«ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА 1942 год 000_006.indd 1 19.06.2012 15:39:03 РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ: Т.В. Волокитина, В.А. Маныкин, М.Ю. Моруков, Н.М. Перемышленникова, О.А. Ржешевский, А.С. Синявский, В.С. Христофоров ...»

В начале 1942 г. Б. Муссолини всё же решил отправить в Россию полноценную итальянскую армию. Переговоры с немцами вёл министр иностранных дел Италии Г. Чиано. Итальянское верховное командование играло второстепенную роль: военное руководство не соглашалось увеличить количество итальянских войск на германо-советском фронте, не имея возможности обеспечивать снабжение этих войск самым необходимым. Дж. Мессе ещё летом 1941 г. открыто возражал против преобразования CSIR в ARMIR (Armata Italiana in Russia – Итальянская армия в России)4.

В начале января 1942 г. Германия просила ускорить переброску итальянских войск. Начальник итальянского генерального штаба Уго Кавальеро ответил на это, что прежде всего надо поддерживать CSIR, так как «некоторые подразделения, следовавшие на пополнение экспедиционного корпуса в России, находились в пути до 75 дней»5.

6 января 1942 г. У. Кавальеро доложил Б. Муссолини о том, что вместо шести запланированных ранее дивизий, из-за обострения ситуации на Балканах и в Средиземном море, можно будет перебросить на русский фронт не более трёх дивизий. Он утверждал, что необходимо предварительно восстанавливать CSIR, и сообщил, что, по мнению генерала Роатта, для отправки новых частей потребуется ещё 72 эшелона помимо 15, отправляемых ежемесячно для нормального пополнения запасов.

27 января У. Кавальеро записывает в своём дневнике: «Беседовал с [В.] Амброзио относительно пополнения итальянского экспедиционного корпуса в России. Потребуется, по крайней мере, три месяца для переброски дивизий и управления армейского корпуса. Я предупредил [Э. фон] Ринтелена о том, что мы не располагаем автотранспортом и, если положение останется прежним, вынуждены будем приостановить всякую отправку войск»6.

В этой связи начальник штаба Верховного главнокомандования вермахта В. Кейтель 6 февраля послал письмо, в котором гарантировал помощь с немецкой стороны в отношении железнодорожного транспорта. Он настаивал на том, чтобы первый итальянский корпус в составе трёх дивизий был готов к отправке к 1 мая, а командование 18 февраля Кавальеро заверил Кейтеля, что эти сроки отправки итальянских войск будут выдержаны, и уточнил, что один из армейских корпусов будет состоять из трёх альпийских дивизий. 2 марта 1942 г.

нострелкового (альпийского) корпуса, предназначенного для участия в боях за Кавказ. Командиром был назначен генерал Габриеле Наши.

В конце весны 8-я итальянская армия была готова к отправке в Россию. Итальянский генеральный штаб ещё не сообщил официально командиру экспедиционного корпуса, что его дивизии будут объединены в новую армию. Командующим создаваемой армии был назначен генерал Итало Гарибольди, один из самых старых генералов итальянской армии. 7 июня 1942 г., после 10 месяцев нахождения в составе армейской группы «Клейст», итальянский экспедиционный корпус вошёл в состав 17-й армии.

В январе 1942 г. на германо-советский фронт были отправлены первые подразделения альпийцев. Когда А. Гитлер и Г. Чиано вели переговоры об участии итальянских альпийских войск в военных действиях на Кавказе, итальянский генеральный штаб решил направить в Россию группу альпийских инструкторов лыжного батальона «Монте Червино»7. 21 февраля 1942 г. итальянский батальон «Монте Червино», специально подготовленный для ведения войны зимой, прибыл на германо-советский фронт и дислоцировался в районе Рыково. Батальон напрямую подчинялся командованию CSIR. В его задачи входили разведка и подготовка боевых рейдов в тыл противника при участии дивизий «Пасубио» и «Торино».

В начале марта в CSIR прибыли 6-й моторизованный полк берсальеров и 120-й моторизованный артиллерийский полк, которые во время передислокации из Тишина и Умани понесли потери в средствах до 50%. 15 марта эти подразделения были приданы дивизии «Принц Амедео герцог д’Аоста». К марту 1942 г. корпус был реорганизован, но не до конца. 3-я подвижная дивизия «Принц Амедео герцог д’Аоста» была преобразована в моторизованную дивизию. Два кавалерийских полка – «Савойя Кавалерия»

и «Ланчьери ди Наварра» – были заменены полком берсальеров и моторизованным артиллерийским полком, а группа лёгких танков «L6/40» после расформирования, наряду с артиллерийским полком на конной тяге, перешла в прямое подчинение CSIR. Кроме того, полк немецких парашютистов, приданный CSIR в декабре для укрепления, был заменён хорватской бригадой, прибывшей 19 апреля 1942 г.

В мае 1942 г. войска итальянского корпуса принимали участие в боях двумя тактическими группами. Группа Барбо, в состав которой входили также два немецких батальона и одна батарея 75/27-мм пушек дивизии «Пасубио», с 18 мая вступила в бой вместе с наступавшим 3-м танковым корпусом немцев. Её задача заключалась в прикрытии левого фланга корпуса, и в то же время она должна была атаковать советскую оборону в районе Малый Ростов – Кленовый – Ивановка.

Наступление началось утром 18 мая и первоначально развивалось успешно, но сильный контрудар советских войск заставил группу отойти на исходные позиции. Вторая тактическая группа в составе двух батальонов (по одному батальону от дивизий «Торино» и «Пасубио») и двух артиллерийских дивизионов с 26 мая участвовала в завершающих операциях по ликвидации очагов сопротивления советских частей, попавших в окружение.

В полосе обороны CSIR наступило длительное затишье вплоть Официальные данные о потерях CSIR, изложенные в работе исторической службы сухопутных войск Италии «Операции итальянских войск на русском фронте 1941–1943 гг.», приведены ниже8.

9 июля 1942 г. все итальянские войска на германо-советском фронте были объединены в ARMIR (8-я итальянская армия в России) со следующим боевым составом:

CSIR, переименованный в «35-й армейский корпус – CSIR»10, имевший в своём составе «автотранспортируемые» пехотные дивизии:

9-ю «Пaсубио» и 52-ю «Торино», 3-ю дивизию «Принц Амедео герцог д’Аоста» и группу чернорубашечников «З января»;

2-й армейский корпус, включавший три пехотные дивизии:

2-я «Сфорцеска», 3-я «Равенна», 5-я «Коссерия» и группу чернорубашечников «23 марта»;

альпийский aрмейский корпус, состоявший из трёх горнострелковых дивизий – половины всех итальянских горнострелковых войск11:

2-я «Тридентина», 3-я «Юлия», 4-я «Кунеэнзе»;

156-я пехотная дивизия «Виченца», предназначенная для обеспечения территориальной безопасности в тылах (поэтому не имевшая артиллерийских полков);

соединения непосредственного подчинения командованию армией:

лыжный альпийский батальон «Монте Червино», кавалерийские полки «Савойя Кавалерия» и «Ланчьери ди Наварра», 109-й пулемётный батальон на бронеавтомобилях, aртиллерийские и инженерные части, 8-я армейская группа химической службы, хорватская бригада;

интендантство армии и службы (санитарная, транспортная, ветеринарная, снабжения, почта, склады, мастерские, госпитали, трибунал, 1 батальон и 41 отдельный взвод карабинеров (полиция).

Общая численность ARMIR составляла 229 тысяч человек. В оснащение входили 16 700 автомашин, 4470 мотоциклов, 1130 тракторов, 25 тысяч лошадей и вьючных животных, 588 пушек армейской, дивизионной и корпусной артиллерии, 28 пушек 65/17-мм, 278 противотанковых 47/32-мм пушек, 224 зенитные 20-мм пушки, 423 миномёта 81-мм, 874 миномёта 45-мм, 55 танкеток L3, 19 самоходно-артиллерийских установок L6, около 100 самолётов (1 группа разведчиков, 2 группы истребителей, 2 группы транспортных самолётов)12.

Б. Муссолини потребовал более широкого участия итальянцев «на главном фронте войны». Поэтому генеральный штаб вооружённых сил включил в состав ARMIR почти треть (28%) боевых частей итальянских сухопутных войск, в ущерб военным усилиям на африканском фронте13.

8-я армия, по сравнению с другими итальянскими армиями, была первой по числу автомашин и «имела преимущества и в том, что касалось армейской, дивизионной и корпусной артиллерии […]. Из 588 артиллерийских орудий, переданных ARMIR, 180 были новейшими»14.

Вооружение и новые пехотные дивизии 2-го армейского корпуса прибывали из Италии с 17 июня по 7 июля 1942 г. Однако свежие силы высадились из эшелонов в двух разных районах выгрузки, достаточно далеко от линии фронта15, и выдвижение итальянских пехотных частей на линию фронта продолжалось до первых чисел августа. По словам российского военного историка В.Г. Сафронова, «повторялась история 1941 г.: итальянцам пришлось в основном в пешем строю догонять немецкие войска, наступавшие на южном крыле фронта»16.

По настойчивой просьбе А. Гитлера итальянские альпийские части должны были воевать на Кавказе, и к 1 июля 1942 г. армейский корпус в составе трёх горнострелковых дивизий общей численностью 55 тысяч человек был объявлен готовым к отправке. Он имел 14 тысяч лошадей и вьючных животных, 6 тысяч aвтомашин, 226 орудий и миномётов.

«Кунеэнзе», «Юлия» и «Тридентина» были дивизиями трёхполкового состава: каждая насчитывала более 16 тысяч солдат и офицеров, в каждой имелись 5 тысяч лошадей и мулов и 1,6 тысячи aвтомашин; командование корпусa, штабные службы и части непосредственного подчинения состояли из 307 офицеров и 4711 солдат17. Горнострелковые войска были вооружены обычно винтовками образца 1891 г. Самые старшие по возрасту альпийцы были 1911 г. рождения, и большинство солдат являлись ветеранами греческой войны.

Б. Муссолини боялся, что войска ARMIR прибудут в Россию слишком поздно, как это уже случилось с французским фронтом, когда немцы всё прибрали к рукам. Поэтому итальянское командование отдало приказ ускорить во что бы то ни стало отъезд aльпийского aрмейского корпуса на германо-советский фронт. В приказе от 4 июня 1942 г.

было сказано: «Подготовка к отправке должна завершиться не позже 25 июня. Нельзя откладывать срок отправки: даже если не будут на месте все материалы для подготовки, отправка войск должна состояться. Бесполезно просить ещё средств, особенно автомашин, или, ещё хуже, изменений в составе, потому что недостаток средств на вооружения и ограниченность во времени не позволяют удовлетворить такие просьбы»18.

Начальник штаба дивизии «Тридентина» майор Алессандро Амброзиани, рассказывал: «Отъезд дивизий произошёл как-то под сурдинку, никто не подавал нам знак о добром пожелании. У всех было глубокое осознание опасного испытания, ждущего нас. Не слышно было обычных весёлых песен, всегда сопровождавших отъезды альпийских частей»19.

Ветеран дивизии «Тридентина» Джулио Зобеле, служивший во 2-м альпийском артиллерийском полку, вспоминал, что отъезд его подразделения из города Кивассо был отложен на два дня из-за того, что многие альпийцы отказывались садиться в поезд.

В частности, ветераны похода в Грецию и Албанию не хотели ехать Дисциплинарные проступки были и в дивизии «Юлия». Ветеран Гуидо Веттораццо, тогда лейтенант батальона «Толмеццо», рассказывал, что на железнодорожном вокзале города Удине, за несколько дней до отъезда на восток, группа альпийцев ночью украла из поезда с имуществом дивизии автомашину. На её радиаторе висел большой портрет дуче. Они катались по разным сёлам и предлагали всем встречным плевать на портрет. Протест обеспокоил местных фашистов, и карабинеры назначили расследование, которое продолжалось даже когда дивизия «Юлия» уже находилась на Дону20.

Летом 1942 г. высшее командование aльпийского армейского корпуса приказало строго контролировать железнодорожные составы, не исключая возможности инцидентов, связанных с неприемлемым поведением альпийцев, которые могли дезертировать из своих подразделений в пути до итальянско-австрийской границы у Бреннеро, чтобы C 9 июля 8-я итальянская армия заменила экспедиционный корпус в резерве группы армий «А», которая быстро наступала на Кавказ.

В середине июля дивизии 35-го армейского корпуса – CSIR, укреплённые дивизией «Сфорцеска», принимали участие вместе с 17-й армией вермахта в боях в районе посёлка Красный Луч (11–22 июля) в направлении Ворошиловграда. Это была операция по прочёсыванию территории, на которой находились остатки окружённых частей советской 18-й армии Южного фронта. Здесь дивизия «Принц Амедео герцог д’Аоста»

понесла большие потери. Погибло 635 солдат и офицеров22.

Два дня спустя 8-ю итальянскую армию, как мобильное объединение, вывели из подчинения группы армий «А» и включили в состав 6-й армии под командованием Ф. Паулюса, рвавшейся к Сталинграду.

27 июля немецкое командование приказало берсальерам выдвинуться на 440 км к г. Серафимович Сталинградской области с целью уничтожить советский плацдарм на западном берегу Дона. Штурм плацдарма начался 31 июля и был безуспешным. 3 августа берсальеры заняли Серафимович, но их попытки преодолеть сопротивление защитников плацдарма не принесли результата. Тем временем главные силы группы армий «А», наступавшие на Северном Кавказе, не ожидая, пока сосредоточение итальянских пехотных дивизий будет завершено, начали 5 августа 8-я итальянская армия была включена в группу армий «Б»

с задачей дойти до реки Дон. Но горнострелковый корпус по-прежнему оставался в составе группы армий «А».

Тогда командующий армией генерал Итало Гарибольди издал необычный приказ: «По договору между дуче и фюрером армейский корпус альпийцев будет использован вне компетенции армии, т.е.

в районе Кавказа. [...] С [горечью] смотрю на армейский корпус, далеко ушедший от 8-й армии, желая ему неизбежной славы, хочу морально привязать его к 8-й армии как неотъемлемую часть итальянских вооружённых сил в России»23.

Одновременно он выразил немецкому командованию протест, в котором оспаривал решение выстраивать 8-ю армию вдоль реки Дон с расширением фронта до 270 км24. Немцы ограничились тем, что пообещали, что в конце Сталинградской битвы протяжённость фронта будет сокращена, а до этого они будут приходить на помощь к итальянцам каждый раз, когда это будет нужно.

10 августа aльпийский корпус был наконец передан в подчинение 17-й немецкой армии, наступавшей на Кубани, а дивизии «Тридентина» 14 августа командование группы армий «А» поставило задачу продвигаться к Ростову-на-Дону, а затем – в направлении Армавира.

Перебрасывать войска предусматривалось «обычным способом», то есть пешком, потому что из-за оперативных обстоятельств немецкие союзники, несмотря на договорённость, не могли предоставить итальянцам автомобили.

В середине августа на южном крыле германо-советского фронта обстановка изменялась быстро. Достигнув Армавира, войска группы армий «A» овладели важными центрами – Майкопом и Краснодаром, дойдя вплоть до склонов Кавказа. Продвижение группы армий «Б»

в междуречье Волги и Дона, наоборот, встретило серьёзные трудности:

западнее г. Kалач, в большой излучине Дона, советская 62-я армия задержала продвижение 6-й армии вермахта. По словам Дж. Мессе, «неожиданное, упорное сопротивление русских в Воронеже указывало на то, что враг придавал большое значение линии Среднего Дона, и на ней оборона будет жёсткой. […] Поэтому надо было дать линии Дона, особенно на участке Воронеж – Серафимович, необходимую плотность, для того чтобы река не стала для вражеских войск базой нанесения контрудара в тыл групп немецких армий. В связи с этой обстановкой 8-й армии приказали выстраиваться на Донском фронте»25.

С 30 июля дивизия «Принц Амедео герцог д’Аоста» уже воевала на Дону в Серафимовиче. С этой битвы, начатой советскими войсками для ослабления немецкого давления на сталинградском направлении, начались августовские (20 августа – 1 сентября) бои 1942 г. 8-й армии, вошедшие в итальянскую историографию под названием «первое оборонительное сражение на Дону»26. 14 августа 79-я дивизия вермахта заменила итальянскую дивизию.

Потери берсальеров были серьёзными – более 1200 человек, и дивизия «Принц Амедео герцог д’Аоста», возвращённая в состав ARMIR, была направлена в тыл на доукомплектование.

Развёртывание 8-й армии на рубеже Дона предусматривалось только в 20-х числах августа, поэтому 35-му корпусу было приказано продвинуться с дивизиями «Пасубио» и «Сфорцеска» к берегу реки севернее Серафимовича на левый фланг 17-го армейского корпуса генерала вермахта К. Холлидта. Едва итальянские части заняли полосу обороны, как 20 августа началось наступление советских войск Южного фронта. 63-я армия форсировала Дон в двух местах: на юге, на участке дивизии «Сфорцеска», и на севере, напротив 2-го армейского корпуса, в районе села Верхний Мамон (Воронежской обл.), где оборонялась дивизия «Равенна»27.

И. Гарибольди немедленно изменил маршрут движения aльпийского корпуса. По его приказу 19 августа все горнострелковые дивизии были отозваны и направлены к Ворошиловграду, чтобы снова Главный удар частей 63-й армии наносился в стык 35-го и его соседа справа – 17-го – немецких корпусов. Наступление проводилось с целью расширения плацдармов на западном берегу Дона и создания угрозы основному пути снабжения 6-й армии и нападения на её северный фланг. Войска 197-й советской стрелковой дивизии быстро разгромили дивизию «Сфорцеска». Развивая успех вместе с 14-й гвардейской и 203-й стрелковой дивизиями, они 24 августа заняли станицу Чеботаревскую, основной узел сопротивления в глубине обороны 35-го корпуса.

Открылась опаснейшая брешь в тылу войск Паулюса. В связи с острой нехваткой резервов положение итальянцев стало критическим. Это произошло «при полном отсутствии тактического содействия со стороны левого фланга 17-го корпуса», – утверждал Мессе28.

25 августа Дж. Мессе решил, что необходимо отойти и организовать оборону на рубеже реки Криуша, вокруг узла сопротивления близ посёлка Горбатовский. Но вмешалось немецкое командование. Дивизии «Сфорцеска» и «Принц Амедео герцог д’Аоста» были выведены из 35-го корпуса и переданы в подчинение 17-го немецкого корпуса. «В этом неожиданном вмешательстве высшего немецкого командования было явное намерение забрать управление оборонительной битвой из рук итальянских генералов […]. За год похода я не раз видел грубые вмешательства немецкого командования в отношении румынских или венгерских частей. В январе в Изюме в пылу битвы они уволили из одной румынской дивизии её командира и заменили его немецким генералом.

Однако с трудом поверил, что немцы могли пользоваться той же самой примитивной и грубой системой в отношении итальянской армии», Протест Мессе был таким сильным, что заставил командование группы армий «Б» отдать за 24 часа итальянскому командованию итальянские части, оборонявшиеся вокруг узла сопротивления в хуторе Ягодный (Сталинградской обл.). Благодаря этому манёвру фронт стабилизировался до того как прибыли первые альпийские стрелки.

Как считают итальянские историки, «aльпийский армейский корпус не успел принять участие в “первом оборонительном сражении на Дону”, в котором итальянская армия упорно боролась и выдержала натиск советских войск»30.

К 19 августа дивизия «Тридентина», первой направившаяся к Кавказу, была уже четыре дня на марше, когда получила приказ возвратиться назад. Её части пришли в пешем строю в Ворошиловград 24 августа.

Сюда им навстречу был отправлен aвтотранспорт31, чтобы загрузить шесть батальонов из 5-го и 6-го альпийских полков и перевезти их в район Большой – Горбатовский, где шли бои. Прибывавшие на участок 35-го корпуса, чтобы заткнуть брешь, горнострелковые войска оказались в Миллерово 26 августа и перешли в распоряжение корпуса 27 августа, в конце советского наступления.

Дж. Мессе планировал использовать эти части для энергичного контрнаступления: «[...] план сводился к отвоеванию всех потерянных позиций до отброски русских за Дон. Командующий группой армий “Б” выразил согласие с этим предложением, которое предполагало также прямое участие в боях левого фланга 17-го немецкого корпуса»32.

29 августа по просьбе германского командования предусмотренное ранее наступление было перенесено на следующее утро, а за два часа до начала было вновь отложено на 31 августа.

В то время как фронт 35-го корпуса стабилизировался, советские войска продолжали вести наступление на позиции 17-го корпуса в районе Серафимовича. «[…] Командование этого корпуса использовало все свои силы в обороне, а для контрнаступления вместе с итальянскими войсками не оставалось ничего или же оставалось мало.

Таким образом, из-за отсутствия содействия со стороны союзника с практически ничтожным результатом закончилась контрнаступательная фаза сражения на Дону»33.

Потери среди альпийцев были тяжёлые: в батальоне «Вестоне» они составляли 443 убитых и раненых, в батальоне «Валкиезе» – 44 убитых и 146 раненых. Командир 35-го корпуса окончательно остановил свои дивизии, и корпус перешёл к обороне на рубеже Нижний Калиновский – Верхне-Кривская – Ягодный – Большой Калиновский. Так закончилось ли: 2704 (из них 139 офицеров) убитых и пропавших без вести, (из них 207 офицеров) раненых34.

Первый боевой опыт альпийцев на германо-советском фронте был отражён в докладе от 4 сентября 1942 г. командира альпийского корпуса генерала Г. Наши командующему 8-й итальянской армией И. Гарибольди: «Практически операция закончилась, принеся ничтожные результаты, в то же время оба батальона понесли значительные потери: офицеров – 23, унтер-офицеров – около 20, альпийцев около 500.

Не считая того, что это могло оказать плохое моральное действие на альпийцев, так как при первом же контакте с противником нашим войскам пришлось отступить от достигнутых рубежей»35.

19 августа дивизию «Тридентина» послали срочно в Миллерово, а остальным дивизиям, «Юлии» и «Кунеэнзе», командованием 8-й армии было приказано выдвинуться как можно скорее на Дон и выстроиться на крайнем левом фланге армии, на севере села Новая Калитва, сосредоточиваясь в районе г. Россошь.

Однако из-за неустойчивого хода операций на участке 35-го армейского корпуса и беспрерывных ударов советских войск по дивизии «Равенна» направление движения горнострелковых дивизий снова изменили. 3 сентября командующий армией приказал горнострелковому корпусу прервать переход на Верхний Дон и отправиться в центр обороны, оставив две дивизии в резерве до стабилизации обстановки. В частности, дивизия «Кунеэнзе» выстраивалась в 20 км севернее Миллерово.

Отсюда она могла быстро двигаться и на северо-восток, на участок 35-го армейского корпуса, и на север, на участок 2-го армейского корпуса.

8 сентября альпийскому корпусу была поставлена новая задача переразвёртывания на рубеже Дона с заменой 294-й немецкой дивизии на участке Новая Калитва – Павловск. В связи с этим командование альпийского корпуса приказало дивизии «Кунеэнзе» направиться на Дон севернее реки Калитва, а «Юлии», которая уже двигалась к Россоши, 10 сентября командование армии дало контрприказ дивизии «Кунеэнзе», только что вышедшей из Миллерово, срочно отправить 2-й батальон в село Талы, в долину реки Богучарка, в качестве резерва участка 2-го армейского корпуса, предполагая советское наступление на этом фронте. И действительно, на следующий день два сильных удара были нанесены советскими войсками по дивизиям «Коссерия» и «Равенна». Когда атаки прекратились, «Кунеэнзе», наконец, достигла «Юлии» в Россоши.

Окончательное расположение альпийского армейского корпуса на Верхнем Дону было определено в приказе командования 8-й армии 13 сентября: «Альпийский армейский корпус должен выстраиваться сначала с дивизиями “Юлия” и “Кунеэнзе” на первой линии, на участке 294-й немецкой дивизии, которая перейдёт на вторую линию в распоряжение армии, сосредоточиваясь в районе Суд-Николаевка – Подгорное и в близлежащих местностях.

Можно было предположить, что к середине октября рубеж участка армии будет перенесён к устью реки Битюг, и тогда альпийский армейский корпус должен будет охранять участок между новым северным рубежом армии и населённым пунктом Старая Калитва, включая в свой ряд и дивизию “Тридентина”, которая в это время будет уже сосредоточена в этом районе»36.

10 октября дивизия «Тридентина» была заменена на первой линии обороны 9-й румынской дивизией и к 30 октября завершила возвращение в состав альпийского корпуса, пройдя 400 км с крайнего правого фланга 8-й армии до крайнего левого фланга, до Подгорного. Передвижение происходило пешком до Миллерово. Отсюда до района переразвёртывания 5-й и 6-й альпийские батальоны проехали по железной дороге, а другие подразделения и обозы продолжали марш.

С развёртыванием альпийского корпуса на правом берегу Дона началась называемая итальянскими историками «фаза сопротивления на Дону». Линия обороны альпийского корпуса проходила вдоль самого крутого правого берега Дона, возвышающегося над левым.

«Дон действительно является очень существенным препятствием для обороны также и против бронетанковых средств […]. Весьма не просто положение альпийских войск: они ехали из Италии к Кавказским горам, а теперь находятся на ровной местности, с речкой, которую надо переплыть на лодках или на подручных средствах, для того чтобы дойти до линии обороны противника»37.

C 20 сентября до середины декабря 1942 г. пребывание альпийского корпуса на рубеже обороны характеризуется периодом, названным в военных исследованиях «оперативный застой».

На Дону 8-я итальянская армия сохраняла, вплоть до своего разгрома, целиком оборонительное расположение. Это произошло вследствие соблюдения приказов командования вермахта. 14 октября оно отдало приказ № 1 об операциях по зимней кампании за подписью А. Гитлера, в котором говорилось: «Летняя и осенняя кампании 1942 г. закончились [...]. Мы достигли больших успехов. Огромным наступлением мы отбросили врага до Кавказа и до Дона, и наземные связи между Центральной Россией и регионом Кавказа, жизненно важные для проведения войны, были, в общем, отрезаны [...]. Кроме специфических исключений, армия Восточного фронта во время зимы выполнит только оборонительные задачи. Следовательно, все наши части должны будут готовиться провести суровую зиму, защищая до последнего линию Дона»38.

АRMIR была организована почти без танковых частей и с большой нехваткой автотранспортных средств в двух корпусах из трёх, поэтому на равнине такая армия не могла принять участие в крупных наступательных операциях и вынуждена была выполнять только оборонительную функцию.

о необходимости извлечения уроков из проводимых боевых действий, в них указывалось на допускаемые просчёты и ошибки в обороне.

В частности, командир 2-го армейского корпуса В. фон Брокдорф-Алефельд утверждал: «Оценка сил противника. Имеется тенденция преувеличивать эти силы. Достаточно какому-нибудь пленному сказать, что он принадлежит к такому-то батальону, как тотчас же делается заключение, что весь батальон находится на той стороне Дона.

Необходимо решительно стремиться к тому, чтобы русские солдаты, которым удаётся переправиться через Дон, не могли бы вернуться обратно. Все должны были уже понять, что если русский солдат ещё на ногах, не уничтожен и не захвачен в плен, то мы снова увидим его перед собой в следующую атаку. Следовательно, необходимо вести сильные контратаки, направленные на Дон (откуда питается атака), а если Довольно актуальной была борьба с трусостью, страхом перед потерями, паническими настроениями в армии. Итальянских солдат призывали жертвовать собственными жизнями ради борьбы В приказах войскам говорилось: «При постоянном проявлении осторожности и страхе перед потерями эти потери, в конечном счёте, оказываются выше потерь в решительной и хорошо подготовленной атаке, хорошо руководимой и проведённой до […] конца – полного достижения цели. Добросовестное использование всеми офицерами этого опыта является вопросом чести, чтобы победа была достигнута с минимальными для нас потерями. […] Мы находимся здесь не для героической смерти (это не исключает, однако, личную доблесть и порыв), а для уничтожения возможно большего количества противника, жертвуя собственной жизнью. А это две разные вещи»40. В конце сентября 1942 г. генерал И. Гарибольди отмечал:

«[…] Лица, находящиеся проездом при этапной службе в Бухаресте и прибывающие с русского фронта, легкомысленно и злонамеренно распространяют тревожные и пессимистические слухи о тяжёлом положении, в котором находится 8-я армия в отношении снаряжения и зимней одежды. Эти легкомысленные и непроверенные слухи собираются местным гражданским населением и распространяются среди итальянской колонии.

Итальянское военное командование в Бухаресте было предупреждено относительно этого, и необходимо, чтобы оно обратило внимание на офицеров и солдат, находящихся проездом в Бухаресте, и сообщило командованию 8-й армии фамилии военнослужащих, распространяющих подобные слухи. Особенно необходимо, чтобы лица, подчинённые указанному […] командованию (особенно офицеры), воздерживались от бесполезной и вредной болтовни и от распространения тревожных слухов»41.

Из-за большой отдалённости русского театра военных действий от Италии снабжение огромного войска ARMIR было затруднительным. Итальянцы зависели во всём от своих немецких союзников:

и в движении эшелонов из Италии, и в снабжении на месте. Пополнение запасов было установлено договором о поставках, заключённым между итальянскими и немецкими вооружёнными силами 14 марта 1942 г.: итальянцы должны были закупать продукты напрямую у германского Центрального общества восточной торговли или у вермахта по уже установленным ценам в марках рейха и в определённом количестве 42.

Порядок использования местных ресурсов на оккупированных территориях был определён другим итало-немецким договором «О поведении и об организации военного хозяйства на восточных территориях», подписанным 11 июня 1942 г. Всего 8-я итальянская армия контролировала 50 тысяч км2 оккупированной советской территории, на которой проживало около полумиллиона человек. В итальянских отчётах утверждалось: «Экономическое положение местного населения крайне жалкое. До тех пор, пока это было возможно, все три оккупационные армии (немецкая, венгерская и итальянская) питались и снабжались за счёт местного населения. Помогали жёсткие меры в использовании местных ресурсов. Извне местное население не снабжается»44.

Итальянские фашисты издавали даже специальные рекомендации по обращению с местным населением оккупированных районов.

В частности, командир группы чернорубашечников «Леонесса» консул Г. Сарду указывал: «Население должно видеть в нас покровителей, а не мучителей обезоруженных побеждённых. Русский при твёрдом, но справедливом с ним обращении охотно работает и проявляет покорность. Для умиротворения (которое обеспечит бесперебойное снабжение и эксплуатацию территории в пользу нашей экономики) необходима твёрдая, но справедливая рука.

Итальянский солдат должен доказать своим поведением, что он принадлежит к народу древней культуры. Что касается способов действия, то не следует допускать, чтобы они были истолкованы как слабость и снисходительность. Противодействия отданным распоряжениям, всякого рода насилие требует немедленных и энергичных репрессивных мер. Строгим, но справедливым поведением итальянский солдат должен служить лучшим пропагандистом фашистской родины»45.

5 и 6 ноября дивизия «Тридентина», занимавшая оборону по правому берегу Дона, сменила 23-ю венгерскую дивизию. С прибытием «Тридентины» фронт горнострелкового корпуса стал длиннее и на севере, на позициях в районе Белогорья, удерживаемых до этого частями 2-й венгерской армии, и на юге, включая реку Калитва, в стыке с 89-м пехотным полком дивизии «Коссерия». Таким образом, линия фронта альпийского корпуса фактически протянулась до 75 км, а все три горнострелковые дивизии оказались в первом эшелоне: на севере – 2-я дивизия «Тридентина» (от посёлка Бабка до посёлка Буйволовка); в центре – 3-я дивизия «Юлия» (от Буйволовки до Нижнего Карабута); на юге – 4-я дивизия «Кунеэнзе» (от Нижнего Карабута до правого берега реки Калитва).

На рубеже Дона альпийский корпус держал оборону на севере с 23-й дивизией 2-й венгерской армии и на юге – со 2-м армейским корпусом, включавшим 5-ю итальянскую дивизию «Коссерия», 318-й немецкий пехотный полк и 3-ю итальянскую дивизию «Равенна»; затем занял полосу обороны 35-й армейский корпус CSIR, состоявший из пехотных дивизий (294-й немецкой и 9-й «Пасубио»); ещё дальше на юге находился 29-й немецкий армейский корпус, в составе которого были только итальянские дивизии «Торино», «Принц Амедео герцог д’Аоста»

и «Сфорцеска»46; наконец, правее, у излучины Дона, были остатки Штаб альпийского корпуса находился в Россоши, районном центре и важном узле дорог, расположенном примерно в 40 км к востоку от Дона. В качестве резерва в состав корпуса вошла пехотная дивизия «Виченца», созданная с целью поддержания территориальной безопасности в тылу.

Главные усилия альпийцев были направлены на максимальное укрепление пассивной обороны. В течение полутора месяцев на переднем крае была построена система дзотов, соединённых между собой траншеями, создана эшелонированная полоса инженерных сооружений. У переднего края были сооружены ряды проволочных заграждений, вырыты противотанковые рвы и подготовлены минные поля.

От первых траншей в глубину ответвлялись ходы сообщений, и главная полоса включала систему опорных пунктов с артиллерией. К концу ноября были отмечены меры по сосредоточению советских войск на участке фронта 8-й итальянской армии; в частности, напряжённая наступательная подготовка отмечалась в зоне фронта 2-го итальянского армейского корпуса, в излучине Дона, в районе устья реки Чёрная Калитва, а также перед фронтом альпийского корпуса.

Итальянцы находились в неведении, когда войска Красной армии готовились прорвать фронт обороны, «верховное командование вермахта и командующий 8-й армией Гарибольди убедились в том, что перед фронтом горнострелкового корпуса приток войск был незначительным и что не следует бояться нападений на этих участках […]. Поэтому альпийцы, укрепляя свою оборону, мало-помалу убеждались, что они не находятся под угрозой, не должны бояться серьёзных атак и что могут спокойно оставаться на зимовку на Дону»47.

16 декабря 1942 г. началось наступление советских войск на Среднем Дону – операция «Малый Сатурн». В этой операции войска Воронежского и Юго-Западного фронтов должны были нанести один сокрушительный удар на юг и юго-запад из района Верхнего Мамона на Средний Дон в 100–200 км северо-западнее Сталинграда, разгромить войска противника, действовавшие на территории между Сталинградом и Ворошиловградом, рассечь коммуникации, идущие с запада к Сталинграду, выйти в тыл тормосинской группировки противника и вместе с другими фронтами парализовать все попытки группы армий «Дон»

под командованием Э. фон Манштейна спасти окружённые в Сталинграде дивизии. Ударным группировкам Юго-Западного и левого крыла Воронежского фронтов на участке от Новой Калитвы до Нижне-Чирской противостояли основные силы 8-й итальянской армии, немецкая оперативная группа «Холлидт» и остатки 3-й румынской армии – всего около 27 дивизий.

В итальянской историографии отмечается, что так называемая «вторая оборонительная битва на Дону» была начата 11 декабря, когда разведчики советской 1-й гвардейской армии атаковали позиции 2-го итальянского армейского корпуса на стыке Воронежского и Юго-Западного фронтов. Затем несколько стрелковых батальонов 6-й армии генерала Ф.М. Харитонова провели разведку боем. Боевое охранение итальянской 5-й дивизии было уничтожено по всей полосе прорыва.

Советские войска овладели несколькими высотами на южном берегу Дона, деревней Самодуровка и частью деревни Дерезовка.

В своих мемуарах генерал армии М.И. Казаков писал: «Итальянцы долго не могли успокоиться. В течение второй половины дня 12 декабря и весь день 13 декабря они вели контратаки, пытаясь восстановить положение. В бой по отражению этих контратак втянулась почти вся 127-я стрелковая дивизия. Её бойцы и командиры действовали умело и мужественно. Они удержали плацдарм и нанесли серьёзный урон 5-й итальянской дивизии»48. Затем два дня русские наступали южнее на участке дивизии «Пасубио». На третий день советская пехота поднялась на штурм позиций дивизии «Коссерия» в Новой Калитве, и итальянские соединения были вынуждены отступить. Чтобы восстановить положение, командование группы армий «Б» вывело из оперативного резерва 385-ю немецкую пехотную дивизию, которая закрепилась в траншеях на левом крыле дивизии «Коссерия».

Утром 16 декабря 1942 г. с полуторачасовой артподготовки началось наступление войск Юго-Западного фронта и 6-й армии Воронежского фронта. После артподготовки 1-я гвардейская и 6-я армии перешли в наступление. В результате трёхчасового боя стрелковые соединения 6-й армии вклинились в оборону противника на 2–3 км. Однако для развития наметившегося успеха сил оказалось недостаточно.

Обстановка на участке прорыва 1-й гвардейской армии складывалась неблагоприятно – 41-я и 44-я гвардейские стрелковые дивизии, наступавшие в центре ударной группировки армии, встретили ожесточённое сопротивление противника и к середине дня смогли вклиниться в его оборону всего на 300–400 м. Чтобы ускорить прорыв главной полосы обороны противника, командующий войсками фронта приказал ввести в сражение танковые корпуса. Но, едва вступив в соприкосновение с противником, они попали на минные поля и понесли значительные потери. Только утром 17 декабря, после разминирования, корпуса возобновили наступление. Первыми завершили прорыв главной полосы обороны противника 35-й танковый и 4-й гвардейский стрелковый корпуса, в прорыв устремились 17-й и 18-й танковые корпуса. К концу дня танковые корпуса и дивизии 4-го гвардейского стрелкового корпуса продвинулись на 20–25 км и подошли к рубежу обороны противника по реке Богучарка49.

В ночь на 18 декабря 25-й танковый корпус во взаимодействии с 41-й гвардейской стрелковой дивизией сломил сопротивление противника на реке Богучарка и продвинулся на 10 км в южном направлении. Командование 8-й итальянской армии попыталось закрыть эту брешь, выдвинув 3-ю альпийскую дивизию «Юлия», 27-ю немецкую танковую дивизию и часть подразделений 387-й немецкой пехотной дивизии. В ходе упорных боёв в течение 18 декабря итало-немецкие части оставили рубеж обороны и стали отходить на юг и юго-запад.

В итоге оборона на богучарском направлении была прорвана. К исходу дня советские танки вышли в тыл 35-го итальянского армейского корпуса50. Командир дивизии «Юлия» У. Риканьо прибыл 18 декабря в штаб 2-го итальянского армейского корпуса, расположенный в селе Митрофановка, чтобы узнать последние новости о результатах боёв и уточнить задачи своей дивизии. Командир корпуса генерал Джованни Зангьери не смог поставить генералу Риканьо никаких задач, тельные силы, советские танки вклинились в оборону и централизованное управление войсками было потеряно.

Остатки 2-го армейского корпуса стали откатываться с рубежа Дона, потеряв убитыми, ранеными и пленными 70% своего состава. «Для того чтобы избежать поражения, необходимо было раньше снабжать войска на переднем крае обороны продовольствием, горючим и боеприпасами. Но ничего этого не было получено», – утверждал итальянский полковник Бозелли51.

Ночью 19 декабря командование армии официально передало оперативную ответственность из рук командования 2-го итальянского армейского корпуса 24-му немецкому танковому корпусу, штаб которого был расположен в Голой. Командование 24-го немецкого танкового корпуса заменило командование 2-го итальянского армейского корпуса бесцеремонно, просто отключив телефонную связь между 2-м итальянским корпусом и немецкими частями52. Пока остатки дивизий «Равенна» и «Коссерия» отходили в тыл, командование 2-го итальянского армейского корпуса было перемещено в Ворошиловград.

Днём 19 декабря советские войска атаковали левый фланг альпийского корпуса. Позиции дивизии «Кунеэнзе» в Старой Калитве подверглись сильной бомбёжке. Батальон «Салуццо» на правом крае участка дивизии «Кунеэнзе» пошёл в бой вместе с остатками 89-го пехотного полка дивизии «Коссерия», которые оказали упорное сопротивление в районе Новой Калитвы. На рубеже Новая Калитва – Зелёный Яр – Ивановка части «группы быстрого действия» дивизии «Юлия» и дивизионная группа «Фогеляйн» (сформированная из полицейских и охранных частей), войска которой тоже действовали здесь, предпринимали невероятные усилия, чтобы остановить соединения Воронежского фронта. Подход «группы быстрого действия» и батальона «Монте Червино» обеспечил развёртывание войск дивизии «Юлия» на позициях участка 24-гo танкового корпуса.

20 декабря на участке альпийской дивизии «Кунеэнзе» остатки пехотной дивизии «Коссерия» (2-й и 3-й/89-й полки), которые были переведены в распоряжение этой альпийской дивизии, через 9 дней упорной обороны отошли в сторону хутора Лощина и Россоши и потом направились в село Лизиновка, где воссоединились с другими остатками дивизии «Коссерия». На южном крыле альпийского корпуса командование 24-гo танкового корпуса организовало оборону на новых рубежах. Частям дивизии «Юлия» удалось закрепиться на оборонительной линии в районе слияния рек Чёрная Калитва и Дон. До начала января 1943 г. все атаки советских войск были отбиты.

Наступление войск Юго-Западного и Воронежского фронтов на Среднем Дону заставило командование 8-й итальянской армии изменить расположение альпийского корпуса на Верхнем Дону. Имея одноэшелонное оперативное построение, армейский корпус дислоцировался на правом берегу Дона. 18 декабря 1942 г. на левом фланге, от населённого пункта Верхний Карабут до южной окраины Белогорья, дислоцировалась 2-я горнострелковая дивизия «Тридентина»;

в центре, на рубеже сёл Украинская Буйловка и Нижний Карабут, 156-я пехотная дивизия «Виченца» сменила 3-ю альпийскую дивизию; 4-я горнострелковая дивизия «Кунеэнзе» занимала позиции от Нижнего Карабута до Старой Калитвы; 3-я альпийская дивизия «Юлия» базировалась возле урочища Зелёный южнее Новой Калитвы до деревни Ивановка. На правом фланге итальянского альпийского корпуса она была включена в состав своего правого соседа – 24-го немецкого танкового корпуса – для усиления обороны на рубеже от Новой Калитвы до Михайловки.

Для создания здесь нового фронта резервов у 8-й итальянской армии не хватало. Таким образом, под командованием 24-го немецкого танкового корпуса находились 385-я и 387-я немецкие пехотные дивизии, дивизионная группа «Фогеляйн» и 27-я немецкая танковая дивизия. Эти соединения установили непосредственную связь с альпийским корпусом. Управлению 24-го танкового корпуса, под командование которого была передана и 3-я дивизия «Юлия», было поручено прикрывать правый фланг ОстрогожскоРоссошанской группировки.

Дальше к западу располагалась оперативная группа под командованием генерала М. Фреттер-Пико, образованная группой армий «Б»

за счёт мобилизации всех людских ресурсов, включая личный состав тыловых служб. Восточнее Старобельска, где разместился штаб командующего 8-й итальянской армией генерала И. Гарибольди, оборона была усилена 19-й немецкой танковой дивизией.

Ещё три уцелевшие итало-немецкие группировки находились в окружении на Среднем Дону, возле освобождённой Юго-Западным фронтом зоны. Это были остатки дивизий «Пасубио», «Равенна»

и «Торино», окружённые в Чертково (около 7 тысяч человек), гарнизон в Миллерово (12 тысяч итальянцев и немцев) и гарнизон на аэродроме в Гартмашевкe, в 12 км юго-западнее Кантемировки.

Левый и правый фланги оборонительной линии ОстрогожскоРоссошанской группировки коренным образом отличались друг от друга. На фронтe, проходившем по берегу и у притока Дона от Верхнего Карабута до Новой Калитвы, дивизии «Тридентина», «Виченца»

и «Кунеэнзе» заняли выгодную оборонительную линию, на создание которой ушло полгода. Местность здесь – крутой высокий берег Дона, ствовала обороняющейся стороне. Наученные горьким опытом, альпийские соединения лихорадочно укрепляли свои позиции и усиливали оборону огневыми средствами, создавая глубоко эшелонированные системы окопов и дзотов.

И напротив, ландшафт местности серьёзно осложнял оборону войск правого крыла горнострелкового корпуса. После разгрома в результате операции «Малый Сатурн» 2-го итальянского армейского корпусa, соединения под командованием 24-го немецкого танкового корпуса остановились на случайном рубеже, прикрывая открытый фланг до Михайловки. Здесь, в открытой степи, дивизия «Юлия»

во главе с генералом У. Риканьо, взаимодействуя с немецкими дивизиями, держала оборону.

30 декабря линия Юго-Западного фронта на Среднем Дону стабилизировaлась на рубеже Новая Калитва – Марковка – Чертково – Волошино – севернее рубежа Миллерово – Ильинка – Скосырская – Чернышев. Операция «Малый Сатурн» была полностью завершена.

В ходе декабрьского наступления на Среднем Дону войска Юго-Западного и Воронежского фронтов, продвинувшись на запад на 200 км, нанесли поражение 8-й итальянской армии и левому крылу группы армий «Дон». В 8-й итальянской армии были разгромлены 5-я пехотная дивизия «Коссерия», 3-я пехотная дивизия «Равенна», 3-я подвижная дивизия «Принц Амедео герцог д’Аоста», 2-я пехотная дивизия «Сфорцеска», 9-я автотранспортируемая пехотная дивизия «Пасубио», 52-я автотранспортируемая пехотная дивизия «Торино» и одна бригада чернорубашечников. К 31 декабря 1942 г. части 8-й итальянской армии в составе 2-й и 29-й дивизий и 35-го армейского корпуса потеряли всю боевую технику и более 70% солдат и офицеров убитыми, ранеными и пленными53.

Всё это требовало от итальянского верховного командования новых решений. Но декабрьское поражение не привело к переосмысливанию необходимости участия Италии в войне против Советского Союза. Итальянское командование считало, что кризис на Донском фронте разрешён.

Начальник генерального штаба маршал граф У. Кавальеро и командующий 8-й армией генерал И. Гарибольди не осознавали грядущей угрозы советского наступления против альпийского корпуса и полагали, что после операции «Малый Сатурн» у Красной армии не будет возможности нанести новый удар на Донском фронте.

В конце декабря 1942 г. в итальянском генеральном штабе были уверены, что наступление под Сталинградом истощило резервы Красной армии. Не учитывали, что наступление Красной армии на Дону на 400-километровом фронте от Котельниково до Новой Калитвы изменило ситуацию, в то же время положение 6-й немецкой армии стало уже безнадёжным. Но «военные лидеры Оси, которые могли измерить масштаб катастрофы под Сталинградом лучше всех, не хотели признаться даже самим себе в сложной ситуации на Дону […]. Муссолини был отвлечён поражением в Северной Африке, теперь более важным для Италии, чем на далёком Восточном фронте»54.

В это самое время остатки итальянской 8-й армии, уцелевшие на Дону, спасались бегством, и когда один из сопровождавших Г. Чиано чиновников спросил у офицера ОКВ, тяжёлые ли потери понесли итальянцы, ему ответили: «Никаких потерь нет: они просто бегут»55.

Центральный архив Министерства обороны РФ (далее – ЦАМО). Ф. 500. Оп. 6. Д. 123.

Messe G. La guerra al fronte russo : Il Corpo di Spedizione Italiano (CSIR). – Milano, 1964. – Кавальеро У. Записки о войне : Дневник начальника Итальянского генштаба. – М., 1968. – Писатель, ветеран Марио Ригони Стерн, бывший очевидцем событий, писал об этом так: «В Аосте готовился батальон добровольцев “Монте Червино”. Призвали нас, инструкторов по катанию на лыжах, для того чтобы создать группы по обучению солдат CSIR. Они думали послать эти группы, состоявшие из одного младшего лейтенанта, двух сержантов и двух инструкторов по катанию на лыжах, в каждое подразделение пехоты, берсальеров или чернорубашечников, которые находились на Донецком фронте, чтобы научить катанию на лыжах. В казарме города Аосты было тридцать инструкторов и десяток офицеров. Подготовку ускорили. Мы должны были уехать к Рождеству, но уехали к 10 января 1942 г. Альпийцы были в восторге, они думали, что им предстоит пережить настоящее приключение: съездить на фронт, и с окончанием войны, которая, по их мнению, должна была завершиться к весне, вернуться. Мы пересекли границу с Польшей в Бресте, приехали во Львов и начали понимать, как немцы вели себя. Когда мы прибыли в Сталино, генерал Мессе встретил нас на вокзале с приветственной речью: “Не думайте, альпийцы, что вы приехали на войну-молнию”. На самом деле всё кончилось тем, что мы дошли до фронта пешком, из Сталино до Новой Орловки. Придя в Рыково, мы остановились там до мая» (see:

Dalla parte di Ivan : Il racconto della ritirata del Don a confronto con la storia locale Russa. – See: Le operazioni delle unita italiane al fronte russo : (1941–1943). – Roma, 2000.

После 9 июля 1942 г. 35-й армейский корпус сохранил старое название с аббревиатурой Генерал Джованни Мессе оставался командиром корпуса до 1 ноября 1942 г., когда его сменил корпусный генерал Франческо Цингалес.

Сухопутные войска Италии насчитывали всего 6 aльпийских дивизий: кроме вышеуказанных, 1-я «Тауринезе», 5-я «Пустерия» и 6-я «Альпи Граие».

Gli italiani sul fronte russo. – Bari, 1982. – P. 179.

В Ливии в это время находилось 60 тысяч человек из итальянских сухопутных войск.

С отправкой новых соединений на советско-германский фронт летом 1942 г. в России оказалось 79% действующей армии сухопутных сил Италии. B ARMIR количество автомашин превышало в 2 раза количество автотранспорта итальянских дивизий на североафриканском театре военных действий.

Gli italiani sul fronte russo... – P. 179–180.

Штабные службы, командование корпуса, дивизия «Равенна», 54-й пехотный полк и артиллерийские части дивизии «Сфорцеска» прибыли под Харьков; дивизия «Коссерия», 53-й пехотный полк и службы дивизии «Сфорцеска» – в район Горловка – Сталино.

Первые шагали по степям до назначенного рубежа 1200 км; соединения, высадившиеся под Сталино, прошли 500 км.

См.: Сафронов В.Г. Итальянские войска на советско-германском фронте, 1941–1943. – Aльпийские дивизии, единственные среди итальянских сухопутных войск, были организованы в 3 полка (2 горнострелковых и 1 альпийский артиллерийский; каждый полк имел 3 батальона) плюс смешанный батальон инженерных войск и группы артиллерии.

Государственный архив Воронежской области (далее – ГАВО). Ф. 2100. Оп. 1.

Rasero A. Tridentina avanti! : Storia di una divisione alpina. – Milano, 1982. – P. 345.

Vettorazzo G. Cento lettere dalla Russia, 1942–1943. – [Rovereto], 1993. – Р. 41.

See: Rasero A. Tridentina avanti!.. – P. 346.

Le operazioni delle unita italiane sul fronte russo… – Р. 135.

Rasero A. L’eroica Cuneense : Storia della Divisione Alpina martire. – Milano, 1985. – P. 310.

See: Gli italiani sul fronte russo... – P. 218.

Войска советской 1-й стрелковой дивизии, наступавшие на Осетровку, расширили плацдарм на западном берегу до 8 км по фронту и до 4 км в глубину. В декабре 1942 г. Осетровский плацдарм сыграл основную роль в ходе операции «Малый Сатурн».

Gli italiani sul fronte russo... – Р. 274.

Rasero A. 5° Alpini. – Rovereto, 1963. – P. 388. Опоздание с отправкой автомобилей из интендантства армии объясняется, по мнению Мессе, недостаточным снабжением горючим со стороны немцев, которые воспрепятствовали быстрому приезду в район альпийских частей и итальянского танкового батальона (Messe G. Op. cit. – P. 220).

Le operazioni delle unita italiane sul fronte russo... – Р. 182.

Rasero A. L’eroica Cuneense... – P. 316.

Цит. по: Rasero A. L’eroica Cuneense... – Р. 324.

Таким образом, в этот корпус, называемый «смешанным», в составе которого вначале было две немецкие пехотные дивизии (294-я и 62-я) и итальянская дивизия «Торино», под немецкое командование вошла почти половина частей пехоты 8-й армии на рубежах рек Дон и Чир. Надо подчеркнуть, что 29-й армейский корпус находился на своей позиции на Дону, когда вошёл в состав 8-й итальянской армии с 27 июля до конца декабря 1942 г.

Rasero A. L’eroica Cuneense... – Р. 327.

Казаков М.И. Над картой былых сражений. – М., 1971. – C. 138–139.

См.: Великая Отечественная война, 1941-1945 : Воен.-ист. очерки : В 4 кн. Кн. 2 : Перелом. – М., 1998. – С. 86–87.

Arhivio Ufficio Storico dello Stato Maggiore dell’Esercito Italiano. – Diario Storico. Allegato Le operazioni delle unita italiane sul fronte russo… – Р. 382.

Valori A. La campagna di Russia : CSIR – ARMIR, 1941–1943 : Vol. 1–2. Vol. 2. – Roma, Германская военная разведка о спецоперации союзников в Северной Франции 1942 г. занимает особое место в вооружённом противоборстве стран антигитлеровской коалиции с державами Оси, так как разгром германской армии зимой 1941/42 гг. под Москвой стал первым серьёзным поражением за всю военную кампанию, начиная с осени 1939 г. События третьего года Второй мировой войны существенно поколебали в глазах мировой общественности миф о непобедимости германского оружия.

В Советском Союзе с нетерпением ждали от союзников открытия Второго фронта в Европе. Несколько эпизодов, которые характеризуют общественное мнение по обе стороны Атлантики по данному поводу, приводит американский историк Чарльз Б. Макдональд: «В связи с трёхлетним давлением русских открыть Второй фронт, журнал “Таймс” поместил шутку, которая якобы получила широкое распространение в Англии: сонный Черчилль в 4 часа утра берёт телефонную трубку и слышит знакомый голос: “Уинстон, это я, Джо. Я у Киля. Теперь вы можете переходить Ла-Манш. Теперь безопасно”. Поздно вечером 3 июня (1942 г. – В.М.) в Лондоне девушка-практикантка в бюро Ассошиэйтед Пресс, тренируясь на телетайпе, который случайно оказался включённым, послала в полную предчувствий Америку ложное сообщение: “Срочно. Пресс Ассошиэйтед. Молния. Штаб Эйзенхауэра объявил о высадке союзников во Франции”. Ошеломлённые представители штаба Эйзенхауэра поспешили выступить с опровержением»1.

12 августа 1942 г. У. Черчилль вместе- со специальным посланником президента США Ф. Рузвельта А. Гарриманом прибыли из Тегерана в Москву. Главным вопросом на советско-британских переговорах были перспективы открытия Второго фронта. И.В. Сталин требовал открытия фронта в Европе, мотивируя свою точку зрения тем, что в этот период основные силы вермахта скованы на советско-германском фронте. В ответ британский премьер-министр предложил осуществить высадку в октябре 1942 г. англо-американских войск в Северной Африке (операция «Факел», англ. – Operation Torch) и предоставил советскому лидеру следующий аргумент в пользу этого решения: «Если к концу года нам удастся овладеть Северной Африкой, мы могли бы угрожать брюху гитлеровской Европы, и эта операция должна рассматриваться в сочетании с операцией 1943 г. (речь идёт о плане “Раунд-ап”, освобождении оккупированной Франции в 1943 г. – В.М.). Это и есть то, что мы с американцами решили сделать. Чтобы проиллюстрировать свои разъяснения, я тем временем нарисовал крокодила и объяснил Сталину с помощью этого рисунка, как мы намереваемся атаковать мягкое брюхо крокодила, в то время как мы атакуем его жёсткую морду»2.

Переговоры проходили в напряжённой обстановке. Советская сторона твёрдо настаивала на открытии Второго фронта в Европе, что полностью соответствовало англо-советскому коммюнике от 11 июня 1942 г., опубликованному в ходе визита В.М. Молотова в Лондон.

Однако в своей книге У. Черчилль отметил, что в тот момент, когда составлялся этот документ, он лично вручил В.М. Молотову памятную записку: «Мы ведём подготовку к высадке на континент в августе или сентябре 1942 г. Как уже объяснялось, основным фактором, ограничивающим размеры десантных сил, является наличие специальных десантных судов. Между тем ясно, что ни для дела русских, ни для дела союзников в целом не было полезно, если бы мы ради действий любой ценой предприняли какую-либо операцию, которая закончилась бы катастрофой и дала бы противнику удобный случай для похвальбы, а нас ввергла бы в замешательство. Невозможно сказать заранее, будет ли положение таково, чтобы сделать эту операцию осуществимой, когда наступит время. Следовательно, мы не можем дать обещания в этом отношении, но если это окажется здравым и разумным, мы не поколеблемся претворить свои планы в жизнь»3.

Этой запиской британский премьер-министр хотел предупредить Москву, что англо-американские союзники не располагают достаточными силами и средствами для высадки на континенте.

Реакция И.В. Сталина на отказ открыть Второй фронт в Европе была достаточно жёсткой. 13 августа 1942 г. советский лидер вручил У. Черчиллю меморандум, в котором констатировалось следующее:

«[…] Легко понять, что отказ Правительства Великобритании от создания Второго фронта в 1942 г. в Европе наносит моральный удар всей советской общественности, рассчитывающей на создание Второго фронта, осложняет положение Красной армии на фронте и наносит ущерб планам советского командования.

[…] Мне и моим коллегам кажется, что 1942 г. представляет наиболее благоприятные условия для создания Второго фронта в Европе, так Раздел 1. Германская военная разведка о спецоперации союзников как почти все силы немецких войск, и притом лучшие силы, отвлечены на Восточный фронт, а в Европе оставлено незначительное количество сил, и притом худших сил. […] Мы считаем поэтому, что именно в 1942 г.

возможно и следует создать Второй фронт в Европе. Но мне, к сожалению, не удалось убедить в этом господина премьер-министра Великобритании, а г. Гарриман, представитель президента США при переговорах в Москве, целиком поддержал господина премьер-министра»4.

Утром 16 августа У. Черчилль и сопровождавшие его лица вылетели на родину. 18 августа 1942 г., за день до начала операции союзников в Дьеппе, на страницах центральных советских газет было опубликовано англо-советское коммюнике по результатам переговоров в Москве.

В документе говорилось, что в ходе переговоров «принят ряд решений, охватывающих область войны против гитлеровской Германии и её сообщников в Европе. Эту справедливую освободительную войну оба правительства исполнены решимости вести со всей силой и энергией до полного уничтожения гитлеризма и всякой подобной тирании»5.

Тем временем к середине лета 1942 г. на южном фланге советскогерманского фронта сложилось критическое положение. В результате поражения крупной группировки Красной армии под Харьковом командование вермахта смогло начать крупное стратегическое наступление по расходящимся направлениям – на Кавказ и на Волгу (план «Блау»). Части Красной армии на южном участке фронта отступали к Сталинграду и Ростову-на-Дону.

3 июля 1942 г. после 250-дневной героической обороны пал Севастополь, 23 июля пал Ростов-на-Дону – и путь вермахта на Кавказ был открыт.

28 июля 1942 г. вышел приказ наркома обороны СССР № 227, ужесточавший дисциплину в Красной армии, запрещавший отход войск с занимаемых позиций без приказа руководства, вводивший штрафные роты и батальоны (в составе армий и фронтов соответственно), а также заградительные отряды в составе армий.

В первой декаде августа 1942 г. части 1-й танковой армии генералполковника Э. фон Клейста захватили нефтяные скважины Майкопа и вышли к предгорьям Кавказа. 6-я армия под командованием генералполковника Ф. Паулюса рвалась к Сталинграду. В Северной Африке немецко-итальянские части генерал-полковника Э. Роммеля, известного как «Лис пустыни», теснили 8-ю британскую армию, в командование которой с 13 августа вступил генерал-лейтенант Б. Монтгомери.

В такой военно-политической обстановке и развивались события, речь о которых пойдёт ниже.

19 августа 1942 г. союзники предприняли высадку тактического десанта на севере Франции. Это драматическое событие вошло в историю как рейд на Дьепп, или операция «Юбилей».

Советско-германский фронт на Востоке накрепко связал большую часть германских дивизий, что давало возможность начать активные действия на других фронтах. Общественность стран-союзниц по антигитлеровской коалиции всё настойчивее требовала от политического и военного руководства открытия Второго фронта против нацистов.

К тому же У. Черчиллю и Ф. Рузвельту необходимо было делом показать И.В. Сталину готовность к решительным боевым действиям против А. Гитлера. С этой целью союзным командованием было принято решение подготовить и провести разведывательно-диверсионную операцию на побережье Нормандии (Северная Франция).

27 июля 1942 г. британский Комитет начальников штабов издал директиву, которая определила окончательную дату проведения операции – август 1942 г. Разведывательно-диверсионная операция была спланирована Штабом совместных операций (англ. Combined Operations Headquarters) под руководством коммодора лорда Л. Маунтбеттена.

Планом операции, первоначально получившим кодовое название «Раттер» (англ. Rutter, позже – «Юбилей», англ. Jubilee), предусматривалось кратковременно овладеть оккупированным немцами портом Дьепп, уничтожить береговые батареи и радиопеленгаторные станции противника, получить разведывательные сведения от захваченных в плен германских солдат и офицеров, а также оценить ответные действия германского командования. Союзники также планировали разрушить оборонительные сооружения, портовые здания и стратегические объекты порта.

Для проведения рейда на Дьепп было выделено примерно 5000 канадских пехотинцев 4-й и 6-й бригад из состава 2-й канадской пехотной дивизии (командир – генерал-майор Дж. Робертс6), 1000 (по другим данным – 1075) британских «коммандос» и 50 американцев из батальона «рейнджеров». Морские силы в десантной операции состояли из восьми эскадренных миноносцев, девяти пехотно-десантных кораблей, 39 кораблей и катеров прибрежного действия, двух вспомогательных судов, а также 179 единиц десантно-высадочных средств и 77 эскадрилий королевских ВВС (из них 66 эскадрилий составляли самолёты истребительной авиации). Им противостояли подразделения 302-й пехотной дивизии7 вермахта (командир – генерал-лейтенант К. Хаазе8).

19 августа 1942 г. в 4:50 утра началась высадка десанта союзников на побережье в районе Дьеппа. Фланговые атаки на Дьепп, предпринятые десантом с четырёх плацдармов, захлебнулись, столкнувшись с хорошо организованным сопротивлением подразделений 302-й пехотной дивизии вермахта. К трём часам дня высадка провалилась. Высаженные подразделения с потерями отошли на суда.

Раздел 1. Германская военная разведка о спецоперации союзников В своей книге, посвящённой Второй мировой войне, бывший тогда премьер-министром Великобритании У. Черчилль несколько страниц посвятил высадке союзного десанта в районе Дьеппа. По словам У. Черчилля, Объединённый комитет начальников штабов приступил к планированию операции ещё в начале апреля 1942 г., сразу после рейда на Сен-Назер9. 17 августа 1942 г. У. Черчилль вернулся из Москвы в Лондон, и в этот же день ему доложили о начале операции «Юбилей»:

«17-го я получил известие о высадке в Дьеппе, планы которой начали разрабатываться в апреле после блестящего и дерзкого рейда на Сен-Назер.

13 мая примерный план (операция “Раттер”) был одобрен комитетом начальников штабов в качестве основы для подробной разработки командующими вооружёнными силами. Три рода вооружённых сил должны были использовать более 10 тысяч человек. Это была, безусловно, самая значительная операция такого рода, которую мы до сих пор пытались предпринять против побережья оккупированной Франции.

Судя по сведениям разведки, Дьепп находился в руках второразрядных германских войск численностью до одного батальона, насчитывавших вместе со вспомогательными частями в целом не более 1400 человек.

Атака первоначально намечалась на 4 июля, и войска погрузились на суда в портах на острове Уайт. Погода была неблагоприятной, и операцию пришлось отложить до 8 июля. Четыре германских самолёта совершили налёт на скопление судов. Погода не улучшалась, и войскам пришлось высадиться. Теперь было решено отменить всю операцию […].

Однако я считал крайне важным, чтобы этим летом была предпринята какая-либо операция крупного масштаба, и военные круги, казалось, сходились на том, что до тех пор, пока не будет предпринята операция таких масштабов, ни один ответственный генерал не возьмёт на себя задачу планирования главного вторжения […].

Из беседы с адмиралом Л. Маунтбеттеном стало ясно, что у нас нет времени для подготовки новой широкой операции текущим летом, но что Дьеппскую операцию (получившую новое кодовое название “Джубили”) можно провести ещё в течение месяца при условии, если будут приняты исключительные меры для обеспечения секретности.

Поэтому не делалось никаких записей, но после того, как канадские власти и начальники штабов дали своё согласие, я лично пересмотрел планы вместе с начальником имперского генерального штаба, адмиралом Л. Маунтбеттеном и командующим военно-морскими силами капитаном Дж. Хьюзом-Холлетом. Было ясно, что не предлагалось значительных изменений в операции “Джубили” по сравнению с операцией “Раттер”, если не считать замены авиадесантных войск отрядами “коммандос”, задачей которых было заставить замолчать фланговые береговые батареи […]. Несмотря на то что десантное судно, на котором находился один из отрядов “коммандос”, неожиданно натолкнулось на германский береговой конвой, одна из батарей была полностью уничтожена, а другой помешали серьёзно воспрепятствовать проведению операции, и поэтому это изменение никак не отразилось на исходе операции.

Сведения, полученные нами после войны на основании ознакомления с германскими документами, говорят о том, что немцы не были особо предупреждены о готовящейся операции в Дьеппе в результате просачивания сведений о ней. Однако общее предположение об угрозе сектору Дьеппа привело к усилению оборонных мероприятий по всему фронту.

Были приняты особые меры предосторожности в период между 10 и 19 августа, когда луна и прилив благоприятствовали высадке. Дивизия, на которую была возложена оборона сектора Дьеппа, в течение июля – августа получила подкрепление, достигла полной численности и находилась в состоянии обычной боевой готовности к началу операции […].

Хотя все войска, в том числе английские отряды “коммандос” и команды десантных судов и сопровождавших их кораблей, проявили исключительное мужество и преданность и было совершено много превосходных подвигов, результаты были разочаровывающими и наши потери очень велики. Во второй канадской дивизии 18 процентов из пяти тысяч человек, находившихся на судах, погибли и почти две тысячи были захвачены в плен.

Теперь, когда оглядываешься назад, жертвы, понесённые в результате этой памятной операции, могут показаться не соответствующими достигнутым результатам. Но было бы неверно подходить к этому эпизоду исключительно с такой меркой. Дьепп занимает особое место в истории войны, и тяжёлые потери не должны заставлять нас расценивать эту операцию как провал. Это была дорогостоящая, но не бесплодная разведка боем. В тактическом отношении она чрезвычайно обогатила наш опыт […]. Кроме того, эта операция показала, что индивидуальное искусство и доблесть без тщательной организации и комбинированного обучения войск не дадут положительных результатов и что залогом успеха являются согласованные действия […].

В стратегическом отношении эта операция заставила немцев серьзнее относиться к угрозе, создавшейся для всего побережья оккупированной Франции. Это помогло удержать на Западе немецкие войска и ресурсы, что несколько облегчило давление на Россию. Слава храбрым, павшим в боях. Их подвиг был не напрасным»10.

Впоследствии тот факт, что операция «Юбилей» практически совпала по времени с советско-британской встречей в Москве, породил Раздел 1. Германская военная разведка о спецоперации союзников чённую на провал высадку в Северной Франции. Целью этой акции якобы было желание показать И.В. Сталину, что англо-британские войска в 1942 г. не располагают силами и средствами для осуществления полномасштабного вторжения на континент. Однако, как показывает детальное изучение исторических событий, эта версия ошибочна.

Но всё же несколько фраз в рассказе У. Черчилля выглядят довольно противоречивыми. С одной стороны, изучение трофейных документов германского верховного командования показало британцам, что «немцы не были особо предупреждены о готовящейся операции в Дьеппе», с другой – какие-то сведения всё же к противнику «просочились». И вовторых, 302-я немецкая пехотная дивизия была лишь укомплектована до полного штата, ей не было придано средств усиления, но, как оказалось, и этого было достаточно, чтобы результаты рейда были «разочаровывающими» и потери «очень велики». Поэтому невольно возникает вопрос: так знали немцы или нет о предстоящей операции в Дьеппе?

и мемуарах генералов и офицеров вермахта Небольшой анализ, связанный с рейдом союзников на Дьепп в августе 1942 г., включил в свою книгу, вышедшую в свет в 1951 г., генерал пехоты К. фон Типпельскирх (1891–1957). С начала января 1941 г. он командовал 30-й пехотной дивизией на советско-германском фронте, а с 27 августа 1942 г. был советником при командовании 8-й итальянской армии на Дону: «После вступления в войну американцы приняли принципиальное решение добиться сначала разгрома Германии, отсрочив решающую борьбу против Японии до тех пор, пока не будет достигнута победа в Европе. Англичане были полностью согласны с такой последовательностью, хотя у них, особенно у Черчилля, имелись серьёзные сомнения относительно целесообразности плана американцев уничтожить германские вооружённые силы, высадившись во Франции. Черчилль считал высадку во Франции в высшей степени сомнительной и в любом случае связанной с очень большими потерями операцией, неудача которой могла привести к непредвиденным последствиям. Англичане ещё больше укрепились в своём мнении после предпринятой в августе 1942 г.

попытки высадить десант в районе Дьеппа. У них тогда, конечно, не было намерения создать на европейском континенте постоянный плацдарм.

Высадка скорее должна была вызвать беспокойство германского командования и в какой-то мере сковать немецкие силы во Франции в тот момент, когда в результате продвижения немецких войск на Кавказе и на Дону русский фронт оказался в исключительно тяжёлом положении. Сталин настойчивее, чем когда-либо, торопил западные державы с открытием настоящего Второго фронта, да и англичанам необходимо было косвенно облегчить действия своих войск под Эль-Аламейном.

Кроме того, англичане хотели в ходе проведения такой операции испытать свои новые десантные средства и вообще приобрести опыт в технике проведения высадки.

Высадка началась ранним утром 19 августа 1942 г. в районе небольшого портового города Дьепп, расположенного в 80 км северо-восточнее устья Сены. В ней приняло участие сформированное из канадских, американских, деголлевских и английских войск соединение силой до дивизии. Поддержанные крупными силами авиации и соединением кораблей, десантные части высадились в четырёх пунктах побережья, однако местная береговая оборона всё время держала их под угрозой, так что вводить в бой значительные резервы союзники не рискнули. К 16 часам десант был сброшен в море. Противник потерял 28 танков и 1500 человек пленными, несколько его военных кораблей были потоплены береговой артиллерией и 83 самолёта уничтожены в воздушных боях. Быстрая и эффективная реакция немцев произвела на англичан сильное впечатление.

Немецкой пропагандой достигнутый успех был, несомненно, переоценён;

западным же державам исход высадки показал, какое огромное напряжение понадобится для обеспечения полного успеха вторжения»11.

Обратимся к мемуарам другого немецкого военачальника – генерала пехоты Г. Блюментрита (1882–1967). С января 1942 г. он занимал пост заместителя начальника штаба ОКХ, а с конца сентября того же года – начальника штаба группы армий «Д» генерал-фельдмаршала Г. фон Рундштедта во Франции, сменив на этом посту генерала пехоты К. Цейтцлера.

Немецкий генерал более подробно, чем его коллега К. фон Типпельскирх, рассмотрел эпизод, посвящённый высадке союзников в районе Дьеппа. Заметим, однако, что сам Г. Блюментрит не был очевидцем этого события, он прибыл на Западный фронт лишь в конце сентября 1942 г., уже после того как произошла трагедия на пляжах Дьеппа. Возможно, именно поэтому он считал эту высадку неожиданной для немцев.

«Эта операция (речь идёт о рейде на Дьепп. – В.М.) оказалась полной неожиданностью. В ночь с 18 на 19 августа немецкий конвой вышел из Гавра и двинулся вдоль побережья в северо-восточном направлении.

Около 5 часов утра он был примерно на уровне Дьеппа. Неожиданно со стороны моря западнее Дьеппа раздался тяжёлый грохот орудий.

Это послужило сигналом для береговых батарей, пришедших в боевую готовность. Британские военные корабли, двигавшиеся с запада, натолкнулись на немецкий конвой. Немцы были захвачены врасплох, однако большинству немецких судов удалось вернуться в гавань на северном побережье Франции. Да, немцам фантастически повезло, что они подошли к Дьеппу в нужный момент, и врагу не удалось совершить задуманное.

Раздел 1. Германская военная разведка о спецоперации союзников Известие о набеге поступило в штаб Рундштедта от 15-й армии примерно в 6 часов утра. “Враг предпринимает попытку высадиться в районе Дьеппа”. Начальник оперативного отдела полковник Циммерман немедленно довел эту информацию до руководства. Начальник штаба генерал Цейтцлер проинформировал Рундштедта. Немедленно были отданы необходимые приказы. Получив донесение, штаб вермахта передал информацию третьему воздушному флоту и западной военно-морской группе, а также командующим в Париже и Брюсселе. Рундштедт не знал, предпримет ли враг попытку высадиться в других пунктах или нет, а поэтому сигнал тревоги поступил на все участки фронта. Британцы высадились на фронте протяжённостью около 20 километров, где их встретила 302-я пехотная дивизия. Немцы сражались храбро, но это была всего лишь “береговая дивизия”, слабо оснащённая и не имевшая современного оружия.

Третий воздушный флот и военно-морская группа провели разведывательные операции с целью выяснения, насколько силён противник и нет ли на подходе новых вражеских судов. Рундштедт, решительный противник позиционной обороны, приказал поднять по тревоге все имеющиеся резервы, чтобы мощным контрнаступлением отбросить врага с побережья. У Амьена в полной боевой готовности стояла 10-я танковая дивизия, а в окрестностях Руана – 1-я танковая дивизия СС. Благодаря более выгодному расположению в бой была брошена 10-я танковая дивизия, а 1-я танковая дивизия СС оставалась на месте, готовая в любой момент прийти на помощь. Самолёты люфтваффе бомбили вражеские суда. ВМС бросили в бой все имеющиеся в распоряжении средства.

В 9 часов стало ясно, что основной удар британских сил направлен на Дьепп. По оценке Рундштедта, сделанной им утром 19 августа, операция была серьёзной, но не полномасштабной; британская авиация не проводила массированных атак.

В течение дня ситуация постепенно прояснилась. Вражеское наступление было остановлено. Удалось уничтожить значительное количество танков и судов противника. Враг понёс серьёзные потери, в особенности канадские войска. Глубина не позволила ввести в бой подводные лодки.

Немецкие дивизии наступали на врага с трёх сторон, а с воздуха их поддерживал третий воздушный флот.

Около 3 часов дня первые подразделения 10-й танковой дивизии подошли к Дьеппу, но их вмешательство уже не понадобилось: к тому времени побережье было полностью очищено от незваных гостей. Немцы понесли сравнительно небольшие потери, правда, была полностью стёрта с лица земли береговая батарея, на которой находилось 80 человек. В общей сложности немецкие потери составили приблизительно 300 человек.

Враг потерял примерно 700 человек убитыми, и около 3000 было захвачено в плен. Кроме того, было уничтожено 30 танков противника […].

Дьепп послужил хорошим уроком, и из него были сделаны соответствующие выводы. Рундштедт прекрасно понимал, что “операция Дьепп” является всего лишь репетицией и что важную роль на этот раз сыграла простая удача»12.

Приведём выдержку из воспоминаний ещё одного немецкого генштабиста. В 1939–1944 гг. он занимал пост заместителя начальника штаба Оперативного руководства ОКВ. В мемуарах генерала артиллерии В. Варлимонта (1894–1976) дважды вскользь упоминается высадка в районе Дьеппа. Рассказ В. Варлимонта интересен тем, что он подчёркивает уверенность фюрера в скором проведении высадки десанта союзников в одном из районов Северной Франции: «Гитлер оценивал масштаб первых побед нашего наступления на Востоке (речь идёт о событиях лета 1942 г. – В.М.) всё выше и выше; однако чем выше была его оценка, тем больше он считал, что мы должны рассчитывать на то, что с целью оказания помощи русским западные союзники предпримут попытки высадить десант на Западе. 6 июля Гальдер высказывает в своём дневнике как разочарование, так и опасение, отмечая, что “как объявлено несколько дней назад, по этой причине фюрер отказывается отпустить дивизию СС “Лейбштандарт Адольф Гитлер”, которая была весьма полезна для удара 1-й танковой дивизии” […]. Кульминация наступила 23 июля, когда Гитлер вопреки всем нормам, регулирующим право Верховного главнокомандующего руководить в деталях диспозицией сил, грубо отклонил возражения не только Гальдера, но на этот раз и Йодля и приказал танковой гренадерской дивизии “Великая Германия”, одному из элитных соединений сухопутных сил, остановиться в самый разгар наступления и готовиться к переброске на Запад.

В этой связи заслуживают внимания один или два момента: в приказе насчёт переброски дивизии СС в числе самых угрожаемых районов побережья, где возможна высадка противника, упоминались Нормандия, Па-де-Кале и район Дьепп – Гавр; 19 августа 1942 г. британские и канадские самолёты сутки бомбили Дьепп; однако тех войск, которые стояли на Западе ещё до 9 июля, вполне хватило, чтобы справиться с ними; приказы дивизии “Великая Германия” были позднее изменены, и её задействовали для выполнения оборонительных задач на Восточном фронте в группе армий “Центр”»13.

В следующем параграфе В. Варлимонт вновь возвращается к эпизоду с Дьеппским десантом: «Озабоченность Гитлера делами на Западе никоим образом не ослабла после успешной защиты Дьеппа, поскольку в любом случае успех этот был сильно преувеличен в пропагандистских целях»14.

Добавим, что обеспокоенность Гитлера возможностью открытия Второго фронта в Европе была вполне обоснованной. 7 сентября 1942 г.

Раздел 1. Германская военная разведка о спецоперации союзников он. Здесь нашей целью является наступление против Германии. Имеется не меньше десятка различных пунктов, в которых могут быть предприняты атаки. Вы, конечно, не рассчитываете на то, что я вам подробно изложу дальнейшие планы, но вы можете быть уверены в том, что у нас в стране и в Англии ведётся подготовка, направленная на осуществление этой цели.

Мощь Германии должна быть сломлена на полях сражений Европы»15.

Дополнительные подробности о рейде на Дьепп приводит в своей книге бывший германский военный контрразведчик О. Райле, служивший в «Абверштелле Париж» в период описываемых событий: «Несмотря на инцидент в Сент-Назере, по разведданным, поступавшим к тому времени из лагеря западных держав, не следовало ожидать, что союзники в этом же году смогут предпринять широкомасштабную операцию по высадке для открытия на Западе постоянно действующего так называемого Второго фронта.

Советский Союз, в то время придававший большое значение открытию фронта на Западе, в надежде оттянуть армии с Восточного фронта, давил на своих западных союзников. Представлялось вероятным, что, по меньшей мере, будут предприняты и другие операции в духе СентНазера, чтобы побудить Германию для отражения подобных атак держать в готовности достаточные силы на Западе.

Принимая во внимание все эти обстоятельства, германская сторона летом 1942 г. превентивно отозвала с Восточного фронта опытные боевые части и передислоцировала их во Францию. В конце июля эти части промаршировали в Париже на грандиозном параде перед главнокомандующим группой армий “Запад” генерал-фельдмаршалом Рундштедтом и командующим войсками во Франции генералом от инфантерии Г. фон Штюльпнагелем. Речь шла об элитных моторизованных дивизиях СС, снискавших славу в боях на Востоке и оснащённых самым современным оружием.

Эта демонстрация германской военной мощи оказалась явно небесполезной. Но от вражеских разведслужб в Лондоне не могло ускользнуть и то, что, хотя и прибыли новые боеспособные соединения, однако, в свою очередь, находившиеся прежде во Франции дивизии без всякой помпы были сняты для передислокации их на Восток.

Следующая попытка высадки западных держав также не заставила себя долго ждать. 19 августа 1942 г. англо-канадские подразделения предприняли атаку с моря на побережье в районе Дьеппа, многократно описанную в литературе и прессе. Германское радио ранним утром того дня распространило следующее сенсационное сообщение:

“Союзники высадились под Дьеппом. Речь идёт об операции с целью вторжения. Мощный флот врага выжидает в море у французского побережья первых результатов атаки, чтобы высадить на суше подкрепления в живой силе и снаряжении”.

Несколько часов спустя немецкие станции передали другое сообщение: “Вторжение определённо провалилось. Части союзников сумели продержаться на французской земле лишь девять часов. Они были рассеяны и разгромлены нашим контрударом, в особенности ударами авиации и огнём артиллерии”. Фактические потери наступавших англоканадских соединений убитыми и ранеными были сравнительно высоки. Кроме того, около двух тысяч солдат попали в плен.

Но с какой целью в действительности союзники предприняли это нападение на Дьепп? Шла ли речь фактически о первой серьёзной попытке твёрдо стать на континент, чтобы затем высадить более сильное подкрепление и открыть фронт на Западе?

[…] Дело под Дьеппом не получило у германского командования однозначной оценки. Главнокомандующий группой армий “Запад” фон Рундштедт придерживался мнения, что речь идёт о крупной, тщательно подготовленной врагом разведке боем, целью которой в первую очередь был захват радиолокатора, а кроме того, приобретение боевого опыта в ходе подготовки к вторжению. Подобная оценка, подтвердившаяся в дальнейшем другими компетентными офицерами, среди которых находился и генерал-полковник Цейтцлер, в ОКВ не разделялась. Гитлеру некоторые его военные советники даже внушили мысль о попытке широкомасштабного вторжения.

Здесь следует признать, что абвер не мог своевременно добыть информацию, позволившую руководству чётко оценить операцию под Дьеппом. Но военная контрразведка могла сорвать небольшую акцию, запланированную врагом в связи с Дьеппом»16.

Вполне обоснованно можно предположить, что если не К. фон Типпельскирх, то уж Г. Блюментрит и тем более В. Варлимонт благодаря своему служебному положению были осведомлены о том, что германская военная разведка предоставила ОКВ сведения о подготовке союзниками десанта в районе Дьеппа. Тем более истинную причину провала операции «Юбилей» должен знать германский контрразведчик майор О. Райле. Так почему же они не написали об этом? Как и большинство немецких генералов и офицеров, воевавших на Западном фронте, после войны они попали в плен к англо-американским войскам. Вполне возможно, что в своих исследованиях и воспоминаниях о Второй мировой войне, написанных по указанию союзников, они предпочли не распространяться о провалах, допущенных британской разведкой во Франции. Поэтому в своих работах они или писали о том, что «рейд на Дьепп» был «неожиданным» для вермахта на Западе, или о значении этой операции для последующего вторжения на европейский континент летом 1944 г.

Раздел 1. Германская военная разведка о спецоперации союзников Мировая печать, в том числе и советская, уделила значительное внимание операции союзников в районе Дьеппа. Впервые союзники провели наступательные боевые действия на европейском континенте, в которых приняли участие американские солдаты и бойцы «Сражающейся Франции». Кроме того, рейд на Дьепп стал ареной международной информационной борьбы, и если в районе Дьеппа англо-американские войска потерпели поражение, то информационная битва была союзниками, безусловно, выиграна. Рейд посеял в сердцах миллионов людей на оккупированных территориях надежду на открытие Второго фронта в Европе, следовательно, и скорое освобождение от нацистского рабства.

В связи с тем, что с газетными публикациями военных лет современный читатель встречается нечасто, ниже приведём подборку статей иностранных корреспондентов ТАСС, опубликованных на страницах «Лондон, 19 августа (ТАСС). Как передаёт агентство Рейтер, штаб комбинированных операций опубликовал коммюнике, в котором говорится, что рано утром 19 августа был произведён рейд на район Дьеппа в оккупированной зоне Франции. Войска, принимавшие участие в рейде, высадились во всех намеченных пунктах. В рейде принимали участие преимущественно канадские и английские войска, а также один мотомеханизированный американский батальон и небольшая группа войск “Сражающейся Франции”. Эти войска были доставлены и эскортировались кораблями английского военно-морского флота при мощной поддержке и под охраной бомбардировщиков и истребителей английской авиации. Высадка основных сил, участвовавших в рейде, началась через 6 минут после установленного времени и закончилась через 9 часов после высадки первых отрядов, как и было намечено планом.

По предварительным сведениям, войска, участвовавшие в рейде, уничтожили одну батарею из шести орудий, склад боеприпасов, пост службы воздушного наблюдения и одну зенитную батарею противника.

Активное участие в боевых действиях принимали все виды английской авиации. По полученным до сих пор данным, было уничтожено 82 самолёта противника, помимо некоторого числа самолётов, сбитых артиллерией английских военных кораблей. Кроме того, вероятно, уничтожено или повреждено ещё свыше 100 самолётов противника. Пропали без вести 95 английских самолётов всех типов, но 21 лётчик был спасен, и есть основания полагать, что будет спасён ряд других летчиков. Во время действий на побережье десантные войска потеряли некоторое количество танков.

Штаб комбинированных операций сообщает, что полные сведения о рейде не будут опубликованы до тех пор, пока войска не вернутся в Англию. В самом начале рейда английское радио обратилось к населению Франции с предупреждением, что эту операцию не следует рассматривать как вторжение на континент»17.

«Вашингтон, 21 августа (ТАСС). […] По последним данным, потери авиации союзников составляют 98 самолётов, державы Оси потеряли 91 самолёт, и свыше 100 машин, вероятно, уничтожено или повреждено. […] Как сообщает вашингтонский корреспондент агентства Рейтер, представитель военного министерства США заявил вчера, что, возможно, рейд на Дьепп был предпринят с двойной целью: заставить немцев ещё больше нервничать и предоставить ударным группам и американским участникам этих групп подлинную практику в выгрузке танков и орудий, даже если они, возможно, и будут брошены на французской территории.

Военный обозреватель агентства Рейтер, касаясь рейда на Дьепп, пишет, что “операция подобного масштаба, по-видимому, имеет целью прощупать слабые места германской обороны и проверить подготовку Англии к массовым десантам”. Американские войска, указывает обозреватель, получили боевое крещение на европейском театре военных действий, а участие отрядов “Сражающейся Франции”, несомненно, воодушевит их соотечественников.

[…] Комментируя сообщение о рейде на Дьепп, газета “Таймс” в передовой статье пишет, что путём этой операции было проведено испытание комбинированных операций. Можно предположить, указывает газета, что в районе Дьеппа имелись некоторые сооружения, которые нужно было разрушить. Дело шло также о получении информации относительно германских методов. “Можно надеяться, – пишет “Таймс”, – что оборонительные сооружения этого района были разрушены и были определены методы прорыва обороны в более широких масштабах в будущем. Рейд на Дьепп – это символ и опыт”»18.

«Лондон, 21 августа (ТАСС). Штаб комбинированных сил опубликовал коммюнике об итогах рейда на Дьепп, в котором указывается, что цель рейда заключалась в том, чтобы прощупать оборону прибрежного района, уничтожить германские батареи и радиопеленгаторную станцию, истребить живую силу противника и его вооружение и взять пленных. Рейд, как указывается в коммюнике, был крупной разведывательной операцией и составляет важный элемент принятой нами наступательной политики. […] Десантные войска, преимущественно канадцы, оставались на побережье в течение почти 9 часов, а затем были взяты на борт военных кораблей. Танки, которым удалось прорваться в город, были в соответствии с приказом, уничтожены перед возвращением войск. […] Во время рейда развернулся один из крупнейших воздушных боёв, в ходе которого немцы вынуждены были вызвать авиационное подкрепление из всех районов оккупированной Франции, Голландии Раздел 1. Германская военная разведка о спецоперации союзников и Бельгии. Потери английских военно-морских сил ограничились довольно значительным количеством десантных барж и эсминцем “Беркли”, который был настолько серьёзно повреждён, что пришлось его потопить. Большая часть экипажа корабля спасена. […] Агентство АФИ подчёркивает, что Дьеппская операция прежде всего показала возможность форсирования Ла-Манша, высадки войск и выгрузки тяжёлых материалов, в частности, танков»19.

«Нью-Йорк, 21 августа (ТАСС). Корреспондент газеты “Нью-Йорк таймс” передаёт из Вашингтона, что американские военные круги рассматривают рейд на Дьепп как новое свидетельство осуществимости Второго фронта в Европе. Корреспондент далее отмечает, что американская печать в целом приветствует рейд союзников как показатель растущего наступательного духа Соединённых Штатов и Англии.

Стокгольм, 21 августа (ТАСС). В передовой статье газета “Социал-демократен” пишет: “Рейд на Дьепп” показал, что осуществление операции по высадке десанта является делом возможным, хотя немецкая пропаганда в последнее время утверждала противоположное. Эта операция является ценным опытом, который должен заставить немцев призадуматься”»20.

«Нью-Йорк, 24 августа (ТАСС). Американская печать широко обсуждает уроки рейда на Дьепп. Политический обозреватель агентства Юнайтед Пресс Кимл пишет, что рейд на Дьепп показал англичанам на возможность сухопутного вторжения в Европу.

Политический обозреватель агентства Ассошиэйтед Пресс Бэбб считает, что рейд дал союзникам ценную информацию относительно германских оборонительных сооружений и представлял собою проверку способности ударных групп союзников вторгнуться на континент и вести на нём борьбу. Этот рейд показал способность англо-американских воздушных сил поддерживать мощную воздушную завесу для защиты экспедиционных войск.

В статье адмирала в отставке Стирлинга, разосланной агентством Юнайтед Пресс, говорится, что рейд в район Дьеппа показал способность объединённых стран к массовому вторжению на континент. “Если 15 тысяч войск смогли произвести нападение на Дьепп, – пишет Стирлинг, – то это значит, что союзники могут предпринять такие рейды одновременно в десятках пунктов европейского побережья. Если же будут предприняты десятки таких рейдов одновременно, то, вероятно, некоторые из них приведут к такому успеху, который позволит обеспечить прочные базы для союзников. Конечно, нападение на Дьепп было сопряжено с крупными потерями, однако результаты рейда стоят понесённых потерь, так как он показал, что объединённые страны смогут предпринять крупные наступательные операции на континенте”»21.

«Лондон, 24 августа (ТАСС). […] Обозреватель “Санди экспресс” Гарвин пишет, что уроки рейда на Дьепп, в котором войска проявили львиное мужество, со всей ясностью показывают, что может быть и будет сделано в более широких масштабах в нынешней войне. Для свободолюбивых стран в их борьбе против общего противника нет иного пути к достижению победы, кроме боя с использованием всех средств и при достижении господства на море и в воздухе. В то время как Россия принимает на себя всю тяжесть удара, жизненным фактором для союзников на Западе в 1942 году является время. Время в этой войне работает против медлительных”»22.

«Лондон, 25 августа (ТАСС). Авиационный обозреватель газеты “Санди таймс” Мэйнсфилд в статье под заголовком “Дьепп показал слабость гитлеровской авиации на Западе” отмечает, что операция в районе Дьеппа дала возможность союзной авиации уничтожить приблизительно одну треть сил германской авиации во Франции и Голландии. Обозреватель расценивает германские потери приблизительно в 270 самолётов и заявляет, что подобные результаты были бы замечательны даже в том случае, если бы у Германии в области авиации всё обстояло благополучно. “Теперь, – пишет Мэйнсфилд, – мы можем заявить, что достигли господства в воздухе. Возникает основной вопрос: сможем ли мы повторить такую попытку снова? Ответ ясен. Наше воздушное господство на Западе таково, что с точки зрения авиации мы можем повторить эту операцию хоть сегодня с ещё большими шансами на успех. Новый удар может настичь противника в момент, когда он не располагает достаточным воздушным прикрытием, и в таком случае успех будет очень большим. В настоящее время противник не располагает воздушными силами, которые могли бы поддержать его, а это – основной фактор. Если бы он даже смог перебросить много эскадрилий с Востока, пример Дьеппа свидетельствует о том, что наша воздушная мощь достигла такого уровня, при котором мы можем бросить вызов и начать наступление”»23.

«Нью-Йорк, 27 августа. (ТАСС). По мнению военного обозревателя газеты “Нью-Йорк геральд трибюн” майора Элиота, последние события свидетельствуют о том, что немцы резко сократили свои вооружённые силы в Западной Европе, чтобы сконцентрировать свою мощь для наступления на Сталинград и Кавказ. “Этим и можно, – заявляет Элиот, – объяснить чрезвычайную нервозность германского верховного командования во время рейда на Дьепп. Немцы реагировали на это нападение быстрее, чем на какое-либо событие за последние месяцы, и, возможно, это являлось признаком паники. Сравнительно небольшое количество германских самолётов, защищавших Дьепп, также говорит о сокращении германской мощи в Западной Европе. Германские потери Раздел 1. Германская военная разведка о спецоперации союзников ты английской и американской авиации на следующий день по существу не встретили никакого сопротивления со стороны немецкой авиации»23.

К 65-летию этого события российский журналист Александр Залесский суммировал существовавшие точки зрения о причинах проведения высадки десанта союзников в районе Дьеппа: «Взгляд из Англии.