«ВЕЛИКАЯ ВОЙНА И СЕВЕРНЫЙ КРАЙ Европейский Север России в годы Первой мировой войны Научно-популярная книга Выполнено при поддержке Российского Научного Гуманитарного фонда Проект № 12-41-93002 Архангельск - 2012 1 Книга ...»

Т.И. Трошина

ВЕЛИКАЯ ВОЙНА И СЕВЕРНЫЙ КРАЙ

Европейский Север России в годы

Первой мировой войны

Научно-популярная книга

Выполнено при поддержке

Российского Научного Гуманитарного фонда

Проект № 12-41-93002

Архангельск - 2012

1

Книга подготовлена при поддержке РГНФ

СОДЕРЖАНИЕ

Стр.

Введение 3 Глава I. Военно-промышленный потенциал Северного края 14 1.1. Северный край в военной доктрине России в начале ХХ века 15 1.2. Мобилизационный потенциал Северного края 1.3. Отношение населения к войне 1. 4. Начало войны в Северном крае Глава II. Система управления и обеспечения безопасности края во вре- мя войны 2.1. Военно-административное управление краем. 2.2. Организация безопасности мореплавания в северных водах 2.3. Формирование военно-морских сил на Севере 2.4. Организация противопожарной и антидиверсионной безопасности Глава III. Реорганизация транспортной системы Северного края под влиянием военных обстоятельств 3.1. Расширение существующих морских портов и строительство но- вых 3.2. Расширение железнодорожного строительства 3.3. Водные пути: новые возможности в условиях войны 3.4. Использование внутренних дорог для гужевой доставки грузов Глава IV Экономика северных губерний во время войны 4.1. Трансформация хозяйственной жизни под влиянием военных об- стоятельств 4.2. Новые перспективы экономического развития края в связи с воен- ными обстоятельствами 4.3. Вопросы жизнеобеспечения населения северных губерний 4.4. Перспективы экономического развития края под влиянием войны (нереализованные проекты) Глава V. Демографические потери и приобретения Северного края 5.1. Беженцы. 5.2. Военнослужащие 5.3. Военнопленные и интернированные граждане вражеских стран 5.4. Приезжие рабочие Глава VI. Изменения человеческого потенциала населения Северного края 6.1. Война как фактор напряжения в тылу 6.2. Негативные последствия массовой мобилизации 6.3. Раскол городского общества Заключение Книга подготовлена при поддержке РГНФ

ВВЕДЕНИЕ

Первая мировая война 1914-1918 гг. явилась важным этапом в развитии европейской цивилизации, «прологом ХХ века», определившим основные направления развития человечества в этом столетии. Для России значение войны определяется также тем, что в эту эпоху сформировался комплекс социальных, экономических и политических противоречий, которые привели страну к тяжелейшим социальным потрясениям, к революциям и гражданской войне. Война обнажила все слабые стороны внешней и внутренней политики Российского государства, потребовала кардинального изменения многих направлений.

В этом плане показательна судьба северной провинции Европейской России (Архангельская, Вологодская и Олонецкая губернии). В частности, недооценка роли северных морских портов правительственными структурами в мирное время едва не обернулось провалом снабжения армии и оборонной промышленности в начальный период войны. В результате, в 1914 г.

единственным открытым русским портом, соединенным с центром страны транспортными путями, оказался Архангельск. Сложности, возникшие при доставке через этот небольшой порт (каким он оказался в начальный период войны) и дальнейшая транспортировка в промышленные районы и на фронт по крайне слабо развитой транспортной инфраструктуре важнейшего народнохозяйственного и военного импорта привела к форсированному государственному строительству новых портов и дорог. В условиях войны в северном регионе возникли порты мирового значения, появилась развитая инфраструктура, что определило его дальнейшую судьбу на протяжении всего ХХ века.

В книге представлено комплексное исследование различных аспектов жизнедеятельности северного региона в годы Первой мировой войны. Автор исследует события войны не только «сверху», через призму правительственных решений, но и «снизу», в контексте социальной истории, через «человеческий фактор». Исследование массовых процессов в переломный, кризисный период истории позволяет проследить причины искажения не только социально-экономического развития цивилизации, но и межличностных отношений, крушения традиционной культуры, формирования в обществе разрушительных тенденций, с особой силой проявившихся в последующий период.

Интерес к изучению значения Мировой войны для Северного края появился у местных общественных деятелей уже в процессе этой войны. Целью работ местной интеллигенции и промышленников, которые объединились в различные краеведческие общества1, было доказать самодостаточность региона, сложившуюся в период экономического подъема 1914-1916 гг., а впоследствии - возможность его обособленного существования (что было актуИмеются в виду Архангельское общество изучения Русского Севера (Архангельск), Вологодское общество изучения Северного края (Вологда), Общество изучения Олонецкой губернии (Петрозаводск).

Книга подготовлена при поддержке РГНФ ально не только в период Гражданской войны, когда северные территории Архангельской губернии выделились из Советской России в Северную область, но и в начальный период НЭП, когда территории в определенной степени были предоставлены сами себе).

Большой интерес представляют публикации местных общественных деятелей, сделанные в годы войны. Например, один из крупнейших предпринимателей и активных общественных деятелей И.И. Данишевский1, который был не просто наблюдателем, а самым активным участником событий; он был зачинателем многих новых экономических проектов. При этом он постоянно преследовался как органами контрразведки, так и правительственными и общественными структурами. В этом человеке ярко проявился свойственный этому периоду российской истории конфликт между идеями либерализма и «государственности».

В годы войны и после нее практиковалось опубликование ряда важных документов и материалы дискуссий вокруг вопросов железнодорожного и портового строительства в Северном регионе2. Эти книги содержат иллюстрации; в преамбулах даны исторические справки о развитии идеи этих строек, за осуществление которых взялись только в годы войны. Информацию о состоянии региона дают статистические справочники3.

Очерк правительственной деятельности в отношении северных портов дан в работе бывшего начальника отдела торговых портов Министерства торговли и промышленности Б.Н. Кандибы4. Особый интерес представляет анализ Архангельского порта, сделанный специальной комиссией, присланной в Архангельск Обществом заводчиков и фабрикантов Московского промышленного района для выяснения на месте реальной ситуации с вывозом Данишевский И.И. Народное хозяйство нашего Севера. Архангельск, 1919; Его же. Экономические перспективы в связи с железнодорожным строительством на Севере. Архангельск, 1917; Его же. Экономическое положение нашего Севера, его внешняя торговля в связи с переживаемыми событиями. // Известия Архангельского Общества изучения Русского Севера (далее – АОИРС). 1918. №1-2.

Мурманская железная дорога. Пг., 1916; Ляхницкий В.Е.Изыскания в устьях р. Северной Двины, произведенные в 1915-1916 года для составления аванпорта у гор. Архангельска // Труды отдела торговых портов Министерства торговли и промышленности. Пг, 1916. Вып. ХLIХ; Визе В. Всемирная война и Архангельский край. // Известия АОИРС.

1918. № 3-4; Андреевский Л.И. Фабрично-заводская промышленность Севера накануне Первой мировой войны. Вологда, 1921; Оленев И.В. Карельский край и его будущее в связи с постройкой Мурманской железной дороги. Гельсингфорс, 1917; Левитский С.А.

Путь к океану // Известия Об-ва изучения Олонецкой губернии. 1915. № 1. С. 1-20; и др.

Статистический ежегодник Архангельской губернии. 1916 год. Архангельск, 1918;

Статистический сборник по Архангельской губернии за 1917-1924 годы. Архангельск, 1925; Статистический сборник по Вологодской губернии за 1917-1924. Вологда, 1926;

«Обзоры» губерний за 1913-1915 годы; «Памятные книжки» по губерниям за 1913-1916 гг.

Кроме того, необходимая информация содержится в материалах переписей 1916 и годов. В качестве сравнительного материала привлекались статистические сведения 1898годов и 1920-х годов.

Кандиба Б.Н. Русское портостроительство в период войны 1914-1917 гг. Л., Книга подготовлена при поддержке РГНФ скопившихся в порту невоенных грузов1.

Особенно много литературы по проблемам Первой мировой войны появилось в первое десятилетие после ее окончания, что было вызвано желанием осмыслить «по свежим следам» это важнейшее событие человеческой истории, каким представлялась современникам Мировая война. Однако тогда же стал подниматься вопрос о претензиях и контрпретензиях России и стран Антанты по вопросам выполнения союзнических обязательств. Эта тема была «политической», поэтому нередко подвергалась фальсификации. В частности, это касалось союзнических поставок в Россию; нежелание признать их значения для оборонной промышленности и фронта привело к тому, что роль северных портов в годы войны практически не изучалась.

Многие публикации 1920-х гг. вскоре оказались в спецхранах библиотек и архивов. Став труднодоступными для исследователей, они не смогли оказать должного влияния на дальнейшее развитие отечественной исторической науки, которая с конца 1920-х гг. оказалась под влиянием идеологических стереотипов. В советской историографии происходит формирование отношения к Мировой войне как к событию, подготовившему предпосылки для революционных социальных преобразований. Поэтому акцент делался на «обезземеливании» крестьянских хозяйств, но уменьшении поголовья скота.

Не обращалось внимания, что подобное раскрестьянивание (во всяком случае, в северных губерниях) было результатом резкой индустриализации и урбанизации.

Тема войны, таким образом, стала неактуальной; подчеркивалось ее второстепенное значение по сравнению с событиями Октябрьской революции.

Кроме того, на рубеже 1920-30-х гг. в отечественной исторической науке было разгромлено такое перспективное направление, как краеведение; научное исследование региональных и локальных проблем не приветствовалось и постепенно исчезало. Изучение местных событий допускалось только как подбор фактов, подтверждающих общую концепцию.

Со второй половины 1930-х гг. в связи с назреванием новой мировой войны возрос интерес к военной истории; в эти годы появляется немало отечественной и переводной литературы по вопросам стратегии и тактики армий всех воевавших в Первой мировой войне сторон, в том числе об организации тыловых служб. Впрочем, эти исследования преследовали чисто практические цели; при этом «специфика» Первой мировой войны отходила на второй план. Тогда же появляются публикации, нередко имеющие гриф «для служебного пользования», по изучению опыта Великой войны (как ее принято называть в мировой науке) в вопросах мобилизации Архангельского порта для внешнеторговых операций с союзниками, формирования Северной флотилии, защиты морских путей2.

Архангельский торговый порт: Доклад Московскому торгово-промышленному обществу. М., Быков П.Д. Военные действия на Северном русском морском театре в империалистическую войну 1914-1918 гг. Л., 1939; Марков С. Корабли, взлетевшие на воздух // Год Книга подготовлена при поддержке РГНФ Небольшое «окошко» для более или менее объективного отражения проблемы союзнических поставок, в том числе и через Архангельск, появилось в годы Отечественной войны 1941-1945 гг., когда Советский Союз вступил в союзнические отношения с Англией и США и были восстановлены почти по образцу Первой мировой войны поставки грузов военного значения через северные и дальневосточные порты. В эти годы появляется ряд публикаций, положительно освещавших вопросы союзнических отношений России со странами Антанты1.

С началом «холодной войны» поставки эпохи войны 1914-1918 гг. стали вновь оцениваться односторонне: союзников обвиняли в нарушении обязательств и в попытках вмешиваться таким образом во внутренние дела России. Подобные выводы справедливы, но они обычно декларировались без надлежащего исторического анализа.

С 1960-х годов советская историческая наука активизируется; при этом изучение Первой мировой войны происходит в основном в трех направлениях - военная история, внешнеполитическая деятельность, социальноэкономическое развитие. Пожалуй, наиболее изученной стороной остается военная история2.

П.А. Варнек3, находясь в эмиграции и не имея возможности опираться на военные архивы, привлекал в свое исследовании воспоминания военных моряков, принимавших участие не только в обороне Севера, но и в его грандиозном преобразовании в 1914-1918 гг., Н.Э. Викорста, С.М. Поливанова, Н.Н. Коркунова и других, а также материалы британских и германских военных архивов и построенные на этих материалах труды историков.

По военной истории появляется ряд новых концептуальных трудов: в 1975 г. усилиями советских историков была создана коллективная моноградвадцать второй: Альманах. М., 1939; Коротков Н.В. Операции по обеспечению морских перевозок в северных водах. // Морской сборник. 1934. № 8. С. 185-196.

Сидоров А.Л. Отношения России с союзниками и иностранные поставки во время первой мировой войны. // Исторические записки. Т.15. 1945; Его же. Миссия в Англию и во Францию по вопросу снабжения России в годы первой мировой войны. // Исторический архив. Т.IV. 1949. В Русском Зарубежье также появились работы по данной проблематике. Например, в: издаваемом в Нью-Йорке «Обществом бывших русских морских офицеров в Америке» альманахе «Морские записки» (1943-1963).

См.: Быков П.Д. Военные действия на Северном русском морском театре в Мировую войну: 1914-1918. Л., 1939; Залесский Н.А. Флот русского Севера в годы первой мировой и гражданской войн //Летопись Севера. 1972. Вып. VI; Козлов Д.Ю. Подводная опасность и русское судоходство, 1914-1917 гг. // Морской сборник. 1996. № 8; Марков С.

Корабли, взлетевшие на воздух // Год двадцать второй: Альманах. М., 1939; Кротков Н.В.

Операции по обеспечению морских перевозок в северных водах. // Морской сборник. 1934.

№ 8. С. 185-196; Столяренко М.А. Флотилия Северного ледовитого океана, 1915 – февр.

1918 г.: (Боевые действия флотилии в первую мировую войну и участие североморцев в борьбе за победу Октябрьской революции): Автореф. дис. на соискание учен. степени канд. ист. наук). Л., 1961; Балах Ю. Флотилия Северного ледовитого океана. // Морской сборник. 1987. № 11.

Варнек П.А. Русский Север в первой мировой войне // Морской записки. Вып. VIVIII.

Книга подготовлена при поддержке РГНФ фия по военной истории войны1, освещающая состояние русской армии и ее боевой опыт, историю развязывания войны, ее ход и историческое значение.

В этом труде дается общая характеристика Северного морского театра и деятельности Флотилии Северного Ледовитого океана. Историков интересуют внешнеэкономические связи России с союзниками во время войны, в которых особое значение принадлежало северным портам, прежде всего Архангельску2.

Изучение экономического развития России начала ХХ века в советской исторической науке осуществлялось в соответствии с «ленинской теорией империализма». При этом во многих общих трудах по экономическому развитию страны в начале века событиям Первой мировой войны уделялось неоправданно мало внимания. Это касается и работ по истории Северного региона. Проблемы хозяйственного развития края в период войны 1914-1918 гг.

рассматривались односторонне3. Так, экономика изучалась в основном в русле развития традиционного вида производства - лесопиления, которое в годы войны находилось в кризисном состоянии, первоначально в связи с запретом на вывоз из страны сырья, а впоследствии в связи с высокими фрахтами на экспорт. Вместе с тем, именно в годы войны прогнозировалось, что в послевоенный период начнется подъем северного лесопиления и его вывоза за границу.

Освещение вопросов социально-экономических развития и связанных с ним проблем рабочего движения носили в этот период явно тенденциозный характер4, только с позиций классовой борьбы. В частности, факт прибытие в Архангельский порт рижских транспортных рабочих рассматривался в немногочисленных публикациях на эту тему как тактический прием РСДРП5.

Преувеличивалось значение немногочисленных рабочих выступлений, во многом превратно толковалось положение рабочего класса; при этом не подвергался должному анализу такой важный вопрос, как обеспечение рабоПервая мировая война 1914-1918гг.: В 2-х т./ Под ред. И.И. Ростунова. - М., Игнатьев В.А. Русско-английские отношения накануне Октябрьской революции. М, 1966; Столяренко М.А. Англо-русские соглашения о северных портах России в годы первой мировой войны. // Вестник ЛГУ. 1961. № 8;Его же. Значение русских северных морских сообщений и портов в годы первой мировой войны. // Записки центрального военноморского музея. 1960. Т.2; Его же Англо-русские соглашения о северных портах России в годы первой мировой войны. // Вестник ЛГУ. 1961. №8; Его же Значение русских северных морских сообщений и портов в годы первой мировой войны. // Записки центрального военно-морского музея. 1960. Т.2.

Трофимов П.М. Очерки экономического развития Европейского Севера России. М., 1961; Цейтлин М.А. Очерки развития лесозаготовок и лесопиление в России. М., 1968; др.

Балагуров Я.А. Фабрично-заводские рабочие дореволюционной Карелии. 1861Петрозаводск, 1968; История северного крестьянства. Т. 2. Крестьянство Европейского Севера в период капитализма. Архангельск, 1985; Никулина Т.В. Пролетариат Европейского Севера России в годы империалистической войны. // Вопросы истории Европейского севера: Межвузовский сборник. Петрозаводск, 1984.

Очерки истории Архангельской организации КПСС. Сев.-Зап. книж.изд-во, 1970. С.

61; Владимирова Л.В. Северная латышская группа РСДРП. // Памятные даты Архангельской области на 1981 год. Архангельск, 1981.

Книга подготовлена при поддержке РГНФ чей силой объектов народного хозяйства в годы тотальной войны.

С конца 1980-х годов перед советскими историками открылись новые перспективы - произошел отказ от прежних догм в подходах к историческим событиям, появилась возможность работать в закрытых прежде архивах, в том числе и в иностранных. Диалог между российскими и западными историками уже не носил характер непримиримости, как это было прежде. Обилие публикаций как в научных, так и в научно-популярных изданиях, появившихся в начальный период «перестройки», был посвящен показу так называемых «белых пятен» отечественной истории, с использованием недоступных прежде источников. В этот период развития отечественной исторической науки появляются как конъюнктурные публикации, в достаточной степени тенденциозно дискутирующие с прежними догматическими построениями, так и полноценные научные труды. Тема Первой мировой войны становится у отечественных историков предметом специального изучения.

С 1992 г. при Институте всеобщей истории РАН работает Ассоциация историков Первой мировой войны, которая ставит своей целью «подойти к истории Великой войны многоаспектно, исследуя разнообразие ее глобальных проявлений и воздействие на судьбы мировой цивилизации». Под эгидой Ассоциации проводятся разнообразные исследования, касающиеся различных аспектов Первой мировой войны. Особое внимание предлагается уделить изучению изменения духовной атмосферы в обществе во время войны, исследованию влияния войны на общественную мораль, на политизацию общества.

Региональные проблемы истории Первой мировой войны в настоящее время так же привлекают внимание. Возрос интерес к ней и у краеведов, рассматривающих в основном локальные события или деятельность отдельных исторических персонажей. Наиболее популярными темами при изучении провинциальной истории, в том числе и северных губерний, являются вопросы благотворительности, беженцев, пленных1. Архангельские историки фиксируют свое внимание на истории порта, а также событиях на Бакарице в октябре 1916 года и на Экономии в январе 1917 г. Штыченко Е. Э. Первая мировая война и перемены в повседневности Петрозаводска // Краеведческие чтения: материалы I научной конференции. Петрозаводск: Verso, 2008. С. 104-109; Баданов В.Г., Кораблев Н.А. Земский и городской союзы Олонецкой губернии в годы Первой мировой войны // Управление и экономика:опыт, теория,практика.

Вологда, 2009. С.145-151; Суржикова Н.В. Из опыта использования военнопленных Первой мировой войны в экономике провинциальной России // История пенитенциарной системы России в ХХ веке: сборник материалов международного научного семинара. Вологда, 2007. С. 122-129; Голикова Н.И., Смелкова Т.Н. К вопросу о взаимодействии государственных учреждений и общественных организаций в годs Первой мировой войны (по материалам Вологодской губернии) // Историческое краеведение: источники и исследования:

сборник статей. Вып. 9. Вологда, 2003. С.133-140; др.

Фруменков Г.Г. Взрывы в порту // Архангельск: 1584-1984: Фрагменты истории.

Архангельск, 1984; Смирнов А.Б. Морские порты Архангельской губернии в политике Российского государства в годы первой мировой войны: Дисс. … канд. ист. наук. Архангельск, 2003; Его же. Обеспечение безопасности судоходства и морских портов на ЕвроКнига подготовлена при поддержке РГНФ В последнее время особый интерес приобретают события военной истории, в том числе проблема восстановления «из небытия» имен героев этой войны2.

К сожалению, отсутствие фундаментального исторического труда, дававшего бы основные положения данных исторических событий, краеведы и историки, работающие в локальной тематике, нередко допускали ошибки. С седины 1990-х годов стала вестись работа над провинциальными энциклопедиями, целью которых является объединение всех разрозненные историкокраеведческие исследования, в том числе и по теме Первой мировой войны3.

На сегодняшний момент имеется ряд обобщающих работ по истории Первой мировой войны на Севере. В первой главе монографии В.И. Голдина «Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере» дана общая характеристика экономических и социальных изменения, произошедших на Севере в 1914-1918 гг., которая анализируется в связи с формированием у бывших союзников России по Антанте собственного интереса к этому региону4. В книге Л.Г. Новиковой, также посвященной событиям Гражданской войны, представлена картина социальной истории края накануне Ревопейском Севере России в годы первой мировой войны. // Поморье в Баренц-регионе: экология, экономика, социальные проблемы, культура: сб. тез. III междунар. конф. Архангельск.1997; Его же. Первая мировая война и осуществление зимних навигаций на Русском Севере // Экология северной территории России: Т. 2. Архангельск, 2002; Хрушкая Л.Н. Главноначальствующий г. Архангельска и Беломорского водного района // Защитники Отечества: мат-лы региональных общественно-научных чтений. Архангельск, 2003;

Абрамов Ю.П. Контрразведывательная работа Архангельского губернского жандармского управления в годы Первой мировой войны. // На страже безопасности Поморского Севера:

сборник. Архангельск: Поморский ун-тет, 2003. 207с. 9-52; др.

Жалнин Д.Е. История строительства и Боевой деятельности флотилии Северного Ледовитого океана: 1914—1920 гг : Дис.... канд. ист. наук: 07.00.02. Мурманск, 2005.; Андриенко В.Г. Первая зимняя навигация на Белом море (1914-1915 годы). // Гангут. Вып. 5.

СПб. 1993. С. 59-69; Климовский С.Д. Заградители «Монгугай», «Уссури», «Шилка», «Прут». // Судостроение. 1988. № 6. С. 61-64; Кузнецов Л.А. Транспорт «Бакан» на охране северных рубежей России // Судостроение. 1990. № 12. С. 54-59; Черников И.И. Речной флот Военного ведомства. 1915-1917 годы. // Гангут. Вып. 25. СПб., 2000. С. 22-40; Вып.

26. СПб., 2001. С. 21-29; Вып. 27. СПб., 2001. С. 39-47; Козлов Д. Подводная опасность и русское судоходство, 1914-1917 гг. // Морской сборник. 1996. № 8; и др.

Николаева Н.И. «За веру, Царя и Отечество!» (Котлас и котлашане в годы Первой мировой войны) // Двинская земля: мат-лы межрегиональных общественно-научных историко-краеведческих Стефановских чтений. Вып. 5. Котлас, 2007. С. 111-117; Санакина Т.А. Материалы к мартирологу архангелогородцев, погибших в Первой мировой войне. // Защитники Отечества: мат-лы региональных общественно-научных чтений. Архангельск, 2003; серия публикаций вологодского исследователя Е.Л. Демидовой о георгиевских кавалерах – уроженцах Вологодской губернии.

Например: Поморская энциклопедия. Т. I: История Архангельского Севера. Архангельск, 2001; Вологодская энциклопедия. Вологда: Русь, 2006; Республика Коми: энциклопедия. Т. 1. Сыктывкар, 1997.

Голдин В.И. Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере. М., 1993.

Книга подготовлена при поддержке РГНФ люции 1917.1 История Архангельска в годы войны явилась темой отдельной книги автора данного текста2.

Специфика «северного вектора» российской истории, с особой силой обозначившаяся в годы Первой мировой войны, представлена в работах мурманского историка П.В. Федорова3. Из зарубежных авторов, проявлявших интерес к событиям войны в северных губерниях России, можно отметить немецкого историка Райнхарда Нахтигаля4, который по понятным причинам основное внимание уделяет проблеме военнопленных на строительных работах. Отсутствие значительных работ англо-американских историков, в которых бы раскрывались вопросы военного и экономического сотрудничества стран Антанты с Россией на Русском Севере вызвано, по всей видимости, непопулярностью для них этой темы, которая была перекрыта событиями Гражданской войны и интервенции на последнем этапе Мировой войны.

Предлагаемая читателю книга ставит своей задачей дать, опираясь на всю предшествующую и современную историографию, включая также газетные публикации многочисленных краеведов, работавших и работающих в данной тематике, общую картину событий Первой мировой войны на Европейском Севере России, акцентируя особое внимание на социальных вопросах. Важные в ракурсе всероссийской истории проблемы развития и деятельности транспортной инфраструктуры региона в годы войны, процессы экономического развития в ракурсе тех перспектив, которые наметились тогда в этом направлении, представлены с учетом деформирующего влияния условий военного времени. Автор стремится исследовать процессы социальной миграции, ломки устоявшихся социально-культурных отношений под влиянием экстремальной ситуации Мировой войны.

В книге война показана как одно из выражений кризиса цивилизации рубежа XIX-XX веков, когда обострились все присущие этой цивилизации противоречия, были затронуты все стороны общественной жизни, подвергся влиянию сам менталитет народа, и вместе с тем определились основные направления дальнейшего развития европейской цивилизации на протяжении всего XX века. Изучение «обыденной» истории северной провинции в переломный период, когда рушились традиционные отношения, деформировалась система общественных ценностей и под влиянием психологического и экономического пресса складывались новые формы межличностных отношений, вполне наглядно иллюстрирует этот «цивилизационный кризис».

При работе над книгой были использованы самые разнообразные источНовикова Л.Г. Провинциальная контрреволюция: Белое движение и Гражданская война на Русском Севере, 1917-1920. М.: Новое литературное обозрение, 2011.

Трошина Т.И. Великая война… Забытая война… (Архангельск в годы Первой мировой войны, 1914-1918 гг.) Архангельск: КИРА, 2007.

Федоров П.В. «Вторые Дарданеллы»: Кольский край в истории Российского государства. Мурманск: МГПУ, 2002; Его же. Северный вектор в российской истории. Центр и Кольское Заполярье в ХVI-ХХ вв. Мурманск: МПГУ, 2009.

Нахтигаль Р. Мурманская железная дорога. 1915-1919 гг. Военная необходимость и экономические соображения. СПб.: Нестор-история, 2011.

Книга подготовлена при поддержке РГНФ ники: документы центральных, областных и ведомственных архивов, информация из газет и журналов того времени, воспоминания современников.

Работа с архивными документами периода Первой мировой войны представляет из себя большую сложность; особенно это касается документов последнего периода (конец 1916 - 1917 гг.), когда многие из них представляли собой небольшие листки бумаги с торопливой записью, нередко карандашом.

В это время особенно развивается т.н. «телеграфный стиль» в деловой переписке - появляются разнообразные сокращения, использование шифров. Среди источников преобладают телеграммы, телефонограммы, расшифровки шифрограмм, которые отличаются краткостью изложения, предполагающей понимание предмета обсуждения корреспондентами. С другой стороны, благодаря указанию на документах подобного рода точного времени, места отправления и адресатов, позволяет точно датировать события.

Бюрократизация всех сторон общественной жизни, развившаяся именно в период Первой мировой войны, когда практически любое, даже частное мероприятие требовало большой переписки и тщательного документирования, значительно облегчает изучение т.н. «обыденной истории» общества.

Это тем более важно, что собственно воспоминания современников по этому периоду практически отсутствуют. Как правило, имеются лишь короткие воспоминания о тех или иных моментах, к тому же окрашенные политическим восприятием через призму последующих событий. К сожалению, большинство современников ушло из жизни, не примирившись с событиями Гражданской войны и последующего противостояния, поэтому их воспоминания о событиях тех лет недостаточно объективны и, как правило, односторонни.

Первая мировая война, в отличие от других событий начала ХХ века, почти не отложились в опубликованных воспоминаниях. Возможно, причина в том, что Мировая война перешла в Гражданскую, разделившую наиболее активную часть населения на два непримиримых лагеря. Последующие события заслонили собой воспоминания о Великой войне, хотя еще в 1917 году современникам казалось, что они переживают самые важные моменты истории в жизни своего поколения.

Среди немногочисленной мемуарной литературы имеется несколько источников, дающих взгляд современников событий1. Автор, занимаясь на проДавыдов В. Гибель “Оремсби”: Драма во льдах Полярного моря: Эпизод из Великой Мировой войны. Пг., 1919; Сункуев А.С. Из воспоминаний “реквизированного” // Бурятоведение. 1929. №1-2; Кедров М.С. За Советский Север. Л., 1940; Федоров В.Г. В поисках оружия. М, 1964; Бочек А. Всю жизнь с морем. М., 1969; Брагин И. Мое поколение. Архангельск, 1968; Из воспоминаний М.К. Паромова о своей жизни (1910-1918) // Поморский летописец: Альманах. Выпуск IV. Архангельск, 2010. С. 252-270; Коротких М. Воспоминания. URL: http://www.onegaonline.ru/biblio/see.asp?kod=312; Яковлев А. И. Воспоминания: рукопись (1983). / Черевковский филиал Красноборского историкомемориального и художественного музея Архангельской области. URL:

http://www.hrono.info/statii/2007/ship_yakov.html; Фрезер Евг. Дом над Двиной. Архангельск, 1998.

Использовались также воспоминания, рукописи которых отложились в фондах «комиссий по истории коммунистической партии» [см. Государственный архив АрхангельКнига подготовлена при поддержке РГНФ тяжении многих лет изучением культуры северорусского населения, работала в 1980-90-х годах в историко-бытовых экспедициях, стремясь фиксировать все воспоминания старожилов об этом историческом периоде. Следует отметить, что эти воспоминания требовали самого тщательного критического анализа, поскольку информаторы были во время войны еще детьми, и в их памяти нередко путаются события, происходившие в годы Первой мировой и непосредственно наступившей за ней Гражданской войны.

Ценным историческим источником являются материалы периодической печати. В годы войны на территории края выходило несколько печатных изданий: газеты1 и журналы2. После событий Февральской революции стало издаваться значительно большее количество газет, в основном, впрочем, “однодневки”, однако в них содержится информация, позволяющая косвенно оценить те изменения социальной жизни, которые произошли в предыдущие годы. В условиях ужесточающейся военной цензуры информация периодических изданий, прежде всего газет, не могла быть полной. Вместе с тем, в них содержится немало сведений о быте населения. Выявленная таким образом информация была критически проверена по другим источникам. Нередко газетные публикации определяли направление поиска в архивных документах.

Важным, хотя и весьма специфическим источником является иллюстративный, прежде всего фотографический материал. В конце 1916 года Архангельское фотографическое общество обратилось к гражданскому и военному ской области, отдел документов социально-политической истории (далее ГААО. Отдел ДСПИ) Ф. 8660, оп. 3,4; Вологодский областной архив новейшей политической истории (ВОАНПИ). Ф. 1332, оп. 3; Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 70, оп. 3; Центральный государственный архив историкополитических документов (ЦГАИПД СПб), Национальный архив Республики Карелия (НАРК). Ф. П-14), архива «Общества Северян по собиранию и изданию материалов о Гражданской войне на Севере Европейской части России» (ГАРФ. Ф. р-5867)], или были частично опубликованы в изданиях: Архив русской революции; Белый Север, 1918-1920: мемуары и документы. Вып. I. Архангельск, 1993; Гражданская война на Мурмане глазами участников и очевидцев: сб. воспоминаний и документов. Мурманск, 2006. Разумеется, эти воспоминания в основном посвящены событиям Гражданской войны, однако в них содержится информация о событиях и Первой мировой. Особая ценность этого вида источников заключается в том, что они представляют собой личные свидетельства.

В изучаемый период выходили – в Архангельске: Архангельск: ежедневная газета, Архангельские губернские ведомости, Северное утро: газета общественно-политическая и литературная; в Вологде: Эхо: ежедневная газета; Вологодские губернские ведомости, Вологодский Листок; в Петрозаводске: Олонецкие губернские ведомости, Олонецкая неделя: еженедельная газета по вопросам политической, церковно-общественной и народной жизни, Олонецкое утро: ежедневная областная общественно-литературная газета, Олонецкое эхо: ежедневная областная общественно-литературная газета. Эхо: ежедневная газета (Вологда) 1913-1917.

Архангельские городские известия; Архангельские епархиальные ведомости; Вестник Олонецкого губернского земства (Петрозаводск); Вологодские епархиальные ведомости; Известия Архангельского общества изучения Русского Севера; Известия Вологодского общества изучения Северного края; Известия Общества изучения Олонецкой губернии (Петрозаводск); Олонецкие епархиальные ведомости. (Петрозаводск).

Книга подготовлена при поддержке РГНФ губернаторам с просьбой разрешить одному из фотографов съемку в городе и в порту, «дабы сохранить для потомков грандиозные события, которые переживает наш город в настоящую, Великую войну». Такое разрешение получил местный фотограф А. Поплавский. При этом было оговорено, что отпечатывать снимки до конца войны он не будет, а негативы обязуется хранить в здании губернского правления. Судьба этих негативов неизвестна. Но фотограф, по-видимому, имел дубликаты некоторых негативов, которые в конце 1960-х годов попали в фонды Архангельского краеведческого музея и в Государственный архив Архангельской области. Значительная часть этих негативов не публиковалась, и изучение ее дает представление об Архангельске в последний период войны.

Кроме этой коллекции, имеется еще несколько десятков фотографий, сделанных фотолюбителями - офицерами, военными строителями, а также профессиональными фотографами1, занимавшимися фотофиксацией какихлибо событий по заданию властей: строительства Петрозаводской и Мурманской железной дороги, каналов на Мариинской водной системе, портостроительных работ в Архангельске и на Мурмане, последствий диверсий и проч.

Фотография - документ, который сложно фальсифицировать или превратно истолковать. Учитывая неполноту архивных фондов, относящихся, прежде всего, к последнему периоду войны, фотографии послужили автору ценным источником информации, позволившей подтвердить достоверность той или иной вызывающей сомнение информации.

Эпоха Первой мировой войны достаточно приближена к нашему времени, что создает иллюзию легкости ее научной реконструкции. Вместе с тем, имеющиеся источники дают достаточно фрагментарную картину происходивших событий. Иногда источники дают противоречивую информацию, что объясняется военными обстоятельствами и существованием цензуры. Задачей автора книги была тщательная перепроверка полученных сведений через максимальное количество прочих источников и создание на их основе полноценной картины жизни Северного края в один из переломных периодов истории страны и мира.

Негативы цветных фотографий С.М. Прокудина-Горского находятся на хранении в библиотеке Конгресса США. Частично снимки размещены на сайте Библиотеки и на отечественных сайтах (см.: http://ps-spb2008.narod.ru/murm_introduction.htm;

http://www.webpark.ru/comment/tsvetnie-foto-proshlogo-veka) Фотофиксация событий, сделанная профессионалами, отложилась в архивных и музейных фондах. Автором привлекались для работы фотографии из коллекций Государственного архива РФ, Государственного архива Архангельской области, Архангельского краеведческого музея. Использовались также опубликованные фотографии, негативы которых находятся в других хранилищах.

Книга подготовлена при поддержке РГНФ Военно-промышленный потенциал Северного края В такой огромной стране, как Россия, существуют территориальные обозначения, которые обеспечиваются природно-географическими, ресурсноэкономическими, культурными характеристиками, не совпадающие с административными границами.

Севернее Ярославля лежали огромные территории, которые принято называть Русским Севером: это Олонецкая, Вологодская и Архангельская губернии, в настоящее время - Архангельская, Вологодская, Мурманская области, республики Карелия и Коми.

Русский Север – это междуречье тех рек, которые текут на север, что в ранние эпохи сформировало миграционные потоки. Через систему рек переселенцы направлялись для торговли и занятий промыслами на Печору, Мурман и в Сибирь. В XVII-XVIII население было «привязано» к территориям проживания, и стихийная миграция практически прекратилась. Но продолжалось переселение населения в северный районы как элемент правительственной политики: в XVIII и первой половине XIX веков регион сохранял государственное экономическое значение, в нем располагались центры оборонной промышленности, в результате чего сюда направлялись мастеровые, строители, военнослужащие. В условиях отсутствия свободного рынка рабочих рук, направление сюда работников в основном носило принудительный характер.

Впоследствии заселенные колонистами территории экономически и культурно стали тяготеть к Архангельскому порту, в котором имели свои «дела» проживавшие на всей территории купцы, а крестьяне находили здесь сезонные заработки, необходимые в условиях «рискованного земледелия».

Восприятие этой северного региона как единого целого продолжалось и в начале ХХ века, когда историко-культурная составляющая, казалось бы, не играла уже такого значения, а исторические события нивелировали региональные особенности. В представлении современников эти территории были заповедными русскими землями, в которых сохранились обычаи домонгольской Руси.

В определенной степени этот регион действительно представлял собой социально-культурный анклав, что было вызвано рядом обстоятельств: бездорожье и низкая плотность населения осложняли проникновение сюда новшеств. Старообрядческие традиции поддерживали культурную и социальную изоляцию населения. При этом регион находился в зоне т.н. «рискованного земледелия», поэтому население на самых ранних этапах было включено в товарно-денежные отношения, а именно: занимались промыслами и ремеслами, продукция которых была затребована на рынке, что позволяло приобретать недостающее продовольствие. Экономическая история региона не была линейной: периоды преимущественного развития промышленности сменялось возвращением, в значительной степени вынужденным, к земледельческим занятиям.

Книга подготовлена при поддержке РГНФ § 1. Северный край в военной доктрине России в начале ХХ века В начале ХХ века Европа готовилась к «большой войне». В связи с этим у части правительственной элиты присутствовало понимание, что северные порты при определенных обстоятельствах могут остаться единственными океанскими «воротами» России в Европу1, при этом отсутствие транспортных путей к этим портам могут сделать их совершенно бесполезными.

Европейский Север России (Русский Север) отличала особая историческая судьба. Бывали периоды – нередко они совпадали с общим упадком в государстве, - когда этот регион с его ресурсными возможностями и протяженной морской границей становился важнейшей территорией, своего рода «спасителем Отечества». Однако в «благополучные годы» Отечество о нем «забывало» - вплоть до нового кризиса. Так, в петровскую эпоху оказались затребованы Архангельский порт и местные природные ресурсы, создавшие благоприятные условия для организации здесь крупномасштабного строительства военного парусного флота. В результате, все примыкающие территории, включая Вологодскую и северо-западную часть Вятской губерний, оказались втянуты в орбиту Архангельского порта и Адмиралтейства; на транспортировке грузов и обеспечении порта и корабельного строительства местным сырьем «поднялись» купеческие капиталы, заработала местная промышленность, крестьяне получили возможность отхожих заработков. В Олонецкой губернии появились крупные казенные «петровские» заводы и возник город Петрозаводск. На Мурманском побережье активно развивалась рыбная и зверобойная промышленность. Населенные пункты региона были связаны между собой и с центром России транспортной системой, прежде всего, водной (с помощью каналов).

На протяжении XVIII и первой половины XIX века экономика северных губерний активно развивалась, хотя наметились признаки упадка, что было связано с расширением территории страны на юг и запад, строительством новых портов, появлением более доступных ресурсных возможностей. Модернизация военной промышленности, начавшаяся после Крымской войны, привела к упразднению в 1860-е гг. Архангельского Адмиралтейства, потере значения Петровских заводов в Олонецкой губернии. В результате, Европейскому Северу больше не уделялось внимания в военной доктрине Российской империи. Были сокращены местные гарнизоны, упразднены Архангельский военный порт и Новодвинская крепость. Считалось, что далекая северная провинция, потерявшая прежнее стратегическое значение центра государственного кораблестроения, не может быть привлекательной для потенциального противника. Что касается западной границы, то включение в состав Российской империи Финляндии сделало неактуальным организацию защиты О необходимости строительства порта в незамерзающей части Кольского залива докладывал императору Александру III С.Ю. Витте; эта информация присутствует в его воспоминаниях, которые он обнародовал в 1915 г.

Книга подготовлена при поддержке РГНФ Карелии от возможного вторжения.

При этом ситуация на северо-западных границах Российской империи не была совершенно стабильной. Традиционными, еще со времен средневековой Новгородской республики, были пограничные конфликты с Норвегией. Безлюдные просторы Кольского полуострова и островов Баренцева моря (архипелаги Шпицберген и Малая Земля) привлекали норвежцев своими ресурсами – объектами морской охоты и рыбной ловли, другими природными богатствами. Так, норвежцы активно разрабатывали уголь на Шпицбергене; среди колонистов Мурманского побережья было немало норвежцев. Со стороны Финляндии присутствовало стремление проводить националистическую агитацию среди карельского населения, проживавшего на территории Архангельской и Олонецкой губерний. Это выливалось не только в культурной, но и в политической деятельности. Националистические интересы финнов распространялись и на те уезды Вологодской губернии, где проживали коми, однако реальную опасность для территориальной целостности России представляла их деятельность именно на пограничных территориях.

На этом основании после Крымской войны (которая, с одной стороны, показала, что неприятель не может подойти к Архангельску, а с другой, переориентировала государственные военно-экономические интересы на другие регионы страны) были упразднены военные гарнизоны и военный порт.

В начале ХХ века регион, являвшийся фактически приграничным, совершенно не был приспособлен к отпору вражеского вторжения как с суши, так и с моря. В городах оставались небольшие местные гарнизоны, в обязанность которых входило наведение порядка в случае бунтов, сопровождение этапным порядком заключенных и ссыльных, организация мобилизационных мероприятий. В губернских городах были расквартированы резервные батальоны, которые в случае войны могли быть развернуты в боевые части для дальнейшего направления на фронт.

Мобилизационными планами не предусматривалось ведение боевых действий на территории северных губерний. Северные губернии не воспринимались как приграничные: на западе находилась Финляндия, бывшая автономной частью Российской империи. На северо-западе – Норвегия, которую не рассматривали как серьезного противника. На севере располагались северные моря, которые даже в мирное время представляли сложность для мореплавания. Большую часть года – до восьми месяцев – моря были скованы льдами. Остальное время проход по ним, тем более без лоцмана, был затруднен. Казалось, достаточно погасить немногочисленные маяки, и неприятель не сможет сориентироваться в безбрежном водном пространстве.

Считалось, что Вологодской и Олонецкой губерниям военная опасность не угрожает. Для Архангельского порта и Мурманского побережья угроза может исходить лишь от небольшого десанта, для ликвидации которого можно будет доставить воинские силы по существующей железной дороге.

Военно-морские силы здесь были представлены посыльным судном Балтийского флота «Бакан», осуществлявшим охрану внутренних северных российских вод, прежде всего, от норвежских промысловиков-браконьеров. Граница Книга подготовлена при поддержке РГНФ с Норвегией и тем более Финляндией была практически открытой. Там располагались немногочисленные части пограничной охраны и таможенные пункты, которые при желании можно было миновать, перейдя границу по неохраняемым пустынным и бездорожным участкам.

Итак, к началу ХХ века Европейский Север России переживал период экономической стагнации. Это было связано с переориентацией со второй половины XIX века государственных интересов, вызванных расширением государственных границ к южным морям и новым источникам сырья. Железоплавильные заводы в Карелии потеряли прежнее значение, поскольку не могли уже конкурировать с промышленными центрами Украины. Были упразднены заводы Архангельского адмиралтейства. Железные дороги в Сибирь составили существенную альтернативу традиционным речным путям Русского Севера. Началось «бегство» купеческих капиталов и отток активных групп населения, происходила архаизация и рурализация жизни в небольших северных городах. Миграционный приток населения сюда прекратился, а жители, в том числе небольших северных городов, были вынуждены перейти к сельскохозяйственным занятиям. На значительной части Вологодской губернии и в части Олонецкой население отошло от промыслов и стало земледельческим в связи с существовавшей здесь в дореформенный период системой крепостной зависимости. «Государственные» крестьяне продолжали добывать себе источники существования, занимаясь промыслами, а также находя работу в больших городах, таких, как Петербург и Москва.

После отмены крепостного права, и особенно в начале ХХ века, когда территория оказалась перенаселенной в связи с начавшимся «демографическим переходом»1, «отход» населения на временные заработки в промышленные города особенно усилился (данные представлены в таблице 1). На рубеже XIX-ХХ веков необходимость отхожих занятий дополнилась экономической потребностью: в северных губерниях развивалась лесопильная и деревообрабатывающая промышленность; развития транспортного сообщения приблизило пребывавшие в стагнации северные городки к крупным городам, в связи с чем заработала местная промышленность; в условиях индустриализации появились перспективы у олонецких железоделательных заводов. Основными работниками на этих предприятиях, а также при обслуживании транспортной системы и добыче необходимого для промышленности сырья были местные крестьяне и горожане. Однако культурная традиция и существующая сословная система не позволяла таким людям отрываться от своих селений и пролетаризироваться.

«Демографическим переходом» называют переход к новой системе воспроизводства: повышение продолжительности жизни с одновременным сокращением рождаемости.

На первом этапе демографического перехода происходит резкое повышение численности населения в детских и молодых возрастах, поскольку высокая рождаемость не компенсировалась уже высокой младенческой и детской смертностью. Подобный период, характеризуемый как демографический «взрыв», чреват различными социальными и экономическими катаклизмами.

Книга подготовлена при поддержке РГНФ Таблица 1. Отток населения северных губерний (по данным переписи года) женцев других губерний ных уроженцев (%) показателю среди 50 губерний Европейской России Наметившийся экономический подъем не изменил положения северных территорий, которые оставались на положении «пасынков» Российской империи. У части властной элиты присутствовало осознание исторического опыта, показывающего, что в нестабильные эпохи происходит актуализация геополитического и сырьевого потенциала Европейского Севера, однако государственной задачей поддержание этого потенциала не стало. Проблемы транспортного строительства, а также организации обороны северных территорий так и не стали первоочередными до начала войны.

Экономическое развитие региона обеспечивалось только личной инициативой чиновников: так, архангельский губернатор А.П. Энгельгардт добился строительства к Архангельску узкоколейной железной дороги, благодаря чему северный порт получил хоть какой-то импульс к дальнейшему существованию и развитию. Была устроена гавань в незамерзающей части Кольского полуострова; однако отсутствие к нему транспортных путей приостановило этот проект. В Олонецкой губернии железная дорога к Петрозаводску стала строиться только летом 1914 г., то есть непосредственно накануне войны.

Итак, внешняя опасность для Северного края если и исходила, то лишь от не слишком воинственных соседей. Она могла представлять существенную проблему для нарушения безопасности операций по транспортировке Источник: Кадомцев Б.П. Профессиональный и социальный состав населения Европейской России по данным переписи 1897 г. (критико-статистический этюд). СПб, 1909.

С. 93. Табл. IV; С. 105.

Книга подготовлена при поддержке РГНФ грузов (диверсии, устройство баз недружественных войск на своих территориях), если бы северные порты рассматривались как стратегически важные в военных планах союзников России по Антанте. Но те не придавали особой важности в предстоящей войне северным транспортным путям.

Во время Первой мировой войны интерес со стороны союзников к Русскому Северу усилился и был вызван рядом обстоятельств. Первоначально он был связан с необходимостью поставлять вооружение, боеприпасы и другие грузы военного и оборонного назначения для русской армии1, поскольку именно на этих условиях Россия вступила в войну. Отсутствие на Севере России организованной системы военно-морской обороны потребовало от союзников организацию проведения караванов судов к Архангельскому, а затем Мурманскому портам и патрулирование северных вод.

На втором этапе войны интерес союзников к северной транспортной системе был вызван потребностями самих стран (Франции, Великобритании, затем Италии) в поставках русского продовольствия и людских ресурсов2. В 1917 г., когда в войну вступили США, началось экономическое проникновение американского капитала на Русский Север3.

Осенью 1915 г. были созданы «Русский правительственный комитет в Лондоне»

(РУССКО), Русский заготовительный комитет (АМСКО) в США и Русская заготовительная компания во Франции. Вопросами выполнения заказов и транспортировки грузов в Россию занимались и другие правительственные органы в странах Антанты.

В апреле 1916 г. в Лондоне было подписано «Соглашение между английским и русским правительствами о необходимых мерах для обеспечения перевозки военных грузов в Россию»; создан совместный орган «Комитет по морским перевозкам» (Адмирком). Англия стала осуществлять фактически полный контроль за перевозками в северорусские порты: кроме судов Добровольческого флота, все транспортные суда России переходили под контроль Адмиркома; Россия обязывалась не допускать так называемые «частные»

грузы в северные порты.

Всего в порты Русского Севера за годы войны было доставлено из-за границы около 6 миллионов тонн грузов. См.: Государственный архив Архангельской области (Далее – ГААО). Ф. 58. Оп.1. Д.1095. Л. 23; Ф. 48. Оп. 6. Д. 117. Л. 34, 35.

Вывоз через северные порты (в первую очередь хлеба, а также леса, льна и проч.) за 1914-1917 составил годы более 4,5 млн. тонн грузов (см.: Статистический сборник по Архангельской губернии за 1917-1924 гг. Архангельск, 1925. С. 642-643). Через Архангельск были вывезены также 35 тысяч солдат Русского Экспедиционного Корпуса, направленных для помощи французской армии в рамках договоренности, названной «солдаты в обмен на оружие». Через северные порты вывозились вражеские военнопленные, изъявившие желание вступить в армии стран Антанты. Великобритания, которая вела боевые действия на Ближневосточном фронте, использовала транспортную систему Русского Севера для форсированной доставки туда отдельных подразделений.

В 1917 г. в Вологде было открыто отделение американского банка «Нью-Йорк Сити», а в Архангельске, с целью развития экономических и культурных связей между Русским Севером и США, был создан Северный отдел Русско-Американского комитета. Этот комитет (РуссАмКо) был организован Временным правительством для объединения усилий правительственных и общественных организаций в деле расширения российскоамериканского сотрудничества. См.: Рогачев И.В. Русский Север в российскоамериканских отношениях 1914-1920 гг.: автореферат дисс. … канд. ист. наук: 07.00.15.

Архангельск, 2011.

Книга подготовлена при поддержке РГНФ Следует помнить, что северные порты в годы войны имели важное значение для пассажирских и грузовых перевозок между Россией и Америкой. В «Новом Свете» оказалось немало россиян, эмигрировавших из страны, но оставивших на родине родственников и какие-то экономические интересы. В условиях войны общение между ними могло осуществляться в основном через Архангельский порт (какое-то время существовало даже регулярное сообщение по линии Архангельск – Нью-Йорк).

§ 2. Мобилизационный потенциал Северного края Архангельская и Олонецкая губернии, уезды (Вологодский, Грязовецкий и Кадниковский) Вологодской губернии входили в Петербургский военный округ. Начавшаяся на западных границах война предполагала в первую очередь мобилизацию именно в этом округе. В связи с этим, телеграмма о мобилизации поступила сюда в ночь на 18 июля 1914 г.* Призыв жителей северных губерний осуществлялся согласно Уставу 1875 года и мобилизационного расписания, принятого в 1910 г. В нем были прописаны маршруты для следования команд с указанием места назначения, пунктов следования и ночевок, места и времени посадки в вагоны и пароходы. В предписаниях, которые имелись у представителей военных и гражданских властей, указывалось, сколько из каждого населенного пункта следует брать подвод, в какую воинскую часть через данный населенный пункт следует команда, сколько в ней офицеров, врачей, фельдшеров, нижних чинов, а также лошадей.

По закону 1875 г. (с изменениями, которые вносились в него на протяжении последующих десятилетий), в русскую армию призывались молодые мужчины, достигшие 20-летнего возраста. Срок солдатской службы постепенно сокращался, что было вызвано как увеличением количества призывников, так и повышением уровня их образования. Так, в сухопутных войсках срок службы с 1875 по 1913 год уменьшился с 6 до 3-4 лет, после чего шло зачисление в запас на 13-15 лет. Во флоте – с 7 до 5 лет и 5 лет в запасе. Запасные призывались только в случае войны.

От солдатской службы освобождали священников, медиков, часть учителей. Обучающиеся в учебных заведениях получали отсрочку до 24-28 лет, в зависимости от получаемого образования. Имеющим аттестат об образовании срок службы сокращался до 2-3 лет. Это правило в условиях всеобщей воинской повинности значительно повлияло на рост интереса населения к получению образования. Представленные в таблице 2 данные указывают на постоянное повышение грамотности призывников1; в 1910-е годы число граВ книге используются даты по старому стилю. 18 июля по ст.ст. – 1 августа по н.ст.

Источники: Рашин А.Г. Население России за 100 лет (1813-1913). Табл. 253, 254;

Известия АОИРС. 1912. № 9. С. 388, 389; Олонецкая губерния – Карельская Трудовая Коммуна – Республика Карелия (1838-2001): статистич. сборник. Петрозаводск, 2002. С.

18; Количев А. Земство на окраинах. // Известия АОИРС. 1909. № 8. С. 53; Сборник статистических сведений по Союзу С.С.Р. 1918-1923. М, 1924. Табл. Х.

Книга подготовлена при поддержке РГНФ мотных молодых мужчин в северных губерниях, как в сельской местности, так и в городах, приближалось к 100%.

Таблица 2. Уровень грамотности молодых мужчин, принятых на воинскую службу (в процентах):

Рекрутская система набора, существовавшая до 1875 г., предполагала ряд льгот. Так, в связи с малочисленностью населения Архангельской губернии здесь допускалась замена представления «натурального» рекрута соответствующим денежным взносом, чем население и пользовалось. Инородцы, в том числе малые народы севера (на Европейском Севере к ним относились ненцы и лопари) пользовались льготой, освобождающей их вовсе от воинской службы. Подобная льгота распространялась и на колонистов Кольского полуострова, с целью привлечь туда дополнительное население. Некоторые из этих льгот сохранялись и после введения всеобщей воинской повинности.

Система льгот, существовавшая в России после введения в 1875 г. всеобщей воинской повинности, была наиболее щадящей среди европейских стран: освобождение от воинской службы могли получить от 45 до 51% россиян призывного возраста1. Так, с целью не нарушить экономику страны, в значительной степени основанную на крестьянском хозяйстве, существовали льготы по семейному положению. Ежегодно до 24% призывников получали льготу по 1-му разряду как единственные работники в семье - единственные сыновья и внуки при нетрудоспособных родственниках. (Нетрудоспособными считались лица до 17 и старше 55 лет). Льготниками 2-го разряда было 20% молодых людей призывного возраста, у которых в семье, кроме них, оставался только один работник. Льгота по 3-му разряду предоставлялась молодым людям, у которых брат уже находился на воинской службе или погиб при выполнении воинской повинности. Таких льготников ежегодно было около 5%.

Таким образом, до 49% призывников могли получить льготу по семейному положению; для сравнения, в Германии таких было 2%, в Италии 37%, а во Франции не было вовсе2. (В Великобритании обязательного призыва не было; он был введен только в 1916 г.) Михневич И.И. Уволенные по протесту новобранцы призывов 1895-1898 гг.: дисс.

… доктора медицины. СПб, 1900. С. 75.

Головин Н.Н. Военные усилия России в Мировой войне [Париж, 1939] Жуковский – М.: Кучково поле, 2001. С. 35-36, 40.

В Архангельской губернии в 1889-1891 гг. 23% годных к службе молодых людей имели льготы. Из 10,5 тысяч внесенных в списки призывников таких было 2419 человек.

В том числе 1300 «единственных способных к труду сыновей при нетрудоспособном отце Книга подготовлена при поддержке РГНФ Те, кто получал льготу по семейному положению, либо оказался сверх полагающегося количества призывников (в этом случае тянули жребий), зачислялись в государственное ополчение. До достижения 40-43 лет они подлежали призыву в военное время или при иной необходимости.

Система льгот создавала много сложностей при осуществлении набора.

Так, по физическому состоянию (по «невозмужалости» и проч.) браковалось около 17% русских призывников, в то время как в Германии таких было 37%, в Австро-Венгрии до половины, в Италии 27%, во Франции 21%. По мнению аналитиков, брать в армию недостаточно крепких физически людей заставляла ограниченность призывного контингента, связанного с семейными льготами. Например, сельские общества сами имели возможность определять, кто из семьи получает льготу. В результате возникло стремление обществ переложить заботу о слабых, недокормленных, болезненных юношах на плечи государства, и в армии оказывалось немало людей, не способных к службе по слабости здоровья. 4,5% призывников увольнялись из армии по этой причине. При этом в 1890-е годы призывников из северных губерний по этой причине увольняли 1,8%, менее всего по стране. Причину современники видели не только в том, что у северян было более крепкое здоровье (при прохождении медицинской комиссии на тысячу призывников браковалось всего 8, человек), но и в честности местных обществ, которым предоставлялось право назначать призывников к службе в армию. В других регионах страны встречались случаи «мошенничества», когда «специально направляют в армию слабых, чтобы там на казенных харчах откормили»1.

Интересно, что в 1910-х годах «браковка» призывников по физическому состоянию в северных губерниях фиксировалась уже в более высоких, чем в среднем по стране, цифрах2. В начале ХХ века (по крайней мере, до войны года, которая создала негативное отношение к «браковке») молодые люди любыми способами стремились получить отсрочку от армии, в том числе и по состоянию здоровья. Сохранились воспоминания, в которых упоминается, что с целью не ходить в армию молодые северяне курили: это придавало им бледный, болезненный вид, развивало кашель и т.д. На такие хитрости шли в основном горожане или отходники, то есть сельские жители, сезонно работавшие в городах. Городское население в целом имело более высокий уровень образования, что также сокращало его мобилизационный потенциал. По мнению воинского начальника Архангельского уезда, «более здоровое крестьянили матери-вдове»; 180 «единственных трудоспособных братьев при сиротах»; 17 «единственных трудоспособных внуков при бабке и деде»; 835 «единственных сыновей в семье при трудоспособном отце»; 87 незаконнорожденных сыновей при матери, не имеющей других трудоспособных детей. (ГААО. Ф. 1200. Оп. 1. Д. 237) В 1913 году уже 39% призывников пользовались различного рода льготами, освобождающими от службы. (ГААО. Ф. 1200. Оп. 1. Д.596. Л. 21-61а) Михневич И.И. Уволенные по протесту новобранцы призывов 1895-1898 гг.: дисс.

… доктора медицины. СПб, 1900. С. 44, 46, 75.

Кищенко И.А. Аграрный вопрос в современной постановке и значение его для Русского Севера: доклад Северному областному съезду представителей земельных комитетов в Вологде 25 октября 1917 г. Петрозаводск, 1917. С. 21, 22.

Книга подготовлена при поддержке РГНФ ское население будет поступать на службу взамен плохо развитого и физически вырождающегося городского, а также за тех городских жителей, которые пользуются образовательным цензом и поступают как вольноопределяющиеся или получают отсрочки»1. Вольноопределяющиеся (права на это давало наличие высшего образования) не включались в общий план призыва, то есть за них должны были проходить действительную службу другие.

Существовавшая система набора (когда разнарядка приходила на территориальный участок, без возможности замены недостающего контингента с других участков, где был переизбыток) способствовала тому, что в одних местах оказывался излишек призывников, и даже тех из них, кто не имел права на льготы, зачисляли в ратники ополчения. В других же, напротив, был недостаток, и в армию приходилось брать льготников. Например, в 1908 г. был существенный недобор призывников в Кемском уезде Архангельской губернии и излишек - в Холмогорском2.

Причина, возможно, была в том, что в промысловом Кемском уезде семьи в основном были разделенные, малые, благодаря чему у призывников было больше возможностей получить льготу по семейному состоянию как единственному или второму работнику в хозяйстве. К тому же 20% призывников Кемского уезда пользовались особой льготой как профессиональные моряки (эта льгота частично распространялась и на наемных матросов, которые получали отсрочку призыва на срок до года). Поморы (шкипера, лоцманы и т.д.) и колонисты Мурманского берега, которые прежде были освобождены от рекрутской повинности, после введения всеобщей воинской повинности без медицинского освидетельствования сразу записывались в запасные флота. То есть, не проходя действительной службы, в случае всеобщей мобилизации они сразу же направлялись во флот3.

Мужчины призывного возраста и годные к службе, которые не проходили действительную воинскую службу как имевшие льготы по семейному положению, зачислялись в ратники государственного ополчения. На случай войны в стране предполагалось формирование дружин государственного ополчения, численный состав которых определялся по специальному распоряжению. Так, по расписанию 1893 г. Архангельская губерния должна была поставить одну пехотную дружину из 967 ратников, а также 133 ратника для формирования специальных частей и пополнения убыли4. Таким образом, всего 1.100 человек. По мере «накопления» количества ратников увеличивалась численность дружин. В 1914 г. в Архангельской губернии было сформиГААО. Ф. 1200. Оп.1 Д. 504. Л. 11-14.

ГААО. Ф. 1200. Оп.1. Д. 504. Л. 1.

ГААО. Ф. 1200. Оп.1. Д. 504. Л. 30-31.

По закону о всеобщей воинской повинности, «шкиперы, штурманы дальнего плавания, лоцманы и лоцманские ученики освобождаются от действительной службы в мирное время».

ГААО. Ф. 1200. Оп. 1. Д. 243. Л. 2-3, 4.

Книга подготовлена при поддержке РГНФ ровано три дружины1. Всего во время войны в северных губерниях были сформированы 24 пешие дружины Государственного ополчения: 13-15-ая Архангельские, 19-22, 85-90, 163-166-ая Вологодские, 23, 24, 336-338-ая Олонецкие.

За 40 лет ежегодного призыва накопился достаточно высокий резерв запасных нижних чинов, а также были выявлены все недостатки существующей системы призыва. Накануне войны проводилась военная реформа, направленная на сокращение количества льгот, на подготовку ополченцев и переподготовку находящихся в запасе. Стали организовывать проверочные сборы для запасных, а также краткосрочные военные сборы для ратников (то есть записанных в ополчение льготников). Ратники ополчения должны были проходить военные сборы с целью приобрести необходимые умения в непосредственной близости от дома2. В связи с недостатком помещений для их размещения, в многолюдный уездах сборы ратников проводились в несколько смен.

Регулярно должны были проходить военные сборы и записанных в запасные без прохождения действительной армейской службы3. Такими в Архангельской губернии были состоящие в запасе флота шкиперы, штурманы, штурманские помощники и лоцманы. Если в Санкт-Петербурге и балтийских губерниях такого рода льготники проходили учебные сборы на военных судах, то в Архангельской губернии, где военного флота не было, все их обучение заключалось в строевой подготовке.

В начале ХХ века в северных губерниях стали чувствоваться последствия «демографического взрыва» 1890-х годов. Даже из традиционно земледельческих уездов излишнее население (в основном это были молодые люди из многодетных семей, то есть наиболее реальный мобилизационный потенциал) отправлялся на заработки в города. Отходники-мужчины призывного возраста стали получать паспорта «на бумаге особого [красного] цвета, с означением прописью года, в который получивший их подлежит призыву к жребию»4. Они имели право пройти освидетельствование по месту временного проживания, однако молодежь традиционно собиралась на время призыва, а также для прохождения военных сборов в родных селениях.

В 1914-1917 годах были сформированы «пешие дружины» № 1-769. Кроме того, был создан ряд ополченческих формирований из мужчин призывного возраста тех народов («инородцев»), которые пользовались освобождением от службы в армии. Рабочие «инородческие дружины» из бурят и киргизов работали на дорожном строительстве в Архангельской и Вологодской губерниях. По ходатайству северокавказских народов, также освобожденных от воинской службы, во время Первой мировой войны им было разрешено формировать не рабочие дружины, а конные сотни для выполнения охранных функций.

Такие части осуществляли охрану военнопленных, занятых на строительстве Мурманской железной дороги.

В Архангельской губернии в 1894 году числилось 1868 ратников флота, 658 ратников, перечисленных из запаса, и 2177 ратников Государственного ополчения. (ГААО Ф.

1200 О. 1 Д. 264).

ГААО. Ф. 1200. Оп. 1. Д. 3 Л. 185.

Книга подготовлена при поддержке РГНФ Таким образом, с объявлением мобилизации 1914 г. большое количество мужчин призывного возраста, в том числе находящихся в запасе и записанных в ополчение, стали возвращаться на родину, что могло создать в отдаленных волостях крайне напряженную ситуацию. Однако власти были к этому готовы.

Дело в том, что сложившуюся за время рекрутских наборов традицию длительных загулов призывников не так легко было преодолеть. Известно, что первая после введения всеобщей воинской повинности массовая мобилизация запасных в 1904 г. была фактически сорвана повальным пьянством. По существовавшей традиции, прошедших комиссию и зачисленных в войска молодых мужчин отпускали на какое-то время «для устройства домашних дел», что и использовалось для долгих и пьяных проводов. По мнению членов военных присутствий, «домашние отпуски кроме вредного влияния ничего не имеют. Отпущенные новобранцы ведут разгульный образ жизни, нанося материальный ущерб семье, расшатывают здоровье, увеличивая этим процент уволенных от службы»1, в связи с чем предлагали отпускать только тех, кому действительно необходимо привести в порядок дела перед долгим отсутствием.

По правилам 7 октября 1906 г. (выпущенным в связи с неудачным проведением военных мобилизаций 1904-1905 гг.), в населенных пунктах, где находились сборные пункты (таковыми, как правило, были уездные города и крупные села) и по пути следования маршевых рот прекращалась винная торговля. В условиях бездорожья северных губерний продвижение призывников к местам сбора и к ближайшей железнодорожной станции иногда проходило пешком по десяткам и даже сотням верст.

В 1913-1914 годах (накануне войны) уездные исправники, находясь под влиянием общего для того времени «антиалкогольного» настроения, обращались с просьбой о закрытии винной торговли и на время воинских сборов.

Судя по рапорту исправника, в Кемском уезде «поверочный сбор 1913 г.

«прошел неудачно, а именно: там, где имеются казенные винные лавки, при скоплении, между нижними чинами завязывалась попойка, после чего многие на поверку в волостное правление являлись с опозданием, во время поверки вели себя неспокойно и шумели, чем замедлялась поверка и задерживали производящую таковую»2.

В связи с объявленной мобилизацией 1914 г., на время ее проведения винная торговля была прекращена, благодаря чему сбор запасных прошел спокойно. Так, в Печорском уезде «с объявлением мобилизации были закрыты все винные лавки. Призываемые были трезвыми и относились к призыву как неизбежной необходимости, вызываемой государственными интересами, которые инстинктивно чувствовались и здесь, в таком отдаленном крае»3. В Мезенском уезде «мобилизация прошла в полном порядке, благодаря закрыГААО. Ф. 1200. Оп.1. Д. 504. Л. 17, 14.

ГААО. Ф. 1200. Оп. 1. Д. 608. Л. 34, ГААО. Ф. 1200. Оп. 1. Д. 642. Л. 218.

Книга подготовлена при поддержке РГНФ тию казенных винных лавок и частных питейных заведений. …Население относилось к происходившему спокойно, а мобилизованные шли на службу с полным сознанием своего долга»1.

Сформированные в северных губерниях, согласно мобилизационному расписанию, пешие дружины входили в состав III бригады Государственного ополчения, штаб которой находился в Вологде. 22 августа эти части были отправлены ближе к фронту, и только 14-ая Архангельских дружина в связи с большим объемом работ в порту была оставлена на месте.

Действительную службу северяне в основном проходили в прибалтийских губерниях, где квартировали полки 23-й и 50-й пехотных дивизий армейского корпуса Петроградского округа2. Запасные, кроме тех, кто был приписан к специальным войскам, вливались в состав 15 батальонов (по штатам военного времени) 198-го пехотного Александро-Невского полка3, штаб которого размещался в Вологде.

С началом мобилизации все гражданские власти начали спешно готовить помещения для призывников, съезжавшихся в значительном количестве из самых отдаленных районов Северного края4. Для их приема были приспособлены все подходящие помещения северных городов. Поскольку время было летнее, в первую очередь использовались здания учебных заведений.

§ 3. Отношение населения к войне Небезынтересным является вопрос, как население северных губерний, основная масса которого были сельскими жителями, проживавшими в малолюдных и отдаленных деревнях, узнало о войне и как к ней отнеслось.

Телеграммы о мобилизации были получены в уездах 17 июля. В ней воинским начальникам предписывалось приступить с 18 июля к призыву запасных5 и лошадей. Согласно мобилизационному предписанию, на улицах городов были вывешены соответствующие объявления на красной бумаге.

Этот сигнал означал, что те запасные, которые были первоочередниками, должны в срочном порядке явиться на призывные пункты, расположены, как правило, в уездных городах. Если уезд был многолюдным, в нем открывали по 2, по 3 пункта.

ГААО. Ф. 1200. Оп. 1. Д. 642. Л.225.

В этих дивизиях были «именные» полки - 89-й Беломорский, 90-й Онежский, 92-й Печорский, а также 198-й Александро-Невский полк, батальоны которого формировались по штатам военного времени из запасных, уроженцев Архангельской и Вологодской губерний.

К 198-му пехотному Александро-Невскому полку в 1910 г. были присоединены переведены в состав действующих войск Архангелогородский и 246-й Грязевецкий резервные батальоны (квартировавшие в Архангельске и Вологде). Полк принимал участие в боях под Варщавой, а также в Брусиловском прорыве.

Только из малонаселенной Архангельской губернии по первой мобилизации были призваны и приняты на службу 10.928 запасных и 683 ратников государственного ополчения. См.: ГААО. Ф. 1200. Оп. 1. Д. 642. Л. 238, 241.

Так называли молодых мужчин, отслуживших в армии и числившихся в запасе:

именно они первыми подходили под мобилизацию.

Книга подготовлена при поддержке РГНФ В волости по специально разработанным маршрутам направлялись «эстафеты»: конник проносился по местностям, где имелись дороги, держа над головой красный флаг, а в руках «красный пакет» с приказом о мобилизации.

От каждой деревни, по которой он проезжал, не останавливаясь, разъезжались нарочные по дальним деревням с сообщением о мобилизации.

Было лето, многие крестьяне находились на земледельческих работах, на промыслах. Однако информированность была поставлена неплохо, и большинство запасных успели вовремя прибыть к обозначенным предписанием пунктами, где уже были приготовлены телеги, чтобы доставить их к призывным пунктам.

Манифест о войне и приказ о призыве запасных зачитывали населению священники, в обязанность которых входило разъяснять населению причины и значение войны, «увещевать» призывников и членов их семейств, призывая с пониманием отнестись к делу государственной важности, а также разъяснять меры правительства по оказанию помощи семьям солдат.

За 40 лет существования всеобщей воинской повинности сформировался уже значительный кадр запасных, готовых явиться по мобилизации. Даже в небольших деревнях в армию собиралось по нескольку мужчин в возрасте до 30-35 лет. По традиции, их провожали на призывные пункты всей деревней, иногда целой волостью; священник устраивал непременный напутственный молебен. Молодые мужчины с котомками и запасом пищи на несколько суток двигались к уездным городам или большим селам, где проходила выдача приписных свидетельств. Сформированные в губернских городах части из запасных направлялись из Архангельской и Вологодской губерний в Вологду, из Олонецкой в Петербург. Ополченцы, то есть те мужчины призывного возраста, которые не служили действительную, пользуясь льготами (как правило, единственные кормильцы или самостоятельные хозяева, а также те, кто по жребию не вошел в число призывников), формировались в дружины и направлялись так же по специальному маршруту ближе к фронту. Одновременно происходил массовый призыв новобранцев.

Губернские по воинским делам присутствия секретно обратились к уездным присутствиям «о представлении сведений об успехе мобилизации, о том, насколько спокойно происходил сбор призываемых, как отнеслось к происходившему местное население, о затруднениях и недоразумениях». В отчетах уездных воинских присутствий отмечалось, что «сбор призываемых происходил спокойно Никаких затруднений при мобилизации не было»1; «Настроение запасных хорошее, бодрое»2.

Мобилизация происходила в условиях прекращения продажи спиртных напитков. С момента объявления мобилизации были закрыты все винные лавки; традиция изготовлять самогон в большинстве северных районов отГААО. Ф. 1200 О. 1 Д. 642 (О мобилизации нижних чинов запаса армии и флота.

1914-1915 гг.) Л. 177, 179, 185-186, 206об.

Велико-Устюжский центральный архив (Далее ВУЦА). Ф. 14. Оп. 2. Д. 633. Л. (рапорт Велико-Устюжского уездного исправника вологодскому губернатору. 3 августа 1914 г.) Книга подготовлена при поддержке РГНФ сутствовала, а «бражку», требующую длительного приготовления, заготовить не успели. В результате, не было обычных буйств мобилизованных. Среди съехавшихся из окрестных деревень для отправки в армию молодых людей «порядок образцовый, пьяных нет, провожатого благодарили и кричали ему “ура!”… Попросили погулять по селению, получили разрешение и к последнему звонку [парохода] все были на месте»1.

Вообще, призыв 1914 г. прошел в России на удивление спокойно. Аграрные беспорядки и рабочие волнения, сотрясавшие в предшествующие годы страну, практически прекратились. Значение имели запрет на торговлю спиртным и пропагандистские усилия, в первую очередь, священнослужителей. Судя по отчетам, 96% запасных явились на призывные пункты вовремя, что, учитывая большие размеры страны и слабое развитие транспортной и почтово-телеграфной сети, означало полное отсутствие уклонистов2. Зафиксировано было всего несколько случаев «буйства» мобилизованных3. В советской историографии было стремление рассматривать эти случаи как примеры антивоенных протестов. Однако, скорее всего, это были проявления традиционных для призывников «гулянок» с погромами винных лавок и нападением на начальство и на тех сверстников, которые воспользовались льготой или были признаны комиссиями «браковкой».

На призывных пунктах мобилизованные подвергались переосвидетельствованию. Сопровождавшие мобилизованных члены их семей были оповещены о тех льготах, которые им полагались по закону 1912 г., чем население было окончательно успокоено.

Городское население к сообщению о мобилизации отнеслось более «сдержанно», чем сельское, однако «с твердым сознанием необходимости таковой и ясным пониманием переживаемых событий»4.

Недостаточно организованно происходила мобилизация только в промысловых районах, где большинство мужчин находилось в отлучке. Возникали сложности с обеспечением транспортом, не было людей, которых можВознесенская пристань (из дневника сельского учителя) // Олонецкая неделя. 1914.

24 авг. С. 8- Головин Н.Н. Военные усилия России в Мировой войне [Париж, 1939] Жуковский – М.: Кучково поле, 2001. С. Немногочисленные зафиксированные беспорядки мобилизованных в основном представляли собой погромы винных лавок, что являлось своего рода старой рекрутской традицией. Так, в ряде отдаленных селений уезда Кирилловского уезда (Нижегородская губерния, современная Вологодская область) были случаи погромов винных лавок мобилизованными.

В уездном центре, городе Кириллове, во время молебна и патриотической манифестации со стороны мобилизованных появились призывы громить купеческие лавки. Обращение епископа с увещеваниями успеха не принесли. Толпа напала на полицейских, пытавшихся их утихомирить. Беспорядки были прекращены конными стражниками, открывшими огонь по взволнованной толпе, в результате чего были убитые и раненые. См.:

Смирнов И.А. Кирилловский уезд в годы Первой мировой войны. // Кириллов: краеведческий альманах. Вып. VI. Вологда: Русь, 2005. С. 136-149; Беркевич А.Б. Крестьянство и всеобщая мобилизация в июле 1914 года // Исторические записки. 1947. № 23. С. 26.

ГААО. Ф. 1200. Оп. 1. Д. 642. Л.206об., 207.

Книга подготовлена при поддержке РГНФ но было бы направить в качестве нарочных в отделенные села, где не было телеграфа и иначе, как эстафетой, сообщить о мобилизации не представлялось возможным. В результате, возник существенный недобор мобилизованных, поскольку не все смогли во время явиться для освидетельствования1.

В связи с недостаточной транспортной инфраструктурой северных губерний, призывники из самых отдаленных селений свозились обычно в губернский город, где происходило формирование воинских частей и их дальнейшая транспортировка. В городах срочно принимались меры по устройству большого количества мобилизованных. Поскольку было время летних каникул, под временные казармы были приспособлены здания учебных заведений.

Проводы первых партий мобилизованных были обставлены особенно торжественно. Например, в Олонецкой губернии собранных в Петрозаводск со всех уездов запасных отправляли на пароходах. Перед отправкой на пристани они получали напутствия от губернатора, епископа, других важных лиц. Пристань была украшена как на государственный праздник: национальными флагами, зеленью, вензелями императора Николая II. Стоящие на рейде суда и лодки также были декорированы флагами. Мобилизованным вручили подарки, собранные для них горожанами2. Играла музыка, почти все жители города пришли на пристань проводить солдат. После торжественного молебна «пароход с запасными отбыл в сопровождении нескольких других пароходов, переполненных публикой. Оттуда долгое время слышны были чередовавшиеся крики “ура”, пение молитвы “Спаси, Господи!” и “Боже, царя храни!”. Духовая музыка исполняла народный гимн и военные марши…». Начало войны с Германией было встречено с воодушевлением и в других северных губерниях. В течение нескольких дней в центре Архангельска проходили манифестации с обязательными криками «ура» и пением национального гимна, приветственными речами у зданий английского и бельгийского консульств и воинственными - у германского. По вечерам устраивались гуляния в Летнем саду и у батальонных казарм, где разместились призывники – будущие защитники Отечества. На чтение царского манифеста о войне с Германией люди толпами сходились к храмам; после чтения манифеста были устроены крестные ходы и отслужены молебны. Представители других концессий, проживающие в губернии, также проявили свое патриотическое воодушевление.

ГААО. Ф. 1200. Оп. 1. Д. 642 (О мобилизации нижних чинов запаса армии и флота.

1914-1915 гг.) Л.216-218.

Например, в Печорском уезде запасные являлись прямо с работ, без личных документов, и воинские присутствия были вынуждены заниматься удостоверением их личности, чем существенно замедлили сроки первого призыва.

Проводы запасных в г. Петрозаводск // Олонецкая неделя. 1914. 3 авг. С. 15, 16.

Крылов В.И. Отклики в Олонецкой губернии великой европейской войны. Петрозаводск, 1914. С. 16.

Книга подготовлена при поддержке РГНФ § 4. Начало войны в Северном крае Как уже говорилось выше, после закрытия в 1860-х годах Адмиралтейства Архангельскому порту не уделялось внимания в военной доктрине Российской империи. Считалось, что далекий северный город, потерявший прежнее стратегическое значение центра государственного кораблестроения, не будет привлекательным для потенциального противника. В связи с этим, были упразднены местный гарнизон, военный порт и Новодвинская крепость.

С тех пор cеверные губернии воспринимались как глубокий тыл. Единственный крупный порт на севере страны, Архангельск, совершенно не был приспособлен к отпору вражеского вторжения с моря. Здесь не было военноморского управления и военного порта. Не было плана морской мобилизации края. В других северных районах ситуация была не лучше. Даже граница с Норвегией была практически неохраняемой.

В начале ХХ века от Архангельского гарнизона остался лишь резервный батальон, а военно-морские силы были представлены пятью невооруженными гидрографическими судами, команды которых были вольнонаемными и только командиры были офицерами Корпуса Гидрографов. На лето в северные моря направлялось посыльное судно Балтийского флота «Бакан»1, осуществлявшее охрану внутренних северных российских вод. Летом года в северных морях находилось также несколько русских судов (частично с норвежской командой), занимавшихся поиском пропавших полярных экспедиций.

Военных частей в северных губерниях практически не было. Однако начавшаяся Мировая война сразу же заставила столкнуться с непредвиденными сложностями. Приморские территории и Архангельск были объяты паническим страхом, поскольку ожидали нападения неприятеля с моря2.

Согласно мобилизационному предписанию, Архангельский, Холмогорский и Онежский уезды 20 июля были объявлены на военном положении. июля 1914 г. в Архангельск пришли секретные сообщения от русского консула в Норвегии, что сюда направляются четыре германских миноносных крейсера. Министерство торговли и промышленности распорядилось прекратить транспортное сообщение между портами3. Управляющий отделением государственного банка в Архангельске готовил эвакуацию ценностей (около По воспоминаниям офицера «Бакана», стоявшего 17 июля в Александровске, команда устроила «прощальный обед», готовясь отбыть к берегам Новой Земли. Получив сигнал о мобилизации, направились в Архангельск: «были разочарованы… так как в возможность войны никто не верил» (См.: Ю.К. Дворжицкий. В Арханегльске в начале первой мировой войны. Морской сборник. 1943. Вып. 1. №. 1. С. 151-156).

Летом 1914 г. у русско-норвежской морской границы находился германский флот, который 13 июля ушел в неизвестном направлении. В Архангельске опасались, что эти корабли могут совершить нападение на порт с целью зажечь лесопильные заводы и ткаким образом уничтожить причальные линии. (Варнек П.А. Русский Север в первую мировую войну. // Морские записки. Вып. VI. № 2. С. 37).

Российский государственный архив военно-морского флота (Далее - РГА ВМФ). Ф.

418. Оп. 1. Д. 388. Л.36.

Книга подготовлена при поддержке РГНФ млн. рублей) в Вологду. Опасаясь высадки десанта, губернатор С.Д. Бибиков собрал экстренное совещание, на котором присутствовали командиры местных воинских частей: уездный воинский начальник полковник Г.Д. Дитерихс, командир дисциплинарного флотского полуэкипажа капитан I ранга Заборовский, а также командир зашедшего в порт для ремонта судна «Бакан»

капитан II ранга Поливанов. На этом совете было принято решение преградить вход в порт неприятелю, затопив в фарватере Северной Двины интернированные германские торговые суда, а также одиннадцать деревянных барж, реквизированных для этих целей у владельцев. На острове Мудьюг был установлен наблюдательный пункт, а снятые с «Бакана» орудия установлены у Лапоминки.

Суда затопили таким образом, чтобы оставить узкий проход в порт. При этом наготове стоял нагруженный песком и камнями пароход, затопив который можно было бы полностью перекрыть форватер.

В Александровске также получили рекомендацию губернских властей затопить суда при входе в бухту. Было решено сжечь запасы угля (чтобы не достался неприятелю). Возникла опасность пожара городских зданий, в результате чего, а также от страха перед возможным приходом неприятеля, жители города стали уходить в сопки. Старший из находившихся в Александровске морских офицеров, И.И. Ислямов (он возглавлял поиски пропавших полярных экспедиций), опасаясь, что при сожжении угля огонь может перекинуться на складские помещения и причальные линии, взял на себя ответственность и распорядился сбросить уголь в воду1.

Слухи, что направляющаяся к Архангельску германская эскадра по пути будет уничтожать колонии Мурманского берега2, привела к массовой панике среди промышленников и колонистов Кольского полуострова. Паника усилилась в связи с тем, что пассажирский пароход, который обычно по пути в Варде заходил в становища, вдруг развернулся и прямым ходом направился в сторону Архангельска. Оказалось, что капитан, находясь в Александровске, получил предписание срочно вернуться, чтобы вывезти казначейские ценности из губернского центра.

По свидетельству мурманского промышленника Е.В. Могучего, ему с большим трудом удалось убедить взволнованных поморов продолжить промысел, пояснив, что вражеская эскадра раньше, чем через 4-5 дня подойти не сможет. Одновременно он послал телеграмму губернатору Бибикову с просьбой прояснить ситуацию и получил рекомендацию затопить свои суда в укромно мелком месте, с тем, чтобы, когда минует опасность, их можно было вновь поднять. Предприниматель не стал топить свои суда; он решил завести их по большой воде в бухту у становища Териберка, где бы в случае неприИслямов И.И. Экспедиция для поисков старшего лейтенанта Седова и его спутников // Морской сборник. 1918. № 9-10. С. 78-79.

Возникновение подобных слухов было вызвано еще сохранявшимися воспоминаниями о нападении англо-французской эскадры на северное побережье России во время Крымской войны, в 1854 и 1855 гг.

Книга подготовлена при поддержке РГНФ ятельского обстрела ядра не могли их достать. Уже через несколько дней, когда ситуация прояснилась, он смог продолжить промысел1.

Паника, охватившая население Александровского уезда, привела к тому, что некоторые жители, погрузив в лодки имущество и провизию, отправились вверх по рекам, поскольку рассчитывали, что немцы на своих пароходах с глубокой посадкой не смогут погнаться за ними из-за мелководья. Поморыпромышленники, под воздействием паники отправившиеся в ночное время на переполненных скарбом судах в плавание в сторону Кеми и Онеги, попали в шторм; некоторые потерпели крушение и погибли2. Те жители, у которых не было своих судов, ожидали смерти от немцев: «германские суда идут, нас убьют». Население собиралось в церковных зданиях, оставались там на ночь, опасаясь возвращаться домой. Священники служили молебны «о помиловании», а люди «друг с дружкой со слезами прощались». Другие бежали в горы; например, колонисты братья Синяковы «все горшки дома перебили, чтобы немцам не достались, а сами уехали на лодке»3.

С целью не допустить к себе неприятеля, власти Онеги и Александровска устроили, по примеру Архангельска, при подходах к морю баррикады из затопленных судов. В Александровске «во время паники стали топить» захваченный немецкий транспорт, открыв кингстоны: «но он был нагружен лесом и не тонул, его отнесло в Грязную губу». Тогда «исправник Паршинский приказал посадить его на мель»4.

Конечно, перекрыв баррикадами фарватер при входе в порты, удерживать неприятеля долгое время было невозможно. Расчет был на подход к Архангельску военной помощи из Вологды. Губернские власти направили туда запрос вернуть сформированные в Архангельске батальоны 198 АлександроНевского полка для организации местной обороны.

Быстрые и решительные меры по организации обороны северного побережья России оказались, к счастью для Архангельска, напрасными, так как сведения о подходе к городу германских крейсеров не подтвердились. Выяснилось, что за вражеские корабли были приняты британские торговые суда, направлявшиеся в Сибирь за хлебным грузом. Вступление Великобритании в войну против Германии снизило тревогу за безопасность северного побережья.

Уже первый месяц войны показал, что Русский Север оказался единственным открытым для сношения с союзниками районом, поскольку Черное и Балтийское моря оказались закрытыми неприятельским флотом. В ближайшие недели после начала войны приступили к очищению фарватера от затопГосударственный архив Российской Федерации (Далее – ГАРФ). Ф. р-5867. Оп. 1 Д.

3. (Воспоминания Е.В. Могучего, 1925 г.) Л. 14об.

Государственный архив Архангельской области, Отдел локументов социальнополитической истории. (Далее - ГААО. Отдел ДСПИ). Ф. 8660. Оп. 3. Д. 234. (Воспоминания Кобыльникова А.П.) ГААО. Отдел ДСПИ. Ф. 8660. Оп. 3. Д. 234.

Книга подготовлена при поддержке РГНФ ленных судов1 и к дноуглубительным работам, чтобы облегчить вход в гавань. На первый план встал вопрос об обороне Архангельского порта и охране морского пути в Англию и Америку.

Для подъема затопленных судов было выделено 40 тысяч рублей и направлена водолазная команда Балтийского флота. (РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 388. Л. 11, 26).

Книга подготовлена при поддержке РГНФ Система управления и обеспечения безопасности края во время войны Оборона северных рубежей России в первую очередь касалась обеспечения безопасности плавания в северные порты – в Архангельск, позднее в Романов-на-Мурмане (Мурманск), через которые Россия могла получать важнейшие грузы от стран-союзниц. Поэтому в задачи военного управления района входили не только организация обороны портов и подходов к ним, но и вопросы организации приемки и дальнейшей переотправки грузов оборонного значения.

§ 1. Военно-административное управление краем В начальный период войны представителями военного командования в северных губерниях были уездные воинские начальники и командиры немногочисленных воинских частей.