«РОЛЬ КОНЦЕПТОСФЕРЫ КУЛЬТУРЫ В ФОРМИРОВАНИИ ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ КАК КУЛЬТУРНО-ЯЗЫКОВЫХ ЗНАКОВ ...»

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ НАУКИ

ИНСТИТУТ ЯЗЫКОЗНАНИЯ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК

На правах рукописи

ЗЫКОВА ИРИНА ВЛАДИМИРОВНА

РОЛЬ КОНЦЕПТОСФЕРЫ КУЛЬТУРЫ В ФОРМИРОВАНИИ

ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ КАК КУЛЬТУРНО-ЯЗЫКОВЫХ ЗНАКОВ

Специальность: 10.02.19 – Теория языка (филологические наук

и)

ДИССЕРТАЦИЯ

на соискание ученой степени доктора филологических наук

Научный консультант:

доктор филологических наук, профессор Телия Вероника Николаевна доктор филологических наук, профессор Беляевская Елена Георгиевна Москва

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ…………………………………………………………………………

ГЛАВА I. КОНЦЕПТОСФЕРА КУЛЬТУРЫ VS ФРАЗЕОЛОГИЯ

В ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОМ ОСВЕЩЕНИИ…………………… Раздел 1. Концептосфера в кругу сопряженных научных понятий:

сходства и отличия, предпосылки возникновения…………………………. 1. Концептосфера в отношении к понятиям «ноосфера», «смыслосфера», «логосфера» и «семиосфера»………………………………………………… 2. Концептосфера в отношении к понятиям «модель мира», «картина мира» и «образ мира»……………………………………………… Раздел 2. Концептосфера: к определению понятия с позиции лингвокультурологии…………………………………………………………. 1. О специфике становления понятия «концептосфера» и ее современное изучение 1.1. Концептосфера в лингвокультурологических работах академика Д.С. Лихачева……………………………………………. 1.2. Современные исследования концептосферы в рамках триады «язык – культура – личность»………………………………………… 2. Концептосфера культуры как лингвокультурологическое понятие……….. 2.1. Концептосфера культуры и язык…………………………………….. 2.2. Концептосфера культуры и личность: роль личности в культурном и языковом процессах……..…………………………. Раздел 3. Понятие «концепт» в лингвокультурологической перспективе … 1. Понятие «концепт» в лингвистических исследованиях……………………… 2. Типология концептов: культурный versus лингвокультурный концепт……… 3. Современные методы исследования (лингво)культурных концептов………… 4. Культурный концепт с позиции лингвокультурологического подхода к изучению фразеологии..……………………………………………………… Раздел 4. Фразеология как объект лингвокультурологического изучения..... 1. Фразеология: основные периоды научного развития………………………….. 2. «Фразеологическая традиция» как ключевое понятие современного этапа становления общей теории фразеологии……………………………… 3. Лингвокультурологическое направление изучения фразеологии:

итоги и актуальные задачи…………………………………………………… Выводы к Главе I …………………………………………………………………

ГЛАВА II. ТЕОРИЯ И МЕТОД ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОГО

МОДЕЛИРОВАНИЯ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКОГО ЗНАЧЕНИЯ …………….. 1. Фразеологическое значение в свете понятия межсемиотической транспозиции………………………………………………………………….. 2. О принципах формирования исследовательского корпуса фразеологизмов: интегрированный подход…………………………………. 3. Макрометафорические концептуальные модели фразеологической образности:

метод лингвокультурологической реконструкции…………………………… 3.1. Лингвокультурологическая реконструкция моделируемой части……. 3.2. Лингвокультурологическая реконструкция моделирующих областей концептосферы культуры………………………………………………. 4. Специфика внутренней организации макрометафорических концептуальных моделей фразеологической образности………………………………………. Выводы к Главе II ……………………………………………………………….

ГЛАВА III. КРЕАТИВНОСТЬ КАК ФАКТОР КУЛЬТУРНОЙ

ОБУСЛОВЛЕННОСТИ ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ…………………………….. Раздел 1. Фразеологическая креативность в системном аспекте…………… 1. Фразеологическая креативность: концепция, способы и цели лингвокультурологического изучения………………………………………. 2. Фразеологическая креативность в трех системных измерениях……………… 3. Количественный параметр фразеологической креативности…………………. 4. Качественный параметр фразеологической креативности……………………. 5. Динамический параметр фразеологической креативности…………………… Раздел 2. Фразеологическая креативность в дискурсивном аспекте………. 1. База данных и ключевые теоретическо-методологические установки дискурсивного изучения фразеологической креативности………………… 2. «Встраивание» как стратегия коммуникативной адаптации фразеологических образов к дискурсу……………………………………… 3. «Приращение» как стратегия коммуникативной адаптации фразеологических образов к дискурсу……………………………………… 4. «Пере-композиция» как стратегия коммуникативной адаптации фразеологических образов к дискурсу……………………………………… 5. «Разбиение» как стратегия коммуникативной адаптации фразеологических образов к дискурсу……………………………………… 6. «Комбинирование» как стратегия коммуникативной адаптации фразеологических образов к дискурсу……………………………………… Выводы к Главе III……………………………………………………………….

ГЛАВА IV. ИНФОРМАЦИОННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ

КАК ФАКТОР ИХ КУЛЬТУРНОЙ ДЕТЕРМИНИРОВАННОСТИ………… Раздел 1. Фразеологические знаки как накопители и хранители культурной информации………………………………………………………… 1. Фразеологический знак как элемент/механизм культурной памяти……….. 2. Типы культурной информации во фразеологическом знаке: способ организации и методика лингвокультурологического декодирования ……… 3. Информационная организация английских фразеологических знаков, продуцируемых макрометафорической концептуальной моделью VERBAL COMMUNICATION IS CRAFT……………………………………….. Типы или слои интеллектуальной информации 3.1. Архетипическая информация…………………………………………. 3.2. Мифологическая информация………………………………………… 3.3. Религиозная информация……………………………………………… 3.4. Философская информация……………………………………………. 3.5. Научная информация………………………………………………….. Типы или слои чувственной информации 3.6. Эмоционально-чувственная информация……………………………. 3.7. Эстетическая информация…………………………………………….. 3.8. Этическая информация………………………………………………… Раздел 2. Научный информационный слой фразеологизмов с позиции современных (новейших) лингвистических концепций……… 1. Научный информационный слой английских фразеологизмов, продуцируемых моделью VERBAL COMMUNICATION IS PLAY:

современный этап развития…………………………………………………… 2. Научный информационный слой английских фразеологизмов, продуцируемых моделью VERBAL COMMUNICATION IS GASTRONOMY:

современный этап развития……………………………………………………. 3. Научный информационный слой английских фразеологизмов, продуцируемых моделью VERBAL COMMUNICATION IS MEDICINE-RELATED ACTIVITY: современный этап развития……………………………………… Выводы к Главе IV………………………………………………………………. ЗАКЛЮЧЕНИЕ…………………………………………………………………… БИБЛИОГРАФИЯ……………………………………………………………….. СЛОВАРИ И ИХ ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ ……………………………. ПРИЛОЖЕНИЕ I. Образец концептуального анализа знаковых средств семиотической области вербальной коммуникации (на примере say и book)….. ПРИЛОЖЕНИЕ II. Карты дифференциации образов английских фразеологизмов, продуцируемых макрометафорическими концептуальными моделями: VERBAL

COMMUNICATION IS PLAY, VERBAL COMMUNICATION IS COMMERCE, VERBAL

COMMUNICATION IS JOURNEY.……………………………………………………….

ВВЕДЕНИЕ

Проблема соотношения и взаимодействия культуры и языка имеет относительно долгую историю изучения. Систематизация научного опыта ее рассмотрения позволяет выделить несколько основных исследовательских направлений, в рамках которых она получает определенное оформление и соответствующее развитие: философское или логико-философское (И.Г. Гердер, В.фон Гумбольдт, Й.Л. Вайсгербер, Э. Кассирер, Э. Сепир, Б. Уорф, К. Фосслер, Ф.И. Буслаев, А.А. Потебня, Г.Г. Шпет и мн. др.);

семиотическое или философско-семиотическое (Г.В. Лейбниц, К. Леви-Строс, Р. Барт, Ю.М. Лотман, В.Н. Топоров, Б.А. Успенский, Ю.С. Степанов и мн.

др.); социологическое (Б. Малиновский, Л. Леви-Брюль, Э. Сепир, Лондонская школа (Дж. Ферс, М. Халлидей), Э. Бенвенист и др.); историческое и филолого-историческое (Э. Бенвенист, Австрийская школа «Слова и вещи»

(Г. Шухардт, Р. Мерингер), Г.О. Винокур, О.Н. Трубачев, Д.С. Лихачев, Вяч.Вс. Иванов и мн. др.); психологическое (младограмматики (К. Бругман, Г. Пауль), Г. Штейнталь, В. Вунд, А.А. Потебня и мн. др.). На базе интеграции теоретических разработок и эмпирических результатов, полученных в рамках данных направлений, происходит постепенное становление в конце XX – начале XXI века новой междисциплинарной области гуманитарного знания – лингвокультурологии.

Настоящее диссертационное исследование посвящено теоретическометодологическим вопросам изучения одной из неразработанных проблем современной лингвокультурологии – проблеме интеракции концептосферы культуры и языка, рассматриваемой в работе в рамках осмысления процессов формирования и функционирования фразеологических знаков под воздействием концептосферы культуры.

Актуальность настоящего исследования определяется тем, что, несмотря на обширные исследования, проводимые сегодня в рамках лингвокультурологического подхода к изучению фразеологии отечественными общетеоретических и методологических вопросов, связанных с выявлением и описанием фактов того, как концептосфера культуры влияет на формирование фразеологических знаков, каким образом информация о культуре сохраняется и/или передается в значении фразеологизмов. Сложность этих вопросов обусловливает актуальность проводимого исследования и указывает на необходимость дальнейшей разработки понятийно-терминологического аппарата лингвокультурологического подхода к изучению фразеологии, поиска новых, лингвокультурологических, методов исследования фразеологизмов, позволяющих выявить глубинные механизмы интеракции культуры (или концептосферы культуры) и языка, описать формы этой интеракции, определить то, как концептосфера культуры влияет на формирование и функционирование фразеологизмов как особой языковой подсистемы, прояснить особенности и принципы отражения во фразеологических знаках культурного опыта познания мира тем или иным лингвокультурным сообществом.

Объектом исследования являются фразеологизмы как культурно детерминированные знаки естественного языка в их формировании и функционировании.

Предметом изучения в проводимом исследовании являются формы и механизмы воздействия концептосферы культуры на язык, при котором создаются значения фразеологизмов как культурно-языковых знаков и осуществляется их использование в дискурсе.

Цель работы заключается в разработке концепции формирования значения фразеологизмов как культурно-языковых знаков и методов лингвокультурологического анализа в сфере фразеологии, направленных на изучение процессов создания и функционирования фразеологизмов под воздействием концептосферы культуры (на материале фразеологизмов английского языка).

Для достижения намеченной цели в работе ставятся следующие задачи:

1. Уточнить понятие концептосферы культуры и отграничить его от смежных понятий.

2. Уточнить содержание термина «концепт» в применении к задачам настоящего исследования.

3. Описать современное состояние развития общей теории фразеологии и лингвокультурологического направления изучения фразеологизмов.

4. Разработать принципы отбора фразеологического материала, отвечающие целям проводимого исследования.

5. Разработать метод лингвокультурологической реконструкции глубинных (концептуальных) оснований образов фразеологических знаков.

6. Разработать понятие фразеологической креативности с учетом глубинных (концептуальных) оснований значения фразеологизмов.

креативности концептуальных (культурных) моделей, раскрывающих специфику формирования и функционирования фразеологии как культурно детерминированной подсистемы языка.

8. Определить креативный потенциал разных концептуальных (культурных) моделей в системном продуцировании фразеологизмов как культурно-языковых знаков.

9. Выявить основные стратегии коммуникативной адаптации фразеологизмов как культурно-языковых знаков к формированию дискурса.

10. Определить типы культурной информации, сохраняемой во фразеологическом знаке, и выявить способы ее организации.

11. Разработать методику лингвокультурологического декодирования и интерпретации культурной информации на основе анализа глубинных (концептуальных) оснований значения фразеологизмов.

Материалом работы служат фразеологизмы английского языка, репрезентирующие различные аспекты вербальной деятельности, отобранные из наиболее авторитетных современных лексикографических и фразеографических изданий (печатных и электронных). Общий объем исследовательского материала составил свыше 2,5 тыс. английских фразеологизмов и свыше 15 тыс. контекстов их употребления.

Теоретической базой исследования являются ключевые теоретические положения лингвокультурологического направления изучения фразеологии, разрабатываемые в работах В.Н. Телия и ее научной школы, прежде всего, в работах М.Л. Ковшовой, В.В. Красных. Мы также основываемся на работах отечественной традиции изучения фразеологии таких ученых, как В.В.

Виноградов, Б.А. Ларин, А.В. Кунин, И.И. Чернышева, Н.Н. Амосова, В.Л. Архангельский, В.П. Жуков, А.М. Мелерович, В.М. Мокиенко.

В основу исследования также легли концепция В.фон Гумбольдта о взаимосвязи языка, мышления и духовной жизни народа, развиваемая впоследствии в трудах Г. Штейнталя, А.А. Потебни, Г.Г. Шпета, Й.Л.

Вейсгербера и др., и научные концепции зарубежных и отечественных ученых в области семиотики и культурологии (Р. Якобсон, Э. Кассирер, Ю.М. Лотман, Д.С. Лихачев, В.Н. Топоров, Вяч.Вс. Иванов, Ю.С. Степанов, Р.И. Павилёнис и др.); в области когнитивной лингвистики (Дж. Лакофф, М. Джонсон, М. Редди, Р. Лэнекер, Е.С. Кубрякова, Е.Г. Беляевская, В.З. Демьянков, Н.Н. Болдырев, Е.М. Позднякова и др.); в области философии (Ю.С. Степанов, В.И.

Постовалова и др.).

оригинальной концепции интеракции концептосферы культуры и языка, базирующейся на моделировании глубинных (концептуальных) оснований фразеологических образов, обусловливающем создание значений фразеологизмов и их функционирование в речи. Впервые предложено и разработано понимание межсемиотической транспозиции как «перевода»

концептуального содержания невербальных знаков в знаки естественного языка. Впервые вводится понятие «макрометафорической концептуальной модели» как культурно обусловленного источника фразеологической образности. Новым является понимание процесса фразеологизации, представляющего собой процесс создания фразеологизмов на базе синтеза и структурирования концептуального содержания разных семиотических областей культуры, в котором по-новому осмысляется роль личности – как одновременно коллективной и индивидуальной сущности. В работе впервые используется интегрированный способ отбора фразеологического материала, позволяющий учитывать все разновидности процесса фразеологизации как процесса формирования фразеологических знаков в языковой системе.

Разрабатывается метод лингвокультурологической реконструкции глубинных оснований фразеологической образности, позволяющий получать новые данные о специфике интеракции двух разных семиотических систем – культуры и языка. Впервые устанавливаются такие факторы культурной обусловленности фразеологии, как фразеологическая креативность и информационная организация фразеологизмов. При этом понятие фразеологической креативности вводится и разрабатывается впервые; впервые же фразеологическая креативность исследуется как культурный фактор, обусловливающий системное образование и дискурсивное функционирование фразеологизмов. По-новому рассматривается проблема специфики сохранения и организации культурной информации во фразеологическом знаке, впервые проводится ее типология. Впервые разрабатывается методика лингвокультурологического декодирования культурной информации, основанная на изучении глубинных (концептуальных) оснований значения фразеологических знаков.

На защиту выносятся следующие положения:

осмыслить процессы образования фразеологизмов как культурно-языковых знаков, является понятие концептосферы культуры. Концептосфера культуры представляет собой совокупность разного рода культурных концептов, воплощенных в знаках различных ее семиотических областей (музыки, архитектуры, спорта, профессиональной и повседневной деятельности, религии и проч.). При формировании особой подсистемы языка – подсистемы фразеологических единиц как культурообусловленных образований – осуществляется «перевод» концептуального содержания знаков этих семиотических областей в знаковое пространство естественного языка посредством межсемиотической транспозиции.

2. Во фразеологическом значении выделяются два взаимосвязанных уровня – поверхностный и глубинный. Глубинный уровень представляет собой концептуальное основание образа фразеологического знака. Он формируется в ходе межсемиотической транспозиции и представляет собой сложно организованное концептуальное образование – макрометафорическую концептуальную модель. На базе макрометафорической концептуальной модели как глубинного основания фразеологической образности формируется конкретный фразеологический образ, фразеологическая семантика (т.е.

поверхностный уровень значения фразеологизма) и в целом – фразеологизм лингвокультурологической реконструкции позволяет воссоздать процесс построения глубинных (концептуальных) оснований фразеологической образности и позволяет прояснить вопрос о том, как формируется фразеологический знак под воздействием концептосферы культуры.

макрометафорические концептуальные модели обусловливают системное формирование фразеологических знаков. Каждая модель обладает креативным потенциалом. Она способна продуцировать определенное (значительное/незначительное) количество фразеологизмов, служить источником образного разнообразия фразеологизмов, в котором отражаются особенности восприятия мира тем или иным сообществом, а также обогащать или постоянно пополнять фразеологическую подсистему языка новыми фразеологическими знаками, тем самым способствуя ее развитию.

4. Созданные на базе концептосферы культуры макрометафорические концептуальные модели обеспечивают коммуникативную адаптацию использование как одного из наиболее эффективных средств достижения прагматической цели. Они обусловливают различные способы модификации базовой формы фразеологизмов и объем допустимых преобразований, а также определяют качественную сторону модификаций фразеологизмов.

5. Фразеологический знак представляет собой элемент культурной памяти социума, говорящего на данном языке. Вся культурная информация фразеологизмов – макрометафорических концептуальных моделях.

Благодаря своей концептуальной природе макрометафорические концептуальные модели способны аккумулировать в себе опыт постижения человеком мира на различных стадиях культурного становления того или (архаичных/первичных) до современных и новейших.

6. Разработанная методика лингвокультурологического декодирования культурной информации позволяет установить наличие во фразеологическом знаке нескольких типов определенным образом организованной культурной информации. Благодаря процессу межсемиотической транспозиции фразеологизм становится носителем таких типов культурной информации, как архетипическая, мифологическая, религиозная, философская, научная информация; эмоционально-чувственная, эстетическая и этическая информация. Эти типы культурной информации сохраняются в виде фразеологического знака и способны актуализироваться в его образе.

7. Посредством всех типов культурной информации, сохраняемой во фразеологизмах, формируется общекультурная модальность восприятия лингвокультурным сообществом различных объектов (явлений, процессов и проч.) мира. Общекультурная модальность складывается из двух типов оценки – чувственной и рациональной. В основе чувственной оценки лежит эмоционально-чувственная информация. Такие типы культурной информации как архетипическая, мифологическая, религиозная, философская и научная являются главными источниками рациональной оценки.

Эстетическая и этическая информация представляют собой вершинный модус общекультурной модальности. Эти типы информации позволяют обобщить все информационное содержание фразеологизма, свернув его до аксиологической оппозиции ‘одобрение – неодобрение (осуждение)’.

Благодаря такой информационной «свертке» фразеологизм становится одним из самых эффективных средств актуализации культурного знания в дискурсивных практиках.

В работе использованы следующие научные методы: методологический прием соотнесения компонентов фразеологизмов со знаками различных семиотических областей культуры, семиотический анализ, семиотический метод оппозиций, метод концептуального анализа (на базе данных обширного круга лексикографических источников, включая культурологические и энциклопедические словари), приемы логического вывода и интерпретация.

Методологической базой работы также являются выработанные в процессе исследования метод лингвокультурологической реконструкции глубинных (концептуальных) оснований значения фразеологических знаков, методика лингвокультурологического декодирования и интерпретации различных типов культурной информации, хранящейся в глубинном содержании фразеологизмов, и интегрированный способ отбора фразеологического материала.

Теоретическая значимость работы состоит в развитии теоретических и методологических основ лингвокультурологического направления во фразеологии, касающихся проблемы влияния концептосферы культуры на формирование фразеологизмов как культурно детерминированных знаков: в разработке центрального понятия лингвокультурологии – «концептосфера культуры» с обоснованием ее связи с языком и личностью как актором культурного и языкового процессов; в разработке нового подхода к пониманию формирования фразеологического значения; в обосновании нового – интегрированного – принципа изучения фразеологических знаков, в разработке метода лингвокультурологической реконструкции глубинных (концептуальных) оснований значений фразеологизмов; в создании новой методики лингвокультурологического декодирования и интерпретации различных типов (или слоев) культурной информации, которая хранится и накапливается со временем в глубинном содержании фразеологизмов и составляет их коннотативный фонд.

Практическая значимость работы заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы в лекционных курсах и спецкурсах, на семинарских занятиях по общему и частному языкознанию, по общей и частной теории фразеологии и лингвокультурологии, а также в практике преподавания иностранных языков.

Апробация работы. Материалы диссертации обсуждались на заседаниях сектора теоретического языкознания Института языкознания РАН, на общероссийских и международных научных конференциях, симпозиумах, научных семинарах, круглых столах, в числе которых: I Международная конференция «Полифония образования и англистика в мультикультурном мире»

(МГЛУ, 2003); III Международная конференция «Гендер: язык, культура, коммуникация» (МГЛУ, 2003); Научная конференция, посвященная памяти А.В. Кунина «Несколькословные единицы номинации в английском языке: от лексикологии к фразеологии» (МГЛУ, 2004); V Юбилейная всероссийская научно-практическая конференция «Учитель, ученик, учебник» (МГУ им. М.В.

Ломоносова, 2008); III Международная научно-практическая конференция «Общество – язык – культура: актуальные проблемы взаимодействия в XXI веке» (МИЛ, 2008); Международная научная конференция к 100-летию заслуженного деятеля науки А.В. Кунина «Актуальные проблемы изучения комплексных языковых знаков» (МГЛУ, 2009); VIII Ежегодная международная конференция «Языки в современном мире» (Коломна, КГПИ, 2009); XIII Международная конференция «Россия и Запад: диалог культур» (МГУ им. М.В.

Ломоносова, 2009); IV Международная научно-практическая конференция «Общество – язык – культура: актуальные проблемы взаимодействия в XXI веке» (МИЛ, 2009); XXXIX Международная филологическая конференция (СПбГУ, 2010); Международная конференция EUROPHRAS «Cross-linguistic and Cross-cultural Perspectives on Phraseology and Paremiology» (Гранада (Испания), 2010); Международная научная конференция «Живодействующая связь языка и культуры», посвященная юбилею В.Н. Телия (Институт языкознания РАН, ТГПУ им. Л.Н. Толстого, 2010); Лексикологические чтения, посвященные 80-летию МГЛУ (МГЛУ, 2010); V Международная научнопрактическая конференция «Общество – язык – культура: актуальные проблемы взаимодействия в XXI веке» (МИЛ, 2010); XL Международная филологическая конференция (СПбГУ, 2011); Научный семинар проблемной группы «Лингвокультурологические исследования» (Институт языкознания РАН, 2011);

Международная конференция EUROPHRAS «International Colloquium of Paremiology» (Париж, 2011); Международная конференция «Актуальные проблемы славянского языкознания» (Седльце (Польша), 2011); VI Международная научно-практическая конференция «Общество – язык – культура: актуальные проблемы взаимодействия в XXI веке» (МИЛ, 2011);

(Марибор (Словения), 2012); Круглый стол «Проблемы интегрирования частных теорий в общую теорию репрезентации мыслительных структур в языке»

(Институт языкознания РАН, 2012); Лексикологические чтения, посвященные памяти Е.С. Кубряковой, «Новое в лингвистических исследованиях:

преемственность и инновации» (МГЛУ, 2012); Международная научная конференция «Научные поколения и лингвистические парадигмы цивилизации XX-XXI вв. (Первая научная конференция памяти акад. РАН Ю.С. Степанова)»

(Институт языкознания РАН, 2013); Конференция проблемной группы «Логический анализ языка» «Информационные структуры текстов разных жанров и эпох» (Институт языкознания РАН, 2013); Международная конференция EUROPHRAS «Phraseology in Multilingual Society» (Казань (КПГУ), 2013); Круглый стол «Факторы и механизмы языковой когниции»

(Институт языкознания РАН, 2013); Круглый стол «Культурная семантика в языке и в речи» (Институт языкознания РАН, 2013); Научный семинар «Когнитивная лингвокультурология и стилистика» (Тула, ТГПУ им. Л.Н.

Толстого; Институт языкознания РАН, 2014); Лексикологические чтения «Лексикология на пересечении школ и парадигм» (МГЛУ, 2014).

По теме диссертации опубликовано 65 работ общим объемом 85,6 п.л., из них: 2 монографии (общим объемом 37,5 п.л.); 24 статьи в изданиях, рекомендованных ВАК (общим объемом 16,1 п.л.); 7 статей в зарубежных изданиях (общим объемом 5,5 п.л.); 32 статьи в сборниках научных трудов (общим объемом 26,5 п.л.). В числе работ авторские словарные статьи во фразеологическом словаре нового поколения «Большой фразеологический словарь русского языка. Значение. Употребление. Культурологический комментарий» под редакцией В.Н. Телия (М., 2006), рекомендованном Министерством образования и науки РФ в 2009 г. в качестве нормативного словаря. Апробация результатов исследования осуществлялась также на базе нескольких разработанных теоретических курсов: «Коммуникативная фразеология: язык – личность – культура», «Фразеология английского языка» и «Лексикология английского языка», в рамках последнего было подготовлено учебное пособие «A Practical Course in English Lexicology» (М., 2006, 2007, 2008), рекомендованное Учебно-методическим объединением по образованию в области лингвистики Министерства образования и науки РФ в качестве учебного пособия для студентов лингвистических вузов и факультетов иностранных языков (общим объемом 18,0 п.л.).

Структура работы определяется логикой поэтапного решения поставленных задач в соответствии с целью и методами исследования.

Диссертация состоит из введения, четырех глав с разделами и параграфами, выводами по каждой главе, заключения, библиографии, списка словарей и их принятых сокращений, двух приложений.

Во Введении определяются все формальные и содержательные параметры исследования. Глава посвящена изучению понятий «концептосфера культуры» и «культурный концепт», разработке их понимания с позиции лингвокультурологического направления во фразеологии, а также анализу и оценке современного состояния развития лингвокультурологического подхода к изучению фразеологии. В Главе II формулируется центральная гипотеза исследования, согласно которой фразеологическое значение представляет собой результат межсемиотической транспозиции;

обосновывается необходимость интегрированного подхода к отбору языкового материала для изучения специфики формирования фразеологизмов под лингвокультурологической реконструкции глубинных оснований фразеологической образности, позволяющий верифицировать центральную гипотезу исследования. Глава III посвящена изучению фразеологической креативности как фактора проявления воздействующей роли концептосферы культуры на формирование и использование фразеологических знаков. В Главе IV исследуются типы культурной информации, сохраняющиеся в глубинном содержании фразеологизмов, анализируется их информационная организация, образующаяся под воздействием концептосферы культуры;

разрабатывается методика лингвокультурологического декодирования всех основных типов культурной информации или отдельных типов культурной информации на базе одного фразеологического знака, или множества макрометафорической концептуальной моделью. В Заключении освещаются основные результаты исследования. В Библиографии дается список использованной научной литературы, справочных изданий и словарей, концептуального анализа знаковых средств области вербальной коммуникации (на примере say и book). В Приложении II приводятся карты дифференциации макрометафорических концептуальных моделях VERBAL COMMUNICATION IS

PLAY, VERBAL COMMUNICATION IS COMMERCE, VERBAL COMMUNICATION IS

JOURNEY.

Общий объем диссертации – 510 страниц в компьютерном наборе.

КОНЦЕПТОСФЕРА КУЛЬТУРЫ VS ФРАЗЕОЛОГИЯ

В ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОМ ОСВЕЩЕНИИ

Концептосфера в кругу сопряженных научных понятий:

сходства и отличия, предпосылки возникновения Понятие «концептосфера» соотносится с целым рядом других понятий, широко используемых в современной науке, в современной лингвистике, в частности, среди которых, с одной стороны, такие понятия, как «ноосфера», «смыслосфера», «логосфера», «семиосфера», а, с другой стороны, такие понятия, как «модель мира», «картина мира», «образ мира». В связи с чем возникает вопрос об их связях и различиях, об особенностях их корреляции в современной теории науки и современном научном дискурсе.

«ноосфера», «смыслосфера», «логосфера» и «семиосфера»

При рассмотрении специфики соотношения понятия концептосферы с понятиями «ноосфера», «смыслосфера», «логосфера» и «семиосфера» особого внимания заслуживают вопросы о том, когда и где, т.е. в какой области знаний, данные понятия возникают, как они трактуются, и какие векторы изучения получают (или имеют).

Возникновение и становление понятия «ноосфера» связано с именами одновременно трех ученых – математика, философа Э. Леруа, палеонтолога, философа, теолога П. Тейяра де Шардена и естествоиспытателя, историка и философа В.И. Вернадского. Впервые понятие ноосферы использовал Э. Леруа в 1927 году, по его собственному признанию, под влиянием научных трудов о биосфере В.И. Вернадского [НФС]. Занимаясь проблемой эволюции, за основу своей теории Э. Леруа берет положение о том, что «с появлением человека эволюция природы и жизни приобретает качественно новый характер, поскольку именно человек, наделенный сознанием и разумом, становится условием и орудием дальнейшего поступательного развития всей природы и тем самым совершается переход от биосферы к ноосфере, сфере разума»

[УНПОЭ]. Понятие «ноосфера» Э. Леруа разрабатывает совместно с П. Тейяром де Шарденом, который считал, что литосфера Земли превращается благодаря эволюции живых существ в биосферу, и далее вследствие эволюции разумных существ, становится ноосферой. Ноосфера, по П. Тейяру де взаимозависимости людей [УНПОЭ]; идеальная, духовная оболочка Земли [Пасика 2013]; часть природы, которая представляет собой чисто духовное явление, «мыслящий пласт», который разворачивается над миром растений и животных – вне биосферы и над ней [НФС]. Принимая во внимание некоторые положения ноосферной концепции Э. Леруа и П. Тейяра де Шардена, В.И.

Вернадский рассматривает ноосферу как особую нематериальную оболочку, окружающую земной шар и являющуюся средоточием огромной духовной, интеллектуальной энергии, исходящей от всех людей, населяющих Землю [Бачинин 2005]. У В.И. Вернадского, ноосфера – это качественно новый этап эволюции биосферы, детерминированный историческим развитием человечества, его трудом и разумом [НФС] (см. тж. в [Вернадский 1944]).

На сегодняшний день можно констатировать, что понятие ноосферы становится все более междисциплинарным, постепенно (или периодически) выходя за пределы естественнонаучного и философского узуса и попадая в фокус внимания самых разных научных дисциплин. В связи с этим, в современной научной литературе можно встретить различные трактовки ноосферы, выработанные в рамках соответствующих научных подходов к ее изучению (см., например, в [Плотникова 2004]). Примечательно, что в последнее время наиболее актуальным является изучение ноосферы в ее отношении к культуре и личности в их взаимодействии. Например, по определению Ю.В. Олейникова и А.А. Оносова, ноосфера «есть культурный тип биосферы, отвечающий сознательному этапу коэволюции природы и общества». Согласно ученым, ноосфера «представляет собой структурно гетерогенное и гетерохромное культурное целое, синтез многих культур различных эпох». Процесс образования ноосферы во всей ее полноте основан на исторически-символическом синтезе всех культурных пластов – интеграции произведенной в историческое время действенной культурной биогенной энергии; на полном учете всех когда-либо создававшихся в ней духовных возможностей, проявлявшегося творческого потенциала ее исторических форм [Олейников, Оносов 1999]. «Ноосфера непрерывно наследует культурный концентрат прежних времен благодаря сбережению его основных единиц – овеществленных или информационно опредмеченных “памятников” угасшей мысли» [Там же]. Особую роль в формировании ноосферы играет, по мнению ученых, личность – высшая ценность в генезисе ноосферы. Как отмечают Ю.В. Олейников и А.А. Оносов, активно-напряженное психическое состояние каждой личности, своей творческой жизнью непрерывно создающей и поддерживающей общее поле мысли, не только включается в геоструктуру, но и организует ее. «В организованности ноосферы человек определяется как актуальное сознание, живое психическое неделимое, т.е. он необходим в ней во всей полноте своих духовных проявлений и реальном обладании ими». Ученые также отмечают, что каждая личность – совершенно равноценная и незаменимая, наравне со всеми прочими, взятыми из толщи исторического времени, единица ноосферы, без которой полная – всеисторическая – ноосфера состояться не может [Олейников, Оносов 1999].

Внимания также заслуживает и ноосферная концепция культуры М.Ю.

Шишина. Автор считает, что ноосферные идеи дают адекватную методологическую основу для целостного выявления онтологических и аксиологических оснований культуры. Согласно исследователю, ноосфера представляет собой многоуровневую реальность, закономерный этап единого мирового эволюционного процесса, связанный с многообразной деятельностью человеческого разума. В ноосфере, по мнению М.Ю. Шишина, можно выделить две составляющих (или формы): первая – это плотноматериальные структуры, созданные человеком: техносфера, антропогенные ландшафты, культурносимволические образования (язык, тексты, музыкальные и художественные произведения); вторая – это тонкоматериальные структуры, непосредственно связанные с человеческой мыслью. Как отмечает автор, именно человек творит ноосферу, при этом в обеих ее формах, созидая и плотноматериальную ее часть, и тонкоматериальную, и является прямым «двигателем» ноосферогенеза [Шишин 2003].

Понятие «смыслосфера» зарождается главным образом в психологии и философии, занимающихся проблемами сознания в его отношении к человеку (личности), действительности и языку, и, помимо этих наук, получает также развитие в языкознании, социологии, антропологии и ряде других научных дисциплин. Понятие «смысл» – одно из ключевых понятий психологии. К его изучению обращались такие зарубежные и отечественные ученые-психологи, как Э. Шпрангер, З. Фрейд, А. Адлер, К. Юнг, В. Франкл, Дж. Келли, Р. Харре, Ю. Джендлин; Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев, А.Г. Асмолов, Б.С. Братусь, Е.Е. Насиновская, В.А. Петровский, Ф.Е. Василюк, Н.И. Жинкин, А.И.

Новиков, Д.А. Леонтьев и многие другие. С середины 1970-х в отечественной психологии начинает активно разрабатываться идея о существовании особой смысловой реальности – смысловой сферы, обладающей как индивидуальным, так и надындивидуальным (или внеиндивидуальным) бытием. Фактически происходит формирование научного представления о смыслосфере, способной проявляться (объективироваться, реализовываться) прежде всего в индивиде (личности), а также в культуре и языке. В 1981 году Б.С. Братусь вводит в научный обиход отечественной психологии понятие «смысловая сфера личности» [Братусь 1981; 1985]. В настоящее время смыслосфера личности определяет одну из наиболее актуальных проблемных областей психологических исследований. Ее изучению посвящена, в частности, работа Д.А. Леонтьева [Леонтьев 1999; 2003]. Примечательно, что в исследовании Д.А. Леонтьева проводится не только тщательная, многоаспектная и всесторонняя, разработка понятия смыслосферы личности1, но и дается подробный анализ методологии и методов ее изучения. Ученый, обращаясь к проблеме внеиндивидуальных форм существования смысловой реальности, указывает на существование смыслосферы культуры, понимаемой им (вслед за А.М. Лобком) как «поля культурных смыслов», как особого пространства коллективной ментальности. В своем научном исследовании Д.А. Леонтьев отмечает специфику «опредмеченности» или воплощенности смыслосферы смыслосфера культуры и смыслосфера личности, выявляя механизмы и принципы этого «двухстороннего взаимодействия» как обмена смыслами, в результате которого происходит присвоение и трансформация ценностей (от культуры к личности, от личности к культуре), а также выработка новых (ценностных) смыслов (см. подробнее в [Леонтьев 2003: 369-439]).

Одним из центральных понятие «смысл» является и в философии, в которой собственно и начинается долгая история его научного изучения. Оно попадает в фокус внимания философов разных поколений и направлений, среди которых Платон, Аристотель, Августин, П. Абеляр, Дж. Беркли, Д. Юм, И.Г. Фихте, Р. Лотце, В Дильтей, Г. Фреге, Э. Гуссерль, Г.Г. Шпет, Ж. Делез, Р.И. Павилёнис, Н.А. Бердяев, Б. Рассел, М.М. Бахтин, М.К. Петров, А.Ф.

Лосев, У. Куайн, Х-Г. Гадамер и многие другие. Как показало исследование, среди прочих на современном этапе становления и развития понятия «смыслосфера» существенную роль играют научные труды математика и философа В.В. Налимова. Принимая во внимание основополагающие идеи о биосфере и ноосфере (см., в частности, [Налимов 1989: 104]), ученый считает, что наряду с физической Вселенной существует «Вселенная смыслов». При этом понятие «смысл» является для ученого не логическим, а онтологическим В трактовке Д.А. Леонтьева, смыслосфера личности – «это особым образом организованная совокупность смысловых образований (структур) и связей между ними, обеспечивающая смысловую регуляцию целостной жизнедеятельности субъекта во всех ее аспектах» [Леонтьев 2003: 154].

Согласно Д.А. Леонтьеву, «основные формы культуры, в которых в ней сохраняются и транслируются смыслы – это артефакты (вещи), знаковые системы (семиосфера) и модели поведения» [Леонтьев 2003: 416].

понятием, как категория сущего. Смыслы, согласно В.В. Налимову, существуют изначально, так же как существуют фундаментальные физические константы; существуют, не будучи созданными [Налимов 1995]. В разработке «Вселенная смыслов», а также как «смысловой континуум» («семантический континуум»), «смысловое пространство», «Мир смыслов» ученый опирается главным образом на понятие личности в ее связи с языком и культурой. По «непроявленном», «спрессованном» или «нераспакованном» состоянии. Их «распаковывание», актуализация осуществляется главным образом через фильтры личностного сознания с той или иной вероятностной мерой.

Личность, по В.В. Налимову, – это, прежде всего, носитель, генератор и преобразователь смыслов; она оказывается владеющей исчислением смыслов3.

«Распаковывая» изначально существующие смыслы Мира (Вселенной), человек в этом творческом, в своей сущности, процессе расширяет и гармонизирует смысловую ткань своей собственной личности, трансцендируя, выходя за ее пределы [Налимов 1989]. Отсюда жизнь личности всегда направлена на поиск (и утверждение) смыслов, который может привести ее к соприкосновению с предельной реальностью. Как указывает ученый, природа смыслов может быть постигнута только в их динамике, которая в свою очередь раскрывается посредством триады «смысл – текст – язык». В рамках этой триады смыслы могут определяться как «то, из чего создаются тексты с помощью языка» [Налимов 1995: 122]. В результате сама личность предстает, по В.В. Налимову, как текст: «личность есть текст. Текст совершенно особый » [Налимов 1989: 203-204]4. Определяя личность как текст, ученый В.В. Налимов указывает, что «архитектоника личности – это архитектоника смыслов, воплощенных в личности – демиургической носительнице смыслов» [Налимов 1989: 120].

В.В. Налимов, в частности, отмечает, что «сознание человека выступает перед нами как некий текст.

Всякий текст – это носитель смыслов. Наш текст особый – удивительно гибкий, подвижный, динамичный, способный к изменению. Текст эволюционирующий. Все время создающийся заново. Сознание открыто Миру. Взаимодействуя с ним, оно управляет своей текстовой природой. Создавая новые тексты, сознание порождает новые Миры – новые культуры. Сознание оказывается трансцендирующим устройством, связывающим разные Миры. Оно выступает в роли творца – микродемиурга» [Налимов 1989: 102].

выделяет в ее смысловой структуре четыре составляющих – эго, метаэго, многомерность личности, гиперличность. Последняя из составляющих – гиперличность – формируется посредством межличностных отношений и ложится в основу интерпретации В.В. Налимовым культуры. Ученый отмечает, что «культуры, как личности, несут свой смысловой облик. Может быть, каждую культуру можно рассматривать как некую гигантскую гиперличность. Мы знаем, как в культурах запечатлеваются духовные следы отдельных творческих личностей. Так же остаются и следы культур в духовном покрывале Земли» [Там же: 236]. Резюмируя, следует отметить, что смыслосфера, по В.В. Налимову, это некая самостоятельная реальность, некий континуум изначально существующих (вневременных и всеобщих) смыслов, проявление которых возможно, главным образом, через личность (ее сознание), на исчисление – поиск, обнаружение и раскрытие – которых как особого творческого процесса постижения ценностей мироздания направлена ее (т.е. личности) не только индивидуальная, но и коллективная (= культурная) жизнь (см. подробнее в [Налимов 1989]).

В настоящее время понятие «смыслосфера» наиболее активно развивается в психологии и философии. Однако, исследования последних лет свидетельствуют и о неуклонно растущем интересе к изучению смыслосферы не только в ее личностном, но и языковом и культурном аспектах (см., например, [Новиков 2001], [Хоружая 2008]).

Как и остальные родственные понятия, понятие «логосфера» является изначально междисциплинарным, поскольку формируется на стыке сразу нескольких наук, главным образом, философии и филологии. Несмотря на тот факт, что «логосфера» является терминологическим новообразованием середины XX века, своими корнями оно уходит в античность. Данное понятие восходит прежде всего к учениям античных мыслителей и, в частности, к учению Гераклита о Логосе. Согласно внутренней форме термина, логос – это и ‘слово’ (‘речь’, ‘высказывание’); и ‘смысл’ (‘понятие’, ‘суждение’); и ‘причина’ (‘основание’); и ‘принцип’ (‘закон’); и ‘счет’ (‘отчет’); и ‘разум’ (‘сознание’); и др. [Можейко 1998: 372-373] (см. тж. в [Аверинцев, БСЭ], [Фещенко 2009]). В этой содержательной разноплановости понятия логоса исходно заложена возможность выбора разных оснований для формирования разных подходов к пониманию логосферы.

Как таковое понятие «логосфера» вводится в научный обиход философом Г. Башляром, занимавшимся также проблемами психологии, литературоведения, культурологии, приблизительно в 1950-х годах XX века. В самом общем виде, логосфера у Г. Башляра это совокупность различных взаимосвязанных пластов научного знания, имеющего трехуровневую организацию и обладающего тройственной диалектикой. Иначе говоря, логосфера – это современный уровень научного познания, характеризующий динамику общего культурного развития человечества (см. в [НФС], [Моль 2007; 2008]). На дальнейшее становление понятия логосферы существенное влияние оказали физик, философ, психолог и культуролог А. Моль и литературовед, философ и семиотик Р. Барт. А. Моль, разрабатывавший данное понятие в своем научном труде «Социодинамика культуры» (1967), дает несколько трактовок логосферы. По мнению ученого, логосфера – это «совокупное содержание всех материальных следов всевозможных сообщений, производимых обществом»; «память мира»; «материализованная сеть, или поле знаний»; «поток сообщений, которым с помощью различных технических средств “омывается” организм общества»; «поток идей, ценностей, верований, пропитывающих и омывающих общество», «всеобщая энциклопедия человеческих знаний», «универсальная энциклопедия» [Моль 2008: 55, 60, 100, 243]. А. Моль также отмечает, что «культура берет свое начало в средствах массовой коммуникации в широком смысле, включая воспитание и межличностные отношения. В индивидууме она является отражением логосферы, в которой он живет, если речь идет о формах вербального мышления» [Там же:

73]. В свою очередь, Р. Барт, использовавший понятие логосферы в своей научной работе «Война языков» (1973), понимает под ней вербальнодискурсивную сферу культуры, фиксирующую в языковом строе специфику конституирующихся в зависимости от различного статуса по отношению к власти (энкратические и акратические языки) [ФС] (см. подробнее в [Барт 1989]).

Следует отметить, что, несмотря на различие двух научных подходов к толкованию логосферы, они обладают определенным сходством. Как для А.

Моля, так и для Р. Барта, логосфера представляет собой главным образом особую материальную – вербальную (вербализованную) – сферу бытия и жизнедеятельности человека, в которой транслируется, аккумулируется, продуцируется/создается на основе разнообразных знаний о мире ценностное содержание культуры, и которая оказывает определенное воздействие на становление человека как личности в том или ином обществе, а также на развитие и самого общества. Научные идеи этих ученых не только вносят значимый вклад в разработку понятия логосферы, но и определяют главные векторы его дальнейшего развития, ложась в основу современных исследований логосферы, прежде всего, литературоведческого (филологического) и философского циклов, а также постепенно проникая в узус других областей научного знания (культурологии, социологии и проч.) Примечательным представляется и тот факт, что понятие логосферы встречается в литературоведческих работах М.М. Бахтина. Ученый указывает, в частности, на то, что «каждый элемент речи воспринимается в двух планах: в плане повторимости языка и в плане неповторимого высказывания. Через высказывание язык приобщается к исторической неповторимости и незавершенной целостности логосферы. Слово как средство (язык) и слово как осмысление. Осмысливающее слово принадлежит к царству целей. Слово как последняя (высшая) цель» [Бахтин 1986: 357]. По мнению бахтинолога М.

Холквиста, слово для М.М. Бахтина – это логос, т.е. «сознательный смысл», тогда как язык – логосфера, некий «океан сознания», источник энергии и движения [Holquist 1983].

При рассмотрении понятия «логосфера» особого внимания заслуживают и идеи литературоведа, философа и культуролога Г.Д. Гачева о Космо-ПсихоЛогосе. Согласно ученому, «всякая национальная целостность есть КосмоПсихо-Логос, то есть единство национальной природы, склада психики и (национального характера) и духа (языка, логики)» [Гачев 1995; 2007]. Кроме того, логос, по Г.Д. Гачеву, представляет собой национальный склад проявляющийся, отражающийся, передающийся в языке; а также некие ценностные ориентиры, «которые у каждого народа свои». Он понимается как ментальность народа; национальный ум, раскрывающийся в языковом воплощении [Гачев 2007]. В общем, рассмотрение научной концепции Г.Д.

Гачева позволяет говорить о том, что в своей работе (отчасти философской, отчасти литературоведческой) ученый поднимает, в сущности, вопрос об онтологических основаниях логосферы5, о ее культурной (национальной) самобытности, а в силу этого всеобщей (глобальной) ценности (см. подробнее в [Гачев 2007]).

Определенный интерес представляют и другие научные работы отталкивающиеся (в той или иной мере) в разработке собственных подходов к определению этого феномена (в основном) от научных концепций А. Моля и Р.

Барта. Например, в трактовке В.И. Свинцова, логосфера – это «незримая», но типичная для данной социальной среды совокупность стереотипов мышления, проявляющаяся в способах аргументации, в умении оценивать умозаключения, разрабатывать гипотезы (с последующим определением их вероятности), в типологизировать) и т.д. [Свинцов 1993]. По мнению А.К. Михальской, логосфера – это «речемыслительная область культуры»; «огромная область культуры, наполненная “словами и идеями”»; «единая структура мысли и речи, Отдельно заметим, что сам термин «логосфера» в работах Г.Д. Гачева не используется.

общие принципы, которые определяют эту речемыслительную, или мыслеречевую, структуру» [Михальская 1996: 32-33].

В целом, можно констатировать, что в настоящее время в отечественной науке (отдельных ее областях – литературоведении (филологии), философии, культурологии, социологии и др.) формируются разнообразные подходы к пониманию логосферы. Их отличие на данном этапе становления рассматриваемого понятия заключается главным образом в акцентировании разных аспектов исходного понятия «логос» как наиболее существенных.

Характерной чертой большинства современных исследований является акцентирование вербального начала (вербальной природы) логоса и, соответственно, логосферы, которое приводит к формированию понятия «логосфера культуры», определяемого как вся вербальная (словесно выраженная) сфера культуры (т.е. совокупность всего того, что имеет в культуре вербальное (словесное) воплощение). Особое положение в изучении логосферы культуры занимает вопрос о ее воздействии на личность, ее роли в процессе становления мировоззрения личности, формирования ее внутреннего мира и системы ценностей. В некоторых исследованиях акцентируется и смысловая природа, или рациональное начало логоса, и, следовательно, логосферы, что обусловливает образование понятия «логосфера языка», под которым имеется в виду смысловая или рациональная сфера языка (т.е.

совокупность (всех) заложенных, передаваемых в языке смыслов, особая логика познания мира народом, отражающаяся в языке, глубинные внутренние творческие потенции языка в раскрытии миропонимания народа). Разработка данного понятия неизменно проходит с опорой на культуру и личность (см., например, [Левина 2006], [Тюрина 2010], [Петрова 2012]).

(литературоведом), семиотиком, культурологом Ю.М. Лотманом в 1984 году по аналогии с понятием биосферы В.И. Вернадского и с опорой на ключевые положения ее (т.е. биосферы) понимания. В своей научной статье «О семиосфере» ученый впервые дает определение семиосфере как некоего семиотического континуума, заполненного разнотипными и находящимися на разном уровне организации семиотическими образованиями. Ю.М. Лотман особое внимание обращает на то, что эта сфера обладает теми признаками, которые приписываются замкнутому в себе пространству; только внутри этого пространства оказывается возможной реализация коммуникативных процессов и выработка новой информации. В попытке прояснить суть вводимого им понятия ученый трактует семиосферу как «большую систему»; как «то семиотическое пространство, вне которого невозможно само существование семиозиса»; как семиотический универсум, существование которого делает определенный знаковый акт реальностью; как «семиотическую личность»

(совокупность пространство; как диалогическую систему; как механизм памяти или саму память; как совокупность отдельных текстов и замкнутых по отношению друг к другу языков; как динамическую структуру. Ученый выделяет ряд существенных признаков семиосферы, среди которых отграниченность, структурная неравномерность (неоднородность), целостность, изоморфизм, диалогичность, дискретность, диахроническая глубина, (внутренняя) переводимость, обновляемость, симметрия и асимметрия, многоуровневость [Лотман 1984]. В своих последующих научных трудах Ю.М. Лотман продолжает разработку понятия семиосферы, раскрывая все новые грани ее сущностной природы и углубляя ее понимание (см. подробнее в [Лотман 2001]).

Научная концепция семиосферы Ю.М. Лотмана служит теоретическометодологическим основанием для многих современных исследований.

Понятие «семиосфера» является одним из стержневых в семиотическом подходе к культуре и языку, основоположниками которого являются Ч. Пирс, Ч. Моррис, Ф. де Соссюр; и весомый вклад в становление и разностороннюю разработку которого вносят такие зарубежные и отечественные ученые, как Э.

Тайлор, М. Вебер, Л. Леви-Брюль, Дж. Фрезер, Б. Малиновский, Э. Кассирер, М. Элиаде, Р. Якобсон, К. Леви-Стросс, Ж. Бодрийяр, К. Хюбнер, У. Эко; А.Ф.

Лосев, С.А. Токарев, В.Н. Топоров, А.М. Пятигорский, Н.И. Толстой, М.С.

Каган, А.Я. Гуревич, А.А. Ветров, Ю.С. Степанов, Б.А. Успенский, Вяч. Вс.

Иванов, С.Т. Махлина и многие другие.

Необходимо отметить, что в зарубежной науке лотмановское понятие семиосферы получает особый – естественнонаучный (главным образом, биосемиотический) – вектор развития. Это направление представляют, прежде всего, научные работы Т. Себеока и Дж. Хоффмаейра (например, [Sebeok 1990], [Sebeok et al. 1992; 2000], [Hoffmayer 1997; 1998]), а также многих других исследователей (например, [Kull 1998]). Так, в частности, Т. Себеок указывает на необходимость изучения не только всех невербальных знаков людей, но и всех знаковых процессов животных (зоосемиотика), растений (фитосемиотика) и микроорганизмов, и утверждает, что биосфера и семиосфера образуют замкнутую кибернетическую систему, в которой сама информация способна к циклическому само(вос)производству [ELL].

Как показал анализ современных отечественных исследований, понятие семиосферы приобретает все более междисциплинарный характер. В настоящее время оно активно разрабатывается в рамках взаимодействия семиотики преимущественно с такими областями отечественной науки, как психология, культурология, филология (языкознание) и философия, создавая соответствующие междисциплинарные направления его изучения. В семиотическо-психологическом направлении особе внимание уделяется семиосфере личности (например, [Королева 2006], [Турчин 2012]).

Существенное углубление понимания семиосферы культуры происходит в семиотическо-культурологических и семиотическо-филологических исследованиях, направленных на изучение, главным образом, естественного языка как особой знаковой системы во взаимодействии с другими знаковыми системами культуры, а также на рассмотрение отдельных субсемиосфер культуры, из которых образуется ее целостность (например, [Морина 2008], [Лавренова 2010]). В семиотическо-философских работах одной из центральных является на сегодняшний день проблема взаимосвязи семиосферы и ноосферы6 (например, [Смирнов 2005], [Лавренова 2010]);

исследуются онтологические, гносеологические, эпистемологические аспекты семиосферы (например, [Гриценко 2000]).

Итак, в результате изучения понятий «ноосфера», «смыслосфера», «логосфера» и «семиосфера» с точки зрения их возникновения, специфики становления и современного состояния развития представляется возможным сделать ряд существенных выводов в отношении их взаимосвязи и корреляции с понятием «концептосфера».

Главной из отличительных особенностей является то, что, несмотря на объединяющий данные понятия междисциплинарный характер, все они зарождаются в разное время на стыке разных наук. Это свидетельствует о том, что само их появление вызвано необходимостью разрешения проблем, изначальными проблемами, обусловившими возникновение рассматриваемых понятий, было изучение: для понятия «ноосфера» – процессов эволюции жизни (на Земле), процессов ко-эволюции природы и общества; для понятия «смыслосфера» – процессов мышления (или сознания), их роли в отражении жизнедеятельности; для понятия «логосфера» – процессов познания, процессов сохранения, передачи, отражения знания в языке и процессов языкового воздействия (манипулирования); для понятия «семиосфера» – процессов порождения, существования, развития и функционирования знаковых систем.

Однако, как показал проведенный анализ, несмотря на то, что разработка всех понятий не обходилась и не обходится без обращения к языку (в той или иной степени), появление ни одного из этих понятий не предполагало и не было направлено на изучение непосредственно самой языковой системы, процессов ее формирования и развития как результатов познавательной На взаимообусловленность семиосферы и ноосферы, требующей глубокого научного осмысления, указывал, в частности, Вяч.Вс. Иванов: «в новой эволюционной концепции развитие биосферы (сферы органической жизнедеятельности), ведущее к ноосфере, связано с появлением семиосферы. Последняя оказывается необходимой для реализации ноосферы» [Иванов Вяч. Вс. 1999] (см. тж. [Иванов Вяч. Вс.

1991]).

деятельности и с точки зрения ее культурной обусловленности. Как представляется, именно эта обнаружившаяся лакуна и определяет новое возникновения нового понятия. Этим понятием и становится понятие «концептосфера». Оно появляется в 1990-х годах, спустя не одно (в ряде «смыслосфера», «логосфера» и «семиосфера». Его появление и разработка имеет первичной целью изучение процессов концептуализации мира и системно-языковой репрезентации культурных (духовных) ценностей (народа), рассматриваемых «сферных» понятий представлено в таблице 1.

Ноосфера Смыслосфера Логосфера (литературоведение) передачи, отражения знания ценностного знания);

Семиосфера Концептосфера Несмотря, однако, на отмеченные выше существенные отличия, понятие «концептосфера», возникая по аналогии с другими «сферными»

понятиями, сохраняет с ними тесную связь7. От своих предшественников понятие концептосферы «наследует» междисциплинарный характер и традицию изучения стоящих за ним процессов с учетом определенного рода взаимодействия языка, личности и культуры с акцентом на их ценностное содержание8. Фактически оказывается, что в своей сущностной основе каждое из данных понятий представляет разный подход к изучению разных взаимодействия9. В своей же примарной направленности на изучение процесса концептуализации в его непосредственной связи с языковой системой понятие «концептосфера» сближается с такими понятиями, как «модель мира», «картина мира», «образ мира».

Понятие «модель мира» входит в основной тезаурус разных наук (философских, математических, естественных, технических, социальногуманитарных), получая в них соответствующую разработку, отличается Стоит также отметить и связь понятия «концептосфера» с некоторыми другими «сферными» понятиями, такими, как, например, «интеллектосфера» (Н.Ф. Федоров, А. Гумбольдт), «пневматосфера» (П.А.

Флоренский), «эйдосфера», «ментосфера» и проч.

См. подробнее раздел 2 настоящей главы.

Это создает основу для установления между данными понятиями разнотипной корреляции, позволяющей рассматривать стоящие за ними феномены, с одной стороны, как взаимообусловленные, с другой стороны, как взаимодополняющие и взаимоопределяющие (например, семиосфера как часть смыслосферы [Леонтьев 2003]; семиосфера как условие (форма, способ) существования ноосферы [Вяч.Вс. Иванов 1999] и др.), а в ряде случаев – и как тождественные.

широким применением10 в научных работах как отечественных, так и зарубежных ученых и исследователей.

В отношении отечественного языкознания можно говорить о том, что активная разработка данного понятия начинается в нем в рамках структурной парадигмы, что вполне логично, поскольку само понятие «модель мира»

является, по сути, структурным (см. тж. [Лотман 1994]). Значимый вклад в его становление вносят прежде всего научные труды Вяч. Вс. Иванова и В.Н.

Топорова, в которых обосновывается идея о знаково-символическом характере всех культурных феноменов, рассматриваемых как вторичные моделирующие системы. К понятию «модель мира» ученые непосредственно обращаются в своих работах «Кетская модель мира» (1962) и «Славянские языковые моделирующие семиотические системы» (1965). В последней монографии понятие «модель мира» разрабатывается в рамках задачи реконструкции системы представлений о мире, лежащих в основе праславянских или древнеславянских текстов. Под «миром» Вяч. Вс. Иванов и В.Н. Топоров понимают среду и человека в их взаимодействии [Иванов, Топоров 1965: 7]. В то время как «модель мира» – это образ, полученный в результате этого взаимодействия, в памяти человека. Далее ученые отмечают, что «Модель мира является программой поведения для личности и для коллектива, так как она определяет набор операций, служащих для воздействия на мир, правила их использования и их мотивировку. Модель мира может реализоваться в различных формах человеческого поведения и в результатах этого поведения (например, в языковых текстах, социальных институтах, памятниках материальной культуры и т.д.); в дальнейшем всякая такая реализация называется текстом» [Иванов, Топоров 1965: 7]. Впоследствии, В.Н. Топоров дает следующую дефиницию модели мира: «в самом общем виде Модель мира определяется как сокращенное и упрощенное отображение всей суммы представлений о мире внутри данной традиции, взятых в их системном О специфике использования понятия «модель мира» в науках разного цикла (философских, естественных, математических и др.), о различных подходах к его изучению см., например, в [Добровольская 2006], [Санжеева 2006], [Дуреева 2011].

и операционном аспектах» [Топоров 1992: 163]. Как указывает В.Н. Топоров, в модель мира входят представления носителей культуры о пространстве и времени, о причинно-следственных связях, об этических нормах, о количественных и качественных характеристиках во вселенной, «наиболее универсальным средством описания» которых являются бинарные оппозиции (или противопоставления) [Там же]. Занимаясь проблемой реконструкции модели мира, учеными разрабатывается специальный метод ее изучения – метод семиотических оппозиций. Научный подход Вяч. Вс. Иванова и В.Н.

Топорова к пониманию и изучению модели мира получает дальнейшее развитие в работах их последователей (см., например, [Цивьян 1990], [Топорова 1994]).

К понятию «модель мира» обращаются также такие ученые, как [Сегал 1962], [Брутян 1973], [Караулов 1976; 1981], [Гуревич 1984], [Апресян 1986], [Лотман 1994], [Успенский 1996] и многие другие, в научных трудах которых изучаются различные аспекты стоящего за данным понятием явления, выявляются новые грани его понимания и даются соответствующие определения. К примеру, согласно Ю.М. Лотману, моделью мира можно считать некое произведение искусства (или художественное произведение).

Ю.М. Лотман, в частности, отмечает, что произведение искусства – это модель определенного явления мира, представление автора о структуре мира, которое воплощено в структуре произведения. С учетом этого ученый считает необходимым говорить и о модели авторской личности, под которой понимается мировоззрение, мироощущение автора [Лотман 1994]. Научная концепция Ю.М. Лотмана составляет теоретическо-методологическую базу многих современных исследований модели мира преимущественно литературоведческого цикла (например, [Журина 2002]).

Дальнейшее свое развитие понятие «модель мира» получает в рамках антропологической парадигмы, в которой оно начинает изучаться в новом ракурсе, а именно – с позиции процесса концептуализации, языковой концептуализации, в частности. Это приводит к необходимости разработки таких производных понятий, как «языковая модель мира» и «модель мира человека (личности)», а также обусловливает появление новых дефиниций модели мира. Она трактуется как когнитивно-концептуальное образование (например, [Добровольская 2006]); способ или форма репрезентации мира в языковой системе (того или иного народа/этноса) и/или в сознании человека;

формирующаяся в процессе его познания у человека (общества, народа, этноса) на протяжении всей его жизни и получающая воплощение в его языке (и других знаковых средствах), и проч. В своем антропологическом «статусе»

понятие «модель мира» сближается с понятием «картина мира».

Понятие «картина мира» (также как и понятие «модель мира») входит в основной тезаурус самых разных наук, среди которых философские, естественные, математические, технические и социально-гуманитарные науки11, исследуется в научных работах как зарубежных, так и отечественных употребительным и распространенным.

Значительную роль в становлении этого понятия играют философские труды И.Г. Гердера, В. фон Гумбольдта, Л. Витгенштейна, О. Шпенглера, М.

Хайдеггера, Э. Фромма и др., а также научные труды в области языкознания таких ученых, как А.А. Потебня, Й.Л. Вайсгербер, Э. Сепир, Б. Уорф, Э.

Бенвенист и мн. др. (см. подробнее в [Радченко 2005]). Поскольку свои теоретическо-методологические основы понятие «картина мира» обретает прежде всего в рамках антропологической парадигмы, составляя проблемное поле антропологической лингвистики, то его по праву можно считать антропологическим понятием. История его становления и специфика изучения подробно и всесторонне излагаются в коллективной научной монографии «Человеческий фактор в языке: язык и картина мира» (1988). Для современного этапа развития данного понятия характерно углубление В качестве примера особенностей изучения картины мира с позиции разных наук см., например, работы [Кузнецов 1961], [Еремеева, Цицин 1989].

понимания картины мира как (чрезвычайно) сложного концептуального явления (образования)12, неотъемлемо связанного с человеческим познанием окружающей действительности и знания о ней, их (т.е. познания и знания) границ и глубины. Попытки исследователей постичь и раскрыть суть этого многогранного феномена обусловливает существование его многочисленных трактовок. Приведем некоторые из них.

Так, с точки зрения В.И. Постоваловой, картина мира представляет собой исходный глобальный образ мира, лежащий в основе мировидения человека, репрезентирующий сущностные свойства мира в понимании ее носителей и являющийся результатом всей духовной активности человека [Постовалова 1988]. Согласно дефиниции Г.В. Колшанского, «картина мира, отображенная в сознании человека, есть вторичное существование объективного мира, закрепленное и реализованное в своеобразной материальной форме»

[Колшанский 2005: 15]. В исследовании Т.И. Вендиной отмечается, что картина мира есть форма представления и интерпретации сфер культуры и жизнедеятельности человека [Вендина 1998] (см. тж. [Братчикова 2006]).

На всем протяжении изучения картины мира особое внимание уделяется проблемам ее типологии (классификации), внутреннего устройства и этапах эволюции (см., например, [Апресян 1986], [Серебренников 1988], [Постовалова 1988], [Касевич 1996], [Колшанский 2005], [Карасик 2002], [Блох 2006, 2011]).

Кроме того, особый интерес представляет проблема специфики отражения (или отображения, выражения) картины мира в языке, в рамках которой осуществляется разработка такого производного понятия, как «языковая картина мира». На сегодняшний день накоплен значительный опыт исследования языковой концептуализации. В попытках постичь ее суть происходит построение различных (развернутых) определений языковой картины мира13. В центре внимания исследователей находятся вопросы о критериях Особо отметим, что полным вариантом обозначения картины мира принято считать такое обозначение, как концептуальная картина мира.

Так, согласно толкованию Н.Ю. Шведовой, «языковая картина мира – это выработанное многовековым опытом народа и осуществляемое средствами языковых номинаций изображение всего существующего как разграничения (концептуальной) картины мира и языковой картины мира (Г.А.

Брутян, Б.А. Серебренников, Ю.Н. Караулов, Г.В. Колшанский, В.И.

Постовалова, В.З. Демьянков, Н.Н. Болдырев, В.В. Красных); о типологии языковых картин мира (Ю.Д. Апресян, С.М. Толстая, А.Ф. Журавлев, С.Е.

устройства языковой картины мира и выделения в ней различных языковых уровней отражения (концептуальной) картины мира (Ю.Д. Апресян, Т.В.

Булыгина, В.Г. Гак, В.Н. Телия, Е.С. Кубрякова, Н.Г. Комлев, А.Д. Шмелев, А.А. Зализняк, Е.С. Яковлева, Т.И. Вендина, Е.В. Урысон, В.И. Заботкина, Л.А.

Ноздрина, А.В. Кирилина, О.В. Афанасьева, Е.М. Позднякова, Е.М. Лазуткина, Н.Г. Мёд); о метафорических «механизмах» создания языковой картины мира (Н.Д. Арутюнова, В.Н. Телия, Г.Н. Скляревская, М.Л. Ковшова, В.И. Заботкина), о специфике отражения в языковой картине мира ценностей народа/этноса (Н.Д.

Арутюнова, Е.М. Вольф, Н.И. Толстой, Е.Ф. Тарасов, Н.Г. Мёд, Г.Е. Крейдлин);

о национальной обусловленности языковой картины мира (Т.В. Булыгина, Н.И.

Толстой, В.Г. Гак, В.А. Маслова); об этапах ее эволюции (А.Я. Гуревич, Т.И.

Вендина); о лексикографическом описании языковой картины мира (Ю.Н.

Караулов, Ю.Д. Апресян, Н.Ю. Шведова) и другие. Особое положение занимают вопросы, связанные с изучением роли личности в процессах формирования и экспликации языковой картины мира того или иного лингвокультурного сообщества (см., например, [Ноздрина 1997]).

В соответствии с проведенным анализом, можно говорить о том, что источниками возникновения понятия «образ мира» являются прежде всего философия и психология. На формирование данного понятия оказывают целостного и многочастного мира, в своем строении и в осмысляемых языком связях своих частей представляющего, во-первых, человека, его материальную и духовную жизнедеятельность и, во-вторых, все то, что его окружает: пространство и время, живую и неживую природу, область созданных человеком мифов и социум» [Шведова 1999: 15]. По мнению А.А. Зализняк, языковая картина мира – это исторически сложившаяся в обыденном сознании данного языкового коллектива и отраженная в языке совокупность представлений о мире, определенный способ концептуализации действительности [Зализняк, УНПОЭ]. С позиции О.А. Корнилова, языковая картина мира – это «вербализованная система “матриц”, в которых запечатлен национальный способ видения мира, формирующий и предопределяющий национальный характер»; «результатом отражения объективного мира обыденным (языковым) сознанием того или иного языкового сообщества» [Корнилов 2003: 80, 112].

зарубежных, так и отечественных ученых и исследователей (например, В. фон Гумбольдта, Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, Ж.П. Сартра, К. Ясперса, Г.К. Юнга, Э. Фромма; В.М. Бехтерова, Д.Н. Узнадзе, Л.С. Выготского, П.К. Анохина, С.Л. Рубинштейна и мн. др.). Однако, следует признать тот факт, что по сравнению с понятиями «модель мира» и «картина мира» научный узус понятия «образ мира» является в целом более ограниченным, а само понятие – менее распространенным, фактически не выходящим за рамки философии и психологии (а также педагогики) и образуемых на их основе (или во взаимодействии с ними) научных направлений междисциплинарного характера.

Несмотря на тот факт, что выражение «образ мира» использовалось в научном дискурсе достаточно давно, история становления «образа мира» как собственно понятия является относительно не долгой [Смирнов 1981]. В отечественное языкознание понятие «образ мира» приходит из психологии, в которую данное понятие вводится А.Н. Леонтьевым (1975) и начинает разрабатываться в рамках проблемы восприятия и психического отражения и в соотношении с ключевыми идеями гештальтпсихологии. В [Леонтьев 1979] вводимое понятие раскрывается через ряд описательных характеристик и свойств образа мира и посредством следующих терминов: «пятое составляющих сознательного отражения) или «фактура». Так, ученый указывает на то, что «у человека мир приобретает в образе пятое квазиизмерение. Оно ни в коем случае не есть субъективно приписываемое миру! Это переход через чувственность за границы чувственности, через сенсорные модальности к амодальному миру» [Леонтьев 1983: 260]. Согласно А.Н. Леонтьеву, образ мира не сумма перцептивных образов, не чувственная картинка. Он представляет собой некое целостное, относительно устойчивое (стабильное) образование; целостное отражение многомерной реальности;

В частности, А.Н. Леонтьев указывает на то, что «проблема восприятия должна быть поставлена и разрабатываться как проблема психологии образа мира» [Леонтьев 1983: 252].

динамичное амодальное обобщенное представление человека о мире в целом (см. подробнее в [Леонтьев 1979; 1983]).

Введенное А.Н. Леонтьевым понятие «образ мира» получает в психологии дальнейшее развитие в самых разных ракурсах15, находится в центре внимания разных ее направлений, в особенности – когнитивной психологии (см., например, работы [Смирнов 1981; 1985], [Петухов 1984], [Артемьева 1999], [Марков 2009], [Маланов 2009], [Пигалев 2009], [Федоркина 2009], [Баксанский, Кучер 2010] и др.).

Особое место в научной литературе, посвященной разработке понятия «образ мира», занимают научные труды Г.Д. Гачева. В нескольких монографиях, составляющих серию «Национальные образы мира», а также других научных трудах, ученый подходит к изучению образа мира сразу с нескольких органично взаимодействующих позиций – филологической, философской, культурологической, формируя собственную теоретическометодологическую платформу исследования (см. например, [Гачев 1988; 1995;

1999; 2002; 2008] и др.). В фокусе внимания Г.Д. Гачева находится проблема национальной специфичности (или национальной обусловленности) образа мира, его национальная дифференцированность, позволяющая говорить не об одном, а о некотором множестве существующих образов мира. В его работах изучаются такие национальные образы мира, как русский, американский, итальянский, испанский, французский, болгарский, грузинский, китайский и многие другие, устанавливаются их, по сути, типологические черты.

Рассматривая образ мира как национально детерминированное образование (феномен), Г.Д. Гачев понимает под ним «диктат национальной Природы в Культуре» [Гачев 1995]. В одной из своих книг автор отмечает, что «нас К примеру, по замечанию Э.В. Сайко, «всплеск интереса к проблеме образа мира в середине 70–80-х гг.

XX в. и исследованиям, поднявшим комплекс новых вопросов и проблем в психологии, был общезначимым в познании этого феномена в самом широком дифференцированном и одновременно интегрированном определении его в различных сферах знаний (при не всегда осознаваемой взаимообусловленности поиска сущностной характеристики образа мира как особого феномена человеческого бытия и активного начала, заключенного в нем как носящем главные свойства человеческой определенности и смысл человеческого бытия) »; проблема образа (мира) в рамках деятельностного подхода входит в число наиболее актуальных и значимых сегодня как действенный фактор организации и воспроизводства собственно человеческого бытия [Сайко 2009: 3].

интересует не национальный характер, а национальное воззрение на мир, не психология, а гносеология, национальная логика, склад мышления: какой “сеткой координат” данный народ улавливает мир и, соответственно, какой Космос (в древнем смысле слова: как строй мира, миропорядок) выстраивается перед его очами и реализуется в его стиле существования, отражается в созданиях искусства и теориях науки. Этот особый “поворот”, в котором предстает бытие данному народу, и составляет национальный образ мира»

[Гачев 2008: 16]. Г.Д. Гачев считает, что в национальном образе мира отражается целостность национальной жизни и выявляется основной фонд национальных ценностей, ориентиров, символов, архетипов.

Как показало исследование, в современной науке о языке (в широком понимании), по-видимому, под влиянием первичных (а потому традиционных) научных дисциплин его изучения (прежде всего, психологии, а также философии), понятие «образ мира» укореняется и наиболее активно разрабатывается преимущественно в таких ее направлениях, как психолингвистическое (этнопсихолингвистическое) и литературоведческое, а также лингвофилософское и лингводидактическое. В настоящее время в этих направлениях образ мира изучается в рамках проблематики широкого круга.

Назовем лишь некоторые из главных проблем. Особое проблемное поле формируется таким производным понятием, как «образ мира личности», который изучается в отношении процессов порождения речи, создания речевых, а также художественных произведений. Значительное внимание уделяется вопросам типологии образов мира и специфики их языковой экспликации; созданию методик выявления культурной (этнической, национальной) обусловленности образа мира и особенностям ее отражения в языковой системе, в дискурсивных практиках; его лексикографическому описанию и мн. др. (см., например, в [Леонтьев 1997], [Уфимцева 2000; 2012], [Кофман 1997], [Шешунова 2006]).

Анализ использования понятий «модель мира», «картина мира», «образ мира» в современных лингвистических исследованиях позволяет выявить следующую специфику их употребления. В ряде научных работ данные синонимичные, на что авторы могут указывать специально или не указывать (например, [Гуревич 1984]16, [Касевич 1996], [Урысон 2003], [Осокин 2007]).

В других исследованиях вопрос о разграничении понятий становится принципиальным. При этом разграничение проводится либо между всеми тремя понятиями, либо только между двумя. Например, в [Алефиренко 2010] определяются отличительные особенности всех трех понятий, следующим образом: «Модель мира17 представляет собой схему, которая заполняется отображенными в сознании объектами окружающей действительности, другими словами, включает содержание картины мира. В процессе работы “деятельного ума” фрагменты образного мира переплетаются, строятся новые современных знаний и т.д. В результате меняется рельеф образа мира, расширяется картина мира, а значит, изменяется ее каркас, модель мира»18.

Автор также отмечает, что «представление о модели мира, описание картины мира, отображение образа мира происходит с помощью зафиксированных, объективированных в языке» [Алефиренко 2010: 101]. Н.Ф. Алефиренко проводит далее разграничение понятий «языковая модель мира» и «языковая картина мира», считая, что данные понятия необходимо рассматривать как разнопорядковые и не взаимозаменяемые19.

Так, А.Я. Гуревич отмечает, «вводя понятие “модели мира”, сразу же сделаем оговорку: термин “модель” не применяется нами в каком-либо специальном кибернетическом смысле. Далее как равнозначные будут употребляться выражения “модель мира”, “картина мира”, “образ мира”, “видение мира”, “мировидение”»

[Гуревич 1984: 25]. В.Б. Касевич также указывает на то, что он не будем разграничивать варианты термина «картина / образ / модель мира». «В сущности, проблематично лишь отождествление картины/образа и модели мира – но и то лишь для некоторой суженной трактовки категории модели » [Касевич 1996: 77].

Здесь и далее курсив мой – И.З.

Н.Ф. Алефиренко подчеркивает, что картина подразумевает целостное отражение, в то время как модель воспроизводит другой объект, представляя его схему, описывая устройство [Алефиренко 2010].

По мнению Н.Ф. Алефиренко, «языковая модель мира указывает на то, как мир устроен. Она акцентирует функциональный аспект данного типа представления. Языковая модель мира представляет возможное понимание устройства мира, выраженное при помощи языковых средств». «Языковая картина мира представляет собой совокупность наивных знаний о мире, зафиксированных на разных уровнях (подуровнях) Разграничение двух понятий (т.е. картины мира и образа мира; картины мира и модели мира; модели мира и образа мира) на разных основаниях проводится, например, в научных работах [Артемьева 1999], [Залевская 2000;

2005], [Корнилов 2003], [Чернейко 2005] и др. Так, А.А. Залевская особое внимание уделяет различиям между картиной мира (в частности, языковой картиной мира) и образом мира. По мнению исследователя, «образ мира как достояние индивида симультанен, голографичен и многолик, он является продуктом переработки перцептивного, когнитивного и аффективного опыта, функционирует на разных уровнях осознаваемости при обязательном сочетании «знания» и «переживания» и лишь в неполной мере поддается вербальному описанию» [Залевская 2005: 243]. А.А. Залевская особо подчеркивает, что «образ мира является гораздо более широким и многогранным, чем фиксируемая в словарях и текстах языковая картина мира, он к тому же личностно окрашен и эмоционально-оценочно переживается на разных уровнях осознаваемости» [Там же: 361]. Л.О.

Чернейко считает необходимым разграничивать терминологические обозначения «картина мира» и «модель мира», «которые дуплетами не являются». С точки зрения автора, это обозначения разных типов идеальной ненаблюдаемая, но объективная, а за «моделью мира» – действительность наблюдаемая, но субъективная, которая является результатом познания этой действительности и его формализацией. Кроме того, Л.О. Чернейко указывает на то, что данные терминологические обозначения соотносятся как обозначения объективной и субъективной реальностей культуры. За «картиной мира» стоит объективное идеальное бытие. В то время как «модель мира» предстает как гипотеза ее устройства [Чернейко 2005: 67-68].

Внимание обращает на себя тот факт, что в современных исследованиях разграничение понятий «модель мира», «картина мира» и «образ мира»

языковой системы: лексическом, фразеологическом, грамматическом. Такого рода вербализация знаний связана с этноязыковой концептуализацией мира». Как отмечает автор, «в широком смысле модель мира имеет объяснительную силу, картина мира – описательную, констатирующую. Однако в обоих случаях единицей объяснения и описания служит “концепт”» [Алефиренко 2010: 102-103].

проводится не только для того, чтобы показать, что они являются нетождественными и взаимоисключаемыми, но и в определенной мере взаимообусловленными (см., например, [Артемьева 1999]).

Особый интерес представляют выявленные в ходе настоящего исследования типы отношений между данными понятиями с понятием «концептосфера». Как было установлено, весьма не редкими являются случаи отождествления концептосферы с одними или двумя другими явлениями.

Следовательно, данные понятия (а также производные от них понятия) понимаются как взаимозаменяемые и используются как синонимичные. Это объясняется, скорее всего, связью всех стоящих за этими понятиями явлений с процессом концептуализации мира (действительности). К примеру, Н.Н.

Болдырев отмечает, что различные типы концептов «образуют концептуальную систему человека, известную также под названием “картина мира”, и служат концептуальной основой языка, его потенциального использования. Вербализованные концепты становятся частью языковой картины мира, или концептосферы языка» [Болдырев 2009: 26]. Однако во многих исследованиях можно также обнаружить, что концептосфера рассматривается как феномен, отличный от модели мира, картины мира и образа мира. В этом случае происходит разграничение понятий, при котором понятие «концептосфера» (а также производные от него понятия) понимается как противопоставленное другим понятиям (обычно – одному из них), или как определенным образом связанное с тем или иным понятием, что указывает фактически на их взаимообусловленность. К примеру, по М.Я.

Блоху, эта взаимообусловленность может выражаться следующим образом:

«Концепты, как известно, объединяются в концептосферы, то есть в ассоциативные множества концептов, относящихся к определенным участкам мира, отраженным сознанием Значит, картину мира в этом смысле можно определить как совокупность концептосфер» [Блох 2007: 101].

Другого рода взаимообусловленность описывается в работе Г.Г. Слышкина, согласно которому, «национальная концептосфера включает в себя наивную картину мира данного языка, формирующую образную составляющую концептов, национальную систему ценностей, формирующую оценочную составляющую концептов, и определенную сумму информации, необходимую для успешного общения в рамках данной культуры» [Слышкин 2000: 14].

Подытоживая проведенную работу в отношении изучения понятий «модель мира», «картина мира», «образ мира», необходимо отметить, что эти понятия тесно связаны с понятием «концептосфера». И связующим звеном между ними является, как отмечалось ранее, процесс концептуализации (процесс языковой концептуализации, в частности), представляющий собой одновременно объективный и субъективный процесс. Однако, согласно собранным данным, между этими понятиями можно констатировать и наличие (значительных) отличий. Очевидно, что эти отличия устанавливаются, прежде всего, на уровне внутренней формы всех рассматриваемых терминологических обозначений, с опорой на семантические особенности слов «модель», «картина», «образ», которые формируют группу так называемых «мировых» понятий и как таковые могут быть противопоставлены «сферным» понятиям, к которым и относится «концептосфера». При этом важно отметить, что эти отличия обусловливают не только функционирование «модели мира», «картины мира», «образа мира»

и «концептосферы» в разных отраслях языковедческой науки (иначе говоря, их научный узус), но и ориентированность данных понятий (с учетом той или иной научной отрасли) на изучение и раскрытие разных сторон или аспектов процесса концептуализации с целью глубже исследовать под определенным научным углом зрения сложнейшие процессы познания человеком его бытия, окружающей его действительности, в результате которых формируется уникальная – антропологическая – языковая система, способная воспроизводить, отражать, передавать, хранить и т.д. полученный ценностный опыт миропостижения. Определенные отличия между данными понятиями представлены в сопоставительной таблице (см. таблицу 2).

Таблица 2. Сопоставление понятий «модель мира», «картина мира», Модель мира Картина мира Образ мира Концептосфера (языкознание) + лингвокогнитология, или лингво-когнитивнокультурология + (лингво)семиотика концептуальных культурологическое Кроме того, проведенное исследование позволяет установить обобщенное отличие «мировых» и «сферных» понятий и, соответственно, провести их разграничение на общем основании. Нельзя не признать тот факт, что это отличие предопределено (или задано), в известной мере, внутренней формой слов «мир» и «сфера». В связи с этим и с учетом всех проанализированных в рамках настоящего исследования современных научных работ, можно заключить, что одной из главных отличительных особенностей всех «мировых»

понятий является то, что в лежащей в их основе оппозиции ‘мир – человек’, человек выступает главным образом в роли «стороннего наблюдателя». Он, т.е.

человек, воспринимая внешний по отношению к нему мир, интерпретирует его, создавая его модель, картину, образ. В отношении же «сферных» понятий главным представляется то, что все они предполагают существование некой отдельной или самостоятельной реальности (часто – культурной или культурообусловленной) как пространства, в пределах которого живет человек или внутри которого он находится. Эта реальность (как особая сфера бытия) оказывает на человека разного рода воздействие. Будучи заключенным в нее, он «подчиняется ее законам». Однако и сам человек не только пассивный объект, но и активный субъект – ее внутренний центр, который способен ответно влиять на эту реальность, участвуя в процессах ее формирования и развития. Это взаимодействие (или интеракция), а также в известной мере отождествление с культурой представляют собой, с нашей точки зрения, одни из значимых отличительных особенностей всех «сферных» понятий. Они же являются, соответственно, и крайне значимыми чертами концептосферы.

Подводя итог, считаем необходимым особо подчеркнуть, что, как показало проведенное исследование, понятие «концептосфера» является понятием, которое отличается от других, с одной стороны, – «сферных», с другой стороны, – «мировых» понятий, и обладает самостоятельной теоретической и методологической значимостью. Исходя из всех особенностей этого понятия, рассмотренных в данном параграфе настоящей работы, его разработка является особо релевантной и перспективной в области лингвокультурологии, лингвокультурологического направления изучения фразеологии, в частности. Как представляется, в силу своей специфики данное понятие в полной мере лингвокультурологического изучения языковых знаков различных уровней.

Концептосфера: к определению понятия с позиции лингвокультурологии 1. О специфике становления понятия «концептосфера»

1.1. Концептосфера в лингвокультурологических работах Как известно, понятие «концептосфера» было введено в научный обиход академиком Д.С. Лихачевым в 1990-х годах (см. в [Лихачев 1993; 1994; 1999а;

1999б]). Мысль о существовании концептосферы пришла к Д.С. Лихачеву под влиянием философа С.А. Аскольдова-Алексеева. Однако само терминологическое обозначение «концептосфера» было создано по аналогии с терминами В.И. Вернадского «ноосфера» и «биосфера» [Лихачев 1993].

В работах Д.С. Лихачева можно обнаружить сразу несколько трактовок концептосферы (или концептуальной сферы). Так, согласно ученому, концептосфера представляет собой «совокупность потенций, открываемых в словарном запасе отдельного человека, как и всего языка в целом»; «своего рода концентрацию духовного богатства культуры в целом»; совокупность умственного духовного богатства нации» и др. [Лихачев 1999а: 153, 157, 161, 165]. Весьма существенным представляется тот факт, что, занимаясь разработкой, прежде всего, понятия концептосферы национального языка, Д.С. Лихачев наряду с термином «концептосфера» использует также термины «культуросфера» и «идеосфера». Так, к термину «культуросфера» ученый обращается в своих рассуждениях о роли национальных и общенациональных ценностей в развитии и существовании национальных культур. Например, Д.С.

Лихачев пишет: «Для существования и развития настоящей, большой культуры в обществе должна наличествовать высокая культурная осведомленность, более того – культурная среда, среда, владеющая не только национальными культурными ценностями, но и ценностями, принадлежащими всему человечеству. Такая культуросфера – концептосфера – яснее всего выражена в европейской, точнее в западноевропейской, культуре, сохраняющей в себе все культуры прошлого и настоящего » [Лихачев 1994]. Из этого высказывания следует, что культуросфера по Д.С. Лихачеву – это, иначе говоря, концептосфера культуры (в данном случае, концептосфера европейской культуры и уже – концептосфера западноевропейской культуры).

Подтверждением этому служат также и такие синонимично используемые ученым выражения, как: «русская концептосфера», «русская культуросфера» и «концептосфера русской культуры», «национальная концептосфера» и «концептосфера нации (народа)» [Лихачев 1994, 1999а: 153, 157]. Термин же «идеосфера» используется Д.С. Лихачевым при раскрытии роли личности в процессах существования, развития или обогащения концептосферы (национального) языка. Ученый, в частности, отмечает: «И слово, и его значения, и концепты этих значений существуют не сами по себе в некоей независимой невесомости, а в определенной человеческой “идеосфере”. У каждого человека есть свой, индивидуальный культурный опыт, запас знаний и навыков (последнее не менее важно), которыми и определяется богатство значений слова и богатство концептов этих значений, а иногда, впрочем, и их бедность, однозначность» [Там же: 151].

Несмотря на то, что различия между данными терминами не уточняются, анализ их использования в научном дискурсе ученого указывает на то, что речь фактически идет о взаимодействующем единстве трех разновидностей концептосферы – концептосферы языка, концептосферы культуры (или культуросферы) и концептосферы человека или личности (или идеосферы).

О том, что они отличны друг от друга, но при этом взаимодействуют свидетельствуют, в частности, следующие положения Д.С. Лихачева:

«Концептосфера национального языка тем богаче, чем богаче вся культура нации – ее литература, фольклор, наука, изобразительное искусство (оно также имеет непосредственное отношение к языку и, следовательно, к национальной концептосфере, она соотносима со всем историческим опытом нации и религией особенно» [Там же: 153];

«Концептосфера языка – это в сущности концептосфера русской культуры» [Там же: 157];

«Национальный язык в потенции – как бы «заместитель» культуры, показатель богатства культуры» [Там же: 157];

«концептосферу» национального языка), то тут оказывается необычайное богатство и теснейшая связь с культурой народа…» [Там же: 162];

«Концептуальная сфера, в которой живет любой национальный язык, постоянно обогащается, если есть достойная его литература и культурный опыт» [Там же: 162];

«Понятие концептосферы особенно важно тем, что оно помогает понять, почему язык является не просто способом общения, но неким концентратом культуры – культуры нации и ее воплощения в разных слоях населения вплоть до отдельной личности» [Там же: 164];