«СЕМАНТИЧЕСКАЯ И ФОРМАЛЬНО-СТРУКТУРНАЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ КАТЕГОРИИ СОСТОЯНИЕ (на материале английского, немецкого и русского языков) ...»

Электрон. ресурс] и обладает большим или меньшим постоянством формы. Вещи мыслятся нами как находящиеся в различных отношениях к другим вещам.

Отношение, таким образом, является одной из важнейших философских категорий, характеризующих определенные взаимозависимости элементов определенной системы [ФЭС 1989, 454]. С другой стороны, вещи характеризуются признаком: они обладают некоторыми свойствами или качествами. Кроме того, вещи изменяются во времени, совершают какие-то действия или находятся в некотором состоянии. Эти проявления бытия вещей также мыслятся человеком как некие общие категории.

Отражение человеческим сознанием предметов и явлений объективной действительности не является пассивным процессом. Реалии действительности преобразуются сознанием человека, рассматриваются под определенным углом зрения, в каком-то определенном отношении. Результатом восприятия объективной действительности являются представление – психологическая сущность, в которой в известной мере происходит обобщение предметов и явлений, а также понятие, которое понимается как «форма мышления, обобщенно отражающая явления действительности и закрепляющая это обобщение в слове», причем имеется в виду отражение не внешних свойств, а сущности предметов [Галкина-Федорук 1956, 8]. Однако, говоря о когнитивных категориях, обычно имеют в виду категории высокого уровня абстрагирования [Трунова 1989, 109], фундаментальные понятия, отражающие наиболее существенные свойства бытия, отношения объективной действительности, разряды, группы явлений, объединенных общностью признаков. В когнитивном процессе непременно участвует и язык. Ментальные сущности лежат в основе языковых построений и, тем самым, имеют лингвистическое значение, поэтому они носят статус ономасиологических категорий, которые переходят в языковое содержание.

В современной лингвистической парадигме, основополагающим принципом которой является мысль о том, что нереально говорить о языке в отрыве от когнитивной деятельности, актуальным является анализ мыслительной основы, ментального субстрата языковых построений. Мыслительное содержание приобретает форму лишь в языке, оформляется, репрезентируется языком. Говоря о мыслительной основе единиц языка, лингвисты пользуются несколькими терминами, в частности, термином «понятийная категория», который был введен О.Есперсеном: «... внеязыковые категории, не зависящие от более или менее универсальными, поскольку они применимы ко всем языкам, хотя редко выражаются в этих языках ясным и недвусмысленным образом. (…) За отсутствием лучшего термина я буду называть эти категории понятийными категориями» [Есперсен 1958, 57-58]. Мысль человека в процессе познания мира повсюду идет одинаковыми путями, независимо от того, на каком бы языке ни осуществлялись категоризация и описание опыта. Совокупность, система понятийных категорий образует идеальную понятийную сферу. Этот идеальный понятийный мир человека «является как бы отчужденным объективным миром», «вторичным миром, а, следовательно, не самостоятельным, зависимым от материального и порождаемым этим материальным миром» [Колшанский 1990, 10].

Другим термином, ставшим очень популярным в лингвистике последних десятилетий, является термин «концепт» – содержательная единица памяти, концептуальной системы, которой оперирует человек в процессах мышления [КСКТ 1996, 90] и которая отражает содержание опыта в виде квантов структурированного знания [Попова, Стернин 2000, 4]. Концепт рассматривается «как мыслительное образование, которое замещает нам в процессе мысли неопределенное множество предметов одного и того же рода» [АскольдовАлексеев 1997, 269] и которое отражает элементы окружающего нас мира, «своего рода образ, основанный на восприятии и категоризации предметов и явлений внеязыковой действительности» [Казарина 2002, 6]. Таким образом, концепт выполняет функцию категоризации, то есть группирует объекты, имеющие определенные сходства, в соответствующие классы. Приходится признать, однако, отсутствие единой трактовки понятия «концепт». В современных лингвистических исследованиях концепт чаще всего понимается как «сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека», «основная ячейка культуры в ментальном мире человека» [Степанов 1975, 40 и 41], как многомерное, «зонтиковое» ментальное образование, включающее в себя понятийную, образную и ценностную составляющие [Воркачев: Электрон.

ресурс], как принадлежность коллективного сознания, смысловое образование, опредмеченное в конкретном языке и обладающее отличительными семантическими признаками. Следовательно, «концепт» обладает не только понятийной стороной, признаковой структурой, но и связан с языком и культурой определенного народа.

Именно по этой причине более приемлемым для описания состояния в данной работе мы считаем термин «понятийная категория», ввиду того, что он, в отличие от термина «концепт», имеет универсальный характер. Кроме того, концепты как дискретные элементы сознания (в лингвистической литературе упоминаются такие концепты, как «царь», «корабль», «смерть», «радость», «желание», «надежда» и т.д.) можно объединить в обладающие большей степенью обобщения понятийные категории (например, субстанция, состояние и др.).

Продолжая рассмотрение статуса понятийных (когнитивных) категорий, отметим их двунаправленность, то есть ориентированность и на объективную действительность через всеобщие философские законы и категории, и на язык, языковые средства, в которых они воплощаются. Понятийные категории находят свое отражение в лексической, морфологической или синтаксической системе языка. По признанию А.А.Худякова, понятийные категории, «представляя собой опосредованный универсальными законами мышления результат человеческого опыта», в то же время «являются основой семантических структур языка, необходимой предпосылкой функционирования языковой системы в целом»

[Худяков: Электрон. ресурс]. Хотя иногда понятийные категории трактуются как категории языковые [Мещанинов 1978, 238], имеющие языковое содержание и языковое выражение [Бондарко 1971, 8], следует подчеркнуть несобственноязыковой характер понятийных категорий [Кацнельсон 1972, 20]. Понятийные категории проходят процесс «оязыковления» и воплощаются в семантических категориях в семантической сфере языка. Поэтому семантические категории связаны с действительностью опосредованно, через понятийные категории (см.

Схему 1).

Схема 1. Соотношение объективной действительности с ментальным и

ОБЪЕКТИВНАЯ

ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ

ПОНЯТИЙНАЯ СФЕРА

СЕМАНТИЧЕСКАЯ

ЯЗЫКОВАЯ ФОРМА

В данной работе «состояние» понимается как понятийная категория: с одной стороны понятийная категория состояния является отражением формы существования вещей в реальной действительности, а с другой – через область семантики опирается на языковые средства ее выражения.

§ 2. Состояние в системе онтолого-гносеологических категорий «Состояние» является одним из общенаучных понятий, которым придается статус философских категорий. Оно носит всеобщий характер и широко применяется в физике, химии, биологии, кибернетике, общественных науках и т.д.

В естественных науках, например, «состояние» понимается как одна из существенных категорий объективной действительности, представляющая внешнее положение существа в изменчивом, подвижном материальном пространстве. В философии это – одно из фундаментальных понятий о мире, рубрика знания, категория, отражающая одну из форм бытия. В лингвистической науке состояние – понятийная категория, лежащая в основе семантики языковых единиц. Нам представляется необходимым определить статус понятия «состояние», уточнить содержание этой категории, дать строгое толкование термина «состояние», используемого в лингвистике.

Существуют противоположные точки зрения на категорию «состояние» – от признания ее категорией, относящейся к высшим уровням систематизации познания, до отрицания научности этого термина и низведения его до обыденной сферы [Кемкин 1983, 5]. Проблема, кроме того, заключается в том, что понятие состояния, ранее занимавшее важное место в философских категориальных системах Аристотеля, И.Канта, Г.В.Ф.Гегеля, диалектического материализма, получило дальнейшее развитие в разряде конкретно-научных понятий астрономии, физики, многих естественных и социально-психологических наук, в то время как в некоторых других частных областях знания, здесь мы имеем в виду лингвистику, даже несмотря на его широкое использование в семантических исследованиях, оно изучено недостаточно, в особенности, в его онтологическом и методолого-гносеологическом аспектах. Поэтому разумно было бы предварить наше исследование определением места и философского содержания понятия состояния, так как оно выполняет здесь функцию базисного понятия.

Выше уже упоминалось о существующей еще с античных времен системе категорий научного знания. В ней отводилось место и категории «состояние», которая понималась как форма бытия вещей: «Из одного состояния все переходит в другое. Не остается ничто незыблемым: все преходящее, все претворяет природа и заставляет меняться» [Лукреций 1947, 829]. Платон, говоря о понятии состояния, трактует его как способ самообнаружения иерархии сущностей («идей») и особо подчеркивает их диалектический характер. При этом состояние становится звеном в процессе изменения [Цит. по Кемкин 1983, 22]. Категория «состояние»

понималась, таким образом, и как форма бытия вещей, и как момент процесса изменения.

Аристотель построил категориальную систему, обусловившую систему частей речи и типологию предикатов и включавшую такие категории, или высшие сущности объективного бытия, как «сущность» (субстанция), «качество», «количество», «отношение», «место», «время», «положение», «состояние», «действие» и «страдание» (претерпевание), причем три категории – сущности, состояния и отношения – признавал основными. Аристотелевское «состояние»

охватывает и позу, и положение, и состояние, и способ поведения, и осанку, и внешность. Впервые признанное самостоятельным понятием и получившее философское определение «состояние» сближается с видами качеств, свойств вещи. Состояния Аристотель трактует как специфические виды качества, «которые легко поддаются колебаниям и быстро изменяются, каковы, например, тепло и холод, болезнь и здоровье и все тому подобные состояния» [Аристотель 1978, 73]. Однако мы не находим у него отождествления понятий «состояние», «свойство» и «качество». В то время как свойство является более устойчивым и продолжительным, состояние как частный случай свойства менее устойчиво и более изменчиво: «…Явления, которые возникают от чего-то прекращающегося и быстро исчезающего, называют состояниями…» [Аристотель 1978, 75]. Качество же объединяет и свойство, и состояние, то есть представляет собой диалектическое единство устойчивости и изменчивости вещи. Таким образом, ввиду чисто качественного подхода к явлениям природы «состояние»

первоначально трактовалось как понятие, отражающее определенный вид качеств объекта, которые могут легко изменяться.

Значительно позднее – в XVI веке – Б.Телезио предложил следующее, по сути широкое, видение проблемы: у вещей есть два начала – материя и преходящее состояние, то есть то, что рождается и умирает [Цит. по Кемкин 1983, 25]. Таким образом, проводится разграничение сущностных неизменных характеристик вещи и всех преходящих ее проявлений. Подобным образом, в трактовке И.Ньютона понятие «состояние» охватывает и движение тел, и их покой [Ньютон 1936, 25-26]. Состояние при этом выступает как момент проявления существования объектов, который можно количественно описать. «Состояние»

становится в философском смысле на один уровень с такими понятиями, как «качество» и «свойство», но не сводится к ним.

Р.Декарт различает субстанцию и форму ее проявления – состояние. Так же, как И.Ньютон, у материальной субстанции он выделяет два исходных и Диалектически противоречивая природа понятия «состояние» подчеркивается в немецкой классической философии. И.Кант, выделяя понятие состояния, понимал его как способ существования субстанции: покой и изменение, равновесие и движение и т.д. «…во всех явлениях постоянное есть сам предмет, то есть субстанция, а все, что сменяется или может сменяться, относится лишь к способу существования этой субстанции, или субстанций», т.е. к состоянию [Кант 1964, 254]. Таким образом, И.Кант противопоставляет состояние как непрерывно изменяющееся тому, что в предмете относительно устойчиво.

Кроме преходящего характера состояний, подчеркивается принцип непрерывности изменения состояний, например, у Г.В.Лейбница: «всякое настоящее состояние естественным образом объяснимо только ввиду другого ему непосредственно предшествующего состояния» [Цит. по Кемкин 1983, 31]. Таким образом, ученые пришли к механистическому детерминизму, согласно которому настоящее состояние является следствием предыдущего и причиной последующего. Непрерывность смены состояния отмечает и И.Кант: «Всякий переход из одного состояния в другое совершается во времени, заключенном между двумя мгновениями, причем первое из этих мгновений определяет состояние, из которого выходит вещь, а второе – состояние, к которому она приходит» [Кант 1964, 272].

Г.В.Ф.Гегель рассматривал категорию «состояние» наряду с такими категориями, как «бытие», «нечто», «качество», «количество», «свойство», «изменение» и др., и подчеркивал, что оно, во-первых, есть элемент процесса изменения и, к тому же, само предполагает изменение. Во-вторых, оно является обнаружением «нечто» в некоторых отношениях посредством тех или иных свойств [Цит. по Кемкин 1983, 38]. Понятие «состояние» определяется как форма проявления бытия изменяющегося субстрата – мирового духа, т.е. так же, как и категории качества, количества и меры [Гегель 1930, 168-169].

Противоречивый характер мира, проистекающий из единства и борьбы диалектическому представлению состояния как кадра, моментального снимка, фиксирующего момент устойчивости в объекте и неизбежно сменяющегося другим кадром – новым состоянием. Состояния обладают временным, преходящим характером, но всякий предмет, явление в любом случае пребывает в каком-то состоянии. Это понятие находится, таким образом, в тесной связи с категорией «время»: под состоянием движущейся материи В.И.Ленин понимает качественную определенность, в которой находится та или иная часть материи в данный момент времени [Цит. по Симанов: Электрон. ресурс]. Понятие «состояние» трактуется также и в связи с категорией «отношение». Любой предмет объективной реальности существует лишь в отношении с другими предметами, зависит от этих отношений и «в силу этого в различные моменты времени в зависимости от конкретных условий может обнаруживать себя тем или иным образом, то есть находиться в определенном состоянии» [Кемкин 1983, 80].

В современной философии сохраняется данная тенденция к пониманию состояния: например, предлагаемое В.И.Столяровым определение состояния как всей совокупности «сторон, определенностей (существенных и несущественных, качественных и количественных), характеризующих данный предмет в какой-то момент его существования» [Столяров 1966, 26]. Однако при таком подходе не до конца раскрывается специфика состояния и недостаточно четко прослеживается отличие «состояния» от «качества» и «количества». Качество, в отличие от неустойчивого, изменчивого состояния, определяется как «философская категория, выражающая неотделимую от бытия объекта его существенную определенность, благодаря которой он является именно этим, а не иным объектом.

Качество отражает устойчивое взаимоотношение составляющих элементов объекта, которые характеризуют его специфику, дающую возможность отличать один объект от другого» [ФЭС 1989, 255].

Напротив, категория «состояние» указывает на тот или иной способ существования объектов в определенных пространственно-временных условиях.

Материальные объекты не могут находиться бесконечно долго в одном и том же состоянии, они пребывают в вечном стремлении к иному состоянию и рано или поздно переходят в другое состояние, зависящее от предыдущего или детерминированное им: «…мир состоит не из готовых, законченных предметов, а представляет собой совокупность процессов, в которой предметы … как и делаемые головой мысленные их снимки, понятия, находятся в беспрерывном изменении…» [Маркс, Энгельс 1961, 302]. По мнению А.Л.Симанова, полярной «состоянию» категорией следует считать категорию «изменение». Действительно, в онтологическом плане состояние изменчиво, а изменение проявляется в данный момент времени через состояние. Таким образом, эти два понятия – «состояние» и «изменение» – диалектически связаны друг с другом [Симанов: Электрон. ресурс].

С онтологической точки зрения, состояние представляет собой форму реализации бытия, присущую всем явлениям, системам, объектам, процессам, в том числе и процессу познания «фиксирующую момент устойчивости в изменении, развитии, движении материальных объектов в некоторый данный момент времени при определенных условиях» [Симанов: Электрон. ресурс].

Объект, изменяясь, проходит ряд состояний, и каждое его состояние определяется совокупностью его свойств и отношений. С гносеологической позиции, понятие «состояние» фиксирует ступень развития объекта, участвует в познавательном процессе, отражая в человеческом сознании формы реализации бытия и вскрывая свойства, структуру и сущность объекта.

В философии, таким образом, состояние толкуется как «категория научного познания, характеризующая способность движущихся материй к проявлению в различных формах с присущими или существенными свойствами и отношениями.

Категория состояния выражает процесс изменения и развития вещей и явлений, который сводится к изменению их свойств и отношений» [ФЭС 1989, 406]. Из этого следует, что состояние как одна из форм существования вещи, бытие вещи в любой момент ее существования присуще всему сущему; любой предмет, любое явление в своем существовании проходит ряд состояний, связанных причинноследственной связью.

Категория «состояние» является не только философской – онтологической и гносеологической – категорией, она входит в ряд фундаментальных языковых категорий как категория семантическая, отражающая в содержании языковых единиц специфический тип положения вещей. Однако лингвистический подход к содержанию понятия состояния несколько отличается от философского взгляда.

В то время как многие философы склонны понимать состояние широко – как любое проявление предмета в некоторый момент его существования, в лингвистике отвергается такое расширенное понимание. Состояние в лингвистике трактуется как «суперкатегория», обладающая «широким спектром способов языкового воплощения» [Матханова 2001, 69-70], «отражение в языке специфической формы бытия предмета, которая возникает под воздействием определенных факторов, не влияет на его сущностные свойства, характеризуется стабильностью в течение некоторого периода времени и потенциальной изменяемостью» [Матханова 2003, 101] или – узко – как понятие, включающее семантический компонент «испытывать нечто» [Казарина 2002, 53]. Состояние охватывает физическое самочувствие одушевленного партиципанта, его чувства и эмоции, положение партиципантов и т.д.: «состояния относятся к сущности людей или предметов, к тому, как они выглядят, в какой ситуации и где они находятся, в какой позиции и т.д.» [Jackson 1992, 9], – а также природные явления.

Лингвисты, таким образом, сходятся во мнении, что состояние предстает как категория сложной природы. В опоре на философский взгляд на противоречивый характер состояния, отмечается, что с одной стороны оно характеризуется устойчивостью, то есть сохранением, стабильностью определенных признаков того или иного предмета в течение некоторого времени. С другой стороны состоянию присуща изменчивость [Сахарова 2004, 28-29]: состояние не является постоянным, оно вытекает из предыдущего состояния и неизбежно сменяется каким-то другим, новым состоянием.

Понятийная категория «состояние», представляющая собой отраженый человеческим сознанием особый способ существования субстанции, играет посредствующую роль между действительностью и языком и, как и любая мыслительная категория, находит выражение в средствах языка.

§ 3. Состояние, ситуация действительности и предложение Переходя от определения сущности и места в понятийной сфере категории состояния к ее репрезентации в языке, остановимся на вопросе общефилософского и общелингвистического характера о том, как следует рассматривать окружающий нас мир, и как он представлен в языке.

Объективная действительность, признаваемая начальной точкой отсчета в человеческой деятельности любого рода, охватывает «живую и неживую природу на всех уровнях ее организации, а также всю совокупность социальных фактов, процессов и отношений» и представляет собой сложное целое взаимосвязанных друг с другом предметов, явлений, свойств, процессов, отношений [Сусов 1973, 15]. Она существует и дана человеку не как сумма отдельных, абсолютно изолированных предметов: «любая вещь существует в совокупности своих свойств и отношений к другим предметам. Свойства и отношения являются онтологической предпосылкой для существования ситуаций и событий, выражаемых в языке» [Богданов 1977, 34]. Подтверждение этому находим и в следующем высказывании: «Во внеязыковой реальности не существует предметов отдельно от процессов, в которые они вовлечены, и отдельно от свойственных им признаков. Все предметы, количественные и качественные признаки, процессы, состояния и действия, представленные в лексической системе языка как обособленные значения, в самой реальности даны лишь как моменты целостных событий и положений» [Кацнельсон 1986, 149].

Согласно концепции Л.Витгенштейна, реальный мир следует рассматривать не как простую совокупность материальных вещей, а как совокупность фактов, которые есть конфигурации или соединения вещей [Витгенштейн 1958, 31], что свидетельствует о принципиальном единстве лингвистов и философов в трактовке объективной действительности. Так, в действительности, кроме отдельных вещей, например, индивидуальных человеческих существ и т.д., особо выделяются ситуации, называемые также фактами (state of affairs)» [Reichenbach 1951, 14-15].

Ситуация предстает как «отрезок, часть отражаемой в языке действительности, то есть движущейся материи» и образуется в результате координации материальных объектов и их состояний в пространстве и времени [Гак 1973, 359]. Ситуацию внеязыковой действительности следует рассматривать как совокупность существующих вне сознания человека и независимо от него материальных предметов, явлений, их отношений и взаимосвязей. Существенным является то, что ситуация как отрезок мира существует вне сознания человека и является источником познания. Познание действительности заключается в выделении не отдельных ее объектов, а фрагментов внеязыковой действительности, состоящих из предмета (некоторой субстанции) и приписываемого ему проявления бытия, признаков, отношений с другими предметами во времени и пространстве.

Из вышесказанного следует то, что ситуацию действительности образуют элементы-участники разных типов: с одной стороны – предметы (вещи, сущности), с другой – их проявления, признаки. Еще у Аристотеля прозвучала мысль о том, что только сущность существует сама по себе, а другие категории не являются самостоятельными, то есть «ни одно из этих свойств не существует от природы само по себе и не способно отделяться от предмета (oysia)» [Аристотель:

Электрон. ресурс]. Признаки предметов, к которым относятся свойства, отношения, действия, состояния и т.д., представляют собой лишь способ существования предметов. Исходя из того, что сущности-вещи существуют безоговорочно, а все остальное (качества, количества, отношения сущностей) существует через них и благодаря им, остается заключить, что и состояние само по себе не существует, это акциденция субстанции. Рассматривать состояние отдельно от его носителя не имеет никакого смысла. «Состояние» стоит в ряду таких обобщенных понятий, как упомянутые выше «качество», «количество», «действие», «отношение» и др., которые обозначают нечто, предицируемое предмету, и рассматриваются как элементарные семантемы [Гуревич 2001, 91].

Предицирование, или приписывание признака предмету, находит выражение в предложении. Следовательно, представляется, что при рассмотрении категории «состояние» следует обратиться не к отдельным лексическим единицам, а к синтаксису. Изучение языковой репрезентации когнитивных категорий, концептов ранее основывалось прежде всего на выявлении набора лексических единиц – либо существительных, либо глаголов, либо прилагательных [Авилова 1976;

Васильев 1981; Гайсина 1981; Филимонова 1983; СГЗЯ Глагол (Н.Ю.Шведова, В.Н.Белоусов, Г.К.Белоусов, М.М.Коробова); Апресян 1995;

Маслова: Электрон. ресурс], что включало в себя установление их семной структуры, морфологических параметров, особенностей сочетаемости, а также принципов организации лексико-семантических полей.

Поскольку действительность представляется сложной совокупностью предметов или явлений, их свойств и отношений в их неразрывной связи, а, точнее, совокупностью ситуаций, целостных положений дел, отдельные слова с их «предметно-дискретными» значениями [Звегинцев 1976, 87] «не отображают целостных явлений и событий действительности» [Кацнельсон 1986, 149], им на референциальном уровне соответствуют лишь фрагменты действительности.

Выражение информации о событиях внеязыковой действительности происходит в форме предложений: комплексные ситуации, события объективной действительности образуют денотаты предложений [Reichenbach 1951, 15]. В семантике предложения отображаются не отдельные, изолированные объекты с их качествами, а предметы (явления) в их отношении к другим предметам (явлениям). «Содержание предложения принципиально отличается от содержания слов тем, что оно сохраняет живой контакт с действительностью» [Кацнельсон 1972, 141]. Из этого следует важный вывод о том, что при рассмотрении вышеупомянутой триады ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ – МЫШЛЕНИЕ – ЯЗЫК для того, чтобы полностью раскрыть «отношение языка к действительности и к отображению действительности в мышлении», обращения к лексической семантике, то есть к анализу слова, недостаточно [Кацнельсон 1986, 148]. Только предложение, строящееся посредством комбинации словоформ, создает целостную картину событий, положений дел объективно существующего мира.

В связи с этим в настоящее время некоторыми учеными принят термин «синтаксический концепт» [Попова 2000; Казарина 2002], который одновременно охватывает концептуализацию как обобщение человеческим сознанием фактов и явлений реальной действительности и репрезентацию результатов этой деятельности синтаксическими средствами языка: «именно виды отношений, осмысленные и классифицированные человеком, и являются синтаксическими концептами, стоящими за структурными схемами» предложения [Волохина, Попова 1999, 4-5].

Только в предложении – сложной и специфической единице языковой системы, отличной от слова и словосочетания наличием предикативности [Грепль 1967, 60], имеет место приписывание вещи некоторого признака/отношения, связь которых и создает ситуацию как отрезок объективной действительности.

Предикативность как грамматическое выражение предикации (понимаемой как соединение предметов мысли или отношение признака к предмету), как «форма приписывания признака предмету в соотнесенности с моментом коммуникации»

[Левицкий 2003, 178], отличает предложение от непредикативного атрибутивного сочетания, в котором тоже присутствует связь признака и предмета, тем, что в атрибутивном словосочетании эта связь предстает как уже данная, вневременная, в то время как в предложении связь предмета и его признака устанавливается актом предикации, мыслительным актом.

Предикативность обязательно подразумевает грамматическую двучленность (двусоставность) предложения, которая является специфической чертой его структуры: предложение – «языковая единица, обладающая структурой, дающей данной единице возможность употребляться в качестве минимального высказывания (речевого произведения), а именно подлежащно-сказуемостной структурой» [Бархударов 1966, 141]. Исходя из сущности предложения, которая «во всех языках мира заключается в развертывании признаков предмета»

[Серебренников 1983, 238], приходим к выводу, что предложение обязательно содержит два главных компонента, один из которых выражает предмет, а другой – приписываемый ему признак [Левицкий 2003, 177], причем предметы выражаются в форме имени, а их признаки – в форме глаголов. «Еще грамматисты Пор-Рояля отмечали, что глагол есть слово, с помощью которого производится утверждение (assertion), то есть соотнесение признака с субъектом» [Гак 1986, 52]. В основе любого предложения лежит субъектно-предикатная структура; без нее оно не может обозначить структуру внеязыковой ситуации.

Итак, предложение образуется специфическим синтаксическим отношением между подлежащим, имеющим общеграмматическое значение предметности, но могущим обозначать и предмет, и явление, и лицо, и отвлеченное понятие и т.д.

(рус. Лицо Веры было нежно, бархатисто от пудры (И.А.Бунин, 187), Стрешнев остановился (И.А.Бунин, 186), Случилось большое горе (ТСРЯ, 140); нем. In diesem Tale stand ehemals ein kleines Jgerhaus (J.F. von Eichendorff: Электрон.

ресурс), Das Mdchen aber, ohne sich umzusehen, sang mit frhlicher Stimme (J.F. von Eichendorff: Электрон. ресурс)), и сказуемым, которое представлено личной формой глагола и, определяя подлежащее, приписывает ему признак в самом общем виде и обозначает либо действие, либо состояние, либо изменение состояния, либо свойство и т.д.: рус. Целый день я скитаюсь по пустым равнинам (И.А.Бунин, 115), Язык тоже прогрессирует (Компьютера, 49), нем. Renald sprang schnell auf (J.F. von Eichendorff: Электрон. ресурс), Die Gassen wurden stiller (A. von Arnim: Электрон. ресурс). Подлежащее и сказуемое связаны взаимонаправленно и противопоставлены друг другу позиционно. Взаимная связь обнаруживается в том, что подлежащее определяется через его отношение к сказуемому, а сказуемое – через его отношение к подлежащему. Ввиду того, что они не могут существовать друг без друга, неоспоримым оказывается факт обязательного присутствия в структуре предложения и подлежащего, и сказуемого, на что неоднократно указывалось в отношении разных языков:

английского [Nesfield 1954; Francis 1967, 61], немецкого [Пауль 1960, 338], русского [Золотова 1982, 102-116], итальянского [Алисова 1971, 13], французского [Гак 1986, 53], тюркских [Баскаков 1975, 48 и 180].

(подлежащно-сказуемостная структура) – противопоставляют предложение всем прочим сочетаниям, не являющимся предикативными и самостоятельными структурами, но содержащими утверждение о связи предмета и его признака.

Несмотря на то, что атрибутивное словосочетание также содержит отображение взаимодействия предмета и его признака, номинативная способность словосочетания отлична от номинации в предложении. В то время как предложение характеризуется наличием пропозитивной номинации, т.е.

способностью выражать сложные денотаты – комплексные ситуации объективной действительности [Шадрин 1985, 3], приписыванием предмету актуального признака, в атрибутивном словосочетании связь предмета и признака является вневременной, признак представлен как присущий данному предмету. Это позволяет сделать важный вывод о том, что состояние некоторой сущности не выражается атрибутивным словосочетанием. Состояние выражается лишь предложением, т.к. в нем имеет место приписывание предмету преходящего, переменного признака.

Следовательно, именно исследование предложения – единицы языковой категоризации и центральной единицы синтаксиса, представляющей некий законченный смысл, – ведет к выявлению упорядоченной системы полноценных средств выражения понятийной категории состояния в языке.

§ 4. Предложение и его структурно-семантическая организация 4.1. Проблема определения предложения Во главе угла нашего лингвистического исследования находится предложение, ввиду того, что в построении этой языковой единицы отображаются и реализуются механизмы человеческого сознания, черты понятийного аппарата и с его помощью выражается некоторое утверждение относительно того или иного положения дел в объективной действительности. Язык передает знание о мире, это знание формируется в особой познавательной структуре, которая, в конечном счете, находит языковое выражение в предложении, структура которого некоторым образом соотносится со структурой закономерностей существования объективного мира.

Несмотря на то, что изучение природы предложения, его формы, значения и функций имеет давние традиции, дать определение предложению оказывается непросто по нескольким причинам: во-первых, оно является единицей многоплановой и многосторонней; во-вторых, языки мира обладают разными типами синтаксических структур, «которые не всегда удается свести к общему знаменателю» [Левицкий 2001, 33], и предложение имеет различные формальные характеристики в зависимости от типа языка; в-третьих, даже в рамках одного языка имеет место разнообразие и многообразие синтаксических структур, которое зачастую очень сложно обобщить в едином определении. В науке можно проследить принципиально различные подходы к изучению этой синтаксической единицы, что объясняется различием грамматических концепций, вытекающим из расхождения теоретических взглядов ученых на язык вообще и его связь с процессами мышления в частности, а также на соотношение формы и содержания в языке. Нередко в синтаксических теориях недоставало четкого различения логических, психологических и собственно лингвистических категорий и единиц, формальных и семантических критериев, даже их смешение [Бархударов 1976, 90]. Многочисленные попытки дать определение предложения отражают две основные тенденции:

1. попытки определить предложение с помощью нелингвистических – логических, логико-психологических – понятий. Предложение здесь трактуется как «суждение, выраженное словами», поскольку в нем воспроизводятся логические категории и отношения [Буслаев 1959, 258], как «психологическое суждение» либо упорядоченное сочетание слов, сопряженное с движением мысли.

(«предицирование»), основанная на присутствии глагола в личной форме [Потебня 1958; Овсянико-Куликовский 1912, 51];

предложения [Мухин 1968, 21]. Предложение рассматривается то как аранжировка слов, как синтагматическая цепь связей и отношений (И.Рис, Л.Блумфилд, Л.Теньер и др.) [БЭС-Языкознание 1998, 396], то как «организованное целое, элементами которого являются слова» [Теньер 1988, 22], то как «вид словосочетания», включающего в себя грамматическое подлежащее и грамматическое сказуемое [Фортунатов 1956-1957, 183], то как «специфическую грамматическую формацию, предназначенную для высказывания и имеющую специфическое грамматическое средство для выражения предикативной актуализации» [Данеш, Гаузенблас 1974, 92], то как «грамматически оформленную по законам данного языка целостную единицу речи, являющуюся главным средством формирования, выражения и сообщения мысли» [Виноградов 1954, 3].

различиями в интерпретации самого термина «предложение»: его трактуют либо как единицу языка (С.И.Бернштейн, Ю.А.Левицкий, М.С.Венскович), либо как единицу речи (многие европейские и американские ученые, в том числе Ф. де Соссюр, Э.Бенвенист, А.Гардинер, а также А.И.Смирницкий и др.), либо одновременно как единицу языка и речи (Т.П.Ломтев, П.С.Кузнецов и др.) [Покусаенко, Скорлуповская, 113]. Очень часто предложение (единица языка) оказывается тождественным высказыванию (единице речи), как, например, в определениях, данных В.Г.Адмони (предложение – «(относительно) законченное высказывание» [Адмони 1973, 17]) или О.Есперсеном («предложение есть (относительно) полное и независимое человеческое высказывание» [Есперсен 1958, 357]). Поэтому крайне важно определить, какой именно единицей является предложение.

Современная лингвистика основывается на дизъюнкции Язык – Речь. Язык – это внутренне организованная система единиц и правил их употребления, а речевая деятельность – это непосредственное владение языком, употребление языка, то есть реализация способности использовать язык в определенных коммуникативных целях, результатом которой становятся тексты. В результате подобного подхода в лингвистике получила широкое распространение оппозиция:

предложение в языке, в речи – высказывания. Так, например, у С.О.Карцевского четко проведена граница между предложением и фразой: предложение обладает коммуникацию, а фраза является коммуникативной единицей, которая не должна совпадать по форме с предложением [Karcevskij 1931, 189-190].

Язык и речь диалектически соотносятся как общее и единичное: конкретное индивидуальное явление обладает абстрактным категориальным свойством, относящим его к тому или иному классу явлений. Так и предложение является неким обобщающим (родовым) понятием, инвариантом по отношению к высказыванию как единичной, конкретной его реализации, одному из его возможных вариантов, обусловленных конкретными условиями коммуникации [Левицкий 2004, 191]. Поэтому предложение доступно наблюдению только в своих конкретных реализациях.

структурной завершенности предложения, в то время как для выражения коммуникативной функции в высказывании жесткая грамматическая форма пресуппозиция – совокупность предварительных знаний собеседников о предмете речи», позволяющая устранить известные собеседникам из ситуации компоненты грамматически завершенную конструкцию, которая не нуждается в других конструкциях для пояснения своего значения …» [Francis 1967, 61], «выступает в качестве величины стандартной, структурно-типизированной» [Блох 1977, 75] и как явление языка должно удовлетворять условиям грамматической, семантической и логической правильности» [Звегинцев 1976, 242]. В его основе должен лежать пропозиционный или номинативный минимум [Арутюнова 1972, 307-309; Белошапкова 1977, 111]. Предложение выполняет номинативную функцию, функцию наименования некоторой ситуации, и обладает номинативным смыслом. «Следовательно, предложение, как и словосочетание и отдельное слово прежде всего номинативно» [Стеблин-Каменский: Электрон. ресурс]. Оно является не речевой, а языковой номинацией, при условии ее реализации в речи могущей служить целям коммуникации.

Исходя из положения о том, что язык является системой, используемой людьми в коммуникативной деятельности и складывающейся из знаков, выполняющих функцию репрезентации экстралингвистических фактов, к языковым знакам мы относим не только слово, но и предложение, обладающее и формой и содержанием. В лингвистической литературе не раз обсуждался вопрос о знаковом характере предложения [Бенвенист 1965 и 1974, Сусов 1973, Гак 1973, Шабанова 1983, Маслов 1987 и др.]. Существует мнение, что предложение не является знаком языка по той причине, что оно не обладает виртуальным значением, и в отличие от других языковых единиц число предложений бесконечно [Бенвенист 1974, 139]. Однако знак определяется «с точки зрения его способности соотноситься с миром, который существует вне человека, но познается им, его мышлением» [Колшанский 1976, 10], как материальный, чувственно воспринимаемый предмет (явление, действие), который выступает как представитель другого предмета, свойства или отношения [ФЭС 1989, 191]. Этим требованиям отвечает и предложение, т.к. оно как языковой знак предполагает существование внелингвистического мира и отражений этого мира в сознании, которые получают наименования, обозначения средствами языка. Согласно этому, синтаксическая наука должна учитывать три взаимосвязанных рода явлений:

1. означающие языковых знаков, 2. означаемые, представляющие собой возникшие в результате отражения действительности семантические актанты и отношения между ними, 3. положения вещей реально существующего мира, которые отражаются в человеческом сознании и получают наименования.

Предложение, являясь языковым знаком, представляет собой двустороннюю сущность: субстанциальной стороной его выступает означающее (форма), а другой стороной является обозначаемое (содержание). Для синтаксической науки, как, впрочем, и для всей науки о языке, ключевым и особо важным моментом является разграничение плана выражения и плана содержания, смешивание и отождествление которых как разных по природе явлений недопустимо: в то время как означающее материально, означаемое представляет собой «умственное построение, в котором отражаются предметы и явления внешнего мира» [Ломтев 1979, 23]. Означаемое неразрывно связано с означающим – формальной стороной языкового знака, имеющей тот или иной материальный субстрат, доступный чувственному восприятию [БЭС-Языкознание 1998, 343]. Предложение обладает означающим сложного характера. Оно является сложным знаком, обладающим внутренней системностью, которая заключается в том, что он состоит из набора единиц низшего уровня, стоящих в определенных синтагматических отношениях друг к другу.

Приняв во внимание все рассмотренные выше признаки и характеристики, которыми обладает предложение как синтаксическая единица, нельзя не признать сложность его природы, многообразие и разнообразие его свойств и признаков, отношений, складывающихся между его компонентами, специфику соотношения, существующего между его формой и содержанием. Весь этот комплекс подлежит тщательному анализу, продуктивность которого обеспечивается, с одной стороны, разбиением всех этих явлений на серии, множества: положение о предложении как об абстрактной, типизированной грамматической форме и понимание предложения как носителя информации об отрезке действительности приводит к четкому обозначению двух релевантных сторон предложения: формальной структуры и семантической структуры.

4.2. Семантический уровень предложения 4.2.1. Семантическая структура предложения Все исследователи основываются на исходном пункте, согласно которому язык во всех своих формах предназначен именно для выражения мысли и обмена мыслями. Современные теории многим в этом отношении обязаны взглядам А.А.Потебни, который призывал обращать внимание не на «звуковую наружность слов», имеющую лишь служебное значение, а на «мысленное содержание слов, не существующего без языка, создаваемого и воспроизводимого вместе с звуковой внешностью слов» [Потебня 1968, 5], Л.В.Щербы, признававшего смысл «важнейшим началом для активного усвоения языка» [Щерба 1974, 77], и И.И.Мещанинова утверждавшего, что «как предложение, так и слово являются носителями выраженной в них семантики и благодаря ей получают свое внешнее оформление. Поэтому, при анализе строя предложения приходится обращать усиленное внимание на смысловую его сторону» [Мещанинов 1945, 113]. Опора традиционного синтаксиса при рассмотрении и классификации предложений в основном лишь на формальные критерии и редкое и непоследовательное обращение к семантике предложения уступили место пристальному вниманию связи синтаксиса и семантики.

На современном этапе развития лингвистической науки вряд ли можно услышать утверждение об абсолютной независимости и автономности этих двух областей языка. Однако всем известно стремление некоторых исследователей середины XX века, в частности Н.Хомского, выхолостить значение из синтаксиса, настаивая на его асемантизме [Хомский 1962, 504]. Принцип автономности, самостоятельности грамматики по отношению к семантике был поддержан также У.Вейнрейхом [Вейнрейх 1970, 167]. Эта категоричность была преодолена благодаря осознанию двуединства содержательной и формальной сторон единиц синтаксического уровня, в частности, предложения. В рамках синтаксической теории даже выделяется новая отрасль – синтаксическая семантика, которая занимается изучением семантико-синтаксических категорий. Ведущим понятием в этом направлении исследования предложения является семантическая структура предложения, являющаяся неотъемлемой стороной предложения. В круг проблем семантического аспекта предложения входит проведение семантической интерпретации предложения, выявление структуры смысла предложения, изучение роли отдельных элементов его семантической структуры, описание соотнесения языковых выражений с внеязыковыми ситуациями.

Под семантикой предложения будем понимать его смысловую сторону, все содержание, передаваемое этой языковой единицей [БЭС-Языкознание, 438].

Семантика синтаксических единиц предстает двуплановым явлением: с одной стороны, она отражает явления реальной действительности (отношения между предметом и его свойством, признаком, действием и другими предметами), на этом и основывается информативность единицы; с другой – она опирается на грамматическую форму, синтаксические роли и взаимодействие компонентов собственно синтаксической единицы (синтаксические связи управления, согласования и т.д.). Поэтому лингвисты, в частности Ю.А.Левицкий [Левицкий 2001, 66], говорят о внутренней (грамматической) семантике предложения, которая складывается из синтаксических позиций слов (точнее – словоформ) и системы внутренних связей предложения, и о внешней (лексической) семантике действительностью. Эта двуплановость семантики представляет собой сущность синтаксической семантики и, в частности, семантики предложения. Во-первых, комбинируясь в составе предложения, слова оказываются связанными друг с другом синтаксическими отношениями, за которыми, конечно, стоят и смысловые отношения, заключающиеся в сочетании семантических содержаний данных слов.

Эти синтаксические отношения важны в том смысле, что в опоре на них происходит определение членов предложения – «структурно-семантических компонентов предложения, выраженных полнозначными словами или словосочетаниями» [БЭС-Языкознание, 584], или минимальных синтаксических единиц, выделяемых на основании формальных признаков и функций в составе предложения» [Гак 1986, 62]. Во-вторых, из определения семантики как «содержательной, значимой стороны языковых единиц и категорий, обусловленных, в свою очередь, категориями мышления и объективного мира»

[Уфимцева 1976, 31], вытекает то, что предложение соотносится с феноменами, внешними по отношению к нему. Это позволяет выделить внешнюю семантику этой единицы: а) внеязыковой категорией – ситуацией объективной действительности и б) мыслительной категорией – суждением.

номинативных единиц – слов и словосочетаний – уступило место пониманию предложения как номинации особого рода, динамической, отличной от лексической, статической. Семантика предложения, как признается многими учеными, не является результатом простого сложения значений слов, из которых оно строится [Кацнельсон 1972, 100; Колшанский 1979, 54; Венскович 1982;

Гулыга 1976 и др.]. При соединении слов в предложение происходит внутренний процесс сложения смыслов, и предложение предстает не «как сумма смыслов, а новый смысл» [Щерба 1974, 24]. Следовательно, для содержания предложения доминирующим фактором является общий смысл, а не последовательная цепочка сложения слов. Семантика предложения доминирует над значением отдельных слов и скрепляет дискретные значения в единый смысл.

Особо важное место в современной семантике занимает номинативный подход к предложению, где предложение как сложный знак рассматривается в опоре на ситуацию внеязыковой действительности, являющуюся его денотатом.

Еще В.В.Виноградов подчеркивал, что предложение содержит в себе «кусочек», «отрезок действительности» [Виноградов 1954, 16]. Сторонниками этого подхода, получившего названия концепции денотативной основы, ситуативной, номинативной концепции, являются В.Г.Гак, Г.Г.Сильницкий, Н.Д.Арутюнова, Т.Б.Алисова, В.Г.Адмони, Т.П.Ломтев, Е.В.Гулыга, В.В.Богданов, Л.М.Такумбетова, З.Д.Попова и др. В его рамках разрабатывается идея о том, что предложение является номинативной единицей. Аналогично слову, предложение соотносится с денотатом, но если денотатом слова выступает класс предметов или явлений, то экстралингвистическим денотатом предложения является ситуация.

Поэтому говорят о номинативной функции предложения, которую Н.Д.Арутюнова называет «пропозитивной номинацией» [Арутюнова 1971, 64]. Наименование ситуации в целом – это указание на то, что либо между участниками ситуации (лицами, предметами или абстрактными понятиями) существуют отношения, либо им приписываются некие качества, либо лицо или предмет находится в определенном состоянии [Гулыга 1976, 68]. К области семантики относится не сам реальный мир, а результат его языковой концептуализации. Называние предложением ситуации объективной действительности носит обобщающий характер. В содержании предложения происходит обобщенное отображение типа ситуации, функций ее элементов и связей между ними: англ. предложение I'll give you threepence (P.G.Wodehouse) описывает типовую ситуацию, затрагивающую трех участников (одушевленного субъекта, одушевленного адресата и объекта), которые в поверхностной структуре представлены словоформами I, you и threepence. Именно структура внеязыкового положения дел и структура суждения о нем определяют структуру содержания предложения – семантическую структуру, представляющую собой отражение языковым сознанием типичных функций и отношений объектов реальной действительности.

Понятие семантической структуры применимо лишь к тем единицам, которые разлагаются на компоненты. Именно такой единицей является предложение, семантика которого, как уже отмечалось ранее, является комплексным образованием и, следовательно, имеет структуру и предстает как «определенная организация, состоящая из компонентов – элементов смысла, – находящихся в определенных отношениях, обусловливающих единство значения»

[Валимова 1978, 21]. В.В.Богданов понимает под семантической структурой «лишь другое название для смысла предложения» [Богданов 1977, 50].

Сама идея выделения семантической структуры предложения как самостоятельной его стороны принадлежит Ф.Данешу, который приводит следующее ее определение: «Семантическая структура предложения – это известное обобщение … соответствующих лексических значений, осуществляемое и направляемое моделью предложения или, говоря иными словами, семантическая структура предложения является синтаксической проекцией данных лексических значений» [Dane 1968].

Хотя усиленный интерес к информативной стороне предложения отмечается с середины XX века, утверждение о том, что ученые прежних лет совсем не учитывали семантику, «смысловую форму» синтаксических конструкций, следует признать неверным. Среди ученых, предвосхитивших изучение предложения со стороны его смысловой формы в таком ракурсе задолго до этого «бума», можно назвать русских синтаксистов XIX века А.А.Дмитревского и В.Сланского, хотя традиционное синтаксическое описание в этот период не характеризовалось интересом к этой стороне предложения. В.Сланский предлагал выделять не только члены предложения, но и «члены содержания» предложения и высказывал мысль о необходимости изучения «отношений этих членов» [Цит. по Виноградов 1958, 316]. А.А.Дмитревский, выдвигая образное определение предложения как «драмы мысли», рассматривал сказуемое в качестве главного члена предложения, воплощающего собой «действие драмы»; субстантивные (именные) члены («дополнения») в его трактовке представляют действующих лиц сцены, которая в свою очередь представлена обстоятельствами [Цит. по Белошапковой 1977, 117].

Значительно позднее – лишь в середине XX века – анализ информативной стороны предложения стал характерной чертой современного синтаксиса, в противоположность науке прошлого, как реакция на принципы и методы семантического синтаксиса, приводит образное сравнение предложения с драмой в миниатюре, где представлены действие, называемое глаголом, действующие лица, выраженные существительными, и обстоятельства действия [Теньер 1988, А.А.Дмитревского. Тому, что у Л.Теньера называется «планом драматической реальности» (впоследствии стали употреблять термин «семантическая структура»), противопоставлен план структурного синтаксиса, элементами которого являются, соответственно, глагол, актанты и сирконстанты. Таким образом, он проводит грань между структурой и семантикой предложения, относя структурный план к области выражения мысли при помощи языковых средств и предложения признается собственностью мысли, абстрагированной от языкового выражения [Теньер 1988, 51].

известных отечественных и зарубежных ученых Ю.Д.Апресяна, Т.Б.Алисовой, Н.Д.Арутюновой, В.А.Белошапковой, В.В.Богданова, В.Г.Гака, Г.А.Золотовой, О.И.Москальской, И.П.Сусова, Н.Ю.Шведовой, Д.Н.Шмелева, Ф.Данеша, К.Гаузенбласа, Ст.Кароляка, Я.Корженского, А.Богуславского, А.Вержбицкой, Ч.Филлмора, У.Л.Чейфа и др. Наряду с термином «семантическая структура», употребляются термины «внутренняя структура», «глубинная структура», «пропозиция», «означаемое» и т.д.

Четкая теория семантической структуры пока еще не разработана, однако предполагается, что ее создание должно иметь универсальное значение, чего не может предоставить анализ поверхностной структуры конкретного языка. У. Л.

Чейф считает семантическую структуру главным компонентом языка: «Без знания семантической структуры мы ничего не знаем о процессах, в результате которых возникают (грамматически) правильные высказывания, так как эти процессы представляют собой процессы семантического формирования» [Чейф 1975, 90].

По его мнению, «семантические структуры различных языков гораздо более сходны, чем их поверхностные структуры» [Чейф 1975, 98], в их основе лежит общий для всех людей характер знания. В отличие от поверхностной структуры, которая является уникальной, специфичной в каждом языке, семантическая структура универсальна, она не ориентирована на особенности какого-либо конкретного языка и представляет собой абстрагированное образование.

Элементами семантической структуры предложения, следовательно, являются не реальные морфологически оформленные лексические единицы, а обобщенные, абстрактные единицы. Поэтому во многих многие языках (например, языках Европы) обнаруживается совпадение «основных свойств их семантических структур» [Prochzka, Sgall 1976, 258].

направлениях, на некоторых из них необходимо остановиться подробнее, так как лингвистика обязана им появлением новых идей и понятий.

Некоторыми авторами семантика предложения описывается на основе собственно лингвистических фактов, без выхода во внеязыковую сферу, без опоры на ситуации реальной действительности. Так, семантическая структура предложения в Русской грамматике определяется как «его абстрактное языковое значение, представляющее собою отношение семантических компонентов, формируемых взаимным действием грамматических и лексических значений членов предложения». Центральными категориями семантической структуры предложения признаются: 1) предикативный признак, то есть признак, выявляющийся в объективно-модальном плане: во времени и в том или ином отношении к действительности; эта категория реализуется как «действие» или «состояние» (понимаемые в самом широком смысле); 2) субъект – производитель действия или носитель состояния и 3) объект – тот предмет (также в широком смысле), на который направлено действие или к которому обращено состояние [РГ-80: Электрон. ресурс].

Этот подход основан на иерархически организованной структурной схеме предложения, на учете грамматического значения необходимых компонентов предложения, поэтому смысл предложения образуется взаимодействием грамматического значения структурного образца, морфологического значения формы синтаксических компонентов, синтаксических отношений между компонентами и лексической семантики слов, заполняющих этот образец [Шведова 1974, 112]. Таким образом, семантическая структура понимается здесь как категория, организуемая взаимным действием собственно глагола и его правовалентного и левовалентного окружения [Шведова 1973, 460]. Сходную точку зрения предлагает В.А.Белошапкова: формальное устройство предложения в некоторой степени определяет значение предложения, его семантическую структуру – «обобщенное типовое информативное содержание, свойственное не одному отдельному предложению как единице речи, а обширному классу однородных предложений» определенного типа [Белошапкова 1977, 81 и 118]. Тип информативного содержания определяется сочетанием в формальной структуре спрягаемой формы глагола и именного компонента. Поэтому представляется возможным объединить предложения с разным лексическим наполнением и даже с некоторыми вариациями формы на основании общего типового значения.

Однако это не единственный фактор, участвующий в создании семантической структуры. Другим немаловажным фактором является лексическое наполнение номинативного минимума предложения. В соответствии с этим, семантическая структура оказывается независимой от структурной схемы предложения. При описании семантики синтаксических структур, согласно точке зрения О.И.Москальской, задействованы понятия двух разных видов. Во-первых, учитывается лексическое значение слов, лексическая дистрибуция разрядов слов и взаимодействия между значением слова и синтаксической структурой и ее значением. Во-вторых, принимаются во внимание понятийные, или семантикосинтаксические, категории, такие, как процессуальность, агентивность, квалификация предмета, стативность и др., которыми оперируют приверженцы генеративной семантики [Москальская 1974, 17-18], соответствующие типовым значениям предложения.

Денотативный подход к предложению в интерпретации его семантической структуры исходит из ее изоморфности внеязыковому положению вещей. Так, признается, что «предложение представляет собой информативную ценность лишь постольку, поскольку в нем находят выражение соответствующие составные части содержания – речевые отражения предметов и отношений того кусочка действительности, который включается в отображаемую предложением ситуацию» [Блох 1977, 74]. Структура содержания предложения – глубинная структура – трактуется как лексико-синтаксическая структура, изоморфная ситуации [Гак 1969, 78]. Наряду с этим, под семантической структурой понимается «некое общее основание для объединения ряда синтаксических конструкций, построенных по-разному, но отражающих одинаковые реальные ситуации» [Балашова 1988, 65]. Семантическая структура выступает неким посредником между объективной действительностью и структурой предложения как пропозиционального знака, которой также «соответствует конфигурация объектов в положении вещей» [Витгенштейн 1958, 38].

(предметную) семантику» и «сигнификативную семантику» [Степанов 1981, 12;

Касевич 1988, 57]. Признавая необходимость создания семантической теории, основанной на понятии ситуации, Ю.К.Лекомцев понимает ситуацию, во-первых, как «некоторое воспринимаемое событие в пространственно-временном континууме, которое может быть описано на некотором естественном языке», а, во-вторых, как психическую структуру, и употребляет термин ситуация «в отношении психической ситуации, размещенной в психическом пространстве и психическом времени», объясняя это тем, что языковые выражения соотносятся с действительностью не непосредственно, а через ее образ в памяти и сознании человека [Лекомцев 1973, 446]. «Соответственно разграничивают денотативную ситуацию – реальное «положение дел» в объективной внеязыковой действительности – и сигнификативную ситуацию – отражение денотативной ситуации в языке» [Клобуков 1986, 32]. Так, семантика предложения складывается из «информационного содержания и способа его задания» [Ломтев 1968, 296].

Способ задания – сигнификативная ситуация – представляет собой «фрагмент действительности, осмысленный языковым сознанием» [Тулина 1976, 103], то есть ситуацию, обработанную языком. Под способом задания содержания предложения и понимается семантическая структура, которая воплощается в формальной структуре предложения. Ситуация действительности характеризуется цельностью, нерасчлененностью, в то время как в языковой семантике ей соответствует строгая предикатно-актантная структура.

пропозициональной функции и ее аргументов одним из первых указал логик Г.Райхенбах, трактовавший содержание предложения как функцию, аргументами которой являются предметы [Reichenbach 1951]. Этот способ представления содержания предложения – как системы с отношениями (это понятие было предложено А.Тарским [Tarskij 1954, 548-583]) – нашел отражение в концепциях разных лингвистов. Означаемое предложения рассматривается как семантическая система предметных переменных (предикатных предметов, аргументов), связанных некоторым отношением (функцией) [Ломтев 1979, 26]. Под семантической структурой понимают также «выражение, построенное из смысловых единиц (в идеале – элементарных), соединенных друг с другом предикатно-аргументными отношениями» [Богуславский 1985, 9]. Раскрывая организацию семантической структуры предложения, В.В.Богданов указывает на основные ее компоненты – «семантемы предиката (или предикативного знака) и аргументов (или непредикативных знаков)» [Богданов 1978, 51]. Подобный подход к раскрытию семантики предложения связан с обращением лингвистов к понятиям предикатной логики: например, предикатно-аргументная структура суждения, функция и аргументы, реляционные отношения и детерминация и т.д.

[Schmidt 1961, 1970; Albrecht 1967; Москальская 1977, 46]. Представление семантической структуры предложения, таким образом, опирается на получившую развитие в конце XIX начале XX века логику отношений, рассматривающей суждение в виде формулы aRb, в центре которой находится отношение R между первым членом (субъектом) a и вторым членом (объектом) b, называемыми аргументами или предикатными именами. Предикаты бывают одноместными aR, двухместными aRb, трехместными aRbc и т.д. Таким образом, основу суждения составляет совокупность мыслимых предметов, связанных каким-либо отношением [Гак 1986, 5].

В рамках этого подхода, ориентированного на пропозициональную (реляционную) структуру смысла, изучением предложения занималось и продолжает заниматься множество ученых, таких, как Дж.МакКоли, Дж.Лакофф, Ч.Филлмор, У.Чейф, Р.Ван-Валин и У.Фоли, П.Адамец, Ю.Д.Апресян, Е.В.Падучева, В.В.Богданов, Т.Б.Алисова, В.Б.Касевич, И.П.Сусов, В.Г.Гак и др.

При познании реальной действительности человек обобщает и сводит отдельные ситуации в классы ситуаций, причем в этом процессе значительная роль принадлежит языку. Ситуация действительности отображается семантической конструкцией – «реляционной структурой», часто именуемой пропозицией и состоящей из «минимальных, синтактико-семантических единиц, каждая из которых соотносится с определенным элементом ситуации и находит для себя отдельное языковое выражение в виде особой синтаксической позиции»

[Сусов 1975, 64].

Термин «пропозиция», пришедший в лингвистику из логики, трактуется как семантическая структура, как смысловая модель, как семантическое ядро предложения: она определяется как «вневременной набор отношений между глаголами и именами..., отделенный от модального конституента предложения»

[Fillmore 1968, 23], как «семантический инвариант, общий для всех членов модальной и коммуникативной парадигм предложений и производных от предложения конструкций», «стабильное семантическое ядро..., обозначающее действительное или возможное положение дел» [БЭС-Языкознание 1998, 401], как минимальная семантическая единица, состоящая из понятия или из сочетания понятий, которая сообщает нечто об определенном событии или отношении, или как «мыслительное содержание» предложения, выражающее «соотношение логически равноправных объектов» [Кацнельсон 1986, 135]. При учете номинативного характера отражения действительности предложением становится ясным, что «с помощью пропозиции номинируются и связываются между собой … понятия, обозначающие участников внеязыковой ситуации – предметы и явления реальной действительности» [Балашова 1988, 68].

Проанализировав существующие определения семантической структуры, особо подчеркнем основные свойства этой категории. Во-первых, семантическая структура изоморфна структуре отражаемой в предложении ситуации. Во-вторых, понятие семантической структуры связывается с номинативным, информативным содержанием предложения. В-третьих, в определении семантической структуры подчеркивается обобщение номинативной стороны предложения. В-четвертых, ядром семантической структуры признается предикат, открывающий позиции для семантических актантов. В-пятых, в отличие от формально-синтаксической структуры предложения семантическая структура носит нелинейный характер, элементы этого образования даны одновременно, а не во временнй последовательности. В-шестых, семантическая структура является универсальной для множества человеческих сообществ.

4.2.2. Семантические типы предикатов и типовое значение предложений Во многих работах, посвященных проблемам предложения, для обозначения семантики предложения, взятого в ее типовом, а не индивидуальном виде предлагаются термины «типовое значение предложения» [Золотова 1982, 99;

Варшавская 1984, 91; Балашова 1988, 64] и «синтаксический концепт» [Попова 2000, 172; Казарина 2002, 24]. По мнению этих авторов, данные термины, представляя типовой смысл структурной схемы предложения, как нельзя лучше передают понятие семантической однотипности предложений. Говоря о типовом значении предложений, Г.А.Золотова отмечает, что оно детерминируется категориально-грамматическим характером предиката, который сообщает о действии, качестве или состоянии [Золотова 1982, 168].

В основе пропозиционального подхода к семантике предложения, как уже было отмечено, лежит понятие предикатно-актантной структуры, базирующееся на семантической валентности предиката. Семантическая модель предложения обозначает целый класс ситуаций, характеризуемый некоторым отношением, отражаемым соответствующим типом предиката, который в свою очередь детерминирует семантические актанты – сущностные компоненты семантической структуры. Закрепленность моделей предложения за определенными типами связей объективной действительности не вызывает сомнения и представляет чрезвычайно интересный предмет изучения.

семантической классификацией предикатов, описывающих то или иное отношение предметов реального мира. «Элементарные семантические ситуации»

как «наиболее общие типы координации понятий, лежащие в основе всех синтаксических структур языка», описываются «ядерными предикатами»

[Алисова 1971, 32]. Предикат признается особой семантической сущностью, обобщающей и описывающей объективное положение вещей, или ситуацию [Булыгина 1982, 8], категоризация предикатов, по сути, – «обобщение объективных явлений бытия» [Степанов 1980, 323]. На формальносинтаксическом уровне предикату соответствует глагол-сказуемое, являющийся организационным центром предложения. Подобные вербоцентрические А.А.Дмитревский о сказуемом говорит как о «неограниченном властителе, царе предложения» [Цит. по Виноградов 1958, 290].

Структура предложения у отдельных авторов предстает как «проявление», раскрытие того, что в имплицитном виде уже содержится в сказуемом, в его грамматической и, особенно, семантической структуре. Отмечают также, что, в глаголе видят не только ядерный, конститутивный член предложения, но, практически, свернутое предложение (Ю.Д.Апресян, И.П.Сусов, С.Д. Кацнельсон, В.С.Храковский, А.А.Холодович, Е.Курилович и др.). Как отмечает С.Д.Кацнельсон, «выражая определенное значение, он в то же время содержит в себе макет будущего предложения. Предикат имеет «места» или «гнезда», заполняемые в предложении словами, категориальные признаки которых находятся в соответствии с категориальными признаками «гнезда»» [Кацнельсон 1972, 83]. Подход к семантике предложения от семантической природы глаголасказуемого разрабатывается и отечественными, и зарубежными лингвистами.

Среди ученых, внесших заметный вклад в это направление, можно упомянуть чешского ученого Ф.Данеша, немецких лингвистов И.Эрбена, Г.Бринкмана, Г.Хельбига, американского лингвиста У.Л.Чейфа, а также отечественных лингвистов Т.П.Ломтева, предложившего оригинальную теорию, не избежавшую влияния идей математической логики, О.И.Москальскую, Н.Д.Арутюнову, Т.Б.Алисову, построившую классификацию простых предложений на основе классификации семантических типов сказуемых, И.П.Распопова и др.

Мы придерживаемся так называемой теории «порождения» предикатом своего окружения, так как именно благодаря своим валентностным свойствам предикат является центром, ядром семантической структуры, окружение которого образуется семантически зависимыми непредикатными актантами. Образно предикат называют «хозяином», а актанты – «его слугами» [Храковский 1973б, 496].

Признав центральную роль предиката в семантической структуре и глаголасказуемого в формально-синтаксической структуре предложения, определяющую способность сказуемого по отношению к особенностям предложения, особо подчеркнем, чем обусловливается сама природа предиката. Если исходить из положения дел, имеющего место в объективной действительности и находящего выражение в предложении, то картина предстает в следующем виде: мир состоит не из разрозненных предметов, а из целостных ситуаций, т.е. из того или иного отношения, связывающего целый набор предметов-участников. Что здесь, в ситуации, является детерминирующим элементом – предметы или отношение?

Мы признаем определяющим фактором признак-отношение, без которого перед нами лишь перечень несвязанных предметов. Именно отношение характеризует ситуацию, будь то действие или состояние, и предполагает некое количество участников, а также их характер. Положение дел реальной действительности, когда становится предметом обозначения предложения, определяет отбор смысловых элементов и установление отношений между ними [Валимова 1978, 21]. Именно от типа отношения, лежащего в основе ситуации, зависит тип предиката в семантической структуре предложения.

предложения, созданию четкой классификации семантических моделей предложения, по нашему мнению, должна способствовать семантическая классификация предикатов. Работа по семантической интерпретации и классификации предложений ведется сравнительно недолго, несмотря на это, было предпринято значительное количество попыток составления классификации семантических типов предложения на основе их типового значения. Однако ввиду отсутствия четкого определения признаков, служащих основанием выделения типов предикатов, классификации не всегда полны и адекватны. Приходится признать, что «в лингвистической литературе пока еще не существует общепринятой семантической классификации предикатов, основанной на точно определенном количестве их дифференциальных смысловых компонентов»

[Алисова 1971, 10].

Одной из первых классификаций предикатов признана классификация Аристотеля. Несмотря на то, что категории, выделенные древним философом (Сущность (Субстанция), Количество, Качество, Отношение, Место, Время, Положение, Состояние (Обладание), Действие, Претерпевание (Страдание)), в традиционной лингвистике были положены в основу классификации частей речи, Ю.С.Степанов отмечает, что они представляют собой не что иное как классификацию предикатов [Степанов 1981, 120]. Универсальность выделенных Аристотелем категорий способствовала тому, что данная классификация впоследствии часто использовалась учеными как базис для новых классификаций.

Выделяя категорию состояния (претерпевания), Аристотель, по свидетельству Ю.С.Степанова, относит к ней одноместные предикаты, как, например, в предложениях Сократ сидит, Человек мыслит, Человек одет, Человек пробудился, Лошадь больна, Мама – в саду, Снег бел и т.д. [Степанов 1981, 132].