«Роза Мира или родонизм? вспоминая будущее Я знаю, ваш путь неподделен, Но как вас могло занести Под своды таких богаделен На искреннем вашем пути? Борис Пастернак (Маяковскому) Санкт-Петербург октябрь 2012 – февраль ...»

Пересказываю по памяти притчу, которую я прочл много лет назад в одной из распечаток лекций о.Александра Меня и которая оказала на меня очень благое воздействие. Притча о христианине и обращнном его проповедью язычнике. Как и в поэме о Великом Инквизиторе, выбрано время самого сильного разгула внутри христианской церкви духа антихристова. То ли в пустыне, то ли на острове оказались христианин и язычник. После долгих бесед язычник решил обратиться и принять таинство крещения. Но перед этим шагом настаивал на том, что ему надо посетить христианские страны и посмотреть, как живут истинно верующие. Христианин, зная реальное положение дел, пытался отговорить язычника от путешествия и убеждал креститься не оттягивая. Но язычник настоял на свом и отправился в христианскую Европу. Христианин был уверен, что его проповедь потерпела поражение. Но язычник, вернувшись, к великому удивлению проповедника принял таинство крещения. Христианин не смог разрешить этого противоречия и не Какое счастье, что в русском культурном космосе взошло солнце Пушкина!

выдержал, спросил новообращнного брата: «Ты видел весь этот разврат? И решил креститься, почему?» – «Если, несмотря на все те мерзости, что я видел, эта религия жива, значит за ней стоит Истина и великая любовь, которую не угасишь никаким развратом.» Таков был ответ язычника, принявшего христианство вопреки виденному очами.

Зло бессильно, когда мы смогли обнаружить внутри своей души и назвать по имени ту слабость и ту наживку, на которую нас ловит инфернальный рыболов. Я постарался нащупать струну в нашей душе, на которой играет родонизм по преимуществу и назвал е «гордыней равенства». Эта струна может звучать сладковатой мелодией самовлюблнности, выдающей желаемое за действительное – и нет злейшего врага для нашей талантливости, чем эта розовая маниловская лесть! Она безнаджнее, чем свинцовые тучи уныния и сомнения, тяжелее по своим последствиям, чем гнт отчаяния. И только очистительная тоска по совершенству может развеять усыпляющее наш дух маниловское обольщение.

Из-за своей примитивности подделка нам понятнее, и подлинное кажется скучным. Но можно ли по карикатуре судить о подлиннике? По папской теократии – о вселенском христианстве? По СССР – о всечеловеческом братстве? По родонизму – о Розе Мира? Судить нельзя, но догадаться, что и зачем исказил дух хитрый, думаю, можно. Сколько бы ни извращала христианские идеалы инквизиция, истина христианства остатся истиной, а Лик Христов ликом идеального человека, Богочеловека. Сколько бы ни извращал дух коммунизма и ни пытался заглушить биение социальной совести, эксплуатация человека человеком остатся злом, с которым нельзя мириться;

а социальная иерархия, выстроенная на власти денег – дьявольской насмешкой над подлинной космической иерархией. Сколько бы рм-демон ни путал людей, цели Розы Мира остаются самыми светлыми, самыми долгожданными, самыми высокими надеждами в земной истории человечества.

Что ждт Роза Мира от тех своих читателей, кто два десятилетия назад прикоснулся через творчество Даниила Андреева к этой воистину радостной вести? Чувство окрыляющей радости было у многих первым и доминирующим при чтении «Розы Мира». Попробуем отскоблить от беззаконной пародии подлинник? Я пойду от противного – от того, что уже есть в Сети под вывеской «Роза Мира», к тому, что должно быть. Слой за слоем счищая «краски чуждые», я хочу восстановить внутри себя тот первоначальный образ, что не будет входить в невыносимый диссонанс с внешней картиной. И так, ощупью продвигаясь шаг за шагом, я постараюсь сформулировать те творческие задачи, что отвечают моему внутреннему чувству Розы Мира:

– Искать и устанавливать связи между одинокими огоньками, откликнувшимися на весть Розы Мира. И как произведение искусства творить общение.

– Созидать модель Розы Мира в Сети – по атмосфере и содержанию являющуюся таковой.

– Творчески осваивать интерактивную среду, создавать в ней островки нового искусства.

– Разоблачать духовные подмены, подстерегающие новое религиозное сознание на пути к эпохе Розы Мира. Сетевой опыт обращать в самоанализ.

– Созидать в интерактивном пространстве соборные «вместилища» для незримого пребывания в них наших друзей сердца и для общения с ними. Перекличку вестников сделать содержанием нового искусства, его мистерией.

– Через диалог проекций выходить в объмное мировоззрение.

– Учиться совместному восхождению, труду и радости соборного творчества. Подготовить для будущих наших судеб и встреч добрую и восприимчивую душевную почву (как понятнее об этом сказать, увы, не знаю).

Заключительную часть книги я посвящаю раскрытию этих идей. Обличать зло необходимо, но это лишь возможность остановиться и задуматься. Не обличениями преодолевается зло. Нужно показать ту атмосферу и те плоды, что являются подлинной альтернативой родонизму. Чтобы выйти из-под гипноза зла, нужно перестать убивать время.

Высвобождение от влияния рм-демона сопровождается колоссальными затратами Разоблачая зло, нельзя забывать, что это борьба с ложью, с самим злом, а не со злыми, не с теми несчастными, кто заболел злом и попал под власть его чар. Страдальцы могут выглядеть весьма самодовольными, чаще так и бывает, но ведь состояние это очень краткое, поверхностное. Ложно структурированное время, а это и есть путь зла, разъедает личность в тайной е глубине и только потом становится зримым. Бесстыдство и самоуверенность оборачиваются жгучим стыдом, когда плоды зла делаются явными, а плоды его – всегда распад, обезличивание и гниение. Дух небытия приводит только к небытию, чего бы он ни обещал и сколько бы ни соблазнял похотью бытия, итог будет один. Зло лишь болезнь, изолгание, искажение, вторжение растлителя в душу живую, но душа человеческая – христианка по самой своей сути, и суть эта нерушима.

Человек свободен не потому, что завоевал себе свободу, но потому, что он образ и подобие Божие. И сколько бы этот образ ни искажал дух пошлый, человеческая природа рано или поздно возьмт сво и обратится к подлинному бытию, вернтся на Духовную Родину, в свой Отчий Дом.

Обратится и сам Великий Инквизитор. И это провидит Христос – как Божий Замысел о его заблудшей душе, провидит е Будущее. «Он вдруг молча приближается к старику и тихо целует его в его бескровные девяностолетние уста. Вот и весь ответ. Старик вздрагивает… Поцелуй горит на его сердце, но старик остатся в прежней идее.» Так заканчивается великая поэма, но не заканчивается на том ни человеческая история, ни судьба бессмертной души самого Инквизитора.

Свобода на то и свобода, чтобы придти свободно к возгоранию истины внутри своей судьбы. Путь этот может быть долгим, но это Путь Домой. И уже не мальчиком, но мужем вернтся блудный сын к Отцу. Зло лишь испытание свободы, школа свободы, без которой нет ни подлинного творчества, ни подлинной веры, ни подлинной любви, ни человеческого достоинства. Зло временно, у него нет корня в вечности. [10] Счастье человека не критерий истины, но сама Истина свой критерий. Когда жить интересно – это счастье. Зло не интересно, оно пресыщает. В Океане Истины нет зла, нет самодовольства. Но чтобы выйти к Океану и войти в Него, нужно, видимо, сперва побарахтаться в луже. У каждого времени свой срок – и длительность пути зависит от концентрации проживаемого мгновения.

Человек не плоское, временное, слабосильное и презренное существо, как думает и пытается внушить нам Великий Инквизитор. Замысел о человеке – Богочеловек. И только Он вносит смысл в наше бытие и только ради Него стоит жить и нести крест свободы, вопреки железной логике всех «объективных фактов».

Ложь эта логика и эти факты, марево и гипноз! Путь, Истина и Жизнь нам показаны, наш идеал и наша цель нам явлены во плоти – и Царствие Божие внутри нас. И бремя Его легко. И искать нужно Его прежде всего, остальное приложится. Братьями мы станем друг другу только в Доме Отца. Братство вытекает так же естественно из внутренней природы ставшего братом, как и вражда – из природы того, кто ещ завидует другому и зависим от внешнего. Любая попытка соорудить братство вне Отчего Дома – это имитация, ханжество. Суть нравственности в том, что См. в этом приложении мо небольшое эссе «О зле и свободе» (из ветки «Сон смешного человека»). О просветлении материи, о невозможности новых отпадений, о мирах, не знавших вторжения зла, и т.д.

средства и есть цель. И она внутри нас. Вс в человеке определяется только внутренним содержанием, вс внешнее вытекает только из него. Подлинность нельзя сымитировать, ею можно только быть. [11] Цель зла, под каким бы прикрытием оно ни являлось, – внушить нам чувство бессилия перед могуществом князя мира сего, заставить опустить руки. Так происходит пленение злом. Воля становится суицидально направленной. Воля к небытию может доставлять сильнейшее наслаждение, вплоть до эротического экстаза: спазмы унижения – чужого или собственного – главная награда на пути зла. Этим иррациональным и почти неосознаваемым наслаждением от саморазрушения, куражом падения, освобождением от восхождения, облегчением от иерархии качеств, от груза сомнения, от ответственности за личный выбор, от чувства вины – и манит нас, и засасывает наши души мистическая музыка Ада.

Но никогда Ад не удовлетворяет разжигаемой жажды, даже жажды небытия! И наступает пресыщение и похмелье. Освобождение из инфернального рабства происходит при возгорании в глубинах человеческого духа его тайной свободы, его творческого начала. В живом диалоге с судьбой происходит освобождение от зла, от всего чуждого, что вторглось в твою жизнь и присосалось к е времени и любви. Человек никогда не остатся один на один со злом, нужно лишь свободно принять Помощь. Это внутренняя Помощь, а не внешнее чудо. Чудо возгорается от веры, а не вера – от чуда. И никакие знания не спасут, если в сердце погасло солнце веры. [12] Что придт на смену доктрине «нового мирового порядка»? Открытое вселенское христианство (нет иной великой всемирной Идеи у человечества, и не будет) или его заменитель, «общий знаменатель»? Сразу придт родонизм под вывеской «Розы Мира» или постепенно будет выхолащивать е изнутри, мы этого не знаем. Но можно уже догадаться, что либо так, либо так будет вести себя хитрый дух (других вариантов у него просто нет; но первый путь прямее и потому предпочтительнее для него). Как станет именоваться этот «родонизм», неизвестно. Скорее всего, по имени Нового Духовидца, который подвинет Даниила Андреева как сильнейший и не искажнный «поэтической стихией». Как народничество сменил ленинизм, так и андреевцев (родонизм) сменит какой-то «изм», давший миру объективное Метазнание. Причм, Новый Духовидец не обязательно будет ставленником тмных сил. Тмные сделают другое: все дары и все гении прошлого будут отодвинуты в тень перед Великим Знанием, а затем, когда люди уверуют в Знание, можно подзабыть и самого Духовидца, заменив его на Могучего. Душевная почва, свободная от культурной иерархии, будет подготовлена.

Стоило ли анализировать это явление будущего на примере малюсеньких сетевых моделей? Что это вообще за жанр: документальный? художественный? Передо мной такие вопросы перестают стоять, когда судьба сама выводит меня на предмет, который сам определяет и жанр, и стиль. Я никогда не искал книг – они сами находили меня. Надеюсь, что и мои книги найдут моего читателя и наш диалог состоится.

Но пока нас окружает совсем другая доктрина, совсем другой мир, иная культурная и социальная атмосфера. Задыхаемся мы отнюдь не в родонизме, а в тотальной безнравственности разлагающегося гуманизма. Только выход нужно искать не в отдельном рм-сообществе. Роза Мира придт без «вывески» и «помпы», но как внутреннее движение, как множество творческих В приложении – мои размышления о внутреннем и внешнем пространствах и подлинной реальности.

А здесь – о заключительном и переломном для меня аккорде, ставшем и концом, и началом моего всматривания и моего хождения в родонизм.

проектов. В общении этих огоньков начнут проявляться ансамблевые связи Розы Мира. Вс извне приходящее с вывеской «Роза Мира» есть тяжелейшая духовная подмена. И это надо трезво осознавать и чтко отделять один дух от другого.

Вспоминая будущее, можно глубже постичь, что творится в настоящем. Извечный русский вопрос что делать? Владимир Соловьв дополнил вопросом – кто делает? – и вернул этим творческим актом набивший оскомину вопрос в лоно бытия. Отклик на статью Н.А. Яковлевой «Не возводи свой дом на песке...» Слово «тотальный» характеризует претензию и глубину той тенденции, что пытается в последние десятилетия навязать свою систему ценностей не только России, но всему человечеству. Это тоталитарная идеология делает вид, что е нет. Есть у этого глобального процесса не только минусы, но и плюсы. Вс двойственно в нашем мире и внутри нас – поляризация духовно несовместимых начал только нарастает по мере превращения человечества в единый организм и будет нарастать. Ставка здесь – жизнь и смерть Планеты, без всякого преувеличения. Но сначала о первой тенденции – о разрушительной.

Эти мысли Владимира Соловьва настолько созвучны нашей теме, что я позволю себе привести здесь ещ одну обширную цитату из его «Речей в память Достоевского»:

«Между тем, во всяком человеческом деле, большом и малом, физическом и духовном, одинаково важны оба вопроса: что делать и кто делает? – плохой или неприготовленный работник может только испортить самое лучшее дело. С одной стороны – выступает образ идеального строя жизни, установляется некоторый определнный «общественный идеал». Но этот идеал принимается независимо ни от какой внутренней работы самого человека: он состоит только в некотором, заранее определнном и извне принудительном экономическом и социальном строе жизни; поэтому вс, что может человек сделать для достижения этого внешнего идеала, сводится к устранению внешних же препятствий к нему. Таким образом, сам идеал является исключительно в будущем, а в настоящем человек имеет дело только с тем, что противоречит этому идеалу, и вся его деятельность от несуществующего идеала обращается всецело на разрушение существующего, а так как это последнее держится людьми и обществом, то вс это дело обращается в насилие над людьми и целым обществом. Незаметным образом общественный идеал подменивается противообщественной деятельностью.

При таком решении дела вопрос: готовы ли делатели? – действительно является излишним. Для такого служения общественному идеалу человеческая природа в теперешнем состоянии и с самых худших своих сторон является вполне готовой и пригодной. В достижении общественного идеала путм разрушения все дурные страсти, все злые и безумные стихии человечества найдут себе место и назначение; такой общественный идеал стоит всецело на почве господствующего в мире зла.

Основное преимущество воззрений Достоевского есть именно то, за что его иногда укоряют: отсутствие или, лучше сказать, сознательное отвержение всякого внешнего общественного идеала, т.е. такого, который не связан с внутренним обращением человека или его рождением свыше. Такое рождение не нужно для так называемого общественного идеала. Он довольствуется человеческою природою как она есть, – это идеал грубый и поверхностный, и мы знаем, что попытки его реализации только утверждают и умножают уже господствующее в мире зло и безумие.

Такого грубого и поверхностного, безбожного и бесчеловечного идеала не было у Достоевского. Он слишком хорошо знал все глубины человеческого падения; он знал, что злоба и безумие составляют основу нашей извращнной природы и что если принимать это извращение за норму, то нельзя прийти ни к чему, кроме насилия и хаоса.

Пока тмная основа нашей природы, злая в свом исключительном эгоизме и безумная в свом стремлении осуществить этот эгоизм, вс отнести к себе и вс определить собою, – пока эта тмная основа у нас налицо – не обращена, и этот первородный грех не сокрушн, до тех пор невозможно для нас никакое настоящее дело, и вопрос что делать не имеет разумного смысла. Представьте себе толпу людей, слепых, глухих, увечных, бесноватых, и вдруг из этой толпы раздатся вопрос: что делать? Единственный разумный здесь ответ: ищите исцеления; пока вы не исцелитесь, для вас нет дела; а пока вы выдате себя за здоровых, для вас нет исцеления.»

Яковлева Нонна Александровна – доктор искусствоведения, профессор, действительный член Академии гуманитарных наук, член Союза художников, член Ассоциации искусствоведов (АИС). Автор более 130 научных, научно-методических и публицистических работ, в т.ч. книг по истории искусства, учебных пособий, детских книг о Петербурге, о русской исторической живописи, иконе. В разделе "Метаистория и геополитика" размещена статья Нонны Александровны Яковлевой "Не возводи свой дом на песке...", написанная автором около года назад, но сформированная в окончательном виде по горячим следам последних российских событий совсем недавно, по возвращении из рабочей поездки в Италию. Статья готовится к публикации в одном из столичных журналов, однако портал "Воздушный Замок" первым предлагает читателям прочитать и обсудить текст данной статьи. (Прим. Сергея Сычва.) Мы не забыли (те из нас, кто сохранил способность помнить), как эта система ценностей стала продавливать себя в общество. Мы созерцали мутацию душ слишком близко, чтобы это забыть и не понять, что происходит. Не в 91-м, а в 90-м году, как я теперь вижу, произошл выбор на глубинном плане бытия, определивший то, что мы имеем сейчас в России (будем, как и автор статьи, рассматривать российскую действительность в качестве иллюстрации этой глобальной тенденции; тем более что иллюстрация у нас вышла очень наглядная: мы вс доводим до края, во всм идм до конца и, даже ретушируя, ретушируем так, что превращаем в гротеск и делаем явным сокрытое за добропорядочной западной маской Зло).

Символически в нашей действительности этот глубинный выбор отразился в трх смертях августа-сентября 1990-го года: убийство о.Александра Меня, смерть Сергея Довлатова и Виктора Цоя. Сколь ни казались бы несопоставимыми сферы их творчества, но для меня эти три смерти – рубеж, знак. Тогда Ложь победила, возможность пойти стране по пути Правды, по несравненно более подлинному пути была упущена. И в этом виноват каждый из нас, чистеньких нет. Мы променяли тогда сво первородство на чечевичную похлбку. Остальное, что происходило с нами, лишь следствие того ключевого выбора. Выбора, который сделало подавляющее большинство душ в глубине своей свободы. Власти предержащие лишь отразили этот выбор. «Самая читающая нация» предала свою литературу и свою культуру. Да, нам грубо навязывали, вопреки спросу и всем «законам рынка»! т.н. «масскульт» (а по сути – антикультуру); мы помним, как постепенно вытеснялось и с книжных прилавков, и с экранов телевидения, и с киноэкранов вс подлинное и подменялось суррогатами, как вытеснялась одна система нравственных ценностей сначала сниженной фальшивкой, а затем – своей противоположностью. И вс-таки мы в тайной глубине дали согласие на это духовное изнасилование. Я убеждн, что вс, происходящее с народом (включая катастрофу 1914-1917 годов), санкционируется большинством душ этого народа. И без такого согласия никакая власть, никакая оккупация (идеологическая, экономическая или военная) ничего не сможет поделать с народом (пример тому – история Индии).

Чтобы действительно, а не на словах искать выход, нужно осознать собственную вину и личную ответственность за происходящее. Пока мы будем кивать на государственную систему или на внешних врагов, полагая, что причина падения вовне, а не внутри нас, нас будут пользовать. Такой инфантильный подход, очень свойственный, увы, нашей российской протестной оппозиции, и есть тайное согласие на рабство. Только рабство снимает личную ответственность, перекладывая е на злого господина, с которым можно бороться до бесконечности, имитируя за его счт свою свободу. Демократия в гуманистической модели социума осуществляется фактически. Не только светские демократии, но и все диктатуры времн гуманизма есть не что иное, как аккумуляция вкусов середины, тираническая власть большинства, отражающая его чаяния. Это надо трезво принять и не искать больше смысла в политических переодеваниях и пересаживаниях, ничего не меняющих по сути, но создающих иллюзию перемен и отвлекающих от главной проблемы. Главная вина секулярного общества – это выброс внутреннего во внешнее, объективация духовной свободы во внешних достижениях, внешних знаниях и методологиях, ставших идолами. Ищется вовне то, что можно найти только внутри. Это очередная попытка построить братство без братьев, царствие Божие без Бога, внешний порядок без духовной иерархии ценностей, социальную гармонию без гармонии внутренней.

«Тотальная безнравственность» – самая тоталитарная и нетерпимая идеология, какую знало человечество. Эту доктрину можно назвать «денежным тоталитаризмом», можно как-то ещ, но суть е – всепроникающая пошлость. И это закономерный итог безрелигиозного этапа. Корни подлинной нравственности – в абсолютном, в Богочеловеке. Нравственно вс, что согласно с идеалом Христа, и безнравственно вс, что противится ему. Любая относительная нравственность, выстроенная на соображениях полезности, мутирует в безнравственность, а в глобализирующемся человечестве она становится тотальной. Никакими внешними скрепами не удержать энтропию нравственности в «рамках приличия», не предотвратить мутацию относительной нравственности в тотальную безнравственность. Если нравственное начало вырвано из Духа и Истины, оно начинает разлагаться, превращаться в физический и душевный разврат.

Рыночная идеология учла ошибки систем, слишком внешне насильственных и грубых. Она цинично делает вид, что е вовсе и нет, что это «свобода и демократия». Она действует как радиация, пронизывает весь быт человека, от не не укрыться, не отгородиться на кухнях, как от предшественниц: либо будешь исповедовать е систему ценностей на деле (на словах можешь городить что угодно, никого не волнует), либо «сдохнешь» физически и без вмешательства НКВД и Гестапо (прошлый век, топорная работа). Насаждалась эта доктрина в России сознательно.

Безнравственность нужна денежному тоталитаризму как воздух (буквально!), чтобы оставить одно всепроникающее, тотальное из тотальных, потому что абсолютно безликое, орудие управления – власть денег, тиранию банков. Тотальная безнравственность – необходимое условие превращения народа в быдло. И мы дали внутреннее согласие на этот «эксперимент».

Мимикрия российского государства в 2000-х не более существенна, чем мимикрия советской России в 30-е после разгула 20-х; и точно так же предопределена исторически. Окончательный выбор идеологии был сделан этим государством в начале 90-х, и в эту идеологию входит тотальная безнравственность так же органично, как в марксизм-ленинизм входил атеизм. Уповать на государство в борьбе с безнравственностью бессмысленно. По сравнению с цензурой рынка любая цензура прошлого представляется детской игрой. Государство чуть подморозит слишком уж очевидный разлив низменной стихии, но управлять будет только через не, а значит и подпитывать будет именно е: никакой денежный тоталитаризм невозможен в народе, духовно и нравственно свободном, имеющим внутри соборного духа незыблемую вертикаль ценностей и качеств. Обманчива надежда на смену государственной элиты на демократических выборах. Это ложная надежда, которой вводит людей в обман оппозиция, льющая воду на ту же бездуховную мельницу, что и сама власть, с которой якобы эта оппозиция борется (борется во имя сво).

Если в человеке вытравлено сакральное, на пустое место приходит не секулярное, но инфернальное. У человека есть дух, и этот факт не отменить никакой психологией. А дух может жить только в Боге или проваливаться в Ад. Удержаться на плоскости мира сего наша бессмертная природа не может – не вмещается. Либерально-рыночная идеология – богоборческая в свом отношении к миру и к человеку, но она не доведена ещ до мистического и космического богоборчества, это дело будущих демонических доктрин. Денежный тоталитаризм – лишь попытка хоть как-то структурировать расползающийся хаос обезбоженного мира. Как заклинания над бездной звучат речи верующих в юридического идола, как мольба своему богу, пред которым все должны быть равны: «закон, закон»… Как это похоже на конец античности! О крахе гуманизма столько написано гениями золотого века русской философии82 и столько мы видели страшных уроков истории, подтверждающих «диалектику формальной свободы», что продолжать верить в гуманистический путь развития стало совершенно невозможно.

Выход из диктатуры формальной свободы – в свободе содержательной. Подлинное освобождение – в религиозно оправданном творчестве и диалоге великих традиций. Это вектор Новой Эпохи.

Безболезненным переход к ней уже не будет: шансы упущены во второй половине XX века.

Новый исторический и космический этап предрешн, как был предрешн переход от античности к христианской цивилизации и переход от средневековья к творческой эмансипации человека – главному благу гуманизма. Но внутри этого этапа накопилось сво зло, своя ложь – и переход к «Новому средневековью» назрел в космических и мистических глубинах бытия. А вот насколько катастрофическим или эволюционным (хотя уже и не безболезненным) этот переход будет, зависит от нашего человеческого фактора, от внутреннего выбора каждого из нас. От него же зависит, каким станет этот великий синтез.

Разложение и всесмешение – неизбежный фон конца любой большой исторической эпохи. Но выход нельзя найти внутри самой этой эпохи: выход из кризиса гуманизма не в гуманизме.

Гуманизм воскресить невозможно. Никакой синтез капитализма-социализма не является выходом из глобального кризиса: такой синтез находится ещ внутри ценностной системы гуманизма. Вера в примат экономики и политики над духовной культурой себя изжила. Человечество вступает в новую общественную формацию, никакими марксистскими схемами не описанную.

Ждать помощи от государства в борьбе с его же духовной сутью – утопия. Уповать можно только на творчество снизу, в том числе и на возрождение творческого духа внутри Церкви.

Вторая половина XIX – первая половина XX в.в.

Охранение традиции бессильно преобразить социальную жизнь. От глобальных вызовов времени не укрыться за стенами традиции. От Церкви мир ждт творческого возрождения, прерванного смертью о.Александра Меня, ждт открытого диалога с культурой и наукой, с другими церквами и культурами. Не дипломатического диалога, но сущностного. Только творчески воспламенившаяся изнутри Церковь сможет повлиять на социум, а через него – и на государство. Примат нравственности над политикой должен быть воплощн на практике, что невозможно без дружеского раскрытия Церкви навстречу культуре. Встречное движение со стороны культуры символизирует вся русская религиозная философия и в частности Даниил Андреев.

Роль СМИ колоссальна в современном мире. «Будь у нас другое телевидение – мы бы жили в другой стране». Эта формула сколь категорична, столь и практична: духовное первично, а не наоборот, как нам внушали век за веком адепты буржуазного мировоззрения, считающего реальностью только низменные инстинкты и эгоистические потребности. Слишком долго человечество играло на понижение, пришла пора вспомнить о Выси. Слишком долго пафос равенства искушал (и иссушал!) нас своею доступностью. Но думать, что государство начнт просветлять СМИ, наивно. Государство, как и СМИ, подчинено рыночной идеологии, а не какимто «объективным экономическим законам», которых не существует в природе. Эти «объективные законы», как и все юридические процедуры, лишь функция направленности духа и актуализация веры большинства. Государство и его рыночные СМИ – арьергард, а не авангард. Они никуда не денутся и подтянутся, когда снизу зародится Новое Слово. Требовать от них Нового и даже возвращения к Традиции – безнаджная трата времени: на этом поле уже ничего не растт. Пример с ЕГЭ, приведнный в статье, характернейший: ЕГЭ – ещ один способ творчески подточить нацию. Такие вещи случайными не бывают, и ждать от инициаторов ЕГЭ поддержки в духовном возрождении нации, на деле, а не на словах, бесперспективное занятие.

Из всех СМИ на сегодняшний день самое свободное и самое способное на содержательный ответ вызовам времени – это интернет. В нм снизу зарождаются новые культурные связи.

Творчески осваивать интернет наш долг. Если после духовной катастрофы начала 90-х главной задачей личности была задача сберечь свой «огонк бытия», не разменять на бытовую мелочь свою свободу, не утонуть в мальстриме тиранических вкусов растерявшего все нравственные ориентиры большинства, то теперь вс яснее становится следующий шаг – налаживать связи между уцелевшими «одинокими огоньками», они и станут зачатками эпохи и культуры синтеза.

Наша интерактивная книга – лишь песчинка, маленькая творческая лаборатория новой эпохи, но та песчинка, которой хочется посвятить оставшуюся часть жизни. И передать начатое дальше… (Это к вопросу о возрождении семейных традиций, затронутому в статье.) Снизу, а не от государства надо ждать духовного возрождения. Тем более что мы давно живм в переврнутой культурной пирамиде. И в этой переврнутости есть свои плюсы, есть не только ложь, но и Божий Замысел. А в какую сторону качнтся неустойчивая пирамида – разрушится ли она при падении или внутренне преобразится, зависит от силы горения каждой отдельной души и от способности этих душ к диалогу, к соборному творческому акту.

Тирания середины всегда приводит к деградации, к сползанию этой середины вс ниже и ниже – это закон повышения энтропии. Только аристократическая Высь может противостоять демократическому большинству и вытягивать его из болота обыденности на воздух, только свободная власть качеств, а не обезличивающий диктат количеств. Можно и в интернете создать модель антикультуры. Здесь очень тонкая грань. Выбор между фальшивым и подлинным – главный выбор нашего времени. И самый насущный, и самый сущностный из всех. Поэтому так часто повторяются в моих текстах оппозиции: «фальшивое-подлинное», «имитация-творчество».

Вывески, декларации и лозунги уже ничего не значат. В Сети идт борьба за Слово Живое. И мы обязаны показать, а не рассказать, каким хотим видеть наш мир и наше общество, какой атмосферой хотим дышать. Показать своим творчеством и своим окружением. И этого достаточно, остальное не в нашей власти. Но нам помогают и нас видят. Память мира творится и нашей памятью. Выход из тюрьмы, как и сама эта тюрьма, только внутри нас. И нет ничего в мире прочнее, свободнее, действеннее и долговечнее, чем воздушные замки нашего творческого духа.

Могут прийти времена ужаса и величайших бедствий. Но если бывает счастье и в беде, то оно может быть только духовным – обращнным назад, чтобы спасти культуру прошлого, обращнным вперд, чтобы с бодрой веслостью представлять Дух в эпоху, которая иначе целиком оказалась бы во власти материи.

Если не вдаваться сейчас в разграничение понятий культуры и цивилизации, то можно сказать, что культура есть не что иное, как общий объм творчества человечества. Если же творчество – высшая, драгоценнейшая и священнейшая способность человека, проявление им божественной прерогативы его духа, то нет на земле и не может быть ничего драгоценнее и священнее культуры, и тем драгоценнее, чем духовнее данный культурный слой, данная культурная область, данное творение.

Если кто-то из рм-форумчан, вопреки моему пессимизму, дочитал книгу до сих пор, я обращаюсь к вам. Я буду превратно истолкован, понят буквально навыворот, если в моей книге увидят критику личностей: на такую критику у меня нет никакого права, никто меня на не не уполномочивал и о ней не просил, такая критика движима злым чувством и ложным самомнением – это навешивание ярлыков и кличек, занятие бессмысленное и бездарное. Я критикую идеи и обличаю тот дух, что стоит за родонизмом, а не людей, временно подпавших под его обольщение.

Люди освободятся и станут мудрее, на то они и люди, а не винтики в идеологической машине. И мы пожмм друг другу руки как старые друзья, съевшие вместе хорошую порцию соли жизни.

Время относительно – мы вместе едем в сумасшедшем поезде истории, а полустанки наших дат, рождений и смертей мелькают за окнами со скоростью света. Я вынес чувство благодарности ко всем, с кем свела меня судьба в рм-сообществе. Эти годы не прошли для меня даром, я многое пережил и понял именно благодаря общению с вами, каким бы горьким оно ни было эмпирически.

В памяти вс высветляется и наполняется смыслом. Спасибо вам за бесценный опыт, за внутреннюю работу с глубокими и многогранными вопросами. Верю, что и меня вы когда-нибудь помянете добрым словом или незлым забвением.

Нет у меня готовых рецептов, я лишь делюсь теми идеями, что мне представляются важными.

Поклонникам Андреева, на мой взгляд, стоит открывать в Сети либо авторские проекты, либо клубы, посвящнные вестничеству в культуре, русской религиозной философии, христианской мистике, межрелигиозному диалогу, диалогу культуры и религии, религии и науки и т.д. В любом случае, имя Даниила Андреева не должно стоять над другими великими именами. Это претит не только творцу, вестнику и поэту Андрееву, но всему его человеческому складу, разрушает обаяние его личности и работает на дискредитацию его творчества, дат убийственные козыри его врагам и хулителям. Выносящие Даниила Андреева из культурного контекста выносят труп. И мумифицируя его, превращают в идола, вокруг которого хотят создать братство, но создают лишь скуку, порождающую только вражду.

Самое радостное у Даниила Андреева – это чувствование им исторического, культурного и религиозного как целостного потока духовности. Только в перекличке с другими вестниками и творцами раскрывается его дух, но он уходит от нас, стоит только попытаться поставить его над его друзьями сердца. А в освободившуюся пустоту вторгается его антипод и, соблазняя духовным успокоением, сеет ложь и распад. Он уповает на методологию на пути к истине, но вместо истины окунает душу в безвоздушное пространство обезличивающих абстракций; искушая объективным знанием, заставляет бегать в бесконечном колесе «метаспекуляций».

Подлинной моделью Розы Мира в Сети станут не рм-сайты, но творческие проекты, способные к плодотворному общению и к созиданию диалога как ансамбля. Для возникновения такого ансамбля необходима совершенно иная атмосфера, чем может порождать замкнутое на себе сообщество. Это должна быть атмосфера искренней заинтересованности и глубокой отзывчивости на творчество других. Содержательное наполнение интерактивного пространства должно стать альтернативой разговорам по кругу. Многообразие путей в культуре служит целому. Нельзя вс втиснуть в одну книгу, одну мировоззренческую систему – это стремление разрушительное.

Постепенно меняется отношение людей к Сети: появление в ней оригинальных проектов помогает людям воспринимать каждый из них как самостоятельное произведение искусства, со своим уникальным содержанием. Безвозвратно уходит время и претензия, когда вс хотели вместить в один большой рм-ресурс. Не избежал этого соблазна и я, когда писал статью «Дух и буква»: в ней я ещ уповал на интеграцию рм-сайтов, на создание рм-сети. Это тупиковый путь – путь сужающегося конуса, который, упршись в верхнюю точку, распадается на подобные себе, но враждебные друг другу осколки. Замкнутый круг. И выход из него можно найти только вне его.

Придт и осознание необходимости выстраивать сеть из дружественных, но автономных ресурсов. Эта сеть не будет иметь вывески «Клуб друзей Розы Мира Даниила Андреева», но будет розамирской по духу, по своему содержанию и атмосфере. Это дело будущего. А пока нужно приветствовать рождение новых интересных сайтов и не бояться, что размножение их приведт к оскудению содержания. В культуре творцы обогащают и дополняют, а не обедняют и вытесняют друг друга. Это движение к полноте, а не к обеднению. Это расширяющийся конус. Вс будет в порядке на рм-грядке, когда мы перестанем раздувать щки. Нужно поддерживать свободную циркуляцию читателей и авторов между ресурсами (пока же е стараются всячески блокировать, не гнушаясь, увы, ни клеветой, ни подлостью). Свободу выбора дат только качество проектов, а не административное устройство одного форума, который должен поглотить все остальные и сделать невозможным появление новых конкурентов (демоническое внушение в чистом виде).

Главное и пока единственное достижение в сетевом рм-поле – завершнность внутреннего выбора. Какая-то из развилок должна была стать последней. Судьбу ресурсов, не пожелавших или не сумевших освободиться от инспирации демона родонизма, предугадать не составляет уже большого труда – это будет инерция стиля. Мотор заглох. Перспектив в культуре у этой среды нет никаких: инспиратор рм-гордыни породил в Сети вокруг имени Даниила Андреева ту атмосферу, что автоматически отбрасывает от рм-поля вс творческое и духовно близкое Розе Мира. Он уже к другим игрушкам примеривается. Слой антикосмоса ему подарили не для рм-форумов, они нужны были, чтоб обучить его первичным навыкам речи; претензия же доктрины родонизма глобальная. Но в наших силах и с Божьей Помощью сделать так, чтобы эта претензия оставалась только претензией. Любой наш выбор может стать решающим на таких весах. Глубокий морок прошл. Освобождение уже свершилось, дальнейшее рабство – добровольное рабство. Наши лица, искажнные зеркалами квазиэгрегора, станут теперь освобождаться от карикатурных черт.

Мы вновь увидим друг в друге людей, а не ходячие схемы. Появится интерес к содержательному творчеству – и мы начнм учиться судить по нему, а не по биркам, методично навешивавшимся на нас столько лет. Вс дальнейшее зависит от вектора нашей свободы.

Нужно создавать в Сети открытое культурное сообщество, в котором творческим людям захочется быть. Я вижу такие потенции интерактивного пространства, такое безумно широкое поле для творчества, что дух захватывает! Пока мало кто чувствует мистериальность новой среды.83 Я пишу об этом в своих эссе, но то, что я пишу, лишь бедное эхо того, что я слышу и что будет. Ещ почти нет людей, кто готов вкладывать в новое искусство душу и время. Но вс придт – и станет прорывом! Это будет поистине соборным творчеством новой эпохи. Отчасти – как отдалнное предчувствие – это описанная Германом Гессе «Игра в бисер», но наполненная не только перекличками старых мастеров, жанров и дисциплин, как в Касталии. Это будут живые переклички, интерактивные взаимосвязи, ставшие искусством: ни пространство, ни время не смогут быть непреодолимой преградой.84 Индивидуальное получит новый импульс и раскроется во всей полноте в соборном. Это будет религиозно и мистически наполненное творчество. Демоны уже могут создавать «виртуальные домики» в Сети и проникать в наш мир. Но это примитивное начало, творчески скудное, потому и проявляется оно быстрее. Со временем же в Сети вырастут целые города, дворцы и храмы для наших подлинных друзей сердца. И это будет так весело!

И е мистическую реальность.

«Мы встретимся – теперь!» Афанасий Фет.

Чем беднее творчество, тем слабее вклад интерактивного случая, вплоть до автоматизма на самых низших ступенях бытия. Только расширение и углубление любви раскрывает дополнительную степень творческой свободы. Нарушение этой иерархии ведт к непоправимым внутренним искажениям, к высыханию жизни. Роза Мира – это Поэзия Мира. А родонизм – е энтропия; это объективация поэзии, торжество буржуазного духа над духом творящим. Ныне происходит тектонический сдвиг в человечестве. Вс смешалось в каком-то тумане, вс девальвировалось от смешения. Мы живм во времена девальвации эроса. Девальвация эроса приводит к девальвации слова. И первой на этой войне погибает высшая, нелинейная форма речи, предназначенная для творчества сложнейших и тончайших метафор нашего бытия. Это сопротивление инерционной среды творческой силе будущего. Это противление воле Бога в конечном итоге, а такое противление всегда демонично. Отсюда и мода на демоническое в современном искусстве. Из глубин духа эта мода выбрасывается на поверхность, вульгаризируется и разливается вширь.

Гуманистический тип человека самый поверхностный из всех. Освобождаясь от духовной иерархии, гуманистический человек пришл к тотальной обусловленности своего бытия стихиями мира сего. Разуверившись в Высшем Смысле, он уверовал в собственные абстракции.

В новой эпохе, преодолевающей гуманизм, искусство становится невозможным в прежнем качестве – как автономная сфера. Этот процесс затрагивает не только художество, но философию и даже науку. Только в синтезе с другими жанрами, объединнными общим религиознофилософским замыслом, будет отныне раскрываться индивидуальное творчество. Автономный эрос уже не устоит на ногах. Энергия творческого эроса без религиозного осмысления выбрасывается вовне и вырождается. Эмансипация от религии исчерпала сво поступательное движение. Новых великих открытий и новых «земель» на этом пути не осталось. Теперь только в Высь. Но эта Высь – соборная.

Мы пока видим лишь умирание старого и не различаем в нм ростков нового, а если встречаем их, то не можем ни узнать, ни оценить. Но сущностный выбор человечество всегда совершает в тишине творческих лабораторий, а не на митингах и стадионах. Поэзия нового мира зарождается в диалоге жанров, в синтезе религии, искусства, науки и философии. Не отдельное культурное растение, не отдельный вид-жанр, как было в период гуманизма, но роща в целом – вот произведение нового искусства. Феномен нового искусства становится соборной мистерией, в которой раскрываются ансамблевые взаимосвязи и авторов, и жанров, и времн. Новая культура – это культура контекстов. Индивидуальный текст в такой культурной парадигме может быть рождн и прочтн только в контексте соборного целого.

Так пришла к нам идея сетевого проекта «Воздушный Замок». Такая идея не может ни зародиться, ни развиваться как чей-то индивидуальный замысел. Новое искусство – это процесс, а не результат; это диалог, а не монолог; ансамбль, а не соло. Созидая сообща пусть небольшой, пусть виртуальный проект, но имеющий сво содержание в целом, сво уникальное лицо, мы чему-то очень важному учимся. И учимся мы не только общению, но умению работать в открытой системе и с открытыми системами. Я не раз ловил себя на чувстве, что это игра взрослых детей, но духовный опыт, приобретаемый в ней, имеет значение не только для нашей текущей жизни и нашего пространства. Может, я преувеличиваю, но играть в эту игру творчески радостно, а это вернейший признак того, что в игре есть смысл, выходящий за е рамки.

Привожу отрывок из моего письма к одному из соавторов Воздушного Замка: «…Сама тема «забыл, усомнился» – тема вечная, со времн апостола Петра – глубинно-сущностная. В присланной тобою главе есть пронзительные слова: «Моя несчастная жизнь изменится? Или все будет так, как с моей повестью о Браме? То есть, ничего не будет.» Это и моя былая и долгие годы длившаяся боль. Так что не со стороны буду я сейчас рассуждать, но изнутри. А что ты (твой лирический герой) хотел от повести, каких результатов? Признания, славы, тиражей, сотен тысяч читателей?

Сие невозможно по глобальным причинам, не в тебе и не в твоей повести тут дело.

Время сугубо индивидуального в литературе закончилось. Наше поколение живт на сломе тысячелетий и на стыке двух глобальных эпох. Судьба насколько трагическая в социуме, настолько интересная в творчестве. Ладно, оставим пока глобальные соображения, а поговорим о судьбе только этой твоей повести. Что значит «ничего не будет»? Твоя повесть уже вошла органичной, знаковой и значимой частью в целое нашего проекта. Без не уже невозможно представить содержания Замка. Разве этого мало? Ты, пока писал повесть, много нового для себя открыл, многое понял глубже, многому научился, это путешествие стало для тебя большим внутренним событием. Таким же событием стало путешествие в твою книгу и для твоих читателей, пусть пока немногих… «немногих, но верных друзей, друзей неуклончиво строгих в соблазнах изменчивых дней…»85 Количеством ли такое измеряется?

У кого из писателей сейчас мы найдм внешний успех? Про Донцову и КО не говорим – там вс лихо закручено и сколочено намертво, как дубовый с кистями. Но хочется ли быть таким, как, скажем, Акунин или Пелевин? Тогда надо плавать на другой глубине, писать на другие темы и для другой аудитории, но стоит ли цена награды? А в нашем поколении – кого назвать? Разве что Дмитрий Быков? Но это то исключение, что подтверждает правило. Да и с Быковым вс непросто, тоже там ведь «цена» своя есть. А тысячи и тысячи пишущих в Сети – этот феномен о чм-то да говорит? Кто осилит эту, даже отобранную редакцией того или иного сайта словесную массу? И какими «удачниками» в этом всм можно быть? Если мы с тобою не принимаем и уже не сможем принять тех ценностей, что правят нынешним обществом, самого этого общества, построенного на таких ценностях, то сетовать, что ты в такой среде лузер и отщепенец, так же странно, как сетовать на «неудачную жизнь» в катакомбах сталинизма и гитлеризма. Не принимая самого общественного устройства и его ценностей, не абсурдно ли бояться оказаться в нм неудачником?

К слову, сейчас разделение на «неудачников» и «удачников» такое же мощнейшее идеологическое давление на психику, как в былых диктатурах разделение людей по партийному принципу.

Быть «удачником» в этом воздухе, может статься, намного хуже, чем неудачником. Хуже – не только с точки зрения вечности, но даже времени: любая удача здесь может обернуться через дватри десятилетия несмываемым позором, а неудача стать самой большой удачей. Мы вс это понимаем и принимаем, когда речь идт о прошлом и о других судьбах, но как касается нас лично, то хотим и на лку залезть, и свою любимую не очень попортить. Обеспокоить, пожалуй, но не сильно, а если сильно, то чтоб всем видно было и чтобы наш литературный героизм принс нам хотя какие-то побрякушки. Но главное, что мы порою не верим в ценность и нужность того, что мы делаем. Этот страх, что вс останется втуне, разъедает душу. Но в нашем творчестве заинтересованы добрые силы и ждут от нас совсем не социальных удач, но реализации Дара, осуществления своей судьбы. Мы, маловеры, не принимаем в расчт заветов Христа: «Заботьтесь о главном, остальное приложится.» Как это, когда? Нечего нам ждать признания и успеха – как индивидуальных писателей. Это время ушло навсегда. И в его уходе есть великое благо.

Будущее за проектами, ставшими в свом соборном целом произведениями нового искусства, феноменами новой культуры, синтезом жанров и синтезом коллективного и индивидуального творчества. И только внутри таких проектов сможет теперь по-настоящему раскрываться творческая личность. Главное, чтобы ты услышал слово Замысла к тебе, чтобы начался у тебя диалог с Ним напрямую, без посредников. Тогда ничего не надо будет объяснять, ты сам увидишь, какая это славная удача – творить новое слово, новое искусство, сотворить тому великому Процессу, что мы вслед за Даниилом Андреевым называем «Розой Мира». Коллективные проекты – со своим лицом, своим замыслом, своим содержанием – это островки новой эпохи. Связи между ними соткут ткань будущего. Твоя повесть влилась в соборную Душу Замысла – встреча произошла.

Ты уже состоялся как художник и призван Розой Мира, и служишь в одном из е театров.

Одна глава в нашей интерактивной книге тобою написана и сыграна и никем, кроме тебя, ни написана, ни сыграна быть не могла, а без этой главы нет целого. И раз почувствовав это, я уже никогда не променяю счастье чувствовать так ни на какой внешний успех. Муки невостребованности знакомы многим и многим в нашем поколении, ни я, ни ты здесь не исключение: те же унижения, то же непонимание окружающих, те же внутренние кризисы и т.д.

Но вс вдруг разрешилось для меня, вс стало наполнено смыслом… Я писал заметку «Пионерынеудачники» для всех нас, талантливых, сорока- и пятидесятилетних «неудачников». Не могло по Стихи Петра Андреевича Вяземского.

судьбе у нас быть иначе: если б мы реализовались как литераторы и художники в социуме (пусть не ценою предательства, но только мастерством и везением), то кто бы стал строить «воздушные замки»? кто бы задумался о новом искусстве? кто бы пустился в это путешествие? Что бы осталось в Сети? Нас вела сквозь годы и поражения Роза Мира – и вот мы встретились, чтобы помогать друг другу узнавать в себе и в небе е ласточек. Разве мы неудачники?

Социальная действительность относительна, как вс внешнее, и вс зависит только от того, насколько наш диалог с судьбой состоялся. Я видел разорванные нити, отрезки жизни, мало чем связанные между собою, пока… Пока ткань времени не сомкнулась. Встреча произошла на самом дне моего отчаяния и за несколько лет до появления портала «Воздушный Замок». Это было пробуждением памяти будущего во мне. Внешне ничего не поменялось, но вс изменилось внутри меня самого. Ни на какие лавры, ни на какие толпы я это счастье никогда не променяю.

Придут и новые кризисы, и новые сомнения, волны энтропии будут подкатывать под сердце: мы остамся людьми, и мир сей – наш выбор и путь. Но это уже совсем другого уровня кризисы и другого качества сомнения. А сомнения, связанные с делжкой социального пирога и местом за этим плоским столом, становятся нелепы, как детские страхи в тмном коридоре, достаточно включить свет. Вс должно свершится внутри, а вовне – дело десятое, не наша забота, не о том мы должны думать и не для этих дрязг мы отправились в путь. Поверь, это не резонрство, не утешение, но радость, выстраданная неверием. Мы же с тобой в одной лодке – значит, что есть у меня, то есть и у тебя, надо только увидеть это. Нужно напрямую войти в диалог с Замыслом, почувствовать его Душу. И она сама тебе вс расскажет…»

Немногие воспринимают сейчас сетевые ресурсы как произведения искусства. Отсюда такое утилитарное отношение к интернету: посидеть, поговорить, познакомиться, опубликоваться... Но это действительно непривычная среда и с очень большими возможностями, которых не было ни в одной известной культурной материи, включая кино- и телевизионные носители. Если даже такой краткосрочный феномен, как «магнитофонная культура», состоялся и внс свой вклад в духовное развитие общества, то «сетевая культура» ещ только зарождается, но потенции у не поистине всемирные.

Как только люди в быту попривыкнут к этой новой среде, так бытовой материал наиболее творчески одарнные натуры станут претворять в искусство. Так было всегда, начиная с наскальной живописи и кончая кинолентой. Так будет и с интернет-пространством. И тогда каждый проект, находящийся в культурном поле Сети, станет восприниматься как феномен искусства, как фильм или спектакль. А это уже совсем другое отношение – иные приоритеты в восприятии. Станет ценным прежде всего содержание ресурса в целом, его эстетическое и духовное наполнение. И это будет культурным обнаружением новой эпохи. Путь к нему мы назвали «Культурным Поиском».

Сверхзадача Культурного Поиска – вырастить сеть, в которой каждый затерянный огонк найдт свою нишу, свой отклик, обогатится через общение и войдт неповторимой частью в Целое. В такой сети не надо продираться сквозь дебри пустоты, как в глобальных поисковиках, чтобы найти близкое по духу. Это будет самоорганизующийся организм новой культуры.

Культурный Поиск – это структурирование времени творческими взаимосвязями. Это сетевой проект, и запустить его можно только коллективными усилиями. Категория КУЛЬТУРНЫЙ ПОИСК в интерактивной части портала «Воздушный Замок» является первым фракталом такой сети. Нельзя было начинать е построение с технических устройств, облегчающих жизнь. Жизнь как раз противится такому облегчению и заставляет идти трудным и медленным путм – выращивать фрактал за фракталом на человеческом и содержательном планах. Сначала в рамках одного ресурса, затем, привлекая дружественные сайты, открывать новые возможности.

Интернет начал структурироваться, и его структурирование идт параллельными потоками, но как любое структурирование хаоса – неизбежно. Глобализация мира может иметь полярное внутреннее содержание. Да, мы хотим творить модель Розы Мира в интернете. Диалог как ансамбль становится в ней системообразующим принципом, принципом дополнительности.

Люди, общаясь, обогащают и себя, и мир, если их диалог становится искусством общения. Как художник не может заранее запланировать свой путь, и каждая картина, симфония, поэма – лишь символы и вехи самопознания; так невозможно запланировать и Культурный Поиск. Можно, услышав призыв, начать движение, интуитивно идти шаг за шагом… Мир знает много великих традиций, учений и концепций. Но мир ещ не знает их состоявшегося диалога, их ансамбля.

Модель такого диалога-ансамбля в Сети и есть Культурный Поиск.

Искусство – это объмное, многовариантное моделирование реальности. Интернет дат нам возможность создавать новые жанры искусства – сначала внутри того или иного проекта, потом в диалоге проектов. Это интерактивный прорыв в искусстве, которого не знали прошлые эпохи.

Это возможность полифонического творчества в параллельных потоках времени. Это возможность невиданного синтеза индивидуальных и коллективных жанров. Это мистерия искусств и перекличка сердец сквозь времена и пространства.

Чтобы начать путь, нужно прозревать его цель. Но только сам путь, сам живой процесс создаст эту цель в реальности. Нужно решиться на первый шаг... Культурный Поиск – это установка воли.

Как книга не является продуктом типографских технологий, бумагоделательного производства, издательского ремесла, грамматики, правил стихосложения, эстетических норм, философских понятий и т.д. – вс это входит в процесс материализации книги, но сама книга – это установка воли, обнаруживающая себя в духовном опыте. Книга – это лес.

Культурный Поиск – это воля архитектурного ансамбля. Это созерцание ансамбля, в котором каждый объект и каждый строитель незаменим и неповторим, но его творческая самореализация не является произвольной, оторванной от общего Замысла и раскрывается лишь в диалоге с другими зданиями и строителями. Такая воля не может быть абстрактной и умозрительной, это первичная жизненная интуиция, формирующая новое религиозное сознание. Для такого сознания вс, что происходит в мире, является символом духовной первореальности. Это сознание не коллективистское и не индивидуалистическое, но соборное и личностное. Для такого сознания раскрытие личного дара невозможно в отрыве и в изоляции от соборного Замысла. Это сознание можно назвать «мистическим реализмом»: оно провидит смысл исторических и культурных процессов в единстве космического Целого, в мистериальном диалоге Творца и творения.

Культурный Поиск – главный вектор новой эпохи. Это искусство, выходящее за рамки только искусства. Это установка воли, направленная от утилитаризма безрелигиозной цивилизации к сотворческому общению с Природой. Изолированные друг от друга культурные и религиозные феномены бессильны противостоять бездуховной глобализации мира, торжеству усреднения, ведущему к тотальной вражде и последнему распаду. Только в творческом диалоге культур и вер возможен их великий расцвет. Культурный Поиск – это становление личного дара в ансамбле и перекличке даров.

[1] …В ком усилилась гордыня, умственная и духовная лень после прочтения трактата, тот не выдержал грозного испытания, через которое проводит Роза Мира своих рыцарей. Тот откатился дальше и ниже от понимания е идей, чем был до момента, когда впервые взял в руки эту необычную книгу. Такова е великая тайна: встретившись с ней, нельзя остаться тем же, кем был до встречи, – это рубеж... Открыв первую страницу Розы Мира, оказываешься как бы на эскалаторе, ведущем к горним вершинам духа, но лента движется навстречу тебе. Прочитав книгу, нельзя сойти с этого эскалатора, успокоиться и отдохнуть – остановка в развитии на нм равносильна деградации. Причм, чем самоувереннее чувствуешь себя – тем быстрее катишься вниз. (Искушение трактатом.) …Вы вкладываете в слово «культура» исключительно понятие автономной светской культуры. Даниил Андреев, как и большинство гениев XX века, принадлежит уже новой эпохе, опережает сво время. До гуманистического этапа не было таких чтких границ и таких замкнутых на себя автономий, как культура, религия, наука, философия, искусство и т.д. Ньютон или Паскаль, хотя мы привыкли их воспринимать уже в контексте гуманизма и причислять к науке, были богословами, философами (а Ньютон – ещ алхимиком и астрологом) и уделяли этим дисциплинам не меньше таланта и времени, чем «чистой науке». Не стоит свысока иронизировать над алхимией и астрологией – мы сейчас воспринимаем их исключительно сквозь безрелигиозно-научную парадигму, сами того не замечая.

В автономном состоянии и религия, и культура, и философия, и наука подошли к своему завершению, дальнейшее их развитие возможно только во взаимном проникновении (обогащении – обогощении) этих замкнутых сфер, в их творческом синтезе. И Даниил Андреев дал нам наглядный пример такого синтеза. И не только он: то же начало синтеза мы можем наблюдать у большинства русских религиозных философов и вестников Серебряного Века, а со стороны науки – у школы Н.А. Козырева. Это одна тенденция.

Религия есть часть культуры, до эпохи гуманизма так и было: никакой безрелигиозной культуры не существовало никогда, кроме этой эпохи (культура от слова «культ»). И недаром Даниил Андреев называет «метакультурами» национальные сегменты планетарного космоса, а не «метарелигиями». В остальном, у Вас те же аберрации, что у любого поклонника любого автора: он выше всех. Тут спорить бессмысленно.

Для моей «Розы Мира» Достоевский, Бердяев, Волошин и т.д. дали никак не меньше, чем Даниил Андреев.

Это разные грани одного духовного кристалла, разные личностные проекции одной Вести-истины. А услышать эту Весть-истину по-настоящему можно лишь в перекличке е граней, а не сводя вс к одной лишь проекции. Сама постановка вопроса «меньше-больше» уже ошибочна. Это проецирование банального человеческого эгоцентризма на свой предмет.

Последователей у Даниила Андреева, которые станут копировать его терминологию и его образы, не будет: такое в культуре никому не нужно. Придут те, кто творчески развивает его мифологию, но не подражает ей буквально. Будущее последователей Даниила Андреева лежит в широком культурном и религиозном контекстах, а не в провинциальном поклонении одной лишь системе образов и терминов.

Другой типичный для родонизма крен: чрезмерная сосредоточенность на инферно, восприятие зла чуть ли не как равного игрока на одной «метаисторической доске», меряющегося силами с Провидением;

восприятие истории как арены выяснения «кто сильнее»: Свет или Тьма. В эссе «Человеческий фактор» я писал о натуралистическом понимании родонистами андреевского тезиса «недовершнности миссии Христа», а здесь – на примере такого существа как уицраор о характере его связи с нашей исторической действительностью. Вообще характер связи иных миров с нашей исторической и душевной реальностью почти не раскрыт у Даниила Андреева и мыслится его последователями по аналогии с природным порядком, что приводит к тяжелейшим духовным и смысловым искажениям.

Ещ один существенный момент: это разное понимание у нас собственно «духовного». То, что Вы называете «духовидением», является в точном смысле слова прозреванием в иные слои материальностей, то есть, как бы Вас это ни коробило, именно раскрытыми «оккультными способностями» (все тонкие материи и есть оккультное – по определению). Духовное – опять же в точном смысле слова – это не тонкие (оккультные) органы чувств, позволяющие воспринимать иные слои материальностей, но способность внести в увиденное смысл, ценность и качество. Духовность вообще не орган чувств. Прозревают в иные миры многие, но осмыслить и вписать увиденное в контекст мировой культуры и мировых религиозных систем могут лишь единицы. Духовидение – это способность осмыслять увиденное, различать духов. И в нашем мире духовидение нужно никак не меньше, чем для обозревания иноматериальных панорам: без Привожу здесь выжимки из своих постов с рм-форума «ОРГ». Дискуссия проходила в течение трх суток, внешним результатом е стал новый бессрочный бан мне.

подлинного духовидения не понять в нашем мире ни одного значимого исторического и культурного события, ни одного человека, ни одной книги.

Достоевский был духовидцем не меньше Андреева, но Достоевский прозревал иные миры через внутренний мир человека, а Даниил Андреев – больше «географически», что ли: через призму истории, мифологии и культуры. Средневековые мистики прозревали высочайшие миры, но они их воспринимали и описывали в религиозно-богословском контексте. Бердяев был одним из мистически одарннейших философов нового времени, но описывал открывшееся ему через философско-историософский контекст.

Величайшим мистиком и духовидцем был Максимилиан Волошин, и он создал свой неповторимый живой контекст истины. Подлинным духовидцем был и Н.А. Козырев (как Ньютон и Паскаль), но осмыслял и описывал прозреваемое на языке науки (новой религиозной науки). «Роза Мира» Даниила Андреева лишь одна из граней русской Розы Мира, которая в свою очередь лишь одна из граней всечеловеческой Розы Мира. И для не Шри Ауробиндо или Герман Гессе дали никак не меньше Даниила Андреева.

В самом разделении «поэзии» и «прозы» по формальному признаку кроется коренная ошибка, а понимание поэзии не как творческого познания мира, а как иллюстрации или оджки для уже готового содержания, – свидетельствует об онтологическом непонимании поэтического творчества как такового. А при таком непонимании бессмысленно уже обсуждать поэтическую конкретику.

«Можно было не уметь зарифмовать и двух строф, и вместе с тем, написать тот же самый текст.»

В принципе невозможно. Текст «Розы Мира» мог написать только гениальный поэт. «Рифмовать» и поэзия такие же синонимы, как «заниматься любовью» и любовь. Разве половой акт основное свидетельство и смысл любви? То же и с поэзией. Духовное – это прежде всего любовь. И Чехов, не обладавший мистическим чувством и ни в какие иные материальные слои не прозревавший, по силе своей любви к миру и к людям и по глубине понимания человека (которое дат только любовь – подлинная духовность!) был в тысячу раз духовнее всех «духовидцев-эзотериков-экстрасенсов» (им же несть числа).

Только любовь дат способность различения духов, главную духовную способность, без которой вс будет ложь, сколько ни путешествуй «колумбо-магелланово» по иным материям.

К слову, географическая аналогия неслучайна у Даниила Андреева: она как раз соответствует его «географическому» контексту в описании иных миров. Но «Колумбы любви, истины и духа» не равны, как и на Земле, так и в иных мирах, Колумбам географических открытий. В духовном мире обителей много, планов не счесть. Слишком повлияла андреевская «географическая аналогия» на восприятие духовного мира его последователями, сузившими духовное пространство до иноматериального; а им кажется, что расширившими.

Материализм может быть и религиозным, если духовные события понимаются по аналогии с явлениями мира сего. И натурализм может быть мистическим, когда мистические сущности и духи воспринимаются по аналогии с природным порядком, царством необходимости. Мистический натурализм, как и простой натурализм, ровным счтом ничего не дат для духовной жизни, ничем не обогащает дух: он лишь расширяет границы мира сего. Это не духовное и внутреннее расширение, а природное и внешнее.

Библия написана стихами. Коран написан стихами. Откровение Иоанна Богослова написано стихами.

Евангелия написаны стихами. Эпос всех народов мира написан стихами. К этому же ряду относится и творчество Даниила Андреева. Пророки писали не под диктовку, а в высшем творческом напряжении – из глубины духа они слышали Откровение и воплощали его в том культурном контексте, в котором пребывали, а не Бог или даймон им диктовал строфы («смысловые аккорды»).

Творчество Даниила Андреева органично для контекста русской мысли и русской литературы, а пока мы будем выносить Андреева за скобки, а «вс остальное» держать в скобках, как «литературу» (свысока), мы не выйдем из провинциального и в общем-то глуповатого (подросткового) положения в русской культуре (мы – т.н. «рм-сообщество»). Достоевский – вершина мирового откровения о человеке и Лике Христа в человеческой душе, до таких глубин и прозрений не доходил ни один мистик со времн Евангелий. А Вы – «литература»...

«Сравнивайте подобное с подобным. Поэзию с поэзией, а откровение с откровением. Не надо их перемешивать.»

На каком основании Вы отказываете в откровении Волошину и Достоевскому, Пушкину и Бердяеву?

Почему Андреев – откровение и принадлежит религии (сама религия этого признавать не собирается; по тем же, кстати, мотивам, что и Вы не хотите никого признавать, кроме одного автора или одного форума), а «вс остальное» (снисходительно) – «поэзия» и «литература»? На каком основании такие выводы и такая снисходительность? Ортодоксы от православия слово в слово говорят о Данииле Андрееве то же, что Вы говорите о других наших гениях, и отказывают вообще светской культуре в духовности, переводя последнюю (вместе с Андреевым, которого не воспринимают так же, как вы всех остальных) исключительно в душевную сферу.

Например, в Индии совершенно другое отношение к слову и к поэзии, чем в современном западном и российском обществе, – сакральное, религиозное, уважительное (на бытовом уровне в том числе!). Даниил Андреев много унаследовал от индуизма – и не только отношение к слову. В частности – способность индуизма к сотрудничеству и уживанию с разными религиозными системами.

Ваше отношение, господа, к поэзии обусловлено безрелигиозным этапом развития человечества (западного, включая Россию), гуманистическим отношением к религии и культуре – как обособленным областям. В индийском менталитете отделить культуру и поэзию от религии индуизма невозможно – это целостное миросозерцание народа. Такое отношение не угасало до конца и на вершинах западных и российской культур, у их гениев. И такое отношение – отношение будущего, эпохи Розы Мира, а у нынешних рм-читателей и к поэзии, и к культуре отношение прошлого, гуманистического человека, не имеющее ничего общего с отношением самого Даниила Андреева, сколько бы цитат тут ни приводилось из его трактата. Для меня важнее всех буквалистских доказательств сам процесс создания «Розы Мира»: е главы перемежались с написанием поэм и стихов на ту же тематику, и первичнее (по времени) были стихи, а потом «проза» Розы Мира (что для поэта естественно). Восприятие вами поэтического творчества как иллюстративного чуждо Даниилу Андрееву абсолютно. Также меня потряс факт, что уже смертельно больной Андреев, когда не мог читать сам, просил жену читать ему вслух, в частности Достоевского (те романы, что он читал много раз!). То есть, потребность в чтении была основой его духовного строя, он не мог не удовлетворять своей жажды – до последнего вздоха, а вот среди андреевцев эта потребность находится в зачаточном состоянии. «Дети минут», как выразился Цой (которого тут, вслед за Волошиным и Бердяевым, окрестили «деструктивным автором»).

[2] Чтобы не перепевать самого себя, привожу здесь отрывок из статьи «Интернет и Роза Мира»:

Каждый человек находился когда-нибудь в каком-то объединении: творческом или научном сообществе, клубе, союзе; был или является членом церкви или религиозной общины, участником этического содружества или кружка по интересам и т.д. Окунаясь в рм-сообщество, душа испытывает чтото близкое к эйфории: наконец-то я нашл людей, с кем можно помечтать над книгой, поразившей воображение или просто заинтересовавшей своей неслыханной широтой и новизной материала, своей этической высотой и цельностью, грандиозными панорамами бытия и захватывающим дух многогранным спектром идей и т.д. Но эйфория быстро проходит, и видишь, протрезвев, коренное отличие рм-сообщества от всех других – это отличие в атмосфере (далее я перечисляю характеристики атмосферы рмсообщества, которые уже приводил здесь, потому опускаю их).

...Роза Мира – это не секта, не религия, не творческий союз, не клуб, не этическое объединение, – это вообще не сообщество. Это – формирующееся поле для диалога. И всемирный потенциал этого поля не дат ему застыть в ограниченном субкультурном пространстве или мировоззренческой системе, в которой озябшие души смогут найти тепло и уют. Это вообще не система, а открытое поле для диалога многих и многих систем. Отсюда отсутствие тепла и бережности друг к другу: поле продувается всемирными ветрами, в нм одиноко и холодно и ещ почти нет людей; люди отстоят на душевные и умственные километры друг от друга и не могут ни докричаться, ни услышать соседа, слишком их мало и слишком большое поле, и слишком сильно продувается оно со всех сторон… …Любая отгородившаяся от мировых ветров и замкнутая на себе рм-ячейка превратится в пародию на секту. И в этом наше спасение! Нам никогда не удастся создать рм-сообщества, потому что это сообщество – весь мир и вс человечество… …РМ-сообщество – это ансамбль сообществ и культур, учений и школ, гениев и святых, церквей и наций. Отдельного здания, воплощающего весь архитектурный ансамбль, не бывает: нет и быть не может отдельного рм-сообщества, отдельной рм-концепции, ибо это сообщество и эта концепция является ансамблем сообществ и диалогом концепций. В этом его неслыханная новизна и всемирность – его нельзя потрогать и на него нельзя указать: вот оно, рм-сообщество. Оно – весь мир, ставший ансамблем. Роза Мира вся в других и вся сосредоточена на других, а не на себе, – в этом е сила и притягательность. Но указать на Не – вот Она, Она здесь – не сможет никто, ибо Она везде: она в диалоге и братстве своих детей, растворнная в воздухе и Сама ставшая живым воздухом. Диалога как такового нет – есть субъекты диалога; а диалог между ними либо возможен, либо невозможен. Она сделает так, что диалог станет возможен. Но Сама никогда не будет одним из субъектов этого диалога.

Этот текст я писал два с половиной года назад, с тех пор мне пришлось поменять характеристики рмсообщества на более безрадостные и придти к более жстким выводам относительно того духа, что стоит за этим сообществом и руководит им.

Процесс написания трактата, насколько только возможно, восстановлен по письмам из тюрьмы и по воспоминаниям его сокамерников и близких. См. книгу Бориса Романова «Вестник, или жизнь Даниила Андреева».

[3] Ещ один отрывок из «Интернет и Роза Мира»:

Книга «Роза Мира» Даниила Андреева в гуманитарной культуре стала тем же, чем в химии Таблица Менделеева. Андреев помог увидеть целокупно разрозненные фрагменты, показал органические взаимосвязи самых различных явлений. Не только сложность и объм духовного опыта, но и новизна жанра мешают до сих пор специалистам отнести эту книгу к серьзным явлениям культуры в той или иной области. Именно потому, что творчество Андреева не укладывается ни в одну из известных классификаций.

Это новый жанр в европейской дифференцированной культуре – стык и синтез религии, мифологии, науки, философии и искусства. За таким жанром будущее. Но Таблицы Менделеева – как таковой – нет в природе, и рассматривать е в отдельности от химических элементов, саму по себе, так же странно, как изучать творчество Андреева в отрыве от того, чему оно посвящено: это попытка понять перекличку вестников без самих вестников, а лишь через творчество одного из них, помогающего нам эту перекличку услышать во всм е объме. Такая попытка обречена стать мртвой абстракцией, лишнной предмета и уводящей в бесконечные схематизации (по сути, в переливание из пустого в порожнее).