«Джоан Кэтлин Роулинг Это первый народный перевод Гарри Поттера (перевод от 29 мая 2001 — последняя правка 28 дек 2001). Идет правка всех книжек (четвертая пока в черновом варианте). Исправляемая версия и продолжение на ...»

"Это мадам Розмерта, — сказал Рон. — Я закажу выпивку, ладно?" — добавил он, слегка покраснев.

Гарри и Эрмиона пробрались в дальний конец комнаты, где был маленький свободный столик между окном и нарядной елкой, стоящей рядом с камином. Рон вернулся через пять минут, неся три пенящиеся кружки горячего масляного эля.

"Счастливого Рождества!" — радостно сказал он, поднимая свою кружку.

Гарри сделал большой глоток. Это был вкуснее всего, что он пробовал раньше, и, казалось, согревало изнутри каждую клеточку тела.

Неожиданный ветерок взъерошил его волосы. Дверь в "Три метлы" снова отворилась.

Гарри взглянул поверх края своей кружки и поперхнулся.

В трактир вошли профессор Мак-Гонагалл и профессор Флитвик, следом за ними появился Хагрид, увлеченно беседующий с дородным мужчиной в зеленом котелке и плаще в полоску — Корнелием Фаджем, министром магии.

Не сговариваясь, Рон и Эрмиона положили ладони Гарри на макушку и, подчиняясь нажиму, он соскользнул со стула под стол. Эль капал на него сверху. Скорчившись, чтобы его не заметили, Гарри сжал свою пустую кружку и смотрел, как ноги учителей и Фаджа прошли к бару, задержались, затем повернулись и направились прямо к нему.

Где-то над ним Эрмиона прошептала "Передвинус!" Елка, что стояла позади их столика, поднялась в воздух на несколько дюймов, скользнула в сторону и с мягким стуком опустилась прямо перед столом, скрыв его из виду.

Глядя через густые нижние ветки, Гарри увидел, как четыре стула отодвинулись от стола как раз по соседству, и услышал кряхтение и вздохи рассаживающихся учителей и министра.

Вслед за этим он увидел еще одну пару ног, обутых в искрящиеся туфли бирюзового цвета на высоких каблуках, и услышал женский голос.

"Маленький бокал фруктового лимонада…" "Мой заказ", — ответил голос профессора Мак-Гонагалл.

"Четыре пинты горячей медовухи…" "Сюда, Розмерта", — сказал Хагрид.

"Вишневый сироп с содовой, льдом и зонтиком…" "Ммм!" — причмокнул профессор Флитвик.

"Стало быть, ром из красной смородины для вас, министр".

"Спасибо, милочка, — произнес голос Фаджа. — Приятно видеть тебя снова, должен сказать. Налей-ка себе тоже. Давай, присоединяйся к нам…" "Большое спасибо, министр".

Гарри смотрел, как блестящие каблуки отошли прочь и вернулись. Его сердце колотилось где-то в горле. Как он не сообразил, что для учителей это тоже последний выходной семестра? Сколько они собираются тут сидеть? Если он хочет вернуться в школу сегодня вечером, ему потребуется время, чтобы проскользнуть обратно в "Горшочек с медом"… Нога Эрмионы нервно дергалась рядом с ним.

"Итак, что же привело вас в наши края, министр?" — раздался голос мадам Розмерты.

Гарри видел, как нижняя часть тучного тела Фаджа повернулась на стуле, будто он проверял, не подслушивают ли их. Затем он ответил приглушенным голосом: "Что же еще, милочка, как не Сириус Блэк? Смею полагать, вы слышали, что произошло в школе во время Хэллоуина?" "Я действительно слышала кое-что", — подтвердила мадам Розмерта.

"Ты что же, рассказал всему кабаку, Хагрид?" — раздраженно спросила профессор МакГонагалл.

"Вы думаете, Блэк все еще поблизости, министр?" — прошептала мадам Розмерта.

"Уверен в этом", — коротко ответил Фадж.

"Вы знаете, что дементоры дважды обыскали всю деревню? — спросила мадам Розмерта с легким нажимом в голосе. — Распугали всех моих клиентов… Из-за них дела идут совсем плохо, министр".

"Розмерта, милочка, я люблю их не больше вашего, — неловко проговорил Фадж. — Это необходимые предосторожности… к сожалению… Я только что встретился с их представителями. Они в ярости на Дамблдора… он не пускает их на территорию замка".

"Я даже в мыслях бы не допустила, — резко сказала профессор Мак-Гонагалл. — Как бы мы учили детей, окруженные этим ужасом?" "Вы только подумайте!" — пропищал маленький профессор Флитвик, ножки которого болтались в футе от пола.

"Опять за свое, — вздохнул Фадж, — они здесь, чтобы защитить вас от гораздо более страшных вещей… Мы все знаем, на что способен Блэк…" "Знаете, я все еще не могу в это поверить, — задумчиво сказала мадам Розмерта. — Из всех, кто переметнулся на сторону темных сил, Сириус Блэк был последним, на кого бы я подумала… Я хочу сказать, я помню его мальчишкой, когда он учился в Хогвартсе. Если бы вы сказали мне, что с ним станется, я бы ответила, что вы перепили медовухи".

"Вы не знаете и половины всего, Розмерта, — мрачно сказал Фадж. — Немногим известно самое худшее".

"Самое худшее? — переспросила мадам Розмерта, с любопытством в голосе. — Вы хотите сказать, хуже чем убийство всех этих бедняг?" "Именно так", — согласился Фадж.

"Я не могу в это поверить. Что может быть еще хуже?" "Вы сказали, что помните его по Хогвартсу, Розмерта, — промурлыкала профессор МакГонагалл. — А вы помните, кто был его лучшим другом?" "Разумеется, — с легким смешком ответила мадам Розмерта. — Никогда не видела их одного без другого, правда? Сколько раз они бывали здесь — о, я просто смеялась на них глядючи. Та еще парочка — Сириус Блэк и Джеймс Поттер!" Гарри с громким стуком выронил свою кружку. Рон толкнул его.

"Вот именно, — сказала профессор Мак-Гонагалл. — Блэк и Поттер. Заводилы в своей маленькой шайке. Разумеется, оба очень способные — исключительно способные, надо сказать — но не думаю, что у нас когда-либо была другая пара таких сорвиголов…" "Ну не знаю, — хихикнул Хагрид. — Фред и Джордж Висли могли бы с ними потягаться".

"Можно было подумать, что Блэк и Поттер — братья! — фальцетом добавил профессор Флитвик. — Неразлучники!" "Да, именно так, — согласился Фадж. — Поттер доверял Блэку больше, чем другим своим друзьям. Ничего не изменилось и после окончания школы. Блэк был шафером на свадьбе у Джеймса и Лили. Потом они выбрали его в крестные отцы Гарри. Гарри, разумеется, не знает этого. Можете представить, как бы его это терзало".

"Потому что Блэк оказался среди сторонников Сами-Знаете-Кого?" — прошептала мадам Розмерта.

"Еще хуже, милочка… — Фадж понизил голос. — Мало кому известно, но Поттеры знали, что Сами-Знаете-Кто охотится за ними. У Дамблдора, который, разумеется, неустанно сражался против Сами-Знаете-Кого, было несколько надежных шпионов. Один из них предупредил его, а он тут же предупредил Джеймса и Лили. Он посоветовал им скрыться. Разумеется, от Сами-Знаете-Кого было не так-то просто спрятаться. Дамблдор сказал им, что лучше всего положиться на заклинание верности".

"А как оно работает?" — спросила мадам Розмерта, затаив дыхание. Профессор Флитвик откашлялся.

"Это чрезвычайно сложное заклятие, — произнес он писклявым голосом, — содержащее магическое сокрытие секрета в живой душе. Информация прячется внутри избранного лица, или Хранителя секрета, и с этого момента ее невозможно обнаружить — если только, разумеется, Хранитель секрета не решит разгласить его. До тех пор, пока Хранитель секрета отказывается говорить, Сами-Знаете-Кто мог бы годами обыскивать поселок, где жили Лили и Джеймс, и не найти их, даже если бы он уткнулся носом в окно их дома!" "Значит, Блэк был Хранителем секрета Поттеров?" — прошептала мадам Розмерта.

"Разумеется, — ответила профессор Мак-Гонагалл. — Джеймс Поттер сказал Дамблдору, что Блэк скорее умрет, чем скажет, где они живут, и Блэк сам собирался скрываться… и все же Дамблдор не мог успокоиться. Я помню, он предлагал себя в качестве Хранителя".

"Он подозревал Блэка?" — ахнула мадам Розмерта.

"Он был уверен, что кто-то близкий к Поттерам продолжает сообщать Сами-Знаете-Кому об их перемещениях, — мрачно сказала профессор Мак-Гонагалл. — Да, какое-то время он подозревал, что кто-то на нашей стороне стал предателем и передавал сведения СамиЗнаете-Кому".

"Но Джеймс Поттер настоял, чтобы Хранителем стал Блэк?" "Да, — мрачно сказал Фадж. — А затем, не прошло и недели, как было сотворено заклинание верности…" "Блэк предал их?" — выдохнула мадам Розмерта.

"Да, он сделал именно это. Блэк устал от своей роли двойного агента, он был готов открыто провозгласить свою принадлежность к темным силам, и, по-видимому, он собирался сделать это сразу после смерти Поттеров. Но, как все мы знаем, Сами-Знаете-Кто встретил свою судьбу в лице маленького Гарри. Лишенный силы, ослабевший, он бежал. Это поставило Блэка в очень неприятное положение. Его господин пал в то самое время, когда он, Блэк, показал свое истинное лицо предателя. У него не было иного выбора, кроме как скрыться…" "Подлый предатель!" — выругался Хагрид так громко, что половина бара притихла.

"Тише!" — прошипела профессор Мак-Гонагалл.

"Я встретил его! — рявкнул Хагрид. — Должно быть, я был последним, кто его видел, прежде чем он прикончил всех этих бедолаг! Я спас Гарри из дома Лили и Джеймса после того, как они погибли! Вытащил его из развалин, бедного малыша, со здоровенной раной на лбу, а его родители умерли… а тут Сириус Блэк на своем летающем мотоцикле, он на нем всегда гонял. Я и понятия не имел, что он там делал. Я ж не знал, что он был Хранителем секрета Лили и Джеймса. Подумал, что он только что услыхал новость об атаке СамиЗнаете-Кого и примчался посмотреть, чем он может помочь. Ох, какой он был бледный, и весь дрожал. А знаете, что я сделал? Я УТЕШАЛ УБИЙЦУ И ПРЕДАТЕЛЯ!" — проревел Хагрид.

"Хагрид, ну пожалуйста! — взмолилась профессор Мак-Гонагалл. — Говори потише!" "Откуда мне было знать, что он переживал не из-за Лили и Джеймса? Сами-Знаете-ОКом он волновался! А потом он мне говорит: ‘Дай мне Гарри, Хагрид, я его крестный, я позабочусь о нем…’ Ха! Но у меня был даден приказ от Дамблдора, и я сказал Блэку: ‘Нет, Дамблдор велел отправить Гарри к дяде и тете.’ Блэк возражал, но в конце концов сдался.

Предложил мне взять его мотоцикл, чтобы доставить Гарри. ‘Мне он больше не понадобится’ — вот что он сказал.

"Коню понятно, что тут что-то нечисто. А я все ушами прохлопал. Он ведь любил этот мотоцикл, с чего было его мне отдавать? Почему он ему не нужен больше? А дело в том, что его было бы легко выследить. Дамблдор был в курсе, что Блэк — Хранитель секрета Поттеров. И Блэк знал, что ему придется удирать этой же ночью, шкурой чувствовал, что у него всего несколько часов в запасе, прежде чем министерство погонится за ним.

"А ну, как бы я отдал ему Гарри, а? Готов спорить, что он на полдороге сбросил бы его с мотоцикла в море. Сына своего лучшего друга! Но когда волшебник переходит на сторону темных сил, ему уже наплевать на всех и вся…" Долгое молчание повисло после рассказа Хагрида. Наконец, мадам Розмерта сказала с ноткой злорадства: "Но ведь он не сумел скрыться, не так ли? Министерство магии настигло его на следующий же день!" "Ах, если бы это было так, — горько сказал Фадж. — Это не мы нашли его. Это сделал малыш Питер Петтигрю — еще один друг Поттеров. Обезумев от горя, он в одиночку погнался за Блэком".

"Петтигрю… этот толстячок, который вечно топал за ними следом?" — спросила мадам Розмерта.

"Он боготворил Блэка и Поттера, — сказала профессор Мак-Гонагалл. — Он был им не ровня, если говорить о таланте. Я часто была слишком резка с ним. Можете себе представить, как я… как я сожалею об этом теперь…" — она внезапно охрипла.

"Ну, полно, Минерва, — мягко сказал Фадж. — Петтигрю умер как герой. Очевидцы магглы — конечно, мы потом стерли им память — рассказали нам, как Петтигрю загнал Блэка в угол. Они говорили, что он рыдал. ‘Лили и Джеймс, Сириус! Как ты мог?’ А потом он потянулся за своей палочкой. Разумеется, Блэк был быстрее. Взорвал его и еще кучу магглов…" Профессор Мак-Гонагалл высморкалась и сказала сдавленным голосом: "Глупый мальчишка… дуралей… он всегда был полным профаном в дуэлях… должен был предоставить это министерству…" "Я вам говорю, если бы я добрался до Блэка прежде, чем малыш Петтигрю, я бы не возился с волшебными палочками — я бы ему руки-ноги поотрывал", — проворчал Хагрид.

"Ты сам не знаешь, о чем ты говоришь, Хагрид, — резко ответил Фадж. — Никто, кроме специально обученных колдунов-убийц из Отряда магов особого назначения, не выстоял бы в схватке с Блэком, ему же было нечего терять. Я в то время был младшим министром в отделе магических катастроф, и побывал на месте преступления одним из первых. Я… никогда этого не забуду. Мне иногда снятся кошмары. Кратер посреди улицы, такой глубокий, что расколол канализационную трубу внизу. Повсюду мертвые тела. Кричащие магглы. И Блэк — стоит и смеется, а перед ним то, что осталось от Петтигрю… кучка окровавленной одежды и какие-то… какие-то ошметки…" Голос Фаджа оборвался. Только слышно было, как высморкались пять носов.

"Ну вот, теперь ты знаешь, Розмерта, — хрипло сказал Фадж. — Блэка схватили и увели двадцать бойцов ОМОНа, а Петтигрю получил орден Мерлина первого класса, хоть какое-то утешение для его бедной матери. С тех пор Блэк находился в Азкабане".

Мадам Розмерта протяжно вздохнула.

"Это правда, что он безумен, министр?" "Хотел бы я, чтобы это было так, — медленно сказал Фадж. — Я уверен, что поражение господина несколько выбило его из колеи. Убийство Петтигрю и всех этих магглов было поступком загнанного и отчаявшегося человека — жестоким… бессмысленным. Я встречался с Блэком во время последней инспекции Азкабана. Знаете, большинство тамошних узников сидит в темноте, бормоча что-то; никаких признаков рассудка… но я был поражен тем, каким нормальным выглядел Блэк. Он разговаривал со мной вполне здраво.

Это обескураживало. Можно было подумать, что ему просто скучно… он спросил меня, закончил ли я читать газету, хладнокровно, если хотите, сказал, что ему не хватает разгадывания кроссвордов. Да, я был поражен тем, как мало подействовали на него дементоры — а его ведь охраняли очень тщательно, знаете ли. Дементоры на страже у двери день и ночь".

"Но с какой целью он вырвался, как вы полагаете? — спросила мадам Розмерта. — Боже милостивый, министр, уж не собирается ли он снова примкнуть к Сами-Знаете-Кому?" "Я бы рискнул предположить, что это его, гм, конечная цель, — пробормотал Фадж уклончиво. — Но мы надеемся схватить Блэка задолго до этого. Должен сказать, СамиЗнаете-Кто без сторонников — это одно… но верните ему его наиболее преданного слугу, и я содрогаюсь от мысли, как быстро он воспрянет снова…" Послышалось звяканье стекла о дерево. Кто-то поставил свой стакан.

"Знаете, Корнелий, если вы собираетесь обедать с директором, нам, пожалуй, пора возвращаться в замок", — сказала профессор Мак-Гонагалл.

Одна за другой, ноги перед глазами Гарри приняли на себя вес своих хозяев; качнулись полы плащей, и сверкающие каблуки мадам Розмерты скрылись позади стойки бара. Дверь в "Три метлы" отворилась снова, взвихрился снег, и учителя скрылись из виду.

"Гарри?" Лица Рона и Эрмионы появились под столом. Оба смотрели на него, не зная, что сказать.

Гарри не заметил, как оказался в подвале "Горшочка с медом" и как через подземный ход пробрался назад в замок. Он действовал абсолютно машинально. Из его головы не выходил услышанный разговор.

Почему никто и никогда не говорил ему об этом? Дамблдор, Хагрид, мистер Висли, Корнелий Фадж… Почему они никогда не упоминали, что родители Гарри погибли из-за предательства лучшего друга?

Рон и Эрмиона обеспокоено поглядывали на Гарри за ужином, но заговорить не решались, чтобы их не услышал Перси, сидевший неподалеку. Они поднялись в гриффиндорскую гостиную, где в это время Фред и Джордж устроили салют из дюжины Бомб-Вонючек по случаю окончания семестра. Гарри очень не хотелось отвечать на вопросы близнецов о Хогсмид, поэтому он тихо скользнул наверх, в пустую спальню, и направился прямо к шкафчику около кровати. Отодвинув книги, он быстро нашел фотоальбом в кожаном переплете с волшебными снимками отца и матери, который два года назад ему подарил Хагрид. Гарри сел на кровать, задернул полог и начал переворачивать страницы… Он остановился на свадебной фотографии. На снимке отец, радостно улыбаясь, махал ему рукой. Его непослушные черные волосы, которые унаследовал и Гарри, торчали во все стороны. Сияющая от счастья мама стояла под руку с отцом. А это… это, должно быть, он.

Шафер… Гарри никогда раньше не обращал на него внимания.

Если бы он не был уверен, что это один и тот же человек, то никогда не узнал бы Блэка на старой фотографии. С нее смотрело молодое и смеющееся лицо, совсем не похожее на газетные снимки бледного, заросшего оборванца. Служил ли он Волдеморту уже тогда?

Планировал ли он уже тогда смерть этих двух людей рядом с ним? Понимал ли, что ему предстоят двенадцать лет в Азкабане — двенадцать лет, которые до неузнаваемости его изменят?

Но даже дементоры оказались ему нипочем, думал Гарри, вглядываясь в красивое улыбающееся лицо. Он не слышит предсмертный крик мамы, в отличие от меня, каждый раз, стоит им приблизиться… Гарри захлопнул альбом, убрал его в шкафчик, снял мантию, очки и, задернув полог, лег в кровать.

Дверь спальни приоткрылась. "Гарри?" — неуверенно позвал Рон.

Но Гарри притворился спящим. Рон ушел, а Гарри повернулся на спину и уставился в темноту широко открытыми глазами.

Ненависть, прежде незнакомая ему, пустила ростки в его сердце. Он видел ухмылку Блэка так ясно, как будто все еще держал альбом перед глазами. Потом Гарри отчетливо, словно на киноэкране, увидел, как Сириус Блэк взрывает Питера Петтигрю, нелепого и трогательного, совсем как Невилл Лонгботтом. Он слышал (хотя и не знал, как звучит голос Блэка) тихое нервное бормотание: "О, мой повелитель… Поттеры сделали меня Хранителем секрета…" — этот шепот прервался смехом, пронзительным, холодным — тем самым смехом, который слышал Гарри, когда к нему приближались дементоры… "Гарри, ты… Ты выглядишь ужасно".

Гарри не смог заснуть до рассвета. Проснувшись и обнаружив, что спальня опустела, он натянул одежду и спустился по винтовой лестнице в гостиную, в которой сидели только Рон, с аппетитом уплетавший мятную лягушку, и Эрмиона, разложившая домашние задания на нескольких столах.

"А где все?" — спросил Гарри.

"Уехали! Сегодня первый день каникул, помнишь? — ответил Рон, внимательно глядя на Гарри. — Скоро обед, я уже собирался будить тебя".

Гарри опустился в кресло у камина. За окнами по-прежнему падал снег. Возле огня, словно большой рыжий коврик, разлегся Косолап.

"Ты и вправду плохо выглядишь", — заметила Эрмиона, озабоченно глядя на него.

"Я в порядке", — отмахнулся Гарри.

"Послушай, Гарри, — произнесла Эрмиона, обменявшись взглядами с Роном, — наверно, ты очень огорчен тем, что мы вчера подслушали. Пойми, тебе ни в коем случае нельзя делать глупостей".

"Каких еще глупостей?" — спросил Гарри.

"Например, пытаться найти Блэка", — вмешался Рон.

Гарри был готов поспорить, что они репетировали этот разговор, пока он спал. Он не ответил.

"Ты ведь не станешь, правда, Гарри?" — спросила Эрмиона.

"Блэк не стоит того, чтобы из-за него погибнуть", — сказал Рон.

Гарри взглянул на них. Похоже, они совсем ничего не понимали.

"Вы знаете, что я вижу и слышу каждый раз, когда ко мне приближается дементор? — Рон и Эрмиона покачали головами. — Я слышу, как кричит мама, умоляя Волдеморта не убивать меня. Ее предсмертный крик я не забуду никогда. И вдруг я узнаю, что ее предал человек, которого она считала другом…" "Ты ничего не сможешь сделать! — тихо сказала Эрмиона. — Дементоры поймают Блэка и вернут его в Азкабан, так ему и надо!" "Ты слышала, что сказал Фадж. Азкабан почти не действует на Блэка. Для него это не слишком сильное наказание".

"Что ты хочешь этим сказать? — спросил Рон напряженно. — Ты собираешься… убить Блэка, так?" "Не говори глупостей, — запаниковала Эрмиона. — Гарри не собирается никого убивать — правда, Гарри?" Гарри снова промолчал. Он и сам не знал, что собирается делать. Но и бездействовать, зная, что Блэк на свободе, было выше его сил.

"Малфой в курсе, — отрывисто сказал он. — Помните, что он сказал мне на алхимии?

На твоем месте я бы сам его поймал… Я бы отомстил".

"Ты последуешь совету Малфоя? — возмутился Рон. — Послушай… Ты знаешь, что осталось матери Петтигрю после того, как Блэк расправился с ним? Папа рассказывал — орден Мерлина первой степени и палец в спичечном коробке. Это все, что от него осталось.

Блэк сумасшедший, Гарри, и он опасен…" "Наверно, отец Малфоя рассказал Драко, — предположил Гарри, не обращая внимания на Рона. — Он-то как раз был в кругу близких сподвижников Волдеморта…" "Называй его Сам-Знаешь-Кем, ладно?" — вмешался Рон.

"…очевидно, семья Малфоя знала, что Блэк служит Волдеморту…" "…и Малфой будет ужасно рад узнать, что тебя постигла участь Петтигрю! Пойми же, Малфой надеется, что тебя убьют раньше, чем ему придется сразиться с тобой в квиддитч".

"Гарри, пожалуйста, — умоляла Эрмиона, и ее глаза сверкали от слез, — пожалуйста, будь благоразумным. Блэк поступил ужасно, но… не подвергай себя опасности — этого и хочет Блэк… О, Гарри, если ты станешь искать его, ты сыграешь ему на руку… Твои родители не хотели, чтобы ты погиб, правда? Они ни за что не позволили бы тебе отправиться на поиски Блэка!" "Я никогда не узнаю, чего бы они не позволили, потому что я никогда не знал их. И виноват в этом Блэк", — отрезал Гарри.

Наступило молчание. Косолап блаженно потянулся, выпустив когти. Карман Рона задрожал мелкой дрожью.

"Кстати, — сказал Рон, очевидно, пытаясь сменить тему, — у нас же каникулы! Скоро Рождество! Давайте… давайте навестим Хагрида. Мы уже давным-давно у него не были!" "Нет! — поспешно возразила Эрмиона. — Гарри нельзя покидать замок, Рон…" "Нет, давайте сходим, — сказал Гарри, поднимаясь, — я спрошу у него, почему, рассказывая о моих родителях, он никогда не упоминал Блэка!" Рону совсем не хотелось продолжать дискуссию о Сириусе Блэке.

"Мы можем поиграть в шахматы, — поспешно предложил он, — или в Гоблинские камни. Перси оставил набор…" "Нет, давайте пойдем к Хагриду", — решительно сказал Гарри.

Они взяли плащи и через портретный ход ("Остановитесь и сражайтесь, желтобрюхие безродные псы!") выбрались в пустой коридор. Никто не остановил их, и скоро они уже были на улице. Им пришлось протаптывать дорожку через заснеженный луг, и их носки моментально промокли, а полы плащей обледенели. Запретный лес был словно заколдован — деревья сверкали серебром, а хижина Хагрида напоминала пряник в сахарной глазури.

Рон постучал, но никто не отозвался.

"Не мог же он уйти, правда?" — сказала Эрмиона, дрожа от холода.

Рон приложил ухо к двери.

"Там какой-то странный шум. Послушайте — может, это Клык?" Гарри и Эрмиона прислушались. Из хижины доносились тихие прерывистые всхлипы.

"Может, лучше кого-нибудь позвать?" — занервничал Рон.

"Хагрид! — закричал Гарри, колотя в дверь, — Хагрид, ты здесь?" Раздались тяжелые шаги, и дверь со скрипом открылась. Перед ними стоял Хагрид с опухшими красными глазами.

"Ты уже знаешь?" — всхлипнул он и бросился Гарри на шею.

Поскольку Хагрид был по меньшей мере в два раза больше обычного человека, то Гарри пришлось тяжеловато. Его выручили Рон и Эрмиона — подхватив Хагрида под руки, они буквально внесли его обратно в хижину и усадили в кресло. Хагрид склонился над столом, безудержно всхлипывая; слезы ползли по его лицу и стекали на бороду.

"Что случилось, Хагрид?" — в ужасе спросила Эрмиона.

Гарри заметил на столе вскрытое письмо, похожее на официальное.

"Что это, Хагрид?" Хагрида, зарыдав еще громче, подтолкнул письмо Гарри. Тот взял его и прочел вслух:

Уважаемый мистер Хагрид, Расследуя случай нападения гиппогрифа на ученика на Вашем занятии, мы учли заверения профессора Дамблдора в том, что Вы не несете ответственности за этот прискорбный инцидент.

"Но это же здорово, Хагрид!" — сказал Рон, хлопая Хагрида по плечу. Но Хагрид только всхлипнул и махнул рукой, прося Гарри читать дальше.

Однако мы хотели бы выразить свою озабоченность относительно упомянутого гиппогрифа. Мы приняли решение поддержать официальную жалобу мистера Люция Малфоя, и поэтому дело будет передано Комитету по устранению опасных существ.

Слушание дела будет проводиться двадцатого апреля, и мы просим Вас вместе с Вашим гиппогрифом присутствовать в указанный день в здании Комитета в Лондоне. До этого времени гиппогриф должен содержаться на привязи и быть изолирован от других животных.

С уважением….

Далее следовал список школьных попечителей.

"О, — вздохнул Рон. — Но ведь ты говорил, что Конклюв — хороший гиппогриф, Хагрид. Могу поспорить, он выберется из этой истории…" "Да ты ж не знаешь какие бумагомараки сидят в ентом комитете! — выдавил Хагрид, вытирая глаза рукавом. — Они ж так и норовят изничтожить самую душевную животинку!" Внезапно раздавшийся из угла хижины звук заставил Гарри, Рона и Эрмиону поспешно обернуться. Конклюв лежал в углу, смачно уплетая что-то сочащееся кровью.

"Ну не мог я бросить его на улице! — всхлипнул Хагрид. — Одного-одинешенького! В Рождество!" Гарри, Рон и Эрмиона переглянулись. Они никогда всерьез не обсуждали с Хагридом животных, которых он называл «душевными», а другие люди — "жуткими монстрами".

Правда, Конклюв не казался особенно опасным. А уж по сравнению с другими питомцами Хагрида, он был даже милым.

"Нужно подготовить хорошую защиту, Хагрид, — сказала Эрмиона, положив ладонь на мощную лапу Хагрида. — Я уверена, тебе удастся доказать, что Конклюв не опасен".

"Это ничего не изменит! — всхлипнул Хагрид. — Эти нелюди из комитета по устранению, они пляшут под дудку Люция Малфоя! Боятся его! А если я проиграю это дело, Конклюва…" Хагрид чиркнул пальцем поперек горла, затем громко взвыл и, пошатнувшись, спрятал лицо в ладонях.

"Может быть, Дамблдор тебе поможет, Хагрид?" — спросил Гарри.

"Он уже и так сделал для меня больше чем достаточно, — тяжело вздохнул Хагрид. — На него вон сколько всего свалилось — приходится не подпускать дементоров близко к замку, и Сириус Блэк бродит поблизости…" Рон и Эрмиона взглянули на Гарри, ожидая, что он станет выговаривать Хагриду за то, что тот не рассказал ему правду о Блэке. Но Гарри не мог сделать этого сейчас, когда Хагрид был таким несчастным и испуганным.

"Послушай, Хагрид, — сказал он, — ты не должен сдаваться. Эрмиона права, тебе просто нужна хорошая защита. Ты можешь вызвать нас как свидетелей…" "Кажется, я читала о случаях, когда гиппогрифов оправдывали, — задумчиво сказала Эрмиона. — Я разыщу их для тебя, Хагрид, и мы решим, что делать".

В ответ Хагрид зарыдал еще громче. Гарри и Эрмиона взглянули на Рона, ожидая от него помощи.

"Э… Может, чашку чая?" — предложил Рон.

Гарри недоуменно уставился на него.

"Так всегда делает моя мама, когда кто-нибудь расстроен", — пожимая плечами, пробормотал Рон.

В конце концов, после бесконечных обещаний помочь гиппогрифу всхлипывания прекратились, Хагрид высморкался в носовой платок размером со скатерть, взял со стола кружку, над которой поднимался пар, и вздохнул:

"Ваша правда. Нельзя расклеиваться. Надо собрать себя в кулак…" Волкодав Клык робко вылез из-под стола и положил голову Хагриду на колени.

"В последнее время я сам не свой, — сказал Хагрид, одной рукой гладя Клыка, а другой вытирая лицо. — И за Конклюва боюсь, и переживаю за уроки — они ж никому не нравятся…" "Нам они нравятся!" — солгала Эрмиона.

"Ага, они замечательные! — подхватил Рон, скрестив под столом пальцы. — Э… как поживают флобберы?" "Они сдохли, — уныло сказал Хагрид. — Переели салата".

"О, нет!" — воскликнул Рон, пытаясь скрыть ликование.

"А от дементоров у меня просто мороз по коже, — добавил Хагрид, вздрогнув. — Мне приходится проходить мимо них всякий раз, когда я хочу пропустить стаканчик в "Трех метлах". Как будто я снова попал в Азкабан…" Он замолчал, заставив себя глотнуть чаю. Гарри, Рон и Эрмиона затаили дыхание.

Хагрид никогда не рассказывал о своем коротком пребывании в Азкабане. После паузы Эрмиона робко поинтересовалась:

"Там, наверное, страшно, Хагрид?" "Вы не можете себе этого даже представить, — тихо ответил Хагрид. — Ничего подобного со мной не бывало. Я думал, у меня поедет крыша. Мне все время вспоминались самые страшные вещи… День, когда меня выгнали из Хогвартса… День, когда умер мой папа… День, когда мне пришлось отпустить Норберта…" Его глаза наполнились слезами. Норберт был детенышем дракона, которого Хагрид както раз выиграл в карты.

"Очень скоро забываешь, кто ты такой. И не видишь никакого смысла в жизни. Мне хотелось умереть — тихо-тихо, во сне. Когда меня отпустили, я словно заново родился, весь мир такой разноцветный — душа пела! Думаю, дементоры не шибко радовались моему освобождению".

"Но ведь ты был невиновен!" — воскликнула Эрмиона.

Хагрид хмыкнул.

"А им-то что? Им без разницы. Пока у них есть пара сотен узников, и они могут высасывать из них счастье, им совершенно наплевать, виноватый ты или нет".

Хагрид на секунду умолк, уставившись на кружку. И тихо сказал:

"Думал отпустить Конклюва… Уговаривал его улететь… Но как втолкуешь гиппогрифу, что ему надо схорониться? И… я боюсь нарушить закон… — Он поднял на них глаза полные слез. — Я больше не хочу в Азкабан".

Визит к Хагриду, хоть и был совсем не радостным, все же сделал то, на что рассчитывали Рон и Эрмиона. Правда, Гарри не забыл о Блэке, но теперь его занимала еще одна мысль — как помочь Хагриду выиграть дело против Комитета по устранению опасных существ. На следующий день он, Рон и Эрмиона принесли из библиотеки кипу книг, которые могли помочь в подготовке защиты Конклюва. Они втроем сидели перед потрескивающим камином, медленно переворачивали пыльные страницы и изредка перебрасывались фразами, когда им попадалось что-нибудь интересное.

"Вот здесь что-то есть… В 1722 году был случай… но гиппогриф был признан виновным… брр, посмотрите, что они с ним сделали, это же отвратительно…" "Посмотрите, может, вот это… в 1296 году мантикора разорвала кого-то на части, и они отпустили ее… а… нет, из-за того, что боялись к ней приближаться…" А замок тем временем обзавелся великолепными рождественскими украшениями, хотя любоваться-то ими было некому — почти все ученики разъехались на каникулы. Но все же по стенам были развешаны венки из падуба и омелы, доспехи светились изнутри таинственным светом, а в Большом зале, как всегда, сверкали золотыми звездами двенадцать рождественских елей. Аппетитный запах готовящихся угощений, витавший по коридорам, в сочельник он стал таким густым, что даже Скабберс решился высунуть нос из своего убежища, чтобы принюхаться к празднику.

Рождественским утром Гарри разбудила подушка, которую запустил в него Рон, вопя:

"Э-ге-гей! Подарки!" Гарри надел очки и взглянул на небольшую горку свертков, появившихся в ногах кровати. Рон уже срывал бумагу со своих подарков. "Еще один свитер от мамы… Снова темно-бордовый… Посмотри, у тебя тоже свитер?" У Гарри тоже был свитер. миссис Висли прислала ему ярко-алый с вывязанным на груди Гриффиндорским львом, а кроме того, дюжину домашних мятных кексов, кусок рождественского пирога и коробку грильяжа. Отложив все это в сторону, он увидел длинный тонкий сверток.

"Что это?" — спросил Рон, держа в руке только что распакованную пару темно-бордовых носок.

"Не знаю…" Гарри сорвал обертку и замер с открытым ртом — на одеяло выкатилась великолепная сверкающая метла. Рон уронил носки и выпрыгнул из кровати, чтобы взглянуть на нее поближе.

"Не может быть", — только и смог произнести он охрипшим голосом.

Это был Всполох — точно такой же, как та фантастическая метла, на которую Гарри каждый день ходил смотреть на Диагон аллее. Когда он поднял Всполох, его рукоять радостно сверкнула. Гарри почувствовал, как метла тихонько гудит, и выпустил ее из рук;

она повисла в воздухе, как раз так, чтобы ему было удобнее на нее забраться. Он перевел взгляд от золотого регистрационного номера на рукояти к безукоризненно гладким обтекаемым березовым прутикам хвоста.

"Кто ее тебе послал?" — тихо спросил Рон.

"Посмотри, есть ли там открытка", — сказал Гарри.

Рон разорвал обертку Всполоха.

"Ничего нет! Чтоб мне провалиться, кто мог потратить для тебя столько денег?" "Ну, — сказал ошеломленный Гарри, — могу поспорить, что это не Десли".

"Спорим, это Дамблдор, — заявил Рон, кругами ходивший вокруг Всполоха и изучавший каждый его дюйм. — Прислал же он анонимно тебе плащ-невидимку…" "Но это был плащ моего отца, — возразил Гарри. — Дамблдор просто передал его мне.

Он не стал бы тратить ради меня сотни галлеонов. Он просто не может дарить ученикам такие подарки…" "Поэтому он и не признавался, что это от него! — сказал Рон. — На случай, если какойнибудь слизняк вроде Малфоя скажет, что ты — любимчик Дамблдора. Эй, Гарри, — Рон громко рассмеялся, — Малфой! Подожди, пока он увидит тебя на этой метле! Ему станет плохо! Эта же метла международного класса!" "Я просто не могу в это поверить, — пробормотал Гарри, проводя по Всполоху рукой, в то время как Рон катался по кровати, представляя лицо Малфоя и рыдая от смеха. — Но кто?

"Я знаю, — сказал Рон, взяв себя в руки. — Я знаю, кто это мог быть — Лупин!" "Что? — рассмеялся Гарри. — Лупин? Послушай, если бы у него было так много денег, он мог бы купить себе пару новых мантий".

"Да, но он любит тебя, — сказал Рон. — Его не было в Хогвартсе, когда твой Нимбус разбился в щепки, но он, наверное, услышал об этом и решил поехать на Диагон аллею и купить для тебя Всполох…" "Почему ты решил, что его не было в Хогвартсе? — удивился Гарри. — Он просто болел".

"Во всяком случае в больничном крыле его не было, — пояснил Рон. — Я как раз был там и чистил ночные горшки — помнишь наказание Снэйпа?" Гарри, нахмурившись, посмотрел на Рона.

"Я не думаю, что Лупин может позволить себе подобные вещи".

"Чему вы тут смеетесь?" В комнату вошла Эрмиона в халате, неся на руках Косолапа, который, похоже, был не особенно доволен повязанной вокруг шеи полоской мишуры. "Не вноси его сюда!" — закричал Рон, поспешно вытаскивая Скабберса из кровати и запихивая его в карман пижамы.

Но Эрмиона не слушала. Она уронила Косолапа на пустую кровать Шэймуса и, приоткрыв рот, уставилась на Всполох.

"О, Гарри! Кто его тебе подарил?" "Не знаю, — ответил Гарри. — В нем не было открытки".

К его изумлению, Эрмиона не была в восторге от этой новости. Наоборот — ее лицо вытянулось, и она закусила губу.

"Что с тобой?" — спросил Рон.

"Но, — протянула Эрмиона, — это кажется немного странным, правда? Наверное, это очень хорошая метла?" Рон возмущенно фыркнул.

"Это самая лучшая метла, какая только есть, Эрмиона", — сказал он.

"И она, наверное, очень дорогая…" "Наверное, она стоит больше, чем все мётлы Слитерина, вместе взятые", — передразнил ее Рон.

"Ну, тогда… кто стал бы посылать Гарри такую дорогую вещь, даже не назвав ему своего имени?" — продолжила Эрмиона.

"Какая разница? — нетерпеливо сказал Рон. — Послушай, Гарри, можно, я пролечусь на ней? Можно?" "Я думаю, что никому пока не стоит летать на этой метле!" — отрезала Эрмиона.

Гарри и Рон недоуменно уставились на нее.

"Как ты думаешь, что Гарри должен с ней делать — полы подметать?" — спросил Рон.

Но прежде чем Эрмиона успела ответить, Косолап прыгнул с кровати Шэймуса — прямо на грудь Рону.

"УБЕРИ ЕГО ОТСЮДА!" — завопил Рон. Косолап вцепился когтями в его пижаму, пытаясь добраться до Скабберса, предпринявшего отчаянную попытку к бегству через плечо Рона. Рон схватил крысу за хвост и попытался лягнуть Косолапа, но неудачно: он попал ногой по чемодану, стоявшему у кровати Гарри. Чемодан опрокинулся, а Рон запрыгал на одной ноге по комнате, воя от боли.

Шерсть Косолапа внезапно встала дыбом. Комнату заполнил пронзительный металлический свист. Из старых носков дяди Вернона выпал карманный плутоскоп и теперь, свистя и сверкая, вертелся на полу.

"Я о нем совсем забыл! — сказал Гарри, наклоняясь и подбирая плутоскоп. — Я никогда не надеваю эти носки…" Плутоскоп вертелся и свистел на его ладони. Косолап уставился на него, шипя и фыркая.

"Лучше убери этого кота, Эрмиона, — огрызнулся Рон, потирая ушибленный палец. — А ты не мог бы заткнуть эту штуку?" — накинулся он на Гарри. Эрмиона широкими шагами вышла из комнаты, неся Косолапа, который не сводил с Рона желтых глаз.

Гарри запихнул плутоскоп в носки и бросил их назад в чемодан. Теперь было слышно только, как Рон тихо стонет от боли и ярости. Скабберс свернулся калачиком у него в руках.

Гарри давно не видел крысу и был неприятно поражен тем, как Скабберс изменился: раньше он был толстый и лоснящийся, а теперь похудел, и, вдобавок, шерсть с него лезла клочьями.

"Он не особенно хорошо выглядит, правда?" — спросил Гарри.

"Это все из-за стресса! — ответил Рон. — Он бы чувствовал себя прекрасно, если бы этот большой глупый меховой шар оставил его в покое!" Но Гарри вспомнил слова волшебницы из "Заколдованного зверинца" о том, что крысы живут всего три года. И если здесь не обошлось без магических сил, которыми Скабберс никогда не отличался, его жизнь уже давно должна была подойти к концу. Гарри был уверен, что хотя Рон и жаловался на скучность и бесполезность Скабберса, смерть крысы будет для него ударом.

В это утро настроение в гриффиндорской гостиной было совсем не рождественским.

Эрмиона заперла Косолапа в спальне, но была в ярости из-за того, что Рон пытался его ударить, а Рон все еще кипел от злости. Гарри понял, что ему не удастся заставить их разговаривать друг с другом, и занялся обследованием Всполоха, который принес в гостиную. Из-за это Эрмиона сердилась еще больше; она ничего не говорила, но постоянно бросала на метлу недоверчивые взгляды, как будто та тоже недолюбливала ее кота.

К обеду они спустились в Большой зал и увидели, что столы колледжей отодвинуты к стенам и в центре зала стоит только один стол, накрытый на двенадцать персон. За столом сидели Дамблдор, Мак-Гонагалл, Снэйп, Росток и Флитвик, а также дворник Филч, надевший вместо своего обычного коричневого пиджака очень старый и, похоже, слегка поеденный молью фрак. Кроме них было только три ученика: два чрезвычайно взволнованных первоклашки и угрюмый пятиклассник из Слитерина.

"Счастливого Рождества! — приветствовал их Дамблдор, когда они подошли к столу. — Поскольку нас так мало, мне показалось глупым сидеть за столами колледжей… Садитесь, садитесь!" Гарри, Рон и Эрмиона сели вместе на другом краю стола.

"Шутихи!" — воскликнул Дамблдор, протягивая конец большой серебристой хлопушки Снэйпу, который неохотно взялся за него и с силой дернул. С хлопком, похожим на оружейный выстрел, хлопушка взорвалась, внутри оказалась большая остроконечная волшебная шляпа, украшенная чучелом грифа.

Гарри, вспомнив буккарта, переглянулся с Роном, и оба улыбнулись; Снэйп поджал губы и пододвинул шляпу Дамблдору, который сразу же надел ее вместо своей.

"Налетайте!" — обратился он к сидящим за столом, лучезарно улыбаясь.

Когда Гарри накладывал себе жареную картошку, двери снова распахнулись и в Большой зал вплыла профессор Трелони. В честь праздника она надела зеленое платье в блестках и стала еще сильнее похожа на огромную блестящую стрекозу.

"Сивилла, вот это сюрприз!" — вставая, произнес Дамблдор.

"Я внимательно посмотрела в хрустальный шар, директор, — сказала профессор Трелони своим загадочным, словно доносящимся издалека, голосом, — и, к моему удивлению, увидела себя покидающей мою уединенную трапезу и присоединяющейся к вам. Могла ли я пренебречь знаком судьбы? Я сразу же поспешила сюда и прошу вас простить мое опоздание".

"Конечно, конечно, — подмигнул ей Дамблдор. — Разрешите мне начертать вам стул…" И он действительно нарисовал волшебной палочкой стул, который на несколько секунд, вращаясь, завис в воздухе, а затем с глухим стуком упал между Снэйпом и профессором Мак-Гонагалл. Однако профессор Трелони не села; ее огромные глаза оглядели стол, и вдруг она негромко вскрикнула.

"Я не смею, директор! Если я присоединюсь к сидящим, нас будет тринадцать! Более дурное предзнаменование трудно себе представить! Никогда нельзя забывать, что когда тринадцать обедают вместе, то первый, кто поднимется из-за стола, первым умрет!" "Мы все же рискнем, Сивилла, — нетерпеливо произнесла профессор Мак-Гонагалл. — Садитесь, индейка уже остывает".

Профессор Трелони поколебалась, но затем опустилась на пустой стул, закрыв глаза и плотно сжав губы, словно ожидая, что в стол ударит молния. Профессор Мак-Гонагалл ткнула большую ложку в ближайшее блюдо:

"Рубца, Сивилла?" Но профессор Трелони не обратила на нее внимания. Вновь открыв глаза, она еще раз огляделась и спросила:

"Но где же наш дорогой профессор Лупин?" "Боюсь, бедняга снова болен, — сказал Дамблдор, жестом указывая всем остальным, что они могут начинать трапезу. — К несчастью, это произошло именно в Рождество".

"Но вы ведь, конечно же, уже знали об этом, Сивилла?" — спросила профессор МакГонагалл, приподняв бровь.

Профессор Трелони холодно взглянула на нее.

"Конечно же, я знала, Минерва, — мягко пояснила она. — Но, как правило, не стоит выставлять напоказ тот факт, что все знаешь. Я часто поступаю так, будто не обладаю внутренним зрением, чтобы не вводить других в замешательство".

"Это многое объясняет", — колко отозвалась профессор Мак-Гонагалл.

Вдруг голос профессора Трелони стал гораздо менее загадочным:

"Если Вы хотите знать, Минерва, я видела, что бедному профессору Лупину недолго быть с нами. Кажется, он отдает себе отчет, что ему недолго осталось. Он буквально сбежал от меня, когда я предложила взглянуть для него в хрустальный шар…" "Могу себе представить", — сухо отозвалась профессор Мак-Гонагалл.

"Я сомневаюсь, что профессору Лупину угрожает какая-нибудь опасность, — вмешался Дамблдор преувеличенно бодрым голосом, положив конец беседе профессора Мак-Гонагалл и профессора Трелони. — Северус, вы ведь сварили для него это зелье снова?" "Да, директор", — отозвался Снэйп.

"Хорошо, — сказал Дамблдор. — Тогда он в мгновение ока снова будет на ногах… Дерек, ты уже пробовал вон те копченые колбаски? Они очень вкусные".

Первоклассник, к которому обратился Дамблдор, покраснел до корней волос и дрожащими руками потянулся к блюду с колбасками.

До конца рождественского обеда профессор Трелони вела себя почти нормально. С набитыми животами и со шляпами из хлопушек на головах Гарри и Рон первыми поднялись из-за стола. И тут она пронзительно вскрикнула.

"Мои дорогие! Кто из вас встал первым? Кто?" "Не знаю", — сказал Рон и растерянно взглянул на Гарри.

"Я не думаю, что это имеет какое-нибудь значение, — холодно сказала профессор МакГонагалл, — разве что снаружи перед дверью стоит маньяк с топором, чтобы зарубить первого, кто выйдет в холл".

Рон рассмеялся. Профессор Трелони выглядела уязвленной.

"Идем?" — сказал Гарри Эрмионе.

"Нет, — пробормотала Эрмиона, — я хотела еще поговорить с профессором МакГонагалл".

"Наверно, хочет спросить, может ли она взять еще больше предметов", — зевнул Рон, когда они вышли в холл, в котором, однако же, никакого маньяка с топором не оказалось.

Добравшись до портретного входа, они обнаружили, что Сэр Кадоган устроил рождественскую вечеринку с парой монахов, несколькими бывшими директорами Хогвартса и своим толстым пони. Он поднял забрало и приподнял кружку с медовым вином, приветствуя их.

"Счастливого — ик — Рождества! Пароль?" "Подлый пес".

"И вы тоже, сэр!" — загремел Сэр Кадоган, когда картина сдвинулась в сторону и впустила их.

Гарри сразу же направился в спальню, принес оттуда Всполох и набор по уходу за метлой, который ему на день рождения подарила Эрмиона, и принялся изучать его на предмет каких-нибудь изъянов. Впрочем, у Всполоха не нашлось кривых прутиков, которые можно было бы отрезать, а рукоять сверкала так, что полировать ее казалось бессмысленным. Они с Роном просто любовались метлой, пока не открылся портретный ход и не вошла Эрмиона, а следом за ней — профессор Мак-Гонагалл.

Хотя профессор Мак-Гонагалл была главой гриффиндорского колледжа, Гарри видел ее в общей гостиной только один раз, когда она приходила делать очень серьезное объявление.

Оба мальчика, все еще держа Всполох в руках, уставились на свою учительницу. Эрмиона обошла их, схватила первую попавшуюся книгу и спряталась за ней.

"Это он, да? — прямо спросила профессор Мак-Гонагалл, подошла к камину и стала внимательно рассматривать Всполох. — Мисс Грангер мне только что сообщила, что вам прислали метлу, Поттер".

Гарри и Рон повернулись к Эрмионе. Из-за книги, которую она держала вверх тормашками, был виден ее покрасневший лоб.

"Можно? — спросила профессор Мак-Гонагалл, но, не ожидая ответа, взяла Всполох у них из рук. Она внимательно исследовала его от рукояти до кончиков прутьев. — Гм. И никакой записки, Поттер? Никакой открытки? Совсем никакого сообщения?" "Нет", — просто ответил Гарри.

"Понимаю… — сказала профессор Мак-Гонагалл. — Гм, боюсь, мне придется забрать ее у вас, Поттер".

"Что-о? — спросил Гарри, поднимаясь на ноги. — Почему?" "Ее нужно проверить на наличие проклятий, — пояснила профессор Мак-Гонагалл. — Конечно, я не специалист, но предполагаю, что мадам Хуч и профессор Флитвик разберут ее…" "Разберут?" — повторил Рон так, будто профессор Мак-Гонагалл была не в своем уме.

"Это займет не больше пары недель, — сказала профессор Мак-Гонагалл. — Если на нее не наложено опасных заклятий, вы получите ее назад".

"Но с ней все в порядке! — возразил Гарри дрожащим голосом. — Честное слово, профессор…" "Вы не можете этого знать, Поттер, — очень мягко ответила профессор МакГонагалл, — не можете знать, пока не полетите на ней — на любой скорости — и, боюсь, об этом не может быть и речи, пока мы не будем знать точно, что ее не подделали. Я буду держать вас в курсе событий".

Профессор Мак-Гонагалл повернулась на каблуках и унесла Всполох через портретный ход, который закрылся за ней. Гарри уставился ей вслед, все еще сжимая в руках банку "Крема для Блеска". Рон обернулся к Эрмионе:

"Зачем ты побежала к Мак-Гонагалл?" Эрмиона отбросила книгу. Все еще краснея она встала и дерзко взглянула в лицо Рону.

"Потому что я думаю — и профессор Мак-Гонагалл согласилась со мной — что эту метлу Гарри мог послать Сириус Блэк!" Гарри понимал, что Эрмиона действовала из лучших побуждений, но все равно сердился на нее. Ему удалось на несколько часов стать владельцем самой лучшей в мире метлы, а теперь, из-за вмешательства Эрмионы, он даже не знал, увидит ли Всполох снова. Гарри был уверен, что он не заколдован, но в каком состоянии метла окажется после того, как ее подвергнут всевозможным проверкам на злые заклинания?

Рон тоже очень сердился на Эрмиону. По его мнению, разборка совершенно нового Всполоха была преступлением. Эрмиона, по-прежнему убежденная, что она поступила правильно, начала их избегать. Гарри и Рон догадывались, что она проводит время в библиотеке, но не пытались убедить ее вернуться. Однако они были рады, когда вскоре после Нового года в школу приехали остальные ученики, и в гриффиндорской башне снова стало шумно и многолюдно. Вечером перед первым учебным днем Гарри разыскал Вуд.

"Ты хорошо провел Рождество? — спросил он, и, не дожидаясь ответа, сел и, понизив голос, сказал. — Во время каникул я много думал, Гарри. Понимаешь, после последнего матча… Если дементоры появятся на следующем… Я имею в виду… Мы не можем позволить себе, чтобы ты…" Вуд неловко замолчал.

"Я над этим работаю, — поспешно сказал Гарри. — Профессор Лупин обещал научить меня защите от дементоров. Мы должны начать на этой неделе. Он сказал, что освободится после Рождества".

"А, — облегченно вздохнул Вуд, и лицо его прояснилось. — Ну, в таком случае… Мне очень бы не хотелось потерять такого ловца, как ты. Ты уже заказал новую метлу?" "Нет", — ответил Гарри.

"Как? Тогда лучше поторопись — если будешь летать на Метеоре, мы уж точно не выиграем у Рэйвенкло!" "Ему на Рождество подарили Всполох", — вмешался Рон.

"Всполох? Да ладно заливать! Нет, правда? Настоящий Всполох?" "Не радуйся так, Оливер, — мрачно заметил Гарри. — Его забрали", — и он объяснил, что Всполох сейчас проверяли на всевозможные заклятия.

"Заколдован? Как он может быть заколдован?" "Сириус Блэк, — устало пояснил Гарри. — Предполагается, что он преследует меня.

Поэтому Мак-Гонагалл считает, что это он мог послать Всполох".

Пропустив мимо ушей сообщение, что известный убийца преследует его ловца, Вуд продолжал:

"Но ведь Блэк не мог купить Всполох! Ведь он в бегах! Его ищет вся страна! Он не мог так просто заявиться в "Качественные товары для квиддитча" и купить метлу!" "Я знаю, — кивнул Гарри, — но Мак-Гонагалл все равно хочет разобрать ее…" Вуд побледнел.

"Я поговорю с ней, Гарри, — пообещал он. — Я объясню ей причину, почему… Всполох… Настоящий Всполох у нашей команды… Она точно так же, как мы, хочет, чтобы Гриффиндор выиграл… Я смогу убедить ее… Всполох…" На следующий день начались занятия. Холодным январским утром ученикам совсем не хотелось мерзнуть целых два часа на свежем воздухе, но Хагрид, чтобы приободрить их, разложил костер с саламандрами. Они необычайно весело провели урок, собирая сухие листья и ветки, чтобы поддерживать пылающий огонь, а живущие в пламени ящерицы носились вверх и вниз по добела раскаленному потрескивающему хворосту. Первый урок предсказания в полугодии прошел вовсе не так весело: профессор Трелони теперь обучала их хиромантии, и, не теряя времени, сообщила Гарри, что у него самая короткая линия жизни, которую ей когда-либо доводилось видеть.

Гарри с нетерпением ждал урока защиты от темных сил: после разговора с Вудом ему не терпелось приступить к занятиям по защите от дементоров.

"Ах, да, — сказал Лупин, когда Гарри в конце урока напомнил ему об обещании. — Посмотрим… Тебе подходит восемь вечера в четверг? Классная комната истории магии достаточно большая… Мне надо хорошенько обдумать, как мы это устроим… Мы же не можем привести в замок настоящего дементора, чтобы потренироваться на нем…" "Он, похоже, все еще болен, — сказал Рон, когда они шли по коридору, направляясь в Большой зал на обед. — Как ты думаешь, что с ним?" Позади них раздалось громкое хмыканье. Это была Эрмиона, сидевшая у подножия одной из колонн и утрамбовывавшая свою сумку, в которой было так много книг, что она никак не закрывалась.

"И зачем ты хмыкаешь?" — раздраженно спросил Рон.

"Просто так", — ответила Эрмиона, накидывая лямку на плечо.

"Нет, ты что-то хотела сказать, — настаивал Рон. — Я сказал, что хотел бы знать, что с Лупином, и ты…" "А разве это не очевидно?" — поинтересовалась Эрмиона с заносчивым видом.

"Если не хочешь говорить нам — не говори", — обиделся Рон.

"И не скажу", — ответила Эрмиона и гордо удалилась.

"Ничего она не знает, — возмущенно пробормотал Рон, глядя ей вслед. — Она просто хочет, чтобы мы снова начали разговаривать с ней".

В восемь часов вечера в четверг Гарри направился в класс Истории магии. Когда он вошел, в классе было темно и пусто, и он, не долго думая, зажег лампы волшебной палочкой.

Через пять минут появился профессор Лупин, неся большой ящик, который он взгромоздил на стол профессора Биннса.

"Что там?" — с любопытством спросил Гарри.

"Еще один буккарт, — пояснил Лупин, снимая мантию. — Я со вторника прочесывал замок, и очень удачно — мне удалось его найти: он прятался в картотеке мистера Филча.

Это самое лучшая замена дементору, на мой взгляд. Когда буккарт увидит тебя, он превратится в дементора, и мы сможем на нем потренироваться. Когда он нам не нужен, я могу держать его в своем кабинете: у меня под столом есть шкафчик, который ему определенно понравится".

"Хорошо", — согласился Гарри, стараясь, чтобы его голос звучал так, будто он совсем не боится и даже рад, что Лупин нашел такую хорошую замену настоящему дементору.

"Так… — Профессор Лупин достал волшебную палочку и жестом указал Гарри сделать то же самое. — Волшебное заклинание, которому я попытаюсь научить тебя, относится к высшей магии, Гарри — оно намного более сложное, чем, например, тесты СОВ. Оно называется "заклинание Покровителя"".

"Как оно действует?" — нервно спросил Гарри.

"Ну, когда оно действует правильно, то вызывает Покровителя, — пояснил Лупин. — Это что-то вроде антидементора: защитник, который действует как щит между тобой и дементором".

Гарри внезапно представилась картина: он, прячущийся за фигурой размером с Хагрида, держащей огромную булаву. Профессор Лупин продолжал:

"Покровитель — это добрая сила, он нужен, чтобы защитить то, чем питается дементор:

надежду, счастье, желание выжить — он не способен чувствовать отчаяние, как настоящие люди, и дементоры не могут причинить ему вреда. Но я должен предупредить тебя, Гарри:

это заклинание может оказаться еще слишком сложным для тебя. Оно часто не дается даже волшебникам, закончившим школу".

"А как выглядит Покровитель?" — с любопытством поинтересовался Гарри.

"Каждый волшебник создает своего собственного, неповторимого Покровителя".

"А как его вызывают?" "Магической формулой, которая действует только тогда, когда всеми силами концентрируешься на каком-нибудь очень счастливом воспоминании".

Гарри порылся в памяти в поисках счастливого воспоминания. Конечно же, ничего из того, что происходило в доме Десли, не подходило. В конце концов он остановился на том мгновении, когда впервые сел на метлу.

"Хорошо", — сказал он, стараясь как можно точнее вспомнить то чудесное состояние.

"Магическая формула такова, — Лупин прочистил горло, — Явито Патронум!" "Явито Патронум, — шепотом повторил Гарри, — Явито Патронум".

"Внимательно сосредоточился на счастливом воспоминании?" "О… да, — сказал Гарри, пытаясь схватить ускользающее воспоминание. — Явито Патроно… нет, Патронум, простите — Явито Патронум, Явито Патронум".

Внезапно что-то, похожее на едва заметную тонкую струйку серебристого газа, с шипением заструилось из его волшебной палочки.

"Вы видите? — восхищенно сказал Гарри, — что-то произошло!" "Очень хорошо, — улыбаясь, подбодрил его Лупин. — Ну, тогда — ты готов попробовать заклинание на дементоре?" "Да", — сказал Гарри, крепко сжимая волшебную палочку и становясь в центр пустого класса. Он пытался сконцентрироваться на ощущении полета, но в голову лезли совсем неподходящие мысли… В любой момент в его ушах мог раздаться мамин голос… Но ему нельзя думать об этом, иначе он действительно его услышит, а он не хотел этого… или всетаки хотел?

Лупин взялся за крышку ящика и потянул ее.

Из ящика медленно выплыл дементор; его скрытое капюшоном лицо обратилось к Гарри; одной, покрытой струпьями, серой рукой он придерживал плащ. Лампы в классе мигнули и потухли. Дементор ступил из ящика на пол и беззвучно поплыл к Гарри, глубоко, со свистом дыша. Гарри охватила волна пронизывающего холода… "Явито Патронум! — отчаянно крикнул он. — Явито Патронум! Явито…" Но классная комната и дементор расплывались… Гарри снова падал сквозь густой белый туман, и голос его матери — громче, чем когда-либо — эхом звучал в голове: "Только не Гарри! Только не Гарри! Пожалуйста — все что угодно!.."

"Отойди ты, глупая девчонка! Отойди!" "Гарри!" К Гарри возвращалось сознание. Он лежал на полу. В комнате снова горели лампы. Он не стал спрашивать, что произошло.

"Простите", — пробормотал он, садясь и чувствуя, как холодный пот тонкой струйкой течет по щекам.

"Как ты?" — спросил Лупин.

"Нормально…" — Гарри ухватился за один из столов, подтянулся и прислонился к нему.

"Вот, — Лупин протянул ему шоколадную лягушку. — Ешь, прежде чем мы попробуем еще раз. Я не ожидал, что в первый раз у тебя получится; напротив, я бы очень удивился, если бы ты справился".

"Становится все хуже и хуже, — пробормотал Гарри, откусывая голову лягушки. — В этот раз я слышал ее еще громче, и его — Волдеморта — тоже…" Лупин побледнел сильнее, чем обычно.

"Если ты не хочешь продолжать, Гарри, то я прекрасно понимаю это…" "Я буду продолжать! — горячо воскликнул Гарри, запихивая в рот остатки шоколада. — Я должен! Что, если дементоры вдруг появятся на матче против Рэйвенкло? Я не могу позволить себе упасть еще раз! Если мы проиграем этот матч, мы проиграем чемпионат по квиддитчу!" "Ну хорошо, — сказал Лупин. — Может быть, ты хочешь выбрать другое воспоминание — я имею в виду, счастливое воспоминание, на котором ты будешь концентрироваться… Похоже, это было недостаточно сильным…" Гарри старательно задумался. В конце концов он решил, что самым счастливым в его жизни был момент, когда Гриффиндор в прошлом году выиграл соревнование колледжей.

Он снова крепко сжал волшебную палочку и занял позицию в центре комнаты.

"Ты готов?" — спросил Лупин, берясь за крышку ящика.

"Готов", — сказал Гарри, стараясь думать о победе Гриффиндора, а не о том, что произойдет, когда ящик откроется.

"Начали!" — объявил Лупин, сдвигая крышку.

В комнате снова стало темно и повеяло ледяным холодом. Дементор, глубоко дыша, поплыл к нему; гниющая рука тянулась к Гарри.

"Явито Патронум! — закричал Гарри. — Явито Патронум! Явито Патро…" Белый туман обволакивал его… Вокруг него двигались чьи-то неясные очертания… Затем появился новый голос, голос мужчины, охваченного паникой: "Лили, возьми Гарри и уходи! Это он! Беги, я удержу его!.."

Кто-то поспешно бросился прочь из комнаты… С шумом открывающаяся дверь… Высокий пронзительный смех… "Гарри… Гарри… очнись…" Лупин с силой ударил Гарри по щеке. На этот раз потребовалась целая минута, прежде чем Гарри вспомнил, почему он лежит на пыльном полу классной комнаты.

"Я слышал отца, — пробормотал он. — Я услышал его в первый раз. Он хотел сразиться с Волдемортом, чтобы мама успела убежать…" Гарри почувствовал, что по его лицу, смешиваясь с потом, текут слезы. Он поспешно склонил голову, сделав вид, что завязывает шнурок на ботинке, чтобы Лупин их не заметил, и вытер лицо о мантию.

"Ты слышал Джеймса?" — странным голосом спросил Лупин.

"Да… — Гарри поднял на него уже сухое лицо. — Почему… Вы ведь не были знакомы с моим отцом, правда?" "Я… По правде говоря, я был знаком с ним, — сказал Лупин. — Мы были друзьями в Хогвартсе. Послушай, Гарри, нам, наверно, лучше закончить на этом на сегодняшний вечер.

Это невероятно трудное заклинание… Зря я надеялся, что смогу тебя ему научить…" "Нет! — возразил Гарри. Он поднялся снова. — Я хочу попробовать еще раз! То, о чем я думаю — недостаточно счастливые воспоминания, все дело только в этом… Подождите…" Он глубоко задумался. Настоящее, настоящее счастливое воспоминание… Воспоминание, которое он смог бы превратить в хорошего, сильного Покровителя… Минута, когда он узнал, что он волшебник, что он покинет Бирючинный проезд и поедет в Хогвартс! Если это не было счастливым воспоминанием, то что же тогда? Внимательно сосредоточившись на том, что он чувствовал, когда понял, что уедет с Бирючинного проезда, Гарри поднялся на ноги и снова встал перед ящиком.

"Готов? — спросил Лупин с таким видом, словно он действовал скрепя сердце. — Сосредоточился? Тогда — поехали!" Он в третий раз сдвинул крышку ящика, и оттуда поднялся дементор; в комнате стало холодно и темно.

"ЯВИТО ПАТРОНУМ! — крикнул Гарри. — ЯВИТО ПАТРОНУМ! ЯВИТО ПАТРОНУМ!" Пронзительный крик снова зазвучал в его голове, но на этот раз он был больше похож на плохо настроенное радио: он звучал тише, громче, потом снова тише — Гарри все еще видел дементора: тот остановился, — а затем огромная серебряная тень появилась из волшебной палочки Гарри, и застыла между ним и дементором. Гарри чувствовал, что ноги словно сделаны из ваты, но по-прежнему стоял прямо, — хотя и не знал, надолго ли его хватит… "Нелепус!" — воскликнул Лупин, прыгая вперед.

Раздался громкий треск, и туманный Покровитель Гарри исчез вместе с дементором;

мальчик в изнеможении опустился на стул, будто только что пробежал марафон. Коленки все еще дрожали. Уголком глаза он видел, как профессор Лупин загнал буккарта обратно в ящик; тот снова превратился в серебристый шар.

"Прекрасно! — заявил Лупин, широкими шагами подходя к Гарри. — Прекрасно, Гарри!

Это было хорошим началом!" "Можно еще раз попробовать? Только один раз?" "Не сейчас, — твердо сказал Лупин. — Для одного вечера ты уже достаточно пережил.

Вот, возьми…" Он протянул Гарри большую плитку лучшего шоколада из "Горшочка с медом".

"Съешь все, иначе мадам Помфрей захочет моей крови. В то же время на следующей неделе?" "Хорошо", — согласился Гарри. Он откусил кусочек шоколада и безучастно смотрел, как Лупин гасит лампы, которые после исчезновения дементора зажглись снова. И тогда ему в голову пришла идея.

"Профессор Лупин? — сказал он. — Если вы знали моего отца, вы должны были знать и Сириуса Блэка".

Лупин быстро обернулся.

"Что натолкнуло тебя на такую мысль?" — резко спросил он.

"Ничего… Я просто знаю, что они тоже были друзьями в Хогвартс…" Лицо Лупина разгладилось.

"Да, я знал его, — тихо сказал он. — Или думал, что знаю. Тебе лучше идти, Гарри, уже поздно".

Гарри вышел из классной комнаты, завернул за угол и присел за колонной, чтобы доесть шоколад. Он пожалел, что упомянул о Блэке — Лупин, очевидно, не был рад этой теме.

Затем мысли Гарри вновь вернулись к его отцу и матери… Он чувствовал странную пустоту внутри, хотя его живот был полон шоколада. Как ни страшно было слышать последние секунды жизни родителей, это были единственные мгновения в его жизни, когда он вообще слышал их голоса. Но ему никогда не удастся создать настоящего Покровителя, если он хоть чуть-чуть хочет их услышать… "Они умерли, — строго сказал он себе. — Они умерли и не вернутся назад, даже если ты окунешься в свой бред. А вот если ты хочешь выиграть кубок по квиддитчу, то лучше возьми себя в руки".

Он встал, запихнул в рот последний кусочек шоколада и направился к гриффиндорской башне.

Через неделю после начала полугодия Рэйвенкло играл против Слитерина. Слитерин выиграл, хоть и с небольшим преимуществом. Вуд считал, что это хорошая новость для Гриффиндора, потому что если бы им тоже удалось победить Рэйвенкло, они бы вышли на второе место в Чемпионате. Поэтому он увеличил число тренировок команды до пяти в неделю. Это означало, что вместе с уроками защиты от дементоров, каждый из которых сам по себе был более изматывающим, чем шесть тренировок по квиддитчу, у Гарри оставался только один вечер в неделю, чтобы сделать все домашние задания. Но все равно, ему было не так трудно, как Эрмионе, которой невероятная загруженность работой в конце концов пошла во вред. Каждый вечер Эрмиона сидела в углу общей гостиной, рядом с ней на нескольких столах лежали книги, таблицы гадания по числам, словари рун, схематические изображения магглов, поднимающих тяжелые предметы, и целые стопки папок с записями;

она почти ни с кем не разговаривала и сердилась, если ей мешали.

"Как она только успевает?" — пробормотал Рон как-то вечером, когда Гарри заканчивал малоприятное сочинение о невыявляемых ядах для Снэйпа. Гарри поднял глаза. Эрмиону было едва видно за неустойчивой стопкой книг.

"Что успевает?" "Побывать на всех уроках! — ответил Рон. — Сегодня утром я слышал, как она разговаривала с профессором Вектор, учительницей гадания по числам. Они обсуждали вчерашний урок, но Эрмиона не могла быть там, потому что она была с нами на уходе за волшебными животными! А Эрни Макмиллан сказал мне, что она не пропустила ни одного маггловедения, но половина из них проходит в то же время, что и предсказание, и ни одного из них она тоже еще не пропустила!" В данный момент у Гарри не было времени задуматься о загадке странного расписания Эрмионы: ему надо было побыстрее написать сочинение. Однако две секунды спустя ему опять пришлось отвлечься — на этот раз из-за Вуда.

"Плохие новости, Гарри. Я только что разговаривал с профессором Мак-Гонагалл по поводу Всполоха. Она… э… немного рассердилась на меня. Сказала, что я не понимаю самого важного. Похоже, она подумала, что я больше беспокоюсь о том, чтобы выиграть кубок, чем о том, чтобы с тобой ничего не случилось. А я ведь просто сказал ей, что мне все равно, сбросит ли метла тебя вниз, если перед этим ты поймаешь снитч. — Вуд недоверчиво тряхнул головой. — Честное слово, она так кричала на меня… можно было подумать, я сказал что-то ужасное… Потом я спросил ее, как долго она собирается держать метлу. — Он скривился и произнес, подражая строгому голосу профессора Мак-Гонагалл. — "Столько, сколько нужно, Вуд"… Я думаю, тебе пора заказывать новую метлу, Гарри. В конце журнала "Все мётлы" есть бланк для заказов… Ты можешь заказать Нимбус-2001, как у Малфоя".

"Я не куплю ничего, что Малфой считает хорошим", — сухо сказал Гарри.

Январь незаметно перешел в февраль; погода по-прежнему оставалась холодной. Матч с Рэйвенкло был все ближе и ближе, а Гарри так и не заказал новой метлы. Теперь после каждого урока преобразования он справлялся у профессора Мак-Гонагалл о Всполохе; Рон с надеждой стоял рядом, а Эрмиона, отвернувшись, проходила мимо.

"Нет, Поттер, я пока что не отдам его вам, — прежде чем он успел открыть рот, сказала профессор Мак-Гонагалл в двенадцатый раз. — Мы проверили его на большинство обычных проклятий, но профессор Флитвик считает, что в метле может быть скрыто Швыряющее заклинание. Когда мы закончим проверку, я скажу вам. А теперь, пожалуйста, перестаньте изводить меня".

Вдобавок, обучение защите от дементоров проходило совсем не так хорошо, как Гарри надеялся. Через несколько занятий он уже мог создавать неотчетливый серебристый призрак каждый раз, когда буккарт-дементор приближался к нему, но Покровитель был еще слишком слаб, чтобы прогнать дементора. Все, что он делал — парил, как полупрозрачное облако, опустошая Гарри, когда он изо всех сил пытался удержать его. Гарри злился на самого себя и испытывал чувство вины из-за тайного желания снова услышать голоса родителей.

"Ты слишком многого от себя требуешь, — серьезно объяснил профессор Лупин на четвертой неделе занятий. — Для тринадцатилетнего волшебника даже неотчетливый Покровитель — это огромное достижение. Ты ведь больше не теряешь сознание, правда?" "Я думал, что Покровитель будет… нападать на дементоров или что-то в этом роде, — удрученно вздохнул Гарри. — Заставлять их исчезнуть…" "Настоящий Покровитель так и делает, — согласился Лупин. — Но ты за короткое время достиг очень многого. Если дементоры появятся на следующем вашем матче, ты сможешь удержать их, пока не спустишься на землю".

"Вы говорили, что если их много, то это сложнее сделать", — пробормотал Гарри.

"Я верю в тебя, — улыбаясь, сказал Лупин. — Вот — ты заслужил это — ты, наверное, еще никогда не пробовал этот напиток…" Он вытащил из своего портфеля две бутылки.

"Масляный эль! — не подумав, воскликнул Гарри. — Да, я люблю его!" Лупин приподнял бровь.

"Э… Рон и Эрмиона принесли мне немного из Хогсмид", — быстро соврал Гарри.

"Понятно, — с легким подозрением в голосе сказал Лупин. — Ну, давай выпьем за победу Гриффиндора над Рэйвенкло! Хоть я, как учитель, и не могу принять чью-либо сторону…" — поспешно добавил он.

Они молча пили эль, пока наконец Гарри не отважился задать мучавший его вопрос.

"Что находится под капюшоном дементора?" Профессор Лупин в задумчивости опустил свою бутылку.

"Гммм… Ну, те люди, которые это действительно знают, не в состоянии нам рассказать.

Понимаешь, дементор опускает свой капюшон только для того, чтобы применить свое последнее и самое страшное оружие".

"Какое?" "Его называют "поцелуем дементора", — сказал Лупин с натянутой улыбкой. — Это дементоры делают с теми, кого хотят полностью уничтожить. Я думаю, под капюшоном должно быть что-то вроде рта, потому что они прижимают свои челюсти ко рту жертвы и… и высасывают душу".

Гарри поперхнулся.

"Как — они убивают?…" "О нет, — ответил Лупин. — Гораздо страшнее. Ты можешь существовать без души, — понимаешь, пока работают сердце и мозг. Но у тебя больше нет сознания самого себя, нет воспоминаний, нет… ничего. Ты просто существуешь. Как пустая оболочка. И твоя душа потеряна… навсегда".

Лупин выпил еще немного масляного эля, а затем продолжал:

"Это участь, ожидающая Сириуса Блэка. Сегодня напечатали в Вечернем Оракуле.

Министерство дало дементорам разрешение сделать это, если они найдут его".

На секунду Гарри замер, ошеломленный мыслью, что у кого-то через рот могут высосать душу. Но потом он подумал о Блэке.

"И он это заслужил", — внезапно сказал он.

"Ты так думаешь? — тихо спросил Лупин. — Ты действительно думаешь, что кто-нибудь это заслужил?" "Да, — упрямо повторил Гарри. — За… за некоторые поступки…" Ему очень хотелось рассказать Лупину о разговоре, подслушанном в "Трех метлах", о том, что Блэк предал его родителей, но тогда ему пришлось бы признаться, что он без разрешения побывал в Хогсмид. Он знал, что на Лупина это не произведет особенно хорошего впечатления. Поэтому Гарри допил эль, поблагодарил Лупина и покинул класс истории магии.

Он почти жалел, что спросил Лупина о том, что находится под капюшоном дементора:

ответ был таким страшным, что он пытался прогнать ужасные мысли о том, что чувствуешь, когда из тебя высасывают душу, и на полпути наверх на лестнице налетел прямо на профессора Мак-Гонагалл.

"Смотрите, куда идете, Поттер!" "Извините, профессор…" "Я как раз искала вас в гостиной Гриффиндора. Вот, возьмите: мы сделали все, что только можно себе представить, и не похоже, чтобы в ней что-то было не так. У вас где-то есть очень щедрый друг, Поттер…" Гарри постарался незаметно поднять с пола свою челюсть. Профессор Мак-Гонагалл протягивала ему Всполох, и метла выглядела так же прекрасно, как прежде.

"Я могу забрать его? — едва смог выговорить Гарри. — На самом деле?" "На самом деле, — улыбаясь, сказала профессор Мак-Гонагалл. — Я думаю, вам надо научиться «чувствовать» его до субботнего матча, не правда ли? И, Поттер — дерзайте и победите, хорошо? Иначе мы останемся без кубка — уже восьмой год подряд, как мне — только вчера вечером — любезно напомнил профессор Снэйп… Потеряв дар речи, Гарри понес Всполох вверх по лестнице, в Гриффиндорскую башню.

Завернув за угол, он увидел Рона, который ринулся к нему, широко улыбаясь.

"Она отдала его тебе? Здорово! Послушай, можно, я попробую полетать на нем? Завтра?" "Ага… Конечно… — согласился Гарри, и на сердце у него было так легко, как не было уже давно. — Знаешь, что: нам надо помириться с Эрмионой. Она ведь просто пыталась помочь…" "Да, хорошо, — сказал Рон. — Она в гостиной — занимается, для разнообразия…" Они свернули в коридор, ведущий в гриффиндорскую башню, и увидели, что Невилл Лонгботтом о чем-то просит Сэра Кадогана, который, очевидно, отказывался впустить его.

"Я записал их! — со слезами в голосе объяснял Невилл. — Но, наверное, я их где-нибудь потерял!" "Хорошая отговорка! — кричал Сэр Кадоган. Затем он увидел Гарри и Рона. — Добрый вечер, юные благородные йомены! Поспешите сюда и заключите этого негодяя в оковы. Он пытается силой проникнуть во внутренние палаты!»

"О, замолчите", — сказал Рон, когда они с Гарри поравнялись с Невиллом.

"Я потерял пароли! — подавленно сообщил Невилл. — Я заставил его сказать мне, какие пароли он будет использовать на этой неделе, потому что он их постоянно меняет, и теперь я не могу вспомнить, куда я их дел!" "Фарранфор", — произнес Гарри, Сэр Кадоган принял чрезвычайно разочарованный вид и неохотно качнулся в сторону, чтобы пропустить их в гостиную. Поднялся внезапный восхищенный шепот, все головы обернулись к ним, и в следующую секунду Гарри был окружен толпой учеников, которые восторженно смотрели на Всполох.

"Откуда он у тебя, Гарри?" "Можно, я попробую полетать на нем?" "Ты уже опробовал его, Гарри?" "У Рэйвенкло теперь нет шансов, они же летают на Чистюлях-7!" "Можно, я просто подержу ее, Гарри?" Почти десять минут Всполох передавали из рук в руки, и со всех сторон раздавались восхищенные возгласы. Затем толпа разошлась, и Гарри и Рон увидели Эрмиону — единственную, кто не поспешил к ним — она склонилась над своими записями и старательно не смотрела в их сторону. Гарри и Рон подошли к ее столу, и в конце концов она подняла глаза.

"Мне его вернули", — сказал Гарри, улыбаясь ей и демонстрируя Всполох.

"Видишь, Эрмиона? Он не был заколдован!" — добавил Рон.

"Да… — но ведь он мог быть заколдован! — сказала Эрмиона. — Я имею в виду, теперьто вы точно знаете, что с ним все в порядке!" "Это правда, — согласился Гарри. — Я лучше отнесу его наверх".

"Нет, я! — пылко заявил Рон. — Мне надо дать Скабберсу его микстуру".

Он взял Всполох и, держа его так, словно он был стеклянный, унес наверх, в спальню мальчиков.

"Можно, я присяду?" — спросил Гарри.

"Как хочешь, — сказала Эрмиона, убирая со стула толстую стопку пергамента.

Гарри обвел глазами заваленный бумагами стол, длинное сочинение по гаданию по числам, на котором еще блестели чернила, еще более длинное сочинение по маггловедению ("Почему магглам нужно электричество?") и перевод рун, над которым Эрмиона сейчас размышляла.

"Как ты справляешься со всем этим?" — спросил ее Гарри.

"Ну… понимаешь — я много занимаюсь", — ответила Эрмиона. Вблизи Гарри увидел, что она выглядела почти так же устало, как Лупин.

"Почему ты не хочешь бросить пару предметов?" — предложил Гарри, глядя, как она перекладывает свои книги в поисках словаря рун.

"Я не могу этого сделать!" — сказала Эрмиона, возмущенно взглянув на него.

"Гадание по числам, наверно, ужасно трудное, — сказал Гарри, взяв в руки сложную на вид таблицу с числами.

"О, нет, оно чудесное! — серьезно сказала Эрмиона. — Это мой любимый предмет!

Это…" Гарри так никогда и не узнал, что такого чудесного было в гадании. Как раз в эту секунду на лестнице, ведущей в спальни мальчиков, раздался вопль. В гостиной стало тихо;

все, ошеломленно, уставились на вход. Затем послышались поспешные шаги… все громче и громче — а затем, одним прыжком, в гостиную влетел Рон, волоча за собой простыню.

"СМОТРИ! — закричал он, широкими шагами подбегая к столу Эрмионы. — ПОСМОТРИ НА ЭТО!" — кричал он, потрясая простыней у нее перед носом.

"Рон, что…" "СКАББЕРС! СМОТРИ! СКАББЕРС!" Эрмиона отодвинулась от Рона, совершенно сбитая с толку. Гарри взглянул на простыню, которую держал Рон. На ней было что-то красное. Что-то, очень похожее на… "КРОВЬ! — кричал Рон в звенящей тишине. — ОН ИСЧЕЗ! И ЗНАЕШЬ, ЧТО БЫЛО НА ПОЛУ?" "Н-нет", — пролепетала Эрмиона.

Рон бросил что-то на перевод рун. Эрмиона и Гарри наклонились, чтобы взглянуть поближе. На замысловатых остроконечных буквах лежал клок длинных рыжеватых кошачьих волос.

Глава Тринадцатая Гриффиндор против Похоже, дружбе Рона и Эрмионы пришел конец. Они так злились друг на друга, что даже Гарри не мог придумать, как их помирить.

Рона бесило то, что Эрмиона никогда не воспринимала всерьёз попыток Косолапа съесть Скабберса и не следила за котом. Она до сих пор делала вид, что Косолап невиновен, намекая, что крысу стоит поискать у ребят под кроватями. Эрмиона, в свою очередь, яростно утверждала, что у Рона нет доказательств смерти Скабберса, а рыжие волоски вполне могли остаться с Рождества. Она считала, что Рон предубежден против Косолапа еще с тех пор, как тот прыгнул ему на голову в Заколдованном Зверинце.

В глубине души Гарри был уверен, что Скабберса съел Косолап, но когда он попытался обратить внимание Эрмионы на то, что все улики указывают на виновность кота, она рассердилась и на Гарри.

"Ну хорошо, ты за Рона, я знала, что так и будет, — она резко повысила голос. — Сначала Всполох, теперь Скабберс, во всем виновата я! Оставь меня, Гарри! У меня куча дел!" Рон и в самом деле очень тяжело воспринял потерю Скабберса.

"Ладно, Рон, ты же всегда говорил, что он ужасно скучный, — ободрял его Фред. — Он подвылинял с годами, так что даже на шапку не был годен. Наверное, для него даже лучше было загнуться быстро — раз и все — он даже ничего и не почувствовал".

"Фред!" — возмутилась Джинни.

"Он же только ел и спал, Рон, ты сам говорил!" — подключился к утешению Джордж.

"Он однажды укусил Гойла! — жалобно произнес Рон. — Помнишь, Гарри?" "Конечно!" — согласился Гарри.

"Это был его звездный час, — добавил Фред, не в силах сохранять невозмутимое выражение лица. — Пусть шрам на пальце Гойла станет последней данью его памяти. Ну хватит, Рон, сходи в Хогсмид, купи новую крысу и не переживай — какой в этом смысл?" Отчаянно пытаясь поднять Рону настроение, Гарри позвал его на последнюю тренировку гриффиндорской команды перед матчем с Рэйвенкло, с тем чтобы после он прокатился на Всполохе. Это должно было отвлечь Рона от мыслей о Скабберсе. ("Здорово! Я могу забросить пару мячей, а?") — с тем они и отправились на поле для квиддитча.

На мадам Хуч, наблюдавшую за тренировкой команды, чтобы Гарри был под присмотром, Всполох произвел неизгладимое впечатление. Она с восхищением профессионала взяла его в руки.

"Взгляните на балансировку! Если у серии Нимбусов и есть недостаток, так это легкий крен к хвосту — правда, он обнаруживается только через несколько лет. Они обновили рукоять — эта изящнее, чем у Чистюли, и напоминает старые добрые Серебряные Стрелы — жаль, что их теперь не выпускают. Я училась летать на такой, и это была отличная старая метла…" Она еще какое-то время разглагольствовала в том же духе, пока Вуд не прервал ее:

"Гм… Мадам Хуч? Можно Гарри взять Всполох? У нас все-таки тренировка…" "О… И верно… возьмите, Поттер, — сказала мадам Хуч. — Я посижу здесь, с Висли".

Они с Роном забрались на трибуну, а гриффиндорская команда собралась вокруг Вуда для последнего инструктажа перед завтрашним матчем.

"Гарри, я только что выяснил, кто в Рэйвенкло играет за ловца. Это Чоу Чанг. Она в четвертом классе и страшно симпатичная… Я надеялся, что она не успеет поправиться, у нее были кое-какие травмы… — Вуд нахмурился, выказав неудовольствие выздоровлением Чоу Чанг, и добавил. — С другой стороны, она гарцует на Комете-260, которая по сравнению со Всполохом смотрится слабовато, — он бросил восхищенный взгляд на метлу Гарри. — Ладно, приступим…" И вот наконец-то Гарри оседлал Всполох и рванул в небо.

Это было даже лучше, чем он мог вообразить. Всполох повиновался легчайшим касаниям; казалось, метла слушалась его мыслей раньше, чем рукоятки; Гарри пулей пронесся над полем, на такой скорости казавшимся размытым серо-зеленым пятном; резко повернул; Алисия Спиннет вскрикнула, когда он ушел в пике. Гарри затормозил у самой земли, задев траву носками ботинок, и снова взмыл ввысь.

"Гарри, я отпускаю снитч!" — крикнул Вуд.

Гарри поравнялся с бладжером, летевшим к кольцам, легко обошел его, и тут увидел снитч, стрельнувший из-за Вуда. Десять секунд, и маленький золотой мячик был уже зажат в его руке.

Команда бешено аплодировала. Гарри отпустил снитч, дал ему минуту форы, затем рванул за ним вслед, петляя между остальными игроками, словно игла швейной машинки.

Заметив, что мячик юркнул под коленкой Кэти Белл, Гарри легко обогнул ее и снова поймал снитч.

Это была самая лучшая тренировка в его жизни; команда, воодушевленная присутствием Всполоха, безупречно разыгрывала сложнейшие комбинации, и, когда они наконец коснулись земли, у Вуда впервые (как заметил Джордж Висли) не было ни единого повода для критики.

"Завтра нам ничто не помешает! — воскликнул Вуд. — Гарри, ты решил свою проблему с дементорами?" "Да", — сказал Гарри, желая, чтоб его немощный Покровитель был посильнее.

"Дементоры не появятся, Оливер. Дамблдор и так на взводе", — доверительно сообщил Фред.

"Ну что ж, будем надеяться, — вздохнул Вуд. — Вы хорошо поработали, ребята.

Отправляйтесь обратно, в замок… И ложитесь пораньше спать…" "Я немного задержусь. Рон хочет прокатиться на Всполохе", — сказал Гарри. Все направились к раздевалке, а Гарри зашагал к Рону, который уже сбежал вниз по ступенькам и вышел на поле. Мадам Хуч мирно спала в одном из кресел.

"Твоя очередь", — сказал Гарри, передавая Рону Всполох.

Рон с восторгом оседлал метлу и круто взмыл в сгущавшуюся темноту, а Гарри решил побродить по краю поля. Стало уже совсем темно, когда мадам Хуч внезапно проснулась, отругала Гарри и Рона за то, что они не разбудили ее, и велела им возвращаться в замок.

Рон и Гарри со Всполохом на плече неторопливо выбрались со стадиона, обсуждая моментальную реакцию метлы, феноменальный разгон и мгновенный разворот на месте.

Они были на полпути к замку, когда Гарри случайно взглянул налево. Его сердце вздрогнуло и заколотилось о ребра — из темноты на него смотрели два светящихся глаза.

Гарри замер, чувствуя, что еще чуть-чуть, и сердце выпрыгнет из груди.

"В чем дело?" — спросил Рон.

Гарри кивнул на светящиеся глаза. Рон вытащил свою волшебную палочку и пробормотал: "Иллюмос!" Луч света упал на траву и озарил ветви ближайшего дерева; там, притаившись среди распустившейся листвы, сидел Косолап.

"Пошел вон!" — взревел Рон, схватив камень. Но он не успел пустить его в ход — взмах рыжего хвоста — и дерево опустело.

"Видал? — в бешенстве воскликнул Рон, отшвырнув камень. — Она до сих пор разрешает ему бродить повсюду, где он только пожелает — небось, заедает Скабберса парой птичек".

Гарри ничего не сказал, только вздохнул с облегчением; минуту назад он испугался, что эти глаза принадлежат Черному псу. Они опять зашагали к замку. Гарри молчал, стыдясь своего страха, и старался не смотреть по сторонам, пока они не достигли ярко освещенного вестибюля.

На следующее утро Гарри спустился к завтраку в сопровождении всех мальчишек из своей спальни. Они справедливо полагали, что Всполох заслуживает почетного караула.

Когда Гарри вошел в Большой зал, все головы повернулись к нему, и вдоль столов прошелестел восхищенный шепот. Гарри удовлетворенно отметил, что слитеринская команда сидит как громом пораженная.

"Ты видал? — ликовал Рон, оглядываясь на Малфоя. — Он лопается от зависти! Это круто!" Вуд тоже сиял от гордости.

"Давай положим Всполох сюда, Гарри" — сказал он, водружая метлу на середину стола и поворачивая ее так, чтобы название «Всполох» на рукоятке было видно всем. Ученики из Рэйвенкло и Хаффлпаффа моментально сгрудились возле гриффиндорского стола. Седрик Диггори пробрался сквозь толпу и поздравил Гарри с великолепным приобретением, а подружка Перси, Пенелопа Клируотер из Рэйвенкло, попросила подержать Всполох в руках.

"Эй, Пенни, только осторожно! — предупредил Перси, пока она внимательно осматривала Всполох. — Мы с Пенелопой заключили пари, — сообщил он команде. — Десять галлеонов на результат матча!" Пенелопа положила Всполох, поблагодарила Гарри и вернулась к своему столу.

"Гарри — ты обязательно должен победить, — прошептал Перси. — У меня нет десяти галлеонов. Да, Пенни, я уже иду!" — и он заторопился к ней, держа кусочек тоста.

"Ты уверен, что справишься с этой метлой, Поттер?" — холодно спросил чей-то голос.

Это был Драко Малфой со своими бессменными телохранителями.

"Думаю, справлюсь", — небрежно бросил Гарри.

"Масса крутых достоинств, правда? — сказал Малфой, злобно блестя глазами. — Какая жалость, Поттер, что в их числе нет парашюта — на случай, если поблизости окажется дементор".

Крабб и Гойл захихикали.

"Какая жалость, Малфой, что у тебя нет еще одной руки, — откликнулся Гарри. — Было бы чем ловить снитч".

Гриффиндорская команда расхохоталась. Малфой прищурился, но промолчал. Вечная троица развернулась и присоединилась к членам слитеринской команды, которые уже собрались в кружок, обсуждая, действительно ли у Гарри настоящий Всполох.

В четверть одиннадцатого гриффиндорская команда уже была в раздевалке. Погода стояла просто превосходная. Был ясный холодный день, легкий ветерок и никаких проблем с видимостью. Гарри начал испытывать то радостное волнение, которое он чувствовал только перед матчем по квиддитчу. Он снял черную школьную мантию, достал волшебную палочку и засунул ее под футболку, а сверху надел квиддитчную форму, надеясь, что палочка ему все же не понадобится. Ученики шумно рассаживались на трибунах, и Гарри неожиданно подумал, придет ли Лупин на этот матч.

"Ты сам все знаешь, — сказал Вуд, когда они стояли у выхода из раздевалки. — Если мы продуем этот матч, то заодно проиграем и кубок. Так что… так что просто летай, как вчера на тренировке, и все будет в порядке!" Они покинули раздевалку под шумные аплодисменты. Команда Рэйвенкло в синей форме уже ждала их в центре поля. Их ловец, Чоу Чанг, была единственной девочкой в команде. Она доходила Гарри до плеча, но даже нервничая перед матчем, Гарри не мог не заметить, что она невероятно хорошенькая. Она улыбнулась Гарри, когда команды выстраивались за спинами своих капитанов, и он почувствовал, как что-то дрогнуло в районе желудка. Нервы тут были абсолютно ни при чем.

"Вуд, Дэйвис, пожмите руки", — бодро скомандовала мадам Хуч, и Вуд потряс руку капитану Рэйвенкло.

"Садитесь на мётлы… по моему свистку… три — два — один!" Гарри взмыл в воздух, и обе команды остались внизу; он заложил вираж и начал краем глаза высматривать снитч, слушая комментарии Ли Джордана, приятеля близнецов Висли.

"Они уже в воздухе, и всеобщее восхищение вызывает Всполох, на котором за Гриффиндор играет Гарри Поттер. По утверждению журнала "Все мётлы", именно Всполох станет метлой национальной сборной в мировом чемпионате этого года…" "Джордан, будь любезен, расскажи нам, что происходит на поле", — прервала его профессор Мак-Гонагалл.

"Конечно, профессор — я просто сообщаю по ходу интересные детали — Всполох, к тому же, имеет безынерционное автоматическое торможение и…" "Джордан!" "Ну хорошо, хорошо. Инициативой завладел Гриффиндор, Кэти Белл из Гриффиндора направляется к воротам…" Гарри пронесся мимо Кэти в противоположном направлении, высматривая золотую вспышку. Чоу Чанг плотно висела у него на хвосте. Она несомненно была очень хорошей летуньей — и постоянно подрезала его, вынуждая менять курс.

"Покажи ей свой рывок, Гарри!" — завопил Фред, пролетая мимо в погоне за бладжером, вознамерившимся сбить Алисию Спиннет.

Гарри так рванул вперед, что, когда они обогнули кольца Рэйвенкло, Чоу осталась позади. В этот момент Кэти открыла счет и Гриффиндорцы внизу разразились ликующими воплями, а Гарри увидел снитч — мячик притаился у самой земли, порхая возле одного из барьеров ограждения.

Гарри ушел в пике, Чоу бросилась за ним. Гарри наращивал скорость, ощущая легкость во всем теле, пике было его коньком, еще десять футов и… Бладжер, пущенный одним из отбивающих Рэйвенкло, обрушился на него из ниоткуда;

Гарри вильнул, избегая столкновения, и за эти несколько критических секунд снитч исчез.

Громкий вздох разочарования донесся с гриффиндорских трибун, Рэйвенкло бешено аплодировал своему отбивающему. Джордж Висли дал выход чувствам, запустив второй бладжер прямо в обидчика, которому пришлось перевернуться вверх тормашками, чтобы увильнуть от мяча.

"Гриффиндор лидирует со счетом восемьдесят — ноль, и вы только взгляните на Всполох! Как Поттер испытывает его, посмотрите на этот вираж — Комета Чанг тут даже близко не стоит, у Всполоха действительно отличная балансировка…"

"ДЖОРДАН! ТЕБЕ ЧТО, ЗАПЛАТИЛИ ЗА РЕКЛАМУ ВСПОЛОХА? ДАВАЙ

КОММЕНТИРУЙ!" Рэйвенкло начал отыгрываться; они забили три мяча, разрыв сократился до пятидесяти очков — если Чоу возьмет снитч раньше, чем он, Рэйвенкло победит. Гарри снизился, едва избежав столкновения с нападающим Рэйвенкло. Осматривая поле, он искал — блеск золота, трепетание крошечных крыльев — снитч кружил у ворот Гриффиндора… Гарри ринулся вперед, не сводя глаз с золотого пятнышка — но в тот же миг прямо перед ним возникла Чоу, и он свернул, чтобы не столкнуться… "ГАРРИ, НЕ ВРЕМЯ БЫТЬ ДЖЕНТЛЬМЕНОМ! — заревел Вуд. — СТРЯХНИ ЕЕ С МЕТЛЫ, ЕСЛИ ПОТРЕБУЕТСЯ!" Гарри развернулся и взглянул на Чоу. Она ухмылялась. Снитч снова исчез. Гарри взмыл вверх, и игроки остались внизу. Краем глаза он заметил, что Чоу следует за ним. Она решила, что проще следить за ним, чем самой искать снитч… Ну хорошо, тогда… если она хочет висеть на хвосте, пусть пеняет на себя… Он снова спикировал, и Чоу, решив, что он увидел снитч, повторила его маневр; Гарри круто вышел из пике, а она просвистела вниз; он пулей взмыл еще выше, и увидел снитч в третий раз — блеск золота на половине поля Рэйвенкло.

Он увеличил скорость; внизу то же сделала Чоу. Он уже побеждал, настигая снитч, еще секунда… "Ой!" — вскрикнула Чоу, указывая на что-то.

Отвлекшись, Гарри посмотрел вниз.

Три дементора, три высоких, черных, скрытых капюшонами дементора, смотрели на него.

Не раздумывая ни секунды, он сунул руку под мантию, выхватил волшебную палочку и крикнул: "Явито Патронум!" Что-то большое и серебристо-белое вылетело из его волшебной палочки. Гарри знал, что оно попало прямо в дементоров, но не мог отвлечься и посмотреть; голова все еще была удивительно ясной, он взглянул вперед — снитч был там. Он вытянул руку с зажатой в ней волшебной палочкой и как-то исхитрился сомкнуть пальцы на маленьком, трепещущем Снитче.

Прозвучал свисток мадам Хуч. Гарри развернулся и увидел шесть алых пятен, пикирующих к нему; в следующий момент он оказался в таких крепких объятиях, что чуть не свалился с метлы. Внизу радостно вопили болельщики Гриффиндора.

"Сразу видно — мой парень!" — кричал Вуд. Алисия, Ангелина и Кэти кинулись наперебой целовать Гарри, объятия Фреда скорее походили на тиски. Голова Гарри уже шла кругом, когда команда бережно опустила его на землю. Он слез с метлы и увидел галдящих болельщиков, рванувших на поле во главе с Роном. Его моментально окружила ликующая толпа.

"Есть! — вопил Рон, поднимая руку Гарри над головой. — Да! Есть!" "Молодец, Гарри! — сиял Перси. — Десять галлеонов — мои! Пойду поищу Пенелопу…" "Для тебя — неплохо, Гарри!" — кричал Шэймус Финниган.

"Просто великолепно!" — прогудел Хагрид поверх голов столпившихся гриффиндорцев.

"Ты вызвал очень сильного Покровителя", — произнес голос над ухом Гарри.

Гарри обернулся и увидел профессора Лупина, который выглядел чрезвычайно довольным.

"Дементоры совсем не повлияли на меня, — радостно заявил Гарри. — Я ничего не почувствовал!" "Наверное потому, что они… гм… не были дементорами, — пробормотал профессор Лупин. — Взгляни".

Гарри, недоумевая, последовал за ним к ограждению.

"Ты здорово нагнал страху на мистера Малфоя", — сказал Лупин, усмехнувшись.

Гарри вытаращил глаза. Его взору предстала живописная куча-мала из Малфоя, Крабба, Гойла и Маркуса Флинта, капитана слитеринской команды. Они изо всех сил пытались выбраться из длинных черных плащей с капюшонами. Малфою, видимо, пришлось забраться Гойлу на плечи, чтобы дементор получился соответствующего роста. Над бравой четверкой, с выражением ярости на лице, возвышалась профессор Мак-Гонагалл.

"Недостойный обман! — кричала она. — Низкая и подлая попытка навредить ловцу Гриффиндора! Вы получите наказание и пятьдесят очков со Слитерина! Я непременно поговорю об этом с профессором Дамблдором! А вот и он!" Вот это уж точно служило официальным подтверждением победы Гриффиндора. Рон, с боем проложивший себе дорогу к Гарри, сложился пополам от хохота, наблюдая, как Малфой выкарабкивается из плаща, а Гойл, чертыхаясь, пытается освободить застрявшую голову.

"Пошли, Гарри, — сказал Джордж, тоже добравшийся до них. — Сейчас будет вечеринка! Прямо в гостиной Гриффиндора!" "Отлично", — согласился Гарри, и, чувствуя себя самым счастливым человеком на свете, он, вместе с остальными членами команды, так и не снявшими своей алой формы, двинулся в обратный путь к замку.

Казалось, они уже выиграли кубок по квиддитчу. Вечеринка продолжалась весь вечер и далеко за полночь. Фред и Джордж Висли исчезли на пару часов и возвратились с огромным количеством бутылок масляного эля, тыквенной шипучки, таща сумки со сластями из "Горшочка с медом".

"Как ты это сделал?" — восхитилась Ангелина Джонсон, когда Джордж начал бросать в толпу мятных лягушек.

"С небольшой помощью Лунатика, Червехвоста, Большелапого и Сохатого", — заговорщически подмигнул Гарри Фред.

Только один человек не присоединился к празднику. Эрмиона сидела в углу, упрямо пытаясь читать огромную книгу, озаглавленную "Домашняя жизнь и общественное поведение британских магглов". Гарри выбрался из-за стола, где Фред и Джордж показывали фокусы с бутылками из-под эля и подсел к ней.

"Тебе удалось вырваться на матч?" — спросил он.

"Конечно, — сказала Эрмиона странным голосом, не поднимая глаз. — И я очень рада, что мы победили, и думаю, что ты в самом деле был в отличной форме, но мне нужно прочитать это к понедельнику".

"Ладно, Эрмиона, садись к нам, съешь чего-нибудь", — предложил Гарри, поглядывая на Рона и пытаясь определить, готов ли тот зарыть топор войны.

"Я не могу, Гарри. Я должна прочитать еще четыреста двадцать две страницы! — возразила Эрмиона с истерическими нотками в голосе. — Да к тому же… — она тоже посмотрела на Рона. — Он же будет против".

С этим трудно было поспорить, тем более что именно в этот момент Рон громко заявил:

"Если бы Скабберса не съели, он бы сам слопал сейчас парочку молочных мух. Они ему так нравились…" Эрмиона залилась слезами. Прежде чем Гарри успел что-нибудь сказать, она подхватила свою громадную книгу и, рыдая, бросилась к лестнице, ведущей в спальни девочек.

"Может хватит?" — тихо спросил Рона Гарри.

"Нет, — категорично отрезал Рон. — Да если она хотя бы сказала, что сожалеет… но Эрмиона же никогда не признает себя неправой. Она продолжает вести себя так, словно Скабберс уехал на каникулы или что-нибудь вроде того".