«  Библиотека Института современного развития ТЕНДЕНЦИИ Альманах Института современного развития июнь 2012 — декабрь 2013 Москва 2014   УДК 32:33  ББК 66:65  ...»

(№ 5, октябрь 2012) Недавно  канадский  премьер  С.  Харпер  утвердил  министра  Л.  Аглу какка,  отвечающего  за  экономическое  развитие  северных  террито рий, председательствовать в Арктическом совете. В следующем году  Канада принимает у Швеции бразды правления в этой набирающей  силу структуре сотрудничества государств региона.  Обычно очередной председатель продолжает работу по направ лениям и проектам, записанным в повестке дня предшественников —  без внесения особых прорывных инициатив. В качестве «шведского на следства»  канадцам  остаются  вопросы  социальной  ответственности  бизнеса при ведении дел в Арктике или формирования механизма по  предотвращению экологических угроз при добыче нефти.  Что  касается  собственных  предпочтений,  то  Канада  не  горит  желанием  их  раскрывать.  Во  всяком  случае,  пока  от  ее  председа тельства  не  ожидают  принятия  какихто  юридически  обязывающих  документов,  как  это  сделали  датчане,  сумевшие  добиться  подписа ния в 2011 г. важного Соглашения о сотрудничестве в авиационном и  морском поиске и спасании в Арктике.  Тем  не  менее,  по  мнению  ряда  авторитетных  экспертов,  ход  событий обусловливает необходимость именно в период канадского  председательства  наконец  всерьез  заняться  решением  судьбы  по данных ранее рядом внерегиональных государств заявок на получе ние статуса постоянного наблюдателя в Арктическом совете. Этого не  первый год добиваются Китай, Южная Корея, Япония, Индия и неко торые другие страны.  Состав игроков, уже влияющих или активно заинтересованных  в оказании воздействия на решение проблем арктического региона,  можно разбить на три группы. Первая группа — «арктическая пятер ка» — Россия, США, Канада, Норвегия и Дания (вместе с Гренланди ей), которые территориально принадлежат к этому региону.  Вторая  группа  —  другие  члены  и  постоянные  наблюдатели  Арктического  совета.  К  полноправным  членам,  помимо  «пятерки»,  относятся  Швеция,  Финляндия  и  Исландия,  что  вполне  естественно.  А  к  наблюдателям  —  Франция,  Германия,  Польша,  Испания  и  Вели кобритания, активно работающие или имеющие значительные инте ресы в Арктике. Несмотря на то, что большинство странчленов и на блюдателей  входят  в  Европейский  союз,  Брюссель  также  стремится  получить в следующем году самостоятельный статус наблюдателя.  Третья  группа  включает  государства,  географически  отдален ные от региона, но заметно заинтересованные в последнее время в  подключении к арктическим проектам. Особенно это связано с акти визацией  работы  приарктических  государств  по  освоению  природ ных богатств и морских транспортных коридоров.  Эти  государства  на  сей  раз  решительно  настроены  обрести   статус  постоянного  наблюдателя.  Некоторые  из  них  уже  получали   «от ворот поворот». Частичного успеха добился лишь Китай, которо му в 2009 г.  отказали в заявке, но в качестве компромисса и в виде  исключения  Арктический  совет  удостоил  его  статусом  временного  наблюдателя.  Помимо растущих аппетитов, такая решительность объясняется и  серьезным  повышением  веса  Совета  и  его  решений.  Ранее  он  был  в  большей степени формальной организацией, но в последние годы изза  возникающих  споров  по  поводу  освоения  арктических  ресурсов  стал  вплотную заниматься поисками преодоления разногласий и налажива ния сотрудничества между государствами региона. Не удивительно, что  нынешний шведский председатель Г. Линд позволил себе заявить: Со вет «из простого форума превратился в принимающий решения орган».  Действительно, Арктический совет становится солидной структурой для  взаимодействия государств региона на высоком уровне.  С. Кулик  Нельзя отрицать разногласий между членами и постоянными на блюдателями Совета, в том числе по тематике укрепления безопасности.  Но  недавние  пессимистические  прогнозы  об  углублении  этих  противо речий,  по  мнению  многих  экспертов,  в  основном  остались  на  бумаге.  Налаживание сотрудничества идет всё активней. При этом, правда, оче видны  неопределенности,  которыми  чревато  широкое  вовлечение  в  арктические дела внерегиональных игроков, особенно Китая.  Если  проблемы  и  перспективы  партнерства  приграничных  стран  достаточно  глубоко  проработаны  на  государственном  и  экспертном  уровнях, то уровень анализа последствий активности внерегиональных  акторов  оставляет  желать  лучшего.  Усилия  специалистов  по  арктиче ской тематике попрежнему ограничены рамками интересов государств  региона,  а  приоритетное  внимание  уделяется  базовым  вопросам  —  обеспечению  национальной  безопасности,  ее  военной  составляющей,  снятию взаимной подозрительности (причем не только касательно Рос сии),  перспективам  соперничества  и  сотрудничества  друг  с  другом  по  освоению ресурсов и т. п.  Вместе с тем, экспертный диалог между приарктическими и вос точноазиатскими государствами заметно отстает от активности послед них. Вопросы, связанные со всё более широкой поступью восточноази атских игроков в этом стратегически важном районе мира, проработаны  явно недостаточно.  Не  случайно  следующее  председательство  начинается  с  серии  семинаров  под  эгидой  авторитетного  канадского  Центра  по  иннова циям в сфере глобального управления (CIGI) с привлечением специа листов  из  России,  США  и  Канады  и  их  коллег  из  восточноазиатских  стран именно по этой тематике — «Отношения Восточная Азия — Арк тика: границы, безопасность и международная политика». Под флагом  председательствующей страны эта тема заявлена на такого рода пло щадке впервые.  В  период  шведского  председательства  к  ее  изучению  был   подключен  Стокгольмский  институт  проблем  исследований  мира  (СИПРИ).  Но  тогда  предмет  рассмотрения  почти  целиком  ограничи вался диалогом с Китаем. Инициатива канадцев свидетельствует как  о расширении постановки вопросов, так и о растущей озабоченности  перспективами  вовлечения  таких  крупных  игроков  в  дела  региона.  Эта озабоченность усиливается неопределенностью в отношении их  стратегических намерений.  Китай  стал  проявлять  заметный  интерес  к  Арктике  пять  лет  на зад, но особо активизировал действия в последние два года, поставив  арктическое  направление  на  приоритетное  место  в  своей  внешней  политике.  В  начале  нынешнего  года  китайский  лидер  нанес  первый  визит  на  высшем  уровне  в  Данию,  а  глава  правительства  впервые  за  десятилетия  посетил  Швецию  и  Исландию.  Министры  и  высокопо ставленные  дипломаты  также  побывали  в  Гренландии,  в  добываю щую промышленность которой пошли китайские инвестиции.  Это  вызывает  серьезную  озабоченность  в  европейских  сто лицах  и  в  штабквартире  Евросоюза.  В  ответ  на  китайские  визиты  представители  Брюсселя  летом  поспешили  в  Гренландию  и  пред ложили  значительную  финансовую  помощь  за  отказ  Китаю  в  экс клюзивных  правах  на  добычу  редкоземельных  металлов.  Как  от мечалось  в  недавнем  материале  журнала  «Экономист»,  может  оказаться,  что  пять  приарктических  государств  «вскоре  освоят  ре сурсы, по поводу которых они больше будут спорить с теми, кто их  не имеет».  Китай  активно  играет  на  противоречиях  в  регионе  и  заманчи вости  своих  инвестиционных  предложений.  Специалисты,  ранее  с  большим  скептицизмом  говорившие  о  возможности  получения  Ки таем статуса постоянного наблюдателя в Арктическом совете, сейчас  оценивают его шансы как «50 на 50» ввиду очевидно благосклонного  отношения Швеции, Дании и Исландии.  Определенная  подозрительность  существует  и  между  странами кандидатами.  Индия,  пока  активно  занимающаяся  научными  исследо ваниями в Арктике и озабоченная климатическими изменениями, заин С. Кулик  тересована также в освоении ресурсов региона — и весьма озабочена  перспективами укрепления здесь китайских позиций.  Быстрое таяние арктических льдов удлиняет период навигации.  Для  Пекина  использование  Северного  морского  пути  сокращает  рас стояние до европейских клиентов на 40 % (притом, что от морских пе ревозок,  по  некоторым  расчетам,  зависит  половина  китайского  ВВП).  По мнению тех же индийцев, с переориентацией грузопотоков может  снизиться  роль  государств,  контролирующих  традиционные  южные  маршруты морских перевозок.  Не будем забывать о накале территориальных споров между вос точноазиатскими странами вокруг прилегающих морских акваторий. По  мнению  одних  специалистов,  усиливающиеся  разногласия  несколько  ослабят  интерес  к  транспортным  арктическим  проектам.  По  мнению  других  —  наоборот.  Ряд  зарубежных  исследовательских  центров  стал  задаваться вопросом об использовании опыта сотрудничества Арктиче ского совета для урегулирования конфликтов, касающихся пограничных  разногласий и противоречий в сфере безопасности в АТР.  В целом, уже накануне канадского председательства и рассмот рения заявок внерегиональных игроков на участие в Арктическом со вете  для  международных  экспертов,  включая  российских,  становится  более актуальной задача расширения поля изысканий по арктической  проблематике.  Весьма  напористая  деятельность  Брюсселя  по  укреплению  своего  влияния  в  регионе  не  должна  заслонять  экспертного  внима ния  к  восточноазиатскому  и  другим  региональным  срезам.  Поэтому  при изучении списка кандидатов на получение статуса наблюдателя  в  Арктическом  совете  пора  пристальнее  заняться  интересами  вос точноазиатского региона в целом и его отдельных государств.  По всей видимости, вопрос о сотрудничестве в Арктике с вне региональными  государствами  было  бы  полезно  ставить  не  только  на  специализированных  форумах,  но  и  на  других  международных  площадках, где присутствуют и новые потенциальные участники арк тических проектов — такие, например, как Бразилия или Австралия,  уже высказывающие интерес к региону.  По нашему мнению, востребована задача формирования более  целостной  и  комплексной  картины  позиций  и  возможных  подходов  внерегиональных  игроков  в  регионе  для  их  учета  при  дальнейшем  уточнении наших приоритетов, корректировке стратегии, нацеленной  на обеспечение российских интересов и получение выгод от межгосу дарственного  сотрудничества.  Причем  речь  идет  не  только  о  двусто ронних  отношениях,  а  о  «пакете»  вопросов,  охватывающем  как  на правления сотрудничества, так и сферы разногласий.  С. Кулик «ДВАДЦАТКА» И ИЗМЕНЕНИЕ КЛИМАТА (№ 3 (10), март 2013) В начале нынешнего года организация GlobeScan провела в 22 странах  опрос  об  отношении  к  экологическим  проблемам,  к  климатическим  переменам. Результаты свидетельствуют о заметном ослаблении бес покойства общественности — до минимального уровня за 20 лет мо ниторинга. Лишь 49 % считают изменение климата весьма серьезной  угрозой. Это попрежнему высокая доля, но тенденция в настроениях  (особенно  в  промышленно  развитых  странах),  чревата  выпадением  данной темы из списка приоритетов политического руководства.  Отметим,  что  эта  тенденция  четко  обозначилась  недавно,  с  2009  г.  —  прежде  всего  изза  развития  финансовоэкономического  кризиса.  Не  случайно  на  мнение  опрошенных  существенно  влияет  понимание  ими  значительности  затрат  на  «зеленые»  технологии.   Во времена экономии это представляется многим непозволительной  роскошью.  Свою  роль  сыграл  и  неприятный  осадок  от  Копенгаген ской  конференции  ООН  по  изменению  климата  2009  г.,  на  которую  не  без  подогрева  СМИ  возлагались  большие  надежды;  следствием  неудачи  мероприятия  вкупе  с  усугублением  иных  международных  проблем стало затухание информационного освещения темы клима тических изменений.  При  этом  обращается  внимание  на  темпы  наращивания  науч ного  банка  данных  о  неблагоприятных  климатических  перспективах  и рисках для социального и экономического развития человечества.  Однако, по мнению экспертов, при снижающемся внимании СМИ эти  данные  в  явно  недостаточной  мере  доводятся  до  мировой  общест венности;  дело  ограничивается  комментариями  к  отдельным  катак лизмам.

Исследования GlobeScan подтверждаются наблюдениями других  авторитетных организаций. Так, в течение последних двух лет англий ский Королевский институт международных отношений («Чэтэм хаус»)  проводит  специальную  работу  по  анализу  общественных  настроений  касательно энергетической политики и изменения климата. Результаты  во  многом  схожи:  закрепление  апатии  с  2009  г.,  раздражение  затрат ным развитием возобновляемых источников энергии, сужение инфор мационного поля по тематике изменения климата. Эксперты отмечают  повышение уровня тревоги академического сообщества, отраженное в  работах  Всемирного  банка,  Всемирной  метеорологической  организа ции (ВМО) и Международного энергетического агентства.  Ряд  государств  (прежде  всего,  европейских)  проводят  на  на циональном и местном уровнях масштабные программы, касающие ся  климатических  перемен.  Однако  нынешний  фон  настроений,  по  меньшей мере, не расширяет поле для маневра в разработке и осу ществлении таких проектов. Не удивительно, что эксперты призыва ют  к  оживлению  информационного  пространства  и  расширению  присутствия  в  нем  ученых,  подкрепляя  это  доказательствами  дове рия общественности к оценкам академического сообщества.  Среди объектов исследований — ведущие страны Европейско го союза. Но Евросоюз как наднациональное объединение ведет по следовательную и настойчивую экологическую политику. Как извест но,  именно  его  усилиями  было  достигнуто  согласие  целого  ряда  государств,  в  том  числе  России,  ратифицировать  Киотский  протокол  (принятый в 1997 г. к Рамочной конвенции ООН по изменению кли мата  от  1992  г.  и  обязывающий  промышленно  развитые  страны  со кращать  или  сохранять  на  низком  уровне  выбросы  парниковых  га зов).  По  всей  видимости,  ЕС  сохранит  волю  к  действиям  на  этом  направлении,  несмотря  на  известные  внутренние  проблемы  и  умо настроение части избирателей.  Иначе  могут  обстоять  дела  в  других  странах.  Общественная  апатия способна сыграть на руку противникам решения климатиче С. Кулик  ских  проблем  или  тем,  кто  просто  не  желает  серьезно  заниматься  этой темой.  Обратим  внимание  еще  на  один  относительно  новый  момент.  На  международной  экспертной  арене  начинает  превалировать  мне ние  о  том,  что  научные  исследования  все  более  сужают  рамки  неоп ределенностей  в  прогнозах  как  климатических  изменений,  так  и  их  отрицательных  последствий  для  человечества.  А  уверенность  в  обос нованности этих прогнозов укрепляется, что, по всей видимости, будет  усилено  планируемым  на  конец  года  очередным  оценочным  докла дом Межправительственной группы экспертов по изменению климата  (создана ВМО). Очевидно, давление научного сообщества на полити ческие круги будет нарастать. Иной вопрос — с какой отдачей?  Нужно признать недостаточную эффективность взаимодействия  научных  кругов  с  официальными  переговорщиками.  Это,  на  первый  взгляд, выглядит странным ввиду того, что переговорный механизм по  климату  в  рамках  ООН  является  одним  из  наиболее  открытых,  при влекает к обсуждению не только официальные делегации, но и пред ставителей  НКО,  частного  сектора  и  академического  сообщества.   Однако, по распространенному мнению, несмотря на серьезные пре зентации экспертов и бизнесменов на многочисленных мероприятиях  в присутствии официальных лиц, активность последних и учет незави симых рекомендаций оставляют желать лучшего. Как считают многие  «академики»,  без  оптимизации  переговорных  механизмов  и  много сторонней активизации поиска приемлемых решений нынешние кли матические  вызовы  могут  трансформироваться  в  качественно  иные  уже к 2020 г.   Вместе с тем, от экспертного сообщества исходят и некоторые  предложения  к  профильным  ученым.  Одно  из  них:  следует  укреп лять  международное  сотрудничество  в  дальнейшем  уточнении  средне  и  долгосрочных  прогнозов,  конкретно  увязанных  с  воздей ствием  на  отдельные  регионы  и  крупные  страны.  Это  повысит  ре зультативность мер по противодействию климатическим изменени ям и по адекватной адаптации, в то же время позволив политикам и  населению  получить  более  внятную  картину  вероятных  угроз  непо средственно им, а не «мировому сообществу». Это, в свою очередь,  может  придать  дополнительные  обороты  международным  перего ворным механизмам.  Оценка  последних  также  претерпевает  трансформацию.  Сам  переговорный  процесс,  в  основном  проходящий  в  рамках  ООН,  по прежнему  характеризуется  преимущественно  как  весьма  «хрупкий»  и подверженный сугубо тактическим соображениям многих его уча стников.  Эту  характеристику  в  очередной  раз  подтвердили  итоги  прошлогодней декабрьской конференции Рамочной конвенции ООН  об изменении климата в Дохе.  На ней большинство стран согласились с возможностью участ вовать во втором этапе (2013–2020 гг.) Киотского протокола. К апре лю  2013  г.  его  участники  планируют  утвердить  новые  уровни  по  уменьшению выбросов до 25–40 %. Но реальные обязательства пока  приняли в основном страны ЕС; в целом ими охвачены участники, на  которых приходится лишь 15 % мировой эмиссии.  Ученые не случайно заявляют 2020 г. в качестве той даты, когда  без принятия должных решений могут произойти качественные изме нения климата планеты. Эта дата зафиксирована в документах Копен гагенской  встречи  2009  г.:  выбросы  парниковых  газов  должны  быть  сокращены на 20–30 % к 2020 г., чтобы не допустить опасного преодо ления уровня ежегодного повышения уровня температуры на 2 граду са  по  Цельсию.  Изза  пробуксовки  Киотского  протокола  ученые  все  громче бьют тревогу по поводу уже ближайшей перспективы.  Более  того,  в  отличие  от  стадии  принятия  Протокола,  второй  этап его реализации не обеспечен той же поддержкой. Это подтвер ждается и тем, что от него устранились такие важные участники, как  Россия, Япония и Канада. К тому же новый этап, даже в случае обще го согласия, призван регулировать не более 30 % мировых парнико вых выбросов.  С. Кулик  Вместо  него  предложено  заключить  новое  глобальное  согла шение  —  при  обязательном  участии  Китая,  США,  России,  Индии,  Японии, Евросоюза и других ключевых игроков.   В  экспертных,  да  и  в  официальных  кругах,  растет  понимание  необходимости решения многих климатических проблем в комплек се, так как они затрагивают вопросы экономики, энергетики, нацио нальной  безопасности  и  т.  д.  Полезность  же  Киотского  протокола  ограничивается определенными и узкими задачами, а последующие  трудности в  их реализации связаны  и с разногласиями по смежным  вопросам, включая национальные энергетические стратегии, финан совое содействие и др.  Ширится осознание того, что решение проблем упирается в са мые различные сферы компетенций, особенно в экономику и энерге тику.  Тем  более,  если  серьезно  затрагиваются  интересы  отдельных  стран  или  требуются  значительные  ассигнования  для  действительно  эффективных мер. Не случайно среди предлагаемых Всемирным бан ком  безотлагательных  мер  борьбы  с  глобальным  потеплением  назы ваются  «установление  правильных  цен  на  энергоносители»  и  отмена  государственных субсидий на добычу экологически вредных ископае мых видов топлива (что приведет к снижению выбросов в атмосферу  на  5  %  к  2020  г.).  По  оценкам  экспертов  Всемирного  экономического  форума  в  Давосе,  до  2030  г.  необходимо  дополнительно  инвестиро вать в экологические технологии 14 трлн долл.— прежде всего на низ коуглеродные  технологии  для  противодействия  глобальному  потеп лению. Экологические катастрофы, настаивают они, будут обходиться  гораздо дороже.  Изменение климата уже признается ведущими фигурами, вклю чая  руководителей  Международного валютного  фонда  и Всемирного  банка, в качестве одного из ключевых вопросов глобальной экономи ческой  повестки.  Одновременно  растет  понимание  того,  что  измене ние климата — это не только проблема окружающей среды, но и сви детельство непродуманной энергетической политики.   Ввиду нахождения проблематики климатических изменений на  стыке целого ряда сфер усиливаются призывы к более активному под ключению  в  переговорные  механизмы  соответствующих  ведомств  —   в  дополнение  к  профильным,  специализирующимся  на  природо охранной и экологической тематике. Это, в свою очередь, требует са мого  пристального  внимания  политического  руководства.  Призывы  в  основном обращены к ключевым глобальным игрокам.   Укрепляется мнение, что для повышения эффективности пере говорных  процессов  целесообразен  поиск  компромиссов  прежде  всего между этими игроками. Не нужно забывать, что 80 % всех вы бросов парниковых газов приходится примерно на 20 стран.  В  этой  связи  все  чаще  заходит  речь  о  полезности  повышения  внимания  к  теме  климатических  изменений  в  повестке  «Группы  два дцати».  Если  в  коммюнике  «Группы  восьми»  эта  тема  упоминается  и  прослеживаются  определенные  директивные  установки,  то  «двадцат ка»  пока  не  проявляет  особого  энтузиазма.  Вместе  с  тем,  отмечается,  что  если  «восьмерка»  больше  сосредоточена  на  политических  про блемах, то «двадцатка» непосредственно занимается вопросами, пря мо  связанными  с  решениями  по  климатическим  изменениям  —  теми  же экономикой и финансами. Немаловажным фактором считается рас тущий  авторитет  формата  G  20,  в  том  числе  в  общественных  кругах  многих ведущих стран.  При  этом  абсолютно  не  ставится  под  вопрос  роль  переговор ных  механизмов  ООН.  Работа  «Группы  20»  призвана,  скорее,  ожи вить  и  оптимизировать  эти  механизмы  —  тем  более,  что  многие  страны вряд ли воспримут с энтузиазмом доминирование «двадцат ки» при принятии соответствующих решений. Но практика показыва ет,  что  формирование  приемлемой  платформы  с  участием  почти  200 стран неизбежно сталкивается с серьезными проблемами.  Следует также учитывать разногласия в переговорном процессе  в рамках ООН между различными «группами влияния» со своими ин тересами  —  «Группой  Картахена»,  странами  BASIC  (Бразилия,  ЮАР,  С. Кулик  Индия и Китай), «Группой 77». У них разное понимание будущего со глашения.  На глобальном уровне, помимо «восьмерки», основные игроки  уже использовали формат Форума ведущих экономик по энергетике и  климату с участием 17 ведущих стран и Евросоюза. Но его результаты  представляются весьма скромными — хотя он оказался полезным при  подготовке ежегодных переговоров по климату в рамках ООН.  Следует  учитывать  также  многоуровневые  форматы  взаимо действия  и  дискуссий  в  рассматриваемой  сфере.  Наряду  с  глобаль ными (ООН, «двадцатка», «восьмерка» и Форум ведущих экономик),  определенную роль могут играть региональные механизмы — такие,  как  АТЭС  или  НАФТА.  Занимаясь  экономическими  вопросами,  они  способны стимулировать определенные меры, связанные с экологи ческой  и  климатической  проблематикой,  укреплять  общее  понима ние необходимости решения тех или иных вопросов. Но их потенци ал ограничен в силу мирового характера последствий климатических  изменений.  Третий  уровень  международного  взаимодействия  —  ведомст венный,  между  профильными  структурами.  Пример  —  министерские  встречи по вопросам экологически чистой энергетики. На этом уровне  имеется  серьезный  потенциал  для  изменения  ситуации,  но  пока  все  ограничивается сугубо прикладными и техническими вопросами.  Все  эти  уровни  следует  активизировать  —  наряду  с  усилиями  отдельных  государств.  Это  должно  содействовать  повышению  эф фективности  переговорных  процессов  в  рамках  ООН  и  служить  им  посильным дополнением в достижении согласия между основными  игроками  и  в  реализации  мер  по  решению  животрепещущих  про блем климата. В таком взаимодействии «двадцатка», ориентирован ная  на  многие  «стыковые»  вопросы,  пожалуй,  имеет  больший  по тенциал, нежели, скажем, Форум ведущих экономик.  Конечно,  очень  многое  зависит  от  политики  отдельных  госу дарств.  Указанные  выше  общественные  настроения  в  двух  десятках  ведущих  стран  накладывают  здесь  определенный  отпечаток.  На  по зицию  странлидеров  влияет  и  весьма  сложный  вопрос  о  финансо вой «подпитке» бедных стран в борьбе с экологическими и климати ческими  вызовами  —  тем  более  в  условиях  нынешнего  кризиса.  Определенный вклад в развязку разногласий и своего рода мобили зацию  «климатического  финансирования»  может  внести  «Группа  двадцати». Хотя скептики считают, что этот механизм может уделить  серьезное  внимание  климату  лишь  после  ответа  на  текущие  финан совоэкономические вызовы.  При всех проблемах и недостаточной активности международ ного  сообщества  проблематика  климатических  изменений  все  ак тивнее  будет  стучаться  в  приоритетные  повестки  международных  механизмов. Некоторые надежды возлагаются на обсуждение ново го соглашения по климату, которое планируется на основной сессии  переговоров в рамках ООН в Варшаве осенью нынешнего года. Вви ду сохраняющихся разногласий между основными участниками, под готовка  к  ней  будет  проходить  в  весьма  непростой  обстановке.  Это  еще более актуализирует потребность в широком подключении дру гих глобальных форумов — таких, как «двадцатка».  С. Кулик

РЕГУЛИРОВАНИЕ ИНТЕРНЕТА:

ГЛОБАЛЬНАЯ БИТВА (№ 4, сентябрь 2012) Новые  законодательные  меры  и  планы  российских  властей  по  воз действию  на  интернетСМИ  и  социальные  сети  вызвали  озабочен ность  и  широкую  дискуссию  в  обществе.  В  ней  заметен  скептицизм  по  поводу  технических  и  иных  возможностей  серьезно  повлиять  на  интернетпотоки в условиях глобального характера Сети.  На  фоне  повышенного  беспокойства  и  публичных  разборок  обойден  вниманием  нарастающий  в  последние  месяцы  на  между народной  сцене  накал  страстей  вокруг  перспектив  регулирования  интернетпространства.   В  декабре  в  Дубае  под  эгидой  Международного  союза  элек тросвязи  (МСЭ)  пройдет  Всемирная  конференция  по  международ ным  телекоммуникациям  с  участием  представителей  193  стран членов  Союза.  Одна  из  главных  целей  —  определение  принципов  регулирования  Интернета.  Уже  сама  ее  постановка  вызвала  беспо койство целого ряда государств и экспертного сообщества.  МСЭ  является  специализированным  учреждением  ООН,  рас пределяет радиочастотный спектр и спутниковые орбиты в глобаль ном  масштабе,  определяет  стандарты  в  области  радио  и  телеком муникаций.  Нормы  в  этой  сфере  были  закреплены  еще  в  1988  г.  в  Регламенте  международной  электросвязи,  но  в  основном  касались  каналов голосовых передач. Всемирная паутина тогда только зарож далась.  Тем  не  менее,  этими  нормами  продолжают  руководство ваться члены организации.  С течением времени и появлением новых технологий понадо билось,  по  мнению  руководства  Союза,  переоценить  принятые  кри терии,  что  предлагается  зафиксировать  на  предстоящем  мероприя тии, возможно, в формате измененного Регламента четвертьвековой  давности.  Ряд государств твердо противятся передаче МСЭ полномочий,  которые  бы  подрывали  сложившийся  статускво.  Степень  беспокой ства  усиливается  тем,  что  Россия,  Китай,  Саудовская  Аравия,  Брази лия, Индия, Иран склонны поддержать расширение в том или ином  формате полномочий МСЭ на интернетпространство и усиление го лоса ООН.  По  мере  развития  Интернета  эти  страны  уже  выражали  опре деленное недовольство тем, что вопросы всемирной паутины выпа дают  из  сферы  полномочий  международной  организации,  которая  бы  учитывала  интересы  участников  «на  равноправной  основе».   Попытки  изменить  ситуацию  предпринимались  на  разных  специа лизированных  форумах  —  но  преимущественно  в  качестве  «проб ных  шаров»,  и  жестко  пресекались  защитниками  существующего  положения вещей.   К  главным  регуляторам  Интернета  относятся  ICAAN  (Internet  Corporation for Assigned Names and Numbers), а также IETF и W3C. Они  имеют статус неправительственных организаций, находящихся на тер ритории США, и отличные от МСЭ функциональные обязанности.   Например,  их  лидер  —  ICAAN  занимается  вопросами  адреса ции в Интернете, включая доменные зоны, IPадреса и др. С 1998 г.  ICAAN  расширила  список  доменов  общего  пользования  с  3  до  18  и  планирует это делать дальше. Одной из заслуг этой организации счи тается то, что ее решения принимаются после обсуждения с предста вителями экспертных сообществ, деловых кругов и государственных  ведомств отдельных стран. Такое положение и  стремятся сохранить  противники  делегирования  даже  некоторых  полномочий  в  специа лизированный орган ООН.  В последнее время Россия вместе с Китаем и другими партне рами  активизировали  попытки  поставить  вопрос  о  корректировке  С. Кулик  сложившегося механизма. В марте на площадке ООН была очерчена  российская позиция: в формате МСЭ определить такие темы, как за щита  персональных  данных,  борьба  с  кибератаками  и  онлайн преступлениями.  Предлагалось  также  передать  под  контроль  МСЭ  выделение/распределение адресного пространства сети  Интернет и  вопросы злоупотребления в наименовании ресурсов, их адресации и  идентификации. Другими словами — часть функций ICAAN.   В  выступлении  главы  Минкомсвязи  России  Н.  Никифорова  на  пленарном заседании Совета МСЭ в июле отмечено желание, чтобы  «Союз уделил еще больше внимания обеспечению таких задач меж дународной государственной политики, как управление Интернетом,  его  развитие,  наконец,  защита  интересов  стран  в  ICAAN…  Среди  ос новных направлений работы Союза в этом году мы отмечаем приве дение  Регламента  международной  электросвязи  в  соответствие  с  последними  достижениями  в  области  развития  ИКТ.  Он  должен  от вечать представлениям о новых услугах связи в сочетании с повыше нием их качества и безопасности».  МСЭ также настроен на расширение полномочий на интернет пространстве,  давая  ООН  больше  возможностей  воздействовать  на  контроль  для  начала  хотя  бы  над  безопасностью  и  конфиденциаль ностью информации. Поэтому его подозревают в том, что он дейст вительно  намерен  предложить  на  конференции  такое  изменение  международных  правил  регулирования  электросвязи,  которое  чре вато  кардинальным  переформатированием  стандартов  и  структуры  всемирной паутины.  Руководство  МСЭ  утверждает,  что  любые  решения  будут  при ниматься  на  основе  консенсуса.  К  тому  же,  цель  конференции —  об судить нормы регулирования, по выражению генерального секретаря  МСЭ Х. Туре, в режиме «очень легкого прикосновения» к  существую щему статускво лишь для стимулирования конкуренции и инноваций,  снижения  затрат  на  доступ  к  Интернету  и  урегулирования  вопросов  безопасности и приватности информации.  По всей видимости, вокруг недопущения любого компромисса  или даже достижения какихто паллиативных корректировок норма тивных документов и ведется жесткая борьба — во многом скрытая  от  глаз  общественности.  Эксперты  жалуются  на  непрозрачность  пе реговоров государствучастников МСЭ, а также контактов между ни ми и руководством Союза.   Наверное,  сторонники  ужесточения  контроля  за  Интернетом  вполне понимают проблематичность получения желаемых результа тов на основе правила консенсуса. Так, США уже дали понять, что не  допустят передачи части функций ICAAN в МСЭ. Более того, согласно  недавнему  заявлению  Госдепартамента,  Соединенные  Штаты  будут  настаивать на «добровольном характере рекомендаций МСЭ».  По мнению ряда зарубежных экспертов, Всемирная конферен ция на самом деле будет обсуждать вопросы, связанные с «большим  бизнесом»,  а  не  с  политикой.  Более  того,  она  изза  жесткого  проти водействия, возможно, вообще не станет заниматься темой «свобо ды Интернета». Вероятные корректировки норм и механизмов будут  обусловлены преимущественно коммерческими соображениями.  По их версии, Россия и ее союзники в действительности наце лены не на ограничение этой свободы или полномочий ICAAN и дру гих  неправительственных  организаций.  Они  и  так  имеют  возмож ность поставить определенные «флажки» на своих территориях (что  уже делается). Их основной интерес — в изменении форматов платы  за интернетпотоки, которые ими считаются несправедливыми. Про вайдеры,  особенно  в  развивающихся  странах,  с  этой  позицией  со гласны. С учетом же того, что в этих странах многие провайдеры на ходятся  под  контролем  государств,  для  последних  было  бы  вполне  логичным попытаться достигнуть международных соглашений — та ких, как новый Регламент, в качестве инструмента реформирования  существующей системы финансовых потоков в свою пользу.  Поэтому  один  из  главных  вопросов  для  обсуждения  на  меро приятии  —  могут  ли  компании  взимать  с  контентпровайдеров  раз С. Кулик  личную плату за доступ к телекоммуникационным сетям. Недоволь ство  нынешней  системой  распределения  прибыли  в  Интернете  вы зывает тот факт, что провайдеры тратят большие суммы на развитие  своей инфраструктуры, которая, в свою очередь, способствует полу чению  дополнительной  прибыли  телекоммуникационными  компа ниями — такими, как Googlе.   В  этой  связи  выражается  определенная  уверенность,  что  в  случае «наихудшего варианта» — получения органом ООН всеобъ емлющих  полномочий  по  регулированию  Интернета,  многие  веду щие страны, включая США, выйдут из режима МСЭ или откажутся от  выполнения некоторых его требований, на сей раз касающихся Ин тернета.   В качестве промежуточного этапа реализации этого варианта  не исключается, что режим регулирования Интернета расколется —  одни  страны  будут  придерживаться  вероятных,  но  еще  неясных  требований МСЭ, которые могут быть приняты на конференции или  позже,  а  другие  —  нынешней  системы  во  главе  с  независимыми  главными  регуляторами.  Выражается  опасение,  что  даже  в  случае  закрепления  на  конференции  «легкого  прикосновения»  к  нормам  регулирования без серьезных изменений в правилах это даст старт  процессу  образования  двух  и  более  интернетальянсов,  которые  рано  или  поздно  станут  использовать  непонятные  друг  для  друга  «языки  общения».  Уже  появилось  выражение  «балканизация  Ин тернета».  В  целом  представляется,  что  вопрос  о  сохранении  либо  изме нении, хотя бы незначительном, статускво и «начале процесса» пе редачи полномочий под совместное международное регулирование  (ООН) и является главным в «подковерной борьбе». Политические и  коммерческие интересы в ней на самом деле переплетены. Присту пив к реформам лишь для изменения коммерческих «правил игры»,  вполне возможно запрятать в документы такие формулировки, кото рые могут использоваться в более масштабных комбинациях.  В любом случае интернетпространство вступило в новый этап  своего  развития,  когда  проблема  контроля  за  ним  становится  пред метом  ожесточенной  борьбы.  Более  того,  о  формировании  своего  рода  союзов  различных  государств  на  этом  пространстве  дефакто  можно говорить не в будущем, а в настоящем времени. Тем более, в  условиях  очевидных  изменений  в  подходах  к  свободе  Интернета  у  разных государств.  С. Кулик «СЕТЕВАЯ МОЩЬ» И ДИПЛОМАТИЯ (№ 6–7, ноябрь—декабрь 2012) Прогресс  в  информационных  технологиях,  ускоряющийся  рост  роли  киберпространства и социальных сетей порождают новую реальность  не только для организаций и граждан, но уже и для государств. Возни кающая информационная среда начинает диктовать свои правила иг ры  государственным  органам,  занятым  во  внешнеполитической  сфе ре.  Она  усложняет  международную  систему,  расширяет  список  ее  участников, меняет форматы социальнополитических событий, непо средственно затрагивающих мировую конфигурацию, становится фак тором  нестабильности  и  появления  дополнительных  угроз  —  речь  идет не только об информационной безопасности, но и о схемах фор мирования и протекания конфликтов.   Все это усиливает напряжение для внешнеполитических струк тур  и  является  одним  из  ключевых  раздражителей,  держащих  их  в  постоянном  режиме  ожидания  неприятностей.  По  всей  видимости,  такое воздействие будет возрастать и далее.   Вместе  с  тем,  широкая  поступь  Интернета  с  нарастающим  раз нообразием  сетевых  каналов  предоставляет  этим  структурам  новые  возможности в планировании и проведении внешней политики. Глав ное — вовремя и эффективно воспользоваться такими каналами.  Открывающиеся технологические ниши и возникающие нагрузки  на  внешнеполитическую  деятельность  влияют  на  производительность  ее  традиционных  рычагов,  связанных  с  многовековым  дипломатиче ским опытом. Соответственно, требуется своевременная перенастройка  инструментов, подходов и, возможно, даже концепций внешнеполити ческого  планирования  и  поведения.  Причем  в  достаточно  ускоренном  режиме.  В период разработки нынешней Концепции внешней политики  России  в  2008  г.  вызовы  и  потенциал  Сети  еще  не  оценивались  как  актуальные темы планирования, — как, впрочем, и в других ведущих  странах  (за  исключением,  пожалуй,  США).  В  последнее  время  у  нас  работа началась и,  хочется надеяться, будет  продолжаться  должны ми темпами и все более масштабно. В этой связи ограничимся неко торыми наблюдениями.  В течение прошлого десятилетия при обсуждении «сетевой мо щи» на международной арене зарубежные и отечественные аналити ки  преимущественно  концентрировались  на  теме  грядущих  войн  в  киберпространстве. Заметно меньшее внимание уделялось использо ванию киберинструментов во внешнеполитической работе.   В  начале  текущего  десятилетия  и  особенно  в  нынешнем  году  произошел всплеск интереса к использованию сетевых инструментов  во  внешней  политике  и  для  укрепления  международных  позиций  государств.  Такой  всплеск  затронул  —  пока  небольшой  волной  —   и наше экспертное сообщество.   Уже имеющиеся наработки, в том числе опирающиеся на опыт  государственного департамента США как безусловного лидера в по становке  Сети  на  свою  службу,  предоставляют  достаточную  «пищу  для размышлений». В свою очередь, исследования свидетельствуют  о том, что аналитическая мысль пока находится на этапе формулиро вания  конкретных  позиций  и  формирования  более  или  менее  сис темных подходов.  Важный показатель сохраняющейся неясности в понимании за дач использования внешнеполитического потенциала Сети — опреде ленная терминологическая путаница  как у нас,  так и  (уже в меньшей  степени)  за  рубежом.  Широкое  распространение  сохраняют  опреде ления  «цифровая  дипломатия»,  «дипломатия  2.0»  и  их  вариации.  Модной  становится  «Твиттердипломатия».  Но  обратим  внимание  на  то, что в самые последние месяцы на зарубежных площадках стал до С. Кулик  минировать  термин  «электронная  дипломатия»,  принятый  госдепар таментом США уже несколько лет назад.  По нашему мнению, основное его отличие заключается в том,  что  «электронная  дипломатия»  подразумевает  две  стороны  одной  медали. Речь идет о взаимосвязи между использованием возможно стей  Сети  внутри  и  вне  системы  принятия  внешнеполитических  ре шений и осуществления необходимых действий.   В этом — суть употребления Сети для международной работы  государства,  независимо  от  того,  под  какое  официальное  или  попу лярное  определение  оно  подпадет.  Осознание  этой,  на  первый  взгляд, очевидной вещи многими зарубежными экспертами и поли тиками отчасти и объясняет бурную популярность «электронной ди пломатии» в таком понимании.   Если  внимательно  просмотреть  оценки  «цифровой»  и  иной  дипломатии, то ее превалирующее предназначение видится в обес печении коммуникации вовне — прежде всего, в налаживании кана лов «обратной связи» с общественностью и элитами за рубежом. Ес тественно, преимущественно в рамках политики «мягкой силы» или  публичной дипломатии как ее составной части.   Такая односторонняя направленность вносит дополнительную  путаницу с появлением новых инструментов. Например, при анализе  политики  «мягкой  силы»  довольно  популярным  стало  определение  «Твиттердипломатии»  —  вплоть  до  оценки  Твиттера  как  главного  показателя  эффективности  внешнего  воздействия  среди  инструмен тов  Сети.  Только  с  конца  минувшего  января  госдепартамент  расши рил аудиторию для прямого общения по Твиттеру и Фейсбуку с 8 до  почти 16 млн человек, а разница в 8 млн — это больше общего числа  подписчиков десяти крупнейших газет Соединенных Штатов.  Все  же  вполне  очевидно,  что  даже  если  ограничиваться  ис пользованием  Сети  как  пространства  для  публичной  дипломатии,  Твиттер  или  Фейсбук  остаются  лишь  одним  (пусть  и  важным)  эле ментом  этой  дипломатии.  Для  последней  действительно  серьезный  вызов  —  настройка  эффективной,  широкоохватной  и  быстрой  «об ратной  связи»  с  иностранными  гражданами.  В  отличие  от  традици онных  средств  коммуникаций,  Интернет,  пожалуй,  впервые  предос тавляет  государству  такой  масштабный  канал  ведения  не  монолога  (через телевидение или печатные СМИ), а постоянного диалога с за рубежной аудиторией.  Задачи же того, что понимается под «электронной диплома тией»  в  том  же  госдепе,  гораздо  более  сложные  и  комплексные.  Действительно полезное обеспечение внешних «обратных связей»  требует  повышения  эффективности  и  согласованности  процесса  принятия и реализаций решений и, что не менее важно, его опера тивности.  Если рассмотреть основные направления работы госдепа в рам ках  «электронной  дипломатии»  (по  критериям  состыковки  функцио нальных цепочек между различными структурами и обязанностей от дельных подразделений), то их условно можно разбить на три группы:  чисто  внутрисистемная  (оптимизация  и  аккумуляция  оценок  и  пред ложений, управление огромными потоками собственной информации  как внутри самого департамента, так и в общем механизме принятия  внешнеполитических решений); чисто внесистемная (включая публич ную  дипломатию),  нацеленная  на  укрепление  позиций  и  репутации  страны  за  рубежом  и  использование  «внешней  экспертизы»  через  цифровые инструменты, содействие свободе Интернета; «смешанная»  (состыковка  первых  двух  групп,  в  том  числе  в  реагировании  на  чрез вычайные ситуации и др.). Таким образом, «электронная дипломатия»  в этом  режиме  подразумевает весьма широкий  набор  задач  — и но вых,  и  традиционных,  решаемых  с  использованием  инфокоммуника ционных технологий.   Оптимизация  работы  внутри  системы,  естественно,  усиливает  вызовы для обеспечения кибербезопасности. Подтверждение тому —  истории  с  «Викиликс».  Не  случайно  эти  вызовы  занимают  одно  из  первых мест в продолжении курса «электронной дипломатии».  С. Кулик  Если  взять  совсем  свежие  результаты  многолетней  работы  гос департамента  по  проекту  «электронной  дипломатии»,  то  они  свиде тельствуют о приоритетности трех из восьми направлений — перена стройка  контактов  с  зарубежной  аудиторией  как  важной  части  публичной  дипломатии,  содействие  свободе  Интернета  и  то,  что  оп ределяется как «управление знанием» (т. е. в целом оптимизация про цесса  принятия  решений  внутри  системы).  При  этом  достаточное  ос вещение  в  СМИ  получают  «электронная»  политика  США  в  сфере  публичной дипломатии (особенно изза американских успехов в Твит терпространстве) и, в меньшей мере, борьба Вашингтона за свободу  Интернета. Последнее же направление явно обделено внешним вни манием, что вполне объяснимо.  Нынешняя  аналитическая  работа  в  сфере  «электронной  ди пломатии» ведется не только с учетом опыта США. Заходит разговор  даже  о  возможности  появления  новой  дисциплины,  которая  будет  формироваться в процессе внедрения технологических новаций для  каждодневной,  а  не  эпизодической  деятельности  внешнеполитиче ских структур и их адаптации к новым вызовам и угрозам.   Этим структурам, в свою очередь, также нужно будет адаптиро ваться  —  несмотря  на  вполне  понятную  приверженность  традицион ным  методам  и  инструментам.  Разумеется,  без  постановки  вопроса  (как это делают некоторые энтузиасты новых технологий) о якобы гря дущей замене традиционной дипломатии на какуюто иную.   Еще в 1998 г. в принятом госдепартаментом документе по стра тегическому планированию на десятилетие вперед роль электронных  технологий  во  внешнеполитической  деятельности  практически  не  упоминалась. Но тогда же началась работа по ее оценке — изза при знания  неудач  дипломатического  ведомства  по  позиционированию  страны в связи с конфликтами в Восточной Африке. Лишь вслед за сен тябрьской  трагедией  2001  г.  была  образована  в  следующем  году  ра бочая группа по «eDiplomacy» под кураторством самого госсекретаря  К. Пауэлла.  Эта история свидетельствует о том, что серьезный толчок важ ной  инициативе  возникает  с  осознанием  ее  востребованности  изза  недоработок в условиях чрезвычайных и конфликтных ситуаций. В то  же время она позволяет объяснить и определенный скептицизм, ко торый  питали  к  идее  «электронной  дипломатии»  даже  ведущие  со юзники США.   В  этой  связи  следует  отметить,  что  отношение  многих  ведущих  стран к развитию «электронной дипломатии» уже меняется — причем  довольно  быстро.  Более  того,  появляются  новые  направления  взаи модействия  между  союзниками  в  том,  что  касается  даже  «обратной  стороны  медали»  —  вопросов  согласованности  для  более  эффектив ного и оперативного сотрудничества.  Именно на востребованность сетевых технологий в увязывании  режимов  внутри  и  вне  системы  принятия  решений  —  прежде  всего  для повышения внешней отдачи — следует обратить самое присталь ное  внимание.  Целесообразно  задуматься  как  о  должных  концепту альных  усилиях,  так  и  о  своевременной  переналадке  режимов  рабо ты, включая необходимую подготовку кадров.  С. Кулик «ВОЛНЫ СНОУДЕНА» (№ 11 (18), ноябрь 2013) Разоблачения  Э.  Сноуденом  работы  американских  спецслужб  про должают находиться в центре внимания мировой и российской прес сы. Каждое поступление их очередных порций попрежнему вызывает  заметный всплеск интереса к теме. При этом очевидное предпочтение  отдается  фактам  и  оценкам,  касающимся  воздействия  на  союзниче ские отношения Вашингтона с рядом европейских государств, особен но  с  Германией.  Лидера  последней,  как  оказалось,  прослушивало  Агентство национальной безопасности (АНБ) США.   Вместе  с  тем,  на  информационном  поле  недостаточно  просмат риваются многие иные проблемы, возникающие для Вашингтона, да и  его  ближайших  сторонников.  Эти  проблемы  не  порождены  открове ниями  американца.  Он,  скорее,  поспособствовал  расширению  круга  государств, где тема кибербезопасности, даже иногда против воли ру ководства,  стала  обязывающей  в  политической  повестке.  Более  того,  заметно обозначился энтузиазм крупных игроков (во всяком случае, на  нынешнем  отрезке  времени)  в  вопросе  формирования  приемлемых  международных правил поведения. Как следствие, наблюдаются опре деленные изменения в расстановке сил касательно формирования ре жимов регулирования Сети.  По  всей  видимости,  будут  и  следующие  «волны  Сноудена»  —  причем  не  обязательно  вызванные  новыми  порциями  компромата  на американские спецслужбы. Но и без них значение проблематики  кибербезопасности  (или,  в  российском  и  становящемся  все  более  популярным  в  мире  понимании,  информационной  безопасности)  в  международной повестке 2014 г. значительно вырастет.  Отметим, что эта тема и до событий со Сноуденом находилась на  верхних  этажах  приоритетов  ведущих  стран.  Но,  помимо  расширения  круга вовлеченных в проблематику, в последней различными игроками  могут  расставляться  собственные  акценты  и  предлагаться  различные  увязки решения тех или иных вопросов с другими, не относящимися к  ней требованиями. В том числе в переговорах с Вашингтоном.  В  рамках  этой  проблематики  обсуждается  множество  взаимо связанных аспектов — о соблюдении свободы слова и прав челове ка,  о  предотвращении  военнополитических,  экономических  и  тер рористических угроз, исходящих из Сети и др.   Ситуация чревата усилением противоборства между группами  игроков,  занимающих  разные  позиции  касательно  понимания  «сво боды  Интернета»,  кибер  или  информационной  безопасности,  под ходов к формированию общих правил поведения в кибепространст ве,  а  также  изменениями  расстановки  сил  внутри  и  между  ними.  Вместе  с  тем,  как  это  ни  странно  на  первый  взгляд,  появляются  большие,  нежели  ранее,  возможности  для  достижения  компромис сов — начиная от общих позиций политического и юридического ха рактера и кончая важными техническими нюансами.  Повторим,  что  это  не  заслуга  Сноудена.  Он  лишь  внес  свою  лепту  в  увеличение  шансов,  по  меньшей  мере,  подправить  сложив шийся с времен появления новых ИКТ статускво.  Ряд ведущих стран особенно рьяно защищают статускво в от ношении регулирования работы «всемирной паутины». Эта тема уже  многие  годы  присутствует  на  различных  международных  «самми тах» по киберпространству. На первых этапах основной мотив для ее  обсуждения  со  стороны  некоторых  участников  заключался  в  недо вольстве  тем,  что  центральные  серверы  находятся  на  территории  США. Затем число недовольных постепенно расширялось, а в повест ку все активнее включался вопрос о целесообразности перевода ре жима  регулирования  под  крыло  ООН.  Оба  направления  громче  за звучали в международном сообществе.  В  этой  связи  посмотрим  на  некоторые  подвижки,  происходя щие в таких крупных странах, как Индия и Бразилия. Обе страны оп С. Кулик  ределенное  время  готовились  к  обеспечению  своей  безопасности  в  киберпространстве.  Разоблачения  Э.  Сноудена  стимулировали  их  действия в нежелательном для Вашингтона направлении.  Согласно «утечкам», Индия занимает пятое место в списке го сударств,  подвергнутых  электронной  слежке  со  стороны  Соединен ных Штатов и первое — среди членов БРИКС (Бразилия, Россия, Ин дия,  Китай  и  Южная  Африка).  Поначалу  официальные  круги  Индии  предпочли  не  нагнетать  критику  в  адрес  США.  Правительство  в  ос новном делало упор на «отсутствии причин для беспокойства», ссы лаясь на то, что премьерминистр не пользуется мобильным телефо ном и электронной почтой.   Но в августе оно объявило о разработке новых подходов в ис пользовании  электронной  почты  всеми  государственными  служа щими. Основные усилия будут направлены на то, чтобы уйти от услуг  провайдеров  с  серверами  на  территории  США  —  Google,  Yahoo,   Microsoft и др.  Далее пространство для наступления стало расширяться. В на чале  ноября  Верховный  суд  индийской  столицы  обратил  внимание  на нарушения компаниями «Google», «Facebook» и другими местных  законов,  включая  Закон  об  информационных  технологиях  от  2000  г.  Добавим, что дела о соответствии действий этих компаний местному  законодательству рассматриваются и в других судебных органах шта тов страны. Суд Дели также потребовал от государственных органов  завершить в декабре работу по прояснению политики использования  электронной почты для официальных нужд и на предмет прекраще ния передачи данных на серверы за пределами страны.   Напомним: в октябрьской порции информации Э. Сноудена за свидетельствовано,  что  АНБ  США  внедрилось  в  серверное  оборудо вание «Google» и работало с данными в т. н. «облаке» «Google» по сле  того,  как  они  оказывались  на  серверах  центрального  хранения  компании.  При  этом  информация  подтвердила  высокий  уровень  безопасности  хранения  у  этой  компании,  о  чем  постоянно  заявляло  руководство  «Google».  «Утечки»  также  указали  на  уязвимость  ком пании  «Adobe  Systems».  Добавим,  что  о  такого  рода  проколах  Сно уден начал объявлять еще в июне.  Правительственные  структуры  Индии  настроены  в  середине  или конце декабря ввести в действие новый коммуникационный ре жим.  Все  соответствующие  услуги  будут  обеспечиваться  Националь ным информационным центром.  Заметим, что еще до истории со Сноуденом разрабатывалась, а в  начале лета была принята «Национальная политика в сфере кибербезо пасности»  —  первый  документ  такого  рода  в  стране.  Помимо  задачи  найти определенный баланс между соблюдением прав личности и тре бованиями национальной безопасности, он нацеливает на обеспечение  безопасности данных пользователей Сети и, что немаловажно, интере сов отечественной ИКТиндустрии. Не удивительно, что частный бизнес  активно  подключился  к  выполнению  соответствующих  установок,  но,  подчеркнем,  одновременно  внимательно  следит  за  тем,  чтобы  свобо ды граждан в сфере коммуникаций не были излишне ограничены.  Об  изменениях  в  использовании  электронной  почты  офици альными лицами объявили и в Бразилии. Там был издан указ о соз дании нового режима связи в правительственных структурах для за щиты  передачи  информации  внутри  государственного  механизма.  Эту обязанность вменили федеральной службе по обработке инфор мации «Serpro». А министр по коммуникациям заявил о намерении  добиться  юридически  обязывающих  требований  обмена  данными  только на местном оборудовании.  Примеры,  как известно,  могут  быть  заразительными.  Особенно  если их подают такие государства, как Бразилия и Индия. Иное дело —  как  им  удастся  реализация  такого  рода  планов.  Вполне  заметно,  что  затрагиваются, по меньшей мере, два важных для Соединенных Шта тов  вопроса  —  о  географии  центральных  серверов,  которые  сейчас  находятся на американской территории, и об интересах гигантов ИКТ,  которые также преимущественно американские.   С. Кулик  Отметим,  что  еще  до  нынешних  событий  ограничительные  ме ры ряда стран в отношении Интернета создали определенное напря жение  в  отношениях  правительства  с  деловым  сообществом  в  самих  США. Государства, предпринимающие такие меры, часто прибегают к  услугам зарубежных интернеткомпаний, которые работают на их тер ритории.  Мировые,  особенно  американские,  корпорации  встают  пе ред выбором — выполнять правовые или иные требования этих госу дарств или отказаться следовать им с перспективой потерять там свой  бизнес.  С  другой  стороны,  выполняя  эти  требования,  они  могут  вы звать на себя недовольство властей Соединенных Штатов.  Однако  до  последнего  времени  камнем  преткновения  были   т.  н.  «авторитарные  режимы»,  к  коим  Бразилию  и  Индию  никак  не  причислишь.  Теперь  перечень  государств,  где  изза  просчетов  Ва шингтона ущемляются бизнесинтересы компаний, связанных с ИКТ,  может  пополниться  странами,  признанными  в  качестве  демократи ческих,  в  том  числе  такими  близкими  партнерами  США,  как  Брази лия.  (Не  будем  забывать,  что  нынешней  американской  администра ции удалось заметно укрепить диалог и с Дели).  Попутно добавим, что разоблачения Сноудена способны укре пить сомнения, все еще распространенные во многих странах, отно сительно  использования  Сети  для  контактов  между  официальными  лицами. Речь, например, может идти о набиравшей  популярность в  последние  пару  лет  т.  н.  «Твиттердипломатии»,  которая  включает  контакты  между  лидерами  стран,  активное  использование  «Твитте ра» или «Фейсбука» дипломатами и другими служащими (не только  для  связи  с  общественностью).  Такие  контакты  активно  поддержи ваются  на  собственном  показательном  опыте  государственным  де партаментом  США.  При  всех  очевидных  плюсах  «электронной  ди пломатии»  у  их  недоброжелателей  все  больше  поводов  для  дискредитации роли ИКТ для внешнеполитических нужд.  Пойдем дальше. Как известно, Россию и целый ряд государств  не  устраивает  сложившаяся  система  управления  основными  функ циями Интернета. В ней общее руководство осуществляет Общество  Интернета (ISOC) с представительствами в США и Швейцарии. Но ос новная  роль  на  «адресном  пространстве»  принадлежит  Интернет корпорации по регулированию присвоения доменных имен (ICAAN),  расположенной  в  Соединенных  Штатах.  Часть  стран  усматривают  в  ней  защитника  американской  модели  работы  Интернета,  основан ной на отказе от контроля за контентом. Другие, наоборот, критику ют ее за непоследовательность в защите свободы Сети.  Еще  до  появления  Э.  Сноудена  международное  давление  на  ICAAN заметно возросло. Оно нацелено в том числе на интернацио нализацию  управления  Интернетом  и  ослабление  доминирующего  положения организации. В свою очередь, корпорация оборонялась с  завидным упорством.  Как  оказалось,  прослушивали  не  только  германскую  канцлерин,  но и бразильского президента, которая отказалась от планировавшего ся визита в США и активно выражала свое возмущение. К ней и поспе шил руководитель ICAAN, который на сей раз призвал к «объединению  вокруг новой модели управления на равноправной основе».  В свою очередь, президент Бразилии после этой встречи объя вила  о  планах  страны  созвать  в  апреле  2014  г.  «международный  саммит  представителей  правительств,  промышленности,  граждан ского общества и академических кругов» для обсуждения регулиро вания Интернета. «Саммиты» по вопросам регулирования Интернета  и  по  кибербезопасности,  повторим,  уже  проводятся  в  различных  местах.  На  них  все  заметнее  проявляются  противоречия  вокруг  ны нешней  системы  управления  Интернетом,  но  в  конечном  итоге  со храняется  статускво.  Однако  складывающиеся  условия,  да  и  на строения организаторов предстоящих мероприятий такого рода, уже  не могут дать его сторонникам уверенности в их итогах.  Более того, осенью президент Бразилии заявила о том, что ве дущую  роль  в  регулировании  действий  государств  в  сфере  ИКТ  и  в  сохранности  данных  должна  играть  ООН.  Специалисты,  в  том  числе  С. Кулик  российские, уже высказали очень большие сомнения касательно вы полнимости (даже технически) ее предложения о создании для этого  «гражданского многостороннего формата управления и использова ния  Интернета».  Но  расценили  такое  заявление  как  серьезный  сиг нал  сторонникам  укрепления  роли  ООН  в  режиме  регулирования  Интернета.  Напомним,  что  в  конце  прошлого  года  прошла  знаковая  Все мирная конференция по международным коммуникациям под эгидой  Международного  союза  электросвязи  (МСЭ).  На  ней  обсуждались  принципы регулирования Интернета для новой редакции Регламента  союза, который не менялся с 1988 г. Союз является специализирован ным  подразделением  ООН;  целый  ряд  стран,  включая  Россию,  под держивает  распространение  надзорных  полномочий  МСЭ  на  интер нетпространство  и,  соответственно,  усиление  голоса  ООН.  Они  все  активнее  выражают  недовольство  тем,  что  вопросы  «всемирной  пау тины» выпадают из сферы полномочий этой международной органи зации, которая бы учитывала интересы ее 193 странчленов на равно правной основе.  В  принятую  на  конференции  новую  редакцию  Регламента  не  вошел наиболее спорный пункт, касающийся прав государств «управ лять ресурсами наименования, нумерации и идентификации, исполь зуемых на их территориях для международной электросвязи, если они  сочтут  это  необходимым».  Он  непосредственно  затрагивал  интересы  ICAAN. Тем не менее, несмотря на компромиссный характер докумен та,  его  не  подписали  США,  Австралия,  Канада,  Япония,  ряд  европей ских стран.  Сейчас же Бразилия и Германия обратились к ООН с предложе нием принять документ с базовыми правилами использования Интер нета. В конце октября они представили в третий комитет Генеральной  Ассамблеи  ООН  проект  резолюции  «Право  на  неприкосновенность  частной жизни в цифровую  эпоху»  с  призывом ко всем государствам  распространить на Интернет и другие ИКТ гарантированные права на  защиту конфиденциальности. Речь идет о создании «на национальном  уровне  независимых  механизмов  контроля,  способных  обеспечить  прозрачность и подотчетность ведущейся слежки за средствами связи,  перехвата сообщений и сбора личной информации».  Эти  права  зафиксированы  в  важнейшем  документе  по  защите  прав  человека  —  Международном  пакте  по  гражданским  и  полити ческим  правам  (принятом  Генассамблеей  в  1966  г.  и  введенном  в  действие  в  1976  г.,  задолго  до  появления  Интернета).  Правда,  Пакт  позволяет  отойти  от  таких  гарантий  «для  защиты  национальной  безопасности или общественного порядка». Обе страны надеются на  принятие документа к концу года.  Вместе с тем, эксперты не исключают вероятности того, что эта  инициатива может привести к появлению дополнительного протоко ла  к  ст.  17  Пакта.  В  сентябре  Берлин  выступил  с  предложением  о  возможности  подписания  такого  протокола,  который  бы  учитывал  новую ситуацию в кибепространстве — использование появившихся  технологий для сбора и хранения персональных данных. Однако та кая  перспектива  вызывает  множество  вопросов,  в  том  числе  техно логического порядка.  Резолюции  Генеральной  Ассамблеи  не  являются  юридически  обязывающими  документами,  но  все  же  отражают  тренды  в  на строениях и имеют определенный политический вес. Тем более, что  совместный  шаг  двух  важных  игроков  оценивается  как  первая  зна чимая международная попытка заключить глобальное соглашение о  защите  персональных  данных.  Не  случайно,  по  выражению  одного  из  западных  экспертов,  шаг  Германии  и  Бразилии  является «приме ром самых наихудших последствий откровений Сноудена».   Почти одновременно с подачей бразильскогерманского проекта  в Первом комитете Генассамблеи была единогласно одобрена россий ская резолюция «Достижения в сфере информационной безопасности  и  телекоммуникации  в  контексте  международной  безопасности».   В ней предусмотрена выработка «норм, правил или принципов ответ С. Кулик  ственного  поведения  государств  в  информационном  пространстве».  Такого рода инициативы Москвы были и раньше, но не получали дос таточной  поддержки.  Помимо  консенсуса,  на  сей  раз  в  соавторах  до кумента числятся более 40 государств.   В целом, произошел достаточно заметный толчок для возмож ных  изменений  в  сложившемся  статускво  регулирования  «всемир ной паутины». Серьезно задеты интересы  ряда ведущих государств,  что отражается и на внутриполитических раскладах, репутация круп ных игроков на рынке ИКТ, прежде всего американских, а также по зиции сторонников обеспечения «свободы Интернета». Что касается  наступления  на  последних,  то  представляется  важным  «не  выплес нуть с водой ребенка».  В отличие от модели открытой «сетевой мощи» в том или ином  режиме, другие модели, предлагающие путем выстраивания преград  для глобальной Сети, цензуры и др. защитить государство от внешнего  воздействия, по разным причинам, в том числе технологическим, об речены  на  неудачу.  Различные  ограничения  будут  в  разной  степени  преодолеваться. Открытая модель может видоизменяться, но не под вергнется  качественной  трансформации.  К  тому  же  не  следует  забы вать, что значительная часть игроков во многих странах, включая Бра зилию  и  Индию,  не  приемлют  государственный  контроль  —  да  и  не  подпадают под него, работая на наднациональном уровне.  С. Кулик К ВОПРОСУ О БЕЗОПАСНОСТИ В СФЕРЕ ИНФОРМАЦИОННО

КОММУНИКАЦИОННЫХ ТЕХНОЛОГИЙ

(№ 12 (19), декабрь 2013) В  начале  декабря  произошло  событие,  оставшееся  неотмеченным  вниманием экспертов и журналистов. Между тем, оно представляет ся важной вехой на пути сближения позиций ведущих государств по  одному  из  важнейших  вызовов  для  мирового  сообщества  —  безо пасности информационнокоммуникационных технологий (ИКТ) и их  использования.  В ходе встречи Совета министров иностранных дел Организации  по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) принят «Первона чальный  перечень  мер  укрепления  доверия  в  рамках  ОБСЕ  с  целью  снижения возникновения конфликтов в результате использования ин формационных и коммуникационных технологий». Мероприятие про ходило  в  Киеве  в  разгар  событий  на  Майдане.  И  неудивительно,  что  этот  результат  не  нашел  достойного  отражения  в  комментариях  по  поводу заседания глав внешнеполитических ведомств.  По существу же, как справедливо отметил МИД России в сооб щении  для  СМИ,  «данный  документ  носит  прорывной  характер».  Впервые в истории ОБСЕ очерчен ряд мер укрепления доверия каса тельно  сферы  ИКТ,  что  само  по  себе  немаловажно.  Помножим  на  охват  огромного  пространства,  от  Ванкувера  до  Владивостока,  с  го сударствами,  имеющими  существенно  отличающиеся  позиции  по  многим вопросам. Тем более по такой чувствительной теме, как ис пользование ИКТ, включающей проблематику Интернета. Но консен сусное решение о векторе дальнейшей работы найдено.  С. Кулик  По нашему мнению, главный посыл документа — члены Орга низации обозначили понимание того, что, несмотря на все противо речия, они оказались в одной лодке в океане угроз, возникающих с  развитием  ИКТ. После длительных и  безрезультатных споров новые  реалии все же стимулировали поиски общей платформы в защите и  самих  технологий,  и  их  использования  от  многочисленных  опасно стей — будьто военнополитические, террористические, финансово экономические или гуманитарные.  Обратим  внимание  на  два  сделанных  акцента.  Вопервых,  дальнейшая  работа  ОБСЕ  по  мерам  доверия  дополняет  соответст вующую деятельность ООН с учетом Устава и Международного пакта  по гражданским и политическим правам (принят в 1966 г. и введен в  действие в 1976 г.). Вовторых, эта структура руководствуется терми ном  «безопасность  ИКТ  и  использования  ИКТ».  «Первоначальный  перечень»  не  переведен  на  русский,  а  в  английском  варианте  тер мин выражен так — «in the fields of security in the use of ICTs».  Разночтения в терминологии предмета обсуждения не первый  год  тормозят  сближение  позиций  по  самому  предмету,  отвлекая  усилия  и  время  на  расшифровку  предлагаемых  базовых  определе ний  для  лучшего  понимания  собеседников,  либо  изза  использова ния  последними  их  «непонимания»  для  ухода  от  существа  разгово ра. Особенно это коснулось практики дебатов между российскими и  западными политиками и экспертами.  Стороннему  читателю  терминологические  нестыковки  на  пер вый  взгляд  покажутся  несущественными,  а  сама  тема  скучной.  Спе циалистам — важными, если не принципиально значимыми. И при чин тому много.   Отечественные  официальные  лица  при  поддержке  многих  экс пертов используют термин российского происхождения, появившийся  еще  в  конце  прошлого  века,  —  «международная  информационная  безопасность»  (МИБ).  Их  западные  собеседники  предпочитают  (с  оп ределенными  вариациями)  «кибербезопасность».  Не  будем  отвле К вопросу о безопасности в сфере информационнокоммуникационных технологий  каться  на  разбор  разночтений.  Ограничимся  тем,  что  наши  партнеры  усмотрели  в  российской  позиции  намерение  поставить  информаци онные  потоки  под  национальный  контроль,  а  их  мы  подозреваем  в  планах  сохранить  существующий  режим  регулирования  Интернета   (с центральными серверами на территории США). Собственно, вокруг  проблематики  Интернета  и  его  регулирования,  которая  доминирует  на  переговорных  и  экспертных  площадках,  чаще  всего  и  происходит  взаимное «непонимание».  Сложности  усугубляются  тем,  что  безопасность  должна  обес печиваться  на  какомто  пространстве.  Многие  отечественные  спе циалисты  уже  предпочитают  термин  «киберпространство»,  который  широко  распространен  за  рубежом  и  используется  в  официальных  материалах  ведущих  стран.  Но  и  здесь  отсутствует  согласованное  четкое  понимание  данного  понятия (в  том  числе  в  западном  мире).  К  тому  же  российский  термин  «информационное  пространство»,  в  отличие  от достаточно «разжеванного»  определения  «международ ной информационной безопасности», если и встречается, то не рас шифровывается  в  базовых  документах  (недавно  принятых  «Основах  государственной  политики  в  области  международной  информаци онной  безопасности  на  период  до  2020  года»  и  действующей  Док трине информационной безопасности от 2000 г.).  Однако  «лед  тронулся»  с  принятием  в  июне  2013  г.  на  полях  саммита «Группы восьми» в Великобритании «Совместного заявления  президентов Российской Федерации и Соединенных Штатов Америки о  новой области сотрудничества в укреплении доверия». Действительно  новой — охватывающей ИКТ. В заявлении речь идет об «угрозах безо пасности в сфере использования ИКТ и самим ИКТ» и о «борьбе» с ни ми.  Несложно  заметить,  что  этой  формулировкой  впоследствии  вос пользовались авторы «Предварительного перечня».  В  российскоамериканском  документе  список  включает  «воен нополитические и криминальные угрозы, а также угрозы террористи ческого характера». В нем конкретнее прописаны задачи сотрудниче С. Кулик  ства.  Среди  них  —  «более  эффективная  защита  критически  важных  информационных систем», «урегулирование опасных ситуаций, вызы ваемых  событиями,  которые  могут  создавать  угрозы  безопасности  в  сфере использования ИКТ и самим ИКТ».   Как с «украинской историей» ОБСЕ, на этот раз непростой фон  отношений  Москвы  и  Вашингтона  помешал  достойной  и  широкой  оценке  договоренности.  А  в  ней  отмечается,  что  «сегодня  мы  под тверждаем  завершение  знаковых  этапов,  призванных  укрепить  от ношения,  повысить  транспарентность  и  доверие  между  нашими  двумя странами». Именно знаковых, ибо для прогресса в этой чувст вительной сфере потребовалось разгребать высокие завалы.  Стоит  отметить,  что  сама  по  себе  готовность  обеих  стран  за няться  совместно  «урегулированием»  явилась  сильным  сигналом  для мирового сообщества. Сообщается, что целый ряд государств, в  том числе западных, проявляют интерес к заключению аналогичных  договоренностей с Россией.   Вместе с тем, полезно идти дальше, отдельно фиксируя наме рения не только по урегулированию, но и по предотвращению такого  рода  ситуаций.  Помимо,  скажем,  поставленной  в  документе  задачи  защиты критически важных информационных систем, целеполагание  предотвращения  требует  более  широкого  списка  инструментов  и  планов  совместных  действий,  а  главное  —  иных  планок  доверия.   Но всему свое время.  Свое время может придти и для согласованного и уточненного  понимания того, что сейчас фигурирует как «безопасность ИКТ и ис пользования ИКТ», и для включения такого понимания в националь ные базовые документы. В свою очередь, через переговорные меха низмы  некоторые  национальные  подходы  возможно  вписывать  в  общие позиции партнеров. Процесс, как говорится, пошел.   Обратимся  за  примером  к  нашему  свежему  официальному  оп ределению «международной информационной безопасности». В упо минавшихся  «Основах»,  принятых  после  Совместного  заявления,  под  К вопросу о безопасности в сфере информационнокоммуникационных технологий  ней  понимается  «исключение  возможностей»  в  том  числе  «деструк тивного  и  противоправного  воздействия  на  элементы  национальной  критической  информационной  инфраструктуры».  Такое  понимание  вполне  вписывается  в  поставленные  российскоамериканским  доку ментом задачи и, в принципе, соответствует формуле «Предваритель ного перечня».  Не  нужно  забывать  продуктивную  работу  по  линии  ООН.  Там  работает  Группа  правительственных  экспертов,  которая  по  данной  теме  играет  ведущую  роль  на  глобальном  уровне.  Почти  одновре менно с Совместным заявлением она выпустила свой второй доклад.  В отличие от первого, в  нем также,  на основе достигнутого  компро мисса, речь идет об «использовании ИКТ» (с ориентацией на предот вращение военнополитических конфликтов). Доклад получил высо кую официальную оценку ведущих государств, включая Россию.  Как  бы  принимая  эстафетную  палочку  от  Совместного  заявле ния и доклада Группы «Предварительный перечень» (вспомним его  акцент на «дополнении соответствующей деятельности ООН») ставит  следующую  задачу:  «Для  ослабления  риска  непонимания  в  отсутст вие согласованной терминологии и продолжения диалога участвую щие  государства  в  качестве  первого  шага  добровольно  предоставят  список национальных определений, касающихся безопасности ИКТ и  использования  ИКТ,  с  объяснением  и  конкретизацией  каждого  тер мина…  В  более  отдаленной  перспективе  участвующие  государства  приложат усилия для составления согласованного словаря».   По  регламенту  общей  работы  планируется  провести  первый  обмен  позициями  по  очерченным  направлениям  разработки  мер  доверия до конца октября 2014 г. Кроме этого договорились, что на значенные сторонами эксперты будут собираться, по меньшей мере,  три раза в год для анализа поступившей информации и дальнейших  шагов.  К  работе  предполагается  приступить  уже  в  начале  2014  г.  с  тем, чтобы к октябрю иметь достаточный пакет для совместного об суждения.

С. Кулик  Для  дальнейших  успешных  усилий  на  площадках  ООН  и  ОБСЕ  еще  очень  много  препятствий.  Одно  из  них  —  составление  единого  словаря терминов. А это, в свою очередь, зависит от сверки позиций  по  различным  вопросам,  касающимся  безопасности  ИКТ  и  их  ис пользования. Наиболее актуальный в этом списке — судьбы регули рования Интернета.  Так,  в  документе  отмечено,  что «участвующие  государства  бу дут добровольно обмениваться информацией о мерах, которые они  предпринимают  для  обеспечения  свободного,  предоставляющего  возможность взаимодействия, безопасного и надежного Интернета».  А что конкретно вкладывать в понимание такого «обеспечения»?  Российская  делегация  приложила  к  документу  свое  офици альное добавление. Поддерживая решение ОБСЕ, «Российская Фе дерация  будет  руководствоваться  в  его  выполнении  твердой  при верженностью  принципам  невмешательства  во  внутренние  дела  государств,  их  равенства  в  процессе  управления  Интернетом  и  су веренным  правам  государств  на  управление  Интернетом  на  их  на циональном  информационном  пространстве,  международному  праву  и  соблюдению  фундаментальных  прав  и  свобод  человека»  (перевод с английского).  В общем, впереди много работы. В самое последнее время мы  увидели, наконец, «свет в конце тоннеля», пускай довольно зыбкий.  Достижение  же  масштабных  успехов  в  этой  работе  напрямую  зави сит  от  активности  отечественного  и  международного  экспертного  сообщества.  Н. Масленников «ГРУППА ДВАДЦАТИ» —

ОБНОВЛЕНИЕ ПОВЕСТКИ

Pages:     | 1 |   ...   | 2 | 3 |

4

| 5 | 6 |