«ВОСТОК В ЕВРОПЕЙСКОЙ СРЕДНЕВЕКОВОЙ ТРАДИЦИИ: ФОРМИРОВАНИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ И СТЕРЕОТИПОВ ...»

Чудачества императора, попытавшегося выяснить, на каком именно языке станут говорить выращенные без родителей и в полной изоляции от общества дети, только способствовали распространению легенды. Ассассинов, как оказалось, можно посылать друг другу, одалживать, «разводить» в подземных домах или пещерах. Те, кто углублялся в подобную политическую риторику, не обращали внимания на очевидный факт: один и тот же сюжет служил аргументом, подтверждавшим сам себя.

С течением времени происходили и жанровые метаморфозы. Изначально сюжет о том, как Горный Старец продемонстрировал свое могущество Анри Шампанскому, был достоянием хроник Крестовых походов, но в XIV в. мы обнаруживаем этот рассказ в сборнике новелл. В XVIII в. в Копенгагене бытовал анекдот о том, что русский царь Петр I не только поднялся на вершину Круглой башни верхом на лошади, но и приказал, желая продемонстрировать верность и повиновение своих подданных, стоявшим наверху казакам прыгнуть вниз. Таким образом, история, связанная в византийской словесности с именем Александра Македонского, запечатлела в средневековой литературе образ Горного Старца и наконец обрела самостоятельную жизнь как притча о чудачествах русского абсолютизма.

Можно привести пример совсем иного рода. «Диалоги о чудесах»

Цезария Гейстербахского – произведение нравоучительное и одновременно развлекательное. Цезарий приводит три истории о том, как паломник совершил путешествие к святому месту по воздуху, в двух из этих историй пособником подобного перемещения в мгновение ока является демон. Отношение к вмешательству нечистой силы у автора абсолютно нейтральное. В «Епископском каноне», цитируемом в начале X в. Регионом Прюмским, говорилось, что полет в компании Дианы и Иродиады является дьявольским наваждением и вера в подобные вещи должна подвергаться разоблачению и дисциплинарному наказанию. В XV в. ученые мужи, подробно разобрав положения этого канона, пришли к выводу: если никакой Дианы нет, значит, подобные ночные полеты и совершаются благодаря козням демонов и, таким образом, перемещения по воздуху реальны и вера в них вовсе не предосудительна для католика. Цезарий рассказывал об этом забавы ради (женщина, сожженная Робертом де Бугром – эпизод единичный), архиепископ Султанайи Иоанн, автор «Книги о познании мира», хоть и с трудом, но был готов поверить в то, что ему поведали на Кавказе о Диане и ее свите. Однако в рамках его пестрого повествования эта история носит еще вполне развлекательный характер. Но спустя полвека все сомнения были отброшены, и ночные полеты стали фигурировать среди обвинений, выдвигаемых против ведьм.

Страх перед ведьмами будоражил воображение не меньше, чем ужас при упоминании о поедателях мертвецов и о способе погребения усопших в утробах родственников. Истории, которые рассказывали миссионерыфранцисканцы о Тибете и поедании покойников (Одорико де Порденоне, например, поведал, как тела скармливают грифам и коршунам, а из черепа покойника делается сосуд), воспринимались средневековыми читателями в контексте тех сведений, которые можно было почерпнуть из книг и энциклопедий. В сочинениях Помпония Мелы, Плиния и Солина, а благодаря им – и в космографиях XII в. – упоминается о ритуальном каннибализме скифских народов. В трудах святого Иеронима описываются каннибалы, живущие в Индии. Проанализировав се, что можно было прочесть, мы приходим к выводу: согласно книжной традиции, дикие народы, вкушающие человеческое мясо, питаются не мертвечиной, а убоиной. Непременным условием трупопоедания оказывается неестественная смерть жертвы, и именно из тел убитых (будь-то противники или чужеземцы) изготовляют чаши и кожаные покровы. К умершим естественным образом, равно как и к умершим старухам, демонстрируется явное пренебрежение. Другая традиция, описывающая трупопоедание, связана с кругом сирийских преданий об ужасных народах Гога и Магога, которые заключил за Железными вратами Александр Македонский. Впервые упоминание о том, что сына Иафета не хоронят, а поедают мертвецов, встречается в «Откровении Мефодия Патарского» и сопряжено с целым рядом других «нечистых» составляющих пищи народов Гога и Магога: собачиной, мышами, змеями, мертвечиной (т. е.

падалью), выкидышами, последом, остающимся после родов скотины.

В «Космографии Этика» к этому списку прибавлены «мясо медведей, коршунов, ржанок и соколов, филинов и бизонов, собак и обезьян». Таким образом, для эсхатологической литературы определяющим является отрицание «запертыми народами» разницы между мертвечиной и убоиной, пищей чистой и нечистой.

Поедание чужестранцев, попавших в плен и не сумевших предложить за себя выкуп, – представляет собой отдельный сюжет. Рассказ о бытовании этого обычая в Индии был известен в Европе по латинскому переводу «Recognitiones» Псевдо-Клемента, об этом обычае сообщает и Марко Поло, описывая нравы и обряды идолопоклонников, живущих на островах Индийского океана. Венецианец подчеркивает: несчастного готовят, и именно вареное человеческое мясо считается изысканным лакомством. Эти же сведения он повторяет и далее, описывая царство Дагриан, а также Андамандские острова, где обитают кинокефалы. Одорико де Порденоне поселяет каннибалов в царстве Дондин. Следует отметить, что описанный там обычай близок к известиям античных авторов (умерщвляемых расчленяют на кусочки и съедают, а их кости торжественно хоронят), но существенно расходится с практикой, которая, по словам Одорико, имела место в Тибете.

Общими чертами этих церемоний являются сопровождающие похороны ликование и песнопения, а также обязательный сбор всех друзей, родственников и приглашение гистрионов – детали, которыми изобилует повествование Одорико. Ключевой является фраза, позаимствованная Одорико у Марко Поло: по мнению местных жителей, поедание (у Марко – кремация) трупов избавляет души мертвецов от мук, в том случае, если бы их плоть Иеронима и хорошо знакомо средневековым книжникам.

Источники, повествующие о Крестовом походе детей в 1212 г., весьма разрозненны и не сводимы к общему знаменателю (сохранилось немало свидетельств о том, что в Крестовый поход отправились не только несовершеннолетние, но и просто экзальтированные люди вне зависимости от пола и возраста). Истории кёльнского отрока Николая и вандомского мальчика Стефана бытуют практически независимо друг от друга. В середине XIII в.

события повторяются – это было очевидно и Матвею Парижскому, и Гийому Нанжису. Естественно было предположить, что оба выступления детей связаны между собой. Объяснения предлагались самые разные, в ход пошел весь арсенал средств, в том числе указания на происки восточных правителей и колдовство. Проходит еще 70 лет – новое выступление пастушков, бросавших свои стада, чтобы отправиться на освобождение Святой земли, описывается теми же словами и в соответствии с хорошо усвоенной повествовательной схемой, которая затем была спроецирована и на историю с прокаженными.

Стоит обратить внимание на тот факт, что маргиналы в наибольшей степени подвержены «восточному» влиянию. Пастушков завлекает к себе Вавилонский султан, в сговор с иудеями и больными проказой вступает правитель Гранады, «восточный» след виден в действиях наемных убийц и отравителей. Нотариус Бурхард подчеркнул, что он встречал публичные дома в Египте, Яков де Витри сетует, что Акру заполонили бордели. В 1243 г. в Авиньоне иудеям и проституткам вменили в обязанность покупать все, до чего они дотрагивались на рынке руками. Во второй половине XIII – начале XIV вв.

в Англии, Италии, Франции города предпринимали попытки организованного изгнания проституток. В 1290 г. Эдуард I распорядился изгнать всех иудеев из английского королевства. В 1306 и 1322 г. (на этот раз в связи с организацией «заговора прокаженных») евреев изгоняли из Франции. С другой стороны, по мнению Якова де Витри, – поддержанному Бурхардом с Сионской горы и другими авторами, – именно маргиналы находили себе прибежище на отвоеванных у мусульман землях. Не случайно архиепископ Акры обращается с гневными инвективами в адрес своей паствы, приводит в письмах целый перечень прегрешений, к которым склонны те, кто родился на Святой земле, в особенности – от смешанных браков. Хотя Яков де Витри вовсе не собирался дистанцироваться от тех, кто мог оказать хоть какую-то помощь и поддержку во время Крестового похода, и проповедовал как в христианских, так и в мусульманских владениях, век спустя автор обращенного к королю Филиппу VI «Руководства о том, как организовать Крестовый поход» предупреждает, что нельзя доверять тем, у кого один родитель грек, а другой турок или даже латинянин. Идея сегрегации, стремление отгородиться от всех, кто вызывал подозрение, на протяжении XIII–XIV вв. все более укоренялась в обществе.

Именно грехи, совершенные христианами, стали причиной того, что освобожденный Гроб Господень был навсегда утрачен. Примечательно, что неподобающее поведение сторонников «правильной» веры постоянно ставится им в укор сарацинами и превращается в один из инструментов политической Мандевилля» вкладывает гневную инвективу, направленную против неправедного образа жизни христиан, в уста Вавилонского султана, заимствуя многое из апокрифического послания Балтазар-дана Римскому папе. По возвращении из Крестового похода король Людовик IX предпринял ряд мер по исправлению морального климата в своем королевстве: обращение проституток на путь истинный, упорядочение деятельности ростовщиков. Однако следует иметь в виду: главная мотивация пастушков, решивших отправиться в 1250 г. в Святую землю, состояла в том, что грех гордыни стал препятствием для французских рыцарей в деле освобождения Гроба Господня. В 1212 г., во время Крестового похода детей, именно чистота и безгрешность участников вызывали симпатии со стороны местного населения, подкармливавшего отроков.

Маргиналы возлагали вину на элиту и действовали по собственному разумению, элите казалось, что бесконтрольные маргиналы – наиболее податливая часть населения и корень всех зол.

Толерантность и ксенофобия подчас уживались в одном человеке самым парадоксальным образом. Еще Агобар, епископ Лионский, критиковал веру в отравителей и в тех, кто насылает бури, однако он же рекомендовал своей пастве сторониться иудеев, не продавать им рабов, не покупать у них мяса и вина и не садиться с ними за стол во время Великого поста. Терпимость Рикольдо де Монте-Кроче проявлялась по отношению к татарам и мусульманам, но к иудеям и еретикам он относился негативно. Автор «Руководства о том, как организовать Крестовый поход» бичевал приверженцев Греческой и Армянской церквей, в то время как доминиканец Бурхард с Сионской горы с восхищением отзывался об армянском и грузинском благочестии. Благодаря повествовательной схеме, которой следовали паломники и монахи-миссионеры, зафиксирован круг необходимых сюжетов, но отношение к ним, положительная или отрицательная трактовка были на совести конкретного рассказчика.

Основные выводы Источники позволяют описать картину распространения сведений о Востоке в Средневековой Европе, в особенности, когда речь идет явлениях и сюжетах, выходивших за рамки устоявшейся географической или агиографической схемы. Образ Востока на средневековой европейской картине мира вплоть до конца XII в. складывался путем варьирования и редупликации сюжетов и сведений, сохранившихся как в энциклопедической традиции, примыкающей к ней парадоксографии, так и в цикле преданий о походах Александра Великого. Однако вряд ли речь может идти о жанровой исключительности: так сведения о серах и народе шелка сохраняются и бытуют в значительной степени благодаря традиции поэтической и передаются от одного поколения поэтов к другому как отчеканенные формулы и метафоры.

Принцип «игры в классики», перестановка и повторение сведений в наибольшей мере характеризуют тот творческий метод, который был использован при написании «Послания Фарасмана императору Адриану», период становятся сюжеты, приходящие из эсхатологической литературы.

Первыми собственно средневековыми попытками внести свою лепту в систему географических представлений стали образы Земного Рая, а позднее – острова святого Брендана.

На рубеже XI–XII вв. возникают жанровые инновации, в основе которых лежит стремление людей того времени к упорядочению и систематизации. С одной стороны, средневековая книжность вырабатывает собственные принципы описания «Образа мира», нашедшие отражения в книгах Гонория Августодонского, Гуго Сен-Викторского, Гервазия Тильсберийского. С другой, появляются вымышленные послания, рассказывающие о богатствах и достопримечательностях ранее невиданных или малоизвестных стран. В письме, обращенном от имени императора Алексея Комнина графу Фландрии, перечисляются святыни, реликвии материальные ценности Константинополя, которые могут привлечь потенциальных крестоносцев. Появившееся в середине XII в. «Послание об Индийском царстве» сформулировано как обращение к византийскому императору: оказывается, что и богатств в царстве пресвитера Иоанна больше, и чудесами своими оно превосходит любую страну. «Послание об Индийском царстве» объединяло все лучшее, о чем только мог мечтать средневековый человек и что, таким образом, находило себе место именно на Востоке. Появлявшиеся одна за другой редакции содержали новые и новые дополнения: «Послание», словно губка, впитывало в себя сведения по фантастической зоологии, минералогии, ботанике, архитектуре и т.д. Мир, в котором жил пресвитер Иоанн, не знал бедности, нужды, ядовитых животных или эпидемий, отличался строгой иерархией и, подобно стеклянной часовне, никогда не был тесен и вмещал все необходимое. «Послание об Индийском царстве» оказало значительное влияние на литературу Средневековья и породило многочисленные подражания.

Следует подчеркнуть, что в этот период в появляются и первые сочинения, в которых рассказывается об отдельных регионах и местностях:

«История Гамбургских архиепископов» Адама Бременского, книги Гиральда Уэльского об Ирландии и Уэльсе, наконец, формируется новый, нарративный подход к описанию городов, проявившийся в книге магистра Григория о Риме и рассказе о Лондоне Уильяма Фиц-Стефена, а позднее выделившийся как самостоятельная литературная форма. В XII в. европейцы – после значительного перерыва – снова начинают описывать свои путешествия, первый пример подобного рода – книга Севульфа о паломничестве в Святую землю. Написанные в к. XII в. послания Конрада Кверфуртского, нотариуса Бурхарда, Ги Базошского наполнены личными впечатлениями, рассказами о памятниках и строениях, достопримечательностях и диковинках.

Именно в последней трети XII в. представления о Востоке формируются исходя из новой системы координат. Литература о Святой земле, традиционно привязанная к системе ориентиров, сведения о которых можно было почерпнуть из Писания, отходит от прежних стереотипов. Гийома Тирского привлекала история нехристианских народов. Нотариус Бурхард оставил сарацин, бедуинов и ассассинов, подробно описал те достопримечательности, которые ему удалось осмотреть лично и о которых в то время не писалось в книгах. В анонимном трактате «О земле Иерусалимской и ее обитателях» была задана картина, своеобразный срез жизни Святой земли во всех ее областях:

христианские конфессии, языческие народы, флора, фауна, источники и реки, названия городов, система церковной и светской иерархии, рыцарские ордена и т. д. Благодаря своей четкости и стройности (по крайней мере, с точки зрения средневекового человека), трактат получил широкое распространение, к нему прилагались другие описания, например, послание Папе Иннокентию III о султане Сефадине и его сыновьях. Знаменитый писатель и талантливый проповедник, Яков де Витри, использовал этот трактат в качестве плана, работая над «Восточной историей».

В средине XIII в. европейцам пришлось столкнуться с монголами, о которых прежде было ничего не известно. Это поставило перед средневековыми книжниками проблему идентификации – откуда взялся и куда же поместить новый народ. Для разрешения этой задачи наиболее инструментальными оказались уже бытовавшие географические легенды, именно поэтому книжники пытались соединить татар как с племенами Гога и Магога, запертыми Александром Македонским за Каспийскими вратами, в качестве варианта – с десятью исчезнувшими коленами иудеев, так с легендой о трех волхвах или пресвитере Иоанне. Начало этой традиции было положено уже в «Повести о царе Давиде», переведенной в стане крестоносцев, отправившихся осаждать Дамиету. Позднее как францисканские, так и доминиканские миссионеры, проповедовавшие в Великой степи, на Кавказе или в Персии, пытались с одной стороны, найти подтверждение тем сведениям, которые можно было узнать из книг, с другой, привести информацию, полученную ими на месте, в соответствие с западной книжной, энциклопедической традицией. В аналогичной ситуации оказался и Марко Поло, и Гайтон, дополнивший собственный и вполне целостный с точки зрения логики рассказ историческими сведениями из книги Гийома Тирского. В свою очередь, информация приходившая с Востока, подвергалась интерпретации хронистами и знатоками, не покидавшими Европы: так Матвей Парижский прибавляет к полученным из первых рук известиям о татарах цитату из «Космографии Этика», а кёльнский схоластик уточняет рассказ монаха Бенедикта о проделанном им путешествии за счет цитат из «Восточной истории» Якова де Витри. Происходит постоянная контаминация двух традиций. Чудовища должны быть, даже если их никто не видел, поэтому миссионер-доминиканец Журден де Северак отодвигает всех сказочных существ в пределы Третьей Индии, где сам он не был. Иоанн, архиепископ Султанайи, уверен, что в пределах Дербента находятся запертые народы, о которых пишет Петр Коместор, или дикие племена, перечисленные Гонорием Августодонским.

Проблема верификации сведений имела еще один аспект – путешественники свободно заимствовали информацию друг у друга. Так Марко Поло, изменяя локализацию сюжетов и диковинок. С чем связаны подобные заимствования? Наиболее вероятно, что путешественники ориентировались на круг информации, которая будет интересна для их читателей. Именно поэтому популярность получают версии сюжета об исходе татар, легенда об избрании кочевниками правителя, история гибели последнего багдадского халифа, рассказ об ассассинах. Марко Поло, Рикольдо де МонтеКроче, Гайтон, Одорико де Порденоне, сир Жан де Жуанвиль излагают исторические сюжеты, которые уже утратили актуальность. Но читателям хотелось узнать об этих легендах (нередко уже хорошо известных по литературе, как, например, история ассассинов) поподробнее – эти сюжеты разошлись на цитаты, и в последствии неоднократно повторялись хронистами и писателями. Многоголосье источников и читательские пристрастия имели решающее значение: так, например, всех интересовал походивший на палаты пресвитера Иоанна или Ксеркса дворец японского царя, но никому не было дела до попытки монголов захватить Японию.

В 30-е гг. XIV в., после длительного перерыва, когда поездки на Ближний Восток были осложнены военными действиями, паломники снова отправляются в путешествия по Святым местам. Как правило, подобного рода поездки были связаны с посещением Египта. И тут мы обнаруживаем, что писания нотариуса Бурхарда, магистра Дитмара, трактат «О земле Иерусалимской и ее обитателях», восходящие к ним источники (например, «Описание Святой земли» доминиканца Бурхарда с Сионской горы), становятся для пилигримов путеводителями, указывающими, какие именно места следует посетить, что осмотреть и на что обратить внимание. Пилигримы не только отправляются по маршрутам, описанным в этих книгах, но и сверяют собственные впечатления с тем, что удалось прочесть. Так буквально за полтора-два десятилетия формируется описательный стереотип: если путешественник оказался в Египте, надо обязательно посмотреть на рощу бальзама, инкубатор, слонов и жирафов.

В середине XIV в. набор стереотипов, неоднократно воспроизводившихся в записках пилигримов, становится настолько популярен, что задает парадигму для создания рассказов о вымышленных странствиях или описаниях далеких земель. Свою роль, сыграла очень стабильная энциклопедическая традиция, актуализировавшаяся по отношению к Востоку благодаря книгам Якова де Витри или Фомы из Кантимпрэ, а также составленным на основе этих трудов сборникам и компендиумам. Кроме того, книжники стремились собрать все доступные описания путешествий в своды, таким образом, автор, решивший взяться за перо, чтобы отправить своего героя (или читателя) в воображаемое странствие, вовсе не обязательно должен был иметь под рукой гигантскую библиотеку. Чтобы детально обозреть весь Восток, ему вполне хватило бы одного увесистого тома. Так появляются роман «Путешествия сэра Джона Мандевилля», «Книга о трех волхвах» Иоанна Хильдесгаймского, описание странствий маастрихстского препозита Иоанна де Хесе, «Великолепный трактат о расположении царств и островов в Индии». Происходит распространенном «Сказании об Индийском царстве» объединяется с теми сведениями, которые сообщаются реальными путешественниками. Чем чаще повторяются эти сведения, тем больше доверия к ним. Тем большую популярность получившееся произведение обретет у читательской аудитории.

К концу XIV в. писаниям Одорико де Порденоне доверяли потому, что он был «спутником» английского рыцаря, а нотариус Николо Мартони или Иоганн Шильтбергер – сами побывавшие на Востоке – заимствуют из «Путешествий Мандевилля» целые главы.

В заключение следует подчеркнуть, что описательные стереотипы носили универсальный характер. Одни и те же явления или сюжеты могли с одинаковым успехом соотносить с повседневностью как христианских, так и не христианских народов. Бытующие на Западе представления проецируются на восточные реалии, в то время как образы, позаимствованные из описаний Ближнего Востока, попадают в арсенал европейской литературы. Подвешенная на магнитах гробница – принадлежит и Магомету, и святому апостолу Фоме.

Сведения об ассассинах и Горном Старце переходят из хроники в хронику, как и известия о Крестовом походе детей. Бедуинов сравнивают с французскими бродягами, татар – с итальянскими еретиками. Параллельно с этим в источниках отражается происходящее в обществе нарастание тревожности и нетерпимости. Стремление оградить себя от «чужих» в повседневной жизни приводит к тому, что постоянно приходится определять степень отчужденности, и в этой ситуации Восток оказывается в роли эталона.

По теме диссертации автором представлены следующие публикации, общий объем которых (книги [I], научные статьи [II] и тезисы докладов на международных научных конференциях и симпозиумах [III]) составляет 119,1 п. л.

I. Книги Монография:

1. Горелов Н. С. Царствие Небесное: Легенды крестоносцев XII–XIV веков. — СПб., 2006. — 448 с. — ISBN 5-91181-017-4. — Тир. 5 000 экз. — 20 п. л.

[Рецензенты: доктор исторических наук, профессор Г. Е. Лебедева; доктор культурологии, профессор Н. М. Калашникова; кандидат исторических наук Назим М. ад-Дейрави] Исследования, переводы и комментарии средневековых источников:

2. Плавание святого Брендана / Перевод с латыни и старо-французского, составление и статьи Н. С. Горелова. — СПб., 2002. — 320 с. — ISBN 5-352-00238-1. — Тир. 7 000 экз. — 14 п. л.

[Рец.: Алешковский П. Волны и тайны // Книжное обозрение. 2002. № 46] 3. Жизнь чудовищ в Средние века / Перевод с латыни, статьи и составление Н. С. Горелова. — СПб., 2004. — 224 с. — ISBN 5-352-00893-2. — Тир. 5 000 экз. — 10 п. л.

составление Н. С. Горелова. — СПб., 2004. — 352 с. — ISBN 5-352-00705-7.

— Тир. 10 000 экз. — 15,5 п. л.

[Рец.: Милованов А. Предания темных веков // Книжное обозрение. 2004. № 37] 5. Повесть о рождении и победах Александра Великого / Перевод с латыни и старо-французского, составление, вступительная статья и комментарии Н. С. Горелова. — СПб., 2004. — 256 с. — ISBN 5-352-00529-1. — Тир. 10 000 экз. — 11 п. л.

[Рец.: Терещенко М. Экскурсия по Мордору // Библиотечное дело. 2004. № 4] 6. Послания из вымышленного царства / Перевод с латыни, составление, вступительная статья Н. С. Горелова. — СПб., 2004. — 224 с. — ISBN 5-352-01102-Х. — Тир. 5 000 экз. — 10 п. л.

[Рец.: Мильчин К. Послания из вымышленного царства // Иностранная литература.

2005. № 3; Муреева М. Черновики Баудолино // Книжное обозрение. 2004. № 52] 7. Книга странствий / Перевод с латыни и старо-французского, составление, статьи и комментарии Н. С. Горелова. — СПб., 2006. — 320 с. — ISBN 5-352-01786-9. — Тир. 5 000 экз. — 14 п. л.

II. Научные статьи 8. Горелов Н. С. Запертые народы в «Повести временных лет» // Россия и арабский мир: научные и культурные связи. Вып. 2. СПб., 1996. — С. 93–102. — 0,4 п. л.

9. Горелов Н. С. Легенда о запертых народах и предания о происхождении татар // Вестник Восточного института. СПб., 1998. Т. 4. № 2(8). — 10. Горелов Н. С. Сведения о мусульманах, собранные для обучения миссионеров в конце XIII века // Россия и арабский мир: научные и культурные связи. Вып. 4. СПб., 1999. — С. 30–37. — 0,4 п. л.

11. Горелов Н. С. Жизнеописание Мухаммада в составе средневекового сборника христианских житий // Россия и арабский мир: научные и культурные связи. Вып. 5. СПб., 1999. — С. 85–91. — 0,4 п. л.

12. Горелов Н. С. «Трехчастное послание к папе Иннокентию III о мужах агарянских»: реляция и ее читатели // Вестник Восточного института. СПб., 1999. Т. 5. № 1(9). — С. 94–118. — 1,25 п. л.

13. Горелов Н. С. Святой энциклопедист и мусульманский пророк: опыт средневекового сравнительного жизнеописания // Россия и арабский мир:

научные и культурные связи. Вып. 6. СПб., 2000. — С. 43–50. — 0,4 п. л.

14. Горелов Н. С. «Индия, которую я не видел…» // Вестник Восточного института. СПб., 2000. Т. 6. № 1(11). — С. 17–24. — 0,5 п. л.

15. Горелов Н. С. Первые европейские сведения о Тибете и традиционные представления о трупопоедании и каннибализме // Вестник Восточного института. СПб., 2000. Т. 6. № 1(11). — С. 95–120. — 2 п. л.

глазами доминиканского ученого XIII века // Россия и арабский мир:

научные и культурные связи. Вып. 7. СПб., 2000. — С. 42–47. — 0,4 п. л.

17. Горелов Н. С. Византия и Восток в «Хронике Фредегара»: жизнеописание императора Ираклия // Проблемы социальной истории и культуры средних веков и раннего Нового времени. Вып. 2. СПб., 2000. — С. 70–90. — 1 п. л.

18. Горелов Н. С. Коран в исследованиях доминиканских ученых XIII века // Россия и арабский мир: научные и культурные связи. Вып. 8. СПб., 2001. — С. 17–24. — 0,4 п. л.

19. Горелов Н. С. «О сарацинах и учении Магомета» // Россия и арабский мир:

научные и культурные связи. Вып. 9. СПб., 2001. — С. 20–26. — 0,4 п. л.

20. Горелов Н. С. Алчность халифа: легенда о гибели последнего из Аббасидов // Вестник Восточного института. СПб., 2002. Т. 6. № 2(12). — С. 80–111. — 21. Горелов Н. С. Икона Святой Девы Марии в Сайднайе // Проблемы социальной истории и культуры Средних веков и Раннего Нового времени.

Вып. 4 / Под ред. Г.Е.Лебедевой. — СПб.: «Алетейя», 2003. — С. 134–155.

22. Горелов Н. С. История Турции в середине XIII века глазами миссионерадоминиканца // Вестник Восточного института. СПб., 2003. Т. 7. № 1 (15). – 23. Горелов Н. С. Синдбад среди странников Востока и Запада // Странствия Синдбада-морехода: Сборник сказок / Пер. с араб. М. Салье, сост. и послесл.

Н. Горелова. — СПб.: Азбука-классика, 2004. — С. 295–317. — 1 п. л.

24. Горелов Н. С. Откровение под покрывалом // Борхес Х.Л. Всеобщая история подлогов: Сборник рассказов / Пер. с исп., англ., араб., лат., фр., япон.

Вступ. статья и комментарии Н. Горелова. — СПб.: Азбука-классика, 2004.

— С. 263–284. — 1 п. л.

25. Горелов Н.С. Пирамиды и семь чудес света в представлениях европейского Средневековья // Вестник молодых ученых. Серия «Искусствоведение, культурология». 2004. Вып. 12. С. 18–26. — 0,5 п. л.

26. Горелов Н. С. Бальзам на душу // Проблемы социальной истории и культуры средних веков и раннего Нового времени. Вып. 5 / Под. ред. Г. Е. Лебедевой.

— СПб.: «Алетейя», 2005. — С. 224–245. — 1,25 п. л.

27. Горелов Н. С. Жизнеописание Велизария в «Хронике Фредегара» // Albo dies notanda lapillo: коллеги и ученики – Г. Е. Лебедевой / Отв. ред.

В. А. Якубский. СПб.: «Алетейя», 2005. – С. 32–50. — (Византийская библиотека. Исследования) — 1 п. л.

28. Горелов Н. С. Кто и как судил колдунов и ведьм // Колдовство в Средние века / Пер. с англ. Н. Масловой; Предисл. и послесл. Н. Горелова. — СПб.: Азбука-классика, 2005. — С. 341–362. — 1 п. л.

Ведовство, которого не было / Пер. с англ. Н. Масловой; Состав, предисл.

Н. Горелова. — СПб.: Азбука-классика, 2005. — С. 5–35. — 1 п. л.

30. Горелов Н. С. Книги, которые нельзя читать // Кухня ведьм: Полезные тайны / Пер. Д. Захаровой и Е. Ванеевой. — СПб.: Азбука-классика, 2006. — 31. Горелов Н. С. Эфиопы глазами средневековых европейских паломников // Вестник Санкт-Петербургского университета. 2006. Серия 2: История.

Вып. 3. — С. 156–162. — 0,5 п. л.

32. Горелов Н. С. Эфиопы в европейских источниках XIII–XV вв. // Вестник Санкт-Петербургского университета. 2006. Серия 2: История. Вып. 4. — С. 136–153. — 1 п. л.

III. Доклады на международных научных конференциях и симпозиумах 33. Горелов Н. С. «Эдип в свете фольклора» через пятьдесят лет // Кунсткамера:

этнографические тетради. 1995. Вып. 8–9. — С. 323–326. — 0,3 п. л.

34. Горелов Н. С. Метафора дворца: императорский дворец глазами Марко Поло и европейская культура // Материалы научной конференции, посвященной 50-летию образования Китайской народной республики (27–28 октября 1999 г.). СПб., 1999. — С. 13–17. — 0,25 п. л.

35. Горелов Н. С. Китайские письма францисканца Иоанна де Монтекорвино // Международная конференция "Восточная Азия – Санкт-Петербург – Европа:

межцивилизационные контакты и перспективы экономического сотрудничества" (2–6 октября 2000 г.): Тезисы докладов. СПб., 2000. — С. 140–145. — 0,3 п. л.

36. Горелов Н. С. «Туркоманы» средневековых латинских источников // Культурное наследие Туркменистана: глубинные истоки и современные перспективы. Материалы к международной научной конференции. Ашгабат – СПб., 2000. — С. 175–178. — 0,3 п. л.

37. Горелов Н. С. Книга «Цветник историй земель Востока» армянского историка Гайтона в контексте европейской литературы XIV–XV веков // Международная научная конференция «Армения и христианский Восток»

27–30 июня 2001 г.: тезисы докладов. СПб., 2001. — С. 16–19. — 0,25 п. л.

38. Горелов Н. С. Африка глазами Павла Орозия: представления о третьем континенте в эпоху Раннего Средневековья // Человек в социокультурном и политическом пространстве. М., 2001. — С. 78–81. — (Чтения памяти Д.А.Ольдерогге; 2). — 0,25 п. л.

39. Горелов Н. С. Описание способов нанесения татуировки в записках европейских путешественников XIII–XVII веков // Мода и дизайн:

исторический опыт – новые технологии. Материалы 7-й международной научной конференции. СПб., 2004. — С. 19–22. — 0,4 п. л.

исторический опыт – новые технологии. Материалы 8-й международной научной конференции. СПб., 2005. — С. 17–22. — 0,4 п. л.

41. Горелов Н. С. Стрелы и власть: избрание правителя глазами средневековых европейских источников // Востоковедение и африканистика в университетах Санкт-Петербурга, России, Европы. Актуальные проблемы и перспективы. Международная научная конференция. 4–6 апреля 2006:

Тезисы докладов. СПб., 2006. — С. 295–296. — 0,1 п. л.

42. Горелов Н. С. Эфиопия глазами европейских писателей // Там же. — С. 344.

43. Горелов Н. С. Клеймо и шрам: знак позора, символ благородства // Мода и дизайн: исторический опыт – новые технологии. Материалы 9-й международной научной конференции. СПб., 2006. — С. 36–42. — 0,4 п. л.

IV. Книги, в которых диссертант выступает как составитель, автор вступительных статей и научный редактор 44. История хитрого плута, Лиса Рейнарда / Пер. с англ. Л. Шведовой;

Вступительная статья Н. С. Горелова. — СПб., 2004. — 192 с. — ISBN 5-352-01077-5. — Тир. 5 000 экз.

[Средневековые прозаические версии «Романа о Лисе»] 45. Великие некроманты и обыкновенные чародеи / Пер. с англ. Н. Масловой;

Вступительная статья Н. С. Горелова. — СПб., 2004. — 224 с. — ISBN 5-352-00703-0. — Тир. 10 000 экз.

[Сборник средневековых преданий о волшебниках, алхимиках и магах. Рец.:

Терещенко М. Экскурсия по Мордору // Библиотечное дело. 2004. № 4] 46. Борхес Х. Л. Книга вымышленных существ: комментированное издание / Пер с исп. Е. Лысенко; Статьи и составление комментариев Н. С. Горелова. — СПб.: Азбука-классика, 2003. — 384 с. — ISBN 5-352Тир. 14 000 экз.

47. Парламент дураков / Пер. с англ. Л. Шведовой, Н. Горелова; перевод с латыни Н. Горелова; Вступительная статья Н. С. Горелова. — СПб., 2005.

— 240 с. — ISBN 5-352-01281-6. — Тир. 7 000 экз.

[Сборник средневековых преданиях о шутах, дураках и обманщиках. Рец.:

Мильчин К. История шуток // Книжное обозрение. 2005. № 25–26] 48. Борхес Х. Л. Наставления: история средневековых германских литератур / Пер. с испан., др.-англ., др.-нем., др.-исланд.; Составление, статьи, примечания и перевод приложений с латыни Н. С. Горелова. — СПб.:

Азбука-классика, 2005. — 384 с. — ISBN 5-352-01433-9. — Тир. 5 000 экз.

[Теоретический курс истории средневековой литературы] 49. Толкин Дж. Р. Р. Профессор и чудовища: Эссе / Перевод с английского, составление, комментарии и перевод приложений с латыни Н. С. Горелова;

Пер. прилож. с др.-исл. Б. Я. Ярхо – СПб.: Азбука-классика, 2006. — 208 с.

— ISBN 5-352-00761-8. — Тир. 5 000 экз.

[Сборник лекций и статей по истории древнеанглийской литературы] послесловие Н. С. Горелова. — СПб.: Азбука-классика, 2005. — 432 с. — ISBN 5-352-01256-5. — Тир. 4 000 экз.

[Сборник переводов исследовательских статей и документов о феномене средневекового колдовства] 51. Ведовство, которого не было / Пер. с англ. Н. Масловой; Составление, предисловие Н. С. Горелова. — СПб.: Азбука-классика, 2005. — 448 с. — ISBN 5-352-01385-5. — Тир. 4 000 экз.

[Сборник переводов исследовательских статей и документов о колдовстве в эпоху Позднего Средневековья] 52. Бич и Молот. Охота на ведьм в XVI–XVIII веках / Пер. с англ. Н. Масловой;

Составление, предисловие Н. С. Горелова. — СПб.: Азбука-классика, 2005.

— 512 с. — ISBN 5-352-01402-9. — Тир. 4 000 экз.

[Сборник переводов исследовательских статей и документов о феномене «охоты на ведьм» в Средние века и ранее Новое время] 53. Кухня ведьм: Полезные тайны / Пер. Д. Захаровой и Е. Ванеевой;

Составление, предисловие Н. С. Горелова. — СПб.: Азбука-классика, 2006.

— 448 с. — ISBN 5-352-01677-3. — Тир. 3 000 экз.

[Сборник переводов средневековых книг о символическом значении камней и трав] 54. Волшебные существа: Энциклопедия / Перевод с английского Н. Дьяконовой, Н. Масловой, Т. Шушлебиной; Составление, предисловие, перевод разделов с английского и латыни Н. С. Горелова. — СПб.: Азбукаклассика, 2005. — 432 с. — ISBN 5-352-0169-6. — Тир. 5 000 экз.

[Энциклопедический словарь сюжетов средневекового и современного европейского фольклора]