«МЕДИАЦИЯ КАК МЕХАНИЗМ РЕАЛИЗАЦИИ ЦЕЛИ ГРАЖДАНСКОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА ...»

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Саратовская государственная юридическая академия»

На правах рукописи

Нахов Максим Сергеевич

МЕДИАЦИЯ КАК МЕХАНИЗМ РЕАЛИЗАЦИИ ЦЕЛИ

ГРАЖДАНСКОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА

12.00.15 – гражданский процесс, арбитражный процесс Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук

Научный руководитель — доктор юридических наук, профессор Исаенкова Оксана Владимировна Саратов – 2014

ОГЛАВЛЕНИЕ

Стр.

ВВЕДЕНИЕ ………………………………………………………………….

ГЛАВА I. ЦЕЛИ И ЗАДАЧИ

ГРАЖДАНСКОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА

НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ ЕГО РАЗВИТИЯ …………

ГЛАВА II. МЕДИАЦИЯ КАК МЕХАНИЗМ РЕАЛИЗАЦИИ ЦЕЛИ

ГРАЖДАНСКОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА……………... §1. Соотношение понятий «примирение», «примирительные процедуры» и «медиация» ………………………………… §2. Соотношение понятий «конфликт» и «спор» в контексте их урегулирования при помощи медиации ……………… §3. Завершение процедуры медиации в рамках гражданского судопроизводства..………………………………………... §4. Статус медиатора при проведении процедуры медиации в рамках гражданского судопроизводства.…………………. ЗАКЛЮЧЕНИЕ ……………………………………………………………. Библиографический список использованной литературы ………………..

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы диссертационного исследования. В последние годы в отечественном законодательстве произошли кардинальные изменения, существенно повлиявшие практически на все его институты. Позитивная тенденция заключается в том, что реформирование российского гражданского процессуального законодательства происходило не спонтанно, а согласно Федеральной целевой программе «Развитие судебной системы на 2007– 2011 годы», утвержденной постановлением Правительства РФ от 21 сентября 2006 г. № 5831. Отдельное место в Программе уделялось развитию примирительных процедур, направленных на урегулирование конфликта на основе добровольного волеизъявления самих сторон. В Программе было заявлено, что внедрение примирительных процедур (восстановительной юстиции), внесудебных и досудебных способов урегулирования споров, в том числе вытекающих из административных правоотношений, будет способствовать снижению нагрузки на судей и, как следствие, экономии бюджетных ресурсов и повышению качества осуществления правосудия. Как верно указывает И.В. Решетникова, в нашей стране возникла насущная необходимость сочетания судопроизводства с альтернативными формами рассмотрения дел2.

Многочисленные альтернативные процедуры имеют место в правовой системе США, где применяются как наряду с гражданским судопроизводством, так и в его рамках. В американской теории права и в дальнейшем в законодательстве указанные процедуры получили обобщающее обозначение «альтернативное разрешение споров» (Alternative Dispute Resolution, или ADR). Ведущее место среди ADR-процедур в США традиционно занимает медиация.

См.: СЗ РФ. 2006. № 41. Ст. 4248.

См.: Решетникова И.В. Состязательность гражданского судопроизводств через призму судебной практики // Теоретические и практические проблемы гражданского, арбитражного процесса и исполнительного производства: сборник научных статей. Краснодар; СПб., 2005. С. 180.

Легальная основа для применения медиации в Российской Федерации существует с 2002 г. В частности, в Арбитражный процессуальный кодекс РФ было введено понятие «посредник». При этом судьям была вменена обязанность разъяснять сторонам их право до разрешения спора в суде обратиться к посреднику (п. 2 ч. 1 ст. 135 Арбитражного процессуального кодекса РФ). Между тем эта норма, которая могла бы в конечном итоге снизить нагрузку на судей, оказалась мало востребованной. Из 1 409 503 дел, рассмотренных судьями арбитражных судов в 2009 г., мировые соглашения с участием посредника были заключены лишь по 59 делам, что составило 0,004 % от общего количества рассмотренных дел1.

В этой связи вступление в силу Федерального закона от 27 июля 2010 г. № 193-ФЗ «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)» (в ред. от 23 июля 2013 г.) (далее – ФЗ «О медиации») явилось логичным результатом генезиса в Российской Федерации, с одной стороны, теоретических исследований ученых в сфере альтернативной юрисдикции и, с другой стороны, изменением материального и процессуального законодательства, все более ориентированного на международные стандарты правосудия. Кроме сказанного, указанные изменения, безусловно, являются отражением более глобальных правовых процессов европейского и мирового масштаба.

Так, в 2002 г. Комиссией ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ) был принят так называемый Типовой закон о международной коммерческой согласительной процедуре (далее – ТЗ ЮНСИТРАЛ), представляющий собой некий набор положений – рекомендаций для включения в национальное право государств в целях единообразного правового регулирования в указанной сфере. Кроме того, Европарламент и Совет Европы 21 мая 2008 г. приняли Директиву 2008/52 относительно некоторых См.: Большова А.К. Состояние и перспективы нагрузки на судей // Журнал российского права. 2010. № 10. С. 87.

аспектов медиации в гражданских и коммерческих делах (далее – Директива ЕС 2008/52)1.

Новеллы процессуального законодательства, связанные с вступлением в действие указанного нормативного правового акта, требуют ответа на многие вопросы как теории гражданского процессуального права, так и практики его применения. Если до этого момента в рамках гражданских (арбитражных) процессуальных отношений предусматривалась лишь «иллюзорная»

(говоря языком Европейского суда по правам человека) возможность использования альтернативных способов разрешения споров в рамках судопроизводства, то теперь это становится фактической реальностью, требующей отработки механизма ее воплощения на практике.

Приняв ФЗ «О медиации» и внеся соответствующие изменения в отдельные материальные и процессуальные акты, законодатель поставил перед учеными-процессуалистами достаточно сложную и многоаспектную задачу – подвести доктринальные положения процессуальной науки под сконструированные им нормы, регулирующие институт применения медиации в судах общей и арбитражной юрисдикции. Эта задача осложняется еще и тем обстоятельством, что, на наш взгляд, нормативное закрепление института медиации осуществлено законодателем без учета анализа зарубежного опыта применения тождественных или схожих правовых институтов, разработок отечественных исследователей в данной сфере, а также без учета менталитета российского правового сознания.

С принятием специального нормативного правового акта о процедуре медиации законодатель внес в процессуальные кодексы минимальное количество норм, регулирующих применение данного института в рамках гражданского судопроизводства, оставив тем самым место либо для судейского усмотрения, либо для применения судьей аналогии закона или аналогии праДиректива 2008/52/ ЕС Европейского Парламента и Совета от 21 мая 2008 г. «Относительно некоторых аспектов медиации в гражданских и коммерческих делах».URL:

http://base.consultant.ru /cons/ cgi/ online.cgi?req=doc;base=INT;n= ва. Нормы ФЗ «О медиации» также дают основание утверждать о чрезвычайно поверхностном регулировании данного правового института.

В этой связи возникает целый ряд вопросов, требующих разъяснения в научном плане и соответствующего изменения их законодательного регулирования. Это и общие вопросы, связанные с определением типа или вида взятой законодателем за основу процедуры медиации с учетом имеющейся классификации таких процедур в зарубежном правовом пространстве, и частные вопросы правового регулирования их проведения в рамках судебного разбирательства: соотношение понятий «конфликт» и «спор» в контексте того, что в судах рассматриваются и разрешаются дела по правовым спорам, в то время как в рамках примирительных процедур и при помощи медиации в частности стороны урегулируют в первую очередь именно конфликт; возможность медиатора знакомиться с материалами дела и вытекающий отсюда вопрос об определении его места в структуре субъектов гражданского процессуального отношения и пр.

Ответы на эти вопросы имеют смысл лишь в том случае, если будет разрешен главный вопрос, имеющий доктринальное значение, а именно:

отвечает ли введение института медиации в рамках гражданского судопроизводства цели, установленной в нормах Гражданского процессуального кодекса РФ, и если нет, то в каком направлении следует изменять эту цель.

Таким образом, выбор темы диссертационного исследования и ее актуальность обусловлены необходимостью уточнения цели гражданского судопроизводства с учетом международных стандартов защиты нарушенных и (или) оспариваемых прав, свобод и законных интересов субъектов материального права, а также последних изменений отечественного процессуального законодательства; расширения задач гражданского судопроизводства с учетом измененной его цели; выработки доктринального понимания института «примирения» в целом и такой примирительной процедуры, как медиация в частности.

Степень научной разработанности темы. Несмотря на значимость изучения достижения цели гражданского судопроизводства при помощи примирения в целом и такого механизма, как медиация, в частности, для их научного определения, развития законодательства, оптимизации правового применения примирения и медиации в правоприменительной практике в современном правоведении отсутствуют комплексные научные исследования по данной теме.

За достаточно большой период развития института примирения и не столь длительного существования института медиации в рамках гражданского судопроизводства указанному вопросу было посвящено незначительное количество специальных исследований. В основном изучению были подвергнуты лишь отдельные коллизионные вопросы примирения и медиации в монографиях, учебных пособиях и статьях, в первую очередь в журнале «Третейский суд».

Первым базовым исследованием в сфере альтернативной юрисдикции, на долгие годы задавшим вектор дальнейшего развития ее изучения, является успешно защищенное в 2001 г. диссертационное исследование на соискание ученой степени доктора юридических наук Е.И. Носыревой «Альтернативное разрешение гражданско-правовых споров в США».

В последующем отдельным вопросам, являющимся предметом нашего исследования, было уделено внимание в исследованиях либо по примирению в целом (Захарьящева И.Ю. Примирительные процедуры в арбитражном процессуальном законодательстве Российской Федерации (концептуальные основы и перспективы развития): автореф. дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2005; Кузбагаров А.Н. Примирение сторон по конфликтам частноправового характера: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. СПб., 2006; Романенко М.А.

Альтернативные формы разрешения правовых конфликтов в сфере прав человека и гражданина: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2008; Колясникова Ю.С. Примирительные процедуры в арбитражном процессе: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2009; Михайлова Е.В. Процессуальные формы защиты субъективных гражданских прав, свобод и законных интересов в Российской Федерации (судебные и несудебные): автореф. дис.

… д-ра юрид. наук. М., 2013), либо по отдельным вопросам медиации в частности (Андреев В.В. Процесс посредничества в разрешении социального конфликта: автореф. дис. … канд. социолог. наук. Новочеркасск, 1999; Спиридонов С.А. Посредничество как комплексный институт гражданского права: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2007; Карпенюк О.С. Правовое регулирование посредничества при разрешении внешнеэкономических споров: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2008; Калашникова С.И. Медиация в сфере гражданской юрисдикции: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2010; Панасюк А.М. Участие адвоката в урегулировании юридических споров посредством медиации: автореф. дис. … канд. юрид. наук.

М., 2012).

Вместе с тем медиация как механизм достижения цели гражданского судопроизводства не подвергалась научному анализу.

Все указанные обстоятельства повлияли на выбор темы настоящего исследования, свидетельствуют о ее актуальности и служат основой для обозначения объекта, предмета, цели и задач исследования.

Цель и задачи исследования. Целью исследования является разработка теоретических основ оптимизации правового применения примирения и медиации в правоприменительной практике на основе комплексного, теоретико-методологического анализа и систематизации существующих теоретических и научно-практических разработок, затрагивающих возможность достижения цели гражданского судопроизводства при помощи примирения в целом и такого механизма, как медиация, в частности.

Достижение поставленной цели обусловило необходимость решения следующих задач:

уточнить цель гражданского судопроизводства с учетом международных обязательств Российской Федерации и реальных потребностей и запросов российского общества;

изучить «примирение» в рамках гражданского судопроизводства с точки зрения включения в его задачи;

выявить специфику медиации как механизма достижения цели гражданского судопроизводства;

определить точки соприкосновения цели гражданского судопроизводства в целом и такой стадии, как подготовка дела к судебному разбирательству, в частности;

исследовать соотношение понятий «примирение» и «примирительные процедуры», а также соотношение понятий «посредничество» и «медиация»;

исследовать соотношение понятий «конфликт» и «спор», а также соотношение понятий «урегулирование конфликта» и «разрешение спора»;

раскрыть сущность и отличительные признаки медиативного соглашения;

установить возможные варианты окончания гражданского судопроизводства при положительном завершении медиации;

определить статус медиатора в гражданском судопроизводстве.

Объектом диссертационного исследования выступают гражданские процессуальные отношения, связанные с возможностью достижения цели гражданского судопроизводства при помощи такого механизма, как медиация.

Предмет исследования составили научно-теоретические работы ученых в области альтернативной юрисдикции в целом и медиации в частности, теории государства и права, гражданского, гражданского процессуального и арбитражного процессуального права; коллизии и пробелы правовых норм различных отраслей материального и процессуального законодательства, касающиеся рассматриваемых вопросов; материалы правоприменительной практики судебных инстанций и Центров медиации Российской Федерации.

Методологической основой диссертационного исследования послужили различные методы познания, в частности общенаучный и частнонаучный, системный, исторический, диалектический, сравнительно-правовой, формально-логический, аналитический и др.

Теоретическую основу исследования составили научные труды по вопросам общей теории права, гражданского и арбитражного процессуального права, гражданского и иных смежных отраслей права, сравнительного правоведения, юридической конфликтологии и психологии следующих ученых: Е.А. Борисовой, Е.В. Вавилина, Д.Х. Валеева, И.В. Воронцовой, Н.А. Громошиной, Р.Е. Гукасяна, Г.А. Жилина, И.М. Зайцева, О.В. Исаенковой, Р.Ф. Каллистратовой, В.Н. Кудрявцева, Д.Я. Малешина, Г.Л. Осокиной, А.М. Нехороших, Ю.А. Поповой, Б.И. Пугинского, И.В. Решетниковой, Т.В. Сахновой, В.А. Цихотского, А.В. Чекмаревой, В.Ф. Яковлева, В.В. Яркова и др.

Важную роль в изучении современного состояния проблематики сыграли научные исследования отечественных дореволюционных правоведов, таких как Е.В. Васьковский, А. Куницын, М. Малинин, К.И. Малышев, В.А.

Рязановский и др.

Основные выводы автора по вопросу достижения цели гражданского судопроизводства при помощи примирения в целом, а также такого механизма, как медиация, в частности строятся на исследованиях ученых, непосредственно затрагивающих в своих работах вопросы альтернативной юрисдикции. Среди них работы В.О. Аболонина, О.В. Аллахвердовой, С.Ф. Афанасьева, Д.И. Бекяшевой, А.К. Большовой, Н.И. Гайденко-Шер, Д.Л. Давыденко, С.Л. Дегтярева, С.К. Загайновой, А.И. Зайцева, И.Ю. Захарьящевой, Е.Н. Ивановой, О.В. Исаенковой, С.И. Калашниковой, В.С. Каменкова, Д.А. Карпенко, Ю.С. Колясниковой, А.Н. Кузбагарова, С.А. Курочкина, С.В. Лазарева, М.Ю. Лебедева, В.В. Лисицына, Е.В. Михайловой, М.В. Немытиной, Т.Н. Нешатаевой, Е.И. Носыревой, Е.Ю. Пальцева, М.А. Романенко, М.А. Рожковой, Г.В. Севастьянова, А.Е. Солохина, Е.Г. Стрельцовой, С.С. Трушникова, Ц.А. Шамликашвили и др.

Эмпирической основой исследования послужили постановления Европейского суда по правам человека, Конституционного Суда РФ, опубликованная и размещенная в справочных правовых системах практика Высшего Арбитражного Суда РФ, Верховного Суда РФ, а также практика проведения процедуры медиации центров медиации в Российской Федерации.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что впервые в науке гражданского процессуального права институт медиации в рамках гражданского судопроизводства рассматривается как механизм реализации цели гражданского судопроизводства. С учетом общей тенденции расширения диспозитивного начала в рамках гражданских процессуальных отношений и усиления роли примирения предлагается уточнение цели гражданского судопроизводства и расширение задач для ее достижения.

Научная новизна находит непосредственное выражение в следующих основных положениях, выносимых на защиту:

1. Одной из главных причин неэффективности судебной формы защиты прав, свобод и законных интересов субъектов материального права в настоящий момент является неверно сформулированная цель гражданского судопроизводства, а также узкое понимание задач по ее достижению. Задача правильного и своевременного рассмотрения и разрешения дела для судьи означает, прежде всего, рассмотрение и разрешение дела по существу с вынесением судебного решения. Такое ограничительное понимание возможности судебной защиты не может служить гарантией реальной эффективной защиты права в понимании ее Европейским судом по правам человека. В этой связи правильно сформулированная, отвечающая реальным запросам и потребностям российского общества, учитывающая международные обязательства Российской Федерации цель гражданского судопроизводства является отправной точкой и основой его эффективности. С учетом международных обязательств Российской Федерации, реальных запросов и потребностей российского общества цель гражданского судопроизводства должна быть определена как «доступная, справедливая, эффективная и реальная защита нарушенных и (или) оспариваемых прав, свобод и законных интересов субъектов материального права».

2. Примирение в рамках гражданского судопроизводства выступает правовым средством, с помощью которого возможно достижение цели справедливой защиты нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов сторон. При таком понимании примирение должно быть дополнено в качестве одной из задач гражданского судопроизводства.

3.

Защита прав, свобод и законных интересов сторон в гражданском судопроизводстве возможна в пределах диспозитивно определяемых самой стороной предмета защиты, предоставленным государством и обществом способом, средством и объемом. Кроме указанных категорий, необходимым условием защиты прав, свобод и законных интересов сторон будет являться наличие альтернативы конкретного механизма реализации как предмета, так и способа и пределов защиты указанных категорий. Медиация, проводимая сторонами в рамках гражданского судопроизводства, по отношению к самому судопроизводству выступает в роли правового механизма, способного обеспечить достижение цели гражданского судопроизводства.

4. С учетом европейской концепции гражданского судопроизводства, а также норм международного права достижение цели отечественного судопроизводства возможно как при непосредственном участии суда, реализующего функцию правосудия (путем вынесения решения при осуществлении правосудия), так и при опосредованном участии суда, реализующего в этом случае функцию примирения (путем утверждения результата примирительной процедуры).

5. Уточнение цели гражданского судопроизводства и расширение задач по ее достижению позволит привести в соответствие стадию подготовки дела к судебному разбирательству стадии судебного разбирательства.

Понимание цели подготовки дела к судебному разбирательству как обеспечения задач гражданского судопроизводства позволит реализовать дополненную задачу всего гражданского судопроизводства по примирению сторон уже в рамках подготовки дела к судебному разбирательству, что, в свою очередь, будет автоматически означать достижение общей цели гражданского судопроизводства.

6. В рамках гражданского судопроизводства понятия «примирение» и «примирительные процедуры» должны рассматриваться как содержание и форма. Содержанием будет выступать «примирение», понимаемое как совокупность действий лиц, участвующих в деле, и суда, направленных на урегулирование конфликта, а формой будут являться «примирительные процедуры», перечень которых должен быть урегулирован процессуальным законодательством.

7. Под примирительными процедурами следует понимать урегулированные нормами гражданского процессуального законодательства, санкционированные судом в рамках выполнения задачи по примирению сторон, облеченные в ту или иную процедуру меры, направленные на оптимальное достижение цели гражданского судопроизводства.

8. Вынесение судьей определения об отложении разбирательства дела для проведения сторонами процедуры медиации должно являться судейским актом содействия урегулированию конфликта, т.е. его содействием примирению сторон в рамках гражданского судопроизводства. Такое содействие начинается вынесением указанного определения и заканчивается утверждением медиативного соглашения в качестве мирового. Поступившее в суд соглашение о проведении процедуры медиации должно служить основанием для приостановления производства по делу до фактического прекращения процедуры медиации по одному из предусмотренных в законе оснований.

9. Предлагается введение «обязательной» досудебной медиации по отдельным категориям дел, так как в силу ментальности российского общества на первоначальном этапе развития этой примирительной процедуры она должна сочетать в себе как функции примирения, так и функции пропаганды альтернативной возможности защиты прав, свобод и законных интересов.

10. Указание в Федеральном законе «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)» на то, что в рамках медиации урегулируются споры, несколько противоречит доктринальному пониманию медиации как процедуре по урегулированию конфликтов. При урегулировании конфликта посредством примирения сторон на первый план выходит его «внутренняя» «личностная» сторона, в то время как при разрешении спора в суде этот аспект практически не имеет никакого значения для судьи, которому важна в первую очередь как раз «внешняя»

«формальная» сторона разрешения спора и как следствие вынесение судебного решения. При таком понимании соотношения понятий «конфликт» и «спор» процедура медиации, чтобы соответствовать истинному доктринальному смыслу, должна быть нацелена в том числе (а, возможно, и в первую очередь) на урегулирование конфликта между сторонами.

11. Рассматривая соотношение понятий «медиативное соглашение» и «мировое соглашение», в качестве которого по действующему процессуальному законодательству оно должно утверждаться судом, автор приходит к выводу о том, что они имеют разную целевую направленность и существенно отличаются по своему содержанию. Указание в Федеральном законе «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)» на то, что медиативное соглашение, достигнутое сторонами в ходе внесудебной медиации, представляет собой гражданскоправовую сделку, должно трактоваться расширительно и к медиативному соглашению, достигнутому сторонами в рамках гражданского судопроизводства. Такое расширительное толкование будет соответствовать сути процедуры медиации, на результат которой вопрос о том, вне или внутри судопроизводства она проводится, не влияет. В этой связи, утверждая медиативное соглашение, судья обязан проверить его на предмет действительности и соблюдения обязательных условий.

12. Учитывая гражданско-правовую основу медиативного соглашения и руководствуясь базовым положением цивилистики о свободе договора, полагая, что в ходе проведения процедуры медиации у сторон может измениться как их понимание причин конфликта, так и перспектив их дальнейшего взаимодействия, автор считает возможным выход сторон в медиативном соглашении за пределы заявленных в суд требований. Такой выход не будет противоречить доктрине гражданского процессуального права о том, что суд не может выходить в своем решении за пределы заявленных сторонами требований, так как это будут делать в рамках медиации сами стороны, а не суд и не в рамках судебного разбирательства.

13. Принимая во внимание договорную основу медиации, примирительную функцию нотариуса, а также действие принципа диспозитивности в гражданском судопроизводстве, считаем возможным предоставить альтернативное право сторонам нотариального удостоверения медиативного соглашения как при проведении внесудебной процедуры медиации, так и в рамках судопроизводства. В последнем случае цель судопроизводства будет достигнута, что имеет первостепенное значение как для сторон, так и для обеспечения эффективности гражданского судопроизводства.

14. Реализуя функцию содействия сторонам в выработке решения по существу спора, медиатор при проведении процедуры в рамках гражданского судопроизводства с целью более глубокого проникновения в сущность конфликта должен, кроме информации, полученной со слов сторон, ознакомиться со всеми имеющимися в деле доказательствами. В этой связи более эффективное проведение процедуры медиации в рамках судопроизводства вызывает потребность включения медиатора в круг субъектов гражданского судопроизводства.

Научная значимость диссертационной работы обусловлена выбором темы исследования и состоит в возможности использования содержащихся в диссертации научных выводов и предложений для дальнейшего развития науки гражданского процессуального права. Сформулированные и обоснованные в исследовании выводы помогут расширить теоретические представления о возможности достижения цели гражданского судопроизводства посредством примирения в целом и медиации в частности.

Практическая значимость исследования. Выводы и практические рекомендации, содержащиеся в работе, могут быть использованы в законотворческой деятельности, а также при преподавании курсов гражданского и арбитражного процессуального права, дисциплин специализации по альтернативной юрисдикции в юридических учебных заведениях и на юридических факультетах, а также в практической деятельности судов общей и арбитражной юрисдикции и центров проведения медиации.

Апробация и внедрение результатов исследования. Основные выводы и положения диссертации обсуждались на заседаниях кафедры гражданского процесса Саратовской государственной юридической академии, докладывались диссертантом на международных научно-практических конференциях: «Цивилистический процесс: основные проблемы и тенденции развития» (Саратов, 2012); «Конституционные основы гражданского судопроизводства: история, современное состояние и пути совершенствования» (Саратов, 2013); отражены в девяти публикациях автора, в том числе в журналах, входящих в Перечень ВАК Министерства образования и науки, рекомендованных для опубликования результатов докторских и кандидатских диссертаций.

Структура диссертации обусловлена целями, задачами и логикой исследования.

Работа состоит из введения, двух глав, включающих четыре параграфа, заключения и библиографического списка использованной литературы.

ГЛАВА I. ЦЕЛИ И ЗАДАЧИ

ГРАЖДАНСКОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА

НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ ЕГО РАЗВИТИЯ

В последние годы в отечественном гражданском процессуальном законодательстве произошли кардинальные изменения, существенно повлиявшие практически на все его институты. Провозгласив себя правовым государством, Россия должна «… соответствовать необходимым международным стандартам, положениям Всеобщей декларации прав человека, сообразуя свою деятельность с практикой других демократических государств»1. Безусловно, большое значение для развития процессуального законодательства имеет и ратификация Российской Федерацией Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней2. Ратифицировав Конвенцию, Россия распространила на свою территорию юрисдикцию международного правового акта общеевропейского значения, подлежащего применению судами и имеющего в силу ч. 4 ст. 15 Конституции РФ приоритет над федеральными законами.

Такой путь развития процессуального законодательства представляется верным и обоснованным, так как «… права человека имеют универсальный характер, естественно-правовое происхождение и в значительной мере международно-правовое закрепление»3.

Вместе с тем, как отмечает В.М. Жуйков, анализ российского процессуального законодательства «… свидетельствует об отсутствии единой конМилушева Т.В. Принцип справедливости в контексте проблемы правового ограничения государственной власти // Принципы российского права: общетеоретический и отраслевой аспекты / под ред. Н.И. Матузова, А.В. Малько. Саратов, 2010. С. 199.

См.: Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Рим, 4 ноября 1950 г.) (в ред. Протокола № 2 от 6 мая 1963 г., Протокола № 3 от 6 мая 1963 г., Протокола № 5 от 20 октября 1966 г., Протокола № 8 от 19 марта 1985 г., Протокола № 11 от 11 мая 1994 г.) // СЗ РФ. 2001. № 2. Ст. 163.

Нешатаева Т.Н. Суд и защита прав и свобод граждан Российской Федерации // Теоретические и практические проблемы гражданского, арбитражного процесса и исполнительного производства: сборник научных статей. Краснодар; СПб., 2005. С. 35.

цепции его развития»1. Однако мы не можем полностью согласиться с данным утверждением, так как реформирование отечественного процессуального законодательства в последние годы происходило на спонтанно, а согласно Федеральной целевой программе, утвержденной Постановлением Правительства РФ от 21 сентября 2006 г. № 583 «О федеральной целевой программе “Развитие судебной системы России на 2007-2011годы”»2. В ней было намечено осуществление комплекса взаимосвязанных мер, направленных на повышение качества правосудия, уровня судебной защиты прав и законных интересов граждан и организаций. В Программе, в частности, говорится, что для реализации этих целей необходимо обеспечить открытость и прозрачность правосудия; повысить доверие к нему, в том числе путем повышения эффективности и качества рассмотрения дел; создать условия для осуществления правосудия, обеспечить его доступность; добиться независимости судей; повысить уровень исполнения судебных решений.

Отдельное место в Программе уделяется развитию примирительных процедур, направленных на урегулирование конфликта на основе добровольного волеизъявления самих сторон. В документе прямо указано, что внедрение примирительных процедур (восстановительной юстиции), внесудебных и досудебных способов урегулирования споров, в том числе вытекающих из административных правоотношений, будет способствовать снижению нагрузки на судей, и, как следствие, экономии бюджетных ресурсов, повышению качества осуществления правосудия. Как считает И.В. Решетникова, в нашей стране возникла насущная необходимость сочетания судопроизводства с альтернативными формами рассмотрения дел3.

Жуйков В.М. Предисловие // Теоретические и практические проблемы гражданского, арбитражного процесса и исполнительного производства: сборник научных статей. Краснодар; СПб., 2005. С. 13.

См.: СЗ РФ. 2006. № 41. Ст. 4248.

См.: Решетникова И.В. Состязательность гражданского судопроизводств через призму судебной практики // Теоретические и практические проблемы гражданского, арбитражного процесса и исполнительного производства: сборник научных статей. Краснодар; СПб., 2005. С. 180.

Конкретизируя сказанное применительно к арбитражному судопроизводству, О.С. Блакитная говорит о том, что причина стимулирования поиска АРС-процедур лежит в потребности общества в более гибких механизмах, смягчающих формальность правосудия по гражданским делам, способных защитить от рисков, присущих этой формальности1.

Т.В. Сахнова замечает по этому поводу: «Оптимизация процесса и поиск новых путей – не в имплементации и формальной унификации правовых предписаний, но в выработке процедурных механизмов, открывающих пути взаимодействия (в том числе разнородных правовых явлений)»2.

Легальная основа для применения такой примирительной процедуры, как посредничество, существует в Российской Федерации с 2002 г. В частности, в действующий Арбитражный процессуальный кодекс (далее – АПК РФ) было введено понятие «посредник». При этом судьям было вменено в обязанность разъяснять сторонам их право до разрешения спора в суде обратится к посреднику (п. 2 ч. 1 ст. 135 АПК РФ). Однако, как отмечает А.К. Большова, эта «… полезная норма, позволяющая перевести разрешение спора из суда в иную сферу – сферу мирного урегулирования конфликта и тем самым снизить нагрузку на судей, оказалась невостребованной. Достаточно сказать, что из 1 409 503 дел, рассмотренных судьями первой инстанции в 2009 году (речь идет об арбитражном судопроизводстве. – М.Н.), мировые соглашения с участием посредника заключены по 59 делам, что составляет всего лишь 0,004 % от общего количества рассмотренных дел»3.

Нельзя забывать также о том, что «… для нормального развития этого института (института примирения. – М.Н.) необходимо законодательное реСм.: Блакитная О.С. Примирительные процедуры по спорам с административными органами // Концепция развития судебной системы и системы добровольного и принудительного исполнения решений Конституционного Суда РФ, судов общей юрисдикции, арбитражных, третейских судов и Европейского суда по правам человека: сборник научных статей. Краснодар; СПб., 2007. С. 460.

Сахнова Т.В. Цивилистический процесс: миссия в меняющемся мире // Вестник гражданского процесса. 2013. № 1. С. 15.

Большова А.К. Состояние и перспективы нагрузки на судей // Журнал российского права. 2010. № 10. С. 87.

шение целого ряда вопросов и установление определенных гарантий от злоупотребления в этой сфере»1.

В связи с этим вступление в действие Федерального закона от 27 июля 2010 г. № 193-ФЗ «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)» (далее – ФЗ «О медиации») явилось логическим результатом генезиса в Российской Федерации, с одной стороны, теоретических исследований ученых в сфере альтернативной юрисдикции2 и, с другой стороны, изменением материального и процессуального законодательства, все более ориентированного именно на международные стандарты правосудия. Кроме того, указанные изменения, безусловно, являются следствием более глобальных правовых процессов европейского и мирового масштаба.

Так, в 2002 г. Комиссией ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ) был принят типовой закон о международной коммерческой согласительной процедуре (далее – ТЗ ЮНСИТРАЛ), представляющий собой некий свод положений – рекомендаций, предназначенных для включения в национальное право государств, в целях единообразного правового регулирования в указанной сфере. Его разработка велась на основе практики применения согласительных процедур в различных государствах. Кроме того, Европарламент и Совет Европы 21 мая 2008 г. приняли Директиву 2008/ относительно некоторых аспектов медиации в гражданских и коммерческих делах (далее – Директива ЕС 2008/52).

На уровне национального законодательства посредничество известно во Франции, Германии, Австрии, Италии, Нидерландах, Бельгии, Хорватии, Аргентине, Бразилии, США, Великобритании и других странах3.

Носырева Е.И. Перспективы законодательной рекомендации посредничества в Российской Федерации // Народовластие и право в условиях формирования гражданского общества: материалы международной научной конференции. Курск, 2006. С. 133.

Подробнее о понятии и видах юрисдикции см.: Лебедев М.Ю. Понятие юрисдикции // Проблемы гражданской юрисдикции в свете нового законодательства: сборник молодых ученых СГАП / под ред. А.И. Зайцева, Т.А. Савельевой. Саратов, 2003. С. 201.

См.: Носырева Е.И. Формирование модели правового регулирования посредничества в Российской Федерации // Третейский суд. 2009. № 3. С. 138.

Необходимо отметить, что страны «ближнего зарубежья» достаточно оперативно отреагировали на указанные рекомендации. Так, уже с 2004 г. в Хозяйственном процессуальном кодексе Республики Беларусь содержатся нормы об урегулировании спора в порядке судебного посредничества1. Примечательно, что указанные нормы не являются простой формальностью, а имеют солидную практику практического применения. На конец 2009 г. процедура посредничества в хозяйственных судах Республики была открыта почти по 17 тыс. дел и завершена по 15, 5 тыс. дел. В 85 % случаев стороны урегулировали спорные правоотношения и заключили соглашение2.

Представляется, что подобный итог развития законодательства в области использования примирительных процедур является закономерным и неизбежным. Дело в том, что за рубежом, еще в прошлом веке М. Каппеллетти была разработана и научно обоснована так называемая «концепция трех волн» развития, получившая широкое признание среди зарубежных исследователей3, согласно которой любое «государство всеобщего благосостояния» в целях развития доступности правосудия проходит три этапа реформ или «волн». Все три «волны» реформ взаимоувязаны и направлены на достижение одной общей цели – обеспечение возможности различных групп и категорий населения, а также отдельных граждан и организаций беспрепятственно восстановить справедливость. Так вот, как раз третья «волна» развития, по мнению указанного автора, связана именно с распространением разнообразных примирительных процедур урегулирования споров. Причиной тому является необходимость устранения несоответствий самого судебного процесса требованиям доступности правосудия4.

См.: Хозяйственный процессуальный кодекс Республики Беларусь от 15 декабря 1988 г. № 219-З // Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь. 2004.

№ 138–139, 2/106.

См.: Крывчик Л.Р. Процедура посредничества: проигравших нет // Актуальные проблемы использования примирительных процедур как формы разрешения споров в национальном и международном праве: материалы Международной научно-производственной конференции. Минск, 2010. С. 120.

Cappelletti Mauro. Access to Justice and the welfare state. Publications of the European University Institute, Florence, 1981. P. 4.

См.: Nadja Alexander. Global trends in mediation. Kluwer Law Internetional. 2006. P. 5.

Указанная концепция получила свою практическую реализацию в судебной системе США и ряда европейских государств. Как отмечают исследователи, американские специалисты пришли к выводу, что судебный процесс является универсальным, но зачастую наименее эффективным средством разрешения большинства юридических конфликтов1. В этой связи было предложено вместо «одной двери», ведущей к справедливости через собственно судебный процесс, создать «несколько дверей», т.е. обеспечить сторонам право выбора такой процедуры, которая бы в наибольшей степени удовлетворяла всем критериям исходя из существа и особенностей конфликта. В этом смысле посредничество в США является одной из услуг, предоставляемой судами как учреждениями по урегулированию споров.

Законодательным итогом развития указанной концепции в США стало принятие в 2001 г. Единообразного закона о посредничестве, который полностью или частично положен в основу законодательства многих штатов2. Как заявляет В. Лисицын, эффективность, например медиации, как способа разрешения коммерческих споров в США позволяет в досудебном порядке урегулировать около 90 % споров между коммерческими организациями3.

Таким образом, в США и ряде стран Европы во второй половине прошлого века произошел отказ от «государственного патернализма» (в рамках которого упор в ликвидации спора делается на государственное судебное правоприменение) и переход к «плюралистическому подходу» (в рамках которого конфликтующим сторонам предоставляется право выбора способа ликвидации спора)4.

См., например: Носырева Е.И. Альтернативное разрешение споров в США. М., 2005.

С. 21.

Текст указанного закона и его содержание см.: Носырева Е.И. Правовое регулирование посредничества в США // Третейский суд. 2004. № 1. С. 88.

См.: Лисицын В.В. Медиация – перспективный способ защиты прав субъектов предпринимательской деятельности // Российское правосудие. 2010. № 1. С. 33.

См.: Калашникова С.И. Медиация и концепция «Трех волн» М. Каппеллетти // Тенденции развития цивилистического процессуального законодательства и судопроизводства в современной России: материалы Международной научно-практической конференции. Саратов, 2009. С. 228.

С учетом сказанного представляется, что ФЗ «О медиации» является существенным шагом в русле формирования эффективного российского законодательства. Согласно современной доктрине сущность закона «… следует измерять его вкладом в укрепление правовых начал государственной и общественной жизни, в формирование и развитие элементов свободы в общественных отношениях, в реализацию прав и свобод человека и гражданина»1.

Кроме того, ФЗ «О медиации», на наш взгляд, в полной мере отвечает предъявляемым в процессуальной литературе требованиям к актам подобного рода, а именно соответствует понятию судебной власти в контексте ее социальной функции в обществе2.

Как замечает Е.Г. Стрельцова, диспозитивное право стороны, защищающей «… свои права и интересы, традиционно воспринимается как свободное волеизъявление субъекта в отношении выбора предмета защиты, способа защиты и пределов защиты права. Это диспозитивное право реализуется стороной в тех пределах, которые определяет она сама, но способами и в объеме, предоставленными обществом и государством»3.

Соглашаясь с высказанными мнениями в целом, позволим себе добавить в пределах объекта нашего исследования, что кроме указанных категорий, необходимым условием защиты прав, свобод и законных интересов стороны будет выступать наличие альтернативы конкретного механизма реализации как предмета, так и способа и пределов защиты указанных категорий.

По мнению М.Ш. Пацация, «… не в последнюю очередь эффективность правосудия зависит от того, какие конкретно процессуально-правовые механизмы, облегчающие и ускоряющие отправление качественного правоПроблемы общей теории права и государства: учебник для вузов / под общ. ред.

В.С. Нерсесянца (автор главы – В.В. Лапаева). М., 2004. С. 503.

См.: Решетникова И.В., Ярков В.В. Гражданское право и гражданский процесс в современной России. М., 1999. С. 19.

Стрельцова Е.Г. Свобода защиты права и ответственность в ее реализации // Концепция развития судебной системы и системы добровольного и принудительного исполнения решений Конституционного Суда РФ, судов общей юрисдикции, арбитражных, третейских судов и Европейского суда по правам человека: сборник научных статей. Краснодар; СПб., 2007. С. 233.

судия, предусмотрены законом для судов, осуществляющих гражданское и арбитражное судопроизводство»1.

Уточняя рассматриваемые понятия, Т.П. Ерохина подчеркивает, что «… механизм защиты права может быть действенен только тогда, когда, во-первых, обеспечивается вынесение справедливого решения, во-вторых, гарантируется его реализация, в том числе и негосударственным способом»2.

Е.А. Малько рассматривает исследуемый вопрос в более широком контексте реализации гражданской процессуальной правовой политики в современной России. Она делает акцент на современной гражданской процессуальной политике, зависящей в том числе и от верного регулирования механизма процедур цивилистического судопроизводства3.

В контексте сказанного следует полностью поддержать мнение В.М. Шерстюка о том, что широкое внедрение процедуры медиации есть не что иное, как «… механизм (курсив наш. – М.Н.) реализации положений законов Российской Федерации, предусматривающих возможность примирения сторон»4.

О медиации как альтернативном механизме судебному разбирательству говорит в своих исследованиях С.К. Загайнова5. Такая позиция, на наш Пацация М.Ш. Актуальные проблемы эффективности правосудия, осуществляемого в порядке арбитражного и гражданского судопроизводства // Проблемы доступности и эффективности правосудия в арбитражном и гражданском судопроизводстве: материалы Всероссийской научно-практической конференции. М., 2001. С. 50.

Ерохина Т.П. Судебная защита в системе государственной защиты прав, свобод и законных интересов // Тенденции развития цивилистического процессуального законодательства и судопроизводства в современной России: материалы Международной научнопрактической конференции. Саратов, 2009. С. 185.

См.: Малько Е.А. Гражданская процессуальная правовая политика в современной России: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2012. С. 15.

Шерстюк В.М. Федеральная целевая программа «Развитие судебной системы России» на 2007–2011 годы о совершенствовании арбитражного процессуального и гражданского процессуального законодательства // Концепция развития судебной системы и системы добровольного и принудительного исполнения решений Конституционного Суда РФ, судов общей юрисдикции, арбитражных, третейских судов и Европейского суда по правам человека: сборник научных статей. Краснодар; СПб., 2007. С. 24.

См.: Загайнова С.К. О государственно-правовой политике интеграции медиации в российскую правовую культуру // Тенденции развития цивилистического процессуального законодательства и судопроизводства в современной России: материалы Международной научно-практической конференции. Саратов, 2009. С. 196.

взгляд, требует определенного уточнения. Представляется, что, будучи интегрированной в отечественное гражданское судопроизводство, медиация не может являть собой альтернативу судебному разбирательству уже по одной причине, что она, по мысли законодателя, должна начинаться в том числе и на стадии судебного разбирательства. Как верно в этой связи замечает О.В. Исаенкова, «… момент вступления в правоотношения по медиативному урегулированию спора в большинстве случаев совпадает со временем гражданского судопроизводства, не говоря уже о совпадении субъектного состава участников правоотношений»1.

Права в этом вопросе, на наш взгляд, Е.И. Носырева, которая замечает следующее: «Посредничество, точно так же, как и третейский суд, является альтернативой правосудию. В случае достижения сторонами соглашения по спору в ходе посредничества и его исполнения, правосудие становится не востребованным»2.

Таким образом, считаем, что корректнее и правильнее по сути будет вести речь именно о медиации как о правовом механизме в рамках в том числе гражданского и арбитражного судопроизводства, способного обеспечить достижение их цели без прибегания к осуществлению функции правосудия судом, т.е. как альтернативе именно правосудию.

Новеллы процессуального законодательства, связанные с вступлением в действие ФЗ «О медиации», требуют ответа на многие вопросы как теории гражданского процессуального права, так и практики его применения. Если до этого момента в рамках гражданских и арбитражных процессуальных отношений предусматривалась лишь «иллюзорная» (говоря языком Европейского суда по правам человека) возможность использования альтернативных Исаенкова О.В. Принципы и задачи медиации и гражданского судопроизводства:

сравнительный анализ // Проблемы юридической науки и правоприменительной деятельности: юбилейный сборник научных трудов, посвященный 20-летию со дня основания юридического фак-та КубГАУ и 90-летию Куб. государственного аграрного ун-та. Краснодар, 2011. С. 91.

Носырева Е.И. Формирование модели правового регулирования посредничества в Российской Федерации // Третейский суд. 2009. № 3. С. 139.

способов разрешения споров в рамках гражданского судопроизводства, то теперь это становится фактической реальностью, требующей отработки механизма их воплощения на практике.

Приняв ФЗ «О медиации» и внеся соответствующие изменения в отдельные материальные и процессуальные акты1, законодатель поставил перед учеными-процессуалистами достаточно сложную и многоаспектную задачу – подвести доктринальные положения процессуальной науки под сконструированные им нормы, регулирующие институт применения медиации в судах общей и арбитражной юрисдикции. Эта задача, на наш взгляд, осложняется еще и тем обстоятельством, что нормативное закрепление института посредничества осуществлено законодателем без учета детального анализа зарубежного опыта применения тождественных или схожих правовых институтов, разработок отечественных исследователей в данной сфере, а также без учета менталитета российского правового сознания.

Приняв специальный нормативный правовой акт о процедуре посредничества, законодатель внес в процессуальные кодексы минимальное количество норм, регулирующих применение данного института в рамках гражданского и арбитражного судопроизводства, тем самым оставив место, на наш взгляд, либо для судейского усмотрения, либо для применения судьей аналогии закона или аналогии права, либо просто оставив пробелы и коллизии правового регулирования рассматриваемого института. Нормы самого ФЗ «О медиации» также дают нам основание утверждать о чрезвычайно поверхностном регулировании данного правового института.

В этой связи возникает целый ряд вопросов, требующих разъяснения в научном плане и соответствующего изменения их законодательного регулирования. Это и общие вопросы, связанные с определением типа или вида взяСм.: Федеральный закон РФ от 27 июля 2010 г. № 194-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона “Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)”» // Российская газета. 2010. 30 июля.

той законодателем за основу процедуры медиации с учетом имеющейся классификации таких процедур в зарубежном правовом пространстве, и многочисленные частные вопросы правового регулирования проведения таких процедур в рамках судебного разбирательства, а именно: соотношение понятий «конфликт» и «спор» в контексте того, что в судах рассматриваются и разрешаются дела по правовым спорам, в то время как в рамках примирительных процедур и при помощи медиации в частности стороны урегулируют в первую очередь именно конфликт; возможность медиатора знакомиться с материалами дела и вытекающий отсюда вопрос об определении его места в структуре субъектов гражданского процессуального отношения и пр.

Ответы на все эти частные вопросы имеют смысл лишь только в случае, если будет разрешен главный вопрос, имеющий доктринальное значение, а именно – отвечает ли введение института проведения процедуры медиации в рамках гражданского и арбитражного судопроизводства цели, установленной для каждого из этих производств, соответственно в нормах ГПК РФ и АПК РФ, и если нет, то в каком направлении следует совершенствовать эту цель.

Как отмечал И.М. Зайцев, положивший начало современному этапу углубленного изучения вопроса о целях гражданского судопроизводства, цели гражданского судопроизводства пронизывают всю структуру судебного процесса1. При таком понимании вопроса следует поддержать высказанное в науке мнение о том, что совершенствование целевого аспекта права является «… одним из путей повышения эффективности механизма правового регулирования»2.

См.: Зайцев И.М. Целевые установки гражданского судопроизводства // Проблемы реформы гражданского процессуального права и практики его применения. Свердловск, 1990. С. 13–18.

Яловая Е.С. Механизм правового регулирования сферы исполнения: состояние и основные направления совершенствования // Концепция развития судебной системы и системы добровольного и принудительного исполнения решений Конституционного Суда РФ, судов общей юрисдикции, арбитражных, третейских судов и Европейского суда по правам человека: сборник научных статей. Краснодар; СПб., 2007. С. 524.

Как справедливо замечает С.А. Курочкин, «цель является также и основой для оценки эффективности системы гражданского судопроизводства. Эффективность – это качество достижения стоящей цели, определяющееся сравнением с нею фактически достигнутого результата. Этим обстоятельством обусловлена важность правильной постановки цели гражданского судопроизводства, и, как следствие, выбор средств для ее эффективного достижения»1.

Уместно в этой связи напомнить, что в теории систем под эффективностью понимается полнота и качество достижения именно стоящей перед системой цели2.

Определяя эффективность в общеправовом значении, А.В. Цихоцкий замечает, что она (эффективность) есть «… функционально-целевая категория, характеризующая сознательную, общественно значимую деятельность человека и его социальных институтов»3.

Как правильно говорит М.Ш. Пацация, «… первый шаг в повышении эффективности правосудия – это способствование точному законодательному формулированию целей и задач гражданского и арбитражного судопроизводства. Точность при этом заключается в том, чтобы, с одной стороны, эти цели и задачи соответствовали объективным потребностям регулирования этих сфер деятельности, а с другой – тем реальным возможностям, которые сложились в обществе … Поэтому борьба за эффективность правосудия начинается с концептуального осмысления и адекватного законодательного формулирования целей и задач гражданского и арбитражного судопроизводства»4.

Как бы развивая сказанное, С.А. Курочкин толкует эффективность как качество достижения стоящей цели, которое определяется сопоставлением Курочкин С.А. К вопросу о цели гражданского процесса // Арбитражный и гражданский процесс. 2011. № 6. С. 6.

См.: Могилевский В.Д. Методология систем: вербальный подход. М., 1999. С. 91.

Цихоцкий А.В. Теоретические проблемы эффективности правосудия по гражданским делам: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. Новосибирск, 1998. С. 26.

Пацация М.Ш. Указ. раб. С. 49.

достигнутого результата воздействия с заданными целями правового регулирования соответствующей области общественных отношений1.

А.В. Чекмарева связывает достижение цели и выполнение задач гражданского процесса с выполнением социальной сущности суда, обязанного обеспечить эффективность правосудия2.

В.В. Ярков, говоря о цели правосудия, хотя фактически ведя речь именно о цели судопроизводства (что, кстати, прямо следует из названия его статьи «Цели судопроизводства и доступ к правосудию»), замечает, в частности, следующее: «… Отталкиваясь от целей правосудия, мы можем определить всю цепочку юридических фактов и фактических составов, определяющих динамику развития судебного процесса и мотивацию совершения тех либо иных процессуальных действий»3.

Аналогичным образом понимая цель правосудия (опять же, по нашему мнению, скорее цель судопроизводства) с позиции определения его значимости для каждого конкретного субъекта, высказывалась М.А. Викут. В частности, она отмечала, что «… определять эффективность или неэффективность правосудия следует, прежде всего, по отношению к участникам правового конфликта, составляющего содержание судебного гражданского дела»4.

Таким образом, отправной точкой эффективности гражданского судопроизводства должна выступать правильно сформулированная, отвечающая реальным запросам и потребностям российского общества, учитывающая международные обязательства Российской Федерации его цель.

См.: Курочкин С.А. Об эффективности норм гражданского процессуального права // Журнал российского права. 2012. № 4. С. 26.

См.: Чекмарева А.В. Цель и задачи подготовки гражданских дел к судебному разбирательству // Арбитражный и гражданский процесс. 2012. № 9. С. 13.

Ярков В.В. Цели судопроизводства и доступ к правосудию // Проблемы доступности и эффективности правосудия в арбитражном и гражданском судопроизводстве: материалы Всероссийской научно-практической конференции. М., 2001. С. 70.

Викут М.А. Обеспечение судами прав лиц, участвующих в гражданском деле, как одно из условий эффективности правосудия // Проблемы доступности и эффективности правосудия в арбитражном и гражданском судопроизводстве: материалы Всероссийской научно-практической конференции. М., 2001. С. 134.

Положительным является то обстоятельство, что при принятии ГПК РФ 2002 г. законодатель не поддался общей тенденции ухода от нормативного закрепления целей и задач. В действующих УПК РФ, КоАП РФ цели и задачи не закреплены, а АПК РФ, хотя и закрепляет их, но не делает при этом различия между целями и задачами, тогда как решение задач является звеном в цепочке методов достижения целей гражданского судопроизводства1.

Разрешение означенного вопроса требует исследования цели гражданского и арбитражного судопроизводства в контексте того, насколько она отвечает современным реалиям сформировавшегося в нашей стране правового сознания, а также того, насколько эта цель соотносится с международными критериями и стандартами в области защиты прав человека. Следует отметить, что указанная тематика была объектом бурного обсуждения в научной среде сразу после принятия действующего процессуального законодательства2, но, несмотря на активную критику установлений законодателя в данном вопросе, каких-либо изменений, ни в АПК РФ, ни в ГПК РФ до настоящего времени не произошло.

Очевидно, что, как и всякая другая деятельность, процесс отправления правосудия (точнее осуществления судопроизводства. – М.Н.) должен характеризоваться в том числе целесообразностью3.

См.: Исаенкова О.В. Цели неисковых производств в гражданском процессе // История, теория и практика правового регулирования (Материалы Международного симпозиума). Владимир, 2008. С.62.

Подробнее о научной дискуссии о целях и задачах гражданского и арбитражного судопроизводства, см., например: Проблемы доступности и эффективности правосудия в арбитражном и гражданском судопроизводстве // Материалы Всероссийской научнопрактической конференции. М., 2001; Теоретические и практические проблемы гражданского, арбитражного процесса и исполнительного производства: сборник научных статей.

Краснодар; СПб., 2005; Концепция развития судебной системы и системы добровольного и принудительного исполнения решений Конституционного Суда РФ, судов общей юрисдикции, арбитражных, третейских судов и Европейского суда по правам человека: сборник научных статей. Краснодар; СПб., 2007.

См., например: Ефремова Н.А. О задачах арбитражного судопроизводства по новому законодательству // Проблемы гражданской юрисдикции в свете нового законодательства:

сборник научный статей молодых ученых СГАП / под ред. А.И. Зайцева, Т.А. Савельевой.

Саратов, 2003. С. 5.

Общепризнанным в доктрине считается, что определение цели гражданского судопроизводства уходит своими корнями в нормы Конституции РФ, а именно соответствует ее ст. 2, 17 и 18, ставящих во главу угла права и свободы человека и гражданина, которые определяют смысл, содержание и применение законов.

Г.А. Жилин отождествляет цели с общественно необходимым и желаемым результатом процессуальной деятельности суда и других участников рассмотрения и разрешения дела1. О.В. Абознова прямо указывает на то, что именно в сочетании действий субъектов права на судебную защиту и действий суда состоит главная особенность механизма реализации права на судебную защиту2. Из сказанного следует, что достижение цели возможно как посредством деятельности самого суда, так и, например, сторон при заключении мирового соглашения в рамках процедуры медиации. Отметим для себя также, что такое понимание цели предполагает весьма широкие и разнообразные задачи, посредством которых она может быть достигнута.

Прав в этой связи С.А. Курочкин, обращая внимание на то, что «… цель не гарантируется государством, которое лишь дает заинтересованным субъектам возможность использовать имеющиеся правовые механизмы для достижения цели, для удовлетворения своих интересов»3.

Так, говоря о возможности прекращения судопроизводства при заключении сторонами мирового соглашения, Ю.А. Широкопояс прямо заявляет, что «… суд стремиться к наиболее современной и эффективной защите прав и охраняемых законом интересов как истца, так и ответчика, не заставляя их прибегать к реализации длительного процесса прохождения гражданского См.: Жилин Г.А. Конституционные основы правосудия по гражданским делам и его эффективность // Проблемы доступности и эффективности правосудия в арбитражном и гражданском судопроизводстве: материалы Всероссийской научно-практической конференции. М., 2001. С. 272.

См.: Абознова О.В. Суд в механизме реализации права на судебную защиту в гражданском и арбитражном процессе: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2006.

С. 16.

Курочкин С.А. К вопросу о цели гражданского процесса // Арбитражный и гражданский процесс. 2011. № 6. С. 10.

дела»1. То есть по сути автор утверждает о возможности достижения цели судопроизводства без вынесения судом решения и его принудительного исполнения, посредством решения задачи примирения самими сторонами.

Что касается самой «защиты права», то отечественный законодатель не дает легального определения этого понятия, что ведет к неоднозначному его пониманию в научных исследованиях.

Так, защита права, как отмечается в литературе, представляет собой «… деятельность уполномоченных лиц по применению способов защиты, предусмотренных отраслевым законодательством» 2. О.А. Кухарева замечает, что защиту, как «… специфический вид деятельности определяет: цель, на достижение которой она направлена, средства, с помощью которых она осуществляется, основания ее осуществления» 3. Как указывает В.П. Грибанов, защита субъективного права заключается в устранении препятствий на пути осуществления субъектами своих прав 4. Более полно рассматриваемое понятие раскрывает А.М. Нехороших. Он, в частности, подчеркивает, что «… защита права есть предусмотренная охранительной нормой права деятельность управомоченных лиц и органов по реализации субъективного охранительного права» 5. И.В. Зыкова, уточняя некоторые моменты, в частности, констатирует: «Защита гражданских прав представляет собой совокупность мер материального, процессуального и административного характера, осуществляемых компетентным органом либо управомоченным, либо Широкопояс Ю.А. Сущность определений суда об окончании производства по делу без принятия судебного решения // Концепция развития судебной системы и системы добровольного и принудительного исполнения решений Конституционного Суда РФ, судов общей юрисдикции, арбитражных, третейских судов и Европейского суда по правам человека: сборник научных статей. Краснодар; СПб., 2007. С. 379.

Гражданский процесс: учебник / под ред. А.Г. Коваленко, А.А. Мохова, П.М. Филиппова. М., 2010. С. 2 (авторы главы – А.А. Мохов и П.М. Филлиппов).

Кухарева О.А. Защита гражданских прав в арбитражном процессе // Вестник Саратовской государственной академии права. 2004. № 4. С. 188.

См.: Грибанов В.П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав. М., 1972.

С. 16.

Нехороших А.М. Теоретические аспекты претензионного производства в сфере железнодорожных перевозок. Курск, 2007. С. 8.

обязанным лицом в целях осуществления субъективных прав и законных интересов в случае, когда они оспариваются, нарушены, или существует угроза их нарушения»1. М.Н. Мальцев, определяя защиту права, подчеркивает, что она может быть определена как «… применяемые государством, предусмотренные, а другими субъектами и не запрещенные законодательством меры, направленные на предупреждение и пресечение нарушений субъективных прав»2.

Полагаем, что все указанные точки зрения на определение понятия «защита права» имеют место быть, так как раскрывают это сложное правовое явление с разных, но не взаимоисключающих, а дополняющих друг друга позиций. Общим же принципиальным положением из приведенных цитат, необходимым нам для дальнейшего исследования, является возможность достижения цели судопроизводства, т.е. именно защиты права как при непосредственном участии суда, так и при его участии опосредованном.

В литературе способ защиты права нередко отождествляется также со средством и формой защиты права, однако, как представляется, это взаимосвязанные, но не тождественные правовые понятия. Так, под формой защиты права в доктрине традиционно понимается вид юрисдикционной деятельности по защите права в целом3. Форму защиты права определяет непосредственно законодатель.

Известно, что способы защиты, являясь категорией регулятивного права, определены в ст. 12 ГК РФ. Они весьма разнообразны и отличаются друг от друга «… природой органов, разрешающих споры, объемом прав заинтересованных лиц, содержанием правоотношений, возникающих при рассмотЗыкова И.В. О правовой природе защиты гражданских прав // Арбитражный и гражданский процесс. 2010. № 1. С. 5.

Мальцев М.Н. Самозащита субъективных прав по российскому законодательству (теоретико-правовое исследование): автореф. дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2006.

С. 13.

См., например: Чечот Д.М. Субъективное право и формы его защиты. Л., 1968. С. 66;

Шакарян М.С. Соотношение судебной формы с иными формами защиты субъективных прав // Актуальные проблемы защиты прав граждан и организаций. М., 1985. С. 7.

рении дел, степенью урегулированности порядка их рассмотрения, особенностями процессуальной формы»1.

Однако даже в рамках судебной формы защиты права эта самая защита может быть обеспечена в том числе, как мы установили выше, действиями самих заинтересованных лиц. В этой связи для обеспечения указанных действий необходим такой правовой институт, как средство защиты права.

В справочной литературе средство как сложное явление определяется и как прием, способ действия для достижения чего-нибудь2.

Б.И. Пугинский приходит к выводу о динамизме правовых средств, определяя их через комбинацию юридически значимых действий, направленных на достижение определенной законной цели3.

Схожую позицию в этом вопросе занимает К.В. Шундиков, определяющий правовые средства как выражение правовых способов обеспечения интересов субъектов общественных отношений, достижения поставленных в праве целей, создающиеся и функционирующие для достижения этих ориентиров4.

В.А. Сапун упор делает на социальной значимости результатов, достигаемых при помощи того или иного правового средства5.

М.А. Рожкова замечает также, что «… если способ защиты гражданских прав указывает на то, что субъект защиты осуществляет для пресечения нарушения и (или) восстановления своих нарушенных прав, то средство правовой защиты определяет, каким образом субъект защиты этого добивается»6.

В таком контексте понимания вопроса убедительным представляется вывод, сделанный П.П. Колесовым, о средствах правовой защиты как правоЕрохина Т.П. Указ. раб. С. 186.

См.: Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1973. С. 699.

См.: Пугинский Б.И. Гражданско-правовые средства в хозяйственных отношениях.

М., 1984. С. 87.

См.: Шундиков К.В. Механизм правового регулирования. Саратов, 2001. С. 34.

См.: Сапун В.А. Инструментальная теория права в юридической науке // Современное государство и право. Вопросы теории и практики. Владивосток, 1992. С. 20.

Рожкова М.А. Средства и способы правовой защиты сторон коммерческого спора.

М., 2000. С. 123.

вых инструментах, направленных на совершение определенных процессуальных действий1.

Следует полностью согласиться также с позицией Е.В. Вавилина, всесторонне рассмотревшего такое понятие, как механизм защиты субъективных гражданских прав. Он, в частности, пишет, что как бы ни были разнообразны способы защиты, их количество в законах, они не могут быть реализованы, эффективно использованы без выработки и закрепления в нормативноправовых актах, в обычаях делового оборота или договора механизма защиты субъективных гражданских прав. Механизм защиты субъективных гражданских прав – это индивидуально выстроенная система правовых средств и условий, направленных на достижение конечной цели по юридическому и фактическому восстановлению нарушенных прав. Цель механизма защиты гражданских прав – обеспечить с помощью последовательно организованных юридических средств реальную гарантированную защиту субъективных прав и интересов2.

В этой связи примирение, которое должно быть определено законодателем в качестве задачи гражданского и арбитражного судопроизводства, и есть по сути то правовое средство, посредством которого должна достигаться измененная цель по «справедливой» защите права. Медиация же будет выступать конкретным правовым механизмом, наряду, например, с мировым соглашением и иными примирительными процедурами, которые будут определять возможные варианты решения указанной задачи для достижения поставленной цели.

При таком положении дел весьма спорной будет конструкция ст. 2 Закона «О медиации» в части, определяющей процедуру медиации в качестве См.: Колесов П.П. К развитию учения о процессуальных средствах защиты права и об иске // Заметки о современном гражданском и арбитражном процессуальном праве / под ред. М.К. Треушникова. М., 2004. С. 134.

См.: Вавилин Е.В. Механизм защиты субъективных гражданских прав // Защита гражданских прав: проблема методологии: сборник статей по итогам семинара. Саратов, 2002. С. 5.

«… способа урегулирования споров». Как известно, речь в Законе идет, прежде всего, о медиации «…в рамках гражданского судопроизводства и судопроизводства в арбитражных судах (п. 4 ст. 1)». Поэтому, учитывая вышеизложенное, представляется, что как сама медиация, так соответственно и ее процедура должны пониматься и регулироваться законодателем не как способ, а как механизм урегулирования спора, а еще более правильно и точно — как механизм справедливой защиты нарушенного или оспариваемого права, свободы или законного интереса лица.

Подобное ошибочное редакционное изложение основных понятий, используемых в рассматриваемом Законе, ведет в том числе и к неверному их комментированию. Так, О.В. Лазарева утверждает, что процедура медиации, как и традиционный судебный способ разрешения споров, имеет конституционную основу и обосновывает свою позицию тем, что Конституция РФ в п. ст. 45 закрепляет право каждого защищать свои права всеми способами, не запрещенными законом1. Как видно, весьма вольное изложение законодателем нормы закона «О медиации» касательно процедуры медиации, определенной как способ разрешения спора, может привести к серьезным и, на первый взгляд, обоснованным теоретическим выводам, которые все же представляются ошибочными. Полагаем, что указание п. 2 ст. 45 Конституции РФ не имеет никакого отношения ни к процедуре медиации, ни к судебной форме (а не способу, как у цитируемого автора) рассмотрения и разрешения споров, так как корреспондируют в первую очередь к ст. 12 ГК РФ.

Следует оговориться, что отдельными авторами были высказаны предложения об изменении национального законодательства в направлении внедрения примирительных процедур. Так, З.Х. Баймолдина применительно к судопроизводству республики Казахстан указывает на необходимость закрепСм.: Лазарева О.В. Об исполнимости медиативного соглашения в свете конституционных гарантий защиты права // Конституционные основы гражданского судопроизводства: история, современное состояние и пути совершенствования: сборник статей по материалам III Международной научно-практической конференции студентов и аспирантов / под ред. О.В. Исаенковой и М.Ю. Лебедева. Саратов, 2012. С. 31.

ления специальной статьи в ГПК РК, которая должна закреплять отправление правосудия по гражданским делам на справедливых началах справедливым судом1.

Э.И. Мишутина предлагает скорректировать цели и задачи гражданского судопроизводства с учетом гражданской процессуальной ценности консенсуса, обязательным аксиологическим условием которого, по ее мнению, является компромисс, т.е. разрешение конфликтной ситуации путем взаимных уступок2.

Представляется, что такой вектор развития процессуального законодательства имеет верное направление, но требует нормативного уточнения.

Я.Ф. Фархтдинов предлагал внести следующее изменение в ст. 2 ГПК РФ и соответственно АПК РФ: «… Суд принимает меры для примирения сторон путем использования примирительных процедур (переговоры, посредничество и др.) и урегулирования спора по делу по соглашению сторон, если это на противоречит федеральному закону и не нарушает права и законные интересы других лиц»3. Указание автора о том, что «суд принимает меры для примирения сторон путем использования примирительных процедур», позволяет разграничить эти понятия.

Вместе с тем в предложенном варианте изменения процессуального законодательства имеются спорные аспекты. Во-первых, перечисление в норме закона открытого перечня таких процедур не отвечает единой практике их применения в дальнейшем. Во-вторых, указание на примирение через соглашение сторон не соответствует всей широте понятия «примирение в рамках судопроизводства», включающего, например, такой механизм, как отказ истца от иска, не требующий соглашения обеих сторон.

См.: Баймолдина З.Х. Независимый, справедливый и беспристрастный суд – основа правосудия / Актуальные проблемы процессуальной цивилистической науки: материалы научно-практической конференции / отв. ред. Н.В. Кузнецов. Саратов, 2003. С. 15.

См.: Мишутина Э.И. Аксиологические аспекты в гражданском процессуальном праве: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2012. С. 9.

Фархтдинов Я.Ф. Альтернативные формы разрешения споров в сфере гражданского и арбитражного судопроизводства // Заметки о современном гражданском и арбитражном процессуальном праве / под ред. М.К. Треушникова. М., 2004. С. 229.

И.В. Воронцова, исследуя проблематику влияния постановлений Европейского суда по правам человека (далее – ЕСПЧ) на отечественное гражданское судопроизводство, приходит к выводу о необходимости изменения ст. ГПК РФ. В частности, она предлагает следующую ее редакцию: «Задачей гражданского судопроизводства является справедливое рассмотрение и разрешение…» и далее по тексту ГПК РФ1. Обосновывается такое изменение, прежде всего, тем, что справедливость как правовое понятие необходимо внедрить в российское гражданское судопроизводство, так как ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод прямо говорит об этом.

То, что указание на справедливое судебное разбирательство содержится в нормах рассматриваемой Конвенции, обязательной для выполнения ее Российской Федерацией, отрицать не приходится. Однако, по нашему мнению, это совершенно не ведет к автоматическому установлению справедливости в качестве задачи судопроизводства.

Во-первых, судя по предложенной редакции ст. 2, видимо, автор думает, что справедливость в данном случае интегрирует ныне действующие задачи судопроизводства, а именно его правильность и своевременность. Полагаем, что это далеко не так, в связи с тем, что эти две правовые категории трактуются как в теории, так и на практике несколько в ином аспекте, а именно как гарантия законного и обоснованного (заметим, но не справедливого) решения. Справедливость должна выступать как нравственная оценка правоприменительного акта в глазах общества и быть отражением социальной справедливости2.

Во-вторых, справедливое судопроизводство трактуется ЕСПЧ не просто как справедливая процедура рассмотрения и разрешения дела, а именно как гарантия обеспечения исполнения вынесенного судебного решения, т.е., скоСм.: Воронцова И.В. Судебная практика и международные договоры как источник гражданского процессуального права. Йошкар-Ола, 2011. С. 95.

См.: Подольный Н.А., Урявин Д.А. Справедливость – критерий правосудности // Российский судья. 2011. № 11. С. 32.

рее, как реальная защита права субъекта. В этой связи видится определение справедливости не в задачах, а в целях гражданского судопроизводства, что вполне будет соответствовать позиции ЕСПЧ и Конвенции в этом вопросе.

Как резонно замечает М.З. Шварц, провозглашенное Конституцией РФ «… прямое и непосредственное действие прав и свобод человека и гражданина поставило перед наукой и практикой ряд принципиально новых вопросов, связанных с совершенствованием механизмов (курсив наш. – М.Н.) судебной защиты. О реальности существования и действия прав и свобод человека и гражданина можно будет говорить только тогда, когда каждый гражданин получит возможность защиты этих прав и свобод в любом суде первого звена, а не только в Конституционном Суде РФ или в Европейском суде по правам человека»1.

Представляются также заслуживающими внимания рассуждения на эту тему Е.В. Вавилина. В частности, он отмечает следующее: «Материальные и процессуальные правовые нормы формируют идеальную модель правовых отношений, результатом действия которых должна стать реализация, защита субъективных гражданских прав. Достижение данных целей возможно при последовательной, комплексной организации правовых средств и обеспечении условий, направленных не только на установление результата де-юре (официального), но и на действительную, фактическую реализацию тех возможностей (де-факто), для управомоченного лица, которые предоставляются правом»2.

Полагаем в этой связи, что указанные конституционные положения и взгляды ученых в полной мере соотносятся с идеей законодателя о возможШварц М.З. К вопросу о предмете судебной деятельности в гражданском судопроизводстве в современных условиях (размышления по поводу одного решения Европейского суда по правам человека) // Концепция развития судебной системы и системы добровольного и принудительного исполнения решений Конституционного Суда РФ, судов общей юрисдикции, арбитражных, третейских судов и Европейского суда по правам человека:

сборник научных статей. Краснодар; СПб., 2007. С. 245.

Вавилин Е.В. Цивилистические и процессуальные проблемы осуществления и защиты гражданских прав // Тенденции развития цивилистического процессуального законодательства и судопроизводства в современной России: материалы Международной научнопрактической конференции. Саратов, 2009. С. 88.

ности разрешения конфликта при помощи медиации в рамках судопроизводства, когда лицо получает полноценную судебную защиту, но в более приемлемой для себя форме утверждения судом медиативного соглашения, что, в свою очередь, позволяет обеспечить реальное, а не декларативное достижение цели судопроизводства.

Анализируя рассматриваемую проблематику, Т.В. Овчаренко также пришла к выводу о том, что «… функция суда по содействию мирного урегулирования спора соответствует основной цели деятельности арбитражных судов»1.

Для прояснения поставленного вопроса о цели судопроизводства представляется необходимым провести анализ соответствующих норм АПК РФ и ГПК РФ. Уже беглый взгляд на структуру Общей части указанных процессуальных кодексов позволяет сделать одно весьма характерное для структуры как ГПК РФ, так и АПК РФ, замечание – касательно названия норм их Общей части, где они согласно теории государства и права должны, собственно, находиться, таких норм в буквальном смысле нет.

Так, согласно ст. 2 ГПК РФ «Задачи гражданского судопроизводства»

таковыми являются «… правильное и своевременное рассмотрение и разрешение гражданских дел в целях (курсив наш. – М.Н.) защиты нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов граждан, организаций, прав и интересов Российской Федерации, субъектов РФ, муниципальных образований, других лиц, являющихся субъектами гражданских, трудовых или иных правоотношений. Гражданское судопроизводство должно способствовать укреплению законности и правопорядка, предупреждению правонарушений, формированию уважительного отношения к закону и суду»2.

Статья же 2 АПК РФ «Задачи судопроизводства в арбитражных судах»

называет уже шесть таких задач, а именно: 1) защита нарушенных или оспаОвчаренко Т.В. Арбитражный суд как участник процесса примирения сторон // Арбитражный и гражданский процесс. 2012. № 1. С. 8.

Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации: Федеральный закон от 14 ноября 2002 г. № 138-ФЗ // СЗ РФ. 2002. № 46. Ст. 4532.

риваемых прав и законных интересов лиц, осуществляющих предпринимательскую и иную экономическую деятельность, а также прав и законных интересов Российской Федерации, субъектов РФ, муниципальных образований в сфере предпринимательской деятельности и иной экономической деятельности, органов государственной власти Российской Федерации, органов государственной власти субъектов РФ, органов местного самоуправления, иных органов, должностных лиц в указанной сфере; 2) обеспечение доступности правосудия в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности; 3) справедливое публичное судебное разбирательство в разумный срок независимым и беспристрастным судом; 4) укрепление законности и предупреждение правонарушений в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности; 5) формирование уважительного отношения к закону и суду; 6) содействие становлению и развитию партнерских деловых отношений, формированию обычаев и этики делового оборота1.

Таким образом, можно констатировать, что в Российской Федерации согласно действующему процессуальному законодательству цели судопроизводства и их понимание в науке несколько изменились, по сравнению с советским периодом. В этой связи, безусловно, прав Д.Я. Малешин, говоря о том, что трансформация целей свидетельствует об изменениях в культурологических основах российского общества, некотором смещении от преобладания коллективистских принципов, в сторону индивидуалистических2. Вместе с тем нельзя не признать, что даже измененные цели судопроизводства не могут полностью отвечать современным реалиям отечественного судопроизводства, ориентирующегося на международные правовые стандарты судебной защиты.

См.: Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации: Федеральный закон от 24 июля 2002 г. (в ред. от 2 ноября 2013 г.) № 95-ФЗ // СЗ РФ. 2002. № 30. Ст. 3012;

2013. № 44. Ст. 5633.

См.: Малешин Д.Я. Цели гражданского процесса в индивидуалистических коллективистских обществах // Тенденции развития цивилистического процессуального законодательства и судопроизводства в современной России: материалы Международной научнопрактической конференции. Саратов, 2009. С. 300.

В АПК РФ мы вообще не находим упоминание понятия «цель» ни в названии ни в содержании ст. 2, в то время как в содержании ст. 2 ГПК РФ, но не в ее подчеркнем названии слово «цель» все-таки упоминается. Обратим внимание также на появление в норме АПК РФ двух понятий, неизвестных гражданскому процессуальному законодательству, а именно «доступность правосудия» и «справедливое разбирательство». Как верно отмечается в литературе, включение термина «справедливость» в механизм арбитражного процессуального регулирования обусловлено тем, что она (справедливость) представляет собой модель общественного поведения, служит эталоном или критерием юридического поведения1.

В этой связи, трудно согласиться с высказанным в литературе мнением о том, что только п. 3 ст. 2 АПК РФ о справедливом судебном разбирательстве, следуя этимологии термина «задача», «… можно рассматривать именно как задачу арбитражного судопроизводства»2. На наш взгляд, конструкция о «справедливом разбирательстве» как раз ошибочно отнесена законодателем к задачам арбитражного судопроизводства.

Если понимать задачу как средство достижения цели одним из выбранных способом при помощи определенного законодателем набора процессуальных механизмов, то очевидным станет тот факт, что справедливое разбирательство будет восприниматься его участниками таковым или нет, только лишь после его завершения, т.е. после достижения указанной в нормах закона цели – защиты прав и свобод субъектов спора. Однако, что собственно чаще всего и происходит на практике, по итогам судопроизводства одна из сторон спорного правоотношения, явно не довольная его результатом, реализует свое право на обжалование и отмену такого решения. Так, согласно статистическим данным, в 2010 г., в сравнении с 2009 г., число гражданских дел, поступивших на кассационное рассмотрение в суды областного звена, возросло на 13,2 % и составило 535,8 тыс. См.: Ефремова Н.А. Указ. раб. С. 6.

Арбитражный процесс: учебник для вузов / под ред. Т.А. Григорьевой. М., 2007.

С. 31 (авторы главы – Т.А. Григорьева и С.Ж. Соловых).

См.: Обзор деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей за 2010 год // Российская юстиция. 2011. № 8. С. 64.

Отчасти прав в этой связи Ю.В. Романец, говоря о том, «… что закон не в состоянии утвердить полной справедливости. Справедливость требует максимально индивидуализированного подхода к человеку, а закон не может учесть всех личных факторов, значимых для нравственно должного отношения»1. Однако такой тезис отнюдь не означает отсутствие необходимости поиска путей более оптимального законодательного разрешения указанной проблемы.

При данных обстоятельствах вряд ли уместно и правильно говорить о том, что при таком отрицательном исходе гражданского либо арбитражного судопроизводства достигается его цель. Ведь из буквального толкования соответствующих процессуальных норм следует, что речь должна идти о защите прав и свобод обеих сторон, в то время как на практике получается лишь относительная защита интересов одной стороны.

Как верно замечает в этой связи С.Л. Дегтярев, «… право на справедливое судебное разбирательство должно принадлежать не только истцу, но и ответчику»2. В таком понимании вопроса уместным и обоснованным видится высказанное Т.В. Соловьевой предложение о том, что «… защиту права следует дополнить защитой права субъекта и от возбуждения судопроизводства по определенному гражданскому делу в связи с неправомерным осуществлением права на защиту другого субъекта»3.

Таким образом, именно справедливая защита прав и свобод и должна рассматриваться как цель судопроизводства, причем независимо — арбитражного или гражданского. Такая конструкция в полной мере будет соответствовать настроению нашего общества, ибо в литературе обоснованно отмечается, что «… для абсолютного большинства наших соотечественников правосудие без справедливости перестает быть таковым, что обусловлено, соответственно, Романец Ю.В. Роль правоприменения в утверждении справедливости // Российская юстиция. 2012. № 2. С. 68.

Дегтярев С.Л. Реализация судебной власти в гражданском судопроизводстве: теоретико-прикладные проблемы. М., 2007. С. 89.

Соловьева Т.В. Право на судебную защиту: учебное пособие / под ред. О.В. Исаенковой. Саратов, 2006. С. 8.

нашими национальными, культурными, религиозными традициями»1. По данным социологических опросов, одно из самых распространенных ожиданий обращения в суд – 90% – восстановление именно справедливости, в то время, как защита своих нарушенных прав и свобод составила лишь 76%2.

«Левада – Центр» приводит следующие результаты опроса населения в 2010 г.: абсолютное доверие к судебной системе высказали лишь 8% респондентов; 45% выразили свое сдержанное отношение к этой системе; 43% респондентов отметили полное отсутствие доверия к судебной власти3.

Статистика, связанная с использованием судьями примирения сторон, имеет диаметрально противоположные показатели с рассмотрением и разрешением спора путем вынесения судебного решения. Так, в Свердловской области в 2009 г. количество определений о прекращении производства по делу ввиду заключения мирового соглашения и отказа от иска составило 17,6 % от количества рассмотренных дел. При этом, на 1000 определений о прекращении производства по делу по данным основаниям, обжаловано было лишь 3 определения4.

С.К. Загайнова резонно замечает по этому поводу, что «… процесс примирения в частноправовых спорах решает не только правовые разногласия, но и помогает восстановить деловые отношения, в то время как в результате судебного разбирательства фактически происходит большее усугубление личностной стороны конфликта, в результате чего люди не могут изменить свое поведение или отношение, которое и привело их к этому спору»5.

См., например: Сахнова Т.В. Гражданское процессуальное право России: перспективы развития // Государство и право. 1999. № 12. С. 35; Мурадьян Э.М. Истина как проблема судебного права. М., 2002. С. 52.

См.: Горбуз А.К., Краснов М.А., Мишина Е.А., Сатаров Г.А. Трансформация российской судебной власти. Опыт комплексного анализа. СПб,. 2010. С. 355.

См.: Бабаджанян К.А. Суд и закон на страже интересов личности // Правовая политика и правовая жизнь. Саратов; М., 2011. № 3. С. 103.

См.: Решетникова И.А. Культивирование идеи примирения // Российский судья.

2010. № 4. С. 31.

Загайнова С.К. О социальном назначении примирительных процедур в гражданском судопроизводстве // Народовластие и право в условиях формирования гражданского общества: материалы Международной научной конференции. Курск, 2006. С. 140.

Об этом же говорит и А.Н. Кузбагаров, подчеркивая, что «… посредничество – это процедура, основанная на интересах сторон, в то время как судебная процедура основана на их правах…» Относительно «доступности правосудия» в качестве задачи судопроизводства видно, на первый взгляд, несоответствие конструкции ст. 2 АПК РФ, заключающееся в подмене понятия «задачи судопроизводства» в названии статьи понятием «доступность правосудия». Однако в этом вопросе законодатель, как представляется, как раз и дает нам один из ответов на вопрос о соотношении понятий «судопроизводство» и «правосудие».

Получается, что обеспечение доступности правосудия, т.е. само правосудие по сути является лишь одной из задач (либо функций) судопроизводства, позволяющей в одном из вариантов его развития достичь цели – защитить права и свободы лица. Как справедливо замечает Ю.А. Попова, «… правосудие является само одной из основных функций органа судебной власти – суда»2. По мнению О.В. Исаенковой, именно «правосудная» является одной из двух задач гражданского судопроизводства3.

Такую позицию законодателя и теоретиков следует признать правильной, так как судопроизводство может достичь своей цели и без реализации функции правосудия, например, посредством разрешения конфликта, в рамках судопроизводства самими сторонами при помощи посредника при проведении медиации.

В этой связи весьма спорным представляется суждение Т.В. Овчаренко о том, что «… суду необходимо выполнять функцию по примирению сторон в Кузбагаров А.Н. Посредничество как способ урегулирования конфликта (спора) частноправового характера // Народовластие и право в условиях формирования гражданского общества: материалы Международной научной конференции. Курск, 2006. С. 152.

Попова Ю.А. Гражданская процессуальная форма – гарантия эффективности правосудия по гражданским делам // Проблемы доступности и эффективности правосудия в арбитражном и гражданском судопроизводстве: материалы Всероссийской научнопрактической конференции. М., 2001. С. 193.

См.: Гражданский процесс России: учебник / под ред. М.А. Викут. М., 2004. С. (автор главы – О.В. Исаенкова).

качестве дополнительной наряду с основной, связанной с разрешением спора»1.

Полагаем, что примирение, понимаемое как одна из задач судопроизводства, должно выступать как реальная альтернатива правильному и своевременному рассмотрению и разрешению спора, т.е. альтернатива правосудию, понимаемому как вынесение и исполнение судебного решения. При таком положении дел примирение не может восприниматься как дополнение к чему-либо, так как возможно лишь как альтернатива. Кроме того, неясно, почему указанный автор говорит о разрешении спора лишь при реализации «основной» функции. На наш взгляд, и «основная» (хотя точнее говорить «традиционная») функция правосудия, и функция примирения ведут к защите права. Разница будет состоять лишь в вероятности реальной, справедливой и эффективной защите тем или иным способом, что и будет определяющим для судьи, который должен в идеале ориентировать стороны на тот или иной вариант развития судопроизводства.

По этой же причине не вполне обоснованным представляется определение гражданского судопроизводства, данное П.А. Поповым: «Гражданское судопроизводство – это предусмотренная Конституцией РФ форма реализации судебной власти судами общей и арбитражной юрисдикции главной и исключительной функции – осуществления правосудия, а также других функций, способствующих осуществлению правосудия и гарантирующих законность отправления правосудия»2.

Г.А. Жилин также критикует законодателя за неверное отнесение к задачам арбитражного судопроизводства доступности правосудия, его справедливости и публичности, независимости и беспристрастности суда, так как, по мнению автора, это не общие задачи судопроизводства, а его принципы, направленные на обеспечение правильного и своевременного рассмотрения и разрешения гражданских дел3. Соглашаясь с конечным выводом ученого об ошибочности Овчаренко Т.В. Указ. раб. С. 8.

Попов П.А. Функции современного гражданского судопроизводства: автореф. дис … канд. юрид. наук. Саратов, 2005. С. 8.