«Болдырев Сергей Николаевич ЮРИДИЧЕСКАЯ ТЕХНИКА: ТЕОРЕТИКО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ 12.00.01 – теория и история права и государства; история учений о праве и государстве ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени доктора юридических ...»

Однако очевидно, что признание соответствующих презюмируемых обстоятельств в качестве юридических фактов – то поле, на котором данные подходы не противоречат друг другу. Учитывая фундаментальную роль, которую играют юридические факты в праве, и то обстоятельство, что забвение этого может негативно отразиться на результативности многих юридических процессов, следует предположить, что одним из основных свойств юридической презумпции является свойство замещения юридических фактов, которых нет. В этом смысле она может распространяться на достаточно широкий спектр явлений в праве.

В то же время в такой степени пространные горизонты использования юридических презумпций кажутся весьма отдаленными по той простой причине, что для их подобного использования требуется более глубокая научная проработанность как проблемы их юридической природы, так и проблемы их использования.

При всем том, юридические презумпции могут применяться и не в случаях необходимости восполнения пробелов юридических фактов при их отсутствии. Так, семейное законодательство в соответствии со ст. 39 СК РФ включает презумпция равенства долей супругов в их общем имуществе, объектом предположения которой не является юридический факт, но вполне правоотношение, возникающее между сособственниками. При этом доказанность положения о неполучении в силу неуважительных причин соответствующих доходов, либо о расходовании совместного имущества, противоречащему семейному интересу, предполагает возможность отступления от нормы равенства долей. К такого рода примерам относится и презумпция вины причинителя вреда. В этом случае именно отношение к своему поведеДавыдова М.Л. Юридическая техника: проблемы теории и методологии. Волгоград, 2009. С. 218.

нию, равно как и к его последствиям, нельзя отождествить не с юридическим фактом в виде причинения вреда, ни с правоотношением в виде обязательства по его возмещению424.

В юридической литературе также встречаются примеры классификации презумпций по объекту предположения, которые можно встретить и в ранее проведенных научно-теоретических исследованиях.

Как полагает И. Оршанский, разграничение области законных презумпций и иных правовых явлений, предпринятое Бугхардом, подразумевает praesumtiones facti и praesumtiones voluntatis. К первому типу презумпций относится та совокупность случаев, когда законом предписывается исходя из конкретного факта заключение о другом факте, который влияет на спорное правоотношение425. Другая группа включает совокупность случаев, когда закон либо неясно выражает, либо не выражает вовсе волю лица в контексте предположения, что данная воля, при ее прямом выражении, могла бы разрешить этот вопрос именно в данном смысле426. По нашему мнению, эта классификация страдает одним недостатком, заключающимся в том, что она проведена без учета принципа единства классификационного основания. Тем не менее, заслуживает всяческого одобрения не сама классификация, но попытка выделить особую группу юридически значимых правовых явлений в качестве особого объекта предположения как выражения воли.

По нашему мнению, выделение классификации юридических презумпций по объекту предположения имеет немаловажное значение для научнотеоретического исследования юридических презумпций. Компенсируя отсутСм.: Булаевский Б.А. Классификация правовых презумпций // Журнал российского права. 2010. № 11.

Например, правила римского права относительно так называемого права коммориента.

См.: Оршанский И. Указ. соч. С. 13. Оршанский И. анализирует исследование: Burckhard H. Die civilistischen Praesumtionen. Weimar, 1866.

ствие разнообразных и всевозможных объектов, юридические презумпции наделяются новыми функциями, что, в свою очередь, позволяет полнее познавать сущность юридических презумпций, их правовую природу и свойства.

Следующей классификационной группой, встречающейся в юридической литературе, является классификация основанная на принципе назначения в контексте охраны интересов субъектов права. Значение презумпций нельзя ограничивать посредством элементарного компенсирования недостающих юридически значимых правовых явлений. Компенсирование любого такого правового явления обязательно обосновано балансом интересов соответствующих правовых субъектов. Поэтому также как констатируется разная роль тех правовых явлений, которые восполняются в механизме правового регулирования, так различна и роль юридических презумпций, восполняющих эти правовые явления.

В некоторых случаях необходимо сосредоточивать действие юридической презумпции на признанном интересе, в других ее действие сориентировано на беспрепятственную реализацию интересов (например, презумпция добросовестности). В других случаях связано с обеспечением интересов (речь идет, в частности, о презумпции вины, реализация которой обеспечивает интересы потерпевшей стороны). Другая сторона презумпции связана с защитой интереса – речь идет о презумпции невиновности, установленной в интересах подозреваемого.

Выделение в указанных примерах наиболее существенных направлений действия юридических презумпций нисколько не преуменьшает смысл иного их действия. Наряду с этим необходимость выделения основного назначения отдельно взятой юридической презумпции также дает возможность классифицировать юридические презумпции. Так, согласно Б.А. Булаевскому, в данном случае, основываясь на критерии основного назначения презумпции, можно выделить следующий их перечень:

– презумпции, основное назначение которых состоит в признании интересов;

';

– презумпции, основное назначение которых состоит в реализации интересов;

– презумпции, основное назначение которых состоит в обеспечении интересов;

– презумпции, основное назначение которых состоит в защите интересов427.

Значение для юридической практики этой классификации очевидна, поскольку не только проясняет механизм корреляции интересов правовых субъектов, но и определяет возможности результативного использования вновь внедряемых юридических презумпций, давая возможность останавливать свой выбор на оптимальной модели регулирования соответствующих отношений.

Подводя итог, следует признать, что в юридической литературе существует достаточно большое количество классификаций презумпций, однако мы в нашем научно-теоретическом исследовании уделили особое внимание классификациям непосредственно относящимися к классификации юридических презумпций, к которым относятся классификации: по объекту, по основному назначению, по форме (прямые и косвенные), по соотнесенности с материальным и процессуальным правом.

Помимо классификации юридических презумпций немаловажную роль в юридической технике играют функции юридических презумпций.

Юридические презумпции в качестве элементов системы права направлены на решение задач, связанных с достижением общеправовой цели. Поэтому функционирование юридических презумпций может быть рассмотрено См.: Булаевский Б.А. Классификация правовых презумпций // Журнал российского права. 2010. № 11.

лишь в контексте функций права и, соответственно, в контексте правовой отрасли и ее правовых институтов428.

Анализируя научно-теоретический материал в процессе исследования функций юридических презумпций, необходимо признать, что презумпции (являясь составным элементом, задействованным в механизме правового регулирования), как и непосредственно право, сориентированы на охрану и защиту всевозможных и многообразных интересов. Таким образом, функции юридических презумпций могут обнаруживаться в одной из видов правовой охраны и защиты законных интересов. На основании изложенного можно констатировать о наличии таких функций юридических презумпций, как:

– функция признания интереса;

– функция реализации интереса;

– функция обеспечения интереса;

– функция охраны интереса;

– функция защиты интереса.

При этом необходимо учесть необычайно важный факт, согласно которому определенный приоритет той или иной функции юридической презумпции нередко определен положением субъекта обладателя интереса в определенных правоотношениях и отраслевыми особенностями регулирования соответствующих правовых отношений. При этом правоотношения наиболее четко могут быть проиллюстрированы определенным предпочтением в рамках отраслевого правового регулирования того или иного порядка действия юридических презумпций (например, особенности, связанные с опровержением презумпций: вменяется ли кому-либо в обязанность опровержение преПодробнее о соотношении функций права различных уровней см.: общая теория государства и права: академический курс: в 2 т. / отв.

ред. М.Н. Марченко. Т. 2: Теория права. М., 1998. С. 57–59 (автор главы – Т.Н. Радько). См. также: Палазян А.С. Принципы систематизации функций права // Юридический мир. 2009. № 2. С. 52.

зумпции – порядок, характерный для отраслей публичного права, или не вменяется – порядок, характерный для отраслей частного права)429.

Следовательно, в данном случае потребуется более тщательно подойти к исследованию свойств юридических презумпций, что, в свою очередь, будет оказывать содействие справедливой оценке роли юридических презумпций в механизме правового регулирования и даст возможность раскрыть собственные функции юридических презумпций, которые, находятся в непосредственной субординации с функциями права, однако не теряют самостоятельного значения. Присутствие собственных функций у юридических презумпций, прежде всего, дает возможность правильно оценивать предназначение юридических презумпций, организовывать и создавать новые и усовершенствовать имеющиеся правила их вырабатывания, формирования и действия.

Вместе с тем каждая юридическая презумпция как модель юридически значимого правового явления, сформированная на достоверных данных, располагает свойствами модельной верности и точности, что дает возможность не прибегать каждый раз к проверке при ее использовании. Одновременно с этим, потенциал использования модели в обстановке, которая не моделировалась при ее построении, указывает на большую вероятность неточности вывода, заложенного в основу юридической презумпции, и, как результат, о свойстве опровержимости юридических презумпций.

Указанные свойства находят свое проявление в таких функциях юридических презумпций, как компенсирование общественных отношений нормативно-правовой моделью недостающего правового явления; высвобождение субъекта интереса от обязанности подтверждения обстоятельств, позволяющих применять юридическую презумпцию430. Тем не менее, необходимо См.: Булаевский Б.А. Функции правовых презумпций // Журнал российского права. 2011. № 3.

Данная функция реализуется в тех случаях, когда применение презумпции не оспаривается другими лицами.

сделать оговорку, которая при необходимости должна распространяться и на иные подобные функции юридических презумпций. Условно «технический»

характер функций «восполнения отношений» и «освобождения от обязанности» не дает основание констатировать об их необычности и называть данные функции исключительно как функции юридических презумпций. Однако данная цель не ставится, да и достижима она лишь за редким исключением – в отношении системного объекта (а в нашем случае презумпции в праве – это именно элемент системы). Как известно, «компенсирование отношений» в праве происходит и с помощью иных правовых средств (например, правовых фикций), а «освобождение от обязанности» может быть причиной действия многообразных факторов (например, ввиду заключения договора; виновного поведения потерпевшего; истечения установленного срока и т.п.). В то же время, на наш взгляд, утверждать о наличии таких функций, как о собственных функциях юридических презумпций, вполне допустимо.

Кроме того, любая отдельно взятая юридическая презумпция, смоделированная под конкретные общественные отношения, показывает юридические свойства, обусловленные спецификой данных общественных отношений, в которых она будет компенсировать отсутствие того или иного правового явления.

Таким образом, действуя в качестве правовых средств (как элементы системы права) и проявляя свои особые функции, юридической презумпции неминуемо будут показывать и общеправовые функции. Аналогичная «привязка» особых функций свойственна в целом для всего права и, как следствие, для всех правовых средств.

Подводя итог проделанному анализу, можно сделать вывод о том, что юридическая презумпция – это установленное правовой нормой вероятное правовое предположение о наличии или отсутствии юридических фактов, пока не доказано иное, которое считается существующим, действительным и не вызывающим сомнений, с целью инициировать или не допустить определенного результата, сформированного на взаимосвязи между предположением и наличными фактами и засвидетельствованное предыдущим опытом.

Юридические презумпции подразделяются на общеправовые презумпции, межотраслевые презумпции и отраслевые презумпции; а также классифицируются по объекту предположения на общие неопровержимые презумпции, специальные неопровержимые презумпции; классификация по основному назначению в охране интересов субъектов правовых отношений включает в себя прямые презумпции и косвенные презумпции, а также можно утверждать о существовании деления всех юридических презумпций на материальные презумпции и процессуальные презумпции.

3.3. Юридическая фикция как прием юридической техники Юридическая фикция в качестве приема юридической техники имеет большое распространение в законодательной практике, а ее использование восходит ко временам формирования римского права. Значительное распространение данный прием получил и в российском праве. Как правило, к этому приему обращаются в целях оптимизации правового регулирования отношений, сходных по своему содержанию431.

Мнение, что между юридическими фикциями и правовыми презумпциями нет ничего общего, подробно развито Г. Муромцевым в его сочинении «О консерватизме римской юриспруденции». Указывая, что Мейер рассматривал презумпции и фикции как явления родственные, Г. Муромцев говорит:

«При подобном приеме упускается из виду, что презумпция есть явление, существование которого обусловлено таким недостатком юридического мышления, которым это последнее обладало и, по всей вероятности, будет обладать всегда; тогда как фикция составляет результат его преходящего неСм.: Усманов И.П. Бездокументарная ценная бумага – фикция ли это? // Общество и право. 2009. № 2.

совершенства». Судья в соответствующих случаях вынужден опираться на предположения, которые основываются на той вероятностной возможности, которая определяется опытом жизненных обстоятельств. Ничего общего не имеют с этим фикции. Необходимость их существования есть только кажущаяся, и логический прием, составляющий их содержание, не естественный, а искусственный; презумпцию создает рассудок, фикцию – воображение432.

При всем уважении к авторитету почтенного ученого Г.Ф. Дормидонтов не разделяет его мнение и признает, что Мейер был прав и что прием его привел бы к благоприятным результатам, если бы он внимательнее отнесся к вопросу о сущности рассматриваемых им явлений. Смешивать фикции с презумпциями, конечно, не следует, и Мейер, между прочим, ясно указал на существующую между ними разницу; но отрицать всякую родственную связь между этими явлениями, по его мнению, невозможно. В самом деле, на чем основывается это отрицание? На том соображении, что презумпции – явление постоянное, необходимое во всяком праве, а фикции – временное и не необходимое? Но это соображение едва ли верно даже с точки зрения Г. Муромцева: постоянным и неизменным явлением в праве могут быть признаны лишь общечеловеческие предположения – praesumtiones hominis;

что же касается так называемых законных предположений, то они в большинстве могут быть рассматриваемы как такой же временный продукт исторического развития права, как и фикции, являясь иногда также результатом преходящего несовершенства юридического мышления и будучи, подобно фикциям, искусственным средством удовлетворения какой-либо реальной потребности433.

Муромцев Г. О консерватизме русской юриспруденции. М., 1875.

С. 100.

См.: Дормидонтов Г.Ф. Классификация явлений юридического быта, относимых к случаям применения фикций. Ч. 1. Юридические фикции и презумпции // Вестник гражданского права. 2011. № 1, 3.

Легальную фикцию можно определить в качестве средства юридической техники, применяемого для конструирования заведомо несуществующего императивного нормативного положения (отношения или состояния), признаваемого как существующее и выполняющего роль недостающего юридического факта434.

Однако в юридической науке бытуют и другие точки зрения, согласно которым юридическую фикцию необходимо отнести к приемам юридической техники, сторонником данной позиции является П.А. Литвишко435.

Правовая фикция (от лат. fictio – выдумка, вымысел) – это такой прием юридической техники, когда очевидно ложное положение признается истинным (условно)436. Очевидно, что подобные приемы юридической техники нашли наибольшее распространение в гражданском праве. Чаще всего юридические фикции используются в гражданском судопроизводстве. Это объясняется тем, что процессуальное регулирование в данной сфере чрезвычайКурсова О.А. Фикции в российском праве: дис.... канд. юрид. наук.

Н. Новгород, 2001. С. 49.

См.: Литвишко П.А. Особенности осуществления уголовной и уголовно-процессуальной юрисдикции в отношении зарубежных представительств государств // Российский юридический журнал. 2011. № 3.

Более подробно см.: Панько К.К. Фикции в уголовном праве и правоприменении. Воронеж, 1998; Курсова О.А. Фикции в российском праве:

автореф. дис.... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2001; Танимов О.В. Юридические фикции и проблемы их применения в информационном праве:

дис.... канд. юрид. наук. Саранск, 2004; Марохин Е.Ю. Юридическая фикция в современном российском законодательстве: дис.... канд. юрид. наук.

Ставрополь, 2004; Зайцев И. Правовые фикции в гражданском процессе // Российская юстиция. 1997. № 1. С. 35–36; Лотфуллин Р.К. Юридические фикции в истории отечественного права // История государства и права.

2006. № 1. С. 12–15.

но детализировано, также как и с «отказом от объективной истины в состязательном процессе».

Следует отметить, что «отказ от объективной истины» часто используется в политическом процессе, в контексте конституционного права. Так, конституционные нормы выражают соответствующее ценностноидеологическое содержание, реализуя не только регулятивную функцию, но и функцию воспроизводства принятой политической доктрины.

С этой стороны Основной закон любого государства можно рассмотреть в качестве юридического инструмента, конституирующего политические ценности общества, которые могут стать основой политической мифологии соответствующей эпохи. В этом смысле конституции также активно используют правовые фикции, что следует рассматривать как закономерность, обусловленную политико-правовой природой основных законов437.

В связи с рассуждениями правоведов в юридической литературе о юридических фикциях в контексте юридической техники, как приема передачи отсутствующих прав, следует рассмотреть основные точки зрения и подходы, сформированные в этой сфере. Очевидно, правы те авторы, которые рассматривают юридическую фикцию в контексте реализации справедливости438. Необходимо также согласиться и с тем, что юридическая фикция должна рассматриваться как способ заполнения пробелов правового регулирования, тех пробелов, которые трудно устранить посредством судебного прецедента, не рассматриваемого континентальной правовой традицией источником права439.

Ким Ю.В. О фикциях в конституционном праве // Конституционное и муниципальное право. 2008. № 13.

Карасева М.В. Презумпции и фикции в части первой Налогового кодекса РФ // Журнал российского права. 2002. № 9. С. 4.

См.: Писарев Г.А. Наследование земельных участков, принадлежащих на праве пожизненного наследуемого владения // Наследственное право.

2008. № 3.

По мнению Д.И. Мейера, фикция должна рассматриваться не иначе как такой факт, о котором достоверно известно, что он не существует440. Словарь Брокгауза и Ефрона рассматривает фикцию как «Представления и понятия, с которыми мы оперируем, таким образом, как если бы им соответствовало в действительности то, чего на самом деле не существует, приписываем, например, предмету качество, которого он в действительности не имеет, ставим лицо в положение, которого оно не занимает в действительности, распространяем на него последствия этого положения»441.

Современное российское правоведение традиционно рассматривает фикцию в связи с исследованием презумпции. В то же время, анализ показывает наиболее частое их использование в процессуальном законодательстве442.

Однако именно проблема законодательной техники объясняет исследовательский интерес к фикции. При этом данный интерес существует, прежде всего, в сфере научного изучения процесса 443, что нельзя сказать о гражданском праве. Тем не менее применение фикций объясняется необМейер Д.И. Избранные произведения по гражданскому праву. М., 2003. С. 54.

Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. СПб., 1902.

Т. 35. С. 730.

См., например, статью, указанную выше, а также: Бабаев В.К. Презумпции в советском праве. Горький, 1974. С. 32; Горшенев В.М. Нетипичные нормативные предписания в праве // Советское государство и право.

1978. № 3. С. 117; Каминская В.И. Учение о правовых презумпциях в уголовном процессе. М.–Л., 1948. С. 48.

См.: Зайцев И. Правовые фикции в гражданском процессе // Российская юстиция. 1997. № 1. С. 35–36; Панько К.К. Фикции в уголовном праве и правоприменении. Воронеж, 1998.

ходимостью внести большую ясность и определенность в отношения наследования, например, в случае запрета на переход ряда прав. По мнению И. Зайцева, совокупность проблем регулирования гражданско-правовой сферы требуют применение юридической фикции и ее исследование гражданско-правовой наукой.

Современный теоретико-правовой дискурс содержит разные подходы к определению фикции. Согласно В.И. Каминской «…для фикции характерно объявление в качестве истины положений, заведомо никогда не соответствующих истине» 444. В то же время В.М. Горшенев рассматривает ее как «…закрепленное в правовых актах и используемое в юридической практике нормативное предписание в виде специфического способа (приема), выражающегося в провозглашении существующего факта или обстоятельств, в действительности не имеющих места» 445. По мнению К.К. Панько, фикцию следует рассматривать как «…прием законодательной техники, состоящий в признании существующего несуществующим и обратно, а также свойство нормы права не соответствовать потребностям общества в процессе правотворчества или правоприменительной деятельности»446.

Так, К.К. Панько выделяет в фикции две стороны, рассматривая ее одновременно и в качестве приема законодательной техники, и свойства правовой нормы не соответствовать социальным приоритетам. Вторая сторона поКаминская В.И. Учение о правовых презумпциях в уголовном процессе. М.–Л., 1948. С. 48.

Горшенев В.М. Нетипичные нормативные предписания в праве // Советское государство и право. 1978. № 3. С. 117.

Панько К.К. Фикции в уголовном праве и правоприменении. Воронеж, 1998. С. 28.

нятия фикции сходна с понятиями истинности, реальности, эффективности правовой нормы447.

Интересное замечание делает И. Зайцев, полагая, что фикция необходима законодателю для преодоления режима правового регулирования, который им же и устанавливается. Ее смысл сводится к тому, что законодательный акт связывает несуществующий факт с конкретными юридическими последствиями. То есть, она оперирует модальными суждениями, основанными на допущениях. Не смотря на то, что фикции не помогают установить истину по делу, их существование целесообразно448.

По нашему мнению, правовое значение опровержения презумпции и составляет основное ее отличие от фикции. Так, например, определение правовой фикции не могло существовать в римском праве, поскольку по указанию римского юриста I в. Яволена Прискуса: «Всякое определение в гражданском праве опасно, ибо мало случаев, когда оно не может быть опровергнуто»449.

Как считает большинство исследователей, значение фикций, вводимых римскими юристами, состояло в преодолении консерватизма. Как полагает Г.С. Мэн, фикция должна была преобразовать систему права и замаскировать это преобразование450. Так, главное свойство древнеримских фикций состояло в ее ложности и невозможности опровергнуть содержащиеся в них ложСм.: Панько К.К. Указ. соч. С. 28.

См.: Зайцев И. Правовые фикции в гражданском процессе // Российская юстиция. 1997. № 1. С. 35–36.

Черниловский З.М. Лекции по римскому праву. М., 1991. С. 50.

См.: Мэн Г.С. Древнее право, его связь с древней историей общества и его отношение к новейшим идеям. СПб., 1873. С. 25.

ные положения, вне зависимости от того451, утвердительная или предположительная форма использовалась для ее выражения452.

Таким образом, применение юридических фикций как сформулированных в акте положениях о фактах объективно не существующих, и признаваемых в качестве существующих, имеет длительную историю, начало которой положено римским правом. Первоначально, очевидно, юридические фикции применялись в связи с решением дел о наследстве. В качестве такой фикции, например, применялось положение о том, что если в кораблекрушении погибали несовершеннолетние дети с родителями, то в качестве переживших рассматривались родители, если же дети были совершеннолетние, то – дети.

С некоторыми оговорками теорию юридического лица также можно отнести к фикции. Так, Савиньи рассматривал такое лицо «субъектом права, фактически не существующим в реальности». Одна из распространенных гражданско-правовых фикций, согласно ст. 45 ГК РФ фикция начала исчисления срока для признания гражданина умершим, также как и согласно ст. ГК РФ – признание безвестно отсутствующим. Применение этих фикций в качестве приема юридической техники позволяет законодателю дисциплинировать участников процесса, четко организовать судопроизводство, своевременно разрешить дело в суде.

См.: Gray J.C. The nature and sources of the law.2ed. 1921. S. 31;

Fuller L.L. Legal fictions. Stanford University Press, 1967. S. 37; Барон Ю. Система гражданского права. СПб., 1908. С. 70.

Писарев Г.А. Наследование земельных участков, принадлежащих на праве пожизненного наследуемого владения // Наследственное право.

2008. № 3.

Зачастую в юридической литературе параллельно с понятием правовая фикция употребляется понятие юридическая фикция, на наш взгляд, это тождественные понятия.

Так, если мы посмотрим на определение юридической фикции, которое дается в юридической литературе, то мы обнаружим их полное или частичное совпадение. Так или иначе, юридическую фикцию определяют как неоспоримое положение, созданное преднамеренно и не соответствующее объективной реальности, но которое имеет императивное значение, предотвращая соответствующие последствия.

Очевидно, что разная интерпретация юридических фикций объясняется тем, что, как правило, они рассматриваются не в контексте правового регулирования, также как в контексте лишь какой-то одно его стадии. Дело в том, что каждый из этапов правового регулирования имеет соответствующую специфику, которая и определяет особенности проявления фикций в его контексте. Поэтому для внесения определенности интерпретации фикций необходимо выделить следующие стадии, которые, по нашему мнению, отражают сложившуюся в литературе общую точку зрения. К указанным стадиям необходимо отнести стадию правотворчества, стадию общего действия правовой нормы, стадии, соответственно, возникновения, реализации субъективных прав и обязанностей и, наконец, стадию применения права453.

Так, на первой стадии, связанной с юридической регламентацией, фикции должны рассматриваться в качестве приемов юридической техники.

Здесь, благодаря фикциям, как правило, создаются правовые нормы, предшествуя им. Как заметил И.Л. Ишигилов, на этой стадии она выступает в качестве такого приема техники правотворчества, который позволяет сущеСм.: Ишигилов И.Л. Понятие юридических фикций // Сибирский юридический вестник. 2007. № 1. С. 5, 9.

ствующее принимать за несуществующее и наоборот454. Однако применяется данный прием при условии, что иные приемы применить невозможно в контексте реализации цели нормативно-правового акта. Так, например, формируется понятие юридического лица, когда один коллективный субъект вступает в отношения с другими людьми, имея общее обособленное имущество.

Таким образом, когда речь идет о правотворчестве, фикции следует рассматривать лишь как технический прием, используемый для формирования правовых норм, которые, строго говоря, еще не имеют юридической силы455.

Делая предварительные выводы, необходимо сказать, что проблему юридической фикции следует изучать не в контексте юридической догматики, а лишь в контексте соответствующих стадий правового регулирования.

Важно при этом то, что юридическая фикция на разных стадиях процесса правового регулирования имеет разные формы выражения, такие как норма права, субъект или объект отношений, юридический факт, акт реализации или применения права. В отличие от юридических фикций, юридические презумпции действуют на стадии общего права, также как и на стадии возникновения субъективных прав и обязанностей, выступают в форме правовой нормы, субъекта или объекта отношений, юридического факта.

Следует признать, что российская правовая теория мало внимания уделяет изучению юридической фикции. Значительное место исследование Панько К.К. Фикции в уголовном праве и правоприменении. Воронеж, 1998. С. 68.

См.: Ишигилов И.Л. Юридические фикции и презумпции на разных стадиях правового регулирования // История государства и права. 2009. № 21.

юридической фикции занимало в дореволюционной России456. В советской правовой доктрине юридическая фикция вообще не входила в сферу исследовательских интересов, что объясняется особенностями советской правовой идеологии, которая не допускала никаких фикций. Лишь в контексте презумпций в то время могла иногда рассматриваться юридическая фикция как средство юридической техники.

Однако следует отметить, что категория юридической фикции включает не только негативное но и позитивное содержание. В таком качестве она употребляется как в конституционном праве457, так и в гражданском См.: Мейер Д.И. О юридических вымыслах и предположениях, о скрытых и притворных действиях. Казань, 1854. Приводится по: Мейер Д.И. Избранные произведения по гражданскому праву. М., 2003. С. 389;

Дормидонтов Г.Ф. Юридические фикции и презумпции. Классификация явлений юридического быта, относимых к случаям применения фикций.

Казань, 1895. С. 176.

См.: Авакьян С.А. Конституция Российской Федерации: итоги развития // Конституционное и муниципальное право. 2008. № 23; Авакьян С.А.

Политические отношения и конституционное регулирование в современной России: проблемы и перспективы // Журнал российского права. 2003. № 11;

Ким Ю.В. О фикциях в конституционном праве // Конституционное и муниципальное право. 2008. № 13; Зорькин В.Д. Ценностный подход в конституционном регулировании прав и свобод // Журнал российского права.

2008. № 12; Верещагин А.Н. О значении Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 21 января 2010 г. № 1-П для судебной системы России // Вестник гражданского права. 2010. № 3; Крусс В.И. Теория конституционного правопользования. М., 2007; Конституционное (государственное) право зарубежных стран. Общая часть: учебник для вузов / рук. авт.

кол. и отв. ред. Б.А. Страшун. 4-е изд., обновл. и дораб. М., 2005.

праве458, как в гражданско-процессуальном праве459, так и в уголовном праве460, как в уголовно-процессуальном праве461, так и в налоговом праве462, как в административном праве, так и в трудовом праве и пр.

Неглубокая исследованность юридической фикции объясняет то обстоятельство, что сегодня научный интерес к изучению фикции существенно возрастает. Об этом свидетельствует целый ряд фундаментальных исследований юридических фикций, предпринятых в последнее время463. Это тем боСм.: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1985; Мейер Д.И. Избранные произведения по гражданскому праву. М., 2003;

Грешников И.П. Субъекты гражданского права: юридическое лицо в праве и законодательстве. СПб., 2002; Зайцев И. Правовые фикции в гражданском процессе // Российская юстиция. 1997. № 1. С. 35–36.

См.: Левенталь Я.Б. К вопросу о презумпциях в советском гражданском процессе // Советское государство и право. 1949. № 6.

См.: Панько К.К. Фикции в уголовном праве и правоприменении.

Воронеж, 1998.

См: Каминская В.И. Учение о правовых презумпциях в уголовном процессе. М.; Л., 1948; Гурвич М. Доказательственные презумпции в советском гражданском процессе // Советская юстиция. 1968. № 12; Полянский Н.Н. К вопросу о презумпции невиновности в советском уголовном процессе // Советское государство и право. 1949. № 9.

См.: Варнавская Н. Россия близка к налоговой революции // Коммерсантъ – daily. 1997. 29 авг.; Дегтерева Г. Обязанность доказывания в налоговых спорах // Российская юстиция. 2001. № 2; Карасева М.В. Презумпции и фикции в части первой Налогового кодекса РФ // Журнал российского права. 2002. № 9.

См.: Панько К.К. Фикции в уголовном праве и правоприменении.

Воронеж: Истоки, 1998. С.135; Курсова О.А. Фикции в российском праве: автореф. дис.... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2001. С. 32; Марохин Е.Ю.

Юридическая фикция в современном российском законодательстве: дис....

канд. юрид. наук. Ставрополь, 2004. С. 179; и т.д.

лее важно, что до середины прошлого века теоретико-методологической основой изучения юридических фикций оставались работы таких классиков, как Д.И. Мейер464, И.Г. Оршанский465, а также Г.Ф. Дормидонтов466.

Совокупность вопросов, очерчиваемых исследовательским интересом в отношении юридических фикций, всегда ограничивалась общеправовой и отраслевой сферами, в рамках которых выяснялись вопросы, связанные с соотношением юридических фикций с другими средствами юридической техники, с их классификацией, спецификой действия и пр. Основным итогом данных исследований следует признать целый ряд подходов в отношении природы юридических фикций, их места в системе права, способов имплементации в правовой материи.

Данный аспект и представляет наибольший интерес в контексте цели и задачи нашего диссертационного исследования.

В контексте существующих работ о юридических фикциях можно выделить определенную совокупность подходов.

Одним из первых исследователей юридических фикций в российском дореволюционном правоведении является Д.И. Мейер. В контексте констатации обязательности юридического закрепления фикций, отмечая их социальное значение, он сосредоточил свое внимание на практической роли, которую они играют в праве.

Как же сегодня рассматривается это явление правовой жизни? Обратимся к более подробному анализу проблемы.

См.: Мейер Д.И. О юридических вымыслах и предположениях, о скрытых и притворных действиях. Казань, 1854. Приводится по: Мейер Д.И.

Избранные произведения по гражданскому праву. М., 2003. С. 53–162.

См.: Оршанский И.Г. О законных предположениях и их значении // Журнал гражданского и уголовного права. 1874. Кн. 4 (с. 1–55), кн. 5 (с. 1–73).

См.: Дормидонтов Г.Ф. Классификация явлений юридического быта, относимых к случаям применения фикций. Казань, 1895.

Данное слово имеет латинское происхождение (fictio – выдумка, вымысел). Справочная литература определяет данное понятие как «Представления и понятия, с которыми мы оперируем, таким образом, как если бы им соответствовало в действительности то, чего на самом деле не существует, – приписываем, например, предмету качество, которого он в действительности не имеет, ставим лицо в положение, которого он не занимает в действительности, распространяем на него последствия этого положения»467.

Большая советская энциклопедия определяет его как что-то несуществующее, мнимое или ложное468.

Исторический словарь, по сути дела, повторяет определение Большой советской энциклопедии469. В то же время Словарь русского языка С.И. Ожегова рассматривает фикцию как «…намеренно созданное, измышленное положение, построение, не соответствующее действительности»470.

В словаре под редакцией Д.Н. Ушакова определение идентично – «…вымысел, выдумка, положение, построение, которому ничто не соответствует в действительности, но которым пользуются как допущением с какойнибудь определенной целью»471. Термин же «фиктивный» в этом словаре определяется как то, что «является фикцией, искусственный, вымышленный, не соответствующий тому, за что выдается»472. В словаре В.И. Даля данный Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. СПб., 1902.

Т. XXXV. С. 730.

Большая советская энциклопедия: в 30 т. М., 1969–1978.

Исторический словарь // URL: http://mirslovarei.com/content_ his/fikcija-8723.html.

Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1990. С. 849.

Толковый словарь русского языка / под ред. Д.Н. Ушакова. М., 1994.

Т. IV. С. 1078.

термин определяется посредством «мнимого», «небывалого», «вымышленного», «воображаемого»473.

Новый толковый словообразовательный словарь Т. Ефремовой определяет фикцию с тем, что сознательно создается такое положение, которое ничто не отражает, но которое в качестве допущения используется с какой-то целью474.

Возвращаясь к научному рассмотрению фикции, необходимо отметить, что, например, Рейнголд Шмид, в отличие от Мейера, рассматривал фикцию как персонификацию народного духа в понятии, которая соответствует правовому убеждению и выступает в качестве одного из факторов правообразования475.

Весьма меткое определение дает французский правовед Генри Дюмериль. По его мнению, это понятие отражает предположение о каком-то факте или качестве, которое может противоречить реальному положению дел, в то же время, нацеленное на образование конкретных юридических последствий476.

В юридической сферы фикции также очень часто формируются в условиях, когда нет юридических оснований, требуемых справедливостью и соображениями пользы477.

См.: Даль В.И. Толковый словарь русского языка. М., 2000. С. 688.

Ефремова Т. Новый толково-словообразовательный словарь русского языка // URL: http://www.mosslov.ru/tolk/fikciya.html.

Schmid R. Theorie und Methodik des burgerlichen Rechts (1848). S. 53, 173, 211.

См.: Dumeril H. Les fictions juridiques. Paris, 1882. P. 5. Цит по: Дормидонтов Г.О. Классификация явлений юридического быта, относимых к случаям применения фикций. Казань, 1895. С. 6.

http://www.bibliotekar.ru/brokgauz-efron-u/103.htm.

То есть, фикция представляет собой научный прием, применение которого позволяет реализовать разграничение интересов. Другие науки также применяют фикции, которые позволяют достигать положительных результатов. Как отмечал еще Шершеневич Г.Ф.: «Таковы те мысленно представляемые линии (меридианы), которыми пользуется география, таковы те точки, линии и круги, которые лежат в основе математики и которые нигде в действительности не встречаются. Нет основания и правоведению избегать этого вполне научного приема; не следует только обращаться к фикциям там, где в них нет необходимости»478.

Как полагает О.А. Ястребов, в праве фикции находят применение:

«– как способ преодоления ситуации неопределенности (неизвестности);

– как средство юридической экономии;

– как способ распространения правового режима одного объекта на другой объект и т.д.»479.

Нужно сказать, что теория фикции применяет данное понятие в ином смысле, нежели его использовали в Древнем Риме. В те древние времена фикция означало преимущественно принцип противоречия между положением права и реальным положением дел. Но если правоотсутствующий объект наделяет свойствами, а действительность при этом индифферентна к нему, т.е.

не приписывает ему свойства противоположные, противоречие снимается.

В теории фикции делается акцент на необходимости рассматривать фикцию не столь прямолинейно, т.е. как нечто объективно несуществующее.

Так, некоторые исследователи указывают на то, что «Фикция в языке и фикция в юриспруденции – разные по смыслу и значению явления. Если в языке Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1985.

С. 94–95.

Ястребов О.А. Концептуальные подходы к пониманию юридического лица в правовой науке // Российская юстиция. 2010. № 4.

слово «фикция» обозначает нечто несуществующее, вымышленное, то в праве фикция – это оператор, юридический конструкт, с помощью которого явления реальной жизни включаются в сферу права»480.

Следует согласиться с положением Р.К. Лотфуллина о том, что «…фикция – это то, чего нет в действительности, влечет за собой признание фикцией всего того, что создало сознание человека, и в этом случае к фикциям следовало бы отнести понятия не только в сфере права, но в иных сферах человеческой деятельности»481.

На наш взгляд, в нашем диссертационном исследовании нет большого смысла много распространяться именно на эти темы. По нашему мнению, фикции в процессе правообразования необходимы в целях развития юридического мышления, но в тех случаях, когда та или иная потребность не имеет иной формы реализации. Неупраздненная фикция является свидетельством зависимости юридического мышления от старых жизненных форм, не соответствующих его новому содержанию. Существует множество причин возникновения подобной ситуации. Фикция возникает тогда, когда изменение закона является проблематичным. Но фикция возникает и в том случае, когда провозглашается законом и свидетельствует тогда о беспомощности старой теории, не удовлетворяющей жизнь.

Законодатель, таким образом, прибегает к составлению юридической фикции будучи связанным отжившими формами уходящей эпохи и стремясь удовлетворить новые потребности и интересы482.

Грешников И.П. Субъекты гражданского права: юридическое лицо в праве и законодательстве. СПб., 2002. С. 34.

См.: Лотфуллин Р.К. Юридические фикции в гражданском праве:

автореф. дис.... канд. юрид. наук. М., 2008. С. 14.

См.: Башмаков А.А. Право представления и поколенное преемство // Наследственное право. 2010. № 2.

Из всех определений юридических фикций, встречающихся в литературе, пожалуй, наиболее точным следует признать определение В.К. Бабаева, который полагал, что юридическая фикция – это «…несуществующее положение, признанное законодательством существующим и ставшее в силу этого общеобязательным»483.

Исследовательское внимание к юридическим фикциям обусловлено решением проблем как юридической техники вообще, так и законодательной техники в частности. К сожалению, в данном контексте следует констатировать, что фундаментальных исследований юридических фикций чрезвычайно мало. Вместе с тем абсолютное большинство работ, посвященных данной проблематике, связано с процессуальным правом.

Между тем помимо юридических фикций в научном обороте существует и понятие догматических фикций, суть которых сводится к совокупности принятых наукой положениям, которые позволяют в систематической форме представить юридические факты, раскрывая их единую основу.

По мнению Р.К. Лотфуллина, в качестве правового термина «…юридическая фикция представляет собой особое средство юридической техники, посредством которого заведомо ложное положение условно признается истиной, возможность опровержения которой, как правило, не имеет никакого юридического значения»484.

В современной юридической литературе не сложилось общепринятого определения юридической фикции. Так, согласно В.И. Каминской «…для фикции характерно объявление в качестве истины положения, заведомо никогда не соответствующего истине»485. В.М. Горшенев рассматривает фикОбщая теория права: курс лекций / под ред. В.К. Бабаева. Н. Новгород, 1993. С. 109.

См.: Лотфуллин Р.К. Юридические фикции в истории отечественного права // История государства и права. 2006. № 1.

Каминская В.И. Учение о правовых презумпциях в уголовном процессе. М.; Л., 1948. С. 48.

цию как «…закрепленное в правовых актах и используемое в юридической практике нормативное предписание в виде специфического способа (приема), выражающегося в провозглашении существующего факта или обстоятельства, в действительности не имеющих места»486. С ними соглашаются В.К. Бабаев, И. Зайцев, М.В. Карасева487.

Примером фикции в качестве технико-юридического приема построения законодательства может быть ч. 2 ст. 2 УПК РФ, где территории воздушных морских или речных судов, находящихся за пределами Российской Федерации под российским флагом, если они приписаны к портам Российской Федерации, приравнивается к территории Российской Федерации. Поэтому преступления, совершенные на борту подобных судов, рассматриваются как совершенные на территории Российской Федерации с применением норм УПК РФ488.

Энциклопедический словарь экономики и права понятие фикция раскрывает как «экономическая фикция» и «юридическая фикция»:

«1) экономическая фикция – это надуманный, созданный искусственно путем догматического обоснования известных хозяйственных правил пункт договора, контракта, требуемый иногда с точки зрения формальности, но не всегда исполняемый из-за невозможности его проверки, например, в части гарантий или авторских прав;

Горшенев В.М. Нетипичные нормативные предписания в праве // Советское государство и право. 1978. № 3. С. 117.

См.: Общая теория права: курс лекций / под ред. В.К. Бабаева.

Н. Новгород, 1993. С. 109; Зайцев И. Правовые фикции в гражданском процессе // Российская юстиция. 1997. № 1. С. 36–37; Карасева М.В. Презумпции и фикции в части первой Налогового кодекса РФ // Журнал российского права. 2002. № 9. С. 71–80.

Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 52 (ч. I).

Ст. 4921.

2) юридическая фикция – заведомо неистинное положение, применяемое для оформления правоотношения, которое не может по каким-либо причинам возникнуть в силу юридического факта, например, признание безвестно отсутствующего гражданина умершим»489.

По нашему мнению, культивирующийся частью научного сообщества подход, согласно которому фикция означает знание, характеризующееся недостоверностью, которое отражает отсутствие вероятности какого-либо факта, который провозглашается, является спорным490. Очевидно, какой-то уровень вероятности фикция должна содержать. В этом смысле справедливо утверждение Э.М. Мурадьяна, который полагает, что, так как фикция «…это предположение, не исключается и случай, когда оно окажется верным»491.

Такая позиция, на наш взгляд, свидетельствует о стремлении сгладить острые углы в противоположных подходах к проблеме фикции.

Если обратиться к истории изучения проблемы фикции, нужно констатировать, что еще с середины XIX века категория юридической фикции стала объектом пристального внимания правовой науки492. Так, еще Д.И. Мейер называл фикцию «…вымышленным существованием факта, о котором изЭнциклопедический словарь экономики и права // URL: http://www.

vedomosti.ru/glossary/.

См.: Юдельсон К.С. Проблема в советском гражданском процессе.

М., 1951. С. 250; Зайцев И.М. Правовые фикции в гражданском процессе // Российская юстиция. 1997. № 1. С. 35; Ваулин О.В. Указ. соч. С. 237; Сериков Ю.А. Презумпции в гражданском судопроизводстве. М., 2006. С. 144.

Мурадьян Э.М. Истина как проблема судебного права. М., 2004.

С. 241.

См.: Исторический обзор концепций фикции (см.: Нахова Е.А. Роль презумпций и фикций в распределении обязанностей по доказыванию: автореф. дис.... канд. юрид. наук. Саратов, 2004. С. 8–13).

вестно, что он вовсе не существует или существует в измененном виде»493.

Г.Ф. Дормидонтов же, в контексте критической оценки такого подхода, рассматривает ее как «…прием мышления, состоящий в допущении существующим несуществующего обстоятельства или, наоборот, несуществующим существующего, в решении задачи ложного положения; а юридическая фикция в тесном смысле – тот же прием, но допускаемый и даже предписываемый в известном случае объективным правом»494.

Современная российская теория фикции изобилует различными точками зрения и подходами. Так, В.К. Бабаев определяет юридическую фикцию как «…несуществующее положение, признанное законодательством, существующим и ставшим в силу этого общеобязательным»495.

С.С. Алексеев же определяет ее как юридическую конструкцию. По его мнению, «…это не просто некие «личины», «маски», а элементы правовой реальности (правовой культуры и правосознания), ориентирующие законодателя в правотворческой деятельности. Поэтому в современной теории права юридические конструкции рассматриваются как наиболее важный по значению элемент собственного содержания права, его внутренней формы»496.

По своей структурно-логической и юридической природе фикция есть ложное положение, которое признается условно истинным, а данный фрагмент правовой реальности в виде фактического содержания правоотношений не совпадает с его нормативной моделью.

Мейер Д.И. О юридических вымыслах и предположениях, скрытых и притворных действиях. Казань, 1853. С. 2.

Дормидонтов Г.Ф. Классификация явлений юридического быта, относимых к случаям применения фикции. Казань, 1895. С. 14.

Общая теория права: курс лекций / под ред. В.К. Бабаева. Н. Новгород, 1993. С. 109.

Алексеев С.С. Юридические конструкции – ключевое звено права (в порядке постановки проблемы) // Цивилистические записки: межвузовский сборник научных трудов. М., 2001. С. 9.

Однако, по мнению Д.И. Степанова, такая почка зрения имеет больше противников, чем поклонников497. Противники же данного подхода, как правило, апеллируют к точке зрения Н.О. Нерсесова, по мнению которого «...фикция ведет к ложному и неправильному представлению понятий; она дает основание к признанию того, чего нет в действительности. Фикция имеет место там, где к данным фактическим отношениям применяются чуждые их природе юридические начала; через нее впервые возникает право. Вместо того чтобы создать для новых правовых отношений согласные с их природой юридические правила, при посредстве фикции обсуждают их по существующим уже нормам. Фикция предполагает две неравные величины равными, два разнородных отношения тождественными»498.

Так или иначе, становится очевидно, что юридическую фикцию следует рассматривать в качестве юридического приема, смысл которого сводится к предположению фактов вопреки их реальному не-существованию. Так, несуществующий факт признается существующим, или наоборот. Поэтому некоторые презумпции могут рассматриваться как фикции. Сказанное относится, например, к презумпции знания закона.

Такие фикции, как факты, могут предполагаться, либо быть отрешенными от реальных фактов. В то же время, юридическое положение, связанное с подобными «фиктивными» фактами, находит определенное применение.

Эта логическая операция сводится к созданию искусственного основания для применения юридического положения.

Смысл применения юридической фикции заключается в том, что не всегда реализация справедливости правосудия имеет всю совокупность нормативных юридических средств. Именно в силу отсутствия таковых с целью реализации справедливости формируется юридическая фикция.

Степанов Д.И. Современное российское правопонимание ценных бумаг // Журнал российского права. 2000. № 7. С. 112.

Нерсесов Н.О. Представительство и ценные бумаги в гражданском праве. М., 1998. С. 20.

Таким образом, анализ всего разнообразия подходов и точек зрения, встречающихся в научной литературе по проблеме юридической фикции, с большой степенью достоверности позволяет утверждать, что абсолютное большинство ученых сходится во мнении, согласно которому юридическую фикцию следует рассматривать как юридическую конструкцию.

Здесь необходимо отметить, что встречающаяся в литературе точка зрения, сужающая понятие юридической фикции к техническому приему конструирования законодательства, является односторонней, а подход, основанный на данной точке зрения, следует рассматривать как узкий. С такой оценкой солидарен К.К. Панько, определяющий фикцию как «…прием законодательной техники, состоящий в признании существующего несуществующим и обратно, а также свойство нормы права не соответствовать потребностям общества в процессе правотворчества или правоприменительной деятельности»499, и, соответственно, как «…совокупность логических приемов и методических правил исследования, при которых действительность подводится под какую-либо условную формулу»500. По справедливому замечанию К.К. Панько, фикция в качестве антипода закона, искажает его содержания и проявляется отсутствием социальной связи между субъектом, его поведением и законными требованиями, между социально значимыми предписаниями нормы права и притязанием субъекта права.

По мнению О.А. Курсовой, «…на уровне правотворческой деятельности фиктивное проявляется:

– во-первых, как средство юридической техники;

– во-вторых, как свойство норм права не соответствовать потребностям общества в процессе как правотворческой, так и правоприменительной деятельности»501.

Панько К.К. Фикции в уголовном праве и правоприменении. Воронеж, 1998. С. 28.

Курсова О.А. Фикции в российском праве: автореф. дис.... канд.

юрид. наук. Н. Новгород, 2001. С. 11.

К сожалению, существенный пробел правовой науки в сфере данной проблематики привел к тому, что, как полагает К.К. Панько, «…эта сторона понятия правовой фикции совершенно не разработана в правовой науке, находится вне сферы внимания ученых и практиков...»502. Лишь работа О.А.

Курсовой уделяет незначительное место проблеме использования фиктивных конструкций в противоправной деятельности503.

В контексте проведенного анализа, по нашему мнению, следует расширить объем понятия «негативная фикция», которое не исчерпывается законом в широком смысле слова. Права, например, И.В. Филимонова, по мнению которой «…фикции присущи и правоприменительной деятельности, и как результат правоприменения находят свое выражение не только в совершении соответствующих действий, но и в издании фиктивных правоприменительных актов»504.

Кроме того, в качестве второго требования мы полагаем, что необходимо расширить объем понятия «положительная юридическая фикция», которое распространяется и на уровень правотворчества, и на уровень правоприменения505.

В заключение следует отметить, что фикции не следует рассматривать как однозначное элементарное явление. Юридическая фикция есть сложное и многогранное понятие, которое включает в себя как в родовое понятие множество видовых понятий. Фикции – это как «полезные», так и «вредные» явления. Разные сферы регулирования общественных отношений, очевидно, в См.: Курсова О.А. Фикции в российском праве: автореф. дис....

канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2001. С. 28.

См.: Филимонова И.В. Понятие фикции в правовой науке: уголовнопроцессуальный и криминалистический аспекты // Адвокатская практика.

2007. № 4.

разной степени подвержены влиянию фикций. Одной из тех сфер, которые наиболее им подвержены, является сфера защиты прав человека, что объясняет необходимость пристального внимания научного сообщества к данной проблеме.

Таким образом, в контексте сделанных выводов представляется обоснованным следующее определение юридической фикции. Юридическую фикцию следует рассматривать в качестве особого приема и средства юридической техники, закрепленных в нормативно-правовых актах и используемых в юридической практике. Она представляет собой такое нормативное предписание в качестве особенного приема, на основе которого строятся заведомо несуществующие правоотношения или правовые состояния, которые играют роль недостающих юридических фактов (обстоятельств), при помощи которых нормативное положение, построенное на их основе, признается общеобязательным.

Поэтому юридическую фикцию необходимо рассматривать в качестве одного из способов правового регулирования, который заключается в придании законодателем объекту правового регулирования тех свойств, которых данный объект не имеет. Использование юридических фикций дает ряд преимуществ:

– оно делает не обязательным разъяснять многочисленные положения права;

– оно значительно упрощает процесс правового регулирования;

– как прием законодательной техники оно оптимизирует нормативную систему;

– существенно и то, что он сводит к минимуму избыточность правового регулирования.

ГЛАВА IV. СПЕЦИАЛЬНО-ЮРИДИЧЕСКИЕ ПРИЕМЫ

ЮРИДИЧЕСКОЙ ТЕХНИКИ

4.1. Классификация как прием юридической техники Классификация является одним из приемов юридической техники, который часто используется в целях решения как научных задач, так и задач установления истины. Так, использование классификации в качестве приема юридической техники имеет большие возможности, в частности речь идет об использовании экстраполяции, посредством которой сделанные выводы распространяются на иные явления правовой действительности. Кроме того, классификация позволяет делать выводы более общего значения в контексте выявления общих причин формирования приемов или правил юридической техники. И это не все. Эвристическая сила классификации как приема юридической техники заключается и в той возможности, которой она вооружает правотворца по принятию новых норм права, опираясь на смысл, который содержится в ранее существующих нормах.

В данном контексте, очевидно, что классификация в качестве приема юридической техники должна рассматриваться не как некоторая сумма ее элементов, а как нечто большее. Очевидно, правы те авторы, которые утверждают, что «…классификация как прием юридической техники позволяет анализировать результаты предшествующего развития накопившихся знаний о классифицируемых объектах и их общей системы; позволяет делать обоснованные прогнозы относительно путей дальнейшего развития и совершенствования как отдельно рассматриваемых объектов, так и всей их совокупности в целом»506. Также как правы и те, кто считает, что «Назначение всякой классификации в науках заключается в том, чтобы быть средством лучшего Философский энциклопедический словарь. М., 1989. С. 256–257.

познания изучаемых объектов, о которых до классификации еще не имелось сформировавшегося понятия»507.

То есть, классификацию следует рассматривать в качестве метода познания, на основе применения которого раскрывается перечень сторон и соотношений в праве, которые остаются «невидимыми» законодателю или ученомуюристу при применении иных методов. Пожалуй, именно здесь кроется та актуальность изучения классификации как приема юридической техники, которая объясняет насущность и своевременность обращения к данной проблеме в рамках настоящего диссертационного исследования. Поэтому классификация как прием юридической техники должна способствовать дальнейшему развитию и совершенствованию юридической техники и права в целом.

Вместе с тем, как известно, разработка любой классификации как приема юридической техники представляет немалые трудности, выходя на не только на межотраслевые, но и на междисциплинарные исследования. В то же время, следует отметить, что правила юридической техники не являются гарантией признания юридическим сообществом той или иной классификации в качестве удачной и истинной.

Проблема классификации входит в перечень наиболее актуальных проблем современной юриспруденции. Как сложная совокупность принципов, классификация является методологическим приемом изучения правовой реальности и поэтому выступает одним из источников знаний о ней. Этот метод направлен на выяснение закономерностей права посредством правовой оценки (рейтинга) тех правовых объектов, на которые направлено познание508.

Чупахин И.Я. Понятия и методы научной классификации объектов исследования // Вопросы диалектики и логики. Л., 1964. С. 62.

См.: Бокова И.Н. Юридическая техника в российском уголовном законодательстве: теоретический анализ главы 22 УК РФ: монография / под ред. проф. А.П. Кузнецова. Н. Новгород, 2004. С. 51–52; Ярыгин В.Г. Экономическая преступность в современных условиях: теоретико-прикладные аспекты: дис.... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2006. С. 81–84.

Юридическая техника, представляющая собой динамично развивающуюся, многополярную систему теоретико-прикладных знаний, не способна обойтись без классификации, позволяющей систематизировать значительный объем правовой информации, отраженный в нормативно-правовых актах. Таким образом, классификация – необходимый элемент познания явлений правовой действительности.

Исходя из вышесказанного, возникает вопрос о сущности и природе классификации как приема юридической техники. Фундаментальных исследований классификации в современной юридической науке не так много509.

Советское правоведение внесло немалый вклад в разработку данной темы.

Она была приоритетной для целого ряда научных учреждений академии наук СССР. К этому времени относится целый ряд исследований классификации, которые легли в основу ее теории510. Юридические же современные исследования в сфере права, предметом которых является классификация, не соответствуют реальным потребностям как юридической науки, так и юридической практики511.

В последние годы издана единичная монография на данную тематику: Омельченко В.В. Общая теория классификации: в 2-х ч. М., 2008.

Кедров Б.М. Классификация наук. М., 1961. Т. 1; Розова С.С.

Классификационная проблема в современной науке. Новосибирск, 1986;

Шрейдер Ю.А. Логика классификации // Научно-техническая информация.

Сер. 1. 1973. № 5. С. 3–7.

Андрюшечкина И.Н., Ниесов В.А. О создании единой системы классификации гражданских дел и материалов судов общей юрисдикции // Российская юстиция. 2007. № 4; Батова О.С. Проблемы классификаций судебных споров, связанных с воспитанием детей // Журнал российского права. 2005. № 6; Мазин П.В., Мазин В.П. Клинико-юридическая классификация дефектов оказания медицинской помощи // Медицинское право.

2005. № 3; и др.

Классификация (лат. classis – разряд и facere – делать) есть не что иное, как логическая операция, связанная с делением понятия, без которой не могут обойтись ни теория, ни практика. Советский энциклопедический словарь назначение классификации определяет не только как «…средство для установления связей между классами, но и для точной ориентировки в многообразии понятий или соответствующих объектов. Обычно в качестве оснований деления классификации выбирают существенные признаки»512.

О.А. Серова рассматривает классификацию как «…процесс группировки объектов в соответствии с их общими признаками. Результатом этой деятельности становится построение классификационной системы. Тем не менее, учитывая распространенность классификации как методологического приема и приема юридической техники в познании тех или иных объектов правовой действительности, нужно учитывать, что термин «классификация»

используется в двух смыслах: широком (как классификационной системы) и узком (как процесс группировки исследуемых объектов)»513.

Применение системной классификация дает возможность в контексте изучения юридической конструкции в систематической форме изложить наиболее существенные признаки тех или иных правовых явлений, отражаемых в правовых категориях, а также установить связи между элементами системного целого на основе иерархии.

В то же время следует признать, что зарубежная правовая мысль данной проблеме уделяет большее внимание, нежели российская514.

Советский энциклопедический словарь. 4-е изд. М., 1990. С. 592.

Серова О.А. К вопросу о классификации юридических лиц // Нотариус. 2010. № 2.

Реут В.И. Законы Республики Беларусь: классификация, роль и место в системе национального законодательства // Гражданин и право. 2006. № 5;

Bowen T.A. Treatise on Logic, or Laws of Pure Thought. Cambridge, 1866; Webster's New Universal Unabridged Dictionary. N.Y., 1983. P. 334; Oxford Dictionary of Law. Oxford, N.Y., 2003. P. 44.

Новый энциклопедический словарь дает такое определение: «Классификация – это система соподчиненных понятий (классов объектов) какой-то области научного знания или деятельности человека, используемая как средство для установления связей между этими понятиями или классами объектов»515.

Данное определение мало чем отличается от определения Большой советской энциклопедии, которая, тем не менее, указывает на важное ее свойство, а именно: «...для установления связей между этими понятиями или классами объектов, а также для точной ориентировки в многообразии понятий или соответствующих объектов»516.

Анализ различных точек зрения на вопрос о классификации позволяет сделать определенные выводы. В частности, основная сложность классификации как приема юридической техники состоит в том, что аспектов, влияющих на их содержание и характеристику, очень много. В силу этого классификацию можно проводить, выделяя различные группы.

Необходимость систематизировать явления правовой действительности в определенную структуру обусловлена рядом причин:

– во-первых, классификация является собирающим понятием, объединяющим группы по каким-либо признакам, а группы подразделяя на виды;

– во-вторых, цель классификации – упорядочить и сформировать для всего класса единое строение.

Юридическая классификация, по мнению О.В. Бабарыкиной, на сегодняшний день представляется не завершенной в связи с отсутствием общепринятой позиции по проблеме объединения элементов данного класса по каким-либо существенным для них признакам в четкую единую классификационную группу, вид, а некоторые виды на подвиды517.

Новый энциклопедический словарь. М., 2008. С. 519.

Большая советская энциклопедия: 3-е изд. М., 1973. Т. 12. С. 269.

См.: Бабарыкина О.В. О структуре классификации доказательств в гражданском процессе // Российский судья. 2009. № 12.

Интерес представляет словосочетание «вид», которое неоднозначно трактуется учеными-правоведами. Дискуссии по поводу того, считать или не считать идентичными по смыслу выражения «вид» и «средство», в юридической науке ведутся достаточно долго. По этому поводу А.Г. Коваленко отмечает: «...в литературе термины «средство» и «вид» нередко употреблялись, а на практике употребляются как синонимы»518. В настоящее время в юридической литературе отсутствует четкое разграничение этих понятий, в результате чего в юридической терминологии существует некоторая неопределенность.

Термин «вид» было бы целесообразным употреблять:

– во-первых, в теоретическом аспекте;

– во-вторых, по отношению к упорядочению структуры явлений правовой действительности;

– в-третьих, как название первичных составных элементов в классификационных группах519.

При этом в большинстве учебников авторы различают классификацию и типологию и исходят из того, что классификация подразделяет на группы согласно индивидуальным признакам (описывает их), а типология обобщает совокупность типичных для определенных групп социальных особенностей.

Поэтому для обеспечения дифференцированного подхода к различным правовым категориям необходима их классификация, а только затем типология.

Классификация может быть построена по различным основаниям.

Из множества оснований классификации юридической техники необходимо выбирать те, которые позволяют определить систему юридической техники, ее связь с системой права, межотраслевую принадлежность опредеКоваленко А.Г. Институт доказывания в гражданском и арбитражном судопроизводстве. М., 2004. С. 72.

См.: Бабарыкина О.В. О структуре классификации доказательств в гражданском процессе // Российский судья. 2009. № 12.

ленного вида юридической техники, взаимопроникновение и точки пересечения различных видов юридической техники.

В рамках нашего теоретико-правового исследования важное значение имеет выяснение признаков классификации и типология, их взаимной связи в контексте изучения правовых явлений. В юридической литературе нет общепринятого подхода к решению проблемы классификации в отношении структурирования системы юридических конструкций. В то же время, следует отметить, что сам термин имеет достаточно устойчивое категориальное значение.

При этом типология представляет собой более узкое явление, применяемое на раздых стадиях классификационных действий, связанных изучением как права в целом, так и юридической техники в частности. Законодатель также прибегает к использованию термина «типология» в различных ситуациях520.

С точки зрения А.И. Арестова и П.Н. Кобец, когда в основе классификации лежит совокупность (сочетание) признаков, образующих некий социальный тип или обособляющих одно социальное явление от других, речь идет о типологии. Типология, по их мнению – это более сложный вид классификации521.

На общенаучном уровне ее задачи сводятся к:

– выработке идей типологии юридической техники в целях создания системы критериев интерпретации формирования права;

– интерпретации внутренних закономерностей эволюции юридической техники, что является основой научного прогнозирования;

– сочетанию общего и особенного в проявлении законов формирования юридической техники;

См.: Серова О.А. К вопросу о классификации юридических лиц // Нотариус. 2010. № 2.

См.: Арестов А.И., Кобец П.Н. Профилактический потенциал административно-правовых средств и их роль в предупреждении преступности // Административное и муниципальное право. 2011. № 6.

– формированию необходимых методологических предпосылок обобщения и систематизации эмпирических и теоретических данных возникновения, функционирования и развития юридической техники;

– созданию методологической основы изучения внутренней динамики эволюции юридической техники.

На наш взгляд, типология юридической техники основывается не столько на логике, сколько на экспликации содержания, когда из совокупности разнообразных по своему научно-теоретическому и практическому значению признаков необходимо выделить первичный, способный отразить сущность юридической техники как социально-правового института. Этому соответствует совокупность социальных и правовых задач юридической техники, что, на наш взгляд, свидетельствует о необходимости такого подхода к ее типологизации, в основу которого положено изучение ее функционирования. Такой функциональный подход позволяет выяснить существенные признаки юридической техники, исходя из ее функций.

На наш взгляд, типологизация, хотя и играет существенную роль в научном познании, имеет свои границы применения, а сами ее результаты не могут рассматриваться как абсолютные. Понятия «тип» и «вид» обладают существенным уровнем абстрактности, что свидетельствует об их отвлеченности от объективной действительности. Отсюда следует, что типология юридической техники всегда относительна и применяется в контексте решения конкретных задач исследования. Юридическая техника – это историческое явление, предполагающее постоянное изменение арсенала юридических приемов и средств, определяемое развитием правовой действительности в контексте общественных потребностей и эволюции общественных отношений. В конечном итоге, структура юридической техники, которая находится в тесной связи с общественными потребностями получающими юридическую регламентацию, находится в постоянной динамике, что и делает ее типологию относительной.

В то же время, классификация как прием юридической техники основана на соответствующих правилах, осуществляясь в пределах конкретных научных или практических целей и задач. Как справедливо полагают И. В. Блауберг и Э. Г. Юдин, «Объект как таковой безотносительно к задачам его исследования и используемым при этом познавательным средствам не может получить абсолютную характеристику системного или, соответственно, несистемного»522. То есть, системность или несистемность того или иного объекта определяется именно решением указанных выше исследовательских целей и задач.

В тоже время классификация как прием юридической техники основывается на объективных основаниях, выражающих юридические особенности изучаемой социально-правовой материи, вбирающих в себя наиболее важные, типичные признаки и черты, максимально учитывая и отражая, социальные, политические, духовные и правовые условия.

При этом не следует забывать, что особо важен выбор оснований классификации.

Следующим этапом является выбор основания классификации. На сегодняшний момент среди ученых не существует единой позиции по поводу критерия классификации и выделяемых групп. Представляется, что при классификации целесообразнее всего поэтапно использовать несколько оснований.

Основанием классификации рассматривается тот признак, который является основным в контексте деления классифицируемого объекта523. Поскольку в основе классификации лежит сравнение, в результате которого выясняются совпадающие-несовпадающие свойства, она производится на основе признаков, получивших название номинальных. То есть, основой классификации является качественная оценка, в силу чего принцип ранговости, в Блауберг И.В., Юдин Э.Г. Становление и сущность системного подхода. М., 1973. С.167–168.

См.: Маковский А.Л., Новиков Д.Б. и др. Концепция системы классификации правовых актов от 29 сентября 1999 г. // URL: http://www.

consultant.ru/about/nc/class/concept.

контексте которого объект рассматривается в пространстве понятий «лучше»

или «хуже», не может быть применен.

Таким образом, прикладная природа классификации, в том смысле, что она проводится именно в контексте соответствующих целей и задач, может быть указана как основное ее функциональное свойство. При этом необходимо указать, что главной целью любой классификации является разделение понятия. Логическая операция деления производится «…в связи с необходимостью выделения системы соподчиненных понятий. Само понятие выступает родовой категорией, новые (дополнительные) же понятия рассматриваются как виды и виды видов (подвиды)»524.

Однако необходимо помнить, что обстоятельства, влияющие на их содержание и оценку, нельзя рассматривать в отрыве друг от друга. Если данный принцип не соблюдается, то классификация страдает определенной односторонностью. Помимо этого, при классификации крайне важно, чтобы каждая классификация имела бы реальное основание и научно-практическое значение.

Таким образом, вопрос о выборе критериев классификации представляет в данном отношении особую актуальность и для теории, и для практики.

Принципы классификации имеют объективные основания и определяются содержанием классифицируемого явления. Очевидно, что признаки, по которым классифицируется явления, также имеют свою упорядоченность, иерархичность, в числе которых одни могут рассматриваться как основные признаки или критерии, а другие в качестве дополнительных.

Основные признаки (критерии) позволяют дать объективную оценку законодательству и посредством их легализации внести в него соответствующие изменения. Другую роль играют дополнительные признаки, которые имеют общетеоретическое значение и позволяют более глубоко познавать Серова О.А. К вопросу о классификации юридических лиц // Нотариус. 2010. № 2.

как правовую действительность в целом, так и юридическую технику в частности.

В зависимости же от принципа классификации организация правового материала приобретает те или иные структурные особенности, поскольку он определяет способ, при помощи которого осуществляется данное структурирование.

Таким образом, классификация позволяет составить наиболее полную картину классифицируемого объекта, исключая из него несущественные свойства и признаки, определить юридическую природу каждого из элементов, входящих в ее структурное целое, что, в свою очередь, дает возможность разграничить те формы юридической техники, которые имеют отличные юридические свойства.

Из всей совокупности подходов к классификации, культивируемых научным дискурсом, наибольшее распространение получил подход, согласно которому деление понятия на разряды, классы и пр. является квинтэссенцией классификации. Такой точки зрения придерживаются И.Я. Чупахин, Ю.А. Воронин и др.525 В то же время, Н.И. Кондаков, не соглашаясь с этим подходом, интерпретирует классификацию в качестве особого вида или формы этой логической операции526. С этим согласен М.С. Строгович, который утверждает, что «…всякая классификация есть деление (особая его форма), но не всякое деление является классификацией»527. Поскольку «Деление обычно производится для какой-либо практической цели, и оно отбрасывается, теряет значение, когда эта цель достигнута. Классификация же, будучи создана, получает устойчивый характер, сохраняется, пока она не будет заменена новой, более удачной»528.

Чупахин И.Я. Указ. соч. С. 55–72; Воронин Ю.А. Введение в теорию классификаций. Новосибирск, 1982. С. 42.

Кондаков Н.И. Логика. М., 1954. С. 377.

Строгович М.С. Логика. М., 1949. С. 127.

Чисто практически классификация направлена на выбор формы и метода регулирования общественных отношений, а также играет важную роль в построении правового и научного материала529.

Также представляет интерес обоснованная М.С. Строговичем процедура классифицирования, смысл которой состоит в том, что «мы берем какоелибо понятие и выясняем его объем, т.е. устанавливаем, какие предметы, явления, вещи этим понятием охватываются. Затем эти предметы, явления, вещи, составляющие объем данного понятия, т.е. класс, мы разбиваем по сходным признакам на группы, на низшие классы... Каждый из этих последних разделяется на еще низшие и т.д.»530.

При этом, рассматривая сущность понятия «классификация», следует заметить, что классификация (от лат. dassis – разряд, класс) представляет собой систему соподчиненных понятий (объектов) какой-либо отрасли научного знания или определенной деятельности человека, используемую как средство для установления связей между этими понятиями или классами объектов531. Классифицировать – значит распределить по группам, разрядам, классам532.

Филологи под классификацией понимают систему распределения предметов или понятий какой-нибудь области на классы, отделы, разряды533.

В словаре Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона классификация определяется как См.: Ибрагимов К.Х. Аспекты классификации судебных дел по землям сельскохозяйственного назначения // Российская юстиция. 2010. № 12.

См.: Прохоров А.М. Советский энциклопедический словарь. М., 1990. С. 592.

См.: Ожегов С.И. Словарь русского языка / под ред. Н.Ю. Шведовой. М., 1990. С. 277.

См.: Ушаков Д.Н. Толковый словарь русского языка. М., 2001. Т. 1.

С. 528–529.

логический прием, основанный на логическом делении понятия и употребляемый в эмпирических науках для распределения предметов на роды и виды534. В Российском энциклопедическом словаре отмечается, что классификация направлена на выяснение отношения, объективно существующими между теми или иными понятиями или их классами и представляет собой их систематизацию, распространяясь, также и на человеческую деятельность535.

В Толковом словаре живого великорусского языка В.И. Даля указывается, что «классифицировать – размещать, распределять, разделять на разряды и порядки»536. В словаре русского языка под редакцией С.И. Ожегова под классификацией понимается: «…распределение по группам, разрядам, классам; система, по которой что-нибудь классифицировано»537.

Классификация, по мнению Л.Ю. Зуевой, представляет собой научный прием познания окружающего мира, который позволяет упорядочить знания об изучаемых явлениях на основе их группировки по определенным признакам. В ходе такой группировки выделяются наиболее устойчивые, типичные свойства исследуемых объектов, которые и обусловливают сходство их определенных сторон538.

С точки зрения Н.Н. Маршаковой, «Классификация – это прием, с помощью которого множество наблюдаемых правовых явлений подразделяется Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. Современная версия. М., 2002. С. 289.

Российский энциклопедический словарь. М., 2001. Кн. 1. С. 688.

Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1989. Т. 2. С. 114.

Ожегов С.И. Словарь русского языка / под ред. Н.Ю. Шведовой. М., 1990. С. 277.

См.: Зуева Л.Ю. Виды сроков в административном праве // Административное право и процесс. 2011. № 5.

на основные группы, классы, виды, входящие в общую систему и составляющие единое целое»539.

С такой позицией соглашается Д.А. Лопарев, рассматривая классификацию как «…инструмент познания реальной действительности, источник знания о ней, с помощью которого множество наблюдаемых явлений подразделяется на основные группы, классы, виды, входящие в общую систему и составляющие единое целое»540.

Классификация занимает важное место в современной науке и широко применяется для упорядочения и систематизации исследуемого материала во многих отраслях: юриспруденции, филологии, математике, биологии, медицине и т.д.

С точки зрения Е.В. Михеева, классификация – это система распределения однородных предметов или понятий какой-нибудь области по классам, разделам, разрядам согласно отличительным признакам и свойствам541.

По мнению Н.Н. Маршаковой, классификация представляет собой разбиение, распределение множества предметов и явлений по классам. Применительно к праву – это «…специфический прием юридической техники, представляющий собой деление закрепленных правовых положений по единому критерию на определенные категории (группы, виды), обладающий нормативно-правовым характером и имеющий своей целью единообразное понимание и применение правовых институтов и норм права»542.

Маршакова Н.Н. Классификация преступлений против общественной безопасности // Безопасность бизнеса. 2007. № 4.

См.: Лопарев Д.А. Теоретические и методологические основы классификации общественно опасных последствий // Российский следователь.

2007. № 14.

См.: Михеева Е.В. Классификация информационных правоотношений в законодательстве республики Белоруссия // Информационное право.

2010. № 1.

Маршакова Н.Н., Петров В.В. Классификация внешних угроз безопасности: теоретико-прикладной аспект // Российский следователь. 2008. № 18.

В.В. Петров, рассматривая классификацию в законодательстве также в качестве специфического приема юридической техники, сводит ее к процедуре деления «…закрепленных правовых положений по единому критерию на определенные категории (группы, виды), обладающий нормативноправовым характером и имеющий своей целью единообразное понимание и применение правовых институтов и норм»543.

Очевидно, что взгляд на классификацию как на один из приемов юридической техники является общепринятым. Дело в том, что классификация является необходимым инструментом для любой правовой отрасли, обеспечивая в контексте строения групп классов правильную оценку многообразных теоретических и эмпирических данных. То есть, классификация упорядочивает правовые явления на основе их сходства и различия544.

В.Е. Чуманов высказывает аналогичную точку зрения, рассматривая классификацию как «…специфический прием юридической техники, представляющий собой деление закрепленных правовых положений по единому критерию на определенные категории (группы, виды), обладающий нормативно-правовым характером и имеющий своей целью единообразное понимание и применение правовых институтов и норм»545.

Следовательно, при введении классификационных критериев в рамках различных классификационных уровней важно, чтобы эти критерии были различными, иначе имеет ли смысл искать среди высоких предметом Маршакова Н.Н., Петров В.В. Указ. соч.

См.: Маршакова Н.Н. Проблемы классификации экологических преступлений // Российский следователь. 2007. № 16.

См.: Чуманов Е.В. Классификация в российском законодательстве:

дис.... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2005. С. 13.

очень и не очень высокие. Новые свойства этих явлений при этом, по мнению В.Н. Соловьева не выявляются546.

В законодательстве классификация представляет собой теоретическое познание и призвана отразить реализацию отражаемого явления. Ее задача заключается в познании сущности данного явления, его отличительных особенностей. Обеспечивая логическую последовательность познания547, в практике она реализует «…научный подход в выборе форм и методов правового регулирования, в построении научного материала и т.д.»548. Кроме того, «…правильно составленная классификация, отобразив закономерности развития классифицируемых объектов, глубоко вскрывает связи между изучаемыми объектами и помогает исследователю ориентироваться в самых сложных ситуациях, служит основой для обобщающих выводов и прогнозов»549.

В процессе проводимого исследования с помощью классификации решаются важные задачи, а именно: она позволяет организовать объекты, определить их группировку по единому основанию. Такой подход способствует успешному достижению поставленной цели при проведении научного исследования. В конечном итоге от правильно подобранной и предложенной классификационной группы зависит построение целой системы научного знания.

Необходимо отметить, что данная интенция находит свое реальное отражение в трудах ученых, занимающихся исследованиями преступлений экологического характера550.

См.: Соловьев В.Н. Современное учение о типах, формах и видах права собственности (научная дискуссия) // Гражданское право. 2010. № 2.

См.: Чуманов В.Е. Классификация в российском законодательстве:

дис.... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2005. С. 11.

См.: Карасева М.В. Финансовое правоотношение. М., 2001. С. 254.

Кондаков Н.И. Логический словарь-справочник. М., 1975. С. 247.

См.: Маршакова Н.Н. Проблемы классификации экологических преступлений // Российский следователь. 2007. № 16.

Классификация предполагает соответствующую оценку изучаемых объектов, то есть оценку явлений правовой жизни общества. Так, определение тождества явлений правовой действительности и их градация по выявленному признаку приводит к определенной классификации. На основе этого приема юридической техники исследователь избавлен от необходимости изучать бесконечное множество правовых явлений, идентичность которых устанавливается таким способом551.

Классификация является одним из наиболее распространенных приемов юридической техники, позволяющих множество изучаемых правовых явлений в соответствии с определенными правилами построения объединить в единые классификационные группы. Данный прием распространен во всех сферах научного знания, ведь детерминационные связи явлений и процессов, выясняемые в результате научных исследований, во многом позволяют выяснить природу классифицируемых объектов552.

При этом научные знание о правилах классификации – необходимый ее элемент, неотъемлемое условие ее существования. Создание универсального алгоритма построения классификации и наведения порядка при их систематизации, а также эффективное управление классификационным процессом в законодательстве предполагает разработку некоторых ее методологических основ553.

См.: Лопарев Д.А. Теоретические и методологические основы классификации общественно опасных последствий // Российский следователь.

2007. № 14.

См.: Баранов В.М., Чуманов Е.В. Классификация в российском законодательстве: монография. Н. Новгород, 2005. С. 119–120.

См. подробнее: Маршакова Н.Н. Проблемы научного обоснования теоретических аспектов классификации в российском уголовном законодательстве // Научные труды. Российская академия юридических наук: в 3 т.

М., 2006. Вып. 6. Т. 3. С. 452–454.

В законодательстве очень остро стоит классификационная проблема, так как она предстает элементом самой классификации как феномена юридической техники, изучать который необходимо как целостное образование.

Классификация как прием юридической техники широко используется в правовой науке, так как он имеет неоспоримую прикладную ценность. Более того, при изучении классификации необходимо использовать гносеологический подход554. Все это позволит привлечь особое внимание к рефлексии ученых555, к их пониманию классификационной теории556.

При этом функциональная направленность классификации законодательства имеет сложную структуру, включая многие направления и уровня.

Как считают В.М. Баранов и Е.В. Чуманов, «…классификация в законодательстве имеет не только доктринальную, но и неоспоримую прикладную ценность, что выражается в глубоком гносеологическом потенциале данного приема юридической техники»557. Гносеология – это теория, в рамках которой «…изучаются проблемы природы познания и его возможностей, отношения знания к реальности, исследуются всеобщие предпосылки познания, выявляются условия его достоверности и истинности»558.

В философии термин «гносеология» означает теорию научного познания, изучающую источник, формы и методы, условия его истинности, способности человека познать действительность (см., например: Словарь иностранных слов. 14-е изд., испр. М., 1987. С. 136).

См.: Рефлексия –...склонность анализировать свои переживания (см.: Ожегов С.И. Словарь русского языка / под ред. Н.Ю. Шведовой: 16-е изд., испр. М., 1984. С. 692).

Маршакова Н.Н. Классификация преступлений против военной службы // Юридический мир. 2007. № 12.

Баранов В.М. Классификация в российском законодательстве: монография / В.М. Баранов, Е.В. Чуманов. Н. Новгород, 2005. С. 118–119.

Философский энциклопедический словарь. М., 1989. С. 650.

Научное исследование классификации вынужденно ведет к отвлечению от ряда несущественных признаков с установлением определенных принципов классификационного деления того или иного явления правовой действительности. В качестве особой логической процедуры, в ходе которой производится разделения объема понятий, классификация сводится к делению соответствующих классов на виды, которые, в свою очередь, также подвержены делению и пр. Как правило, основанием деления являются наиболее существенные для классифицируемых предметов признаки. Так, «…классификация выявляет существенные сходства и различия между предметами и имеет познавательное значение. В других случаях, когда цель классификации состоит лишь в систематизации предметов, в качестве основания выбираются признаки, удобные для этой цели, но несущественные для самих предметов, например расположение понятий по алфавиту. Такие классификации называются искусственными»559.

Наиболее ценными следует рассматривать такую классификацию, которая основана на изучении закономерностей видовых связей, объясняющих переход процесс развития как от вида к виду. Так или иначе, «Всякая классификация является результатом некоторого огрубления действительных граней между видами, ибо они всегда условны и относительны. С развитием научно теоретических знаний происходит уточнение и изменение классификации»560.

Важнейшим принципом классификации является принцип объективности. Он определяет содержание всех остальных принципов и отражает сущность классифицируемых правовых явлений. Объективность обусловлена См.: Лопарев Д.А. Теоретические и методологические основы классификации общественно опасных последствий // Российский следователь.

2007. № 14.

См.: Философский словарь / под ред. М.М. Розенталя: 3-е изд. М., 1972. С. 177.

всесторонностью и конкретностью, то есть научные познания правового явления таким, каково оно есть в реальной правовой действительности561.

По мнению В.М. Артемова, функциональный подход к классификации позволяет сделать вывод о том, что «…юридическая техника существует, вопервых, далеко за пределами законотворческой деятельности (до развертывания и после завершения ее процедур), во-вторых, не только как величина правовой сферы жизнедеятельности, но и включена в более широкий процесс социальной динамики, процесс создания правопорядка»562.

При помощи системы соподчиненных понятий какой-либо области научных знаний или определенной деятельности человека устанавливаются связи между ними, что, в свою очередь, является предпосылкой для их обобщения и отнесения к соответствующему классу, выяснения устойчивых связей этих классов, что позволяет выяснить роль и значение какого-либо элемента системы563.

В юридической науке классификация – итог особого метода познавательной деятельности. Классификационный метод предполагает соподчинение объектов правовой сферы и используется как правовое средство установления между ними связей. В юридической области классификация выступает инструментом систематизации, позволяющим ориентироваться в многообразии объектов правовой сферы, является источником теоретико-правовых знаний о них.

См.: Лопарев Д.А. Теоретические и методологические основы классификации общественно опасных последствий // Российский следователь.

2007. № 14.

См.: Артемов В.М. Правопорядок как целеполагающий ресурс развития законодательной техники в современном обществе // Законотворческая техника современной России: состояние, проблемы, совершенствование:

сборник статей: в 2 т. / под ред. В.М. Баранова. Н. Новгород, 2001. С. 65–70.

См.: Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 257.

Согласно общепринятой в юридической и учебной литературе классификации выделяют три группы методов:

1) общие (общенаучные);

2) специальные;

3) частные (методы выработки правовых решений, методы толкования норм права и другие). Среди частных методов особенно выделяют сравнительно-правовой метод564.