«КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВОЙ СТАТУС ЯЗЫКОВ В СУБЪЕКТАХ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ...»

Согласно пункту 6 данной программы общеобразовательные учреждения делятся на: общеобразовательные заведения с обучением на русском языке;

учебные заведения с обучением на родном (нерусском) языке; учебные заведения с обучением на родном (нерусском) языке с дополнительной углубленной подготовкой обучающихся по предметам различного профиля; учебные заведения с обучением на родном (нерусском) и на русском языках.

Надо отметить, что реализация данных программ постепенно дает свои плоды. В Республике Башкортостан происходит обучение на 6 национальных языках в 768 образовательных организациях из 1990, в том числе в 414 филиалах.

Государственного Собрания - Курултая, Президента и Правительства Республики Башкортостан». – 2008. - №3 (273). – Ст. 204.

Указ Президента Республики Башкортостан от 31 декабря 2009 г. № УП-730 «Об утверждении Концепции развития национального образования в Республике Башкортостан» // Ведомости Государственного Собрания - Курултая, Президента и Правительства Республики Башкортостан». – 2010. - №4 (322). – Ст. 162.

Воспитание на родном языке происходит в 447 учреждениях и 276 их филиалах, на башкирском языке – с количеством учащихся 47908 человек (37, 8%); на татарском обучение осуществляется в 234 учреждениях и 82 филиалах с общим количеством 10042 учащихся (8,4 %); на марийском языке – в 54 учреждениях и 39 филиалах с 2809 учащимися (20,7 %); на чувашском языке – в 27 учреждениях и 4 филиалах с 921 учащимися (7,7 %); на удмуртском языке – в 6 учреждениях и 13 филиалах с 248 учащимися (8,6 %).

Особый интерес, с юридической точки зрения вызывают полномочия органов местного самоуправления в области сохранения, развития, использования и изучения языков. В Законе о языках народов Российской Федерации о полномочиях органов местного самоуправления в области регулирования статусов языков ничего не сказано, исключением является ст. 11, в которой регламентировано, что работа в органах местного самоуправления осуществляется на государственном языке Российской Федерации. В органах местного самоуправления наряду с государственным языком Российской Федерации могут употребляться государственные языки республик. Вместе с этим, в ФЗ № 131 «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» закреплено, что граждане имеют равные права на осуществление местного самоуправления независимо от языка (ч. 3 ст. 3).

Часть 7.2 статьи 14 ФЗ № 131 закрепляет полномочие органов местного самоуправления поселений в области создания условий для реализации мер, направленных на укрепление межнационального и межконфессионального согласия, сохранение и развитие языков и культуры народов Российской Федерации, проживающих на территории поселения, социальную и культурную адаптацию мигрантов, профилактику межнациональных (межэтнических) конфликтов. Необходимо отметить, что полномочия органов местного самоуправления сельских поселений и муниципальных районов в области регулирования статусов языков различаются, поскольку в части 6.2 статьи 15 ФЗ № 131 закреплено полномочие муниципальных районов в области поддержки и развития языков и культуры народов Российской Федерации, проживающих на территории муниципального района. Получается, что сельские поселения имеют право сохранять и развивать языки, а органы местного самоуправления муниципальных районов – поддерживать и развивать языки. Что касается органов местного самоуправления городских поселений и городских округов, то они имеют право, как и муниципальные районы, поддерживать и развивать языки согласно части 7.2 ст. 16 ФЗ № 131 «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации». Кроме полномочий органов местного самоуправления в области создания условий для сохранения и развития языков в ответственность главы муниципального образования, главы местной администрации за нарушение государственных гарантий равенства языка. В муниципального образования, местной администрацией, иными органами и должностными лицами местного самоуправления муниципального образования и подведомственными организациями массового нарушения государственных гарантий равенства прав и свобод человека и гражданина вне зависимости от расы, национальности, языка, отношения к религии и других обстоятельств, ограничения прав и дискриминации по признакам расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности, если это повлекло нарушение межнационального и межконфессионального согласия и способствовало возникновению межнациональных (межэтнических) и межконфессиональных конфликтов, являются основанием для удаления главы муниципального образования, главы местной администрации в отставку. Анализ закона о местном самоуправлении показал, что больше полномочий по регулированию условий в области сохранения и развития языков, кроме тех, которые означены выше, не закрепляется. Вместе с тем, в процессе определения полномочий органов государственной власти и местного самоуправления в исследуемой сфере общественных отношений возникает и проблема вмешательства органов государственной власти в компетенцию муниципальных образований1, причем она не ограничивается строго исследуемыми отношениями.

Исходя из изложенного, представляется возможным сделать следующие выводы по данному параграфу:

1. Исследование полномочий органов государственной власти в области регулирования языковых отношений показало превалирующий характер прав и обязанностей органов государственной власти в области сохранения, развития, использования и защиты языков народов Российской Федерации в субъектах со статусом республики в отличие от полномочий органов власти в субъектах Российской Федерации с иными административно-территориальными статусами.

2. Исследование показывает, что республики в составе Российской Федерации – единственное место во всем мире, где исторически проживают их автохтонные народы, центры национального развития данных народов находятся на территории этих республик, поэтому законодательство республик, регулирующее языковую сферу, в основном направлено на защиту государственного языка Российской Федерации и языков автохтонных народов, что не должно трактоваться как ущемление прав представителей других народов.

3. Исследование показало, что в местностях компактного проживания населения, не имеющего своих национально-государственных и национальнотерриториальных образований или живущего за их пределами, наряду с русским языком и государственными языками республик в составе Российской Федерации, Об этом подробнее: Соловьев С.Г. Вмешательство органов государственной власти в компетенцию местного самоуправления: механизм и правовые проблемы // Государственная власть и местное самоуправление. – 2005. - №3. – С.18-20.

в официальных сферах общения используется язык населения данной местности, в связи с чем предлагается расширить регулятивные возможности местных органов власти за счет предоставления права органам местного самоуправления устанавливать «Порядок использования языков в местностях компактного проживания» в соответствии с законодательством Российской Федерации и субъектов в составе Российской Федерации.

§ 3. Проблемы реализации права на сохранение, развитие и защиту языков Из общей теории права мы знаем, что к элементам, составным частям механизма правового регулирования относятся: правовые акты, акты официального толкования, юридические факты, правоприменительные акты, правосознание. В связи с этим целесообразно рассмотреть проблемы реализации права на сохранение, развитие и защиту языков народов России с классической позиции элементов механизма правового регулирования.

В одном из своих решений Конституционный суд России рассмотрел вопрос пользования языков в Российской Федерации, который отражен в деле о проверке на соответствие Конституции России положений пункта 2 статьи 10 Закона Татарстана о языках, части 2 статьи 9 Закона Татарстана «О государственных языках Республики Татарстан и других языках в Республике Татарстан», пункта 2 статьи 6 Закона Республики Татарстан «Об образовании» и пункта 6 статьи 3 Закона Российской Федерации «О языках народов Российской Федерации» по жалобе С.И. Хапугина и запросам парламента Татарстана и Верховного Суда Республики Татарстан.

В данном постановлении рассматривалось несколько вопросов, но нам интересна позиция суда, касающаяся графической основы татарского языка, так как заявитель – парламент Татарстана утверждал, что алфавит как органическая составная часть государственного языка республики, по смыслу статей (часть 2), 71, 72, 73 и 76 (части 4 и 6) Конституции Российской Федерации, не относится ни к компетенции России, ни к компетенции субъектов Российской Федерации, и, следовательно, в этом вопросе республики обладают всей полнотой власти; графический выбор основы алфавита государственного языка является полномочием, следующим из конституционного права субъекта учреждать свои государственные языки, и, соответственно, составляет исключительную компетенцию самих республик. Заявители указывали, что законодатель, предусмотрев в пункте 6 статьи 3 Закона Российской Федерации о языках народов положения о закреплении федеральными правовыми актами об алфавитах официальных языков республик, в нарушение статей 68, 73 и 76 Конституции России неправомерно вторгся в полномочия этих субъектов Российской Федерации, которые вправе осуществлять в данной сфере собственное нормативное регулирование, включая установление законов и иных юридических актов; в Республике Татарстан таковым является Закон Республики Татарстан от 15 сентября 1999 года «О восстановлении татарского алфавита на основе восстанавливается алфавит татарского языка на основе латинской графики (статья 3)1.

закрепление того или иного алфавита государственного языка (латиницы, кириллицы или другой), как доказывает исторический опыт, определяется не столько особенностями фонетики языка, сколько происходящими в государстве и обществе событиями национально-исторического и социально-культурного характера на разных этапах их развития. Следовательно, смена графической основы алфавита государственного языка должна осуществляться с учетом исторических, национально-культурных факторов и традиций, иметь твердую научно-обоснованную концепцию и, наконец, отвечать общественным ожиданиям.

Согласно пункту 6 статьи 3 Закона РФ «О языках народов Российской Федерации» в России алфавиты русского языка и государственных языков субъектов федерации со статусом республик строятся на графической основе кириллицы, иные графические основы алфавитов официальных языков Постановление Конституционного суда РФ от 16 ноября 2004 г. // Собрание законодательства Российской Федерации. – 2004. – 22 ноября. – № 47. – Ст. 4691.

Российской Федерации устанавливаются федеральными законами. Определив единую графическую основу алфавитов официального языка России и государственных языков субъектов федерации со статусом республик, законодатель констатировал исторически сложившиеся в России реалии – существования и развития языков народов России, получивших статус официального (государственного) языка, на графической основе кириллицы. Вопервых, такое решение обеспечивает общие интересы сохранения государственного единства – баланса использования русского языка и языков субъектов федерации со статусом республик, а также направлено на оптимизацию взаимодействия субъектов власти в рамках присутствия общего языкового пространства, что не препятствует реализации гражданами России прав и свобод в сфере языковых отношений, в том числе права на использование родного языка.

Вместе с тем, по мнению КС РФ, законодатель не исключает возможности изменения графической основы алфавитов официальных языков субъектов со статусом республик, в частности, употреблявшейся в республиках на момент принятия Конституции России. При этом законодатель не вправе действовать по своему усмотрению, поскольку подобные изменения в языковой сфере допустимы, если они преследуют конституционно-правовые цели, отвечают социальным и политическим реалиям, историко-культурным особенностям, а также интересам многонационального народа России. Конституционный суд РФ считает, что решение подобного вопроса субъектом-республикой самостоятельно, без учета конституционных норм, гарантирующих реализацию требований в языковой сфере, может привести не столько к ослаблению полномочий конституционных прав граждан, для которых язык, официально используемый в конституционные права – на пользование родным языком, на свободный выбор языка воспитания, творчества, обучения и общения, на участие в культурной жизни, на доступ к традиционно-культурным ценностям, многие из которых были созданы в процессе исторического развития сложившейся письменности»1.

В итоге Конституционный суд РФ признал положение о строении алфавита официальных, государственных языков субъектов федерации со статусом республик на графической основе кириллицы, а также возможности определения иных графических основ алфавитов государственных языков федеральными законами, не противоречащими основному закону России. Вместе с тем, Республика Татарстан не поспешила переходить на латиницу.

Следует обратить внимание на судебную практику в решении вопросов, касающихся языка, в такой сфере, как знание государственных языков республик главами республик.

Рассмотрим несколько определений Верховного суда РФ в отношении республик Российской Федерации, касающихся вопроса о знании президентом республики государственного языка в республике, в которой он осуществляет свои полномочия. В основном оспаривала такие критерии для президентов республик в Российской Федерации Генеральная прокуратура Российской Федерации, ссылаясь на то, что данные нормы дискриминируют граждан и мешают реализовывать свое пассивное избирательное право. В большинстве случаев Верховный суд РФ принял сторону надзорного ведомства, признавая законодательства.

Так, Верховный суд России в своем определении от 18 ноября 1998 года указал, что республики, входящие в состав Российской Федерации, могут определять свои государственные языки, однако незнание указанных языков не должно ущемлять интересы граждан, в том числе пассивные и активные избирательные права. Верховный суд Российской Федерации указал, что по Постановление Конституционного суда РФ от 16 ноября 2004 г.

Конституции России запрещены все формы ущемления прав граждан, в том числе и по языковой принадлежности1. В другом определении Верховный суд РФ отметил, что согласно статье 4 ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав…» граждане России могут быть избранными в органы государственной власти независимо от национальности, языка и т. п., имущественного и должностного происхождения, положения, отношения к религии, места жительства, принадлежности к общественным объединениям, убеждений, а также других обстоятельств. При этом законами субъектов РФ могут устанавливаться дополнительные условия осуществления гражданами России пассивного избирательного права, связанные с достижением гражданином определенного возраста. Из содержания приведенной правовой нормы следует, что федеральное законодательство не ставит реализацию гражданином Российской Федерации пассивного избирательного права в зависимость от знания языков народов, проживающих в том или ином субъекте федерации. Допускается установление законами субъектов Российской Федерации дополнительного условия реализации гражданами Российской Федерации пассивного избирательного права, но только в отношении их возраста»2.

Более интересную позицию по данному вопросу занял Конституционный суд Российской Федерации, который в своем постановлении от 27 апреля 1998 года указывал, что основной закон страны предусматривает возможность республикам закреплять национальные языки коренных народов данных территорий государственными языками этих республик, которые используются в публичной сфере органами государственной власти, органами муниципальных Определение Верховного Суда Российской Федерации от 18 июня 1998 года № 24-Г98- http://www.lawrussia.ru/texts/legal_193/doc193a655x652.htm (дата обращения: 06.12.2012).

Определение Верховного Суда Российской Федерации от 20 марта 2001 года № 49-Г01- http://lawrussia.ru/texts/legal_484/doc484a237x900.htm (дата обращения: 05.12.2012).

образований, учреждениями и предприятиями республик вместе с русским языком, что следует из государственной целостности России, принципов единства системы государственной власти, является признаком федеративного территориального устройства страны и способствует сохранению билингвизма проживающих в ней народов. Из этого, однако, не следует ни императивность республик закреплять государственные языки, ни необходимость определенных критериев к знанию данных языков в качестве условий для избрания и права быть избранным, в том числе и при выборах руководителя государства»1. По этому постановлению Конституционного суда Российской Федерации есть два особых мнения судей данного суда, которые, на наш взгляд, очень важны для понимания проблемы. Введение языкового избирательного ценза для руководителя Башкортостана, как указывает В.Г. Стрекозов, может ограничивать избирательные права, так как избиратели в значительной степени не имеют возможности выбирать того кандидата, которого они считают самым достойным»2.

В своем особом мнении профессор Н.В. Витрук указал, что критерий, связанный со знанием русского и башкирского языков, есть квалификационное требование, необходимое для лица, которое претендует на пост главы Республики Башкортостан, являющегося высшим должностным лицом, представляющим Башкортостан как внутри региона, так и на международной арене. Эти критерии не связаны с национальностью руководителя республики, но они необходимы для реализации полномочий главы республики согласно конституциям России и Башкортостана3.

Постановление Конституционного суда РФ от 27 апреля 1998 года // Собрание законодательства Российской Федерации. – 1998. – 4 мая. – № 18. – Ст. 2063.

Воронецкий П.М. Конституционно-правовые проблемы статуса государственных языков республик в составе Российской Федерации. – С. 113.

Там же.

Исходя из этих двух позиций, можно сделать вывод, что данная сфера всегда будет спорной, и к ней нельзя подходить с позиции большинства и политической конъюнктуры. Необходимо отметить, что современное зрелое гражданское общество берет за основу принципы, в соответствии с которыми каждый имеет равные права и реализует возможности независимо от принадлежности к определенному народу, вероисповедания, своих убеждений и политических взглядов. Вместе с тем известно, что даже люди, наделенные равными правами и возможностями, нередко имеют неравные возможности пользоваться ими из-за различных обстоятельств.

Людям, принадлежащим к национальным меньшинствам, нередко бывает нелегко общаться с большинством в связи с тем, что они не очень хорошо владеют языком большинства, также отличаются их обычаи, традиции и культуры. Данные факторы способствуют возникновению проблем в обучении и трудовой деятельности, тем более что часто большинство людей не понимают или не хотят вникать в проблемы, которые возникают у представителей иных народов.

Юридическое и фактическое ущемления прав лиц, относящихся к национальным меньшинствам, ограничивает принцип равноправия, что приводит к конфликтам.

Исходя из изложенного, необходимо обратить внимание на особенности правового положения этнических меньшинств, которые иногда составляют значительную часть населения некоторых государств. Вопросы этнических меньшинств актуальны и для России. Положение меньшинств закреплено в международно-правовых и государственных нормах. Действительное положение малочисленных народов отражается в развитости гражданского общества и демократических институтов, возможности подготовить и соблюдать законы, охраняющие права лиц, относящихся к национальным меньшинствам1. Вопросы охраны прав этнических меньшинств и свобод лиц, относящих себя к ним, Крылов Б.С. Проблемы защиты прав национальных меньшинств в Российской Федерации // Российский юридический журнал. – 2001. – № 8. – С. 17–25.

закреплены в ряде международных и межгосударственных документов, принятых ООН и иными организациями, включая и европейские. Однако поскольку факты неравенства этнических меньшинств в нашем государстве имеют место, и проблема защиты их прав остается нерешенной, законодатели были вынуждены обратить на это внимание. Примером правового акта, относящегося к нормам права об этнических меньшинствах, может служить норма Закона «О языках народов РФ» 1991 года, в которой установлено, что «государством гарантируется языковой суверенитет каждого народа независимо от его численности», а также что государство гарантирует равные права всех языков народов на их сохранение и развитие. В соответствии с Законом «О средствах массовой информации» не допускается использование СМИ в целях разжигания национально-языковой нетерпимости или розни1.

К составной части механизма правового регулирования исследуемой сферы общественных отношений относятся также правоприменительные акты исполнительных органов государственной власти, регулирующие языковую сферу. Рассмотрим несколько примеров в республиках, входящих в состав Российской Федерации. Так, в Республике Удмуртия было принято Постановление от 6 февраля 1998 года «О концепции государственной национальной политики Республики Удмуртия», в котором указывалось, что «программа национально-языковой политики является основной в деятельности государственных органов и органов местного самоуправления в Удмуртской Республике при решении вопросов национального становления и развития отношений различных народов, укрепления государственности Удмуртской федеративных отношений»1.

В документе присутствует интересная позиция по поводу советского прошлого. В нем закреплено, что народам России был нанесен серьезный вред тоталитарной системой, массовыми репрессиями и депортациями, размыванием и унификацией многих этнокультурных ценностей. Особенно ощутимым он был для немногочисленных народов2. В данном документе выделялись такие задачи, как развитие государственности Удмуртии на принципах демократии, федерализма, составляющих необходимое сочетание самостоятельности региона и целостности России, оказывающих содействие национальному становлению и межэтническому сотрудничеству народов Удмуртии и всей России; развитие правовых актов, регулирующих национальную политику, закрепление юридической охраны жителей Удмуртии независимо от их этнической представительство в государственных органах власти; развитие этнической культуры и языков народов Удмуртии; совершенствование духовного мира народов республики и России; развитие этнокультурных обычаев удмуртов, населяющих регионы за пределами Удмуртии, их взаимоотношений с другими этносами России; охрана и становление сложившейся среды обитания народов Удмуртии, укрепление демографической ситуации и уменьшение факторов, приводящих к суициду; улучшение объективных факторов всестороннего развития и сотрудничества народов Удмуртии, становление высокой культуры межнационального мира3.

Официальный сайт Министерства национальной политики Удмуртской Республики Электронный ресурс. – Режим доступа: URL: http://www.minnac.ru/minnac/info/13995.html (дата обращения: 11.12.2011).

Там же.

Там же.

республиканской термино-орфографической комиссии по удмуртскому языку» от 8 декабря 2005 года, где на эту комиссию возлагались оригинальные функции:

участие в составлении словарей удмуртского языка и иных литературных изданий в области языкознания; перевод экономических, политических и других терминов на удмуртский язык; внедрение новых слов и понятий в удмуртском языке и разработка правил их правописания, анализ правил правописания удмуртского языка и их применения, при необходимости изменение правил, систематизация правил правописания заимствованных слов на удмуртском языке, приведение их правописания в соответствие с нормами графики и орфографии удмуртского языка, нормализация правил орфоэпии удмуртского языка. На наш взгляд, не совсем понятен последний пункт программы, в котором не разъясняется понятие «нормализация правил орфоэпии».

Также необходимо рассмотреть Постановление Правительства Республики Марий Эл «Об утверждении Положения об использовании языков при публикации общественно значимой информации на территории Республики Марий Эл», где указывается, что «общедоступная информация на территории Республики Марий Эл публикуется на марийском (горный, луговой) и русском государственных языках Республики Марий Эл, а на территориях, где распространены иные языки, также и на этих языках в следующем порядке: в средствах массовой информации и во внешних средствах размещения информации, изготавливаемых путем тиражирования, информация размещается вместе в равноценном объеме; во внешних средствах размещения информации, в том числе используемых совместно с общественно значимой информацией, информирование потребителя о которой является обязательным в соответствии с установленными законами, общедоступная информация повторяется на марийском (горный, луговой) и русском языках, а в местностях, где распространены иные языки, также и на этих языках и так далее»1.

Важным элементом механизма правового регулирования в области сохранения, развития, использования и защиты языков народов Российской Федерации является правосознание, которое тесно переплетается с юридическим фактами. В национальной сфере правосознание играет большую роль, являясь основным фундаментом недопущения дискриминации по национальному и языковому принципу.

грамотности и правосознания граждан, их осведомленность о характере, способах и пределах осуществления и защиты их прав, охраняемых законом интересов в квалифицированной юридической помощи. Важнейшей задачей государства является также пропаганда и разъяснение необходимости соблюдения гражданами своих обязанностей, правил общежития, уважения прав и законных интересов других лиц независимо от расы, национальности, языка, отношения к религии, убеждений и других обстоятельств2. По мнению М.В. Баглая не совсем, правда, ясно, какие силы пропагандируют языковое превосходство – похоже, что таких сил в России нет3.

Вместе с тем, необходимо рассмотреть связь права и языка в двух аспектах.

Во-первых, интересны особенности использования языков на современном этапе жизни государств, которые входили в СССР, в контексте проблемы пользования Постановление Правительства Республики Марий Эл от 8 декабря 2010 г. № 329 «Об утверждении Положения об использовании языков при публикации общественно значимой информации на территории Республики Марий Эл» // Собрание законодательства Республики Марий Эл. – 2011. - №1 (часть II). – Ст. 50.

Основы государственной политики Российской Федерации в сфере развития правовой грамотности и правосознания граждан // Российская газета от 14 июля 2011 года.

Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации: учеб. – 6-е изд., изм. и доп. – М.:

Норма, 2007. – С.240.

определенным языком (языками) как инструментарием правового регулирования взаимоотношений с языками народов, проживающих на определенной территории. В этой проблематике, конечно, тесно соприкасаются политические, юридические, моральные, теологические идеи, мысли и чувства. Во-вторых, проблема правосознания, права и языка актуальна и в плане научнообоснованного использования языковых средств для выражения правосознания, права1.

Основная причина принятия законов, регулирующих статус языков в суверенных странах, возникших на территории бывшего СССР, связана с идеей национального возрождения. Адепты «государственного языка» исходят из того, что язык – это основной фактор развития и становления народов, что во имя единства, будущего автохтонного народа можно ущемить интересы других народов. Предложения о развитии билингвизма встречают противодействие в ряде новых независимых государств. Высказываются различные соображения, в том числе и утверждения, что «только ленивый человек не может изучить другой язык»2.

Изучая особенности правового регулирования языков в Российской Федерации, необходимо обратить внимание еще на одну тему. Она касается статуса русского языка. В предыдущих параграфах мы отмечали огромную роль русского языка в истории становления языков автохтонных народов России, благодаря которому они получили алфавит, и стала доступна массовая грамотность. В настоящее время роль русского языка также исключительная, так как он является языком межэтнического общения, то есть тем фундаментом и «клеем», на чем держится российская гражданская идентичность.

Там же.

Основы государственной политики Российской Федерации в сфере развития правовой грамотности и правосознания граждан.

В настоящее время русский язык, хотя и обладает особым статусом государственного, все-таки нуждается в государственной и общественной защите, поскольку он является основой образования в нашей стране, средством объединения народов и регионов в единую российскую гражданскую нацию, историческая значимость его вполне очевидна. Представляется, что проблема сохранения и развития русского языка, защиты и сохранения его чистоты является не только лингвистической. Она еще и экономическая, социальнополитическая, гуманитарная и общественная1.

С этим нельзя не согласиться, следует подчеркнуть, что защита русского языка – это и функция юристов, которая осуществляется через принятие соответствующих правовых актов. На сегодня принят Федеральный закон «О государственном языке Российской Федерации»2, где этим языком объявлен русский язык, и определены сферы его деятельности.

В обществе существует мнение о нечеткости данного закона, в частности, об этом говорит сотрудник Института мировой литературы им. А.М. Горького А.Ю. Большакова: «Есть мнения, что в документе не отражены пределы самого понятия «государственный язык». Это так. Только определившись, что государственный язык – это литературный язык, применяемый в официальноделовых, а не межличностных отношениях, который даже в своем усредненном варианте постоянно обогащается просторечием, жаргоном и даже арго, мы перестанем спорить»3. Также она предлагает именовать этот закон, как было Шадже А.Ю. Русский язык в условиях формирования российской нации // Социальногуманитарные знания. – 2009. – № 2. – С. 73–74.

Федеральный закон «О государственном языке Российской Федерации» от 01.06.2005 № 53ФЗ // Российская газета. – 2005. – 7 июня. – № 120.

Стенограмма заседания Совета по государственной культурной политике при Председателе Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации, которое было посвящено теме «Сохранение и развитие языковой культуры: нормативно-правовой аспект», от 16 октября 2009 г.

первоначально – «О русском языке как государственном языке Российской Федерации».

В указанном законе закреплено, что правила современного литературного русского языка при его использовании, а также орфография и пунктуация закрепляются постановлением Правительства Российской Федерации, в котором указано, что Министерство образования и науки Российской Федерации должно утверждать по рекомендации специальной межведомственной комиссии по русскому языку список словарей и справочников, в которых закреплены основы современного литературного русского языка при его использовании (по результатам экспертизы), а также правила правописания, порядка проведения экспертизы грамматик, словарей и справочников. Под нормами современного государственного языка России понимается множество языковых средств и правил их использования в сферах использования русского языка как государственного языка Российской Федерации»1. Тем не менее, подход к праву с позиций теории словесности пока остается вне поля зрения, хотя лингвистической проблематике в праве посвящаются многие исследования2.

При этом следует считать положительной динамикой принятие федеральной целевой программы «Русский язык (2006–2010 годы)»3. В частности, в этой государственным, особенно среди молодежи, сужение круга его использования как языка межнационального общения, нарушение литературных норм и Постановление Правительства РФ «О порядке утверждения норм современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации, правил русской орфографии и пунктуации» от 23.11.2006 № 714 // Собрание законодательства Российской Федерации. – 2006. – 27 ноября. – № 48. – Ст. 5042.

Губаева Т.В. Словесность в юриспруденции: Автореф. дис… докт. юрид. наук. – М., 1997. – С.4.

Постановление Правительства РФ от 29.12.2005 № 833 «О Федеральной целевой программе «Русский язык (2006–2010 годы)» // Собрание законодательства Российской Федерации. – 2006. – 9 января. – № 2. – Ст. 200.

культуры речи государственными служащими, работниками средств массовой информации.

Действительно, сегодня проблема литературного русского языка становится все более актуальной. Это связано с процессом глобализации, повсеместной компьютеризации и проникновения сети Интернет, в результате чего появилось много жаргонов и иностранных заимствований. Также это связано, на наш взгляд, с общим падением морально-нравственных ценностей нашего общества, деградацией образования и уменьшением интереса к чтению. Особенно печально, что эти процессы происходят и на телевидении, которое является мощнейшим инструментом пропаганды. Также засорением русского языка грешат государственные чиновники и публичные люди, что неприемлемо в сфере делового общения. Поэтому, на наш взгляд, необходимо в Кодексе этики государственных служащих предусмотреть правила об употреблении ими литературного языка. Данному вопросу также было уделено внимание на заседании Cовета по культурной политике при Председателе Cовета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации, которое было посвящено теме сохранения и развития языковой культуры.

Удручающую статистику привел председатель Совета Федерации, выступая со вступительным словом. В частности, им было сказано: «Согласно опросу, на чистом русском языке в нашей стране говорит не более 5 процентов населения, 61 процент использует ненормативную лексику. Многие говорят на сленге.

Например, 20 процентов населения говорит на так называемом блатном языке, 28 процентов – на компьютерном языке, или языке юзеров, пользователей Интернета. А ведь общество, в котором так коверкают язык, – это общество больное. Не такой мы хотим видеть Россию»1.

Стенограмма заседания Совета по государственной культурной политике при Председателе Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации, которое было посвящено Итогом работы данного Совета стала выработка рекомендаций Президенту РФ, органам государственной власти Российской Федерации и ее субъектам в части усиления языковой культуры, в которых указывалось, что языковая культура общества нуждается в важном изменении стандартных подходов к оценке роли и значимости языка в целом, агитации лучших обычаев и традиций литературного языка, литературы. Также обращалось внимание руководителей государства на продолжающееся падение уровня культуры, которое связано со сложностями развития информационных технологий и общества. Одновременно педагогической мысли, возможности творческой пропаганды в области распространения языковой этики, сохраненной как в высоких образцах прошлого, так и в современных традициях словесности, акцентировалось внимание общественности на необходимости пропаганды культуры русского слова1.

Необходимо отметить, что в научной литературе предлагаются различные критерии для объявления того или иного национального языка государственным нецелесообразным установление в качестве государственных языков в республиках Российской Федерации, ссылаясь на то, что численность этих коренных наций на территории данных республик меньше численности остального населения. Данную мысль можно усмотреть в работе Л.Н. Васильевой, которая пишет, «что не всегда целесообразно устанавливать в республиках в качестве государственного языка республики (помимо русского) исключительно язык этноса, самоназвание которого теме «Сохранение и развитие языковой культуры: нормативно-правовой аспект», от 16 октября 2009 г.

Рекомендации Совета по государственной культурной политике при Председателе Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации от 16 октября 2009 года // Официальный сайт Совета Федерации Федерального Собрания Электронный ресурс. – Режим доступа: URL:. http://council.gov.ru/files/journalsf/item/20100217114541.pdf (дата обращения:

07.12.2011).

легло в основу наименования субъекта Российской Федерации: численность представителей такого этноса иногда не преобладает над численным составом остального населения. Было бы оправдано законодательное определение численного критерия для установления языка в качестве государственного. Более того, следует учитывать, что не все представители этноса, самоназвание которого легло в основу наименования республики, могут избрать родной язык для использования в официальных сферах общениях»1.

Вместе с этим, представляется необходимым отметить, что привязка конкретного этноса к численному критерию для определения правового статуса его языка не должна противоречить принципам равноправия и недискриминации, гарантированным международно-правовыми актами и Конституцией Российской Федерации. Тем более что Российская Федерация характеризуется обширной территорией, историческим развитием, многонациональностью и при всех этих признаках при установлении права народов на язык следует учитывать как количественные, так и качественные показатели определенных народов.

национальности своего родного языка относятся как объективные, так субъективные факторы. К таким факторам можно отнести политику создания единого «советского народа», наподобие американской концепции «плавильного котла». Вместе с этим «пробуксовывание» идеи национального «плавильного котла» выявлялось уже давно2.

Про данную политику в СССР в своей книге Н.В. Шелютто писал следующее:

«На фоне парадных реляций о дружбе народов, расцвете национальной культуры происходила нивелировка культур, утрата общественных функций национальных Васильева Л.Н. Законодательное регулирование использования языков в Российской Федерации: Дис. … канд. юрид. наук. – М., 2004. – С. 10–11.

Зорькин В.Д. Как сохранить государство в эпоху этносоциального многообразия // Российская газета. – 13.09. 2011. - № 5579.

делопроизводства государственных и общественных органов. Так, по словам Б.И. Олейника, на Украине украинский язык стал языком бытового говора села, частичного функционирования в сельских школах и гуманитарных вузах и почти вовсе был вытеснен из научного употребления, делопроизводства. По свидетельству первого секретаря обкома ЦК КПСС Молдовы П.К. Лучинского, в последние десятилетия и молдавский язык стал «как бы вымирающим». Уже в деревнях вы не встретите людей, говорящих на чистом молдавском языке. То же могут сказать представители и многих других народов нашей страны. Но особенно не повезло малочисленным народам: их языки оказались под угрозой исчезновения»1.

Исходя из вышеизложенной информации, необходимо сделать вывод, что предложение о законодательном определении численного критерия населения для установления языка в качестве государственного в республиках на современном этапе нельзя принять как положительное, поскольку республики Российской Федерации, объявляя государственным языком национальный язык коренного народа данной республики, не преследуют цели ущемления языковых прав остальных народов данной республики, а также не имеют цели показать превосходство этого национального языка над другими. Основной целью данных решений, на наш взгляд, является защита и сохранение национального языка коренного народа данной республики, так как нигде в массовых масштабах, кроме как на данной территории, не было и не будет национального центра развития народа и, следовательно, его языка. Рассматривая правовой статус государственного языка в системе законодательства Российской Федерации, следует констатировать, что он охватывает значительную сферу общественных отношений в нашем государстве, а что касается национальных языков, то в целях Шелютто Н.В. Законодательство о развитии и использовании языков народов СССР (в помощь лектору). – М., 1990. – С. 4.

реализации принципа самосохранения коренных народов предусматривается возможность употребления языков в официальной и деловой сфере в статусе государственного языка субъекта.

Исходя из изложенного в параграфе, представляется возможным сформулировать следующие выводы и предложения:

1. Исследование показало, что наибольшие проблемы правового регулирования в языковой сфере обнаружились в области реализации права на сохранение, развитие и защиту языков в субъектах Российской Федерации.

2. Практика реализации государственных программ по сохранению и развитию языков народов Российской Федерации показала необходимость реализации принципа «достаточного обеспечения финансовыми средствами»

полномочий органов государственной власти по исполнению указанных программ, а также правоприменительная практика в языковой сфере позволила установить, что не во всех субъектах Российской Федерации законодательство или нормы, регулирующие право на сохранение и развитие языков народов Российской Федерации, дополняются государственными программами, необходимыми для создания условий реализации указанных конституционных прав.

3. Обосновано, что законодательство Российской Федерации и субъектов в составе Российской Федерации должно содержать положения, гарантирующие сохранение и развитие традиционного употребления литературного русского языка, который является основой единения российских народов и сохранения российской государственности, при этом исключается применение принципа единообразия в национально-языковом вопросе без учета исторического и национального развития народов Российской Федерации.

Глава III. Совершенствование правового регулирования статуса языков в § 1. Зарубежный опыт правового регулирования и правоприменительной практики в области сохранения и защиты языков правоприменительной практики сохранения и защиты языков необходимо рассмотреть ряд концепций, обосновывающих требования к языковым отношениям. Так, доктор филологических наук Е.Б. Гришаева, исследуя труды К. Истмана, пишет, что он выделял несколько «стадий», через которые общества продвигаются по пути подтверждения права на язык1. Первая стадия носит «studied neglect», или выражение «пренебрежения» проблемой, своеобразное отрицание легитимного права этноязыковых сообществ отстаивать языковые права2; вторая стадия может проходить под лозунгом «смешно» (redicule), т. е.

правительством предпринимается незначительное усилие с целью демонстрации низкого престижа языка национальных меньшинств и его функциональной неразвитости и ущербности3; третья стадия – это репрессии, т. е. предполагаются различные воздействия на лидеров национальных меньшинств и лишения их гражданских прав и свобод4; и четвертая стадия – «приспособление», различают две основные формы приспособления, первая форма носит название «согласованного приспособления», когда языкам национальных меньшинств предоставляются права в определенных сферах, например в образовании, и вторая Гришаева Е.Б. Типология языковых политик и языкового планирования в полиэтничном и мультикультурном пространстве (функциональный аспект): Монография. – Красноярск: РИО КрасГУ, 2006. – С. 77.

Там же.

Там же.

Там же.

форма носит название «структурное приспособление», сущность которого заключается в признании требований малых народов и их языков через изменения политической структуры общества1. Примерами реализации этих форм являются право на предоставление автономий Каталонии, стране Басков2 и так далее, а отдельной формой для построения данных отношений К. Истман называет построение федеративного государства.

Необходимо отметить, что на сегодняшний день в мире присутствуют все эти модели отношений между государством и языковыми меньшинствами, однако с различными модификациями. При этом следует заметить, что, исходя из развитости страны в экономическо-социальном плане, формы взаимоотношений и в этих вопросах более или менее демократические. Как отмечает И.С. Яценко государственная деятельность по урегулированию национальных отношений неизбежна, и прежде всего, это конституционно-правовая регламентация национальных отношений. Она осуществляется в различных формах3.

В этом контексте уместно рассмотреть конституционно-правовое положение языка в Индии, которая по форме территориального устройства также является федерацией. Данная страна состоит из двадцати восьми штатов, шести союзных территорий и Национального столичного округа Дели. Все штаты и две союзные территории (Пудучерри и Национальный столичный округ Дели) имеют собственное избираемое правительство. Остальные пять союзных территорий управляются администратором, назначаемым центральной властью, и, следовательно, находятся под прямым управлением президента Индии. Следует отметить тот факт, что в 1956 году индийские штаты были реорганизованы по Гришаева Е.Б. Указ. соч. – С. 78.

Там же.

Яценко И.С. Конституционное право зарубежных стран: учебно-методическое пособие. – М.:

Изд-во РАГС, 2009. – С.36-37.

языковому признаку1, что неудивительно, поскольку, как известно из истории развития Индии, данное государство долгое время было колонией Британской Империи и только в XX веке получило суверенную независимость. Поэтому главным языком государственного аппарата и общения граждан с государством являлся английский язык, который и на сегодняшний день сохраняет широкий ареал обитания.

Исследование, проведенное автором посредством метода контент-анализа, позволило выявить, что Индия является родиной двух крупных языковых семей:

индо-арийской (74 % населения) и дравидийской (24 % населения). Другие языки, на которых говорят в Индии, произошли из австроазиатской и тибето-бирманской лингвистической семьи. Хинди – самый распространённый в Индии язык. При этом Индия по численности населения является второй страной в мире, по данным переписи населения 2001 года там проживало 1,13 млрд человек, поэтому языковые отношения и статус языков очень важен для них, так как эти отношения затрагивают различные языковые группы, численность граждан которых насчитывает несколько миллионов человек, что подтверждается следующей таблицей3 самых крупных национальных языков с количеством их носителей.

Акт реорганизации штатов от 1956 года Электронный ресурс. – Режим доступа: URL:.

http://www.commonlii.org/in/legis/num_act/sra1956250 (дата обращения: 06.06.2010).

URL:.http: //ru.wikipedia.org/wiki/Индия (дата обращения: 06.06.2010).

Официальный/сайт/правительства/Индии Электронный ресурс. – Режим доступа: URL:

http:.//www.censusindia.gov.in/Census_Data_2001/Census_Data_Online/Language/Statement4.htm (дата обращения: 06.06.2010).

Рассмотрим, как регулируется статус языков в Конституции Индии, которая была принята 26 января 1950 года. Статусу языков посвящена отдельная ХVII часть Конституции Индии, которая состоит из 3 глав и 9 статей (ст. 343– 351). В частности, часть 1 статьи 343 закрепляет: «Официальным языком Союза является хинди в написании деванагари. Для официальных целей Союза применяется международная форма обозначения индийских цифр»1. Также Конституция Индии от 26 января 1950 года. Конституции зарубежных государств / Под ред.

В.В. Маклакова. – М.: Вольтерс Клувер, 2006. – С. 570.

глава II данной части посвящена местным языкам, статус которых могут устанавливать сами штаты.

По первоначальной программе господствующее положение английского языка в стране было рассчитано на первые 15 лет переходного периода. После этого строились планы постепенного введения языка хинди в качестве государственного. В День Республики 26 января 1950 года язык хинди был провозглашен государственным языком Индии, и именно тогда в некоторых частях страны прокатилась волна крупных беспорядков, террора и насилия против введения хинди как государственного языка страны. Кроме провокационных актов со стороны лобби в пользу хинди, сильные возмущения произошли в некоторых районах, где не использовался язык хинди (в особенности в штате Тамил Наду). Эти беспорядки были достаточно сильными и нарушили сложившееся равновесие сил в стране. Возмущение преобладало в среде образованных средних классов в разных штатах и районах Индии, созданных по языковому признаку1.

Необходимо отметить, что носителем языка хинди, учитывая приведенные статистические показатели, значительная часть населения не является, это, в свою очередь, обусловливает возникновение факторов, способствующих межэтнической конфликтогенности в стране.

В частности, индийский исследователь языковой сферы Абхай Морье пишет: «Население штатов, не говорящих на хинди, считало, что в результате введения этого языка они окажутся в невыгодном экономическом и политическом положении. Они справедливо отмечали, что с введением хинди в качестве официального языка население штатов не сможет сравниться с носителями хинди, особенно в области науки, образования и межсоюзного общения. Их опасения не были такими уж беспочвенными, ибо конкурентоспособность специалистов из Рей Б. Существует ли языковая проблема в Индии? // Решение национально-языковых вопросов в современном мире. – С. 139.

южных и других не говорящих на хинди штатов обязательно пострадала бы по сравнению со специалистами – носителями языка хинди, и особенно на бирже труда»1.

Как представляется, именно из соображений языкового равновесия и в связи с языковой напряженностью в Конституции Индии есть приложение, которое провозглашает официальными языками помимо вышеназванного языка хинди еще ряд крупных национальных языков, что несомненно стабилизирует обстановку в сфере языкового многообразия. Кроме того, не все крупные языки из приведенной выше таблицы были включены в этот список сразу, поскольку добавлялись законодателями постепенно из-за волнений населения и других причин. Так, Конституционным актом 2003 года2 в 8-м приложении Конституции были добавлены языки бодо, майтили, сантали. Закрепление указанных языков все-таки полностью не снимает межнациональное напряжение. Об этом свидетельствует нашедший свое место в восьмом приложении к Конституции санскрит, которым владеют лишь 2500 человек, в то время как некоторые племенные языки, например, бхили, на которых говорят миллионы, как будто вообще не существуют. Если же критерием отбора языков является богатое литературное и культурное наследство и традиции, то чем можно объяснить отсутствие таких языков, как раджстани и брадж? Если критериями отбора были классические, но ложные различия между языками и диалектами, то как такие языки с богатыми традициями, как раджстани, брадж и языки авадхи, оказались «подразделами» языка хинди, а язык конкани рассматривается как язык, отличный от маратхи?»3.

Морье А. Национально-языковые проблемы: индийский опыт // Решение национальноязыковых вопросов в современном мире. – С. 125.

Конституция Индии от 26 января 1950 года. Конституции зарубежных государств. – С. 571.

Алок К. Дас. Языковые конфликты и контакты в Индии // Решение национально-языковых вопросов в современном мире. – С. 132.

Таким образом, необходимо отметить, что в больших и полиэтнических государствах национальный и языковой вопрос всегда является актуальным, что, общественных отношений и ее регулирования конституционно-правовыми нормами. При этом исследование показало, что императивные методы не всегда приводят к должному эффекту, соответственно требуется регулирование языковой сферы с использованием конституционно-правовых институтов, которыми в Индии являются «Комиссии по вопросам официального языка».

Для развития и защиты официального языка в статье 344 Конституции Индии регламентируется статус специализированного органа, который именуется «комиссия по вопросам официального языка». В части 2 этой статьи говорится об обязанностях данной комиссии: а) более широко применять язык хинди для официальных целей Союза; b) ограничивать применение английского языка для всех или для какой-либо из официальных целей Союза; с) развивать язык, который должен применяться для всех или для какой-либо из целей, упомянутых в статье 348; d) устанавливать форму обозначения цифр, которая должна применяться для какой-либо одной или для нескольких целей Союза; е) решать любые другие вопросы, переданные Президентом комиссии, касающиеся официального языка Союза и языка, на котором осуществляется связь между Союзом и Штатами или между Штатами, и употребления этих языков1. Анализ норм основного закона Индии показывает, что деятельность комиссии направлена на защиту и регулирование отношений, преимущественно связанных с языком хинди, при этом регламентация других языков остается менее урегулированной, что в дальнейшем может привести к напряженности в этих вопросах.

Интересным выглядит содержание статьи 350 «В», где в части 1 говорится об утверждении специальной должности по делам лингвистических меньшинств, Конституция Индии от 26 января 1950 года. Конституции зарубежных государств. – С. 543.

а в части 2 этой же статьи говорится о специальном должностном лице, в обязанности которого входит «рассмотрение всех вопросов, касающихся защиты языков в отношении лингвистических меньшинств, и сообщение Президенту Индии информации по языковым вопросам с интервалами времени, которые устанавливает президент государства. Он же в свою очередь должен направлять все такие доклады в каждую палату парламента и посылать их соответствующим правительствам штатов»1.

Анализ норм Конституции Индии показал, что по содержанию она является конституционные нормы, как отдельные статьи, посвященные языку подачи жалоб о нарушении прав и законных интересов, возможности обучения родному языку в начальной школе и др.

Помимо Индии с ее конституционно-правовой моделью регулирования языковых отношений, на наш взгляд, интересен опыт конституционно-правового регулирования статусов языков в Китайской Народной Республике. В Китае нет специального закона, регулирующего правовой статус языка, а отдельные положения о языке и письменности изложены в Конституции КНР, Законе КНР о районной национальной автономии и соответствующих законах КНР, в статьях которых законодательно регламентированы статус, употребление языка и письменности, языковые права и обязанности2. Получается, что регулирование статуса языков в Китае происходит строго в конституционно-правовом измерении. В статье 4 Конституции Китая провозглашается, что «каждая национальность пользуется свободой использования и развития своего языка и Там же. – С. 543.

Син Х., Яньли Я. Языковая ситуация в Китае // Решение национально-языковых вопросов в современном мире. – С. 189.

письменности, свободой сохранения или изменения своих нравов и обычаев»1.

Таким образом, законодатель в данной норме, хоть и косвенно, предусмотрел возможность изменения своего языка, что рождает вопрос об инструментариях изменения и мотивах поведения участников общественных отношений. Хотя, на наш взгляд, это только теоретически.

Необходимо отметить, что в Китае, как и в Индии, есть доминирующий национальный язык, который пользуется большей поддержкой государства.

Таким языком является путунхуа, или ханьский язык, который широко используется в КНР, Сингапуре и Тайване. Об этом говорится в статье Конституции Китая: «Государство обеспечивает распространение по всей стране путунхуа»2. В статье 121 основного закона страны говорится о языках в органах самоуправления, в частности, закреплено, «что органы самоуправления в районах национальной автономии при осуществлении своих полномочий в соответствии с положениями об автономии пользуются одним или несколькими языками и письменностью, распространенными в районах национальной автономии» 3.

Отдельная статья 134 посвящена языку судопроизводства. В данной норме закреплено, что граждане всех национальностей имеют право пользоваться в суде своим родным языком и письменностью. Народный суд и народная прокуратура должны обеспечить перевод для участников судебного процесса, не владеющих языком и письменностью данной местности. В районах компактного проживания национальных меньшинств или проживания многих национальностей судопроизводство ведется на общепринятом в данной местности языке;

обвинительные заключения, приговоры, решения и другие документы оформляются на одном или нескольких распространенных в данной местности Конституция КНР от 4 декабря 1982 года / Китайская Народная республика. Конституция и законодательные акты / Перев. с кит. Н.Х. Ахметшина; сост. К.А. Егоров; под ред.

Л.М. Гудошникова. – М.: Прогресс, 1984. – С. 27.

Конституция КНР от 4 декабря 1982 года.

Конституция КНР от 4 декабря 1982 года.

языках, исходя из практических нужд1. Таким образом, помимо права гарантировал важный принцип реализации права на судебную защиту, что в целом согласуется с международной практикой использования языков.

Особенностью конституционно-правового гарантирования использования языков в Китае является то, что абсолютное большинство населения Китая использует только свой национальный язык, лишь незначительная часть употребляет китайский. Это такие народы, как уйгуры и тибетцы, имеющие широкий ареал проживания, где их численность превышает численность ханьского населения, а национальная специфика ярко проявляется в экономике и культуре2. Анализ информационных источников посредством применения диссертантом метода контент-анализа показал, что языковая ситуация в Китае также не однородна и не стабильна, как в Индии, поскольку политика китайских властей более императивна по отношению к другим народам, проживающим в государстве, об этом свидетельствуют многочисленные выступления и столкновения в Тибете и в городе Урумчи.

В контексте снятия напряженности в вопросах использования языков, на наш взгляд, целесообразно обратиться к лингвистической модели развития федеративного государства, которая позиционируется в мире как авангард демократии. Речь идет о стране иммигрантов, имя которой Соединенные Штаты Америки.

Англоязычные переселенцы, в первую очередь англичане, ирландцы и шотландцы, стали ядром американской нации, представители же других этнических общин вынуждены были приспосабливаться к англосаксонской Конституция КНР от 4 декабря 1982 года. – С. 27.

Син Х., Яньли Я. Языковая ситуация в Китае. – С. 195.

культуре1, поэтому исторически сложилось так, что английский язык доминировал на данной территории. Однако первые переселенцы, не утвердившие свою власть полностью на данном континенте, нуждавшиеся в поддержке других мигрантов, проводили политику терпимости и к другим европейским языкам.

Отсутствие норм, регулирующих правовой статус официального английского языка в Конституции США, незыблемом символе американской нации и государственности, – не случайность, а продуманное стремление к становлению единой нации, максимально интегрирующей все этноязыковые меньшинства2. Вместе с тем, по мнению ученых, языковая политика США меняется и превращается в концепцию, которую принято называть «плавильным котлом». В свое время Теодор Рузвельт сказал: «У нас есть место только для одного языка, и этим языком является английский, поскольку мы хотим, чтобы из плавильного котла появлялись американцы, люди американского происхождения, а не постояльцы пансионата для полиглотов»3. Довольно резкое заявление Президента США было обусловлено не столько личными симпатиями к английскому языку, сколько необходимостью практики реализации концепции использования языков, как во всей федерации, так и в отдельных штатах. Однако данная идея Рузвельта в контексте концепции «плавильного котла» не сразу нашла свою практическую реализацию.

Так, попытки немецких переселенцев в Пенсильвании придать родному языку равный статус с английским, а в Висконсине вести на нем преподавание в школах столкнулись с противодействием как федерального центра, так и штатов.

В 1889 году в Висконсине был принят закон о едином английском языке Татаровская И.М. Проблема государственного языка в США // Государственная власть и местное самоуправление. – 2007. – № 5. – С. 36.

Татаровская И.М. Указ. соч. – С. 36.

Зацепина О., Родригес Х. Указ. соч. – С. 304.

преподавания1. Вместе с тем, в период становления государственности в США доминирование английского языка не было столь внушительным, поскольку колонизаторы, осваивающие новые территории, не спешили забывать свой родной язык. В этом смысле, по мнению В.Т. Клокова, показателен «феномен Луизианы», штата, так и не ставшего «американским Квебеком». Вплоть до середины ХХ века Луизиана, где в настоящее время проживает 1 млн.

франкофонов, оставалась единственным по преимуществу франкоязычным штатом в составе США. Однако после второй мировой войны позиции французского языка как основного лидера были утрачены2.

Согласно принятым законодательным актам для всех типов школ английский был объявлен единственным языком обучения в штатах Небраска, Алабама, Айова, Колорадо, Делавэр, Айдахо, Иллинойс, Канзас, Арканзас, Мичиган, Миннесота, Невада, Нью-Хемпшир, Оклахома, Орегон3. Однако история судебной практики Верховного суда США показала разграничительный характер использования языков в публично-правовой сфере. Так, в ходе исследования автором американской судебной практики выяснилось, что судебной властью было признано право штатов устанавливать английский язык в качестве обязательного языка обучения только для государственных образовательных учреждений, что касается негосударственных образовательных учреждений и частных школ, то в них было признано помимо использования государственно языка и право на употребление иных языков народов, проживающих в США, что несомненно явилось демократическим проявлением толерантности по отношению к языковой культуре.

Татаровская И.М. Указ. соч. – С. 36.

Клоков В.Т. Французский язык в Северной Америке. – Саратов: Издательство Саратовского университета, 2005. – С. 83.

Илишев И.Г. Указ. соч. – С. 133.

Впервые вопрос об английском как государственном языке США в контексте конституционно-правового закрепления был поставлен сенатором С.И. Хайякова в сенате в 1981 году1. Поскольку С.И. Хайякова был сенатором сформулировал, что «официальным может быть лишь один язык, чтобы мы могли стать едины как нация». Его опасения разобщения нации проявились и в утверждении, что «именно с общим языком мы уничтожим сомнения и опасения»

общества «из массы национальностей, цветов и рас в толпе мигрантов, создающих нашу нацию»2.

Исходя из вышеизложенной информации, представляется возможным сделать вывод, что в США эффективно действовала модель «плавильного котла», в том случае, когда люди независимо от генетического происхождения принимали ценности той страны, где они рождались или проживали. Вместе с тем, вплоть до 1960-х годов федеральные законы запрещали двуязычие в системе образования и избирательных участках, куда ранее в случае необходимости приглашались переводчики3.

В 1960–1970 гг. Конгресс США принял Закон о двуязычном обучении (Bilingual Educational Act), допускающий использование в учебном процессе языков, которые ранее не употреблялись в государственных школах, при подготовке соответствующих учебников и материалов. Однако двуязычие поТатаровская И.М. Указ. соч. – С. 38.

Hayakawa S.I. The Case for Offi cial English // Language Loyalties: A Source Book on the Offi cial English Controversy / Еd. by J. Crawford. – Chicago: University of Chicago Press, 1992. – P. 96.

Геевский И., Сетунский Н. Американская мозаика. – М., 1991. – С. 109.

некоторых штатов до сих пор направлена на поддержание доминирующего положения английского языка. Кроме того, на федеральном уровне тема государственного или официального языка решается постепенно, чего нельзя сказать о регламентации этого вопроса в штатах. В связи с этим целесообразно проанализировать ряд правовых актов некоторых штатов США, которые регулируют статус английского языка.

Например, в Поправке 509 Конституции штата Алабама от 1901 года провозглашается, что английский язык является языком штата Алабама. В пункте «б» статьи III раздела 6 Конституции штата Калифорния говорится, что английский язык является официальным языком штата2. Анализ автором конституционных норм штатов Аризона, Арканзас, Колорадо, Флорида, Джорджия, Иллинойс, Индиана, Кентукки, Миссисипи, Северная Каролина, Северная Дакота показал, что английский язык провозглашается официальным языком в этих штатах, при этом законодательство США регламентирует, что английский язык имеет статус юридического языка, однако не во всех штатах.

Так, М. Гуревич отмечает, что в штате Теннеси английский помимо статуса официального имеет статус юридический3. Кроме того, в Конституции Гавайи гавайский язык должен использоваться для государственных актов и мероприятий только тогда, когда это предусмотрено законом4. В некоторых штатах помимо декларирования английского языка в качестве официального регламентировано и то, что этот язык является языком делопроизводства и обучения5.

Блинова Н.В. Язык как инструмент внешней политики государства (на примере испанского языка) // Вестник Санкт-Петербургского университета. – 2007. – Вып. 2. – Ч. 1. – С. 251. – (Сер. 6).

Гуревич М. Английский язык и законодательство штатов США // Решение национальноязыковых вопросов в современном мире. – С. 308.

Там же. – С. 314.

Там же. – С. 312.

Там же. – С. 314.

Таким образом, анализ литературы и правовых актов США показывает, что в области использования официального языка, а в отдельных случаях и языка штата, применяется принцип отраслевой регламентации использования языка в конкретной области. Вместе с этим, необходимо отметить, что на современном этапе развития США языковая политика в этом государстве меняется. Этот процесс, на наш взгляд, объективен, так как, если посмотреть на данные Бюро переписи США, из-за миграционных потоков этнический состав населения Америки очень быстро меняется.

Исследование, проведенное автором с использованием метода контентанализа информационных источников, показывает, что в 2007 году количество испаноязычных американцев в 16 штатах превышало 500 тысяч. Традиционными лидерами в этом отношении являются штаты Калифорния (13,2 млн человек), Техас (8,6 млн) и Флорида (3,8 млн человек). В штате Нью-Мексико зафиксирована наибольшая доля испаноязычных – 44 %.

Что касается других источников, то проведенные Североамериканской Академией испанского языка исследования показали, что в США существуют четыре основные испаноговорящие территориальные зоны: 1) Северо-Восток, где преобладают мексиканцы, 2) Флорида, где в основном проживают кубинцы, 3) Восток, который представляют испаноговорящие пуэрто-риканского, доминиканского, кубинского происхождения, 4) Чикаго, где проживают мексиканские и пуэрто-риканские меньшинства1.

По прогнозам, к 2050 году число испаноязычных в США возрастет до 102,5 млн человек, а их доля в американском населении почти удвоится по сравнению с 2000 годом и составит 24,4 %2. Следовательно, национальный состав Блинова Н.В. Указ. соч. – С. 250.

Официальный сайт Бюро переписи США Электронный ресурс. – Режим доступа: URL:

http://www.census.gov/ (дата обращения: 06.06.2010).

населения США стремительно изменится, а национальные и языковые вопросы станут все более актуальными.

Лингвистическая политика испанского языка в первую очередь направлена на распространение культуры Испании и Латинской Америки. На сегодняшний момент более 500 изданий в США выходят на испанском языке, среди них – 120 газет и журналов общим тиражом в 7,5 млн. экземпляров ежедневно1. Данные тенденции дают основание полагать, что растущая доля испанского и нескольких других распространенных языков, например китайского языка, вероятнее всего будет способствовать изменению модели «плавильного котла» в сторону развития билингвизма. Такая ситуация, на наш взгляд, может способствовать в дальнейшем законодательному закреплению многоязычия в Соединенных Штатах Америки.

Проанализировав языковую ситуацию в США, на наш взгляд, нужно уделить внимание и их северному соседу, в недавнем прошлом колонии Великобритании, а на сегодняшний день суверенному государству – Канаде. Надо сказать, что данную территорию, населенную в свое время коренными индейцами, также освоили и заселили выходцы из стран Старого света. Но в отличие от США в Канаде исторически сложилось так, что языковая политика строилась на споре двух доминирующих языковых групп – англофонов и франкофонов.

В контексте существующих споров между сторонниками англофонов и франкофонов лежат, прежде всего, языковые основания и связанное с ними движение под названием франкофония. Вообще, как мы говорили в предыдущих параграфах, этот феномен связан главным образом с языком, и в мировом сообществе есть помимо организаций, базирующихся на французском языке, и организации, основой которых являются другие национальные языки. При этом, по мнению Колина Вильямса, транснациональные языки были значительными Блинова Н.В. Указ. соч. – С. 251.

элементами имперской власти в персидской, греческой и римской империях и существенно повлияли на распространение капитализма и современного мироустройства. Так, английский и французский языки имеют решающее значение для развития бывших заморских владений, связав бывшие колонии и Транснациональные языки представлены чаще всего политико-географическими неправительственными организациями (например, МАПРЯЛ – международная ассоциация преподавателей русского языка). В подобных объединениях ведущую роль играют страны – первоносительницы языка (Франция во франкофонии, Испания в испанофонии, Португалия в лузофонии)2. Политика этих государств строится на доминировании их языка в мировом сообществе. Ярким примером объединения на фоне общности языка является сообщество франкофонов, что наглядно выражено в Канаде. Канада в лице ее провинции Квебек, в первую очередь, и провинций Новый Брунсвик и Онтарио является главным форпостом франкофонии в Северной Америке, поэтому для понимания внутренней языковой политики Канады более подробно разберемся с этим понятием, поскольку франкоговорящие канадцы являются катализатором и основными потребителями двуязычного законодательства. Как описывал англиканский епископ Инглис, последним завоеванием Британской империи была «французская колония» с 300 англоговорящих и 65000 франкоговорящих3. Что касается, самого понятия «франкофония», то оно в лингвистическом аспекте объединяет всех, кто пользуется французским языком, в политическом и организационном аспектах Colin H. Williams. Op. cit. – P. 44.

Блинова Н.В Указ. соч. – С. 245.

Warren Jean-Philippe. The History of Quebec in the Perspective of the French Language // Larrivee P.

Op. cit. – P. 63.

оно способствует сближению и сотрудничеству государств, в которых используется французский язык, а также является синонимом организации стран или территорий, где французский язык исторически занимает сильные позиции или имеет особый юридический статус1. Исследование автором зарубежной литературы показало, что если слово «Франкофония» написано с заглавной буквы, то оно обычно означает аббревиатуру Международной организации франкофонии (МОФ), которая имеет политический статус и объединяет в себе 56 государств-членов и 14 государств-наблюдателей, при этом следует отметить, что в отличие от России Украина обладает статусом государства-наблюдателя.

История взаимоотношений двух основных языковых групп не всегда двигалась по прямой, вектор отношений менялся в различные стороны. Первая атака на французский язык датируется 7 октября 1763 года, когда в соответствии с Королевской прокламацией губернатор Дж. Мюррей решил ввести в колонии английское право (Common Law)2. Борьба за моноязычие достигло апогея в 1840 году, когда колония Нижняя Канада (теперь Квебек) была соединена в одну административно-территориальную единицу с Верхней Канадой (ныне провинция Онтарио) в попытке создать англоговорящее большинство. Было установлено правило, что английский язык был единственным языком законодательного собрания3. Однако такое положение просуществовало недолго, так как представители франкоговорящего населения не могли реализовывать свои права, и двуязычие вернулось в 1848 году4. Таким образом, законодатель счел необходимым придерживаться концепции двуязычия на основе английского и Марусенко М.А. Франкофония Северной Америки. – Т. 1. – СПб.: Изд. С.-Петербург. ун-та, 2007. – С.6–8.

Там же.

MacMHlan C. Michael. Federal Language Policy in Canada and the Quebec Challenge // Larrivee P.

Op. cit. – P. 88.

Ibid. – P. 88.

французского языков, как стандартной модели регулирования общественных отношений.

английский язык, конечно, доминирует, однако дополняющее основной закон Канады законодательство направлено на сохранение мультикультурализма, то есть поддержку многоязычия. Автором установлено, что в Канаде при проведении переписи населения используется термин «домашний язык». В частности, по данным Комиссара по официальным языкам Канады на 2006 год, 66,7 % жителей Канады домашним языком признали английский язык, а 21,4 % – французский, чуть более 6,6 миллиона канадцев говорило дома на французском языке, из них 91,2 % проживало в Квебеке1.

Таким образом, несмотря на меньший количественный показатель франкоязычного населения Канады, на современном этапе конституционное законодательство направлено на развитие паритетного статуса двух основных языковых групп. В этом, как представляется, заключаются особенности конституционно-правового регулирования статуса языков в Канаде, что в свою очередь подтверждается канадскими исследованиями, в соответствии с которыми современный языковой баланс в виде двуязычия базируется на Законе об официальных языках, принятом Парламентом Канады в 1969 году и обновленном в 1988 году. Данный документ «декларирует, что английский и французский языки являются официальными языками Канады и обладают равным статусом и равными правами и привилегиями по их использованию во всех институтах парламента и правительства Канады»2. Необходимо отметить, что языковой баланс регулируется правительством, которое, к примеру, квотирует рабочие места на государственной службе Канады для соблюдения баланса интересов Graham Fraser. Sorry, I Don't Speak French: Confronting the Canadian Crisis That Won't Go Away. – 2006. – P. 7.

MacMHlan C. Michael. Op. cit. – P. 92–93.

основных языковых групп. Равно как и в нашей стране в советский период, данная модель правового регулирования имела место быть, когда определенные посты в регионах занимали представители автохтонных народов данных местностей, что, на наш взгляд, было хорошей практикой для урегулирования возникающих межнациональных противоречий.

Следует отметить высокую значимость Конституции Канады, которая создает базис для одинаковой и равной силы обоих языков, но во французском варианте словосочетание «французский язык» стоит впереди «английского языка»

чувствительны, и конституционно-правовое регулирование является гарантирующим оплотом распределения баланса политических и социальных сил.

Интерес к конституционно-правовой модели регулирования языковых отношений в Канаде заключается в том, что конституционные ценности национализм» и другие проявления в системе координат «свой–чужой»1.

Анализируя вышесказанное, следует отметить, что языковой вопрос для больших и полиэтнических государств имеет как свои особенности, так и ряд общих закономерностей. Но в любом случае нужно понимать, что национальноязыковые отношения являются одним из самых важных вопросов безопасности как национальных государств, так и всего мира, на которые должны обращать внимание правительства всех стран. Поэтому нельзя не согласиться со следующим мнением: «Очевидно, языковое планирование в многоязычном обществе – инструмент, которым можно манипулировать, как и любой другой аспект государственной политики, и это существенная черта экономической и политической перестройкой многих государств»2.

Мирзоян С.В. Указ. соч. – С. 52.

Colin H. Williams. Op. cit. – P. 15.

Из практики государственно-правового регулирования отношений в сфере языков проанализированных стран Российская Федерация может перенять полезный опыт. Прежде всего, это касается Канады, которая, на наш взгляд, достигла наибольших успехов в регулировании языковых отношений.

Положительным опытом Канады, а также Индии является то, что у них существуют специальные органы или должностные лица, которые регулируют национально-языковые отношения.

На наш взгляд, в настоящее время для Российской Федерации также актуален вопрос о функционировании такого государственного органа, который полностью занимался бы делами национальностей, их культурой, языком, традиционным бытом и так далее. Так как для самой большой страны в мире по территории, где по последней переписи населения проживает около 160 национальностей, иметь только Департамент межнациональных отношений с четырьмя отделами в Министерстве регионального развития – это не совсем эффективно. По данной тематике в бытность Президентом Российской Федерации Д.А. Медведев сказал следующее: «У нас национальная политика – в ведении Минрегиона, возможно, необходим Координационный совет или комиссия, которая будет заниматься сферой межнациональных отношений»1.

Об этом вопросе также говорится в рекомендациях парламентских слушаний, состоявшихся 19 февраля 2009 года в Государственной Думе Российской Федерации2. В данном документе участники рекомендуют Правительству Российской Федерации одним из пунктов рассмотрения вопроса учреждение Стенографический отчёт о заседании президиума Государственного совета, проходившего 11 февраля 2011 года в Уфе: Электронный ресурс. – Режим доступа: URL:

.http://kremlin.ru/news/10312 (дата обращения: 20.12.2011).

Рекомендации парламентских слушаний на тему «Федеральный государственный образовательный стандарт –стратегический ресурс устойчивого развития многонационального общества: законодательная инициатива субъектов Российской Федерации» от 19 февраля 2009 года. См. архив Государственной Думы. Документ 3.18от 31 марта 2009 года.

Министерства по делам национальностей Российской Федерации. Также предлагается изучить вопрос создания Института языков народов России, что, на наш взгляд, было бы хорошим продолжением в деле сохранения, развития, использования и защиты языков народов Российской Федерации.

Исходя из изложенного в параграфе, представляется возможным сформулировать следующие выводы:

1. Анализ зарубежных нормативных источников показал, что при разнообразии народов и этнических групп, населяющих государство, модель единого языка и ущемления языкового многообразия является нецививилизованным подходом к регулированию языковых отношений, в свою очередь стремление государств к защите многообразия языковых меньшинств является наиболее успешной законодательной моделью определения статуса языков меньшинств.

2. Анализ зарубежной литературы позволил выявить, что в современном мире язык, наряду с религией, является средством политики развитых зарубежных государств, которые вступают в различные международные организации, объединенные одним языком, такие как движения франкофония, лузофония, страны финно-угорской семьи, для проведения своей политики.

3. Исследование опыта зарубежных стран в регулировании языковых отношений показало целесообразность учреждения в России специализированного государственного органа или должностного лица, в компетенцию которого входило бы непосредственное регулирование национально-языковых отношений.

§ 2. Имплементация норм Европейской хартии региональных языков или языков меньшинств в законодательство Российской Федерации По окончании второй мировой войны проблема исчезновения, охраны и изучения малых языков оказалась очень тесно связана с вопросами равенства и недискриминации национальных меньшинств. Это отразилось и в основных правовых актах международных организаций. Так, в международных документах послевоенных и последующих лет вопросы потери национальных языков как культурного наследия человечества в тексте не прописывались. Все языковые проблематики в правовых нормах рассматривались и фиксировались сквозь призму языкового равноправия и языковой недискриминации человека.

В пункте «с» статьи 55 Устава ООН было зафиксировано, что государства – члены данной организации способствуют всеобщему уважению и соблюдению прав человека и основных свобод для всех, без различия расы, пола, языка и религии1.

Мировое сообщество в лице ООН принялось разрабатывать беспрецедентный документ, который бы явился главным источником права в правозащитной области и основой защиты прав человека. Итогом этой работы стало принятие Всемирной Декларации прав человека, в которой также были прописаны языковые вопросы, однако только с позиции недискриминации. В статье 2 этого документа говорится, что каждый человек должен обладать всеми правами и всеми свободами, провозглашенными настоящей Декларацией, без какого бы то ни было различия, как-то в отношении расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного, Устав ООН от 26 июня 1945 года // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. – Вып. XII. – М., 1956. – С. 14– 47.

сословного или иного положения1. В указанных международно-правовых актах нормы о правовом статусе языков закреплены с позиции недискриминации человека по языковому критерию, такая же позиция содержится и в Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах2, где в статье 2 провозглашается, что государства, подписавшие этот документ, обязуются гарантировать соблюдение прав, перечисленных в настоящем пакте, без дискриминации по признаку расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного положения, места рождения или любому другому признаку.

Необходимо отметить, что кроме пакта об экономических, социальных и политических правах3, где языковые права прописаны более подробно. Анализ данного международного акта показал, что если до настоящего времени в международных нормах проблему языка затрагивали в контексте равноправия и недискриминации по языковому признаку в рамках одной статьи, то в последующем проявилась тенденция к расширению объема правового закрепления языковой сферы, что и наблюдается в Международном пакте о гражданских и политических правах, в частности, в статьях 2 и 4, которые посвящены вопросу равенства людей без всяких оснований для ущемления, в том числе по признаку языка, даже в условиях чрезвычайных ситуаций. В статье 14 отражены языковые права человека в рамках уголовного обвинения и судопроизводства. Так, в Всемирная Декларация прав человека от 10 декабря 1948 года // Российская газета. – 1995. – 5 апреля. – № 67.

Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах от 16 декабря 1966 года (вступил в силу 3 января 1976 года) // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. – 1994. – № 12. – С. 26.

Международный пакт о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г. (вступил в силу 23 марта 1976 года) // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. – 1994. – № 12. – С. 26–27.

пункте «а» части 3 этой статьи говорится, что каждый имеет право быть в срочном порядке и подробно уведомленным на языке, который он понимает, о характере и основании предъявляемого ему уголовного обвинения, а в пункте «f» части 3 той же статьи прописано, что каждый имеет право на пользование бесплатной помощью переводчика, если он не понимает языка, используемого в суде, или не говорит на этом языке.

В этом международном пакте отражены также права ребенка с точки зрения языковой недискриминации. Эти нормы закреплены в статье 24, где говорится, что каждый ребенок без всякой дискриминации по признаку расы, цвета кожи, пола, языка, религии, национального или социального происхождения, имущественного положения или рождения имеет право на такие меры защиты, которые требуются в его положении как малолетнего со стороны его семьи, общества и государства.

Также необходимо отметить, что в этом документе закреплены такие понятия, как «языковые меньшинства», «родной язык», которые ранее не встречались. В статье 27 прописано, что в тех странах, где существуют этнические, религиозные и языковые меньшинства, лицам, принадлежащим к таким меньшинствам, не может быть отказано в праве совместно с другими членами той же группы пользоваться своей культурой, исповедовать свою религию и исполнять ее обряды, а также пользоваться родным языком.

Таким образом, анализ данных норм свидетельствует о необходимости создания условий для эффективной реализации норм о недискриминации по языковому признаку, при этом исследование показывает, что в процессе эволюции международных отношений перед мировым сообществом возникли вопросы о принятии дополнительных мер, обеспечивающих более эффективную защиту от дискриминации, в том числе и языковой, что в свою очередь обусловило основания для подготовки Европейской хартии региональных языков или языков меньшинств.

Данный международный документ был разработан Советом Европы, который полностью независим от Европейского союза (ЕС). Совет Европы был создан в 1949 году после второй мировой войны, и 47 государств, которые являются членами данной организации, подали заявки на членство в Европейском Союзе1. То есть необходимо отметить, что на тот момент существовали несколько международных организаций, в которых имелось разное количество стран-членов, при этом данные организации структурно были независимы друг от друга, что позволяло объективно подойти к оценке правовой модели регулирования общественных отношений в языковой сфере.

Подготовительной основой для принятия этого документа явилась деятельность Европейского парламента, который принял две резолюции, так называемую Арфскую (Arfe) и Куиджперскую (Kuijpers) резолюции. В Арфской общенациональным и региональным органам государственной власти оказывать содействие использованию меньшинствами родных языков в трех основных сферах: образовании, массовой коммуникации и общественной жизни2. Отсюда следует, что данный документ изначально планировался как регулятор не политических отношений, связанных с языком, а именно культурных. При этом если Арфская резолюция была выдержана в форме высказывания пожеланий, выработки рекомендаций, то вторая (Куиджеперская) резолюция, принятая в октябре 1987 года, уже призывала государства к более активным действиям по самоуправления и средств массовой информации3.

Интересной особенностью обоих документов является то, что они обходили острые вопросы признания права национальных, этнических меньшинств на Craith M. Nic. Op. cit. – P. 56.

Colin H. Williams. Op. cit. – P. 42–43.

Илишев И.Г. Указ. соч. – С. 120.

самоопределение, независимость и так далее. Вместо этого они сосредоточились на вопросах языка и культуры. Это смягчило опасения некоторых правительств, которые отрицательно реагировали на все, что создавало угрозу национальному единству или территориальной целостности государств. Хартия и последующие резолюции, принятые Европейским парламентом, продолжали эту правовую традицию1. Фактически разработчики предприняли попытку максимального охвата языков юрисдикцией Европейской Хартии региональных языков или языков меньшинств, в силу этого предлагались наименьшие политические мотивы в реализации указанных норм в угоду юридической фиксации.

При подготовке данного документа привлекалось множество экспертов из различных организаций, таких как Парламентская Ассамблея Совета Европы, и члены Европейского парламента, компетентные в данном вопросе. В итоге в своей резолюции № 192 1988 года Постоянная конференция местных и региональных властей Европы представила текст хартии, который должен был обрести статус конвенции. В продолжение этой инициативы, которая была поддержана Парламентской Ассамблеей в ее заключении № 142 1988 года, Комитет министров учредил специальный комитет экспертов по региональным языкам или языкам меньшинств (CAHLR), которому было поручено составить хартию, приняв за основу текст, представленный Постоянной конференцией2. Комитет усердно работал в течение трех лет (1989–1992) под председательством Sigve Gramstaed (Норвегия)3. Данная организация проделала объемную и кропотливую работу, итогом которой стало подписание 5 ноября 1992 года в Страсбурге Европейской Хартии региональных языков или языков меньшинств. По материалам Ф. Грина, «из тогдашних 28 государств – членов Совета Европы ни один не проголосовал Grin F. Op. cit. – P. 56.

Европейская хартия региональных языков или языков меньшинств и пояснительный доклад. – С. 4.

Grin F. Op. cit. – P. 58.

против Хартии. Только пять воздержались – Кипр, Франция, Греция, Турция и Соединенное Королевство»1. По другим данным, «это решение было принято не единогласно. Кипр, Франция, Турция и Великобритания воздержались от голосования, в то время как Греция проголосовала против него»2. После продолжительного периода свыше восьми лет первый международно-правовой инструмент по защите малоиспользуемых языков стал реальностью3.

Что касается структуры данного документа, то хартия состоит из преамбулы и пяти частей. В первой части закреплены общие положения, во второй части закреплены главные цели и принципы, которые государства обязуются применять по отношению ко всем региональным языкам или языкам меньшинств, существующих в пределах их национальной территории. В третьей части содержится ряд определенных мер в различных сферах, направленных на то, чтобы способствовать и поощрять использование определенных региональных или языков меньшинств в общественной жизни. В четвертой части речь идет о применении Хартии, то есть здесь прописана процедура отчетности государств перед специально созданным органом – Комитетом экспертов. Пятая часть является заключительной, где прописаны условия вступления в законную силу, условия расторжения, хранения документа и так далее. Хартия предназначена гарантировать, насколько это возможно, использование региональных языков или языков меньшинств в образовании и в СМИ, поощряет их использование в юридических и административных контекстах, в экономической и общественной жизни, для культурной деятельности и «трансграничных» обменов4. Отсюда Ibid.

Craith M. Nic. Op. cit. – P. 56.

Grin F. Op. cit. – P. 58.

Bowring B. The languages charter: what it is, and its relevance for the Russian Federation // Развитие языков и культур коренных народов Сибири в условиях изменяющейся России:

Материалы Международной научной конференции 22–24 сентября 2005 года, Абакан / Отв.

ред. Т.Г. Боргоякова. – Абакан: Изд-во Хакасского государственного университета им.

Н.Ф. Катанова, 2005. – С. 14.

следует, что документ подразумевает взаимодействия национальных государств по данным правоотношениям за пределами своих национальных границ, что в настоящее время актуально, особенно для территорий стран Европейского союза, которые, по сути, во взаимоотношениях между собой уже открыли свои территориальные границы.

В части III, которая состоит из статей 8–14, устанавливаются подробные правила в некоторых областях, которых государства, ратифицировавшие данный документ, должны придерживаться. Во-первых, государства должны определить языки, к которым они согласны применять этот международно-правовой акт, а конкретнее, эту часть. Во-вторых, они должны выбрать, по крайней мере, 35 обязательств относительно каждого языка. То есть 35 обязательств – это минимальные требования к государствам, которые они должны соблюдать по отношению к выбранным ими языкам. Большое количество положений состоит из нескольких вариантов различной степени строгости, один из которых должен быть избран «в соответствии с состоянием каждого языка». При этом надо сказать, что по мере развития государства хартия предусматривает возможность принятия еще дополнительных обязательств по отношению к языкам. Об этом говорится в части 2 статьи 3 документа: Любая сторона может в любое время впоследствии уведомить Генерального секретаря о том, что она соглашается с обязательствами, вытекающими из положений любого другого пункта Хартии, который не был указан в ее документе о ратификации, принятии или одобрении, либо о том, что пункт 1 настоящей статьи будет ею применяться к другим региональным языкам или языкам меньшинств либо к другим официальным языкам, которые менее широко используются на всей или части его территории1.

Часть III регулирует следующие сферы общественной жизни: образование, судебные власти, административные органы и государственную службу, СМИ, Европейская хартия региональных языков или языков меньшинств и пояснительный доклад. – С. 33.

культурную деятельность и услуги, экономическую и общественную жизнь, «трансграничные» обмены.

В части IV закреплены контрольные функции, то есть как государства, взявшие на себя обязательства по данному международно-правовому акту, исполняют его в целях создания рекомендаций для усовершенствования законодательства государств, политики и процессуального права. Для этих целей определена независимая экспертная комиссия в соответствии со статьей Европейской Хартии региональных языков или языков меньшинств. От каждой государственной стороны представлен один эксперт, и он назначается Советом министров из списка людей «наивысшей честности» и общепризнанной компетентности в делах, имеющих отношение к Хартии, которые должны быть делегированы заинтересованной Стороной. Представители назначаются сроком на шесть лет и имеют право на переназначение1.