное, заказала, но молиться не молилась, не крестилась, зашла как в любое богоугодное здание, первый раз за всю жизнь» (Прасковья Григорьевна,1957 г.р., город Белгород, запись: ноябрь, 2007 г.).

Православным также не запрещено заходить в старообрядческий храм, но следует выполнять обязательные требования старообрядцев: просто стоять, слушать, а креститься и кланяться, т. е. совершать какие-либо культовые действия, категорически запрещается: «…если вашей веры зашли в нашу церковь, можно просто стоять, а креститься и кланяться нельзя»

(Лагутина Евдокия Никифоровна, 1928 г.р. с. Кошлаково, запись: сентябрь, октябрь, 2007г.). «Советным» можно заходить в наш храм, но молиться нельзя, можно постоять, послушать, посмотреть» (Крюкова Марина Трофимовна1929 г.р. город Белгород, запись: ноябрь, 2007.). При этом старообрядцы требуют соблюдения норм в одежде: обязательный платок и платье для женщин, что можно расценить как требование уважения к их дому, соблюдение внешнего устава, при этом категорически запрещено демонстрировать внутреннюю общность в молитве.

В среде старообрядцев региона сохраняется правило восстановления благочестия после контактов с официально-православным народонаселением.

В результате общей молитвы или трапезы/посуды необходимо принять особую молитву от «замирщения», «рассовететься» (по терминологии местных староверов), замолить грехи за совершенный контакт. Данная практика выражается в храмовой молитве перед каждым богослужением и известна как «седмипоклонный начал» или «седмица». В результате согрешивший (осквернившийся в процессе контакта с иноверцем) очищается и примиряется с сообществом верующих. Приведем высказывание информаторов: «Если я с вами покушаю, то мне уже надо сделать определенную молитву, от замирщения…» (Тарасова Мария Никитична г. р. село Кошлаково, запись: октябрь, 2007 г.). «У нас если попьют, поедят с православными обязательно «рассоветиваются»… если помолятся с еретиками, потом «перемаливаются», молятся «начал». (Лагутина Евдокия Никифоровна, 1928 г.р. с. Кошлаково, запись: сентябрь, октябрь, 2007г.).

Терминологический аппарат белгородских старообрядцев, касающийся взаимоотношений с официально-православными, представляет немалый интерес для исследователей. Термин «советные», зафиксированный в Белгородском крае, означает: «сторонники официального православия», и имеет местную традицию использования. В других регионах при характеристике старообрядцами сторонников РПЦ используются такие термины, как «никониане», «новообрядцы» и др. Предположительно термин «советные» происходит от слов «совет», «советоваться», «общаться» и имеет свои корни в Псалтири. В отношениях с православными староверы указывают на 1-ый псалом 1-ой кафизмы «Блажен муж», в котором дано нравственно-бытовое правило «не ходить на совет нечестивых» (Пс.1:1).

«Совет нечестивых» старообрядцы отождествляют с еретическим сообществом, а, по сути, с православными, которые являются для них «еретиками», «нечестивыми», «нечистыми», отсюда термин «советные»

получает такую негативную окраску. «Патриарх Никон взял все «советы» из Греции, а тех, кто принял эти «советы» назвали «советными» (Тарасов Александр Егорович, 1947 г. р.г. Белгород, духовный наставник, запись:

декабрь, 2007г). Также можно предположить, что слово «советные» в какомто смысле связано с понятием «светские», т. е. «мирские», поскольку во многих регионах компактного проживания старообрядцев термин «мирские»

часто используется для характеристики представителей официального православия.

От слова «советные» у старообрядцев образованы такие понятия, как «насоветить», «рассовететься». Здесь старообрядцы демонстрируют боязнь потерять духовно-ритуальную чистоту в результате контакта-совета с «нечестивыми». «Насоветить» значит наполнить еретическим содержанием, осквернить свою душу. «Рассоветиться» - процесс восстановления духовной чистоты после общения с «еретиками». Термин «сообщеённые» используется в отношении самих староверов и означает потерю конфессиональной чистоты в результате контактов с «советными». Таким образом, мы видим два близких в семантическом аспекте и противоположных в использовании понятия: «советные» и «сообщенные». И совет, и общение (общество) имеют единый смысловой корень: они связаны с общиной, коллективом, живущим и принимающим общие решения. При этом совет этимологически означает «наставление», «указание, предложение как поступить, как действовать»[234,с. 184], а общение связано с понятием «общий»:

«принадлежащий всем или осуществляемый всеми», «одинаково касающийся всех», «целый», «весь» [234, с. 589]. Даже в термине «сообщённые» таким образом выявлен элемент изоляции через целостность, самодостаточность и универсализм самой старообрядческой организации, тогда как советные – это те, которые живут по указаниям, чужими мнениями, решения принимают в дискуссиях, не обладают целостным видением, как сообщенные. При этом со-общение – со- прикосновение с нечестивыми и нарушение изначальной целостности (изоляции). Со, как известно, - предлог отвечающий за описание диалоговых отношений, контактов с Другими и в самом термине явно выражено стремление не допустить эти контакты. Но на практике мы видим иное.

В результате декононизации, секуляризации религиозно-бытового уклада всех слоев общества вышеперечисленные запреты и правила о несмешивании с лицами, не принадлежавшими к старообрядчеству, в еде, молитве и т. п., принятые старообрядцами в ранний период их истории, в своем большинстве сегодня соблюдаются среди старшего поколения (от 60 л.– до 90л.). Можно заключить, что старики являются наиболее консервативным элементом сохранения и трансляции традиционных норм и обычаев, тогда как мужчины среднего возраста и молодежь значительно лояльнее и по отношению к собственному поведению (не все носят бороду, некоторые курят), и по отношению к «советным». «Это пока мы еще «держимся», а наши дети и внуки уже не «держатся»» (Лагутина Евдокия Никифоровна, 1928 г.р. с.

Кошлаково, запись: сентябрь, октябрь, 2007г.).

Старообрядцы, проживающие на территории Белгородского края, утратили ряд черт традиционной бытовой культуры, потеряли присущую изначально неконтактность и оказались в ситуации выбора форм и способов диалога с нерелигиозным и православным населением. Частичное преодоление дистанции между старообрядцами и православными началось в эпоху тотального атеизма советской истории. Уничтожение религии как таковой, закрытие православных и староверческих культовых зданий привело к большей веротерпимости внутри общин. В богоборческое время, когда немалая часть русского общества отошла от религиозных идеалов, сохранение христианской традиции в любой форме, даже если она не совпадала с вероисповедальной принадлежностью, было желательным для верующих людей. В этот период на исследуемой территории зафиксированы некоторые контакты верующих старообрядцев с православными. Подобные контакты строились, в основном, на обмене религиозной информацией, литературой вероучительного (так как догматические истины православия и старообрядчества идентичны) и духовно-нравственного содержания.

«советной»…там есть общее…» (Лагутина Евдокия Никифоровна, 1928 г.р.

с. Кошлаково, запись: сентябрь, октябрь, 2007г.). Можно предположить, что общий враг объединяет сильнее всего. Перед угрозой полного уничтожения верующие, до этого непримиримые, «объединяются» и неожиданно обнаруживают «общее» в своих верованиях.

Важным аспектом взаимодействия старообрядцев с официальноправославными стали конфессионально-смешанные браки. Старообрядцы всегда стремились к сохранению конфессиональной эндогамии.

Традиционное условие вступления в брак - принадлежность одной вере – православию старого образца. Запреты на межконфессиональные браки удерживали старообрядцев от культурной ассимиляции. По словам информантов, раньше в связи с заключением брака с «советными»

старообрядца отлучали от церкви. «Раньше еще до советской власти, если с еретиком знаешься, от церкви отлучат» (Лагутина Евдокия Никифоровна, 1928 г.р. с. Кошлаково, запись: сентябрь, октябрь, 2007г.). Однако уже в начале XX века браки с представителями другой конфессиональной группы стали нередким явлением, а в послевоенное время в связи с ухудшением демографической ситуации в среде старообрядцев конфессиональносмешанные брачные союзы значительно участились. В результате чего начало происходить нарушение канонического предписания о несообщении с «еретиками». Для преодоления канонического препятствия при заключении браков с православными старообрядцы настаивали на изменении веры последних. В некоторых ортодоксальных семьях и сегодня свадебной церемонии предшествует обращение православного в старую веру через перекрещивание. «Мы свою невестку перекрестили, она была «советная»

(Лагутина Евдокия Никифоровна, 1928 г.р. с. Кошлаково, запись: сентябрь, октябрь, 2007г.). «Племянник собрался жениться, она православная, сказал ей, что у нас вера такая надо перекреститься, она согласилась, потом только поженились» (Крюкова Марина Трофимовна1929 г.р. город Белгород, запись: ноябрь, 2007.). До принятия крещения, по старообрядческим канонам, молодые не имеют право на вербальный тип общения, по крайней мере, такая практика существовала до революционного переворота, а в некоторых консервативных староверческих семьях - вплоть до первой трети XX века. В случае если половина, исповедующая официальное православие, не пожелает принять старообрядчество, то другая половина исключалась из общины верующих. В атеистический период подобные ситуации в старообрядческой среде не были редкостью, поскольку религиозные каноны стали отходить на второй план. «Мои родители после войны поженились, отец – старовер, мать – православная, ее хотели перекрестить, но она не согласилась, сказала, что уже один раз крестили. Меня крестили в православной Церкви, так как староверы не взялись крестить, потому, что мать не захотела принять их веру. Сейчас все перемешались: староверы выходят за «советных» (православные, проживающие на одной территории со старообрядцами, также употребляют этот термин – авт.), я тоже выходила за старовера, уже такой строгости нет как раньше» (Авилова Мария Исааковна, 1946 г.р. село Авиловка, Шебекинский р-н, запись:

декабрь, 2007г). Переход в старообрядчество в ходе женитьбы в исследуемой местности не распространяется только на женскую половину, мужчины также подвержены перекрещиванию в старую веру. «Муж был православный, но перекрестился, повенчались» (Прасковья Григорьевна, 1957 г.р. г. Белгород, запись: ноябрь, 2007 г.).

Современные старообрядцы - люди среднего возраста и молодежь, в особенности, не находящиеся под влиянием старшего поколения - основного носителя религиозной и культурно-бытовой традиции, практически утратили брачные каноны и бытовые устои изоляционизма. В свою очередь, старшее поколение старообрядцев стремится к самосохранению основ своей традиционной культуры, старается избегать прямых контактов с официальноправославными, дезориентируя новое поколение относительно разноверного свершившегося диалога–контакта с православными. «Бывало, говорю сыну:

свататься не пойду к «советной», ты женись, я не запрещаю, но свататься к ней все ровно не пойду» (Лагутина Евдокия Никифоровна, 1928 г.р. с.

Кошлаково, запись: сентябрь, октябрь, 2007г.).

Но даже в рамках религиозно-смешанных свадебных контактов ярко демонстрирует конфессиональную дистанционированность старообрядцев такой традиционный обычай, как свадебный пир. Обязательно выполнение требования раздельной трапезы/посуды: за столом гостей из православных отделяют от старообрядцев тем, что сажают на край стола, противоположный тому, где сидят старообрядцы. «На свадьбах раньше «советных» за другой стол сажали. Теперь молодежь все вместе, только посуда разная» (Крюкова Марина Трофимовна1929 г.р. город Белгород, запись: ноябрь, 2007.). Сами православные адекватно реагируют на подобную клишированность, уважая особенности религиозных воззрений старообрядцев. Лояльность и веротерпимость православных связана не с особенностями вероисповедания, а с достаточно формализованным их отношением к обрядовой стороне веры, чаще связанной с феноменом формальной религиозности в целом.

В первой трети XX в. нарушение культурно-конфессиональной изоляции проявляется уже в контексте родильно-обрядовой сферы человеческой жизни.

нестарообрядческого исповедания.

староверка, можно и православную было позвать» (Тарасова Анастасия Кондратьевна 1919 г. р., село Кошлаково, запись: сентябрь, 2007г.). На территории края засвидетельствовано много случаев, когда в старообрядческие дома приглашалась бабка-повитуха из православных.

Кроме нарушения конфессиональной изоляции, данная практика вносила в старообрядческую родильную обрядность элементы православной культурной традиции. Некоторая степень межрелигиозного компромисса наблюдается в похоронно-поминальных обрядах. Уже в начале прошлого века стало возможным совместное присутствие старообрядцев и православных на панихиде, отпевании, даже участие в поминальной трапезе в домах соседей, родственников не своего вероисповедания. Но при этом запретительные нормы, касающиеся общей молитвы, посуды, продолжают действовать и в этом случае. «На похоронах у староверов, православные просто стоят, смотрят, но не молятся» (Тарасова Евдокия Григорьевна, 1930 г. р. г.

Белгород, родилась в с. Кошлаково, запись: январь, 2008г.). Если еще в середине XX столетия при участии в коллективной поминальной трапезе для православных и староверов приготавливалось или два стола, или они ели на разных сторонах стола: «Бабушка рассказывала, раньше очень строго было, на поминках отделяли» (Прасковья Григорьевна,1957 г.р., город Белгород, запись: ноябрь, 2007 г.). «Надо было два стола делать, для наших и «советных» (Прасковья Григорьевна,1957 г.р., город Белгород, запись:

ноябрь, 2007 г.). В настоящее время все едят за одним столом, но из разной посуды. Существует «незамирщенная» посуда специально для поминальных обедов, ее не подают для православных, а также для «сообщенных» староверов, контактирующих с иноверцами. «Недавно сорок дней поминали, все вместе за одним столом: староверы и православные, только посуда разная. У нас у бабушки в деревне на чердаке лежит «незамирщенная»

посуда для поминок, ее не подают для православных, а также для «сообщенных» - курящих…» (Прасковья Григорьевна, 1957 г.р., город Белгород, запись: ноябрь, 2007 г.). «На поминках сидеть за столом у православных можно или нет, каждый сам решает, «вольному воля», после надо «рассовететься», принять епитимию» (Крюкова Марина Трофимовна, 1929 г.р. город Белгород, запись: ноябрь, 2007.). Информанты-православные свидетельствуют о санкционировании норм раздельной трапезы у старообрядцев: «Я в Верхне-Березово ездила тетку хоронить, она староверка, меня даже не допустили попрощаться, постояла у порога и все, и даже не поминала. Когда они сели поминать меня не позвали, просто на улицу вынесли кое-что. А вот когда отца хоронили, нас допустили попрощаться, мы и свечки держали. Нам готовить на поминках не разрешали, готовили староверы» (Авилова Мария Исааковна, 1946 г.р. село Авиловка, Шебекинский р-н, запись: декабрь, 2007.).

Еще одним немаловажным моментом взаимодействия староверов и православных, как мы видим, выступают родственники, появившиеся в результате смешанных браков. «У мужа родственники – православные, я им даю посуду «замирщенную», из которой сама не ем, у меня посуда отдельная, «незамирщенная» а если поем у них дома, прихожу в храм «седмицу» кладу от «замирщения» (Прасковья Григорьевна,1957 г.р., город Белгород, запись:

ноябрь, 2007 г.). «На праздник пришли мать, отец невестки, они православные их посадили за стол особо и посуду дали особо…» (Крюкова Марина Трофимовна1929 г.р. город Белгород, запись: ноябрь, 2007.). «Наши сваты – православные, когда ребенка крестили у нас в старообрядческом храме, они зашли, посмотрели, но не крестились, чтобы «не мешаться крестом» (Прасковья Григорьевна,1957 г.р., город Белгород, запись: ноябрь, 2007 г.). Общение в рамках семейно-родственного социума, с одной стороны, предполагает некоторое нарушение конфессиональных границ, с другой, – рассчитывает на выполнение религиозно-бытовых предписаний более «сильной» веры. Совершенно очевидно, что сильнее старообрядческие традиции и, соответственно, их вера.

Таким образом, субкультуру старообрядчества можно определить как коммуникативную систему, самопроизводящуюся и изменяющуюся во времени. Культурные формы старообрядчества, сохранившиеся в условиях изоляции, меняют свое семантическое и смысловое содержание, уже не соответствующее первоначальному историческому прототипу, в связи с изменением социально-политического климата, экономических и мировоззренческих установок. В новых условиях XXI века наблюдается неполное дистанционирование старообрядчества по отношению к сторонникам официального православия. Старообрядческая субкультура утратила свою первозданную форму (культурную, религиозную, социальную и политическую) изоляции, но, тем не менее, продолжает воспроизводить определенные виды коммуникаций и правил поведения. Коммуникативные процессы в старообрядческой субкультуре, с одной стороны, предполагают некоторое нарушение конфессиональных границ, с другой, – рассчитывают на более активное выполнение религиозно-бытовых предписаний, что является фактором сохранения и кодирования традиции, а, следовательно, самой культуры. Процессы культурного обмена, протекающие в старообрядческой среде, вызывают реакцию защиты своего культурного ареала и способствуют консервации традиций, что ведет к усилению, а не угасанию субкультуры.

2.2. Культурная специфика современной религиозно-обрядовой практики субкультуры старообрядцев-беспоповцев Белгородского региона Старообрядческое субкультурное сообщество законсервировало в себе религиозно-культурные ценности дораскольной Руси, - древние церковные обряды и обычаи, древнерусскую иконографическую традицию, старинный стиль одежды, древнюю форму богослужебной музыки и т.д., - которые провозглашаются староверами единственно правильными, истинными. Это дополняется полуфольклорными, полукнижными староверческими духовными стихами, легендами о Никоне, эсхатологическими рассказами.

Из теории о «духовном антихристе» вытекает основополагающий канонический принцип беспоповства об утрате Церковью истинной духовной иерархии, обоснованный в письменных источниках старообрядческой апологетики: «Щит веры», «Поморские ответы» и др. Старообрядцы сделали вывод, что действующее священство исказило формы богопочитания, произошел разрыв связи с трансцендентным. Г.В. Флоровский отмечал: «С настатием антихриста священство и вовсе прекращается, благодать уходит из «бессвященнословное» состояние, без тайн и священства. Это не было отрицанием священства. Это был эсхатологический диагноз, признание мистического факта или катастрофы: священство иссякло…» [232, с. 69].

Надо подчеркнуть, что беспоповцы не отрицают самого учения об иерархии как таковой, но утверждают, что оказались без священников в результате сложившихся обстоятельств, связанных с исчезновением истинного священства в режиме последних времен. По утверждению современных старообрядческих авторов, «наше бессвященнословное служение – это не выдумка служить без попов, а истинная и спасительная служба в условиях отсутствия православного священства» [235, с. 20]. «И если мы не сообщаемся ныне с епископами господствующей церкви и от них удаляемся, это не потому, что они епископы, и что якобы не нужны их тайны, а только и непременно потому, что они при Патриархе Никоне отступили от благочестия, содержимого и святохранимого Христовой Церковью в России…[77, с. 27].

принадлежность к старообрядческому согласию; точное исполнение установленных правил поведения; строгий аскетизм «удалявший от забав, праздности и житейской пустоты» [46, с. 119]; соблюдение запретов, требующих конфессиональной изолированности. По мысли М.О. Шахова, «православная Русь не подверглась влиянию схоластического мировоззрения и сохранила образ мышления, унаследованный от восточной патристики»

[237, с. 112].

Далее рассмотрим особенности богослужебно-обрядового комплекса старообрядческой субкультуры. Констатирование факта пришествия антихриста, ведущее к прекращению благодатности духовенства, сделало необходимым теоретическое обоснование беспоповцами возможности существования дальнейшей духовно-богослужебной жизни. Сторонники данного направления приходят к выводу, что некоторые церковные таинства можно совершать мирянину: «Яко святая Православная Церковь есть верных людей Божиих собрание, во оном совершающееся: яко она может бытии и кроме священства, если правильного и законного нигде не обретается. По нужде во спасение, крещение и покаяние могут и без священства быти» [245, с. 23]. В беспоповстве складывается институт духовного наставничества.

«Наставники являются мирянами, избранными из достойных христиан» [146, с. 181] членами старообрядческой общины. Духовный наставник возглавляет богослужение и совершает некоторые церковные таинства (крещение, исповедь и брак у поморцев). Обосновывая постулат о том, что «Священный чин повсюду упразднен, и потому таинств более нет, кроме крещения и исповеди, которые, на основании канонических правил, в случае крайней нужды разрешено совершать и мирянам» [131, с. 49], беспоповцы указывают на слова свт. Григория Богослова: «…ты же человече, не рцы, да тя крестит епископ, или иерей иерусалимлянин, или не женат, и не испытай о житии крестителеве, но точию дабы христианин был яве, а не еретик…» [194, с.

224].

В старообрядчестве сохранился только один вид крещения: так называемое «окунание», в отличие от практики РПЦ, где наряду с погружательным, употребляется и обливательный способ. Обливание характеризуется старообрядцами как «римский» обычай. По свидетельству информантов, «У нас всех крестят в реке Корень» (Тарасов Александр Егорович, 1947 г. р.г.

Белгород, духовный наставник, запись: декабрь, 2007г). Старообрядцы указывает на то, что вода для крещения не должна быть подогретой, сохранять естественное состояние, каждого человека необходимо крестить в отдельной чистой воде.

Свою специфическую форму исповеди (исповедуются наставникумирянину) беспоповцы аргументируют ссылками на Новый Завет и Номоканон: «по слову Святого Апостола: Исповедуйте убо друг другу согрешения (зач.57). Номоканон на листу 71-ом: Аще убо кто есть священник, не искусен же, а другой не священник, искус же имея духовного деяния, сему паче священника праведно есть помышления примати и правилы исправляти» [194, с. 225]. Исповедь у беспоповцев Поморского согласия, распространенного на территории Белгородского региона, в основном, проходит в период Великого поста. Наставник накладывает епитимию за грехи. «Мы «попу» споведуемся, (местные беспоповцы, особенно пожилого возраста, о своих духовных наставниках говорят как «батюшка», «поп» - авт.), а он накладывает, сколько лестовок помолиться:

7, 10. На лестовке 100 «зубчиков, пупушек», делаем поклоны «у земь»»

(Тарасова Варвара Денисовна, 1929 г. р. с. Кошлаково, запись: июнь 2008г.).

«Вот семь недель поста – каждую неделю по 100 или 200 поклонов» (Тарасов Александр Егорович, 1947 г. р.г. Белгород, духовный наставник, запись: июнь 2008г.). Кульминацией Великого Поста у беспоповцев является день, называемый Марьиным стоянием, когда полностью читается покаянный Канон Андрея Критского и житие Марии Египетской. За богослужением староверы кладут до 1000 земных поклонов. «Если у человека нет возможности отмолить положенное ему в домашних условиях, то у нас есть Марьино стояние или по другому Андреево стояние. Тогда за службу, а она всенощная кладут 900 поклонов» (Тарасов Александр Егорович, 1947 г.

р.г. Белгород, духовный наставник, запись: июнь 2008г.).

бессвященнословный брак. «У староверов браки обязательны, считается, если люди живут вне брака они блудники, а самое главное берут на себя большой грех» (Тарасов Александр Егорович, 1947 г. р. г. Белгород, духовный наставник, запись: июнь 2008г.). Церковная законность брака состоит в благословении духовного наставника и родителей. Сам чин венчания (как прерогатива священника) не совершается, а только обручение, когда бракосочетающиеся обмениваются кольцами. «У нас как такового таинства брака нет, а чинообручение, но мы называем его «венчанием», но по своей сути это обручение. Молимся так называемый «Брачный канон. Таинство брака сохранилось в какой-то степени, мы молимся, У нас в принципе брак – это благословение родителей, если родители благословили на совместную жизнь, то брак считается законным. Но для укрепления брака в храме служится «Брачный молебен», благословляет духовный наставник»

(Лукьянчиков Алексей Викторович, 1982 г. р., г. Белгород, октябрь 2007 г.).

В ситуации отрицания духовной иерархии беспоповцы потеряли ряд церковных таинств, в т.ч. и главное христианское таинство – Евхаристию. В беспоповстве действует постулат о «невидимом», «духовном причащении»:

«…когда Св. Дары иссякли, поморцы стали жить надеждой на спасение от Самого Господа Исуса Христа, великого Архиерея, могущего и невидимо причастить искренне желающих этого…[235, с. 20]. Отсутствие таинства, может компенсироваться сильным желанием верующего причаститься.

«Причаствуют тайне сей христиане и верою и огнепальным желанием, по псаломстей молитве: желание убогих услышал еси Господи, и уготовлению сердец их внят ухо твое (Псал. 9)» [194, с. 224].