«ГЕНДЕРНЫЕ СТЕРЕОТИПЫ: ДИСКУРСНЫЕ СРЕДСТВА ФОРМИРОВАНИЯ И РЕПРЕЗЕНТАЦИИ В КОММУНИКАТИВНОМ ПОВЕДЕНИИ ПОДРОСТКОВ ...»

Упоминания личностных качеств встречались в описании мальчика значительно чаще, чем в описании девочки. Наиболее ценными в мужском характере, с точки зрения респонденток, являются такие качества, как физическая сила (20), ум (18), способность постоять за себя (11), сила воли (9), вежливость (8), доброта (7). Интересно, что наличие/отсутствие вредных привычек ни разу не было освещено в поле описания мальчика, в то время как в описании девочки негативное отношение к данным признакам было отражено достаточно часто. При этом обращает на себя внимание тот факт, что даже при указании приветствуемых мужских качеств и желаемых внешних характеристик, в правой колонке в качестве механизма их достижения наиболее частотными (16) были синонимичные в данном разрезе ответы: «Просто надо быть собой»/«Быть самим собой»/«Быть естественным»/«Выглядеть и вести себя так, как ему хочется». Подобных советов в поле для методов достижения желаемого результата девочками встречено не было, что может свидетельствовать об активном функционировании стереотипа о необходимости женщине для достижения некоего пропагандируемого СМИ идеала проделать большую работу над собой, включающую усилия, направленные на видоизменение собственной фигуры и подгонку ее под стандарт, использование макияжа для создания иного визуального образа, нахождения в эпицентре событий мира моды, чтобы не отстать от современных влияний, и пр.

3.1.2. Ответы мальчиков: стилистический аспект Основной стилистической характеристикой ответов мальчиков (общее число проанализированных конструкций - 208) стало, в отличие от подавляющего большинства женских ответов, использование не законченных предложений, а простого перечисления признаков. При этом графически подобное перечисление часто оформлялось в виде отдельных пунктов, начинающихся каждый с новой строчки, однако со строчной буквы и без завершающих знаков препинания в конце, что, на сегодняшний день, является одним из характерных признаков интернет-коммуникации. Подобный прием оформления ответов встретился в 14 анкетах из 22.

7 респондентов отказались отвечать на один или оба поставленные вопросы, поставив прочерк в каком-либо из полей (или в обоих), либо написав «не знаю». 3 мальчика ответили «не знаю» как на вопрос о внешнем виде мальчиков, так и на вопрос о внешнем виде девочек. Трое поставили прочерк в графе о внешнем виде девочек, один – в графе о внешнем виде мальчиков. Таким образом, социолингвистическому анализу подверглись 16 полноценных ответов о девочках и 18 – о мальчиках.

Рисунки или цветовое оформление ответов не встретились в мужских анкетах ни разу. Все мальчики, ответившие на поставленные вопросы, отвечали исключительно лаконично, избегая употребления законченных предложений и заменяя их словосочетаниями – так, полноценное предложение с соответствующим оформлением встретилось в ответе только одного респондента: «Он должен выглядеть, как доминирующий самец!» Нередко встречались простые односоставные (безличные) предложения, оформленные, однако, как пункты перечисления.

В среднем, каждый из мальчиков перечислял от 1 до 5 признаков, при этом большее количество требований было предъявлено к внешнему виду девочек.

В ответах мальчиков ни разу не встретилось гиперкорректного употребления знаков препинания, а также описанного ранее и популярного в ответах девочек «письма CAPS LOCK». Также, в отличие от женских ответов, не было встречено и ни одного употребления любых вводных конструкций.

В ответах преобладают прилагательные: на поставленный вопрос мальчики отвечают конкретно и неразвернуто.

Как должен выглядеть мальчик?

Никаких пояснений, причин и условий достижения названных качеств встречено практически не было, что отражается также и на синтаксическом оформлении ответов, в которых, как уже говорилось, отсутствуют любые виды сложных предложений.

Высока частотность использования инфинитивов, а также отрицательных конструкций «не носить», «не выглядеть», «не вести себя…» Таким образом, ответы мальчиков строятся по принципу «от противного».

При этом, в отличие от женских ответов, обращает на себя внимание частота использования сравнительных оборотов с союзом «как»: как я, как девчонка, как самец, как модель. В 22 анкетах в общей сложности они встретились более 18 раз.

С точки зрения лексики, ответы мальчиков в значительно большей степени тяготеют к использованию нейтральной лексики, практически не встречается жаргонизмов или лексем, свойственных разговорной речи, – модничать, качалка. Подобную тенденцию можно объяснить стремлением мальчиков зафиксировать на бумаге не свое отношение к действительности и эмоциональный фон, а конкретные факты, являющиеся прямым ответом на поставленный вопрос.

Мальчики о мальчиках Как уже говорилось выше, реакции мальчиков были более лаконичными, чем ответы девочек на аналогичные вопросы. Описание желаемой внешности для представителей своего пола – следовательно, в какой-то мере и для себя самого, – в основном, включало такие признаки, как накачанность/бицепсы или спортивность/спортивная фигура – одно из этих слов или их синоним встретился в 16 из 22 проанализированных анкет. Основные механизмы достижения данного параметра, по мнению мальчиков:

– занятия спортом (16) (из них 6 ответов хождение в спортзал/качалку);

– протеиновые диеты (2).

Само по себе появление вариантов соблюдения протеиновой диеты или хождения «качаться» в возрасте участников нашего опроса может считаться показательным: значит, в современной действительности стереотипы о необходимости соответствия определенному стандарту внешности распространены не только среди девочек, но и среди мальчиков, и среди этого пола также происходит культивация идеи о собственном несовершенстве и необходимости мучительного преодоления разрыва между своей внешностью и провозглашенной СМИ «нормой». Отметим при этом, что в своих представлениях о желаемом образе мальчика ни одна из девочек не упомянула этот пункт, получивший столь высокий коэффициент важности в ответах мальчиков, что возможно, позволяет нам сделать предварительный вывод об одностороннем формировании стереотипа о мужской внешности, направленном исключительно на аудиторию потребителей определенной продукции – например, тренажеров или протеиносодержащих продуктов питания.

Комментариев, касающихся выбора одежды, встретилось не так много (12), однако те мальчики, которые остановились на этом пункте, единодушно подчеркивали, что мальчик должен одеваться стильно, но неброско, «не слишком модничать».

Негативно оценены и вынесены в недопустимые были также такие признаки, как чрезмерный уход за собой, ношение длинных волос, обтягивающей одежды ярких цветов (напр. «не носить обтягивающие вещи, как девчонка»

или «носить нормальные штаны»). Часто их перечисление сопровождалось фразой не быть, как девочка/девчонка, после чего, как правило, следовала расшифровка из вышеперечисленных признаков, что подтверждает существование четкого противопоставления мужского и женского внешнего вида как дифференциального признака, имеющего высокий коэффициент значимости как для девочек (вспомним пример о негативном использовании лексемы пацанка), так и для мальчиков.

Данные результаты можно определить как свидетельство жизнеспособности традиционных, консервативных представлений о должном внешнем виде мальчиков, и подчеркнем, что представления эти, вопреки меняющимся, казалось бы, стандартам, отрицают направление, получившее в современном мире название «метросексуальность» и обозначающее склонность мужчин независимо от их сексуальной ориентации уделять чрезмерное внимание своей внешности. В предподростковой и подростковой среде этот тип поведения мужчин попрежнему оценивается крайне негативно и служит поводом для насмешек и издевательств в данной возрастной среде.

Однако отметим один любопытный ответ на вопрос «Как этого добиться?» Указав в требованиях необходимость красиво и стильно одеваться, в рекомендациях один из респондентов в возрасте 12 лет написал: «Нужно спросить совета у жены, сестры или мамы», подчеркнув, таким образом, более высокую компетентность женского пола в вопросах моды и подтвердив важность мнения значимых женщин в таком деле, как выбор своего образа. Вспомним при этом ответы девочек, часто негативно рисующие образ мальчиков и мужчин, следующих совету своих матерей в данном вопросе. Однако правомерно предположить, что, негативно оценивая влияние любых других женщин на внешний вид мужчины, каждая женщина охотно принимает на себя роль советчика, получая соответствующий статус в жизни избранника.

В одном из заполненных мальчиками опросников в данном поле встретился показательный ответ: «Он должен выглядеть, как доминирующий самец!», который является прямой и точной иллюстрацией жизнеспособности стереотипов гендерного поведения, представленных в русском культурном пространстве. Как именно должен выглядеть «доминирующий самец» не уточняется, однако предполагается, что это именно те качества, которые имеют способность трансформироваться в очевидные внешние признаки, таким образом, мы имеем дело с рефлексом личностных качеств во внешних характеристиках.

Кроме того, в трех мужских анкетах на вопрос «Как должен выглядеть мальчик?» был указан ответ «Как я»/«Быть, как я». Подобное проявление нарциссизма, ни разу не встреченное в анкетах девочек, потенциально связано с типичным «маскулинным» аспектом самооценки – как правило, с собственным физическим развитием и доминантной позицией в кругу сверстников, поддерживаемой и укрепляемой их реакциями. Также оно может быть расценено как средство защиты собственной самооценки и/или эпатажная форма самопрезентации.

Характеристики личности были представлены в данном поле крайне скудно и, как правило, сводились к таким качествам, как «сила»/«умение постоять за себя» (12), «ум» (8), а также к абстрактному понятию «крутость» (7), включающему в себя в современном молодежном сленге, в первую очередь, доминирующую позицию, т.е. высокий статус в частной социальной группе.

Мальчики о девочках В данном случае нами было замечено значительно больше совпадений между анкетами, заполненными представителями разных полов. Так, мальчики представляют девочку почти такой же, какой ее описали и сами девочки: красивой (20), стройной (18), женственной (16), с длинными волосами (10), элегантной (5). Единственные характеристики личности, упомянутые мальчиками в данном поле, – это отсутствие вредных привычек (девочка должна быть непьющей, некурящей, не ругающейся матом).

Сходство описанных параметров явно свидетельствует о том, что стереотип о внешности девушек укоренился в обществе значительно глубже и активно действует в сознании представителей обоих полов, в отличие от стереотипа о накачанном, мускулистом парне, который был представлен в подавляющем большинстве мужских анкет и полностью отсутствовал в женских, продемонстрировавших гораздо большее внимание к личностным характеристикам мужчины, нежели к внешним. Картину совершенно иную мы видим в описании девочек мальчиками – они акцентируют внимание лишь на внешних признаках, не отходя от стандартов женской красоты, навязываемых СМИ. Рекомендации по достижению идеала оказались даже более жесткими и строгими – так, девочкам, по мнению мальчиков, необходимо:

– читать журналы и книги о моде (18);

– сидеть на диете/много не есть (16);

– уметь краситься (10);

– носить обтягивающую одежду и туфли на каблуках (6);

– сходить к косметологу/сделать пластическую операцию (2);

– сходить к психологу за советом (1).

Выводы о том, что мальчиков вовсе не интересуют личностные качества женщин, которые могли бы быть сделаны на основании полученных результатов, были бы, безусловно, поспешными, так как вполне вероятно, что мальчики просто более буквально, чем девочки, поняли вопрос. Подобное объяснение подкрепляется также тем фактом, что и в описании мальчиков мальчиками, как уже говорилось выше, характеристики личности были представлены достаточно скупо. Однако нельзя не отметить тот факт, что стереотип о тех признаках, которые, по мнению масс, составляют природу женской привлекательности, широко распространен в сознании подростков обоих полов и практически нивелирует ценность естественности и самобытности.

3.1.3. «Мужские» и «женские» профессии Проективные результаты были также получены нами при анализе реакций детей на просьбу перечислить «мужские» и «женские» профессии, если они согласны с тем, что такое разделение существует. Так, вопрос формулировался следующим образом: «Перечисли, пожалуйста, профессии, которые ты считаешь мужскими/женскими». Количество возможных вариантов никак не было ограничено. Интересно и важно отметить, что существенного различия между ответами разных по полу и возрасту респондентов замечено не было, что снова позволяет нам говорить о жизнеспособности гендерных стереотипов в русском обществе – теперь уже применительно к профессиональной сфере, напрямую связанной с построением определенной карьеры и самореализацией личности.

Так, в большинстве случаев, к «мужским» были отнесены руководящие должности (президент (27), директор (20), начальник (18), правительство (5), бизнесмен (3)). Среди «женских» профессий упоминание руководящей позиции было встречено только один раз – «бизнес-леди». И в данном случае, скорее, мы вправе говорить о внутренней форме слова, спровоцировавшей ребенка упомянуть данную профессию, поскольку в этой конкретной анкете все предложенные варианты были построены на аналогии: продавец – продавщица, официант – официантка, бизнесмен – бизнес-леди.

Помимо руководящих должностей к мужским были отнесены такие профессии, как инженер (32), ученый (25), летчик (18), полицейский (18), МЧС/пожарный/спасатель (15). Ни одна из упомянутых профессий ни разу не встретилась в графе «женские».

Частотны также были упоминания профессий, относящихся к сфере искусства или спорта: музыкант (20), художник (17), режиссер (10), писатель (5), футболист (4), путешественник (3).

И последней по очередности, но не по количественной представленности в анкетах следует группа традиционно считающихся непрестижными профессий, связанных, как правило, с применением физического труда: грузчик (12), курьер (10), водитель/шофер (10).

Что касается «женских» профессий, то, как девочками, так и мальчиками, в основном, были упомянуты профессии из сферы услуг: парикмахер (31), официант/ка (25), продавец (23), стилист (18), ткачиха/швея (15), флорист (3). Часто упоминались такие профессии, как учитель/ учительница/ преподаватель (24) и врач/доктор (16), что интересно, ни разу не упомянутые в качестве «мужских».

Менее популярной, чем в аналогичном поле о «мужских» профессиях, однако все же достаточно часто встречающейся стала сфера искусств: дизайнер (7), художник (4), певица (6), писатель (2).

Самыми популярными же среди профессий, названных «женскими», стали:

– уборщица (36);

– домохозяйка (34);

– модель (24).

Итак, полученные данные однозначно демонстрируют наличие стереотипа о большей успешности женщин в профессиях, связанных с общением, в частности – в сфере услуг, или в профессиях, связанных с демонстрацией собственной внешности как наиболее сильной стороны (модель) [Каркищенко 2013:

66]. Широкая представленность в данном поле профессий, имеющих статус непрестижных в современном обществе, – в первую очередь, потому что они, в большинстве своем, не требуют особой квалификации, – существенно превышающая количество упоминаний аналогичных профессий среди «мужских», может быть расценена как отражение дискриминирующего отношения к женской самореализации в профессиональной сфере. Любопытно, что профессии «учитель» и «врач» ни разу не были упомянуты в качестве мужских, что служит подтверждением выводов, сделанных нами о стереотипах, закладываемых учащимся посредством полоролевой педагогики, в рамках которой существуют и действуют большинство современных школ.

С лингвистической точки зрения отдельно оговорим тот факт, что при упоминании «женских» профессий подавляющим большинством, тем не менее, использовался вариант названия профессии в мужском роде, даже если в языке существует и распространен его автономный, стилистически немаркированный аналог в женском – так, например, слово «учитель» употреблялось 18 раз, «преподаватель» – 3, «учительница» – 3, «преподавательница» – 0. Слово «продавец» применительно к «женским» профессиям было употреблено 17 раз, а «продавщица» – только 6. Практически тот же эффект наблюдается при использовании слов официант (16) и официантка (9). Возможно, подобные гендерные асимметрии поддерживают определенную иерархию и отражают стереотипную оценку женщин, что определяет тенденции словоупотребления [Гриценко 2005:

247], а в данном конкретном случае подобное явление можно объяснить тем, что в сознании ребенка слово в женском роде, даже если оно широко употребительно, является маркированным, не подходящим под официальное название профессии [Каркищенко 2013: 66].

Наиболее удивительным фактом для нас в данном исследовании оказалось отсутствие значимой дельты между ответами мальчиков и девочек, что подтверждает существующие опасения о том, что девочки уже с детского возраста бессознательно отрицают свою возможность профессионально реализоваться в рамках престижных профессий и видят основным своим предназначением бытность домохозяйкой.

В анкете также было задание дополнить предложение: «Когда я вырасту, я буду работать, потому что». Результаты, полученные при анализе ответов в этом поле, оказались, совершенно неожиданными и не имели практически никакой прямой связи с теми профессиями, которые респонденты отметили выше в своей анкете как «мужские» и «женские».

11 из 22 мальчиков написали, что будут врачом/доктором/ хирургом/стоматологом, при этом напомним, что профессия «врач», обозначенная этим обобщающим словом или его синонимом «доктор», или любое частное направление, связанное с областью медицины, ни разу не упоминались в графе «мужские» профессии, и относились только к «женским».

5 мальчиков указали, что будут работать в силовых структурах – полицейским/в полиции/ментом/в ОМОНе/в спецназе.

2 мальчиков видят себя в будущем поварами, 2 – президентами, 1 – зоологом, 1 – футболистом, актером или рэпером.

Так, ответы мальчиков, за исключением самого популярного ответа «врач», можно в целом назвать иллюстрирующими их собственные выводы о разделении профессий на «мужские» и «женские», так как в основной массе мальчиками был сделан выбор в пользу тех профессий, которые были ими же маркированы как приемлемые и подходящие для мужчин. Основными причинами склонности к названной профессии, которые вписывались респондентами в продолжение предложения (после слов «потому что…»), были:

– высокая зарплата (18: врач, президент, полицейский, повар);

– высокий статус (10: президент, ОМОНовец, актер, футболист);

– уважение со стороны общества (6: президент, актер, полицейский);

– интересная работа (3: зоолог, футболист, врач);

– нахождение в центре всеобщего внимания (2: актер, президент);

– возможность стрелять из настоящего оружия (1: спецназовец).

Анализ ответов девочек на аналогичный вопрос принес, однако, совершенно неожиданные результаты. Так, из 28 девочек, принимавших участие в опросе, 23 поставили прочерк в данном поле, 2 написали «не знаю»/«еще не думала», и только три девочки из всех справились с заданием, при этом одна из них написала «буду медсестрой, как мама», а две оставшиеся указали, что будут дизайнерами, по следующим причинам:

– «нравится придумывать красивые вещи»;

– «говорят, я хорошо рисую».

Таким образом, очевидно, что стремление девочек к прогнозированию собственной будущности в вопросах построения карьеры и профессиональной самореализации, вопреки ожиданиям, оказалось не только не на одном уровне (как предполагалось перед началом исследования), но значительно ниже, чем у мальчиков. Те профессии, которые все же были ими названы, действительно входят в список названных в качестве «женских». Отметим, однако, существенную разницу между причинами, побуждающими мальчиков и девочек заинтересоваться определенными профессиональными сферами – так, если мальчики проявили все ожидаемые склонности к обретению доминирующей позиции в обществе и обладанию высоким материальным статусом, то девочки продемонстрировали практически полную пассивность в вопросах самоопределения, мотивировав свой предварительный выбор либо желанием следовать имеющемуся перед глазами примеру (как мама), либо готовностью принять точку зрения окружающих как первостепенную (говорят…). Единственным относительным исключением можно считать вариант «нравится придумывать», который можно считать отражением стремления девочки самореализоваться в сфере собственных интересов.

Разумеется, анализ лишь трех полученных нами развернутых ответов нельзя считать количественно достаточным, чтобы говорить о девочках «в целом», однако сам факт того, что из 28 респонденток в возрасте от 9 до 13 лет спасовали перед необходимостью в письменном виде смоделировать собственную профессиональную будущность в то время, как ни у одного из 22 опрашиваемых мальчиков того же возраста это не вызвало никаких затруднений, является более чем показательным и позволяет сделать определенные выводы о неуверенности девочек в собственных силах и их нежелании даже в проективной форме говорить о своей будущей карьере, что может служить отражением некоего общественного давления на сознание девочек, наличие которого также может быть подтверждено и ярко проиллюстрировано теми профессиями, которые были в подавляющем большинстве названы в качестве «женских» представителями обоих полов [Каркищенко 2013: 67]. Подобный вывод оказался для нас неожиданным, поскольку гипотеза, выдвинутая перед началом исследования, заключалась в том, что гендерные стереотипы, присутствующие в сознании мальчиков и девочек, выльются в отражении гендерных установок при формальном разделении профессий на «мужские» и «женские», но, согласно веяниям современности, не отразятся на личном выборе будущих профессий.

Последний этап опроса заключался в просьбе продолжить предложения «Я мальчик/девочка, поэтому я стараюсь…» и «Я мальчик/девочка, поэтому мне не нравится, когда…». Наши предварительные ожидания базировались на том, что, по нашим предположениям, в данном задании дети должны были отразить в своих ответах стереотипы приветствуемого гендерного поведения. Однако вопреки нашим ожиданиям, большинство ответов были однотипными и характеризовали, скорее, качества личности, связанные с вопросами общечеловеческой морали: «Я мальчик/девочка, поэтому я стараюсь быть хорошим/ей, не красть, не лгать, хорошо учиться»; «Я мальчик/девочка, поэтому мне не нравится, когда обижают маленьких и животных» и т.д. Лишь несколько ответов были гендерно маркированы: так, трое мальчиков ответили, что стараются хорошо учиться, чтобы потом много зарабатывать и быть настоящими мужчинами, подтвердив, таким образом, своими ответами наши предварительные выводы о стереотипе мужского поведения и целеполагания, о которых уже говорилось выше, а у пяти девочек встретилось определение, ни разу не появившееся в ответах мальчиков: «Я девочка, поэтому я стараюсь быть нужной». Подобный эпитет может быть иллюстрацией сделанных на предыдущем этапе нашего исследования выводов о том, что девочек с детства ориентируют на межличностные отношения, и подобная стратегия воспитания иногда приводит к таким последствиям, как излишняя жертвенность и склонность к занижению собственной самооценки. В данном случае, мы видим пример того, что одним из наиболее важных этапов самоутверждения для девочки является подтверждение того, что в ней нуждаются, что дает ей возможность увидеть отражение своей значимости относительно других людей. Мальчики же традиционно воспитываются в подготовке к выживанию в условиях конкуренции, поэтому их ответы, в основном, эгоцентричны и сводятся к рассказу о себе самом и своих личных достижениях или стремлениях, без учета воздействия их на окружающих.

Бесспорно заслуживающим особого внимания стал тот факт, что из всех 50 проанализированных анкет, только две из них продемонстрировали мнение детей (в обоих случаях – девочек, 11 и 13 лет соответственно), воспитывавшихся в семьях, очевидно придерживавшихся в воспитании принципов гендерной педагогики. Так, лишь в этих двух анкетах было обнаружено обоснованное отрицание существования специфически мужских и специфически женских профессий, со следующими пояснениями:

«Я думаю, что нет различий. Вообще у мужчины и женщины может быть абсолютно любая профессия. Лишь бы нравилась. Так что я не знаю»

(девочка, 13 лет).

«Совершенно все равно, какого человек пола. Может ведь быть женщина-боксер и мужчина-гимнаст! Лишь бы ему самому нравилось!» (девочка, лет). Отметим, однако, что в данном случае ребенок, отрицая дискриминацию, все равно подсознательно фиксирует существующее в обществе разделение профессий по половому признаку, приводя то, что в его сознании является нарушением нормы, в качестве примера равноправия.

Одна из вышеупомянутых девочек (11 лет) в своем ответе продемонстрировала определенный эффект гендерного воспитания, делающего акцент на развитии индивидуальности с учетом биологических различий, но в условиях равноправия полов:

«Я девочка, поэтому я слежу за собой, люблю лазить по деревьям, учусь стрелять и хочу стать киноактрисой. Нет, на самом деле я люблю и не люблю много вещей, но не потому, что я девочка, а потому что я – это я!»

Подобный ответ, казалось бы, не выходящий за рамки традиционного понимания пути развития человеческой личности, тем не менее, обращает на себя внимание тем, что он был единичным. Таким образом, благодаря рассмотренному примеру, становится очевидно, что методика гендерной педагогики, подробно описанная в предыдущей главе, действительно на практике оказывает значимое и знаковое влияние на сознание ребенка, что приводит к существенным отличиям в его восприятии гендерных ролей как таковых, их предназначения и степени их предписанности общественным мнением от их восприятия сверстниками, воспитанными в канонах полоролевой педагогики, которая, как правило, сводится к закреплению в сознании ребенка активных гендерных стереотипов, что и подтвердило наше исследование.

Итак, исследование, проведенное в виде анонимного опроса учащихся обоих полов начальной и средней школы, подтвердило наши предположения о функционировании в сознании детей предподросткового возраста гендерных стереотипов, пропагандируемых социумом, художественными текстами, транслирующими элементы культурного наследия, к которым могут быть отнесены и поведенческие стереотипы, а также текстами, предлагаемыми обширными и общедоступными сегодня каналами СМИ. Гендерные стереотипы, сформулированные и описанные нами в предыдущей главе настоящего исследования, ожидаемо проявили себя в ответах детей на вопросы, как должны выглядеть мальчики и девочки, как они могут этого добиться, а также в том, что, в большинстве своем, дети подтвердили своими анкетами наличие представлений о гендерно дифференцированных сферах профессиональной самореализации, подчеркнув существование определенной дискриминации женского пола в профессиональной сфере путем отнесения к группе «женских», в основном, непрестижных профессий.

3.2. ПОДРОСТКОВЫЙ АККАУНТ В СОЦИАЛЬНОЙ СЕТИ КАК ДИСКУРСНЫЙ СПОСОБ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ ГЕНДЕРНЫХ СТЕРЕОТИПОВ

Формирование гендерной идентичности, которая традиционно рассматривается как подструктура социальной идентичности, характеризующая человека с точки зрения его принадлежности к мужской или женской группе, – бесконечный и необратимый процесс, сопровождающий личность на протяжении всей жизни и сопряженный с различного рода кризисами [Берн 2001: 43]. Все эти процессы закономерно усложняются в подростковом возрасте – когда нерефлексированные детские представления о своей половой принадлежности превращаются в полноценную подростковую гендерную идентичность, становящуюся одним из центральных элементов самосознания [Кон 1991: 112] и требующую не только информационной подпитки со стороны социума, но и определенных способов выражения.

В последнее десятилетие механизмы и структуры, способствующие гендерной социализации детей и подростков, претерпевают значительные изменения, ввиду расхожего представления о трансформации существующих стереотипов гендерно обусловленного поведения и размывании границ между ними, смене сфер влияния на индивида и исчезновении гендерных ориентиров. Подросток в современном мире оказывается в окружении бесчисленного количества вариантов поведения, идентичностей, социальных и гендерных ролей, предлагаемых ему референтными группами социально и личностно значимых людей, масс-медиа, литературой, интернетом, образовательными институтами и иными сферами воздействия. Необходимость выбора собственного инварианта поведения из всего этого многообразия нередко является причиной сложного процесса интегрирования часто противоположных воздействий и, как правило, выливается в стремление подростка «примерить» на себя различные идентичности, соотнести себя с разными субкультурами, чтобы определиться в конечном выборе. На сегодняшний день, одним из наиболее доступных и безболезненных способов реализовать внутренние потребности в презентации и опробовании избираемой социальной, культурной и гендерной идентичности является для подростка создание и визуальное и лингвистическое оформление личного аккаунта в социальной сети. Поэтому целью настоящего исследования является выявление особенностей, технологий и стратегий гендерной самопрезентации и социализации подростков в пространстве социальных сетей и проверка гипотезы об отражении в виртуальном поведении тинейджеров влияния гендерных стереотипов, функционирующих в современном обществе.

Основные агенты гендерной социализации – СМИ, семья, школа, сверстники – оказывают особое влияние на формирование гендерной идентичности подростка, оформляя в его сознании культурно обусловленные стереотипы и представления о приветствуемом и недопустимом гендерном поведении. Принято считать, что процесс гендерной социализации завершается к концу подросткового периода и включает в себя широкий спектр качеств, связанных с выбором жизненных ориентаций, ценностных устремлений, понимания своего места и роли в будущей социальной деятельности [Науменко 2010: 262]. Спецификой процесса прохождения этого необходимого для оформления личности этапа является острый элемент нетерпимого отношения подростка к любым отклонениям от поведения, которое, по его мнению, соответствует половой принадлежности субъекта. Представления же о нормах гендерного поведения формируются и закрепляются в сознании подростка посредством восприятия существующих в обществе стереотипов о социокультурных ролях мужчин и женщин. При этом отметим, что в современном глобализированном обществе, находящемся на перекрестье различных культур и демонстрирующем все многообразие существующих в них норм и правил, стереотипы маскулинного и фемининного поведения претерпевают постоянные и часто кардинальные изменения. Подросток, формируя образ собственного Я, находится в противоборстве двух стремлений – создать свою Индивидуальность и при этом соответствовать нормам поведения, позитивно оцениваемых его значимым окружением и социумом в целом. А ведь предварительно их необходимо вычленить из многообразия предлагаемых вариантов, интегрировать в личностную идентичность, отторгнув и разрешив конфликтующие моменты, часто трансформирующиеся в мучительное переживание ситуаций «Я недостаточно женственна», «Я не настоящий мужчина» [Науменко 2010: 263]. Из вышесказанного следует, что сензитивность подростков по отношению к данным проблемам, повышенное внимание к гендерному поведению других и особая острота восприятия критики в адрес собственного сопутствуют всему процессу оформления гендерной идентичности индивида и являются важным фактором принятия соответствующих ценностей и модусов поведения.

Главными агентами гендерной социализации подростка можно считать семью, образовательные институты, окружение сверстников. Однако уже на самом раннем этапе к процессу формирования гендера присоединяются СМИ – в частности, телевидение и интернет. Активную позицию в трансляции и закреплении представлений о гендерных стереотипах занял также стремительно набравший популярность подростковый глянец, возникли целые телевизионные каналы, ориентированные на подростковую аудиторию, беспрерывно создаются и пользуются большой популярностью сериалы и ситкомы для тинейджеров, перемежающиеся соответствующими шоу и возрастно- и гендерно ориентированной рекламой. Отметим, что согласно исследованию Э. Ван Дамм, направленному на анализ популярных американских сериалов для тинейджеров, все упомянутые выше программы транслируют четко оформленные стереотипы позитивного и негативного поведения молодежи – свобода, надежда и веселье против криминала, жестокости и насилия, а все сюжетные линии, как правило, связаны с тем, как молодые герои, зачастую без всякой помощи со стороны взрослых, справляются с проблемами, возникающими в сферах личной жизни, отношений с противоположным полом, друзьями, утверждения собственной значимости в социуме. Что касается реализации гендерных стереотипов, Ван Дамм отмечает, что презентация женских образов, как правило, включает в себя повышенное внимание героини к собственной (и чужой) внешности, способы демонстрации сексуальности, озабоченность построением отношений с другими людьми и соблюдением традиционных «женских» ролей, таких, как, например, ведение домашнего хозяйства. Стереотипы же мужского поведения основаны в подобных сериалах на культивации таких качеств, как «крутость», способность к агрессии, доминантная позиция, иногда переходящая в проявление жестокости [Van Damme 2010].

Однако, учитывая все вышесказанное, заметим, что значение интернетпространства и возможности доступа к нему для современного подростка трудно переоценить. В последние годы интернет не только стал важным источником получения информации, но и предоставил любому человеку недоступную ранее возможность создать свою собственную страницу, сайт или блог и стать значимой частью всемирного виртуального пространства. Благодаря тому, что активным пользователем интернета и в частности социальной сети можно стать, не обладая никакими специальными навыками и знаниями в области программирования, у любого желающего появилась возможность не только самому создать свой мир и круг общения внутри сети, но и сконструировать свою собственную личность. По словам Л.Ф. Компанцевой, женщины и мужчины «отрабатывают в Интернете модели поведения, которые им не свойственны, но были бы желательны в реальной жизни. Неуверенность в себе, неудовлетворенность собой, заниженная самооценка, желание вырваться из экзистенциального и социального вакуума – вот те причины, которые служат основой формирования нового Интернет-образа и Интернет-поведения» [Компанцева 2004: 5]. И нет необходимости отдельно комментировать и доказывать тот факт, что все, описанное ранее, в острой форме проявляется в поведении и самосознании подростка. Итак, подытоживая вышесказанное, отметим, что главное свойство виртуального пространства – зашифрованность личности реального пользователя – дает индивиду уникальную возможность сконструировать свой образ таким, каким он может и не являться на самом деле, и создать свое идеальное виртуальное воплощение, что мы и наблюдаем, анализируя страницы подростков в социальных сетях [Каркищенко 2011].

Мы разделяем позицию И.С. Кона, акцентирующего внимание на том, что «в среде сверстников ребенок испытывает себя как представителя определенного пола, «обкатывает» полученные в семье гендерные стереотипы и корректирует их в самостоятельном, не регламентируемом взрослыми общении» [Кон 2003: 230]. Подростки, безусловно, нуждаются в поиске внесемейных знаний об особенностях гендерного поведения и межполовых взаимоотношений, оттачивании навыков эффектных и эффективных гендерно нормативных моделей поведения [Щекотуров 2012]. В зоне подросткового ценностного восприятия авторитет семьи постепенно уступает натиску со стороны референтных групп сверстников, активно проявляющих себя в социальных сетях, следовательно, важная особенность подростковой онлайновой активности – не только желание продемонстрировать свою типическую и поведенческую общность со значимыми сверстниками, но и стремление отгородиться от взрослых. Вполне ожидаемо, в таком случае, что подростки будут стремиться затруднить узнавание их сетевых образов и постараются замаскировать их с помощью ложной информации [Кон 2010]. Однако наше предположение заключается в том, что представления современных подростков об интимности кардинально изменились, и, несмотря на то, что мы согласны с позицией А. Маккенна, заключающейся в том, что виртуальное взаимодействие облегчает самораскрытие и формирование доверительных отношений и способствует выражению искренних чувств [McKenna 2000], мы утверждаем, что сегодня правомерно говорить о феномене публичной интимности, которая базируется на стремлении освободиться от жесткого контроля со стороны значимых взрослых и выражается в яркой, граничащей с эпатажем, демонстрации собственного опыта – положительного и отрицательного – посредством использования как визуальных материалов (провокационных фотографий и видео), так и лингвистических средств, начиная от собственно содержимого высказываний и заканчивая использованием обсценной лексики и сленга.

Термин «публичная интимность» был описан М.А. Кронгаузом применительно к содержанию блогов и возник в связи с неразрешенным юридически, политически и морально-этически вопросом, являются ли сегодня блоги средствами массовой информации или остаются интимным приватным пространством для личного самовыражения, соответствуя своей первоначальной функции.

Развивая мысль М.А. Кронгауза, зададимся вопросом, какие коммуникативные стратегии и какой тип общения активирует пользователь виртуального пространства. Так как не существует конкретно обозначенного числа читателей, после достижения которого блог/аккаунт мог бы быть официально признан перешедшим грань из интимного пространства в публичное, этот зазор между публичностью и интимностью позволяет автору использовать разные коммуникативные стратегии, реализуя, сознательно или бессознательно, различные цели. Так, оперируя лингвистическими терминами «адресат» (тот, к кому обращена речь) и «слушающий» (тот, кто слышит речь), можно говорить о том, что непосредственных адресатов текста, размещенного в интернете, может быть мало (или вовсе не быть), а слушателей, то есть, в нашем случае, читателей, имеющих или могущих получить к нему доступ, – очень много. Так, по определению, предложенному М.А. Кронгаузом, публичная интимность – это интимное по сути высказывание, существующее в публичном пространстве [Кронгауз 2009]. Анализ подростковых аккаунтов в социальных сетях через призму данного понятия представляется нам чрезвычайно важным и интересным, поскольку позволяет выявить, какие гендерные стереотипы превалируют в подростковой среде на сегодняшний день и каковы основные цели и способы их сознательной и бессознательной репрезентации.

Сегодня большинство подростков предпочитают пользование социальными сетями, которые предоставляют более широкий спектр возможностей, чем блоги – виртуальные дневники и журналы, – и проводят в них практически все свободное время. Ответ на вопрос, чем так привлекательно пространство социальных сетей для современных школьников, предлагают психологи Г.В. Мишенина и А.Ф. Качанов, выделившие четыре основных критерия удовлетворенности коммуникацией, приобретающие особую значимость в подростковом возрасте и предоставляемые социальными сетями:

– наличие коммуникативной стимуляции (острая потребность подростка в получении стимулов к общению от других людей – знакомых и, особенно, незнакомых, проявляющих внезапный интерес к странице пользователя, предлагающих виртуальную «дружбу» и вызывающих на коммуникативный контакт);

– динамика окружающих событий (неподдельный интерес к жизни других людей, частая смена контакт-листа, создание собственных событий, часто не выходящих за рамки виртуального пространства);

– факт социального узнавания (поиск и нахождение со стороны реальных знакомых не позволяют развиться чувству социальной депривации, означают для подростка социальное подтверждение его личности, поддерживают его самоидентификацию);

– достижение и признание (пользователи социальных ресурсов успешно реализуют потребности в подтверждении чувства собственного достоинства и собственной ценности/значимости, размещая на персональных страничках фото- и видеоматериалы, посвященные профессиональным успехам и личным достижениям, и получая комментарии и оценки от виртуальных друзей [Мишенина, Качанов 2010].

Под социальной сетью мы будем понимать комплексное сетевое образование, сочетающее в себе черты форумов и сетевых сообществ и сервисов мгновенного обмена сообщениями (ICQ, MSN и т.д.), первичной целью создания которого служит поиск знакомых, одноклассников, коллег и друзей по интересам. Эти популярные ресурсы ориентированы также на восстановление и поддержание коммуникативных связей, включая поиск работы, подачу объявлений и реакцию на них. Большое количество коммуникантов и их активное существование внутри социальных сетей, логично сопряженное с созданием, соблюдением и закреплением определенных норм и типов поведения (в том числе и речевого) внутри данного образования, позволяют говорить сегодня о формировании особого жанра виртуального дискурса. Неотъемлемой частью существования в пространстве социальных сетей является также стремление повысить личный сетевой рейтинг, в том числе, и посредством дискурса, что отсылает нас к понятию стратегии карнавализации – термину, введенному М.М. Бахтиным в качестве аналога «двумирности» [Бахтин 1990]. Сегодня мы понимаем под данным термином самопрезентацию личности в виртуальном дискурсе с использованием различных коммуникативных средств, что напрямую соотносится с направлением нашего исследования. Присущая виртуальному миру анонимность, а также условная, знаковая форма виртуального дискурса расширяют возможности сетевого ролевого поведения, позволяя включить в него элемент игры наряду с элементом карнавальной инверсии [Марценюк 2008].

Необходимо отметить, что, прежде чем социальные сети завоевали популярность среди молодого поколения, их место занимали сначала чат-румы и форумы, а потом системы онлайн-дневников и блогов. Данные интернетплощадки послужили материалом для многих гендерных исследований, в основном западных, ставивших перед собой цель обнаружить и проанализировать, в первую очередь, гендерные различия в речевых стратегиях подростков.

Так, С. Капиджик и С. Герринг, подразделяя исследуемые уровни языковой стратегии тинейджеров в чат-руме на микролингвистический, дискурсивнопрагматический, стилистический и визуальный, демонстрируют существование очевидных гендерных различий на каждом из них, начиная c лексического набора слов, традиционно используемого каждым из гендеров, и заканчивая формой визуального самопредставления посредством аватара [Kapidzik and Herring 2011]. Одно из базовых гендерных исследований подростковых блогов, проведенное Д. Хаффакером и С. Калверт, привело к неожиданным выводам, что интернет спровоцировал рождение нового типа дискурса, тяготеющего к маскулинному способу самовыражения, что доказал контент- и лингвистический анализ блогов юношей и девушек [Huffaker and Calvert 2005]. Популярность блогов как материала исследования была оправдана тем, что согласно опросу, проведенному среди американской молодежи, в 2003–2006 годах 28% подростков обоих полов имели собственные виртуальные дневники. Однако уже в 2009-м году их количество сократилось до 14%, зато около 73% объявили о своем присутствии в социальных сетях [Huffaker and Calvert 2005], после чего вектор западных психологических и лингвистических исследований резко повернулся в сторону именно этой ставшей наиболее актуальной формы существования в виртуальном пространстве (Manago, Graham, Greenfield).

Статистические данные, полученные весной 2011 года компанией «The Online Monitor», проводившей в этот период уже 19-ю волну исследования, направленного на создание портрета российского интернет-пользователя, свидетельствуют о том, что подавляющее большинство пользователей в возрасте 11– 18 лет – активные пользователи социальных сетей. В пользу именно этих ресурсов высказались 85% подростков, отвечая на вопрос, чем именно они занимаются в сети и какие ресурсы и сайты посещают чаще всего. При этом распределение оказалось следующим: «Вконтакте» – 95% проголосовавших, «Мой мир Mail.ru» – 65%, «Facebook» – 47%. Подобные статистические данные способствовали тому, что наше исследование было сконцентрировано на анализе аккаунтов самой популярной и активно посещаемой русской социальной сети «Вконтакте» (www.vk.com), количество пользователей которой, по данным открытой статистики сайта www.vk.com, сегодня превышает 45 миллионов, 30% из которых представлены подростками от 14 до 18 лет (оговорим, что 14 лет – официально минимально допустимый возраст, который можно указать при заведении собственной страницы, поэтому в дальнейшем мы столкнемся с обширным количеством примеров вынужденного указания ложной информации детьми предподросткового возраста (11–13 лет) ради права присутствия на этом сайте). Подобные внушительные цифры позволяют нам сделать предположение, что сайт «Вконтакте» создает определенный культурный контекст, где социальное взаимодействие и самопрезентация создают и развивают новые возможности для рефлексии и эксперементирования не только с реальной, но и с виртуальной идентичностью [Щекотуров 2012].

Для получения предварительной обратной связи нами был проведен письменный опрос среди 120 подростков обоих полов от 11 до 18 лет, включавший в себя вопросы о значимости присутствия в сети «Вконтакте», а также о принципах выбора тех или иных вариантов заполнения стандартизированных полей. Одной из ключевых задач проведения данного опроса как этапа исследования аккаунтов в социальных сетях была последующая детальная проверка соответствия между обоснованием определенного коммуникативного поведения в виртуальной среде, приведенным подростком, и его фактической реализацией – нашему детальному анализу подверглись 100 аккаунтов, принадлежавших 100 пользователям из числа 120 опрошенных заранее – часть респондентов (9) не были зарегистрированы в сети, а 11 обладали закрытыми страницами, поэтому их аккаунты не могли оказаться в фокус-группе исследования.

Опрос включал в себя только открытые типы вопросов, провоцирующие респондентов давать развернутые ответы, должные послужить материалом для лингвистического анализа и составления сравнительной характеристики коммуникативного поведения респондентов в социальной сети и их письменной речи с учетом гендерных особенностей.

Наша точка зрения, что социальная сеть «Вконтакте» может быть расценена как современная арена для развития и усвоения норм и ценностей, необходимых для развития как реальной, так и виртуальной идентичности, а присутствие в ней является сегодня для подростков маркером их социализованности, может быть подкреплена следующими ответами тинейджеров обоих полов на вопрос, зачем они завели аккаунт в этой сети:

«Потому что не сидеть в ВК не модно. Это новый тренд. И там можно все: слушать музыку, играть в игры, смотреть фотки, общаться. Легче признаваться в любви» (девушка, 14 лет);

«Ну, потому что там все сидят и есть, с кем поговорить, и это гораздо круче, чем по телефону» (девочка, 12 лет);

«Потому что все знают, что это круто» (мальчик, 11 лет);

«Общаться со старыми друзьями и находить новых! Это гораздо легче и интереснее, чем в реальной жизни!» (юноша, 14 лет);

«Мне казалось, что я одна не зарегистрирована. Сейчас общаться все хотят только там. Было очень сложно. Но теперь и я, как все, и со мной все общаются! Ура!» (девочка, 13 лет);

«Общаться! В школе у нас все были в ВК, один я не был, и я решил тоже завести страничку!» (мальчик, 12 лет);

«Там много классных групп, игр, фильмов новых. Фанатов, таких же, как я. Всего, что интересно!» (мальчик 12 лет).

Ответы подростков, не зарегистрированных в сети «Вконтакте», на вопрос, почему они не стали заводить страничку, также могут быть рассмотрены в качестве доказательства от противного:

«Я не сижу в соцсетях, потому что я не хочу быть, как все» (мальчик, 13 лет);

«Я очень хочу, но мне мама не разрешает!!!» (девочка, 11 лет).

Отметим, что из 120 респондентов, только 9 подростков не имели аккаунтов в данной социальной сети.

Приведенные выше цитаты иллюстрируют основные причины пользования сайтом «Вконтакте», которые можно считать общегендерными – возможность легкого доступа к видео и аудиоинформации, удовлетворение потребности в общении, поиск новых друзей, сопричастность своей социальной группе, нахождение единомышленников, возможность почувствовать себя «таким же, как все», то есть, соответствующим принятой норме поведения.

С точки зрения лингвистики в письменных ответах на вопросы обращает на себя внимание повышенное количество используемых обоими полами сленговых слов и выражений, активно употребляемых в интернет-коммуникации, в частности в общении в анализируемой нами социальной сети «Вконтакте»:

тренд, (быть) в теме, френдить (френды), лайки, ава (авка), фейспалм и т. д.

Активно используется устойчивая форма сидеть Вконтакте, позиционирующая данную социальную сеть как локацию – данное выражение было использовано в 69 из 120 анкет. Тенденция использовать в письменном опроснике слова и выражения, свойственные интернет-коммуникации, говорит о восприятии подростками данных лексем и грамматических конструкций как специфической, но стилистически нейтральной терминологии, применяемой в любом формате общения, затрагивающем сферу ее употребления, невзирая на адресата продуцируемого сообщения.

Проведенное нами комплексное исследование состояло из двух этапов – дискурс-анализа аккаунтов тинейджеров в сети «Вконтакте» и письменного опроса этих же подростков и их одноклассников в реальной жизни. Для дискурсанализа мы выбрали страницы 100 пользователей социальной сети «Вконтакте»

от 11 до 18 лет. 50 из них были мужского пола, и 50 – женского. На момент исследования все они являлись учащимися обычной московской средней школы, и мы обладаем полной информацией об их настоящих данных. Все они были представителями одной школы, но различных классных коллективов и социальных групп. Полный перечень ссылок на аккаунты, ставшие предметом нашего изучения, приведен в списке используемых материалов, однако важно указать, что, так как аккаунт в социальной сети есть структура, подвергающаяся постоянным видоизменениям со стороны пользователя, то мы не можем нести ответственность за совпадение данных, приведенных в нашем исследовании, с теми данными, которые будут представлены на страницах этих же пользователей в дальнейшем времени, и даже за сам факт существования этих страниц, так как удаление и заведение новых аккаунтов всегда остается на усмотрение пользователя.

Оговорим, что анализу подвергалась, в данном случае, лишь та информация, которую пользователь намеренно делает доступной для всех лиц, зарегистрированных на сайте «Вконтакте», таким образом формируя свою виртуальную идентичность и официально представляя ее всей виртуальной общественности. Структура сайта позволяет пользователю самостоятельно, исходя из собственных пожеланий, настраивать приватность всей страницы, либо же любых отдельных пунктов анкеты своего аккаунта, а также включает в себя функцию мгновенных личных сообщений, которые остаются недоступными взгляду пользователей, не вовлеченных в ведущийся диалог. Таким образом, в данной работе освещаются выводы, сделанные на основе лишь тех данных, которые на момент исследования находились в открытом доступе по решению самого пользователя, и, стало быть, не являются приватной информацией.

Анализируя страницы подростков, в данной работе мы остановимся на рассмотрении некоторых ключевых пунктов стандартизированной информации, которую указывают о себе пользователи. Наше предположение, как уже говорилось выше, заключается в том, что в зависимости от гендерной принадлежности подростки будут по-разному манипулировать данными и параметрами в целях создания своего более привлекательного, т. е. приближенного к стереотипно-идеальному гендерного образа, так как само коммуникативное пространство сайта способствует развитию различных моделей виртуального гендерного поведения.

Итак, рассмотрим, какие возможности предоставляются пользователю форматом сайта «Вконтакте» для конструирования, выражения и трансформации своего виртуального образа.

Пользовательский аккаунт представляет собой стабильную страницу со стандартизированными параметрами оформления – страница не является «чистым листом», и дизайн везде один и тот же, что является одним из ключевых визуальных отличий аккаунта в социальной сети от личного блога, где автор имеет возможность выразить свою индивидуальность посредством самостоятельного создания или выбора из готовых клише дизайна своей дневниковой страницы. Пользователь аккаунта всегда эксплицирован – технические параметры сайта автоматически подписывают любое действие, совершенное пользователем, и оформляют ссылку на его страницу. Основной контент аккаунта представляет собой обширный набор предлагаемых к заполнению полей, но при этом обязательных пунктов в них не так много, поэтому степень развернутости собственной анкеты остается на усмотрение обладателя страницы. Создание собственного виртуального Я возможно, таким образом, только посредством демонстрации своих особенностей и отличительных черт личности через текстовую форму заполнения анкетных граф и использования немногих визуальных опций, предоставляемых сайтом, – например, основной фотографии аккаунта.

3.2.1. Аватар как текст Главная фотография пользователя, то есть аватар, размещена в левом верхнем углу. Расположение и размер фотографии строго фиксированы, последний равен примерно 1/5 всей странички. Система сайта позволяет размещать в качестве аватара фотографии практически всех форматов и загружать их с любой периодичностью. Следовательно, данная опция является универсальной и уникальной возможностью подчеркнуть что-то в своем образе, внешнем виде, сделать акцент на социальном окружении, выразить текущее состояние, настроение, местоположение и пр. Поэтому не вызывает удивления существование значительного количества научных работ, посвященных исследованию способов самопрезентации через аватар или юзерпик в социальных сетях или блогах (Dunn, Guadagno, Kapidzik).

Аватар, безусловно, наделен смысловой составляющей и несет в себе некое сообщение, адресованное пользователем остальному виртуальному содружеству данной социальной сети. Правомерность рассмотрения аватара как текста обусловлена выводами о паралингвистической составляющей рисунка [Анисимова 1992] – в частности, о мимических и жестикуляционных элементах, несущих смысловую нагрузку и являющихся самостоятельным сообщением, а также частотностью использования в качестве аватара креолизованного текста, в роли которого могут выступать как известные интернет-мемы, так и самостоятельно созданные пользователем словесные элементы, наложенные на готовое фото – из проанализированных нами 100 страниц в 24-х пользователи использовали в качестве своего аватара креолизованный текст. В таком случае можно с уверенностью сказать, что в создании содержательного и прагматического аспектов участвуют как вербальный, так и графический компонент.

Однако это не означает, что при отсутствии вербального компонента, изображение теряет свою нагрузку в качестве графически закодированного сообщения. Для проверки данного тезиса, а также предположения, что аватар как текст будет иметь различную смысловую нагрузку для пользователей разных гендеров, мы включили в проводимый среди подростков-пользователей опрос просьбу объяснить их базовые принципы выбора и смены аватара, а также описать типичные аватары мальчиков и девочек.

Так, посредством проведения опроса нам удалось выяснить, что существуют определенные общегендерные закономерности в отборе фотографий для аватара. Пользователи обоих полов ответили, что главным критерием в выборе основной фотографии становится ее новизна, актуальность, оригинальность и отражение текущего состояния обладателя аккаунта. Однако выявились также и гендерные различия. Так, при ответе на вопрос «Как часто ты обычно меняешь аватар?», девочки обнаружили тенденцию менять главную фотографию как можно чаще – не реже, чем раз в месяц, – а более половины респонденток ответили, что стараются менять их каждую неделю, а по возможности – раз в несколько дней. Мальчики, в основном, отвечали, что поводом для смены аватара является исключительно появление новой лучшей фотографии или картинки, частота при этом значения не имеет.

Мальчики чаще, чем девочки, выбирают в качестве аватара не свою фотографию, а картинку с изображением машин или техники известных марок или «фейк» (поддельную, не свою фотографию, возможно, знаменитости). Если это фотография, на которой изображен сам пользователь, то ее выбор, по словам самих респондентов, будет продиктован стремлением выглядеть наиболее взросло/модно/забавно или отразить важные события из жизни, посещенные места или ценные приобретения:

«Я ищу картинки у друзей или ставлю свои самые смешные на аву»

(мальчик, 12 лет);

«Ставлю фотку, которой можно понтоваться. Выбираю самую клевую, в очках или с айфоном» (юноша 13 лет);

«Свою прикольную или смешную фотку. Я хочу, чтобы все знали, что я позитивный» (юноша, 15 лет);

«Ту, которая говорит, что случилось в моей жизни. Мне купили спортивный велик – и я сразу же сделал с ним лук (от англ. look – фотография индивида в определенном наряде или в определенных условиях, сделанная самостоятельно – прим.) и поставил на аватарку!» (юноша, 15 лет);

«Я ставлю креативные мемы с цепляющим текстом или свои обычные фотографии. Долго не выбираю, но ставлю то, что нравится именно МНЕ»

(юноша, 17 лет).

Девочки предпочитают выбирать художественные фотографии, сделанные на интересном, красивом фоне, где они хорошо получились, либо свои яркие портреты крупным планом, зачастую сделанные самостоятельно. Часто они также размещают в качестве аватара фотографии с подругами, чтобы подчеркнуть прочность своих дружеских отношений, иногда это может быть фото любимого мальчика или актрисы/героини, с которой девочка хочет себя проидентифицировать:

«Фоткаюсь дома много-много раз, потом долго ищу лучшую и переделываю в редакторе. Лучшее занятие, когда скучно!» (девочка, 13 лет);

«Или свое фото, или просто милые картинки. Котят или других милых животных» (девочка, 12 лет);

«Там, где я с лучшими друзьями и подругами!!! Они – моя настоящая семья, хочу, чтобы все это знали!» (девочка, 13 лет);

«Фотографию из интересных мест, хочу рассказать, где я была, с красивым пейзажем. Из Индии, например» (девушка, 15 лет);

«Обычно мои новые фото. Там, где я хорошо получилась. Не слишком толсто» (девушка, 14 лет);

«Либо аниме, либо свою. С челкой. Я не стесняюсь того, что люблю аниме – пусть все знают» (девочка, 13 лет);

«По настроению. Ту, где я себе нравлюсь» (девушка, 16 лет);

«Кира Найтли. Хочу быть, как она, – говорят, я на нее немного похожа.

Она меня вдохновляет» (девушка, 15 лет);

«Ту, которая больше всего соответствует моему настроению, передает его» (девушка, 14 лет).

Ответы респондентов подтверждают выдвинутое нами предположение о том, что аватар как текст призван донести какое-то определенное сообщение до остальных пользователей (см. приложение 7). Ярким свидетельством подобного функционала юзерпика являются использованная респондентами в ответах ЛСГ глаголов речи и синонимичных им по смыслу конструкций: хочу рассказать, пусть знают, соответствует настроению, говорит, что случилось в моей жизни, передает настроение.

В опроснике, предлагаемом тинейджерам, их также просили описать типичные аватары на страницах мальчиков и девочек. Приведем примеры того, как они комментируют выбор заглавных фотографий представителями своего и противоположного полов:

«Девочки ставят собачек, кошечек, фото, где они сами или ванильки и челкастые мальчики» (девочка, 13 лет);

«Девочки выбирают всякие картинки, где есть няшки (от слова «ня» из культуры японской мультипликации, где оно является звукоподражанием кошачьему мурлыканью; в современном молодежном слэнге слова «няшка», «няшный» обозначают что-то очень милое – прим.). Или где они сами красивые-прекрасивые» (девочка, 12 лет);

«Девочки ставят фотки с айфонами у зеркала и делают губы уточкой, губы ярко красят, и еще, чтобы грудь была видна обязательно, поэтому фотографируют сверху. И футболка какая-нибудь «I LOVE LONDON», чтобы все знали, что она за границей была» (юноша, 14 лет);

«Девчонки ярко красятся, строят рожи, считают, что это мило и что кто-нибудь тогда с ними начнет знакомиться» (девочка, 15 лет);

«Мальчики ставят какую-то ерунду, тупые фото. Как будто вообще не выбирают и ставят первую попавшуюся» (девочка, 13 лет);

«Девчонки фоткаются у зеркала в любом месте со страшными выпирающими губами! Так глупо!» (юноша, 15 лет);

«Девочки делают смешные лица, а парни любят снимать рубашки, чтобы бицепсы было видно. Идиотизм» (юноша, 14 лет);

«Почти все девочки ставят на аватар картинки с котятками, сердечками и прочим розовым и пушистым» (юноша, 15 лет);

«Девочки всегда выбирают те фото, которые показывают их с лучшей стороны. Хотят в виртуале быть лучше, чем в реале. Но жизнь часто обламывает, мы-то знаем…» (юноша, 16 лет);

«Мальчики выбирают что-то более относящееся к войнушке, спорту и гаджетам» (мальчик, 12 лет);

«По фотографии все сразу понятно – если грустная ава, значит, влюбился!» (мальчик, 11 лет).

Ответы всех респондентов однозначно иллюстрируют факт присутствия гендерных различий в оформлении страницы и стратегиях самопрезентации, который адекватно осознается всеми участниками данного сообщества и может быть ими с легкостью описан. Практически ни в одном из опросников не встретилось ответов, что фотографии, выбираемые мальчиками и девочками, похожи по типу, что между ними нет явных различий. Фотографии, выбираемые девочками, более типичны, поэтому, как показал опрос, они легче поддаются описанию, чем стандартные аватары пользователей мужского пола. Лексика, используемая авторами, также является маркером различий содержания транслируемых сообщений – как и в примерах, описанных ранее, присутствуют грамматические конструкции, акцентирующие внимание на функции аватара транслировать определенное сообщение: чтобы все знали, что она в Лондоне была; по фотографии сразу все понятно; в описании юзерпиков девочек частотно использование слов с уменьшительно-ласкательными суффиксами или высокоэкспрессивных лексем: котятки, сердечки, няшки, ванильки, красивыепрекрасивые – так как именно такую эмоцию и ассоциацию хотят вызвать и, соответственно, кодируют обладатели подобных аватаров в своих юзерпиках.

Очевидно, что и мальчики, и девочки описывают аватары представителей противоположного пола преимущественно негативно, о чем свидетельствует не только само содержание ответов, но и использование в них пейоративной лексики: глупо, идиотизм, тупые.

По мнению исследователей Ю. Антоновой и С. Деминой, основная функция аватара, или «иконки» личной страницы пользователя в социальной сети – рекламная: обратить внимание других пользователей на себя, инициировать общение. При этом отметим, что большинство фотографий и иллюстраций, выступающих в качестве аватара, создают «Я-идеальное», то есть подчеркивают те признаки пользователя, которые являются скорее желаемыми, чем действительными [Антонова, Демина 2010]. Все вышесказанное объясняет тот факт, что фотографии, доступные для просмотра другим членам социальной сети, либо выполнены в рамках специальной фотосессии, либо – что более свойственно подростковой среде в виду дороговизны и недоступности услуг профессионального фотографа – тщательно отобраны самим пользователем из множества непрофессиональных фотографий. Как следствие, мы видим в сетях большое количество тех самых фотографий-автопортретов – когда фотоаппарат (или, на сегодняшний день, скорее, телефон) направлен на пользователя, находясь при этом в его вытянутой руке, – которые вызвали у мальчиков-подростков столь негативную оценку. С точки зрения же девочек, размещающих подобные фотографии в качестве аватаров, подобная форма визуальной самопрезентации выполняет обозначенную нами выше функцию саморекламы, демонстрации своих женских достоинств и внешней привлекательности, соответствия принятой в среде пользователей социальной сети «норме», поскольку формат подобных фотографий стандартизирован и легко поддается описанию и, как следствие, копированию.

Итак, анализ уже самого первого элемента аккаунта – аватара – подтвердил наши предположения о намеренном варьировании данными в целях создания виртуального образа, соответствующего определенному гендеру, и о существовании конкретных, поддающихся описанию и активно воплощаемых тинейджерами в данном виртуальном дискурсе гендерных стереотипов.

Рядом с аватаром находится поле статуса. Статус – возможность зафиксировать на сколь угодно долгий срок на самом верху страницы любое высказывание. Чаще всего статус выполняет функцию сигнала о текущем настроении, самочувствии, мироощущении, его правомерно назвать в данном случае индикатором или ведущим агентом социализации [Щекотуров 2012]. В возрастной группе, являющейся объектом нашего исследования, статус редко бывает продуктом речетворчества самого пользователя, в большинстве случаев это цитата, афоризм или высказывание какого-либо авторитетного писателя, содержащее мысль, соответствующую настроению: согласно классификации, предложенной Н.Г. Марченко, статусы можно подразделить на статусы-пословицы, статусы-афоризмы, статусы-квазиафоризмы, статусы-квазипословицы и Интернет-статусы. [Марченко 2012]. Однако глобальная нестабильность статусов, их частые смены (иногда – несколько раз в течение пяти минут) и невозможность фиксации истории изменения (эта опция открыта только для самого владельца страницы) делают гендерный дискурс-анализ статуса как добавочного элемента в гендерному портрету конкретной виртуальной личности практически невозможным, поэтому в нашем исследовании мы не стали заострять внимание на этом поле в рамках изучения гендерных особенностей аккаунта.

Далее следует набор наиболее информативных и удобных для анализа граф, в которых пользователь выражает свое Я – формально и философски.

Контактная информация и анкетные данные, которые, тем не менее, также допускают широкий простор для вариаций в целях создания своего неповторимого образа, и далее – поля, заполнение которых может отражать мировоззрение, интересы, убеждения, мечты. Словом, все те вопросы, ответы на которые образуют «мозаику социальной, личностной и гендерной идентичности подростка»

[Щекотуров 2012: 440].

3.2.2. Антропоним: техники словотворчества Первый и наиболее важный параметр – имя и фамилия. Способность к самосознанию себя как отдельного индивида, являющаяся фундаментальным свойством коммуникативной личности, во многом зависит от антропонима, который помогает провести семиотическую границу между собой и остальным миром. Именно он в отличие от любых других слов может обозначать самого говорящего (в нашем случае – пишущего). Имя человека – страж границы его личной территории, ведь «граница личности есть граница семиотическая»

[Лотман 2001: 316]. Следовательно, само имя наделяется в сознании человека неким личностным значением.

Еще одна важная особенность антропонима заключается в том, что он присваивается при рождении, а не выбирается самостоятельно. В этой характеристике уже заложена некая игра в предопределенность. Соответственно, наделение именем фактически является перформативным речевым актом, т.к. «магический» перформатив номинации связан с отношениями власти и авторитета, и определенное имя заведомо может стать «символическим капиталом» индивида [Бурдье 1993].

В ходе исследования В.Б. Кашкина выяснилось, что собственные имена нравятся большинству опрошенных, но часто только после 18–20 лет, а до этого возраста часты конфликты (70–80% информантов сообщили о желании изменить имя в подростковом возрасте). Агрессивная экспансия собственной воли, самоутверждение или утверждение границ собственного «я» распространяется на все сферы поведения подростка в переходном возрасте. А основной целью восприятия себя через имя является самоидентификация в одной из двух полярных форм: быть как все и не быть как все [Кашкин 2007].

Выполненный нами анализ результатов, вводимых в поле «имя и фамилия» в социальной сети Вконтакте, проиллюстрировал описанные выше выводы о неприятии подростками своего имени и стремлении выделиться путем изменения оного, показав, что в 90% случаев девочки предпочитают использовать уменьшительно-ласкательные или нестандартные вариации своего имени:

Катрин Орлова, Лидокся Шурыгина, Нюточка Бабченко, Катюша Рождественская. Фамилии в 90% случаев совпадают с настоящими фамилиями пользователей. 40% девочек указывали также свое прозвище2: Юличка Vishenka Прокопова, Наталия иНоплАнеТяАШКА Матвеева, Даша **Pafos’ный Teddy** Буренкова, Anna Franцуженка Мирошник, а 85% вставляли в поле для прозвища позитивно трактуемые графические символы, изображающие сердца, короны или звезды.

Интересно, что только 7% девочек использовали никнейм (Злобная Аська, Сладкая Крошка, Пьяная Мартышка) или псевдоним, изменяя свои настоящие имя, фамилию или и то, и другое. При этом в 5 случаях из 8 фамилия изменялась на фамилию мальчика, с которым пользовательница находилась в отношениях на момент проведения исследования. Этот факт ясно свидетельствует о том, что свои отношения девочки в этом возрасте воспринимают как очень серьезные и стараются заранее примерить на себя основную официальную атрибутику брака – такую, как смена девичьей фамилии на фамилию мужа.

Мальчики-подростки использовали уменьшительные или разговорные варианты употребления своего имени только в 12 случаях из 50: Диман Антонов, Серега Степанов, Тоха Андрейцев. В остальных случаях мальчики использовали полный вариант: Даниил Калугин, Дмитрий Лутаенко, Павел Сыровцев.

В 11 случаях это был даже вариант имени и отчества – Александр Сергеевич Сергеев, Артем Андреевич Юрьев. Ни одного случая аналогичного использования имени и отчества среди девочек не встретилось. Включение в поле имени прозвищ или иных значимых фраз встретилось у половины испытуемых: Гурген АРМЯНИН Карапетян, Александр ну допустим Федорович, Сергей ODIN TAKOI Богуш.

Итак, становится очевидно также, что несмотря на то, что интернет допускает полную анонимность, подростки – участники социальных сетей, незаЗдесь и далее: сохранено оригинальное написание.

висимо от пола – этой возможностью практически не пользуются. Онлайновая идентичность подростка, свой виртуальный образ, который он предоставляет другим, большей частью соответствуют его внесетевой идентичности. Хотя представляемый образ Я, как правило, в чем-то приукрашен, он вполне узнаваем. При данных обстоятельствах нас особенно интересуют как раз те средства и способы, которые используют подростки, чтобы подчеркнуть свою индивидуальность, не подменяя идентичность. Можно сделать вывод, что в условиях самопрезентации в виртуальном пространстве девочки стараются позиционировать себя как юных и инфантильных, используя уменьшительно-ласкательные имена, или как изысканных и особенных – при использовании нестандартных вариаций своего имени. Мальчикам же более свойственно преподносить себя как уже взрослых и сложившихся личностей, о чем свидетельствует указание своего полного имени, иногда и в соседстве с отчеством. Достаточно редкое, вопреки ожиданиям, обращение к псевдонимам и никнеймам свидетельствует о том, что как среди девочек, так и среди мальчиков нет ярко выраженного желания скрывать свою настоящую личность, а использование прозвищ есть в данном случае просто попытка добавить некоторую характеристику к своему образу [Каркищенко 2013].

Как правило, прозвища рождаются окружающими – «прозвище – название, даваемое человеку по какой-нибудь характерной его черте, свойству»

[Ожегов 2010], – и зачастую прикрепляются к человеку независимо от его желания, но в данном случае большая часть встреченных прозвищ имела явно описательный характер и была скорее придумана самостоятельно как дополнительный инструмент создания необходимого образа – Lonely Wolf, Вредная Привычка, Made in Armenia, Счастье3.

В целом, необходимо отметить массовое влияние заимствований и иностранных слов. Использование английских (или других иностранных) слов в качестве прозвищ встретилось у 20 пользователей, из которых 15 юношей и Мы сохраняем не только оригинальную орфографию, но и графические особенности написания.

девушек. Нередко в качестве прозвища используются устойчивые и квазиустойчивые выражения на иностранном языке: I’ll be back; Made in Armenia; I’m fucking it, Sex Bomb.

Также необходимо отдельно остановиться на таком феномене современного интернет-языка, как литуративы, широко распространенные в виртуальной коммуникации среди подростковой аудитории – так, только в поле прозвища они встретились в 9 анкетах. Однако важно отметить, что литуративы были использованы исключительно девушками: Алёнка я не игрушка! Томина, Анастасия Счастье Мамурова, Ромашка я тебя никогда не забуду Саакян.

Прием зачеркивания текста в интернет-коммуникации, получивший название литуратива, является особой формой взаимодействия автора с реальностью, намеренно нарушающей постулаты коммуникации и тем самым создающей особый стилистический эффект [Пиперски, Сомин 2013]. Использование зачеркнутого текста создает мнимый эффект его «непроизнесенности», «несуществования» – нельзя уличить автора в том, что написано на черновике, если обществу представлен чистовой вариант. Так, если на бумаге зачеркивание производится с целью избавления от нежелательного фрагмента, исключения его из поля зрения читателя, то в случае интернет-коммуникации цель – напротив, всегда обратить особое внимание адресата на зачеркнутый текст [Занегина 2009].

Сегодня литуративы являются одним из наиболее популярных способов организации языковой игры в виртуальной коммуникации и, в то же время, формирования представления о говорящем. Тот факт, что использование литуративов гораздо больше свойственно пользователям женского пола, как показало наше исследование, говорит о склонности девочек в большей степени играть смыслами, нежели формами – ведь использование литуратива открывает новый смысловой пласт в ситуации общения, обнаруживая не только то, что автор сказал, но и то, что он хотел сказать. Понятное, исходя из гендерных различий, стремление девочек создать вербально-визуальную систему шифров может трактоваться как прямая отсылка к фольклорным текстам: чтобы добраться до приза, конечной точки странствия, герою необходимо пройти этап отгадывания загадок, которые и станут ключом к достижению цели. Тем более, стоит отметить, что в большинстве случаев «завуалированный» в виде литуратива текст является прямой отсылкой к личностной ситуации пользователя (тоска), обращен напрямую к объекту любви (я тебя никогда не забуду) или говорит о внутреннем состоянии автора, непосредственно связанном с межличностными отношениями (пепел нашей любви).

Мальчикам более свойственна коммуникативная прямолинейность, не менее склонные к языковой игре, в поле статуса они предпочитают играть формами, либо использовать прецедентные феномены (Terminator) или устойчивые фразы (I'll be back) и квазипословицы (Друг познается в биде; В каждой паре по твари). Графические символы, в отличие от аналогичных позиций на женских страницах, не были использованы ни разу, однако широко употребление букв латинского алфавита и шрифтового выделения. Столь же широкой вариативности в использовании вербальных и визуальных средств оформления параметра имени, какие были обнаружены среди используемых девочками, на мужских страницах встречено не было.

Итак, перечислим теперь наиболее характерные особенности заполнения поля имени и прозвища девочками:

– использование графических символов (85%);

– использование шрифтовых выделений – «письмо CAPS LOCK» (15%);

– смешение кириллического и латинского алфавитов (10%);

– использование транслитерации (10%);

– смешение в рамках одного слова разнофункциональных элементов различных языков (10%);

– использование литуративов (4,5%);

– неузуальное употребление прописных и строчных букв, передающее игру из двух различных смыслов (3%);

– использование эмотиконов (3%).

Отсюда можно сделать вывод, что графодеривация является феноменом, более свойственным женской аудитории, так как соединение вербальных и невербальных элементов дает простор для творческого самовыражения и порождения бесконечного количества вторичных смыслов, наслаивающихся друг на друга.

3.2.3. Возраст: фальсификация и соответствие Следующий указываемый параметр – возраст. Регистрация на сайте «Вконтакте» официально возможна только после достижения 14 лет. Сегодня как в русском, так и в зарубежном интернет-пространстве начал свое функционирование термин «цифровое совершеннолетие», который обозначает запрет на заведение аккаунтов в социальной сети лицам младше 14 лет без присмотра взрослых. Но ввиду невозможности контроля за соответствием указываемого возраста реальному, большинство пользователей беспрепятственно фальсифицируют свои данные в личных интересах. Отсюда следует, что все лица предподросткового возраста (11–13 лет), попавшие в поле нашего исследования, автоматически были вынуждены указать ненастоящий возраст в своем аккаунте, при условии, что они использовали данную опцию.

Одним из пунктов в проводимом нами опросе был вопрос «Что вам не нравится в социальной сети “Вконтакте”?» 29 пользователей обоих полов ответили, что больше всего им не нравится именно отсутствие возможности указать свой настоящий возраст:

«Бесит, что нельзя написать, сколько тебе лет!!!» (девочка, 12 лет);

«Жаль, что нужно указывать, что тебе 14 или больше. Приходится врать, чтобы зарегиться» (мальчик, 11 лет);

«Почему-то не получается написать, сколько лет по-настоящему. Плохо» (мальчик, 13 лет);

«!!!!!!!НЕЛЬЗЯ УКАЗАТЬ ВОЗРАСТ РЕАЛЬНЫЙ!!!!!!!! КАК БУДТО МЫ НЕ ЛЮДИ И НЕ ХОТИМ ОБЩАТЬСЯ, ЕСЛИ НАМ МЕНЬШЕ 14!!!!!!!!!!» (девочка, 12 лет).

Среди тех респондентов, которые попадали в возрастную группу от 11 до 13 лет, данная претензия была основной (29 из 31). Эмоциональность ответов, содержащих гиперкоррекцию знаков препинания и уже упоминаемое «письмо CAPS LOCK», принужденное зафиксировать гневную интонацию автора, употребляемые, в основном, женской группой, указывает на то, что данное условие действительно является раздражающим для пользователей фактором. Следовательно, мы можем сделать вывод, что и в этом вопросе современные подростки тяготеют к публичной интимности и открыто выражают неудовольствие, если техническое обеспечение сайта принуждает их лгать и видоизменять какойлибо параметр их реальной личности.

Однако при этом подчеркнем, что указание возраста для регистрации на сайте обязательно, но не является обязательным его афиширование, и пользователь сам решает, сделать ли данную информацию открытой для общего доступа полностью, частично, или вообще скрыть от посторонних глаз. Последнее предпочли сделать лишь 20% девочек и 10% мальчиков.

60% девочек решили указать свою настоящую дату рождения, но не указали год. 70% мальчиков указали не только дату, но и год рождения. Из этого факта можно сделать вывод, что для девочек их реальный возраст является большей проблемой, чем для мальчиков. Возможно, это отсылка к стереотипному знанию о том, что женщины, как правило, скрывают свой возраст. Но отметим, что в данном случае это скорее связано с желанием выглядеть старше, нежели младше, как диктует стереотип. Мальчики же охотно указывают свой настоящий возраст при наличии такой возможности. Любопытным фактом, однако, явилось то, что все 20% мальчиков, которые так же, как и девочки, указали только день и месяц своего рождения, скрыв количество лет, были учащимися старших классов (16–18 лет), что наталкивает нас на мысль, что в этот возрастной период у них тоже возникает особая потребность в том, чтобы в виртуальном мире выдать себя за более старших по возрасту.

3.2.4. Статусы социальных взаимоотношений На сайте www.vk.com среди основных параметров находится пункт «семейное положение». Кроме того, этот параметр активно включен в поисковую систему сайта, таким образом, сайт Вконтакте может быть рассмотрен (и использоваться!) в какой-то степени и как сайт знакомств. Вариантов заполнения данного поля «семейное положение» в личной анкете несколько:

1) женат/замужем;

2) женат на... /замужем за... (имя конкретного пользователя);

3) помолвлен/помолвлена;

4) помолвлен с... /помолвлена с... (имя конкретного пользователя);

5) есть друг/есть подруга;

6) встречается с... (имя конкретного пользователя);

7) влюблен/влюблена;

8) влюблен в.../влюблена в... (имя конкретного пользователя);

9) все сложно;

10) все сложно с... (имя конкретного пользователя);

11) в активном поиске;

12) не женат/не замужем.

Таким образом, пользователь имеет возможность не только указать абсолютно точный статус отношений, в которых он находится, но и афишировать, с кем именно, установив на странице ссылку на аккаунт партнера, если он также является пользователем данной социальной сети. А также, например, продемонстрировать свое желание с кем-то познакомиться («в активном поиске»), нежелание («влюблен/влюблена») или индиффирентность в этом вопросе («не женат/не замужем»). При этом необходимо указать, что добавить имя другого пользователя сайта Вконтакте, вовлеченного в отношения с хозяином страницы, можно только с его согласия, то есть при полученном разрешении на двух страницах одновременно появятся обратные ссылки.

По итогам анализа данного параметра почти половина девочек (22) независимо от возраста выбрали в графе пункт «все сложно», при этом у 10 к статусу было добавлено имя конкретного пользователя («все сложно с Игорем Семашко»). Такой выбор демонстрирует, во-первых, стремление девочек публично заявить о наличии отношений с противоположным полом, в которые они вовлечены, а во-вторых, открыто сказать о том, что эти отношения сопряжены с рядом проблем и трудностей. Подобный публичный драматизм объясняется стереотипным стремлением девочек-подростков как можно быстрее поместить себя в эпицентр серьезных взаимоотношений, неизбежно связанных в их представлении с трудностями, коллизиями и разного рода жертвами во имя отношений.

Не менее популярными вариантами стали статусы «замужем» / «помолвлена» (5/8). В 5 случаях из них, как уже говорилось выше, девочки меняли свою настоящую фамилию на фамилию мальчика, которого указали в качестве мужа или жениха. И снова подчеркнем, что этот факт неоспоримо доказывает стремление девочек как можно быстрее примерить на себя один из основных стереотипных атрибутов брака – смену фамилии и ощущение принадлежности роду избранного мужчины.

Ввиду того, что все пользователи, страницы которых стали предметом нашего исследования, являются несовершеннолетними, статусы, связанные с браком и помолвкой, могут рассматриваться как виртуальная игра в супружеские отношения. Сама суть подобной игры в гендерном отношении является яркой иллюстрацией к существующим в русском обществе стереотипам гендерного мышления и поведения. Новый этап игры в «дочки-матери», призванной развить в маленькой девочке материнские инстинкты и ее природное женское начало [Каркищенко 2012: 16], теперь развивает иные женские качества уже у подростков – ощущение вовлеченности в серьезные отношения, публичное признание своего выбора, принятие ответственности за выбранного «мужа»

и своей принадлежности ему вплоть до пусть и виртуальной, но смены фамилии [Каркищенко 2013].

Среди женских страниц следующим по популярности вариантом стал статус «не замужем» (8) – наиболее правдивый, но при этом оставляющий точную информацию о личной жизни пользовательницы за кадром. 4 из 8 пользовательниц, указавших статус «не замужем» находились на момент исследования в отношениях с молодыми людьми в реальной жизни. Следовательно, мы можем рассматривать подобный выбор двояко – как открытое признание своего реального государственного статуса незамужней девушки и как сохранение покрова тайны в том, что касается личной жизни. При этом второй вариант кажется нам более вероятным, учитывая, например, следующую комбинацию имени и статуса:

Анечка ***угадай, есть ли у меня кто-нибудь*** Крестовая Интересно, что лишь в 2 случаях из 50 девочки указали, что они просто встречаются с кем-то, соблюдая в виртуальном пространстве реальный статус жизненных взаимоотношений, и также только в 2 случаях был указан параметр «влюблена». И, наконец, в оставшихся 2 случаях из 50 поле статуса вообще не было заполнено, то есть девочки вообще не стали никак комментировать состояние своей личной жизни или своего государственного статуса.

Среди страниц мальчиков распределение статусов также вышло за рамки ожидаемого. Вопреки нашим предположениям о стремлении мальчиков оставить свою личную жизнь закрытой информацией, только 10 человек оставили эту графу незаполненной. Так, 13 человек выбрали статус «влюблен в...», что почти в 6 раз превышает количество выбравших этот вариант девочек. При этом в 7 случаях из 13 рядом со статусом стояло имя конкретной пользовательницы, что опровергло нашу гипотезу о скрытности мальчиков в этом возрасте в вопросах, связанных с проявлением чувств. 2 мальчика определили свое семейное положение как «помолвлен». Еще у 8 пользователей встретился статус «встречается с...».

Самым же популярным ответом (17) среди мальчиков стал вариант «в активном поиске», который практически не встретчаетя среди девичьих статусов.

Возможно, этот факт можно объяснить тем, что мужчина уже с подросткового возраста позиционирует себя в отношениях как охотник, постоянно находящийся в поиске нового объекта. Сама лексическая комбинация, использованная в этом статусе, неизбежно вызывает ассоциации с агрессивным поведением (активный поиск) и доминантной позицией (тот, кто ищет, находится в более выигрышной позиции по отношению к искомому). Вероятно, именно поэтому этот статус не пользуется популярностью среди женской части пользователей социальной сети, и при этом он же вызывает большой ажиотаж среди мужской половины – интерпретируясь ими как маркер настоящей мужественности и не только допустимой, но и предпочтительной позиции мужчины в отношениях.

Сводные данные, полученные при анализе статуса «семейное положение», приведены в нижеследующей таблице.

Подобное распределение опровергло наше предположение о том, что большая часть девочек укажет статус влюбленности, подчеркивая наличие чувств как главное в своем состоянии, но подтвердило представление о том, что в современной подростковой среде среди девочек по-прежнему активно распространяется стереотип о необходимости серьезных и прочных отношений с противоположным полом, полных взаимных обязательств и возможных проблем и трудностей, но при правильном развитии заканчивающихся браком.

Всю эту схему развития отношений могут проиллюстрировать ответы девочекподростков в пункте «семейное положение» – от «все сложно» к «замужем».

На основании представленных в таблице данных мы можем заключить также, что среди мальчиков нет ярко выраженной тенденции избегать упоминания о своей личной жизни, но, в отличие от женских страниц, здесь практически полностью отсутствует стремление представить свои существующие отношения в более серьезном и перспективном виде (0 ответов «женат», всего варианта «помолвлен»). Однако достаточно широко представлен ответ «влюблен», который свидетельствует о развившейся в последнее время тенденции мужчин не меньше, чем женщин, говорить о чувствах и романтической стороне своих переживаний. Мы можем заключить, что этот факт противоречит исконным стереотипам гендерного поведения, диктующим, что мужчина должен отличаться сдержанностью и скрытностью в вопросах проявления чувств, и что полученные данные, вероятно, могут считаться тенденцией сегодняшнего дня, преображающей вековые традиции. Однако подтверждением жизнеспособности основного традиционного стереотипа маскулинного поведения [Каркищенко 2012] служит множественный выбор статуса «в активном поиске», который, по мнению подростков, подчеркивает доминантную позицию мужчины в отношениях и его право самому выбирать себе женщину [Каркищенко 2013: 177], что, на взгляд пользователя, должно сделать его более привлекательным в глазах противоположного пола, поскольку социальная сеть Вконтакте может быть рассмотрена и как вариация сайта знакомств.

На сайте www.vk.com также есть возможность указать членов своей семьи со ссылкой на их страницы в этой социальной сети. Эта возможность не является обязательной, но она была использована в 85 из 100 проанализированных нами страниц пользователей обоих полов. Интересно отметить, что из случаев только в 10 из них были указаны реальные братья или сестры, и только в 1 – реальные родители. Этот факт может быть объяснен с двух разных позиций. С одной стороны, представители старшего поколения, по возрасту соответствующего возрасту родителей респондентов нашего исследования, по статистике не являются активными пользователями социальной сети или просто не присутствуют в ней. С другой стороны, правомерно говорить о сознательном нежелании подростков впускать реальных значимых взрослых в свою виртуальную, т. е., как правило, альтернативную жизнь. Реакцией общественности на этот очевидный факт и иллюстрацией к сделанному нами выводу можно назвать возникновение в 2012 году визуальной коммерческой рекламы шоколада «Milka» из специальной серии баннеров «Решись быть нежным», слоганом которой стала актуальная современной системе трансформации реальных взаимоотношений в виртуальные фраза «Решись подружиться с мамой в социальной сети».

Во всех остальных упомянутых нами выше 74 случаях и мальчики, и девочки указывали в качестве родителей, братьев и сестер своих друзей, одноклассников и сверстников. Причем зачастую в роли обоих родителей указывались девочки:

Родители: Нюточка Бабченко и Дашуля Кислинская Соответственно, согласно общей ссылочной схеме, принятой на сайте, на страницах этих девочек появлялась ссылка дочь/сын: имя пользователя. Подобный факт можно расценить как стремление к созданию семейных и родственных отношений, причем, отметим, что в случае указания на родительство – это тенденция девочек, примеряющих на себя роль виртуальных отцов и матерей, к принятию на себя определенной опеки и заботы о своих друзьях. Интересно, что больше чем в половине случаев девочки становились виртуальными родителями мальчиков, в чем можно увидеть проявление материнского инстинкта по отношению к друзьям противоположного пола.

После основной анкеты, расположенной на самом верху страницы рядом с аватаром пользователя, начинается следующая, где пользователь может при желании указать свои политические и религиозные взгляды, выразить свое мнение, ответив на вопрос «что самое главное в жизни и людях», а также описав свое отношение к курению и распитию алкогольных напитков. Но данная часть анкеты не представляет для нас большого исследовательского интереса, так как в ней пользователю не предоставляется возможности самостоятельно сформулировать ответ на заданные вопросы, а предлагается только сделать выбор из уже существующих вариантов, заданных контент-редакторами сайта.

Кроме того, анализ результатов не выявил никаких существенных гендерно обусловленных различий в выборе ответов, поэтому мы не станем останавливаться на этой части аккаунта, а сразу перейдем к следующей.

3.2.5. Образование как элемент самопрезентации Следующая часть анкеты посвящена вопросам образования. Пользователь имеет возможность рассказать на своей странице обо всех пройденных им образовательных этапах, начиная с детского сада или яслей и заканчивая не только высшим учебным заведением, но и любыми курсами и тренингами, так как объем данного поля не ограничен. Не станем комментировать тот факт, что из 100 пользователей 73 указали реальные номер школы и класс, в которых они учатся, а остальные просто не стали заполнять приведенное поле, но остановимся отдельно на графе «высшее учебное заведение».

Как уже говорилось выше, в нашей работе исследовались только аккаунты школьников – подростков, еще не успевших получить аттестат и поступить в высшие учебные заведения, – однако большинство проанализированных страниц продемонстрировали заполненность данной графы. Итак, 34 из мальчиков и 13 из 50 девочек вписали в свою анкету высшее учебное заведение, студентом которого они, таким образом, себя назвали. Рядом с названием вуза на странице автоматически появляется год выпуска из него, так как при заполнении этого поля необходимо вписать сопутствующие даты. Все виртуальные «студенты» указали год, соответствующий тому, в котором они должны были бы выпуститься, начиная отсчет с настоящего момента с учетом оставшихся лет до окончания школы и пятилетнего обучения в университете без каких-либо пропусков.