«MIRCEA ELIADE ASPECTS du MYTHE GALLIMARD ИНВЕСТ-ППП 1995 Перевод с французского В.Большакова. Статья, комментарии Е.Строгановой. Издательская программа Academia Издание осуществлено при финансовой поддержке Министерства ...»

В. Лантернари посвятил целую книгу исследованию этого мифо-ритуального комплекса; мы о нем тоже немного говорили в связи с меланезийскими прорицательскими культами3. Не будем возвращаться к результатам этих исследований. Ограничимся указанием на то, что, несмотря на различия между мифо-ритуальными системами североамериканских племен и меланезийцев, сами структуры их сходны. У тех и у других Космос должен периодически возрождаться, и космогонический сценарий, посредством которого осуществляется это обновление, связан с новым урожаем и освящением плодов и пищи.

Werner Mller, Die Blaue Htte. Zum Sinnbild der Perle bei nordamerikanischen Indianern (Wiesbaden, 1954), p.

133.

A.L. Kroeber, Handbook of the Indian of California (Washington, 1925), pp. 177, 498.

Vittorio Lanternari, La Grande Fesia (Milan, 1959); M. Eliade, Mphislophls et l'Androgyne, pp. 155 sq.

НОВЫЙ ГОД И КОСМОГОНИЯ НА ДРЕВНЕМ БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ

Знаменательно, что подобные идеи мы находим и в религиях древнего Ближнего Востока.

Естественно, с учетом различий, которые подразумеваются между обществом на стадии доземледельческой и предземледельческой с одной стороны и такими сельскими и городскими обществами, какие сложились в Месопотамии и Египте. Неоспорим, однако, существенный факт:

египтяне, жители Месопотамии, Израиля и другие народы древнего Ближнего Востока — все ощущали потребность периодического обновления мира. Это обновление обретало форму некоего сценария, существеннейшее ритуальное действо которого символизировало повторение космогонии. Факты, подтверждающие это, и их интерпретацию можно встретить в обширной специальной литературе, опубликованной на эту тему, а также в одной из глав работы «Миф о вечном возвращении» (с. 83). Напомним, что в ритуалах Месопотамии сотворение мира повторялось по случаю церемоний Нового года (акиту). Некоторые из ритуалов воспроизводили битву Мардука с Тиаматом (драконом, символизирующим первичный Океан), победу бога и его космогонические деяния. Стихи о Сотворении (Энума Элиш) читались в храме. По словам Г.Франкфорта, «каждый новый год в чем-то очень существенном повторял первый день творения, день начала цикла времен года»2. Но при более близком знакомстве с ритуалами Нового года становится понятно, что жители Месопотамии ощущали органическую связь начала с предшествующим ему концом, имеющим ту же природу, что и Хаос до Творения, и что поэтому Конец необходим всякому Началу.

Ср. библиографические ссылки в кн.: Le Myth de l'Etemel Retour, p.92, n 1.

Frankfort, Kingship and the Cods, p. 319.

Как мы уже говорили, у египтян Новый год также символизировал Сотворение. Что касается израильского Нового года, то, по словам Мовинкеля, «одной из основных идей здесь было возведение на трон Яхве как короля мира, символическое представление его победы как над силами Хаоса, так и над историческими врагами Израиля. Результат победы — обновление мироздания, избранничества и союза — идеи и ритуалы античных праздников плодородия, лежащие в основе исторического праздника»1.

Позднее, в эсхатологии пророков, восстановление Израиля богом Яхве воспринималось как Новое Творение, предполагающее как бы возврат к раю2.

Ставить на один уровень символическое повторение космогонии, отмечающее Новый год в Месопотамии и в Израиле, мы, очевидно, не можем. У древних израильтян архаический сценарий периодического обновления мира постепенно приобретал исторический характер, сохраняя что-то от своего первоначального значения. Венсинк показал, что ритуальный сценарий Нового года, означающий переход от Хаоса к Космосу, был связан с такими историческими событиями как исход и переход через Красное море, завоевание Ханаана, вавилонское пленение, возвращение из изгнания, и так далее3. Со своей стороны, Фон Рад доказал, что как только какое-либо единичное Янко Слава (библиотека Fort/Da) [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru историческое событие, такое как, например, «провозглашение Израиля на горе Синай богом Яхве и его служителем Моисеем, переходит в коллективный план, оно не остается больше в сфере воспоминания, сохраняясь в устной или письменной традиции, но способно подвергаться ритуальному обновлению», так же, как это происходит и в космологических обновлениях S. Mowinckel, He That Cometh (перевод G.W. Anderson, New York, 1956), p. 26.

S. Mowinckel, ор. cit., p. 144.

A.J. Wensinck, «The Semitic New Year and the Origin of Eschatology» (Acta Orientalia, I, 1923, pp.19-23, pp.

159-199.

соседних царств1. Эрик Фогелин не без основания настаивает на том факте, что «символические формы космологических царств и Израиля не исключают друг друга... Ритуальное обновление порядка, обновление символических элементов, разработанных в космологической цивилизации, проходит через всю историю человечества, начиная с празднования Нового года в Вавилоне. Оно осуществляется затем в том, как Иошиа обновляет Берит, в сакраментальном обновлении Христа и в макиавеллевском ritornar ai principii2, поскольку падение жизненного порядка и возвращение к этому порядку есть основная проблема человеческого существования. Следовательно, какими бы значительными ни были различия культурных систем Месопотамии и Израиля, объединяет их явно та же вера в ежегодное или периодическое возрождение мира. В целом присутствует вера в возможность восстановления абсолютного «начала», что предполагает символическое разрушение и уничтожение старого мира. Начало, следовательно, предполагает конец и наоборот. Ничего удивительного в этом нет, так как служащий примером образ того начала, за которым следует конец, — это год, круговое космическое время, каким оно проявляется и ощущается в ритме времен года и в закономерности небесных явлений.

';

Но здесь потребуется одно уточнение: если вероятно, что непосредственное восприятие «года» как цикла лежит в основе идеи периодически обновляющегося Космоса, то в мифо-ритуальных сценариях Нового года4 проявляется другая идея, имеющая другую структуру и другой генезис.

Это идея «совершенства начал», выражающая более глубокий сугубо личный религиозный опыт, питаемый воспоминаниями «утраченного рая», тоEric Voegelin, Order and History. I: Israel and Revelation (Louisiana State University Press, 1956), p. 294.

Возвращение к истокам (лат.) — прим. перев.

Е. Voegelin, op. cil., p. 299.

Как, впрочем, и в других многочисленных мифах о Космогонии и «началах».

го блаженства, которое предшествовало современному уделу человеческому. Возможно, что мифо-ритуальный сценарий Нового года сыграл такую важную роль в истории человечества как раз потому, что, сохраняя космическое обновление, он давал вместе с тем надежду на обретение первоначального счастья. Образ «года — круга» приобрел космически-жизненное двойственное символическое значение, одновременно «пессимистическое» и «оптимистическое». Ведь протекание Времени предполагает все большее удаление от «начала», а, следовательно, и утрату первоначального совершенства. Все, что происходит во времени, разрушается, распадается, вырождается и в конце концов погибает. Очевидно, речь идет о «виталистском» выражении Реального, но не следует забывать, что для первобытного человека существование раскрывается и объясняется в понятиях жизни. Неисчерпаемость и могущество присутствуют вначале: в этом источник «пессимизма», свойственного этой идее. Но следует сразу же добавить: хотя неисчерпаемость быстро утрачивается, она периодически восстанавливается. Год имеет конец, то есть за ним автоматически следует новое начало.

У идеи, будто совершенство было в начале, по-видимому, достаточно древнее происхождение. Во всяком случае, она очень распространена, бесконечно интерпретируется заново и интегрируется в многочисленных религиозных концепциях. У нас будет возможность обсудить некоторые из этих оценок. Пока же отметим, что идея совершенства «начал» сыграла важную роль в систематической разработке все более обширных космических циклов. Обычный год значительно расширился, порождая «Большой год» или космические циклы неисчерпаемой длительности. По мере того, как космический цикл становился все более обширным, идея совершенства начала все более и более имплицирует дополнительную идею, а именно: для того, чтобы началось нечто истинно новое, нужно полностью уничтожить остатки всего старого цикла. Иначе говоря, если мы желаем абсолютного начала, то конец мира должен быть самым радикальным. Эсхатология есть всего Янко Слава (библиотека Fort/Da) [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru лишь префигурация космогонии будущего. Но во всякой эсхатологии подчеркивается следующее:

новое творение не может совершиться, пока этот мир не будет окончательно разрушен. Речь идет не о восстановлении того, что вырождается, а об уничтожении старого мира с тем, чтобы воссоздать мир in toto. Навязчивая идея «золотого века», блаженного начала требует уничтожения всего того, что существовало и изжило себя, начиная с сотворения мира: это единственная возможность достичь первоначального совершенства.

Конечно, все эти ностальгические верования присутствуют уже в мифо-ритуальных сценариях ежегодного обновления мира. Но, начиная с предземледельческой стадии культуры, все большее распространение получает идея существования не только ритуальных, но также и действительных разрушений и воссозданий мира, идея «возврата к истокам» в буквальном смысле слова, то есть регрессия Космоса в аморфное хаотическое, состояние, за которым следует новая космогония.

Лучше всего иллюстрируют эту концепцию мифы о конце света. Мы будем их исследовать в следующей главе. Они представляют интерес, конечно, и сами по себе, но, кроме того, способны прояснить функцию мифа вообще. До настоящего времени мы имели дело исключительно с мифами о происхождении и космогоническими мифами, сообщающими о том, что уже произошло. Теперь же надлежит рассмотреть, как идея «совершенства начала» проектируется также и во вневременное будущее. Мифы о конце мира сыграли, конечно, важную роль в истории человечества. Они выявили «подвижность происхождения»: действительно, с некоторых пор «происхождение», «генезис» располагается не только в мифическом прошлом, но и в отдаленном, легендарном будущем. Известно, что к этому заключению пришли Полностью (лат.) — прим. перев.

стоики и нео-пифагорейцы, систематически разрабатывавшие идею о вечном возвращении. Но понятие «истока», «начала» прежде всего связано с идеей совершенства и блаженства. Вот почему в идеях эсхатологии, понимаемой как космогония будущего, мы обнаруживаем источники всех верований, провозглашающих Золотой век не только в прошлом, но равным образом в будущем (или же только в будущем).

Янко Слава (библиотека Fort/Da) [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru

ГЛАВА IV. ЭСХАТОЛОГИЯ И КОСМОГОНИЯ

КОНЕЦ МИРА - В ПРОШЛОМ И В БУДУЩЕМ

В самом общем плане можно сказать, что среди первобытных народов конец мира считается уже состоявшимся, хотя в более или менее отдаленном будущем он должен вновь повториться. И, действительно, мифы о космических катаклизмах очень распространены. В них рассказывается, каким образом мир был разрушен и все человечество уничтожено, за исключением одной пары или нескольких мужчин и женщин, оставшихся в живых. Из них самые распространенные — это мифы о потопе, известные повсюду (за исключением Африки, где они почти не встречаются).

Наряду с мифами о потопе, существуют мифы, рассказывающие об уничтожении человечества в результате катаклизмов, имеющих космические масштабы: землетрясения, пожары, разрушения гор, эпидемии, и так далее. Очевидно, подобный конец мира не окончателен: он скорее оказывается концом одного человечества, за которым следует появление другого рода людского.

Но полное погружение суши в воду или разрушение ее огнем, за которым следует возникновение новой земли, символизирует возвращение к хаосу и космогонию.

Ср.: Sir George James Fraser, Folk-Lore in the Old Testament, I (Londres, 1919), pp. 329-332; Clyde Kluckhohn, «Recurrent Themes in Myths and Mythmaking», Daedalus, primtemps 1959 (pp. 268-279), p. 271. Основательную библиографию по легендам о потопе можно найти в кн.: Stith Thompson, Motif-Index of Folk-Literature (nouvelle d., Bloomington, Indiana, 1955 sq.), I, p. 184 (A 1010).

Многие мифы связывают потоп с какой-либо ритуальной виной, которая вызвала гнев высшего существа; иногда он оказывается только лишь желанием некоего божества уничтожить человечество. Но при внимательном анализе мифов, предвещающих всемирный потоп, приходишь к выводу, что одной из основных причин являются грехи людей и старение, разложение мира.

Потоп открыл путь к возрождению мира и человечества. Иначе говоря, конец мира как в прошлом, так и в будущем, представляет из себя гигантскую и чрезвычайно драматически насыщенную проекцию на макроскопическом уровне ритуальной системы праздника Нового года. Но на этот раз речь идет не о «естественном конце» мира (естественном, поскольку он совпадает с концом года и, следовательно, составляет часть космического цикла), а о реальной катастрофе, вызванной божественными силами. Параллель между потопом и ежегодным обновлением мира проявляется в нескольких довольно редких случаях (Месопотамия, иудаизм, мандан)1. Как правило, мифы о потопе независимы от ритуальных мифических сценариев новогодних праздников. Что легко объяснить, так как периодические праздники возобновления мира символически актуализируют космогонию, то есть творческую деятельность богов, а не уничтожение старого мира: старый мир исчезает «естественным образом» и лишь потому, что дистанция, отделяющая его от «начала»

достигает крайнего предела.

В сравнении с мифами, повествующими о конце мира в прошлом, мифы, рассказывающие о конце мира в будущем, до удивления мало распространены у первобытных народов. Как замечает Ф.Р.

Лееман2, это, возможно, результат того, что этнологи не ставили этот вопрос в своих исследованиях. Иногда трудно уточнить, отноСм. нашу кн.: Mythe de l'Etemel Retour (Paris, 1949), pp. 102 sq.

F.R. Lehmann, «Weltuntergang und Welterneuerung im Glauben schriftloser Vlker», Zeitschrift fr Ethnologie, LXXI, 1931 (pp. 103-115), p. 108.

сится ли миф к катастрофе будущей или прошедшей. По свидетельству Е.Г. Мена, андаманды считают, что после конца мира возникает новое человечество, наслаждающееся райской жизнью:

не будет ни болезней, ни старости, ни смерти. Мертвые воскреснут после катастрофы. Но, по мнению А. Редклифа Брауна, Мен, по-видимому, соединил несколько версий, полученных из разных источников. В действительности, уточняет Редклиф Браун, речь идет о мифе, в котором говорится о конце Света, но этот миф относится только к прошлому, а не к будущему. Но, так как, по свидетельству Леемана, язык андаманов не имеет будущего времени, то нелегко решить, идет ли речь о событии прошедшем или будущем. Весьма редко встречаются первобытные мифы о конце Света, где нет указаний относительно возможного воссоздания мира. Так, в верованиях племени кай (Новая Гвинея) Творец Маленгфунг, сотворив мир и человека в нем, удалился на край света, за горизонт, и погрузился в сон. Каждый раз, когда он поворачивается во сне, земля содрогается, но когда-нибудь он поднимется с ложа и разрушит небо, которое обрушится на Янко Слава (библиотека Fort/Da) [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru землю и уничтожит все живое. На одном из Каролинских островов, а именно, о. Намолут, засвидетельствовано предание, что творец однажды уничтожит человечество за грехи. Но боги будут продолжать жить, и это предполагает возможность нового сотворения. На другом из Каролинских островов, а именно, на о. Аурепик, за катастрофу несет ответственность сын творца.

Когда он заметит, что хозяин острова не занимается больше своими подданными, он затопит остров, вызвав циклон4. Здесь еще неясно, идет ли речь о решающем конце: ведь идея наказания грешников предполагает, как Ibid., p. 112.

Richard Thurnwald, Die Eingeborenen Australien und der Sdseeinseln (Tbingen, 1927), pp. 26-27, по кн.: Ch.

Keysser, Aus dem Leben der Kaileute (в: Neuhaus, Deutsch Neu-Guinea, 1911, pp. 154 sq.).

F. R. Lehmann, ор. cit., p. 107.

Ibid., p. 117.

правило, последующее сотворение нового человечества.

Трудно интерпретировать верования племени негрита на Малакском полуострове. Они убеждены, что однажды Карей уничтожит мир, так как люди не уважают его предписаний. Поэтому во время грозы туземцы пытаются предотвратить катастрофу, принося кровавые искупительные жертвы1.

Катастрофа будет всеобщей, одинаковой для праведников и для грешников, и, по-видимому, за ней не последует новое творение. Поэтому туземцы негрита называют Карей «плохим», а представители племени пле-сакай видят в нем врага, который «украл у них рай»2.

Особенно поражает пример племени гуарани, живущем в провинции Мато Гроссо (Бразилия).

Зная, что Земля будет разрушена огнем и водой, они отправились на поиски «Праведной страны», представляющей собой нечто вроде земного рая, расположенного за океаном. Эти долгие путешествия, вдохновителями и руководителями которых были шаманы, начались в XIX веке и продолжались до 1912 года. У некоторых племен есть поверье, что за катастрофой последует обновление мира и воскрешение мертвых. Другие племена ожидали и желали полного конца мира. Курт Нимуендай писал в 1912 году: «Не только племя гуарани, но и вся природа состарилась и устала жить. Не раз шаманы, увидав во сне Нандерувуву, слышали, как земля возносила молитвы:

"Я поглотила слишком много трупов, я пресыщена и утомлена. Отец, положи конец этому". В свою очередь Ср.: М. Eliade, Trait d'Histoire des Religions, p. 54.

F.R Lehmann, ор. cit., p. 107.

Ср.: E. Schader, «Der Paradiesmythus im Leben der Guarani-Indianer», Staden-Jahrbuch, III (So Paulo, 1955), pp. 151 sq.; Wilhelm Koppers, «Prorhetismus und Messianismus als vlkerkundliches und universal-geschichtliches Problem», Saeculum, X (1959, pp. 38-47), pp. 42 sq.; Robert Н. Lowie, «Primitive Messianism and an Ethnological Problem», Diogenes, n 19 (Fall, 1957, pp. 62-72), pp. 70 sq.

и вода также умоляла Создателя оставить ее в покое, равно как и деревья... и вся природа»1.

Трудно найти более волнующее выражение космической усталости, желания абсолютного покоя и смерти. Речь идет о неизбежном разочаровании, которое следует за долгой и тщетной мессианистской экзальтацией. Уже век как гуарани искали в танцах и плясках земной рай, они восстановили и интерпретировали миф о конце света в милленаристской мифологии.

Большинство мифов американских индейцев о конце света предполагают или циклическую теорию (как у ацтеков), или поверье, что за катастрофой последует новое творение, или, наконец, (как в некоторых районах Северной Америки) поверье о всеобщем возрождении без катастрофы.

(В этом случае погибнут только грешники.) По верованиям ацтеков, мир разрушался уже три или четыре раза, и в будущем ожидается четвертое (или пятое) разрушение. Каждый из этих миров управляется Солнцем, падение или исчезновение которого и знаменует конец3.

Невозможно перечислить здесь все важнейшие мифы Южной и Северной Америк, касающиеся конца Света. Некоторые мифы рассказывают о супружеской паре, которая даст начало народу, населяющему новый мир4. Так, племя чоктау верит, что мир будет разрушен огнем, но души вернутся, кости обрастут плотью, и воскресшие люди вновь окажутся в местах своего бывшего Curt Nimuendaju, «Die Sagen von der Erschaffung und Vernichtung der Welt als Grundlagen der Religion der Apapocuva-Guarani», Zeitschrift fr Ethnologie, XLVI (1914, pp. 287 sq.), p. 335.

Ср.: R.Н. Lowie, ор. cit., p. 71.

Ср.: H.B. Alexander, Latin-American Mythology (The Mythologie of All Races, XI, Boston, 1920), pp. 91 sq.

Миф племени альгонков в кн.: Daniel G. Brinton, The Myths of the New World (2 d. revue, New York, 1876), pp. 235-236. Мифы винту в кн.: H.B. Alexander, North American Mythology (Mythology of All Races, X, Boston, 1916), pp. 223 sq.

Янко Слава (библиотека Fort/Da) [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru обитания1. Можно встретить подобный миф у эскимосов: люди воскреснут, обретя жизнь от своих костей (верование, характерное для охотничьих племен2). Вера, что катастрофа есть неизбежное следствие «старости» и разложения мира, по-видимому, достаточно распространена. Согласно верованиям племени чироки, «когда мир состарится окончательно, люди умрут, веревки разорвутся, и земля погрузится в Океан» (земля представляется им огромным островом, подвешенным к небесному своду четырьмя веревками) 3.

В мифе племени майду Творец Земли уверяет чету, которую он создал, что «когда этот мир износится, я пересоздам его целиком, и когда я его переделаю, вы обретете новое рождение» 4.

Один из основных космогонических мифов народа като, племени атапаски, начинается с сотворения нового неба, заменяющего старое, крушение которого кажется неизбежным5. Как замечает Александер по поводу космогонических мифов Тихоокеанского побережья, «многие рассказы о сотворении, по-видимому, сводятся в действительности к преданиям, сообщающим о воссоздании земли после великой катастрофы; некоторые мифы, однако, говорят и о сотворении мира впервые и о воссоздании его заново» 6.

Adam Hodgson, Travels in North America, p. 280; Brinton, ор. cit., pp. 279-280.

Brinton, p. 280: «Находящийся наверху дунет один раз на кости мужчин и два раза на кости женщины, и они воскреснут». Другая версия мифа была опубликована: Franz Boas, The Central Eskimo (GRBEW, 1988) p.

588 sq. Ср.: М. Eliade, Le Chamanisme et les techniques archaques de l'extase (Paris, 1951), pp. 153 sq.

H.B. Alexander, North American Mythology, p. 60.

Ibid., p. 219; ср.: ibid., pp. 299-300, библиография исследований североамериканских мифов о потопе.

Ibid., р. 222.

Ibid., р. 225. Относительно южноамериканских мифов о конце света, уничтожаемого огнем и водой, ср.: Р.

Ehrenreich, Die Mythen und Legenden des Sdamerikanischen Urvtker (Berlin, 1905), pp. 30-31. O южноамериканских сказаниях относительно обновления мира после катастрофы: Claude Levi-Strauss, dans le Bulletin of the Bureau of American Ethnology, LCXLIII, 3, pp. 347 (Bakairi), 369 (Namicuara).

Короче говоря, эти мифы о конце Света, более или менее определенно предполагающие воссоздание новой вселенной, выражают одну и ту же древнюю и очень распространенную идею о прогрессирующей «деградации» Космоса, что требует его периодического разрушения и восстановления. Именно из этих мифов о конечной катастрофе, которая будет в то же время провозвестником неизбежного возрождения мира, вышли и развились уже в наше время пророческие и милленаристские тенденции первобытных обществ. К вопросам милленаризма мы вернемся позднее, так как он представляет из себя, вместе с марксистским хилиазмом, единственные позитивные современные переоценки мифа о конце Света. Но сначала нам нужно вкратце сообщить о месте мифа о конце Света в более сложных религиях.

КОНЕЦ СВЕТА В ВОСТОЧНЫХ РЕЛИГИЯХ

Вполне возможно, что учение о разрушении мира (pralaya) было известно уже с ведических времен (Atharva Veda, X, 8, 39-40). Миф о всеобщем разрушении (ragnarok), за которым следует новое сотворение мира, является компонентом германской мифологии. Все это, по-видимому, указывает на то, что индоевропейской культуре известен миф о конце Света. Недавно Стиг Викандер открыл существование германского мифа об эсхатологическом сражении, чрезвычайно схожем во всех деталях с соответствующими индийскими и иранскими сказаниями. Начиная с Брахманов1, и особенно в Пуранах, в Индии, получила развитие идея о четырех Югах, то есть о четырех «поколениях мира». Суть этой теории — циклическое создание и разрушение мира и вера в совершенство начала. Так как буддисты и джайнисты Названия четырех Юг появляются впервые в Aitereya Brahmana, VII, 14.

разделяют те же идеи, можно заключить, что учение о вечном сотворении и разрушении вселенной является пан-индоевропейской идеей.

Поскольку мы уже говорили об этом в нашей работе «Миф о вечном возвращении», то не станем повторяться. Напомним только, что «полный цикл завершается распадом (pralaya), который повторяется в более полном виде (mahapralaya, великий распад) в конце цикла, состоящего из тысячи «махаюг»1. «Согласно Махабхарте и Пуранам2, горизонт воспламенится, на небосводе появятся семь или двенадцать солнц, они осушат моря и сожгут землю. Самвартака (огонь космического пожарища) разрушит всю вселенную. Затем, в течение 12 лет будет низвергаться непрерывный ливень, земля погрузится в воду, а все человечество будет уничтожено (Visnu Янко Слава (библиотека Fort/Da) [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru Purana, 24, 25). На поверхности океана, сидя на космическом змее Шеше, спит погруженный в сон Вишну (Visnu Риrаnа, VI, 4, 1-11). Затем все возникает вновь, с самого начала, и так далее до бесконечности.

Что касается мифа о «совершенстве первоначальных времен», его можно узнать в чистоте, разумности, блаженстве и в человеческом долгожительстве, свойственным первому «поколению», именуемому Критаюга. В течение последующих юг происходит прогрессирующая деградация разума и морали человека, равно как и уменьшение его физических размеров и длительности жизни. Джайнизм выражает в утрированных формах совершенство начал и последующий упадок.

По мнению Гемакандра, вначале человек имел рост в шесть миль, а жизнь его длилась сто тысяч пурвас (один пурвас равен 8 400 00 лет). Но в конце цикла рост едва достигал семи локтей, а продолжительность жизни не превышала 100 лет (Жакоби, Эра, I, 202). Буддисты также наLe Mythe de l'Etemel Retour, p. 170. Ср. также: Images el Symboles (Paris, 1952), pp. 80 sq.

Ср.: Emil Abegg, Der Messiasglaube in Indien und Iran (Berlin, 1928), p. 34, n. 2.

стаивают на удивительном уменьшении длительности человеческого существования: 80 000 лет и более — в начале цикла и десять лет в конце цикла.

Учение индусов о «поколениях» — вечное творение, упадок, уничтожение и возрождение Вселенной — напоминает в какой-то мере первобытную концепцию ежегодного обновления мира, но с важными различиями. По теории индусов, человек не играет никакой роли в периодическом возрождении мира; по сути, человек не желает этого вечного возрождения, он стремится не участвовать в этом космическом цикле. Более того, сами боги, по-видимому, не являются истинными творцами, они скорее инструмент, с помощью которого осуществляется космический процесс. Для индусов, собственно, окончательного конца мира не существует, существуют только более или менее длительные интервалы между уничтожением одной вселенной и появлением другой. Конец имеет только сама человеческая жизнь; человек может остановить это движение, куда он оказывается слепо вовлеченным.

Миф о совершенстве «первоначальных времен» встречается в Месопотамии, в Израиле и у греков.

По преданиям жителей Вавилона, предшествующее потопу царствование восьми или десяти царей продолжалось от 10 800 до 72 000 лет. Длительность первых династий царей после потопа не превышала 1 200 лет2 Следует добавить, что жителям Вавилона также был известен миф о первоначальном рае и они хранили воспоминание о ряде последовательных разрушений и возрождений людского рода3 (таких циклов было, вероятно, семь). Подобные идеи разделяли и израильтяне: потеря первичМы имеем в виду представителей религиозной и философской элиты, стремящихся «освободиться» от иллюзий и страданий. Но народная индусская религия вполне допускает и принимает возможность существования человека в мире.

W.F. Albright, «Primitivism in Ancient Western Asia», in Arthur O. Lovejoy and George Boas, Primitivism an Related Ideas in Antiquity (Baltimore, 1935 pp. 421-432), p. 422.

Ibid., pp. 424-426.

ного рая, последовательное уменьшение длительности человеческой жизни, потоп, уничтоживший все человечество, за исключением нескольких привилегированных особей. В Египте существование мифа о «совершенстве начала» не засвидетельствовано, но существует предание о сказочной длительности жизни царей, предшествовавших династии Менее1.

В Греции мы обнаруживаем два разных, но передающих одну идею мифологических предания:

1) теория мировых эпох, включающая миф о «совершенстве первоначальных времен»;

2) учение о циклах.

Гесиод первым описывает последовательную деградацию человечества в течение пяти эпох («Труды», 109-201). Первая эпоха, Золотой век, — при титане Кроносе — была своего рода раем, люди жили долго, никогда не старели, и их существование казалось подобным существованию богов. Теория циклов возникает при Гераклите, который имел огромное влияние на учение стоиков о Вечном возвращении. Уже у Эмпедокла наблюдается связь этих двух мифологических тем: мировые эпохи и непрерывный цикл, возрождений и разрушений. Мы не будем обсуждать различные формы, которые эти теории приняли в Греции, особенно под влиянием Востока.

Достаточно лишь напомнить, что стоики восприняли от Гераклита идею уничтожения мира огнем (ekpyrosis) и что Платон в «Тимее», в качестве альтернативы приводит уничтожение мира потопом. Эти две катастрофы как бы ритмически делили весь год (magnus annus). Согласно потерянному тексту Аристотеля (Protrept), обе катастрофы произошли во время двух Янко Слава (библиотека Fort/Da) [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru солнцестояний, испепеление огнем — при летнем солнцестоянии, а потоп — при зимнем солнцестоянии2.

1bid., p. 431.

Мы узнаем в рассказах об этих космических катастрофах идеи индусов об уничтожении мира огнем и водой.

Ср. также: B.L. van der Waerden, «Das Grosse Jahr und die ewige Wiederkehr» (Hermes, 80, 1950, pp. 129 sq.).

ИУДЕЙСКО-ХРИСТИАНСКИЕ АПОКАЛИПСИСЫ

Можно обнаружить некоторые из этих апокалиптических образов конца мира в эсхатологических видениях иудео-христианства. Но в религии иудеев и христиан мы видим существенный новый момент. Конец Света произойдет единожды подобно тому, как и сотворение мира имело место только один раз. Космос, который возникнет после катастрофы, будет тем же самым Космосом, созданным Богом в начале Времен, но очищенным, возрожденным и восстановленным в своей первоначальной славе. Этот земной рай сохранится вечно, ему никогда не будет конца. Время теперь линейно и необратимо, оно уже больше не циклическое время вечного возвращения. Более того, эсхатология — это кульминационный пункт Священного писания, ибо конец Света обнаружит религиозную значимость человеческих деяний и люди будут судимы по своим поступкам. Речь уже не идет о космическом возрождении, предполагающем, равным образом, возрождение какого-либо общества (или всего человеческого рода в целом).

Речь идет о Страшном суде: только избранные будут жить в вечном блаженстве. Избранники спасутся своей верой в Священное писание: в борьбе с силами и искушениями этого мира они сохранили верность царству небесному. Еще одно отличие от космических религий: для иудейскохристианских религий конец мира есть часть мессианистского таинства. Для иудеев приход мессии возвещает конец мира и пришествие рая. Для христиан концу мира будет предшествовать второе пришествие Христа и Страшный суд. Но и для тех и для других торжество Священного писания, знаменуемое концом мира, предполагает в какой-то степени возрождение рая. Пророки предсказывают, что мироздание обновится: и небо и земля будут новыми. Всего будет в изобилии, как в Эдемском саду. Дикие звери заживут в мире друг с другом, «они будут слушаться ребенка»

(Исайя, Амос, IX: 13; Исайя, XXX: 23 и след.; XXXV: 1, 2, 7; LXV: 17; LXVI: 22; Осия, 1: 10; И: 18 и след.; Захария, VIII: 12; Иезекиль, XXXIV: 14, 27; XXXVI: 9 и след., 30, 35.

XI, 6). Болезни и увечья исчезнут навсегда: хромой воспрянет как олень, уши глухих откроются;

не будет ни слез, ни плача (Исайя, XXX, 19; XXXV, 3 и след.). Новый Израиль воздвигнется на горе Сион, потому что рай находится наверху (Исайя, XXXV, 10; Пс. XLVIII, 2). Для христиан всеобщее обновление космоса и восстановление также являются основными характеристиками конца Света. В «Откровении святого Иоанна Богослова» говорится: «И увидел я новое небо и новую землю; ибо прежнее небо и прежняя земля миновали... И услышал я громкий голос с неба, говорящий:...И сотрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезней уже не будет; ибо прежнее прошло. И сказал сидящий на престоле: Се, творю все новое»

(Откровение, 21).

Но это новое творение возникнет на руинах первого. Синдром финальной катастрофы напоминает описания разрушения Вселенной у индусов. Наступит засуха и голод, дни станут короче. Эпоха, непосредственно предшествующая концу Света, будет царством Антихриста. Но вновь явится Христос и очистит Землю огнем. По словам Ефрема Сирина, «море взревет, а затем высохнет, небо и земля разверзнутся, и распространятся повсюду дым и мрак. В течение сорока дней Господь нашлет огонь на землю, чтобы очистить ее от скверны греха и порока».

О разрушающем огне только один раз говорится в Новом Завете, во втором послании Петра (III, 6Но он оказывается важным элементом и в прорицаниях сибилл, в стоицизме и в последующей христианской литературе. Такое представление об огне вероятно пришло из Ирана3.

Царство Антихриста в некоторой мере равнозначно возвращению к Хаосу. С одной стороны, Антихрист W. Bousset, The Antichrist Legend (англ. перевод, Londres, 1896), pp. 195 sq., 218 sq.

Ефрем Сирин, цит. у: Bousset. р. 238..

Ср.: Le Mythe de l'Etemel Retour, pp. 185 sq.

предстает в форме дракона или демона1, это напоминает старый миф о сражении между Богом и Янко Слава (библиотека Fort/Da) [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru Драконом. Сражение было в самом начале, до сотворения мира, и снова повторится в конце.

Кроме того, Антихриста встретят как лже-Мессию и его царствование будет отмечено полным отрицанием общественных, моральных и религиозных ценностей, иными словами, это будет возвращение к Хаосу. В течение многих веков Антихрист отождествлялся с различными историческими персонажами, от Нерона до Папы (у Лютера). Следует подчеркнуть один факт:

считалось, что в некоторые особенно трагические периоды истории господствовал Антихрист, но в то же время всегда сохранялась надежда, что его царство одновременно возвещало неизбежное пришествие Христа. Всемирные катастрофы, бедствия, террор, торжество Зла — все это представляло некий апокалиптический синдром, предшествующий, как полагали, новому пришествию Христа.

ХРИСТИАНСКИЙ МИЛЛЕНАРИЗМ

Христианство, став официальной религией Римской Империи, осудило милленаризм как ересь, хотя известные отцы церкви проповедовали его в прошлом. Но Церковь приняла Историю, и конец Света перестал быть неизбежным событием, каким он был во время преследования христиан. Этот мир, со всеми своими недостатками, несправедливостью и жестокостью, продолжал существовать. Только Бог знал час конца Света, и одно лишь казалось определенным: этот конец настанет не завтра. С триумфом Церкви царство небесное уже сошло на землю, и в определенном смысле старый мир оказался разрушенным. Можно распознать в официальСр.: W. Bousset, The Antichrist Legend, pp. 145 sq.; см. также: R. Mayer, Die Biblische Vorstellung vom Weltenbrand (Bonn, 1957).

См. также: A.A. Vasiliev, «Medieval Ideas of the End of the World: West and East», Byzantion, XVI, fasc. 2, 1942-1943 (Boston, 1944, pp. 462-502).

ном антимилленаризме Церкви первое проявление учения о прогрессе. Церковь приняла мир таким, каков он есть, стараясь сделать существование человека более счастливым, чем оно было во время великих исторических кризисов. Церковь приняла эту позицию, вопреки всевозможным пророкам, прорицателям и провозвестникам апокалипсиса.

Через несколько веков, после проникновения Ислама в Средиземноморье, а особенно — после XI века, вновь появляются милленаристские и эсхатологические движения, на этот раз направленные против церкви и против ее иерархии. Для этих движений характерно несколько общих черт: их вдохновители ждут и провозглашают восстановление земного рая после испытаний и ужасных катаклизмов. О неизбежном конце мира возвещал также и Лютер. В течение веков проповедуется неоднократно та же религиозная идея: этот мир, подверженный историческому развитию — несправедлив, отвратителен, отдан на откуп дьяволу; и, к счастью, он уже на грани полного разложения, процесс катастрофического распада начался, этот старый мир трещит по всем швам, в самом скором будущем он будет уничтожен, силы тьмы будут окончательно побеждены, праведники восторжествуют и врата рая откроются для них. Все милленаристские и эсхатологические движения доказывают оптимизм человеческой натуры. Они реагируют на ужас, вызываемый историческими событиями, с силой, которую могло вызвать только крайнее отчаяние. Однако, в течение веков эсхатологическая напряженность ведущих христианских конфессий значительно ослабла. Ожидание конца Света и неизбежность Страшного суда — черты, не характерные ни для одной из крупных христианских Церквей. Милленаризм с трудом выжил лишь в нескольких ближайших к нам по времени христианских сектах.

Эсхатологическая и милленаристская мифология нашла свое новое рождение, в самое последнее время, в Европе, в двух политических тоталитарных движениях. Внешне абсолютно секуляризованные, нацизм и коммунизм насыщены элементами эсхатологического видения мира.

Они провозглашают конец старого мира и наступление Эры изобилия и блаженства. Норман Кон, автор самой последней книги о милленаризме, пишет по поводу национал-социализма и марксизма-ленинизма: «Под псевдонаучными формулировками, которыми пользуются и тот и другой, можно обнаружить взгляд на вещи, странным образом напоминающий самые темные измышления и средневековую чушь. Последний и решительный бой избранных (будь то арийцы или пролетарии) против армии демонов (евреев или буржуазии); радость управлять всем миром или счастье жить в абсолютном равенстве (или же и то и другое) достанутся избранным по замыслу Провидения, которые получат таким образом возмещение за все свои прошлые страдания;

исполнятся высшие предначертания истории, и вселенная освободится, наконец, от зла — вот те Янко Слава (библиотека Fort/Da) [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru старые химеры, к которым люди питают пристрастие и по сегодняшний день».

МИЛЛЕНАРИЗМ У ПЕРВОБЫТНЫХ НАРОДОВ

Однако наибольшее развитие миф о конце Света получает в наше время, за пределами западного мира. Речь идет о бесчисленных нативистских и милленаристских движениях, среди которых наибольшую известность получили меланезийские карго-культы, встречающиеся и в других районах Океании, а также в бывших Европейских колониях в Африке. Очень возможно, что большинство этих движений появились вследствие более или менее продолжительных контактов с христианством. Хотя они чаще всего направлены против белых и против христианства, большинство движений туземного милленаризма включают в себя христианские, эсхатологические элементы. В некоторых случаях аборигены восстают против миссионеров исключительно потому, что те ведут себя не как истинные христиане и не верят в неизбежный приход Христа и воскрешение мертвых. В МеланеNorman Cohn, Les Fanatiques de l'Apocalypse (Paris, 1963).

зии карго-культ ассимилировал мифы и ритуалы Нового года. Как мы уже видели, праздник Нового года предполагает символическое возрождение мира. Приверженцы карго-культа верят также, что Вселенная будет разрушена и воссоздана вновь, племя обретет нечто вроде рая:

мертвые воскреснут, и не будет больше ни смерти, ни болезни. Но, как и в индоиранской и иудеохристианской эсхатологиях, этому новому сотворению и возвращению Рая будет предшествовать ряд космических катастроф: произойдет землетрясение, на землю низвергнется огненный дождь, горы обрушатся и погребут под собой долины, белые и аборигены, не исповедующие этого культа, будут уничтожены, и так далее.

Морфология милленаризма первобытных народов чрезвычайно богата и сложна. Для нашего исследования очень важно очертить несколько фактов :

1) милленаристские движения могут быть рассмотрены как развертывание мифо-ритуального сценария периодического возобновления мира;

2) не должно вызывать сомнений, по-видимому, прямое или косвенное влияние христианской эсхатологии;

3) приверженцы милленаристских движений по сути своей противники Запада, хотя они и подвержены влиянию западной культуры и проявляют желание приспособить к своим потребностям религию и образование белых людей, а также их богатства и оружие;

4) подобные движения всегда вызываются к жизни сильными религиозными личностями пророческого склада, но организуются и используются политиками или в политических целях;

5) во всех этих движениях считается, конец мира в конце тысячелетия неизбежен, но он произойдет обязательно после космического катаклизма или исторической катастрофы.

Ср.: М. Eliade, Mphisiophls ei l'Androgyne (Paris, 1962), pp. 155 sq. («Renouvellement cosmique et eschatologie»).

Нет надобности настаивать на политическом, социальном и экономическом характере этих движений: он и без того очевиден. Но их сила, их влияние, их творческое воздействие не ограничиваются исключительно этими социо-экономическими факторами. Речь идет о движениях религиозных. Их сторонники ждут и провозглашают конец Света, чтобы достичь лучших экономических и социальных условий — но особенно они надеются на возрождение мира и на восстановление человеческого счастья. Приверженцы этих течений жаждут благ земных — но в такой же степени они жаждут бессмертия, свободы и райского блаженства. Для них конец Света делает возможным преобразовать существование человека в жизнь блаженную, совершенную и бесконечную.

Добавим, что даже в тех движениях, где речь не идет о конце катастрофическом, идея возрождения и воссоздания мира составляет главный элемент. Пророк ИЛИ основатель культа проповедует неизбежность «возвращения к истокам» и, как следствие, возвращение к первоначальному «райскому» состоянию. Конечно, в большинстве случаев это «первозданное» райское состояние определенно представляет собой идеализированный образ культурной и экономической ситуации перед приходом Белых. Это не единственный пример мифизации «первоначального состояния» и «прошлой истории», воспринимаемых как Золотой Век. Но нас интересует в данном случае не «историческая» реальность, которую иногда удается выделить из этой буйной образности мифа, а факт, что конец Света — конец колонизации — и ожидание нового мира Янко Слава (библиотека Fort/Da) [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru предполагают возвращение к истокам. Персонаж мессии идентифицирован с культурным героем или мифическим долгожданным предком. Их приход равнозначен реактуализации мифических первоначальных времен, или же возрождению мира. Политическая независимость и культурная свобода, провозглашаемые милленаристскими движениями колониальных народов, воспринимаются как возвращение первоначальных счастливых времен. В целом, даже без явного апокалиптического разрушения, этот старый мир символически упраздняется и на его место устанавливается мир первозданного рая.

«КОНЕЦ МИРА» В СОВРЕМЕННОМ ИСКУССТВЕ

Западные цивилизации не могут сравниться в оптимизме с коммунистической эсхатологией и милленаризмом первобытных народов. Сегодня существует становящаяся все более угрожающей опасность катастрофического конца мира из-за термоядерного оружия. В сознании жителей Запада этот конец будет полным и окончательным, за ним не последует нового сотворения мира. У нас нет возможности предпринять здесь систематический анализ многочисленных выражений страха перед атомной катастрофой в современном мире. Но иные, связанные с этим, феномены западноевропейской культуры кажутся нам достойными исследования. Речь пойдет об истории западного искусства. С начала нашего века пластические искусства, так же как и литература и музыка, испытали трансформацию столь радикальную, что в данном случае можно говорить о «разрушении художественного языка». Начиная с изобразительного искусства, это «разрушение художественного языка» распространилось на поэзию, на прозу, а в последнее время, с Ионеско, и на театр. В отдельных случаях можно говорить о настоящем уничтожении всей вселенной искусств. При изучении некоторых недавно созданных произведений создается впечатление, что всю историю изобразительного искусства авторы хотели свести к tabula rasa. Это более чем разрушение, это погружение в Хаос, во что-то вроде первозданной massa confusa2. Однако созерцая такие произведения, можно догадаться, что автор находится в поисках чего-то, что он еще не сумел выразить. Ему надо было уничтожить руины и обломки, оставленные в наследство предшествующими Чистая доска (лат,) — прим. перев.

Неопределенная масса (лат.) — прим. перев.

революциями в пластических искусствах; ему необходимо было подойти к зародышевым формам материи, чтобы иметь возможность начать с нуля историю искусства. Есть ощущение, будто для многих современных художников «разрушение пластического языка» является только первой фазой более сложного процесса и что вслед за этим непременно последует сотворение новой вселенной.

В современном искусстве нигилизм и пессимизм первых революционеров и разрушителей есть мировосприятие уже устаревшее. В наше время ни один большой художник не верит в деградацию и неизбежное исчезновение своего искусства. С этой точки зрения их позиция напоминает позицию «примитивных» народов: они способствовали разрушению мира (то есть разрушению их мира, их художественной вселенной), чтобы тем самым способствовать сотворению нового мира.

Это культурное явление чрезвычайно важно, поскольку именно художники представляют собой истинную творческую силу цивилизации или общества. В своем творчестве художник предвосхищает то, что должно прийти через одно или два поколения и в других областях социальной и культурной жизни.

Знаменательно то, что разрушение художественного языка совпало со взлетом в развитии психоанализа. Психология душевных глубин придает большое значение интересу к истокам, интересу, который в высшей степени характерен для человека архаического общества. Было бы чрезвычайно интересно досконально изучить процесс постепенного возобновления интереса к мифу о конце Света в современном искусстве. Мы бы увидели, что художники отнюдь не неврастеники, как нам о них иногда говорят, напротив, психически они более здоровы, чем многие современные люди. Они поняли, что истинное обновление может произойти не раньше, чем после настоящего конца. Первыми из современников художники приложили все силы для действительного разрушения своего мира, для того, чтобы воссоздать заново вселенную творческого воображения, в которой человек мог бы одновременно жить, созерцать и мечтать.

Янко Слава (библиотека Fort/Da) [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru

ГЛАВА V. ВРЕМЯ МОЖЕТ БЫТЬ УКРОЩЕНО

УВЕРЕННОСТЬ В НОВОМ НАЧАЛЕ

Сравнение, которое мы только что провели между «оптимизмом» народов, недавно сбросивших колониальное иго, и оптимизмом европейских художников и мыслителей, может быть расширено и углублено. Конечно, между верованиями традиционных обществ и некоторыми аспектами современной культуры существуют и иные сопоставления. Но мы намереваемся говорить об этом позднее, чтобы не прерывать последовательности изложения, поскольку провели анализ мифической темы конца Света, главным образом, для выявления отношений между эсхатологией и космогонией. Напомним, что в третьей главе мы подчеркивали чрезвычайную важность ритуально-мифологического сценария ежегодного возрождения мира. Мы видели, что этот сценарий предполагает мотив «совершенства первоначальных времен» и что, начиная с какого-то исторического периода, этот мотив становится «подвижным»; он может обозначать как совершенство в мифическом прошлом, так и то совершенство, которое установится в будущем, после конца Света. В продолжительном экскурсе касательно мифов о конце Света, анализ которых был дан в последней главе, мы хотели подчеркнуть, что даже в эстахологии главное — не конец мира, а уверенность в новом начале. Это возобновление есть, собственно говоря, повторение абсолютного начала, то есть космогония. Можно сказать, что и здесь мы имеем дело с менталитетом, который характеризует первобытного человека, а именно, с тем исключительным значением, которое придается познанию начал.

Действительно для человека первобытного общества знание о начале всех вещей (животных, растений, космических тел, и так далее) предполагает некоторое господство над ним: известно их место и то, как вызвать их в. будущем. То же самое правомерно и в отношении эсхатологических мифов: знание того, что имело место ab origine, знание космогонии дает и знание того, что произойдет в будущем. «Подвижность» понятия происхождения мира выражает надежду человека на то, что мир пребудет вечно, хотя он периодически и разрушается в буквальном смысле этого слова. Идея разрушения мира в сущности не пессимистична. Самим своим продолжением и длительностью мир обречен на упадок и вырождение, вот почему он должен символически возрождаться каждый год. Но так как известна космогония, то есть «тайна» происхождения мира, то можно принять идею апокалиптического разрушения мира.

ФРЕЙД И ПОЗНАНИЕ «СОТВОРЕНИЯ»

Излишне настаивать на «экзистенциальной» значимости познания начала в традиционных обществах. Это проведение характерно не только для архаических обществ. Желание познать начало вещей характерно и для западной культуры. В XVIII веке, и особенно в XIX, возникают многочисленные работы о происхождении мира, жизни, видов животных и растений, человека, языка, общества, религии и всех человеческих установлений. Предпринимаются попытки познать истоки и историю всего, что нас окружает: происхождение солнечной системы, брака или детских игр, таких как, например, игра в классики.

В XX веке научные исследования истоков и начал пошли по другому пути. Для психоанализа, например, истинное первоначало есть «человеческое первоначало», раннее детство. Жизнь ребенка протекает в мифическом, райском времени. Психоанализ разработал технику, способную обнаружить «истоки» нашей личной истории и, что очень важно, выявить то главное, первое событие, которое положило конец блаженству детства и определило будущую направленность нашего существования. «Если использовать понятия архаического менталитета, можно утверждать, что в жизни человека был «Рай» (для психоанализа он распространяется на период до рождения или до отнятия от груди) и «утрата Рая», «катастрофа» (детские травмы), и каково бы ни было отношение взрослого к этим первоначальным событиям, они имеют определяющее значение для его существования». Интересно, что из всех наук о жизни единственно лишь психоанализ доходит до идеи, что «начала» любого человеческого существа являют собой рай и блаженство, тогда как другие науки о жизни настаивают на несовершенстве и неустойчивости начала. Нас интересуют две идеи Фрейда. Первая — «истоки» и «начала», связанные с «раем» и «блаженством»; вторая — Янко Слава (библиотека Fort/Da) [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru мысль о том, что с помощью воспоминания и «возврата назад» можно вновь пережить некоторые травмирующие события раннего детства. Блаженство «истоков» является, как мы видели выше, довольно распространенной темой в первобытных религиях, это явление засвидетельствовано также в Индии, Иране, Греции и в иудейско-христианской религии. Тот факт, что Фрейд помещает блаженство в Именно поэтому бессознательное имеет структуру мифа. Можно идти еще дальше и утверждать не только, что бессознательное «мифологично», но также, что некоторые из его содержаний имеют космическую значимость, иначе говоря, отражают способы, процессы и предназначения жизни и живой материи. Можно даже сказать, что единственный действительный контакт современного человека с космическим, сакральным осуществляется через бессознательное, идет ли речь о его мечтаниях и воображаемой жизни или же о творческих сознаниях, возникающих из бессознательного (поэзия, игры, спектакли, и так далее).

М. Eliade, Mythes, rves et mystres, p. 56.

начало человеческого существования не означает, что психоанализ имеет мифологическую структуру, что он заимствует архаические или мифические темы или принимает иудейскохристианский миф о Рае и о грехопадении. Единственное сближение, которое можно сделать между психоанализом, первобытным пониманием блаженства и совершенством начала, связано с тем фактом, что Фрейд обнаружил решающую роль «райского первого времени» раннего детства, блаженства перед «падением» (то есть отнятием от груди), иначе говоря, до того, как для каждого индивидуума время становится «прожитым временем». Что касается второй интересующей нас идеи Фрейда (а именно, идеи «возвращения назад»), с помощью которой есть надежда реактуализировать некоторые решающие события раннего детства, то она также оправдывает сближение и аналогии с архаическим поведением. Мы приводили ряд примеров, подчеркивающих веру в то, что можно реактуализировать (и, следовательно, вновь прожить) первоначальные события, рассказанные в мифах. Но, за несколькими исключениями (включая магические исцеления), эти примеры иллюстрируют коллективное возвращение назад. События, передаваемые мифами, с помощью ритуалов переживаются всем сообществом или какой-либо его значительной частью. Техника психоанализа делает возможным индивидуальное возвращение к первоначальному времени. Этот экзистенциальный возврат назад известен также и в архаических обществах и играет важную роль в некоторых восточных психофизиологических приемах. В настоящее время мы приступаем к исследованию этой проблемы.

ТРАДИЦИОННАЯ ТЕХНИКА «ВОЗВРАЩЕНИЯ К ИСТОКАМ»

Мы не имеем намерения сравнивать психоанализ с верованиями и техникой «возвращения к истокам» примитивных и восточных народов. Цель сравнения, предложенного здесь, — показать, что «возвращение к истокам», важность которого для понимания человека и особенно для его лечения, отмечал Фрейд, было известно уже внеевропейским культурам. После всего того, что мы уже сказали в отношении стремления обновить мир, повторяя космогонию, нетрудно будет понять основу этих ритуалов:

возвращение индивидуума к своим истокам, понимается как возможность обновления и возрождения его существования. Но, как мы вскоре увидим, «возвращение к истокам» может осуществляться с разными целями и иметь различные значения.

Прежде всего, существует хорошо известный символизм ритуалов посвящения, предполагающий regressus ad uterum1. Так как мы достаточно исследовали этот комплекс в нашей книге «Рождение мистики», ограничимся здесь несколькими краткими ссылками. Начиная с древнейших стадий культуры, инициация подростков включает ряд ритуалов, символика которых очевидна: речь идет о перевоплощении неофита в эмбрион, с его последующим рождением заново. Инициация в данном случае равнозначна второму рождению. Благодаря механизму инициации, подросток становится полноправным членом общества, социально ответственным, с пробужденным культурными традициями сознанием. Возвращение к материнскому лону обозначается или через затворничество неофита в шалаше, или через символическое пожирание его чудовищем, или через проникновение на священную территорию, идентифицированную с чревом Матери-Земли.

Нас интересует здесь прежде всего тот факт, что наряду с ритуалами инициации подростков, характеризующими «примитивные» народы, существуют также, в более сложных культурах, ритуалы инициации, включающие regressus ad uterum. Ограничимся примером Индии, где можно различить этот мотив в трех различных типах Возвращение в материнское лоно (лат.) — прим. перев.

Янко Слава (библиотека Fort/Da) [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru Ср., например, австралийский ритуал племени кунапипи, описанный в кн.: R.M. Berndt, Naissances mystiques, (Paris, 1959)pp. 60 sq.

церемоний инициации. Это, прежде всего, обряд, называемый упанаяма, который заключается в приобщении мальчика к личности и влиянию наставника. Мотив вынашивания плода и рождения заново здесь выражен очень ясно: наставник символически перевоплощает подростка в эмбрион и вынашивает его три ночи в своем чреве1. Тот, кто совершает упанаяма, считается дважды рожденным (dvi-ja). Существует также обряд дикса, совершаемый над тем, кто готовит себя к жертвоприношению сома, он состоит, собственно говоря, в воображаемом возвращении на стадию зародыша. Наконец, regressus ad uterum находится также в центре внимания в ритуале хираниягарбха, что буквально переводится как «золотой эмбрион». Подростка вводят в золотую вазу, имеющую форму коровы, и, покидая ее, он считается заново рожденным3.

Во всех этих случаях regressus ad uterum осуществляется с целью приобщить подростка к новым формам бытия, или возродить его. С точки зрения структуры возвращение к материнскому лону соотносится с регрессией Вселенной к зачаточному состоянию или состоянию Хаоса. Мрак предродовой жизни соответствует Ночи, предшествующей сотворению мира и сумраку хижины, где подросток проводит свое затворничество. Все эти обряды инициации предполагают возвращение к материнскому лону и у «примитивных» народов и народов Индии имеют мифическую модель. Существует нечто более интересное, чем мифы, связанные с обрядами инициации regressus ad uterum. Это мифы, повествующие о приключениях Героев, колдунов или шаманов, которые не символически, а на самом деле, во плоти и крови, совершают regressus.

Многие мифы содержат в себе:

Ср.: Naissances mystiques, pp. 113 sq.

Ibid., p. 115.

Ibid., p. 118.

О мифических моделях обрядов инициации в Индии ср.: Naissances mystiques, p. 117.

1) пожирание героя морским чудовищем и его победоносное освобождение после вспарывания брюха этого чудовища;

2) связанный с инициацией проход через vagina dentata или опасный спуск в грот, расщелину, ассоциируемую со ртом или входом во чрево Матери-Земли.

Все эти действа составляют испытания инициации, пройдя которые победивший герой обретает новую форму бытия1. Мифы и обряды инициации подростков, включающие regressus ad uterum раскрывают очевидность следующего факта: возвращение к истокам подготавливает новое рождение, но оно не повторяет первое, физическое рождение. Это возрождение духовного порядка, чисто мистическое, иначе говоря, выход в новую форму существования (включающую половую зрелость, участие в культовых и сакральных действиях, короче, «открытость» Высшему Разуму). Основная идея заключается в следующем: чтобы достичь высшей формы существования, необходимо повторить внутриутробное развитие и рождение, но они повторяются ритуально и символически; другими словами, мы имеем здесь дело с действиями, ориентированными на ценности Высшего Разула, а не на поведение, относящееся к психофизиологической активности.

Важно было отметить последнее обстоятельство, чтобы не сложилось впечатление, будто все мифы и обряды «возвращения к истокам» можно рассматривать в одном и том же плане. Конечно, символика здесь та же, но контексты различны, и замысел, раскрывающийся в контексте в каждом отдельном случае, дает нам возможность проникнуть в истинные значения мифа. Как мы видели, с точки зрения структуры возможно провести аналогию между мраком предродовой жизни или мраком хижины, где подросток проходит инициацию, и ночью, предшествующей сотворению мира. Действительно, ночь, из которой каждое утро рождается солнце, символизируСр.: Naissances mystiques, p. 132 sq.

ет первоначальный Хаос, а восход солнца ассоциируется с космогонией. Но этот космогонический символизм обогащается, естественно, новыми оттенками значения при рождении мифического предка, физическом рождении каждого отдельного индивида или рождении заново в ходе инициации.

Все это станет яснее, когда мы обратимся к примерам. Мы увидим, что «возвращение к истокам»

служит моделью для различных физиологических и психо-ментальных приемов, имеющих целью перерождение человека и продление его жизни, а также его выздоровление и окончательное избавление от болезни. Мы уже имели случай заметить, что космогонический миф применяется Янко Слава (библиотека Fort/Da) [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru по-разному; наиболее часто встречающиеся случаи: лечение, поэтическое творчество, приобщение подростка к социуму и культуре и так далее. Мы уже видели также, что regressus ad uterum может быть уподоблен возвращению к хаотическому состоянию, предшествующему сотворению мира.

Теперь можно понять, почему некоторые древние способы исцеления использовали ритуальное возвращение к материнскому лону вместо обряда словесного воспроизведения космологического мифа. Например, в Индии, вплоть до наших дней, традиционная медицина производит омоложение пожилых людей и восстановление здоровья совершенно истощенных больных, погружая и закапывая их в ров, имеющий форму матки. Символизм нового рождения очевиден.

Впрочем, этот обычай засвидетельствован и за пределами Индии: закапывать больных для обретения нового рождения в лоне Матери-Земли1.

«Возвращение к истокам» обрело славу как терапевтическое средство и в Китае. Даосизм придает большое значение «эмбриональному дыханию» тай-цзы. Оно состоит во вдохе, производящемся по замкнутой цепи, как это делает зародыш; последователь этой системы старается имитировать циркуляцию крови и дыхания от матеСр.: Trait d'Histoir des Religions, pp. 220 sq..

ри к ребенку и от ребенка к матери. В предисловии к Тай-цзы ку кью («Положение рта при эмбриональном дыхании») это сформулировано очень точно: «Возвращаясь к основам, обращаясь к истокам, можно победить старость, обрести то состояние, в котором пребывает зародыш». Один из текстов современного синкретического даосизма утверждает следующее: «Именно поэтому Будда в своем великом милосердии раскрывает метод (алхимической) работы огня и учит людей проникать заново в материнское лоно, чтобы воссоздать свою природу (истинную) и (полноту) своего жизненного предназначения»2.

Таким образом, перед нами две различные, но связанные общими смысловыми моментами мистические техники, имеющие своей целью «возвращение к истокам»: «эмбриональное дыхание»

и алхимическая работа. Известно, что эти две техники фигурируют среди многочисленных методов, используемых даосами, чтобы продлить юность и добиться чрезвычайного долголетия (бессмертия). Алхимические эксперименты должны сопровождаться соответствующей мистической медитацией. Расплавляя металлы, алхимик-даос старается осуществить в своем собственном теле единство двух космологических принципов — единства Неба и Земли, чтобы воссоздать ситуацию первоначального Хаоса, которая существовала до сотворения Мира. Эта первоначальная ситуация, названная состоянием Хаоса (houen), соотносится как с хаотическим состоянием яйца и эмбриона, так и с райским бессознательным состоянием несотворенного мира3.

Даос стремится достичь этого первоначального состояния или через медитацию, сопровождающую алхимиH. Maspro, «Les Procd des Nourrir le Principe Vital dans la Religion taoiste ancienne» (Journal Asiatique, avriljuin 1937, pp. 117-252, 353-430), p. 198.

Ху-мин-кин Лю Хуаяна, цит. у: Rolf Stein, (Jardins en miniature d'Extrme-Orient» (Bulletin de l'Ecole Franaise d'Extrme-Orient, t. XLII, Hano, 1943, pp. 1-104), p. 97.

Ср.: R. Stein, ор. cit., p. 54.

ческий эксперимент, или через «эмбриональное дыхание». Но «эмбриональное дыхание» на последнем этапе сводится к «унификации дыхательных движений», к технике слишком сложной, чтобы мы могли ее здесь рассмотреть. Достаточно сказать, что «унификация дыхательных движений» имеет космологическую модель. Действительно, согласно учению даосов, «вдохи»

были изначально «смешаны» и заключены в яйце, в Великом Едином, от которого отделились Небо и Земля1.

Идеал даосов — достигнуть блаженства, юности и долголетия (бессмертия) — имел космологическую модель: таким было состояние первоначального единства. Здесь не наблюдается реактуализация космогонического мифа, как это было в обрядах исцеления, о которых шла речь.

Речь идет не о том, чтобы повторять сотворение космоса, но о том, чтобы обрести вновь состояние, предшествующее космогонии, состояние Хаоса. Но суть здесь та же: здоровье и юность достигаются через «возвращение к истокам», которое осуществляется или «возвращением к материнскому лону», или возвращением к Великому Космическому Единству. Важно здесь отметить, что и в Китае считается, что болезнь и старость излечиваются через «возвращение к истокам», единственное средство, которое древний разум считаем эффективным в борьбе с разрушительным действием Времени. Речь идет в конце концов, об упразднении быстротекущего Времени, о «возвращении вспять» и о том, чтобы начать заново существование, со всем Янко Слава (библиотека Fort/Da) [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru непочатым многообразием своих возможностей.

ЧТОБЫ ОСВОБОДИТЬСЯ ОТ ВРЕМЕНИ...

В этом отношении особенно интересна Индия. Йога и буддизм развили там технику психофизиологической практики «возвращения назад» до невиданной в других странах степени.

Конечно, обряды здесь больше не опH. Maspro, op. cil., p. 207, п. 1.

ределяются никакой лечебной целью: не используется больше никакого regressus ad uterum с целью исцеления или омоложения, а также символического повторения космогонии, предназначенной вылечить пациента с помощью погружения в первоначальную полноту и неисчерпаемость. Йога и буддизм — явления иного плана, чем первобытная практика врачевания.

Их окончательная цель не здоровье и омоложение, а духовная свобода и самообладание. Йога и буддизм — явления сотериологии, мистические приемы и цели их, естественно, иные, чем цели магического выздоровления. Однако нельзя не заметить некоторого структурного подобия и сходства этой мистической технологии индусов и первобытного врачевания. Аскетизм и созерцательная философия индусов преследуют ту же цель: избавить человека от страдания жить во времени. Согласно философии индусов, причина всех непрерывно продолжающихся в мире страданий — карма, протяженность во времени: именно закон кармы диктует и определяет многочисленные превращения, постоянное, вечное возвращение к жизни и, следовательно, к страданию. Освобождение от закона кармы равнозначно «исцелению». Будда — царь врачей, его наследие провозглашается как «новая медицина». Уничтожить окончательно кармический цикл и освободить себя от Времени можно, «испепелив» до последнего семени будущую жизнь. И вот одним из способов «сжечь» кармические остатки является технология «возврата к истокам», с целью познания предшествовавшего существования. Это общеиндийская установка, подтверждаемая Йога-сутрой (III, 18), известна всем мудрецам, современникам Будды, и рекомендуется самим Буддой.

«Надо начать свой путь с какого-нибудь определенного момента, как можно более близкого настоящему времени, и проделать весь путь наоборот («против шерсти», pratiloman) с целью дойти до истоков, ad originem, туда, Ср.: Mythes, rves et mystres, pp. 50 sq.

где самая первая жизнь, «вспыхнув» в мире, породит Время, достигнуть того удивительного мгновения, когда Времени больше не будет, так как ничего нет, ничего не проявляется. Смысл и цель этого приема понятен: тот, кто возвращается назад во времени, должен неизбежно достичь исходного пункта, который, в конечном счете, совпадает с созданием мира. Прожить прошлые жизни значит понять их и в какой-то степени «сжечь» свои «грехи», то есть сумму действий, порожденных невежеством, накапливавшихся и передававшихся от одного существования к другому, согласно закону кармы. Но важнее то, что мы приходим к началу Времени, к отсутствию времени, вечному настоящему, предшествующему всякому опыту времени, основанному первоначальным греховным человеческим существованием. Иначе говоря, отправляясь от какоголибо момента временной напряженности, можно исчерпать эту протяженность, проходя ее в противоположную сторону, и выйти в отсутствие Времени, в вечность. Но этим самым мы выходим за рамки удела человеческого и достигаем ничем не обусловленного состояния, которое предшествовало осознанию Времени, как грехопадения, как круговращение колеса истории».

Хатха-йога и некоторые тантрические школы используют метод, называемый «движение против течения», с целью достичь инверсии всех психофизиологических процессов. Этот «возврат», «движение назад», передается посредством внутреннего уничтожения Космоса и, следовательно, «ухода от времени», достижения «бессмертия». По тантрической концепции бессмертия можно достичь только остановив проявления процесса распада, дезинтеграции; следует направиться «против течения» (ujana sadhana), обретая первоначальное единство, существовавшее in illo tempore, до Творения2. Речь, следовательно, идет о том, чтобы реализовать в своем собственном Ibid.. р. 51-52.

М. Eliade, Le Yoga. Immortalit el libert (Paris, 1954), pp. 270 sq.

бытии процесс космического поглощения и достичь «начала». В Шивасамхите (I, 60 sq.) предлагается достаточно знаменательное духовное упражнение: описав создание Вселенной Янко Слава (библиотека Fort/Da) [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru Шивой, текст говорит затем о противоположном процессе космического поглощения, как он переживается в упражнениях йогой. Упражняющийся видит, как стихия Земля становится более «тонкой», растворяется в стихии Воды и как Вода растворяется в Огне, Огонь в воздухе, Воздух в Эфире, и так далее вплоть до того, что все растворяется в Великом Брахмане1. Йог присутствует при процессе, обратном Творению, но возвращается назад, к «истокам». Это йоговское упражнение можно сравнить с даосской техникой, преследующей «возврат к яйцу» и к «первоначальному Великому Одному».

Еще раз подчеркнем: мы не отождествляем мистическую технику индусов и китайцев, с одной стороны, и первобытные методы лечения; это явления разного порядка. Но любопытно отметить некоторую преемственность поведения человека по отношению ко времени во все эпохи разных культур. Это поведение можно определить следующим образом: чтобы исцелиться от времени, следует «вернуться назад» и слиться с «началом Мира». Мы только что видели, что этот «возврат к началу» оценивается по-разному. В архаических и палевосточных культурах повторение космогонического мифа имело целью уничтожение прошедшего времени и начало нового существования, новой жизни, исполненной еще неисчерпаемых сил. Для китайских и индийских мистиков целью было не новое существование здесь на этой земле, а возвращение «назад» и соединение с первоначальным Великим Одним. Но в этих примерах, равно как и в других, приводимых нами, решающим и главным было «возвращение к истокам».

Le Yoga, p. 272.

ВОССТАНОВИТЬ ПРОШЛОЕ

Мы обратились к этим примерам для сравнения двух категорий технологии: 1) психоанализа и 2) древних восточных методов, содержащих различные приемы «возвращения к истокам и преследующих множество разных целей. Мы не собирались подробно обсуждать эти приемы, а лишь хотели показать, что экзистенциальный возврат к началу, хотя и характерен для первобытного менталитета, не является свойством исключительно только этого мышления.

Аналогичную технологию разработал Фрейд с целью дать современному человеку возможность восстановить содержание некоторых форм «врожденного» опыта. Мы установили, что существует несколько возможностей возвращения назад, наиболее значительные из которых следующие:

1) быстрая и прямая реинтеграция первоначальной ситуации (или Хаос, пракосмическое состояние, или само мгновение творения);

2) постепенный возврат к «истокам», подъем во Времени, начиная с настоящего времени до «абсолютного начала».

В первом случае речь идет о полном, мгновенном, головокружительном уничтожении Космоса (или человека как результата некоей временной протяженности), о восстановлении первоначальной ситуации («Хаоса или, если говорить на уровне антропологии, «семени», «эмбриона»). Совершенно очевидно сходство между структурой этого метода и ритуальномифологических сценариев стремительного отхода к «Хаосу» и повторением космогонии.

Во втором случае, при непрерывном возвращении к «истокам» мы сталкиваемся с тщательным и исчерпывающим припоминанием индивидуальных и исторических событий. Конечно, и в этом случае высшая цель — «сжечь» эти воспоминания, так сказать, уничтожить их, переживая и отдаляясь от них. Но речь уже не идет об их немедленном стирании с целью как можно быстрее достичь исходного момента. Напротив, очень важно держать в памяти, не забывать даже самые незначительные детали существования (настоящего или предшествующего), так как только благодаря этим воспоминаниям удается «сжечь» свое прошлое, овладеть им, помешать ему воздействовать на настоящее.

В отличие от первого случая, моделью которого является немедленное уничтожение мира с последующим его воссозданием, здесь самую существенную роль играет память. От Времени нас избавляет воспоминание, анамнез. Самое главное — вспомнить все события, свидетелями которых мы являлись в продолжение всего времени. Эта технология сходна с подробно исследованной нами концепцией первобытного мышления, согласно которой для овладения чем-либо очень важно иметь знания об истории и происхождении этого. Конечно, поворот времени вспять предполагает опыт личной памяти, а познание истоков сводится к предчувствию первоначальной истории, служащей в качестве примера, к познанию мифа. Но структуры их подобны: речь всегда идет о том, чтобы детально и точно вспомнить, что произошло у истоков.

Янко Слава (библиотека Fort/Da) [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru Здесь мы подходим к проблеме, существенной не только для понимания мира, но особенно важной для последующего развития мифологического мышления. Знание истоков и истории конкретных вещей и фактов сообщает некоторую магическую силу воздействия на них. Но это же знакомство открывает путь постоянным размышлениям о происхождении и структурах мира. Мы еще вернемся к этому вопросу. Однако, следует уточнить уже сейчас, что память рассматривается как знание. Тот, кто способен вспомнить себя, располагает более ценной религиозно-магической силой, чем тот, кто знает о происхождении вещей. В древней Индии, например, существовало ясное различие между «объективным» знанием происхождения различных реальностей и «субъективным» знанием, в основе которого лежит воспоминание о предшествующих существованиях.

«Мы знаем, о мечта, где ты родилась (janitram)», — восклицает автор Атарва Веды. «Мы знаем, о Агни, что ты родилась в трех местах». Благодаря подобному знанию истоков («место рождения»), человеку удается противостоять мечте и он оказывается способным безнаказанно обращаться с огнем.

Но знание о своих предшествующих существованиях, то есть знание личной «истории», дает еще и нечто большее: овладение своей собственной судьбой и наукой сотериологического типа.

Помнящему о своих «рождениях» (то есть началах) и предшествующих жизнях (промежутки времени, образуемые значительным числом пережитых событий) удается избавиться от кармической зависимости. Иными словами, он становится хозяином своей судьбы. Поэтому «абсолютная память», — память Будды, например, — равняется познанию всего и сообщает его обладателю космократическое всемогущество. Ананда и другие ученики Будды «помнили о своих рождениях». Вамадева, автор знаменитого гимна «Ригведа», говорил о себе: «Еще находясь во чреве матери, я познал все рождения богов» (Ригведа, IV). Кришна также «знал все жизни»

(Бхагават-Гита, IV)1. Боги, Будда, йоги, мудрецы — все они из тех кто знает.

Знание предшествующих существований не есть опыт исключительно только индийской цивилизации. Наличие его засвидетельствовано у шаманов. Мы увидим, что оно играло важную роль в философии греков. Но сейчас важно подчеркнуть, что исключительная ценность познания «истоков» и предшествующих существований есть следствие того значения, которое придавалось познанию «экзистенциальных» и «исторических» мифов, повествующих о становлении рода человеческого. Как мы говорили, удел человека, его судьба имеют «историю»: некоторые решающие события имели место в мифологическую эпоху, и лишь затем человек стал таким, каким он является в настоящее время. Следовательно, эта первоСр.: Mythes, rves et mystres, p. 52.

начальная, драматическая и порой даже трагическая история должна быть не только познана, она должна постоянно восстанавливаться в памяти. В дальнейшем мы увидим последствия решения, принимаемого первобытным человеком на определенном этапе своей истории, постоянно вновь переживать кризисы и трагедии своего мифического прошлого.

Янко Слава (библиотека Fort/Da) [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru

ГЛАВА VI. МИФОЛОГИЯ, ОНТОЛОГИЯ, ИСТОРИЯ

СУЩНОСТЬ ПРЕДШЕСТВУЕТ СУЩЕСТВОВАНИЮ

У религиозного человека сущность предшествует существованию. Это одинаково равноценно и для человека «примитивных» и восточных обществ, и для еврея, и для христианина, и для мусульманина. Человек, каким он является в настоящее время, есть результат влияния ряда обстоятельств, происходивших с самого начала. Мифы повествуют об этих обстоятельствах, объясняя человеку, как и почему он был создан. Для религиозного человека реальное, подлинное существование начинается тогда, когда он включается в исходную, первичную историю и берет на себя ответственность за ее последствия. История эта имеет сакральный характер, так как действующие лица ее — сверхъестественные существа и мифические предки. Пример: человек смертен потому, что мифический предок теряет бессмертие по какой-то досадной случайности или же его лишает бессмертия какое-то сверхъестественное существо; или же, вследствие какого-нибудь мифического события, происходит разделение на мужской и женский пол с одновременной утратой бессмертия, и так далее. В некоторых мифах смертность объясняется какой-нибудь оплошностью, досадной ошибкой: посланник Бога, какой-нибудь зверь, забывает о своем поручении или, замешкавшись, прибывает слишком поздно, и так далее. В подобной живописной форме находит свое выражение мысль об абсурдной смерти. Но и в этом случае история остается «божественной историей», так как дающий поручение — сверхъестественное существо и при желании мог бы исправить ошибку своего посланника.

Если наиболее существенные события происходят в «начале начал», то сами эти события в разных религиях различны. Для иудаизма и христианства главное — драма потерянного Рая, объясняющая трагизм современного «удела человеческого». Для цивилизации Месопотамии главное — образование мира в результате расчленения тела морского чудовища Тиамата и сотворение человека с помощью крови верховного демона Кингу, смешанной с небольшим количеством земли (то есть с материей, непосредственно происходящей из тела Тиамата). Для жителя Австралии самое существенное — ряд действий, осуществляемых сверхъестественными существами «во время сновидений».

Мы не имеем возможности говорить здесь о всех темах, представляющих в мифах разных религий «главное», а именно — исходное, первоначальную драму, создавшую человека таким, каким он является в настоящее время. Напомним лишь о наиболее существенных их типах. Прежде всего нас интересует раскрытие отношения homo religiosus к тому «главному», исходному, что предшествует его становлению. Мы предполагаем a priori, что существует несколько отношений, поскольку, как мы только что видели, содержание «главного», решающегося в мифические времена, изменяется в зависимости от того или иного религиозного видения.

БОГ ОТДЫХАЮЩИЙ

Многие первобытные племена, особенно те, которые задержались в своем развитии на стадии охоты и собирательства, имеют представление о Верховном Существе, которое почти не принимает никакого участия в религиозной жизни. О нем очень мало известно, мифы о нем немногочисленны и обычно довольно просты. Считается, что это Верховное Существо создало Мир и человека, но очень быстро отошло от дел, удалилось на Небо.

Иногда оно даже не заканчивает работу по творению и поручает ее своему «Сыну» или своему представителю. Нам уже приходилось говорить о превращении Верховного Существа в отдыхающего бога, ограничимся здесь только несколькими примерами. У племени селькнам с Огненной Земли Бог, именуемый «живущий на Небе» или «пребывающий на Небе», всемогущ, вездесущ и вечен, но акт творения завершали те мифические предки, которые сами были созданы Верховным Существом до того, как он удалился за звезды. Бог этот безразличен к людским и мирским делам. У него нет ни образов, ни жреца. С молитвами к нему обращаются только, когда заболевают («Ты, пребывающий на небесах, не отнимай у меня моего ребенка, он еще слишком мал»), во время стихийных бедствий ему приносят дары.

Племя иоруба с Невольничьего Берега верит в небесного творца, именуемого Олорун (дословно:

«хозяин Неба»), который, начав работу по сотворению мира, передал затем его завершение и Янко Слава (библиотека Fort/Da) [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru управление некоему низшему богу Обатала. Сам же окончательно отошел от земных и людских дел; не существует ни храмов, ни статуй, ни служителей этого высшего Бога, ставшего «отдыхающим богом». К нему тем не менее обращаются во время всеобщих бедствий.

Ндиамби, верховный бог племени эреро, уединившись на небе, передоверил управление человечеством низшим богам. «Зачем мы будем совершать жертвоприношения ему?— поясняет туземец,— Мы не боимся его, ведь в отличие от наших умерших предков он не сделал нам никакого зла». Верховное существо племени тумбука считает ниже своего достоинства «вмешиваться в повседневные людские дела». К Дзингбе («Всеобщий Отец») племена еве взывают только во время засухи: «О, небо, страшна засуха, пролей дождь, пусть освежится земля и Cp.: Trait d'Histoir des Religions, pp. 53 sq.

Trait, p. 55.

зацветут поля». Удаленность и отрешенность Верховного Существа от земных дел получают замечательное выражение в поговорке племени жирияма из восточной Африки, таким образом описывающей это божество: «Мулунгу — наверху, маны же, души умерших предков моих, — внизу». В племени банту говорят: «Сотворив человека, Бог перестал им заниматься». То же самое повторяют и в племени Негриллос: «Бог отдалился от нас!» Как видно из этих примеров, Верховное Существо утрачивает свою религиозную актуальность, культовое значение; мифы указывают на то, что он удаляется от людей, становится отдыхающим богом. Явление это подтверждается и в более сложных религиях древнего Востока, Индии и Средиземноморья: место небесного Бога, создателя, всезнающего и всемогущего, заменяет Бог Оплодотворяющий, спутник Великой Богини, эпифания производительных сил Вселенной.

Можно сказать, что в каком-то смысле бог отдыхающий — это первый пример «гибели Богов», неистово провозглашаемой Фридрихом Ницше. О Боге-творце, культ которого утрачен, в конце концов забывают. Забвение Бога, как его полная потусторонность, трансцендентность, есть пластическое выражение его религиозного отсутствия, религиозной неактуальности или, что то же самое, его «смерти». Исчезновение Верховного Существа выразилось не в ослаблении религиозной жизни. Напротив, можно сказать, что истинные «религии» возникают как раз после этого исчезновения: наиболее содержательные и драматические мифы, самые необычные обряды, многообразие богов и богинь всех видов, культ предков, жертвоприношения, храмы, маски, различные закрытые общества — все это признаки культур уже прошедших стадию охоты и собирательства, где ВерховIbid., р. 55.

Ibid., р. 55-56.

Ср.: Trait, pp. 68 sq.

ное Существо или отсутствует (забыто?), или интегрировалось в другие божества до такой степени, что его уже невозможно узнать. «Сумерки богов», о которых говорит Мартин Бубер, удаление Бога и его молчание, темы, привлекающие внимание некоторых современных теологов, не есть явления только нашего дня. «Трансцендентность», потусторонность Верховного Существа всегда служили оправданием безразличия человека по отношению к нему. Даже когда о нем вспоминали, тот факт, что до Бога так далеко, оправдывал некоторые небрежности, если не полное безразличие.

У племени фанг в экваториальной Африке об этом говорится с простодушием и с большой смелостью:

Бог (Нзаме) наверху, человек внизу. Бог это Бог, человек — это человек. Каждый у себя, каждый в своем доме1.

Так думал, впрочем, и Джордано Бруно: Богу «как абсолюту нет никакого дела до нас»

(«Пространство торжествующего зверя»). Следует сделать, впрочем, одно замечание. О забытом или игнорируемом Верховном Существе вспоминают при угрозе и бедствиях, ниспосылаемых свыше (засуха, гроза, эпидемия). Вспомним о вышеприведенных примерах. Как правило, о забытом Боге вспоминают только, когда уже ничто другое не помогает, когда обращение к другим божествам ни к чему не приводит. Верховный Бог племени ораонов — Драгмеш. В случае крайней нужды ему приносят в жертву белого петуха и восклицают: «Мы уже сделали все, что могли, нам остается только обратиться за помощью к тебе... Смилуйся над нами»2. Подобно им, евреи удалялись от Яхве и поклонялись богам Балу и Астарте всякий раз, когда история им это позволяла, то есть в эпоху мира, спокойствия и относительного Янко Слава (библиотека Fort/Da) [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru экономическоTrait, p. 56.

J.G. Fraser, The Worship of Nature (Londres, 1026), p. 631.

го благополучия, но сейчас же вспоминали о своем Боге, когда происходили исторические катастрофы. «Тогда взывали они к Предвечному и молили его: мы согрешили, оставили Предвечного и служили Балу и Астарте; вырви нас из рук наших врагов, и мы будем служить тебе» (I Samuel, XIII, 10).

Но даже когда Верховного Бога «забывают» и полностью исчезает его культ, воспоминание о нем остается жить в скрытой, приниженной форме, в мифах и сказаниях о первозданном «Рае», в инициациях и рассказах шаманов и целителей, в религиозном символизме (символы Центра Мира, магического полета и подъема, символы неба и Света, и так далее), а также в некоторых видах космогонических мифов. Можно было бы много рассказать по вопросу о забвении Верховного Существа на «сознательном» уровне коллективной религиозной жизни и о его существовании в скрытой форме на уровне «бессознательного», или на уровне символа, или же, наконец, в экстатических экспериментах некоторых посвященных. Но это увело бы нас далеко от предмета нашего разговора. Скажем лишь только, что сохранение Верховного Существа в индивидуальных экстатических опытах или символах не остается без последствий для религиозной истории архаических человеческих обществ. Подобного опыта, равно как и углубленного размышления о каком-либо небесном символе, порой бывает достаточно для того, чтобы выдающаяся личность вновь открыла для себя Верховное Существо. Именно благодаря таким опытам или размышлениям, общество в некоторых случаях начинает совершенно новую религиозную жизнь.

В целом, для всех первобытных культур, знавших Верховное Существо, но в той или иной мере его забывших, «главное» заключается в следующем:

1) Бог создает мир человека, затем удаляется на небо;

2) это удаление порой сопровождается разрывом связей между небом и землей, либо значительным отделением неба. В некоторых мифах первоначальная близость Неба и присутствие бога на Земле составляют синдром рая (дополняемого первородным бессмертием человека, его дружескими отношениями с животными и отсутствием необходимости работать);

3) место этого более или менее забытого отдыхающего бога оказывается занятым различными божествами, имеющими одну общую черту — они ближе к человеку, помогают ему или, напротив, преследуют его более непосредственным и постоянным образом.

Примечательно, что человек первобытных обществ, как правило, хорошо помнящий деяния сверхъестественных существ, о которых говорится в мифах, забывает Бога творца, ставшего отдыхающим богом. Культ Творца сохраняется только, когда он предстает в виде Демиурга или сверхъестественного Существа, создавшего мир, как это имело место в религиях Австралии. Это сверхъестественное Существо присутствует в обрядах, посвященных возобновлению мира.

Причина этого понятна: творец здесь является также и создателем пищи. Он не только создал мир и предков, но породил также животных и растения, что позволило выжить человеку1.

УБИЕННОЕ БОЖЕСТВО

Наряду с верховными существами и творцами, которые становятся отдыхающими богами, сходящими со сцены, в истории религии известны боги, исчезающие с лица земли, но их уничтожают люди (или точнее их мифические предки). Если «смерть» отдыхающего бога оставляет только пустоту, быстро заполняемую, впрочем, другими божествами, то насильственная смерть способна творить. В результате их смерти в человеческой жизни происходят очень важные изменения. Более того, это новое связанно с самой сутью убиенного божества и, таким образом, продлевает его существование.

Отметим, что жителям Австралии также известны отдыхающие боги; ср.: Truite, p. 50.

Убитое в определенное время божество продолжает существовать в ритуалах, которые периодически реактуализируют это убийство. В других случаях божество воскресает в живых формах (звери, растения), появляющихся из его тела.

Убиенное божество никогда не исчезает из памяти, хотя те или иные подробности мифа о его гибели могут быть забыты. Забыть его нельзя тем более, что необходимость в нем у людей Янко Слава (библиотека Fort/Da) [email protected] || [email protected] || http://yanko.lib.ru возникает как раз после его смерти. Мы скоро убедимся, что во многих случаях это божество входит в само тело человека, главным образом, через продукты питания. Более того: смерть этого божества радикальным образом изменяет саму жизнь человека. В некоторых мифах человек сам становится смертным и приобретает пол. В других мифах убийство идет по сценарию ритуала инициации, то есть церемонии, превращающей «естественного» человека (ребенка) в человека определенной культуры.

Морфология этих божеств чрезвычайно богата, и мифы о них многочисленны. Есть, тем не менее, некоторые существенные общие черты: эти божества не являются космогоническими; они возникают на Земле после Творения и не остаются здесь на долгое время; убиваемые людьми, они не мстят за себя и даже не проявляют злопамятности; напротив, они учат людей, как извлечь пользу из своей смерти. Существование подобных божеств — одновременно и тайна и драма. О происхождении их чаще всего ничего не известно, кроме того, что они явились на землю, чтобы быть полезными людям и что главное их предназначение связано с их насильственной смертью.

Можно также сказать, что они первые, чья история предвосхищает историю человечества: с одной стороны, их существование ограничено во времени, с другой стороны, их трагическая смерть составляет часть общей судьбы человечества.

Пока трудно уточнить, на какой культурной стадии произошло четкое выделение данного типа богов. Как показал Иенсен (и мы скоро в этом убедимся), наиболее характерные примеры этого встречаются в земледельческих племенах, занимающихся разведением корнеплодов. Но подобный вид божеств встречается также в Австралии, и, повидимому, очень редко — среди африканских охотников. Австралийский миф рассказывает о том, как человекоподобный великан, Лумалума, оказывающийся в то же время и китом, приплыл к берегу и, направляясь к западу, съел всех людей, которых он встретил на своем пути. Оставшиеся в живых, удивившись тому, что число их уменьшилось, стали внимательно наблюдать за происходящим и обнаружили на пляже кита с полным животом. На следующее утро, собравшись по тревоге, они напали на него и забросали копьями. Они вскрыли ему живот и оттуда вынули скелеты. Кит сказал им: «Не убивайте меня, перед тем как умереть, я покажу вам ритуалы инициаций, известные мне». Кит совершил обряд мараиин, показав людям, как надо исполнять его в танцах. «Мы делаем так, — сказал он им, — и вы делайте так; я покажу и отдам вам все это».

Научив людей обряду мараиин, кит показал им и другие обряды. В конце концов, он уплыл в море, обратившись к ним: «Не называйте меня больше Лумалума, теперь у меня другое имя. Называйте меня наувул-наувул, так как теперь я живу в соленой воде»1.

Человекоподобный великан-кит глотал людей, чтобы сделать их посвященными. Люди не знали этого и убили его, но перед тем как умереть (то есть окончательно обратиться в кита) Лумалума приобщил их к ритуалам инициации. Эти ритуалы в некоторой мере символизируют смерть, за которой следует воскресение.

В австралийском племени караджери подобная судьба постигает двух братьев Багаджимбири. Во «Времена снов» они вышли из земли в виде собак Динго, но затем Ronald M. Berndt, Djanggavul. An aboriginal cult of North-Eastern Amhem Land (New York, 1953), pp. 139-141.

Ср. также в: Naissances mystiques, p. 106, где рассказывается о питоне Лунингу, заглатывавшем молодых людей. Его убили, но затем поставили ему памятник.