«ЭТНОГРАФИЯ Ж У Р Н А Л О С Н О В А Н В 1926 Г О Д У ВЫХОДИТ 6 РАЗ В ГОД 3 Май — Июнь 1972 ИЗДАТЕЛЬСТВО НАУКА Москва Редакционная коллегия: Ю. П. Петрова-Аверкиева (главный редактор), В. П. Алексеев, Ю. В. Арутюнян, Н. ...»

СОВЕТСКАЯ

>

ЭТНОГРАФИЯ

Ж У Р Н А Л О С Н О В А Н В 1926 Г О Д У

ВЫХОДИТ 6 РАЗ В ГОД

3

Май — Июнь

1972

ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»

Москва

Редакционная коллегия:

Ю. П. Петрова-Аверкиева (главный редактор), В. П. Алексеев, Ю. В. Арутюнян, Н. А. Баскаков, С. И. Брук, JJ. Ф. Моногарова (зам, главн. редактора), Д. А. Ольдерогге, А. И. Першиц, JI. П. Потапов, В. К. Соколова, С. А. Токарев, Д. Д. Тумаркин (зам. главн. редактора) О тветственный секретарь редакции Н. С. Соболь

ГО С.П УБЛ И ЧН АЯ

Г БИБЛИОТЕКА

Ленинград Адрес р е д а к ц и и : М осква, В-36, ул. Д. Ульянова, Ю. В. А р у т ю н я н

СОЦИАЛЬНО-КУЛЬТУРНЫЕ АСПЕКТЫ РАЗВИТИЯ

И СБЛИЖЕНИЯ НАЦИИ В СС СР

( ПРОГРАММА, МЕТОДИКА И ПЕРСПЕКТИВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ)

О задачах исследования и некоторых особенностях. их теоретического решения «Отмечая славный юбилей Советского Союза,— записано в поста­ новлении ЦК КП СС,— мы должны следовать ленинской традиции нашей партии— подводя итоги сделанному, обращаться преж де всего к задачам сегодняшнего и завтраш него дня» '. Как реализуются процессы развития и сближения наций, каковы пути их оптимального сочетания в различных сферах жизни — экономической, политической, культурной, психологиче­ ской — вот вопросы, которые встают перед системой общественных наук.

Изучение их позволяет судить об осуществлении программных положе­ ний партии, вновь подтвердившей на своем XXIV съ езде необходимость последовательно добиваться «дальнейшего расцвета всех социалистиче­ ских наций и их постепенного сбл и ж ен и я »2.

В Институте этнографии АН СССР уж е в течение нескольких лет активно исследуются социально-культурные аспекты этого процесса. З а ­ вершена работа в Татарской АССР, которая представляет собой типич­ ный для страны социально-экономический организм и в то ж е время является зоной активного взаимодействия двух генетически разнород­ ных культур. Это исследование позволило сделать ряд существенных вы­ водов о закономерностях культурного взаимодействия наций, особеннос­ тях их социального развития, роли национального фактора в социальной мобильности, источниках национального предубеж дения и средствах их преодоления. Результаты исследования, как известно, нашли отражение в многочисленных публикациях — статьях, докладах и подготовленнойинститутом обобщ аю щ ей монографии о соотношении социального и на­ ционального 3.

1 П остановление Ц К КПСС «О подготовке к 50-летию образования Союза Совет­ ских Социалистических Республик», «П равда», 22 ф евраля 1972 г.

2 Резолю ция XXIV съезда К П СС по Отчетному докладу Ц К КПСС, «Материалы XXIV съезда КПСС. Стенографический отчет», т. II, стр. 233, М., 1971.

3 Ю. В. А р у т ю н я н, Опыт социально-этнического исследования. «Сов. этногра­ фия», 1968. № 4; е г о, ж е, Конкретно-социологические исследования национальный отношений в СССР, «Вопросы философии», 1969, № 12; М. Н. Г у б о г л о, В заимо­ действие языков и меж национальны е отношения, «История СССР», 1970, № 6; е г о Социально-этнические последствия двуязы чия, «Сов. этнография», 1972, № 2; Л. SL Д р о б и ж е в а, О сближении уровня культурного развития союзных республик в СССР, «История С ССР», 1969, № 3; е е ж е, С оциально-культурные особенности лич­ ности и национальные установки, «Сов. этнография», 1971, № 3; С. С. С а в о с к у Л, Социально-этнические аспекты духовной культуры сельского населения Татарской Заверш ение работы в Татарии помогло приступить к следующему этапу исследования — распространению его на союзные респуб­ лики. Это открывает новые возможности для исследователей, позволяет поставить целый ряд специфических задач. П реж де всего появились возможности для сравнительного изучения опыта культурного развития и взаимодействия народов.

В Советском Союзе самой историей как бы поставлен гигантский эксперимент взаимодействия разнородных в прошлом культур, сформи­ ровавшихся в каж дом случае на своеобразной социально-экономической и идеологической почве. Континуум весьма велик — от культуры недавно Ьихе феодально-патриархального общества до развитого капитализма; от (мусульманского Востока до католического и лютеранского Запада. Р а з­ личны такж е как длительность и теснота культурных контактов, так (и опыт исторического общения м еж ду народами. Д ля нашей страны ха­ рактерны огромное разнообразие и в то ж е время теснота взаимодействия культур. С этой точки зрения именно в Советском Союзе существует наиболее благоприятное «экспериментальное поле» для исследования процессов культурного взаимодействия и прогнозирования их перс­ пектив.

В наш век бурного развития научно-технической революции усили­ ваются связи м еж ду всеми народами нашей страны, повсеместно рас­ пространяются общ ие элементы цивилизации. Процесс интернационали­ зации культуры, выработки новых форм поведения, представлений все­ мерно активизируется. В этих условиях особый интерес приобретает во­ прос о многообразных судьбах национальных культур, их адаптации к новой ситуации и перспективах сочетания в каж дой национальной культуре общего и особенного.

Н е только наше мировоззрение, но и наша историческая практика открывают, таким образом, богатые возможности для теоретических обобщ ений в исследованиях социально-культурных процессов.

Сравнительное изучение культурного взаимодействия наций позволяет поставить и решить ряд фундаментальных конкретных задач:

1. Выяснить, как влияет на развитие и сближение наций специфика их культурного прошлого, мера развития собственного национального фон­ да культуры, характер исторического опыта культурных, социальных и политических отношений м еж ду народами.

2. Определить зависимость развития национальной культуры от сте­ пени урбанизации и индустриализации республик.

3. Найти закономерности изменения внутренней структуры нацио­ нальных культур (инф раструктуры )— соотношение между материаль­ ной культурой, языком, худож ественной культурой, ценностными ориен­ тациями и т. п., вскрыть особенности темпы интернационализа­ ции в различных сф ерах культуры (различных по уровню развития и типам ).

4. Выявить общ ие и специфические черты в культурном облике раз­ личных народов, что позволит углубить культурно-этническую характе­ ристику современных наций.

Как и в завершенном уж е исследовании, кроме того, предстоит ре­ шить ряд «традиционных» задач, но на более широком, принципиально новом сравнительном материале: дать характеристику социально-этни­ ческой структуры наций, выявить роль национальной принадлежности АССР, «Соа. этнограф ия», 1971, № 1; О. И. Ш к а р а т а н, Этно-социальная структура городского населения Т атарии, «Сов. этнограф ия», 1970, № 3; Э. К. В а с и л ь е в а, Эгно-демографическая характеристика семейной структуры населения Казани в 1967 г., «Сов. этнограф ия», 1968, № б; В. С. К о н д р а т ь е в, Эксперимент «ех post-facto», «Сов. этнограф ия», 1970, № 2; «М етодика этнографических и этно-социологических ис­ следований», М., 1970 (статьи В. К. М альковой, В. С. К ондратьева, С. С. Савоскула и др.).

и других национальных факторов (язык, поведение) в процессах соци­ альной мобильности, раскрыть многообразие культурных особенностей в социальных группах наций, выявить в этих группах соотношение ин­ тернациональных и традиционно-национальных черт, определить меру и глубину усвоения ими современной национальной культуры, найти з а ­ кономерности, влияющие на процессы культурного обмена между на­ циями, установить связь м еж ду развитием национальной культуры и на­ циональными >отношениями, фиксируемыми системой национальных установок.

При всей широте поставленных задач в тему вводятся принципиаль­ ные ограничения. Ведь исследование процессов развития и сближения наций имеет не только социально-культурные, но и политические и эко­ номические аспекты. П оследние не изолированы — они создают основу для социально-культурного развития и сближения наций (хотя здесь и нет автоматической детерминации). Культура, если понимать ее ши­ роко, включает в себя экономику и производство. Однако в исследова­ нии мы обособили экономико-производственную сферу от культуры в узком смысле. Логическим основанием для такого обособления слу­ жит сама специфика этих двух основных сфер человеческой деятель­ ности. Экономика и производство — это сфера, где люди взаимодей­ ствуют не только друг с другом, но и с внешней естественной средой, преобразуя ее в соответствии со своими потребностями. Культурная сфера (в узком см ы сл е)— область внутреннего взаимодействия людей, в процессе которого создаю тся, потребляются культурные ценности, вы­ рабатываются нормы человеческого общения, типы поведения и т. п.

Изучение этой сферы представляет особый интерес с точки зрения ре­ гулирования национальных процессов, так как именно в ней в наиболь­ шей мере проявляются и сохраняются специфические черты различных наций.

В подходе к теме есть и другие ограничения. Наш е исследование ограничивается не только одной социально-культурной сферой, но и определенным «этаж ом » функционирования культуры, который условно можно назвать уровнем ее потребления.

И сходя из логики развития культуры, можно представить себе иссле­ дование культурно-национальных процессов по крайней мере на трех уровнях, точнее в трех направлениях. Одно — изучение самого культур­ ного фонда наций, выяснение того, как меняется фонд их материальной и духовной культуры, как сочетаются в культурном фонде нации верти­ кальная информация (переданная предшествующими поколениями) и горизонтальная, все расширяющаяся под влиянием межнациональных контактов. Д ругое направление связано с выяснением механизма рас­ пространения культурных ценностей, характера контактов и культурно­ го общения м еж ду нациями. Третий аспект, пожалуй, решающий для нашей работы. Речь идет о том, как распределяется культурный фонд нации, как усваивается культура, в какой мере она становится реаль­ ным достоянием всего народа. Эти вопросы приобретают особенную актуальность в настоящее время, когда культурный фонд расширяется прежде всего за счет профессиональных форм. М ож ет быть для ранних эпох развития человечества вопрос о потреблении культуры был бы праздным. К огда господствовали фольклорные формы, «производство культуры» практически совпадало с ее «потреблением». В профессио­ нальной ж е культуре отраж аю тся не только интересы всего общества, но и специфические интересы той части интеллигенции, которая профес­ сионально занимается «производством» культуры.

Итак, нами исследуется восприятие культуры народом, разными слоями и группами его, т. е. по сущ еству культура в массах, а значит изменение культурного облика нации во всем ее социальном разнообра­ зии.

Субъектом исследования является личность, и анализ всех факторов в конечном счете осущ ествляется на личностно-групповом уровне. Биопсихические особенности индивида не принимаются во внимание:

Анализируется роль каналов культурной информации — школы, семьи, средств массовой коммуникации — в социально-культурном раз­ витии народа.

Существенная особенность нового исследования — исключительное внимание к практическим вопросам4.

Принципиальное значение приобретает теоретическое определение критериев оптимального развития социально-культурных процессов.

Выделяется три критерия. Первый связан с собственно культурным развитием. Известно, что в ходе «вестернизации» и урбанизации культуры возможно отмирание национальной культуры. В этом случае происходит полная зам ена одной культурной ориентации другой, что не может, с нашей точки зрения, считаться оптимальным вариантом. Оптимальным является абсолютное расширение культурного диапазона индивида, освоение мирового фонда культуры при сохранении прогрессивных эле­ ментов собственной культуры.

Д ругие критерии оптимальности леж ат в «сопредельных» с культу­ рой областях. П реж де всего — в плоскости взаимоотношений культуры и экономики. И звестно, что развитие культуры, с одной стороны, и про­ и звод ств а— с другой, не происходят равномерно. Равновесие между этими сферами устанавливается через преодоление диспропорций и про­ тиворечий. Причины неравномерного развития духовной культуры, об­ щественного управления и экономики понятны. Они вызваны тем, что в своем развитии духовная культура человека должна отвечать разным общественным требованиям. Ролевые функции индивида, как члена про­ изводственного коллектива уж е, чем его ролевые функции как гр аж дан и н а5. Оптимизация отношений меж ду производством и культу­ рой может происходить, однако, не только за счет всемерного развития производства, в соответствии с требованиями личности, но за счет опти­ мизации процессов социально-культурного развития, главным обра­ зом за счет известной переориентации культурного развития. Культура ; может быть не только средством для роста производства, но и само­ целью, т. е. носить не только узкоутилитарный характер, но непосред­ ственно служить источником духовного наслаждения и творчества гар­ монично развитой личности. Тем самым увеличиваются компенсатор­ ные функции культуры, культура и экономика взаимодействуют как саморегулируемая система, внутри которой естественным ходом вещей смягчаются противоречия, вызываемые диспропорциональным разви­ тием.

Следующий критерий оптимизации социально-культурных процессов лежит в плоскости социально-психологической. В нациях консолидирую­ щими их ценностями служ ат язык, общность происхождения и историче­ ских судеб, обычаи и т. п. Однако на этой почве может появиться склонность к этноцентризму.

Этот побочный продукт социально-культурного развития наций мо­ жет превратиться в фактор, тормозящий прогресс национальной куль­ туры, ибо он в конечном счете приводит к замкнутости и обособлению.

4 Этот аспект имелся в виду и в ходе исследования в Татарской АССР, что наш ­ ло отклик в партийной печати; см.: Ф. А. Т а б е е в (Первый секретарь Татарского обкома К П С С ), Соверш енствование партийного руководства хозяйственным строитель­ ством, «Вопросы истории КПСС», 1971, № 1, стр. 15.

5 Допустим, для работы на конвейере в современном производстве достаточно се­ ми классов образования, а д л я активного участия в управлении этим производством и в общественном контроле за ним необходимы глубокие профессиональные знания и высокий уровень образования.

, ' Я. Щ е п а н ь с к и й, Элементарные понятия социологии, М., 1969, стр. 130.

Оптимальное развитие социально-культурных процессов поэтому пред­ полагает устранение угрозы отмеченной деформации национальных чувств благодаря усилению контактности культур и взаимообогащению наций. Признаком здорового развития национальной культуры являет­ ся ее интернационализация. Именно те нации обладают мощным куль­ турным потенциалом, которые в состоянии вобрать в себя достижения мировой культуры, трансформируя ее в соответствии с исторически сло­ Исключительную актуальность приобретает процесс сближения на­ ций. Мы вкладываем в термин «сближение наций» двоякий смысл.

С одной стороны, имеется в виду «выравнивание» их социального и куль­ турного уровня, создание принципиально сходных социально-профес­ сиональных структур, фактически одинаковый доступ и одинаковая мера потребления всеми нациями богатства духовного фонда человече­ ства и выработка на этой основе общих черт. С другой стороны, имеют­ ся в виду взаимные отношения наций. Сходство, как известно, не всегда означает солидарность. И ногда оно усиливает соперничество, так как выравнивает возможности наций в состязании. Поэтому интернациона­ лизация культур обязательно долж на сопровождаться утверждением интернациональных принципов в отношениях меж ду нациями.

Генеральная гипотеза нашего исследования определяется идеей де­ терминации культурного развития нации социальными факторами.

Принципиальное сходство этих факторов создает основу для принци­ пиального сходства в культурах. Если принять классификацию этниче­ ских процессов, которая различает: 1) собственно этнические процессы (изменения субстрата этноса — языка, культуры, психологии); 2) см еж ­ ные внеэтнические процессы (урбанизация, изменение социальной струк­ туры и т. п.) и 3) межэтнические (взаимодействие эт н о со в )7, то придется признать, что для характеристики самих этносов все более существен­ ными становятся так называемые сопредельные внеэтнические процес­ сы — индустриализация, урбанизация, изменение социальной структуры и пр. Современные нации — это сложные, исторически сложившиеся образования, отличающиеся друг от друга не просто этническими приз­ наками (многие из которых все более стираются), но и своеобразны м сочетанием и набором основных социальных характеристик, детерми­ нируемых разным уровнем их экономического и социального развития.

Сами национальные особенности чем дальше, тем больше перемещают­ ся из сферы материальной в сферу духовную, и, наконец, чисто психо­ логическую, связанную с осознанием национальных интересов и нацио­ нальным самосознанием.

Растущее культурное сходство не снижает внутренней национальной солидарности и интенсивности национальных чувств. В зависимости от этапа культурного развития действуют различные механизмы, способ­ ствующие сохранению и упрочению национальной солидарности.

Научно-техническая революция имеет двоякий смысл для социально­ культурного развития наций. С одной стороны, она усиливает сходство между ними, способствует их выравниванию и взаимопониманию, с ДРУ* гой стороны, благодаря развитию средств массовых коммуникаций и других каналов культуры, используемых с целью национальной консо­ лидации, она вызывает рост национального самосознания у самых ши­ роких масс населения.

7 Д анная классификация, применяемая при характеристике языковых процессов, предложена М Н. Губогло для описания этнических процессов в целом.

П редметом задум анного исследования являются не отдельные кон­ кретные явления, а их система, практически совокупность взаимосвя­ занных широких процессов. По сущ еству это как бы комплекс различ­ ных, в том числе конкретно-социологических исследований, осуществляе­ мых, однако, в одном ключе и подчиненных общей цели. Методика ис­ следования включает в себя множество процедур, предполагающих сбор и использование как статистических, так и ведомственных мате­ риалов. П од социально-культурным развитием понимаются два основ­ ных процесса — социальный рост человека, фиксируемый «на карте»

I :социальной структуры, и культурный рост, связанный, в первую очередь, с приобщением к ценностям духовной культуры и творчеством. Совер­ шенно очевидно, что эти два процесса взаимно связаны и взаимно обу­ словлены. Социальный рост предполагает повышение профессиональ­ ной и общей культуры; культурное развитие служит одним из стимулов для прогрессивных изменений в общественной структуре.

Н азначением социального планирования в исследуемой области является в конечном счете создание максимально благоприятного ре­ ж има для социально-культурного роста человека (мера социально­ культурного роста человека по сущ еству является мерой прогрессив­ ности общ ества). Зафиксировать этот рост и определить его параметры и факторы — конечная задача исследования. Решение этой задачи з а ­ висит от трех подчиненных операций: определения степени социального роста индивида, его культурного роста (уровня) и развития интерна­ циональных ориентаций. Развитие каж дого из этих качеств не всегда гармонично, и оптимальное их сочетание является важной управленче­ ской задачей.

Д а л ее следую т операции, в основе которых лежит выяснение условий (1) развития способностей человека, и (2) реализации воспи­ танных способностей.

И способности и их реализация определяются взаимодействием лич­ ности со средой — микросредой (конкретные условия жизни) и макро­ средой (общ ественная ситуация в целом ). Если говорить о развитии способностей, то тут особенно актуально выделить операции, отраж аю ­ щие факторы или каналы первичной, р анн ей с о ц и а л и за ц и и личности, в числе которых решающие — родительская семья, школа, поселение, в котором формировался индивид (село, малый город, средний город, крупный город и т. д.). Если говорить о реализации способностей, то здесь существенны соврем енны е у с л о в и я соц иали зац ии. Операция, фик­ сирующая «условия материализации способностей», распадается на опе­ рации, выясняющие условия: 1) трудовой деятельности, 2 ) обществен­ ной деятельности, 3) бытовые, 4) культурные и т. п. В конечном счете функционирование этих каналов зависит от общ е­ го фонда культуры, в котором существенно выделение двух сфер: ма­ териально-производственной и, что для нашей цели особенно важно, духовной. Анализ отдельных элементов фонда культуры нации таким образом неизбеж ен для завершения всей системы исследования.

Что касается интернационального воспитания, то оно осущ ествляет­ ся по тем ж е каналам, что и культурное развитие. Д ля его анализа не­ 8 К аж д ая из этих операций в свою очередь конкретизируется. Н апример, «анализ условий трудовой деятельности», по крайней мере, вклю чает такие вопросы, как р аз­ деление труда, виды деятельности, оплата и организация труда, система управления и отнош ения в коллективе и т. д. О бобщ ающим объективным показателем различных усло­ вий труда служ ит удовлетворенность им. Аналогичная «расш ифровка» мож ет быть произведена по каж дой операции.

обходимо лишь учитывать этнический аспект (например, язык, на кото­ ром ведется обучение в школах, этническая ситуация в производствен­ ных коллективах, соотношение интернационального и национального в ценностном фонде культуры нации, в идеологии и т. п.). Д ей ­ ствие этих факторов будет меняться в разных республиках, городах и районах в зависимости от конкретной ситуации и общего социального положения.

Д ля расшифровки схемы исследования необходимо остановиться на некоторых понятиях, вводимых в анализ, и способах их «инструмен­ тального выражения».

1. С о ц и а л ь н ы й рост и н д и в и д а — изменение позиций индивида в иерархии социальной структуры. Эти позиции имеют двухмерную ха­ рактеристику, они определяются качеством труда и сферой его прило­ жения. Выделяются такие сферы как город — село, государственный и колхозно-кооперативный сектор, блок-отрасли: промышленность, транс­ порт, строительство, связь и сфера обслуживания, сельское хозяйство, а такж е непроизводственные сф ер ы — домаш нее хозяйство и учеба.

Группы по качеству труда классифицируются следующим образом:

интеллигенция — административная, в том числе партийно-государ­ ственная и ведомственно-хозяйственная; научно-техническая и научно­ гуманитарная; художественно-творческая; массовая, в том числе врачи, учителя. Среди рабочих и крестьян группы выделяются по уровню ква­ лификации. Мы не даем здесь теоретического обоснования этой иерар­ хии позиций, так как сделали это в некоторых публикациях9. Ограни­ чимся только упоминанием, что при классификации учтены не только различия в общественной организации труда, в формах и способах при­ своения общ ественного продукта, но и связанные с этим социальные ин­ тересы, что особенно существенно для исследования национальных ин­ тересов.

Социальный рост описывается в понятиях со ц и аль ной мобильности — вертикальной и горизонтальной, межпоколенной и внутрипоколенной.

Мы не останавливаемся на этих понятиях, так как в литературе они трактуются однозначно. Н едавно введенное понятие «социальные пере­ мещения» способствовало выделению самого физического акта из­ менения статуса 10. Мобильность — понятие более широкое и социоло­ гически более глубокое, так как предполагает исследование не только перемещений, но и установок на мобильность, т. е. учитывает социально­ психологический аспект. П роцесс мобильности фиксируется в разных точках, сравниваются позиции родителей, самих опрашиваемых, а так­ же взрослых детей в начале их трудовой деятельности и в момент опро­ са (город или село, сфера деятельности: учеба в вузе или принадлеж­ ность к интеллигенции, учеба в Ф ЗУ или РУ или принадлежность к ра­ бочим и т. п.). Помимо фактической выясняется такж е планируемая и предпочтительная мобильность, условно говоря, социальные планы и со­ циальные мечты. Это имеет значение для прогнозирования социального роста человека, а такж е выявления психологического климата, с кото­ рым связаны национальные ориентации.

Ж изненный путь человека, фиксирующий занятие и образование ро­ дителей, собственные занятия, занятия детей, предпочитаемые занятия и т. п., выясняется с помощью опросного листа, а такж е с помощью спе­ циальных процедур, предусматривающих, например, изучение спроса и предложения рабочей силы, ситуации при поступлении в высшие учеб­ ные заведения, ситуации при замещ ении вакантных должностей и т. п.

Документальной базой этих процедур служ ат статистические материа­ 9 См., например: Ю. В. А р у т ю н я н, С оциальная структура сельского населе­ ния СССР, М., 1971.

10 См.: М. Н. Р у т к е в и ч, Социальные перемещения, М., 1970.

лы, личные дела, трудовые книжки, опрос экспертов и т. д. Генераль­ ный проект задум ан таким образом, что невыполнение тех или иных процедур (например, ввиду отсутствия специалистов) не решает его судьбы и не может помешать исследованию основных поставленных перед проектом задач. Хотя многие процедуры факультативны, выполнение их тем не менее может сделать исследование особенно результативным, 2) Культ урны й рост фиксируется не только уровнем образования ин дивида, но и степенью усвоения им культурного фонда, его культурны­ ми ориентациями и запросами. Д ля выяснения приобщенности к куль­ туре и запросов вводится ряд шкал (так называемые «термометры»), среди которых важнейшие шкалы: «национальная— интернациональная культурная ориентация», «народная — профессиональная», «тради­ ционная (архаическая) — современная».

Переменными на национальной — интернациональной шкале высту­ пают язык, национальные и интернациональные виды худож ествен­ ного творчества (музыка, танцы, поэзия), некоторые националь­ ные элементы так называемой традиционной культуры, в том числе такие виды материальной культуры, как, например, пища и интерьер.

Кажды й раз выявляются попарно как ценности (ориентации), так и фактическое по ве д ен и е или бытование тех или иных элементов культу­ ры. Ориентация только на национальное интерпретируется как «узко­ национальная», ориентация такж е на инонациональные формы рассм а­ тривается как «интернациональная». Совпадающие национальные и ин­ тернациональные ориентации — это в нашем понимании синдром нацио­ нального или интернационального в культуре. Упорядочение шкал дает возможность выразить синдром обобщающими показателями, что от­ крывает широкие возможности для квантификации собранного мате­ риала.

Поскольку цель исследования — выявить ценностные ориентации, основное внимание в проекте уделяется духовной культуре. Мы исходим из предположения, что этнические выборы (т. е. возможность отдать предпочтение национальным элементам) в материальной культуре в со­ временном урбанизированном общ естве, особенно в условиях СССР, где сущ ествует единая экономика и общ есою зное разделение труда — крайне ограничены. М ассовое производство предлагает то, что дешево и удобно. Выборы определяются здесь не ориентациями, а уровнем по­ требления и доступностью. М атериальная культура индивида детерми­ нирована не ориентациями индивида, а ситуацией, причем не только настоящей, но и прошлой. Она непосредственно связана с уровнем ма­ териального благосостояния. Этническая ориентация здесь зависит от сферы. Ж илищ е, например, в наибольшей мере «навязывается», ин­ терьер и пища — в меньшей и т. п. Поэтому, чтобы выявить этнические ориентации (выборы) в материальной культуре, надо создавать идеаль­ ные ситуации. Выявленные таким образом предпочтения сравниваются с реальным поведением (в сф ере материальной культуры) или точнее с унаследованной предметной средой. Выборы в области материальной культуры рассматриваются так ж е, как элементы «синдрома» нацио­ нального и интернационального.

Д ругой порядок континуумов культурного развития не связан не­ посредственно с процессами интернационализации. Важнейший из них предназначен зафиксировать ориентации, меняющиеся от традиционной культуры к современной. Кроме того, исходя из задачи исследования, вводится аппарат, фиксирующий узкоутилитарные и широкие ориента­ ции (культура — средство социальной мобильности и культура — сам о­ цель, источник духовного наслаж дения) и т. д. Переменные здесь — р аз­ личные виды культуры и ценности, в том числе нравственные. Например, показателем традиционных или современных ориентаций является от­ ношение к женщине в семье и в общественной жизни. Выясняется целая система ценностных ориентаций на разных уровнях — общественно­ нравственном (понимание «личного счастья»), локальном (система го­ родских и сельских ориентаций), семейно-бытовом. Исследование, одна­ ко, не преследует цели воссоздать всю систему ориентаций, соответ­ ствующих различным ролевым функциям человека. Задача сводится к тому, чтобы выявить на каж дом уровне, в каж дой сфере доминирую­ щую ценность и воссоздать таким образом как бы систему доминирую­ щих ценностей, представляющих разнородную сферу человеческой д е­ ятельности. Косвенно этот поиск имеет смысл для понимания этниче­ ских процессов, ибо в соответствии с нашей гипотезой мы полагаем, что сходство и различие м еж ду нациями проявляются и в системе ценност­ ных ориентаций.

Помимо культурных установок выясняются национально-психологи­ ческие, проявляющиеся в установках на контакты с людьми другой на­ циональности. Иначе — это установки в национальных отношениях.

Одна из важнейших задач исследования сводится к определению степе­ ни согласованности социально-культурных и социально-психологиче­ ских ориентаций.

Что касается каналов и факторов социально-культурного роста, то эти понятия не требуют особых пояснений. В исследовании выделяются такие каналы прямого контактного воздействия, как семья, соседи, про­ изводственный коллектив, анализируемые с учетом «временного факто­ ра» (например, родительская семья, собственная семья); особое внима­ ние уделяется коммуникациям м еж ду городом и деревней в республике и за ее пределами. Кроме того, учитываются факторы как бы косвенного воздействия и среди них, в первую очередь, средства массовой инфор­ мации. Задач а опросного л и ст а — выяснить, как воздействуют различные каналы информации на формирование личности и какова интенсивность, частотность их воздействия на нее. Понятно, что исследование каждого канала воздействия может быть предметом специальных пр оц едур и.

Ф онд культуры в широком смысле (литература, музыка, живопись и другие «продукты» культуры), как уж е говорилось, не является пред­ метом нашего исследования. И тем не менее приходится предусмотреть некоторые процедуры, необходимые для сравнения потребления культу­ ры с ее производством.

В аж нейш им инструментарием в системе предусмотренных процедур является опросный лист~ Н е только по своему содержанию, но и по форме он довольно своеобразен для социологических исследований.

П роблема состояла в том, чтобы создать универсальный опросник, сквоз­ ной для города и села и для различных социально-профессиональных групп населения. Помимо общ его для любой «аудитории» сквозного блока вопросов, предусмотрена особая группа вопросов для города, села и отдельных групп интеллигенции. Таким образом, в один и тот ж е опросный лист введены специальные «блоки» для опроса городского, сельского населения и интеллигенции 12.

Опросный лист построен таким образом, что отвечающий как бы рас­ сказывает о своей жизни. Такое «биографическое» построение опросно­ го листа делает интервью естественным и легким.

1 Особое внимание уделяется, в частности, исследованию коммуникаций между городом и селом. Влияние среды в сельской местности фиксируется в исследовании с помощью так назы ваемого паспорта на поселение, в который заносят все важнейш ие характеристики сельского населенного пункта, вклю чая данные о коммуникациях с городом. Эти данные комбинирую тся с м атериалам и опроса. Данны е паспорта на^село вносятся в ш иф ровальные листы и обрабаты ваю тся одновременно с информацией ин­ тервью.

12 А нкета рассчитана таким образом, чтобы «уложить» всю информацию в одну перфокарту, причем из 540 возмож ны х позиций в перфокарте 462 расходую тся на об­ щие, сквозные вопросы. Почти все вопросы закры ты е и заранее закодированные. При ш ифровке сначала «обрабаты ваю тся» сквозные вопросы, з а т е м — специальные блоки.

При конструировании опросного листа имелись в виду также и спо­ собы обработки информации. Кроме очевидной системы условных и б ез­ условных, распределений, различных коэффициентов, предполагалось, что опросный лист позволит собрать информацию, необходимую для по­ строения некоторых моделей. В частности, есть возможность исполь­ зовать факторный анализ, рассматривая факторы культурного и со­ циального роста как переменные, влияющие на культурные и со­ циальные изменения индивида. Д ал ее, есть возможность использовать аппарат распознавания образов. По континууму культурных и психоло­ гических ориентации можно выделить соответствующие таксоны и найти внутреннюю зависимость м еж ду системой этих ориентаций." Предполагается такж е «выйти» на прогнозирующие модели. Анализ связи между отдельными факторами культурного и социального роста дает возмож ­ ность выявить устойчивые зависимости, а поскольку отдельные факто­ ры легко предсказуемы (например, рост образования народа), знание этих устойчивых зависимостей позволит прогнозировать перспективы социально-культурных изменений 13.

И сследование в масш табах целой союзной республики — дело весьма трудоемкое. П оэтому необходим о выделить ограниченную группу рес­ публик, по которой можно было бы судить о закономерностях социаль­ но-культурного развития наций. При отборе объектов сделана попытка выделить наиболее типичные для тех или иных регионов республики с тем, однако, чтобы каж дая из них имела существенные специфические особенности, которые были бы достаточными для представления много­ образия параметров социально-культурного развития. В результате ана­ лиза материалов, в первую очередь статистических, в качестве объектов исследования были выделены: М олдавская ССР, Грузинская ССР, Л ат­ вийская (или Эстонская) ССР, РСФ СР и Узбекская ССР. Эти респуб­ лики наилучшим образом представляют свои регионы: Закавказье, При­ балтику и Среднюю Азию. В то ж е время они дают возможность для со­ держательных сравнений. К аж дая из них отраж ает своеобразный исторически-культурный опыт, различную степень урбанизации и индустриа­ лизации и, наконец, различную длительность^ культурных контактов в границах СССР.

Д ля контроля сделанного выбора был применен метод таксономии14.

П о 35 социально-экономическим, демографическим и культурным пара­ метрам, зафиксированным статистическим справочником «Н ародное хо­ зяйство» (1969 г.), были определены таксоны, включающие республики со сходными характеристиками. В результате таксоны распределились следующим образом: 1) Латвия, Эстония; 2) Молдавия; 3) а) Грузия, Армения, б) Литва, Белоруссия; 4) Узбекистан, Киргизия, Таджикистан, Туркмения; 5) РСФСР; 6) Украина; 7) Казахстан; 8) А зербайдж ан.

Д а ж е общий просмотр некоторых базовых данных убеж дает в том, что в каждый из ^аксонов включены действительно сходные республики (см. табл. 1).

Идеальным было бы исследовать хотя бы по одному объекту в таксо­ не. Однако, учитывая необходимость завершения исследования в обозри­ мые сроки, решено провести его поэтапно. Н а первом этапе предполаПо м атериалам исследования в Т атарской А ССР попытка создания прогнозиру­ ющей модели была сделана в Л аборатории экономических прогнозов Ц ЭМ И под ру­ ководством Ю. Н. Гаврильца.

14 Расчеты были проведены В. С. Кондратьевым. П одробно с методами таксономии м ож но ознакомиться в книге: Н. З а г о р у й к о, Т. З а с л а в с к а я. Распознавание образов в социальных исследованиях, Новосибирск, 1968.

и республики гается исследование по одному объекту кажды х первых трех таксонов, на втором — из среднеазиатского таксона и Российской Федерации. Что касается Украины, К азахстана и А зербайдж ана, то в этих республиках параллельное исследование можно провести местными силами при ме­ тодической помощи Института этнографии АН СССР. Поэтапное ис­ следование целесообразно, так как оно дает возможность обобщать ма­ териалы, не дож идаясь окончания всей работы.

Одной из ключевых проблем, решающих судьбу исследования, являет­ ся выборка. Учитывая разные условия для выборки в городе и на селе, было решено организовать раздельную выборку — городскую и сельскую.

В городе выборка — пропорциональная, в основе ее леж ат избиратель­ ные списки. На селе, благодаря похозяйственным книгам, имеется воз­ можность организовать более экономичную, непропорциональную выбор­ ку, «размещ енную» по социально-профессиональным группам (в похо-' зяйственных книгах фиксируется проф ессия).

Как в'городе, так и на селе выборка многоступенчатая. С учетом ти­ пических характеристик преж де всего отбираются города и села.

В М олдавии для исследования были отобраны Кишинев, Бельцы, Ти­ располь, Сороки, Кагул, Фалешты, Калараш, в которых проживало око­ ло 80% всего молдавского и русского населения М олдавии. Города эти представляли основные типы городских поселений республики (Фалешты и К алараш — города с населением до 20 тыс., Кагул и Сороки — от до 50 тыс., Бельцы и Тирасполь — от 51 до 200 тыс., Кишинев — более 200 ты с.). Выборочная совокупность была разделена м еж ду этими горо­ дами в такой пропорции, в какой распределяется городское население рес­ публики в соответствующих типах поселений (16,9% живет в городах с населением до 20 тыс. чел., следовательно подлеж ало опросу в Фалештах и К алараш е 506 чел., т. е. 16,7% от 4 тыс. выборочной совокупности и т. д.).

При отборе, например, сельских поселений учитывался размер сель­ ского населенного пункта, этнический состав, тип сельскохозяйственного предприятия (колхоз или сов хоз), функциональная роль села, расстояние до ближайш его города.

Таким образом, в М олдавии были отобраны 30 сел в разных районах ^Страшенском, Калараш ском, Фалештском, Сорокском, Слободзейском, К агульском), т. е. в каж дом из экономико-географических регио­ нов республики. В дальнейшем непропорциональная сельская выборка выравнивается с помощью специальных поправочных коэффициентов,, которые доводят каж дую группу до единой нормы представительства.

Общий объем выборочной совокупности для сельской местности М олда­ вии был определен в 1600 единиц, городской — в 4000 еди н и ц 15. Исполь­ зование материалов в рамках республики в целом — без подразделения на городское и сельское — возмож но лишь после приведения пропорций единиц наблюдения в соответствие с реальной структурой.

Отдельно собирался материал по тем группам интеллигенции (творческой, научно-технической, научно-гуманитарной, научно-произ­ водственной), которые в общей выборке представлены небольшим чи­ слом, не отвечающим аналитическим требованиям. Опрос этих групп интеллигентов производился по месту работы. Выборка здесь предста­ вительная для каж дого учреждения.

Были проинтервьюированы писатели, композиторы, актеры, худож ­ ники, объединенные творческими организациями (Союзы писателей, композиторов, художников и т. д. ), коллективы ряда научных учреж де­ ний 16.

Реализация программы исследования в Молдавии показывает, что выборка себя полностью оправдала. Отклонения от генеральной сово­ купности по базовым признакам, фиксируемым статистикой, не превы­ шают 5%. В сельской выборочной совокупности мужчины составили 47,1%, в генеральной — 46,4%. По данным выборки, 75,5% проживало Характеристика выборочной совокупности по Кишиневу (в %) в колхозе, 7 4,2 % — на центральной усадьбе; отклонения от генераль­ ной совокупности в обоих случаях составили 3,5%. О результативности городской выборки можно судить по данным, полученным в Кишиневе.

В настоящ ее время материалы осенней экспедиции 1971 г. в М олда­ вии подвергаются математической обработке на ЭВМ. Получены первые условные распределения по г. Кишиневу, которые уж е дают возм ож ­ ность сделать некоторые наблюдения.

Программа исследования в Молдавии, как и в других республиках, предусматривала опрос не всего населения, а лишь коренной националь­ ности (в данном случае молдаван) и русских, как основной контакти­ 15 Теоретическая ошибка выборки не превы ш ала 5% при доверительной вероятно­ сти не менее 0,90.

1 Считаю своим приятным долгом поблагодарить наших молдавских коллег — зав.

отделом этнографии и искусствоведения АН М олдавской С С Р В. С. Зеленчука, стар­ ших научных сотрудников С. С. Бобока, Л. Д. П аскаля за систематическую помощь, которая существенно облегчила наш у работу.

рующей нации в пределах Союза 17. Результаты исследования уж е дают некоторые возможности сравнить по ряду характеристик молдаван и русских в условиях крупного города и выявить некоторые общие и спе­ цифические тенденции изменения их культурного облика и социального положения. Со всей очевидностью обнаруживается, в частности, что тенденции эти различны в тех или иных сферах культуры. В области материальной культуры чем дальш е, тем больше отступает националь­ но-специфическое, причем не только когда речь идет о жилище и одеж ­ де, но и во всех остальных случаях. В этой сфере берут верх практиче­ ские соображ ения — важно, чтобы было удобно, деш ево, прочно.

Сравнительно устойчивы вкусы в выборе пищи, так как именно в этой области «конкуренция» массового промышленного производства ощ у­ щается пока менее всего. В этих условиях крайне суживаются нацио­ нальные предпочтения в материальной сфере жизни. Среди ж ите­ лей Кишинева только 18% молдаван и 5% русских хотели бы видеть в интерьере национальные предметы обихода; выборы национальных блю д в числе любимых у молдаван составили 36%, у русских — 13%.

Интересно, что почти нет никакой связи м еж ду национальными пред­ почтениями в материальной культуре, образованием и социальным по­ ложением опрашиваемых.

Иные тенденции наблюдаются в развитии духовной культуры. П о структуре духовного потребления, формам досуга русские и молдаване в Кишиневе в настоящ ее время практически мало отличаются друг от друга. Среди тех и других почти одинакова доля читающих худо­ жественную литературу (р усск и е— 88%, м ол дав ан е— 78% ), посещаю­ щих театр (р у сск и е— 70%, м ол дав ан е— 60% ) и т. д. Но вместе с тем национальная ориентация в культуре у тех и у других существенно от­ личается. Формы «урбанизированной» культуры одни, а национальное содерж ание разное. М олдаване ориентированы в первую очередь на молдавские народные виды искусства (музыка — 79%, танцы — 81% );

даж е национальной свадьбе с ее в известной степени архаичными эл е­ ментами многие молдаване отдают предпочтение (58% ). Что касается русских, то среди них только 24% отдают предпочтение элементам на­ циональной свадьбы. Русские народные танцы нравятся им не больше, чем молдавские, а русская народная музыка — так же, как молдавская.

Причем, если выборы народных видов искусства довольно устойчивы у молдаван практически в любой социальной и возрастной группе, то у русских они заметно снижаются в более молодых, а также образован­ ных и квалифицированных группах (см. табл. 3 ).

Относительно слабая ориентация русских на традиционную культуру объясняется рядом причин. М олдаване находятся в собственной этнической среде, многие из них органически связаны с деревней, из которой недавно вышли. Достаточно, например, сказать, что половина молдаван, проживающих в Кишиневе, училась в сельской школе, тогда как среди русских — выходцев из села — примерно 20%. Приток русских из сел в города М олдавии сокращ ается, тогда как приток молдаван 17 Мы не исследовали всех этнических групп, населяю щ их республику, в том чис­ ле и такую многочисленную в республике национальность как украинцы, не только из-за недостатка сил, но и исходя из особенностей исследования, носящего общесоюз­ ный характер. П роблема взаим одействия культуры коренной нации с русской является обшей, «сквозной» для каж дой республики, тогда как взаимодействие с культурами других наций (чащ е всего коренных наций соседних республик) в каж дом случае спе­ цифично для каж дой республики. Например, для М олдавии актуальна проблема в заи ­ модействия молдавской и украинской культур, для Грузии — грузинской и армянской и т. п. П редставляется целесообразным исследование этих сюжетов местными сила­ ми. Именно такое разделение труда наметилось у нас с молдавскими этнографами, ко­ торые предполагаю т изучать по изложенной здесь программе взаимодействие между молдавской, украинской и другими национальностями, населяющими республику.

Доля молдаван и русских, предпочитающих народные танцы и музыку своей националь­ музыка 2. Народные танцы * Опрошенные по перечисленным группам р аспределялись следую щ им образом:

Число обследо­ П рим еч.: А,— интеллигенция высш ей квалификации.

А,— интеллигенция средней квалификации.

Г—В — квалифицированные рабочие.

Гз—неквалифицированные рабочие.

Н азвали выдающимися преимущественно:

молдавских деятелей культуры Затруднились ответить или называли равным образом как молдавских, так и русских и других деятелей культуры в одинаковой пропорции увеличивается — в молодых возрастных группах молдавского населения доля бывших сельских жителей особенно велика. Имеет такж е значение развитие самой системы профессионального фонда русской культуры.

Н е случайно русское население в большей мере ориентировано на про­ фессиональные виды искусства. Закономерна поэтому большая попу­ лярность русских профессиональных деятелей культуры, хорошо из­ вестных не только русским, но и молдаванам (табл. 4 ).

Русская культура исполняет свои интернациональные функции и активно взаимодействует с другими культурами благодаря своему мощному профессиональному слою.

Исключительно интенсивно воспринимается молдавским народом русский язык. В Кишиневе свободно владеют русским языком 70% мол­ даван, причем значение языка, естественно, возрастает с ростом образо­ вания и квалификации населения: среди неквалифицированных рабочих владеют русским языком 53% молдаван, квалифицированных 71%, среди интеллигентов высшего звена — 79%, а среди научных и творче­ ских работников — 92%. С каждым поколением знание русского языка у молдаван зам етно увеличивается. Если среди стариков (старше 60 лет) свободно говорят по-русски лишь 32%, то почти вся молдавская моло­ деж ь в Кишиневе знает русский язык (82% ). Однако русский язык у молдаван не вытесняет молдавского. 89% молдаван-кишиневцев сво­ бодно владеют молдавским или обоими (русским и молдавским) язы­ ками. Особенно важно, что знание молдавского языка довольно устой­ чиво во всех профессиональных и возрастных группах молдавского на­ селения. Ни в одной из них число наиболее свободно владеющих мол­ давским или обоими языками не снижается ниже 80—90%. Более 90% молдаван-кишиневцев считают родным языком молдавский. Таким об­ разом, и в условиях самых активных межнациональных (главным обра­ зом молдавано-русских) контактов молдаване, все более активно усваи­ вая инонациональную культуру, продолжают пользоваться богатством собственного культурного фонда. Это свидетельствует об оптимальном культурном развитии молдавского народа.

Интенсивное межнациональное общение, единство советской идео­ логии и мировоззрения создаю т основу для развития интеграционных процессов в духовной культуре народов. «Ныне трудящиеся каждой ре­ спублики,— записано в постановлении ЦК КПСС «О подготовке к 50-ле­ тию образования СССР»,— составляют многонациональный коллектив, в котором национальные особенности органически сочетаются с интер­ национальными, социалистическими, общесоветскими чертами и тра­ дициями». У народов СССР создается единый ценностный фонд, общие нравственные представления, что является признаком морального един­ ства новой исторической общности, все более утверждающ ейся в созна­ нии каж дого как единый советский народ. Очень выпукло утверждение этой общности проявилось в системе общественно-нравственных цен­ ностных ориентаций, которые у молдаван и русских, проживающих в Ки­ шиневе, совпали с удивительной точностью (см. табл. 5 ).

Если м еж ду молдаванами и русскими практически нет никакой р аз­ ницы в перечисленных ценностных ориентациях, довольно значительная вариативность наблю дается зато в некоторых ценностях по профессио­ нально-возрастным группам. Такие ценности, как «семья», «уважение людей», в какой-то мере «чистая совесть», универсальны для всех групп, а «работа», «творчество» и «материальный достаток» детерминированы социальными различиями.

Судя по резкому возрастанию у молодых поколений таких ценностей, как «интересная работа», «творчество», мож но рассматривать их как динамичные (в отличие от стабильных — «семья» и имеющих тенденцию к угасанию — «материальный достаток» или «спокойная ж изнь»). Это позволяет прогнозировать изменение ценностных ориентаций, и возмож ­ но, д а ж е перестройку их структуры в недалеком будущ ем.

М ож но сделать и другой вывод — о детерминации системы ценност­ ных ориентаций социальными факторами и в первую очередь социаль­ но-профессиональной структурой. Сходство морально-нравственного облика молдаван и русских в значительной мере объясняется тем, что в результате интенсивной мобильности социальная структура нацио­ нальностей в Кишиневе в основном выравнилась. Среди опрошенных доля русских, занятых умственным трудом, очень не намного превыша­ ла соответствующую долю у молдаван (в поколении родителей доля русских интеллигентов была в два раза выше, чем у молдаван). О б­ общающим показателем в этом отношении может служить образование, которое находится, как известно, в очень тесной корреляции с социаль­ ным статусом. Средний уровень образования у молдаван, проживающих в Кишиневе,— 9 классов, у р усск и х— 10 классов.

Хотя близость социальных характеристик создает основу для сбли­ жения социальных параметров наций, и в этом отношении, однако, соС о ве т ск а я э т н о гр а ф и я, № Общественно-нравственные ценности молдаван и русских (доля опрошенных, определивших перечисленные ценности как важнейшие) (в %)* храняются известные различия. Разница в ценностных ориентациях сказывается в семейно-бытовой сфере. Например, 67% русских считает, что женщ ине безусловно целесообразнее работать, чем заниматься д о ­ машним хозяйством, молдаван — только 57%. Соответственно русские больше, чем молдаване, ценят в женщ ине служебно-деловы е качества и меньше — хозяйственность и т. п.

В этом, по-видимому, такж е отражаются как некоторые особенности социальной структуры, так и преимущественное крестьянское про­ исхож дение молдаван.

Естественно, все сказанное о сходстве социальных характеристик молдаван и русских, проживающих в Кишиневе, нельзя распространять на эти национальности в делом д а ж е в пределах Молдавии. Те оста­ точные особенности, которые проявляются в молдавском городском на­ селении ввиду его тесной связи с селом, конечно, дадут о себе знать, как только нация будет рассмотрена в целом с учетом реальных пропор­ ций населения м еж ду городом и селом.

Сделанные здесь предварительные выводы частично подтверждают некоторые из выдвинутых теоретических предположений. Разумеется, они требую т уточнения и расширения. Сделаны самые первые шаги в реализации обширной программы исследования социально-культур­ ных условий развития и сближения наций.

SOCIAL-CULTURAL ASPECT OF THE DEVELOPMENT

A N D M U T U A L R A P P R O C H E M E N T O F N A T I O N A L I T I E S IN T H E U S S R

(P R IN C IP L E S U N D E R L Y IN G T H E PR O G R A M AND P E R S P E C T IV E S O F R ESE A R C H ).

The article expounds the pro g ram and m ethods of an extensive study of the develop­ m ent and m utual d raw in g to g eth er of n atio n a lities in certain U nion Republics of the U SSR. The theoretical assu m p tio n s on w hich the stu d y is based are characterized; a n u m ­ ber of concepts (i. e. social-cultural developm ent of n atio n alities; the draw in g together of n atio n alities; upw ard social m obility of the population; m ig ratio n al mobility; culture resources; etc.) are specified. P a rtic u la r co n sid eratio n is given to defining the criteria of optim um social-cultural developm ent and to su b s ta n tia tin g the central theoretical hypo­ theses. New principles of so lv in g problem s of m ethod are proposed, specifically in the o rg a n iz a tio n of sam pling, in a taxonom ical selection of objects of study in an ethnically h eterogeneous environm ent, in the build in g up of m ethods and m athem atical interpreta­ tio n of inform ation. In conclusion som e p relim in ary resu lts of the stu d y (which has a l­ re ad y been com pleted in M oldavia) are reported; these expose the sim ilar and the specific in the ch aracteristic features of ethnic g roups and corroborate one of the basic hypotheses of the p ro g ram — th a t of social determ in atio n of ethnic behaviour.

ОСЕТИНО-БАЛКАРСКИЕ ЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ ПАРАЛЛЕЛИ

П роблема средневековых алано-тюркских (половецких) связей впер­ вые была освещ ена в трудах В. Миллера и М. Ковалевского, совершив­ ших в 80-х годах путешествие по Б алк ари и 1. Собранные ими в боль­ шом количестве топонимические материалы ставят перед исследовате­ лями вопрос о роли аланского компонента в формировании балкарского народа. В советское время исследование этой проблемы было продол­ ж ено В. И. Абаевым.

Еще в 30-х годах специальные экспедиции в Балкарию и Карачай обследовали почти всю западную часть исторической территории Алании, от Черека до верховьев Кубани, и собрали огромный материал, показы­ вающий наличие близких черт в быту балкарцев и карачаевцев, с одной стороны, и осетин — с другой. В это время В. И. Абаевым выявлено осетинских слов, воспринятых предками балкарцев и карачаевцев в сред­ невековый период; среди этих слов есть и такие, которые «в самом осе­ тинском языке у ж е мало или вовсе не употребляю тся»2. «Этот мате­ риал,— пишет В. И. А баев,— вновь подтвердил, что осетинские элементы в балкаро-карачаевском ни в коем случае не могут объясняться рас­ пространением из нынешней Осетии. В этом случае количество таких элементов резко убывало бы с востока на запад, и в таком отдаленном от Осетии районе, как Баксанский, не могло быть сколько-нибудь зн а­ чительным. В действительности баксанский насыщен «осетизмами» не меньше других говоров и, что особенно показательно, в нем встречают­ ся такие осетинские элементы, которых нет в более близких к Осетии говорах — чегемском и верхнебалкарском. Вывод ясен — осетинские элементы в балкаро-карачаевском — не результат новейшего заимство­ вания из современной Осетии, а наследие старого алано-тюркского см е­ шения, происходивш его на территории всех ущелий, от Терека до верх­ ней К у б а н и » 3. Н аряду с данными языка и топонимики весьма важным источником для выявления аланского субстрата в этногенезе балкарцев и карачаевцев является этнографический материал, который раньше почти не привлекался. Основой для данной статьи послужили сведения, собранные автором главным образом в 1966 году во время экспедиции в Балкарию и Карачай, а такж е некоторые архивные источники (в основ­ ном личный полевой дневник М. М. К овалевского).

Полевой этнографический материал показал родство балкарцев и ка­ рачаевцев с осетинами в хозяйстве, культуре, в обычаях, нравах и т. д.

Эту близость во многом можно объяснить как этническим родством, так вропы », кн. 4, 1884; В. М и л л е р, О поездке в горские общ ества К абарды и Осетии детом 1883 г., «Изв. К авказского отделения Русского географического общества», 7. V III, 1883; В. М и л л е р, Т ерская область. Археологические экскурсии, «Материалы во археологии К авказа», вып. 1, М., 1888.

2 См.: В. И. А б а е в, Осетинский язы к и фольклор, т. I, М., 1949, стр. 283.

и общими традициями этих народов, сложившимися в период средне­ вековья.

Несомненный интерес для нас представляют фамильные предания, записанные еще М иллером и Ковалевским. Этот вид устного народного творчества, каким бы тенденциозным он ни был, в значительной степени отраж ает реальные исторические события и вполне может помочь реше­ нию рассматриваемой проблемы.

На основании народных преданий устанавливается, в частности, где первоначально поселились половцы, каким было Черекское ущелье, бо­ лее доступное, чем, например, Чегемское с его чрезвычайно узким ска­ листым проходом. «В се предания,— писали Миллер и Ковалевский,— указывают на то, что эта местность, некогда заселенная осетинамидигорцами, раньше других приняла татарское поселение, и что из нее уж е пошло дальнейш ее движ ение в ближайш ие долины на северо-за­ пад» 4.

В преданиях упоминаются названия некоторых осетинских родов:

Саута (осет. Черны е), Мысаковы (осет. М асуг, баш ня), сталкивавших­ ся с пришлыми тюркоязычными племенами. К огда в густонаселенное Черекское ущелье вторглась огромная масса половцев, значительная часть коренных жителей — алан ушла в районы современной Осетии, в частности в Д игорское ущелье. П о нашим данным, например, многие носители дигорских ф ам илий5 считают своими предками выходцев из Балкарии.

И сследователи относят время заселения половцами территорий со­ временной Балкарии к разным периодам: В. Миллер, например, к концу XIV в.6, а Л. И. Л а в р о в 7 — к первой половине XIII в. Нам думается, что половцы, как и аланы, окончательно покинули равнину Центрально­ го К авказа и укрылись в горах после разгрома их Тимуром. Но первые крупные волны поселенцев могли появиться в горах, в частности в вер­ ховьях Черека, и в XIII в., т. е. в период монгольского нашествия.

Судя по народным преданиям, половцы двигались с востока из Че­ река на северо-запад, постепенно проникая в ущелья Безенги, Хулам, Чегем и Баксан. Они повсюду сталкивались с местным аланским насе­ лением, большей частью подчиняя его своему влиянию. Следует отме­ тить, однако, что аланы, попавшие в тюркоязычную среду, ассимили­ ровались медленно и еще долго сохраняли свое этническое своеобра­ зие. Об этом свидетельствует большое количество осетинских топони­ мических названий, сохранившихся до настоящего времени. Аланы упо­ минаются такж е в некоторых преданиях, относящихся к более позднему периоду. Одно такое предание, в котором рассказывается о заселении Чегемского ущелья, было записано М. Ковалевским, но опубликовано им только частично. Мы берем полный текст этого предания из его по­ левого дневника. «П редание, дош едш ее до нас,— пишет он,— не восхо­ дит дал ее появления в местности рода Балкаруковых, пришедших с се­ вера, из абазехов (адыгское племя. — Б. К.). Их предок происходит из семейства Болотуковых, до сих пор сущ ествующего в Абазехии. И з это­ го семейства некто Анфако, не ужившись с братьями, решился высе­ литься: прибыл преж де всего в Баксанское ущ елье у верховьев реки Баксана, где в то время жили сванеты. В стычках с ними он был убит, оставив после себя двух сыновей Бей-М урза и Д ан-М урза. Приблизи­ тельно это будет десять поколений назад (более 350 л.). Дети эти из 5 Б. А. К а л о е в, Осетины (историко-этнографическое исследование), М., 1971, стр. 34—41.

6 В. М и л л е р, Т ерская область. Археологические экскурсии, стр. 77.

7 Л. И. Л а в р о в, К арачай и Б ал кар и я до 30-х годов XIX в., «Кавказский этно­ графический сборник», т. IV, М., 1969, стр. 71, Баксана переправились в Чегемское ущелье. Они направились в аул, ко­ торый у ж е тогда назывался Чегем, в котором жил какой-то народец с князем Берды (Берды -бей — князь Б ер ды ). Рассказчик предполагает, что народец этот были осетины (т. е., по-видимому, аланы. — Б. К.).

В озле аула имеется камень, доселе называемый камнем Берды-бея.

К огда братья прибыли в Чегем, они были приняты радушно Бердь-беем.

Как умные люди они понравились ему. По смерти Бердь-бея остался малолетний сын Рачкау. Б лагодаря малолетству Рачкау, оба брата успели снискать располож ение аула и захватили власть в свои руки.

От народца, здесь жившего, остался ли кто до нашего времени — неиз­ вестно. Н ародец, здесь живший, распался на два.поселка; на левой сто­ роне Чегема жил Берды-бей, у подножья скалы Бети-кочер, сохранив­ ших следы башни, в которой он жил; башни, сложенной с помощью це­ мента. На правой стороне Чегема был другой поселок, который до сих пор называется Берды-бей. Оба поселка принадлежали Берды-бею» 8.

Как видно из приведенного текста, следы прежних обитателей — алан ещ е хорош о сохраняются примерно в XVI в. Дольш е всего аланы сохранили свою этническую самостоятельность в Черекском ущелье, близко примыкающем к Дигории. Здесь сохранилось множество осе­ тинских топонимических названий и памятников материальной культу­ ры алан. В 1966 г. только в сел. Каспарты («солнечная сторона») на левом берегу Черека, зафиксированы следующ ие топонимы: Ш аудан (осет. Ш аудон) — родник, Д орбун (осет. Д орбун ) — пещера, Байрам (осет М айрам) — М ария и т. д. Д о сих пор здесь помнят названия уже исчезнувших сел: Курноят (осет. Курой уат — место, где находится мельница) и др. Эти селения располагались по правому берегу Черека на верхней окраине теперешнего селения Верхняя Балкария. В том же районе имеется «городок мертвых» с большим количеством средневеко­ вых аланских склепов 9.

О длительном сосуществовании в Верхней Балкарии (Черекское ущелье) тюркоязычного и аланского населения и их общении с жителя­ ми Д игорского ущелья говорит предание о происхождении родоначаль­ ников балкарских таубиев — Басиат и дигорских феодальных фами­ л и й — Б адила. Басиат и Бадила считаются родными братьями. Покинув древний город М адж ар на К уме, они сначала поселились в Дигорском ущелье, а затем Басиат поссорился с младшим братом Бадила и ушел в верховья Черека 10.

М ож но отметить больш ое количество браков м еж ду представителя­ ми осетин, балкарцев и карачаевцев. Многие осетинские семьи пересе­ лялись в Балкарию, так ж е как и балкарские в Осетию. Приведу лишь несколько примеров. По словам 80-летнего Юсупа Чочаева (с. Безенги), предок его рода — Чочай был выходцем из Осетии; он пришел в Балкарию вместе со своими братьями Чера и М иза, причем Чочай обосновался в Безенги, Чера в Верхней Балкарии, а Миза поселился в Верхнем Чегеме. Братья стали родоначальниками современных бал ­ карских фамилий: Чочаевых, Чераевых и Мизиевых. Д о недавнего вре­ мени не допускались браки м еж ду выходцами из этих родственных семей.

Родоначальник фамилии Созаевых, составляющей более 100 семейств, которые живут в разных селах Балкарии, такж е считается выходцем из Осетии. 70-летний К убати Созаев (с. Белая Речка) рассказал, что его предок пришел из Дигории со своим братом и обосновался в бал ­ * Архив АН С С С Р, ф. 103, on. 1, ед. хр. 329, л. 35.

9 См.: Е. И. К р у п н о в, Д р евн яя история Северного К авказа, М., 1960, стр. 359;

J1. С е м е н о в, Археологические разы скания в Северной Осетии, «Известия СевероОсетинского научно-исследовательского института», т. X II, 1947.

Кое-что об Осетинском округе, газ. «К авказ», 1865, № 30.

карском селе Хуламе. Балкарские и осетинские Созаевы до сих пор со­ храняют родственные связи. Они посещают друг друга, особенно по случаю свадеб или похорон. Общение такого рода весьма характерно и для многих других осетино-балкарских родственных семей, носящих одну фамилию. Наконец, нередки случаи, когда в одном селении встре­ чаются фамилии, ведущие свое происхождение из Осетии. В с. Гунделен, например, это фамилии Тюбеевых, Ж антуевых, Балаевых, Хутуевых. Характерно и то, что у балкарцев, карачаевцев и осетин имеется много одинаковых фамилий (Абаевы, Базиевы, Балаевы, Газаевы, Касаевы, Тменовы и д р.), появившихся, по-видимому, в течение нескольких столетий. Возм ож но, что некоторые из них существовали еще в период заселения половцами этих горных районов. В тот период и позднее под ударами миграционных волн разбивались компактно жившие роды (ф амилии). Части этих родов затем, очевидно, вошли в состав разных народов. Иначе, например, трудно объяснить существование фамилии К асаевых на двух разных концах огромной территории — в К арачаев­ ском селении Хурзук в верховьях К убани и в Центральной Осетии в с. Нижний Пурият и в ряде мест Северо-Осетинской АССР. В Хурзуке Касаевы до недавнего времени составляли около 100 семейств, а в О се­ тии — несколько десятков дворов.

Д ля выявления осетино-балкаро-карачаевских связей интересен ана­ лиз этнонимов, которыми эти народы называют друг друга. Балкария издавна известна осетинам под именем «Ассы», отсюда «ассиаг», т. е.

человек из страны Ассы. Это старое аланское самоназвание жителей Западной Алании сохранилось и в карачаево-балкарском языке, но в настоящ ее время оно означает — иноверец. «Ассыдан туугъан» — рож ­ денный от безбож ника, т. е. от человека другой веры, какими были ала­ ны для турок. В языке балкарцев и карачаевцев есть слово «алан»: в значении «товарищ, друг». Такого толкования нет у других тюркских народов. М ожно полагать, что, несмотря на сохранение ряда этнических особенностей, аланы, оказавш иеся среди пришлых тюркоязычных пле­ мен, сотрудничали с ними в мирное время и совместно отражали на­ беги врага.

Ж ителей Карачая, возникшего, по-видимому, не ранее XVII в. в ре­ зультате переселения балкарцев в верховья Кубани и, осетины назы­ вают хъарасе, хъарасиаг — из страны Карачая. Балкарцы именовали осетин «дигор». Карачаевцы именуют осетин-иранцев этнонимом «те­ тей» 12, а дигорцев — «дюгер».

Таким образом, можно констатировать сохранение в языке изучае­ мых народов аланских этнонимов «ассы» и «дигори» («дигорцы»), отме­ ченные ещ е в «Армянской географии» VII в. 13, где под именем «дигор»

выступают, по-видимому, обитатели современного Дигорского ущелья, «ассы» ж е — это жители остальных районов Западной Алании. Это дает основание предположить, что сущ ествовали два самостоятельных алан­ ских племени.

Близость рассматриваемых народов прослеживается и в области ма­ териальной культуры. Несомненно, что половцы, попавшие в непривыч­ ные для них горные условия, унаследовали аланские сельскохозяйствен­ ные орудия, в том числе и пахотные, а такж е некоторые навыки и прие­ мы хозяйства. Это положение подтверждается сравнительным изучением традиционных сельскохозяйственных орудий у осетин, балкарцев и ка­ рачаевцев. Балкаро-карачаевское пахотное орудие (сабан агъач) почти абсолютно идентично горному осетинскому пахотному орудию (дзыбыр) 12 ТеГей — осетины -тагаурцы (В. И. А б а е в, Указ. раб., стр. 280).

13 К. П а т к а н о в, И з нового списка географии, приписываемой Моисею Хоренскому, «Ж урн ал М инистерства народного просвещения», 1883, март.

и особенно его дигорскому варианту. Однако мы не находим аналогии ему у других соседних народов — кабардинцев, ингушей, чеченцев. Д ве главные части этого орудия — ручка и дугообразная стойка — имеют осетинские названия; первая называется «гулос», а вторая «гина» и.

Общими у осетин, балкарцев и карачаевцев были своеобразная сам о­ дельная коса и деревянные грабли с вертящимися вокруг оси зубья­ ми. Ни одно из этих орудий не применялось в К абарде.

П овсеместное распространение имели в Осетии, Карачае, Балкарии земляные ямы, служившие для хранения зерна. Особенно много таких ям в средневековых п осел ен и я х15, в оборонительных и культовых соору­ жениях алан, например, в аланских соборах X— XI вв. в верховьях К уба­ ни (Хумаринский, Сентийский). В с. Чегем нам рассказывали, что здесь до недавнего времени зерно хранили в глубоких земляных ямах. Это селе­ ние не составляло исключения. Той ж е традиции придерживались во мно­ гих других населенных пунктах Балкарии, Карачая и горной Осетии. Н а ­ конец, многие балкаро-карачаевские названия процессов уборки урожая и заготовки сена, а такж е связанные с ними предметы и орудия труда сходны с осетинскими. Они вошли в язык указанных народов.

Вот некоторые из этих терминов: гэстэ — полная горсть колосьев при ж атве (осет. д а ст а г), дис — сноп (осет. и д а с ); хастан — место, куда сво­ зят копны сена (осет. хуасдон а), куф — большая корзина для перевозки навоза в поле (осет. куф ); балас — плетенка из ветвей молодых березок, на которой волокут сено с гор (осет. би л ас), толан — скатывание с горы массы сена (осет. толун); бардух, уады х — скрученный прут (осет. уард а х ); гэркэ, гэрка — деревянное кольцо для натягивания веревки (осет.

гарка) и т. д. Большой интерес в скотоводческой практике балкарцев представляет широко применяемый до сих пор на колхозных животноводческих фер­ мах осетинский парный счет, очень удобный, по словам местных жителей.

«У балкарцев,— говорит 115-летний Кукуза Токуев (с. Верхняя Балкар и я ),— не было другого счета, кроме осетинского». Как отмечал В. И. Абаев, этот счет у балкарцев ведется «по старой иранской десятич­ ной системе, в то время как у самих осетин десятичная система замещена двадцатичной по примеру соседних яфетических языков» [?.

Большое сходство у осетин, балкарцев и карачаевцев имеет и способ приготовления молочных продуктов, в частности сыра и масла.

Д ля приготовления масла применялась маслобойка одного типа, представляющ ая собой цельный деревянный ствол 18. В качестве масло­ бойки и у балкарцев и у карачаевцев использовался еще и бурдюк, кото­ рый носит дигорское н а зв а н и е19 и воспринят, по-видимому, также у алан.

В отличие от изучаемых нами народов, кабардинцам известны только копченый сыр и топленое масло. У них масло изготовлялось без приме­ нения маслобойки.

Сходство культуры осетин, балкарцев и карачаевцев не менее ярко проявляется в архитектуре этих народов. Встречающиеся на территории Балкарии и в Карачае сторожевые, оборонительные, жилые башни, а так­ ж е целые замки типа осетинского галуана относятся по времени построй­ ки к аланской эпохе и к периоду позднего средневековья. В настоящее время уцелели только некоторые из этих памятников.

Все башни, как правило, одного типа. Исключение составляет хорошо сохранившаяся трехэтаж ная сванская башня в Верхнем Чегеме, лостроенВ. И. А б а е в, У каз. раб., стр. 279.

15 Т. М. М и н а е в а, Очерки по археологии С таврополья, Ставрополь, 1965, стр. 64.

16 В. И. А б а е в, У каз. раб., стр. 278, 279.

17 Там же, стр. 282.

18 Б. А. К а л о е в, Указ. раб., стр. 101— 102.

19 П о-дигорски — габат, у карачаевцев и балкарцев — гэбэт, тыбыт.

Рис. 1. Сел. Д а л л а к а у в Куртатинском ущелье в Северной Осетии ная сванскими мастерами не позднее XVII в. П одобной башни на Север­ ном К авказе больше нет. Балкарские башни очень сходны с осетинскими, что не раз подчеркивалось исследователями. «Следует отметить,— писал В. Миллер,-— башни, встречающиеся в этих местах не менее часто, чем в Осетии, в большинстве совершенно сходные с осетинскими по наружному виду. Некоторые из этих массивных сооружений, расположенные на удобны х в стратегическом отношении местах, представляют целые кре­ пости, как например, близ аула Хулам. Здесь на высоком, почти кониче­ ском холме виднеются величественные развалины замка, длиною около 6, шириной более двух саж еней с остатками башен. Кто построил эту неког­ да неприступную крепость, сложенную весьма правильно из тесаного местного камня, неизвестно, об этом не сохранилось даж е предания. На противоположной стороне долины виднеются развалины башни, которая долж на была одновременно с первой защ ищ ать ущелье, так что непри­ ятель подвергался перекрестным выстрелам. О бе башни по типической четырехугольной форме, суживающ ейся кверху, совершенно совпадают с осетинскими»20. По мнению автора, башни эти, как и другие оборони­ ных предков балкарцев и карачаевцев. Сохранение целого комплекса крепостных сооружений аланского периода подтверждаю т и другие ис­ следователи, в частности археологи Г. И. И о н е21 и И. М. М изиев22, зани­ мавшиеся специально изучением памятников средневековья Балкарии и Карачая. Крепостные сооружения позднего периода такж е имеют боль­ шое сходство с осетинскими; в них продолжаются традиции средневеко­ вой архитектуры. Поскольку наиболее искусными в строительстве башен и замков подобного рода были осетинские мастера, то, как правильно отВ. М и л л е р, Т ерская область. Археологические экскурсии, стр. 73.

21 Г. И. Л о н е, Верхние Чегемские памятники V I—XIV вв., «Уч. записки К аб ар ­ дино-Балкарского Н И И » ( д а л е е — Уч. зап. К Е Н И И ), т. XIX, 1963; Г. И о н е, О. O n р ы ш к о, П амятники рассказы ваю т, Н альчик, 1965.

22 И. М. М и з и е в, С редневековые башни и склепы Балкарии и К арачая (X III— X VIII вв.), Н альчик, 1970.

мечают авторы 23, по-видимому, именно они воздвигали многие крепости на территории Балкарии.

Сходны такж е и склеповые сооружения осетин, балкарцев и карача­ ев ц ев 24. О собого внимания заслуж ивает «городок мертвых» в верховьях Черека, состоящий из множества полуподземных склепов, построенных, по-видимому, еще до водворения здесь тюркоязычных племен. Большой интерес представляет собой и группа надземных склепов в Верхнем Чеге­ ме, относящихся к X V I—XVIII вв. Многие из них аналогичны подобным склепам в Дйгории, и особенно в с. Д зинага и с. Хазнидон.

Это позволяет высказать предположение о том, что пришлые тюрко­ язычные племена, смешавшись с аланами, унаследовали существовав­ шую у них форму погребения.

Большую роль в общественной ж изни как балкаро-карачаевского, так и осетинского села играл ныгъыш (осет. ны хас)— место, где собирались мужчины, в особенности сельские старейшины. Здесь мирили поссорив­ шиеся семьи, решали вопросы о постройке или ремонте дорог, мостов, найме общественных пастухов и т. д. Здесь ж е устраивали спортивные игры, пели песни, играли на музыкальных инструментах. В Осетии, так ж е как и Балкарии и Карачае, существовали сходные правила поведения в подобных м еста х 25. Д ел а решались главным образом стариками. М уж ­ чины пом олож е никогда не садились в их присутствии. М олодежь не имела права голоса, а женщины даж е не могли пройти мимо ныгъыша во время мужских собраний.

Ныгъыш, как и осетинский ныхас, уходит корнями в аланскую эпо­ х у 26. Участие алан в этногенезе балкарцев и карачаевцев прослежива­ ется такж е на материалах жилых построек и убранства домов у этих народов. Главную часть балкаро-карачаевского дома составляла кухня.

П одобно осетинскому хадзар у она представляла собой огромное поме­ щение, потолок которого поддерживал массивный столб, находившийся в центре комнаты. На этот столб обычно вешали предметы домашнего обихода. Один из передних углов кухни отгораживали и превращали в кладовую (гум у), куда вел низкий вход. Такое ж е назначение имела и кладовая (къабиц) в осетинском доме. Старшая женщина юйбийче (осет. афсин) всегда носила при себе ключи от кладовой и нож. Без ее разрешения никто из членов семьи не мог войти в гуму. М олодая невест­ ка, пожелавш ая побывать в кладовой, по обычаю должна была делать подарки ее хозяйке.

В кухне строили такж е яму (уруз) для хранения зерна. Особую роль играли очаг и очажная цепь, располагавшиеся в центре помещения или у стены при выходе. По словам местных жителей, очаг делил кухню на две половины: мужскую (правую) и женскую (левую ); около очага на м уж ­ ской половине стояло кресло (шиндик) 27 для старика — главы семьи.

В старину балкарцы и карачаевцы, как и осетины, почитали и свято оберегали очаг и очажную цепь. 115-летний Кукуз Такуев (с. Верхняя Балкария) рассказал нам, что человек, снявший и выбросивший очажную цепь, оскорблял весь род. Такой поступок непременно вызывал кровную месть.

У балкарцев и карачаевцев, как и у осетин, с очагом были связаны не­ которые свадебные обряды. Так, например, девушка, выходя зам уж, про­ щалась с очажной цепью; вокруг очага обводили молодую, приобщая ее логические памятники горной части К абардино-Балкарии, Уч. зап. К БН И И, т. XVII, I960, стр. 69.

24 И. М. М и з и е в, Указ. раб. стр. 56—81.

25 Б. А. К а л о е в, Указ. раб., стр. 200, 201.

26 Б. А. К а л о е в, Д анны е этнографии и фольклора о происхождении осетин, «П роисхож дение осетинского народа», О рдж оникидзе, 1967, стр. 107.

27 Ш индик (осет. сы нтаг) — кровать.

к новой семье. Наконец, проклятие «чтобы у тебя в очаге погас огонь»

говорит о том значении, которое придавалось очагу.

Характерно, что многие важные элементы жилищ а балкарцев и кара­ чаевцев имеют алано-осетинские наименования, усвоенные ими еще на за р е становления этих народностей. Среди таких терминов «хэрэк» — большая продольная балка (осет. аххар аг), « зэл м э» — хворост, которым покрывают плоскую крышу дома (осет. анзалм ), «чидинзди» — столб (осет., дигор. сагинза) и т. д. В Балкарии и Карачае сущ ествует немало осетинских названий предметов домашней обстановки и утвари: тэрхэк—• каменная скамья (осет. тархаг), чэпдэк, чиндик — скамья, кресло (осет.

сы нтаг), кровать, кучтел — кадка (осет., дигор, кустела), чолпи — ковш, черпалка (осет. солпи) и т. д. Большая общность обнаруж ивается и в традиционной пище у рас­ сматриваемых народов. Н аиболее распространенным и любимым блю­ дом являются пироги с мясом и пироги с сыром (у балкарцев и карача­ евцев — хэчэн) 29, такие ж е пироги делаются с начинкой из картофеля, капусты, фасоли и т. д. Общие блюда для этих народов — это чэрна — своеобразная каша (осет. зерна, кэрзэн), гырджын, гыржын — хлеб, чу­ рек (осет. карзы н), а такж е распространенное, особенно у осетин, блюдо дзыгка — кашица, приготовленная из свеж его растопленного сыра с добавлением небольшого количества муки.

Из национальных напитков балкарцы до недавнего времени предпо­ читали пиво 30 с хмелем — хумеллек (осет. хум аллаг). Его готовили в ог­ ромных медных котлах, особенно по случаю свадеб и других семейных торжеств. Как и у осетин, пиво наливали в деревянные пивные бокалы различной формы, изготовлявшиеся местными мастерами, а также волоВ. И. А б а е в, Указ. раб., стр. 279.

29 У осетин-иронцев пирог с мясом назы вается фыджын. У осетин-дигорцев пирог с мясом и пирог с сыром н азы вается ахсин, а у балкарцев и карачаевцев,— хэчэн.

30 У карачаевцев этот напиток исчез, по-видимому, давно; кабардинцам он был соверш енно незнаком.

вьи и турьи рога. М ож но полагать, что культура пива, принесенная на Северный Кавказ древними иранцам и31, была воспринята балкарцами и карачаевцами от их аланских предков.

Близость осетин, балкарцев и карачаевцев проявляется в семейных обрядах, в частности, свадебных, а до принятия балкарцами и карачаев­ цами мусульманства сходство сущ ествовало и в похоронных обычаях.

Свадебные обряды, записанные нами во многих селах Балкарии и К ара­ чая, поразительно похожи на осетинские. Сходство проявляется во всем:

в сватовстве, в заключении брака, в подборе дружков. Один из них (у балкарцев и карачаевцев он носит название улан-югер) играет такую ж е роль во всей свадебной церемонии, как в осетинской свадьбе къухылхалцаг (букв, держ ащ ий за р уку). Схожи в Балкарии и Карачае неко­ торые осетинские свадебные обычаи: «домаконд» — отправление невест­ ки по воду и «хызисан»32— снятие платка с ее головы. При совершении этого обряда ж елали молодой иметь девять мальчиков и одну девочку.

М ож но упомянуть и о некоторых обычаях избегания, соблюдавшихся молодыми и их родственниками, но они характерны и для других на­ родов Кавказа. Отметим лишь один из них: у балкарцев, карачаевцев и осетин молодая не разговаривала со своим свекром и старшими родст­ венниками м уж а до совершения обряда «раскрытия рта невесты» и вру­ чения ей соответствующих подарков 33.

Полевой этнографический материал свидетельствует о том, что для принятия ислама балкарцы и карачаевцы хоронили покойника, соблюдая многие архаические обряды, совершенно аналогичные осетинским и ухо­ дящие своими корнями в древнеиранский34 мир.

К таким обычаям относятся оплакивание покойника, устройство в его честь соревнований по стрельбе в цель (къараатыу — осет. хъ абахъ ), скачки и т. д.

31 В. И. А б а е в, Указ. раб., стр. 338, 339.

32 Д ж. Ш а н а е в, С вадьба у северных осетин,«Сборник сведений о кавказских горцах», вып. IV, 1870; Б. А. К а л о е в, Осетины,стр. 221, 222.

33 Б. А. К а л о е в, Осетины, стр. 214.

Большой интерес представляют и домусульманские верования бал­ карцев и карачаевцев. У них много общих с осетинами святых: Ж еоргн бож еств у балкарцев и карачаевцев особенно почита­ лись Апсаты (осет. А ф сати), обитавший по поверью, высоко в горах и зорко охранявший свои стада. У осетин это охотничье божество высту­ пало в обр азе человека — старика с белой бородой, а у балкарцев и ка­ рачаевцев оно изображ ается в виде белого тура. Убить это животное считалось большим несчастьем для охотника. Наш информатор, 102-лет­ ний Кны Хазанов (с. Верхняя Б алкария), бывалый охотник, утверждал, что он стрелял семь раз в белого тура и ни разу не попал.

Несмотря на отмеченную разницу м еж ду карачаево-балкарским Ап­ саты и осетинским Афсати, все поверья, связанные с этим божеством, очень п о х о ж и 35. П риведу несколько примеров. Вот один из магических приемов карачаевских и балкарских охотников, сходный с осетинским.

Охотники приносили в намеченный для охоты район три удлиненных ле­ пешки. После молитвы старшего, обращенной к Апсаты, эти лепешки съедали. Охотники пели специальные охотничьи песни, посвященные это­ му бож еству. У него выпрашивали хотя бы одного тура или козла. По обычаю, старш ему охотнику всегда предоставляли право стрелять перво­ м у 36. При разделе дичи ему отдавали голову и шкуру. Наконец, у бал­ карцев и карачаевцев сущ ествовал еще один охотничий обычай, анало­ гичный осетинскому, отдавать «встречную долю» первому, кто встретил­ ся возвращ ающимся с добычей охотникам.

Один из интересных пережитков языческих верований, сохранивших­ ся у осетин, балкарцев и карачаевцев,— это стрельба в небо во время лунного затмения. По сведениям наших информаторов, в этот день в ка­ рачаево-балкарских селах стреляли в луну из всех видов оружия, чтобы разбудить ее охрану и отогнать дракона, который якобы собирается ее проглотить. П охож ее поверье сущ ествует у осетин. Вот как описывал его •очевидец в середине XIX в.: «Вся ночь под новый год проходит в подоб­ ной стрельбе без умолку. Осетины стреляют вверх, прицеливаясь в луну, с убеж дением, что в эту ночь, раз в год, луна находится в крайней опас­ ности от какого-то дракона» 37.

Некоторые близкие параллели в этикете, в частности соблюдения обычая старшинства за столом, выборе тамадой самого старшего, указы ­ ваю т на давнее родство рассматриваемых народов. Сходны такж е обы­ чаи распределения мяса жертвенного животного. У балкарцев и карача­ евцев перед старшим обязательно ставят правую половину головы и часть курдюка. Среди кавказских народов подобные обычаи существуют только у осетин. Однако у осетин ставят перед старшим голову целиком, курдюк, шею и некоторые другие части животного. Заметим, что этот обычай сущ ествует и у казахов в Средней Азии, в формировании кото­ рых принимали большое участие такж е ираноязычные народы — скифы, сарматы и аланы.

35 Г. Ц а г о л о в, Охотничий язы к и обряды у осетин (Этнографические заметки), «Терские ведомости», 1895, № 53; Б. А. К а л о е в, Осетины, стр. 92, 93.

36 Н. П. Т у л ь ч и н с к и й отмечал по этому поводу: «По обычаю старший пред­ лагает младш ему первому стрелять, но это не больше к ак церемония: младший всетаки п редставляет старш ему первый выстрел» (Н. П. Т у л ь ч и н с к и й, П ять горских «обществ К абарды, «Терский сборник», вып. 5, В ладикавказ, 1903, стр. 205).

37 «К авказ», 11855, № 7, 8.

Близкое родство балкарцев, карачаевцев и осетин проявляется и в их музыкальном и хореографическом искусстве. Среди музыкальных инстру­ ментов особый интерес вызывает 12-струнная арфа, имевшая значитель­ ное распространение и на территории Балкарии. Еще в 80-х годах ком­ позитор С. И. Танеев видел этот инструмент у балкарцев-урусбийцев во время его путешествия по горам Центрального К авк аза38. Арфа, зане­ сенная на Кавказ скифами, широко бытовала и у алан, от которых она унаследована, упомянутыми народами. Отметим, что карачаево-балкар­ ские танцы чрезвычайно похожи на осетинские и в то ж е время во м но­ гом отличаются от адыгских. Так, например, популярный старинный кру­ говой хоровой танец (голлу) балкарцев и карачаевцев по манере испол­ нения очень близок к осетинскому танцу «чепена», широко известному из нартского эпоса. С большим искусством танцуют здесь и плавные танцы наподобие известных осетинских плавных танцев — «ханты кафт», «та­ нец куртатинцев» и др.

П одводя итог, мы мож ем отметить, что пришлые тюркоязычные пле­ мена, поселившиеся в горах рядом с давно обитавшими там аланами, по­ степенно сближались с ними, передали им свой язык и некоторые обы­ чаи. восприняв, в свою очередь, многие элементы аланской культуры.

Из синтеза этих различных по языку и культуре народов сформиро­ вались новые этнические общности — балкарцы, а затем и карачаевцы.

Приведенный в статье материал свидетельствует о большой общности в культуре осетин, балкарцев и карачаевцев, что, несомненно, объясня­ ется активным участием алан в этногенезе этих народов. Это подтвер­ ж дает выводы ряда дореволюционных и советских учены х39.

OSSET-BALKAR ETH N O G R A PH IC PARALLELS

A p a rt of the P olovs routed by the M ongols in the X III and XIV centuries found sh elter in the C en tral C au casu s m o u n tain s occupied at th a t tim e by the Alans. A ccording to folk legends recorded alread y in 1880-ies by Vs. M iller and M. K ovalevsky but fully published for the first tim e only in the p resen t article the se ttlin g of the Polov people (a p a rt of w hom becam e one of the an cesto rs of the B alk a rs and the K arachays) took place in a w estw ard direction, i. e. from the Tcherek to the B aksan ravine. The legends m ention a stru g g le of the new ly a rriv in g T urkic-speaking tribes w ith the indigenous A lan tribes w ho w ere ousted by them from their place of h abitation. A fter m ixing with the P olovs the A lans did n o t a t once become, am alg am ated w ith them but co-existed w ith them for a long period of time. At an y ra te com plete assim ilation of the A lans with the new ly settled T urkic trib es did n o t take place before the XVI century. Those of theA lans w ho adopted a T urkic la n g u a g e from the an cesto rs of the B alkars and the K a ra ­ chays tra n sm itte d to them, in their tu rn, m any featu res of their culture. As is show n by our field d ata, an A lan su b stratu m can be clearly traced in the economy, m aterial and in tellectu al culture in early relig io n s beliefs of the B alkars and the K arachays. O ssetB alkar p a rallels are noted in tra d itio n a l ag ricu ltu ral im plem ents, in the processing of m ilk products, in food and drink, in the architecture of defence build in g s and dw ellings, in fam ily ritu a l, etc.

38 С. И. Т а н е е в, Зам етк а о музыке, танцах и песнях урусбиевцев, «Вестник Е в­ ропы», 1886, январь.

39 Л. И. Л а в р о в, Указ. раб., стр. 70.

0 МЕСТЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНОГО РАССЕЛЕНИЯ

ГРЕБЕНСКИХ КАЗАКО В

В Центральном государственном архиве древних актов в Москве в фонде Г. Ф. М иллера имеется рукопись, озаглавленая «Описание гребенских казаков». Этот документ был опубликован М. О. Косвеном !, ко­ торый установил его приблизительную датировку. «Описание...» было составлено, по мнению М. О. Косвена, русским офицером, квартировав­ шим в гребенском селении примерно в 40-х годах XVIII в. И сследова­ тельская работа над документом затрудняется тем, что это не оригинал, а незаверенная копия. Тем не менее «Описание...» представляет большую ценность, так как дает историко-этнографическое описание одной из групп русского народа. М. О. Косвен писал, что «иных подобных доку­ ментов, относящихся к русскому народу, литература XVIII века не зн а­ ет». «Описание гребенских казаков» имело приложение из планов и ри­ сунков, которые, к сожалению, не сохранились.

Д окум ент состоит из двух частей — исторической и этнографической.

Н ас в данном случае больше интересует историческая сторона «Описа­ ния», точнее — приведенные в ней географические названия местностей, где первоначально поселились «беглые российские люди» — гребенские казаки. Поскольку поселились они «не на тех местах, где они ныне име­ ют свое жительство, но за Терком в гребнях [то есть в горах]2 и в ущель­ ях, а именно в урочищах голого гребня, в ущелье в Павловом, при греб­ не и ущ елье ж Кашланавском и при Пименавском дубе, который и доны­ не ниже Балсур или Ортан реки, при Терке реке ж, по коим местам гребенскими казаками и проименовались. Но по частым и усиленным на них тамо от соседственных горских народов нападениям и причиняемым им всегда беспокойствам, со ущ ербом людей и скота, принуждены были оттоль вытти и переселиться по Терку реке деревнями, а именно Курдюкова, Глаткова и Ш адрина, по прозваниям отсадчиков (отселившихся) своих. На вышеописанных ж е местах по их выходе поселились и завла­ дели балсурцы, или карабулаки, чеченцы и гребенчуки».

Докум ент достаточно широко известен и неоднократно цитировался 4.

Но хотя достоверность его содерж ания не подвергалась сомнению и цен­ ность его очевидна, никто не занимался его анализом, который, возмож ­ но, прояснил бы некоторые неясные вопросы о «первоначальном житель­ стве» беглых российских людей на территории Чечено-Ингушетии. Мы впервые попытались предпринять это.

1 М. О. К о с в е н, О писание гребенских казаков XVIII века, «Исторический ар ­ хив», 1958, № 5, стр. 181—184; е г о ж е, Э тнография и история К авказа, М., 1961, стр. 245—248.

2 В квадратны х скобках даны пояснения самого автора «Описания гребенских казаков».

3 В круглы х скобках — пояснение М. О. Косвена.

4 См., например: Б. А. К а л о е в, И з истории русско-чеченских экономических св я ­ зей, «Сов. этнограф ия», 1961, № 1, стр. 43; Н. П. Г р и ц е н к о, Социально-экономическое развитие П ритеречных районов, в X V II I— первой половине XIX в., «Труды ЧеченоИнгушского Н И И », т. IV, Грозный, 1961, стр. 16; е г о ж е, И з истории экономических связей и друж бы чечено-ингушского н арода с великим русским народом, Грозный, 1965, стр. 13; Е. Н. К у ш е в а, Н ароды Северного К авк аза и их связи с Россией в XVI—XVII веках, М., 1963, стр. 292, и др.

М. О. Косвен с сож алением констатировал: «Автор „Описания гребенских казаков” на документе не обозначен и установить его сейчас нет возможности». П олагаем, что это заключение неоправданно пессими­ стично. М. О. Косвен, опираясь на содерж ание документа, его язык и стиль, подчеркивал, что автор — хорошо образованный человек, вероят­ но, русский офицер. Кроме того, он, по-видимому, умел хорошо рисовать (в документе читаем: «мущины на татарское обыкновение платья носят, как значат приложенные при сем рисунки»), а особое внимание к архи­ тектуре и планировке гребенских поселений, которое выразилось не толь­ ко в подробных словесных описаниях, но и в соответствующих чертежах («понеж е весьма не регулярно строено, как значится на приложенных при сем планах»), выдает в нем человека, хорошо знакомого с принципа­ ми современного ему домо- и градостроительства различных областей России. Это весьма существенно.

М. О. Косвен склонялся к мысли, что автор документа — офицер, «квартировавший в гребенском селении». Д ум аем, что скорее — это чело­ век, хорошо знавший быт гребенцов, но постоянно живший не среди них, а в Кизляре. Н е случайно, начиная свой рассказ о гребенцах, он подчер­ кивает, что они «находятся в кизлярском ведомстве» и что о месте их первоначального поселения «при Кизляре... никакого письменного изве­ стия не имеется». Кроме того, не нуж но забывать, что вместе с «Описа­ нием гребенских казаков» в портфеле Г. Ф. Миллера имеются еще три документа («О б андреевских и аксайских владельцах», «О народах степ­ ных», «О городе Терках») и был еще один («О князьях Евгалычевых»), упоминание о котором сохранилось в архивном перечне. М. О. Косвен неоспоримо доказал, что написаны они тем ж е автором, что и первый д о ­ кумент. П одобная широта интересов, подкрепленная солидной эрудици­ ей, свидетельствует о незаурядной информированности автора относи­ тельно положения дел на всем Северо-Восточном Кавказе. Это было д о­ ступно скорее обитателю местного административного центра, нежели «квартиранту» рядовой казачьей станицы.

Мы согласны с датировкой документа, предложенной М. О. Косвеном («В тексте записки „О Терках" содерж ится упоминание царицы Анны Иоанновны, с поминальным ее титулованием. Это заставляет дати­ ровать наши документы временем после смерти Анны Иоанновны, т. е.

после 1740 г о д а » )5. Документы известны в копии, писанной «почерком середины XVIII века», и можно думать, что подлинники были чуть древ­ нее, но не ранее 1735 г. (времени построения К изляра). Известно, что так называемые «портфели» Г. Ф. Миллера укомплектовывались копиями архивного материала в 1733— 1743 г г.6. Учитывая все сказанное, м ож ­ но считать, что копия «Описания гребенских казаков» была снята в 1741 — 1743 гг.