«ВЛАДЕЛЬЧЕСКАЯ ЗАЩИТА (ПОСЕССОРНАЯ) В РОССИЙСКОМ ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ ...»

Как указано в п. 2 ст. 167 ГК РФ, в порядке реституции при невозможности возвратить полученное в натуре надлежит возместить его стоимость в деньгах. Такая черта явно отличает указанный правовой институт от института посессорной защиты, в рамках которой владельцу всегда возвращается индивидуально-определенная вещь, а не ее стоимость.

Однако нельзя исключать случаев, при которых в ходе посессорного процесса вещь уничтожается и владелец вынужден обратиться с требованием о возмещении ущерба. Однако такой новый иск уже не будет являться (трансформация) обязанности вернуть индивидуально-определенную вещь в обязанность предоставления компенсации за утерю такой вещи; в рамках посессорного процесса таких преобразований не происходит, а в случае гибели вещи отсутствует возможность предъявления владельческого иска.

правоотношениях. В рамках, в частности, двусторонней реституции возникают права и обязанности у каждой из сторон. Это выражается в том, См.: Тузов Д.О. Вопросы активной и пассивной легитимации и инициативы суда при признании сделки ничтожной в проекте изменений Гражданского кодекса России // Вестник Томского государственного университета. 2011. № 350. С. 138; Скловский К.И. Действие сделок и пределы реституции // Проблемы развития частного права: Сборник статей к юбилею В.С. Ема / Отв. ред. Е.А. Суханов, Н.В. Козлова. М.:

Статут, 2011. С. 340.

что каждая сторона имеет право требования передачи всего полученного по сделке227. В рамках применения посессорной защиты, как мы убедились, характер правовых связей отличен. На стороне владельца, лишенного обладания вещью, существует только право требования; у другой стороны имеется обязанность передачи индивидуально-определенной вещи (или корреспондирующей обязанностью. Имеется простое правоотношение, в котором у одной стороны имеются лишь права, а у другой – лишь обязанности.

Кроме того, возможность применения реституции относится и к денежным обязательствам, в то время как при применении посессорной определенные родовыми признаками при условии индивидуализации).

Невозможность возврата денег посредством посессорного иска связана, прежде всего, с сущностью денег и их целью в хозяйственном обороте. Если владелец был лишен денежных средств самоуправными действиями другого лица, то сама реализация средств посессорной защиты невозможна ввиду практически невозможно. В таких случаях существует возможность предъявления кондикционного либо деликтного иска. В любом случае применение средств посессорной защиты невозможно, в связи с чем приходится обходиться личным иском.

Таким образом, не всякий способ защиты права, посредством которого можно вернуть вещь в свое обладание, является посессорным. Такая защита имеет свойственные только ей условия применения, такие как: выбытие вещи существование неразрывной связи между лицом, утерявшим владение, и См.: Право собственности: актуальные проблемы / Отв. ред. В.Н. Литовкин, Е.А. Суханов, В.В. Чубаров.

М.: Статут, 2008. С. 681.

вещью, в которой связующим звеном остается animus владения. Между посессорной защитой и реституцией, кроме сходства конечного результата (возвращения вещи владельцу) и отсутствия необходимости доказывания титула на вещь, имеется немало различий, что обусловливает возможность применения названных средств защиты лишь в конкретных, свойственных только им условиях. Приведенные отличия между двумя правовыми действительную разницу между ними. Конечно, с введением норм о законодателем, что определит возможность осуществления защиты владения либо посредством реституции, либо особой владельческой защиты.

В учебной и научной литературе по гражданскому праву указывается, что в действующем законодательстве закреплен институт посессорной защиты228. Основанием такого вывода явились положения ст. 234 ГК РФ о защите беститульного давностного добросовестного владения от действий придерживается аналогичного мнения. Доказательства тому мы находим в ряде судебных актов, вынесенных различными судебными инстанциями, в которых указывается на то, что п. 2 ст. 234 ГК РФ закрепляет именно посессорную защиту фактического владения229. В зарубежной литературе См.: Гражданское право Вещное право. Наследственное право. Исключительные права. Личные неимущественные права: Учебник: в 4 т. Т. 2. / под ред. Е.А. Суханова. М.: Волтерс Клувер, 2008. С. 41;

Ландаков В.Н. Приобретательная давность в гражданском праве России: автореф. дисс. … канд. юрид. наук.

Волгоград, 2011. С. 10, 14; Лапина В.В. Институт приобретательной давности и способы защиты давностного владения в гражданском праве России: автореф. дисс. … канд. юрид. наук. Тверь, 2006. С. 10 и др.

См.: Определение Высшего Арбитражного Суда РФ от 26.03.2012 № ВАС-3001/12 по делу № А29Постановление Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 25.02.2014 по делу № А58-1536/2013; Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 18.06.2010 по делу № А43-16537/2009; Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 18.06.2010 по делу № А43-16108/2009; Постановление Федерального арбитражного суда ВолгоВятского округа от 07.06.2010 по делу № А43-16106/2009; Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 02.06.2010 по делу № А43-16544/2009; Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 02.06.2010 по делу № А43-16538/2009; Постановление также встречаются взгляды на институт защиты давностного владения как на средство посессорной защиты230.

Выше нами уже описывались сущностные черты посессорной защиты, и будет заблуждением говорить о защите владения в рамках п. 2 ст. 234 ГК РФ как о посессорной. Как правильно указывает В.А. Белов, «даже простое прочтение этих норм позволяет отметить их принципиальные отличия от римской классической владельческой защиты. Во-первых, ими защищается не всякое владение, а только animus domini, причем открытое и добросовестное, а во-вторых, предоставляемая защита не всегда имеет силу против собственника и вовсе не имеет силы против всякого иного титульного владельца»231. Аналогичного мнения придерживается А.Д. Рудоквас232.

Различие между посессорной защитой и защитой добросовестного давностного владения проявляются также в их историческом развитии.

Развитие института владения, в частности выделение добросовестного и приобретательной давности, что, в свою очередь, вызвало необходимость защиты последнего. Следствием добросовестного владения имуществом являлось приобретение права собственности, и это во многом определяло их тождество. Кроме того, добросовестное владение предоставляло владеющему лицу возможность защищаться так, будто вещь принадлежит ему на праве собственности посредством Публицианова иска.

Actio Publiciana (Публицианов иск) – это иск, установленный претором Публицием, призванный охранять добросовестного владельца против того, к кому неосновательно переходило его владение или кто вторгался в его владение. Суть иска сводилась к переносу защиты, которую виндикационный Первого арбитражного апелляционного суда от 12.04.2010 по делу № А43-19633/2009; Постановление Одиннадцатого арбитражного апелляционного суда от 13.03.2013 по делу № А72-5629/2012 и др.

См.: Скрябин С.В. Споры о защите владения, права собственности и иных вещных прав: некоторые особенности доказывания // Власть закона. 2010. № 4. С. 148.

Белов В.А. Гражданское право. Общая и Особенная части: Учебник. М.: Центр ЮрИнфоР, 2003. С. 510См.: Рудоквас А.Д. Пункт 2 статьи 234 ГК РФ: Публицианов иск или владельческая защита? // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2007. № 11. С. 12; Рудоквас А.Д. Спорные вопросы учения о приобретательной давности: монография. М.: Закон, 2011. С. 163.

иск предоставлял собственнику, на несобственника, обладающего вещью добросовестно233. Иск основывался на фикции того, что уже истек срок давностного владения и владелец, таким образом, являлся собственником исключительно добросовестно; ответчиком являлось лицо, обладающее вещью неправомерно и с меньшим правовым основанием. Характерной чертой Публицианова иска являлось то, что он не имел действия против ответчика, когда последнему принадлежало более сильное право на вещь.

Описанные черты посессорных интердиктов и Публицианова иска позволяют нам определить характерные отличия.

Во-первых, защита владения в рамках посессорного производства предоставлялась любому (за редким исключением) обладателю вещью, хотя бы не имеющему титула на вещь. Публицианов иск предоставлялся посессорные интердикты не имели в качестве основания какой-либо фикции.

приобретательной давности, когда истец «выглядел» как собственник. Втретьих, посредством посессорных интердиктов возможно отобрание вещи у лица, имеющего титул на вещь (даже в случае обладания правом собственности на вещь). Публицианов иск бессилен против лица, имеющего более «сильное» или хотя бы равное право на вещь. В-четвертых, посессорное производство носило провизорный характер, что не исключало притязания ответчика, имеющего юридически более слабое право на вещь, оказывались несостоятельными. В-пятых, посессорные интердикты являлись средством особой владельческой защиты. Публицианов иск являлся средством вещно-правовой (петиторной) защиты. В-шестых, посессорное См.: Чиларж К.Ф. Учебник институций римского права. С. 140.

производилась властным распоряжением претора, который издавал приказ по итогам интердиктного производства.

Итак, разница между юридическими институтами очевидна.

Теперь проведем сравнительный анализ п. 2 ст. 234 ГК РФ с предоставляемой в рамках Публицианова иска.

Из диспозиции п. 1 ст. 234 Кодекса видно, что речь идет, прежде всего, о владении в рамках приобретательной давности. Такое владение должно 3) непрерывности, а также 4) владению «в виде собственности»234.

И.Е. Энгельман, указывая при этом, что владение, приобретенное через преступление, не может ни в каком случае являться основанием давности владения235. Кроме того, п. 2 ст. 234 ГК РФ закреплена возможность защиты собственного владения лишь против лиц, не имеющих какого-либо юридического титула на вещь.

Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 10, Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ № 22 от 29.04.2010 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» (далее по тексту – Постановление Пленума №10/22)236 дает необходимые разъяснения по поводу квалифицирующих признаков, установленных ст. 234 ГК РФ. Пункт 15 данного постановления указывает, что:

1. давностное владение является добросовестным, если лицо, получая владение, не знало и не должно было знать об отсутствии основания возникновения у него права собственности;

См.: Дроздов И.А. К вопросу о добросовестности давностного владельца // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2009. № 5. С. 7.

См.: Энгельман И.Е. О давности по русскому гражданскому праву. М.: Статут, 2003. С. 256.

Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 10, Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ № 22 от 29.04.2010 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2010. № 6. С. 86.

2. давностное владение признается открытым, если лицо не скрывает факта нахождения имущества в его владении;

3. давностное владение признается непрерывным, если оно не прекращалось в течение всего срока приобретательной давности;

4. владение имуществом как своим собственным означает владение не по договору.

Указанные черты защиты в рамках ст. 234 ГК РФ позволяют говорить о схожести его с институтом Публицианова иска, и проявляется это в следующем: во-первых, как и actio Publiciana, защита владения дается лицу, владеющему имуществом только для приобретательной давности; во-вторых, иском, предусмотренным п. 2 ст. 234 ГК РФ, защищается только владение, отвечающее требованиям добросовестности; в-третьих, защита в рамках п. ст. 234 ГК РФ возможна только против лица, не имеющего титула на вещь, и совершенно не действует против собственника и иного лица, имеющего владение на законном основании; и, наконец, как правильно указывается в специальной литературе, иск, предусмотренный п. 2 ст. 234 ГК РФ, как и давности237. Изложенное свидетельствует о том, что современный иск, предусмотренный нормой п. 2 ст. 234 ГК РФ, является аналогом известного римскому праву Публицианова иска.

Как видим, взгляды некоторых авторов о наличии в современном гражданском праве элементов посессорной защиты не имеют под особой «усеченности», «неразвитости» института владельческой защиты в нашей стране, обусловленного долгим отсутствием в законодательстве последней, что отразилось на юридической технике его закрепления в Кодексе. Такого рода выводы не спасают ситуацию и основаны, как видится, на абстрактном воззрении юридической конструкции иска, закрепленного п. 2 ст. 234 ГК РФ, См.: Толстой Ю.К. Давность в Гражданском кодексе Российской Федерации // Правоведение. 1995. №1.

С.23; Рудоквас А.Д. Владение и владельческая защита в Концепции развития законодательства о вещном праве // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2009. № 5. С. 36.

в котором указывается на защиту добросовестного давностного владения.

Очевидно, прослеживается разница между средствами посессорной защиты и защиты владения, предусмотренной п. 2 ст. 234 ГК РФ.

Посессорной защитой вправе пользоваться всякое лицо, лишившееся требований к субъекту не предъявляется. Таким образом, происходит различные формы судебной защиты (петиторная и посессорная формы) института владельческой зашиты в современное законодательство устранит пресловутую проблему доказывания добросовестности и других фактов, предусмотренных ст. 234 Кодекса, что не может не сказаться на оперативности разрешения спора, а владельцы будут обеспечены более действенным и простым способом защиты.

невладеющего собственника к владеющему несобственнику238. Сущность такого иска состоит в защите владения собственника или иного законного фактического незаконного владения третьего лица239.

Посессорная защита как средство защиты фактического владения имеет общие с виндикационной защитой черты, на что указывалось в литературе дореволюционного периода240.

См.: Российское гражданское право: Учебник: в 2 т. Т. I: Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права / Отв. ред. Е.А. Суханов. М.: Статут, 2011.

С. 626; Иоффе О.С. Избранные труды: в 4 т. Т. II. Советское гражданское право. СПб.: Юридический центр Пресс, 2004. С.495.

См.: Бабаев А.Б. Система вещных прав. М.: Волтерс Клувер, 2006. С. 277; Тужилова-Орданская Е.М.

Проблемы защиты прав на недвижимость в гражданском праве России: монография. М.: Буквовед, 2007.

С. 236.

См.: Муромцев С. О владении по римскому праву. По поводу сочинения Иеринга // Журнал гражданского и уголовного права. 1876. Книга 4. С. 13.

Действительно, на первый взгляд, целью обоих способов защиты является возврат вещи в обладание истца. Такая абстрактная схожесть двух институтов позволила некоторым юристам рассматривать виндикационный иск в качестве владельческого, однако эта схожесть не позволяет говорить об их тождественности. В судебной практике часто встречаются указания на то, что предусмотренная законодателем конструкция виндикационного иска является средством защиты владения или владельческой защитой241. Однако такой подход является юридически некорректным и нежелательным.

владельческого обусловлена рядом причин. Сама сущность виндикационного притязания состоит в требовании восстановления владения собственником.

Так, в соответствии со ст. 301 ГК РФ собственник вправе истребовать свое имущество из чужого незаконного владения. Приведенная дефиниция вполне соответствует древнеримскому пониманию виндикационного иска как иска невладеющего собственника к владеющему несобственнику.

В то же время указание в современной литературе на защиту владения как на цель виндикационного иска является следствием поверхностного рассмотрения данного института. Дело в том, что виндикационный иск – это особый правовой институт, зародившийся в Древнем Риме и развивавшийся в рамках учения о праве собственности как средство вещно-правовой защиты собственности.

Включение в содержание права собственности правомочий владения, пользования и распоряжения определяет необходимость их защиты.

Нарушение одного из указанных правомочий ставит под удар саму сущность собственности. При утрате правомочия владения вещь выпадает из обладания собственника, и последний, безусловно, имеет интерес в его восстановлении. Лишение одного из элементов триады правомочий См.: Определение Высшего Арбитражного Суда РФ от 17.05.2010 № ВАС-5372/10 по делу № А51Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 06.12.2010 № Ф09-10043/10-С6 по делу № А07-8054/2010; Постановление Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 23.12.2011 по делу № А14-11618/2010; Постановление Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 16.04.2007 по делу № А35-4623/06-с12.

ограничивает реализацию полноценного права собственности. Например, при утрате вещи у собственника остается нереализуемое право, т. к. вещь фактически находится у другого лица. Собственник в связи с утратой владения теряет также возможность пользования вещью, что, в свою очередь, влечет невозможность получения хозяйственной выгоды от вещи. Кроме того, отсутствие владения вещью, пусть и весьма условным образом, но все же блокирует возможность ее отчуждения, т. е. это тот случай, когда у собственника сохраняется правомочие распоряжения, но фактическая власть над вещью отсутствует.

подчеркивает, что «восстановление во владении является лишь побочным следствием юридического признания права собственности»242. Очевидно, что авторитетный компаративист также указывает именно на защиту права собственности как на действительную цель виндикационного притязания.

М.М. Агарков указывал, что виндикационный иск является элементом, входящим в состав права собственности, и составляет правомочие собственника как такового243. Аналогичное мнение мы находим в трудах отечественных цивилистов244. В связи с изложенным считаем некорректным указание на то, что правомочие на виндикационный иск входит в содержание права владения245. Все дело в том, что российское гражданское право не знает особого права владения (кроме права пожизненного наследуемого владения земельным участком), владение всегда является одним из обеспечивает защиту вещного права, и в первую очередь – права собственности.

Маттеи У., Суханов Е.А. Основные положения права собственности. М.: Юристъ. 1999. С. 264.

Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву. М., 1940. С. 25.

См.: Тархов В.А., Рыбаков В.А. Собственность и право собственности. М.: Юрист, 2007. С. 243; Право собственности: актуальные проблемы / Отв. ред. В.Н. Литовкин, Е.А. Суханов, В.В. Чубаров. М.: Статут, 2008. С. 682.

См.: Латыев А.Н. К вопросу об абсолютности вещных прав // Цивилистические исследования:

Ежегодник гражданского права. Выпуск второй (2005) / Под ред. Б.Л. Хаскельберга, Д.О. Тузова. М.:

Статут, 2006. С.442.

Понимание виндикационного иска как иска владельческого влечет неблагоприятные последствия, т. к. может внести элемент деструктивности в судебный процесс прежде всего потому, что виндикационное притязание суть требования собственника в петиторном процессе; владельческая защита реализуется в особом посессорном процессе. Сущностное требование также различно. Как в свое время отмечал Ю.С. Гамбаров, петиторный иск «основан на самом бытии права и предполагает в лице истца доказательство оснований его права», а посессорный иск «опирается только на настоящее состояние отправления права и отрешен с самого начала от доказательства оснований права; истец ссылается не на право, а на одну лишь фактичность или видимость его»246.

Приведенные причины позволяют рассматривать виндикационный иск как способ защиты права собственности. Защита эта, пусть и происходит посредством восстановления во владении, все же обеспечивает полноценную защиту собственности.

Установленный законодателем, расширенный перечень субъектов, защищать владение и несобственнику вещи. Имеется в виду ст. 305 ГК РФ, предоставляющая возможность предъявления иска также лицу, хотя и не являющемуся собственником, но владеющему имуществом на праве оперативного управления либо по иному основанию, предусмотренному законом или договором. Такое лицо имеет возможность защищаться средствами виндикационной защиты даже против собственника. Однако и такой иск несобственника нельзя квалифицировать в качестве посессорного, т. к. им защищается титульное владение, а это значит, что такая защита носит петиторный характер247. Широкий перечень субъектов, имеющих право предъявления виндикационного требования, является исключительным Гамбаров Ю.С. Гражданское право. Общая часть. СПб., 1911. С. 218.

См.: Российское гражданское право: Учебник. Т. 1: Общая часть. Вещное право. Наследственное право.

Интеллектуальные права. Личные неимущественные права / Отв. ред. Е.А.Суханов. М.: Статут, 2011. С. 635.

случаем в правовой действительности и такой случай нельзя назвать благоприятным, а существование ст. 305 ГК РФ – оправданной. А.Н. Латыев справедливо отметил: «Нередкое в современной литературе указание на ст. 305 ГК как на владельческую защиту есть не что иное, как следствие утраты современной юриспруденцией самой концепции посессорной защиты»248.

предусмотренному договором, противоречит природе обязательственных и вещных правоотношений. Виндикационный иск – это средство защиты права собственности, и предъявляться такой иск должен субъектом вещного права.

правоотношений. Характер правовых связей в вещном и обязательственном правоотношениях различен, что обусловливает необходимость применения различных гражданско-правовых средств защиты нарушенных прав.

виндикационного иска, должен быть устранен с введением в Гражданский кодекс РФ норм о посессорной защите, что будет соответствовать характеру и сущности складывающихся при владении отношений, когда владеющий субъект (например, арендатор) сможет воспользоваться облегченным способом защиты против лица, осуществившего самоуправные действия, не утруждаясь обязанностью доказывания титула на вещь. В частности, п. 2.10.

Концепции указывает на отпадение необходимости в предоставлении виндикационного иска законным владельцам в соответствии со ст. 305 ГК РФ, оставляя возможность предъявления такового лишь за собственником и обладателем иного вещного права (хозяйственного ведения, оперативного управления и т. д.)249.

Латыев А.Н. Вещные права в гражданском праве: понятие и особенности правового режима: дисс. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2004. С.177.

Концепция развития законодательства о вещном праве. С. 110.

Учитывая то, что виндикационный иск – это иск петиторный, в предмет доказывания по делу входят наличие у истца права собственности (иного вещного права), утрата титульным владельцем фактического владения вещью, наличие индивидуально-определенных признаков, фактическое нахождение вещи в незаконном владении ответчика250. Доказывание права собственности на вещь сопряжено с рядом трудностей, т. к. необходимо проследить всю цепочку перехода права собственности на вещь, и не случайно последнее получило у юристов название «дьявольского» (probatio diabolica).

абсолютного доказывания права, т. е. стороны в процессе не соревнуются в большей силе субъективного права или лучшем правоосновании владеть вещью. Закон требует безусловного доказывания титула на вещь. Если такой титул доказан, то вещь в соответствии со ст. 301 и 305 ГК РФ виндицируется, пусть и от самого собственника.

Бремя доказывания во владельческих исках не столь тяжко, как в исках петиторных. В посессорном процессе лицо, утратившее владение, не утруждает себя сложным механизмом доказывания собственного права на вещь. Лицу, утратившему владение, в ходе процесса необходимо доказать лишь два факта: во-первых, что он владел вещью ранее, и, во-вторых, что утрата владения произошла в связи с самоуправными действиями ответчика.

Описанные сущностные черты обоих способов защиты позволяют провести границу между двумя правовыми институтами, устраняя всякую возможность рассмотрения виндикационного иска как иска владельческого.

Конечно, введение института посессорной защиты в Гражданский кодекс РФ определит возможность применения гражданами и юридическими лицами норм не только вещно-правовой, но и особой владельческой защиты. Такое положение вещей будет отвечать потребностям общественных отношений, а См.: Практика применения гражданского законодательства Федеральным арбитражным судом Московского округа: постатейные материалы к ч.1 и 2 Гражданского кодекса Российской Федерации:

справ.-практ. пособие. М.: Волтерс Клувер, 2005. С. 276.

также соответствовать общепринятой системе охраны вещных прав, т. к., по свидетельству У. Маттеи: «Гражданско-правовая традиция, в конечном итоге, выработала дуалистическую схему охраны имущественных прав, предполагающую защиту владения и защиту права собственности»251.

собственника и перемещаются в рамках гражданского оборота от одного владельца к другому. Характерной чертой такого перехода является то, что приобретатели в момент заключения договора купли-продажи могут не знать предполагают собственника в лице продавца.

возможность истребования вещи у добросовестного приобретателя в соответствии со ст. 302 ГК РФ, согласно которой если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), то собственник вправе истребовать это имущество от приобретателя в случае, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путем помимо их воли. При этом добросовестному приобретателю должна быть возмездной, во-вторых, вещь должна выпасть из обладания собственника по его воле или воле лиц, которым он вверил соответствующее имущество. Такие необходимые условия вытекают из анализа п. 1 ст. 302 ГК РФ.

Законодательная конструкция ограничения виндикации собственника позволяет сделать два взаимоисключающих друг друга вывода.

Маттеи У., Суханов Е.А. Основные положения права собственности. С. 245.

охарактеризовать добросовестного приобретателя, если не признать за ним какого-либо вещного права) возможность на законном основании удерживать свое фактическое господство над вещью посредством заявления возражения против иска собственника о возмездности приобретения вещи и собственной добросовестности252. Сторонниками такой точки зрения являются, в частности, А.Г. Ломидзе253, К.И. Скловский254, С.В. Моргунов255 и другие.

неуправомоченное лицо не может передать титул вещи другому лицу. Такой вывод является следствием древнеримского правила: nemo plus juris ad alienum transferre potest quam ipse habet (никто не может передать другому больше прав на вещь, чем имеет сам). Спорность вопроса о приобретении права собственности добросовестным приобретателем на вещь подчеркивал дореволюционный цивилист А.И. Лыкошин. Ученый указывал на то обстоятельство, что сделки, заключенные между двумя сторонами, не могут нарушать прав третьих лиц и, соответственно, не могут лишить собственника принадлежащего ему права256.

В современной юридической литературе имеются указания на то, что защита против виндикационного иска по ст. 302 ГК РФ в системном толковании со ст. 234 ГК РФ дает основания для вывода о том, что добросовестный приобретатель имеет владение вещью257. Следствием См.: Толчеев Н.К., Потапенко С.В. Настольная книга судьи по спорам о праве собственности. М., 2007.

С.113.

См.: Ломидзе О.Г. Правонаделение в гражданском законодательстве России. СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. С. 216.

См.: Скловский К.И. Защита права собственности и других вещных прав: вопросы практики // Хозяйство и право. 2010. № 7. С. 19-20.

См.: Моргунов С.В. Применение иска о признании права собственности на имущество и отграничение его от других вещно-правовых способов защиты права собственности // Приложение к журналу «Хозяйство и право». 2010. № 4. С. 7.

См.: Лыкошин А.И. Об отыскании недвижимых имений из чужого владения // Журнал гражданского и уголовного права. 1888. Книга 4. С. 26.

См.: Слыщенков В.А. Договор купли-продажи и переход права собственности: сравнительно-правовое исследование. М.: Статут, 2011. С. 134.

признания за добросовестным приобретателем фактического владения и отказа собственнику в истребовании вещи является установление давностного владения добросовестного приобретателя над объектом владения. Итогом судебного разбирательства, в котором собственнику отказывают в истребовании из чужого незаконного владения вещи, является констатация добросовестности приобретателя имущества, что, в свою очередь, является одним из необходимых условий для установления давностного владения и в последующем по истечении определенного законом срока перехода добросовестного владения в право собственности на вещь.

Необходимо отметить, что виндикация, если рассматривать ее в историческом развитии, прошла путь от неограниченной возможности возвращения вещи во владение к ее ограничению в более позднюю эпоху258.

В римском праве возврат вещи собственнику не знал каких-либо ограничений, что особенно прослеживалось в правиле «ubi rem meam invenio, ibi vindico» («где мою вещь нахожу, там ее виндицирую»). Правила «ubi rem…» и «nemo plus juris…» теснейшим образом связаны друг с другом, именно поэтому в Древнем Риме конструкция виндикационного иска обеспечивалась в полной мере, даже в случае выбытия вещи из владения собственника по его или против его воли259. Дальнейшая рецепция римского складывающихся экономических отношений. Именно в то время были сформулированы принципы ограничения виндикации, которые встречаются в современных законодательствах. В настоящее время практически все современные правопорядки восприняли принцип hand wahre hand в качестве См.: Гримм Д.Д. Очерки по учению об обогащении. Выпуск 1. Дерптъ, 1891. С. 68, 79-93.

См.: Мурзин Д.В. Добросовестное приобретение имущества по договору // Проблемы теории гражданского права / Институт частного права. М.: Статут, 2003. С. 79.

модели ограничения виндикации260, основной целью которого на всех этапах развития правопорядка является защита интересов оборота261.

Вторым возможным толкованием положений ст. 302 ГК РФ является признание за добросовестным приобретателем права собственности на вещь.

Сторонником указанной точки зрения, в частности, является Д.О. Тузов262. В этом смысле положения ст. 302 Кодекса не являются для российского правопорядка новыми, т. к. в свое время еще Б.Б. Черепахин указывал, что ст. 183 ГК РСФСР 1922 г. «знает случаи, когда добросовестный возмездный приобретатель от неуправомоченного отчуждателя приобретает именно право собственности»263.

приобретателя можно считать Постановление Конституционного Суда РФ от 21.04.2003 № 6-П «По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О.М. Мариничевой, А.В. Немировской, З.А. Скляновой, Р.М. Скляновой и В.М. Ширяева» (далее по тексту – Постановление КС РФ № 6-П)264. Конституционный Суд РФ в постановлении реституции в то время, когда владелец имущества отвечает признакам добросовестного приобретателя, закрепленным в ст. 302 ГК РФ.

Конституционный Суд РФ признал наличие особого субъективного права добросовестного приобретателя, однако не раскрыл его содержание, признав, что владельцам и пользователям вещей должна быть гарантирована государственная защита их прав. Однако такое толкование ст. 302 ГК РФ См.: Трепицын И.Н. Основание принципа hand wahre hand // Закон. 2011. № 1. С. 215-227.

См.: Черепахин Б.Б. Юридическая природа и обоснование приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя // Антология уральской цивилистики. 1925-1989: Сборник статей. М.:

Статут, 2001. С. 282.

См.: Тузов Д.О. Продажа чужой вещи и проблема защиты добросовестного приобретателя (окончание) // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2007. № 2. С. 4-6.

Черепахин Б.Б. Труды по гражданскому праву. М.: Статут, 2001. С. 218.

См.: Постановление Конституционного суда РФ от 21.04.2003 № 6-П «По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О.М. Мариничевой, А.В. Немировской, З.А. Скляновой, Р.М. Скляновой и В.М.

Ширяева» // СЗ РФ. 28.04.2003. № 17. ст. 1657.

поставило перед юридической наукой новые вопросы: в частности, вопрос о природе имущественного права добросовестного приобретателя.

приобретателей стало принятие Федерального закона от 30.12.2004 № 217ФЗ265, внесшего изменения в ст. 223 ГК РФ. Статьей 223 Кодекса (в редакции названного федерального закона) предусматривается, что недвижимое имущество признается принадлежащим добросовестному приобретателю (п. 1 ст. 302) на праве собственности с момента такой регистрации, за исключением предусмотренных ст. 302 ГК РФ случаев, когда собственник вправе истребовать такое имущество от добросовестного приобретателя.

приобретателя явилось принятие Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 10, Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ № 22 от 29.04.2010 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав».

Указанным постановлением признано, что добросовестный приобретатель имеет право собственности на объект приобретения.

государственной регистрации его права в Едином государственной реестре прав на недвижимое имущество. Право собственности на движимое имущество возникает с момента возмездного приобретения объекта приобретения. Причем необязательно, чтобы вступило в законную силу решение суда об отказе первоначальному собственнику в истребовании вещи, право собственности возникает и в случаях, когда прежний собственник в суд не обращался.

добросовестного приобретателя в рамках судебного процесса. Как указано в Федеральный закон от 30.12.2004 № 217-ФЗ «О внесении изменений в статью 223 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации и Федеральный закон «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» // СЗ РФ. 03.01.2005. № 1 (часть 1). ст. 43.

Постановлении Пленума № 10/22, добросовестный приобретатель является собственником движимого имущества с момента его приобретения возмездного получения объекта в собственное владение; право государственной регистрации права в ЕГРП.

Виндикация представляет собой иск невладеющего собственника к владеющему несобственнику. Для активной легитимации истца, таким образом, необходимо установить право собственности на объект спора.

Установление права собственности не составляет большого труда в спорах с недвижимостью, т. к. регистрация прав значительно упрощает способ доказывания правового титула на вещь. Другое дело вещи движимые, Добросовестный приобретатель, в свою очередь, обязан доказать три факта:

приобретения, в-третьих, получение вещи во владение. При доказывании этих фактов следует говорить о том, что виндикация от добросовестного приобретателя невозможна ввиду того, что такой субъект обладает правом собственности на объект спора, в случае если вещь выбыла из обладания собственника или лица, которому собственник передал вещь, по их воле.

С одной стороны, истец доказывает право собственности, с другой – добросовестный приобретатель доказывает добросовестность и возмездность приобретения. В случае если добросовестный приобретатель доказал все необходимые факты, следует говорить о том, что истец является субъектом, утратившим право собственности на вещь и, таким образом, отказ истцу в удовлетворении иска возможен только по одной причине – ввиду отсутствия права на вещь, а не в связи с добросовестностью ответчика. Бывший собственник не имеет материально-правового иска против добросовестного приобретателя ввиду отсутствия защищаемого права. Действительно, при В то же время в литературе встречается мнение, согласно которому добросовестность приобретателя должна презюмироваться. См.: Рудоквас А.Д. О презумпции правомерности владения при виндикации // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2009. № 2. С. 29.

утрате права собственности на вещь нельзя говорить о том, что какие-либо иные права бывшего собственника являются нарушенными. В судебном несобственник, а на стороне ответчика – собственник объекта спора.

Очевидно, что иск не подлежит удовлетворению.

собственности добросовестного приобретателя на объект спора, т. к. право собственности у такого лица возникает не в силу судебного признания, а связано с совокупностью юридических фактов, с которыми закон связывает возникновение права собственности у добросовестного приобретателя (сложный юридический состав).

Если признать за добросовестным приобретателем фактическую природу его позиции, то следует указать, что в качестве основания для отказа приобретения. В римском праве соответствующая ситуация разрешалась следующим образом. Добросовестный приобретатель получал владение вещью, а не держание (detentio), независимо от того, кто являлся отчуждателем вещи. Такое владельческое состояние предполагало, вопервых, возможность защиты приобретенного владения с помощью посессорных интердиктов, во-вторых, покупатель мог рассчитывать на получение права собственности по приобретательной давности267.

Что касается добросовестности, то судебная практика, как и доктрина возникновения владения, причем добросовестность обеспечивается не только происходило268. По общепринятому мнению, под добросовестностью следует См.: Слыщенков В.А. Договор купли-продажи и переход права собственности: сравнительно-правовое исследование. С. 132-133.

См.: Лукьяненко М.Ф. Оценочные понятия гражданского права: разумность, добросовестность, существенность. М.: Статут, 2010. С. 388.

понимать основательную субъективную убежденность лица в правомерности своего объективно неправомерного поведения269.

Вопрос добросовестности субъекта гражданских правоотношений является довольно сложным для его разрешения. Связано это с тем, что соответствии с конкретными обстоятельствами дела и не связанное с юридической грамотностью участников оборота. Установление порочности в действиях приобретателя может зависеть от конкретных условий, в которых заключался договор, от поведения продавца и т. д. Учитывая то, что добросовестность определяется на момент совершения сделки, в литературе справедливо отмечается, что добросовестность в действительности является атрибутом не владения, а приобретения270.

В соответствии с п. 3 ст. 10 ГК РФ добросовестность участников гражданских правоотношений предполагается в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимости от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно. К.И. Скловский указывает, что при буквальном толковании данной нормы следует, что закон устанавливает презумпцию добросовестности лишь для лиц, имеющих право. Цивилист подчеркивает, что, учитывая то, что приобретатель собственником не является, да и вообще каких-либо имущественных прав на вещь не приобретает, юридически его можно охарактеризовать не иначе как «фактического владельца». Таким образом, уважаемым автором делается вывод об обязанности доказывания своей добросовестности приобретателем, так как под защиту ставится не право271.

приобретатель обязан доказывать собственную добросовестность, но не по тем мотивам, из которых исходит уважаемый цивилист: приобретатель См.: Богданов Е.В. Категория «добросовестности» в гражданском праве // Российская юстиция. 1999.

№ 9. С.12.

См.: Скловский К.И. О виндикации права // Хозяйство и право. 2010. № 4. С. 48.

См.: Скловский К.И. Применение гражданского законодательства о собственности и владении.

Практические вопросы. М.: Статут, 2004. С. 283.

обязан доказывать свою добросовестность в силу общего правила о бремени доказывания. Кроме того, следует подчеркнуть, что в ст. 10 ГК РФ речь идет об осуществлении права, а не о его приобретении (что происходит в случае с добросовестным приобретателем). Таким образом, ссылка на ст. 10 Кодекса неудачна.

Вывод о необходимости доказывания приобретателем собственной добросовестности подтверждается судебной практикой. Несмотря на то, что в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ №10/22 добросовестный приобретатель признается собственником приобретенного имущества, в п. 38 Постановления указано на обязанность доказывания приобретателем собственной добросовестности, т. е. того, что при совершении сделки он не знал и не должен был знать о неправомерности отчуждения имущества продавцом, в частности принял все разумные меры для выяснения правомочий продавца на отчуждение приобретателя272.

Если следовать первому возможному толкованию ст. 302 ГК РФ, приведенному выше, то следует констатировать, что установленная конструкция ограничения виндикации, по сути, предоставляет защиту своего владения лицу, не имеющему какого-либо титула на вещь, т. е. незаконному владельцу, посредством заявления о своей добросовестности. Следствием отказа истцу в иске является установление (продолжение) давностного владения объектом приобретения. Причем давность в таком случае берет начало не с момента принятия решения, а с момента приобретения имущества, т. к. именно в указанный момент субъект отвечает признакам давностного владельца. Судебное решение в таком случае является См.: Супрун В.В. Влияние неосведомленности субъектов на их правовое положение в гражданском праве России: автореф. дисс. … канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2011. С. 19-20.

официальным актом, подтверждающим установившееся фактическое добросовестное владение объектом приобретения. Однако при таком подходе возникает вопрос о том, считается ли такое владение давностным, ведь с начала судебного процесса отпадает добросовестность владения, т. к.

добросовестный приобретатель узнает об отсутствии титула на вещь у отчуждателя вещи, тем самым осознавая себя в качестве незаконного владельца. Безусловно, добросовестное давностное владение продолжается, т. к. добросовестность должна устанавливаться на момент приобретения.

Основанием такого вывода является правило о том, что никто не может поменять основание приобретения собственного владения. Владение, приобретенное добросовестно, продолжает считаться добросовестным в течение всего давностного срока, если закон не устанавливает иные последствия.

приобретатель имеет фактическое обладание вещью, имеет ряд негативных последствий. Во-первых, вещь фактически выбывает из оборота, т. к.

добросовестному владельцу необходимо дождаться истечения давности, чтобы стать титульным владельцем вещи и приобрести вместе с тем возможность юридического распоряжения вещью. В случае если добросовестный владелец отчуждает вещь, то ее приобретатель также не получает статус собственника, т. к. на стороне отчуждателя отсутствует законная возможность распоряжения вещью. Во-вторых, остается неизвестной судьба собственника, которому отказано в истребовании вещи.

С одной стороны, такой субъект имеет субъективное право на вещь, с другой, практическая реализация восстановления владения законными способами отсутствует. В таком случае следует говорить о наличии «голого» права собственности, без возможности использовать весь юридический потенциал правомочий собственника.

Кроме того, согласно буквальному смыслу ст. 234 ГК РФ, давностный владелец может защищать свое владение лишь против лиц, имеющих равное по силе или слабейшее право на объект владения. Оставляя за собственником наличие субъективного права на вещь, такое лицо безусловно имеет большее по силе право, чем фактическое владение. Давностный владелец не может защищать свое владение от собственника.

Очевидно, что посредством заявления о собственной добросовестности собственника, защищает собственное незаконное владение, однако такой способ защиты нельзя назвать владельческим в силу нескольких причин.

Во-первых, защита осуществляется не в рамках требования о возврате вещи, как при классической посессорной защите, а выглядит скорее как эксцепция (возражение) против иска, исключающая удовлетворение последнего и направленная на удержание владения.

Во-вторых, различен и предмет доказывания. Защита приобретателю предоставляется, только если такой субъект докажет собственную неосведомленность по поводу отсутствия правомочий у продавца на отчуждение вещи.

Третье отличие является следствием второго и заключается в том, что посессорная защита предоставляется всякому лицу, пусть и незаконно получившему вещь. Конструкция ст. 302 ГК РФ предоставляет защиту лишь добросовестному приобретателю.

Также добросовестный приобретатель в рамках судебного процесса может выступать исключительно в качестве ответчика, т. к. именно из его незаконного владения истребуется вещь. В рамках посессорного процесса процессуальные роли субъектов будут иными.

По нашему мнению, более правильной является позиция, отраженная в Постановлении Пленума № 10/22, в котором указано на то, что добросовестный приобретатель обладает правом собственности на объект стабильности, а также современной зарубежной практике, ведь по указанию В.А. Слыщенкова, континентальные законодательства санкционировали приобретение добросовестным приобретателем права собственности от несобственника, но лишь при условии получения первым владения273. В то же время современные континентальные правопорядки расходятся в вопросе о том, является ли добросовестное приобретение первоначальным или производным способом приобретения права274.

В связи с изложенным целесообразно, как это подчеркивается в литературе, дополнить ст. 218 ГК РФ положением о приобретении предусмотренных ст. 302 Кодекса оснований для отклонения иска собственника275.

Однако толкование, данное в Постановлении Пленума № 10/22, утвержденные судебными инстанциями положения представляют собой толкование норм права. В любом случае существование двух различных точек зрения на последствия добросовестного приобретения вещи от законодательного решения указанной проблемы, ведь как правильно указывал в свое время И.А. Покровский, «никакое решение отдельного судьи не будет иметь тот авторитет, каким обладала бы норма, установленная законом»276.

Как указано в главе 1 настоящей работы, римское частное право предусматривало возможность защиты владения посредством condictio возможность применения такого иска. Учитывая то, что история знает См.: Слыщенков В.А. Договор купли-продажи и переход права собственности: сравнительно-правовое исследование. С. 134.

См.: Влиет Л.П.У. ван. Сравнительно-правовые аспекты перехода прав на движимые вещи:

классификация систем перехода прав // Ежегодник сравнительного права. 2011 / Под ред. Д.В. Дождева. М.:

Статут, 2011. С.240.

Тархов В.А., Рыбаков В.А. Собственность и право собственности. М.: Юрист, 2007. С. 184.

Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С. 103.

возможность защиты владения посредством кондикции, следует разобраться в вопросе такой возможности в рамках современного российского законодательства.

В настоящее время отношения, связанные с неосновательным обогащением одного лица за счет другого, регулируются главой Гражданского кодекса РФ. В ст. 1102 Кодекса закрепляется, что лицо, которое без установленных законом, иными правовыми актами или сделкой оснований приобрело или сберегло имущество (приобретатель) за счет другого лица (потерпевшего), обязано возвратить последнему неосновательно приобретенное или сбереженное имущество (неосновательное обогащение).

Указанная формулировка статьи позволяет сделать вывод о том, что возврат неосновательного обогащения не связан с правами на вещь лица, за чей счет произошло такое обогащение. Действительно, если встать на иную позицию, то интересы пострадавшего лица будут в значительной мере ущемлены тем, что, при отсутствии прав на утерянную вещь, такое лицо не имеет способов защиты для возврата утерянной вещи. В таком случае могут возникать ситуации, когда имущественная сфера одного лица увеличивается за счет другого лица, однако последний не вправе воспользоваться средствами гражданско-правовой защиты. Очевидно, что действующее законодательство должно исходить из возможности защиты и восстановления прав и интересов пострадавшего лица. Кроме того, необходимо учитывать взаимообусловленный характер увеличения имущественной сферы одного лица и соответствующее уменьшение имущественной сферы другого лица, что определяет необходимость справедливого восстановления положения.

В пользу того, что кондикционным иском может защищаться в том числе лицо, не обладающее вещным правом на утерянное имущество, говорит природа правоотношения, возникающего в рамках неосновательного обогащения. Правоотношения, возникающие в связи с неосновательным обогащением одного лица за счет другого, носят обязательственный характер. Вещно-правовая природа отношений обусловливает необходимость доказывания правового титула на вещь; напротив, обязательственный характер правоотношений позволяет отстраниться от доказывания прав на утерянную вещь. Так в данном случае необходимо доказать только:

1) увеличение имущественной сферы одного лица 2) за счет уменьшения имущественной сферы другого лица 3) без правового основания. Предмет доказывания составляют, таким образом, только три группы фактов, куда не входит установление правового титула на вещь.

Учитывая изложенное, следует допустить возможность защиты утраченного владения посредством кондикции в случае утраты владения неуправомоченным лицом. В то же время согласимся с мнением о том, что кондикция владения невозможна в случае смешения вещей, определенных родовыми признаками277.

В пользу мнения о возможности защиты владения посредством кондикционного иска говорит также субсидиарный характер кондикционных обязательств по отношению к специальным средствам гражданско-правовой защиты: реституции, виндикации, договорным и деликтным средствам кондикционного иска как общей защитной меры возможно лишь тогда, когда неосновательное перемещение нельзя устранить другими гражданскоправовыми способами278. Такой вывод является прямым следствием законодательного положения ст. 1103 ГК РФ о том, что, поскольку иное не установлено Кодексом, другими законами или иными правовыми актами и не См.: Гербутов В.С. Кондикция владения. К учению об обогащении по российскому праву // Вестник гражданского права. 2009. №4. С. 294 – 302.

См.: Новак Д.В. Неосновательное обогащение в гражданском праве. М.: Статут, 2010. С. 205; Новак Д.В.

Неосновательное обогащение в теории российского гражданского права // Вестник гражданского права.

2007. №1. С. 21-23; Анчишина Е.А. Обязательства вследствие неосновательного обогащения: автореф. дисс.

… канд. юрид. наук. Ижевск, 2010. С. 4.

предусмотренные главой 60 ГК РФ, подлежат применению также к требованиям:

1) о возврате исполненного по недействительной сделке;

2) об истребовании имущества собственником из чужого незаконного владения;

3) одной стороны в обязательстве к другой о возврате исполненного в связи с этим обязательством;

4) о возмещении вреда, в том числе причиненного недобросовестным поведением обогатившегося лица.

В литературе указывается на родовой характер неосновательного обогащения по отношению к видовым способам защиты279. Следует констатировать, что кондикционный иск всегда имеет место в случае увеличения имущественной сферы одного лица за счет другого без правового основания, кроме случаев, когда для этого предусмотрены специальные средства гражданско-правовой защиты.

Итак, необходимо определить условия защиты владения посредством кондикции в то время, когда специальные средства гражданско-правовой защиты не могут применяться.

Применение реституции всегда связано с совершением между правоотношения могут быть только участники сделки. Определенно при Виндикация как средство вещно-правовой защиты связана в первую очередь с защитой права собственности и других вещных прав. Однако на практике зачастую возникают ситуации, когда право собственности на вещь принадлежит одному лицу, а вещь фактически находится у другого лица.

Такие ситуации могут возникать как в случае заключения гражданскоправового договора, так и в отсутствие правового основания. ВещноСм.: Сергеев А.П. Вопросы истребования имущества из чужого незаконного владения // Проблемы гражданского права: Сб. статей / Под ред. проф. Ю.К. Толстого, проф. А.К. Юрченко, доц. Н.Д. Егорова. Л.:

Изд-во Ленингр. ун-та, 1987. С. 107-108.

правовой способ защиты всегда предопределяет наличие правового титула на вещь и его доказывание. Договорные правоотношения в принципе исключают возможность использования внедоговорных способов правовой защиты, что обусловливает применение специальных договорных способов защиты нарушенных прав и интересов. Предъявление деликтного иска возможно в случае причинения вреда другому лицу; соответственно, в случае отсутствия причинения вреда деликтный иск не имеет места.

Таким образом, условия применения кондикционного иска в защиту утраченного владения сводятся к следующему: между сторонами должна отсутствовать относительная правовая связь (между сторонами не было заключено сделки), лицо, утратившее владение, не имеет правового титула на вещь и отсутствуют условия для деликтного иска; кроме того, необходимы условия, характерные для кондикционного обязательства, указанные выше:

обогащение одного лица за счет другого без правового основания.

Следует заметить, что в советское время возникло, а в современной гражданско-правовой доктрине получило дальнейшее распространение мнение о том, что о приобретении имущества можно говорить лишь тогда, когда у приобретателя возникло право на такое имущество. По данному поводу М.М. Агарков высказывался следующим образом: «Если лицо не приобрело никакого имущественного права, то нет полученной выгоды, так как нет увеличения имущества. Поэтому простое фактическое владение вещью, без приобретения на него права, само по себе не является обогащением»280. Такое мнение сформировалось в советский период и являлось весьма распространенным281. Следствием такого мнения явился вывод о том, что предметом неосновательного обогащения вообще может явиться только приобретение вещей, определенных родовыми признаками, Гражданское право Т. 1 / Под ред. проф. М.М. Агаркова и проф. Д.М. Генкина. М.: НКЮ СССР, 1944. С.

353.

См.: Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М.:

Госюриздат, 1951. С. 211; Иоффе О.С. Избранные труды: в 4 т. Т. III. Обязательственное право. СПб.:

Юридический центр Пресс, 2004. С. 826; Толстой Ю.К. Проблемы соотношения требований о защите гражданских прав // Правоведение. 1999. №2. С. 139.

т. к. теряя свою индивидуальность, они прирастают к хозяйственной сфере получившего их лица, становясь его собственностью. В случае если неосновательного обогащения не наступает, а имеет место незаконное владение, которое может быть защищено посредством виндикационного иска, а не кондикции282.

высказывается следующим образом: «Неосновательно полученная вещь, пока потерпевшего и не может составлять «обогащения» приобретателя. Поэтому употребление в п. 2 ст. 1104 ГК термина «неосновательное обогащение»

некорректно»283. Аналогичного мнения придерживаются и некоторые другие неосновательного обогащения в принципе применим только в отношении вещей, определенных родовыми признаками, что отличает его от института Однако вещь, поступая в имущественную сферу другого лица, обеспечивает экономическую выгоду приобретателя, т. к. поступившая в фактическое обладание вещь всегда предопределяет возможность ее хозяйственного использования и извлечения экономической выгоды даже при отсутствии правового титула. В данном случае следует говорить не о правовом приобретении имущества, а об экономической составляющей категории владения и возможности хозяйственного использования вещи.

неосновательного обогащения даже в случае перехода индивидуальноСм.: Климович А.В. Кондикционные обязательства в гражданском праве: дисс. … канд. юрид. наук.

Иркутск, 2002. С. 64.

Тузов Д.О. Теория недействительности сделок: опыт российского права в контексте европейской правовой традиции. М.: Статут, 2007. С. 470.

См.: Хаскельберг Б.Л., Ровный В.В. Индивидуальное и родовое в гражданском праве. М.: Статут, 2004.

С.78; Гражданское право: Учебник. Часть вторая / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М.: Проспект, 1998. С.768; Белов В.А. Гражданское право: Общая и особенная части. С.897 и др.

определенной вещи в имущественную сферу другого лица без возникновения права собственности на вещь285.

Кульминацией данного тезиса явилось разъяснение, изложенное в Информационном письме Президиума ВАС РФ от 25.02.2014 № 165 «Обзор судебной практики по спорам, связанным с признанием договоров незаключенными»286. Так, в пункте 10 указанного Обзора судебной практики указывается на возможность истребования лицом индивидуальноопределенной вещи от другого лица, переданной им по незаключенному договору, по правилам о неосновательном обогащении. При этом, как особо подчеркивается, истец при таких обстоятельствах не обязан доказывать право собственности на вещь, т. к. отношения носят обязательственный характер, а решение по делу не устанавливает титула на вещь. Таким образом, в Информационном письме Президиума ВАС РФ от 25.02.2014 № закреплен пример кондикции владения. Отметим, что в судебной практике имущественную сферу утратившего ее лица посредством кондикции при отсутствии доказательств правового титула на данную вещь287.

законодательства возможна защита беститульного владения посредством относительных правовых связей между сторонами (отсутствие сделки), 2) отсутствие вещного права на утерянное имущество, 3) отсутствие причинения вреда (деликта), 4) увеличение имущественной сферы одного Маковский А.Л. Обязательства вследствие неосновательного обогащения (глава 60) // Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая: Текст, комментарии, алфавитно-предметный указатель / Под ред.

Поваров Ю.С. Вопросы соотношения реституционного и кондикционного требований // Журнал российского права. 2010. № 7. С. 56; Соломина Н.Г. Универсальность кондикционного обязательства в российском гражданском праве: автореф. дисс. … д-ра юрид. наук. М., 2009. С. 16.

Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25.02.2014 № 165 «Обзор судебной практики по спорам, связанным с признанием договоров незаключенными» // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2014. № 4.

См.: Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25.03.2008 № 13675/07 по делу № А12-9011/06-С39.

лица 5) за счет другого 6) без правового основания. Перечисленные особые условия применения кондикционного иска о владении не позволяют согласиться с мнением о возможной конкуренции между виндикационным иском и кондикционным иском о защите владения288.

Однако особая владельческая защита все же выгодно отличается от защиты владения посредством кондикции. Такие преимущества связаны с природой посессорного процесса, в котором невозможно петиторное возражение по поводу прав на вещи противной стороны. Кроме того, производства, т. е. отвечает (во всяком случае должен отвечать) принципу оперативности. Петиторный процесс, напротив, в значительной мере уменьшает возможность быстрого и полноценного восстановления владения.

Кроме того, кондикционный иск всегда ограничен в своем применении, что обусловлено его субсидиарным характером.

Безусловно, положительным моментом является законодательная законодательства института владельческой (посессорной) защиты, ведь такая беспрепятственного восстановления лица во владении и восстановления нарушенных интересов такого лица, что соответствует основным началам гражданского законодательства.

См.: Гербутов В.С. Обзор диссертаций на тему неосновательного обогащения // Вестник гражданского права. 2008. №2. С. 289.

Глава 4. Институт владельческой (посессорной) защиты в 4.1. Владельческая (посессорная) защита и реформа гражданского Президиумом Совета при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства была разработана и Протоколом от 18.03.2009 № 3 рекомендована к обсуждению Концепция развития гражданского законодательства о вещном праве289.

Прошло еще полтора года после тщательного рассмотрения и изучения всех предлагаемых Концепцией нововведений, и 6 декабря 2010 года на официальном сайте Высшего Арбитражного Суда РФ была опубликована первая редакция проекта изменений в Гражданский кодекс Российской Федерации290 (далее по тексту – первоначальный Проект ГК). После длительных обсуждений Концепции и первоначального Проекта ГК в Государственную Думу Федерального собрания Российской Федерации на рассмотрение поступил Проект Федерального закона № 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации». В целом можно отметить, что практически все положения Концепции были восприняты Проектом Федерального закона № 47538-6.

При выборе подхода к определению сущности владения рабочая группа по совершенствованию гражданского законодательства восприняла учение о владении как о факте, обосновывая свою позицию тем, что иначе имеется опасность смешения владения с тем или иным правом. Такой взгляд не См.: Концепция развития законодательства о вещном праве // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ.

2009. № 4. С. 102-185.

См.: Проект изменений в Гражданский кодекс РФ // Высший арбитражный суд Российской Федерации [Сайт]. URL: http://arbitr.ru/press-centr/news/31726.html гражданского права, в частности, в Германии291, Японии292, Италии293 и собственности.

В соответствии с п.1 ст. 209 Гражданского кодекса РФ в редакции Проекта Федерального закона № 47538-6 (далее по тексту – Проект ГК) владение представляет собой фактическое господство лица над объектом владения.

Вопрос об исключении animus из конструкции владения проявляет непоследовательность в ситуациях владения недвижимостью, ведь, по мысли авторов Концепции, владение возможно только в случае физического господства вещью. Согласимся с С.А. Степановым в том, что недвижимая вещь исключает господство над собой субъектов295. Если принять в качестве одного из необходимых элементов намерение владеть вещью, ситуация была бы непротиворечивой, т. к. зачастую титульные владельцы недвижимого имущества находятся на некотором расстоянии от такого недвижимого имущества в течение продолжительного периода времени, что в соответствии с буквальным толкованием п. 1 ст. 209 Проекта ГК исключает владение недвижимостью. В связи с изложенным заслуживают внимания слова А.Д. Рудокваса о том, что «в классическом праве владение рассматривалось прежде всего как постоянное проявление владельческой воли, при том, что фактический элемент владения мог и отсутствовать, будучи самой очевидной, но не единственной формой волепроявления»296. Приведенные аргументы свидетельствуют в пользу необходимости квалификации владения как неразрывного единства воли и фактического господства над вещью.

См.: Бернгефт К., Колер И. Гражданское право Германии. СПб., 1910. С. 116.

См.: Вагацума С., Ариидзуми Т. Гражданское право Японии. Книга первая. М., 1983. С. 171.

См.: Alpa G., Zeno-Zencovich V. Italian private law. Routledge-Cavendish. P. 27.

См.: Гражданский кодекс Нидерландов. Книги 2,3,5,6 и 7 / Отв. ред. Ф.Й.М. Фельдбрюге. Лейден, 2000. С.

204.

См.: Степанов С.А. Парадокс недвижимых вещей: постановка проблемы // Проблемы теории гражданского права. Вып. 2 / Институт частного права. М.: Статут, 206. С. 143.

Рудоквас А.Д. О непрерывном открытом и добросовестном давностном владении // Цивилистические исследования. Выпуск первый: Сборник научных трудов памяти профессора И.В. Федорова / Под ред. Б.Л.

Хаскельберга, Д.О. Тузова. М.: Статут, 2004. С. 154-155.

Исключая противоречивость объективной теории владения, Проектом ГК, в отличие от Концепции и первоначального Проекта, предусмотрено, что владение сохраняется до тех пор, пока владелец имеет свободный доступ к объекту владения (п. 1 ст. 209 Проекта ГК). В этом смысле сохранение владения в отношении вещей, которые находятся на расстоянии от владельца, без закрепления в составе владения элемента animus, является, по сути, вынужденной мерой, необходимой для построения устойчивой системы владения и его защиты.

Отметим, что Концепция и Проект ГК отвергают всякую возможность понимания владения в качестве субъективного права или смешения его с таковым. Именно поэтому, по мысли рабочей группы, раздел о вещных правах должен начинаться с подраздела о владении. Анализируя мотивы такого предложения, заметим, что, понимая под владением именно факт, а не право, авторы Концепции входят в противоречие со своим нововведением, что проявляется в следующем. Владение, как уже было отмечено, и Концепцией, и Проектом ГК рассматривается как фактическое состояние, взятое в отрыве от права и не смешиваемое с ним. Рабочая группа, таким образом, искусственно включает в раздел о субъективных правах нормы о фактическом состоянии. Раздел о вещных правах, исходя из названия, должен регулировать правоотношения, возникающие по поводу вещных прав.

При такой правовой регламентации мы сталкиваемся с проблемой соотношения философских категорий общего и частного. Рабочая группа, включив нормы о фактическом состоянии в главу о вещных правах, указала на владение (фактическое состояние) как на частное, а вещное право в данном случае является общим родовым понятием, которое включает в себя частное понятие владения. Таким образом, следуя логическому анализу структуры Проекта ГК, можно сделать вывод о том, что владение необходимо рассматривать в качестве частного случая вещного права, т. е.

как субъективное право, в то время как в ст. 209 Проекта ГК указано, что расположение норм о фактическом состоянии в структуре Кодекса противоречит природе владения. В данном вопросе проявляется некоторая непоследовательность рабочей группы.

Выходом из тупиковой ситуации является либо создание отдельной главы (раздела), посвященной правовому регулированию владения, с одноименным названием, которая бы предшествовала главе о вещных правах и не была бы включена в последнюю (например, расположить главу о владении после главы об осуществлении и защите гражданских прав, как это предлагается в литературе297), либо изменение названия раздела «Вещное право» на «Владение. Вещное право». Таким образом, нормы о фактическом состоянии получат логическую завершенность, а законодатель будет владения. По нашему мнению, постулируя о том, что владение является фактом, законодатель должен предусмотреть для этого соответствующую основу. Действительно, при таком нормативном закреплении все было бы логичнее. Из самого названия «Владение. Вещное право» следовало бы, что владение отделено от права и не смешивается с последним.

Итак, уяснив, что под владением понимается именно фактическое состояние, мы должны отвергнуть всякую мысль о субъективном праве и возникающем на его основе правоотношении.

законодательство института владения как фактического состояния и владельческой (посессорной) защиты принципиально важно разобраться в вопросе о том, что же действительно выступает предметом владельческой защиты.

Безусловно, на основе владения возникают частные отношения, и защищаться в судебном порядке владение должно в порядке гражданского См.: Синицын С.А. Владение и владельческая защита в гражданском праве государств континентальной Европы. М.: Статут, 2012. С. 187.

или арбитражного судопроизводства. В ст. 3 ГПК РФ указано, что заинтересованное лицо вправе в порядке, установленном законодательством о гражданском судопроизводстве, обратиться в суд за защитой нарушенных либо оспариваемых прав, свобод или законных интересов. Аналогичная норма закреплена в ст. 4 АПК РФ.

Очевидно, что лицо, утратившее владение, является заинтересованным в восстановлении фактического состояния, в котором оно бы вновь обладало вещью. Из норм ст. 3 ГПК РФ и ст. 4 АПК РФ следует, что защите подлежат только нарушенные либо оспариваемые права, свободы или законные интересы.

Следует сразу отмести всякие мысли о том, что утратившее владение вещью лицо защищает право, ведь, как мы выяснили, владение правом не является, напротив, фактическое состояние рассматривается в отрыве от субъективного права. Также, по-видимому, следует отвергнуть и мысль о том, что при защите владения защищается свобода лица, утратившего владение. По нашему мнению, предметом защиты владельческого состояния выступает интерес.

Владение представляет собой фактическое состояние, при котором лицо имеет в своем обладании вещь. Однако фактическая власть связана не только с обладанием имуществом, но и с возможностью его хозяйственного использования и фактического распоряжения. В этом смысле весьма удачно категорию владения выражает английская пословица: «Владение составляет девять десятых права»298. Обладая имуществом, владелец обычно извлекает из него полезные свойства. По нашему мнению, бесцельное обладание, особенно в условиях рыночной экономики, где играют важную роль средства производства, противоречит самой природе владения.

использования вещи и извлечения из нее полезных свойств. В ходе судебного См.: Слыщенков В.А. Отчуждение движимого имущества и виды владения // Ежегодник сравнительного права. 2011 / Под ред. Д.В. Дождева. М.: Статут, 2011. С. 326.

процесса лицо, утратившее владение, отстаивает свой интерес в дальнейшем использовании имущества и получения выгоды от обладания вещью.

Владение, взятое в отрыве от права собственности, является особым интересом лица и самостоятельным благом, именно поэтому владение подлежит защите. Являясь фактическим состоянием, владение предоставляет возможность лицу извлекать пользу из вещи так, как это может делать собственник. Таким образом, в ходе судебного разбирательства по посессорному иску защищаются хозяйственные интересы владельца. Такое суждение согласуется с мнением о том, что в судебном процессе защищаются не только права, но и законные интересы299.

опосредованного владения и фигуры владельческого слуги. Рабочая группа в своих рассуждениях пошла дальше, отказавшись от выделения, наряду с владением, держания, что сделало излишним наличие в конструкции владения элемента animus. Такое новаторское предложение видится рабочей группе достаточным для регулирования ситуаций обладания вещью, владельческой защиты300. К.И. Скловский поддерживает такие нововведения и указывает на виндикационный иск как на возможное средство защиты опосредованного владения и владения слуги301.

В то же время нельзя не отметить противоречивость такой позиции, ведь в случаях, когда собственник передал вещь на хранение или в аренду контрагенту по договору, у которого вещь впоследствии была изъята в результате самоуправных действий третьих лиц, собственник лишен возможности возвратить вещь в свое обладание посредством более простого См.: Гукасян Р.Е. Проблема интереса в Советском гражданском процессуальном праве. Саратов, 1970. С.

19-23; Гурвич М.А. Право на иск. Москва-Ленинград: Издательство Академии наук СССР, 1949. С. 137;

Крашенинников Е.А. Правовая природа охраняемого законом интереса // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2010. № 5. С. 73.

См.: Концепция развития законодательства о вещном праве. С. 108.

См.: Скловский К.И. Владение в гражданском кодексе // Закон. 2009. № 5. С. 53.

средства гражданско-правовой защиты – посессорного иска – в тех случаях, когда арендатор или хранитель не заинтересованы в предъявлении владельческого иска самостоятельно. Очевидно, что не предоставить собственнику возможность защитить утраченное владение посредством посессорного иска было бы крайней несправедливостью, в связи с чем в Гражданском кодексе РФ необходимо установить конструкцию двойного (опосредованного) владения. Вещно-правовая защита в таких случаях может не справиться с задачей возврата вещи в обладание собственника как по юридическим, так и по фактическим причинам.

Концепция выделяет четыре вида владения, среди которых: владение собственника или обладателя иного вещного права, законное владение, незаконное владение и владение для давности. Очевидно, что последний, четвертый, вид является лишним, т. к. владение для давности подпадает под категорию незаконного владения302. Такое предложение может привести к весьма негативным последствиям, когда давностный владелец передал вещь на хранение или в аренду и его давностное владение прекращается. В таком случае нет места для приобретательной давности ни для него самого, ни для держателя ввиду того, что первый уже не владеет вещью, а второй осуществляет зависимое держание303.

В данном вопросе более верной является классификация владельческих ситуаций, приведенная К.И. Скловским. Так, автор выделяет:

1) владение собственника или обладателя иного вещного права;

2) владение по воле собственника (сюда относятся, прежде всего, договоры собственника о передаче вещи) или для собственника. Такое владение сам цивилист определяет как законное;

владение не по воле собственника - незаконное владение304.

Хотя в литературе встречается мнение о том, что давностное владение (possessio ad usucapionem) в отличие от простого беститульного владения является субъективным относительным вещным правом.

См.: Рудоквас А.Д. Давностное владение как относительно-вещное право // Закон. 2009. №4. С. 149; Хвостов В.М. Система римского права. С. 71.

См.: Рудоквас А.Д. Владение и владельческая защита в Концепции развития законодательства о вещном праве. С. 45.

См.: Скловский К.И. Владение в гражданском кодексе. С. 51.

Из текста Проекта ФЗ видно, что обновленный Гражданский кодекс РФ будет различать владение законное и незаконное (ст. 213 Проекта ГК), добросовестное и недобросовестное (ст. 214 Проекта ГК).

В качестве законного владения ст. 213 Проекта ГК называет владение, которое осуществляется на основании 1) права собственности или иного вещного права, включающего в себя правомочие владения, и 2) соглашения с собственником или обладателем иного вещного права, включающего в себя правомочие владения. Таким образом, Проектом ГК предполагается различие двух титулов владения: вещного и обязательственного.

Статья 214 Проекта ГК раскрывает понятие добросовестного владения.

Так, в соответствии с указанной нормой статьи владение, осуществляемое при отсутствии оснований, предусмотренных п. 1 ст. 213 Проекта ГК, признается добросовестным, если владелец не знал и не мог знать о том, что он приобретает владение незаконно, либо о том, что основание законного владения отпало.

В данном вопросе стоит отметить, что Проект ГК совершенно правильно отграничивает понятие добросовестного владения от законного, указывая на то, что владение может признаваться добросовестным только при отсутствии правового титула на вещь. Такая конструкция является правильной и отражающей существо правоотношений, т. к. добросовестность – атрибут незаконного владения.

Кроме того, ст. 213 и 214 Проекта ГК предусмотрены правовые презумпции, в соответствии с которыми владение признается законным, пока судом не установлено иное (п. 2 ст. 213), и добросовестным, пока судом не установлено иное (п. 2 ст. 214). Очевидно, что в целях правильного применения закона следует разобраться в конкуренции указанных презумпций.

При такой законодательной конструкции, когда прямо не установлено, какая из двух презумпций подлежит первоначальному применению, стоит признать, что примат имеет презумпция п. 2 ст. 213 Проекта ГК, указывающая на предположение законности владения. В случае если в судебном процессе о защите владения ответчиком (или иным лицом, участвующим в деле) доказана незаконность владения истца, то вступает в действие презумпция п. 2 ст. 214 Проекта ГК, и владение истца презюмируется добросовестным, пока не доказано иное.

В пользу такого толкования говорит не только практическая целесообразность, но и очередность закрепления презумпций в Проекте ГК:

ст. 213, посвященная законному владению, размещена ранее ст. 214, посвященной добросовестному владению. Кроме того, если предположить, что приоритет имеет презумпция добросовестности владения и именно данная презумпция подлежит первоначальному опровержению, то такая конструкция не имеет правильной реализации, т. к. в таком случае ответчик (или иное лицо, участвующее в деле) не сможет доказать недобросовестность владения истца, не доказав при этом отсутствие правового титула.

Таким образом, презумпция законности владения является первоочередной, в то время как презумпция добросовестности владения имеет силу только в случае опровержения презумпции, закрепленной п. ст. 213 Проекта ГК.

В данном контексте следует разобраться также в вопросе о том, имеет ли значение разделение владения на виды и какое значение может иметь такая классификация в целях защиты владения.

В соответствии с п. 1 ст. 215 Проекта ГК защита владения осуществляется путем возврата вещи лицу, которое его лишилось. Право на защиту владения, согласно п. 2 ст. 215 Проекта ГК, имеет любой владелец – как законный, так и незаконный. Пунктом 1 ст. 218 Проекта ГК предусмотрено правило, по которому лицо, к которому предъявлено требование о защите владения, не может в качестве возражения ссылаться на то, что ему принадлежит право на объект владения.

Анализ нормы п. 2 ст. 215 Проекта ГК позволяет сделать вывод о том, что истцом по иску о защите владения может быть не только добросовестный незаконный владелец, но и недобросовестный незаконный владелец ввиду того, что, во-первых, понятие незаконного владения включает в себя понятия добросовестного незаконного и недобросовестного незаконного владения, а во-вторых, законопроект не указывает особо на добросовестного владельца как на активно легитимированного по посессорному иску. Смысл конструкции защиты владения состоит в том, что такая защита может быть предоставлена даже недобросовестному незаконному владельцу от самоуправства и нарушения владения со стороны третьих лиц.

Таким образом, лицо вправе защищать свое утраченное владение безотносительно к наличию титула на вещь. Предусмотренная Проектом ГК конструкция защиты фактического владения в полной мере соответствует историческим корням посессорной защиты и отражает ее специфику:

рассмотрение вопроса о праве на вещь в ходе процесса исключается.

Нормы о фактическом владении структурно находятся в подразделе «Владение» раздела 2 «Вещное право» Проекта ГК. Очевидно, что расположение норм о владении и его защите не позволяет говорить о том, что такие нормы имеют применение в отношении вещных прав, потому, что раздел о вещных правах включает в себя подраздел об общих положениях о вещных правах, который по содержанию и устанавливает общие правила регулирования вещных правоотношений. В то же время подраздел о владении должен иметь применение только в отношении фактического владения вещами.

Если предположить, что презумпции, закрепленные в п. 2 ст. 213 и п. ст. 214 Проекта ГК, действуют также в отношении вещно-правовых способов защиты (в частности, виндикационного иска), то следует сказать, что при подаче встречного виндикационного иска к истцу по владельческому иску каждый из истцов по отношению к другому будет, во-первых, являться нарушителем владения и владельцем одновременно, а во-вторых, каждое из утерянных владений истцов будет предполагаться законным по ст. Проекта ГК, что само по себе абсурдно.

Противоречивость складывающейся ситуации выражается также в случаях, когда истец по встречному виндикационному иску доказывает наличие собственного титула на вещь, нарушение владения ответчиком (истцом по посессорному иску), но не может опровергнуть презумпцию законности владения истца по иску о защите владения. При этом ответчику по виндикационному иску (истцу по владельческому иску) в судебном процессе достаточно ссылаться на презумпцию законности его утраченного владения без представления каких-либо доказательств. Поскольку для удовлетворения виндикационного иска необходимо доказать незаконность владения ответчика, то в таком случае встречный виндикационный иск не подлежит удовлетворению, т. к. презумпция законности владения истца по посессорному иску не опровергнута.

Следовательно, классификация владения на виды и выделение законного и незаконного, добросовестного и недобросовестного владения имеют институциональное (в рамках института фактического владения) значение. Классификация владения на виды не находит реализации в посессорном процессе, за исключением положений п. 3 ст. 217 Проекта ГК о том, что законный и добросовестный владелец имеют право на защиту владения независимо от срока владения. Наличие титула на вещь имеет непосредственное значение только при применении вещно-правовых способов защиты, но не в споре о защите фактического владения.

Что касается деления владения на добросовестное и недобросовестное, то такая классификация могла бы иметь юридическое значение только в том случае, если бы Проект ГК учитывал добросовестность владения при приобретении права собственности на вещь по давности владения (usucapio).

В ст. 242 Проекта ГК, регламентирующей порядок приобретения права собственности по давности владения, отсутствует указание на добросовестность владения как на один из квалифицирующих признаков.

Так, в соответствии с п. 1 ст. 242 Проекта ГК лицо, не являющееся собственником вещи, но открыто и непрерывно владеющее как своей собственной недвижимой вещью в течение пятнадцати лет либо движимой вещью в течение пяти лет, а лицо, владеющее движимой или недвижимой вещью, выбывшей из владения собственника помимо его воли, - в течение (приобретательная давность).

Как видно из анализа нормы ст. 242, Проект ГК не проводит различия в последствиях приобретения права собственности по давности владения для добросовестного и недобросовестного владельца.

добросовестного приобретения вещей (ст. 147.1, 149.3 и 241 Проекта ГК).

Однако и в указанных статьях Проекта ГК речь идет не о добросовестном владении, а о добросовестном приобретении, на что небезосновательно указывает Д.О. Тузов применительно к Гражданскому кодексу РФ в редакции, действующей в настоящее время305.

Единственное последствие презумпций ст. 213 и 214 Проекта ГК прослеживается в п. 3 ст. 217 Проекта ГК, согласно которому законный и добросовестный владельцы вправе требовать защиты своего владения независимо от времени владения вещью. В то же время п. 1 ст. 217 Проекта ГК предусмотрена обязанность истца по владельческому иску доказать факт владения вещью в течение года до нарушения, послужившего основанием для предъявления требования о защите владения. Однако и эта норма не обеспечивает классификации владения полноценную реализацию в связи со следующим.

Целью посессорной защиты, как это заявлено в Концепции развития законодательства о вещном праве306 и указывается в литературе307, является борьба с самоуправством и насилием. Однако владельческая защита не См.: Тузов Д.О. Реституция при недействительности сделок и защита добросовестного приобретателя в российском гражданском праве. М.: Статут, 2007. С. 171; Тузов Д.О. Продажа чужой вещи и проблема защиты добросовестного приобретателя в российском гражданском праве // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2007. № 1. С. 9.

См.: Концепция развития законодательства о вещном праве. С. 105.

См.: Дроздов И.А. Доклад о владении // Закон. 2011. № 1. С. 36.

достигает заявленной в Концепции цели в случаях, когда истцом является незаконный владелец, который владел вещью менее года, в то время как ответчиком по иску является также незаконный владелец, лишивший владельца вещи помимо его воли.

В конструкции, закрепленной в Проекте ГК, ответчику необходимо доказать незаконность владения истца, а также его недобросовестность. В случае, когда указанные факты ответчиком будут доказаны, в то время как истец владел вещью менее года, рабочей группой по подготовке законопроекта сформирован барьер в реализации средств посессорной защиты против нарушителя владения, который также не имеет титула на вещь. Безусловно, такая ситуация себя оправдать не может.

Особенно несправедливой кажется ситуация, когда собственник вещи не заинтересован в возврате вещи, а в борьбу за вещь в таком случае включаются по сути два незаконных владельца. Причем по буквальному смыслу Проекта ГК незаконный владелец, владевший вещью менее года, не будет иметь защиты против другого самоуправного нарушителя владения.

Деление владения на законное и незаконное, добросовестное и недобросовестное при применении владельческого иска не имеет правового значения. Наличие титула на вещь не является предметом рассмотрения в посессорном процессе, в связи с чем всякие ссылки на наличие титула исключаются a priori. В случае если ответчиком предъявлен встречный петиторный иск, то презумпции ст. 213 и 214 Проекта ГК не имеют значения, т. к. указанные нормы статей имеют применение только в отношении истца в посессорном процессе. При этом добросовестность владения также не учитывается в целях истребования вещи посредством владельческого иска.

Законность и незаконность, добросовестность и недобросовестность владения имеют отношение только применительно к петиторным способам защиты прав, но не к средствам защиты фактического владения.

Еще одним важным вопросом, на котором следует остановиться, является основание посессорной защиты. Члены рабочей группы, как видно из п. 2.8. раздела «Владение» Концепции, придерживаются относительной теории, разработанной в свое время Ф.К. Савиньи308. В то же время, по мысли Ф.К. Савиньи, нормам о посессорной защите место в системе обязательственного права, но не вещного, как это предлагается Проектом ГК.

Н.А. Бадаева указывает, что преобладающим мнением в нашей юридической науке является взгляд на цель владельческой защиты как на государством своей прерогативы разрешать имущественные споры, для пресечения всякого рода самоуправства309. Однако вопрос об обоснованности такой позиции также подлежит тщательному обсуждению, ведь, как в свое время указывал Д.Д. Гримм, «посессорные интердикты, следовательно, суть иски ex delicto. Это объяснение слишком узко»310. В этом отношении наиболее правильной видится позиция римлян, в праве которых владение защищалось, только если оно не было порочным по отношению к другой стороне процесса (nec vi nec clam nec precario alter ab altero).

Глава 14 «Защита владения» Проекта ГК предусматривает пять способов защиты фактического владения:

(рекуператорный иск) – п. 1 ст. 215;

2) путем подачи иска о прекращении действий, нарушающих владение (иск об удержании владения) – п. 4 ст. 216;

3) самозащита владения – п. 3 и 4 ст. 215;

4) обращение к уполномоченным государственным органам – п. 3 и ст. 215;

государственного органа или органа местного самоуправления – п. 7 ст. 215.

См.: Германов А.В. От пользования к владению и вещному праву. С. 203.

См.: Бадаева Н.А. Владельческая защита в гражданском праве России. С. 107.

Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права. М.: Зерцало. 2003. С. 187.

adipiscendae – интердикту об установлении владения вновь. Очевидно, что введение аналогичной конструкции отразилось бы положительно на правоприменительной практике.

Пунктом 1 ст. 218 Проекта ГК предусмотрено правило, по которому лицо, к которому предъявлено требование о защите владения, не может в качестве возражения ссылаться на то, что ему принадлежит право на объект владения.

Анализ нормы ст. 218 Проекта ГК подталкивает к мысли о том, что ответчик по посессорному иску всегда предполагается незаконным владельцем даже в случае наличия у него титула на вещь. Гражданскоправовая конструкция посессорной защиты не позволяет ответчику доказывать наличие права на вещь, а в случае если доказательства права представлены, то суд не принимает их во внимание. Таким образом, ответчик с учетом нормы п. 1 ст. 218 Проекта ГК всегда выступает в судебном процессе в качестве незаконного владельца.

Разделение владения на виды, а также закрепление презумпций законности (п. 2 ст. 213 Проекта ГК) и добросовестности (п. 2 ст. Проекта ГК) владения в системной связи с п. 1 ст. 218 Проекта ГК позволяют определить три материально-правовые формы, в которых осуществляется защита владения в соответствии с п. 1 ст. 215 и п.п. 1-3 ст. 216 Проекта ГК (рекуператорный иск).

Первой материально-правовой формой защиты владения с учетом презумпции законности владения истца, а также положения о невозможности доказывания ответчиком титула на вещь выступает петиторная форма защиты, построенная по модели виндикации, ведь в качестве истца в таком случае выступает законный владелец, а на стороне ответчика - незаконный владелец.

В соответствии со ст. 301 ГК РФ собственник вправе истребовать свое имущество из чужого незаконного владения. Согласно ст. 305 ГК РФ права, предусмотренные ст. 301 - 304 ГК РФ, принадлежат также лицу, хотя и не являющемуся собственником, но владеющему имуществом на праве оперативного управления либо по иному основанию, предусмотренному законом или договором. Это лицо имеет право на защиту его владения также против собственника.

предусматривает возможность истребования вещи из чужого незаконного владения лицом, имеющим вещный или обязательственный титул на вещь.

предъявления виндикационного иска не только собственнику, но и субъекту ограниченного вещного права, исключая при этом право на виндикационный иск для лиц, владеющих вещью на ином, кроме вещного права, титуле.

Владение, по смыслу главы 14 Проекта ГК, в материально-правовой форме виндикации защищается не потому, что ответчик самоуправно лишил владения истца, а потому, что истец является законным владельцем, в то время как владение ответчика является незаконным. Закрепление презумпции законности владения с правилом о невозможности ссылаться на наличие титула на вещь в посессорном процессе формирует, по сути, упрощенный петиторный процесс, в котором облегчением доказывания титула на вещь выступает презумпция законности утраченного владения.

В то же время материально-правовую форму виндикации защита владения проявляет только в том случае, если законность владения истца не опровергнута ответчиком.

В случае опровержения законности владения истца вступает в силу добросовестно владеющим, а на стороне ответчика также выступает незаконный владелец. В таком случае защита владения приобретает черты гражданском законодательстве закреплен в п. 2 ст. 234 ГК РФ.

В соответствии с п.1 ст. 234 ГК РФ лицо - гражданин или юридическое лицо, - не являющееся собственником имущества, но добросовестно, открыто и непрерывно владеющее как своим собственным недвижимым имуществом в течение пятнадцати лет либо иным имуществом в течение пяти лет, приобретает право собственности на это имущество (приобретательная давность). Согласно п. 2 ст. 234 Кодекса до приобретения на имущество права собственности в силу приобретательной давности лицо, владеющее имуществом как своим собственным, имеет право на защиту своего владения против третьих лиц, не являющихся собственниками имущества, а также не имеющих прав на владение им в силу иного предусмотренного законом или договором основания.

Таким образом, в качестве истца по иску, предусмотренному п. ст. 234 ГК РФ, выступает добросовестный владелец вещи, а ответчиком – лицо, не имеющее титула на вещь и нарушающее владение истца.

Схожая конструкция защиты давностного владельца предусмотрена в Проекте ГК. В то же время ст. 242 Проекта ГК исключает признак добросовестности у давностного владельца, что позволяет применять названное средство гражданско-правовой защиты и недобросовестному владельцу.

Однако классической формой защиты давностного владения все же остается Публицианов иск, истцом по которому выступает именно добросовестный владелец.

Системный анализ ст. 214, 215, п.п. 1-3 ст. 216 и ст. 218 Проекта ГК позволяет сделать вывод о том, что в случае опровержения законности владения истца владельческий иск выступает в качестве Публицианова иска.

Наконец, третьей материально-правовой формой защиты владения является в чистом виде посессорная защита, которая проявляется в случае последовательного опровержения ответчиком презумпции законности и добросовестности владения истца. Петиторные формы защиты в судебном процессе устраняются, а требование о защите владения принимает классическом виде предоставляется всякому, пусть даже и незаконному, владельцу от нарушения его владения независимо от наличия титула на вещь у нарушителя владения.

В случае, если ответчик опроверг презумпции п. 2 ст. 213 и п. 2 ст. Проекта ГК, на стороне истца выступает незаконный недобросовестный владелец, а на стороне ответчика – нарушитель владения, который также является незаконным владельцем. В данном случае владение возвращается истцу вследствие формальных оснований: самоуправного нарушения владения истца помимо его воли. При этом отсутствие титула на вещь у истца не имеет юридического значения.