«А.А. Горбацкий СТАРООБРЯДЧЕСТВО НА БЕЛОРУССКИХ ЗЕМЛЯХ Монография Брест 2004 2 УДК 283/289(476)(091) ББК 86.372.242(4Беи) Г20 Научный редактор Доктор исторических наук, академик М. П. Костюк Доктор исторических наук, ...»

Макарьевский монастырь превратить в единоверческий и выделить ему из имеющегося в Синоде капитала 10000 руб. ассигнациями для использования процентов из этой суммы на удержание монастыря и братии. Решить вопрос с местной палатой о выделении монас тырю назначенных угодий. 2. Лаврентьевский монас тырь ликвидировать, церковь и ризницу перенести в г. Белицу, а другие монас тырские здания – в Макарьевский и Чонский монастыри [26. Ф. 2001, оп. 1, дело 259, с. 106 – 107, 116].

Поручение Синода Алябьев выполнил быстро и, казалось бы, результативно. Однако уже в 1845 г. проявились последствия его бессмысленных действий. Генерал-губернатор Смоленский, Витебский и Могилёвский в своём письме могилёвскому гражданскому губернатору описал ту ситуацию, которая сложилась вокруг Макарьевского монастыря.

Этот монас тырь был пос троен таким образом, чтобы монахам и старообрядцам было удобно отправлять в нём богослужения. Монастырь находился на значительном расстоянии от поселений с православным населением, находился недалеко от старообрядческих слобод, судоходной реки и лесов. Далее в письме отмечалось, что единоверческие монахи по многим причинам не могут жить в монас тыре и что среди них нет таких, кому можно было бы доверить управление монас тырём. Генералгубернатор предложил, чтобы мес тная земская полиция взяла монастырь под надёжную охрану [26. Ф. 2001, оп. 1, д. 259, л. 136].

Преданность монахов Лаврентьевского и Макарьевского монастырей старообрядческим идеям нашла поддержку у всех старообрядцев Могилёвской губернии. Насильс твенная политика правительства и местных властей по переводу с тарообрядцев в единоверие не решила проблему. Сторонники с тарого обряда отказывались принимать православных священников, которых присылал Синод, утаивали количество своих рождённых детей, принимали беглых попов и солдат.

Для урегулирования ситуации в 1847 г. в Могилёвской губернии вводились должности специальных чиновников, которые должны были хорошо разбираться в вопросах раскола Русской православной церкви, одновременно вести за с тарообрядцами присмотр, собирать точные сведения о них и о тех, кого они скрывают [26. Ф. 1297, оп. 1, д. 16845, лл.

60 – 60 об.].

Как уже отмечалось, в Могилёвской губернии проживали в основном старообрядцы-поповцы, а в Витебской – беспоповцы. Специфика культовой практики, способа жизни, а также материальные возможности не позволяли витебским старообрядцам строить такие монас тыри и церкви, которые были у поповцев на Ветке. Поэтому власти в реализации политики единоверия выбрали здесь не закрытие и превращение монастырей, а проведение судебных процессов над старообрядцами, что во многих случаях давало возможность присоединять «обвиняемых» и «подсудимых» к единоверию.

В 1852 г. Витебский губернский секретно-совещательный комите т разработал рекомендации по переводу старообрядцев в единоверие. В преамбуле указывалось, что Витебское губернское правление приняло постановление о закрытии ряда старообрядческих молелен, в том числе и Сидоровщинской молельни Полоцкого уезда. В отношении к остальным церквям комитет предложил: а) показанные земскими исправниками действующие молельни – Грижанская Режицкого уезда, Гурилинская, Канпицкая, Войновская Динабургского уезда; Кривонская, Якубинская, Москвинская Полоцкого уезда – закрыть; б) разрешать переделывать старообрядческие молельни в православные церкви только после заявлений старообрядцев об их переходе в единоверие; в) в закрытых молельнях и в жилых домах духовных наставников сделать обыск с целью обнаружения документов, которые подтверждали бы принадлежность к «расколу». После этого провести допрос, а всё обнаруженное отобрать; г) сведения о закрытых молельнях предс тавить в МВД для окончательного решения.

Согласно с постановлением секретно-совещательного комитета в Полоцке планировалось открыть единоверческую церковь. По мнению этого комитета, закрытие молитвенных домов уменьшит распространение старообрядчес тва и будет наводить страх на старообрядцев [26. Ф. 1430, оп. 1, д. 24331, лл. 2 – 5].

В уездах к моменту исполнения рекомендаций секретного комитета происходили драматические события. Так в 1852 г. в Полоцкий уезд, в имение Ловаж помещика Реута, прибыли представитель генералгубернатора по особым поручениям и единоверческий священник Фёдор Попов, чтобы уговорить старообрядцев перейти в единоверие.

Приглашённые 32 старообрядца – а это были купцы и мещане – представляли интересы всех прихожан. Они смело и многословно отвечали на вопросы, заявляя, что не подчинятся правительству, а будут вести активную агитацию против единоверия и отговаривать от него тех, кто его уже принял. Вс треча закончилась арестом наиболее активных в переговорах старообрядцев. Однако последние не имели намерения поддаваться: около 400 старообрядцев, которые прибыли из округи, чтобы поддержать своих единомышленников, проживавших на земле имения, освободили арестованных с помощью кольев. В драке многие представители власти и становые приставы получили побои.

Старообрядцы даже не побоялись сорвать государственный герб [26. Ф.

1430, оп. 1, д. 24331, л. 6 об.].

Для рассмотрения этого инцидента царь послал своего представителя – флигель-адъютанта полковника Чернышова. Необходимо отметить, что Чернышов к заданию отнёсся со всей ответс твеннос тью. Он встречался как с представителями правительс тва, так и со старообрядцами. Чернышов и комиссия, которая с ним работала, подвели результаты своей работы: в письме к витебскому губернатору обвиняли в беспорядках в имении Ловаж представителей власти; действия адъютанта Селихова, который насильно заставлял старообрядцев вступать в православие, посчитали незаконными.

Комиссия потребовала освободить 15 арестованных старообрядцев.

Чернышов также согласился передать царю письмо от полоцких старообрядцев. Они написали: «… Мы доведены до крайнего разорения жестокими и безмилосердными поступками. Измучены и изнурены в заточении или скитаясь и спасаясь от гонений наших преставителей… Местное руководство хотело силой заставить нас подписать акт о переходе в православие. После нашего отказа нас стали ловить, вязать и садить в острог, изнурять голодом, рвать волосы и брить бороды, словом, терзать и мучить. В продолжение этого времени городничий Шольтец, адъютан т Селехов и квартальные надзиратели с толпами полицейских нападали на наши дома ночью, ломали замки дверей, а найдя кого дома, били и таскали нас как объявленых преступников, лишенных гражданских прав. Торговые наши обороты, кредиты совершенно приостановились… Многие лица, не выдержав мучений, приняли православную веру» [26. Ф. 1430, оп. 1, д.

24331, лл. 23 – 24 об.].

После событий, которые произошли в Полоцком уезде, правительству и Священному Синоду стало понятно, что необходимо менять тактику своих действий. В июне 1852 г. витебскому губернатору передали письмо Полоцкого и Витебского архиепископа Василия, в котором сообщалось, что иеромонаху Фёдору было приказано отправиться в Полоцкий, Режицкий, Люцинский и Динабургский уезды, чтобы склонить с тарообрядцев в единоверие. Архиепископ Василий просил выделить иеромонаху деньги на проживание. Вскоре под грифом «секретно» Витебская казённая палата получила указание от губернатора, где предлагалось «…безотлагательно отдать приказ о выделении дорожных денег Попову, которого планируется посвятить в священники полоцкой единоверческой церкви, в сумме 70 руб. серебром, иеромонаху Фёдору 100 руб. серебром за счёт казны, обеспечить их установленной тетрадью для записи расходов» [26. Ф. 1430, оп. 1, д. 24160, лл. 1 – 3].

Закрытие молитвенных домов в Витебской губернии продолжалось.

В 1852 г. в Режицком уезде было закрыто семь таких домов, в Динабургском – четыре. В Полоцком уезде были закрыты Сидоровщинская и Якорцевская молельни, шла подготовка к закрытию Калетотлиповской молельни. Когда же старообрядцы обратились к властям с просьбой открыть молитвенный дом, то им ответили, что такое возможно только после принятия ими единоверия [26. Ф. 1430, оп. 1, дело 24160, с. 3 об – 6, 22].

Несмотря на то что к склонению в единоверие были привлечены большие силы и немало денежных средств, успех был незначительным: в 1859 г. в Витебской губернии насчитывалось 37873 старообрядца, из них в православие перешли 14 человек, а в единоверие – 21 [26. Ф. 1430, оп. 1, д.

52098, л. 2].

Надо отметить, что между светской властью и церковной не всегда было взаимопонимание в вопросах старообрядчества и введения единоверия. В рапорте витебскому гражданскому губернатору полоцкий земский исправник жаловался на архиепископа Полоцкого и Витебского Василия. Последний в одном из своих выступлений, давая положительную оценку роли духовенства в распространении православия в губернии, отмечал слабую помощь в этом со стороны гражданского начальс тва. В заслугу духовенству архиепископ Василий приписал присоединение к единоверию в 1851 – 1852 гг. шестерых духовных наставников и старообрядцев. Земский исправник ставил под сомнение эти цифры и считал, что это успех не церкви и священников, а административных органов, которые, используя власть, часто обращались к насилию. Одних арестовывали и держали под стражей в кандалах и без еды, другим брили бороды и стригли головы, многих жестоко били. По этой причине многие старообрядцы вынуждены были дать расписки о своём присоединении к единоверию, но позже от него отказались. Насилию подвергались в основном мужчины, а их жёны, дети и другие члены семей ос тавляли своё жилище и прятались в лесах, спасаясь таким образом от гонений и оставаясь в старообрядчестве. Согласно церковным спискам, как сообщал земский исправник, тех, кто спрятался, записывали в единоверие.

Например, Леон Давыдов, Фёдор Мезенцев, Мирон Бычатин, Агафья Гончарова, Лаврена Климова, Агриппина Иванова, Агафья Давыдова, Иван Кононов, Мартин и Максим Беляевы без их ведома были занесены в единоверие. Далее исправник сообщал, что когда появились данные архиепископа, то были выделены большие деньги на строительство единоверческой церкви. Однако никто в эту церковь не ходит, кроме причта да купца Чернышова, который исполняет обязаннос ти церковного старосты. Иногда сюда насильно на молитву приводят прихожан. На исповеди и причастии почти никого не бывает [26. Ф. 1430, оп. 1, д. 52098, лл. 11 – 13].

Насильс твенные методы создания единоверческих церквей применялись и в других белорусских губерниях. В 1850 г. в Минской губернии насчитывалось 4105 старообрядцев [26. Ф. 295, оп. 1, д. 1077, л.

36]. Это были беспоповцы (федосеевцы и филипповцы) и поповцы [39. С.

30]. Проживали они главным образом в Бобруйском, Борисовском и Игуменском (теперь Червенский район) уездах. В слободе Турки Турковской волости Бобруйского уезда, где в основном проживали филипповцы, в 1858 г. было 39 семей с общим числом 103 человека [26. Ф.

242, оп. 1, д. 1709, л. 76]. Они были наиболее замкнутые и несговорчивые, поэтому Минская духовная консистория уделяла им особое внимание. В 1866 г. Бобруйский благочинный Филипповский доносил в Минскую духовную консисторию о том, что старообрядческий духовный наставник в слободе Турки действует во вред православию и против законов. Он удовлетворял в духовных требах отставных и бессрочно отпущенных солдат, крестил их детей и детей других прихожан, уговаривал православных перейти в с тарообрядчество. Всё это приводило к тому, что ни один солдат слободы не был у священника Турковской православной церкви. Филипповский сообщал также, что в 1865 г. он просил мирового посредника 3-го участка Бобруйского уезда запретить крестьянам слободы Турки посещать богослужения старообрядцев. Такого запрета не последовало.

Рассмотрев заявление благочинного Филипповского, Минская духовная консистория вынесла пос тановление: строгим образом приказать бобруйскому уездному полицейскому управлению принять под личную ответственнос ть исправника и с танового пристава самые деликатные меры к прекращению вредного влияния старообрядцев слободы Турки на православных; Бобруйскому уездному суду: поручить судебному следователю провес ти следствие по предъявленному против старообрядческого духовного наставника обвинению с дальнейшей передачей дела в суд; необходимо принять все меры к тому, чтобы крестьяне слободы Турки не посещали старообрядческие службы. О выполнении сообщать в Минское губернское по крестьянским делам правление и в Минскую духовную консисторию [26. Ф. 242, оп. 1, д. 660, лл. 1 – 4].

Все меры по склонению с тарообрядцев к единоверию и православию не имели успехов и в Минской губернии. Здесь в Игуменском уезде в г. в православие перешло 30 человек: в д. Старина – 12, д. Дукарщины – 16, д. Шестисноп – два человека [26. Ф. 242, оп. 1, д. 795, лл. 8 – 8 об.].

Сенату и Священному Синоду стало понятным, что силовое воздействие на старообрядцев усложняет проблему и для решения её необходимо применять пропагандистские меры. Сначала такие меры были приняты в Витебской губернии, где в 1888 г. была введена должность епархиального миссионера для борьбы с «расколом», а 13 апреля 1893 г. в Витебске начал действовать комитет во имя Св. Равноапостольского князя Владимира; в числе задач комитета была и борьба с «расколом».

Преподаватель местной духовной семинарии И.Т. Никифоровский, по противораскольнического миссионерского комитета Витебского Св.

Владимирского братства». Комитет занимался сбором сведений о количестве старообрядцев, которые проживали в губернии; в Витебске ради продажи и бесплатной раздачи антистарообрядческих изданий был открыт склад; здесь также открыли центральную миссионерскую библиотеку, целью которой было оказание теоретической и практической помощи миссионерам. В библиотеке имелось большое количество старопечатных книг. В губернии из наиболее образованных приходских православных священников назначались окружные антис тарообрядческие миссионеры.

Предс тавители комитета вели со старообрядцами беседы, распространяли книги о православной вере. В 1894 г. было бесплатно роздано антистарообрядческой литературы на 31 руб. 21 коп. В том же году были изданы короткие выдержки из бесед со старообрядцами в количестве 2000 экземпляров. Несмотря на такую активную организованную деятельность, результаты деятельнос ти Витебского комитета были очень скромными. В 1894 г. из старообрядчества в православие в этой губернии перешло 73 человека, в том числе в Двинском уезде – 39, Витебском – семь, Лепельском – два человека [32. С. 58 – 59].

К концу ХІХ века с тало очевидным, что старообрядчес тво путём введения единоверия не преодолеть. Как во всей России, так и в белорусских губерниях количес тво тех, кто принял единоверие, было незначительным. Например, по империи в 1842 г. в единоверие был склонён 7921 с тарообрядец, в 1850 г. – 4253, с 1882 по 1891 гг. – старообрядцев [51. С. 46]. В Витебской губернии в 1894 г. проживало 86149 старообрядцев, а единоверцев 5486 человек [26. Ф. 1430, оп. 1, д.

9510, л. 100]. В 1905 г. было два кирпичных и 49 деревянных старообрядческих молитвенных домов, а единоверческих – пять кирпичных и четыре деревянных [33. Стат. ведомость «О числе церквей и др. богослужебных заведений по Витебской губерни за 1905 г.»].

В начале ХХ в. о единоверии на государственном и церковном уровнях старались не упоминать. Две реальные силы России – правительство и церковь – молча обвиняли друг друга. За более чем столетний период существования единоверия не было ни одного добровольного массового в него перехода. Как отмечает В. В. Андреев, «… наоборот, православные приходили в единоверие, а потом переходили в раскол» [1. С. 305]. Один из рьяных противников, а позже сторонников «раскола», Иван Верховский, единоверческую неудачу видел в том, что «… платоновское единоверие безжизненное, бессмысленное, пустое, ошибочное … значит, надо другое единоверие.., сущность которого заключалась бы в том, что в нём не церковь принимала бы раскаявшихся раскольников, сочувственно разрешая им отправлять службы по старым книгам, а сами раскольники, соглашаясь принять от церкви иерархию, делали бы ей поблажку, как раскаявшейся и признавшей наконец спасительность отправления службы по старым книгам и по старым обрядам [60. С. 259].

Для реформ Александра ІІ и Александра ІІІ было характерным изменение политики в отношении к старообрядцам в сторону рассудительнос ти. Такая политика стала результатом социальноэкономических перемен: отмена крепостного права, введение земельных учреждений, начало внутренних преобразований. Однако старообрядцы, сначала пополнив ряды единоверцев и получив экономические блага, позже начали «потихоньку» возвращаться в «раскол». Своей вины в этом они не ощущали, потому что со стороны оппонентов – правительства и официальной православной церкви – случались не только нарушения свобод, но и преступления.

Если вспомнить, что главной причиной принятия единоверия ещё со времени Никодима было желание правительства и Священного Синода поставлять старообрядцам своих священников, если учесть то, что в конце царствования Николая ІІ в поповстве было достаточно старообрядческих священников (их поставляла Белокриницкая иерархия), то стане т очевидным, что успеха в этом деле власти и официальная православная церковь не достигли.

Появление защитников старого обряда на белорусских землях было связано как с борьбой вокруг церковной реформы, так и с обострением классовых противоречий в Русском государстве во второй половине ХVII в. На белорусских землях старообрядцы не подвергались гонениям, когда устраивали свою духовную жизнь по старым обрядам. Толерантность в отношениях к старообрядцам и отсутствие насилия в отношениях к иноверцам были характерными для властей Речи Посполитой. Пользуясь этим, на белорусских землях старообрядцы построили свои первые храмы и монастыри и создали высокоэффективное производство.

Продолжительная жизнь российских старообрядцев на белорусских землях накладывала отпечаток на обычаи и традиции защитников старого обряда. Это притягивало сюда всё новых единомышленников из России.

На белорусских землях старообрядцы создали строгую централизацию, руководящие центры, написали свой устав. Всё это заставляло российские власти обращать серьёзное внимание на «зарубежных» старообрядцев, а поскольку польская сторона неохотно выдавала российских беглецов, то для России единственным способом возвращения их оставалось использование военной силы. В 1735 г. и 1764 г. русские войска насильно ворвались в пределы Речи Посполитой и «вывели» старообрядцев, которые попали в поле их зрения. Сразу после изгнаний Ветка утратила руководящую роль в старообрядческом поповстве, но через некоторое время защитники старого обряда начали возвращаться на Ветку.

После третьего раздела Речи Посполитой белорусские земли были включены в состав Российской империи, что вынудило старообрядцев подчиниться российским законам, а принятые правительством меры и имущественное расслоение заставили их отступить от многих обрядовых правил.

В первой половине ХІХ в. правительство приняло жесткие законы, которые ограничивали права и свободы старообрядцев. Однако политическая и экономическая ситуация требовала от правительс тва пересмотреть отношения к проблеме старообрядчества и, в первую очередь, официально признать его. Правительство сначала не допускало мысли о признании старообрядцев и считало, что уничтожить «раскол»

можно только при условии строгого и чёткого исполнения указов и законов. В Беларуси были закрыты и уничтожены многие старообрядческие культовые постройки. Как видим, первая половина ХІХ в. в истории старообрядчества была сложной и проблематичной.

Насыщена фактами и событиями в истории старообрядчес тва была и вторая половина ХІХ в. – н ачало ХХ в. В этот период правительс тву и губернским секретно-совещательным комитетам пришлось пойти на уступки в отношении с тарообрядцев. Свидетельс твом этому является указ от 19 апреля 1874 г., законы от 22 мая 1876 г. и 3 мая 1883 г. Указ от апреля 1905 г. положил начало изменению политики самодержавия в отношении к православной церкви и расширил права с тарообрядцев, которые на белорусских землях оставались верными своей культовой практике и социальным традициям.

Свой след на белорусских землях оставило и единоверие, которое возникло в конце XVIII – начале XIX вв. К концу ХІХ в. стало очевидным, что путём введения единоверия и жестких законов царизму старообрядчес тво не победить.

1. Андреев В.В. Раскол и его значение в народной русской истории. Спб., 1870.

2. Афанасьев Д. Материалы для географии и статистик и России. Ковенская губерня. Спб., 1861.

3. Волков В.И. Сведения о начале, распространении и разделении раскол а в Витебской губерни.

Витебск, 1866.

4. Гарбацкі А.А. Царкоўны раскол і стараверы на Беларусі ў другой палове ХУІІ – першай палов е ХІХ стст. // Беларускі гістарычны часопіс. 1997. №4.

5. Гарбацкі А.А. Стараабрадцы-папоўцы: гісторыя ўзнікнення. // Веснік Брэсцкага універсітэта.

6. Дембовецкий А.С. Опыт описания Могилевской губерни. Могилев, 1882. Кн. 1.

7. Дегуцкий летописец. В кн: Древлехранилище пушкинского дома. Материалы и исследования. Л., 8. Долгоруков В.М. Витебская губерния. Историко-географический исторический обзор. Витебск, 9. Еп. Макарий. (Булгаков М.) История русского раскол а известного под именем старообрядчества.

10. Журавлев А.И. Полное историческое известие о древних стригольниках, и новых раскольниках, так называемых старообрядцах, о их учении, делах и разногласиях. Спб., 1799.

11. Заварина А. Семья и семейный быт русского старожильского насел ения Латгалии во второй половине ХІХ и начал е ХХ веков. Дис. канд. ист. наук. М., 1955.

12. Законы о раскольниках и сектантах. М., 1903.

13. Зеньковский С.А. Русское старообрядчество: Духовные движения семнадцатого века. М., 1995.

14. Iwaniec E. Z dziejw Staroobrzdowcw na ziemiach Polskich ХУІІ – ХХ w. Warszawa, 1977.

15. История Бел аруси: Учебн. пособие/Е.Л. Абецедарская, П.И. Бригадин, Л.А. Жилунович и др.;

Под ред. А.Г. Кохановского и др. Мн., 1997.

16. Иусинов П. К истории федосеевского толка. // Богословский вестник. 1910. Т. 3.

17. Кельсиев В. Сборник правительственных сведений о раскольниках. Лондон, 1860.

18. Кельсиев В. Сборник правительственных сведений о раскольниках. Лондон, 1861. Вып. 19. Короткая Т.П., Прокошина Е.С.и др. Старообрядчество в Белоруссии. Мн., 1992.

20. Лилеев М.И. Из истории раскола на Ветке и в Стародубъе ХУІІ – ХУІІІ вв. Киев, 1895. Т. 1. Вып.

21. Літоўскі дзяржаўны гістарычны архіў.

22. Літоўская нацыянальная бібліятэка імя М. Мажвідзіса. Аддзел рукапісаў.

23. Любопытный П. (Святозаров) Каталог или библиотека старообрядческой церкви. М., 1862.

24. Материалы для истории раскола старообрядчества в Могилевской губерни конца ХУІІІ и начал а ХІХ стол етий. Могилев, 1902.

25. Мельников П.И. (Андрей Печерск ий) Очерки поповщины. Спб., 1898. Т.13. Ч. 1.

26. Нацыянальны гістарычны архіў Рэспублікі Беларусь.

27. Никольский Н.М. История русской церкви. М., 1931.

28. Нильский И. О Преображ енском московском кладбище. // Христианское чтение. Спб.,1863. №5.

29. Новые материалы для истории старообрядчества ХУІІ – ХУІІІ вв. собраные Е.В. Барсовым. М., 30. Обзор Витебской губерни за 1886 г. Витебск, 1887.

31. Обзор Витебской губерни за 1888 г. Витебск, 1889.

32. Обзор Витебской губерни за 1894 г. Витебск, 1895.

33. Обзор Витебской губерни за 1905 г. Витебск, 1906.

34. Обзор Виленской губерни за 1905 г. Вильно, 1907.

35. Обзор Могилевской губерни за 1894 г. Могилев, 1895.

36. Обзор Могилевской губерни за 1896 г. Могилев, 1897.

37. Обзор Минской губерни за 1889 г. Минск, 1890.

38. Обзор Минской губерни за 1892 г. Минск, 1893.

39. Обзор Минской губерни за 1896 г. Минск, 1897.

40. Обзор Минской губерни за 1897 г. Минск, 1898.

41. Обзор Минской губерни за 1900 г. Минск, 1901.

42. Обзор Минской губерни за 1904 г. Минск, 1905.

43. Обзор Минской губерни за 1912 г. Минск, 1913.

44. Обзор Минской губерни за 1913 г. Минск, 1914.

45. Опыт описания Могилевской губерни. Могилев, 1882. Кн. 1.

46. Памятная книжка Ковенской губерни на 1891 г. Ковно, 1892.

47. Памятная книжка Ковенской губерни 1915 г. Ковно, 1916.

48. Подмазов А. Старообрядчество в Латвии. Рига, 1970.

49. Покровский Н.Н. Антифеодальный протест крестьян старообрядцев Урала и Западной Сибири и борьба с ними в ХУІІІ в. Дис. докт. ист. наук. Новосибирск, 1973.

50. Полное собрание законов Российской империи. Спб., 1830. Т. У. №2991.

51. Преображ енск ий И. Отечеств енная церковь по статистическ им данным с 1840/41 по 1890/91 гг.

52. Российская национальная библиотек а в С. Петербурге. Зал рукописей. Собрание Колобова.

53. Российский государственный архив древних актов.

54. Российский государственный историческ ий архив в С. Петербурге.

55. Рубинштейн С.Ф. Хронологический указ атель указов и правительственных распоряжений по губерням Западной России, Белоруссии и Малороссии з а 240 л ет с 1652 по 1892 гг. Вильно, 56. Сапунов А. Витебская старина. Спб., 1883. Т. 1.

57. Сементовский А. Этнографический обзор Витебской губерни. Спб., 1872.

58. Семенов П.П. Живописная Россия. Литовское и белорусское полесье. Спб., 1882.

59. Соловьев С.М. Соч., Т. 23. Кн. ХІІ. М., 1964.

60. Смирнов П.С. История русского раскола старообрядчества. Рязань, 1893.

61. Старообрядец. 1906. №4.

62. Старообрядец. 1906. №5.

63. Эканамічная гісторыя Беларусі. Пад рэд. В.І. Галубовіча. Мн., 1993.

64. Беларуская энцыклапедыя: У 18 т. Т. 16: Мн.: БелЭн, 2003.

65. Клинцов В.М., Перекрестов Р.И. Роль литовских шляхтичей Халецк их в истории Ветки. // Материалы V научно-практической конференции: «Старообрядчество: история, культура, современность» 20 – 21 ноября 2000 г. Москва.

66. Кочергина М.В. Старообрядчество юго-запада России (1760-1860 гг.): хозяйство, рассел ение, культура. Дисс. канд. ист. наук. Брянск. 2003.

67. Памятная книжка Могилевской губернии на 1901 г. Ведомость о количеств е народонаселения по вероисповеданиям в Могилевской губернии за 1899 год.

ХОЗЯЙСТ ВЕННО-ЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТ И

ЖИЗНИ СТАРООБРЯДЦЕВ В БЕЛ АРУСИ

В последнее время в условиях духовного возрождения и формирования новых взглядов на межнациональные и религиозные отношения возникла потребность во всестороннем переосмыслении старообрядчес тва, изучении материальной культуры с тарообрядцев, проживавших и проживающих на белорусских землях.

В научном и общекультурном употреблении существует такое понятие, как «духовные традиции народа», «духовные традиции этноса», «духовные традиции старообрядцев». Что касается духовных традиций старообрядцев, то в самом узком и переносном своем значении это их обряды и обычаи, связанный с ними речевой и музыкальный фольклор, организация быта. Обычаи и обряды защитников старого обряда в сложной комплексной форме отразили их миропонимание, целую систему действий – ритуалов среди своих единоверцев, религиозных обрядов дома и в моленной, обрядовых гаданий.

Изучение традиционной культуры и народного быта предполагае т обращение к различного рода источникам, позволяющим восстановить как отдельные элементы, так и целые периоды духовной жизни старообрядцев на белорусских землях. К числу важнейших явлений старообрядческой культуры, достаточно ярко характеризующих ее, принадлежит народный календарь – многоуровневое явление, в котором аккумулируется и упорядочивается целый комплекс знаний о природе и предписаний относительно поведения человека и коллектива в космо-природной и социальной сфере. Поэтому обращение к календарю предполагае т широкий охват различных уровней с тарообрядческой культуры, таких, как обряды календарного и жизненного цикла, обрядовый фольклор, календарная словесность, промыслы, крестьянский быт, быт старообрядцев, проживающих в городах, и др.

Изучение жизни и быта защитников старого обряда, которые жили на белорусских землях, позволяет глубже познать особеннос ти их характера, показать их жизнестойкость, трудолюбие, их творческие силы.

В истории старообрядчес тва были подъёмы и спады. Успехи и неудачи зависели от правительственной политики в отношении к старообрядцам, от места их проживания. Период с конца XVII и до конца XVIII вв. был периодом относительно спокойной жизни защитников старого обряда, которые нашли пристанище в Великом княжес тве Литовском. Здесь старообрядцы были пос тепенно втянуты в многосторонние жизненные процессы, что находило своё проявление в росте производительных сил, специализации разных направлений хозяйства. Необходимо отметить, что присутствие старообрядцев усиливало особенности разных сфер хозяйственной и культурной жизни.

Как уже отмечалось, старообрядцы первоначально поселялись на землях Гомельщины и Витебщины – землях, которые на момен т переселения входили в Виленское, Полоцкое, Витебское и Менское воеводства. В конце XVII и в XVIII вв. основой их жизни были торговля, земледелие и животноводс тво, позже они начали заниматься ремесленничес твом и отхожим промыслом. В своих поселениях они организовывали жизнь и хозяйс тво так, что почти всё изготовлялось на месте, а то, чего не хватало, доставлялось из тех мес т, где жили их единомышленники.

Старообрядцы активно занимались торговлей во всех местах, где проживали. Уже в конце XVIII и в XIX в известно их активное участие в торговле хлебом, солью, скотом, мехом, в развитии текстильной промышленности – самой быстрорастущей и ориентированной на рынок отрасли экономики России.

На ветковских землях выращивалось большое количество льна и конопли. Ветковские купцы, совместно со стародубскими, вели обширную торговлю этими культурами, особенно конопляным маслом, цена на которое была высока. Перекупая льняное масло от купцов Стародубья и закупая его у производителей на своих землях, ветковцы везли товар в глубь Речи Посполитой и в Пруссию. Высокий спрос на рас тительное масло в этих государствах был обусловлен запросами ткацкой промышленности, характеризовавшейся активным развитием в европейских странах. Велась и торговля мылом. Это было связано с тем, что, например, для обработки одного пуда неочищенной шерсти требовалось от 5 до 8,5 фунтов мыла. Ткацкая промышленность для мытья шерсти использовала тысячи пудов мыла, на изготовление которого шли жиры растительного и животного происхождения. Таким образом, в начале XVIII в. конопляное масло было экспортным товаром как для купцов старообрядцев Ветки, так и Стародубья.

С торговлей конопляным маслом было связано массовое изготовление саней, телег и бочек. Такое производство было особенно налажено в слободе Ардонь. Масло, доставляемое на рынки Речи Посполитой и Пруссии, сбывалось вместе с санями и бочкотарой. В 1729 г.

большое количество конопляного масла для дальнейшей продажи приобреталось в слободах: Еленка (28% населения занималось его изготовлением), Лужки (27%), Климова (42,6%), Зыбкая (34%), Свяцкая (48%), Тимошкин Перевоз (17,3%), Клинцы (14,8%), Шелома (14%). В 1729 г. из 16 войтов стародубских старообрядческих слобод 10 занимались торговлей конопляным маслом, 3 торговали дегтем [21. С. 81].

Велась торговля и мелкими товарами. На местных рынках и в других городах ветковские купцы старообрядцы торговали солением, свежей рыбой, сальными свечами, салом, конопляным и подсолнечным маслом.

На рынках продавались экипажи, сани, повозки, которые изготавливались зимой в слободах.

Животноводство обеспечивало с тарообрядцев тягловой силой и давало удобрения. Структура земледелия у старообрядцев, кстати, как и у белорусов, на протяжении веков почти не менялась.

На землях Ветковщины, которые входили в Менское воеводство, а позже в Могилёвскую губернию, проживало наибольшее количество старообрядцев. Как в Ветке, так и на Гомельщине в целом, земледелие было выгодным, здесь были благоприятные природные условия, плодородная почва и хороший климат. При достаточном удобрении земля давала хорошие урожаи. Из озимых зерновых старообрядцы высевали преимущественно рожь, в незначительном количес тве – пшеницу, из яровых – преимущес твенно овёс, гречку, ячмень, коноплю, лён, в меньшей мере яровую пшеницу, горох, чечевицу, просо. Большими были посевы картофеля, который предназначался как на питание людям, так и на корм скоту. Выращивалась также свекла, главным образом на нужды домашнего потребления. Все перечисленные культуры высевались в конце XVII в. и в XVIII в. при трёхпольной системе севооборота.

В жизни старообрядцев, проживавших на белорусских землях, важное место занимало Стародубье. Экономическое преуспевание старообрядцев Стародубья в XVIII — XIX вв. ставит вопрос об источниках накопления первичного капитала с первых лет поселения в Малороссии.

Из Румянцевской описи 1767 г. следует, что среди обывателей старообрядческих слобод Стародубья с населением, приближающимся к 20 тыс. душ, проживало значительное количество семей, владеющих капиталом от 100 до 1000 и более рублей и пользующихся ежегодно кредитом почти в таком же размере. В 1782 г. в ходе административной реформы Малороссии несколько старообрядческих слобод получили статус посада, тогда же обыватели слобод записались в мещанство и в купечество. В посаде Клинцы, например, в клинцовское купечество записалось 83 семьи, при том, что ещё 10 семей числилось в московском, тульском, крыловском, могилёвском и чугуевском купечестве.

Следовательно, в 1782 г. в посаде Клинцы из 641 семьи 93 семьи (14,5%) принадлежали к купеческому сословию [21. С. 78].

Быстрый рост и экономический подъём с тарообрядческих поселений Стародубья в середине XVIII в. связывается с переселением в 1740 – 1750х годах из-за польской границы большого числа торгующих крес тьян, а также с высокой доходностью приграничной торговли.

Исследователь старообрядчес тва Р.И. Перекрестов провел оценку экономического состояния населения старообрядческих поселений в первой половине XVIII в., до переселенческого притока из-за польского рубежа. В 1715 – 1718 гг. старообрядческое население Стародубья было переписано полковником Ергольским и «положено в оклад». Тогда же старообрядческое население вместе с освоенной им землей изъято у прежних владельцев и объединено в «государеву волость описных раскольничьих слобод». Это была первая и единс твенная государева волость, образованная по религиозному принципу. Перепись Ергольского не сохранилась. Ближайший по времени документ, включающий некоторые сведения о «промысловой» деятельнос ти населения и состоянии налогообложения обывателей, – это перепись 1729 г., при составлении которой капитан Брянчанинов брал за исходный докумен т перепись полковника Ергольского.

Ергольским было выявлено в Стародубском и Черниговском полках дворов «раскольников», расселившихся в 16 слободах. «Оклад с земли», произведённый в 1715 – 1718 гг. с полного дворового числа, составил руб. При этом имелось в виду, что в каждом дворе четыре мужских души, облагаемые налогом. К 1729 г. убыло 73 двора, вновь явилось 90 дворов, и 4 двора образовались по разделу из с тарых дворов. Таким образом, в г. в государевой раскольничьей волости было 547 жилых дворов. В них проживала 821 семья. Несмотря на увеличение числа дворов и обывателей, государева описная волость до 1729 г. продолжала платить оклад 1519 руб.

Получив в 1715 г. в свои руки волостную власть, волостной бурмистр и войты слобод «били челом, чтоб Великий Государь указал: с них подворно оклад не писать, того ради, что те их слободы грунтом пропашною землею не равны, и были они не за одним владельцем, и поборы с них брать неравные, и о том окладе станут они стараться сами, чтоб той положенный оклад сбирать им самим по усмотрению с кого что мочно будет взять, чтобы тот оклад был плачен по вся годы бездоимочно»

[21. С. 79].

Такое разрешение было дано, и слободские войты разверстали «оклад с земли» не по дворам, а по семьям с учётом числа мужских душ. Оклад по семьям был более справедлив, поскольку во многих дворах проживало до 8 — 10 семей родственников, соседей и так называемых подсоседков.

Перепись 1729 г. отразила состояние налогообложения семей обывателей, которое сложилось за 11— 12 лет существования «раскольничьей волости» и было проведено по усмотрению слободского правления:

слободских войтов и выборных. Ставки «оклада» семьи колебались от коп. до 6 – 7 руб.

Оценивая платёжеспособность каждой семьи, войты должны были брать в качестве эталона определённую с тавку налога, принятую в государстве. Такой ставкой был размер оклада одной мужской души в количестве 72,2 коп., использованный и при определении размера оклада с 526 дворов обывателей (1519 руб.: 526 дворов = 2 руб. 88,8 коп.: мужские души каждого двора = 72,2 коп.) При этом условии семья обывателя слободы, налог с которой в пересчёте на 1 мужскую душу составлял 72 коп. и более, должна быть отнесена к обеспеченной и даже зажиточной. Семью, налог с которой в пересчёте на 1 мужскую душу был ниже 72 коп., можно отнес ти к малообеспеченной. Семьи, освобождённые от уплаты налога «за скудостью», — бедные.

Взяв в расчёт это условие и оценив каждую семью, получаем, что «обеспеченные» семьи составляли 45,6% от числа всех семей (375 из 821), малообеспеченные – 38,2% (314). Семей бедных и не выплачивающих налог «за скудостью» и по другим причинам – 16% (132). Следовательно, почти половина населения слобод имела хороший достаток. О зажиточности обывателей слобод было хорошо известно губернатору. В деле 1715 г. сохранилось письмо Киевского губернатора с упрёком Ергольскому и Безобразову в том, что не все дворы с первого раза переписаны и «переписка ваша зело плоха», поскольку «обложили раскольщиков» только на 1014 руб., а «известно, что они люди богатые».

Из чего же складывался доход слобожан? Прежде всего хозяин каждого двора имел надел пахотной земли «в три смены ржи» посевом на 2 – 3 – 4 четверти, огород и сенокосы. Земли в Стародубье мало пригодны для эффективного хлебопашества, на них выгодней выращивать лён и коноплю. Поэтому без дополнительного ис точника заработка не прокормиться. Судя по переписи 1729 г., из 821 семьи государевой волости 288 семей (35%) дополнительно к землепашеству занимались промыслами: дёгтем торговали 48 семей (5,8%), солью – 10 семей (1,2%), железом – 1, крашениной – 1, известью – 1, кожевенным производством занимались 4 семьи, сыромятным – 2, шили сапоги 2, шили рукавицы 4, изготовлением саней занимались 14 семей (1,7%), кушнерским промыслом – 2, кузнецким — 11, изготовлением бочек — 1, изготовлением ложек и деревянной посуды – 6, варили мыло – 2, торговали пенькой – 1, торговали мелочным товаром – 1, москательным товаром – 2, холстами –1, косами — 1, рыбой – 4, держали мельницы – 2, пекли пряники – 2, харчевным промыслом занималась – 1, иконописью — 1 [21. С. 80].

Все виды промыслов, представленные в переписи, можно отнести к тем, что обеспечивают удовлетворение внутреннего спроса жителей слобод. Какой объём капитала обращался в каждой конкретной семье, в переписи не сказано. Доподлинно известно, что одна семья московского купца Собольщикова, проживавшего в Клинцах, занималась промышленным изготовлением кож и торговала ими в разных малороссийских городах.

Обращается внимание на то, что из 288 семей, занятых промыслами, 165 семей (57,2%) «торгуют маслом конопляным».

В 1729 г. старообрядцы либо ещё не осознали выгодность торговли мылом, либо не владели достаточным капиталом. При высокой стоимости исходных материалов и реактивов (животный жир, конопляное масло, зола или известь, растворимое стекло, канифоль, ультрамарин, сурик) мыловарение требует значительного оборотного капитала.

На всю государеву раскольничью волость только 2 семьи в слободе Ардонь занимались мыловарением. К 1767 г. ситуация изменилась. В слободе Клинцы из 32 «алейных изб» 9 «стояли впусте». Из производителей конопляного масла только 3 семьи возили масло за границу. Остальные производители сбывали масло на мес те.

Потребителями масла стали владельцы мыловарен, некогда занимавшиеся торговлей конопляным маслом. Теперь 7 семей мыловаров изготовляли в год 3100 пудов мыла, сбывая его Польшу и Пруссию [21. С. 82].

Примечательно, что поселившись в Стародубье на рубеже XVII XVIII вв., старообрядцы не вторгаются в сложившийся рынок льняного и конопляного волокна, находившийся в руках с тародубских купцов и стародубской полковой верхушки. Чтобы конкурировать с местными купцами, требовались значительные капиталы, которых не было у беглецов из центра России. Старообрядцы находят рыночную нишу и успешно заполняют её, накапливая торговый капитал от продажи конопляного масла за границу.

Перепись 1729 г. свидетельс твует, что в торговле конопляным маслом старообрядцы действуют с размахом. Уверенность и размах предпринимательской и торговой деятельнос ти видны и из документов 1715 г., когда для заслушивания царского указа об «обложении в оклад» и создания государевой волости описных раскольничьих слобод в м. Мглин были приглашены войты всех старообрядческих слобод Стародубского и Черниговского полков. Тогда же, 21 марта 1715 г., «оных слобод войты и все крестьяне били челом, чтобы им по указу Великого Государя вольно было ездить к Москве, и в Московские города, и за границу, и в СанктПетербург, и в Ригу ради торговых своих промыслов».

Тем самым старообрядцы Стародубья заявили, что заграничный рынок сбыта ими освоен, но они нуждаются в царском указе для беспрепятс твенного получения паспорта в Стародубской полковой канцелярии или же в создаваемой волостной конторе государевых описных раскольничьих слобод.

Оценивая ранний период накопления торгового капитала старообрядцами Стародубья, нельзя исключить, что отдельные семьи бежали из России в Малороссию, имея с собой определённый, накопленный в России, торговый капитал.

При оценке переписи 1729 г. обращает на себя внимание тот факт, что население недавно заселённых слобод (после 1700 г.) более занято промыслами, чем население «старых» слобод, заселённых в конце XVII в.

Например, занятость населения промыслами в «старых» слободах: Еленка (1684 г.) – 33,6%, Воронок (1691 г.) – 12,9%, Лужки (1694 г.) – 29,3%, Шеломы (1695 г.) – 17,5%. В то же время в некоторых относительно «молодых» слободах торговая и ремесленная активность населения значительно выше: в слободе Климова (1708 г.) – 45,9%, Свяцкая (1714 г.) – 70,3%, Ардонь (1710 г.) – 55,5%, Радуль (1708 г.) – 86,6%. Новосёлы этих слобод, пришедшие в Стародубье из центральных губерний России, довольно быстро и успешно развернули торговую и ремесленную деятельность.

Если оценить, как скоро новосёлы включаются в «оклад с земли», то оказывается, что из 281 семьи, поселившейся в «раскольничьих» слободах после переписи Ергольского, то есть в период между 1715 г. и 1729 г., семьи (25,9%) уже выплачивают «оклад с земли» в размере более 72 коп. с мужской души, 123 семьи (43 7%) выплачивают «оклад» в размере менее 72 коп. с мужской души. И только 85 семей (30,2%) не выплачиваю т «оклад».

Р.И. Перекрестов делает следующие выводы. 1. Старообрядцы, бежавшие из России в Малороссию, приходили в Стародубье, имея некоторый капитал, позволявший не только обустроиться на новом месте, но и продолжить привычный промысел, ремесленный или торговый. 2.

Основным источником накопления торгового капитала для многих семей старообрядцев Стародубья (57,2% из всех семей, занятых промыслами) в начале XVIII в. была приграничная торговля конопляным маслом. 3.

Пересчёт «оклада» каждой семьи на 1 мужскую душу показывает, что количество семей, способных выплачивать «оклад с земли» в размере более 72 коп. с мужской души, составляло в 1729 г. 45,6% от числа всех живущих семей, что свидетельствует о высоком достатке почти половины обывателей «государевых описных раскольничьих слобод Малороссии». 4.

География торговых интересов старообрядцев Стародубья задолго до г. включала Москву, Московские города, портовые города СанктПетербург, Ригу, города Польши и Пруссии [21. С. 82 – 83].

Старообрядцы имели свои источники дохода и на землях Речи Посполитой. Старообрядцы Гомельского староства Речицкого уезда в первой половине XVIII в. занимались как земледелием, так и отхожим промыслом. В д. Добруш в начале 1738 г. было 54 хозяйства старообрядцев, которые ежегодно платили 1273 злотых чинша. Более чем волоки земли имели Максим Маслёнка и Семён Золдак, которые за год платили чинша 53 злотых 3 гроша. Более чем волоки земли имели Омельян Герасимёнок и Евмен Ермачёнок. В д. Романовичи было хозяев-старообрядцев, из которых Янко Юхмёнок имел волоки, Степан Семёнок – 1 /6, Семён Яковёнок – 1 /6, Василько Яковёнок –, Данила Трухан – 1 /24 волоки. Общая сумма чинша здесь составляла 450 злотых. В д. Карма проживали 64 хозяина-старообрядца. В д. Белица семь человек имели по волоки, восемь человек – по волоки, среди них были Леон Вахмат, Иван Шумский, Панко Влас, Иван Филиппёнок. В слободе Марьиной насчитывалось 70 хозяев-старообрядцев. Это была слобода, где всегда проживало наибольшее количество старообрядцев. Многие землевладельцы использовали здесь трёхпольную и многопольную систему севооборота [5. ДА. 3774, лл. 1292 – 1292 об., 1293 об., 1299 – 1300].

В XVIII в. на землях, где проживали старообрядцы, наблюдаетс я специализация отдельных уездов. В Сенненском и Могилёвском уездах и в слободе Новая Мильча Речицкого уезда (после раздела Речи Посполитой они входили в Могилёвскую губернию) старообрядцы выращивали товарный лён не только на собственных землях, но и на арендуемых. В XIX в. за аренду десятины земли под лён в Могилёвском и Сеннеском уездах платили за «облогу» от 5 до 10 руб., а за удобренную землю (в слободе Новая Мильча Гомельского уезда) – по 55 руб. за десятину.

Льняное семя старообрядцы продавали по цене 1 – 1,55 руб. за пуд, а льносоломку – 3 – 4 руб. за пуд [10. С. 671]. Свои поля с тарообрядцы хорошо удобряли и получали больший, чем крестьяне-белорусы, урожай.

В период сева и уборки урожая старообрядцы Гомельщины помогали друг другу, особенно при посеве, уборке, мочении и подборке товарного льна.

В XIX в. более зажиточные старообрядцы наряду с трёхпольем начали использовать многопольную систему севооборота. Во второй половине XIX в. имели свои земли и свои хозяйства в Речицком уезде Зубов Иван Матвеевич (75 десятин земли), Горбунов Григорий Михайлович (60 десятин земли), Фильков Василий Ларионович ( десятин земли), Худобников Пётр Ларионович (30 десятин земли), Пчёлов Куприян Васильевич (33 десятины земли) [8. Ф. 295, оп. 1, д. 3836, лл. 2 – об.].

Занимались старообрядцы и животноводством. Скот у них был более породистый, чем у местного населения. Большие по своим показателям коровы и лошади, как правило, русской породы, превосходили местное поголовье. Это были в основном породы коров и лошадей, которых старообрядцы привозили из Воронежской и Тамбовской земель [11. С. 1 – 3, 8 – 9].

Эффективно занимались старообрядцы и огородничеством. Этот вид деятельности был хорошо развит вокруг Гомеля, Речицы, Добруша, Могилёва и больших слобод. Высокий доход получали от продажи капустной рассады, огурцов, лука и капус ты. Прибыль зависела от опытности огородника, площади огорода и урожая овощей. В первой половине XVIII в. огородничество вокруг Гомеля уже имело товарный характер. Здесь им занимались Кирилл Рудак (имел волоки земли, сенокоса, платил 9 злотых и 1 грош чинша), вдова Герасимова-Михайлова (имела волоки земли, 3 сенокоса, 3 огорода, платила 5 злотых и 2 гроша чинша), Павел Шванский (имел волоки земли, 2 сенокоса, 2 огорода, платил 6 злотых 10 грошей чинша), С.Коновалёнок (имел волоки земли, 6 сенокосов, 1 огород, платил 7 злотых 6 грошей чинша). Ко времени первого изгнания старообрядцев с белорусских земель их огородничеству был нанесён большой ущерб. В 1736 г. потери огородников Гомеля составили 488 злотых [5. ДА. 3774, лл. 1290 – 1291 об., 1308 об.].

В XIX в. старообрядцы расширили огородничество вокруг городов и больших слобод. Имея собственные огороды, они брали в аренду под огороды земли, расположенные недалеко от городов и больших населённых пунктов. За десятину арендованной под огород удобренной земли они платили в сезон от 20 до 40 руб. Отдельные хозяева, которые специализировались только на огородничестве, получали в середине XIX в. до 300 руб. дохода за сезон [5. ДА. 3786, лл. 6; 10. С. 670].

В начале XIX в. старообрядцы на Гомельщине и Могилёвщине эффективно занимались садоводством и арендой садов. В больших размерах было развито садоводство в Гомельском уезде. В предмес тьях Гомеля, Белицы, Добруша, Огородни-Гомельской и в больших слободах старообрядцы имели сады, которые приносили до 800 руб. дохода в год.

При некоторых садах были питомники на несколько тысяч саженцев.

Молодые деревца – от двух до четырёх лет – осенью выкапывали и развозили по уездам губернии, а иногда и в соседние губернии – для продажи. За деревце с посадкой на месте и с «подсадкой» (т.е. при условии, если деревце «не принимается», – в следующем году посадить новое) платили от 50 коп. до 1 руб. 50 коп. и больше, в зависимости от размера саженца, его качества и сорта. За аренду больших садов старообрядцы платили за сезон по 2000 руб. Фрукты с таких хозяйств продавали в Москве, Петербурге, Стародубье, Киеве [10. С. 670 – 671].

Очень разнообразными были занятия и промыслы старообрядцев Гомельщины. В конце XVIII в. здесь проживали богатые купцыстарообрядцы, которые на сотни тысяч рублей торговали зерном, солью, лесом, а также лошадьми и скотом; мелкие торговцы продавали изделия местных ремесленников. Среди старообрядцев были лоцманы, извозчики и возчики, плотники, печники, красильщики и судовладельцы, и такие, кто занимался фрахтованием. Многие занимались отхожим промыслом.

Старообрядцы, которые жили на белорусских землях, достигли в XVIII в. высокого уровня благосостояния. Особенно славилась торговля.

Ветковские купцы были известны в Москве, Петербурге, Киеве, Риге, Варшаве, Вильне и других городах. Интенсивной была торговля со Стародубьем. В середине 60-х годов XVIII в. сумма торговых сделок достигала таких масштабов, что Киевская канцелярия в 1766 г. обратилась в Сенат с сообщением о том, что с тарообрядцы развернули большую торговлю за границей и торгуют запрещённым товаром. В 1776 – 1777 гг.

российский князь М.М. Щербатов отмечал, что «сии слободы богатятся всякою их торговлею из Польши». Согласно с переписью 1781 г., в стародубских слободах насчитывалось около тысячи купцов и сотни лавок.

Например, в слободе Зыбкой лавок было 75. В каждой слободе действовали пос тоянные рынки, до пяти раз в год проводились ярмарки [17. C. 24]. По примеру Стародубских слобод была организована торговля и в ветковских слободах. Далеко расходилась слава про Ветку, Добруш, Марковичи, слободы Вылевская, Спасова, Романовская, Леонтьевская, Косицкая. На ярмарках в ветковских слободах старообрядцы продавали зерно и хлеб, соль, упряжь, деревянную посуду, скот, лошадей, торговали мехом. Ветковские купцы особенно славились мехом бобра. Ловля и выделка шкуры из бобра были организованы на высоком уровне.

Например, из-за изгнания старообрядцев в 1736 г. казна Гомельского староства недополучила чинша от ловли бобра 180 злотых [5. Д А. 3774, л.

1310]. В XIX в. ветковские купцы расширили масштабы торговли зерном, солью и лесом. Пшеница, например, закупалась в южных и сбывалась в средних и северных губерниях России, вывозилась за границу. Соль также покупали на юге, а продавали в средней полосе России. Из северных и средних губерний ветковские старообрядцы везли лес. Корабельную древесину продавали за границей, а товарную – в южной России. Мелкие торговцы зерном закупали его в Киевской губернии, в Ржищеве, а также на других пристанях на Днепре. Потом зерно доставлялось вверх по Днепру, часть его продавали в Могилёве, а остальное ссыпали в местечке Шклов в собственных или арендованных амбарах на берегу реки. Привезенное таким образом зерно продавалось потом местным купцам-евреям в Горецкий, Сенненский, Оршанский уезды, а также в Витебскую, Смоленскую губернии. После постройки Ландварово-Роменской железной дороги зерно большей частью перевозилось вагонами, и только небольшая часть переправлялась водным путём в Шклов.

Занимались старообрядцы и торговлей скотом. Его закупали на южных базарах и ярмарках. Если скот был хорошо откормленным, то его сразу же перегоняли скотопрогонным трактом в Петербург, а после того, как была пос троена железная дорога, перевозили вагонами. Если же скот был худым, то его с тавили от трёх до шести месяцев на откорм. Для этого на винокурнях арендовали помещения и использовали отходы производства. Откормленный скот продавался на месте или в Петербурге.

Торговали старообрядцы и лошадьми. Их покупали на юге из табунов или на конезаводах и отправляли на продажу в Ригу, Москву, Петербург и на ярмарки в другие города.

Велась торговля и мелкими предметами. На местных ярмарках и в других городах купцы-старообрядцы торговали соленьями, свежей рыбой, сальными свечками, салом, конопляным и подсолнечным маслом. На базарах продавались экипажи, сани, повозки, которые изготавливались в слободах, зимой. Например, в 1842 г. в Белице торговлей таким товаром занимались 46 купцов-старообрядцев [8. Ф. 2001, оп. 1, д. 170, л. 13; 10. С.

668 – 669].

Разнообразными были промыслы старообрядцев Гомельщины и Могилёвщины. Многие из них на протяжении XVIII и XIX вв. были судовладельцами. На пристанях Сожа и его притоков, в Ветке, Гомеле, возле Белицы и Пес товатой, в деревнях Скитка, Дятловичи, в Новых Терешковичах строились берлины (небольшие суда), хозяева которых занимались сплавом грузов (фрахтом). Они нанимали рабочих, обычно своих единомышленников, брали на свои берлины раз ный груз и, в середине XIX в., получали за сплав от 15 до 20 коп. и более за пуд. На небольшое судно вмещалось от 10 до 12 тысяч пудов груза. За сезон владельцы судов делали не менее, чем два сплава. Товар сплавлялся в Ригу, Петербург, Киев, Динабург, Витебск. Некоторые с тарообрядцы были лоцманами, или, как их называли, «атаманами» на плотах и барках во время сплава леса по рекам, особенно по Сожу и Днепру. «Атаманы»

руководили рабочими при сплаве леса. Получали они за неделю работы о т 7 до 10 рублей.

Были среди старообрядцев профессиональные плотники, печники, маляры и другие мас тера, которые занимались отхожими промыслами.

Мужчины шли в города, главным образом в Гомель, Киев, Москву. За сезон зарабатывали от 100 до 150 руб. и более [10. С. 669 – 670; 6. С. 13].

Заслуживают внимания и другие виды деятельности старообрядцев.

В Гомельском старостве в XVIII в. они в большом количестве добывали глину и делали кирпич. В первой половине XVIII в. прибыль от продажи кирпича составляла ежегодно до 2840 злотых. Большую прибыль приносили мельницы и рудни. В середине XVIII в. мельницы и рудни имели Апанас Баран, Иван Баран, Лаврен Баран, вдова Иванка (каждый из них платил ежегодно по 440 злотых чинша), братья Силицкие (платили ежегодно 440 злотых чинша), Пётр Демидюк (платил ежегодно 320 злотых чинша) [5. ДА. 3774, лл. 1308 об., 1310]. Зарабатывали старообрядцы и извозом. Он был хорошо налажен в XIX в. в Гомельском уезде. Большие ярмарки, которые проводились в Гомеле и Ветке, требовали большого количества извозчиков. До строительства Ландварово-Ромненской железной дороги высокую прибыль давал извозный промысел по тракту Гомель – Киев и по дороге между Гомелем и Ромнами. Некоторые старообрядцы занимались извозным промыслом в городах. (Например, в Гомеле и Могилёве). Для этого использовали лёгкие экипажи – брички, дрожки, сани. Городской извозчик зарабатывал за день около трёх рублей [10. С. 670].

Особенности были и в хозяйственной жизни старообрядцев Витебщины. Как уже отмечалось, земли современной Витебской области в рассматриваемый период входили сначала в разные воеводства Речи Посполитой, а позднее – в губернии России. Поэтому названия городов, деревень и других поселений будем давать согласно с их административно-территориальным размещением в конце XVII – начале XX вв.

Основной формой занятий старообрядцев Витебщины в тот период было земледелие и подсобные хозяйства в пределах своего населённого пункта или небольшой территории. Повсюду была распространена трёхпольная система севооборота с редкими случаями подсева клевера на яровом поле. Многопольная система встречалась у более богатых старообрядцев. Литовская соха и деревянная борона в конце XVII – XVIII вв. считались основными орудиями, которыми обрабатывалась земля.

Тягловой силой были лошади и волы. Удобряли почву навозом, иногда торфом и пеплом. Из зерновых больше всего сеяли рожь, которая вместе с картофелем была главным продуктом питания. Рожь сеяли потому, что она была неприхотлива к почве, её выращиванию соответствовали и климатические условия Витебщины. Кроме ржи, старообрядцы сеяли овёс и ячмень. В XVIII и XIX вв. на Витебщине из зерновых чаще высевали ячмень. Объяснялось это близостью Прибалтийского края, в частности Латвии, где сеяли много этой культуры для производства пива.

Значительную часть ячменя витебские старообрядцы сдавали на винокуренные заводы. Хорошие урожаи на Витебщине давал и овёс, технологию выращивания которого старообрядцы заимствовали от крестьян Смоленщины. Это рас тение хорошо переносило влажную и холодную погоду, давало неплохие урожаи на подзолистых почвах.

Однако посевные площади овса были в два раза меньше, чем площади под рожью.

Большое внимание витебские старообрядцы уделяли также выращиванию льна на продажу. Сеяли его чаще всего на полях из-под клевера, для этого арендовали помещичьи земли: лён здесь давал хороший урожай, а значит, и хорошую денежную поддержку хозяйству. Интенсивно выращивали лён в первой половине XIX в. в таких имениях Браславского уезда, как Дрисвяты, Лакины, Видзы Альбрехтовские, Видзы Ловчинские, Ковалёво, а также на землях Дубиновского староства и Залесского войтовства [19. С. 21; 5. Ф. 752, оп. 1, д. 22, лл. 1 – 1 об.].

Согласно архивным данным, в 1825 г. успешно занималис ь земледелием в Видзах Мирон Фёдоров Красняков (32 года), его жена Аксенья (30 лет), их семья состояла из шести человек; Алексей Егоров Медведев (62 года), его жена Пелагея (50 лет), их сыновья Василий, Александр и дочь Анна; в Браславском уезде – Агап Семёнов (50 лет), Роман Фёдоров (30 лет), Фёдор Фомин (25 лет), Марко Кондратьев ( лет), Ермалай Анисимов (45 лет), Иван Павлов (26 лет). В Браславском приходе в д. Жвирини – Макар Кондратьев, его жена Агафия; Кирила Митрофанов, его жена Аксинья; в д. Юдаловцы – Максим Ефимов, его жена Наталья; в застенке Пустошка – Трофим Радионов, его жена Матрёна [5. Ф. 725, оп. 1, д. 120, л. 2; д. 128, лл. 1 – 4; д. 1, лл. 21 – 22 об.]. На Витебщине с тарообрядцы занимались и огородничеством [8. Ф. 1430, оп.

1, д. 9510, л. 101].

В первой половине XIX в. в Видзах многие старообрядцы были ремесленниками. Так, кузнечным делом занимались Федосий Степанов Кузнецов (30 лет) с братом Ефимом (28 лет), Сергей Кузьмин Зуй (30 лет).

Плотнические работы и распиливание досок выполняли Григорий Леонов (55 лет), Макар Рагоза (60 лет), Изот Макаров (85 лет) с сыном Семёном (35 лет). Михайла Фадеев (60 лет) был мастером-портным, а Кондратий Масеев (60 лет) с сыном Климом выделывали шкуры и выполняли другие подсобные работы. Хорошо была налажена в Видзах и торговля.

Большинс тво лавок принадлежало здесь старообрядцам. Свои лавки имели Елисей Карнеев Мутьянкин (56 лет) и Никита Карнеев Мутьянкин (50 лет) [5. Ф. 725, оп. 1, д. 120, лл. 2 – 14]. Исследователь старообрядчес тва в Витебской губернии А.Сементовский отмечал, что «… деятельность великоруса обширнее, разнообразнее и выгоднее, чем деятельность белоруса, который всегда с завистью смотрит на первого. Жиды видят в великорусах опасных соперников в делах торговых и нерешаются так безцеремонно эксплуатировать их как белорусов» [19. С. 21].

Витебские старообрядцы торговали и за пределами своей губернии.

Торговали лошадьми и рогатым скотом, птицей, лесом и льном, который покупали у своих единомышленников. Лес в большом количестве сплавлялся за границу. Главным путём для сплава была река Нёман и её притоки. В зимнее время лес подвозили к берегам рек, делали плоты, а весной сплавляли к местам назначения – в прусский город Тильзит.

Строительный лес сплавлялся брёвнами или обтёсанными брусьями.

Во второй половине XIX в. одной из важных статей прибыли витебских старообрядцев была торговля гусями. Гуси местной – крупной, длинношеей – породы отправлялись исключительно в Германию, где продавались по 5 – 6 марок за штуку. Средняя с тоимость гуся при закупке в Новоалександровском уезде составляла 90 коп. В один вагон помещалось 1200 штук. В 1893 г. со станции Ракишки было отправлено 60 вагонов с живыми гусями, за которые был получен доход более чем 400 тыс. марок.

Кроме этого, старообрядцы отправляли со станции Ракишки мясо в Ригу и С.-Петербург [7. С. 391]. Широкую торговлю вели видзовские купцы:

братья Иван и Александр Кузьмин Зуй, пять купцов из д. Федосовки, 16 – из д. Гороватки, шесть из д. Крутюнки Городокского уезда, а также купцы из Полоцкого уезда Листрат Балбатунов, Егор Табунов, Семеон Маевский, Иван Хохлов [5. Ф. 725, оп. 1, д. 120, л. 14; 8. Ф. 1430, оп. 1, д. 8095, л. 103, д. 24331, л. 6 об.].

На Витебщине старообрядцы занимались и отхожими промыслами, имели подсобные хозяйства. Они занимались ловлей рыбы, извозным промыслом, плотничеством, изготавливали кирпич, арендовали сады, в околицах Браслава вязали рыболовные сети и делали снасти. Кроме того, значительную прибыль получали от рытья рвов и работы на железной дороге. Во второй половине XIX в. в Новоалександровском уезде значительную прибыль старообрядцам приносило рыболовство. Из местных озёр богатыми на рыбу были Дрисвятское (Браславское) и Дривятское. Особенно богатым был улов судака и щуки: в один заход вытягивали до 500 пудов рыбы. Занятые этим старообрядцы получали по 15 коп. от тонны. Рыбу продавали в Двинске, Вильне, Варшаве. Хорошую прибыль давала и ловля раков, которые сотнями тысяч отправлялись за границу [19. С. 21; 7. С. 503, 579; 2. С. 81 – 83].

В первой половине ХХ века с тарообрядцы Витебщины продолжали аграрные традиции. Так, родители Михайловой (в девичестве – Цветкова) Зинаиды Тарасьевны переехали в д. Иказнь Браславского района из Видз.

(Мать Ирина Егорьевна, отец Тарас Филиппович). Родители имели гектар земли. Выращивали лен, затем продавали льносемя и льноволокно.

Этот вид деятельности приносил самые большие доходы. Занимались и садоводством, а плоды также реализовывали купцам евреям или старообрядцам. Родители Зинаиды Тарасьевны разводили и скот, который также реализовывался купцам. Мать, Ирина Егорьевна, занималась ткачес твом, научила она этому ремеслу и свою дочь. Всю домашнюю одежду шили из вытканного полотна. Рассказывая о занятиях старообрядцев, Зинаида Тарасьевна отметила, что многие из них занимались рыбной ловлей и продажей рыбы [Записано со слов Михайловой Зинаиды Тарасьевны. 1923 г.р. д. Иказнь Браславского района. 8.07.1998 г.] Максимов Василий Михайлович всю жизнь прожил в д. Рымуци Браславского района. Его родители (мать, Агурьянова Агафья Матвеевна, отец, Михаил Митрофанович) имели 25 гектар земли. Высевали рожь, овес, лен. Льносемя и льноволокно возили для реализации в Браслав. За килограмм обработанного льна получали 10 злотых. Льносемя продавали по цене 15 злотых за 1 пуд. К примеру, за 15 злотых можно было купить рабочие сапоги [Записано со слов Максимова Василия Михайловича. г.р. д.Рымуци Браславского района. 11.07.1998 г.].

Таким образом, земледелие среди старообрядцев Витебщины в начале ХХ в. занимало значительное место в бытовых заботах; основными сферами их хозяйственной жизни являлись выращивание льна, овса, ячменя, капусты, огурцов, разведение скота.

В первой половине ХХ в., среди промыслов, важное место занимали извоз товаров, выделка валяных и шерстяных изделий, строительство, ткачес тво, рыбная ловля, заготовка леса. Среди Максимовых в д. Рымуци Браславского района были каменщики. Большой объем работы был выполнен ими в Поставах, Браславе, Видзах. Например, в Поставах Максимовы строили казармы для польских солдат. За рабочий день каменщик зарабатывал 7-8 злотых, а тот, кто выкладывал углы – 15- злотых. Зимой мужчины-старообрядцы на Браславщине занимались также заготовкой и обработкой леса. После заготовки лес отвозили на железнодорожную станцию Опса. Дорого ценилась работа тех, кто тесал лес: такие работники зарабатывали до 20 злотых в день. Вальщик леса получал 10 злотых за рабочий день. Самой дорогой обработанной древесиной были брусья (шниперы) [Записано со слов Максимова Василия Михайловича. 1916 г.р. д. Рымуци Браславского района. 11.07.1998 г.].

Савва Иванович Девятко был прекрасным резчиком по дереву. Образцом его творчества является украшение резьбой моленной в д. Буевщина [Записано со слов Девятко Евпроксии Никифоровны. 1929 г.р. д. Буевщина Браславского района. 8.07. 1998 г.].

Знакомство с промыслами жителей Браславского, Миорского и Шарковщинского районов в первой половине ХХ в. позволило нам выявить еще одно занятие с тарообрядцев. Это так называемые отхожие промыслы. Каменщики, плотники, столяры, печники отправлялись на заработки в крупные города. Многие работали в Латвии [Записано со слов Девятко Евпроксии Никифоровны. 1929 г.р. д. Буевщина Браславского района. 8.07.1998 г.].

Жители каждой деревни специализировались на изготовлении предметов домашнего обихода. Так, в деревне Якубанцы жили Завадские, которые делали столы, стулья, шкафы, кровати [Записано со слов Волкова Автонома Макаровича. 1912 г.р. д. Буловишки Браславского района.

9.07.1998 г.]. В д. Кривосельцы жил мастер Маргевич, который делал киоты для икон и шкафы [Записано со слов Сельченок Елены Феодосьевны. 1913 г.р. д. Красногорка Браславского района. 9.07.1998 г.].

Предс тавленный отдельными фрагментами бытовой уклад жизни старообрядцев Витебщины в рассматриваемый период был связан с хорошей организацией и упорядочением их жизнедеятельнос ти.

Хозяйственный год делился на сезонные циклы рыбной ловли, отхожих промыслов, выращивания льна и овощей.

На Минщине, как уже отмечалось, старообрядцы появились позже – в середине XVIII в. Вторая волна переселений попадает на конец XVIII в.

В 1735 г. и 1764 г. старообрядцы, после изгнания их из Ветки и частично из Витебщины, поселились в непроходимых лесах Бобруйщины и Борисовщины. Здесь они и осели. Сначала брали землю в аренду, а позже начали приобретать её в собственность. Землю старообрядцы обрабатывали более старательно, чем местное население, и получали хороший урожай. В хозяйс твах старообрядцев и скот был лучшей породы.

Во второй половине XIX в., с первого января 1875 г. по первое января г., в Игуменском уезде 61 семья старообрядцев приобрела свою землю и эффективно занималась земледелием. Из них 26 владельцев были мещане, 35 – крестьяне. Девять владельцев имели земли более чем по 100 десятин, а остальные – до 100 десятин. Михайловский Василий Петрович имел десятин земли, столько же земли имели Наумов Павел Ильин, Ларионов Кузьма Иванович, Кондратьев Агафон Максимович, 180 десятин имел Недарезов Карп Климович, 134 десятины – Селезнёв Макарий Платонович [12. С. 93; 14. С. 37; 8. Ф. 295, оп. 1, д. 1209, лл. 7 – 13 об.].

В Борисовском уезде за этот же период – с 1 января 1875 г. по января 1883 г. – землевладельцами стали 25 старообрядцев – 13 мещан и крестьян. Ими были Сосоновский Герасим, который имел 150 десятин земли, Боровиков Филимон Павлович – 140 десятин, Прищеп Евгений Емельянович и Авдеев Артемий Фёдорович имели по 100 десятин, Боровиков Исаак Павлович имел 120 десятин. В Бобруйском уезде с января 1875 г. по 1 января 1883 г. землю приобрели в собственное пользование 142 с тарообрядца – 28 мещан и 114 крес тьян. Наибольшее количество земли приобрели: Терентий Игнатий Макеевич – 95 десятин, Соболев Максим Степанович – 120 десятин, Волков Яков Иванович – десятин, Подшивалов Сысой Максимович, Беляев Павел Прокофьевич, Курляндчик Кузьма Артамонович, Сухоцкий Никифор Леонтьевич – по десятин, Баканов Иван Васильевич – 60 десятин [8. Ф. 295, оп. 1, д. 1209, лл. 15 об. – 24; 29 об. – 44 об.].

На Минщине старообрядцы сеяли рожь, озимую пшеницу, кормовые травы, на песчаных землях – люпин, Высевали также лён и коноплю.

Среди старообрядцев Минщины было также много ремесленников и торговцев. Немало мастеров было и среди сельского населения, представители которого после окончания сельскохозяйственных работ шли на отхожие промыслы, а там, где было много леса, находили занятие на месте. Лучшим временем для кустарных работ была зима, однако уже с осени хлеборобы готовились к зимним промыслам: чинили сети, изготавливали мелкие части саней, делали упряжь. К рождеству в большинс тве хозяйств был закончен обмолот зерна, а после «святок»

старообрядцы вили верёвки, шили хомуты, вытёсывали части к возам:

ободы, спицы, оси, оглобли, плели коробы на сани. Кроме этого, изготавливали клёпку для бочек, гонту для крыш, вырезали ложки и другую посуду, плели из лозы корзины и лапти. Женщины в зимнее время занимались вышиванием и ткачеством. Девушки и молодые женщины вечером и утром при лучине пряли лён и шерсть. Старшие женщины ткали лён и простое серое сукно. Ткали и белое сукно, которое шло на пошив свиток (армяков), и белое узорчатое – на женскую одежду (юбки).

Некоторые мастерицы ткали белое сукно самых необычных узоров, чаще всего в гроздья или полоски. Для такого ткачества использовалась цветная пряжа. Большей частью она была ярко-красного, зелёного, синего, жёлтого и чёрного цвета. Ткали также пояса и «кушаки» [13. С. 3; 16. С. 89 – 92].

К местным кустарным промыслам относились охота и рыболовство.

Старообрядцы охотились на дикого кабана, лису, выдру, бобра, куницу. В 1765 г., ко времени второго изгнания защитников с тарого обряда с белорусских земель, они недополучили прибыли от охоты на бобров в Поречском, Заречском и Брожском ключах Бобруйского староства тимфов, а всего от охоты недополучили – 190 тимфов [5. ДА. 3801, л. 26].

К отхожему промыслу старообрядцев надо отнести вырубку, вывоз и сплав леса, а также строительство на пристанях речных судов. Кроме этого, в промыслы входили плотничес тво, каменщицкие и печные работы, извозный промысел [8. Ф. 295, оп. 1, д. 701, л. 42 об.; 15. С. 17].

Занимались минские с тарообрядцы и торговлей. Основными товарами, которые вывозились за пределы губернии, были лесоматериалы, лён, пенька, пушнина, а также скот. Торговали минские с тарообрядцы неплохо, о чём свидетельс твует тот факт, что в первой половине XIX в. в Бобруйском уезде купцами 2-й гильдии были Ермолай Ильин Починин, которому вести торговлю помогали сыновья Михаил, Иван, Филипп и Кирилла; купцом второй гильдии был брат Ильи Починина Степан Починин, которому помогали сыновья Василий, Еремей и Иосиф. Купцами третьей гильдии были шесть человек, среди которых Кирилла Наумов Курлянд, Карп Туронт, Наум Никитич Курляндчик, Фёдор Наумов Бобков [8. Ф. 295, оп. 1, д. 701, лл. 17 – 19 об.].

Надо отметить, что процесс хозяйственного развития старообрядцев на белорусских землях был неравномерный. Процесс этот зависел от многих факторов, среди которых немаловажное значение имело изгнание старообрядцев с белорусских земель и уничтожение их имущества и жилья. Процесс этот во многом зависел от политического строя и социально-экономического состояния государства, в которое входили белорусские земли в тот или другой период.

Как уже отмечалось, власти Речи Посполитой не считали «раскол»

ересью, а старообрядчество воспринимали как нормальное явление.

Старообрядцы на белорусской земле, проживая своей диаспорой, умели налаживать контакты с местным населением, жили с ним в согласии.

Трудолюбивые, предприимчивые, старообрядцы смогли создать на белорусских землях ещё до времени раздела Речи Посполитой свой быт, свой уклад жизни, который отличался от быта мес тного населения, но был положительным и достойным заимствования. Влас ти Речи Посполитой не чинили старообрядцам препятствий в развитии хозяйства и торговли.

Наоборот, им создавались благоприятные условия для адаптации на новых землях. После включения белорусских земель в состав Российского государства жизнь старообрядцев здесь значительно ухудшилась – они вынуждены были подчиняться законам Российской империи, которые в отношении защитников старого обряда были жёсткими. И всё же, несмотря на все трудности и препятс твия со стороны российских властей и официальной православной церкви, старообрядцы на белорусских землях смогли сохранить свои отличия в обрядах, культе и быте.

Условия жизни старообрядцев на российских и белорусских землях позволили им приобрес ти опыт в возведении деревянных построек. Здесь необходимо отметить, что с тарообрядцы обязаны были сохранять три условия: первое заключалось в том, что строение и его части должны были соответс твовать своему практическому назначению. Это значит, что формы всей хозяйственной постройки были обусловлены как жилищными, культовыми, так и защитными функциями. Во-вторых, конструкции постройки должны были быть не только рациональными с точки зрения использования материала, но и крепкими, надёжными, соответс твовать климатическим условиям и технологии с троительства. В-третьих, постройка должна была иметь соответствующие форму и внешний вид. В выборе формы старообрядцы придерживались традиций отцов и дедов.

«Спрятанные» в лесах и среди болот селения старообрядцев первоначально были малодворовые (10 – 20 дворов). Планировка зависела от ландшафтно-географического размещения, условий безопасности, от структуры землепользования. Чаще всего дворы были бессистемно разбросаны. Такой тип расселения получил название гнездового или кучевого. В конце XVII в. и в начале XVIII в. на белорусских землях старообрядческим поселениям был свойственен преимущественно гнездовой тип расселения. Исключением были Ветка, Белица, Видзы, где очень быс тро начали появляться гребенчатые строения (к главной улице присоединялись перпендикулярно другие улицы), а потом и многоуличные строения. В XVIII в. Ветка уже была поселением городского типа [1. С.

64]. В первой половине XIX в. в Могилёвской, Витебской, Виленской Ковенской и Минской губерниях старообрядческие слободы приобрели линейный (уличный) вид. В Могилёвской губернии это ОгородняГомельская, Белица; в Витебской – Жарцы, Латковка Полоцкого уезда, Вороны Витебского уезда, Федосовка, Гореватка Городокского уезда; в Минской – Капустино, Турки Бобруйского уезда, Бабарыки Борисовского уезда. В конце XIX в. в отдельных старообрядческих слободах сформировался многоуличный тип строений.

Исторически на белорусских землях выделился замкнутый (круглый, веночный) тип старообрядческого двора. Он сложился в условиях бессистемных поселений ещё на российских землях, когда старообрядцы оказывали помощь беглым единомышленникам и священникам – прятали их от полиции и армии. Со временем у старообрядцев появились дворы крытого типа. Дом и сарай имели общую крышу. Из сеней можно было попас ть в сарай или в другую пос тройку, а оттуда через скрытый проход беглый старообрядец мог перейти в соседний двор. К дому за сараем присоединялись клети, сарай для телег и другие пос тройки. Со временем у более богатых старообрядцев появился открытый двор, где уже существовали чистая и хозяйс твенная части, которые образовывали два замкнутых комплекса.

Что касается жилища, одежды, пищи, то необходимо отметить, что, например, гомельские старообрядцы строго придерживались отцовских и дедовских основ. Застройка старообрядческих дворов как в городах и местечках, так и в сельских поселениях имела свои особенности. В городах и местечках купцы и мещане имели большие дома, в которых было 5 – комнат и более, крышу крыли гонтом, жестью и досками («тесом»). По краям крыши и над окнами были резные карнизы, снаружи часто расписные.

В основе строительства жилых и хозяйс твенных помещений была срубная техника. Дома строились из целых круглых (предварительно окорённых) брёвен – кругляка. Массивность брёвен и трудоёмкость возведения сруба определяли и соответствующие приёмы с троительства.

Сруб делали частями, нередко в лесу, где заготавливали строительный материал, который потом перевозили на то место, где ставили дом. Во второй половине XIX в. перед входом в дом строилась галерея, наружные стены которой были застеклённые. Летом в такой галерее пили чай и отдыхали. Дом фасадной с тороной входил в ограждение, рядом строились крытые ворота с калиткой, а над воротами, под крышей, закреплялся восьмиконечный крест. В местечке Ветка дома с тарообрядцев ставились таким образом, что ворота было видно из окна, а поскольку ворота были всегда на засове, то попасть в дом возможно было только тогда, когда хозяин увидит того, кто пришёл, и откроет калитку. В ограждении, которое разделяло дворы, делались небольшие калитки, через которые можно было попас ть в соседний двор, не выходя на улицу. Делалось это для того, чтобы те, кто прятался, могли убежать от полиции до открытия ворот. В домах были погреба, из которых через тайные ходы также можно было убежать или попас ть в соседний дом [3. С. 33; 20. С. 125]. Во второй половине XIX в. купцы-старообрядцы Гомельщины и других мес т начинают возводить и кирпичные дома, которые были построены в Гомеле, Витебске, Полоцке, Ветке, Огородне-Гомельской, слободе Спасовой и др.

В глубине двора с тояли амбары и сараи, поодаль, в саду или огороде – баня, в которой мылись один или два раза в неделю. Амбары у старообрядцев соответс твовали специализации хозяйства, местной поризводственной культуре, структуре семьи, её зажиточности и роду занятий. Например, те, кто торговал зерном, занимался выращиванием льна, конопли, имел большое хозяйство, строили амбары с опорой на столбы в виде нескольких сох, поставленных в один ряд по осевой линии.

Амбары имели прямоугольную форму, четырёхскатные или двускатные крыши были покрыты соломой, тростником или досками. Некоторые амбары имели удлинённый вид и выделялись большими размерами. Это были многоугольные строения с соответственной (пирамидальной) крышей «на ключах» столбовой конструкции. Бани были, как правило, срубного типа [10. С. 665; 20. С. 76 – 77, 81].

Дома купцов и мещан Гомельщины и Могилёвщины имели особый внутренний интерьер. Мебель в доме и галерее старообрядцев была деревянной или мягкой. Стены обклеивались бумажными обоями. Пол был крашеный. В комнатах, на специально прибитых к стенам полках, стояли иконы, час то в дорогих серебряных и позолоченных окладах, украшенные жемчугом и драгоценными камнями. Перед иконами висели лампады. В домах богатых старообрядцев выделялась отдельная комната, так называемая молельня, которая по периметру, кроме задней с тены, была заставлена иконами. Здесь молилась вся семья. В таких домах была и отдельная кухня, где стояли большой обеденный стол и шкафы со столовой и чайной посудой. В той комнате, где спали, стояла двуспальная кровать с большим количеством подушек, завешенная белыми коленкоровыми или ситцевыми занавесками (пологом). Здесь были шкафы для одежды. Как свидетельс твуют архивные данные, в домах сохранялась чистота и порядок [5. ДА. 3774, лл. 7 – 8; 8. Ф. 2001, оп. 1, д. 197, л. 60; 10.

С. 665 – 666].

В поселениях старообрядцев, которые занимались земледелием, постройки делались в соответс твии с потребнос тями сельского хозяйства и отличались от таких же построек местного населения. Так же, как у купцов и богатых мещан, дом ставился фронтоном на улицу, рядом были крытые ворота с калиткой, а над воротами закреплялся восьмиконечный крест.

Высокое («глухое») ограждение примыкало к наружным стенам дома и другим зданиям – амбару, повети, погребу, сараю для скота, сараю для птиц и др., которые окружали двор. Ограждение включало в себя и калитку. Вторую линию строений в глубине двора составляли сушилка, где сушили снопы перед молотьбой; гумна, где был ток для молотьбы, где складывались снопы и сено; амбары для зерна. Была здесь и баня. Двери всех построек имели металлические петли и задвижки из железа. Все постройки были деревянные, крытые соломой, изредка – досками. И здесь были дома с резными карнизами и ставнями. Дом разделялся на две половины – жилую и чистую. В обеих половинах было много древних икон, перед ними висели лампады. В жилой половине около стен были лавки, в переднем углу под иконами стоял стол, накрытый белой скатертью. На полках размещалась красивая деревянная посуда. У большой русской печи делалось возвышение из досок, над которым были полати. В этой половине жила семья. В чис той половине было ещё больше древних икон с лампадами. Возле стен стояли с тол и стулья, иногда покрашенные в красный цвет, сундуки с ценной одеждой, в углу – печка («голландка») или обычная русская печь из недорогого кафеля. Возле неё, у стены, стояла двуспальная кровать, завешенная белыми коленкоровыми или ситцевыми занавесками (пологом). Это была комната хозяина и хозяйки, здесь принимали гостей. Везде было чис то и аккуратно: с толы, стулья, пол и даже стены, если они были деревянные и не оклеивались обоями, чисто мылись. У более бедных старообрядцев пол был покры т рогожей или войлоком. В сенях у дверей лежала рогожа или войлок для вытирания ног. В некоторых домах стены и лавки обивались одинаковой материей. На лавки накладывались отдельные куски материи, которые назывались «половичниками». Хозяйка дома «половичники» меняла: в будни расстилала простые, а в праздничные дни и во время приёма гостей – праздничные [18. Ф. 163, оп.1, д. 20, лл. 1 – 1 об.; 10. С. 666].

Особый интерес представляет одежда старообрядцев: она имела особенный покрой и форму и отличалась от одежды местного населения.

Верхняя одежда у мужчин-купцов и мещан состояла из длиннополого кафтана, который доходил до пят или, если был короче, до икр, чтобы была видна обувь. В парадных кафтанах часть рукава была вышита золотистой или другой цветной ниткой, украшалась жемчугом и отдельно пришивалась к кафтану. Одним из видов одежды была двубортная бархатная или суконная жилетка, которая застёгивалась наглухо. Свитка (армяк) выделялась тем, что имела прорехи, могла иметь вышитый с кружевами воротник. Её полы заходили одна за другую. На шее старообрядцы-купцы носили небольшие шёлковые платки или косынки.

Суконные плисовые или хлопковые шаровары были заправлены в сапоги.

Широкие длинные шёлковые рубашки доходили до икр, опускались по нижнему белью, подпоясывались узким пояском, который назывался «опояскою». Подол рубашки и рукавов отделывался тесьмой, по которой шло золотистое или шёлковое шитьё. Вышитая отделка могла быть также на рукавах и передней части (груди) рубашки, которая ос тавалась открытой и была видна из-под верхней одежды. Мужчины носили сапоги с высокими голенищами, иногда обшитыми лакированной кожей. Сапоги были обычно цветные, чаще всего жёлтые или красные, изредка зелёные, белые или телесного цвета. Сапоги расшивались разными узорами, особенно в верхней части. Зимой купцы и мещане носили длинные шубы, которые считались наиболее парадной одеждой. Количество шуб в доме свидетельс твовало о зажиточнос ти. Шились кожухи из овчины, шубы были беличьи или лисьи, обязательно с меховыми воротниками. В Гомельском старостве в XVIII в. на воротники использовался мех бобра [5.

ДА. 3774, лл. 1310 – 1310 об.].

Характерные черты имела одежда старообрядцев-крестьян. Рубашки русского покроя (их носили навыпуск) шились из ситца или полотна, имели косые воротники. В рубашках под мышками делали треугольные вставки из другой ткани. Ткань расшивалась шёлком или пряжей. Рубашка подвязывалась шерстяным или хлопковым поясом. Широкие шаровары из ткани или хлопка вправлялись в сапоги. Шаровары (или русские штаны) были без разрезов, они имели узел, с помощью которого можно было их затянуть или растянуть. На Гомельщине и Могилёвщине с тарообрядцы носили суконную или плисовую безрукавную поддёвку. Сапоги были с длинными, до колен, голенищами, которые заменяли штаны в нижней части ног, и имели полотняную подкладку. Во время работы старообрядцы пользовались лаптями. На голове носили колпак, картуз или поярковую русскую шляпу. Колпак у крестьян-старообрядцев был с удлинёнными до половины разрезами спереди и сзади. Колпаки делались из сукна или войлока, зимой подбивались овчиной или каким-нибудь недорогим мехом.

Распространённой одеждой зимой были шубы (тулупы) и полушубки, которые делались чаще всего из овчины (кожухи и полукожухи) [10. С.

667; 4. С. 88 – 90, 93 – 94, 98].

Женская одежда богатых старообрядок была похожа на мужскую в том, что была также длинной. Однако во многом она отличалась.

Неотъемлемой час тью женской одежды были русские сарафаны ярких цветов, которые завязывались над грудью. Женщины носили и обычные платья из ситца, шёлка, шерсти. Характерной частью их одежды были большие платки или шали из шерсти или шёлка и небольшие шёлковые платки, которые завязывались по-русски. На ногах женщины носили чулки и кожаные, бархатные или прюнелевые ботинки. Зимой надевали особенного покроя шубы из куниц, белок, лис или зайцев, носили также и салопы на шубе. В дождливую погоду шубы покрывали суконными или шёлковыми накидками. В XVIII в. шубы покрывались коленкоровыми тканями с золотистыми узорами. Рукава женских шуб отделывались по краям кружевами, которые можно было снимать и хранить отдельно. Эти кружева передавались от матери к дочери. Основу женской одежды составляла полотняная или коленкоровая рубашка, отделанная на воротнике и плечах красным хлопком. Женской поясной одеждой были юбки, также яркого цвета, из шёлковой, шерстяной или хлопковой ткани.

Низ рубашек и шуб украшался орнаментом из шёлка или хлопка. На юбку надевался фартук («передник»). Парадные фартуки («передники») были ярких цветов, внизу украшенные вышивкой красными нитками или хлопком. Головных уборов летом девушки не носили, волосы гладко причёсывались и заплетались в одну косу, в конец которой вплеталась яркая лента. На шее девушки носили разноцветные бусы, а более богатые – жемчуг. Из женских зимних головных уборов надо отметить шапки из соболя, бобра или куницы, верх которых был из шёлковой ткани. Более бедные носили на голове повязки. Зимняя одежда девушек-старообрядок ничем не отличалась от одежды замужних женщин. В целом одежда женщин и девушек из крестьянских старообрядческих семей почти не отличалась от одежды богатых, только могла быть из дешёвого материала [10. C. 667; 19. С. 21; 5. Ф. 752, оп. 1, д. 22, лл. 1 – 1 об.].

Быт старообрядцев Витебщины отличался от быта мес тного населения. А.Сементовский в своём исследовании отмечает: «Женщины последних (старообрядцев – А.Г.) путём брака роднятся иногда с белорусами и даже латышами; но мужчины весьма редко берут себе жён из других племён» [19. С. 20; 8. Ф. 1430, оп. 1, д. 9510, л. 101]. Дома старообрядцев на Витебщине были большие, просторные, крепкие. В имении Довгилишки Браславского уезда жильё старообрядцев отличалось и эстетическим оформлением.

В XIX в. домам старообрядцев была свойственна с тропильная конструкция крыш, которые покрывались гонтой. Дома, как правило, были с дымоходами. Двери имели железные петли и задвижки. Окна и двери отделывались резьбой. В доме обязательным было наличие обмазанной глиной русской печи, в некоторых домах она обкладывалась кафелем [5.

ДА. 3871, л. 2]. В жилых помещениях старообрядцев Витебщины было много икон и религиозной литературы. Иконы расставлялись в ряд на полках, возле них лежало несколько крестов и другие культовые предметы.

Кроме того, иконы развешивались на стенах. В углу, украшенном куском ткани, висела икона, а перед ней лампада. Такой интерьер объясняется тем, что на Витебщине проживали в основном беспоповцы, которые вместо церквей имели молельни, а при отсутствии последних службы отправляли в своих домах по очереди, где молельней была небольшая комната.

Поселения старообрядцев на Витебщине отличались от поселений местного населения большим количес твом домов, видом домов и подворий [19. С. 2]. Н.Никифоровский писал: «Кто проезжал через мес тные сёла и деревни, те не откажутся припомнить, что по числу крестьянских усадеб и, следовательно, по числу отдельных хозяев они имеют слишком мало общего с великорусскими сёлами, слободами, деревнями» [9. С. 209].

Вот как, например, выглядел дом и подворье у старообрядцев Ошмянского уезда (сейчас Гродненская обл.) в конце XVIII в. Деревянный дом состоял из сеней, каморы, кухни, комнаты для отдыха. С двух сторон дом имел деревянную веранду. Возле дома размещались въездные ворота, которые имели крышу, крытую драницей. К жилому помещению примыкала хозяйс твенная час ть, здесь было мес то для распиливания дров, стояла печь из серого кафеля, в которой пекли хлеб, рядом, под одной крышей, находился сырник (место с приспособлениями для производства сыров). Недалеко от жилого строения находился погреб с деревянными ступеньками. В глубине подворья размещались другие пос тройки: сарай для скота, крытый драницей, с двумя воротами на петлях; помещение для хранения сена (сеновал), крытое драницей, с дверью на петлях и с крюком для закрывания; здесь же находился глиняный ток, а рядом были поветь для сушки сена, амбар для хранения зерна, помещение, где готовили еду свиньям, и другие постройки. Все эти строения были из кругляка. В самом конце подворья размещалась баня. Между с троениями, ближе к дому, был колодец с деревянным срубом [5. ДА. 4066, л. 2 – 4].

Отличительной – богатой и красивой – была одежда старообрядцев Витебщины. Мужчины носили длинные кафтаны из сукна, иногда достаточно тонкого, высокие сапоги, поярковые, а кто богаче, то и меховые головные уборы. Одежда женщин была из полубархата, шёлкового штофа, парчи. Ситец и коленкор считались обычной тканью, и пошитая из них одежда использовалась в будние дни. Из головных уборов у женщин были преимущественно платки. К украшениям женщин принадлежали серьги и бусы [19. С. 21].

Как видим, в рассматриваемый период наряду с белорусской культурой возникла и существовала культура переселенцев из России – старообрядцев. Отличительным было то, что как белорусская культура, так и культура русской диаспоры «мирно» сосуществовали и почти не смешивались. Особенность культуры старообрядцев видна прежде всего в развитии с троительства, промыслов и прикладного искусства. Бесспорный интерес для исследователей представляет архитектурное и художественное наследие старообрядцев на белорусских землях. В хозяйственнокультурном развитии как старообрядцев, так и коренного населения в одинаковых природно-климатических условиях и при наличии одинакового способа производства (имеется ввиду сельское хозяйство), казалось бы, одинаковой должна быть материальная культура – хозяйственные занятия, урожай, жильё, еда и др. Однако, как видим, этого не произошло: местное население не переняло от старообрядцев культуры и способа обработки земли и не получало таких урожаев, которые получали с тарообрядцы, а уровень их благосостояния лишь изредка достигал уровня благосостояния старообрядцев.

Для жилых домов старообрядцев были характерны галереи, веранды, деление жилья на жилую и чистую части. Во второй половине XIX в.

появляются кирпичные строения, главным образом в Могилёвской губернии. Здесь, особенно в Ветке, для внешнего декоративного оформления жилых домов широко использовалась резьба по дереву, так называемая ветковская резьба, которая выделялась многоплановостью композиции, где преобладали стилизованные растительные мотивы. На Витебщине в орнаментальной резьбе старообрядцев встречались и геометрические композиции.

Особенности имела и внутренняя планировка жилья старообрядцев – русская печь с полатями; наличие икон во всех жилых помещениях;

наличие кроватей, кресел, сундуков.

Отличались с тарообрядцы от местного населения и своей одеждой.

Старообрядцы, в отличие от местного населения, имели более богатые хозяйства, занимались торговлей, отхожими промыслами и в результате, имели возможность приобретать более дорогую одежду. Фактором роста благосостояния с тарообрядцев надо считать их набожность, трудолюбие, прочные связи со своими единомышленниками, которые жили в других регионах, а также их во многом бескорыстную взаимопомощь. На качество и вид одежды старообрядцев оказывали влияние как природноклиматические условия и виды хозяйственной деятельности, так и этнические взгляды и религиозные традиции. Одежда старообрядцев на белорусских землях несла на себе отпечаток художественного стиля и формы одежды жителей России и Украины. Однако бесспорным является и тот факт, что одежда старообрядцев имела некоторые общие черты и с одеждой белорусского населения.

1. Гарбацкі А.А. Царкоўны раскол і стараверы на Беларусі ў другой палове ХУІІ-першай палов е ХІХ ст. // Беларускі гістарычны часопіс. 1997. №4.

2. Гуковский К. Новоалександровский уезд. Ковно, 1895.

3. Кельсиев В. Сборник правительственных сведений о раскольниках. Лондон, 1861. Вып. 2.

4. Костомаров Н.И. Домашняя жизнь и нравы великорусского народа. М., 1993.