«кызы ОБРАЗ ДЖЕНТЛЬМЕН КАК ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫЙ ФЕНОМЕН: КОГНИТИВНЫЙ И КОММУНИКАТИВНО-ПРАГМАТИЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ ...»

В данном контексте реализован прием замещения: лексема footnotes употребляется вместо ожидаемой explanations, что отсылает читателя к характеристикам письменной речи, но не устной, как в этой ситуации.

Зачастую подобные метафоры возникают как результат окказионально реализованной лексической сочетаемости не только самих лексем, но и целых клишированных выражений.

“Spode’, I said, unmasking my batteries, ‘I know your secret!” «Спод, – сказал я, – выкладывай свои намерения. Я знаю твой секрет»

“Spode may have ceased to be a danger to traffic, but that doesn’t alter the fact that Stiffy still has the notebook”. – «Спод мог бы перестать быть угрозой, но это не меняло факта о том, что у Стиффи все еще была та самая записная книжка». В макроконтексте охарактеризована ситуация, связанная не с тем, что персонаж Spode представляет угрозу дорожному движению, а с тем, что он не будет создавать помехи в осуществлении планов другого героя. В другом случае, опасаясь укуса собаки, герой просит надеть на неё поводок:

“Would it be asking too much of you to attach a stout lead to his collar, thus making the world safe for democracy?” – «Не доставит ли Вам особых хлопот накинуть поводок на собаку, чтобы сохранить демократию в стране?»

Тексты Вудхауза отличаются эмоциональностью и экспрессивностью, которые создаются за счет реализации различных приемов языковой игры.

Автор сближает самые различные предметы и явления, отчасти обращаясь к приему обманутого ожидания. Тем самым, образы Вудхауза обладают практически неограниченным когнитивным потенциалом. В частности, метафоры, свойственные индивидуально-авторскому стилю писателя, предстают как микромодель его концептуальной картины мира.

Частотны для текстов Вудхауза окказиональные неологизмы:

“… on the morrow, after a tossing-on-pillow night…”;

«В след за боем подушек…»

“I wasn’t surprised. I have already alluded to the effect that over-the-topof-the-pince-nez look of old Bassett…”;

«Я не был удивлен. Я уже упоминал то впечатление от старого Бассета, которое мне довелось получить через пенсне»

“…What you noticed more was his face, which was square and powerful and slightly moustached towards the center”;

«Что больше всего меня привлекло, так это его квадратное, мощное лицо с ухоженными усами»

“I mean to say, I remembered now that I had come out without my umbrella, and yet here I was, beyond any question of doubt, umbrellaed to the gills”.

«Я имею в виду, что сейчас вспомнил, что уходил без зонтика, а сейчас вне всякого сомнения, полностью экипирован».

При анализе текстов нами встречены лексемы и выражения, отличающиеся особой экспрессивностью за счет нарушения лексикосемантической сочетаемости, характерной для узуса:

to de-chair oneself – выбраться из обломков стула, который сломался под вами;

to de-helmet policemen – стянуть с головы полицейского шлем (обесшлемить);

to find oneself de-Wickhamed – обнаружить, что человек по фамилии Wickhame больше не находится с вами в одной комнате;

to re-snitch – стащить вещь, которая уже была стащена.

Подобные слова, их сочетания и целостные высказывания создают определенные трудности в адекватном переводе на русский язык текстов Вудхауза: то, что в оригинале представляется лингвистической находкой, в русском переводе становится непонятным и странным для восприятия.

Например, для русского языка почти не применима конверсия, тогда как в английской языковой системе это весьма продуктивный способ словообразования. Именно поэтому словообразовательные инновации – окказиональные неологизмы Вудхауза невозможно адекватно перевести на русский язык, не нарушив жесткие правила словообразовательных моделей.

“What makes you think that?’ I asked, handkerchiefing my upper slopes which had become considerably bedewed” (“Jeeves in the Offing”).

«Что заставляет тебя думать так?» — спросил я, вытирая лоб»

“There was a distant sound of eh- yes- here- I- am- what- is- it- ing…”;

“I tut- tuted sympathetically…”;

“So you informed me”, he said, pince- nezing me coldly”.

«Слышался отчетливый звук эй-да-я-здесь…»

«Так ты мне сообщил», — сказал он невозмутимо, глядя на меня через пенсне»

Довольно частотны случаи, когда Вудхауз использует продуктивные модели английского языка для создания окказиональных неологизмов.

“A glance up and down the passage having apparently satisfied him that it was, for the moment, Spodeless” (т.е. в коридоре не было персонажа по имени Spode). – «Оглядев проход сверху вниз, это, очевидно, удовлетворило его, так как в тот момент Спода не было рядом».

Представляется, что такие индивидуально-авторские неологизмы являются своего рода микротексты благодаря компрессии информации, репрезентированной с их помощью. С их помощью читатель имеет возможность судить о лингвистических и писательских способностях Берти Вустера.

Одним из излюбленных приемов Вудхауза следует считать перифраз, который представляет собой замену номинации предмета, человека, явления указанием на его, как правило, наиболее характерные признаки, благодаря Экспрессивный потенциал перифраза почти всегда достаточен для осуществления суггестии в коммуникативном акте, однако Вудхауз придает насыщенную экспрессивность данному распространенному приему, применяя его при создании неожиданных коммуникативных ситуаций, характер которых закономерно влияет на речевое оформление. Одним из показательных случаев использования перифраза в текстах Вудхауза служат контексты, характеризующие манеру обращения Бертрама Вустера к своей тете Далии. Каждый раз, обращаясь к ней, Вустер использует перифраз:

“I understood, aged relative, that you wished to confer with me…”;

«Я понял, мой старый родственник, что ты хочешь переговорить со мной…»

“Push along into the dining-saloon, my fluttering old aspen’, I said”.;

«Пойдем в столовую, моя дрожащая осинка, – сказал я»

“Frightfully sorry I couldn’t come and see you, old ancestor’, I said”;

«Я дико извиняюсь за то, что не смог Вас навести, мой старый прародитель»

“I took her hand and pressed it soothingly. “Tell me, old fever patient”, I said, “what, if anything, are you talking about?”;

«Я нежно взял ее руку и крепко ее сжал: «Скажи мне, больной, зараженный лихорадкой, — сказал я, — если уж на то пошло, то о чем ты говоришь?»

“I winced a little. ‘No need to make a song about it, old flesh and blood”;

«Я вздрогнул. Ничего особенного здесь нет, моя плоть и кровь»

“Say on, old thicker than water,’ I said”.

«Продолжай, закадычный друг» — сказал я.

Вудхауз обычно использует перифраз с нейтральной экспрессией в реализованы посредством устойчивых клишированных словосочетаний, закрепленных в узусе.

“Whether Madeline Bassett, on entering the marital stage, would go to such an awful extreme, I could not say…”;

«Пойдет ли Мэделин Бассет на такую ужасную крайность, вступая в брак»

“I thought you had gone to the Working Man’s Institute, to tickle the ivories (to play piano);

«Я думал, что ты уехал в Институт Воркин Мэн, чтобы хорошо играть на пианино».

“That Harold Pinker, a clerk in Holy Orders, a chap who buttons his collar at the back…” «Этот Гарольд Пинкер, клерк из Холли Ордерз, парнишка, который застегивает воротник сзади».

Для английского джентльмена характерна склонность к эвфемизации речи, которая реализуется в смягчении выражений или даже замалчивании.

Подтверждением данному тезису служит следующий пример, в котором вместо имплицитно присутствующих в семантическом пространстве лексемы crazy (чокнутый) и выражения to be sent to a mental clinic, употреблены два перифраза с тем же значением.

“Тhen you’ll be in a position to go to Upjohn and tell him that Sir Roderick Glossop, the greatest alienist in England, is convinced that Wilbert Cream is round the bent and to ask him if he proposes to marry his daughter to a man who at any moment may be marched off and added to the membership list of Colney Hatch” (“Jeeves in the Offing”). – «Потом у тебя будет возможность поехать к Апджону и рассказать ему, что сэр Родерик Глоссоп, самый знаменитый психиатр в Англии, убежден, что Уилберт Крим не в своем уме и спроси его, неужели он даст согласие на то, чтобы его дочь вышла замуж за человека, которого в любой момент могут отправить в Колни Хэтч».

Оборот round the bend, характерный для разговорного стиля и закрепленный в узусе, имеет значение mad (сумашедший), фраза be marched off and added to the membership list of Colney Hatch, в которой упомянуто расположение известной психиатрической клиники недалеко от Лондона, отсылают читателя к совершенно определенной интерпретации конкретной коммуникативной ситуации, создавая, тем самым, ассоциативное пространство контекста. Таким способом автор акцентирует внимание читателя на имплицитном смысле высказываний, используя ограниченный набор экспрессивынх средств.

“What ghastly garbage he used to fling at us when we were serving our sentence at Malvern House!” – «Какие отвратительные слухи он о нас распускал, когда мы учились вместе в Молверн Хауз». Устойчивое выражение to serve sentence означает undergo a period of imprisonment имеет значение «отбывать наказание в тюрьме». Поскольку Вудхауз с его помощью характеризует школьные годы, читателю становится понятно, что время, проведенное в Маlvern House, не представляет собой радостное детское воспоминание.

В текстах Вудхауза нередки случаи контаминации различных приемов языковой игры для достижения максимального экспрессивного эффекта.

Яркой иллюстрацией может служить следующий фрагмент, в котором описана комната:

“…for at Brinkly, as at most country houses, any old nook or cranny is considered good enough for the celibate contingent”. — «Дом Бринкли, как и большинство загородных домов, хорошее место для неженатого гостя».

Перифраз лексемы room создается с помощью использования части идиоматического выражения search every nook and cranny (искать повсюду), сelibate contingent составлено из слова celibate (неженатый мужчина, обычно священник, давший обет безбрачия) и contingent (воинское подразделение, эскадра кораблей)и предстаёт как перифраз single guest (одинокий гость).

Сочетание элементов различных функциональных стилей и сфер употребления тех или иных слов и их сочетаний создают необходимый коммуникативный и эстетический эффект: в данном случае один из компонентов представляет собой религиозный термин, второй – военный, в сочетании они создают карикатурно-возвышенный эквивалент сочетания unmarried guest (неженатый гость).

Речь Бертрама Вустера характеризуется частотным употреблением вводных конструкций, которые обладают экспрессивным потенциалом ввиду возможости выразить определенную субъективную модальность и, тем самым, подчеркнуть отношение персонажа или автора к определенной сюжетной ситуации (уверенность, сожаление, сомнение и пр.). “As it turned out, I was one of his (мирового судьи – прим. авт.) last customers for a couple of weeks later he inherited a pot of money from a distant relative and retired to the country. That, at list, was the story that had been put about. My own view was that he had got the stuff, by striking like glue to the fines. Five quid here, five quid there – you can see how it would mount up over a period of years”. – «Как оказалось, я был один из его мировых судей на несколько недель, затем он унаследовал деньги от своего дальнего родственника и уехал за город. По крайней мере, так рассказывают. Но я лично считаю, что он получил эти деньги благодаря своей бережливости. Пять фунтов здесь, пять фунтов там – вот и увидишь, сколько можно насобирать за столько лет». Берти Вустер с помощью вводной конструкции at list выражает недоверие к честности мирового судьи. Ситуативная ирония и комизм становится более ясной ввиду того, что говорящий был оштрафован этим судьей, как он считает, несправедливо.

Портрет героя Вудхауз создает с помощью приемов лексического повтора и ретроспекции: «Ретроспекция является, в сущности, своеобразным повтором – повтором мысли. Она порождается содержательнофактурной информацией, дает возможность переосмыслить эти факты в новых условиях с учетом того, что было сказано до ретроспективной части. В процессе ретроспективного анализа событий и фактов происходит изменение субъективно-оценочного плана» (Походня, 1989: 70-71).

Бертрам Вустер всегда характеризует себя (нередко даже в третьем лице) разнообразно, но только с позитивной оценкой. “…it would have taken a far less astute observer than Bertram to fail to read what was passing in Pop Bassett’s mind”; «…не обязательно быть проницательным наблюдателем, чтобы не понять, какие мысли были в голове у Попа Бэссета».

“I was astounded at my keenness of perception…”; – «Я был поражен своей остротой восприятия»

“The Woosters are brave, but not rash”; – «Несмотря на то, что Вустеры храбры, они не безрассудны»

“I gave him one of my looks”; – «Я посмотрел на него в привычной для себя манере»

“It has often been said that disaster brings out the best in the Woosters”; – «Часто говорили о том, что беда на руку была Вустерам»

“I turned to the intruder and gave him long, level stare, in which surprise and hauter were nicely blended”. – «Я повернулся к незваному гостю и долго и пристально смотрел на него, с удивлением и навязчивой идеей во взгляде».

многочисленные аллюзии и цитаты, которые относимы к трем группам: 1) библейские и мифологические аллюзии (… not just ordinary spikes, as used by Jael the wife of Heber…); 2) аллюзии к литературным текстам (…some great moment in a Greek tragedy, where somebody is stepping high, wide and handsome, quite unconscious that all the while Nemesis is at his heels…); 3) аллюзии к известным личностям и событиям истории и современности (…he was getting was a sort of a cross between Robert Taylor and Einstein…). При этом библейские аллюзии характерны, в основном, для речи Бертрама Вустера, две другие группы аллюзий присущи речи Дживза.

К цитациям, аллюзиями и реминисценциями по своим сущностным признаками примыкают контаминирование в одном контексте лексем, их сочетаний и целостных высказываний, которые относимы к различным функциональным стилям, а также смешение речевых регистров.

Сочетание элементов различных функциональных стилей – излюбленный прием Вудхауза. Индивидуально-авторский стиль данного писателя основан на смешении различных стилей, что, прежде всего, отражается в уникальной способности Вудхауза создавать точные речевые портреты своих героев. Наиболее яркие случаи находим в диалогах Вустера и его камердинера Дживза, т.к. именно в этих фрагментах эксплицированы неформальная манера речи хозяина и формальная – его слуги.

‘You agree with me, Jeeves, that the situation is a lulu?’ ‘Certainly, a somewhat sharp crisis in your affairs would appear to have been precipitated, sir.’ «Ты согласен со мной, Дживз, что ситуация превосходная?»

«Конечно, небольшой кризис в Ваших делах будет выглядеть вполне форсированным».

Лексика текста постоянно претерпевает то возвышение, то снижение в диапазоне от сленга до поэтизмов.

В речи Вустера также нередко встречается столкновение стилей.

Например, к владельцу антикварной лавки он обращается так: “Learn, O thou of unshuffled features and agreeable disposition,’ I said, for one likes to be civil, ‘that the above Travers is my uncle. He sent me here to have a look at the thing. So dig it out, will you? I expect it’s rotten.” — «Учись ты на очевидных деталях и на соответствующем положении, — сказал я, — так как каждому хочется быть образованным, как, например, мой дядя Трэверс, о котором я уже говорил. Он послал меня сюда, чтобы я присмотрелся к некоторым вещам. Беги отсюда со всех ног. Как мерзко это». Герой, начав с высокого поэтического “Learn, O,thou”, переходит затем к нейтральному стилю (“He sent me here…”) и заканчивает разговорным “so dig it out…”.

Другой пример:

“At the sight of this bespectacled bird, a pang of compassion shot through me, for a glance was enough to tell me that he was not abrest of stop-press event.

There were visible in his demenour none of the earmarks of a man to whom Stiffy had been confiding her plans. His bearing was buoyant, and I exchanged a swift, meaning glance with Jeeves. Mine said ‘He little knows!’ and so did his”. – «При виде девушки в очках сострадание пронизывало меня, одного взгляда было достаточно для меня, что он не был в рубрике сенсации. Его поведение ничем не отличалось от человека, которого Стиффи посветила в свои планы.

Его манера держать себя не оставляла никаких сомнений в этом, Дживз и я обменялись быстрыми, но выразительными взлядами. Мой взгляд говорил:

«Он мало что знает» и так оно было на самом деле». В данном примере представлено многоуровневое взаимодействие элементов различных стилей:

высокое книжное слово в сочетании со элементом сленга – despectacled bird;

литературно маркированный фразеологизм a pang of compassion;

профессионализм stop-press event, принадлежащий к сфере газетного бизнеса; американизм demeanour; поэтическая инверсия ‘He little knows’.

Рассмотрим специфику речи Дживза как речи a gentleman’s gentleman – «джентльмена на службе джентльмена, камердинера». Для образа Дживза характерны следующие черты его речевого портрета: 1) использование только литературного языка; 2) обилие книжной лексики; 3) неопределенность речи; 5) обилие эвфемизмов; 6) наличие цитат. Опишем названные черты подробнее.

Речь Дживза создает возможность представить его характер: это человек широко образованный, начитанный, это внимательный и вежливый камердинер, в любое время готовый помочь своему хозяину. Отрывок из диалога Дживза и Берти Вустера репрезентирует эти качества:

“Jeeves”, I said, “Do you know what?” “Do you know whom I saw last night?” “J. Washburn Stoker and his daughter, Pauline.” “Indeed, sir?” “They must be over here.” “It would seem so, sir.” “Awkward, what?” “I can conceive that after what occurred in New York it might be distressing for you to encounter Miss Stroker, sir. But I fancy the contingency need scarcely arise.”(1) «Дживз, — сказал я. — Знаешь что?»

«Ты знаешь, кого я видел прошлой ночью?»

«Дж. Уошборна Стоукера и его дочь, Паулину.»

«В самом деле, сэр?»

«Они, должно быть, живут где-то здесь поблизости»

«Похоже на то, сэр»

«Неловко правда, но от чего?»

Я могу понять, что после того, что произошло в Нью-Йорке, поэтому для Вас может быть это печально встретить мисс Строукер, сэр. Но я догадываюсь, что случайность не совсем подходящее здесь слово».

Внимательно выслушав своего хозяина, Дживз оценивает встречу Берти Вустера с бывшей невестой и ее отцом с собственных позиций.

Употребление в его речи лексемы “encounter” и фразы “contingency need scarcely arise” свидетельствует о качественном уровне образованности камердинера, о его приверженности к книжной лексике как отличительной черте речи начитанных людей. Однако именно это качество создает неопределенный и уклончивый характер речи Дживза, что подталкивает Берти Вустера к переспрашиванию слуги, т.к. возникает определенное недопонимание между коммуникантами. Вустер обычно просит своего камердинера передать ту же мысль более просто и понятно.

Ситуативная ирония и комический эффект создаются здесь за счет мены коммуникативных ролей и обманутого ожидания читателя: Дживз изъясняется утрированно правильным, педантичным литературным английским языком, тогда как его хозяин зачастую использует весьма специфический «society slang» («слэнг высшего общества»). Примечательно, что Вудхауз прибегает к сопоставлению коммуникативного репертуара этих героев в каждой из ситуаций их общения: любая реплика, произнесенная одним, тут же «переводится» другим на более понятный последнему язык.

Так, в одном из диалогов Берти и Дживз обсуждают камердинера одного из родственников мистера Стокера:“I saw a good deal of his personal attendant when we were in New York. A man named Benstead.” “He was potty, wasn’t he?” “Certainly extremely eccentric, sir.” (“The Code of Woosters”: 40) присмотреться к его личному сопроводителю, которого звали Бенстенд.

– Он помешанный, не так ли?

– Он невероятно эксцентричен, сэр».

Характеристика слуги, данная Берти, имеет оттенок разговорности (potty), Дживз же употребляет литературное выражение “extremely eccentric”, тем самым переключая стилистические регистры и усиливая экспрессию и суггестию данного диалога.

Обсуждая чувства лорда Чаффнелла к Паулине Стокер, слуга и хозяин также реализуют коммуникативные стратегии, задействуя компоненты различных функциональных стилей. Дживз считает, что пока лорд Чаффнелл находится в худшем финансовом положении, чем его предполагаемая супруга, он никогда не предложит Паулине Стокер заключить с ним брак.

Реакция Берти, который называет своего друга “silly ass”, смягчена функциональному стилю – “hyper-quixotic”: “I would not have ventured to employ precisely that term myself, sir, but I confess that I regard his Lordship’s attitude as somewhat hyper-quixotic.” (“The Code of Woosters”: 42). – Я бы сам не отважился использовать именно этот термин, сэр, но хочу признаться, что я расцениваю отношение его светлости как чересчур идеалистическим.

Речь Дживза в целом характеризуется употреблением книжной лексики и структур, которые применимы, прежде всего, в письменной речи. О решении Паулины Стокер искать помощи у Берти в доме он оценивает так:

“She had already decided to seek refuge in your house, sir. I did nothing more than hazard the opinion that you would do all that lay in your power to assist her.” (“The Code of Woosters”: 104). – «Она уже решила искать убежище в Вашем доме, сэр. Мне ничего другого не оставалось, как осмелиться предположить, что Вы сделаете все, что в Ваших силах, чтобы посодействовать ей в этом».

Присутствие в данном фрагменте книжных выражений “to seek refuge”, “hazard the opinion”, “ all that lay in your power to assist her” демонстрирует усиленное внимание героя к манере и смыслу собственной речи, что в целом уточняет характеристику этого персонажа как обладающего хорошим уровнем образования и использующего только нормативный вариант английского языка. Кроме того, для речи Дживза характерны усиленная метафоризация и эвфемизация, поэтому одной из важных черт его языковой личности становится некоторая уклончивость и неопределенность речи.

Такой экспрессивный эффект создается за счет особых синтаксических структур и словосочетаний с нарушенной узуальной лексико-семантической сочетаемостью. Так, вместо прямого наименования чувства влюбленности лорда Чаффнелла в Паулину Стокер, Дживз подробно и витиевато описывает эту эмоцию:

“I am, of course, aware that his Lordship is experiencing for the young lady a sentiment deeper and warmer than that of ordinary friendship.” (“The Code of Woosters”: 39). –Конечно, я знаю, что его светлость испытывает более глубокие и теплые чувства, чем просто чувство дружбы.

Другой случай употребления Дживзом поэтических речевых средств зафиксирован нами в его повествовании о разрыве помолвки сэра Родерика и тети лорда Чаффнелла: “The affection which her Ladyship felt for sir Roderick was instantaneously swept away on the tidal wave of injured mother love.” (“The Code of Woosters”: 157). – «Та привязанность, которую ее светлость ощущала к сэру Родерику, мгновенно исчезала из-за травмированной материнской любви».

Эвфемизмы в речи Дживза служат для смягчения выражений, что в целом характерно для английской лингвокультуры. Например, когда Берти жалуется своему камердинеру на то, что одна из горничных не пустила его в дом, Дживз отвечает: “And by an unfortunate coincidence she and the cook, at the moment of your arrival, had just been occupying themselves with the Ouija board – with, I believe, some interesting results.” (“The Code of Woosters”: 150).

– «Но к печальному стечению обстоятельств, она и повар занимались любовными утехами, когда ты приехал». Читателю совершенно ясно, что повар и горничная вряд ли были заняты спиритическим сеансом, например, когда Берти постучал в дверь поместья. Но обозначить ситуацию прямой вербализацией не позволяют камердинеру его вежливость и воспитанность, что обусловливает использование эвфемизма “had just been occupying themselves with the ouija board”, который дополнительно акцентирует комизм и реализует потенциал языковой игры.

Характеристика речевого портрета Дживза была бы неполной без анализа процесса цитации в его коммуникативном репертуаре. Это один из комического эффекта в текстах Вудхауза. С одной стороны, эти принципы базируются на контрасте контекста и самой цитаты, с другой – на эффекте «неузнавания» Берти Вустером самых разных цитат, употребляемых постоянно его камердинером. Именно цитаты создают ситуативную иронию, отсылая читателя к осмыслению уровня общей культуры и образованности Дживза. Например, на реплику своего хозяина “what’s done is done” Дживз отвечает пространной цитатой из известного стихотворения персидского поэта Омара Хайяма: “The moving finger writes and, having writ, moves on, nor all your piety and wit can lure it back to cancel half a line, nor all your tears wash out a word of it.” (“The Code of Woosters”: 159). – «Написав однажды, они продолжают писать и ни благочестие, ни ум не могут стереть последнюю строку и даже слезы смыть слова из строк». Цитация дополнена в речи Дживза частотным употреблением латинизмов (arbiter elegentiarum, sine qua non, in statu quo, minutae и т.п.), которые характеризуют данного героя как бы с двух сторон – как глубоко начитанного человека и как образ, который создается с помощью гротеска. Один из диалогов камердинера и его хозяина, в котором они обсуждают поведение Родерика Глоссопа и внезапную перемену, произошедшую в его отношении к подопечному тетушки лорда Чаффнелла, Дживз употребляет крылатое латинское выражение “tempora mutantur, nos et mutanur in illis”(“The Code of Woosters”: 152), что означает:

«времена меняются, и мы меняемся вместе с ними».

литературного языка иногда не способствует реализации коммуникативных целей высказываний: обилие книжной, поэтической лексики и сложных синтаксических структур зачастую делает речь данного персонажа неясной, требующей дополнительных разяъснений для других героев. Цитация, латинизмы и элементы литературного стиля манифестируют образованность Дживза, его ум, приверженность ценностям английской лингвокультуры, его коммуникативные компетенции, причем его языковая личность может быть охарактеризована как склонная к эвфемизации, с помощью которой Вудхаузу удается создать ситуативную и авторскую иронию по отношению к данному персонажу. С помощью этих приемов автор создает образ слуги, во многом гротескный, более умного и образованного, чем его хозяин. Такая интерпретация образа слуги, во многом классическая, дополняет образ джентльмена, выявляя важные черты его личности и уточняя его семантику в сферах британской и русской лингвокультур.

ВЫВОДЫ

1. Изучение динамики развития образа «джентльмен» в британской лингвокультуре позволяет утверждать, что в период Второй мировой войны он утрачивает свою семантику и функциональность. В разговорном варианте английского языка лексема “gentleman” чаще всего встречается в парламентских речах, политических дебатах, теле- и радио дискуссиях, при официальных переговорах политического, юридического, коммерческого характера в качестве формального обращения (52%). На втором месте по частотности употребления как в официальной, так и неформальной коммуникации является значение слова “gentleman” выражающее принадлежность к мужскому полу (38%). В ХХ в. образ «джентльмен» как реконцептуализацию: качества личности, кодекс чести и манеры, ставшие ключевыми для окончательного формирования образа и сделавшие его столь популярным во всем мире, постепенно приобретают ироническую оценочность, т.к. становятся архаичными.

2. Материал, представленный в British National Corpus, Корпусе английского языка, позволяет судить о функционировании образа «джентльмен» и его семантическом наполнении в текстах художественных, публицистических, разговорных, устных, датируемых XI – ХХI вв. В первой группе — текстах XIX — начала XX века (до 1925 года) можно выделить следующие компоненты понятийного наполнения образа «джентльмен»

(вербализованного лексемой «джентльмен» и ее производными): «особое поведение» и «джентльмен как мужчина». Часть примеров, акцентирующих семантический компонент «происхождение», относится к английскому джентльмену. Во второй группе — текстах XX (с 1925 года) — XXI века выделяются следующие компоненты понятийного наполнения образа «джентльмен»: «человек, выделяющийся своим поведением»;

«порядочность»; «интеллигентность»; «галантность, внешний вид»;

«этикетное обращение»; «английское дворянское происхождение»; «особое поведение, отношение к женщине». Изучение материала, представленного в Национальном корпусе русского языка, показывает, что образ «джентльмен»

в русском языке частотен в художественных и мемуарных текстах. Русская языковая картина мира квалифицирует образ «джентльмен» как маркёр инокультуры, что проявляется при анкетировании русскоязычных респондентов. Образ «джентльмен» как основа лингвокультурного концепта начинает оформляться уже в XIII в., ядерными значениями в нем выступают «благородное происхождение» и «материальное состояние». Семантический и когнитивный потенциал образа углубляется за счет «наращения смысла», расширения набора значимых признаков «джентльменства», основным среди которых становится понятие о манерах и внутренних качествах джентльмена.

Концепт gentleman представлен именем gentleman, а также рядом синонимов и производными лексемами: gent (усечение основы) и gentleman’s gentleman (редупликация).

3. В русской лингвокультуре концепт «джентльмен» возникает, по всей видимости, в начале XIX в. Лексема четко маркирована семой «Великобритания», в первом значении отмечается социальный статус и этико-поведенческие характеристики. Во втором значении присутствует расширение: вообще человек и его этико-поведенческие характеристики.

Стоит отметить, что ни в одном из центральных лексикографических исследований русского языка не фиксируется сема «происхождение». В русском языке существуют и устойчивые словосочетания на базе лексемы джентльмен: держаться, одеваться джентльменом, джентльменский вид, джентльменская наружность, джентльменские манеры.

4. Сопоставление характеристик образа gentleman/джентльмен с помощью лексикографических данных, отражающих компоненты русской и английской национальных конептосфер, указывает на:

1) более нагруженную и информативную понятийную основу (слой) в английском языке, так как лингвокультурный феномен первоначально сформировался в английской лингвокультуре;

2) общим в английской и русской лингвокультурах является семантический комплекс «человек» + «хорошее воспитание» + «манеры».

3) в английской культуре подчеркивается семантический компонент «происхождение»;

4) в русской лингвокультуре имя концепта и образа называет человека с особыми качествами (благородства, галантности), но не указывает на его происхождение и социальный статус; а производные лексемы и устойчивые выражения, вербализующие русский концепт «джентльмен», могут иметь статус просторечных и называть лиц, относящихся к субкультурам общества.

5. Данные лингвистического эксперимента позволяют сделать вывод о том, что образ джентльмена в англоязычной лингвокультуре более поверхностен, чем в русской, т.к. акцентируются только внешние и материальные качества личности, и упускается из виду большинство индивидуальных черт характера и специфики воспитания. Русскоязычные респонденты отражают в своих ответах образ такого джентльмена, который сам по себе личность, не бросающаяся в глаза, а имеющая главные свои благожелательное и учтивое отношение к женщинам. Образ «джентльмен»

коннотации: это мужчина, обязательно с яркой внешностью и материально обеспеченный, остальные его качества оказались не такими важными.

Исследуя такое качество, как «отношение к женщинам», мы выявили, что востребованными в современных условиях у русскоязычных респондентов оказались следующие частные реализации отношения к женщинам (в нравственность и порядочность, умение ухаживать, материальная поддержка, предоставление свободы выбора. Особо следует выделить ценностносмысловые доминанты образа «джентльмен» в ответах русскоязычных респондентов при описании черт характера, моральных качеств и ценностей.

Данные лингвистического эксперимента показывают, что носители русской лингвокультуры большее внимание уделяют характеристике эмоциональных состояний. В целом образ «джентльмен» характеризуется некими особыми качествами, различающимися в зависимости от ценностных доминант каждой культуры. В то же время джентльмен в обеих культурах обладает лучшими качествами, отделяющими и выделяющими его среди обычных мужчин – «не-джентльменов».

репрезентации образа «джентльмен» показал, что и Дживзу, и Вустеру противопоставляется образу хозяина, а дополняет его, демонстрируя отсутствующие у дворянина личностные качества или усиливая достоинства.

Образ джентльмена, созданный П.Г. Вудхаузом в художественных текстах, возможно описать формулой: a gentleman + a gentleman’s gentleman = a true gentleman, в которой a gentleman – джентльмен крови, дворянин, a gentleman’s gentleman – джентльмен на службе джентльмена, камердинерджентльмен, что позволяет представить целостный образ истинного джентльмена. Этот образ узнаваем, соотносится с представлением об элите британской культуры, манифестирует её ценности, что подчеркивает этнокультурную специфику британской лингвокультуры. В то же время анализ текстов о Дживзе и Вустере показывает характерную для британской лингвокультуры тенденцию: трансформацию реального образа джентльмена как обобщенного типа личности в идиллический тип, в фикцию.

7. В ходе анализа речевого портрета Бертрама Вустера были выявлены следующие черты: 1) клише; 2) окказиональные преобразования фразеологизмов и словосочетаний; 3) возникновение новых переносных сочетаемости; 4) новообразования окказионального характера; 5) перифраз;

6) лексические повторы и ретроспекция; 7) вводные конструкции; 8) аллюзии и цитаты; 9) столкновение стилей. Речевой портрет Дживза как a gentleman’s литературного языка; 2) обилие книжной лексики; 3) неопределенность речи;

5) обилие эвфемизмов; 6) наличие цитат. Цитация, латинизмы и элементы литературного стиля манифестируют образованность Дживза, его ум, коммуникативные компетенции, причем его языковая личность может быть охарактеризована как склонная к эвфемизации, что определяет наличие как ситуативного, так и авторского видов иронии в текстах Вудхауза. Образ специфику его личности, что углубляет когнитивный и коммуникативнопрагматический потенциал образа «джентльмен» в британской и русской лингвокультурах.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Определенные представления о мире, конкретные обстоятельства, знаниия о социокультурных и исторически значимых событиях в жизни конкретного этноса и человечества в целом детерминируют возникновение и функционирование различных мыслительных образований, прежде всего, образов и концептов. Этнокультурный компонент является обязательным в структуре образа, что диктует обращение к изучению различных экстралингвистических факторов в рассмотрении лингвокультурного феномена. В настоящем исследовании образ изучается с позиций лингвокультурологии, прежде всего, как репрезентация наиболее значимых, ценностно и эмоционально окрашенных компонентов лингвокультурного концепта. Кроме того, лингвокультурологический аспект исследования даёт возможность прогнозировать развитие той или иной мыслительной структуры в целом, её место и роль в национальной и универсальной картинах мира. В этом смысле неоспорима актуальность изучения концептов как составляющих концептуальных картин мира, а образов – как компонентов национальной и индивидуально-авторской концептосфер.

представляет собой лингвокультурный феномен, в котором приоритетным слоем является образный слой. Это связано с тем, что образ «джентльмен»

репрезентирует обобщенный тип личности, поведение которого, в том числе и речевое, выражает яркие и узнаваемые характеристики определенной социальной группы, свойственной, прежде всего, британской культуре.

Образ «джентльмен» репрезентирует коллективные представления о личностях, о собирательных образах, аксиологически и эмоционально значимых для нации и человечества в целом.

В когнитивной лингвистике исследование проблем образа как составляющей концепта связано с определением набора иерархически упорядоченных образоформирующих систем — под образом понимают ментальную единицу сознания, обобщенное представление некоторого объекта или класса объектов. Процесс развития образа условно может быть представлен как два взаимообусловленных этапа: сенсорно-перцептивное отражение действительности и представление, в котором образ обретает три важных свойства – обобщенность, дифференцированность и устойчивость.

На уровне понятийного мышления образы вербализуются и находят свое выражение в концептах, которые фактически «классифицируют»

действительность, сводя разнообразие наблюдаемых и воображаемых явлений к чему-то единому. Как только сознание фиксирует выделенный признак, а предмет познания получит имя, которые приложимо к любому члену родового класса, за самим именем закрепляется знаковая функция – внутренняя форма его значения. Таким путем происходит мгновенная, скачкообразная перекодировка образа в концепт.

Образ «gentleman» начинает складываться в XIII в., в обязательном порядке включая в свой состав характеристики «благородное происхождение» и «материальное состояние». Динамика развития образа на протяжении следующих столетий закономерно предполагает обогащение его содержания новыми семантическими компонентами, ключевым среди которых является понятие о манерах и внутренних качествах джентльмена. К концу XVII в. образ представлен двумя основными вариантами: благородный джентльмен и изящный джентльмен и, окончательно сложившись к концу XIX столетия, обретает форму «истинный джентльмен», вдохновляя известнейших британских писателей на создание разнообразных литературных вариантов данного образа.

Исследование показывает, что в гендерной системе джентльмен – это джентльменский этос. Как и образ рыцаря, образ джентльмена имеет социальные корни, поскольку его первоначальный смысл связан с представление о человеке благородном, «из хорошей семьи».

Сопоставление лексикографического образа джентльмена в русской и английской традиции указывает на следующее:

1) имя концепта «джентльмен» представлено в английском языке более полисемантичным словом, так как имя концепта и слово сформировались в английской культуре;

2) общее в семантической структуре имени концепта «джентльмен» в английской и русской лингвокультурах — это семантические компоненты «человек» + «хорошее воспитание» + «манеры»;

3) в английской культуре в семантической структуре имени концепта «джентльмен» подчеркивается семантический компонент «происхождение»;

4) в русской лингвокультуре в семантической структуре имени концепта «джентльмен» подчеркивается семантический компонент «благородство», «галантность», а семантические компоненты, указывающие на происхождение и социальный статус, нивелированы.

Одной из важных составляющих в ходе изучения образа и концепта является метод изучения корпусов текстов, позволяющий выявить специфику лингвистических феноменов в языке и речевой деятельности:

грамматические, лексические функции слов, коррелятивные связи с другими лексемами и пр., с одной стороны, и частотность определенных речевых репрезентаций в определенных жанрах, с другой.

С целью анализа концепта “gentleman” в британской и русской лингвокультурах ХХ века в рамках исследования использованы данные Британского национального корпуса British National Corpus, а также Национальный корпус русского языка.

Полученные данные подтверждают результаты нашего анализа динамики развития концепта “gentleman” по данным лексикографии, где отмечается, что после второй мировой войны он утрачивает свою семантику и функциональность. По данным British National Corpus в разговорном варианте языка слово “gentleman” чаще всего встречается в парламентских, речах, политических дебатах, теле- и радиодискуссиях, при официальных переговорах политического, юридического, коммерческого характера в качестве формального обращения (52%). На втором месте по частоте употребления, как в официальной, так и неформальной коммуникации является значение слова “gentleman”, репрезентирующее такой когнитивный признак, как «принадлежность к мужскому полу» (38%).

Анализ показывает, что в ХХ в. образ джентльмена в британском языковом сознании подвергся значительной реконцептуализации.

Внутренние качества, кодекс чести и манеры, ставшие ключевыми для окончательного формирования образа и сделавшие его столь популярным во всем мире, становятся чем-то архаичным.

В письменном варианте английского языка также наблюдаются подобные тенденции. Подавляющее большинство случаев употребления слова “gentleman” приходится на официальные стенографические отчёты о заседаниях обеих палат Британского парламента в качестве традиционного устоявшегося обращения к его членам.

Изучение корпуса текстов русского языка показывает, что образ «джентльмен» частотно представлен в художественной литературе, а также в мемуарах. При этом самым частотным является употребление в устойчивой фразе «леди и джентльмены», а после выхода фильма «Джентльмены удачи»

— в одноименном русском фразеологизме. В идеологически окрашенных кинофильмах советской эпохи слово «джентльмен» указывало на принадлежность к англоязычному капиталистическому миру В ходе исследования проведены лингвистические эксперименты среди русскоговорящих и англоязычных респондентов. Анализ данных, полученных в ходе экспериментов, показал, что большинство русскоязычных респондентов делало акцент на таких качествах, как «отношение к женщинам», «эмоциональное состояние», «черты характера, моральные качества и ценности». Англоязычные респонденты при описании образа джентльмена делали акцент на таких качествах, как «схожесть с образом кинозвезды», «материальный достаток» и «физические качества».

Материал показывает, что характеристики образа джентльмена различным образом представлены в лингвокультурах, что свидетельствует о разной ценности, которую они имеют в глазах носителей русского и английского языков.

характеристике эмоциональных состояний. В образе джентльмена ярко выражены положительные эмоции: с одной стороны, это свидетельствует о том, что русскому мужчине-джентльмену свойственны эти эмоции, а с другой, о том, что проявляется нехватка этих качеств у мужчин, так как изначально само слово «Gentleman» английского происхождения, и логично предположить, что большее количество представителей этого образа находится в Англии.

В ответах англоязычных респондентов выделяются следующие доминанты — схожесть с образом кинозвезд, материальный достаток джентльмена, благородное происхождение, физические качества и внешность, черты характера, моральные качества и ценности, умственные способности.

Мнение английских респондентов сводится к тому, что эталоном красоты являются не только красивые и опрятные мужчины, но и мужчины, поведением схожие на кинозвезд и материально обеспеченные. Наибольшее количество ответов при определении образа джентльмена входит в тематический блок «Схожесть с образом кинозвезды», которую можно охарактеризовать как приоритетную.

В ходе исследования установлено, что практически полностью утрачивает свое значение в современных условиях характеристика образа джентльмена «благородное происхождение», которая включает такие дополнительные значения, как «право на герб», «принадлежность к знатному роду / нетитулованному мелкопоместному дворянству / аристократии», «отсутствие необходимости работать», которые очень редко встречаются в ответах информантов не в прямом виде, а только намеками.

Ответы англичан незначительно отличаются от ответов русских при описании эмоций джентльмена и его отношения к женщине, просто их было значительно меньше, чем у русских. Это качество для англичан имеет значительно меньшее значение.

Образ английского джентльмена как лингвокультурный феномен отражает признаки как реально существующих людей (персонажей британской истории), так и героев художественной литературы, театра и кинематографа. В образах Вустера и Дживза (произведения П.Г.Вудхауза) мы находим узнаваемое и широко распространенное представление об английском джентльмене, которому свойственны определенные понятийные и ценностные характеристики по следующим параметрам: 1) благородное происхождение и социальный статус; 2) материальное благосостояние; 3) род занятий; 4) образование; 5) увлечения и спорт; 6) личностные качества;

7) отношение к женщине; 8) манеры и привычки.

Анализ соответствия личностных особенностей героев Вудхауза традиционному образу английского джентльмена показывает, что Дживзу, как и Вустеру, присущи черты истинного джентльмена. Образ слуги не противопоставляется образу хозяина, а дополняет его, демонстрируя отсутствующие у дворянина личностные качества или усиливая его достоинства.

Образ джентльмена, созданный П.Г. Вудхаузом, можно описать в формуле: a gentleman + a gentleman’s gentleman = a true gentleman, в которой a gentleman – джентльмен крови, дворянин, a gentleman’s gentleman – джентльмен на службе джентльмена, камердинер-джентльмен в единстве образуют целостный образ истинного джентльмена.

Этот образ является узнаваемым образом представителя высшего общества британской культуры, выражающим ценности элиты британского общества, подчеркивающим национально-культурное своеобразие британской лингвокультуры. В то же время анализ саги о Дживзе и Вустере показывает следующую тенденцию, характерную для британской лингвокультуры: превращение реального образа джентльмена как обобщенного типа личности в идиллический, иллюзорный тип, а в конечном счете – в фикцию.

П.Г. Вудхауз не высмеивает высший класс и таких его представителей, как джентльмен и его слуга, а, напротив, защищает их в свойственном для представителя британской культуры стиле – самоироничном и полусерьезном.

художественной литературы показывает, что оценочные характеристики концепта «джентльмен» как в британской, так и в русской культурах представляют собой баланс различных оценочных векторов, идущих от разных социальных групп (элита общества и народ) и этнокультурных сообществ (британского и русского).

1. Алефиренко Н.Ф. Концепт и значение в жанровой организации речи:

Когнитивно-семасиологические корреляции // Жанры речи: Сборник научных статей. Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 2005. Вып.4. Жанр и концепт. 438 с.

2. Алефиренко Н.Ф. Лингвокультурология. Ценностно-смысловое пространство языка. М.: Флинта, 2010. 288 с.

3. Алефиренко Н.Ф. Спорные проблемы семантики: Монография. М.:

Гнозис, 2005. 326 с.

4. Аникин В.П. Теория фольклора: Курс лекций. 2-е изд., доп. М.: Книжный дом «Университет», 2004. 432 с.

5. Апресян Ю.Д. Избранные труды: В 2-х т. М.: Школа «Языки русской Т II. Интегральное описание языка и системная лексикография. 767 с.

6. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Вопросы языкознания. 1995. №1. С. 37-67.

7. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка. Учеб. для вузов. 4-е изд., испр. и доп. М.: Флинта: Наука, 2002. 384 с.

8. Арутюнова Н.Д. Аксиология в механизмах жизни и языка // Проблемы структурной лингвистики. М.: Наука, 1984. С. 5-23.

9. Арутюнова Н.Д. Образ: (Опыт концептуального анализа) // Референция и проблемы текстообразования. М.: Наука, 1988. С. 117-129.

10. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999.

896 с.

11. Арчахова Н.В. Интерпретация концепта «джентльмен» в романах Э.М.

Форстера // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов:

Грамота, 2009. № 2 (4). C. 42-44.

12. Аскольдов С.А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М., 1997. С.267-279.

13. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка. Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 1996. 104 с.

14. Бабушкин А.П., Жукова М.Г. Перевод реалий в свете проблем когнитивной семантики // Проблемы культурной адаптации текста. Воронеж, 1999. С. 11-13.

15. Баранов А.Н. Аксиологическая стратегия в структуре языка (паремиология и лексика) // Вопросы языкознания. 1989. № 3. С. 74-91.

16. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет.

М.: Худож. лит., 1975. 502 с.

17. Бенвенист Э. Общая лингвистика / Под ред., с вст.ст. и комм. Ю.С.

Степанова. М.: «Прогресс», 1974. 446 с.

18. Бескоровайная Г.Т. «Джентльмен» как ключевое слово в романах английских писателей XIX века и его роль в раскрытии семантического поля // Homo communicans III. Под ред. Кристины Янашек, Йоланты МитурскойБояновской. Szczecin (Польша), 2013 С. 39-45.

19. Богин Г.И. Модель языковой личности в её отношении к разновидностям текстов: Автореф. … докт.филол.наук: 10.02.19. Л., 1984. 310 с.

20. Богин Г.И. Переход смыслов в значения // Понимание и рефлексия. Ч.2.

Тверь, 1994. С. 8-16.

21. Бонч-Осмоловская А.А. Конструкции с «дативным субъектом» (опыт корпусного исследования на материале русского языка): Автореф. … канд.

филол. наук: 10.02.01. М.: МГУ, 2003. 30 с.

22. Борев Ю.Б. Эстетика. Изд. 4-е, доп. М., Политиздат, 1988. 496 с.

23. Борисова Е.Б. О содержании понятий «художественный образ» и «образность» в литературоведении и лингвистике // Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 35 (173). Филология.

Искусствоведение. Вып. 37. С. 20-26.

24. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Концепт долга в поле долженствования // Логический анализ языка. М., 1991. С. 14-21.

25. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира. М.:

Языки русской культуры, 1997. 576 с.

26. Валгина Н.С. Теория текста: учебное пособие. М.: Логос, 2004. 280 с.

27. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М.: Языки русской культуры, 1999. 780 с.

28. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов. М. :

Языки славянской культуры, 2001. 288 с.

29. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.: Русские словари, 1996. 30. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Лингвострановедческая теория слова.

М.: Русский язык, 1980. 320 с.

31. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Национально-культурная семантика русских фразеологизмов // Словари и лингвострановедение: Сб.ст. М.:

Русский язык, 1982. C.89-98.

лингвострановедческие концепции: лексического фона, рече-поведенческих тактик и сапиентемы / Под ред. и с послесл. Ю.С. Степанова. М.: Индрик, 2005. 1040 с.

33. Виноградов В.В. О теории художественной речи. М.: Высшая школа, 1971. 240 с.

34. Виноградов В.В. О языке художественной прозы: Избранные труды. М.:

Наука, 1980.

35. Виноградов В.В. Слово и образ // Стилистика, теория поэтической речи, поэтика. М.: Изд-во АН СССР, 1963. С. 94-129.

36. Винокур Г.О. О языке художественной литературы. М.: Высшая школа, 1991. 448 с.

37. Винокур Г.О. Филологические исследования: Лингвистика и поэтика. М.:

Наука, 1990. 452 с.

38. Войшвилло Е.К. Понятие как форма мышления: логико-гносеологический анализ. М.: Изд-во МГУ, 1989. 239 с.

39. Волков И.Ф. Теория литературы. М.: Просвещение, Владос, 1995. 256 с.

40. Воркачев С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт:

становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // Филологические науки. М., 2001. № 1. С. 64-72.

41. Воркачев С.Г. Счастье как лингвокультурный концепт. М.: ИТДГК «Гнозис», 2004. 236 с.

42. Воробьев В.В. Лингвокультурология. М.: РУДН, 2008. 336 с.

43. Воробьев В.В. Лингвокультурологическая парадигма личности. М.: Издво РУДН, 1996. 196 с.

44. Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М.: Искусство, 1991. 367 с.

45. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.:

Едиториал УРСС, 2004. 320 с.

46. Гвенцадзе М.А. Коммуникативная лингвистика и типология текста.

Тбилиси: Изд-во Тбилисского ун-та, 1986. 324 с.

47. Гвишиани Н. Контрастивные исследования современных языков и корпусная лингвистика // Филологические науки. 2004. № 1. С. 59-71.

48. Гвоздев В.В. Парадигматические отношения в пословичном фонде // Филологические науки. 1982. № 4. С.44-49.

49. Глухих В.М. Приемы лаконичности в пословицах и поговорках // Русский язык в школе. 1996. № 2. С.76-80.

50. Гумбольдт Вильгельм фон. Избранные труды по языкознанию. М.:

Прогресс, 1984. 369 с.

51. Гумбольдт В. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985. 452 с.

52. Демурова Н.М. Портрет английского джентльмена между двумя мировыми войнами (рассказ У.С. Моэма «В львиной шкуре») // Одиссей.

Человек в истории. 1994. С. 219-231.

53. Евтушенко О.В. Художественная речь как инструмент познания. М.:

Языки русской культуры, 2010. 552 с.

54. Жинкин Н.И. Язык. Речь. Творчество. М.: Лабиринт, 1998. 366 с.

Психолингвистические исследования слова и текста. Тверь: Изд-во Твер. гос.

ун-та, 2002. С. 5-18.

Методологические проблемы когнитивной лингвистики / Под. ред. И.А.

Стернина. Воронеж: ВорГУ, 2001. С. 36-46.

американском языковом сознании (ассоциативный эксперимент) // Вестник Искусствоведение. Выпуск 19. № 9 (110), Челябинск: Изд-во ЧелГУ, 2008а.

С. 40-45.

посвященный 10-летию филологического факультета. Благовещенск:

Амурский государственный университет, 2008б. С. 73-82.

59. Залесова Н.М. Концепт «джентльмен» в языке и культуре американцев XIX века // Россия-Восток-Запад: Проблемы межкультурной коммуникации:

Материалы 3-й международной научной конференции, посвященной Году русского языка в России, Году Китая в России, 200-летию российскоамериканских дипломатических отношений. Владивосток, 5 – 7 апреля г. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2007а. С. 11-13.

исследование ядерного слоя // Образовательное пространство России:

проблемы взаимодействия языков и культур. Материалы региональной научно-практической конференции. Благовещенск, 2006а. Благовещенск:

Изд-во АмГУ, 2006. С. 50-52.

61. Залесова Н.М. Репрезентация концепта «джентльмен» в американской лингвокультуре // Вестник АмГУ, № 34, Благовещенск: Изд-во АмГУ, 2006б.

С. 60-62.

62. Залесова Н.М. Специфика концепта «американский джентльмен» (по данным анализа художественных произведений второй половины девятнадцатого века) // Современные проблемы взаимодействия языков и культур. Материалы международной научно-практической конференции. В 2-х ч. Ч.1. Благовещенск: Изд-во АмГУ, 2008в. С. 162-166.

63. Залесова Н.М. Формирование и восприятие образа джентльмена в языке и культуре США. Автореф….канд.филол.н.: 10.02.04. М., 2009. 23 с.

64. Залесова Н.М. Формирование образа джентльмена в лингвокультуре лингводидактики: теоретический и методологический аспекты: материалы научно-практической конференции. В 2-х ч. Ч. 1. Благовещенск: Изд-во БГПУ, 2007б. С.195-198.

65. Захаров В.П. Корпусная лингвистика. СПб.: СПбГУ, 2005. 48 с.

66. Зверев А. Вудхауз, Берти, Дживз и я // Книжное обозрение. 19 июня. М., 1999. C. 25.

67. Змиевская Н.А. Оценочность в языке и речи // Стилистические стратегии текстообразования: Сб.науч.тр. Вып. 399. М., 1992. С.51-56.

68. Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М.:

Наука, 1982. 366 с.

«Петрополис», 1997. 205 с.

70. Карасик А.В. Лингвокультурные характеристики английского юмора:

Автореф. дис.... канд. филол. Наук: 10.02.04. Волгоград, 2001.23 с.

71. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность:

культурные концепты. Волгоград – Архангельск. 1996. С. 3-16.

72. Карасик В.И. О категориях лингвокультурологии // Языковая личность:

проблемы коммуникативной деятельности. Волгоград, 2001. С. 3-16.

73. Карасик В.И. Лексические индексы социального статуса человека в английском языке // Функционально-семантические аспекты языковых единиц разных уровней: Сб. науч. тр. Брянск, 1992. С.30-44.

74. Карасик В.И. Оценочная мотивировка, статус лица и словарная личность // Филология. 1994. № 3. С.2-8.

75. Карасик В.И. Язык социального статуса. М.: Ин-т языкознания РАН, 1992. 330 с.

76. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград:

Перемена, 2002. 477 с.

77. Карасик В.И., Дмитриева О.А. Лингвокультурный типаж: к определению понятия // Аксиологическая лингвистика лингвокультурные типажи / Сб.

науч. тр. / Под ред. В.И. Карасика. Волгоград, 2005. С. 5-25.

78. Карасик В.И., Слышкин Г.Г. Лингвокультурный концепт как единица исследования // Методологические проблемы когнитивной лингвистики / Под. ред. И.А. Стернина. Воронеж: ВорГУ, 2001. С. 75-79.

79. Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. М.: Наука, 1976. 355 с.

80. Караулов Ю.Н. Предисловие. Русская языковая личность и задачи её изучения// Язык и личность. АН СССР, Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова;

отв. ред. Д. Н. Шмелев. М.: Наука, 1989. С. 3-8.

81. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. 264 с.

82. Кобозева И.М. «Смысл» и «значение» в «наивной семиотике» // Логический анализ языка. Культурные концепты. М., 1991. С. 183-186.

83. Кобозева И.М. Немец, англичанин, француз и русский: выявление стереотипов национальных характеров через анализ коннотаций этнонимов // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9, Филология. М., 1995. № 3. С. 102-116.

84. Кожинов В.В. Слово как форма образа // Слово и образ. Сб. статей.

Состав. В. В. Кожевникова. М.: Просвещение, 1964. 286 с. С. 3-52.

85. Козеняшева Л.М. Лингвопоэтические средства создания образа слуги в английской литературе XIX–XX веков. Автореф. …канд. филол.наук:

10.02.04. Самара, 2006. 22 с.

86. Колесов В.В. Концепт культуры: образ-понятие-символ // Вестн. СПб. унта. Сер. 2, История, языкознание, литературоведение. СПб., 1992. Вып. 3. С.

30-40.

функционально-семиологическое исследование прилагательных – обозначений светлого и тёмного в современных русском и французском языках: Диссертация... докт.филол.наук : 10.02.19. Иркутск, 2006. 412 с.

88. Колшанский Г.В. Соотношение субъективного и объективного факторов в языке. М.: Наука, 1975. 230 с.

89. Кончакова С.В. Проблема национальной идентичности в позднем творчестве Ч. Диккенса. Дисс. … канд. филол.наук: 10.01.03. Тамбов, 2011.

224 с.

90. Кравченко А.В. Когнитивный горизонт. Иркутск: Издательство БГУЭП, 2008. 320 с.

91. Красавский Н.А. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингвокультурах: Монография. Волгоград: Перемена, 2001. 495 с.

92. Красных В.В. Структура коммуникации в свете лингвокогнитивного подхода (коммуникативный акт, дискурс, текст): автореф. дис.... д-ра филол.

н. М.: Моск. гос. ун-т им. М. В. Ломоносова, 1999. 74 с.

93. Кубрякова Е.С. Когнитология, «антропоцентризм», «языковая картина мира» и проблемы исследования лексической семантики // Этнокультурная специфика речевой деятельности: Сб.обзоров. М.: ИНИОН РАН, 2000. С. 8Кубрякова Е.С. Об одном фрагменте концептуального анализа слова память // Логический анализ языка. Культурные концепты / Под ред. Н.Д.

Арутюновой. М., 2008. С. 85-91.

95. Кубрякова Е.С. Язык и знание. М.: Рос. академия наук. Ин-т языкознания.

М.: Языки славянской культуры, 2004. 560 c.

96. Кузнецов А.М. От компонентного анализа к компонентному синтезу. М.:

Наука, 1986. 128 с.

97. Кузнецова Анна В. Феномен билингвального художественного текста:

семантико-прагматический статус // Вестник ПГЛУ. Пятигорск, 2012. № 1. С.

80-84.

98. Кузнецова Анна В. Художественный текст в когнитивной парадигме:

семантическое пространство и концептуализация // European social science journal. Рига. Москва. 2011, № 5. С. 155-161.

99. Кулагина (Муравьева) М.Г. Английская аристократия первой половины XVIII века: класс или сословие? // Вестник всеобщей истории. СПб., 1997. С.

31-52.

100. Кулагина (Муравьева) М.Г. Рождение и воспитание детей в среде английской аристократии в XVII-XVIII веках // Вестник всеобщей истории.

СПб., 1999. С. 64-93.

101. Кульба А. Заговор снобов // Первое сентября. № 34. М., 2004. C.5.

102. Куркина Л.Я. Герменевтика, эстетика, язык // Филос. и социол. мысль.

Киев, 1990. № 2. С. 91-102.

103. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М.:

Педагогика-Пресс,1994. 608 с.

104. Леонтьев А.А. Психологическая структура значения // Семантическая структура слова. М.: Наука,1971. С. 7-19.

105. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // ИАН СЛЯ. 1993. Т.52, № 1. С. 5-12.

106. Логический анализ языка. Языки эстетики: Концептуальные поля прекрасного и безобразного/ отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Индрик, 2004. 107. Лосев А.Ф., Шестаков А.П. История эстетических категорий. М.:

Искусство, 1965. 374с.

108. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М: Искусство, 1970.

384 с.

109. Маковский М.М. Язык – Миф – Культура. Символы жизни и жизнь смыслов. М.: Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова, 1996. 330 с.

110. Мамардашвили М. Кантианские вариации. М.: Аграф, 1997. 320 с.

111. Маслова В.А. Когнитивная лингвистика. М.: ТетраСистемс, 2004. 112. Маслова В.А. Лингвокультурология. Учебное пособие для студ. высш.

учеб. заведений. Изд. 2-е, стеротип. М.: Издательский центр «Академия», 2001. 208 с.

113. Маслова В.А. Homo lingualis в культуре. М.: Гнозис, 2007. 320 с.

114. Мыркин В.Я. Понятие vs. концепт; текст vs. дискурс; языковая картина действительности и моделирования языковой картины мира: Материалы Междунар. науч. конф. / Отв. ред. Т.В. Симашко. Архангельск: Поморский гос. ун-т, 2002. 185 с. С. 46-47.

115. Нерознак В.П. От концепта к слову: к проблеме филологического концептуализма // Вопросы филологии и методики преподавания иностранных языков. Омск, 1998. С. 80-85.

116. Одинцова М.П. Человек как вселенная: образ «целого» и «части» в языковой картине мира // Человек. Культура. Слово: Мифопоэтика древняя и современная. Омск, 1994. Вып.2. С. 73-80.

117. Падучева E.B. Динамические модели в семантике лексики. M.: Языки славянской культуры, 2004. 608 c.

118. Падучева Е.В. Семантические исследования (Семантика времени и вида в русском языке). М.: Языки русской культуры, 1996. 464 с.

119. Палашевская И.В. Концепт «закон» в английской и русской лингвокультурах: Автореф.... канд. филол. наук: 10.02.20. Волгоград, 2001.

24 с.

120. Переверзев В.Ф. Основы эйдологической поэтики // Переверзев В.Ф.

Гоголь. Достоевский. Исследования. М.: Советский писатель, 1982. 515 с.

121. Пименова М.В. Предисловие // Введение в когнитивную лингвистику / Под ред. М.В. Пименовой. Кемерово, 2004. Вып. 4. 208 с. С. 3-10.

122. Пименова М.В. Эволюция функциональной системы лексических антропологический аспект исследований. Н. Новгород, 1997. С. 58-63.

лингвокогнитивной терминологии // Введение в когнитивную лингвистику:

Учебное пособие / Отв. ред. М.В. Пименова. Кемерово: ИПК «Графика», 2004. 207с. (Серия Концептуальные исследования». Вып. 4). С. 12-43.

124. Попова З.Д., Стернин И.А. Семантико-когнитивный анализ языка.

Воронеж: Изд-во “Истоки“, 2007. 252 с.

125. Постовалова В.И. Мировоззренческое значение понятия «языковая картина мира» // Анализ знаковых систем. История логики и методологии науки. Киев,1996. С.31-32.

126. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. М.: Наука. 1968. 127. Потебня А.А. Эстетика и поэтика. М.: Искусство, 1976. 614 с.

128. Походня С.И. Языковые виды и средства реализации иронии. Киев:

Наукова думка, 1989. 128 с.

129. Савицкий В.М. Английская фразеология: проблемы моделирования.

Самара: Изд-во Самарск. ун-та, 1993. 172 с.

130. Свиридов Я. Приемы комического в языке произведений П.Г. Вудхауза // www.wodehouse.ru 131. Сентенберг И.В. Языковая личность в коммуникативнодеятельностном аспекте // Языковая личность: проблемы значения и смысла.

Волгоград, 1994. С. 14-24.

132. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.:

Прогресс,1993. 656 с.

133. Сепир Э. Положение лингвистики как науки // Звегинцев В.А. История языкознания XIX века в очерках и извлечениях. Ч.2. М., 1960. С.231-255.

134. Серебренников Б.А., Кубрякова Е.С., Постовалова В.К., Телия В.Н., Уфимцева А.А. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира.

М.: «Наука», 1988. 216 с.

135. Слышкин Г.Г. Лингвокультурные концепты прецедентных текстов. М.:

Academia, 2000. 141 с.

136. Слышкин Г.Г. Лингвокультурные концепты и метаконцепты. Дисс.

…докт. филол.наук: 10.02.19. Волгоград, 2004а. 323 с.

137. Слышкин Г.Г. Лингвокультурный концепт как системное образование // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия “Лингвистика и межкультурная коммуникация”, 2004б. № 1. С. 29-34.

138. Слышкин Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. М.: Academia, 2000. 128 с.

139. Слышкин Г.Г. Текстовая концептосфера и её единицы// Языковая личность: аспекты лингвистики и лингводидактики: Сб. науч.тр. Волгоград:

Перемена, 1999. С. 18-26.

140. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики / Пер. с фр. А.М. Сухотина. М., 1933. 278 с.

141. Степанов Ю.С. «Слова», «понятия», «вещи». К новому синтезу в науке о культуре // Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов.

М., 1995. С. 5-25.

142. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка: Семиотические проблемы лингвистики, философии, лингвистики. М.: Наука, 1985. 335 с.

143. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. М.: Языки русской культуры, 2001. 990 с.

144. Степанов Ю.С. Концепт «причина» и два подхода к концептуальному анализу языка - логический и сублогический // Логический анализ языка. М., 1991. С. 5-14.

145. Степанов Ю.С., Проскурин С.Г. Смена «культурных парадигм» и её внутренние механизмы // Философия языка: в границах и вне границ.

Харьков, 1993. С. 13-36.

146. Стернин И.А. Значение и концепт: сходства и различия // Языковая личность: текст, словарь, образ мира. Сб. статей. М.: Изд-во РУДН, 2006. с. С. 485-495.

147. Стернин И.А., Розенфильд М.Я. Слово и образ. / Под. ред И.А.

Стернина. Воронеж: «Истоки», 2008. 243 с.

148. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М.: Языки русской культуры, 1996. 149. Фреге Г. Мысль: логическое исследование // Философия, логика, язык.

М., 1987. С. 18-47.

150. Френсис У.Н. Проблемы формирования и машинного представления большого корпуса текстов // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1983. Вып. 14: Проблемы и методы лексикографии. С. 334-352.

эпистемология? // Язык и наука конца 20 века. М., 1995. С. 74-117.

152. Фрумкина Р.М. Концепт, категория, прототип // Вопросы политологии.

М., 1992(2). С. 28-43.

153. Фрумкина Р.М. Концептуальный анализ с точки зрения лингвиста и психолога: (Концепт, категория, прототип) // НТИ / ВИНИТИ. Сер. 2, Информ. процессы и системы. М., 1992. № 3. С. 1-8.

154. Худяков А.А. Концепт и значение // Языковая личность: культурные концепты. – Волгоград – Архангельск: Перемена, 1996. С. 97-103.

155. Цивьян Т.В. Концепт языкового союза и современная балканистика:

Науч. докл. д-ра филол. наук. РАН. Ин-т славяноведения и балканистики. М., 1992. 46 с.

156. Черимисина М.И. Лингвистика и культура// Наука и её место в культуре. Новосибирск, 1990. С. 180-190.

157. Чернейко Л.О. Базовые понятия когнитивной лингвистики в их взаимосвязи // Язык, сознание, коммуникация: Сб. статей / Отв. ред. В.В.

Красных, А.И. Изотов. М.: МАКС Пресс, 2005.. Вып. 30.. 260 с. С.43-73.

158. Чернейко Л.О. Лингво-философский анализ абстрактного имени. М.:

Изд-во МГУ, 1997. 349 с.

159. Шведова Н.Ю. К определению концепта как предмета языкознания //Языковая личность: текст, словарь, образ мира. Сб. статей. М.: Изд-во РУДН, 2006. 544 с. С. 506-510.

160. Шейгал Е.И, Арчакова Е.С. Тезаурусные связи и структура концепта // Язык, коммуникация и социальная среда. 2002. Вып. 2. С. 19-24.

161. Шмелев А.Д. Виды эстетической оценки в представлении русского языка // Логический анализ языка. Языки эстетики: Концептуальные поля прекрасного и безобразного/ отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Индрик, 2004. С.

303-312.

162. Щедровицкий Г.П. Смысл и значение // Избранные труды. М., 1995. С.

546-576.

163. Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. Л.: Наука, 1974.

428 с.

164. Яковлев Д.Е. Философия эстетизма. М.: Изд. центр науч. и учеб.

прогр., 1999. 187 с.

165. Ярмахова Е.А. Лингвокультурный типаж ''английский чудак''. Автореф.

… канд.филол.н.: 10.02.19. Волгоград: ВГПУ, 2005. 11 с.

166. Barker E. Traditions of Civility. Cambridge, 1948. 458 p.

167. Beard Geoffrey W. The Complete Gentleman: five centuries of aristocratic life. New York, 1993.

168. Brauer G. C. The Education of a Gentleman: theories of gentlemanly education in England, 1660-1675. N. Y., 1959.

169. Bruner Jerome (1990). Acts of Meaning. Cambridge, Mass.: Harvard University Press.

170. Charlton, W. Moral beauty and overniceness // Brit. j. of aesthetics. L., 1980. Vol. 20, N 4. P. 291-304.

171. Clark S. State and Status: The Rise of the State and Aristocratic Power in Western Europe. Montreal, 1995.

172. Croft William. Typology and Universals. Cambridge: Cambridge University Press, 1990.

173. Dewald J. The European Nobility 1400 –1800. Cambridge, U.K., 1996.

174. Garrison D.H. Who’s Who in Wodehouse. N.Y.: International Polygonics, 1989. 279 p.

175. Goodman Nelson. The Structure of Appearance. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1951.

176. Halliday M.A.K. Language as Social Semantic. London, 1987. 256p.

177. Moravcsik, J.M. Beauty in art and in nature // Philos. studies. Dordrecht, 1980 Vol. 38, N 4. P. 325-339.

178. Morris J.H.C. Thank you, Wodehouse. L.: Weidenfield and Nicolson, 1981.

152 p.

179. Thompson K. Wooster Proposes, Jeeves Disposes. N.Y.: James H Heineman, 1992. 390 p.

180. Wierzbicka A. Lingua mentalis. The semantics of natural language. Sydney, ets.: Acad. Press 1980. 367 p.

181. Wierzbicka A. Semantics, Culture and Cognition. Universal Human Concepts in Cultural-specific Configurations N.Y. Oxford, 1992. 209 p.

182. Young L. Language as behaviour, language as code: A study of academic English. Amsterdam; Philadelfia: Benjamins, 1990. 304 p.

183. Young J.P. The standpoint of eternity: Schopenhauer on art // Kant-Studien.

B., 1987. Jg. 78, H. 4. P. 424-444.

184. Абрамов Н. Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений: Около 5 000 синонимических рядов. Более 20 000 синонимов. 7-е изд., стереотип. М.: Русские словари, 2008. 667 c.

185. Александрова З.Е. Словарь синонимов русского языка. 11-е изд., перераб. и доп. М.: Русский язык, 2001. 568 с.

186. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: УРСС:

Едиториал УРСС, 2004. 571 с.

187. Большой словарь иностранных слов. М.: Центрполиграф, 2005. 815 с.

188. Большой толковый словарь русского языка / Под ред. С.А. Кузнецова СПб.: Норинт, 2000. 1536 с.

189. Большой энциклопедический словарь. Гл. ред. акад. А.М. Прохоров. 2е изд., перераб. и доп. М.: Большая Советская энциклопедия, 2002. 1456 с.

190. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М.:

ТЕРРА, 1994. Т. 1-4. Репр. воспр. изд.: СПб.; М.: М.О. Вольф, 1880-1882.

191. Жуков В.П. Словарь русских пословиц и поговорок. М.: Русский язык, 1991. 534 с.

192. Захаренко Е.Н., Комарова Л.Н., Нечаева И.В. Новый словарь иностранных слов. М.: Азбуковник, 2003. 784 с.

193. Крысин Л.П. Толковый словарь иноязычных слов. М.: Эксмо, 2008. 194. Кунин А.В. Англо-русский фразеологический словарь. М.: Русский язык, 1984. 944 с.

195. Мясников А. Образ // Словарь литературоведческих терминов. М.:

Просвещение, 1974. С. 241-248.

http://ruscorpora.ru/ 197. Новый большой англо-русский словарь: В 3 т. / Ю.Д. Апресян, Э.М.

Медникова, А.В. Петрова и др.; Под общ. рук. Ю.Д. Апресяна и Э.М.

Медниковой. 5-е изд., стереотип. М.: Русский язык, 2000. Т.2. 832 с.

198. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: слов и фразеологических выражений / Российская академия наук. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. 4-е изд., доп. М.: «Азбуковник», 1999.

944 с.

199. Павленков Ф. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Изд. 2-е. М., 1907.

употребление в русском языке. Изд. 2-е. М.: Т-во И.Д. Сытина, 1906. 458, 201. Роднянская И.Б., Кожинов В.В. Образ художественный // КЛЭ. Т. 5.

Стлб. 363-369.

202. Словарь гендерных терминов / Под ред. А.А. Денисовой / Региональная общественная организация «Восток-Запад: Женские Инновационные Проекты». М.: Информация XXI век, 2002. 256 с.

203. Словарь иностранных слов. М.: Дрофа, 2008. 832 с.

204. Словарь русского языка: В 4-х т. / РАН, Ин-т лингвистич.

исследований; Под ред. А. П. Е в г е н ь е в о й. 4-е изд., стер. М.: Рус. яз.;

Полиграфресурсы, 1999.

205. Словарь синонимов русского языка. В 4-х т. / АН СССР, Ин-т рус. яз.;

Под ред. А.П. Евгеньевой. 2-е изд., испр. и доп. М.: Русский язык, 1981–1984.

206. Словарь современного русского литературного языка в 17 т. / Под ред.

В.И. Чернышева. М.: Изд-во АН СССР, 1950-1965.

207. Словарь употребительных английских пословиц / Буковская М.В., Вяльцева С.И., Дубянская З.И. и др. М.: Русский язык, 1988. 240с.

208. Столяров М. Образ (в поэзии) // Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов: В 2х т. М.; Л.: Изд-во Л.Д. Френкель, 1925, Т. I.

Стлб. 517-520.

209. Толковый словарь русского языка: В 4-х тт./ Под. ред. проф.

Д. Ушакова. М.: Терра, 1996.

210. Чудинов А.Н. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Спб., 1910.

211. Эпштейн М.Н. Образ художественный // ЛЭС. М.: Советская энциклопедия, 1987. С. 252-257.

212. Ярцева В.Н. Лингвистический энциклопедический словарь. М.:

Большая Российская энциклопедия, 2002. 709 с.

213. Abbyy Lingvo 12 (Электронный ресурс). 1 электрон. опт. диск (CDROM).

214. Barnet S., Berman M., Burto W. Dictionary of Literary, Dramatic and Cinematic Terms. Boston, 1987. 96 p.

215. British National Corpus. Режим доступа: http://thetis.bl.uk/.

216. Collins Cobuild English Dictionary. London: Harper Collins Publishers Ltd, 1995.

217. Cuddon J.A. The Pinguin Dictionary of Literary Terms and Literary Theory.

Oxford, 1982.

218. Cuddon J.A. The Pinguin Dictionary of Literary Terms and Literary Theory.

Great. Britain: Penguin Books, 1999. Print. Davie, Donald.

219. Dictionary of Literary Terms / By H. Shaw. New York: McGraw-Hill, 1972.

220. Encyclopaedia Britannica 2008 / Deluxe Edition (Электронный ресурс). электрон. опт. диск (CD-ROM).

221. Europe 1450 to 1789: Encyclopedia of the Early Modern World (Six Vol.

Set) by Philip Steele. Jonathan Dewald, 2003. 3200 p.

222. Longman Dictionary of Contemporary English (Электронный ресурс).

Pearson. Longman. 2 электрон. опт. диска (CD-ROM).

223. Morier H. Dictionnaire de potique et de rhtorique, PUF, Paris, 1989. dition.

224. Online Etymology Dictionary. http: //www.englspace.com 225. Oxford Dictionary & Thesaurus. Oxford University Press, 1995.

226. The New Fowler's Modern English Usage. Oxford University Press, 2004.

899 p.

227. The Oxford Dictionary of English Etymology, OUP, 1996.

228. The Oxford Dictionary of English Proverbs. Oxford University Press,1999.

229. The Penguin Dictionary of Proverbs. Over 6000 proverbs. London:

Claremont Books, 1995.

230. The Wordsworth Dictionary of Quotations. Wordsworth Reference Ltd., Ware, Herefordshire, 1998. 670 p.

231. Webster`s Third New International Dictionary of the English Language.

Unabridged. By Meriam-Webster, Incorporated, 1993. 2670 p.

232. Теккерей У. Книга снобов. Собр. соч. в 12. тт. M., 1975, Т. 3. С. 7-314.

233. Теккерей У. Ярмарка тщеславия. Собр. соч. в 12 тт. М., 1976. Т. 4. 234. Wodehouse P.G. The Code of the Woosters. Harmondsworth (Mx): Penguin books, 1978. 237 p.

235. Wodehouse P.G. Jeeves in the Offing. Harmondsworth (Mx): Penguin books, 1963. 215 p.

236. Wodehouse P.G. Jeeves takes charge // The World of Jeeves. N.Y.: Harper & Row, 1998. 654 p.

237. Wodehouse P.G. A Note on Humor// Plum Pie. L.: Herbert Jenkins, 1966.

285 p.

238. Wodehouse P.G. Performing Flea. Harmondsworth (Mx): Penguin books, 1961. 300 p.

239. Wodehouse P.G. Leave It to Jeeves // My Man Jeeves / P.G. Wodehouse.

Project Gutenberg Literary Archive Foundation. Oxford, http: // www.gutenberg.net/donation.html.

240. Wodehouse P.G. Jeeves and the Unbidden Guest // My Man Jeeves / P.G.

Wodehouse. Project Gutenberg Literary Archive Foundation. Oxford, http: // www.gutenberg.net/donation.html.

241. Wodehouse P.G. Jeeves and the Hard-Boiled Egg // My Man Jeeves / P.G.

Wodehouse. Project Gutenberg Literary Archive Foundation. Oxford, http: // www.gutenberg.net/donation.html.

242. Wodehouse P.G. The Aunt and the Sluggard // My Man Jeeves / P.G.

Wodehouse. Project Gutenberg Literary Archive Foundation. Oxford, http: // www.gutenberg.net/donation.html.

243. Wodehouse P.G. Jeeves and the Chump Cyrcil // Death at the Excelsior and Other Stories/ Wodehouse P.G. Project Gutenberg Literary Archive Foundation.

Oxford, http: //www.gutenberg.net/donation.html.

244. Wodehouse P.G. Jeeves in the Springtime // Death at the Excelsior and Other Stories/ Wodehouse P.G. Project Gutenberg Literary Archive Foundation.

Oxford, http: //www.gutenberg.net/donation.html.

245. Wodehouse P.G. Jeeves Exerts the Old Cerebellum // The Inimitable Jeeves / P.G. Wodehouse. The Russian Wodehouse Society, http: // lib. ru/~moshkow/.

246. Wodehouse P.G. No Wedding Bells for Bingo// The Inimitable Jeeves / P.G.

Wodehouse. The Russian Wodehouse Society, http: // lib. ru/~moshkow/.

247. Wodehouse P.G. Bingo Has a Bad Goodwood // The Inimitable Jeeves / P.G. Wodehouse. The Russian Wodehouse Society, http: // lib. ru/~moshkow/.

248. Wodehouse P.G. Without the Option // The Inimitable Jeeves / P.G.

Wodehouse. The Russian Wodehouse Society, http: // lib. ru/~moshkow/.

249. Wodehouse P.G. The Inferiority Complex of Old Sippy // The Inimitable Jeeves / P.G. Wodehouse. The Russian Wodehouse Society, http: // lib.

ru/~moshkow/.

250. Wodehouse P.G. Jeeves and the Yule-tide Spirit // Very Good, Jeeves / P.G.

Wodehouse. The Russian Wodehouse Society, http: // lib. ru/~moshkow/.

251. Wodehouse P.G. Jeeves and Impending Doom // Very Good, Jeeves / P.G.

Wodehouse. The Russian Wodehouse Society, http: // lib. ru/~moshkow/.

252. Wodehouse P.G. Much Obliged, Jeeves / P.G. Wodehouse. The Russian Wodehouse Society, http: // lib. ru/~moshkow/.

253. Wodehouse P.G. Ring for Jeeves / P.G. Wodehouse. The Russian Wodehouse Society, http: // lib. ru/~moshkow/.