«БЫТИЕ ПОЛА В СОЦИАЛЬНОЙ ДИСКУРСИВНОСТИ ...»

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

«УДМУРТСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

На правах рукописи

СОКОЛОВА

Ольга Владимировна

БЫТИЕ ПОЛА В СОЦИАЛЬНОЙ ДИСКУРСИВНОСТИ

09.00.11 – социальная философия Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук

Научный руководитель:

доктор философских наук, профессор О.Н. Бушмакина Ижевск-2009 г.

Содержание Введение……………………………………………………………………... Глава I. Онтология предела в дискурсе пола……………………………... §1 Пределы половой идентификации…………………………………….... §2 Идентификация пола в структурах гендера…………………………… Глава II. Конструирование пола в структурах самоопределяющегося смысла……………………………………………………………………….. §1 Социальная субъективность в структурах грамматического пола…… §2 Производство субъективности в структурах сексуальности………….. §3 Самоопределение субъекта в поле пола……………………………….. Заключение…….……………………………………………………………. Список использованных источников литературы…………………………………………………………………… Введение Актуальность исследования. Проблема современного индивида заключается в его самоидентификации в поле социальной реальности.

Социальная реальность рассматривается как «субстанция, протекающая сквозь пальцы и ускользающая от понимания» (Ж. Жаннет), «ускользающий мир» (Э.

Гидденс). Она плохо различима, неустойчива и не определена, однако индивиду необходимо определить свое место в ней. Идентичность становится содержанием не только культурных, политических и других научных дискурсов, но и повседневного человеческого поведения.

Поиск устойчивого основания идентичности приводит к тому, что проблема пола и половой идентификации в современном глобализованном мире становится все более актуальной. Традиционная социальная онтология, предъявляемая в парадигме фаллогоцентризма, обнаруживает социальное бытие на пределе его существования в дискурсах, маркированных половой определенностью. Социобиологическое или эссенциалистское стремление закрепить и объективировать половые различия оборачивается допущением «естественной установки» в анализе социального бытия.

Поскольку структуры социальной реальности изначально фундируются пра-делением, заданным на основе половой определенности, постольку изменения в поле половой идентификации необходимо приводят не только к изменениям бытия пола, но и к трансформации представлений о бытии социального, заданного в структурах половой определенности, которые требуют социально-философского исследования.

Степень изученности проблемы. Можно выделить ряд блоков работ, в которых затрагиваются проблемы, представленные в данном исследовании.

Во-первых, это современные социологические исследования, актуализирующие проблематику «социального пола» или гендера. Это направление представлено работами как зарубежных, так и отечественных авторов – З. Баумана, У. Бека, Э. Гидденса, Э. Дюркгейма, Н. Лумана, Т.

Парсонса, Н. Смелзера, Е. А. Здравомысловой, А.А. Темкиной. Гендерные полоролевые различия, рассматриваемые в контексте драматургического интеракционизма, представлены работами И. Гофмана. В лингвистическом аспекте работали Б. Барон, Д. Камерон, Дж. Коатс, Р. Лакофф, Д. Таннен, А. В.

Кирилина, В. Суковатая, И.Н. Тартаковская. Пол как объект психологии изучался в работах З. Фрейда, Ж. Лакана, К. Хорни, Д. Гэллоп, Д. Митчелл, Н.

Чодоров, И. С. Кона, Л. Д. Ерохиной. Из отечественных исследователей, работающих в области современной философской антропологии гендерного субъекта, следует отметить С. Жеребкина, И. Жеребкину. Тексты феноменологического содержания принадлежат таким авторам как А. И.

Белкин, О. Вайнингер, В. А. Геодакян, В. И. Искрин, Ж. Липовецкий, С. А.

Ушакин. К полу как к религиозно-космическому аспекту бытия обращается русская философия Н. Бердяева, В. Розанова, В. Мережковского, П.

Флоренского, В. С. Соловьева. По философии пола можно отметить также работы отечественного исследователя Н. В. Хамитова.

Во-вторых, это тексты ведущих западных гендерных и феминистских теоретиков, в первую очередь, философские труды Ж. Бодрийяра, Ж. Деррида и М. Фуко. Основная работа по философии феминизма, задающей конструкт женской субъективности, принадлежит С. Де Бовуар. Проблематизация женской субъективности представлена работами Н. Менделл, П. Эллиот.

Теоретические тенденции, основанные на теориях желания Ж. Лакана и Ж.

Делеза, нашли свое воплощение в теориях номадического субъекта и qweerидентичности, представленных такими авторами, как Дж. Батлер, Р. Брайдотти, Э. Гросс, И. Кософски, Т. де Лауретис. Принцип перформативности пола сформулирован в работах Дж. Батлер.

Третий блок включает в себя исследования по дискурсивности пола, в которых половая идентичность конструируется посредством различных дискурсов. Следует особо отметить работы М. Фуко, в которых исследуется социальная обусловленность дискурсивных практик, а также работы Р.

Брайдотти, Л. Иригаре, Э. Сиксу и др.

Объект и предмет исследования Объектом исследования является бытие пола, представленное в поле социальности. Предметом исследования оказывается дискурсивное существование пола в структурах социальной реальности.

Цель и задачи исследования Цель диссертации заключается в представлении онтологии социальной субъективности в аспекте ее самоопределения через бытие пола, которое конституируется в структурах дискурсивности. В соответствии с поставленной целью, определяется ряд задач:

- установить пределы половой идентификации;

- предъявить идентификацию пола в структурах гендера;

- задать социальную субъективность в структурах грамматического пола;

- представить производство субъективности в структурах сексуальности;

- конституировать субъекта в самоопределяющемся поле пола.

Теоретико-методологической основой исследования является целостный онтологический подход, представленный в герменевтическом аспекте, реализующемся через метод субъект-объектного тождества.

онтологическим проблемам, связанным с представлением смысла в структурах дискурсивности, которые выражены в текстах современной герменевтики. Они представлены трудами М. Хайдеггера и его последователей. В классических работах Ф. Шеллинга предъявляется целостный подход в методе субъектобъектного тождества. Соединение шеллингианского подхода с герменевтическим анализом прослеживается в текстах современных отечественных исследователей О.Н. Бушмакиной, С.В. Кардинской, М.О.

Касимова, Д.А. Колбина, М.А. Полищук, М.А. Рябова, Т.И. Сайтаевой, А.А.

Шадрина и др.

В анализе границ субъективности важным становится использование метода радикального конструктивизма в концепции Ж. Бодрийяра, где предъявляется существование сексуальности в структурах соблазна, что позволяет обнаружить дискурсивный характер сексуальности и пределы ее существования в порно-объекте. Работы М. Фуко приобретают большое значение в контексте исследования. В них анализируются дискурсивные порядки сексуальности через отношения нормативной и избыточной (анормативной) сексуальности в поле социального. Это понимание способствует обнаружению способов структурирования социальной субъективности в поле пола.

Благодаря исследованиям Ж. Бодрийяра, С. Жижека, Ф.Фукуямы, обнаруживаются пределы половой идентификации в постсовременном обществе. Анализ их работ открывает кризисное состояние проблемы пола и указывает на исчерпание смысла традиционного структурирования социального через принцип производства.

Определяющую роль в контексте работы имеют женские исследования Д.

Батлер, Р. Брайдотти, Л. Иригарей, И. Кософски, которые проблематизировали понятие субъективности в пределах логоцентризма. Акцентуация сексуального различия предъявляется в легитимации женской субъективности. Понятие номадического субъекта сделало возможным самопредставление социальной идентичности индивида за пределами нормативной конституированной социальности, что позволило выйти за границы фаллогоцентрического модуса мышления.

Научная новизна основных результатов исследования заключается в следующем:

объективируется в структурах экономического дискурса, а пол становится «нулевым» в структурах технологизированного клонического производства, исключающем сексуальность как субъективность;

- предъявлена унифицированная «нулевая» степень идентичности о-безличенного индивида, «лишенного» пола, существующего в структурах стереотипического дискурса, имеющего «нулевую» субъективность;

задана социальная субъективность в структурах грамматического пола, определяющего идентичность индивида на пределе смысла в структурах гендерлекта, нивелирующего половую раз-личенность в «социальном гермафродитизме», где нерефлексирующая мужская субъективность структурируется не-хваткой, порождающей необходимость саморефлексии как самопредъявления женской субъективности;

- представлено производство субъективности в структурах сексуальности, манифестированное в дискурсах пола, где табуированная сексуальность как точка предела объективации открывает возможность субъективности как соблазна самоопределяющегося через границу взаимоопределения мужского и женского в дискурсивном пространстве социальности;

представленном в структурах самопредставляющейся сексуальности через границу нормативности как перформативной qweer-идентичности саморефлексирующего номадического субъекта, существующего в пространстве идентификации как коммуникации, направленной «к» и расположенной «между» точками самоидентифицирующихся коммуникантов.

Научно-практическая значимость диссертационного исследования.

Теоретическая значимость исследования состоит в представлении пола в структурах социальной дискурсивности, имеющей смысл. Проведенное в работе исследование пределов смысла половой идентификации может служить теоретическим основанием для междисциплинарного анализа состояния современной социальной реальности в аспекте бытия пола в структурах множественной дискурсивности. Социальная субъективность в границах коммуникативности самоопределяется в структурах самоидентификации дискурса саморефлексирующего номадического субъекта. Использование результатов исследования может быть полезным при разработке ряда тем по современной социальной философии и при подготовке спецкурсов по проблемам онтологии пола.

Апробация работы. Основные положения диссертации опубликованы в журнале «Вестник Башкирского университета» (т. 13. 3. 2008. С. 655 - 658), рекомендованном ВАК, неоднократно обсуждались на аспирантских семинарах кафедры философии УдГУ, излагались в тезисах заочного участия и в выступлениях на Международной конференции «Женщина. Общество.

Образование» (Минск, 2005, 2006), на Международной научной конференции «Онтология в ХХI веке» (Санкт-Петербург, 2006), на Всероссийской научной конференции «Первые Петраковские чтения» (Ижевск, 2006), на Всероссийской научной конференции «Вторые Петраковские чтения» (Ижевск, 2007), на Международной научной конференции «75 Лет высшему образованию в Удмуртии» (Ижевск, 2007), на II Всероссийской научно-практической конференции «Человек и мир: социальные миры изменяющейся России»

(Ижевск, 2008), на 13 Всероссийской научно-практической конференции «Современные социально-политические технологии» (Ижевск, 2008), на Всероссийской научно-практической конференции «Профессия «Журналист»:

вызовы XXI века» (Ижевск, 26 ноября 2008 г.) и были опубликованы в ряде сборников статей конференций.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка.

Неявное отождествление социального с природным задается первичным представлением об индивидах как о животных особях, которые разделяются на самцов и самок. В дифференциации пола конституируется структурность социальной реальности в акте первичного разделения. Половая различенность структурирования, задается в статусе фундаментальной несомненности, самоочевидности и неизменной данности, легитимируясь как социальная норма.

эссенциализируется и объективируется в статусе природной данности. Он подчиняется естественному природному биологическому порядку, который находится за пределами социальных институций. Пол в медицине, психиатрии и психологии рассматривается как свойство индивидуумов. Он задается «человеческими гормонами или человеческими душами»1.

Секс маркирует пол как биологическую категорию, которая задает отсылку к продолжению человеческого рода. Он предъявляет себя через производство различных форм сексуальных актов. Выполняя биологическую функцию продолжения рода, секс становится удачным, если в результате сексуального акта появляется ребенок. Сексу присуща «экономическая»

природа. Потомство, выгода, удовольствие, расход энергии, необходимой для акта, потеря семени трактуются как статьи расходов и доходов, где сперма не должна растрачиваться впустую. Ценность и легитимность сексуального производства определяется его «экономической» эффективностью. Качество Рубин Г. Размышляя о сексе: заметки о радикальной теории сексуальных политик // Введение в гендерные исследования. Ч. II: Хрестоматия/ Под ред. С.В. Жеребкина – Харьков: ХЦГИ, 2001; СПб.: Алетейя, 2001. С.

интенсивностью получаемого удовольствия.

Секс легитимируется в матримониальной функции, регистрирующей поддерживается социальный, политический и экономический порядок.

Матримониальная связь выступает как универсальный закон, естественный, разумный и единый для всех. Брак является обязательством по отношению к природе. Он становится гражданской обязанностью индивида, благодаря которой частное существование приобретает всеобщее значение. Супружество является условием законности сексуальной деятельности. В любой другой ситуации половые отношения будут относиться к категории «разврата». Только в браке сексуальное соитие находит свою естественную форму и рациональную цель. Матримониальная структура исполняет роль регулятивного принципа, контролируется степень сексуального наслаждения, пресыщенность которым ведет к распаду моногамной связи, разрушает институциональный статус семьи.

Условием сохранения интенсивности сексуального производства оказывается ограничение и не-хватка удовольствия. «…Секс подавляется столь сурово, то это потому, что он несовместим со всеобщим и интенсивным привлечением к труду, можно ли было терпеть в эпоху, когда систематически эксплуатируется рабочая сила, чтобы она отправлялась увеселять себя удовольствиями, за исключением разве что тех, сведенных к минимуму, которые позволяют ей воспроизводиться?» Секс должен подчиняться определенным законам, исполняя которые он будет иметь позитивное значение. Механизм полового акта базируется исключительно на мужской физиологии. Мужское превосходство связано с тем, что мужская особь является семенным животным, а сперма – субстанция, Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. М.: Касталь, 1996. С. спасающая человечество от смерти. Сексуальный акт должен надлежаще развиваться и завершаться.

Значительной была тенденция к закреплению сексуальной сдержанности.

Сексуальная активность регламентируется и отличается от «естественных» и законных форм подобного рода практики. Индивид должен контролировать свои эмоциональные и душевные порывы, которые провоцируют телесную страсть. Желания должны быть согласованы с нуждами тела, но они не должны быть «пустыми». Существовала целая система подготовки к произведению на свет потомства: режим зачатия, соответствующий возраст, благоприятное время, индивидуальные темпераменты и соматический режим. Запрет на удовольствия был также связан с угрозой развитию плода.

Медициной контролируется и ограничивается истощающий режим расхода спермы. С позиции нормы медицинский дискурс задается как дискурс «здорового образа жизни», где продуцируется и внедряется знание об идеальном здоровом человеке, задается нормативное существование индивида в социуме. Заданная нормативность конституируется трансцендентной субъективностью, являющаяся внешней по отношению к индивиду. Принимая ее, индивид контролирует сам себя, стремясь к идентичности, заданной в идеализированном образе «нормального» человека. Всякий раз, сравнивая себя с заданным стандартом, индивид обнаруживает свое несоответствие с ним.

Женское тело как объект и предмет обмена или продажи становится ценностью по аналогии с законом ценности в политической экономии. Сначала тело женщины как объекта вожделения превращается в идеальное тело манекенщицы. Оно становится безупречным, гладким, без изъянов, соответствуя «мужским» стандартам. Но как только тело женщины полностью предъявлено мужскому взгляду, то есть полностью объективировано, происходит реверсия знаков. Женское, лишаясь своей субъективности, технологическим продуктом экономического производства.

объективированным. В порнографии оно настолько близко, что наступает избыток реальности, гиперреальность тела как вещи. «Непристойность выжигает и истребляет свои объекты. Это взгляд со слишком близкой дистанции, вы видите, чего прежде никогда не видели, - ваш пол, как он функционирует: этого вы еще не видели так близко, да и вообще не видели - к счастью для вас. Все это слишком правдиво, слишком близко, чтобы быть правдой. Это-то и завораживает: избыток реальности, гиперреальность вещи.

Так что если и сказывается в порнографии игра фантазии, то единственный фантазм здесь относится не к полу, но к реальности»3.

Порнография аннулирует пол. До нее пол был скраден, теперь он избыточен. Он не предъявлялся до конца, благодаря тому, что мыслился как пол. Будучи полностью объективированным, он исчезает, как бы сводится к «нулю». Происходит абсолютное подавление пола гиперреальностью. Ни «мужского», ни «женского» не остается. Порно-объект поглощает и «женское», и «мужское». Различимость и дифференциация исчезают. Пол становится нулевым.

Порнография как жанр выстраивается, показывая все, ничего не скрывая от взгляда. Зритель может получить удовольствие только в том случае, если он отождествляется Другим, который находится на экране. Принимая точку зрения героя на экране, индивид начинает испытывать субъективные переживания вместе с героем. Однако в порнографии происходит объективация зрителя. Зритель оказывается в роли объекта, так как на него смотрят герои с экрана, пытающиеся его возбудить. Скрытая точка, не-хватка, пробел, представленности тел и половых актов на экране. «В порнографии зритель априорно вынужден занимать извращенную позицию. Вместо того, чтобы быть на стороне рассматриваемого объекта, взгляд перемещается в нас, зрителей, и Бодрийяр Ж. Соблазн. М. Ad Marginem, 2000. С. поэтому в изображении на экране нет той возвышенно-загадочной точки, из которой оно смотрит на нас»4.

Структура сексуального соития предполагает не только содержащийся в ней механизм биологического воспроизводства, но и получение удовольствия.

В точке возникновения наслаждения порождается избыточность по отношению к сексуальному акту зачатия. Эта избыточность является сексуальностью.

Изначально все, что относится к излишкам сексуальности, пытаются замолчать, скрыть. Она считается аномальной, а значит, должна контролироваться и репродуктивности как экономического производства.

Сексуальность представляет собой то, что отделило сексуальный опыт и, в частности, удовольствие, связанное с этим опытом, от размножения, главной функции секса. Она возникает на основе неиспользованных излишков, на переизбытке сексуальной энергии и желания, которые значительно превосходят ресурсы, необходимые для процесса воспроизводства. Этот избыток обращен к субъективному началу человека. Сексуальность содержит в себе «культурное эротического наслаждения через тексты, пособия, опросы, то есть в процессе продуцирования дискурсивных практик.

Сексуальная избыточность порождает множественную сексуальность, которая за пределами нормы, обусловленной сексом, всегда является патологичной. Избыточность означающих в сексуальном дискурсе продуцирует поиск «второго дна» и, соответственно, новой идентичности. В границах интерпретаций патологии новая возникающая идентичность начинает пролиферировать, порождая множественную идентичность. В ситуации самоидентификации индивида.

Жижек С. Садист как объект// URL http://www.lacan.com/htm Наличие избыточности, заключенной в самой структуре сексуального, порождает возникновение множества новых дискурсивных практик, которые, с одной стороны, продолжают проговаривать традиционный дискурс, с другой, продуцируют абсолютно противоположные. Возникает биполярное дискурсивное поле сексуального, продуцирующее как нормативную, так и множественные варианты а-нормативной идентичности.

Биполярные дискурсивные отношения классифицируются, упорядочиваются, распределяются, исключая любую событийность и случайность. Сексуальность и желание проговариваются на языке политического, экономического, социального, психологического, медицинского, психиатрического, педагогического в форме анализа, учета, классификации и спецификации, в форме количественных или причинных исследований. На границе биологического и экономического рождается дискурсивный анализ сексуального поведения, его детерминации и последствий. Сексуальное поведение должно быть согласовано с политическим и экономическим поведением. Возникает социальный контекст биологического производства.

Наряду с нормативной сексуальностью, заданной в формах разрешенных дискурсов, возникала избыточная а-нормативная сексуальность, обретающая собственный табуированный язык, на котором в форме сладострастных фантазий проговаривалось наслаждение. Запрещенные дискурсы о сексе, предъявляемые в «молчании», озвучивали не меньше, чем официально разрешенные. Власть должна контролировать не только производство знания о сексе, он должна также контролировать и производство желания, а также его нехватку. Нехватка создается с помощью установления различных границ, производства отсутствий и пробелов. Власть говорит «нет» всему, что имеет отношение к сексу, тем самым реализуя механизм отбрасывания, исключения, отказа, блокировки, сокрытия и маскировки. Посредством этих действий создаются бинарные оппозиции: законное – незаконное, разрешенное – запрещенное. С их помощью осуществляется процесс управления и контроля, процесс поименования.

Появляется дискурс периферических сексуальностей. Перверсивный дискурс не существует как нечто отдельное и самостоятельное, он всегда сопряжен с социальным.

Разрешение порождает запрет, одно не может существовать без другого. Все продуцируемые дискурсы, циркулирующие в этом поле, ведут к дискурсу власти. Таким образом, сексуальность и власть не находятся по отношению друг к другу во внешнем положении, они имманентны друг другу. Фуко власти, сопряженной с высказыванием закона. Сексуальность является неким коррелятом между знанием и властью и инструментальной основой для властных стратегий. Она предъявляется и самоопределяется через различные сексуальные дискурсы. Ее природа объектна (например, истеризация тела женщины, педагогизация секса ребенка или психиатризация извращенного удовольствия), поэтому она бесконечно производится и воспроизводится в функционировать как единственное означающее и универсальное означаемое»5.

сформулировать о нем регулярную истину. Она интерпретирует существующий дискурс и продолжает вопрошать дальше. Ее целью является производство нормативной истины, закона и их исполнение, где она начинает общаться сама с собой, задавая вопросы и отвечая, порождая множество «истинных»

дискурсов о сексе. Благодаря запретам, формируется автономная сексуальная дискурсивность, не связанная с принципом производства. Социальное табу Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. М.: Касталь, 1996.

С. является условием производства сексуальной дискурсивности. Оно настойчиво побуждает говорить о сексе все больше и больше, артикулируя и бесконечно накапливая детали.

Ж. Бодрийяр оспаривает позицию Фуко по поводу сексуального сексуальность существует лишь в дискурсе. То, как она проговаривается, является по своей природе симулякром. Сексуальность, являясь по своей природе дискурсивностью, лишь задает и устанавливает отношения между социальными силами. Власть для Фуко определяет свою сущность через запрет сексуального. «Эта власть обладает якобы одной-единственной силой: силой говорить "нет"» 6. Однако власть на самом деле не говорит ничего по отношению к индивиду, она молчит. Власть имеет знаковую структуру, категориями, например, такими как секс. Она вообще может существовать только при условии не-связанности с реальным. Власть сама производит и необходимость существования. Она замыкается на самой себе и своем внутреннем производстве. Порочный круг поиска Фуко истины, знания и смысла замыкается. Смысл полностью утрачивается в объективированном сексуальное через властные режимы и практики приводит к сущности самой власти, а сексуальность достигает своего предела объективации и лишается какого бы то ни было смысла. Сексуальное, имея знаковую структуру, будет наполняться различным политическим содержанием (феминистские практики) или экономическим (производство в обществе потребления).

В точке предельной объективации сексуальное прекращает выполнять функцию означаемого и полностью трансформируется в знак, начинающий Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. М.: Касталь, 1996.

С. продуцировать и актуализировать желание. Возникает сексуальный императив, ликвидности, к перетеканию, к ускоренному обращению психического, сексуального и телесного — точная копия того, что определяет рыночную стоимость; необходимо, чтобы капитал пребывал в обращении, чтобы сила тяжести и вообще любая фиксированная точка исчезли, чтобы цепочка инвестиций и реинвестиций не прерывалась, чтобы стоимость без конца изучалась во всех направлениях; именно в этой форме сегодня воплощается стоимость. Это форма капитала, а сексуальность, лозунг сексуального и сексуальная модель — только образ, в котором она реализуется на телесном уровне»7.

В знаковой реальности избыточность начинает функционировать сама по себе. Происходит инверсия – сексуальность начинает выполнять функцию соблазна. Она начинает продуцировать себя заново в качестве желания. Власть начинает сближаться и отождествляться с желанием. Отсюда появление «субпродуктов — «наслаждение властью», «желание капитала» и т.д., — поколения: «желание революции», «наслаждение безвластием» и т.д.» 8. Все более разрастаясь, сексуальный дискурс начинает функционировать как дискурс производства и потребления, становясь одним из определяющих в расстановке других социальных дискурсов. Экономическая социализация, приближенной к телу, сексуальной и либидинальной.

Ж. Бодрийяр отмечает, что Фуко попадает в «ловушку власти» 9.

Сексуальное освобождение спровоцировало утрату сексом своей реальности.

Сексуального, тождественного сексу, а тем более «подавленного секса» Фуко на самом деле не существует. Сексуальность возникла только в момент ее Бодрийяр Ж. Забыть Фуко. СПб., 2000. С. «проговаривания», в точке выведения ее в дискурс. Она является лишь симуляционной моделью, организующей определенные властные отношения.

Посредством секса происходит расстановка социальных дискурсов, энергий и институтов. Сексуальный дискурс помогает власти перенаправить различные энергии в сферу материального производства. Более того, именно за счет возникновения подобных дискурсов власть поддерживает иллюзию своей реальности. Власть продуцирует себя только в пространстве гиперреальности и за счет этого существует. «Но он (Фуко) не видит того, что власти тут никогда нет, что ее институция, подобно утверждению пространственной перспективы поддержания ее «объективности», необходимо бесконечно репрезентовать, и в форме насилия в том числе, секс и сексуальные практики.

потребления. Секс, связанный с производством сексуального наслаждения, подавляет своей предъявленностью и избыточностью. Он ищет пути скорейшего удовлетворения, чтобы снова продолжить свое существование.

«Мы — культура поспешной эякуляции. Все больше и больше любой соблазн, любой способ соблазнения, который является сам высоко ритуализованным процессом, уступает место натурализованному сексуальному императиву, требованию немедленной реализации желания»11. Главной задачей сексуальной обратимости является поддержание современных производственных систем.

Как отмечает Ж. Бодрийяр, наступил конец производства эпохи модернити. Производства больше нет, так как все, что можно было произвести, уже произведено. Исчезла линейность и целенаправленность производства. Оно исчерпало само себя. Его замещает воспроизводство, лишенное содержания.

Процесс воспроизводства теряет какую-либо соотнесенность с реальностью, Бодрийяр Ж. Забыть Фуко. СПб., 2000. С. оно превращается в производство пустых знаков. Происходит общая утрата референций, наступает полная недетерминированность, несоотнесенность означаемых и означающих. Означаемые исчезают из «реальности», действуют только означающие, которые порождают гиперреальность, состоящую из множества моделей и симулякров. В силу вступает структурный закон ценности знака, который основан на принципе нейтрализации и неотличимости.

Знак становится опустошенным, происходит тотальная потеря смысла. Система порождает, производит новые пустые знаки, и так до бесконечности.

В современном обществе индивид может предъявляться через любую существующую сексуальную идентичность. Стало возможным быть мужчинойгомосексуалистом, женщиной-лесбиянкой, транссексуалом, трансвеститом, фетишистом, садомазохистом и выбрать тот способ социального поведения, которого раньше не существовало. Возникает множество сексуальных идентичностей, которые выходят за пределы нормативной гетеросексуальности.

Пол становится поливариантным и неопределенным, утрачивает неизменность природных характеристик. Каждый индивид может сделать операцию по перемене пола. Биологическое основание пола интегрируется в структуры социального и деконструируется.

В глобализированном мире существует несколько биомедицинских сценариев изменения человеческой природы. Трансформация в результате прогресса нейрофармакологии; регенерация любой ткани тела и в связи с этим увеличение продолжительности жизни; проверка эмбрионов до имплантации и рождение «искусственных» детей, клонирование. И как замечает Ф. Фукуяма, эти процессы нельзя остановить. Они связаны с переходом социального в новое состояние, которое обусловлено объективацией субъективного в структурах симулятивной гиперреальности. «Здесь начинается порядок, а точнее, метастатический беспорядок размножения путем простого соприкосновения, путем ракового деления, которое более не повинуется генетическому коду ценности. Тогда начинают постепенно исчезать любовные приключения приключения существ, наделенных половыми признаками; они отступают перед предшествующей стадией существ бессмертных и бесполых, которые, подобно одноклеточным организмам, размножались путем простого деления одного и того же вещества и отклонением от существующего кода…Сегодня мечтой клонического общества можно было бы назвать обратное: максимум воспроизводства и как можно меньше секса. Прежде тело было метафорой души, потом - метафорой пола. Сегодня оно не сопоставляется ни с чем; оно лишь вместилище метастазов и механического развития всех присущих им процессов, место, где реализуется программирование в бесконечность без какой-либо организации или возвышенной цели…» продуцировании клонированного бесполого общества. В точке возникновения предела биологического представления пола не только утрачивается его сущность и определенность, но пол вообще «исчезает». В постчеловеческом клонированном обществе половое различие снимается. «Клонирование будет производить существа, отмеченные полом, подобные своим моделям, и в то же время пол делается тем самым совершенно бесполезной функцией, но пол как раз не функция, это то, что превосходит все части и все функции тела… Клон осуществлением которой он является. Ему не нужно другого, другой» 13.

Зачатие и рождение заменяются технологическим процессом производства пустых форм, идентичных друг другу, заданных конструктами социальной действительности.

производству человека является процессом объективации субъективности, где клонированный пол становится пустым знаком субъективности, повторяющим и предъявляющим объективированную генетическую модель. В пространстве Бодрийяр Ж.Прозрачность зла. М.: Добросвет, 2000. С. 13-14.

Парамонов Б. Человек и его клон// Вещь. 2002. № 11. С. гиперреальности половая различенность существует всего лишь как «пустой»

знак без значения, оборачиваясь половой не-различенностью. Следствием генетического конструирования как полной объективации субъективности является возможность полного социального контроля и управления процессами производства пола. Вместе с тем, управление и контроль по отношению к производству пола и половой дифференциации не имеют никакого смысла. Это связано с тем, что клонирование как процесс технического производства не имеет природной половой детерминации, а значит, не нуждается в производстве пола и половой различенности. «С одной стороны, идея о том, что мы способны теперь окончательно сформулировать позитивную идентичность человека, кем он или она «объективно является», что определяет его или ее развитие; с другой стороны, полное знание о геноме – «руководстве по человеческой жизни», как его обычно называют, – открывает возможности технологического манипулирования, позволяя нам «перепрограммировать»

наши собственные (или, скорее, других) телесные и психические качества»14. В утрачивает какой бы то ни было смысл, становится пустым знаком без значения, симулякром социальной реальности.

Ситуация отягощается тем, что для индивида в киберпространстве открывается новая возможность – создать вторую знаковую реальность, которая обладает признаками телесности. С одной стороны, кибернетическая реальность позволяет осуществить возможность выхода в пространство чистой субъективности и преодолеть ограниченность материальной телесности, конечности. С другой стороны, создание «виртуальных тел» приводит к полной элиминации идентичности индивидов, т.к. все «тела» в знаково-семиотическом гиперпространстве индивид предъявляет себя как виртуальный объект.

Жижек С. Обойдемся без секса, ведь мы же пост-люди // URL http: www.lacan.com/nosex.htm материального носителя на другой»15. Носители оказываются не-различимыми по отношению к способности вмещать в себя субъективность. Исчезает возможность идентификации субъективностей через носитель. Иначе говоря, объективированному в теле или в материальном носителе. Виртуальные сущности обретают не-различимую «нулевую» идентичность, «лишенную»

половой и социальной определенности.

Виртуализированная социальная реальность организуется из бесполых, виртуальном пространстве приводит не только к возможности подмены виртуальной идентичности, но даже к ее полному «стиранию». Индивид как виртуальная сущность утрачивает индивидуализированное существование.

Исчезая из всех сетей, он теряет возможность участвовать во множестве действительных социальных отношений, становится как бы «невидимым», «лишенным» идентичности.

В виртуальной реальности телесность лишается своей «человеческой природы». Тело превращается в набор знаков и символов, который не имеет различным воздействиям через дополнительные квази-телесные органы восприятия, которые оказываются машинными техническими устройствами, подключенными к физическому телу. Цель манипуляций с телом – получить дополнительное наслаждение, его избыток, бесконечно продлить удовольствие.

Сверх-избыточное наслаждение является насилием над физическим телом способным воспринимать ограниченный уровень воздействия. Насилие становится «естественным» в пространстве экрана компьютера. «…Кстати, что если все эти новые способы получения удовольствия, которые возникнут в будущем с развитием виртуальной реальности (прямые нейрональные Жижек С. Обойдемся без секса, ведь мы же пост-люди // URL http: www.lacan.com/nosex.htm имплантанты и т.д.), станут новыми – «расширенными» – возможностями для проведения пыток? Не открывает ли союз биогенетики и виртуальной реальности новые неслыханные горизонты для расширения нашей способности переносить боль (через расширение наших сенсорных способностей к переживанию боли посредством изобретения новых форм ее причинения)?

Быть может, главный садовский образ «бессмертной» жертвы пыток, способной переносить бесконечную боль и не находящей спасения в смерти, тоже вскоре станет реальностью?»16.

Сексуальная избыточность как виртуальная порнография является «освобожденной сексуальности». Виртуализированная объективированная сексуальность лишается пола, лишается не-хватки как условия всякого желания, лишается смысла. Это предел сексуальности. Тело становится знаком, проявляющимся в бесконечных трансформациях, кодировках и перекодировках, превращаясь в трансформер, существующий в бесконечном морфизме через преобразование и порождение новых форм. Множественность форм возможна только при полной потере устойчивости границ. Исчезновение границ означает не-возможность идентификации. Единственной возможностью обретения субъективности.

Бесконечная циркуляция сексуальных символов влечет за собой виртуальных объектов. В ситуации бесконечного выбора, индивид либо не способен предпочесть что-либо из бесконечного множества объектов, либо становится без-различным к выбору объектов, т.е. все объекты становятся для него не-различимыми. Вследствие бесконечной множественности объектов Жижек С. Обойдемся без секса, ведь мы же пост-люди // URL http: www.lacan.com/nosex.htm желания происходит не только полная объективация сексуальности, но и утрата индивидом субъективного начала как свободы выбора.

При полной объективации субъективности желание исчерпывается, а субъект объективируется, т.е. отождествляется с объектом. Как только объект желания становится тождественным субъекту, желающему его, наступает конец желания, т.к. исчезает дистанция желания между субъектом и объектом, сексуальность исполняется, т.е. объективируется. Полностью объективированная сексуальность лишается пола как ис(з)-пол-ненное, лишается не-хватки объекта желания, лишается смысла. Это предел сексуальности, а, следовательно, и половой функциональности.

Исчерпание пола как принципа репродуктивного производства связано с определением общества производительных сил и отношений посредством маскулинных параметров в контексте патриархатных структур. Не случайно и само название системы «производительная». Производить – порождать – производительность – мечта о бесконечном и непрерывном получении сексуального наслаждения. Как известно, оно возможно только при наличии желания и, как следствие, новых объектов этого желания. Общество потребления пытается сохранить структуру потребления по «мужскому типу».

Отсюда бесконечно продуцируемые агрессия и насилие. Насилие является результатом попыток сделать легитимными новые модели существования.

Индивиды интегрированы в современное общество в качестве потребителей, а не производителей. Однако новая система, как и предыдущая, может существовать только до тех пор, пока потребности превосходят текущий уровень их удовлетворения.

Постмодернистское общество развенчало иллюзии о существовании конца пути, где будут достигнуты гармония, удовлетворение всех потребностей, состояние совершенного порядка. Невозможность достижения полного удовлетворения из-за отсутствия границ и определенности в пространстве трансформация социальной сферы, стиля, каким живет и воспроизводит себя современное общество. Конструирование социальных структур на основе фаллогоцентрических систем ценностей утрачивает свою актуальность и замещается феминными базовыми структурами.

В современном мире происходит естественное разрушение основ жизни.

высвобождению индивида из сложившихся социальных классовых связей и индустриального общества, находящаяся в состоянии избыточности, начинает уничтожать свое основание – семью. Жизнь индивида делится на две фазы:

производства и потребления. Именно процесс потребления стирает социальные границы между классами. Дифференциация происходит на уровне мобильности и образования. Жизненный путь индивида приобретает самостоятельность и наделяется собственной реальностью независимо от социальных условий и самостоятельно зарабатывать и становится абсолютно свободным участником процесса потребления, что меняет соотношение сил в браке и семье. По причине возросшей женской самостоятельности и мобильности, которая необходима в условиях рыночного производства и потребления, супружеское неравенство полов начинает исчезать, а вместе с ним традиционный официально и потому приобрело политическое значение. Семейные отношения, в свою очередь, становятся основными и исходными для конструирования «жизни для себя»18.

Конституированная гетеросексуальность полагалась некой неизменной Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М.: Прогресс-Традиция, 2000. С. сексуальность выполняла различительную функцию. Однако сегодня при полной утрате половой дифференциации она более не может исполнять продуцировать себя в качестве желания. Оно становится возможным через создание новых моделей обольщения. Женственность, основа сексуальности в фаллогоцентристской системе ценностей, становится культом. Сексуальность переходит в разряд знака и становится соблазном.

Изначально индустриальное общество делилось по половому признаку:

мужчины-женщины. Современный социум делится на верхи и низы по степени членов. В виртуальном пространстве индивиды делятся на «надежных клиентов», тех, кто вошел в базы данных, кого пропустили кредитные и «эксклюзивных» индивидов, демонстрирующих во всех СМИ подробности своей эксклюзивной «глобальной» жизни. Те, кто вошел в списки, получают доступ ко всему самому лучшему и глобальной мобильности, а другие отсеиваются службами паспортно-визового контроля. «База данных инструмент отбора, разделения и отсева. Это сито, на дне которого остаются «глобалисты», а остальные просто смываются потоком. Некоторых она допускает в экстерриториальное киберпространство, позволяя им чувствовать себя как дома и быть желанными гостями везде, куда бы они ни прибыли;

других – лишает загранпаспортов и транзитных виз, не позволяя совать нос в те места, что зарезервированы для обитателей киберпространства»19.

Индивиды, обладающие «эксклюзивностью», являются знаменитостями.

Демонстрация себя и собственной жизни ассоциируется с изображениями порно-объектов. Их тотальный образ жизни соблазняет и влечет миллионы Бауман З. Глобализация. Последствия для человека и общества. М., Издательство «Весь мир», 2004. С. кибернетические реестры и быть приобщенным к глобальному обществу.

Происходит самообъективация, и, как следствие, потеря субъективности и смысла существования. Порнография в глобальном масштабе.

Для индустриального общества было характерно наличие цели. Цели придумывались, создавались и продуцировались заново по мере их достижения.

Они служили ориентирами движения человека в поле социальной реальности.

поставленных задач и движении к новым. Время имело свои пределы, но они могли отодвигаться в зависимости от степени продвижения к имеющимся целям. Современная действительность, при отсутствии ментальности, Откладывание удовольствий на потом утратило свою притягательность.

Итак, социобиологическое «эссенциалистское» бытие пола подошло к своему пределу. Дифференциация полов, разворачивающаяся посредством бинарных способов структурации половой идентичности, утратила свои смыслообразующие дефиниции.

Пол как секс маркируется как биологическая категория, отсылающая к процессу производства человеческого рода. Производство пола как секса социальных институтов, выполняют регистрирующую функцию отношений социальных норм, а также функцию контроля «законности» сексуальной легитимированных практик получения удовольствия. Секс, являющийся основой производственных систем, всегда конституирован и легитимирован в поле социальных дискурсов.

Биологическое основание пола интегрируется в структуры социального.

Пол как секс более не может соответствовать запросам постклонического общества. В постчеловеческом производстве генома как идеальной модели человеческой сущности отсутствует необходимость как в половом различии, направленность на объект желания, становится пустым знаком в пространстве семиотического производства, лишая пол субъективности. Пустые знаки без значения утрачивают определенность, а производство новых человеческих особей в границах киберпространства не нуждается в поле как сексе.

Биологический дискурс, артикулирующий гетеросексуальность как способ половой идентификации индивида через функциональные различия как природную данность, теряет свой организующий статус производства полового различия. Современный индивид свободен в выборе сексуальной ориентации и половой принадлежности (операции по перемене пола). Невозможность детерминации субъективного сексуального желания полом как сексом актуализирует сексуальную избыточность, «освобожденное сексуальное Объективированная сексуальность, предельная в своем наслаждении, не обращенная к полу и, как следствие, к Другому, лишается не-хватки как обязательного условия всякого желания. Тело становится знаком, частью желающего производства, существующего посредством бесконечных Множественность форм при полной потере устойчивости границ оборачивается не-возможностью идентификации, а способ идентификации «под – Взглядом Другого», например, в порнографии, лишен субъективности. Пол посредством поливариативной категорией, порождающей половую неопределенность.

Артикуляция сексуальности возникает как проблема избыточности сексуального наслаждения по отношению к «производственному» акту зачатия.

осуществляться стратегии контроля через дискурсивные режимы власти (медицинский, биологический, психологический, психиатрический, легитимирована и вписана в нозологическое поле нормативности. Заданная нормативность наделяется трансцендентной субъективностью, обращающейся в имманентную дискурсивность. Индивид постоянно обнаруживает свое несоответствие трансцендентной норме, он оказывается избыточным по отношению к ней. Избыточность продуцирует поиск новой идентичности, сексуального желания.

Сексуальность становится объектом политизированных дискурсов, тем самым, получая институциональный и легитимированный статус «сексуальности как секса». Утрачивая свою «субъективную» желающую сущность, сексуальность трансформируется в «чистый» знак, «свободно» и бесконечно циркулирующий в пространстве властных дискурсов. Сама власть начинает предъявляться в терминах либидинальной экономики. Объективированная сексуальность становится означающим экономического производства, структурообразующим принципом современной системы потребления.

идентичности индивида, снимается. Пол, полностью объективированный в пространстве биологического дискурса, становится тождественным сексу, производстве сообщества клонированных сущностей, лишенных всякой субъективности.

легитимированного производства пола как секса, оборачивается субъективной сексуальной а-нормативностью. Миноритизированная, девиантная, асоциальная сексуальность, не вписывающаяся в нозологическое поле конституированных дискурсов о сексуальности как сексе, достигает своего логического предела в предъявлении множественных форм бесконечно пролиферирующего сексуального желания индивида. В ситуации представленности перверсивного желания половая идентичность утрачивает свою определяющую функцию социальной идентификации. Социальная субъективность становится неопределенной при потере индивидуальной идентичности, вследствие половой неопределенности.

Возникает ситуация предельной объективации пола и, как следствие, половой неопределенности и неразличенности. Социальная система, делающая попытки удержать гетеросексуальное равновесие через половое различие в институциональном равновесии, конституирует дискурсы о сексе и сексуальности. Получившие легитимность и дискурсивность секс и сексуальность объективируются в процессе своего предъявления в социальных структурах, исключая пол как способ индивидуальной идентификации и субъективации. Категория пола интериоризируется в структуры социального конструирования. В качестве онтологической сущности пол становится «нулевым», лишаясь своей различительной функции. Современный индивид необходимо оказывается в точке вопрошания по поводу собственной половой идентичности.

§2. Идентификация пола в структурах гендера Социальная реальность структурируется в пространстве различенности.

Конститутивным фактором социальной структурации является пра-деление.

Биологический пол становится первым основным принципом социального деления и структурирования. Индивид в обществе не рождался свободным, он сразу наделялся аскриптивными признаками, в том числе полом. Такое разделение оценивалось и интерпретировалось как космологический порядок вещей или порядок, «имманентный природе».

Категория биологического пола до сих пор считается нередуцируемой категорией, так как она непосредственно связана с телесностью и анатомическим строением человека. Однако история описания анатомических различий между мужчинами и женщинами независима от действительной структуры половых органов. Именно существующая идеология определяет восприятие тела и его значение. Медицинский дискурс актуализирует доминирующие политическую и культурную парадигмы через категориальные аппараты, системы классификации и выбор объекта исследования. Д. Харавей отмечает, что биологический пол конструируется биологическим научным дискурсом. Биологический пол может «переписываться» в зависимости от существующей социальной ситуации, однако он продолжает оставаться природной данностью.

физиологическим строением наружных половых органов, конституируются и закрепляются гетеросексуальной матрицей, которая становится нормативным функциональность системы, но и ее целостность. Целостность системы предполагает, что она по своей сути идеальна и гомеостатична, то есть находится в ситуации стабильной институализации и социального равновесия.

Социальная дифференциация полов является следствием биодетерминизма, где роль «Большого Другого» выполняет сама Природа. Далее эта роль присваивается Закону, Социальному Порядку, Богу, Отцу и т.д.

В процессе деления членов социального сообщества по признаку биологического пола всегда остаются элементы, которые не подходят под принцип данного структурирования. Таким избыточным остатком является биологическому полу.

Невозможность полной структурной дифференциации по принципу критериев деления, в частности, таких как возраст или раса. Половозрастные дополняющего разделение по половому признаку. Новое деление обеспечивает включенность стариков, детей в социальные структуры и их конституирование в качестве членов семьи. Социальность структурируется конструктом «семья», который понимается как способ представления социальной реальности через разновозрастные группы. Вместе с тем, семья представляется как топос воспроизводства человеческого рода. Биологическое производство человека становится конституированным и закрепленным в социальном институте. В браке регистрируются отношения сексуального производства, а также контролируется и поддерживается социальный, политический и экономический порядок. Дифференциация членов семьи сохраняет традиционный принцип деления по биологическому полу и продуцирует фаллогоцентрическую систему ценностей в системе человеческого «производства». «Вне зависимости от политической или философской ангажированности авторов, общий вывод остается неизменным: пол есть отражение сложившегося разделения труда в политических и т.п. ресурсов» 20. Тело индивида, способное чувствовать и Ушакин С. А. Поле пола. – Вильнюс: ЕГУ – Москва: ООО «Вариант», 2007. С. 42-43.

испытывать удовольствие, замещается социальным телом и становится производственной моделью. Пол становится основанием гендера, а гендер биологическое основание.

Категория пола интегрируется в социологическое понятие роли. В основе объяснительных моделей дифференциации социальных ролей женщин и натуралистическим концепциям структурирования половой идентичности, основой которых является идея «об основном, примитивном, неконфликтном и отчасти бессознательном чувстве принадлежности именно к этому, а не к исследователи данной темы (Ф. Тайсон, Р. Тайсон), половая идентичность имеет три линии развития. Она дифференцируется на ядерную половую идентичность, поло-ролевую идентичность и выбор объекта любви. Если ядерная идентичность по своей природе является субъективным переживанием, то поло-ролевая и обусловленная объектом любви связаны непосредственно с Другими, в качестве которых могут выступать как индивиды, так и Общество, Власть, Культура и т.д.

Репрезентации «социальных ролей» постепенно срастаются с аспектами осознания первоначальной половой идентичности. Социальная идентичность основанную на нерефлексированном или бессознательном отнесении себя к биологическому полу. Ребенок находится в бессознательном вопрошании своей половой идентичности, доказывая свою принадлежность к тому или иному биологическому полу, производному от его анатомического строения, через когнитивные функции в процессе поиска подобных себе объектов в качестве ролевых моделей в соответствии со своей собственной идентичностью.

Пулькинен Т. О перформативной теории пола. Проблематизация категории пола Юдит Батлер // Герменевтика и деконструкция/Под ред. Штегмайера В., СПб, 1999. С. 167-181.

Павлова О.Н. «Идентичность: история формирования взглядов и ее структурные особенности», М. 2001.

Социальные роли, которые исполняют мать и отец в процессе воспитания ребенка и навязывании ему определенных гендерных стереотипов на начальном этапе порождают «половую» двойственность. Ребенок попадает в ситуацию идентификациями. Неслучайно З. Фрейд «говорит о бисексуальности как о "конституциональном" для каждого индивида явлении» 23. Эдипов комплекс также подтверждает плавающий характер половой идентификации. Необходим идентичности. Если для девочки факт ее изначальной кастрации является идентификации, связанный со страхом кастрации, откладывается во времени.

Соответственно, для мальчика половая идентичность становится навязанной.

Если «навязанный пол» останется неотрефлексированным, то это грозит психосексуальными извращениями. Именно поэтому сексуальными маньяками являются исключительно мужчины.

символический характер. Понятия «отец» и «мать» трансформируются в качественные категории «мужественности» и «женственности» и начинают продуцировать гендерные стереотипы, а «обретение пола есть процесс обучения традиционно сложившимся образцам поведения, каждое из которых трактуется либо как мужское, либо как женское»24.

Социальные структуры через средства массовой информации пытаются маскулинных и феминных параметров. Д. Батлер определяет гендер как перформацию идентичности в данный момент у данного субъекта под гетеросексуальная патриархатная идеология противопоставления в структуре Ушакин С. А. Поле пола. – Вильнюс: ЕГУ – Москва: ООО «Вариант», 2007. С. биологического дискурса. Гендер является продуктом конституированных дискурсов о поле как сексе.

Если секс изначально выполнял функцию биологического производства, то гендер, являясь его означающим, становится основой социального и экономического производства, выполняя функцию ролей, которые характерны для сексуального производства. Гендер подчиняется законам дискурсивных практик, которые начинают продуцировать и предъявлять себя абсолютно самостоятельно с момента возникновения семиотики и герменевтики. Он становится основанием социального порядка, который удерживает бинарную структуру «мужчина - женщина» в равновесии и производит бесконечные властные дискурсы. Благодаря знаковой инверсии гендер начинает определять секс и придавать ему «нужные» значения. «Таблица знаков является образом вещей. Если бытие смысла целиком располагается в области знака, то функционирование — в области означаемого»25. В гендере, обращенном к сексу, всегда выполняется функция его контроля и регулирования. Он санкционирует сексуальные проявления и удерживает их в норме.

Гендеризация становится инструментом эффективного управления в социальном пространстве, наполняя социальные структуры гендерными смыслами и интерпретациями. Каждая точка пространства определяется, а все структурированное пространство становится картой. Точка, нанесенная на карту, изначально определяется в социокультурном контексте. «Тем самым центр притяжения в организации пространства смещается от вопроса «кто?» к вопросу «из какой точки пространства?»26 В пространстве карты все маршруты проложены нормами, а поведение индивида предопределено. Обезличивание субъективности в мире, нанесенном на карту, поименованном и узаконенном, сопровождается возникновением рационального порядка, обеспечивающим Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. М.: Изд-во «Прогресс», 1977. С. Бауман З. Глобализация. Последствия для человека и общества. М.: Издательство «Весь мир», 2004. С. повседневной жизни.

реальности становится система социальных дисплеев, или социальных фреймов, с помощью которой можно действовать и непосредственно управлять миром.

Унификация различных поведенческих актов, как отмечает Гофман, является естественным результатом развития социальной организации, а социально санкционированные основания заключений и действий, на которые люди опираются в своих повседневных делах и предполагают, что другие их используют так же, образуют «общую культуру» (Гарфинкель).

Четко заданная сконструированная социальная действительность и наличие простой системы идентификаций, которая строится на нескольких «экспериментально подготавливают почву для контактов, вырабатывают модус, стиль или формулы взаимодействия, которые создают дискурсивные гарантии для всех участников коммуникации – и для персоны, которая предъявляет дисплей, и для тех, кто становится ее свидетелем».27 Таким образом задается гендерная идентичность.

Индивид вел себя так, как требовал того социум, то есть социальная реальность структурировала поведение человека. Он предъявлял себя через различные облики, образы, маски - универсальные формы самообъективации в границах коммуникативного пространства. Индивид действовал в соответствии с социальной ситуацией. «Он должен – осознанно или фактически – стилизовать себя так, чтобы другие присутствующие немедленно опознали в нем принадлежность к тому или иному типу социальной … идентичности». Происходит самообъективация идентичности индивида, и, как следствие, потеря субъективности. Объективация как овнешнение переводит все Гофман И/ Гендерный дисплей //Введение в гендерные исследования. Ч. II: Хрестоматия/ Под ред. С.В.

Жеребкина – Харьков: ХЦГИ, 2001; СПб.: Алетейя, 2001. С. 309.

заботится не только о том, чтобы быть увиденным, но даже о том, чтобы быть.

«Человек не говорит себе: я существую, я здесь, но: я видим, я - изображение, смотрите же, смотрите!».29 Он утрачивает внутреннее как свое собственное, как субъективность, становится о-без-личенным в стандартизованном социальном пространстве.

общему грамматическому роду «товарищ», «рабочий», названия профессий и т.д. Например, в первые годы становления советской власти в СМИ усиливается «общее отражение трудового энтузиазма советского народа. На первый план выступают не мужчины или женщины, а героизм трудовых свершений. В связи с этим снижается частотность номинаций лица в соответствии с его полом (мужчина, женщина)» 30. Возникает дискурсивное безразличие к полу. В этой ситуации манифестация гендера по половому признаку практически отсутствует. Полоролевая дифференциация не выражена.

Гендерные ассиметрии в данной ситуации носят минимальный характер.

«навязывают» индивидам ряд поведенческих моделей в качестве ожидаемых от представителей того или другого пола. Акценты на взаимоотношении полов создаются искусственно, тем самым, актуализируя властные дискурсы. Смена акцентов деформирует «общепринятые» нормы, действующие в том или ином социальном контексте, и продуцирует новые.

Несмотря на то, что доминирующей и определяющей является патриархатная социальная модель с доминированием мужских ролей, тем не менее, под воздействием социальных и культурных факторов традиционные концепты гендерных ролей начинают меняться. «Оба пола с достаточной Бодрийяр Ж. Прозрачность зла. М.: Добросвет, 2000г. С. 37.

Кирилина А. В. Гендерные аспекты массовой коммуникации // Гендер как интрига познания. М.: Рудомино, 2000.

частотностью описываются как «работающие», «имеющие профессию», «сильные», «высококлассные», «наделенные властью» и т.д. Кроме того, отмечается тенденция к росту частотности описания женщины как «уверенной в себе», «себялюбивой», «имеющей успех», «карьерной» (т.е. успешно делающей свою карьеру). Однако постоянно воспроизводится прежняя акцентуация гендерных стереотипов. Женщина начинает выступать в качестве сексуального объекта, а мужчина в роли потребителя женской сексуальности.

традиционалистским парадигмам гендерной стереотипизации. Гендерный стереотип – это принятое в данный момент данным обществом устойчивое представление о различиях между мужчинами и женщинами. Усвоение гендерных стереотипов происходит в процессе социализации и включает в себя усвоение устойчивых стереотипизированных норм поведения. Повторяющееся поведение женщин и мужчин согласно принятым в обществе представлениям о «мужественности» и «женственности» подтверждают действительное наличие системы гендерных стереотипов.

Избыточность гендерной ассиметрии порождает противоборствующие тенденции, проявляющиеся в движении «мейнстриминга», направленного на интеграцию гендерной симметрии во все аспекты организации, структуры, профессионализированного практического уровня, на котором стратегиям гендерного мейнстриминга является достижение гендерного равноправия, которое начинает продуцировать множество моделей идеальных гендерных ролей. Необходимо отметить, что исследователи данной темы обозначают эти роли «половыми ролями».

Мюллер У. Пол и организация: долгие дебаты и актуальные тенденции // Журнал социологии и социальной антропологии, 1999, том II, выпуск 2.

Р.Тернер), трехфазная модель (А.Мюрдаль и В.Клейн), модель симметричных ролей/двухкарьерная семья (Рона и Роберт Раппопорт, Б. Фридан), идентичные роли (Дж. Трибилкот, Н. Вайсстайн), андрогинная модель (С. Бм), универсальная или монополовая (Э. Росси, Б. Фориша), радикальнофеминисткая модель (Дж. Бернард, К. Сафилиос-Ротшильд), трансцендентная Дискурс гендерной идентичности является структурообразующим элементом дискурса власти. Пол в данном контексте задается как эссенциалистская объективирующая категория, отсылающая к биологическому фундаментализму.

Бесконечное дифференцирование как установление различенностей постепенно приводит к снятию определенности или различения, т.к. характеристики различенности по мере увеличения числа факторов становятся все менее значимыми, т.е. не-различаются. Можно сказать, что множественная гендерная идентичность порождает ситуацию половой не-различенности.

Как отмечает У. Мюллер, гендерные культуры и структуры до сих пор остаются ассиметричными. Но если раньше решающую роль играла в производственных отношениях «квалификация», то почему сегодня «внезапно должен играть роль "пол"?32 Однако речь идет не о половой дискриминации, а всего лишь о гендерной структурации, за которой стоят властные режимы и политики. Гарриет Уайтхед, проводившая антропологическое исследование среди бердашей, у которых социальная и культурная роль в обществе не определяющим фактором в их социальном бытии является разделение труда, а не полов, то есть выбор «пола» обусловлен социальным контекстом, в котором формируется институт бердашизма 33. Подтверждением, что гендер является Мюллер У. Пол и организация: долгие дебаты и актуальные тенденции // Журнал социологии и социальной антропологии, 1999, том II, выпуск 2.

Ушакин С. А. Поле пола. – Вильнюс: ЕГУ – Москва: ООО «Вариант», 2007. С. Оболер, проводившей этнографическое исследование в Западной Кении, "мужественность" женщины-мужа…определяется не столько е анатомическим строением, сколько е ролью в экономическом укладе общества»34.

Казалось бы, приведение социальных отношений к гендерной симметрии должно решить проблему женского подавления. Однако, как отмечает Ю. Н.

Солонин, современный феминизм настойчиво выстраивает параллельную культуру и социальность, предъявляющие себя через «особое» женское искусство, женскую литературу, женскую философию и т.п. Женщина продолжает заявлять о себе как о субъекте. Она выступает в качестве Иного, Другого по отношению к любой социальности, конституированной Властью.

Женщина находится всегда по «ту сторону Власти».

Стереотипы поведения при утрате смысла существования обеспечивают процесс воспроизводства вещей, знаков и действий. При отсутствии целей существования «все сущее продолжает функционировать… Оно продолжает функционировать при полном безразличии к собственному содержанию. И парадокс в том, что такое функционирование нисколько не страдает от этого, а, напротив, становится все более совершенным» 35. Социальная реальность бесконечно самовоспроизводится.

стандарту, лишает индивида необходимости и навыка рефлексии. Он становится все более нетерпимым к нарушению порядка. Все, что находится за границами понимания общепринятого, подвергается агрессии и неприятию.

«Жители, по той или иной причине не соответствующие стандартной норме («больные граждане», «граждане-инвалиды и слабоумные старики», и те, кто «заслуживают временной изоляции от остальных») будут помещены в зоны, расположенные «с внешней стороны от всех кругов, на определенном Ушакин С. А. Поле пола. – Вильнюс: ЕГУ – Москва: ООО «Вариант», 2007. С. Бодрийяр Ж. Прозрачность зла. М.: Добросвет, 2000г. С. 12.

расстоянии». Появляются сообщества стигматизированных индивидов, отклоняющихся от общепринятых общественных нормативов и стандартов.

дискриминации. Общество начинает создавать и структурировать различные теории, которые могли бы обосновать отклонения от принятых норм и предупредить опасность, исходящую от индивидов, имеющие эти отличия и оправдать свою враждебность по отношению к ним.

В свою очередь стигматизированные индивиды (И. Гофман), к которым сообщества, где они могут актуализировать свои стигмы как особые самодостаточные идентичности. Возникает новый дискурс, отличный от гетеросексуальность. Начинается процесс легитимации квир-исследований, запрещенную сексуальность, находящуюся по другую сторону нормативной гетеросексуальности. Возник новый дискурс альтернативной сексуальной идентичности. Легитимация и институциализация сексуальной «инаковости» и «друговости» приводит к ее исчезновению. «То, что в течение долгого времени церковь именовала содомским грехом, получило вид на жительство в качестве культурного знака, образа, мотива, формы социального поведения и репрезентации»37.

Гендерная идентификация, апеллирующая к биологическому полу как множественная сексуальность, представленная различными «девиантными»

формами сексуальной ориентации, начинает вписываться в нозологическое Бауман З. Глобализация. Последствия для человека и общества. М.: Издательство «Весь мир», 2004. С. Суковатая В. Квир-теория и литературные практики на Западе и в России // Девиантность в социальном, литературном и культурном контекстах: опыт мультидисциплинарного осмысления. Сборник научных статей, Минск: Юнипак, 2004, с. 154- поле социальных дискурсов. Гендер, выполнявший структурообразующую функцию социального порядка и равновесия, основой которого являлась гетеросексуальная матрица, более не способен различать, а, следовательно, Гендерный дискурс становится индифферентным к половой и сексуальной идентичности индивида.

Гендерная идентичность больше не совпадает с половой идентичностью.

Происходит разделение пола и секса, биологического дискурса и социального.

Половая идентичность в поле социального дисплея утрачивает свой смысл.

Пустой знак «пола» может наполняться любым содержанием. Мужское и женское становятся не-различимыми, вследствие их взаимозаменяемости.

Гендерные идентичности становятся универсальными. Пол как секс замещается унисексом и метросексуальностью.

«генеалогическому повороту»38. Биологический пол перестает быть основанием «продуцирования гендерезированной реальности»39.

Множественная сексуальность, лишенная биологического основания, становится перформативной. Пол перестает мыслиться как сущее, он начинает продуцироваться имитирующими представлениями. Согласно Д. Батлер, «пол – это те действия, которые создают идентичность, на которую претендует пол». Если перформативность является процессом, и пол постоянно продуцируется, то это говорит о полном «обнулении» категории пола как биологической Пулькинен Т. О перформативной теории пола. Проблематизация категории пола Юдит Батлер. Сборник Герменевтика и деконструкция//Под ред. Штегмайера В., Франка Х, Маркова Б.В. СПб. 1999. С. 167- данности, и пролиферации гендера в качестве пустого знака, циркулирующего идентификации становится процессом объективации субъективности в рамках обнаруживает себя в социальном пространстве в качестве гендерной, сконструированной тем или иным дискурсом. Множественная сексуальная идентичность, вследствие размытости и утраты смысла, приводит к пределу гендерную. Различение биологического и социального оборачивается пределом социального и дискурсивного конструирования.

Безразличие к полу в структурах гендеризированной реальности позволяет каждому индивиду абсолютно свободно выбирать идентичность. В своем выборе он руководствуется лишь собственной выгодой. «Люди, в отличие от других животных, могут быть достаточно сознательны в тех дисплеях, которые они осуществляют, более того, большинство дисплеев выбором».41 Для современных индивидов проблема состоит не только в том, чтобы обрести избранную идентичность и заставить окружающих признать ее, но и в том, какую идентичность выбрать и как ее изменить, если она утратит свою актуальность, потеряет свою ценность в изменившихся вновь условиях существования. Половая идентичность трансформируется в определенные ожидания индивидов и предъявляемые требования по отношению к ним.

Традиционные паттерны поведения, которые описывает И. Гофман, начинают утрачивать свою первичную функцию. Ранее они являлись позициями, принимая которые можно было бы предпринять логичные действия при выборе жизненных стратегий: работы, профессии, партнеров, моделей поведения и т.д. – позволявшие стабильно ориентироваться в мире. Сегодня все заданные рамки и образцы оказываются разрушенными и конструируются «по Гофман И/ Гендерный дисплей //Введение в гендерные исследования. Ч. II: Хрестоматия/ Под ред. С.В.

Жеребкина – Харьков: ХЦГИ, 2001; СПб.: Алетейя, 2001. С. 314.

ходу действия». Фреймы не могут рассматриваться как данность, современным Мобильность человека заключается в его быстром реагировании на изменение условий окружающей среды. Он экспериментирует «с мгновенно собираемыми поистине, это напоминает палимпсест древности – текст, написанный на идентичность последовательно, он стирает, дополняет, и вновь изменяет свои современном мире с неопределенностью и двусмысленностью, с разнообразием точек зрения и множеством планов исполнения своей жизненной роли.

Необходимо развивать рефлексивные способности и изменять «рамки» для принятия ответственности за индивидуальный выбор и его последствия.

Современный человек должен «гораздо активнее, чем раньше, создавать и воссоздавать собственную идентичность»43. Все чаще он попадает в ситуацию выбора, которая требует от него самостоятельных решений.

Смысл процесса индивидуализации состоит в освобождении человека от предписанной, унаследованной или врожденной предопределенности его социальной роли. Изначально в рамках социальных структур класс и пол «самоутверждающихся» индивидов становилось «вписаться» в отведенную и нужную нишу или приобщиться к тому или иному стилю жизни. Для этого необходимо было усвоить определенные паттерны поведения как можно точнее Бауман З. Индивидуализированное общество. М.: «Логос», 2002. – 390 с.

Гидденс Э. Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь. М.: Издательство «Весь мир», 2004. С.

возможностями личного выбора в системе социального контроля.

Поскольку мир перестал быть устойчивым, стабильным, определенным и завершенным в точке реализации и достижения поставленных целей, постольку индивид оказался в состоянии постоянной трансгрессии. Он должен самостоятельно определять свою сущность и сущность своего бытия.

Предопределенность социального положения заменяется принудительным и обязательным самоопределением. В современной социальной реальности, характеризующейся эпизодичностью и фрагментарностью, те места, которые индивиды хотели бы занять в обществе, быстро трансформируются или меняют положение. Прежние устойчивые структуры разрушаются и демонтируются, но альтернативных структур, обладающих узаконенным статусом, пока не существует. Социальные модели перестали быть «заданными». Эти модели трансформировались в задачу, стоящую перед современным индивидом.

Индивидуальность оказывается продуктом общества, а форма нашей социальности зависит от того, как решается проблема «индивидуализации».

Современный человек обладает идентичностью, существующей лишь в виде незавершенного проекта.

Индивид в поисках идентичности идентифицирует себя с Другим, и отождествляет свое поведение с близкими ему теми или иными паттернами поведения. Сравнивая себя и свою жизнь, он самоопределяется в границах социального пространства.

коммуникативное пространство. «Состояние» гендера зависит от коммуникативной ситуации, от присущей этому обществу социальнофункциональной стратификации языка. Каждое общество имеет свою коммуникативную структуру, заключающуюся в системе социальных ролей, институтов, учреждений, норм, средств воплощения, передачи, хранения и обработки текстов.

В акте коммуникации могут участвовать адресат и адресант только с определенными гендерными характеристиками. Для того, чтобы обратиться к кому-либо, его необходимо окликнуть или назвать, то есть, выбрав номинацию, идентифицировать по гендерному признаку объект обращения, который предъявляет себя или по броским различительным признакам, или по известным характеристикам и отношениям, либо в структурах определенного грамматического рода. В выборе индивидом соответствующей социальной роли, отражающей процесс самоидентификации субъекта, важное значение приобретает символический уровень. Именно категория гендера, имеющая знаково-символическую структуру, предъявляет себя через воспроизводство традиционных языковых структур, которые являются основанием первичных идеализированных когнитивных моделей или фреймов, или сценариев. Они изначально складывались и закреплялись в системах языка различных культур.

Выбор обращения прагматически обусловлен, так как знания и отношения между индивидами смоделированы в виде сценариев и фреймов, которые облегчают процесс коммуникации. Безусловно существует метагендерный слой обращений, но остальные обращения имеют четкую гендерную дифференциацию.

Индивид, обращающийся к Другому, начинает выступать в роли субъекта, так как он находится в процессе перехода от предикативной номинации к идентифицирующей. Возникает субъективная семантика. Индивид, обращающийся в акте коммуникации к объекту своего желания, необходимо оказывается в пределах процесса самоидентификации. Этот механизм хорошо иллюстрируется в брачных объявлениях, представленных в печатных средствах массовой информации. «Для настоящих мужчин! Имею все необходимые качества для женщины», «приятная во всех отношениях москвичка с очевидными крупными достоинствами», дама «большой сексуальной ориентации»; «элегантная дама», «дама высокого стиля» и, наконец, шедевр из этого ряда - «красивая леди, элегантная, изящная, наделенная душевной тонкостью, пониманием прекрасного, знанием этикета, безупречным прошлым, творческой профессией».44 Несмотря на то, что через представленность себя в непосредственно в точке обращения индивид функционирует в качестве субъекта в акте самопредъявления. «В ряде же предложений отмечу в качестве «ключевого слова» достаточно неожиданное - «неординарный». Не берусь утверждать, стоит ли за ним преувеличенное сверх меры самомнение или действительная самобытность судьбы и характера. Важно другое - никто, оказывается, не хочет быть «как все», каждый ощущает свою неповторимость и даже готов подчеркнуть ее, вступая в обезличенный поток типографского шрифта на газетной полосе»45.

Субъект начинает проговаривать себя на языке собственного желания. Он идеальное в этом плане обращение-обещание: «хотели бы вы после утомительного рабочего дня, приоткрыв дверь своего дома, вдохнуть приятный аромат душистого пирога, тонкий запах румяной жареной курочки? Открыть дверь дома, где вас встретят нежные глаза вашей жены и ее ласковые заботливые руки? Если да, то...» Индивид, выступающий в роли Автора воображаемой реальности, соблазна. Он определяет себя через Другого. Механизм соблазна реализуется в рамках игровых моделей, представленных в виде гендерных дисплеев. Игра предполагает поливариативность развития действия, вследствие чего она изначально включен в ситуацию коммуникации. Качество желания привносит в игровую ситуацию фактор неожиданности, позволяющий выходить за пределы Базылев В.Н. Брачное объявление: опыт интроспективного анализа // Гендер как интрига познания. М.:

Рудомино, стереотипичности и обретать индивидуализированную идентичность.

Итак, категория гендера возникает в точке предельной объективации сексуального дискурса. Избыточность сексуальности элиминирует смысл функционирования секса как способа сохранения социальной системы в равновесии. Секс более не способен быть конституирующим основанием конструирования социальной идентичности индивида в соответствии с существующими производственными структурами. Гендер по своей «природе»

дискурсивен и, соответственно, функционирует по законам дискурсивных практик. Имея знаковую природу, он задает любое содержание индивидуальной идентичности в зависимости от существующих властных режимов и политик.

Гендер становится инструментом осуществления политик разделения и контроля по типу доминирующего социального производства. В процессе объективации субъективности возникла система социальных дисплеев, или фреймов, ставшая матрицей человеческого существования в границах социальной реальности. Формы социального бытия для индивида оказываются изначально заданными, ритуализированными и символически обработанными.

идентичность. Индивид предъявляет себя согласно требованиям социума, его поведение становится полностью структурированным и предсказуемым. Он постоянно самообъективируется посредством предложенных ему социальными дискурсами образов, обличий, масок, ролей в границах коммуникативного пространства. Происходит унификация индивидуальных идентичностей.

Представленный на «экране» бытия «облик» индивида, его наружность, более не обращенные к внутренней сущности, снимают раз-личенность с Другими в поле социальной реальности.

Принцип «обезличивания» становится центральным критерием принципа производства, где биологический пол индивида не имеет принципиального значения. Гендерные ассиметрии, выстраиваемые посредством стратификационных гендерных практик, основывающихся на патриархатном принципе деления с мужским доминирующим началом, носят в современной системе производства минимальный характер. В структурах производства гендерная идентичность предъявляется как «нулевая степень» в предельной точке в качестве о-без-личенного «индивида», лишенного как половой, так и любой другой идентичности.

Гендерная унификация, связанная с процессом стереотипизации, при утрате смысла существования обеспечивает функциональность социального воспроизводства. Индивидуальное, различимое вследствие отсутствия дифференциации становится объективированным, повторяющимся, размножающимся пустым знаком и формой. Искусственно сконструированное пространство с помощью традиций лишает индивида навыка рефлексии, так конституированных надличностным трансцендентным началом, предъявленным посредством властного дискурса. Посредством социальных дисплеев индивид интегрируется в социальные структуры. В процессе усвоения заданных и принятых социальных стереотипов существование индивида становится легитимным. Теряя свою уникальность, он является универсальным существом, индифферентным к половой различенности, тем самым лишая смысла «социальный пол».

Гендерная структурация изначально выполняла нормативную функцию.

Она конституировала норму в качестве социального порядка и осуществляла политики исключения не-нормативных стигматизированных элементов. В современном социуме социальная структурация по гендерному признаку приходит к своему пределу: она не может охватить индивидов с «иной», «девиантной» формой сексуальной ориентации. Гендерное деление более не может ориентироваться на биологическое пра-деление на мужские и женские идентичности, подтвержденные гетеросексуальной ориентацией. Размытая множественная сексуальность и половая идентичность «обесценили» гендер как структурообразующую категорию Порядка и социального равновесия.

Гендер выполняет социальные функции, более не апеллируя к биологическому основанию пола. В выборе гендерной идентичности индивид руководствуется собственной выгодой в пределах существующей социальной ситуации. Мужское и женское становятся не-различимыми вследствие своей взаимозаменяемости, что приводит к универсализации гендерной идентичности (метросексуальность, унисекс). Гендерная идентификация на основе половой идентичности теряет какой-либо смысл, тем самым обнаруживая предел своего функционирования.

Семья как социальный институт пытается сохранить традиционную гендерную структурацию, основанную на усвоении и репрезентации «правильного» гендерного поведения. Социальная дифференциация полов выводится из принципа трансценденции, где доминирующую роль играет Отец, воспроизводящий нормативную патриархатную систему ценностей. Ребенок структурирует свою половую идентичность через гендерную, которая усваивается в процессе социализации через гендерное поведение родителей.

Индивид воспринимает социальную реальность через дискурсивные поля мужественности и женственности, сконструированным в детстве родителями, таким образом обращаясь к себе-ребенку, а не к полу. Если биологический пол сконструированный.

определяющей в предъявлении гендерной идентичности, поддерживающей ситуацию гендерной ассиметрии, целью которой остается удержание современной социальной системы в гетеросексуальном «равновесии». Все внимание начинает концентрироваться на телесности и сексуальности, априори отсылающих к биологическому принципу полового деления, где пол всегда задается как эссенциалистская категория.

Гендерный способ структурирования социальных идентичностей абсолютно индифферентен к процессу половой идентификации. Биологический пол на пределе своего существования перестает быть основанием существующих «половых различий», он становится основанием структурации гендерезированной реальности. Категория пола как биологическая данность полностью «обнуляется», вследствие чего гендер продуцируется как пустой знак, свободно циркулирующий в пространстве социальной реальности.

Категория гендера наполняется различным социальным содержанием в зависимости от характера доминирующих систем власти. Гендер в качестве социального конструкта более не способен выполнять смыслообразующую функцию социальной идентификации. Гендерная идентичность на пределе своего предъявления утрачивает субъективность и смысл. Возникает возможность конструирования индивидуальной идентичности в воображаемом пространстве дискурсивности, структурирующем субъективность как соблазн.

Таким образом, в итогах первой главы можно отметить, что в проанализированных натуралистических дискурсах пола предъявляются пределы смысла и субъективности, в которых он лишается собственной онтологической сущности. Ориентированность дискурса на эссенциалистский подход, в основу которого положено «естественное» различие между мужским и женским, отсылает к объективированным представлениям, обнаруживающим смысловые пределы субъективности.

Фаллогоцентрический модус мышления продуцирует ряд социальных дискурсов пола, обращенных к биологическому дискурсу, в котором объективируется субъективность пола. Он отождествляется с сексом, как репродуктивной функцией человеческого производства. Секс маркирует пол в качестве биологической категории. Сексуальное производство интегрируется в структуры производства социального. Пол как секс институционализируется и социобиологических дискурсов.

При полном отождествлении биологического и социального дискурсов, определенности, или каком бы то ни было различении мужского и женского, ввиду исчезновения репродуктивной функции индивидов. Эта функция присваивается социальным производством как технологическим процессом создания клонированных особей. Биологический дискурс на пределе смысла трансформируется в социальный, а пол как секс совершенно элиминируется.

Идентификация пола как секса «лишается» смысла. Пол становится «нулевым».

Исчерпывает себя принцип понимания пола как секса, заданного в структурах дискурса производства.

Вместе с исчерпанием дискурса секса как социального производства дискурсом пола как секса. Легитимированная сексуальность определялась потребностями репродуктивного производства пола как секса. Ее избыточность была анормативной и табуированной, т.е. репрессировалась властными дискурсами. Вследствие подавления избыточной сексуальности, ее невозможно было рефлексировать легитимированным способом. Вся легитимированная табуированная изначально была не-дискурсивной, но затем обрела особый язык, характеризующий сексуальность в автономном дискурсе.

переносилась на определенность сексуальности, постольку сексуальность идентифицировалась по принципу различенности пола как секса.

Сексуальность, как то, что всегда выходит за пределы репродуктивного производства пола как секса, оказывается избыточной по отношению к его целям и продуктам. Она всегда больше, чем секс, и детерминируется не столько объективными производственными процессами, сколько субъективным желанием, которое всегда принадлежит индивиду, т.е. всегда сохраняет субъективное и индивидуальное начало, способное к идентификации. Исходя из того, что направленность желания определяется различными объектами, идентификация сексуальности оказывается поливариативной и приводит к половой неопределенности.

Легитимированная сексуальность, неразличенная с сексом, при утрате смысла дискурса пола как секса, отождествляется с ним, возвращая ему функцию биологического производства. Институциональность легитимированной сексуальности задается понятием гетеросексуальности, как способа половой идентификации индивида через сексуальное раз-личие как природной биологической данности. Пол оказывается продуктом функционирующей гетеросексуальности, возвращающей его в пространство биологического производства. Избыточная табуированная сексуальность предъявляется во множестве перверсивных форм своего субъективного выражения, лишая пол его гетеросексуального основания и определенности.

Возникает пространство чистой субъективности, элиминирующей смысл объективированного пола в структурах биологического производства. Способ репродуктивного производства, отсылающий к сексуальности в качестве биологического основания, оказывается вновь дискредитированным.

Нормирующая сексуальность оборачивается своей а-нормативной «девиантностью», снимающей раз-личенность по полу, и невозможностью его идентификации в пределах биологизированного сексуального дискурса, предельно объективированного в порнографическом дискурсе сексуального наслаждения.

Биологизированные дискурсы пола полностью исчерпываются потерей всяких смыслов функционирования пола как секса и пола как сексуальности.

Индивид оказывается в состоянии половой неопределенности, ставящей под сомнение социальную идентичность. Пол, лишенный определяющих интегрируется в структуры социального и конструируется как социальный пол или гендер. Дискурс «биологического пола» на пределе трансформируется в дискурс «пола социального».

Гендер как социальный конструкт становится пределом полной объективации субъективного. Он интегрируется в системы социального производства по принципу биологического. Гендер как пол возвращается к натуралистическим дискурсивным парадигмам в качестве собственного основания на уровне эссенциалистской установки. Дихотомическая оппозиция «мужское - женское» в качестве различительной функции, лишенная смысла на пределе сексуального дискурса, становится основанием социального конструирования гендера. Категории мужского и женского начинают доминирующими политиками и стратегиями. Фаллогоцентрический дискурс оказывается результатом функционирования социального гендерного конструирования.

Гендер, как означающее пола, предъявляет себя в дискурсивном пространстве знаковой реальности. Социальная субъективность объективируется в пространстве гендерной дискурсивности. Гендер изначально социальной. Гендеризированная реальность, направленная на сохранение социального производства, порождает «индивидов», лишенных какой-либо субъективности. Выполняя определенные социальные функции, они «о-безличены» в структуре производства. Лишенные субъективности, они становятся функциональной частью социальных систем производства.

Гендерный дискурс объективирует половое различие, снимая вообще какую-либо раз-личенность. Полная объективация пола в структурах социального является пределом гендерного дискурса. Бытие пола в точках предела социобиологических дискурсов лишает его онтологического смысла.

Пол является «нулевым», лишенным как биологического так и социального содержания.

На пределе гендерной дискурсивности, структурирующей нормативную сексуальность в пределах секса, открывается пространство а-нормативной дискурсивности избыточных остатков сексуальности, превышающих потребности репродуктивного производства пола как секса. Возникает «плавающая» сексуальная идентичность, которая может переопределяться в дискурсивном пространстве и становится перформативной.

самоопределяющегося смысла грамматического пола Современная социальная реальность предъявляет себя в структурах производства. Производится все: производство, его регистрация, распределение, ограничения, потребление и наслаждение. В основе сексуального производства, целью и назначением которого является продолжение человеческого рода в форме интенсивных количеств, находится сексуальность.

Процесс производства необходимо предполагает линейно - бинарный порядок, который имеет коннективную форму «и», «и еще»47. Бинарный режим требует наличия двух противоположных полов – женского и мужского, сексуального желания, направленного на противоположный объект бинарной оппозиции. Пол – точка перехода интенционального желания в пространство Реального. Однако существование индивида не ограничивается половыми актами, результатом которых является рождение ребенка. Как только индивид оказывается «выведенным» и исключенным из процесса производства, он отбрасывается и становится его остатком. В этой точке он теряет свою половую гомогенную идентичность.

начинает ограничивать сексуальное производство в качестве репродуктивного нормативную производственную сексуальность, но и через избыточную Делез Ж., Гваттари Ф. Анти - Эдип: Капитализм и шизофрения. – Екатеринбург: У-Фактория, 2008. С. «Общество конструирует свой собственный бред» 48, настойчиво пытаясь институализировать и вписать в нозологическое поле социальной реальности «нормативную» гетеросексуальность, одновременно отбрасывая и, тем самым, регистрируя объекты или продукты анти-нормативной сексуальности.

продуцировать новое желание, объект которого должен вернуть индивида в возвращают индивида к самому себе. Субъект в описанной ситуации оказывается «бродячим», «кочевым»49 или «номадическим» субъектом.

оказывается в ситуации предъявления собственного пола, или в ситуации циркулирующую энергию, интенцию желания, проходит через индивида и порождает желание, необходимое для вступления в процесс производства.

Желание требует определенной направленности на определенный объект.

Неизбежная множественность желаний в силу разнонаправленного взгляда включает индивида в бесконечный поток самоопределения, постоянно разрушая метастабильные состояния, через которые он проходит. Ж. Делез, анализируя способы самоструктурирования неопределенного потока желания, Шребер, становящийся женщиной, становящийся множеством иных вещей, следуя по кругу вечного возвращения. Груди на голом торсе президента не являются ни элементами бреда, ни элементами галлюцинаций, они в первую очередь обозначают ленту интенсивности, зону интенсивности на теле без органов»50.