«Он всех нас позвал в космос Парлам ен тс к и й ур о к В ып ус к 6 САМАРА 2010 г. ISBN 978-5-88940-104-9 РЕДАКЦИОННЫЙ СОВЕТ Самарской Губернской Думы Ответственный за выпуск - Петровская И.И. 443100, г. Самара, ул. ...»

современнейшую технику он переносил постулат классической науки: «Отрицательный всегда искал способ использовать этот негативный опыт для её совершенствования. У Королёва были неудачи, но у него не было повторных неудач.

Отказ носителя на участке выведения 23 июля отодвинул следующий старт на 19 августа. И тогда Королёв не обманул Бушуева: второй «Восток» благополучно приземлился. Впервые из космоса вернулись живые существа – собаки Белка и Стрелка, две крысы, 28 мышей и целый рой мух-дрозофил. Всё, казалось бы, было хорошо, но ответственный за биологическую программу Владимир Иванович Яздовский ходил Франсуа де Ларошфуко (1613-1680) – знаменитый французский философ.

мрачным. Государственной комиссии он доложил данные телеметрии: на четвёртом витке Белка билась, её рвало. Яздовский считал, что первый полёт человека должен быть одновитковым. Большинство членов Государственной комиссии соглашалось с ним.

1 декабря 1960 года новым пуском корабля с животными Королёв хочет закрепить достигнутый успех, но терпит неудачу: неполадки в тормозной установке приводят «Восток» на нерасчётную траекторию спуска. Через три недели носитель «недотаскивает» корабль на орбиту, в начале работы третьей ступени спускаемый аппарат отделяется по аварийной команде и благополучно приземляется вместе со всей своей живностью. И снова упорные поиски гарантий, исключающих возможность повторения осечки, и снова анализ всех положительных факторов, которые укрепляют веру в будущую победу.

Королёв не торопится. Никто не определял Главному конструктору количество экспериментальных полётов космического корабля. Королёв работал по графику, им же составленному, а затем утверждённому в вышестоящих инстанциях. Его не упрекали за неудачи, не подгоняли в работе. Ему доверяли.

И именно ответственность перед самим собой, перед людьми, которые крепко верили ему и тоже, как и он, не жалели ни времени, ни сил для общей победы… обязывали его победить. Выговоры были бы бессмысленны, потому что наказать его больше, чем он наказывал сам себя, было невозможно.

9 марта 1961 года, когда в Звёздном городке у Гагариных отмечали 27-летие Юры, Королёв на Байконуре преподнёс ему поистине королевский подарок: новый «Восток» стартовал в космос с собакой Чернушкой1 и антропометрическим манекеном, в груди, животе и ногах которого были закреплены клетки с крысами, мышами, препараты с культурой ткани и микроорганизмов. Американцы в газетах называли этот «Восток» «ноевым ковчегом». Полёт прошёл без замечаний, корабль благополучно приземлился через 115 минут. И всё-таки Королёв решает, что нужно провести ещё один пуск, ещё раз убедиться, что процесс «обкатки» и «доводки» окончен, что космический корабль надёжен. Последний пуск – «генеральную репетицию» – Королёв назначает на 25 марта. Решено было пригласить на этот запуск «шестёрку» космонавтов.

Космодром поразил их. Огромное пространство монтажно-испытательного корпуса, ракета, лежащая в могучих объятиях установщика, циклопический стартовый комплекс с пропастью пламеотводного канала – всё это казалось чем-то фантастическим, но вместе с тем делало будущий полёт более реальным, и они чувствовали, что уже не месяцы, а недели или даже дни отделяют их от первого старта человека в космос.

– С каким-то смешанным чувством благоговения и восхищения смотрел я на гигантское сооружение, подобно башне возвышающееся на космодроме, – вспоминал Гагарин. – Вокруг него хлопотали люди, выглядевшие совсем маленькими. С интересом я наблюдал за их последними приготовлениями к старту.

Простая советская дворняжка Чернушка стала героем космической экспедиции 9 марта 1961 г. После 115 минут полёта на 4-м советском космическом корабле-спутнике типа «Восток» она благополучно вернулась на Землю. Её собачья мордашка была увековечена на 4-копечной почтовой марке СССР.

Он всех нас позвал в космос другие биообъекты, совершив кругосветное путешествие, целыми и невредимыми вернулись на Землю. вице-президент Александр Васильевич Топчиев провёл пресс-конференцию по результатам исследований на пяти кораблях-спутниках. Приехало много советских и иностранных журналистов. Толкаясь и мешая Звёздочку, тихо повизгивающих в горячем свете перекалок. В первом ряду сидели Гагарин, Титов и другие Благополучное приземление последнего «Востока» означало, что экспериментальный период подготовки к полёту человека в космос завершён. Королёв в Москве доложил о результатах всех испытаний. апреля было принято решение правительства о запуске в космос пилотируемого корабля. В тот же день в 16.00 Сергей Павлович вылетел на Байконур. Счёт пошел уже на дни, на часы.

К этому времени из состава «шестёрки» явно выделялись лидеры: Гагарин и Титов. В окончательном выборе первого космонавта вряд ли решающее значение имела степень его профессиональной готовности, поскольку вся «шестёрка» доказала на экзаменах, что корабль они знают, физическое здоровье также уравнивало всех кандидатов. Нужно было учесть другие факторы. Первый космонавт должен был в какой-то степени олицетворять эпоху, быть символом его времени и его Родины. Объясняя выбор Юрия, Герман Титов правильно пишет: «Есть что-то символическое в жизненном пути и биографии Гагарина. Это – частичка биографии нашей страны. Сын крестьянина, переживший страшные дни фашистской оккупации.

Ученик ремесленного училища. Рабочий. Студент.

Курсант аэроклуба. Лётчик. Этой дорогой прошли тысячи в тысячи сверстников Юрия. Это дорога нашего поколения...»… – После пуска Звёздочки я подумал, что первым полетит Гагарин, – вспоминает Валерий Быковский. – Он первым сдавал экзамены, на него примеряли скафандр, кресло, подгоняли привязные ремни. Правда, они с Германом были очень похожи по телосложению, разве что Юра чуть плотнее, но всё-таки по каким-то мелким штрихам, например по тому, как спрашивали его, что он любит, а что нет, когда готовили тубы с питанием, по тому, как обращались к нему Карпов, Каманин, можно было судить, что Юра скорее всего будет первым...

– Впервые я почувствовал, что полетит первым Гагарин, перед отлётом на космодром, – вспоминает Герман что фотокорреспонденты и кинооператоры больше других снимают Юру. И подумал: «Значит, всё-таки Юра...»

Хотя ничего ещё не было решено и я, конечно, надеялся, что первый полёт могут доверить и мне...

в «шестёрку», вылетели на НИПы – наземные измерительные пункты, расположенные по всей стране. Утром – вспоминает Валентина Ивановна Гагарина. – А тут был спокоен, хотя и немножко рассеян.

– Береги девчонок, Валюта, – сказал он тихо и вдруг как-то очень по-доброму посмотрел на меня.

Я поняла, всё уже предрешено и отвратить этого нельзя... В ту ночь мы говорили о разном и не могли наговориться... Утром он ещё раз осмотрел свои вещи – не забыл ли что?

– щёлкнул замком своего маленького чемоданчика... Юра поцеловал девочек. Крепко обнял меня... Я вдруг почувствовала какую-то слабость и торопливо заговорила:

– Пожалуйста, будь внимателен, не горячись, помни о нас...

И ещё что-то несвязное; что – сейчас трудно вспомнить.

– Всё будет хорошо, не волнуй- на отдыхе в Сочи вместе с Главным ся...

И тут меня словно обожгло. Не Стоят: Шонин, Нелюбов, Титов, Быковский.

знаю, как это получилось, но я спросила о том, о чём, наверно, не должна была спрашивать тогда:

– Может быть, я, а может, и кто-нибудь другой...

Он на секунду задержался с ответом. Всего на секунду:

– Четырнадцатого.

Это я уже потом поняла, что он назвал это число только для того, чтобы я не волновалась и не ждала в канун действительной даты».

Он всех нас позвал в космос Ю.Гагарин дома за несколько дней до старта От Карпова Королёв потребовал чуть ли не поминутного графика занятости космонавтов на весь предстартовый период и напомнил, что он, Карпов, несёт персональную ответственность за готовность космонавтов к старту. В голосе Королёва удивительным образом сплавлялись ноты дружеского доверия и жёсткой требовательности. Только он один умел так разговаривать с людьми.

Утром 6 апреля на космодром прилетел Константин Николаевич Руднев – председатель Государственной комиссии. В 11.30 началось техническое совещание, на котором обсуждалась отладка регенерационной системы, результаты испытаний скафандров и кресла и полётное задание космонавту.

Галлай и другие методисты высказали пожелание, чтобы космонавтам разрешили посидеть до старта в корабле. Хотя тренажёр был полной его копией, но реальный корабль – это реальный корабль. Это предложение поддержал и ведущий конструктор «Востока» Олег Генрихович Ивановский, а затем и Королёв. 7 апреля облачённые в скафандры Гагарин, а за ним Титов провели в реальном «Востоке» свою последнюю тренировку. Вечером космонавты смотрели кинохронику о полётах манекенов на двух последних беспилотных кораблях.

Взвешивание в МИКе показало, что «Восток» находится по весу почти у допустимого предела. Вес пяти беспилотных кораблей колебался в пределах 4540-4700 килограммов, корабль же Гагарина вместе с командиром весил килограммов. Вспомнили, что Титов немного легче Гагарина и в связи с этим, может быть, следует запускать Титова, но Королёв сказал, что менять ничего не надо, а если потребуется, можно снять некоторую контролирующую аппаратуру, которая в самом полёте никакого участия не принимает.

На 8 апреля было назначено заседание Государственной комиссии, на котором после разбора некоторых технических вопросов утверждался экипаж. Каманин предложил Гагарина в качестве основного командира корабля, Титова – в качестве запасного. Предложение было принято без долгих обсуждений.

– Девятого апреля Николай Петрович пригласил Юрия и меня к себе в комнату и объявил нам, что полетит Гагарин, а я буду его дублёром, – рассказывал Герман Титов.

Мне приходилось много раз читать, как радовался Титов за своего друга Юрия, когда Гагарина назначили командиром первого «ВосПарламентский урок тока». За Гагарина он, может быть, и радовался, а за себя? Разве не был бы Титов просто примитивным человеком, если бы он в эти минуты не испытал ничего, кроме радости, за своего товарища?! Так зачем же нам так его духовно обеднять? На мой вопрос; «Обидно ли ему было?» – Герман ответил с полной откровенностью:

– Да о чём ты говоришь! Обидно мне было не обидно, но, по крайней мере, я очень расстроился! Встань на моё место. Достаточно посмотреть на понуро сидящего Титова в кадрах кинохроники, снятых во время заседания Государственной комиссии, чтобы понять, что не только радость за Юрия испытывал он тогда. И его можно понять, при этом, ничуть не умаляя его дружеских чувств к Гагарину. Галлай также свидетельствует: «Очень достойно вёл себя Титов в этой психологически непростой ситуации».

На следующий день на большой открытой террасе, построенной у края высокого берега Сырдарьи, состоялась встреча космонавтов с учёными, конструкторами, командирами стартовых служб. Многие из них никогда не видели космонавтов и с интересом рассматривали молодых лётчиков. На встрече были председатель Госкомиссии К.Н.Руднев, главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения К.С.Москаленко, С.П.Королёв, Н.П.Каманин, руководители космодрома и другие члены Государственной комиссии. Старались избежать официоза: на столах стояли вазы с фруктами, ситро, минеральная вода, Королёв шутил, просил космонавтов и их тоже «свозить» в космос на Домик Гагарина на Байконуре.

Юрия Гагарина. Отсюда 12 апреля 1961 г.

он отправился на стартовую площадку Он всех нас позвал в космос Королёв заговорил о том, всё ли они успели предусмотреть, нет ли каких-нибудь скрытых изъянов в носителе или в корабле. Его попутчики молчали, не понимая, что этот очень сильный и самолюбивый человек просит их успокоить его...

После установки ракеты Гагарин и Титов ездили на стартовую площадку, был короткий митинг, потом обедали вместе с Каманиным, ели из туб разные пюре и желе, по правде сказать, без особого аппетита. Потом по просьбе Королёва Борис Викторович Раушенбах Юрий Гагарин за три часа до и Константин Петрович Феоктистов провели с Юрием и Германом ещё один инструктаж, впрочем, уже совершенно излишний.

По просьбе Карпова им отвели домик неподалёку от стартовой площадки, где они должны были провести последнюю ночь перед полётом. Вечером, когда Каманин уточнял с ними расписание будущего дня, неожиданно пришел Королёв. О деле не говорил, пробовал как-то натужно шутить:

– Через пять лет можно будет по профсополётный костюм перед стартом юзным путёвкам в космос летать...

Ребята смеялись. Сергей Павлович улыбался только губами, внимательно рассматривая их, словно видел в первый раз. Потом взглянул на часы и ушёл так же быстро, как появился.

Специальная группа медиков во главе с Иваном Тимофеевичем Акулиничевым наклеила на Юрия и Германа датчики, а в 22.00 космонавты были уже в постелях.

Яздовский по секрету поставил на их матрацах тензодатчики: ему было интересно узнать, будут они волноваться, ворочаться во сне, и он усадил инженера Ивана Степановича Шадринцева и психолога Фёдора Дмитриевича Горбова следить за показаниями этих датчиков. И Юрий, и Герман спали совершенно спокойно. В ту предстартовую ночь в домике, где спали космонавты, дежурили Евгений Анатольевич Карпов и врач Андрей Викторович Никитин. Часто приходил Каманин. Зашел Королёв и, удостоверившись, что космонавты спят, сразу ушёл.

В 5 часов утра прошла проверка связи со всеми НИПами.

В 5.30 Карпов разбудил Гагарина и Титова.

– Как спалось? – спросил Евгений Анатольевич.

– Как учили, – весело ответил Гагарин.

Завтракали из туб. В 6.00 на старт пришла машина медиков, привезли пищу, заложили в корабль. Врачи провели короткий медицинский осмотр, измерили кровяное давление. Иван Тимофеевич Акулиничев наклеил на Юру датчики, а Виталий Иванович Сверщек помог ему надеть скафандр. Тут же были и другие специалисты: И.П.Абрамов, Ф.А.Востоков, В.Т.Давидьянц и их шеф – Семён Михайлович Алексеев. Пришёл Королёв, вместе с ним – Исаев, Богомолов, другие конструкторы.

– Меня одевали первым, – вспоминает Титов, которому помогал справиться со скафандром Георгий Сергеевич Петрушин, – Юрия вторым, чтобы ему поменьше париться – вентиляционное устройство можно было подключить к источнику питания только в автобусе.

с Гагариным были: ведущий конструктор «Востока» Олег ИвановсПеред полётом. 12.04.1961 кий, ведущий инженер Фёдор Востоков, стартовик Владимир Шаповалов, два механика-монтажника – Николай Селезнёв и Владимир Морозов и кинооператор Владимир Суворов.

– Перед глазами, словно это было вчера, Юрий у входа в кабину, – рассказывал Титов. – «Ребята, один за всех и все за одного!» – крикнул он. И тут я вдруг понял, что это не тренировка, что наступил тот заветный и долгожданный час.

О маленькой заминке с люком, которую в считанные минуты вместе с механиками устранил Олег Ивановский, о Павле Поповиче, который сидел в командном бункере на связи с Гагариным, о том, как переговаривались «Кедр»

(Гагарин) с «Зарёй» (Земля), о Леониде Воскресенском у перископа, об исторической команде Анатолия Кириллова: «Пуск!» и о Борисе Семёновиче Чекунове, который нажал кнопку «Пуск», писали много раз. В 9 часов 07 минут апреля 1961 года Юрий Гагарин крикнул: «Поехали!»

С этой минуты он принадлежал истории».

«Тысячу раз оказался прав Королёв, говоривший, что в Гагарине удивительно сочеталось всё то, что должно быть у первооткрывателя. Он всё, что надо, заметил, всё сделал как надо, ничего не упустил, не потерял самообладания.

Он был тем, кем должен был быть первый землянин, взлетевший в космос.

Что ему предстояло совершить? Сесть в корабль, такой, как уже летавшие несколько раз? Выдержать давящие при взлёте и при посадке перегрузки? Перенести вибрацию? Почувствовать впервые человеческим естеством, что такое неведомая ни одному из землян невесомость?

Только ли это? Да, и это. Но ему предстояло и нечто иное, гораздо большее.

Ему предстояло осуществить мечту. Мечту всей жизни многих людей. Мечту Королёва. Ему предстояло осуществить надежды сотен, тысяч его современников, создавших невиданное – космический корабль, сделавших сложнейшие баллистические расчеты броска в космическое пространство. Ему предстояло Он всех нас позвал в космос оправдать надежды своих учителей, наставников, учёных, товарищей-лётчиков, готовившихся вместе с ним к невиданным полётам.

За всеми живыми современниками незримо стояли их предки. Те, кто предсказывал возможность полёта в космос за много лет и веков до того апрельского утра. Те, кого осмеивали, отлучали от церкви, пытали, заключали в тюрьмы, жгли на кострах… Архимед, Леонардо да Винчи, Николай Коперник, Джордано Бруно, Галилео Галилей, Исаак Ньютон, Альберт Эйнштейн, Константин Циолковский… Это их жизни, свет их умов и сердец озаряли парня со Смоленщины.

Думал ли Юрий в то утро о страшном 1941 годе? Думал ли об испытаниях, доставшихся на долю родного Гжатска,, всей Смоленщины, всей Родины? Наверное нет. Мысли его были заняты будущим. Ему предстояло лететь в космос и лететь первым.

Прав, тысячу раз прав Константин Симонов, написавший в том апреле:

«…Волненье бьёт, как молоток по нервам.

Не каждому такое по плечу– Встать и пойти в атаку первым!

Искать других сравнений не хочу…» С.П.Королёв на стартовой площадке прощается с Ю.А.Гагариным перед его посадкой в корабль, Байконур, 12.04. Из главы «Сто восемь минут…», посвящённой полёту Ю.А.Гагарина в космос, книги Олега Ивановского «Ракеты и космос в СССР. Записки секретного конструктора».

«Детство моё прошло в деревне Клушино, Смоленской области, затем – в небольшом городке Гжатске. Отец и мать, так же как и деды и бабки, – крестьяне. Мои родители сейчас – люди пожилые. Я помню, как в деревне когда впервые что-нибудь получалось самостоятельно:

удалось ли запрячь лошадь, насадить топор на топорище, поправить забор...

Пионер Юрий Гагарин мой вопрос. Мне она казалась, да и сейчас кажется, неисчерпаемым источником жизненной мудрости.

К учению я относился серьёзно. Не гнался за хорошими отметками в дневнике, а просто хотел знать как можно больше, научиться всему как можно быстрее.

Но я оговорился: «в дневнике». На самом деле в клушинской школе, порог которой я переступил 1 сентября Анна Тимофеевна 1941 года, дневников не было и в помине. Шла война. В Гагарина одной классной комнате одновременно занимались два класса – первый и третий. Потом, во вторую смену, – второй и четвёртый. Даже тетради были редкостью. Часто приходилось писать на полях газеты, на кусках обоев...

С войной пришлось столкнуться рано.

Как-то, возвращаясь с ребятами из школы, мы увидели невысоко в небе два советских самолёта.

– Смотрите-ка! – крикнул кто-то из товарищей. – Неужто один – подбитый?

В самом деле, маленький истребитель за- С отцом – Алексеем Ивановичем валивался то на одно крыло, то на другое и всё ниже и ниже клонился к земле. Другой большими кругами летал над ним, как одна птица – над другой, подбитой. Лётчику, наверное, стоило больших сил удержать самолёт от падения. Ему удалось, наконец, посадить машину на торфяном болоте за околицей. При посадке самолёт переломился, но пилот успел выпрыгнуть из кабины.

Из книги «Космонавты рассказывают…» издательство «Детская литература», 1964 г.

Он всех нас позвал в космос – Другой садится! – закричали мы и, конечно, бросились к болоту.

Действительно, второй самолёт приземлился рядом, на лугу.

Лётчик не бросил друга в беде. Они переночевали в Клушине, а утром оба улетели на исправной машине.

«Сам погибай – товарища выручай» – эту пословицу мне пришлось не раз слышать позже, от бывших фронтовиков, от инструкторов в аэроклубе, от командиров в авиационных частях, в которых я служил. Но я уже давно знал, что Гжатск, но и там пришлось хлебнуть немало горя и нужды. На счету был каждый кусок хлеба. И в 1949 году, Цель была ясна: поступить работать на завод и потом уже продолжать учиться заочно. Многие гжатские Дядя посоветовал мне пойти в ремесленное училище при заводе сельскохозяйственных машин в ЛюберЮ.Гагарин в цах, московском пригороде.

Люберецком ремесленном училище литейного цеха. Профессия не из лёгких. Она требует не только знаний и опыта, но и большой физической силы. Но свободное время оставалось. Его хватало и на выполнение комсомольских поручений, и на игру в баскетбол, которой я всегда увлекался, несмотря на свой, мягко говоря, не слишком высокий рост.

Труднее стало, когда я поступил в вечернюю школу рабочей молодёжи. Приходилось жалеть, что в сутках только двадцать четыре часа. Но школу я кончил. И тогда дирекция ремесленного училища помогла мне и нескольким моим друзьям поступить в индустриальный техникум в Саратове на Волге. По той же литейной специальности, далёкой от самолётов и тем более от космических дел.

Тем не менее, именно с Саратовом связано появление у меня болезни, которой нет названия в медицине, – неудержимой тяги в небо, тяги к полётам.

КАК ЭТО НАЧАЛОСЬ!

...Лет с двенадцати я, как и все ребята, зачитывался произведениями Джека Лондона, Жюля Верна, Александра Беляева. На фантастические романы в гжатской библиотеке стояла очередь. Мы их пересказывали друг другу, завидовали тому, кто прочтёт книгу первым.

Циолковский был совсем иным писателем. Меня увлекла его прозорливость, способность видеть будущее с необыкновенной точностью. Он писал, что за эрой самолётов винтовых придёт эра самолётов реактивных, – и они уже летали в небе над Саратовом. Он писал о ракетах – и они уже поднимались ввысь над советской землёй. Правда, пока ещё в стратосферу.

Словом, то, что предвидел Циолковский, сбывалось на глазах: «Человечество не останется вечно на Земле, но в погоне за светом и пространством сначала робко училища лётчиков проникнет за пределы атмосферы, а затем завоюет себе им. К.Е.Ворошилова всё околосолнечное пространство».

Пожалуй, именно с доклада о работах Циолковского и началась моя «космическая» биография. В литейщике родился лётчик. Решил начать с аэроклуба.

Циолковский Константин Эдуардович (1857-1935) – русский и советский учёный-самоучка, исследователь, школьный учитель. Основоположник современной космонавтики.

Обосновал вывод уравнения реактивного движения, пришёл к выводу о необходимости использования «ракетных поездов» – прототипов многоступенчатых ракет.

Автор работ по аэродинамике, воздухоплаванию и другим. Автор научно-фантастических произведений, сторонник и пропагандист идей освоения космического пространства. Циолковский предлагал заселить космическое пространство с использованием орбитальных станций, выдвинул идеи космического лифта, поездов на воздушной подушке. Считал, что развитие жизни на одной из планет Вселенной достигнет такого могущества и совершенства, что это позволит преодолевать силы тяготения и распространять жизнь по Вселенной.

Он всех нас позвал в космос Признаться, мы с друзьями – Витей Порохней и Женей Стешиным – думали, что пройдёт какая-нибудь неделя-другая и мы начнём летать. Оказалось, что всё не так просто: нужно долго и упорно изучать теорию, овладевать практическими навыками, работать, работать и снова работать...

Старший сержант Юрий Гагарин и его невеста Валентина Горячева очереди подруги по аэроклубу.

Приземлился удачно. И потом всё показалось простым, захотелось ещё и ещё спускаться под белым куполом.

После диплома уже просто не мог отступить, бросить воздушную стихию.

Подал заявление в Оренбургское авиационное училище. И, хотя я не стал техником-литейщиком, сейчас могу сказать с уверенностью: и знания, полученные во время учения, и профессиональные навыки мне пригодились в жизни и нужны до сих пор.

Только однажды я чуть было не изменил своей мечте, чуть было не уклонился от избранного жизненного пути. И спасибо друзьям: они помогли не сделать ошибки.

Дело было так. В Оренбурге, на первом курсе авиационного училища, я получил грустное письмо из дома. Заболел отец, матери жилось нелегко. Потянуло в Гжатск. Появилась мысль: брошу-ка я всё, уеду куда-нибудь поближе к семье, устроюсь на завод...

Поделился с друзьями тем, что было на душе.

– Юра, не унывай, – сказали они мне. – Не будь тряпкой. Кончишь училище и сможешь лучше помогать родителям.

Чёрные мысли улетучились наполовину. Совсем они исчезли после разговора с Валей. Тогда мы ещё не были мужем и женой, но уже крепко дружили. Валя поняла моё душевное состояние. В день моего рождения она подарила мне фотоальбом с надписью: «Юра, помни, что кузнецы нашего счастья – это мы сами. Перед судьбой не склоняй головы».

Я прочитал эти строки и подумал: «Неужели курсант Гагарин всерьёз хотел бросить авиационное училище? Неужели он решил отказаться от любимого дела, от своей мечты?»

Пустое дело – рассуждать по методу «если бы да кабы». Но легко себе представить, что по-иному сложился бы мой жизненный путь, если бы я не прислушался к добрым советам Вали и других друзей.

В один из свободных дней, среди напряжённой курсантской учёбы в Оренбурге, Юрий Гагарин познакомился со своей будущей женой – Валентиной Горячевой, но сначала оставил о себе не самое лучшее впечатление – «голова большая, короткий ёжик волос, торчащие уши».

После танцев вместо прощания он сказал ей: «До следующего воскресенья! Пойдём на лыжах...» «Почему я должна с этим лысым идти на лыжах? – подумала она. – Ишь какой уверенный!». В итоге, они не пошли на лыжную прогулку, а отправились в кино. «Многое нас связывало с Валей. И любовь к книгам, и страсть к конькам, и увлечение театром», – вспоминал Юрий Гагарин.

Он всех нас позвал в космос

МЫ РИСУЕМ КОСМИЧЕСКИЕ КОРАБЛИ

– Первым, конечно, на спутнике полетит учёный. Это же корабль-лаборатория...

– Совершенно не обязательно. Потребуется человек с железным здоровьем.

Как у водолаза или лётчика-испытателя.

– А, по-моему, для первого полёта выберут врача. Ведь главное – проверить, как реагирует человеческий организм...

Конечно, к единому выводу мы никогда не приходили. И даже, набрасывая чертёж будущего космического корабля, все представляли его по-разному. Рисовал и я. Как мой тогдашний проект не похож на «Восток-1», с борта которого через пять лет я увидел Землю из космоса!

Особенно поразило нас сообщение о запуске второго искусственного спутника с собакой на борту. «Раз живое существо уже поднялось в космос, – подумал я, – почему бы не полететь туда человеку?» Я присоединился к той группе спорщиков, которая считала запуск первого космонавта делом недалёкого будущего.

А время шло. Настали и счастливые события. Вернее, совпали: я надел форму лейтенанта авиации и женился на Вале.

Многое дал мне Оренбург – и семью, и власть над самолётом.

Из приуральских степей путь наш лежал на Север, в край длинных полярных ночей.

Там – служба, там – практика. Я много летал, а ещё больше – учился. Занимался теоретическими дисциплинами, чтению от- Заполярье. Лето. 1958 год. Юрий давал почти всё свободное время. Гагарин и его друзья Юрий Дергунов Принесёшь, бывало, в комнату дров, за- и Ваня Доронин уточняют по карте топишь печь. Валя готовит ужин и просит:

– Почитай что-нибудь вслух...

Даже романы и повести я старался выбирать из жизни лётчиков. Да и Валю эта тематика быстро увлекла.

Так шла, бежала, летела вперёд жизнь. Третья космическая ракета сфотографировала невидимую сторону Луны. «Какая изумительная точность! – отметил я мысленно. – Значит, уже совсем скоро...»

Через несколько дней я подал рапорт с просьбой зачислить меня в группу подготовки космонавтов, если, разумеется, такая группа уже существует.

Почему решился на такое заявление? Трудно ответить. Но теперь уж точно известно, что решился не один я: подобных заявлений было немало, и не только от лётчиков.

Кое-что у меня было в активе: я был молод, здоров, хорошо себя чувствовал во время полётов и прыжков с парашютом. Но, признаться, я не слишком надеялся на успех заявления. «Найдутся тысячи и тысячи лучше меня», – думалось мне.

Какова же была радость, когда пришёл вызов из Москвы! Пройдена первая, тщательная медицинская комиссия, после которой пришлось вернуться на Север. Окончательный ответ не приходил долго. Валя чувствовала, что я волнуюсь, но не догадывалась о подлинной причине. Не стоило ей говорить, когда ничего ещё не было решено. Ведь я знал, что Валя не встанет на пути моих планов и будет рада за меня. Мы уже привыкли жить одними мечтами, одними стремлениями.

...Хороший праздник – день рождения. Наверное, на тысячу людей находится не больше одного чудака, который не отмечает такой праздник. Мне же в канун двадцатипятилетия пришёл редчайший из подарков: вызов в Москву. Я понял, что это значило.

ЭКСКУРСИЯ НА БОРТ «ВОСТОКА»

– Меня зовут Андриян… – Гагарин, Юрий.

Первые встречи, первые знакомства. Все мы с интересом присматривались друг к другу. Схема космического корабля Славные ребята! Душевные, простые, обыкно- «Восток»

Сразу прибавилось уверенности в силах.

Мы поселились под Москвой, в месте, котокожух электроразъемов, рое сейчас принято называть «Звёздный горо- 4 - входной люк, 5 - контейнер с док». Быстро пришлось убедиться: предстоит пищей, 6 - стяжные ленты, немало трудиться и учиться. И, главное, впе- 7 - ленточные антенны, реди было не так уж много времени: учёные и конструкторы практически заканчивали все неслужебные люки, К полётам нас готовили специалисты са- 13 - газовые баллоны системы мых различных областей знания. Мы изучали жизнеобеспечения (16 шт.), основы ракетной и космической техники, консрадиоантенна, трукцию корабля, геофизику, астрономию, меиллюминатор, дицину. Кроме теории, много времени уходило 17 - технологический люк, на физическую подготовку. Гимнастику сменяли 18 - телевизионная камера, игры с мячом, прыжки в воду с трамплина, вело- 19 - теплозащита, 20 - блок сипед. Регулярно, в любую погоду, под наблюдеОн всех нас позвал в космос Космический корабль «Восток». Транспортировка к месту старта нием врачей. А вскоре подошло время специальных тренировок – испытаний в сурдокамере, где царит абсолютная тишина, на стремительной центрифуге, в термокамере с обжигающим воздухом, в самолётах, где специально создаётся состояние невесомости.

Готовился и космический корабль. Его я впервые увидел летом 1960 года, за девять месяцев до старта. Будущий «Восток» всем сразу же понравился. Тогда же мы узнали, что оболочка корабля нагревается при входе в плотные слои атмосферы до нескольких тысяч градусов...

– Гагарину хорошо – он литейщик, привык стоять у раскалённых печей, – пошутил кто-то из товарищей.

– Пожалуй, несколько тысяч градусов многовато и для Юры, – отметил другой.

– Как-нибудь не расплавимся!

Здесь же мы познакомились с тепловой защитой корабля. И, забегая вперёд, скажу, что во время всех наших полётов температура в кабине была нормальной.

Я хочу рассказать о корабле. Космический корабль состоит из двух отсеков.

Первый – «жилой». Это кабина пилота с рабочей аппаратурой. Второй отсек с тормозной установкой, которая обеспечивает посадку корабля.

Самый большой предмет в кабине – кресло. В него вмонтирована катапульта, схожая с теми, что имеются на реактивных самолётах. По команде кресло с человеком отделяется от корабля. Кроме катапульты, в кресло вмонтирована спасательная лодка, запас провизии, рация для связи в случае вынужденной посадки на воду, запас медикаментов.

Наверное, все или почти все читатели видели в кино или по телевидению внутреннее оборудование корабля. Там много сложной радиотехники, оптических устройств. За тем, что делается вне корабля, пилот наблюдает через иллюминаторы. Стёкла иллюминаторов – особенные, не уступающие по прочности металлу. Но, кроме того, нужна и защита от ярких, не таких, как на Земле, солнечных лучей. Поэтому иллюминаторы снабжены шторками.

В кабине расположены аппараты и системы, обеспечивающие нормальные условия жизни и работы космонавта: температуру воздуха, влажность, содержание кислорода и так далее...

Мне кажется, нам очень повезло по сравнению с американскими коллегами и в таком отношении: кабины на наших кораблях намного просторнее, чем на американских. Судя по тому, что рассказывали Гленн и его товарищи, у нас были и другие преимущества. Например, температура поддерживалась в заданных нормах. А американские учёные, видно, не смогли окончательно преодолеть перегрев... И ещё – старт. Не завидую тому пилоту-космонавту, который сидит на космодроме и узнаёт, что запуск откладывается из-за таких-то и таких-то неполадок.

У нас этого не было. Необычайная точность расчётов сопровождала нас во всём от старта до посадки.

Безукоризненно работали все приборы. Об одном приборе я расскажу вам подробнее. Он похож Катапультируемое кресло на глобус, на такой же глобус, который есть в каждой школе. Во время полёта этот глобус вращается. И в любую секунду мы могли точно определять, над какой точкой Земли находится корабль. Управление кораблём настолько совершенно, что оно вызывало у нас, космонавтов, откровенное чувство восторга учёными и конструкторами.

Как вы знаете, в космос корабль выводится многоступенчатой ракетой. Как только «Восток» достигает заданной высоты, он отделяется от ракеты-носителя и продолжает полёт самостоятельно. Скорость – около восьми километров в секунду.

Советские ракеты не имеют себе равных по мощи, надёжности и точности работы. Ракета, которая вывела на орбиту Земли «Восток», имела общую мощность двигателей около 20 000 000 лошадиных сил.

Кабина спускаемого аппарата Он всех нас позвал в космос

СТО ВОСЕМЬ МИНУТ

Тысячи людей шли по улице Горького навстречу мне, обгоняли. И никто, конечно, не знал, что готовится грандиозное событие, подобного которому ещё не знала история. Я постоял у кремлёвской стены, ещё раз взглянул на Мавзолей Ленина, спустился к Москве-реке... В ту же ночь вылетел в Байконур.

Вместе со мной на космодром летел Герман Титов, ещё несколько космонавтов, группа научных работников и врач. Мы сидели с Германом рядом. Опасения тех, кто предлагал не предупреждать нас о дне полёта, чтобы мы не нервничали, не оправдались. И я, и Герман, который был готов в случае необходимости занять место в кабине «Востока», чувствовали себя прекрасно.

Мы были готовы. Но долгожданное решение государственной комиссии было объявлено только на космодроме: я назначался командиЮрий Гагарин ром «Восток-1», Герман Титов – моим и «Космонавт №2» Герман Титов дублёром.

До 11 апреля мы с Германом изучали график полёта, отрабатывали все элементы задания. Нужно было запомнить все операции, которые предстояло выполнить в полёте. Помогали нам в этом и создатель космического корабля, и видные советские учёные.

Привыкали мы и к «космической кухне» – сокам и паштетам, которые предстояло есть из особых туб.

День перед полётом был отведён для полного отдыха. В домике, где жили мы с Германом, звучала тихая музыка. О полёте не разговаривали. Вспоминали детство, прочитанные книги, увиденные фильмы. Весело посмеивались друг над другом, вспоминая всякие забавные случаи и происшествия. Кроме врача, который был с нами почти постоянно, заходили друзья по отряду, Главный Конструктор (С.П.Королёв – длительное время его фамилия оставалась секретной – ред.) Спать легли в девять вечера. Помнится, снов я не видел. В половине шестого утра разбудил врач. Встал и Герман, напевая, как обычно; шутливую песенку. Последняя проверка. Всё в норме.

Мне помогли надеть скафандр. Тут же, кажется, я дал первые в жизни автографы.

Потом мы с Германом сели в специальный автобус, в котором начинается уже космическая жизнь. Скафандр подключается к приборам, подающим воздух.

У подножия ракеты – огромного, устремлённого в небо сооружения – попрощался с провожающими и на лифте поднялся к вершине ракеты… И вот я остался один, среди многочисленных приборов, освещённых искусственным светом. Лишь радио связывало меня с окружающим миром.

Конечно, я волновался – только робот не волновался бы в такие минуты и в такой обстановке. Но вместе с тем был уверен, что полёт завершится успешно, что ничего такого, что не предвидели бы наши учёные и техники, не случится. Был уверен в совершенстве ракеты, скафандра, приборов, связи с Зёмлей, качества пищи. Очевидно, и во мне были увеВ автобусе. На заднем плане рены. Всё это, вместе взятое, и называлось музыка: друзья позаботились, чтобы я не чувствовал одиночества. Оставалось шестьдесят Ю.А.Гагарин в ложементе космического корабля Восток. сказочным.

12.04.1961. До старта около Двигатели ракеты были включены в 9 часов 2-х часов минут. Сразу же начали расти перегрузки. Я буквально был вдавлен в кресло. Как только «Восток» пробил плотные слои атмосферы, увидел Землю. Корабль пролетал над широкой сибирской рекой. Отчётливо были видны островки на ней и освещённые солнцем лесистые берега.

Смотрел то в небо, то на Землю.

Чётко различались горные хребты, крупные озёра. Видны были даже поля.

Самым красивым зрелищем был горизонт – окрашенная всеми цветами радуги полоса, разделяющая Землю в свете солнечных лучей от чёрного неба. Была заметна выпуклость, округлость Земли. Казалось, что вся она опоясана ореолом нежно-голубого цвета, который через бирюзовый, А.Леонов «Голубой пояс»

Он всех нас позвал в космос синий и фиолетовый переходит к иссинячёрному… Невесомость, к которой я быстро привык, сыграла со мной злую шутку. После одной из записей в бортовой журнал я отпустил карандаш, и он свободно поплыл по кабине вместе с планшетом. Но, неожиданно развязался узелок шнурка, на котором был закреплён карандаш, и он нырнул куда-то под сиденье. С этого момента я его больше не видел. Дальнейшие свои наПосле приземления блюдения пришлось передавать по радио и записывать на магнитофон.

За исключением этого небольшого происшествия, ничего непредвиденного не произошло. Заранее разработанный график полёта соблюдался точно. До самого спуска всё шло примерно так, как мы рассчитывали на Земле.

В 10 часов 25 минут автоматически было включено тормозное устройство.

шторки, прикрывавшие иллюминаторы, я видел багровый отсвет пламени, бушующего вокруг корабля. Невесомость исчезла, нарастающие перегрузки вновь прижали меня к креслу. Они увеличивались и были сильнее, «Восток» благополучно опустился на поле колхоза «Ленинский путь» у деревни Смеловки.

странно. Первые «земляне», женщина и девочка, боялись подойти ко мне поближе. Это были Анна Акимовна После приземления была известна тем, кто меня встретил.

«Восток» спустился в нескольких десятках метров от глубокого оврага, в котором шумели весенние воды. Корабль почернел, обгорел, но именно поэтому казался мне ещё более красивым и родным, чем до полёта.

Внучка лесника Рита Тахтарова сейчас уже ходит в школу. Я никогда не забуду, что она и её бабушка были первыми людьми, встретившими меня после возвращения из космоса».

написанное им за два дня до полета в космос Здравствуйте, мои милые, горячо любимые Валечка, Леночка и Галочка!

Решил вот вам написать несколько строк, чтобы поделиться с вами и разделить вместе ту радость и счастье, которые мне выпали сегодня. Сегодня правительственная комиссия решила послать меня в космос первым. Знаешь, дорогая Валюша, как я рад, хочу, чтобы и вы были рады вместе со мной. Простому человеку доверили такую большую государственную задачу – проложить первую дорогу в космос!

Можно ли мечтать о большем? Ведь это – история, это – новая эра! Через день я должен стартовать. Вы в это время будете заниматься своими делами.

Очень большая задача легла на мои плечи. Хотелось бы перед этим немного побыть с вами, поговорить с тобой. Но, увы, вы далеко. Тем не менее, я всегда чувствую вас рядом с собой.

В технику я верю полностью. Она подвести не должна. Но бывает ведь, что на ровном месте человек падает и ломает себе шею. Здесь тоже может чтонибудь случиться. Но сам я пока в это не верю. Ну а если что случится, то прошу вас и в первую очередь тебя, Валюша, не убиваться с горя. Ведь жизнь есть жизнь, и никто не гарантирован, что его завтра не задавит машина. Береги, пожалуйста, наших девочек, люби их, как люблю я. Вырасти из них, пожалуйста, не белоручек, не маменькиных дочек, а настоящих людей, которым ухабы жизни были бы не страшны. Вырасти людей, достойных нового общества – коммунизма. В этом тебе поможет государство. Ну а свою личную жизнь устраивай, как подскажет тебе совесть, как посчитаешь нужным. Никаких обязательств я на тебя не накладываю, да и не вправе это делать. Что-то слишком траурное письмо получается. Сам я в это не верю. Надеюсь, что это письмо ты никогда не увидишь, и мне будет стыдно перед самим собой за эту мимолётную слабость.

Но если что-то случится, ты должна знать всё до конца.

Я пока жил честно, правдиво, с пользой для людей, хотя она была и небольшая. Когда-то ещё в детстве прочитал слова В.П.Чкалова: «Если быть, то быть первым». Вот я и стараюсь им быть и буду до конца. Хочу, Валечка, посвятить этот полёт людям нового общества, коммунизма, в которое мы уже вступаем, нашей великой Родине, нашей науке.

Надеюсь, что через несколько дней мы опять будем вместе, будем счастливы.

Валечка, ты, пожалуйста, не забывай моих родителей, если будет возможность, то помоги в чём-нибудь. Передай им от меня большой привет, и пусть простят меня за то, что они об этом ничего не знали, да им не положено было знать. Ну вот, кажется, и всё. До свидания, мои родные. Крепко-накрепко вас обнимаю и целую, с приветом ваш папа и Юра. 10.04.61 г.

10.04.1961 г. Гагарин (Письмо было передано В.И.Гагариной уже после гибели космонавта в 1968 году).

Он всех нас позвал в космос Подготовка и осуществление космического старта «Запуск первого человека в космос был не только чрезвычайно важным, но, во многих отношениях даже для специалистов, работавших над этим проектом, немыслимым шагом, шагом в неведомое, со всеми неопределённостями технического, социального, физиологического и психологического характера. Сейчас это трудно понять, но тогда все были озабочены одной проблемой: «Что будет?

Вынесет ли человек невесомость? Не пострадает ли его психика?». Ответов на большинство вопросов не знали даже ведущие специалисты по медицине.

В процессе отработки корабля «Восток» в беспилотных полётах, с собачками на борту, с манекенами, а также в процессе подготовки пилотируемого полёта специалисты часто задавали подобные вопросы друг другу, но ответа не знал никто. Значит, надо было искать выход из положения. Отсюда вытекал особый подход к конструированию самого корабля и его систем, к их изготовлению и испытаниям.

Многое было непонятно и загадочно в предстоящем полёте.

Выдержит ли космонавт в кабине неимоверный шум работающих рядом двигателей ракеты-носителя? Нужен эксперимент. Его ставят на беспилотном корабле, в кабину которого устанавливают шумомер.

Какие перегрузки будут действовать на человека и сможет ли он выдержать их? Ставится эксперимент с датчиками перегрузок на борту космического аппарата.

Как будет влиять невесомость на живой организм2? Тоже нужен эксперимент. Его проводят, неоднократно запуская беспилотные корабли «Восток» с собаками.

Смогут ли космический корабль и его системы обеспечить нормальную жизнедеятельность организма человека на всех этапах полёта в космос? Нужны эксперименты, нужна статистика. И снова полёты по полной программе, но уже на точной копии корабля «Восток», только не с человеком, а с манекеном на борту, с «Иваном Ивановичем», как шутливо называли его испытатели. «Иван Иванович» пользовался особой популярностью у испытателей, наверное, потому, что в напряжённые дни испытаний служил объектом, на котором можно было получить своеобразную психологическую разрядку. Всем было хорошо известно, что на испытательной площадке категорически запрещено курить, и уж, конечно, противоестественным выглядело наличие на ней человека, читающего художественную литературу. Как бы вопреки этим правилам часто можно было видеть «Ивана Ивановича», сидящего в кресле с книжкой на коленях и папиросой в пальцах руки, элегантно расположенной на подлокотнике кресла. Выглядел «Иван Иванович» в той обстановке так естественно, что был случай, когда Сергей Павлович Королёв принял его за обычного По материалам воспоминаний заслуженного работника ракетно-космической отрасли, участника запуска с космодрома Байконур корабля «Восток» 12 апреля 1961 года В.И.Ярополова «Мы верили, что космонавт вернётся живым на землю, но с какими мозгами, никому не было известно», – говорил академик В.В.Парин.

испытателя и сделал руководителю работ на космическом аппарате выговор за нарушение установленного порядка, а затем, разобравшись, рассмеялся вместе со всеми.

Для проверки телефонного канала связи с Землёй манекен был оснащён магнитофоном, имитировавшим речь космонавта, а во рту у него был установлен громкоговоритель. Таким образом, манекен мог как бы говорить в бортовой шлемофон, поэтому с орбиты можно было слышать голос «космонавта» и воспринимать его как речь живого человека. Возможно, с этим связаны легенды о том, что до Гагарина в космос уже кто-то летал.

Неясным оставался вопрос: какое влияние окажет на человека, его психику пребывание в невесомости? Ведь такому воздействию не подвергался ни один человек на Земле. Неопределённость в оценке возможного поведения человека в космосе потребовала от разработчиков особого подхода к конструированию космического корабля. Предпочтение было отдано автоматическим системам, автоматизации практически всех мыслимых операций. Даже забрало скафандра закрывалось автоматически, автоматически подтягивались привязные ремни на кресле космонавта. Уровень автоматизации полётных операций на борту корабля «Восток» был настолько высок, что один из разработчиков так шутливо охарактеризовал отношение к нему: «Если бы мне дали квартиру в Москве, я бы запросто согласился лететь в космос. А что? Сел бы в корабль, по минутной готовности потерял сознание и очнулся в кремлёвской больнице».

Тем не менее, системы ручного управления предусматривались, и космонавт при необходимости мог бы ими воспользоваться. Однако сделать это было не так просто. Поскольку никто не мог спрогнозировать поведение человека, и в качестве альтернативы рассматривалась возможность расстройства его психики, система ручного управления кораблём блокировалась и разблокировать её можно было либо по командной радиолинии, либо сообщив космонавту по системе связи с Землёй код, набрав который он мог включить систему ручного управления. При использовании ручного управления космонавт получал прогноз места посадки, мог воспользоваться оптическим визиром для ориентации корабля перед выдачей тормозного импульса. Наконец, в крайнем случае, для ориентации корабля можно было применить, используя Солнце, так называемую «палочку Раушенбаха», установленную на одном из иллюминаторов. Такое название этот датчик получил по имени его автора – академика Бориса Викторовича Раушенбаха.

Для гарантированного возвращения космонавта на Землю в случае отказа систем, обеспечивающих сход космического аппарата с орбиты, баллистическая траектория космического корабля выбиралась таким образом, чтобы корабль находился в космосе не более 10 суток. Это достигалось тем, что при апогее, равном 327 км, перигей равнялся всего лишь 181 км. Тепловая защита корабля была сконструирована с учётом возможности его разогрева от трения об атмосферу Земли при самопроизвольном спуске.

Для спасения космонавта в случае аварии на старте предусматривалась возможность его катапультирования в кресле, снабжённом пороховой двигательной установкой, позволяющей поднять космонавта в кресле до высоты, с которой он мог бы спуститься на парашюте. С целью предотвращения попадаОн всех нас позвал в космос ния космонавта при спуске на парашюте в газоотводный канал для двигателей ракеты-носителя на старте этот канал с боков был обтянут специальной сеткой.

По достижении на активном участке вывода корабля на орбиту высоты, с которой мог использоваться штатный парашют космического аппарата, спасение космонавта обеспечивалось по схеме нормальной посадки при спуске с орбиты. На завершающем этапе работы двигательной установки ракеты-носителя, между предварительной и главной командой на выключение двигателя, когда в случае аварии возможен вывод на удлиненную траекторию посадки, штатное разделение корабля на отсеки не предусматривалось, а подключалась система отделения корабля от термодатчиков, срабатывающих при трении корабля об атмосферу Земли. Этим исключалась возможность длительного пребывания космонавта в спускаемом аппарате с его ограниченными ресурсами по энергетике.

На спускаемом аппарате уже тогда были предусмотрены основная и запасная парашютные системы. На случай потопления спускаемого аппарата место его нахождения можно было определить но специальному бую, прикреплённому к аппарату на длинном фале и выполненному в виде надувной «груши» с расположенными внутри её передатчиком и антенной. Эта «груша» всегда занимала определённое положение, поскольку была сделана по типу «ваньки-встаньки», чем обеспечивалась наибольшая эффективность излучения радиосигнала для поиска спускаемого аппарата.

Особые подходы требовались и при проведении испытаний корабля «Восток».

«Ни одного отказа! Ни одного замечания за всё время испытаний! – так требовал Сергей Павлович Королёв. – Проведите цикл испытаний так, чтобы мы на Государственной комиссии могли доложить лишь два слова: «Замечаний нет!».

Для того чтобы исключить всякие случайности при проведении испытаний и пропуск каких-либо отказов или замечаний по работе систем, Королёвым категорически были запрещены работы в ночное время. Исключение составляли лишь те операции, которые по условиям технологического процесса не могли быть прерваны. При подготовке корабля «Восток» в пилотируемом варианте было также запрещено внесение каких бы то ни было изменений в технологию и методику проведения испытаний. «Не надо никаких рационализаторских предложений! – говорил Королёв и не давал скидок ни на какие объяснения допустимости отступлений. – Повторите испытания по установленной технологии и убедитесь, что всё работает нормально!». Такой подход позволял быть уверенным в соответствии функционирования пилотируемого космического аппарата ранее созданному и уже проверенному на беспилотных космических аппаратах эталону.

Необходимым условием обеспечения высокого качества испытаний Королёв считал неизменность состава испытательной бригады, в связи с чем замена людей в её составе без его разрешения не допускалась в течение всего периода испытаний серии кораблей «Восток», включая и отработочные пуски.

Большое внимание уделялось Королёвым достоверности информации об испытаниях. В связи с этим он с огромным уважением относился к военным.

Когда он прилетал на космодром и собирал совещание, чтобы войти в курс дел, если кто-то из его людей порывался доложить о состоянии работ, Королёв резко предлагал сесть и говорил: «Пусть доложат военные, я хочу знать правду!»

Небрежность при проведении испытаний считалась преступлением. Специалист, допустивший её, немедленно отстранялся от работы без права последующего участия в испытаниях. Дисциплина и порядок господствовали на рабочих местах.

В основу испытаний был положен учёт мнений всех специалистов, которые прямо или косвенно могут пролить свет на возникающие в процессе работ отклонения. Такой подход был очень важен, поскольку практика показывала, что единоличное принятие решения, без учёта всех нюансов возникшей ситуации, всех возможных вариантов её развития, неоднократно приводило к самым трагическим последствиям.

Другое важное условие успешности испытаний – это честность их участников, благодаря которой исключалась возможность принятия ложных гипотез и борьбы с несуществующими причинами опасности. Был случай, когда в процессе испытаний на борту космического аппарата (речь идет не о кораблях «Восток») возник небольшой пожар. Очень долго испытательная команда не могла найти объяснимой причины происшедшего. Наконец один из операторов сообщил, что он допустил ошибку в процессе работы, и высказал предположение о возможной причастности её к произошедшему событию. Анализ подтвердил, что именно эта ошибка привела к возникновению пожара. И хотя понесённый ущерб от пожара был достаточно значителен, Королёв, тем не менее, наградил этого оператора ценным подарком (именными часами) за проявленную честность.

Именно в этот период во всех паспортах и формулярах приборов и агрегатов корабля «Восток» появилась историческая запись: «Годен для ЗКА». Такая запись означала, что все комплектующие, входящие в состав изделия, и само изделие прошли специальный отбор и комплекс проверок и испытаний, которые гарантируют высший уровень качества и надёжности космической техники.

В то время космические аппараты практически никаких испытаний на предприятии-разработчике не проходили. Это существенно ускоряло процесс их создания. После прибытия космических аппаратов на космодром работы начинались с прозвонки кабелей, которых на кораблях серии «Восток» было, как тогда казалось испытателям, необыкновенно большое количество. Чтобы их прозвонить, надо было каждый раз производить подстыковку и расстыковку кабелей.

От этого у испытателей были мозоли на руках… «…29 марта 1961 года, – пишет Борис Евсеевич Черток,– состоялось заседание ВПК, заслушавшее предложение Королёва о запуске человека на борту космического корабля «Восток». Заседание проводил Устинов1. Он чувствоУстинов Дмитрий Фёдорович (1908-1984) – советский политический и военный деятель. Д.Ф.Устинов, родился в Самаре. В 1976-1984 годах министр обороны СССР. Маршал Советского Союза (1976), дважды Герой Социалистического Труда (1942, 1961), Герой Советского Союза (1978).

Он всех нас позвал в космос вал историческую значимость предстоящего решения и, может быть поэтому, просил каждого главного конструктора высказать своё мнение. Получив заверение о готовности каждой системы и поддержку председателей Госкомитетов, Устинов сформулировал решение: «Принять предложение главных конструкторов…» Таким образом, его, Устинова, следует считать первым из высоких государственных руководителей, который дал «зелёный свет»

запуску человека в космос.

3 апреля состоялось заседание Президиума ЦК КПСС, которое проводил Хрущёв1. По докладу Устинова Президиум ЦК принял решение, разрешающее запуск человека в космос…» …8 апреля состоялось заседание Государственной комиссии, где было принято решение о запуске Гагарина. 10 апреля корабль «Восток» был состыкован с ракетой-носителем и 11 апреля в 5 час. 40 мин. начался вывоз ракеты-носителя с кораблём «Восток» на стартовую позицию. В полдень этого же дня на стартовой позиции была проведена встреча стартовой команды с Ю.А.Гагариным и Г.С.Титовым. Впоследствии такие встречи стали традиционными. После встречи Гагарин, поднявшись на верхнюю площадку фермы обслуживания, осмотрел спускаемый аппарат корабля.

Домой никто из испытателей не уезжал, так как работы на стартовой позиции по подготовке к пуску должны были начаться рано утром.

И вот утро 12 апреля 1961 года. Проведена бессонная ночь перед стартом.

Работы на стартовой позиции по подготовке к пуску начались по 7-часовой готовности, то есть в 4 часа утра по местному времени. Великолепная солнечная погода, так свойственная району Байконура. В 6 часов утра ведущий конструктор корабля «Восток» О.Г.Ивановский и руководитель подготовки советских космонавтов Н.П.Каманин установили шифр логического замка на пульт пилота корабля. Непосредственно перед посадкой космонавта в корабль было заложено бортовое питание.

По 2,5-часовой готовности на старт прибыл автобус с Гагариным и сопровождающими его специалистами. На стартовой позиции его встречали С.П.Королёв, председатель Государственной комиссии К.Н.Руднев и маршал К.С.Москаленко.

После доклада председателю Государственной комиссии Гагарин поднялся на площадку лифта и сделал своё заявление перед стартом. Затем лифт поднял его на верх фермы обслуживания к посадочному люку корабля.

За несколько десятков минут до запуска при закрытии на корабле посадочного люка не сработал один из контактов, контролирующих качество закрытия люка. Это было зафиксировано на центральном пульте в бункере.

Возникла угроза срыва пуска, так как люк мог оказаться негерметичным, а времени на его открытие и повторное закрытие практически уже не было.

Хрущёв Никита Сергеевич (1894-1971) – Первый секретарь ЦК КПСС с по 1964 годы, Председатель Совета Министров СССР с 1958 по 1964 годы. Герой Советского Союза, трижды Герой Социалистического Труда.

Из главы «Сто восемь минут…», посвящённой полёту Ю.А.Гагарина в космос, книги Олега Ивановского «Ракеты и космос в СССР. Записки секретного конструктора».

Тем не менее, С.П.Королёв принял решение на повторение этой операции. Боевой расчёт в течение 30 мин. успел открутить 30 гаек замков люка, повторно открыть и закрыть люк, снова закрутить эти 30 гаек и проверить герметичность люка методом вакуумирования с помощью так называемой «присоски».

И вот наступил момент старта. Пультовая в бункере была плотно заполнена специалистами – всё происходило совсем не так, как показывают в так называемых документальных фильмах, посвящённых этому событию, которые в то время снимались всегда после самого события. Кажется, на стартовой позиции не было человека, который бы не переживал происходящее. Волновались операторы у своих пультов, клал таблетки в рот Королёв. И был, казалось, только один человек, который не переживал происходящее, – Гагарин. Самый большой пульс был у него после посадки в кабину, и то, наверное, из-за физического напряжения. А потом, вплоть до момента запуска, он был на отметке 64. Все окружающие и сами медики удивлялись этому.

Запуск был осуществлён в 9 час. 07 мин. по московскому (в 11 час. 07 мин.

по местному) времени.

После команды «Подъём» все специалисты собрались на «нулевой отметке» стартовой площадки и слушали репортаж по громкой связи о ходе полёта.

Особенно остро каждого волновал вопрос надёжности работы своего агрегата, своей системы, и с некоторым облегчением они вздыхали, когда эта система заканчивала свою работу. Самое трудное испытание досталось, конечно, на долю тех, кто отвечал за работу системы приземления, ведь она была венцом полёта. Все специалисты уже освободились от груза ответственности и по-человечески радовались, уверенные в предстоящем успехе, и только «приземленец», бледный и сосредоточенный, всё ещё нервно ходил по «нулевой отметке».

И вот наступило 12 часов 55 минут местного времени. Пришло сообщение о том, что парашют раскрылся и приземление прошло успешно. Но, пожалуй, в этот момент никто из присутствующих ещё не понял до конца всего значения произошедшего события. И только когда по стартовой площадке разнёсся «железный» голос Левитана, сообщивший о результатах полёта, мурашки поползли по коже, и все, наконец поняв грандиозность свершившегося, бросились обнимать и поздравлять друг друга.

Буквально сразу после сообщения по радио о полёте Гагарина возле «нулевой отметки» появилась автомашина, из которой вышел Сергей Павлович Королёв и его ближайшие соратники. Он приехал, чтобы поздравить стартовую команду с этим эпохальным успехом и поблагодарить всех за огромный труд, который был вложен в подготовку и осуществление полета Юрия Алексеевича Гагарина. И эта благодарность СП, как любя называли его все испытатели, была для всех высшей наградой за труд.

Приведя в исходное состояние оборудование стартовой позиции, испытатели, уставшие и невыспавшиеся, отправились на автобусах домой. Всё население жилого городка, жёны и дети испытателей высыпали на улицы, чтобы встретить их после этой успешной работы. А как были горды испытатели тем, что именно на их долю выпала честь участия в событии, которое навсегда вошло в историю Земли и никогда не будет забыто людьми».

Он всех нас позвал в космос Полная стенограмма переговоров Юрия Гагарина с Землёй с момента его посадки в корабль (за два часа до старта) до выхода корабля «Восток-1»

«Кедр» – позывной Юрия Гагарина, «Заря-1» – Сергея Королёва. Остальные позывные принадлежат Центру управления полётами и другим наземным службам.

Гагарин: Даю отсчёт: 1... 2... 3.... 4... 5... 6... 7... 8... 9... 10. Как поняли? Приём.

Королёв: «Кедр», «Кедр», я «Заря-1». Вас понял отлично. Продолжайте работать.

Гагарин: «Заря-1», я «Кедр», вас понял. «Заря-1», я «Кедр», проверка связи. 1... 2... 3... 4... 5... 6. Как поняли? Приём.

Королёв: Слышу вас хорошо. Как меня слышите?

Гагарин: «Заря-1», я «Кедр». Вас слышу хорошо. 1... 2... 3... 4... 5. Как поняли? Приём.

Королёв: «Кедр», я «Заря-1». Слышу отлично. Все понял. Продолжайте проверку.

Гагарин: «Заря-1», я «Кедр». Приём на телефон. Приём.

Королёв: «Кедр», я «Заря-1». Как чувствуете себя?

Гагарин: Чувствую себя превосходно. Проверка телефонов и динамиков прошла нормально. Перехожу на телефон.

Королёв: «Кедр», я «Заря-1». Понял вас, у нас дела идут нормально.

Машина готовится нормально. Всё хорошо. Приём.

Гагарин: «Заря-1», я «Кедр». Вас понял. Я так и знал. «3аря-12, я «Кедр». Проверку связи закончил. Как поняли меня? Приём.

Королёв: Понял вас хорошо, всё нормально, я «Заря». Приём.

Пауза 10 секунд.

Гагарин: «Заря-1», я «Кедр». Исходное положение тумблеров на пульте управления заданное. Глобус на месте разделения: широта северная 63 градуса, долгота восточная 97 градусов. В окне коррекПарламентский урок ции цифра 510. Время разделения – 9 часов 17 минут 7 секунд. Магнитный индекс БКРФ в исходном положении. Первые сутки, день. Давление в кабине – единица, влажность – 65 процентов. Температура 19 градусов. Давление в отсеке 1,2. В системе ручной Ориентации – 155 атмосфер, первой автоматической ориентации – 155 атмосфер, во второй автоматической ориентации – атмосфер. Давление в баллоне ТДУ – 320 атмосфер. Самочувствие хорошее. К старту готов. Как поняли? Приём.

Королёв: «Кедр», я «Заря-1», «Кедр», я «Заря-1». Понял вас отлично, данные ваши все принял, подтверждаю их. Готовность к старту принял. У нас всё идёт нормально. Браво!

Пауза около 10 секунд. Гагарин поёт песню «о далёком курносом детстве».

Королёв: «Кедр», я «Заря-1», «Кедр», я «Заря-1». Как слышите меня? Мне нужно вам передать.

Гагарин: «Заря-12, я «Кедр». Вас слышу хорошо, приём.

Королёв: Юрий Алексеевич, значит, я хочу вам просто напомнить, что после минутной готовности пройдёт минуток шесть, прежде чем начнётся полёт, так что вы не волнуйтесь. Приём.

Гагарин: Вас понял, я совершенно спокоен.

Королёв: Ну и отлично, прекрасно. Имейте в виду, что после минутной готовности шесть минуток будет для всяких дел. Трубку председателю.

Руднев: «Кедр», я «Заря-1». Говорит с вами Руднев (К.Н.Руднев – председатель госкомиссии по запуску корабля «Восток» с человеком на борту). Юрий Алексеевич, как у вас самочувствие?

Гагарин: «Заря-1», я «Кедр». Чувствую себя хорошо, к старту готов, настроение бодрое. В общем, всё в порядке. «Заря-1», как поняли меня? Приём.

Руднев: «Кедр», поняли вас хорошо. Председатель вас слышал. У нас всё нормально идёт.

Пауза 20 секунд.

Королёв: Я «Заря». Юра, как дела? Приём.

Гагарин: Как учили. Всё нормально, всё хорошо. Как меня поняли? Приём.

Королёв: Да понял, чего с тобой говорить. Превосходно понял. «Кедр», я «Заря-1». Сейчас с тобой будут говорить. Я прошу вас, если у вас есть время, подключить передатчики KB и поговорить. Дать счёт – примерно до двадцати.

Если у вас есть время и если вы не заняты. Сообщите, как поняли. Приём.

Гагарин: «Заря-1», я «Кедр». Вас понял. Сейчас ваше задание выполню.

Королёв: Ты что будешь делать?

Гагарин: Сейчас хочу проверить связь по КВ.

Королёв: Юра, только начинай через минуту примерно проверку, понял?

Гагарин: Понял вас.

Королёв: Что? Говори с ним по KB, а потом я тебе покажу здесь всё, что есть.

Гагарин: Показывайте, а потом я поговорю.

Помехи.

Королёв: Там в укладке тубы – обед, ужин и завтрак.

Гагарин: Ясно.

Королёв: Понял?

Гагарин: Понял.

Королёв: Колбаса, драже там и варенье к чаю.

Он всех нас позвал в космос Гагарин: Ага.

Королёв: Понял?

Гагарин: Понял.

Королёв: Вот.

Гагарин: Понял.

Королёв: 63 штуки, будешь толстый.

Гагарин: Хо-хо.

Королёв: Сегодня прилетишь, сразу всё съешь.

Гагарин: Не, главное – колбаска есть, чтобы самогон закусывать.

Все смеются.

Королёв: Зараза, а ведь он записывает ведь всё, мерзавец. Хе-хе.

Гагарин: «Весна», я «Кедр». Даю передачу. Цифровую. 1... 2... 3... 4... 5...

6... 7... 8... 9... 10... 11... 12... 13... 14... 15... 16... 17... 18... 19... 20. Как поняли?

Приём.

Королёв: Алё, алё, «Кедр», я «Заря». Вас понял отлично. Благодарю за проверку. Не забудьте работать ключом и переключить при разделении тумблер «Заря» на «Сигнал».

Гагарин: Вас понял. Конец.

Королёв: Алё.

Гагарин: Да.

Королёв: Юра, счастливо, до встречи в Москве.

Гагарин: До встречи. Хорошей встречи!

Гагарин: «Заря-1», я «Кедр». Вас понял, понял вас. Стартовое положение, и при работе на орбите тумблер на «Телеграф» и на «Заря». При разделении – тумблер на «Сигнал».

Королёв: Поняли тебя, правильно. Юра. «Кедр», я «Заря». Вас понял.

Пауза. Помехи.

Королёв: «Кедр», я «Заря-1». Как слышишь? Приём. Ещё раз, будь спокоен за всё. До встречи в Москве.

Гагарин: Слышу вас хорошо, как меня? Приём.

Королёв: Слышу тебя отлично. Юра. Ты сейчас занят?

Гагарин: Да, есть тут работа. Но не очень занят. Что нужно?

Королёв: Нашел продолжение «Ландышей», понял?

Гагарин смеётся.

Гагарин: Понял, понял. В камышах?

Королёв: Споём сегодня вечером.

Королёв: Мерзавцы, замучают проверкой связи!

Неразборчивые реплики. Шум. Пауза 20 секунд.

Королёв: Юра.

Гагарин: Ага.

Пауза 20 секунд.

Гагарин: Олег Генрихович! (О.Г.Ивановский – ведущий конструктор корабля «Восток»).

Ивановский: Алё?

Гагарин: Востоков ушёл?

Ивановский: Да, а что ты хочешь?

Гагарин: Чего?

Ивановский: Что ему передать?

Гагарин: А?

Ивановский: Что передать ему?

Гагарин: Привет!

Ивановский: Привет?

Смеётся.

Ивановский: Нормально?

Гагарин: Нормально всё.

Ивановский: Тебе привет.

Гагарин смеётся.

Неизвестный: Кусочек пластыря оторви, мы забыли приклеить эту штуку.

Помехи. Голоса. Отдельные реплики. Шумы.

Неизвестный: Ещё одну, и хватит.

Помехи. Голоса. Шумы.

Неизвестный: Давай ещё одну.

Неизвестный: Хватит, хватит, не надо, спасибо большое. Спасибо. Всё.

Пауза 6 секунд. Гагарин насвистывает мотив «Родина слышит, Родина знает».

Королёв: «Кедр», я «Заря-1». У нас всё идёт отлично. Как чувствуете? Приём.

Гагарин: «Заря-1», я «Кедр». Вас понял. У меня тоже всё идёт хорошо. Самочувствие хорошее. Сейчас буду прикрывать люк номер один. Приём.

Королёв: Понял вас. Приём.

Пауза около минуты. Затем голоса. Шумы. Невнятная реплика про «механизм открытия люка». Пауза 10 секунд.

Королёв: Ну всё. Ну, счастливо.

Гагарин: Спасибо.

Королёв: Счастливо, дорогой.

Гагарин: До свидания.

Королёв: Счастливо. До встречи.

Гагарин: Сегодня. В Куйбышеве.

Королёв: Прилетай.

Гагарин: Ладно.

Гагарин смеётся.

Королёв: Спасибо тебе.

Гагарин: Всё. Привет там всем.

Королёв: Тебе передаю привет большой.

Пауза 15 секунд.

Королёв: Я «Заря-1», «Кедр», я «Заря-1». Как слышите? Проверяю связь из бункера. Приём.

Гагарин: «Заря-1», я «Кедр». Вас слышу хорошо. Немножко потише говорите. Как поняли? Приём.

Королёв: Я «Заря-1». Слышу вас хорошо. Понял. Приём.

Пауза 15 секунд.

Королёв: «Кедр», я «Заря-1». Вы работали на УКВ по одной или по обеим кнопкам?

Он всех нас позвал в космос Гагарин: «Заря-1», я «Кедр». Сейчас работаю кнопкой на пульте. Сейчас работаю кнопкой на ручке управления. Работу с обеих кнопок вы слышите хорошо.

Как поняли? Приём.

Королёв: «Кедр», я «Заря-1». Понял тебя хорошо. Слышу хорошо по обеим.

Нормально. Приём.

Гагарин: Ландыши, ландыши...

Гагарин насвистывает «Ландыши». Пауза 30 секунд.

Королёв: «Кедр», я «Заря-1». Как слышно? Приём.

Гагарин: «Заря-1», я «Кедр». Слышно вас хорошо. Приём.

Королёв: Юра, проверьте памятку, удобство пользования памяткой и видимость кодовой таблицы.

Гагарин: Понял вас правильно. Приём. Проверяю.

Пауза 45 секунд.

Гагарин: «Заря-1», я «Кедр». Пользование памяткой и возможность считывания сигнала проверил. Всё нормально.

Королёв: «Кедр», я «Заря-1». Понял вас. Всё отлично, молодец.

Гагарин насвистывает «Ландыши».

Королёв: «Кедр», я «Заря-1». Юра, тебе привет коллективный от всех ребят, кто сейчас здесь. Как понял? Приём.

Гагарин: «Заря-1», я «Кедр». Понял вас. Большое спасибо. Передайте им всем самый горячий привет от меня.

Гагарин насвистывает «Ландыши». Шум усиливается.

Королёв: «Кедр», я «Заря-1». Как меня слышите? Приём.

Гагарин: «Заря-1», я «Кедр». Слышно вас хорошо. Как меня? Приём.

Королёв: «Кедр», я «Заря-1». Слышу вас хорошо. Подготовка изделия идёт нормально. Всё отлично, Юра. Приём.

Гагарин: Вас понял. Подготовка изделия нормально. У меня также. Самочувствие, настроение нормально. К старту готов.

Королёв: Понял. Приём.

Пауза.

Королёв: «Кедр», я «Заря-1». Юрий Алексеевич, как слышите меня? Приём.

Гагарин: «Заря-1», я «Кедр». Слышу вас хорошо. Знаю, с кем разговариваю.

Приём.

Королёв: Юрий Алексеевич, я хочу вам напомнить, что я не буду давать слово «секунды», а просто давать цифры, примерно каждые полсотни: 50, 100, 150 и т.д. Понятно вам. Юра?

Гагарин: Вас понял. Приём. Так я и думал.

Королёв: Хорошо.

Пауза 15 секунд.

Гагарин: «Заря-1», я «Кедр». Прошу «Двадцатого» на связь.

Королёв: «Кедр», я «Заря-1». «Двадцатый» на связи.

Гагарин: «Заря-1», я «Кедр». Прошу при надёжной связи на сильном участке сообщить время, позже или раньше, до секунды старта, если таковое будет.

Королёв: Понял вас, понял. Будет ваша просьба выполнена, Юрий Алексеевич.

Гагарин напевает, а затем насвистывает «Ландыши». Потом начинает петь «о далёком курносом детстве.

Королёв: «Кедр», я «Заря-1». Юрий Алексеевич, у нас так получилось: после закрытия люка вроде один контактик не показался. Он поджался, поэтому мы, наверное, сейчас будем снимать люк и потом его поставим снова. Как поняли меня?