«А.А. Горбацкий СТАРООБРЯДЧЕСТВО НА БЕЛОРУССКИХ ЗЕМЛЯХ Монография Брест 2004 2 УДК 283/289(476)(091) ББК 86.372.242(4Беи) Г20 Научный редактор Доктор исторических наук, академик М. П. Костюк Доктор исторических наук, ...»

Первые поселения старообрядцев федосеевцев были обособленными, размещались вдали от поселений иноверцев. Старообрядцы старались сохранить чистоту своей веры, свои обряды, обычаи и традиции.

«Дегуцкий летописец» свидетельствует, что старообрядцы сначала появились в Динабургском уезде.

В рукописном отделе Литовской национальной библиотеки имени Мартинаса Мажвидиса нами был найден интересный рукописный документ: «Положение с тарообрядцев в Ковенской губернии», где сообщается, что поселение в губернию старообрядцев раз ных согласий произошло в 1655 г. [22. Ф. 19, д. 78, л. 3], а одними из первых мест, где они поселились, были земли вокруг Браслава, Солок и Видз. Поэтому можно предположить, что на землях современной Браславщины старообрядцы появились в 1655 г. ещё до официального раскола Русской православной церкви. В 1660 г., как отмечается в «Дегуцком летописце», в деревне Лигинишки, около реки Двины недалеко от г. Динабурга, был основан храм, а в 1667 г. сюда пришёл священноиерей Терентий, «древлеправославного крещения и рукоположения сущий, который легенды святых отцов твёрдо и надёжно сохраняет». Далее говорится, что прибыл он с сыном и жил набожно [7. С. 186].

Большое влияние на федосеевцев, живших на белорусских землях, оказало появление здесь в 1699 г. (вместе с сыном и матерью) организатора и идейного вдохновителя согласия Феодосия Васильева, который первоначально распространял своё учение на новгородских землях в округе Старой Русы.

После выхода в 1695 г. «Статей» царевны Софьи, в которых обращалось серьёзное внимание на старообрядцев [9. С. 323, 13. С. 413], отношение к ним изменилось. Когда в 1697 г. в новгородских землях федосеевцев начали преследовать, Феодосий Васильев пересёк границу Речи Посполитой и поселился в Невельском уезде, Крапивинской гмине, в лесных владениях Канинского, недалеко от деревни Русановой [14. С. 61 – 62]. Вслед за ним, сюда стали переселяться его единомышленники.

Поэтому к составленному А.Завариной перечню уездов Великого княжества Литовского, где первоначально жили старообрядцы, необходимо добавить Браславский и Невельский уезды.

За короткий срок в Крапивинской гмине были построены два монастыря: мужской и женский, где проживало 700 женщин и 600 мужчин.

И те и другие должны были соблюдать с трогую невинность. Женский монастырь был отделён от мужского. Многочасовые службы, строгая дисциплина, послушание нас тавнику, обобществление имущества были особенностью федосеевского согласия. В общине были своя молельня, многочисленные хозяйственные пос тройки, где пос тоянно и бесплатно работали беспоповцы федосеевцы.

Феодосий Васильев пользовался у единомышленников огромным авторитетом: он был начитанным, энергичным и уверенным в правильности своих идей. Его знали в самых отдалённых местах. Наличие двух монастырей позволяло давать приют многим беглым старообрядцам.

Слухи о федосеевских монастырях привлекли внимание польских солдат, которые стали часто наведываться сюда, чтобы грабить федосеевцев. Однажды во время набега произошла перестрелка, в результате которой был убит хранитель ценностей Даниил, а многие старообрядцы были ранены [14. С. 62; 10. С. 139 – 140]. Много беспокойства приносили федосеевцам и российские солдаты, которые также наведывались сюда. Такие условия жизни и неоднозначная политика по отношению к старообрядцам в России, вынудили Феодосия Васильева вернуться на русские земли. В 1709 г. он прибывает в Новгород и, не без участия Захария Бердинского, договаривается с князем Александром Меньшиковым о переселении своих единомышленников из-за границы в Вязовскую в Великолуцком уезде, которая стала новым религиозным центром для час ти федосеевцев, потому что многие из федосеевцев остались в г. Невеле, переселились в Невельский, Витебский, Полоцкий, Лепельский и другие уезды, а ещё одна группа – в Курляндию, где старообрядцы жили уже с 1659 года [3. С. 179; 7. С.181]. Таким образом, можно предположить, что федосеевцы поселились на землях сегодняшних Витебского, Полоцкого и Лепельского районов в 1655 – 1710 гг.

Вязовская была для федосеевцев временным приютом. Неурожайные земли, большое число старообрядцев на небольшой территории вынуждали их переселяться в другие места. Усилиями помещика Дмитрия Негановского удалось найти новое жильё в селении Рапино Юрьевского уезда около Пскова (Юрьев-Тарту). Переселению федосеевцев Васильев уделял много внимания, его волновали многие вопросы. Когда же он прибыл для их решения в Новгород, то был выдан воеводой Якубом Коршаковым митрополиту Иову. Не выдержав тюремных допросов, августа 1711 г. Феодосий Васильев умер и был похоронен в Новгороде.

Старообрядцы добились разрешения перевезти его тело в Рапино, где ноября 1711 г. произошло перезахоронение Феодосия Васильева, объявленного его последователями святым [23. С. 55 – 57; 60. С. 105; 14. С.

62 – 63].

После смерти Феодосия Васильева федосеевцы опять начали переселяться за границу – на земли Виленского воеводства, главным образом в сегодняшний Браславский район Беларуси и Зарасайский район Литвы, где уже жили их единомышленники. Браслав, Видзы (на белорусской земле), Зарасай, Вилькомир, Свинтяны (на литовской земле) стали центрами федосеевского старообрядческого движения.

Новая волна переселений была вызвана двумя царскими указами.

Указ 1716 г. потребовал введения двойного оброка, составления списков старообрядцев и исповедания в православной церкви, указ 1718 г.

предусматривал обязательное посещение старообрядцами православной церкви в праздничные дни и исповедание [50. Т.У. № 2991. С. 166; 54. Ф.

796, оп. 44, д. 34, л. 5], а за неисповедание – денежные штрафы [50. Т.У. № 3169. С. 544 – 545; 54. Ф. 796, оп. 44, д. 34, л. 5]. В 1719 г. был ликвидирован старообрядческий центр в Рапино [9. C. 269].

Если в Российской империи XVIII век начинался для старообрядцев всё новыми проблемами, то в Речи Посполитой сторонники старого обряда осуществляли, как и предс тавители других конфессий, свою религиозную деятельность свободно. На литовских землях в 1710 г. была построена молельня в Пуще, в 1728 г. – в Гудишках, в 1742 г. – в Королишках, в г. – В Дегутях. В Курляндии в 1735 г. построена молельня в местечке Езеросы, в 1740 г. – в деревне Войтишки [7. С. 168, 190, 195 – 197].

Упомянутый «Дегуцкий летописец» свидетельс твует, что на землях сегодняшнего Браславского района Витебской области первая молельня была построена в Видзах и благословлена духовным отцом Филимоном Петровичем и Степаном Афанасьевичем в 1764 г. [7. С. 197].

В начале XVIII в. на литовских и белорусских землях опять оказались главные руководители федосеевцев под управлением сына Феодосия Васильева Евстратия Федосеева. В 1724 г. сюда бежал влиятельный нас тавник Игнатий Трофимов, который был руководителем в округе Старой Русы [16. С. 690 – 692].

Вторым местом крупного поселения с тарообрядцев стала восточная часть сегодняшней Витебской области. (Тогда это были Полоцкое и Витебское воеводства). В этих местах, как отмечает в своей книге В. И.

Волков, беспоповцы федосеевцы поселились в начале XVIII в. [3. С. 42, 47]. О первом же появлении великороссов в Полоцком воеводстве А.

Сементовский сообщает следующее: «Великороссы появились в г.

Динабурге между 1656 и 1667 годами, когда город этот носил название Борисово-Глебска и начиная с 1563 г. в течение последующих 18 лет в городе Полоцке и его окрестнос ти», а в Витебске они появились ещё раньше – в 1552 г. А.Сементовский называет их духоборами [57. С. 16 – 17].

На теперешней территории Витебской облас ти жили и старообрядцы поповцы. В 1735 г. и 1764 г. поповцы ветковского согласия поселяются в Витебске, Полоцке, Лепеле и их округах. В эти годы по царским указам из Ветки и прилежащих к ней территорий были проведены две выгонки, и часть старообрядцев, которым удалось избежать «ловушек» русских войск, переселилась в эти места [4. С. 60 – 66]. Насильственное выселение старообрядцев было осуществлено также из северо-восточных земель Речи Посполитой в 1736 г. На одном из сеймов Литовского государства отмечалось, что русскими войсками насильственно выселено более 60 тыс.

федосеевцев [20. С. 295 – 296, 299, 302].

Большое значение в истории федосеевского согласия имеет так называемый польский собор, который, согласно «Дегуцкому летописцу», состоялся в 1751 г. в Гудишках (около местечка Казачизна) Новоалександровского уезда. Здесь ещё в 1728 г. Евстратием Федосеевым, сыном Феодосия Васильева, была построена «богоспасаемая обитель» [7.

С. 195, 196]. До того, как был найден «Дегуцкий летописец», местом проведения польского собора, по утверждению В. Волкова, был Себежский уезд [3. С. 35]. Первым, кто обнаружил неточность в определении места проведения собора, был польский исследователь Е. Иванец.

В работе польского собора приняли учас тие 17 духовных наставников, которые выработали, согласовали и утвердили 48 пунктов польских статей: к примеру, уставы «О пребывании хрис тианского жительства» и «О церковных вещах». Постановления собора были очень строгими. Так, еду старообрядцам разрешалось готовить только из своих продуктов, а кто вынужден был купить на рынке продукты у иноверцев, должен был исполнить сто поклонов. Если же покупка сделана без острой необходимос ти, то наказанием было сто поклонов до земли в храме. В Воскресение Христово и в большие праздники запрещалось ездить (ходить) на рынок и торговать. Если этот запрет нарушался по необходимос ти, то назначалось сто поклонов до земли, а если без необходимос ти, то наказание было в триста поклонов до земли в храме.

Юношам, девушкам и жёнам запрещалось посещать рынок, ходить по лесам, чужим деревням. За неисполнение этого требования нужно было исполнить триста поклонов до земли в храме.

Каждый должен был иметь духовного отца, почитать его и постоянно исповедоваться ему. За нарушение этого требования было отлучение от старообрядчества.

Тех, кто пил «горелое» вино и пиво «из рук жидовских и от неверных», наказывали двенадцатидневным пос том и ежедневной сотней поклонов до земли. Запрещалось мыться в банях вместе с некрещёными и иноверцами, пользоваться одной посудой. В случае отс тупления от этого требования необходимо было исполнить трис та поклонов до земли в храме. В среду и пятницу запрещалось топить баню и мыться в ней, за нарушение этого требования нужно было исполнить сто поклонов до земли в храме.

Те, кто пели бесовские песни, играли в карты и вагарны, играли на дудках и ругались, танцевали и на Пасху катали яйца, качались на качелях и ездили на лошадях, – должны были исполнить 500 поклонов в храме.

Тем, кто посещал колдунов или приглашал их в свой дом, гадал у гадалок, необходимо было «исправиться правильно» у духовного отца.

Строгое наказание было за разбой. Если кто-нибудь бил старообрядца и начинал драку или наводил клевету, говорил неправду властям, то такого нужно было бить и он должен был исполнить тысячу поклонов до земли в храме.

На польском соборе были приняты меры в защиту собственности.

Так, за насильственный захват чужой собственности и её невозвращение нужно было злоумышленника связать и бить, а духовный отец должен был отлучить его от церкви. Собор подтвердил существующие положения веры, а также принял ряд решений относительно семейных связей.

Семейным запрещалось иметь детей, их стали называть «старожёнами».

Если у них рождался один ребёнок, то их выгоняли из общины на полгода, если рождался второй – на год, третий – на два года. Новые семьи создавать запрещалось, тех, кто их создавал, – выгоняли из общины и называли «новожёнами» [52. С. 3 – 10].

Монастырь в Гудишках расширял своё влияние на федосеевцев.

Однако в 1755 г. он перестал существовать. Его обнаружили русские солдаты, направлявшиеся к прусской границе. Военачальник Захарий Чернышов после долгого разбирательс тва заявил, что на обратном пути уничтожит монастырь. Пережив зиму, старообрядцы разделили имущество и разошлись в разные стороны [28. С. 34 – 36]. О дальнейшей судьбе большинс тва федосеевцев рассказывает «Дегуцкий летописец». Одна группа федосеевцев направилась в Стародубье, в Злынский посад, где в 1756 г. под руководством Федулы Дмитриевича построили ПокровскоНорский монас тырь. Но и тут им не суждено было долго жить мирно. марта 1768 г. Киевская губернская канцелярия донесла Священному Синоду о построенных без разрешения недалеко от старообрядческих слобод Климово и Злынки двух церквях. В свою очередь Священный Синод 21 июля 1768 г. сообщил Сенату, что поскольку «… в манифестах 1762 и 1764 гг., равно и в прочих о раскольниках состоявшихся узаконениях не упомянуто того, чтобы им иметь особенные церкви и часовни, то оным церквям и часовням быть не должно дабы из того православным развращения последовать не могло» [26. Ф. 295, оп. 1, д.

226, л. 10 об – 11].

Вторая группа федосеевцев направилась в Солоцкий Ключ, где в 1756 г. в Дегутях построила церковь [7. С. 196 – 197]. (В дальнейшем это Новоалександровский уезд Витебской губернии, а теперь Зарасайский район Литовской республики).

Во второй пол. XVIII в. происходило переселение старообрядцев дальше на запад, вглубь Речи Посполитой. Известны также случаи обратного переселения в Россию: если первоначально землевладельцы не облагали старообрядцев налогами, то через некоторое время начали самовольно повышать чинш. Защитники старого обряда отдавали предпочтение переселению на королевские земли, которые пос тепенно становились собственнос тью крупных землевладельцев, а переселенцы попадали в зависимость от них. Например, в Полоцком воеводстве в Заборье более 300 семей старообрядцев были закреплены за усадьбой графа Храптовича и только примерно в 1818 г., по решению Сената, были отпущены на волю [57. С. 18]. Такая же ситуация была и в Речицком старостве на землях Корфов [11. С. 80 – 81; 85 – 87].

Со второй половины 50-х годов XVIII в. русское правительство на западной границе создаёт «описные раскольничьи слободы», жители которых пользовались свободой в отправлении культа. (С 1715 г. были освобождены из-под власти мес тных феодалов). Эти слободы были своеобразными «приманками» для старообрядцев, живших на белорусских землях. Так, во «мнении» собрания старообрядцев Витебска (около 1756 г.) было высказано желание переселиться в Россию, прежде всего в «описные слободы» [53. Ф. 248, оп. 113, д. 1578, л. 1 – 2 об.; 59. Т. 23, с. 15 – 16].

Однако в целом этот шаг правительс тва не способствовал значительному переселению старообрядцев в Россию.

В конце 70-х годов XVIII в. на землях Витебщины появляютс я филипповцы. Разделение старообрядчества на согласия и толки затронуло и поморцев, из которых первыми выделились филипповцы, имевшие ещё название сжигатели и морельщики. Руководителем филипповцев, как уже отмечалось, выступил с трелец Фотий Васильев, в монашестве Филипп.

В. Волков отмечает, что филипповцы пришли на Витебщину из Новгородской губернии, чтобы избежать правительственного суда за грабёж православных церквей и монастырей. Из истории известно, что в 1765 г. филипповцы ворвались в Зеленецкий православный монас тырь Новгородской епархии, выгнали оттуда монахов, ограбили церковь (забрали с собой иконы и старинные вещи) и подожгли монастырь. Часть филипповцев покончили жизнь самосожжением в этом монастыре. Исходя из этого, нужно предположить, что филипповцы бежали на Витебщину не ранее, чем в 1765 г. [3. С 36, 42, 50].

В Минском воеводстве старообрядцы появились в 1735 г., после изгнания их из Ветки. Поселились они в непроходимых лесах Бобруйского и Борисовского уездов, ставших со временем постоянным местом жительства для беспоповцев федосеевского и филипповского согласий.

Вторая волна переселений в Бобруйский и Борисовский уезды была в г., когда старообрядцев повторно выгнали из Ветки. Первоначально защитники старого обряда арендовали землю, а потом стали приобретать её в собственность [Обзор Минской губернии за 1875 г. Мн., 1876. С. 93].

На Бобруйщине появляются чис то старообрядческие поселения :

Капустина слобода, деревни Турки и Салотино, принадлежавшие филипповцам. В Борисовском уезде федосеевцы поселяются в деревнях Будница и Бабарыки. В 1735 – 1765 гг. в Капустиной слободе и названных деревнях появляются первые молельни [40. С. 580].

Религиозный «раскол» в условиях России XVIII в. являлся теологической оболочкой социального протеста народных масс, который крепостное правительство нас тойчиво и жестоко подавляло. Действия правительства привели к тому, что защитники старого обряда попали на белорусские земли, входившие в то время в состав Речи Посполитой.

Толерантность по отношению к старообрядцам, ненасилие в мыслях и отношениях к инакомыслящим были характерными для властей Речи Посполитой. Русские переселенцы осваивали необжитые места, организуя при этом высокоэффективное производство и жизнь по образцу жизни своих отцов и дедов. Знаменательно, что именно на белорусских землях старообрядцы построили свои первые храмы и монас тыри, по красоте и богатс тву не уступавшие московским православным храмам. Ветка на долгое время стала центром всего поповства.

Защитники старого обряда быстро вливались в систему экономических отношений в Речи Посполитой, решая одновременно вопросы об укреплении экономической базы старообрядческих общин и формировании религиозно-идеологических стимулов. Однако, при сложной системе соотношений этих аспектов и поведения России по отношению к Речи Посполитой, наиболее важным для активного учас тия старообрядцев в генезисе нового экономического уклада был характер их религиозного учения. Первые свои шаги в этом отношении священники – Козьма, Иоасаф, Феодосий на Ветке, духовные наставники Феодосий Васильев, Филимон Петрович, Степан Афанасьевич на Витебщине – сделали на белорусской земле.

Расширение влияния Ветки на все старообрядческие центры в России, а также безрезультатность «пригласительной» политики российского правительства по отношению к своим согражданам привели к поиску Россией других путей решения вопроса.

Несмотря на все попытки, предпринимавшиеся как светскими, так и духовными российскими властями с целью прекращения деятельности старообрядчес тва как в государстве, так и за его пределами, – старообрядчес тво не только не прекращало своего существования, но и продолжало развиваться. Влияние старообрядцев расширялось на все сферы экономической, политической и общественной жизни России.

2.2. Изгнание старообрядцев с Белорусских земель Раскол Русской православной церкви в середине XVII в. явился одним из самых сложных событий в России и определённым образом повлиял на дальнейшую историю государства. Последствием раскола стало одновременное существование на протяжении трёх столетий двух русских православных церквей – официально признанной и старообрядческой. Установив контрас ты и противоречия, наслоившиеся за столетия в духовной и политической жизни России, раскол навсегда разделил русскую духовную историю на «дониконианцев» и «послениконианцев». По своим масштабам, характеру и идеологии защитники старого обряда существенно отличались от сект и ересей, существовавших на Руси.

Как уже отмечалось, отношения русской официальной православной церкви и царских властей к старообрядцам не были однозначными. На протяжении столетий защитники старого обряда преследовались и были гонимы. В поисках лучшей жизни старообрядцы шли за пределы государства, часто на запад, на земли Речи Посполитой. Серьёзное внимание на «иноземных» старообрядцев обратила Анна Иоанновна. Ещё в первые годы её правления (1730 – 1733) центральное русское правительство получило точные сведения о том, что в пределах Гомельского староства, в так называемых ветковских слободах, жило более 40 тыс. беглых великорусских людей и старообрядцев [20. С. 293].

Поскольку польская сторона неохотно отдавала старообрядцев, то для России единственным способом их возвращения оставалось использование военной силы. Осуществление этого было возможно прежде всего в тот период, когда в Речи Посполитой наблюдалась внутренняя нес табильнос ть. В другое время российское правительство с большой осторожностью подходило к вводу войск на территорию соседнего государства. Более того, в 1732 г. было остановлено строительство «линий и засек … для удержания от побега крестьян», потому что русские власти боялись «не дастся ль какого подозрения польской стороне в агрессивных намерениях России» [53. Ф. 248, оп. 22, д.

1428, л. 215 – 239]. Благоприятная ситуация была использована Россией во время внутренней борьбы в Речи Посполитой в 1733 – 1735 гг.

17 февраля 1734 г. вышел царский указ, в котором беглым российским людям предлагалось добровольно вернуться на русские земли и гарантировалось «прощение вин за побеги» [53. Ф. 248, оп. 113, д. 1578, л. 38 – 42]. Какой же была реакция русских переселенцев? Дейс твительно, после указов от 17 февраля 1734 года и от 16 марта 1734 г. «О позволении выходцам из Польши беглым людям и крес тьянам, отдалённым о т прежних своих жилищ, селиться в Украине» [55. С. 44] наблюдалось возвращение назад, о чём свидетельс твуют специальные списки, составленные на пограничных форпостах. Однако, как следует из этих списков, переселений было мало. В списках переселенцы делились на две группы: а) на выходцев с семьями, которые родились в Великороссии и б) на уроженцев Речи Посполитой, родители которых родились в Великороссии, но неизвестно чьих помещиков и какой губернии. В основном переселение шло на малороссийские земли, которые когда-то были этим же людям временным приютом перед уходом за границу.

Киевская губернская канцелярия потребовала вести строгий учёт всех возвращавшихся. Так, на Переяславском форпосту были составлены «Списки Переяславские и подлинные». В графу «Родившиеся в Великороссии» было записано 567 семей, а в графу не рождённые в Великороссии – 89 семей. В списках были также графы: время побега, чьими крестьянами были, где жили за границей. Что касается места проживания, то называлось Гомельское староство с населёнными пунктами Ветка, Гомель, Городня, Хальч, принадлежавшие панам Халецкому и Красинскому. Все переселенцы были преимущественно помещичьими крес тьянами, а также монастырскими и дворцовыми, частично посадские люди, стародубские слобожане. Время побегов было разным, но главным образом это первые 30 лет XVIII в. [20. С. 294].

Однако переселение из-за границы российских подданных не было массовым. Да и переселялись в основном те, кто не смог на землях Речи Посполитой обзавестись имуществом либо был принуждён к переселению специальными русскими уведомителями, работавшими среди переселенцев. Поэтому было решено осуществить переселение на русскую территорию всех беглых силой. С этой целью был разработан специальный план.

Одновременно с выходом указа от 17 февраля 1734 г. началось со стороны России принудительное выселение русских людей из Речи Посполитой. Согласно составленному плану, всех беглых, находившихся в Литве и Польше, с жёнами и детьми, с имуществом планировалось вывести одновременно и быстро. Эту операцию должны были осуществить русские войска. Первый корпус, стоявший в Литве, должен был выводить людей к Риге и Смоленску. Второй корпус, который стоял на Волыни, должен был выйти со всеми захваченными к Киеву.

Что касается Ветки и окружающих её слобод, то тут был особенный план. В соответствии с распоряжениями Анны Иоанновны, кабине т минис тров приказал Киевскому генерал-губернатору Вейзбаху и Б.Миниху в августе 1734 г. сформировать «особливый корпус», чтобы «беглецов, которые на Ветке и в других местах поселились.., не обождав… совершенного ис Польши войск выступления.., захватить и в российские пределы вывести» [53. Ф. 248, оп. 113, д. 1578, л. 38 – 42; 50. Т. IX. № 6534, 6612]. Этот корпус должен был начать свои действия к выходу из Речи Посполитой российских войск, потому что Ветка и окружающие старообрядческие слободы находились недалеко от границы.

старообрядцев. В начале 40-х годов XVIII в. ветковцы начали активно решать вопрос об организации своей церковной иерархии и принятии епископа. Была подобрана и кандидатура. В 1733 г. в Ветку прибыл старообрядческий епископ Епифаний Реуцкий, известный как Киевский иеромонах. Он был торжес твенно принят ветковцами и на «архиерейское действо определён». Это событие не удовлетворяло и раздражало официальную православную церковь. Названные причины определяли меры правительс тва к изгнанию.

В 1734 г. полковник Яков Григорьевич Сытин с пятью полками солдат окружил Ветку и окружающие слободы. Им было взято в плен 11035 крестьян и 758 монахов и монахинь [53. Ф. 248, оп. 7, д. 387, л. 420 – 421; оп. 8, д. 452, л. 662 – 663 об.; 54. Ф. 796, оп. 16, д. 433, л. 1 – 4].

Азовский полк сопровождал из ветковских слобод и монастырей старообрядцев, а также монахов и монахинь. Все они выводились в Стародубье. Отсюда рассылкой на места предыдущего проживания руководил секунд-майор Мещерский, составлявший списки отправленных «раскольников». В списках были графы: из каких мест прибыли, какие имеют должности, куда отправляются и общее количество. Согласно составленным спискам Мещерского, из-за границы выведено старообрядца и 1056 монахов и монахинь [54. Ф. 796, оп. 16, д. 433, л. об., 279 об.]. Среди монахов были: казначей Павел (из Калуги), иеромонахи Василий Барсов (из Твери), Иов Тимофеев (из Рильска), Герасим Петров (из Ростова), Степан Яровцев (из Таркцы), келарь Моисей Барксов (из Москвы), пономарь Исаак Селезнёв (из Калуги), монах Савва Кобылин (из Москвы). Всего 226 монахов. Среди монахов было 106 детей [54. Ф. 796, оп. 16, д. 433, л. 47 – 51 об., 67 об.]; монахини: Анастасияигуменья, Дорофея Толкачёва (из Рильска), Елизавета Керпячнякова (из Калуги), Елена Керпечнякова (из Калуги), Александра Толмачёва (из Курска), Феодосия Каменева (из Курска), Надежда Варсанофьева (из Торжка), Ефимия, Фёкла и Марьяна Варсанофьевы (из Торжка) [54. Ф. 796, оп. 16, д. 433, л. 52 – 66 об.]. Сытину было приказано: оставить Ветку только после того, как всё будет превращено в пепел.

Пленные жители Ветки и других слобод возвращались в Россию на былые места своего проживания, а наиболее активные и опасные распространители идей старообрядчес тва направлены были на поселение на отдельные территории. Особенно с трогое отношение было к священникам. Епископ Епифаний в 1735 г. был арестован и направлен в Киев, где умер в тюрьме. Священномонаха Иова, который был начальником в Ветке, также арестовали и сослали в Иверский Валдайский монастырь, где он и умер. Священномонах Варанофий был арестован и сослан в Спасопреображенский Переяславский монастырь и там умер.

Многие священники находили приют, где могли. Удалось спастись основателю Лаврентьевского монастыря монаху схимнику Лаврентию, который жил тогда в пустынном ските у реки. Когда солдаты с тали окружать его скит, Лаврентий спрятался под развесистым дубом, и, подняв руки вверх, обратился с молитвой к архистратигу Михаилу. И молитва была услышана: ветки дуба опус тились и спрятали Лаврентия. В честь этого события жители Ветки ввели праздник «Чудо святого архангела Михаила», который они праздновали 7 сентября. В Лаврентьевском монастыре этот праздник отмечался всегда.

Арес тованы были и старообрядческие наставники: иеромонахи Иов, Марий Черной, диакон Герасим, пономари Исайя, Исава, монахи Варлаам, Серапион, поп Дмитрий Протодиаконов. Переправкой в с толицу вывезенных из ветковских слобод старообрядческих наставников занимался генерал князь Алексей Шеховский. Все старообрядческие наставники находились под с трогой охраной и были закованы в колодки, которые снимали только при написании пленными «обличительных»

(проклятие своих ошибок) писем либо когда они говорили с членами Синода. Архиепископ Питерим, который также проводил со старообрядцами «беседы», приказывал сопровождать духовных отцов строгой охраной.

После длительных допросов диакон Герасим отрёкся от «раскола» и был рукоположен в иеродиаконы официальной православной церкви, получил необходимое жалованье и место в приходе.

Личные вещи арестованных нас тавников забирали. Вот что, например, значилось в описи имущества иеромонаха Иова: шуба овечья, «ряжа» суконная чёрная (старая), войлок с подушкой, суконная мантия, тонкая рубаха (свитка), одеяло, камилавка, рукавицы, два гребня (один костяной, другой из рога), ножницы железные в футляре, два злотых коп. В описи имущества пономаря Исавы указано: две овечьи шубы, коровий войлок, подушка обыкновенная, отрез ткани суконный, одни боты, одна пара ботинок, свитка пёстрая полосатая, парамантия шитая шёлком, два костяных гребня, одни рукавицы из шкуры козла, сальница окованная, денег 92 коп. [54. Ф. 796, оп. 17, д. 170, л. 1, 10, 11, 31 – 31 об., 49 об.].

Необходимо отметить, что за духовными наставниками устанавливался строгий надзор. 21 марта 1736 г. императрица в своём указе отмечала: «А где раскольнические злые учителя явятся, то таковых ловить и отдавать гражданскому начальству, и содержать их в самых крепких местах, под крепким караулом» [54. Ф. 796, оп. 17, д. 169, л. 1 об.

– 2]. Распоряжением Сената от 7 мая 1736 г. все старосты и другие ответственные лица, а также помещики должны были вести наблюдение за выселенными с белорусских земель «раскольниками» [54. Ф. 796, оп. 17, д.

169, л. 1].

Через год ветковские старообрядцы начали собираться опять и за пять лет Ветка была заселена. Мастера пос троили тут часовню, похожую на бывшую церковь. В часовне были установлены иконос тас и колокол.

Руководили работами священномонах Денисий, иерей Иоанн, священник Лазарь, священномонах схимник Григорий и священномонахи Валериан и Михаил (Калмык). Все они позже служили в новой часовне, около которой, по предложению священномонаха Валериана, была пос троена церковь в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Церковь строили и украшали лучшие мас тера, и выглядела она лучше прежней церкви, а в 1757 г., к радости верующих, она была открыта. На освящении был использован антиминс старой церкви, присутствовали пять священников:

Валериан и Пётр Ветковские, Сергей Добрянский, Григорий, Иоанн, от других мест – один дьяк. Одновременно строился монастырь, во время открытия которого в Ветке было 1200 монахов, кроме тех, кто не принял постриг. Постепенно с тали заселяться и ближайшие слободы, строились новые скиты, Ветка стала приобретать прежний вид.

Как видим, добиться полного выселения старообрядцев как с ветковских слобод, так и со всей Речи Посполитой русскому правительству не удалось. Однако последствия изгнания отрицательно повлияли на положение казны Речи Посполитой: от государственных служащих многих мест, откуда были выселены с тарообрядцы, поступали жалобы на то, что не с кого собирать налоги и некому исполнять государственные повиннос ти – остались пустыми многие деревни. В г. общая сумма годовых потерь в Гомельском старостве польской монетой составляла 12833 злотых 8 гр. [21. ДА. 3774, л. 1308 об.]. Сумма общих потерь от изгнания, осуществлённого Сытиным в польских злотых составляла 27753 злотых 13 гр. [21. ДА. 3774, л. 1310]. Общая сумма чиншевых потерь в некоторых населённых пунктах Гомельского староства была такой: в местечке Гомель – 632 зл. 3 гр., в деревнях: Добруш – 93 зл., Карма – 1050 зл., Старые Турковичи – 1050 зл., Марковичи – 916 зл., Волковичи – 581 зл. [21. ДА. 3774, л. 1308].

С целью определения дальнейшей судьбы выселенных с Ветки и из других мест старообрядцев была создана специальная комиссия из военных, которая размещалась в Новгородсеверске. Защитники с тарого обряда были первоначально расселены в окрестных мес тах Малороссии, после чего была проведена их точная перепись. Затем поэтапно их переселили на прежнее место жительства.

Стародубские старообрядцы, куда переселили часть ветковцев, платили денежный указный оклад, а с конца 20-х годов XVIII в. выполняли ещё и общие повинности со всеми малороссиянами, которые жили в приграничье. В 1736 г. была проведена перепись, согласно которой старообрядцы граничащих с Речью Посполитой земель были занесены в подушный оклад в размере 2148, 74 2 /4 рубля [53. Ф. 248, оп. 29, д. 1830, л.

524], кроме этого, они выполнили разных повиннос тей в 1736 г. на 6829, руб., а в 1737 г. 9242,89 руб. [53. Ф. 248, оп. 40, д. 2941, л. 204 об. – 209].

Российские власти проводили политику по укреплению старообрядческих слобод, перед которыми ставились задачи: переманивать беглых защитников старого обряда, живших в Речи Посполитой, быть форпостами в приграничье, приносить доходы казне. В 1740 г. было юридически оформлено разрешение давать с тарообрядцам возможность выезда за границу по торговым делам. В указе «Об отпуске раскольников из Малороссии за границу для промыслов со срочными паспортами и с надлежащим за них поручительством» [55. С. 56], срок пребывания за границей определялся периодом не более одного года. Старообрядцы Стародубья и Ветки развернули оживлённую торговлю. В Ветку привозили и вывозили любой товар. Данные обстоятельства стали причиной сенатского рассмотрения вопроса о Стародубских слободах. В 1766 г. в донесении приказывали: при с тародубских «слободах надлежи т купечество учредить … купцам при волостной конторе быть записанным, и положить их в равный против великороссийских купцов оклад» [53. Ф.

248, оп. 42, д. 3626, л. 246 – 247].

Относительно укрепления граничащих с Речью Посполитой районов, в указе императрицы от августа 1763 г. отмечалось: «Укреплять свои рубежи, строить мощные строения, ежели поляки начнут строить свои сооружения, то разорять их до основания, а если защищать буду т военными людьми, то без драки поразумением их прогнать, а для того со своей стороны послать достаточную команду, а лучше подобрать такое время, когда там не будет войск…» [53. Ф. 12, оп. 1, д. 118, л. 3 – 4], а в ноябре этого же года Екатерина II писала графу, генерал-поручику Мельгунову: «… подозрительные строения на Польской стороне жечь без разбирательс тва» [53. Ф. 12, оп. 1, д. 118, л. 5].

С середины XVIII в. экономическому развитию как Российской империи, так и Речи Посполитой были характерны две противоположные тенденции: усиливалось крепос тное право, продолжался рост феодальной эксплуатации и вместе с тем, активно развивался капиталис тический способ производства, что обусловило начало распада крепостничества.

Бесспорно, что эти в экономическом развитии сдвиги повлияли и на эволюцию старообрядчества. Сначала на территории Речи Посполитой старообрядцы пользовались определёнными льготами, но с течением времени попали в полную зависимость от помещиков. (Выход из крепостничества для защитников старины Северо-Западного края, как будет показано дальше, связан был с огромными труднос тями). Несмотря на труднос ти, с середины XVIII в. беглые крестьяне с тарообрядцы всё чаще селились не в глухих районах, а на окраинах и вблиз и городов, в торгово-промышленных сёлах, где уже развивалось капиталис тическое производство.

Данное явление было характерным для тех старообрядческих общин, которые превращались в своеобразные центры первичного накопления капитала и имели определённые суммы свободных денег, вкладываемых в разные сферы. Такими центрами становились города Великого княжес тва Литовского Витебск, Полоцк, Городок, Воложин, Невель, Режица, Браслав, Глубокое, Сенно, Гомель, Белица, Рогачёв, Борисов, Бобруйск, местечко Ветка и ряд других населённых пунктов. Так, в Витебске существовало несколько влиятельных старообрядческих общин: Витебская Покровская община, признававшая священство Белокриницкой иерархии; община старопоморского беспоповского согласия и община беспоповского поморского согласия, а в г. Белица влиятельной была община старообрядцев, которые принимали священс тво. С другой стороны, городские старообрядческие общины в любое время могли дать беглым единомышленникам-крестьянам временное жильё. Одновременно в середине XVIII в. расширяется имущественное расслоение городских общин, появляются бедные, неимущие старообрядцы и зажиточные – купцы, хозяева мелких предприятий, домовладельцы, ремесленники.

Зажиточные, предос тавляя пристанище беглым, использовали их уже как наёмную силу, потому что уже в условиях феодально-крепос тнического строя в городах ощущалась большая нехватка рабочих рук.

Во второй половине XVIII в. старообрядческие общины активно привлекались в капиталис тическое производство и в России, особенно в Москве, что объясняется высоким уровнем развития капитализма в то время в этом городе.

Со второй половины XVIII в. русские власти усиливают контакты с представителями старообрядческих общин на западной границе, укрепляя «описные раскольнические слободы». Надежды властей не оправдались, однако со стороны защитников старого обряда была реакция на эти действия правительс тва. Так, во «мнении» общинного собрания старообрядцев Витебска, которое состоялось около 1756 г., было высказано их желание устроиться на поселение только в «описные слободы» [53. Ф. 248, оп. 113, д. 1578, л. 1 – 2 об.; 59. Т. 23. С. 15 – 16].

Льготы в «описных слободах» в большей с тепени привлекали выходцев из самой России, чем из-за границы. Согласно данным переписи, в 1729 г.

тех, кто пришёл из России, было немногим более 400 человек, а за 1729 – 1736 гг. из-за границы вернулось только 1299 человек [53. Ф. 248, оп. 29, д.

1797, л. 224 – 225]. (примерно по 162 человека в год).

Политическая обстановка для Речи Посполитой во второй половине XVIII в. была напряжённой, а Россия всё больше проявляла интерес к её землям. Для того чтобы привлечь в Россию старообрядцев из-за границы, меры против них стали более мягкими и ус тупчивыми, а политика по отношению к Речи Посполитой – обос трённой. В докладе «О пользе о т защиты Россиею православных, живущих в Польше», иеромонах Феофан Леонтьевич в начале 70-х годов XVIII в. на Священном Синоде говорил об этой пользе: «1. Польза для российской казны от получения польских денег и получения от своих людей информации о планах Польши. 2.

Получение самой секретной информации о планах Польши и защита российских политических интересов. 3. Возможность получения провинций по трактату 1686 г. 4. Российскому государству можно будет занять 600 вёрст самой лучшей плодородной земли с восточным православным народом. 5. Противоречия в самой Польше приведут к тому, что сами поляки попросят себе короля из России. 6. Интересы России должны больше отстаиваться с протестантскими, а не с католическими государствами» [53. Ф. 12, оп. 1, д. 111, л. 3 – 5].

В результате успешных русско-турецких войн 1768 – 1774 гг. и – 1791 гг. возникла благоприятная для России внешнеполитическая ситуация. Российское правительство решило свои задачи и на западном направлении. Настойчиво делались попытки создать изолированные очаги старообрядческой колонизации на востоке страны и задержать рос т населения «раскольничьих слобод» на левобережье Украины и Речи Посполитой. Однако неэффективность российской дипломатии по обороне западной границы и ошибки в политике правительс тва по проблеме старообрядчес тва стали причиной многоразового ввода русских войск в Речь Посполитую.

Второму изгнанию старообрядцев с белорусских земель предшествовала многоразовая «пригласительная» работа. 21 мая 1761 г.

Сенат вынес постановление: «… для наибольшего их (старообрядцев) к возвращению поощрения в податях и в слагающихся работах … льготы на 6 лет давать…, и чтоб определяемые над ними команды ничем не отягощали и не изнуряли, но во всём бы между тамошними выходцами был добропорядок содержан» [53. Ф. 248, оп. 41, д. 3340, л. 788 – 788 об.].

С приходом на царствование Екатерины II в определённой степени признаётся значение народного земства. Его идеи проявились во введении местного самоуправления, а комиссия «Уложения» была освящением земских прав. Выбранное начало, введённое в среде дворянства (с 1762 г.

дворянство превращалось из служилого сословия в земство) и других сословий, также являлось основой восстановления земской старины.

Народность признавалась главным источником жизни государства. И когда ослабились гонения, старообрядчес тво превратилось в экономическую общину.

19 июля 1762 г. Екатерина II подписала Манифест «О приглашении живущих в Польше в Российские земли», где говорилось: “…положили мы главным намерением нашим, чтоб всегдашнее старание иметь о целости нашей Империи, и благоденс твии верных подданых наших … многия оставя свои дома и угодия скитаются и укрываются в соседственном с нами королевстве Польском и в княжестве Литовском; то мы по матерней ко всем подданным любви, не можем без сожаления вспомнить о таких любезное Отечество свое оставивших … Мы матерински об них милосердуя, желаем чтоб они чувствовали также Императорскую нашу милость, как и другие верные подданные наши, и потому всех отлучившихся выше показанным образом … увещеваем, чтоб они от сего времени без всякого опасения и страха возвращались в свое Отечество в ближния пограничныя Наши Губернии, провинции и города”. Тому, кто не вернётся, грозило возвращение силой: “… каждой в прежнее свое жилище и место без всякаго затруднения отправляем будет” [53. Ф. 248, оп. 42, д.

3627, л. 1 об. – 3 об.]. Всем беглым старообрядцам, когда вернутся в Отчизну, объявлялось полное прощение, разрешалось селиться в любых местах и самим выбирать способ жизни, даны были им разные льготы, разрешалось носить бороду и ходить в любой одежде. Запрещалось оскорбление старообрядцев в общественных местах. Защитники старого обряда пос тепенно с тали допускаться по спорным вопросам к присяге и даче показаний, а также назначаться на общественные службы.

В императорском указе от 14 декабря 1762 г. отмечалось: “… всем живущим за границею российским раскольникам объявить, что им позволяется выходить и селиться особливыми слободами, не только в Сибире на Барабинской степи и других порожних отдельных местах, но и в Воронежской, Белогородской и Казанской губерниях…” [54. Ф. 796, оп.

44, д. 4, л.5]. А Сенат своим манифестом от 14 декабря 1762 г.

провозглашал: “…выходить в Россию бежавшим за границу раскольникам, и селиться особыми слободами, где они имеют быть содержаны на основании узаконений в двойном окладе и будут иметь свободу записаться в крестьянс тво и купечество, и при поселении от всяких податей и рабо т получат льготы на шесть лет” [26. Ф. 295, оп. 1, д. 226, л. 8]. Однако и после этих обращений царицы и Сената, больших переселений старообрядцев из-за границы не было. И тогда Екатерина II опять обратилась к насилию.

В результате «возвратного похода» армии с семилетней войны в Россию были возвращены в 1763 г. практически все старообрядцы, которые попали в полосу перемещения армии. В 1764 г. в Польшу был направлен генерал-майор Маслов с целью: «… забрания российских беглых подданных, невполном расстоянии границы находящихся». Сразу же Масловым было выведено 2027 старообрядцев [53. Ф. 248, оп. 42, д.

3627, л. 147], а за время всего «возвращения» около 20 тыс. человек обоего пола [62. С. 543], большая часть была сослана в Сибирь.

Вторжение на земли Великого княжества Литовского в конце 1763 г.

и начале 1764 г., осуществлённое в связи с обострением вопроса о «диссидентах» после коронационного сейма, дало возможность российскому правительству уничтожить центр старообрядцев в Ветке. Для изгнания их с белорусских земель использовались смоленские полки, а где они отсутс твовали, было приказано создать специальные команды, которые утверждались военной коллегией. Каждый полк должен был «очистить» определённую территорию и сделать ведомость на выведенных из-за границы старообрядцев. Вот как выглядели записи: «Рижский полк выселил разных крестьян помещиков и дворовых людей, которые прибыли из Ярославля: мужчин – 399 человек, женщин – 406. Среди них Яков Филиппов с женой и сыном, Никифор Семёнов, Иван Андреев, Григорий Кащенов с женой, сыном и дочерью. Рязанский полк выселял старообрядцев из околиц Белицы. В количественном подсчёте: мужчин – 408, женщин – 427. Среди них: Семён Качановский с женой, сыном и дочерью, иерей Качановский с женой и сыном, Клим Качановский с женой, сыном и дочерью, Михаил Качановский с женой. Пехотная команда выселила 185 мужчин и 172 женщины. Среди них: вяземский купец Мартын Скороходов» [53. Ф. 248, оп. 42, д. 3627, л. 152 об. – 157 об.].

Кроме того, делались ведомости на всех старообрядцев на пограничных постах, в которых указывалась фамилия, возраст, семейное положение, откуда родом, где жил за границей, какой имел имущественный ценз. Такие же ведомости с дополнительным описанием условий жизни на белорусских землях составлялись правительственными канцеляриями. Например, в 1764 г. Великолукская правительственная канцелярия составила списки на 2004 человека, которые прибыли из Польши. Рязанская правительс твенная канцелярия расселила 39 человек муж. пола с семьями, а Смоленская – 1885 человек, из них 133 человека из Белицы [53. Ф. 248, оп. 42, д. 3627, л. 236 – 244 об., 262 – 334, 340 – об.].

Дальнейшая судьба российских старообрядцев определялась указом Сената от 11 мая 1765 г.: “Оных Российских беглецов несамовольно возвратившихся губернаторам, воеводам, и прочим пограничным начальникам принимая для лучшей предосторожнос ти и разбирательс тва будущих иногда споров записывать: которых они городов и уездов, сел и деревень, чьих помешчиков или других каких ведомств. Сколько лет мужчинам и женщинам и другие приметы. Когда вышли из России сами или их предки, и где кто в подушном окладе положены или не положены и потом посылать для укомплектования полков в Сибирь и на поселение.

Прибывших в крепости записывать в рекруты: от 14 до 18 и от 40 до 50 лет за половину, а от 18 и до 40 за целого рекрута” [54. Ф. 796, оп. 46, д. 140, л.

2 об. – 3].

«Раскольники» направлялись: в Сибирскую губернию – близ Тобольска, Усть-Каменогорскую крепость, по рекам Убе, Ульбе, Берёзовке, Глубокой; в Астраханскую губернию – от Саратова вверх по реке Волге; в Оренбургскую губернию – по реке Сукмаре; в Белогородскую губернию – в Волуйский уезд [54. Ф. 796, оп. 44, д. 34, л. об.].

Правительство вело работу по «разъяснению» населению вероучительных и обрядовых особеннос тей старообрядцев, выселенных с белорусских земель. 23 октября 1765 г. было принято пос тановление действительного статского советника и синоидального обер-прокурора И. И. Мелесино о необходимости напечатать в Санкт-Петербурге и Москве составленное о «раскольниках» поучение в количестве 4800 экземпляров.

В Санкт-Петербурге печатание совершалось под руководством нас тавника иеромонаха Платона, а корректорские функции выполнял правщик Лист. В синоидальной типографии на 16 декабря 1765 г. было напечатано экземпляров общей стоимостью 378 руб. 75 коп. Каждая книга с тоила копейку с и 1 /6 частями копейки. Остальные 3600 экземпляров были напечатаны до 25 февраля 1766 г. в московской типографии, где общие расходы составили 862 руб. 50 коп. [54. Ф. 796, оп. 1, д. 296, л. 1, 15, 17, 19, 27].

Последствия от изгнания с тарообрядцев Масловым были по объёму большими, чем изгнание, проведённое Сытиным. Материальные потери в 1765 г. составили только в местечке Гомель и слободе Спасовой тимфов, а налоговые потери – 3014 33 тимфов [21. ДА. 3787, л. 8 – 8 об.].

Потери в Засожской волости составили 46084 тимфа [21. ДА. 3787, л. об.]. Большое количество старообрядческих слобод, деревень осталось без людей. Хозяйство пришло в упадок, земли опустели, т.к. обрабатывать не было кому. В слободе Спасовой до изгнания жило 119 хозяев, а после изгнания осталось 37, среди которых: Василий Алексеев, Бенедикт Сафонов, Яков Артимонов, Юстион Феклистов, Бенедикт Яковлев, Фёдор Андреев, Павел Сафрентьев, Дмитрий Афанасьев, Михайла Игнатовский, Ларион Криханов, Тимофей Титов, Фёдор Афанасьев, Василь Ткач и др. В этой же слободе были мужской и женский монас тыри, из которых забрали соответс твенно 25 и 36 монахов и монахинь [21. ДА. 3787, л. 6 об., 7 – об.]. Большое количество защитников старого обряда было выселено из Засожской волости. Полностью были выселены деревни Крупец Новый ( хозяина, общие потери 823.9 тимфов), Нивки (потери 660 тимфов), Дубровка (потери 284 тимфа), в деревне Лагуновка до изгнания было хозяйств, осталось 13 (потери 271 тимф), в деревне Гародня из 63 хозяев осталось 2 (потери составили 320 тимфов) [21. Д.А. 3787, л. 9 об., 11, об., 31]. Из Передсожской волости из деревни Красная, где жили 47 хозяев с семьями выгнали 28, в деревне Мильча из 17 хозяев – выгнали 15 [21.

ДА. 3787, л. 58 об. – 59].

Царским войскам было приказано сжечь все церковные и жилые здания. Жители Ветки и окрестных слобод искали пути спасения церквей и материальных ценностей святынь. Большую работу в этом направлении провёл Алексей Васильевич Хрущев, который жил в Климове. Служил Хрущев при волостной конторе бурмистром и пользовался большим авторитетом во всех слободах. Вместе со слободскими старостами он обратился к Маслову, который уничтожал Ветку, с прошением разрешить вывезти ветковскую Покровскую церковь. Когда Маслов разрешил, Алексей Хрущев приказал войтам собрать возы, на которые загрузили разобранную церковь и повезли её по суше, так как ветковцы хорошо ещё помнили грустную историю с перевозом церкви водным путём по Ипути.

И на этот раз церковь была вывезена в Стародубье и поставлена между посадами Климово и Митьковка в глубине леса, возле двух родников. И эта церковь была также красиво отделана. Теперь с церковью приехал священник Михаил (Калмык) вместе со священниками и монахами и декабря 1765 г. освятил церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы на древнем антиминсе, но уже не на том, что был в Ветке. При освящении присутс твовали четыре ветковских священника: начальс твующий священномонах Михаил, священномонах Пётр, иерей Григорий, иерей Иоаким. В скором времени при церкви был построен Покровский монастырь. Священномонах Михаил (Калмык) возглавил монастырь и руководил всеми священниками Стародубья и окрестности.

Традиции и обычаи Ветки переносились в другие места. В 1772 г.

священномонахом Михаилом (Калмыком) была освящена церковь во имя святого Николая Чудотворца при том же Покровском монастыре, в 1774 г.

он освятил церковь во имя Пресвятой Богородицы в посаде Зыбкой, а в 1779 г. – церковь во имя Пресвятой Богородицы в посаде Климово, в г. – церковь во имя Пресвятой Богородицы в Казанском монастыре.

Все эти церкви называли ветковскими, потому что они произошли о т ветковской Покровской церкви. Их отличала одинаковость дейс твий и единомыслие. Ветковская церковь в поповстве считалась высшей, поскольку в ней после никоновского раскола сохранились без изменений все догматы и сказания, чины и уставы, обряды и обычаи.

После того, как в 1764 г. Ветка была сожжена, ветковские старообрядцы расселились по всей России и в 70 – 80 гг. XVIII в. создали новые влиятельные центры старообрядчества.

Неодинаково сложилась судьба ветковцев на российских землях. На Алтае и в Забайкалье возник ряд деревень, населенных «поляками» (так начали называть защитников старого обряда, переселенных из Речи Посполитой). Свободная крестьянская колонизация бассейна реки Бухтармы создала здесь интересный мир «каменщиков» – беглых крестьян, солдат, бергалов, которые искали в горах, в «каменьях» укрытия о т налогов, заводской барщины, военной службы, православного церковного угнетения. Законодательс тво начала 1760-х годов о возвращении в Россию старообрядцев, которые жили за её пределами, было благоприятным для Сибири. Состояние переселенцев из Речи Посполитой на новом месте определялось Манифестом от 14 декабря 1762 г. с той только разницей, что шестилетняя льгота заменялась четырёхлетней.

На Алтай переселенцы с белорусских земель прибыли в июне 1766 г.

Часть их ос талась в деревнях Шаманаиха, Катерининская, сразу намного увеличив в них количество населения. Большинс тво переселенцев создало новые деревни – Секисовскую, Бобровскую, Верхубинскую. Крупнейшим центром «поляков» стала деревня Староалейская. В скором времени из этих поселений выделились новые деревни – Великая речка, Быструха, Малая Убинка. Началось постепенное расселение «поляков» вверх по рекам Убе и Ульбе, Глубокой. Интересно, что эта миграция, как отмечает в своей докторской диссертации Н. Н. Покровский, на достаточно большой территории не привела к растворению ветковских «поляков» в среде сибирских старообрядцев. Ветковские старообрядцы веками прочно сохраняли обособленность и специфические черты своего быта.

В последнее десятилетие XVIII в. и в XIX в. поселения «поляков»

распространились на территориях семи алтайских волостей.

Отличительным показателем их обособленности является то, что даже с достаточно близкими к ним бухторминскими с тарообрядцами смешивания не произошло. Современные исследователи постоянно отмечают, что каждая из местных с тарообрядческих семей знает, от кого она берёт свой род – от «поляков» или от «ясошных» (местных).

Полторы тысячи переселенцев, как отмечает Н.Н. Покровский, образовали отличительный и интересный ареал на этнографической карте Алтая. Они выделялись единством и сообразительнос тью первопроходцев.

«Поляки» быстро освоились на новом месте, завели прочное хозяйство, умело заимствовали земледельческий опыт от коренного населения.

Наблюдатели, которые побывали здесь в XVIII в., единодушно отмечали зажиточность переселенных с Ветки с тарообрядцев. Переселенцы быс тро стали на ноги не только благодаря богатой алтайской природе и своему трудолюбию, но ещё и потому, что несколько лет они прожили без «хлопотливой опеки» сибирской администрации, светского и духовного надзора. Особенностью было и то, что «поляки» категорически отказывались записываться в православие [49. С. 319 – 326].

Большая часть старообрядцев, высланных из местечка Ветка и других слобод, была направлена на юг России, на Иргиз (земли на реке Иргиз, сейчас Казахстан). Здесь они попробовали организовать свою духовную жизнь по образцу ветковской, однако все их действия контролировались и сразу останавливались. Уже в конце 1765 г. в Священный Синод поступил донос от астраханского и ставропольского епископа Мефодия «О выехавших из-за границы и поселившихся в Астраханской епархии раскольниках», где сообщалось, что пришлые из-за границы и записанные в двойной оклад «раскольники» поселились недалеко от Саратова, за Волгой, по реке Иргиз. Монахи часто приезжают в Саратов и ходят в своей одежде по торгам и кабакам. Тайно наведываю т дома влиятельных семей и соблазняют их в «раскол». В их веру перешло уже много богатых людей. Ведут агитацию и среди простого народа. Далее епископ Мефодий сообщал, что он для переписи с тарообрядцев на Иргизе посылал попа саратовской Рождественской церкви Ивана Фёдорова с подьячим. Они в своих отчётах сообщали, что на Иргизе есть четыре мужских поселения монахов и два женских, шесть скитов бельцов с жёнами и детьми и двадцать дворов их единомышленников. Сообщалось и то, что старообрядцы держат у себя людей без всяких видов.

Беспокоили Мефодия и другие действия «раскольников»: монахистарообрядцы во всех мужских скитах самовольно построили часовни, куда жители Москвы и других городов и деревень, которые приезжали сюда, навезли много больших и малых икон, а также с тарых книг.

Привезены были и медные колокола. В часовнях монахи отправляли службы по своим обрядам, звонили в колокола, крестили детей.

В конце доноса Мефодий делал вывод: «Если вышеупомянутое своеволие продолжится и воспрещения к пресечению означенного соблазна не последует, то по их разврату в народе последовать могут большие нас троения».

К доносу были приложены списки старообрядцев, составленные Иваном Фёдоровым. В первом мужском ските жили: нас тоятель, монах Исайя – 90 лет; монах Исайя – 60 лет; монахи: Иерохим, Игнатий, второй Игнатий, Феодосий, Сергий, Леона, Илья, Макарий, Иона, второй Иона, Иосиф. Бельцы: Андрей Григорьев с сыном, Иван Михайла, сын его Фёдор. Всего 13 монахов. Со второго женского скита были внесены в список: игуменья, монахиня Анисия – 35 лет, монахини: Марфа, Александра, Вера, Александра вторая, Капитолина, Анисия, Марина, Ираида, Елена, Анфиса, Марфа, Капитолина вторая, Агафья. Белицы:

Марья Иванова, Евдосья Сергеева, Анна Харламова, Анна Епифанова, Анна Сергеева. Здесь также жили братья игуменьи Анисии Федот и Сергей Ивановы, дядя их Сергей. Всего 25 человек. Во всех списках Ивана Федорова значилось 128 ветковских старообрядцев [54. Ф. 796, оп. 46, д.

308, л. 1 – 7].

В 1775 г. количество защитников старого обряда в Иргизских слободах, согласно переписи Вилимсона, составляло 780 человек.

Переселенцы были присоединены к Московской дворцовой волости [53. Ф.

248, оп. 113, д. 1578, л. 54 – 60].

Старообрядческое движение на белорусских землях в XVIII в. по своей идеологии, быту, культуре типологически соотносилось с таким же движением в пограничном Стародубье и ряде других российских регионов.

Однако специфика белорусских земель и продолжительная жизнь старообрядцев в Великом княжестве Литовском накладывали определённый отпечаток на местные с тарообрядческие обычаи и традиции, которые притягивали десятки тысяч защитников старого обряда из России. По причине ограниченной территории и небольшого количества согласий и толков белорусские земли стали тем местом, где защитники старого обряда смогли создать с трогую централизацию, руководящие центры, написать свой Устав. Здесь также делались попытки обзавестись своим епископом и создать единый старообрядческий поповский центр.

Всё это тревожило российское правительс тво, которое не хотело иметь возле своих границ непокорных и, что также важно, организованных подданных. С целью их возвращения на прежнее мес то жительс тва российское правительство проводило так называемую «пригласительную»

политику, которая, однако, большого успеха не имела. Результатом этой политики стали две выгонки старообрядцев русскими войсками в 1735 г. и в 1764 г., которые насильно ворвались в пределы Речи Посполитой.

После изгнания Ветка перес тала быть центром старообрядцевпоповцев. Десяткам тысяч людей были нанесены глубокие духовные травмы. Старообрядческие нас тавники и монахи были брошены в российские тюрьмы как преступники. Было уничтожено большое количество храмов, уникальных икон, древних книг.

Значительные экономические потери от изгнания русских переселенцев понесла Речь Посполитая. Многие деревни и слободы остались без жителей, пахотные земли некому было обрабатывать, уменьшились налоговые сборы.

Уничтожить «раскол» царскому правительс тву не удалось. Хотя после изгнания центром старообрядчес тва становится Иргиз, старообрядческая жизнь на Ветке не остановилась, – ещё остались здесь защитники старого обряда. Здесь проявился тот факт, что религиозное мировоззрение человека во многом формируется вне сферы влияния государственной политики и связано с ней опосредованно. Этого не учло царское правительство, поэтому ещё долгое время вопросы отношений «раскола» и государства разрешались с позиции силы.

2.3. Старообрядчество в Беларуси в первой половине XIX в.

В начале XIX в. на белорусских землях оставалось ещё большое количество старообрядцев. Например, ветковские слободы были заселены преимущественно теми, кому удалось спрятаться от русских войск, а также старообрядцами, которые вернулись из Стародубья, куда были переселены во время «выгонки» 1764 г. Однако количес тво старообрядцев в ветковских слободах на начало XIX в. было в два раза меньше, чем перед «выгонкой» в 1764 г.

Увеличилась численность старообрядцев в Бобруйском и Борисовском уездах Минской губернии: часть их переселилась сюда во время «выгонки» 1764 г. В меньшей степени «выгонки» коснулись старообрядцев Витебской губернии, однако и здесь русские войска периодически проводили рейды в поисках защитников старого обряда.

После третьего раздела Речи Посполитой на белорусских землях царское правительс тво начало проводить «преобразующую» политику: на территории Беларуси были созданы, похожие на российские, административные органы и учреждения. В начале XIX в. белорусские земли вошли в состав Виленской, Витебской, Могилёвской, Минской и Гродненской губерний. В политических отношениях вводились два генерал-губернаторс тва: Белорусское (Витебская, Могилёвская и Смоленская губернии) и Литовское (Минская, Гродненская и Виленская губернии).

В период царс твования Александра I (1801 – 1825 гг.) царское правительство в Беларуси проводило сословную политику, делая ставку на шляхту. С этой целью шляхте были дарованы права российского дворянства, за ней сохранялись имения с крестьянами при условии, что шляхта примет присягу на вернос ть царю. Одновременно царизм проводил здесь политику насаждения русского землевладения, торопливо переселяя новых хозяев. В собственность русских помещиков переходили крестьяне былых королевских экономий и старос тв, конфискованных имений белорусских и польских церковных и светских феодалов.

Надо отметить, что в начале XIX в. беглые из России старообрядцы проживали во всех белорусских губерниях. Заселение белорусских земель старообрядцами (по форме собственности) имело свои особенности. Как отмечает А.Сементовский, ссылаясь на В. И. Волкова, старообрядцы в Витебской губернии первоначально селились на пус тующих землях помещичьих имений и на землях, которые принадлежали монастырям, при труднодоступные чащи [57. С. 17]. Помещики начали брать старообрядцев под свою защиту, чтобы получить дешёвую рабочую силу. Однако после того, как хозяева потребовали от старообрядцев полную арендную плату, последние, стремясь остаться свободными людьми [8. С. 282], стали селиться и на королевских землях. Принуждали к этому и действия русских войск, которые на белорусских землях ловили беглых «раскольников».

С развитием капиталис тических отношений старообрядцы селилис ь в местечках, пригородах и городах. В начале XIX в. центрами старообрядчес тва на Витебщине являлись Динабург, Режица, Браслав, Видзы, Дисна, Полоцк, Лепель, Городок, Сураж, Невель, Велиж; в Могилёвской губернии: местечко Ветка, Города Могилёв, Гомель, Рогачёв, Орша, Сенно, Чаусы, Добруш; в Минской губернии: города: Бобруйск, Борисов, Речица, Мозырь, Несвиж. В конце 20-х годов XIX в. в местечках и городах наблюдается увеличение числа старообрядцев, если в 1816 г. в Видзовском приходе проживало 202 старообрядца [21. Ф. 525, оп. 13, д.

1111, л. 15 – 19; 54 – 58], то в 1826 г. только в двух имениях (Видзы Альбрехтовские и Видзы Ловчинские) – 221 человек [21. Ф. 725, оп. 1, д.

22, л. 169 об., 181 об.]. В 1853 г. в Видзах уже был 391 старообрядец [46. С.

334 – 335]. В 1842 г. в Белице Могилёвской губернии проживало 553старообрядца, а в 1843 г. 571 [26. Ф. 2001, оп. 1, д. 170, л. 13; дело 197, с. 45].

Рост числа старообрядцев в мес течках и городах объясняется тем, что они бежали туда от помещичьей эксплуатации и разорения. В городах, с помощью единомышленников, они находили приют и работу. Надо отметить, что в большинстве своём старообрядцы на Беларуси были людьми старательными, трудолюбивыми, деловыми. Общины старообрядцев в белорусских городах расширялись и по причине перехода населения из православия в «раскол». Однако, начиная с 1797 г., такой переход был запрещён и минис терство внутренних дел сообщило об этом белорусским губернаторам [26. Ф. 3219, оп. 1, д. 31, л. 1 – 3]. Тем не менее, приток из православия в с тарообрядчество продолжался, о чём свидетельс твуют судебные дела, которые рассматривались Витебской палатой уголовного суда. 9 октября 1835 г. палата рассмотрела дело о крестьянах Невельского уезда Ермолае Гаврилове и его жене Марфе Яковлевой, сыне их Иване Ермолаеве и племянницах Устинье, Фёкле и Ирине Терентьевых, которые обвинялись в переходе из православия в «раскол». По этому же делу проходил и нас тавник Самуил К. Подсудимые Ермолай Гаврилов и Марфа Яковлева были осуждены за отступление от веры и воспитание своих детей в «раскольничьей ереси» и высланы в закавказские провинции без права возвращения. Их сын и племянницы, рождённые в «ереси» и воспитанные родителями в «расколе», были оставлены на мес те жительства. Наставника, уже наказанного за распространение «раскола», приказано было бить 20-ю ударами бича [26.

Ф. 1430, оп. 1, д. 5226, л. 5 – 5 об.]. В 1841 г. за переход из православия в «раскол» были осуждены крес тьянки Иванова, Андреева, Григорьева, мещанка Семёнова, крестьяне Силин и Васильев [26. Ф. 1430, оп. 1, д.

10526, л. 2 – 6]. Переход из православия в старообрядчество на белорусских землях имел свои особенности: здесь параллельно с православием существовало католичество и униатство, которые сочувствовали старообрядцам, а в православии видели своего обидчика.

Ещё одна из причин перехода в старообрядчество – экономическая зависимость. Беглые крестьяне и доведённые до нищеты горожане искали поддержки у богатых старообрядцев, которые прятали беглых и первое время помогали им, чтобы потом иметь дешёвую рабочую силу. «Расколу»

было свойственно чувство поддержки и взаимопомощь. Вместе с любовью к труду, деловитостью, мастерством взаимопомощь оказывала влияние на материальное положение старообрядцев. Вот что пишет А.Сементовский о старообрядцах Витебщины: с тарообрядцы «… благодаря природной предприимчивости, находчивости и трудолюбию, живут в довольстве и пользуются заметным преобладанием между иноплеменным населением»

[57. С. 20].

Не имея возможности получать деньги в банках, старообрядцы создали свою систему кредита, которая опиралась только на доверие. Уже в первой половине XIX в. как в России, так и на Беларуси существовала финансовая зависимость бедных старообрядцев от богатых единомышленников. А если учес ть, что кредитное дело в России в этот период было организовано очень слабо, то для мелкого предпринимателя и купца такая форма кредитования и взаимопомощь были очень продуктивными. Это позволяло старообрядцам в Беларуси уже в самом начале формирования капиталистических отношений материально быть богаче, чем белорусы и литовцы.

Присоединение к Российской империи включило Беларусь в общероссийскую хозяйственную систему, изменило направление деятельности многих отраслей экономики в старообрядческих районах.

Это привело и к угнетению помещиками не только местных крестьян, но и нашедших здесь пристанище русских старообрядцев. Последние, будучи людьми свободными (свободу они получили от Петра I), отстаивали свои интересы в судах. Примером может быть судебное дело «Об освобождении из крепостной зависимости из владений княгини Любомирской», на котором рассматривалась жалоба старообрядцев Слободы Косицкой и местечка Ветки Белицкого уезда. Первым шагом борьбы косичан и ветковцев за личную свободу был их спор с княгиней Любомирской относительно суммы чинша. Дело в том, что с тарообрядцы слободы Косицкой и Ветки долгое время платили фиксированный чинш на основе письменных соглашений с землевладельцами. Повышать чинш начал граф Грановский, которому первоначально принадлежали земли княгини. апреля 1791 г. он дал косицким старообрядцам карту, заверенную Могилёвским земским судом, в которой отмечалось: «… даю сию карту слободе Косицкой, в том, што она имеет быть вольна от всякой работы и подвод, а за то в доход мой в Ветковскую экономию имеет взносить ежегодно по 400 серебром рублей…». До 1806 г. граф Грановский годовой оброк косичанам увеличивал два раза, сначала до 700 руб., а потом до руб. 20 коп. и 32 четвертей серебром. Годовой оброк был увеличен и для ветковцев.

Когда земли графа Грановского приобрела княгиня Любомирская, то и она собирала общую сумму оброка по последним инвентарям.

9 апреля 1806 г. был издан императорский указ, где отмечалось, что перешедшим из других мест в польские губернии людям, которые называются пилипоны и поселились на помещичьих и старостовских землях согласно с письменными условиями или договорами и до этого времени на этих землях остаются в казённом или помещичьем владении, – дать полное право пользоваться их свободой и теми выгодами, которые значатся в их условиях и договорах. Обе стороны должны были с трого сохранять все договорённости.

старообрядцам, они через своего поверенного, ветковского купца 2-й гильдии Евсея Мишковского, начали доказывать свои права. Сначала они обратились в Белицкий уездный суд, который 3 марта 1810 г. рассмотрел их жалобу и установил, что предки жителей слободы Косицкой и местечка Ветки налаживали свои отношения с владельцами земель на основе письменных соглашений, инвентарей и карт, оригиналы которых были представлены суду. Из этих документов вытекало, какой чинш косичане и ветковцы платили согласно письменным соглашениям и инвентарям.

Следующим пунктом судебного постановления белицкий уездный суд обязал княгиню Любомирскую до окончательного судебного разбирательс тва не брать со старообрядцев лишних налогов, а последние должны были исправно выполнять службу. В Белицкий уезд пос тупил приказ и от Могилёвского гражданского губернатора, который требовал строго следить за чиншем, который берёт княгиня Любомирская, а при нарушении сбора, защищать старообрядцев. Окончательное решение в защиту экономических интересов косичан и ветковцев суд вынес октября 1826 г. Члену суда Вишневскому поручалось вести наблюдение за тем, чтобы старообрядцы платили чинш по с тарым инвентарям и чтобы с них не брали лишнего.

Второй раз княгиня Любомирская ограничила свободу косицких и ветковских старообрядцев, «записав их за собой» по ревизии. В ответ старообрядцы 4 марта 1824 г. обратились с письмом к царю. Их уполномоченным после смерти Евсея Мишковского был мещанин Клинцовского посада Тимофей Иванов сын Богданов.

В письме царю старообрядцы доказывали своё право на свободу, ссылаясь на царские указы и пос тановления Сената. Отмечали, что февраля 1716 г. согласно с царским указом, старообрядцам, которые селились в Малороссии и Польше, было приказано ос таваться там, где они поселились, но их собственные владения укреплять запрещалось. В царских указах от 28 февраля 1717 г. и 1 января 1761 г. говорилось о том, что старообрядцы, которые давно пришли в Малороссию и там поселились слободами в Стародубье, на землях разных владельцев, – являются людьми свободными. С 1719 г. они были переведены в казённое ведомство с имеющимися у них землями. В 1783 г. царским указом ещё раз подтверждалось, что старообрядцы, которые поселились в Польше, пришли туда из России и являются выходцами из России.

В письме старообрядцы заявляли, что русские переселенцы всегда своевременно платили чинш и отбывали государственные и земские повинности, привели в порядок отведенные им земли и разработали участки на мес те непроходимых болот. Позже начали развивать и промышленность, что позволило им удержаться на этом месте.

Как вытекает из содержания письма, старообрядцев больше всего беспокоил тот факт, что княгиня Любомирская стремилась «закрепить их за собой». В письме подчёркивалось, что действия княгини были неправомерными, потому что указы от 31 мая 1748 г. и 20 марта 1750 г.

запрещали чужих и свободных людей писать по ревизии за собой, а указ от 20 октября 1783 г., раздел 12 статья 11, ещё раз подтверждал этот запрет, а 13-я статья этого раздела давала право старообрядцам, после возвращения владельцу всех долгов уйти от него куда пожелают и быть свободными. В конце письма поверенный Тимофей Иванов писал: «Обрадованные такой монаршей милос тью верили мои обремененные со стороны княгини Любомирской до высочайшей с тепени бедствия, зная и на деле доказание, что предки их селились на землях пана Халецкого по письменным условиям, инвентарями и картами называемым, начали доказывать о независимости своего крестьянства владетельнице, посредством поверенного их ветковского 2-й гильдии купца Евсея Мишковского, который хотя и был разнообразно притесняем, но дело оное вел законным порядком до смерти своей».

Вопрос «Об освобождении из крепостной зависимости из владений княгини Любомирской» в январе 1825 г. был рассмотрен на общем собрании Сената, а в апреле 1827 г. департаментом государственных имуществ минис терства финансов [26. Ф. 1297, оп. 1, д. 2045, л. 1 – 23 об.].

В результате продолжительных разборов в разных инстанциях косицким и ветковским старообрядцам удалось отстоять часть своих прав.

В 30-е годы XIX в. царские власти, напуганные расширением старообрядчес тва и его влияния на социально-экономическое и политическое состояние государства, начинают гонения как на защитников старого обряда в России, так и на старообрядцев, которые поселились на белорусских землях. 27 мая 1820 г. император своим указом ограничил старообрядцев в возможности занимать должнос ти, отдавая преимущество православным, а в случае избрания старообрядцев допускались к власти «раскольники» – поповцы. Из числа же беспоповцев можно было назначать – в случаях, когда нет никого из православных, – на должность тех, кто молится за царя и признаёт брак [26. Ф. 295, оп. 1, д. 326, л. 8 об. – 9; ф. 1297, оп. 1, д. 6675, л. 42]. Царь, правительство и официальная православная церковь пробовали лишить старообрядчес тво священников.

26 марта 1822 г. были утверждены царские правила, согласно которым епархиальные архиереи совместно с гражданским губернатором должны были определять целесообразность нахождения в том или ином месте беглых священников. Запрещалось оставлять их там, где нет молельней или церквей. Указывалось также, что к таким священникам надо относиться как к людям, которых не ценят. С 24 мая 1827 г. таким священникам запрещался переезд из уезда в уезд и из губернии в губернию для исполнения треб; строго запрещалось также принимать новых священников из православия и с троить молитвенные дома, часовни и церкви [26. Ф. 295, оп. 1, д. 226, л. 13 – 14].

Старообрядцы законным сословием не признавались, поэтому их общины были бесправными. Они не могли покупать в собственность недвижимость и её завещать. Запрещалось им пользоваться книгами для сбора пожертвований и иметь свои печати. Документы, которые издавались старообрядцами, считались недейс твительными. В августе г. печати были отобраны в Городокском, Лепельском, Суражском, Динабургском, Невельском уездах. От всех духовных наставников старообрядцев были взяты расписки о том, что они не будут издавать документов на государственных бумагах со своими печатями [26. Ф. 1430, д. 5090, л. 3 – 3 об., 7 – 21].

Императорским указом от 27 мая 1835 г. старообрядцы, которые не молились за царя, были причислены к «особенно вредным ересям», а потом все старообрядцы были разделены по мере их «вредности» на три категории: «самых вредных» – которые не признавали брак и не молились за царя; «вредных» – куда были отнесены все остальные беспоповцы, и «менее вредных» – такими считались поповцы [26. Ф. 1297, оп. 1, д. 6675, л. 39; 60. С. 220]. В 1838 г. к «самым вредным» и «вредным» в г. Полоцке Витебской губернии было отнесено 265 с тарообрядцев, а к «менее вредным» – 1; в Городокском уезде к «самым вредным и вредным» – человека; в Дриссенском к «менее вредным» – 113, а к «самым вредным» и «менее вредным» – 50 человек; в Полоцком уезде 3031 старообрядец был зачислен к «самым вредным» и «вредным»; а в Витебском уезде – человек относились к «менее вредной» категории [26. Ф. 1430, оп. 1, д.

7602, л. 6, 23 – 24, 37 – 40, 70 – 71]. В 1840 г. в Диссенском уезде Минской губернии к «вредным» относилось 2783 старообрядца. В Борисовском уезде 1878 защитников старого обряда относились к «менее вредным», а в Бобруйском уезде – 1830 к «вредным» [26. Ф. 295, оп. 1, д. 701, л. 35 – 38;

40, 44 – 44 об.]. В Могилёвской губернии в 1847 г., по официальным данным полиции, «самых вредных» защитников старины не было, здесь большую часть составляли «менее вредные» – 14349 человек, из них только в Белицком уезде – 12013 человек; 329 с тарообрядцев в губернии относились к «вредным», из которых 318 проживали в Рогачёвском уезде [26. Ф. 1297, оп. 1, д. 6675, л. 191].

До сегодняшнего времени исследователи «раскола» так и не пришли к единому мнению насчёт методологии подсчёта количес тва старообрядцев в разные периоды их существования. Рост их рядов пугал царское правительство и заставлял принимать меры сдерживания, однако оставался необъяснимым явлением. Низовое православное духовенство, в обязаннос ти которого входило наблюдение за старообрядцами, не подавало нас тоящего количес тва старообрядцев, боясь наказания властей, а защитники старого обряда, переселяясь из уезда в уезд, или из губернии в губернию, скрывали большое количество своих единомышленников и не благоприятс твовали пересчёту. Всё это приводило к дезинформации относительно реальной численнос ти старообрядцев.

Все исследователи старообрядчества сходятся в том, что в статистику «раскола» необходимо вносить поправочный коэффициент.

Когда Петербургский статистический комитет изучал этот вопрос, то пришёл к выводу, что официальные цифры необходимо увеличить в 10 раз.

Исследователь Липранди, который занимался вопросами «раскола» в царском министерс тве внутренних дел, (далее МВД) считал, что статистические данные по с тарообрядцам занижены в 10 – 13 раз [1. С.

352; 18. С. 114]. Другие исследователи также поддерживали предложение внесения поправочного коэффициента. Так, П.И. Мельников сводил его 1 :

5, а Н.М. Никольский 1 : 3-4 [27. С. 227].

Первое сведение, найденное нами в Российском государственном историческом архиве в Санкт-Петербурге о переписи старообрядцев (пилипонов) в первой половине XIX в., относится к 1811 г. Тогда относительно ревизской сказки в Бобруйском старостве на землях помещиков Ланских-Волков проживало 398 старообрядцев. В 1815 г.

комитет министров исключил с тарообрядцев Бобруйского староства с 7рублёвого оклада, в котором они находились как хлеборобы и перевёл в 3рублёвый оклад, которым облагались собственнические крес тьяне. Также комитет министров подтвердил полное право пилипонов пользоваться свободой и теми выгодами, которые отмечены в их договорах с помещиками [54. Ф. 1263, оп. 1, дело 83, с. 556 – 558 об.]. 14 августа г. была составлена ревизская сказка по Ошмянскому уезду ЛитовскоВиленской губернии (название Виленской губернии до 1840 г.). На это время в г. Ошмяны было зарегис трировано 284 старообрядца. Среди них – Агафон Михайлов (40 лет) сын Колосов, Аким Васильев (40 лет) сын Назамов, Аглас Филиппов (15 лет) сын Тачиловский, Агей Иванов (25 лет) племянник Филиппа Игнатьева Тачиловского, Анисим Иванов (26 лет) сын племянника Филиппа Тачиловского, Аглас Григорьев (25 лет) сын Колосов, Василий Матьвеев Плотников (40 лет), Василий Ишимянов ( лет) сын Соколов, Григорий Иванов Позняк, Иван Семёнов Белый, Михайла Семёнов Белый, Федосий Лавринов Девятников [21. Ф. 752, оп. 1, д. 17, л. 1 – 17].

В 1826 г. в Виленской губернии была проведена перепись русских людей. Ведомости, куда они записывались, имели 12 граф: 1. Место жительства, имя; 2. Возраст; 3. Какой веры; 4. С какого времени проживает в этом месте; 5. По какому проживает свидетельству на право жительс тва и где оно выдано или без свидетельс тва; 6. Дата свидетельс тва на право жительства; 7. Номер свидетельства на право жительс тва; 8. За счёт каких средств живёт; если занимается земледелием, то имеет ли свою землю или работает по найму и у кого; 9. Был ли осуждён, за что, когда, где происходило судебное дело, был ли обвинён или нет и наказан или нет; 10.

Не замечен ли в плохом поведении или в распущенных поступках; 11.

Оставляет ли место жительс тва, куда наведывается, на какое время и с какой целью; 12. Где находится записанным по последней 7-й 1816 г.

ревизии и когда в эту ревизию записан. В ведомости, составленной браславским земским исправником, значилось 1215 семей русских людей.

В третьей графе – «Какой веры» – все они были названы старообрядцами.

В Видзовском приходе были учтены 62 с тарообрядца, из них Никита Сафронов, Федот Григорьев, Григорий Андреев, Михайла Васильев, Гаврила Митрофанов, Карп Устинов, Лаврен Карпилов. В Браславском приходе зарегистрировали 30 русских людей, среди них Макар Кондратьев, Кирилла Митрофанов, Максим Ефимов, Ермолай Анисимов и др. [21. Ф. 725, оп. 1, д. 120, л. 10 об. – 16]. В г. Видзы в ведомость были внесены 140 с тарообрядцев, среди них Мирон Фёдоров, Алексей Егоров, Елисей Карпов, Федосий Семёнов Кузнецов, Захар Долги, Григорий Леонов, Никифор Васильев, Василий Анисимов, Никита Карпеев, Павел Васильев, Николай Яковлев Бирула, Егор Иванов Волга, Макарий Степанов Рагоза, Леркой Кузьмин Зуй, Михайла Егоров, Иван Степанов и др. [21. Ф. 752, оп. 1, д. 1, л. 3 – 155] (подсчитано автором).

Начало официального и ежегодного подсчёта старообрядцев, особенно в заново созданных губерниях, было положено императорским указом от 5 мая 1839 г., где отмечалось, что местная полиция (городская, земская и сельская) обязаны вести списки рожденых и умерших старообрядцев, а об их общем количестве подавать сведения гражданскому начальс тву [26. Ф. 1430, оп. 1, д. 8095, л. 2; ф. 1297, оп. 1, д. 6675, л. 104 – 104 об.]. Периодический подсчёт вёлся и раньше. Сведения собирались и о наличии с тарообрядческих часовен, скитов, церквей, монастырей и о количестве в них монахов и монахинь. В ведомостях отмечалось, какому согласию или толку они принадлежали. В некоторые губернии посылались специальные экспедиции с целью изучения «раскола» на местах. В 1840 г.

в Витебской губернии, по подсчётам полицейской управы, проживало 38425 старообрядцев, из них беспоповцев, которые не принимали священства – 28678, и поповцев – 9747 человек [26. Ф. 1430, оп. 1, д. 8095, л. 164 об. – 165]. В Лепельском уезде проживало 229 с тарообрядцев, в г.

Витебске – 930. В Полоцком уезде в ста деревнях проживало старообрядца: в деревнях Константиново – 248, Залужва – 41, Плоская – 60, Желудово – 72, Долгая Нива – 133, Жарцы – 207. В Городокском уезде в д. Федосовка проживало 13 мещан-старообрядцев и 5 купцов 3-й гильдии; в д. Гореватке – 16 купцов 3-й гильдии; в д. Бывалино – мещан-старообрядцев; в д. Литвиново – 84 мещанина-старообрядца. А всего в уезде проживало 250 мещан и 21 купец 3-й гильдии. В Дриссенском уезде проживало 234 старообрядца, из них 6 купцов 3-й гильдии: Василий Ермалаевич Крылашов, Иван Исаакович Зубарев, Еремей Спиридонович Борисов, Андрей Липатович Зеньков, Агафья Захаровна Зелькова, Флука Астафьевич Шамов (в этих семьях насчитывалось 39 человек), 137 человек были мещанами, 52 – крестьянами [26. Ф. 1430, оп. 1, д. 8095, л. 59 – 63, 85, 100 – 101, 103 – 103 об., 144 – 145].

В 1839 г. в Минской губернии значилось в отчётах старообрядца. В Бобруйском уезде проживали беспоповцы – всего человек, а в Бобруйске – 190 человек. В Борисовском уезде поповцев насчитывалось 1878 человек. Наибольшее количество беспоповцев было в Диссенском уезде – 2669 человек. В Вилейском уезде насчитывалось поповцев, в Минском – 124 беспоповца, а в г. Минске – 10 поповцев.

Наиболее известными деревнями со старообрядцами были в Диссенском уезде – Кублищино, в Борисовском – Бабарыки и застенок Будица, в Бобруйском уезде – слобода Капустинская и деревня Турки [26. Ф. 295, оп.

1, д. 701, л. 51 – 56].

В Могилёвской губернии в 1842 г. проживало 13299 старообрядцев, в 1843 г. – 13961, а в 1847 г. – 14678 человек, из них 14349 были поповцами, а 329 – беспоповцами, которые признавали брак и молились за царя. Наибольшее количество защитников старого обряда в 1847 г.

проживало в Белицком уезде – 12013 человек, и все они были поповцами, в Белице проживало 520 поповцев. В Сенницком уезде насчитывалось поповцев. Особенностью Рогачевского уезда было то, что здесь проживали как поповцы, так и беспоповцы, соответс твенно 386 и 318 человек. В остальных уездах количество старообрядцев-поповцев было: Оршанский – 80, Могилёвский – 127 человек, а в Могилёве проживало 11 беспоповцев [26. Ф. 2001, оп. 1, д. 170, л. 40 – 41; д. 197, л. 45; ф. 1297, оп. 1, д. 6675, л.

191].

В 1846 г. в г. Друя Диссенского уезда Виленской губернии проживало 268 православных и католиков и 542 с тарообрядца [21. Ф. 381, оп. 17, т. 3, д. 5114, л. 105].

Большой интерес для исследования предс тавляют культовые постройки старообрядцев. В монографической и художественной литературе встречаются такие названия, как церковь, молельня, часовня. В первой половине XIX в., во время наибольшего ограничения прав старообрядцев, они получили своё объяснение; также в это время своё толкование получили названия старообрядец и «раскольник».

26 марта 1822 г. царским указом были утверждены правила, согласно с которыми запрещалось рассматривать вопросы о построенных храмах и строить новые. 15 сентября 1826 г. Сенат на основании этих правил выдал указ, которым предписывалось построенные церкви оставлять без изменений и запрещалось строить что-нибудь похожее на церкви. октября 1836 г. МВД разослало всем губернаторам царский указ с грифом «секретно» о том, что запрещается превращать крестьянские дома в публичные молельни, а в часовнях ставить прес толы как принадлежность православных церквей. Те престолы, которые были установлены до указа, разрешалось сохранить [26. Ф. 295, оп. 1, д. 226, л. 109]. В 1839 г. в своде законов (ст. 48, т. XIV) было введено следующее положение: 1.

«Раскольнические» церкви, часовни и молитвенные дома, построенные до 17 сентября 1826 г. остаются в прежнем состоянии. 2. Запрещается не только строить похожие на церкви здания, но и перестраивать или обновлять с тарые строения. Построенные без разрешения культовые здания подлежали закрытию или уничтожению [26. Ф. 1430, оп. 1, д. 8143, л. 2 – 2 об.].

В первой половине XIX в. у старообрядцев, которые проживали на белорусских землях, оставалось ещё большое количество церквей, молитвенных домов и влиятельных монас тырей. В 1843 – 1847 гг. в Могилёвской губернии насчитывалось 28 часовен, 18 из которых имели престолы, четыре мужских монас тыря: Лаврентьевский – в 19 верстах о т Белицы, Макарьевский – в 18 верстах от Белицы, Пахомьевский – в верстах от Белицы и Никольский. В них проживали 1133 монаха. В местечке Ветка и Спасовой слободе были женские монас тыри, где проживали 44 монахини. 22 культовые пос тройки были в Белицком уезде:

г. Белица – часовня без престола, слобода Спасова – молельня с престолом;

по две молельни с престолами было в слободе Косицкой и Новом Крупце.

Часовни без престолов были в слободах: Жгунская Буда – 1, Новая Мильча – 1, Тарасовка – 1, Романовская – 2, Попсуевская – 1, Леонтьевская – 3, Дубовый Лог – 2, Марьина – 2 [26. Ф. 2001, оп. 1, д. 197, л. 46; ф. 1297, оп.

1, д. 6675, л. 192 – 195]. В 1839 г. в Минской губернии было зарегистрировано 5 часовень: в д. Кублищино Диссенского уезда, д.

Бабарыки и застенке Будица Борисовского уезда, д. Турки и слободе Капустинская Бобруйского уезда [36. Ф. 295, оп. 1, д. 701, л. 56]. В Витебской губернии в 1841 г. насчитывалось 19 старообрядческих культовых строений, 16 из которых считались молельнями, а 3 – часовнями. В г. Витебске было 2 молельни, в г. Полоцке 1 молельня, а в Полоцком уезде – 3. Две молельни было в Себежском уезде [26. Ф. 1430, оп. 1, д. 51589, л. 116 – 117].

В 1840 г. императорским указом был запрещён перезвон на колокольнях старообрядческих часовен. В случае нарушения запрета колокола снимались и передавались православным или единоверческим церквям [26. Ф. 1297, оп. 1, д. 6675, л. 119]. В 1842 г. ст. 61 т. XIV собрания законов «запрещалось раскольникам называться старообрядцами, скитскими «общежителями», отшельниками, раскольничьи молельные строения называть церквями». 9 апреля 1844 г. Минис терство внутренних дел дополнительно направило в Витебскую, Могилёвскую и Минскую губернии циркуляр с грифом «секретно» «О воспрещении именовать раскольников старообрядцами, а их молитвенные здания – церквями» [26.

Ф. 1430, оп. 1, д. 10787, л. 1; ф. 1297, оп. 1, д. 6675, л. 181]. Завершением ограничения старообрядцев в с троительстве культовых зданий и принижении их роли явилось письмо министра внутренних дел всем гражданским губернаторам, в котором говорилось: «Основываясь на данном мне высочайшем повелении, я Вам предлагаю во всех официальных бумагах, а также в ведомостях, представляемых во вверенное мне ведомство о раскольнических молитвенных зданиях, именовать оные только моленными и часовнями, объясняя, однако в которых из них находятся прес толы» [26. Ф. 1297, оп. 1, д. 6675, л. 135].

Таким образом, названные указы и приказы вывели из употребления официальной терминологии слово церковь. Однако это слово в старообрядчес тве сохранилось, также, на определённое время, исчезло в приказах, распоряжениях и официальной литературе слово старообрядец.

Запрещение с троить новые церкви и приказ царских властей закрывать старообрядческие церкви и молельни дошли и до белорусских губерний. В 1836 г. была закрыта молельня в д. Жарцы Полоцкого уезда Витебской губернии, которая находилась в доме купца 3-й гильдии Карпа Афанасьева Красюкова [26. Ф. 1430, оп.1, д. 7773, л. 1 – 5 об.]. 19 декабря 1848 г. была закрыта молельня в Витебске [7. С. 248], а когда тайно она начала дейс твовать, то в 1851 г. произошло повторное её закрытие [26. Ф.

1430, оп. 1, д. 24168, л. 3 – 4]. Когда старообрядческое культовое здание приходило в негодность, оно закрывалось и уничтожалось.

В 1844 г. царским указом была продолжена политика закрытия так называемых ветковских монастырей в Могилёвской губернии. Закрыть их сразу правительство боялось, т.к. старообрядцы губернии всегда отличались своей сплочённос тью и непринятием всего нового, поэтому первым шагом правительства было преобразование этих монастырей в единоверческие [26. Ф. 2001, оп. 1, д. 259, л. 1]. Одновременно здесь были закрыты часовня в Белице, молельни в слободах Спасовой и Косицкой, в Пахомьевом монастыре, часовни в слободах Новая Мильча, Романовой, Марьиной Белицкого уезда, часовня в д. Гранове Чериковского уезда.

Кстати, как свидетельствуют источники, молельня в слободе Спасовой отличалась красотой, размерами и прочнос тью [26. Ф. 1297, оп. 1, д. 6675, л. 194 об. – 195].

Царс твование Александра I и Николая I связано с созданием и деятельностью секретно-совещательных комитетов по вопросам «раскола». 14 марта 1825 г. такой комитет был создан в Петербурге, а ноября 1831 г. в Москве [18. С. 174 – 175]. Согласно указам МВД, секретно-совещательные комитеты были созданы 7 февраля 1847 г. и в Витебске, а 18 апреля 1847 г. – в Могилёве. В такой комитет по Витебской губернии входили епархиальный архиерей, начальник губернии, руководитель палаты государственного имущества и жандармский штабофицер. Руководил комитетом генерал-губернатор. Совещания проходили в доме преосвященного Полоцкого архиепископа. Комитет собирался тогда, когда это было необходимо. Витебский и Могилёвский секретные комитеты сначала рассматривали дела о с тарообрядцах и только после этого принимали решение о передаче их в суд.

Комитеты рассматривали многосторонние вопросы. Например, ноября 1849 г. Витебский комитет рассмотрел дело о женитьбе и браке старообрядцев, в частности о том, что витебские мещане Гавриил Алексеевич Дроздов, Иосиф Савельевич Поляков, Галактион Алексеевич Поляков, Иосиф Григорьевич Поляков не были венчаны, ведут развратную жизнь с женщинами, избранными в качестве жён, и имеют детей. Комите т ходатайствовал перед генерал-губернатором о возбуждении судебного следствия относительно венчания этих старообрядцев в единоверческой церкви [26. Ф. 1297, оп. 1, д. 16845, л. 1, 37, 48 – 48 об., 64, 78].

Занимались секретные комитеты и вопросами закрытия старообрядческих храмов. 15 марта 1840 г. Могилёвский комите т рассмотрел вопрос о «раскольнической» часовне в Белице.

Рассматривалось также предложение о передаче всего имущества и самой часовни в православное ведомство. Боясь волнений старообрядцев в Белице, где их насчитывалось 595 человек, и в окрестностях, где проживало 3428 старообрядцев, секретный комитет сначала решил получить от протоиерея епархии Львовского сведения о нас троении «раскольников». Кроме этого, протоиерей должен был ответить на вопрос :

есть ли необходимость превращать эту часовню в единоверческую или православную? Если бы в этом была потребность, то ему, Львовскому, разрешалось провести такое превращение. Протоиерей в своём донесении сообщал, что «раскольники» Белицы и окрестностей враждебно относятся к православию. Часть их можно склонить к единоверию, но не к православию. Далее Львовский говорил о возможности преобразования закрытой старообрядческой часовни в единоверческую и утверждал, что там служить должен священник только от старообрядцев. Подсчитаны были и затраты на переоборудование часовни. На иконос тас требовалось 172 руб., на четыре паникадила – 20 руб., на большое паникалило – 50 руб., на лампады – 20 руб., на подсвечник к престолу – 4 руб., на выносной подсвечник – 4 руб., на серебряно-позолоченный потир с приспособлением – 72 руб. Все затраты составляли 544 руб. Протоиерей высказал и тактичный план: создав в Белице единоверческую церковь, можно было воздействовать как на старообрядческие монастыри, которые находились вокруг Белицы, так и на Ветку, где было мало надежды на введение православия.

исполнительные влас ти всех уровней не ввели в действие задуманный план. В результате того, что Белицкая часовня долгое время была закрытой, здание пришло в негоднос ть. 18 апреля 1862 г. могилёвский губернатор просил в МВД разрешения уничтожить часовню.

Министерс тво отложило решение этой проблемы до весны 1863 г. [54. Ф.

797, оп. 10, д. 27385, л. 1 – 51].