«Погребения с разрушенными костяками в средневековых могильниках Окско-Сурского междуречья Исторические науки ...»

Посуда, уголь, фрагменты керамики и кости животных в этих захоронениях отсутствовали.

Таким образом, первые неопределенные разрушенные захоронения относятся к III-IV вв. В это время они появились на территории Посурья и в Примокшанья. В это же время на данных территориях появляются обряды вторичного захоронения и обезвреживания.

В Посурье неопределенные разрушенные захоронения этого периода были найдены в простых грунтовых ямах, ориентированных по линии С-Ю. Внутримогильные конструкции в погребениях отсутствовали. И лишь в одном погребении была найдена лубяная подстилка. Степень разрушения костяков была различной. В одних погребениях найдены лишь мелкие фрагменты костей, в других костяки сохранились полностью, но кости были сильно смещены со своего первоначального положения. Все неопределенные разрушенные захоронения принадлежали женщинам.

Инвентарь был достаточно разнообразен. Это свидетельствует о том, что погребения не были ограблены. По своему составу он был точно такой же, как и в погребениях с трупоположениями. Располагался он либо среди перемешанных костей и в засыпке могильной ямы, либо лежал в порядке ношения.

В Примокшанье неопределенные разрушенные захоронения встречены в двух погребениях Ражкинского могильника, где найдены и обезвреженные захоронения. Поэтому можно предположить, что и в этих погребениях практиковался тот же обряд. Однако в обоих погребениях сохранились лишь очень мелкие фрагменты костей, разбросанные по дну могильной ямы.

Инвентарь в данных погребениях по своему составу ничем не отличался от других захоронений. Интересен тот факт, что в одном из захоронений, несмотря на большую степень разрушения костей, инвентарь лежал в порядке ношения.

Неопределенные разрушенные захоронения IV-V вв. найдены только в Посурье, на территории Примокшанья данные погребения исчезают.

Для неопределенных разрушенных погребений в этот период были характерны следующие черты: захоронение в простых ямах, ориентированных по линии С-Ю. Внутримогильные конструкции отсутствовали.

По своим размерам могильные ямы этих погребений ничем не отличались от погребений с трупоположениями. Кости в данных погребениях были сильно смещены со своего первоначального положения. Захоронения принадлежали мужчинам, женщинам и детям.

Инвентарь в неопределенных разрушенных погребениях состоял из оружия, орудий труда, деталей одежды и украшений. Располагался он либо в порядке ношения, либо был разбросан по всему дну могильной ямы.

На следующем этапе, в V-VIII вв., неопределенные разрушенные захоронения на территории Окско-Сурского региона присутствуют только в Нижнесурской группе.

По параметрам могильных ям неопределенные разрушенные погребения данного периода ничем не отличались от захоронения предыдущего этапа. Костяки в погребениях были разрушены полностью, кости находились на разной глубине. Тем не менее, инвентарь находился в порядке ношения, что при таком разрушении очень странно.

В VIII-XI вв. неопределенные разрушенные захоронения вновь наблюдаются в Примокшанье, но количество их на данной территории невелико.

Эти погребения были найдены преимущественно в ямах прямоугольной формы с отвесными стенками и ровным дном. Размеры по своим параметрам не отличались от других погребений. Степень разрушения костяков была различной, но практически во всех погребениях кости были разрушены полностью и находились на разной глубине. По этой причине пол покойных определить было невозможно.

Инвентарь в погребениях, как правило, был разбросан по всему дну могильной ямы и находился в засыпке.

Однако уже в XI-XIII вв. количество таких захоронений здесь резко возрастает. В это время разрушенные захоронения появляются и на р.

Теше.

На этой территории неопределенные разрушенные погребения были найдены в ямах прямоугольной формы, ориентированных по линии С-Ю с небольшими отклонениями. Дно во всех ямах было ровным, стенки отвесными. В некоторых погребениях были найдены внутримогильные конструкции в виде заплечиков и ямок на дне могильной ямы.

Также в некоторых погребениях присутствовали следы лубяной подстилки, бересты и даже остатки гробовищ. Костяки во всех погребениях Тешской группы были разрушены полностью, кости сохранились лишь фрагментами. Разрушению подвергались как мужские, так и женские погребения. Детских разрушенных захоронений всего два. Также на этой территории есть и парные разрушенные захоронения.

Инвентарь неопределенных разрушенных захоронений по своему составу был такой же, как в других погребениях. Во всех погребениях он был разбросан по дну могильной ямы и находился в засыпке. В нескольких погребениях были найдены ритуально обезвреженные ножи и серпы.

В заполнении присутствовала керамика, кости животных и уголь.

Это свидетельствует о наличии поминальной тризны у населения, оставившего эти могильники.

В XIV веке количество неопределенных разрушенных погребений резко сокращается, и они были обнаружены лишь в нескольких погребениях Поволжской группы.

На этой территории неопределенные разрушенные погребения по своим параметрам ничем не отличались от разрушенных погребений предыдущего периода. Кости в них были разбросаны по всему дну могильной ямы, инвентарь находился в засыпке и на дне могильной ямы.

Керамика, уголь, кости животных в погребениях отсутствовали.

Итак, неопределенные разрушенные захоронения на территории Окско-Сурского междуречья присутствовали на всем протяжении рассматриваемого периода c III по XIV вв. Они составляют примерно половину всех ритуально разрушенных погребений этого региона и присутствуют в тех же могильниках, в которых были найдены погребения с обрядом обезвреживания и вторичного захоронения. Этот факт, а также большое количество инвентаря в данных захоронениях, который иногда даже был не тронут со своего первоначального положения, свидетельствует о том, что и здесь практиковались обряды обезвреживания или вторичного захоронения. Но из-за сильного разрушения костяков и плохого состояний костей (в некоторых погребениях сохранились лишь небольшие фрагменты трубчатых костей) невозможно точно определить, какой же ритуал здесь применялся.

';

Таким образом, благодаря анализу погребений с разрушенными костяками, можно сделать вывод, что в III-XIX вв. у населения ОкскоСурского междуречья существовало несколько обрядов ритуального разрушения костяков.

Это вторичные захоронения и погребения с обрядом обезвреживания. Оба этих обряда существовали одновременно, но при этом имели собственные черты и истоки. Кроме того, была выделена группа погребений с неопределенными разрушенными костяками, которые в силу вышеуказанных причин не вошли ни в одну группу.

Изучение погребального обряда является важнейшим источником по истории духовной жизни различных племен и народов. Особенно актуально это для средневековой истории Окско-Сурского междуречья, где сохранилось большое количество могильников с разнообразными способами захоронения, что свидетельствует о богатой палитре духовных представлений средневекового населения. Среди них наименее изученными являются погребения с разрушенными костяками.

Ритуально разрушенные захоронения в эпоху средневековья получили широкое распространения среди народов Восточной Европы и Средней Азии. Есть они и в могильниках Окско-Сурского региона, изучение которых началось еще XIX в.

Долгое время на подобного рода погребения в археологической науке практически не обращали внимание. Поэтому в данной ситуации большой заслугой стало упоминание отдельных исследователей (Матвеевой Г.И., Плетневой С.А., Ворониной Р.Ф., Голдиной Р.Д.) о существовании ритуально разрушенных захоронений. Это привело к тому, что в настоящее время многие исследователи стали проявлять повышенный интерес к таким захоронениям, в связи с чем появились целые работы, посвященные обрядам разрушения погребенных (Мельник В.И., 1991;

Флеров В.С., 1993, 2000, 2005).

Специальных исследований, посвященных средневековым разрушенным захоронениям Окско-Сурского региона, нет. Поэтому целью настоящего исследования стало создание базы данных и анализ разрушенных захоронений данного региона. В результате выделено три группы разрушенных захоронений: вторичные, обезвреженные и те погребения, которые по ряду причин были отнесены к группе неопределенных.

Разрушенные погребения в средневековых могильниках ОкскоСурского междуречья появились в III-IV вв. Причем в это время были как вторичные, так и обезвреженные захоронения. Кроме того, в некоторых могильниках зафиксированы неопределенные разрушенные погребения. К вторичным захоронениям отнесены те погребения, где хоронились очищенные кости, сложенные на дне могильной ямы, как правило, компактными кучками, к обезвреженным – погребения, которые вскрывались с целью разрушения костяка, что, по мнению средневекового населения, защищало живых от мертвых, а к неопределенным разрушенным погребениям – все те захоронения, где различия между обрядом обезвреживания и вторичного захоронения недостаточно четко зафиксированы из-за плохой сохранности костей и небольшого количества инвентаря.

Первые вторичные захоронения на территории Окско-Сурского региона появились в Посурье в погребениях Шемышейского могильника (III-IV вв.). Они составляли 61,5% разрушенных захоронений этого периода. Это были погребения в простых грунтовых ямах, ориентированных по линии С-Ю. На дно ямы иногда клалась лубяная подстилка. Такому ритуалу погребения чаще всего подвергали мужчин. Кости во всех захоронениях либо лежали компактными кучками, либо были разбросаны по дну могильной ямы. Инвентарь располагался среди перемешанных костей. По своему составу он был таким же, как и в погребениях с трупоположениями.

В отличие от погребений с обрядом вторичного захоронения, обезвреженные погребения в этот период присутствовали в Ражкинском могильнике на территории Примокшанья. Они составляли 7,69 %. Однако, по своим параметрам они практически ничем ни отличались от вторичных захоронений Посурья: также были совершены в простых грунтовых ямах, ориентированных по линии С-Ю без каких-либо внутримогильных конструкций. Однако кости во всех захоронениях были разрушены лишь частично. Разрушению подвергалась область груди и череп покойного.

Это дало возможность констатировать присутствие именно обряда обезвреживания на данной территории, а не вторичных захоронений. Кроме того, во всех погребениях данной территории и инвентарь располагался строго в порядке ношение, что также подтверждает вывод о присутствии здесь обряда обезвреживания.

Погребения с неопределенными разрушенными захоронениями составляли 30,8 % и присутствовали как на территории Посурья, так и в Примокшанье.

В Посурье разрушенные захоронения были в том же Шемышейском могильнике, где отмечены и вторичные. Они представляли собой погребения, где кости были либо несколько смещены со своего первоначального положения, либо находились в сильно истлевшем состоянии и сохранились лишь фрагментарно. Поэтому отнести их к какому-либо виду ритуального разрушения нельзя.

В Примокшанье неопределенные разрушенные захоронения присутствовали в Ражкинском могильнике, в котором были найдены и обезвреженные. Поэтому можно предположить, что разрушение захоронений произошло также в результате обезвреживания. Точно сказать о наличии данного обряда в этих погребениях мешает тот факт, что кости в них сильно истлели и сохранились лишь их мелкие фрагменты.

Далее, в IV-V вв., обезвреженные и вторичные захоронения одновременно присутствовали и на территории Посурья (Степановском (Пензенском), Селикса-Трофимовском могильниках), и в Примокшанье (Тезиковском могильнике). В этот период вторичные захоронения составляли 79,5 % от общего числа разрушенных захоронений этого периода, а вот обезвреженных погребений было гораздо меньше – всего 11,3 %.

В погребениях с обрядом вторичного захоронения на территории Посурья существенных изменений не произошло. Они по-прежнему были совершены в ямах прямоугольной формы, ориентированных по линии С-Ю. Однако в этот период появляются детские вторичные захоронения, а также погребения одних черепов. Кроме того, в некоторых погребениях инвентарь стали класть компактными кучками отдельно от костей.

Несколько иные черты обряд вторичного захоронения приобретает в Примокшанье. Это, скорее всего, было связано с местными традициями населения данной территории. Могильные ямы таких захоронений были ориентированы как по линии С-Ю, так и по линии З-В. Также в некоторых вторичных захоронения присутствовали внутримогильные конструкции на дне могильной ямы, чего на территории Посурья не наблюдалось. И, наоборот, во вторичных захоронениях Примошанья на дно ямы клали подстилку, а на территории Посурья ее не было. В остальном вторичные захоронения на данной территории был схожи с обрядом в Посурье.

Некоторые изменения в IV-V вв. происходят с обрядом обезвреживания в Примокшанье, где этот обряд существовал и ранее. Так здесь стали появляться погребения в ямах овальной формы с отвесными стенками и ровным дном, ориентированных по линии З-В. Надо отметить, что некоторые вторичные захоронения на данной территории также были ориентированы по линии З-В. Покойных клали головой либо на З, либо на В (на предыдущем этапе покойного клали головой на С). Обезвреживанию подвергали и мужчин, и женщин. Несколько изменился и способ обезвреживания: если раньше кости покойных разрушали в области груди и черепа, то теперь разрушению также подвергались кисти рук и стопы покойных.

На территории Посурья обряд обезвреживания погребенных приобрел точно такие же черты, как и в Примокшанье, за исключением формы могильных ям. В данном случае они были прямоугольные.

К неопределенным разрушенным погребениям в данный период мы отнесли 9,09 % погребений. Интересен тот факт, что в отличие от предыдущих групп такие захоронения есть только в Посурье. К данным захоронениям отнесены мужские, женские и детские погребения, совершенные в ямах прямоугольной формы. Кости во всех захоронениях были смещены с первоначального места. Вполне возможно, что в данном случае здесь также практиковался обряд обезвреживания, так как такие погребения присутствуют в Посурье (Степановский (Пензенский) и Селикса-Трофимовский могильники). Однако в неопределенных разрушенных захоронениях этого региона не прослежено целенаправленного разрушения грудной клетки, черепа и т.д. Поэтому их отнесли к третьей группе погребений.

В VI-VII вв. обряды вторичного захоронения и обезвреживания с территории Примокшанья неожиданно исчезают. Их количество несколько уменьшается и в Посурье. Это было связано с прекращением функционирования ряда могильников, таких как Степановский (Пензенский), Селикса-Трофимовский. Однако они появляются на новых территориях.

Так, вторичные захоронения, кроме Посурья, появляются на реке Цне. В данный период этот обряд составляет 86,4 % от всех разрушенных погребений этого периода. Он практикуется населением, оставившим Армиевском I могильник. По обряду вторичного захоронения хоронили и мужчин, и детей, и женщин. Кроме того, в ряде погребений присутствовали внутримогильные конструкции, что раньше было характерно для вторичных захоронений Примокшанья. Еще одной интересной чертой является то, что в некоторых вторичных захоронениях инвентарь раскладывали в порядке ношения, как при трупоположении.

Несколько в иной форме этот обряд проявился на реке Цне в Серповском и Пановском могильниках. Во-первых, по обряду вторичного захоронения здесь хоронили только женщин и детей, а во-вторых, кости во всех погребениях раскидывали по всему дну ямы.

Погребения с обрядом обезвреживания в этот период составляют только 4,5 % и присутствуют лишь в Иваньковском могильнике Нижнесурской группы. Однако, в отличие от предыдущих периодов в обезвреженных захоронениях V-VII вв. кости не изымались, а лишь перемешивались. Кроме того, впервые в обряде обезвреживания захоронений на территории Окско-Сурского междуречья стали применять огонь.

К неопределенным разрушенным захоронениям отнесено 9,09 % погребений (как и предыдущий период). Характерно, что такие захоронения выделены так же, как и обезвреженные, в Иваньковском могильнике. Кости в этих погребениях были очень сильно перемешаны и находились на разной глубине во фрагментарном состоянии. Однако инвентарь при этом оставался в порядке ношения, что достаточно странно при таком разрушении. Можно предположить, что в данном случае все же практиковался обряд обезвреживания, хотя это трудно доказать.

В конце VIII в. обряд обезвреживания вновь появляется в Примокшанье (могильник Красный Восток) и до Х в. присутствует только на этой территории, а обряд вторичного захоронения с IX по XI вв. широко практикуется на территории Посурья в погребениях Армиевского курганно-грунтового могильника.

Причем, в это время количество вторичных погребений несколько возрастает и составляет теперь 89,7 %, а количество обезвреженных захоронений уменьшается до 3,4 %. Скорее всего, увеличение вторичных захоронений в Окско-Сурском регионе было связано с приходом нового населения, исповедавшего этот обряд. Об этом говорят и такие факты, как наличие плах и гробовищ в захоронениях, а также присутствие поминальной тризны и погребального костра. Несколько меняется и ориентировка могильных ям, если ранее в могильниках Посурья они располагались по линии С-Ю, то теперь – по линии В-З. В остальном вторичные захоронения были такими же, как и в предыдущее время: кости либо разбрасывались по всему дну, либо лежали кучками на дне. Инвентарь, как правило, также располагался компактными кучками на дне ямы.

Некоторые изменения произошли и в погребениях с обрядом обезвреживания. Если ранее обезвреживанию подвергались только одиночные захоронения, то теперь появились парные обезвреженные погребения, где находился взрослый и ребенок. Однако разрушению подвергался только костяк взрослого. Несколько меняется и способ обезвреживания. Теперь у погребенных лишь отсекали кисти рук и стопы. Грудная клетка и череп оставались нетронутыми. Также меняется и ориентировка самого погребенного с северной на южную. Это свидетельствует о приходе на данную территорию какого-то нового населения. Таким образом, обряд сохранялся, но менялось его реальное использование.

К неопределенным разрушенным захоронениям этого периода нами были отнесены 6,89 % захоронений Примокшанской группы (могильник Красный Восток). Как и в предыдущий период кости в этих захоронениях были сильно перемешаны, находились на дне и в засыпке могильной ямы. Скорее всего, данные погребения все же относятся к обезвреженным, но состояние костей в них очень плохое. Поэтому их отнесли к третьей группе погребений.

В XI-XIII вв. могильники на территории Посурья исчезают, и обряд вторичного захоронения перемещается на реку Теша (могильники Заречное II, Стексово II, Красное I). Тут он составил 1,65 %, что говорит о резком уменьшении количества вторичных захоронений на территории Окско-Сурского междуречья в это время. Однако со сменой территории каких-либо изменений в самом обряде не произошло.

Одновременно с вторичными на р. Теша появляются и обезвреженные захоронения (могильники Погиблово, Заречное II, Выползово II, VI, Пятницы VII, Личадеево V, Стексово II, Красное I). Кроме того, этот обряд продолжал практиковаться и в Примокшанье (могильник Татарская Лака II). В целом, по сравнению с предыдущим периодом, количество таких захоронений возросло. Они составили теперь 29,55 % всех разрушенных захоронений, что говорит о большом увеличении таких погребений по сравнению с предыдущими периодами. Несколько изменяются и способы обезвреживания. Если раньше у покойных разрушали только грудную клетку, череп или кости конечностей, то теперь появляются и полностью разрушенные захоронения. Причем разрушению подвергались преимущественно мужские погребения, а вот детские совсем отсутствуют. Несколько меняется и состав инвентаря. Теперь в мужских захоронениях Тешской группы появляются женские вещи и обезвреженные предметы (ножи, серпы). Кроме того, новой чертой в данном обряде стало наличие поминальной тризны.

На той же территории, что и обезвреженные захоронения в XI-XIII вв., отмечены и неопределенные разрушенные захоронения (могильники Татарская Лака II, Погиблово, Заречное II, Сыресево II, Выползово I, II,VI, Пятницы VII, Личадеево V, Стексово II, Красное I). К данной категории погребений отнесены 68,8 % всех разрушенных захоронений. Костяки во всех погребениях были разрушены полностью, кости сохранились лишь фрагментами. Однако преобладание мужских разрушенных захоронений, наличие обезвреженного инвентаря позволяют предположить, что и в данном случае тут практиковался обряд обезвреживания погребенных.

В XIV в. вновь меняется ареал распространения как вторичных, так и обезвреженных захоронений.

Вторичные погребения после некоторого перерыва появляются в Примокшанье в погребениях Паньжинского и Беднодемьяновского могильника. Однако в этот период на данной территории никаких изменений в основных чертах обряда не происходит.

Одновременно с Примокшаньем вторичные захоронения появляются на новой территории в Поволжье (Комаровский и Аткарский могильники) и здесь в погребениях с обрядом вторичного захоронения происходят некоторые изменения: кости покойного складывают в черепную коробку.

В целом погребения с обрядом вторичного захоронения в XIV вв.

составили 38,09 %, что говорит о большом увеличении таких захоронений по сравнению с предыдущим периодом.

Обезвреженные захоронения в это время из Примокшанья и р. Теши также перемещаются в Поволжскую группу (Комаровский и Муранский могильники) и составляют здесь всего 47,6 %. Однако по способам обезвреживания такие погребения очень схожи с обезвреженными погребениями Тешской группы предыдущего периода.

Неопределенные разрушенные захоронения в этот период составляли всего 14,28 % и присутствовали также в погребениях Муранского могильника Поволжской группы.

В целом все ритуально разрушенные захоронения по параметрам могильных ям, ориентировки погребенных и составу инвентаря практически ничем не отличались от погребений с обрядом трупоположения.

Скорее всего, это связано с тем, что данные обряды связаны с местным населением.

Таким образом, погребения с разрушенными костяками на территории Окско-Сурского междуречья существовали на всем протяжении III-XIV вв. Их количество на данной территории то уменьшалось, то резко увеличивалось, и они несколько меняли свои черты, что видимо, связано с притоком инородного населения и изменением исторической ситуации. Они могли исчезнуть на одной территории, но тут же спорадически возникали на другой. Как правило, исчезновение разрушенных захоронений было связано с исчезновением могильников в данной области, но никогда они не были связаны с отказом самого народа от практики разрушать захоронения. В связи с этим можно считать, что ритуально разрушенные захоронения являются неотъемлемой частью погребальных обрядов населения Окско-Сурского междуречья.

В то же время, учитывая достаточно большой процент неопределенных разрушенных захоронений, имеются перспективы для дальнейшего изучения этой темы.

Список использованных источников и литературы Акимов Н.А. Отчет об археологических исследованиях Мордовско-Паркинского могильника в Краснослободском районе Мордовской ССР в 1990 г. // Архив ИА РАН. Р-1. № 16627.

Акимов Н.А. Отчет об археологических исследованиях Мордовско-Паркинского могильника в Краснослободском районе Мордовской ССР в 1991 г. // Архив ИА РАН. Р-1. № 16958.

Африканов Ю.А. Отчет о раскопках Аткарского могильника в году // Архив ИА РАН.

Белорыбкин Г.Н. Отчет об археологических исследованиях могильника «Татарская Лака II» в 2002 году // Архив Пензенского государственного педагогического университета Беляев Я.В. Отчет об исследовании могильника у села Мордовская Козловка в 1980 г. // Архив ИА РАН. Р-1. № 7882.

Букина О.В. Погребения с остатками трупосожжений в могильниках поволжских финнов в IV-XI вв. н.э. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук // Библиотека Удмуртского государственного университета. Ф. 4/1. Д.9.

Вихляев В.И. Отчет об археологических работах в Наровчатском районе Пензенской области в 1970 году // РФ Пензенского государственного объединенного краеведческого музея. № 646/1.

Воронина Р.Ф. Отчет о раскопках Крюково-Кужновского могильника Моршанского района Тамбовской области в 1969 г. // Архив ИА РАН. Р-1. № Воронина Р.Ф. Отчет Чебоксарской экспедиции за 1970 г. Часть II.

// Архив ИА РАН. Р-1. № 4229.

Воронина Р.Ф. Отчет II чувашского отряда за 1971 г. // Архив ИА РАН. Р-1. № 4627.

Жиганов М.Ф. Отчет о раскопках могильника у пос.Заря в ЗубовоПолянском районе МАССР в 1957 г. // Архив ИА РАН. Р-1. № 1577.

Жиганов М.Ф. Отчет о мордовской археологической экспедиции за 1958 г. // Архив ИА РАН. Р-1. № 1804.

Жиганов М.Ф. Отчет о работах Мордовской археологической экспедиции в 1959 г. // Архив ИА РАН. Р-1. № 1913.

Жиганов М.Ф. Отчет о работах Мордовской археологической экспедиции в 1960, 1969 г. // Архив ИА РАН. Р-1. № 3877.

Жиганов М.Ф. Отчет о работах археологической экспедиции Мордовского университета им. Н.П.Огарева в 1970 г. // Архив ИА РАН. Р-1.

№ 4169.

Жиганов М.Ф. Отчет о работе археологической экспедиции Мордовского государственного университета им. Н.П.Огарева в 1971 г. // Архив ИА РАН. Р-1. № 4675.

Жиганов М.Ф. Отчет о работе археологической экспедиции Мордовского государственного университета им. Н.П.Огарева в 1973 г. // Архив ИА РАН. Р-1. № 5127.

Жиганов М.Ф. Отчет о работе археологической экспедиции Мордовского государственного университета им. Н.П.Огарева в 1974 г. // Архив ИА РАН. Р-1. № 5356.

Жиганов М.Ф. Отчет о работе археологической экспедиции Мордовского государственного университета им. Н.П.Огарева в 1975 г. // Архив ИА РАН. Р-1. № 5864.

Зеленеев Ю.А. Отчет о работе 2-го отряда совместной археологической экспедиции Мордовского государственного университета и Мордовского республиканского краеведческого музея за 1982 г. // Архив ИА РАН. Р-1. № 9500.

Мартьянов В.Н. Отчет о работе археологической экспедиции в Арзмасском, Ардатовском и Дивеевском районах Горьковской области в 1986 г. // Архив ИА РАН.

Мартьянов В.Н. Отчет о раскопках могильника Красное I в Арзамасском районе и Личадеево V в Ардатовском районе Горьковской области в 1988 гг. // Архив ИА РАН.

Михеев А.В. Эволюция погребального обряда марийцев в средние века (VI – начло XVIII вв.). Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук // Библиотека Удмуртского государственного университета. Ф. 4/1. Д.30.

Отчет Ворониной Р.Ф. О раскопках Иваньковского могильника в 1972 г. (Второй Чувашский отряд Чебоксарской экспедиции) // Архив ИА РАН. Р-1. № 4918.

Первушкин В.И.История культуры мордвы-мокши XII-XVI вв.

Диссертация на соискание степени кандидата исторических наук. // Библиотека Пензенского государственного педагогического университета.

Петербургский И.М. Отчет об археологических раскопках II Старобадиковского могильника и Второго Журавкинского могильника в Зубово-Полянском районе Мордовской АССР в 1975 году // Архив ИА РАН. Р-1. № 6003.

Петербургский И.М. Отчет об археологических раскопках II Старобадиковского могильника в Зубово-Полянском районе Мордовской АССР в 1976 году // Архив ИА РАН. Р-1. № 6366.

Петербургский И.М. Отчет об археологических раскопках II Старобадиковского могильника в Зубово-Полянском районе Мордовской АССР в 1977 году // Архив ИА РАН. Р-1. № 6715.

Полесский М.Р. Отчет об археологической разведке в Пензенской области 1952 года // РФ Пензенского государственного объединенного краеведческого музея. № 645/3.

Полесских М.Р. Отчет об археологических исследованиях в Пензенской области в 1953 г. // РФ Пензенского государственного объединенного краеведческого музея. № 106.

Полесских М.Р. Отчет об археологических исследованиях в Пензенской области в 1954 году // РФ Пензенского государственного объединенного краеведческого музея. № 198.

Полесских М.Р. Отчет об археологических исследованиях в Пачелмском, Вадинском и Шемышейском районах Пензенской области в 1955 г. // РФ Пензенского государственного объединенного краеведческого музея.

Полесских М.Р. Отчет об археологических исследованиях 1956 года в Пензенской области // РФ Пензенского государственного объединенного краеведческого музея. № 248/3.

Полесских М.Р. Отчет об археологических исследованиях 1957 года в Пензенской области // РФ Пензенского государственного объединенного краеведческого музея. № 277.

Полесских М.Р. Отчет об археологических исследованиях в Пензенской области в 1958 г. // Архив ИА РАН. Р-1. № 1722.

Полесских М.Р. Отчет об археологических раскопках и разведках 1959 года в Пензенской области // Архив ИА РАН. Р-1. № 1884.

Полесских М.Р. Отчет об археологических раскопках и разведках 1960 года в Пензенской области // Рукописный фонд Пензенского государственного объединенного краеведческого музея. № 341.

Полесских М.Р. Отчет об археологических раскопках и разведках в Пензенской области 1961 года // Рукописный фонд Пензенского государственного объединенного краеведческого музея. № 644.

Полесских М.Р. Отчет об археологических исследованиях в Пензенской области в 1963 г., произведенных экспедицией Пензенского краеведческого музея // Архив ИА РАН. Р-1. № 2695.

Полесских М.Р. Отчет об археологических исследованиях в Пензенской области за 1964 год // Рукописный фонд Пензенского государственного объединенного краеведческого музея. № 399/2.

Полесских М.Р. Отчет об археологических исследованиях в Пензенской области в 1967 году // Рукописный фонд Пензенского государственного объединенного краеведческого музея. № 645/7.

Полесских М.Р. Отчет об археологических исследованиях в Пензенской области в 1968 году // Рукописный фонд Пензенского государственного объединенного краеведческого музея. № 431.

Полесских М.Р. Отчет об археологических исследованиях в Пензенской области в 1969 году // Рукописный фонд Пензенского государственного объединенного краеведческого музея. № 445.

Полесских М.Р. Отчет об археологических исследованиях в Пензенской области в 1970 году // Рукописный фонд Пензенского государственного объединенного краеведческого музея. № 645/8.

Полесских М.Р. Отчет об археологических исследованиях в Пензенской области в 1971 году // Рукописный фонд Пензенского государственного объединенного краеведческого музея. № 645/9.

Полесских М.Р. Отчет об археологических исследованиях в Пензенской области в 1972 году // Рукописный фонд Пензенского государственного объединенного краеведческого музея. № 645/10.

Полесских М.Р. Отчет об археологических исследованиях в Пензенской области в 1973 году // Рукописный фонд Пензенского государственного объединенного краеведческого музея. № 645/11.

Полесских М.Р. Отчет об археологических исследованиях в Пензенской области в 1975 году // Рукописный фонд Пензенского государственного объединенного краеведческого музея. № 645/13.

Расторопов А.В. Отчет об археологических исследованиях в Вадинском районе Пензенской области в 1993 г. // Рукописный фонд Пензенского государственного объединенного краеведческого музея.

Трубникова Н.В. Отчет о раскопках 1956 г. // Архив ИА РАН. Р-1.

№ 1259.

Халиков А.Х. Отчет о работах Армиевской археологической экспедиции в 1980 г. // Архив Пензенского государственного педагогического университета Халиков А.Х. Отчет о работах Армиевской археологической экспедиции в 1981 г. // Архив Пензенского государственного педагогического университета Халиков А.Х. Отчет о работах Армиевской археологической экспедиции в 1982 г. // Архив Пензенского государственного педагогического университета Халиков А.Х. Отчет о работах Армиевской археологической экспедиции в 1983 г. // Архив Пензенского государственного педагогического университета Халиков А.Х. Отчет о работах Армиевской археологической экспедиции в 1986 г. // Архив Пензенского государственного педагогического университета Халиков А.Х. Отчет об исследованиях Серго-Поливановского курганно-грунтового могильника в 1987 году // Архив Пензенского государственного педагогического университета Циркин А.В., Шитов В.Н. Шокшинский могильник, раскопки г. // Архив ИА РАН. Р-1. № 3606. Приложение.

Циркин А.В. Отчет о раскопках на Шокшинском могильнике в 1968 г. // Архив ИА РАН. Р-1. №. 3664.

Шитов В.Н. Отчет об археологических работах в Теньгушевском районе республики Мордовия в 1995 г. (раскопки Шокшинского могильника) // Архив ИА РАН. Р-1. № 20151.

Аксенов В.Н., Гришаков В.В. Тенишевский могильник // Вопросы этнической истории мордовского народа в I – начале II тысячелетия н.э.

Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып. 93. Саранск, 1988. – С.63-79.

Алексеев С.И., Зеленеев Ю.А., Мартьянов В.Н. Могильник Красное III // Новые источники по этнической и социальной истории финноугров Поволжья I тыс. до н.э. – I тыс. н.э. Йошкар-Ола, 1990. – С.83-100.

Алихова А.Е. Перемчалкинский могильник // Археологический сборник. Вып. 1. Саранск, 1948а. – С.173-211.

Алихова А.Е. Старосотенский могильник // Археологический сборник. Вып. 1. Саранск, 1948б. – С. 212-258.

Алихова А.Е. Муранский могильник и селище // МИА. Вып. 42.

Т.1. М., 1954. – С.259-301.

Алихова А.Е. Серповский могильник // Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып. 93.

Саранск, 1959.

Аннинский С.А. Путешествия в Восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М., 1957. – 272 с.

Архипов Г.А. Дубовский могильник // Новые памятники археологии Волго-Камья. Йошкар-Ола, 1984. – С. 113-159.

Беляев Я.В. Погребальный памятник XI-XIV вв. у с. Старое Бадиково (раскопки 1981-1982 гг.) //Материалы по археологии Мордовии. Тр.

МНИИЯЛИЭ. Вып. 85. Саранск, 1988. – С.104-117.

Беляев Я.В., Вихляев В.И., Зеленцова О.В., Шитов В.Н. Кельгининский могильник. Саранск, 1998. – 186 с.

Богачев А.Ф. Тоторшевский могильник // Археологические памятники мордвы первого тысячелетия нашей эры. Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып.63.

Саранск, 1979. – С.163- Воронина Р.Ф., Зеленцова О.В., Энговатова А.В. Никитинский могильник: публикация материалов раскопок 1977-1978 гг.: Труды отдела Охранных раскопок ИА РАН. Том 3. М., 2005. – 176 с.

Генинг В.Ф. Деменковский могильник – памятник Ломоватовской культуры // ВАУ. Вып. 6. – С.94-162.

Горюнова Е.И. Ефаевский могильник // Археологический сборник.

Вып. 1. Саранск, 1948а. – С.112- Горюнова Е.И. Коринский могильник // Археологический сборник.

Вып. 1. Саранск, 1948б. – С.56-87.

Горюнова Е.И. Погибловский могильник // Археологический сборник. Вып. 1. Саранск, 1948в. – С.88-111.

Горюнова Е.И. Сарлейский могильник // Археологический сборник. Вып. 1. Саранск, 1948 г. – С.6-55.

Ефименко П.П. Иваньковский и Гавердовский могильники древней мордвы // Материалы по археологии и этнографии мордвы. Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып. 48. Саранск, 1975. – С.7-36.

Жиганов М.Ф. Старший Кужендеевский могильник // СА. № 1.

1959.

Зеленеев Ю.А. Дубровский могильник // Материалы по археологии Мордовии. Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып. 52. Саранск, 1976б.

Иванов П.П. Материалы по истории мордвы VIII – XI вв. Моршанск, 1952. – 232 с.

Мартьянов В.Н. Могильник Красное I // Вопросы этнической истории мордовского народа в I – начале II тысячелетия н.э. Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып. 93. Саранск, 1988б. – С.80-100.

Мартьянов В.Н. Могильник Личадеево V // Средневековые памятники Окско-Сурского междуречья. Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып.99. Саранск, 1990. – С.53-63.

Петербургский И.М. Второй Журавкинский могильник // Археологические памятники мордвы первого тысячелетия нашей эры. Тр.

МНИИЯЛИЭ. Вып.63. Саранск, 1979. – С.57-103.

Петербургский И.М. Второй Старобадиковский могильник // Вопросы истории мордовского народа. Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып.80. Саранск, 1987. – С.50-78.

Петербургский И.М., Аксенова Т.В., Гришаков В.В., Первушкин В.И. Стародевиченский могильник // Средневековые памятники ОкскоСурского междуречья. Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып.99. Саранск, 1990. – С.64Петербургский И.М., Первушкин В.И. Стародевиченский могильник // Археологические исследования в Окско-Сурском междуречье. Тр.

МНИИЯЛИЭ. Вып.107. Саранск, 1992. – С.69-104.

Петрбургский И.М., Дивлишов А.В., Охотина Т.Н., Седышев О.В.

Степановский могильник // Поволжье и сопредельные территории в средние века. Труды ГИМ. Вып. 135. М., 2002. – С.136-141.

Полесских М.Р. Тезиковский могильник IV-V вв. // Исследования по истории, этнографии и археологии Мордовской АССР. Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып. ХХХ. Саранск, 1966. – С.268-296.

Полесских М.Р. Армиевский могильник // Археологические памятники мордвы первого тысячелетия нашей эры. Тр. МНИИЯЛИЭ.

Вып.63. Саранск, 1979. – С.5-56.

Степанов П.Д. Паньжинский могильник // Из древнейшей и средневековой истории мордовского народа. Тр. МНИИЯЛИЭ. Саранск.

1959. – С. 195-201.

Шитов В.Н. Кошибеевский могильник (по материалам раскопок В.Н. Глазова в 1902 г.) // Вопросы этнической истории мордовского народа в I – начале II тысячелетия н.э. Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып.93. Саранск, 1988а. – С.4-43.

Шитов В.Н. Сергачский могильник «Святой ключ» // Материалы по археологии Мордовии. Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып.85. Саранск, 1988б. – С.134-141.

Шитов В.Н. Старокадомский могильник // Материалы по археологии Мордовии. Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып.85. Саранск, 1988в. – С.23-70.

Аксенов В.С. Обряд обезвреживания погребенных в ВерхнееСалтовском и Рубежанском катакомбных могильниках салтово-маяцкой культуры // РА. № 3. М., 2002. – С.98-114.

Алёкшин В.А. Социальная структура и погребальный обряд древнеземледельческих обществ (По археологическим материалам Средней Азии и Ближнего Востока). Ленинград, 1986. – 192 с.

Алихова А.Х. Мордовские могильники X-XIV веков // КСИИМК.

Вып. 25. 1949а. – С.137-138.

Алихова А.Е. Мордва и мурома // КСИИМК. Вып. 30. 1949б. – С.26-30.

Алихова А.Е. Среднецнинская мордва. Материальная культура среднецнинской мордвы VIII-XI вв. По материалам раскопок П.П. Иванова за 1927-1928 гг. Саранск, 1969. – 176 с.

Аникин И.С. Об этнической принадлежности курганных погребений средневековой мордвы (по материалам раскопок Сарлейского могильника // Поволжские финны и их соседи в эпоху средневековья. Саранск, 2000. – С.67-70.

Архипов Г.А., Вайнер И.С., Каховский В.Ф. Краснов Ю.А., Никитина Г.Ф., Патрушев В.С., Цветкова И.К. Работы Чебоксарской экспедиции // АО 1971 г. М., 1972. – С.174-180.

Ашихмина Л.И. О ритуальных нарушениях погребений эпохи великого переселения народов в бассейне Вычегды (предварительные заметки) // Международное (XVI Уральское) археологическое совещание.

Материалы международной научной конференции. Пермь, 2003. – С.184Бакшаев Т.С. От усопшего к божеству (ритуальный процесс посмертной деификации на Окинаве) // Теоретические и методические подходы к изучению погребального обряда в современной археологии.

Тезисы докладов всероссийской научной конференции. М., 2005. – С.4Бейлекчи В.В. Древности муромы (погребальный обряд и поселения). М., 2005. – 278 с.

Белорыбкин Г.Н., Халиков А.Х. Раскопки Армиевского могильника // АО 1983. М. – С.138.

Белорыбкин Г.Н., Кишинская С.А. Историография древней истории Пензенского края. (Учебно-методическое пособие для студентов исторического факультета). Пенза, 1995. – 107 с.

Белорыбкин Г.Н. Западное Поволжье в средние века. Пенза, 2003.

– 199 с.

Беляев Я.В., Шитов В.Н. К истории древней мордвы Среднего Примокшанья // Средневековые памятники Окско-Сурского междуречья.

Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып.99. Саранск, 1990. – С.47-52.

Бражник О.И. Обряд ритуального обезвреживания покойников (по материалам грунтовых погребений Осиновского IV могильника) // Международное (XVI Уральское) археологическое совещание. Материалы международной научной конференции. Пермь, 2003. – С.190-191.

Винничек В.А., Губанов А.А. Могильник «Татарская Лака II» в системе средневековых памятников мордвы // Археология восточноевропейской лесостепи. Сборник материалов Всероссийской научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения А.Е. Алиховой.

Пенза, 2003.

Вихляев В.И Культурные связи сурско-цнинской мордвы с аланскими племенами Северного Кавказа и Дона во второй половине I тыс.

н.э. // Материалы по археологии и этнографии Мордовии. Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып.45.Саранск, 1974. – С.57-69.

Вихляев В.И. Древняя мордва Посурья и Примокшанья. Саранск, 1977. – 99 с.

Вихляев В.И. О генезисе культуры южномордовских племен // Археологические памятники мордвы первого тысячелетия нашей эры. Тр.

МНИИЯЛИЭ. Вып.63. Саранск, 1979. – С.140-147.

Вихляев В.И. Происхождение древнемордовской культуры. Саранск, 2000. – 132 с.

Вихляев В.И. К вопросу о ранней стадии пензенских могильников // Поволжье и сопредельные территории в средние века. Труды ГИМ.

Вып. 135. М., 2002.

Вопросы древней и средневековой археологии Восточной Европы.

М., 1978.

Воронина Р.Ф., Колышницына О.М. Раскопки Иваньковского могильника // АО 1971 г. М., 1972. – С.181-182.

Воронина Р.Ф. О некоторых чертах верований средневековой мордвы VIII-XI вв. // СА. № 1. 1975.

Генинг В.Ф., Бунятян Е.П., Пустовалов С.Ж., Рычков Н.А. Формализационно-статистические методы в археологии (анализ погребальных памятников). Киев, 1990. – 304 с.

Голдина Р.Д. Погребальный обряд Худяковского могильника // Этнические и социальные процессы у финно-угров Поволжья I тыс. до н.э. – I тыс.н.э. Йошкар-Ола, 1987. – С.41-63.

Голдина Р.Д., Кананин В.А. Средневековые памятники верховьев Камы. Свердловск, 1989.

Голдина Р.Д., Водолаго Н.В. Могильники неволинской культуры в Приуралье. Иркутск, 1990. – 173 с.

Гольмстен В.В. Наземные погребения в Среднем Поволжье // КСИИМК. Вып. 5. 1940. – С.56-58.

Горюнова Е.И. Этническая история Волго-Окского междуречья.

М., 1961.

Готье Ю.В. Железный век в Восточной Европе. М.-Л., 1930. – Гришаков В.В. К истории населения правобережья Нижней Оки в конце I тысячелетия нашей эры // Материалы по археологии Мордовии.

Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып.85. Саранск, 1988. – С. 71-103.

Гришаков В.В., Зеленеев Ю.А. Мурома VII-XI вв. Йошкар-Ола, 1990. – 77 с.

Гришаков В.В. О ранней стадии пензенских могильников // Поволжские финны и их соседи в эпоху средневековья (проблемы хронологии и этнической истории). Тезисы конференции. Саранск, 2000. – С. 8Гришаков В.В. Население верховьев Мокши и Суры накануне средневековья. Саранск, 2005. – 95 с.

Дорошенко Е.А. Зороастрийцы в Иране. М., 1982.

Древнейшие государства Кавказа и средней Азии / Археология СССР. М., 1985.

Дубынин А.Ф. Малышевский могильник (К истории Нижней Оки в I тысячелетии н.э.) // КСИИМК. Вып. 25. 1949а. – С.134-136.

Жиганов М.Ф. К истории мордовских племен в конце I тыс. н.э. // СА. № 4. 1961.

Жиганов М.Ф. Память веков. Изучение археологических памятников мордовского народа за годы советской власти. Саранск, 1976. – Зайцева О.В., Ражев Д.И. Тафономические индикаторы вторичности погребения // Теоретические и методические подходы к изучению погребального обряда в современной археологии. Тезисы докладов всероссийской научной конференции. М., 2005. – С.9-11.

Зеленеев Ю.А. Погребальный обряд населения Западной части Среднего Поволжья в I тыс. н.э. Инструментарий исследования. Саранск, 1976а. – 14 с.

Зеленеев Ю.А. Элементы погребального обряда мордвы VI-XI вв.

// Этнические и социальные процессы у финно-угров Поволжья I тыс. до н.э. – I тыс.н.э. Йошкар-Ола, 1987. – С.90-116.

Зеленеев Ю.А. Основные модели погребального обряда мордвы VIX вв. // Новые источники по этнической и социальной истории финноугров Поволжья I тыс. до н.э. – I тыс. н.э. Йошкар-Ола, 1990. – С.115Зеленеев Ю.А. Задачи изучения мордовской погребальной обрядности VI-X вв. и история накопления источников // Историкоархеологическое изучение Поволжья. Межвузовский сборник. ЙошкарОла, 1994. – С.49-56.

Зеленеев Ю.А. Методика исследования погребального обряда мордвы VI-X вв. // Методика и методологические предпосылки археологических исследований. Йошкар-Ола, 1995а.

Зеленеев Ю.А. Погребальный обряд мордвы и этнокультурные процессы в Волго-Окском регионе в VI-X в.

Автореферат на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Йошкар-Ола, 1995б.

Зеленеев Ю.А., Шитов В.Н. О планировке Старокадомского могильника // Археологические памятники мордвы первого тысячелетия нашей эры. Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып.63. Саранск, 1979. – С.134-139.

Зеленин Д.К. Восточнославянская этнография. М., 1991.

Зеленцова О.В. Динамика развития погребального обряда мордвы во второй половине VII – XI в. (по материалам среднецнинских могильников) // Финно-угорский мир: история и современность. Материалы конференции. Саранск, 2000.

Иванов В.А., Любчанский И.Э. Новые памятники средневековых кочевников в степях Южного Зауралья // Уфимский археологический вестник. Вып. 4. Уфа, 2003. – С. 230-243.

Краснов Ю.А. Безводинский могильник. (К истории Горьковского Поволжья в эпоху раннего средневековья). М., 1980. – 224 с.

Кузьмин Н.Ю. Ограбление или обряд? //Реконструкция древних верований: источники, метод, цель. СПб., 1991. – С.146-155.

Лаврин А.П. Энциклопедия смерти. Новосибирск, 1995. 768 с.

Ледяйкин В.И. О преемственности между городецкой и древнемордовской культурами // Материалы по археологии и этнографии Мордовии. Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып.48. Саранск, 1975. – С.37-45.

Малкова Н.М. Погребальные традиции мордвы в середине XVIII – начале XIX вв. (по материалам археологических раскопок Коноваловского могильника // Самарский край в истории России. Материалы конференции. Самара, 2001. – С.214-218.

Маркелов М.Т. Культ умерших в похоронном обряде волгокамских финнов //Религиозные верования народов СССР. Т.2. М., 1931.

Мартьянов В.Н. Археологические памятники мордвы конца I – начала II тысячелетия в Горьковской области // Материалы по археологии Мордовии. Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып.85. Саранск, 1988а. – С.118-131.

Мартьянов В.Н. Захоронения коней в могильниках мордвы левобережья р.Теши в конце I – начале II тысячелетия н.э. // Археологические исследования в Окско-Сурском междуречье. Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып.107.

Саранск, 1992. – С.53-68.

Мартьянов В.Н. Могильник Заречное II // Материалы и исследования по археологии Поволжья. Вып. 1. Йошкар-Ола, 1998. – С. 91-105.

Мартьянов В.Н. Арзамасская мордва в I – начале II тысячелетия.

Арзамас, 2001. – 322 с.

Маскаев А.И. Мордовская народная сказка. Саранск, 1947.

Маслюженко Д.Н., Шилов С.Н. Разрушение могил в системе погребальной обрядности эпохи средней бронзы // Международное (XVI Уральское) археологическое совещание. Материалы международной научной конференции. Пермь, 2003. – С.212-213.

Матвеева Г.И. Могильники ранних болгар на Самарской Луке.

Самара, 1997. – 226 с.

Матвеева Г.И. Обряд обезвреживания погребенных в могильниках IV-VII веков в Южном Приуралье и Среднем Поволжье // Международное (XVI Уральское) археологическое совещание. Материалы международной научной конференции. Пермь, 2003. – С.210-212.

Матвеева Г.И. Среднее Поволжье в IV-VII вв.: именьковская культура. Самара, 2004. – 168 с.

Мельник В.И. Особые виды погребений катакомбной общности.

М., 1991. – 137 с.

Можитов И.А. Курганы Южного Урала VIII – XII вв. М., 1981.

Мокшин Н.Ф. Мордва глазами зарубежных и российских путешественников. Саранск, 1993. – 240 с.

Мокшин Н.Ф. Религиозные верования мордвы. Саранск, 1998. – 248 с.

Мордва. Очерки по истории, этнографии и культуре мордовского народа. Саранск, 2004. – 991 с.

Моржерин К.Ю. Обряд обезвреживания погребенных в Комаровском грунтовом могильнике мордвы XIII-XIV вв. // Поволжские финны и их соседи в эпоху средневековья (проблемы хронологии и этнической истории). Тезисы конференции. Саранск, 2000. – С.60-63.

Моця А.П. Население Среднего Поднепровья IX-XIII вв. по данным погребальных памятников. Автореферат на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Киев, 1980. – 19 с.

Моця А.П. Южнорусские земли в IX-XIII вв. (по данным погребальных памятников). Автореферат на соискание ученой степени доктора исторических наук. Киев, 1991. – 31 с.

Никитина Г.Ф. Систематика погребального обряда племен черняховской культуры. М., 1985. – 208 с.

Никитина Г.Ф. Анализ археологических источников могильника Черняховской культуры у села Оселивка. М., 1995. – 230 с.

Никитина Т.Б. История населения Марийского края в I тыс. н.э.

(по материалам могильников). Йошкар-Ола. 1999. – 160 с.

Никитина Т.Б. Марийцы в эпоху средневековья. Йошкар-Ола.

2000. – 432 с.

Овсянников В.В., Яминов А.Ф. Исследования могильника у Чертова городища в Уфе (1911-1912 годы) // Уфимский археологический вестник. Вып. 4. Уфа. 2003. – С.16-57.

Ольховский В.С. Погребально-поминальная обрядности в системе взаимосвязанных понятий // СА. № 1. 1986. С.65-76.

Ольховский В.С. Обычай и обряд как формы традиции // РА. № 2.

1997. – С.159-168.

Осипова Т.В. К проблеме обряда вторичного захоронения Среднего Поволжья // VIII Ключевские чтения. Материалы конференции. Пенза, 1999. – С.5-12.

Осипова Т.В. Основные черты обряда вторичного захоронения в Сурско-Окском междуречье // Поволжские финны и их соседи в эпоху средневековья (проблемы хронологии и этнической истории). Тезисы конференции. Саранск, 2000. – С.57-60.

Осипова Т.В. Семантика костюма из погребений с обрядом вторичного захоронения на территории Окско-Сурского междуречья // Культура степей Евразии второй половины I тысячелетия н.э. (из истории костюма). Тезисы докладов III Международной археологической конференции. Самара, 2000. – С.108-109.

Осипова Т.В. Погребальный обряд Армиевского курганногрунтового могильника (IX-XI вв.) // I Лебедевские чтения. Материалы конференции. Пенза, 2001. – С. 63-66.

Осипова Т.В. Погребения с разрушенными костяками в ОкскоСурском междуречье // Археология восточноевропейской лесостепи.

Сборник материалов Всероссийской научной конференции, посвященной 100-летию А.Е. Алиховой. Пенза, 2003. – С. 330-332.

Осипова Т.В. История изучения погребений с разрушенными костяками в средневековых памятниках поволжских финнов // V Лебедевские чтения. Материалы конференции. Пенза, 2004. – С.87-90.

Осипова Т.В. Об особой группе погребений средневековых памятников Верхнего Посурья и Примокшанья (8-14 веков) // Материалы XXXVI Урало-Поволжской археологической студенческой конференции. Пенза, 2004. – С.144-146.

Осипова Т.В. Погребения с обрядом вторичного захоронения Иваньковского могильника // Материалы XXXVII Урало-Поволжской археологической студенческой конференции. Челябинск, 2005. – С.153.

Останина Т.И. Население Среднего Прикамья в III-V вв. Ижевск.

1997.

Первушкин В.И. Проблема типологии мокшанского погребального обряда XII-XIV вв. // Поволжские финны и их соседи в эпоху средневековья (проблемы хронологии и этнической истории). Тезисы конференции. Саранск, 2000.

Перевозчикова С.А. Обряд обезвреживания погребенных по материалам могильников Неволинской культуры // Международное (XVI Уральское) археологическое совещание. Материалы международной научной конференции. Пермь, 2003. – С.213-215.

Петербургский И.М. К вопросу о кузнечном и ювелирном ремесле мордвы (по раскопкам Шокшинского могильника VI-Х вв.) // Материалы по археологии и этнографии Мордовии. Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып.45. Саранск, 1974. – С.42-56.

Плетнева С.А. От кочевий к городам // МИА №142. М., 1967. – Плетнева С.А. На славяно-хазарском пограничье. Дмитриевский археологический комплекс. М., 1989.

Поволжье в средние века. М., 1970.

Полесских М.Р. В недрах времен. Археологические памятники в Пензенской области. Пенза, 1956. – 103 с.

Полесских М.Р. Ранние могильники древней мордвы в Пензенской области // СА. № 4. 1959. – С.202-211.

Полесских М.Р., Археологические памятники Пензенской области.

Путеводитель. Пенза, 1970а. – 163 с.

Полесских М.Р. Некоторые памятники мордвы-мокши конца I и начала II тысячелетий н.э. // Исследования по археологии и этнографии Мордовской АССР. Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып. 39. Саранск, 1970б. – С.116Полесских М.Р. Новые памятники древнейшей мордвы // Материалы по археологии и этнографии Мордовии. Тр. МНИИЯЛИЭ.

Вып.45.Саранск, 1974. – С.12-32.

Полесских М.Р. К вопросу о субстрате селиксенской культуры // Материалы по археологии Мордовии. Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып. 52. Саранск, 1976.

Полесских М.Р. Древнее население Верхнего Посурья и Примокшаня. Археологические очерки. Пенза, 1977.

Рапопорт Ю.А. Из истории религии древнего Хорезма (оссуарии).

М., 1971. – 128 с.

Рапопорт Ю.А. Религия древнего Хорезма: некоторые итоги исследований // Этнографическое обозрение. № 6. 1996.

Рапопорт Ю.А. Религиозные верования хорезмийцев в доисламское время // Поволжье и сопредельные территории в средние века. Труды ГИМ. Вып. 135. М. 2002. – С.141-143.

Рыков П.С. Культура древних финнов в районе р. Узы. Саратов, 1930.

Рычков Н.А. Традиция, обычай, обряд (к соотношению понятий) // РА. № 2. 1997. – С.150-158.

Седов В.В. Восточные славяне в VI - VIII вв. М., 1982. – 328 с.

Седов В.В.Об одной особенности погребальной обрядности финно-угров // Древности славян и финно-угров. Доклады советскофинляндского симпозиума по вопросам археологии (6-22 мая 1986 г.).

М., 1992. – С. 91-94.

Смирнов И.Н. Мордва. Историко-этнографический очерк. Саранск, 2002. – 296 с.

Смирнов Ю.А. Лабиринт. Морфология преднамеренного погребения. Исследование, тексты, словарь. М., 1997. – 279 с.

Смирнов Ю.А. Погребение: морфология и интерпретация // Теоретические и методические подходы к изучению погребального обряда в современной археологии. Тезисы докладов всероссийской научной конференции. М., 2005. – С.13-14.

Степанов П.Д. Древняя история мордвы-эрзи (часть II) // Исследования по археологии и этнографии Мордовской АССР. Тр. МНИИЯЛИЭ.

Вып. 39. Саранск, 1970. – С.26-66.

Степанов П.Д. Андреевский курган. К истории мордовских племен на рубеже нашей эры. Саранск, 1980. – 108 с.

Степи Евразии в эпоху средневековья / Археология СССР. М., 1981. – 304 с.

Токарев С.А. Ранние формы религии. М., Третьяков П.Н. П.П. Ефименко и финно-угорская археология // Материалы по археологии и этнографии мордвы. Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып.

48. Саранск, 1975. – С.3-6.

Трубникова Н.В. Некоторые погребения Кошибеевского могильника и черты общественного строя того времени // Исследования по археологии и этнографии Мордовской АССР. Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып. 39.

Саранск, 1970. – С.103-115.

Финно-угры и балты в эпоху средневековья / Археология СССР.

М., 1987. – 510 с.

Флеров В.С. Погребальные обряды на севере Хазарского каганата.

Волгоград, 1993. – 144 с.

Флеров В.С. Аланы Центрального Предкавказья V-VIII веков: обряд обезвреживания погребенных. М., 2000а. – 164 с.

Флеров В.С. Розыскания по обряду обезвреживания погребенных в раннесредневековой Восточной Европе // Степи Европы в эпоху средневековья. Донецк, 2000б. Т.1 – С. 55-74.

Флеров В.С. Обряд обезвреживания погребенных Хазарии на археологическом фоне Восточной Европы в I тыс. н.э. // Степи Европы в эпоху средневековья. Донецк, 2005. Т.4 – С. 383-406.

Флерова В.Е. Образы и сюжеты мифологии Хазарии. М., 2001. – 161 с.

Халиков А.Х., Валиуллина С.И. Проблемы изучения археологии Среднего Поволжья и Приуралья в Казанском университете //Страницы истории Поволжья и Приуралья. Казань, 1984. – С.162-182.

Халиков А.Х. Буртасы и их историко-археологическое определение // Вопросы этнической истории Волго-Донья в эпоху средневековья и проблема буртас. Пенза, 1990. – С.88-97.

Циркин А.В. Проникновение славянской культуры в быт и погребальный обряд мордвы (VII-XIII вв.) // Исследования по истории, этнографии и археологии Мордовской АССР. Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып. 30. Саранск, 1966. – С.217-234.

Циркин А.В. Культурные связи мордвы с прикамскими племенами во II-X вв. // Материалы по археологии и этнографии мордвы. Тр.

МНИИЯЛИЭ. Вып. 48. Саранск, 1975. – С.46-57.

Шитов В.Н. Шокшинский могильник: два погребения с монетами // Средневековые памятники Окско-Сурского междуречья. Тр. МНИИЯЛИЭ. Вып.99. Саранск, 1990.

Шитов В.Н. Расселение древней мордвы (по материалам погребальных памятников) // Финно-угорский мир: история и современность.

Материалы конференции. Саранск, 2000. – С.52-60.

Шутова Н.И. Дохристианские культовые памятники в удмуртской религиозной традиции. Ижевск, 2001.

АО – Археологические открытия ВАУ – Вопросы археологии Урала ГИМ – Государственный исторический музей ИА РАН – Институт археологии Российской Академии Наук КСИИМК – Краткие сообщения Института истории материальной культуры МИА – Материалы и исследования по археологии МНИИЯЛИЭ – Мордовский научно-исследовательский институт языка, литературы, истории и экономики РА – Российская археология СА – Советская археология Приложение - могильники, где присутствует обряд вторичного захоронения - могильники, где присутствует обряд обезвреживания - могильники с неопределенными разрушенными захоронениями - могильники, где ритуально разрушенных захоронений нет.

Рис. 1. Погребальные памятники мордвы в III-VII вв. (по В.Н. Шитову).

1- Иваньковский; 2- Волчихинский; 3- Сергачский («Святой ключ»); 3- Сергачский («Кожина слобода»); 5- Таутовский; 6- Абрамовский; 7- Стексовский; 8- Погибловский;

9- Тезиковский; 10- Ражкинский; 11- Пензенский; 12- Селиксенский; 13- СеликсаТрофимовский; 14- Степановский (Пензенский); 15- Алферьевский; 16- Шемышейский;

17- Армиевский I.

- могильники, где присутствует обряд вторичного захоронения - могильники, где присутствует обряд обезвреживания - могильники с неопределенными разрушенными захоронениями - могильники где ритуально разрушенных захоронений нет.

Рис. 2. Погребальные памятники мордвы в VII-XI вв. (по В.Н. Шитову).

1- Иваньковский; 2- Волчихинский; 3- Личадеево V; 4- Красное III; 5- Старший Кужендеевский; 6- Погибловский; 7- Выползово I; 8- Перемчалкинский; 9Пурдошанский; 10- Мордовско-Козловский; 11- Краснослободский -Мещанский лес-;

12- Старозубаревский; 13- Тенишевский; 14- Степановский; 15- «Заря» I; 16Журавкинский I; 17- Журавкинский II; 18- Куликовский; 19- Кельгининский; 20Старобадиковский II; 21- Томниковский; 22- Давыдовский; 23- Серповский; 24Пановский; 25- Луговской; 26- Кармалейский; 27- «Красный-Восток»; 28- ЕлизаветМихайловский; 29- Крюково-Кужновский; 30- Малоижморский; 31- Кулеватовский; 32Лядинский; 33- Кривозерский; 34- Армиевский II; 35- Хохловский.

- могильники, где присутствует обряд вторичного захоронения - могильники, где присутствует обряд обезвреживания - могильники с неопределенными разрушенными захоронениями - могильники где ритуально разрушенных захоронений нет.

Рис. 3. Погребальные памятники мордвы в XI-XIII вв. (по В.Н. Шитову).

1- «Пятница» VII; 2- Личадеево V; 3- Стексовский II; 4- Младший Кужендеевский; 5Погибловский; 6- Сыресевский; 7- Выползово II; 8- Выползово VI; 9- Красное I; 10Заречное II; 11- Коринский; 12- Стародевиченский; 13- Мордовско-Паркинский; 14Ефаевский; 15- Куликовский; 16- Черемисский; 17- Кельгининский; 18Старобадиковский I; 19- Татаро-Лакинский; 20- Сядемский; 21- Саровский; 22Дубровский.

- могильники, где присутствует обряд вторичного захоронения - могильники, где присутствует обряд обезвреживания - могильники с неопределенными разрушенными захоронениями - могильники где ритуально разрушенных захоронений нет.

Рис. 4. Погребальные памятники мордвы в XIII- XIV вв. (по В.Н. Шитову).

1- Сарлейский; 2- Ичалковский; 3- Младший Кужендеевский; 4- Борнуковский I,II;

5- Гагинский; 6- Коринский; 7- Большеигнатовский; 8- Нароватовский; 9Стародевиченский; 10- Мордовско-Паркинский; 11- «Заря» II; 12- Куликовский; 13Ефаевский; 14- Черемисский; 15- Волгапинский; 16- Калиновский; 17Старобадиковский I; 18- Пичпандинский; 19- Беднодемьяновский; 20- Паньжинский;

21- Старосотенский; 22- «Казбек»; 23- Кармалейский; 24- Долгоруковский; 25Чернозерский; 26- Дубровский; 27- Кендянский; 28- Василевский; 29- Вертелимский;

30- Папулевский; 31- Киржеманский; 32- Манадышский; 33- Карташихинский I; 34Карташихинский II; 35- Муранский; 36- Усинский II; 37- Барбашинский; 38Черемшанский; 39- Покровский; 40- Аткарский; 41- Комаровский.

Рис.5. Погребение 57 Тезиковского могильника (вторичное) Рис.6 Погребение 58 Тезиковского могильника (вторичное) Рис.7. Погребение 71 Иваньковского могильника (вторичное) Рис.8. Погребение 55 Селикса-Трофимовского могильника Рис.9. Погребение 54 Селикса-Трофимовского Рис.10. Погребение 228 Армиевского I Рис. 11. Погребение 28 могильника Татарская Лака II Рис. 13. Погребение 27 могильника Татарская Лака II Рис. 14. Погребение 17 могильника Татарская Лака II Рис 15. Погребение 18 могильника Заречное II (обезвреженное) Рис. 16. Погребение 3 могильника Татарская Лака II Рис. 17. Погребение 27а могильника Татарская Лака II Рис. 18. Погребение 2 могильника Татарская Лака II (неопределенное разрушенное захоронение) (неопределенное разрушенное захоронение) Таблица I. Распределение погребальных обрядов в могильниках с ритуально разрушенными костяками Продолжение таблицы I.

Таблица II. Распределение погребений с обрядом вторичного захоронения в могильниках Окско-Сурского междуречья (Пензенский) Продолжение таблицы II.

Таблица III. Ориентировка могильных ям погребений с обрядом вторичного захоронения (Пензенский) Продолжение таблицы III.

Таблица IV. Размеры могильной ямы в погребениях с обрядом вторичного захоронения (Пензенский) Трофимовский сикй ский Продолжение таблицы IV.

Таблица V. Форма могильной ямы и внутримогильные конструкции в погребениях с обрядом вторичного захоронения (Пензенский) Трофимовский к-г.

сикй новский Продолжение таблицы V.

Таблица VI. Виды внутримогильных конструкций в погребениях с обрядом вторичного захоронения Таблица VII. Распределение способов расположения костей во вторичных захоронениях (Пензенский) сикй ский Продолжение таблицы VII.

Таблица VIII. Захоронения одних черепов Таблица IX. Ориентировка погребенных в могилах с обрядом вторичного захоронения (Пензенский) Красный Восток ский Комаровский Продолжение таблицы IX.

Иваньковский Таблица X. Пол и возраст погребенных во вторичных захоронениях (Пензенский) Стародевиченский Продолжение таблицы Х.

Таблица XI. Виды подстилок в погребениях с обрядом вторичного захоронения Таблица XII. Способы расположения инвентаря во вторичных погребениях ский ский ский (Пензенский) Трофимовский к-г.

Восток ченсикй ский Продолжение таблицы XII.

новский Стексово II Комаровский ский Таблица XIII. Наличие инвентаря в мужских погребениях с обрядом вторичного захоронения (Пензенский) сикй 1 – уздечные пряжки, 2 – удила, 3 – стремя, 4 – стрелы, 5 – копье (пика), 6 – кельт, 7 – кинжал (меч), 8 – колчан, 9 – кольчуга, 10 – топор, 11 – гвозди, 12 – кресало и кремень, 13 – долото, 14 – нож, 15 – пряслице, 16 – бусы (бисер), 17 – височные кольца, подвески, 18 – кольцо (перстень), 19 – накосник, 20 – браслет, 21 – гривна, 22 – нагрудные бляхи, 23 – серьги, 24 – ожерелье, 25 – пряжки, 26 – поясные кольца, 27 – сюльгама, 28 – поясные накладки и бляшки, 29 – пуговицы Таблица XIV. Наличие инвентаря в женских погребениях с обрядом вторичного захоронения (Пензенский) 1 – уздечные пряжки, 2 – удила, 3 – стремя, 4 – стрелы, 5 – копье (пика), 6 – кельт, 7 – кинжал (меч), 8 – колчан, 9 – кольчуга, 10 – топор, 11 – гвозди, 12 – кресало и кремень, 13 – долото, 14 – нож, 15 – пряслице, 16 – бусы (бисер), 17 – височные кольца, подвески, 18 – кольцо (перстень), 19 – накосник, 20 – браслет, 21 – гривна, 22 – нагрудные бляхи, 23 – серьги, 24 – ожерелье, 25 – пряжки, 26 – поясные кольца, 27 – сюльгама, 28 – поясные накладки и бляшки, 29 – пуговицы Таблица XV. Наличие инвентаря в детских погребениях с обрядом вторичного захоронения 1 – уздечные пряжки, 2 – удила, 3 – стремя, 4 – стрелы, 5 – копье (пика), 6 – кельт, 7 – кинжал (меч), 8 – колчан, 9 – кольчуга, 10 – топор, 11 – гвозди, 12 – кресало и кремень, 13 – долото, 14 – нож, 15 – пряслице, 16 – бусы (бисер), 17 – височные кольца, подвески, 18 – кольцо (перстень), 19 – накосник, 20 – браслет, 21 – гривна, 22 – нагрудные бляхи, 23 – серьги, 24 – ожерелье, 25 – пряжки, 26 – поясные кольца, 27 – сюльгама, 28 – поясные накладки и бляшки, 29 – пуговицы Таблица XVI. Наличие инвентаря в погребениях с обрядом вторичного захоронения, где пол неопределен 1 – уздечные пряжки, 2 – удила, 3 – стремя, 4 – стрелы, 5 – копье (пика), 6 – кельт, 7 – кинжал (меч), 8 – колчан, 9 – кольчуга, – топор, 11 – гвозди, 12 – кресало и кремень, 13 – долото, 14 – нож, 15 – пряслице, 16 – бусы (бисер), 17 – височные кольца, подвески, 18 – кольцо (перстень), 19 – накосник, 20 – браслет, 21 – гривна, 22 – нагрудные бляхи, 23 – серьги, 24 – ожерелье, 25 – пряжки, 26 – поясные кольца, 27 – сюльгама, 28 – поясные накладки и бляшки, 29 – пуговицы Таблица XVII. Посуда в погребениях с обрядом вторичного захоронения (Пензенский) ский 1 – слева от костей, 2 – справа от костей, 3 – в ногах, 4 – в головах, 5 – несколько сосудов в разных частях ямы, 6– нет данных, 7 – развал сосуда среди костей, 8 – части сосуда в противоположных сторонах ямы, 9 – в засыпке Таблица XVIII. Керамика в погребениях с обрядом вторичного захоронения (Пензенский) Трофимовский Красный Вос- ток Стародевичен- сикй Таблица XIX. Наличие остатков погребального костра в погребениях с обрядом вторичного захоронения Таблица XX. Наличие костей животных в погребениях с обрядом вторичного захоронения Таблица XXI. Распределение погребений по количеству погребенных в захоронениях с обрядом обезвреживания Трофимовский 7 Красное III VIII- XIII П.1, 2, 5, 7, 11 Выползово VI XI-XIII П. 3, 8, 11, Продолжение таблицы XXI.

Таблица XXII. Наличие наземных сооружений в погребениях с обрядом обезвреживания Трофимовский Таблица XXIII. Ориентировка могильных ям погребений с обрядом обезвреживания Трофимовский Таблица XXIV. Размеры могильных ям обезвреженных захоронений ский Трофимовский ский ский Восток ский Продолжение таблицы XXIV.

ский ский Таблица XXV. Формы могильных ям в погребениях с обрядом обезвреживания Трофимовский ка II Продолжение таблицы XXV.

Таблица XXVI. Виды внутримогильных конструкций в погребениях с обрядом обезвреживания Название могильника № погребения Уступы в конце могильной Таблица XXVII. Возраст погребенных в захоронениях с обрядом обезвреживания Таблица XXVIII. Распределение способов обезвреживания погребенных и пол погребенных могильни- В об- В об- В об- В об- В об- В об- В об- В об- В об- В об- В об- В об- В об- В об- В об- В об- В об- разка ласти ласти ласти ласти ласти ласти ласти ласти ласти ласти ласти ласти ласти ласти ласти ласти ласти рушеголо- груди груди пояса голо- голо- голо- голо- груди, ног рук рук и груди, голо- груди, груди таза и но Трофимовский ский Восток Продолжение таблицы XXVIII.

VII Продолжение таблицы XXVIII.

+м-д – детское не обезврежено Таблица XXIX. Степень разрушения погребенных в захоронениях с обрядом обезвреживания Название могильника Кости изымались Кости перемешивались Часть изымалась, часть пе- Ноги предварительно свяремешивалась зывались Трофимовский Таблица ХХХ. Ориентировка погребенных в обезвреженных захоронениях Трофимовский Таблица XXXI. Наличие погребального костра в погребениях с обрядом обезвреживания Таблица XXXII. Наличие подстилки в погребениях с обрядом обезвреживания Трофимовский Таблица XXXIII. Способы расположения инвентаря в обезвреженных погребениях ский Трофимовский Восток ский Продолжение таблицы XXXIII.

ский Таблица XXXIV. Наличие инвентаря в мужских погребениях с обрядом обезвреживания Трофимовский 1 – уздечные пряжки, 2 – удила, 3 – стремя, 4 – стрелы, 5 – копье (пика), 6 – кельт, 7 – кинжал (меч), 8 – колчан, 9 – кольчуга, 10 – топор, 11 – гвозди, 12 – кресало и кремень, 13 – долото, 14 – нож, 15 – пряслице, 16 – бусы (бисер), 17 – височные кольца, подвески, 18 – кольцо (перстень), 19 – накосник, 20 – браслет, 21 – гривна, 22 – нагрудные бляхи, 23 – серьги, 24 – ожерелье, 25 – пряжки, 26 – поясные кольца, – сюльгама, 28 – поясные накладки и бляшки, 29 – пуговицы.

Таблица XXXV. Наличие инвентаря в женских погребениях с обрядом обезвреживания Трофимовский 1 – уздечные пряжки, 2 – удила, 3 – стремя, 4 – стрелы, 5 – копье (пика), 6 – кельт, 7 – кинжал (меч), 8 – колчан, 9 – кольчуга, 10 – топор, 11 – гвозди, 12 – кресало и кремень, 13 – долото, 14 – нож, 15 – пряслице, 16 – бусы (бисер), 17 – височные кольца, подвески, 18 – кольцо (перстень), 19 – накосник, 20 – браслет, 21 – гривна, 22 – нагрудные бляхи, 23 – серьги, 24 – ожерелье, 25 – пряжки, 26 – поясные кольца, – сюльгама, 28 – поясные накладки и бляшки, 29 – пуговицы.

Таблица XXXVI. Наличие инвентаря в детских погребениях с обрядом обезвреживания 1 – уздечные пряжки, 2 – удила, 3 – стремя, 4 – стрелы, 5 – копье (пика), 6 – кельт, 7 – кинжал (меч), 8 – колчан, 9 – кольчуга, 10 – топор, 11 – гвозди, 12 – кресало и кремень, 13 – долото, 14 – нож, 15 – пряслице, 16 – бусы (бисер), 17 – височные кольца, подвески, 18 – кольцо (перстень), 19 – накосник, 20 – браслет, 21 – гривна, 22 – нагрудные бляхи, 23 – серьги, 24 – ожерелье, 25 – пряжки, 26 – поясные кольца, – сюльгама, 28 – поясные накладки и бляшки, 29 – пуговицы.

Таблица XXXVII. Наличие инвентаря в неопределенных погребениях с обрядом обезвреживания 1 – уздечные пряжки, 2 – удила, 3 – стремя, 4 – стрелы, 5 – копье (пика), 6 – кельт, 7 – кинжал (меч), 8 – колчан, 9 – кольчуга, 10 – топор, 11 – гвозди, 12 – кресало и кремень, 13 – долото, 14 – нож, 15 – пряслице, 16 – бусы (бисер), 17 – височные кольца, подвески, 18 – кольцо (перстень), 19 – накосник, 20 – браслет, 21 – гривна, 22 – нагрудные бляхи, 23 – серьги, 24 – ожерелье, 25 – пряжки, 26 – поясные кольца, – сюльгама, 28 – поясные накладки и бляшки, 29 – пуговицы.

Таблица XXXVIII. Посуда в погребениях с обрядом обезвреживания 1 –слева от костей, 2 - справа от костей, 3 – в ногах, 4 – в головах, 5 – среди костей, 6 – нет данных, 7 – разбросан, 8 – в засыпке Таблица XXXIX. Обезвреживание инвентаря в погребениях с обрядом обезвреживания Таблица XL. Керамика в погребениях с обрядом обезвреживания Таблица XLI. Наличие костей животных в обезвреженных погребениях Таблица XLII. Распределение погребений по количеству погребенных в неопределенных разрушенных захоронениях (Пензенский) Трофимовский 9. Заречное II XI-XIII П.3, 4, 8, 14, 15, 21, Продолжение таблицы XLII.

Таблица XLIII. Наличие наземных сооружений в неопределенных разрушенных захоронениях зенский) Таблица XLIV. Ориентировка могильной ямы неопределенных разрушенных захоронений зенский) Таблица XLV. Размеры могильных ям неопределенных разрушенных захоронений (Пензенский) Трофимовский ка II Тешская группа Продолжение таблицы XLV.

Таблица XLVI. Форма могильных ям в неопределенных разрушенных захоронениях (Пензенский) Трофимовский Продолжение таблицы XLVI.

Таблица XLVII. Виды внутримогильных конструкций в погребениях с неопределенными разрушенными захоронениями Название могильника С заплечиками Ямка у края погребения Таблица XLVIII. Возраст и пол погребенных в неопределенных разрушенных захоронениях Таблица XLIХ. Степень разрушения костей в погребениях с неопределенными разрушенными захоронениями ский ский ский (Пензенский) Трофимовский ский Восток Тешская группа ский VII Продолжение таблицы XLIХ.

Иваньков- ский Таблица L. Ориентировка погребенных в неопределенных разрушенных захоронениях (Пензенский) Трофимовский Продолжение таблицы L.

Иваньковский Таблица LI. Наличие погребального костра в неопределенных разрушенном погребении Название могильника нет в заполнении на дне мо- в заполнении и Таблица LII. Виды подстилок в неопределенных разрушенных захоронениях Таблица LIII. Способы расположения инвентаря в неопределенных разрушенных погребениях Название У голо- У пояса На груди У ног У голо- У голо- У ног и В поряд- беспоря- В засып- У голо- В центре (Пензенский) Трофимовский Продолжение таблицы LIII.

Таблица LIV. Наличие инвентаря в мужских неопределенных разрушенных погребениях Трофимовский 1 - уздечные пряжки, 2 - удила, 3 - стремя, 4 - стрелы, 5 - копье (пика), 6 - кельт, 7 - кинжал (меч), 8 - колчан, 9 - кольчуга, 10 - топор, 11 гвозди, 12 - кресало и кремень, 13 - долото, 14 - нож, 15 - пряслице, 16 - бусы (бисер), 17 - височные кольца, подвески, 18 - кольцо (перстень), 19 - накосник, 20 - браслет, 21 - гривна, 22 - нагрудные бляхи, 23 - серьги, 24 - ожерелье, 25 - пряжки, 26 - поясные кольца, 27 - сюльгама, - поясные накладки и бляшки, 29 - пуговицы.

Таблица LV. Наличие инвентаря в женских неопределенных разрушенных погребениях Название мония гильника (Пензенский) Трофимовский 1 - уздечные пряжки, 2 - удила, 3 - стремя, 4 - стрелы, 5 - копье (пика), 6 - кельт, 7 - кинжал (меч), 8 - колчан, 9 - кольчуга, 10 - топор, 11 гвозди, 12 - кресало и кремень, 13 - долото, 14 - нож, 15 - пряслице, 16 - бусы (бисер), 17 - височные кольца, подвески, 18 - кольцо (перстень), 19 - накосник, 20 - браслет, 21 - гривна, 22 - нагрудные бляхи, 23 - серьги, 24 - ожерелье, 25 - пряжки, 26 - поясные кольца, 27 - сюльгама, - поясные накладки и бляшки, 29 - пуговицы.

Таблица XLVI. Наличие инвентаря в детских неопределенных разрушенных погребениях 1 - уздечные пряжки, 2 - удила, 3 - стремя, 4 - стрелы, 5 - копье (пика), 6 - кельт, 7 - кинжал (меч), 8 - колчан, 9 - кольчуга, 10 - топор, 11 гвозди, 12 - кресало и кремень, 13 - долото, 14 - нож, 15 - пряслице, 16 - бусы (бисер), 17 - височные кольца, подвески, 18 - кольцо (перстень), 19 - накосник, 20 - браслет, 21 - гривна, 22 - нагрудные бляхи, 23 - серьги, 24 - ожерелье, 25 - пряжки, 26 - поясные кольца, 27 - сюльгама, - поясные накладки и бляшки, 29 - пуговицы Таблица LVII. Наличие инвентаря в неопределенных разрушенных погребениях, где пол неопределен Трофимовский 1 - уздечные пряжки, 2 - удила, 3 - стремя, 4 - стрелы, 5 - копье (пика), 6 - кельт, 7 - кинжал (меч), 8 - колчан, 9 - кольчуга, 10 - топор, 11 гвозди, 12 - кресало и кремень, 13 - долото, 14 - нож, 15 - пряслице, 16 - бусы (бисер), 17 - височные кольца, подвески, 18 - кольцо (перстень), 19 - накосник, 20 - браслет, 21 - гривна, 22 - нагрудные бляхи, 23 - серьги, 24 - ожерелье, 25 - пряжки, 26 - поясные кольца, 27 - сюльгама, - поясные накладки и бляшки, 29 - пуговицы.

Таблица LVIII. Посуда в неопределенных разрушенных погребениях Трофимовский 1 -слева от костей, 2 - справа от костей, 3 - в ногах, 4 - в головах, 5 - в засыпке, 6 - в центре, 7 - в южном конце ямы, 8 - в северном конце могилы, 9 - нет данных Таблица LIХ. Обезвреживание инвентаря в неопределенных разрушенных погребениях Таблица LХ. Керамика в неопределенных разрушенных погребениях (Пензенский) Таблица LХI. Наличие костей животных в неопределенных разрушенных погребениях