«ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА 1942 год 000_006.indd 1 19.06.2012 15:39:03 РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ: Т.В. Волокитина, В.А. Маныкин, М.Ю. Моруков, Н.М. Перемышленникова, О.А. Ржешевский, А.С. Синявский, В.С. Христофоров ...»

Черчиллю вскоре пришлось объясняться с парламентом. “Рейд, – сказал он, – должен считаться силовой разведкой. Мы должны были получить всю необходимую информацию до того, как предпринимать операцию большого масштаба” […].

Взгляд из Германии. 19 августа 1942 г. Ставка германского верховного командования распространила сообщение со своей версией событий. Немцы утверждали, и многое из этого было правдой, что 22 июля Сталин, предчувствуя крушение своего Южного фронта, потребовал от английского правительства немедленной организации Второго фронта. Черчилль срочно вылетел в Москву, где 12 августа между двумя лидерами состоялся разговор на грани взаимных оскорблений. По его результатам Черчиллю пришлось послать десант фактически на убой.

Эта версия, возможно, и заслуживала внимания, если бы не появившаяся после войны информация: план высадки в Дьеппе был утверждён британским Комитетом начальников штабов ещё 13 мая 1942 г.

Взгляд из СССР, как ни странно, кое в чём совпадал с немецким.

У нас, например, считалось, что “подлые англичане” послали на верную смерть канадцев, американцев и собственных солдат для того, чтобы доказать СССР невозможность скорого открытия Второго фронта.

Взгляд через 65 лет. Зачем же на самом деле была предпринята эта операция? Военный историк М.Э. Морозов считает: “Рейд на Дьепп был, во-первых, костью, брошенной английской общественности. Поражение, которое Красная армия нанесла вермахту под Москвой в 41-м, воодушевила не только советских людей, но и англичан […].

Во-вторых, 1942 г. на фронтах начался для Британии неудачно.

На Дальнем Востоке японцы заняли Сингапур. Итальянские подводные диверсанты нанесли чувствительные удары по английским кораблям в Александрии […]. Нужна была красивая и значимая победа, и ею был призван стать рейд на Дьепп.

В-третьих, Черчилль действительно был категорически против открытия Второго фронта в 1942 г., но вовсе не из-за своей “империалистической сущности”. Во Франции тогда находилось 30 немецких дивизий. То, что могла выделить для вторжения Великобритания, – 7–8 дивизий. Вермахт легко сбросил бы их в море, даже не оттягивая сил с Восточного фронта, что, собственно, и продемонстрировал рейд на Дьепп. Значит, надо было ожидать прибытия в Англию 20–25 американских дивизий.

Настоящая высадка в Нормандии произошла только когда они прибыли в Великобританию и прошли хорошую подготовку. Лишь после этого союзники, причём именно канадцы, снова вошли в Дьепп. Но это произошло только в сентябре 1944 г.»25.

Однако действительная причина неудачи союзного десанта коренилась совсем в ином.

Британский историк и германский контрразведчик Итак, в чём причина неудачи союзников в высадке десанта? Только ли в том, что операция была недостаточно проработана и спланирована Комбинированным оперативным штабом союзников? Или в том, что У. Черчилль и Ф. Рузвельт ценой жизни тысяч своих солдат хотели показать И.В. Сталину на отсутствие у них возможности открыть Второй фронт в Европе? Или была ещё какая-то причина?

В книге, посвящённой операциям Британской секретной службы в годы Второй мировой войны, британский историк Э. Кукридж (1908– 1979), сам бывший сотрудник секретной службы, одним из первых рассказал о том, каким образом германское военное командование во Франции узнало о планах союзников провести высадку десанта в районе Дьеппа. Германской военной контрразведке на территории оккупированной зоны Франции удалось внедрить несколько своих агентов и сотрудников абвера во французские и бельгийские подпольные организации движения Сопротивления, а также резидентуры британской SOE*.

Э. Кукридж, в частности, пришел к выводу, что рейд на Дьепп потерпел провал потому, что немцы заранее узнали о планах противника.

Капитан германской военной разведки Г. Эккерт под видом канадского офицера был внедрён в один из разведывательных отрядов французского движения Сопротивления:

«Кики (агент германской разведки – В.М.), знавший руководителей отряда, представил им капитана Эккерта как канадского офицера по фамилии Эванс. Несколько дней Эванс провёл вместе с представительницей одного из отрядов Жаннет Дюмулен. Она рассказала, что слышала по Би-би-си личное послание от своего мужа, который находился в Англии. Сообщение было следующее: “Жорж очень скоро обнимет Жаннет”. Жаннет наивно поинтересовалась у фальшивого офицера SOE, не знает ли он точное время возвращения из Англии её мужа. Эванс пообещал уточнить все подробности в Лондоне. Ему также сообщили главный секрет отряда: его руководитель был связан с немецким офиУправление специальных операций (Special Operation Executive), созданное под эгидой британского военно-экономического министерства.

Раздел 1. Германская военная разведка о спецоперации союзников цером из «Организации Тодта» (немецкая трудовая армия). Офицер, убеждённый противник нацизма, занимал важное положение в Дьеппе и снабжал Лондон информацией о ремонтных мощностях доков, фортификационных сооружениях, расположении береговых батарей и размещении немецких частей в Дьеппе […].

19 августа 1942 г. произошёл налёт на Дьепп. Отряды десантников, состоявшие главным образом из канадцев, высадились ранним утром одновременно в шести местах на побережье к востоку и западу от порта.

В Варенгвилле, расположенном в четырёх с половиной милях от Дьеппа, коммандос уничтожили немецкие фортификационные сооружения, в том числе батарею шестидюймовых орудий. В Портвилле канадские танки вышли в самый центр города. Эккерт следил за развернувшимся сражением и размышлял, не является ли всё это началом высадки союзников в Европе. Но вскоре до него дошли иные новости. Атака на Бернавиль (к востоку от Дьеппа) захлебнулась и была отброшена [...]. Береговые батареи тоже открыли огонь по противнику. Британский эсминец “Беркли” затонул. Но самые сильные потери нападающие понесли в воздухе […]. Многие из пропавших в действительности были убиты, остальные попали в плен [...].

Когда военное руководство союзников проанализировало ход операции, был сделан однозначный вывод: немцы ждали атаку и были к ней готовы.

Спустя много лет после окончания войны капитан Эккерт дал мне ключ к пониманию событий в Дьеппе. Информация о постоянно следующих из Лондона запросах, касающихся Дьеппа, была передана немецкому руководству. Следствием стали необходимые меры предосторожности: в район ввели свежие войска, командование удвоило внимание к оборонительным сооружениям и охране наиболее важных промышленных объектов. Немцы действительно были готовы к атаке и сумели её отразить […]»26.

Изучение архивов советских спецслужб подтвердило выводы Э. Кукриджа о том, что в абвере узнали о планах англо-американского командования провести высадку десанта в районе Дьеппа. Свидетельство о дьеппском успехе абвера оставил немецкий военный разведчик, зондерфюрер З. Мюллер. Некоторые материалы из его следственного дела недавно опубликованы в России27.

З. Мюллер родился в Штутгарте 15 сентября 1916 г. После окончания гимназии в родном городе он поступил на юридический факультет Берлинского университета. За время учёбы самостоятельно освоил английский, французский, испанский и русский языки. В 1938 г. Мюллер окончил университет, защитил учёную степень доктора права. Во время учёбы вступил кандидатом в национал-социалистическую рабочую партию Германии (НСДАП).

После университета З. Мюллер с 1938 по 1940 г. (с перерывом с сентября 1939 по август 1940 г. на военную службу в вермахте) служил в гестапо, окончил высшую школу комиссаров гестапо и с 1 сентября 1940 г. был назначен помощником начальника 4-го отдела реферата «ДИностранцы из враждебных государств) Главного управления имперской безопасности (РСХА). В начале ноября 1940 г. он перешёл на службу в военную разведку и был назначен на должность референта 1-го (разведывательного отдела), так называемого «русского сектора» (нем.

сокр. H-1-Ost) «Абверштелле-Берлин». После нападения нацистской Германии на СССР его перевели на должность референта так называемого «англо-американского сектора» этого же отдела.

В феврале 1943 г. З. Мюллер направлен на советско-германский фронт, прошёл подготовку в контрразведывательной школе при штабе «Валли-1» в Варшаве, а затем был назначен заместителем начальника (одновременно начальником агентурной контрразведки) «Абверкоманды-304» при группе армий «Север» в Пскове.

В октябре 1944 г. переведён в «Абверкоманду-202», где возглавил разведывательно-диверсионную школу «Мольтке». На этой должности З. Мюллер служил до капитуляции Германии. 15 мая 1945 г. в Праге он был задержан чехословацкой полицией и передан сотрудникам УКР «Смерш» 2-го Украинского фронта.

На допросе 27 июля 1945 г. в Москве зондерфюрер З. Мюллер рассказал о своей деятельности в германской военной разведке:

«[…] Вопрос: На предыдущем допросе вы показали, что с 1941 г. служили в “Абверштелле-Берлин” в качестве референта англо-американского сектора. Какую разведывательную работу вы проводили против Ответ: В июле 1941 г. в “Абверштелле-Берлин” была проведена реорганизация, был ликвидирован русский сектор, в котором отпала надобность, так как разведкой против СССР стали заниматься органы абвера, приданные войскам, действовавшим на советской территории.

Личный состав русского сектора был распределён по другим органам.

Я лично был назначен в качестве референта в англо-американский сектор, которым руководил подполковник Розентретер28. В мои обязанности входило устанавливать на территории Англии и США места дислокации, численность и вооружение английских и американских войск, местонахождение военных заводов и характер выпускаемой ими продукции. Наряду с этим подполковником Розентретером мне было указано, чтобы я особо внимательно следил за подготовкой англичан и американцев к вторжению в Африку и Европу.

Вопрос: Для какой цели вам была передана агентура германской разведки, действовавшая в Англии и Америке?

Ответ: Нет. Агентуру я приобретал лично. При этом должен сказать, что мне удалось провести ряд удачных вербовок, в результате чего сведения, поступавшие от моих агентов, подчас имели для Германии исключительную важность. В сентябре 1942 г., за две недели до высадки англо-американского десанта на французском побережье, я получил сообщение, в котором было указано, что высадка состоится в районе Дьеппа, и также сообщалось, какое количество англо-американских войск будет участвовать в операции. После передачи поступивших мне сведений в германский Генштаб военным командованием были приняты соответствующие контрмеры, в результате чего высадка англо-американских войск в Дьеппе не имела успеха.

Вопрос: Кто из германских шпионов сообщил о подготовке англоамериканским командованием десантной операции в Дьеппе?

Ответ: Мне эти данные сообщил резидент германской разведки Друшки Карл – директор немецкой академии в Берлине, который, в свою очередь, получил их от агента-женщины по имени Генриетта, фамилию не помню, проживавшей в Брюсселе (Бельгия). Генриетту легко найти в Брюсселе, так как в 1938 г. ей была присвоена первая премия на конкурсе красивых женщин […]»29.

Сравнивая рассказ Э. Кукриджа и показания З. Мюллера, можно только предположить, что Жаннетт Демюлен и «Генриетта» – это одно и то же лицо. Но даже если отбросить эту догадку, ясно одно – германская военная разведка в 1942 г. заблаговременно вскрыла планы союзников по высадке десанта в Дьеппе и нанесла ответный удар.

Макдональд Ч.Б. Тяжёлое испытание : Американские вооружённые силы на Европейском театре во время Второй мировой войны. – М., 1979. – С. 220–221.

Черчилль У. Англия в войне // Вторая мировая война в воспоминаниях Уинстона Черчилля, Шарля де Голля, Корделла Хэлла, Уильяма Леги, Дуайта Эйзенхауэра : [Сб.]. – Англо-советское коммюнике о переговорах премьер-министра Великобритании г. Черчилля с председателем Совнаркома СССР И.В. Сталиным // Известия. – 1942. – Робертс Джон Гамильтон (1891–1962) – канадский военный деятель; генерал-майор.

Уроженец Пайпстона (Манитоба, Канада). Получил военное образование в Канадском королевском военном колледже (1914, Кингстон, Онтарио); служил в артиллерийских частях. В 1940 г. участвовал в боях во Франции; спас боевую технику своего полка и эвакуировался из Дюнкерка. Затем командовал 2-й канадской пехотной дивизией. Участник рейда на Дьепп 19 августа 1942 г. За большие потери при высадке отстранён от должности;

назначен командиром частей усиления на Британских островах.

302-я пехотная дивизия (нем. 302 Infanterie-Division) – тактическое соединение сухопутных сил германской армии. Сформирована 12 ноября 1940 г. в Остмекленбурге (Померания). С мая 1941 г. в составе 32-го армейского корпуса 15-й армии группы армий «Д» в районе Дьеппа (Северная Франция). С 31 декабря 1942 г. в резерве ОКХ во Франции. В декабре 1942 г. переброшена на советско-германский фронт. Уничтожена в августе 1944 г. в составе группы армий «Южная Украина» в районе Тигины. Командиры:

генерал-лейтенант К. Хаазе (с 15 ноября 1940 г.); генерал-лейтенант О. Эльфельдт (с 26 ноября 1942 г.); генерал-лейтенант доктор К. Рюдигер (с 12 ноября 1943 г.); генерал-лейтенант Э. фон Боген (с 25 января 1944 г.); полковник В. Фишер (с июля 1944 г.).

Хаазе Конрад (1888–1963) – немецкий военный деятель; генерал-лейтенант (1942).

Уроженец Дрездена. 2 октября 1908 г. фаненюнкером поступил на военную службу.

19 августа 1909 г. произведён в лейтенанты. Участник Первой мировой войны; капитан. После демобилизации из армии поступил на службу в полицию Дрездена. В 1935 г.

вновь поступил на службу в вермахт. С 15 ноября 1940 по 16 ноября 1942 г. командир 302-й пехотной дивизии. Генерал для особых поручений при Главном командовании «Запад»(1942–1945). С 23 мая 1945 г. в плену у союзников. Скончался в Ханштедтене.

Речь идёт о специальной операции британских «коммандос» и королевского флота, проведённой 28 марта 1942 г., в ходе которой англичане сумели вывести из строя до конца войны единственный сухой док на побережье Атлантики. Это событие получило название рейд на Сен-Назер, или операция «Колесница» (англ. Operation Chariot). Док располагался в крупном порту и на базе германского ВМФ во французском городе Сен-Назер. Порт служил базой для германских подлодок, и здесь находился единственный на Атлантическом побережье сухой док, способный принимать самый мощный в составе кригсмарине (после потопления линкора «Бисмарк») линкор «Тирпиц».

Черчилль У. Вторая мировая война : [В 6 т.]. Т. 4 : Поворот судьбы. – М., 1955. – С. 502–505.

Типпельскирх К. История Второй мировой войны. – СПб.; М., 1999. – С. 521–522.

Блюментрит Г. Фельдмаршал фон Рундштедт : Войсковые операции групп армий «Юг»

и «Запад». 1939–1945. – М., 2005. – С. 136–138.

Варлимонт В. В ставке Гитлера : Воспоминания немецкого генерала, 1939–1945. – М., Райле О. Секретные операции абвера : Тайная война немецкой разведки на Востоке и Западе : (1921–1945). – М., 2010. – С. 480–481.

Рейд союзников на Дьепп // Правда. – 1942. – 20 августа.

Подробности рейда на Дьепп // Правда. – 1942. – 22 августа.

«Дьепп показал слабость гитлеровской авиации на Западе» : Газета «Санди таймс»

об уроках рейда на Дьепп // Правда. – 1942. – 26 августа.

Английские и американские газеты об уроках рейда на Дьепп // Правда. – 1942. – 28 августа.

Залесский А. Обречённый десант // Труд. – 2007. – 16 августа.

Залесский А. Европа в огне: Диверсии и шпионаж британских спецслужб на оккупированных территориях. 1940–1945. – М., 2003. – С. 210–212.

Центральный документальный архив Великой Отечественной войны (Украина). Ф. 57.

Оп. 4. Д. 338. Опубл.: Смыслов О.С. Степан Бандера и борьба ОУН. – М., 2011. – С. 159–162.

Розентретер Рейнхольд Эдуард (1896–1945) – немецкий офицер; подполковник авиации. Уроженец Берлина. Из семьи фабриканта. Окончил высшее реальное училище.

До 1936 г. начальник экспортного отдела на текстильной фабрике «Эрнст Шмидт» (Фробург; Саксония). С 1936 г. сотрудник германской военной контрразведки. С 1939 по 1944 г.

начальник 1-й разведывательной группы «Аст-Берлин». С августа 1944 по май 1945 г.

начальник «VI Ви Штадбюро Берлин» VI Управления РСХА. 1 июня 1945 г. задержан и 3 июня того же года арестован сотрудниками УКР «Смерш» 1-го Белорусского фронта, содержался при Полевой тюрьме УКР. 21 августа 1945 г. приговором Военного трибунала Группы советских оккупационных войск в Германии осуждён к расстрелу. Заключением Главной военной прокуратуры от 20 ноября 2001 г. реабилитирован.

на советско-германском фронте Современный этап изучения истории Великой Отечественной войны настоятельно требует ввода в научный оборот новых видов документальных источников, призванных расширить и дополнить детальной информацией излишне общие построения историографии. Среди такого рода источников важное место занимают уголовные дела, находящиеся на хранении в Центральном архиве ФСБ России. Уголовные дела заводились на нацистских военных преступников, осуждённых советскими судебными органами на территории Германии в 1945–1953 гг. или военнополевыми судами и военными трибуналами по месту дислокации органов, проводивших аресты и предварительное расследование1.

Из общего числа всех военнопленных к уголовной ответственности в конце 1940-х – начале 1950-х гг. было привлечено более 37 тысяч немцев. Примерно треть из них была осуждена в 1945–1947 гг., остальные – в 1949–1950 гг.2.

Отечественные историки в последние годы пытаются раскрыть информационный потенциал этого вида источников, подготовив тематические сборники документов по материалам архивных уголовных дел3.

Однако изучить весь комплекс этих документов, проанализировать и систематизировать содержащуюся в них уникальную информацию – перспективная задача будущих исследований. Причём необходимо учитывать, что аналогичные дела заводились и на военных преступников из стран-сателлитов нацистской Германии. Целесообразно изучать архивные уголовные дела в отношении немцев и их союзников в совокупности, поскольку материалы существенно дополняют друг друга.

Специфика этих дел состоит также и в том, что сложно целенаправленно выявлять какую-либо информацию по интересующей исследователя тематике: нужно знать имя и фамилию осуждённого (имея в виду ние и сферу деятельности. Найти дела в отношении известных военных и политических деятелей довольно просто, но когда речь идёт о среднем командном составе и административно-политическом руководстве Германии и её союзников, поиск становится сложнее, хотя информация, содержащаяся в этих материалах, не менее интересна. Зачастую в таких делах гораздо больше подробных описаний событий и конкретных фактов, чем в делах высших руководителей.

Одним из характерных примеров такого «богатого» источника является архивное уголовное дело № Р-48808 полковника генштаба вермахта Фридриха Шильдкнехта4, попавшего в советский плен под Сталинградом5. В деле Ф. Шильдкнехта имеется ряд материалов о структуре Верховного командования сухопутных сил (ОКХ), формах и методах работы отдела иностранных армий Востока6 и его взаимодействии с абвером, сугубо личные характеристики видных военных и политических деятелей Германии и др. Эти документы должны быть проанализированы в рамках самостоятельного исследования. Наряду с прочим там хранится и собственноручно составленный Шильдкнехтом 30 апреля 1945 г. подробнейший отчёт о поездке японского посла в Берлине генерал-лейтенанта Хироси Осимы7 по оккупированной территории СССР в августе 1942 г.

Лето 1942 г. стало решающим моментом в военно-политических отношениях между Германией и Японией. В Берлине считали, что «никогда больше Японии не представится такой удобный случай уничтожить раз и навсегда русского колосса в Восточной Азии»8. К тому времени Япония сосредоточила у дальневосточных границ Советского Союза (в Маньчжурии и Корее) 28 дивизий, насчитывавших 1,2 млн человек, 5500 орудий, тысячу танков, 1400 боевых самолётов9. Для того чтобы подтолкнуть Японию к началу военных действий против СССР, немцы предложили послу Японии в Берлине Х. Осиме совершить поездку по оккупированной советской территории. Ему должны были продемонстрировать успехи вермахта и достижения Германии в освоении ресурсов захваченных территорий.

В конце июля 1942 г. Ф. Шильдкнехт (в тот период подполковник и заместитель начальника отдела иностранных армий Востока) получил от начальника отдела подполковника Р. Гелена10 задание – сопровождать японского посла Х. Осиму во время поездки на Восточный фронт.

По прибытии в ставку под Винницей Шильдкнехт доложил о своей миссии начальнику отдела атташе ОКХ полковнику Х. фон Меллентину и попросил дать подробные указания.

Полковник фон Меллентин сообщил, что посол Осима 1 августа прибудет в Винницу и сразу же вылетит на фронт. Он должен убедиться, что занятая германскими войсками территория удерживается прочно, Раздел 1. Японский посол Х. Осима на советско-германском фронте а хозяйство этих районов успешно работает в интересах оккупационных властей. Кроме того, послу надо предоставить возможность ознакомиться с состоянием фронтовых частей, при этом ни в коем случае не подвергая его опасности (самое большее – провести на командный пункт дивизии, но никак не дальше).

Следовало составить подробный план осмотра городов: Одесса, Николаев, Симферополь, Севастополь, Мариуполь, Сталино12, Ростовна-Дону и Киев. Подготовка квартир для посла и его сопровождения, начиная со дня вылета и до возвращения в Винницу, и извещение соответствующих инстанций о предстоящем визите возлагались на отдел военных атташе, который также брал на себя и все остальные заботы (проезд в ставку и обратно в Берлин). Полковник Х. фон Меллентин просил Ф. Шильдкнехта помочь на подготовительном этапе, так как отдел атташе был перегружен работой в связи с ожидавшимся в начале августа приездом в Севастополь большой группы иностранных военных дипломатов.

С немецкой стороны в качестве сопровождающих в поездке участвовали представитель Верховного командования вооружёнными силами (ОКВ) начальник управленческой группы «Абвер/Заграница» адмирал Л. Бюркнер13, офицер связи МИДа при оберквартирмейстере IV ОКХ ротмистр Х. фон Этцдорф14 и ещё один молодой атташе из МИДа (его фамилию Шильдкнехт не запомнил). Японского посла в поездке сопровождали два сотрудника японского посольства в Берлине, в частности его помощник подполковник Сейго.

О предстоящем визите японского посла по телеграфу и телефону были уведомлены соответствующие немецкие инстанции. Разъяснялась цель поездки, указывалось время прибытия и длительность пребывания в том или ином пункте, предлагалось составить подробный план осмотра объектов. Полученные предложения Ф. Шильдкнехт доложил полковнику Х. фон Меллентину, составил окончательный календарный план и передал его по телеграфу инстанциям, принимающим посла в ходе его визита. Затем Шильдкнехт оформил заявку на рейс в курьерской эскадрилье ОКХ в Виннице. Для посла был выделен транспортный самолёт типа «Юнкерс-52», до начала войны принадлежавший германскому акционерному обществу «Люфтганза».

Днём 31 июля вместе с адмиралом Л. Бюркнером Ф. Шильдкнехт из Винницы выехал в штаб-квартиру МИДа, куда к вечеру прибывал японский посол и где он должен был ночевать. Штаб-квартира находилась в непосредственной близости к ставке фюрера, примерно в 50–60 км северовосточнее Винницы (насколько Шильдкнехт мог вспомнить, между Житомиром и Фастовом), и располагалась в зданиях по левой стороне шоссе.

Около 18:00 Х. Осима прилетел из Берлина на самолёте МИДа.

В тот же вечер, около 20:00, состоялся общий ужин. И. фон Риббентроп на ужине не присутствовал. За хозяина дома был посланник Шмидт16, который выступил с официальным приветствием и выразил надежду, что предстоящая поездка даст послу новые и интересные впечатления.

Х. Осима поблагодарил за предоставленную возможность побывать в войсках и на оккупированной территории.

После ужина состоялась запомнившаяся Ф. Шильдкнехту беседа с бывшим сотрудником германского посольства в Москве, который рассказал, как он был переводчиком17 на переговорах во время пребывания В.М. Молотова в Берлине осенью 1940 г. Ф. Шильдкнехт и через несколько лет после этой беседы помнил слова переводчика о том, что германское правительство недооценивало информацию германского посольства в Москве, особенно касавшуюся экономического и политического развития и производственной мощи СССР. Выводы дипломатов не принимались всерьёз, в Берлине не хотели знать правду, в противном случае, дело никогда не дошло бы до войны против Советского Союза.

1 августа в 8:00 Х. Осима и сопровождавшие его лица выехали на аэродром в 8–10 км от штаб-квартиры МИДа, где их ожидал самолёт курьерской эскадрильи ОКХ. Примерно в 10:30 визитёры прибыли в Одессу. Х. Осиму встречал румынский гражданский губернатор профессор Ионеску18, начальник тыла группы армий «Юг»19 и румынский военный комендант Одессы20. На аэродроме был выстроен почётный караул.

Во время поездки по Одессе японцам были показаны портовые сооружения, восстановленная электростанция, табачная фабрика и молочная ферма; в Одесском театре состоялся торжественный концерт. После этого в доме румынского гражданского губернатора в честь посла был дан небольшой завтрак. На завтраке присутствовали 12–15 представителей румынских военных и гражданских организаций.

Гражданский губернатор Одессы и японский посол обменялись приветственными речами. Х. Осима поблагодарил за осмотр города и сказал, что у него создалось впечатление, что в Одессе уже восстановлена нормальная хозяйственная жизнь.

Примерно в 14:30 Х. Осима и сопровождавшие его лица вылетели из Одессы и прибыли в 15:00 в Николаев, где их встретили коменданты города и порта. Сначала они проехали к Николаевской судостроительной верфи, где японскому послу показали недостроенный советский линейный корабль водоизмещением в 35 тысяч тонн21. Комендант порта сообщил, что это строительство, к сожалению, не будет завершено, так как отсутствуют необходимые чертежи, и судно пойдёт на лом. Затем японцы быстро осмотрели мастерские верфи, в которых проводились ремонтные работы, и проехали к мосту через Днепр, находящемуся к западу от Николаева, а оттуда – на квартиру к коменданту города, где Раздел 1. Японский посол Х. Осима на советско-германском фронте Около 18:00 они вылетели в Симферополь, куда прибыли в 19:30. Командующий 11-й армией генерал Э. фон Манштейн22 в то время находился в отпуске в Германии. На аэродроме посла встретили заместитель командующего армией генерал Э. Ганзен23, начальник штаба армии полковник генштаба Г. Шпет24 и комендант города; был выставлен почётный караул. Оттуда посол направился в отведённый ему дом у сквера в центре Симферополя. Там же разместились сопровождавшие его лица. Вечером, в находящемся неподалёку офицерском клубе штаба армии был устроен ужин в кругу офицеров, во время которого генерал Э. Ганзен обратился к послу Х. Осиме с официальным приветствием.

Утром 2 августа примерно в 8:30 Х. Осима и сопровождавшие его лица выехали на командный пункт армейского корпуса, который размещался в татарской деревне в 15–20 км юго-западнее Симферополя, на шоссе, ведущем в Севастополь. Там командир корпуса генерал Э. Ганзен, пользуясь картами и схемами, сделал получасовое сообщение о боях за Севастополь, упомянув о потерях и расходе артиллерийских боеприпасов. Затем генерал Ганзен поручил сопровождать посла одному из своих дивизионных командиров. Сам генерал должен был вернуться в Симферополь для встречи румынского короля Михая25, который прибывал туда 2 августа с целью посещения румынских войск, принимавших участие в боях за Севастополь. В этот день румынские солдаты стояли шпалерами почти на всём протяжении дороги Симферополь – Севастополь.

Из штаба корпуса Х. Осима и сопровождавшие его лица продолжили путь в Севастополь: сперва на северный участок фронта, где послу показали захваченные советские укрепления и кратко описали происходившие здесь бои. Осмотр закончился посещением укреплений внешнего края северной бухты. Оттуда они направились к городу, первоначально в район Инкермана. Там командир одного из полков дивизии, сражавшейся на этом участке фронта, сделал получасовой доклад о боевых действиях, особо подчеркнув трудные для наступления условия местности и чрезвычайно упорный и ожесточённый характер боёв.

Вновь проехав по городу, посол прибыл в управление порта, где на крыше-веранде был устроен завтрак. После завтрака была совершена прогулка на моторной лодке по гавани, во время которой послу показали портовые сооружения и потопленные советские военные корабли. Затем посол отправился осматривать южный участок фронта, расположенный в западной части южной бухты (мыс Херсонес), где бои закончились лишь несколько дней назад. Поездка продолжилась на юго-восток до гряды холмов, идущей с юга на север. Совсем недавно за эти высоты шли бои, имевшие решающее значение для продолжения наступления немцев на Севастополь. Один из командиров вермахта сделал небольшой доклад для японского посла о прорыве советской укреплённой линии к югу от города.

В Симферополь возвратились в сумерках. Вечером, примерно в 20:30, в офицерском клубе состоялся ужин с участием большой группы иностранных военных атташе. Накануне они осмотрели места боёв под Севастополем и на следующий день должны были возвращаться в ставку в Винницу. Они проделали путь от Винницы до Севастополя в специальном поезде, в котором и жили во время пребывания в Симферополе.

Во время ужина генерал Э. Ганзен произнёс речь в честь посла Х. Осимы и военных атташе, в которой выразил надежду, что благодаря посещению Севастополя они получили представление об упорном характере боёв, достижениях и боевом духе германских и союзных войск.

Посол поблагодарил за то, что ему показали место столь недавних боёв, и выпил за победу германских и союзных войск. От имени всех атташе выступил старшина военных атташе. Насколько Ф. Шильдкнехт помнил, это был венгерский военный атташе26. Около 22:30 посол Х. Осима покинул собрание и отправился на квартиру.

3 августа около 9:00 он вылетел из Симферополя в Мариуполь, куда прибыл в 10:30. На мариупольском аэродроме посла встретил морской комендант Мариуполя. С аэродрома Х. Осима и сопровождавшие его лица поехали на машине в город для осмотра бывшего завода им. Ильича, до войны выпускавшего броневые плиты. Теперь этот завод назывался «Азовский завод № 2». Там послу были показаны некоторые цеха (механический, транспортный, котельный, строительный, ремонтный, силикатный, листопрокатный стан «750»), которые возобновили выпуск продукции: запасные части для автомобилей и детали для сельскохозяйственных машин.

Затем приехавшие осмотрели два гигантских цеха, построенных незадолго до начала войны и оборудованных, по словам технического директора, «новейшими машинами для выпуска броневых плит и танковых башен». Директор особо сетовал на то, что русским удалось вывезти два агрегата: гигантский прокатный стан и большой, новейшей конструкции, стальной пресс в 15 тысяч тонн, таких по величине и мощности в мире на тот момент было немного (один у Круппа, в Германии, и один или два в Америке). Оба эти агрегата русские демонтировали в самом начале войны и отправили на какой-то танковый завод на Урале27. В цехах осталось несколько башен от танков Т-34.

После осмотра завода послу показали город и порт. Ему продемонстрировали новые быстроходные баржи, способные передвигаться по морю и предназначенные для десантных операций. Каждая из них вмещала, насколько помнил Ф. Шильдкнехт, роту пехоты. На одной из этих быстроходных барж посол объехал порт, в пути ему были продемонстрированы быстроходность и маневренность этого вида судов.

По мнению Шильдкнехта, скорость баржи была не менее 20 км/час.

Раздел 1. Японский посол Х. Осима на советско-германском фронте После осмотра порта Х. Осима поехал к офицерскому клубу морского коменданта, где был устроен завтрак, на который был приглашён офицерский состав. Ф. Шильдкнехт на этом завтраке не присутствовал, так как в это время ездил в находившийся в северной части Мариуполя штаб 8-го авиакорпуса, которым командовал генерал-полковник авиации В. фон Рихтгофен28. Предполагалось, что после завтрака Осима посетит Рихтгофена. Однако, поскольку Рихтгофен в этот день был занят в связи с боевыми действиями на фронте, встреча не состоялась.

После завтрака у морского коменданта Х. Осима и его сопровождение вылетели в Сталино, прибыв туда около 16:00. На аэродроме посла встретили военный комендант29 – генерал-майор как начальник гарнизона и выделенный для сопровождения посла подполковник генштаба Рейссингер30 как представитель армейской группировки «Д» (ею командовал генерал-фельдмаршал В. Лист31). С аэродрома делегация направилась в гостиницу полевой комендатуры, которая находилась возле сквера с прудом. На этот день не было назначено никаких экскурсий.

Вечером, незадолго до наступления темноты, подполковник Рейссингер отвёз посла в штаб группы армий, расположенный в получасе езды, в парке на краю города. Там его приветствовали генерал-фельдмаршал В. Лист и офицеры его штаба (начальник штаба генерал-лейтенант Х. фон Грейфенберг32, начальник отдела 1-а полковник генштаба Г. Гильденфельдт33, прежде бывший первым адъютантом генерал-фельдмаршала В. фон Браухича, начальник отдела 1-ц подполковник генштаба Шухардт).

Начальник штаба генерал-лейтенант фон Грейфенберг, стоя у географической карты, дал обзор текущего положения на театре военных действий, состояния противника и целей дальнейших операций (Майкоп – Новороссийск, направление на Батуми, с одной стороны, и на Грозный – Баку, с другой). Он сделал 20-минутный доклад об операциях армейской группировки «Д» во время наступления в районе нижнего течения Дона. По завершении доклада генерал-фельдмаршал В. Лист счёл необходимым отметить, что он лично считает силы его армейской группировки недостаточными для решения далеко идущих целей.

Около 21:00 состоялся ужин для узкого круга руководителей штаба группы армий, во время которого фельдмаршал и посол обменялись тостами за германо-японское братство по оружию и военные успехи обеих сторон. Около 22:30 посол и сопровождающие его лица вернулись в отведённое им помещение.

Утром 4 августа делегация вылетела из Сталино в Ростов-на-Дону, который лишь за несколько дней до этого был занят частями армейской группировки «Д». Совершив несколько кругов на бреющем полёте над городом, самолёт повернул на запад и приземлился на аэродроме, расположенном к западу от Ростова-на-Дону.

Ещё во время перелёта из Сталино послу были показаны с воздуха прорванные немецкими наступающими частями советские позиции с противотанковыми рвами, пояса укреплений к западу от Ростова и вокруг него. После приземления Х. Осиму приветствовал командующий 17-й армией генерал-полковник Р. Руофф34. Кроме него, Осиме представился генерал горных войск Р. Конрад35, который взял на себя дальнейшее сопровождение посла.

С аэродрома отправились на машине по дороге, ведущей в Ростов, мимо марширующих частей и колонн, до взорванного пешеходного моста через Дон, где генерал Конрад кратко рассказал о боях за город и форсировании Дона. Затем поездка продолжилась по понтонному мосту и по насыпи, идущей через низину Дона, до деревни Баклава36, расположенной на юге низины. Всего за два дня до этого за эту деревню шли ожесточённые бои, так как она прикрывала переправу через Дон и имела большое значение для наступления на юг. Генерал Конрад дал наглядное описание тяжёлого наступления его частей из болотистых плавней к западу от насыпи на расположенную выше и защищаемую значительными силами северную окраину деревни. Он сказал, что ему самому пришлось с винтовкой в руках участвовать в штурме в первых рядах пехоты. После чего начальник отдела 1-ц 17-й армии подполковник генштаба Хэфс, прикрепив к стене избы несколько схем, сделал получасовой доклад о боевых операциях армии с начала наступления.

Посол осмотрел советские позиции на северной окраине деревни.

В это время мимо проходили на юг части 17-й армии: пехота, артиллерия и транспорт. Боевые действия продолжались уже несколько недель, войскам пришлось совершить значительные переходы, но, несмотря на то, что в этот день была сильная жара, солдаты выглядели бодро. Посол Осима выразил своё удовлетворение этим.

Вернувшись на аэродром, вылетели в Таганрог, в штаб 17-й армии, где в кругу штабных офицеров состоялся завтрак. Во время завтрака командующий армией и Х. Осима вновь обменялись приветствиями и выражениями благодарности.

Примерно в 15:00 направились обратно на таганрогский аэродром и вылетели в Сталино, прибыв туда в 16:00. По пути с аэродрома послу был показан вновь пущенный завод на правой стороне дороги, ведущей с аэродрома в город. В некоторых цехах этого завода были устроены ремонтные автомастерские. Осмотр продолжался около получаса. Затем путь продолжили. Через полчаса после размещения в отведённой квартире к послу прибыл связной офицер авиации армейской группировки «Д» подполковник Герике. Накануне Х. Осима просил его приехать, Раздел 1. Японский посол Х. Осима на советско-германском фронте ки и боевых операций. Х. Осима попросил разрешения ознакомиться с этими данными подробнее, в связи с чем доклад офицера авиации был назначен на следующий день.

Этот доклад состоялся в комнате посла, в присутствии подполковника Сейго, адмирала Бюркнера и Шильдкнехта. Офицер связи авиации, руководствуясь картой, сначала охарактеризовал организацию разведки с воздуха, проводившуюся для развития наступления, и рассказал о важнейших результатах, полученных к этому времени. Затем, используя схематические чертежи, он сделал обзор боевых операций авиации, особенно пикирующих бомбардировщиков, в период боёв за укрепления западнее Ростова-на-Дону и сам город. Он привёл данные о характере объектов, количестве самолётов и сброшенного бомбового груза и коротко остановился на сотрудничестве связного офицера авиации с отделами 1-а и 1-ц армейской группировки.

Во время доклада, продолжавшегося добрых полчаса, посол Х. Осима проявил особый интерес к карте воздушной разведки с нанесёнными на неё результатами и к операциям пикирующих бомбардировщиков. Он осведомился о среднем количестве боевых вылетов экипажей в обычные дни и в дни крупных боевых операций. Затем, сердечно поблагодарив офицера авиации, он его отпустил.

Вечером в гостинице военного коменданта в обществе его офицеров состоялся скромный ужин, во время которого Х. Осима выразил благодарность за оказанный ему в Сталино приём.

5 августа примерно в 9:00 делегация вылетела с аэродрома Сталино в Днепропетровск и в 11:00 прибыла на аэродром, расположенный к югу от города. Посла Осиму встретил окружной комиссар гражданской администрации Днепропетровска Гофман37. С аэродрома посол поехал через Днепропетровск на другой конец города, где находился вновь пущенный в ход металлургический завод, производивший до войны прутковое, полосовое и листовое железо38. Осмотрев завод, делегация отправилась в дом окружного комиссара. Там, в саду дома, комиссар коротко изложил задачи органов гражданской администрации на оккупированной территории и рассказал о Днепропетровском округе. Здесь же был устроен завтрак, на котором, кроме посла и сопровождающих его лиц, присутствовали некоторые чиновники комиссариата. После официального приветствия посла комиссар провозгласил тост за германо-японское сотрудничество и победу держав Оси.

Около 14:00 Х. Осима вылетел в Киев, куда прибыл около 15:00.

Ввиду недостатка времени адмирал Л. Бюркнер обратился к командующему германскими войсками на Украине с просьбой сократить программу, намеченную для Киева. Поэтому была совершена только прогулка на машинах по городу, которая должна была показать, что Киев живёт нормальной жизнью. Прогулка закончилась осмотром КиевоПечерской лавры и панорамы города с высокого берега Днепра.

Вернувшись на аэродром, делегация в 16:00 вылетела обратно в Винницу. На аэродроме посла встретили комендант ставки В. фон Гюндель39 и представитель отдела атташе подполковник Бибрах40. Посол разместился в гостинице ОКХ «Охотничья горка».

Перед ужином отделу атташе удалось устроить непродолжительную встречу посла с начальником генерального штаба генерал-полковником Ф. Гальдером. При этой встрече Шильдкнехт не присутствовал.

Так как в этот вечер, насколько помнит Шильдкнехт, начальник генштаба принимал иностранных военных атташе, вернувшихся специальным поездом из Симферополя, то посол ужинал в одной из комнат отеля в небольшом кругу сопровождавших его лиц и подполковника Бибраха из отдела военных атташе. Во время ужина посол поблагодарил за заботу о нём и в 21:30 удалился в свою комнату.

На следующее утро, около 8:30, адмирал Бюркнер, ротмистр фон Этцдорф, подполковник Бибрах и Шильдкнехт заехали за послом в отель, проводили его на винницкий аэродром, где уже находились генерал-майор Г. Матцки41 и комендант ставки генерал-майор Гюндель.

Сначала предполагалось, что Х. Осима из Винницы вылетит в Краков, где встретится с генерал-губернатором доктором Г. Франком и осмотрит генерал-губернаторство. По неизвестной Ф. Шильдкнехту причине эта поездка расстроилась, и Осима из Винницы на самолёте МИДа Во время поездки японский посол неоднократно затрагивал в разговорах политические темы. Частично Ф. Шильдкнехт сам слышал эти разговоры или принимал в них участие, в ряде случаев содержание таких разговоров становилось ему известным из рассказов других лиц, сопровождавших посла.

Так, после ужина в штабе армейской группировки «Д» посол в беседе с генерал-фельдмаршалом В. Листом заявил, что германское наступление на Кавказе ведётся недостаточными силами и есть опасность, что своей цели оно не достигнет. Япония, однако, очень заинтересована в том, чтобы германская армия как можно скорее заняла всю территорию Кавказа и Закавказья и тем самым создала удобный плацдарм для продолжения операции в направлении, благоприятном для стратегического сотрудничества обеих стран. Посол сказал, что он видит возможность, если не в настоящем, то самое позднее в будущем году, через Кавказ продвинуться в Персию и дальше, в направлении Северо-Западной Индии, для того чтобы заставить англичан разделить свои силы, которые они в настоящее время концентрируют на Востоке. При условии благоприятного развития японского наступления в Индии и подобного же Раздел 1. Японский посол Х. Осима на советско-германском фронте удара германских войск, в будущем возможно даже объединение обеих армий и установление непосредственной связи между ними.

Для интересов обеих стран очень нежелательно упущение благоприятной возможности, создавшейся на Кавказе ещё и в результате недостаточно организованного сопротивления Красной армии. Эта возможность заключается в быстром захвате Закавказья и создании предпосылок для дальнейшего продвижения германских войск.

Генерал-фельдмаршал В. Лист ответил послу, что не располагает информацией о планах германского командования относительно военных действий на этом направлении. Незначительное количество сил на этом участке, очевидно, объясняется просто невозможностью увеличить их численность здесь до тех пор, пока окончательно не будут разбиты русские армии на участке армейской группировки «Ц». Ещё ранее В. Лист в ходе доклада начальника штаба отметил, что и сам не очень удовлетворён теми силами, которые предоставлены в его распоряжение.

Ф. Шильдкнехт лично не слышал этого разговора, так как вместе с начальниками отделов 1-а и 1-ц и подполковником Рейссингером располагался за другим столом. Вернувшись в общежитие, Шильдкнехт попросил Этцдорфа информировать его о разговоре за столом фельдмаршала. Об этом он говорил на следующее утро и с адмиралом Бюркнером.

На следующий день, во время доклада связного офицера авиации, посол Х. Осима сам сделал замечание, относящееся к этой же теме. Установив по карте воздушной разведки, что в северной части Кавказа нигде не обнаружено большого скопления русских сил, он сказал, что можно лишь сожалеть о том, что немецкое командование не располагает сейчас 10– дивизиями для того, чтобы быстро захватить Кавказ и Закавказье и прорваться дальше, к Персии. На вопрос Ф. Шильдкнехта, как он себе представляет подобный прорыв, посол ответил, что его можно было бы осуществить одним или несколькими моторизованными экспедиционными корпусами, с большим количеством танков при поддержке крупных сил авиации. Шильдкнехт заметил, что в этом виде оружия и подобных соединениях сильно нуждается весь Восточный фронт и до окончания войны на этом фронте проведение подобной операции едва ли возможно.

На второй день пребывания в Сталино, за ужином в гостинице военного коменданта, последний спросил Х. Осиму, как он расценивает возможности окончания японо-китайской войны. Посол ответил, что, по его мнению, война в Китае может продлиться очень долго. Там установилось известное равновесие сил, которое привело к более или менее стабильному фронту. Япония едва ли намечает сейчас проведение каких-либо крупных операций, так как на это у неё нет сил.

На вопрос Ф. Шильдкнехта, как посол расценивает возможность широкого китайского наступления, мощь и боеспособность китайской армии в целом, Х. Осима ответил, что хотя китайская армия в количественном отношении намного превосходит японские силы, но в руководстве, организации, вооружении и снаряжении она отстаёт. Особенно большой недостаток она испытывает в оружии. В связи с этим крупномасштабное китайское наступление в ближайшее время невозможно.

Важно по-прежнему изолировать Китай от ввоза оружия, с тем чтобы помешать или, по крайней мере, задержать вооружение китайской армии, ограничив возможности перевооружения продукцией слабо развитой китайской военной промышленности. Х. Осима полагал, что окончание японо-китайской войны возможно лишь после завершения борьбы между Японией и Америкой.

После ужина японский посол пригласил к себе представителей принимающей стороны. Адмирал Бюркнер, ротмистр фон Этцдорф и Шильдкнехт собрались в комнате посла. Продолжился разговор на тему о Дальнем Востоке, причём адмирал Бюркнер коснулся японосоветских отношений. Х. Осима охарактеризовал эти отношения как корректные. Ф. Шильдкнехт спросил посла, считает ли он возможным конфликт с Советским Союзом и вступление Японии в ближайшее время в войну против СССР. Х. Осима заявил, что, несомненно, был момент, когда такой конфликт был желателен для Японии, чтобы окончательно устранить угрозу со стороны Владивостока. Но теперь японские силы связаны в Китае и заняты наступлением в юго-западной части Тихого океана, а в его северной части, расположенной против Советского Союза, значительных военных сил не имеется. Япония в данный момент больше всего заинтересована в том, чтобы не иметь врага в тылу, и стремится создать и сохранить сносные отношения с Советским Союзом, делая всё возможное, чтобы избежать конфликта.

На вопрос Ф. Шильдкнехта, означает ли это, что Япония окончательно отказалась от своего прежнего намерения в отношении Владивостока, он ответил, что окончательного решения пока нет, но, в любом случае, этот вопрос временно отошёл на второй план.

Затем Х. Осима спросил Ф. Шильдкнехта, как, по его мнению, отразилось бы на европейском театре военных действий японское нападение на советский Дальний Восток. Шильдкнехт ответил, что, хотя подобное нападение было бы желательно для Германии, так как оно, по меньшей мере, заставило бы русских прекратить переброску дальневосточных частей на Западный фронт и ослабило бы снабжение и вооружение войск на советско-германском фронте, всё же приходится сомневаться в том, что это наступление может в короткий срок оказать решающее влияние на боевые операции в Европе. Посол согласился с этим мнением, подчеркнув при этом самостоятельность советского Дальнего Востока в хозяйственном и военно-промышленном отношении.

Раздел 1. Японский посол Х. Осима на советско-германском фронте Ф. Шильдкнехт подчеркнул также, что при нынешнем положении он не видит угрозы для Японии со стороны СССР и считает невероятным, чтобы Россия без крайней необходимости стала стремиться к войне на Дальнем Востоке. Ведь она, несомненно, заинтересована в том, чтобы использовать в Европе все имеющиеся в её распоряжении силы и справиться с создавшимся там тяжёлым положением.

Затем разговор перешёл на тему о намерениях Японии на Тихом океане. Посол сказал, что центр тяжести японской активности окончательно перенесён на юг после того, как в Китае создалось равновесие сил. Цель и жизненно важная задача Японии заключается в том, чтобы на островах южной части Тихого океана найти и использовать всё необходимое сырьё, которое ей нужно для борьбы против Америки. Эта борьба только начинается, и она надолго свяжет все японские силы.

На китайском театре военных действий борьба в будущем также сможет разрешиться лишь при условии, что японская промышленность будет обеспечена сырьём в той мере, в какой это необходимо для ведения войны. Остаётся только надеяться, что Америка предоставит Японии достаточно времени, чтобы провести в этих областях необходимые военные мероприятия, укрепить и использовать в экономике их результаты.

Адмирал Бюркнер сообщил Шильдкнехту, что Осима, говоря с ним о совместной войне Германии и Японии, назвал большим недостатком отсутствие общего, конкретно выработанного стратегического плана.

Все старания добиться у Риббентропа или у штаба оперативного руководства армией соответствующих твёрдых обещаний Германии относительно общего стратегического плана на долгий срок, остались безуспешными. Бюркнер сказал Шильдкнехту, что у него создалось впечатление, что Осима не слишком хорошего мнения о германском министре иностранных дел, так как последний оставляет все вопросы нерешёнными.

Во время осмотра поля боя под Севастополем Ф. Шильдкнехт беседовал с послом о сопротивлении советской армии и о непрерывном появлении новых войсковых соединений. Х. Осима спросил, как немцы оценивают объём наличных русских резервов. Ф. Шильдкнехт назвал ему цифру в 20–25 соединений и сказал, что Россия с этими силами и имеющимся в её распоряжении призывным контингентом не только в состоянии компенсировать понесённые ею в течение летнего германского наступления потери, которые в случае удачного исхода наступления оценивали в 70–80 соединений, но и сформировать значительное количество новых и использовать их для большого зимнего наступления. Особенно тревожат немцев советские танки, которые в виде вновь сформированных танковых бригад постоянно появляются на всём протяжении Восточного фронта. Согласно имеющимся данным и расчётам, Красная армия получает ежемесячно от собственной танковой промышленности и от союзников до 1500 танков, то есть минимум 20 танковых бригад, если вычесть некоторый процент для текущего пополнения. Посол Х. Осима согласился, что производственная мощность советской танковой промышленности оказалась неожиданно большой и до войны недооценивалась.

Как-то в разговоре Ф. Шильдкнехт спросил постоянно сопровождавшего Осиму подполковника Сейго, считает ли он возможным окончание зашедшей в тупик японо-китайской войны политическим путём, то есть компромиссным миром. Японец ответил, что это едва ли возможно, так как Чан Кайши42 не соглашается на японские условия, Япония же не может отказаться от экономической эксплуатации китайского сырья и военной оккупации баз и узловых пунктов Китая.

Отказ от всякого японского влияния в Китае равносилен поражению в войне, признанию того, что война велась впустую и все жертвы принесены напрасно.

После окончания визита Ф. Шильдкнехт доложил о его итогах начальнику отдела атташе полковнику Х. фон Меллентину, которого интересовало, не было ли каких-либо недоразумений. Шильдкнехт рассказал о том, какое впечатление произвело на посла всё виденное, о его политических оценках и высказываниях, сообщил, что встреча посла с командиром 8-го авиационного корпуса в Мариуполе генерал-полковником фон Рихтгофеном не состоялась, и упомянул о небольшом курьёзе при осмотре завода им. Ильича в Мариуполе, когда офицер головной машины проехал по ошибке ворота завода, из-за чего всей остальной колонне пришлось сделать порядочный крюк. Фон Меллентин спросил, удовлетворён ли посол поездкой на фронт. Ф. Шильдкнехт ответил, что во время путешествия Х. Осима увидел очень много и был в целом удовлетворён. Особый интерес он проявил к посещению мест боёв в районе Севастополя и Ростована-Дону, и это произвело на него большое впечатление. Кроме того, ему явно понравились поездка в Одессу, посещение судостроительной верфи в Николаеве и осмотр танкового завода в Мариуполе. Несколько меньший интерес вызвал осмотр Сталино, но это связано с тем, что эта область была занята совсем недавно. Вероятно, было бы лучше организовать посещение большого города, уже давно занятого немцами, например Харькова, – осмотр ещё нескольких больших заводов мог бы основательно убедить японского посла в том, что в тыловых районах в полном объёме налажено производство и восстановлено хозяйство.

Ф. Шильдкнехт также пересказал содержание бесед с послом. Фон Меллентин порекомендовал Шильдкнехту проинформировать об этом оберквартирмейстера IV генерала фон Матцки.

О выполнении задания Ф. Шильдкнехт отчитался также перед начальником своего отдела подполковником Р. Геленом. Доложив об основных мероприятиях, он подробно описал ход осмотра района боёв у Севастополя Раздел 1. Японский посол Х. Осима на советско-германском фронте и сообщил, какую оценку дал японский посол наступающим немецким частям, постарался детально передать высказывания Х. Осимы по общеполитическим вопросам. Подполковник Гелен по итогам доклада заметил, что прорыв в Персию в теории и на бумаге выглядит очень хорошо, но для этого необходимо вначале разгромить Красную армию. В связи с упоминанием о намерениях Японии в южной части Тихого океана он спросил, не сообщили ли японцы точных сведений о том, какими силами они там располагают. Ф. Шильдкнехт ответил, что центр тяжести японского наступления перенесён туда, и туда же будут направлены все имеющиеся силы. Р. Гелен с сожалением сказал, что японцы ведут в южной части Тихого океана свою «частную войну», вместо того чтобы участвовать в борьбе против общего врага. Возможно, японское наступление на советский Дальний Восток и не имело бы непосредственного влияния на исход войны в Европе, но всё же со временем можно было бы снять с Восточного фронта некоторые германские стрелковые дивизии, бригады, танковые части и орудия.

Доклад о поездке японского посла Ф. Шильдкнехт сделал и оберквартирмейстеру IV генерал-майору Матцки, который, будучи проинформированным ротмистром фон Этцдорфом, спрашивал только о личном впечатлении – остался ли доволен посол своей поездкой. Ф. Шильдкнехт доложил ему то же, что и полковнику фон Меллентину.

Относительно желания посла о «прорыве в Персию» генерал Матцки сказал, что ему об этом известно, так как Х. Осима и ранее высказывался примерно в такой же форме. Генерал Матцки выразил сомнение в том, действительно ли это пожелание изначально имелось у японской стороны, а не возникло позже в результате легкомысленных обещаний и заверений высшего немецкого командования и МИДа.

Сведения, полученные японским послом во время поездки, безусловно, представляли определённую ценность для руководства Японии.

Тем не менее желаемого для Германии воздействия на позицию императорского правительства это не оказало, и на вступление в войну против Советского Союза Япония так и не решилась.

Христофоров В.С. Материалы Центрального архива ФСБ России периода Великой Отечественной войны // Вестник архивиста. – 2005. – № 3 (87). – С. 48.

Конасов В.Б., Кузьминых А.Л. Немецкие военнопленные в СССР : Историография, библиография, справочно-понятийный аппарат. – Вологда, 2002. – С. 25.

См.: Генералы и офицеры вермахта рассказывают… : Документы из следственных дел немецких военнопленных : 1944–1951 / Вступит. ст., сост. В.Г. Макарова, В.С. Христофорова; коммент. В.Г. Макарова. – М., 2009; Тайны дипломатии Третьего рейха : Германские дипломаты, руководители зарубежных военных миссий, военные и полицейские атташе в советском плену: Документы из следственных дел. 1944–1955 / Вступит. ст., сост.

В.Г. Макарова, В.С. Христофорова. – М., 2011.

Шильдкнехт Фридрих (1906–?) – немецкий офицер; полковник (1942). Уроженец Нюрнберга. В армии с 1924 г. В декабре 1927 г. произведён в офицеры, служил на строевых должностях до 1936 г. По окончании военной академии назначен референтом отдела «Иностранные армии – Восток» при ОКХ. В 1939 г. принял участие в польской кампании в качестве офицера особых поручений при штабе 17-го армейского корпуса. Во Франции служил в качестве начальника штаба 75-й стрелковой дивизии. Осенью 1940 г. назначен начальником группы в отделе «Иностранные армии – Восток», одновременно заместитель начальника отдела. С осени 1942 г.

начальник штаба 8-го армейского корпуса. 1 февраля 1943 г. взят в плен в сталинградском «котле». Постановление о принятии дела в отношении Ф. Шильдкнехта к производству было утверждено 10 августа 1952 г. Дело велось следственным отделом 2-го Главного управления МГБ СССР. Содержался в Бутырской тюрьме. По завершении следствия дело было рассмотрено на Особом совещании при МГБ СССР 31 октября 1951 г. Ф. Шильдкнехт был обвинён в совершении преступления по ст. 58-6 ч. УК РСФСР и заключён в исправительно-трудовой лагерь сроком на 25 лет. 27 февраля 1952 г. мера наказания была заменена тюремным заключением на неотбытый срок.

13 октября 1955 г. освобождён от наказания досрочно и репатриирован на родину в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28.09.1955. Заключением Главной военной прокуратуры РФ от 20 сентября 2001 г. реабилитирован.

Отдел «Иностранные армии – Восток» занимался сбором и анализом информации по армиям СССР, США, Швеции, Финляндии, Японии, Китая, Таиланда. Подчинялся оберквартирмейстеру IV (OQu IV) Верховного командования сухопутных войск.

Осима Хироси (1886–1975) – барон, генерал-лейтенант, военный разведчик и дипломат.

Сын генерала, занимавшего пост военного министра. Убеждённый милитарист и германофил с юности (сказалось влияние отца, неоднократно бывавшего в Германии с различными миссиями). В 1923–1924 гг. военный атташе в Будапеште и Вене. В первой половине 1930-х гг. под его непосредственным руководством было налажено сотрудничество с Германией в военной и разведывательной областях, он стал одним из ближайших друзей Ойгена Отта – впоследствии военного атташе и посла Германии в Японии. Военный атташе в Берлине (1936–1938), один из инициаторов Антикоминтерновского пакта (Х. Осима подписал его как представитель Японии). В результате успешной деятельности по укреплению японо-германского союза назначен послом (1938), но был вынужден оставить эту должность сразу после подписания Пакта о ненападении между Германией и ССCP (1939). Восторженный поклонник национал-социализма и лично А. Гитлера, особым расположением которого он пользовался. Участвовал в подготовке Тройственного пакта.

В начале 1941 г. Х. Осима назначен послом в Берлин, оставался на этом посту до конца войны. После нападения Германии на СССР занимал довольно осторожную позицию в вопросе о вступлении в войну Японии, считая боевые действия на нескольких фронтах для неё неприемлемыми. Благодаря хорошим отношениям с нацистами имел беспрецендентный для иностранца доступ к информации по германским военным планам и государственной политике. Все собранные сведения передавал в Токио дипломатическим кодом.

Практически все донесения были перехвачены и дешифрованы американцами в рамках программы «Мэйджик». В мае 1945 г. интернирован в Европе союзниками. Международным военным трибуналом для Дальнего Востока (в Токио) в ноябре 1948 г. приговорён к пожизненному заключению. Освобождён в 1955 г.

Из записи беседы министра иностранных дел Германии И. фон Риббентропа с японским послом в Берлине Х. Осимой 9 июля 1942 г. (см.: Нюрнбергский процесс : Сб. материалов :

Пограничные войска СССР в годы Второй мировой войны : 1939–1945. – М., 1995. – С. 271.

Гелен Рейнхард (1902–1979) – немецкий военный деятель; генерал-майор (1944). Уроженец Эрфурта. Один из руководителей германской военной разведки. С июня 1940 г. адъютант начальника Верховного командования сухопутных войск. 1 апреля 1942 г. назначен начальником 12-го отдела («Иностранные армии – Восток») Верховного командования сухопутных войск.

Раздел 1. Японский посол Х. Осима на советско-германском фронте Меллентин Хорст фон (1898–1977) – немецкий военный деятель; генерал артиллерии Бюркнер Леопольд (1894–1975) – немецкий военный деятель; вице-адмирал (1943).

С 15 июня 1938 г. руководитель управленческой группы «Абвер/Заграница».

Этцдорф Хассо фон (1900–1989) – немецкий дипломат. С 30 сентября 1939 по 23 января 1945 г. представитель МИД Германии при ОКХ; майор резерва (17 октября 1942).

Риббентроп Иоахим фон (1893–1946) – немецкий партийный и государственный деятель, дипломат; обергруппенфюрер СС (1938). С февраля 1938 г. до капитуляции нацистской Германии – имперский министр иностранных дел.

Возможно, речь идёт о немецком дипломате П. Шмидте. Шмидт Пауль Отто (1899– 1970) – немецкий государственный деятель, дипломат; штандартенфюрер СС (1940).

В 1924–1925 гг. министериальдиректор, руководитель информационного отдела и отдела прессы Имперского МИДа. В 1935–1945 гг. являлся личным переводчиком А. Гитлера.

В 1940–1941 гг. начальник канцелярии МИДа. Автор мемуаров.

Возможно, речь идёт о Г. Хильгере. Хильгер Густав (1886–1965) – немецкий дипломат.

С января 1923 по 22 июня 1941 г. начальник торгово-экономического отдела германского посольства в Москве, 2-й советник посольства; легационный секретарь. 24 июня 1941 г.

интернирован, затем через Турцию выехал в Германию. В 1941–1945 гг. сотрудник германского МИДа; начальник реферата «Россия» Политического отдела МИДа. В 1945–1948 гг.

находился в американском плену.

Так в документе. Шильдкнехт отметил в своих показаниях, что не уверен в точности этой фамилии. Возможно, речь идёт о губернаторе Транснистрии профессоре Георге Алексяну (1897–1946).

Возможно, речь идёт о К. фон Роке. Рок Карл фон (1880–1949) – немецкий военный деятель, генерал пехоты (1941). С 16 марта 1941 г. командующий тыловым районом группы армий «Юг», с 9 июля 1942 г. командующий тыловым районом группы армий «А».

Возможно, речь идёт о генерал-майоре К. Трестиориану. Трестиориану Константин (1891–1983) – заместитель командира 10-й пехотной дивизии, командир 7-й пехотной дивизии румынской армии, после гибели первого коменданта Одессы бригадного генерала И. Глогожану – военный комендант города.

Так в тексте. Возможно, послу был показан корпус линкора «Советская Украина» (заложен в 1938, прекращён постройкой 10 июля 1941 г.). Линкоры этого класса имели водоизмещение 59 тысяч 150 тонн. Или же посол осмотрел корпус тяжёлого крейсера «Севастополь» (проект 69) – заложен в 1939 г. Водоизмещение 35 тысяч 250 тонн.

Манштейн Эрих Фриц фон (1887–1973) – немецкий военный деятель; генерал-фельдмаршал (1942). С сентября 1941 г. командующий 11-й армией.

Ганзен (Ханзен) Эрик Петер (1889–1967) – немецкий военный деятель; генерал кавалерии (1940). С октября 1940 г. возглавил германскую военную миссию в Румынии. С июня 1941 г. командир LIV армейского корпуса, в составе 11-й армии участвовал в боях под Одессой, Антоновкой, на Перекопе, в Крыму.

Шпет Ганс (Ханс) (1897–1985) – немецкий военный деятель; генерал артиллерии (1944). С 1 июня 1941 г. начальник штаба LIV армейского корпуса.

Михай I Гогенцоллерн-Зигмаринген (1921) – румынский государственный деятель, король Румынии в 1927—1930 и 1940—1947 гг. С 1947 г. в изгнании, в настоящее время живёт в Швейцарии.

Речь идёт о венгерском военном атташе Ш. Хомлоке. Хомлок Шандор (1892–1963) – венгерский военный деятель, генерал-лейтенант (1944). С 1 мая 1940 по 1 ноября 1944 г. военный атташе в Берлине.

Самый мощный в СССР бронепрокатный стан «1250» завода им. Ильича был эвакуирован на Магнитогорский металлургический комбинат, часть оборудования вывезена на площадку Уральского вагоностроительного завода (танковый завод № 183) в Нижнем Тагиле.

На базе эвакуированных трубных цехов завода им. Ильича в Челябинске впоследствии создан один из крупнейших в стране трубопрокатных заводов.

Рихтгофен Вольфрам фон (1895–1945) – немецкий военный деятель; генерал-фельдмаршал (1943). С июля 1940 г. командир 8-го авиакорпуса, входившего в состав 3-го воздушного флота; участвовал в «Битве за Англию». В 1941 г. корпус переброшен на советскогерманский фронт.

Военными комендантами г. Сталино были: в 1941–1942 гг. – Петерс, в 1942–1943 гг. – Ленц.

Возможно, речь идёт о подполковнике, докторе теологии В. Рейссингере. Рейссингер Вальтер – с 5 февраля по 17 июня 1940 г. начальник оперативного отдела 1-a 6-й пехотной дивизии. В конце 1942 г. командовал 215-м гренадерским полком 165-й дивизии.

Лист Вильгельм Зигмунд (1880–1971) – немецкий военный деятель; генерал-фельдмаршал (1940). В июле 1942 г. назначен командующим группой армий «А» (Кавказ), в состав которой входили 17-я, 11-я армии, 1-я и позже 4-я танковые армии.

Грейфенберг Ханс фон (1883–1951) – немецкий военный деятель; генерал пехоты (1944). С 1 апреля 1942 г. начальник штаба группы армий «А».

Гильденфельдт Гейнц фон (1899–1971) – немецкий военный деятель; генерал-лейтенант (1944). С 5 мая 1942 г. начальник оперативного отдела 1-a штаба группы армий «А».

Руофф Рихард (1883–1967) – немецкий военный деятель; генерал-полковник (1942).

С 1 июня 1942 г. командующий 17-й армией (в составе группы армий «А»). В августе 1942 г.

в его подчинение была передана 3-я румынская армия.

Конрад Рудольф (1891–1964) – немецкий военный деятель; генерал горных войск (1942). С 19 декабря 1941 г. командир 49-го горно-стрелкового корпуса.

Так в документе. Шильдкнехт отметил, что не уверен, правильно ли он запомнил фамилию и должность этого человека. Возможно, речь идёт о штадткомиссаре Днепропетровска Рудольфе Клостермане или о генеральном комиссаре генерального округа Днепропетровск рейхскомиссариата «Украина» Николаусе (Клаусе) Зельцнере.

Речь идёт о Днепропетровском металлургическом заводе им. Коминтерна. Летом 1941 г.

основное оборудование предприятия было эвакуировано на Урал, оккупанты смогли восстановить незначительную часть производственных мощностей.

Гюндель Вальтер фон (1892–1973) – немецкий военный деятель; генерал-лейтенант (1943). С 25 сентября 1941 по 3 мая 1945 г. военный комендант ставки Верховного командования сухопутных войск.

Возможно, речь идёт о К. Бибрахе. Бибрах Клаус – в 1936 г. командир артиллерийского батальона, в 1942 г. подполковник, представитель отдела военных атташе Генштаба сухопутных войск.

Матцки Герхард (1894–1983) – немецкий военный деятель, генерал пехоты (1944).

С 5 января 1941 до ноября 1942 г. оберквартирмейстер IV (OQu IV) Генштаба сухопутных войск (в его функции входило руководство работой отделов иностранных армий «Восток» и «Запад», а также отдела военных атташе).

Чан Кайши (1887–1975) – военный и политический деятель Китая, с 1925 г. глава Гоминьдана (Китайская Национальная Народная партия), с 1926 г. главнокомандующий Национальной революционной армией.

«Война требует всё новых жертв»:

чрезвычайные меры 1942 г.

1942 г. стал для Советского Союза не менее тяжёлым, чем 1941-й, когда германские войска подошли вплотную к столице и для армии и страны сложилось катастрофическое положение. Успех контрнаступления под Москвой породил у определённой части советских людей надежды на скорую победу над врагом. Германская армия впервые потерпела крупное поражение, был развеян миф о её непобедимости.

«Блицкриг» не состоялся, более того, немцы были вынуждены перейти к обороне. Но первые успехи Красной армии достигались за счёт вытеснения противника, а не за счёт его окружения, уничтожения или взятия в плен. Фронтальные бои требовали больших жертв. Старшие офицеры и генералы Красной армии это хорошо понимали и обоснованно полагали, что 1942 г. будет тяжёлым и предстоит «вынести труды небывалые»1.

С января по апрель 1942 г. войска Ленинградского и Волховского фронтов проводили Любанскую наступательную операцию, пытаясь снять блокаду Ленинграда. Однако замысел не был осуществлён из-за недостатков в организации, нехватки оружия и других материальных средств. Ещё более трагические события произошли на юге. После 250 дней обороны пал Севастополь, а серьёзная неудача в районе Харькова имела далеко идущие последствия. Соотношение сил на южном крыле фронта резко изменилось. Красная армия понесла большие потери и вновь оказалась перед лицом тяжёлых испытаний.

Отсутствие Второго фронта и необходимость рассчитывать только на свои силы заставили использовать административно-командные методы в системе управления. Их основой были чрезвычайные меры в различных сферах жизни государства и общества. Продолжилось внесение изменений в законодательство, принимались новые нормативные правовые акты чрезвычайного характера. Широко использовались методы принуждения, основанные на ужесточении административной и уголовной ответственности, массовых репрессиях, судебном и внесудебном принуждении, а также мобилизационные способы повышения организованности, исполнительности и дисциплины в армии, государственном аппарате, на предприятиях, объектах транспорта и связи.

Исследование ранее неизвестных документов российских архивов позволяет расширить представления об основном содержании мер чрезвычайного характера, предпринятых советским политическим и военным руководством в 1942 г. для того, чтобы переломить ход войны и взять стратегическую инициативу в свои руки.

Архивные документы свидетельствуют, что в 1942 г. действия чрезвычайных органов власти были ориентированы в первую очередь на мобилизацию всех ресурсов страны и объединение усилий партийных, советских, общественных, хозяйственных и военных структур. Основным чрезвычайным высшим государственным органом управления на период войны стал образованный 30 июня 1941 г. Государственный Комитет Обороны (ГКО). В соответствии с отведёнными полномочиями ГКО осуществлял всё государственное, военное и хозяйственное руководство в стране. В 1942 г. ГКО принял около 1600 постановлений и распоряжений, направленных на мобилизацию народного хозяйства на нужды фронта, перестройку деятельности всего государственного аппарата на военный лад, укрепление военной организации государства, правопорядка, поддержание строжайшей дисциплины и обеспечение госбезопасности. Все постановления и распоряжения ГКО имели силу и статус законов военного времени, обязательных для исполнения на всей территории Советского Союза. Военные, государственные, партийные, советские, общественные организации и граждане страны были обязаны принимать на себя обязательства, предписанные решениями ГКО.

В 1942 г. продолжилось формирование новых чрезвычайных органов управления, был создан ряд комитетов и специальных комиссий.

Завершилась реорганизация ведомств, занимавшихся разведывательной и контрразведывательной работой, начавшаяся летом 1941 г.2 10 января органы 3-го Управления НКВМФ (военная контрразведка) были преобразованы в особые отделы и подчинены Управлению особых отделов НКВД СССР3.

чрезвычайными органами руководства в условиях военного положения, стали создаваться на основании постановления ГКО от 22 октября 1941 г.

Первоначально они были учреждены в 46 городах СССР: в Подмосковье, во всех крупных городах Центра, Поволжья и Северного Кавказа, а с 1942 г. – в Закавказье. В связи со сложной военно-политической обстановкой в ряде городов 13 сентября 1942 г. ГКО принял постановление о городских комитетах обороны4, 18 сентября – образовал городской комитет обороны в г. Гурьеве5.

Раздел 2. «Война требует всё новых жертв»: чрезвычайные меры 1942 г.

Для решения различных вопросов хозяйственно-экономической деятельности в условиях чрезвычайной обстановки, связанной с продолжавшимися боевыми действиями, а также научно-практических задач, создавались различные комиссии, комитеты и оперативные бюро, имевшие государственный, научный или общественный статус. После выполнения возложенных задач названные структуры распускались. Так, 2 января 1942 г. СНК СССР и ЦК ВКП(б) приняли постановление об образовании комиссии Бюро СНК СССР во главе с Н.А. Вознесенским для решения «всех текущих вопросов работы Совнаркома СССР». 8 декабря 1942 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О составе и работе Оперативного бюро ГОКО и Бюро Совнаркома СССР», упразднив Комиссию по текущим делам Бюро СНК СССР. Взамен было создано Оперативное бюро ГКО, которое занималось вопросами «контроля и наблюдения за текущей работой наркоматов», за составлением и исполнением планов производства и снабжения в отраслях промышленности.

Для централизации управления транспортной системой 14 февраля 1942 г. при ГКО был создан Транспортный комитет, в который вошли четыре члена Политбюро ЦК ВКП(б) во главе с И.В. Сталиным, наркомы путей сообщения и водного транспорта, начальник тыла и начальник управления военных сообщений НКО. Этот комитет координировал работу ж.-д., речного и морского транспорта, руководил их материально-техническим снабжением, планировал и регулировал воинские и важнейшие народно-хозяйственные перевозки, имевшие оборонное значение. Транспортный комитет сыграл важную роль в период Сталинградской битвы. Его решениями от 14 и 15 июля 1942 г.

и последующими указаниями на речной транспорт Волги возлагались всё возрастающие перевозки грузов для заводов, выпускавших броневую сталь, танки, артиллерийские орудия и другую важнейшую военную продукцию, а также перевозки боеприпасов. В Вольске, Саратове, Камышине и Сталинграде были созданы фронтовые базы снабжения, в Казани, Сызрани и Ульяновске срочно обустраивались крупные пункты перевалки воинских грузов6.

В связи с обострением обстановки на фронте и вновь возникшей необходимостью эвакуации людей и ценностей из областей, которым угрожала оккупация, 22 июня ГКО принял постановление «Об образовании при ГКО Комиссии по эвакуации»7 под председательством Н.М. Шверника8. Под руководством Комиссии в 1942 г. было эвакуировано свыше 150 крупных предприятий, значительные запасы продовольствия, около 8 млн человек9.

В целях установления сведений об эвакуированном населении в Главном управлении милиции НКВД постановлением СНК СССР от 23 января 1942 г. был создан Центральный детский адресный стол, а на местах – специальные справочные адресные детские столы10, при паспортном отделе – Центральное справочное бюро11.

С целью мобилизации ресурсов Урала, Западной Сибири и Казахстана, Среднего Поволжья и Прикамья по научно-техническим военноморским вопросам и по пищевым ресурсам было создано несколько комиссий в Академии наук СССР. Все эти комиссии были предназначены для объединения усилий учёных по наиболее эффективному использованию природных ресурсов на нужды обороны.

На базе Комиссии по составлению хроники обороны Москвы, образованной в октябре 1941 г., была сформирована Комиссия по истории Великой Отечественной войны. Руководителем первоначально был профессор Г.Ф. Александров, а затем член-корреспондент АН СССР И.И. Минц. Комиссия занималась сбором материалов в боевых частях и районах Московской области, ранее оккупированных противником.

В конце 1942 г. в СССР появился ещё один чрезвычайный орган.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 ноября 1942 г. была образована Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причинённого ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР (ЧГК). Она одновременно была и государственным (все решения утверждались СНК СССР), и общественным органом (работала на общественных началах). Комиссия была предназначена для сбора документальных данных, их проверки и подготовки всех материалов о злодеяниях фашистов и причинённом ими материальном ущербе. Комиссия имела право поручать органам власти проводить расследования, опрашивать потерпевших, собирать свидетельские показания и иные документальные данные.

В состав ЧГК вошли Н.М. Шверник (председатель), Н.Н. Бурденко, Б.Е. Веденеев, А.А. Жданов, Е.В. Тарле, А.Н. Толстой, В.С. Гризодубова, И.П. Трайнин, митрополит Киевский и Галицкий Николай и др. Её аппарат включал 116 человек12. Комиссия привлекала к своей работе крупных учёных, историков, археологов13, архитекторов, художников, инженеров. Она создавала специальные следственные комиссии для выезда на особо важные объекты (лагеря смерти и т.п.).

По Указу от 2 ноября 1942 г. местные органы власти были обязаны оказывать всемерное содействие в работе Чрезвычайной комиссии.

С этой целью на освобождённых от оккупации территориях создавались республиканские, краевые и областные комиссии. Все материалы (акты, опросы свидетелей, материалы экспертизы и т.п.) поступали в ЧГК. Комиссия собрала огромное количество документов и вещественных доказательств, в том числе более 250 тысяч протоколов опроса свидетелей Раздел 2. «Война требует всё новых жертв»: чрезвычайные меры 1942 г.

и заявлений о злодеяниях нацистов на советской территории. Она принимала активное участие в судебных процессах над немецко-фашистскими преступниками, собранные ею материалы были представлены на Нюрнбергском судебном процессе.

ГКО уделял пристальное внимание формированию новых соединений Красной армии, совершенствованию форм и методов руководства армией, назначению руководящих кадров, обеспечению государственной безопасности и правопорядка, развитию партизанского движения, а также строго контролировал и наказывал виновных в невыполнении планов производства, срыве поставок вооружения.

С начала войны вопросы формирования и комплектования новых частей и соединений Красной армии имели первостепенное значение.

Красная армия с первых же дней войны стала нести огромные потери.

За шесть месяцев войны было убито, ранено, умерло от ран и болезней, пропало без вести и попало в плен 3 млн 137 тысяч 673 человека; общие потери, включая санитарные (раненые, контуженные, обожжённые, заболевшие и обмороженные), составили 4 млн 473 тысяч 820 человек14.

Именно поэтому вопросы комплектования, формирования новых соединений Красной армии носили чрезвычайный характер и постоянно находились в поле зрения ГКО. 29 июля 1941 г. постановлением ГКО было создано Главное управление формирования и комплектования войск Красной армии (Главупраформ), его функции и полномочия были утверждены 5 августа 1941 г. также постановлением ГКО. Возглавил Главупраформ Е.А. Щаденко15, который регулярно докладывал И.В. Сталину о ходе комплектования новых соединений, ежемесячно готовил материалы для рассмотрения на заседаниях ГКО, предлагая различные дополнительные источники комплектования16.

ГКО принимал постановления по вопросам формирования новых соединений, обеспечению их вооружением, боеприпасами, военной техникой, продовольствием. Так, 15 января 1942 г. ГКО принял постановление о формировании 20 гвардейских миномётных полков М-13, 16 января – дорожно-строительных и мостостроительных батальонов; 1 февраля 1942 г. – 50 новых стрелковых дивизий17 и 100 курсантских бригад18.

Формирование дивизий и бригад началось 15 февраля и предусматривало две очереди: в первую очередь, к 15 июня 1942 г., следовало сформировать 25 стрелковых дивизий и 50 курсантских бригад; во 2-ю очередь – к 1 октября 1942 г. – столько же стрелковых дивизий и курсантских бригад19. На укомплектование стрелковых дивизий и курсантских бригад ГКО разрешил «использовать раненых красноармейцев и младших командиров, выписываемых из госпиталей по выздоровлению, призывников 1923 г.р., курсантов военных училищ и полковых школ, призванных по партийной и комсомольской мобилизации, военнообязанных из числа забронированных за промышленностью и народным хозяйством». Особое внимание обращалось на то, чтобы «стрелковые дивизии, формируемые на территории национальных республик, как правило, укомплектовать однородными национальностями».

На основании постановления ГКО в армию был зачислен весь личный состав истребительных отрядов и батальонов, находящихся вне зоны фронтов. Призыву подлежали призывники 1923 г.р. (половина из них весной, а вторая половина – осенью 1942 г.). Призывники 1924 г.р., окончившие средние учебные заведения, подлежали призыву в августе 1942 г. Всякое освобождение от службы в армии призывников 1922, 1923 и 1924 г.р. было запрещено20.

От командующих войсками военных округов требовали как можно быстрее комплектовать «первоочередные дивизии». Командующий войсками Приволжского военного округа21 (ПриВО) С.А. Калинин вёл дневник, который хранится в Центральном архиве ФСБ России в качестве приложения к уголовному делу (Д. № Р-24261). С.А. Калинин фиксировал в своём дневнике все разговоры по телефону с начальником Главупраформа, подробно писал не только о своей каждодневной работе, но и о своих размышлениях и оценках складывавшейся ситуации.

Так, он сделал запись о разговорах с Е.А. Щаденко 14 января, затем 23 и 25 января: «Три дивизии уже полностью укомплектованы, но в двух дивизиях, которые необходимо подготовить к 1 февраля к отправке на фронт, нет материального обеспечения и совсем мало оружия.

В одной дивизии две тысячи с небольшим винтовок, в другой – тысяча и по два десятка пулемётов. Остальное оружие обещают выдать в месте сосредоточения». Сроки готовности 42-й и 397-й сд были определены Материальное обеспечение и вооружение формируемых соединений заметно отставало от темпов комплектования личным составом и задерживало подготовку к отправке на фронт. Об этом появится не одна запись в дневнике: «58-я сд на марше. Картина неутешительная.

Кто подвязан верёвочкой, кто чем. Вместо вещевых мешков свои сумы.

Вид отвратительный – словно толпа нищих»24. «Война прожорлива, она требует всё новых и новых жертв», – запишет генерал 17 февраля.

Получено указание о новых формированиях в округе. Необходимо было сформировать четыре стрелковые дивизии, десять стрелковых бригад, четыре училища, каждое по 2,5 тысячи человек. Сверх февральского плана было приказано отправить из ПриВО ещё 99 маршевых рот Калининскому и Ленинградскому фронтам, для этого необходимо было изыскать новых 25 тысяч человек и 50 тысяч по плану25.

Раздел 2. «Война требует всё новых жертв»: чрезвычайные меры 1942 г.

«Телефонное право» Е.А. Щаденко использовал активно. 10 марта он «выругал по телефону» Калинина за направленную им телеграмму о трудностях комплектования. С.А. Калинин согласился с тем, что «напоминание о трудностях на самом деле неуместно». 22 марта С.А. Калинин записал, что Е.А. Щаденко «грозил отнять у нас (ПриВО) Тамбовскую, Воронежскую и Орловскую области и передать их Московскому ВО». 9 апреля: «Щаденко рубит с плеча. Вологодская, Воронежская и Тамбовская области переданы МВО с мотивировкой “для лучшего использования ресурсов”. Возможно ли это?» 18 апреля Щаденко «запретил давать пополнение в 5-ю и 6-ю мсбр за счёт дивизии. Как много строится дел на неверных докладах». 19 апреля в дневнике появляется ещё одна запись: «Говорил по телефону с Щаденко. Он недоволен, что мало шумим, нет жалоб и т.д. Он все ещё расценивает стук кулаком по столу за энергичную работу»26.

13 марта 1942 г. Е.А. Щаденко направил записку И.В. Сталину, в которой проинформировал о «расходе резервов военнообязанных за восемь месяцев войны и перспективах комплектования армии до конца 1942 года». После отмобилизования в Красной армии состояло около 9 млн человек. «На новые формирования для фронта (218 стрелковых дивизий, 85 отдельных стрелковых бригад, 55 кавалерийских дивизий, артиллерийских, автобронетанковых, инженерных и других частей) израсходовано 4 388 800 человек. […] Отправлено маршевых пополнений 3 406 100 человек. […] Израсходовано на формирование и укомплектование запасных частей, военных училищ, академий, местных стрелковых войск и тыловых учреждений военных округов 1 851 000 человек.

Состоит в войсках НКВД и ВМФ 1 100 000 человек. Находится в рабочих колоннах 1 264 400 человек. Всего 21 010 300 человек, или 12% от населения, считая его в 170 млн человек»27. В этой же записке было отмечено, что необходимо учитывать уменьшение количества военнообязанных в связи с временным занятием противником территории – «потеряно военнообязанных и призывников 1922, 1923, 1924 г.р. не менее 2 млн человек. Из призывных контингентов военнообязанных были исключены 250 тысяч человек – [представители] национальностей воюющих с СССР стран (немцы Поволжья и других районов, румыны, финны и др.), а также 1 182 000 человек – в тюрьмах и лагерях НКВД в возрасте от 17 до 45 лет. Всего 3 432 000 человек. Таким образом, общий расход военнообязанных составлял 24 млн 442 тысячи 300 человек, или 14,4% от населения страны».

По оценке Е.А. Щаденко, на 1 марта 1942 г. реальное число военнообязанных составляло 3 млн 167 тысяч человек, в том числе военнообязанных запаса до 40 лет включительно – 1 млн 63 тысячи человек, обязанных запаса от 46 до 50 лет – 627 тысяч человек, призывников Всего на 1942 г., по расчётам Главупраформа, требовалось 7 млн 484 тысячи человек, в том числе только в марте – 2 млн 23 тысячи. Щаденко отмечал, что «по выполнении мартовского плана комплектования останется лишь 642 тысячи военнообязанных запаса и призывников, при условии почти поголовного использования ограниченно годных, а также старших возрастов (от 46 до 50 лет) и военнообязанных Средней Азии и Закавказья». Для пополнения Красной армии в течение апреля – декабря 1942 г., по расчётам Главупраформа, останется не более 2 млн 342 тысяч человек при потребности 5 млн 461 тысяча человек»28.

В записке содержался вывод, что «столь напряжённое положение с людскими ресурсами являлось следствием не только отправлений крупных пополнений на фронт, но в значительной степени неправильным их использованием. Во-первых, все Главные управления Красной армии самостоятельно формировали части и соединения “без всякого учёта наличия людских ресурсов”. При этом каждый “формирователь” требовал для своих частей лучшие контингенты (возраст до 35 лет, русских, украинцев и белорусов, 25–50% членов ВКП(б) и ВЛКСМ, хорошо грамотных и пр.). Во-вторых, для комплектования частей и соединений использовались преимущественно военнообязанные Московского, Приволжского, Орловского, Северо-Кавказского, Уральского и Сибирского военный округов. Практически все фронты и округа отрицательно относились к укомплектованию войск лицами из национальностей Средней Азии и Закавказья». При этом в записке отмечалось, что «военнообязанные этих национальностей с успехом выполняли боевые задачи, могли и должны были использоваться на тыловых хозяйственных и обслуживающих должностях, в караульных частях, аэродромных батальонах, складах и пр.». В-третьих, для обеспечения предприятий промышленности и сельского хозяйства использовались военнообязанные как путём бронирования рабочих и служащих, так и «передачей гражданским наркоматам сформированных рабочих колонн и батальонов».

В записке в ГКО отмечалось, что бронирование военнообязанных, имевшее своей целью «сохранение промышленных кадров в горячий период первых мобилизаций, превратилось в полное освобождение от военной службы миллионов людей». Так, на 1 марта 1942 г. числились забронированными до 2,5 млн военнообязанных и до 200 тысяч человек, освобождённых от призыва в армию призывников 1919–1923 г.р.

Е.А. Щаденко предлагал разбронировать и призвать в армию всех призывников 1919–1923 г.р., что могло дать около 200 тысяч человек, а также в течение мая «пересмотреть лиц, находившихся в лагерях НКВД, Раздел 2. «Война требует всё новых жертв»: чрезвычайные меры 1942 г.

мии не менее 250 тысяч человек». Он считал, что «при самом жёстком планировании, безоговорочном выполнении намеченных мероприятий и при бережном использовании людей можно рассчитывать на бесперебойное пополнение армии до декабря 1942 г.» Слова о бережном отношении к людям в постановлениях ГКО, приказах или делопроизводственных документах НКО или НКВД встречались нечасто. Да и в записке, направленной Е.А. Щаденко И.В. Сталину, «бережное использование людей» имеет свой особый смысл: предлагается бережно относиться к людям на этапе укомплектования и тщательно собирать их по всей необъятной территории СССР. Дальнейшая судьба призывников и военнообязанных не входила в компетенцию начальника Главупраформа, хотя он прекрасно понимал, что происходит с малообученным маршевым пополнением.

Командующие фронтами и армиями постоянно жаловались не только на недостаток частей и соединений, но и на слабую обученность поступавшего пополнения. Считая «эти жалобы обоснованными», ГКО 16 марта принял постановление «О мерах по улучшению обученности маршевого пополнения»30. Военные округа освобождались от формирования новых дивизий и бригад, их главное внимание переключалось на подготовку и обучение маршевого пополнения. Фронты и армии ни в коем случае не должны были с ходу направлять маршевые пополнения в дивизии, следовало, как правило, использовать их для укомплектования дивизий, выведенных в тыл на переформирование31. Как видно из самого документа, в нём содержалось противоречие: одновременно употреблялись словосочетания «ни в коем случае» и «как правило», что позволяло командованию фронтов и армий при поступлении маршевого пополнения действовать по своему усмотрению.

Получив постановление ГКО, командующий ПриВО С.А. Калинин записал в дневнике: «Получено постановление о плохой подготовке маршевых рот и снятия с округов формирования стрелковых дивизий и бригад. Последнее мероприятие, по-видимому, вызвано ещё тем, что старые дивизии снизили свою численность и требуются значительные контингенты, чтобы поднять их боеспособность. Зима дорого обошлась нам»32. Спустя шесть дней, 22 марта, появилась ещё одна запись: «Прошло девять месяцев войны. Всё тяжелее становится работать. Людские ресурсы подходят к концу. Всё труднее проходит план комплектования и отправки маршевых рот». 1 апреля подведены итоги за март 1942 г.: отправлены 55-я стрелковая дивизия, две стрелковые бригады, 65 маршевых рот, готовы к отправке – 100 маршевых рот, отправлено по старой задолженности 170 маршевых рот. Направлено на фронт 86 тысяч человек, а также в УрВО, СибВО и на Дальневосточный фронт – 24 тысячи 500 человек33.

В первом квартале 1942 г. безвозвратные потери Красной армии составили 675 тысяч 315 человек. Для их восполнения 7 апреля ГКО постановил продолжить формирование 15 стрелковых дивизий, вывести с фронта и развернуть в дивизии 20 стрелковых бригад; сформировать 5 гвардейских стрелковых корпусов. В этих целях в Главупраформ в период с 15 апреля по 15 мая 1942 г. передавались 500 тысяч человек, годных к строевой службе, за счёт разбронирования военнообязанных, пользующихся отсрочками, 1922–1923 г.р., а также военнообязанных до 30 лет включительно из числа среднеазиатских национальностей (по Узбекистану – 100 тысяч человек и Казахстану – 50 тысяч человек).

Ещё 65 тысяч человек направлялись в армию за счёт пересмотра ограниченно годных и освобождённых ранее от службы в армии по состоянию здоровья; 50 тысяч военнообязанных, находящихся на службе в милиции и военизированной охране; 35 тысяч человек за счёт тщательного отбора детей переселенцев и переселенцев призывного возраста34.

Постановлением ГКО от 11 апреля 1942 г. предусматривалось в течение месяца мобилизовать в армию 500 тысяч человек, в том числе и 35 тысяч человек из числа детей спецпереселенцев и спецпереселенцев призывного возраста. В июле 1942 г. было принято решение призвать в армию еще 30 тысяч заключённых лагерей и колоний и 15 тысяч трудпоселенцев. Согласно приказу НКВД СССР все трудпоселенцы, призванные в армию, и члены их семей (жена и дети) с учёта трудссылки снимались35.

Второй квартал 1942 г. принёс большие потери – 842 тысячи 898 человек. В этих условиях ГКО принимает ряд постановлений: о выводе с фронта 30 стрелковых дивизий и бригад для доукомплектования и развёртывания бригад в дивизии (18 июля); о формировании 7–8 стрелковых дивизий в Северо-Кавказском военном округе (28 июля); 53 отдельных лыжных бригад (3 тысячи человек) и лыжных батальонов в дивизиях (28 августа); 20 моторизованных стрелковых бригад (6 сентября); 20 отдельных автотранспортных батальонов (7 сентября); о восстановлении 8 воздушно-десантных корпусов и 5 воздушно-десантных маневренных бригад (8 августа)36.

В апреле 1942 г. только из ПриВО было отправлено на фронт 134 тысячи 739 человек (41 тысяча 512 человек – войсковые формирования, 92 тысячи 927 – маршевые пополнения, в том числе 89 тысяч 547 – в пехоту)37, в мае – 83 тысячи 45638, в июне – 87 тысяч 828, в июле – 71 тысяча 536, в августе – 58 тысяч 594, в сентябре – 101 тысяча 707 (4 стрелковые дивизии, 4 артполка, 3 танковые бригады, 91 маршевая рота), в октябре – 58 тысяч 524, в ноябре – 190 тысяч, в декабре – 135 тысяч 553 человека.

Получив очередное указание по отправке маршевых пополнений, Раздел 2. «Война требует всё новых жертв»: чрезвычайные меры 1942 г.

билия. Обучать уже давно не стало времени. Только успеваем разбивать по ротам, кое-как обмундировывать и отправлять. В учебных подразделениях ещё ни разу не дождались окончания сокращённой программы.

Давай-давай!! Вот главное требование. Такая приписка в шифровке, как “хорошо обученных, тщательно проверенных, под личную ответственность”, превратилась в штамп, ничего не говорящий»39.

23 января в газете «Правда» был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении «за образцовое выполнение задания командования Красной армии по формированию частей и соединений» ряда военачальников. Орденом Ленина были награждены Е.А. Щаденко, П.А. Артемьев (МВО), Н.В. Медведев (СибВО), орденом Красного Знамени – О.И. Городовников, С.А. Калинин, А.В. Катков и другие, всего 11 человек; орденом Красная Звезда – 15 человек.

Лишь в середине 1942 г. в войска Красной армии поступила установка: «Беречь людей». С.А. Калинин 19 июня делает запись: «Давно бы пора перестать смотреть [на страну], как на бездонную бочку. Война скоро кончится, а выиграет её тот, кто дольше сохранит людей».