«УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ВОСПРЕПЯТСТВОВАНИЕ ОСУЩЕСТВЛЕНИЮ ПРАВОСУДИЯ И ПРОИЗВОДСТВУ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ ...»

Т. 1. - М., 1984. - С. 64.

«Государственное право не может быть изменено решением частных лиц» (лат.) Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Т. 2. – М., 1994.

– С. 336-337.

ников бы не было ни с одной стороны, опричь жонки, или за детину, или за черньца или за черницу, или котрой человек стар велми или глух, ино за тех пособнику быти; а хто опрочнеимет помогать или силою в судебню полезет, или подверника ударит, ино всадити его в дыбу да взять на нем князю рубль, а подверником денег". Дальнейшее развитие российского уголовного законодательства в сфере защиты интересов суда, по словам Д.Я. Самоквасова "выражается в постепенном расширении публичного элемента в наказании". В период Российской Империи (XVIII-XIX вв.) уголовное законодательство продолжило четко увязывать повышенную ответственность за посягательства на лиц, осуществляющих суд, связанные с таковой деятельностью, также на саму деятельность государственного аппарата, в том числе и судейского корпуса.

Подобные примеры особенно ярко проявляются в Воинских Артикулах Петра Великого 1715 года; а в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года причинение вреда интересам государственного управления и правосудия начало расцениваться как причинение вреда "всему государству" и приобрело значение обПсковская Судная Грамота // Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 1. - М., 1984. - С. 338.

Самоквасов Д.Я. Курс истории русского права. – М., 1908.

– С. 550.

стоятельства, универсально отягчающего вину и наказание (ст. 135). В Уголовном уложении 1903 года впервые появляется самостоятельная система преступлений «О противодействии правосудию», содержавшая 22 статьи. Подавляющее большинство из них содержатся в действующем российском уголовном законодательстве, хотя в Уложении 1903 года по-прежнему отсутствовала общая норма о преступности вмешательства в отправление правосудия. Сам факт существования в Уголовном Уложения 1903 года сформировавшейся системы преступлений против правосудия (повторимся – во многом «продублированной» через девяносто с лишним лет УК РФ 1996 года) свидетельствует о самостоятельной ценности интересов правосудия как объекта уголовно-правовой охраны, а Уложение о наказаниях уголовных и исправительных года // Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 6. – М., 1996. - С. 194.

Лжедонос; лжесвидетельство; подделка или предъявление суду лжедоказательства; лжеприсяга; ложные бесприсяжные показания в собственном деле; недонесение; отказ от предоставления письменного или вещественного доказательства по уголовному делу; укрывательство; сокрытие или погребение мертвого тела до судебно-медицинского осмотра при отсутствии цели скрыть следы преступления; отказ свидетеля, понятого, сведущего лица (эксперта) без уважительной причины исполнять свои обязанности в процессе следствия или судебного рассмотрения дела; освобождение лица, находящегося в месте заключения или под стражей; побег из места заключения или из-под стражи; побег с каторги; побег с поселения; самовольное оставление обязательного места жительства; самовольное пребывание в местах, запрещенных для проживания; самовольное пользование правом, которым виновный лишен по приговору суда; нарушение распоряжения суда о невыезде с места жительства или временного пребывания.

См.: Уголовное уложение от 22 марта 1903 г. Издание Н.С.

Таганцева. – СПб., 1904. – С. 313.

также об историко-социальной обусловленности уголовной ответственности за данного рода преступные посягательства.

В советский период продолжилась тенденция расширения уголовно-правовой защиты интересов правосудия.

Однако, в отличие от западных государств, в Советском Союзе существовало иное обоснование необходимости усиления уголовной ответственности за преступления против правосудия. Видимо, это было обусловлено самим характером государственной власти, которая ставила в качестве приоритетной задачу всемерной охраны интересов государства.

Так, в УК РСФСР 1922 года10 преступления против интересов правосудия включались в разделы о государственных преступлениях (например, укрывательство и недонесение о «контрреволюционных преступлениях») либо о преступлениях против порядка управления порядка государственного управления (побег из-под стражи, оглашение данных предварительного следствия и пр.) Несколько неожиданный поворот в регламентации уголовной ответственности за преступления против правосудия совершил УК РСФСР 1926 года:11 в первоначальной редакции этого закона ряд преступлений относился к должностным. Тем не менее УК РСФСР 1926 года более последовательно стал защищать «советское правосудие»

как таковое – ряд «классических» норм была перемещена Уголовный кодекс РСФСР 1922 года // СУ РСФСР. - 1922. Ст. 153.

Уголовный кодекс РСФСР 1926 года // СУ РСФСР. - 1926. Ст. 600.

из главы о преступлениях против личности в главу о преступлениях против порядка управления, что способствовало более последовательному определению интересов правосудия как самостоятельного объекта уголовноправовой охраны (в качестве примера можно привести нормы о ложном доносе и даче ложных показаний).

Тем не менее, в УК РСФСР 1922 и 1926 годов отсутствовали общие нормы о посягательствах на интересы правосудия, что явилось своеобразным регрессом отечественного уголовного законодательства в плане охраны интересов правосудия по сравнению с Уголовным Уложением 1903 года.

Уголовный кодекс РСФСР 1960 года, пришедший на смену сталинскому уголовному законодательству, в своей первоначальной редакции12 предусмотрел более последовательную систему преступлений против правосудия, оценки роли суда в советском обществе.

законодатель вернулся к досоветской традиции комплексной охраны правосудия как государственнопубличного интереса. Существенно расширился перечень самих составов преступлений против правосудия, однако потребовалось еще некоторое время для того, чтобы в уголовном законодательстве появилась обобщенная норма, охраняющая интересы правосудия как таковые.

М.Н. Голоднюк о том, что для советского периода развития законодательства характерна тенденция более эффективной уголовно-правовой охраны отношений, складывающихся в области правосудия.13 Только вот в основу такой тенденции была положена задача приоритетных обеспечения и защиты интересов государственной власти, не смотря на то, что в УК РСФСР 1960 года глава о преступлениях против правосудия была впервые в советский период выделена в качестве самостоятельной.

Изменение общественного строя Российской Федерации, построение государства западного типа потребовало существенной переоценки значения правосудия и всей судебной власти в жизни государства и общества. Говоря иными словами, стремление построить в России демократическое правовое государство и создать гражданское общество заставляет нас по-новому взглянуть на обусловленность существования в уголовном законодательстве преступлений против правосудия, в целом, и состава воспрепятствования осуществлению правосудия и производству предварительного расследования – в частности.

Опыт исторического развития потребовал установления универсальной ответственности за вмешательство в деятельность судебной власти не только в России, но и во всех цивилизованных странах. Данная необходимость была обусловлена становлением и развитием как новой государственной системы, основанной на принципе Уголовный кодекс РСФСР (1960 года) // Ведомости Верховного Совета РСФСР. - 1960. - № 40. - Ст. 591.

разделения властей, так и всего гражданского общества.

В XVIII-XIX веках в европейских странах права сформировалось положение о недопустимости вмешательства в деятельность судей.

Так, в 1883 г. в решении по делу Munster v. Lamb было указано, что гарантии невмешательства в отправление правосудия необходимы для того, чтобы судьи не судили «со злобой и фальшью», «для уважения … честности» суда. Это право должно «обеспечить отсутствие бдительны, оберегая (эту привилегию) от косвенных и прямых нападок». Невмешательство в деятельность суда рассматривался как гарантия независимости судопроизводства и в американской законодательной практике.

Так, сенатор Хефлин (Heflin) в докладе комиссии по обсуждению законопроектов отметил, что необходимость закрепления законодательных гарантий невмешательства в деятельность суда была вызвана тем, чтобы «все судьи, применяя закон независимо и свободно… сами находились под защитой закона. Эта гарантия закона – не в целях потворствования злобному или подкупленному судье, но для пользы общества, в интересах которого то, чтобы судья был свободен при исполнении своГолоднюк М. История развития российского законодательства о преступлениях против правосудия // Уголовное право.

– 2000. - № 2. – С. 15.

Beck A. Trial of a high court judge for defamation? // Law quartal review. – London, 1987. – Vol. 103. – P. 461их функций, независим и не имел страха и сомнений… Возможность судьи независимо принимать решение по делу – краеугольный камень нашей юридической системы…». О принципе разделения властей, независимости судебной власти и недопустимости произвольного вмешательства в отправление правосудия написана масса литературы. Приведем одно из наиболее ярких обоснований недопущения произвольного вмешательства в деятельность суда: «Суды – гаранты правосудия, их роль является ключевой в государстве, основанном на верховенстве закона. Поэтому они должны … быть защищены от ничем не обоснованных нападок…». Итак, в качестве обоснования невмешательства в деятельность суда были выдвинуты три основополагающих положения:

а) обеспечение независимости и непредвзятости судопроизводства;

б) необходимость обеспечения стабильности государственной власти на основе принципа разделения властей в демократическом обществе;

в) защита судьи при исполнении функций по отправлению правосудия.

Judicial immunity: Hearing before the Subcommission on courts and administrative practice of the Commission on the judiciary, US Senate, 101st Congress, 1st session on S.

590. October, 25, 1989. – Washington, 1990. – P. 3-4.

De Haes & Gijsels против Бельгии. Судебное решение от 24 февраля 1997 года // Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 2. – М., 2000. – С. 393.

Следовательно, факт наличия законодательных гарантий невмешательства в деятельность суда, необходимое для законного отправления правосудия, обусловлен потребностями самой государственной системы, основанной на принципах разделения и существования независимых ветвей власти.

правам человека принципиально указывалось, что понятие «судебная власть» охватывает механизм осуществления правосудия, ветвь государственной власти, а также самих судей при осуществлении ими своих должностных обязанностей. Само выражение «авторитет судебной власти» выражает идею о том, что суды – органы, подтверждать юридические права и обязанности, решать споры о них. С другой стороны, «публика» должна воспринимать суд в таком качестве, с «уважением и доверием» относиться к способности суда выполнять названные функции. В российской Конституции 1993 года прямо закреплен принцип разделения властей и независимости каждой из ее ветвей (ст. 10), что позволяет говорить о «возвращении» нашей страны в общемировое цивилизованное русло государственного развития.

Однако, еще до принятия Конституции РФ, в уголовное законодательство была введена ст. 1761, устанавливавшая уголовную ответственность за воздействие The Sunday Times против Соединенного Королевства. Судебное решение от 26 апреля 1979 года // Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. – М., 2000. – С. 204.

в какой бы то ни было форме на судей, народных или присяжных заседателей с целью воспрепятствовать всестороннему, полному и объективному рассмотрению конкретного дела либо добиться вынесения незаконного судебного решения. Таким образом, уже «на закате» советского периода возобладало понимание недопустимости любого произвольного вмешательства в отправление правосудия, и, по существу, ст. 1761 УК РСФСР 1960 года стала первой универсальной нормой, защищавшей интересы правосудия.

При этом комментаторы практически однозначно отмечали, что введение данной нормы явилось результатом переоценки значимости суда и судебной власти в российском обществе. В дальнейшем в УК РСФСР была введена норма о преступности любого вмешательства в деятельность прокурора, следователя, лица, производящего дознание, сопряженную с расследованием уголовного дела (ст.

1913).20 Данное законодательное новшество в последующем стало отправной точкой теоретического спора о том, являются ли интересы предварительного следствия по уголовному делу составной частью интересов правосудия Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 11 декабря 1989 года // Ведомости Верховного Совета РСФСР. – 1989. Ст. 1477 (с послед. изм.) Уголовное право России. Особенная часть / Отв. ред.

Б.В. Здравомыслов. – М., 1993. – С. 435-436.

Федеральный Закон РФ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР» от 1 июля 1994 года // Российская газета. – 1994, июля.

с очки зрения уголовного материального права (этот вопрос ниже будет рассмотрен подробнее).

В любом случае, в литературе справедливо подчеркивалась преемственность УК РФ 1996 года в плане регламентации универсальной нормы о преступных посягательствах на интересы правосудия.

Так, В.В. Мальцев отметил то, что ст. 294 УК РФ явилась не просто своеобразным результатом автоматического «слияния» ст.ст. 1761 и 1913 УК РФ, но и закономерным результатом развития всей системы отечественного уголовного законодательства о преступлениях против правосудия.21 Само появление ст. 294 УК РФ было вызвано необходимостью уголовно-правовой охраны судебной власти как самостоятельной отрасли государственной власти.

юристов ставится под сомнение необходимость существования гарантий «абсолютного невмешательства» в деятельность судей. Так, А. Оловофуйеку (A.A. Olowofuyeku) считает, что такая привилегия невмешательства как «иммунитет судей в Англии зародился как выражение «феодальной концепции королевской власти». В настоящее время нет никакой необходимости в сохранении абсолютного невмешательства в деятельность суда. Мальцев В. Ответственность за воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования // Законность. – 1997. - № 12. – С. 12.

Olowofuyeku A.A. Suing Judges: A study of judicial immunity. – Oxford, 1993. – P. 178-179.

Таким образом, против наличия абсолютной («беспрекословной», по определению английских юристов) недопустимости вмешательства в деятельность суда выдвинуты следующие соображения:

а) попустительство неответственности за судебные действия и решения;

б) потенциальная возможность произвола судей.

Надо заметить, что указанные доводы были восприняты законодательством многих государств, а также международным правом. Действительно, абсолютное невмешательство в деятельность суда может стимулировать произвол судебной власти – а ведь, как общеизвестно, принцип разделения властей функционирует в демократическом обществе на основе «системы сдержек и противовесов», обеспечивая стабильность всей государственной системы.

Второй причиной определения пределов допустимого вмешательства в деятельность суда стала необходимость справедливого разрешения возможных конфликтов частных и публичных интересов. Интерес правосудия безусловно является интересом публичным – он имеет своим функциональным предназначением обеспечить верховенство закона в правовом государстве. С другой стороны публичному интересу может противостоять интерес частный, в котором находит воплощение весь комплекс человеческих прав и свобод. В частности, к таким правам относится право на справедливый и беспристрастный суд, гарантированное законодательством всех цивилизованных государств и международным правом.

имеет право при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявляемого ему, или при определении его прав и обязанностей в каком-либо гражданском процессе «компетентным, независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона».23 Таким образом, при отправлении правосудия существует своеобразный «баланс интересов»: с одной стороны, это публичный интерес невмешательства в деятельность суда (основанный на принципе разделения властей), а с другой – частный интерес лица на беспристрастный и справедливый суд.

Может ли суд незаконно нарушить частный интерес лица? Да, конечно, может. Поэтому во избежание злоупотреблений со стороны суда гарантия невмешательства в его деятельность не является в настоящее время абсолютной – и в этом заключается справедливость соблюдения не только публичного, но и частного интереса (тем более, что законодатель практически всех развитых государств именно человека, его права и свободы считает высшей правоохраняемой ценностью).

По этим причинам законодатель установил пределы допустимого вмешательства в деятельность суда. В наиболее яркой форме это проявилось с принятием Европейской Конвенции о защите прав человека и основных своСборник стандартов Организации Объединенных Наций в области предупреждения преступности и уголовного правосудия:

Официальное издание ООН. – Нью-Йорк, 1992. – С. 294.

бод от 4 ноября 1950 года,24 имеющей силу для Российской Федерации, а также вынесением ряда решений Европейского Суда по правам человека, которые являются «неотъемлемой» частью самой Конвенции.

Важность положений названных источников заключается для нас в том, что они имеют приоритетное действие над национальным законодательством (в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ).25 Кроме того, понимание необходимости защиты интересов правосудия и судебной власти становится теперь универсальным как для западных государств, так и для России. Последнее в немалой степени способствует универсализации различных уголовно-правовых систем в целом26 и, в частности, универсализации пределов уголовно-правовой охраны интересов правосудия.

Действительно, общая норма о преступности вмешательства в отравление правосудия существует в современном уголовном законодательстве стран с различными правовыми системами. Так, например, в ст. 434-8 УК Франции установлена преступность «любой угрозы или любого акта запугивания» в отношении лиц, принимающих участие в отправлении правосудия – при этом в послеРоссийская газета. – 1995, 5 апреля.

«Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора».

См.: Флетчер Дж., Наумов А.В. Основные концепции современного уголовного права. – М., 1998. – С. 520.

дующих статьях эти «угрозы» весьма подробно детализированы. Уголовное законодательство Германии также знает общую норму о «воспрепятствовании наказанию»: не смотря на название, в диспозиции § 258 речь идет о «преднамеренном или заведомом» вмешательстве в деятельность суда. А в VII главе УК Испании установлен целый перечень деяний, расцениваемых как «обструкция правосудию» (ст.ст. 463-467).29 При этом испанский законодатель весьма подробно детализирует проявления такой «обструкции», по смыслу являющиеся частными видами воспрепятствования отправления правосудию.

Уголовный кодекс Швейцарии относит к преступлениям против государственной власти любое «препятствование» деятельности государственного чиновника, в т.ч. и судьи.30 А ст. 10 главы 17 УК Швеции устанавливает преступность «вмешательства в судебные дела», также в диспозиции перечисляя конкретные виды такого «вмешательства». Введение универсальной нормы о вмешательстве в деятельность правосудия характерно для нового уголовного законодательства стран Восточной Европы.

Например, польский Уголовный закон считает преступным «насильственное или иное противозаконное»

Новый Уголовный кодекс Франции. – М., 1993. – С. 181Уголовный кодекс ФРГ. 2-е изд. – М., 2000. – С. 145.

Уголовный кодекс Испании. – М., 1998. – С. 144-146.

Уголовный кодекс Швейцарии. – М., 2000. – С. 95.

Уголовный кодекс Швеции. – М., 2000. – С. 75.

влияние на официальную деятельность судебного органа (ст. 232). В странах общего права уже с конца XIX века имеется ряд прецедентных решений о недопустимости вмешательства в деятельность суда, объединенных в категорию дел «о неуважении к суду). Так, в деле Hunt v.

Clark судья указал, что «высказывания… вызывающие предубеждения общественности против или в пользу стороны по делу, являются неуважением к суду… Нет ничего более пагубного по своим последствиям, чем вызывать предубеждение в умах людей против лиц, выступающих стороной в процессе, прежде чем дело будет окончательно рассмотрено в суде…» Данное положение было воспринято и американским прецедентным правом, где также сформировалась категория «преступного неуважения к суду».34 В дальнейшем данное судебное решение нашло отражение в Примерном Уголовном кодексе США.

Таким образом, даже беглый анализ современного уголовного законодательства стран континентальной и общей систем права позволяет нам утверждать, что, не смотря на различные правовые традиции и системы, задачи охраны правосудия от произвольного вмешательства заставили установить преступность данного деяния в самых различных государствах. Видимо, насущная потребность в криминализации изучаемого деяния одинакоУголовный кодекс Республики Польша. – Минск, 1998. – С.

82.

Halslury’s Law of England. – Vol. 8. – London, 1972. – P. 7.

ва не только для западных стран, но и для Российской Федерации.

Итак, появление в уголовном законодательстве России ст. 294 УК РФ, являющейся универсальной нормой о преступных посягательствах на интересы правосудия, было исторически и социально обусловлено. Если в советский период охрана интересов правосудия диктовалась задачами приоритетной защиты всей государственной системы, то в постсоветское время законодательно возобладало иное понимание необходимости уголовноправовой охраны интересов правосудия. Оно базируется на конституционном принципе разделения властей и недопустимости произвольного вмешательства в деятельность судебной власти, функциональным предназначением которой является отправление правосудия.

Op. cit. – P. 11-13.

§ 2. Интересы правосудия и предварительного расследования как объект уголовно-правовой охраны Традиционно в отечественной науке считается, что основной характеристикой любого преступления является его общественная опасность, то есть способность причинить вред охраняемым уголовным законом объектам.

Не вдаваясь в теоретический спор о юридической природе категории «общественная опасность преступления» (ибо этот вопрос находится за рамками исследования), отметим, что мы солидарны с позицией, согласно которой криминализация деяния происходит как раз в зависимости от ценности объекта правовой охраны, а также от степени воздействия деяния на таковой. единогласной было понимание объекта преступления как общественного интереса, которому деянием причиняется вред или в отношении которого создается реальная угроза причинения вреда преступлением. При этом была выдвинута концепция классификации объектов уголовно-правовой охраны в зависимости от степени обобщенности общественных отношений по родовому признаку последних (общий, родовой и непосредственный объекты). Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. - М., 1969.

- С. 10-12.

См., например: Коржанский Н.И. Объект и предмет уголовно-правовой охраны. - М., 1980. - С. 125-126.

Вопросу объекта преступления в теории советского уголовного права посвящена масса литературы. См., например:

В основных чертах такое понимание объекта преступления до сих пор является концептуальным и в современной отечественной уголовно-правовой литературе (правда, в связи с принятием УК РФ 1996 года в ряде При этом подчеркивается, что содержание общественных отношений составляет «социально значимое поведение, включающее в себя все виды социального поведения; а общественные отношения - специфическая форма всей жизнедеятельности людей, сама их жизнедеятельность». Однако в российской теории уголовного права в последнее время снова поднят вопрос о понимании объекта преступления как такового.

Как известно, Уголовный закон считает своей основной задачей охрану определенных прав, свобод и интересов человека, общества, государства и человечества в целом (ч. 1 ст. 2 УК РФ). В соответствии с данным законодательным положением, в последнее время в доктрине уголовного права обосновывается позиция, что объектом уголовно-правовой охраны могут быть не тольНикифоров Б.С. Объект преступления по советскому уголовному праву. - М., 1960; Коржанский Н.И. Объект и предмет уголовно-правовой охраны. - М., 1980; и др.

Мокроносов Г.В. Методологические проблемы исследования общественных отношений. - Свердловск, 1972. - С. 14-15;

Никифоров Б.С. Объект преступления по советскому уголовному праву. - М., 1960. - С. 64.

ко общественные отношения в традиционном их понимании.

Так, А.В. Наумов весьма последовательно доказывает позицию, согласно которой в ряде случаев теория объекта преступления, исключительно как общественного отношения, "не срабатывает" в целом ряде случаев. Например, в преступлениях против личности объектом преступных посягательств необходимо считать не столько личность как совокупность общественных отношений, а личность человека в качестве абсолютной ценности. Таким образом, в уголовно-правовой теории наметился своеобразный поворот, возвращение к пониманию объекта правовой охраны не только как общественного отношения в узком смысле этого слова, но и как «реального блага, интереса». Мы полагаем, что именно такое понимание объекта преступления в большей степени соответствует определению задач Уголовного закона и новой иерархии ценностей уголовно-правовой охраны по УК Российской Федерации 1996 года.

К тому же определение преступления в ст. 14 УК РФ 1996 г. («преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания») также прямо не указывает на тот факт, что объектом преступления могут расцениваться только общественные отношения в Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть.

Курс лекций. - М., 1996. - С. 147-149.

Таганцев Н.С. Русское уголовное право. - Т. 1. - М., 1994. - С. 116-117.

традиционном их понимании - ведь общественно опасное деяние может посягать и на общественно значимые блага и интересы.

Применительно к преступлениям против правосудия в целом (и воспрепятствованию осуществлению правосудия или производству предварительного расследования – в частности) следует заметить следующее.

В соответствии с положениями Уголовного кодекса правосудия. Порядок отправления правосудия выступает в качестве реального блага, интереса уголовноправовой охраны вне зависимости от того факта, имеет место преступное деяние против интересов правосудия либо нет.

Мы солидарны с позицией, что именно такое понимание объекта (в том числе и применительно к рассматриваемому преступлению) дает основания для более четкого и глубокого понимания предупредительной задачи (функции) уголовного права и Уголовного закона. В литературе существует немалое количество точек зрения относительно понимания интересов правосудия как видового объекта уголовно-правовой охраны.

самого термина «правосудие».

По определению В.И. Даля, «правосудие» - «правый суд, решение по закону, по совести, … правда». Кибальник А.Г., Соломоненко И.Г. Практический курс уголовного права России. – Ставрополь, 2001. – С. 47.

Даль В.И. Толковый словарь Живого великорусского языка.

Т. III. – М., 1998. – С. 380.

Более чем через сто лет С.И. Ожегов определил правосудие более ограничительно как «деятельность правовых, судебных органов». Для понимания правосудия как объекта уголовноправовой охраны отметим, что Конституция России года в ст. 118 указывает, что правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом; при этом определения того, что такое «правосудие», основной Закон не содержит.

существовало в конституциях советского периода. И в законодательстве, и в теории права общепризнанным является то, что в содержание понятия «правосудие»

включается только характеристика судебной деятельности по рассмотрению и разрешению дел. Вместе с тем с 1946 г., когда в ходе подготовки одного из проектов УК СССР появилась глава об ответственности за «преступления против правосудия», в уголовном законодательстве данное понятие получило более широкую интерпретацию. Вместе с тем нельзя не согласиться с тем, что в уголовном законодательстве понятие «правосудия» получило более широкую интерпретацию, нежели соответствующее конституционное предписание. Уголовно-правовые нормы, включенные в эту главу, не только защищают интересы собственно судебной деятельности, но и охраняОжегов С.И. Словарь русского языка. Изд. 15. – М., 1984. – С. 511.

ли законную деятельность должностных лиц и граждан, содействующих отправлению правосудия, а также обязанных надлежащим образом выполнять судебные решения.

Таким образом, в уголовном праве термин «правосудие»

стал использоваться в более широком смысле. В этой связи в юридической литературе справедливо высказывалось мнение, что термин «правосудие» не следует рассматривать как в узком, так и в широком (узком) смысле слова означает конкретную сферу реализации функций суда. Понятие правосудия в широком смысле характеризует в уголовном законодательстве объект правовой охраны. Преступления против правосудия были впервые закреплены законодательно в отдельной главе УК РСФСР 1960 г. В связи с этим в юридической литературе высказывалось мнение, что такое использование термина «правосудие» некорректно, так как противоречит Основному Закону государства — Конституции. Однако более всей очевидной неточности использования понятия «преступления против правосудия» оно аккумулирует весь Кулешов Ю.И. Правосудие как объект уголовно-правовой охраны: история и современность // Правоведение. – 1999. С. 82-83.

См.: Власов И.С., Тяжкова И.М. Ответственность за преступления против правосудия. - М., 1968. - С. 25–28, 31;

Рашковская Ш.С. Преступления против правосудия. - М., 1978. - С. 5; Тихенко С.И. Преступления против правосудия.

- Киев, 1970. - С. 12.

спектр социальных ценностей и благ, требующих самостоятельной уголовно-правовой защиты и связанных с реализацией задач и целей правосудия.

Именно этим обстоятельством, по мнению Ю.И. Кулешова, объясняется тот факт, что при подготовке и принятии нового УК РФ 1996 г. название данной группы общественно опасных деяний не изменилось и они вновь были объединены в главе 31 УК РФ под общим понятием «преступления против правосудия». Хотя использование в уголовном законодательстве и теории уголовного права термина «правосудие» не соответствует буквальному его толкованию, вытекающему из положений Конституции РФ, так как расширяет содержание этого понятия, однако данный термин, как никакой иной, определяет ту специфическую сферу государственной деятельности, которая подлежит самостоятельной уголовно-правовой защите, и поэтому его использование в указанном толковании представляется оправданным.

Вместе с тем, в настоящее время в юридической литературе некоторые авторы продолжают высказывать сомнение в целесообразности использования в уголовном праве данного понятия. точки зрения, можно говорить о существовании двух осКулешов Ю.И. Правосудие как объект уголовно-правовой охраны: история и современность // Правоведение. – 1999. С. 84.

Ольков С.Г. Уголовно-процессуальные нарушения в сфере соблюдения законности. - Тюмень, 1994. - С. 7–8.

новных концепций относительно понимания интересов правосудия как объекта.

Суть первой сводится к тому, что интересы правосудия как объект уголовно-правовой охраны состоит в правильном отправлении правосудия только судом, исключая деятельность органов дознания и предварительного следствия. Такой вывод корреспондировал к букве процессуального законодательства (как уголовного, так и гражданского). Критики данной концепции указывали на то, что органы дознания и следствия, а также органы, исполняющие приговоры и иные судебные решения, бесспорно лишь способствуют осуществлению правосудия – но это не дает оснований для вывода о том, что их деятельность не входит в содержание правосудия как объекта уголовноправовой охраны. По этим соображениям правосудие как объект уголовно-правовой охраны предлагалось понимать как деятельность суда по решению задач и достижению целей правосудия, а также правильную деятельность органов, содействующих в этом суду (т.е. органов дознания, предварительного следствия и органов, обеспечивающих исполнение судебных решений по гражданским и уголовным делам). Второй подход находил большее количество сторонников в советский период.

См., например: Добровольская Т.Н. Понятие советского социалистического правосудия // Ученые записки ВИЮН. – 1963. - № 16. – С. 18.

Курс советского уголовного права. В 6-ти томах. Т. 6 / Под ред. А.А. Пионтковского, П.С. Ромашкина, В.М. Чхиквадзе. - М., 1971. – С. 90-91.

преступлений против правосудия «правильную, основанную на законе деятельность суда, прокуратуры и органов предварительного следствия, а также деятельность исправительно-трудовых учреждений». В.А. Владимиров также полагал, что в качестве объекта преступлений протии правосудия выступает нормальная деятельность органов правосудия: «при этом под органами, осуществляющими правосудие, закон имеет ввиду не только суд, … но и органы, обеспечивающие суду возможность объективного и всестороннего разрешения дел, способствующие осуществлению правосудия». Аналогичную позицию занимал Н.Д. Дурманов, уточнивший, что в ряде преступлений против правосудия объектом посягательства могут быть также интересы личности, права граждан, интересы государственных и общественных предприятий, организаций и учреждений. Примечательно, что такая позиция не нашла поддержки у авторов Курса советского уголовного права, по мнению которых, если преступление против правосудия причиняет вред правам личности, то интересы правосудия становятся дополнительным объектом. См.: Уголовное право. Часть особенная / Под ред. М.И.

Ковалева, М.А, Ефимова, Е.А. Фролова. – М., 1969. – С.

324.

Советское уголовное право. Часть Особенная / Отв. ред.

Н.И. Загородников. – М., 1973. – С. 399.

Советское уголовное право. Часть Особенная / Под ред.

В.Д. Меньшагина, Н.Д. Дурманова, Г.А. Кригера. – М., 1964.

– С. 289.

Курс советского уголовного права. В 6-ти томах. Т. 6 / Под ред. А.А. Пионтковского, П.С. Ромашкина, В.М. Чхиквадзе. – М., 1971. – С. 95-96.

Заметим, что, возможно, такой подход и в настоящее время более точно отражает иерархию объектов уголовно-правовой охраны, о чем писала Л.В. Лобанова, предлагая, например, определить состав преступления, предусмотренного ст. 295 УК РФ, в главу 16 – «Преступления против жизни и здоровья».55 Тем не менее законодательно этот вопрос решен по-другому.

«правильная» деятельность суда, органов предварительного следствия и дознания, а также уголовноисполнительной системы называется видовым объектом преступлений против правосудия практически всеми авторами, среди которых можно назвать А.С. Горелика, И.Б. Малиновского,57 Г.Г. Криволапова. Для определения понятия «правосудие» как объекта уголовно-правовой охраны представляется целесообразным обратиться к действующему законодательству о судоустройстве.

В соответствии со ст. 4 Федерального Конституционного Закона РФ «О судебной системе Российской ФедеЛобанова Л.В. Преступления против правосудия: проблемы классификации посягательств, регламентации и дифференциации ответственности. Автореферат дисс. … д-ра юрид. наук.

– Казань, 2000. – С. 26-27.

Уголовное право России. Часть Особенная / Отв. ред.

Л.Л. Кругликов. – М., 1999. – С. 677.

Уголовное право. Особенная часть. Т. 2 / Под ред. Л.Д.

Гаухмана, С.В. Максимова. – М., 1999. – С. 303.

Российское уголовное право. Особенная часть / Под ред.

М.П. Журавлева, С.И. Никулина. – М., 1998. – С. 385-386.

рации»,59 правосудие в Российской Федерации осуществляется только судами, учрежденными в соответствии с Конституцией РФ и настоящим Федеральным конституционным законом. При этом «создание чрезвычайных судов и судов, не предусмотренных настоящим Федеральным конституционным законом, не допускается».

Согласно конституционному законодательству, в Российской Федерации действуют федеральные суды, конституционные (уставные) суды и мировые судьи субъектов РФ, составляющие судебную систему России.

К федеральным судам относятся:

• Конституционный Суд Российской Федерации судебный орган конституционного контроля, самостоятельно и независимо осуществляющий судебную власть посредством конституционного судопроизводства; • Верховный Суд Российской Федерации, верховные суды республик, краевые и областные суды, суды городов федерального значения, суды автономной области и автономных округов, районные суды, военные61 и специаСобрание Законодательства РФ. – 1997. - № 1. – Ст. 1 (в редакции Федерального Конституционного Закона РФ от 15 декабря 2001 года).

Ст. 1 Федерального Конституционного Закона Российской Федерации «О Конституционном Суде Российской Федерации» от 21 июля 1994 года // Собрание Законодательства РФ. – 1994.

- № 13. – Ст. 1447.

Военные суды РФ являются судами общей юрисдикции и осуществляют судебную власть в Вооруженных силах РФ, других войсках, воинских формированиях и федеральных органах исполнительной власти, в которых федеральным законом предусмотрена военная служба. См. ст. 1 Федерального Конституционного Закона РФ «О военных судах Российской Федерации»

лизированные суды, составляющие систему федеральных судов общей юрисдикции;

федеральные арбитражные суды округов, арбитражные суды субъектов Российской Федерации, составляющие систему федеральных арбитражных судов.

Соответственно, к судам субъектов Российской Федерации относятся:

• конституционные (уставные) суды субъектов РФ;

• мировые судьи, являющиеся судьями общей юрисдикции субъектов Российской Федерации. Однако, законодательство о судоустройстве, определяя формы отправления правосудия в Российской Федерации, не говорит, что же надо понимать под самим «правосудием».

конституционное положение, определяет, что процессуальная форма правосудия – судебное заседание, а судья – единственное должностное лицо, уполномоченное осуществлять правосудие (п.п. 50, 54 ст. 5).

Указание на то, что правосудие по гражданским делам осуществляется только судом, содержится и во вновь принятом Гражданско-процессуальном кодексе РФ 2002 года (ст. 5). от 23 июня 1999 года // Собрание Законодательства РФ. – 1999. - № 26. – Ст. 3170.

См.: Федеральный Закон РФ «О мировых судьях в Российской Федерации» от 17 декабря 1998 года // Собрание Законодательства РФ. – 1998. - № 51. – Ст. Российская газета. – 2001, 22 декабря.

Российская газета. – 2002, 20 ноября.

Таким образом, действующее процессуальное законодательство не дает четкого определения, что же такое «правосудие», что породило полемику в отечественной уголовно-правовой науке относительно понимания правосудия как объекта уголовно-правовой охраны.

Попытаемся определиться с пониманием «правосудия» как объекта уголовно-правовой охраны через функциональное предназначение конституционного, уголовного, гражданского и административного судопроизводства.

В соответствии со ст. 3 Федерального Конституционного Закона РФ «О Конституционном Суде Российской Федерации», функциональными целями конституционного правосудия являются: защита основ конституционного строя, основных прав и свобод человека и гражданина, обеспечение верховенства и прямого действия Конституции РФ на всей территории России.

Достижение указанных целей конституционного правосудия достигается посредством разрешения Конституционным Судом Российской Федерации следующих категорий дел и споров:

1) о соответствии Конституции Российской Федерации: а) федеральных законов, нормативных актов Президента РФ, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства РФ; б) конституций республик, уставов, а также законов и иных нормативных актов субъектов Российской Федерации, изданных по вопросам, относящимся к ведению органов государственной власти РФ и совместному ведению органов государственной власти РФ органов государственной власти субъектов РФ; в) договоров между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации, договоров между органами государственной власти субъектов РФ; г) не вступивших в силу международных договоров РФ;

2) о компетенции: а) между федеральными органами государственной власти; б) между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации; в) между высшими государственными органами субъектов Российской Федерации;

3) по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан и по запросам судов проверяет конституционность закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле;

4) о толковании Конституции РФ;

5) о соблюдении установленного порядка выдвижения обвинения Президента Российской Федерации в государственной измене или совершении иного тяжкого преступления.

Кроме того, Конституционный Суд РФ имеет право выступать с законодательной инициативой по вопросам своего ведения и осуществлять иные полномочия, предоставляемые ему Конституцией РФ, Федеративным договором и федеральными конституционными законами; может также пользоваться правами, предоставляемыми ему заключенными в соответствии со статьей 11 Конституции полномочий между органами государственной власти РФ и органами государственной власти субъектов РФ, если эти права не противоречат его юридической природе и предназначению в качестве судебного органа конституционного контроля.

В соответствии с федеральным конституционным законодательством, Конституционный Суд России решает исключительно вопросы права - при осуществлении конституционного судопроизводства он воздерживается от установления и исследования фактических обстоятельств во всех случаях, когда это входит в компетенцию других судов или иных органов.

На основе изложенного можно прийти к выводу о том, что под конституционным правосудием надо понимать функциональную деятельность Конституционного Суда РФ по разрешению находящихся в его компетенции дел и споров, основанную на Конституции РФ И федеральном конституционном законодательстве РФ.

В соответствии со ст. 6 УПК РФ, функциональным назначением уголовного судопроизводства служит:

а) защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений;

б) защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.

В этой же норме специально оговорено, что уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию. По существу последнее означает законное применение судом (федеральным судом судьей65) положений материального уголовного права – то есть Уголовного кодекса РФ.

В соответствии с ч. 1. ст. 29 УПК РФ, только суд правомочен: 1) признать лицо виновным в совершении преступления и назначить ему наказание; 2) применить к лицу принудительные меры медицинского характера; 3) применить к лицу принудительные меры воспитательного воздействия;4) отменить или изменить решение, принятое нижестоящим судом.

Следовательно, правосудие по уголовным делам – это функциональная деятельность федерального суда, федерального судьи, мирового судьи по законному рассмотрению и разрешению уголовного дела в соответствии с определенной в УПК РФ подсудностью уголовных дел.

Далее, в соответствии со ст. 2 ГПК РФ, задачами гражданского судопроизводства являются правильное и своевременное рассмотрение и разрешение гражданских дел в целях зашиты нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов граждан, организаций, прав и интересов Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований, других Подсудность уголовных дел определена в ст. 31 УПК РФ.

лиц, являющихся субъектами гражданских, трудовых или иных правоотношений.

Согласно положениям гражданско-процессуального законодательства, гражданское судопроизводство должно способствовать укреплению законности и правопорядка, предупреждению правонарушений, формированию уважительного отношения к закону и суду.

В соответствии со ст. 5 ГПК РФ, правосудие по гражданским делам, подведомственным судам общей юрисдикции, осуществляется только этими судами по правилам, установленным законодательством о гражданском судопроизводстве. Подсудность гражданских дел в судах общей юрисдикции определена в ст.ст. 23-27 ГПК РФ.

Особой разновидностью гражданского правосудия необходимо считать судопроизводство по гражданскому делу в судах арбитражной юрисдикции.

В соответствии со ст. 2 Арбитражного процессуального кодекса 2002 года,66 задачами судопроизводства в арбитражных судах являются:

1) защита нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов лиц, осуществляющих предпринимательскую и иную экономическую деятельность, а также прав и законных интересов Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, органов государственной власти Российской Федерации, органов государственной власти субъектов Российская газета. – 2002, 24 июля.

Российской Федерации, органов местного самоуправления, иных органов, должностных лиц в указанной сфере;

предпринимательской и иной экономической деятельности;

3) справедливое публичное судебное разбирательство в установленный законом срок независимым и беспристрастным судом;

4) укрепление законности и предупреждение правонарушений в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности;

5) формирование уважительного отношения к закону и суду;

6) содействие становлению и развитию партнерских делового оборота.

Исходя из вышеприведенных положений гражданскопроцессуального и арбитражно-процессуального законодательства, правосудие по гражданским делам можно определить как функциональную деятельность федерального суда, федерального судьи, мирового судьи, а также судов арбитражной юрисдикции по законному рассмотрению и разрешению гражданско-правовых и арбитражных споров в соответствии с определенной в Гражданском процессуальном и Арбитражном процессуальном кодексах Российской Федерации подведомственностью и подсудностью гражданских дел.

Наконец, правосудие по административным делам также может осуществляться только судом – поэтому необходимо отличать правосудие по административным делам от принятий решений по административному правонарушению (разрешению административного спора) иными органами власти, не являющимися судом по определению.

В ст. 23.1 Кодекса РФ об административных правонарушениях 2001 года67 определены категории административных дел, по которым осуществляется административное судопроизводство судами общей или арбитражной юрисдикции, а также мировыми судьями.

Не смотря на то, что КоАП РФ вовсе не употребляет термин «правосудие», попытаемся определить правосудие по административным делам как деятельность федерального суда, федерального судьи, мирового судьи, а также судов арбитражной юрисдикции по законному рассмотрению и разрешению дел об административных правонарушениях в порядке административного судопроизводства.

Отметим, что с предложенными формулировками конституционного, уголовного, гражданского и административного правосудия согласились почти 70% наших респондентов.

Необходимо остановиться еще на одном принципиально важном вопросе – кто осуществляет правосудие в России? Ответ, казалось бы, однозначный – суд и только суд. Но идентичны ли понятия «суд» и «судья»? Или обРоссийская газета. – 2001, 31 декабря.

разует ли понятие «суд» совокупность судей, профессионально осуществляющих конституционное, уголовное, гражданское или административное правосудие?

В соответствии с ч. 1 ст. Федерального Конституционного Закона РФ «О судебной системе Российской Федерации» от 31 декабря 1996 года, судебная власть в Российской Федерации осуществляется только судами в лице судей и привлекаемых в установленном законом порядке к осуществлению правосудия присяжных, народных и арбитражных заседателей. При этом «никакие другие органы и лица не вправе принимать на себя осуществление правосудия».

Таким образом, федеральное конституционное законодательство, имеющее большую юридическую силу над процессуальным, говорит о том, что к отправлению правосудия могут быть причастны не только профессиональные судьи, но и иные лица (присяжные, народные, арбитражные заседатели). Действительно, в соответствии, например, со ст.

5 УПК РФ, присяжным заседателем названо лицо, привлеченное в установленном порядке для участия в судебном разбирательстве и вынесения вердикта. А ст. 19 Арбитражного процессуального кодекса позволяет привлекать арбитражных заседателей к осуществлению правосудия в арбитражных судах первой инстанции.

Таким образом, справедливо утверждать, что «суд»

как уголовно-правовое понятие включает в себя как С другой стороны, действующий УПК РФ не предусмотрел народных заседателей в качестве лиц, причастных к осуществлению правосудия по уголовным делам.

профессиональных судей (федеральных и мировых), так и лиц, привлеченных в установленном федеральным законодательством порядке к отправлению правосудия.

Необходимо остановиться на еще одном принципиальном соображении. В соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, принципы и нормы международного права имеют приоритетную силу над национальным законодательством. Такой международный договор действителен и обязателен для России только с момента его ратификации. А акт ратификации сам по себе является новым федеральным законом (ст. 14 Федерального Закона РФ «О международных договорах Российской Федерации» от июля 1995 года69).

Согласно ст. 6 Федерального Закона РФ «О порядке опубликования и вступления в силу Федеральных Конституционных законов, Федеральных законов, актов палат Федерального Собрания» от 14 июня 1994 года,70 ратифицированные международные договоры России вступают в опубликования либо в соответствии со специальным порядком, указанном в самом законе.

Таким образом, можно полностью согласиться с позицией судьи Конституционного Суда РФ О.И. Тиунова о Собрание Законодательства РФ. – 1995. - № 29. – Ст.

2757.

Собрание Законодательства РФ. – 1994. - № 8. – Ст. 801.

право нормы.71 Аналогичная позиция высказывалась и в теории уголовного права. В противном случае возникает непреодолимая трудность в судебном применении уголовно-правовой нормы международного характера. Действительно, согласно п.

5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 8 от октября 1995 года «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществправосудия», вправе применять нормы Уголовного закона, если вступившим в силу для Российской Федерации международным договором, решение о согласии на обязательность которого для России было принято в форме федерального закона, установлены иные правила, чем предусмотренные УК РФ. В этих случаях «применяются правила международного договора».

Более того, в силу прямого указания нового процессуального законодательства, отличные от национальных правила отправления правосудия, содержащихся в международных договорах России, имеют приоритетную силу (ч. 2 ст. 1 ГПК РФ74, ч. 3 ст. 1 УПК РФ75).

Тиунов О.И. Конституционный Суд Российской Федерации и международное право // Российский ежегодник международного права. 1995. – СПб., 1996. – С. 180.

Кибальник А.Г., Соломоненко И.Г., Шибков О.Н. Принципы и нормы международного права как источники уголовного права. – Ставрополь, 2000. – С. 22-25.

Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1996. - № 1. – С. 5.

«Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила гражданского судопроизводства, чем те, которые предусмотрены законом, применяются правила международного договора».

Таким образом, необходимо признать, что порядок отправления правосудия как уголовно охраняемый интерес может быть определен в международно-правовом акте, имеющем силу для России.

На основе изложенного полагаем, что правосудие как объект уголовно-правовой охраны представляют собой охраняемые Уголовным законодательством интересы деятельности судов общей и арбитражной юрисдикции по конституционного, уголовного, гражданского и административного судопроизводства, определенном международными договорами Российской Федерации, Конституцией Российской Федерации, федеральным конституционным и федеральным законодательством РФ.

С данным категориальным определением согласились более 80% опрошенных работников судов и других правоохранительных органов.

Исходя из того, что интересы правосудия являются основным непосредственным объектом всех преступлений, предусмотренных 31 главой УК РФ, то позволительно прийти к выводу о том, что именно они лежат в основе выделения самостоятельной группы преступлений против правосудия. А, следовательно, интересы правосудия (в «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью законодательства Российской Федерации, регулирующего уголовное судопроизводство. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные настоящим Кодексом, то применяются правила международного договора».

видовым объектом преступлений, предусмотренных главой УК РФ.

Попытаемся определиться с пониманием непосредственного объекта воспрепятствования осуществлению правосудия и производству предварительного следствия.

Авторы довольно единодушны в решении данного вопроса. Уже в советский период была заложена традиция, в соответствии с которой, непосредственным объектом преступлений против правосудия является какое-либо из охраняемых уголовным законом условий успешной деятельности государственных органов по осуществлению задач правосудия76 - то есть деятельность различных органов, уполномоченных разрешать в рамках общих задач правосудия свои специальные задачи.

«Классический» подход к определению непосредственного объекта данной группы преступлений был заложен Ш.С. Рашковской.77 Следствием такой позиции стала довольно традиционная «комплексная» классификация всей системы преступлений против правосудия одновременно в соответствии с непосредственным объектом посягательства и статусом самого посягающего субъекта.

В той или иной форме указанный поход к определению места воспрепятствования осуществлению правосудия и производству предварительного расследования в сисСм.: Власов И.С., Тяжкова И.М. Ответственность за преступления против правосудия. – М., 1968. – С. 42-51.

См.: Курс советского уголовного права. В 6-ти томах. Т.

6 / Под ред. А.А. Пионтковского, П.С. Ромашкина, В.М. Чхиквадзе. – М., 1971. – С. 151.

теме преступлений против правосудия сохраняется и в настоящее время.

Так, М.Н. Голоднюк непосредственный объект преступления, предусмотренного ст. 294 УК РФ, как «нормальное функционирование судебных и следственных органов по осуществлению правосудия». А.С. Горелик относит рассматриваемое преступление к преступлениям в сфере обеспечения независимости судей и «защиты их личной безопасности, чести и достоинства». И.Б. Малиновский определяет непосредственный объект рассматриваемого преступления как общественные отношения, обеспечивающие нормальную (законную) деятельность суда вне зависимости от формы правосудия при этом выделяется «факультативный» объект в виде «отношений, посредством которых реализуются права и законные интересы лиц, осуществляющих правосудие». Несколько «особняком» выделяется позиция Г.Г.

Криволапова, выделившего два непосредственных объекта применительно к ч. 1 ст., 294 УК РФ («нормальная деятельность суда по осуществлению правосудия» и ч. этой же нормы («нормальная деятельность лиц, ведущих Курс уголовного права. Особенная часть. Т. 5 / Под ред.

Г.Н. Борзенкова и В.С. Комиссарова. – М., 2002. – С. 166.

Уголовное право. Часть Особенная / Отв. ред. Л.Л. Кругликов. – М., 1999. – С. 679-681.

Уголовное право. Особенная часть. Т. 2 / Под ред. Л.Д.

Гаухмана, С.В. Максимова. – М., 1999. – С. 307.

предварительное расследование по уголовному делу»). Аналогичную позицию занял В.Н. Кудрявцев. В начале попытаемся ответить на вопрос – включаются ли интересы предварительного расследования в охраняемые уголовным правом интересы правосудия?

на то, что сам термин «органы правосудия» употребим в зрения буквы Конституции, правосудие по гражданским и деятельность суда - по крайней мере, при отправлении правосудия по уголовным делам - невозможна без деятельности органов, осуществляющих досудебные стадии уголовного процесса (предварительное следствие, дознание), а именно – прокуратуры, органов внутренних дел, ФСБ, таможни, налоговой полиции.

Да и сам законодатель в главе Уголовного кодекса о преступлениях против правосудия постоянно упоминает наряду с судом органы предварительного следствия либо также органы, исполняющие решения суда (в частности, органы уголовно-исполнительной системы).

своей работой органы предварительного следствия (дознания) и уголовно-исполнительной системы обеспечивают правосудие (по уголовным делам), поэтому правосудие Российское уголовное право. Особенная часть / од ред.

М.П. Журавлева, С.И. Никулина. – М.. 1998. – С. 386-387.

как объект уголовно-правовой охраны – понятие более широкое, нежели правосудие в качестве специфического вида государственной деятельности, осуществляемой судом при рассмотрении уголовных, административных, гражданских и арбитражных дел. К тому же законодательно интересы предварительного расследования по уголовному делу определены как составная часть уголовно-охраняемых интересов именно правосудия. Другое дело, что такое законодательное решение не вполне соответствует функциональному предназначению правосудия и нарушает принцип разделения властей (ведь прокурор, следователь, дознаватель олицетворяют собой исполнительную ветвь власти, осуществляющую публичное уголовное преследование лица).

того, что деятельность прокуроров и следователей не может считаться «судебной». Так, в одном из решений Европейского Суда по правам человека подчеркивалось, что выполняемые, например, полицейскими инспекторами функции носят «расследовательский характер и не являются судебными ни по форме, ни по существу. Их цель состоит в установлении и фиксации фактов, которые могут в последующем быть использованы в качестве основы Курс российского уголовного права. Особенная часть / Под ред. В.Н. Кудрявцева, А.В. Наумова. – М., 2002. – С.

880-881.

См.: Курс уголовного права. Особенная часть. Т. 5 / Под ред. Г.Н. Борзенкова, В.С. Комиссарова. – М., 2002. – С.

145.

для действий других компетентных органов», т.е. суда. По этим причинам было бы логичнее определить состав преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 294 УК РФ, в главу о преступлениях против порядка управления.

Примечательно, что, вводя в 1994 году в УК РСФСР норму об ответственности за воспрепятствование служебной деятельности прокурора, следователя или лица, производящего дознание, законодатель поместил ее в главу о преступлениях против порядка управления, а не в главу о преступных посягательствах против интересов правосудия (ст. 1913 УК РСФСР 1960 г.) Однако на текущий момент в уголовном законодательстве России этого не сделано. Потому представляется возможным констатировать тот факт, что, с точки зрения действующего материального уголовного права, интересы осуществления предварительного расследования являются составной частью интересов правосудия как объекта уголовно-правовой охраны.

Такое решение вопроса нашло поддержку почти у 60% наших респондентов.

Законодательно определено, что преступным является вмешательство «в какой бы то ни было» - т.е. в любой - форме в деятельность суда или органов предварительного расследования. Такая формулировка объекSaunders против Соединенного Королевства. Судебное решение от 17 декабря 1996 года // Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. Т. 2. – М., 2000. – С. 313тивной стороны позволяет нам утверждать, что ст. УК РФ является общей нормой о преступных посягательствах на интересы правосудия, а, следовательно, интересы правосудия как видовой объект 31 главы УК РФ совпадает с непосредственным объектом преступления, предусмотренного ст. 294 УК РФ.

Законодательное включение интересов предварительного расследования в «интересы правосудия» позволяют утверждать, что в частях 1 и 2 ст. 294 УК РФ содержатся два самостоятельных состава преступлений, разграниченных по непосредственному объекту. Для преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 294 УК РФ, непосредственным объектом являются уголовно-охраняемые интересы правосудия в собственном («узком») смысле.

Для преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 294 УК РФ, непосредственным объектом являются интересы производства предварительного расследования по уголовному делу, законодательно включаемые в интересы правосудия в «широком» их понимании.

Однако 31 глава УК РФ содержит целый перечень деяний, которые иначе как «вмешательством» в отправление правосудия (осуществление следствия) не назовешь: отказ свидетеля или потерпевшего от дачи показаний, лжесвидетельство, принуждение к даче показаний, заведомо ложный донос и пр.

Не вызывает сомнений, что непосредственным объектом этих преступлений также являются интересы правосудия в «широком» их понимании. И, конечно, все названные деяния так или иначе препятствуют отправлению правосудия (осуществлению предварительного следствия). Представляется, что указанные преступления, имеющие однотипный непосредственный объект, являются специальными по признаку определения детализированного деяния (в отличие от вмешательства, предусмотренного в ст. 294 УК РФ «в какой бы то ни было форме»).

С другой стороны, одними из самых «явных» вмешательств в отправление правосудия (осуществление предварительного расследования) являются посягательства на личные права и интересы носителей правосудия или лиц, осуществляющих предварительное расследование, совершенные в связи с их деятельностью. Таковые посягательства предусмотрены в ст.ст. 295-298, 311 УК РФ.

Представляется, что названные нормы также являются специальными по отношению к ст. 294 УК РФ. однако основание специализации здесь иное – а именно появление дополнительного непосредственного объекта посягательства. Действительно, в ст.ст. 295-298, 311 УК РФ интересы правосудия в «широком» их понимании остаются основным непосредственным объектом, но эти деяния имманентно посягают также на жизнь лиц, отправляющих правосудие или предварительное расследование (ст. 295 УК РФ), их здоровье (ст. 296 УК РФ), честь и достоинство (ст.ст. 297, 298 УК РФ).

Таким образом, воспрепятствование осуществлению правосудия (производству предварительного расследования) является общей (универсальной) нормой о преступных посягательствах против интересов правосудия. можно выделить два основания специализации иных преступлений против правосудия относительно ст. 294 УК РФ:

1. Появление дополнительного непосредственного объекта (ст.ст. 295-298, 311 УК РФ);

2. Детализация самого преступного деяния (ст.ст. 304, 306-309 УК РФ).

Данный вывод нашел поддержку почти у 75% наших респондентов.

Глава II. ВОСПРЕПЯТСТВОВАНИЕ ОСУЩЕСТВЛЕНИЮ ПРАВОСУДИЯ

И ПРОИЗВОДСТВУ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ ПО УК РФ

Поведение человека, в том числе и противоправное, следует рассматривать как единство субъективных (психических) и объективных (внешних) элементов.

Расчленить единое поведение человека на объективную и субъективную стороны можно только условно;

однако раздельный анализ этих элементов преступления, принятый в юридической науке и практике, помогает глубже изучить каждый из них и преступление в целом.

Для наступления уголовной ответственности недостаточно, чтобы человек только задумал совершение преступления; ответственность наступает не за мысли и желания, а за поступки.

Российское уголовное законодательство устанавливает уголовную ответственность только за акты внешнего поведения, т. е. за определенные описанные в законе общественно опасные действия или бездействие.

Осуждение лица без достаточных доказательств совершения им каких-либо преступных действий (бездействия), без выяснения возможности или фактического наступления вредных последствий противоречит принципам уголовного права и является грубым нарушением законности.

Объективная сторона преступления - это тот его элемент, который наиболее непосредственно обнаруживается при совершении преступления. Описывая то или иное преступление, обыкновенно характеризуют главным образом его объективную сторону.

наличия и степени общественной опасности совершенного преступления. В ней в конечном счете проявляется замысел преступника, воплощается его преступный план или выражается неосмотрительное, небрежное отношение к окружающим. Именно объективная сторона преступления причиняет вред объекту посягательства.

статья уголовного кодекса предусматривает содеянное.

Некоторые преступления не различаются по субъекту и объекту и могут быть сходны по субъективной стороне. Объективная же сторона преступлений во всех случаях различна Закон описывает преступления в большинстве случаев по признакам, относящимся к объективной стороне.

Это объясняется тем, что при совершении преступления легче всего установить и зафиксировать его внешние признаки, чтобы по ним в дальнейшем распознать и другие элементы преступления.

Из чего же складывается объективная сторона преступления и как она описывается в уголовном законе?

Объективная сторона преступления включает, прежде всего, действие или бездействие, совершенное преступником (ст. 7 УК). Основной характеристикой действия (бездействия) является способ совершения преступления, который нередко упоминается в статьях Особенной части. Преступное действие и преступное бездействие обозначаются общим термином: преступное деяние.

бездействия, приводит к вредным последствиям, которые обозначены в ряде статей Особенной части УК. Эти последствия, а также причинная связь между ними и действием (бездействием) также относятся к объективной стороне преступления.

Наконец, в понятие объективной стороны преступления включаются время, место, обстановка, средства и орудия совершения преступления, которые имеют значение для квалификации в тех случаях, когда они предусмотрены в законе в качестве признаков преступления.

Все эти элементы объективной стороны преступления имеют значение:

а) для установления наличия состава преступления как основания уголовной ответственности;

б) для правильной квалификации содеянного;

в) для назначения справедливого наказания.

Итак, поскольку в ч. 1 и ч. 2 ст. 294 УК РФ речь идет о разных составах преступления, то и рассмотрение объективной стороны каждого из них целесообразней производить отдельно.

Однако, там где признаки объективной стороны являются общими для обоих составов, в целях сокращения объема, представляется возможным рассматривать их совместно для обоих составов.

В ч. 1 ст. 294 УК устанавливается уголовная ответственность за вмешательство в какой бы то ни было форме в деятельность суда в целях воспрепятствования осуществлению правосудия.

Исходя из этого, можно утверждать, что данный состав сконструирован законодателем как формальный, то есть преступление считается оконченным с момента совершения деяния в виде вмешательства в какой бы то ни было форме в деятельность суда.

На основании этого не ясна позиция Демина Ю.М., который считает, что «для наличия состава важно, что одним из этих способов члены суда склоняются к определенному, одностороннему, тенденциозному рассмотрению дела. рассматриваемого преступления в зависимость от наступления определенного последствия в виде склонения членов суда к определенному решению по делу. То есть предлагается признать состав воспрепятствования материальным про конструкции, что противоречит тексту уголовного закона.

Г.Г., который заметил, что исследуемое преступление считается оконченным с момента вмешательства виновного в деятельность суда по рассмотрению конкретного дела, даже если это оказалось безрезультатным. Такой же вывод можно сделать и в отношении. ст. 294 УК РФ, поскольку по нашему убеждению вмешательство в деятельность прокурора, следователя или дознавателя по осуществлению предварительного расследования сконструировано также в качестве формального состава преступления.

системе Российской Федерации», от 23 октября 1996 г.

говорит, что судебная власть в Российской Федерации осуществляется только судами в лице судей и привлекаемых в установленном законом порядке к осуществлению правосудия присяжных, народных и арбитражных заседателей" (ч. 1 ст. 1).

Демин Ю.М. Преступления против правосудия. – М., 2000. – С. 23.

Российское уголовное право. Особенная часть / Под ред. М.П. Журавлева и С.И. Никулина. – М., 1998. – С.

387.

Кроме этого судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства" (ч. 3 ст. 1). Следовательно, деяние, предусмотренное ч. 1 ст.

294 УК причиняет вред или ставит под угрозу причинения вреда деятельность всей судебной системы Российской Федерации по разрешению уголовных, гражданских, административных дел либо дел о соответствии нормативных актов Конституции РФ или по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод.

заключается само деяние, составляющее объективную сторону исследуемого преступления?

статьи 294 УК РФ употребляется термин «воспрепятствование», а в диспозициях ч. 1 и ч. 2 термин «вмешательство».

В русском языке воспрепятствовать значит «помешать кому-либо в чем-либо, не допустить чего-либо». Вмешательство понимается как вторжение в чьилибо дела, отношения, деятельное участие в них; действия, пресекающие, останавливающие что-либо. Итак, исходя из понимания этих слов в русском языке, можно говорить о том, что объективная сторона рассматриваемого преступления может выражаться в деяСобрание законодательства РФ. – 1997. - № 1. – Ст.

Словарь русского языка. Т. 1. – М., 1981. – С. 216.

нии только в форме действия, что, в общем-то, на первый взгляд не должно вызывать сомнений.

невозможно.

исследованием данного преступления, утверждали то же самое.