«ПРИЗНАНИЕ НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМИ ТОРГОВ И ЗАКЛЮЧЕННЫХ НА НИХ ДОГОВОРОВ ...»

Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права.– М.: Статут, 2005. – Т.1. – С. 214.

Рабинович Н.В. Недействительность сделок и ее последствия. – Л., 1960. – С. 8–9.

Гутников О.В. Указ. соч. – С.21.

хотело совершить сделку1. Справедливо критикуя указанную позицию, И.Б. Новицкий указывает на включение юридических последствий сделки в ее фактический состав, что принципиально неправильно, поскольку в сделке, как одной из разновидностей юридических фактов, надо различать сами факты, или фактический состав, и юридические последствия, которые с этими фактами связываются2. Д.М. Генкин также подчеркивает, что те или другие последствия вызываются различными видами юридических фактов, но сами в содержание этих фактов не входят3. Более того, сделка складывается не только исключительно из воли и ее внешнего выражения, но и может включать в себя иные элементы. На основании изложенного, заменять понятие недействительной сделки недействительностью волеизъявления представляется ошибочным.

Д.М. Генкин отмечал, что одним и тем же термином «сделки» называют действие, направленное на достижение определенной цели и его достигшее, с одной стороны, и действие, хотя и также направленное, но не достигшее результата, т.е. не приведшее к возникновению, изменению или прекращению правоотношений 4.

С.Ф. Кечекьян также писал, что выражение «недействительная сделка» широко употребляется (и в законе и в практике), хотя недействительная сделка не вызывает юридических последствий, и, следовательно, не может быть отнесена к числу юридических действий. Следовало бы, по-видимому, если быть точным, относить к числу сделок лишь «действительные сделки». Это и имеется в виду, когда говорится просто о сделке5.

Ф.С. Хейфец категорично утверждает, что недействительная сделка не является сделкой, а по своей правовой природе представляет собой правонарушение6.

В.А. Белов настаивает на том, что недействительные сделки не являются юридичеАгарков М.М. Понятие сделки по советскому гражданскому праву // Советское государство и право. – 1946. – № 3–4.

Новицкий И. Б.. Избранные труды по гражданскому праву: в 2 т. – М.: Статут, 2006. – Т. 1. - С. 249–250.

Генкин Д.М. Недействительность сделок, совершенных с целью, противной закону // Ученые записки ВИЮН. Вып.

V. - М.: Юриздат, 1947. – С. 49.

Там же. – С. 49.

Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. – М.: Изд-во АН СССР, 1958. – С. 177.

Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. 2-е изд., доп. – М: Юрайт, 2000. – С. 38.

скими фактами, поскольку закон не связывает с ними ни возникновения, ни изменения, ни прекращения гражданских правоотношений1. Также не рассматривает недействительную сделку как юридический факт Д.О. Тузов, который пишет: «при наличии таких (перечисленных выше) пороков сделка является ничтожной, что тождественно ее несуществованию для права. Изначально не производя присущих ее типу правовых последствий, она существует лишь как эмпирический (исторический) факт или же как внешняя видимость последнего, но не как факт юридический»2. Указанную точку зрения поддерживает и М.И. Брагинский3.

Однако мы не разделяем данную позицию. Представляется, необходимо разграничивать недействительную сделку как юридический факт и как правоотношение. И если как правоотношение недействительная сделка не существует, то как юридический факт она имеет место и может повлечь определенные юридические последствия. На это обращал внимание Н. Дювернуа, который при исследовании возможной путаницы понятий при обозначении термином «сделка» волеизъявления, не производящего юридического эффекта, указывает, что в случае недействительности сделки и отсутствия у нее юридических последствий сделка-акт расходится со сделкой-эффектом, и если обозначить признаком недействительности сделку-эффект, то в этом словоупотреблении не будет ничего страшного, никакой опасности4.

Д.И. Мейер, говоря о недействительной сделке, указывал, что о каком-либо действии подобной сделки, о ее юридическом существовании, не может быть речи, но фактически она все-таки существует: в противном случае нечего было бы и говорить о ней; сделка недействительная от начала заключена, совершена; только юридически ее существование не признается5. По словам И.Б. Новицкого, факт никак не Белов В.А. Сделки и недействительные сделки: проблемы понятий и их соотношения // Законодательство. – 2006. – № 10. – С. 29–30.

Тузов Д.О. Ничтожность и оспоримость юридической сделки: пандектное учение и современное право. – М.: Статут, 2006. – С. 69.

Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: кн. 1: Общие положения. 3-е изд., стер. – М.: Статут, 2008. – С. 190–191.

Дювернуа Н.Л. Чтения по гражданскому праву. Т.2.: Учение о вещах. Учение о юридической сделке / под ред. и с предисл. В.А. Томсинова. – М.: Зерцало, 2004. – С. 263.

Мейер Д.И. Указ. соч. – С. 233.

может превратиться в «не факт». Раз воля выражена и направлена на определенный результат (установление, изменение или прекращение правоотношений), этот факт наступил и не наступившим стать не сможет. Факт может быть безразличным с точки зрения права, но недействительным быть не может1. Н.В. Рабинович указывала на наличие признаков, свойственных сделкам, у недействительной сделки: так, последняя представляет собой волевое действие, волеизъявление в ней направлено на установление, изменение или прекращение правоотношения, в результате ее совершения возникает определенное правоотношение (хотя и такое правоотношение, которое не имеет права на существование), ее участники, возможно, стремились к установлению того или иного правомерного отношения и никаких иных целей не преследовали. На основании изложенного Н.В. Рабинович приходит к выводу о том, что недействительная сделка является сделкой по своему содержанию, форме и направленности2.

По справедливому замечанию В.П. Шахматова, не только действительные сделки направляются на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. Каждое действие, имеющее такую направленность, закон признает сделкой3. Действительно, из буквального толкования статьи 153 ГК РФ, содержащей понятие сделки (действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей) не усматривается, что сделка, для того чтобы считаться таковой, должна с необходимостью повлечь именно те юридические последствия, на которые рассчитывали ее стороны. Тем самым даже если лицо, имевшее намерение по итогам своих действий достигнуть определенного правового результата, не получило ожидаемого эффекта, его действия все равно подлежат квалификации как сделка.

Еще Г.Ф. Шершеневич писал, что недействительная сделка не производит тех юридических последствий, которые предполагалось достигнуть совершением ее, заНовицкий И.Б. Избранные труды по гражданскому праву: в 2 т. Т. 1. – С. 251.

Рабинович Н.В. Указ. соч. – С. 11–12.

Шахматов В.П. Сделки, совершенные с целью, противной интересам государства и общества. – Томск, 1966. – С. 26.

то она может привести к другим юридическим последствиям1. На наличие у недействительной сделки определенных последствий указывается как в ГК РФ (основным из которых назван возврат сторон в первоначальное положение – ст. 167), так и в юридической литературе2. Следовательно, как юридический факт недействительная сделка все-таки существует, она может повлечь иные, нежели ожидали ее стороны, последствия.

Таким образом, необходимо разграничивать сделку как юридический факт и как правоотношение. Следует согласиться с О.В. Гутниковым, считающим, что деление сделок на действительные и недействительные основано на совпадении или несовпадении реально наступившего правового результата с тем результатом, на который была направлена воля сторон сделки3. Таким образом, под недействительностью сделки следует понимать отрицание у сделки тех юридических последствий, на возникновение которых рассчитывали ее стороны.

Спорным характером обладает вопрос о том, является ли недействительная сделка правонарушением. Одни авторы считают, что недействительная сделка представляет собой деликт4. Однако существует и иное мнение. Так, И.Б. Новицкий отмечает, что в ряде случаев, действительно, недозволенное действие имеет внешний облик сделки, но в то же время возможны ситуации, когда сами действия, совершаемые сторонами, не являются неправомерными, однако в силу того, что стороны не исполнили требования закона о порядке оформления сделки или ввиду того, что одна из сторон выразила волю несвободно, сделка оказывается недействительной, но она все же является сделкой5. В.П. Шахматов также обращал внимание на неочевидность отнесения к неправомерным действиям сделок, совершенных под влиянием Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. – С. 215.

Генкин Д.М. Недействительность сделок, совершенных с целью, противной закону. – С. 49; Гутников О.В. Недействительные сделки в гражданском праве (теория и практика оспаривания). 3-е изд., испр. и доп. – М.: Статут, 2008. – С.26.

Гутников О.В. Указ. соч. – С. 36.

Матвеев И.В. Правовая природа недействительных сделок. – М.: Юрлитинформ, 2004. – С. 43–44; Хейфец Ф.С. Указ.

соч. – С. 38; Белов В.А. Указ. соч. – С. 22.

Новицкий И. Б. Избранные труды по гражданскому праву: в 2 т. Т. 1. - С. 248–249.

заблуждения1. Действительно, ситуацию, при которой обе стороны действовали добросовестно с целью наступления определенных правовых последствий, однако одна из них неверно поняла правовую природу или предмет сделки, неверно квалифицировать как правонарушение. Возможны и обратные случаи, когда сделка, совершенная с нарушением закона, признается правомерной. В качестве примера О.В. Гутников приводит заключение недееспособным или малолетним выгодной для них сделки (п. 2 ст. 171 ГК РФ, п. 2 ст. 172 ГК РФ)2.

Н.В. Рабинович, считающая недействительные сделки неправомерными действиями (они потому и признаются недействительными, что противоречат нормам права), признавала, что из этого еще не следует, что такие сделки перестают быть сделками и представляют собой деликт. Характерным признаком деликта является виновное причинение вреда личности и имуществу других лиц. Однако для недействительной сделки достаточно одного только нарушения объективного права и не требуется обязательно причинения вреда и наличия вины. Тем самым, несмотря на то, что недействительные сделки, по мнению автора, представляют собой правонарушения, их нельзя отнести к деликтам3.

По нашему мнению, недействительная сделка – это отдельная разновидность юридических фактов, особое явление, которое внешне похоже на сделку, но не является сделкой-правоотношением. Несмотря на то, что в большинстве случаев недействительные сделки являются противоправными, возможны ситуации, когда при их совершении стороны действуют вполне правомерно, не нарушая императивных норм закона, указывающих на запреты и обязанности; кроме того, недействительные сделки ошибочно относить к деликтам, поскольку они не отвечают признакам последних.

Д.О. Тузов отмечает, что в отечественной цивилистике отсутствует термин для обозначения сделки, не имеющей пороков, однако по какой-то внешней причине не Шахматов В.П. Сделки, совершенные с целью, противной интересам государства и общества. – С. 11.

Гутников О.В. Указ. соч. – С.40–41.

Рабинович Н.В. Указ. соч. – С. 11–13.

вызывающей присущего ей эффекта (например, не имеющее пороков завещание или суспензивно обусловленная сделка до наступления смерти завещателя или оговоренного сторонами условия). Применительно к нашему праву не принято говорить, что они недействительны, ибо недействительность сделки всегда ассоциируется с пороками ее состава. Между тем, строго говоря, такие сделки являются именно недействительными1.

Заслуживает внимания проблема классификации недействительных сделок на ничтожные и оспоримые, в том числе установление критериев такого деления и его целесообразность, дискуссия о чем возникла давно, но не утихает и по настоящее время.

Для последовательного и всестороннего исследования указанного вопроса видится необходимым осуществление анализа его законодательного регулирования с последующим обращением к теоретическим аспектам данной проблемы.

Вплоть до принятия первой части ГК РФ в 1994 году отечественное гражданское законодательство (ГК РСФСР 1922 года, ГК РСФСР 1964 года, Основы гражданского законодательства 1991 года) не употребляло термины «ничтожная сделка»

и «оспоримая сделка», хотя содержание посвященных недействительным сделкам норм позволяло сделать вывод о наличии такого разграничения (так, например, совершенные под влиянием обмана, угроз, насилия, вследствие злонамеренного соглашения или вследствие заблуждения, имеющего существенное значение сделки могли были быть признаны недействительными в судебном порядке на основании иска стороны такой сделки (ст. 32 ГК РСФСР 1922 года, ст. 57–58 ГК РСФСР года), что явно свидетельствует об оспоримом характере указанных сделок).

Деление недействительных сделок на ничтожные и оспоримые сохраняется и в действующем ГК РФ, анализ норм которого позволяет выделить следующие различия в правовом регулировании ничтожных и оспоримых сделок2:

Тузов Д.О. Ничтожность и оспоримость юридической сделки: пандектное учение и современное право. – С. 27.

Указанные различия во многом схожи с разработанными немецкими пандектистами особенностями исследуемых видов недействительных сделок (см. подробнее об этом ниже).

1) оспоримая сделка недействительна в силу признания ее таковой судом; ничтожная – независимо от такого признания. Действительно, ничтожная сделка как правоотношение не существует и не порождает ожидаемых ее сторонами правовых последствий. Как отмечает Д.И. Мейер, в практике можно игнорировать ее существование, можно действовать так, как бы вовсе не было сделки1. Решения суда, констатирующего недействительность такой сделки, не требуется. По справедливому замечанию М.И. Брагинского, указанное обстоятельство не исключает права сторон обратиться в суд по поводу недействительности ничтожной сделки. Все дело лишь в характере заявленного иска. При ничтожности сделки речь идет об иске о признании наличия факта, с которым закон связывает ничтожность сделки. Следовательно, такого рода обращения в суд укладывается в рамки первого выделяемого в статье ГК РФ способа защиты: «признания прав», что по самой своей природе означает в равной мере признания наличия или отсутствия права2. На возможность предъявления требования о признании недействительной ничтожной сделки (независимо от применения последствий ее недействительности) указано во втором абзаце пункта статьи 166 ГК РФ в редакции Федерального закона от 07.05.2013 № 100-ФЗ. Ранее высшие судебные инстанции также разъяснили, что ГК РФ не исключает возможность предъявления исков о признании недействительной ничтожной сделки3.

Наиболее обоснованной и рациональной видится позиция авторов4, выступающих за введение обязательной процедуры судебного оспаривания ничтожных сделок в интересах стабильности гражданского оборота. Следует отметить, что в судебной практике по делам, связанным с недействительностью сделок, очень часто при предъявлении требований о применении последствий недействительности ничтожной сделки истец просит также признать саму сделку ничтожной. Так или иначе, Мейер Д.И. Указ. соч. – С. 233.

Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Кн. 1: Общие положения. – 3-е изд., стер. – М.: Статут, 2008. – С. 190–192.

Пункт 32 Постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 1.06. № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»

// СПС «КонсультантПлюс».

Рабинович Н.В. Указ. соч. – С. 16; Хейфец Ф.С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. – 2-е изд., доп. – М: Юрайт, 2000. – С. 59–60.

рассматривая реституционное требование по ничтожной сделке, суду необходимо установить, является ли оспариваемая сделка ничтожной.

О.В. Гутников отмечает, что исходя из императивной нормы пункта 1 статьи 167 ГК РФ недействительная сделка (и ничтожная, и оспоримая) не влечет юридических последствий и недействительна с момента ее совершения, поэтому роль суда в процессе об установлении недействительности оспоримой сделки объективно должна сводиться не к тому, чтобы «создавать» эту недействительность или (что одно и то же) преобразовывать правоотношение, а только к подтверждению наличия оснований для признания сделки недействительной, в силу которых она и является недействительной с момента ее совершения1. Существует и иная точка зрения, исходя из которой решение суда о признании оспоримой сделки недействительной рассматривается как носящее преобразовательный характер: без такого решения оспоримая сделка будет считаться действительной и порождать правовые последствия2. По нашему мнению, при исследовании данного вопроса следует иначе расставить акценты, сконцентрировав внимание на цели судебного решения о признании сделки недействительной, которой является восстановление сторон в первоначальное положение, т.е. устранение последствий, возникших в связи с нарушением законодательства при совершении сделки. Удовлетворение такого иска по общему правилу не предполагает применения к нарушителю каких-либо санкций;

2) пункт 2 статьи 166 ГК РФ в редакции Федерального закона от 07.05. № 100-ФЗ уточняет круг лиц, которые могут требовать признания оспоримой сделки недействительной (не «лица, указанные в ГК РФ», а «сторона сделки или иные лица, указанные в законе»), а также закрепляет условия удовлетворения иска о признании оспоримой сделки недействительной: нарушение прав или охраняемых законом интересов истца, в том числе, наступление неблагоприятных последствий. В силу Гутников О.В. Указ. соч. – С. 151.

Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: кн. 1: Общие положения. 3-е изд., стер. – М.: Статут, 2008. – С. 192; Тузов Д.О. Ничтожность и оспоримость юридической сделки: пандектное учение и современное право. С. 74– 75.

пункта 3 указанной статьи в новой редакции требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки вправе предъявить сторона сделки, а в предусмотренных законом случаях также иное лицо (а не любое заинтересованное лицо, как это было указано в предыдущей редакции п. 2 ст. 166 ГК РФ).

Специальную норму в отношении договоров предполагает внести в ГК РФ проект Федерального закона № 47538-6: так, согласно пунктам 2 и 3 статьи 431.1 в редакции данного законопроекта договор может быть признан судом недействительным по требованию одной из сторон договора или лица, указанного в ГК РФ или ином законе. Требование о признании договора ничтожным и (или) о применении последствий недействительности ничтожного договора может быть предъявлено любым заинтересованным лицом при условии представления им доказательств нарушения его прав и охраняемых законом интересов в результате заключения соответствующего договора.

Это очень важное нововведение: конечной целью иска должно быть именно восстановление нарушенных прав и законных интересов истца, а не просто констатация допущенных ответчиком нарушений, зачастую незначительных и не создающих для истца никаких неблагоприятных последствий.

При этом если ничтожность сделки суд обязан принять во внимание ex officiо, то применительно к оспоримой сделке суд не может самостоятельно, без заявления уполномоченной стороны, сделать вывод о ее недействительности, какими бы очевидными ни были недостатки данной сделки.

Новая редакция статьи 166 ГК РФ допускает предъявление требования о признании недействительной ничтожной сделки независимо от применения последствий недействительности при условии наличия у истца охраняемого законом интереса в признании такой сделки недействительной.

Кроме того, пункты 2 и 5 статьи 166 ГК РФ запрещают требовать признания оспоримой сделки недействительной одобрившими ее лицами либо лицами, которые своим поведением выразили намерение сохранить сделку. Аналогичное правило планируется закрепить и в отношении договоров: так, пункт 4 статьи 431.1 ГК РФ в редакции законопроекта № 47538-6 предусматривает, что сторона, принявшая от контрагента исполнение по договору, связанному с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, и при этом полностью или частично не исполнившая своего обязательства, не вправе требовать признания договора недействительным, за исключением случаев признания договора недействительным по основаниям, предусмотренным статьями 173, 178 и 179 ГК РФ.

Тем самым вводится так называемое «правило эстоппель» (состоящее в том, что сторона обязательства в результате своих собственных действий (заверений), направленных на исполнение договора, не может претендовать на защиту права в ущерб другой стороне, которая вправе полагаться на такие действия и поступать в соответствии с ними)1, направленное на защиту добросовестной стороны.

Представляется, что данные новеллы, сужающие круг истцов по требованию о признании сделки недействительной и тем самым снижающие возможность оспорить совершенную сделку, направлены на пресечение злоупотреблений со стороны недобросовестных лиц и в конечном итоге на обеспечение стабильности гражданского оборота;

3) в силу общей нормы пункта 1 статьи 167 ГК РФ и ничтожная, и оспоримая сделки недействительны с момента их совершения, однако в некоторых случаях оспоримая сделка может быть прекращена на будущее время после признания ее судом недействительной (п. 3 ст. 167 ГК РФ);

4) срок исковой давности по требованию о применении последствий недействительности ничтожной сделки составляет три года; по требованию о признании оспоримой сделки недействительной и о применении последствий ее недействительности составляет один год (ст. 181 ГК РФ);

5) в отличие от статьи 168 ГК РФ в предыдущей редакции, устанавливающей Коблов А.С. Правило эстоппель в российском праве: проблемы и перспективы развития // Закон. – 2012. – № 5. – С. 212.

общее правило о ничтожности сделки, противоречащей закону (если нет специальной нормы, устанавливающей ее оспоримость), указанная статья в редакции Федерального закона от 07.05.2013 № 100 закрепляет презумпцию оспоримости сделки, нарушающей требования закона или иного правового акта. Сделка является ничтожной в случаях, когда она посягает на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц. Исходя из новой редакции статьи 168 ГК РФ возможна ситуация, при которой одна и та же сделка является оспоримой, если с иском в суд обратится сторона указанной сделки, однако если данная сделка будет оспорена третьим лицом, то она подлежит квалификации как ничтожная. Тем самым квалификация сделки в качестве ничтожной или оспоримой зависит от того, какой субъект обратился в суд с иском о ее недействительности.

Таким образом, ничтожность сделки означает, что юридически сделки как правоотношения не было вовсе; ее последствия четко указаны в законе и не совпадают с ожидаемым сторонами результатом, при этом решения суда о недействительности такой сделки не требуется (хотя возможна констатация ничтожности сделки в судебном акте). Оспоримые же сделки сами по себе порождают правовой эффект, который, однако, может быть аннулирован «с обратной силой» в результате оспаривания указанными в законе лицами. Следует согласиться с О.В. Гутниковым, указывающим, что недействительность оспоримой сделки возникает в силу следующих обстоятельств: наличие оснований недействительности сделки; наличие воли заинтересованной стороны; судебное решение1.

Исследуя исторический аспект деления недействительных сделок на ничтожные и оспоримые, необходимо отметить, что уже в Древнем Риме недействительные сделки подразделялись на виды в зависимости от степени их порочности и от необходимости констатации их недействительности уполномоченным органом (судом).

Исследователи римского права И.Пухан и М.Поленак-Акимовская исходя из степени недействительности подразделяли договоры на несуществующие - negotium Гутников О.В. Указ. соч. – С.163.

nullum, которые ни при каких обстоятельствах не могли быть признаны действительными (это договоры с невозможной обязательственной престацией (действие в обязательстве, которое должен был предпринять должник на основании требования кредитора) и с недостатками формы); абсолютно недействительные – negotia irrita, недействительные с момента их заключения, не обладавшие правовым действием;

относительно недействительные – negotia rescindibilia – договоры с недостатками, которые не обязывали судью их аннулировать до тех пор, пока об этом не попросит заинтересованное лицо. В отличие от первых двух категорий данные договоры могли иметь юридическую силу по воле должника (путем отказа от их оспаривания или от применения возражения о недействительности, либо по прошествии времени)1.

Несколько иная классификация предложена Д.В. Дождевым, который выделял в римском праве ничтожные (несуществующие) сделки, недействительные сделки (не производящие ожидаемого эффекта, однако исполнение по которым не считалось недолжным; при восполнении отсутствующих элементов такая сделка могла получить юридическую силу); обратимые сделки (действительные, но с возможностью отмены их эффекта по требованию одной из сторон); оспоримые (эффект, производимый сделкой, может быть блокирован решением суда по заявлению одной из сторон)2.

Учение о ничтожных и оспоримых сделках в окончательном виде, воспринятом современной юриспруденцией, сформировалось в пандектной доктрине. Классифицируя многообразные случаи порочных сделок в римском праве, Савиньи выделял порочность полную и неполную. Ученый указывал, что полная порочность состоит в простом отрицании действительности, и является, следовательно, полностью равной по силе и объему самому факту, к которому она негативно относится, и предлагал использовать для ее обозначения термин «ничтожность». Что касается неПухан И., Поленак-Акимовская М. Римское право (базовый учебник) / пер. с македонского: доктора юрид. наук, проф. В.А. Томсинова и Ю.В. Филиппова. – М.: Изд-во ЗЕРЦАЛО, 1999. – С. 235–236.

Дождев Д.В. Римское частное право: учебник для вузов / под общ. ред. акад. РАН, доктора юрид. наук, проф.

В.С. Нерсесянца. – 2-е изд., изм. и доп. – М.: Норма, 2005. – С. 137–138.

полной порочности, то она, согласно Савиньи, по своей природе самая разнообразная, поскольку мыслима во многих разных способах и степенях препятствия действительности юридического факта. Эти разнообразные случаи предложено обозначать общим понятием anfechtbarkeit (оспоримость). По мысли Савиньи, оспоримость должна означать состояние, связанное с особым правом заинтересованного лица: «В то время как ничтожность юридического отношения состоит в простом его отрицании, мы должны признать в оспоримости всегда право новое и противоположного действия, принадлежащее другому лицу. Это право противоположного действия имеет независимую природу и поэтому может также иметь особую судьбу; оно может быть полностью или частично опорочено, отчего тогда первоначальное право, освобожденное от этого препятствия, принимает вновь свою полную действительность, что не может никогда произойти в случае ничтожности»1.

Характеризуя введенный Савиньи и получивший в немецкой доктрине широкое признание термин anfechtbarkeit, Виндшайд пишет: «либо юридическая сделка порочна таким образом, что не производит совсем юридический эффект, на который направлена, именно как если бы никогда не была заключена; такая сделка называется ничтожной. Либо юридическая сделка порочна таким образом, что хотя и порождает юридический эффект, на который направлена, но он оказывается неспособным производить или сохранять то состояние, которое ему соответствует»2.

Анализируя состояние учения о порочности сделок в германской юриспруденции конца XIX века, Людвиг Миттайс называл в качестве обычно указываемых в литературе различий между ничтожными и оспоримыми сделками следующие: 1) ничтожность сделки должна приниматься судьей ex officio, оспоримость – лишь на основании ходатайства стороны об этом; 2) ссылаться на ничтожность может каждый, ссылаться же на оспоримость может лишь определенное управомоченное лицо;

Цит. по: Тузов Д.О. Ничтожность и оспоримость юридической сделки: пандектное учение и современное право. – С. 49–50.

Цит. по: Тузов Д.О. Ничтожность и оспоримость юридической сделки: пандектное учение и современное право. – С. 49–50.

3) ничтожность действует ex tunc, оспоримость – ex nunс (то есть ничтожность действует с обратной силой, оспоримость – на будущее время); 4) ничтожность принципиально неисцелима, оспоримость в принципе исцелима; 5) иск о ничтожности сам по себе немыслим, в то время как право оспаривания зачастую должно быть реализовано специальными правовыми средствами или в течение определенного срока.

И хотя сам Миттайс на основе анализа конкретных нормативных данных приходил к выводу, что в действительности одновременно все пять признаков соединяются только в понятии ничтожности, опровергая применительно к оспоримости правильность третьего из них и универсальность второго и пятого, общий его вывод был однозначно в пользу выделения и разграничения двух форм порочности: «в соответствии с верным пониманием нужно противопоставить понятию чистой ничтожности (nichtigkeit) сделку саму по себе существующую, но способную к аннулированию»1.

В российском дореволюционном законодательстве отсутствовали общие положения о недействительности сделок, а также не указывалось на возможность деления последних на ничтожные и оспоримые. Вместе с тем, осознаваемая практикой потребность в наличии четкой, логически обоснованной и непротиворечивой концепции недействительности сделок обусловила обращение к зарубежному опыту, а именно к выработанному пандектной школой Германии учению о ничтожности и оспоримости. Его положения восприняты и подробно раскрыты в трудах дореволюционных российских цивилистов. Д.И. Мейер отмечал, что недействительность сделки носит троякий характер: так, бывают сделки, недействительные от самого начала своего существования – ничтожные (такая сделка «рождается мертвой»);

сделки, сначала действительные, но ставшие недействительными впоследствии в связи с наступлением обстоятельств, несовместных с существованием сделки и разрушающих ее, при этом недействительность сделки не поражает те юридические отТузов Д.О. Ничтожность и оспоримость юридической сделки: пандектное учение и современное право. – С. 55–56.

ношения, которые возникли по ней в период ее действительности1; а также действительные сделки, которые могут быть опорочены по решению суда. Цивилист подчеркивал необходимость четкого разграничения ничтожных сделок, которые могут быть игнорированы в юридическом быту, уничтожены сами собой, и сделок, подлежащих опорочению со стороны суда, которые без такого опорочения вполне действительны2.

Г.Ф. Шершеневич выделял сделки абсолютно недействительные, или ничтожные, которые по закону не производят предположенных юридических последствий, как будто стороны не совершали никакого юридического акта, а также относительно недействительные (опровержимые) сделки, лишаемые юридических последствий только по иску или возражению заинтересованного лица. Цивилист отмечал, что если при ничтожности предположенные юридические последствия не наступают силою закона, то при опровержимости наступившие уже юридические последствия отпадают силою судебного решения3.

И.Б. Новицкий критиковал использование терминов «ничтожность» и «оспоримость» сделок, считая их несоизмеримыми категориями. Так, по мнению ученого, оспоримость указывает на необходимость совершения известного действия для того, чтобы устранить юридические последствия сделки, а ничтожность указывает на результат, получающийся от сделки (вернее, его отсутствие). Кроме того, противопоставление ничтожных и оспоримых сделок не вяжется с тем, что в результате оспаривания оспоримая сделка становится ничтожной. Термин «ничтожность» также неудачен потому, что наводит на мысль об отсутствии любых юридических последствий такой сделки, в то время как возможно наступление иных, нежели ожидаемых сторонами, последствий. И.Б. Новицкий в качестве решения проблемы предлагал В дореволюционной литературе классификации недействительных сделок основывались на более широком понимании недействительности как таковой. К ней относили все случаи, когда сделка лишается юридической силы независимо от времени или причин такого лишения. Поэтому к недействительным сделкам относились не только те, которые имеют пороки в момент своего совершения, на также сделки, основания недействительности которых возникают уже после совершения сделок (Гутников О.В. Указ. соч. – С.107).

Мейер Д.И. Указ. соч. – С. 232-236.

Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права.– М.: Статут, 2005. – Т.1. - С. 214.

выделять абсолютно недействительные (недействительные непосредственно в силу закона) сделки и относительно недействительные сделки, становящиеся таковыми в силу признания суда по специальному заявлению заинтересованного лица1.

Д.О. Тузов отмечает, что ничтожность и оспоримость являются формами порочности, а не недействительности: внутренние пороки сделки могут приводить к ее недействительности автоматически, и в этом случае имеет место ничтожность, а могут лишь порождать право заинтересованного лица на аннулирование, и тогда речь идет об оспоримости порочной сделки2. Н.В. Рабинович, напротив, находила деление сделок на ничтожные и оспоримые вполне оправданным, поскольку оно правильно передает существо различных категорий недействительных сделок3.

Вместе с тем, несмотря на наличие в цивилистике разных мнений по поводу целесообразности деления недействительных сделок на ничтожные и оспоримые, правильности использования указанных терминов, отечественное гражданское законодательство использует исследуемые категории, на эти нормы опирается обширная правоприменительная практика.

В цивилистике не выработано единого критерия деления сделок на ничтожные и оспоримые. Исследователи предлагают различные подходы к решению указанной проблемы.

В.И. Синайский отмечал, что ничтожность юридической сделки имеет место в отношении всех лиц, тогда как оспоримость есть недействительность сделки в отношении определенных лиц (например, участников сделки или кредиторов при конкурсе), тем самым недействительная сделка относится к категории ничтожных или оспоримых в зависимости от того, чей интерес – публичный или частный – ею затрагивается4. По мнению Г.Ф. Шершеневича, различие между опровержимыми и ничтожными сделками основывается на том, какие интересы имеет в виду закон, устаНовицкий И. Б. Избранные труды по гражданскому праву: в 2 т. Т. 1. – С. 254-–255.

Тузов Д.О. Ничтожность и оспоримость юридической сделки: пандектное учение и современное право. – С. 25.

Рабинович Н.В. Указ. соч. – С. 14.

Синайский В.И. Русское гражданское право. – М.: Статут, 2002. – С. 166–167.

навливающий недействительность: исключительно ли интерес частного лица или также интерес всего оборота, самих участников сделки или также третьих лиц1.

И.Б. Новицкий также видел критерий разграничения сделок на ничтожные и оспоримые в зависимости от значимости общественных отношений, на которые она посягает: государство выделяет в одну группу более важные случаи, когда сделка нетерпима с точки зрения интересов государства, и относит в другую группу случаи, менее важные с точки зрения интересов социалистического общества2.

О.В Гутников называет позицию, в силу которой при совершении ничтожной сделки нарушается публичный интерес, при совершении оспоримой сделки – интерес частный, наиболее распространенной в цивилистике3. Признавая справедливость данного утверждения, следует отметить, что оно не должно восприниматься категорично: любая сделка так или иначе затрагивает и частный, и публичный интерес (ведь в конечном итоге правовые нормы направлены, в том числе, на защиту интересов общества, стабильности гражданского оборота, а не только защиту прав отдельных его участников).

Вместе с тем, достаточно сложно на практике разграничить общественный и частный интерес. Д.О. Тузов указывает на сложность объяснения с учетом исследуемого критерия, почему сделка, совершенная без лицензии на осуществление какоголибо вида деятельности (ст. 173 ГК РФ4), затрагивающая, очевидно, публичный интерес, является оспоримой, а сделки несовершеннолетних и недееспособных могут быть либо ничтожными, либо оспоримыми (ст. 171, 172 и ст. 175, 176 ГК РФ), хотя целью защиты здесь является частный интерес. Кроме того, непонятно, почему, например, сделки, недействительные вследствие несоблюдения формы, закон считает ничтожными, в то время как сделки, совершенные под влиянием обмана, насилия или угрозы, а также кабальные сделки относит к числу оспоримых. Вряд-ли в перШершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. Т.1. – С. 214.

Новицкий И. Б. Избранные труды по гражданскому праву: в 2 т.– М.: Статут, 2006. – Т. 1. - С. 253.

Гутников О.В. Указ. соч. – С.138–139.

Имеется в виду редакция указанной статьи до вступления в силу Федерального закона от 07.05.2013 № 100-ФЗ.

вом случае противоречие сделки «интересам общества», его «принципам и системе ценностей» является более грубым, чем во втором1.

Иной подход к определению критерия разграничения недействительных сделок предполагает принятие во внимание серьезности дефекта сделки в соответствии с той оценкой, которую закон дает подлежащим охране интересам. Вместе с тем, данное учение характеризуется неясностью и неадекватностью. По словам Р. Томмазини, объективные и четкие формулы градации пороков отсутствуют: один и тот же порок иногда может рассматриваться законом как тяжкий, иногда как менее тяжкий, иногда как основание ничтожности, иногда как основание оспоримости. Так, например, свобода воли в зависимости от того или иного методологического подхода может пониматься и как существенный элемент сделки, и только лишь как простое качество согласия. Кроме того, разграничение существенных и несущественных реквизитов сделки не имеет какого-либо логического или феноменологического основания, но происходит от позитивного права, от предпочтений законодателя2.

В качестве критерия для разграничения ничтожных и оспоримых сделок также предлагалось взять степень распознаваемости нарушения, то есть то, насколько порок сделки заметен для окружающих. По словам О.С. Иоффе, условия недействительности ничтожных сделок очевидны и доказательств не требуют, напротив, пороки оспоримых сделок трудно распознаваемы и нуждаются в доказательствах, именно поэтому недействительность таких сделок не наступает сама по себе3. Вместе с тем, одно и то же нарушение при одних обстоятельствах может быть очевидным, а в других – нет. Удачный пример приводит Д.О. Тузов: применение при совершении сделки насилия или угроз закон рассматривает как основание оспоримости независимо от того, происходит ли это на виду у всех или известно только контрагентам. Мнимый или притворный характер сделки, как правило, тщательно замаскирован, и тем Тузов Д.О. Ничтожность и оспоримость юридической сделки: пандектное учение и современное право. – С.154, 156.

Цит. по: Тузов Д.О. Ничтожность и оспоримость юридической сделки: пандектное учение и современное право. – С. 150–151.

Иоффе О.С. Советское гражданское право. Общая часть. – Л.: Изд-во ЛГУ, 1967. – С. 297.

не менее это ничтожные, а не оспоримые сделки1. О.С. Иоффе также указывал на то, что ничтожные сделки страдают такими пороками, что не могут иметь юридической силы ни при каких обстоятельствах2, тем самым обращая внимание на такой критерий, как серьезность порока сделки. Между тем рассматриваемый подход не объясняет, почему недействительность оспоримых сделок поставлена в зависимость от усмотрения определенного круга лиц, то есть почему любое лицо, которому стало известно о скрытых недостатках оспоримой сделки, не может оспорить ее в судебном порядке.

Таким образом, налицо отсутствие в науке единой четко выстроенной теории, объясняющей все случаи закрепленного в законодательстве деления сделок на ничтожные и оспоримые на основании единого критерия. Это обстоятельство Д.О. Тузов объясняет тем, что вместо поиска возможного основания разграничения ничтожных и оспоримых сделок в самой природе соответствующих отношений все гипотезы, выдвинутые и выдвигаемые после закрепления разграничения непосредственно в законе, стремятся найти указанное основание в нормах позитивного права, т.е. исходят из уже проведенного законодателем деления. Такой поиск не является научным, поскольку законодательные решения могут иметь в своей основе самые различные предпосылки идеологического, политического, экономического и иного характера.

Зачастую они продиктованы конъюнктурными соображениями, нередко являются результатом политического компромисса, а иногда и вовсе иррациональны. В качестве примера исследователь указывает, что один и тот же недостаток сделки, например порок воли, в законодательстве одних стран влечет оспоримость сделки, в других правопорядках – ничтожность сделки3. А.П. Сергеев также считает, что в сущности, любая недействительная сделка по воле законодателя может быть отнесена либо к оспоримым, либо к ничтожным сделкам. Это означает, что между оспоримыми и Тузов Д.О. Ничтожность и оспоримость юридической сделки: пандектное учение и современное право. – С.157.

Цит. по: Тузов Д.О. Ничтожность и оспоримость юридической сделки: пандектное учение и современное право. – С.158.

Там же. – С.161-163.

ничтожными сделками нет каких-либо принципиальных различий, и дело заключается лишь в целесообразности отнесения одних недействительных сделок к числу оспоримых, а других – к числу ничтожных1.

Ярким примером, подтверждающим данную позицию, является изменение Федеральным законом от 07.05.2013 № 100-ФЗ общего правила статьи 168 ГК РФ о ничтожности сделок, не соответствующих требованиям закона или иного правового акта (при отсутствии в законе оговорки об их оспоримости), на прямо противоположную презумпцию оспоримости недействительных сделок.

По нашему мнению, нет необходимости в категоричном отрицании обоснованности деления сделок на ничтожные и оспоримые, закрепленного в нашем законодательстве и признанного в теории. Руководствуясь критерием публичного и частного интереса, законодатель разделил недействительные сделки на категорию ничтожных, допущенные при совершении которых нарушения законодательства являются наиболее существенными и угрожают интересам общества в целом и государства, и категорию оспоримых сделок, признание которых недействительными исходя из принципа диспозитивности ставится в зависимость от усмотрения конкретного лица, которое само решает, есть ли необходимость обращаться в суд с целью оспаривания такой сделки, затрагивающей его права и законные интересы, либо сохранить ее в силе.

В то же время и ничтожные, и оспоримые сделки относятся к категории сделок недействительных. Цивилисты совершенно справедливо указывают, что единым результатом как ничтожных, так и оспоримых сделок2 является отсутствие у них тех юридических последствий, которые предполагалось достигнуть их совершением3, т.е. отсутствие юридического эффекта сделки.

В настоящее время значительная доля рассматриваемых арбитражными судаСергеев А.П. Некоторые вопросы недействительности сделок. Очерки по торговому праву: сб. науч. тр. – Ярославль:

ЯрГУ, 2004. – Вып. 11. – С. 11.

В случае признания судом оспоримой сделки недействительной.

Синайский В.И. Указ. соч. – С. 168; Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. – Т.1. – С. 215; Новицкий И. Б. Избранные труды по гражданскому праву: в 2 т. Т. 1. – С. 255.

ми дел связана с признанием договоров недействительными (так, в 2011 году рассмотрено 17 264 дела, относящихся к данной категории, в 2012 году – 15 915 дел, в 2013 году – 14 016 дел1). При этом в судебной практике нередки случаи, когда иск о признании договора недействительной сделкой основан на любом формальном несоответствии его закону и предъявлен недобросовестным лицом с целью уклонения от исполнения обязательств по такому договору и избежания ответственности.

Однако, по справедливому замечанию Д.И. Мейера, нельзя признавать сделку недействительной без крайней необходимости. Поэтому текущую практику аннулирования судами сделки, как только обнаруживаются самые малые, самые формальные основания к этому, нужно признать безусловно вредной, влекущей самые разрушительные последствия для нашего весьма слабого экономического организма2.

Таким образом, распространение практики признания договоров недействительными по несущественным основаниям следует охарактеризовать как негативное явление. В связи с изложенным представляется обоснованной позиция ВАС РФ, который указал, что суд должен оценивать обстоятельства дела в их взаимосвязи в пользу сохранения, а не аннулирования обязательств3.

Отличается актуальностью проблема правовой квалификации договора, заключенного по итогам торгов, признанных недействительными в судебном порядке.

По смыслу пункта 2 статьи 449 ГК РФ договор, заключенный на торгах, признанных недействительными в судебном порядке, является недействительным, т.е.

не имеющим юридической силы.

Следует отметить, что в судебной практике встречаются разные подходы к квалификации заключенного на признанных недействительными торгах договора:

так, в ряде судебных актов отражен вывод о том, что заключенный на торгах договор, признаваемый судом недействительным по специальному основанию, указанURL: http://arbitr.ru/_upimg/BA56B64409E63370CC611FE1DCC99CB8_an_zap.pdf (дата обращения: 14.03.2014).

Цит. по: Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. 5-е издание, переработанное. – М.: Статут, 2010 // СПС «КонсультантПлюс».

Пункт 7 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.02.2014 № 165 «Обзор судебной практики по спорам, связанным с признанием договоров незаключенными» // URL: http:// http://www.arbitr.ru/as/pract/vas_info_letter /105226.html (дата обращения: 14.03.2014).

ному в пункте 2 статьи 449 ГК РФ, представляет собой оспоримую сделку1. Другие суды, напротив, указывают на ничтожность такого договора, ссылаясь на пункт статьи 449 ГК РФ2 (что вполне обоснованно в отношении сделок, совершенных до вступления в законную силу изменений в ст. 168 ГК РФ, внесенных Федеральным законом от 7.05.3013 № 100-ФЗ, исходя из общего правила о ничтожности сделок, противоречащих требованиям нормативно-правовых актов, если в законе прямо не указано на их оспоримость).

Поскольку пункт 2 статьи 449 ГК РФ прямо не указывает на ничтожность такого договора, то следует руководствоваться общим правилом, закрепленным в статье 168 ГК РФ в редакции от 07.05.2013, об оспоримости данной сделки. При этом, по нашему мнению, не имеет правового значения для квалификации такого договора в качестве оспоримой сделки, является ли лицо, оспаривающее заключенный на торгах договор, стороной указанного договора.

В постановлении Президиума ВАС РФ от 15.07.2010 № 2814/10 3, содержащем оговорку об общеобязательности содержащемся в нем толковании правовых норм, сформулирован вывод о том, что поскольку признание торгов недействительными влечет недействительность договора, заключенного с лицом, выигравшим торги, следовательно, предъявление требования о признании недействительными торгов означает также предъявление требования о недействительности сделки, заключенной по результатам торгов, и применении последствий ее недействительности.

Мы не разделяем утверждение высшей судебной инстанции о том, что иск о признании торгов недействительными автоматически подразумевает и требование о применении последствий недействительности заключенного на торгах договора4. По нашему мнению, в исковом заявлении об оспаривании результатов торгов наряду с Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 25.03.2012 по делу № А19-13598/2011; постановление Четвертого арбитражного апелляционного суда от 31.05.2012 по делу № А19-20630/2011; постановление Двенадцатого арбитражного апелляционного суда от 07.09.2010 по делу № А57-23232/2009// СПС «КонсультантПлюс».

Постановление ФАС Поволжского округа от 25.01.2011 по делу № А12-12574/2010; постановление ФАС Уральского округа от 21.04.2011 № Ф09-1920/11-С6 по делу № А76-6374/2010-7-343; постановление Пятого арбитражного апелляционного суда от 14.06.2011 № 05АП-1350/2011 по делу № А51-16326/2010 // СПС «КонсультантПлюс».

Постановление Президиума ВАС РФ от 15.07.2010 № 2814/10 по делу № А56-7912/2008 // СПС «КонсультантПлюс».

См. подробнее об этом § 3 главы 2 настоящей работы (с. 119–120).

требованием о признании торгов недействительными следует также формулировать и требование о признании недействительным заключенного на торгах договора.

Договор, заключенный по результатам торгов, должен соответствовать положениям законодательства о договорах данного вида (например, о форме договора, его сторонах и т.д.). Исследуемый договор может быть оспорен и по иным, не связанным с недействительностью торгов, основаниям. В таких случаях на него распространяются общие положения § 2 главы 9 ГК РФ. В зависимости от характера нарушений такой договор может быть квалифицирован как ничтожная либо как оспоримая сделка.

Так, например, заключенный на торгах договор продажи имущества, изъятого из оборота, был квалифицирован как ничтожная сделка, несмотря на отсутствие нарушений процедуры проведения самих торгов1. В другом деле договор поставки, заключенный по итогам аукциона, оспаривался со ссылкой на статью 173 ГК РФ как не соответствующий целям деятельности организации – победителя торгов2. Договор продажи имущества, заключенный по итогам приватизационных торгов в форме аукциона, признан судом недействительной сделкой в связи с наличием оснований, предусмотренных статьей 178 ГК РФ: так, фактические характеристики данного имущества существенно отличались от указанных в договоре: площадь помещения оказалась существенно меньше3. Заключенный лицом, не имеющим на то полномочий, посредством торгов договор о передаче земельного участка в аренду квалифицирован судом на основании статьи 168 ГК РФ как ничтожная сделка, совершенная с нарушением пункта 4 статьи 20 Земельного кодекса РФ4.

Тем самым, как отмечает О.А. Беляева, если основаниями недействительности (ничтожности, оспоримости) договора являются нарушения, не относящиеся к процедуре торгов, суд рассматривает спор на общих основаниях, т.е. вне связи с ранее Пункт 5 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 22.12.2005 № 101.

Постановление ФАС Северо-Западного округа от 08.06.2012 по делу № А56-40553/2011 // СПС «КонсультантПлюс».

Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 29.07.2010 по делу № А19-5100/09 // СПС «КонсультантПлюс».

Постановление ФАС Центрального округа от 28.01.2009 по делу № А14-2712-2008/112/17// СПС «КонсультантПлюс».

проведенными торгами1.

Законом могут быть установлены специальные основания недействительности договора, обусловленные особенностями торгов в определенной сфере общественных отношений. Так, одной из антикоррупционных мер, предусмотренных Законом о контрактной системе, является установленная частью 22 статьи 33 возможность признания недействительным в судебном порядке контракта в случае установления личной заинтересованности в его заключении и исполнении должностного лица заказчика, состоящего в родстве с лицами, входящими в состав органов управления поставщика, либо с заказчиком – физическим лицом (в том числе, индивидуальным предпринимателем). При этом под заинтересованностью понимается возможность получения указанным должностным лицом заказчика доходов в виде денег, ценностей, иного имущества, в том числе имущественных прав, или услуг имущественного характера, а также иной выгоды для себя или для третьих лиц.

Является значимым и для теоретических исследований, и для правоприменения вопрос о действительности договора, заключенного без торгов, которые должны были быть проведены в силу императивной нормы закона, применении последствий недействительности сделки к нему, а также о возможности защиты прав из такого договора. В судебной практике сформировалась позиция о ничтожности договора, заключенного без обязательных торгов (к примеру, это договоры, заключенные с целью удовлетворения государственных и муниципальных нужд2, продажа имущества ликвидируемого лица3, предоставление в собственность земельного участка для строительства из земель, находящихся в государственной или муниципальной собственности, без предварительного согласования мест размещения объектов4, переход прав владения и (или) пользования в отношении государственного имущества, котоБеляева О.А. Правовые проблемы аукционов и конкурсов. – С. 269.

Определение ВАС от 25.04.2012 № ВАС-2198/12 по делу № А65-4478/2011; постановление ФАС Северо-Западного округа от 12.04.2013 по делу № А56-44251/2012; постановление ФАС Волго-Вятского округа от 13.08.2012 по делу № А39-2104/2011; постановления ФАС Восточно-Сибирского округа от 18.04.2011 по делу № А19-13079/2010, от 13.05.2010 по делу № А33-11715/2009 // СПС «КонсультантПлюс».

Постановление ФАС Поволжского округа от 09.10.2008 по делу № А49-258/2008-32/18 // СПС «КонсультантПлюс».

Постановление ФАС Северо-Западного округа от 13.04.2006 по делу № А13-8451/2005-06; постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 24.09.2008 № 15АП-3754/2008 // СПС «КонсультантПлюс».

рое закреплено на праве хозяйственного ведения за государственными унитарными предприятиями1).

Более того, согласно разъяснениям ВАС РФ, изложенным в пункте 1 Постановления Пленума ВАС РФ от 17.11.2011 № 73 «Об отдельных вопросах практики применения правил Гражданского кодекса Российской Федерации о договоре аренды», договор аренды государственного или муниципального имущества, заключенный на новый срок без проведения торгов, является ничтожным. Этот вывод используется нижестоящими судами при рассмотрении споров2.

Судебной практике также известны случаи использования недобросовестными лицами конструкции притворной сделки для обхода правила об обязательности торгов. Так, установив, что взаимосвязанные правовые действия публичного собственника в совокупности направлены на возмездную передачу муниципального имущества коммерческой организации, минуя процедуру торгов, суд указал на незаконность передачи имущества в хозяйственное ведение унитарного предприятия со ссылкой на пункт 2 статьи 170 ГК РФ3.

Полученное по недействительным по причине нарушения правил Закона о размещении заказов об обязательности торгов договорам возвращалось стороне недействительной сделки по правилам о неосновательном обогащении4.

Однако ВАС РФ в двух надзорных постановлениях, принятых в 2013 году5, сформулировал иной подход к исследуемой проблеме: так, в исках о взыскании неосновательного обогащения (стоимости работ, выполненных, по сути, для удовлетворения нужд публично-правовых образований) было отказано по следующим правовым основаниям.

Взыскание неосновательного обогащения за фактически выполненные при отПостановление ФАС Уральского округа от 26.12.2012 № Ф09-12902/2012 // СПС «КонсультантПлюс».

Постановления ФАС Уральского округа от 06.03.2013 № Ф09-13031/2012, от 06.08.2012 № Ф09-4928/12 // СПС «КонсультантПлюс».

Постановление ФАС Поволжского округа от 18.12.2013 по делу № А55-8656/2013 // СПС «КонсультантПлюс».

Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 13.05.2011 по делу № А46-11390/2010 // СПС «КонсультантПлюс».

Постановления Президиума ВАС РФ от 04.06.2013 № 37/13, от 28.05.2013 № 18045/12 // СПС «КонсультантПлюс».

сутствии государственного (муниципального) контракта работы открывало бы возможность для недобросовестных исполнителей работ и государственных (муниципальных) заказчиков приобретать незаконные имущественные выгоды в обход Закона о размещении заказов. Между тем никто не вправе извлекать преимущества из своего незаконного поведения. Согласно пункту 4 статьи 1109 ГК РФ не подлежат возврату в качестве неосновательного обогащения денежные суммы и иное имущество, предоставленные во исполнение несуществующего обязательства, если приобретатель докажет, что лицо, требующее возврата имущества, знало об отсутствии обязательства либо предоставило имущество в целях благотворительности. Таким образом, выполнение работ без государственного (муниципального) контракта, подлежащего заключению в случаях и в порядке, предусмотренных Законом о размещении заказов, свидетельствует о том, что лицо, выполнявшее работы, не могло не знать, что работы выполняются им при очевидном отсутствии обязательства.

Данный подход позднее был закреплен в пункте 7 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.02.2014 № 165 «Обзор судебной практики по спорам, связанным с признанием договоров незаключенными»1, также указывающем на отсутствие неосновательного обогащения на стороне государственного учреждения, для которого без заключения необходимого в таких случаях государственного контракта были выполнены подрядные работы.

Тем самым высшей судебной инстанцией был сделан вывод не о недействительности соглашения о выполнении работ без заключения необходимого в спорной ситуации государственного контракта, а об отсутствии обязательства как такового.

По сути, ВАС РФ указал на наличие злоупотребления правом со стороны недобросовестных лиц, которые не могли не знать о необходимости заключения договора по результатам торгов, однако не соблюли установленную процедуру.

По нашему мнению, действия лиц, которые заключили договор без проведения Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 25.02.2014 № 165 «Обзор судебной практики по спорам, связанным с признанием договоров незаключенными» // URL: http:// http://www.arbitr.ru/as/pract/vas_info_letter/105226.html (дата обращения: 14.03.2014).

обязательных в силу нормы права торгов, должны быть квалифицированы как недобросовестные, направленные на обход закона с противоправной целью, в связи с чем в защите прав из такого договора должно быть отказано со ссылкой на пункт статьи 10 ГК РФ. При этом не имеет правового значения, просит ли истец обязать ответчика исполнить обязанность по договору, применить санкцию за неисполнение (ненадлежащее исполнение такой обязанности), либо просит применить правила о реституции в отношении полученного по оспариваемому договору (взыскать неосновательно полученное контрагентом).

Следует отметить, что подавляющее большинство требований об оспаривании заключенных по итогам аукционов или конкурсов договоров мотивировано ссылками на недействительность самих торгов как организованных и проведенных с нарушением законодательства. Число судебных дел о признании недействительными сделками заключенных на торгах договоров, не связанных с недействительностью торгов, невелико1, и по этой причине проведение подробного анализа судебных актов по таким делам в настоящей работе нецелесообразно; кроме того, изучение особенностей недействительности конкретных составов ничтожных и оспоримых сделок (ст. 168–179 ГК РФ) не входит в предмет настоящего исследования.

Таким образом, требование о признании торгов недействительными не включает в себя требование о признании недействительным заключенного на них договора. Каждое требование представляет собой самостоятельный способ защиты нарушенного права. Договор, заключенный по итогам торгов, может быть признан недействительным и по иным, не связанным с недействительностью торгов основаниям.

В качестве примера подобных споров, дошедших до высшей судебной инстанции, можно упомянуть пункты 1 и Информационного письма Президиума ВАС РФ от 10.12.2013 № 162 «Обзор практики применения арбитражными судами статей 178 и 179 Гражданского кодекса Российской Федерации» (неверное указание цены в заявке на участие в аукционе было квалифицировано как техническая ошибка, позволяющая признать сделку недействительной как совершенную под влиянием заблуждения; непроявление истцом должной осмотрительности при заключении на торгах договора аренды повлекло отказ в признании недействительным данного договора как совершенного под влиянием заблуждения относительно качеств его предмета) // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. – 2014. – № 2. – С. 112–113, 115–116.

3.2 Последствия недействительности заключенного на торгах договора Общие положения о последствиях недействительности сделки содержатся в статье 167 ГК РФ, в силу пункта 1 которой недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения.

Недействительная сделка как правоотношение не существует с самого начала.

Она не порождает тех правовых последствий, на которые рассчитывали ее стороны.

Еще Д.И. Мейер отмечал, что ненаступление прямых последствий сделки – тех последствий, которые она повлекла бы за собой, будучи действительной, не свидетельствует о том, что сделка лишена всякого юридического значения. Факт, что сделка совершена, все-таки существует и может повлечь за собой другие юридические последствия1. В случае, если исполнение недействительной сделки еще не началось, то стороны лишаются права требовать друг от друга исполнения предусмотренных ею обязанностей. Если же объекты гражданских прав, являющиеся предметом недействительной сделки, уже переданы, то получившие их лица владеют ими без должных правовых оснований.

Изложенное означает, что если предметом, переданным во исполнение обязательства в рамках недействительной сделки, являлась индивидуально-определенная вещь, то право собственности на нее остается за лицом, имевшим данный объект до исполнения недействительной сделки и намеревавшимся передать право собственности на него в силу этой сделки. С вещами, обладающими родовыми признаками, ситуация иная: право собственности на них переходит, однако поскольку законные основания для этого отсутствуют, то они считаются неосновательно полученными.

Основным имущественным последствием недействительности сделки является реституция – возврат сторонами всего полученного ими по такой сделке. Указанный термин, традиционно используемый в российской правовой доктрине и практике, заМейер Д.И. Указ. соч. – С. 233.

конодательно не упоминается. Содержание понятия двусторонней реституции раскрывается в пункте 2 статьи 167 ГК РФ, в силу которой при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе тогда, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) возместить его стоимость – если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом. Под указанными иными последствиями понимают одностороннюю реституцию, при которой исполненное обратно получает одна – добросовестная – сторона сделки, а также недопущение реституции, предполагающее обращение переданного (того, что должно быть передано) по недействительной сделке в доход государства (ст. 169 ГК РФ).

В числе иных, помимо реституции, последствий недействительности сделки К.И. Скловский называет возможность квалификации передачи вещи по недействительной сделке как осуществленной по воле отчуждателя, что немаловажно при виндикации; применение судом при расчетах в порядке статьи 167 ГК РФ цен, признанных сторонами недействительного договора1. Кроме возврата сторонами всего полученного по сделке, т.е. имущества, являющегося предметом сделки, также могут быть решены вопросы о возмещении ущерба, который мог быть причинен участнику недействительной сделки, о возврате доходов, которые один из участников сделки мог извлечь за счет имущества другого лица, о компенсации затрат на улучшение и содержание имущества, которые мог произвести участник сделки2.

Пункт 4 статьи 167 ГК РФ в редакции Федерального закона от 07.05. № 100 предусматривает право суда не применять реституционные последствия недействительности сделки, если их применение будет противоречить основам правопорядка или нравственности.

Термин restiutio был известен еще в Древнем Риме. Как отмечал автор работ Скловский К.И. Собственность в гражданском праве // СПС «КонсультантПлюс».

Гутников О.В. Указ. соч. – С. 210.

по римскому праву С.А. Муромцев, какое-нибудь событие (например, истечение срока исковой давности, сделка) могло обладать юридической силой по действующим нормам, но претор находил, что несправедливо в данном случае оставлять за ним эту силу, тогда он по ходатайству потерпевшего восстанавливал его в первоначальное состояние, т.е. отменял полностью или отчасти юридические последствия этого события, возвращая просителю утраченный иск или утраченное право1. К числу оснований применения реституции относились: ущерб (lassio); iusta causa (основания в буквальном смысле слова), своевременность требования2. К.И. Скловский отмечает, что в римском праве реституция была преторским средством и, как и прочие преторские, то есть неисковые, нецивильные средства, была прежде всего инструментом не частного, а публичного права3. По словам указанного автора, реституция не была универсальным следствием недействительности сделки, имеющей пороки, в Древнем Риме она применялась в исключительных случаях при недостаточности других средств4.

Д.О. Тузов указывает, что в классическом римском праве понятие in integrum restiutio означало экстраординарное преторское средство, устранявшее в плоскости ius honorarium правовой эффект того или иного юридического факта, вполне действительного с точки зрения ius civile, и являвшегося, по сути, прообразом аннулирования сделки в современном праве. В то же время указанный автор отмечает, что специального правового механизма и соответствующего технического термина для обратного истребования переданного по недействительной сделке имущества, т.е.

восстановления фактического имущественного положения сторон у римлян не было5, тем самым правовая природа римской реституции существенно отличалась от Цит. по: Гражданское право: в 4 т. Т. 1: Общая часть: учеб. для студ. вузов, обучающихся по направлению «Юриспруденция» и по специальности 021100 «Юриспруденция». – С. 508–509.

Грось А.А. Защита гражданских прав: сравнительный анализ институтов римского частного права и действующего гражданского и гражданского процессуального права // Правоведение. – 1999. – № 4. – С. 100.

Скловский К. Защита владения, полученного по недействительной сделке // Хозяйство и право. – 1998. – № 12. – С. 35.

Скловский К.И. Собственность в гражданском праве // СПС «КонсультантПлюс».

Тузов Д.О. Реституция при недействительности сделок и защита добросовестного приобретателя в российском гражданском праве. – М.: Статут, 2007. – С. 75.

упоминаемого в пункте 2 статьи 167 ГК РФ института, проведение аналогии между ними ошибочно1. Не соглашаясь с указанной позицией, Л.Л. Кофанов со ссылками на работы римских классических юристов Гая, Павла и Помпония полагает, что значение глагола restituere гораздо шире, чем просто «выдавать вещь», так как включает в себя выдачу не только самой вещи, но и права владения ею, и незаконно полученных доходов от нее, то есть предполагает восстановление правового положения вещи – «восстановление вещи в первоначальное положение». Обращаясь к определению in integrum restiutio у римского юриста Павла, указывающего, что «восстановление в первоначальном положении предъявляется либо как вещный, либо как личный иск. Вещный иск предъявляется для того, чтобы та вещь, о которой ведется иск, была возвращена; в личном же иске в течение года можно истребовать четырехкратное возмещение, по истечении года – простое», Л.Л. Кофанов делает вывод об ошибочности интерпретации римской реституции Д.О. Тузовым2.

Вместе с тем, необходимо согласиться с авторами, отмечающими, что в отличие от римской реституции, имевшей целью прежде всего аннулирование сделки, реституция в современном российском праве не имеет такого преобразовательного эффекта и направлена на возврат имущества, переданного по недействительной сделке3.

В отечественном законодательстве положения о последствиях признания сделки недействительной впервые получили закрепление в ГК РСФСР 1922 года, нормы которого допускали в оговоренных данным кодексом случаях (заключение договора недееспособным лицом (ст. 148), под влиянием обмана, насилия, угроз или вследствие злонамеренного соглашения представителя одной стороны с противной стороной, в случае крайней нужды (ст. 149), ввиду заблуждения одной стороны или нарушения требуемой законом формы договора (ст. 151)) обязанность каждой из сторон Там же. – С.97–98.

Кофанов Л.Л. К вопросу о категориях римского права в дигестах Юстиниана и в их современной интерпретации Д.О.

Тузовым // Журнал Российского права. – 2008. – № 5. // СПС «КонсультантПлюс».

Гражданское право: в 4 т. Т. 1: Общая часть: учеб. для студ. вузов, обучающихся по направлению 521400 «Юриспруденция» и по специальности 021100 «Юриспруденция». – С. 509; Тузов Д.О. Реституция и реституционные правоотношения в гражданском праве России // Цивилистические исследования. Вып. 1. - М., 2004. – С.222.

недействительного договора возвратить все полученное по нему. Кроме того, статьи 147 и 149 предусматривали взыскание полученного по недействительному договору имущества в доход государства. При этом общее правило о том, что сделка считается недействительной с момента ее совершения, содержалось в общей части кодекса (ст. 36).

ГК РСФСР 1964 года содержал уже общую норму (ч. 2 ст. 48) о последствиях недействительности сделки, в силу которой каждая из сторон обязана была возвратить другой стороне все полученное по сделке, а при невозможности возвратить полученное в натуре – возместить его стоимость в деньгах, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены в законе.

Д.О. Тузов полагает, что термин «реституция», означающий специальную охранительную меру, рассчитанную на случаи недействительности сделок, был введен в гражданский оборот Д.М. Генкиным в учебнике гражданского права 1944 года1. Понимание реституции как возвращения сторонами недействительной сделки полученного по ней имущества (а при невозможности возврата в натуре – компенсации его стоимости) сохранилось и по настоящее время2.

Правила пункта 2 статьи 48 ГК РСФСР 1964 года о последствиях недействительности сделки в почти не измененном виде были включены в пункт 2 статьи действующего ГК РФ.

Следует отметить, что в иностранных правопорядках значение исследуемого термина значительно шире – так, реституционными называют любые требования о возврате неосновательного обогащения3. По замечанию Д.О. Тузова, большинству современных правопорядков неизвестно какое-либо специальное средство для обратного истребования того, что было предоставлено по недействительной сделке.

Тузов Д.О. Реституция при недействительности сделок и защита добросовестного приобретателя в российском гражданском праве. – С. 91.

Гражданское право: в 4 т. Т. 1: Общая часть: учеб. для студ. вузов, обучающихся по направлению 521400 «Юриспруденция» и по специальности 021100 «Юриспруденция». – С. 508–510.

Тузов Д.О. Реституция и реституционные правоотношения в гражданском праве России. – С. 220–222; Новак Д.В.

Неосновательное обогащение в гражданском праве. – М.: Статут, 2010 // СПС «КонсультантПлюс»; Осакве К. Обязательства вследствие неосновательного обогащения в англо-американском праве: основополагающие принципы и правовая политика // Журнал российского права. 2005. – № 7. – С. 77–81.

Возврат конкретной вещи или денежной суммы осуществляется при помощи виндикационных или кондикционных исков, в определенных случаях допускаются и иски о возмещении убытков (если подлежащая возврату вещь погибла или иным образом утрачена по вине незаконного владельца)1. Во многом указанное положение дел обусловлено особенностями той или иной правовой системы. Как отмечает К.И. Скловский, в отличие от российской цивилистики, наделившей каузальным характером передачу вещи (традицию) по договору об отчуждении вещи, что делает предметом реституции имущество, отчужденное неуправомоченным лицом, в германском праве с его абстрактным вещным договором отчуждение чужой вещи, а тем более продажа своей вещи по порочной сделке являются во многих случаях действительными и не создают нужды в механизме реституции, давая потерпевшей стороне кондикционный иск. Кроме того, отсутствие в ГК РФ, в отличие от гражданских кодексов других европейских стран, полноценной владельческой защиты лишает получателя вещи по недействительной сделке устойчивого юридического положения и понуждает его к поиску средств возврата в первоначальное положение, что также вызывает необходимость в механизме реституции2. По словам В.С. Моргунова, современные правовые системы обнаруживают тенденцию к сохранению результатов сделки (в виде передачи имущества) при ее недействительности, привлекая для компенсации потерь собственника такие юридические инструменты, как возмещение убытков, кондикцию и др. Российское законодательство и правоприменительная практика находятся в самом начале пути к такому осмыслению последствий недействительности сделки3. Соглашаясь с указанными авторами, следует отметить, что предложения по заимствованию отдельных институтов из зарубежных правопорядков подлежат критической оценке с учетом специфики отечественного законодательства, слепое копирование может привести к еще большим проблемам в правоприменении, чем Тузов Д.О. Реституция при недействительности сделок и защита добросовестного приобретателя в российском гражданском праве. – С. 84–85.

Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. 5-е издание, переработанное. // СПС «КонсультантПлюс».

Моргунов С.В. Виндикация в гражданском праве. Теория. Проблемы. Практика. – М.: Статут, 2006 // СПС «КонсультантПлюс».

при существующем положении дел.

В отношении правовой природы реституции в цивилистике не выработано единой позиции. Так, некоторые авторы усматривают в переданном по недействительной сделке неосновательное обогащение. По словам В.П. Шахматова, во всех случаях недействительности сделок с их исполнением возникает и неосновательное получение чужого имущества1. Ф.С. Хейфец отмечает, что правовым основанием изъятия имущества при признании сделки недействительной, независимо от юридической характеристики переданного имущества (индивидуально-определенные вещи или вещи, определенные родовыми признаками), является неосновательное приобретение или сбережение имущества2.

М.И. Поляков также считает, что правовым основанием изъятия имущества при признании сделки недействительной, независимо от юридической характеристики переданного имущества (индивидуально-определенные вещи или вещи, определенные родовыми признаками), является неосновательное приобретение или сбережение имущества (ст. 1102 ГК РФ)3.

Соглашаясь с тем, что сторона по недействительной сделке получила имущество от другой стороны без должных правовых оснований, следует отметить, что исходя из презумпции равенства предоставлений по недействительной сделке неосновательного обогащения на стороне ни одной из сторон не возникло4.

Сторонники другой точки зрения полагают, что реституция вещей, обладающих индивидуально-определенными признаками, является частным случаем виндикации, а вещей с родовыми признаками – кондикции. В период действия ГК РСФСР 1922 года, закрепившего германскую модель генерального кондикционного иска, использовавшегося, в том числе, для возврата полученного по недействительным Шахматов В.П. Составы противоправных сделок и обусловленные ими последствия. – Томск: Изд-во ТГУ, 1967. – С. 247–248.

Хейфец Ф.С. Указ. соч. – С. 116.

Поляков М.И. Реституция в недействительных сделках // Нотариус. – 2011. – № 1. – С. 20.

Подробнее об этом ниже (с. 169–170).

сделкам1, исследуемая позиция была сформулирована Ю.К. Толстым2, а также Н.В. Рабинович, писавшей, что полученное по недействительной сделке имущество может быть изъято на основании вещно-правового иска о виндикации либо обязательственно-правового требования о выдаче так называемого неосновательного обогащения3. Подробное обоснование указанной позиции содержится в работах Д.О.

Тузова, рассматривающего реституцию индивидуально-определенной вещи (реституция владения) в качестве частного случая виндикации, а также указывающего, что в случае невозможности возврата полученного по недействительной сделке в натуре может возникать либо обязательство из неосновательного обогащения, либо обязательство, в рамках которого реализуется ответственность получателя4. В.А. Белов пишет: «пресловутая реституция на поверку оказывается вовсе не специальным способом защиты интересов участников недействительных сделок как особых юридических фактов, а конгломератом традиционных гражданско-правовых средств восстановления интересов, пострадавших от классического правонарушения – неосновательного приобретения (передачи) имущества без достаточного основания. Неблагоприятные последствия неосновательной передачи и необоснованного отчуждения имущества прекрасно устраняются с помощью виндикационного, кондикционного и деликтного исков»5.

Для оценки указанной позиции следует проанализировать характерные черты исследуемого института и выявить его сходства и отличия от других способов защиты (виндикации и кондикции).

Как отмечает Д.М. Генкин, требование о реституции вытекает из недействительности сделки, а не из субъективного права собственности, как это имеет место при виндикации, по этой причине сама реституция является своеобразным институНовак Д.В. Неосновательное обогащение в гражданском праве. – М.: Статут. – 2010 // СПС «КонсультантПлюс».

Толстой Ю.К. Содержание и гражданско-правовая защита права собственности в СССР. – Л., 1955. – С. 114–115.

Рабинович Н.В. Указ. соч. – С. 114.

Тузов Д.О. Реституция при недействительности сделок и защита добросовестного приобретателя в российском гражданском праве. – М.: Статут, 2007. – С.120–144.

Белов В.А. Указ. соч. – С. 22.

том1.

К.И. Скловский подчеркивает, что обязанность по реституции не поставлена в зависимость от фактического, наличного владения вещью или иным имуществом, подлежащим возврату, что характерно именно для личной, а не для вещной связи.

Кроме того, формулировка пункта 2 статьи 167 ГК РФ не оставляет никаких сомнений в ее личном, а не вещном действии2. Направленность реституции на возврат владения не делает ее вещным способом защиты. Субъектами, понуждаемыми к реституции, могут быть только стороны недействительной сделки3.

Виндикация же, в отличие от реституции, является вещно-правовым способом защиты, обладающим абсолютным характером, позволяющим предъявить иск к любому, у кого незаконно находится имущество. В случае утраты вещи владельцем виндикационный иск лишается всяких оснований, поскольку требование следует за вещью. В то же время в аналогичной ситуации невозможность вернуть стороне недействительной сделки вещи в натуре влечет обязанность возместить ее стоимость, субъект требования – сторона недействительной сделки – остается прежним.

Другим существенным отличием виндикации от реституции, на которое обращают внимание цивилисты4, является то обстоятельство, что при предъявлении требования о возврате исполненного по недействительной сделке сторона не обязана доказывать свое право собственности на эту вещь. Имущество возвращается по причине недействительности сделки. Данный подход воспринят судебной практикой:

Президиум ВАС РФ в пункте 3 информационного письма от 13.11.2008 № 126 «Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с истребованием имущества из чужого незаконного владения» разъяснил, что при рассмотрении требования лица, передавшего имущество по недействительному договору, о его возврате на основании пункта 2 статьи 167 ГК РФ суд обоснованно не стал исследовать право этоГенкин Д.М. Право собственности в СССР. – М., 1961. – С. 193, 194.

Скловский К.И. Собственность в гражданском праве // СПС «КонсультантПлюс».

Потапенко С.В., Зарубин А.В. Признание сделки недействительной и применение последствий ее недействительности в виде реституции как способы защиты гражданских прав (окончание) // Нотариус. – 2010. – № 3. – С. 11–12.

Скловский К.И. Собственность в гражданском праве // СПС «КонсультантПлюс».

го лица на спорное имущество. Указанные положения акта высшей судебной инстанции нашли закрепление в судебной практике по делам о признании сделок недействительными1.

К.И. Скловский объясняет возникновение такого механизма нуждами оборота, которые заставляют скорее вернуть имущество тому, кто не имеет на него права, чем вовсе исключать неправильно отчужденную вещь из оборота2. Действительно, оставление переданной во исполнение недействительной сделки вещи у стороны такой сделки из-за того, что другая сторона не доказала прав на эту вещь, повлекло бы оставление имущества у лица, которое заведомо никаких правовых оснований для этого не имеет – ведь сделка, во исполнение которой оно получило имущество, недействительна.

Кроме того, при рассмотрении виндикационного иска принимаются во внимание условия выбытия имущества из владения собственника (по его воле или вопреки) и условия приобретения ответчиком имущества (добросовестность и возмездность). При реституции добросовестность сторон по общему правилу не учитывается (в то же время следует отметить, что статьи 173, 174 ГК РФ ставят возможность признания оспоримой сделки недействительной в зависимость от осведомленности другой стороны по ней о ее незаконности, а пункт 1 статьи 171 ГК РФ рассматривает добросовестность контрагента как препятствие для возмещения реального ущерба другой стороне).

Исходя из пункта 2 статьи 167 ГК РФ невозможность вернуть полученное по недействительной сделке, выразившееся в пользовании имуществом, выполнении работ, оказании услуг порождает не обязательство вернуть аналогичное предоставление (как это можно предположить, понимая фразу «возврат в первоначальное положение» буквально), а возместить стоимость. При этом в силу пункта 27 ПостановПостановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 5.03.2012 № Ф05-693/12; постановление Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 29.04.2009 № А74-1026/2008-Ф02-1691/2009 // СПС «КонсультантПлюс».

Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. // СПС «КонсультантПлюс».

ления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 8.10.1998 № 13/14 «О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами» при применении последствий исполненной обеими сторонами недействительной сделки, когда одна из сторон получила по сделке денежные средства, а другая – товары, работы или услуги, суду следует исходить из равного размера взаимных обязательств сторон.

Обязательство вследствие неосновательного обогащения может возникнуть лишь в случае неэквивалентного обмена между сторонами недействительной сделки.

Тем самым нормы о неосновательном денежном обогащении (статья 1107 ГК РФ) могут быть применены к отношениям сторон недействительной сделки лишь при наличии доказательств, подтверждающих, что полученная одной из них денежная сумма явно превышает стоимость переданного другой стороне. Презумпция равенства предоставления по недействительной сделке основывается на уважении воли сторон1. По общему правилу предполагаемое равенство взаимных обязательств сторон означает, что ни одна из них не получила необоснованных выгод, следовательно, неосновательное обогащение отсутствует.

Применительно к ситуации невозможности возврата переданной по недействительной сделке индивидуально определенной вещи в связи с ее гибелью или передачей третьему лицу К.И. Скловский отмечает, что в случае, если указанная сделка была возмездной, денежная компенсация не всегда имеет смысл, так как собственник обязан будет также вернуть покупную цену вещи, которая предполагается равной стоимости; предусмотренное здесь законом субсидиарное применение норм о неосновательном обогащении приводит к отказу в иске2.

На основании изложенного, более убедительной представляется точка зрения, сторонники которой3 рассматривают реституцию в качестве самостоятельного споНовоселова Л.А. О правовых последствиях нарушения денежного обязательства // Вестник ВАС РФ. – 1999. – № 12. – С. 92; Скловский К.И. Собственность в гражданском праве // СПС «КонсультантПлюс».

Скловский К.И. Собственность в гражданском праве // СПС «КонсультантПлюс».

Генкин Д.М. Право собственности в СССР. – С. 192-195; Лоренц Д.В. Юридическая природа реституции // Законы России: опыт, анализ, практика. – 2009. – № 12 // СПС «КонсультантПлюс»; Скловский К.И. Собственность в граждансоба защиты1. Таким образом, по нашему мнению, несмотря на определенные общие черты, которыми обладают реституция, виндикация и кондикция как меры правоохранительного характера, направленные на изъятие имущества, находящегося у лица без законных оснований, и тем самым восстановление положения, существовавшего до нарушения права, реституция является самостоятельным правовым институтом.

Существует и комплексная позиция, изложенная О.В. Гутниковым, по смыслу которой реституционное требование является разновидностью виндикационного иска (когда его предметом выступает индивидуально-определенная вещь) или обладает кондикционным характером (когда предметом выступают вещи, определяемые родовыми признаками), однако требование о реституции является самостоятельным способом защиты гражданских прав, оно предъявляется в ситуациях, отличных от предъявления виндикационного или кондикционного исков2.

Указанный автор, исходя из положений статьи 1103 ГК РФ о возможности применения норм о неосновательном обогащении к реституционным правоотношениям, приходит к выводу о допустимости распространения на последние пункта статьи 1104 ГК РФ о невозможности возврата неосновательного обогащения по несуществующему обязательству, если приобретатель докажет, что лицо, требующее возврата имущества, знало об отсутствии обязательства; тем самым при применении реституции любая из сторон может попытаться доказать, что другая сторона знала о недействительности сделки и на этом основании требовать отказать другой стороне в возврате ей исполненного по сделке3. Однако, по нашему мнению, несмотря на некоторое рациональное зерно данной точки зрения ввиду направленности на ограниском праве // СПС «КонсультантПлюс»; Новак Д.В. Неосновательное обогащение в гражданском праве. – М.: Статут, 2010 // СПС «КонсультантПлюс».

К.И. Скловский считает, что реституция защищает именно интерес, а не право. Указанное обстоятельство позволяет суду и даже обязывает суд выяснять, способен ли заявленный иск действительно защитить интерес истца (тогда как если иск защищает право истца, то суд не может вступать в обсуждение вопроса, имеется ли у истца интерес в иске и право на иск: право самодостаточно и всегда подлежит защите в силу статьи 11 ГК РФ // Скловский К.И. Собственность в гражданском праве // СПС «КонсультантПлюс».

Гутников О.В. Указ. соч. – С. 189-198.

Гутников О.В. Указ. соч. – С. 209-210.

чение злоупотреблений, действующее законодательство не позволяет сделать указанный вывод в силу субсидиарности положений о неосновательном обогащении применительно к реституции. Судебной практике также не известна подобная позиция. Вместе с тем пункт 5 статьи 166 ГК РФ в редакции Федерального закона от 07.05.2013 № 100-ФЗ в обратной ситуации предусматривает, что заявление о недействительности сделки не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность сделки лицо действовало недобросовестно, в частности, если его последующее поведение давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки. Представляется, что эта норма в какой-то степени поможет бороться со злоупотреблениями правом, нередко встречающимися при признании сделок недействительными, и позволит пресечь оспаривание сделок недобросовестными лицами.

Некоторые исследователи1 усматривают у реституции признаки санкции, квалифицируя складывающиеся между сторонами недействительной сделки отношения по возврату имущества в качестве внедоговорных деликтных обязательств. Однако, по нашему мнению, следует согласиться с авторами, рассматривающими реституцию как меру охранительного характера2: она не несет карательной функции и не возлагает на стороны недействительной сделки дополнительные неблагоприятные последствия, помимо возвращения их в первоначальное, существовавшее до исполнения недействительной сделки, положение.

Российская цивилистика не предусматривает возможность конкуренции реституционного и виндикационного исков. Если между собственником вещи и лицом, в чьем владении спорная вещь находится, отсутствуют обязательственные правоотношения, то предъявлению подлежит вещный иск о виндикации. Напротив, требование о реституции может быть заявлено только к стороне недействительной сделки.

Позиция о самостоятельном характере института реституции не противоречит Матвеев И.В. Указ.соч. – С. 44; Михайлич А.М. Внедоговорные обязательства в советском гражданском праве / учеб.

пособие. – Краснодар: Изд-во Кубанского ун-та, 1982. – С. 12.

Гутников О.В. Указ. соч. – С. 187.

логике ГК РФ, в качестве отдельного способа защиты прав называющего признание оспоримой сделки недействительной и применение последствий ее недействительности, а также применение последствий ничтожной сделки (статья 12). Недействительности сделок и ее последствиям посвящены нормы, выделенные в логически обособленную группу (§ 2 гл. 9 ГК РФ). Статья 1103 указанного кодекса упоминает требование о возврате исполненного по недействительной сделке в качестве самостоятельного наряду с требованиями о виндикации, о возврате исполненного одной стороной в обязательстве к другой в связи с таким обязательством, о возмещении вреда, и допускает применение к каждому из перечисленных требований норм главы 60 ГК РФ о неосновательном обогащении.

Кроме того, проект Федерального закона № 47538-6 предусматривает дополнение ГК РФ статьей 307.1, в силу пункта 3 которой общие положения об обязательствах (подразд. 1 разд. III), если иное не установлено указанным кодексом, иными законами или не вытекает из существа соответствующих отношений, применяются к требованиям, связанным с применением последствий недействительной сделки (§ гл. 9). Ряд авторов тоже обращают внимание на сходство реституции с обязательствами1. Об обязательственной природе реституции свидетельствует и анализ пункта 6 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 21.12.2005 № 102 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 409 Гражданского кодекса РФ» о возможности прекращения реституции соглашением об отступном.

На основании изложенного можно сделать вывод о том, что реституционные правоотношения являются самостоятельными, имеют особую природу, собственное правовое регулирование, и отождествление исследуемого способа защиты с иными (виндикационным и негаторным исками) является юридически ошибочным.

Реституционное правоотношение по основанию своего возникновения квалифицируется как внедоговорное (договор недействителен), возникающее в силу закона; оно характеризуется строго определенным субъектным составом (стороны неГутников О.В. Указ. соч. – С. 187; Скловский К.И. Собственность в гражданском праве // СПС «КонсультантПлюс».

действительной сделки), тем самым являясь относительным. Реституция, являясь частноправовым механизмом, обладает и рядом публично-правовых черт, к которым можно отнести применение на основании акта органа судебной власти, направленность на восстановление прежнего положения, то есть во главу угла ставится именно фактическая принадлежность имущества, а не защита прав сторон недействительной сделки.

В литературе традиционно указывается на встречный, взаимный характер реституции1. Это означает, что каждая из сторон недействительной сделки обязана вернуть все полученное по ней другой стороне. Вместе с тем, как отмечает Д.О. Тузов, стороны недействительной сделки обязаны передать друг другу в порядке реституции некоторое имущество или уплатить определенные денежные суммы не потому, что получают или ожидают получить взамен какое-либо встречное предоставление (эквивалент), как во взаимных договорах (недействительная сделка как правоотношение не существует – прим. автора). Каждая сторона обязана совершить соответствующее действие исключительно в силу того, что без правовых оснований удерживает имущество другой стороны, неосновательно получила за счет последней какую-либо имущественную выгоду, а также в силу некоторых иных обстоятельств2.

Совершенно справедливо утверждение К.И. Скловского о том, что истец по иску о признании сделки недействительной и применении последствий ее недействительности должен доказать не то, что оспариваемой сделкой было в прошлом нарушено его право или интерес, а то, что применение последствий недействительности сделки составляет его интерес или защищает его право в момент обращения в суд3. Именно указанным подходом и руководствуется современная правопримениГражданское право: в 2 т. Т. II: Полутом 2: учебник / отв. ред. Е.А. Суханов. – 2-е изд., перераб и доп. – М.: Бек, 2000.

– С. 458; Скловский К.И. Некоторые проблемы реституции // Вестник ВАС РФ. – 2002. – № 8. – С. 117; Гутников О.В.

Указ. соч. – С. 193; Ломидзе О, Ломидзе Э. Возврат полученного по недействительной сделке, виндикация, кондикция:

соотношение способов защиты нарушенного гражданского права // Хозяйство и право. – 2008. – № 5. – С. 72.

Тузов Д.О. Реституция при недействительности сделок и защита добросовестного приобретателя в российском гражданском праве. – С.104-105.

Скловский К.И. Собственность в гражданском праве // СПС «КонсультантПлюс».

тельная практика.