«Идейно-символический подход к анализу взаимосвязи легитимности власти и характера политической картины мира ...»

Для более подробного анализа процесса символизации как основы формирования политической картины мира необходимо выделить коммуникативную структуру символа. Это элементы символа, которые играют приоритетную роль в процессе образования картины мира. Нами с определенными уточнениями принимается когнитивный, эмотивный, архетипический и иррациональный (мистический).

На когнитивном уровне символ можно интерпретировать в соответствии с конкретным культурным или историческим контекстом. Здесь основную роль играет система ценностей индивида, определяющая оценку событий (явлений, обусловливающий глубину понимания смысловой нагрузки символа.

Суть эмотивного уровня можно охарактеризовать так – в силу того, что символизация заключается в придании определенному объекту определённого значения, с которым связаны сильные эмоции, что обусловливает тот факт, что Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М.: Искусство, 1995. С.54.

Пирс Ч. Начала прагматизма. СПб.: Алетейя, 2000. С.292.

Якобсон Р. В поисках сущности языка // Семиотика. М.: Радуга, 1983. С.116.

См. Зуев Д.Н. Базовые социально-политические символы в массовом сознании современного российского студенчества.

Дисс. … канд. соц. наук. Красноярск, 2003. С.52-56.

поведенческую реакцию можно вызвать с их помощью. Здесь приоритетны потребности, определяющие характер и направление эмоций.

Третий уровень – архетипический. Архетип как «про-образ, существующий в коллективном бессознательном» представляет собой ядро символа. Данный уровень раскрывает «ролевую», образную сторону символа.

И, наконец, охарактеризуем иррациональный уровень. Его мы не считаем эвристичным для рассмотрения в силу неоднозначной трактовки данного уровня самим автором – «уровень инстинктов, уровень бессознательного», «власть сверхъестественного и мистического»144. Однако исключение данного уровня из классификации не нарушает логической взаимосвязи структуры. Сам Д.Н. Зуев считает его связующим для предыдущих за счет несколько неопределенной роли «магической власти воздействия на сознание». Оставшиеся же три уровня эмоционального отношения, рационального значения и воспринимаемого образа.

Мы предлагаем продолжить схему Д.Н. Зуева в более инструментальном ключе в силу того, что элементы «рациональное значение» и «воспринимаемый образ» во многом относятся к упомянутым выше вторичным символам (в трактовке М.К. Мамардашвили и А.М. Пятигорского). Они представляют собой знаковое оформление символа, «предметизацию» чувства (в нашей трактовке).

В связи с этим, мы предлагаем использовать схему анализа сходную с той, которая обычно используется в случае анализа высших чувств (правомерность данного шага обусловлена, в том числе, вышеприведенным сопоставлением структуры формирования символов и высших чувств).

Классический вариант данной схемы – в высшем чувстве выделяются когнитивный, эмоциональный и поведенческий элементы. Как отмечает Н.И. Сарджвеладзе, эмоциональный компонент включает в себя чувства субъекта относительно объекта. Когнитивный представляет собой сопоставление и соизмерение признаков объекта с целями субъекта, что характерно для Зуев Д.Н. Базовые социально-политические символы в массовом сознании современного российского студенчества. Дисс. … канд. соц. наук. Красноярск, 2003. С.54.

ценностных суждений субъекта. Конативный – готовность к действию – включает в себя тенденции готовности к поведению относительно объектов145.

структурой картины мира, предлагаемой Н.В. Гербачевской. Она выделяет следующие «детерминанты»: когнитивные, эмоционально-мотивационные, субъектные (субъект-объектные), а также индивидные (демографические) свойства личности, утверждая, что структура картины мира взаимосвязана с данным комплексом факторов, как в целом, так и на уровне компонентов146.

Первые три компонента во многом совпадают по содержанию с элементами, выделенными в рамках структуры анализа чувств. Это дает нам возможность их параллельного использования в контексте данной работы.

Четвертый же заключает в себе, условно говоря, общие характеристики целевой аудитории. Он должен рассматриваться отдельно, применительно к закономерностей, делает эту задачу выходящей за пределы данного исследования.

политической картины мира нами предлагается выделять в коммуникативной структуре символа следующие компоненты: эмоциональный, мифотворческий и операциональный компоненты, иначе говоря, эмоциональное отношение к объекту, его коннотационное означивание и предпринимаемое в связи с этим действие. Это позволяет соотнести элементы символа и элементы политической картины мира: когнитивные, эмоционально-мотивационные, субъект-объектные, а также индивидные (рассматриваемые отдельно для конкретной целевой аудитории), а также направления легитимации власти (источники, уровни, зоны).

структура. Её источники – ресурс первоначального импульса эмоционального восприятия власти. Уровни и зоны легитимности позволяют задать знаковое территории). Финальный компонент символа – операциональный. Он задаёт характер восприятия власти (см. рис.1).

Сарджвеладзе Н.И. Личность и ее взаимодействие с социальной средой. Тбилиси: Мецниереба, 1989.

Гербачевская Н.В. Представленность вопроса «человек и социум» в общественной картине мира современной молодежи.

Дисс. … канд. психол. наук. СПб., 2006. С.9.

Источники легитимности власти Направления анализа Компоненты коммуникативной легитимности власти Рисунок 1. – Взаимосвязь компонентов коммуникативной структуры символа и напрравлений легитимности власти Здесь важно отметить, что синкретичность символа позволяет одному и тому же предмету представать в различных ролях. И, несмотря на то, что именно эмоция является ядром символа, привести к изменению данной роли может (операциональный компонент), индивид может вспомнить о ряде провоцирующих нетерпимость фрагментах в Библии (мифотворческий компонент), что приведет к интенсификации агрессивности (эмоциональный компонент). Это, в свою очередь, может, в частности, обусловить рационализацию мессианской роли индивида как «защитника веры» (мифотворческий компонент) и выразиться в активном преследовании иноверцев (операциональный компонент). Таким образом, крест из символа спасения себя через молитву может стать символом очищения мира через насилие.

- промежуточный вывод. Таким образом, учитывая отмеченную связь между символами и чувствами, основные условия для формирования147 символа можно определить как сочетание следующих составляющих (см. рис.2).

Этап 1. Анализ актуальных социально-политических настроений и социального (определение эмоционального компонента/ источник легитимности) Этап 2. Анализ социосемиотического пространства потенциального символа, часть (определение мифотворческого компонента/ уровни и зоны легитимности) Этап 3. Анализ потребностей мотивационной сферы и характера восприятия власти и социальных установок как готовности к действию. Моделирование определенной ситуации, в процессе которой будет восприниматься потенциальный символ (определение операционального компонента/ характер политической картины мира) Рисунок 2. – Ключевые факторы анализа символических основ легитимности власти Имеется в виду целенаправленное формирование, а не самообразование символической структуры.

Подробнее данный вопрос будет рассмотрен ниже. Здесь же можно сделать вывод о том, что создание символа решает двоякую задачу. Во-первых, оно формирует устойчивое эмоциональное отношение к предмету. Во-вторых, оно также корректирует систему ценностей индивида, что в дальнейшем определяет его восприятие изменений информационного поля. Последнее – особенно важно в контексте формирования позитивной политической картины мира.

Символ, таким образом, выступает как средство упорядочения внешнего мира для формирования и последующей систематизации картины мира. Уточним данный тезис применительно к политической картине мира.

Символическая основа политической картины мира. В целом в контексте рассмотрения символов как политической категории, мы разделяем позицию А.И. Соловьева о том, что политические символы представляют собой ключевую форму «смыслопостижения» и «смыслополагания», с помощью которой обеспечивается идентификация субъекта в политическом пространстве148.

Следовательно, мы также разделяем позицию Т.Б. Щепанской о том, что восприятие власти, ее место в политической картине мира и придаваемые этой категории субъективные значения материализуются в ее предметных символах149.

- функции символа как элемента политической картины мира.

Репрезентация власти в разных символических образах в течение истории всегда плотно взаимодействовала с реальной практикой государственного управления и позволяла решать задачи формирования и развития политической картины мира.

символически, на основании символов, создаваемых как самой властью для манипуляции общественным сознанием, так и обществом, которое воспринимает власть в виде образов и символов150.

Проблема легитимности также решается с помощью символической репрезентации151. П. Бурдье уточняет, что в мире сталкиваются разные символические власти, конструирующие свои репрезентации в политических См. Соловьев А.И. Политическая идеология: логика исторической эволюции // Полис. 2001. №2. С.6-7; Соловьев А.И.

Политическая коммуникация: к проблеме теоретической идентификации // Полис. 2002. №3. С.7-8.

Щепанская Т.Б. Символическая репрезентация власти: атрибутика // Антропология власти. Хрестоматия по политической антропологии. Т.1: Власть в антропологическом дискурсе. СПб.: СПбГУ, 2006. С.313-326.

См. O’Malley J.B. Sociology of Meaning. L.: Human Context Books, 1972. Р.110-187.

Барышева Е.В. Репрезентация власти как форма политического конструирования социальной среды // Вестник Российского государственного гуманитарного университета. 2011. №1. С.123-131.

картинах мира целевых аудиторий, исходя из собственных интересов. Таким представление о легитимном порядке в политической картине мира152.

Другими словами, политическое конструирование социальной реальности производится именно символически (например, переопределяя политические объекты) конструируется мир политики153. Следовательно, символ – основной структурообразующий элемент политической картины мира154.

Важно также отметить, что символическая основа политической картины мира выполняет функции консолидации общества. Особый интерес в этой связи представляют труды Т.В. Евгеньевой, где были обозначены приоритетные виды символов, составляющие в итоге политическую картину мира: 1) объединение с группой, 2) идентификация с определенной территорией, 3) мифологизированные представления о времени и развитии социума, 4) образование собственной системы символов и ритуалов, 5) образов «героя-врага»155. Подобные ключевые символы инициируют механизмы мобилизации в сознании социума, являясь существенным фактором доверия политическому режиму156.

- символические ресурсы развития образа власти в политической картине мира. Чтобы более подробно определить место символических ресурсов в системе властных отношений, следует обратиться к существующим вариантам типологий ресурсов власти.

В наиболее общей классификации М. Роджерса выделены два основных инструментальные ресурсы (средства осуществления власти)157.

В более подробной классификации Э. Этциони определяются три вида ресурсов. Первый – принудительные (направленные на ограничение свободы и Бурдье П. Социальное пространство и символическая власть / [http://www.politizdat.ru/article/22] Щербинина Н.Г. Символическое конструирование мифо-героической политической реальности России // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2008. №2. С.18-37.

Квасова И.И., Кондратьева Ю.Б. Конституирующая роль символа в социокультурной реальности // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Социология. 2003. №4-5. С.59-64.

Евгеньева Т.В. Перспективы российского демократии и архетипы российского ментальности // Новая Россия: политика и культура в современном измерении. М.: РГГУ, 2003; Евгеньева Т.В. Культурно-психологические основания образа «Другого» в современной России // «Чужие» здесь не ходят. Политический экстремизм и радикальная ксенофобия в социокультурном пространстве современной России. Под ред. Т.В. Евгеньевой. М.: Центр цивилизационных и региональных исследований РАН, 2004; Евгеньева Т.В. Современные исторические мифы: закономерности формирования и функционирования // РГГУ – вузам России. М.: РГГУ, 2005.

Ценности и символы национального самосознания в условиях изменяющегося общества. М.: Институт этнологии и антропологии РАН им. Н.Н. Миклухо-Маклая, 1994.

Rogers M.F. Instrumental and Infra-Resources: The Bases of Power // American Journal of Sociology. 1974. Vol.79. №6. May. 1974.

P.1425.

подавление сопротивления воли). Второй – утилитарные (применяемые в качестве подчинения). Третий – нормативные (воздействующие на сознание и изменяющие систему предпочтений подчиненных)158.

Х. Лассауэл актуализировал восемь основных ценностей: власть, уважение, моральный долг, любовь, благосостояние, богатство, умения и просвещенность159.

Таким образом, часто основой типологии ресурсов власти становится деление ресурсов в соотнесении с важнейшими сферами жизнедеятельности.

Также нередко выявляются идеологические и моральные ресурсы160, которые можно обозначить как символические. Они во многом скрыты, не заметны для индивида, но, тем не менее, это не делает их в меньшей степени эффективными161, а часто даже наоборот, – повышает их эффективность, так как человек начинает воспринимать навязанное ему решение как свое собственное.

В данной парадигме анализа особенно интересной является позиция С.П. Поцелуева, который основывает свое понимание символических ресурсов власти на уточнении категории «символическая политика». Он различает «символическую политику сверху», «символическую политику снизу» и «символическую политику одновременно снизу и сверху»162.

политические мифы, символическое законодательство и т.д. «Символическая политика снизу» – это символические действия масс, – например, символические акции протеста. В третьем случае она является совокупностью производимых (или поощряемых властью) соответствующих мифов, ритуалов, а также культов, с которыми по доброй воле соглашаются массы163.

Обозначенные властные отношения напрямую относятся к проблеме легитимации – они характеризуют специфику символического основания власти, источников ее легитимности. Рассмотрим данную проблему подробнее.

Etzioni A. Comparative Analysis of Complex Organizations. On Power, Involvement, and Their Correlates. N.Y.: The Free Press, 1961. P.5.

Dahl R. Power factors / Foreign Encyclopedia of the Main Social Sciences. N.Y., 1968. P.409.

Хомелева Р.А. Природа политической власти. СПб.: СПбУЭФ, 1996. С.40.

Кирсанова Н.П. Символические ресурсы политической власти. Дисс. … канд. соц. наук. СПб., 2006.

Поцелуев С.П. Символическая политика: констелляция понятий для подхода к проблеме // Полис. 1999. №5. С.84.

Бурковский И.В. Символические ресурсы в системе властных отношений // Среднерусский вестник общественных наук.

2009. №2. С.101-105.

Символическая основа легитимности власти в политической картине мира. Р. Мерельман говорит о том, что базой легитимности является повышенная степень эффективности распределения материальных ресурсов. Увеличение удовлетворенности укрепляется символами, которые сами постепенно становятся основой легитимности, заменяя собой источники удовлетворения164.

В связи с этим интересна позиция Р. Митчелла, заключающаяся в том, что чем больше властных полномочий и чем отдаленнее расположен источник власти, «тем выше потребность в применении символов, и тем больше возможностей их применять для того, оправдания этой власти»165.

Также, как указывал К. Мерриам, символы упрочают эффективность государственной власти: «Ни один субъект власти не держался лишь на насилии, так как только одной силы во многом недостаточно для обеспечения авторитета власти и подавления сил ее противников»166.

Помимо того, что символы во многом узаконивают наличествующее распределение власти, они помогают нивелировать проблемы, появляющиеся при передаче власти от одних лидеров другим. Символические ритуалы передачи политической власти представляют собой свидетельство жизнеспособности и преемственности текущего социального порядка167.

- промежуточный вывод. Таким образом, очевидно, что символы выполняют как ключевые, универсальные, так и частные, прикладные функции в обеспечении легитимности власти в политической картине мира. Проанализируем данную проблему детальнее, применительно к структуре легитимности власти, использованную в параграфе 1.1.

Символическая основа уровней легитимности власти в политической картине мира. Характеризуя символические аспекты уровней легитимности власти в политической картине мира, в первую очередь уместно привести точку идеологические системы как средства господства, которые служат частным Merelman R. Learning and legitimacy // American Political Science Review. 1966. №60 (September). P.553-561.

Mitchell W. The American Polity. N.Y.: Free Press, 1962.

Merriam С. Political Power. New York: Collier, 1964. P.109.

Кобб Р., Элдер Ч. Использование символов в политике // Политическая лингвистика. 2009. №29. С.131-145.

интересам168, в частности, интересам легитимации конкретных объектов. Как отмечает в связи с этим В.М. Капицын, символы функционируют на всех уровнях институционализации интересов, в частности, как: 1) статусные символы аккумулирующие ценности данного народа; 3) официальные государственные символы169, что во многом пересекается с принятой нами классификацией уровней легитимации власти.

Иначе говоря, можно выделить символическую основу легитимации уровней, выделенных нами в параграфе 1.1. (лидер, режим, программа). В частности, Д. Истон предполагает, что классификация политических символов в целом включает в себя иерархию следующих групп: во-первых, политическое сообщество, во-вторых, политический режим, в-третьих, правительство170.

- личностный уровень. В случае личностного уровня легитимности власти очень важны символы политического сообщества. Они во многом отражают специфический набор ценностей. Сюда можно отнести, к примеру, такие символы, как «свобода слова», «независимость», «справедливость».

В параграфе 1.1 мы отмечали, что ключевым критерием позитивного восприятия лидера является его соответствие таким ценностям, стереотипным ожиданиям целевых аудиторий. Это, в свою очередь, имеет прямое отношение к «функционирования». В частности, сюда входят особые политические вопросы, такие как «преподавание православной культуры в школах», «преследование оппозиционных СМИ», «борьба с террористами» и т.д. - структурный уровень. Говоря о структурном уровне легитимности власти, отметим, что символы вида «режим» во многом указывают на определённые правила, которые регулируют поведение. Другими словами, они символизируют нормы, которые приняты системой.

В частности, Э. Кассирер, самым распространённым мифом о режиме полагал миф государства, пример которого – нацистский режим Третьего Рейха.

Бурдье П. О символической власти // Социология социального пространства. М., СПб., 2007. С.87-96.

Капицын В.М. Символьный контекст конституционализации национальных интересов // Ars Administrandi. 2011. №3. С.5-19.

Easton D. A Systems Analysis of Political Life. N.Y.: John Wiley, 1965. P.153-219.

Кобб Р., Элдер Ч. Использование символов в политике // Политическая лингвистика. 2009. №29. С.131-145.

Тоталитаризм является, по его мнению, техническим сочетанием мифических (образно-символических) путей мышления и общественной организации, как итог инструментализации политического разума172.

(программного) уровня легитимности могут быть, в частности, «законодательный процесс», «правило абсолютного большинства», «один человек – один голос».

что она облечена в мифическую форму, в основе которой находятся обычаи, табу, предсказания, а не определение жизни с помощью законов173.

Продолжая анализ символических аспектов принятой нами структуры легитимности власти, перейдем к рассмотрению ее источников.

политической картине мира. В первую очередь отметим, что политическая символика как источник легитимности создаётся знаками различной природы – вербальными, невербальными, а также смешанными174. К вербальным относятся слова и устойчивые словосочетания. К невербальным – флаги, портреты, символические действия, знаковые личности. К смешанным – церемониальное оружие, одежда, специальные головные уборы (венец)175. Все символы такого рода можно распределить согласно классификации источников легитимации, приведенной в параграфе 1.1. (нравственные, идеологические и правовые).

- нравственные источники. Нравственные символы в первую очередь служат для обеспечения устойчивости групп с определёнными общими интересами176. Наиболее масштабным примером нравственного источника легитимации, по нашему мнению, является религия. Сакрализация власти играла огромную роль в её легитимации, была важнейшим символическим ресурсом Демидова М.В. Символическая власть и правящая элита: социально-философский анализ // Инновации в науке. 2012. №14-2.

С.6-15.

Кассирер Э. Техника современных политических мифов // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 1990.

№2. С.58-65.

Бурковский И.В. Символические ресурсы в системе властных отношений // Среднерусский вестник общественных наук.

2009. №2. С.101-105.

Кирсанова Н.П. Символические ресурсы политической власти. Дисс. … канд. соц. наук. СПб., 2006.

Кобб Р., Элдер Ч. Использование символов в политике // Политическая лингвистика. 2009. №29. С.131-145.

политической власти. Во многих древних обществах правитель либо прямо обожествлялся, либо объявлялся наместником бога, его пророком.

Особенно тесная связь религии и политики характерна для восточных цивилизаций. Но и там, где провозглашались принципы отделения религии и церкви от политики, имеют место разные формы политической эксплуатации религии: вовлечение церкви в избирательные кампании, ритуальное оформление процедур (скажем, произносить присягу, положив руку на Библию, в США), использование религиозных символов, сюжетов политической риторики и т.д.

- идеологические источники. Идеологические символические ресурсы легитимации, по нашему мнению, являются наиболее эффективными – они доступнее для координации, чем нравственные, и больше соответствуют уникальным культурным особенностям целевых аудиторий, чем правовые.

Мы разделяем точку зрения А.И. Щербининой о том, что в целом, любая политическая идеология – это символическая система, структурирующая сферу политики и обеспечивающая её восприятие. Она конструирует и преобразует картину мира – «внутреннее измерение реальности»177, которое преломляется сквозь призму идеологии.

Как символическая система, идеология позволяет рассматривать каждый конкретный факт как проявление целостного мира политики. Идентифицируясь с идеологией, индивид принимает её за основание реальности, включается в её символическое поле. Создание такого поля – это способность во всех событиях и явлениях увидеть проявление одной сущности в собственной картине мира.

- правовые источники. По поводу символической основы нравственных и правовых источников легитимации писал, в частности, Р. Барт, говоря о дискурсе, эффективности. Подобный дискурс характерен для самолегитимации элиты, которой кроме идеи эффективности нечего предложить для оправдания существующего в политике статус-кво, который она стремится удержать.

Щербинин А.И., Щербинина Н.Г. Политический мир России. Томск: Водолей, 1996. С.6-7.

справедливости178. Это справедливость, которая является легитимирующим условием политического действия, направленного на установление нового формата справедливости классовых отношений.

Иными словами, политическая этика элиты ориентирована на идею эффективности, этика массы – на идею справедливости179.

Также в контексте символических основ правовых источников легитимации интересна позиция К.Ф. Завершинского, который предлагает обратить особое внимание на такой сценарий как хтоническая легитимация. Учёный обращает внимание на семантику античных легенд. Зачастую первооснователями городовгосударств в их рамках являются герои, когда-то совершившие какие-либо преступления против собственного семейства. Пребывая в нелегитимном статусе, они оказывались в положении, когда только на основе добродетели было можно институционализировать максимально эффективную модель политического устройства города-государства. «Так получал развитие порядок взаимной ответственности граждан нового города-государства за поддержание его состояния «чистоты», возникала нетерпимость к нарушителям такого порядка»180.

Рассмотрев особенности символических аспектов уровней и источников, обратимся к финальному элементу анализа легитимности – её зонам.

Символическая основа зон легитимности власти в политической картине мира. Символизация зон легитимности власти в первую очередь связана с конституционализацией национальных (региональных, локальных) интересов.

факторов. Причем «вес» этих факторов различен.

Одни государства утверждали национальные интересы в основном через внешнюю политику: включение в военные союзы (Австрия, Франция, Пруссия), освоение новых территорий (Испания, Португалия, Англия). Во Франции Барт Р. Война языков // Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1989. С. 535-540.

Мартьянов В.С. Знак и символ как конкурирующие структуры политического дискурса // Политическая лингвистика. 2011.

№3. С.110-116.

Завершинский К.Ф. Легитимность: генезис, становление и развитие концепта // Политические исследования. 2001. №2.

С.113-131.

поражение во франко-прусской войне, аннексия Эльзаса и Лотарингии способствовали глубокому анализу национальной идеи и доктрины нации.

Другие государства стремились к изоляционизму, делая приоритетом внутреннюю политику (Швейцария, США). В США определяющую роль в (фронтира). Образы «героя границы» (охотника, мигранта, ковбоя) как символы сопровождали освоение новых земель и экспансию на соседние государства181.

- промежуточный вывод. Проведя общий анализ символической основы структурных элементов легитимности власти, обратимся к специфике их позитивного/негативного восприятия.

С одной стороны, очевидно, что закономерности, обозначенные в параграфе 1.1 для каждого из элементов легитимности власти, сохраняются – символическая основа – это лишь аспект целого, хотя и играющий ключевую роль в формировании и развитии картины мира.

С другой стороны, синкретичный характер символов позволяет нам сделать еще один предварительный вывод – специфика их восприятия будет свойственна всем элементам легитимности власти в равной степени (в случае их восприятия в качестве именно символов, а не знаков). В связи с этим проведем обобщенный анализ данной проблемы.

Характер восприятия символической основы легитимности власти в политической картине мира. Здесь мы рассмотрим политические символы с точки зрения их стимулирующего потенциала. Р. Лейн отмечает: «Один из ключевых источников силы символов заключается в эмоциональной валентности, в компонентах, нарушающих или, напротив, структурирующих систему знаний; в качестве иного источника силы можно указать ассоциативный элемент, благодаря которому каждый может воспринимать близкое ему значение символа»182.

В связи с тем, что индивид может относить к политическим символам максимально близкое ему значение, приоритетны специфические представления социума по отношению к данным символам. Следовательно, негативный Ливен А. Борьба за душу Америки // Internationale Politik. 2004. №5. С.4-18.

Lane R. Political Thinking and Consciousness. Chicago: Markham, 1969. P.316.

контекст, приписанный социуму слову «ваххабизм», а не определенная смысловая интерпретация, дает возможность ему стать политическим символом183.

- критерии характера восприятия символической основы политической картины мира. В первую очередь выделим два ключевых элемента, воздействующих на интерпретацию символа. Во-первых, когнитивный, который обозначает определённый объем информационного содержания конкретного необходимой реакции, следующей за использованием символа. Аффективный элемент характеризуется интенсивностью от крайне положительного до крайне отрицательного восприятия объекта184.

каждой определенной ситуации зависит от некоторых ключевых факторов, которые совмещают в себе когнитивный и аффективный элементы.

Первый критерий – уровень системной значимости тех символов, которые интегрируют другие символы в политический контекст. Такой вид усиления можно встретить, в частности, в том случае, если такой символ, как «угроза терроризма», применяется для оправдания использования символа «национальная оборона» в определённой общегосударственной программе185.

Второй критерий – соответствие конкретного политического символа контексту его использования. Символ могут признать соответствующим, если он применяется в ситуации, задача которой – влияние на чувства и убеждение в искренности, обдуманности, а также серьезности определенного решения186.

Третий критерий – степень прецедентности использования политического символа. Если человеку уже приходилось использовать символ в сходной ситуации, то далее он будет применять его более уверенно и наоборот187.

Четвертый критерий – соответствие событий, ситуаций и результатов использования политического символа ожиданиям индивида188. К примеру, от См. Кобб Р., Элдер Ч. Использование символов в политике // Политическая лингвистика. 2009. №29. С.131-145.

Edelman M. The Symbolic Uses of Politics. Urbana: University of Illinois Press, 1964.

лидера ждут, что он найдет выход из трудной ситуации. Если же он с помощью символов не может подтвердить свою способность преодолеть трудности, то он лишается доверия своих сторонников189.

Не менее важный критерий определения соответствия политического символа определенной ситуации – это указания, которые властная элита с помощью общественных масс доносит до каждого человека в отдельности. Чем более ясно элита определяет использование конкретного символа, тем большим уровнем доверия данное употребление обладает.

- критерии характера восприятия символической основы легитимности власти в политической картине мира. Указанные критерии, по нашему мнению, имеют базовый характер и в значительной мере относятся к категории формы. Также можно сформулировать некоторые критерии характера восприятия символической основы легитимности власти в аспекте ее содержания.

Во-первых, это наличие базового основания, для восприятия человеком данного символа как приоритетного. В частности, язык как инструмент формирования чувства групповой идентичности. К примеру, Б.Л. Уорф доказал, что многие термины и категории кажутся человеку «само собой разумеющимися»

лишь потому, что, они укоренились в его (человека) языке190.

Во-вторых, соответствие «генетического» базиса политического символа определенному культурному пространству191. Яркий индикатор соответствия конкретного символа культурному полю – наличие разных символических форм, которые выражают категорию «свобода» в европейской и русской культурах. Для европейца базисом «свободы» являются определеные правовые рамки. В российской культуре существует уникальный русский символ – «воля», который символические формы не соотносятся с конкретным полем культурно-смысловых значений политического пространства, которое планируется контролировать.

Kautsky J. Myth, self-fulfilling prophecy and symbolic reassurance in the East-West conflict // Journal of Conflict Resolution. 1965.

№9 (March). P.1-17.

Уорф Б.Л. Лингвистика и логика // Новое в лингвистике. Вып.1. М., 1960. С.183-198.

Сикевич З.В. Социология и психология национальных отношений. СПб.: Петрополис. 1999. С.137.

В-третьих, необходимо, чтобы политический символ восполнял вакуум политического сознания, в частности, компенсировал национальные или исторические потери. Так, к примеру, песни «Варяг» и «Памяти «Варяга» – это безусловный символ русского мужества в войне 1904-1905 гг. Такая компенсаторная функция символа позволяет видеть в нем мощный инструмент социальной мобилизации, в том числе и при достижении геополитических целей.

Наше обобщение обозначенных критериев выглядит следующим образом (см. рис.3).

Соответствие символа конъюнктуре формирования политической картины мира Соответствие символа другим символическим структурам политической картины мира, в Соответствие символа ожиданиям индивида от субъекта политической системы, с Рисунок 3. – Факторы характера восприятия символа как структуры политической картины мира По итогам параграфа можно заключить, что символическая основа политической картины мира играет приоритетную, ключевую роль в легитимации власти посредством воплощения в ее образе национальных интересов. Получая общественно-государственное значение, она формируют национальную идею, встраивается в определенную иерархию смыслов, общую для данной нации.

Такое конструирование выражает траекторию развития позитивной/негативной политической картины мира.

Выводы по параграфу 1.2.

Таким образом, по итогам параграфа можно сделать следующие выводы.

Символ представляет собой фактически внерациональное появление важного для индивида отношения к конкретному явлению (объекту, процессу).

Обосновано, что в силу своей приоритетной значимости, обусловленной эмоциональной природой, а также дальнейшей неразделимости символы являются адекватной единицей анализа политической картины мира.

Определено, что значение символа имеет «двусторонний» характер – он не только ценен сам по себе, являясь результатом потребности, но также привносит изменения в самоосознание индивида. Это обусловлено тем, что символ включает в себя как эмоциональные, так и рациональные элементы, что проявляется на уровне взаимодействия символа и мифа (коннотации). Таким образом, для анализа формирования символической основы политической картины мира необходимо принимать во внимание не только потребность, на основе которой возникла эмоция, но также индивидуальную систему ценностей, в соответствии с которой будет оценен соответствущий объект.

Обоснована коммуникативная структура символа: эмоциональный, мифотворческий и операциональный компоненты, иначе говоря, отношение к объекту, его означивание и предпринимаемое в связи с этим действие. Это позволяет соотнести элементы символа и элементы политической картины мира, а также направления легитимации власти (источники, уровни, зоны).

Основные условия для целенаправленного формирования символа можно определить как сочетание следующих составляющих: 1) анализ актуальных по социально-политических настроений и социального самочувствия целевой аудитории; 2) анализ социосемиотического пространства потенциального символа, часть которого станет его мифологическим обрамлением; 3) анализ потребностей мотивационной сферы и характера восприятия власти и социальных установок как готовности к действию, моделирование определенной ситуации, в процессе которой будет восприниматься потенциальный символ.

Символическая основа политической картины мира играет приоритетную, ключевую роль в легитимации власти посредством воплощения в ее образе национальных интересов. Получая общественно-государственное значение, она формируют национальную идею, встраивается в определенную иерархию смыслов, общую для данной нации. Такое конструирование выражает траекторию развития позитивной/негативной политической картины мира.

1.3. Теоретическая основа анализа потенциала субкультурных институтов Легитимность власти как приоритетный ориентир формирования позитивной политической картины мира. В предыдущих параграфах нами было определено, что легитимность – это возможность политической системы поддерживать веру граждан в то, что действующая политическая власть наиболее адекватна данному обществу. В данном случае очень важна категория обстоятельствами и формальными нормами уверенность акторов общественных взаимодействий «в доброй воле другого», – вне зависимости от возможной непрозрачности намерений последнего.

- «естественная» солидарность как основа полноценной легитимации власти. Солидарность, основанная на безусловной вере, выражается в патерналистких отношениях с «впечатляющим другим» и определённом ожидании поощрения с его стороны. Солидарность же, основанная на доверии, предполагает определенный уровень самостоятельности социальных агентов и обоюдное исполнение обязательств по отношению друг к другу, что дополняет положение о наличии в символе как эмоционального, так и рационального компонентов. Это, в свою очередь, дополняет тезис о диалектике рационального и эмоционального в символическом, позволяя выдвинуть предположение о том, что эффективное символическое влияние основано не только на вере, но одновременно на понимании собственных выгод, что, в частности, обусловливает «позитивный и «естественный» смысл». Такая основа согласия, формирующаяся из постоянно воспроизводимого процесса «признания и незнания» и составляет сущность легитимации как ключевого источника «капитала» доверия192.

См. Бурдье П. Социология политики. М.: Socio-Logos, 1993. С.70; Бурдье П. Начала. М.: Socio-Logos, 1994. С.121.

В этой связи приоритетным значением обладают неформальные институты, Специфика их социальной организации представляет собой символический капитал, порождающий стремление к сотрудничеству193. Во многом именно на этом постулате основано рассмотрение нами в данной работе механизмов формирования субкультур как среды легитимации власти. Данный вопрос будет рассмотрен далее, здесь же представляется необходимым более подробно раскрыть сущность символической основы «естественности» солидарности.

повышения степени свободы участников взаимодействий (в частности, в силу развития демократии) важны институты, предназначенные для верной оценки власти. Это избавляет от неопределенности194 и облегчает формирование политической картины мира. Синкретичность символов в таких условиях имеет символических схем, обеспечивая «безусловный» характер их значимости и являясь «фундаментом надежных ожиданий»195 в политической картине мира.

Символы становятся особым ресурсом эффективной иерархиизации политической картины мира. Это освобождает процесс принятия решений от излишней произвольности, предоставляя возможность преемственности и комплементарности ожиданий акторов. Действительно, важной особенностью политической картины мира, на которой делают акцент многие учёные, является то, что она не в полной мере представляет собой непротиворечивую систему.

Скорее, напротив, как правило, эта система включает в себя внутренние противоречия, вызванные тем, что на каждой из исторических ступеней развития социума функционирует, так называемое, «ставшее» и «становящееся» знание196.

Также ряд учёных (в частности, Дж. Холтон) подчеркивает что, между разными компонентами структуры политической картины мира есть обоюдное См. Патнем Р. Чтобы демократия сработала. М.: Ad Marginem, 1996. С.207-212; Фукуяма Ф. Социальный капитал // Культура имеет значение. Как ценности содействуют общественному прогрессу. Под редакцией Л. Харрисона, С. Хантингтона. Москва:

Издательство «Московская школа политических исследований», 2002. С.130.

Луман Н. Власть. М.: Праксис, 2001. С.20-21, 42, 82.

Там же. С.17, 27, 51-54.

Гербачевская Н.В. Представленность вопроса «человек и социум» в общественной картине мира современной молодежи.

Дисс. … канд. психол. наук. СПб., 2006.

стремление к взаимосогласованности. Но возможен также и обратный эффект – целое становится во многом податливым к определённому внешнему давлению, когда его элементы нестабильны. В таком случае сохраняется угроза деструктивных для целостности политической картины мира перемен. Как отмечают Д.А. Гридякин, С.Н. Дьячковский и др., на уровне кокретной установки это выражено в определённом рассогласовании ее когнитивного, эмотивного и конативного элементов. Причин этого в целом несколько. В частности, непоследовательные сигналы, которые политик посылает аудитории.

При этом растёт желание индивидов освободиться от напряжения, которое обусловлено желанием хоть что-то понять в текущей политике198. Таким образом, без достаточной коррекции символическая основа политической картины мира становится хаотичной, приобретая потенциально деструктивный характер.

- промежуточный вывод. Таким образом, от «качества» символического производства солидарности и методов ее трансформации в политической картине мира непосредственно зависит возможность публичной власти результативно представлять собой средство всеобщей связи. В этом смысле легитимация нуждается в естественной солидарности и общественном консенсусе.

В связи с этим перейдем к одному из, по нашему мнению, наиболее эффективных, но до сих пор полноценно не освоенных средств – субкультурным институтам как источникам «естественной солидарности».

политической картины мира неизбежны199. Для государства очень важно сохранять контроль над данным процессом, так как это может подразумевать радикальное изменение характера восприятия власти в целом.

[http://sbiblio.com/biblio/archive/holton_chto/] См. напр. Гридякин Д.А. Противодействие коррупции в органах государственной власти в современной России:

политологический аспект. Дисс. … канд. полит. наук. Краснодар, 2010; Дьячковский С.Н. Совершенствование исполнительной власти субъекта Российской Федерации в условиях трансформации политической системы: на материалах Республики Саха (Якутия). Дисс. … канд. полит. наук. Якутск, 2010; Конов А.М. Эволюция политической власти в обществе постсоветского типа: философско-социологический анализ. Дисс. … канд. соц. наук. Архангельск, 2010.

Самаркина И.В. Политическая картина мира: структура в динамической проекции / Тезисы докладов. V Всероссийский конгресс политологов «Изменения в политике и политика изменений: Стратегии, институты, акторы». Москва, 20-22 ноября 2009 г. М.: Российская ассоциация политической науки, 2009. С.368.

- возможности трансформации политической картины мира. В этой связи при исследовании закономерностей политического поведения приоритетно обнаружение специфических механизмов его регуляции. К примеру, одно из основных направлений в исследовании механизмов регуляции поведения – концепция социальных представлений С. Московичи200. Политическое поведение в данном случае воспринимается как активное взаимодействие. Как отметил С.Д. Смирнов, как внутренние, так и внешние факторы только трансформируют предшествующий процесс, активизируют его и т.п., но не формируют его с нуля201. Это соотносится с нашим пониманием символического воздействия, которое опирается на уже существующие потребности, и ориентировано на их удовлетворение согласно параметрам необходимой политической картины мира.

Здесь важно отметить, в частности, позицию Г.Г. Дилигенского, который отмечает, что система представлений субъекта о политике – это конфигурация идей и установок, которая представляет собой умственное видение политической картины мира с возможными причинно-следственными связями202. При оценке действий власти одни из стороны такой деятельности будут замечены, а другие одновременного полноценного восприятия всей информации. Таким образом, важно обеспечить контролируемое формирование политических картин мира для придания им позитивного характера, анализируя близкие целевым аудиториям потребности, ценности и архетипы, для определения наиболее эффективных источников формирования новых символов. В этой связи важно обратиться к аспектам формирования политической картины мира.

Говоря о необходимости создания политической картины мира, Дж. Холтон отмечает, что оно может осуществляться происходить двумя путями. Первый – создание с детства политической картины мира, которая так или иначе может уменьшить воздействие конкурентов. Второй менее эффективен. Он представляет Донцов А.И., Емельянова Т.П. Концепция социальных представлений в современной французской психологии // Вопросы психологии. 1984. №1. С.148.

См. Смирнов С.Д. Психология образа: Проблема активности психического отражения. М.: Издательство МГУ, 1985.

Дилигенский Г.Г. Массовое политическое сознание в условиях современного капитализма // Вопросы философии. 1971. №9.

С.3-19.

собой обучение, ориентированное на развитие критического восприятия противоречий в альтернативной политической картине мира203.

Таким образом, наиболее эффективным путем формирования позитивной политической картины мира является последовательное формирование системы необходимых в актуальных условиях ценностей у масс. Иначе говоря, действия охарактеризовать как – символ есть «предметизация» чувства.

Таким образом, говоря о легитимации в парадигме нашего исследования, мы, фактически, говорим о процессе формирования политических символов.

Рассмотрим более подробное определение.

Мы разделяем позицию П.М. Якобсона о том, что воспитание чувств – это воздействие, приводящее к трансформации чувств в соответствии с теми целями, которые социум поставил перед собой в ходе воспитания204. Иначе говоря, задача в том, чтобы добиться не произвольного появления новых чувств по отношению к, например, режиму, но достичь управляемости процесса формирования политических символов и, как следствие, политической картины мира.

К чувствам, которые у субъекта еще не возникли, его надо «подвести» с невозможность воспитания полноценных чувств, актуальных для формирования позитивной политической картины мира, только лишь с помощью бесед, лекций, логических доказательств. Актуализацию ценностей можно осуществить более «естественными» путями, не принуждая к солидарности (как категории, рассмотренной ранее), но вызывая ее, придавая ей «естественный характер».

формирования позитивной политической картины мира, таким образом, не в том, чтобы подавить и нейтрализовать эмоции, а в том, чтобы необходимым образом их ориентировать. Причем, в отличие, от «уроков патриотизма» участие должно [http://sbiblio.com/biblio/archive/holton_chto/] Якобсон П.М. Психология чувств. М.: Издательство Академии педагогических наук РСФСР, 1956. С.175.

быть добровольным. Индивид должен быть уверен в том, что он выступает как творящий субъект, а не как объект манипуляции.

Данное положение дополняется выводами М.С. Балунова, А.Л. Уманского и И.А. Уманской, которые трактуют педагогическое стимулирование как процесс во многом опосредованнного создания мотивообразующих общественных условий развития личности206. Так, А.Л. Уманский, характеризуя педагогическое стимулирование такого рода оперирует психологической категорией «поле»207.

Понятие о поле ввел К. Левин208. Каждый предмет в поле описывается им не по собственных психологическим свойствам, а проявляется в определенном отношении к потребности индивида209. В поле есть символы, и они образуют определенную систему. Поле с конкретной системой символов в конкретной ситуации и временной перспективе является стимулом210.

Отсюда можно предположить следующее – символическое стимулирование является формированием поля, или, иными словами, использование системы символов. Следовательно, в качестве эффективного стимулирования развития чувств для формирования позитивной политической картины мира можно политических символов целевой аудитории. Это важно для создания впечатления «самостоятельной» интериоризации конкретных политических символов в пределах определенного поля, возникающего в рамках неформального института, т.к., как было указано выше, данные образования являются органичными проявлениями «естественной» солидарности в силу их образования «снизу» на добровольной основе. В качестве вида символического поля интересно проанализировать субкультуру – яркий пример неформального института.

- субкультура как среда трансформации политической картины мира.

В парадигме нашего исследования интересной является, в частности, позиция К.Б. Соколова, согласно которой субкультура – это картина мира, общая для См. Балунов М.С. Педагогическое мотивирование лидерства у учащихся военно-экономического вуза. Дисс. … канд. педаг.

наук, Кострома, 2000; Уманский А.Л. Педагогическое сопровождение детского лидерства. Дисс. … докт. педаг. наук. Кострома, 2004; Уманская И.А. Педагогическое Педагогическое мотивирование преодоления проблем взаимодействия учащихся старших классов с педагогами. Дисс.... канд. педаг. наук. Ярославль, 2000.

Уманский А.Л. Педагогическое сопровождение детского лидерства. Дисс. … докт. педаг. наук. Кострома, 2004.

См. Левин К. Динамическая психология, М.: Смысл, 2001.

некоторой группы людей211. Автором термина «субкультура» является Т.Роззак:

«Субкультура представляет собой автономное целостное образование в структуре доминирующей культуры, которое определяет как стиль жизни, так и мышление ее носителей, которое отличается собственными традициями, нормами, а также комплексами ценностей и даже институтами»212.

Раскол современного культурного пространства, привел к расслоению единой культуры на множество субкультур. Подтверждение мы находим у Т.Б. Щепанской: «само понятие «субкультура» сформировалось в результате осознания неоднородности культурного пространства. Теперь оно прочитывается как обозначение «подсистемы» культуры, указывая на мультикультурный характер современного общества»213.

В целом мы разделяем позицию С.Я. Матвеевой, которая считает, что каждая из культур располагает так называемым ядром, где концентрируются субкультуры, которые формируют её «лицо», иначе говоря, культура – это совокупность нескольких субкультур214.

Систематизируя подходы к изучению специфики развития субкультурных институтов, можно условно распределить их на четыре основные группы215.

Первую группу составляют труды исследователей, которые обращают особое внимание на взаимодействие субкультуры с основной культурой социума, рассматривают субкультуру как систему (Э. Гидденс и П. Штомпка)216.

Вторую группу составляют труды, где главный акцент делается на «групповом» характере субкультур (Д. Лайт, С. Келлер, К. Калхаун)217.

В третью группу входят теории девиантности субкультур (представители Чикагской школы уделяли особое внимание делинквентности участников субкультурах, объясняя это дефицитом нормальной социализации.

Соколов К.Б. Субкультуры, этносы и искусство: концепция социокультурной стратификации // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. 1997. №1. С.134-143.

Чибисова О.В. Субкультура: подходы к определению понятия // Вопросы культурологии. 2010. №5. С.16-20.

Щепанская Т.Б. Традиции городских субкультур // Современный городской фольклор. М.: РГГУ, 2003. С.27-33.

Матвеева С.Я. Субкультуры в динамике культуры // Субкультурные объединения молодёжи: критический анализ. М.:

Инион, 1987. С.19.

Белашова М.О. Концептуальные основы изучения подростковой субкультуры в социологической науке // Вестник Ставропольского государственного университета. 2010. №3. С.177-184.

Ионин Л.Г. Социология культуры. М.: ГУ ВШЭ, 1996.

Коэн А. Содержание делинквентной субкультуры // Социология преступности. М.: Просвещение, 1989.

И, наконец, четвёртая группа посвящена в первую очередь анализу ценностно-смыслового элемента субкультуры. Можно определить четкую закономерность между системой ценностей и нравственным выбором в плане субкультуры. Так, например, человек, для которого не приемлема война, может найти себя в субкультурном сообществе хиппи218.

По нашему мнению, наиболее адекватным для изучения субкультур является ценностный подход. Включенность в субкультуру оказывает большое влияние на формирование ценностей. Происходит переключение интересов с конкретного на отвлеченное, растёт интерес к вопросам мировоззрения.

В связи с этим важна такая категория как «лиминальное положение»

субкультур219. Так называемый, лиминальный индивид, в отличие от маргинала, не просто отвергает норму как таковую, но и активно создает новые социальнокультурные нормы. Таким образом, он расширяет границы картины мира.

Согласно позиции З. Баумана, субкультуры стали методом конструирования культурной идентичности в, так называемой, «текучей» современности, типом субкультурами закрепляется во многом инновационная роль – роль ревизии и трансформации базовых ценностей в соответствии с требованиями времени221.

Субкультуры являются особыми формами коммуникативной деятельности, которые создают собственные картины мира. В частности, хиппи сформировали новый вид социальности – «коммунитас» – особый путь жизни общины, где нет социальной иерархии и ясного распределения ролей и статусов222. Особость движения митьков задается тем, что они создают целостную систему культуры, которая включает в себя как философию, так и манеру общения, этику и т.д. - промежуточный вывод. Следовательно, современное субкультурное творчество – это не только создание инновационного культурного текста, но и нового, особого языка для его прочтения. Основным ценностным ориентиром для Петраш Е.А. Субкультура молодежных объединений: вызов современности или поиск смыслов // Вестник Псковского государственного университета. Серия: Социально-гуманитарные и психолого-педагогические науки. 2008. №5. С.134-143.

Тэрнер В. Символ и ритуал. М.: Наука, 1983. С.169.

Шендрик А.И. Социология культуры. М., 2005. С.321.

Белашова М.О. Концептуальные основы изучения подростковой субкультуры в социологической науке // Вестник Ставропольского государственного университета. 2010. №3. С.177-184.

Тэрнер В. Символ и ритуал. М.: Наука, 1983. С.185.

Ершова А. Митьки никого не хотят победить / Азбука веры [http://azbyka.ru/moi_put_k_vere/mitki-all.shtml] субкультуры является самоосуществление индивида как творца своей судьбы.

Творчество не только объединяет членов субкультурной общности, но и содействует формированию и развитию их картины мира224. Это полностью совпадает с нашим тезисом о том, что в процессе формирования политической картины мира индивид должен ощущать себя активным творящим субъектом.

Рассмотрим в связи с этим символическую основу образования субкультуры как института трансформации политической картины мира.

Субкультура как символическое образование. В контексте нашего исследования важной представляется такая трактовка – субкультура представляет собой автономное образование в системе господствующей культуры, которое формирует стиль жизни её членов, а также характеризуется специфическими символических систем в сознании, реализующуюся в форме картины мира225.

- сущность и функции символической основы субкультуры. Все субкультуры характеризуется определенной системой символов. Детальное исследование их символизма представлен в работе Т.Б. Щепанской «Символика молодежной субкультуры: опыт исследования системы». Исследователь отмечает, что символика, с одной стороны, интегрирует, а с другой стороны, отгораживает субкультуру от основной, доминирующей культуры, формируя барьер восприятия и понимания. А. Коэн также определяет субкультуру как поле символики:

«Реальность субкультуры в восприятии индивидов, – пишет он, – в их принадлежности к основному полю символов». И далее: «Восприятие и понимание индивидами их субкультуры... во многом сводится к ориентации относительно его символизма»226. Существование своей символики формирует возможность создания общности, т.к. обеспечивает средство коммуникации.

Т.Б. Щепанская отмечает, что субкультура должна маркировать свою информацию для того чтобы, отделять её от чужой, для поддержания большей Парийчук А.В. Молодежные субкультуры как создатели новых социально-культурных практик // Теория и практика общественного развития. 2011. №3. С.126-128.

Васильчук Е.О. Актуальные субкультурные идентификации современного молодого поколения: особенности и условия возникновения // Вестник Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств. 2012. №3. С.21-23.

Ионин Л.Г. Культура на переломе //Социологические исследования. 1995. №2. С.43.

степени плотности коммуникации227. С.И. Левикова и Т.Б. Щепанская говорят всего о четырёх слоях интерпретации символа в субкультуре228. 1. «Антинорма».

Символ – как протест. Так его интерпретируют те, кто не входит в субкультуру.

Это позволяет отсеивать «чужих». 2. «Группа». Символ – как принадлежность к субкультуре. Так понимают символ недавно вступившие участники. Это позволяет узнавать «своих». 3. «Норма». Символ – как выражение норм субкультуры. Так понимают символ большинство участников. Это образует субкультуру как таковую. 4. «Энергия». Символ – как проявление определённой «энергии». Так понимают символ представители верхушки субкультуры. Это пощволяет хранить традиции, транслировать нормы и ценности.

Таким образом, эти уровни формируют саму структуру субкультуры, обеспечивая её функционирование, а равно отделяя его от иной среды229.

Также символы, которые характеризуют конкретную субкультуру можно разделять по критерию их выражения на четыре группы. 1. Вербальные символы (способы коммуникации, способы самоидентификации, фольклор). 2. Предметные символы (знамёна, книги, другие артефакты, ставшие своеобразными «символами веры»). 3. Символы внешнего вида (одежда, прическа, макияж – обретение, а (консолидирующие мелодии и песни, позволяющие сохранить и траслировать ценности сообщества, выражая эмоции, которые нельзя передать словами).

Следовательно, в контексте формирования политической картины мира субкультура как неформальный институт предоставляет обширные возможности продвижения символов, содержащих в себе необходимые политические значения.

Любопытное исследование, демонстрирующее сочетание позитивных функций субкультуры в сочетании символа, мифа и деятельности принадлежит М.С. Горбулевой. По мнению исследователя функции субкультуры (на примере символизма меча) могут быть условно разделены на компенсаторную (как способа ухода от реальности) и адаптивную (как способа приспособления к реальному миру). М.С. Горбулева делает вывод о том, что в субкультурах, Щепанская, Т.Б. Символика молодежной субкультуры: опыт этнографического исследования системы 1986-1989 гг. СПб.:

Наука, 1993.

Левикова С.И. Молодежная субкультура. М.: ФАИР-ПРЕСС, 2004.

Петраш Е.А. Субкультура молодежных объединений: вызов современности или поиск смыслов // Вестник Псковского государственного университета. Серия: Социально-гуманитарные и психолого-педагогические науки. 2008. №5. С.134-143.

наличным существованием, актуализируется романтическая и мифическая интерпретации символики меча. Те же субкультуры, в которых доминирует стремление адаптации к настоящему, обращаются к символизму меча в практически неизмененном его семантическом наполнении230.

- символическая основа трансформации политической картины мира в проанализируем их специфику как института воспитания чувств в контексте формирования позитивной политической картины мира. Для этого используем схему анализа символической основы, обозначенную в параграфе 1.2. (см. рис. 4).

Субкультура позволяет удовлетворить актуальные для индивида потребности, позволяя аккумулировать эмоции, которые можно должным образом направить впоследствии (эмоциональный компонент/ источник легитимности) Ценностные ориентации субкультуры, закрепленные в ее пространстве мифа, влияют на самосознание и самоопределение ее членов в отношении уровней легитимности (мифотворческий компонент/ уровень и зона легитимности) Субкультура – основа для возникновения эмоциональных отношений и специфических групповых ценностей и норм поведения, определяющая характер картины мира (операциональный компонент/ характер политической картины мира) Рисунок 4. – Ключевые факторы потенциала субкультурных институтов как институтов легитимации власти Рассмотрим первый элемент, выделенный нами в структуре символа – эмоциональный. Он связан с предубеждением к определённому объекту или же, напротив, его повышенной привлекательностью. Это, как правило, происходит до критического осмысления данных о нем. Значение этого компонента растёт, если объекты или ситуация затрагивает личные потребности и интересы субъектов231.

Л.А. Преснякова отмечает, что политика не стимулирует у индивида какието особые потребности. Людям необходимо ориентироваться в политике под воздействием интересов и потребностей общего характера, которые возникли вне самой политики232. Здесь можно отметить, что большей частью исследователей членство в субкультуре определяется как «...попытка адаптации части молодёжи к Горбулёва М.С. Модель множественных воплощений символа в информационных процессах социокультурных систем (на примере символизма меча) // Вестник Томского государственного педагогического университета. 2008. №1. С.104-109.

Преснякова Л.А. Структура личностного восприятия политической власти // Полис. 2000. №4. С.135-140.

проблемам подросткового и юношеского возрастов»233. В связи с этим мы разделяем позицию В.С. Собкина о ключевых потребностях, которые могут быть удовлетворены в рамках субкультуры. Это потребности 1) в самореализации; 2) в самоопределении; 3) к расширению социальных связей; 4) в психологической поддержке; 5) в «гедонистическом риске» – повышении самооценки; 6) в субкультура не обязательно должна удовлетворять все указанные потребности.

Но очевидно, что при комбинации хотя бы трех из них у индивида возникает ощущение, что он является творящим субъектом, который может эффективно измененять определенное поле, в частности, политической системы страны.

Важно отметить, что в подобной ситуации без достаточно проработанного мифотворческого уровня субкультура может остаться принять деструктивную направленность. В связи с этим перейдем к анализу второго элемента структуры символа – анализу социосемиотического пространства. Задача данного элемента – направить эмоции, сконцентрированные в символе, в требуемом направлении.

В парадигме анализа мифотворческого компонента интересно рассмотреть такой фактор развития политической картины мира как стиль мышления. Его деятельности. Как отмечает ряд исследователей, понятия «политическая картина мира» и «стиль мышления» нужно рассматривать в координационном аспекте235.

К. Мангейм подчёркивал, что при анализе политических ориентации индивида необходимо учитывать его способ мышления236. Л.А. Преснякова подтверждает, что ряд политических позиций (в частности, фашизм) обусловлены когнитивнопсихологическим типом, к особенности которого: эмпиричность, пессимизм, фатализм и экстраверсия. Либеральные ориентации, как правило, подразумевают См. напр. Радзиховский Л.А. Проблемы психологического рассмотрения неформальных молодежных объединений // Психологические проблемы изучения неформальных молодежных объединений. М.: Издательство Академии педагогических наук СССР, 1980. С.17.

См. напр. Собкин В.С. Старшеклассник в мире политики. Эмпирическое исследование. М.: Центр социологии образования Российской академии образования, 1997; Собкин В.С., Ваганова М.В. Политические ориентации подростков и проблема толерантности // Проблемы толерантности в подростковой субкультуре. Труды по социологии образования. Том VIII. Выпуск XIII. М: Центр социологии образования Российской академии образования, 2003. С.9-38.

См. напр. Борн М. Физика в жизни моего поколения. М.: Издательство иностранной литературы, 1963. С.234; Степин B.C., Кузнецова Л.Ф. Научная картина мира в культуре техногенной цивилизации. М.: Институт философии РАН, 1994.

См. напр. Мангейм К. Идеология и утопия // Утопия и утопическое мышление. М.: Прогресс, 1991.

мышление с большей понятийной сложностью. «Либеральному» когнитивному стилю свойствены интеллектуальность, оптимизм, своеволие и интроверсия237.

определенного когнитивного стиля, она постепенно создает и развивает собственное пространство мифа, релевантное ее участникам.

В парадигме анализа субкультуры как пространства мифа, Н. Смелзер определяет ее как систему символов, норм и ценностей, выделяющую группу из большого сообщества238. Как отмечает в этой связи Т.Б. Щепанская, в рамках субкультуры миф воплощается в ее социосемиотическом пространстве. Оно имеет два уровня: знаковый и социальный239. Знаковый закрепляет культурный код субкультуры (фольклор, символика пространства, времени, деятельности и т.д.). Социальный включает в себя связи (их виды, конфигурации и т.д.), модели поведения, нормы и ритуалы.

Во взаимодействии социального и знакового уровней ярко проявляется переход зарождающейся субкультуры на следующий этап развития. Ранее мы аккумулировать эмоции, которые необходимо должным образом направить. Это переход от эмоционального компонента к мифотворческому – от символа к мифу, зарождающемуся на знаковом ровне и находит свое полноценное воплощение в реальных социальных связях. Это, в свою очередь, является переходом от мифотворческого компонента к операциональному – от мифа к деятельности.

И, наконец, рассмотрим третий из определенных нами элементов анализа символа – моделирование определенной ситуации, в процессе которой будет восприниматься потенциальный символ.

Субкультура как социальная группа – объединение людей, основанное на совместном участии в определенной деятельности, связанной с системой отношений, регулируемых их функциональными особенностями, а также социальными правами и обязанностями. Для её возникновения необходима внутренняя организация – институты, формы контроля, образцы деятельности.

Преснякова Л.А. Структура личностного восприятия политической власти // Полис. 2000. №4. С.135-140.

Смелзер Н. Социология // Социс. 1990. №12. С.131.

Щепанская Т.Б. Субкультуры // Актуальный городской фольклор. Москва: РГГУ, 2003.

Здесь важно отметить ряд признаков, характеризующих субкультуру как среду взаимодействий. Во-первых, это спонтанное формирование на основе стихийного общения. Во-вторых, это самоорганизация и независимость от официальных структур. И, в-третьих, это предпочитаемые модели поведения, ориентированные на реализацию не удовлетворяемых в обычной жизни формах жизнедеятельности потребностей.

Следовательно, в контексте операционального элемента, субкультуру можно определить как объединение, члены которого объединены общей деятельностью и находятся в устойчивом личном контакте, что представляет собой основу для возникновения как эмоциональных отношений, так и специфических групповых ценностей и норм поведения. Таким образом, для ее возникновения необходимы регулярные взаимодействия, основанные на взаимоусиливающий эффект взаимодействий между ее носителями, что повышает эффективность закрепления конкретных символов.

предоставляет обширные возможности продвижения символов, содержащих в себе необходимые политические значения.

В эмоциональном аспекте субкультура создаёт у индивида ощущение, что он является творящим субъектом, который способен принимать активное и политической системы страны.

В мифотворческом аспекте субкультура представляет собой существенный фактор оценочно-ориентировочной деятельности. Соответствуя коннотациям, характерным для определенного когнитивного стиля, она постепенно создает и развивает собственное пространство мифа, релевантное ее участникам.

В контексте операционального элемента, субкультуру можно определить как объединение, члены которого объединены общей деятельностью и находятся в устойчивом контакте, что представляет собой основу для возникновения как эмоциональных отношений, так и групповых ценностей и норм поведения.

Таким образом, нами была охарактеризована сущность субкультуры как символического образования, определены ее основные элементы как такового, а также рассмотрена ее коммуникативная структура. Перейдем теперь к анализу данного символического образования как источника легитимации власти.

легитимации власти в политической картине мира. Нами уже было отмечено, что ценностная основа принимается нами за ключевую составляющую субкультуры как символического образования. Таким образом, применительно к источникам легитимации власти, она, по нашему мнению, в первую очередь относится к источникам нравственного характера.

Безусловно, в ряде случаев соответствующие этические нормы могут приобрести программный, идеологический характер в ряде субкультур (в особенности тех, которые наиболее политизированы), однако это не является общей закономерностью и представляет собой следствие.

неправомерно, т.к. она по определению имеет неформальный характер, поведение ее участников регулируется на нравственной основе.

Таким образом, предварительно отметим, что субкультура как источник легитимации носит «идеолого-нравственный» характер – нравственный источник, который может в ряде случаев дополняться идеологическими характеристиками.

Данный тезис особенно важен в контексте политической картины мира, т.к.

ценности – это мотивационный базис политической культуры240. Обращает на себя внимание представленность в молодежных субкультурах ценностей, связанных с утверждением в обществе, с удовлетворением в общении. Приоритет, безусловно, принадлежит общечеловеческим ценностям (семья, любовь, дружба, работа, знания). Антиценности (наркотики, агрессивность, цинизм и др.) характеризуют отдельные молодежные субкультуры и являются индикатором традиционно отрицательного отношения к данному явлению.

Шульчева О.Б. О проблемах формирования ценностных основ политической молодежной субкультуры // Вестник Оренбургского государственного университета. 2011. №2. С.66-68.

В целом с ценностной точки зрения возникновение субкультур во многом было обусловлено потребностью юного поколения в формировании надежной опоры для социализации241. Субкультура позволяет в определенной мере преодолеть конформизм за счёт перехода из «средненормального состояния» в «глубоко интимную» область переживаний. В субкультуре конкретный человек является защищенным «общей жизнью» своих единомышленников. В частности, М. Хайдеггер называет это фазой перехода от «заброшенности» человеческого бытия к фазе проникновения в мир близких концепций и идеалов242.

Таким образом, в ходе формирования политической картины мира важно учитывать ценности молодежной субкультуры как культуры определенной социальной группы и управлять таким процессом на основе сотрудничества с молодежью. Именно в этот период и в этом пространстве определяются политические предпочтения и обретается их нравственная трактовка243.

- промежуточный вывод. Основная функция молодежных субкультур – подготовить к переходу к взрослой жизни. Это позволяет найти такие формы взаимодействия с молодежью, которые способствовали бы использованию ее творческого потенциала, активности в поисках идеалов и своего места в современном обществе – иначе говоря, реализации нашей цели – формирования у индивида убеждения о том, что он является творящим субъектом (в нашем случае политической системы).

Теперь перейдем от субкультуры как источника легитимации к уровням, которые она помогает легитимизировать.

Уровни легитимации власти в рамках субкультурных образований как институтов трансформации политической картины мира. Мы уже отмечали, что как источник легитимации субкультуры находятся на пересечении нравственного и идеологического источников, причем первый является основным и, со временем, иногда «конденсируется» во второй.

Чернышенко В.В. Экзистенциальные проблемы современных молодежных субкультур // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2009. №114. С.136-139.

Хайдеггер М. Бытие и время. Харьков: ФОЛИО, 2003. С.75.

Мосиенко Л.В. Исследования молодежной субкультуры: аксиологический аспект // Вестник Оренбургского государственного университета. 2011. №2. С.236-242.

В связи с этим выдвинем следующий тезис – основным уровнем легитимации с помощью субкультуры является программа (идеология), где отражены ключевые ценности субкультуры. Нередко уровнем также являются конкретные лидеры, воплощающие такие ценности, к примеру, Че Гевара. Режим, по нашему мнению, нельзя отнести к уровням легитимации с помощью субкультуры – по определению, равно как в ситуации с правовыми источниками.

Рассматривая данную проблему, в первую очередь отметим, что если государство не предлагает для субкультур подходящих объектов легитимации, то они, как правило, становятся мишенью для экстремистов (у которых есть свои объекты легитимации). Поиски способов сопротивления возникшей системе общественных отношений, важность распространения собственных концепций, преимущественная направленность на молодежь, – все это побуждает радикалов к интенсивному взаимодействию с юношескими субкультурными сообществами.

Такие субкультуры часто первоначально аполитичны. Но из-за специфики молодёжного мировосприятия они нередко склонны к насыщению своего идейного базиса различными радикальными политическими идеологемами. Такая идеология становится основным инструментом внутригрупповой мобилизации и рекрутирования новых членов сообществ244. Среди привлекательных для молодежи сторон идеологии отечественных радикалов можно отметить: вопервых, демонстративную контркультурную ориентированность, во-вторых, бескомпромиссность в сфере идентификации и самоидентификации людей, втретьих, агрессивные и насильственные методы решения актуальных проблем, что предоставляет возможность для разрядки негативно окрашенных эмоций и энергии активистов таких структур.

Интериоризация идейных продуктов радикальных политических структур относительно поверхностными познаниями в сфере идеологий и дополняющих их Васильчук Е.О., Морозов И.Л., Матвиенко Е.А. Радикальные политические движения современности: особенности субкультурного стиля // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2012. №2. С.9-15.

художественных произведений. В частности, С.В. Котов245, подчеркивает, что радикальные политические практики сохраняются в виде контркультуры в первую очередь на знаковом уровне, где транслируются определённые Е.О. Васильчука, которые позволили обобщить основные характеристики идеологий радикальных политических субкультур РФ (см. табл.1).

Таблица 1 – Компаративный анализ радикалистских идеологий России в современный сравнения идеологические концепции идеологические концепции системе патриотических доминант политического режима Восприятие себя как Возможная альтернатива Наиболее эффективная доминирующей радикальных проявлений западноевропейских эталонов политической культуре популярной культуры протестной культуры Методы взаимодействия Табу на прослушивание Поддержка артистов, чье с доминирующей произведений западных творчество соответствует политической культурой групп членами движений леворадикальной идеологии Отношение Игнорирование массового Оценка как маргинальных политической культуры творческих продуктов контркультурных мероприятий представляемое превалирует при при определении социальных устройство определении социальных преобразований политической системы преобразований Особое внимание членов данных движений сосредотачивается на внешних стилистических атрибутах, в частности, эксплуатации разных вариантов свастичной символики, стилизаций серпа и молота, изображениях известных революционеров, крайне ярких и бескомпромиссных лозунгах и речевках, особом сленге, который играет роль средства коммуникации и идентификации, позволяя отделить «своих» от «чужих».

- промежуточный вывод. Все это свидетельствует о том, что уровни легитимации таких субкультур далеки от государства, а нередко – и Котов С.В. Неофашизм как актуальный политический феномен современного периода: философско-политическое зарождение и концептуальное развитие. Автореф. дисс.... д-ра полит. наук. Ростов н/Д, 2011. С.25.

Васильчук Е.О., Морозов И.Л., Матвиенко Е.А. Радикальные политические движения современности: особенности субкультурного стиля // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2012. №2. С.9-15.

незамедлительное вмешательство власти, так как пока что политическая картина мира таких субкультурных сообществ имеет явно отрицательный характер.

Зоны легитимации власти на основе субкультурных образований как институтов трансформации политической картины мира. В завершении обратимся к зонам легитимации применительно к субкультурам. Очевидно, что в подавляющем большинстве случае субкультуры относятся к внутренней зоне.

коммуникации вне зависимости от местоположения, однако для полноценного функционирования необходимо живое общение и участие в реальных практиках.

Но внешнюю зону игнорировать полностью нельзя. Внутренняя же зона, в силу ее превалирующего значения, может быть разделена в случае субкультуры на три уровня: общество, группа как таковая и личность участника сообщества247.

Рассмотрим каждый из уровней.

1. Внешняя зона. Мир становится все более взаимосвязанным. Это вызывает одновременно и стремление к единству, и тенденции к фрагментации. В тех обществах, где не развиты средства массовой информации и технологии, которые могут распространять информацию, намного меньше культурного разнообразия.

Скорость, с которой культурные объекты и идеи передаются в большей части современного мира, – важный фактор увеличения числа субкультур248.

2. Внутренняя зона – уровень общества.

Во-первых, социальные факторы. Первый – уровень развития общества:

постидустриальное общество умножает субкультуры. Второй – общественная динамика – современное старшее поколение многому учится у молодежи249.

Во-вторых, государственные факторы. Очень важна система работы с молодёжью, в частности, программы по работе с неформальной молодежью (к примеру, привлечение граффитистов для оформления заборов и глухих стен). Не менее значима система образования. Если она не справляется с функцией социализации, это берет на себя субкультура.

См. Эррера Л.М. Психологические аспекты изучения особенностей молодежных субкультур // Среднерусский вестник общественных наук. 2011. №3. С.64-67.

[http://www.ethnomusicscape.de/clabalitpdf/youthsub.pdf] Мид М. Культура и мир детства. Избранные произведения. М.: Наука, 1989.

В-третьих, политические факторы, в частности, либеральная политика, как правило, приводит к расцвету молодежных субкультур.

В-четвертых, экономческие факторы. Общество расслоено по уровню обеспеченности. Каждый слой продуцирует свою субкультуру250.

3. Внутренняя зона – уровень группы.

Во-первых, отметим цели: противопоставление устоявшимся теориям «конструктивный утопизм» – хиппи и др.). Также укажем на стремление к поиску новых социальных форм. И, наконец, неокрепшее «я» нуждается в сильном «мы».

Появляется желание быть в «своей» группе – в стиле поведения, одежды и т.д.

Во-вторых, это группы равных. Как правило, там нет формального лидерства. В них приводит желание равенства с людьми со схожими интересами.

4. Внутренняя зона – уровень личности.

Во-первых, это самооценка. Участие субкультурах группах увеличивает самооценку, так как человек находится в группе, где он имеет возможность самореализации, которая поддерживает и стимулирует его деятельность.

Во-вторых, это итог становления мировоззрения. Каждая из субкультур характеризуется собственным мировоззрением. Человек выбирает одну из них, которая примиряет его с миром и позволяет ощутить жизнь как цельный процесс.

В-третьих, это становление идентичности – способность отказаться от социальных ролей, позволяя проявляться подлинному поведению251. Реализация творческого потенциала дает ощущение полноты жизни и позволяет установить прочную основу позитивного восприятия власти в политической картине мира.

- промежуточный вывод. Таким образом, субкультура является сложным формирования политической картины мира.

Выводы по параграфу 1.3.

Чтобы политические взаимодействия были эффективны, они должны иметь «естественный» смысл», а также преодолевать фактор произвольности в Эррера Л.М. Психологические аспекты изучения особенностей молодежных субкультур // Среднерусский вестник общественных наук. 2011. №3. С.64-67.

действиях акторов. Приоритетная задача воспитания в процессе формирования позитивной политической картины мира, таким образом, состоит не в том, чтобы подавить и нейтрализовать эмоции, а в том, чтобы необходимым образом их направить в масштабе государства. Субкультура как неформальный институт предоставляет обширные возможности продвижения символов, содержащих в себе необходимые политические значения. Методическая основа анализа символических аспектов легитимации в субкультурах включает в себя три направления (см. рис. 5).

Учет определенных настроений индивида как основы для смыслового наполнения символов, центральных для субкультуры, что сделает определенные знаки значимыми (эмоциональный компонент/ источник легитимности) Поиск общего социосемиотического пространства, элементы которого становятся мифологическим оформлением для центральных символов субкультуры, что привлечет (мифотворческий компонент/ уровень и зона легитимности) Поиск коммуникационной среды, объединяющей представителей целевой аудитории, помогая им находить точки соприкосновения через взаимодействия между собой (операциональный компонент/ характер политической картины мира) Рисунок 5. – Методическая основа анализа символических аспектов легитимации власти в субкультурных институтах Далее диссертантом был проведён анализ субкультуры как института легитимации власти. Его результаты приведены в таблице 2.

Таблица 2 – Субкультура как институт легитимации власти Субкультура как источник легитимации власти носит «идеологоИсточник легитимности нравственный» характер – нравственный источник, который может в ряде случаев дополняться идеологическими характеристиками. Говорить власти о принадлежности субкультуры к правовым источникам неправомерно, т.к. она по определению имеет неформальный, максимально свободный характер, поведение ее участников регулируется на нравственной основе.

Основным уровнем легитимации с помощью субкультуры является Уровни легитимности программа (идеология), в которой находят отражение ключевые ценности субкультуры. Нередко уровнем также являются конкретные власти лидеры, воплощающие такие ценности. Режим нельзя отнести к уровням легитимации с помощью субкультуры – по определению, равно как и в ситуации с правовыми источниками.

В подавляющем большинстве случае субкультуры относятся к Зона легитимности внутренней зоне легитимации. Она, в силу ее превалирующего значения, может быть разделена в случае субкультуры на три уровня: общество, власти группа как таковая и личность участника сообщества.

Автором определено, что субкультура – это яркий пример символического пространства, института, основанного в первую очередь на эмоциональной основе. Её изучение представляет значительный методологический интерес не только в связи с добровольным характером деятельности её участников, но и в связи с тем, что она (в отличие от официального учреждения) изначально несёт символический смысл, ориентирована на удовлетворение эмоциональных запросов общества. Задача политической науки – найти векторы таких социальных запросов, определить степень их устойчивости и знак активности. Далее – определить канал их ориентирования.

В основе нашего исследования лежит идейно-символический подход, акцент в котором сделан на анализе изменения способов производства, распространения и конкуренции политических идей. Нами была предпринята попытка использования парадигмы данного подхода для анализа взаимосвязи легитимности власти и характера политической картины мира с последующей иллюстрацией достигнутых результатов на примере патриотических символов.

Для решения первой задачи – выбрать и теоретически обосновать методологический ключ к использованию идейно-символического подхода для анализа символической основы легитимности власти – нами была взята модель О.Ф. Шаброва, позволяющая проводить анализ легитимности по трём направлениям: источники, уровни и зоны. Мы решили развить данную модель в аспекте подробного анализа символических основ легитимности власти.

Легитимность власти представлена как символическая структура. Её источники – это ресурс первоначального импульса эмоционального восприятия власти. Уровни и зоны легитимности позволяют задать знаковое оформление такого восприятия (конкретный лидер определённой территории). Финальный компонент структуры символа – операциональный. Он задаёт характер восприятия власти в политической картине мира и, соответственно, определяет дальнейшие решения о характере взаимодействия с властью. Факторы формирования такого характера: 1) соответствие символа конъюнктуре формирования политической картины мира (уровень «внешней» реальности);

2) соответствие символа другим символическим структурам политической картины мира, в контексте которых он находится (уровень картины мира);

3) соответствие символа ожиданиям индивида от субъекта политической системы, с который данный символ связан (уровень индивидуального сознания).

После обоснования возможностей развития модели анализа легитимности в аспекте изучения символических структур легитимности, нами было принято решение углубить данный методологический аппарат в направлении исследования субкультур. Косвенно причина такого решения была обоснована ещё П. Бурдье, который отметил, что наиболее эффективные политические взаимодействия – те, которые имеют «естественный» смысл. Это привело нас к выводу о том, что наиболее эффективными институтами легитимации являются те, которые сформированы «снизу», без видимого властного участия.

Таким образом, была поставлена вторая задача – обосновать теоретическую основу применения идейно-символического подхода к анализу потенциала субкультур как сред легитимации. Было определено следующее.

Субкультура как источник легитимации носит «идеолого-нравственный»

характер – нравственный источник, который может в ряде случаев дополняться идеологическими характеристиками. Говорить о её принадлежности к правовым источникам неправомерно, т.к. она по определению имеет неформальный характер, поведение ее участников регулируется на нравственной основе.

Основным уровнем легитимации с помощью субкультуры является программа (идеология), где находят отражение ключевые ценности субкультуры.

Нередко уровнем также являются конкретные лидеры, воплощающие такие ценности. Режим нельзя отнести к уровням легитимации с помощью субкультуры – по определению, равно как и в ситуации с правовыми источниками.

Как правило, субкультуры относятся к внутренней зоне легитимации. Она, в силу ее превалирующего значения, может быть разделена в случае субкультуры на три уровня: общество, группа как таковая и личность участника сообщества.

Более того, субкультура – это яркий пример символического пространства, института, основанного в первую очередь на эмоциональной основе. Её изучение представляет значительный методологический интерес не только в связи с добровольным характером деятельности её участников, но и в связи с тем, что она (в отличие от официального учреждения) изначально несёт символический смысл, ориентирована на удовлетворение эмоциональных запросов общества.

Во-первых, субкультура позволяет удовлетворить актуальные для индивида потребности, позволяя аккумулировать эмоции, которые можно должным образом направить впоследствии (эмоциональный компонент/ источник легитимности).

Во-вторых, ценностные ориентации субкультуры, закрепленные в ее пространстве мифа, влияют на самоопределение ее членов в отношении уровней легитимности (мифотворческий компонент/ уровень и зона легитимности).

В-третьих, субкультура – это основа для возникновения эмоциональных отношений, специфических ценностей и норм поведения, определяющая характер картины мира (операциональный компонент/ характер картины мира).

Задача политической науки – найти векторы таких социальных запросов, определить степень их устойчивости и знак активности. Далее – определить канал их ориентирования. Выделим направления такого анализа.

Во-первых, учет определенных настроений индивида как основы для смыслового наполнения символов, центральных для субкультуры, что сделает их значимыми для индивида (эмоциональный компонент/ источник легитимности).

Во-вторых, поиск общего социосемиотического пространства, элементы которого становятся мифологическим оформлением для центральных символов субкультуры, что привлечет внимание целевой аудитории (мифотворческий компонент/ уровень и зона легитимности).

В-третьих, поиск коммуникационной среды, которая объединяет представителей целевой аудитории, помогая им находить точки соприкосновения посредством взаимодействий между собой (операциональный компонент/ характер политической картины мира).

Глава 2. Патриотическая составляющая символической основы политической картины мира как фактор легитимации власти 2.1. Патриотическая составляющая политической картины мира Общие характеристики патриотизма как элемента политической картины мира. Патриотизм является нравственной категорией. Обобщенно патриотизм можно определить как нравственный принцип, содержанием которого является любовь к отечеству252.

- сущность патриотизма. Существуют различные определения понятию патриотизма. В.И. Даль трактовал патриотизм как «любовь к отчизне»253.

С.И. Ожегов понятию патриотизм дает следующее определение: «Патриотизм – преданность и любовь к собственному отечеству, к собственному народу» 254. В словаре Ю.И. Аверьянова дается следующее определение: «Патриотизм – это эмоциональное отношение к своей Родине, которое выражается в безусловной готовности служить ей, а также защищать её от врагов»255.

Г. Гегель под патриотизмом понимает чувство, которое проявляется в критических для страны ситуациях, когда выражаются героические элементы народного характера256. Сходное определение дает также В.С. Соловьев: «Чёткое сознание собственных обязанностей по отношению к своему отечеству, а также верное их выполнение формируют добродетель патриотизма»257. Продолжая ту же мысль, Н.А. Бердяев утверждал: «Патриотизм представляет собой великую школу гражданственности в период, который опасен для своей Родины»258.

Даниярова А.Е., Тлеугабылова К., Абдрахманова А. О патриотическом и нравственном воспитании молодежи на современном этапе // Современные проблемы науки и образования. 2013. №1. С.250-250.

Даль В.И. Толковый словарь русского языка. М.: Астрель АСТ, 2006. С.627.

Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка. М.: A ТЕМП, 2004. С.496.

Политология. Энциклопедический словарь. М.: Изд-во Моск. коммерч. ун-та, 1993. С.247.

Гегель Г. Философия права. Т.2. М.: Мысль, 1971. С.70.

Соловьев В. Национализм. Патриотизм. (Выдержки из большого энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона) // Новый Вавилон. 1994. №1. С.35.

Бессчетнова О.В. Патриотизм как морально-нравственная компонента личности современной учащейся молодежи // Вестник Томского государственного педагогического университета. 2011. №2. С.137-140.

Основываясь на данных определениях, можно утверждать, что суть любви к Отечеству заключается в понимании основных задач, которые стоят перед социумом и государством, в непрерывной борьбе за их успешное решение259.

Теперь рассмотрим подробнее развитие категории «патриотизм» в эволюции отечественной научной и общественной мысли.

неразвитости общества патриотизм проявляется стихийно (защита территорий, домашнего очага от нападения извне, почитание умерших предков и т.д.)260.

Самосознание русских как государствообразующего народа стало активно формироваться в период борьбы с золотоордынским игом. Идеологема «Москва – третий Рим» выполняла консолидирующую функцию261. Тема жертвы «за други своя» получила особое звучание в произведениях «Куликовского цикла»:

«Задонщине», «Сказании о Мамаевом побоище» и др. В имперской Россия патриотическая платформа опиралось на религиозный (православие), политический (самодержавие, «священное царство») и социальный (европейская цивилизация, российская империя) принципы263.

Для работ советского периода характерен взгляд на патриотизм как на неразрывное единство с Отечеством264. Особенно рельефно это прослеживается в трудах П.М. Рогачева и М.А. Свердлина: «…основным его объектом является не национально-особенное, а... общественный строй»265.

В 90-х годах XX века словарь под общей редакцией Л.Я. Дятченко трактует данную категорию как «чувство привязанности к государству, которое выражается в готовности созидать, а также жертвовать индивидуальным благом для общественной пользы»266. Также возобновляются религиозные трактовки Ефименко Н.А. Патриотическая культура в системе общероссийских ценностей // Теория и практика общественного развития. 2011. №2. С.126-128.

Рядовой А.Г. Патриотизм как системно-комплексное качество личности: сущность и содержание // Омский научный вестник.

2008. №3. С.100-103.

Ефименко Н.А. Формирование патриотической культуры российского общества: методологические подходы // Культурная жизнь Юга России. 2011. №39. С.107-108.

Силкова К.А., Плешкова И.А. Патриотизм: ретроспектива оценки и восприятия // Вестник Новосибирского государственного педагогического университета. 2012. Т.5. №1. С.84-93.

Поляков Л. Логика «русской идеи» // Общественные науки и современность. 1992. №3. С.72; Рыбников В.В. Белое движение в годы гражданской войны в России: сущность, эволюция и некоторые итоги М.: ГА ВС, 1993.С.44.